Канал имени Москвы. Стройка века. Судьбы людей

«Пусть мёртвое прошлое хоронит своих мертвецов».

Это изречение было бы убедительнее, если бы прошлое когда-нибудь умирало.

Живучесть прошлого – одно из тех трагикомических благ, которые отрицают всякий новый век, когда он выходит на арену и с безграничной самонадеянностью претендует на полную новизну.

Джон Голсуорси

На каждой площадке со стены глядело всё то же лицо. Портрет был выполнен так, что, куда бы ты ни стал, глаза тебя не отпускали.

Джордж Оруэлл

На фото: Кирка, лом, лопата и тачка – извечные молчаливые «друзья зэков».

Стройка века. Судьбы людей

Любые размышления и суждения о том, насколько важно для истории, важно для современников и потомков, собирать и записывать свидетельства очевидцев пока они еще живы, – стоит принимать как руководство к действию. Так становишься участником сотворения летописи своего реального времени. Проходят годы, сменяются века – и вот уже сложнее давать полноценную и всестороннюю характеристику событий. Тогда острее ощущается необходимость знать свое прошлое, прошлое своей страны.

История строительства канала Москва-Волга – неотъемлемая часть адекватной истории, экономическая, политическая и гуманистическая составляющая того времени. Данная книга позволяет адекватно представить себе весь масштаб трагических людских судеб, но одновременно и достижений человеческого разума, силы и воли к жизни.

Благородство стремлений и задач, поставленных гением вождя, обуславливалась необходимостью перекроя водных путей. Во благо советского народа и каждого человека. Каким путем достигнуты цели, сколько загубленных жизней, сколько еще не разгаданных тайн скрывают под собой воды канала…

Работоспособность канала Москва-Волга и других сооружений всей системы МВС[2] долгие 75 лет была обеспечена все же не «гением» вождей, а торжеством инженерной мысли и подневольным трудом зэков.

Кирка, лом, лопата и тачка – извечные молчаливые «друзья зэков». Только 25 % в общем балансе объёма земляных работ выполнено механизированным способом. Остальное «на себе» вынесли заключенные.

Приписки, так называемая «туфта», являлись неотъемлемой частью при подсчёте объёмов любых работ, а иначе зэки не могли бы выжить. Такая система доходила и до искажения государственной отчётности, но в печати раздувались только «ура-победы». На самом деле сроки строительства постоянно срывались, а авралы и штурмовщина усиливались и ожесточались. Особенно в период окончания всей стройки МВС. Одновременно увеличивалось число травмированных и погибших зеков под оползнями земли с крутых и высоких откосов, при обрушении опалубок и бетонировании.

Из бараков вместе с умершими вытаскивали и ослабевших. Обессиленные зэки едва раскрывали рот, но уже не было сил ни говорить, ни сопротивляться. Не разбираясь, тащили в морг. Периодически производили эксгумацию из захоронений для выяснения причин смерти: отравление от корневищ и луковиц хвоща, камыша, разных трав и даже отбросов с помойки, которыми зэки пытались заглушить голод; кровоизлияние в легких – признак того, что человек задохнулся еще живой во время захоронения. Пытались объяснить руководителям, что нужно улучшить питание заключенных, но те видели в невыполнении нормы только саботаж.

В центральных СМИ того времени публиковались бесчисленные восторженные статьи общего содержания с идейными призывами. Массовым тиражом издавались доклады, защищались диссертации и выпускались книги – восхваление заслуг и решающий вклад вождя и ЦК ВКП(б) в развитие гидроэнергетики страны. Но нигде нет ни слова сожаления о людских страданиях и неоправданных жертвах ускорения индустриализации и строительства объектов гидроэнергетики, ни слова раскаяния перед своим народом, который терпел великие муки. И только «всезнающий отец всех народов», не имевший никакой специальности, но обладавший изощрённым умом и цепкой памятью в упоении властью исполнял «арию Деспота в сопровождении хора зэков», как об этом говорили музыканты.

Свезенных на стройку, осужденных по разным статьям (кого за пять колосков, кого за опоздание на работу, а кого за шпионскую деятельность), всех «врагов народа» перевоспитывали в духе преданности делу строительства нового общества. И даже сами заключённые пытались переосмыслить прежнюю собственную жизнь, так как впереди маячила свобода. Но знали бы они, эти герои-каналостроители и идеологи, на какой горькой и пронзительной ноте оборвётся жизнь многих из них, когда будет завершено строительство канала Москва-Волга…

На сталинских судебных процессах те, кто был по другую сторону скамьи подсудимых, митинговали и истошно вопили: «Смерть врагам народа и предателям революции!» После судебных процессов, воодушевленные расправой, они строем с революционными песнями шли на работу или разрушать храмы. А другие – трепетали от страха: в какую ночь придут чекисты за отцом или матерью?

Как удивительно переплетались судьбы власть предержащих, когда обнаружились после многих лет сокрытия некоторые обстоятельства их жизни и загадочной смерти: С. Г. Фирин расстрелян 14 августа 1937 года, М. Д. Берман расстрелян 7 марта 1939 года. Вениамин Свердлов – 1937 год, Леопольд Авербах (брат жены Г. Ягоды) – 1938 год, Генрих Ягода – 1938 год. Сменивший Г. Ягоду Николай Иванович Ежов, обещавший взять всех «врагов народа» в «ежовые рукавицы», поплатился жизнью в 1939 году. На суде он заявил, что только в одном виноват перед товарищем Сталиным – мало расстрелял этих «врагов народа». Его жена, Евгения Соломоновна, покончила с собой в этом же году и потащила за собой Исаака Эммануиловича Бабеля, приговор ему приведен в исполнение 27 января 1940 года. Лаврентий Павлович Берия, назначенный вместо Н. И. Ежова, и тот умер не своей смертью.

И. В. Сталин понимал, что вождь должен быть непогрешимым в глазах народа, ибо народ потеряет веру в вождя и в светлое будущее. Но абсолютную власть можно удержать только жесточайшими репрессиями; а построить каналы – что ж, дело нужное; да и трудармию создать – дело совсем простое, опыта не занимать. Назвать зэков каналоармейцамии – глядишь, и идеология подмаскируется. А ради высокой-то идеи страдания и жертвы неизбежны. Его идеология была проста как гвоздь, который рекомендовалось вдалбливать. И вдалбливали до тех пор, пока не сломался сам молоток.

Иосиф Виссарионович Сталин за 30 лет правления страной больше всего был занят решением самой главной собственной задачи: как удержать власть в своих руках? Он на коротком поводке держал при себе самых преданных и молчаливых «друзей», никому из своих соратников не прощал любых разговоров за спиной, которые хоть как-то могли бы скомпрометировать вождя; уничтожал документы, касающиеся его деятельности и подрывающие его авторитет. Поэтому он безжалостно расправлялся с теми, кто много знал или неодобрительно отзывался о стиле его работы. А все достижения в строительстве, промышленности и восстановлении страны И. Сталин ставил себе в заслугу через систему средств массовой информации, создавая образ мудрого вождя. В неудачах и кровавых расправах над соотечественниками были виноваты все его замы и все руководители великих и малых строек, кроме него. Так создавался миф в глазах народа – непоколебимый и светлый образ вождя всех народов.

Исследователи продолжают заниматься анализом реализации гидростроительных объектов, построенных в предвоенные годы в СССР. Их выводы говорят о том, что роль партии сводилась к распределению энергетических ресурсов страны не в соответствии с требованиями научного планирования и экономической эффективности, а по директивным указаниям сверху. Тем не менее, концентрация властных полномочий в одних руках позволила объединить усилия всех (более 200) проектных и научно-исследовательских институтов, отделов и лабораторий Академии наук, опытно-экспериментальных заводов и других предприятий. Это позволило создать отечественную школу специалистов. Ведущими институтами в те годы считались ГИДЭП – Гражданский трест «Гидроэнергопроект» и «Гидропроект», который до 1953 года принадлежал НКВД – МВД СССР. До Великой Отечественной войны «Гидропроект» назывался «ГП-1» и находился в Москве на улице Матросская Тишина. Он располагал значительно большим производственным потенциалом, так как использовал рабочую силу и труд инженеров из заключённых. Между проектными организациями шла жёсткая борьба за получение правительственных заказов на строительство гидроузлов на Волге – надеялись на увеличенные коэффициенты к окладам, на высокие правительственные награды.

И. Сталин лично контролировал и всячески форсировал стройки ГУЛАГа[3], исходя из своей доктрины – «война с Германией неизбежна». Он систематически проводил селекторные совещания, длившиеся с 9 часов вечера до двух ночи. На рабочих местах обязаны были присутствовать все начальники лагерей и начальники строительства.

Верхневолжские гидроузлы должны были обеспечивать выработку большого количества дешёвой электроэнергии, гарантированные судоходные глубины по всей Волге и орошение засушливых земель в южных районах. Из всего комплекса задач была выполнена главная – постройка ГЭС. И в период Великой Отечественной войны построенные ГЭС снабжали электроэнергией оборонные предприятия, что позволило стране выстоять в тяжелейших условиях обороны и одержать Великую Победу.

Отрицательные последствия гидростроительства в расчёт не принимались. Только археологи пытались отстоять культурно-исторические ценности, располагавшиеся на землях, попадавших под затопление. В Госплане их выслушивали, но поясняли – товарищ Сталин решает только главную задачу, которую он наметил для себя ещё при реализации плана ГОЭЛРО. Всё остальное только мешает его работе.

Догнать и перегнать. Ускоренная индустриализация. Эта сталинская модернизация не имела дальнейшего развития и за все годы советской власти носила раздвоенный характер. С одной стороны – жесточайший диктат и указания сверху; с другой – никакого развития демократии. Расхождение интересов партийной элиты и остального населения приводило к потере творческого потенциала образованной и культурной части общества.

Не успевала страна завершить намеченный партией рубеж, как властные структуры выдвигали новые грандиозные задачи, и страна вновь бросалась догонять этих «проклятых супостатов» – капиталистов. Сочетание индустриального общества с отсталым аграрным сектором в общей экономике страны и использование армии заключённых на всех великих стройках создавало условия регресса и застоя. Чтобы возвысить себя в глазах мирового сообщества, партийно-правительственная элита создавала миф о крайней отсталости России. Внутри страны заполитизированная реклама успехов СССР по всем направлениям создавала другой миф – о скором светлом будущем. Но в реальной жизни страна по многим направлениям так и оставалась в прошлом.

«Строительство канала Москва-Волга является вторым звеном в деле осуществления гениальной идеи вождя народов товарища Сталина – коренной реконструкции водных путей советской страны. Первым звеном этого исторического плана соединения советских морей внутренними глубоководными путями, призванными укреплять политическую, экономическую и оборонную мощь нашей Родины, был Беломорско-Балтийский канал[4] имени товарища Сталина» – такими словами начиналась книга «Строителю канала. Дмитров. 1936», изданная КВЧ Дмитлага[5].

Именно на строительстве Беломорско-Балтийского канала отрабатывалась система «привлечения уголовного труда к работам». Здесь впервые достигнуты уникальные рекорды, в том числе и по сроку выполнения работ. Всего около двух лет потребовалось для того, чтобы возвести более 100 сложных инженерных сооружений, проложить 2,5 тысячи км железнодорожных путей. Постройка совершалась без современной техники, практически – вручную. Силами заключенных, их подневольным трудом, на их костях завершилась одна из значительных строек первой пятилетки и первое в СССР полностью лагерное строительство. Может быть, поэтому Беломорско-Балтийский канал так и не вошел в число «Великих строек коммунизма»…

Знаменитый мотовоз Афанасьева на строительстве ББК.

Выемка скальных пород после взрывных работ на трассе ББК.

Первопроходцы[6]

Исходный момент при строительстве каналов – работа по сравнению вариантов трассировки. К началу строительства Беломорско-Балтийского канала (ББК) были представлены два варианта. При восточном – трасса проходила бы через озеро Выг и реку Выг, при западном – через Сегозеро и реки Сегежу и Кумсу. Западный вариант был глубоководный, но более сложный по рельефу. Остановились на восточном, так как значительно снижались затраты на инженерную защиту и уменьшалось количество дамб, предстоял меньший объём земляных работ по выемке грунта и скальных пород. Кроме этого необходимо было срочно начинать строительство и успеть уложиться строительством в намеченный партией срок.

Строительство Беломорско-Балтийского канала планировалось начать со стороны Ленинграда от Повенецкой бухты Онежского озера с отметкой выше уровня Балтийского моря на 33 метра. Далее на Север вдоль реки Повенчанки, в основном вне её русла. Вода должна подниматься с помощью сети шлюзов к Волозеру и выше к озеру Матко и самому крупному – Выгозеру для питания канала своим запасом воды. Высшая отметка здесь составляла 102 метра. Понижающие шлюзы позволят достичь Белого моря у посёлка Сорока. На протяжении 227 км необходимо было построить 19 шлюзов, 15 плотин, 12 водоспусков и 49 различных дамб. Для нормального функционирования нужно использовать естественную систему озёр. Основное питание канала можно осуществить за счёт водораздельного бьефа[7] Выгозера и Хижозерского водохранилища. Общий запас воды, исходя из времени навигации в 165–180 дней в году, по расчётам составлял 140 млн куб. метров. Объём земляных работ 20 млн куб. метров, в том числе 10 млн скальных пород. Общая стоимость определилась в 69 млн рублей.

Перековка «врагов народа» в каналоармейцев

Организация лагерей ОГПУ на ББК формировалась по образцу средневековых воинских подразделений, начиная от главного штаба, по участкам и лагерным пунктам на строящихся сооружениях. На участках бригады и звенья формировались в боеотряды или фаланги. Типовая бригада составляла 25–30 человек. Боеотряд или фаланга – 250 человек. Самый крупный отряд насчитывал до 800 человек. Самостоятельно складывались так называемые трудколлективы по 100–200 человек. Такая форма организационной структуры могла существовать внутри лагеря в виде добровольно объединившейся группы, которой дозволялось иметь свой устав.

Бригада занималась землекопными или лесозаготовительными работами, либо – взрывными на скальных и смерзшихся грунтах. После взрывных работ крупные глыбы долбились вручную кувалдами и скарпелями на более мелкие куски, чтобы можно было отвезти их на тачке в отвал. Трудколлектив всё время перебрасывался на те работы, которые не выполняли бригады или отряды. Тому, кто хотел быть ударником на строительстве и заявлял, что желает покончить со своим прошлым, администрация лагеря шла навстречу в улучшении быта, давала преимущество в снабжении продуктами. Не могут состоять членами трудколлектива заключённые, осуждённые по статье 58 (все пункты), по статье 59.3 (бандитизм), по 59.9 (контрабанда), по 59.12 (валютчики). Выходцам из среды пролетариата или крестьянства, у которых были сроки от 3 до 5 лет, достаточно было написать заявление о желании исправиться и они становились членами такого объединения. Контрреволюционерам, инженерам-вредителям, кулакам и другим социально-опасным элементам администрация лагеря отказывала.

Со временем стали применяться и другие способы сочетания работы за пайку и желания исправиться. Можно было получить кое-какое образование или специальность, но с обязательным посещением кружков политграмоты по рекомендации КВО или КВЧ (культурно-воспитательный отдел или часть). Работникам КВЧ предписывалось заниматься воспитанием заключённых в духе преданности идеям построения нового общества. На разных участках оформлялись и вывешивались стенгазеты, боевые листки, молнии, телеграммы, постановления, приказы и распоряжения. Особое внимание уделялось официальной печати – издавались малоформатные газеты. Самым большим тиражом выходила газета «Перековка». На укрупнённых участках создавались духовые оркестры (непременный атрибут всех собраний) для поднятия настроения зэкам во время штурмов и авралов. В тех бригадах, где были клубы, в свободное время собирались участники струнных оркестров или гармонисты. В центральном посёлке – Медвежья Гора – появился небольшой симфонический оркестр, всего до 30 человек. Здесь же была организована театральная студия. Музыканты могли исполнять отрывки из опер и оперетт, увертюры, фантазии на темы популярных мелодий. Но главная задача сводилась к тому, чтобы показать приезжающему высокому начальству как интересно и культурно живут заключённые. А музыкантам-зэкам, с консерваторским образованием, это спасало жизнь. Наиболее доступное развлечение – просмотры фильмов с обязательной лекцией о международном положении и успехах внутри страны. Такие воспитательные меры по-разному воздействовали на умы лагерников. Кто-то из заключённых задумывался о том, как собрать всю силу воли, чтобы выжить в этом аду до окончания срока. Другие понимали: что в зоне, что на воле – конец один. И здесь голод, и там голод. Те, кто сумел пристроиться к КВЧ, благодарили судьбу – есть возможность выжить: лишний раз не пошлют на лесоповал или на камнедробилку. Желающих спрятаться от невыносимых условий работы было значительно больше, чем можно было привлечь к работе в КВЧ. Многие искали спасения в других лагерных структурах. Радовались любой должности – библиотекарь, художник по оформлению стенгазет или боевых листков, киномеханик, автомеханик, помощник санитара или повара.

Константин Константинович Кацари окончил Московскую консерваторию по классу тромбона в 1921 году. В 1923 году организовал духовой оркестр из рабочих фабрики «Пролетарская победа» (Пирогово-Мытищинский район). Для автора дядя Костя был первым учителем музыки.

Симфонический оркестр в клубе поселка Медвежья Гора Беломорско-Балтийского канала. Кацари К. К. в составе оркестра (тромбонист) на фото слева, 1937 год.

Духовой оркестр на трассе ББК.1933 год.

На строительстве ББК работало более 100 тысяч заключённых – рабочих, гидротехников и инженеров. Имена многих погибших так и остались в безвестности. До сих пор нет опубликованных сведений: сколько погибло и причины смерти, сколько осталось в живых, какая система отчётности применялась. Достаточно представить: зимой – снега по пояс и мороз до 40 градусов с ветром, весной и осенью – сплошные топи, болота и пронизывающий до костей влажный ветер, а летом – тучи жгучих комаров и мошки. Питание такое, что люди едва передвигали ноги. Трагедия 1930-х годов только наращивала обороты, а механизм ГУЛАГа набирался опыта по внедрению системы подневольного труда по всей стране. Лесоповал, каменоломни, стройка – море слёз, невыносимых страданий. И сотни, тысячи безвестных могил. Суровый климат Заполярья косил в первую очередь не приспособленных к физическому труду людей, дистрофиков и тех, кого доставили на «стройку века» из Средней Азии, Кавказа, Крыма и Украины. Существование в лагерях отравляли профессиональные уголовники, живущие по неписаным законам. Для уголовников тюрьма или лагерь были делом привычным, они диктовали – кому жить, а кому умирать. Особенно они ненавидели политических. Те, кто не выдерживал издевательств, устраивали побеги, ломали или резали себе руки и ноги, чтобы хоть на время спрятаться в «больничке». Даже при всех стараниях воспитателей КВЧ, бригадиров и начальников отрядов не удавалось изжить воровство и бандитизм, карточную игру и насилие в лагерных бараках и на территории зоны. Слабые физически и истощённые, осужденные попадали под суд уголовников или падали обессиленные, замерзали на рабочем месте, пополняя могилы. На их место по Мурманке доставлялись новые эшелоны мучеников. Руководителей строительства ББК, имевших доверие от партии и правительства и наделённых властью ОГПУ, было всего 37 человек. Они поверхностно схватывали суть любой технической проблемы и пути ее инженерного решения. Но они прекрасно понимали, что и на них лежала ответственность за сдачу канала в намеченный партией срок и за качество строительных работ. За любые упущения или аварийные ситуации на стройке руководители сами могли поплатиться жизнью не только от карающей десницы вождей, но и от рук заключённых.

Г. Г. Ягода, зам. Председателя ОГПУ Союза ССР.

Л. И. Коган, начальник строительства ББК.

М. Д. Берман, начальник лагерей ОГПУ.

Я. Д. Рапопорт, зам. начальника ББК.

Второй слева – И. В. Запорожец, зам. нач. Особого отдела ОГПУ в Ленинградской обл., оказывавший помощь в размещении заказов для ББК.

Н. А. Френкель, начальник работ строительства.

С. Г. Фирин, помнач. ГУЛАГа и начальник лагеря Беломорстроя.

Ф. Д. Медведь, сотр. Особого отдела ОГПУ в Лен. обл..

С. М. Киров, секретарь Ленинградского губкома ВКП(б).

В списке первых руководителей строительства ББК числились известные в стране представители ОГПУ – чекисты: Генрих Григорьевич Ягода – зам. Председателя ОГПУ Союза ССР, Лазарь Иосифович Коган – начальник Беломорстроя, Матвей Давыдович Берман – начальник Главного управления лагерями ОГПУ, Семён Григорьевич Фирин – начальник Беломорско-Балтийского лагеря, Яков Давыдович Рапопорт – зам. начальника Беломорстроя, Нафталий Аронович Френкель – пом. начальника Беломорстроя. В следующем списке были непосредственные руководители из вольнонаёмных и заключённых, а также специалисты от ОГПУ (рангом пониже и менее известные): Г. Д. Афанасьев, Д. А. Успенский, А. Сольц, С. Квасницкий, Тейхман, Ефимович, Могилко, Журин.

Инженеры и учёные составляли мыслительный центр. В зависимости от местных условий и возможности снабжения стройки материалами и оборудованием занимались другие руководители: А. Г. Горянов – начальник ОКБ от ОГПУ, Г. Е. Прокофьев – начальник Экономического управления ОГПУ; инженеры-строители: Сергей Яковлевич Жук – зам. главного инженера, Николай Иустинович Хрусталёв – главный инженер, Константин Андреевич Вержбицкий – один из авторов проекта ББК, Орест Валерьянович Вяземский – автор проекта Маткожненской плотины, Климент Михайлович Зубрик – автор проекта Шаваньской плотины, В. Н. Маслов – профессор, автор деревянных конструкций шлюзовых ворот и затворов, А. Г. Ананьев и Матиссен – специалисты по расчётам и строительству дамб. На протяжении всего строительства работали рядовые инженеры, экономисты и конторские служащие: Тучков, Магнитов, Рутенберг, Нальчикский, Знаменский, Большаков, Лебедев, Будасси, Поражению, Ливанов, Неймар, Тихомиров, Зиле и Тиле.

Инженер С. Я. Жук, руководитель инженерской группы, работавшей над проектированием канала. Награжден Орденом Ленина.

Инженер К. А. Вержбицкий, бывший «вредитель», а затем один из авторов проекта Беломорстроя. Награжден Орденом Ленина.

Инженер К. М. Зубрик, бывший «вредитель», автор проекта Шаваньской плотины. Награжден Орденом Трудового Красного Знамени.

Инженер Н. И. Хрусталев, бывший «вредитель». В 1932 году назначен главным инженером Беломорстроя. В 1933 году награжден Орденом Трудового Красного Знамени.

Инженер О. В. Вяземский, бывший «вредитель», автор проекта Маткожненской плотины. Награжден Орденом Трудового Красного Знамени.

Профессор В. Н. Маслов, бывший «вредитель». Работал над проектом канала. Изобрел способ постройки деревянных шлюзовых ворот. Награжден Орденом Трудового Красного Знамени.

Многих ведущих инженеров осудили по так называемому делу «Промпартии». Им ставили в вину то, что они учились или вместе работали со светилами научной мысли России: Л. К. Рамзиным и Г. К. Ризенкампфом – основателем российской научной школы гидрологов и гидротехников.

23 марта 1932 года Анастас Иванович Микоян – нарком снабжения, прибыл с очередной проверкой. Его маршрут лежал из главной конторы (Медгора) на станцию Повенец. Микояна сопровождал начальник Беломорстроя Лазарь Иосифович Коган. Вечером Коган сидел у Микояна в вагоне… Коган вдруг, неожиданно для самого себя, сказал: – Товарищ Микоян, как их называть? Сказать «товарищ» – не время, «заключённый» – обидно, «лагерник» – бесцветно. Вот я придумал слово – «каналоармеец». – Что же, это правильно. Они у вас каналоармейцы! – согласился Микоян.

На самом деле заключённых стали называть каналоармейцами с первых дней строительства канала весной 1931 года. Предписывалось заменить слово «враг народа», так как слишком много оказалось врагов. Коган давно выжидал удобного случая, чтобы известить Сталина о придуманном им слове. И такой случай представился…

С мечтой о новых стройках

К середине лета 1933 года намечалось завершение строительства канала и предстояло организовать техническую и парадную приёмку, чтобы успеть до зимы осуществить пробную навигацию. На открытие канала ожидали приезда высшего руководства страны.

Один из немногих писателей, проживший долгую жизнь, Евгений Габрилович, вспоминал: «Однажды раздался телефонный звонок: – Вы Евгений Габрилович? – Да, я… – Такого-то числа, в назначенное время, Вы должны быть у А. М. Горького на Малой Никитской.

В назначенное время все знакомые писатели рассаживались за длинным столом, обмениваясь приветствиями. Чувствовалось какое-то напряжение, так как было объявлено, что с минуты на минуту прибудут руководители страны. Вскоре в зал вошли И. В. Сталин, В. М. Молотов и, кажется, К. Е. Ворошилов. Я обратил внимание на их поступь, когда они проходили к середине стола – уверенная, твёрдая походка «хозяев»…

Главный инженер строительства Н. И. Хрусталёв и инженер А. Г. Ананьев, прораб и ударник строительства.

Сталин обратился к нам: «Вам доверяется почётная задача. В составе Правительственной делегации вы будете свидетелями первых успехов Советской власти. Завершено строительство Беломорско-Балтийского канала. Это событие должно быть отражено в вашем литературном творчестве. Вы – инженеры человеческих душ. Не скрывайте трудностей, но покажите, как они преодолеваются под руководством партии. Это новое направление в литературе – социалистический реализм!»[8].

Писательскую делегацию возглавлял А. М. Горький. В состав делегации вошли 35 известных писателей: Л. Авербах, Б. Агапов, С. Алымов, А. Берзинь, С. Буранцев, С. Булатов, Е. Габрилович, Н. Гарнич, С. Гехт, КТорбунов, СДиховский, НДмитриев, К. Зелинский, М. Зощенко, Вс. Иванов, Вера Инбер, В. Катаев, М. Козаков, Г. Корабельников, Б. Лапин, А. Лебеденко, ДМирский, ЛНикулин, В. Перцов, Я. Рыкачёв, Л. Славин, А. Тихонов, А. Толстой, К. Финн, З. Хацревин, В. Шкловский, А. Эрлих, Н. Юргин, Бруно Ясенский.

Партийно-правительственную делегацию возглавляли И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов (1) и С. М. Киров (2). Здесь были и многие руководители от ОГПУ и НКВД СССР.

В Главной конторе Медгоры работники КВО собирали и систематизировали списки заключённых на досрочное освобождение «как вполне исправившихся и ставших полезными для социалистического общества». Таких набралось 12 484 человека. На всех участках заготовили списки заключенных, которым сокращался срок отбывания наказания. Они числились проявившими себя энергичными работниками на трудных участках. Энергичных набралось 59 516 человек.

Из лагерной газеты «Перековка»:

«Начальник ГУЛАГа ОГПУ тов. Берман досрочно освободил ударника-нацмена[9], начальника фаланги нацменов 6-го боеучастка Исмаила Шир-Ахмедова. Во время аварии фаланга работала, не покидая трассы, 32 часа. В дни аврала на северном шлюзе герои-нацмены работали более 50 часов подряд. А когда все основные работы были закончены, фаланга с тем же подъёмом продолжала работать на доделках, поставив здесь ряд рекордов. Эта его работа должна послужить примером для каждого лагерника-нацмена!»

Работники КВО и КВЧ Главной конторы срочно стали заниматься формированием эшелонов для отправки освободившихся каналоармейцев. Поезда отходили один за другим.

Все газеты страны подхватывали идеологическую установку. Вот передовицы «Правды»: «Отъезжающие стараются не забыть о времени заключения, стремятся сохранить методы и формы внутренней организации человеческого коллектива, деловитое и внутренне-цельное жизнеощущение, приобретённое в обстановке борьбы за канал. Мечтая о будущей работе, они хотят на новых стройках сохранить своё коллективное беломорстроевское лицо: пусть им дадут отдельные участки работы, на которых они покажут, как могут работать каналоармейцы, воспитанники ОГПу. Сверх того, они чувствуют гордость: ведь каждый уходит, если не с орденом Красного знамени, так со значком ударника в звании, которое объявлено почётным на весь СССР, – в звании строителя Беломорско-Балтийского пути».

Герои водораздела – афанасьевская фаланга.

Вся Мурманская железная дорога была забита резервными и отходящими составами, создавая проблемы с отъезжающими. По всем станциям летели молнии и телеграммы о дополнительных составах, необходимости обеспечивать местами освобожденных ударников Беломорстроя.

Выемка готова, но зачистка еще не произведена.

Телеграмма

«Не допускать бюрократизма и волокиты в деле объявления льгот и освобождения, обеспечив каналоармейцев тем вниманием, которое они заслужили. Телеграмму объявить в «Перековке», по радио на боеучастках, во всех общежитиях и бараках».

Нач. ГУЛАГа ОГПУ Берман

Газеты стойко держали «нос по ветру»: «Бывшие беломорстроевцы ещё требуют внимательного ухода. Администрация и общественность предприятий, куда они попадут, должны обеспечить им это внимание. Партия и рабочий класс дали хороших большевиков для перековки этих людей и построили с их помощью замечательный канал… На многих участках стали формироваться специальные пункты для вербовки бывших лагерников на работу. У вербовочных пунктов толпились очереди. Кто-то вербовался в подмосковный город Электросталь или в Запорожье, в Кривой Рог или Томск; кто-то – на строительство канала Москва-Волга. Отъезжающие обменивались адресами – может быть пересекутся судьбы на каких-то стройках».

Разъезжались бывшие зэки по городам и весям необъятной страны: кто к семье на родину, чтобы продолжать жизнь, превозмогая боль обиды, но радуясь тому, что остался в живых; кто на другие стройки.

«Строители канала стали ценностью в глазах страны – хорошо обученные и организованные к социалистическому труду работники. Страна предлагает им продолжать работу на новостройках второй пятилетки. После Беломорстроя – выбирай: Маныч (3), нижний Днепр или Большая Волга. А далее может встать проблема советского Нила – построить плотину больше Асуанской[10]!»

Последние часы на шлюзе.

Фантазия газетчиков продолжала возносить идеологию до потери чувства меры, до парадокса, до абсурда. А в лагерях Беломорстроя оставалась ещё большая часть контингента, которая продолжала работать на лесоповале, камнедобывающих карьерах, на устранении недоделок на канале и общестроительных работах.

«У нас каторжников нет!»

Освободившиеся покидали стройку, а во встречном направлении двигался специальный поезд с партийно-правительственной делегацией. Сопровождающим их писателям и журналистам предложили общий сценарий работы: осмотр канала и наблюдение за проведением официальных встреч и торжественных мероприятий. Затем литераторам разрешили встретиться с отъезжающими и с оставшимися лагерниками, чтобы записать их воспоминания. Гостям предоставили возможность ознакомления с системой работы административного аппарата, посмотреть фрагменты документальных фильмов о строительстве канала, получить фотографии для будущей книги.

Писателей пригласили занять отведённые места на палубе, чтобы наблюдать за реакцией первых лиц страны во время обмена мнениями с руководством Беломорстроя.

Этому «моменту истины» в будущей книге, посвященной строительству канала, будет уделено особое внимание: «Маленький уютный «Анохин» отходил от пристани Вознесенье и резал воды Беломорского канала. На верхней палубе стояли Сталин, Ворошилов, Киров. С ними несколько человек чекистов вместе с тов. Ягода.

– Разрешите представить Вам технических руководителей Беломорстроя, – обратился Ягода к Сталину. – Очень рад, – ответил Сталин.

Грузно наклонившись, шаркнув ногой и оттого даже качнувшись в сторону, Хрусталёв удержался за перила. Но правая рука Сталина уже лежала на его, Хрусталёва, руке. Пятясь и сутулясь, он отодвинулся и уже не спускал взгляда с улыбавшегося Сталина. Подходили Френкель, Борисов. Что-то говорили… Ягода делает Хрусталёву знаки рукой. Оглянувшись, нет ли кого рядом, Хрусталёв нерешительно приблизился к зампреду. Ягода шутил, посмеивался – и вдруг, быстро наклонившись и протягивая руку, сказал: «Поздравляю с орденом!»… – Ка-а-ким, – растерянно начал было Хрусталёв и, с трудом поборов охватившее его волнение, ответил: «Благодарю от всего сердца, товарищ зампред!»…

181-й участок канала. Толпы бегут навстречу «Анохину». И вдруг они видят нечто поразительное. Поразительное и, в тоже время простое, видят того, кого они ждали, кто должен быть именно сейчас здесь. Видят Сталина. Этот человек олицетворяет для них тот новый мир, в который они только что вошли – великолепный и широкий мир. Небольшой корабль, такой опрятный и чистый, такая опрятная и чистая жизнь – прекрасно!

…Хрусталёв достал из кармана завёрнутые в бумагу телеграммы…

Медгора. Хрусталёву

«…Летом 1932 года я предупреждал вас об ответственности за качество и темпы работ на Беломорстрое. Но по имеющимся донесениям необходимой энергии и заинтересованности в работе, а также ответственности вы не проявляете и не чувствуете. Ваши заверения остались пустыми словами. Такое отношение к порученному вам делу в дальнейшем совершенно нетерпимо. Я приказываю немедленно ответить – намерены ли вы немедленно не только сами взяться по-настоящему за работу и с честью закончить её в срок, но и заставить добросовестно работать ту часть инженеров, которые саботируют и срывают намеченные темпы и планы, занимаются очковтирательством и скрывают дефекты в работе».

Ягода

«… Я сознаю свою преступную мягкость в проведении директивы о темпах и качестве работы, а также внедрении среди инженерства добросовестного отношения к работе. Каюсь в собственной расхлябанности и обещаю приложить все силы, чтобы выполнить свой долг до конца, оправдать оказанное доверие при предоставленной мне возможности».

Хрусталёв

– А ведь если считать точно, – думал Хрусталёв, – то я действительно много напортил советской власти. Верил ли я вначале в постройку канала? Нет…

Палуба. Плетёные кресла. Трое из Политбюро – Сталин, Ворошилов и Киров – беседуют между собой. Они шутят, смеются, курят. Всё очень просто, обыкновенно, просты и обыкновенны люди, разговаривающие на палубе.

А вдумайтесь в то, что произошло. Двадцать месяцев армия в 100 тысяч человек работала. Для кого? Для отсталой Карелии, о которой 99 % этой армии никогда не слышали. Работала она, побуждаемая не штыками, а волей коммунистической партии, волей её ЦК, волей Сталина. Человека простого и неутомимого, потому что партия создала его по образу своему и подобию.

Во всём мире, за границей Советов, Сталин безгранично расширил стремление рабочего класса, всех угнетённых – к социализму. В СССР он укрепил в рабочем и бедняке-крестьянине волю быть хозяином во всех областях промышленности, быта, социалистической культуры. Так создаются коммунистические строители, инженеры, писатели и художники. Банальна истина, что современнику трудно понять гения – понимаются его дела. Можно передать манеру походки, голос, жест руки, но личность гения ускользает от нас, а тем более гения редчайшего, каким является этот человек, гения не трагического, а гения счастливого в счастливой стране!

Под руководством Сталина труд в нашей стране стал действительно делом чести, делом славы, делом доблести и геройства. Сталин был инициатором трудкоммун ГПУ и всей лагерной исправительно-трудовой политики. Это он выдвинул идею строительства Беломорско-Балтийского канала силами заключённых!

Заключённый… Мы ещё связываем с этим словом мысли о каменных мешках одиночных камер, решётках, отделяющих человека от мира навсегда, о страшных островах каторги, где смерть так же неизбежна, как под фашистским топором или на электрическом стуле. Но это за рубежом. У нас каторжников нет. Есть классовые враги, которых мы лишили возможности вредить нашему делу, но которых мы не считаем безнадёжно погибшими…

В единственной на земном шаре стране свободного труда, труд заключённых стал самоотверженной работой, вторично родившей десятки тысяч людей. Инициатором этой перековки был товарищ Сталин. Под его руководством эта смелая идея была осуществлена чекистами. И Беломорстрой связан с великим именем Сталина – гениального теоретика и практика большевизма, первого мастера социалистического строительства, рулевого мировой пролетарской революции!

Палуба легонько покачивается, неустанно бежит волна… Трое из Политбюро беседуют. Как молод и жизнерадостен Ворошилов, человек в зеленоватой одежде. В нём имеется величавость и серьёзность пролетария, который понимает и умеет ценить – каких трудов и каких тяжёлых усилий, какой строгости и ответственности нужно требовать и от себя и от других, какое нужно для этого напряжение сил. Рядом с ним Киров – замечательный оратор и организатор.

Он любил и глубоко верил в Беломорстрой, он не считал утопией этот «северный мираж».

Прибытие партийно-правительственной делегации на канал.

…Сталин держит в руках карандаш. Перед ним карта края – глухие деревеньки, целинные земли покрыты валунами, нетронутые леса. Пожалуй, чересчур много лесов, они захватили лучшие почвы. А болота? Болота ползут, упираются в самое жильё человека, пожирают дороги… Увеличить пашни и осушить болота!

Карельская республика права, ей надоело называться суровой и болотистой, она хочет называться весёлой и хлебородной. Карельская республика желает придти в бесклассовое общество как республика заводов и фабрик… Энергию лесов, энергию болот, энергию скованных Беломорстроем водопадов превратить в заводскую энергию! Карелия должна иметь свой флот. Этот флот Карельской социалистической республики Советов вырастет на Беломорском канале. На палубе рождается идея строительства Беломорско-Балтийского комбината…

Когда маленький «Анохин» подойдёт к Белому морю, к рейду порта Сорока, Наркомвоенмор Ворошилов будет принимать парад судов (4)».

И вот уже на сессии ЦИКа СССР председатель Госплана СССР В. И. Межлаук (5) зачитывает то, что было задумано на палубе «Анохина»: «В 1934 году вступают в стройку несколько гигантов, которых мы не знали ни в одном плане предшествующих лет. Беломорско-Балтийский канал превращается в комбинат, на строительство которого будет затрачено в первом году 96 млн рублей – сумма, почти равная стоимости всего канала. Так большевистская диалектика собирается эксплуатировать богатство северного края. На опыте Беломорстроя будет разворачиваться стройный план социалистического строительства целой страны».

Соцреализм бесправия

Фактическим руководителем писательской делегации был негласный стукач от ОПТУ Леопольд Авербах – шурин Генриха Ягоды. Писатели об этом знали, помалкивали и невольно преисполнялись желанием подчеркнуть в своих сочинениях значимость роли партии и руководителей страны. В те годы в стране свирепствовал голод, но для приглашенных литераторов питание и застолья устраивались, как признавался Евгений Габрилович, по высшему разряду. Художники слова добросовестно записывали то, что видели собственными глазами, но придерживались негласного запрета – не высвечивать «чёрные дыры» на «светлом фоне» социалистического строительства, не скрывать трудностей, но возвеличивать методы и способы их преодоления под мудрым руководством партии и товарища Сталина. Обработанные тексты должны воплотиться в книгу «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства». Выпуск издания намечался к XVII съезду ВКП(б).

Первые эшелоны с зэками на станции Медвежья Гора.

В установленные сроки ОГИЗ выполнило заказ. На первых страницах напечатано: «Оргкомитет Союза советских писателей по предложению всего авторского коллектива, работавшего по заданию главной редакции «История фабрик и заводов» над книгой о строительстве Беломорско-Балтийского канала им. Сталина, посвящает эту книгу XVII съезду партии большевиков. Этой книгой оргкомитет Союза советских писателей рапортует XVII съезду партии о готовности советских писателей служить делу большевизма и бороться своими художественными произведениями за учение Ленина-Сталина, за создание бесклассового общества».

В аннотации сформулирована задача истинного заказчика: «История строительства Беломорско-Балтийского канала им. Сталина, осуществлённого по инициативе тов. Сталина под руководством ОГПУ, силами бывших врагов пролетариата. Яркие примеры исправительно-трудовой политики советской власти, перековывающей тысячи социально-опасных людей в сознательных строителей социализма. Героическая победа коллективно организованной энергии людей над стихиями суровой природы севера, осуществление грандиозного гидротехнического сооружения. Типы руководителей стройки – чекистов, инженеров, рабочих, а также бывших контрреволюционеров, вредителей, кулаков, воров, проституток, спекулянтов, перевоспитанных трудом, получивших производственную квалификацию и вернувшихся к честной трудовой жизни. Книга представляет коллективный труд 36 писателей».

Товарищ Сталин на приемке канала.

Первая и последняя главы этой книги написаны А. М. Горьким: «Правда социализма» и «Первый опыт». В лагере отбывали срок на разных участках Беломорстроя и другие литераторы и журналисты. Они встречались с А. М. Горьким, писателями-делегатами, рассказывали о бедственном положении женщин и подростков в лагерных зонах, где царили насилие и произвол от рецидивистов. Но никто из приезжих писателей не захотел вмешаться в судьбу самых бесправных зэков. А за упомянутые две главы Горького стали называть «великим пролетарским предателем».

Книгу издали в установленный срок и направили, в основном, в библиотеки. Редко кому из бывших зеков удалось приобрести и сохранить памятный «сувенир» о времени, проведённом на Беломорстрое. Они на своём опыте испытали «социалистический реализм» – реализм бесправия и унижения.

Официальная печать захлёбывалась от восторга: канал построили за рекордно короткие сроки, всего за 20 месяцев! Каналу присвоили имя Сталина! А какими человеческими жертвами – ни слова…

2 и 4 августа 1933 года центральные газеты – «официальные трубачи» – опубликовали Постановления СНК и ЦИК СССР о завершении строительства Беломорско-Балтийского канала и награждении руководителей высшей государственной наградой – орденом Ленина.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЦЕНТРАЛЬНОГО ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА СОЮЗА ССР О НАГРАЖДЕНИИ ОРДЕНАМИ СОЮЗА ССР РАБОТНИКОВ, ИНЖЕНЕРОВ И РУКОВОДИТЕЛЕЙ СТРОИТЕЛЬСТВА БЕЛОМОРСКО-БАЛТИЙСКОГО КАНАЛА ИМЕНИ ТОВ. СТАЛИНА

Центральный исполнительный комитет Союза ССР, рассмотрев представление Совета народных комиссаров Союза ССР о награждении орденами Союза ССР наиболее отличившихся работников, инженеров и руководителей Беломорстроя, постановляет наградить орденом Ленина:

1. ЯГОДУ Генриха Григорьевича – зам. председателя ОПТУ Союза ССР.

2. КОГАНА Лазаря Иосифовича – начальника Беломорстроя.

3. БЕРМАНА Матвея Давыдовича – начальника Главного управления исправительно-трудовыми лагерями ОПТУ.

4. ФИРИНА Семёна Григорьевича – начальника Беломорско-Балтийского исправительно-трудового лагеря и зам. начальника Главного управления исправительно-трудовыми лагерями ОПТУ.

5. РАПОПОРТА Якова Давыдовича – зам. начальника Беломорстроя и зам. начальника Главного управления исправительно-трудовыми лагерями ОПТУ.

6. ЖУКА Сергея Яковлевича – зам. главного инженера Беломорстроя, одного из лучших и добросовестных инженеров, своим исключительным знанием дела и огромной трудоспособностью обеспечившего качественное выполнение проектных работ.

7. ФРЕНКЕЛЯ Нафталия Ароновича – пом. начальника Беломорстроя и начальника работ, с момента начала строительства и до окончания Беломорстроя обеспечившего правильную организацию работ, высокое качество сооружений и проявившего большое знание дела (совершившего в своё время преступление против государства и амнистированного ЦИК Союза ССР в 1932 году со снятием судимости – прим. автора).

8. ВЕРЖБИЦКОГО Константина Андреевича – зам. главного инженера строительства, одного из крупных инженеров, наиболее добросовестно относившегося к порученным ему работам (был осуждён за вредительство по статье 58–7 и освобождён досрочно в 1932 году – прим, автора).

Москва, Кремль. Председатель ЦИК Союза ССР М. КАЛИНИН 4 августа 1933 г. Секретарь ЦИК Союза СС А. ЕНУКИДЗЕ

Позже, когда в 1937 году канал Москва – Волга готовился к торжественному открытию, неожиданно начались аресты среди бывших руководителей строительства Беломорско-Балтийского канала и уже работавших на Москваволгострое (МВС): Г. Ягода, Л. Коган, С. Фирин. И. Смилга (6). Были и другие руководители от ОГПУ и НКВД, которые в свою очередь были объявлены «врагами народа» и расстреляны, несмотря на высшие правительственные награды, которые получили за предыдущую работу на Белбалтлаге.

Потянулась длинная цепочка арестов. Тираж книги «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства. ОГИз.1934» по приказу ОГПУ с подачи Политбюро ЦК ВКП(б) был объявлен к немедленному изъятию и уничтожению. Уцелели единичные экземпляры. Книга была переиздана в 1998 году.

Бывшие узники помнили и начало следующего этапа самой мощной волны репрессий (1937–1939 гг.). В лагерях и тюрьмах оказалось уже 16 млн человек. А что обещали упомянутые писатели? Сказку! Сказку о том, что на Беломорстрой приедут добровольцы-переселенцы и начнут осваивать природные богатства. На самом деле на знаменитую Медгору с 1937 по 1939 годы доставили столько новых заключённых, что их хватило бы для строительства ещё нескольких Беломорско-Балтийских каналов.

Высшему партийному руководству и приближенным структурам страстно хотелось удержаться у власти. На 1938-й год были назначены выборы в Верховный Совет – Высший законодательный орган СССР. Для сохранения руководящей роли партии властным структурам необходимо было обеспечить проведение выборов из послушных представителей. А для этого – изолировать от общества тех, кто мог бы открыть людям глаза на творящееся в стране беззаконие. Изолировали и добились.

Историю строительства Беломорско-Балтийского канала невозможно отделить от истории канала Москва-Волга и всей системы Волгостроя. Они связаны единой технической задачей по созданию судоходного пути от Белого моря до реки Волги и далее – на Москву и Ярославль. Многих руководителей от ОГПУ, инженеров и опытных рабочих после завершения строительства Беломорстроя откомандировали на Москваволгострой, так как структура организации принудительного труда была отработана до мелочей. У некоторых кончился срок заключения, кто-то ещё числился заключённым.

Готовая бетонная коробка шлюзовой камеры.

Начало гигантской стройки (Москва-Волгострой)

На пленуме ЦК ВКП(б) 15 июня 1931 года впервые был озвучен Генеральный план реконструкции и развития столицы, который должен воплотиться в реальность при условии скорейшего строительства канала от Волги до Москвы. Первый секретарь объединенного Московского областного и Московского городского комитетов ВКП(б) Лазарь Моисеевич Каганович докладывал: «ЦК считает необходимым коренным образом разрешить задачу обводнения Москвы-реки путём соединения её с верховьем реки Волги. Поручает московским организациям совместно с Госпланом и Наркомводом немедленно приступить к составлению проекта этого сооружения с тем, чтобы уже в 1932 году начать строительные работы по соединению Москвы-реки с Волгой. Строительство канала поручить Наркомводу СССР».

Газета «Правда» подробно освещала материалы пленума: «Москва является крайне отсталым городом по сравнению со столицами Западной Европы и Америки, как в отношении потребления воды, так и в отношении расхода воды на одного жителя. К водопроводной сети присоединено лишь 42 % от всех домов». Приводились сравнительные данные по потреблению воды в 1930–1933 г.г. в разных столицах мира. На одного жителя Нью-Йорка приходилось 484 литра воды в сутки, Парижа – 460, Лондона – 200, Вены – 148, Москвы – 128, Берлина – 126 литров.

По материалам пленума созвали Правительственную комиссию. Комиссия работала по разным направлениям, подключая все государственные ведомства и министерства. Нужно было определиться со сроками проектирования канала Москва-Волга с учётом строительства Истринского водохранилища, как резервного накопителя. Одновременно с окончанием строительства Беломорско-Балтийского канала необходимо осуществить коренную реконструкцию Мариинской водной системы. При завершении строительства канала от Волги до Москвы-реки вся водная система будет способна доставлять огромное количество природных материалов с северного региона, поэтому необходимо предусмотреть средства для развития самой Карелии.

К 1 сентября создали Специализированное управление по подготовке строительства канала Москва-Волга. Начальником назначили бывшего заместителя начальника Центрального управления речного транспорта Наркомвода СССР Павла Яковлевича Бовина. Главным инженером стал Александр Иванович Фидман, ранее работавший начальником водного строительства Свирстроя (профессор, заведующий кафедрой гидротехнических сооружений Московского института инженеров транспорта). Инженеры-проектировщики под руководством А. И. Фидмана подсчитали необходимые водные ресурсы с перспективой увеличения населения Москвы до 1945 года: на обводнение требуется 270 млн вёдер воды в сутки, на судоходство – 120, на водоснабжение – 100, общие потери составят 100 млн вёдер. Таким образом, суточное потребление воды на одного жителя столицы (с учётом собственного водоснабжения промышленности) должно быть не менее 600 литров. Оставался один, но очень важный вопрос: где, из каких мест отбирать волжскую воду и хватит ли её запаса для функционирования будущего канала и самой Волги после отбора части воды в канал.

Выбор трассы канала от Волги на Москву

Проектировщики приступили к разработке трех вариантов проекта по определению трассы от Волги до Москвы-реки. Первая трасса, используя рельеф местности, наметилась от старинного города Старицы, расположенного в 80 км выше Твери на берегу Волги. Дальнейший путь – в сторону Волоколамска, затем в сторону Клина, а далее к Москве-реке в районе Тушино. Определилась длина трассы – 230 км. Этот вариант стал называться Старицким. Он казался весьма приемлемым, так как зеркало воды в верховьях Волги превышало уровень по зеркалу воды в Москве-реке (в среднем течении) на 60 метров. В таком случае волжская вода могла самотёком достичь Москвы-реки. На всей трассе потребовалось бы всего-навсего два гидротехнических узла. Заманчиво…

Однако более глубокая проработка проекта по результатам изысканий показала, что все проблемы только начинаются. Прежде всего, объём земляных работ чрезвычайно большой: на границе с Волгой у оконечности Клинско-Дмитровской гряды предстояло выбрать мощный слой глины с невероятным количеством огромных скоплений валунов. Глубина выемки грунта – 33 метра. Аналогичная выемка просматривалась и в районе Клина. При такой глубине неизбежно придётся устраивать завышенные откосы будущего канала, а это грозит возможными оползнями по наклонной плоскости глинистых слоёв. Наиболее удручающими оказались геологические условия в районе Старицы. Здесь известняковые отложения в русле Волги под будущим водохранилищем изрезаны развивающимися глубокими впадинами и трещинами. При большом давлении воды в период весеннего паводка вода легко просочится через трещины и карстовые пустоты – Волга может превратиться в ручей. От Старицкого варианта не отказались и продолжали исследовать другие трассы.

Предстояло определиться с новым местом отбора воды из Волги. Наиболее подходящим местом казался участок слияния реки Шоши с Волгой у села Городище, ниже Твери. Этот вариант трассы назвали Шошинским. По предварительным расчётам, на этой трассе земляных работ предполагалось значительно меньше, чем в Старицком варианте. Но перепады высот по зеркалу воды в устье Шоши значительно ниже, чем на Волге в районе Старицы. Поэтому самотёк воды по будущему каналу исключался. Тогда пришлось бы строить целую систему шлюзов и насосных станций по всей трассе. На глубоких выемках – та же опасность – оползни. Один за другим обсуждались и отвергались новые варианты трассировки. Наконец, после многодневных споров, было принято решение – искать место отбора воды, опускаясь ещё ниже по течению Волги. Начало трассы у деревни Иваньково, далее – на Дмитров-Мытищи-Москва.

Разметка трассы Дмитровского варианта.

Красная линия будущего канала ещё долго блуждала по карте, прежде чем проект воплотился в задание для строителей. Последний вариант стал называться Дмитровским. Здесь просматривался самый короткий путь от Волги до Москвы-реки и более удобный маршрут будущего грузопотока по Мариинской системе в сторону Ярославля. Но и у этого варианта выявились слабые стороны. Мельдинский бугор, пересечение трассы с реками Сестрой, Яхромой, Дубной, с Савёловской железной дорогой – здесь реки изобиловали мощными слоями плывунов, неожиданными чередованиями известняковых отложений, торфа, глины, песка, гравия и крупных валунов. Места залегания геологических структур, оставшихся от последнего ледникового периода, были ещё слабо изучены, специалистам пришлось заново добывать сведения. Но главная проблема была впереди: бугор длиной шесть километров от Новосельцева до Хлебникова. Таким образом, Дмитровский вариант, как и все предыдущие, имел свои плюсы и минусы.

При анализе трассы, проходившей по Мытищинскому району, решение не давалось, дело зашло в тупик. Как направить трассу для соединения с Москвой-рекой? В обход Москвы по юго-восточному направлению через Мытищи-Измайлово-Кусково с выходом канала у села Коломенское и соединить его с Москвой-рекой в её нижнем течении. Или по юго-западному направлению через Хлебниково-Химки и в районе Тушино соединить канал с Москвой-рекой в её верхнем течении.

Требовались дополнительные изыскания, а геологов катастрофически не хватало. По всей стране специалистов в срочном порядке снимали с других объектов, освобождали из тюрем и лагерей, направляли в Дмитлаг.

По Мытищинскому направлению намечалось построить водохранилище у деревни Пирогово. Для создания необходимого запаса воды предполагалось перекрыть реку Клязьму плотиной и дамбой (длиной в 2,5 километра и высотой 12 метров). С правой оконечности дамбы устроить шлюзовый судоходный канал. Но с точки зрения эксплуатационной безопасности будущего гидроузла и по расчётному запасу воды такой проект вызвал серьёзные опасения. При слабом песчано-глинистом основании возможен прорыв плотины или дамбы. Огромная масса воды в движении приведёт к катастрофе. Гигантская волна со скоростью три млн вёдер воды в секунду может снести Мытищи вместе с железнодорожным узлом, не говоря о десятках посёлков и деревень. Передний фронт волны, несущий всё, что будет снесено, завалит Яузские плавни и болота, перекроет русло Яузы, возникнут другие беды.

Три варианта прокладки трассы канала Москва-Волга.

Мытищинский вариант подвергли тщательной проработке. Проектировщики не стали рисковать и предложили другой вариант: создать соединяющиеся между собой водохранилища-накопители только для питьевой воды: Пестовское, Пяловское, Учинское и Акуловское. Плотину построить на реке Уче у деревни Акулово с нижним водоспуском для устройства ГЭС и обводным верхним водоспуском для снижения нагрузки на плотину и дамбу в случае превышения уровня воды в водохранилищах-отстойниках. Водоотведение на Москву осуществлять от Акулово по самостоятельному каналу в Сталинский район через очистные станции и накопители, от которых чистая питьевая вода будет подаваться в городскую водопроводную сеть. А у деревни Пирогово построить плотину с уменьшенной дамбой и создать водохранилище с ограниченным судоходством, снизив уровень воды почти в два раза по сравнению с первоначальным вариантом. Плотину запроектировать с нижним водоспуском с устройством ГЭС. В перспективе представлялось возможным построить водозаборный узел для подачи питьевой воды из Пироговского водохранилища в развивающиеся юго-западные и северо-западные районы Москвы[11].

По юго-западному направлению трассы основного транспортного канала, Новосельцево-Хлебниково, стоял упоминавшийся бугор длиной в шесть километров, а это значило – глубокая выемка. По расчётам определилась и глубина выемки в 23 метра – это высота 8-этажного дома. Земли надо было удалить более 10 млн кубометров – половина всех земляных работ Беломорско-Балтийского канала. При этом по мере углубления, ни общестроительная, ни специальная техника не помогут, возможен только ручной труд. Геологи упорно искали обходные пути трассы, но тщетно.

С такими проектными показателями определялся Дмитровский вариант трассы канала, который в документах стал именоваться Москва-Волга. Однако ещё предстояло окончательно решить, какому из всех вариантов отдать предпочтение.

Руководители работ по трассировке каналов всех направлений заканчивали отчёты и готовились к докладам о проделанной работе. 27 февраля 1932 года постановлением Совета Труда и Обороны при СНК СССР строительство будущего канала было включено в число ударных объектов второй пятилетки, что означало бесперебойную поставку оборудования и стройматериалов.

Началась титаническая «борьба умов». На заседаниях заслушивались доклады, в которых содержались не только технико-экономические показатели, но и сроки начала и окончания строительства, надёжность и работоспособность канала, ориентировочные затраты и сроки окупаемости. Итак, были представлены три варианта трассировки канала: Старицкий, Шошинский и Дмитровский.

Продольный разрез канала Москва-Волга с указанием шлюзов северной и южной лестниц канала.

Старицкий вариант самотёчного канала разрабатывался группой проектировщиков под руководством ведущего инженера Авдеева. Докладчик изложил суть проекта, которая сводилась к тому, что необходимый ресурс воды (даже с запасом) можно обеспечить за счёт строительства у города Старицы мощной дамбы и плотины высотой 40 метров. Далее вода самотёком пойдет в Москву-реку, что сэкономит значительную сумму денежных средств, запланированных на дополнительное строительство шлюзов и насосных станций. Против такого предложения выступили гидрологи и гидростроители. Такую плотину построить невероятно сложно. К тому же гидросистема поведёт себя непредсказуемо и опасно: в случае прорыва плотины или размыва придонных карстовых пустот вместо экономического эффекта получится непоправимая трагедия – можно потерять даже саму Волгу. Обсуждение других вариантов продолжалось.

Шошинский и Дмитровский варианты оказались почти равнозначны по многим показателям. В результате дебатов возникло решение: вынести обсуждение докладов на расширенное совещание в Московский комитет партии. И уже там продолжить изучать не только доклады, но и непосредственную документацию проектов. На заключительном совещании оба проекта подвергли детальной разборке.

Дмитровский вариант представлял Иван Семёнович Семёнов, молодой инженер, выпускник Ленинградского Института инженеров путей сообщения (сегодня – Петербургский Государственный университет путей сообщения), работавший тогда помощником начальника отдела Центрального участка канала[12]. По Дмитровскому проекту объём земляных работ по расчётам представлялся несколько меньшим, чем в других вариантах. И это даже несмотря на общие труднопреодолимые рельефы местности по трассе: Клинско-Дмитровская гряда, цепи холмов, гигантские пойменные долины рек с неглубоким залеганием подпочвенных вод. А это означало – топи и болота с плотными слоями глины, плывунами и торфяниками. Особая задача – преодоление глубокой выемки у Новосельцевского бугра. Экономический эффект складывался из следующих соображений: путь по Мариинской системе в сторону Ярославля и далее существенно сокращался, удешевляя будущие перевозки. Ленинградская и Савёловская железные дороги облегчат и ускорят доставку необходимого для строительства оборудования. Вдоль трассы канала обнаружены солидные запасы песка, гравия и трепела, а лесные массивы имеют достаточные запасы древесины для строительства лесоперерабатывающих заводов. Кроме этого, преимущество Дмитровского варианта было подтверждено расчётами: стоимость перевозки грузов на 60 % дешевле, чем при Старицком варианте и на 18 % ниже, чем при Шошинском.

Иван Семенович Семенов, автор Дмитровской трассы канала.

Так определился лидер – Дмитровский вариант, который и был одобрен большинством голосов[13].

Строительство канала Москва-Волга

К 1932 году существовал лишь предварительный проект в общем виде. Водный путь канала от Волги до соединения с Москвой-рекой в районе Тушино составлял 128 км. Около шестой части его длины – будущие водохранилища. Маршрут планировалось проложить: в выемках – 32,5 км, в насыпях – 8 км, в полувыемке-полунасыпи – 68 км, по водохранилищам – 19,5 км. Размеры канала: ширина по зеркалу воды – 85,5 м, по дну – 46 м, глубина – 5,5 м. На всей трассе 11 шлюзов, 3 железобетонных плотины, 7 регулирующих водосбросов, 6 земляных дамб, 8 гидроэлектростанций.

Начальником Главного управления строительства канала Москва-Волга назначен Лазарь Иосифович Коган с сохранением за ним должности начальника Беломорстроя. Строительство канала передано от Наркомвода в Наркомвнудел (ОГПУ). 1 июня СНК СССР принято постановление № 859 «О строительстве канала Москва-Волга».

Л. И. Коган утвердил первоначальную схему разделения трассы канала на отдельные участки с указанием мест расположения строительных контор. Постоянное место расположения Главного управления – Дмитров. Основные строительные участки или узлы территориально были закреплены по трассе: Волжский узел, включая участок канала в районе пос. Техника; Мельдинский узел в районе пос. Темпы, включая участок канала № 283 в районе пос. Соревнование – Лесозаводский бугор и участок канала Оревского района; Яхромский, Икшинский, Учинско-Клязьминский, Хлебниковский, Сходненский, Химкинский, Карамышевский, Перервинский и узел Хорошевского спрямления. Отдельные самостоятельные участки выделили несколько позднее: участок Завидовского района, Акуловский водопроводный канал, Сталинская насосная станция, Истринский узел.

«Великая стройка пятилетки». Дмитлаг, заключенные женщины на земляных работах.

19 августа в Дмитров перевели все строительные управления, связанные по роду работы с Главным управлением. 14 сентября подписан приказ ОГПУ № 889/с «Об организации Дмитровского ИТЛ ОГПУ» (исправительно-трудовой лагерь Объединённого Государственного Политического управления)[14]. Строители канала называли это заведение просто – Дмитлаг.

Руководить Дмитлагом поставили бывшего начальника 5-го отдела (отдел снабжения) А. Е. Сорокина. 9 октября своим приказом он определил режим работы зэков по лагерям:

подъём – 5. 30 мин.,

завтрак – 5.45–6.30,

построение и развод на работу – 6.30–7.00,

время работы – 7.00–17.00, обед – 17.00–19.00,

время для занятий в КВЧ – 19.00–22.00.

Реальный же режим складывался не по приведенному расписанию, а в зависимости от выполняемой работы. Помывочно-банный день считался выходным – раз в десять дней, а работа на непосредственном объекте – по 10 часов. Норма питания была увеличена, относительно питания в других лагерях. Здесь, в Дмитлаге, разрешили по талонам покупать в ларьках продовольственную добавку тем, кто перевыполнял норму, и называлась она «премблюдо». Установленные нормы питания для большинства заключённых оставались в зависимости от процента выполненной работы: за 90 % выполненной работы полагалось 400 г. хлеба, штрафникам – 300 г.

В целях централизации управления отделы МВС и Дмитлага были объединены по роду деятельности. Начальник Дмитлага являлся и первым заместителем начальника строительства.

25 октября 1932 года Г. Ягода подписал приказ № 995 «О мероприятиях со стороны ПП ОГПУ, транспортных органов ОГПУ и Управлений РКМ по борьбе с побегами из Дмитровского лагеря ОГПУ». Он гласил: «Строительство канала Москва-Волга возложено на ОГПУ и осуществляется вновь организованным Дмитровским лагерем ОГПУ. Особые условия работы Дмитровского лагеря ОГПУ (несколько десятков тысяч заключённых работают в непосредственной близости от Москвы) ставят особенно остро вопросы агентурно-оперативного характера и требуют от всех органов ОГПУ Московской области и РКМ[15] всемерного содействия Дмитровскому лагерю. Перед ПП ОГПУ МО и ГУЛАГ ОГПУ мною поставлена задача – полностью исключить побеги из Дмитровского лагеря».

Верхний слой земли снимали только вручную/

Первые телеги-грабарки.

Рацпредложение – пять телег за одним трактором.

На первых километрах от Иваньково.

Работы на первой глубокой выемке.

«Механизация» ручного труда.

Ещё за два месяца до этого приказа первые отряды уже начали подготовительные работы по планировке площадок под установку полевых армейских палаток для размещения самих заключённых. С наступлением холодов наскоро строили времянки для службы охраны и геологов. Прорубались просеки в лесных массивах, сооружались временные дороги, по которым предстояло доставлять новые партии заключённых, необходимое оборудование и материалы. На некоторых участках строились бараки и ограждения с вышками для охраны. Геологи, кроме основной работы, проводили разведку карьеров, где можно было бы добывать гравий, песок и трепел в непосредственной близости к будущему каналу, дамбам и плотинам. Строителям предстояло определиться, где строить бетонные и кирпичные заводы, лесоперерабатывающие комбинаты, временные железные и автомобильные дороги к карьерам и заводам. Одновременно производилась корректировка размеров по профилю будущего канала – уклоны береговых откосов и русла самого канала, его глубина, ширина и радиусы поворотов. Все коррективы должны были немедленно передаваться в проектные отделы.

Постепенно вырисовывался общий объём полномасштабного проекта. Сегодня трудно представить себе такой объём работ: по каналу – 150 млн кубометров земляных работ непосредственно на трассе и 45 – на местных карьерах. Уложить около 3-х млн кубометров бетона (это в 8 раз больше, чем было уложено на Беломорстрое). Кроме этого, необходимо успеть переселить жителей сёл, деревень и городов на новые места жительства, так как они территориально попадали в зону затопления. По этой же причине необходимо произвести перераспределение земельных угодий, принадлежащих колхозам и совхозам. Время шло, но организация всего дела едва налаживалась. Смета расходов увеличивалась, как снежный ком, так как возрастали объёмы непредвиденных работ. Последние уточнённые данные доставили в Главное управление Дмитлага. По каналу Москва-Волга: длина пути – 128 км, земляные работы – 202 млн кубометров. Из них – 154,4 непосредственно по каналу и 47,6 при устройстве карьеров, бетонные работы – 3,112 млн кубометров. Проектировщики сравнивали характеристики других каналов. Панамский канал: длина пути – 80 км, земляные работы – 160 млн кубометров, бетонные работы – 3,860 млн кубометров. Средне-Германский: длина пути – 120 км, земляные работы – 80 млн кубометров. Северо-Германский (Кильский): длина пути – 99 км, земляные работы – 78 млн кубометров.

Работы на Новосельцевской глубокой выемке.

По всей системе Москваволгострой были запланированы многочисленные гидротехнические сооружения. Шлюзы, плотины, водоспуски, дамбы, насосные станции, электростанции, линии электропередачи, грузовые гавани с портовым оборудованием, маяки и прочее. Всего предполагалось построить более 200 сооружений.

При выполнении подготовительных работ на участках случались постоянные сбои: одни отставали, другие укладывались в срок, третьи топтались на месте, ожидая заключения геологов или проектную документацию. Поэтому постоянно объявлялись авралы и штурмы. Проектировщики работали, что называется с колёс, а заключённые – на износ. Строителей перебрасывали с одного участка на другой, чтобы в срок завершить работы на отстающих участках. Доставалось всем, но последним звеном во всей системе были непосредственные каналостроители. Им уже небо казалось «с овчинку». На их плечах держалась вся стройка – от Иваньковской плотины до последнего шлюза у Перервы.

Несмотря на все трудности, через год завершились предварительные работы по основным объектам. Это позволило хотя бы виртуально охватить весь объём работ и принять приблизительные сроки окончания строительства.

Первое и главное сооружение, от которого зависит сама идея строительства канала, – это Волжская плотина. Она создавала самое крупное Волжское (Иваньковское) водохранилище, обеспечивая основной запас воды для судоходства и снабжения жителей Москвы. Расчётный объём воды в водохранилищах составлял: Волжское – 1,120 млрд кубометров; Икшинское – 14,5 млн; Акуловское – 141,8; Пестовское – 53,2; Пяловское – 19,4; Клязьминское – 85,5; Химкинское – 29,2. По расчётам проектировщиков, из этого запаса воды расход не должен быть менее 2 916 млн вёдер воды в сутки, что позволяло сохранить подачу питьевой воды в Москву в течение месяца на случай аварийной ситуации.

Самая сложная и трудоёмкая Волжская бетонная плотина у деревни Иваньково проектировалась с устройством ГЭС[16]. С левой и правой стороны главной напорной плотины были спроектированы земляные насыпные дамба и плотина, объединенные в единый гидротехнический узел. Правобережная (короткая) плотина имела длину 300 м, высоту – 24,0 при напоре 11 м. Длина Левобережной (длинной) дамбы – 8 210 м, высота – 10 м при напоре 7 м.

Икшинская плотина, преграждающая путь реке Икше, проектировалась земляной. Здесь создавалось водохранилище с одноименным названием.

Пестовская и Пяловская плотины проектировались как накопители для питания питьевого канала от Акулово на Москву. Здесь не предусматривалось устройство шлюзов и ГЭС. Средняя длина тела обеих плотин составляла около 700 м с шириной по гребню 10 м, высотой 16–18 м и средним напором воды 15–17 м.

Акуловская плотина на реке Уче земляная, насыпная с устройством ГЭС. Со стороны Акуловского водохранилища – ограждающая насыпная дамба. Длина плотины – 1 850 м, высота – 24 м, напор воды – 21 м.

Пироговская плотина на реке Клязьме земляная. Она должна замыкать водораздел с восточной стороны от трассы канала Москва – Волга и поддерживать необходимый уровень воды в судоходной части канала. Длина плотины – 1 100 м, высота – 20 м, напор воды – 17 м.

Бревнотаска – ещё одно из рацпредложений зэков.

Химкинская плотина на реке Химке, у села Покровское-Глебово, должна ограничивать водораздел с южной стороны водного пути и поддерживать необходимый уровень воды в канале. Причем не только для судоходства, но и для сохранения водного запаса в самом бассейне Северной гавани с Центральным речным портом. Плотина земляная. От судоходного канала в долине реки Химки был спроектирован специальный подводящий канал, по которому намечался основной сброс воды в Москву-реку для выработки электроэнергии на Сходненской ГЭС. Длина этой плотины – 1 600 м, высота – 31 м, напор воды – 28 м.

Плотина на реке Истре проектировалась земляной. В теле бетонной плотины предусматривался нижний водоспуск и обводной канал для аварийного сброса паводковых вод. Подача воды на гидротурбины проектировалась по металлическим трубам.

В конце водного пути у Прервы и Карамышева плотины бетонные. Прервинская плотина семипролетная, Карамышевская имеет пять пролетов.

Для обеспечения судоходства, начиная от Волжского водохранилища до Перервинского узла, требовалось построить 11 железобетонных однокамерных и двухкамерных шлюзов по 290 м, шириной 30 м и глубиной на пороге 5,5 м.

Непосредственно на обводном канале у Волжской плотины для пропуска судов в нижнее русло Волги нужен один шлюз, на самом канале – семь, на Москве-реке – два шлюза (у которых общая высота стен камеры шлюзов составляет 15,2 м) и один малый на Перерве. Малый Перервинский шлюз не был рассчитан на пропуск крупных судов. Его размеры: длина 55 м, ширина 15 м, глубина на пороге 2,5 м.

Питание электроэнергией планировалось от сетей Мосэнерго. Только первые 16 километров волжская вода могла проходить по каналу самотёком. А дальше вода должна подниматься пятью насосными станциями по ступеням пяти шлюзов, начиная со второго от Волги. Каждая ступень обеспечивала подъём воды на восемь метров. Общий расход электроэнергии по расчётам составлял 278 млн кВт-часов в год. На плотинах и нижних водосбросах с водоразделов предполагалось устроить восемь электростанций, которые могли использовать падение воды на перепадах высот для получения собственной электроэнергии с возвращением её в сеть Мосэнерго до 150 млн. кВт-часов ежегодно. Насосные станции, исполнительные механизмы шлюзов, заградительные и аварийные ворота должны расходовать не более 3 % от общей потребляемой энергии. В период наибольшей загруженности Мосэнерго Иваньковская и Сходненская ГЭС обязаны работать на полную мощность. Каждая из пяти насосных станций должна иметь четыре насосных агрегата производительностью до 25 кубм/с для подачи воды из нижнего в верхний бьеф на восемь метров высоты. Такую скорость подачи воды могли обеспечить только очень мощные насосы и электродвигатели. Работа насосных станций за 14 часов покрывала бы суточную потребность канала в воде, чтобы оставался запас времени на непредвиденные ситуации до 10 часов. Предполагаемая система позволяла осуществлять подъём и спуск судов по перепадам высот по трассе канала, начиная от аванпорта со стороны Волжского водохранилища.

Руководители Дмитлага на стройке.

Землетаска.

Первые опалубки.

В комплекс проектных и строительных работ входили и дополнительные сооружения – различные бетонные водоотводящие лотки и дюкеры, пристани и причалы. Северная речная гавань Московского порта в южной части Химкинского водохранилища проектировалась с устройством грузовой гавани и Центрального речного вокзала.

Таким образом, закончился первоначальный этап проектирования по основным объектам. Впереди предстоял второй этап – рабочее проектирование объектов по результатам исследований и испытания макетов в условиях, приближённых к работе канала. Всем ходом проектирования руководил Сергей Яковлевич Жук.

Условия работы на строительстве канала Москва-Волга существенно отличались от тех, которые были на Беломорстрое. И С. Я. Жук знал все проблемы. Перед проектировщиками стояли иные задачи, так как каждая плотина, каждый дюкер, каждая дамба отличались по характеру грунта, на котором они должны были строиться; по материалу, из которого будут изготавливаться сами конструкции; по характеру движения воды. Директивно устанавливаемые сроки по строительству канала давили в первую очередь на проектировщиков, геологов и гидрологов. Сергей Яковлевич понимал, что влечет поставленная правительством задача «строить дёшево, но чтобы прочно и красиво». Это значит никакого оборудования по импорту, минимум затрат на дефицитный строительный материал, обходись только тем, что под рукой: местная глина, песок, гравий, пиломатериал, торф и трепел с ближайших карьеров от трассы. Всю полноту ответственности СЯ. Жук принял на свои плечи…

Геологи работали круглосуточно. Образцы грунтов с карьеров исследовались для определения их пригодности к целевому сооружению намывных дамб или плотин. Гидрологи изготавливали макеты плотин и дамб, лотков и дюкеров, шлюзов и самого канала; копии самих рек Волги, Москвы-реки, Сестры, Химки, Истры и Сходни, а также модели различных судов и барж. Во многих случаях строительные работы производились одновременно с проектированием. Или начинали работать даже без проекта и сметы. Великая спешка взвинчивала нервы, но не прибавляла достижений.

В октябре 1932 года в Дмитлаг стали поступать первые эшелоны заключённых из других лагерей ГУЛАГа и новые осуждённые – враги народа, вредители, уголовники и другие «социально-опасные элементы» общества. К тем заключенным, которые уже вкалывали на подготовительных работах, прибавилось ещё 10 400 заключённых.

Всю зиму 1932–1933 годов налаживалась связь между отдельными участками и руководящим центром в Дмитрове. Начальники участков со своими заместителями знакомились с проектной документацией, выезжали на места, оценивали выполненные объёмы работ, составляли планы. 11 апреля начались земляные работы на Первом опытном километре трассы канала между Дмитровом и посёлком Деденево. На берегу реки Сестры установили разбивочный столб с надписью: «МВС. 1933. Ось канала».

Как бы ни надрывались все службы Дмитлага, но выполнить директивный план, спущенный «сверху» по всему объёму работ они были не в состоянии. Постановление СНК СССР № 859: «Работы по сооружению канала завершить к ноябрю месяцу 1934 года» пока оставалось на бумаге.

К августу 1933 года объём выполненных строительных работ по всей системе Москваволгострой не превышал 30 %. К этому времени наметились только черновые проработки для окончания проектирования восточного направления – через Акулово на Москву, а также созрел план работ по строительству гидротехнических сооружений в направлении Химки-Тушино. Для выполнения требовалось: дополнительно привлечь проектировщиков, инженеров-строителей, энергетиков; обеспечить стройку необходимыми материалами, оборудованием и механизмами; привлечь санитарно-эпидемиологическую службу для составления проекта по переселению жителей сёл, деревень из зон затопления.

В ближайшие год-два предстояло построить лесоперерабатывающие, кирпичные, бетонные заводы и растворные узлы; предусмотреть мероприятия для преодоления самых сложных участков на глубоких выемках и плывунах в низинах рек. В такой ситуации потребуется привлечь не только тысячи опытных специалистов, но и увеличить количество зэков как минимум в десять раз; снять с освобождающихся участков Беломорстроя наиболее опытных работников и закрепить за ними самые сложные участки Москваволгостроя.

Для этого и был проведён слёт передовиков-каналоармейцев в Дмитрове 25 августа 1933 года. С Беломорстроя перевезли двухэтажный просторный дом – бывший центральный клуб. В нем разместились прибывшие «командированные», руководители от ОГПУ и гости.

Дмитровский слёт

«25 августа выдался тёмный день с тучами, дождём и холодным ветром. Каналоармейцы со знаменем возвращаются в лагерь. Ворота лагеря открываются. Стрелок ВОХРа стоит на сторожевой вышке. Над воротами лагеря покачивается красная звезда. Вокруг бараков – народ, обычная суета. Навстречу каналоармейцам идут знакомые люди. Это ударники-беломорстроевцы. Одни покачивают головами, другие улыбаются, как старому знакомому, просторному двухэтажному деревянному дому. Это центральный клуб, перевезённый с Беломорстроя. Если подойти вплотную к дому, можно различить фамилии и прозвища агитбригадников, вырезанные ножом на стенах. Большой зал клуба полон. Здесь находятся разные люди, их несходство бросается в глаза. Здесь чекисты и бывшие заключённые. Сейчас они собрались как равные.

Радостно возбуждённая Янковская и деловитый Шир-Ахмедов жестикулируют в центре одной группы. Застенчивый и ироничный Зубрик беседует с Некрасовым, сохранившим осанку бывшего министра Временного правительства. Группы людей передвигаются, собираются, расходятся. Одни оживлены и нервны, другие спокойны и молчаливы. В зале находятся люди из прославленных коллективов: «Успех пятилетки», «Красная трасса», «Штурмовой», «Имени Успенского», «К освобожденному труду». В зале Успенский, окруженный нацменами, которых он в свое время ордой вел штурмовать Надвоицы. В зале Афанасьев, Ширин и Коган. На боковых скамьях сидят советские писатели. К клубу подъехала машина, из неё вышел Максим Горький. Его встречают у входа, окружают и ведут в клуб.

Лагеря круто изменили само внутреннее содержание бывших заключённых. Биографии этих людей исправлены, очищены, дополнены. Наконец в клуб приходит оркестр. Он играет туш, и все собираются в главный зал. Сквозь окна клуба видны дома и улицы старого Дмитрова, дальний лес, пузатое здание монастыря, над которым нет крестов и стены которого украшены большими портретами вождей. Здесь не Медвежья гора и не Беломорско-Балтийский канал. Это канал Москва-Волга. Удача Беломорстроя позволила продолжить дело создания единой водной системы. Реализация сталинского плана продолжается. Волга потечет в Москву, у Кремля будут проходить суда с глубокой осадкой.

Сотни освобожденных инженеров и каналоармейцев тоже находятся здесь. Опыт сделал чекистов почти инженерами, а инженеров обучил чекистскому стилю работы. В семь часов вечера начальник строительства Л. Коган открыл слет.

«Товарищи каналоармейцы! – говорит он. – Ударники! Беломорстроевцы! Сегодня мы открываем наш последний слет, посвященный Беломорско-Балтийскому каналу. Но на этом последнем слете нелишним будет хотя бы на минуту оглянуться назад, на первый наш слет, когда мы пришли в Карелию, чтобы строить новую водную дорогу, соединяющую моря».

Вспыхивают аплодисменты. В зале появляется Максим Горький. Аплодисменты усиливаются и превращаются в овацию. У многих на глазах слезы. Горькому аплодируют с особой нежностью как мудрому учителю жизни.

А. М. Горький на слете в Дмитрове.

Последний слет беломорстроевцев проходил в здании клуба, привезенном в Дмитров с Медвежки Беломорстроя.

Коган спешит перейти к следующей части речи: «Моря будут соединены, – новое сложное строительство занимает его мысли; позади то время, когда он изобрёл слово «каналоармеец». Здесь не то. Уже не быстрые воды карельских рек надлежит стянуть в один узел, замедлить их течение, подчинить воле человека. Здесь, наоборот, надо убыстрить медленную и вялую Москву-реку, оживить её течение за счёт притока волжской воды и этой обновленной рекой омыть советскую столицу. Задача эта нелегкая, – Москваволгострой – это грандиознейшее гидротехническое сооружение мира! Он в семь раз превосходит Беломорстрой, но мы эту задачу выполним, – говорит Л. Коган. – Товарищ Ягода – наш главный, наш повседневный руководитель строительства, человек, который своей волей, своей глубочайшей верой многих из нас выводил из затруднений».

После Л. Когана получает слово С. Фирин: «Что произошло на Беломорстрое? Десятки тысяч заключенных были переданы горсточке чекистов. Нас было 37 человек. И этих заключенных мы должны были перевоспитать. Ни на одном из этих людей советская власть не поставила крест. По идее и по заданию товарища Сталина мы строили канал силами заключенных, перековывая их в честных тружеников. Если мы вас карали, если мы вас изымали из общества, то только потому, что вы жили в нем как паразиты. Мы помогаем вам забыть прошлое, мы даем вам квалификацию, делаем вас слесарями, бетонщиками, монтерами. И таким образом открываем вам путь к личному счастью».

Трубы оркестра не в силах заглушить грохот аплодисментов. Затем слово для приветствия было предоставлено Янковской, ударнице Беломорстроя. Она вышла в маковокрасной повязке, бледная, с таким рисунком молодых морщин у рта, какие бывают от частого плача. Впрочем, это немудрено: ей всего двадцать четыре года, а испытала она на все пятьдесят.

Можно продолжить список выступающих. Вот Некрасов, бывший министр Временного правительства. Он округло вежлив, он парламентски многоречив. Но и он взволнован. Он говорит: «Я помню, как мало было людей, веривших в то время в успех дела. Недаром некоторые из моих товарищей-инженеров в решающий период стройки говорили: «Да, как будто канал получается. Но это чудо, такие чудеса бывают редко». Мы ещё не знали тогда, что эти «чудеса» повторяются часто на советских стройках, что имя этому «чуду» – рабочий энтузиазм»…

Ударник и поэт Беломорстроя Кремков читает своё стихотворение «Чекист».

• Что день – успех,
•         что час – то новый плюс.
• Несется весть, сомненья рассеивая:
• «Чекист» прошел восьмой, десятый шлюз,
• Неудержимо продвигаясь к северу.
• Братишка, знай, назад дороги нет.
• Пусть нам порой
•         как будто и не можется,
• «Чекист» ведет нас лестницей побед
• В великий бьеф
•         бесклассового общества…

После выступлений поэтов объявляется перерыв. Во время перерыва писателям и журналистам сообщат более подробные сведения о строительстве канала Москва-Волга. Они узнают, что из трех вариантов был выбран так называемый Дмитровский, его трасса пойдёт вдоль железной дороги от Савёлова на Москву, изредка пересекаясь с реками Дубной, Яхромой, Сестрой и Икшей. Ниже Икши канал будет раздваиваться двумя ветвями: судоходной и водоводной. Первый шлюз будет ставиться на Дубне, вода в шлюз будет подаваться насосной станцией, в отличие от Беломорско-Балтийского канала, где водораздельные озёра и реки, совпадающие с трассой, дают возможность питать его самотёком. Судоходный канал будет спроектирован в направлении Химки-Тушино. Здесь будут строиться два порта: у Покровского-Стрешнева для северных волжских грузов; и южнее у Сукина болота, где завод «Шарикоподшипник», – для окских и южных. Грузовое движение между гаванями пойдет по Андреевскому каналу от Канатчиковой дачи до Воробьевых гор, минуя петлю Москвы-реки, омывающую центр. Беломорстрой и Московско-волжский канал откроют новую эру в водном хозяйстве Союза, создавая сквозные и кратчайшие водные пути между морями и главнейшими бассейнами страны. Из Москвы можно будет проехать по воде в любую область Союза. А водоводный (питьевой) канал будет проектироваться как самостоятельное направление через Мытищи на юго-восточные районы Москвы.

Доверительная беседа главных идеологов.

Перерыв кончился. На трибуне Максим Горький: «Я счастлив и потрясен, – говорит взволнованный Алексей Максимович. – Я с 1928 года присматриваюсь к тому, как ОГПУ перевоспитывает людей, все это не может не волновать. Великое дело сделано вами, огромнейшее дело! В старину разбойники и купцы – а купцы тоже являются разбойниками – пели такую песню:

• Смолоду много бито, граблено, —
• Под старость надо душу спасать.

И спасали души – давали деньги монастырям, строили церкви, а иногда и больницы. Вы не старый, вы молодой народ. Бито, граблено вами не так уж много. Любой капиталист грабит больше, чем все вы, вместе взятые.

А дали вы стране Беломорско-Балтийский канал, который, во-первых, имеет огромное экономическое значение, во-вторых, усиливает обороноспособность страны, а в-третьих, переработав себя в труде, вы дали стране отличных, квалифицированных работников, которые будут заняты на других стройках.

Я чувствую себя счастливым человеком, что дожил до такого момента, когда могу говорить о таких вещах и чувствовать, что это правда. К тому времени, когда вы будете в моём возрасте, полагаю, не будет классовых врагов, а единственным врагом, против которого будут направлены все усилия людей, будет природа, а вы будете её владыками. К этому вы идёте, и больше тут нечего сказать, но до этого надо свернуть голову капитализму. Я поздравляю вас с тем, чем вы стали. Я поздравляю работников ОГПУ с их удивительной работой, я поздравляю нашу мудрую партию и её руководителя – железного человека товарища Сталина»…

«Кончен бал, погасли свечи», но не утихли людские страсти. Разъехались участники слёта по зонам и лагерям. Много воспоминаний и оживлённых разговоров передавалось от одной бригады к другой. Но как только восторженный разговор молодых людей заходил о том, что на слёте видели и слушали живого Горького, то настроение стариков-заключенных сникало: «А, этот «Босяк-Челкаш», Алексей Максимыч-то, смотри, как распинался перед вождём-паханом, а ведь на Беломоре никому не пособил, никому не помог. Видать сам сломался и продался… А вот его жена Екатерина Пешкова не побоялась – многих спасла! Век будут на неё молиться!»

Встречи с Екатериной Павловной Пешковой[17]

ВСТРЕЧА ПЕРВАЯ

В ту осень кончилась продолжавшаяся года полтора передышка, и опять начались аресты. Первым среди наших родных и знакомых был арестован живший в Петрограде мой двадцатилетний двоюродный брат Кирилл Голицын. Московские родственники бросились хлопотать. Моя мать пошла на приём к своему «ручному коммунисту» Смидовичу. Соня Бобринская отправилась к секретарю ЦИК Енукидзе, а мой отец пошёл в Политический Красный Крест, во главе которого стояла замечательная женщина Екатерина Павловна Пешкова, жена основоположника советской литературы Максима Горького. Красный Крест помещался на Кузнецком мосту, дом № 26. В приёмной принимали родственников заключённых, консультировали, давали советы, сообщали – какие сроки получили мужья, сыновья и дочери посетителей. Это было своего рода справочное бюро, а самое главное – здесь утешали. Ошеломлённые, непонимающие, за что и почему обрушилось на их семью горе, жёны и матери арестованных, прослышав от других таких же несчастных жён и матерей о существовании Красного Креста, шли сюда. Помогали ли здесь? В некоторых случаях да, удавалось смягчить приговоры. В случаях явного произвола Пешкова активно вмешивалась и спасала, да-да спасала людей!

Екатерина Павловна Пешкова.

Увидел я её впервые, когда она с туго набитым портфелем в руках, красивая, эффектная, стройная, в кожаном пальто, в кожаном шлеме лётчика, вышла скорыми шагами из подъезда, села в коляску мотоцикла и покатила в сторону Лубянской площади. Она всегда ездила в ГПУ таким способом, хотя пешком пройти было два шага. Знаю, что Екатерина Павловна, минуя охранительные посты и секретарей, прямо проходила в кабинет Ягоды и в особо вопиющих случаях не просила, а требовала, и не просто смягчения участи заключённых, а их освобождения…

ВСТРЕЧА ВТОРАЯ

Молодёжь продолжала беззаботно веселиться, хотя некоторые из нас стали лишенцами. Собирались мы танцевать фокстрот в наиболее просторных квартирах то у одних знакомых, то у других. И ещё собирались мы в Мерзляковском переулке, в роскошной квартире Александры Львовны Толстой. Зачастил на наши сборища мой двоюродный брат Алексей Бобринский. Мы все знали, что он является тайным агентом ОГПУ, но полагали, что он следит за гостями его сестры Сони и её мужа Реджинальда Уитера – иностранцами.

…Двенадцатый час ночи. Вся наша семья готовилась ко сну. И вдруг резкий звонок, ещё, ещё. Мне предъявляют бумагу. Я читаю: «Ордер на обыск и арест Голицына Сергея Михайловича», внизу подпись: «Зам. председателя ОГПУ Г. Ягода».

Лубянка-Бутырка – допросы, допросы. Последний допрос начался с того, что моей лояльности к Советской власти недостаточно, что я должен ещё доказать свою преданность и помогать ей. Следователь прямо сказал: «Я сейчас вам дам подписать одну бумагу, вы обяжетесь нам помогать, более того, мы вам будем давать определённые задания». «Нет», – тихо ответил я и опустил глаза. «Или завтра же освобождение, или я вас сгною в Туруханске». Я весь сжался и снова тихо ответил: «Пусть будет Туруханск». Следователь откинулся в кресле, долго смотрел на меня и неожиданно сказал: «Я не настаиваю. Я так и думал, что вы не подпишите. Я хочу вам дать совет от себя лично. Сейчас по всей стране началось грандиозное строительство. А вы фокстроты танцуете. Мой вам совет: уезжайте, уезжайте из Москвы на одну из строек, усердным трудом вы докажете приверженность Советской власти».

– Но меня нигде на работу не примут, – с горечью проговорил я, – лишенцев не принимают, да ещё с таким социальным происхождением.

– В избирательных правах вы будете восстановлены, – убеждённо сказал следователь. Он нажал кнопку…

Всего я просидел лишь одиннадцать дней – три на Лубянке и восемь в Бутырке. И никогда эти дни не забуду… Через два дня после моего освобождения отец мой отправился к Е. П. Пешковой по своим делам; узнав, что я на свободе, она пожелала меня видеть.

Когда я пришёл в её скромную контору на Кузнецком мосту, она приняла меня без всякой очереди. Впервые я увидел её столь близко. Она была поразительно красива той благородной красотой, мимо которой невозможно пройти, не полюбовавшись. Взглянула на меня пристально своими прекрасными, цвета стали, глазами и задала роковой вопрос (доносительство):

– А вам предлагали?

Я молчал.

– Я вас поняла. А вы что ответили?

– Ответил, что Туруханск.

Она мне поверила. Узнав, что я был вынужден дать подписку о невыезде, сказала, что это означает – следствие не закончено.

ВСТРЕЧА ТРЕТЬЯ и последняя

В отделе кадров Дмитлага. Инспектор меня окликнул:

– Вам отказано. Без вас канал построят, – с презрением сказал он. Я ушёл.

– Попробую написать Пешковой, – сказал отец. Так я снова оказался на Кузнецком мосту у одной из самых выдающихся в нашей стране женщин. Она встретила меня очень приветливо, начала расспрашивать, как живут мои родители, брат и сёстры, узнала, что у меня уже маленький сын, обещала помочь, велела прийти через неделю. Я пришёл. Екатерина Павловна мне улыбнулась, сказала, что говорила обо мне ТАМ, что ей обещали устроить меня на канале. Я должен явиться к секретарю самого начальника Дмитлага Фирина и сказать ему, что обо мне звонил Буланов…

Приехав в Дмитров, я поднялся в гору в Борисоглебский монастырь. На двери табличка с золотыми буквами: «Начальник Дмитлага и заместитель начальника ГУЛАГа С. Г. Фирин». Я вошёл в просторный кабинет, показавшийся мне роскошным, с креслами, с диванами, с большим столом для заседаний. За огромным столом сидел плотный военный с четырьмя ромбами в петлицах, черноволосый, с крупными еврейскими чертами лица. Его красивые чёрные глаза уставились на меня. Он протянул мне свою чересчур мягкую, как батон хлеба, руку.

– Князь Голицын изволил пожелать поступить на работу на канал? – спросил всесильный чекист.

– Да, – пролепетал я, – мне больше некуда. В Шатрове живут мои родители.

– Почему же вы, когда вам в отделе кадров отказали, не обратились прямо ко мне, а сунулись окольными путями?

– Я считал, что это совершенно безнадёжно.

– Начальника отдела кадров, – бросил Фирин в трубку, а через несколько секунд добавил. – Сейчас к вам явится князь Голицын, оформить его. – Он вторично протянул мне свою мягкую руку и милостиво изрёк, – желаю удачи.

… Екатерину Павловну я увидел ещё раз в Доме детской книги в 1962 году на торжественном юбилее Маршака. Была она совсем старая, столь хрупкая, точно из фарфора, и была по-прежнему ослепляюще красива… Позднее я узнал о её смерти. Она скончалась в 84 года. Пусть эти строки будут моей благодарностью. Она спасла меня. А скольких тысяч несчастных она избавила от гибели! Вечная ей память.

Сергей Михайлович Голицын.

«Работать стало легче»

После громких речей и призывов дело не сдвинулось так быстро, как предполагалось на слёте. В штабе Главного управления провели еще несколько оперативных совещаний. Надо было определиться, куда направить людей и технику в ближайшие месяцы для ликвидации так называемых узких мест. По сравнению с другими участками Волжский узел у деревни Иваньково (как самый ответственный) вызывал наибольшее опасение. Поэтому было принято решение сконцентрировать все силы на самом сложном и трудоёмком Волжском узле.

В начале сентября в Иваньково прибыл назначенный начальником участка Карл Карлович Крипайтис с ближайшими помощниками. Им предстояло осмотреть место строительства и определить объём предстоящей работы.

М. И. Буланов в книге «Канал Москва-Волга. Хроника гидросооружений Волжского района» приводит воспоминания К. К. Крипайтиса: «Сюда мы приехали в 1933 году, в сентябре. Нас было семь человек. Что здесь было? Была деревня Иваньково и кругом лес. В деревне нас приняли неважно. Собрали мы сход, рассказали о строительстве. Нам не верили и говорили, что ничего из этого дела не выйдет. Прибыли мы на такое место, где железной дороги не было. На многих стройках уже велись работы, а здесь её нужно было только начинать. Через несколько дней причалили две баржи с каналоармейцами – человек триста. Нам негде было их разместить. Поселили их на бывших дачах фабриканта Мамонтова (8). Стали разбивать лагерь на правом берегу Волги, там, где сейчас второй участок. Поставили первые четыре палатки. Нужно начинать строить, значит, нужен лес. Мы жили в лесу, а рубить его не имели права. Первый лес для строительства нашего узла доставили с Шошинского лесного завода. Это 60 км от нас вверх по Волге. Стали прибывать грузы для строительства, но они стали разгружаться на пристани в Никольском, так как в Иванькове пристани не было. Наркомвод обещал выделить нам катер для перевозки грузов. Мы этот катер ждали, ждали – так и не дождались. Я послал в Никольское помощников. Они сняли там пристань и перетащили её сюда. Мы причалили пристань к правому берегу, работать стало легче».

Начальник Дмитлага и одновременно заместитель начальника Москваволгостроя Семён Григорьевич Фирин (при этом он оставался заместителем начальника ГУЛАГа) стал срочно заниматься формированием строительных отрядов.

26 сентября при Главном управлении Дмитлага создаётся специальная группа по вопросу переноса селений, попадающих под разбивку трассы канала и зон затопления. Руководителем группы приказом № 152 назначен Бронислав Викторович Паплинский, инженер-конструктор сектора гражданских сооружений производственного отдела Строительного управления. Бронислав Викторович обратился к руководству Дмитлага с предложением привлечь землеустроителей для квалифицированной оценки колхозных и совхозных земель при их перераспределении. Через год работа с документами закончится и начнётся «великое» переселение народа. Хлебнут ещё люди горя и страданий.

Общие работы на глубокой выемке.

Первые отечественные ЗИСы.

Новосельцевский бугор сдерживает всю стройку.

Земляные работы в котловане шлюза № 5.

Безнадежное отставание

Проектировщики дорабатывали документацию по Волжскому узлу с учётом местных условий. Они знали, что строить высоконапорные плотины на реках с большими и бурными паводками весьма опасно. Минимальный напор воды на будущей Волжской плотине определился в 18 метров – это высота пятиэтажного дома. Известно и весеннее неистовство Волги непосредственно у деревни Иваньково: в бурные весенние паводки река стремительно поднималась за сутки на восемь метров, подмывались берега, заваливались столетние деревья, забивая русло реки и изменяя фарватер.

Сможет ли главная напорная плотина удержать лобовую атаку Волги на естественном русле? Опасения были. Проектировщики приняли беспрецедентное решение: строить плотину рядом с руслом реки на сухом месте. Когда железобетонная плотина прочно станет на фундаменте, приступить к следующему этапу. От последнего левого устоя плотины вглубь левобережья построить земляную насыпную дамбу, а с правой стороны плотины подготовить новое русло реки, подводящее Волгу к плотине. Разбив Волгу на два потока, удастся ослабить её напор при незавершённом строительстве. Часть воды по-прежнему пойдет по старому руслу, а другая часть – по новому подготовленному руслу устремится к плотине. Плотина, ещё без щитов, без затруднений пропустит поток воды через открытые пролёты. А по обводному каналу часть воды вновь соединится со старым руслом Волги. Позднее, когда старое русло перекроют насыпной дамбой, весь поток воды будет проходить через плотину, а Волга пойдёт по новому руслу на этом участке. Насыпная длинная Левобережная дамба и короткая Правобережная плотина будут соединены с крайними устоями бетонной плотины гидротехническими замками. С помощью портальных кранов в проёмы главной напорной плотины установят запорные щиты. Но это состоится после того, как забетонируют основную плотину. Волгу остановят на несколько минут для заполнения водохранилища, и в расчётный момент времени взорвут перемычку. Этот момент определит возможность осуществления самой идеи строительства канала от Волги до Москвы. Малейшая ошибка в расчётах или упущение во время строительства грозили непоправимыми последствиями: Волга могла снести на своём пути технику и людей, строящиеся сооружения и прибрежные поселения… Осень 1933 года выдалась дождливой и холодной. Подготовительные работы к концу года безнадёжно отставали от запланированного графика.

С. Г. Фирин, Л. И. Коган, Г. Г. Ягода, С. Я. Жук (слева-направо) на стройке Волжского узла.

Намыв Волжской плотины.

Водяные пушки разгружают автомобиль.

14 октября С. Г. Фирин подписал приказ за № 35:

«Без ведома Когана и моего запрещается кому бы то ни было разрешать проживание заключённых на частных квартирах в городе Дмитрове».

3 декабря 1933 года Сергея Яковлевича Жука постановлением СНК СССР № 2620 назначают главным инженером Москваволгостроя – кому, как не ему, доверить строительство канала!

7 декабря вышло ещё одно постановление СНК СССР № 2640 «О канале Москва-Волга»:

«Одобрить проект трассы и основных сооружений строительства. Считать необходимым немедленно приступить к постройке Иваньковской плотины на реке Волге. Построить гидроэлектростанцию мощностью 60 тыс. кВт. Строительство гидроэлектростанции возложить на Москваволгострой»[18].

Председатель СНК СССР В. Молотов Зам. упр. делами СНК ССС Р. Г. Леплевский

В начале 1934-го года только начались работы по возведению ограждающей перемычки вокруг котлована будущей Волжской плотины. 7 января на стройку прибыл начальник Главного управления Л. И. Коган. 9 января по Управлению выходит приказ № 3:

«Обследованием 1-го Волжского отделения мною установлено:

1. Центральный аппарат строительства и лагеря недооценивают масштабов и технической сложности Волжского узла. Точно также Центр всерьёз не задумывается над сроком, в течение которого этот важнейший узел должен быть построен.

2. Окраинное положение 1-го отделения, его оторванность от железной дороги и все трудности, проистекающие из этого, не нашли своего отражения в Центральном аппарате. В результате такого общего отношения к Волжскому узлу оказалось, что по ряду отдельных строительных работ этот участок оказался буквально в угрожающем положении. Несчастье 1-го отделения видимо в том, что оно расположено по дороге на Москву, куда чаще и охотнее ездят наши начальники. Рабочей силой, особенно квалифицированной, 1-е отделение не обеспечено. Межу тем, по гидрологическим условиям оно требует в этом отношении исключительного внимания. Какой общий план и темпы могут быть на строительстве при керосиновой лампе, да и то не всегда обеспеченной керосином».

Нач. Гл. Управления строительства Л. Коган

7 января территория МВС была поделена на уточнённые участки, которые были закреплены по районам строительства:

Волжский район – левый и правый берега Волги, Карманово; Ольховский, Запрудненский, Лесозаводский и Полуденский участки;

Центральный район – Яхромский, Медведковский, Икшинский, Оревский, Куминовско-Михалёвский, Голявинский, Игнатовский, Никольский, Татищевский, Микишинский и Фоминский участки;

Восточный район – Пестовский, Пяловский, Листвянский, Горицкий, Коргашинский, Болшевский, Оболдинский и Максинский участки;

Хлебниковский район – Новосельцевский, Павельцевский, Котовский, Лихачёвский, Химкинский и Долгопрудненский участки;

Южный район – Никольский, Щукинский, Строгинский, Карамышевский и Перервинский участки.

К концу января на левобережный участок Волги стали прибывать квалифицированные строители. Штаб стройки был перенесён из деревни Иваньково на левый берег Волги в село Подберезье. Здесь были вольнонаёмные и заключённые, а также досрочно освобождённые с Беломорско-Балтийского канала. Вольнонаёмные, инженеры, руководители обеспечивались пропусками и могли свободно перемещаться по лагерным зонам. Заключённые оставались под конвоем и их условия жизни не менялись: те же мучения и голод, унизительная зависимость от бывалых зеков.

3 февраля начались работы по сооружению левобережной перемычки. Заместитель начальника района Фёдор Трофимович Прохорский взялся вывезти первую тачку земли.

Приказом по Дмитлагу за № 151 от 20 марта 1934 г. находящаяся в Коврове на экскаваторном заводе группа заключённых Дмитлага в количестве 464 человек и 105 курсантов была переименована в отдельный Ковровский отряд с непосредственным подчинением Управлению Дмитлага[19]. В приказе отмечалось, что каждый работающий экскаватор освобождает 350 каналоармейцев-тачечников от тяжёлого труда. Через год было изготовлено 135 экскаваторов.

К первому апреля перемычка достигла 1,5 километров длиной и высотой до отметки 120 метров над уровнем Балтийского моря. По только что построенной железнодорожной ветке Вербилки-Иваньково прибывали новые эшелоны каналостроителей.

Начальником Левобережного участка назначили опытнейшего инженера Александра Георгиевича Ананьева, откомандированного с Беломорстроя. Он один из немногих, кто имел высшее образование по специальности инженер-гидротехник. Окончил Петербургскую Военно-инженерную Академию ещё в 1900-ом году. Александр Георгиевич начал формировать бригады строго по отдельным видам работ с учётом имеющихся специалистов и опытных руководителей.

Экскаваторы-драглайны из дореволюционных запасов. 1934 г. Первые экскаваторы «Ковровец». 1936 г.

Глубокая выемка готова под затопление.

На строительство Левобережной дамбы была направлена бригада Анушевана Лазареева, бывшего рецидивиста-уголовника, сумевшего собрать и возглавить бригаду в 450 человек. Эта бригада стала специализироваться на самых тяжёлых работах – таскать тачки. Стали укладываться в установленные сроки, благодаря простейшей сообразительности бригадира – катальные доски устраивались без пересечений дорожек, из бригады было выделено несколько десятков человек для срочного ремонта тачек.

На строительство ограждающей перемычки прибыл отряд из опытных каналоармейцев в составе 1 200 человек. Начальником отряда назначен Константин Яковлевич Перемота – бывший заключённый, освободившийся досрочно. Он быстро организовал курсы подготовки взрывников, что помогло ускорить работу. В конце марта на строительстве перемычки работало уже 6 000 лагерников. 2 апреля постройка перемычки закончилась. Волжский узел награждён переходящим Красным знаменем, а для бодрости духа – комплектом инструментов духового оркестра.

С середины апреля жители старинной деревеньки Иваньково (бывшая вотчина князей Вяземских) стали готовиться к переезду на новое место. Здесь уже был колхоз «Большевик» и коллективное хозяйство пришлось перестраивать заново. Первую избу разобрали 17 апреля. Все хлопоты по переселению легли на плечи председателя колхоза Григория Дмитриевича Буланова.

28 апреля начальником Волжского района назначен Николай Фёдорович Шапошников – руководитель строительства гидротехнических сооружений. Он уже два года возглавлял стройку как инженер-гидротехник от структуры ОГПУ. Теперь ему вменялось контролировать ход строительства по всему узлу. На том месте, где раньше располагалась деревня, предстояло построить тепловую электростанцию для обеспечения электроэнергией строящегося бетонного завода и проектируемого бетонного комбината.

Представительная делегация побывала на большинстве объектов. Она знакомилась с ходом строительства на Хлебниковском участке, Центральном, Северном и Волжском. Делегацию возглавлял Л. М. Каганович. В ее состав входили секретарь МК ВКП(б) Н. С. Хрущёв и секретарь ЦК ВЛКСМ А. В. Косарев (9). От НКВД – «железный нарком» Г. Г. Ягода и зам. наркома ВНУдел Я. С. Агранов (10). Список делегации замыкал председатель Мособлисполкома Филатов. На Волжском участке делегацию сопровождали Л. И. Коган, С. Г. Фирин, С. Я. Жук, К. И. Вейс и другие руководители стройки. После осмотра строящихся объектов в Дмитрове состоялось совещание с руководителями строительства и лагерей, на котором, как обычно, учинялся деловой разнос и «раздавались пряники».

Земляные работы на Лесозаводском бугре.

Особый приказ № 358 предписал выявить всех родственников заключённых, осевших на жительство вблизи лагеря, и немедленно сообщить о них в ближайшие райотделы ПП ОГПУ МО с цель выселения их за пределы 25-километровой зоны от лагеря. Кроме этого приказа последовали и другие, которыми предписывалось немедленно очистить все районы от «злостных нарушителей дисциплины» и «разложившихся» лагерников – отказников и лодырей. Всего из Дмитлага в северные лагеря было отправлено три эшелона.

Первый кубометр бетона, приготовленный на первом примитивном заводе, был заложен непосредственно в основание основной напорной плотины 16 августа 1934 года. Успехи были отмечены наградами за самоотверженный труд. В числе награждённых Почётным значком «Ударник МВС» были Галина Тасарская – бригадир первого украинского отряда, Сизерико Икаев – землекоп, Анушеван Лазареев – бригадир тридцатипятников[20], начальник Центрального городка первого участка Хейфиц, начальник первого хозрасчётного отряда третьего участка Бунин.

1935 год оказался не менее напряжённым, чем и предыдущий. Сроки постройки всего Волжского узла отставали от директивного плана. Началась закладка бетонного комбината. На помощь прибывали дополнительные отряды заключённых. Строительство велось со 2 января по 1 мая. В день Международной солидарности трудящихся комбинат начал выдавать бетон заданных марок непрерывным потоком. Этот комбинат стал самым мощным предприятием в СССР. Бетонирование стало производиться круглосуточно. В первом номере газеты «Волжская плотина» отмечаются успехи бетонщиков: «Отряд Галины Тасарской дал рекордную выработку, уложив за сутки 2 093 кубометра бетона и установив тем самым Всесоюзный рекорд». Центральный штаб своим постановлением отметил работу строителей, вручив Волжскому узлу в очередной раз Переходящее Красное знамя и премию в размере 5 000 рублей. Пока заключённые выдавали рекорды и награждались знамёнами, в руководстве Дмитлага устраивались застолья. Заместитель начальника Дмитлага (он же бывший председатель спортивного общества «Динамо» Дмитлага) В. А. Барабанов и начальник КВО Дмитлага М. В. Филимонов, что называется, совсем «отбились от рук» и грозным приказом НКВД СССР № 82 от 10 апреля 1935 года были сняты с работы. Как указывалось в приказе: «за пьянство и грубое нарушение ревзаконности от должности отстранить».

Жизнь лагерников проходила своим чередом. Заключённым приходилось жить и работать в бесконечных авралах и штурмах. Только умирали здесь одинаково – мучительно и с болью в сердце.

25 апреля 1935 года особым приказом НКВД СССР № 045 в Дмитлаг было запрещено направлять новых заключённых, осуждённых по разным статьям Уголовного Кодекса. Список статей широк: измена Родине (ст. 58, п. 1-а), шпионаж (ст. 58, п. 6 и ст. 193 п. 24), террор (ст.58, п. 8), диверсии (ст. 58, п. 9), бандитизм (ст.59, п. З). «Враги народа» – бывшие члены антисоветских политпартий, участники антипартийных группировок, руководители и участники фашистских и националистических группировок, белые офицеры, руководители повстанческих организаций (ст. 58, п. 2,3,4), активисты церковных и сектантских групп и организаций, иностранные подданные и приговорённые к высшей мере наказания с заменой на 10 лет.

На лесозаводском бугре начинают использовать пути с нормальной колеей.

По всей стране, как на воле, так и по лагерям, продолжались поиски «врагов народа». Для усиления оперативно-розыскной работы в Дмитлаге создаётся 3-й отдел. 13 июля заместителем начальника Дмитлага и начальником этого отдела назначается Сергей Васильевич Пузицкий – известный чекист, работавший в органах ВЧК, ОГПУ, НКВД[21] с 1921 года. В Дмитлаг он прибыл в звании комиссара ГБ 3-го ранга. Было время, когда С. В. Пузицкий, как один из организаторов успешно проведённых операций «Трест» и «Синдикат», числился среди награждённых. Он имел два ордена Боевого Красного Знамени и два знака «Почётный чекист». Здесь, на строительстве канала, продолжалась работа его Министерства Любви[22]. Службисты ГБ собирали компромат и тщательно проверяли личные дела зэков и вольнонаёмных: рабочих и инженеров, руководителей строек и всех служб. Дела арестованных и подозреваемых ставились на поток: допросы, пытки и – в Лефортово… 28 апреля 1937-го года в эту «мясорубку» попал и сам С. В. Пузицкий.

В начале августа 1935 года Северный район стали разукрупнять. Лозунги и другие агитационные атрибуты заполняли страницы газет и журналов: «Соревнование, умноженное на темпы с использованием техники, до дна решает успех Большой Волги». На железной дороге, соединившей Дмитров и Волжский узел, были построены станции Большая Волга, Техника, Темпы, Соревнование. Эти названия закрепились за строительным районом, а позднее здесь сформировались одноимённые посёлки, сохранившие память о времени строительства канала.

9 августа на строительство Волжского узла прибыл Г. Г. Ягода. Он ознакомился с работой бетонного комбината, осмотрел земляную Левобережную дамбу, строительство аванпорта. Здесь он наметил место будущей установки скульптур Ленина и Сталина – на стыке Волги и канала в сторону Москвы. После ревизии нарком сказал, как отрезал: «Вам дано всё для успешного завершения строительства плотины в срок». Начальник района Н. Ф. Шапошников заверил наркома, что сдаст плотину к XVIII годовщине Октября.

12 августа у станции Люберцы по Казанской железной дороге был сформирован ещё один отдельный лагерь на 100 человек с подчинением Дмитлагу. Вероятно, этот объект был засекречен.

7 сентября в центральных газетах опубликовали Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) № 2011, в котором отмечалось, что работы по строительству канала Москва-Волга успешно развернулись широким фронтом на всех участках. Постановление обязывало МВС сдать канал в эксплуатацию к навигации 1937 года[23].

26 сентября Волжский район посещает партийно-правительственная делегация: Л. М. Каганович, Н. С. Хрущёв, председатель Моссовета Н. А. Булганин, зам. Наркома ВНУдел Я. С. Агранов и начальник ГУЛАГа М. Д. Берман. На следующий день в журнале Дмитлага «На штурм трассы» была опубликована информация о посещении членами делегации Волжского узла:

«Товарищ Каганович, посетивший год назад Волжский узел, отметил, что за это время проделана огромная работа благодаря высокой степени механизации строительных работ. Нарком Г. Ягода указал на недопустимость имеющегося отставания по бетону от сентябрьского плана и на дефекты в организации экскаваторных работ. Нарком порекомендовал председателю Моссовета т. Булганину использовать опыт Волжского комбината с применением транспортёров для подачи инертных компонентов и бетона. Затем гости осмотрели Северный устой плотины, ледоломы и работы по строительству гидроэлектростанции. Хорошее впечатление произвела канатная дорога через Волгу для подачи гравия к растворному узлу. Возвращаясь на автомобилях с плотины, гости осмотрели работы в аванпорте и место, где намечено поставить скульптуры Ленина и Сталина. Прощаясь с начальником района т. Шапошниковым Л. М. Каганович сказал: «Здорово работаете, товарищи!»

30 октября по Главному управлению строительства канала и Дмитлага был издан приказ № 249. Он гласил, что согласно постановлению партии и правительства канал нужно закончить и сдать в эксплуатацию к весеннему паводку 1937 года. В связи с этим территория будущего Волжского водохранилища должна быть освобождена от всех селений. Отдел переноса селений определил три наиболее крупных участка: Кимрский, Конаковский и Завидовский, которые попадали в зону подтопления. На Кимрском участке предстояло переселить 382 хозяйства, на Конаковском – 1 719, на Завидовском – 2 639. По Мытищинскому и соседнему Коммунистическому районам землеустроительная партия МОЗО (Московский областной земельный отдел) выполнила основную работу по составлению эскизного проекта в 1934 году. Все последующие доработки относительно спокойно завершились в середине лета 1936 года.

В последний день октября комиссия Управления МВС НКВД приняла конструкцию Волжской плотины (без щитов) с оценкой «хорошо». 7 ноября девять каналоармейцев Волжского района получили досрочное освобождение. С 1-го января 1936 года вводится система зачётов: день ударной работы за два дня срока при условии выполнения нормы.

Наш великий Сталин!

Входе строительства всех объектов Москваволгостроя 1936 год был переломным. Постепенно на самые трудные участки стала прибывать строительная техника: экскаваторы, грузовые автомашины, плашкоуты с гидромониторами. Увеличилось количество передвижных бетонных растворных узлов, электрифицированы насосные станции. Открылись первые продовольственные магазины ОРС (Отдел Рабочего Снабжения) для вольнонаёмных рабочих и инженерно-технических служащих. Но зэки по-прежнему бедствовали и голодали. Они по-своему видели то, что скрывалось за тремя буквами «ОРС»: Обеспечь Раньше Себя, Обеспечь Родственников Своих; Обеспечь Руководящий Состав; Остальное – Рабочим и Служащим.

На 23 июня ожидалось важное символическое событие – взрыв перемычки, отгораживающей Волгу от плотины. На это торжество прибыли Г. Г. Ягода, Н. С. Хрущёв и Филатов. Л. И. Коган открыл митинг. К микрофону подходит Н. С. Хрущёв: «Идея строительства канала принадлежит великому преобразователю нашей страны товарищу Сталину. Волга входит в новое русло. Такое сооружение мог создать только спаянный коллектив, воодушевлённый великим делом Ленина-Сталина! Строительство канала – это одна из страниц великой борьбы, которую мы ведём за счастье человека. Да здравствуют строители канала! Да здравствует организатор и руководитель стройки НКВД товарищ Ягода! Да здравствует тот, кто поднял народ, кто перевооружил страну, кто обеспечил победу трудящихся – наш великий Сталин!».

Бурные аплодисменты раздались со всех сторон, но их перекрыли 28 взрывов под торжественные звуки Интернационала в исполнении лагерного духового оркестра – так продолжалась неуёмная похвальба: «Наш великий Сталин!».

И. В. Сталин на Перервинском Узле.

А в деревне Иваньково когда-то была своя песня и другие слова, которые сохранились только в памяти старожилов…

На разных участках строительство объектов шло с переменным успехом, руководители отчитывались перед штабом Главного управления еженедельно. В лагерных газетах и журнале «На штурм трассы» сообщалось о кадровых перестановках, все больше с формулировками «как не обеспечившего», «не справившегося». Для ускорения темпов и наведения порядка приказы подписывались и распространялись с курьерской скоростью. Заголовки документов носили предупреждающий характер: «снять»-«назначить». Мелькают фамилии руководящего состава разных рангов: Шапошников Н. Ф. – снят, Быховский С. М. – назначен. М. Д. Берману, Г. Н. Мачтет, Д. В. Успенскому, И. В. Скачкову, И. Ф. Заикину – усилить контроль, обеспечить, активизировать и т. д.

Работы на Левобережной дамбе продолжались. На Правобережной плотине только приступили к устройству основания. Заключённые ещё продолжали таскать тачки, но уже внедрялась новая технология – гидронамывка. Оба сооружения возводятся с применением гидромониторов. Мощной струёй воды земля разбивается и превращается в полужидкую массу – пульпу, которая землесосами от приёмной воронки плашкоута (11) поднимается на эстакаду и по лоткам отправляется к месту намыва. Вода постепенно стекает, а оставшаяся масса земли наращивается вверх до заданной отметки. Гидромониторами стали разгружать землю с железнодорожных вагонов и автомашин на отвалах, ускорялся процесс перемещения грунта при устройстве котлованов. Но всё-таки тачка и лопата оставались самым универсальным транспортёром земли в одну «человеческую силу».

В летний период намывка плотин и дамб осуществлялась без особых проблем, но зимой гидромониторам могли помочь только взрывники. Руководство работами было возложено на инженера Николая Дмитриевича Холина, который возглавлял проектный отдел в Главном управлении МВС, где занимался разработкой технологии гидронамывки. Он окончил Ленинградский институт инженеров путей сообщения по специальности инженер-гидромеханик. Мощные насосы и трубопроводы землесосов быстро изнашивались и выходили из строя. Необходимо было срочно организовать ремонтную бригаду – каждый час простоя гидромонитора грозил остановить непрерывность работы. Короткую Правобережную земляную плотину во что бы то ни стало необходимо было закончить до зимы. Иначе морозы скуют грунт и процесс замедлится до уровня тачки. Н. Д. Холину удалось организовать работу гидромониторов и отладить весь процесс намывки. Строители уложились за 3,5 месяца. Всё оборудование и подъездные пути перенесли на продолжающееся строительство Левобережной длинной дамбы.

Бетонирование опалубок.

10 сентября 1936 года на Волжский узел прибыла правительственная делегация самого высокого уровня – председатель СНК СССР В. М. Молотов и его заместители В. Я. Чубарь (12), В. И. Межлаук и Н. А. Антипов. Сопровождал их Г. Г. Ягода. Делегаты первоначально побывали в Южном районе строительства, а в 15 часов 30 минут их встречали руководители Волжского района в Дмитрове. После короткой деловой встречи состоялось знакомство с ходом строительства шлюза № 1 и Волжской плотиной. Очередной номер журнала «На штурм трассы» оповещал всех каналоармейцев о том, как прошла встреча, что вызвало интерес у важных гостей, с кем встречались, кого видели: «Здесь на плотине главе Правительства был представлен прославленный бригадир отряда строителей Левобережной дамбы Анушеван Лазареев… Товарищ Молотов расспрашивал его о работе и, узнав о том, что его отряд перевыполняет стахановские нормы, крепко пожал ему руку… Делегация ознакомилась с ходом строительства всех основных объектов – аванпорт и заградительные ворота, шлюз № 1, плотин и насыпной дамбы. Особый интерес гости проявили к монтажу портальных кранов. Товарищ Молотов и наш Нарком товарищ Ягода оживлённо обсуждали строительство Левобережной дамбы, её необычные габариты и водоупорность».

Гидромониторы в морозы разбивают грунт теплой водой (от тепловых станций).

Летние месяцы 1936 года для строителей Волжского узла выдались настолько напряжёнными, что приходилось работать круглосуточно. На многих участках строители зашивались. Сложная ситуация возникла на стройке шлюза № 5, где грунтовые воды быстро заполняли котлован, не давая возможности укладывать бетон. Он не успевал затвердеть, его просто размывало.

Глубокая выемка у деревни Новосельцево Хлебниковского района оставалась последним звеном во всей цепи сложностей на трассе канала. Технических трудностей здесь не предвиделось. Дело упиралось в директивные сроки. Преодолеть бугор длиной в 6 км только лопатами и тачками – это не реально, вводить в работу строительную технику бесполезно. Здесь необходимо было устраивать строительные площадки через каждые 3–4 метра по мере углубления. Чтобы перемещать экскаваторы и перекладывать подъездные железнодорожные пути для организации транспортирования грунта в отвал – времени нет. Такая технология выемки предусматривала устройство нескольких площадок по высоте выемки в 23 метра.

Отставание от графика составляло около года Это не входило в планы высшего руководства страны. На Новосельцевском бугре сконцентрировалось самое большое количество строительной техники и каналоармейцев, но работа стопорилась по мере углубления выемки… Наступала последняя холодная и дождливая осень. До готовности канала к пуску оставалось несколько месяцев, а работы по-прежнему – хоть отбавляй. Впереди зима с морозами, снегом, вьюгами…

На товарных путях Савёловского железнодорожного вокзала каждый день формировались составы для перевозки грузов и оборудования на строящиеся объекты канала. К этому времени уже построили второй железнодорожный путь от Москвы до Дмитрова (45 километров). Изготовлением энергетического оборудования и механизмов занимались самые крупные предприятия страны – более 50-ти заводов.

Опалубка под бетонирование насосной станции перекачки воды.

14 января 1937 года бригада монтажников под руководством инженера Лёвочкина установила с помощью портальных кранов первые закладные элементы для установки гидротурбин на Иваньковской плотине…

В области гидротурбиностроения научно-исследовательские работы начались ещё в 1923 году. За несколько лет была создана экспериментальная база и накоплен производственный опыт по изготовлению турбин. С первой турбиной промучились до 15 апреля 1937 года. Но потом на других плотинах сборка производилась за несколько недель.

Бетонные опоры Иваньковской плотины.

Опалубка под бетонирование шлюзовой камеры.

Более сложное положение складывалось с изготовлением насосов для насосных станций. Главное Управление строительства канала запросило все известные заводы и научно-исследовательские организации о возможности разработки и изготовления насосов мощностью в 4–5 тысяч лошадиных сил. Производительность самых крупных центробежных насосов, выпускавшихся на отечественных заводах, не превышала 200 вёдер воды в секунду. А это только десятая часть той мощности, которая необходима. Ленинградский «Металлический завод имени Сталина» и «Московский завод имени Калинина» предложили насосы, которые выпускались серийно, но у них был низкий КПД (коэффициент полезного действия). Руководители строительства обратились к немецким специалистам фирмы «Фойт». КПД их насосов был значительно выше. Вопрос о валютной закупке не получил дальнейшего развития. Оставался единственный выход – самим начать исследовательскую работу и конструирование всей системы агрегата насос и электропривод.

Труба № 170. Вид со стороны канала на донный водоспуск и палы. Район Техника. 1937 год.

Гидроизоляция бетонных стен шлюзовой камеры.

В августе 1934 года в Дмитрове организована опытно-насосная лаборатория. Инженеры предложили взять за основу исследований самую совершенную систему пропеллерного (с крыльчаткой) насоса типа «Каплан». Около двух лет понадобилось для того, чтобы окончательно приблизиться к решению поставленной задачи. КПД удалось повысить до 86 %. Аналогичной мощности не было в мировой практике.

При компоновке агрегатов насосная станция оказалась весьма внушительных размеров. Котлован размещался на глубине 3-х этажного дома, верхняя надстройка – на 3 этажа над землёй. Общий вес агрегатов составил 90 тонн. Диаметр рабочего колеса с лопастями – 2,5 метра. В подводящую трубу мог въехать гружёный грузовик. Управление осуществлялось с единого пульта. Мощность каждого электродвигателя – 4 100 л.с. Каждую секунду насосная станция могла перекачивать воду в камеру наполнения – 2 000 вёдер на высоту 8 метров. Стальные лопасти с корпусом колеса отливались на «Металлическом заводе имени Сталина» в Ленинграде, на Ижорском заводе прокатывались пустотелые валы, на заводе имени Кирова (бывший Путиловский) производилась последующая обработка и балансировка валов. Харьковский завод изготавливал электродвигатели вертикальной установки. Сборка производилась на заводе «Борец». Весь этот огромный объём работ требовал согласованных действий во времени, которого так не хватало. Главный инженер канала Сергей Яковлевич Жук выбивался из сил, но мужественно переносил все наскоки и угрозы партийных и правительственных чиновников. По каждому объекту Жук мог дать исчерпывающую информацию в любую минуту. На всех планёрках и летучках всегда поддерживал непосредственных руководителей участков и конкретных исполнителей.

Вот оно – Московское море*

1937 год. В марте заканчивалось строительство аванпорта и монтаж первых аварийных ворот. 23-го настал ответственный момент. Как писала газета «Правда»: «Главный инженер С. Я. Жук в присутствии всего руководства Главного Управления подаёт команду – опустить щиты Иваньковской плотины! С пеной и брызгами ринулась вода на щиты, но они выдержали напор. Волга остановилась на три минуты… Этой выдержки хватает для поддержания необходимого уровня Волги в её нижнем течении. 27 марта началось заполнение аванпорта волжской водой. Через два дня вода была перекрыта аварийными воротами и началось заполнение Иваньковского водохранилища. Волжский гидротехнический узел выдержал самое ответственное испытание».

При заполнении водохранилища старинный город Корчева в верховьях Волги оказался под водой. На дне водохранилища остались фундаменты домов, останки взорванных церквей, городское кладбище, скотомогильники, пойменные луга, 327 тысяч гектаров лугов, низин и лесов. Вода навсегда скрыла городские улицы, площади, скверы и бульвары. Такая же печальная участь постигла и город Мологу после строительства плотин в Рыбинске и Угличе. Другие города были подтоплены, где на треть, где на половину: Кимры, Калязин, Углич, Мышкин, Весьегонск, Рыбинск. (Об этой истории читатель узнает из последующего текста).

С весны 1937 года канал Москва-Волга готовился к открытию. На Сормовском судостроительном заводе готовилась флотилия теплоходов для парадного прохождения по трассе в честь открытия канала: флагман «Иосиф Сталин», в кильватерном строю – «Вячеслав Молотов», «Клим Ворошилов», «Михаил Калинин».

17 апреля 1937 года над Волжским районом совершил ознакомительный полёт Валерий Павлович Чкалов – лётчик-испытатель, Герой Советского Союза. Он недавно вернулся в Москву после знаменитого перелёта через Северный полюс в Америку. Газета «Правда» опубликовала его интервью, в котором он поделился своим впечатлением от полёта: «Железная дорога вьётся рядом с каналом. Мелькают названия станций: «Соревнование», «Темпы». На горизонте показывается тёмно-синяя лента. Вот оно – Московское море! Трудно определить старое русло Волги, «море» разлилось на несколько километров. Затоплены прежние берега, образовались десятки островов, покрытых лесом. Летим над водой, уже скрылась позади Волжская плотина. Видны останки бывших когда-то деревень… «Ну и канал!» – говорит В. Чкалов, и с восхищением широко разводит руками».

Шлюз № 3. Монтаж ворот нижней головы шлюза.

Через два дня зэки-уголовники уже пели сочинённую песню: «Это наш герой Чикалов а над каналом пролетел…». Над Дмитровом летали и другие лётчики – из зэков. Члены спортивного общества «Динамо» Дмитлага во время агитационного полёта (разбрасывание листовок с призывными агитками) решили показать фигуры пилотажа непосредственно над городом, но руководство Дмитлага по-своему оценило их мастерство. Приказом по Дмитлагу № 286 от 7 мая 1936 года «за воздушное хулиганство» лётчиков НД. Горева и Т. Д. Саежкина лишили досрочных зачётов и перевели на общие работы в обычные зоны. Для укрепления руководства и дисциплины среди членов лагерного общества «Динамо» был назначен ещё один заместитель председателя общества – Б. В. Кшанович, действующий заместитель начальника 3-го отдела Дмитлага, а с 3-им отделом шутки плохи.

На первом участке канала и вдоль старого русла Волги в сторону Твери приступили к разметке фарватера. Тральщики расчищали дно по фарватеру, а буксиры и самоходные баржи пробными рейсами примеривались к акватории.

Нижние двустворчатые ворота шлюза широко раскрыты.

Каравеллы на Яхромском узле.

22 апреля И. Сталин, В. Молотов, К. Ворошилов и новый Нарком НКВД Н. Ежов посетили Икшинский узел. Они ознакомились с насосной станцией и устройством шлюзов. 24-го флотилия парадных теплоходов вошла в акваторию аванпорта Иваньковского водохранилища (Московского моря) и встала на рейде. На флагмане «Иосиф Сталин» красовался транспарант: «Привет строителям канала Москва-Волга от судостроителей-сормовичей!».

Кроме основной трассы канала и головного Волжского гидроузла одновременно построили и другие объекты, входящие в систему Москваволгостроя: плотины на Сходне, Истре, Клязьме и Химке, а также канал через Акулово на Сталинский район Москвы (юго-восточное направление). Основные строительные работы на всех объектах были закончены и начались работы по зачистке прилегающих территорий. Сокращалось и «население» лагерей.

20 мая 1937 года вышел приказ НКВД СССР за № 00266 из пяти пунктов:

«1. Начальнику строительства канала Москва-Волга т. Берману организовать работы по окончании строительства таким образом, чтобы на период с 20 мая по 20 июня были закончены все основные работы и к 20 июня Дмитровский лагерь был максимально свёрнут.

2. На период после 20 июня на остаточный объём работ оставить только тех заключённых, которые осуждены по бытовым статьям (краткосрочники).

3. Из подмосковных лагерей (Южный, Сходненский, Карамышевский, Хлебниковский и Водопроводный) в 5-дневный срок изъять всех заключённых, осуждённых по контрреволюционным статьям, и отправить в другие лагеря.

4. В перечисленных лагерях охранников, из числа заключённых, перебросить в северные районы, а из северных районов доставить вольнонаёмных стрелков. Пожарную охрану, из числа заключённых, заменить вольнонаёмными.

5. Начальнику Дмитлага т. Кацнельсону пересмотреть списки заключённых, пользующихся правом проживания на частных квартирах, и таковые максимально сократить, переведя заключённых на лагерное положение».

3 июня 1937 года выдавали паспорта тем заключённым, которые вошли в число досрочно освобождаемых за ударную работу.

31 августа приказом НКВД СССР № 363 свыше 100 сотрудников оперативно-розыскной службы и ВОХР Дмитлага награждены почётными знаками ВЧК-ГПУ («Почётный чекист»), знаками «Почётный работник РКМ» и именными часами.

К концу года разработали директиву о сохранении архивных материалов. Приказом по Управлению эксплуатации канала и Дмитлагу за № 170 от 31 декабря 1937 года «в целях сохранения всего архивного материала» архивное отделение Отдела кадров было реорганизовано в Центральный архив Управления эксплуатации канала Москва-Волга. Возглавить работу по комплектации архива поручили С. Г. Камелову. Архив формировался по основным направлениям деятельности Дмитлага: Центральный технический, архив УРО (учетно-распределительный отдел), архив тех. инспекции, сдаточной комиссии, бывшего сектора монтажных работ, бюро по изучению зоны затопления, бывшего отдела гидрологии, архитектурно-строительного отдела и архив финансовопланового отдела.

Через месяц Управление канала Москва-Волга передано от НКВД СССР в ведение Наркомвода, а Дмитлаг реорганизован в Отдельный Дмитровский район ГУЛАГа. Начальником района назначен ДИ. Лисица. На него возлагалось выполнение недоделок по каналу и предоставление Наркомводу рабочей силы для грамотной эксплуатации и текущего ремонта канала. В феврале в подчинение ГУЛАГу перешел Отдельный Бескудниковский участок. Вслед за этим организована ликвидационная комиссия по делам МВС. Работу возглавил помощник начальника ГУЛАГа М. Ф. Госкин. Комиссия рассмотрела дела о снятии судимости с тех заключённых, которые пожелали остаться в системе бывшего МВС. К середине лета 1938-го в связи с ликвидацией лагерей, располагавшихся вдоль канала, приказом № 225 по Отдельному Дмитровскому району было предписано произвести генеральную зачистку всех территорий в бывших зонах и за их пределами в радиусе 50 метров с перепахиванием свалок.

Первый водосброс на Иваньковской плотине.

Карамышевская бетонная плотина.

5 июля 1938 года совместным приказом НКВД СССР и Наркомвода за № 416 Отдельный Дмитровский район ГУЛАГа ликвидирован. А сколько было ликвидировано заключённых?

По сведениям сотрудника ГАРФ Александра Ивановича Кокурина, за период с 14 сентября 1932 года по 31 января 1938 года в Дмитлаге погибло 22 842 заключённых. Однако причины смерти в архивных документах и медицинских заключениях отсутствуют. В архивах есть сведения и о количестве заключённых в годы строительства канала.

Пристань у Дмитрова ночью.

В октябре 1932 года начали поступать первые эшелоны с заключёнными из Белбалтлага, Свирлага, Темлага, Вишлага и других лагерей. В 1933 году заключённых в Дмитлаге зарегистрировано 10 400 человек, в 1934-м – 86 534, 1935-м 192 229, 1936-м 192 034, в 1937-м – 146 920, в 1938 году – 16 066 человек. Наибольшая смертность заключённых отмечена в 1933 году и составила 16,1 % от общего числа лагерников.

В. А. Антонов-Овсеенко приводит свои доводы, что в ударные два года на канале работало до 300 000 заключенных и многотысячный лагерь на строительстве Рыбинского водохранилища.

В Дмитлаге с 17 октября 1933 года приступил к работе прокурор В. П. Дьяконов (из Московской областной прокуратуры), который был назначен приказом № 376.13 апреля 1934 года в Дмитлаге расстреляно 11 человек (13) по приговору ОГПУ. Как указано в приказе № 187, «за воровство, хулиганство, избиение работников лагерной администрации, инженерно-технического персонала и лагерников».

Ида Авербах, супруга Г. Ягоды, написала книгу «От преступления к труду». М., 1936 г.: «После окончания Беломорстроя у многих нарушителей создалось такое впечатление, что в лагере им будут предоставлены прекрасные условия при самой небольшой затрате сил с их стороны. Вследствие этого целые группы заключённых в Дмитровском лагере стали выдвигать невероятные требования к администрации. Естественно, что руководству Дмитровского лагеря пришлось, и весьма решительно, указать всем заключённым на то, что они находятся в месте лишения свободы, в котором требуется от всех беспрекословное подчинение суровому лагерному режиму». За этой скупой информацией скрываются причины взбунтовавшихся лагерников, которые от голода и невыносимых условий труда и быта решились на отчаянный шаг – избиение лагерной администрации. Поэтому «весьма решительно» руководство учинило расправу: расстрел 11 человек и отправление трёх эшелонов «лодырей, отказников и разложившихся лагерников» в северные лагеря.

19 сентября 1934 года в Дмитрове образовано Отделение Мособлсуда по делам Дмитлага. Председателем суда назначен И. М. Мальцев. Члены суда – заместитель начальника лагеря В. А. Барабанов (как уже отмечалось, 10 апреля 1935 года его уволили за пьянство и грубое нарушение ревзаконности) и начальник 3-го отдела лагеря А. В. Калачников.

Приказы по Дмитлагу № 21, 24, 25 в январе 1938 года объявили о расстреле ещё нескольких заключённых за бандитско-хулиганские действия в лагере и за попытку побега. Гласили они также о переводе в отдалённые лагеря некоторых заключённых, замеченных в распитии спиртных напитков, самовольных отлучках из лагеря и появление в Дмитрове с водкой.

В официальном финансовом отчёте, подписанном начальником строительства МВС, начальником финотдела МВС и главным инженером 20 апреля 1937 года, указывается, что за период с начала строительства до указанного периода на стройках МВС отработано 72 342 666 человеко-дней (отчет далее в тексте).

Если ежедневно погибал один человек из тысячи заключённых, то не трудно определить количество погибших. Но дело не в том, что «много» или «мало». Важно другое – это недопустимо, аморально и преступно. Большинство погибших были невиновными. И эта печальная статистика повторяется и в других лагерях по всей стране.

Докладная записка

1 февраля 1954 г. Секретарю ЦК КПСС товарищу ХРУЩЕВУ Н. С.[24]

В связи с поступающими в ЦК КПСС сигналами от ряда лиц о незаконном осуждении за контрреволюционные преступления в прошлые годы Коллегией ОПТУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной коллегией, судами и военными трибуналами и в соответствии с Вашим указанием о необходимости пересмотреть дела на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления и ныне содержащихся в лагерях и тюрьмах, докладываем, что за период с 1921 года по настоящее время за контрреволюционные преступления было осуждено 3 777 380 человек, в том числе к высшей мере наказания (ВМН) – 642 980 человек, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже – 2 369 220, в ссылку и высылку – 765 180 человек. Из общего количества осужденных, ориентировочно, осуждено: 2 900 000 человек – Коллегией ОПТУ, тройками НКВД и Особым совещанием, 877 000 человек – судами, военными трибуналами, Спецколлегией и Военной коллегией. На основании Постановления ЦИК и СНК[25] СССР от 5 ноября 1934 года Особым совещанием при НКВД СССР, которое просуществовало до 1 сентября 1953 года, было осуждено 442 531 человек, в том числе к ВМН – 10 101 человек, к лишению свободы – 360 921, к ссылке и высылке (в пределах страны) – 67 539 человек и к другим мерам наказания (зачёт времени нахождения под стражей, высылка за границу, принудительное лечение) – 3 970 человек.

Генеральный прокурор Р. Руденко Министр внутренних дел С. Круглов Министр юстиции К. Горшенин

Лица, подписавшие этот документ, известны: секретарь ЦК и карманный прокурор «что прикажете?» Р. Руденко, бериевский служака С. Круглов. В начале 1954-го, когда Лубянские летописцы сочиняли эту докладную, партийные власти ещё не отошли от сталинского гипноза. Прошло два года и, готовя свое выступление на XX съезде партии, Никита Сергеевич Хрущев запросил в КГБ данные о массовых репрессиях, грянувших после убийства Кирова. Председатель Комитета Александр Шелепин представил главе ЦК официальную справку. Из нее следовало, что с декабря 1934 по июнь 1941 года репрессировано 19 840 000 человек, из которых 7 000 000 казнено или погибло в тюрьмах. С этой справкой Никита Сергеевич ознакомил члена коллегии КПК О. Г. Шатуновскую и ответственного сотрудника аппарата А. И. Кузнецова. Последний показал копию справки помощнику Хрущева И. П. Алексахину, недавнему узнику ГУЛАГа. Однако огласить текст этой справки – а в ней были приведены данные по статьям УК и подробно по годам – Хрущеву на XX съезде не дали. Шло время, доступ к секретным архивам вновь закрылся, бесценные документы уходили на дно, многие исчезли навсегда сразу же после снятия Хрущёва с главного партийного поста (1964 г.).

Согласно ленинско-сталинской доктрине строительство социализма, рост сознательности, расцвет науки и культуры, плюс неуклонный подъём благосостояния народа, – все это должно было способствовать снижению уровня преступности. Но очень скоро спохватились: число осуждённых почему-то росло год от года, и цифры оказались не в ладах с предначертаниями. Пришлось статистику засекретить. На страже новой государственной тайны встал Главлит – один из самых авторитетных филиалов НКВД. Ж. Росси, автор «Справочника по ГУЛАГу», приводит такие сведения: в 1912 году – 183 000 человек; в 1927 – около 200 000; в 1937–16 000 000 заключенных… Такие «светлые» дни торжества социализма…

Бывшие сотрудники центральной картотеки ГУЛАГа подтверждают, что в конце 30-х годов число заключенных составляло около 16 миллионов. Цифра повторяется в данных о количестве пайкодач, представленных Отделом общего снабжения (ООС), переименованного потом в Отдел интендантского снабжения (ОИС), те же 16 миллионов.

Реально же количество погибших определить невозможно. Вся хитрость скрытой информации таится в самой системе. На место погибших эшелонами доставляли новых жертвенников, а статистика пропавших никого из органов НКВД никогда не волновала. В последующие годы в своих отчётах разные Управления НКВД подавали сведения, что при строительстве канала заключенных погибло приблизительно 20 000–22 000. По сведениям сотрудника ГАРФ Александра Ивановича Кокурина, в Дмитлаге умерло 22 842 заключённых. Этой цифрой и пользуются все, кого они устраивают. Однако сведения не вызывают доверия. Интересно, что такие же данные обнаруживаются в истории строительства Суэцкого и Панамского каналов. Может поэтому властным структурам было удобно утверждать, что и у нас погибло столько же. Ну, по крайней мере, не больше. Это удобное прикрытие… Необходимо напомнить, что с каждым годом вскрываются (и будут продолжать находить) все новые места захоронений, таких как Бутовский полигон, «Коммунарка» и «Мертвые дороги» Заполярья.

Спрашивая старожилов, доживающих свой век и видевших строительство канала своими глазами, слышу всегда один ответ: «Не считай, бесполезно, никто этого не узнает. Одно можно сказать: на людских костях построен канал и под каждой плитой по берегам канала десятки человеческих душ маются, потащили мужика в рай за уды – вот и дожили до беды».

Водозаборная станция на Икшинском водохранилище.

Истринская бетонная плотина.

Истринская земляная плотина.

Строительство плотин на Истре и Химке

Геологические изыскания на месте строительства плотины на реке Истре были закончены в конце 1932 года. Строителям досталась зима 1933 года. Морозы стояли до 36 градусов. В этих условиях выемка грунта под котлован плотины и строительство ограждающих перемычек по всей сложности работ не поддаётся описанию. Глина смерзается при 10 градусах мороза, а бетон теряет вяжущие свойства даже при лёгких заморозках. Вся территория стройки окутана дымом самодельных обогревательных печей. За каждым кубометром глины ухаживали как за драгоценным материалом. Запасы глины помещали в специальные амбары для оттаивания и просушивания. Гравий отогревали, промывали водой и сушили на ситообразных железных листах. Бетонную смесь ограждали тепляками. Вагонетки для транспортирования цементного раствора обшивались по бортам тёсом, а днища обогревались горячими углями. В таких условиях существовали до весны 1934 года. Последний котлован длиной 43 метра и глубиной 7 метров вырыли за четыре дня. Сроки сжимались до предела: если до весеннего паводка не будут завершены земляные работы, то река Истра может легко прорвать перемычки, вода ворвётся в котлован и тогда начинай всё заново. Невероятным трудом зэков, голодных и обмороженных, оборванных и грязных, работы завершились 23 марта – за два дня до паводка. В пик подъёма воды строители не спали, контрольные посты ежечасно производили замеры её уровня. Паводок прошёл благополучно.

Наступали летние дни. Теперь вся работа сосредоточилась на строительстве земляной плотины. Песок подвозили автомашинами с ближайшего карьера, расположенного в километре от стройки. Зэки валились с ног от изнеможения. На погрузку и разгрузку автомашины отводилось две минуты. За сутки одна машина должна перевезти 186 кубометров песка. Только в этом случае зэк мог рассчитывать на пайку.

Ещё до начала строительства к руководству МВС обратилась немецкая фирма «Бауунком» с предложением выполнить проектные и строительные работы в комплексе с гидроэлектростанцией. Но сделка не состоялась – вопрос с валютой перед правительством даже не ставился.

На случай невероятно огромного запаса паводковых вод был спроектирован обводной (деривационный) канал для отведения излишней воды. Предусмотрен и дежурный пункт замера уровня воды с автоматическим включением аварийных щитов для ускоренного водосброса до 1 000 кубометров в секунду. Вероятность такой ситуации инженеры определили как исключительный случай – раз в 100 тысяч лет. Проект выполнили без отклонений, и Истринский узел, как резервный накопитель воды, вступил в распоряжение эксплуатационной службы. 2 ноября 1934 года все центральные газеты оповещали читателей: «Плотина построена в назначенный ЦК ВКП(б) срок». Сметная стоимость строительства со всеми затратами по переносу селений из зоны затопления составила 23 500 000 рублей.

Строительство плотины на Химке было более трудоёмким и опасным. Химка имела свои особенности в геологическом строении русла. Донное основание (глина Юрского периода), на котором можно было установить ряжи (опорные устои), находилось на глубине восьми метров. Расчётный напор воды можно удержать только при условии, если удастся заложить железобетонные ряжи с небольшими промежутками и с последующим их заполнением бетонным раствором. Выполнить такую работу без применения кессонов невозможно. 24 кессона углублялись до донного основания. Рабочие-кессонщики могли работать от силы 4–5 часов, грунт выбирали вручную. Воду постоянно откачивали из-под оснований кессонов, чтобы избежать прорыва воды внутрь кессона и снизить рабочее давление до четырех атмосфер. Дело продвигалось медленно. Малейшая оплошность – гибель рабочих неминуема. Расчистив основание для установки ряжей, рабочие приступали к устройству опалубки, устанавливали и «вязали» арматуру. В зимнее время бетонные растворы подготавливали в тепляках, чтобы не допустить его переохлаждения. При таких условиях для соблюдения строительной технологии нельзя было допускать спешки и устраивать авралы и штурмовщину. Инженеры особенно тщательно следили за приготовлением растворов той марки бетона, которая предусматривалась проектом. После укладки каждой порции бетона в доступные места опускались бетонщики с самодельными вибраторами и уплотняли бетонную массу. Плотину построили в установленные сроки. По аналогичной строительной технологии строились плотины на Карамышевском узле и на объектах канала Акулово (Сталинский район Москвы).