Демоны Вебера

Глава 1. Худший из контрактов

Эта история берет свое начало в промозглых землях княжества Помонт – покинутой всеми богами земли на самом краю цивилизованного света. Поговаривают, что хуже отвратительной погоды и холодных скалистых гор в этих краях только их же обитатели, но, как известно, людская молва отнюдь не всегда заслуживает доверия.

Негостеприимных земель княжества едва-едва касался свет столь далекого солнца, здесь он безусловно справлялся со своей работой, разгоняя тьму, но вот тепла давал немного. И неудивительно, ведь ближайшее светило находилось на расстоянии не менее ста километров, навеки застыв на небе в одном месте, не уползая за горизонт и не меняя своей яркости.

Злые языки болтают будто бы когда-то солнце бороздило небеса, время от времени прячась от пристального людского взора, но никто таким сказкам уже давно не верит. Главный источник света здесь испокон веков был своеобразной и совершенно незыблемой частью небес.

Но на этот раз речь пойдет не о солнце, и даже не о причинах его неподвижности. Эта история посвящена одинокому человеку, и, быть может, одному захудалому княжеству.

С недавних пор в Помонте все пропахло переменами, и многие из них не сулят его гражданам ничего хорошего. В воздухе повисло едва заметное напряжение, а люди нервно засуетились, словно предчувствуя неладное. И никому из них и в голову бы ни пришло, что их судьба в этот момент доверчиво легла в руки одному бессовестно опаздывающему путнику. Даже он сам об этом еще не догадывался.

Ворох унылых мыслей и смутных опасений уже почти что целый час не покидал головы этого человека, с переменным успехом спасая того от скуки. Последний, из себя представлял скорее невыразительную тень, едва различимо бредущую в потемках соснового леса. И без того хмурая местность, затеняемая горным кряжем, буквально утопала в молочном тумане, столь не вовремя спустившимся с ближайшей горы. Темно-серые стволы деревьев грозно обступали мужчину, уходя корнями глубоко в подзол, едва укрытый слоем полусгнивших иголок. На стволах не виднелось обрамленных зеленью веток вплоть до самой верхушки, и только там, на высоте полутора десятков метров, раскидистые кроны озарялись мягким солнечным светом. Ни один солнечный луч не достигал земли, не оставляя и шанса закрепится на подзоле чему-то кроме мха. И мало того, что лес был мрачным сам по себе, казалось, что даже всякая живность его избегала: на протяжении стольких часов блужданий человек ни разу не услышал ни птичьей трели ни хотя бы волчьего воя, при том что волки, согласно молве местных, этими местами не брезговали.

Поспешно переставляя ноги, попутно выискивая блуждающим взглядом едва заметную тропу, путник достал из многочисленных складок бурого кафтана видавшие виды карманные часы, блеклая цепочка которых уходила глубоко в прокладку его одежд. «Заниженные ожидания никогда не приведут к разочарованию», – гласила надпись на откидной крышке. Откинув ее, одного брошенного на циферблат взгляда было достаточно чтобы понять – путник уже изрядно опаздывает.

Несколько неразборчиво брошенных ругательств едва ли помогли быстрее сократить дистанцию до его цели. Наконец, ветер (будучи единственным спутником человека) донес до него обрывки людских фраз. Чем дальше по тропе он продвигался, тем чаще ему доводилось слышать разнообразные звуки чьей-то волокиты: треск ломаемого хвороста, гулкий звон от ударов о металлическую поверхность и довольно хаотичный топот. Тем временем, ноги таки вывели путника к искомому им месту.

Из-за длинной череды деревьев, от вида которой у пришедшего неприятно рябело в глазах, выступали маленькие домики с побеленными стенами и забавно скошенными соломенными крышами. Будто монарх, обступаемый своими подчиненными, в самом центре крохотного селения стоял непомерно громадный особняк, окруженный ветхими домишками. Шесть этажей напыщенного высокомерия возвышались над лесом, и каждый был впечатляюще массивен. Острая черепичная крыша венчала поместье, высясь даже над верхушками вековых сосен. Фасад сего творения, весьма красивое произведение и, быть может, гордость архитектора, было не разглядеть из-за тумана. Во всех окнах горел свет. Недалеко от входа был расположен массивный колодец, давно поросший мхом. Ряд подвешенных тут и там ламп освещал поселок, не позволяя ему окончательно утонуть в молочной мгле.

– Действительно. Мимо такого не пройдешь, – задумчиво пробормотал путник вглядываясь в неясные силуэты то тут, то там шныряющие меж домами. Туман чудесно скрывал детали, мешая разглядеть лица людей что поспешно что-то собирали и перетаскивали.

Всего десяток шагов отделял пришедшего от ближайшего дома, украшенного причудливой росписью. У самого входа, на железной подложке стояла керосиновая лампа, освещающая часть стены приятным желтоватым светом. Множественная кладь и россыпь небольших ящиков отбрасывали на стену свои тени. Одна из теней, резко отделившись от своих собратьев направилась в сторону путника, быстро обретая очертания человеческой фигуры.

– Кем будешь? – прохрипел необычайно низкий голос. Его владельцем был среднего роста старик, кутающийся в видавший виды безвкусный темно-синий костюм. Неясного цвета брюки скрывались в высоких заляпанных грязью кожаных сапогах. Под верхней одеждой проглядывалась белая рубашка со стоячим воротничком и туго накрахмаленными манжетами. Тощая шея, казалось с трудом удерживает иссохшую, широколобую голову, из-под густых бровей которой на путника смотрели огромные карие глаза. Не смотря на гармоничность наряда, старик выглядел нелепо и неопрятно, такого рода одежда определенно ему не шла к лицу.

– Вебер, Верго Вебер. – Немного покопавшись во многочисленных карманах дорожной сумки путник продемонстрировал неопрятному старику письмо, испещрённое вязью мелких букв. В самом его низу красовалась крупная печать – фирменный знак отправителя. – Я прибыл по приглашению. Если я правильно понимаю, это ведь поместье Риганцев?

Несколько секунд посверлив глазами письмо, старик энергично закивал головой. Поморщившись он перевел взгляд на Верго, будто что-то сопоставляя в уме. Две громадные седые брови в пылу размышлений практически сошлись в одну сплошную линию. В конце концов, видимо удостоверившись в чем-то ясном только ему одному, старик развернувшись неспешно зашагал в сторону особняка, бросив одну лишь фразу:

– Иди за мной.

– В ваших краях не очень-то хорошо обстоит дело с гостеприимством? – в шутку заметил Вебер, засеменив за стариком.

– Видимо не лучше, чем в ваших с пунктуальностью, – грубый старческий голос неприятно резал слух гостя.

Верго прикусил язык – верно было подмечено. Путешествие выдалось долгим и главной причиной тому была его природная медлительность. Впрочем, он предпочитал называть это свое свойство не иначе как неспешностью. Будто одно единственное слово могло выдать прискорбный недостаток за вальяжную особенность. Пускай и можно бы было добраться сюда быстрее, Верго не сильно жалел о упущенной возможности. Девять долгих дней, проведенных в повозке и не меньше шести часов блужданий в окрестностях, – он действительно даже не догадывался, что дорога через лес займет столько времени.

– Письмо застало меня в… крайне далеких землях. Не один день ушел чтобы сюда добраться, так и лес сам по себе весьма…

– Попридержи свои оправдания, мне то они ни к чему. Сейчас встретишь хозяина, вот ему то и расскажешь, – старик говорил с заметным раздражением. Он определенно не был настроен на задушевные беседы.

По мере того как эти двое приближались к шестиэтажному гиганту, Верго безустанно провожал взглядом снующих в округе работяг. Мужчины и женщины не самой приятной наружности таскали тюки с увесистым добром и разного размера свертки. Будто потревоженный улей, поселок гудел. Казалось, что все местные жители заняты делом. И все же, некоторые силуэты держались в отдалении от занятых трудяг, безмолвно наблюдая. Такие одиночки натачивали короткие клинки или же лениво копошились в своих увесистых сумках, будто проверяя все ли необходимое они взяли с собой.

Подойдя к главному входу, заученным движением старик раскрыл большие двери из лакированной темной древесины. Они сильно отличались от остального внешнего убранства, будучи прагматично пустыми – ни тебе вычурного рисунка, ни других элементов декора на них не было. Двери скрывали за собой длинный залитый светом коридор, увешанный сюрреалистичными картинами. По обе его стороны виднелись ведущие в подсобные помещения арки. У самого входа лежал свернутый, великолепный темно-оранжевый ковер. Некогда устилаемый своеобразной дорожкой к изящному лестничному проему, ныне же, паркетный пол, более не прикрытый ковром, был усеян грязными следами сапог.

Но вовсе не ковер и не безобразные следы ботинок привлекли внимание Верго. Свет. Вся комната была замечательно освещена, при том что характерное мерцание пламени, как и какие-либо следы гари на стенах и потолках полностью отсутствовали. В воздухе не витал отвратный запах керосина. Из-под развешенных на стенах дорогих плафонов разливался приятный и стабильный теплый, желтый свет.

– Электричество? Здесь? Неужели вам каким-то образом удалось протянуть сюда линию электропередач? Во дворе я не заметил ни одного провода!

– О, это гордость нашего господина. – Старик будто расцвел вглядываясь в лампы. Морщины на лбу расправились, а брови снова разошлись в разные стороны. – Конечно никакая линия сюда не ведет. Посреди леса мы как-никак. Господин лично обустроил угольный генератор в подвале.

Верго слабо представлялось как это такая громадина может уместится в обычном подвале. Впрочем, немного поразмыслив, он пришел к выводу что подвал стало быть у такого то дома должен быть соответствующих размеров. Все больше вопросов возникало к личности его нанимателя. Возможно, стоило ранее более подробно расспросить о нем у местных.

Внутри поместья было ожидаемо хорошо натоплено. Поток теплого, пускай и слегка спертого воздуха, окружил Верго, донося до него целый ворох разнообразных запахов: пряные ароматы тмина и кардамона, доносящиеся из ближайшего дверного проема сильно контрастировали со стойким духом дубленой кожи, витавшим у лестницы. Чуть погодя, общую картину дополнили и другие чужеродные запахи.

– Здесь ведь не всегда такой бардак? Вы к чему-то готовитесь? – не без интереса спросил Верго, поднимаясь по загаженным дубовым ступеням.

– Мы почти на месте. Там то тебе все и расскажут.

С трудом переставляя костлявые ноги, старик с упорством горного козла взбирался на второй этаж. Внезапно выскочивший из-за лестничного пролета молодой парень, одетый в грубый кожаный жилет, едва не налетел на престарелого дворецкого. В последний миг уклонившись, парнишка засеменил вниз по ступеням, едва слышно пробормотав извинения.

Верго мог бы поклясться, что в этот миг он услышал скрип старческих зубов. Одной этой мелочи было достаточно чтобы просветлевшее лицо дворецкого вновь превратилось в сморщенную недовольную гримасу. Что-то Веберу подсказывало, что настроение старика было испорчена задолго до его пришествия.

Поднявшись на второй этаж, эти двое стали свидетелями редкостного балагана. Просторный зал, предназначенный для приема гостей, был заставлен разного рода коробами и свертками, среди которых неспешно бродили важного вида вооруженные особы. Усеянные примитивными нашивками кожаные жилеты, дорожные сапоги и другие, вразброс подобранные предметы гардероба, чьими единственными общими чертами были удобство и обилие застегивающихся карманов, с головой выдавали контингент наемников. Но выдавали не больше чем отборная ругань, тщательно перемешанная с малопонятным чужакам, по-деревенски простоватым говором, приправленным толикой военизированного жаргона.

Слегка поодаль от копошащихся солдат, у стола устланного ворохом бумаг стояла разительно отличающаяся от окружающих троица. Именно к ним подвел Верго дворецкий. Едва приблизившись, старик безмолвно сделал невразумительный жест – то ли слегка поклонившись, то ли незначительно присев, на манер королевской прислуги, он подытожил:

– Господин, мистер Вебер к вашим услугам.

Верго был слегка уязвлен такой наглостью. Без малого десять минут панибратского и откровенно говоря нахального обращения при одном только виде владельца поместья чудом преображается в вежливое «мистер». Временами ему казалось, что лицемерие и подхалимство едва ли не главные спонсоры чудес в сколь-нибудь приличном светском обществе.

Самый высокий член троицы, с иголочки одетый в белоснежно-белый пиджак и расшитые золотом, не менее белоснежные сапоги, заметил гостя, расплывшись в широкой улыбке. Столь дорого одетого кареглазого блондина с аккуратно ухоженными бакенбардами и вправду можно было принять за представителя королевских кровей, настолько величественна была его стать.

– Стало быть вы тот знаменитый мистер Вебер, о которым мы столько слышали? Должен признаться я уже начал побаиваться что вы не придете! – Блондин с энтузиазмом пожал руку Верго. – Рад что мои опасения не подтвердились! Я ваш наниматель, Самюэль Риганец. Вы могли не слышать обо мне, но уж точно хотя бы раз слыхали о моем предприятии. Являюсь главой «Комптон» – энергетического конгломерата. – Самюэль слегка повернулся в сторону своего более низкорослого спутника. – Позвольте представить, это мой дражайший друг и самый верный соратник, Филипп Голдберг. – На этот раз руку Верго протянул седой полноватый мужчина крепкого телосложения. Он носил пышные усы, почти полностью прикрывающие рот и плавно перетекающие в короткую, хорошо ухоженную бороду. Крепыш выглядел довольно дружелюбно и что немаловажно – дорого. Из-под накинутого льняного плаща проглядывало странное одеяние, отдаленно напоминающее парадный мундир. Риганец тем временем перевел свой взор на хмурого, устланного безобразными шрамами мужчину средних лет, стоящего от него по правую руку. Тот был одет в меру практично, не сильно отличаясь своим убранством от суетящихся неподалеку наемников. – Этот же серьезный джентльмен…

– Мое имя Остин, – перебив Самюэля, грозно заявил последний член троицы. – Я командир отряда гвардии «Вольного Помонта». Это все что вам нужно знать обо мне.

Каждая из трех стоящих перед гостем особ была по-своему колоритна. Не нужно было иметь семи пядей во лбу чтобы заметить порождаемый их собранием контраст. Интеллигентный и чрезмерно аристократичный Риганец, всем своим видом походя на особу голубых кровей, сильно выделялся на фоне грубого и нахального Остина, что скорее смотрелся бы гармоничнее в казарме, чем в таком роскошном особняке. Усатый Голдберг, будучи особой весьма приятной наружности, и вовсе походил на дельца – было в нем что-то от торговца, слишком уж манерно он держался.

– Можно сказать, мистер Вебер, – вновь перехватил инициативу блондин, – что вы успели в последний момент. Приди вы на час позже, так ваш путь сюда оказался бы напрасным! Уж поверьте, какой бы ни была причина вашей задержки, это уже совсем не имеет никакого значения. Главное, что вы здесь. И, прежде всего, хотел бы я уточнить, что именно вам поведал мой адъютант в письме? Видите ли, в свете последних событий я был вынужден дать ему указания о крайней сдержанности сообщения.

– Письмо и правда было исчерпывающим. – Верго демонстративно раскрыл свое приглашение. – Если я все верно понял, вы, мистер Риганец, совместно с мистером Голдбергом желаете нанять меня на сопровождение некой молодой особы до ближайшего административного центра – Ганои. Моим приоритетом будет безопасность сопровождаемого. Как вы и сказали, детали в письме отсутствуют. Но что здесь написано не двузначно так это сумма вознаграждения, полагающаяся за мою работу. Я бы хотел уточнить, речь действительно идет о семидесяти кратах?

Престарелый дворецкий, видимо посчитав свое дело завершенным, неуклюже поклонившись удалился в сторону лестничного спуска. Никто из троицы даже не обратил на это внимание. Их пытливые взгляды целиком и полностью были сосредоточены на Верго.

– Все верно. Семьдесят крат за сопровождение, и что не маловажно: сумма увеличивается на двадцать дополнительных крат… – Риганец несколько помедлил, подбирая нужное слово, – в случае каждого эксцесса. И тут, пожалуй, мне придется зайти издалека.

Несколько свыкнувшись с новым окружением и пристально оглядевши своих нанимателей, Верго стал обращать внимание на некоторые любопытные мелочи, скрытые от менее пытливого взгляда: улыбка Самюэля была натянутой – растягиваясь, губы блондина обнажали белоснежный ряд зубов, в то время как его верхняя часть лица оставалась неподвижной, ни один мускул выше рта даже и не думал двигаться, глаза застывали не сужаясь, улыбаясь он переставал моргать. Сама же подобная маске улыбка, оставалась на его лице чрезмерно долго, вызывая странное, весьма неприятное чувство. Подобное ощущение дискомфорта возникало и при его излишне натянуто-радостных восклицаниях. И зачем только кому-нибудь так неестественно кривляться?

– Слыхали ли вы о недавней кончине князя Ремуса Пальмонтского?

– Мне редко доводится бывать в Помонте, и, говоря по правде, я не очень то интересуюсь местной политикой, – поспешно, в меру вежливо отозвался Верго.

– Понимаю, – Риганец деловито кивнул, словно одобряя подобный подход, – мало кто захочет по доброй воле оставаться в нашем княжестве. Как бы ни было это горько признавать. Но все же, и в нашем болоте случаются перемены. Не так давно, в следствии продолжительной лихорадки, а может быть и с чьей-то помощью, наш несменяемый правитель отошел в мир иной. И земля ему пухом!

– Не то что бы кто-то будет по нему сильно скорбеть… – донеслось со стороны усатого Голдберга.

– Пускай и прозвучит цинично, но для нас это известие открыло немало дорог. И принесло немало головной боли. – На этот раз глава конгломерата удосужился убрать с лица натянутую улыбку. – Уже шестнадцать лет как под этой крышей растет юное дарование, воплощение наших надежд, и по совместительству будущий князь Помонта. Да, да мистер Вебер, под моим крылом крепчает настоящий единокровный наследник – сын Пальмонтского, Марк. Мальчик уже достиг необходимого возраста и может претендовать на престол! Даже более того, будучи ближайшим кровным родственником мужского пола он является по совместительству главным претендентом. Главным, но не единственным.

С каждой секундой все продолжающегося разглагольствования блондина выражение лица Остина отражало все больше безразличия. В какой-то момент он, сложив руки на груди, отвернувшись уставился в окно. Самюэль же, оставив это незамеченным начал сопровождать свои речи неспешной жестикуляцией: то разводя руки в стороны, то складывая их вместе, подобно молящемуся монаху.

– Не прошло и дня с кончины князя, как проблемы посыпались на нас одна за другой! Кухарка, проработавшая у нас не менее шести лет, подсыпала отраву в пищу наследнику. Это чудо, что слуга по своей наглости отведал похлебку первым! – цинично заметил Риганец, громко восклицая. – В тот же день, всего-то пять часов спустя одна из мои самых доверенных служанок, нянчившая парня на своих руках десяток лет назад, попыталась зарезать его во сне. Благо, после первого инцидента я побеспокоился о его безопасности в достаточной степени. Вы можете это себе представить? Два покушения за один день, со стороны людей, которым я доверял столько лет…

– Выходит другие наследники не очень то миролюбивы, – заметил Верго, стараясь выказать свою заинтересованность предметом разговора. Впрочем, дело и взаправду было не самым заурядным.

– В такие моменты следует поступать решительно, и уж точно не позволительно медлить. В Помонте есть одна занятная специфика передачи власти: чтобы мальчишка стал князем, ему необходимо всего лишь прибыть в Ганою и пройти обряд инициации. С момента принятия клятвы и до последнего своего вздоха он будет князем. Естественно, убийство правящей особы не то же самое что и убийство неизвестного мальчугана – федерация очень сурова в вопросах власти. Безопасность мальчику будет обеспечивать хотя бы тот факт, что убийцу посягнувшего на святое, из-под земли достанут и публично накажут, в назидание остальным. И под убийцей я подразумеваю вовсе не исполнителя, но заказчика. Желающие смерти моему фавориту прекрасно понимают, что парня им нужно устранить пока он не прибыл в Ганою. Я же, в свою очередь, желаю его туда как можно быстрее и безопаснее доставить. Вот здесь и потребуетесь вы со своими особыми умениями, – Риганец сделал паузу, демонстративно оглядывая Верго.

– Одним мной вы не ограничитесь, ведь так? Эти наемники, – Верго указал рукой на хмурых солдат, раскладывающих припасы по карманам, – они ведь тоже будут его сопровождать?

– Вы должны понимать, мистер Вебер, я не могу излишне рисковать, от слова совсем, – проговорил блондин, смотря Верго прямо в глаза. – От своего друга, да что там, от целого ряда деловых партнеров, я наслышан о ваших способностях. И все же, полагаться только на вас было бы неразумно. В особенности учитывая тот факт, что раньше мы с вами вместе не работали.

– К слову о работе… – в очередной раз встрял Голдберг, неспешно поднимая с рядом стоящего письменного стола одну из многочисленных бумаг. – Самюэль, не пора ли нам ознакомить гостя с условиями того на что он подписывается? Я конечно говорю о контракте. Вам ведь не впервой работать по контракту, мистер Вебер?

Усач протянул Верго длинный пергамент, заполненный несколькими десятками абзацев текста. Только взяв его в руки Вебер испытал целый букет ненавистных чувств в отношении княжеской бюрократии. Ему конечно же доводилось работать по контрактам, но не по формальным бумажкам, составленным профессиональным юристом с такой скрупулезностью. Количество мелких надписей и раздражающих сносок просто зашкаливало. Переборов свое раздражение, мужчина внимательно вчитался в условия. Да какие условия!

– Прошу прощения, – робко начал Верго спустя несколько минут чтения, – согласно восьмому параграфу, в случае серьезного ранения или же гибели наследника, я должен буду выплатить сумму предназначавшегося мне вознаграждения. Я? Я должен буду ее выплатить?!

– Прекрасно понимаю ваше негодование, но хочу отметить что если хотя бы половина того что о вас говорят правда, то для вас не составит труда выполнить наше поручение, – будто пытаясь загладить несовершенный проступок, Риганец проговорил это тихо, почти ласково. – Как я уже сказал, раньше мы не сотрудничали. Семьдесят крат это немалая сумма, боюсь, как предприниматель, я вынужден предусмотреть некий, если позволите, компенсационный механизм. В параграфе двенадцать сообщается, что в случае каждого покушения, или любого другого предоставляющего опасность для наследника происшествия, что было предотвращено вами, сумма вашего вознаграждения увеличивается на тридцать крат. Естественно это не распространяется на прежде оговоренные штрафные санкции. Иными словами, в случае вашего фиаско, вы выходите в плюс всего то при трех самолично предотвращенных «инцидентах». Надеюсь до такого не дойдет конечно.

– Всего то… – несколько ошеломленно повторил за блондином Верго. – А кто в таком случае будет следить за моей работой? Кто сможет гарантировать что меня ни в чем ложно не обвинят, не припишут себе плоды моего труда?

– Лично я. – Голдберг гордо похлопал себя по груди. – Я тоже принимаю участие в этой авантюре. В сопровождении двоих телохранителей, разумеется. Не могу же я оставить мальчишку на эту мутную наемничью свору!

Остин, все с таким же безразличным видом стоявший неподалеку, казалось никак не отреагировал на колкий комментарий, все так же разглядывая невесть что за окном. Быть может, даже не смотря на всю свою грубость и нахальство он понимал, что сорится с заказчиками из-за такой мелочи не лучшая затея. А может и вовсе не слушал разговор, погрузившись с головой в свои мысли. Его выражение лица мало о чем говорило.

– Вы, ваша охрана, группа наемников… Сколько вообще человек участвует? – Верго говорил не отрываясь от чтения контракта, его глаза жадно пожирали абзац за абзацем, в то время как мозг тщательно анализировал прочитанное.

– С учетом вас, пятнадцать человек, – сухо продекларировал Риганец.

Глава конгломерата на пару со своим другом уставился на Верго, ожидая, когда тот закончит чтение контракта и огласит свое решение. На минуту, в кругу собеседников воцарилось неловкое молчание. Гость быстро поглощал мелкие строки одну за другой, дочитывая документ.

– Хотел бы я, чтобы мы с вами, мистер Вебер, могли себе позволить праздно побеседовать за чашечкой ароматного мятного чая. Так сказать, обсудить вопросы насущные. Но боюсь, нас поджимает время. С вами, или без вас, группа выступает в течении часа. Я не могу больше медлить, а посему, вынужден просить вас о принятии решения в кратчайшие сроки, – на сей раз Риганец звучал несколько обеспокоенно, даже нетерпеливо.

Наконец, Верго закончил свое чтение. Несколько секунд он нелепо пялился на исписанную бумагу, оценивая все за и против. Спешный мыслительный процесс вскоре перетек в решение – решение о котором он еще не раз пожалеет.

– Я согласен. Будьте добры, передайте перьевую ручку с чернилами. Надеюсь кровью подписываться нет нужды?

– Обычной подписи будет достаточно, – Риганец совершенно не оценил шутки, пропустив ее мимо ушей, видимо будучи слишком озабоченным согласием Верго. – Рад что вы решили участвовать! Действительно досадно, вы только с дороги, а уже опять пора в путь!

Самюэль ловко подметил, лицо Верго вовсе не светилось энтузиазмом. Провести столько времени в пути, чтобы после узнать, что тебя ждет еще не менее нескольких дней унылых странствий – известие не из приятных. Но деньги того стоили. Он бы согласился даже если бы валился с ног от усталости, слишком уж велика была сумма.

Уныло наблюдая за вялыми, уже практически готовыми к пути наемниками, Верго последовательно задавал ряд существенных, пускай и второстепенных вопросов. Вопросы имели профессиональный характер – только конкретика, непосредственно касающаяся дела. Ему как никому другому было известно, как сильно смутные заказчики не любят расспросы о своих мотивах и помыслах. Его наниматели явно о многом умалчивали, что, впрочем, не так и удивительно.

Изуродованный шрамами глава наемников шустро подключился к разговору, как только троица затронула тему грядущего пути. Он отвечал быстро и лаконично, будто докладывая важные военные сведенья своему сослуживцу. Безусловно, суровая профессия не лучшим образом сказалась на характере и повадках этого человека.

Прояснившиеся детали были довольно ожидаемыми: главой их группы будет Остин, именно он ответственен за решения о смене маршрута, остановки для привалов и защиту наследника. Они будут избегать главных трактов, как и оживленных дорог в целом. Ввиду перемещения по преимущественно пересеченной местности, идти придется пешком. Карта маршрута составлена единолично Остином, никто другой ее не видел, и не увидит – ведь не известно есть ли еще в особняке предатели. Места для отдыха будут выбираться в последний момент, ситуативно, чтобы у недоброжелателей не было и шанса предугадать расположение группы и застать их врасплох. Дорога до Ганои может занять от четырех до шести дней, в зависимости от обстоятельств и погоды.

Еще какое-то время поразговаривав с троицей, Верго, попрощавшись с Риганцем спускался на первый этаж, всецело погрузившись в свои мысли. Сзади послышались тяжелые шаги. Стоило задумчивому Веберу оглянутся как на него из-под толстых бровей уставились два бледно-зеленых глаза. Голдберг видимо не считал, что их разговор окончен. Крепыш поспешно преодолел несколько последних ступенек, поравнявшись с задумчивым Верго. Только сейчас, стоя в шаге от усача Вебер заметил, что друг Риганца ниже его почти на голову. Слишком поглощенный обдумыванием условий контракта он практически не обращал внимание на детали внешности окружающих его людей. Да настолько, что от него ускользали совсем уж очевидные вещи.

– Что думаете, мистер Вебер? – тон Голдберга был неподдельно дружелюбным.

– Думаю, что если у Бога и есть чувство юмора, то это ирония. Насколько же наивными были мои предположения о том, как пройдут ближайшие несколько часов. А ведь я так надеялся на хоть бы и небольшую, но передышку! – задумчиво проговорил Верго, сверяя время по своим часам. Нанесенная на них надпись будто насмехалась над неудачливым путником. – Я бы где-то посидел перед дорогой. Что скажете, мистер Голдберг? Полагаю, жалкий остаток отведенного нам на отдых времени, что я проведу на какой-нибудь скамейке, без труда развяжет мне язык, и я с удовольствием удовлетворю ваше любопытство…

– Скамейка значит? Предпочитаете свежий воздух затхлому духу этой развалины? Понимаю. – Оторвав взгляд от Верго, усач подозрительно быстро оказался у выхода из поместья. – Прошу за мной.

Свежий прохладный воздух мгновенно взбодрил Вебера, слегка разморенного теплом особняка. Тем временем суматоха на улице подошла к своему логическому завершению: все необходимые припасы были подготовлены, наемники тихо о чем-то болтали у одного из домов, а местные, из числа которых во дворе оставалось лишь трое, взволнованно обсуждали новоприбывших, с опаской поглядывая на их оружие. Большинство дверей были наглухо закрыты, то же относилось и к ставням окон. Люди что были вынуждены собирать провиант и снаряжение к путешествию наследника еще десяток минут назад, сейчас трусливо отсиживались по домам, побаиваясь хмурых гвардейцев. Вероятно, не без причины.

Верго доводилось ранее иметь дело с солдатами. Контрактные войска, ополчение или же гвардия, нет никакой разницы – все они из одного теста сделаны. Вечно сулящие неприятности, обозленные дурацкими приказами и пьянеющие от одного только запаха крови, мародеры. Именно такими они запомнились Веберу. Путешествуя по Помонту, ему не раз и не два доводилось встречать следы их пребывания: разоренные деревни, разграбленные хозяйства, обесчещенные женщины. Для бедного княжества, чьими главными источниками заработка были торговля сырьем и оружием, изобилие варварских отрядов солдатни было, пожалуй, единственным способом удерживания своих же граждан от восстания. Если не хочешь кормить чужую армию, что ж, будешь страдать от своей – вот какие идеи скармливала местная власть своим гражданам. Верго был уверен, что после выполнения работы – это княжество стоит покинуть как можно скорее. У него по крайней мере хотя бы была такая возможность.

«Вольный Помонт – так они себя называют? Уморительно», – усмехнулся про себя Вебер, следуя за идущим к окраине поселения Голдбергом.

– Так как вы это делаете? Вам нужны карты или кости? Быть может молитва какая, или предпочитаете тихо медитировать? – нетерпеливо донимал своего спутника усач.

– Ничего не нужно. Я ведь вам не гадалка на ярмарке.

– Не обижайтесь, просто очень уж мне интересно. Ведь в нашем обществе с давних пор образованный люд считает разного рода предсказателей и ведьм обыкновенными шарлатанами…

– И правильно делают. Одетая в рвань старуха у рынка едва ли сможет своей ворожбой принести вам богатство. Было бы у нее такое умение – на базаре б не стояла. Хочу вас уверить, если бы я был мошенником, то явно бы не согласился на такие условия контракта, в особенности учитывая отсутствие аванса. – Последнее замечание прозвучало несколько грубее чем Верго хотелось бы. Внезапно озаботившись тем, не кажется ли он со стороны обиженным, Вебер поспешил перевести тему. – К слову о профессиях обычных и не очень, кажется мне мистер Риганец не упомянул о вашем роде занятий.

Тем временем эти двое неспешно отдалились от особняка, оказавшись в небольшом устланном галькой дворике. Учитывая размеры поселения (что и деревней назвать было сложно), количество таких дворов было крайне невелико. Отгороженное тремя крохотными домами пространство было старательно облагорожено: у стены одного из домов стояла пускай и видавшая виды, но вполне себе красивая резная лавка, характер древесины которой, ввиду слабого освещения определить было нельзя; по правую сторону от нее рос совсем еще молодой верес, его тонкий ствол был аккуратно подвязан к воткнутой в землю жердине; стены же домов покрывало нечто плетущееся, и чем бы оно ни было, судя по обрезанным стебелькам – за его ростом внимательно следили. Единственная лампа во дворе крепилась железными шарнирами к стене таким образом, чтобы можно было регулировать направление света, поворачивая лампу к скамье, или же наоборот отворачивая к выходу со двора. Сам же тусклой свет керосиновой лампы вовсе не спешил разгонять никуда не девшийся туман, искажаясь, проходя через молочную дымку он немного размывал очертания объектов, навевая гротескно-хмурую атмосферу, но даже она не смогла подпортить то облегчение с которым Вебер уселся на ветхой скамье, сняв наконец и отставив в сторону свою походную сумку. Еще внутри особняка его слегка разочаровало отсутствие каких бы то ни было стульев или кресел. Видимо, в суматохе подготовки к путешествию они все были где-то припрятаны. Вот только зачем? Будто просто отодвинуть их к стенам было недостаточно.

– А кого я вам собственно напоминаю? – кряхтя поинтересовался присаживающийся рядом Голдберг.

– Честно говоря, чем-то вы походите на торговца. Но вот судя по вашей одежде… Нет, слишком уж вычурно и дорого вы одеты. Да и сложно забыть о кругах в которых вы вертитесь, мне даже сложно предположить кто вы. Быть может крупный предприниматель, на манер Риганца?

– Торговец? Это вы славно заметили. – Голдберг невесело улыбнулся. – Тогда уж торговец смертью. Дело всей моей жизни – продавать другим людям то, чем жизни лишают. И по моему костюму, думаю вы уже догадались что я не стою у прилавков и не доставляю тюки с товаром.

– Торговец оружием, значит?

– Помилуйте. Неужели вы меня не слышали? Называй люд торговцами оружием тех кузнецов что его куют, или тех доходяг что его поставляют, меня не причислить ни к первым ни ко вторым. Они в конце концов простые ремесленники, что не берут на себя ответственности за пользование товара. Они просто зарабатывают деньги. Я же торгую без малого человеческой кончиной. Именно я подписываю контракты по которым в объятые пламенем княжества ввозят мечи, арбалеты, баллисты и даже яды. Радостные мятежники, ополченцы, дезертиры, с готовностью закупают орудия на которые их же вскоре и насадят. И было бы в высшей степени лицемерно утверждать, что то что делают моим оружием меня не касается. Будьте уверены, по крайней мере половина всей крови что была пролита в Помонте за последние пару лет, была пролита моим оружием.

– Вы довольно откровенны, – ошарашенно пробормотал Верго. Он не единожды работал с по-настоящему ужасными людьми, будь то криминальные авторитеты или же беспринципные коррупционеры, но ему никогда не доводилось встречать человека что говорил бы о своей столь ужасной деятельности так горделиво. Голдберг не просто признавался в чем-то жутком и постыдном, он этим искренне гордился.

– Ха-ха! Я знаю, о чем вы думаете! Правда знаю. У вас можно сказать на лице написано. – Голдберг пригладил усы, слегка наклонившись в сторону собеседника. – Я отвратительный человек, так? Но и вы ведь работаете не на святош. Я был очарован тем как вы задавали вопросы, там в зале. Отчужденно, сухо, профессионально, ни единого лишнего слова. Вы даже не поинтересовались почему это Самюэлю так важен этот наследник! Вам не было дела до того, кто именно мог совершить покушения! О да, я верю в ваш талант. Кем бы вы ни были, колдуном или предсказателем, у вас есть понимание как тут воротятся дела. У вас определенно есть со мной по крайней мере одна общая черта – ваша совесть глуха по отношению к малознакомым людям! Именно поэтому я думаю, что мы с вами сработаемся. В конце концов, не такие уж мы и разные.

– Позвольте. Я спасаю человеческие жизни, а не гублю их.

– Боюсь, мистер Вебер, вы забыли задаться вопросом кого вы спасаете. Кабы не вышло что спасли чудовище. – Усач облокотился об спинку скамьи, уставившись на верхушки видневшихся вдали сосен. – Но вас ведь не это беспокоит. Ведь так?

Верго не счел нужным ответить на провокационный вопрос. Он предпочел хмуро глазеть на покрытые неизвестным растением стены. Ему даже стало казаться что форма листка соответствовала хмелю, не так ведь много растений может жить в подобном полумраке, список подозреваемых был не столь велик. Почему же он предпочитал мысли о подобной несущественной чепухе, ответу Голдбергу? Возможно, ему нечего было ответить.

– А знаете, что бы изменилось если бы я выбрал другой жизненный путь? Если бы стал торговать, скажем, бакалеей? Ничего. Ничего бы не изменилось, и вместо такого красавца меня, моими делами бы заведовал какой-то другой щегол, способствуя пролитию уж поверьте не меньших объемов крови. Ну а я бы прозябал в нищете, – Голдберг проговаривал все это со все тем же задумчивым взглядом, устремленным вдаль. – Войны, ублюдки и дураки были всегда, и будут всегда. Разница лишь в том, заработаешь ли ты на них, или станешь их жертвой. Я свой выбор сделал. Да и вы, похоже, тоже.

Верго, закинув ногу за ногу, медленно облокотился на спинку скамьи. Он внимательно оглядел своего собеседника. В мерцающем свете тусклой лампы усач выглядел совсем не так как прежде: черты его лица казались более грубыми и бездушными; тени, обволакивая пухлые щеки и глубоко запавшие глаза придавали ему довольно грозный вид. Проглядывающее из-за походного плаща нечто, что Вебер ранее принял за камзол, при более близком рассмотрении оказалось пиджаком, пошитым из необычайно толстой и грубой ткани. То, что еще пять минут назад виделось украшениями, не имеющими практического применения, сейчас представлялось небольшой сетью золотистых ремешков с застежками; в недрах плаща вероятно скрывалось и то к чему они крепятся. Забавно, насколько грозным может выглядеть Голдберг при плохом освещении. Лишь сейчас, на пару мгновений он обрел, как считал Верго, вид подобающий заправскому торговцу оружием.

– Оружие не изготавливаете, у прилавка не стоите, но лишь курируете и организовываете. Близ столицы, таких как вы называют оружейными баронами. Этот термин как нельзя лучше вам подходит. Как считаете?

«Барон» – с секунду подумав Вебер пришел к выводу что такое прозвище его спутнику и вправду подходило. Полноватый, невысокий, богато одетый, обладатель ухоженных, довольно пышных усов и аккуратной бороды, настоящий сгусток горделивого самодовольства – именно таким набором характеристик в представлении Верго и должны обладать бароны. Вероятно, потому что настоящих членов этого сословья ему никогда встречать не приходилось, стереотипы и домыслы – вот все чем он мог довольствоваться.

– Не буду лгать – мне льстит, когда меня так называют! Это звучит серьезно, звучит величественно! И, по правде говоря более благозвучно чем «торговец смертью». – Голдберг-барон расплылся в, казалось, искренней улыбке. Столь добродушное выражение его лица мгновенно развеяло хмурый образ. Слишком уж добродушное для человека его профессии.

– Раз уж мы здесь так откровенничаем, не поделитесь ли причиной, по которой человек наделенный такими деньгами, рискует собственной жизнью направляясь в Ганою, в группе мутных наемников и не менее мутного меня? Уж вы то могли бы и послать кого другого за место себя. Особенно в свете последних событий…

– Эх, стоило только расхвалить ваше умение не задавать лишних вопросов, как оно тотчас исчезло. Но верите ли, мои мотивы достаточно прозрачны. К моменту прибытия наследника в треклятое кубло всех интриг нашего княжества, мне уже следует быть там. Ведь именно я стану его правой рукой, и именно на мои больные плечи ляжет бремя укрощения местной элиты. Без меня пацаненка там заживо сожрут. А раз уж мне нужно там оказаться, то нет более безопасного пути чем проследовать туда в окружении целого отряда вооруженной до зубов солдатни, в сопутствии горячо расхваленного моими коллегами предсказателя. С вами я стало быть в наибольшей безопасности, никто ведь даже не знает нашего маршрута, вы же слышали. Я думаю, что наше небольшое путешествие пройдет тихо и без неприятностей.

– Надеюсь, что вы правы.

Последующие двадцать минут прошли довольно скоротечно: Голдберг праздно рассуждал о несуразицах местной политики и глупости невежественной общественности под молчаливое согласие Верго. Последнего мало волновали местные интриги и проблемы, его голова была занята мыслями о грядущем пути. Он прикидывал, как долго им предстоит брести по пыльным, разбитым дорогам Помонта до первого привала. Это было известно только Остину, и разглашать такие сведенья тот не спешил.

Тем временем, у входа в этот уютный дворик объявилась высокая, грозная фигура. Пришедший носил длинный походной плащ (подозрительно похожий на тот что был у Голдберга), слегка подпорченные временем потертые кожаные сапоги и длинный походной костюм, насыщенного черного цвета. Его одежда изрядно напоминала фрак, за тем лишь исключением что была лишена фалд и всяческих декоративных элементов, в том числе и пуговиц. Рот и нос высокого гостя были прикрыты мягкой тканью, на манер шарфа. На сидящих на скамье мужчин устало поглядывали два широких голубых глаза. Их обладатель, не сказав и слова коротко кивнул в сторону Голдберга.

– Это мой человек, – пробормотал Барон вставая со скамьи. – Нам пора идти, мистер Вебер. Надеюсь вы успели хоть немного отдохнуть.

Верго оставалось только последовать примеру Голдберга, сопровождая это действие затяжным вздохом. Перекинув сумку через плечо он направился за удаляющейся двоицей. Они покинули двор, неспешно проследовали между несколькими домами, чьи жители с любопытством и опаской глядели на чужаков сквозь щели в ставнях. Все поселение будто бы затаило дыхание, и вот, со стороны входа в особняк донесся шум пылкого спора. По мере того как расстояние между идущими спутниками и источником шума сокращалось, до них доносились все более осмысленные обрывки фраз:

– …совершенно необходимо! Вам ведь и так известно, что…

– …испытываешь мое терпение! Дерьмо! Даже речи быть не может!

– …с будущим князем Помонта! И даже… Не пристало преодолевать такие… Это неслыханно!

Из казавшегося малосвязанным набора слов выстраивался все более внятный диалог. Подойдя достаточно близко, Вебер стал свидетелем ожесточенных пререканий юного лакея с Остином. Последний слегка побагровел от наглости прислуги, но изо всех сил старался держать себя в руках. И все же внимание Верго привлекли вовсе не крики: неподалеку от лакея, нервно переминаясь с лапы на лапу, стоял (если это слово можно применять к ползающему существу) громадный вьючный жук. По размерам его можно было сопоставить с каретой, что была к нему прикреплена. Огромный темно-синий панцирь красиво отражал свет висящих неподалеку ламп. Из-под защитного хитинового слоя с каждой стороны насекомого выглядывало по четыре увесистых, мясистых лапы, покрытых крупными ворсинками и твердыми шипами. Панцирь скрывал хрупкие полупрозрачные крылья, что приходились существу скорее ненужным рудиментом, за ними располагался мягкий, раздутый торакс. На передней же части существа едва умещалась крупная голова, увенчанная огромными фасетчатыми глазами, пониже которых виднелись острые мандибулы, что по незнанию, несведущими людьми нередко назывались жвалами.

Не смотря на грозный вид жука, Вебер хорошо знал, что их не следует боятся – это был представитель касты «принцев». Единственной целью громадины в улье его собратьев было оплодотворение фертильных самок. Выработав свой ресурс в течении сезона, такие вот насекомые отвергаются своим же племенем. Имея лишь одну задачу в жизни, они были совершенно не приспособлены для выживания в одиночку – эти существа крайне пугливы и глупы. Их зачастую подбирают фермеры, спасая от голодной смерти. Хорошо обученный и запряженный качественной сбруей жук-принц – отличное вьючное животное. Они хорошо справляются с работой в поле и перевозкой крупногабаритных грузов, нередко же их запрягают и в повозки.

Даже в обнищалом Помонте вьючные жуки не были редкостью, и удивило Верго не столько наличие у его заказчика такого существа, сколько загруженность насекомого: сбруя опоясывающая массивный панцирь была увешена несколькими десятками сумок, и мало того, крепящаяся к жуку карета везла на себе парочку увесистых тюков, каждый размером с самого Вебера. Теперь то было понятно, куда ранее тащили всю ту поклажу местные.

Головы жуков не сильно преуспевали в выражении эмоций, ведь предельно сложно выразить что-либо, когда у тебя нет мышц лица, кожных покровов, зрачков в глазных яблоках и, собственно, век, не говоря уже о губах. Как правило они выражали чуть больше чем ничего. И все же настрой великана можно было определить по его крупным, торчащим из головы усикам. Казалось, опустить их еще ниже того где они уже находились можно было только вырвав с корнем. И даже не до конца было ясно что именно портит жуку настроение – тяжеленный груз, отвратная погодка, или же разворачивающийся в нескольких метрах спор, а может и все вместе.

Верго было жалко безмолвного гиганта, столь величественное насекомое во всей этой сети из ремешков и сумок выглядело комично и нелепо. Единственное что могло послужить утешением, так это беспросветная недалекость этих созданий. Глупым живется проще, как известно, ведь они не в состоянии осмыслить и половины своих проблем.

Тем временем в спор Остина и безымянного лакея решил вмешаться Голдберг. Барон осведомился о причине раздора сухо и не без раздражения:

– Мы не успели еще тронуться в путь, и у нас уже возникла проблема?

– Господин, вам конечно известно о неприспособленности юного господина Марка к тяжестям такого длительного путешествия, – быстро защебетал лакей, не дав вставить Остину и слова. – Конечно мы не можем отправить его в изнурительную дорогу без соответствующего экипажа.

– Что за бред ты несешь?! Мы будем двигаться по забитой глухомани. Качественными дорогами, да что там, и просто дорогами там и не пахнет! Тащить с собой балласт что застрянет в первой же яме просто лишено смысла. Вся наша группа идет исключительно пешком, – главарь наемников проговаривал это так сдержанно, как только мог. Было видно, что он старательно подбирает слова находясь перед своим нанимателем.

Голдберг с задумчивым видом оглядел сначала карету с запряженным в нее жуком, а после раздраженного Остина. Что-то прикидывая Барон поспешно пригладил свои усы, наконец удостоив взглядом лакея.

– То, о чем вы говорите конечно не лишено смысла, вот только, говоря по правде, наследник и впрямь не очень то вынослив. Он будет неслабо тормозить наше шествие. Неужто мы будем пробираться через непроходимые заросли и дремучие леса? Я что-то таких в Помонте и не припомню. Даже здесь, посреди леса, от дерева до дерева не меньше трех метров. Да и полузабытых дорог до Ганои – пруд пруди. Уж по ним то экипаж и проедет. В конце концов посмотрите на стальную ось кареты и обратите внимание на этого красавца, – Голдберг нежно похлопал по толстому панцирю озадаченного жука.

– Даже если каким-то чудом он нигде не застрянет, как вы это все себе представляете? По-вашему, роскошная карета с запряженным жуком-принцем, что, не будет привлекать внимания? Да его за версту видно!

– Думаю привлекать внимание она будет не больше чем отряд до зубов вооруженных гвардейцев, – беспечно парировал Барон. – И если мы уже затронули тему незаметности… Просто скажите на милость на кой ляд вы вообще притащили с собой самострелы? Мы же не на осаду крепости собираемся!

Верго бегло осмотрел находящихся неподалеку гвардейцев, его взгляд умело скользил по их предметам гардероба, поспешно огибая походные сумки и простые отделанные темной кожей ножны. Наконец он зацепился за нечто любопытное, – сразу из нескольких сумок торчали закутанные в плотную ткань продолговато-плоские предметы. Вебер прикинул возможный размер арбалета, сопоставляя с выглядывающими из сумок силуэтами – как раз впору.

Остин с Голдбергом тем временем были поглощены спором. Каждый попеременно приводил свои аргументы разной степени существенности и объективности. Барон по ведомой только ему причине быстро проникся идеей взять с собой экипаж. Неужто собирался ехать в нем, в то время как остальные члены группы будут безустанно вытаптывать ногами пыль помонтских дорог? Верго становилось дурно от одной только мысли о ожидающей Голдберга тряске. Сам бы он не согласился ехать в карете по местному бездорожью даже за деньги (хотя смотря конечно за какие).

Стоящий в шаге от экипажа довольный лакей наблюдал за заваренной кашей, о его довольстве свидетельствовала не только дурацкая натянутая ухмылка, но и неистовое кивание головы, что сопровождало каждое сказанное Голдбергом слово. Нужно было отдать парню должное – будучи на голову ниже Остина и выглядя скорее, как несчастный мальчик для битья, чем гордый слуга будущего князя, он смело держался, находя в себе достаточно мужества чтобы пререкаться со столь грозным главой наемников. Воистину, внешность бывает обманчивой.

Остин гнул свою линию порядка десяти минут, но поспешно исчерпав все свои доводы и утратив всякую надежду образумить Голдберга, махнул рукой:

– Да чтоб эту гробовозку черти побрали! Тащите ее, если охота. Но в первой же яме где она застрянет, она и останется. Никто ее вытаскивать не будет.

– Чудно. Вот видите, и все довольны, – будто насмехаясь пропыхтел Голдберг. Он определенно не был удивлен исходом. Человек его профессии без сомнений лучше других знал избитую истину – кто платит, тот и музыку заказывает. Ему оставалось только и всего что добавить – «и зачем весь этот цирк было устраивать?» Но все же Барон промолчал.

С трудом согласившись на сопровождение экипажа, Остин все же потребовал разгрузить жука, сняв избыток провианта и большую часть упакованных одеяний наследника, и в этом вопросе он уже на шел на уступки.

Когда требование было выполнено и усы воспрянувшего не только духом, но и всеми своими лапами, хитинового гиганта радостно возвышались над его головой, группа таки отправилась в путь. Верго не видел, чтобы кто-то садился в карету, но приметив уверенность и спокойствие окружающих предполагал, что наследник уже находиться внутри. Риганец же даже не соизволил выйти из особняка, хмуро выглядывая из красиво декорированного, старинного оконного проема. Сложно было представить, что можно оттуда разглядеть сквозь столь густой туман.

Чем дальше импровизированный отряд отдалялся от скрытого в лесах поселения, тем больше мелких капель покрывало панцирь вьючного насекомого. Полупрозрачная дымка не только раздражающе ограничивала обзор, но и пропитывала собой одежды путников. Кафтан Верго довольно быстро увлажнился, в то время как россыпь крохотных капелек уже покрывала его безрадостное лицо. Вначале он пытался протирать лоб рукавом, но вскоре бросив эту затею, заметив, что только размазывает воду насквозь промокшей тканью. Забавно, но эта проблема не беспокоила его по пути в поместье, из чего можно было сделать вывод что туман тогда лишь набирал обороты.

Стоило их процессии отойти на пару десятков метров от последнего из видневшихся домиков, как по бокам кареты зажглись лампы, и что немаловажно – лампы электрические. Их яркий белый свет знатно контрастировал с мерцающим керосиновым освещением поселения.

«Сразу видно о ком тут заботятся больше», – хмуро отметил про себя Вебер.

Погруженный в свои мысли Верго размышлял о краткой беседе что состоялась между ним и Остином, незадолго до того, как их группа выступила. Обладатель обезображенного лица и не самого большого запаса терпения недвусмысленно высказал свои мысли касательно участия Вебера в их путешествии. Бывалый солдат выложил все прямо, без сложных аллегорий и запутанных намеков, за что следовало отдать ему должное – не многие способны столь ясно выразить свои мысли. Всю суть его речи можно бы было заключить в двух коротких предложениях:

«Понятия не имею кто ты и зачем тебя вообще во все это вовлекли, но ты мне не нравишься. Договоримся об одном – ты не создаешь проблем мне, и я не создам их тебе».

Верго уже давно перестал обращать внимание на недоверие и презрение окружающих, он привык игнорировать доносящиеся в спину насмешки, закрывать глаза на унизительные шутки о его работе. Глубоко в душе ему даже льстило что все эти невежественные крестьяне, считающие себя вершиной благоразумия и остроумия, изводились желчью в попытках уязвить его. Ему нравилось смотреть на то как завистливо и ненавистно искажались их лица стоило им только услышать о его гонорарах. Он, столь презренный и «униженный», зарабатывал за одно дело больше чем многие из них за полгода тяжелой роботы. Окончив дело, Верго всегда радостно покидал места обитания своих недоброжелателей, оставляя их один на один с собственной злобой и завистью. Его ждали роскошные отели, дорогие вина, общество прелестных дам, таких, что и не взглянули бы на нищего и неграмотного представителя низшего сословья. Но до этого, ему приходиться замарать руки, пускай и не долго, но все же повозившись в той же грязи что и его завистники. Самое поразительное что он находил некий шарм в бытии таким вот мучеником-изгоем. Во всяком случае, ему хотелось в это верить.

Пытаясь занять себя хоть чем-нибудь, в стремлении хотя бы на секунду забыть о вездесущей промозглости и осточертевшем тумане, Вебер занялся внимательным изучением их группы: ведущим был, как не сложно догадаться, Остин, уверенно шествующий через сумрачный лес; все солдаты с виду сторонятся его, будто боясь подходить ближе чем за несколько метров, все, кроме одного – стройная фигура шествовала по правую руку от своего командира, что-то увлеченно ему рассказывая; в пяти метрах от них шло трое здоровенных детин, периодически браня своего менее массивного товарища, чей рот не закрывался ни на секунду; скачущий на ухабах экипаж в сопровождении двух солдат ехал следом, сразу за ним брели Верго с Голдбергом и одним из его телохранителей, второй же вел карету, умело управляясь с вожжами и громадным созданием к которому они крепятся; караван замыкали двое особенно отчужденных наемников, они совсем не общались друг с другом, даже не обменивались многозначительными взглядами, а это, как известно всякому кто наслышан о умудренных жизнью, бывалых бойцах, – святое.

Мгновенья муторного пути складывались в секунды, те формировали собой долго тянущиеся минуты, что плавно переходили в мучительно длительные часы. Где-то значительно позже тянущихся минут, но недостаточно поздно, чтобы успели пройти те самые мучительно длительные часы, Вебер всерьез стал задаваться вопросом целесообразности постройки селения в столь отдаленной глуши. Ну серьезно, как туда доставляют пищу и строительные материалы, вообще без каких-либо дорог?

Глава 2. Угрюмые достопримечательности

Театрально тяжелый вздох Верго ознаменовал окончание шестого часа их пути. Уставшие ноги, болевшие еще час назад, сейчас просто гудели сделавшись ватными. Отсутствие толковой передышки между его поисками оставшегося где-то позади особняка и началом затяжного путешествия все чаще напоминало о себе. Дорожная пыль, забиваясь в рот и нос неумолимо раздражала иссохшую глотку. Глоток из старой алюминиевой фляги лишь ненадолго улучшал ситуацию – десяти минут для здешнего сухого воздуха было достаточно чтобы вновь надругаться над горлом. Единственным облегчающим обстоятельством был исчезнувший туман, что рассеялся получасом ранее. Но что хуже, практически безвредная дымка, или ледяные, прошивающие насквозь порывы ветра? Разумеется, вопрос риторический.

Тем временем декорации соснового леса сменились голыми, скалистыми, гранитными образованиями то тут, то там выглядывающими из земли россыпью мелких острых камней, коими был устлан каждый квадратный сантиметр горного склона, и редкими облезлыми елями, непонятно как пробившимися своими корнями до грунта сквозь толстый каменный слой. Самые высокие из них доходили Веберу до плеч. Изредка, из-под очередного булыжника проглядывались темно-зеленые ростки непонятных трав, чьей живучести бы позавидовали даже самые закоренелые коррупционеры Помонта, что умудрялись уже пятую смену власти удерживаться на своих местах. Солнце закономерно пряталось по ту сторону горного хребта, навеки оставляя местный небольшой мирок в умиротворяющей полутьме. Одинокие теплые лучи кое-где все же находили себе путь сквозь далекие горные расщелины, бездарно растрачивая свою живительную силу на разогрев безучастных камней.

Давящую на уши тишину прерывали вызываемые восходящими потоками нередкие порывы ветра, да непродолжительное шебуршание среди камней, – хоть местная природа и выглядела безжизненно, все же некоторым созданиям удавалось выживать и здесь. Небольшие дикие коты, обладатели пушистых хвостов и неприметного серого окраса, безустанно подкарауливали загадочных обитателей, скрывающихся в отдаленных норах и расщелинах. Верго не знал кого именно выслеживают усатые охотники, но предполагал, что это какие-нибудь кролики, а может, не очень крупные птицы, что предпочитают гнездиться в скалах. Он пристально вглядывался в каждое темное отверстие мимо которого проходил, но раз за разом обнаруживал в них лишь непроглядную темноту.

Дорога давалась путникам с трудом. Всякий кто хоть раз в жизни держал путь через пологие склоны гор с их пренеприятнейшими ветрами и рассыпчатой фракцией камня под ногами прекрасно знает, насколько это тяжкое занятие. Даже сравнительно ровные и открытые участки в сухую погоду вызывают заметные трудности при их пересечении. Отдельной проблемой можно считать разряженный воздух, что сбивал дыхание, вызывая изматывающую отдышку. В таких условиях пройти даже пятнадцать километров, не сделав длительного привала для сна – настоящее достижение. При этом всем путникам приходилось тащить не самое легкое обмундирование, походные сумки и запасы провизии, а также периодически выталкивать экипаж из очередной дождевой ямы под испепеляющий взгляд Остина, не говоря уже о необходимости регулярно подкручивать ослабевающие болты транспортного средства. Такую дорогу аж никак было не назвать приятной прогулкой.

За последние несколько часов, бредущий неподалеку Голдберг успел задать Веберу больше вопросов чем кто-либо за прошедший месяц. Большинство из них касались работы предсказателем, меньшая часть была расспросами о мыслях Верго касательно этого дела. Усач бодро вышагивал, покуривая толстую и невероятно вонючую папиросу, вероятно подумывая о том, какой еще нелепой формулировкой можно вытащить из спутника мнимые вселенские тайны. Вебер, порядком уставший от затянувшейся пытки, собравшись с мыслями решился нанести упреждающий удар:

– Ваш особняк расположен довольно далеко от… От чего угодно, пожалуй. Неужели у вас так много врагов?

– Это не мой особняк, в нем я лишь гость. Что касательно Самюэля – врагов у него всегда было предостаточно, – Барон говорил неспешно, вдумчиво, будто пытаясь что-то вспомнить. – В нашем княжестве вы уже не первый день, скажите, как часто вы встречали здесь электрическую иллюминацию?

– Сложно сказать. Сейчас, когда я об этом задумался – пожалуй не так и часто. Может видел несколько ламп накаливания в крупных отелях, да и только. К чему вы ведете?

– В том то и беда. Через биржи и торговую палату Помонта проходят тысячи крат ежедневно, сотни тонн угля и железной слюды вереницей тянутся к столице, выжимая все соки из многочисленных шахтерских поселков, а электричеством здесь и не пахнет. Промышленная революция погибла еще на подходах к нашей богом забытой родине. Вдумайтесь, Ганоя – не просто административный центр, но сердце этого ресурсного придатка федерации, до сих пор освещена лишь газовыми и керосиновыми лампами, говорить о паровом отоплении тут и вовсе не приходиться! – Голдберг закашлявшись затушил окурок о ближайший валун. В его голосе проскальзывали странные нотки обиды и затаенной злобы.

– Но мистер Риганец конечно не может закрыть глаза на такую несправедливость. Прогресс прежде всего, – Верго намеренно бросил колкое замечание. Он интуитивно чувствовал куда клониться разговор и понимал, что рассуждать категориями морали с человеком вроде Голдберга затея глупая и абсурдная. «С волками жить, по волчьи выть», – промелькнуло у него в голове.

– Оставьте свои насмешки. Мы с Самюэлем не претендуем на звания альтруистов. Будучи дельцом, мой друг уже не первый год пытается протолкнуть идеи электрификации в массы, конечно цели при этом он преследует вполне себе прозаичные – прибыль, в частности. Но позвольте, кому от этого будет плохо? Обычным работягам, для которых появятся рабочие места, или экономике Помонта, что наконец перестанет быть сугубо ресурсно-ориентируемой? Наконец в княжестве начнут производить хоть что-нибудь.

– Убедили, убедили. Говоря по правде я до сих пор недоумеваю, как за столько то лет невидимая рука рынка не решила этот вопрос? В то время как здесь все еще целые поселения освещают свечами к столице через месяц уже двенадцатую линию телеграфа протянут. Если еще не протянули…

– Монополия, мистер Вебер. Думаю, вам знакомо и слово и весь тот контекст что за ним следует. Видите ли, весь газово-угольный бизнес Помонта сосредоточен в руках трех корпораций. Да, всего лишь трех! Не в их интересах пускать на рынок более дешевую и выгодную альтернативу своих продуктов. Говоря по правде, я считаю, что принятые Самюэлем меры чрезмерно рискованны. Его филиалы расположены в нескольких княжествах, но он, рискуя своей жизнью предпочитает оставаться здесь, борясь до последнего. Еще совсем недавно не было даже намека на надежду – почивший князь был в крайне хороших отношениях с упомянутыми мною корпорациями. За определенную долю он потакал им во всем. Но теперь, правила игры могут измениться.

«Понятно. Так вот зачем они растили и спонсировали наследника. Риганец с самого начал планировал сместить конкурентов, буквально заняв их места. Не удивлюсь если выясниться что к гибели Пальмонтского он успел приложить руку. Это бы объясняло зачем ему прятаться ото всех в лесах». – Верго слегка поежился, чувствуя, как кусочки пазла собираются в единое целое. В любом случае, его дело это доставка наследника в Ганою. Остальное его слабо касается. Закончить работу, получить гонорар и покинуть наконец треклятое княжество – вот все что было важно.

На мгновенье погрузившись в свои размышления слишком глубоко, Вебер запнулся о небольшой каменный выступ, торчавший из-под земли, и едва не налетел на едущую впереди карету. Вышеупомянутый экипаж, казалось, прилагал все усилия чтобы попадать колесами на каждый мало-мальски крупный булыжник, из разу в раз грузно подпрыгивая и периодически опасно кренясь на одну ось. Промашка Верго как раз совпала во времени с очередным «подпрыгиванием» кареты, и его подбородок на секунду смачно соприкоснулся с одним из закрепленных сзади коробов. Неуклюжий пострадавший тотчас схватился за место удара, издавая забавные шипяще-охающие звуки в следствии прикушенного языка. Наверное, будь он немного понаивней так принял бы произошедшее за карму, преследующую его за злорадство и поклеп, но предсказатель не желал верить ни в судьбу, ни в промысел божий, что было вдвойне иронично при его то профессии.

– Вот черт! Мистер Вебер, с вами все в порядке? Как же вы так умудрились? – озабоченно залепетал Голдберг, вытаскивая из-под плаща сложенный чистый платок. – Вот, вытрите кровь с подбородка.

Верго поспешно прошепелявив невнятную благодарность и ухватился за платок, неловко вытирая кровоподтёк ведущий к уголку рта. Заметив досадное происшествие, один из наемников (самый щуплый и низкорослый), поспешил протянуть флягу со спиртным:

– Прополощите рот вот этим, это прижжет место укуса и остановит кровь, – обратился к униженному Веберу обладатель совсем еще юношеского голоса. Этот самый обладатель показался предсказателю знакомым. Да, именно этот гвардеец как-то раз уже привлек внимание Верго. Это был тот самый парень что едва не налетел на престарелого дворецкого в особняке. Сейчас, имея возможность рассмотреть его поближе, в глаза предсказателя сразу бросилось множество забавных деталей: парнишка едва ли был старше восемнадцати лет, обмундирование наемников буквально висело на нем, как на тонкой вешалке в гардеробе; при своей столь скромной комплекции он умудрялся тащить сразу две увесистые сумки, что не шли ни в какое сравнение с небольшой кладью Верго. Сам же юноша имел ярко-рыжие волосы и внушительную россыпь укрывающих его щеки веснушек, что было довольно необычно для обитателя Помонта. Будучи практически неотличимым (преимущественно благодаря одежде) от своих братьев по оружию на расстоянии, вблизи парень контрастировал с ними даже слишком сильно, будто выбиваясь из общего стиля наемничьей банды. Он был хлипким саженцем среди рассады внушительных дубов-гигантов.

– Шасифо, не нушфо, – активно жестикулируя отказался Вебер, с трудом ворочая израненным языком. Он не имел ни малейшего желания брать в рот непонятно что из чужой фляги.

– Да нет же, я уверен, что это вам поможет! Это отменный самогон, сам не раз… – Парень все никак не хотел сдаваться, настойчиво размахивая флягой у самого носа Верго.

– Полагаю, мистер Вебер ударился не столь сильно. Вот, кажется кровь уже и не идет, – поспешно встрял Барон пытаясь спровадить неугомонного юношу от потерпевшего. Кровь тем временем останавливаться и не собиралась. – Но готов поспорить, он очень благодарен тебе за предложение. Тебя то как зовут парень?

– Блиц Юнгфернмильх, – мгновенно отрапортовал рыжий наемник.

– Юнгфермль-кто? Боже, ну и повезло тебе с фамилией! – Голдберг быстро отвел парня в сторону, не давая подобраться к болезненно охающему Верго. Старый торговец за считанные секунды навязал свои правила игры, начав незамысловатую беседу, и быстро уведя ее в дебри несущественных баек и докучливых расспросов. В этом он был мастер.

Без малого десять минут Вебер брел в гордом одиночестве, не отнимая рук от подбородка, и в конце концов кровотечение остановилось, оставляя отвратный привкус железа во рту и быстро блекнущие следы на некогда белоснежном платке Барона. Десять минут ушло на то чтобы остановить кровь, и не менее получаса на мысленную самокритику. На протяжении всего этого времени он безостановочно вслушивался в беззаботную трескотню Голдберга, изредка прерываемую робкими фразами Блица. В какой-то момент Верго уже не был более уверен в том, кто из них двоих страдает больше – россказни Барона могли докучать не хуже раны. Но их новый рыжий знакомый на удивление держался довольно бодро, казалось его и взаправду интересовали небылицы торговца смертью.

Надкушенный язык, практически онемевшие ноги и навеянный холодными горными ветрами легкий озноб – путешествие не задалось с самого начала. О грядущих нескольких днях пути Верго старался не думать. Мужчину утешали только мысли о кругленькой сумме прописанной в контракте.

Внезапно его начали слегка раздражать непринужденность и оптимизм, царившие в их группе: наемники, заблаговременно тепло приодевшись и отдохнувши в поместье, бодро вышагивали, делясь друг с другом безвкусными историями и похабными шутками; Барон, найдя себе новую жертву, в приподнятом настроении откровенничал, повествуя о невероятной сделке, заключенной в дальних краях; даже жук-переросток с любопытством огибал поросшие мхом валуны, заинтересованно ощупывая их длинными усами. Единственным человеком кто разделял уныние и недовольство Вебера был Остин. Впрочем, было не до конца ясно, способно ли лицо последнего вообще принимать хоть сколько-нибудь довольное выражение.

Устав разглядывать безусловно красивые, но несколько однообразные горные пейзажи, что порядком приелись за столько часов пути, Верго безо всякого интереса стал вслушиваться в нескончаемую беседу Голдберга и его нового знакомого.

– Так значит вы и в столице бывали? – с огнем в глазах пролепетал Блиц. Вероятнее всего ему никогда не доводилось покидать пределы княжества, оттого он смотрел на довольного пристальным вниманием к своей персоне Барона с особым трепетом. – Скажите, а правда, что наше солнце крепиться там на здоровенной башне? И что любой желающий может подняться по ней на самый верх, оглядывая всю федерацию прямиком из светила?

– Глупости, юноша. Солнце висит там с незапамятных времен, многие сотни, а может и тысячи лет, и провисит еще не меньше. А башню построили… В каком же это было году? Мистер Вебер, не напомните? – заприметив прислушивающегося Верго, обратился к тому Голдберг.

– Точно не скажу. Ну, не больше ста лет тому, полагаю.

– Вот, вот, относительно недавно. Башня – это просто «средство национальной безопасности». Да и не пускают никого к ней. Только самые доверенные ученые мужи и самые надежные караульные имеют право на ее посещение.

– Средство национальной безопасности… – как заведенный вторил Блиц.

– Сдалось тебе то солнце, ну сфера себе и сфера, метров шестьсот в диаметре, ничего интересного. Вот слыхал ли ты о торговле изогнутыми, волнистыми клинками на западе? На профессиональном жаргоне их лезвия еще называют «фламберг». Вижу, что не слышал. Вот тут есть, о чем поговорить. Не смотря на то, что клинок в нескольких местах изогнут, благодаря тому, что острие остается на уровне рукояти им все еще можно наносить и рубящие и колющие удары. Да какие удары! Даже после небольшой царапины плоть от них начинает гнить безо всякого яда! – погрузившись в любимую тему, Барон искусно демонстрировал длину, ширину и даже некоторые конструктивные особенности клинка поспешной жестикуляцией. Находясь в своей стихии, его слова приобрели характерные купеческие возгласы и ударения, приправленные соответствующими интонациями. – И как специалист заявляю – никакого чуда в этом нет. Суть в том, что благодаря своей форме лезвие способствует попаданию грязи и кусочков кожи глубоко в рану. И тут не нужно быть врачевателем чтобы понять к чему это приводит. Но самое интересное, что на полях боя делают с военнопленными, владельцами таких клинков. Сначала, пока они еще живы…

Совершенно неуместные, отвратительные подробности, перемешанные с непроверенными слухами, посыпались на еще не умудренного жизнью рыжеволосого юношу. Верго поморщившись отстранился, будто соприкоснувшись с чем-то предельно мерзким. Он обратил внимание на то, как Барон получал удовольствие, смакуя гадкие подробности. Пытаясь прогнать скуку, он стал пристально вглядываться в дальние скопления громадных булыжников. Вебер все надеялся увидеть у них хоть что-то интереснее рыскающих в поисках пропитания маленьких птиц, или выслеживающих их длиннохвостых представителей семейства кошачьих, что всегда держались от путников на благоразумном удалении. Скудная живность вовсе не спешила развеять уныние предсказателя оживленным действом, напротив, казалось, что природа замерла, стараясь не дышать в его присутствии. Но все же, длительное наблюдение принесло свои плоды.

Практически по той же тропе, которой следовала группа Остина, плелась вереница непонятных существ. Их силуэты были едва различимы среди высоких камней. Определенно можно было сказать только одно – это были не люди. Существа отличались низким ростом и передвигались на четвереньках. Очередной поток горного ветра неприятно хлестнул Верго по глазам, против воли вызывая поток слез. В расплывающейся картинке ему было сложно идентифицировать бредущих вдали гостей. Понаблюдав еще с десяток минут, он пришел к выводу что таинственными созданиями оказались самые что ни на есть обычные волки, ну или собаки, вдали их и не различишь. При детальном рассмотрении среди черных силуэтов выделялись хвосты, четыре тонкие лапы, и характерно торчащие уши. Но было в этих силуэтах нечто странное, что-то вызывающее смутное беспокойство. Как Вебер не всматривался, он так и не смог понять, что. И даже если принять мысль о том, что это обыкновенная собачья стая, сам собой назревал вопрос – откуда им тут взяться? Ни собаки, ни волки, определенно не обитают в этих гиблых предгорьях.

Обратив на это внимание парочки бредущих рядом наемников, Верго встретил только безучастные взгляды и полное недопонимание со стороны спутников. – «Ну волки, и что? На нас все равно не нападут, нас много, мы хорошо вооружены».

Последовав примеру спокойных сопровождающих, Вебер перестал забивать себе голову таинственными гостями, вновь глубоко погрузившись в свои безрадостные мысли.

Чем больше группа отдалялась от пустынных сосновых лесов, тем более крупные им на пути встречались камни, – на фоне некоторых вековых замшелых валунов, что весили не меньше нескольких сотен тонн, даже вьючный жук выглядел крохотным недоразумением. Невольно пропитываешься уважением к столь грозной силе, что смогла отколоть необъятных гигантов от гор, ниспустив их к подножью. Петляя между ними, пускай и не на долго, но путники были защищены от свирепых горных ветров.

Верго с небывалым интересом разглядывал разветвленные трещины, что обнажали нутро каменных великанов. Иногда, в глубине особо крупных громадин можно было разглядеть чьи-то кости, оставшиеся от неудачливых жертв местной хищной фауны. Что было более интересным, так это небольшие с виду, но довольно глубокие на деле выемки, расположенные под острыми углами. Отдельно взятые камни были испещрены ими вдоль и поперек. Сложно было сказать что-то о их происхождении – Веберу не раз доводилось видеть работу каменщиков в детстве, но едва ли кто-нибудь стал бы тратить свое время и силы на резьбу здешних бесхозных булыжников, и в то же время ему не верилось, что животное способно сотворить такие аккуратные отверстия в граните. Быть может валуны в далекие времена были частью чего-то большего? Громадных сооружений что некогда высились в горах, внушая смертным чувство защиты и немого благоговения? Всего пару минут спустя Верго беззаботно отбросил эти мысли прочь, подобно ненужному балласту, наблюдая за тем как крупный бежевый орел, красиво спикировав вцепился мертвой хваткой в нечто шустрое и мелкое вдали. Попавшийся зверек сопротивлялся недолго – двух ударов могучим клювом было достаточно, чтобы загасить теплившиеся в нем искорки жизни. Такова была суть здешних мест – безжалостные хищники и безучастные камни.

Несколько раз за всю дорогу, резко и непредсказуемо, Остин останавливался, оглашая привал. Бредущая за ним вереница утомленных людей радостно валилась на ближайшую гладкую каменную поверхность, или же просто на рассыпанную под ногами гальку, понимая, что передышка не продлиться долго. Уставшие путники быстро опустошали фляги, благо, горных ручьев в округе было предостаточно. Главарь наемников строго запретил разводить костры во избежание привлечения ненужного внимания со стороны, а оттого все чем их группе приходилось довольствоваться, так это прохладное содержимое фляг и бурдюков, и не менее стылая пища, что была всю дорогу сокрыта в глубинах заплечных сумок. Рацион путника ожидаемо скуден: солонина, сухари, иссохшая вяленая треска, пересоленый угорь, неприятного вида галеты. Все это было завернуто в грязную конопляную ткань, или в лучшем случае в заштопанную льняную.

Верго с ужасом оглядывал припасы его спутников-дикарей, с теплом вспоминая столичные консервы. Он все больше убеждался в том, что ни один атрибут современной цивилизации, за исключением неустаревающей жестокости, так и не добрался до Помонта, и это уже действительно начинало походить на один из тех полу-вымышленных заговоров о которых талдычил Голдберг, – ладно уж электричество не провели, бог с тем паровым отоплением, вот что действительно удручало так это дикарская культура питания.

На восьмом часу уже всем осточертевшего пути их группе встретилось хоть что-то выбивающиеся из общего однообразия: на сравнительно ровном горном склоне располагалась небольшая деревушка, точнее располагалось там то, что от нее осталось. Изломанный частокол, выбитые двери пустующих домов, разбросанные вещи и многие другие безрадостные детали невольно бросались в глаза путникам. Любой житель федерации с детства слыхал россказни о безнравственном, жестоком и мародерском Помонте, но не многим доводилось узреть доказательства этого воочию.

Населенный пункт не выказывал никаких признаков обитаемости. Было похоже, что все, кто только мог давно уже его покинули. Дожди и сильные ветра успешно справились с очисткой следов жизнедеятельности: между домами не видать ни одного следа человеческой ноги, только череда отпечатков лап неизвестного маленького создания, что однажды решило заглянуть в поселок-призрак. В широкие поилки для скота, что стояли у разбитых загонов, были сложены кости, возможно человеческие, никто из группы так и не решился подойти чтобы проверить.

Покошенные дома, состоящие из сложенных особым образом сосновых бревен и потрепанных соломенных крыш, несли на себе множественные следы произошедшего когда-то кошмара: зарубки от холодного оружия, следы копоти, несколько торчащих арбалетных болтов. В одном из оконных проемов, зацепившись за уцелевший осколок стекла мельтеша развивался обрывок ткани, бывший некогда частью праздничного, а может и ритуального женского наряда.

Но самой страшной была тишина. Верго мрачно отметил про себя как некомфортно находиться у поселения из которого не доноситься вообще никаких звуков, за исключением противно скрипящей на ветру, уцелевшей оконной ставни. Даже ручей протекающий через деревню нисколько не выдавал себя звуками.

Отвратный аккомпанемент из завывающего ветра и мерзкого скрипа давно не смазываемых петель дополнился тягучим молчанием группы – никто из пришедших не проронил и слова с тех пор как они приблизились к деревне. Было ли то совпадением, или какой-то непонятной Веберу солидарностью обитателей княжества, но все как один держали рот на замке, хмуро поглядывая на мертвый поселок. Их группа не остановилась, даже не сбавила ход, продвигаясь мимо поселения будто и не заметив следов зверства.

К удивлению Верго, наемники не опустились до мародерства, безразлично окинув пустующие дома не менее пустыми взглядами. Быть может, они просто понимали, что ничего ценного в хибарах уже не найти, а может и правда, умудрились не смотря на тяготы своей работы сохранить в себе остатки человечности. Лишь юный Блиц грустно вздохнул проходя мимо арки что некогда обрамляла ведущие в деревню ворота. Веберу хотелось верить, что этот вздох был вызван сочувствием бывшим жителям поселения, а вовсе не желанием пошарить по обветшалым постройкам.

Встреча с подобным свидетельством ужасов Помонта что-то затронула в Верго. Удаляясь от мрачных домов он никак не мог отделаться от ноющего чувства. Оно отдаленно напоминало ему помесь обиды и вины. Говоря по правде, оно преследовало его уже не первый год, но резко обострилось последними днями. Конечно, умом предсказатель понимал, что никакого отношения к местным бедам не имеет, но легче от этого не становилось. Помонт во истину ужасен – само нахождение рядом с его кошмарами вызывало мерзкое ощущение причастности.

В последующий час пути ничего любопытного с их уставшей группой не приключалось, если конечно не учитывать темные силуэты маячащих в отдалении четвероногих, что периодически мерещились Веберу. Будучи не столько спокойным, сколько безразличным, ввиду своей изнуренности дорогой, Верго упорно не обращал на них внимания. Как и ранее, силуэты не спешили сближаться с бредущими людьми, а потому и особых опасений у двуногих не вызывали.

Если раньше ноги утомленного предсказателя интенсивно гудели, выражая свое крайнее недовольство выпавшей на их долю нагрузкой, то теперь сделались ватными, навевая их владельцу неприятные мысли о грядущей крепатуре. Не раз и не два он с надеждой и вполне себе нескрываемым желанием пялился на едущую впереди карету, и даже отвратная дорога, изобилующая мелкими камнями, ямами и ухабами более не пугала его. Когда ты столь измучен – ехать, хоть и с тряской, всяко лучше, чем натужно переставлять ноющие и запинающиеся ноги. И раз за разом Голдберг почти извиняясь пояснял что это невозможно, ведь наследник, будучи персоной весьма юной и своеобразной, не потерпит присутствие малознакомых ему людей в карете.

Стоило упомянуть и о самом виновнике их похода. Наследник (чье имя Верго забыл еще в самом начале пути) весь день безвылазно просидел в экипаже. Он не покидал его даже во время привала, лишь приоткрывая иногда окно чтобы проветрить свое обиталище. В какой-то момент Вебер всерьез задумался о том куда мальчишка ходит в туалет, и пораскинув мозгами вспомнил вместительные, закрывающиеся утки, которые ему давным-давно доводилось видеть в одном военном госпитале. Что могло заставить парня так отсиживаться, пренебрегая собственным комфортом? Барон не мог внятно объяснить его поведение, ссылаясь на то, что для наследника это большой стресс и ранее ему никогда не доводилось покидать пределов той крошечной деревеньки в лесах.

В очередной раз моргнув, Верго обнаружил что ему не так то просто вновь разомкнуть слипающиеся веки – он устал, и не он один. Было очевидно, что группа с трудом волочит ноги, и пора было объявлять привал достаточно длинный чтобы можно было нормально поесть и отоспаться, но Остин все медлил будто чего-то ожидая. За последние пол часа он уже четырежды доставал и пристально рассматривал имеющуюся у него небольшую карту, что солдаты в свою очередь недвусмысленно трактовали как знак близящегося привала.

Стараясь хоть как-то отогнать одолевающую его сонливость, Вебер решился заговорить с Голдбергом, подозревая что вскоре может об этом пожалеть:

– Знаете, первые несколько часов пути я упорно считал, что мы двигаемся по пускай и подозрительно проходимому, но все же бездорожью. Но теперь, когда я вижу, что наш экипаж спустя столько времени нигде не завяз, у меня возникают вопросы. Наш маршрут ведь вовсе не случаен, не так ли?

– Это старый тракт контрабандистов, насколько мне известно. Сколько я его помню, они придерживают его в… Приемлемом состоянии. Проехать можно, если конечно не сезон дождей. Предвосхищаю ваш вопрос – нет, ранее я им не пользовался. Можете ли вы в это поверить, или нет, но моя деятельность абсолютно легальна. Мне нет нужды ездить по богом забытым дорогам. Во всяком случае не было до сегодняшнего дня…

– Так вы не знаете куда она ведет?

– Напротив, прекрасно знаю. Эта дорога ведет к поселению с крайне неоднозначной историей, поселению где мне доводилось работать. Но все же эту историю я предпочту вам рассказать, когда мы будем на месте.

– Не томите, скажите хоть скоро ли мы туда прибудем?

– Ну, если нашему провожатому не придет в голову резко свернуть с пути – нам осталось не больше часа. Я полагаю, что остановится и передохнуть там как раз-таки входит в его планы. Готовьтесь, мистер Вебер, вам предстоит повидать настоящую легенду Помонта. Каждый житель княжества хоть раз да слышал байки о Глари.

– Жду не дождусь. – Радости Верго не было предела, но радовала его вовсе не перспектива знакомства с местными легендами. Всего лишь жалкий час отделял его от заветного и столь желанного отдыха.

Вскоре, как и было предсказано Голдбергом, из-за очередного горного склона выглянул долгожданный признак цивилизации – довольно длинная кирпичная стена, высотой не менее пяти метров. С далека было сложно оценить ее протяженность, но находясь на некой возвышенности в виде поросшего мхом валуна, Вебер отметил, что стена бережно обхватывает около восьмидесяти домов, и речь шла вовсе не о хлипких хижинах, встреченных им ранее, – за каменной кладкой ограды простирались десятки отменных широких крыш, вымощенных сланцевым шифером. Из каждой такой крыши торчало по крупному дымоходу, но вот дым, что довольно странно, ни из одной трубы не шел.

Вблизи стена представляла из себя крупную опрятную кладку из ровных, почти что отшлифованных, серо-зеленых диоритовых кирпичей. Материал очевидно добывался неподалеку, но даже в таком случае страшно было представить каких трудов, и что немаловажно, денег, стоило возведение подобного защитного сооружения в местах, далеких прямо-таки скажем от чего угодно. Из того же раствора что скреплял слегка шершавые вырезанные куски породы состоял и внушительный фундамент, бесцеремонно вгрызающийся в каменистый грунт. Конечно, горы берут свое, безо всякой жалости пороча раскидистыми трещинами и сколами рукотворную конструкцию. Но даже не смотря на это, стена, венчаемая причудливо завитой колючей проволокой, надежно защищала скрывающихся за ней обитателей Глари. Точнее говоря, защищала бы, если бы увесистые, оббитые железом сосновые ворота не были бы настежь открытыми. И ни одного часового не виднелось у входа. Жуткое попустительство.

Не встретив никакого сопротивления (если конечно не принимать за сопротивление гадкий запах протухшей рыбы и немытых портков) группа вошла в одно из самых известных мест Помонта.

Гларь – поселок что самим своим существованием демонстрирует разницу между словами известность и слава. Славой тут и не пахло, разве что самой дурной. Описывая поселение, для пущего эффекта стоило бы начать с положительным сторон, благо их было не очень то много. Прячущиеся от жестокостей предгорья двухэтажные дома действительно были внушительными: надежная кирпичная кладка, крепящаяся на несущих деревянных балках, слегка выступающих из стен; широкие застекленные окна, умело ограненные лакированными рамами; толстые, надежные двери, оббитые по канту железными заклепками. Дома были расположены ровной чередой, как под линейку, и каждая дверь выходила аккурат на дорожку, пронизывающую все селение. Сама дорога, адским трудом выровненная по уровню фундамента построек, безусловно заслуживала отдельного упоминания, – шестиугольная брусчатка была невероятно плотно подогнана, создавалось впечатление что между отдельными плитками не припихнешь и мизинца; по обе стороны от дороги были симметрично высажены крохотные пихты, образуя чудесные зеленые ряды высотой по пояс; вечнозеленые крохи расступались только чтобы освободить проход к очередному дому, также изредка огибая резные каменные клумбы. Сама же Гларь располагалась напротив крупного горного разлома, и будучи всегда освещенной столичным солнцем не нуждалась в фонарях или любых других рукотворных источниках света.

Конечно, когда-то все именно так и было – симметрия, ухоженность, безупречные фасады. Но неизвестная беда сумела добраться до Глари, навсегда оставляя на ней свой след. Подобно тому как сладкий сон развеивается с пробуждением, горная сказка поспешно рушилась с каждой секундой того как Верго вглядывался в окрестности. Громадные, без малого роскошные дома были изуродованы – побелка стерта, а фасады бессовестно изгажены оскорбительными надписями и бездарными рисунками. Сильнее же всего досталось окнам, ведь во всем поселке, и половина стекол не сохранила своей целостности.

Но на одних только домах все не заканчивалось, вандалы, видимо посчитав содеянное недостаточно масштабным, решили уничтожить и некогда восхитительную брусчатку – во многих местах не хватало плиток, а там, где их численность осталась неизменной, немалые усилия были приложены чтобы просто раздробить хрупкий камень. Тут и там лежали осколки, и, как оказалось, именно ими горе художники расписывали стены. Досталось конечно и пихтам – несколько деревьев были выкорчеваны, множество не пойми зачем сожжено. Оставшиеся в живых хвойные растения служили сушилками для изорванных одежд местного люда. Именно от таких вот сушащихся портков, носков и другой, куда как хуже сохранившей свою форму одежды и доносился отвратный запах что встретил группу наемников. Картина довершалась кучами мусора, сваленными под стены домов. Копошащиеся в этих кучах крысы периодически выбегали на раскрошенную дорогу, с интересом глазея на пришедших. Казалось, они совсем не мешали местным жителям, что бесцеремонно перешагивали через сваленные горки отходов, занимаясь своими повседневными делами.

Верго был обескуражен. Если бы кто-то попросил его дать комментарий о увиденном ему было бы сложно подобрать подходящие слова. Помойка? Бардак? Гетто? Припомнив изречения Барона о известности Глари и обратив внимание на спокойную и даже несколько обыденную реакцию наемников он пришел к выводу что по каким-то причинам данному месту и надлежит быть в столь убогом состоянии. Но столько вопросов приходило в голову! Кто построил все это? И что же здесь случилось? Пожалуй, это был первый раз, когда Веберу захотелось послушать историю Голдберга. Усач загадочно улыбался, поглядывая на предсказателя с самодовольным выражением. Он определенно был доволен недоумением последнего и так и ждал чтобы его завалили расспросами.

Не смотря на возникший интерес, чувство усталости на пару с отвращением пересилили, подвигая Верго в первую очередь найти пригодное для отдыха место, желательно, подальше от висящих на ветвях зловонных портков местных обитателей.

По ходу своего продвижения вглубь Глари наемников плотно окружил витавший в воздухе дух прелого уныния, и неблагоприятные запахи жизнедеятельности местных тут были ни при чем. Десятки обозленных пустых взглядов впились в путников, забираясь им в полупустые кошели и увесистые сумки, заглядывая в уставшие лица, завистливо скользя по одежде. Стоило только любому такому взгляду усмотреть под толстым слоем накидок и жилетов силуэты ножен, как он тут же терял к гостям интерес, возвращаясь к своему безразличному состоянию, будто его владелец осознавал – ловить тут нечего. Казалось, что каждый здесь оценивал все что происходит вокруг лишь с точки зрения выгоды или источника неприятностей, словно трата своего времени на что-либо другое была недопустимой роскошью.

Несколько чумазых попрошаек, молчаливо отвергнутых пришедшими, с надеждой плелись за Бароном и другими курящими из числа группы Остина, вероятно надеясь уцепить окурок чтобы продать остатки табака. Одетая в лохмотья свора ребятни с садистским задором гоняла невесть как забредшего сюда полуметрового кольпа. Бедный жук, принадлежащий к низшим кастам Роя, совершил самую большую и вероятнее всего последнюю ошибку в своей жизни, в процессе поиска съестного попавшись в руки обозленным тяжкою судьбой отрокам. Покрытое гладким мягким хитином тельце величиной с небольшую собаку уже скоро станет частью чьего-то супа, но не раньше, чем с ним навеселятся дети.

Небольшое семейство, облаченное в штопанную конопляную ткань, сшитую на манер роб, занималось чисткой рыбы прямо среди куч валяющегося тут мусора. Они приспособили обломки кирпичей со стены в качестве орудий для сдирания чешуи, выдавливая острыми осколками камней зловонную требуху. Вид рыбы разглядеть не удавалось – вся она была невероятно мелкой, будто кто-то нарочно вылавливал совсем еще неокрепших мальков. Создавалось впечатление, словно любое неосторожное движение при очистке может значительно сократить объем тщедушного улова, видимо именно поэтому семья была поглощена процессом с головой, тщательно отмеряя силу и скорость своих движений.

Седой растрепанный старик с голым торсом размеренно соскабливал острой костью оставшуюся побелку с пустующей клумбы всего в нескольких метрах от занятого семейства. Стоящие рядом, плохо сбитая бадья и расшатанная стиральная доска недвусмысленно намекали на цель полуголого старца – вероятно побелка неплохо мылилась и могла быть использована в качестве простого щелочного средства для стирки немногочисленной одежды.

Верго медленно шел по разбитой улице с интересом и толикой отвращения рассматривая местный быт. Жители Глари довольно быстро перестали обращать внимание на пришедших, вернувшись к своим незавидным делам, только попрошайки продолжали виться следом, все еще на что-то надеясь.

Жизнь поселка походила скорее на театр абсурда – заключил про себя Вебер. Интереса ради он пытался припомнить хоть кого-нибудь из числа вольных людей кто выглядел бы более убого в сравнении с местными доходягами. Завсегдатаи нищих кварталов дальних провинций федерации, обитатели портовых канализаций, полубезумные старатели с небезызвестных Полых Хребтов, и даже извечно потрепанная жизнью пехтура с западного фронта – все они по крайней мере были счастливыми обладателями одежды. Потрепанной, грязной, но одежды. Не смотря на тяготы и лишения они старались держать место своего обитания хотя бы в подобии чистоты; имели минимальное представление о гостеприимстве, или по крайней мере испытывали интерес ко всему новому и неизведанному, пускай и бредущий в одну ногу с опаской.

Стараясь не смотреть местным в лица, следуя за Остином, Верго дошел до конца некогда красивой улицы. Нехотя окинув взглядом изуродованный кирпичный кров, Вебер с удивлением уставился на странную кучу, нагроможденную на остатках небольшого сокрытого между уцелевшими пихтами каменного фонтана. Бесформенное с первого взгляда скопление досок, дырявых башмаков, гвоздей и множества других сваленных предметов при повторном осмотре обретало осмысленную форму. Вырисовывались несколько подобий пьедесталов, старательно покрытых гладкими камнями. Они были окружены торчащими заточенными палицами, на остриях которых возвышались нанизанные мелкие существа, тельца которых Веберу рассматривать очень уж не хотелось. Несколько зажженных восковых свечей красовалось на вершинах пьедестала, добавляя странной композиции жуткого свечения. У подножья капища лежало крупное деревянное блюдце на котором в качестве пожертвований возлагались ценные по мнению местных безделушки: поблекшие медные запонки, разноцветные бусины, осколки цветного стекла, мелкие порванные цепочки и иные блестящее в свете свечей мелочи.

– Мерзкие язычники, – негромко пробормотал один из наемников проходя мимо Верго.

Последний про себя невольно согласился с утверждением. С трудом оторвав глаза от языческой кучи подношений он прибавил шаг. С самого детства в школе Веберу не раз талдычили о несостоятельности любых теорий касательно незримых и неощутимых божеств, он же в свою очередь относился к чужим верованиям с неким безразличием – не придавая особого значения заморочкам других до тех пор, пока они не начинали касаться его лично. За всю свою жизнь ему так и не удалось заполнить пустоту своего сердца верой в незримых демиургов, но это нисколько не мешало ему наслаждаться величественными многоярусными храмами столицы, чудесными расписными южными часовнями, красочными приморскими барельефами и выразительными религиозными фресками столичных подземелий. Согласно убеждениям предсказателя, искусство, как и чувство прекрасного в целом, не имеет ни национальности, ни возраста, ни иных догмат, – каждый выражает свою красоту души как может, называя это когда религией, когда философией, а когда и того проще – прекрасным. Но что же можно сказать о душах, чье самовыражение ущербное уродство? За долгие годы своей работы Верго убедился, что на каждый восхитительный собор в мире приходиться не меньше сотни отвратных поделок. А ведь в былые времена каждый храм был если не вековым шедевром, то приятной усладой глазу. Да, измельчали души.

Грязные улочки привели уставших путников к стоящему поодаль крупному одноэтажному строению, что с виду чем-то напоминало банковское хранилище. В отличии от других построек Глари, данное архитектурное чудо имело узкие решетки на окнах и тяжеленые литые металлические двери, оберегающие то что сокрыто в глубине, от полудиких язычников. Внимательно оглядев здание можно было приметить что расположенная сверху открытая площадка, заменяющая собой крышу постройки, была воздвигнута постфактум. Обнаженные кирпичи, неравномерно уложенные в прерывающиеся ряды свидетельствовали о том, что возводившие это здание люди планировали достроить еще несколько этажей, но по неясным причинам свернули строительство, поспешно воздвигнув подобие террасы. Эта постройка была разрисована пуще прежних, а в нескольких местах на стенах и вовсе виднелись следы гари. Не смотря на это, окрестности здания придерживались в относительной чистоте, а опоясывающие строение остатки газона были тщательно подстрижены и очищены от осколков брусчатки.

По периметру недостроенного «банковского хранилища», в двух десятках метров от стен, неизвестным благодетелем на манер скамеек были аккуратно уложены громадные каменные блоки, некогда служившие здесь строительными материалами. Как следует из описания, постройка была несколько отделена от остальной части деревни, будто сторонясь творящегося в ней безумства этот ухоженный островок спокойствия надежно дистанцировался от изгаженных дорожек и ободранных клумб. Не решаясь нарушать сложившихся традиций, отдаляясь от своих зловонных обиталищ и уродливого капища, местные также сторонились странной постройки. Пожалуй, во всей деревне это было единственное место где почти ничем не воняло.

Остин постучал вмонтированным в дверь железным кольцом, исполненным в виде длинного змея, пожирающего собственный хвост. Долго ответа ждать не пришлось, всего через пару минут увесистая дверь приоткрылась, позволяя пробившемуся лучу солнца тонкой полосой осветить лицо хозяина. Это было самое приятное лицо в этой деревне. По крайней мере оно было чистым, лишенным отпечатка злобы и усталости. Два полных жизни ярко-голубых глаза медленно курсировали взглядом между припавшими дорожной пылью наемниками и замершим у лужайки запряженным вьючным жуком. Наконец, любопытный взгляд остановился на лице Остина, после чего дверь широко отворилась, выставляя на показ хозяина, а точнее, хозяйку, недостроенного дома.

Светловолосая обладательница голубых глаз выглядела чересчур опрятно для здешних мест: простое серое пальто идеально подогнанное под ее небольшой рост было тщательно выглажено и выстирано, виднеющиеся под ним багровые башмачки недавно натерты едва ли не до блеска. Ее вид застал Верго врасплох, вызывая в нем некое чувство стыда за свой грязный, помятый, месяцами не стиранный кафтан, давно утративший пристойный вид.

Как выяснилось – Остин и белокурая прелестница давно были знакомы. Гвардейцам уже доводилось когда-то здесь останавливаться, оттого-то вид местных уродств их более не удивлял.

Не более пяти минут ушло на переговоры касающиеся оплаты, и вот, волочащие ноги солдаты заносят свои походные сумки внутрь помещения, радостно стаскивая с себя тяжкую ношу и деловито суетясь, предвкушая скорый сон.

Облегчению Вебера не было предела, когда он вальяжно развалился на импровизированной каменной скамейке, лениво наблюдая за готовящими ужин солдатами. Поставив рядом сумку он принялся старательно стряхивать с полов одежды пыль, пытаясь пальцами оттереть пятна засохшей грязи.

– Не идете внутрь? – поинтересовался Голдберг присаживаясь неподалеку.

– Туда еще нужно дойти. Кажется, стоит мне сделать еще пару шагов и мои ноги попросту откажут. Я пока посижу здесь, переведу дух, так сказать.

– Как же я вас понимаю, путь взаправду выдался нелегким, – с выдохом, едва слышно пробормотал усач. – Сколько мы были в пути? Семь? Восемь часов?

– Не меньше десяти. – Пошарив в складках одежды, Верго достал карманные часы, выцепив взглядом положение стрелок на циферблате. Пользуясь моментом он бережно и неспешно завел дорогой механизм, совершив четыре полных оборота серебряной головки.

– Занятная вещица. Заниженные ожидания никогда не… Ха! Должно быть человек начертавший это был не в меру остроумен. – Лицо Барона посветлело после прочтения надписи на крышке часов.

– Это подарок друга.

Голдберг с нескрываемым интересом пожирал взглядом часы, словно оценивая их подобно какому-нибудь редкостному оружию из чужой коллекции. Не успело пройти и пяти секунд, как усач скучающе отвернул голову, пытаясь найти себе отраду в разнообразных надписях, выскобленных на ближайших стенах. Предсказатель раз за разом убеждался в странностях поведения своего спутника. Последний проникался интересом к вещам (равно как и к людям) чуть ли не быстрее чем этот интерес к ним терял. Едва ли эта его черта была профессиональной особенностью торговца оружием. Такая рассеянность внимания никому не пошла бы на пользу.

– Если подумать, не советовал бы я вам светить тут такими дорогими аксессуарами. Не забывайте – вы сейчас в Помонте, и далеко не в самой цивилизованной его части. Не успеете глазом моргнуть как часы уведут, и повезет еще если лишитесь только их. Тут убивают и за меньшее.

– Учту, – сухо ответил Верго пряча часы обратно в прокладку одеяний. Какое-то время он еще пытался привести замаранный кафтан в порядок, но вскоре бросил это дело, без интереса разглядывая окрестности и наслаждаясь долгожданным отдыхом. – Вы кажется обещали поведать мне о истории этого поселения. Как так вышло что в отменных, каменных апартаментах ныне обитают дикари?

Голдберг задумчиво почесал нос, собираясь с мыслями. Морщины на его лбу сформировали каскад изогнутых линий, а толстые брови поползли вниз, сместившись к переносице. Выдержав значительную, практически драматическую паузу, и не забыв достать из латунного портсигара особенно пахучую папиросу, он начала свой рассказ:

– Неправильные вы вопросы задаете, мистер Вебер. Те, кого вы назвали дикарями жили здесь задолго до того, как были построены эти дома. Еще каких-то сорок лет назад не было здесь ни одной каменной кладки, ни кирпичика, только деревянные скрипучие хибары да разваливающаяся хлипкая изгородь. Гларь была заурядной дырой, и слыхали о ней разве что местные. Но «повезло» в этом месте родиться одной крайне предприимчивой особе по имени Провий Фанно. Ну, быть может и не Фанно, но вот имя его я точно правильно вспомнил. Провий был человеком амбициозным и в свои двадцать лет уже выбился в люди – стал сборщиком податей в Ганое. Это было неслыханно, чтобы совсем еще юный мальчишка из такой глуши да занял… – Барон повернул голову, снисходительно окинув взглядом кивающего носом сонного Вебера. – Вы меня слушаете? Выглядите сонным, наверное, вам все-таки лучше пойти спать к остальным, историю могу рассказать и попозже.

– Нет, нет, – Верго слегка потряс головой, отгоняя сон, – пожалуйста продолжайте, мне и правда интересно что там с этим Прокеем случилось.

– Провием, – поправил Голдберг, продолжая свое повествование. – На чем я там остановился? В общем, парень быстро взбирался по карьерной лестнице, быстрее чем кто-либо из его сверстников. Вероятно, потому что безжалостно ступал по их же головам. На двадцать восьмом году жизни он уже уверенно восседал в торговой палате, благодаря ли взяткам, запугиваниям или полезным знакомствам – не суть. Но со временем одолела Провия ностальгия. Говорят, утратил всякий сон и душевное спокойствие, да все о родной деревне справлялся. Буквально был одержим Гларью.

– Наивные сказки, что-то мне слабо вериться, что вырвавшись из грязи и нищеты стал бы он грустить о прошлом, – борясь со смыкающимися веками промямлил Вебер.

– Да вам я посмотрю не знакома тоска по дому?

– Мой дом там, где хорошо платят. Во всяком случае пока не накоплю на особняк у моря. А о том месте где я родился… Что ж, о нем мне грустить не приходиться.

Барон хотел что-то возразить, но быстро передумал, лишь его усы на мгновенье заходили ходуном. Так и не издав ни звука он вытащил из глубокого кармана тесненную серебряную зажигалку, заправленную скипидаром. Задумчиво хмыкнув, усач зажег сигарету что все это время мял в руках, с удовольствием втянув в себя горький дым.

– История не выдуманная. За это я ручаюсь. Да и Провия я знал лично, выкупил он у меня однажды крупную партию кое-чего. Так вот, подзаработав деньжат, так чтобы и детям, и внукам хватило, решил он и для своей деревни благое дело сделать. Хлипкие лачуги были снесены, а на их месте возвели застройку не хуже, чем в Ганое. Нанял он опытных архитекторов и дорогущих художников, и им удалось сотворить чудо – свет цивилизации пролился на всеми забытую Гларь.

Воцарилась продолжительная пауза в ходе которой Голдберг старательно осмотрел ближайшие строения, вспоминая то ли их прежний облик, то ли то что им предшествовало. В этот момент сильный порыв ветра, чудом пробившись через высокую стену и стройный ряд домов, старательно снес весь выдыхаемый Бароном дым прямо Верго в лицо, побудив того протяжно закашляться.

– Что-то ваша история умалчивает о случившемся здесь катаклизме, – откашлявшись заметил предсказатель, раздраженный воцарившейся тишиной.

– А катаклизма и не было. Просто человеческая природа взяла свое. Обитатели деревни, никогда не видевшие ничего кроме камней и грязи, не оценили намерений Провия. Каково же было его удивление, когда вместо благодарностей он получил в свой адрес укоры и претензии! Видите ли, жители Глари были возмущены жуткой несправедливостью, когда семья из шести человек получила такой же пятикомнатный дом что и семья из двух. «Мы хотим в два раза больший!» – требовали они. Но ими все не ограничилось, ведь площадь дома одного семейства как оказалось зашла на землю, «исконно» принадлежавшую другому. А как вам нравиться претензия о окнах выходящих на запад, что как выяснилось возбранялось не то их верованиями, не то традициями. К концу строительства «справедливое» негодование обитателей этой чудесной деревни дошло до невероятных масштабов: из зависти и жадности семьи поджигали дома соседей, портили лужайки, выкорчевывали невинные соседские пихты, и конечно не забывали о конструктивной критике друг друга, осуществляемой преимущественно путем нанесения надписей на стены чужого дома. Ах, а это чудесное здание позади нас! – Барон указал дымящимся окурком на постройку в которой отдыхали гвардейцы. – Исходя из того факта, что его даже не дали достроить, угадаете ли вы кому оно предназначалось?

– Стало быть, Провию. – Верго цинично усмехнулся. Теперь для него и взаправду все детали Глари обрели осмысленный вид.

– Не сложно было догадаться, ведь так? По-видимому, таким способом местная голь решила выразить благодарность своему спонсору. И думаю вы заметили – этого им оказалось совершенно недостаточно. В самом разгаре строительства работники решили убрать здоровенную кучу мусора, располагавшуюся аккурат в центре деревни. К несчастью бедняги не знали, что нагромождение зловонных помоев было языческим святилищем. На следующее утро после его сноса на месте одного из очаровательных фонтанчиков жители возвели новое капище, на сей раз украшенное головами строителей. На этом собственно все работы и свернули. Сами понимаете, никто больше не согласился что-либо здесь доделывать, или хотя бы поддерживать в надлежащем состоянии. Как вы можете видеть, язычники приложили максимум усилий чтобы их новые жилища выглядели на манер старых – такими же убогими и обшарпанными.

– Да, человека из грязи можно вытащить, но вот грязь из человека – никогда.

– Интересный вы человек. Начали с неверных вопросов, а кончили неверными выводами.

– Что же я сказал не так? Разве вы не к этому вели? – полушутя парировал Верго, прямо перед тем, как сделал несколько больших глотков из фляги.

– Скажите, в чем по-вашему состояла главная ошибка Провия? – азартные нотки вмиг заиграли в голосе Голдберга, косвенно указывая собеседнику на наличие некого замысла, подвоха в вопросе.

«Что бы я не ответил, он все равно скажет, что я не прав. Самолюбивый дед, тебе так важно самоутвердится?» – быстро пронеслось в голове у Верго.

– Если он действительно желал жителям блага, то должен был построить им не дома, а школу, или же предоставить рабочие места. Но ведь именно такого ответа от меня вы и ждете? Вижу по глазам что угадал, а потому отвечу иначе – он вообще не должен был вмешиваться в их жизнь, навязывая свои порядки.

– Браво, мистер Вебер, вы не безнадежны, – отрапортовал Барон с несколько угасшим интересом. Излишне громко закряхтев он поднялся с каменного блока, болезненно потянувшись. Пару мгновений простояв в раздумьях, Голдберг вновь обратился к собеседнику, на сей раз с интонацией почти полностью лишенной жизни. – На этом вынужден откланяться. Один мой старый знакомый еще проживает здесь, хотелось бы его повидать до того, как мы покинем Гларь. Советую вам пойти отоспаться, право слово, на вас лица нет.

– Дельный совет. Вскоре так и сделаю.

Докуривая сигарету, Барон медленно направился вглубь замусоренных улочек, меланхолично созерцая окружающую его разруху. Позади него тенью брел верный телохранитель. Верго и не заметил, что тот все это время был поблизости – у этого человека определенно есть талант оставаться вне поля зрения. Его собрат отсутствовал, то ли персонально оберегая наследника, то ли мастерски скрываясь неподалеку.

Нужно было признать, как для ветреного скалистого предгорья, в Глари стояла достаточно неплохая погодка. Каменная инфраструктура бережно заслоняла собой хлипкие людские тела от ветреных потоков; столичное солнце бесперебойно освещало деревню, не забывая попутно нагревать любые каменные поверхности, делая их необычайно приятными на ощупь; слегка облачное небо не содержало в себе и единой тучки. Мерзкие запахи, на пару с не менее мерзкими людьми старательно обминали выбранный Остином для привала небольшой островок цивилизации. В этом сухом, тихом и солнечном месте тяготы тяжелого дня казались чем-то далеким: туманы, мрачный лес, пыльная дорога – все это осталось где-то там, позади. Впервые с момента прибытия в деревню, Вебер почувствовал себя быть может и не в безопасности, но в состоянии умиротворяющего спокойствия.

Удивительной особенностью ежедневного быта местных была бесшумность. В Глари было по-настоящему тихо, настолько, что можно было расслышать крики ястребов, вившихся где-то в вышине, что гармонично переплетались с отдаленными завываниями ветра. Не настолько мертвенно-тихо как в разграбленной деревеньке по дороге сюда, но все же единственным сколь-нибудь существенным источником шума оставались немногие бодрствующие наемники – большая же часть их собратьев уже спала. Оставшиеся на ногах бедняги были вынуждены нести вахту, с трудом заставляя свои уставшие головы описывать по дуге траекторию, высматривая что-либо подозрительное.

Говоря о подозрительном, – наследник так и не покинул экипаж, даже не вышел осмотреться. Его карета, отцепленная от притомившегося жука, мирно стояла у входа в здание что Верго успел для себя окрестить недостроенным «банковским хранилищем». У входа в экипаж было пусто, но Вебер был уверен, что второй телохранитель Барона таиться где-нибудь неподалеку, слишком уж был важен наследник, чтобы оставлять того без присмотра.

Каменный блок на котором сидел предсказатель был специально сколот так, чтобы оставшаяся его верхняя часть образовывала подобие спинки. Поерзав на теплом камне, Верго таки смог найти позицию в которой острые края сколов не кололи в спину. Он наконец облокотился на грубо обработанную верхнюю часть блока как на спинку кресла. Удобная поза вмиг вызвала затяжной зевок, после которого всякие остатки желания вставать и идти куда-нибудь бесследно испарились. Лениво разлегшись на грубом сиденье, Вебер халтурно пытался не заснуть, сквозь слипающиеся веки разглядывая пустынную лужайку, неспешно патрулируемую такими же сонными горе-вахтерами.

Невольно ускользая в страну сновидений, предсказатель на мгновенье прикрыл глаза собираясь сделать небольшую передышку и через секунду вновь возобновить нелегкий труд созерцания, но за секундой шла другая, они складывались в неуловимую череду мгновений что неумолимо выливались в минуты, а может и часы. Последним кто Веберу запомнился перед окончательным погружением в сон был чем-то озадаченный Блиц, ковыляющий к своим собратьям с двумя ведрами, полными воды. Мир Верго погрузился в столь сладостную тьму.

Глава 3. Увертюра кошмара

Любой человек знает, как сложно вспомнить сны – казалось, еще секунду назад все порождаемые подсознанием невероятные фантазии были перед глазами, и даже образовывали некую цельную, не лишенную смысла картину, и вот уже ты проснулся, силясь припомнить хотя бы парочку фрагментов из уплывшего сновидения. Если в первые минуты бодрствования и теплиться некая тень воспоминаний, почти полностью лишенных смысла, то к концу дня даже этот хлипкий остаток канет в Лету. Подумать только, сколько фантасмагорических сюжетов было нами утрачено за целую жизнь, бесследно растворившись в нашей памяти поутру.

Предсказатель резко вздрогнул от раздавшегося неподалеку трескучего звука. Сквозь застилающую глаза расплывчатую пелену до него медленно пробиралось осознание того факта что он уже не спит. Потерев глаза и затянуто зевнув, Вебер приподнялся со скамьи плавно потянувшись. Хруст в суставах и неприятная тяжесть в спине быстро напомнили ему, насколько плохая идея засыпать на жестких каменных блоках. Разминая затекшие конечности, Верго небрежно закинул сумку на плечо и потянувшись к скрытым в складках одежды часах резко замер, болезненно сморщившись от внезапно возникшей мысли – по своей халатности он в одиночестве заснул в диком городе, переполненном нищими, крайне обозленными на жизнь язычниками, явно небрезгующими воровством.

Смешанное с легким страхом, чувство досады мгновенно отогнало остатки сна, заставив напуганного предсказателя ошалело осматривать содержимое своей сумки и карманов. Трехминутная ревизия принесла успокоение: все вещи были на своих местах, не было и следа чужого поползновения на его добро. Справедливо отчитав себя за вопиющую халатность, Вебер торопливо достал карманные часы, пытливым взглядом фиксируя расположение их стрелок. Стоял без семи минут полдень, а значит он провалялся тут не меньше трех часов!

Разобравшись с состоянием своих карманов и узнав время он оказался озадаченным целым ворохом отрезвляющих мыслей, каждая из которых все сильнее разжигала в мужчине обиду на своих спутников. Почему никто не разбудил его? Неужели за три часа Барон так и не вернулся к их временному убежищу? А если вернулся, то почему не попробовал растормошить своего спутника?

Как известно – винить других в своей халатности, дело не только бесхитростное, но и весьма приятное. Пламя праведного гнева вмиг взбодрило Верго, порывая его отыскать и допросить «виновников» своей оплошности. Но беглый осмотр окружения быстро погасил разошедшийся огонь, ведь куда не погляди, нигде не было ни души.

Ошалело озираясь, Вебер невольно ущипнул себя, стараясь убедиться не находиться ли он все еще во сне. Вход в их временное пристанище предательски пустовал, и хоть дверь и была распахнута настежь, из здания вообще ни доносилось каких бы то ни было звуков, даже вьючный жук куда-то запропастился. Обернувшись, оглядывая изгаженную Гларь, Верго остолбенело лицезрел вымерший, абсолютно пустой город по улицам которого еще недавно слонялись десятки немытых язычников. Чувство тревоги ужасными темпами росло, вытесняя собой все содержимое головы предсказателя.

Сорвавшись с места он засеменил к стоящей в нескольких десятках метров карете. С каждым шагом пульсирующий страх учащал его дыхание. Разошедшееся в своем биении сердце будто подгоняло Вебера, разгоняя кровь по недавно пробудившемуся телу. Ближе к экипажу, фактически перейдя на бег, предсказатель заскочил на вспомогательную ступень, проворно вцепившись в хлипкую деревянную дверцу. Распахнутый кусок лакированной древесины обнажил изящную пустующую кабину: мягкие, покрытые тонким шелком темно-фиолетовые сиденья горделиво несли на себе крупные расшитые золотом подушки, и ничего более. И никого более.

«Провал, – громогласно пронеслось у Верго в голове. – Все произошло прямо у меня под носом!»

– Схаррат! – грязно выругался Вебер. Он нервно топтался у кареты, анализируя все увиденное перед сном и перебирая в голове всевозможные варианты событий. Неподалеку вновь раздался трескучий звук. Повернув голову в его сторону предсказатель раздосадовано прыснул, так как источником звука оказались рыскающие у сложенного под стеною хвороста собаки. Не менее четырех черных облезлых псин копошилось среди полу-высохших еловых веток что-то там вынюхивая. Конечно, в глаза ему бросилось сходство непрошенных гостей с преследовавшими его группу силуэтами, но Верго прекрасно понимал, что стая собак никак не могла быть причиной исчезновения хорошо вооруженной группы опытных гвардейцев.

Не став дальше рассматривать четвероногих, обеспокоенный предсказатель кинулся к распахнутым дверям их недавнего пристанища, по пути выкрикивая те немногие имена солдат что запомнились ему в дороге. Оказавшись на пороге здания он едва сдержал рвотный порыв – до невозможного омерзительный запах забился ему в ноздри. Дыша ртом, заслонив большую часть лица плотной тканью кафтана, Вебер ступил вовнутрь, тщетно пытаясь осмотреться. В здании царила непроницаемая тьма – именно так ему показалось после пребывания во дворе, столь ярко освещенном солнцем. В попытке усмотреть ближайший светильник или лампу мужчина изо всех сил напрягал глаза. Ему хотелось утихомирить бешенное сердцебиение глубоким дыханием, но из раза в раз приходилось отгонять эту мысль, поскольку пара неосторожных глубоких вдохов вполне могла вывернуть ему желудок наизнанку.

Бросив попытки что-либо разглядеть в непроглядном мраке, Верго решительно брел на ощупь, придерживаясь стены. Шаг за шагом, вдох за вдохом он углублялся в тревожную неизвестность. Единственным ориентиром для него в этот момент выступала холодная шершавая стена. Размашисто водя по ней рукою, Вебер не оставлял надежды нащупать настенный светильник, что определенно должен присутствовать в столь темном коридоре. С очередным напряженным шагом под ногами предсказателя что-то неприятно чавкнуло.

«Просто иди вперед. Иди, и даже не смей думать над тем что это было», – повторял у себя в голове Верго, заставляя тело двигаться дальше.

Мгновения тянулись предательски долго, в то время как сердце, напротив, с завидной частотой отбивало в ушах предсказателя гнетущую барабанную дробь. В какой-то момент он бросил до этого придерживаемую у рта складку ткани, принявшись наспех ощупывать стены обеими руками. И вот, наконец левая рука задела нечто, своими очертаниями напоминающее потухший масляный светильник. Нащупав в сумке коробок спичек, Вебер на ощупь зажег одну из них, озаряя бледные стены неярким тепло-желтым светом.

Гуляющий в доме сквозняк в мгновенье погасил зажженную деревянную щепку, вновь погрузив взволнованного Верго во тьму. Вторая попытка оказалась удачнее, и постепенно разгораясь, крепящееся на латунной подложке маленькое светило начало озарять ближайшее пространство, оголяя все те ужасы что скрывала за собой тьма.

С трудом унимая дрожь в руках Вебер снял лампу с подложки, освещая то что было у него под ногами. Вереница черных склизких следов тянулась по паркету аккурат к месту где таинственное нечто чавкнуло под ногами перепуганного предсказателя, упираясь в лишенный всякой формы кровавый ошметок. Почерневшая будто от недельного гниения плоть более не могла быть опознана. Чем или кем бы это ни было, установить было уже невозможно.

Тошнота подступила с небывалой силой, и с трудом оторвав взгляд от ужасного почерневшего месива, Верго устремился в ближайшую комнату. Более он не ожидал увидеть здесь кого-либо из выживших, им двигало чистое любопытство. В его голове не укладывалось, как непостижимые ужасы могли происходить в нескольких десятках метров от него, пока он мирно спал. Как подобный кошмар мог не потревожить его? Неужели не было ни криков, ни предсмертной суеты, ни звуков боя?

Он оказался в крупной комнате уставленной рядом грубо сколоченных стульев и одним безалаберно сделанным столом. Пол устилал толстый пыльный ковер с неразборчивым узором, а стены были увешены связками сушащегося чеснока и пахучего перца. Безоконная комната, еще недавно служившая соратникам предсказателя трапезной, ныне же представала местом воплотившегося в реальность кошмара: на стульях, будто вросши в них, сидели неподвижные фигуры в которых с трудом, но таки проглядывались человеческие очертания. Покрытые язвами оплывшие лица безмолвно встретили Вебера оскалом гнилых зубов, заметно проступающих из-под остатков десен. Вздувшаяся кожа лоскутами сползла с уродцев, обратившись полосками и нитями, оплетающими их сиденья.

Верго застыл, он не мог оторвать взгляда от ужасной картины. Останки его товарищей нелепо сползали с мебели, устилая собой пол. Немыслимый кошмар против воли вырвал у Вебера безумный, совершенной неуместный смешок. Единственный звук, разорвав тишину эхом разнесся по безжизненным комнатам, ставшими отныне гробницей. Комок неумолимо подступал к горлу, сообщая предсказателю что тому жизненно необходимо выбраться на свежий воздух.

Будучи в состоянии шока, Верго попытался сделать несколько неуверенных шагов в сторону дверного проема, и болезненно запнувшись о порог комнаты, выпустил лампу из рук. Хитроумная конструкция мигом погасила перешедший в горизонтальное положение фитиль, оставляя Вебера в темноте, наедине с плачевным осознанием ситуации, в которой он оказался.

Внезапно, отвратительный сладковатый запах гнили повалил предсказателя на пол, провоцируя неукротимые рвотные позывы. Ошарашенный Верго с теперь уже опустошенным желудком полз, с трудом разбирая путь. Сумев выбраться из комнаты, он вскочил, ринувшись в сторону освещенного солнечными лучами дверного проема что вел на улицу. Вебер более не обращал внимание на гадкое чавканье, его более не угнетала тишина, не мешала даже сгустившаяся тьма. Каждый шаг приближал Верго к выходу из здания. Все о чем он только мог думать, так это о невыносимом запахе, что вытеснял собой любые другие мысли. Вебер знал – он должен вдохнуть свежий воздух, должен наконец освободиться от оков жуткого смрада, для него это вопрос жизни и смерти.

Глубоким вдохом был ознаменован момент, когда мертвенно бледный предсказатель таки покинул здание, оставляя останки своих недавних спутников позади. Каждая секунда, проведенная на свежем воздухе влияла на него благотворно, спутанные в клубок мысли начали постепенно выстраиваться в подобие логической цепочки, а сердце понемногу замедляло свой темп. Несмотря на умиротворяющую тишину и отсутствие видимых угроз ощущение опасности все никак не покидало Вебера. Он чувствовал себя зверем, проснувшимся в тесной клетке.

Только что пережитые им потрясения, многочисленные странности, опустевший город – все это никак не укладывалось в одну картину. Верго будто очутился в иллюзорном кошмаре, вот только в жутких снах кульминация обычно ведет к пробуждению. Хотел бы и он сейчас проснуться, очутившись в окружении сварливых и неприветливых но все же живых наемников. Этот кошмар просто обязан оказаться сном.

В нескольких метрах от озадаченного предсказателя раздались шаги, вкупе с шелестом травы, привлекшие его внимание. Обернувшись, Вебер встретился взглядом с нею – долгожданной кульминацией этого кошмара. Только теперь он понял, что преследовало их группу в предгорьях. Лишь вблизи стало ясно, что вовсе не стая собак посетила треклятую Гларь. Силуэт неспешно приближался, с интересом разглядывая остолбенелого Верго.

В других обстоятельствах можно было бы принять это за галлюцинацию, жуткое видение, навеянное помутившимся рассудком. Предсказатель до крови впился ногтями в кисть левой руки, пытаясь убедиться в том, что это все происходит наяву. Мираж не развеялся, напротив, с каждой секундой становясь все более убедительным.

Облезлое, угольно черное собачье тело, покрытое множеством язв и болезненных припухлостей, неестественно ставя разъезжающиеся лапы, ковыляло к предсказателю. Массивная, непропорционально большая голова заканчивалась не собачьей мордой, но подобием человеческого лица. Верго не мог поверить в реальность приближавшегося к нему нечто: два черных глаза, небольшой нос, густые брови, обветренные губы; хоть поросшая редкой собачьей шерстью кожа и была темна, несомненно, она покрывала человеческое лицо.

Вмиг лицо монстра исказилось гримасой. Не то обозлившись, не то разочаровавшись увиденным, создание прохрипело:

– Посторонний… Не наш!

Спустя пару мгновений тот же возглас раздался позади Вебера, а потом и вовсе из дверного проема. Целая стая уродцев окружала предсказателя, как заведенные неизменно скандируя одну фразу.

«Посторонний… Не наш…» – доносилось отовсюду. Хриплые голоса чудовищ сливались в отвратную какофонию, столь непривычную для царившей здесь тишины.

Как зачарованный, Верго не мог оторвать взгляда от невероятных уродцев. Из состояния оцепенения его вырвало лишь особо громкое восклицание чудища, раздавшееся буквально в полушаге от него. С собачьим визгом один из выродков подобравшийся наиболее близко, вцепился черными от гнили зубами предсказателю в ногу. В глазах побелело, а мир заполонил нарастающий звон в ушах.

***

Белая пелена резко спала с глаз, громкий шум в ушах исчез так же быстро, как и появился. Слегка сбитый с толку Вебер обнаружил себя целым и невредимым, восседающим на грубой каменной скамье неподалеку от уродливого, недостроенного «банковского хранилища». Вдалеке сновали занятые своими безобразными делами немытые язычники, обрывки разговоров которых изредка долетали до обескураженного предсказателя. У дверного проема здания, еще недавно привидевшегося ему могильником, крутилось несколько уставших гвардейцев, а из-за закрытых ставнями окон доносился приглушенный грохот кухонной утвари. Кошмар, как и полагается всякому отвратному сну растаял, не оставив и следа.

– Не идете внутрь? – раздалась знакомая фраза.

Голдберг тяжко плюхнулся на каменный блок, предварительно стряхнув пыль и засохшую грязь с поверхности. Он вел себя совершенно естественно, будто ничего и не случилось.

– Туда еще нужно дойти, – не задумываясь выпалил Верго нахмурившись.

– Как же я вас понимаю, путь взаправду выдался нелегким. Сколько мы были в пути? Семь? Восемь часов?

– Не меньше десяти, – бросил Верго, даже не удостоив своего собеседника взглядом. Часы он таки достал, не глядя заводя их механическими, отточенными движениями. Ему не было нужды смотреть на циферблат, ведь время хорошо было ему известно.

– Вы нехорошо себя чувствуете? На вас лица нет! – Барон озабоченно разглядывал предсказателя. Не заметить бледность последнего было трудно.

– Мистер Голдберг, в то что я вам сейчас расскажу будет трудно поверить, это будет сложно даже воспринять всерьез. И все же я попрошу меня внимательно выслушать не перебивая. От того что я сейчас скажу будут зависеть наши жизни. Я постараюсь быть последовательным… – Реплика Верго прозвучала чрезмерно строго, даже в некотором роде грозно. Усач явно был застигнут врасплох столь резкой переменой в голосе и манере речи спутника. Он ничего не ответил, всем своим видом демонстрируя готовность выслушать уготованные для него сведенья.

Медленно, но уверенно, сохраняя серьезное выражение лица, Вебер поведал Барону о своем видении. Некоторые моменты он сознательно упустил, другие же избавил от, как ему казалось, излишних подробностей. Весь рассказ был донельзя сдержан и формален, будто описание военной операции, в последствии сведенное к сухому безжизненному рапорту. Предсказатель вовсе не хотел напугать Голдберга, и уж тем более не желал, чтобы его рассказ был принят за страшилку, или и того хуже – шутку.

Пересказывая свои воспоминания, Верго мысленно возвращался к недавно пережитому кошмару. Вероятно, любой оказавшийся на его месте человек был бы в неконтролируемом состоянии шока, по крайней мере будучи до смерти перепуганным. Такая реакция была бы естественной, но Вебер оставался дьявольски хладнокровным. Его мысли были заняты не загадочной природой своего видения, но скрупулезным составлением плана. И никакого секрета в том не было, ведь разумеется подобные видения были для него не в новинку – он назывался предсказателем не ради красного словца. Долгие годы выматывающей работы, десятки и даже сотни жутких видений возможного будущего давно выдавили из него былую наивность и впечатлительность. Покушения, облавы, несчастные случаи, массовые убийства, – чего только ему не доводилось видеть. До сегодняшнего дня он считал, что его уже ничем не удивить, но даже будучи сбитым с толку загадочными происшествиями, Верго не мог себе позволить потерять жизненно необходимую решительность. От его действий зависят не только жизни его спутников, но и его собственная, а значит права на трусость у него нет. В конце концов, каким бы ужасным не было будущее, его всегда можно предотвратить. В тот день ему особенно хотелось в это верить.

Начал свой рассказ предсказатель словами о загадочном знакомом Барона, проживающем в Глари. Не забыл он упомянуть и о былых деловых связях усача с Провием. Сталкиваясь со своими видениями не в первый раз, Верго прекрасно осознавал алгоритм необходимых действий. Первое что нужно было сделать, так это любыми способами на основании доступной информации убедить заказчика в правдивости предсказания. Доверие со стороны нанимателя – основа основ. Совершенно любые неудобные для последнего факты, истории, знакомства, имена, и что бы там ни было еще, подходят для убеждения.

Праздно настроенный Голдберг по началу едва заметно улыбался, но услышав о своих подельниках мигом поник. Его лицо приобрело весьма озадаченное выражение, усы опустились, а густые брови поползли вверх. Следы недурственных мыслительных процессов не покидали его сморщенного лба. Пытаясь припомнить мог ли он ненароком поведать предсказателю что-либо о своих делах с местными он пришел к неутешительным выводам. Глубоко вздохнув, Барон отвел взгляд от Вебера, всматриваясь куда-то вдаль, его лицо разгладилось, и брови приняли привычную для них позицию. Его голос прозвучал на удивление мягко и спокойно, видимо сказывался многолетний опыт работы торговцем смертью:

– И все-таки хорошо, что вы пошли с нами, мистер Вебер. Я верю вам. Серьезно. Не смотря на мой возраст у меня определенно нет проблем с памятью. За весь наш путь я и словом не обмолвился о своем знакомстве с Провием, да и о моих здешних подельниках вы никак знать не могли… Страшно представить, что вы еще усмотрели в своих видениях. Остается только полагаться на вашу добросовестность. Хотя, я все же предпочитаю опираться на условия контракта. Как вы естественно помните, за каждое предотвращение покушение ваш гонорар увеличивается. Покуда вы держите ваше слово, я буду держать свое. Если благодаря вам мы покинем Гларь в целости и сохранности – можете быть уверенны, вам это зачтется.

– Мы должны выбраться отсюда как можно скорее. В запасе у нас в лучшем случае несколько часов. Мне греет душу тот факт, что вы мне поверили, но, боюсь Остина так же легко убедить не получиться…

– Разве вы не можете рассказать ему парочку сногсшибательных фактов из будущего, также как вы рассказали их мне?

– За наш недолгий совместный путь я успел убедиться, что он не самый впечатлительный человек, и что куда печальнее – мне так и не удалось узнать что-либо личное, или же необычное о нем. Для него у меня нет козырей, а потому мне понадобиться ваша помощь.

– Что-ж, – с досадой выдохнул Голдберг вставая с каменного блока, – значит нам предстоит не самый приятный разговор.

Предводителя гвардейцев они застали отдыхающим в кухонном помещении. Эта комната уже была знакома Верго из видения. Он слегка поежился переступая ее порог, на секунду ему даже показалось что она все еще пропитана сладковатым зловонием подгнившего мяса. Тем не менее, часть наемников беспечно спала, соорудив из пары поставленных впритык стульев своеобразные лежанки. На полупустых столах (помимо закинутых ног) лежали грязные рваные тряпки, служившие своеобразной подстилкой измазанной сажей чугунной посуде. В углу комнаты из грубо отлитой буржуйки не переставая валил пар, беспрестанно покрывая потолок помещения изредка скапывающей испариной. Царившая на кухне невероятная духота давала о себе знать. Какой умник додумался сделать из безоконного, плохо вентилируемого помещения кухню? Все в этом княжестве было продуманно из рук вон плохо.

Попробовав провернуть с Остином тот же фокус что и с Бароном, Верго с нарастающим разочарованием лицезрел свое фиаско. Каждая секунда его рассказа, казалось, стоила главарю гвардейцев невероятных ментальных усилий. Закончив, предсказатель взглядом встретился с двумя покрасневшими, полными раздражения и усталости глазами. Остин размеренно встал со стула, потянувшись, он сделал несколько шагов в сторону Вебера, буквально нависнув над мужчиной.

– Очень любопытно, – саркастично усмехнулся Остин. – Да тут у нас целая остросюжетная история. Да такая, что лучшие столичные писаки позавидуют!

– Все чего я хочу, так чтобы эта история не воплотилась в жизнь. – Верго слегка поморщился, прекрасно понимая, как жалко и неубедительно звучат его неподкрепленные фактами заявления.

– То есть ты мне говоришь, что не имея доступа к плану нашего пути, каким-то чудом выследив нас в горах и при этом не попавшись нам на глаза, невиданное нечто всех нас не весть каким образом перебьет, а наши остатки достанутся демоническим псам? Я правильно понимаю? Да уж, звучит очень правдоподобно. Но я все же рискну и останусь. Если твои фантазии так тебя напугали – тебя здесь никто не держит.

– Было бы мне наплевать на заказ, потраченное время, и свою репутацию, я так бы и сделал. Если вы желаете тут умереть, это дело ваше, но от жизни наследника зависит и мое вознаграждение.

– Кажется был между нами небольшой, но очень существенный устный договор. В нем, если мне память не изменяет, шлось о том, что мы постараемся не создавать ненужных проблем друг другу, – не дав вставить Верго и слова, Остин продолжил. Колеблющаяся тональность его голоса с лихвой выдавала возрастающее раздражение. – И что я слышу? Чудесные предсказания сулят нам скорую кончину! Знаешь, в деревне где я вырос тоже был один такой предсказатель, прям как ты, все время талдычил о скором конце света. Надо ли говорить, что его занятные предсказания почему-то почти никогда не сбывались? Но когда-таки происходило чудо, и что-то из его слов совпадало с реальностью, он вопил об этом громче всех, и односельчане даже ему верили. И однажды, этот дряхлый недоносок после очередного своего видения сказал моей болеющей сестре принять перемолотые семена ипомеи. И что хуже того, моя недалекая родня решила последовать совету. Когда сестра в предсмертном бреду билась у меня на руках он заявил, что ипомея не помогла из-за нехватки каких-то там веществ в ее организме, в основном железа. Ооо, видимо недостаток железа имелся и в его организме тоже. Но я по доброте душевной его восполнил – нашпиговал выродка железом по самое горло! Может и тебе, предсказатель, недостаток железа на мозг давит?

– Остин! – громкий возглас донесшийся из дверного проема прервал грозную тираду. Вебер поспешил обернулся в направлении резкого звука. Удивительно, но от чумазой особы, одетой в характерные темные тряпки наемников доносился без всяких сомнений женский голос. Внимательно присмотревшись предсказатель узнал вошедшую, это был тот самый «гвардеец», что сопровождал главаря наемников, шагая по одну руку с предводителем их недавнего шествия.

Широкая перевязанная бандана скрывала коротко стриженные русые волосы. Высокий воротник, сейчас будучи расстегнутым, ранее успешно прикрывал добрую половину лица. Разглядеть женскую фигуру за мешковатым плащом и вовсе была задача не из простых. Оказывается, все это время в их команде была женщина. Верго мог бы поклясться, что на протяжении всего пути ни разу не слышал женского голоса. Неужто завышенный воротник так сильно искажал ее звучание, или же дама от природы была столь немногословна? Тем временем, сама жертва столь тщательного зрительного анализа гневно подскочила к своему главарю, в два шага преодолев половину комнаты.

– Его наняли так же, как и нас, мы на одной стороне, а ты осыпаешь его угрозами?!

– Ты хоть слышала, о чем идет речь? Да как такую чушь вообще можно спокойно слушать? Сорваться с места, выбиться из графика и спать где-то в лесу только потому что ему что-то привиделось? – понизив голос стал оправдываться Остин. Мгновение тому, столь грозный и волевой, теперь он выглядел жалким уставшим работягой, желающим лишь отдохнуть в спокойствии. Вебер все больше задавался вопросом, кем же приходиться таинственная дама главарю наемников?

– Тебе не хуже моего известно, что за человек наш наниматель, – практически прошипела девушка, с упреком буравя Остина взглядом. – Неужели ты допускаешь что господин Риганец мог бы нанять обыкновенного шарлатана? Я слышала, что не меньше трех его деловых партнеров посоветовали этого предсказателя. Думаешь такие люди позволили бы водить себя за нос? Нужно дать ему хотя-бы шанс.

– Арчи… – начал было Остин, сделав продолжительную паузу. Несколько секунд он молчал, то ли собираясь с мыслями чтобы дать отпор, то ли осмысливая услышанное.

Уцепив момент, Верго решил, что самое время действовать. Кем бы ни была девица, сумевшая утихомирить старого вояку, ее вмешательство было весьма к месту. Ему Остина так не заткнуть, а второго такого шанса высказаться могло больше и не представиться:

– Подумайте сами, ну даже если моя репутация для вас пустой звук, и авторитетность моих нанимателей вам ничего не говорит, вы же прекрасно видите, что я едва стою на ногах. Неужели мне сейчас действительно так уж беспричинно захотелось покинуть теплый сухой кров и отправиться в дальнейшее путешествие по этим чертовым горам без минуты отдыха? Ну не враг же я себе в конце то концов!

– Конечно контракт вы подписывали с Самюэлем, а не со мной, – наконец включился в беседу Голдберг, – но нам с вами уже сотрудничать приходилось. Похоже, что мистер Вебер не лжет, уж что-то он таки увидел. Десять минут назад он рассказал мне такие вещи, о которых знать мог только я, да от силы пара человек на весь Помонт. Если после стольких лет сотрудничества вы мне хоть немного доверяете, доверьтесь же и ему хоть раз.

Главарь гвардейцев продолжал угрюмо молчать, вены на его широком, покрытом шрамами лбу неслабо вздулись, белки глаз покраснели, но не смотря на все это ему все же удавалось сохранять видимое спокойствие. Сидящие вокруг наемники отложили свои дела с интересом наблюдая за сложившейся неприятной ситуацией что спешила перерасти в полноценный конфликт.

Неизвестно чем бы закончилась эта напряженная дискуссия, если бы их в очередной раз не потревожили. У входа в комнату возник слегка растрепанный гвардеец, привлекши внимание своего командира взмахом руки, минуя все возможные прелюдии, он выдал решающий аргумент в распалившемся споре:

– Остин, возможно у нас проблемы. Только что ко мне прибежал Блиц, весь в соплях, клянется, что видел у ворот псину с человечьей рожей, да не одну, а целую стаю. Говорит, что это могут быть те самые твари что следовали за нами по предгорью…

– Схаррат! Да вы что все сговорились? Уже и пацану голову задурили? Хотя это конечно вряд ли, меня он боится больше любых предсказаний. – За несколько секунд с главарем наемников произошли дивные метаморфозы. Его лицо разгладилось, раздраженные интонации испарились, а взгляд вновь наполнился прежним туманным безразличием. – Ну, допустим я поверил. Ладно. Арчи, буди всех. Десять минут на сборы, и мы выходим. Пускай приготовят оружие, но не светят им особо. Кто сейчас в карауле? Дай им по самострелу, и пусть глядят в оба. Собак, обычных или нет, к дому и экипажу не подпускать. Мистер Голдберг, пусть ваш человек охраняющий экипаж, подгонит его к черному выходу. Вот же скотство, даже отдохнуть толком не успели…

Не смотря на обильное недовольство солдат, сборы прошли достаточно быстро. Плотно поужинав и знатно разморившись в преддверии скорого сна в теплом и сухом доме, наемникам требовалась стальная воля чтобы покинуть только-что обретенное убежище, отправившись в дальнейший путь. Стальная воля и несколько нагоняев от их главаря.

Вскоре слухи о виновнике их столь поспешного ухода распространились среди всех гвардейцев, вызывая у них то, что можно было бы назвать крайним недовольством, и может даже «легкой озлобленностью». Обычно, Веберу не было дела до мнений окружающих, если только этими окружающими не были заказчики, но когда ты испортил отношения с людьми с которыми тебе предстоит еще не один день идти в группе – появляется веский повод к опасениям. В последние минуты их сборов предсказатель наслушался нелестных комментариев в свой адрес. Голдберга и Блица, не смотря на непосредственное в случае первого, и косвенное в случае второго, участие в недавних дебатах, осуждение обошло стороной. Как же несправедлив мир по отношению к честным предсказателям. Воистину, нагадай он наемникам славу и богатство – никто бы и не жаловался.

Немногим меньше двадцати минут потребовалось их группе, чтобы окончательно покинуть Гларь. Еще при их прибытии в поселок Остин раздобыл у одного из язычников старинную карту местности, сделанную из куска иссохшейся кожи, натянутой на лакированную деревянную раму. Не смотря на свою древность, диковинная вещица вызывала у всех явно больше доверия чем запутанные, и подчас противоречащие себе же россказни местных. Конечно, примерный план пути был составлен главарем гвардейцев еще в поместье Риганца, но знать где какие родники, тропинки и подлески все же не помешает, а расположение всех расщелин и впадин и вовсе, одному только Богу известно. Следовать карте всяко надежней.

Главной проблемой при расшифровке карты стала ужасная манера ее создателя сокращать названия и подписи до совсем уж неразборчивых аббревиатур. Удивительно, как столь нервному человеку как Остин, хватало терпения скрупулезно разбирать донельзя укороченные каракули.

Тем временем Верго вновь оказавшись в пути мигом вспомнил о своей накопившейся усталости и невыносимой крепатуре. Очень жаль, что обвиняя его в обмане, Остин не осознавал, что предсказатель же больше всех и пострадает от отсутствия отдыха. Краем уха услыхав что им предстоит всего лишь «небольшой» маневр на полтора часа ходьбы, Вебер совсем уж пал духом. В иных обстоятельствах он даже мог бы подумать, что таким образом Остин ему мстит.

Мысленно перебирая все возможные варианты развития событий что только могли привести к представшему ему в видении будущему, Вебер поймал себя на легкой дрожи вызванной вовсе не усталостью. Его не покидало скверное предчувствие и не смотря на довольно беспечную атмосферу их продленного похода, тревога только нарастала. Верго хотелось бы верить, что безосновательно.

Пытаясь унять дрожь, отвлекшись от хмурых как закоулки Ганои мыслей, он стал вслушиваться в разговор беззаботно шествующей у экипажа солдатни. Двое увлеченно обсуждали меланхолично перебирающего лапами вьючного жука:

– Ну и тварь конечно! Как только богатеи содержат у себя такое?

– Брось ты, нормальная животина. Глуповатая конечно, но от них ума и не надо. В упряжке никак не хуже целой дюжины дрессированных псов будет. Батька мой, помниться, одним таким красавцем за день по три поля вспахивал!

– У тебя такая зверина в селе жила? Да что ты мне втираешь! Откуда деньги на такого здоровяка?

– Ну так, как отец к мамке моей со службы вернулся, по увольнению неплохую сумму ему на руки дали. Он человек был деловой, решил, что лучше уж в хозяйство вложиться чем все деньги на выпивку просадить. Ну и встал перед ним выбор: купить паровую рухлядь на четырех колесах, или такого вот красавца.

– Лучше б трактор купил, ей-богу.

– На это ведро с болтами запчастей не напасешься, да и не сведущ он был в вопросах техники сложной.

– Да у вас это семейное.

– Кто ж спорит? Ну так значит и стал жить у нас жук. Прозвали мы его Паскуда.

– Так и назвали?

– Весь день зараза ползал, терпел, а только его в стоила заводили сразу гадил. Да так, что не меньше часа требовалось на уборку.

– Действительно паскуда.

– Если на этот факт глаза закрыть, то жук замечательный. Хоть и здоровый, но пугливый, управляется просто, авторитет в тебе признает быстро. Они в Рое несамостоятельные, а оттого легко внушаемые. Поставишь воз тащить – будет тащить. Оставишь в стойле стоять – без малейшего возмущения будет стоять. Еще бы не гадил где жил…

– Так и что, он у бати твоего до сих пор поля вспахивает?

– Да что там, подох давно.

– Я то думал они долго живут, ну никак не меньше лет тридцати…

– По правде говоря, помер он по моей вине. В один прекрасный день отец с мамкой поехал на ярмарку что проходила раз в год. Я остался один на хозяйстве. Гуси, заготовка дров, помол, – все на мне. Когда со всем управился то с ног валился от усталости. Думал, что наконец-то высплюсь, но у Паскуды были другие планы.

– Так что выходит, он сбежал?

– Меньше перебивай и узнаешь! Жук мирно заснул у себя в стойле, да только храп его… Ну совсем невыносимый был.

– Храп, у жука?

– Он малость дефективный нам попался, но за это батя даже цену смог скосить. Во время своей работы Паскуда неистово сопел, какая-то чертовщина у него с дыхательными каналами была. А стоило ему заснуть, так начиналась такая эпопея! Ну и как ты уже понял, в тот день он мне особенно спать мешал. Решил я разбудить громилу, взял кастрюлю побольше и черпак железный. Прокрался в стойла, и как вдарил со всей дури. Думал, что он просто проснется, ну и даст мне фору минут на двадцать, чтобы я заснуть смог.

– Ну а помер то как?

– Я конечно знал, что жуки-принцы трусливые, но не думал, что да такой то степени, – Паскуда вскочил, расправил свои обрезанные крылья, затрещал что есть мочи, и слег замертво. Сердце видать не выдержало.

– Меня бы в детстве за такое батя вместо жука в поле запряг.

– Ну мне потом знатно досталось. Но ремень от отца это еще пол беды. Жалко мне Паскуду. Выходит, в смерти ничем неповинной животины только я был виноват. Добрый он был, послушный, а я его до кончины довел…

Заслушавшись, Вебер едва не налетел на здоровый валун. Драматичных историй о громадных жуках ему еще слышать не доводилось. Впрочем, байка действительно помогла ему хоть немного расслабиться, очистив голову от угнетающих мыслей. Ему пришлось признать для себя тот факт, что из имеющейся у него информации события из видения даже теоретически не могли сложиться в единую картину. Слишком уж многих фрагментов пазла не хватало. А если уж истину размышлениями не установить, то и забивать ими себе голову не стоило.

Часы помогли определить, что они были в пути уже не менее часа. За это время произошло предельно мало интересных событий, если конечно не причислять к оным одно каждый раз, когда кто-то спотыкался о выступающие из каменистой почвы булыжники, или поскальзывался на влажном мхе. Ноги уставших путников неохотно обминали многочисленные, плохо различимые в горных потемках камни. Не так давно сгустившиеся тучи грозили нерадивым наемникам крайне несвоевременным дождем, окончательно скрывая едва проглядывавшие из-за скалистых горных вершин, немногочисленные солнечные лучи. За какие-то двадцать минут в предгорьях сильно потемнело, и хотя это не очень то и повлияло на температуру воздуха, и без того мрачные горы стали нагонять первобытной жути.

Вся местная фауна попряталась в преддверии дождя. Птицы вернулись в свои гнезда, бродившие средь скал коты засели в глубоких норах, а изредка попадавшиеся жуки-кольпы забрались в… Что ж, они забрались в те места где во время дождя следует сидеть жукам-кольпам, пускай и никто из бредущей группы не знал, что это за места такие. Даже ветер слегка утих, оставляя наемников в неуютной тишине, прерываемой только звуками шагов и негромкими разговорами.

Еще на старте их начавшегося у границ Глари, незапланированного перехода, к Верго подошла загадочная подруга Остина. Девушка с любопытством выспросила подробности видения предсказателя, реагируя на его рассказ на редкость сдержанно. В следствии их запоздалого знакомства, применив весь арсенал своих навыков красноречия Вебер таки смог разузнать кое-какие секреты ее личности. Арчи Панкрайц – так звали его новую собеседницу. Носительница редкой фамилии оказалась единоутробной сестрой Остина, естественно не той что погибла в его истории. Как выяснилось, предводитель гвардейцев был выходцем из крайне многодетной семьи: три брата и пятеро сестер. Верго с трудом верилось, что в вопиющей нищете Помонта кому-то могло прийти в голову завести стольких детей. Дальнейшие слова девушки и вовсе походили на жуткую надуманную историю. Из восьми отпрысков до своего совершеннолетия дожили только двое! В частности, Арчи и Остин пережили всех своих родственников. И это было нормальной практикой для княжества. К этому моменту Вебер про себя зарекся, что по окончанию работы больше никогда ногой не ступит на эту всеми богами забытую землю. В его голове как-то не укладывалось, что в то же время как в столичных регионах у каждого мало-мальски крупного поселения была проложена полноценная канализация, а от берегов Блеклого моря до крупнейших промышленных центров федерации достраивали пассажирскую ветвь поездов, в недрах Помонта до сих пор царило самое что ни на есть настоящее средневековье.

Сопоставив некоторые озвученные Арчи факты, Верго с удивлением пришел к выводу что девушке не наберется даже двадцати лет. Суровое бытие наемников заметно ее состарило: ломкие короткие волосы, обветренное лицо, лопнувшие на щеках капилляры и растрескавшиеся губы визуально добавляли ей порядка десятка лет. Задумавшись о перспективах ее будущего, предсказатель невольно вспомнил о своих недавних мечтах, и крупных сбережениях что способствовали их воплощению. То, что ему казалось едва приемлемой оплатой, для любого из этих наемников было бы целым состоянием, позволяющим обеспечить себя едой и кровом до самой старости. Не то чтобы Вебера стала мучить совесть после их разговора, но он определенно стал испытывать к своим спутникам чувство смутно напоминающие сострадание, и это чувство его пугало.

И вот, голодные, уставшие, и порядком замерзшие путники пришли к месту, намеченному для привала. В дороге Остин с десяток минут совещался с Арчи, пытаясь расшифровать таинственное сокращение «Е.Р.», фигурировавшее на карте. В процессе тщательнейшего анализа и перебора вариантов ими было установлено что надпись вероятно расшифровывалась как «Еловая Роща». Куда больше вопросов вызывало соседствующее с рощей «Чс.М.», и здесь уже гении криптографии были загнаны в угол – не было озвучено ни одного реалистичного варианта. Неизвестно, повлияло ли желание этих двоих докопаться до истины на выбор места привала, или это было совпадением, но вот уже две минуты как их группа мялась у предполагаемой точки таинственного «Чс.М.». На деле, странная комбинация букв указывала на небольшое деревянное строение, и в последствии была расшифрована как «Часовня Маленькая». Со стороны автора карты называть данное рукотворное нечто часовней было бы достаточно опрометчиво – это скорее был небольшой вырезанный из дерева алтарь, прикрытый тонким подобием крыши, крепящейся к вколоченным в землю толстым жердинам. Поверхность деревянного алтаря покрывали множественные грубо вырезанные, и не менее грубо разукрашенные лики божеств. Общее качество исполнения было настолько отвратительно, что разобрать принадлежность ликов к какому-либо пантеону не представлялось возможным.

С минуту полюбовавшись убогой часовней, Голдберг авторитетно заявил, что она просвещена тем же божествам, которым покланялись язычники Глари. Спорить с ним никто не стал. Все были слишком уморены длительной дорогой, чтобы впустую растрачивать свои силы. Определившись с окончательным местом своего отдыха, группа поспешно располагалась, раскладывая спальные пледы и размещая на земле многочисленную кладь.

Слишком утомленный для чего бы там ни было Верго сполз по ближайшей ели к ее массивным, выступающим из-под земли корням. Устраиваясь среди них поудобнее, он подложил свою дорожную сумку под голову, уместив ее на манер подушки. Единственный раз, когда ему удалось поспать за последние тридцать часов, и тот был навеянной видением иллюзией. Желание сна пересиливало все, смыкая тяжеленые веки, притупляя все чувства, в том числе беспокоившее предсказателя чувство тревоги. Доверившись своим не самым приветливым, но куда как более выносливым спутникам, и вооружившись слабым лучом надежды что дождь таки не пойдет, Вебер уснул.

Не смотря на чудовищную усталость, спалось ему плохо, холод и сырость явно не способствовали качественному отдыху. Твердые корни заставляли Верго часто ворочаться, в попытке устроиться поудобнее. Время от времени ему казалось, что он и вовсе не спит, лишь имитируя этот процесс. Подобные наваждения почему-то злили предсказателя. Нестабильный сон щедро осыпал его визуальными образами, что преимущественно состояли из мешанины его же мыслей, и в меньшей мере из воспоминаний о жутком видении. Обрывки навеянного кошмара принимали вид его товарищей, с той лишь разницей что их лица были заменены собачьими мордами. Дивные уродцы гнались за предсказателем, безустанно скандируя неуместную чушь. Больше всего Веберу запомнился собакоподобный Блиц, что все норовил напоить его таинственной жижей из фляги. Сюрреалистичные сновидения все никак не желали отпускать попавшегося к ним бедолагу, озадачивая его все более невероятными гибридами человека и собаки. Креативный хаос преследовал предсказателя до самого момента его пробуждения.

Резко встрепенувшись, Верго усердно протер глаза стараясь отогнать неохотно отступающие образы. Нарастающая боль в щеке заставила его со всего маху влепить себе пощечину, попутно окончательно разрывая нити, связывающие его сознание с миром сновидений. На ладони остался раздавленный, но все еще дрыгающий лапками комар – истинная причина пробуждения предсказателя. Разминая слегка закоченевшее тело Вебер с интересом осмотрелся, оценивая обстановку. Большинство наемников еще спало, устроившись тут и там у подножий деревьев. Несколько часовых хмуро топтались у кареты, пытаясь согреться. Костер никто так и не развел, а значит, Остин все же опасается преследования.

К немалому удивлению предсказателя Барон уже бодрствовал, на пару со своим телохранителем попивая дымящуюся жидкость из металлических чаш. Заприметив проснувшегося Верго, Голдберг поманил его рукой, приглашая на беседу. Задубевшему предсказателю немедля была вручена горячая чаша с мутным содержимым. Он сделал несколько больших глотков, позволяя горячему грибному вареву приятно прогреть желудок. Чудотворное тепло казалось согревало не только тело, но и душу, на глазах подымая настроение.

– Как вы это разогрели без огня? – наконец насытившись, спросил довольный Вебер.

– Негашеная известь. Еще будучи совсем сопляком, когда я путешествовал по федерации в поисках достойных заработков, один добрый путник показал мне этот трюк. – Усач демонстративно подбросил в руках небольшой мешочек с чем-то сыпучим.

– Что за трюк?

– Стоит развести этот порошок водой, как он тут же ее разогреет, да как разогреет! И никакого дыма, никакого огня. Крайне полезная в дороге вещь. Да и раздобыть на любом крупным рынке мел трудов не составит. Прожарьте его дома на костре, и чудодейственное средство готово. Главное смотрите чтобы на руки или в глаза не попало.

– Нужно будет взять на вооружение. Вот уж действительно, на редкость полезный трюк, – задумчиво пробормотал Верго с неподдельным интересом внимая словам Барона. Оказывается, и Голдберг иногда мог сказать что-то полезное.

На секунду внимание предсказателя привлек треск ветвей со стороны часовни. У самого алтаря мирно стояла невысокая особа, укутанная в плотный кашемировый плащ с замысловатым белым узором. Длинный шерстяной шарф, аккуратно опоясывающий шею незнакомца, своими мягкими пастельными тонами желтого замечательно гармонировал с высокими замшевыми сапогами, на которых не виднелось и следа грязи. Богатые одежды нежданного гостя совершенно не вписывались в картину окружающей спящих наемников дикой и безжалостной природы. Таким нарядам было место в лучших домах мод столицы, но никак не в скалистых предгорьях Помонта.

Заметив на себе нежеланное внимание, модник поспешил отвернуться, накидывая на себя облаченными в белоснежные перчатки руками изящно скроенный капюшон плаща. В ответ на беспокойство своего протеже, невесть откуда выскочивший второй телохранитель Голдберга поспешно подобрался к укутанной фигуре, перекинувшись с нею парой слов. Минуту поглазев на пугливую особу, Вебер с легкой улыбкой отвел от нее взгляд, негромко обратившись к Барону:

– Так это и есть тот самый наследник, что прятался от нас всю дорогу? Не сочтите за грубость, но пускать ко власти человека что боится любого косого взгляда…

– За грубость не сочту. В конце концов, ко власти его никто и не пустит. Скажем, предыдущий князь и сам был не очень то самостоятелен в своих решениях. И тайны из этого никто не делал. Это наша маленькая местная традиция – курировать перспективные, неокрепшие умы. – Заулыбался в ответ Голдберг.

– Так, некоторые умы могут и вовсе, никогда не окрепнуть.

– В любом случае, не ваша это забота, – мягко, но с ноткой укора парировал Барон.

Какое-то время они сидели тихо, занимаясь опустошением своих мисок с еще не до конца остывшим супом. Особая атмосфера окутала лагерь наемников, за приглушенным храпом нескольких гвардейцев проступали зачаровывающие звуки природы: вдалеке ветер со свистом проносился по горным вершинам, а многочисленные хвойные члены рощи негромко похрустывали в такт его порывам; откуда-то доносились беззаботные птичьи трели; неподалеку от часовни умиротворяюще журчала вода. Под такие звуки и правда неплохо спалось, только лишь досаждающие насекомые изредка мешали наемникам.

Словно стараясь разрушить чудесную идиллию, снующая у человеческих лиц мошкара стала все больше и больше интересоваться перспективой своего пропитания. Особо крупные москиты умудрялись прокусывать даже толстую ткань плащей, оставляя после себя покрасневшие припухлости. Даже закутавшись в тряпки было сложно сохранить спокойствие, вынужденно слушая несмолкающее жужжание у уха. Раздражающие насекомые придавали неплохой стимул покинуть это место, но к сожалению Верго, большинство наемников еще спало.

Как ему удалось выяснить при помощи верного карманного часового механизма, он провел в царстве Морфея чуть более семи часов. Долгий сон помог освежить рассудок, хоть и не смог полностью убрать последствия накопившейся в ногах усталости. В целом, Вебер чувствовал, что готов к дальнейшему пути. Но было и кое-что не дающее настроиться на позитивный лад…

– Тихо здесь. Слишком. Что-то мне неспокойно. Тревожит меня что-то, мистер Вебер. Я ведь не один это ощущаю? – негромко проговорил Барон глядя предсказателю прямо в глаза.

– И правда. С того самого момента как мы покинули Гларь паскудное чувство меня не покидает. Я будто бы знаю, что что-то недоброе приближается. И самое печальное, я даже представить не могу что.

Глава 4. Братья наши меньшие

Вопреки многочисленным опасениям путников дождь так и не пошел. Взбушевавшийся ветер резкими порывами умело разогнал тучевой покров, оголив слегка оранжевый небосвод. С первого часа своего злосчастного приезда в Помонт, Веберу изо дня в день приходилось наблюдать свинцовую мглу, сплошной пеленой застилающую небо. Все княжество, подобно змею, обползающему камни, вилось у подножий горных хребтов, изредка заползая своими крохотными деревушками поближе к их вершинам. Постоянно находясь на возвышенности, и без того безрадостные обитатели Помонта почти что круглый лунный год были лишены солнечного света, а виновником того выступали нескончаемые полотна облаков, укутывающие верхушки горных массивов, да осточертевшие местным туманы, регулярно спускающиеся со скалистых вершин. Упоминать о том, что немалая часть княжества располагается за разного рода возвышенностями ландшафта, а оттого навечно была сокрыта в тени, и вовсе не стоит.

Чистое небо здесь – сродни редкому явлению. Торговцы, курьеры и сборщики податей, неведомыми невзгодами вынужденные пересекать территории этой недружелюбной земли вынужденно пользовались вычурными приспособлениями, что позволяли им не сбиться с пути. По таинственным для большинства причинам, компас упорно отказывался работать в пределах княжества, безустанно вращая стрелкой. Меньшинство же, слыхало что-то краем уха о крупных залежах магнетита, что по слухам и оказывали столь сильное воздействие на чувствительные устройства. В любом случае, на замену всем привычного приспособления пришел новый, многими неведомый герой – прозрачный шпат.

Едва ли хотя-бы каждый десятый образованный житель федерации сможет объяснить, как можно ориентироваться на местности при помощи камня, а точнее минерала. Что иронично, так эту премудрость исправно преподают в школах вот уже который год, и ничегошеньки сложного в этом нету. Как известно, в условиях неподвижного солнца, извечно занимающего свое законное место в самом центре столицы, определение местоположения оного является залогом успешного ориентирования на местности. Достаточно хотя-бы приблизительно знать в какой части федерации ты находишься, иметь при себе хоть какое-то подобие карты или атласа, и узреть неизменное положение солнца чтобы быстро определить где ты, и куда тебе нужно идти даже в крайней степени незнакомых для тебя окрестностях. Проблемы начинались, когда все указанные на карте ориентиры пропадали из виду, а солнце, на зло всем путникам скрывалось за облаками. Компас на территории федерации исправно работал дай бог чтобы на половине земель, а значит, в такие моменты пробивал золотой час легендарного минерала. Одного единственного кусочка было достаточно для решения всех этих проблем. Одного единственного кусочка, которым как на зло, мало кто умел пользоваться.

Любой достаточно прозрачный шпат, привозимый из дальних приморских регионов позволял эффективно разделять рассеянный, поляризованный свет, и обычный, прямой – солнечный. Достаточно было расположить кусок минерала перпендикулярно небу и между ним и небесной высью разместить что-нибудь с небольшим отверстием, к примеру ткань. Сквозь призму прозрачного шпата, вопреки всем ожиданиям будет виднеться уже целых два отверстия. Притом яркость их будет сильно различаться. Вращая кристалл, можно добиться совпадения яркостей, что ученые мужи заумно называют «точкой деполяризации». В этот самый момент, кристалл своей длинной диагональю и указывает на солнце. Получив первую линию, повторив процедуру неподалеку и мысленно дорисовав вторую, в точке их пересечения пытливым умом и будет обнаружено скрывающееся солнце.

Запутанное в теории, и крайне простое на практике, это средство активно применял Остин, лавируя из стороны в сторону, придерживая двумя руками изодранный дырявый платок и мутный, слегка треснувший камень. Необходимые для ориентации линии все никак не желали сходится, упрямо расплываясь раз за разом. Сложно было сказать, что этому способствовало больше: малопригодный образчик шпата, или буквально рассыпающийся в руках платок. Барон на пару с Верго с любопытством следили за данным действом, изредка его комментируя. Первое время терпевший это командир гвардейцев, к седьмому совету нешуточно вспылил, доходчиво призвав «посторонних» не вмешиваться в его профессиональные методы.

Собственно, ко всем махинациям с минералом Остин пришел в следствии небольшой консультации с Арчи и Голдбергом, результатом наблюдательности которых выступило неожиданное заявление – они находятся совсем не там, где им полагалось быть согласно карте! При внимательном рассмотрении обветшалой карты было замечено отсутствие нескольких крайне важных ориентиров, и что гораздо хуже – наличие излишних. И чем бы ни были злополучные обозначения «Е.Р.» и «Чс.М.», как выяснилось, группа наемников к ним так и не приблизилась. Был ли резной алтарь на карте как-то обозначен? Что могло значить «Е.Р.», если только не еловую рощу? Для путников это так и осталось загадкой. В течении получаса тщательного изучения чудовищно неточной карты, ничего похожего на окружение лагеря гвардейцев так и не было найдено. Учитывая неразборчивость каракулей, можно было бы даже предположить, что сам язык обозначений карты был определен неверно, если б только не тщательно выведенная заглавными буквами надпись «Поселок Гларь», красующаяся в самом углу полотна.

Занятен был тот факт, что по пути к месту их стоянки большинство ориентиров отлично соответствовали действительно встречаемым путниками объектам. Крупные скалы, заросли кустарников, причудливые камни, – Остин был уверен, что карта надежна, и их группа следовала как раз туда куда он полагал. Воистину, дьявольские совпадения. Теперь же, утратив всякую веру в злосчастную вещицу он всеми силами и навыками пытался определить где именно они находятся.

Верго, будучи ранее уверенным что Остин знал эту местность пускай и не как свои пять пальцев, но достаточно неплохо, находился в приподнятом настроении духа, про себя потешаясь над безалаберностью их лидера. Он еще даже не подозревал, что большинство членов группы связывает их затруднительное положение именно с его недавним предсказанием, предполагая, что стоило им придерживаться плана, отринув спешку, и подобной ситуации можно было бы избежать. Накопившееся напряжение пока лишь выливалось в косые взгляды и неловкое молчание, но предсказатель уже чувствовал себя неуютно, без задней мысли списывая все свои предчувствия на недавние переживания.

Не весть уже какой по счету хлопок по шее ознаменовал дюжину обезвреженных вредителей, активно слетающихся к открытым участкам кожи Вебера. Устав постоянно отбиваться от мелких поганцев (к числу которых за последние пол часа примкнули оводы, странного вида шершни и еще парочка малоизвестных предсказателю летучих созданий), мужчина стал нетерпеливо нарезать круги вокруг покорно ждущего вьючного жука, в надежде хоть как-то уберечься от кровососущих гадов. Новая стратегия не очень то помогала, но все же, активные движения позволяли худо-бедно согреться. В такие моменты предсказатель нешуточно завидовал сопровождаемому ими наследнику, что после первых же укусов скрылся в недрах теплой и уютной кареты. Туда то не проникали ни холодные ветра, ни отвратные москиты – настоящая сказка в суровых горных условиях. Про себя Верго уже не раз фантазировал, как неуклюжий экипаж таки застрянет где-нибудь между камнями, вынуждая их груз голубых кровей продолжать путь на своих двоих, на тех же условиях что и его сопровождающие.

Замечтавшись, предсказатель не сразу заметил движение в вытаптываемом им подзоле. Пролегающая со стороны рощи смесь из трухи, пожелтевших хвойных иголок и насыщенной маленькими камнями грязи определенно шевелилась. Заинтересованный Вебер присел на корточки, с любопытством разглядывая темно-коричневую субстанцию. Между ее составляющими, образуя длиннющие цепи ползли целые полчища мелких членистоногих поганцев: сколопендры, бежевые жуки усачи, чрезмерно крупные мокрицы, разноцветные клопы, вся эта братия неспешно, но организованно надвигалась на удивленного соглядатая. Прочесав взглядом почву и вовсе создавалось впечатление, что сам верхний слой грунта ожил, решив сместиться поближе к путникам. Стволы деревьев, булыжники, разбросанный ветром валежник – все это понемногу покрывал уверенно наползающий покров насекомых. Особенно крупный жук листорез, достигавший в длину восьми сантиметров, расправив крылья оторвался от лежавшего неподалеку камня, в полете угодив на рукав зазевавшегося предсказателя. Одного взгляда на крупные жвала насекомого хватило, чтобы мужчина неистово затряс рукой, сбрасывая непрошеного гостя.

Поспешно отойдя от надвигающейся массы, Верго хотел было уже позвать Остина, громогласным воплем намекнув ему на серьезность ситуации, как с обратной стороны кареты (где собственно и располагались наемники), достаточно громко вскрикнув, его кто-то опередил. Всего несколько секунд отделяло предсказателя от крайне неприятного зрелища: сразу несколько сбитых с толку наемников окружали беспрестанно махавшего руками Блица. Лицо паренька опухало на глазах, отекшие веки неумолимо закрывали собой глаза, изо рта бедняги еще мгновение назад издавшего крик, вырывались лишь беспомощные хрипы. На тыльной стороне ладони до смерти перепуганного юноши красовался активно набухающий след укуса. Раздувшиеся до ненормальных размеров щеки и пурпурные растянутые губы странно подергивались, издавая нелепый, хлюпающий звук. Вся его физиономия превратилась в жуткую одутловатую гримасу, свойственную скорее нарисованному персонажу с гипертрофированными чертами лица, нежели живому человеку.

Подбежавший Вебер быстро сориентировался. Ему уже доводилось иметь дело с подобным, хоть и было это крайне давно, еще во времена его службы. На лицо ключевые признаки анафилактического шока, выражавшиеся в стремительно прогрессирующем отеке. Первый раз, когда ему пришлось столкнуться с этой невзгодой, потерпевшего ему таки не удалось спасти – всего за несколько минут опухлое горло лишило его сослуживца возможности дышать, обрекая доходягу на ужасную смерть от удушья. Жуткий, оплывший труп в свое время надежно врезался в память предсказателя, подвигнув его в последствии досконально ознакомиться с загадочной грозой аллергиков. Верго хотелось верить, что проведенные за медицинским атласом и несколькими ветхими трактатами часы не были потрачены напрасно. Он знал, что следует делать. В теории.

– Тонкую и длинную трубку. Раздобудьте тонкую и длинную трубку. Быстро! – прикрикнул на толпящихся наемников Вебер, наспех накладывая представляющий из себя грязную тряпку, импровизированный жгут выше места укуса.

Сработало ли мифическое солдатское взаимопонимание, или решительность и расторопность Остина дали о себе знать, но без лишних вопросов и пререканий лидер их группы быстро выпотрошил одну из сумок и кинул предсказателю скрученную трубку из дубленой кожи. Несколько уверенных, но слегка неровных движений ножом подготовили материал, оставляя ровно столько, сколько нужно. Одной рукой удерживая изделие, второй, предсказатель уложил страдающего Блица, запрокинув тому голову.

«На дезинфекцию и подгонку, да что там, банальную очистку от грязи нет времени», – грустно констатировал себе же Вебер, бережно проталкивая наспех перевязанную трубку через полость рта и гортань. Чудом не застряв в районе голосовых связок, кожаная трубка проникла в трахею. Отчаянное хрипение терявшего сознание пациента быстро перешло в сиплое, неровное, но дыхание.

– Теперь что? Как ему помочь? – сухо спросил Остин с тревогой в голосе.

– Честно говоря, никак. Если я правильно помню, ему нужна инъекция эпинефрина и какой-нибудь надежный антигистаминный препарат. – Досадно покачал головой горе-спасатель.

– Антигиста-кто? – донеслось от кого-то из подоспевших гвардейцев.

– Вот и я об этом. В этой глуши ничего такого не сыскать. А у вас едва ли что полезней мази от лишая найдется, – иронично пробормотал Верго, перебирая в голове варианты. – Можно попробовать что-то из природных анти-аллергенов. Скажем, череда, сушеная рябина, крапива, ну хоть что-то из перечисленного? Хотя даже если что такого рода и будет, эффекта явно не хватит чтобы погасить столь сильную аллергическую реакцию…

– То есть, ничего не поможет? – раздался угрюмый голос Остина, разорвав образовавшуюся ненадолго тишину.

– Все плачевно, но пока он может дышать, есть шанс что его организм справиться, – машинально ответил Вебер. Приподнимая ноги Блица, он подложил под них чью-то сумку, после чего повернул голову парня на бок. – Под любым предлогом не давайте ему пить. Дать этот совет – это все что я могу сделать. Без необходимых лекарств, вся надежда только на его организм.

Внезапно, болезненно всхлипнув, один из гвардейцев принялся ожесточенно тормошить свои волосы. Парочки резких движений хватило, чтобы вытрусить из них озлобленного шершня, что тут же взвился ввысь, спасаясь от справедливой расправы. Не прошло и нескольких секунд, как уже другой наемник вступил в неравный бой с проворной многоножкой, успевшей забраться ему под штанину. Тут и там, ведомые неестественной для них кровожадностью, мелкие паразиты безжалостно набрасывались на уже порядком искусанных путников.

– Что за чертовщина твориться? – донеслось с одного края лагеря.

– Эта сволочь меня уже третий раз кусает! – возмутился кто-то с другой стороны.

– Схаррат! Да они сожрут нас заживо! – подытожил особо раздраженный Голдберг, отмахиваясь от своры москитов.

Заслоняясь складками холщевого плаща, один из путников подозвал Остина, не сказав, скорее отчаянно промычав что-то нечленораздельное, указывая на надвигающуюся свору насекомых, что за время спасения Блица подобралась к лагерю вплотную. Несколько секунд лидер их группы стоял неподвижно, силясь поверить в абсурдную, совершенно невероятную угрозу, после чего приказал всем как можно скорее соорудить факела.

Жуткая новость о ползучей напасти разошлась по лагерю молниеносно. С трудом верящие собственным глазам солдаты трясущимися руками мастерили из валежника основы, крепя к ним пропитанные алкогольными настойками тряпки. Отовсюду слышалась отборная брань, кто-то же тихо молился. Никто старался лишний раз не бросать взгляд на подбирающуюся массу, изобилующую мелкими амбассадорами преисподней.

Долго ждать не пришлось, и вот, первые факела были пущены в ход. Раздуваемый ветром огонь неплохо поджаривал ползучих гадов, и даже слегка помогал отмахиваться от летучих. Проблема состояла в том, что на место каждого десятка погибших наползало не менее сотни их собратьев. Самые разные насекомые, вне зависимости от своих пищевых предпочтений, позабыв про вражду с сородичами и даже про инстинкт самосохранения упорно ползли, будто манимые возможностью впиться в людскую плоть.

Черный покров полностью окружил небольшой лагерь, все плотнее сжимая свои границы он заставлял обороняющихся безустанно пятиться. Один особо отчаявшийся гвардеец бросив свои позиции попытался убежать, ступая по живому слою насекомых. Пробежав порядка семи метров он упал, схватившись за изжаленные ноги. Покров быстро поглотил беглеца, забираясь поверх он образовал черный, еще содрогающийся холмик. Последовать примеру бедняги никто более не решился.

Разбушевавшийся вьючный жук, стряхивая с себя скопления своих братьев меньших, в несколько мощных порывов разорвал путы которыми он был привязан к ближайшему дереву. Едва не опрокинув стоящую рядом карету, великан неистово помчался вдаль оставляя своих бывших спутников наедине с окружающей их угрозой.

Загнанные путники судорожно искали выход из сложившейся ситуации: вариант с карабканьем по деревьям был отброшен сразу, так как стволы и так уже были покрыты налетевшими вредителями. Даже при условии, что деревья были бы чисты от мошкары, надолго бы это наемников не спасло, ведь насекомые отменно умеют карабкаться по отвесным поверхностям. Самое печальное было то, что других идей и не было. Наспех скрученные факела один за другим тухли, а ресурсы для создания новых уже иссякали. Попытки полива надвигающихся насекомых горючими настойками с их последующим поджогом помогали, но, как и все хорошее, алкогольные напитки имели тенденцию заканчиваться. Отчаянные же потуги наемников в том, чтобы давить мелких членистоногих подручными средствами и вовсе не приносили существенных результатов.

Свободный от покрова насекомых круг, что еще десять минут назад был довольно широк, ныне же составлял не больше пяти метров в диаметре, заставляя испуганных людей отчаянно жаться друг к другу, передавая из рук в руки те немногочисленные факела, что еще окончательно не истлели. Несколько менее удачливых гвардейцев уже осело на землю, тяжко хватая воздух раздувшимися от анафилактического шока губами. Они угасали на глазах, в попытках рассмотреть через слипающиеся веки как близко подобралась ползучая смерть. Пытаясь защитить себя и еще стоящих на ногах товарищей, оставшиеся путники из последних сил размахивали горящими палицами отгоняя летающую свору и по возможности замедляя стремительно сужающийся круг. Никто уже не верил ни в победу над насекомыми, ни в бегство, но страх смерти заставлял их до последнего хвататься за жизнь, оттягивая неизбежное.

Пять минут назад в лагере отовсюду доносились выкрики и ругательства, ну а теперь, угрюмое молчание и звуки тяжелого дыхания правили бал, их прерывали лишь странные булькающие восклицания тел что уже были покрыты слоем кровожадных гадов.

Стоявший по правую сторону от Остина наемник внезапно взревел, выхватил из сумки самострел, направляя острие болта себе в голову. Одно лишь нажатие спускового крючка, и его спутники забрызганы еще свежей кровью, а внезапно утративший ко всему интерес гвардеец падает в черную гущу.

«Ему еще повезло», – пронеслось в головах у его товарищей. Жаль, что самострелов не хватало на всех, ведь большинство взведенных машин были порядка десяти минут как погребены под шевелящимся покровом. Не все могли рассчитывать на такую легкую смерть.

Верго не знал, было ли в нем больше страха за свою жизнь, или гнева за изжаленное тело. Каждый укус сильно болел и нестерпимо чесался, но обстоятельства не позволяли отвлекаться на что-либо кроме выживания.

Вытянувшаяся позади рука, внезапно схватившая предсказателя за шиворот, сильным рывком утянула его в недра покоящейся в шаге кареты. Вслед за недоумевающим Вебером дверца наглухо захлопнулась, отрезая маленькую группку прячущихся внутри людей от отчаявшихся бедолаг снаружи, брошенных на верную гибель.

В угрюмом полумраке, с лицом искаженным целым ворохом эмоций восседал Голдберг, по правую руку от него неразборчиво бормоча молитвы трясся наследник, два сиденья напротив занимали сам Верго и один из телохранителей Барона. Небольшие окошки были прикрыты гладкими велюровыми занавесками, скрывающими творящийся кошмар от глаз напуганной четверки. Никто не горел желанием отдернуть их, чтобы убедиться в и так очевидном. Будто оцепенев, оставшиеся в живых трусливо ожидали конца в удушающем молчании.

Какое-то время снаружи еще слышались звуки борьбы за жизнь, плавно переходящие в противные хрипы и скрежет ногтей сдирающих лакированную облицовку кареты. Гораздо хуже стало, когда и они утихли, ведь им на смену пришла Она. Отвратительная помесь шелеста и шороха, с которой насекомые перебирали своими маленькими лапками. Параллельно с этим раздавались глухие удары о корпус экипажа, чем-то они напоминали звук с которым град тарабанил по крышам домов теплыми вечерами в сезон муссонов. Вот только источником этих постукиваний были вовсе не кусочки льда, падающие с небес.

Побелевший Барон трясущимися руками расстегнул один из ремешков своего пиджака, доставая плотно закупоренную стеклянную капсулу, с десятком таблеток внутри. Небрежно встряхнув ее, он высыпал покоившееся в ней содержимое себе на ладонь, печально рассматривая сероватые кругляши.

– Трех будет достаточно. Смерть наступит в течении нескольких минут.

Наследник, чье худое юношеское лицо было едва видимым в царящем полумраке, негромко взвизгнул, с небывалым страхом смотря на протягиваемый Голдбергом яд. Он тяжело дышал, струйки пота стекали по совсем еще молодому лбу, буквально заливая глазницы с большими, высоко посаженными бледно-зелеными глазами. Тонкая полоска губ вмиг искривилась, белокурый лоскут, отсоединившись от длинной челки беспомощно прилип к мокрой, побледневшей щеке. Парень упрямо покачал головой смотря куда-то сквозь Барона.

Телохранитель с Голдбергом без излишнего малодушия проглотили таблетки. Недолго думая, Вебер последовал их примеру. На удивление яд был сладок, от него распространялось приятное онемение, охватывающее сначала гортань, за ней желудок, впоследствии быстро расходясь волнами по всему телу. Слегка закружилась голова, в мыслях появилась небывалая легкость, притуплявшая страх до той поры, пока от переживаний не осталось и следа. Немного покалывало сердце, но недостаточно сильно чтобы вырвать из общего состояния эйфории.

Первым по стенке кареты сполз Голдберг, попутно стянув судорожно сжатыми пальцами занавеску. За окном бушевало даже не море, но океан, – черный океан тянущийся до самых краев мира. В нем царил практически полный штиль, лишь крохотные волны время от времени ударялись о дверь экипажа. В последние мгновенья своей жизни Верго показалось что жуки каким-то образом проникли внутрь кареты, вероятно пробравшись в небольшие дверные щели, но его это уже не волновало. Весь мир заполонил умиротворяющий звон.

***

– Тихо здесь. Слишком. Что-то мне не спокойно. Тревожит меня что-то, мистер Вебер. Я ведь не один это ощущаю? – проронил Голдберг, вырвав предсказателя из оцепенения.

Голова не переставала кружиться, а звон в ушах, все никак не унимаясь вызывал болезненные ощущения в области висков. Как и всегда, видение покидало разум Верго оставляя за собой болезненное послевкусие. Общее ощущение страха и дезориентации напоминало ему хорошо знакомую по прочитанным медицинским трактатам паническую атаку. Он даже не сразу обратил внимание на сбитое, чрезмерно частое дыхание, не говоря уже о том, чтобы сознательно попытаться его утихомирить.

Разумеется, изо всех сил борясь за свою жизнь в окружении полчищ насекомых он догадывался, что это всего лишь иллюзия, морок навеянный тенью грядущего будущего. Проблема была в его реальности, в живости ощущений, чрезмерной реалистичности всего происходящего. Каждый шаг, каждый вдох, и каждая царапина воспринимались как настоящие: укусы вполне реалистично болели, а сердце, обманутое скрупулезной подделкой, в страхе стремилось покинуть пределы грудной клетки. Пускай это и был лишь крайне убедительный сон, испытывать на себе кошмарную смерть от поглощения ползучими гадами, пускай и только в сверхреалистичном видении, Верго отнюдь не горел желанием.

И все же, сон вполне мог стать явью. Сначала кошмарные гибриды собаки и человека, теперь же чем-то или кем-то созванная армия насекомых – наблюдалась странная, абсурдная, зловещая закономерность. Таких совпадений не бывает. Нечто крайне ужасное и могущественное хотело отправить их группу на тот свет, и арсенал этой загадочной силы был крайне широк. Очевидно, что ни предсказатель, ни кто-либо из его спутников, никогда не имел дело с чем-либо похожим. Ему не доводилось даже слышать о подобных дьявольских проделках, разве только в глупых сказаниях, передаваемых невежественными селянами из уст в уста. Что ж, более у Верго не было желания смеяться над такими историями.

Не обращая внимания на все еще ожидавшего ответа Голдберга, что в неловком молчании поглядывал на собеседника, предсказатель с головой ушел в свои мысли, один за другим перебирая возможные исходы в столкновении с грядущим нашествием. Банальное бегство, столь заманчивое и многообещающее, было отброшено в числе первых: каким-то образом мелкие кровососы смогли выследить их вне всяких поселений, не смотря на непредсказуемый маршрут пути, а значит, жуки найдут путников где угодно. Как показала практика, дать нескончаемым ордам бой, не лучшая затея. Ресурсы наемников ограничены, и даже если они заготовят факела заранее и разведут несколько крупных кострищ, это лишь оттянет неизбежное. А значит, следует искать более креативные варианты.

Немного пораскинув мозгами, Вебер пришел к выводу что их спасением мог бы выступить любой достаточно крупный водоем. Не нужно быть энтомологом, чтобы понимать, что крохотные жуки не способны форсировать большие водные пространства. Конечно, сооруженный плот, или даже удачно найденная лодка не спасут от летающих гадов, но от них можно попробовать заслониться толстой тканью, пропитав ее…

– И все-таки я, можно сказать убежден, что вы что-то подхватили. Еще в Глари вы неважно выглядели, но вот ваша нынешняя бледность… – растерянно проговорил недоумевающий Барон, сверля взглядом белоснежное лицо предсказателя, что будто разом лишилось всей крови до последней капли, превратившись в мертвенно-бледную маску. – Пока мы не выдвинулись, я бы посоветовал вам прилечь.

Наперекор словам спутника Верго резко поднялся, намереваясь твердым шагом направиться к Остину, но вот его вестибулярный аппарат имел совсем другие планы. Завертевшийся в глазах мир вынудил его усесться обратно, попутно хватаясь за разболевшуюся голову. Решив переждать столь несвоевременное головокружения сидя на твердой и надежной поверхности еловых корней, Вебер обратился к обеспокоенному усачу:

– У меня было видение.

– Как, опять?!

– Я только что хотел поговорить о нем с Остином, но как видите ноги меня в этом не поддержали. Может оно и к лучшему, если так подумать, навряд ли он мне сейчас поверит. Я даже не уверен поверите ли вы мне, а потому хочу лишь у вас спросить, как далеко находиться ближайший водоем?

– Теряюсь в догадках для чего вам эта информация, но ничего существенней крохотного ручейка вы здесь не найдете. Все местные были вынуждены выкопать в своих селения колодцы, чтобы иметь доступ к сколь-нибудь пригодной для питья воде. Стекающей с этих гор гадостью только звери да наши с вами спутники не брезгуют. Это я уж знаю наверняка. До ближайшей реки, что говоря между нами, тоже своими размерами не славиться, больше суток ходу.

– Это очень плохо. В таком случае, боюсь, я все-таки вынужден поведать вам о том, что видел. Но, перед моим рассказом позвольте еще один вопрос. Зачем вы носите с собой в стеклянном пузыре дюжину пилюль с ядом?

Запустив руку в один из кармашков пиджака, Голдберг достал уже знакомую Верго колбу, демонстративно вытягивая ее перед собой.

– Говоря о пилюлях вы вероятно имели в виду это? Что же вы там увидали, что приняли это за яд?

– Разве эти таблетки не отрава? Я готов поклясться, что приняв парочку таких гарантированно повидаешься со своими предками.

– Любое лекарство знаете ли, может стать ядом, все зависит от дозы. В данном случае и пол таблетки будет достаточно чтобы отправить мужчину вашей комплекции в страну снов.

– Так это снотворное?

– Нет, сильнодействующий анестетик. Вы же человек начитанный, знаете, что это такое? Конечно же, приняв несколько таблеток за раз вы уже никогда не проснетесь. Что до причины по которой я ношу с собой эту колбу, скажем так, это необходимые профессиональные издержки. Никогда не знаешь, что может случиться в долгом пути, и столь универсальное снадобье, способное как унять боль, так и усыпить, может много где пригодиться.

Предоставленный Бароном ответ был в меру логичен, хотя и не до конца удовлетворял любопытство Вебера. Иронично, что торговец оружием постоянно носящий при себе столь опасное лекарство вызывает больше подозрений чем фармацевт, не расстающийся с оружием. Закрыв глаза на странное обстоятельство, предсказатель коротко и без излишних подробностей пересказал свое жуткое наваждение. Несколько раз усач прерывал его, стараясь выудить мерзкие детали, столь тщательно сокрытые рассказчиком. Верго все никак не мог взять в толк как его спутника в преддверии смертельной опасности может интересовать детальное описание поглощения человека роем насекомых. Голдберг и раньше демонстрировал излишнее пристрастие к разного рода подробностям гадких страшилок и нарочито пресыщенных отвратными действами историй, но сейчас его нездоровый интерес действительно пугал Вебера. Интересно, это торговля оружием наложила на Барона свой отпечаток, или он всегда бы таким?

Под самый конец рассказа, прямо позади предсказателя звучно треснула ветка выдавая приближающегося Блица, что все это время неподалеку зашивал прорехи в рубахе старой костяной иглой. Будучи малограмотным и не самым проницательным слушателем, к тому же пропустив начало истории, юноша беспечно принял все услышанное за странную байку. Присоединившись к обществу обеспокоенного рассказчика и его усатого слушателя, парнишка поспешил немедля встрять в разговор:

– Так, а что это за история такая?

– Если не повезет, то наша эпитафия, – угрюмо пошутил Верго дивясь собственному цинизму.

– Это как-то связанно с теми страшными собаками? – Блиц благополучно пропустил комментарий предсказателя мимо ушей, по всей видимости даже не осмыслив его сути.

– Нет, собаки на этот раз нам не угрожают. Ты вот что, парень, надень какие-нибудь перчатки, да прикрой получше шею.

– А это зачем? – по-детски удивился юноша совершенно не сопоставляя просьбу с только что услышанной историей.

– Ты жить хочешь? – встрял Голдберг допивая содержимое своей чаши.

– Хочу.

– Тогда делай что велено и не задавай лишних вопросов, – раздраженно приказал Барон, силясь очистить пропитавшиеся супом усы.

Порывшись в своей походной сумке, Вебер выудил несколько пузырьков с красной мутноватой субстанцией, тщательно запечатанной восковыми пробками. На крошечных емкостях, изначально предназначенных для микстур, отсутствовала какая бы то ни была маркировка. Грубые восковые печати с головой выдавали ручную работу, ведь ни одно серийное производство не работало столь топорно. Один пузырек Верго протянул Голдбергу:

– Я тут подумал, это должно помочь. Когда отбиваться от летучих мразей станет совсем уж нестерпимо, облейтесь этим. Это настойка из Пасцилина, она на спирту, а оттого надолго ее не хватит – испариться минут за пять-десять.

– Зачем вы их с собой носите? Вы употребляете нефильтрованную настойку из Красного Гриба? – Вмиг нахмурился Барон. Он тщательно, и с некой опаской разглядывал багровое содержимое, плавно переведя взгляд на слегка пристыженного Вебера.

– Сугубо в медицинских целях, – молниеносно ответил Верго, прекрасно понимая, что в настолько очевидную чушь никто в здравом уме не поверит. Он надеялся лишь на сдержанность и благоразумие Барона, что не позволят продолжить неудобные расспросы.

Быстро переведя разговор в русло обсуждения надвигающейся опасности, предсказатель смог уйти от щепетильной темы, предчувствуя что в обозримом будущем к этому разговору еще придется вернуться. Ведя беседу с Голдбергом, Верго безустанно задавался вопросом – действительно ли Барон верит всему сказанному? Учитывая обстоятельства его собеседник вел себя несколько странно, совершенно не выказывая беспокойства по поводу грядущих событий. И все же он вполне серьезно оговаривал с предсказателем будущее нападение, хладнокровно перебирая возможные варианты действий.

Тем временем лагерь понемногу просыпался. Все больше отдохнувших наемников неспешно принимались за скудный завтрак, ожидая приказаний от своего командира. Одна за другой детали видения воплощались в жизнь, неумолимо приближая путников к печальному исходу. Ни о чем не догадывающиеся Арчи с Остином увлеченно разбирали каракули на карте, постепенно подбираясь к мысли о ее несостоятельности. То ли пытаясь избежать лишнего внимания, то ли спасаясь от все прибывающих полчищ москитов, наследник поспешил убраться в столь привычную ему клетку на колесах. Каждое действие, безвкусная шутка, едкий комментарий – все это было уже знакомо Веберу, служа тревожным напоминанием что пережитый кошмар был отнюдь не просто его фантазией.

Разминая затекшие конечности предсказатель встал, попутно задумчиво стряхивая покров пыли с полов кафтана. Прислонившись спиной к широкому, слегка потрескавшемуся стволу старой ели, он методично проследовал взглядом по всему лагерю, пытаясь высмотреть хоть что-то, что могло бы спасти их от скорой напасти. Блеклая зелень хвойных деревьев окрашивалась в яркие тона немногочисленными солнечными лучами, пробравшимися сквозь внушительных размеров рощу. На фоне этих ярких пятнышек света все пожитки их группы выглядели более чем уныло. Будто вобрав в себя всю суть Помонта, его обитатели всячески избегали мало-мальски приятных глазу декораций. Будь то грубая ткань одежд, сумка из мешковины, или чей-то оберег: все выглядело одинаково серо и безвкусно. Яркие солнечные лучи казались чем-то инородным на территории княжества, нагло выбиваясь из общей картины. Как и ранее, недостаток солнца мешал Верго подробно рассмотреть вещи спутников.

Удивительно наблюдать за тем, как люди в шаге от своей погибели беззаботно играют в кости, с упоением обсуждают нелепые шутки и недостоверные слухи, упиваются заплесневелыми сплетнями, всячески убивая последние минуты жизни. Естественно, им не было дано знать свое будущее, для них это и к лучшему. Даже услышавший часть беседы предсказателя с Бароном Блиц быстро утратил интерес к малопонятным ему страшилкам, предпочитая занимать себя кормежкой скучающего вьючного жука. Рыская в небольшом отдалении от их лагеря, юноше удалось найти среди деревьев небольшие скопления съедобных грибов, напоминающих внешне сыроежки. Наемники брезговали подобной снедью, а вот жук в отличии от разбалованных двуногих с небывалым энтузиазмом уплетал таинственные грибы. Всем своим видом гигант демонстрировал щедрому пареньку свою благодарность, старательно суя свои длинные усики подростку в лицо. Каждой принесенной охапки хватало лишь на несколько быстрых движений мандибулами, но Блиц не собирался сдаваться, упрямо выискивая для жука все больше провианта.

Царствующая мирная идиллия, прямо как затишье перед бурей, невыносимо давила на Вебера. Вопреки всем позывам здравого эгоизма он чувствовал, что несет ответственность за всех этих людей. Он единственный видел, что их ждет, а значит и спасать положение следовало ему. Как на зло, все здравые идеи упорно сторонились его головы. Не смотря на внешнюю сосредоточенность и не покидавшие его лица следы мысленных потуг, в голове у предсказателя было совершенно пусто. Ни одной оригинальной мысли, никакого внятного плана, лишь горькая усмешка: он намеревается спасти всех этих неотесанных варваров, не смотря на все их презрение, на все оскорбительные шутки, раздающиеся у него за спиной. Что-то внутри него желает помочь этим людям. Но людям ли, или себе? Вопрос что неожиданно возник действительно озадачил Верго – чувствует ли он ответственность за их жизни, или просто боится провалить свое задание, боится за свою шкуру? Быть может и все разом.

– Уж не знаю насколько это уместно, но все же я думаю, что должен рассказать вам кое-что, – обратился к предсказателю Голдберг, зажигая только-что покинувшую портсигар папиросу. – Если речь идет о столь сверхъестественных и мистических событиях, то моя история, я полагаю, лишней не будет. Видите ли, с того самого момента как мы покинули Гларь, меня не покидает мысль об одном очень странном обстоятельстве. И я даже предполагаю, что это самое обстоятельство может послужить ключом к разгадке ожидающих нас событий.

– Я весь внимание, – без особой надежды пробормотал Вебер.

– На заре моей карьеры я самолично занимался торговлей разного рода орудиями убийств, и помимо привычных всем палашей, офицерских кортиков и паскудного качества стилетов, нередко мне приходилось иметь дело с вещицами крайне… экзотическими. Тут можно распинаться часами: чудные яды, встраиваемые в подошву клинки, заморские гарроты и многое другое. Но иногда, мне попадались вещи совсем иного толка. Вещи, для подавляющего большинства людей, существующие только в детских сказках и полузабытых легендах. Я говорю о предметах способных творить настоящие чудеса. Не смотря на весь объем проходящих через мои руки безделушек, такие вот артефакты я встречал порядка десяти раз за всю свою жизнь, не больше. Конечно, на их перепродаже можно было сколотить целое состояние, но я зарекся работать с этим чудотворным барахлом. И поверьте мне – вовсе не безосновательно. Кто, или что бы их не создало, природа этих вещей чужда человеку, и ему не стоит с ними играться. Вот только один мой деловой партнер, с которым я тогда многое воротил, был совсем иного мнения. Однажды он смог выторговать странного вида сферический сундук, весь в резных орнаментах. Стоило оставить в нем семена какого-либо растения, или срезанную ветвь, как за считанные минуты они прорастали, без воды и света обзаводясь корневой системой и листвой. Будто бы эта штука вдыхала в них жизнь. Если бы я не видел этого своими собственными глазами – никогда бы не поверил. Забавная игрушка задержалась у моего товарища надолго, и в один прекрасный день, изрядно напившись, он решил засунуть в эту коробку только что забитого молочного поросенка, интереса ради. Не знаю, что у него было в голове, когда он запихивал в ту чертову хрень еще теплый кусок мяса. Никто уже и не узнает – утром его нашли растерзанным. Нечто, выбравшись из коробки вспороло ему брюхо, растащив внутренности мертвецки пьяного бедняги по всей комнате, а после скрылось через открытое окно.

– Невеселая история.

– Не то слово. Пол города тогда спать боялось, опасаясь что эта тварь еще бродит где-то в округе. Были с такими вещицами и другие прецеденты, но не хочу затягивать свой рассказ, учитывая обстоятельства. Никогда больше в жизни я не притрагивался к такого рода артефактам. Каких бы денег они не стоили, жизнь всяко дороже. Так вот, о чем бишь я? У всех этих побрякушек была одна общая особенность. Стоит приблизиться к такой вещи, как появляется дивное ощущение, будто дух перехватывает, и невольно замечаешь какое-то странное напряжение в воздухе. Будто стоишь рядом с работающим высоковольтным трансформатором. И это точно не мои выдумки. Когда ко мне приносили очередной артефакт, еще до того, как продавец успевал открыть свой рот и начинал описывать свою находку, я уже чувствовал ее. Была ли она замотана в ткань, запечатана в бумагу, сокрыта в сейфе – совершенно неважно! Каждый раз я содрогался от этого инородного присутствия. И знаете что, мистер Вебер? Еще с самого начал нашего пути я ощутил это… То самое, незабываемое чувство. Его ни с чем не спутаешь. И что страннее, когда мы пришли в Гларь оно многократно усилилось. Это – не совпадение. После этого, сколько бы мы не шли, оно не пропадало. И даже сейчас… Оно становиться только сильнее. Сейчас я уже уверен, что недолгая остановка в Глари дорогого нам стоила.

– Думаете, что покинув селение мы забрали оттуда что-то, что и стало причиной наших бед? Скажите, как мог бы выглядеть подобный предмет? От него же можно как-то избавиться, или же уничтожить? – поинтересовался Верго. Сложив руки на груди он с нескрываемым нетерпением искренне внимал словам Барона, впервые за долгое время.

– Кто его знает… Это вы здесь эксперт по всякого рода сверхъестественным вещам. Я полагал что вы как раз сможете рассказать мне об этом больше, но вот же ирония – кажется, вы и сами об этом ничего не знаете. Исходя из моего не самого богатого в данной сфере опыта, такие предметы могут иметь какую угодно форму. Как знать, может даже живое существо способно обладать такими свойствами? Конечно нельзя утверждать наверняка о всех подобных артефактах, но те что встречались мне вполне себе можно было уничтожить самыми что ни на есть тривиальными методами. Мне известно лишь то, что они крайне опасны. Однажды я видел, как одному перекупщику оторвало руки, когда он…

– Прошу вас, мистер Голдберг, избавьте меня от ваших жутких историй, мне и без того страшилок хватает, – прервал Барона Вебер, стремясь всеми способами избежать так горячо любимых Голдбергом описаний гадостей.

– Знаете, что вам нужно? – Барон вальяжно протянул собеседнику раскрытый портсигар. – Выкурите сигаретку, успокойтесь, и сами удивитесь, как быстро к вам придет хорошая идея.

– Не курю.

– Это зря, в наше время все состоятельные люди курят. Здесь стоит даже не вопрос предпочтений, но некая социальная норма. Честное слово мистер Вебер, в здоровом обществе вас не поймут.

Верго не мог поверить в нахальность Голдберга. Будучи неестественно спокойным перед лицом гибели, раз за разом смакуя ужасные россказни о убийствах и ранениях и при этом совершенно искренне гордясь своей отвратительной профессией, этот человек нагло рассуждал о «нездоровых» привычках Вебера с совершенно невозмутимым видом. Его лицемерию позавидовали бы даже самые красноречивые и бессовестные политики, обитавшие в столичных кулуарах.

Ничего не ответив, предсказатель направился в сторону увлеченно исследующего карту Остина, с твердым намереньем сделать хоть что-нибудь. Вебер и близко не имел понятия как подступиться к решению приближающихся проблем, но бездействовать больше было нельзя. По его расчетам до пришествия орд насекомых оставалось меньше получаса. Каждая прошедшая минута тяготила его, безмолвным упреком непозволительной растраты времени оседая в сознании предсказателя.

Остановившись в нескольких метрах от главаря гвардейцев, Вебер замер. Мертворожденные слова застряли у него в глотке. Ни один убедительный аргумент так и не пришел ему на ум. Прекрасно осознавая, что без каких-либо доказательств он лишь нарвется на неприятности, усложнив себе этим жизнь, Верго с горечью и небывалым облегчением отказался от мысли о разговоре с Остином. Бесцеремонно оторвав Блица от сбора грибов, Вебер быстро привлек парня к сооружению из валежника основы для кострища, что полумесяцем окружала бы карету. Тем временем, сам предсказатель тщательно привязал несколькими веревками раздосадованного прерванной кормежкой вьючного жука к широким стволам деревьев, держа в голове грядущий побег недоумевающего насекомого. Несколько раз перепроверив узлы, Верго принялся формировать самодельные факела. Хоть толковый план ему придумать так и не удалось, но это не должно было помешать более тщательной подготовке. Предсказатель надеялся, что выигранного времени ему будет достаточно для того чтобы придумать какое-нибудь решение.

Недолго думая, Барон присоединился к формировке будущего кострища, попутно отбиваясь от уже неслабо досаждающей мошкары. Слаженные действия этой троицы быстро привлекли внимание отдыхавших наемников, совершенно не понимавших причины такой суматохи. Насмешливые возгласы и едкие комментарии быстро переросли в озадаченные вопросы и легкое волнение. Наконец, сам Остин заинтересовался происходящим в лагере, с тяжким сердцем оторвавшись от исчерченной карты.

– Какого черта вы творите?

Барон лишь слегка усмехнулся, пригладив усы. Блиц беспомощно пробубнил несколько неуверенных оправданий, указав на сосредоточенно мастерящего факела Вебера. Будучи поставленным своей горе-командой в позицию крайнего, последний таки удостоил Остина ответом, при этом не отрываясь от своего дела и на секунду:

– Боюсь, что бы я ни сказал, вы ведь все равно мне не поверите, так ведь? Можете считать, что я окончательно сошел с ума и возвожу пылающий монумент своему безумию.

Не ожидавший столь дерзкого и в то же время невнятного ответа, главарь гвардейцев уже было открыл рот чтобы извергнуть ушат ругательств на одержимо трудящегося предсказателя, но Верго предусмотрительно опередил его, решив-таки прояснить мотив своих действий:

– Через небольшой промежуток времени, около десяти минут, сотни тысяч мелких, но крайне кусачих исчадий ада придут по наши души. Шершни, оводы, осы, клопы и Бог знает кто еще. Вот и вся правда. Впрочем, я даже и не надеюсь, что мои слова вас в чем-то убедят.

– Больные ублюдки. Да вы что сбрендили? Обожрались грибов каких?! – прорычал Остин все ближе подбираясь к предсказателю.

– Пока вы не решили выбить из меня все дерьмо, будьте так добры, задумайтесь, почему за весь наш путь мы встречали от силы несколько безобидных мошек, а уже пол часа как воздух гудит от обилия кровососущих гадов?

– А ведь он прав Ост, – вмешалась подоспевшая Арчи, накидывая на себя капюшон в попытке защититься от вьющегося над ней крупного овода. – Твориться какая-то чертовщина, столько насекомых здесь отродясь не было. Ты же сам это не хуже меня знаешь.

Будто пытаясь подтвердить только что озвученное утверждение, нарезавший над Арчи круги овод внезапно спикировал в сторону главаря наемников. Реакция не подвела опытного солдата, и одного меткого взмаха руки хватило чтобы отправить обнаглевшее насекомое в неконтролируемый и крайне непродолжительный полет в направлении земли. Проследив взглядом за падающим вредителем и скрупулезно осмотрев кишащий летающими гадами лагерь, Остин грустно вздохнул:

– Да вы издеваетесь… Но что правда, то правда – даже в самые теплые вечера у побережья рек не встретишь столько кровососов. Никогда такого не видел. Эх, беда. Разведем костер, и вся округа будет знать где мы, но если этого не сделаем, то нас просто сожрут заживо. Вот дерьмо. Тащите сюда хворост!

Вебер едва не выронил охапку палиц из рук. Уж чего он точно не мог ожидать, так это одобрения Остина. Он до последнего был уверен, что убедить главу гвардейцев на этот раз точно не получиться.

С легкой руки их вечно недовольного предводителя, все бездействующие гвардейцы были мигом задействованы в сборе хвороста. Возлагая большие надежды на спасительный огонь, подгоняемые болезненными укусами насекомых наемники и не нуждались в большей мотивации. Конечно, даже будучи вовлеченными в оборонительные приготовления, никто кроме Верго и Голдберга в полной мере не осознавали серьезности ситуации. Гвардейцы полагали, что стоит развести костер, как дым и жар мигом заставят летучих вредителей убраться прочь. Иронично, что именно их наивность и помогла избежать паники.

Несколько минут суеты с огнивом, и вот, первые языки пламени жадно поглощают сухие пожелтевшие иголки, лежащие вперемешку с древесной стружкой. Разрастающееся пламя в считанные секунды распространялось по сложенным в форме шалаша веткам. Белый дым повалил из кострища, действительно разгоняя слетающуюся мошкару. Слишком близко подлетевшие шершни на пару с крупными москитами были вынуждены удалиться от распаляющегося источника жара. Яркий свет озарил округу знаменуя победу людей над силами природы, к несчастью, лишь временную.

К этому моменту треск сгорающих веток в кострище был едва слышим за вездесущим жужжанием, заполнившим воздух. Множество мелких летучих созданий наматывало круги вокруг спасительного для наемников костра, боясь подлететь ближе. Хоть покрова ползущих гадов еще не было видно, Вебер знал, что до его появления оставалось совсем немного времени. С нарастающим беспокойством он наблюдал за гвардейцами, соорудившими на скорую руку подобие большого сачка из нескольких жердин и грязных тряпок. Радостно взмахивая им раз за разом они выуживали из вьющегося роя десятки, а может и сотни насекомых, давя их сквозь ткань, как только топорное орудие опускалось на землю. Не смотря на небывалый энтузиазм, их изобретательные действия не приносили заметных результатов – в рядах летучих гадов только прибывало за счет прилетающих собратьев. Тем временем обороняющиеся люди уже начинали чувствовать неслабый дискомфорт от подпирающего их сзади жара. Хоть насекомые и не выносят высоких температур, люди в этом от них не сильно отличаться.

Кашляющий от дыма предсказатель с трудом пробирался через практически прижавшихся к костру товарищей. Прикрывая руками лицо от жара он выискивал силуэт дородного усача. Найдя наконец Барона, Верго безо всяких прелюдий выложил свои мысли:

– В Глари мы ни с кем не торговали, практически даже не контактировали, но все же, что-то что привлекает насекомых оказалось среди нас. Больше восьми часов за пределами поселка эти скоты нас не беспокоили, а значит это нечто действует не сразу, и оно вполне могло все время нашего пребывания в Глари находиться неподалеку, совершенно не выдавая своего присутствия. Я практически уверен, что оно не связано с теми странными псами, которых видел Блиц, им бы не было резона дожидаться нашего прибытия в селение, напротив, выгоднее было бы призвать насекомых, когда мы были без какой-бы то ни было защиты на пустынных предгорьях. Я думаю, что некий предмет подкинули нам, когда мы покидали Гларь. Возможно это сделала хозяйка того недостроенного дома. Но, учитывая постовых и несколько бодрствующих человек, едва ли она смогла бы засунуть что-нибудь наемникам в одежду. А значит…

– То, что мы ищем либо прикреплено к карете, либо лежит в чьей-то походной сумке! – прервал предсказателя Голдберг, попутно подбрасывая скудные запасы хвороста в костер. Оторвавшись от своего занятия он одарил Вебера хмурым взглядом, властно продолжив. – Я, так и быть, проверю экипаж, заодно вытащу оттуда сопляка. Займитесь сумками!

Не сказав более ни слова, Барон поджег один из факелов и в сопровождении своего телохранителя ринулся в сторону стоявшей в десяти метрах от костра кареты. Летучие паразиты уловив момент мигом оцепили Барона, но усач на удивление резво размахивал пылающей головешкой, успешно отгоняя непрошенных гостей. Его спутник избрал другую тактику, тщательно закутавшись в плотные одежды он напролом мчался за своим господином, периодически стряхивая с воротника и капюшона налипших кровососов.

Верго несколько секунд морально готовился к предстоящим поискам, выискивая взглядом разбросанные сумки товарищей. Вооружившись только что подожженным факелом и поплотнее закутавшись в чей-то сброшенный из-за жары плащ, предсказатель уверенно двинулся к ближайшей котомке.

Жуткая помесь отвращения и брезгливости вторглась в его рассудок с первыми же тварями, сумевшими пробраться к его лицу. Хоть мощная оплеуха и лишила их жизни, но никак не спасла от их же размазанных ошметков, оставшихся тонким слоем где-то на уровне лба. Насекомые действовали на редкость умно, проползая между складок ткани и выискивая более легкий доступ к телу. Вебер, тоже будучи не лыком шит, принял соответствующие превентивные меры, заранее одев походные перчатки и перетянув лоскутами ткани рукава и штанины. Единственным незащищенным местом оставалось лицо, безустанно оккупируемое кусачими тварями.

Первая же выпотрошенная сумка своим содержимым озадачила предсказателя: странные, перевязанные тонкими конопляными веревками свертки, несколько фигурок напоминающих примитивных идолов, не самое чистое белье и коллекция самодельных игральных карт, в перемешу с крохотными пучками высушенных трав. Все мало-мальски подозрительные вещи незамедлительно отправились в костер. Не став дожидаться какого бы то ни было эффекта, Верго, отплевываясь особо наглой мошкарой отправился за следующей мишенью, до этого момента мирно покоившейся у старой иссохшей ели.

Несколько раз искусанному предсказателю удалось успешно проэкзаменовать заплечные мешки и сумки товарищей, забрасывая разнообразные идолы и фетиши в пламя, но на пятом заходе он был бесцеремонно остановлен здоровенной детиной. Будучи на голову выше Вебера, наемник мертвой хваткой вцепился ему в предплечье, налитыми кровью глазами наблюдая за сгорающими свертками и фигурками. Переведя свой остервенелый взгляд на виновника, он буквально прорычал предсказателю в лицо:

– Ты что творишь, скотина?!

Поток направленной на него ругани, вперемешку с вылетающими изо рта гвардейца каплями слюны, вынудили Вебера прищурить глаза похлеще чем от любой мошкары. Возможно дело дошло бы и до рукоприкладства, но праведный гнев рослого бугая был прерван донесшимся со стороны воплем. Источником продолжительного и довольно высокого звука оказался покинувший карету наследник, что стоя подле Барона указывал вытянутой рукой на нечто, судя по его реакции довольно жуткое.

– Пресвятой Людвиг, помоги нам… – ошарашенно промямлил агрессивный наемник моментально изменившись в лице. Проследив куда указывает наследник, он в считанные секунды забыл про Верго. Со стороны обороняющихся донесся тревожный ропот.

Уже на этом моменте предсказатель отлично знал, что именно напугало его спутников. Обернувшись он лицезрел как черный покров медленно, но уверенно обволакивал собой все сущее, неумолимо приближаясь к их костру. Несколько гвардейцев едва не впали в состояние шока, забывая отмахиваться от никуда не девшихся летучих гадов – настолько их впечатлило увиденное.

– Достаньте из сумок все что может гореть! – немедля приказал Остин.

Бросив линию обороны, сцепив зубы и игнорируя наносимые им многочисленные укусы, гвардейцы бросились к своим сумкам, самые дальние из которых уже покрывал слой крошечных захватчиков. Круг свободной от насекомых поверхности безостановочно сужался, заставляя наемников со спасенными пожитками пятиться все ближе костру, что так нестерпимо обдавал жаром спины загнанных людей.

В то время как гвардейцы из последних сил жгли горючей выпивкой и факелами все никак не редеющие скопления крошечных супостатов, Голдберг со своими телохранителями бесцеремонно копошился в сумках. Никто уже и не возражал, всем было не до этого.

Несколько крупных тварей длинной не меньше указательного пальца, расправив полупрозрачные зеленые крылышки метко спикировали Верго на рукав, вцепившись жвалами в грубую ткань. Присев, предсказатель со всей дури ударил тыльной стороной руки о землю, раздавив источник угрозы. Подняв руку выяснилось, что жвала мертвых насекомых крепко-накрепко вонзились в его одежды, никак не желая разжиматься. Сделав несколько шагов в бок, намереваясь поджечь край длинной палицы, он услышал противный скрип и хруст под сапогами – это первые, особо быстрые ползучие жуки уже добрались к позициям гвардейцев, всячески стараясь зацепиться за штанины.

Обороняющееся путники начали вынужденно подпрыгивать и переминаться с ноги на ногу, чтобы лишить насекомых возможности вскарабкаться по штанинам. На смену быстро закончившимся факелам и спиртовым напиткам пришли менее эффективные влажноватые ветки и грязные тряпицы. Некоторые наемники снимали с себя верхнюю одежду, чтобы поджечь хоть что-нибудь. Яростная брань понемногу перетекала в отчаянные мольбы.

«Как будто это поможет, – цинично подумал про себя предсказатель, стряхивая очередного названного гостя с кафтана. – Может нам попросту суждено умереть здесь? Какая же на редкость гнусная смерть…»

Верго успел утратить свой энтузиазм. Он выпотрошил все сумки к которым только смог добраться, спалив все что хотя бы теоритически могло подходить на роль мистического манка насекомых. Неужели как выход остается только бегство? Подлое, трусливое бегство в одиночку? Неужели придется бросить наследника, Барона, Остина с сестрой, на верную и столь ужасную смерть, какую и врагу не пожелаешь? Все чаще Вебер с горестью убеждал себя что другого выхода, вероятно, попросту не существует. Пускай его спутники и не были ему родней или друзьями, но бросать живых людей на столь кошмарную расправу ему все же не хотелось. Впрочем, ничего другого не оставалось.

Вяло отбиваясь от нескончаемых орд, предсказатель морально готовился. Если уж здесь его ожидает конец, то это вероятнее всего лишь очередное видение, и чтобы прервать его ему осталось дождаться только одного – смерти. Хоть изредка видения и заканчивались на гибели окружающих, был лишь один способ гарантированно прервать их. Сама мысль о неизбежном ужасала Верго. Работая на мафию, помогая богатеньким политикам и воротилам большого бизнеса в видениях он неоднократно встречал свою смерть. Пожалуй, мало кто из еще живущих на свете может заявить о чем-то подобном. Он погибал от яда, истекал кровью, был прибит копьем к столбу, повешен, и не раз забит до смерти. И пускай это и было невыносимо больно, все же все это ни шло ни в какое сравнение с несоизмеримо более ужасной смертью от роя насекомых. Стоило только подумать о сотнях жвал, что вскоре безжалостно вопьются ему в плоть, о отвратительном щекоте тысяч лап что он будет ощущать внутри и снаружи, как по всему телу пробегала дрожь, ноги неконтролируемо подкашивались, а зубы начинали дребезжать. Невольно, Вебер начал выискивать глазами взведенный самострел. Он попросит кого-нибудь пристрелить себя. Такая участь была бы предпочтительней.

Ручка арбалета, торчащая из походной сумки в десятке шагов, неумолимо манила его обещаниями быстрой кончины. Не обращая внимания на живой ковер под ногами, предсказатель двинулся к своему столь желанному концу. Страх перед более жуткими вещами не сковывал, но даже наоборот, побуждал его.

Шаг. Еще один. Несколько болезненных укусов в районе лодыжки. Что-то ползет меж лопатками. Все это больше не имело значения, был важен только один объект, слегка прикрытый выцветшей поделкой на деревянном каркасе. Небрежным движением Вебер отбросил преграду, скинув ее подобно подношению тысячам голодных членистоногих. За несколько секунд до того, как они сомкнули свои ряды на пожелтевшем атласе, перед его затуманенным взглядом промелькнула единственная различимая надпись, что вырвала его из одержимого состояния.

«Поселок Гларь», – громким эхом пронеслось у Верго в голове. Это была карта, та самая приобретенная в поселке, странная, старинная карта что и послужила причиной тому что они заплутали. Все нити недавних размышлений, бережливо протянутые его разумом сошлись воедино. Неужели это то что он искал?

Предсказатель беспомощно оглядел свои покрытые гроздьями мелких насекомых руки, мысленно проверив карманы. Вздох отчаяния, разочарования и обиды сорвался с его губ – при нем не было ничего, ни чтобы изрезать, ни чтобы сжечь предполагаемый источник их бед!

Непроницаемый черный покров, слегка запаздывая за своими более быстрыми, но менее многочисленными собратьями, как раз дополз к сброшенной карте. Будто деревянный брусок сброшенный в слегка взволнованное море, карта всплыла на поверхности темных вод, уносимая прочь многочисленными мелкими созданиями. Словно очарованная ею, черная гуща, изначально поглотившая предмет, теперь же заботливо освободила его желтоватую поверхность, приподнимая и волоча его вслед за собою.

Смертельный покров наползал неравномерно, отрезая предсказателя от его товарищей. Последнему оставалось только беспомощно смотреть на все удаляющуюся перспективу их спасения. До гула в ушах сжав зубы, предсказатель из последних остатков самообладания, предназначавшихся на выуживание самострела, породил крик настолько громкий, насколько это вообще было возможно:

– Карта! Кто меня слышит, сожгите чертову карту! КАРТУ!!!

Проведением, простым совпадением или же чудом, но он таки был услышан. Черный от множества клопов, уховерток, мух, и еще бог знает какой гадости, Голдберг принялся отчаянно выискивать карту, спустя десяток секунд поисков выцепив ее взглядом. Ползучая смерть уже почти поглотила доведенных до остервенения путников, часть из которых последовав примеру Вебера, в страхе тянулась за самострелами, готовясь как можно скорее сбежать от этого ужаса. Почти потухший костер уже совсем не сдерживал летучие орды, и голодные исчадия ада безжалостно набрасывались на испуганных людей.

Барон, заслоняя рукавом лицо попытался выцепить злосчастный артефакт, но как на зло, предмет сменил направление своего движения, начав отдаляться от кострища. Помедлив с секунду, Голдберг запустил голую руку в еще разгоряченные угли, вытаскивая объятую огнем головешку. На редкость меткий бросок отправил пылающую деревяшку прямиком в карту. Секунда шла за секундой, но все никак не разгорающаяся карта только поспешно удалялась. Сотни мелких гадов не жалея своей жизни обволакивали собою затухающий кусок дерева, лишая его доступа к воздуху, а в следствии и к кислороду, без которого не могло обойтись не одно пламя. За облаками всевозможных паразитов и кровососов Верго не мог рассмотреть лица торговца оружием, но все же был уверен, что оно искажено горькой досадой. Последняя попытка что могла все изменить, и та обернулась крахом.

В ярости Барон громогласно закричал, подобно безумцу замолотив по себе руками в попытке раздавить поедающих его заживо насекомых. Но даже этот могучий порыв гнева стал сникать, так и не принеся существенных результатов. Запустив искусанную и обожженную руку в карман он извлек ту самую емкость с настойкой из грибов, что дал ему предсказатель ранее. Видимо желая вылить ее на себя чтобы хотя бы ненадолго отогнать насекомых (тем самым облегчив свои страдания), он занес руку над головой, в последний момент остановившись. Его рука содрогаясь от боли и гнева плавно перешла за спину, готовясь к очередному, последнему броску.

Пузырек медленно вращаясь устремился ввысь, прогрызая себе путь в плотных потоках летучих насекомых. Сделав несколько полных оборотов он приземлился аккурат на крупный валун в десятке сантиметров от почти погасшей головешки. Разбившаяся емкость в одно мгновенье выпустила все свое проспиртованное содержимое, обрызгивая жуков, тухнущий кусок дерева и саму карту. Даже нескольких последних искр было достаточно чтобы мигом поджечь все что было смочено. Ярко-желтые языки пламени радостно взвились ввысь, выжигая одержимых насекомых. Как только с защитным слоем из хитиновых уродцев было покончено, пламя принялось жадно поглощать антикварную вещицу. За считанные секунды бумага почернела, скукожившись, преподнося ненасытному огню остатки своего каркаса.

Громкий треск с которым падают вековые деревья разнесся по роще. Сложно было сказать, что именно послужило источником этого неестественно громкого звука, – казалось он доносился отовсюду. Он напоминал треск сухих веток на ветру, что можно услышать в старом сосновом бору с той лишь разницей, что его громкости было бы достаточно чтобы разбудить целый город. За звуком сразу же последовали перемены в поведении насекомых. Армии мелких убийц, до того действовавшие слаженно, рассеянно улепетывали, перепуганные переизбытком своих же сородичей. Черный покров в считанные секунды обзавелся солидными проплешинами, прощаясь со своей грозной формацией. Летучие кровососы растерянно вились у деревьев, вмиг позабыв про наемников они старательно облетали столбы дыма, поднимающиеся вверх от затухающего громадного кострища.

Вскоре отчаявшимся людям пришло осознание того, что угроза миновала. Искусанные, перепуганные, загнанные бедолаги по инерции смахивали с себя дезориентированных жуков. Они тщательно, можно даже сказать яростно, вытаптывали беспомощно расползающиеся орды недавних обидчиков. В этом уже не было особой нужды, и наемники в глубине души это прекрасно понимали. Это была месть за весь тот кошмар что им довелось пережить. Даже тщательно перепроверив карманы, выпотрошив сумки, расправив все складки на одежде и вытрусив сапоги, они все еще время от времени вздрагивали, резким взмахом руки силясь размозжить несуществующих фантомов. Страх перед мелкими ползучими существами останется у многих из них до самого конца жизни. И это, безусловно, особенный страх, нечто инстинктивное, заставляющее резко одергиваться и смахивать рукой любой источник раздражения, щекочущий кожу. Пускай кошмар и закончился, но с особо впечатлительными он останется навечно, заставляя вскакивать посреди ночи, судорожно ощупывая шею и спину.

Даже Верго, не являясь особой впечатлительной, еще не раз словит себя на странном, дискомфортном ощущении, возникающем в непосредственной близости от безобидных бабочек и надоедливых мух, не говоря уже о их жалящих собратьях. Предсказатель напряженно провожал глазами каждую встречную мошку, пока его группа достаточно не отдалилась от места их позорного сражения.

Он успокоился лишь тогда, когда все крохотные создания окончательно покинули его поле зрения. Постепенно, его тревожность и волнение начали сменяться удовлетворением и небывалой радостью за свое спасение. Ветер, до того неприятно продувающий одежду теперь же, казалось, нежно, пускай и несколько настойчиво овевал разгоряченное от множественных укусов тело, приятно остужая его. Каждый вдох наполнял Вебера небывалой жизнерадостностью. В его голове безустанно вертелась одна и та же мысль, никак не желая униматься: «Я жив. Не смотря на все это, я жив!»

Радостное состояние почти что граничило с эйфорией, и судя по виду окружающих его людей, в этом он был не одинок. Их изжаленные, окровавленные, измазанные убитой мошкарой лица буквально озарялись целым спектром жизнерадостных эмоций. Оказавшись на краю, практически распрощавшись с жизнью, но будучи спасенными, наемники жадно упивались каждым мгновением, подобно дикому измученному жаждой животному что наконец нашло реку, наслаждаясь живительной влагой ее вод.

Как жаль, что столь приятные ощущения не длятся долго – не прошло и двадцати минут, как чешущиеся, болезненные укусы перетянули все внимание на себя. Мази, травяные повязки и походные компрессы закончились в мгновенье ока, принося долгожданное облегчение немногочисленным счастливчикам. Остальным же приходилось сжав зубы терпеть, высматривая в подлесках подходящие целительные растения. Как же велико было их разочарование, когда за целый час пути им встретилось от силы несколько чахленьких кустиков полыни. О широколистных подорожниках или мягких листках мяты, что могли бы унять зуд, оставалось только мечтать.

Большая часть путников (как и до последнего державшийся Верго) спустя час мучений сдалась, бессовестно расчесывая места укусов, прекрасно зная, что за мимолетное облегчение они заплатят немалыми неудобствами в будущем. Дольше всех держался Остин, стойко дуя на чешущиеся припухлости, но и он к концу часа решил пустить руки в ход.

Должно быть вся их команда выглядела чрезвычайно жалко в своем нынешнем состоянии, о чем не преминул напомнить Голдберг при первой же возможности. Ему то целебная мазь как раз-таки досталась как почетному герою, внесшему вклад в их спасение. Участие же Вебера, пускай и было замечено, все же было очернено фактом сожжения им целого ряда пожитков его сопартийцев. Пускай он и объяснил свои мотивы, тем самым оправдавшись за самоуправство, неприятный осадок таки остался. Единственным существом, пережившим нападение без каких-либо повреждений, даже самых малых, был вьючный жук. Его поведение не выказывало и малейших следов стресса, в чем ему очень даже завидовал Верго. Заприметив раздраженный взгляд Вебера, не покидавший высоко поднятых усиков великана, Барон смеясь буркнул что-то о взаимосвязи уровня интеллекта и беззаботности существ. Его комментарий не то что бы сильно помог. К удивлению Голдберга, некоторые наемники даже нашли его обидным.

Обогнув рощу, их группа устремилась вдоль маленького горного ручейка вниз по склону близлежащей скалы, чья раздвоенная вершина грозно нависала над натерпевшимися беднягами. Подгоняемые ветром, они все больше отдалялись от Глари, беспрестанно обводя угрюмое окружение подозрительными взглядами. В связи с последними событиями даже самые беспечные и самоуверенные путники настороженно озирались, опасаясь новых проблем. Но едва ли кому-нибудь из них приходило в голову, что пережитый ими ужас был лишь прелюдией, призванной испытать наемников на прочность.

Глава 5. Люди и их нравы

Время лечит, – достаточно спорное утверждение, особенно учитывая тот факт, что оперируя им никто и никогда не указывает конкретных временных рамок. Вебер готов был поклясться, что с каждой прошедшей минутой укусы чесались все сильнее. Тем не менее, за неимением подходящего лечащего средства ему приходилось полагаться только на чудотворные свойства времени. В такие моменты в них особенно хотелось верить.

Расчесывая слегка распухший подбородок он обратил внимание на Остина, уже с минуту молчаливо вышагивающего по правую руку. Верго хорошо осознавал какого рода разговор им предстоит и нещадно разрывался на части между желанием насытить свое эго и желанием проложить товарищеские отношение с гвардейцем. Внутренняя борьба плавно перетекла в некий компромиссный вариант, впитавший в себя преимущества и недостатки обоих опций:

– Так теперь, стало быть, вы мне верите?

– Сложно было бы не поверить после увиденного. Великая тьма! За всю свою жизнь я и близко ничего похожего не видел. Когда эти твари подобрались совсем уже впритык, я подумал, что мы покойники. Вы с Голдбергом буквально вытащили нас с того света. – Главарь наемников выглядел озадаченно, манера его речи, обычно будучи суровой и бескомпромиссной, сейчас смягчилась, будто Остин извинялся. – Должно быть и там в поселке ты не лгал. Не пойми меня неправильно, моя цель – довести наш груз и своих людей до Ганои, в целости и сохранности. Я всего лишь пытался… Схаррат. Пытаюсь действовать осторожно и предусмотрительно. Еще день назад я бы рассмеялся в лицо любому, кто сказал бы что может заглянуть в будущее. Кто же знал, что из хреновой кучи шарлатанов и лживых недоносков нам попадешься именно ты – человек действительно способный на что-то подобное?

– Можете поверить, мне не впервые доводится слышать такие слова, – сухо бросил Вебер, даже не повернувшись в сторону собеседника.

– Если уж ты на самом деле можешь предсказать будущее, то ответь, кто или что пытается свести моих людей в могилу?

– Понятия не имею.

– Сначала псы, теперь жуки. Когда нам ожидать следующей напасти?

– Как только мне станет известно – сразу скажу.

– Но ведь это еще не конец?

– Не знаю.

– Тогда что ты блять знаешь? – Смесь недоумения и раздраженности нашла свое отражение на искалеченном лице Остина, искажая его еще сильнее. Не нужно было иметь третий глаз во лбу, чтобы понять какие мысли вились в голове главаря гвардейцев в тот момент. Удивительно, насколько быстро его извиняющийся тон сменился неприкрытым разочарованием, враз с тем, как витающий в воздухе упрек обрел форму столь резкого вопроса.

– К сожалению мои предсказания не работают на заказ, в противном случае меня бы здесь с вами не было. – Намерения Верго вести доброжелательную дружескую беседу бесследно улетучились, уступив место накопившемуся раздражению и гнетущей обиде. – Сидел бы сейчас в лучших игорных заведениях Равии, попивая полусладкое семьдесят пятого года и лениво соря тысячами крат. Но нет, мне приходиться рисковать своей шкурой в богом забытой земле, выслушивая ваши упреки. А ведь на этом все не ограничивается, я вынужден распинаться, изо всех пытаясь не дать вам всем погибнуть. А мое непосредственное начальство, то бишь мой наниматель, коим вы, к слову, не являетесь, даже не удосужилось наделить меня, если позволите, соответствующими полномочиями. И теперь я, не то консультант, не то менталист, должен что-то всем доказывать. Вот бы мне кто объяснил какого черта тут происходит и что я, чтоб его, должен с вами всеми делать!

Вебер был готов (по крайней мере морально) к самому что ни на есть невыгодному для него обороту беседы, прекрасно отдавая себе отчет о сказанном. В его мыслях все озвученные претензии имели куда как более грубую форму, но даже будучи разгневанным наглостью и требовательностью своего спутника он был сдержан в своих высказываниях, и причиной тому послужил вовсе не страх перед собеседником, чье физическое превосходство было неоспоримо, но высокомерие и предусмотрительность предсказателя. Он не мог позволить себе упасть лицом в грязь, даже перед невежественным воякой это было недопустимо. На протяжении всей своей карьеры, одним из немногочисленных качеств что помогали Верго сохранять самоуверенность и веру в светлое будущее, была его гордыня. Именно взгляд сверху вниз на тех с кем ему приходилось работать, позволял дистанцироваться, возвыситься над ними в собственных глазах, обесценивая их насмешки и претензии. Снизойти до уровня общения обычного солдата, перейдя на язык ругани и грубых вульгаризмов для него было равносильно потере того самого преимущества, утрате незримой спасительной защиты в которой он так нуждался. Для себя предсказатель давно решил, что не смотря на обстоятельства, он не выйдет за рамки культуры общения, и именно потому даже сейчас он всячески смягчал свои претензии.

И все же, не смотря на поддерживаемую со скрежетом в зубах культуру общения, Вебер вовсе не старался избежать конфликта, напротив, он сознательно насытил свой ответ упреками, хорошо помня о суровом нраве Остина. Где-то глубоко в душе он даже хотел задеть своего собеседника. Едва скрывая свое довольство, предсказатель внимательно посматривал на идущего рядом главаря гвардейцев, он был готов к практически любому развитию событий, от разгневанной словестной конфронтации, до вполне себе физических нападок со стороны собеседника. Он жаждал встретить гнев Остина ехидной улыбкой на все тридцать два зуба, пускай это и грозило потерей одного из них. Но к удивлению предсказателя, главарь наемников молча проглотил его ответ, и даже более того – просветлел в лице. Образовавшееся молчание продлилось до минуты, в течении которой Верго с опаской следил за спутником, последний же, в свою очередь задумчиво вглядывался куда-то за горизонт.

– Это все что ты хотел сказать? – наконец прервал молчание Остин. Его голос был холоден, буквально лишен каких бы то ни было эмоций. Единственное что в нем читалось так это усталость.

– При нашей первой встрече вы сказали, что я вам не нравлюсь. Что ж, вы мне тоже не нравитесь. Не вяжется у нас ни сотрудничество, ни разговор. Но мы и не должны ладить. Мы оба просто наемники, делаем что умеем за деньги. И так уж сложилось что нам обоим заплатили за одну работу – доставить наследника живым. Вы делаете что в ваших силах, то же можно сказать и обо мне. Не могу вам пообещать, что не создам проблем в будущем, но могу гарантировать, что если узнаю о этих проблемах до их возникновения, вы будете первым кому о них станет известно.

– Надеюсь, что так, – тихо сказал Остин обращаясь скорее к своим мыслям, чем к предсказателю.

Покончив с неприятным, но необходимым разговором, Верго облегченно вдохнул, втягивая распухшим, не избежавшим участи быть ужаленным, носом холодный горный воздух. Впервые с того момента как их группа покинула Гларь он заприметил существенные перемены в окружающем ландшафте. Нет, жутковатого вида скалистые горы оставались на своих законных местах, как главная достопримечательность Помонта все так же заслоняя столичное солнце от периодически подмерзающих путников. Но вот вид и содержание предгорий теперь радовали Вебера все больше, – на смену россыпи мелких острых камней пришли громадные, утопленные в землю валуны и еще большие каменные плиты, поросшие мягким бледно-бирюзовым мхом. После труднопроходимых дорог, что тянулись от самого леса с поселком Риганца и подчас пугали не хуже россказней о неизменно высоком уровне преступности в княжестве, мягкий ковер, тщательно устилающий каждый сантиметр пологих каменных масс походил на дорогу мечты. Больше всех разницу прочувствовал едущий в карете наследник, которого наконец перестало подкидывать на каждом попавшем под колеса камне.

К этому моменту путешествия, гнущиеся металлические спицы кареты и звуки скрипящих пружин амортизации стали уже обыденностью. Не смотря на баснословную цену экипажа, к горным путешествиям он едва ли был предназначен.

Ряды деревьев постепенно редели, обнажая голые склоны гор, столь пригодные для пути, но столь же непригодные для того чтобы разбить лагерь, – более не было места где можно было бы спрятаться от ветра. Ледяные порывы доставляли хлопот пуще прежнего, вынуждая путников отчаянно кутаться в многослойные одежды. Впрочем, у открытой местности были и свои преимущества. Необъятные просторы, лишенные чего-либо за чем можно было укрыться, прекрасно обозревались, исключая возможность встречи нежданных гостей.

По истечению пары часов пути за внимание Вебера сражалось сразу несколько источников раздражения: внезапно напомнившая о себе ломота в мышцах на пару с болезненными мозолями оккупировала ноги предсказателя; расчесанные до крови укусы заставляли не только с опаской оглядывать каждую пролетающую мимо мошку, но и постоянно одергивать руки от распухшего лица; и наконец, чрезмерно жизнерадостный Голдберг, решивший, что предсказателю как раз не хватает занимательной истории о его коллеге, о том самом, что однажды потерял обе руки. Как же быстро исчезло ощущение радости жизни после нелегкого спасения. Жаль, но боль и зуд не исчезли вместе с ним.

Сознательно пропуская большую часть всего сказанного Бароном мимо ушей, Верго неустанно выискивал хоть что-нибудь что могло бы отвлечь его от давящих невзгод. Его скучающий взгляд пронесся между летающими у скалистых вершин громадными кондорами, лениво обогнул череду невзрачных горных расщелин и наконец остановился на пустом панцире кольпа, мирно покоившимся у устья кристально чистого ручья. Насколько предсказателю было известно, эти прихвостни Роя не линяют, а значит шероховатый каркас из хитина, служивший однажды жуку защитой, теперь выполняет роль надгробия. Как и всегда, предгорья были до жути безжалостны к своим обитателям.

Подойдя к своей находке Вебер без интереса заглянул в отверстия панциря, убедившись в полости останков – кто-то давно уже выел все содержимое. Не то что бы предсказателя интересовала анатомия насекомого, но мертвый жук дал ему повод хоть ненадолго отдалиться от неумолкающего Голдберга. Последний, не тратя время попусту быстро нашел себе новую жертву, переключившись на простодушного Блица.

Присев на корточки, Верго оглядел засохшие фасеточные глаза создания, задумчиво проведя по шероховатой поверхности хитинового скелета рукой. Еще совсем недавно тысячи подобных, но куда как более мелких тварей пытались сожрать его, целеустремленно пробираясь между складок кафтана. Противный шелест их ног отдавался неприятным щекочущим чувством по рукам, спине и ногам. Жуткие жвала впивались в кожу, а длинные ядовитые жала пронзали то, что под ней. Но вот большие жуки в отличии от своих крохотных собратьев не вызывали у него эту непередаваемую смесь жути и отвращения. Возможно все дело было в размере.

Сильный поток ветра, пробиваясь сквозь многочисленные отверстия панциря вызвал негромкий свист, вырвавший предсказателя из потока воспоминаний. Неспешно поднявшись тот направился обратно к своим слегка отдалившимся спутникам. В такие моменты, не смотря на обилие людей вокруг мужчина бы по-настоящему одинок. Наедине со своими мыслями.

Убедившись, что никто за ним не наблюдает, Вебер позволил своей руке проникнуть в походную сумку даже полностью не раскрывая ее. На ощупь пробираясь сквозь нехитрые пожитки, изжаленные пальцы впились в хорошо знакомый флакон. Восковая печать была молниеносно сорвана, и владелец цепких пальцев пустым взглядом впился в мутновато-красное содержимое стекляшки. Он колебался не более нескольких секунд – горькая проспиртованная жидкость проложила свой путь через рот и глотку, стекая прямиком в желудок. Тепло разнеслось по всему организму и уже через минуту исходящие из живота приятное онемение начало распространяться по всему телу, изгоняя следы усталости, обезболивая укусы, что уже было приятно само по себе, но наибольшее облегчение коснулось рассудка. Гудевшая от переизбытка мыслей и переживаний голова быстро очистилась, сделалась легкой и воздушной, как по мановению волшебной палочки. Умиротворяющее спокойствие пронизывало все естество предсказателя.

Он закрыл глаза, глубоко вдыхая свежий горный воздух. Столп разноцветных искр пронесся среди непроницаемой тьмы. Вновь раскрывая веки Верго смотрел уже не на те ненавистные ему ландшафты Помонта. Нет. С окружающим его миром произошли существенные перемены: небо, став ярче и насыщенней чем когда-либо, нависало значительно выше обычного; редкие холодные лучи солнца теперь выглядели такими теплыми и мягкими; даже подножный мох заиграл новыми красками, разукрашивая живописные предгорья. Мир стал чуточку теплее, заигрывая своими мягкими тонами с покрасневшими глазами предсказателя. И лишь где-то очень глубоко, куда глубже чем следовало, тихий внутренний голос осуждающе нашептывал столь оскорбительные обвинения. Вебер предпочитал притворяться что он их не слышит.

– Ну и проигрался я тогда! А он, сволочь такая, наверняка краплеными картами не брезговал! Ох и не нравилась мне его семерка. Было в ней нечто подозрительно… – Блиц увлеченно и при том совершенно беспечно рассказывал Голдбергу постыдные подробности своих давнишних картежных проигрышей, совершенно не замечая тихо подобравшего сзади Верго. – Ну думаю уж вы то меня поймете. Ну не так что-то было с той картой! Она мне сразу подозрительной показалась. И я еще подумал…

– Послушай парень, как тебя там… Блиц, – бесцеремонно вмешался предсказатель, будто и не замечая эмоционального накала парнишки. – У меня тут вопрос созрел, хотел бы я уточнить кое-что. Вы… Ну в смысле ваша группа ведь «Вольный Помонт» называетесь, верно? Хорошо. Ваше дело это наемничий промысел. Но при этом друг друга гвардейцами кличете, в чем здесь смысл, не подскажешь?

Барон с подозрением посмотрел на довольного, излишне жестикулирующего предсказателя, что так нагло ворвался в их беседу. Вне всяких сомнений, будь Верго трезвым он бы обязательно заметил недобрые огоньки, промелькнувшие во взгляде настороженного усача. Пускай нездоровый румянец и можно было списать на безжалостно хлещущие щеки путников порывы ветра, но вот покрасневшие глаза и столь неприсущая предсказателю вопиющая бестактность, выдавали его с головой.

– Ну, как вам сказать, в дне пути отсюда расположен небольшой город. Брют, слыхали о таком? – быстро сменил тему своей истории Блиц, совершенно не замечая несвойственного предсказателю поведения. Вебер на секунду задумался, театрально закатив глаза, после чего разочарованно покачал головой, ожидая пояснений от юнца. – На самом деле ничего особенного он из себя не представляет: чуть больше сотни домов, маленький рынок, несколько плавилен, есть даже одна кузница. Главной его особенностью без сомнений является громадная фортификс… фортифакц… фортификца… В общем, высоченная стена опоясывающая город. Поговаривают, что стена эта старше самого княжества будет! И никто уже и не помнит зачем ее построили, просто так вышло что первые поселенцы что нашли ее решили, что жить за нею то побезопасней будет. Сама стена странная до жути, угольно черная, гладкая, ни кирпичика не различишь, а прочная то какая! Ну так вот, за такой стеной как за… стеной, и разные зажиточные граждане смекнули что к чему, ну и начали в Брюте железную слюду да уголь собирать да хранить перед продажей. Такой вот вышел буфор.

– Буфер, – поправил парня внимательно слушающий Голдберг.

– Да, он самый. Пока руды не накопиться достаточно чтобы забить тюки каравана нужно чтобы кто-то ее… Ну, охранял. Сами знаете какой у нас люд тут. Ну и как-то так повелось что организовали у нас городскую гвардию. Работы где не нужно спину рвать было не шибко много, а оттого желающие быстро нашлись. Конечно, по бумажкам всяким гвардейцы должны были весь город защищать от этих… Как там их? Внешних враждебных факторов… Вроде верно сказал. Но на деле, защищали они только руду да барахлишко тех самых зажиточных граждан, от граждан… менее зажиточных. Так все и шло год за годом, пока не начали гвардейцам под самыми разными предлогами недоплачивать. Терпели они это месяц, два, а может и три, меня то лично там не было, и точно сказать не могу, но в конце концов терпение у них кончилось. Устроили они протест, да не простой, а такой, что заблокировали доступ к рудным хранилищам. Продолжалось это все около недели, пока из столицы не прислали Карателей…

– Что, тех самых, о которых столько слухов ходит? – удивленно поинтересовался Верго.

– Судя по тому, что им хватило часа чтобы всех гвардейцев вышвырнуть из города – самых что ни на есть настоящих прислали! А за ними уже прибыли солдаты что на казенных харчах сидят, им то о голодной семье волноваться не нужно. Они там и поныне находятся, а гвардейцы, точнее то что от них осталось, приблизиться к городу более не имеют права. Вот и приходится им чем попало на жизнь зарабатывать. Когда наймут караван сопроводить, когда выкурить шайку подонков из корчмы, а когда… Лучше вам и не знать, чем нам подчас приходится заниматься, – закончив свою речь Блиц слегка поник, нахмурившись так, будто вспомнил про себя что-то крайне неприятное.

– Так, а ты то как к ним присоединился? – все не унимался предсказатель. После поглощения мутного содержимого пузырька история казалась ему необычайно интересной. Он буквально сгорал от желания разузнать всевозможные подробности и думать позабыв о недавних неудобствах.

– Я бросил церковно-приходскую школу, когда мне исполнилось двенадцать. Сначала приходилось работать грузчиком, после и вовсе, перебивался случайными подработками. Как-то меня черт дернул поучаствовать в одном игровом мероприятии. Карты, сигары, деньги, вот это вот все. Понимаете, была там такая особая атмосфера, будто на миг ты выпадаешь из своего гадкого мирка в настоящую, элитную жизнь. Решил я значит поставить немного. Все ставили, и я решил попробовать. Вот же дурак, а думал ведь тогда: «Если уж кому и должно повезти, то явно же не этим жирным зажиточным ублюдкам. Ну хоть раз в жизни удача улыбнуться то должна?». – Поморщившись, Блиц содрогнулся, уставившись себе под ноги. – Думаю, вы и так уже догадываетесь что произошло – я поплатился за свою глупость. Я был в долгах, в адских долгах, и нужно было найти хоть какой-нибудь способ чтобы регулярно платить, иначе проценты бы убили меня, похоронили бы под тем подпольным казино. – Будучи обычно жизнерадостным, с каждым погружавшим его в прошлое словом Блиц мрачнел, лишь легкая натянутая улыбка не желала покидать его губ. – Вначале перспектива примкнуть к наемникам меня пугала, но как выяснилось, с ними не так и плохо. За счет того, что мы всегда работаем в команде, шанс оказаться со вспоротым брюхом после очередной работенки не очень высок. А зачастую, нам и вовсе не приходиться пускать чью-то кровь, мы сопровождаем, или же запугиваем. Сказать по правде, я жалею, что не примкнул к ним еще раньше.

– А зачем школу бросил? Если бы имел образование, может и не пришлось бы… – беспечно начал разглагольствовать Верго. Его затуманенные мысли упорно не желали поспевать за языком.

– Мистер Вебер, мне кажется, что вы забыли где мы сейчас находимся. Если в ваших краях ребенок может спокойно и беззаботно учиться, оставляя тяготы финансового вопроса на родителей, то я очень рад за вас. Вот только в Помонте мало кому так везет, – на удивление резко осадил предсказателя Голдберг. Его голос был мягок, но в нем определенно проскальзывали обвиняющие нотки.

Верго уже готовился ответить, открыв рот, но окончательно спутавшись в клубок, его мысли решили устроить кошмарную диверсию, элементарно выбив уже готовую реплику ответа за пределы чертогов разума мужчины. Остатки здравомыслия заставили предсказателя тактично промолчать.

Он задумался – может ли Помонт предстать перед ним в еще более худшем свете? Наверняка у всего же должен быть свой предел. Предсказатель медленно осмотрел горные силуэты, что таились в полумраке, искренне недоумевая, кому вообще пришло в голову селиться в этой каменистой пустыне? Два вопроса плотно заняли собой все место, предназначенное для размышлений, а может и для сожалений, на пару.

Цветной мох красиво облагораживал предгорные пустоши, радуя усталые, слезящиеся от ветра глаза. Говоря по правде, необходимость постоянно напрягать зрение чтобы различать в вечной тени гор возможные угрозы и просто интересные особенности ландшафта неслабо утомляла глаза путников. Должно быть поэтому наемники не сразу заметили появившиеся из-за холма силуэты. Настороженно заерзав под полами плащей оружием, солдаты продолжили свой прежний курс, вынужденно сближаясь с нежданными гостями.

После нападения жуков путникам не раз еще привиделись тени страшных псов, россказни о которых любезно предоставил Блиц. К счастью, при ближайшем рассмотрении оные из раза в раз оказывались то булыжниками причудливой формы, то потрепанными местными погодными условиями изогнутыми растениями. В итоге, ни одной подозрительной человеко-лицей зверюги так и не было замечено.

Когда же Верго поинтересовался, почему наемники не желают использовать старый добрый бинокль, предпочитая проверять возможные угрозы лично, он лишь встречал полные недоумения взгляды, за которыми следовал один и тот же вопрос: «А что за бинокль такой?»

Насколько же это иронично, что обитатели Помонта, обуздавшие премудрости деполяризации света кристаллами шпата, так и не освоили основы оптики. Чудаки, одним словом.

Разведчик (направленный Остином осмотреть приближающихся чужаков) запыхавшись вернулся обратно к своей группе. Едва отдышавшись он выдавил из себя лишь одно слово – ловакийцы. Как пожар – это слово охватило всех и каждого, оставляя за собой привкус смеси презрения и опасений. Только Вебер с навеянным настойкой оптимизмом добродушно отнесся к этой новости. Его же ближайшее окружение было решительно не согласно с такой позицией.

– Богомерзкие дикари, – прошипел сквозь зубы Блиц. – Лучше бы оставались и дальше в своих проклятых пустынях!

– Верно, выродкам не место в федерации, и тем более в Помонте! – подхватил идею юноши конвоир кареты.

Нелестные комментарии и далеко не самые приятные пожелания посыпались со всех сторон, нагнетая обстановку. Вдоволь наворчавшись, наемники принялись с небывалым энтузиазмом делиться с друг-другом любопытнейшими россказнями о Ловакии, знатно приправляя и без того искаженные факты очевидными выдумками:

– Когда мой дед служил, то довелось ему как-то побывать там, – с деловитым видом рассказывал наемник, демонстративно поглаживая припрятанный под плащом меч. – Деда своими глазами видел, как это дикарское отродье закапывало своих усопших под порогом, в фундамент дома. Так, якобы духи мертвых будут хранить дома этих паскуд. Только подумать, закопать свою мертвую родню, вместо всеблагого сожжения! И это даже без песночтений и погребальных обрядов! Как тогда их душам добраться до чистилища?

Предсказатель чуть не рассмеялся с негодования спутника, с трудом, но все же сдержавшись в последний момент, – слишком свежа еще была память о сожженных фетишах гвардейцев, чтобы вновь портить с ними отношения. Благой акт терпимости остался незамеченным, и вот, уже другой гвардеец сам того не ведая бросает вызов испорченному чувству юмора Верго:

– Это еще что! А ты слышал, как они лечат хвори? Слыхал может историю о медовом человеке? Старики, предчувствуя свою смерть начинают в громадных количествах жрать мед, пока даже их испражнения не начинают источать медовый запах и принимать… эту, как ее? Схаррат, слово из башки вылетело! Ну в общем, и выглядеть начинают как засахаренный мед тоже! А когда-таки подыхают от такой жрачки (что немудрено), то их тела засовывают в здоровые, заполненные медом бочки, оставляя настаиваться. Спустя несколько лет, от засахаренных останков отламываю кусочки и принимают как лекарство от всего на свете. Как после такого с этими сволочами вообще за руку здороваться можно? Как знать, помыл ли вонючий дикарь лаптю после того как сожрал свою засахаренную бабку?

– Да они вообще не моются. Откуда им в пустыне то воду взять? – донеслось откуда-то сзади.

Хотевший поначалу втихую осмеять все эти байки, Верго содрогнулся от отвращения, изо всех сил стараясь отогнать навеянную его разумом картинку медового человека. К несчастью, грибная настойка отлично стимулирует воображение, обеспечивая предсказателя весьма детализированной и живописной картинкой. Мужчина принялся глубоко дышать носом, подавляя рвотные позывы.

– А ведь история про медовую консервацию правдива, но практикуют это только на юге Ловакии, да и то, отщепенцы-староверы, – не преминув воспользоваться случаем вставил свой комментарий Голдберг. Вебер даже и не сомневался, что именно эта история привлечет внимание торговца оружием.

Тем временем караван туземцев неспешно сближался с группой наемников. Те в свою очередь вынужденно притихли. Группа чужаков состояла из девяти мужчин, высоких, смуглых, мускулистых как на подбор. Ловакийцы кутались в непривычные им теплые одежды, определенно малые для их комплекции: короткие рукава и штанины оголяли уязвимые части тел на радость свирепым ветрам, в то время как сами меховые одеяния едва сходились на широких плечах мужчин. Некоторые из них и вовсе носили накинутые поверх голого торса меховые шкуры, что не стесняли движений и лучше защищали щиколотки и кисти от холодов Помонта.