Регистрация

Космополис архаики. Готические стихотворения

Размер шрифта:   13
Космополис архаики. Готические стихотворения

Литературно-художественное издание

Корректор Марина Бельская

Корректор Юлия Летникова

© Яков Есепкин, 2023

ISBN 978-5-0060-6686-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Катарсис

Репрография

  • I
  • Рек слово Агамемнон, зарыдал,
  • Разбил золотоструйный кубок о стол,
  • Тогда и речь свою он не узнал,
  • И ссребрился Иакове-апостол.
  • На яствах кольца змей позапеклись.
  • Не хватит просфиры и для келейных,
  • Виждь, розочки червовые сплелись
  • На чермных полотенцах юбилейных.
  • Распятие поправший Иисус
  • Явился из темничного подвала,
  • Волошковый венец усеял гнус,
  • Сквозь черен каждый змейка проползала.
  • И разве не ко Господу леса
  • Дощатые чрез очи возвивалисъ,
  • И разве не теряли голоса,
  • Во вретищах цари не предавались?
  • В лазоревой протлели купине
  • Юродивые, ставшие изветом.
  • Пусть нощно возрыдают обо мне
  • Муравушка-плакун со горицветом.
  • Зело пустое ль небо точит пляс
  • Цесарок над умолкшей окариной,
  • Плач мира сердце славское потряс,
  • Гортань ожгло погостной крестовиной.
  • Замкнул сон вежд тяжелых навсегда
  • Соль слез и юровые небосклоны,
  • Меж уст сиротских мертвая вода
  • Стоит, сребрясь пред ликом Персефоны.
  • Пред ней кровавокудрый лицеист
  • И достохвальный Дант, в жемчужной течи
  • Кружится имманентный сребролист,
  • Не воскрешая и загробной речи.
  • Огромный, чернорадужный букет,
  • Как в кактусе, в душе навек раскрылся,
  • Но вырвался один цветок на свет,
  • Ночным огнем он тотчас осветился.
  • Возлюбленные чада отпоют
  • Призорам христарадно славословья,
  • Им венчики точащие скуют
  • Апостольские темные сословья.
  • Ах, краски смерть размыла до костей,
  • Хранимы ли слова эдемской силой,
  • И Господь сам не ведал сих страстей,
  • Склоняясь над сыновнею могилой.
  • Смотри, за Богом гончие летят,
  • Волочатся вослед им живодеры,
  • У смертушки из персти всё хотят
  • Достати четверговые поборы.
  • Замученные крики приглушив,
  • Из твердых гробов молча мы вставали
  • И ангельский лелеяли пошив,
  • И каверные чарки выпивали.
  • Родные воздымали на Звезду
  • Слезами изукрашенные лики,
  • И Боже в самом нищенском роду
  • Изыскивал всецарские языки.
  • II
  • Я к зеркалу боялся перед смертью
  • Приблизиться: тогда бы мертвый взор,
  • Мираж разъяв, золоченною твердью
  • Прожег очей живых огнеупор.
  • Червлены ль эти гробные веревки,
  • Черны ль, зерцало-брутто их взовьет,
  • Елико смерти нашей полукровки
  • Алкают, аще в серебре киот.
  • И чем утешить призраку живущих,
  • Удел его – молчание, печать
  • Для уст, к небесным царствиям зовущих,
  • Готова, стоит истинно молчать.
  • Нам ангелы Господние ни слова
  • Здесь молвить не велят, молчи, пиит,
  • Пусть жизни лихосорная полова
  • Над лотосами царственно горит.
  • Пускай одни алеющие маки
  • Апостолы взирают, невода
  • Полные выбирая, нежат зраки,
  • Богата рыбой мертвая вода.
  • Рыбачить здесь и можно, а притронный
  • Коллегиум божественных теней
  • Решит, кому речи, кому уронный
  • Рейнвейн алкать и красных ждать коней.
  • Живым одне лишь мраморники, зренье
  • Их слабо, разве гений отличить
  • Способен адоцветное горенье
  • И столпников бессмертью научить.
  • Нельзя венец терновием упрочить,
  • Молчи, молчи, доколе сам живой
  • И в мертвых только значен, муз порочить
  • К чему, нам возместят Эдем с лихвой.
  • Тот контур, угль чернивший ломким светом,
  • Годами отражался, вообще
  • Чтоб не пропасть, чтоб зреть на свете этом
  • Сосуд Пандоры в лазерном луче.

⠀

I. Мелос

(Рифмы того света)

I.I. Мелос

«Только пепел превыше золы…»

  • Только пепел превыше золы,
  • В нети нас позовут отобедать,
  • Хлебоимно содвинут столы —
  • Царских яств должно всяку отведать.
  • Бледноогненной солью рядно
  • Изукрасив, орут зазывалы,
  • В наших веждах высотных давно
  • Отражаются разве подвалы.
  • Ничего боле не ужаснет,
  • Чем сие до костей пробиранье.
  • Кровь гнилая вотще полоснет
  • В многослезное это собранье.
  • Скорбь убийц по иным временам
  • Потушили, иначе с чего бы
  • Стали дарствовать столпники нам
  • Во десницах спирт ангельской пробы.
  • Не сыскать воям жалкой родни,
  • Ратных маршей не помнят музыки,
  • И те слезы – ты их не храни,
  • Затекут пусть в червовые лики.

Трилистник чаяния

І

  • Аз, Господе, реку со черных домовин,
  • Гробов нощных, иным достались благокрасны,
  • Эти агнцы не ждут-заждались окарин,
  • Им и трубы Твое, и псалмы немогласны.
  • Все склоняется тать над испрахшей сумой,
  • Иль неможно доднесь и любови низринуть
  • Бледных перстов жалких, в юродие немой
  • Удушавших царей, сребро юдам откинуть.
  • Были перси белы у безмужних невест,
  • А теперь и уста до костей пробелели,
  • Оглянися, Отец, нету ныне окрест
  • Ни живых, ни мертвых, посвященных во Лели.
  • Ах, над нами зажгли юровую Звезду,
  • Пусть лучом воспронзит некупельные лета,
  • Их ложесен и усн опознай череду,
  • Нищих татей, оне удостойны извета.
  • Те ж к Тебе, Господь свят, пировати пришли
  • Бойны чада, отвек изалкавшие жажды,
  • Ангелы Твои что копия занесли —
  • Не убить, не убить преугодников дважды.

II

  • Как свилися вольно змеи в райских цветках,
  • Прежде в царствии грез немятежно блажили,
  • Только ныне молчим, пряча персть в рушниках,
  • Правда, святый Господь, а ведь мы и не жили.
  • Богородицы лик украсили Звездой,
  • Сон-цветочки вия по сребристом окладе,
  • Нету ангелов здесь и поят нас водой,
  • Ах, из мертвых криниц занесли ее, чаде.
  • Иисус почернел и не имет венец,
  • И Его голова преклоняется нице,
  • Узреть что восхотел двоеперстный Отец,
  • Мало ль крови течет в неборозной кринице.
  • Смертоприсный венок мы Христосу плели,
  • Исплели изо слез, тяжко траченых кровью,
  • А и боле ничем не посмели-могли
  • Притолити в миру жажду бойных любовью.
  • В каждой розе сидит гробовая змея,
  • И не видим уже мы ни Бога, ни Сына,
  • То ли алчут оне, то ли мука сия
  • Должна гробно зиять до святого почина.

III

  • Это иноки днесь подошли ко столам,
  • Страстотерпцы одне и невинники сиры,
  • Их неможно забыть копьевым ангелам,
  • Коль не пьют мертвых вин – отдавайте им лиры.
  • Не боятся огня восковые шары,
  • А на перстах у нас кровь и слезы срамные,
  • Велико Рождество ан для всех мишуры
  • Не хватает, Христос, где ягняты гробные.
  • Геть днепровской волной в черной пене дышать,
  • Кровь худу изливать на местечек сувои,
  • Розы-девки, равно станут вас воскрешать,
  • Так скидайте рядны пред всетаинством хвои.
  • Тех ли ждали в чаду, мы, Господе, пришли,
  • Залетели птушцы в обветшалые сени,
  • Али тонкий нам знак до Звезды подали,
  • Во трапезной же мы преклонили колени.
  • Ничего не узрим на вечере Твоей,
  • Пусть сочельник лиет в мессы нощные снеги,
  • Мы до маковки все унизаны лишь ей,
  • Искрим – белы птенцы в огне Божией неги.

«К престолу Вседержителя венки…»

  • К престолу Вседержителя венки
  • Возложим и оденемся в ливреи,
  • И кровию отмоем рушники,
  • Подаренные нам на юбилеи.
  • Мы станем падшим ангелам служить,
  • Исполним на века предназначенье,
  • В лакейских и кладовках будем жить
  • И там внимать Господнее реченье.
  • Любовью расплатились по счетам
  • И заняли холопам щедрой славы.
  • Ко тратным неотбеленным холстам
  • Днесь выйдем – всетемны и величавы.
  • И вот они, иные времена,
  • Пророчествуют жалкие калики.
  • Высокие забыты имена.
  • Во плесени купаются владыки.
  • Привнесена во храмины хула,
  • Слезами позалили злато-струны,
  • Убийц от поминального стола
  • Не оторвать и силою коммуны.
  • Пал Китеж-град, в Арзрум и Эривань
  • Лишь стража тьмы приличественно входит.
  • Персты на пересылках не порань,
  • Пусть под столами яства знать находит.
  • Где крест наш и венец – в золе они,
  • Сверкают разве адские цесарки,
  • Губители холодные одни
  • По кругу погребному водят чарки.
  • Алмазы это жалкое питье
  • Наружу исторгнет, а мы их бросим,
  • Трапезничайте, ироды, жнивье
  • Гортензии завьют, ужо искосим.
  • А косы наши острые давно
  • Свивает золотушная терница,
  • Любили чернозвездное вино:
  • Так будет вам вельможная темница.
  • На раменах у нас кресты лежат,
  • Иль снять сии горящие распятья,
  • Кривицкий василек елику сжат,
  • Искритесь, херувимские обьятья.
  • Сколь чарки соалмазные мелки
  • И чашечный фаянс августом значен,
  • К трапезным ледоносные цветки
  • Снесем, хоть каждый пламенем охвачен.
  • Не дичи ли у августа просить,
  • Мы были в мире нищими царями,
  • Начнут по венценосным голосить,
  • Синицы всех отыщут за морями.
  • Когда величье эра узнает
  • И ангелы над безднами летают,
  • Лишь царственный юродивый не пьет,
  • Кащеи золотые лишь считают.
  • Алмазы не к вину, а ко венцам,
  • Идут они высокому сословью,
  • Бесплодным небожемчугов ловцам
  • За них не рассчитаться даже кровью.
  • Жемчужную сукровицу Звезда
  • Пресветит двоелучием холодным
  • И патина зерцальная тогда
  • Отпустится эпохой нищеродным.
  • Нас только смерть поднимет на щиты
  • И завернет в холстинные знамена,
  • И к высям – во бесславие тщеты —
  • Мы взденем перебитые рамена.

«Мы и мертвые будем во злате гореть…»

  • Мы и мертвые будем во злате гореть,
  • Погасить ли святые огни,
  • Голубки залетят, а и нам умереть
  • Невсебранно в Христовой тени.
  • Разольется великая мгла на дворах,
  • Только мы и пребудем светлы,
  • Страшно это мытарство о черных юрах,
  • Где сребрение тягостней мглы.
  • Диаменты нам бросят и цвет-васильки,
  • И увидит Господь со Креста,
  • Как мы истемна желтые вьем лепестки,
  • Наша смерть золота, золота.

Мелос

Черная суббота

I

  • Пока еще земная длится мука,
  • В седой воде горит реальный свод,
  • У жизни есть надмирная порука,
  • Которую ничто не разорвет.
  • И к вьющемуся золоту простора
  • Сквозь требник черноблочной пустоты
  • Сгоняет неизбежность приговора
  • Последние тяжелые мечты.
  • Накат небес, загробных кущ темнее,
  • И черный снег, поставленный сгорать
  • Меж бездн столпом, – чем ближе, тем страшнее
  • Держаться за пяту и умирать.

II

  • Днесь трагик перед взором Мельпомены
  • Робеет, и клянут материки
  • Не видевшие огнеликой сцены
  • Чердачники, парчовые сверчки,
  • Да на подмостках спят ученики
  • Пред серебристым взором Мельпомены;
  • Днесь листья попадаются в силки
  • Кустов, а жизнь рождается из пены
  • И к телу приколачивает явь,
  • И в опере поют басами черти,
  • И ты в душе оплаканной оставь
  • Все, должно тлеть чему и после смерти.

III

  • Оставь, как оставляют навсегда
  • В миру по смерти красной упованья,
  • Теперь сочится мертвая вода
  • Меж губ и ложно молвить дарованья
  • Огонь и святость боле не велят,
  • Пусть лгут еще певцы и словотворцы,
  • Им славу падших ангелов сулят,
  • А мы, Фауст, преложим разговорцы
  • Пустые, хватит этого добра
  • В изоческих юдолях, за надежды
  • Оставленные дарствовать пора
  • Черемников, ссеребренные вежды
  • Потупим и зерцальницы в желти
  • Свечной преидем благо, адской флоры
  • Церковные боятся, но прости
  • Сим юношам и старцам, Терпсихоры
  • Иль Талии не знавшим, им одно
  • Сияло богоданное светило,
  • А мы и четверговое вино
  • Пили, и благоденствовали, мило
  • Нам это вспоминание, церковь
  • За утварями свет подлунный прячет
  • От регентов своих, лазурью кровь
  • По требе не становится здесь, плачет
  • О юноше Иуде весело
  • Божественная Низа, льются вина
  • В огнях превоплощенные, зело
  • Балы, балы гремят, нам середина
  • Земной и бренной жизни тех огней
  • Свеченницы явила, в изголовье
  • Оне стояли морно средь теней
  • Юродствующих висельников, совье
  • Полунощное уханье прияв
  • За вечности символ, мы о порфирах
  • Зерцала перешли, убогий нрав
  • Главенствует в аду, на мглы гравирах
  • Теснятся огнетечия химер,
  • Альковные блудницы воздыхают
  • О царственных томлениях, манер
  • Искать ли здесь приличных, полыхают
  • Басмовых свеч завитые круги,
  • Чурные ворогини зло колдуют
  • Над гущею кофейной, сим враги
  • Духовные, в окарины и дуют,
  • Иосифу сколь верить, без числа
  • Кружащиеся нимфы, хороводниц
  • Вниманием балуют ангела,
  • Упавшие с небес высоких, сводниц
  • Вокруг точатся мрачные чреды,
  • Кого для панн сиреневых отыщут
  • Оне теперь, нетеневой среды
  • Тяжелые смуроды, лихо свищут
  • Разбойные соловки тут и там,
  • О Шервуде забудь попутно, рядом
  • Пеют унывно ведемы, к хвостам
  • Русалок льнутся черти, неким ядом,
  • Живым пока неведомым, оне
  • Их поят и лукавые скоринки
  • Отсвечные в глазницах прячут, вне
  • Кругов огнистых гои вечеринки,
  • Померкнувшие фавны говорят
  • На странном языке, мертвой латыни
  • Сродни он, божевольные горят
  • Порфировые донны, герцогини
  • С кровавыми перстами веретен
  • Барочные кружевницы на прочность
  • Испытывают адскую, взметен
  • К замковым сводам пламень, краткосрочность
  • Горения желтушного ясна
  • Гостям, текут хламидовые балы
  • Фривольно, ядоносного вина
  • Хватает рогоимным, а подвалы
  • Еще хранят бургундские сорта,
  • Клико с амонтильядо, совиньоны
  • Кремлевские, арома разлита
  • Вкруг свечниц золотящихся, шеньоны
  • Лежат мелированные внутри
  • Столешниц парфюмерных, примеряют
  • Урочно их чермы и упыри,
  • Личин замысловатость поверяют
  • Гармонией чурной, еще таким
  • Бывает редкий случай к верхотуре
  • Земной явиться с миссией, каким
  • Их огнем тлить, в перманентном гламуре
  • Блистают дивно, Фауст, отличи
  • Цесарок адских, те ж творят деянья
  • Расчетливо, каморные ключи
  • Гниют внизу, а шелки одеянья
  • Запудривают бедные мозги
  • Певцов, глядят на броши золотые
  • И верно покупаются, ни зги
  • В балах не видно, где теперь святые,
  • Где требницы высокие, горят
  • Одних черемных свечек средоточья,
  • И чем царевны мертвых укорят
  • Мужей иль женихов еще, височья
  • Давно их в терни, серебром персты
  • Порфировым и цинками увиты,
  • Певцам бывает мало высоты,
  • Но присно достает бесовской свиты
  • Внимания и милости, от мук
  • Сих баловней камен легко избавить,
  • Реакция быстра на каждый звук
  • Небесный, всуе черемам картавить
  • Негоже, им дается за пример
  • Хотя б и твой сюжетик, друг полночный,
  • А дале тишина, узнай химер
  • Меж пигалиц рождественских, урочный
  • Для каждого готовится пролог
  • Иль в требе мировой, иль с небесами
  • Равенствующий, юности за слог
  • Платить грешно, а святость голосами
  • Барочных опер высится туда,
  • Где быть и должно ей, но те пифии
  • Свергают времена и города,
  • Их узришь, в бесноватой дистрофии
  • Никак не различить оскал тигриц,
  • К прыжку вобравших когти, злобногласных
  • Пантер черногорящих, дьяволиц
  • Холодных, с адским замыслом согласных,
  • Одну я мог узнать пред Рождеством,
  • Сквозь хвои мишуру она глядела
  • Из матового зеркала, с волхвом
  • О чем-то говорила или пела
  • По-своему, хрустальные шары,
  • Сурьмой и златом вдоль перевитые,
  • Тисненые глазурью, до поры
  • Взирая, мигом очницы пустые
  • Засим в меня вперила, жалость к ней
  • Мне, друг мой, жизни стоила, однако
  • Печаль не будем длить, еще огней
  • Заздравных ждут нас течива, Лорнако,
  • Итурея, Тоскана ль, Коктебель,
  • Немало дивных местностей, где спрячут
  • Нас мертвые камены, эту бель
  • Височную легко узнать, восплачут
  • Утопленные ангелы, тогда
  • Явимся во серебре и порфирах,
  • Нам в юности безумная Звезда
  • Сияла, на амурах и зефирах
  • Давно кресты прочатся, таковы
  • Законы жизни, планов устроенье
  • Влечет демонов, истинно правы
  • Не знавшие бессмертия, троенье
  • Свечное и патиновых зерцал
  • Червницы зрим, Фауст, нас флорентийский
  • Ждет красный пир, еще не премерцал
  • Взор ангела Микеля, пусть витийский
  • Горчит отравой бальною язык,
  • Цыганские бароны бьют куферы
  • Серебряные эти, но музык
  • Боятся фьезоланские химеры
  • И дервиши Себастии, певцы
  • Лигурии и сирины Тосканы,
  • Елику наши бойные венцы
  • Сиим не по размерам, возалканы
  • Одне мы, аще много в червной тьме
  • Злоизбранных, стооких и безречных,
  • По нашей всепорфировой сурьме
  • Лишь смертников узнают неупречных.

«Как цвели мы, Господь, во разорном саду…»

  • Как цвели мы, Господь, во разорном саду,
  • Как хотели отраву изжить,
  • И приветить начальную Гостью-Звезду,
  • И Христосу всечинно служить.
  • Ах, давно эти мраки горят для иных,
  • Где ж серебро их нощных огней,
  • Не осталось искры от веночков земных
  • И от всех не осталось теней.
  • Слезы вылием ниц, а и будем тлести,
  • Мародеры не сносят крестов,
  • Нас добили на самом исходе пути —
  • Меж багряных и черных цветов.

По направлению к югу

Месса

  • Сотни жаб в изумрудной проказе
  • На концерты сбежались, ярясь.
  • И антоновки падают наземь,
  • Циклопической коркою – в грязь.
  • Серпень грязь эту щедро омоет,
  • Коемуждо здесь оды слагать,
  • Хор демонов ли с жабами воет,
  • Бойной кровию их и пугать.
  • Тяжелы августовские брашна,
  • Легких вин молодых изопьем,
  • Аще глупая юность бесстрашна,
  • Мы хотя именины вспоем.
  • Веет ветер ночного эфира,
  • Свет все краше, пространство – сырей.
  • И уже дуновенье Зефира
  • Рассекает немолчный Борей.
  • Оттого ль праздный шум тропосферы
  • Страшно внятен, как ровное фа,
  • Что трехсложные гробит размеры
  • Золоченая смертью строфа?
  • Знает Бог, но от пресного лона
  • Черных вод устремляясь в зенит,
  • К пышным нетям небесного трона
  • Помраченная мысль не летит.
  • Время юной состариться деве
  • И зияющей рваться листве.
  • И горит на осенних деревьях
  • Все, что сгнило в моей голове.

«Когда с небес пасхальная вода…»

  • Когда с небес пасхальная вода
  • Лилась и вечность рушилась впервые,
  • Пред бездною прощаясь навсегда,
  • С тобою были мы еще живые.
  • Двойное отраженье где искать
  • Безумное зерцало не ответит.
  • Свечою стал сей образ догорать,
  • Досель огонь пенатам скорбным светит.
  • Среди созвездий, в космосе огней
  • Соль слез кровавых есть святая трата,
  • Пока не остается и теней
  • В шкатулке межвселенского заката.
  • Саднящие мгновенья пронеслись,
  • На мрамор яд возлег смертельным слогом.
  • И вспыхнула последней раной высь,
  • Где мы уже мертвы пред вечным Богом.

«Мы царствие Божие тщились прейти…»

  • Мы царствие Божие тщились прейти,
  • Всеблаговест-звон ссеребрить,
  • Но рядно легли во средине пути,
  • Христоса ли кровью дарить.
  • Кто смерти обучен, идет по Звезде,
  • То маялись мы, то вели,
  • И птицы горели в цветущей воде,
  • И на небе рыбы текли.
  • Лазури Господние – красны цветки,
  • Сим литии пурпур виют,
  • И там засветятся еще васильки,
  • Где ангелы нас отпоют.

Первый архаический триптих

I

  • Хоть бы скорбь нам простят – не хотели скорбеть
  • Мы, Господе, в алтарь Твой затиснулись краем,
  • Смерды ж бросили всех по карьерам гибеть,
  • Звоны святны пия, без свечей угараем.
  • Нищи мы во миру, царевати сейчас
  • Нам нельзя и сойти невозможно до сроку,
  • Вот и празднуем днесь, коемуждо свой час,
  • От пеяний жалких много ль странникам проку.
  • Змеи тронно вползли в богоимны сердца,
  • В пухе цветном персты, буде трачены лики,
  • И Звезда высока, и не виждим венца,
  • Присно блудные мы, а и бьются калики.
  • Пусть сердечки свое крепят мор-ангелы
  • Ко иглице хвойной вместе с златью игрушек,
  • Снег на елях горит, крася нощно столы,
  • Всё нейдем балевать – зло яремо удушек.
  • Прелюбили пиры, а влачились в рядне,
  • За любови тоску чад Твоих обвинили,
  • Весело им теперь сребра пити одне,
  • Мы, Господь, на крестах разве их и тризнили.

II

  • Четвергуем теперь, вина красные пьем,
  • Да порожец равно змейна Смерть обивает,
  • Как юроды уснут, мы еще и споем,
  • Горше жизни любовь, а горчей не бывает.
  • Коли святки горят и стучатся купцы
  • В наши сени, пускай веселят пированья,
  • Ан в хорошем кругу и сладят леденцы
  • Горечь хлебов жалких, нищету волхвованья.
  • Гурбы снежные днесь постелила сама
  • Богородице-свет, разукрасила хвою,
  • Научились молчать, буде присно чума,
  • И Звезда чрез пухи златью льет моровою.
  • Мы свободны, Господь, цветно лепим снежки,
  • Перстной кровию втще осеняем глаголы,
  • Балаганы везде и галдят дурачки,
  • Чудотворные те ль заскверняют престолы.
  • И смеялись оне, слезы ткли во рядны,
  • Благочинно тряслись, ангелов потешали,
  • Только в смерти, Господь, мы не стали смешны,
  • А в бытьи – так сребром нашу голь украшали.

III

  • То ли внове январь, то ль, успенье поправ,
  • Святки льют серебро на отбельные лики,
  • Гурбы снежно горят вкруг ядящих орав,
  • Пусть вспоют немоту перстевые музыки.
  • Как хоругвь, пронесли хвойну цветь до Креста,
  • Наши ели цвели дольше святочных звонов,
  • А и доля была не в урок золота,
  • Кровью скрасили мы бездыханность рамонов.
  • Вот окончилась жизнь, истекли роднички,
  • У Ревучих озер собрались неживые,
  • Побытийно агнцы стали много жалки,
  • И пеяют псалмы череды хоровые.
  • Да сановные их восприметим басы,
  • Рукава завернем – смердов зреть обереги,
  • Кровны пухи не бьют мор-пастушки с косы,
  • Трачен Смертию всяк заступивший береги.
  • И лукавили ж, нас приводя на порог,
  • Указуя Звезду, во пирах сатанели,
  • Сбили чадов, Господь, хоть бы червный мурог
  • Вижди в смерти – на нем присно красятся ели.

«Прожженные последним поцелуем…»

  • Прожженные последним поцелуем,
  • Отмеченные пеплом и крестом,
  • Томимся мы и боле не взыскуем,
  • У каждого – зерцало надо ртом.
  • А что певцам умершим недыханность,
  • Манят их сочинения, Равель,
  • Простится им пленительная странность,
  • Сколь вечен синекурный Коктебель.
  • Мы все любили замковые горы,
  • Там нынче тени демонов снуют,
  • Эльфийские и ангельские хоры
  • О Сиде песни Зигфриду поют.
  • Порок смешной теперь вольтерианство,
  • Опасней меланхолии печать,
  • Готический изыск иль дантианство
  • Певца велят любого замолчать.
  • Смотри – сие обложки меловые,
  • Титульные виньетности горчат,
  • Сандаловые, паки хмелевые
  • Аромы о мистериях точат.
  • Поверишь ли, но правда воссияет,
  • Хотя бы в зазеркальном торжестве,
  • Пред Божеским огонем смерть взметает
  • Багрец кровавый свой на мураве.
  • В глорийской праздной вечности, быть может,
  • В сей каморе циклических огней,
  • Ты узришь – Мельпомена скорбно множит
  • Подобья роз и северных теней.
  • Замкнула вежды радуга рыданий,
  • Нам выпекла их присная зола,
  • Теперь уж от посмертных воздаяний
  • Пребудет ноша жизни тяжела.
  • Чрез брадиики смарагдовой вербены
  • Лишь минем на рыдване вертоград
  • С барочным замком, вычурные стены
  • Чьи туя выжгла либо виноград.
  • И где же аз? Ни глада нет, ни мора
  • И крыс чумных за мертвой резедой,
  • И лики из всеангельского хора
  • Горят, горят под темною водой.

«Есть за сретенье десная плата…»

  • Есть за сретенье десная плата,
  • Только горний огонь расточим,
  • Узрят вершники столпные злата,
  • Это мы, это мы премолчим.
  • Речь нельзя и безмолвствовать боле
  • Смертоимно, и встречи жалки,
  • Ангелочки во чистом ли поле —
  • Вечной муки синей васильки.
  • Днесь белы наши скорбные лики,
  • Царский благовест имут кресты,
  • Знались мы под Иродом велики,
  • Туне всем ссеребрили персты.
  • Смерть и красит худые одежды,
  • Щедро черной лазурок лия
  • На именные ясные вежды,
  • Будет, Господи, правда Твоя.

«Вернут ли нас в Крым, к виноградникам в темном огне…»

  • Вернут ли нас в Крым, к виноградникам в темном огне,
  • К теням херсонесским хлебнуть золотого рейнвейна
  • Затем, чтоб запили мы скорбь и не в тягостном сне
  • Могли покружить, яко чайки, над водами Рейна,
  • В порту Анахайма очнемся иль в знойный Мадрид
  • Успеем к сиесте, а после по вспышкам понтонным
  • Пронзим Адриатику – все же поймем, что горит
  • Днесь линия смерти, летя по тоннелям бетонным.
  • И вновь на брусчатку ступив пред бессонным Кремлем,
  • Подземку воспомнив и стяги советские, Ая,
  • На стенах в бетоне и меди, мы к Лете свернем,
  • Все Пирру святые победы свои посвящая.
  • Нельзя эту грань меловую живым перейти,
  • Лишь Парки мелком сим багряным играться умеют,
  • Виждь, нить обрывают, грассируя, мимо лети,
  • Кармяная Смерть, нам равенствовать ангелы смеют.
  • Еще мы рейнвейн ювенильный неспешно допьем
  • И в золоте красном пифиям на страх возгоримся,
  • Цирцеи картавые всех не дождутся в своем
  • Отравленном замке, и мы ли вином укоримся.
  • Еще те фиолы кримозные выпьем в тени
  • Смоковниц троянских до их золотого осадка,
  • Фалернские вина армический лед простыни
  • Оплавят в дворце у безмолвного князя упадка.
  • Святая Цецилия с нами, невинниц других,
  • Божественных дев пламенеют летучие рои,
  • Бетоном увечить ли алые тени благих,
  • Еще о себе не рекли молодые герои.
  • Сангину возьмет ангелочек дрожащей своей
  • Десницею млечной и выпишет справа налево
  • Благие имена, а в святцах почтут сыновей
  • Скитальцы печальные, живе небесное древо.
  • Красавиц чреды арамейских и римлянок тьмы
  • Всебелых и томных нас будут искать и лелеять
  • Веретищ старизны худые, из червной сурьмы
  • Голубок на них дошивать и с сиими алеять.
  • Ловите, гречанки прекрасные, взоры с небес,
  • Следите, как мы одиночества мрамр избываем,
  • Цитрарии мятные вас в очарованный лес
  • Введут, аще с Дантом одесно мы там пироваем.
  • Стратимовы лебеди ныне высоко парят,
  • А несть белладонны – травить речевых знаменосцев,
  • Летейские бродники вижди, Летия, горят
  • Они и зовут в рай успенных сиренеголосцев.
  • Позволят архангелы, не прерывай перелет,
  • А я в темноте возвращусь междуречной равниной:
  • Довыжгут уста пусть по смерти лобзанья и рот
  • С любовью забьют лишь в Отчизне карьерною глиной.

«Исчезнут нощные химеры…»

  • Исчезнут нощные химеры,
  • Прельется милованный бой,
  • И нас за Божии размеры
  • Возьмут архангелы с собой.
  • Господь, пурпурных цветных точек
  • Мы не оставим во письме,
  • Достало каждому заточек,
  • Свечей в цианистой тесьме.
  • Где ныне цезари и князи,
  • Что фарисеи временят,
  • Ни краски нет, ни славской вязи,
  • И вновь томительно звонят.
  • Мы даже слова не сказали,
  • А тщились цвет благой искать,
  • Нас поименно растерзали,
  • Чтоб не могли к Тебе взалкать.

Готический микророман

  • Куста луннолистного сколки,
  • Бумажных собратьев его,
  • Берег, как реликт, – ничего
  • От них не осталось на полке.
  • То было благое письмо,
  • Виньетки в нем были лазурны,
  • В фамильное глянешь трюмо:
  • Лишь те же истлевшие урны.
  • Огонь белоснежный горит
  • Внутри усыпальницы веры,
  • Пред златом гробниц мессонит
  • Кровавые плачут химеры.
  • Не в трех ипостасях оне ль,
  • Не наши ли терни листают,
  • Вдыхая аттический хмель,
  • С валькирьями нощно летают.
  • Зимой ничего не спасла
  • Алекто, и в лунном накате
  • Парят надо мной без числа
  • Их гиблые черные рати.

«Захочешь крови голубой…»

  • Захочешь крови голубой
  • Испить рождественскою ночью,
  • Тогда возникну пред тобой,
  • Чтоб зрела призрака воочью.
  • Бери, бери скорей сосуд,
  • Давно засохла в нем отрава,
  • Кровавой лентой изумруд
  • Совился днесь и звезды справа.
  • Под мишурою наша ель
  • Теперь еще горит в Аиде,
  • И стал я ангелом ужель,
  • Пея псаломы аониде.
  • Ах, горько ангелам тлести
  • Меж небоцарственных зеленей,
  • Страстные кончились пути,
  • Сынкам не встать мертвым с коленей.
  • Субботы грезились и мне
  • Темней серебра у девятки,
  • Нельзя о Боге и вине
  • Солгать еще тебе хоть в святки.
  • А хорошо ли без меня
  • Свечельной кровью упиваться,
  • Хмелиться ею и, огня
  • Страшась, в черни собороваться.
  • Были те свечи извиты
  • Для ангелочков лепосмертных,
  • Алкала туне царя ты,
  • Божись и вин ищи десертных.
  • Пей тяжело из суремы
  • Шаров и чар за новоселье,
  • Иные призрачные тьмы
  • Явятся – будет вам веселье.
  • Во славу это питие,
  • Господь с тобой, когда святая,
  • Пускай на басмовом остье
  • Каждит макушка золотая.

«Звон лиется, и темен Господний порог…»

  • Звон лиется, и темен Господний порог,
  • Мы и сами угольев черней,
  • Хоть кровавой слезою нагорный мурог
  • Изукрасим в тернице огней.
  • Много взяли у нищих земные князья —
  • Разве торбы от хлебных даров,
  • Будут яствия-хмель им, а после кутья,
  • Как явимся с монарших пиров.
  • Литании, Господе, теперь не звучат,
  • Днесь обходят провидцев судеб,
  • На пирушках солодные вина горчат
  • И черствеет владыческий хлеб.
  • По канавам лежали Твое ангелки,
  • Всех мы свили раскрасной тесьмой
  • И во траченый пурпур вплели васильки,
  • Чтоб не узрели Смерти самой.

«Во десницах сквозь вечность несут…»

  • Во десницах сквозь вечность несут
  • Всеблаженные стяги знамений,
  • Но и ангелы днесь не спасут,
  • Иоанн, зря мы ждем откровений.
  • Что еще и кому изречем,
  • Времена виноваты иные,
  • Богословов распяли зачем:
  • Силуэты их рдеют сквозные.
  • Сколь нельзя нас, возбранно спасать,
  • Буде ангели копия прячут,
  • Будем, Господи, мы угасать,
  • Детки мертвые мертвых оплачут.
  • Мировольных паси звонарей,
  • Колоколен верхи лицеванны
  • Черной кровию нищих царей,
  • Рая нет, а и сны ворованы.
  • Бросит ангел Господень письмо,
  • Преглядит меж терниц златоуста,
  • Музы сами тогда в яремо
  • Строф трехсложных загонят Прокруста.
  • А урочными были в миру
  • Золоченые смертью размеры,
  • Но Спаситель окончил игру,
  • Черны лотосов гасят без серы.
  • Речи выспренней туне алкать,
  • Нет блудниц, нет и мытарей чистых,
  • Оглашенных к литиям искать
  • Поздно в торжищах татей речистых.
  • Ах, литургика ночи темна,
  • То ли храмы горят, то ль хоромы,
  • Не хотим белояствий-вина,
  • Что, Господь, эти ангелы хромы.
  • Припадают на левую ость,
  • Колченогие точат ступницы
  • О мраморники, всякий ягмость
  • Им страшнее иродской вязницы.
  • Ныне бранные оры в чести,
  • Князь-диавол на скрипке играет,
  • Стоит в сторону взор отвести,
  • Струны смертная дрожь пробирает.
  • Челядь всех не должна остеречь,
  • Отпоют лишь псаломы торговки —
  • Полиется калечная речь
  • И успенье почтит четверговки.
  • Как узрят в нас величье одно,
  • Ото смерти блаженных пробудят
  • И за здравье излито вино
  • Разве кровию нашей подстудят.

«Нас чужими рекли именами…»

  • Нас чужими рекли именами,
  • Всех лишь вера спасала одна,
  • И взнеслась чрез адницы пред нами
  • Во цветочках златая стена.
  • Может, райские это чертоги
  • О лазурных горят неводах,
  • Долго мы обивали пороги,
  • Сплошь они в раскровавых следах.
  • А нельзя за грехи нас приветить,
  • Надо звездами вечно успеть,
  • Дай, Господь, ангелочкам ответить,
  • Будем литии слушать иль петь.
  • Или молча стоять без ответа,
  • Хоть и раны зело глубоки,
  • Горней кровью сквозь огнь черноцвета
  • Память всех пусть блеснут васильки.

Архаические опусы

Первый фрагмент

  • Вот и минуло днесь воскресение-свет,
  • Оплатили его житием боголюбы,
  • Бельных слез не собрать, не воскрасить исцвет,
  • И любили зазря, и не слышали трубы.
  • Пусть же грянут оне с юровой высоты,
  • Хоть на миг оборвут превеселие пирно,
  • Не жили мы, Господь, и, Твоей лепоты
  • Не узряши сейчас, всепребудем надмирно.
  • Той Звезды не нашли и упали костьми,
  • Только в бойных сердцах не властили козлищи,
  • Ни любови ужо, ни самих, но прими,
  • Нас за то восприми, поелику мы нищи.
  • Сих признаешь, Отец, по царским очесам,
  • Всех по бели ряднин, по удавке на вые,
  • Добиралися жизнь ко Твоим небесам
  • И встали пред Тобой агнецы черневые.
  • Ах, не плачь, Боже свят, нас не чтут на земли,
  • Зачинали как есть с багреца да кармину,
  • А чрез пурпур на кровь по слезам и прешли,
  • Виждь хотя бы теперь светоч-паству едину.

Соц-хоругвь

  • Боян, молю, молчи при мне,
  • Я песни мира не приемлю,
  • Пусть в синих молниях, в огне
  • Сойдет Господь на эту землю.
  • От ульев, медоносных пчел
  • Живем с годами безрассудней,
  • И крест неведенья тяжел
  • Для нас, как для июльских трутней.
  • Давно двуперстие горит
  • Перед хоругвями свободы
  • И кровью храмы золотит,
  • Но тяжки гробовые своды.
  • Зеленорунный чайный яд,
  • Цвет ботанических маньчжурий,
  • Заваривает вертоград
  • Льдом сатанинских строф центурий.
  • Века не победит судьба.
  • И тонут в пламени аллеи,
  • Ложится вечности резьба
  • На юровые галереи.
  • В узоры драгоценных роз
  • Вплелись горящие караты,
  • Мерцанием багряных гроз
  • Сады пожарные объяты.
  • Огонь прочней иных оправ
  • Там, где в червленых высях – гроты.
  • Но мы, молитвенник поправ,
  • Не узрим новые высоты.
  • На голых наших склонах нет
  • Ни лавра, ни сосны, ни мирры,
  • И на престоле черных лет
  • Кровознаменные вампиры.

«Погаснут свечки золотые…»

  • Погаснут свечки золотые,
  • Багрец тисненый расточат,
  • И колокольни им витые
  • О муках крестных умолчат.
  • Ах, эльфы темные летали
  • Над сими, чаяши Христа,
  • И цветом рубища латали,
  • И возносились от Креста.
  • Господь, в огне Твое церкови,
  • Не будет силы муки длить,
  • Не станет слез и десной крови —
  • И мы лишь сможем их прелить.

«Гекзаметры эти не снились нам с давних времен…»

  • Гекзаметры эти не снились нам с давних времен,
  • Но камни Эллады точила янтарная пена,
  • И стройная строфика смерти прожгла небосклон,
  • И на воды пала холодная тень Карфагена.
  • Лазури одне мы хотели зело созерцать,
  • А вышло иное и нити сии не исправить,
  • Грассируйте, Парки, как станут серебром бряцать
  • Опричники тьмы – сами будем сиречно картавить.
  • Мы сами поидем ко браминам эллинских царств,
  • В окарины дунем, вспоем, яко Божьи рапсоды,
  • Воскреснуть нельзя после жалких сукровных мытарств,
  • Так будем хотя всетризниться за славские оды.
  • Аттический холод терзает доднесь хоровых
  • Высоких певцов, обреченных безгласности горней,
  • Их мало и было, а музы считали живых
  • Всегда и теперь, поелику живые соборней.
  • Я был одинок, одиночества лета страшны
  • Для воров немых, для седмичной Луны фаворитов,
  • Бессмертие всем полагается, золото в сны
  • Лишь мертвым лиется из вешних пустых лазуритов.
  • Пусть сон золотой навевает безумец опять
  • Иным поколеньям, а мы рассчитались навечно
  • С каменами славными, Лета быстрее воспять
  • Направит себя, нежли будем глаголить сторечно.
  • Ах, форумник пуст арамейский, но шумен другой
  • И капищей новых бетон фиолетовый гулок,
  • О нас не дождутся церковные вести благой,
  • Одни Азазели сейчас и легки для прогулок.
  • Господними копьями всех не достать палачей,
  • Чреды не достигнуть убийц, ко пирам оглашенных,
  • Слезами ли выжечь терничных венцовых свечей
  • Цитрийские тьмы, чтоб не слышать литий совершенных.
  • И дивных речей вековое стремленье пустой
  • Огранкой мерцает, но только уста отверзали
  • Мы в красных углах мирозданий, яремно густой
  • Нас кровию рдили юроды и нощно терзали.
  • Я часто, Вергилий, лукаво и истинно рек,
  • Обманом спастись от фатумных эриний пытался,
  • А оды слагал небодержцам и мертвым, но век
  • Со требою этой без нежных камен рассчитался.
  • Забили гортань прекровавых розовий шипы,
  • Финифтью поверх остроцветный свинечник пустили,
  • Гекзаметры пой, аще в смерти пииты слепы,
  • Гомеру пеянья даруй, яко музы почтили.
  • Вновь кровью церковное перебродило вино,
  • Кагор темной антики, рушивший мрамор Гомера,
  • Гудит в брызгах соли червленое веретено,
  • Вплетая во сны смертоносную нитку размера.

«Белый снег во субботу летит…»

  • Белый снег во субботу летит,
  • Черный пламень точится под сем,
  • Нас Господь-Вседержитель простит,
  • Даже если и мук не снесем.
  • Будет нощное сребро гореть
  • На церковях Его золотых,
  • Лишь еще и красно умереть
  • Без хранительных нимбов святых.
  • Много сталось тернистых дорог,
  • Но отказны страстные пути,
  • Коемуждо – именный порог,
  • Мы Господень хотели прейти.
  • Как багряная вспыхнет Звезда,
  • С наших терний цветочки сорвет,
  • Мы явимся, явимся туда,
  • Где истленное братство живет.

Публичная библиотека

Офорт

  • Солиственное золото веков,
  • Публичку в термоядерном просторе
  • Лелея, от готических оков
  • Замковые цари избавят вскоре.
  • Опять присобираются без век
  • Святые мертвецы в топазных залах,
  • Чтоб глиняные куклы картотек
  • Сыграли на мелованных кимвалах.
  • Земли варварской чудный Парфенон
  • Возносится вне города и мира,
  • И терем кафкианский отражен
  • На цинковой доске его эфира.
  • Давай, Вергилий, адницы свое
  • Оставим на короткое мгновенье,
  • Гранатовое может остие
  • Мерцать еще без нас, отдохновенье
  • Даруется носителям огней
  • Басмовых в темном аде, чаровницы
  • Прекрасные ристалище теней,
  • Смотри, внимают, ведемы червницы
  • Свитые наспех бросили, глядят
  • Ревнительно сюда, а наши дивы
  • И ждут лишь, не пиют и не ядят,
  • Их царские осанки горделивы,
  • Ланиты, мелом красным упиясь,
  • Возвышенно горят, они внимают
  • Собранье, над которым, превиясь
  • Легко, струится нега, поднимают
  • Ее наверх воздушные столпы,
  • Туда, туда, к вершине коллонады,
  • А ниже книгочейные толпы
  • Всеправят бал, такие променады
  • На благо им бывают, но редки
  • Замысленно они, век на три делим,
  • Число времен имеем, велики
  • Меж встречами разрывы, туне целим
  • Высоко мы, небесные лета
  • Иное принимают исчисленье,
  • Мишени бьются низкие, тщета,
  • Соломон, вкруг, суетность, но томленье
  • Сейчас не помнить время, царичей
  • Урочно ждут царевны меловые,
  • Им бал не в радость будет, сих парчей
  • Червонных и желтых еще живые
  • Не видели, а те сидят и вниз
  • Точат о неге бархатные взоры,
  • В парче и злате глиняном, каприз
  • Играй быстрей, Никколо, разговоры
  • Сейчас не нужны дивам и теням
  • Благим, в сиренях книжные гурманы
  • Резвятся пусть, восковым огоням,
  • Сопирникам чудеснейшим романы
  • За яством пересказывают, их,
  • Не всех едва, в миру любили этом,
  • Теперь, узри, в сплетеньях дорогих
  • Свечные фолианты, силуэтом
  • Здесь каждый узнаваем, разве мы
  • Любви земных царевен белоликих
  • Не ведали еще, хотя сурьмы
  • Свечные присно в чаяньях великих
  • Сребрили взором, битые персты,
  • Гвоздимые иродами, претляли
  • Червным тем воском, благость нищеты
  • Узнав, на звук один определяли,
  • Где истинности голос, где лишь хор
  • Черемный, посмотри, оне толкуют
  • О нас еще, те ведемы, их ор
  • Я слышу и чего ж теперь взыскуют,
  • Червницы с ними, серебро свое
  • Мы ходом крестным Господу принесли,
  • Гранатовое тлится остие
  • Под нами, только бдят царевны, если
  • Сейчас мы не явимся, в ады к нам
  • Направятся они, я верю, девы
  • Прелестные, рядитесь, дивным снам
  • Таинства доверяйте, были где вы
  • Не важно, коль теперь нас дождались,
  • Встречайте мертвых царичей желанных,
  • Эфирных мужей, десно пресеклись
  • Очницы наши, взоров долгожданных
  • Огни красой немирною своей
  • Нимало не щадите, но взирайте
  • На музами избранных сыновей
  • И доченек мертвых преубирайте
  • Лишь мелом красным, златом и сурьмой,
  • Их северные песни с вами будут,
  • Алкать иного суе, но чумой
  • Тлеенья встречу эту не избудут.

«Не изжить нашу синь темнотою…»

  • Не изжить нашу синь темнотою,
  • Соловьиных высот не отпеть,
  • Жизнь раскрасна виньеткой пустою,
  • Только мы и могли здесь успеть.
  • Потому ли боялись нас тати,
  • Потому ль их всенощно корят,
  • Где безбрачные ныне кровати —
  • Сплошь они лепоснежно горят.
  • Но еще мы явимся во славе,
  • Яко благовест-литьи звонки,
  • Чермно станет юродной ораве,
  • Как за нас препоют васильки.

«Во цвете лет умершей дщери…»

  • Во цвете лет умершей дщери
  • Из слез надгробье отыскав,
  • Толкнем притворные мы двери
  • И тронем Бога за рукав.
  • Вечор сбиралися здесь гости,
  • Гремели келихи с вином,
  • Со рукавов их белы кости
  • Всё разлетались под окном.
  • Ты, Василисушка, рукою
  • Махни и лебеди взлетят,
  • Наполни брагой колдовскою
  • Потир – испить они хотят.
  • И что прислали див успенных
  • Трапезу с Господом свершать,
  • В отруть настоев мертвопенных
  • Неможно яду подмешать.
  • Держали души мы во аде,
  • Клеймили желтью их с огнем,
  • Теперь и в дьявольской осаде
  • По смерти жаром полоснем.
  • Высоко ж нети пресвятые,
  • Мирская точится молва,
  • И всё ко Господу пустые
  • Мы воздымаем рукава.

«Мы расстались, но, Боже, доныне…»

  • Мы расстались, но, Боже, доныне
  • Твои слезы – к карату карат.
  • Поклоняясь небесной твердыне,
  • Звезды смерти неровно горят.
  • Долго млечная пыль осыпалась
  • В померанцев полночный букет,
  • Вот у ангелов ты и осталась,
  • Как побитый огнем первоцвет.
  • Ночью он всекупальскою тлеет,
  • Мертвым юнам дарит благодать,
  • В небоцарствиях горних алеет,
  • Здесь не могут одесных предать.
  • Разве ангелы наши цетрары
  • Зрели в неге восковий свечных,
  • Пили с нами хмельные нектары,
  • Ожидали из странствий земных.
  • А теперь претрезвели покои,
  • Царских емин столы не держат,
  • Вазы севрские розы-левкои
  • Тлят остьем и в зерцалах дрожат.
  • Зеркала эти вечностью биты,
  • Всё ириды мелькают одне,
  • Где серебро и смерти графиты,
  • Нощь темней еретички в огне.
  • Где сейчас наши алые свечки,
  • Время им возгораться-цвести,
  • Херувимские кровью сердечки
  • Обводить и чудесно тлести.
  • Ставь, братия, холодные вина
  • И хлебовниц изыски на мел
  • Скатертей, именитств сердцевина
  • Днесь для тех очевидна, кто бел.
  • Зря мешали нам белые сучки,
  • Мы со Господом лишь говорим,
  • Левоперстные жалуем ручки,
  • Хорошо, хорошо ведь горим.
  • То серебро, о коем пеяли
  • Херувимы в эдемских садах,
  • С течной кровию иды ваяли,
  • Сех фигурники тлятся на льдах.
  • Знай, мы столько избыли страданий
  • Ибо к присным цветам вознеслись.
  • Только после прямых попаданий
  • На века разрывается высь.
  • Если можешь ты зреть и сквозь нети,
  • Муку смертную благослови,
  • Надо мною созвездия эти,
  • Словно вечные раны в крови.

В поезде

  • Сие зрят очи Прозерпины —
  • Чернопрогонный интерьер,
  • Универсальные картины
  • Под желчным сводом тонких сфер.
  • Мрачней и уже промежутки.
  • В стальные залы поездов
  • Тоскливые вдвигает сутки
  • Седое пламя холодов.
  • Явь гасит смерти постоянство,
  • Солнцестояние зимы
  • Летит в последнее пространство,
  • И лежа едем в бездну мы.

Первый архаический этюд

  • В серебристый оклад убрали вещуны
  • Богопервенца днесь и пируют покуда,
  • С ложей змеи вползли в наши тлумные сны,
  • Что вещали страстным избавленье от блуда.
  • Только минула жизнь, завилися листы,
  • В присных царствах они пурпурою сгорели,
  • Вижди, Господи, чад углевые персты,
  • Оттекли через их на репей акварели.
  • Но прощенья теперь паки рано алкать,
  • Бутафорские ж те оказались белила,
  • И хотели зело чернецы помыкать,
  • Ан и Смерть нам равно хлебов зря не сулила.
  • Не писцы мы, Господь, не Твое мастаки,
  • Не треклятых ждали в водосвятье предтечи,
  • И казнят нас водой, как найдут мастерки,
  • Зри на мраморе стен расписанные стечи.

«Помимо снега, врезанного в рунь…»

  • Помимо снега, врезанного в рунь,
  • Помимо вод небесного прилива
  • Ничто здесь не сохранно, вновь июнь
  • Поманит вечность роскошью порыва.
  • Весна, весна, легко тебе гореть
  • Над куполами, в мороке простора,
  • Сердец еще нетронутую треть
  • Клеймить сусальным золотом собора.
  • Иные в небесах мечты парят,
  • Другая юность в нети улетает,
  • Висячие сады пускай дарят
  • Листы ей, кои Цинтия читает.
  • А мы пойдем по темным царствиям
  • Скитаться, по истерзанным равнинам,
  • Юродно бить поклоны остриям
  • Крестов и звезд, опущенных раввинам.
  • Как в жертвенники Пирра, в тьмы корвет,
  • Вонзятся в купол славы снеговеи,
  • И новых поколений палый цвет
  • Окрасит кровью вербные аллеи.
  • Пойдем, нас в этом сумрачном лесу,
  • Какой теперь зовется Циминийским,
  • Ждут фурии чурные, донесу
  • К читателю, ристалищем боснийским,
  • Скандалом в государственных кругах,
  • Затмивших круги дантовского ада
  • Иль сменой фаворитов на бегах
  • У Фрэнсиса, а то (веков награда)
  • Известием из Рима о суде
  • Над орденом невольных тамплиеров,
  • Точней, об оправданьи их, нигде
  • Святее нет суда для землемеров
  • И каменщиков тайных, славы лож
  • Масонских не ронявших без причины,
  • Чем в славном Ватикане, надо все ж
  • Сужденье прояснить, зане личины
  • Иные и известных помрачней
  • Терзают без того воображенье
  • Читательское, треба наших дней
  • Порой такое голоса луженье,
  • Уныло вопиющего в нощи
  • Пустой и беспросветной заявляет,
  • Картин (их в каталогах не ищи)
  • Мистических такое выделяет
  • Порой средоточенье, что ей-ей,
  • Уместней разобраться в апокрифах
  • Времен средневековых иль полей
  • Элизиумных, рдеющих о грифах,
  • Слетающихся тучах воронья,
  • Посланников аидовского царства
  • И вестников его, еще жнивья,
  • Винцентом печатленного, дикарства
  • Засеявших, итак, скорей туда,
  • Читатель дорогой, где нас черемы
  • Извечно ждали, где с огнем следа
  • Не сыщешь человеческого, темы
  • Рассказа не меняя, устремим
  • Свои благие тени, а собранье
  • Прекраснейшее буде утомим,
  • Тотчас замолкнем, скопище баранье,
  • Увы, предолго зреть нам довелось,
  • Пергаменты козлиные и рожи
  • С рогами извитыми (извилось
  • В них вервие само, которым ложи
  • Патиновые с ангельских времен
  • Опутывали слабых или сильных
  • Мирвольным духом, их синедрион
  • Достойно в описаниях сервильных
  • Оценивал), те роги и самих
  • Носителей отличий адоемных
  • Сейчас еще я вижу, теми их
  • Числом нельзя уменьшить, из проемных
  • Глядят себе отверстий, а двери
  • Захлопнуть не могу я, чрез сокрытья,
  • Чрез стены лезть начнутся и, смотри,
  • Пролезут мраморные перекрытья,
  • Пускай уж лучше рядом усидят,
  • Их жаловать не нужно, а восковье
  • Сих масок зримо, пьют ли и ядят,
  • Морочное сиих средневековье
  • Мы сами проходили, днесь призрак
  • За призраком эпохи синодальной
  • Глядит и наблюдает, рыбий зрак
  • Из Таврии какой-нибудь миндальной
  • Мерцал и мне, а ныне средь иных
  • Собраний забывая гримы эти,
  • Грозящие ристалищ неземных
  • Ложию оскорбить святые нети,
  • Я истинно ликую, пусть оне,
  • Адские переидя середины,
  • Калятся на божественном огне,
  • В червице мелованные блядины
  • Теряют перманенты, восковой
  • Маскир свой чуроносный расточают,
  • Оскал доселе беломеловой
  • Сочернивая, внове изучают
  • Рифмованного слова благодать,
  • Дивятся, елико сие возможно
  • В сиреневых архивах пропадать,
  • Удваивать и множить осторожно
  • Искусственный путрамент, картотек
  • Гофрированных кукол восхищенью
  • Честному наущать, библиотек
  • Избранниц к достохвальному ученью
  • Вести и подвигать, и зреть еще,
  • Как в томы эти Герберт Аврилакский
  • Глядит с архивниц, паки горячо
  • Сирени выдыхает, огонь флаккский
  • Приветствует и пламена других
  • Пылающих одесно духочеев,
  • Уверенней парфюмов дорогих
  • Аромат источающих, ручеев
  • Сиих благоуханную сурьму
  • Пиет, не напиется вместе с нами,
  • Всесладостно и горькому уму
  • Бывает наслажденье теми снами,
  • Какие навеваются всегда
  • Безумцами высокими, именных
  • Их теней роковая череда,
  • Смотри, из областей благословенных
  • Движится и течет, вижди и ты,
  • Читатель милый, эти облемовки
  • Чудесные, бежавшие тщеты,
  • Горящие о Слове, черемовки
  • Тщетно алкают виждений таких
  • Ссеребренными жалами достигнуть,
  • Нет лессиров хотя диавольских
  • Теперь, чтоб выше лядвий им напрыгнуть,
  • В былом очнуться, снова затеплить
  • Слезою мракобесные свечницы,
  • Начать гнилочерновие белить
  • Души бесовской, через оконницы
  • Стремиться в духодарческий притвор,
  • Лукавое хоть Данта описанье
  • Грешников и чудовиц, мерзкий ор
  • С правдивостию схожий, нависанье
  • Черемных теней в сребре, на гвоздях
  • Точащихся превешенных, горящих
  • Юродно тлеться будет, о блядях
  • Пока довольно, впрочем, настоящих
  • И стоящих литургий красных свеч
  • Давай претлеем, друг и брат, патины,
  • Китановый оставим аду меч,
  • А с Дантом за родные палестины
  • Идя иль с духоборником другим,
  • Давай уже разборчивее будем
  • В подборе вечных спутников, нагим
  • И мертвым, аще только не забудем
  • Скитания надмирные свои,
  • Мученья без участности и крова,
  • Медовые отдарим кути,
  • Пылания зиждительного Слова,
  • Нагим и мертвым, проклятым гурмой
  • Увечной и неправой, порицанью
  • Отверженным, по скрытой винтовой
  • Лестнице, не доступной сомерцанью,
  • Опущенным в подвалы и засим
  • Каким-то ядоморным и дешевым
  • Отравленным вином, неугасим
  • Творительства огонь, героям новым
  • Даруются пылание и честь,
  • И требнический дух миссионерства,
  • Нельзя их также времени учесть,
  • Хоть черемные эти изуверства
  • Продлятся, вспомнил снова их, но мне,
  • Я верю, извинит читатель это,
  • Мы, право, забываем о зерне,
  • Путем идти каким, пока воздето
  • Над нами знамя славное камен,
  • А те, смотри, уж Майгеля-барона,
  • Червонка их возьми, к себе взамен
  • Эркюля тщат, горись, эпоха она,
  • Безумствия черемниц в серебре,
  • Желтушек празднословных ли невинный
  • Угар преизливай, в осенебре
  • Палатном расточительствуй зловинный
  • Сим близкий аромат, свечей витых,
  • Кровавою тесьмой, резной каемкой,
  • Сведенной по извивам золотых
  • Их маковок вдоль черственности ломкой
  • Краев узорных с крыльями синиц,
  • С тенями, подобающими замков
  • Барочных украшеньям, чаровниц
  • Пленявших картотечных, тех обрамков
  • Картин дорогоценных мы равно
  • Во аде не уроним и не бросим,
  • Цимнийский сумрак червится давно,
  • Его и свечным течивом оросим.

«Мы, Господь, истомились в пути…»

  • Мы, Господь, истомились в пути,
  • Растеряли багряные терни,
  • И стоим пред Тобой о плоти
  • На потеху всеславленной черни.
  • Много днесь пирований и лжи,
  • И вечор были втще упованья,
  • Но златым ангелочкам скажи,
  • Что преложны сии пированья.
  • Пусть узрят, сколь темны очеса,
  • Как бессветные раны точатся,
  • Нас и ждали, Твое небеса —
  • Во багрец-васильки облачаться.
  • И не алчем до первой Звезды
  • Мы к Тебе, и не молим о цвети,
  • Спаси нас, горнекровной воды
  • Зачерпнут лишь двуперстия эти.

Поток света

  • Рек ли Ирод, что вечен твой блеск,
  • Белый облик, о страстная Федра,
  • Но в трагедии вспыхнул бурлеск,
  • Полетела душа в сети ветра.
  • Ан застыл веселитель наяд:
  • «Виждь, Психея, кто в свежей могиле!»
  • И не может вернуться назад,
  • Яко звезды тебя осветили.
  • Этот свет засветили, размыв
  • Фотоснимки, твое окруженье,
  • А на том – новый атомный взрыв
  • Замыкает любое движенье.
  • Были в мире уродцы страшны,
  • Наши ангели вниз опоздали,
  • И почто шпили тьмы взнесены,
  • Аще сами колодников ждали.
  • Их не держит готический строй
  • К небоцарствиям рвущихся башен,
  • Замки их во лепнине сырой
  • И стольницы ломятся от брашен.
  • Вина горькие морную труть
  • Содержать в караминах устали,
  • Башен замковых сих обминуть
  • Не дадут нам, елику взлетали.
  • Только, Господи, яды точат
  • Эти жалкие парьи вселенной,
  • Только нашии тени влачат
  • Ко персти, черемой населенной.
  • Бросим злое терновие ниц,
  • Охладим бесоалчные стечи,
  • Мрамор их безобразней крушниц,
  • Не звучать всекартавленной речи.
  • Сколь в юдоли ревнители зла
  • Присно вместе, бежать им во ады,
  • Вспоминают пусть кавер числа,
  • Чуровые блюдут променады.
  • Геть, юродные мрази, в подвал,
  • Там Ирод вас великий заждался,
  • Маков ждали, на княжеский бал
  • Сим лететь, кто чермой соглядался.
  • Твари всякой найдется камин,
  • Из огня ледяного свиваясь,
  • Вылетай на пустой керамин,
  • Рой за роем, пияй, обливаясь.
  • Буде нежить веселие длит,
  • Маком алым серебро покроем,
  • Каждый будет со крови излит
  • Пред ангельским пылающим строем.

«То ли кровь, то ль воскресный тернец…»

  • То ли кровь, то ль воскресный тернец
  • Разошлись, что и певчим тлести,
  • Мы плели Иисусу венец
  • И его не могли доплести.
  • Но еще наши раны свежи
  • И с перстов изливается кровь,
  • Стоит рая убитый по лжи,
  • Мы прешли чрез сию нелюбовь.
  • Богоносных не ждут на пиру,
  • Много знают они и молчат,
  • Потому нас гнушались в миру —
  • Эти крестные раны точат.
  • А начнут колокольцы звонить,
  • Серебрясь о багряных верхах,
  • И Господь не велит обвинить
  • Нас во кровью сомытых грехах.

«Нас предали, не вымолвить измену…»

  • Нас предали, не вымолвить измену,
  • Юдольно чаша муки тяжела.
  • Величия означили мы цену
  • И кровь сквозь смерть струями протекла.
  • Судить не разрешат их, поелику
  • Они как все и носят мрак внутри.
  • Огнем сбивает зарев землянику
  • И ты с огнем тоскливым не смотри.
  • Бессмертие позором попирая,
  • Лобзанья святотатские горят
  • На тех звездах, которые, играя,
  • Слезу алмазным воском золотят.
  • Сгорел и я, когда на сердце пеплом
  • Ночь выпалила твой цветочный рот.
  • Но все ж не плачь, в безумии ослеплом
  • Не узришь этих темных позолот.
  • Пылает над тобой багрянец нежный,
  • Лишь Бог страданье мог благословить
  • И образ мой по смерти белоснежный
  • Вплести в тебя, как траурную нить.

«Это мы, это мы вопием…»

  • Это мы, это мы вопием,
  • Это, Господи, наши цвета,
  • В алтаре благодатном Твоем
  • Наша горняя кровь разлита.
  • И недольно по лжи умирать,
  • Пред купеческой чернью говеть,
  • Так нельзя им одно измарать
  • Голубую ль, багряную цветь.
  • Захотят васильки угасить,
  • А, гляди, новый цветик горит,
  • Выйдет смерти верхами косить —
  • Все узрят нашу кровь-лазурит.

Лед нефрита

  • Закрыла нефритом дубраву
  • Листва, три осины Ахилл
  • Богеме пустой на забаву
  • В алис заводных обратил.
  • По воску ланит Мельпомены
  • Лилейные слезы текут,
  • В лечебнице – пепел Селены,
  • И Лектором врача рекут.
  • Высокая длань психиатра
  • Витиям упасть не дает,
  • Обвальная сцена театра
  • Над бездною лет восстает.
  • Пред вечностью бледночервонной
  • Плывет астенический свет,
  • А чудная кукла Мадонной
  • Не станет, и Марсия нет.
  • И мастера нет, чтобы древо
  • Опять превратить в матерьял
  • И жертвою сделать иль девой,
  • Ища золотой идеал.
  • Магический лед оживится
  • Рождественской ночью, когда
  • Нам ангел Господень явится
  • И лед будет красить Звезда.
  • Сколь мало на хвое игрушек,
  • Сколь мало иглице огней,
  • Ей мертвых добавится ушек
  • И матовых красных теней.
  • Порфировой влагою млечной
  • Их нощный огонь окропит,
  • Затеплит окариной течной
  • Пока Богопервенец спит.
  • Мы сами витые свечницы
  • Украсим слезами-тесьмой,
  • Смотри, яко райские птицы
  • Клюют огоньки над сурьмой.
  • Нефрит наш рождественский ясен
  • И багрием вечным покрыт,
  • Еще неизбывно прекрасен,
  • Виждите червовый нефрит.
  • Бывает в миру лишь урочно
  • Такие крашенье и мгла,
  • Ваятельство наше бессрочно,
  • Иглу затмевает игла.
  • А буде сияния длятся,
  • Каждит эта зелень в свечах,
  • Те девы на святки явятся,
  • Красуясь о горних лучах.

«Как юродивый правду речет…»

  • Как юродивый правду речет
  • И прислужник отмоет покои,
  • Вдов утешных туда завлечет
  • Пересвет – целовати пробои.
  • Серебристые кажут глазки
  • Во садах провисающих вишни.
  • Княжий зрак исчернил образки,
  • Тьмы возлиты и слезы излишни.
  • Поздно плакать над жалкой судьбой,
  • Тще алкать небоцветного Слова,
  • Время Смерти ответить рябой,
  • Нас терзавшая грация вдова.
  • Были рубища эти худы,
  • Только злато уста изливали,
  • Превились горицветом лады,
  • Из каких звезд арму добывали.
  • Ни псалмовия некому петь,
  • Ни за мертвых речи и возвиться,
  • Яко с родом греховным успеть
  • Положили – и дико резвиться.
  • Мрамор, мрамор в очницах, смотри,
  • А о славе певцов разве хоры
  • Ангелочков узнали, гори
  • Ярче, пламень, каждитесь, Фаворы.
  • Нету елей здесь, будут гореть
  • Озолотные маковки башен,
  • Оглашенным еще умереть
  • Можно в рае, сколь маком он гашен.
  • А что нет сего, чудный обман
  • Мало значит, мы алые маки
  • Напасли, и в Господний карман
  • Мак набился пред цейские зраки.
  • Дела в мире начать не могли,
  • Завершить вседеяние дали
  • Нам великие те ангели,
  • Вместе бредники мы соглядали.
  • Течь тартарская сбила часы,
  • И блажные столпились у морга,
  • Дабы маршевы смерти басы
  • Сберегли нас для жалкого торга.
  • Страшно почести их тяжелы,
  • Постарайся, елико возможно,
  • Оглядеть на поминках столы,
  • Может, спирт напитал, что преложно.
  • Возмечтали стези проторить —
  • Да стопы затекли в формалине.
  • В нем и будем с тобою парить,
  • Как две чайки на Божьем помине.

«Мы одни правоверно служили…»

  • Мы одни правоверно служили
  • Ангелкам, злать вия на листы,
  • Не беда, что раскраски изжили —
  • Васильки на могилах златы.
  • Нет кистей, а чернила виются,
  • Ах, Господь, эти литьи в крови,
  • Зря теперь фарисеи смеются,
  • Им не снесть безответной любви.
  • Но как грянут архангелов трубы,
  • Мы явимся во блеске венцов,
  • И лишь наши превитые губы
  • Всё рекут за музык и певцов.

Архаические опусы

Второй фрагмент

  • Богородицын лик отобьется в цветках,
  • В черных розах мелькнет и огнистых ромашках,
  • Всеисплачем тогда жизнь свою в рушниках —
  • Что уж плакати днесь о цветочниках-пташках.
  • Их пуховый раскрас тяготил небеси,
  • Ихний пух прибивал черневые лазори,
  • На крови Иисус, у Господе спроси,
  • Буде есмь вопросить чудный шанец у мори.
  • Чуть жили в прахорях снег-царствий моровых,
  • Минул житийный сон ан ведь мы и не жили,
  • Слезы пролили впрок за предтечей живых,
  • Да без нас родичи в изножиях вражили.
  • Только слез пролитых эти снеги черней,
  • Прославление здесь и хула неуместны,
  • Поелику слегли, не сыскать и теней,
  • Страстотерпцы в чаду, имена их предвестны.
  • Кармен, Кармен, твоя ль разлетелась тоска,
  • Не печалься, огонь разрушает и стены,
  • Мимо жизни ползут со виска до виска
  • Змейки чермных земель, достигаючи пены.
  • Ах, сочельники мы привечали всегда,
  • Рождество ли мело по вечерним пролеткам
  • Иль в крещенье Господь серебрил невода
  • И зерцалы темнил небезвинным красоткам.
  • Божевольная смерть, во пировой судьбе
  • Не гаси очеса – узрят чады сквозь вежды
  • По чумном питии, как неможно в божбе
  • Человекам сносить апронахи-одежды.
  • Наши стогны, Господь, стали бутом пустым,
  • Дикий взрос виноград в Ботаническом саде,
  • Горбой статию, виждь, не пришлись мы святым
  • И у ноженек Тя отстенаем во аде.

«Под наперстками иглы вонзает в рядно…»

  • Под наперстками иглы вонзает в рядно
  • Сквозь имперскую платину зарев,
  • Поелику нам было изведать дано
  • И всемилость, и гнев этот царев.
  • Тяжек он и неможно его перенесть,
  • Но терпи, венцеизбранный брате,
  • Значит, будем одесно с алкеями есть,
  • Водку сладкую пить на карате.
  • Вижди блюда царские и вина вдыхай,
  • Ароматы сие благовонны,
  • Меж смурными безумцами тенью порхай,
  • Где стульницы от лядвий червонны.
  • Там горят черносливы о нежной икре,
  • Здесь тунец розовее стерляди,
  • Преядают царевны в чумном серебре,
  • Им трапезу сервируют бляди.
  • Я молчал дольше Бога и горше, сейчас
  • Время речь, паки розные термы
  • Излучают бессмертие, где Комитас,
  • Розы вьет пусть слезой Даздрапермы.
  • Се и стали бессмертные, мертвым легко
  • Воевать с юродными купцами,
  • Что летают валькирии днесь высоко,
  • Над алмазными рдятся венцами.
  • Залетайте-ка нощно к свечному столу,
  • Много ль вы погубили одесных,
  • Вместе будем травиться, не Дант ли в углу
  • Спит и видит альковниц чудесных.
  • Фри успенные пудрами серебро бьют,
  • Мел восковием красят, уловки
  • Их опаснее смерти, кого не вспеют,
  • Жечь ему льдом чрез кровь сервировки.
  • Русских Лиров с небесным огнем не сыскать,
  • Всё привратники либо холопы,
  • И воителям славы не должно алкать,
  • Не порфиры в ходу, а салопы.
  • Погибает всечасно, кто Богом любим,
  • А мирские потравы излишни.
  • Мы с тобою еще со столов доедим
  • Те гнильцой золоченые вишни.
  • Нам объедки опричнины в топкий закат
  • Поднесут, в тьму загробных сияний,
  • Пусть булаты сверкают у призрачных врат
  • И не жаждет никто подаяний.
  • Ибо смертная гнилью горя полоса,
  • Леденеющей тканью закатной,
  • Переливные наши прожгла голоса
  • Кровотока струей невозвратной.

«Жертвенною кровью иноков святили…»

  • Жертвенною кровью иноков святили,
  • Мертвых страстотерпцев ждать ли на балы,
  • Сиро во пиру им, тщетно и златили,
  • Днесь еще ломятся ядные столы.
  • Ах, Господь всеправый, были мы велики,
  • Выцветшими лбами бились о Порог,
  • Где мироточатся ангельские лики,
  • Там и в Смерти хватит инокам дорог.
  • О главах державных чермные тиары,
  • Паки на Великдень золотом горят,
  • Но лишь нам открыты Божии муары,
  • Ангелы со нами тихо говорят.

Из Демоса

  • И медленно планетная природа
  • Разделась до кабального ядра,
  • Дубы гнетет лазурная свобода,
  • Так грянула осенняя пора.
  • Могила сокрывает лишь позора
  • Осповницу на выверенный срок,
  • Лужению холопского разора
  • Не властен бойной славы кровоток.
  • Красна еще магическая трасса,
  • Но зной уже взорвался на лету
  • И так нависла солнечная масса,
  • Что ангелы забыли высоту.
  • Уран, Нептун, Плутон горящий очи
  • Следят, а май сравнялся с ноябрем,
  • Светя дугой вальпургиевой ночи
  • Поклонным осыпающимся днем.
  • Закаты над сиреневой паршою
  • Огромны, перед снегом на воде
  • И мрак прият оплаканной душою
  • Сейчас, когда ломает жизнь везде.
  • Чермы шагов не помнят Командора,
  • Им каменной десницы не страшно
  • Пожатье, небеса голеадора
  • Словесности новейшей, за вино
  • Лазурное, дешевое, дурное,
  • Разбавленное снегом ноября,
  • Четвергом отравленное, хмельное,
  • Червенное, иродного царя
  • Позволившее узреть спиртодержцу,
  • Нельзя ли вновь молиться за него,
  • За Ирода-царя, как громовержцу,
  • Дарующее синих торжество
  • Молний высотных, жертвоприношенье
  • Свершавшего честно, сейчас корят,
  • Быть может, впрочем, каждый разрушенье
  • Свое усугубляет, хоть дарят
  • Ему нектары ангельские ныне
  • Служанки Гебы милой, исполать
  • Хозяйственности горней, ворогине
  • Черемной мы ответим, но полать
  • Еще худая терпит нас в затворе
  • Диавольском, еще мы не прешли
  • Сукно и сребро, паки в чурном оре
  • Пием свое горчащие куфли,
  • Одно теперь полны куферы эти
  • Сребряные с лепниной колдовской
  • Четверговым вином, какие нети
  • Нас ждут, вдали узнаем, из мирской
  • Тризнящейся юдоли время свечи
  • Ночные выносить (сам Командор
  • Был поводом к неровной этой речи
  • О Веничке, похмелие не вздор,
  • Не выдумка досужая, народной
  • Привычки летописцу и певцу
  • Бессмертие даруем и холодной
  • Аидской водки штофик, по венцу
  • И воинская честь, успенной славы
  • Хватится коемуждо, весело
  • Гуляй, братия, паки величавы
  • Мы с ангелами, Божее чело
  • Не хмурят небодонные морщины,
  • Елико наши пиры о свечах
  • Одесные, нет Божеской причины
  • Печалиться мертвым, у нас в речах
  • Всеангельская крепость, Петушками
  • Не кончится дорога, но сейчас
  • Вальпургиева ночь, со ангелками
  • Шлем ёре свой привет), небесный глас
  • Я слышу, Фауст, скоро о морганах
  • Явятся черемницы, сребра им
  • Всё мало, на метлах иль на рыдванах
  • Спешат быстрее, гостьям дорогим
  • Черед готовить встречу, их задача
  • Простая, нет в венечной белизне
  • Урочности, хоть червенная сдача,
  • А с нас им полагается, в вине
  • Печаль былую вечность не утопит,
  • Готическая замковость пускай
  • Сегодняшнее время не торопит
  • На требницы, пока не отпускай
  • Химер вычурных, коих знал Мефисто,
  • Они сгодятся в брани, воин тьмы
  • Направить может спутниц, дело чисто
  • Житейское, поэтому сурьмы
  • Порфировой мы тратить не заставим
  • Камен и белошвеек на черем,
  • Стольницы полны, сами не картавим
  • Пока, и что грассировать, гарем
  • Адничный вряд ли выспренность оценит,
  • Манерные изыски, не хмельны
  • Еще, так Богу слава, куфли пенит
  • Засим вино, балы у сатаны
  • Давно угасли, оперы барочной
  • Услышать будет сложно вокализ
  • Иль чернь презреть в окарине морочной
  • Зерцала, там уже не помнят риз
  • Честного положенья, ведьмам трезвым
  • И гоблинам, пари держу, сукно
  • Из гробов не пригодно, буде резвым
  • Вращаться ходом дарное вино
  • Черем не полагает, им стольницы
  • Зовущие родней глагольных форм,
  • Алкайте же виновий, черемницы,
  • Для вас берегся парный хлороформ,
  • Следим веселье, Фауст, кто преявит
  • Образия еще здесь, не резон
  • Уснуть и не проснуться, балы правит
  • Не князь теперь, альковный фармазон,
  • Помесь гитаны злой с Пантагрюэлем,
  • Где дом и где столовье, благодать
  • Пировская чужда чертям, за элем
  • С нетенными каноны соблюдать,
  • Блюсти и ритуал, и протоколы
  • Нельзя, хоть станет Бэримор служить
  • Мажордомом у них, обычай, школы
  • Злословия урок – пустое, жить
  • Бесовок, роготуров, козлоногих
  • Гремлинов, тварей прочих, по-людски
  • Учить бесплодный замысел, немногих
  • Могли сиречных битв отставники
  • Слегка принарядить, чтоб мир грядущий
  • Их зрел, такой лукавостью грешил,
  • Всегда пиит горчительно ядущий,
  • Алкающий, я в юности вершил
  • По-гамбургски их судьбы, но далече
  • Поры те, Грэйвз, Белькампо, Майринк, Грин,
  • Толстой Алекс, да мало ль кто, при встрече
  • С чермами их ущербных пелерин
  • Лишать боялись, в сребро и рядили,
  • Ткли пурпур в чернь, с опаскою тлелись
  • Вокруг, одно читатели судили
  • Тех иначе, но чинно разошлись
  • Таких волшебных флейт, дутья умельцы,
  • Разбойничают всюду соловьи,
  • Шеврон каких не вспомнит, новосельцы
  • Из выспренних и ложных, им свои
  • Положены уделы, Робин Гуда,
  • Айвенго, темных рыцарей сзывай,
  • Исправить дело поздно, яд Гертруда
  • Прелила вместе с Аннушкой, трамвай
  • Звенит, звенит, не ладно ль в присных царствах
  • Зеркал глорийных, сумрачной Луны
  • Ответит фаворит, давно в мытарствах
  • Нет смысла никакого, казнены
  • Царевны молодые и надежи,
  • Их жены, братья царские, роды
  • Прямые извелись, на жабьи кожи
  • Лиются мертвых слезы, а млады
  • Теперь одне мы, Германа и Яго
  • Еще к столу дождемся иль иных
  • Греховных, черем потчевать не благо,
  • Так свечек не хватает червенных,
  • Чтоб гнать их накопленья за виньеты
  • Узорные, обрезы серебра,
  • За кафисты, бежавшие вендетты
  • Бесовской, амальгамная мездра,
  • Порфирное серебро и патина
  • Желтушная сих въяве исказят,
  • Чихнем над табакеркой и картина
  • Изменится, и чернь преобразят.

«Как высоко Господние эти скрижали…»

  • Как высоко Господние эти скрижали,
  • Выше черной Звезды, чей пожар на земли,
  • Прежде ангелов статию мы поражали,
  • Ан теперь во полынь с лебедой полегли.
  • Всё хранила тебя от смертей Параскева,
  • Стерегла мя, юродного, подле калек.
  • Хоть с полатей восстань, хоть со адского хлева,
  • Ты Марии стопы не омоешь извек.
  • И почто белый снеже багрово ложится,
  • Дочке-лебеди царь не подаст ничего,
  • Не сумели мы звездным уголем разжиться,
  • Иисуса забыли в его рождество.
  • Столь нагорный ли свет может быть беспощадным,
  • Спросишь там – как преломится он для двоих,
  • И в огне золотом Бог алмазом исчадным
  • Выжжет имя Иаков на святцах своих.

«Нас ничто уже не помрачит…»

  • Нас ничто уже не помрачит,
  • Лишь воскресный багрец вскроет вены
  • И Господний псалом отзвучит,
  • Мы уйдем в кущи роз и вербены.
  • Мы с Юдифию к царским вратам,
  • Где пеяла церковная дева,
  • Обращались и паки листам
  • Доверяли таинства напева.
  • Платье белое ныне красно,
  • Горько плачет ребенок прекрасный,
  • Сталось кровью худое вино,
  • Этот цвете губительно красный.
  • Пахнут ладаном персты дьячка,
  • А твое ледянее гранита,
  • Обручала нас иже тоска,
  • Фрида ты иль иродная Нита.
  • Что искала в каморе мирской,
  • Разве пиров и скаредной требы,
  • Вижди остье за левой рукой,
  • Вдоволь ешь чечевичные хлебы.
  • Все дешевые вина пречлись,
  • Расточились чурные демоны,
  • В пирамидные тьмы разошлись
  • На иные века фараоны.
  • От сандаловых тонких дерев
  • Ароматом аттическим веет,
  • Толпы резвятся розовых дев,
  • А за Корою царе червеет.
  • Мало гончим потравных утех,
  • Мало ворам кровавой трапезы,
  • Будет вечеря славной у тех,
  • Кто лишен инфернальной аскезы.
  • Будут с нами еще пировать
  • Наших дней подсадные витии,
  • Царских братьев легко продавать,
  • Пусть хотя сторонятся Мессии.
  • Не нашла чернь в субботу царя,
  • Вкруг псари да запалые волки,
  • Хоть посмертною славой горя,
  • Что ж, украсим престольные полки.
  • Падом нежить вся ныне сюда
  • Налетела во гневе ослеплом,
  • И горит ледяная вода
  • Не алмазным огнем – черным пеплом.
  • То Полынь тяжело вознеслась
  • Над уродцами и образами.
  • Льдом изгнившим ты и обожглась,
  • Сиих чудищ гнилыми слезами.

«Мы ко Господу позднею ночью придем…»

  • Мы ко Господу позднею ночью придем,
  • Склоним главы бескровные ниц,
  • И омоем рамена пурпурным дождем,
  • Мало света в зерцалах адниц.
  • Муку смертную эту вольно изваять:
  • Ею низана каждая весь,
  • Буде выпало нам у престола стоять,
  • Всем укажем, кто праведник днесь.
  • Только что это, Господи, пурпур с венцов
  • Истекает и льется во сны,
  • И звонницы горят со червленых торцов,
  • И двуперстия наши черны.

Канцтовары

Калька

  • Взвиваясь над назойливой толпой,
  • Стандарт сбывает крашенный Меркурий,
  • И дракул заражают красотой
  • Фигуры пустотелых дев и фурий.
  • Заверченные в глянец до плечей,
  • Сиреневою матовой прокладкой
  • Обжатые, глядят, и нет прочней
  • Уз ситцев кружевных изнанки гладкой.
  • В зерцалах бельеносных тьмы скелет
  • От пола источается, лелея
  • Гофриры лядвий меловых, паркет
  • Скользит крахмально с пудрами келея.
  • Венеция – обманутых юдоль,
  • А мы зане храним ее зерцала,
  • Чтоб вечная танцующая моль
  • Над арфой эолийскою порхала.
  • Фламандских гобеленов, севрских ваз,
  • Реликвий в антикварных анфиладах
  • Порой дороже тусклый проблеск глаз
  • Иконниц в бледногребневых окладах.
  • Проспект краснофигурный под орлом
  • Двуглавым днесь мерцает бронзой русской,
  • Но каждый терракотовый разлом
  • Горит надгробной желтию этрусской.
  • И зрит кроваворотый каннибал,
  • Коробкой со скелетами играя,
  • Кто в чресла ювенильные ввергал
  • Огнь мертвенный, кого ждет смерть вторая.
  • Горацио, а нас ли вечность ждет,
  • Благие ли трилистия лелеет,
  • Идущий до Венеции дойдет,
  • Господь когда о нем не сожалеет.
  • Сколь нынешние ветрены умы,
  • Легки и устремления обслужных,
  • Кансоны ль им во пурпуре тесьмы
  • Всем дарствовать для симболов ненужных.
  • Ненужный факультет сиих вещей,
  • Забвения торическая лавка,
  • Беспечно соцветай от мелочей
  • До ярких драгоценностей прилавка.
  • На стулия теперь, венчая мисс,
  • Как матовые лампочки в патроны,
  • Жизнь садит бледнорозовых Кларисс,
  • Чтоб тлелись золотые их капроны.
  • Я с юности любил сии места,
  • Альбомные ристалища, блокноты
  • Порфировые, чем не красота
  • Внимать их замелованные ноты,
  • Мелодии неясной слышать речь,
  • Взнесенную ко ангелам и тайно
  • Звучащую, теперь еще сберечь
  • Пытаюсь то звучанье, а случайно
  • Взор девичий в зерцале уловив,
  • У вечности беру на время фору
  • И слушаю пеяния олив
  • Темнистых, арамейскому фавору
  • Знакомых, не подверженных тщете
  • Мелькающих столетий, шум и ярость
  • Какие внял Уильям, во Христе
  • Несть разницы великой, будет старость
  • Друг к другу близить нищих и царей,
  • Узнает любопытный, а оливы
  • Шумят, шумят, се рок мой, словарей
  • Теперь еще взираю переливы
  • Оливковые, красные, в желти
  • Кремовой, изумрудные, любые,
  • Дарят оне полеты и лети
  • Со мною, бледный юноша, рябые
  • Оставим лики Родины, пускай
  • Вождей своих намеренно хоронят
  • Прислужники, иных высот алкай,
  • Сколь мгла кругом, порфиры не уронят
  • Помазанники Божие, словам
  • Я отдал и горенье, и услады,
  • Точащимся узорным кружевам
  • Нужны свое Орфеи, эти сады,
  • В каких пылает Слово, от земных
  • Премного отличаются, химеры,
  • Болящие главами, в желтяных
  • И пурпурных убраниях размеры
  • Здесь краденные точат и кричат,
  • А крики бесноватости отличья
  • Являют очевидность, огорчат
  • Сим книжника пеющего, величья
  • Искавшего по юности, певца
  • Текущей современности благого,
  • Но веры не убавят и венца
  • Алмазного не снимут дорогого
  • С виновной головы, зачем хламид
  • Потешных зреть убогость, ведьмы туне
  • Труждаться не желают, аонид
  • Преследуют безбожно, о июне
  • Нисановый свергают аромат,
  • Курят свое сигары чуровые,
  • Хоть эллин им представься, хоть сармат,
  • Сведут персты костлявые на вые
  • И жертвы не упустят, сады те
  • Богаче и премного, для потехи
  • Я ведем вспомнил чурных, нищете
  • Душевной их пределов нет, огрехи
  • Общенья с ними, жалости всегда
  • Печальные плоды, но сад фаворный
  • Сверкает и пылается, туда
  • Стремит меня и огонь чудотворный,
  • И пламень благодатный храмовой,
  • Десниц не обжигающий гореньем,
  • О творчестве не ведает живой,
  • А мертвый благодатным виждит зреньем
  • Картин реальность, их соединив,
  • Двух знаний став носителем, избранник
  • Словесности высокой, может нив
  • Узнать сиих пределы, Божий странник
  • Одно смиренен в поприщах земных,
  • Но избранным даются речь и звуки,
  • Те сады ныне призрачней иных
  • Их брать сейчас каменам на поруки
  • Черед настал, а где певцов ловить
  • Небесных, все ринулись в фарисейство,
  • Черем хламидных суе удивить
  • И смертью, так скажи им, лицедейство
  • Не может дать вершинности, к чему
  • Пред теми одержимыми стараться
  • Бессмертие воспеть, зачем письму
  • Одесному желтицей убираться,
  • Ловушка на ловушке вкруг, игры
  • Своей нечистых среды не оставят,
  • Не там горели морные костры
  • Замковой инквизиции, лукавят
  • Историки и фурии наук
  • Астральных, теневые звездочеты,
  • Нет благостнее музовских порук,
  • Но с вечностью нельзя вести расчеты,
  • Елико астрология сама
  • Грешит реалистичностью научной,
  • Уроки нам бубонная чума
  • Дает и преподносит, небозвучной
  • Симфонии услышать не дано
  • Помазанным и вертерам искусства,
  • Пиют червленозвездное вино,
  • Хмельностью усмиряют злые чувства,
  • Какой теперь алгеброю, скажи,
  • Поверить эту логику, гармоний
  • Сакрально истечение, а лжи
  • Довольно, чтоб в торжественность симфоний
  • Внести совсем иной императив,
  • Навеянный бесовскою армадой
  • Терзать небесной требою мотив,
  • Созвучный только с адскою руладой,
  • Но слово поздно мертвое лечить,
  • Сады мое лишь памятью сохранны,
  • Зеленей их черемным расточить
  • Нельзя опять, горят благоуханны,
  • Сверкают шаты ясные, в тени
  • Охладной музы стайками виются,
  • Фривольно им и весело, взгляни,
  • Горацио, навечно расстаются
  • С иллюзиями здесь пииты, зря
  • Писать лукавым пленникам пифийским
  • Дадут ли аониды, говоря
  • Понятным языком, дионисийским
  • Колодницам возможно уповать
  • На хмелевое присно исплетенье,
  • Воспитанников пажеских срывать
  • Плоды подвигнув гнилостные, чтенье
  • Их грустное приветствовать иль петь
  • Нощные дифирамбы малым ворам,
  • Настанет время царить и успеть,
  • Созреет юность к мертвым уговорам,
  • Венечье злоалмазное тогда
  • Борей дыханьем сумрачным развеет,
  • Веди иных запудренных сюда,
  • Коль жизненное древо розовеет
  • И мирра вьется, мускус и сандал
  • Еще благоухают, плодоносят
  • Смоковницы, когда не соглядал
  • Диавол юных жизней, не выносят
  • Черемные цветенья и страстей
  • Возвышенных, провизоры адские
  • Уже готовят яды, но гостей
  • Томят не белладонны колдовские,
  • Желают неги выспренней певцы,
  • Тезаурусы червные листают,
  • Гекзаметры берут за образцы
  • Гравирного письма, зело читают
  • Овидия со Флакком, Еврипид
  • И старый добрый Плавт воображенье
  • Терзают их, сиреневый аспид,
  • Всежалящий оводник, искаженье
  • Природное милей им, нежли те
  • Вершители судеб вековых, ловки
  • В письме они бывают, но тщете
  • Послушные такие гравировки,
  • Чуть слово молвят, сразу помянут
  • Рабле, точней сказать, Анакреона
  • Иль рыцаря Мольера, преминут
  • Оне ль явить начитанность, барона
  • Цыганского иль Майгеля с грудным
  • Отверстием ославят, а зоилы
  • Свое труды чумовые свечным
  • Патрициям воздарят, аще милы
  • Деяния никчемные, письма
  • Чужого мы финифть не потревожим,
  • Успенное б серебро до ума
  • Успеть нам довести, быстрей итожим
  • Речение, а камерность сего
  • Творенья, именуемого садом
  • Трилистий говорящих, ничего
  • Не просит у бессмертия, фасадом
  • Звучащим и играющим теней
  • Порфирами сокрыт эдемских аур
  • Божественный альковник, от огней
  • Мелованных горит белей тезаур,
  • Накал его сродни лишь пламенам,
  • Еще известным Данту, облетают
  • Сирени и гортензии, ко снам
  • Клонит царевен бледных князь, считают
  • Своим его шатер домовики,
  • Убожества кургузые и эльфы
  • Прелестные, когорты и полки
  • Ямбические следуют за Дельфы,
  • Клошмерль иль Трира затени, иль мглы
  • Туманные Норфолка, единятся
  • В порывах благотворных, тяжелы
  • Для младости виденья, но тризнятся
  • Оне в саду немолчном, свечевых
  • Узилищ вечных татей равнодушно
  • Встречает зелень, желть ли, о живых
  • Роятся здесь мертвые, мне послушно
  • Когда-то было таинство речей,
  • Их серебром я нощному бессмертью
  • Во здравие записывал, свечей
  • Теперь огарки тлятся, круговертью
  • Лихой муарный пурпур унесло
  • Давно, лишь панны белые вздыхают
  • И теней ждут, взирая тяжело
  • На сребро, и в червнице полыхают.

«Во червонных пухах ангелочки блестят…»

  • Во червонных пухах ангелочки блестят,
  • Истомились они и у каистр опочили,
  • Нету царствий таких, где безвинных простят,
  • Зря в алтарь мы венки цветяные влачили.
  • И ломали ж, Господь, и калечили нас,
  • Всех и сбили, одно пировати победу
  • Не могли, пеюнов забирает Парнас,
  • Там бояны Твои алчут мертвую веду.
  • Как начнут бедных чад по Суду воскрешать,
  • Грянут бомы, огнем налиются скрижали,
  • Узришь, Господи, – нас будет Смерть прикрашать,
  • Василечки мы с ней здесь полуденно жали.

Видение Леты

(Святки)

  • Пучина Леты и альбом
  • Семейный приняла – со всеми.
  • В фамильной славы окоем
  • Глядится нежилое время.
  • Не проливаясь через край,
  • Волну чернит полет валькирий
  • Сквозь северный вороний грай
  • В розововетренном эфире.
  • Поток лазури в черноту
  • Течет, в тотальное пространство,
  • Где милых ликов красоту
  • Объяло смертное убранство.
  • Кто много странствовал, Орфей,
  • Искал невест благих во аде,
  • Земных уже не будет фей
  • Вокалом жечь на променаде.
  • Не станет их обременять
  • Искусством певческим всечасно,
  • Сад Фьезолани истемнять,
  • Цветенье с юностью согласно.
  • Для нимф отыщутся пажи,
  • Глупцы доверчивые, музам
  • Не оглашенные мужи,
  • Иным подвластные союзам.
  • Я часто Марсия встречал,
  • Вдыхал мелос его печальный,
  • Юродиц темных расточал,
  • Но яден морок невенчальный.
  • И что о белых сожалеть
  • Царевнах в райских экипажах,
  • Им должно с маками алеть,
  • Иным кручиниться о пажах.
  • Зачем и помнить молодым
  • Пенаты скорбные, в инферне
  • Достанет грешников, седым
  • Огня достанет в нощной серне.
  • Смотри, смотри, еще горят
  • Все эти форумники жизни,
  • В устах со вишней говорят
  • Царевны, их, певец, не тризни.
  • Меж бездн двудонных вопия,
  • В пергаментных тенетах сути
  • Могильный камень бытия
  • Рвет золотую степень жути.
  • И вновь апрель, толпой разъят,
  • Сырою тенью догорая,
  • Распластан снег, и дни стоят,
  • Как кровь на сабле самурая.

Второй архаический этюд

  • Нам чрез мрамор четверг, чрез последний удел
  • Шлет смарагды жалких кровонищенских терний,
  • Зелень веждов испьет, кто премертвенно бел,
  • Душ успенных считать идет часе вечерний.
  • Ах, златые деньки, буде воля Твоя,
  • Закатились оне пред пятничною перстью,
  • И не впрок же пошла солодная кутья,
  • Белы агнцы взялись огнечерною шерстью.
  • Что разорвано раз, то неможно связать
  • Перстам Парок, а слез, Господь, хмельных не страшно
  • Соглядати волхвам, да потом лобызать
  • Во ланиты Сынка под колядное брашно.
  • Рок немилостив столь – и потайны дела
  • Явью стали в миру, всё мы деток хороним,
  • И любовна гудьба отшумела бела,
  • Не святой Валентин, к нам пришел Иероним.
  • Коли рухнула жизнь, вина терпки неси
  • Покрепчее, пиит, из Господних подвалов,
  • Хоть умоем Твое, Господарь, небеси,
  • Тризну справим в слезах, исчезая со балов.
  • Дева-лебедь зачем агнцев тихо зовет,
  • Здесь одна царит Смерть и тризнится во гробе,
  • И куражится всласть, и к зерцалам нейдет,
  • Аль обочь их черно, яко в перстной утробе.
  • И не светит Звезда в новогодней нощи,
  • И никак обойти мы не можем юдольны
  • Круги, чадную ель, Иисус, не ищи,
  • А и были купцы в Рождестве хлебосольны.
  • Даже память саму о закланных агнцах
  • Иглой той мишурой на века угасили,
  • Огнево и стоим в серебряных венцах,
  • Сберегли их, Господь, а голов не сносили.
  • Тайной вечери дым, золотея, с перста
  • Иисусе летит, вижди, Господе, татей —
  • Обрали ж до костей, а Твоя лепота
  • Над крухой прахорей только ярче и златей.

«Сладко иродам гробы сквернить…»

  • Сладко иродам гробы сквернить,
  • Безъязыким уродовать слог,
  • Как начнут колокольни звонить —
  • И на Божеский ступим порог.
  • Ныне всяк с червоточиной шпиль,
  • Кольца змей растеклись от Крестов,
  • Из родных палестин донести ль
  • Тени красных и черных цветов.
  • Ах, поблекли сии на плаще
  • Князя тьмы и горят истемна,
  • Их пурпуру мы тризнили втще,
  • Лишь во очи забилась она.
  • Лядный бут нам ко гробам снесли,
  • Вяще свечек терничный нагар,
  • От обрядовой этой земли
  • Невысоко до райских гагар.
  • Перешли мы, Господь, те цветки
  • Вдоль могил сиротливых своих,
  • И украсили щедро венки
  • Темнопурпурной кровию их.

«Отзвучали псалмы, лишь тяжелая лира…»

  • Отзвучали псалмы, лишь тяжелая лира
  • Иногда будет сумрачный дух потрясать.
  • То, о чем ты молила у млечного клира,
  • Не сбылось, и, возжегшись, начнет угасать.
  • Все мольбы теперь, все ожиданья напрасны,
  • Потому что на вечность рассчитан обряд,
  • Потому что деревья уже темнокрасны
  • И под золотом слез капли крови горят.
  • Наливаются мукой угрюмые очи,
  • В них угольные тускло мерцают огни.
  • Ты просила продлить безмятежные ночи
  • И тебе даровали безумные дни.
  • Мы, навеки забытые звездным приходом,
  • Дуновение пьем богоносной чумы.
  • Знаю, стала бы смерть слишком легким исходом
  • Для прибитых к крестам цветниками зимы.
  • Привыкай же пока к этим черным полотнам,
  • Обводи краской смерти немые уста,
  • Может, после нее только и распахнет нам
  • Сад страданий свои огневые врата.

«Из огня голубого кроясь…»

  • Из огня голубого кроясь,
  • Тяжко блещет беззвездная чара.
  • Наша твердь на костях вознеслась,
  • Вся горя, как небесная кара.
  • Белой лестницы в ней не ищи,
  • Мы были о Звезде нетлеенны,
  • Виноградные эти ключи
  • Для отроков иных разлиенны.
  • В рае маковом Бога молят
  • Ангелов световольные тени,
  • Обелят нас еще, обелят,
  • На лазурные кликнут ступени.
  • Вспоминай хоть во снах обо мне,
  • Только там где нас нет, мы пребудем.
  • И забудем о вечной весне,
  • Друг о друге легко позабудем.
  • Что и праздновать юности бал,
  • Он горел мелованным огонем,
  • Ныне маковник Божеский ал,
  • Мы стопами его не затронем.
  • Не сотронуть райских цветников,
  • От земли до небес ли тянуться,
  • Буде ангельский темен альков,
  • Положат нам одесно вернуться.
  • Были, Господь, мучители злы,
  • Настигали Твоех полукровок,
  • А и райские сны тяжелы,
  • Всякий ангельчик лепо неловок.
  • Благ тот маковник алый в Твоем
  • Светлом рае, а всё недокрашен,
  • Хоть серебро еще разлием,
  • Хоть алмазы достанем из брашен.
  • Ссеребрим липы темных аллей,
  • Огнь прельем в теневые альковы,
  • Сами будем дорожек белей,
  • Лунных венчиков, аще маковы.
  • А не всяким даруется цвет
  • Светломаковый, цвете венечный,
  • Этот Божиий троновый свет
  • Для однех лишь невинников млечный.
  • Будем, будем еще пресветлы,
  • Вознесемся, тогда удивится
  • Челядь злобная, тьмы ангелы
  • Разве тернию смогут увиться.
  • За одни лишь о счастье мольбы,
  • Над планидой кровавой полеты
  • В черный вакуум гиблой судьбы
  • Тя вобили святые высоты.

«Не мучителям звезды с небес доставать…»

  • Не мучителям звезды с небес доставать,
  • Руки их прекрасней этой крови,
  • Как устанут, Господь, всесвятых побивать,
  • И зардятся нощные церкови.
  • Иисусе, мы чтили Твоих ангелков,
  • Там они, где терницы нетленны,
  • Краше нету спасительных бойных венков,
  • Нет чернее серебра геенны.
  • Наша жизнь истекла, коемуждо равно
  • Васильковые лавры свивают,
  • Притомились ловцы и алкати вино —
  • Виждь, цветочки в крови обрывают.

Фотопантеон

Лица в рамах

  • Вкрапленье в пурпур черных роз
  • Не оставляет даже шанса.
  • Пред смертью наших поздних грез
  • Мы далеки от декаданса.
  • Ах, Эльза, ангел твой не мог
  • Иное предсказать реченье.
  • Одно лишь Слово вечно – Бог,
  • Нет прочих слов, а есть моленье.
  • На огнь последний, как на шпиль,
  • Нанизывает век надежды,
  • Хотя бы мировой утиль
  • Теперь не узрят эти вежды.
  • Парчой рубиновой сокрыт
  • Источник пламени, но лира
  • Тяжелым золотом горит
  • Под темным пологом эфира.
  • Стояло фотоателье,
  • И вывеска на нем гласила:
  • «Снимаем живших на земле,
  • От космонавта до Ахилла».
  • Строенье с четырех сторон
  • Сжимали северные дали.
  • На вывеске гудел неон,
  • А в рамах лица западали.
  • И падал черно-золотой
  • Снежок из цинка вышней тверди,
  • И время потекло рекой
  • В цветь конденсированной смерти.
  • Увидеть дважды этот свет
  • Не дай Господь, се потрясенье
  • Страшит, как мертвеца – портрет,
  • В могилах разъедает зренье.
  • Огненнокрылый серафим,
  • Явившийся в земной пустыне,
  • Здесь пролетел почти незрим
  • И растворился на пластине.
  • Святых охватывала мгла,
  • Но белые столпы горели,
  • Где их, как свечки, подожгла
  • Ирония великой цели.
  • Терцин венки из адских снов
  • Пронзят, быть может, мир огнями,
  • Украсив платину слогов
  • Уже кровавыми слезами.
  • Того, кто царствовал, учил,
  • Бродяжничал по Галилее,
  • В обскуре натрое разбил
  • Свет от креста на мавзолее.
  • Коленопреклоненный князь
  • Сапфирной тьмы, маг серной термы,
  • Пред амальгамою виясь,
  • Когтился вновь из лунной спермы.
  • О скорби мира Агасфер
  • Забудет, к розам возвышаясь,
  • И на изломе темных сфер
  • В горящих башнях отражаясь.
  • С иными ликами порой
  • Мешались тусклые картины,
  • И меркли форумник пустой
  • И храмы скорбной Палестины.
  • Сонм отражений расписных
  • Гас лессировкой в пантеоне,
  • И проступали очи сих
  • Лишь золотом на черном фоне.

«В ледяной отраженный воде…»

  • В ледяной отраженный воде,
  • Растекается падью беззвездной
  • Темный купол, мы больше нигде
  • Не увидим кресты перед бездной.
  • Даровали нам сумрак волхвы,
  • А иным даровали свободу,
  • Яркий нимб у твоей головы
  • Аонид подвигает на оду.
  • С небоцветного только листа
  • Музы смерти ее дочитают,
  • Пурпур строф огранит высота,
  • Мертвородные хоров и чают.
  • Украшений своих не снимай,
  • Пусть ноябрьский огонь их осветит
  • Иль дугою божественной май
  • Все послезно алмазы приветит.
  • К мертвым петлям падучих светил
  • Вознося ожерельные нитки,
  • Тех воспомни, кто здесь отлюбил
  • Звезд фальшивых могильные свитки.

«Не горит черный снег и в притворах темно…»

  • Не горит черный снег и в притворах темно,
  • И не рдится над тьмой мишура,
  • Четверговое днесь зеленеет вино,
  • А нектары испили вчера.
  • Разочтемся опять на живых-неживых
  • Пред терницей флажков аонид,
  • Нет возмездных светил на путях роковых,
  • Псалмопевцев оплакал Давид.
  • И вольно ангелочков теперь побивать
  • Лихоимным армадам зверей,
  • В чернокнижных кирасах юродски сновать
  • По затворам пустых алтарей.

«Кто назначал свидания во снах…»

  • Кто назначал свидания во снах,
  • Давно побит небесною картечью.
  • Сим не повем печаль о временах,
  • Ожгло реченье горловою течью.
  • Овидию предписано молчать,
  • А он бы оценил метаморфозы,
  • Нельзя латынь с гламурами венчать,
  • Ложесны вожделея, славить розы.
  • Глорийские зерцала тяжело
  • С небренными тенями расстаются,
  • Где лядвия девичьи и весло,
  • Над панною привратники смеются.
  • Не сталось бледноогненных чернил
  • И вечность мы слезой переменили,
  • Царь-колокол тогда не презвонил,
  • Хоть звон его архангелы тризнили.
  • Нас предавшим вселенская хвала,
  • Да будет исполать родам их черным,
  • Пускай от гнилоядного ствола
  • Чадят века дыханием тлетворным.
  • Доселе алебастровый горит
  • Морок над славным городом Петровым,
  • Лишь Риму и положен лазурит,
  • Вспоенный червным золотом суровым.
  • Что, Лютер, твой путрамент голубой,
  • Чернильницами весело ль бросаться,
  • Когда мерцает бездна под тобой
  • И стоит разве жизни опасаться.
  • Зачем стремились к эллинским постам —
  • Условья здесь предложены иные.
  • Расстрельных опознав по лоскутам,
  • Свинец ложится в звезды теменные.
  • Ложись и ты, захлопнет вечность дверь,
  • В раю блуднице встретится мнемоник,
  • И мытари приидут, чтоб теперь
  • Пытать уста лузгой губных гармоник.
  • Всем выдано гробовое сукно,
  • Зашли в тылы безжалостные алы,
  • Пророчествовать поздно и грешно,
  • Соль наших слез утоплена в подвалы.
  • По виселицам гнилью полоснет,
  • Сокроет снег хоругви и шеломы.
  • Падь с абрисами ломкими блеснет,
  • Ея навек проточат буреломы.
  • Что честь блюли – все списано в запас,
  • И смерть не утолит уже печали,
  • Архангелы одни оплачут нас,
  • Которым строфы с кровью посвящали.

«Мы, Господь, о всенощной влачились…»

  • Мы, Господь, о всенощной влачились
  • На Твои голубые огни,
  • Туне мглы чернокрылые тлились —
  • Литании ль загасят они.
  • Вновь гремят и гремят царезвоны
  • И серебром пылает Звезда,
  • Василисы, до тех Персефоны
  • С псалмопевцами были всегда.
  • Но теперь и венцы наши тратны,
  • И сбирают пиры не для нас,
  • Васильки лишь могильные знатны,
  • Сиротливый не блещет Парнас.
  • Ах, еще здесь квадриги проскачут,
  • Этих литий нельзя отслужить,
  • И о мертвых орфеях восплачут
  • Преалкавшие в терние жить.

Черное веселье

  • Скотный двор миновала телега,
  • Мимо вдавленных в плошки щетин
  • Синих глазок в село имярека
  • Повезла. Странник ли, селянин?
  • Резв осел золотой, на просторе
  • Снег борейский холмист и глубок,
  • И дубравы темнеют во горе,
  • И Отчизне угоден лубок.
  • Две овчарни, там вьется гербарий,
  • Словно в зной у сухого ручья,
  • Полорогие топчутся твари,
  • Листья мирта, как славу жуя.
  • Веселится народ, царской водкой
  • Заливает чумную тоску,
  • Растворившись за ближней высоткой,
  • Честь Гермес отдает ямщику.
  • Праздник лености длится доныне,
  • Звон взлетает к иным берегам.
  • Благо, в смехом побитой святыне
  • Искру веры не высечь врагам.

«Как упасти нельзя одесных…»

  • Как упасти нельзя одесных
  • И ветошь кровью истекла,
  • Дождемся чаяний воскресных,
  • Чтоб злато слилось в купола.
  • Пойдем цветочки луговые
  • Назло иродам собирать,
  • А мы теперь еще живые
  • И нам ли время умирать.
  • И станет вербная неделя
  • Гореть, пасхалию святя
  • Во тьмах, где с пламенем апреля
  • Играет Божие дитя.

Тоска

Готика

  • Свод ли, отблеск ли крымского лета
  • Осветил все, как солнцем, – тоской.
  • Огнь угрюмый не будит ответа,
  • Но опять повстречался с тобой.
  • На седые зубцы черногладий,
  • На цезуры сии шар огня
  • Отсвет шлет от небесных аркадий,
  • Золотую симфонию дня.
  • В Христиании этого царства
  • Не представить, лишь северный брег
  • Явит мертвым арму тенедарства,
  • Некий брошенный звездный ковчег.
  • Видишь, чайки летают благие,
  • Персть вечерняя томно горит,
  • Псалмопевцев камены другие
  • Веселят, мир о них говорит.
  • Сих юнидами звать положенно,
  • Всякой юности мила весна,
  • Рай утрачен, а время блаженно,
  • Смерть лихая на пире красна.
  • Будем вместе, зачем орхидеи
  • Яснобелые эти гасить,
  • Богопервенцам руки Медеи
  • Пусть не снятся, сиих ли косить.
  • С нами Гейне седеющий плачет
  • И резвится амур молодой,
  • И к царевичу волк не доскачет
  • Под хорезмской янтарной Звездой.
  • Твердь светла от вестсайдских историй,
  • Ночь Метохии внове тиха,
  • Высоко ль до небесных Преторий,
  • Ангели нам серебрят верха.
  • Всетемней Малороссии дивной
  • И найти лепоцветье ль окрест,
  • Глухо музы сердечко наивной,
  • Высь пуста и взыскуется крест.
  • Херсонесскую тусклую глину,
  • Бледный мрамор плавильным лучом
  • Жжет июль, где на миг Мнемозину
  • Повлекло в апрометный проем.
  • Словно пурпуром, залит одною
  • Мертвой краской, чей свет невелик,
  • Стан, омытый летейской волною,
  • Черной пеной обточенный лик.
  • Возвернулись, а смерть не избыли —
  • Жизнь тоскою не оголена.
  • И тогда мы друг друга забыли,
  • Как волну забывает волна.

Архаические опусы

Третий фрагмент

  • Понедельничать сил никаких, Господь, нет,
  • Хоть со пиршеств уйдут безоправдные князи,
  • Не зегзица ль сама принесла нам извет,
  • А в купели сошли червоглинные грязи.
  • Херувимы Твое без именных листов,
  • Черневые агнцы в змейных розах почили.
  • Вот ланитную кровь отерем как с перстов —
  • Да поидем гулять под стогновые шпили.
  • Иль узрит Иисус премучений терно,
  • Кровоступниц круху, неомытую в аде,
  • Ужли пялятся здесь юродивы одно,
  • Пред Господень порог не забрести нам, чаде.
  • Подносили и пить разве мертвой воды,
  • Разве траченых слез, где эфирные эльфы
  • Низлетали с Христом до юродной Звезды
  • И сибиллы агнцов уводили за Дельфы.
  • Что предъявят еще в середине адниц,
  • Валуны, вижди, там змей зачервленных кажут,
  • И царей, и нищих, упадающих ниц,
  • Подмогильной тесьмой чернокнижники вяжут.
  • Ах, избыли мы Твой серебряный оклад,
  • Всё безбожно гурмой за него соглядали,
  • И воздвигли, смотри, из камней вертоград,
  • Изо гробных камней, под какими лядали.
  • Злато-серебро слез расточает псалтирь,
  • Только нам не слышны и царские пеянья,
  • Тщетно кличешь, Господь, треба каменных гирь
  • Не дает бросить вниз колпаки-одеянья.
  • Пусто, пусто, Господь, пирований тщета
  • Отвела и невест, в персть ворыты детишки,
  • Предстоим без венцов, и крестна ж, золота
  • Наша доля – в смерти хоть приимь кровны лишки.

«Преломятся пустые огни…»

  • Преломятся пустые огни
  • И предстанет всетайное явным
  • Там, где пали с тобою во дни
  • Покаяний пред миром державным.
  • Сколь немыслим для смертников плен,
  • Разочтемся со праздной столицей
  • И ямбической строфики тлен
  • Изукрасим худою кровицей.
  • Те огни будут струйно гореть,
  • Яко воры, архангела встретив,
  • Не могли мы еще умереть,
  • Именитства свои не отметив.
  • Ледяная борейская ночь
  • По граниту воды уплывает,
  • Аугуста безродная дочь,
  • Калипсо наши сны обрывает.
  • Кто потратил и кровь на письмо —
  • Строк нетленных не склеит обрывы.
  • Провиденье попало само
  • В золоченые гнилью курсивы.
  • Изреченна фита сих слогов,
  • Нас от искуса Боже избавит,
  • И потайные речи врагов
  • Краской смерти червленой проявит.

«Мы славу небесному пели Царю…»

  • Мы славу небесному пели Царю,
  • И Он соклонялся ко нам,
  • И рек: «Только истинно вам говорю —
  • Есть вашим черед именам».
  • Что благовест нищим, одно лишь, цветки
  • Горчащие твердь не прейдут,
  • И с нами пеяли хвалу ангелки,
  • Сих венчики ясные ждут.
  • Доднесь Вифлеемская эта Звезда
  • Горит, никого не узнав,
  • И мертвая всех отражает вода
  • В цветницах кровавых канав.

«Рассчитавшись последней и страшной ценой…»

  • Рассчитавшись последней и страшной ценой
  • За никчемную участь свою,
  • Мы покинем пределы юдоли земной
  • И очнемся в желанном раю.
  • Это рай ли, Господь, это рай ли, тростник
  • Лишь виется на горних камнях,
  • Кто и в смерти был весел, томительно сник,
  • Аще зиждима цветь во тенях.
  • И великая слава Твоих не спасла
  • Рыбарей, сколь пусты невода
  • И тиара цезарская вновь тяжела,
  • Пусть хотя б мироточит Звезда.
  • Только погань во цвили вольготно снует,
  • Всюду чудища стонут одне,
  • Злое лихо унывные песни поет,
  • Всё целуются змеи в огне.
  • Лишь тогда и не сможем ни слова сказать,
  • Слезы выльем из веек пустых.
  • Нас в Отечестве было вольно истязать —
  • Бойтесь вами прибитых святых.

«Ах, нету ни могилки, ни креста…»

  • Ах, нету ни могилки, ни креста
  • У бедного сыночка моего.
  • В какие-то погиблые места
  • Сманила злая смертушка его.
  • Но помни, о тебе не забывал
  • Юродивый запнувшийся отец,
  • Слезами изобильно поливал
  • Волошки и сплетал из них венец.
  • Вот явится как заспанная мать
  • В ночнушке подмогильного шитья,
  • И мертвый станем воздух обнимать,
  • Вытаскивать сынка из лоскутья.
  • И жалкой не осталось от меня
  • Кровинки – исслезилась и она,
  • И в очи белокровного огня
  • Плеснула та же Смертушка одна.
  • А был сынок прекрасен и умен
  • Да Господь не пустил его к живым.
  • Возглянешь в небо – протьмищи ворон
  • Галдят по перелетам юровым.
  • Вдоль пажитей бредет он без пути,
  • Ручонкой прогоняет черный гнус,
  • И плачет все, и плачет – и спасти
  • Не может Михаилку Иисус.
  • Сыночка осиянные стопы
  • В ходьбе не приминают васильков.
  • Кричу, не докричуся из толпы:
  • «Я много наплету тебе венков.
  • Умру скорей, чего здесь балевать,
  • И вместе побредем чрез лепестки —
  • Со кошиков нецветных раздавать
  • Волошковые синие венки».

Кора

Кладезь бездны

  • Части света сближая волнами,
  • Обмелел океан мировой.
  • Юг и север сошлись перед нами
  • И свободный разрушился строй.
  • Золотой треугольник сверкает,
  • Старый свет, Новый свет – два угла,
  • А на третьем простор отсекает
  • Надъяпонского солнца игла.
  • Откровение нового слога
  • Суть лепная фита аонид,
  • И пылит столбовая дорога
  • Вдоль пустот, за горящий Аид.
  • Если нет здесь ни звезд, ни закона —
  • Рухнет крест бестелесный у врат,
  • Где иные встают геликоны,
  • Реки праведной крови горят.
  • Эти реки в кровавых ружницах
  • Перейти не дано святарям,
  • Живы розочки на багряницах,
  • Вспоминаний достанет царям.
  • Сон златой родоводу навеет
  • Не безумец, но княжий гонец,
  • Нощь темна, а еще багровеет
  • Несоимный алмазный венец.
  • Ах, Летиция, нас обманули,
  • Красен смертию всякий обман,
  • Черным слоги мелком зачеркнули,
  • Стал багряным стигийский туман.
  • Истеклись ханукальные свечки,
  • Изорделась порфирная мгла,
  • Нам проткнули иглицей сердечки,
  • Диаментов прочнее игла.
  • Аще глупость одна безогранна,
  • Пусть глупцы уповают на сны,
  • Мак наш мраморный делят, небранна
  • Будет персть арамейской весны.
  • Где же, Смерть, мировольное жало,
  • Где победа твоя и клеймо,
  • Дали вечности Божье лекало,
  • Дали ауру мы и письмо.
  • Зеленями ему не гаситься,
  • Кущи ль райские явят блажным,
  • Рая нет – и пойдем голоситься,
  • Петь бессмертие дивам лепным.
  • К ложным звездам свой подняли флаг мы,
  • Кровь свистит на гусином пере.
  • Это огнь застывающей магмы
  • Приближается снова к коре.

«В серебре ангелочки начнут голосить…»

  • В серебре ангелочки начнут голосить,
  • Переливно вия голоса,
  • Неубожным и черные снеги косить,
  • И норвежские зрети леса.
  • Ах, сиянны в пенатах отеческих бра,
  • Там давидовы звезды свились,
  • Из червленого их запекли серебра
  • И геройски от них отреклись.
  • Нет отмщения сим, внове орды торят
  • Ко порогу святому шляхи,
  • Паки ль Божии звонницы нощно горят,
  • Нашей кровью их биты верхи.

«Как ударим в Господний порог…»

  • Как ударим в Господний порог
  • Покаянно бескровными лбами —
  • И позволит вселюбящий Бог
  • Прогуляться тишком за гробами.
  • Донести до распятия крест
  • Не смогли и упали мы, Боже,
  • Со звездами попутав невест,
  • Свет очес их во смерти дороже.
  • Ляжем парно в могильнике лет,
  • Да заплачут младенцы едва ли,
  • Проводили не в Божий их свет
  • И не их мы персты целовали.
  • Ведь сама залежалась, поди,
  • Ты под крышкой дощатого гроба,
  • Виждь, чернеет-горит позади
  • Окаянная жизни утроба.
  • Хоть ко смерти меня возревнуй —
  • Я в миру не дождался любови,
  • А и красил чело поцелуй
  • Чрез венец только змейками крови.

На твоей орбите

  • Как два состава в миг крушенья
  • Слились холодные тела,
  • Во мрак земного притяженья
  • Иглой душа твоя вошла.
  • Но вот междупланетным светом
  • Теперь огранна ты навек.
  • Что ж, и забвеньем, и приветом
  • Быть может счастлив человек.
  • Когда и раны не удержат,
  • И листья вьются над тобой,
  • Вдруг различает чувства скрежет
  • Душа за мертвою резьбой.
  • А листья эти вырезные,
  • Идут к оцветникам оне,
  • Грядут дороги всестрастные,
  • Цветки тлееть начнут в огне.
  • Дано ль избыть мирские страсти,
  • Туман вселенский созерцать,
  • Увы, не в нашей время власти,
  • Живым в огранниках мерцать.
  • Почто надеялись на светы
  • Ярких шкатулок и ларцов,
  • Смотри теченье злое Леты,
  • Полны брега ее ловцов.
  • Одни коней купают красных,
  • Иных зовет к себе Андрей,
  • Мгновений истинно прекрасных
  • Взыскуют парии скорей.
  • Но темен вечности парадник,
  • Огней и некому зажечь,
  • Влачится мимо горький адник,
  • И нет его, а ядна стечь.
  • Волхвы невинных обманули,
  • Где раи светлые искать,
  • Чертоги вышние минули,
  • Каких высот еще алкать.
  • Пылает Божеское лето,
  • Лиется горний лазурит,
  • Чрез око царское продето
  • Шелковье нити и горит.
  • Мы Углич минули во роке,
  • Не оглянулись на Азов,
  • Нашли гармонию в пороке
  • И чернь подъяли от низов.
  • Ах, нас еще тризнить и видеть
  • Устанут въяве ангелы,
  • Блаженных суе ненавидеть,
  • О тернях бойных мы светлы.

«Образный только свет нас призовет…»

  • Образный только свет нас призовет.
  • И звезды воспылают нелюбовью
  • К свергателям всебожеских высот,
  • Их выспреннему всуе богословью.
  • Веками ложь непросто отличить
  • От истины высокой, солидарность
  • Являя обоюдную, учить
  • Брались толпу мессия и бездарность,
  • Сказители тождествовали им,
  • Но черни с властным родом ненавистен
  • Певец любой, зиждительствам благим,
  • Чей умысел открыто бескорыстен,
  • Один дарован временем удел,
  • Одни судьбой подобраны вериги,
  • Из царствований множества и дел
  • Слагаются магические книги.
  • Не чаяний приветствует народ
  • Спасительную требу, но коварства
  • Всеядного гниющий чает плод,
  • В том прочие мирского государства.
  • А веры крепость иродам страшна,
  • Поэтому ль живого страстотерпца
  • Бытийностью доказана вина,
  • Векам оставит он лишь пламень сердца.
  • И нынее, Лукреций, посмотри,
  • Причастность есть царица доказательств,
  • Участвовал, тогда не говори
  • О Бруте и сакральности предательств.
  • Тем был убит взыскующий Гамлет,
  • Предательства нашедший и обмана
  • Мистические связи, тем валет
  • Снедает дам пикового романа.
  • Велик изменой черною всегда
  • Скупой на подаяния властитель,
  • Величию сопутствует нужда
  • В свидетельствах и праздный нужен зритель.
  • Чернь горькая внимает суете,
  • Скрывающейся ложи и пороку,
  • Плодя себеподобных в нищете,
  • К иному не готовая уроку.
  • Засим отраву красную разлив
  • По лядвиям чернильниц легковесных,
  • Выводит время свой императив
  • Софистики и чаяний словесных.
  • Они ли стоят червных наших свеч,
  • За сими вечность патиною тлится,
  • Мы розовые лилии о плеч
  • Крушне явим и смысл определится.
  • Как истинно уродцев обелить,
  • Одним, скорее, адовым уголем
  • Разметить можно их и разделить,
  • Чтоб лучше доустраивался голем.
  • Бессмертия певец не избежал,
  • А чашу не восполнил кровотечьем,
  • Соперстием ее не удержал,
  • Претлил язык лукавым велеречьем.
  • Божись теперь, Ирод-золотоуст,
  • Сверяй труды каратом и отвесом,
  • Молитвенник бери, елико пуст
  • Изборник, недочитанный Зевесом.
  • Неправие свое осознают,
  • С любовию встречаясь, бесов теми,
  • Пускай еще летают и пеют,
  • Хмелятся и юродствуют над всеми.
  • Почто святые веровали им,
  • Сердца губили мороком литаний,
  • Во лжи юдоль, теперь дано другим
  • Дослушать смутный хор соборований.
  • Ответствовать за что нам, а беды
  • Не выместить и там, где блещут нети,
  • Гнилую кровь, давай, сейчас в сады
  • Понурые вольем, в деревья эти.
  • Пусть глухо наливаются они
  • Смертельной четверговою отравой,
  • Злочерную листву клеймят огни
  • Пред падью отраженной и лукавой.
  • Сама ведь ты судьбы хотела сей,
  • Глаголы берегла для переписки
  • С архангелами, вот и лицезрей,
  • Как ищут Вии нас и Василиски.
  • Блаженные не ведают о том,
  • Морочны сколь посмертные лобзанья,
  • Над басмовым твоим успенным ртом
  • Не вздох парит, но призрак истязанья.
  • Нам в гребневой сурьме не возлежать,
  • Быть может, за распятие мечтами
  • Позволит Бог, прощаясь, руки сжать
  • Кровавобелоснежными перстами.

Третий архаический этюд

  • Во сочельник, Господь, пред святым Рождеством
  • Не сыскати уже агнцев, битых в колодах,
  • Запоздали роды с юровым сватовством,
  • Источился дамаск при успенных иродах.
  • Снег на бойне ледов да горячны пуха,
  • И в пустых рукавах розы мы не упрячем,
  • Нощно все отлетим, скинув бель-вороха,
  • О любови, Господь, безответно поплачем.
  • Призовут ли теперь, аще трубы молчат,
  • Красны скрипки покрав, тати всуе трясутся,
  • Богородные днесь кровью усны горчат,
  • Со семейством святым юродные пасутся.
  • Всё летят ангелки, всё за нами летят,
  • Чернью крылия их полыхают и златом,
  • В крушнице толока и агнцов не простят,
  • Виждь, кадится Звезда на снежке желтоватом.
  • Накрали мы шаров, серебряных утех,
  • И цветки воплели вместо тесем в игрушки,
  • Так у елок одно и поздравили тех,
  • Тесьмы взяли себе, отдали нам задушки.
  • Рисовали Тебя разве кровию мы,
  • Обводили персты, длили нить по окладу,
  • Чтобы рделся образ, не хватило тесьмы,
  • Ан и с воинством тьмы тоже не было сладу.
  • Ах, одна у Тебя, святый Господь, юдоль,
  • Все не кличешь Ты нас в золотыя чертоги,
  • И мелки сожимать чадам перстно доколь —
  • Тлумы в бойном сребре заступают пороги.

Ботанический накат

  • Горит портальный сад, уже мертвы,
  • Как ртутные шары, кусты скользят,
  • И скоро светокопии листвы
  • Гектографы снегов преобразят.
  • Не мы ль сюда бежали и светлей
  • Зеленей сих и не было цветов,
  • И патиною липовых аллей
  • Цирцея крыла терние крестов.
  • Сколь жертвенники неба высоки,
  • Привратник возлияньями грешил,
  • Руфии травень дарствовал цветки,
  • Которые в инферне засушил.
  • Воочию кто видел рай и ад,
  • Не вспомнит этой мертвенной слюды,
  • И тщетно авгурийский вертоград
  • Хранит еще кровавые следы.
  • Червонную рубаху день одел
  • И чернь казнил, сад в корке метастаз
  • Под бритвой сентября похолодел,
  • Но рдеют листья в тронном злате ваз.
  • Нафабренных деревьев частокол
  • Приблизился, почто они в крови
  • И средь махровых роз испуг расцвел,
  • Когда на свете нет иной любви?
  • Живи, пока с небес не вострубит
  • Архангел, хмель вдыхай, пока в груди
  • Есть жженье и благая кровь не спит,
  • А вечная разлука – впереди.
  • Пылает ночью огнь, кипит развал
  • И спелые плоды чернеют днем,
  • Где сад – во гробе Лазарь – царевал,
  • Чтоб тризниться, дразня живых огнем.

Стена

Фреска

  • Не аравийская земля
  • Песчаностенный вал подъемлет,
  • И не московского Кремля
  • Громада небу тяжко внемлет.
  • Стоит осенняя стена
  • Сплошного солнечного гула,
  • Еще жужжания полна
  • Листвы и птичьего разгула.
  • Молчи, молчи – она горит,
  • Коробя фрески именные,
  • Вохру художникам дарит
  • И прочит рубища иные.
  • Легко в лимонной этой тьме
  • Уже навечно затеряться,
  • Блажить у нищих на уме
  • И с мертвой краской растворяться.
  • Лишь ельник шумом гробовым
  • Жжет коррозийный срез отвала,
  • И ни листвы, ни птиц над ним,
  • Но сукровичный взор вандала.

«Нощный огнь во сребристый оклад перейдет…»

  • Нощный огнь во сребристый оклад перейдет,
  • Загорится иконная мгла,
  • И тогда нас Господень архангел найдет —
  • В каждом тлеет святая игла.
  • Ах, Господь, ту иглицу мы жизнь берегли
  • И смарагды таили сии,
  • Снеговейных елиночек рдятся угли,
  • Зряше их ангелочки Твои.
  • Истечет серебристая кровь по листам:
  • Жить нельзя и нельзя умереть,
  • И привыкнем к иным благодатным цветам,
  • Яко иглам гореть и гореть.

«Твои волосы в темном огне…»

  • Твои волосы в темном огне,
  • Мрак наполнил и вежды, и стоны.
  • Не воспомнишь уже обо мне,
  • Созерцая теперь геликоны.
  • Рай ли, ад се – неважно, когда
  • Отзвучали басовые струны
  • И полны серебром невода,
  • И всеслезные блещут буруны.
  • Прожигали мы смерть взаперти,
  • В кровь одну окунали оловки,
  • Вот и некуда боле идти,
  • Где поют неживые соловки.
  • Падший ангел подаст нам щиты
  • И музыки в слезах отыграют,
  • Навсегда, понимаешь ли ты,
  • Расстаемся – днесь тьмы прогорают.
  • Если тристии райской избыть
  • Не велят хоровые камены,
  • Станем ангелей горше любить,
  • Нам и мертвым не будет замены.
  • Ты одежды свои распахнешь,
  • Кровь одна обнажится под ними,
  • Божевольных юнид не вернешь
  • С ангелками еще выписными.
  • Царство, царство, куда и глядят
  • Брамин мраморных злые очницы,
  • За тенями какими следят
  • Меловые небесные птицы.
  • То ль Метохии ядна Звезда,
  • То ль по Косову лихо гуляет,
  • Мало смерти бывает всегда,
  • Паки мертвых любовь исцеляет.
  • Что вечерять, косая, звала,
  • Хватит мне юродивиц и в келье,
  • Четвергу твоему похвала,
  • Векоприсно сотравное зелье.
  • Источается яд голубой,
  • Отхотелось убойной лазори,
  • Так приял от кровинки рябой
  • Песнопевец горошины кори.
  • Каждый мечен, юроды одне,
  • Вкруг резвятся, образные лики
  • Выжигают червицей в огне,
  • Столь жалки мы, сколь были велики.
  • Пречестные головы свои
  • На чужбине вотще посложили,
  • Окаянные те соловьи
  • Смерть нам трелями наворожили.

«Поелику, Господь, пированье гудит…»

  • Поелику, Господь, пированье гудит,
  • На столовом сребре четверги выступают
  • И за свечкой Твоей князь-диавол следит,
  • Воском жалуют нас и цветки откупают.
  • Расписались бы в цветь, из сордевших ларцов
  • Лиры взяли свои славить Божии троны,
  • Так не можем к Тебе приидти без венцов,
  • Молвить немо, куда подевали короны.
  • Всяк страшился зерцал, кто задушно умолк
  • И теперь прележит во кровавой белизне,
  • И лиется, Господь, разве пурпурный шелк
  • С наших царственных плеч на юродивой тризне.

«И легко ль перед смертью свои именины…»

  • И легко ль перед смертью свои именины
  • Привечать и смотреться во севрские вазы,
  • Не избыли мы жизни земной половины —
  • Торопятся кровавы ловцы-богоразы.
  • Всё глядят из вишневой терничной водицы
  • Щучьи главы, из них возлетают пичужки,
  • Все невесты венечно еще белолицы
  • И у мертвых наперсниц другие подружки.
  • Были прежде они веселы-беспечальны,
  • А теперь ото шумных пиров притемнились,
  • И запасники яств опустели подвальны,
  • Где убельные царичи девам тризнились.
  • И плотву человеки давно изловили,
  • И пичуг извели в теремах благовонных,
  • И венцы нам невесты любовно совили
  • Из болотных гадюк да удавок червонных.

Архаические опусы

Четвертый фрагмент

  • Воскресение вновь иль тенета в раю
  • Человеков держать не умели, так горны,
  • Святый Господе наш, вструбят славу Твою,
  • Будет смерти косить неудобицы сорны.
  • Сколько можно идти, не взирая Звезды,
  • Причаститься ужо мы, тризнясь, не успеем,
  • Хоть воспросим у рыб пити мертвой воды,
  • Христианскую брешь травной негой овеем.
  • Разве Твой Иисус, всезакланный агнец,
  • Коль неможно закрыть сукровичные течи,
  • Пусть хотя бы в нощи бойный спит первенец,
  • Шервуд плачет по ком да восковые свечи.
  • Розенкранц умерщвлен, индо каверы зрит,
  • Черви белые там, то ль глазницы Голема,
  • Червны слезы текут и Звезда возгорит,
  • Вижди в гробе царевн, благо каждая нема.
  • Иисус для Тебя гробны хлебы таил,
  • Вин воскресных припас, безвенечный мой брате,
  • Дабы чрез волошки Ты нектарно испил,
  • Клеил розный букет ко рождественской вате.
  • Кличем пташек, Господь, присно шлют изловцов,
  • На могильщиков днесь голубков променяли,
  • Только тем не сносить багряничных венцов,
  • Ах, тяжеле их нет, смертно мы предстояли.
  • Как вспомянут, Отец, изъявимся в пиру,
  • Геть трапезные мыть, лихоимные тати,
  • Нищих чем побирать, и красна ж на миру
  • Наша черная смерть, неча белью латати.
  • Не явишься и Ты перебитым птушцам
  • И, Господе, не дашь опохмельное брашно,
  • Вот по смерти прими – он поидет к венцам,
  • Бельный пух во крови, излиенной бесстрашно.

«Травинки горние завянут…»

  • Травинки горние завянут,
  • По ним и некому влачиться,
  • И лики ангельские станут
  • Чрез кровь и смерть мироточиться.
  • Се наши горестные персты,
  • Были музыки – ныне воры,
  • И рты бескровные отверсты,
  • И паче ложи уговоры.
  • Ах, нас, Господь, соклеветали,
  • Мы от всестолий хлебов крошки
  • Несли Христосу и мечтали
  • Облечь их в синие волошки.

«Только заповедь молчанья…»

  • Только заповедь молчанья
  • Нас от бездн уберегала
  • В дни разлуки и страданья,
  • Но об этом ты не знала.
  • С ангелами преминует
  • Говорить иль петь в Эдемах,
  • Где он, где он, рай, мелует
  • Цветь певец его в поэмах.
  • Эти млечные гравиры
  • Могут быть ли меловыми,
  • Опер мертвые клавиры
  • Ручейками течь живыми.
  • Бдят альковин томных стены
  • Божевольные юниды,
  • Августейшие картены
  • Гоев зрят слепые иды.
  • Заноси, братия, свечки,
  • Ничего мы не сказали,
  • Херувимские сердечки
  • Суе льдом певцов терзали.
  • Воски, серебром витые,
  • Мироточье истемняют,
  • Вьются тени золотые,
  • Мак на розочки меняют.
  • Ах, молчал я дольше Бога,
  • Умер в розовых сиренях,
  • Фурьи вышнего порога
  • Тень мою венчают в сенях.
  • Много ль туром у Пилата,
  • Копий хватит ли Господних,
  • Вот вечение и плата,
  • Дант не знал о преисподних.
  • Утром нежным и дурманным
  • С желтым Иродом в подвальниц
  • Тьму влеклись мы за туманным
  • Покрывалом царских спальниц.
  • Несть речений и в трапезных,
  • Шелком губы отирают
  • Милоусты, от скабрезных
  • Шуток десно умирают.
  • Шелест макового слова
  • Не сдержав, ты оглянулась,
  • Тайная сия окова
  • В прежний круг огня вернулась.
  • Можешь речь теперь свободно,
  • Не взирая на запреты,
  • Там, где вечно полноводно
  • В крови роз теченье Леты.

«Слезами изольется мор-трава…»

  • Слезами изольется мор-трава,
  • Пойдем сердечки чермные сбивать,
  • Пустые заломивши рукава,
  • Ко Господу их станем воздевать.
  • И что по убиенным голосить,
  • Вдоль крестного пути лежат оне,
  • Хотят живой водицы испросить,
  • Залити жажду чадную в огне.
  • Но, Господи, залить ее нельзя,
  • Неможно человеков обмануть,
  • И где ж та наднебесная стезя,
  • С которой мертвых чад не повернуть.
  • Влачимся мы, изморно колеся,
  • Собак оголодавшихся жалчей,
  • Чрез скудные призорники неся
  • Беззвездие сиротское лучей.
  • И встретятся нам ангелы в пути —
  • Горящие терничные столпы,
  • И чадам, невоскресшим во плоти,
  • Омоют преточащие стопы.

Пастель

  • Египетская цедра над метелью
  • Сменилась топким цеженным огнем,
  • И жалованный снег предстал купелью,
  • И слух потряс Зевес, рассеяв гром.
  • В цезийское пространство ход отверст,
  • Искрится фиолетом чермный перст
  • Антихриста, но вечно существует
  • В природе роковая правота,
  • А днесь ее вместилище пустует,
  • В каноне солнце Божия перста.
  • Елику смерть о черном балахоне
  • Куражится, поклоны бьет, вино
  • Из сребренных куфелей (на агоне
  • Убийц холодных, прошлое темно
  • Каких, летучих ангелов отмщенья,
  • Заказчиков расплаты, иродных
  • Мелированных ведем, обольщенья
  • Не ведавших иного и родных
  • Отцов невинных мальчиков кровавых,
  • Царевичей всеугличских, царей
  • Развенчанных в миру и величавых,
  • Помазанных их дочек, пастырей
  • Грассирующих преданных урочно,
  • Без серебра алкавших крови их,
  • Алмазных донн и панночек, бессрочно
  • Почивших в Малороссии, благих
  • Когда-то, ныне желтыми клыками
  • Украшенных садовников, хламид
  • Носителей колпачных, брадниками
  • Крадущихся вампиров, аонид,
  • Небесной лазуритности лишенных,
  • Жертв новой гравитации, другой
  • Колонны адотерпцев оглашенных)
  • Лиет вольготно в скатерть, дорогой
  • Пейзаж для сердца, из венецианских
  • Замковых окон видимый, темнит
  • Личиной злобной, дарует гишпанских
  • Высоких сапогов короб, теснит
  • Сама еще белесых наших гостий,
  • Блондинок, сребровласок, чаровниц,
  • Но только натуральных, ведем остий
  • Им кажет черни, сумрак оконниц
  • Почти и новогодних застилает
  • Хитонами ли, бязью гробовой,
  • Молчит, а то собачницею лает,
  • А то взывает чурно, кто живой
  • Откликнись, будем пир одесный ладить,
  • Еще играют Шуберта в саду,
  • Моцарта явствен шаг, музык усладить
  • Чарованных готовый, заведу
  • Сейчас, а снег декабрьский не помеха,
  • Чем далее, теплей он, милых дев
  • И другов честных в царственности меха
  • Сибирского, пушнины, разглядев
  • Какую ведьмы в зависти лишь ахнут,
  • Гагаровой к вишневым деревам,
  • Здесь вишенки мороженные чахнут
  • В корице сахаристой, кружевам
  • Желточным их пойдут сирени пудры,
  • Как всякую любовно обернем
  • Бисквитами и сдобой, были мудры
  • Евреи местечковые, рискнем
  • С царевишнами к ним соединиться,
  • На маковые ромбы поглядеть,
  • Бывает, царским кухарям тризнится
  • Обилие столешниц этих, бдеть
  • Сегодня им о яствах непреложно,
  • Пускай засим рецепт перенесут
  • В палатницы хоромные, возможно,
  • Еще царей отравленных спасут,
  • А смерть, гляди, опять кикимор дутых
  • Презрев, лиет по скатерти вино
  • Из битого начиния, согнутых
  • Юродливо бокалов, решено,
  • Пируем хоть с мертвыми рядом, сверки
  • Теперь не нужны, истинно чихнем,
  • Покажутся тогда из табакерки
  • Черемницы и черти, сих огнем
  • Порфировых свечей осветим, ярка
  • Заздравная свечельница, когда
  • От жизни и не видели подарка,
  • Что ж требовать у смерти, иль сюда
  • Нелегкая внесла ее, угасло
  • Сколь денное мерцанье, так одно
  • Ей в ноздри вклеим розовое масло,
  • Боится роз косая, а вино
  • Хоть криво, но лиет еще, отравней
  • Сыскать непросто будет, а куфер,
  • Хоть бит, как прежде полон, благонравней
  • Презреть и нам развратных, Агасфер
  • Теперь сих отравительниц не любит,
  • Я знаю, много брали на себя,
  • Шутили не по делу, сам и губит
  • Пускай адскую челядь, пригубя
  • Несносное отравленное пойло,
  • Реку вам, други, ладите балы
  • Пировные, гостям рогатым стойло
  • Всегда найдется, царичам столы
  • Пусть нынче камеристки сервируют,
  • Смотреть люблю движенья, угодить
  • Хотят оне успенным и балуют
  • Живых, кому за кем еще следить
  • Один сегодня помню, тьмой беленье
  • Скатерное кривым не очернить,
  • Мы выстрадали благое томленье,
  • Бессмертию не стоит временить,
  • Когда цари пируют вкруг одесно,
  • Когда живые царичи, а сих
  • Невесты ожидают, благовестно
  • Такое пированье, бабарих
  • Здесь можно смело к чурным приурочить,
  • Молчание их выдаст, нам пора
  • Дела вершить земные, не сурочить
  • Невинно убиенных, за одра
  • Червницу не зайдем и возалкаем
  • Суда великонощного, коль яд
  • Иных берет, черноту отпускаем,
  • Тлести ей меж эльфиров и наяд,
  • Одну, пожалуй, косную оставим
  • Чермам во назидание, перчить
  • Начнемся белым пересом, заправим
  • Лукавые мозги, сколь огорчить
  • Решит смешного рыцаря, сиречить
  • Возьмет опять привычку, совлекать
  • Царевн в альковы, стольников увечить,
  • Иродничать и ёрничать, алкать
  • Веселия на тризнах цареносных,
  • На службе у порока зреть святых,
  • Орать безбожно, фей златоволосных
  • Лишать воздушных нимбов золотых,
  • Греми пока, нощное балеванье,
  • Замковые ансамбли заждались
  • Музыки и акафистов, блеванье
  • Кашицей мертвой суе, веселись,
  • Товарищество славное, Селены
  • Взывает свет, нести быстрей сюда
  • Фламандские холсты и гобелены,
  • Рельефные гравюры, стразы льда
  • Хрустального, шары чудесных фором,
  • Сребряные, порфирные в желти,
  • Витые алебастрами, узором
  • Диковинным горящие, внести
  • Быстрей велю и блюда выписные,
  • Фаянсами разящие гостей,
  • Алмазовые рюмки, именные
  • Суповницы из крымских областей,
  • Орнаментные амфоры, куферы
  • Красные, изумрудные мелки
  • Для ангелов, точеные размеры
  • Отметить возжелающих, лотки
  • Со яствием нездешним, на капризы
  • Рассчитанные, негой кружевной
  • Богатые кофейники, сервизы
  • Столовые, молочниц пламенной
  • Ансамбль еще, пирожницы, свечений
  • Держатели вальяжные, чайных
  • Китайских церемоний и печений
  • Гофрирный антураж, пироносных
  • Конфетниц череду, еще креманки
  • Холеные, цветовья севрских ваз,
  • Пируем, аще балов самозванки
  • Зерцальниц не преидут напоказ,
  • А серебро прейти сим невозможно,
  • Пусть плачут в стороне, взирая наш
  • Горовый пир, напудриваясь ложно,
  • Чтоб время обмануть, резной лаваш
  • Им снесть, а то для пифий горемычных
  • Украсть вина куферок, пармезан
  • Стянуть при верном случае, клубничных
  • Желе набрать украдкой иль нарзан
  • Какой хотя кианти на замену,
  • Иль мусс, иль кухон сливочный, грильяж
  • Наладить в туесок, вторую смену
  • Им жариться едино, сей типаж
  • Знаком балам и нами узнаваем,
  • А ну, чермы, офорты геть чертить
  • Куминами и фенхелем, бываем
  • Нечасто рядом, бойтесь осветить
  • Чихающие рожицы, берите
  • Сиреневые пудреницы, тушь,
  • Паршу невыносную, хоть орите
  • В себя, покуда краситесь, на чушь
  • Адскую мы елико не разменны,
  • Помазание ждет нас и престол,
  • Как могут бысть куферы мертвопенны,
  • Пьем здравие, серебро этот стол
  • Разбойное не может изувечить
  • Соцветностию мертвой, нам оно
  • Всегда служило верой, бойтесь речить
  • Ползвука, если в серебре вино.

«Нам явится Христос невенечный…»

  • Нам явится Христос невенечный,
  • Благодарность лияши Кресту,
  • Всяк теперь и больной, и калечный,
  • Зреть нельзя этих ран черноту.
  • Что внимали святые уроки,
  • Доставали серебро в крови —
  • Преложились бытийные сроки,
  • А венчание паче любви.
  • Не суди нас, Господь, за веночки,
  • За мерцанье чрез синь багреца,
  • Раскровавые смерть-василечки
  • Для Его упасенны венца.

«Вторник, Господе свят, встретить некого нам…»

  • Вторник, Господе свят, встретить некого нам,
  • А ведь встретили дев, паче те умолили,
  • Нежли Сын Твой измолк, их провести к стогнам,
  • Со каких можно зреть божевольные шпили.
  • Разве шпили вотще наливались в смерти
  • Острой чернью с крухой и кровавой терницей,
  • Дабы бляди могли двоеперстно пройти
  • Ко Его алтарю и возвиться с зегзицей.
  • Нет же, нет, чермна персть равнодушна к такой
  • Белланитной красе, не познавшей любови,
  • Се преложит Христос, как дадут упокой
  • Невенечной главе в оберегах из крови.

«Огнь тепличных цветов, сих карминовых залов уют…»

  • Огнь тепличных цветов, сих карминовых залов уют
  • Полюбить ты смогла и не знала в безумные годы,
  • Что гранили валькирии нашей тоски изумруд,
  • Звезд оправы украсив им и смертоносные оды.
  • Освященные скорбью, туда полетели они,
  • Где умеют ценить безупречные эти размеры,
  • Где величье двоится и комкают лед простыни
  • Отраженья, а вечность изящные любит манеры.
  • Но изящество стоит бессмертия, красным в желти
  • Золотистой мелком ангелочки увеченных значат,
  • Красоты не прощают камены, а ты их прости,
  • Поелику со мной о гербовниках Смерти маячат.
  • Лебедь, лебедь Стратим, ты куда улетаешь опять,
  • В небесах догонять нынче светлых цветочников туне,
  • Сколь двоиться преложно и Леты оплаканной вспять
  • По две те не бегут мировольные волны в июне.
  • Свечки рано сдвигать, паки рано венцы выносить
  • Из келейной аромы, серебро, зри, воры считают,
  • Буде Господа звать и цветки меловые косить
  • Нам нельзя, пусть сейчас книги жизни царевны листают.
  • Все оцветники наши, все наши и кельи-гробы,
  • На армический требник иль мирты волхвы не скупятся,
  • Мало мирры и ладана станет для вечной алчбы,
  • Закаждят фимиам аониды, в притворах скопятся.
  • Пунш, арак голубой, эль манящий, рейнвейна кармен
  • Щедро льется теперь, богоразы отвержены пьянству,
  • Весело, весело, и забавили в жизни камен,
  • И слагали гекзаметры, оды вещая тиранству.
  • Лишь предательства темного царский не вытерпит зрак,
  • Были други коварны и немощных суе губили,
  • Разливайся отравой смертельной холодный арак,
  • Башни вестно молчат ли, в Царь-колокол терние ль вбили.
  • Но еще зарыдают палатные фурьи и фри,
  • Хорошо без царей – изливайте иродски слезинки,
  • Мрамор наших акафистов будут живить словари,
  • Богоимное Слово немые впитают лозинки.
  • Это Слово полнощное будет серебро таить,
  • Всякий новый тезаурус нашим огнем возгорится,
  • Будут, будут, еще на хоромных пирушках делить
  • Яства, хлебы и вина, а нищим и незачем крыться.
  • Лишь одна только речь дарованна, сама говори,
  • Благо молви хотя с отражением в течной лепнине,
  • Грозно сирины, видишь, летают, ползут в словари
  • Сов и змей изумрудных кольцовья всеприсно и ныне.
  • Вероятно, рыдая над титульным желтым листом,
  • Лепестки роз бордо запоздалой слезой обжигая,
  • Ты представишь, как ангелы держат зерцало над ртом
  • У меня и горит в изголовье свеча ледяная.

«Хватит злати пустым очесам…»

  • Хватит злати пустым очесам,
  • Соцветенья ночные кружат,
  • Где темно Циминийским лесам,
  • Наши белые кости лежат.
  • Богоразно – полыни алкать,
  • Запрокинуты лики иль ниц,
  • Время в царствии мертвых искать
  • След расписанных в кровь колесниц.
  • Каждый был и целован, и зван,
  • Приглашений тех сны тяжелей,
  • Мироволен всекрылый рыдван,
  • Днесь и девы под желчью лилей.
  • Во серебре червленом венки
  • Перебелят у Смерти снопы,
  • Горечь слез соберут в туески
  • И узрятся чрез пурпур столпы.
  • Ах, Господь, страстотерпцы молчат,
  • Разве ангелы знают одни,
  • По каким целинам расточат
  • Наших вежд золотые огни.

«Зачем долокопы готовят могилу…»

  • Зачем долокопы готовят могилу,
  • Без них я в земельку пуховую лягу.
  • Возьми, Господ-Бог, покаянную силу
  • И в душу плесни свою звездную брагу.
  • Всё роют и роют мне ямину братья,
  • Всё кличут кормильца вороны с погоста,
  • И розы лелеют в росе до распятья,
  • Ан руки прожгла родовая короста.
  • Скорей истреби мою душу живую,
  • А если она возжелает скитаться
  • За гробом, тогда, яко тварь цирковую,
  • Юлою заставь меня в смерть воплетаться.
  • Не знали мы здесь на земле, что изгои
  • Небесные кровушкой плачут и плачут,
  • И в дикие маки, и в чермны левкои
  • Стопы исколотые горестно прячут.
  • Противится тщетно землица Отчизны,
  • Пробьют ее глину кривыми ломами
  • Да справят по всем развеселые тризны,
  • Престол Твой всесветлый счернивши дымами.
  • И я принесу Иисусу гостинец,
  • Так много страдал Он и гвозди поныне
  • Сидят в Его дланях – вот мальчик-с-мизинец,
  • Пускай улыбнется распятый Твой Сыне.
  • Пусть губ Его белых коснется веселье,
  • С Креста низойдет Он хмельной да не пьяный,
  • И гроб мой на праздник великий по келье
  • Закружит, как лист хороводно-багряный.

Четвертый архаический этюд

  • Вот и грянула Смерть и, Господе, люта ж,
  • Нету жития в нас, а одно достигает
  • И премашет косой, и восходит в кураж,
  • В нощнозвездный Аид царичей низвергает.
  • Не отпели еще на крестах соловьи,
  • Наши очи темны да терницей не сбиты,
  • Что пред нами трясет персты черны свои,
  • Разлияши смурод, тащит чадов до свиты.
  • Трехгрошовых страстей уподобились здесь,
  • Тетрадрахмы равно отдали пилигримам.
  • Ах, раек золотой в нитях сиротных весь,
  • Новый красен был год – так восплачем по зимам.
  • Пир юрод заказал, на потеху гостей
  • Призвали, те макать руки в белые хлебы,
  • Чтоб темнела круха двоеперстных костей,
  • Дабы Ирод узрел кошель злаченой требы.
  • Вина льют в рукава, излетают со них
  • Утопленные в персть огнецветные вишни,
  • Их сбирали ан свар дождалися одних,
  • Буде чады мертвы, ихне детки всевышни.
  • Промелькнула в толпе, но тогда не признал,
  • Юродива одна, вот другая сгубила,
  • Весело Рождество, сирый тать не шмонал,
  • А юродная дщерь нимб Твой, Господе, сбила.
  • Ангелки, ангелки, деревянные ж вы
  • И наверно и в сне от нея не спасете,
  • Всеиные глушцы-ангелочки мертвы,
  • Вот ведь как без рожков агнцев Божьих пасете.
  • Ни любови алкать, ни взыскати зело
  • Не придется теперь, источился тот зарев,
  • В нищетлумных шляхах горемыков свело,
  • Женихов и невест, в терем въехавших царев.
  • И родных не позвать – испросити хвалы,
  • Виждьте, матерь-отец, лепоту предеяний,
  • Вас утешить желал: побирайте столы,
  • Мы с Христосе несем торбы гробных даяний.

«Как страстная неделя темна…»

  • Как страстная неделя темна,
  • Огонек и в четверг не засветит,
  • Истомила нас кровью она,
  • И за кровь ли Христос всеответит.
  • Свечки ясные тихо снесем
  • Ко застолию тайному внове,
  • И расскажем Ему обо всем,
  • Пусть узрит ложеимных во Слове.
  • Были чаянья наши жалки,
  • Мы теперь обличающе ницы,
  • И со крови лиются цветки,
  • Ими красен лишь пламень седмицы.

«Изъявляется сын чрез томительный мрак…»

  • Изъявляется сын чрез томительный мрак
  • И молчит, и сбледневшие усны
  • Открывает, а молвить не может никак,
  • Ангелочки всегда неискусны.
  • Ах, он хочет поведать о бедах своих,
  • Только лиха довольно и в небе.
  • Будем жити и кровию жаловать их,
  • Забывать о вине и о хлебе.
  • Окропили самих во купельной реке,
  • Всё глядим, как сыночек играет,
  • Предержит расписную игрушку в руке,
  • А другою слезу вытирает.
  • Отмахнет Михаилка алмазным копьем
  • Изо смерти и жизнь мы искупим,
  • И венок со чешуйных ромашек довьем,
  • И Господний порог переступим.

«Летают Божии голубки…»

  • Летают Божии голубки,
  • Их осеним двумя перстами
  • И мертвых тягостные кубки
  • Сольем под ровными крестами.
  • Как нечем с Господом делиться,
  • И нечем вербницу преславить,
  • Мы будем тихо веселиться
  • И во спасение лукавить.
  • И станут кровию те вина,
  • О коих ангелы не мнили,
  • И всякой вербы сердцевина
  • Завьется пламенем из гнили.

«Много ль трачено слез на последний псалом…»

  • Много ль трачено слез на последний псалом,
  • Кровь ушла во письмо и счернились калики,
  • Только чезнем, Господь, за атласным столом,
  • Отходную Твои ныне грянут музыки.
  • Вянут наши цветы, страшно вянут оне,
  • Белы девы влекут мертвецов ко церкови,
  • А левконий и роз бутоньерки в огне,
  • Василечки темней царедворной любови.
  • Ровно лета горят доле смерти самой,
  • Всякий точится мир доле житий бесправных,
  • И пришли мы, Господь, каждый с нищей сумой —
  • Сквозь терницы узри нищебродов потравных.

Ноябрь, 1980

Звезды смерти

  • Слезы твои не собрать,
  • Коль цветники оголились,
  • И перед снегом опять
  • Раны созвездий открылись.
  • Северных ветров порыв
  • Древние высветил выси,
  • Золотом с чернью налив
  • Их – как во дни дионисий.
  • В мороке волковский сад,
  • Яблоконосные жерди,
  • Там лишь яснее горят
  • Звезды невидящей смерти.
  • Льдом раззолочен покров
  • Бездн, в коих ты отражалась
  • И пред зерцалом снегов
  • Вся, до костей обнажалась.

«Престанут рубища сочиться…»

  • Престанут рубища сочиться,
  • Благие голуби взлетят,
  • И нам положат не влачиться,
  • И всех именно освятят.
  • Мир куполам, святится Царство,
  • Те ж голубицы на вратах
  • Пеяют горькое мытарство
  • Сих, кто со немостью в устах.
  • Давно мы наги и разуты,
  • И слезы наши днесь пиют,
  • И звонари кровавой смуты
  • Во колокольный пепел бьют.

«Повенчавшись со мраком пустым…»

  • Повенчавшись со мраком пустым,
  • Утолят наши тени печали,
  • Поелику и старцам святым
  • На земле ничего не прощали.
  • Лишь хотели мы август встречать,
  • Огнецветие яствий несметных,
  • Всеблагими слезами венчать
  • Краснолепость ромашек соцветных.
  • Августовские вина еще
  • Диаменты прельют суремою,
  • Пепел звездный блеснет горячо
  • На графинах с кровавой тесьмою.
  • Как нельзя мертвых ангелов петь
  • И живых охранителей славить,
  • Раньше Господа туне успеть,
  • Станем рои демонов забавить.
  • Веселятся пускай их чреды,
  • Слезы наши алмазные гасят,
  • Четвергуют до новой среды,
  • Ржою бойные тернии красят.
  • Но кремниста и эта стезя,
  • Тще ли венчики горькие снимут,
  • Рай узреть мертвородным нельзя,
  • А убитые света не имут.
  • Потаенные взоры темны
  • И торжественны светлые речи.
  • В нас навечно теперь влюблены
  • Отлюбившие Бога предтечи.
  • Осквернит ли реченье монгол,
  • Возвеличат презренные слоги
  • Скифы тьмы – поминальный глагол
  • Будет жечь троекрестье дороги.
  • В Рим ведут меловые пути,
  • Желтый Лондон блюдут англосаксы,
  • Дале некуда мертвым идти,
  • Всюду рдятся безумные Максы.
  • А розовие белое где,
  • Мы неспешно его преминули,
  • Вифлеемской холодной Звезде
  • Сколь пылать, ангелочки уснули.
  • Спят и видят чудесные сны,
  • Реверансами Бадри встречают,
  • Се оцветники райской весны
  • Зрят и демонов смерти не чают.
  • Только ангелы вспомнят одне
  • Покаянные тексты молений,
  • Во слезах отыграют оне
  • Марш неписанных тех посвящений.

«Изолгались волхвы и не видят Звезду…»

  • Изолгались волхвы и не видят Звезду,
  • Ирод-царь серебро по могильникам прячет,
  • Крови тратней слеза в иудейском роду,
  • Мертвый волче одно к царичам не доскачет.
  • Как нас били, Господь, и нельзя рассказать,
  • Богоматерь в цветках мы тризнили порядно,
  • Что ж теперь во уста венценосных лобзать,
  • И пеянье царей на века червоядно.
  • А венцы и горят, и чернятся Кресты,
  • Как на пир зазовут – и тогда не склонимся,
  • Перебили музык, их в серебре персты,
  • Мы и в смерти, Господь, векоприсно им снимся.

«Иль не Божия днесь лепота…»

  • Иль не Божия днесь лепота,
  • Ангелки с неба звезды крадут,
  • И червонный, и черный цвета
  • Одинаково мертвым идут.
  • Так у Смерти украли самой
  • Кровоточную жало-косу,
  • Время слезы чернить суремой,
  • Волошкам расточати красу.
  • Ах, горят юровые клины
  • Осиянным цветочным огнем,
  • И бесхлебные веси красны —
  • По тернице со них отвернем.
  • А и сами, Господе, в нощи
  • Все горим под иродный трезвон,
  • И Звезды провозвестной лучи
  • Нам во бельмы лиет Аваддон.

«Как ромашки тяжелые в снег упадут…»

  • Как ромашки тяжелые в снег упадут
  • И воспыхнут огнем, и засохнут, совившись,
  • Мы приидем туда, где теперь нас не ждут,
  • Удивим ангелочков, нежданно явившись.
  • Посплеталися змеи у нас в волосах
  • И набилась во белые усны крушница,
  • Ну и что же с того, в юровых небесах
  • Пусть встречает хоть смерть да зовется сестрица.
  • Все смеется она, веселится-поет,
  • Все на острую косу ногой необутой
  • Наступает, веночек извив, разовьет,
  • Но следит безотрывно за каждой минутой.
  • Ангелочки-цветки, не ищите Христа,
  • Были вы завсегда меж умерших своими,
  • Дайте миг продохнуть близ Распятья-Креста,
  • Не напрасно мы вас почитали святыми.
  • Ах, незваным гостям не дадут ничего,
  • Да мы сами давно ничего не просили,
  • Просто все провели до распятья Его
  • И остаток времен по ночам голосили.
  • Не печальтесь, крылатые чада, ужель
  • Не восплачете вы по юдольным кровинкам,
  • Нашей мертвою кровью разбавили хмель
  • Царской водки и слез, припасенных к поминкам.
  • Те ромашки пошли на венчальны венки,
  • Посвивалася желть в снеговые колечки,
  • Изукрасились гнилостно их лепестки
  • Во исчерную цветь, догорев, яко свечки.

«Любить и мертвые умеют…»

  • Любить и мертвые умеют,
  • А их ли славили в миру,
  • Они по житии немеют,
  • И каждый – свечка на пиру.
  • Цвет преглядим и содрогнемся,
  • Как биты чернью купола,
  • С распятий истинно вернемся
  • Чрез ось звериного числа.
  • Все амалтеи суть овечки,
  • Годна лишь вера для щитов,
  • И мы кровями нощно свечки
  • Востеплим: зрите лжехристов.

«Господь, отслужат литии по нам…»

  • Господь, отслужат литии по нам
  • И мертвые предъявимся к Тебе,
  • Что слезы наши ложным вещунам,
  • Пируют пусть и хвалятся в алчбе.
  • Суббота разливает чернь свою
  • И голуби летят за Ахерон,
  • Очницами хоть узрим кутию
  • В червонном серебре Твоих корон.
  • Тот веровал, кто с башнями звенел,
  • На царствие мы ждали ангелков,
  • Кармин излит и пурпур исчернел,
  • Вся кровь слита во лепие венков.
  • Собиты мы, а демоны терзать
  • И мертвых не боятся для потех,
  • И некому двуперстно указать
  • На столпников замученных Твоех.

«Приумолкнут кукушки в зеленях нагорных…»

  • Приумолкнут кукушки в зеленях нагорных,
  • Смерть убельно пожнет свои черные хлебы,
  • Красовались они меж полосонек сорных,
  • Возрастали-цвели для сиротской потребы.
  • Не достало сироткам костяной горбушки,
  • Им и колоса нет с околдованной бели,
  • Посокрылися Авели в чермны задушки,
  • Забрели в цветяные овсы Азазели.
  • А и было темно от смертливых пеяний,
  • Свете белый сувоем тогда истончался,
  • Только Боже не знал, как в тщете вседаяний
  • Мертвый братец с юродной сестрой распрощался.
  • Господ-Бог еще узрит замученных чадов,
  • Премучения наши оплачут сестрицы,
  • И почтут нас червовые тьмы вертоградов
  • И вспоют в них во здравие мертвых зегзицы.

«Пойдем на Патриаршие пруды…»

  • Пойдем на Патриаршие пруды,
  • Сиреневый там дождь еще не хладен,
  • Каждят останки пляшущей Звезды
  • И дьявол темноцарственный безладен.
  • Пойдем, поидем, друг успенный мой
  • Иль мертвая подруга, будем вместе
  • И плакать над точащею сурьмой
  • В свечельном этом времени и месте.
  • А был я оглашенным ко святым
  • Хождениям и внесен в Божий список,
  • Мак в юности был алым, золотым,
  • Пускай дарит аромой одалисок.
  • Фаворским огнем требники горят,
  • Горят и наши тонкие крушницы,
  • А мертвых царичей ли укорят,
  • Глорийные, летите, колесницы.
  • Что это Новогодье, Рождество
  • С порфирными шарами, яко будем
  • Рыдать еще сиротски, о Его
  • Кресте явимся ль, мороки избудем.
  • Убойным стал алмазный сей венец,
  • Но Руфь меня восждет на Патриарших,
  • Стряхну при Божьих пильницах тернец,
  • Ответствовать черед за братьев старших.
  • Черед, пора и молвить, и препеть,
  • В миру любивших нас невест чудесных,
  • Не тщившихся ни жить и ни успеть,
  • Взнести до царствий истинно одесных.
  • Ах, счастие любое от беды
  • Невежества всегда проистекает,
  • Пойдем на Патриаршие пруды,
  • Бессмертие нас горнее алкает.
  • Не горько царю мертвому вино,
  • Пиют же вусмерть ангелы блажные,
  • Оне меня отпустят все равно
  • Сирени зреть и ели вырезные.
  • Декабрьская тяжелая игла
  • И снег, и меловатные сувои
  • Распишет бойной кровью, тяжела
  • У вечности иглица, паче хвои.
  • Не я ль играл с Чумою на пирах,
  • Не аз ли только вечности и чаял,
  • Боясь очнуться в снеженьских юрах,
  • Зане легко уснуть, где мак растаял.
  • Уснуть и видеть благостные сны,
  • Отпустят ангелки мя на мгновенья
  • Сюда, где прегорьки и солоны
  • Блуждающие звезды вдохновенья.
  • Вскричу, махну ль приветственно рукой,
  • Десницею бесперстой, дожидалась
  • Неясно и откуда, но такой
  • Руфь помнил я, со мной она скиталась.
  • С каких неважно темных берегов
  • Явлюсь, чтоб навсегда уже оставить
  • Юдоль, которой с кровию слогов
  • Любви и маков алых не прибавить.

I. II. Пурпур

«Четверг избыл и узы сентября…»

  • Четверг избыл и узы сентября,
  • Потир ополоснул от иван-чая
  • Слезами, ничего не говоря,
  • Простимся, а пепле губы различая.
  • Не молви, днесь печали велики,
  • С бессмертием прощается славянка,
  • Пииты облачились во портки,
  • Для ангелов накрыта самобранка.
  • Нужны ли революции в раю,
  • И речь о том – бессмысленная треба,
  • Владимиры в ямбическом строю
  • Маршируют пред остием Эреба.
  • С классической привычкою хохмить
  • Успеем хоть ко вторничной сиесте,
  • Чтоб мертвые тростинки преломить
  • Лишь в милом Габриэля сердцу месте.
  • Где ж царские девишники сейчас,
  • Кого их юный цвет увеселяет,
  • Пусть чернит полотенце хлебный Спас,
  • Мечты в отроков ханука вселяет.
  • Мы с Анною заглянем в Баллантрэ ль,
  • Поместия мистический владетель
  • Нас звал, но сталась цинком акварель,
  • Без соли и текилы мертв свидетель.
  • От Радклиф отчураются писцы,
  • Магического жертвы реализма,
  • А десть куда тьмутомные свинцы
  • И вычурные замки модернизма.
  • Витий сакраментальные тома
  • Бравадою пустою обернулись,
  • Восславил кулинарию Дюма,
  • Иные царским шелком совернулись.
  • Какой еще приветствовать роман,
  • Иль «Норму», иль черево «Амстердама»,
  • Предательство повсюду и обман,
  • И глорья – астеническая дама.
  • Засушен лес норвежский на корню,
  • Исчах над тронной краскою версалец,
  • Я в мире, Габриэль, повременю
  • И спутник будет мне Мельмот-скиталец.
  • Бог весть куда спешили и, дивись,
  • Успели на престольные поминки,
  • И сирины понурые взнеслись,
  • Рекут о них иные метерлинки.
  • Еще заплачем зло по временам,
  • Всемилости не знавшим патриаршей,
  • В подвалы доносившим разве нам
  • Златые ноты моцартовских маршей.
  • Поэтому во плесень погребных
  • Чернил, блюдя предвечные обряды,
  • Мы вдалбливали звезд переводных
  • Столучья и не чтили колоннады.
  • Они держать устанут потолки
  • Дворцовые, холодную лепнину,
  • Со мрамором ломаются в куски
  • Архангелы, месившие нам глину.
  • Возведен замок, статью и венцом
  • Равенствующий Божеским чертогам,
  • Гарсиа, пред началом и концом
  • Лукавостью хотя отдарим слогам.
  • Тезаурус наш кровию потек,
  • Суетно с горней речью возвышаться,
  • Там ангели уместны, им далек
  • Тот промысел, какому совершаться.
  • Геройство бедных рыцарей пьянит,
  • А песни гасят мрамором очницы,
  • Бессмертие к сиесте временит,
  • Несутся мимо славы колесницы.
  • Летите вкось и дальше, нам пора
  • Иные внять венцы и обозренье,
  • Высокая окончилась игра,
  • Предательство есть плата за даренье.
  • Веселый этот фокусный обман,
  • Быть может, близ расплавленных жаровен
  • В Тартаре наблюдал Аристофан
  • Печально, ход истории неровен.
  • И кто открыть потщился: золотой
  • Навеян князем сон, в кругах вселенной
  • Нет рая и чистилища, восстой
  • Пред адами, искатель славы тленной.
  • Нет счастия, но есть в иных мирах
  • Покой, небытия бредник садовый,
  • Заслуживает дичи вертопрах,
  • Обман ему венчается плодовый.
  • Ах, стоят света разве ангела,
  • Судить мы их отважились напрасно,
  • Вот слушай, литания истекла,
  • Ан жизни древо тучное прекрасно.
  • Улыбкой смерть встречают, здесь темно
  • В саду и Шуберт нем, пора ль уведать
  • Нам Плюшкина минувшее, вино
  • Корицею заесть и отобедать.
  • Чудесное успение – тщета,
  • Но сраму убиенные не имут,
  • Зальется кровью сей царь-сирота,
  • Когда венцы с нас выцветшие снимут.

«Мы хотели во злате одесном…»

  • Мы хотели во злате одесном
  • Красоваться и литии петь,
  • Но темно и в алтаре небесном,
  • До Христа не пришлось нам успеть.
  • Ах, высоко молчание это,
  • И серебром его ль заменить,
  • Иисуса двуперстие вздето —
  • Нощным брамникам время звонить.
  • Кровь слита, а не хватит и крови,
  • Мы добавим лазурных огней
  • К терням царствия вечной любови,
  • Чтоб восплакали днесь и о ней.

Толкование праздника

  • Растительность меняет ипостась,
  • И ряженые грубыми руками
  • Крестьянку украшают, веселясь,
  • Корой дубовой, листьями с цветами,
  • И девственница сельская к ручью
  • Бежит, к благоухающей поляне,
  • Чтоб песнь могли хвалебную свою
  • Пропеть живому дереву крестьяне.
  • Безмолвствуя, на нивах и в садах
  • Обильный урожай дарят благие
  • Царицы, отражаются в водах
  • С кострами рядом девушки нагие.
  • Всей млечностью сверкают бедра их
  • Сквозь дымную вечернюю завесу,
  • Русалки волокут к реке одних
  • Топить, а мертвых тащит нежить к лесу.
  • Среди мохнатых рож лесовиков
  • Взирает божество иль гений дуба
  • На козни козлоногих мужиков,
  • Стремящих в поселянок злые губы.
  • Уж головы, как стонущий цветник,
  • В крови сухой садовника затылок,
  • К устам блажным, смеясь, сатир приник
  • Ртом горьким и похожим на обмылок.
  • Поверить чувство логикой конца
  • Нельзя, столь космополис этот узок,
  • Что кладезь бездны лавром близ лица
  • Возрос, чуть холодя угольник блузок.
  • Пугаясь, закрывая темный стыд,
  • Теперь и не приветствуя поблажки,
  • Красавицы смущают аонид,
  • Расплющив белорозовые ляжки.
  • В овине плодовитым будет скот,
  • И радовать начнет цветенье риса,
  • Блеск Троицы венчание влечет
  • И яблоко горит в руке Париса.
  • Гори, гори божественным огнем,
  • Земные освещай юдоли, блага
  • Сиянность эта праздничная, в нем
  • Таится наркотическая влага
  • Сандаловых деревьев, Елион
  • Дает огоню мускус и граната
  • Подземный аромат, и Аквилон
  • Сверкает где-то рядом, аромата
  • Нежнее и желанней вспомнить я
  • Теперь не стану браться, неги дивной
  • Забыть нельзя, колодная змея
  • Иль змей, невинной Еве и наивной
  • Свой искус предлагающий, они
  • Лишь жалкого плодовия вбирали
  • Гнилостную отраву кожей, мни
  • Себя хоть искусителем, едва ли
  • Возможно у Гекаты испросить
  • Нектарное томленье, вина, хлебы
  • Уже евхористические, пить
  • Нектар облагороженный из Гебы
  • Небесных кубков, яствия вкушать,
  • Преломленные тенями святыми,
  • Нет, это создается, чтоб решать
  • Могли певцы с царями золотыми
  • Вопросы и задачи, для мессий
  • Оставленные мертвыми богами,
  • Подвластные не времени, витий
  • И книжных фарисеев берегами,
  • Безбрежностью пугавшие, одне
  • Астарты исчислители иль школы
  • Какой-то авестийской жрицы, в сне
  • Пророческом великие глаголы,
  • Согласные и с кодом, и с ценой
  • Знамения таинственного, знанья
  • Частичного, увидеть могут, зной
  • Теперь лиет Зефир, упоминанья
  • О силах темных я б не допустил
  • В ином контексте, зноя благодатность
  • Навеяла сие, а Бог простил
  • Такую очевидную невнятность
  • Урочного письма, вино горит
  • Сейчас в любом офорте, в червной фреске,
  • Господь с учениками говорит,
  • Я слышу речь Его, на арабеске
  • Мистической является письма
  • Лазурного таинство, но шифровый
  • Еще неясен смысл, а сурема
  • Кровавая точится, паки новый
  • Теснят финифтью ангелы завет,
  • Серебряною патиной обрезы
  • Порфирные уравнивают, свет
  • Лиется Богоданный, паки тезы
  • Сознанье внять младое не спешит,
  • Окармленные кровию, но вера
  • Взрастает и привносится, вершит
  • Судьбу Христос-мессия, наша эра
  • Берет начало, ангелы блюдут
  • Дарованные альфы и омеги,
  • Апостолы на вечере восждут
  • Червленого вина и Слова неги,
  • И вот убойной кровию вино
  • Становится, а кровь опять лиется
  • В сосуд подвальный, буде решено,
  • Так бысть сему, о серебре виется
  • И царствует пусть Слово, исполать
  • Предавшему и славившему, вечно
  • Зиждительство такое, не пылать
  • И агнцам без реченности, конечно
  • Служение любое, но Ему
  • Служить мертвым и нищим положенно,
  • Елику мало крови, мы письму
  • Своей добавим, всякое блаженно
  • Деянье и томленье во Христе,
  • Нет мертвых и живых, конец началу
  • Тождествен, а на пурпурном листе
  • Серебро наше руится, лекалу
  • Порфировому равенствует мгла,
  • Прелитая в тезаурусы, темы
  • Не ведаем и слава тяжела,
  • И Господи не скажет ныне, где мы,
  • Куда глядеть сейчас и на кого,
  • Ведет к благим ли зеленям дорога,
  • Спасет живых ли это баловство,
  • Зачтется ль откровение, у Бога
  • Престольниц будем истинно стоять,
  • Молчанье дорогого наше стоит,
  • И в мире мы не тщились вопиять,
  • И там реченье пусть не беспокоит
  • Спасителя и Сына, велики
  • Хождения, скупа вершинность цели
  • Миражной, аще косные жалки,
  • Так мы сие, но прочие ужели
  • Честно возвысить ложию хотят
  • Себя, а руки алчные скрывают,
  • Вина ли им и хлебов, освятят
  • Другие кровь четверга, пировают
  • Другие пусть над хлебом и вином,
  • Еще я помню праздников томленье
  • Освеченных, каким волшебным сном
  • Забыться, чтоб обрящить устремленье
  • К звездам и небам, истинно молчать,
  • Не речь опять с бесовскими шутами,
  • Безмолвствовать, как в церковях кричать
  • Начнут иродных толпы, и перстами
  • Ссеребренными только на крови
  • Зиждить хотя и суетные ямбы,
  • А мало станет Господу любви,
  • Креста и терний, кровью дифирамбы
  • Пустые с Ледой вместе отчеркнуть,
  • Летицией иль Цинтией, невестой
  • Названной и успенной, окунуть
  • В бессмертность и финифти за Авестой
  • Навеки прежелтевшее перо,
  • Свести багрицей тусклые виньеты
  • Нисану бросить горнее тавро,
  • Венчать ему надежней мраком светы,
  • Чем нам дразнить рождественских гусей
  • И выспренности тщиться прекословить,
  • Довольно требы этой, не для сей
  • Живой и мертвой ратницы лиловить
  • Разорные муары, а вино,
  • Дадим еще уроки фарисейству
  • И скаредности, втуне снесено
  • В погреб опять и присно, святодейству
  • Обучены мы небом, геть, чермы,
  • Коль праздники еще для вас не скрыты,
  • Нести сюда начинье, от чумы
  • Беречься чурной будем, лазуриты
  • Пускай себе мелованно горят,
  • Звучания и эхо умножают,
  • Нас ангелы одесные узрят,
  • Недаром Богоимные стяжают
  • И глорию, и лавры, волшебства
  • Законы им астрийские знакомы,
  • Облечь языки мертвые, слова
  • Никчемные в порфировые громы
  • И молнии, в тезаурусный чад
  • Кадящийся они еще сумеют,
  • Напудрить их слегка и на парад
  • Небесный ли, гранатовый, сколь млеют
  • От выспренних созвучий бредники
  • Аидовские, полные проказы
  • И жабьих изумрудов, ввесть полки
  • Ямбические, пурпурные стразы
  • Прелив на колонтитулы, гуашь
  • С финифтью вычурною верх линеек
  • Огранных снарядив, таким не дашь
  • Забыться меж пульсирующих змеек
  • Летейских, во сребристых неводах,
  • Свечном ли обрамлении карминном,
  • С бессмертием бумага не в ладах,
  • Но есть иные области, о винном
  • Церковном аромате будем тлесть
  • Еще мы неоднажды, вспоминанья
  • Нас пленные не бросят, паки есть
  • Визитницы иные, где признанья
  • Теперь и вечно ждут невесты, лад
  • Оне внимают стройный и высокий,
  • Алкают не сиреневых рулад,
  • А песней наших траурных, стоокий
  • Хромовник не страшит их, не ему
  • Царевен обучать и мироволить,
  • Нас девы дожидаются, сему
  • Воспомниться, духовников неволить
  • Посмеет разве иродный плакун,
  • Черемная окарина, гарпия
  • Тартарская, за праздничный канун
  • Содвинем кубки разом, Еремия,
  • Дионис и сиречный Златоуст,
  • Нам некому сейчас зело перечить,
  • Сад Капреи отцвел, Елеон пуст,
  • Архангелы молчат, блажным ли речить,
  • Когда налились кровью словари,
  • Немеют посвященные, о чаде
  • Нечистые слагают попурри
  • Юродствующих, это ль в дивном саде
  • Останется для праздничных теней,
  • Мы Ирода еще представим деткам
  • Успенным и сукровицу сеней
  • Затеплим винной аурой, серветкам
  • Кровавым доверяйте, други, то
  • Серебро, с воском литое по смерти
  • Из белых наших амфор, их никто
  • Не выбиет, ни бражники, ни черти.

«Мертвым нечего Богу дарить…»

  • Мертвым нечего Богу дарить,
  • Всех венцы неисцветные жалки,
  • Не могли нас алкеи смирить,
  • Хоть обрящем чудные фиалки.
  • Тяжела сих лазурная кровь,
  • Лишь сотроньте – круги разойдутся,
  • И Господняя тяжка любовь,
  • Паки мертвые нощно ведутся.
  • Мы цветочки Христу поднесем,
  • Вденем их о решеты бетона,
  • И венечных еще упасем,
  • Всяк предстанет во крови бутона.

«Только пурпур любили мы в смуте мирской…»

  • Только пурпур любили мы в смуте мирской,
  • Им лишь были до времени живы,
  • Не собили его ни мечом, ни клюкой,
  • Днесь во пурпуре наши курсивы.
  • Но преложно и царствие горних теней,
  • Расточилось веселие черни,
  • И теперь ангелки нас влекут меж огней
  • По, Господе, небесные терни.
  • Перед Смертию нищи музыки Твое
  • И страстные дороги в тернице,
  • За псаломом псалом – истекло житие,
  • Нет и круга на мертвой водице.
  • Воспретят горемык на Кресте истязать,
  • Загорятся нощные церкови,
  • И тогда разрешат нам глагольно сказать,
  • Пурпур все и прольем вместо крови.

«Созвездий рассыпаются колье…»

  • Созвездий рассыпаются колье,
  • Возложенные августом алмазы
  • На очи нам – летят в небытие
  • И злато цедят флоксовые вазы.
  • А далее гортензии точат,
  • Сандаловые льются ароматы,
  • Сынки цезарианские молчат,
  • Бьют патиною чурные стигматы.
  • Скорей поидем в августовский сад,
  • Еще нас ожидают ворогини
  • И эльфии призрачный свой наряд
  • Увешивают желтью, как богини.
  • Что панночки со вишнями во ртах,
  • Оне ль певцов умерших испугают,
  • Смотри, смотри: о мраморных вратах
  • Нам граффити сонорные слагают.
  • Не могут эти балы, Иоганн,
  • Сейчас иль вековечно прекратиться,
  • У Маллера ищи белесых панн,
  • Вольно им нынче маком золотиться.
  • А стены, каталонский этот штиль
  • Фернальные печали навевает,
  • Что вечностью отнесено в утиль,
  • Что с временем небрежно порывает.
  • Одна лишь и сохранна параллель,
  • Там ангелы темничные струятся,
  • Над мускусным шелейфом вьется хмель
  • И карлики бастровые роятся.
  • Сих вижу: и Расин, и Кальдерон,
  • И где они оставили Корнеля,
  • Твердят царевнам спящим, их ли сон
  • Грознее, нежли изыски Равеля.
  • Для мертвых танец боя о свечах
  • Басмовых за стенами не священен,
  • Лишь замковые люстры в тех очах,
  • Свет коих меццонитами восценен.
  • Сколь холоден у вечности коньяк,
  • Им биты грозди крохкого фаянса,
  • Вспоем ли – хоть бездонный этот зрак
  • Слезой увьет соцветенье романса.
  • И дороги исчадные цветки,
  • И нет кровавей княжеской слезинки,
  • Давай о золотые ободки
  • Гранить две наши мертвые тростинки.
  • О нежности со мной поговори,
  • Лицо мое ожги своим дыханьем,
  • Но все ж на звездный пепел не смотри
  • Пред этим смертоносным полыханьем.
  • Ты помнишь хороводов кружева
  • И травень, и монашек в чернобальном?
  • А ныне царедворная листва
  • Горит на мрачном ложе погребальном.
  • И днесь благоухать не перестал
  • Сад Господа, как светочей призора,
  • Нас вынесут еще на пьедестал
  • Всеславия иль столпного позора.

«От седмицы до черной недели…»

  • От седмицы до черной недели
  • Мы Христа не могли пресвятить,
  • Втуне крови избытки сордели —
  • Стали ей купола золотить.
  • Только мало бывает и крови,
  • Где цветки и терницы сплелись,
  • Но темно житие без любови,
  • Мы за это сполна разочлись.
  • Иисус, Он и мертвых жалеет,
  • Всё чрез смерть о любви говорит,
  • И венец Его немощный тлеет:
  • Это золото наше горит.

Эринии в августовском саду

  • Август, пленник астрийский, запел
  • Песнь свою перед мглою.
  • И колчан, полный огненных стрел,
  • Взял на хоры с собою.
  • Ах, Господнее лето цветет,
  • Дама-глория в цвете,
  • Разве темный сребрится киот
  • С образками о лете.
  • Страшно глянуть и бросить нельзя,
  • Не избыть, яко вина,
  • Искривилась земная стезя,
  • Где ея сердцевина.
  • Тяжелы эти иглы от роз,
  • Не иступятся кровью,
  • Кто ответствовал смерти всерьез,
  • Поплатился любовью.
  • А превратной любовь и была
  • О горенье нелепом,
  • Видишь, перстень мой держит игла
  • Диаментовым крепом.
  • Дале немость и глухость садов,
  • Раз не сталося брашен
  • И траурною ятью плодов
  • Зрелый серпень раскрашен.
  • Бледный мрак в череновом огне
  • И цветки засыхают,
  • Хоть сугатные эльфы одне
  • Пусть над сими порхают.
  • Весело им кружиться-летать,
  • Не услышат литаний,
  • Глухо кадиши станут читать
  • С багрецом листований.
  • И литании тонкий исток
  • Воспоит Лорелею,
  • Будет желтию всякий цветок
  • Бит ли, выкрашен ею.
  • Нож садовый отбросил я прочь,
  • Прячась, неосторожно
  • Куст задел: – Ты умрешь в эту ночь?
  • – Да, спастись невозможно.

«Высока твердь, но мало света…»

  • Высока твердь, но мало света,
  • У врат успенных царствий мгла,
  • А с кровью Нового Завета
  • И наша цветность истекла.
  • Сколь поздно смерти научаться,
  • Брести за мертвою водой,
  • В кармины станем облачаться
  • Пред ясной Божией Звездой.
  • Нагим и мертвым кров ли нужен,
  • Всецарский цвет на сих венцах,
  • Орфей и был со нами дружен,
  • Лишь он восплачет о певцах.

Второй архаический триптих

I

  • Даровали, Господь, мертвым чадам Твоим
  • Тесьмы красной мотки да сребряны сувои,
  • Боле таинств не ждем, а в рядне предстоим,
  • Перстов прячем искол за смарагдами хвои.
  • Серебро, серебро, много ж было его,
  • Так покрали шары с ёлок жалкие тати,
  • Снеже черный округ, тлумных звезд святовство,
  • Царичей неживых весело ль им венчати.
  • Сестры нас предали в новогодней гурме,
  • Девы белы влачат по адницам рамена,
  • Их и лядвий пронять здесь неможно Чуме,
  • Только розы горят в огне храмного звона.
  • Мы, Господь, образа неокладные чли,
  • Азазелей златых во тщете отпускали,
  • А свилися одно со змеями в угли,
  • Ах, Твое ангелы нас почто не искали.
  • Смерть царит на пирах, где юроды поют,
  • Держим все на замках мы языки предвестны,
  • Из серебра, Господь, в Рождество и сольют
  • Закровавленных чад – слезы наши бескрестны.

II

  • Подаяний, Господь, воздаяний одних
  • Нищи каистры полны, у порожца их скинем
  • Со кровавых рамен – много ж горечи в них,
  • Как святарный притвор благодарственно минем.
  • Торбам тем не вместить разве перстных иглиц,
  • О златой мишуре агнцев смерды тащили,
  • Розы выбила Смерть из точащих петлиц,
  • Свечки в битом сребре небовеи вощили.
  • А и сами теперь не царим, не поем,
  • И влачимся слезно в ризмановых ряднинах,
  • Буде кельхи дадут, за бытье изопьем,
  • Нету крыльев – горбы тлеют звездно во спинах.
  • Страстотерпные с глав посрывали венцы,
  • Стопы наши язвят черневые колючки,
  • Белы хлебы несли ко Тебе первенцы,
  • Обобрали, Господь, голодарные сучки.
  • Иль приидем в алтарь, ангелочки узрят
  • Струпья ран да пухи – кликни чад из притвора,
  • Бойной кровию, виждь, наши лики горят,
  • Енчит все у колод окаянная свора.

III

  • Дале немость, Господь, остаемся молчать,
  • Пресеклись январи и святочные оры,
  • Вот и губы свела терневая печать,
  • Наши кельи пусты, чернь лиется в затворы.
  • Истекли во пирах слезы солью одно,
  • Упилися псари мертворожденных кровью,
  • Как накинут поверх плащаниц нам рядно,
  • Положится черта иродов суесловью.
  • А в миру всяк и был без пурпуры венца,
  • Сокрывали ж псалмы краснобаи конвертны,
  • И попросят сказать – не замолвим словца,
  • Баловство эта речь, от которой мы смертны.
  • И елико, Господь, чада трачены днесь
  • Лютой Смертию все, их встречать благонужно,
  • Нет родни и царевн, только ангелы здесь,
  • Серебряный потир князем пущен окружно.
  • И рядились в резье да старизну, хвалы
  • Воздавали Тебе, бессловесно гибели,
  • Пусть хотя бы теперь, прескорбя, ангелы
  • Осенят под Звездой первенцов колыбели.

«Горят ромашки золотые…»

  • Горят ромашки золотые,
  • Поидем во поле кричать,
  • Сколь опоздали к нам святые,
  • Их сами выйдем привечать.
  • В уголи-очи глянем ясно,
  • Хоть слезы горькие язвят,
  • Ах, как горят цветки всекрасно,
  • А мертв сегодня, кто лжесвят.
  • По нам и чайки откричали,
  • Кромсая пурпур истемна,
  • И нет светлее той печали,
  • Где солоней слезы волна.
  • Где мгла кровавее рассвета
  • И льются с каждого листа
  • Лишь крови Нового Завета
  • В двунадесятые цвета.

«Возбранят как рыдать, побезмолвствуешь всласть…»

  • Возбранят как рыдать, побезмолвствуешь всласть,
  • Раз молчанью у смерти училась.
  • Потому невозможно с коленей упасть —
  • Соль в послезную кровь проточилась.
  • Не смотри, истязателей взоры темны,
  • Вкруг пылают небесные фавны.
  • Мы распишемся ныне во цветь белизны,
  • Все мучения наши подавны.
  • Рои демонов хлеб именитства ядят,
  • Сомрачились Господние хоры,
  • На трапезе одне фарисеи галдят,
  • Чернь серебра лиют в разговоры.
  • Обойдется ль без пений грезеток чреда,
  • Заменят им литаньи нощные,
  • Пусть горит и горит ледяная Звезда,
  • Освещая дороги страстные.
  • Из перстов только черные вынут мелки,
  • Восцелуют бескровны ланиты,
  • Нас в посконном резье и найдут ангелки,
  • По каким эти слезы излиты.

«Вновь темно, а и мы не горим…»

  • Вновь темно, а и мы не горим,
  • И молчат колоколен верхи,
  • И узревшим пылающий Рим
  • Очеса закрывают мехи.
  • Тартарийские нети полны,
  • Так ворам ли в геенне сгорать,
  • Весело фаворитам Луны
  • Убиенных царей обирать.
  • Тесно вкруг мирового стола,
  • И юродствуют здесь, и ядят,
  • Наши образы вечность пречла,
  • Что хмельные музыки гудят.
  • Веселятся ль, юродствуют зря,
  • Им руками светил не достать,
  • Мы и в мраморной тьме декабря
  • Будем вечные книги листать.
  • Ах, виется декабрьский оклад
  • И картины мирские легки,
  • Звонари окликают гиад —
  • Братьям их несплетенны венки.

Концерт в записи

Приближение к зеркалу

  • Весна твоей жизни совпала с весною,
  • Венцы филармонии Бах осеняет,
  • И плачут над каждой органной трубою
  • Заздравные свечи, и воск их не тает.
  • Над пурпурной тяжестью бархатных кресел
  • В сребристо-линейном ристалище зала
  • Горящею радугой реквием взвесил
  • Электроорган векового накала.
  • Он помнит величье и свечки иные,
  • Ручейную сладкую негу вотуне,
  • Бессмертие любит изыски свечные,
  • Червовые искусы в черном июне.
  • Давно извели бедных рыцарей дивы,
  • Какие спасать их брались всебесстрашно,
  • Лишь фурьи меж нас, а белые Годивы
  • В альковах вкушают с принцессами брашно.
  • Дались нам аркадии княжеских спален
  • Темнее, доныне мы там хороводим,
  • Невинников легкость дика, вакханален
  • Их танец, Рудольф, что и девиц изводим.
  • Коль всех отравили цветками граната,
  • Еще семенами и зернами, Коре
  • Вернем эти яства, за фугой соната
  • Звучит пусть, Алекто ль мила Терпсихоре.
  • Нам чистые ангелы шлют угощенья,
  • Нам розы свои ароматы даруют,
  • Свободней музыцы сии обращенья,
  • Царицы стонежные с нами пируют.
  • Серебряных эльфам гвоздей яко видеть
  • Не стоит и маковый рай неохранен,
  • Закажем убийцам армы ненавидеть,
  • Равно им терничник нектарный возбранен.
  • А что воровать друг у друга ауру,
  • Мы были велики и время лишь наше
  • Лелеяло пенье и нашу тезуру
  • Червленою строчкой тянуло по чаше.
  • Теперь из нее пьют эльфии нектары,
  • Летят ангелки на мрамор белладонны,
  • И нимфы златые влекут в будуары
  • Убитых царей, и алмазятся донны.
  • Нет маковых раев, а мы и не плачем,
  • Сон вечности крепок и белых альковниц
  • Еще мы успеем почтить, и сопрячем
  • Еще партитуры в охладе маковниц.
  • Когда лишь в партере темнеет от света,
  • Близ фата-морган усмиряются чувства,
  • На пленке миражной в слоях черноцвета
  • Сияет немая пластина искусства.

«Огни будут ровно клониться…»

  • Огни будут ровно клониться
  • И не попадать в зеркала,
  • И ангелу смерти приснится,
  • Что вновь ты судьбе солгала.
  • Клеймя восковую истому,
  • Червонную метку луча
  • По контуру выжжет двойному
  • Рябиновой ночи свеча.
  • Пробитые белые руки
  • В крови ниц воздень и молись,
  • Я знаю, не вынесут муки
  • Архангелы, павшие в высь.
  • Мы гвозди расплавим перстами.
  • И пусть в чернолунной тени
  • Над гиблыми светят мечтами
  • Наклонные эти огни.

«А собиты давно и ночные певцы…»

  • А собиты давно и ночные певцы,
  • Серебром их горит оперенье, Господе,
  • Так и мы премолчим, покладая венцы,
  • Каждый пурпур излил на еловой колоде.
  • Тяжело ль нас влекли по юдольным стерням,
  • Василечки-цветки не сминались ногами,
  • Но вернемся еще к фарисейским огням,
  • Чтоб и книжников жечь расписными слогами.
  • Персты наши в терни, деток ироды зрят,
  • Смерти черную тушь сами уснами ловим,
  • И не алчем Тебя, и серебром горят
  • Наши перья, Господь, – нощно как суесловим.

«Прекричат о любови живые…»

  • Прекричат о любови живые,
  • Отверзая во черни уста,
  • Их поныне хвалы даровые,
  • Не застигнуть рекущим Христа.
  • Мы и немы одни, буде Слово
  • Паче немости, лучше молчать,
  • И не нужно реченья иного,
  • И алтарникам туне кричать.
  • В Царстве Божием крови остались,
  • Василечков синей прахоря,
  • Мы сполна за любовь рассчитались —
  • Пусть Христос не печалится зря.

«Что еще у Царя-сироты испросить…»

  • Что еще у Царя-сироты испросить,
  • Всё считает он звезды в узилище тихом.
  • Разве ангелов смерти нельзя искусить
  • Ни зарайскою кущей, ни Божеским лихом.
  • Возлетают и денно, и нощно оне,
  • Рукавами пустыми с земли им возмашем,
  • Леденеть пусть испробуют, гнити в огне,
  • Повлачатся в худом одеянии нашем.
  • Здравой будь, лихоимная смерть-простота,
  • Посиди на поминках по Божием Сыне,
  • И всего мы хотели снять розу с Креста
  • И цветочек сухой припасти сиротине.

Памятник

  • Мы храм возводили из глины
  • И слезы гранили нам речь,
  • Но все превратила в руины
  • Осенняя черная течь.
  • Сиреневой кровью фиалки
  • Горят на распутье дорог,
  • Тенями влечет катафалки
  • Цирцея в загробный чертог.
  • Мы здесь ожидали извета,
  • Летали вверху ангелки,
  • У Господа белого цвета
  • Просили – светлить потолки.
  • И вот сей чертог неохранен,
  • И вот нас камены манят
  • В лазури, где тенник возбранен
  • И мертвых пиитов хранят.
  • Ах, поздно теперь веселиться,
  • Прельщать небодарственных муз,
  • Бессмертным не стоит улиться,
  • Тристийский стопрочен союз.
  • Но время речи и молчанье
  • Возвысить до маковниц сех,
  • Где красное Гебы венчанье
  • На царствие милует всех.
  • Тот дом на Щепке иль на Мойке
  • Иным нотодержцам вспевать,
  • Тесно в Малороссии тройке,
  • Тще мрамором смерть лицевать.
  • Алмазы нам здесь положенны,
  • Затем царствий маковых строй,
  • А сказки на крови блаженны,
  • А сами усладны игрой.
  • Летят меловые квадриги,
  • Камен мировольных несут,
  • Серебра коснутся вериги,
  • Уснувших царевен спасут.
  • Высока помазаний треба,
  • Притроновый чуден удел,
  • Розарьи и маки для неба
  • Вноси, кто Христа соглядел.
  • Покрытые славой, к Отчизне
  • Спешили мы, словно гонцы,
  • Так пусть не язвят хоть при жизни
  • Терновые эти венцы.
  • Исчезла святая опора,
  • И вечно все ж в лунном огне
  • Парить будет пепел собора,
  • Как памятник нашей весне.

Архаические опусы

Пятый фрагмент

  • Вот суббота когда воспредстала в черни,
  • Смерть белеет одна вдоль точащих оконниц,
  • Наши слезы топят и серебро терни,
  • А излито оно в лед-молчание звонниц.
  • Се молчанье царям осеняло уста,
  • До ступниц и костей раздевало царевен,
  • Чадов усны молчат, аль их доля злата,
  • Пусть уйдут со церквей те, чей промысел древен.
  • Ангелы, Господарь, надвигают столы,
  • Вижди этих балов сапфировую яву,
  • Как одесно стоим в бельной требе хулы,
  • Как приносят испить нам лихую отраву.
  • И Христоса агнцам услыхать не дают,
  • Заглушают Его терневые пеянья,
  • Буде сами в татьбе пирований вспоют
  • Юродивы нищи, их отрини даянья.
  • Много ж стоил, Господь, нереченный завет,
  • И парнасская персть оказалась маною,
  • Полетали птушцы да слетели в несвет,
  • Их кровавы пуха под гурмой площадною.
  • И на выях у нас от задушек следы,
  • И во периях мы, удушаясь, гибеем,
  • Наши персты в крови – не сыскали Звезды
  • И попадали ниц, и сукровично блеем.

«Уроним яхонты во снеги…»

  • Уроним яхонты во снеги,
  • Лежат пусть дарною тесьмой,
  • На всех в миру хватило неги,
  • Все благодарены сумой.
  • Ах, нам ли сиро веселиться,
  • Горчить уста свои вином,
  • Сколь крови боле не прелиться —
  • Тлести о цвете расписном.
  • Господь, и боем сладкозвонным
  • Кровинки эти не затрут,
  • Мерцая золотом червонным,
  • Их ангелочки соберут.

«Во зерцале истаяли темные свечки…»

  • Во зерцале истаяли темные свечки
  • И звезда Рождества окунулась в купели,
  • И волхвы с красной хвои скололи сердечки —
  • Не за ними ли ангелы нощно летели.
  • Налетали оне, опереньем играя,
  • Неумолчное пенье лилося небесно
  • И юдольное небо светлело от края,
  • И со мертвых тогда воскресали чудесно.
  • Обведут сонных чадушек сребром и мелом,
  • Покладут в изголовие снежны сувои —
  • Отразится Господь в нашем зеркале белом
  • Подле кровью Христа изукрашенной хвои.

«А и к Господу мы повлачились напрасно с тобою…»

  • А и к Господу мы повлачились напрасно с тобою,
  • В райских селищах нет для умерших целебной травы,
  • Но архангел зазвал-поманил вопиящей трубою,
  • Растерявши цветки со венчаной своей головы.
  • «И почто же пришли, – вопрошает Господь, – коли Сына
  • Оберечь не сумел, не просите успенной кутьи,
  • Нет и яств у меня, а забойная есть мешковина,
  • Так идите назад, выносите распятья свои».
  • Ни уйти нам нельзя, поелику мертвы плотогоны,
  • Ни обочь посмотреть, ни еще оглянуться, Отец,
  • Возлетаем, смотри, мы пред ясные очи Горгоны,
  • Видишь, змеи сплелись, голубой лобызая венец.
  • Потому и пришли, что нельзя меж людей оставаться,
  • Сволокли на кресты распоследних оне горемык,
  • Под Полынью-звездой напослед им вольно торговаться,
  • Тех не мучай, кого там огонь всеисчадный проник.
  • Так и будем стоять, а присадят на ветхи ступени,
  • Изойдемся в слезах, все и выплачем слезы тогда,
  • С кровью их изольем, поуткнувшись в Господни колени,
  • Ах, чернее они и юдольней, чем эта Звезда.

«Убийцам не снесть этих свечек…»

  • Убийцам не снесть этих свечек,
  • Оне благовестно красны,
  • Мерцают огранкой сердечек
  • И с вервием звезд сплетены.
  • Теперь не испытывать жажды,
  • Сколь мертвых криниц расплескать
  • Нельзя и убить ли нас дважды,
  • Пойдемся любови алкать.
  • И вот мы соняли короны,
  • И вот пред Господем стоим,
  • И рубища наши червлены —
  • В них звезды и свечки таим.

«Нас губители во сновиденьях настигнут…»

  • Нас губители во сновиденьях настигнут,
  • Мрак предвечный измерит очей глубину,
  • И тогда побежденным во славу воздвигнут
  • На крови храм и узрят и нем бездну одну.
  • Все звучали надрывные речитативы
  • И литании тяжки гнели алтари.
  • За торжественность мук и благие порывы
  • Нас в карьерную цвиль окунули псари.
  • Восскорби, ибо разве рыданья сохранны
  • Пред небесной свободой от псовых потрав,
  • И уже грозовые сады бездыханны
  • И понуры лучи гробовых переправ.
  • Здесь помимо снегов ничего не приметим,
  • На державных щитах, в латах смерти – как есть
  • Ледяными слезами позвездно осветим
  • Те истлевшие стяги погибших за честь.
  • Лишь успение неотделимо от славы,
  • Свято наше истленье, а в царстве теней
  • Не прожечь и каленою сталью державы
  • Вежд, налитых понтонною кровью огней.

«Гвоздей не станется кровавых…»

  • Гвоздей не станется кровавых
  • И мы двуперстия вознимем,
  • Нет о помине ясноправых,
  • А всё цвета благие имем.
  • Им весело глумиться в тризне,
  • Царя Христоса лихославить,
  • Багрец искати на старизне
  • И тще витийственно лукавить.
  • Но будет время – приидете
  • К столам, где нощно пировали,
  • И те явятся во золоте,
  • Кого шипами совивали.

«Давай в Его поправим волосах…»

  • Давай в Его поправим волосах
  • Терновые колючки и цветки.
  • Сколь жалки ангелочки в небесах,
  • Сплетающие кровью лепестки.
  • Почто Господе гнилостный венок
  • Надеть на Сына милого велел,
  • Спаситель на миру был одинок,
  • Никто Его тогда не пожалел.
  • Христос, Тебя споили беленой,
  • А смерть была красна да весела,
  • За Богом, как за каменной стеной,
  • Ты цвел, она Тебя и погребла.
  • И сами здесь давали мы зарок,
  • Сыночка восхотели отыскать.
  • Пресекся этой жизни ручеек,
  • Чего гнилой уж кровушкой плескать.
  • К прекрасному Христосу подойти
  • Решилась только смертонька одна.
  • Не мог ей никого Он предпочти,
  • И свадьба их всеприсная черна.
  • Но истинно измертвым говорю,
  • И сам я не дошел до алтарей,
  • Поднесли иудейскому Царю
  • Терницу за невенчаных царей.
  • И был венец безбрачия тяжел
  • И выплетен из розочек двоим,
  • И мальчик Иисус тогда пришел
  • За смертию своей в Ершалаим.

«За то – со тернием ходили…»

  • За то – со тернием ходили,
  • Были во муках высоки,
  • Нас в балахоны обрядили
  • И шутовские колпаки.
  • И где серебренные кольца,
  • И где нательные кресты,
  • Молчит серебро колокольца
  • И мы, как звоны, излиты.
  • Ах, это вервие сонимут,
  • Нас и пожалуют одних,
  • Цветочков мертвые не имут,
  • А мы воскреснем лишь о них.

Тупик

Золотое черногладье

  • Ростральных колонн, как у Биржи,
  • Здесь нет и порталы не те,
  • Что к золоту горнему ближе,
  • Чем к вежд роковой широте.
  • Сторонне горит Мариинка,
  • Плывет Исаакий в огне
  • Холодном, Большая Ордынка
  • В готическом рдится окне.
  • И кто из него Крысолова
  • Окликнет, кто ангельский хор
  • Узорчатым тлением Слова
  • Ожжет, яко бледный фарфор.
  • Цезурные невские волны
  • Испариной мертвой взялись,
  • Альковницы рейнские челны
  • Топят, сами все извелись.
  • Ищи гордеца-богомола
  • В лазури убойной, под ним
  • Пылает райская фиола,
  • Ероним сейчас не храним.
  • А невские злые граниты
  • Иных фиолетов бегут,
  • Вздыхают легко меццониты,
  • Орфеев и львов стерегут.
  • Лишь только уста открывали
  • Певцы, от румынских графинь
  • Парчи их немые скрывали,
  • Как письма династии Минь.
  • Винтовие челяди адской
  • Свинцами витыми грозит,
  • Се кадиши аднице блядской
  • Веселье несут и транзит.
  • Декором серпы повилики
  • Мерцают на пенной листве,
  • Когда полумертвые блики
  • В кровавой плывут мураве.
  • Углы и квадраты строений;
  • Из мраморной глуби двора
  • В смарагдовый обруч растений
  • Дохнуло, и стало «вчера».
  • Но формы хранили былые
  • Предметы, и суть не могла
  • Растечься, разлиться в иные,
  • Бежавшие тленья тела.
  • Абсурдные стены и ныне
  • Стоят в блеске вечных лучей.
  • Из каменной этой пустыни
  • Исхода нам нет, Моисей.

Пятый архаический этюд

  • В эту среду, Господь, мало праздновать нам,
  • Мало пить на миру и в красе умирати,
  • Прогуляться ль пойти к шпиленосным стогнам,
  • Там и звезды ярчей, и приметнее тати.
  • Что о райских перстях кровослезно жалеть,
  • Коль не выбрались мы за черту Людогощи,
  • Буде рок указал, так и будем белеть,
  • Зрят пускай косари залежалые мощи.
  • Не могли углядеть, где цветут волошки
  • В сих гробовых местах, да теперь и неважно,
  • Отлетали свое птахи с Божьей руки,
  • В их отбельных пухах Смерти царить куражно.
  • Зазывал белых дев на крутой бережок
  • Среброарфный Эол, но его не слыхали,
  • Повлачились оне под князевный рожок
  • В моротравную твань, где и мы не порхали.
  • Вновь декабрьский снегарь засыпает круги,
  • По которым сошли, всё ироды не минут
  • Кружных бельных стезей, не воротят долги,
  • Тщетно рыцари те у парадников стынут.
  • Проминем Рождество, а засим Новый год,
  • И без нас ангелы восприветствуют святки,
  • Обереги одно расточил родовод,
  • Столь мы нищи, Господь, негде ставить и латки.
  • В снах тризнили златых о других берегах,
  • Только бреги Твое сокрывают завесы,
  • Змеев будем кормить и лядати в лугах,
  • Нас из глины творить станут разве Зевесы.
  • Пусть хоть зрят на пирах все Твое ангелы
  • Бойных агнцев тяжких воскресенье из скверны,
  • Без венцов прележим, не поем и хвалы
  • И не кличем Тебя вскушать яства кошерны.
  • Запивают пускай родовые грехи
  • Ангелочков толпы, промышляя о чуде,
  • Сколь закланно тяжки агнецов потрохи
  • Мы легки по бытьи, источенном во блуде.

«Не отнимут у мертвых цветов…»

  • Не отнимут у мертвых цветов,
  • Ледяные сии, ледяные,
  • А и взняти ли чад от крестов,
  • Сколь преложны юдоли иные.
  • Будут эльфы пурпурно летать,
  • Будут кровию ангелы виты,
  • Как Господь нас хотел испытать,
  • Удались на всеславье испыты.
  • Под мерцанием рдяной Звезды
  • Мешковины кровавые снимем,
  • И собились у мертвой воды —
  • А лилей яснобелых не имем.

Дубль

Исчезновение

  • Возлил он кровь свою в закат,
  • Но уцелело отраженье.
  • В зеркальном холле автомат
  • Теней дублирует движенье.
  • А в небесах горящий крест
  • Все тяжелее нависает,
  • И чаши млечные Гефест
  • Огнем холодным обжигает.
  • О, ледяное пламя дней,
  • Неспешное теченье Леты!
  • Чем бездны ближе, тем ясней
  • В них блещут наши силуэты.
  • И кровью срам не искупить,
  • С млынами весело сражаться,
  • Кому из вод летейских пить —
  • Кому в их нетях отражаться.
  • Гиады плачут об иных
  • Единородных младших братьях,
  • И угли шпилей именных
  • Кроят узор в их черных платьях.
  • Не все ль равно, зачем ушли
  • Мы некогда во мрак смертельный,
  • Когда любить еще могли
  • Хотя б за сребреник поддельный.
  • Неважно, смертью смерть поправ,
  • Пропавшим не дано вернуться,
  • Возможно разве с переправ
  • Загробных молча оглянуться.
  • Пирамидальные кусты
  • Плывут в астрале отраженном,
  • И снег-сырец из темноты
  • Кропит парадники озоном.
  • Запомни, Райанон, снега,
  • Изнанку черную и зимы.
  • Их равнодушны жемчуга,
  • А мы тоскою уязвимы.
  • Любить декабрьский мрамор здесь
  • Вольно под бременем упадка.
  • Свою бессолнечную смесь
  • Всяк выпьет залпом до осадка.
  • Кипит и пенится она
  • Слезою яда золотого,
  • Но кубки допиты до дна
  • И на устах кровавых – Слово.
  • Ты дождалась прощальных ласк,
  • Сквозь огневой вертеп к «Савою»
  • Прорвался не звонок, а лязг
  • Чувств, оголенных теплотою.

«Во зерцале, Господь, золотом предстоим…»

  • Во зерцале, Господь, золотом предстоим,
  • Во зерцале кроимся из мглы,
  • Червоимные раны в серебре таим,
  • Хоть и вретища будут светлы.
  • Шли ко немощным лицам страстные цвета,
  • Мы и чтили церковную злать,
  • Всё хотели серебром завесить Христа,
  • Всё кричали Ему – исполать.
  • Лишь спасутся благие Твое ангелки
  • И багряную тьму обойдут,
  • Мы вознимем чрез Смерть юровые цветки,
  • Нас оне так и мертвых найдут.

«На пире смертушка гуляла…»

  • На пире смертушка гуляла,
  • Как звали сами – все не шла,
  • Теперь с косой приковыляла
  • И на порог наш забрела.
  • Перстами змеек возвивает,
  • Из них венец един плетет,
  • Порожец сирый обивает
  • И зазывает, и гнетет.
  • Не оттого ли все страшнее
  • Чадится Божия Звезда,
  • И в кельхах смерти пречернее
  • Точится мертвая вода.
  • Ах, припасали мы волошки,
  • Чтоб их на тризну заплести,
  • Да окаянной хлебной крошки
  • И не сумели припасти.
  • Красив отбельный тот веночек,
  • Идет и Смерти он к лицу,
  • И кровь течет из наших очек
  • По червозмейному венцу.

«Как завидим коней под звенящей дугой…»

  • Как завидим коней под звенящей дугой,
  • Огнедышащих черных коней –
  • И поймем, что сегодня Господь всеблагой
  • Нас венчает на царство теней.
  • Буераки нагорные полны мокриц,
  • Мертвых царичей поздно спасать,
  • Под рогожками днесь укрывают цариц,
  • Волокут с мешковин воскресать.
  • И не ссудит Господь серебра на помин,
  • И вплетут нам любовно в венки
  • Чермны розы и мертвенно-бледный жасмин
  • Во кровавом белье ангелки.

«Где пророки в гробах возлежат…»

  • Где пророки в гробах возлежат,
  • Черный воздух гранят агасферы,
  • Замогильные звезды дрожат
  • Над склепеньем поруганной веры.
  • Фарисеи и книжники к нам
  • Обращают прогнившие взоры,
  • Словно памятник сим временам,
  • Безучастно мерцают призоры.
  • Вот и вышел небесный графит,
  • Наклонились до смерти курсивы.
  • Одалиске речет неофит
  • И подложные слоги красивы.
  • Под анафемой царский престол,
  • Изгнан Ирод, не стало Алкея,
  • Время жечь бессердечьем глагол,
  • Лицезреть во порфире лакея.
  • Тем эфирный ниспослан был слог,
  • Кто в лжепраздности грезил палатной.
  • Кровью мы написали пролог,
  • Наша строфика в тяжести латной.
  • Вин пьянее ямбический строй,
  • Жгут червонный тезаурус буквы,
  • Аще умер последний герой,
  • Бойным хватит морошки иль клюквы.
  • Их ли участь равно высока,
  • Александр предпочел легковесность,
  • А у нас тяжелее строка,
  • Нежли Богом забытая местность.
  • Что по времени, други, скорбеть,
  • Веры нет и живого нет Слова,
  • Со дворцами неможно гибеть,
  • Заждался Петербург крысолова.
  • Превершили герои давно
  • Те пути, кои звезды иначат,
  • Чернозвездное горько вино,
  • А таким царей ангелы значат.
  • Стража тьмы, белый выбросив стяг,
  • Для блудниц, для их лядвий растленных
  • С мертвецов собирает посаг,
  • Со усопших и все ж вожделенных.
  • Всяк теперь возвышает чело,
  • Всяк скорбит в желтой патине смуты,
  • Только мы и молчим тяжело,
  • Ибо смертью гортани проткнуты.
  • Бледноогненный вечности вал
  • Рассечет еще слава иная,
  • Тени тех, кто нас не предавал,
  • В именную лазурь окуная.

«С белой лилией сумрак мирится…»

  • С белой лилией сумрак мирится,
  • Хоть и тяжка незвездная мгла,
  • Горний свет все равно воцарится,
  • Осветит все равно купола.
  • Но иным будут внятны свирели
  • И молебном отчествуют их,
  • Хорошо, хорошо мы горели,
  • До теней расточились благих.
  • Будут эльфы струиться в зелени,
  • Во лилейный глядеть окоем,
  • И тогда наши скорбные тени
  • Просияют кровавым резьем.

«Колье тебе дарствовал Бог…»

  • Колье тебе дарствовал Бог,
  • То – праведных слез ипостась,
  • Но ты пред распутьем дорог
  • Его обронила, смеясь.
  • Вольно ли смеяться, тогда
  • Как мимо летят ангелки,
  • Сияла, сияла Звезда,
  • А ныне темны маяки.
  • Сколь эта веселость мертва,
  • Сегодня молчи о венце,
  • Давно горловые слова
  • Стлели в кипарисном ларце.
  • Смарагды претмила зима
  • И нет украшений иных,
  • Одно драгоценней чума
  • Небесная пиров земных.
  • Уже я помочь не могу
  • Ничем на закате любви,
  • Быть может, одну сберегу
  • Жемчужную нитку в крови.
  • Поверь, только слезы горят,
  • Летейские крася брега,
  • Теперь лишь они золотят
  • Смертельные наши снега.

Летят ангелы, летят демоны

  • В сей май пришла вослед пылающей поре
  • Нагая осень вновь, и то предстало въяве,
  • Что умертвил Господь навеки в ноябре,
  • Что гнилью затекло, клубясь в посмертном сплаве.
  • Безумство – созерцать остудное клеймо
  • Упадка на церквях и славить ноябрины,
  • Иосифа читать неровное письмо,
  • Сколь ястреб не кричит и глухи окарины.
  • Была ль весенних дней томительная вязь,
  • Где малый ангелок со рдеющею бритвой,
  • Ямбически легла антоновская грязь,
  • Экзархам серебрить купель ее молитвой.
  • А мы своих молитв не помним, бродники
  • Летейские чадят и гасят отраженья,
  • Проемы тяжелы, где топятся венки
  • И ангелы следят неловкие движенья.
  • Ах, томных ангелков еще мы укорим,
  • Не стоят копий тех загубленные чада,
  • Стравили весело, а десно мы горим
  • Теперь за серебром портального фасада.
  • Антоновки давно украли вещуны,
  • Кому их поднесут, не мертвым ли царевнам,
  • Яд более тяжел, когда огни темны
  • И славские шелка развеяны по Плевнам.
  • Что русский симфонизм, его терничный мед
  • Отравы горше злой, архангелы пианство
  • Приветствуют быстрей, надневский черный лед
  • Страшнее для певцов, чем Парок ницшеанство.
  • Гори, пылай, Нева, цикуту изливай,
  • Рифмованную труть гони по Мойке милой,
  • Обводный холоди гранитом, даровай
  • Бессмертие певцам холодности унылой.
  • Я долго созерцал те волны и гранит,
  • Печалил ангелков, их лепью умилялся,
  • Доднесь алмазный взор оцветники темнит,
  • За коими Христос злотравленным являлся.
  • Забрали музы тень благую на Фавор,
  • Терновьем повели строки невыяснимость,
  • А чем и потянуть бессмертие, камор
  • Пылающих черед гасить хотя ревнимость.
  • На золоте зеркал горят останки лип,
  • Раструбы лиц и чресл и в пролежнях полати,
  • И, багрие разъяв, зрит цинковый Эдип,
  • Как мертвый Кадм парит в кругу фиванской знати.
  • В слепом альянсе зелень с чернью, а меж них
  • Кирпичные взялись деревья, и блистают
  • Их красные купы, да в небесех двойных
  • И ангелы, и демоны летают.

Архаические опусы

Шестой фрагмент

  • Отсиял и погас белый день Рождества,
  • Не услышит Господь наших слезных пеяний,
  • Ах, на елях черны возгорят кружева
  • И летят ангелки жалче гробных ваяний.
  • Нощно тризниться нам богохвальной гурме,
  • Индо лживо оне торговали крестами,
  • И к чему святковать при Царице Чуме,
  • Прикрывать образа костяными перстами.
  • Перед Смертию мы только стали жалки,
  • Паки страшно, Господь, убираться цветочно,
  • Во пирушках алкать горних струй роднички,
  • Блудных девок блажить, буде семя порочно.
  • Проиграны бои, тлеют в святках угли,
  • Век и нам истлевать да юдольно белети,
  • Возлюбили Христа, ан засим предали,
  • А и правда ловцы, яко малые дети.
  • Тесьмы скрали, в багрец обвели мишуру,
  • Разве пурпур сопрах, бойной кровию чтобы
  • Украшать алтари, розно цвесть на юру,
  • Царствий Божиих зреть и чертоги, и гробы.
  • Не сложилось бытье, виждь, колоды в пухах,
  • Ели красили что – вот себя загубили,
  • И натешились впрок, в потрошных ворохах
  • Прележим, так одно всех порядно и били.
  • Тщетно ж выбили чад пред начальной Звездой,
  • Под ряднами хлусы ныне сраму не имут,
  • Волочат нас к вирам со успенной водой,
  • Господь, Господь, сребро наше в смерти поднимут.

«И свечи в патине червонной…»

  • И свечи в патине червонной,
  • Сие не кровь ли запеклась
  • На тьме, к муару благосклонной,
  • С цветками перстными свилась.
  • Родят церковные чудовищ,
  • Вспеют под Божиим лучом,
  • И мы из утварных гнездовищ
  • Венец алмазный совлечем.
  • Алмазу-Слову не превиться,
  • Установлений и огней
  • Не внять, и время нам явиться,
  • Воспыхнуть – здравных свеч красней.

«Как распишемся в смерть и лоскут…»

  • Как распишемся в смерть и лоскут
  • Каждый выкрасим ей вопервые,
  • Эльфы светлые нас повлекут
  • Собирати цветы полевые.
  • Длится тягостный сон мытарей,
  • Где юродники звезды гасили,
  • Иудейских алкали царей
  • И лужки цветяные косили.
  • Будет медленный август гореть,
  • Будут золотом рдеться звоночки,
  • Не дали без крестов умереть,
  • Хоть виждите, где ныне сыночки.
  • Мировольные эти поля,
  • Наша смерть здесь одна и гуляет,
  • Лен отцветный темней ковыля,
  • Вельзевул в души морок вселяет.
  • Не ошиблись бы эльфы сии,
  • А с иными дорога немила,
  • Аще звездной глотнем кутии,
  • Упасет всех Господняя сила.
  • Что убийц в балахоны рядить —
  • Им вовеки теперь не сокрыться.
  • Белых лбов наших не остудить,
  • Гнус прогнать не дано исхитриться.
  • В сраме бровию не повели,
  • Относили достойно старизну.
  • Со холстинной сумой и пришли
  • На свою развеселую тризну.
  • Под Великдень в тенях расписных
  • Нас признав, пусть они посмеются,
  • И от судорог сих ледяных
  • Взоры Божия кровью нальются.

«Кровью мы истекли, но остались чисты…»

  • Кровью мы истекли, но остались чисты,
  • И цари в литаниях зашлись,
  • Всечервленые гвозди терзают кресты,
  • С коих мы до Суда не взнеслись.
  • Всюду черный осинник мерещится нам
  • И томительно длятся века,
  • Терневые короны остались лгунам,
  • Воля царская в смерти жалка.
  • Все собиты давно, что ж ироды хрипят,
  • Что младенчиков тризнят в нощи,
  • И над златом коронным трясутся-не спят,
  • Кровь лия на косые лучи.

«Во какой же душа пребывала извечной юдоли…»

  • Во какой же душа пребывала извечной юдоли,
  • Где скиталась она, яко странница, где обрелась,
  • Если в чадных огнях не восчувствует дьявольской боли,
  • За кровавым ребром вопиет, юродиво слезясь.
  • Либо свет-ангелки завлекали ея христарадно
  • Белы косточки мыть да плести голубые венки,
  • Либо звали ея, причащались-пытали нещадно
  • Дьяволиц череды, чье веселие паче тоски.
  • Забывали почто, а ведь ныне о плачущем Боге
  • И упомнили вдруг, всеболезно скитаясь в полях.
  • Василисушка, встань из могилки своей при дороге,
  • К воскресенью кажи хоть перстами костлявыми шлях.
  • Поздно слезоньки лить как скитанья блажные прервали —
  • И положит Господь на чело мне худую ладонь,
  • Кровью мы упились, во потеху одну раздували
  • Измогильной своей бездыханностью звездный огонь.

«Да, теперь я свободен, – промолвил Христос…»

  • Да, теперь я свободен, – промолвил Христос
  • И сладчайшие усны сомкнулись навеки.
  • Не успеявши слышать последний вопрос,
  • Волен Он и вокруг мя одни человеки.
  • Зрели мы, как рожениц срезали плоды
  • И диавол-исчад ставил бас фарисею,
  • Как чернили в аду пресвятые лады,
  • Забивали крушницею рот Моисею.
  • Не простили и слова нам, Сыне, с Тобой,
  • Напасли серебра да пустили на гвозди.
  • Сотрясают дорожия темной божбой
  • Ан гниют в вертоградах червленые грозди.
  • Бурлаками прошли мы до врат площадных,
  • Волочили кресты и садовые святцы,
  • Упасали в дороге младенцев грудных
  • Да за ними с удавкой бегли святотатцы.
  • Что за хищная стая теперь собралась
  • И толкует превратно высокие речи,
  • Богоматерь почто от Сынка отреклась,
  • Чье вино во трапезной алкают предтечи?
  • Где ж ловцы человеков – гибеют оне,
  • Объедают венцы их голодные козы.
  • Ах, Господь, красовался Ты в бледном огне
  • Как с Христом изливал я кровавые слезы.

«Возложи мне на вежды венки…»

  • Возложи мне на вежды венки,
  • Выбрось розы в могильную глину,
  • От своей желтозвездной тоски
  • Отдели через смерть сердцевину.
  • Желть капрейская станет гореть,
  • Хватит цветности этой с избытком,
  • Сколь одесным нельзя умереть,
  • Их упоят лазурным напитком.
  • И откуда эпистолы шли
  • Чермным шельмам, лишь Господ ответит,
  • Мало извергам зреть уголи
  • От церковных, диавол их метит.
  • Даже слово одно тяжелей
  • Молвить было, чем смерти иродской
Продолжить чтение