Взаправдашняя жизнь

Шиш с оливковым маслом

Когда к власти в стране пришел Горбачев, обострился товарный дефицит. Но когда Шуру Шиша избрали председателем профкома Ташкентского кукольного театра, актерам стало полегче жить. Вот и спорь после этого, что не всё в нашей жизни зависит от вождей…

О профсоюзной карьере Шура никогда не мечтал. И ни на какую роль кроме кукольной не претендовал, пока сам же не взбаламутил народ на перевыборах профкома. Его задели слова, что сей комитет оказал содействие в выделении ему квартиры.

– Интересно получается, – возмутился он, – когда я стал лауреатом международного конкурса, мне по распоряжению правительства выделили квартиру – начальству стало стыдно, что живу в семейном общежитии. Но с какой стати профком приписывает это себе в заслугу? А другим бездомным актерам помочь слабо?

После этих слов те, кто дремал, проснулись. А кого измучил квартирный вопрос, оккупировали трибуну.

На собрании присутствовал некто от республиканского совета профсоюзов. Он попытался утихомирить страсти и заметил, что все делалось по закону, квартиру выделяют коллективу, а профком распределил ее Шишу. Но лучше бы не говорил это. В стране еще только намекнули про гласность, а в театре уже воплотили её в жизнь. Досталось всем – и профкому во главе с председателем, и директору театра, и даже властям, вместе с республиканским засланцем, которые повернулись к искусству задом, а к кукольному и вовсе стыдно сказать чем…

В итоге избрали председателем Шиша, а в комитет вошли сплошь бездомные актеры.

На следующий день Шура всерьез задумался: чем должен заниматься профсоюз в отдельно взятом театре? Отправился за советом к главному бухгалтеру, она до него лет двадцать председательствовала в профкоме. Но та, обиженно поджав губки, посоветовала лишь вовремя собирать взносы и перечислять их на счет Узсовпрофа. Шиш перебрал в голове друзей, которые могли бы помочь с советом. В сухом остатке остался лишь закадычный Семен Чернозёрский, работавший в солидной газете и имевший свое мнение по любому вопросу.

– Ценно не то, что тебя избрали профбоссом, а то, что ваш коллектив обрел свой голос, – изрек тот, раскуривая трубку с турецким табаком. Её он держал в руке точь-в- точь как Сталин, судя по фильмам, сходству, правда, мешала одежда – джинсовая варёнка, только входившая тогда в моду. – Ты должен возглавить этот порыв и вот где у вас будет директор и все его присные, – Семен сжал свободный кулак так, что хрустнули костяшки. – Самим надо формировать репертуар, переходить на хозрасчет, чтобы получать процент с каждого спектакля…

– Какой процент, какой хозрасчет, – слабо возмущался Шиш, – мы на бюджете и глубоко убыточные. Грех на детях наживаться. Ты мне лучше посоветуй, как порадовать народ чем-то хорошим, связанным с профсоюзом.

– А что нужно народу: хлеба и зрелищ. Понятно чего у вас не хватает. – Чернозёрский погасил трубку, вытряс табак в пепельницу и набрал номер телефона своего дяди. Тот недавно возглавил то ли магазин, то ли спецраспределитель со скромной вывеской «ПРОДУКТЫ». Меньшая его часть, обращенная к улице, была с обычными полупустыми прилавками, а большая, скрытая от не приобщенных глаз, напоминала, наверное, гастрономический рай. Поскольку там водились круглый год бананы, мандарины, крабы, осетрина, пастрома и прочие страшно дефицитные по тем временам продуктовые радости.

– Ну что ты, Семен, – сразу отказал дядя, – у нас же все на учете, за нами глаз да глаз, даже себе не удается взять лишний раз колбаски. Вам, журналистам, как раз надо почаще писать о том, что больше надо производить всего и всегда, а вы…

– Это не нам, а для кукольного театра, – прервал дядю племянник. – Мой приятель Шура стал у них профсоюзным боссом.

– Того самого – республиканского? К ним же едет с гастролями театр Образцова, так? —реакция дяди не оставляла сомнений насчет того, почему он работает в столь труднодоступном месте.

– Это что-то меняет? – пристыдил Чернозёрский родственника.

– Таки да. Протяни трубку к уху того, кого ты назвал Шурой, я хочу иметь с ним знакомство.

В понедельник, в выходной, в кукольном театре царило у гардеробной небывалое оживление. В белом халате и кокетливо надвинутой белоснежной пилотке, Александр Вениаминович, так с этого дня многие стали величать Шуру, выдавал продуктовые наборы. Причем, ввел новацию – не в порядке живой очереди, а строго по алфавиту, чтобы не создавать ненужную толчею и путаницу.

Если перечислять все, что было в том наборе, то нынешнего избалованного обывателя этим перечнем не проймешь. Но на советского гражданина это произвело впечатление уровня «ступор». Где это видано, чтобы тебя одаривали за вполне разумные деньги икрой, сервелатом и даже оливковым маслом? Недовольными остались лишь директор с главбухом. Тонкий намек последней, что им полагается по должности двойной респект, заставил Шуру лишь пожать плечами.

Deficit – говорили древние римляне, если чего-то не хватало. С тех пор этой латынью объясняют проблемы в экономике, а стоит глубже копнуть – дефицит ума в головах тех, кто ею руководит. Если последнее принимает затяжной характер, то возникают спецраспределители, спецрасчеты и прочая муть, которая позволяет определенной касте едоков пользоваться тем, чем не может другая. Общение с дядей Чернозёрского подсказало Шишу простой, но экономически результативный, а с точки зрения правовой, кажется, ненаказуемый путь к вожделенным товарам. Дефицит менять на дефицит. Именно такими числились и билеты в любимый не только малышами кукольный театр, их можно было достать лишь с переплатой на любой спектакль. Через полчаса после открытия кассы они заканчивались. Шура не стал разбираться почему они оказываются в руках спекулянтов и как их распределяют директор с главбухом, но от лица профкома попросил зарезервировать для товарообмена энное количество билетов.

Каждый второй понедельник отныне стал продуктовым днем в кукольном театре. Поползли слухи, разумеется, приукрашенные, о невиданном ассортименте завозимого Шишом. Пришлось в этот день закрывать двери на ключ и ставить у входа дежурную бригаду, чтобы не впускать посторонних. Косвенный итог слухов – тут же закрылись все вакансии в театре. В один из дней в запертые двери постучались двое неприметных мужчин с красными книжечками, на которых было написано ОБХСС. Борцы с хищениями социалистической собственности попросили показать документы – они оказались в порядке, но уходя намекнули, что не прочь приобщиться к заманчивым дарам. Шиш поступил по неопытности глупо – оставил их просьбу без ответа. И это ему сошло с рук.

Поверив во всесилие профбосса, народ потребовал стиральные автоматы «Вятка», двухкамерные холодильники и даже автомобили. Последние при Шише так никому и не удалось получить, но по первым двум позициям он как-то умудрился обеспечить всех желающих.

Такие «подвиги» стали вызывать зависть и раздражение даже в ближнем окружении Шуры.

– Шакалы, подобные тебе, вместе с торгашами обирают и объедают наш бедный народ, – накинулся на очередном дружеском застолье в редакции «Правды Востока» на Шиша правдоруб Володя Голубев. – Посмотри на себя: справил отменный костюм, туфли на платформе, галстук ярче светофора – все из соц и даже капстран, наел животик на дефицитных харчах. Разве ты похож на прежнего нашего друга – честного и достойного человека? Ты почти ростом стал выше (даже в кепке Шура едва доставал другу до плеча). Окстись! Стань как все мы! Пусть голодным, но с ясным взором…

– Не говори глупость, – тут же вмешался его вечный оппонент Семен Чернозёрский. – Что из того, что он протоптал тропку к дефициту в отличие от нас? Тем более, что достает все это для актеров с их мизерными заработками. Он же не у тебя эти товары отжимает, а у тех, кто за нашими спинами ими промышляет.

– От кого это слышу? От племянника богатейшего дяди, который хотя и проклинает свою многочисленную родню, но делает с ней гешефт на дефиците!

Споры двух заклятых друзей обычно заканчивались игрой в шахматы. Трезвым практически всегда выигрывал Голубев, но в других ситуациях везло Чернозёрскому, хотя иногда в его карманах случайно оказывалась та или иная фигура.

Шутливая инвектива Голубева не заронила в душе Шуры сомнение и раздрай, они уже там были. После каждого визита на склад или в магазин, общаясь с не очень симпатичным людом, он изводил себя обвинениями, что занялся не благим делом и пора с этим заканчивать. Но слушая благодарности людей, которым продуктовые дни существенно облегчали жизнь, он успокаивал себя на время. Муки совести закончились лишь через несколько лет, когда в стране отпустили цены. Но до этого своими сомнениями Шура поделился с Чернозёрским. Тот тут же выдал идею, лишенную даже намека на меркантильность: вывезти сотрудников театра на Чимган. Сплошные плюсы – гарантированый отдых и сплочение коллектива вокруг народного профбосса.

– Арендуем коттеджи на турбазе, приготовим из свежей баранины плов и шашлык – все пальчики оближут!

– Кто их приготовит?

– Лучше Бокижона никто не сможет, уговорим его поехать с нами. Купим двух баранов…

– Как купим? Живых?

– Там он их зарежет. Он же мастер на все руки. В крайнем случае и я могу.

– Ты умеешь разделывать баранов? —удивился Шура очередному таланту друга.

– Невелика наука. Надрезаешь заднюю ногу рядом с копытом и надуваешь как шар тушу. Попинаешь ее и она отделится от шкуры, – снисходительно обьяснил Семен.

Бокижон Мирзаев, а для друзей просто Боря, рослый, объемный, рано заматеревший, был фотокорреспондентом средней руки. Пошел бы в повара – озолотился, готовил так, что о нем слагали легенды. Как, впрочем, и о его семейных подвигах: по слухам, был неофициальным троеженцем и официальным отцом дюжины детей. Правда, больше половины им были усыновлены – дети овдовевших ранее жен, опекаемых им из жалости или, что тоже возможно, полигамной любви. Из всех бывших советских руководителей он уважал только Черненко. Как-то Мирзаева обнадежили, что он может получить земляной надел в кишлаке, в котором родился. Для несведущих – земля в Ферганской долине на вес золота. В перенаселенном крае ее выделяли редко и только особо заслуженным людям под строительство дома. Лет пять Мирзаев вел бесплодную переписку со всеми мыслимыми инстанциями, пока кто-то не надоумил его адресовать письмо вновь избранному Константину Устиновичу. Что удивительно – сработало. Но именно в это время Боря умудрился стать владельцем четырехкомнатной квартиры в Ташкенте, а сокровенные сотки тут же загнал за цену, которую из осторожности не называл даже самым близким друзьям.

К просьбе приготовить плов для коллектива кукольного театра он отнесся благосклонно. А поскольку на пикник Шиш щедро выделил профсоюзные деньги, подошел и вовсе с творческим размахом. Съездили за город, отобрали двух лучших курдючных баранов. Не скупясь, на Алайском рынке затарились знаменитым красноватым рисом «девзира», желтой морковью из Намангана, кунжутным маслом из Самарканда, премиальными овощами, фруктами и прочей снедью.

В выходной для театра понедельник «Икарус» был заполнен битком. Последним подъехал на грузовике Бокижон. Он перенес связанных баранов в автобус и, стоя на ступеньке автобуса, начал что-то объяснять его водителю. Черноморский, пожалев парнокопытных, развязал им ноги. Те с перепугу, чувствуя близкую кончину, рванули к выходу, выбив, как пробку, загородившего выход Борю. Тот отлетел под колеса отъезжавшего «ГАЗа».

Когда подбежавшие Шиш и Чернозёрский перевернули Мирзаева, тот закричал от боли.

– Перелом, – определил Семён, – срочно на грузовик и везти в ближайшую больницу!

А затем вернулись к баранам. Они, к счастью, мирно пощипывали невдалеке травку.

– Так, а кто их теперь будет того, – задумался Шура, – ты, что ли?

– Там есть свои тонкости, куда кишки деть, кровь, шкуру тоже, голову, – заюлил Cемен. – Лучше, конечно, если кто-то другой, из местных.

– Где я возьму другого? Чем там людей кормить? И какого хрена ты полез развязывать баранов?!

– Без паники, – попытался утихомирить Шиша Чернозёрский. – Попросим выделить директора турбазы повара. Это, конечно, не равноценная замена, но что поделаешь…

Общими усилиями затолкали парнокопытных в автобус. Ехали весело – перепели все песни от новейших хитов Пугачевой до революционных маршей. Самые нетерпеливые достали из загашников водку и стало совсем хорошо. Чернозёрский вновь развязал баранов, те стали бродить по салону и блеять, кажется, от удовольствия, когда их поглаживали за шелковистые спинки и бараньи лбы.

– Господи, какие они милые, – восхитились самые милосердные, никогда не видавшие барашков вблизи.

– Не говори гоп, пока не попробуешь из них шашлык, – подначивали отъявленные циники.

– Это подло, что мы их взяли с собой для убийства, – со слезами на глазах воскликнула одна из сидевших рядом с водителем молоденьких актрис. – Я не буду есть ваш шашлык и плов!

Дискуссия запылала. Спектр мнений ширился с каждым километром – от желания отпустить на волю баранов до предложения обменять их на равноценное по весу мясо. Шура не вмешивался в спор, решил, что все как-нибудь само образуется, в том числе и с поваром. Но по приезду решил все-таки отвести баранов с глаз долой.

Затея с поваром не удалась, турбаза не имела столовой, предоставляла приезжим лишь казаны и места для приготовления пищи.

– Ну что ты расстраиваешься, – обнял пригорюнившегося Шуру Семен, – Если не найдем повара ближе к обеду, съездим в магазин за консервами и накормишь людей всухомятку. Скажем, что решили пожалеть баранов. Ты же не виноват, что Боря сломал руку, зря насчет запасного повара не подумали.

– Не подумали потому, что один из моих нехороших знакомых уверял меня, что режет баранов также, как пишет свои статьи – не задумываясь о последствиях, – раскипятился не на шутку Шиш.

Вполне возможно, что друзья разругались вдрызг, если бы не случилось чудо, на которое надеялся Чернозёрский – на такси вместе со старшим сыном, студентом, приехал Боря; левая его рука висела на перевязи.

– Пустяки, был вывих, потянул связки, – успокоил он Шуру с Семеном. – Где бараны?

Отец с сыном быстро управились с закланьем. Сдерживая тошноту, понаблюдал за процессом и Шиш. Туши, действительно, надували и попинали как футбольный мяч, и шкуру содрали как чулок, но ловкая работа только создавал иллюзию легкости – пот с обеих стекал ручьями.

Приняв душ, отец с сыном начали священнодействовать у очага, им попытался помочь Чернозерский, но Боря отклонил его просьбу вердиктом: «Ты слишком беспокойный».

Те, кто помоложе и поздоровее, вместе с инструктором отправились через отрог Малого Чимгана к Гуликамским теснинам. Здесь вдоль узкого ущелья бурлит бешенный поток с водопадами. По краям притулились березовые и хвойные заросли – красота необыкновенная. Вернулись, едва волоча ноги. Самые чуткие носы издалека уловили запахи, которые заставляли даже полуживых ускорить шаг.

А затем начался настоящий пир, который длился до первых звезд. Стол по-королевски был уставлен овощами, фруктами и восточными сладостями во главе с патыром – царем лепешек. Вначале Мирзаевы подали шурпу. Как писал ташкентский поэт Александр Файнберг, отведав её из рук Бокижона: «Такой здесь лук и перец здесь такой, что позвоночник выгнется дугой». Затем появились шашлыки. Знатокам (Шуре и Семёну) Боря подал чудеснейший джигар из бараньей печенки, которая тает во рту. И только потом явился на ляганах изумительнейший золотистый плов. И надолго смолкли разговоры…

Никто не вспомнил про пару парнокопытных. Никто не испортил пира ненужной жалостью. Тревога, что кончается алкоголь, улетучилась, когда по сигналу Бокижона откуда-то появился человек с огромным бутылём домашнего вина и водкой в карманах брюк и куртки. Сам Боря не пил, продолжал вместе с отпрыском возиться у казана. Ближе к вечеру, даже лишенным острого обоняния, стало понятно, что готовится Нечто. Оно и появилось.

Проснулся аппетит даже у тех, чьи желудки еще миг назад казались заполненными до отказа. Это блюдо Боря готовил только в исключительных случаях. Нигде, ни в одной кулинарной книге нет его рецепта. Приблизительно он выглядит так. В казан тонкими слоями укладываются картошка, лук, морковь. На них в четыре этажа болгарский перец, туго набитый кусками бараньего мяса с думбой и специями. Сверху все прикрывается капустными листьями и томится полтора часа на медленном огне. А затем надо предельно осторожно есть, чтобы не проглотить язык. Были смельчаки, которые пытались повторить сей гастрономический изыск – и что в итоге? Слабое подобие шедевра.

…Через пять лет труппа театра почти полностью обновится, актеры разъедутся от Ташкента до самых окраин земного шара. Забудут про «дефицитные» подвиги Шиша, но только не про этот вечер. А пока у подножия Чимгана горит костер и искры, подхватив слова песни, улетают в высокогорное небо, усыпанное звездами так густо, что на нём места свободного нет. Все сидят у огня, тесно прижавшись плечами к друг другу. Всем тепло и беззаботно, тесный круг помирил даже тех, кто годами был в ссоре.

– Хорошо сидим, хорошие песни поем, – приобнял за плечи Боря Шуру. Тот, почти засыпая от усталости и пережитых волнений, только мотнул согласно головой.

Шура Шиш и королева красоты

Случилось как в песне – Шура Шиш увидел свою королеву красоты в газетном киоске в центре Ташкента, где 300 дней в году солнце льется прямо с крыш. Правда, не на обложке журнала. Он их просматривал от нечего делать, ждал попутную маршрутку. Та, естественно, запаздывала. И когда он уже решил отойти, взгляд остановился на продавщице, читавшей книгу.

Есть на земле считанные счастливцы, которым повезло влюбиться по гроб жизни с первого взгляда. Шура в мгновение ока был зачислен в их ряды, когда девушка подняла на него глаза. Хотя для королевы она была слишком юна. Скорее это была принцесса, причем похожая ну ту, которую сыграла в «Римских каникулах» Одри Хепберн.

– Вас что-то интересует? – спросила она.

– Я таких красивых продавщиц еще не видел, – сознался Шура.

Она улыбнулась, как и подобает принцессе, привыкшей к комплиментам, и вновь углубилась в чтение.

До 17 лет Шиш стеснялся заговаривать с незнакомыми девушками. Метр с кепкой, а под ней несоразмерно длинный нос и заурядная физиономия – с такой внешностью считал, отшив гарантирован. Но все переменилось после дня рождения, на который его пригласил ближайший из друганов Володя Голубев. Он на пару лет старше, учился на филфаке университета. Естественно, самые красивые однокурсницы в этот день сидели у него за столом, разбавленные парой беспрерывно шутивших очкариков. Попав в этот студенческий букет, Шура растерялся вконец. Постоянно ронял то вилку, то нож, обмакнул в оливье впервые надетый галстук и, чтобы прекратить мучения, решил покинуть компанию. Но вовремя, зная приятеля, пресёк эту попытку Голубев, предоставил ему слово для тоста.

– Всемилостивейший Володимер! – слегка запинаясь от смущения, начал Шиш речитативом озвучивать заранее заготовленный текст; красавицы и очкарики уставились на него с интересом.– Понеже труды твои во славу словесности нашего Отечества вскоре будут известны всему свету вкупе с неусыпными радениями ради процветания оного, желаю в день появления на Божий свет обрести на сим благороднейшем поприще высшую степень благополучия и славы при непременнейшем возблагодарении тебя учеными степенями и читательской любовию, токмо без ущерба для здравия твоего, за которое почту за честь поднять добрую чарку вина игристаго. И пребываю в ожидании милостивого ко мне невозбранения за вольность обращения, почитающий тебя ныне и присно, твой покорнейший слуга, Александр.

Смех, возгласы одобрения, все потянулись с бокалами чокаться с ним.

– Мой ученик, – поощрил Голубев. —Юн, но талантлив не по годам. Если будете хорошо себя вести, он вам даже споет под гитару. А поёт он почти как Муслим Магомаев, во всяком случае голос похож…

– Просим, просим, – тут же захлопали своими ухоженными ладошками филологини. Очкарики снисходительно кивнули. Но один из них все же добавил ложку дегтя: «Радениями ради – та еще тавтология».

Но Шуру, осмелевшего после принятого на ура тоста плюс бокала шампанского до дна, понесло. Начал он круто – с «Заздравной» из оперы Верди «Травиата» – по куплету на итальянском и русском языках, правда, слегка переврав слова – затем, все больше воодушевляясь аплодисментами, добрался до Галича, Высоцкого, Окуджавы… А уж «Королева красоты» Магомаева и вовсе вознесли его на недосягаемую высоту, любительскую, разумеется. Очкарики в минуты, когда певец настраивался на очередную песню, пытались переключить внимание на себя, которым привычно наслаждались на курсе, но сегодня был не их день.

Дав Шуре насладиться триумфом, Голубев все же вернул празднование дня рождения в привычное русло. А триумфатора, вышедшего на лоджию отдышаться, атаковала курившая там Настя Вербицкая. Она первая на курсе побывала замужем, первой и развелась. На яркую брюнетку с цыганистой внешностью чаще чем на других поглядывал за столом и Шиш.

– Хорошо поёшь, я кайфовала слушая. Молодец! Достоин награды, – Настя неожиданно приобняла его и ошеломила влажным вторжением губ и языка. И удивленно отстранилась от Шуры – тот совсем не умел целоваться. – Как приятно и неожиданно быть первой, – усмехнулась она и, томительно покачивая бёдрами, вернулась к столу.

Ошеломленный Шура, лишенный поцелуйной невинности, представлял в мечтах это не столь прозаично и тем более не с винно-никотиновым послевкусием. Но легкий налёт разочарования быстро испарился. Когда начались танцы, он пригласил Настю в надежде на продолжение, о котором думал с замиранием сердца. Она лишь потрепала его по щеке. – Ты не в моем вкусе. Извини, – и отправилась курить с одним из очкариков.

В тот вечер Шура рискнул даже проводить одну из филологинь. Разорился на такси и отвез ее на другой конец города, за что был в подъезде хотя и ожидаемо, но торопливо поцелован. …А через пару-тройку лет уже сам Голубев завидовал многочисленным победам Шиша. Так что в тот день у киоска болтался не закомплексованный недоросль, а вполне аморальный тип, всерьез раздумывающий как взять приступом очередную жертву и даже не предполагавший, какой капкан ему уготовила судьба.

К киоску в это время выстроилась небольшая очередь. И Шиш, отойдя в сторонку, упустил момент, когда произошла смена продавщиц. Когда понял это, в растерянности начал озираться в поисках пропавшей девушки. Увидев мелькнувшую вдали шатенку, бросился вдогонку, а поняв, что обознался, повернул назад и пока вертел головой, едва не столкнулся с рослой симпатичной девушкой. В киоске он разглядывал принцессу сверху вниз, при смене же ракурса появились сомнения – девушка была выше его едва ли не на голову. Это обескуражило. Но чтобы не идти на попятную, все же рискнул.

– Девушка, извините, это не вы только что сидели в газетном киоске?

– Да. Подменяла маму. А почему вы об этом спрашиваете?

– Я, знаете ли, специалист по женским прическам, – привычно начал завираться он, – а ваша мне напоминает ту, которая носила в фильме «Римские каникулы» Одри Хепберн. К тому же вы на нее немного похожи.

– Куда мне до неё! – рассмеялась девушка. —Я слышала про этот фильм и актриса мне нравится, но увы, так и не смогла увидеть эту картину.

– Так в чем же дело – устрою просмотр для вас!

– Серьезно? – девушка даже остановилась от удивления. – Кто же вы – парикмахер или директор кинотеатра?

– Берите выше, – воспарил Шура. – Девичий угодник с неограниченными возможностями!

– Тогда понятно, – огорченно усмехнулась она.– Прощайте, угодник! Это мой дом, – и она свернула к торчавшей у аллеи девятиэтажке.

– Обязательно приглашу вас на просмотр этого фильма, ждите! – крикнул ей вслед Шиш. – Только назовите номер вашего телефона или квартиры, чтоб мог сообщить вам об этом.

Обернувшись, она отрицательно покачала головой.

Шура понял, что сорвалось и, возвращаясь обратно к остановке, решил забыть о ней. Уж больно крупноразмерной оказалась девушка. Не только ростом, но и прочими излишествами не обделена – гренадёрша настоящая, а он рядом с ней… Шура на этом прервал поиск нелестных для себя сравнений, поскольку вдали показалась вожделенная маршрутка.

А через час ему неожиданно захотелось вновь увидеть её нежное лицо с легким восточным мотивом, зеленые глаза с ироничным прищуром, поглядывавшие на него сверху вниз, и, естественно, бюст, туго распиравший блузку. «На штурм!» – почти по-орлиному проклекотал он, испугав дремавшего на диване кота Брысика, и взялся за телефон, чтобы узнать где можно посмотреть вместе с ней «Римские каникулы». Для уточнения – поиск велся Шурой до появления в Ташкенте интернета и даже видеомагнитофонов. И был у него лишь один шанс из ста, может, два…

Среди его знакомых числилось с пяток тех, кто хоть каким-то боком был связан с кино. Третий оказался самым информированным – подсказал, что в Доме знаний, культовом центре ташкентских киноманов, есть приличная фильмотека и, скорее всего, в ней присутствует копия «Римских каникул». Так и оказалось. Дальше было проще – по письменной просьбе Союза журналистов, где заправлял отец Голубева, разрешили устроить для газетчиков «спецпоказ фильма с целью повышения культурной осведомленности журналистов с достижениями мировой кинематографии». Просмотр назначили на субботу, то есть через четыре дня

Два дня Шура безрезультатно пытался выследить незнакомку у ее многоподъездного дома. Отчаявшись, за день до сеанса, рискнул написать ей письмо с приглашением и вручил через окошко киоска матери.

– Это что? – удивилась та.

– Приглашение на фильм для вашей дочери в Дом знаний, – не соврал Шура. Будущая теща ему понравилась – тоже миловидная и с таким же приятным прищуром, как у дочери

– Кто приглашает? – Малоразмерного подателя письма она явно в этой роли не рассматривала.

– Союз журналистов, – полусоврал Шиш.

– Хорошо, передам. Она сегодня приезжает с соревнований, – подошедший покупатель газет избавил Шуру от дальнейших вопросов.

Вечером Венера, имя весьма популярное среди татарского народа в отличие от потомков римлян и греков, перезвонила. А когда наконец в назначенный день и час появилась на площадке перед Домом знаний, Шиш огорченно вздохнул – бежевое платье уровня зашибись, возможно, сама Хепберн не отказалась бы его надеть, но туфли на шпильках вознесли её еще на два вершка над ним.

На сеанс под видом газетчиков по специальным билетам прошла целая толпа друзей Шуры и Голубева. Все они, как и давешние филологини, с понятным интересом рассматривали статную гренадёршу. А Настя Вербицкая, приняв ее за новую подругу Голубева, и вовсе попросила познакомить с ней. И тут же поинтересовалась: платье из-за бугра? И удивилась ответу – сшила мама.

Большую часть сеанса Шура, скосив глаза, любовался обретённым сокровищем, сидевшей между ним и Голубевым, и в конце концов осмелился положить свою ладошку на ее руку. Она удивленно посмотрела на него и убрала ее. Спустя время он повторил маневр. И чуть не заорал от боли – Венера с такой силой сжала его пальцы, что искры посыпались из глаз.

Когда Шура попрощался после сеанса с друзьями и бросился вдогонку за уходящей спутницей, Вербицая только удивленно подняла брови. А Голубев развел руки – мол, таков удалец, его школа.

– Можно я тебя провожу? Такси поймать? Я тоже считаю, что лучше прогуляться, – затараторил он, догнав Венеру. – Заодно хочу выяснить – откуда сила-то сокрушительная?

– Занимаюсь спортивной акробатикой, помогает в отдельных случаях, – и стрельнула ироничным прищуром.

– Понятно, а то у меня промелькнула догадка, почему у твоей тезки Венеры Милосской нет рук. Отрубили, видать, за членовредительство.

Девушка, приготовившаяся охлаждать любые поползновения Шуры, от неожиданности так громко рассмеялась, что на них оглянулись идущие впереди пары.

– Все-таки вы мне соврали про прическу Одри Хепберн, у меня другая, проще в сто раз, к тому же в фильме она ведь попросила себя постричь…

– Конечно, соврал, – охотно сознался Шура. – А как бы иначе я тебя заинтриговал? Кстати, давай на ты. Если серьезно, я сам не верил, что мне удасться организовать просмотр, не такой уж я пробивной, но все удачно сложилось: тебя порадовал, себя порадовал и вот, провожаю к тому же.

– Можно и на ты, – помолчав, она решила окончательно расставить точки над i. – Спасибо за фильм, ты умеешь держать слово и вообще, кажется, замечательный парень. Такой грандиозный просмотр устроил для всех и друзья у тебя интересные. Но посмотри как на нас оглядываются и перешептываются люди – я же на голову выше. Мне просто некомфортно находиться рядом с тобой. Извини за откровенность, за то, что обижаю этим признанием…

Шура, опешив от такого афронта, остановился от неожиданности. А девушка, высказавшись, наоборот ускорила шаг. Через пару секунду она неожиданно споткнулась и захромала.

– Ну вот, кажется, каблук сломала. Новые туфли, первый раз надела…

Пока она огорченно рассматривала туфлю, Шура опустился перед ней на колени и снял ее с ноги. Повертел в руках, что-то нащупал, приложил к подошве носовой платок и ударил по нему кулаком. И снова надел туфлю на ногу.

– Держится, – удивилась Венера и для верности покачалась на ногах и даже проделала нечто, отдаленно напоминающее танцевальное па. —Даже удивительно – починил голыми руками, угодник и умелец! Спасибо!

– Скоба, что держит каблук, вылетела. Я её на место посадил. Все же покажи потом сапожнику, – предупредил он ее. – А для верности провожу, мало ли что опять с тобой случится.

Став ловеласом, Шура уяснил для себя главное: ни статью, ни смазливым личиком он девушкам глянуться не может, но зато у него есть свои завлекалки – обаяние, чувство юмора, виртуозное владение гитарой, певческий дар, интеллект, в конце концов. С этими «орудиями» он овладел ни одной девичьей крепостью. Правда, все они размером были пониже… Но сдаваться не собирался. Недолго раздумывая над стратегией и тактикой измора Венеры, пошел привычным путем – запел сперва вполголоса, а затем – увидев как восхищенно заблестели ее глаза – и в полный свой главный хит – «Заздравную».

– Здорово, – восхитилась Венера и захлопала в ладоши, как и случившиеся рядом прохожие. – Тебе бы на сцене выступать!

– А я и собираюсь выступать, – скромно признался Шура. – Пока учусь в театральном институте. А ты – в физкультурном?

– Нет, в педагогическом. А вот и мой дом, пора прощаться, – и, отвернувшись от него, продолжила. – Прости меня и не обижайся, но сегодняшний вечер – последний. Я знаю, что ты хочешь продолжения. А я – нет. Поэтому не звони мне, не ищи встреч, – последние слова она сказала уходя.

Он загадал: обернется, будет его женой.

У двери подъезда она обернулась.

Спустя неделю он разузнал, где она занимается акробатикой – на стадионе «Пахтакор». И в тот же день пришел посмотреть, как удерживает на своих плечах двух партнерш, делает сальто и прочие фигуры. Венера не обратила на него внимание. Явился на следующий день – тот же результат.

– Долго будешь меня преследовать? – спросила, подойдя через месяц.

– Пытаюсь понять, почему выбрала акробатику, —попробовал он уйти от ответа.

– Родители отдали на художественную гимнастику, потом из-за комплекции перевелась сюда. Но и здесь результаты перестали расти – потолок, пора завершать спортивную карьеру.

– Мне тоже с комплекцией не везет, – пригорюнился почти всерьез Шура.

– Потому мы не подходим друг другу. Надеюсь, что ты наконец меня оставишь в покое?

Шура пожал плечами.

Но все же лед тронулся. И продолжался ледоход до самого лета. Партнёрши Венеры, сочувствовавшие Шишу, по секрету слили ему информацию, что она купила путёвку на тур по Карелии. Туда же отправился Шура. Венера, увидев его в группе с гитарой наперевес, всем видом показала, что не рада ему и твердо решила держаться от него подальше. Но вышло наоборот. На каждом привале вокруг Шиша собиралась компания послушать в его исполнении песни, рассказы, пародии – будущий артист как никак, научен публику развлекать. И ей невольно приходилось вливаться в неё— не бродить же обиженной букой в отдалении. А он, чувствуя ее внимание, вообще воспарял до высот, раньше ему самому недоступных. И если ей прежде без особых усилий удавалось оставаться равнодушной к нему, то теперь делать это становилось сложнее. Особенно после того, как неожиданно для всех он у костра прочитал «Разговор Пушкина с Пестелем» Самойлова. Венере, завороженной необычным ритмом стихотворения, напряженным диалогом героев, в какой-то момент почудилось, что Шура сам чем-то похож на Пушкина. И вовсе не так некрасив, как ей раньше казалось, есть в его чертах и приятность, и мужская обаятельность, как и у великого поэта. Который тоже, кстати, был ниже своей супруги.

С этим все усиливающимся притяжением ей становилась с каждым днем труднее бороться. Потому и приняла приглашение прогуляться по бережку с Саввой Левенцовым, рослым симпатягой, особо не утруждавшем себя в поиске временных подруг – они сами к нему льнули. Венеру он решил покорить походя, до кучи.

После вполне невинной прогулки ревнивец отозвал Савву в сторонку и в категоричной форме предложил искать другую девушку для променадов. Тот, рассмеявшись, попытался похлопать его по макушке. Это унижение еще больше разозлило Шуру – он профессионально отработал по корпусу, сделал подсечку и со всей силы саданул в челюсть коленом упавшего на четвереньки соперника. Левенцов растянулся на земле, из разбитой губы на ухоженную бородёнку потекла кровь.

Подбежавшая Венера попыталась поднять Савву, но стокилограммовый ухажер пребывал в нокауте, возможно, впервые в жизни.

Рядом, по-бычьи наклонив голову, раздувал ноздри Шиш…

– Милая моя девочка, я бы на твоём месте ответила ему взаимностью, – посоветовала в тот же вечер Нина Ивановна, замдекана одного из московских вузов. С ней, острой на язык, проницательной и наблюдательной, сохранившей остатки увядающей красоты, Венера сблизилась с первых дней тура.

– Ну что вы! – не согласилась девушка. —Он же на голову ниже. Вот если бы наоборот было…

– Он, глупенькая моя, как раз в главном повыше всех остальных будет. Такие умеют любить по-настоящему. И ты к нему неравнодушна, хотя не хочешь себе в этом признаться. Не упусти своего счастья. Можешь разминуться с ним. Это я тебе говорю – трижды замужем была…

Вечером перед отъездом Шура, увидев сидевшую в одиночестве Венеру, подсел рядом.

– Только не о чем не говори, помолчи, – попросила она.

Спустя какое-то время она позволила ему впервые обнять себя. А целоваться она, как выяснилось, не очень-то и умела.

…Через полгода пара решила пожениться.

Первым воспротивился отец Венеры – единственная дочь рушила его мечту стать хотя бы дедом непременно татарского наследника.

Отец Шуры тоже был против, но когда увидел статную кандидатку в невестки, решил, что она существенно может улучшить их породу, потому и пошел советоваться с ребе. А для большей откровенности повел того в ресторан.

– Конечно, это нежелательно, – вынес свой вердикт раввин, опрокинув первую рюмку. После третьей посмотрел на проблему шире. – Господь дал возможность принимать в наши богоизбранные ряды и неевреев через гиюр, а если невеста будет против, чего не исключаю, то в крайнем случае это могут сделать будущие внуки…

То ли небеса укрепили упование будущих молодоженов, то ли излилась поднебесная благодать на будущую тещу, но в самый разгар борьбы за интернациональный брак выяснилось, что она беременна. Родившийся вскоре сын смёл последнюю преграду для брака.

Но судьба подготовила еще одно испытание, из-за которого пришлось отодвинуть свадьбу. Отец Шиша был уверен, что после окончания театрального института Шура займется наконец серьезным делом. Сам он возглавлял сеть фотоателье одного из районов Ташкента, это было весьма и весьма доходное место. Ему мечталось перед уходом на заслуженный отдых усадить в свое кресло сына. Но тот упёрся – только театр и никаких вариантов.

– Я поинтересовался сколько получают начинающие актеры, – гневался отец. – К-о-опейки! Как ты семью прокормишь? Ты хотя бы знаешь, во сколько обойдется мне твоя свадьба?

– Знаю, – стал в позу Шура. – Я сам ее оплачу!

И у него начались суровые трудовые будни. Узнал у соседа-водителя, что в ближайшем таксопарке платят за помывку машины по рублю и в любое время, свободное от учебы и ухаживаний за Венерой, спешил туда. Иногда за неделю ему удавалось помыть до ста автомобилей и получить на руки вдвое больше, чем ежемесячная стипендия советского студента.

Голубев подсказал еще один способ заработка – влиться в духовой оркестр и играть на похоронах. Он, как и Шура, закончил музыкальную школу по классу скрипки, так что гремел на литаврах без проблем. А Шишу предложили большой барабан. Хотя и с трудом, он к нему приноровился. Единственная проблема – из-за его огромных размеров плохо видна дорога. Но он умудрялся, даже спотыкаясь, не нарушать ритма. Работа, не пыльная и не отнимавшая много времени, хорошо оплачивалась. Но буквально за три дня до свадьбы, не рассчитав, жених упал вместе с барабаном в вырытую по соседству яму. Оркестр не заметил потери бойца, поскольку Шура, даже лежа в ней, продолжал в такт стучать колотушкой.

Закончив играть, музыканты вытащили бедолагу из могилы вместе с барабаном, отряхнули и понесли на руках до автомобиля – ходить не мог. Обошлось – не перелом, а лишь сильное растяжение. Отец, все же раскошелившийся на свадьбу, спешно разыскал в городе лучшего костоправа-мануальщика и тот аккурат к ЗАГСу поставил жениха на ноги.

Свадьба пела и плясала… Сперва чинно и по очереди традиционные еврейские песни и пляски сменяли татарские. Потом молодёжь потребовала более современный репертуар. Разошлась и стародёжь. А когда Шура по многочисленным просьбам спел «Хаву нагилу», а для онемевших от восторга новых родственников задорную «Апипа» на татарском, то исчезли все вопросы даже у раввина и муллы, присутствовавших на той свадьбе.

Но самый роскошный подарок Александру Шишу преподнесли после свадьбы – зачислили в Ташкентский кукольный театр. А в новой семье вскоре появились будущие зрители – дочь и сын.

Май 2021

Шура Шиш и нехорошая квартира

Мой приятель Шура Шиш получил новую квартиру. Ташкентский театр кукол пригласили на фестиваль в одну из европейских стран. Там Шура неожиданно стал лауреатом очень престижной премии. И кто-то из власти предержащих узнав, что артист, прославивший республику, обитает в семейном общежитии, распорядился выделить ему жилье.

– Не спеши радоваться, дождись когда ордер будешь держать в руках, – отрезвил его Семен Чернозёрский. – Меня уже раза три обещали осчастливить, прежде чем я его получил.

Чернозёрскому испортить настроение человеку труда не составляло, делал он это постоянно и с удовольствием.

Шура внял совету и не стал пока делиться радостью с женой.

Ордер с ключами все же был получен с первого раза, но Шиш, напуганный рассказами Семена о недоделках в новостройках, вместе с ним отправился смотреть квартиру. Чернозёрский был не только владельцем подержанной иномарки, но закончил в свое время стройфак политехнического и хотя ни дня не проработал по специальности, в нашем кругу считался почти бесспорным экспертом в технических вопросах.

Дом построили в одном из самых престижных районов Ташкента. В квартире недоделок не обнаружили. Не хватало лишь обоев и кафеля в ванной и на кухне. А в остальном, просторная, светлая, с гардеробом, огромной лоджией и большим коридором.

– Везет некоторым! – вздохнул огорченный Семен. – Мне бы такую…

– Что же они без обоев сдают голую квартиру, – огорчился и Шура. – Мне теперь придется тратиться на ремонт.

– Чудак, так теперь заведено, чтобы люди на свой вкус отделывали жилье. – Семен приобнял за плечи Шиша. – Так что срочно покупай обои и кафель, а мы с ребятами под моим руководством все это в лучшем виде нарисуем на стенах.

– Я всегда знал, что ты настоящий друг! – растрогался Шура.

– Само собой, – согласился Семен, – только у меня просьба – не говори пока о квартире жене, ну месяц, два… Будешь мне ключи давать время от времени, по надобности. Да и сам можешь здесь вдали от супружеского ложа расслабиться. По рукам?

Квартиру Шиша мы отделывали впятером – после работы и на выходных. Особенно усердствовал Чернозёрский. Он практически один положил кафель. Справились за неделю, даже люстры повесили. Скинулись и на диван по предложению Семена – наш подарок новоселу.

Чернозёрский вытребовал себе запасной комплект ключей и у них с Шишом начался медовый месяц предновоселья.

Подвела случайность. Автомобиль ловеласа бросился в глаза его супруге Валерии, проходившей мимо новостройки. Все бы ничего, но он утром предупредил жену, что уехал на нем в Самарканд по заданию редакции….

Валерия устроила засаду у автомобиля. Но напрасно прождала до ночи. С утра возобновила наблюдение. Ближе к полудню умиротворенный Семен, устало приобняв возлюбленную, вышел наконец из подъезда. Только он успел открыть дверцу автомобиля, как ураганом налетела Валерия и, оттолкнув пинком оторопевшую девицу, из-за всех сил ударила его сумкой по затылку. Брызнула кровавая струя. Так вначале показалось очевидцам. Но это от удара лопнули пакеты с томатным соком. Супруг, как подкошенный, рухнул на асфальт.

– Женщина, что вы себе позволяете! – возмутилась девушка. – Вы же его, наверное, убили!

– Еще нет, – очнулся Семен. И тут же получил второй удар. Удар сумкой не исчерпали её злость и жажду мести, накопленные за томительные часы ожидания. Валерия подскочила к оторопевшей девице и отвесила ей пару смачных затрещин, сопроводив словами, вслух не употребляющимися в стенах консерватории, где она когда-то училась.

– Бздуй отсюда, – посоветовала она поверженной сопернице, – а ты, козлище, садись за руль.

– Маша, беги, это моя супруга, она может убить, хотя у нас с тобой и ничего не было, – спешно лепил алиби вновь очнувшийся Чернозёрский.

Мы особо не расстраивались за него. Семен не впервой расшатывал семейные устои, обошлось и на этот раз – через неделю он был прощен.

Беда была в другом – он почему-то не предупредил друга, что спалился и выдал жене все, что касалось новоселья. Возможно подумал, что до того уже дошли слухи о его прилюдном избиении. А Валерия из женской солидарности – подруги вместе боролись с любвеобильностью суженых – тут же рассказала об этом товарке по несчастью. Заодно и отдала той ключи, отнятые у Семена.

На следующий день был застигнут врасплох и Шиш, отслеженный женой. Она ворвалась в самый ответственный момент с прихваченной собой скалкой, завернутую в газету «Правда Востока», и отделала вначале ошеломленную новобраницу из кукольного театра (правильно, конечно, писать новобранец и в женском роде, но появляется ненужная двусмысленность), а следом и не сопротивлявшегося Шиша.

Злопыхатели утверждали позже, что она гналась по улице за голыми Шурой и его возлюбленной. Но это домыслы, последние были одеты…

Апрель 2019

Шуры-муры

Ташкент, конец сентября, пятница. Еще жив СССР. В кабинете заведующего отделом спорта молодежной газеты Владимира Голубева дружеская посиделка, а точнее – неторопливая интеллигентная пьянка. Двое играют в шахматы, двое ждут своей очереди, один что-то сочиняет. Ко всему завотделом дежурит по номеру, время от времени корректоры приносят ему газетные полосы для вычитки – обычная редакционная жизнь.

Голубев явно выигрывает в трехминутный блиц у старшего корреспондента отдела экономики Семёна Чернозёрского. А тот после каждого хода с силой ударяет по кнопке шахматных часов, пытаясь исхитриться и сбить финишный флажок соперника.

– Часы сломаешь! – возмущается Голубев. – Привык жить без совести и чести! Посмотри в зеркало – надпись «Жулик» светится у тебя на лбу.

Тот не обращает внимания и вновь колотит по часам, но взгляд у него становится все более тоскливым.

– Сдавайся, все равно проиграешь! – давит на психику завотделом. – Напомнить какой счет у нас с тобой по играм? 479 на 115!

– Врешь! Почти поровну, – угрюмо ответствует Семён, ненадолго задумываясь над очередным ходом – на доске все явственнее прорисовывается неотвратимый мат.

– Я с самого детства счет веду, когда ты из-за каждого поражения плакал и бегал отцу жаловаться. И фигуры воровал.

– Не воровал! Она тогда сама случайно упала с доски.

– А почему она упала прямо в твой карман? Могу и про другие кражи напомнить, если забыл о них. И почему такого жулика до сих пор числю среди своих лучших друзей?

Несмотря на перепалку, игроки стремительно делают ходы. В какой-то момент нервы Чернозёрского не выдерживают словесного и игрового давления, он сметает фигуры с доски и протягивает ладонь Голубеву: «Предлагаю ничью!»

– Ну что тебе сказать? – удивленно воззрился он на Семёна. – Никто еще с такой бесстыдной ловкостью не уходил от поражения. Теперь ты обязан во искупление греха сбегать за водкой

Триумвират согласно кивает головами – обязан.

В это время распахивается дверь и в комнату влетает Шура Шиш.

– У меня беда, – выпаливает с ходу. – Мура застукала. Узнала мой автомобиль, я припарковался на Герцена у одного дома. Позвонила в дверь, но мы ей не открыли. Но кажется меня в окне углядела. Чуть железные двери не выломала! Здоровая же баба! А затем сбегала в магазин и вернулась с шилом и все колеса исколола. Все четыре! И окно кирпичом разбила!

– Лобовое стекло или боковое? – заинтересовался Чернозёрский, ездивший на папином автомобиле. – Если заднее боковое – хрен достанешь! Месяца два придется ждать поставки.

– Слава богу, не у автомобиля, – воздел Шура очи к потолку. —В доме.

– У кого ты был? – полюбопытствовал Голубев. – Вроде бы на той улице нет достойных дам, из-за которых можно умереть.

– Да у Люси из фармацевтического, – не заметил иронии Шиш. – У неё в прошлом году муж умер. Случайно встретились в кафе. Потом к ней. А тут Мура… Нюх же у неё! Бог с ним, с окном – за мой счет вставит. И колеса мне заклеят. Но как мне теперь дома показаться? Убьет же. А у меня завтра премьера, выходить надо кланяться. И я тут вылезаю с синяками. Последний раз она мне обещала и вовсе выбить зубы!..

Жена Шуры была весьма миловидной особой, но отличалась гренадерскими излишествами, особо выигрышными рядом с субтильным супругом, служившем в кукольном театре. Носила она красивое татарское имя Венера, фамилию мужа отказалась брать наотрез и осталась Муратовой – Шиш сократил ее до Муры. Слыла дорогим адвокатом, почти не проигрывала дела, за которые бралась – поэтому-то наш друг первым из нас обзавелся личным автомобилем. Могла и романс сыграть и спеть (на два голоса и в четыре руки за фортепьяно они с мужем просто всех очаровывали), но владела и феней по долгу службы, и приемами рукопашного боя. Так что угроза расправы была более чем неотвратимой.

– Шура, успокойся! Вот, садись со мной рядом, – придвинул ему стул Старик. Полным титулом он величался вообще-то Олегом Валерьевичем Роговым. Был не только намного старше нас по возрасту, но и отличался энциклопедической образованностью и старомодными манерами. Работал в известном издательстве, к нему всегда стояла очередь из авторов, стремящихся заполучить его в редакторы. Мог и отказать иным без объяснений, почему не берётся довести книгу до ума. Но такие в последнее время и сами его избегали. Присутствие Рогова всегда создавало в нашей компании особый уют, при нем любому вошедшему без лишней суеты он умел определить место, протянуть рюмашечку и задумчиво выслушать. И дать дельный совет.

– Олег Валерьевич, дорогой, как мне быть? Посоветуй… Ты же знаешь, как я люблю Мурку. Но мне и жить хочется. Вдруг убьёт? А завтра премьера!

Мы сгрудилась вокруг Старика. Начали предлагать варианты спасения. Самый глупый – не являться пока домой – был сразу отвергнут. Самый беспомощный – упасть на колени и вымолить прощение – тоже. Как впрочем и тот, чтобы пойти всем вместе и побожиться, что Шура был с нами, а припарковался на улице случайно, когда закончился в автомобиле бензин.

– Стоп, в этом что-то есть! – поднял указательный палец Старик. – Предлагаю несколько изменить сюжет – автомобиль у Шуры был взят на время кем-то из вас. Для особой надобности. Может быть, даже для того, чтобы охмурить даму.

– Кто рискнет в этом признаться? – задумался Голубев. Он тоже опасался своей жены.

– Здесь и думать нечего – у кого есть водительские права. А они только у меня и у Шуры, – молвил Чернозёрский. – Но мне не хочется. Если всплывет тема блуда, а Мура обязательно проболтается, моя Валерия устроит мне жизнь хуже, чем в концлагере.

– Нам надо срочно спасать Шуру от ожидаемого мордобития, а тобой мы потом займемся, – вмешался молчавший Саша Айнберг. – Согласен спасти друга?

– Придется вас, безлошадных, послушать, – кивнул Чернозёрский. – Но тогда поход за водкой отменяется.

– Боже, как он мелок! – вздохнул Голубев.

– Семён, тебе все надо тщательно продумать, Венера девушка серьёзная, за адвокатскую практику много чего поняла, поэтому с ней надо ухо держать востро, чтобы не проколоться и не подвести нашего друга, – посоветовал ему Старик.

– Все нормально, – отмахнулся тот. – Я прямо сейчас позвоню ей, если что не так – можете мне подсказывать

Он набрал номер квартиры Шиша, но трубку никто не поднял. Позвонил в адвокатскую контору – ответила сама Мура. Телефон Старик переключил на громкую связь.

– Венера, милая, нужна твоя помощь, – запел Чернозёрский в трубку. – Я взял у Шуры твоего машину на пару-тройку часов, моя в ремонте. Надо было срочно кое-какие дела на колесах решить, но вот незадача – я не заметил, что бензина в обрез. Заглохла. Машину на Герцена оставил, вернулся с канистрой, а там кто-то окно рядом в доме разбил, скандал назревает, а у автомобиля все колеса исколоты. Все четыре колеса! Надо срочно Шурку найти. Придется машину эвакуировать. Звонил домой, его там нет. Где он?…

Мы, слушавшие как лепит легенду Семён, одобрительно кивали – молодец! Но Старик был задумчив.

– Так это ты машину оставил на Герцена? – переспросила Мура. – Не врешь? А я подумала, что Шурик там ****ует, вот и исколола ему колеса, а его шалаве разбила окно.

– Ой, зря ты это сделала, – хихикнул Семён. – Хозяйка дома вернулась из магазина и очень расстроилась. Милицию хочет вызвать!

– Не надо про милицию, скажи ей, что сам вставишь стекла, – прошептал Шиш.

– Ладно, Венера, не беспокойся за последствия, скажу хозяйке дома, что случайно из-под колес автомобиля камень вылетел. И сегодня за мой счет ей вставят стекла, – исправился Чернозёрский. – Но как мне Шуру-то найти?

– Попробую отыскать, – пообещала Мура. – Или он, или я перезвоним тебе. Но куда? Ты сейчас в редакции, у Голубева?

– Да, пока я здесь, но минут через 15 поеду на Герцена, вызвал туда эвакуатор.

Все облегченно вздохнули, Старик разлил водку, мы чокнулись – пронесло!

Обычно после третьей рюмки по нашей просьбе читал свои стихи Айнберг. Он был настоящим поэтом, не только издавал свои книги, но и многие из его творений мы знали наизусть.

Мы вновь выпили, одобрительно хлопая по плечам Айнберга.

– А что? Весьма неплохо, – первым откликнулся торопыга Чернозёрский, сам писавший стихи. – Это о настоящем чувстве, а мы тут разруливаем ситуацию с элементарным недержанием либидо. В жизни одно, в стихах другое.

– Это у тебя другое, – не согласился Айнберг.

– Не скажи, – запротестовал Шура. – Меня после каждого левака наоборот к жене больше тянет.

– А меня на новые приключения, – осклабился Чернозёрский. – Вот рассуди, Старик, у кого из нас любовь настоящая? Да и есть ли она вообще в жизни? Ты после смерти жены уже лет пять живешь один. И не заметно, чтобы тебя к женщинам тянуло. Или дал зарок?

– Ничего я не дал. И вам не судья. Любовь в разном обличие бывает. Мне повезло, что я свою Татьяну встретил. У меня после неё никого не было. И не будет. Я до сих пор с ней по ночам разговариваю… В этом, наверное, суть любви – если даже при жизни не наговорился с ней… Очень хорошо ты, Саша, написал о расставании, – проговорил Старик враз осипшим голосом. – Особенно про то, как мало уверены мы, что всё возвратится к нам после зимы….

Мы переглянулись и замолчали. Рогов скрывал от нас, что давно и тяжело болеет.

– Вот что меня тревожит: почему Венера как-то походя уточнила где ей найти Чернозёрского? – Олег Валерьевич прервал затянувшееся молчание и задумчиво оглядел всех нас, словно надеялся на подсказку. – Что-то в этом…

Он не успел закончить – в кабинет ворвалась Мура. Выдернула стул из-под опешившего Семёна и хряснула им по Шуре. Тот улетел в угол и, вскочив, тут же схватил подшивку газеты, чтобы защищаться от ударов разъяренной супруги. Первыми к своему удивлению выскочили из кабинета мы с Голубевым, за нами Чернозёрский, следом Айнберг вытащил Старика, желавшего спасти Шуру от расправы…

– Хотел от меня спрятаться, сволочь! – кричала Мура на всю редакцию. – Да я твой змеиный шёпот в трубке сразу уловила! Убью!…

На следующий день супруга Шуры все же была на премьере в кукольном театре. И даже, говорили, поощрительно аплодировала ему: Шиш, несмотря на душевные и физические травмы, замечательно сыграл роль Карабаса Барабаса.

…A Старика похоронили весной, рядом с супругой, как он и хотел.

Октябрь 2020

Шура Шиш и маленький народ

До тех пор пока мой приятель Шура Шиш не купил себе автомобиль, он испытывал классовую ненависть ко всем, кто владел этим вожделенным для него движимым имуществом.

– Ну, почему простой советский человек не может купить автомобиль? – вопрошал он обычно после третьей рюмки. – Какой-нибудь америкос или грек, не говоря уже о датчанах и прочих шведах, запросто приобретают колеса, а мы, русские и еврейцы, хохлы и прочая татаро-мордва не можем себе это позволить. Почему очередь на автомобили на годы, и попадают они в лапы кому угодно, только не нам, нормальным ребятам?…Я не антисоветчик, но скоро им стану, – угрожал он непонятно кому…

Владельцев автомобилей Шиш презирал каждым граммом своего тщедушного жилистого тела, самой выдающейся частью которого был породистый нос. Он придавал очень милому и интеллигентному Шуре, актеру кукольного театра, вид наглый и задиристый. Но таким он становился только после трех рюмок водки. Я уже описывал приключения Шиша, любившего принять на грудь и после этого ставить подножки прохожим. Причем он всегда выбирал мужчин покрупнее – мстил за свой малый рост. И успокаивался, если получал хорошую взбучку.

В подпитии Шура ставил не только подножки. Любил вариации. Помню: как-то встали мы из-за опустевшего стола и куда-то гурьбой направились. Шиш, до этого мирно напевавший под нос, вдруг неожиданно вышел на проезжую часть и начал плевать в приоткрытые окошки пролетающих мимо автомобилей. При этом достиг такого совершенства, что даже стал попадать в цель. И тут подкатывает очередная жертва. Автомобиль резко притормаживает, из окошка выставляется увесистая волосатая ручища и наносит ему звонкую оплеуху. Удар был усилен инерцией движения машины. Шура упал как подкошенный. Очнулся он уже миролюбивым: «Вот сволочи, проходу от них нет!»

Больше с автомобилистами Шиш не связывался.

И вдруг Шуре несказанно повезло. Его бабушка в лотерею выиграла автомобиль. И решила презентовать его внуку с непременным условием, чтобы он возил ее по первому требованию.

Шиш в первые дни целовал своей бабке руки. Затем начал жаловаться на криворуких мастеров отечественного автопрома. И вместо того, чтобы везти старушку на рынок или в поликлинику, демонстративно поднимал капот и начинал под ним копаться…

Бабушка, отличавшаяся ехидным и зловредным нравом, приобретенным в ОБХСС, где она полжизни боролась с расхитителями социалистической собственности, тут же завела по примеру футбольных судей большую желтую карточку и стала показывать её внуку при любом немотивированном отказе. Причем апелляции Шуры совершенно не принимались ею в расчет. Все эпизоды с отказами она записывала на оборотную сторону карточки, чтобы не забыть. Шиш как-то попытался её стащить, но старушка предусмотрительно дублировала сей кондуит и за кражу вписала ему очередной минус. Десять минусов обозначали для него катастрофу – бабуля обещала изъять автомобиль и продать его.

Шиш конфликтовал не только с собственной бабушкой. У него вообще с покупкой автомобиля стали портиться отношения с людьми. Приходилось отказывать не только бабке, но и соседям, друзьям, докучавшим просьбами подвести, увезти, подбросить… Ведь личный автомобиль в те времена все-таки был редкостью. А Шура слишком долго был безотказным, и люди к этому привыкли…

– Мне больно тебе отказывать, но, чесслово, не могу… у меня репетиция, спектакль, карбюратор засорился, – кто-то верил этим версиям, кто-то затаивал обиду. А пара соседей, которым Шиш предложил деньги на такси, чтобы только их не подвозить, и вовсе с ним порвала отношения. В общем, прежде безотказный Шура страдал хотя и не безмерно, но эпизодически.

Был только один человек, которому ни днем, ни ночью он не мог отказать – Рэма Алисова, служившая в том же театре. Ее вкрадчивый голос и выдающейся красоты бюст сводили его с ума уже лет пять. Любовь Шурика была почти безответной. Рэма была девушкой строгого воспитания (неслучайно ее излишне политизированные родители дали редкое имя – Революция, Электрификация, Механизация, Автоматизация) и наотрез отказывалась от любых внебрачных поползновений поклонников. Она была трижды замужем, но ни один из ее мужей больше 100 дней не мог с ней прожить. Что-то останавливало и Шуру от развода с женой, чтобы сойтись с Рэмой. Мы, его друзья, из-за деликатности не углублялись в столь тонкие материи.

В один из безмужних периодов Рэма позвонила Шишу.

– Шурик, меня пригласили на свадьбу. Там будет один из нужных мне людей – художественный руководитель ансамбля. Он обещал меня взять в свою новую программу. Это шанс, ты понимаешь?! От него зависит моя карьера певицы. А из моих знакомых только у тебя приличный автомобиль. Поэтому ты обязан со мной пойти…

– Когда подать автомобиль? – обалдевший от счастья Шиш даже не дослушал конца фразы.

Это была не первая попытка Рэмы прорваться на сцену. Все прослушивания кончались для нее уклончивыми отказами. Хотя она пела очень даже неплохо. Но злые языки утверждали, что проблема не в голосе, а в том, что гордая Рэма не ложится в постель с нужными людьми. Эта сфера и в советские годы не отличалась пуританскими нравами.

…В урочный час, с часовым, как водится, опозданием, обворожительная Рэма и Шиш, в бабочке умопомрачительно бордового цвета, вступили в зал, где уже вовсю гуляла свадьба.

Шура вначале подумал, что попал на детский праздник. За столами, сдвинутыми буквой «П», сидели малыши во взрослых нарядах. Их ноги не касались пола.

– Рэма, мы не ошиблись? – приглядевшись внимательнее, спросил Шура. – Это же лилипуты.

– Извини, забыла предупредить, – легкомысленно пожала плечами красавица.– Не лилипуты, а маленький народ.

Рэма с первых же минут прилипла к худруку известного в те годы «Шоу лилипутов». А не привыкший к одиночеству Шиш сконцентрировал свое внимание на соседях. Он мог быть обворожительным, когда хотел этого. А поскольку в компании лилипутов не комплексовал из-за маленького роста, то был особенно в ударе. Он тонко шутил, остроумно пародировал, показывал фокусы …Через 15 минут все вокруг были влюблены в него. Маленькие люди подходили к Шуре, жали руки, хлопали по спине. Обратила на него внимание и прима лилипутов Элис Пугаченкова. Не только фамилией, но и капризным выражением лица она была похожа на примадонну советской эстрады. Недавно Пугаченкову показали по телевизору – в пионерской форме она подражала голосам самых популярных отечественных певиц. Передача имела успех, и Элис вмиг обрела снисходительность звезды. Так что снизошла она к Шишу в зените своей славы.

Картинно откинувшись на спинку стула, она с легкой усмешкой посматривала на Шуру, затенив глаза невероятно пушистыми ресницами. Но и Шиш мог растопить любое ледяное женское сердце, кроме Рэминого, разумеется…

Через минут Элис уже подсела ближе к Шуре, согнав какую-то девицу с и без того удивленно-недовольным выражением лица. Вскоре она уже заливисто хохотала, полуобняв Шиша и прижимаясь к его плечу изящной кукольной головкой.

Еще через пять минут она томно повторяла:

– Я от тебя тащусь… Давай выпьем на брудершафт!

Как Шура не отнекивался, но не устоял против маленькой женщины. Гусарским жестом она почти влила в Шиша бокал красного вина и тут же впилась ему в губы. Это был страстный и откровенный поцелуй, в котором Шурик играл роль неопытного статиста. А когда поцелуй и вовсе зашкалил за приличные рамки, он попытался освободиться из цепких объятий примы, но не тут-то было. Она тут же уселась к нему на колени, и сладко по кошачьи замурлыкала.

– Вина хочу, вина, – просила она. Кто-то из маленьких людей услужливо подскочил с бутылкой вина. А рядом уже змеился шепоток: – Не надо Эльке наливать. Начнет буянить…

– Я танцевать хочу, я танцевать хочу, – соскочив с колен Шуры, запела Элис и закружилась вокруг него. Хватив еще по бокалу вина, они помчались в центр зала. Боже, как они танцевали! И как жаль, что я и вы, читатель, этого не видели! Знаю лишь со слов Рэмы, какие кульбиты выделывала эта парочка под модную тогда «Кукареллу». Жених и невеста были забыты, маленькие люди столпилась вокруг них, приплясывая… Шурик подкидывал Элис, вращал вокруг себя, выделывал немыслимые коленца… Под стать ему была и прима – гармонично сложенная, как статуэтка, с изящнейшими ручками и ножками, на высоченных каблучках. Она забыла о необходимости корчить снисходительную мордашку и отдалась танцу всей душой и телом. Как это делают только дети… Если бы рядом с ней приплясывал не Шиш, а партнер повыше, то излишняя разница в росте бросалась в глаза и безнадежно испортила бы картину. А Шура был всего на голову выше – тонкий, стройный, весь как на пружинках. Это была идеальная пара! Никогда, наверное, ни одному из маленьких артистов не хлопали так, как осыпали аплодисментами нашу пару. И эти аплодисменты, энергия восхищения, вмиг окутавшая их, вконец опьянили Элис.

– Любовь моя, – шептала она на ухо Шишу… Ты мой, я тебя никому не отдам…

– Я женат, – попытался охладить ее пыл Шурик, привыкший к женскому обожанию, но пользовавшийся им выборочно и до крайности осмотрительно.

– Не-а, моя жена меня ни на какие подарки не променяет, – уверял ее Шиш, уже слегка начавший опасаться Элис.

– А меня это не интересует, главное, чтобы ты был согласен… У тебя есть автомобиль? Какой?

– «Жигули», шестая модель, – солидно обронил Шура.

– Я куплю тебе новую «Волгу». Или «Мерседес», как у Высоцкого. Знаешь, какая я богатая! – И Элис вновь впилась в него губами.

– Не нужен мне «Мерседес», я не беру у женщин подарки и от жены не собираюсь отказываться. Я с ней счастлив, – запаниковал Шурик, лихорадочно обдумывая пути отступления…

Но Элис схватила его за руку и буквально потащила за собой к Рэме.

– Послушайте, – обратилась она к своей сопернице, картинно выставив вперед точеную ножку.– Я забираю у вас мужа. Он будет моим. Ты поняла?

– Какого мужа? – удивилась Рэма. – У меня нет мужа…

– Так ты соврал про жену?! Подлец! Ты меня обманул! – вскричала Элис, прижав обе ручки к груди, почти так же, как одна голливудская актриса, в недавно виденном ею фильме. И артистично залепила Шишу пощечину.

Шурик отличался крайней воспитанностью в обращении с женщинами. Поэтому, даже опешив от пощечины, лишь удивленно пожал плечами и побрел к своему месту.

– Стоять! – закричала Элис. И, подбежав к Шишу, влепила ему еще одну пощечину. Но она забыла, что делала после пощечин героиня того фильма, поэтому приготовилась из безысходности нанести еще одну.

Поняв это, он схватил ее за плечи и, достаточно бережно развернув на 180 градусов, толкнул в сторону худрука, с интересом наблюдавшего за избиением Шурика. Дальше Элис уже знала что делать – нравы в шоу лилипутов, видать, были как среди маленьких хищников. Она, яростно оскалившись, прыгнула на Шиша и попыталась укусить его за нос, но он вовремя уклонился. Тогда Элис вцепилась зубами в бабочку и вырвала ее с корнями… И тут неожиданно на помощь Шурику подскочила Рэма, закаленная в межполовых стычках, – ей не раз приходилось отбиваться от излишне ревнивых соперниц.

Рэма, стащив Элис с Шиша, влепила ей оглушительную пощечину и в довершение всего вылила на нее бутылку минералки. – Охладись!…

Подбежал худрук и попытался разнять девушек. Он грубо схватил Рэму. А вот этого не надо было делать при Шурике. Поскольку худрук был нормального телосложения, а Шиш устал быть мальчиком для битья, он от всей души послал его в нокдаун или даже в нокаут.

– Наших бьют! – закричали лилипуты и стали теснить Рэму с Шуриком. Пришлось им отступать через кухню. Рэма схватила со стола огромный и колючий букет роз и отмахивалась им от маленьких преследователей.

Они заскочили в автомобиль и закрылись в нем. Элис прыгнула на капот и попыталась разбить кулачком лобовое стекло. Худрук успел в последний момент стащить ее с отъезжавшей машины.

Когда наша пара оторвалась от преследователей и Шиша, чтобы успокоиться, остановил автомобиль, Рэма влепила ему еще одну пощечину.

– За что? – Шурик был обескуражен.

– Ты окончательно испортил мою карьеру! – почему-то решила Рэма. Но поцеловать себя так и не дала.

Март 2019

Шура Шиш и семейная реликвия

Самые большие несчастья у моего приятеля Шуры Шиша были связаны с 1 апреля. Он служил в Ташкентском театре кукол и в этот день после спектакля актеры устраивали капустник. Сопровождались они обильными возлияниями. А пить Шура не умел.

Метр с кепкой, но зато с породистым носом, застенчиво-вежливый, в подпитии он становился бесстрашным и агрессивным. Шиш выбирал на улице мужчин покрупнее и ставил им подножки. Как правило, это заканчивалось мордобоем. Случалось, что доставалось и тем, кто сопровождал Шуру. Зная это, мы старались пореже приглашать его на наши посиделки и следили за тем, чтобы он хотя бы не перебирал на них и не искал затем приключений.

Постепенно функция присмотра за Шурой перешла ко мне – самому сердобольному и малопьющему. В какой-то мере такой контроль помог, и количество ежегодных мордобоев резко пошло на убыль.

…Ранней весной, после очередной дружеской посиделки, я сопровождал Шуру.

– декламировал во весь голос Шура, облокотившись об ограду. Голос у него был, несмотря на тщедушную плоть, сочный, хорошо поставленный – озвучивал в своем театре в основном злодеев. Люди оглядывались. Стайка молодежи даже захлопала ему. Шиш картинно раскланялся… и поставил очередную подножку.

Зализывали раны мы уже в трамвае. После избиения у Шуры кураж обычно испарялся и ему хотелось спать. Слава богу, что Шиш жил в центре и путь к нему был не долог. Еле дотащил его до квартиры и, стараясь не глядеть в глаза жены, сдал ей благостно улыбавшегося Шуру.

– Рашит, постой, – догнал меня ее голос на выходе из подъезда. – А где его ботинки?

Шура сидел в коридоре на банкетке в грязных и мокрых носках. Ботинок не было.

– Ты где их снял, ирод? – тормошила его жена. Он только бессмысленно улыбался ей в ответ.

Начинаю вспоминать. Когда Шура ставил подножку, они на нем были. Когда мы убегали от разъяренного амбала, вроде бы тоже были. А в трамвае… Стоп! Перед тем, как войти в трамвай, он долго тыкал в дверь ключом и вытирал ноги… Снял их на остановке?

Пришлось возвращаться и проверять собственную версию. Ботинки я нашел и уже за полночь передал их жене.

Через пару дней, отлежавшись, позвонил Шура и долго смеялся над моим рассказом о снятых ботинках. А закончил разговор неожиданным предложением: “ Старик, мне жена ставит ультиматум: или я 1 апреля иду на театральный капустник с ней или с тобой. С тобой мне будет вольготней. Выручи».

Я не пожалел, что пошел на капустник. Никогда в жизни так не смеялся. И за Шишом уследил. Он не перешел критическую черту и был вполне миролюбив.

Перед самым домом Шура, дабы умаслить жену, купил задешево у припозднившейся торговки огромный букет тюльпанов.

Подходя к дому, мы увидели автовышку, с помощью которой чинили троллейбусную линию. Художественная натура Шиша враз нашла ей другое применение. С помощью убедительной купюры он уговорил водителя подогнать машину к дому. Его подняли в люльке к балкону.

Было уже заполночь, в большинстве квартир, как и в Шуриной, давно погасили свет. Шиш перебрался на свой балкон, махнул мне рукой, чтобы я шел домой.

Дальнейшие события происходили без меня. О них мне рассказали их участники. В деталях есть разночтения, но в целом дело было так. Шура решил не будить жену, а высыпать тюльпаны на ее постель. Он тихо открыл дверь и на цыпочках пошел к спальне… Вдруг вспыхнул свет, и Шура увидел перед собой …соседей – мать и сына Карагановых, живущих под его квартирой.. С ними Шиш не ладил. Пару раз их заливал, принимая ванну пьяным, и несколько раз удачно ставил подножки крупногабаритному Ерванду.

– Ты что, сукин сын, делаешь в моей квартире? – у старухи Карагановой в руке был топор. У сына гантеля.

– Извините, залез случайно, – пролепетал Шура и попытался задом ретироваться через балкон. К несчастью, он задел небольшой аквариум с золотыми рыбками, и тот разбился вдребезги. Ерванд кинулся к Шуре, но поскользнулся об одну из прыгавших по полу рыбок и растянулся во весь свой внушительный рост.

– Вай, вай, – запричитала старуха и подняла топор. Шура метнул в нее букет тюльпанов и бросился к балкону. Но путь уже перегородил Ерванд. Шиш схватил первое, что попалось под руку – фарфоровую вазу, и замахнулся на Карагановых. Те враз побледнели и сдали назад.

– Шурочка, пожалуйста, поставь эту вазу на место, – прижала руку к сердцу старуха. – Это семейная реликвия.

Шура слышал, что у Карагановых хранится дома какая-то очень ценная ваза, привезенная еще дедом из Индии или Парижа.

– На колени! – начал куражиться Шура. И поднял вазу над головой. Карагановы рухнули как подкошенные.

– Шурочка, поставь вазочку на место и ступай к себе домой. Тебя никто не тронет, – умоляла старуха.

– Нет, – гнусно усмехнулся Шура, – зло должно быть наказано!

Интеллигентно прикрываясь ладошкой, он помочился в вазу.

– Скотина, – прошипела старуха. – Убей его!

Ерванд стремительно бросился к Шуре, пытаясь схватить вазу. Шиш увернулся, но от рывка содержимое вазы выплеснулось ему в лицо, и она выскользнула из рук…

Следующую подножку Шура смог поставить только через три месяца.

Март 2019

Шура Шиш и болезнь души

Звезду кукольного театра, неизменно собиравшего аншлаги, лучшего Карабаса-Барабаса всех времен (впрочем, все три утверждения из разряда спорных), Александра Шиша уволили из-за болезни души 15 января 1992 года.

– Sic transit gloria mundi, – вздохнул Шура, когда ему вручили для ознакомления приказ.

– Что еще за мунди? – обиделась замдиректора театра, которой поручили озвучить прощание с актером.

– Так проходит земная слава – это латынь, – пояснил Шиш устало и зачем—то покачал головой.

– Вы это бросьте вашу блатынь-латынь. О какой славе говорите – 12 выговоров, постоянно пьяный являетесь в культурное учреждение. Давно пора было вас выгнать. – Еще недавно она возглавляла один из центральных рынков Ташкента, поэтому отличалась крутым нравом и непреклонным чувством собственной правоты.

– Извольте заткнуться, – интеллигентно попрощался с ней Шиш и поплелся на свободу.

Шура пил не больше нашего. Но в пролонгированный запой впервые ушел лишь после развала СССР. Если накануне кое-кто из нас каркал, что империи должны обязательно распасться, то большинство все же было опечалено – не таких перемен мы желали, обрушившихся на страну. Но Шура воспринял это болезненнее всех – как предательство и затаил смертельную обиду на всех «революционеров», которую от безысходности пытался растворять водкой. Перестал смотреть телевизор, читать газеты и даже книги – всё опротивело. Несмотря на запои, Шура их предпочитал называть по старинке болезнью души, он ни разу не срывал спектакли. Но и в театре начались перемены – сменилось руководство, исчез партком, а вместе с ним и профком, который возглавлял наш друг. Из уважаемого профбосса, обеспечивавшего весь коллектив продуктами в самые дефицитные годы, он был разжалован в рядовые актеры и стал уязвим – посыпались выговоры, наветы, огорчения. А те, кто вчера еще искал его расположения в надежде на лишнюю баночку икры или бутылку оливкового масла, перестали замечать.

– Удивляешь меня, наивная ты душа, четыре десятка разменял, а все еще веришь в людскую добродетель. Это такая же редкость, как и хорошая водка, – увещал Шиша один из ближайших друзей Володя Голубев, глотая вконец повсеместно

испортившуюся в те годы 40-градусную жидкость. В его кабинете в редакции газеты «Правда Востока» по традиции в беде и радости собиралась их общие приятели.

– Они же, гады, умеют так маскироваться, что не отличишь, думаешь, хороший, а он дрянь, – пьяно кивал, чокаясь, Шура собутыльнику и если очередной «гад» попадался в тот день навстречу, дело заканчивалось взаимным мордобитием.

Деньги после увольнения у Шиша быстро закончились. На зарплату жены, учителя начальных классов, семью с двумя детьми-школьниками прокормить проблематично. Как не хотел этого Шура, но пришлось идти на поклон к отцу. Когда сын подался в актеры, тот едва его не проклял, но местный ребе, который ценил его регулярные пожертвования, посетовал сменить гнев и дождаться, когда блудливый отпрыск обратится за помощью. Так и случилось после распада Союза.

В советское время старший Шиш возглавлял фотоателье Кировского района Ташкента. Для непосвященных – по сути, это были приемные пункты наличных от населения, которые распределялись потом не совсем справедливо между государством и причастными к дележу. Вместе с СССР разваливалась и служба быта. Первый удар нанес по ней закон об индивидуальной трудовой деятельности, по которому можно было заниматься различными работами, в том числе и фотографированием. Многие мастера объектива, и раньше не обижавшие себя втайне от начальства, стали это делать уже в открытую. Самые смелые оформили патенты. Затем появились кооперативы. А самые продвинутые из них стали работать совсем как некогда знаменитая фирма «Кодак» с ее девизом: «Вы только нажимаете кнопку, а остальное делаем мы» – принимали на проявку пленку и выдавали пачку готовых фотоснимков. Нынешним владельцам цифровых смартфонов не понять великой революции в фотографии, которая творилась на глазах их родителей. Но кто знаком с пленочной технологией, тот помнит, с каким энтузиазмом был встречен этот сервис.

У папы все эти новшества не вызывали радости. Хиреющие фотоателье не приносили дохода. Но со дня на день ждали закона о приватизации. И старший Шиш во что бы то ни стало желал дождаться этого благословенного момента. Cдача в аренду зданий, находящихся почти в центре Ташкента, могла бы обеспечить безбедную жизнь всей его семье.

Именно в это время на пороге его кабинета проявился Шура с просьбой о помиловании. И с желанием… открыть в фотоателье видеосалон. Они только-только начали появляться в Ташкенте.

Отец давно заготовил долгую и нравоучительную речь для блудного, но единственного сына (двух дочерей удачно выдал замуж). Он ее и озвучил бы с присущей ему страстью и артистизмом, но Шура до увольнения на посту профорга показывал неожиданную сметку и деловую хватку (родитель приписывал их своим проснувшимся генам), так что произносить её теперь, когда у него у самого дела не ахти, посчитал неуместным. А предложение открыть видеосалон оценил по достоинству.

– Ты хотя бы знаешь, сколько стоит один видеомагнитофон? – спросил он.

– До хрена, – легкомысленно ответил сынок, чем едва не разбудил задремавшее у отца желание высыпать на его голову заготовленные упрёки. Но в очередной раз решил попридержать их при себе.

Для открытия видеосалона требовалась лицензия. Выдавало ее в СССР ПТО «Видеофильм», в Ташкенте после упразднения Союза – соответствующее ведомство. Дело было долгим, муторным, мздоимливым. Но у Шуры был приятель, который всегда знал, что надо делать в таких случаях. Спектр его предложений, благодаря неистощимой фантазии, был необычайно широк – от полной ахинеи до вполне реализуемой идеи. На этот раз Семён Чернозёрский и вовсе оказался на высоте. Правда, поначалу выдал пессимистический прогноз.

– Для лицензии нужна куча бабок для отгрузки. – Семён всегда первым узнавал новомодные словечки и щеголял ими среди приятелей.

– Что это еще за бабки? – польстил Шура приятелю. Он уже догадался, что речь идет о деньгах, но хотел дать возможность Чернозёрскому блеснуть эрудицией. Тем более, что тот действительно был с ней дружен.

– Это подзабытое русское слово, – взлетел Семён. – В России раньше так называли сторублёвки с портретом Екатерины Второй. Она же была бабкой последующим царям. Ну, а если много сторублёвок, то…

– Понятно, – Шура поспешил перевести разговор на деловые рельсы. – А если найдем бабки, сможешь помочь с лицензией?

– Попробую, – засомневался Чернозёрский.

Что бывает редко, у него это получилось. Он вышел на человека, о котором несколько раз сам писал в главной газете республики. Владимир Мухин вырос в кишлаке хлопководческого совхоза. Каким образом в чисто узбекском поселении оказалась русская семья – не так существенно. Дочь и сына им пришлось отдать в узбекскую школу. Другой поблизости не было. Сын окончил ее с золотой медалью и с отличием ирригационный институт. Двуязычных в Узбекистане и сейчас пруд пруди, но чистокровного русака с узбекским дипломом да еще в те годы с партбилетом – днем с огнем поискать надо было. Мухина рано начали двигать по карьерной лестнице. Но первым на старте его заметил Чернозёрский. И втёршись в доверие разговорил насчет проблем агропромышленного комплекса. Статья в «Правде Востока» наделала шума. Бедный ньюсмейкер тут же дозвонился до Чернозёрского и попенял ему за весьма вольное изложение его слов. Кстати, достаточно вежливо, но тут же был по-хамски отбрит борзописцем. По воле небес статья послужила трамплином для Мухина. Через неделю он был вызван в Ташкент и повышен в должности. И на радостях пригласил Семёна отпраздновать это в ресторане. Тот великодушно согласился. После этого было еще немало статей, да и сам узбекоязычный приятель, растеряв наивность, пообтёрся и продолжал расти по инерции. И в нужный момент оказался там, где и надо было Чернозёрскому.

– Помогу, – согласился он. – Нужны согласования, цензура для каталогов фильмов, прочие бумаги. К тому же не я один решаю, сам понимаешь.

Потом вывел Семена на задний двор – подальше от чужих ушей, и заговорщицки предложил взять в аренду его видеомагнитофон, по случаю купленный в командировке.

– В Японии? – удивился Семён. – Настоящий «Панасоник? Да его можно за такие бабки здесь загнать. Хочешь продам?

– Нет, пока не надо, – отказался тот. – Деньги быстро обесцениваются. Достаточно аренды. 100 долларов в месяц устраивает? Но никто об этом не должен знать.

– Так ты что, Володя, взятки совсем не берешь? Святой, что ли?

– Почти, – усмехнулся Мухин. – Не беру и другим по возможности не даю. Но времена такие настали, что семью даже мне стало трудно прокормить. Поэтому и доверяюсь тебе…

Следующая идея созрела у самого Шуры – пока нет лицензии, можно показывать фильмы в вузовских общагах. В комнату набивалось по 20 человек, множим на 25 рублей с каждого – жить стало веселей, а доходы пополам. Плюс расходы на бензин для жигулей Чернозёрского. Попробовали с родного для Семёна политеха. Дело пошло. Постепенно определялись и с наиболее кассовыми фильмами – «8 с половиной недель», «Эммануэль», «Греческая смоковница», «Чужой» и прочие ужасы плюс Брюс Ли и ниндзя… Два друга, не лишенные тяги к прекрасному, пытались устраивать и показы классики, но она имела ограниченный успех.

– Мы же развращаем глупыми фильмами молодое поколение! – горько жаловался Шура, выпивая очередную рюмку водки «Распутин», впервые тогда завезенную в Узбекистан.

– Это только начало, мы еще увидим, что они сделают с ним! – пророчествовал Володя Голубев, всегда имевший склонность к философствованию и к прогнозам. – На смену нам придут те, у кого не будет ни чести, ни знаний, ни морали!

– О какой ты чести говоришь! – тут же вклинивался Чернозёрский. – Она возможна лишь в свободном и демократическом государстве, в котором нет ни цензуры, ни однопартийности, ни перелицованного ГУЛАГа…

– Когда начались горбачевские реформы – я был за них. Но страна развалилась и становится с каждым днем все хуже. Что делать? – Шура заглянул в рюмку, но она была пуста. – Остается плюнуть на все и смириться…

– От нас уже ничего не зависит, будем плыть по течению. – Голубев вновь наполнил рюмки. И первым поднял свою.

– Как что делать? – взвился Семён. – Мы с тобой, Шура, уже занялись настоящим делом – вносим свой вклад в рыночную экономику. Может быть, свою газету со временем откроем. Тебя, Голубев, поставим редактором. Именно сейчас, когда делаются первые шаги в рыночную экономику, надо постараться бежать впереди всех. Это шанс для каждого. И мы им обязательно должны воспользоваться. Вы слепцы, если не видите какие перспективы открываются!

Перспективы, действительно, не заставили ждать. Чёс по общагам приносил немалые деньги. Помог и Мухин с арендой второго видака на тех же условиях. Шура связался с рижским коллегой и тот c партнерами создал канал по доставке новых и даже новейших западных фильмов. В этом отношении тогда Рига была впереди всех на пространствах бывшего СССР. Причем по качеству – «лааазерная коппия!», шутя передразнивал прибалта Шиш – они были лучшими в Ташкенте. У Шуры возникла идея при фотоателье организовать легальный пункт видеозаписи. Он быстро завоевал популярность и заработал круглосуточно. Заодно прикупили почти новую «Электронику ВМ-12», которая, правда, иногда пожевывала плёнку. К этому времени появилась и лицензия сразу на все пять районных ателье. Новую технику для них закупили тоже в Риге, там она стоила дешевле, чем в Москве.

Через полгода фирма «Шанс», так бесхитростно ее назвали коммерсанты, уже стала заметной и уважаемой в Ташкенте. Днём в видеосалонах крутили диснеевские мультики для родителей с детьми, вечером – золотой фонд мировой кинематографии, а ближе к ночи – боевики, ужасы, легкую эротику. Порно избегали – Мухин сразу предупредил, что не сможет их в этом случае прикрыть. В остальных ему удавалось.

Чернозёрский больше уже не мог разрываться между газетой и бизнесом – уволился из редакции. В фирме он отвечал за развитие новых направления – у него это неплохо получалось. На Шише вместе с отцом висело все остальное – от организации работы видеосалонов и обеспечения их всем необходимым до разборок с проверяющими. Последние слетались как мухи на… в общем, понятно.

Ташкентская милиция в те годы быстро разнюхала, что налеты на видеосалоны весьма доходны, мало у кого документы выправлены, не говоря уже о цензурировании каталогов, так что влегкую можно поживиться и налом, и самими кассетами. «Шанс» старался не давать никому такого шанса. А с теми, кто не хотел уходить несолоно хлебавши, уже конкретно занималась опытнейшая Гаянэ Аванесовна. Она знала не только законы и тонкости бухгалтерского учета. Было у нее и другое ценное качество. До выхода на пенсию работала на солидном посту в Госбанке, поэтому практически все, кто в ту пору возглавлял что-то значимое в минфине и минэкономике, включая налоговую инспекцию, знали ее, уважали и без особых просьб укрощали особо строптивых мздоимцев. Дама знала себе цену – сама назначала зарплату, исходя из доходов, утаить которые от неё было невозможно. Свою долю за аренду и покровительство требовал и старший Шиш. Семён как-то заикнулся, что проще передислоцироваться от него подальше. Но этому категорически воспротивился сын. В виде отступного Чернозёрский потребовал приобрести ему за счет фирмы иномарку с автоматом. Подержанная праворульная «Тойота Спринтер» его устроила.

В «Правде Востока» Шура наткнулся на информацию о новых маршрутах авиакомпании «Узбекистон хаво йуллари». Пара строк в ней была посвящена учрежденной ею фирме «Авиаброкер», которая станет ведать закупками за рубежом. Он с трудом разыскал ее в одном из неприметных зданий в районе Госпитального рынка. Генеральный директор сидел в тесной комнатёнке со своим замом и бухгалтером. Разговорились о взаимных грандиозных планах. «Новорожденные» брокеры ждали поступления на счет валюты от учредителя. Поэтому учли бы и пожелания Шиша о закупке в Дубае партии спутниковых антенн, если он готов проплатить её авансом. Ударили по рукам.

Первая партия тарелок обошлась в пересчете на доллары в сотню за комплект, а ушла влёт в три-четыре раза дороже. Такой ажиотаж объяснялся просто – после развала Союза в Узбекистане перестали показывать российские каналы. Охотно брали их не только в столице республики, но и в отделенных городах и селах, где всегда были проблемы с качеством телевизионного сигнала. Со следующим рейсом прибыли для «Шанса» вместе с антеннами телевизоры, видеомагнитофоны, факсы. И с каждым последующим ассортимент стремительно пополнялся: стиральными автоматами, микроволновками, тостерами, офисной мебелью…

Повсеместно в Ташкенте в то время оживала не только комиссионная торговля, но и биржевая. Покупки можно стало совершать не только за наличные, но и по перечислению. Из-за насыщения рынка компьютерной и видеотехникой, их владельцы предпочли, естественно, смотреть фильмы дома, выручка видеосалонов начала снижаться. «Думай, думай!», – колотил по лысеющей голове Чернозёрский и его озарило: слетал в Москву и Ригу и вернулся с оборудованием для кабельной сети. Коаксиалом опутывали многоэтажки, в него (тогда это можно было делать под шумок, без лицензий и договоров) загоняли российские каналы или крутили фильмы. Семён быстро сообразил, что под кабельные студии можно собирать рекламу. И не особенно задирать абонентскую плату – дороже обходилась борьба с незаконными подключениями.

Пришла пора подумать и об офисе – визитной карточке солидной фирмы. Его арендовали в газетном корпусе на улице Мустакиллик (Независимости в переводе с узбекского). Во-первых, сюда не особо привыкли совать нос со всякими проверками, во-вторых, и место приличное, и друзей общих легче собирать в привычном месте..

– Ну что сказать про виски – хорошо пьется, но по мне хорошая водка все же лучше, – задумчиво повертел в руках рюмку Голубев на новоселье. – Ничем вы меня не удивили. Да и пил я ее уже, когда ездил на Олимпиаду в Москву. Но вот что вам, дилетантам, любителям западных этикеток, надо знать про водку: её надо уметь пить. Обязательно охлажденную. Причем все зависит от закуски – с икрой у неё один вкус, с салом другой, с грибами третий, а с селедкой и мелкими колечками лука вообще райское наслаждение…

Володя философствовал за столом, вокруг которого собралась тесная компания. Один Чернозёрский, раздобыв шахматную программу, сражался с ней за компьютером. А Шура загрустил после очередной рюмки.

– Деньги не могут принести счастья. С раннего утра до ночи ношусь по делам. Детей не вижу, жену обнять не успеваю, книг не читаю. Как белка в колесе. Хорошо вы пришли, отдохну душой, а потом опять начнется гонка.

– Ладно, не расслабляйся, – подсел к Шуре после проигрыша Семён. За компьютер сразу уселся Голубев.– Ты прежде детей в своем кукольном театре развлекал, а сейчас мы с тобой новую экономику создаем. Почти полсотни человек на нас с тобой работают. Имеют хорошую зарплату, сыты. И это в то время, когда хреновенько многим живется. Вот о чем ты должен думать!

– Я когда играл в театре, мне нравилось, как реагирует зал на спектакль. Меня завораживала его энергетика, реакция на нашу игру. А теперь у меня душа ноет. И ни водкой, ни виски ее не заглушишь, – быстро пьянел Шиш. – Опустошает бессмысленная гонка за деньгами. Она не может быть смыслом жизни. То, чем мы занимаемся, никакая не экономика, а самая настоящая спекуляция – берем за одну цену, а перепродаем втридорога!

– Это прибавочная стоимость, основа экономики – устало оборонил Чернозёрский, по всему этот спор с Шурой шел давно и безрезультатно.

– Деньги не могут быть смыслом жизни, а что может, разъясни? Всю жизнь ломаю голову над этим, – глотнув водки, придвинул стул поближе к Шишу Александр Файнберг. Тема, видать, задела его, известного ташкентского поэта.

– Сразу и не ответишь, – растерялся тот. – Но деньги точно не должны быть!

– Старик, может ты знаешь? – развернулся Файнберг к сидевшему напротив Олегу Рогову. В компании он был старшим по возрасту, причем с большим отрывом. Обладал проницательным умом. Говорил редко, умел слушать, примирить спорящих.

– Не знаю, – посерьёзнев ответил тот. – Лучшие умы человечества ломали голову над этим вопросом, пока безрезультатно. По мне, каждый сам должен для себя определять. На день, на год и далее… Хотя и это не обязательно. На надгробном камне у каждого будут две даты, а между ними, наверное, смысл затаится.

– Мне понятно, когда речь идет про смысл, а точнее цель жизни у таких гениев как Ньютон, да Винчи, Дарвин, Пушкин… А если не дано стать с ними вровень, живи проще и задачи ставь по силам, иначе надорвешься. Так что, Шура, успокой свою душу, зачем тебе популярность на весь мир, мы с тобой итак хорошим делом заняты, – приобнял Чернозёрский приятеля.

– С популярностью, действительно, иногда презанятные вещи происходят в мире, – задумчиво прищурился Старик. После этого он обычно выдавал очередной парадокс. – При жизни Дарвина его книга, кажется, о формирование перегноя под воздействием червей превзошла по популярности главный труд «Происхождение видов». И до сих пор переиздается. Хотя к смыслу жизни это, скорее всего, никак не относится.

– Я выиграл! – неожиданно вскочил со стула Голубев. – У машины с железными мозгами! Учись! – хлопнул он по плечу Семёна. Тот подошел к монитору. И тут же кисло пробурчал. – Это самый слабый уровень. Попробуй посложнее, – и поставил на максимум.

Вновь разлили вразнобой – кому водку, кому виски…

Позже всех присоединился к компании замредактора Гена Любезный, когда закончил дежурить по номеру. Сообщил, что в «Правде Востока» новогодний вечер решили не устраивать, практически все отказались на него скидываться… Рассчитывали на премию, но подписка уменьшилась в разы…

– Семён, это же твоя родная редакция, раскошелимся? – обернулся Шиш к Чернозёрскому.

– Давай над этим подумаем завтра, – ушел от ответа партнёр…

«Шанс» оплатил счет на празднование Нового года. Накрыли столы в зале совещаний. Не поскупились на редкостные тогда еще бананы, мандарины, икру, красную рыбу и прочие деликатесы. На столе рядом с узбекскими винами стояла только появившаяся тогда в стране «Смирновская» водка.

– А знаете как рекламировали её прежде? – захлебывался от восторга среди празднично разодетой публики Голубев, держа бутылку в руке. – Выходила газета с абсолютно чистой страницей, а в самом низу мелким шрифтом было написано «Смирновская водка в рекламе не нуждается»!

Открыл вечер Одиссей Анастасович, главный редактор газеты. Говорить он умел. Но на этот раз был сух, краток и не весел. Его отставка была лишь делом времени. Накануне вышло постановление о смене статуса газеты на орган Кабинета министров. Правда, ее учредителем после запрета компартии считался весь коллектив, но на это решили не обращать внимание.

После первого тоста столы заметно опустели. Многие из сидевших, не особо таясь, прятали в сумки и пакеты бананы, конфеты и прочую снедь. «Детям понесут», – догадался Шура. Пришлось ускорить доставку заранее заказанных в кафе плова и шашлыка, добавив дополнительно салаты и прочую закуску.

– Кажется, зря мы все это затеяли, – наклонился к уху Старика Семён. – Больше похоже на поминки.

– Это и для меня потрясение, – согласился тот. – Но порадовать детей – хорошее дело. Так что не переживай, народ начнёт скоро оттаивать. Все же новогодний праздник…

Грустным и тяжелым выдался тот 1993 год. В Узбекистане ввели карточки на самые ходовые товары по фиксированным ценам. Отчасти спасали ситуацию кооперативные магазины, но здесь и цены были ломовые. Стабилизировать спрос попытались введя так называемые сум-купоны для защиты от избыточной рублевой массы. Но ситуация стала понемногу выправляться только на следующий год, когда провели деноминацию 1: 1000 и ввели собственную валюту – сумы…

В самом начале следующего года устроили грандиозную проверку «Авиаброкеру». Пришли и в «Шанс», помотали нервы, хотя нарушений не нашли. Но партнерам досталось – у них сменилось руководство. Причина масштабного наезда – отжимали не столько успешный бизнес, как сам канал внешней торговли. Это сразу отразилось на закупках в Дубае, они пошли по другим каналам, минуя «Шанс». Сникла торговля, приносившая фирме более половины дохода. Появились желающие тоже самое проделать и с кабельными сетями. Предлог был простой – отсутствует реклама на государственном языке – это в лучшем случае, чаще просто домоуправления расторгали договор без объяснения причин. Но благодаря негласной поддержке Мухина, часть сетей удалось вернуть обратно. Если изобразить графически развитие «Шанса», то до середины 1993 года линия круто поднималась вверх, потом заюлила, как на скользкой дороге, а с 1994-го поползала почти отвесно вниз.

У вчера еще успешных Шиша и Чернозёрского начались тяжелые времена. Опустели видеосалоны. Бывали дни, когда не заключалась ни одна сделка. В такие дни Семён часами играл в шахматы с компьютером, а Шура время от времени прикладывался к припрятанной бутылке водки.

В начале весны переехала к детям в Москву Гаянэ Аванесовна. Вместе с ней словно исчез и оберег фирмы. Следом последовал еще один удар: Мухина перевели в министерство внешней торговли – заниматься экспортом хлопка. В довершении потерь, обрушившихся на «Шанс», отбыл в США старший Шиш. Вот тут-то и выяснилось, что его возможности, связи, огромный опыт работы с чиновничьими структурами во многом способствовали процветанию компании. Словно в насмешку сразу после его отъезда началась так называемая Большая приватизация. От малой, связанной с выкупом мелких торговых и прочих заведений, она отличалась тем, что под нее попали предприятия, жилье, различные производственные объекты и многое другое… Но к этому времени грандиозные планы по превращению своей фирмы в мощный многоотраслевой холдинг, о чем мечтали друзья еще недавно, пришлось сдать в архив.

С 1994 года начался массовый отъезд русскоязычных из Ташкента. Националистические всплески, спорадически возникавшие в Узбекистане в период развала Союза, жестко подавлялись. Но на бытовом уровне все было иначе – конфликты тлели как торфяные пожары под ногами. В лучшем случае заканчивались оскорблениями, в иных – мордобоем. То и дело возникали слухи (в последствии зачастую не подтверждавшиеся) о массовых избиениях, нападениях, изнасилованиях… Атмосфера неуверенности, страха сгущалась и щедро подпитывала исход русскоязычного населения из республики. В кругу местной интеллигенции все большую популярность приобретала ориентация Узбекистана не на Россию, записанную в колонизаторы, а на Турцию; мечтали о создании конфедерации тюркских народов с центром в Ташкенте. Сокращались передачи на русском языке на телевидении, российские газеты поступали лишь по коммерческим каналам, не всем они были по карману, полумиллионный тираж «Правды Востока» упал до десяти тысяч… Попытки опомнившихся властей остановить отток ученых, инженеров, врачей, педагогов не давали результата, а наоборот охота к перемене мест охватывала все большие слои наиболее образованной части населения.

…После закрытия «Шанса» засобирался в Штаты Чернозёрский (осчастливила грин-карта). Неожиданностью для друзей стало желание Голубева перебраться в Израиль, а Любезного в Белоруссию. А Шуру наконец-то пригласили на работу в Московский театр кукол. Семён отговаривал ехать. Прельщал Америкой, воссоединением с отцом, неограниченными возможностями в великой стране…

– Если здесь мы их профукали, то в Штатах и вовсе без штанов останемся. Подохну бездомным на какой-нибудь стрит или авеню, будешь в этом виноват, – отбивался Шиш.– Мне на роду написано быть актером русского кукольного театра. О работе в Москве на сцене я почти всю жизнь мечтал. Но для МХАТа или Ленкома статью не вышел…

В последний раз перед разъездом друзья на проводы собрались в чайхане на Бадамзаре. Место насиженное, любимое – «Миндальная роща» в переводе, здесь традиционно собирались по поводу и без. И на тот раз все было как обычно. У котла с пловом возился Бокижон Мирзаев, лучший повар всех народов и времён, правда, лишь по мнению тех, кто хоть раз отведал любое из приготовленных им блюд. Рядом у мангала нанизывал шашлыки его наставник Женя Юлдашев, остальной люд нарезал салаты, мыл фрукты, раскладывал закуску по тарелкам.

– А я только сейчас по-настоящему осознал, что мы больше никогда не соберемся вместе, – начал Старик свой тост. – И что замены ни одному из вас не найду, – он обвел взглядом тех, кто уже сидел на чемоданах. – Безумно буду скучать по каждому. Хочу надеяться, что там вы обретёте то, зачем едете. Если не вы, так ваши дети. Думаю, не стоит много говорить о том, что и так всем понятно. Даже не знаю за что пить – за ваш отъезд? Глупо. Правильнее, наверное, за все, что нас связывало и, возможно, еще будет объединять, несмотря на расстояния.

И выпил первым, ни с кем не чокаясь. За толстыми стеклами очков повлажнели глаза. Стало заметно, как он сильно постарел в последнее время.

– Не нагоняй грусть и тоску! – вскочил Семён. – Старче, как только устаканится у меня за океаном, приедешь в гости, билеты туда-обратно за мой счёт! Увидишь Нью-Йорк, Ниагару… Свожу тебя в Метрополитен, который музей. Прогуляемся по Бродвею, согласен?

– Конечно, – усмехнулся Рогов. – И с Биллом Клинтоном познакомишь. Есть о чем мне с ним поговорить…

Все от неожиданной шутки рассмеялись.

И беседа, умных, начитанных, незашоренных друзей плавно потекла по своему прихотливому руслу. Согласились, что ничего путного с тюркской конфедерацией в Средней Азии не получится, как и с панславянизмом в Европе. Голубев тут же выдал заготовленный эксклюзив о сталинском плане по созданию конфедерации славянских стран после 1945 года, позже заменённый более реалистичным Варшавским договором. Затем перешли к непоправимой ошибке Горбачева из-за объединения Германии и фактического включения ГДР в НАТО. А это сигнал, что туда вскоре подтянут и другие бывшие соцстраны. Не быть бы беде…

Файнберг резко изменил тему диспута на современную литературу: почему ничего потрясающего и масштабного не было создано в последнее время? Жизнь становится хапужнее (поэт на секунду замолчал, запоминая случайно рожденный неологизм), срамнее и гаже, но даже публицистика сейчас не на высоте… Голубев, аккуратно наполнявший время от времени рюмки – право водкочерпия в компании он никому не уступал – стал чаще вступать в спор и забывать о присвоенной им привилегии. Его остужал Любезный своими меланхолическими, как он их называл, апофегмами. Но и эта тема вскоре была закрыта – Юлдашев и Чернозёрский достаточно сносно, держа в руках шампуры с шашлыком, изобразили некое подобие «Марша гладиаторов», следом с огромным ляганом золотистого плова, источающего умопомрачительные ароматы, прошествовал к столу Мирзаев.

…Пиршество продолжался до неприличья долго. Опустела чайхана, погасли очаги, подручные чайханщика уже демонстративно подмели территорию вокруг айванов – вежливая особенность восточного этикета, напоминающая о закрытии, да и сам он уже пару раз подходил к Мирзаеву с просьбой закругляться, но опустив в бездонный карман очередную купюру и, вздохнув с показным видом, разрешал продлить вечерю. Никто не спешил расставаться, не ссылался на неотложные дела, семью, прочие выдуманные причины, понимая, что это последняя встреча, последняя возможность посидеть вместе, как в былые годы. И лишь когда наконец-то иссякли казавшиеся нескончаемыми запасы водки и яств, начало светать за отрогами Чимгана, повеяло предутренней прохладой от вод ледяной Бозсу, протекающей по соседству, настал час прощания.

Бредущих в обнимку по улице друзей постепенно расхватали предприимчивые леваки, которых много развелось в Ташкенте в те годы. Предутренний, а тем более подвыпивший пассажир, по их понятиям, обязан быть щедрым.

Последним усадил в такси Файнберг Шуру – ехать каждому в разные стороны. Друзья в последний раз обнялись, похлопали друг друга по плечам, клятвенно уверили, что встретятся, как только, так сразу. Затем поэт, что-то бормоча, побрел домой в одиночестве, не обращая внимания на понапрасну тормозивших рядом таксистов. Он как раз заканчивал одну из своих знаковых поэм – «Струна рубайята», искреннее признание в любви к Востоку, Ташкенту, окутанное добротой и легкой иронией. Концовка у неё тогда только-только созревала и неожиданно получилась грустной, как и неминуемое расставание.

Файнберг даже не думал никуда переезжать, остался навсегда в Ташкенте. Воплотился в памятник на Аллее поэтов. Зачислен в классики. С полным правом – был настоящим Поэтом. Ташкентским. Сидит, как живой, задом наперёд на венском стуле, облокотившись на его спинку с книжкой в руке, лицо нахмуренное, словно его одолевают так и не разрешённые раздумья и сомнения. Рядом течет изменчивая жизнь. Ему она была интересна. Вид у него непарадный, естественный – таким он и был. Если бы знал, что именно так будет подведен итог его жизни, её истинный смысл, наверное, подшутил над собой…

Февраль 2022

Алиска на шее

Попросили забрать внучку из детсада. Родители заняты – дела неотложные.

К своему стыду я в этом садике еще ни разу не был.

– Ничего страшного, – успокоила меня дочь. —Ее группа на первом этаже, в правом крыле, самая первая дверь – не ошибешься. Только одень ее потеплее, на улице холодно.

Прихожу в садик. Первый этаж, первая дверь – дети сидят за столиками и рисуют. Увидел внучку, махнул ей рукой, она только благосклонно кивнула мне – мол, вижу, не отвлекай. Через минут пять аккуратно собрала свои листки и подошла ко мне:

– Подержи, пожалуйста, я сейчас попрощаюсь с Жанной Аркадьевной, – Алисия очень серьезный и обстоятельный человечек, поэтому пришлось подождать еще несколько минут, пока она прощалась с воспитателем, потом подвела ее ко мне, затем внучка вспомнила о забытом Пинки Пае (это игрушка такая) … В детском саду жарковато, аж мои очки запотели. Изрядно утомленный, чтобы ускорить процесс, я сам отыскал Алисин шкафчик, углядев в нем ее голубую куртку с белой опушкой на капюшоне. Заодно восхитился своей сообразительности.

– Кажется, похожа на твою куртку? – спрашиваю внучку.

– Похожа, – подтвердила Алиса. Несколько смутили меня ботинки. Высокие, на шнуровке. Не помню, чтобы у нее такие были. Но краем уха как-то слышал, что внучке нужна ортопедическая обувь, чтобы исправить небольшое плоскостопие. Пока я шнуровал ботинки, пот начал лить с меня градом. Алиска бережно вытирала его носовым платком.

– Все, готово, – распрямился я.

– А вы зачем это надели чужую куртку и ботинки? – в раздевалку вплыла габаритная дама в роскошном пальто, с выпирающим золотым кольцом на безымянном пальце. Мне вмиг стало не хватать воздуха, словно она вытеснила его весь из помещения.

– Алиса, чудо земное, ну ты-то почему молчала? Я же спрашивал твоя эта куртка или нет?…

– Я только сказала, что куртка похожа. – У внучки еще тот характер. Если кто-то делает при ней не так, как надо, она дождется пока процесс закончится и только потом скажет, что надо переделать.

Не детский сад, а сауна. Пыхтя как паровоз, под осуждающим взглядом крупногабаритной женщины, я буквально стащил чужую куртку с Алисы и расшнуровал треклятые ботинки…

– Показывай, где твой шкафчик?

Алиса подвела к противоположной стене раздевалки:

– Вот мой шкафчик!

Алисины ботинки все-таки оказались с ортопедическим уклоном – высокие, на трех специальных застежках, с которыми мне с непривычки пришлось повозиться. Для удобства я даже снял свою куртку. Уж больно жарко в раздевалке. Когда я зашнуровал ботинки, подошла воспитательница:

– Вы еще не сдали деньги для поездки в цирк, сегодня последний день, – лезу в карман куртки за кошельком, а его нет. Выронил, когда снимал куртку? Огляделся, не видно на полу. Жарко, аж невмоготу. Кажется, я сейчас расплавлюсь… Слава богу, вспомнил, что оставил кошелек в письменном столе на работе. Придется ехать за ним

– А мне мама дала деньги для цирка, – тянет меня за рукав Алиса.

– Где они? – вздыхаю облегченно.

– Я их спрятала в ботинке, – хохочет внучка.

– В каком? – во мне начала опять просыпаться задремавшая сообразительность.

– Не помню, – честно созналась Алиска.

Естественно, пришлось снимать оба ботинка.

Надеваю их вновь и застегиваю ее куртку. Затем напяливаю свою. Даже не верится, что мучения окончились.

– Дедушка, а ты забыл надеть мне теплые колготки.

Кровь ударила мне в голову. На миллионную долю секунды появилось желание шлепнуть Алиску. Тут же, устыдившись, я сел, расстроенный, на детский стульчик. Повертел в руках колготки. Не получится натянуть их сверху ботинок. Надо начинать все с начала. Раздеваюсь сам, снимаю с Алисы куртку, ботинки. Надеваю ей колготки. И перед каждой новой операцией спрашиваю несчастным голосом: «Все правильно делаем, Алисия?»

– Теперь – да.

Из детсадовской сауны я вышел весь распаренный. На меня оглядывались идущие за своими чадами родители, подмерзшие на весеннем морозце. Завидовали, наверное…

Сели в автомобиль. Тут позвонила дочь.

– Все нормально, забрал Алиску?

– Кажется, забрал. Хотя окончательно не уверен в этом.

– Что с тобой, папа? – не поняла она моего юмора. —Ну-ка дай трубку Алисе.

– Алиса, – спрашивает, – дедушка не забыл надеть тебе теплые колготки?

– Надел, только не сразу.

– А почему?

– Да он совсем не приспособлен для садика, – вынесла мне приговор Алиска.

Изрядно измотанный детсадовскими приключениями, я наконец добрался до дома. Алиска отказалась идти пешком на наш четвертый этаж, ей захотелось подняться на моей шее. Делать нечего – согласился. Вконец обессиленный открываю дверь в квартиру, а за ней сразу – взрываются хлопушки и осыпают нас с Алиской конфетти. Дочь, жена, дети – веселые, оживленные встречают нас.

– Как же так, – слабо завозмущался я с Алиской на шее. – Вы же сказали, что заняты на работе? Соврали?

– Пришлось, – ответила за всех моя супруга. – Это наша первоапрельская шутка. Не все же тебе нас разыгрывать. Вот мы и Алиску научили, как подыграть. Нам уже позвонила Жанна Аркадьевна и рассказала, как ты там весь испыхтелся…

– Дедушка, – свесилась с моей шеи Алиска, – тебе понравилась наша шутка?

– Очень понравилась, – соврал я.

Март 2019

Алиса и полуослик

Встречать Новый год Алиса с лучшей подругой Алиной по задумке родителей должны были в новомодном клубе «Amazing». Как сказала продвинутая на таких вещах мама Алины: «Там сплошной креатив». Обязательное требование: прийти в маскарадном костюме. Лучшим вручат призы. После мозгового штурма родители решили, что дети вместе будут изображать ослика Иа из сказки Милна. Такой костюм, надеялись, вызовет фурор.

Ослик получился неотличимым от оригинала из популярного мультика. Хвостик держался на магнитике. Заодно кинули жребий, кто первым напялит на себя голову, а кто туловище. Алиска была несколько расстроена, что голова досталась не ей.

Вести на праздник внучку выпало мне – все остальные оказались в плену неотложных дел. Когда мы прибыли в клуб, позвонила дочь и огорошила тем, что у Алины в последний момент поднялась температура и праздник для нее отменили.

– И как нам быть с половиной туловища ослика, – растерялся я. – Алиска в джинсах и свитерке, одежда совсем не праздничная. Как она будет смотреться на фоне других детей?

– Я сама в полной растерянности. Но и ребёнка нельзя оставить без праздника…

Пока мы с дочерью искали выход, Алиска нашла его сама.

– Пусть мама съездит к Алине и привезет голову ослика, а я пока с туловищем похожу.

– Может, пока без него? —робко поинтересовался я у внучки.

– Не парься, дедушка, так даже будет прикольнее, – обнадежила Алиса.

Праздник начался без креатива. Вышла Снегурочка и дети стали дружно звать Деда Мороза. Дети были в основном в купленных в магазинах масках, костюмах. В толпе мелькнула лишь пара-тройка интересных, сделанных своими руками. А странноватый Алисин полуослик действительно вызвал фурор. Распорядительница праздника подошла ко мне и поинтересовалась, что это за наряд и нельзя ли без него, мол, дети слишком отвлекаются. Но я ее заверил, что голову Иа с минуты на минуту привезут.

Я давно уже не бывал на детских праздниках, поэтому не могу сказать, что он отличался избытком креатива. По сравнению с моими детскими воспоминаниями, существенная разница лишь в техническом оснащении: сплошь магнитофоны, лазеры, видеоролики на экране, ростовые куклы… А в остальном все тоже самое, как и вечнозеленая елка.

Спустя час позвонил дочери. Выяснилось, что она только-только выехала с головой ослика – на дорогах предновогодние пробки.

Организаторы между тем начали вручать призы за костюмы – симпатичному дракончику, мушкетеру и какой-то паре героев, кажется, из «Звездных войн»…

– Обидно, если наш ослик останется без приза, – прошептала мне на ухо Алиска. – Он лучше всех. Надо им его показать!

– Как показать?

Но внучка даже не стала отвечать на вопрос, а, поднявшись на сцену, направилась напрямик к Деду Морозу, раздававшему призы. Что-то ему прошептала на ухо. Он, растерянный, подозвал распорядительницу и она вместе с внучкой скрылись за кулисами.

Есть такие вещи, когда лучше не вмешиваться – надо подождать.

Внучка попала практически в такую же ситуацию, в том же возрасте, как и я в далеком детстве.

В третьем классе мы с одноклассником Толиком Житковым решили нарядиться в костюм Черной маски. Фильм с Жаном Маре недавно прошел по кинотеатрам страны. Мамы нам сшили плащи, а мы сами из картона сделали мушкетерские шапки и маски. Бабушка где-то раздобыла моток шелковой нити и из нее после распушки получился замечательный плюмаж.

Как назло перед новогодней елкой Житков заболел и пришлось идти на праздник одному. У меня сразу испортилось настроение, даже хотел оставить костюм дома. Но не стал огорчать маму и бабушку – они же в основном возились с моим нарядом.

Уже почти дойдя до школы, я решил перебежать дорогу перед грузовиком. Но неожиданно споткнулся и растянулся на скользком асфальте, машина успела затормозить, но пакет с маскарадным костюмом оказался под колесом. Я полез под остановившийся грузовик, чтобы достать его. Испуганный шофер, выскочивший из кабины, вытянул меня вместе с ним за ноги, а когда убедился, что я невредим, отвесил на радостях подзатыльник, сопроводив тирадой не для детских ушей.

Шляпа всмятку, маска тоже. Щеголял я на празднике в одном лишь плаще. Все бы ничего, но Житков накануне похвастался в классе, что мы с ним придем в офигенных костюмах и мне за двоих пришлось выслушивать ядовитые восторги. Особо усердствовали Петя Сорокин и Витька Храмов, первого я недавно побил в драке, а у второго выиграл 50 копеек в лянгу.

Когда начали раздавать призы, меня и вовсе довели до слез. Витька после каждой фамилии тыкал меня в бок и приговаривал: «Спорим, что тебе не дадут приз, спорим, ага, боишься…». Когда осталось на столе два подарка я полез на сцену – сам не знаю зачем. Чем вызвал растерянность организаторов. Все замерли. Начали перешептываться. Только Сорокин и Храмов строили мне рожицы. Но вскоре, преодолев замешательство, Дед Мороз и Снегурочка продолжили вручать оставшиеся подарки. Когда уплыл последний, лишив меня надежды, накатились предательские слезы. Я с позором и обидой уже собирался уходить со сцены, когда какая-то девочка позвала Снегурочку из-за кулис. Она вернулась с призом и вручила его мне.

Позже я узнал, что это была дочь Снегурочки, она пожертвовала своим подарком.

…Когда закончили награждать последних победителей конкурса на лучший костюм, на сцену вызвали Алису.

– Дети, к нам сегодня на праздник должен был явиться ослик Иа, вы все его хорошо знаете, так?

– Да-а, —заголосила дружно детвора.

– Так вот, у ослика заболела голова и она осталась дома, а его туловище пришло само, чтобы не остаться без праздника. Как вы считает, надо ослику Иа передать приз?

– Да-а, – иного ответа было трудно ожидать.

Алиса подняла над головой два пальца – виктория!

– Пришлось фотографию головы на смартфоне показать, – прокомментировала внучка, спустившись со сцены. – Иначе бы мне не поверили!

– Откуда у тебя такая… напористость? – удивленно выдавил я из себя

– Наверное, врожденное, – лишь на секунду задумалась Алиса. – Наш замечательный ослик не должен был остаться без приза зрительских симпатий. Обрадую маму и Алину, мы не зря старались!

В гардеробе, когда уже начали одеваться, нас разыскала дочь с грустным Иа. Алиса в автомобиле напялила маску себе на голову. Водители с соседних полос удивленно оглядывались на неё. Даже чуть было пару аварий из-за ослика не совершили.

Апрель 2019

Алискина загадка

Внучка Алиса – на редкость любознательный человечек. Ей еще год до школы, а она уже может читать, считать, а в последнее время начало осваивать и этимологию. И зачастую ставит в тупик своими вопросами, когда спрашивает откуда взялось то или иное слово. Приходится листать словари или лезть в интернет. А на днях взялась за освоение иностранных слов.

– А почему, дедушка, если хочешь сказать красиво, надо говорить не какашки, а фекалии?

– Ну, а ты как сама думаешь почему? – беру тайм-аут на раздумье, а сам уже лезу в «Яндекс». Слава богу, с Алисой говорю по телефону и она этого не видит. Надо беречь авторитет.

– Думаю, специально говорят фи-и – кал!

– Нет- нет, «фи» тут не причем, это слово пришло к нам из латинского языка. Был такой язык, на нем сейчас уже не говорят.

– Знаю-знаю, от него еще буквы остались. +

– А почему тебя это слово заинтересовало?

– Пока я была в садике, Гоша накакал, а «Румба» все это разбросала по дому. Мама мне сказала, что теперь у нас прямо ужас что творится из-за его фекалиев. Она меня сейчас везет к вам в Бронницы, а сама возьмется за уборку.

Нужны пояснения. Гоша – вредная собачка породы джек рассел терьер, которая не любит оставаться в одиночестве. И таким образом может выражать свой протест. «Румба» – недавняя покупка, робот- пылесос, который должен по идее сам заряжаться и сам убирать в доме. Опытным путем теперь выяснилось, что для уборки фекалий он не приспособлен.

Через часа полтора Алиса была доставлена. И она тут же начала со мной секретничать.

– Дедушка, у мамы скоро день рождения, а я не знаю что ей подарить.

– Сделай подарок своими руками, мама этому порадуется.

– Сомневаюсь, она в прошлом году мой рисунок не повесила на стену, а спрятала в шкаф. Давай лучше я ей коробку конфет подарю?

– Это будет нечестно – ты сама половину их съешь. К тому же коробку конфет надо будет покупать, а тебе придется просить деньги у родителей или у меня.

– А если я их заработаю сама?

– Как это заработаешь?

– Давай, я тебе загадаю загадку, если ты не отгадаешь, то дашь мне деньги с самым большим количеством нулей.

– А если отгадаю?

– Еще одну загадку загадаю, – хитренький человечек, как выяснилось, приехала с домашней заготовкой.

– Есть две купюры с большим количеством нулей – тысяча и пять тысяч. На какую ты хочешь спорить?

– На какую тебе не жалко и чтобы хватило на коробку конфет, – с такой логикой мне было бесполезно спорить.

– Ладно, загадывай.

– Отгадай имя одной моей подружки.

– Ну ты даешь, не могла загадку посложнее придумать? —Я попытался тут же начать перечислять имена, но Алиса попросила писать их на листке бумаги печатными буквами, добавив при этом, чтобы, мол, все было без обмана.

– Аня? Полина? Катя?

– Нет, неправильно!

– Может быть, мне надо писать полные имена или можно короткие?

– А как правильно?

– Полные.

– Пиши полные.

– Алиса? Анжелика? Вероника? Василиса? Арина? – называю и одновременно пишу на бумаге.

– Вот и неправильно!

– Дарья? Людмила? Татьяна? Лариса?

– Нет и нет!

– Скажи хоть сколько букв в имени?

– Четыре, – выдала после небольшого раздумья Алиса.

– Вера? Опять Анна? Инна? Аида?

– Увы, увы!

– Алла? Бэла? Дана? Дина?

– Мимо!

– Малыш, а это имя случайно не выдуманное тобою?

– Не-а. Ты должен знать это имя.

– Зара? Ирма? Кира? Тина? Элла? Эмма? Юлия!!! Все, больше имен на четыре буквы я не знаю!

– Ура! Сдаешься?

– Сдаюсь!

– Имя моей подружки – Инна!

– Это нечестно, я же называл это имя!

– Ты, дедушка, только его назвал, а написал неправильно. Надо было не русскими, а латинскими буквами, как я загадала!

Пришлось идти за кошельком.

Март 2019

Алиса с претензиями

– Нечего носить! – возмущалась Алиса перед тетей Розой, пришедшей в гости. —Я уже выросла из всего. – Та удивленно взглянула на мать – что случилось с любимой племянницей?

– Ничего ты не выросла, – возразила мама Юля. – Все тебе впору, есть даже вещи на вырост.

Алиса начала вытаскивать из шкафа свою одежду и раскладывать её на диване, письменном столе, стуле, на полу. Села, пригорюнилась.

– Посмотрите, разве это я могу носить!

– А чем «это» тебе не нравится? —Тетя с мамой удивленно возрились на ребенка.

– Какие-то глупые куклы нарисованы, мишки, птички… В третьем классе надо уже более стильные вещи иметь!

– Это какие же?

– Модные, без детского лепета. Современного дерзайна!…

– Ты хотела сказать дизайна, – усмехнулась мама Юля.

– Ну да. У Даши и Ариши нормальная же одежда. А у меня – плакать хочется!

– Ясно откуда ветер дует. Но они постарше и тебе пока рано на них равняться, – посчитала оконченным разговор мама.

– Алиса, ты же понимаешь, что родители не могут сразу заменить тебе весь гардероб, – включилась тетя Роза. Она педагог по образованию и не совсем растеряла навыки работы с детьми, выйдя на пенсию.

– Я не против, но пора начинать.

– Кажется, я начинаю догадываться, – приобняла Алису тетя. —С чего хочешь начать?

– У Даши и Ариши джинсы с дырками…

– Понятно, – согласилась талантливый педагог. – Неси-ка свои джинсы, я тебе сама натру прорехи, не отличишь от магазинных.

В доме хранились после ремонта специальные приспособления для ошкуривания. Тетя Роза поменяла на них наждачку и за полчаса натерла джинсы до моднейших дыр. Напялив их, девочка сразу побежала во двор щеголять перед подругами.

Алиса младшая из моих внучек. Сестры Даша и Ариша старше ее на 3—4 года. Это и порождает проблемы. Они все еще считают ее маленькой, секретничают от нее, обижают, не позволяют и т. д. В общем, незаслуженная дискриминация. Все, кто рос в такой же обстановке, ей посочувствуют. Хотя меня не надо убеждать, что есть обратные и очень даже благостные примеры. Алиске, к сожалению, не повезло. Она пыталась закатывать истерики, жаловаться родителям… Но с годами разница в возрасте нивелируется и ее старшие сестры стали изредка приглашать к играм, поручать те или иные роли. Та с благодарностью воспряла, но обидные щелчки по самолюбию продолжаются.

Но дуэт старших сестер не монолит, между ними вспыхивают споры, ссоры и т. д. Поняв это, Алиса со временем научилась извлекать пользу от соперничества между Дашей и Аришей. Младшая в зависимости от ситуации то с одной в союзе, то с другой…. Хорошо или плохо, но стала она еще тем манипулятором. Надменные сестры даже, кажется, не догадываются об этом.

Благоприобретенные навыки у младшей сформировали в итоге очень стойкий и волевой характер. Свои интересы она научилась отстаивать с изумительной изворотливостью. Причем не только с сестрами, но и в школе, во дворе. Меня это, естественно, в последнее время всерьез стало тревожить…

Вот один из последних примеров. На день рождения Алиса попросила тетю Розу сделать ей маникюр. Та расщедрилась и повела ее в крутейший салон красоты. Осчастливленная внучка с гордостью показывала на своем празднике подружкам эту «офигенность» – каждый ноготок был разрисован как маленькая картинка.

Но маникюр не понравился учительнице русского языка и она попросила Алису пойти и смыть его. Для уточнения повторю – внучка только в сентябре пошла в третий класс.

– Я вначале поплакала, но решила, что не буду смывать, а пойду к директору школы и пожалуюсь на училку. С какой стати она лезет в мою личную жизнь? Маникюр никакого отношения к русскому языку не имеет, даже слово французское, так мне тетя Роза сказала. Но ведь тогда я нажила бы себе врага до конца школы, так, дедушка?

– Мне кажется, что да.

– Поэтому я стопорнулась, дождалась окончания урока и сказала Анне Ивановне, что хочу пойти к директору и спросить: смывать мне подаренный тетей педагогом маникюр или нет? Она сразу показала бздюшки.

– Что показала?

– У нас все так говорят, если пугаешься! Училка забоялась идти к директору со мной и разрешила маникюр не смывать. Но она предупредила, чтобы мои ногти ей на глаза больше не попадались. Я пообещала, что буду ходить на ее уроки в перчатках. Она рассмеялась и даже приобняла меня.

– Ну, ты прямо настоящая интриганка!

– А это что за слово?

– Ну, в твоем случае, это девочка, которая добивается своих целей с помощью шанатажа. Это слово надо переводить?

– Припугнула, что ли?

– Где-то так. Пока не пойму, хорошо или плохо ты поступила. Вроде бы хорошо, что умеешь не прогибаться, но, с другой стороны, и авторитет учительницы пострадал из-за пустячного маникюра. Сложно с вами, с девичьим народом…

Алиса устала быть доброй

– Дедушка, подскажи мне какой-нибудь смешной, но обидный розыгрыш, – внучка Алиса умеет удивлять необычными просьбами. Следом за ними, как правило, начинается диалог, который меня забавляет своей непредсказуемостью. Он и начался едва ли не с порога, как только она с мамой приехала к нам в гости на выходные.

– А разве такие бывают? – нарочито удивляюсь.

– Еще как бывают. Мой ранец вчера в школе Полина с Максом привязали веревкой к парте, а я не заметила, надела его, а через пару шагов грохнулась на спину.

– Да, обидно. А почему ты решила, что это Полина с Максом? Они в этом признались?

– Нет, конечно! Но они громче всех смеялись. Знаешь как обидно, когда над тобой смеются! Я даже Макса пнула ногой, а он меня толкнул и я снова чуть не упала на спину.

– Макс неправ, нельзя девочек толкать. Но громкий смех еще не признание в розыгрыше.

– Ой-ой, ты совсем ничего не понимаешь! У нас в классе, если кто-то кого-то разыграет, а тем более подлянку сделает, так они громче всех смеются. Тем более, что Макс заплакал, когда ему Мишка по уху за меня съездил. Он меня с третьего класса всегда защищает. Самый сильный в нашем классе. Настоящий друг и в меня иногда влюблён.

– Почему иногда?

– Ну, я ведь тоже непостоянная. В четвертом классе нам еще не до настоящих романов.

– И все-то ты знаешь про романы.

– Я разве на необитаемом острове живу? В любом телеке сериалы, любовь-морковь, в интернете тоже… Ты не отлынивай, придумай мне классный розыгрыш, чтобы все над Полиной посмеялись.

– А Макса ты уже простила?

– Почти, он по уху уже получил. Лучше ты мне скажи, какой у тебя был в жизни самый запоминающийся розыгрыш?

– Я тебе уже рассказывал, как я в студенческие годы нарезал пенопласт под рафинад и угощал друзей чаем с водоплавающим сахаром. Или тараканов спинками мы с другом приклеили к купюрам и они такой шорох устроили на нашей вечеринке!

– А-а, помню, ты даже рассказ об этом написал. Но где я тебе возьму тараканов? Их, кажется, уже всех вытравили в Москве. Думай-думай над розыгрышем!

– Попробуем вместе. Скажи мне, что больше всего интересует Полину, именно из этого надо сделать приманку для розыгрыша.

– Ну, конечно, мальчики, она хочет с ними дружить, а не со мной. Во! Я придумала: ты мне дашь свой телефон, а я начну с ней переписку, предложу дружить и назовусь, скажем, Эдгаром, такое имя сразу ее заинтересует. Договорюсь с ней о встрече, а сама будто случайно пройду мимо и спрошу, что она там делает. Я уже представляю как она своим писклявым голосом будет изображать «а вот мы с Эдгаром, а Эдгар мне…» Тьфу!

Розыгрыш мне не понравился, но пришлось отдать свой айфон. Минут двадцать Алиски не было, а из-за прикрытых дверей соседней комнаты то и дело слышался её злорадный смех и аплодисменты, сопровождаемые вскриками типа «Ага, паршивка, проглотила!», «Ох, какая же ты тля!»…

Потом внучка появилась и попросила написать что-то стихотворное, чтобы, по ее словам, окончательно сразить несчастную подружку. В шутку предложил ей «Я к вам пишу, чего же боле?», но она сразу забраковала, надо, мол, сочинить что-то типа рэпа, посовременнее. И добавила: «Только не надо из интернета таскать, все умные, давно проверять научились. А еще, дедушка, ты пиши с ошибками, чтобы Полинка не догадалась. Мальчишки все пишут с ошибками!»

– Кто тебе это сказал? Вот я, к примеру…

– Это сейчас ты грамотный, когда постарел. А в школе тоже учился не очень, мне это тетя Роза говорила. Потом лишь за ум взялся, когда поступил в университет.

Спорить было бессмысленно и я взялся за перо, через минут пять возникли эти заказанные строки почти без знаков препинания:

Ты девчонка классная

И самая прекрасная

С тобою ни может сравниться никто

Давай дружить всю жизнь если что!

– Бывает и хуже, – вздохнула Алиска, —но для неё и это шедевр.

А затем случилось непредвиденное – Полине, наверное, надоело переписываться или стихотворение поспособствовало, но она решила первой позвонить.

– Что делать, дедуля? – растерялась внучка, вбежав с трезвонившим телефоном.

– Напиши, что пока не можешь говорить, родители рядом. Позже перезвонишь. А пока подумай, как выйти из этой ситуации – или прекращай розыгрыш, или найди мальчика, который может его за тебя продолжить.

– Точно! Костя выручит! – и Алиса помчалась разыскивать соседского паренька, с которым еще недавно играла в одной песочнице и постоянно ссорилась.

Косте идея понравилась и они вдвоем продолжили разыгрывать Полину. Договорились и о свидании. Выпроводив Костю, внучка вернула айфон.

– Какой-то неудачный розыгрыш ты мне предложил, дедушка, – огорошила она меня. – Пока Костя там дул в уши этой дурёхе, у меня даже мысль мелькнула – а покажу-ка я как бы твою переписку с Полиной бабушке, пусть полюбуется какой дедушка любвеобильный. Вот это по-настоящему была бы бомба! Да-да, к сожалению, ты прав, не смотри на меня такими удивленными глазами, это было бы нехорошо с моей стороны. Я сразу поняла, что не оценишь мой розыгрыш. Ты никогда не читаешь чужие письма без разрешения и считаешь это непорядочным. Ох, как меня подмывало прочитать на айфоне, о чем ты переписываешься со всякими тётеньками! Но я сдержалась! Правда, кое-что случайно просмотрела, просто из любопытства. Ничего, кстати, интересного. Конечно хочу с тебя брать пример и не совать нос куда не следует, но мне пока очень трудно перебороть женскую натуру. Мы очень любопытные и нас прямо тянет на чужие тайны. Так все писатели считают!

– Ты в этом уверена?

– Спрашиваешь! Кстати, извини, но я заодно посмотрела с твоего айфона не выложила ли Полина на ютюбе или ТикТоке ролик с моим падением. Я бы этого не вынесла, а убила её. Если бы она успела заснять, она еще бы вчера выложила. А я её своей лучшей подругой считала! Мы живем в очень жестоком веке из-за этих гаджетов и интернета. Чего только люди не выкладывают – этот упал, того лошадь лягнула, а этого облили чем-нибудь… Всем смешно, а ему, несчастному, нет. И я могла оказаться в такой роли. В школе и на улице все бы в меня пальцем тыкали, представляешь? Обозлилась бы на весь свет!

…Вечером Алиска подошла пожелать мне спокойной ночи.

– Костяныч хочет позвонить Полине и извиниться за розыгрыш. Как ты думаешь, дать мне ему её номер телефона? Нет-нет, лучше ничего мне пока не говори, я сама это должна решить. Я устала быть доброй. У меня на Полинку ещё обида не прошла. А вот на Костю уже появилась. Он, представляешь, с ней хочет начать дружить. А когда был маленьким, обещал на мне жениться! И перестань, пожалуйста, ухмыляться! Мне почему-то не смешно в отличие от тебя, дедушка!…

Апрель 2019

Алиса с медицинским уклоном

На Алису в саду налетели пчелы. Она от страха так завизжала, что переполошила всех собак на соседних дачах.

– Не надо махать руками, садись на корточки и затихни, они от тебя отстанут, —посоветовал через забор пчеловод Володя. Его пчелы и гонялись за внучкой.

Алиска и сама была похожа на пчёлку: в желтой рубашке и коричневых брючках, только вместо жужания издавала децибельный визг. Из которого только и можно было понять, что пчелы запутались в ее волосах. Я попытался отогнать насекомых с помощью полотенца. Это удалось, но одна из мстительных тварей впилась мне в шею.

– Ну, что ты развопилась как маленькая, слышишь, собаки до сих пор успокоиться не могут? Меня вот укусила пчела, – показываю на покрасневшее пятно на шее. – Неприятно, но не больно.

– Тебе больно, но ты не признаешься. Мужчины всегда героями хотят выглядеть. А кричала я для того, чтобы этих противных пчел отогнать. От их укуса можно умереть. Я свою жизнь спасала!

– Когда ты была маленькой, тебя уже кусала пчела, так что не умрешь – проверено. Их укусы лечебные. Есть даже специальная апитерапия: покусают пчелы больного и он летает потом здоровый как на крылышках.

– Дедушка, мне не смешно. Вот Дашку в прошлом году укусила пчела за щеку и она у нее раздулась так, что она только мороженое могла кушать. Ела и плакала.

Даша – старшая моя внучка. Мы всей семьей самоизолировались на даче на майские длинные выходные. Правда, у меня аллергия на цветение и надо бы на море или отсидеться дома, но и пропускать общение с внучками, живущими отдельно, не хочется итак редко видимся.

Дочь узнав, что меня во время спасательных работ укусила пчела, сразу решила заняться моим лечением – вытащить жало, промыть ранку и принять таблетку зодака. Процедуры не обошлись без Алисиного участия.

А затем я занялся привычными заботами – опрыскал деревья и кусты смородины, покосил подросшую траву, вскопал грядки для будущих посадок. И только к вечеру до меня дошло, что я не просто устал, а кажется заболел – трещала голова и нос отказывался дышать

– Пап, а у тебя не коронавирус? – перепугалась дочь.

– Вряд ли: я ни с кем в последнее время не контактировал, не был в магазинах, только ранним утром пробежки вдоль озера устраивал. Это аллергия – у меня так часто бывает в мае. Не все же коронавирус болезни на земле вытеснил, зачем же только его подозревать в любом кашле и чихе?

На всякий случай замерили температуру – нормальная, кашля нет, рези в глазах тоже. Позвонили в «скорую помощь», там переключили на врача и тот проконсультировал – если к утру не пройдет, то будут решать, что со мной делать. А пока – горячее питье, тот же зодак и в постель.

Лежу, сиплю с трудом, но горло перехватывает и мысль подкрадывается: я в группе риска, а вдруг заразился? Не хочется свой земной путь укорачивать. Сразу представил друзей и подруг, которые придут после карантина на кладбище. Первый, второй, третья… И рассмеялся.

– Больной, вам предписан покой, никаких ржаний и скаканий по комнате! – это вошла Алиска в медицинском наряде: наспех склеенный фартук из белой бумаги, такая же шапочка с красным крестиком и игрушечный фонендоскоп из детского набора. И табличка приклеена на груди – «Лучший врач». Правда, маска, резиновые перчатки и тонометр – настоящие.

– Алиска, ты что – врачом решила стать?

– Не Алиска, а Алисия Максимовна! Откройте, больной, рот и не болтайте, пожалуйста, пока вас лечат!

Лучший врач смерила мне температуру, осмотрела горло, проверила давление.

– Пока у меня нет опасений, смущает лишь сиплый голос, – изрекла она. – Надо вам подобрать какую-нибудь полезную микстуру. Может, виски или водку вместо горячего молока?

– Никаких виски и алкоголя, – перебила вошедшая дочь. – Я нашла в аптечке супрастин в ампулах. Сделать тебе укол?

– Мама, давай я потренируюсь на дедушке и сделаю укол?

– Алиса, это не шутки. Ткнешь не туда и останешься без дедушки. Рано еще тебе! – отрезал я.– Вот выучишься на врача и тогда коли всех, пока не надоест.

– Дедушка, ну ты же сам говорил, что укол – это не больно!

– Потренируешься на мне в следующий раз, лет через десять, – переменил я тему.

– Ладно, дедушка, не трусь, насчет укола я пошутила, – обнадежила Алиса.

Дочь сделала укол, а попозже я выпил все же виски, не надеясь, что быстро усну. Помаялся на диване с часик и в конце концов успокоился – даже что-то приятное видел во сне. Утром проснулся со свежей головой и нормальным носом. Даже запел «Я люблю тебя жизнь и надеюсь, что это взаимно».

– Можно больного выписывать, – пошутила внучка, входя в комнату. —Я рада, что ты выздоровел, пора идти завтракать. Только мама сказала, чтобы я тебе температуру вначале измерила.

Температура оказалась нормальной. Алиса начал стягивать с себя маску и очки для плавания вместе с шапочкой и фартуком

– Ты что, раздумала быть врачом? У тебя все так хорошо получалось. Прямо как у настоящего доктора!

– Поиграли и хватит. Знаешь, дедушка, я смотрю по телевизору на врачей, как они там с вирусом возятся – все в халатах, масках, усталые, не поймешь где женщины или мужчины. Это, конечно, нужная работа. Но я себя иногда взрослой представляю по-другому: в красивом платье, на каблучках – вся такая! Это мне больше нравится. Не всем же врачами быть. Я пока еще не решила кем стану, только три класса проучилась. Вот кончится мое относительно счастливое детство, тогда решу…

Увидев, что у меня погрустнели глаза, приблизилась и погладила меня по

голове.

– Не переживай, может быть, я еще передумаю! – И, сделав серьезное лицо, добавила: А вы, вчерашний больной, обязаны все-таки сдать тест на вирус, так мама говорит. Мало ли что!

Тест оказался отрицательным.

Май 2020

Алиса и вирус несчастья

Я уколов не боюсь. Впрыснули в меня вакцину от ковида и я отправился домой. Пока одевался у гардероба, позвонила Алиса.

– Дедушка, я подвернула ногу, когда спускалась по лестнице. Мама с Дашей с Аришей пошли без меня на лыжах, а я осталась одна на даче. Зевс убежал с ними. Вышла во двор, а ветер так сильно начал деревья раскачивать, мне стало страшно Можешь сюда приехать?

– Ну, если во двор смогла выйти, значит ничего серьезного с ногой, – успокоил я Алису – она меньшая из внучек, две другие на четыре класса постарше, приехали в Бронницы на лыжную прогулку. Зевс – ирландский сеттер, которого хлебом не корми, а дай побегать вволю.

– И еще: мама дала мне такие тугие лыжные перчатки, что чуть ногти не обломались, – призналась она. – А у меня новый маникюр, никто в классе его еще не видел.

– Так ты из-за этого не пошла на лыжах?

– Как ты мог так про меня подумать?! Я действительно ногу подвернула.

– Жди, скоро приеду, – пообещал я.

Перед гардеробом уборщица надраивала пол какой-то санитарной жидкостью. Я не учёл, что могу поскользнуться на ровном месте. А в этот день как раз была моя очередь. Со стороны это выглядело так – я уже подходил к дверям, когда вдруг мои ноги оказались выше головы. Тут же открывается дверь и входит мужчина в пуховике и треккинговых ботинках с глупым вопросом: «Дай пройти, ты что здесь разлёгся?»

Вместо того, чтобы отвечать на вопрос, я стал нашаривать упавшие очки. Когда увидел их – они захрустели под его ботинком. Пришлось ударить его по ногам. Пока он падал, я успел освободить ему место на полу. Потом нас разняли.

Мой дом в паре шагов от поликлиники, поэтому даже без очков добрался до него без особых приключений. Они возобновились, когда я перешагнул порог. Закрывая входную дверь, в сердцах хлопнул ею сильнее обычного и прищемил указательный палец на правой руке. Тут же взвыл и речитативом озвучил всё, что мог плохого сказать о себе, о своей суетливости, о дверях, которые не умеют правильно и тактично закрываться. Палец начал опухать и чернеть в районе ногтя. Это уже случалось со мной года три назад – опыт подсказывал, что впереди долгий и мучительный процесс, пока ноготь сам не отпадет и не вырастит на его месте новый…

В зале, пока я рассовывал по карманам брелок автосигнализации, права и документы на машину, неловко повернувшись, я умудрился опрокинуть торшер. Он ударился об пол. Естественно, разбилась лампа. Пришлось ее менять, причем неудобной левой рукой. Случайно крутнул чуть сильнее стеклянную колбу и она треснула у меня в ладони. Треснули и глаза. Так мне показалось. Словно кто-то схватил меня за шиворот и так встряхнул, что полетели во все стороны искры. Последний раз меня било током в детстве. Напоминание, что с электричеством надо обращаться как можно осторожнее, было весьма неприятным. Но оно быстро прошло в отличие от боли – я сильно поранил левую ладонь. Она была вся в крови и осколках стекла. Пришлось заняться самолечением.

В новых очках, с перевязанной ладонью, с больным ногтем трудно одеваться, но именно в это момент угораздило Алисе позвонить.

– Дедушка, ты скоро? Мне же страшно здесь, ветер еще сильнее стал выть…

– Потерпи, скоро приеду, – мне с трудом удалось добавить в голос оптимистические нотки. Одеваясь, из-за спешки, случайно задел чернеющим ногтем злосчастную дверь и вновь взвыл. Телефон выскользнул из рук и ударился боком о керамический пол прихожей, подскочил и от айфона отвалился большой кусок защитного стекла вместе с прилипшим к нему шматком сенсорного экрана. В другое время мне было бы интересно посмотреть, что там у него внутри, но не в этот раз. Через минуты три я успокоился и отыскал старую трубку. И с израненными руками даже смог вставить в неё сим-карту. Это заняло бы меньше времени, если бы я постоянно не чертыхался и не ругался даже не на Алису, а на самого себя. Какое-то время заняла и зарядка телефона.

Вниз по лестнице я, напуганный свалившимися на меня несчастьями, спускался медленно и с оглядкой. Столь же осторожно подбирался к автомобилю. Завел и принялся очищать от снега, а его за два дня, пока не выезжал из дома, набралось прилично. С увечными дланями было некомфортно работать щеткой. Но постепенно привык и даже разошелся так, что в какой-то момент брелок автосигнализации, лежавший на торпеде, соскользнул вниз и автомобиль радостно пискнул в ответ. Я поначалу не придал этому значение. Масштаб беды вскрылся, когда, закончив очистку, я попытался открыть двери. Они оказались наглухо закрытыми. Видать, брелок падая, умудрился в несчастливый для меня день удариться именно той кнопкой, которая отвечала за блокировку дверей. Пришлось идти за вторым комплектом.

Естественно, он оказался разряженным. Через минут десять, купив в ближайшем магазине батарейку, я вернулся к своему автомобилю. Он вновь был завален снегом, слетевшим с крыши соседнего дома. Да так «удачно», что одна из прихваченных сверху внушительных сосулек, разбив стекло, улеглась на заднем сидении.

– Не очищай пока автомобиль от снега, – посоветовал мне сосед Дмитрий Волков. – Я сейчас вызову представителей управляющей компании, заактируем ущерб и они будут обязаны его тебе возместить. Снег с крыши не очищен, сосульки не сбиты, стоянка не огорожена —полностью их вина. И вообще на это место старайся не ставить больше свою машину – в прошлом году мне здесь тоже не повезло, заднее стекло разбилось из-за сосульки. Коммунальщики поначалу ударились в отказ, но я их умело прижал. Прижмем и сейчас. Но с тебя хороший вискарь. Ладно-ладно, это шутка.

Волков – майор ГИБДД. Пока он носил по три-четыре звездочки на погонах, я часто попадался ему на шоссе за превышение скорости. Он лишь подшучивал: «Выбирай другие маршруты, не порть мне статистику». Вряд ли ему тогда её портили – менял автомобили каждые два года. Проблемы начались, когда на дорогах понатыкали видеокамеры наблюдения. Сейчас работа у него поскучнее – возится с бумагами в комиссии по разбору…

Встреча с Волковым наконец-то прервала полосу невезения – представители управляющей компании не особо упирались, когда составляли акт об ущербе по их вине. Мои израненные руки вызывали у них искреннюю жалость. Пообещали с оплатой не тянуть…

Как только отбыли коммунальщики, вернулись мои лыжники с дачи.

– Папа, что случилось? – засыпала вопросами дочь, едва вылезла из автомобиля. – Я так ничего и не поняла из того, что ты второпях говорил мне по телефону.

Пришлось начинать рассказ с начала – с вакцинации…

– Знаешь, дедушка, я все поняла – это вирус несчастья, – отвела меня в сторонку Алиса, когда я закончил рассказ. – Время от времени, чтобы жизнь шоколадкой не казалась, мы заражаемся им друг от друга. Самое главное, надо от него побыстрее избавляться. Вот почему он тебе передался от меня. Когда я утром проснулась, я еще ничего о нём не знала, но сильно ударилась об косяк ванной. А во время завтрака случайно выронила чашку с какао. И ногу на даче подвернула. А после моего звонка у меня несчастья прекратились, а на тебя посыпались всякие беды. Надо было тебе сразу другому человек перезвонить – вирус перешел бы к нему.

– Я перезвонил, но слишком поздно, —рассмеялся я над открытием моего маленького философа. —В управляющую компанию. Думаешь, у неё теперь проблемы?

– Вряд ли. Скорее, у жильцов. Они же постоянно им звонят.

– А тебе от кого передался этот вирус?

– От Полины. Она вчера мне позвонила и всякие гадости наговорила, будто я Мари сказала, что у нее некрасивая стрижка. А я лишь мимоходом упомянула, что её прическа мне не понравилась.

– Ты права, – утешил я её. – Это же действительно большая разница. А откуда у тебя этот синяк на руке? Ты же ногу потянула?

– Это Мишка подножку поставил в школе и я ударилась об стул. Но я на него не сержусь, у нас мальчишки в 4 «б» классе еще не состоятельные, если им кто-то нравится, они подножки ставят или по-дурацки над своими шутками хохочут.

– А когда станут состоятельными?

– Ну, когда цветы начнут дарить или всякие там подарки. Это же элементарно.

– А если опять вирус подцепишь, как будешь от него избавляться? Полине позвонишь?

– Да нет. Если уж так она своей прической дорожит, я скажу, что мне она все же понравилась. А позвоню я Димке, он мне тоже ставил подножки, но вчера подкатил к Мари…

Февраль 2021

Алиса на карантине

Почти месяц вся семья на карантине, внучки в Москве, мы на даче, вот и приходится общаться с ними по телефону или в интернете.

Сперва им нравились незапланированные каникулы, затем начали маяться. И больше всех Алиса, для ее живого нрава вынужденное заточение особенно тяжело. Поначалу приставала к родителям, чтобы посоветовали чем ей заняться. Пожелание подтянуть предметы, по которым она прихрамывает, не вызвало энтузиазма. Но внучка подошла к делу творчески – обзвонила многочисленных тетушек и лишь затем остановилась на том, что ей больше всего понравилось – начал осваивать кулинарию.

Первые блины, естественно, получились комом. Но третьи-четвертые с собственноручно приготовленным кремом (сметана+сливки и различные ингредиенты) встретили в семье на ура. Затем появились всевозможные пироги, выпечка, пицца —причем, качество их возрастало прямо как на дрожжах. Помогали бабушка с тетушками, делясь своим опытом и секретами. Особенно удались почти достойные мишленовских звезд настоящие чебуреки. Мама Юля призналась, что ничего вкуснее не ела. А старшая сестра Даша и вовсе посоветовала готовить их для неё каждый день. Я же, находясь на удалёнке, и только судорожно сглатывал, слушая восторги про неожиданно вскрывшийся у Алиски кулинарный талант.

Все эти затеи у кухонной плиты требовали иметь в доме постоянный запас всевозможных продуктов. Выручали магазины, обеспечивавшие их доставку для изолянтов. Но поиск всевозможных овощей, специй, прочих составных для Алискиных затей требовал времени для закупок. Поручили это делать самой внучке. Алиса поначалу все складывала в корзину, затем проверял кто-то из родителей и оформляли заказ. Мама Юля из этой рутинной операции догадалась извлечь пользу – заставила юный талант высчитывать себестоимость с учетом воды, электричества и прочих обременений. Попытка забастовать была обречена на лишение финансирования. Алиска, скрепя сердце, начала это делать, а потом, когда набила руку на калькуляторе, ей это даже понравилось. Возобновленные в школе уроков онлайн показали резко возросшие ее успехи в математике, что сразу было отмечено Анной Ивановной.

С русским языком Алиса тоже поступила творчески, предложив мне поправлять ее эсэмэски и объяснять, какие она ошибки допускает.

– Ты, дедуля, лучше нашей училки разжевываешь мне правила. Я все сразу начинаю понимать, – похваливала она меня.

Мы успешно одолели с ней спряжения и склонения, добрались до согласований и написания прилагательных и наречий. Но тут в эсэмэсках замелькали упражнения из учебника русского языка.

– Ах ты, лентяйка! Хочешь, чтобы я за тебя делал задания, – попытался уличить Алису.

– Ну, как ты мог подумать! – возмутилась она. – Я же послала тебе эти упражнения, чтобы потом проверить правильно ли я их сделала.

– Ну да, запрягла тележку впереди лошади. Не надо хитрить, договорились?

– Ты прав, я поступила легкомысленно, что не предупредила тебя об этом, – вывернулась после долгой паузы хитрюля. —Придется самой делать, куда же мне деваться, если даже ты не хочешь мне помогать… А у меня прямо ни одной свободной минутки, по четыре урока каждый день. И мама теперь по утрам ждет, когда я что-то сварганю на завтрак. Ей-то легко, она на диете…

Звонит на следующий день.

– Мама считает, что я очень много времени провожу за компом. На все про все у меня теперь всего полтора часа. Это не считая уроков онлайн. Есть идея, как ее уговорить, чтобы мне разрешала побольше времени проводить в интернете?

– Даже не знаю… А что ты смотришь на компьютере?

– Разные фильмы, мультики, смешные ролики…

– Если разрешит мать, все это можно смотреть на английском языке, заодно и его подтянешь.

– Не разрешит. Она говорит комп портит зрение.

– Смотри по телевизору через интернет.

– Thank you for the great idea, I kiss you!

– Я тебя тоже.

– Спустя еще день опять звонит.

– У меня для тебя подарок! Решила испечь твои любимые эчпочмаки. Сейчас буду их вынимать из духовки!

Смотрю на экран смартфона. Кто не знает, эчпочмаки – это такие татарские треугольные пирожки из теста с мясом, картошкой, луком и всем прочим, что необходимо для объедения и неугасающей любви к ним.

Алиска в симпатичном переднике, разрумянившаяся от жара духовки – сама как эчпочмак, стоя на цыпочках выкладывает их из противня на тарелки.-

– Что случилось? Почему ты на цыпочках? Пятку поранила?

– Не-а, готовлюсь к тому, чтобы носить каблуки, когда подрасту. Не вечно же мне в детской обуви щеголять.

– Ну ты даешь – в третьем классе, а уже о каблуках мечтаешь.

– Я пока тренирую ноги, чтобы они с детства привыкли к такой ходьбе. К маме приходят ее подруги и у всех ноги или устают, или болят. Жалуются, потому что не тренированные. Женские заботы тебе не понять.

– Согласен, не понять. Мне нравится, что ты за время карантина прямо на глазах растешь, учебу подтянула и мастерицей на все руки стала. И в кого ты такая умница?

– Ой, дедушка, не говори – сама себе удивляюсь, – подмигнула мне Алиска. – Вот еще мама родила бы меня покрасивее, тогда вообще проблем у меня в жизни не было.

Апрель 2020

Алиса и оборотень

Не повезло со снегом в 2020 году. Совсем обленился Мороз-воевода. Не то что березки и ели, но даже лесные тропы не сумел замести. Ползимы уже позади, а нам так и не удалось ни разу прокатиться на лыжах. Пришлось с внучкой Алисой на своих двоих идти прогуляться по опушке леса рядом с дачей.

– Я же тебя говорила, дедушка, что 2020 год необычайный и еще немало нам сюрпризов принесет. – Алиса обстоятельный человечек, поэтому любит поговорить о серьезных вещах.

– Ты какие сюрпризы ждешь – климатические или лично для себя?

– Конечно для себя! Какой бы не была зима, лето все равно настанет и мы поедем на море. Самое главное, чтобы маме было хорошо и ей на работе зарплату повысили и не гнобили всякие президенты и вице-президенты банков. Чтобы и у тебя и бабушки все было замечательно и вы взяли бы меня с собой на сплав в Карелию, а то обидно – Даша с Аришей уже три раза cплавлялись по рекам без меня…

– Возьмем-возьмем, только подрасти еще немного.

– Вот так всегда, без сюрприза, —надулась Алиса и, отпустив мою руку, сделала вид, что поворачивает обратно к даче.

– Может, возьмем даже в этом году, – иду я на мировую. – Мы с твоей мамой уже говорили об этом, она с нами тоже хочет поехать.

– Правда? – обрадовалась Алиса и глаза ее посветлели от надежды. – Ты же знаешь, что я уже хорошо плаваю и могу из моря часами не вылезать. Грести тоже сумею. И палатку быстро научусь собирать. Мне только один раз надо показать. Не поверишь, но я стала очень сильной. На физре один раз даже на турнике подтянулась, а из девочек никто не смог. Хочешь, вместе с тобой наш лес обойду и не устану? Расскажешь заодно мне какие деревья здесь растут, пригодится для уроков по окружающему миру.

– Тогда пошли, – согласился я. И мы отправились в неблизкий путь. По моим прикидкам, это около 7 километров.

Алиса уже успела с утра рассказать про все свои новости, случившиеся после новогодних праздников в 4 «б» и в их дворе, теперь пришла пора и мне начать просветительско-воспитательную работу, как и положено дедушке.

– У нас в школе тоже был предмет про окружающий мир, только назывался он природоведением. Так что давай начнем с тобой «ведать». Назови для начала какие ты деревья знаешь?

– Ну, вот береза. Мне она очень нравится. А это сосна, мы с тобой такую сажали. Еще знаю елку. Про тополь и его пух. Клен кудрявый, лист резной. Златая цепь на дубе том. И все…

– Слышала про ольху? Вот она перед тобой. Ее легко отличить по шишечкам, которые на ней висят. А это уже осина, у нее удлиненные сережки. Так что не спутаешь.

– А почему вампиров можно убить только осиновым колом?

– Наверное, можно и любым другим орудием, но раньше колья делали в основном из осины – очень хорошими получались, крепкими и острыми, всегда были под рукой, вот с помощью их и… Кстати, говоря, спички делают только из осины и колодцы тоже. А это ясень. Видишь какие у него богатые сережки – в виде крылышек, и интересная кора – пепельного цвета.

– Может, поэтому и дали такое имя?

– Да, ты права.

– А это дуб?

– Да, вот он перед тобой, видишь какие у него засохшие листья, ни с какими другими не спутаешь. А это – лиственница. В отличие от своих хвойных родственников она сбрасывает к зиме иголки, как другие деревья листья. Одна из самых ценных пород, по крепости почти не уступает дубу. Забьешь гвоздь – не вытащишь. И самое интересно, больше нигде в Подмосковье ты не встретишь лиственничные леса. Они растут в более северных областях. А под Бронницами прямо таки кусок тайги появился благодаря леснику Павлу Ивановичу Дементьеву. Почти 90 назад он начал высаживать здесь ее саженцы, причем собрал все виды лиственницы, которые только растут в мире.

– Он один посадил такой огромный лес?

– Ему помогали местные жители, в том числе школьники. При его жизни появилось почти 1500 гектаров лесов, не только лиственничных, но и сосновых.

– А какие здесь животные водятся?

– Помнишь, мы с тобой видели енота, лису и ежа?

– Конечно, а еще, когда возвращались из Ясной поляны, нам дорогу лоси перебежали. А волки и медведи здесь встречаются?

– Волки вполне возможно, а медведи вряд ли. Они зимой в берлоге спят.

– Даже когда лесу нет снега?

– Они же об этом не знают, – Алиса рассмеялась над шуткой и мы продолжили свой поход.

Часа через полтора, уже подходя к дачам, заметно подуставшие, мы вдруг увидели мелькнувшее вдали животное. У меня все похолодело внутри – черное, огромное. Неужели шатун?! Я приложил палец к губам и буквально силой потащил Алису за собой. Она начала сопротивляться.

– Дедушка, ты мне руку оторвешь!

– Тсс! Алиса, молчи, молчи нам скорее надо добежать до дачи!

– Чего ты перепугался? – спросила она меня тоже шепотом.

– Мне кажется, в лесу бродит медведь!

– Мне страшно, – захныкала она и остановилась как вкопанная.

Медведь между тем, завидев нас, огромными прыжками помчался навстречу. Я толкнул Алису в сторону дачи – беги! – а сам рванул наискосок, чтобы отвлечь шатуна на себя. Внучка тоже припустилась со всех ног от страха.

Так быстро я еще никогда не бегал, перепрыгивал через рытвины, кусты, поваленные деревья: ветки хлестали по лицу, сбили очки… Успел оглянуться и обрадоваться, что огромное чудище мчится за мной, а не за Алисой. И тут же ужас овладел мной. Неужели стану добычей зверя? Может, это самые последние минуты, которые доживаю, загрызет же меня чудище…

А оно стремительно приближался, я уже чувствовал его дыхание…

Лишь одна мысль колотилась в мозгу – сразу убьет меня медведь или начнет есть еще живого. Бр-р! В горле першило, я задыхался, сказывался и возраст, и отсутствие тренировок по бегу с препятствиями. Пробежав еще метров пятьдесят, а может и меньше, я споткнулся и полетел кубарем, больно ударившись о поваленное дерево. Тут-то меня и нагнал медведь. Я свернулся в комок и закрыл голову руками, мне внезапно захотелось умереть сию же секунду, прежде чем зверь начнет жевать меня, как котлету…

Медведь склонился надо мной, завоняло шерстью и зловонным дыханием. Он толкнул меня мордой в бок, стараясь перевернуть, но я не поддавался. Вот сволочь, подумалось, хочет, наверное, в глаза добыче посмотреть. Или уже сыт? Снова толчок.

Ужас на миг отступил и я слегка приоткрыл глаз. И увидел рядом с лишь огромную медвежью лапу. В шерсти запутались какие-то травинки и кусочки листьев, но крови на когтях не было. Неужто вегетарианец? И тут он меня лизнул, словно пробовал на вкус, заодно всего обслюнявив. Я перевернулся с единственной мыслью – выдавить медведю глаза, пока он меня не начал есть и попытаться убежать. Один шанс из миллиона, что удастся или хотя бы погибну как мужчина в бою, а не во время его трапезы.

Я схватил медведя за морду и… выругался от души.

– Нюша, сволочь, я же мог умереть со страха!

Огромный ньюфаундленд положил мне на грудь лапы и разжал свои челюсти – прямо в руки упали подобранные им очки. Мне показалось, что водолаз – так зачастую эту породу называют у нас в России, даже заулыбался от радости, как и я.

Нюша – производное от роскошного имени Арнольд, соседской собаки. Пока был жив мой ретривер Гэндальф, они не только ладили друг с другом, но между ними даже завязалась настоящая собачья дружба. От ньюфаундленда из-за его огромных размеров, заросшего огромной шерстью и статью напоминающего медведя, и днем шарахаются прохожие, что уж говорить о нас с внучкой, завидевшего его издали в лесу и насмерть перепугавшихся. Как выяснилось позже, Нюша, гуляя по лесу с хозяином, отбежал от него на приличное расстояние и, заметив нас с Алисой, помчался нанести нам дружеский визит. Мог бы залаять хотя бы для опознания…

Я встал, привел себя в порядок, обтёр с трудом очки от слюней, пощупал набухшую шишку на лбу и раскланялся с Нюшей. Он помчался обратно к хозяину.

Алиса тем временем успела добежать до дачи и всех переполошила. Навстречу мне попалась живописная воинственная группа: сын с двумя соседями, вооруженные топорами и ломом. Пришлось признаться им, что встретился с собакой-оборотнем, приняв Нюшу за медведя.

У Алисы при виде меня, живого и почти невредимого, сразу высохли слёзы и она бросилась на шею.

Я ей рассказал про встречу с Нюшей.

– Дедушка, медведи же в России бурые, а с чего ты решил, что бывают и черные? – спросила она меня с едва скрываемой ехидцей.

Январь 2020

Принцесса Алиса

– Дедушка, а ты часто ругаешься? – Алиска слова в простоте никогда не скажет, поэтому заранее держу ухо востро.

– Иногда приходится, но не люблю это делать, если честно. Если тебе нагрубили, то достаточно дать понять человеку, что он неправ. Кому надо, тот поймет, а до кого не доходит, с ним бесполезно продолжать. И ему ничего не докажешь, и себе настроение испортишь. А то и вовсе может до драки дойти.

– У тебя доходило?

– Бывало. Но это было давно.

– А почему девочки чаще ругаются, чем мальчишки?

– Наверное потому, что у мальчишек споры быстро в драку перерастают.

– У нас тоже мальчишки часто между собой дерутся.

– Алиса, ты неспроста этот разговор затеяла. Что-то случилось в школе?

– Вчера Мария Михайловна сказала, что наш 3 б класс совсем недружный и предложила разделиться на две группы и говорить друг другу комплименты, чья команда скажет их больше. Это должно было нас сблизить и сдружить. Вначале было интересно. Мы им говорили, что они умницы, гордость школы, отличники, таланты и просто красавцы. А они про то, что мы самые лучшие, классные, великолепные, замечательные… ну, и типа того. Но хорошие слова быстро закончились а когда мы начали повторяться, училка сказала, что за это будет снимать баллы. И тут Максим выдал классный комплимент – очаровательные вонючки. Та команда обиделась, потому что в этот момент мы засмеялись над ними и назвала нас поганками с полянки. Мы в ответ, что они жабы пупырчатые, а я еще выдала твое любимое, что они хрюндели недоделанные…

– Я не прав насчет хрюнделей, постараюсь про это слово забыть. Так кто все-таки победил?

– Никто из-за того, что игру пришлось прервать. Но на меня больше всех Полинка обиделась, она была в другой команде и посчитала, что я не только смеялась над «очаровательными вонючками», но и пальцем на нее показывала. Я не показывала, просто пальцем тыкала в ту сторону. А она сказала всем девчонкам из их команды, чтобы они со мной не разговаривали.

– Обидно, согласен, но тебе надо самой сделать первый шаг и помириться с Полиной. Это все же была игра.

– Не буду я с ней мириться! Потому что она настоящая вонючка, раз так себя ведет.

– Мне кажется, есть вина и вашей учительницы, что она поздно среагировала на то, что ваше соревнование приняло такой оборот. Но я вот что тебе скажу. Вы с Полиной уже не первый раз ссоритесь, пройдет время опять помиритесь.

– Не помиримся. Я ей никогда этого не прощу!

– Ты же сама любишь повторять никогда не говори никогда. Всегда надейся на лучшее. Хочешь, к примеру, стать принцессой?

– Это как? Понарошку?

– Ну почему понарошку. Принцессами не рождаются, а становятся, если очень сильно захотеть. И вести соответствующе. Во-первых, быть красивой.

– Это я умею. Только с мамой надо сходить в парикмахерскую и сменить прическу, эта слишком детская.

– Во-вторых, есть для принцесс одно ограничение: они никогда себе не позволяют грубить другим.

– Но я не люблю, когда меня обижают.

– Ты попробуй поначалу сама ни с кем не ссориться, это нетрудно, и к тебе все станут относиться как к настоящей принцессе. Вот я, к примеру, уже давно ни с кем не спорю, не ругаюсь. Даже в интернете.

– А мне иногда нравится ругаться. Особенно, если Катя или Полина чем-то меня обидят. Мы тогда по несколько дней не играем и не разговариваем.

– В-третьих, и это самое главное, надо вести себя как и подобает принцессе. Они никогда не злятся и не теряют достоинства. Если увидят, что кто-то ведет себя невоспитанно, одним движением бровей или глаз могут показать свое недовольство. А ты так сумеешь?

– Конечно. Вот так? Получилось?

– Надо перед зеркалом еще потренироваться. Теперь представь, что Полина в твоем присутствии ведет себя именно так, как ты описывала. Ты должна одним взглядом ее устыдить.

– А если не получится?

– Тогда ты можешь мысленно повелеть отвести ее на задний двор и высечь розгами. Раньше это при каждом королевском дворе делали.

– Это здорово, – захлопала Алиса в ладоши. – Мне нравится быть принцессой!

Вечером на следующий день Алиса позвонила и отрапортовала, что поругалась всего три раза. И всего дважды употребила любимое словечко «отвянь».

Декабрь 2019

День рождения Алисы

Внучка Алиска к своему дню рождения относится с предельной серьезностью. К нему начинает готовиться практически сразу же после прошедшего торжества. Отмечает, что было не так, как она хотела, что надо поправить или добавить – вся семья в курсе ее размышлений.

Одновременно составляется список гостей, которых она пригласит на день рождения. Список постоянно меняется, кого-то безжалостно удаляет, но бывает, что и возвращает – процесс этот останавливается буквально только накануне.

Практически исключено, чтобы кто-то явился на день рождения с неутвержденным Алисой подарком. Она заранее звонит и спрашивает, что ей та или иная подружка подарит. И если та не знает, то мягко намекает о своих пожеланиях. Но, к счастью, не настаивает.

– Мне не нравится такое вымогание подарков, – втолковываю Алисе. – Подарок должен быть сюрпризом. Есть страны, в которых считается даже нормой прийти с поздравлением без подарка. Ты должна радоваться другому – у тебя в этот день соберутся друзья, и вы весело проведете время.

– Почему я не должна радоваться подаркам? Одно другому не мешает, – с этой железной логикой мне трудно спорить.

…Приближался очередной день рождения. Практически все подарки Алисой были обговорены и неожиданностей не ожидалось. Но в самый последний день появилась Проблема.

– Дедушка, мне Полина, Аня и Коля хотят подарить по плюшевому медвежонку, – звонит Алиса поздно вечером. – Я им дала на выбор каждому медвежонка или что-то другое, а они, как сговорились. А новые подарки не хотят покупать…

– Ничего страшного. У тебя будет три медвежонка – целая семья.

– И что я буду с ними делать? Передарить, что ли, кому-нибудь? – задумалась Алиса.

– Неприлично передаривать чужие подарки. Хотя у тебя случай особый. Кстати, у твоего двоюродного братика Илюши скоро день рождения, ему медвежонок очень понравится.

– Он же еще маленький для такого подарка. Ладно, дорастет. А второй кому?

– Ну, мне, я как раз по возрасту уравновешу малолетство Илюши. Теперь ты довольна?

– Не совсем, – закручинилась внучка. – У меня из-за передаривания будет на два подарка меньше. Ведь братику и тебе я только выбираю, что купить на день рождения, а мама платит.

– Мне, кстати, больше нравятся подарки не купленные, а которые ты делала своими руками.

– О, договорились. Я тебе на день рождения что-нибудь прекрасное нарисую, а потом придумаю, что делать с запасным медвежонком!

Алиса успокаивается, а через пару минут выдает: «Дедушка, как хорошо, что мне повезло 10 марта родиться».

– А какая разница, если бы родилась даже позже?

– Позже тоже хорошо. Но если бы я родилась 8 марта, мне бы меньше подарков доставалось…

Октябрь 2019

Про Алису, любовь и конфеты

– Дедушка, а ты знаешь, что в меня начали влюбляться мальчишки?

– Да что ты говоришь! Не слишком ли рано? – Внучка Алиса учится во втором классе. Хотел поначалу выдать тираду о том, что главное сейчас для нее учеба и прочие правильные вещи. Но вовремя осекся. Если не быть ханжой, в ее возрасте я тоже что-то похожее испытывал. Вполне мимолетное. Так что, выходит, и ей пришла пора.

– Сперва в меня Мишка влюбился и три раза помогал мой рюкзак до школы донести. Затем я сама попросила Костю рюкзак взять, сказала, что у меня нога заболела. Он понес, а Маринка обиделась.

– Почему обиделась?

– Костя ей раньше дважды рюкзак носил. Поэтому я его и попросила.

– А про ногу соврала?

– Не совсем. Я сзади два пальца на руке скрестила. Если так делаешь, то не считается.

– Не считается, что врешь?

– Не считается, что всерьез говоришь.

– А Костя тебе больше нравится, чем Миша, так?

– Уже не нравится, оба противные…

– У вас там такие страсти, прямо жуть. А кто тебе сейчас рюкзак носит?

– Пока никто. Но вот Дима меня за косички дергал целую неделю.

– Это очень плохо с его стороны. Зря ты ему позволяла.

– Ты ничего не понимаешь – это ведь признак любви. Он же только мне дергает. Но мама перед каникулами постригла мне волосы покороче и Дима сказал, что подождет, пока у меня снова отрастут косички.

Не все так просто в Алисиной жизни. Но чувствую по опыту, что наш диалог хитренький человечек завела лишь для затравки – что-то она задумала.

– Деда, у меня идея появилась, – прижалась она к моему плечу. – Давай шутку с тобой сварганим? Завернем пластилин в конфеты. Когда Даша с мамой вернутся из магазина и возьмутся за конфеты, тут-то мы посмеемся. Прикольная шутка?

– Мне она не нравится. Тем более, что 1 апреля давно прошло…

– Зачем ждать следующего апреля? Ты же сам говорил, что в наших силах сделать жизнь веселее.

– Ну, раз говорил, тогда делай, – вздохнул я и углубился в книгу.

Алиска расположилась за кухонным столом и принялась за дело.

Я как-то подзабыл, что конфеты для моих внучек тема очень скользкая. Родители Алисы на какой-то лекции услышали, что детям нельзя их давать до школьного возраста, чтобы не навредить здоровья и долго не разрешали двум моим внучкам есть ничего сладкого. Так они и росли в полном неведении о лакомствах. Но когда в детский сад пошла старшая Даша, все оказалось насмарку. У внучек, испробовавших запретное, проснулась могучая тяга к конфетам и они стали пускаться на всякие мыслимые и немыслимые затеи, чтобы полакомится ими.

Однажды, когда остались одни дома, они перевернули все вверх дном в их поисках. Но нашли. После этого родители стали покупать конфеты только по большим праздникам. Другой вопрос, когда внучки приезжают к нам на выходные. Меня, как самого слабовольного, заранее предупреждают, чтобы оберегал конфеты от их набегов.

За обедом первым пластилин попробовал я, но промолчал, чтобы не выдавать Алиску. Затем пострадала Даша. Остальные остереглись пробовать и переворошили всю конфетницу в поисках нормальной шоколадки. Но безрезультатно. На столе остались лежать две кучки – пластилина и оберток от конфет.

– Так, а где сами конфеты? – забеспокоилась практичная бабушка, сама большая любительница шоколада. – Их же полная ваза была. Кто съел?

– Я разворачивала конфеты и по привычке их клала в рот, – призналась Алиса. – А потом опомнилась, но другую часть дедушка съел.

У меня отвисла челюсть – от внучки я такого вранья не ожидал. И пока раздумывал, уличить ее при всех или все-таки потом наедине пристыдить, у Алисы разболелся живот. Она начала хныкать.

– Надо вызвать скорую, —забеспокоились мама и бабушка.

– Не надо, – заверещала Алиса. – Они мне сделают укол!

– Я недавно прочитала, что если попить кока-колу, живот пройдет, – подала идею Даша.

– Хочу колу! – оживилась Алиса.

Как ни странно, но кола действительно помогла. Через полчаса боли у Алисы, если она только не притворялась, и вовсе утихли.

Когда все треволнения улеглись, я решил пристыдить внучку.

– Алиса, зачем ты соврала, что я вместе с тобой съел конфеты?

– Это как-то само собой получилось. – Алиска бросилась ко мне на шею. – На меня же все накинулись! А ты единственный, кто меня понимает и всегда защищает! Не обижайся и прости меня.

– Если ты будешь так неумеренно есть конфеты, то станешь толстой-толстой и никто не будет в тебя влюбляться!

– Как только я начну толстеть, то сразу брошу, —пообещала внучка. – Целый год буду терпеть!

Кажется, ее пальцы были в это время скрещены…

Октябрь 2019

Как заработать миллион

Внучка Алиса любит определенность в жизни. Перед днем рождения или Новым годом она обычно оповещает всех, что хочет получить в виде подарка. Поначалу это коробило дарителей, мы отнекивались, но настойчивость взяла свое – обычно она заказывает вполне практичные и необходимые для нее вещи по разумной цене. Но на этот Новый год попросила ограничиться деньгами. Купит она на них акции и станет миллионером. Если что задумала внучка – отговаривать бесполезно.

– Ты, дедушка, пока готовься, учись с акциями обращаться, мне потом покажешь, как правильно богатеть. Я уже и сама немного разобралась, как зарабатывать на бирже. Но важны детали, – и тут она выдала заготовку. – Хочу понять, стоит ли мне ставить тейк-профит на голубые фишки? Или играть вдолгую?

Алиса умеет при необходимости блеснуть такими словечками. Иногда даже на уроках за это ей ставят пятерки. И меня изредка ей удается провести. Пришлось засесть за биржевую грамотность. Первым делом уяснил для себя, что тейк-профит – ограничение прибыли, достигнув зафиксированной величины, акции автоматически выставляются на продажу. Торговать ими теперь можно онлайн в компьютере или на смартфоне. При желании даже подключить робота-советчика. Но в любом случае ты рискуешь своими деньгами. Проще новичку на бирже проиграть, чем выиграть. Тем более, как выяснилось позже, в январе 2022 года, когда случился на рынке мощнейший обвал акций…

После Нового года Алиса подбила баланс —11 тысяч. Еще через пару дней, благодаря гостям, счет возрос до 19, из них 5 тысяч подарила племяннице тетя Жанна из Ташкента, гостившая у своих детей в Щёлкове.

– Я, конечно, надеялась, что будет больше, – сморщила внучка гримаску, – но мне проще тебя взять в долю. Тем более, что мне из-за возраста не дадут открыть брокерский счет.

– Мне не везет в азартные игры, попробуй привлечь родителей.

– Это худший вариант. Если я заработаю, они все себе заберут. К тому же я придумала как нейтрализовать твое невезение – будешь партнером без денег.

– Это как?

– Раз тебе нельзя играть на них, ты мне просто добавишь рубли до ста тысяч, чтобы я на бирже не позорилась с мелочовкой. А весь выигрыш пойдет мне, чтобы удача от нас с тобой не отвернулась. – Меня всегда удивляло ее умение ставить любую проблему с ног на голову.

– У меня более безопасный и удобный вариант для тебя, – теперь я уже огласил заготовку. – Скачал для тебя на компьютере специальные приложения, пройдешь инвестиционную школу для начинающих, научишься подбирать акции, покупать и продавать их в деморежиме. Когда постоянно будешь в плюсе, начнешь по-настоящему играть на бирже. Естественно, буду помогать.

– Ты прав, с моим незаконченным пятиклассным образованием обдерут как липку. А насчет того, чтобы я забирала всю прибыль – это шутка. Конечно, если захочешь, то поделюсь с тобой. Но и с убытком тоже. – Алиса очень изящно выходит из переговоров, умеет не только польстить, но и незаметно расставить нужные ей акценты.

Внучка с легкой скукой прослушала курсы лекций, прочитала прогнозы, разобралась в процедурах и терминах и начала тренироваться в деморежиме. Я предложил выбрать ей акции известных фирм и хотя бы месяца два-три понаблюдать, как будет меняться их стоимость. Но брокерша подошла к делу творчески. Ей нравится Илон Маск, вот она и начала с его фирмы «Тесла». Выяснила сколько стоила ее акция года два назад и помесячно отмечала как росла или падала цена. Любо-дорого было смотреть как она, высунув язычок от усердия, чертила графики. А потом прибежала ко мне.

– Ура! Я заработала больше двадцати миллионов! Оказалось все так просто. Вот смотри: акция у Маска тогда стоила 40 долларов. Я как будто купила на 10 тысяч 250 штук, а потом в ноябре прошлого года они взлетели до 1200. Перемножаем – 300 тысяч баксов получается! Переводи на рубли и все – я миллионерша!

Я перепроверил – Алиска взяла период, когда акции компании еще не начали расти и день, когда они достигли пика. Потом, правда, «Тесла» резко сползла вниз.

– Возможно, в будущем ты сможешь с акциями повторить нечто подобное, – не стал я разочаровывать внучку. – А пока покупай, как договорились, в деморежиме и наблюдай за результатом. Он может как обрадовать тебя, так и огорчить. Скорее, последнее.

– Дедушка, у тебя нехорошая привычка – умеешь настаивать на своем. Нафиг мне сдался этот деморежим, ты про него уже раз сто повторил…

Но Алиса все же отобрала несколько акций российских и иностранных компаний и начала активировать заявки на их покупку. Третьего января заработали биржи. Сперва некоторые котировки росли, а через некоторое время началось снижение почти по всем позициям, которые она отобрала. На мониторе мерцали в основном красные цифры, а зеленые, когда цена росла, почти не зажигались.

– Дедушка, мы что – проигрываем наши денюшки? – заволновалась внучка.

– Пока да.

– И ты ничего не можешь сделать?

– Есть две тактики: можно не паниковать и дождаться когда акции вырастут или

продавать прямо сейчас по более низкой цене нежели мы купили. Какую выберешь? Да и не волнуйся ты особо, это же виртуальные деньги.

– Если это игра, давай снова начнем ее. Обнули все. Ты мне неправильно подсказал, какие акции надо было покупать.

– Алиска, как тебе не стыдно – ты же сама их выбирала, – усовестить внучку мало кому удается – у неё своя логика.

– Ты мне подсказывал, а я привыкла тебя слушаться. Теперь сама попробую. А ты пока отдыхай.

Началась второй раунд. К вечеру внучка опять оказалась в очень большом минусе. На следующий день падение усилилось. Я курсировал неподалеку, искоса поглядывая на монитор – дело катилось к Алискиному разгрому.

– Посмотри на это сплошное надувательство, – позвала она меня вскоре. – Как только куплю какие-нибудь акции, они сразу падают в цене, а если продам – растут. Это не программа, а какая-то фигня! Давай скачаем настоящее приложение и я попробую всерьез поиграть.

– Хорошо. Садись и пиши, что в случае проигрыша будешь во всем одна виновата, раз без опыта и тренировки решила рискнуть своими деньгами.

– Но мы же договорились, что ты убыток мой покроешь?! К тому же я теперь знаю, какие акции не надо покупать.

– Насчет убытка мы не договаривались, это раз, а во-вторых, ты, как минимум, должна была месяца два-три тренироваться, так?

– Ладно, – сползла со стула Алиска. – Пока отложим миллионные доходы до лучших времён. Я поняла раньше тебя, что на акциях сейчас не заработаешь – в нашей экономике очень много проблем из-за санкций. Об этом постоянно по телевизору талдычат. А теперь и по бирже вижу. Очень хорошо, что я не вкладывала свои деньги – найду им лучшее применение.

За вечерним чаем Алиса рассказывала матери о попытках заработать миллионы.

– Могло получиться, но дедушка в пух и прах проигрался в первый же день. —Внучка оглянулась на шум моих шагов и быстренько отредактировала фразу, уже готовившуюся сорваться с ее уст. – А потом я сама попробовала и у меня тоже неудачно пошло. В стране кризис, в этом вся проблема.

– Ты проиграла все деньги, – охнула сидевшая рядом бабушка.

– Биржа это не казино, – блеснула внучка пройденной подготовкой. – На ней деньги не проигрывают, а неудачно вкладывают в акции. К тому же они были виртуальными. Дедушка меня сразу предупредил, что ему в азартные игры не везет. Поэтому я свои ему не доверила.

Все с облегчением вздохнули. Но, видать, поспешили.

– Кстати, мне пришла в голову отличная идея, – вновь зазвенел Алискин голосок.– В казино, если повезет, можно неплохой куш снять. И кризис не помеха, и тренироваться не надо. Как считаешь, дедушка?…

В комнате воцарилось тревожное молчание….

Январь 2022

Прощание с айфоном

– Дедушка, ты мне должен помочь, – услышал я голос Алисы в телефоне.

– Что случилось и почему ты говоришь шёпотом и с Дашиного телефона?

– Я из туалета говорю, чтобы мама не услышала, она не разрешает мне пользоваться айфоном и хочет завтра купить мне простой кнопочный телефон. Представляешь? Я буду одна в классе с таким: ни интернета, никаких приложений и соцсетей. Отговори её, пожалуйста. Я даже не представляю как буду жить! Помру от тоски!

– Понятно, ты так и не вняла маминым увещеваниям, что надо поменьше сидеть, уткнувшись в телефон. Она же тебе обещала, если будут тройки за четверть, то отнимет айфон. Вот и расплата наступила. Сколько у тебя троек?

– Практически одна.

– А на самом деле?

– Я же сказала, что одна. А вторая из-за ошибки учительницы.

– Поясни.

– Я думала, что у меня будет твердая четверка по русскому, а она поставила тройку. И не дала шанс исправить оценку. Так ты маму уговоришь?

– Поговорю, но учти, у мамы решающий голос, а у меня совещательный.

После этого выслушал и жалобы дочери.

– Даже не знаю, что делать. Из-за коронавируса все пошло кувырком. До него дети учились нормально, а из-за карантина и удалёнки расслабились, появились тройки. Сидят часами в интернете. Пообещала отнять у них айфоны и планшеты. Дашка повзрослее, вроде бы, взялась за ум, да и раньше особо в нём не зависала, а Алиска становится настоящим зомби. Прячется в туалете и сидит там, пока её не выгонишь. Если не проследить за ней, до полуночи не отлипает от телефона. Далеко всё зашло. Уговорами не поправишь. Она в четвертом классе, со следующего года резко возрастет нагрузка в школе. Надо принимать радикальные меры. Завтра куплю ей кнопочный, пусть с ним ходит, а айфон отняла.

– Думаешь, это выход?

– Нет, это только первый шаг. Из-за работы упустила момент, когда у них появилась эта зависимость. Да и у меня она тоже есть, как появляется свободная минутка, лезу в фейсбук1. Надо самой прекратить так глупо расходовать время, общаться побольше с детьми. Слышала, что некоторые семьи, придя домой, отключают телефоны и пользуются только домашним. Может быть, тоже попробовать, хотя с моей работой это вряд ли получится?…

– Я тоже заметил, что интернет слишком много времени отнимает у меня впустую – ничего страшного, если что-то в новостной ленте пропущу или не загляну в соцсети. Захожу теперь только по необходимости – скачать книгу и почитать или изредка пообщаться с друзьями. Я и тебе советую, сама в первую очередь подай пример, открывай компьютер или смартфон только для работы или по необходимости.

– Да-да, я уже решила. Всерьез сейчас над этим думаю, как ребенка освободить от зависимости…

– Проблема в том, что от интернета и смартфонов никуда не денешься. Они уже стали фактом нашей жизни. Ведь ничего плохого нет в том, что пользуясь смартфоном или планшетом они учат, к примеру, английский, читают какую-то книгу, смотрят хороший фильм, слушают музыку. Надо приучать детей пользоваться ими разумно, не в ущерб развитию. Главное, чтобы они не сидели часами в засасывающем болоте соцсетей, в играх, во всяких, как они называют, прикольных приложениях и так далее. Все это, как шелуха, засоряет мозги и память, через полчаса можешь и не вспомнить о чем ты прочитал…. Надо найти всему этому интересную полезную замену. Возможно, на первом этапе кнопочный телефон поможет ослабить зависимость. Но этого мало.

Утром внучке купили кнопочный телефон. Первым она позвонила мне.

– Дедушка, я очень тобой недовольна: вчера слышала как ты с мамой обсуждал какие она должна мне трудности создавать из-за телефона. Я обиделась на тебя и не буду ничего рассказывать про свою жизнь. Потому что ты, оказывается, лазутчик.

– Разве я не говорил, что поговорю с ней? Мы относимся к тебе как к заболевшему ребенку тяжелой формой телефонной зависимости. Ты потом сама будешь нам благодарна, когда от нее освободишься.

– Ой-ой! Хватит меня уже убеждать в этих глупостях. Нет у меня никакой зависимости, а есть необходимость пользоваться телефоном. Вот и всё!

После этого внучка не звонила целую неделю. А дочь сообщала с фронта начавшейся борьбы одну сводку за другой.

Алиса начала сразу же хитрить. Нашла старый смартфон, реанимировала его и с ним отправилась к подружке Полине, чтобы вместе готовить уроки. И так три дня подряд. Столь усердная приверженность к совместному приготовлению уроков была случайно раскрыта старшей сестрой. Даша обнаружила в инстаграме2, ватсапе и прочих сетях истинную причину отлучек Алисы из дому. По праву старшинства пристыдила её за обман и тут же была тоже зачислена в лазутчики. Ссора сестер помогла и маме догадаться о причине разлада – старый смартфон был надежно перепрятан.

Затем Алиса начала уговаривать купить для её комнаты отдельный телевизор. Просматриваемых фильмов на английском языке совместно с мамой ей недостаточно, а со старшей сестрой не совпадают вкусы. Сам же телевизор и выдал Алису, когда мама поинтересовалась в ее отсутствие, чем она занимается, закрываясь ото всех на защелку. Новейшие марки «Самсунгов» вполне могут «летать» по интернету. Этим и воспользовалась внучка. Были слёзы, но дверь Алиске запретили закрывать.

Затем незаметно исчезла копилка, её содержимое было использовано для покупки б/у смартфона. Алису и тут выдал гаджет – оставленная дома кнопочная трубка.

– Даже не знаю что еще от неё ожидать, – пожаловалась мне дочь.

– Крепкий орешек, – согласился я. – Может быть, все же начать приучать к самоконтролю, к режиму ограниченного пользования айфоном?

– Я тоже над этим думаю. Влезла в эту тему и поняла, что телефонная зависимость всеобщая проблема и не только для детей. Никто конкретно не знает как её побороть. Если выправится с оценками, буду давать ей айфон на час утром и вечером, а по выходным побольше. Хочу также вместе с детьми по субботам и воскресеньям ходить по музеям, театрам и вообще чем-нибудь интересным заниматься с ними. Это больше пользы принесет, чем мои призывы взяться им за ум…

Спустя неделю наконец соизволила позвонить и сама Алиса.

– Мне мама сказала, что она с тобой посоветовалась и ты ох, ох, ох одобрил новый режим пользования телефоном. Спасибо, конечно. Хотя бы так, а то надо мной уже в классе смеются из-за кнопочного. Такой лишь у меня. Только, дедушка, я очень недовольна, что вы надо мной ставите эксперименты…

Судя по всему, борьба будет еще долго продолжаться. С неочевидным успехом…

Ноябрь 2020

Алиса и дедство

У младшей внучки Алисы в октябре случились каникулы из-за коронавируса. Дочь привезла её к нам и строго наказала, чтобы она подтянула за это время математику и прочитала «Графа Монте Кристо». По математике, вроде бы, внучка правильно решает задачи, а с чтением беда – книга прочитана лишь до 10-й страницы. Второй день лежит на столике перед креслом.

– Алиса, ты опять с телефоном не расстаешься! – сержусь я.

– Не опять, а только что взяла.

Одна из самых тяжелых проблем моего дедства, с которым приходится бороться, когда к нам в гости приезжают внучки – их телефоны или планшеты, из которых они могут не вылезать часами. Выход один – отнимать и пытаться вразумить. Иногда получается.

– Ну-ка, дай его мне. Врешь как дышишь – телефон уже горячий, обжечься можно!

– Ладно, дедукт, извини, чуточку соврала: минут 15 назад взяла посмотреть прикольный ролик. Всё, начинаю читать, – и Алиса неохотно тянется за книгой.

– Что это еще за дедукт? Нет такого слова.

– Я его сама выдумала. Ты же мне рассказывал про Шерлока Холмса и его дедуктивный метод, вот я и объединила его с тобой, ты тоже как сыщик, ничего от тебя не скроешь. Вот и получился дедукт.

– Мне нравится, – похвалил я, отсмеявшись. – Но не нравится, что совсем не любишь читать из-за неразлучного телефона. Я в твои годы запоем читал, книгу за книгой.

– Ты уже говорил об этом. Все равно всех книг не прочитаешь, а еще меньше в памяти удержишь. – Алиса завзятая и неутомимая спорщица и любит приводить в замешательство своими неожиданными вопросами. – К примеру, можешь сказать каким кораблем командовал этот самый Дантес?

– Если честно, не помню. Но это не важно, а главное, что это книга на меня в детстве произвела огромное влияние. Она учила быть…

– Ты прямо как мама говоришь, она поэтому мне «Графа Монте Кристо» посоветовала. А мне читать эту книгу совсем неинтересно. Там много неизвестных слов. К тому же она толстая и многословная – сейчас так не пишут. Я вот люблю современные фильмы смотреть, особенно прикольные. И такие книги с удовольствием бы читала. А нам на «Родной речи» задают такое старьё, совсем не интересное. Так многие у нас в 4 «Б» думают. А ты и мама всё в пример себя ставите – нам нравилось это, мы восхищались этим… Почему вы считаете, что и мы должны быть похожими на вас? В ваши годы не было компьютеров, смартфонов и много чего. Вы скучно и однообразно жили. Только от книг получали удовольствие. А сейчас, если мне нужно, к примеру, узнать длину Волги, делаю пару кликов и вот результат. Зачем мне это в памяти держать? Ты же сам, дедушка, говорил бабушке, что тебе в жизни так и не понадобились ни катеты, ни какие-то рифмы.

– Логарифмы… Я согласен, что в голове всё не удержишь. Но почему учеба называется образованием? В ее ходе человек как личность образуется. Есть базовый уровень, который отличает культурного человека…

– Вы что с мамой сговорились? Слово в слово говоришь. А, поняла! Ты, наверное, в детстве тоже доставал её своими наставлениями, вот она их и запомнила!

– Твоя мама была отличницей в отличие от тебя! Ее не надо было заставлять делать уроки и читать книги.

– У меня, кстати, неплохие отметки, троек мало. Я не понимаю, если в школе нас чему-то учат, то зачем вам еще сверх этого нам голову нагружать? Я вот решила стать косметологом и открыть свой салон. У меня знаешь какой тонкий вкус – даже мама со мной советуется. Зачем мне знать про логарифмы? Так что мне все школьные знания пофиг.