Верни мою дочь

Глава 1

Сколько же отвращения, злобы и лютой неприязни в этом слове. Я ненавижу собственного мужа.

Глотая слезы, яростно раздираю кожу докрасна мочалкой после его прикосновений. Чтобы стереть, вытравить любое напоминание о его ненавистных руках и губах. Кожа уже начинает зудеть и ныть, как на телефон приходит сообщение.

Подняв последнюю модель телефона известной марки, читаю, почувствовав, как снова начинают дрожать руки.

«Жди сегодня ночью. Надень красное».

Гори в аду, проклятый подонок!

С ненавистью швыряю дорогой телефон в стену. Он разбивается на бесполезные осколки. Как и вся моя жизнь.

Но буквально через минуту истерика проходит, я успокаиваюсь. И даже пугаюсь. Мой маленький бунт не останется незамеченным, слуги докладывают о каждом моем шаге. Он меня размажет.

Впопыхах собравшись, убираю мусор, в который превратился телефон и со скоростью света достаю новый, точно такой же, из своих закромов. Он словно был припрятан для такого случая. Не успела вставить симку и включить аппарат, как пришло куча уведомлений о том, что до меня не могли дозвониться.

По спине крадется холодок.

Поэтому, когда он в очередной раз звонит, у меня буквально зуб на зуб не попадает. Мне страшно.

– Да, – стараюсь говорить ровно и спокойно, но голос предательски дрожит.

– У тебя был отключен телефон.

Его голос низкий и бархатистый. Это всегда казалось странным, ему неподходящим, потому что выражение лица его всегда равнодушное и холодное, пустое. Только когда он берет меня каждую ночь, оно меняется. В нем появляется жизнь и уязвимость. Во время секса человек всегда уязвим.

Я подглядываю за собственным мужем во время соития, да. Потому что я не испытываю в этот момент ничего, кроме ненависти и презрения. Я блокирую все остальные чувства и контролирую обычные низменные желания человека. Я не хочу испытывать к нему ничего, кроме того, что уже испытываю. Это может помешать моему плану. Мужа устраивает покорная рабыня в постели, а меня ничего в моей жизни не устраивает. Но у меня нет выбора.

– Вита, ты оглохла? – раздается в трубке, и я вздрагиваю. – Я трачу свое драгоценное время.

Его раздражение практически осязаемо. Не стоит играть с огнем, девочка.

– Я… Прости, милый, – дежурно улыбаюсь, параллельно смахивая слезы. – Я была в душе, а телефон…

– Не интересует, – жестко перебивает муж. – Мы с тобой все это обсуждали. На сегодня планы меняются. Будь готова в шесть. У Малышева вечеринка на яхте.

– Мне обязательно быть? – вырывается из меня. Я прикусываю губу, но уже поздно.

В трубке раздается пугающее молчание.

– Я буду готова, – тихо прошелестела я, но супруг уже бросает трубку.

Не обратив внимания на его заскок, я отправилась в детскую, где в белой кроватке смешно спит моя доченька Маша. Ладно, наша с ним дочь. К сожалению. Иначе меня бы давно уже здесь не было.

Ее левая ножка вылезла сквозь деревянные прутья кроватки, а правый кулачок так уютно расположился под пухлой щечкой, придавая моей дочери беззащитное и умильное выражение, что я не выдержала, и в миллионный раз ее сфотографировала на телефон. Потом поправила ножку и накрыла малышку одеялом.

Когда она проснулась, меня оттеснила недовольная нянечка, намекнув, что мне здесь больше нечего делать. Нянечку я тоже дико ненавидела. Ее нанял мой супруг, как и всю прислугу в доме. Они слушались только его, относясь ко мне как к предмету мебели. Слово матери для них ничего не значило.

Ровно в шесть я была готова. Надела легкое серебристое платье и в тон ему босоножки. Сама сделала укладку и макияж, отправив служанку восвояси. В этом я сильно поднаторела. Чем мне было еще заниматься? К хозяйственным делам мне запрещено прикасаться, к дочери меня не подпускали, а на дурацкие хобби у меня не было после всего этого ни малейшего желания.

Когда мой муж вошел в мою спальню, я была уже вся на пределе. Мне было страшно, что он прознает о моем плане. Еще немного, Вита… И ты избавишься от этого тирана…

Едва щелкнул замок, как спина натянулась тетивой, а по позвоночнику под платьем тонкой струйкой начал стекать пот. Его вкрадчивые шаги еще больше заставляли зажиматься и врастать в пол. Глаза, как заколдованные, уставились на картину, которую супруг купил на одном из аукционов для богачей. На ней был изображен пожар Рима. Старая и редкая вещь. Оригинал, естественно, муж не приемлет подделку.

Выбор для подарка супруге мягко говоря неоднозначный, и эту картину я «любила» точно так же, как и все остальное в этом обезличенном доме.

И только когда я почувствовала на своем оголенном плече его сухие пальцы, я сдалась. Задрожала трепетной ланью, пытаясь обернуться.

– Прости, я сегодня вела себя неподобающе…

Властная рука не дала мне развернуться, удержала на месте. А потом раздался треск разрываемой ткани. Этот сумасшедший разорвал серебристую ткань до самой пятой точки.

Я молчала, закусив до боли губу и разглядывая проклятую картину. Рим все горел, а моя душа давно превратилась в пепел. Из-за этого человека за спиной, который с отвратительным садизмом контролировал мою жизнь.

Он надавил на мою шею, заставив лечь в кровать на четвереньки и упереться лицом в подушку. Скинул остатки платья в сторону и довольно грубо взял меня…

– Приведи себя в порядок, у тебя десять минут, – бросил он, когда закончил, и спокойно вышел из комнаты, оставив меня трястись от унижения и бессильной ярости.

Только сейчас я увидела на уголке огромной кровати несколько бумажных пакетов из бутика. Подарок. Он часто делал мне такие молчаливые подарки, от которых меня всю выворачивало наизнанку.

Хотелось швырнуть все, не открывая, в камин, но я слишком хорошо усвоила правила. Поэтому, тяжело вздохнув, я открыла первый пакет и достала сапфировое шелковое платье. Вкус у моего благоверного был отменный, но даже такие мелочи не радовали.

Наспех приняв душ и поправив макияж, я надела платье, белоснежную песцовую накидку и серебристые босоножки из пакетов, что так заботливо принес мой супруг. С прической возиться времени уже совсем не было, поэтому, я оставила волосы падать волнистым водопадом на спину.

В просторной гостиной слышались голоса. Его и экономки. Та еще карга, меня ни во что не ставит. Как и все в этом доме. Все знают, что супруга Вольского приравнивается к красивому предмету мебели, не более того.

Ткань приятно холодила кожу при каждом моем шаге, но было ощущение, что я шагаю в саму преисподнюю.

Когда я появляюсь на лестнице, экономка поспешно кланяется и смывается вон. Темно-синие глаза мужа мгновенно находят меня и неотрывно смотрят, пока я спускаюсь по мраморным ступеням. Его черные, как смоль, волосы аккуратно зачесаны на бок. В черном смокинге, что как влитой сидит на нем, он смотрится кинозвездой. Я знаю, что сейчас на яхте его снова обступят бизнес-партнеры, политики и другие люди, мечтающие стать ему ближе. Все опять будут им восхищаться. Но никто из них даже не догадывается какое у него черное сердце.

– Ты красива, – тихо проговорил он, достав из кармана продолговатую коробочку.

Я уставилась на нее, лишь бы не смотреть в его глаза. Темные и бездонные, как бушующее море. Они всегда словно протыкали меня насквозь, как иголка бабочку.

Длинные пальцы мужа открыли коробочку, и я увидела, что в ней лежит бриллиантовое колье потрясающей работы. Но и при виде него ничего в моей душе не екнуло.

– Позволишь?

Он делает вид, что спрашивает.

Покорно повернувшись, я дождалась, когда щелкнет застежка на моей шее, но застыла на месте, потому что муж не спешил отходить. Я вдруг почувствовала его руки на своей талии, горячее дыхание опалило обнаженную шею.

– Мы опоздаем, милый, – мягко напомнила я ему, внутренне скривившись от его прикосновений.

Его руки тотчас покинули мою талию, в синеве глаз затаился опасный холод. Мне с трудом удавалось не перейти грань и не показать всем своим видом, как меня от него тошнит.

Глава 2

Дверцы лимузина для нас распахнул услужливый водитель. В присутствии мужа он никогда, даже случайным образом, не останавливал на мне свой взгляд. Как и я, впрочем, на нем. Мой супруг был очень ревнивым, но только я об этом знала. Никто и догадаться не мог, какими изощренными были его наказания, едва он думал, что я глазею на мужиков. Одному из своих телохранителей он сломал руку, когда тот придержал меня за плечи, споткнувшуюся около двери. Это я позже узнала. А в тот момент я, улыбнувшись, поблагодарила бедного мужчину. Ведь я не знала… Что и говорить, меня супруг наказал весьма предсказуемым способом. Целый месяц я терпела его в своей спальне без передышки, муж воплощал в жизнь свои самые грязные фантазии, позабыв о работе и появляясь на моем пороге по нескольку раз за сутки.

Не могу сказать, что мне все категорически не нравится. Иногда весьма трудно оставаться бесчувственной и равнодушной, физиология берет свое, но в такие минуты, когда мне хорошо, я тихо ненавижу и себя. Мужу доставляет особое удовольствие ломать меня таким образом, в его глазах безошибочно угадывается торжество, когда с моих губ слетает стон.

Я научилась не думать об этом. Переступать через свои слабости и жить дальше. Ведь у меня был план.

На пристани, возле огромной и роскошной яхты Малышева, что внешне и по размерам напоминала космический корабль, уже был огромный ажиотаж. Приглашенных впускали строго по спискам, но практически ни у кого не спрашивали имени. Только самые значимые люди города, чьи имена не требуется спрашивать, были приглашены на вечеринку.

На яхте играла музыка, красивые женщины жеманно бродили с бокалами шампанского. При появлении нашей пары обернулись практически все. Мы красиво смотрелись вместе, да. Это еще мой папа говорил, когда отдавал меня Вольскому в жены. Мое мнение, конечно, при этом, не учитывалось.

Женщины на яхте смотрят в мою сторону нездоровыми взглядами. Взглядами, полными зависти, желчи, злорадства. Наверняка, половина из них, успели побывать в постели моего мужа. Вести о его любовных похождениях всегда можно найти в сводках свежих сплетен. И даже с фотографиями. Мужчины, в свою очередь, смотрят на меня с восхищением и вожделением, я чувствую, как напрягается рука моего мужа, что намертво вцепилась в мою талию.

Но даже это не приносит удовлетворения.

Я просто хочу свободы.

Вдали от шумных яхт и искусственной светской жизни. Вдали от приемов и приклеенных улыбок. Той, что сейчас у меня.

Ослепительная и белоснежная, на зависть всем ортодонтам и стоматологам.

– Марк Вольский! – провозглашает Дима Малышев, распахивая руки для объятий, которые мой супруг хладнокровно игнорирует. – Как я рад тебя видеть. Спасибо, что посетил мою скромную вечеринку. Вита.

При муже он ведет себя достойно, улыбается и кланяется. Но стоит тому только отойти на пару шагов, будет всячески пытаться облапить. Малышева я органически не переношу. Но у них с моим мужем общие дела.

– Неуместная скромность, Дима, – парирует супруг, засовывая руки в карманы.

Моя талия наконец-то свободна от его острой клешни.

Они сразу начинают разговаривать о бизнесе, и мне становится скучно. Но я терпеливо жду, когда муж официально разрешит мне отделиться от него ребром Адама и пойти восвояси. Спасение приходит в лице жены Малышева – Алисы.

– Вита! Ты божественно выглядишь! – она клюет меня в щеку, но к моему мужу не рискует приблизиться. Он все эти приветствия, чмоки и так далее терпеть не может. – Модельный бизнес по тебе скучает и рыдает целыми днями.

Хотелось скривиться от откровенной лести ее слов, но порадовало выражение лица моего благоверного. Как будто съел что-то просроченное. Марк терпеть не может мое модельное прошлое, и прямым текстом сказал мне выкинуть все жалкие воспоминания об этом из головы.

Мне хочется ехидно улыбнуться.

– Виточка, ты ходишь на новые процедуры? Твое лицо выглядит так молодо! – продолжает щебетать Малышева, и она меня сейчас даже не раздражает. – Мальчики, мы потрепемся о своем.

Мой «мальчик» смотрит на меня предупреждающим взглядом, но я игнорирую его, внутренне подобравшись. Ой, Вита, что с тобой сегодня такое? Именно сегодня я чувствовала острую необходимость дерзить и делать ему все наперекор. Как бы не пришлось поплатиться…

– Так что за процедуры? – Алиса не отстает, утягивает меня от мужчин подальше.

Отойдя от него на безопасное расстояние, я тут же подхватываю бокал фруктового пунша у проходящего мимо официанта. Сегодня нужно оставаться трезвой. Вольский никогда не разрешает расслабиться на таких празднованиях.

– Витааа…

– Алис, мне всего двадцать три. Ну какие процедуры? – не выдерживаю я.

Вечно молодящаяся Алиса поджимает гилауроновые губы. Ей было бы легче морально, если бы я сказала ей, что секрет моей молодости в тоннах ботокса. Все, что связано со словом «природа» вызывает в ней аллергическую реакцию.

Довольно быстро она меняет тему.

– Марк просто мечта всех женщин, – совершенно не смущаясь моего присутствия, она любуется моим мужем. – Высокий, красивый, с шикарным телом. Извини, видела как-то его в спортзале. Ммм, какая линия плеч… Димку моего туда не загнать, отрастил пузо и рад. Говорит, мол, признак достатка. Вот дурак. Тебе так повезло с мужем. Ни на ком из присутствующих так идеально не сидят костюмы.

Продолжая искусственно улыбаться, я киваю ей.

– Да, мне очень повезло.

Просто катастрофически.

– Нет, ты конечно, сама красотка, ему под стать. Лизка Котова вся скривилась от бешенства, до вашего появления ходила тут царицей. А теперь все знают, кто самая красивая барышня на яхте. Никак не Лизка.

– Ну что ты, – вежливо отмахнулась я.

Алису иногда как понесет – не остановить. Слушать весь вечер оды своей красоте я не хотела. Я свою красоту, если можно так сказать, часто винила в своих бедах.

Но через мгновение, когда она завела речь о работе наших мужей, я поняла истинную причину ее откровенной лести.

– Вит, ты-то подсоби. Димасик уже не знает как подобраться к твоему мужу. Марк – неприступная скала. Одна надежда на нас, на женщин. За всеми успешными мужчинами стоят умные и хитрые женщины. Поговори с ним ночью между делом, – она похабно подмигивает. – Проект с отелем обещает быть очень успешным! Дима все просчитал!

– Извини, Алис, – на моем лице максимально сочувствующая и виноватая улыбка. – Но я в дела Марка никогда не вмешиваюсь.

– Прям никогда? – Малышева не могла скрыть своего разочарования.

Что я могла ей сказать? Что красавица Вита всего лишь рабыня Изаура в собственном доме? Что супруг накажет меня за любое поползновение засунуть нос в его бизнес? Мне оставалось лишь отстраненно улыбаться и изображать из себя зажравшуюся холеную падлу, которой просто лень просить мужа о чем-то не для себя.

– Ясно. Я поняла, – заключила она и потеряла интерес к нашему разговору. С огорчением опустила плечи и отвернулась от меня, разглядывая луну.

Я ничего по этому поводу не почувствовала. Слишком много их было таких, пытающихся подобраться к моему мужу через меня. Нет уж, увольте. Разбирайтесь с этим монстром сами.

Оставив шумную толпу, я ушла по боковой лесенке на верхнюю палубу,

Дальнейший вечер был бы весьма скучным, но неожиданно я увидела в толпе знакомое лицо.

Глава 3

Увидев светлые волосы, по привычке пристально всмотрелась в лицо и оторопела. Прямо на меня, сквозь толпу людей, смотрели знакомые до боли голубые глаза.

Я тут же лихорадочно оглядываюсь, чтобы понять, видит ли меня в этот момент муж, но его нет, и это вызывает облегчение. Становится легче дышать, я даю волю чувствам. Сердце стучит как угорелое, едва я вижу, как мой знакомый обходит гостей, целенаправленно двигаясь ко мне. Он немного хромает.

Вжавшись в темную нишу, я залпом добиваю свое шампанское, чтобы хоть как-то расслабиться.

– Вита, здравствуй.

Мягкий, почти нежный голос дергает потаенные струны моей души. Воспоминания лезут бешеным калейдоскопом, но силой мысли я заталкиваю все обратно в пыльный сундук. Только не здесь. Лучше лелеять эти воспоминания наедине с собой.

– Артем. Какая встреча, – слабым голосом отвечаю я, жадно рассматривая своего бывшего возлюбленного.

Он выглядел отлично, загорел явно тропическим загаром, подкачался. Да и вообще возмужал, сколько лет-то прошло? Три года.

– Если честно, я на тебя с самого начала пялюсь, – насмешливо говорит Артем. – Ждал удобного момента, когда ты останешься одна. Хотелось сполна насладиться твоим обществом, пока никто не видит.

– Не думала, что ты знаком с Малышевым, – я проигнорировала его откровенный намек на флирт.

– Времена меняются, Вит. До размахов твоего мужа мне, конечно, далеко, но с Малышевым у нас есть общий проект.

Сколько месяцев я ждала этой встречи… Не перечесть. Мечтала, что мой храбрый рыцарь заберет меня из лап злобного дракона. Но рыцарь не спешил. Вставал на ноги, я понимаю.

– Ты как всегда потрясающе красива, – с восхищением произносит он и неожиданно проводит пальцем по моей нижней губе. Кожа в этом месте сразу начинает полыхать.

Отпрянув, опять как дурочка оглядываюсь.

– Да нет его. Дима плотно вцепился в него. Специально на яхте закатил вечеринку, чтобы никуда твой Вольский не смог деться. – Я вообще только замечаю, что яхта движется. Мы плывем. – Ну и каково это быть Вольской? Знать, что весь мир у твоих ног?

– Неужели я слышу в твоем голосе обиду?

– Ты могла бы быть Савельевой, – обвиняющим тоном выдает он, и я качаю головой.

– Не могла, Тем. И ты это прекрасно знаешь.

Мне никто не дал право выбора, и за свою главную ошибку я сейчас расплачиваюсь сполна. Но я не жалею… Нет…

– Ты хоть вспоминала обо мне? – горько спрашивает Артем, и мне на секунду тоже становится невыносимо больно.

Мне всегда было больно, просто я научилась все прятать, маскировать, непринужденно улыбаться.

– Артем, у меня новая жизнь. Я отдала тебе все, что у меня на тот момент было. Больше, чем просто невинность. Свою душу отдала, просила защитить.

– Я не смог, прости, – понуро опустил голову Савельев. – Вольский тогда был сильнее меня. Он бы меня в щепки размолол.

Я усмехнулась, глядя на бывшего с толикой разочарования. Он просто не в курсе, что вместо него Марк размолол в щепки меня. Когда тот узнал, что молодая жена у него – подпорченный товар, в моей жизни наступил настоящий Армагеддон.

– Вита, ты его любишь?

О, как я ненавидела этот вопрос. До зуда в ладонях, до чесотки в груди. Не попади я в модельный бизнес, я могла бы сделать головокружительную карьеру на актерском поприще.

Мой супруг имеет меня когда хочет, не спрашивая о моих чувствах и желаниях. Он ограничивает мое общение с родной дочерью. Он шантажирует меня собственным отцом. Он превратил меня в тихое, забитое существо без права голоса и вообще без какого-либо права.

– Вит…

– Да, Артем. Я люблю своего мужа.

Врать легко. Смотреть на этот жестокий и отвратительный мир и врать, врать, врать. Всегда и везде. Нет ничего проще.

– Я так ждал нашей встречи, малыш. – Он мне не верит.

Гладит меня по волосам, и на миг моя броня трескается. Все эти годы мне не хватало обычной примитивной ласки. Все эти годы я живу в полном одиночестве. Глаза наполняются слезами. Артем успевает их заметить.

– Прости, малыш… Мне так жаль… Я ничего не мог тогда поделать, ничего. Как я мог защитить тебя от него? Зато сейчас я могу. Вольский жестокий человек, он не сделает тебя счастливой. Он просто не умеет.

Если бы у меня не было собственного плана, возможно, я бы и поддалась его натиску. Ведь для меня никто не говорил таких слов. Но теперь я боялась делать лишнее движение, чтобы все не испортить. Мой муж ни в коем случае не должен ни о чем догадаться.

– Артем, не нужно, – с прохладцей в голосе я его обрываю.

На верхней палубе становится холоднее, я поплотнее запахиваюсь в песцовую накидку. Она, хоть и короткая, а все равно закрывает голые плечи, но от ветра волосы спутались, и находиться тут дальше наедине с Савельевым весьма опасно. Ни к чему этот риск. Около нас начинают появляться люди, поэтому я спешу покинуть Артема и показаться на глазах мужа.

– Мы не закончили, – доносится в спину.

Не закончили разговор или в принципе отношения? Они начались и закончились несколько лет назад, о чем он вообще думает?

Самое интересное, я так часто вспоминала о нем, фантазировала в своих глупых мечтах о встрече, но сейчас не испытываю ничего. Только легкую ностальгию по прошлым временам, когда у меня была свобода.

Марка я нахожу глазами сразу же. Он, как ни странно, стоит один и смотрит прямо на меня. На его губах играет легкая улыбка, и у меня от нее зуб на зуб не попадает. Я научилась читать настроение мужа по малейшему жесту. Он знает где и с кем я была!

По-идиотски хочется юркнуть в одну из кают и захлопнуть замок, закрыться от него, но, конечно, я этого не делаю. Расправив плечи, царской походкой я плавно двигаюсь к мужу, который по-хищному не отрывает от меня своих потемневших глаз. Его улыбка пропадает, он спокойно ждет, когда я приближусь.

– Веселишься? – хрипло спрашивает, гипнотизируя взглядом.

Нервно прочистив горло, я нарочито беззаботно дергаю плечом.

– Просто ходила осмотреться.

– Встретила кого-то из знакомых? – невинно спрашивает, а у меня все внутри в тугой узел скручивается.

Ну, конечно, он видел меня с Артемом. Он, возможно, даже помнит его. Как не запомнить того, кто забрал невинность молодой жены? Я Вольскому была обещана чистой вообще-то. Наша с ним первая брачная ночь для меня до сих пор остается самым жутким кошмаром.

Молчу, не зная, что сказать. Напропалую врать страшно, Марк терпит мою легкую ложь, но не позволяет переходить границы и делать из него дурака. Мы с ним живем в удобной для обоих лжи.

– Марк, – примирительно начинаю я, пытаясь утихомирить перепуганное сердце.

Он наклоняется ко мне и шепчет на ухо, посылая табун мурашек по телу.

– Непременно расскажешь сегодня ночью, кого ты тут встретила.

На миг он стягивает на моей шее колье, намекая на расправу, его взгляд темнеет.

– Вита, а я тебя потеряла, – тонкий и высокий голос Алисы режет слух. Удавка на шее ослабляется.– Ты уже поздоровалась со старым другом вашей семьи? Артем работал помощником твоего отца, кажется?

– Добрый вечер, – раздается голос Савельева, и я беспомощно зависаю, боясь обернуться или, тем более, взглянуть на мужа.

Но истуканом стоять и ставить себя в неловкое положение не собираюсь, а потому, вежливо улыбнувшись поворачиваюсь к дрянной кобыле Алисе. О, эта стерва знает что делает. Краем глаза замечаю нездоровый блеск в синих глазах Марка. Он смотрит на всех с интересом.

Мне сегодня точно конец.

Глава 4

– Так ты помнишь Артема? – довольно скалится Алиса. В ее светлых глазах откровенное злорадство. Не часто получается укусить кого-то из Вольских.

Всем только дай повод подгадить исподтишка. А в лицо улыбается, змея.

К черту Малышеву, нужно что-то отвечать. Вот и супруг приподнимает бровь, не понимая, какого дьявола я молчу и позорю его фамилию.

– Мы с Павлом Андреевичем по большей части в кабинете запирались, – приходит на помощь Артем, неловко отшутившись. – А девчонки своими делами были заняты. Неудивительно, что Виталина не сразу может вспомнить. Как ваша сестра?

– В полном здравии, спасибо, – отозвалась я.

Я не понимала, какая муха укусила Алису. Мой отказ подсобить ее мужу? Но ведь Савельев приглашен был до того, как она спросила у меня помощи. Она не могла знать, что я ей откажу.

А ведь это она его пригласила. Точнее, Малышев, конечно, но явно с ее подачи. Так хочется задеть меня? Донести что-то до моего мужа?

– Артем ведет один из проектов Димы, очень успешно хочу сказать, – распиналась Малышева.

При этом пыталась плечом ненароком коснуться Артема, без устали хихикала и вообще вела себя странно. Со стороны даже могло показаться, что она к нему что-то испытывает.

Артем и Марк как завороженные смотрят друг на друга, Савельев первым отводит взгляд. Мой муж выглядит в хорошем расположении духа, и меня это слегка настораживает. Такое ощущение, что он тоже не выглядит удивленным. Нет, он не может быть замешан в появлении на яхте Савельева. Смысл?

– Артем, это Марк Вольский, владелец…

– Я в курсе кто это, – сухо отреагировал Артем.

Веселье моего супруга почти осязаемо. Его здесь все забавляет. Внезапно, я осознаю, что и к Малышеву сюда он согласился прийти только ради небольшого представления. Вести бизнес с мелкой рыбешкой Малышевым его вряд ли интересует.

Что ж…

– Как вы поживаете, Артем? Отец часто вспоминает вас, – я практически пропела медовым голосом. – Говорит, без вас дела вести куда труднее.

– Павел Филиппович всегда со всем справлялся самостоятельно. Мои услуги были ему абсолютно не нужны. Я тоже частенько вспоминаю ваш дом, и ваше гостеприимство.

На этих словах лицо моего мужа каменеет. Но на меня он даже не смотрит.

Ой, и дура же ты, Вита.

– За неожиданную и приятную для всех встречу! – громко провозглашает Алиса и, довольная собой, машет бокалом.

Рядом с ней появляется расплывшийся в улыбке тучный Малышев. Обнимает Алису за талию, подмигивает мне, потому что Марк стоит с другой от него стороны и не видит.

Вечер окончательно испорчен. Нет на яхте более зажатого и настороженного человека, чем я. Даже Марк через несколько минут расслабляется и снова выглядит спокойным, в благодушном настроении. А у меня уже сводит губы столько искусственно улыбаться.

Дома я скинула песцовую накидку и платье. Шелк приятно заструился по ногам, но мне хотелось быстрее избавиться от тряпки, принять душ и спрятаться под одеялом. Может, сегодня он устал и не придет?

Хотя, когда это он уставал?..

Так и есть. Выйдя из душа в махровом халате и промакивая мокрые волосы полотенцем, я застыла на пороге. Марк лежал на широкой кровати и листал мою книгу. Влажные пряди упали на лоб, на плечах и ключицах все еще мерцали капли воды. Он был в одних пижамных штанах.

Мое сердце упало. Он же не планирует спать в моей комнате? Это мое от него убежище.

– В его стихах нет ни рифмы, ни привычных размеров. Чем он тебя так цепляет?

Я ревностно следила за томиком Уолта Уитмена в его пальцах.

– Просто чтиво на ночь, – как можно равнодушнее дернула плечом. Мне не нравилось, когда он трогал мои личные вещи.

– Врешь. Ты обожаешь Уитмена, в особенности «Листья травы». Для тебя это не просто чтиво на ночь.

Я молчала.

– Так что цепляет? Передаваемое им чувство бессмертия природы? Бессмертия человека? Бессмертия искусства? – Марк воззрился на меня, но я упорно молчала. Не могла вымолвить и слова.

Казалось бы выдумай, соври. Да даже скажи правду, поделись. Но мне не хотелось. Это было то мое личное, что я так прятала от него, чтобы он не растоптал последнее, что у меня есть. Я не хотела, чтобы он ковырялся в моей душе.

– Молчишь.

Он вдруг встает с кровати и в жутком акте вандализма отрывает страницы, одну за другой. Швыряет их в камин. Я ошарашенно застыла.

Мне хотелось наброситься на него, располосовать его гладкую спину ногтями, но я по-прежнему не шевелилась. Пялилась на него исподлобья, чувствуя как горят щеки, прямо как страницы моей любимой книги.

Марк ожидает от меня реакции, следит за моим лицом, а я пытаюсь изо всех сил сдержать себя.

Он очень зол.

– Ты знаешь, что Уитмен был против рабства? Тебе он поэтому нравится?

В его словах была тайная подоплека. Наверное, он намекает на мое положение в доме.

– Чего ты хочешь? – не выдержала я. Он медленно обернулся, бросив в камин напоследок толстую обложку.

Этот крохотный томик был подарком моего отца. Но я не доставлю ему удовольствие видеть как это меня задело.

– Сними халат.

– Марк, я так устала и…

– Сними или это сделаю я, – с равнодушием в голосе предупредил он.

Зажмурив глаза, я делаю то, что так часто представляла в своих мыслях. Я говорю ему нет.

– Что?

Он все прекрасно услышал, но специально тянет время, лениво наблюдая за тем, как мои пальцы начинают неистово дрожать.

– Я не хочу, – отчетливо проговариваю я. Сердце громыхает как ливень по пустому цинковому ведру. Так страшно до чертиков мне давно не было.

Дура, Вита. Весь план рискует провалиться. Ну чего стоило потерпеть еще одну ночь?

Но меня всю раздирает от противоречий. С одной стороны я понимаю, что рискую, а с другой, отказав ему, чувствую ни с чем не сравнимое удовольствие. Да пошел ты к черту. Я не хочу тебя.

Неужели встреча с Савельевым так повлияла?

В ту же секунду мое тело взмывает вверх, и потом меня швыряют на кровать. Взвизгнув, я приземляюсь на подушки и пытаюсь отползти, но Марк придавливает своим весом, сжав запястья над моей головой.

– Я хочу.

– А я нет, – с вызовом бросаю ему, вскинув подбородок.

Он свирепеет, рычит и практически касается носом моего лица. Тяжело дышит, пытаясь успокоиться.

– Значит, я возьму так. По праву мужа.

– Это будет против моей воли, – прошептала я, обреченно глядя, как синева в его глазах практически сменяется черным.

Марк внимательно смотрит на меня из-под опущенных ресниц.

– Хочешь помечтать в одиночестве о своем лузере? – слышу в его голосе усмешку.

Значит, он все-таки в бешенстве.

Мое лицо вспыхивает, я пытаюсь вырваться, но этот боров, естественно, тяжелее и мощнее. Мои пятьдесят три килограмма против него ничто.

– Оставь меня! Я не хочу! Марк, пожалуйста.

Еще минута и у меня начнется истерика. Он сжимает мои щеки ладонью, выпячивая мои губы. Дергает полы халата в стороны, устраивается поудобнее между моих коленей .

– Аппетит приходит во время еды.

Мне ничего не остается только как бессильно подчиниться.

Ночью он никуда не уходит. Ложится спать вместе со мной. Удерживает на месте, когда я делаю попытку встать и снова принять душ. Мне хочется смыть с себя его запах. И проклятое собственное желание, которое заставляло несколько секунд назад надрывно кричать и стонать. Потеряв голову и чувство собственного достоинства. Он часто так делает. Двойное унижение.

– Спи, – этот странный человек обнимает меня, прижав к себе спиной.

Тяжелая ладонь опускается на мой живот. А я боюсь даже дышать, чтобы он не услышал мое рваное дыхание и слезы. В темноте легче притворяться.

Утром, к своему облегчению, я не застаю его в своей постели. Как будто его и не было. И весь постыдный ночной эпизод мне просто приснился.

Наспех умывшись и одевшись, я спешу в детскую к Машеньке, и за мой вечерний закидон совсем неожиданно приходит расплата.

Глава 5

– Виталина Павловна, Маша пока занята. У нее французский, – няня-церберша встает в дверном проеме, загораживая проход.

– Какой французский? В восемь утра?

– Извините, вам нельзя.

– Ты издеваешься? Дай пройти.

– Вам нельзя, – как попугай заладила она.

– А ну пошла вон, дура! – рявкнула я, пытаясь прорваться к дочери.

Няня на удивление оказывается невероятно сильной бабой. Она просто нагло выставляет меня вон из детской. Выталкивает крепкими руками. Я чуть ли не падаю с позором в коридоре.

– Да как ты смеешь не впускать меня?! – исступленно заорала я, поднимая весь дом на уши. Что есть мочи заколотила по закрытой двери.

– Что происходит? –от ледяного тона Марка круто разворачиваюсь на носках.

– Ну ты и сволочь… – не веряще шепчу, осознав, что он придумал для меня очередное наказание.

– Полегче, – процедил он. – А то Машу ты еще не увидишь долгое время.

– Она моя дочь! Ты не посмеешь так поступить со мной!

– Хочешь проверить?

– Марк, зачем ты так? – с мольбой смотрю на него. – Я же не имела в виду ничего такого…

Теперь о попытке бегства с дочерью и не мечтать. Какая же я дура! Все испортила своей выходкой!

– Тебе не идет это слезливое выражение лица. Мы оба знаем, что ты искусно лжешь, но нужды прикрываться нет, – милостиво взмахнул рукой. – Можешь быть собой.

– Это из-за Артема?

Слепая ярость разбегалась по венам, отравляя кровь и поражая все органы чувств. Сейчас весь мир сузился до размеров его равнодушного лица, которое так хотелось ударить.

При имени моего бывшего Марк сощурил глаза.

– Однажды твой друг уже лежал в больнице, но второй раз ему удача не улыбнется.

– Что? – ошеломленно переспросила я. – О чем ты?

– Вита, ты меня поражаешь, – будничным тоном произнес Марк. – Твой любовник понес наказание сразу же, как и ты. Неужели ты думала я его так просто отпущу? Он посмел взять мое.

Я в ужасе смотрела на его совершенно спокойное лицо, как будто он говорил о чем-то совершенно обыденном. Что-то о погоде и скучных планах на день. Гребаный психопат!

– Ты заметила, что он хромает? – улыбнулся мой муж, а меня от его улыбки затрясло еще сильнее. – Ему так даже лучше, выглядит более представительно.

– Да кем ты себя возомнил, сволочь?! – заорала я, кидаясь на него.

Он с легкостью перехватил мою руки, отведя их мне за спину. А я визжала как сумасшедшая, совершенно потеряв контроль.

– Ненавижу тебя! Ненавижу! И этот брак ненавижу! Чтоб ты провалился со своей местью!

– Успокойся. Твое поведение и эмоциональное состояние вызывают вопросы. Римма правильно сделала, что не впустила тебя в детскую, ты явно не в себе. Я не хочу чтобы ты навредила дочери.

– Навредила дочери?! Я?!

– Будешь визжать как ненормальная, я отправлю тебя в больницу, – ледяным тоном припечатал муж.

Понимая краешком сознания, что топлю себя окончательно, я завыла, чувствуя горячие слезы на щеках. Он тут же обнял меня, успокаивающе поглаживая по волосам. Я пыталась сбросить его руку, но она неизменно возвращалась обратно.

– Тшш, все хорошо.

Эти же слова он говорил мне в нашу первую брачную ночь. И точно так же меня успокаивал. После того, как уничтожил отца.

– Пап, это шутка? – мы с Маринкой в очередной раз переглянулись и снова уставились на отца. – На дворе двадцать первый век, какой брак по принуждению?

– Никто никого не принуждает! Я прошу о помощи! Вольский – молодой и амбициозный, у него уйма денег. Только он готов протянуть мне руку помощи, – взмолился отец.

– Забирая, при этом, человека, как какую-то вещь! Ты явно был не в себе, когда согласился на это! Он тебя опоил?

– Вита, я прошу тебя… Он красивый, успешный, обратил на тебя внимание… Что тебе еще нужно?

– Я его не люблю! – воскликнула я.

Маринка притихла. Ну да, это же нее выбрали в жертву, а меня. Я не могла поверить своим ушам, это не могло быть правдой.

– Полюбишь позже. У него масса достоинств.

– Бред какой-то, – покачала я головой. – Я говорю нет!

– Вита, ты меня вынуждаешь идти ко дну… без твоей помощи я не справлюсь! Я уже пообещал ему тебя.

– Какого черта, папа?! Ты не вправе решать за меня! Вот и объяснишь своему драгоценному Вольскому, что я сказала нет!

Этот придурок действительно решил жену как вещь в магазине выбрать? Не зря мне не понравилось его пристальное внимание на празднике по случаю моего совершеннолетия. Папа устроил праздник в мою честь, но гостей сам приглашал, естественно, планируя провести заодно и пару сделок по работе. Мой день рождения только прикрытие.

– У тебя еще два года будет, он сказал, что заберет тебя, как только тебе двадцать исполнится. Сейчас ему самому не до женитьбы.

– Ах вот оно как? Он дает мне время? Застолбил товар? – съязвила я в его сторону. – Хоть два, хоть пять, хоть десять! Нет, говорю!

– Вита!

– Да Артема она любит! – вырвалось из Маринки. Она тут же прижала ладошку ко рту, глядя на меня в панике. Я замерла.

– Какого Артема? – не понял отец. А потом его озарило. – Савельева? Моего помощника?!

– Ну ты и дрянь! – это было адресовано притихшей сестрице.

Отец схватился за голову.

– Ты не спала с ним, надеюсь?! Я тебя Вольскому обещал чистой!

– Ты совсем ума лишился?! – завопила я в гневе, но тут же замолчала. Потому что отец заплакал, уронив голову на руки.

– Мне конец… Моему бизнесу конец… – до нас доносились его глухие рыдания.

– Папа… – обескураженно произнесла я, подойдя к отцу и неловко положив ладонь ему на вздрагивающую спину. Я впервые видела, чтобы он так плакал. – Мы справимся… Пойдем работать… Мне уже исполнилось восемнадцать. У меня уже есть хорошие контракты на съемки.

– Дело не в том, что мы лишились денег. У меня долги, Вита… Неподъемные долги….

Смотреть как отец плакал было невыносимо. Комок в горле почти не позволял дышать.

– Я уверена мы что-нибудь придумаем…

– Да что ты придумаешь? – воскликнул отец, смахивая слезы. – Ни один твой контракт не покроет мои долги. Это конец… Меня посадят… Все действительно слишком дерьмово…

По всей гостиной разнесся душераздирающий плач. Маринка упала перед отцом на колени и тоже заплакала.

С горечью несбывшихся надежд я подумала об Артеме, и о том, как мы здорово сходили на наше первое свидание всего лишь пару дней назад. Он подарил мне яркий букет ромашек.

– Я… кхм… еще ни разу… Я… – было невероятно стыдно говорить о таком вслух, но убитый горем отец спутал все в моей голове.

Он взглянул на меня с надеждой, слезы струились по мокрым щекам. Внезапно я осознала, как сильно постарел он и сдал. Голова абсолютно седая, худощавое лицо испещрено морщинами, зрачок поблек.

– Ты выйдешь за Вольского?

Теперь слезы бежали уже по моим щекам. Я молчала, не хотела говорить да. До последнего не хотела.

– У вас еще есть два года. У тебя есть время полюбить его. Только не совершай ошибку, сохрани себя ему. У нас все наладится девочки… Я вам обещаю. Вита, пожалуйста, доченька…

Отец не выполнил свое обещание. Как и я свое.

Нет, я вышла замуж за Марка, но умолчала о том, что буквально за неделю до свадьбы подарила свою невинность тому, кого любила. Я просто испугалась.

Глава 6

Мое общение с родной дочерью он существенно ограничил. Мне разрешалось проводить с ней не больше часа в день. Я тихо сходила с ума и ничего не могла поделать. Я понимала, что деньги моего мужа решают все, и органы опеки не в силах мне помочь, если я надумаю развестись. Я уже много об этом думала, и искала разные пути отступления. В открытую мне не победить.

А пока как абсолютно чужой человек не могла к Машеньке даже приблизиться. Смотрела издалека, как мою девочку кормят, купают, как с ней играют и занимаются. При моем появлении няня вставала в позу полной боеготовности. А Маша… Машенька, девочка моя, даже ничего толком не понимала, обиженно отворачивалась от меня.

– Ну что ты, доченька?

У меня был очередной драгоценный час, милостиво предоставленный Марком. Моя ненависть к нему крепчала с каждой минутой.

– Ты не хотела со мной иглать, – надула губы Маша, по-детски картавя.

– Я очень хотела, малыш… – обескураженно пробормотала я. – Я…

– Лимма сказала, что ты занята. Но я видела, что ты сидела и смотлела в окно. Ты же не лаботаешь, как папочка.

Свои злые слезы дочери показывать не хотелось, как и свое побитое состояние. В эти тяжкие дни мне было очень одиноко.

– Обещаю, моя хорошая, скоро все изменится, – глухо прошептала я.

– Виталина Павловна, вам пора, – раздался в дверях противный голос няни.

Бессильно сжав кулаки, я смотрела, как дочь снова обиженно отворачивается от меня.

– Маша не любит маму!

– Маша…

– Уйди!

Проходя мимо Риммы, мне стоило больших трудов не вцепиться в строго собранный пучок и не отвесить ей хорошую пощечину. Ее механическое неживое лицо вызывало во мне такую же ярость, как и гнусные манипуляции мужа. Ведь она женщина… Неужели не видит, как нам обеим больно – и мне, и дочери? Но видимо Марк платит достаточно, чтобы перестать быть человеком.

В сердцах я набрала своей сестре, но Марина, как обычно, была холодна. После свадьбы мы с ней сильно отдалились друг от друга, как и с отцом, впрочем. Как будто это не я ценой своей свободы спасала их задницы.

– У тебя что-то срочное?

– Да нет, – растерялась я слегка. – Просто звоню узнать как у тебя дела.

И с надеждой поплакаться в жилетку, но сестрица, как всегда, все мои надежды рубит на корню.

– Мне некогда, Вит, – уже мягче произносит она. – В кофейне требуется мое присутствие.

Практически сразу после моей свадьбы она взяла кредит в банке и открыла уютную кофейню в центре города. Отец тоже постарался начать все сначала, после того, как Вольский его потопил ко дну, узнав об обмане по поводу моей невинности. Одна я тихо деградировала дома, запертая в золотой клетке.

– Ясно, – с толикой разочарования вздохнула я. – Можно, я приеду к тебе в гости на неделе?

– Вит, не очень удобно.

– А на выходных? – отчаянно прошептала я.

– Меня не будет в городе, скорее всего.

Помолчав, она сжалилась.

– Обязательно как-нибудь еще увидимся, не расстраивайся.

За все три года, что я браке, мы виделись с ней три раза. По одной встрече в год. И все эти встречи были пустыми и обезличенными, словно мы с ней не были сестрами. Мы обе понимали, что Марина просто отмахивается от меня сейчас пустыми обещаниями.

До отца я в принципе не дозвонилась, на этом моя телефонная книжка оказалась исчерпанной. Все друзья отвернулись от меня, потому что муж жестко ограничил мою свободу. Потихоньку все телефонные разговоры перестают быть интересными, если ты знаешь, что вживую с человеком уже вряд ли увидишься.

Был только один номер, который я знала наизусть. Не знаю, о чем я думала, когда набирала его. Мне просто было очень тоскливо и одиноко.

Отрешенно разглядывая золотые украшения на руках, богатую обстановку в моей комнате, я закусила губу.

– Вита?! – Артем взял трубку практически сразу, после первого гудка.

– У тебя остался мой номер, – слабо улыбнувшись, пробормотала я.

– Конечно. Даже если бы не остался, я все равно знал бы что это ты. Я помню его наизусть.

– Вот как…

– Я очень рад, что ты позвонила. Может… Я понимаю, что это тебе не очень удобно по всем правилам этикета, но я чисто по-дружески… Увидимся? На Тверской новый ресторан открыли, там очень вкусная еда и красивая обстановка.

– Эмм, да… Я могла бы подъехать. Только… – я замялась. – Никто не должен знать об этом. Я… я просто не хочу лишних пересудов.

– Ну что ты. По-моему, я последний человек на Земле, кто позволит хоть какие-то сплетни в твою сторону.

– Прости, я не это имела ввиду.

– Встреча будет конфиденциальной, не волнуйся. Я все понимаю. Я просто хочу с тобой пообщаться, столько времени прошло. На яхте у Малышева совсем не было возможности. У тебя все в порядке? – спросил он спустя пару секунд молчания.

– Да, конечно, – мой голос был слишком бодрым. Слишком. – Я вот… просто…

Ну просто мастерица красноречия.

– Расскажешь при встрече. Мне интересно все.

Мы обсудили время, и потом распрощались. Мое настроение вмиг поднялось, я вдруг почувствовала, что не одна. Артем не хотел откладывать встречу, а потому мы договорились встретиться с ним уже сегодня.

Стараясь особо не наряжаться, чтобы не вызвать подозрения, я предупредила экономку, что ужинать не буду. Марк появлялся поздно ночью, пропадая на работе, а Маша по-прежнему дулась на меня. Но она была еще слишком мала, чтобы понимать, что ею умело манипулируют в воспитательных целях. Папа воспитывает маму.

– У меня французский маникюр, это долго, – отмахнулась я от водителя, и сама села за руль белоснежного Майбаха.

Пожав плечами, тот отошел в сторону, а я, сильно нервничая, поехала в город.

Глава 7

В этот раз я могла спокойно рассматривать Артема, не оглядываясь в испуге, что меня увидит муж.

Он изменился, сильно возмужал. А ведь был таким же юным, как и я. Но всего каких-то три года, и его не узнать. Костюм сидит как влитой на широких плечах, светлые волосы коротко подстрижены, светло-голубые глаза смотрят на меня с радостью. Мне приятно, не скрою.

– Какая ты красивая, – сделал он комплимент. – Всегда поражался.

– Спасибо, – смущенно ответила я.

За всю свою жизнь я так и не привыкла к комплиментам. Точнее, привыкла, но все равно испытывала неловкость.

Сделав заказ, мы дождались, когда официант отойдет от нас и снова принялись разговаривать. Разговор бежал, как вода в ручейке – быстро и непринужденно. Столько раз я представляла нашу встречу, переживала, думала буду страдать, но на деле все оказалось не так. На меня словно свалился приступ ностальгии, общие воспоминания способствовали легкой обстановке между нами.

Артем рассказывал о себе, о своей нынешней жизни. Он открыл свою консалтинговую компанию, и достаточно быстро обрел успех и стабильность. Всего за три года подобрался к высшим кругам. Посмеиваясь, он сказал, что это благодаря опыту работы у моего отца.

Я с тоской подумала о своем отце, и о том, как мы отдалились друг от друга, точно так же, как и с сестрой. Брак с Вольским был катастрофической ошибкой. Он отрезал меня от всего мира.

– Вит… Скажи мне одно. Ты правда с ним счастлива?

Глаза Артема покрыты грустью, голос притихший, даже подавленный. Мне так хорошо сейчас, не хватало простого человеческого общения, что я не выдерживаю и признаюсь.

– Все совсем не так, Тем… – в паузе он выжидательно смотрит на меня, кладет широкую ладонь на мой сжатый кулак. – Я чудовищно одинока. И я… не могу уйти от него. Иначе мне придется забыть про Машеньку.

– Я понимаю. У твоего мужа весьма жестокое представление о мести, – роняет Артем. И явно неосознанно отводит глаза.

Однажды твой друг уже лежал в больнице, но второй раз ему удача не улыбнется.

На меня весьма внезапно накатывает приступ тошноты. Выпитый кофе вместе с венским штруделем просятся наружу, и я с трудом сглатываю неприятный комок в горле.

Твой любовник понес наказание сразу же, как и ты. Неужели ты думала я его так просто отпущу? Он посмел взять мое.

Опустив плечи, смотрю на бывшего возлюбленного несчастным взглядом.

– Что он с тобой сделал?

Артем поджал губы, взгляд стал жестким.

– Артем, пожалуйста… – Мой голос задрожал. – Ты поэтому хромаешь?

Голубые глаза уставились на меня внимательно.

– А если по его вине, то что? Что ты можешь сделать, Вита? Я сразу понял, что ты заперта в золотой клетке. По тебе это видно. Молодая, красивая женщина. С превосходными манерами и вежливой улыбкой. Сама элегантность. Никто даже не догадывается, что это не ты.

– Я не элегантная? – усмехаюсь сквозь слезы.

– Ты понимаешь о чем я, – серьезным тоном говорит Артем.

– Я…

– Вита. Я вдруг осознал, что все мои злоключения – полнейшая ерунда. То, что пришлось пережить тебе – намного сильнее и больнее, чем сломанное колено. Я хочу тебе помочь. Я не смею даже думать о чем—то большем. Сейчас я просто твой друг, и готов быть только им до конца дней, если ты так скажешь. Если ты этого захочешь. Главное – помочь тебе. Вытащить из его лап. Теперь у меня есть сила, есть кое-что, что я смог приобрести за эти годы. Я действительно могу тебе помочь.

Внезапно я разнервничалась. Даже испугалась. Как-то все так подозрительно вовремя. Подскочила со стула.

– Артем, я…

Он легко ловит мою руку, удерживает.

– Я не хочу навредить тебе. Хочу только помочь.

Продолжаю настороженно смотреть на него, сердце колотится как сумасшедшее.

– Я не враг тебе, – с нажимом произносит Артем.

И я сдалась. Села обратно и под его натиском, под собственным настроением от нашей встречи, я сделала откровенное признание. Я так устала быть одинокой в своих мыслях.

– В ближайшие дни я хотела сбежать со своей дочерью из дома. У меня даже есть поддельные документы, накоплены деньги. Я все просчитала.

Глаза Артема вспыхивают, и он без всяких слов прижимает мою ладонь к своей щеке. В его глазах неподдельная тревога, боль и… радость.

– Расскажи, что ты придумала.

Я рассказываю все, в деталях. Не знаю, может я и совершаю глобальную ошибку, но почему-то я ему поверила. Да я всегда верила. К тому же, с моим мужем они друг друга ненавидели. Только я даже и подумать не могла, что они встречались…

– Позволь помочь. Я боюсь за тебя. Если он прознает обо всем, это может все окончиться весьма трагично. Права на ошибку нет. Просто сбежав, ты только разозлишь его. Ведь он найдет. Все перероет, но найдет тебя.

Сердце пропустило удар, от разочарования я откинулась на спинку стула.

– И что делать?

Артем задумчиво размешивал ложечкой остывший кофе.

– Надо подумать. Есть одна идея, нужно сначала подумать над ее воплощением в жизнь. Я не хочу рисковать тобой. Но и твой план, прости, котенок, слишком слаб.

Котенок.

Так он называл меня всегда. В шутливой форме, как будто я шкодливый ребенок. Я была такой, даже не верится. Веселой, беззаботной, со здоровыми амбициями. Я спала и видела, как покоряю модельный бизнес. Отец недовольно кривился, а Артем, посмеиваясь, всегда говорил, что я сделаю это слишком быстро и легко. Мне от его слов всегда было волнительно. Как влюбленная дурочка, я вздыхала, подглядывая за ним во время его работы в нашем доме. Он много ковырялся с документами, увлеченный ими, не замечал, как я пряталась за колоннами или за стеллажами папиной библиотеки.

Но иногда я своим шуршанием или даже чихом выдавала себя.

– Это ты, котенок? – вздрагивал он, отрываясь от документов. – Из меня чуть дух не вышел, думал привидения вашего особняка наведались.

– Мне просто скучно.

– И поэтому ты подглядываешь за мной? Не думаю, что это намного веселее.

– Да, ты прав. Ничего не происходит. Успела посчитать, что ты перелистнул страницы бухгалтерской книги восемнадцать раз за час.

Артем смеется.

Раньше было все-по-другому.

И я вдруг понимаю, что готова броситься за ним снова. Плюнуть на все, на последствия, просто за то, что он сейчас пытается поддержать и помочь. У нас ведь может получиться.

– Так какая идея? – спрашиваю я, поглядывая на часы.

Французский маникюр скоро должен закончиться.

Покусывая губы, Артем смотрит прямо.

– Ставки слишком высоки. И действенными будут только самые жесткие методы.

Я молчу, ожидая того, что он скажет. Мне страшно. Но когда он объявляет это, меня по-настоящему прошибает озноб .

– Вам с дочерью нужно притвориться погибшими. Только тогда он от вас отстанет.

Глава 8

Домой я вернулась вовремя, но, к моему ощутимому страху, машина супруга уже стояла в гараже. Мне еле удалось припарковаться, так я разнервничалась. Водитель был готов принять ключи в любой момент, но мне было тупо страшно выходить из машины.

Безумие. Я боюсь собственного мужа.

Собравшись с мыслями, я все-таки открыла дверцу и неторопливой походкой отправилась в дом, делая вид, что все прекрасно. Ноги предательски дрожали, шаг на каблуках был неровный.

В гостиной ЕГО не было, и я быстро прошмыгнула по коридору в сторону своей комнаты, не желая его встретить. По пути хотела было попробовать пройти к Машеньке, но Римма мгновенно вышла из детской навстречу, едва я появилась у двери. В камеру неотрывно пялится, что ли?

– Маша уже спит, – отрубила она, и я замерла, не сводя взгляда с ее маленьких круглых глаз, крючковатого тонкого носа.

Неизменный строгий пучок на голове волос блеклого цвета. На теле чуть ли не монашеская ряса. А ведь она немногим старше меня. Может лет на пять.

Няня смотрела на меня с откровенной неприязнью, и мне стоило неимоверных усилий держать лицо и не начать ей хамить.

– Я тихонечко войду и просто поцелую дочь на ночь, – тихо прошептала я.

От небывалого унижения в горле появился комок, а глаза наполнились слезами. Почему я просто не могу отодвинуть эту ужасную женщину в сторону и подойти к своему ребенку?! Какого дьявола?!

– Она уже спит, вы ее разбудите. – Римма даже не дрогнула, но уже через миг едва заметно выпрямилась и уставилась мне за спину.

– Что у вас тут? – послышался холодный голос Марка.

Я с неприязнью обернулась.

– Я должна спрашивать разрешения поцеловать свою дочь на ночь?

Синие глаза прищурились, он скользнул взглядом по мне, предполагая, где меня носило. Хотя, скорее всего, уже давно водитель ему доложил. Маникюр у меня и так всегда свежий, а уж французский или нет, ему вряд ли разобраться. Мужчины от этого далеки.

Я выдержала его пристальный взгляд, и он, коротко улыбнувшись, заговорил.

– Римма, сделаем небольшое исключение. Думаю ничего страшного не произойдет, если Виталина Павловна тихо пройдет в Машину комнату и поцелует ее. Она не разбудит. Спасибо вам, что беспрекословно выполняете мои указания.

– Да, конечно, – Римма растерянно отошла от двери и, залившись румянцем, опустила лицо.

Внезапно я, усмехнувшись, осознала одну вещь – эта серая кошелка влюблена в него. Глаза сразу заблестели, щеки порозовели, дыхание участилось. Нет, ну точно. Наверное, навоображала себе принца на белом коне, который жил несчастливо со своей истеричной женой.

Неудивительно. Марк нравился многим. Только на меня не действовал его магнетизм, потому что он заставил быть с ним.

На влюбленность его преданной стражницы мне было в принципе наплевать. Пусть любит. Скоро меня здесь вообще не будет. Пусть хоть охомутает его.

Аккуратно пробравшись к спящему ребенку, я тихонько спустила стенку кроватки и наклонилась, чтобы поцеловать. Любимый человечек сразу же закопошился, я чуть отпрянула, но, вцепившись, в прутья кроватки, не уходила. Вдыхала ее нежный детский запах, трогала шелковистые волосики.

Малышка моя. Скоро мамочка будет рядом всегда.

Предложение Артема безумное. Я не смогу так поступить со своим мужем. Да, я ненавижу его. Но разве так можно? Просто взять и объявить ребенка мертвым. Это чудовищный план. И я сразу сказала об этом Артему. Что я никогда на такое не пойду.

Пока я разглядывала дочь, тень мужа в дверном проеме застыла, не шевелясь. Он наблюдал за мной. Опять вторгался в личное пространство. Даже со спящей дочерью нельзя побыть наедине.

Поцеловав крохотный кулачок и пухлую щечку еще раз, я выпрямилась и направилась в свою комнату. Отстраненно заметила, что супруг идет за мной. На расстоянии. Вошел в мою комнату вслед за мной.

Около шкафа я замерла, не решаясь раздеваться при нем. Отвернулась к окну и обхватила себя руками, внутренне приготовившись к его прикосновениям. Тишина в комнате уже начала бить по барабанным перепонкам, а плечи окаменели, как вдруг раздался тихий щелчок,а потом моя дверь аккуратно прикрылась. Обернувшись, я увидела, что комната опустела. Он молча ушел.

Только на кровати лежала темная матовая коробка, а рядом с ней такая же, только поменьше. Я даже не заметила их, когда вошла. С облегчением вздохнув, я прикрыла глаза и, проигнорировав его подарки, пошла в душ. Но перед сном все равно заглянула, отрешенно поднимая крышки коробок. На случай если он спросит понравилось ли. Нужно знать что там.

Внутри оказались восхитительные дизайнерские туфли из нежного дымчатого атласа, с небольшой россыпью кристаллов. Во второй коробке лежала небольшая сумочка, из того же атласа и переливистых камушков. Теперь мне такое не придется носить. Мне предстоит прятаться по съемным квартирам, неброско одеваться, даже маскироваться.

Испытывала ли я по этому поводу сожаление? Нет, конечно.

Убрав коробки в гардеробную, я легла в кровать и принялась терпеливо отсчитывать минуты до своей свободы.

Утром все было по моему плану. Я дождалась, когда Римма с Машей сядут в машину к водителю, чтобы отправиться в бассейн, что был по средам, прыгнула в Майбах, и покатила за ними. Пришлось сильно отстать, чтобы меня не заметили, но я знала, где находится бассейн территориально, поэтому меня это не волновало. А вот все остальное очень даже. Мой слабый план мог развалиться в любой момент. Все казалось совсем по-другому, когда я крутила сегодняшний день в голове. А в реальности оказалось, что у меня трясутся руки, и я забываю об очень важных мелочах. Например, я припарковалась прямо около главного здания. А времени менять что либо уже не было.

– Добрый день. Будете смотреть как Машенька занимается? – вежливо спросила девушка на ресепшене.

Рита. Я ее запомнила, и перед ней мельтешила уже пару недель, едва начала вынашивать свой план.

– Да, немножко посмотрю, – улыбнулась я. – И пораньше хочу забрать. Планы изменились, наверстаем на следующей неделе.

– Ох, вот как. Конечно. Хотите мы скажем Римме? – засуетилась Рита.

– Не беспокойтесь, я сама передам. Заодно посмотрю на успехи, – успокоила я ее.

– Да, конечно. Проходите.

Естественно, ни к какой Римме я не пошла. Та даже не имела ни малейшего представления, что я тут бывала. Мы никогда не пересекались. Римма всегда находилась внутри, а я снаружи. За большим стеклом, спрятавшись в зарослях цветущей акации. Все камеры были отвернуты в другую сторону. Я знала, что Марк все равно узнает, что это я. Для этого не нужны камеры, я исчезну вместе с дочерью. Но мне бы не хотелось, чтобы меня обнаружили сейчас. Странно это выглядит – женщина в дорогой одежде прячется за кадкой с цветком и подглядывает за купающимися.

Вот и сейчас я встала в своей позиции, нашла глазами цербера. Она сидела на лавочке, лениво ковыряясь в телефоне. Ну хоть человеческое ей не чуждо, обрадовалась я.

Быстро набрав номер, я шепнула в трубку:

– Начинай.

Дальше действовал Артем, и его знакомая. Позвонив с неизвестного номера Римме, она представилась секретаршей Марка и, в связи с тем, что не может дозвониться до своего босса, попросила срочно принять документ по личной почте Риммы и удостовериться, что он его получил лично. Вся эта просьба сопровождалась булькающими звуками, собеседница пожаловалась, что ничего не слышит, и Римме пришлось выйти из бассейна в коридор, чтобы полностью понять, что она должна сделать. Тренер заверил, что сейчас будет пятиминутный перерыв на лавочках, и она с чистой совестью ушла.

Я знала что это сработает, потому что Римма во что бы то ни стало захочет выслужиться перед Марком. Со своего места я видела, как ее распирала гордость, едва она поняла, что секретарша Марка звонит ей.

Пока она ковырялась с получением несуществующего документа, я быстро вошла внутрь за своей дочерью.

Глава 9

– Мама! – ко мне тут же бросилась моя дочь.

Я подхватила обернутую в полотенце Машеньку.

– Егор Андреевич, мы сегодня Машу пораньше заберем, на праздник торопимся, – окликнула я тренера.

Мужчина оглянулся в поисках Риммы, и я, пытаясь сохранить спокойный голос, уверенно произнесла:

– Римма на звонок отвечает снаружи. Я пока пойду высушу Машеньке волосы и переодену ее. Передайте, пожалуйста, няне что мы в раздевалке.

– Конечно, – улыбнулся он, возвращаясь к своим подопечным.

Выдохнув, я с по-прежнему колотящимся сердцем прошла в раздевалку довольно быстрым шагом, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.

В раздевалке я принялась быстро одевать дочь. Стянув шапочку, обрадовалась, что ее волосы почти сухие. Шустро натянула на нее штанишки и теплую кофту. Защелкнула липучки на кроссовках.

– А сушить? – удивилась она, когда я накинула капюшон розовой толстовки на ее макушку.

– Маш, нам нужно быстро пройти в машину. Я тебе там печку включу. Ладно?

– Да.

Дочь, кажется, никак не могла поверить что это действительно я, и сейчас рядом с ней. Она трещала без умолку, рассказывая о своих успехах. Подпрыгивала от удовольствия, хватала меня за руку и гладила по волосам, пока я ее обувала. Это здорово отвлекало.

Весь путь до выхода я все ждала, что по коридору раздастся крик Риммы, и меня повяжут прямо здесь. Кошмар. Я даже не могу забрать своего ребенка без того, чтобы не разразился скандал. Я ощущала себя воровкой, похитительницей. Разве это нормально?

Смогла дышать более-менее спокойно только когда села в машину.

– Ты сама поедешь? – глаза дочки заблестели.

– Да, солнышко. Я умею водить машину, – я потрепала ее по макушке.

На всякий случай включила печку, чтобы она не замерзла. А потом торопливо выехала с парковки, мысленно благодаря Артема что он и его знакомая помогли мне отвлечь няню.

Небольшая сумка со всем необходимым была уже в багажнике. Много вещей я не стала брать. И украшения все оставила дома, как и банковские карты. У меня было немного налички, которой должно было вполне хватить на первых порах, а дальше что-нибудь придумаем.

По плану я должна была прямо сейчас поехать к Артему, он меня ждал. Но я его обманула и повернула совсем в другую сторону. Просто я боялась рисковать и так подставлять его. Мой супруг озвереет, если не дай Бог узнает, что я прячусь у бывшего. Он от него мокрого места не оставит. Я не могу так беспечно положиться на Артема, как бы мне не хотелось.

В дороге телефон разрывался от входящих звонков. Марк, Римма, Артем, куча незнакомых номеров. Я хладнокровно ехала в потоке машин, двигаясь к автовокзалу.

Звонки продолжали поступать, а я их игнорировать, пока Маша не попросила.

– Мама, возьми тлубку. Телефончик же звонит.

– А я его сейчас выключу.

Только потянулась, чтобы отключить его вообще, как увидела на экране «Сестра». Замешкалась, но все-таки ответила на звонок.

– Марина?

В уши ворвался бессвязный поток эмоциональной речи сестры.

– Ты с ума сошла, Вита?! Ты что творишь? Марк всех на уши поднял, звонил уже и мне, и отцу. Куда ты забрала Машу? Что происходит?

Никому даже в голову не пришло, что я просто хочу отвезти ее домой сама или провести с ней время. Что он влил им в уши?

– Марин, я не могу иначе. Я устала от всего этого. Я хочу быть со своим ребенком, – я покосилась на пританцовывающую под радио Машу.

– Но ты и так с ней. Ты же мать, – недоумевает Марина.

– Все не так, – мой голос надламывается от подступивших слез. – Ты многого не знаешь. Я не могу сейчас тебе все это рассказать, но нам лучше уехать. Развода он мне не даст, ну или только если я откажусь от всех прав.

Я горько усмехнулась. Да, Марк связал меня по рукам и ногам. Он просто не оставил мне другого выбора.

– Вита, – взмолилась сестра. – Мне страшно за вас. Куда ты направляешься? Приезжай ко мне, я дам тебе ключи от дачи. Или переждете у меня. Мы что-нибудь придумаем. Ну куда ты сейчас поедешь? Он остановит тебя на ближайшем полицейском пункте. Ты же сама знаешь, что для него это раз плюнуть.

– Он проверит у тебя в первую очередь, – покачала я головой.

– И пусть проверит. Он вас не найдет, – твердо заверила Марина.

– Марин, спасибо, но…

– Хочешь сказать, твой план лучше? Он вообще есть или ты просто едешь из города сломя голову? Подумай о Маше. Вы не сможете остановиться ни в одном нормальном отеле! Не дури, Вита. Приезжай ко мне, мы вместе что-нибудь придумаем. Чтобы не палиться с дачей я могу дать ключи от квартиры Семена. Он сейчас все равно со мной живет, квартира пустует.

Семен это парень моей сестры, насколько я знаю.

– А дальше что? Ну просижу я в чужой квартире неделю. А дальше что, Марин? Мне нужно просто уехать отсюда, как можно дальше. Туда, где он нас не достанет.

– Тебе кто-то помогает? – вдруг спросила Марина.

– Нет, – ответила я. – Я все придумала сама.

– Ох, Вита… Сестренка, что же ты наделала, – она всхлипнула. – Мне так страшно за вас. Неужели это стоило того?

Я посмотрела на сияющую Машу, которая улыбалась мне и тыкала кнопки радио, и тихо произнесла:

– Да, это однозначно стоило того.

– Может, хотя бы в кофейню заскочишь? – продолжала шмыгать носом сестра. – Когда я еще вас увижу? Машка и так быстро растет, и мы редко видимся, а теперь и вообще не знаю, что будет… Я вам в дорогу бисквитных пирожных соберу, у Али новый рецепт…

Она все-таки не выдержала и разревелась. Узнаю свою сестру.

Бросив глаза в навигатор, я вздохнула.

– Мы недалеко, сейчас подъеду. Только минуты на три, Мариш. Я не хочу рисковать.

– Да, конечно, – сквозь слезы обрадовалась сестра, у меня в миг потеплело на сердце от ее радости. – Тогда побегу соберу десерты лично.

– Ладно, давай. Я еще ничего у тебя не пробовала.

– Ты не разочаруешься.

Буквально через минут пять я и правда была около ее кофейни. Кусающая ногти сестра стояла на крыльце. При виде меня она бросилась вниз по мраморным ступеням, упала мне в руки.

– Вита!

– Марина, – мягко ответила я, крепко сжимая сестру в объятиях.

Мы так давно не виделись.

– Эй, а это что за красавица такая большая? – она распахнула руки для Машеньки.

Та смущенно подошла. Конечно, она свою тетку не узнала. Она видела-то ее всего раз до этого случая.

– Марин, мы на пару минут…

– Зайдите внутрь. Выпейте чаю прежде, чем ехать. Маша, наверное, голодная. – Марина приглашающе распахнула дверь.

Неуверенно потоптавшись на месте, я нервно оглянулась на выделяющийся Майбах, но сестра, потянула меня за руку.

– Это ненадолго.

Глава 10

– Ну как ты? – спросила Марина, после того, как мы уселись за уютным столиком у окна.

В кофейне-кондитерской было весьма оживленно. Круглые столики с голубыми скатертями, кружевные занавески, все в ненавязчивом стиле прованс. Мне очень тут нравилось.

– Мариш, не осуждай меня. У меня нет другого выхода, – вздохнув, произнесла я, наблюдая за тем, как Маша облизывает крем от пирожного с пальцев.

– Думаешь, бегать черте знает где будет лучше? Лучше для нее? – сестра кивнула на Машу.

– Ей будет лучше с матерью. С полноценной матерью, а нее жалкой тенью. Я не могу ни погулять, ни покормить, ни позаниматься со своим ребенком. Ничего не могу сделать! Ты понимаешь?

– Так пусть этим няня и занимается, все правильно.

– Нет, не правильно. Марин, мне нельзя приблизиться к своему ребенку! – отчаянно прошептала я, быстро взглянув на дочку. Но она увлеклась яркими салфетками, раскладывала одну за другой. – Я хочу проводить с ней больше времени, а меня ущемляют в этом праве. Это долго все рассказывать и бессмысленно, к тому же. Я не хочу тратить на это время. Не сегодня.

Марина посмотрела на меня долгим взглядом, криво улыбнулась.

– Хоть убей, не могу тебя понять. Да Марк тебя на руках готов носить, и носит. А ты нос воротишь. За такого мужика крепко держаться надо. Намертво. А ты бежишь.

Хмуро взглянув на сестру, я промолчала. Она не поймет. Все видят в нем только достоинства. Богатый, красивый, щедрый. И остальное замечать не хотят. Что он жестокий тиран, деспот, контролирующий каждый мой шаг. Что я в его руках всего лишь игрушка, кукла, которую он крутит и вертит как хочет.

Смирись. Привыкнешь со временем. У тебя еще масса времени полюбить его. Сколько раз я это слышала и от Марины, и от отца.

Но хоть бы раз кто-то из них попытался просто по-человечески понять меня.

Через пару минут неловкой тишины я засобиралась.

– Ты чего, Вит?

– Марин, нам пора.

Сестра посмотрела на часы, закусила губу.

– Подожди, я наложу тебе десертов.

– Я думала ты уже это сделала. Знаешь, ты не заморачивайся. Маше нельзя много сладкого, а к пирожным в принципе равнодушна. Не суетись.

– Вит, да подожди, – она ухватила мне за руку. Карие глаза сестры забегали. – Ты к Артему, что ли?

Я убрала пряди волос, упавшие на лицо и покрепче сжала ручку своей дочери.

– Марин, я же сказала, что действую одна. Мы торопимся, извини.

Но она не давала мне выйти, заблокировав проход между столиками.

– Дай пройти.

– Нет.

– Что? – у меня от неожиданности чуть ли не глаза на лоб полезли. – Марин, ты чего?

Она молча смотрела на меня, и у меня в голове все встало на свои места. Я в ужасе посмотрела на свою сестру.

– Ты сдала меня? Это была ловушка?

– Вита, ты делаешь глупости. Сама мне потом спасибо скажешь. Сейчас ты действуешь сгоряча.

В полнейшем шоке я продолжала смотреть на обманувшую меня сестру. Вот так просто она обманула меня. Сдала при первой возможности. Но какая ей в этом выгода? Что пообещал ей Марк?

О Боже… Все развалилось на глазах…

Этого не может быть!

С отвращением оттолкнув ее в сторону, я бросилась к выходу, утаскивая за собой дочь, но в середине зале застыла. Прямо передо мной в дверях уже стоял Марк. Сердце сорвалось вниз. Все внутри меня заклокотало от ярости, от отчаяния, от осознания безвыходности ситуации.

Какая же я дура! Зачем я вообще поехала сюда? Попрощаться с сестрой! С той, что предала тут же, не раздумываясь.

– Папочка!

Маша отпустила мою руку и бросилась к нему, он тут же подхватил ее на руки, прижал к себе, не отрывая от меня нечитаемого взгляда. Пиджака на нем не было, рукава рубашки закатаны до локтей. Волосы слегка растрепаны, что для него непривычно. Я заставила его понервничать.

– А мы такие пиложные вкусные кушали, – счастливо рассказывала дочка, обнимая его за шею.

– Вит… – ко мне подошла понурая сестра. – Я же хотела как лучше…

– Что ты ей пообещал? – еле слышно спросила я у супруга. Он молчал. – Что ты ей пообещал?!

От моего крика все посетители начали на нас оглядываться. Марк передал Машу в руки водителю, тот вынес ее на улицу.

– Садись в машину, – беспрекословным тоном заявил мне.

– Марк. – Я подошла к нему ближе. – Я тебя ненавижу. Я просто до одури тебя ненавижу!

Мой злой шепот бил по ушам даже меня. Не верилось, что все так быстро закончилось. Даже не успев начаться. Это просто нелепо.

Я такая нелепая. Ничего у меня никогда не получится. На что я надеялась? Если бы не предала Марина, может, меня предал бы Артем. Я больше никому не хотела верить.

В серых глазах отчуждение и ощутимый холод.

– Сядь в машину. Поговорим дома, – отрезал он. Развернулся и вышел.

Знал, что я как миленькая побегу за ним. Не оставлю свою дочь.

Я горько усмехнулась. Что ж, Вита. Пора в свою золотую клетку. Побегала немного, порадовалась видимости свободы, и на этом все.

– Вит… – проблеяла сестра, но я даже не обернулась.

Только хлопнула дверью хорошенько. Никогда ей не прощу.

Майбаха уже не было. Водитель уехал на нем. Мне ничего не оставалось сделать, как сесть в авто Марка, где уже сидела на заднем сиденье пристегнутая к детскому креслу Маша. Я села к ней.

Всю дорогу я ехала, отвернувшись к окну, пытаясь сдержать слезы. Мне не хотелось при нем плакать. Но еще больше мне не хотелось плакать при дочери. Я должна оставаться сильной.

На крыльце у дома нас уже ожидала Римма. Посмотрев на меня с ненавистью, она забрала у Марка дочь и ушла в дом. Мы остались снаружи.

– Не будешь входить? – спросил он и устало потер глаза.

– Что ты пообещал Марине?

Его молчание выбешивало, выводило из себя. Ухватив его за рубашку на груди, я прошипела:

– Что ты ей пообещал? Стыдно сказать или что? Какого дьявола ты молчишь?

– Я пообещал ей хорошую сумму. Для развития бизнеса, – спустя мгновение проговорил он. – Она тут же согласилась.

– Из-за денег? – растерялась я. Уронила руки.

– Все как и раньше, – пожал он плечами.

– Что значит как и раньше? – встрепенулась я. – Марк?

Эмоции накапливались в один огромный шар, который вот-вот был готов взорваться.

– Хватит молчать! Говори!

– Твоя семейка выгодно продавала тебя несколько раз. – Его слова падали обухом по голове. – Твой отец продал тебя за свои долги. Я все их закрыл. Это было его условием для нашего брака. Твоя сестрица сдала мне информацию по поводу твоего бывшего возлюбленного. Назвала его имя, хотя я в общем-то и не интересовался. Думала я ей за это заплачу. Но заплатил я ей за совсем другое – чтобы эта продажная дрянь не появлялась около тебя даже в радиусе километра.

Точно мешком прибитая, я стояла, разинув рот и слушала своего супруга, отказываясь верить в услышанное.

– Ни твой папаша, ни сестрица не делали попытки сблизиться с тобой, потому что я им запретил. И они согласились сами. За вполне приличные суммы.

Вот значит на какие деньги она открыла кофейню… А мне говорила, что кредит взяла. И отец… Он сам поставил условие?!

– Ты чудовище, – прошептала я. – Как ты мог так поступить?

– Как? Я всего лишь избавил тебя от их гнилого присутствия.

Размахнувшись, я залепила ему пощечину. Бледная кожа на лице Марка тут же покрылась розовыми пятнами. Сжав зубы, он наклонился ко мне.

– Я прощу тебе эту выходку, как и то, что ты хотела выкрасть у меня дочь. Если не хочешь усугубить ситуацию, то заходи в дом и делай вид перед Машей, что ничего особенного не произошло.

Ладонь горела от удара, пальцы подрагивали. И я вдруг впервые пожалела, что не послушала Артема. Только мертвую Виту Марк мог бы отпустить.

Глава 11

Жизнь потекла своим чередом. Для меня все вернулось к тому, что было. Днем я сидела, безучастно глядя из окна на разбитую под окнами лужайку и пруд, ночью, прикрыв глаза, терпела ласки мужа.

К слову, Марк в эти дни был особенно нежным, зацеловывал каждый сантиметр моего тела, тогда как я ожидала, что он будет наказывать меня грубостью и унижением. Но у меня было ощущение, что я еще больше закрываюсь от всего мира в своей плотной раковине, и никто бы уже меня не смог оттуда достать.

Еще он повадился ночевать в моей спальне, прижимал меня к себе всю ночь, гладил мою отвернувшуюся спину и упрямо не хотел оставлять меня в покое. Я ненавидела его от всей души.

Иногда я не могла уснуть всю ночь, его тиски меня слишком душили. На рассвете, когда солнце начинало пробиваться в спальню, я осторожно поворачивалась к супругу лицом и подолгу рассматривала его черты, силясь понять этого человека.

Во сне хмурая складка на лбу исчезала, разглаживалась, поджатые губы расслаблялись. Черные пряди волос падали на лоб, первые лучи солнца крадучись ползли по скулам, трепетали на ресницах. Мой муж казался в такие моменты непривычно уязвимым, и я в тайне наслаждалась этими мгновениями. Он простой человек, как и я. Мне нужно перестать его бояться.

Иногда взгляд падал на подушку, в голове проносилась со скоростью света чудовищная мысль, которую я тут же в липком страхе и отвращении к себе отталкивала. Нет, я никогда не смогу этого сделать. Свобода такой ценой – это и не свобода вовсе.

Однажды, когда я его так бесхитростно рассматривала одним утром, он внезапно открыл глаза и уставился на меня грозовыми тучами. Какое-то время мы молчали, не отрывая друг от друга взгляда. И только я хотела разорвать контакт и встать с кровати, как он поймал мой локон и потянул к себе.

– Что ты хочешь? – тихо спросил он.

– Что? – не поняла я.

Он продолжал потягивать к себе за волосы, и, когда мне стало уже больно, пришлось приблизиться к нему, почти распластавшись на его груди.

– Что мне сделать, чтобы ты смотрела на меня по-другому?

Я молчала.

– Вита, я уже три года бьюсь над этим, но ты ни разу не сделала шаг навстречу. Неужели я настолько тебе противен? – мрачно усмехнулся Марк.

Серый взгляд обжигал и давил, я опустила ресницы и отодвинулась от него. Волосы натянулись, кожу на голове запекло, и Марк нехотя разжал пальцы.

– Разговаривать ты как обычно не хочешь, понял.

Встав с кровати, он, не стесняясь своей наготы, прошел в мою ванную. Послышался шум воды. Вся прелесть отдельной спальни давно стерлась, потому что даже эта видимость зыбкой свободы оказалась перечеркнутой. На полке давно расположилась его зубная щетка, бритвенные принадлежности. Чего он добивался?

Мне так нравились времена, когда мы спали отдельно. Собственно, так повелось сразу же после первой брачной ночи. И меня это более чем устраивало.

А теперь даже этой привилегии меня беспощадно лишили.

Вздохнув, я принялась переодеваться, надеясь, что он не выйдет из душа в самый неподходящий момент. Я по-глупому стеснялась в присутствии своего супруга.

Каждый день он осыпал меня цветами. Ароматные букеты прибывали, даже если он уезжал в командировку на пару дней. В такие дни я особенно радовалась и выдыхала.

Фешенебельные вечеринки, светские приемы, дорогая одежда и украшения. Марк словно с цепи сорвался, задаривая меня побрякушками и предметами одежды. Выводя в свет, думая, что я попросту устала в одиночестве. Слуги в доме недоуменно пожимали плечами, не понимая, какого черта я ворочу нос.

Однажды я даже стала свидетельницей неприятного разговора. Две горничные трепались в процессе уборки, пока я, застыв за углом, бесшумно слушала мерзкие сплетни.

– Да фригидная она. Ну как такого не любить? – сокрушалась одна.

Мне она никогда не нравилась, слишком густой макияж и укороченная форма выдавали в ней охотницу на чужих мужей. Постоянно маячила перед носом у Марка, наглым образом игнорируя мое присутствие и осуждающий взгляд.

– Такой мужчина любую фригидность должен вылечить, – захихикала вторая. – Может, она больна?

– Не выдумывай. Она просто бесится с жиру, зажравшаяся мажорка. Несчастная сама по себе. И толку что красивая.

– Да ну не такая уж и красивая. Сделанная, поди.

– Скорее всего. Будь у меня столько денег, я бы тоже была красивая, – согласилась девушка.

– Она же его не любит, видно невооруженным взглядом. Зачем такая ему? Развелся бы давно и избавился от этой истерички.

– Из-за дочери, наверное, живут, – пожала плечами горничная.

– Я бы ему еще троих родила, если так детей надо.

Они обе захохотали, а я развернулась и ушла оттуда, позабыв зачем вообще туда направлялась. Обычно меня мало трогали всякого рода сплетни, но когда ты их слышишь лично – приятного мало.

Внезапно я вспомнила нашу с ним первую встречу. На том самом банкете по случаю моего совершеннолетия, на котором он меня «приметил себе в жены». Я тогда об этом не догадывалась, и, не скрою, его внимание польстило. Но в голове тогда била мысль: «Интересно, Артем сейчас на нас смотрит?». Мне хотелось, чтобы мой возлюбленный меня приревновал. И я совершенно не догадывалась о том, что в своей голове планирует Марк Вольский.

– Вита, а это мой замечательный друг и, надеюсь, в ближайшем будущем бизнес-партнер, Марк Вольский.

Отец говорил каким-то заискивающим голосом, и мне казалось, что мужчина напротив это тоже понимает. Судя по его насмешке, точно да.

– Очень приятно, Вита. Вблизи вы еще красивее, – Марк галантно поцеловал мою руку, но при этом позволил себе вольность задержаться губами на коже.

Его проникновенный и глубокий взгляд мне не понравился. А еще было ощущение, что он меня оценивает.

– Могу я надеяться на танец? – Его голос был спокоен, расслаблен, как будто весь мир лежал у этого мужчины в кармане. И словно он точно знал, что я не откажу.

Лебезящий бубнеж отца уже порядком раздражал.

– Надеяться вы можете и без моего позволения, – уколола я, и поспешила раствориться в толпе, оставив его молча сжимать бокал в руках.

Успела заметить недовольный блеск в глазах. Вольский почувствовал себя уязвленным.

Присутствие этого человека почему-то давило на меня. Поискав глазами Артема, я нашла знакомый серебристый костюм и постаралась расслабиться. Савельев подмигнул мне и снова отвернулся к каким-то чиновникам.

Ну и праздник. Ерунда полнейшая. Моего отсутствия даже никто не заметит.

– Ты чего шуганная такая? – ко мне подошла Маринка.

– Не знаю. По-моему, вечер дрянь, – призналась я ей. – Зачем было объявлять ЭТО моим совершеннолетием? Глупость.

– А про мой день рождения он даже и не вспомнит, – помрачнела сестра.

– Не переживай. Он и в мой вцепился, не зная какой еще придумать повод, чтобы собрать здесь всех этих акул.

Сестра вдруг заинтересованно куда-то уставилась.

– Видишь того красавчика? Молодой, холеный. От тебя глаз не отрывает.

Почему-то я сразу поняла о ком она. С неприязнью посмотрев в ту сторону, куда указывала Маринка, я столкнулась с серыми глазами. Так и есть. Пялится самым бесстыжим образом.

– Он танец попросил, – ехидно хмыкнула я.

– А ты?

– А я сегодня ни с одним из этих костюмов не собираюсь танцевать. Папа решил, что я буду развлекать его толстосумов? Обойдется.

– И даже с серебристым костюмом не потанцуешь? – толкнула локтем в бок Маринка.

– Тише ты, – прошипела я, озираясь.

Вдруг кто-то стал свидетелем нашей беседы? Но все были заняты скучными переговорами, и только один взгляд не отрывался от меня весь вечер, обжигая своей настойчивостью и опасностью.

В самый разгар вечеринки я неожиданно его потеряла. До этого, едва начинался медленный танец, я растворялась в соседних комнатах, по-идиотски прячась за дверями. Видела, как Вольский ищет меня глазами, слышала его пугающие вкрадчивые шаги. Мне даже стало казаться, что он знает где меня искать. Стоит только протянуть руку и дернуть за дверь. Но он, постояв в тишине, уходил восвояси.

А потом я вдруг обнаружила, что его нет. Глупо расслабилась, обрадовавшись, что он свалил домой. Беззастенчиво наблюдала за своим Артемом, наслаждаясь медленной музыкой. И вздрогнула, когда за спиной раздался низкий, бархатный голос.

– Он вас не пригласит.

Горячее дыхание Вольского скользнуло по моей обнаженной шее. Он стоял непозволительно близко.

– В самом деле считаете, что все обо мне знаете? – я резко повернулась и чуть отпрянула, оказавшись почти у его подбородка.

– Ничего не знаю. Но уверен, что с легкостью мог бы разгадать, – хитро улыбнулся он.

Его снисходительная самоуверенность бесила.

– Например?

– Расскажу все о вас во время танца. – Он вдруг цепко схватил меня за запястье и повел на танцпол, где уже танцевало несколько парочек.

Нас провожали многочисленные взгляды, из них я отметила только два. Подбадривающий – отца. Хмурый – Артема.

Заметил, наконец-то.

Вольский был довольно высок и широкоплеч, танцевать с ним было совсем неудобно. Строгий и приглушенный парфюм вперемешку с его собственным мужским запахом окутал в свои сети, а я в чужих объятиях вдруг неуместно заволновалась. Но выдержала ироничный взгляд партнера.

– Всегда добиваетесь своего? – тихо спросила я.

– Только если мне это действительно нужно, – так же тихо ответил он. На этот раз его голос был серьезен.

– Хм. И что вы можете сказать обо мне? – Серебристый костюм снова увлечен чиновниками. Это меня расстроило.

Ну вот, я думала, что Артем ревнует…

– Довольно мало, признаюсь. Но то, что успел увидеть, вызывает любопытство.

– И?

Вздохнув, помолчал. Потом заговорил, спокойно говоря о моем личном, нарушив все границы дозволенного.

– Красива, язвительна, умна. Ваша сестра вам завидует, отец вами пользуется, а помощник вашего отца слишком труслив, чтобы открыто заявить о своих чувствах. Выбирая между вами и работой, он выберет второе. Не потому что вы ему не нравитесь, нет. Нравитесь сильно. Но потому что деньги и расположение вашего отца тревожат его больше, чем какие-бы то ни было эмоции.