Madame Povari

© Михаил Гапонов, 2023

ISBN 978-5-0060-7575-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предыстория

Книга основана практически на реальных событиях и в ней косвенно ведется повествование о самой высокооплачиваемой актрисе на данный момент.

Королевская креветка, чипсинка и колбаска спорили с кружкой пива за круглым столом, ржаная сухаринка же сладко посапывала, не участвуя во всем этом, а быть может, просто устала где-то, когда внезапно подплыла копченая мойва, спор прекратился.

– Вы как всегда, кстати, подходите, не стесняйтесь, мы еще не начинали, – проговорила жаренная королевская креветка в оранжевом панировочном кляре.

– Тема нашего сегодняшнего межгалактического собрания, – проговорила рифленая чипсинка утонченной формы с укропинками на ее желтеньком соблазнительном тельце, – это два спятивших землянина, которые могут уничтожить планету земля, если не остановятся в своих желаниях.

Круглый стол, где все происходило, витал над синей планетой.

– Да, давно такого не было, – ответила копченая колбаска, плюхнувшись в кружку с пивом одним своим кончиком.

– Дорогая мойва, почему вы все время молчите?

Рыбешка лишь разжала свои жабры, раскрыла свой рот несколько раз и не произнесла ни звука.

– Может, – предложила креветка, – просто уничтожим их двоих, во имя спасения всего живого на земле?

– Нет, – буркнула кружка с пивом, – давайте лучше посмотрим, что они сделают, они ведь вас не жалеют.

Тут мойва поднатужилась и из ее отверстия под хвостиком выдавилась золотой полоской желтая икра, ночной кошмар оборвался от звука в животе у одного спящего человека в кровати, пустившего слюну из своего рта, и он проснулся, вытерев с уголка губ влагу.

Знакомство

Они сошлись – огонь и пламень,

Напалм и айсберг в океяне.

В один жаркий летний день тело молодого человека упало из многоэтажного здания, к сожалению, было совсем непонятно, по каким причинам произошло данное событие. Больше всего произошедшее было непонятно и другу умершего, когда он стоял в костюме сосиски и раздавал флаера, внезапно к нему подошла начальница, крикнувшая, что работник уволен. Ее голос был настолько стервозным, что курящая сосиска тут же вспомнила, как до этого раздавала петушки на палочке в костюме петушка, поэтому получив расчет, но, разумеется, не сразу, а только месяц спустя после увольнения, ощутила лишь какое-то непередаваемое облегчение, будто в жизни произошло что-то грандиозное, своеобразная чаша весов трагедии и ухода с надоевшей работы, но под маской оказалось лицо мужского пола, просто сосиска – это женский вроде род.

Спустя несколько дней после трагедии, два друга встретились в заведении, распивая пиво на работе одного из них, где некий Олег работал поваром.

– А ты не мог приехать после того, как я отработаю?

Цокнув, блондин снова выпил, так и не ответив с недовольным выражением лица. Вообще их можно было бы называть блондин и брюнет, без всяких имен, и больше не добавлять им никаких описаний, даже имен.

– Пойми, я очень рад тебя видеть, но послушай, а может, тебе написать книгу? – предложил он приехавшему товарищу, когда готовил пиццу, поглядывая на слабоалкогольный напиток.

– Не знаю, думаешь, это поможет? – поинтересовался его друг, выпивая уже вторую кружку, находясь на кухне, где посторонним вход был запрещен.

– Знаешь, если тебя тут увидят, мне влетит и вообще, по крайней мере, мы не погрузимся в эту депрессию, ты не сопьешься, знаешь, как это, – ища мысль, замешкался брюнет высокого роста, подбирая слова, – люди раскрашивают или рисуют картины, после чего-то такого.

– Ты имеешь в виду творческая терапия?

– Да.

– Но он не мог сделать этого сам, понимаешь?

– Да, наверное, ему помогли, – ответил высокий брюнет блондину низкого роста, и тут же соблазнился бокалом пива в руках товарища и выпил. Внезапно влетел директор заведения, и два друга оказались на улице.

– Спасибо тебе, – недовольно буркнул уволенный повар.

– Теперь напьемся? – поинтересовался тут же блондин.

– Не прошло и года, а ты меня уже утянул за собой на дно, – отозвался тут же товарищ.

Тут стоит внести небольшое пояснение, что в жизни люди редко называют по имени друг друга, когда общаются, но это так, просто к слову, и не говорят вслух, когда думают, их мысли блуждают в голове, и они не разговаривают сами с собой, например, Олег подумал о том, что у Ключевского из его носа торчала одна маленькая черная волосинка, которая тут же защекотала ему кожу и он чихнул, поэтому он – это Олег, улыбнулся ни с того ни с сего за мгновение до чихания своего друга.

Когда выпивка кончилась, и два друга напились прямо у какого-то магазина, посидев на подоконнике, жутко опьянев, сев в такси, Антуан Ключевской очнулся рядом со своим домом, точнее его разбудил таксист. Антуана на самом деле звали Антон, просто творческий псевдоним сосиски, надлежало выбрать неслучайно, а с каким-нибудь умыслом. Не сказать, что он был каким-то поразительным человеком, гениальным или красивым, но все же обладал какой-то непонятной харизмой – это про пьяного таксиста, обсчитавшего Ключевского, пользуясь его состоянием, работник такси не дал сдачи. Пьяный вдрызг Антуан зашел в съемную комнату и написал только одну строчку, а точнее заглавие своей будущей книги «Разве наши слоны уже летают?», чем и привлек мое внимание к своей особе. С тех пор, жизнь его круто изменилась. Каждый день он смотрел фотографии и даты, вспоминая прошлое с человеком, которого он знал всего лишь два года, благодаря свойствам в файлах он легко восстановил все, что происходило доподлинно в реверсивной хронике событий с места последней пьянки, и когда работа была закончена, а это его первая биографическая книга, случилось то, чего он никак не мог вообразить.

В тот день, когда была намечена поездка в другой город, работавший кран и его стрела, указали молодому писателю на автовокзал. Видя везде знаки удачи, довольный Ключевской пошел выносить мусор, однако ему навстречу, когда он уже возвращался к подъезду, на него из-за угла вышел огромный здоровяк в черной футболке и белой надписью Run, улыбаясь как-то странно.

– Как он тут оказался? – подумал про себя Антуан, ведь он знал всех жильцов в доме, – и чего он улыбается?

Зайдя домой за паспортом, Ключевской решился потратить последние деньги на поездку без всяких колебаний, и после того, как взял паспорт, после этого зашел в магазин, купить сигареты, на прилавке Антуан заметил, что появилось странное пиво с названием населенного пункта, где был похоронен друг начинающего писателя, это настолько оказалось приятным знаком, что окрыленный Ключевской не мешкая, взял бутылку, ведь до этого он его не пробовал, хотя ему казалось, что пил он уже в этой жизни все, что имело этикетку на пивной бутылке.

Сев в автобус и поехав на место событий, довольный Антуан, испытывающий трепетную ностальгию по прошлому, решил прогуляться по книге, печатную версию которой получил на Хэллоуин. Открыв первую страницу, он внезапно впал в отчаянье. Ведь до этого он всем рассказывал, что вот-вот выйдет его книга, но на первой странице было ошибок двадцать в каждом предложении, не веря глазам своим, сгорев со стыда, уже представив, как все видели эту работу и высмеяли его, он закрыл книгу на второй странице, и отправился просто бродить в одиночестве по городу. Решив прокатиться в трамвае, он услышал стервозный голос начальницы, которая компостировала ему мозг на прошлой работе, теперь же она надоедала ему, озвучивая остановки.

Какого было его удивление, когда целая аллея тополей из его книги была спилена, будто кто-то все это сделал назло, рядом с подъездом, где он провел целый год, живя у товарища, который как супермен вылетел в окно, не разбив стекло, появилось новое граффити.

Ночью началась гроза, промокший насквозь, он брел по улицам, словно пытаясь попасть под молнию, казалось, что это вот-вот произойдет. Сильный ливень беспощадно намочил его одежду, дрожа от холода, промокший насквозь, он зашел на автовокзал и сел рядом со спящим стариком, от которого пахло мочой, но, по крайней мере, именно там было тепло и не было сквозняка.

Когда автобус ехал домой, и была остановка, все решили покушать, однако у Антуана не было денег, голодный и промокший он ждал, когда же автобус тронется с места и он окажется в теплой ванной, но рядом пахло: шашлыками, сувлаками, чебуреками и прочей выпечкой, раздражавшей настолько аппетит, что этого не сможет передать никто, когда люди набили животы и транспорт тронулся, дорогу перебежала лиса, все пассажиры тут же оживились и заговорили об этом, будто это что-то нереальное.

Микроавтобус, вопреки просьбе Антуана остановиться на нужной ему остановке, повез человека дальше, водитель не хотел помогать пассажиру, за окном шел снег, а он был одет по легко-осеннему, к тому же промокший. Бредя по снегу к дому, мерзнув, и колея от каждого порыва ветра, он увидел на клумбах цветы, которые не могли расти на тридцать первое октября.

Впав в отчаяние, а точнее в теплую ванну, Антуан захотел забыть эти дни, как будто этот кошмар проходил не с ним, его голос осел настолько, что ему бы удалось спокойно петь отечественный шансон. Проснулся он, опять перебрав с алкоголем, в этот раз он уснул за ноутбуком в тщетных попытках исправить ошибки, которых не было.

– Этого не было, да быть такого не может?! Нет, я этого не делал! Да я же проверял свою работу больше двадцати раз, перечитывая каждую главу, а потом еще уже все законченное еще пять раз, – блуждали мысли в голове у пьяного человека, и только бесплатный фрагмент окончился, как будто все вернулось на круги своя, повествование было таким гладким, однако для любого читателя – эту книгу не стоит даже брать в расчет, разве что так, поднять на смех, но писателя обидеть может каждый, в смысле каждый комментарий, а так же дружеская усмешка.

Антуан уже даже представлял, как все его знакомые «крутили у виска», глядя на конечный результат, отрекаясь от того, что они знакомы с писателем, так он в принципе и попал в лютую изоляцию, не то от стыда, не то от всеобщего отречения по непонятно-понятным ему причинам, а вообще, он просто сгорел от стыда прямо на стуле, когда проверял свою работу, а потом горящее тело прикурило от себя сигарету на балконе, расправило опаленные крылышки и сделало решительный шаг, но не с балкона, а в туалет, чтобы пописать.

Однако, чем больше он исправлял и отправлял в редакцию, тем больше ошибок появлялось. Когда чаша весов уже была переполнена, после того, как у героя Антуана перед глазами при чтении дословно – из жопы человека вылезла обезьяна, а в одной клетке где-то поселился огромный жирный кролик, которого не было, он опустил руки и перестал бороться с ошибками, за это время у него, у самого писателя уже отросла борода, и прошло неизвестно сколько дней.

– Ты веришь мне? – спросил Антуан у Олега на его новой работе, где он был шеф поваром.

– Нет, понимаешь, ты опять пьешь на моей работе.

– Тебе тоже хочется.

– Да.

– Слушай, поверь мне, я приехал, а там, где мы бродили кто-то спилил все тополя, а рядом с квартирой появились граффити.

– По-моему, тебе просто надо притормозить, иначе ты опять напьешься.

– Так ты мне веришь?

– Да, да.

– Будешь? – протягивая бокал с пивом, предложил Антуан Олегу.

Так два друга снова оказались на улице, идущими под дождем.

– Антуан, я все понимаю, но второе увольнение за распитие алкоголя на рабочем месте – это перебор.

– Я отдам тебе деньги, понимаешь, просто у меня сейчас такой период.

– Да дело не в том, что ты пьешь за мой счет, дело в том, что меня увольняют из-за тебя второй раз.

– А, – вырвалось у Антуана, – ты хочешь сказать, что нам лучше не видеться какое-то время?

– Да, – ответил Олег, грустно кивнув.

На глазах Ключевского появилась влага, глаза покраснели, шмыгнув носом, он замотал головой в разные стороны.

– Нет, нет, не разбивай мне сердце, только не ты.

Так как привычка у людей вырабатывается несколько дней, если верить психологам, то Антуан написал еще одну работу, закончив ее фразой: – вывозите лунный грунт, сразу отправив ее в издательство, произошло это утром, и, выйдя на балкон, закурив сигарету, он увидел, что под одним деревом лежал снег.

Крупицы замерзшей жидкости лежали вокруг ветвей и ствола, словно кто-то заботливо их рассыпал. Ни под одним деревом не лежал снег, что сразу же поселило внутри Ключевского какую-то непонятную надежду на успех, ведь это могли сделать люди, особенно после цветущих растений тридцать первого октября.

По телевизору же и вовсе, появилась странная реклама, перекликавшаяся с содержанием двух работ, однако никто с Антуаном и не думал заключать договоров, что показалось ему немного странным. Среди международных лидеров появился новый президент, который являлся героем последнего романа. Этим дело не кончилось, дальше начались целые сериалы, где высмеивались работы, которые, казалось, не имели никакого успеха. Служба технической поддержки издательств и вовсе, начала всячески издеваться, забивая на все в обращениях к ним, а редакторы легко и непринужденно добавляли ошибок, чтобы человек занимавшейся писаниной, заплатил им деньги.

– Но, откуда у меня деньги, если я пишу им каждый день? – задумался над этим вопросом Антуан, а расценки за редактуру не умещались в месячную зарплату среднестатистического рабочего, проживающего в еб… в Ёбурге.

Выходя из подъезда Ключевского всегда ждал Мерседес с разбитой фарой, будто сбивший его, а в районе появились магазины со странными названиями, один даже назвали в его честь: – Антуан, где продавали цветы.

Внезапно Ключевского осенило, что можно написать еще кое-что из жизни и проучить управляющего одной жилищной компании, так и не поменявшего стояк на кухне.

– А давайте, дадим ему премию, чтобы он больше ничего не писал? – предложил Вячеслав в редакции, получив работу Ключевского.

– Как? Это же уже четвертая работа за полгода, – поинтересовалась директор.

– Да вот так, возьмем его самую отстойную работу и издадим в печатный тираж, а потом он поймет, что лучше бы ее не писал, это же такое позорище!

– Ты так считаешь? – спросила заведующая редакцией.

– Конечно, мне бы было стыдно выйти на улицу после такой книжки, – обрадовался Вячеслав, видя, как идея всем пришлась по вкусу, а затем добавил – вы же не хотите пускать деньги на ветер? Работы должны продаваться, а не пылиться на полках.

– Тебе человека то, не жалко? – спросила директор.

– А чего его жалеть? Во-первых, ему издали книгу, и он получит гонорар, мы же сделаем это технично, он будет нам еще и благодарен.

– А кто же его будет редактировать? – спросила директор.

– Да я и буду, – ехидно улыбнулся Вячеслав, добавив, – даже рисунок сам нарисую, ну, подкину идею.

Когда конкурс закончился, Ключевской получил приз за дебют в своем жанре, эта новость его обрадовала, однако надо было ждать еще год, когда все будет улажено с документами, на обложке же виднелась белая раскрытая книга на красном кирпичном фоне с ключиком, будто у одной девочки внезапно на прогулке начались первый раз месячные, и она прошла вдоль стены, оставив свой кровавый след на кладке.

– Ключик золотой, в жопу себе вставь, – напевал Вячеслав, отправляя электронное письмо, – покрути немного для работы тебе надо.

Не теряя даром времени, Антуан принялся писать дальше, словно садясь за пианино, он сочинял что-то новое, но невостребованное, что по каким-то причинам тут же отклонялось всеми издательствами, словно персона нон грата, молодой автор был добавлен во все черные списки и это не так уж и удивительно, ведь до этого он решил, что раз уж рекламу показывают, а работы почему-то копятся мертвым грузом, то надо удалиться с издательской площадки, перейдя на новую, но сделать это так, чтобы все это запомнили надолго.

Долго ковыряясь в личном кабинете, чтобы найти, как удалить свои работы, сто раз задав себе вопрос: – да как их удалить? Ключевской придумал нечто такое, до чего не додумалась бы обезьянка, до сих пор вылезающая из пятой точки несчастного парня в его голове.

– Надо заменить текст и делов-то!

Создав блокноты в сто листов с единственной фразой: картошечка и сосиски – это вкусно, Антуан решительными кликами мышки заменил содержания своих романов. Эта новость сразу же разлетелась в офисах издательства.

– Этот псих удалил все! Смотрите, что он написал: – картошечка и сосиски – это вкусно!

Вообще, Ключевской давно не получал такого удовольствия от своего поступка, ведь по непонятным причинам в издательствах докапывались до всякой ерунды, которая казалась настолько безобидной и по этой причине приходилось изменять содержание, боль творца выражалась не только паром из ушей, криками на окружающих, и очередной пустой пачкой сигарет, но и скупой мужской слезинкой, так как палец был пожелтевшим от никотина, и пришлось почесать заспанку, и это тут же стало есть глаз.

Редакторы в другой издательской площадке тут же удивились, заметив загруженное количество работ сразу, ведь обычно это происходит постепенно, а как заметили, что все числится опубликованным, решили поинтересоваться у своего конкурирующего издательства, тут же получив прекрасную характеристику о личности писателя, и поступили точно так же, внеся свои правки, т.е. добавили ошибок.

– А в конце он нам написал – картошечка и сосиски – это вкусно! – проговорила Наталья.

Так за считанные дни слава Ключевского разлетелась во все издательства, и он уже не нуждался в представлении, но больше всего этому радовался Вячеслав, выпуская очередной хит продаж, в котором Антуан оказался пациентом психиатрического отделения. Вообще, практически все свои работы Веселовский Слава посвящал только Ключевскому, о чем тот даже и не подозревал. Так как мэтр жанра для взрослых, читают который только лица едва половозрелые, уже давным-давно каким-то образом пробился в люди, то выпускать работы с надписью «хит» ему не составляло труда, ведь был он по совместительству еще и редактором, без труда обходивший всех своих конкурентов, чего бы там не приходило, и особенно с фамилией Ключевской, обладал он одним секретом, который неизвестен никому.

Пальцы Веселовского зажали CTRL и C в какой-то электронной книге, а после сворачивания окна, он нажал CTRL плюс V и при всем этом дьявольски захохотал, заканчивая очередную свою книгу, в которой постельные сцены проходили то на ложе из роз, то в каком-то подвале с керосиновыми лампами и с обгоревшей рукописью.

– Слав, но ведь это из Гарри Поттера! – возмутилась директор.

– И что?

– Как что? – сразу же спросила женщина.

– Да я все понимаю, эта целевая аудитория вообще не читает ничего приличного и им абсолютно плевать, что это происходило в Хогвартсе, они даже не допедрят.

Женщина перелистнула страницу, и продолжила разбор полетов между строк, которые уже были почеркнуты редактором, так как сам редактор писателем априори быть не может, на то есть своя причина – соринки человеческое бревно в глазу никогда не видит, оно ведь как сознание, летает между строк, уже машинально произнося то, что прочитано раз десять до этого, пока писалось – раз двадцать, пока сочинялось – еще раз пять и наконец-то контрольное прочтение, которое происходит минимум два раза, но после автоматической проверки, а когда человек переспит с законченной работой, то происходят самые золотые мысли опосля, порой меняющее произведение в корне.

– Слав, когда ты редактировал, они спали у тебя в описаниях Махариши, теперь же и вовсе, кончили они в описаниях дома из Мизери.

– Я думаю, Стивен Кинг против не будет, – улыбнулся Веселовский, – и да, деньги ждать не любят.

– Да, да, – сомневающе поглядела женщина.

Женщина, ну, потому что женщина, директор она ли с кудрявыми белыми волосами, либо же строгая светская львица, а может полная женщина, как учительница русского языка в старших школах – это все неважно. Важно лишь то, как это видит воображение читателя, а если взять в расчет, что обычно при слове директор женского пола человек воспринимает строгий официальный стиль черного цвета и обязательно с белой рубашкой, обязательно чтобы были колготы, то на хрена спрашивается козе баян? Это как общепринятый приятный факт, основанный на каких-то внушенных стереотипах о женской сексуальности, если кто то и идет по ковровой дорожке, то можно даже и не упоминать, что она красная и ведет, естественно к успеху, к примеру, как всегда это бывает, выхлопать ковер перед новым годом.

– Они счет любят, – проговорил Вячеслав, тут же добавив, – мой счет.

Мне бы хлеба

И символы его горели,

Выжигая строки в сердцах людей.

Дернув дверь в магазин, Ключевской не сразу понял, что уже обеденный перерыв, пока глаза не увидели расписание его работы, так рано он еще ни разу не вставал, и обычно выходил на улицу ближе к вечеру, когда вот-вот включат фонари. Тут же он машинально дернул ручку еще раз, как это часто бывает у людей в такой ситуации и к стеклянной двери подошел человек в скромной одежде, провернул ключ в дверной скважине, и вышел на улицу.

– У нас перерыв.

– А, жаль, – ответил Ключевской, замерев перед работником магазина, с надеждой поглядывая на прилавки, – а который час?

– Мы только закрылись, слушай, а ты что, не узнал меня? – спросил человек, похожий на Иисуса Христа.

– Нет, – ответил Ключевской.

– Ладно, как дела?

– Нормально.

Если для вас кажется, что это очень странно, что писатель Антуан стал общаться с незнакомым ему человеком и никуда не ушел по своим делам, то для любого писателя все это совсем не так странно, обычно, когда отрастает борода за работой – проходит время, а так же прибавляются страницы напечатанных произведений, прямо пропорционально растет голод в общении как таковом, и дикция гигантов мысли становится как у людей с параличом челюсти, они еле-еле разговаривают, и даже в редких случаях отстраняются от людей, уходя в отшельники, некоторым может даже показаться, что они разучились говорить с людьми в принципе, но они – это единицы, научились передавать свои мысли на расстоянии и внушать людям слово – да пошли вы на… с помощью силой мысли.

– Слушай, а тебе работа не нужна? – поинтересовался незнакомец.

– Нет, – спокойно ответил Ключевской.

– А кем ты работаешь?

– Я писатель, – спокойно отозвался Антуан.

– Понятно, а ты не знаешь, почему возросли цены на масло?

– Ну, это все логично, – стал рассуждать Ключевской, – сейчас же осень, коровы перешли на заготовленный корм, это летом их просто выгуливали по полям, не тратя на их кормление средства, теперь же время озер и пастбищ кончилось, они под крышей жуют сено.

Незнакомец улыбнулся, наверное, он хотел сказать что-то другое, но почему-то не решался, улыбнувшись, он все же задал странный вопрос.

– Слушай, вот смотри, ты можешь устроиться здесь, пока меня не будет, я работаю с восьми до двенадцати, когда приходит товар, всего четыре часа и потом ты свободен.

– Нет, спасибо, – отозвался Ключевской, не желая развивать эту тему дальше, и отправился в другой магазин.

Чем больше Антуан писал, словно играя на пианино этюды Баха и Моцарта, порой переходя на музыку черных – а именно Mess Arround – Рэя Чарльза, тем больше он замечал странные события. Внезапно ему пришло уведомление, что одна социальная сеть прекратила работу, потом и вторая, однако он часто замечал, что в телефонах у людей, которые были с ним в лифте, все это прекрасно функционировало, очень часто они смеялись просто так, словно знали его, рядом стоящего, и это казалось ему своеобразным издевательством. Дальше кошмар начинал приобретать больший размах.

Проведя несколько дней за разработкой дизайна своих футболок, он закончил оформление своего интернет магазина, но через полгода ему пришло уведомление, чтобы он катился на все четыре стороны, так как в его магазине не было ни единого заказа за год, хотя прошло всего полгода с того момента, как он потратил целую неделю на создание интернет магазина.

Это опять выбило его из колеи, но он справился с тратой времени, однако следующая издевка от какого-то высшего существа поставила его на колени основательно. Телефон странным образом сломался, а телефон – сим-карта, больше не работала. И сколько бы сим-карт после этого он не приобретал, на них тут же автоматически списывались средства, сколько бы на них денег не было.

– А зачем мне телефон? – задумался Антуан, – мне же никто не звонит, и я никому, чего тратить деньги на все это?

С тех пор Ключевской оказался в какой-то странной изоляции, денег у него не было, чтобы пойти прогуляться, разве что так, куда-нибудь в магазин через дорогу, за пачкой сигарет, либо вынести мусор, а по определенным дням приобрести бутылку пива. За едой он больше не ходил, так как заметил странное явление.

Написав слово бургер в произведении, он однажды подошел к холодильнику, и какое у него сильное удивление застыло на лице, когда на одной из полок оказался бургер, которого быть в принципе не могло, так как Ключевской не покупал и не заказывал никакого бургера, сразу же закрыв холодильник, а потом, открыв, проделав все это еще раз – открыв и закрыв, писатель схватил еду и прижал к своему сердцу, недоумевая от непередаваемого счастья и одновременного испуга, на этом странности не закончились.

Из собеседников за последнее время у Антуана был лишь один верный друг – это телевизор, порой даже отвечавший на его заданные вопросы, иногда даже ведущий беседу с ним, но все это произошло после того, как свершилось нечто странное.

Среди показа одной передачи, где были какие-то шутки, шли разговоры о полете на самолете.

– Мне кажется, он просто не верит в себя, – проговорил какой-то комик, обращаясь с экрана к человеку за ноутбуком, что привлекло внимание Антуана, – он просто так долго занят своей работой, что даже не видит явного, за ним уже вылетели.

В этот же момент раздался звук пролетающего самолета в телевизоре, но работа реактивных двигателей нарастала и будто вырвалась в жизнь, в настоящую реальность, не веря в это, Ключевской бросил свою писанину и выглянул в окно, за которым пролетел настоящий пассажирский самолет.

– Но как? – задумался Антуан, – это слишком вовремя, чтобы быть совпадением.

Пережитое его шокировало минут на тридцать, он сломал себе всю голову, точнее мозг, задаваясь бессмысленными вопросами, отложив работу, а потом все же смирился.

С тех пор он спокойно общался с экраном, особенно когда напивался, чокаясь с телевизором после очередной законченной работы, придя к выводу, а точнее к разумному заключению, что если написать что-то в произведении, то в телевизоре моментально ответят или даже пошутят в ответ. Однако теперь, когда он бил по клавишам клавиатуры своими пальцами, звучали не нажатия, а настоящая музыка, выходившая параллельно новыми хитами на всех радиостанциях, казалось, он управлял целой музыкальной корпорацией.

Цветы же, после каждого законченного произведения продавались прямо под балконом, каким бы ужасным не было содержание, если оно имело хоть какую-то здравую мысль в своих строках, но злило Ключевского немного другое.

Деталь, которая выводила его из себя каждый день – это шедшие к банкомату люди, чтобы снимать деньги, и располагался он как раз напротив женщины, продающей цветы, сам же банк находился в пристройке, прилегающей к дому, в котором располагалась квартира Антуана.

Каждый день он исходился белой пеной от злости, глядя с балкона на купюры в руках людей, и находился в длительном ожидании, когда ему перечислят гонорар, попутно жуя очередной бургер из холодильника, который появлялся три раза в день, точнее в каждом романе было это слово, написанное за день ровно три раза.

И внезапно, остановившись в своей работе, печатая очередной роман, вслух произнес.

– Я понял, мне не нужны деньги!

Слово бургер появилось три раза в холодильнике.

– Так, это никуда не годится, – проговорил Веселовский, опять отметая работу Ключевского, даже не читая ее.

Количество работ Ключевского уже перевалило за пятьдесят, однако по какой-то причине чуда не происходило, его не пропускали в печать. Все так же Вячеслав перечислял на карту Антуана деньги, задерживая выплату на месяц после того, как приходило заказное письмо к ним в редакцию.

– Так, надо в следующий раз перейти на дешевое, – проговорил вслух Ключевской, чокаясь с экраном телевизора, – а то мне не хватит на заказное письмо.

В дверь квартиры постучали, событие, которое для писателя просто нереальное, особенно за несколько лет, когда он писал год за годом.

– Кто? – возникла мысль в голове Антуана, когда он открывал замок.

– Я знаю, тебе нужны деньги, – проговорила молодая незнакомая девушка.

Почесав свою пятую точку, за дверью, Ключевской задумался о чем-то своем.

– А что, вы их раздаете?

– Нет, завтра вас попросили выйти на работу в один магазин.

– Но я писатель, – возмутился Антуан.

– Ничего страшного, там вы будете сидеть день и можете взять свой ноутбук, чтобы продолжать свою писанину.

Тут девушки и след простыл, она куда-то испарилась, вручив в руку ключ от офиса, а так же его адрес и номер одной работницы, на случай, если возникнут какие-то вопросы по работе. Внимательно посмотрев и прочитав на визитке, а так же посмотрев на карте в ноутбуке расположение, где завтра надлежало провести первый рабочий день, Ключевской подумал: что одеть, что взять с собой, а так же почему пришли именно к нему?

Утро началось совсем не как вчера, а утром, что казалось необычным для Ключевского, который вылез из тьмы на свет, чтобы посмотреть наверх какого цвета небо по утрам, как все идут на работу, кстати, оказался он в интернет магазине, где не было заказов и по сути, ничего не отличалось от дома, разве что, пришлось вымыть блевотину на полу. Как оказалось, до этого здесь была пивная, но офис закрыли, еще стоял затхлый воздух и приходил постоянно пьяный молодой человек, которого звали Денис. Оделся писатель для первого рабочего дня очень колоритно – красные бриджи с белыми ромашками и вдобавок футболка с изображением рыбы на груди, своеобразный волк из «Ну, погоди!» как бы сказал любой психолог, разумеется, страдал он либо чем-то венерическим, либо подразумевал, что его интересует от девушек только одно, причем сразу.

– Слышь, а ты тут что делаешь? Дрочишь? – беспардонно поинтересовался Денис в офисе, пытаясь заглянуть в экран ноутбука.

– Нет, – ответил Антуан, свернув тексты своих работ, которые он перечитывал, проверяя.

– А че тогда?

– Слушай, чего тебе надо?

– Да как чего, вот смотри, – показав телефон, точно такой же, как у Ключевского, зачем-то произнес незваный гость, – я тут работал до тебя.

– И что? Слушай, у меня, кстати, такой же телефон.

– Да?

– Да, – ответил Антуан, достав его из кармана.

– Ясно, а ты помнишь, что написал в своей книге про одного оператора?

Антуан впал в забвение, ведь у него было уже так много работ, что реальность просто смешалась в его голове, и он беспечно поглядел на молодого человека, и с выражением, похожим на лица идиота, сделав рассудительную паузу, вспоминая всю свою писанину, ответил лишь:

– Нет.

Словно черный кот, Денис покинул офис, вообще приходил он часто и непонятно зачем, причем постоянно был пьяным или с перегаром, под солнцезащитными очками у него были синяки, а когда внезапно приехал директор Андрей, то устроил непонятную сцену.

– Это все мое, – разведя руками, проговорил бывший работник, стоя у офиса, пока начальник общался с писателем.

– Пошел на хуй, – огрызнулся Андрей.

– А когда ты мне деньги отдашь? – поинтересовался Денис.

– Так, как будут, сразу отдам, – проговорил начальник, и тут же добавил, – давай, пошел на хуй отсюда.

Ключевской смотрел на все это, как на что-то непонятное, невозможное, но упомянул своему начальнику, чтобы тот приобрел стеклоочиститель для окон, так как после наведенного марафета он закончился. Зайдя в свои владения, начальник вел себя так же странно, внезапно зачем-то в разговоре бросил на пол чек и выжидающе посмотрел на своего подопечного, чтобы тот поднял этот клочок.

– Мда, – произнес Антуан, все же подняв бумажку.

– Знаешь, я тут чего подумал, ты не бойся, мы поставим камеры, а то тут ходят всякие.

– И что? – поинтересовался Ключевской.

– Ничего, – ответил Андрей и ушел куда-то.

Антуан работал каждый день на протяжении практически месяца без выходных, не сменяясь с предыдущей работницей, хотя та сказала ему, если понадобится выходной, то все, что нужно – это лишь позвонить ей за два дня, но Ключевской постоянно проверял свои произведения и не хотел тратить зря время. Его все устраивало, по телевизору же, как заметил Ключевской, внезапно появилась реклама именно его магазина, в котором он работал.

Идя с работы домой, писатель уже подходил к дому, как внезапно перед ним проскочил пожарный расчет, оставалось только перейти дорогу.

– И вот всегда, видишь их и надеешься, что едут не к тебе, – подумалось Ключевскому, однако в квартире его ждал сюрприз. Стояла невыносимая жара, разувшись, он сообразил не сразу. Раскаленная конфорка электрической плиты была красной.

– Я не мог забыть выключить ее утром, – подумалось Ключевскому, тут же он вспомнил, как до этого случая, пока он ходил в магазин, в квартире внезапно оказался кузнечик в его комнате на стене, хотя о́кна в квартире имели противомоскитные сети. Все стало на свои места, квартиру превратили в проходной двор, опять и снова, сделал вывод Антуан, и кто им разрешал, сотрудникам чувствовать себя как дома в чужой квартире?

И вот в один прекрасный день, когда Антуан уже проверил все свои работы, стал замечать, что люди, которые приходят в офис, а так же ходят по улице – это необычайно похожие знакомые из его прошлой жизни, а может и вовсе – персонажи из его работ, которые были ужасно порой похожи на людей из его книг, так уж совпало, что писал обычно о людях из своей жизни.

Придя на работу, после очередной поллюции, когда весь день через пень колоду у одиноких молодых людей, когда порой от одиночества в паху так больно, что ходишь как астронавт по Луне с широко расставленными ногами, а мочиться три дня настолько неприятно, Ключевской с утра пораньше решил позвонить своему директору, которого он не видел уже неделю, хотя обещанный аванс должен был выплачен полторы недели назад.