Шелест. Фаворит

Глава 1

В тот момент, когда я вышел с сеновала, грохнула пушка. Граната вылетела из ствола и по крутой траектории умчалась за земляной вал. Несколько секунд и с той стороны донёсся глухой звук разрыва. Фунт пороха это, конечно, не тротил, но тоже вполне себе ощутимо, тем паче на фоне плотных построений и нелюбви местных вояк к окапыванию.

Вообще-то, это гаубица. От пушек русская армия сейчас отказывается, переходя на единороги. Уж больно дорога артиллерия в производстве, а управиться с пушкой для одарённого не составляет большого труда. Шестой ранг, каковые зачастую командуют ротами, на расстоянии в полтораста шагов без труда вынесет орудие «Шаром». На секундочку, сродни семидесятишестимиллиметровому снаряду. Седьмой управится на трёхстах шагах, а как найдётся кто с восьмым рангом, так и за шестьсот достанет.

Пушка она хороша на большой дистанции, где одарённые бессильны, а боевые порядки пехоты и конницы плотные. Ну, вот так сейчас воюют. Только это сильно ограничивает область её применения. В то время как гаубицу можно использовать с закрытых позиций, где их никаким плетением не достать, так как те атакуют строго по прямой. Есть ей место и в атаке благодаря возможности вести огонь из-за рядов пехоты, а надо, так и прямой наводкой отработает, что вполне возможно благодаря её относительной лёгкости.

К примеру, вот сейчас, будь единорог на валу, и скрытно подобравшийся одарённый вполне мог его снести, оставшись при этом безнаказанным. А так снаружи наверняка кому-то досталось. Конечно, пушкари могли и маху дать, но реакция солдат на валу говорит об обратном. Скорее уж прилетело удачно и наделало бед.

Орудийный расчёт уже суетится, заряжая единорога, чтобы отправить повторный привет. Ответки пока нет, но что-то мне подсказывает, что она не заставит себя долго ждать, а тогда уж нам станет жарко, потому как народу тут сильно прибавилось. Кто-то из селян подался в лес, иные воспользовались лодками и ушли озером, третьи остались дома, молясь под образами, но не меньше двух сотен со стариками, детьми, лошадьми и худобой укрылись в крепостце. И бог весть, какое из решений для них правильное.

Я глянул в сторону офицерского домика. На крыльце квартиры коменданта появилась Долгорукова. Осмотрелась и направилась ко мне. Нужно решать, как быть дальше. Подумал было связаться с Шешковским, но отложил это, потому что мне ему пока сообщить нечего.

– Доброе утро, Пётр.

– Доброе ли, Мария Ивановна, – покачал я головой.

– Может, это простой пограничный инцидент? – предположила она.

Вновь грохнул единорог, и граната с громким шуршанием улетела в направлении противника. Я невольно бросил взгляд в сторону солдат на валу, поняв по их реакции, что артиллеристы и на этот раз не оплошали.

– А чего гадать-то. Пойдёмте к коменданту и всё выясним, – кивнул я в сторону местного начальства.

Мы направились на вал, где уже находился капитан Яковлев, командир фузилёрной роты и по совместительству комендант Заситино. Пограничной стражи как таковой нет, и её роль выполняет армия. Дикое поле и Кавказ прикрывают поместное войско и казаки. Дальний Восток и Сибирь только казаки, армия стоит гарнизонами в городах. А вот западная граница полностью на армии.

Себежский полк квартирует в одноимённой крепости на стыке трёх трактов. Один ведёт из Ливонии, и его прикрывает как раз Заситинский… Всё же редут, а не крепость. Его же гарнизон осуществляет охрану прилегающего участка границы. Ещё два таких же стоят на путях, ведущих из Литовского княжества. И все три дороги сходятся близ крепости у города Себеж.

Обходных путей не так чтобы и много, болота, озёра да леса, а потому редут перекрывает тракт наглухо. Впрочем, сомневаюсь, что так оно обстоит на самом деле. Опыт путешествия с местным контрабандистом Герасимом показал, что обойти такие заслоны вполне реально. Но армия не контрабандисты, ей нужны дороги. Опять же, глупо оставлять у себя за спиной серьёзные силы. И уж тем паче хорошо укреплённую Себежскую крепость с серьёзной артиллерией и крупным гарнизоном, перекрывающую развилку трактов.

Редуты же это лишь для охраны границы и отражения мелких вылазок. Неспокойно на западных рубежах, всякое случается, и набеги бедных баронов, сбивающихся в отряды для грабежа, в том числе. Бывает, и наши бояре, и дворяне хаживают с ответным визитом. Пограничные инциденты обычное дело. А вот против регулярной армии редуту долго не выстоять. И я очень надеюсь, что мы имеем дело с очередными охотниками до чужого добра.

Когда поднялись на вал, вновь грохнуло орудие, и граната с шуршанием ушла к цели. Только на этот раз я видел, как она упала в траву, взметнув небольшой фонтан земли и пыль. Ещё пара секунд, и рванул взрыв, на месте которого вспухло молочно-белое пороховое облако. Однако на этот раз взрывом и осколками никого не задело. Ну что тут сказать, не всё коту масленица.

М-да. Если это вылазка сборной солянки ливонских искателей удачи, то я испанский лётчик. Регулярные части отличаются от разношёрстного дворянского ополчения, как волк от дворняги. Единообразие, строгая дисциплина, ровные шеренги выстроившихся рот, гарцующий в отдалении кавалерийский эскадрон.

Насколько мне известно, пехотному полку придаются два полевых орудия. И судя по тому, что я их не наблюдаю, это гаубицы. Лучше бы уж пушки, у которых настильная траектория, и, как следствие, вреда от их огня было бы немного. Чего не сказать о гаубичных гранатах и мортирных бомбах.

Вне пределов досягаемости нашего орудия я приметил колонну пехоты с повозками и пушками, вдоль которой гарцует конница. К слову, в ливонской армии она выполняет ещё и роль военной полиции, по сути, конвоируя армию, пресекая дезертирство и мародёрство. Первое с особым рвением, второе ни шатко ни валко, только чтобы совсем уж не лютовали солдатики. И в этой связи процентов восемьдесят кавалеристов комплектуется сугубо из иностранцев.

Основные силы шли не мимо редута, а сворачивали на едва заметный просёлок, теряясь за деревьями. Похоже, там есть обходной маршрут. Даже если он в плохом состоянии, наличие в войске достаточного количества сапёров во главе с инженерами из одарённых земельников решит этот вопрос достаточно быстро.

– Куда это они отворачивают, Кирилл Романович? – не удержался я от вопроса.

Капитан стоял, опершись руками о габион[1], опоясывавший весь вал по наружной стороне сплошной линией. К гадалке не ходить, Яковлев сейчас всматривается в происходящее, используя «Дальнозоркость».

– Там просёлок, и гать ведёт в деревеньку Акимовку. Дорога так себе, но ливонцы, похоже, решили этот вопрос, – подтвердил мою догадку капитан.

– Я так понимаю, это война? – спросила Долгорукова.

– Пока с уверенностью утверждать что-либо рано, но перед нами регулярная армия, и она сплошным потоком идёт на Себеж. А против нас выставили целый полк, – кивнул он на разворачивающиеся порядки.

– Неслабо так, – хмыкнул я.

– Согласен, они не мелочатся. Прекратить огонь! – выкрикнул он.

К редуту приближались двое всадников с белым флагом на пике. Пожалуй, нам сейчас предложат почётную сдачу. Хотя чего это я, подобную привилегию ещё нужно заслужить, а пара-тройка вражеских солдатиков, убитых гранатами, недостаточная плата для подобного отношения. Так что просто сдаться и никак иначе.

– Барон фон Лаудон, командир первого батальона Мариенбургского фузилёрного полка кронпринца Рудольфа Габсбурга, – представился офицер, выехавший к самому рву.

Все эти расшаркивания. Мы-то палить из пушки прекратили, а вот противник продолжает готовить части к атаке. Впрочем, как по мне, то столь долгая подготовка как бы и ни к чему. У меня серьёзные такие сомнения по части нашей способности выстоять против штурма. Полторы сотни против почти двух с половиной тысяч ливонцев. Угу, полки у них почти в два раза больше русских.

– Комендант Заситинского редута, командир третьей роты Себежского полка капитан Яковлев. Чем могу быть полезен, господин майор?

– Это не пограничный инцидент, господин капитан. С сегодняшнего дня Ливония в союзе со Швецией находится в состоянии войны с Россией. Вы можете наблюдать нашу армию, направляющуюся к Себежской крепости. Наш полк отрядили для взятия вашего редута. Силы слишком не равные, господин капитан. У вас нет ни единого шанса выстоять против нашего штурма. В этой связи, дабы избежать лишнего кровопролития, кронпринц Рудольф предлагает вам капитуляцию.

– Господин майор, прошу вас передать его высочеству, что я признателен за заботу о нашей судьбе, но вынужден отклонить его предложение. Согласно присяге мы должны сражаться, и мы будем драться, как велит нам долг. Однако я хотел бы обратиться к его высочеству с просьбой. Жители села Заситино полагали, что это всего лишь набег, а потому многие из них укрылись за валами редута. Если кронпринц Рудольф позволит, я хотел бы выпустить мирных жителей, дабы они не пострадали в ходе боя.

– Его высочество предвидел подобную просьбу, и я уполномочен заявить, что у вас есть ровно час на то, чтобы мирные жители покинули редут. Примите моё уважение, господин капитан. – Майор коснулся пальцами полей треуголки и, отвернув коня, поскакал в обратном направлении.

Хм. А вот теперь моё отношение к этим расшаркиваниям уже не столь однозначно отрицательное. Раскланялись перед боем и решили, что мирняк не должен пострадать. Что я только приветствую. И ведь не рисуются. Офицеры и солдаты восприняли это совершенно спокойно как должное.

– Ваше высочество, я просил бы вас и ваших людей покинуть редут вместе с селянами. Увы, но это единственный шанс, другого может и не быть. Полагаю, что первый же штурм будет и последним. Силы слишком не равны, – обратился Яковлев к Долгоруковой.

– Я кадет и давала присягу, а потому останусь ей верной и буду драться. Приказать мне вы не можете, если только не в части, касающейся обороны редута. И в этой связи я хотела бы просить вас, Кирилл Романович, выдать мне хоть какое-то обмундирование.

– Разумеется, ваше высочество. Сидоров, – окликнул капитан каптенармуса.

Не сказать, что ему это понравилось, но кто он такой, чтобы строить и равнять наследницу российского престола, пусть и седьмую в ряду.

– Слушаю, ваше благородие, – тут же материализовался нижний чин с жёлтыми галунами старшины на кафтане.

– Надо бы приодеть её высочество в мундир.

– Слушаюсь, ваше благородие, – бросил два пальца к отворотам мурмолки и убежал выполнять приказ.

– Я как-то иначе представлял себя свою смерть, – покачав головой, тихо произнёс я, когда мы отошли в сторону.

– И как ты её себе представлял? – несколько резковато поинтересовалась Мария.

– Да, в общем-то, тоже в бою, только лет эдак через надцать.

– Ну, не повезло тебе, что я ещё могу сказать. Прости.

– Не за что вам извиняться, Мария Ивановна. Будет даже весело, – подмигнул я ей. – Кстати, ваши родители в Москве?

– Да.

– Вот, – снял я с уха «Разговорник», – это связь с Лизой. Попросите сбегать в вашу резиденцию. Кто знает, доживём ли мы до полудня.

– Спасибо, Пётр, – дрогнувшим голосом произнесла она.

– Рад вам служить, ваше высочество.

– Опять ты за своё, – обиженно вздохнула она.

– А когда было иначе? – пожал я плечами и посмотрел в сторону ливонцев.

Ну что сказать, всё же они решили воспользоваться предоставленным временем. Не сказать, что одна пушка может наделать много бед, но приятного в её обстреле откровенно мало. А так есть возможность спокойно установить орудия и подготовить фашины. Они, к слову, не только для того, чтобы забросать ров, годятся, но и вполне себе отработают в качестве щитов от пуль. Хотя от стреловидной всё же не уберегут. Вот только у нас патронов на всех не хватит.

– Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления, – решительно произнёс я и пошёл со стены во двор.

Тут уже поднялась суета. Подъёмный мост опустили, и крестьяне начали вытягиваться наружу, уводя с собой животных. Что их ждёт? Да, в общем-то, дело обычное. Скорее всего, ограбят, кого-то высекут, кого-то изнасилуют, а кого-то, кто не стерпит, и убьют. Но особо лютовать не станут, потому как земля чего-то стоит, когда на ней живёт крестьянин. А как некому её обихаживать, так и запустение приходит.

Зиму я приставил к Долгоруковой, Хрусту же подал знак следовать за мной и поспешил на сеновал. Нужно было укрыться от посторонних глаз, а иного места я попросту не знал. Оказавшись внутри, скинул рубаху и повернулся спиной к холопу.

– Пощупай под левой лопаткой. Правее. На два пальца вниз. Чувствуешь твёрдое? – ощутив его пальцы, начал командовать я.

– Чувствую.

– Там золотая пластинка с бриллиантом. Возьми нож, взрежь кожу и вынь её. Только особо не лютуй, там неглубоко, – шуткой подбодрил я парня.

Тот неуверенно кивнул и опасливо коснулся кожи отточенной сталью. Нанеси он удар, и «Кольчуга» тут же среагирует, но вот так, если медленно нанизывать на нож, то можно и убить, а защита даже не почешется. «Панцирь» тоже интересен в этом плане. Если на тебя свалится валун в пару-тройку тонн, то он с лёгкостью отразит этот удар, разумеется, если хватит заряда. Но если ты останешься под ним, то придёт окончательный и бесповоротный абзац, потому как тебя попросту раздавит.

В этом плане эти магические щиты чем-то схожи с жидкой бронёй моего мира. Совокупность инновационных материалов, используемых для средств индивидуальной защиты солдата. Пока находится на стадии разработки. Однако удачные опыты уже существуют, и у меня нет никаких сомнений, что результата осталось ждать недолго.

Когда Хруст приступил к извлечению амулета, я купировал болезненные ощущения, так что чувствовал даже не боль, а скорее дискомфорт. Наконец он извлёк из раны мой «Панцирь» и передал мне, а я в свою очередь быстренько залечил рану, благо это обычный порез, и проблем он не доставил.

– Найди во дворе камень с ладонь величиной. Подойдёт любой, только быстро, – распорядился я.

Когда тот принёс булыжник, я сразу расколол его и вмуровал извлечённый из пластины бриллиант. Хорошо всё же оперировать стихией земли, снимает множество вопросов. К примеру, огневик пусть и имеет возможность использовать такие плетения, подобного эффекта ему не добиться даже при серьёзных затратах Силы.

– Кирилл Романович, прошу прощения, что отвлекаю вас, – обратился я к коменданту редута.

– Надеюсь, причина серьёзная. У меня слишком мало времени, нужно готовиться к отражению штурма.

Вот молодец мужик. Неужели и впрямь верит в то, что ему удастся выстоять. Лично я в этом серьёзно сомневаюсь. С другой стороны, ситуация всё же кажется не такой безнадёжной, когда на стороне обороняющихся окажется восьмиранговый одарённый. Правда, Яковлев об этом не знает, так что моё ему искреннее уважение.

– Я по поводу великой княжны. Мне известно, как можно услать её отсюда, – произнёс я.

– И как? – тут же заинтересовался капитан.

– Прошу прощения за бестактный вопрос, но вы достигли пятого ранга?

– Не имея пятый ранг, капитанский чин не получить, сударь.

Спорное утверждение. Матушка командовала ротой и заставой, имея на тот момент лишь четвёртый. Впрочем, она ведь не в регулярной армии служила, а в поместном войске, где с одарёнными среднего ранга имеются определённые трудности.

– Значит, вы в состоянии открыть «Портал», – констатировал я.

Ну, вот не хотелось мне светить своими возможностями. Ситуация конечно, аховая, но не настолько, чтобы я извлекал все козыри.

– Есть только две незначительные загвоздки, Пётр Анисимович, – слегка развёл он руками, явно выказывая начинающееся раздражение. – Для начала, в моём арсенале отсутствует соответствующее плетение. Как-то не озаботился за ненадобностью, а сейчас и подглядеть негде. Ну и сущая безделица, мне попросту неоткуда взять такую прорву Силы.

– Я один из любимых учеников профессора Брюса, и мне известно это плетение. А у Марии Ивановны с собой десятикаратный бриллиант. – Я показал изготовленный мною амулет.

Сработан топорно из половинки самого обычного грязного булыжника. Но драгоценный камень вмурован в него намертво, а весьма крупная вязь при всей своей неказистости, что говорило о слабых навыках наносившего её, светилась ровным зеленоватым светом, свидетельствующим об активности плетения.

– Вы полны сюрпризов, Пётр Анисимович, – покачал головой Яковлев.

– А вы полагали, что меня за красивые глазки одарили бляхой экспедитора Тайной канцелярии?

– Ну и чего стоим? Кого ждём? Хотя-а-а… – начал было и быстро растерял всю свою решительность капитан.

– Что не так? – спросил я.

– Сомневаюсь, что она пожелает уйти.

– Ваша задача открыть портал, а уж я позабочусь о том, чтобы она им воспользовалась, – заверил я.

– Тогда предлагаю не тянуть время. Его и впрямь крайне мало.

Глава 2

Когда мы с капитаном подошли к офицерскому дому, на крыльце появилась Долгорукова. Великая княжна переоделась в новенький и необмятый мундир какого-то мелкого фузилёра. Сидел он на ней мешковато, отчего, несмотря на все свои прелести, Мария смотрелась несколько потешно. Вот только это не могло испортить ей настроение, и она сияла как начищенный пятак. Предстоящий бой? Да она только рада драке, которая насколько её пугала, настолько же и будоражила кровь, заставляя изнывать от нетерпения.

– Мария Ивановна, – позвал я её.

– Да, Пётр, – спустилась великая княжна со ступеней, неся на сгибе руки свою двустволку.

– Не могли бы вы передать мне все ваши бриллианты. Это необходимо для организации обороны.

– Разумеется, – согласно кивнула она, не заподозрив подвоха.

– Эм-м, и амулеты тоже, – когда она вложила мне в ладонь мешочек с камнями, попросил я.

– Амулеты? – удивилась она.

– Просто верьте мне.

– Хорошо.

Она сняла с шеи кожаный шнурок с изготовленными мною наскоро из обычного булыжника «Панцирь» и «Кольчугу». Мне с камнем куда проще работать, чем с теми же металлами. Всё же первозданный материал, а не результат обработки.

Получив желаемое, я без замаха врезал ей в челюсть. Бил, не сдерживаясь, чтобы наверняка. Девушка даже не охнула и, скрутившись, сложилась у моих ног. Минимум минута, а то и больше у меня есть, потому как сотрясение головного мозга гарантировано. Ничего, княжеский лекарь разберётся с этой проблемой без каких-либо усилий. Да и сама она вполне управится, пусть и не за один раз. Главное, не запускать.

– Вы что творите! – взвился капитан.

– Спасаю ей жизнь, – отрезал я, при этом ещё и бляху экспедитора Тайной канцелярии засветил.

– Н-но-о… Вы подняли руку на наследницу российского престола.

Сразу видно, дядька не даст спуску врагу, но перед начальством неизменно пасует. И понять его несложно, ведь с противником всё ясно, либо ты, либо тебя, а с начальством зачастую тебя и только тебя, причём без разницы, прав ты или не прав.

– Кирилл Романович, скажем так, вы отвернулись и не знаете, в результате чего её высочество лишилась чувств, разбираться же было некогда. Или вы предпочитаете, чтобы она вместе с нами пала смертью храбрых?

– И что дальше? – после секундной заминки спросил капитан.

– Вы бывали на Красной площади в Москве? – поинтересовался я.

– Да, – ответил он.

– Тогда представьте себе её и активируйте портал. Поторопитесь, вскоре она придёт в себя.

Капитан нервно дёрнул щекой и активировал амулет. Ну что сказать, сработало как надо. Хлопок, вспышка, и рядом с комендантом появилось свистящее и завывающее объёмное кольцо из завихрений молний. Я без промедления подхватил Долгорукову на руки и забросил в отверстие, где явственно была видна брусчатка, кремлёвская стена и Спасская башня. Едва великая княжна оказалась по ту сторону, как портал с не менее громким хлопком исчез.

– Вот и всё. Дело сделано, – улыбнувшись, произнёс я и протянул руку, в которую комендант вложил камень с погасшим плетением. – Кирилл Романович, теперь мне необходимо доложить обо всём Шешковскому, после чего вы полностью можете рассчитывать на меня и моих людей. Для сведения, мы отличные штуцерники.

– В таком случае я ожидаю вас на валу.

Я обозначил короткий поклон, после чего вновь направился подальше от лишних глаз на сеновал. Надо бы восстановить «Панцирь» и вернуть его на место. Денёк сегодня предстоит не из простых.

В сопровождении боевых холопов миновал уже опустевший плац, прошёл мимо позиции единорога, укрытого габионами. Грамотно устроено. Достать расчёт теперь, по сути, можно только прямым попаданием по позиции, во всех остальных случаях осколки попросту завязнут в преграде или пройдут над головами.

Едва за нами закрылась створка ворот сеновала, как я приступил к приведению моего «Панциря» в порядок. Для чего извлёк из камня бриллиант и поместил его обратно на золотую пластину. Проделывая это, обратился к боевым холопам:

– Хруст, Зима, что бы ни случилось, держимся рядом. Если погибну, отправляйтесь в Москву к Елизавете Анисимовне. Дела мои содержатся в порядке, к моему завещанию приложены ваши вольные грамоты, и каждому я положил по тысяче рублей. Те амулеты, что выдал, вашими и останутся. С Чурсиным определился и заплатил вперёд, нанесёт вам узоры, какие пожелаете. Ну а там… Не поминайте лихом, братцы, не из злого умысла вас клеймил, а для сохранения ведомого вам секрета.

Ответа от них я не ждал. Да и не они меня сейчас заверяли бы в том, что всё исполнят в лучшем виде. Это в них говорил бы узор, которому никто не может противиться. Хотя возможно, я как раз являюсь исключением из правил. Но это не точно, и проверять как-то не тянет.

Я повернулся спиной к Хрусту и велел вернуть амулет на место. Тот взрезал кожу и просунул пластину туда, откуда недавно извлёк. Залечив рану, я спустил штаны, купировал нервные окончания в правом бедре и, вооружившись ножом, вогнал под кожу все взятые у Марии бриллианты. При этом практически полностью их опустошил, зарядив свой панцирь. Пусть там сидят, в этом случае я их не потеряю, ну и смогу использовать как накопители.

Вот сейчас слил из вместилища шестьдесят люм, чтобы оно не простаивало, а пополняло запасы. Вряд ли, конечно, у меня будет час, чтобы полностью восстановить израсходованное, но каждую минуту в копилку падает один люм, а, как известно, без копейки нет рубля.

Покончив с этим и приведя себя в порядок, наконец вызвал заместителя начальника Тайной канцелярии.

– Шешковский. Слушаю.

– Это Ярцев. Слышали уже о том, что Ливония и Швеция объявили России войну? Слушаю.

– Знаю. Сейчас направляюсь на заседание Правительствующего сената. Только не говорите, что вы всё ещё на Заситинском редуте. Слушаю.

– Именно здесь я и нахожусь. Что же до Марии Ивановны, то я забросил её на Красную площадь. Слушаю.

– Как вам это удалось? Слушаю.

– Вы же знаете, что у меня есть «Панцирь» на десять карат, и я хороший ученик профессора Брюса, а потому сделать плетение «Портала» мне не составило труда, а у местного коменданта шестой ранг. Слушаю.

– Что намерены делать дальше? Слушаю.

– Пока драться, а как представится возможность, буду уходить со своими людьми. Слушаю.

– Какова обстановка? Слушаю.

– Ливонская армия идёт на Себеж, обходя редут по гати, против нас направили полк под командованием кронпринца Рудольфа. Он согласился выпустить мирных жителей. Минут через двадцать начнётся штурм. Слушаю.

– Я вас понял, Пётр Анисимович. Держите «Разговорник» при себе. Закончил разговор.

– Закончил разговор.

– Шелест, – окликнул меня Хруст, когда я убрал палец с амулета.

– Да? – обернулся я к нему.

– Я в делах одарённых мало чего смыслю, но мнится мне, что ты тоже можешь уйти порталом. Даже если Силы в камнях великой княжны не хватит, у тебя есть ещё два под кожей, да и свои запасы имеются, – глядя мне в глаза, произнёс Хруст.

– Могу, братцы. Вот только вас с собой увести у меня не получится.

– Наш долг служить тебе. Даже без узоров мы выполнили бы его до конца, – возразил Зима.

– Знаю. Потому и не могу вас бросить. И вообще я за вас слишком много серебра отдал, чтобы вот так, за здорово живёшь, разбрасываться вашими жизнями, – улыбнувшись, закончил я.

В ответ парни переглянулись и озарились ответными улыбками. Поняли, что шучу, и слова мои им пришлись по нраву. Они и без того с радостью выполнят любую мою волю, но когда вот так, то оно куда радостней на душе. Да и мне не так погано, чего уж там. Если бы не понадобилось соблюдать секретность, то я нипочём не стал бы использовать узор «Повиновения».

Хотя-а-а… Я, конечно же, всегда жил по принципу «своих не бросаем», но здесь и сейчас эта причина была всё же не главной. Признаться, желание попробовать свои силы в реальном бою, в дыму и пламени сражения куда сильнее. Ну и при этом я, чего уж там, держал в уме то, что в любой момент могу уйти порталом. Это плетение я поместил в число быстрого доступа вместо одного из боевых. Но это на самый крайний случай, когда иного выхода не будет.

– Ладно, братцы, пойдём пощупаем ливонцев, – подхватывая свою двустволку, произнёс я.

– Или пощипаем, – хмыкнул Хруст.

– А я не против, – улыбнулся Зима.

Утро, конечно, но час не так чтобы и ранний, а потому торговые ряды Гостиного двора уже заполнены народом. Причём далеко не только прислугой, хватает тут и благородных, и состоятельных из простецов, потому как у многих день начинается очень рано. Так что появление портала на Красной площади не осталось незамеченным. Когда же он исчез с не менее громким хлопком, чем появился, на брусчатке остался лежать солдат в новеньком мундире и вооружённый до зубов.

Веки Марии вздрогнули, а затем распахнулись. Мгновение и во взгляде блеснуло возмущение. Она оттолкнулась от брусчатки и резко села. Ошибочка. Надо бы поаккуратнее. Голову прострелила резкая боль, а перед глазами поплыли разноцветные круги.

– Ох-х, – сжав виски, тяжко вздохнула Долгорукова.

Глупо страдать, если этого можно избежать, и она активировала плетение «Лечения». Не сказать, что второй ранг так уж сильно способствует исцелению, но как минимум уменьшить боль до терпимой у неё получилось. А со вторым применением стало куда легче, и голова перестала раскалываться от громких звуков. Уж больно народ разволновался у торговых рядов, сразу несколько человек зазывали стражу.

Но Мария не обращала на это внимания. Как только удалось справиться с болью, её вновь охватило возмущение. Он её ударил! Он посмел поднять на неё руку! Осмотревшись, Долгорукова осознала, что кроме этого Ярцев попросту вышвырнул её с редута через портал прямо на Красную площадь. Да как он посмел?!

Подхватив свою двустволку, Долгорукова подскочила на ноги, осмотрелась, определяясь с направлением, и сорвалась с места, словно за ней гнались. Хм. Вообще-то, и гнались. В её сторону поспешали сразу два гвардейских патруля. Кремль ведь вот он, и за его стенами императорский дворец. Так что появление портала вблизи него не могло не привлечь внимание.

Догнать её так и не смогли. Она настолько торопилась, что побежала через проходные дворы, благо эти места знала достаточно хорошо. Словом, и не хотела, а от погони ушла, сама того не ведая, переполошив целую кучу служивого люда.

Спешила она в резиденцию Долгоруковых, куда должна была направиться Лиза по просьбе Марии, чтобы передать «Разговорник» её матушке. Когда она вбежала в гостиную, Ярцева сидела на одном из диванчиков, ожидая аудиенции её светлости.

– Маша?! – удивившись, поднялась Лиза.

– Потом, – коротко бросила Долгорукова.

Окинула подругу взглядом, приметила нужное и сдёрнула с её уха «Разговорник». Закрепила дужку на себе и коснулась пальцем плетения, благо уже знала, как пользоваться этим амулетом. Разве только данный образец был с бриллиантом.

– Ярцев, ты здесь? Ответь. Слушаю.

– Вы нормально добрались, ваше высочество? Слушаю, – послышался знакомый голос в её голове.

– Пётр, я прибью тебя! Как ты посмел?! Да я тебя!.. Я тебя!.. Я тебя в клочья порву, сволочь! Ты мне лучше на глаза не попадайся! Я сама не знаю, что с тобой сделаю! – Она замолчала, глубоко дыша, и, наконец сообразив, закончила: – Пётр, ты здесь? Слушаю.

– Здесь я, Мария Ивановна. Где же мне ещё быть-то. Я прошу прощения за совершённое, но препираться было некогда, а вы сами не согласились бы. Вот мне и пришлось. Слушаю.

– Камни! Так вот для чего тебе понадобились мои камни! Попробуй только мне их не вернуть. Слышишь, Ярцев, чтобы вернул всё до последнего камушка. Если тебя там убьют, ты лучше не возвращайся, потому что я сама тебя убью, гад ты такой!.. Камни! У тебя достаточно Силы, чтобы открыть портал! Уходи оттуда! Слушаю, – спохватилась она.

– Я без своих людей не уйду. Слушаю.

– А меня, значит, взял и просто вышвырнул. Слушаю, – коброй прошипела она.

– Мария Ивановна, вы уж простите, но ливонцы начинают штурм. Я не могу больше разговаривать. Слушаю.

– Пётр, ты поаккуратнее. Не рискуй там понапрасну. Ну вот зачем ты так со мной? Слушаю, – уже обиженным тоном произнесла она.

– Обещаю, в следующий раз мы будем драться плечом к плечу и покажем всем Кузькину мать. Закончил разговор.

– Я так понимаю, нам с твоим отцом вновь следует благодарить Петра Анисимовича за твоё спасение, – послышался от двери голос княгини Долгоруковой.

Она стояла, едва сдерживаясь, чтобы не броситься к дочери. А всё из-за присутствия Ярцевой, перед которой княгиня не могла себе позволить показать слабость. Лиза же в этот момент хотела оказаться в ином месте, но не знала, как это сделать.

– Здравствуй, матушка, – вздохнула Мария и изобразила поклон, приличествующий мундиру, в который была одета.

– Ты в порядке? – всё так же сдержанно спросила мать.

– В полном, – слегка пожав плечами, ответила дочь.

– И отчего ты так бранила Петра Анисимовича?

– Он сейчас находится в осаждённом ливонцами Заситинском редуте, откуда вместе с капитаном Яковлевым попросту вышвырнул меня в Москву с помощью портала.

– Они позволили себе что-то лишнее? – вздёрнула подбородок княгиня, а в её взгляде сверкнул металл.

– Ничего подобного, – поспешно возразила Мария, на секунду замешкалась и начала объяснять: – Просто, когда я отказалась уходить, Пётр толкнул меня в портал.

– То есть он спас тебя дважды кряду, – удовлетворённо произнесла Анастасия Ивановна.

– Второй раз не считается, – невольно вспылила Мария. – Я солдат, и мой долг сражаться с врагами империи.

– Ты пока ещё всего лишь кадет, дорогая, которому только предстоит стать солдатом.

– Но…

– Отправляйся в свою комнату и приведи себя в порядок, – перебила её мать и перевела взгляд на Ярцеву. – Елизавета Анисимовна, надеюсь, вы присоединитесь к нам за завтраком.

– Сочту за честь, ваша светлость, – сделала книксен Лиза.

– А где батюшка? – спохватилась Мария.

– Он убыл на экстренное заседание Правительствующего сената по поводу пограничного инцидента на границе с Ливонией. Будь добра, не задерживайся слишком долго.

Княгиня, полная достоинства, вышла из гостиной, и было заметно, что ей с большим трудом удаётся сохранять самообладание. Впрочем, матушка всегда была сдержанной и старалась лишний раз не проявлять чувств. С отцом всё обстояло иначе, уж он-то наплевал бы на посторонних, сграбастав дочь в объятия.

– Маша, что там случилось, ты толком объяснить можешь? – когда они вошли в её комнату, спросила Лиза.

– Если коротко, то твой брат ударил меня в челюсть, а когда я потеряла сознание, вышвырнул через портал прямо на Красную площадь.

Ярцева даже задохнулась от охватившего её испуга. Ударить наследницу престола! Это насколько же нужно заболеть на голову?! Но после воссоздала в памяти разговор в гостиной, слова самой Марии, отметила, что та ни словом, ни намёком не указала на преступные действия Петра, и несколько успокоилась.

– Ага. Ну, это он может, – кивая, авторитетно заявила Лиза.

– В смысле?! – подбоченилась Долгорукова, уже успевшая сбросить кафтан.

– Ну-у, когда он спасал нас с Ариной, тоже врезам нам по лицу. Мне вообще челюсть сломал, – беззаботно махнула Лиза рукой и жёстко закончила: – А после пошёл и голыми руками свернул шею шестиранговому одарённому.

– Пётр что, бесноватый? – Долгорукова не смогла скрыть своего удивления.

– Почему бесноватый? Просто он, не задумываясь, сделает больно тому, кого любит, чтобы помочь, спасти и оградить от неприятностей. Ну вот вспомни, как он поступил со мной и Вадимом. И чем всё закончилось?

– Любит? – ошарашенно произнесла Долгорукова.

– Разумеется, – убеждённо подтвердила Ярцева.

Как бы Лиза хотела, чтобы это было правдой! Какие это открывает перспективы! И ведь ничего невозможного. Петру вполне по карману выкупить ещё одного волколака и улучшить свой дар. Да даже двух! Редкость конечно великая, но не сказать ведь, что их вообще не сыскать. Была бы цель, а уж Пётр её достигнет, тут нет никах сомнений. Вот только болван братец даже не думает в нужную сторону. Ну, ничего. Это он только пока не думает. Пусть радуется, что у него есть сестра, которая обо всём позаботится.

О брате она не беспокоилась. Ну, не то чтобы совсем. Переживала, не без этого, и мысленно не раз возносила молитвы, чтобы Господь его уберёг, но при этом больше верила не в провидение, а в Петра. Не может он сгинуть. Кто угодно, только не он.

Глава 3

Я сдёрнул с уха «Разговорник» и спрятал его в подсумок. Ничего толкового сестра и великая княжна сообщить не смогут, только будут отвлекать. А мне этого и даром не нужно. В то же время сами они с амулетом не расстанутся, так что связаться с ними не составит труда.

Очередная граната описала дугу и упала во двор, взметнув комья земли и облачко пыли. Прокатилась несколько шагов и завертелась волчком, дымя и разбрасывая искры. Наконец трубка догорела, и ухнул взрыв. Двор в который уже раз заволокло пороховым дымом, а по стенам домов, габионам и валу забарабанили чугунные осколки.

Послышался сдавленный вскрик. Кому-то опять не повезло. Я даже не дёрнулся в его сторону. Мои запасы Силы не бесконечны, и всем помочь я не смогу. Лучше приберегу их для врага, готового перейти в атаку, глядишь, толку от этого будет куда больше.

Я немного лукавил, когда говорил Марии, что штурм уже начался. Ливонцы пока только приступили к бомбардировке. Причём стреляли по нам минимум четыре гаубицы, укрывшиеся за небольшим холмиком, а потому прилетало с завидной регулярностью. Эдак по одной гранате каждую четверть минуты.

И что примечательно, наши пушкари и не думали вести контрбатарейную борьбу. Вместо этого они палили по пехоте, постоянно перемещающейся вдоль линии фронта, приближаясь на сотню шагов и вновь отдаляясь. Нехитрая мера, но вполне действенная, не позволявшая артиллеристам вести точный огонь Я бы, наверное, управился куда лучше, хотя и не факт при сегодняшнем качестве пороха и существенном разбросе, да ещё и на предельной дистанции.

– Кирилл Романович, а отчего нашим пушкарям не обстрелять ливонские гаубицы?

К слову, стволы у единорогов длиннее, чем у иностранных образцов, а потому и дальность вдвое больше. Так что противник находился на дистанции чуть больше полуверсты, его позиция постоянная, а разброс у наших гранат получится существенно меньше, что увеличивает шансы на точность огня.

– А толку-то? Результат обстрела останется неизвестным, это не плотное построение, к тому же неровность рельефа, пока трубка прогорит, граната успеет откатиться далеко в сторону. От стрельбы по пехоте толку куда больше.

– А подрезать запальную трубку, чтобы рвануло над головами ливонских пушкарей, – пригнувшись от очередного разрыва, предложил я.

– Увы. Пороха слишком несовершенны, чтобы можно было всё так тонко рассчитать.

– Да и чёрт с ним. Разлёт осколков у гранаты значительный, а потому достанет, даже если рванёт хорошо загодя.

– И сколько тех осколков? Слезы. Если по большому скоплению, то толк хоть какой-то будет. А на позициях пушкарей народу немного.

Вообще-то, спорное утверждение. Наши артиллеристы каждый прилёт вражеской гранаты встречают чуть не с замиранием сердца. А ну как прямиком на позицию. Тогда уж габионы не помогут, мало того, благодаря им снаряд никуда не укатится, и тогда достанется всем. Вот и разрывы над головами вражеских пушкарей спокойствия духа им не прибавят.

Стоп! Ведь первая шрапнель как раз и была обычной круглой гранатой, начинённой порохом и мушкетными пулями. Я так полагаю, штук сто, а остальное порох, чтобы расколоть стенки гранаты. И снарядить никаких проблем.

– Кирилл Романович, а если так… – И я наскоро обрисовал ему свою задумку.

– Как-то не ко времени вы с новинками, Пётр Анисимович, – с сомнением ответил он. – Опять же, вы предлагаете только на одну гранату целую сотню фузейных пуль.

– Ну, насчёт «не ко времени» я сам со своими холопами займусь этим, никого отвлекать не будем. На валу нам пока делать нечего. Что же до боеприпасов, то полагаю, что нас скорее сомнут, чем мы расстреляем все гранаты и пули.

– Хм. Хорошо. Делайте, Пётр Анисимович. Но разрешаю произвести только три выстрела, не более.

– Не поручусь, что этого будет достаточно, но должно получиться.

Я и впрямь без понятия, что из этого выйдет. Знаю только то, что это работало, и именно в том виде, в каком я описал капитану. Остаётся только проверить на практике.

Управились довольно быстро. Старший десятник, командир расчёта, прямо-таки воодушевился, когда я сообщил ему о возможности заткнуть вражеские гаубицы. Те вели совершенно безнаказанный огонь и хотя вдвое уступали в скорострельности, их было больше, и они успели наворотить бед. Около двух десятков убитых и раненых для гарнизона в сто семьдесят человек это куда как серьёзно.

Первая граната рванула с хорошим таким недолётом, но благодаря «Дальнозоркости» я видел, что часть пуль выбила фонтанчики на вершине холмика, значит, сколько-то прилетело и пушкарям. Вторая вспухла белым облачком прямо удачно, потому как если после первой ливонцы всё же бахнули по нам пару раз, то теперь мы успели перезарядиться и выстрелить вновь, не получив ответного привета. И опять удачно получилось.

Солдаты даже начали поднимать головы и вставать на ноги. Правда, напрасно они так быстро расслабились. Опыт оказался удачным, но нужные гранаты закончились, пули расходовались очень быстро, а штатная картечь была слишком крупной, даже ближняя, которая, конечно, помельче дальней, но всё одно весом под четверть фунта выходит. Использовать её можно, но в одну гранату поместится штук двадцать пять-тридцать, не больше, хотя толк всё одно будет. На безрыбье, как говорится, и сам раком встанешь.

Пушкари теперь и без меня управятся. Вон палить почём зря прекратили и спешно начиняют гранаты по-новому. Правда, как я и предвидел, фузейных пуль капитан им выделил лишь на три гранаты, дальше только разбирать картечные заряды.

Ливонские пушкари оклемались, и обстрел возобновился. Хм. А вот и результат удачного обстрела батареи противника. Одна из гранат дала хороший перелёт и плюхнулась в озеро. Получается, опытных канониров у противника повыбило, потому как до этого уж куда-куда, а во двор они попадали стабильно. Ни разу не промахнулись…

Рвануло так, что вал под ногами вздрогнул. Земля у самой кромки воды вздыбилась и в немалой части осыпалась в ров, погнав мутную волну. Словно фугас среднего калибра прилетел, и судя по оставленной воронке, эдак миллиметров в сто двадцать, никак не меньше. Ещё пара-тройка таких прилётов, и участок рва будет практически засыпан. Неплохое такое подспорье для фашин. К тому же и брешь получится.

На этот раз я увидел, как в нашу сторону летит «Огненный шар». Скорость недостаточно высокая – сажен пятнадцать в секунду и дальность приличная, получается, одарённый не меньше восьмого ранга. «Шар» атаковали сразу два наших офицера, метнув в него «Ледяные копья», огненное плетение только растворилось бы в более крупном, а вот противоположное вызовет реакцию.

Увы, но оба офицера промахнулись. Сам «Шар» имеет небольшой диаметр, несмотря на ранг его запустившего, разве только скорость выше да заряд могучей, так что попасть в него мудрено. Гостинец вновь ударил практически в то же место. Правда, на этот раз эффект оказался не столь разрушительным. Всерьёз вкладываться я не мог, чтобы не раскрыть свой потенциал, поэтому укрепил вал едва ли в четверть от возможного, но и то хлеб, потому как эффект частично смазался, и результаты оказались не выше семидесятишестимиллиметрового снаряда. Ну вот удобней мне ориентироваться по меркам моего мира.

Я всмотрелся в направление, откуда прилетел привет. Стоит седой офицер с длинными волосами, ниспадающими на плечи. Ливонские и шведские военные предпочитают не носить парики, меж ними вообще много общего, хотя дворянство и горожане первых в большинстве своём и имеют германские корни ещё с времён основания Тевтонского ордена.

Вот же паразит! Да он нам сейчас вал разберёт на запчасти! Я выхватил нож и, взрезав штанину на бедре, выковырял один из бриллиантов на полкарата. Сомнительно, что у него активировано столь мощное плетение «Панцирь», так что хватит с гарантией. Можно, конечно, и «Копьё» метнуть, но как-то не хочется себя обозначать как сильного одарённого, лишнее это.

Пока принимал решение, извлекал камень и залечивал рану, к нам вновь устремился «Шар». И опять наша «ПВО» не смогла его перехватить. Сомневаюсь в том, что и у меня получилось бы, поэтому решил снова потратиться на защиту, активировав плетение из арсенала земельника.

Переломил стволы, ухватил за шпильку верхний патрон и потянул его наружу. Кончик пули вровень с дульцем гильзы, так что добраться до него никаких проблем. С металлами у меня работать получается не очень, но по части вмуровать бриллиант в свинец никаких проблем. Пара секунд и камень на месте. Ещё секунда на то, чтобы наложить нужное плетение. Всё же хорошо, что я усовершенствовал способ земельников, иначе пришлось бы наносить вязь вручную, как тогда Эльвира Анатольевна. Вернул патрон в ствол и вскинул ружьё, пристроив его на габионе.

«Дальнозоркость» интересное плетение. Оптика попросту отдыхает, потому что хотя поле зрения и сужается, вполне себе остаётся периферийное. Видно всё чётко, а эффект с размытой мушкой, целиком и мишенью пропадает напрочь. Главное, выставить на целике правильную дистанцию.

Я потянул спусковой крючок, и приклад весомо, но в то же время мягко толкнул в плечо. Секунда и ливонец, нелепо взмахнув руками, опрокинулся на спину, сорвавшийся же с его руки «Шар» устремился вверх, где и взорвался гулко, весомо, но совершенно безвредно.

– Вот так, а то разошёлся тут, понимаешь, – удовлетворённо хмыкнул я.

– Отличный выстрел, Пётр Анисимович. У меня просто нет слов, – подойдя ко мне, развёл руками капитан.

– Я же говорил, что хорошо стреляю, – улыбнулся я в ответ.

– А чем это вы его достали?

– Стреловидная пуля, она быстрее, точнее и мощнее круглой. А тот ливонец, похоже, решил не вкладываться серьёзно в «Панцирь», вот и огрёб.

– Похоже на то, – согласился капитан.

В этот момент во дворе рванула очередная граната, и я ощутил лёгкий тычок в бок. Хм. Окажись на пути этого осколка семиранговый одарённый со стандартным «Панцирем», и его однозначно срубило бы. Что же до меня, то и двадцатичетырёхфунтовое ядро в упор не справится. Оставшегося запаса ещё и на залп взвода фузелёров с лихвой хватит. Так что я даже пыль стряхивать не стал. Просто незачем, я ведь уже успел весь изваляться. Мало ли что осколки меня не достанут, это ведь не повод на ровном месте разряжать амулет…

Нашим пушкарям так и не удалось заткнуть вражескую батарею, разве только они стали промахиваться, что тоже хлеб. Кронпринц же, лишившись своего высокорангового офицера, приказал начать штурм. Пехота стройными рядами пошла в атаку, впереди солдаты с фашинами.

Достаточно много, а вот корзин с грунтом не видно. Не иначе как в полку имеются сапёры-земельники. В этом случае вязанок веток будет достаточно, землёй на месте обеспечат одарённые. Пятиранговых более чем достаточно. А иначе фашины будут разъезжаться под ногами.

Пушкари тут же переключились на атакующих. В воздухе вспухло первое пороховое облачко. При стрельбе дальней картечью попадание двух пуль в щит длиной десять сажен и высотой в одну на дистанции в тысячу шагов считается отличным результатом. Тут же я увидел, как упали сразу пять фигурок, причём на расстоянии чуть больше версты. И это при всём несовершенстве получившегося снаряда всего лишь с тремя десятками картечин…

– Хруст, Зима, стреляйте по офицерам, – приказал я, когда наступающие приблизились на шесть сотен шагов.

– Слушаюсь, – чуть не в один голос отозвались они.

Сам я приник к ружью и выбрал себе первую цель. Спасибо «Дальнозоркости», судя по горжету, майор, вышагивающий во главе своего батальона. Не фон Лаудон, приезжавший на переговоры. Ну и чёрт с ним, мне без разницы, кого прибирать. Чем выше звание, тем выше ранг, это правило практически неизменно, а как по мне, то чем меньше среди наступающих высокоранговых одарённых, тем больше наши шансы на выживание.

Я плавно выбрал слабину и потянул спусковой крючок. Выстрел! Приклад привычно толкнул в плечо. Обзор на секунду заволокло дымом, который тут же отнесло вверх и в сторону, а я увидел офицера, как ни в чём не бывало шагающего во главе батальона. Не хватило. Ладно. А если так? Я вновь нажал на спуск, посылая стреловидную пулю из нижнего ствола. Ага! А вот теперь в самый раз. Не успел подкачать Силу в плетение, и второе попадание пробило защиту. Нога офицера на очередном шаге подломилась, и он завалился набок.

Над ним тут же склонился офицер, чтобы оказать первую помощь. И судя по всему, ему это удалось. Не наповал я его приголубил, хотя из боя вывел однозначно. Сразу поднять после тяжёлого ранения под силу только по-настоящему сильному одарённому. С моим восьмым рангом такое пока не получится. Тут нужны ещё и соответствующие знания как в анатомии, так и в видах плетений для тех или иных случаев. Оказав помощь, офицер передал раненого на попечение двух солдат, понёсших комбата в тыл, а сам поспешил занять полагающееся место во главе строя.

Я наблюдал за происходящим посредством «Дальнозоркости», при этом на ощупь перезаряжал ружьё. Наконец пороховые полки закрыты, и я вновь вскинул приклад к плечу. Чтобы свалить офицера, помогавшего майору, хватило одного выстрела. Тот рухнул на колени, а после сунулся лицом в траву. Над ним склонился было товарищ, но затем продолжил движение. Наповал. Плетение «Лекарь», конечно, способно творить чудеса, но и ему подвластно далеко не всё.

Следующая пуля прилетела капитану, шедшему во главе роты. На этот раз я попал в плечо. Тот остался в строю, самостоятельно подлечивая себя. Но судя по тому, что он потянул шарф, досталось ему изрядно, и для руки потребовалась перевязь. Шедший рядом лейтенант начал помогать ему.

Однако я уже перезарядился, и следующая пуля прилетела уже точно в грудь. Капитан замер, словно кол проглотил, а потом рухнул как подрубленный. Но не упал, подхваченный всё тем же лейтенантом. Оказав первую помощь, тот передал раненого на попечение паре солдат, после чего поспешил занять место во главе роты. Ну, этот рангом точно пожиже будет, а потому оставлю его на потом и поищу другую цель…

Так я и стрелял, перезаряжался и снова стрелял. Хруст и Зима не отставали от меня. Они не обладали «Дальнозоркостью», а потому особо не перебирали, паля во всех обладателей жёлтых шарфов. Любят местные офицеры повыпендриваться, чтобы их издали можно было признать. Вот по этой отличительной детали мундира и выбирали цели мои боевые холопы.

Когда противник приблизился на дистанцию трёхсот шагов, в дело вступили наши гренадёры. Каждому взводу было придано по два гранатомётчика, вооружённых ручными мортирками, в роте восемь человек. С точностью у них так себе, разрывной заряд слабый, а бризантность у пороха не идёт ни в какое сравнение с взрывчаткой. Так что осколков они давали немного. Но урон всё же наносили, как оказывали и психологическое воздействие.

Впрочем, порка и муштра делали своё дело. Солдаты куда больше боятся своего унтера, чем каких-то там осколков. Они то ли достанут тебя, то ли нет, а капрал всегда рядом, и нрав у него не сахар. В младшие командиры лица, страдающие милосердием, не выбиваются.

Одновременно с гренадёрами открыли огонь и наши фузелёры. О прицельной стрельбе на такой дистанции не может быть и речи, в лучшем случае палили в нужном направлении. И всё же благодаря скорой перезарядке и плотному построению атакующих результат был.

Ливонские офицеры наконец сообразили, что их методично отстреливают, поэтому всерьёз вложились в защиту. Чтобы выбивать капитанов, я привлёк Хруста и теперь указывал ему цель. В четыре выстрела мы успешно выносили ротных командиров, как бы они ни вкладывались в «Панцирь». А то позволишь им приблизиться на полторы сотни шагов и получишь привет в виде «Шаров». Вот уж не нужно такой радости.

Когда роты подошли на сотню шагов, в строю не осталось ни одного капитана, да и лейтенантов мы многих повыбили. Словом, атаки одарённых пока можно не опасаться, чего не сказать о фузеях.

Едва роты замерли перед стенами, как передние шеренги опустились на колено, и противник открыл по нам частый огонь. Оно, конечно, мы находились за габионами, но я не раз и не два чувствовал тычки от прилетавших пуль. Наши солдаты высовывались, спешно палили из фузеи, после чего приседали за укрытием и торопливо перезаряжались. Гренадёры, не высовываясь, палили из мортирок по строю солдат. Назначенные офицерами фузелёры метали гранаты в забрасывающих фашинами ров.

Гаубицы перестали палить по нам. Похоже, артиллеристы опасались попасть в своих же. Всё же нам удалось лишить их грамотных пушкарей. Зато куда чаще стали рваться ручные гранаты. У ливонцев тоже имелись гренадёры, которые умели пользоваться мортирками.

Словом, начался такой бедлам, что в ушах стоял один нескончаемый грохот от сотен выстрелов и десятков гранат. Я то и дело ощущал лёгкие тычки пуль и осколков, не причиняющих мне никакого вреда. В воздухе повисла настолько густая взвесь порохового дыма, что видимость сократилась до сотни шагов. Могло быть и ещё хуже, но командиры ливонцев выдерживали короткие интервалы между залпами, чтобы можно было рассмотреть хоть что-то. Сейчас совсем не помешал бы настоящий ветер, а не то подобие, что лениво относило пороховой дым.

Хм. А ведь, похоже, и не только пороховой. Загорелась казарма, и все наши нестроевые бросились бороться с пожаром. Всего-то восемь человек, и управиться с пылающим зданием им было явно не по силам, но они самоотверженно боролись с пламенем.

Вообще-то, я мог бы справиться с этим в считанные секунды, но решил, что лучше не высовываться. С одной стороны, это довольно затратное занятие, а запасы Силы у меня не безграничны. С другой, я всё ещё не желал светиться как высокоранговый одарённый…

Ага. А я о чём. Вот они, парочка земельников. Пока солдаты забрасывают фашинами ров, эти присели, прикрываясь такими же, накладывают плетения, скрепляя получающуюся переправу извлекаемым из склонов рва грунтом. Достать их не так просто, плотно увязанные ветки фузейной пуле не пробить даже в упор. Но только не моей стреловидной, разогнавшейся почти до восьмисот метров в секунду.

Два выстрела и оба сапёра свалились замертво. Уж с расстояния-то в три десятка шагов я ни за что не промахнусь даже в дыму сражения. И причина тут даже не в моём прошлом опыте, закалившем мои нервы. Я вообще не думал об опасности, зная, что «Панцирь» меня непременно защитит. Пока выцеливал офицеров, успел получить лёгкий тычок в голову. Более тысячи стволов на фронт в тридцать сажен это очень много. Я бы сказал, запредельно. Эх! Мне бы такую защиту в моём мире.

Тем временем наши солдаты начали заряжать свои фузеи картечью, таких патронов в их сумках было не менее половины, и надо сказать, что я только одобрял подобный подход. У них нет защиты одарённых или амулетов, как у меня с холопами, а потому и вести прицельный огонь они не могут. С картечью же это много проще, как и пользы от неё куда больше.

А вот наши офицеры отмалчивались. Возможно, берегли запас Силы для отражения непосредственно штурма. Хотя могли и по максимуму вложиться в защиту. Вообще-то, разумно. И я не уверен, что их запасы Силы сейчас не истощены. Это мне дышится легко с моими бриллиантами и вместилищем на семьсот люм, а у того же капитана Яковлева оно не превышает ста семидесяти, у поручика и подпоручика в лучшем случае восемьдесят, а то и едва больше сорока.

Наконец ливонцы забросали ров, и по получившемуся завалу хлынул поток пехоты с лестницами наперевес. И когда только успели подтащить?! Их встретила нестройная фузейная пальба, грохот гранат, а так же грозный, гулкий и протяжный орудийный рык.

Я никогда не слышал выстрела картечью. Как впрочем, и не наблюдал того, что она способна наворотить. Первые несколько рядов наступавших на узком участке буквально выкосило. Человек тридцать, никак не меньше. Стограммовые чугунные шары отрывали руки и ноги, разносили в клочья головы, вырывали куски плоти из тел.

Но на место павших встали другие. Спотыкаясь о трупы, оскальзываясь на крови и вывалившихся внутренностях, они с маниакальным упорством пёрли вперёд неудержимой волной. В них стреляли в упор из фузей и бросали гранаты, но те словно и не замечали этого, прямо берсеркеры какие-то.

Я разрядил оба ствола ружья, пустил веером с одной руки пару «Воздушных клинков» без шанса промахнуться. Эти незаметны, а потому можно использовать без опаски. Следом отправил ослабленный «Огненный шар», эффект, как от малокалиберного снаряда, но в такой плотной массе достал двоих. «Клинки» успели напитаться Силой и вновь сразили двоих ливонцев. Пожалуй, не стоит увлекаться, ведь предполагается, что у меня всего лишь второй ранг.

Перезарядил ружьё и двумя выстрелами свалил ещё троих. Одна из пуль пробила солдата навылет, достав и другого. Затем отправил в штурмующих очередную связку из двух «Клинков» и одного «Шара». После чего опять присел перезаряжать ружьё, отметив ещё один тычок в голову.

Гранаты рвались часто и густо, и солдаты, столпившиеся у узкого прохода, несли ощутимые потери. К тому же под давлением сотен ног нескреплённые фашины начали разъезжаться. Впрочем, не сказать, что разваливающаяся переправа это результат только лишь большого количества атакующих. Мои скромные усилия также чего-то стоили. Ну а почему, собственно говоря, нет, если есть возможность использовать дар, не привлекая внимание.

Вот только всё это не могло остановить атакующих, а из-за плотного огня противника ряды обороняющихся всё больше редеют. Я могу уйти, воспользовавшись порталом. Но бросать своих холопов категорически не хотелось. Как нет желания оставлять и вот этих храбрецов. Да пошло оно всё! Пусть все знают!

Перезаряжая ружьё, я сбросил ослабленные плетения и начал выводить в быстрый доступ другие. «Огненный» и «Ледяной шар» уже нормальной мощности, по три десятка «Стрел» тех же стихий, обе «Петли» и «Град», «Шквал» и «Булаву». У меня даже кровь быстрее заструилась по венам от ощущения собственной мощи и предстоящей схватки уже на новом уровне…

Глава 4

После недолгой заминки Мария с удвоенным энтузиазмом начала переодеваться. Дуняша погибла на постоялом дворе, и личной служанки у неё не было. Поэтому вначале ей помогала Лиза, а там и прислуга подоспела, которую направила матушка. Не то чтобы великая княжна была избалована, просто женский наряд в одиночку не надеть. Один корсет чего стоит. Простолюдинки потому и носят со шнуровкой спереди, чтобы управляться самостоятельно.

– Ты в экипаже? – спросила Мария, когда с переодеванием было практически покончено.

– Д-да. Н-но, – нерешительно ответила Лиза, указывая рукой в направлении столовой, где их будет ожидать княгиня.

– Некогда, – решительно тряхнула головой Долгорукова.

Она подхватила юбки и поспешно застучала каблучками в направлении выхода. Коридор, лестница, гостиная, вестибюль, парадное крыльцо, к которому незамедлительно подъехала стоявшая в сторонке лёгкая карета на мягком ходу. Ну не могла Лиза обделить себя любимую столь модным выездом.

– Антип, гони на Маросейку к дому боярыни Тульевой, – приказала Ярцева, прежде чем скрылась в карете.

Сидевший на облучке Угол утвердительно кивнул, Илья сложил ступеньки и, закрыв дверь, взлетел наверх, устроившись рядом с кучером. Хлёстко стеганула плеть, и не успевшие застояться лошади сорвались с места, быстро набирая скорость. Вообще-то, подобное в столице не приветствуется, и за лихачество можно получить по холке. Но тут такое дело, что риск попасть под горячую руку градоначальника того стоил.

До места домчали быстро, что бы там ни прилетело следом. Впрочем, это сейчас не важно. Мария с Лизой вышли из кареты и поднялись по ступеням парадного крыльца. Дверь предупредительно распахнулась, и их с поклоном встретил дворецкий, словно неотлучно ожидал прибытия гостей.

Когда вошли в вестибюль, увидели рядом со столиком высокого и статного дворянина, коротким кивком обозначившим приличествующий поклон. Охрана. Что вполне объяснимо в их развесёлые времена.

– Как прикажете доложить? – поинтересовался дворецкий, принимая у гостей шляпки, зонтики и накидки.

– Великая княжна Долгорукова Мария Ивановна.

Не назвав Лизу, никакого пренебрежения по отношению к ней она не выказала. При такой персоне мелкопоместную дворянку поминать попросту не принято. Уж слишком разного полёта птицы. Да, Мария считала её подругой, но это вовсе не значит, что и перед другими стоит выставлять её ровней себе. Сословное общество, что тут ещё сказать-то.

Их тут же проводили в гостиную и передали в заботливые руки прислуги. Довольно быстро на столике появились чай, сахар и рассыпчатое печенье. Не сказать, что так уж хотелось есть, скорее кусок в горло не лез, но девушки отдали должное угощению, съев по одному печенью и запив его парой глотков терпкого чаю.

– Добрый день, ваше высочество. Прошу прощения за ожидание, это такая неожиданность, я торопилась, как только возможно, – присела в реверансе появившаяся в дверях Голицына-Тульева.

При виде статной женщины, затянутой в мундирное платье, Мария невольно прикусила нижнюю губу. Сделать это она постаралась незаметно, не подавая виду, однако данное обстоятельство не укрылось от хозяйки дома, и её губы едва дрогнули в неопределённой улыбке. Елена Митрофановна прошла серьёзную школу дворцовых и светских интриг, закаливших её как стальной клинок. Так что владела собой в совершенстве, и вот это проявление чувств могло иметь только одну цель, задеть за живое гостью.

От осознания этого на щеках Марии появился лёгкий румянец, а в висках запульсировало от охватившей злости. Однако она постаралась взять себя в руки, ибо пришла сюда не для того, чтобы препираться или ссориться. Она хотела спасти дорогого ей человека, оставшегося в осаждённом редуте, который уже штурмует противник, имеющий подавляющее преимущество.

– Елена Митрофановна, я пришла к вам, чтобы сообщить, что небезызвестный вам Ярцев Пётр Анисимович в настоящий момент находится на границе с Ливонией, на Заситинском редуте, осаждённом фузелёрным полком под командованием кронпринца Рудольфа.

– Что простите? – искренне удивилась Голицына.

Новость, похоже, её ошарашила. Причём наверняка причина не в самом факте атаки регулярными ливонскими войсками русского укрепления, а именно в Петре. Мария мысленно отметила для себя, что сумела пробить защиту соперницы… Соперницы? Да, чёрт возьми! Уж себя-то обманывать не стоит. Но сейчас этот успех не имеет ровным счётом никакого значения.

Сама Долгорукова помочь ему не может, а вот у Голицыной возможностей куда больше. Признаться, Мария не представляла, как та проделает это, находясь за шестьсот вёрст. Но верила, что если кто и способен на подобное, то только она.

– Вы, вероятно, в курсе, что днями мою охрану перебили, а я была похищена. Пётр Анисимович со своими людьми освободил меня, и по пути домой мы решили переночевать на Заситинском редуте близ Себежа. На рассвете к укреплению подошли ливонские войска. Для его взятия был оставлен полк, а основная армия обошла нас по устроенной гати и направилась к Себежской крепости.

– Вы сказали армия? – уточнила Голицына.

– В качестве парламентёра к нам подъехал командир первого батальона майор фон Лаудон, из его слов следовало, что это не пограничный инцидент, и с сегодняшнего дня Ливония и Швеция находятся в состоянии войны с Российской империей.

– Ясно. Нам об этом ещё не объявляли.

– Скоро сообщат. Батюшка убыл на заседание Правительствующего сената.

– Не суть. Я так понимаю, что вы оказались тут с помощью «Портала». И кто же вас отправил? – поинтересовалась Голицына.

Вообще-то, Мария полагала, что княжна будет спрашивать о Петре. Как ни владела собой Елена Митрофановна, ей плохо удавалось скрывать своё беспокойство. Но она отчего-то спрашивала об отвлечённых вещах. Нет, понятно, что вопросы касались противника и самого редута, но всё же было очевидно, что по-настоящему её волнует другое.

Голицына же лихорадочно искала способ помочь Ярцеву, по глупости своей оказавшемуся бог весть где, на самом острие удара вражеской армии. К слову, совершенно неожиданном ударе. Как говорится, ничего не предвещало беды. Случались, конечно, пограничные конфликты, и крупные в том числе, но всё дело этим и ограничивалось. Но теперь, похоже, и впрямь завертелось всерьёз.

– …он меня вытолкнул в портал прямиком на Красную площадь. Я потом с ним связалась, он может уйти, запаса Силы хватит, а капитан Яковлев устроет переправу, но он отказался, сказав, что не оставит своих людей, – закончила наконец Долгорукова.

– То есть у вас есть с ним связь?

– И да и нет. У нас есть «Разговорник», но после последнего разговора он не отзывается, – ответила Лиза.

– Не переживайте. Сомневаюсь, что ливонцам удастся так легко захватить редут, а уж Петра Анисимовича достать и того сложнее. Помнится, у него «Панцирь» в тысячу люм. Мария Ивановна, Елизавета Анисимовна, не окажете ли вы мне честь позавтракать вместе со мной? – вдруг спросила Голицына.

– Позавтракать? – удивилась Долгорукова.

– Да.

– Но…

– Это ведь не повод морить себя голодом. Фрол, – позвала она.

– Да, ваша светлость, – тут же появился в дверях дворецкий.

– Прикажи подать завтрак в столовую и проводи гостей.

– Слушаюсь, ваша светлость.

– Сударыни, я прошу меня простить, мне необходимо отдать кое-какие распоряжения, но очень скоро я к вам присоединюсь.

Выйдя из гостиной, Елена Митрофановна остановилась, привалившись к стене, забранной декоративной панелью, и тяжко вздохнула, прижав ладонь к груди. Что же этот паршивец делает?! Может уйти, но предпочитает разделить судьбу со своими боевыми холопами. Ну, хорошо, конюхом и лакеем. Дай только Господь вырвать его оттуда, она его сама задушит.

Секундная слабость прошла, Елена Митрофановна оттолкнулась от стены, выпрямилась и вернула образ уверенной в себе представительницы княжеского рода. Рука скользнула в боковой карман мундирного кафтана, и она извлекла «Разговорник». Увы, дорогое удовольствие, а потому нераспространённое. Но уж связь с командиром первого батальона и по совместительству заместителя она поддерживала всегда.

– Аркадий Давыдович, – вызвала Голицына и приложила камень к уху.

– Я слушаю, ваша светлость, – вскоре послышался голос майора Изотова.

– Мне нужны вы, Григорьев и Тынский спешно и снаряжённые для серьёзного боя. Ожидаю у себя дома. Слушаю.

– Слушаюсь, ваша светлость. Слушаю.

– Закончила разговор.

Задуманное ею весьма рискованно, но вполне осуществимо. Вот только времени у неё катастрофически не хватает. В любую минуту может последовать приказ готовить полк к выступлению, ну или хотя бы придёт оповещение о начале войны. С этого момента она окажется прикована к полку кандалами и не сможет отлучиться.

Отправить на Заситинский редут своих вассалов? Это глупо. Потому что среди них нет высокоранговых одарённых. А средним там делать нечего, разве только продлить агонию и погибнуть. А вот у четверых высокоранговых уже есть все шансы свести драку к ничьей.

Она достала «Разговорник» и попыталась вызвать Петра. А когда тот не ответил, ею едва не овладела самая настоящая паника. Однако она сумела взять себя в руки и успокоиться. В бою не особо получается уследить за какой-то там вибрацией камня в подсумке.

Спустившись в подвал, Елена Митрофановна вошла в сокровищницу с укреплёнными плетениями стенами и дверью. Пришлось потратиться на бриллианты для того, чтобы уберечь ещё большие богатства. Кроме золота и серебра в тайнике хранилась небольшая шкатулка со свободными камнями и амулетами.

Подняв крышку, она взяла из отдельной ячейки два камня по двадцать карат. Редкость несусветная, оба достались ей в качестве трофеев и занимали особое место в её сокровищнице. Ценность их вовсе не в стоимости, хотя она и велика, а в предоставляемой ими возможности. И это далеко не только вместилище двух тысяч люм Силы. Её можно хранить и в более мелких камнях, которые куда доступней, а вот для открытия портала годится далеко не любой бриллиант.

На малый портал для перехода одного человека необходимо затратить тысячу люм Силы, которая должна быть сосредоточена не в разных хранилищах, а в одном, на которое и запитано плетение. К слову, это может быть и вместилище сильного одарённого. Плюсом к этому необходимо для его активации затратить десять люм разового лимита, а потому активировать плетение могут одарённые, приближающиеся к пятому рангу.

Средний портал на двоих человек требует запаса в две тысячи люм Силы и сотню на активацию соответственно. А потому активировать его сможет только одарённый, приближающийся к восьмому рангу. Большой, способный пропустить троих, четыре тысячи и одну соответственно, и, как следствие, доступен одиннадцатому. Так что удобный способ передвижения, но невероятно затратный.

Ну и такой момент, что его можно открыть и без амулета, но для этого необходимо иметь соответствующий разовый лимит. Стало быть, малый портал по силам только одиннадцатиранговому одарённому.

Ни она, ни её люди и близко не приблизились к этой планке, а потому она присела за стол и, взяв золотую пластину, впечатала в неё один из бриллиантов. Княжна, конечно, не земельник, но её ранг вполне позволял подобные несложные манипуляции, хотя для неё это и затратно. Затем вооружилась пером и довольно сноровисто нанесла плетение портала, которое засветилось зеленоватым светом, стоило только ей закончить работу.

Голицына повторила то же самое со вторым камнем, после чего восполнила израсходованный запас, воспользовавшись одним из бриллиантов. Не стоило отправляться в бой с неполным вместилищем. Повесила на шею пятикаратный «Панцирь» и двухкаратную «Кольчугу». Для офицеров прихватила двух и однокоратные соответственно. Ну и ещё с десяток камней, чтобы хватило с запасом зарядить бриллиант на амулетах «Порталов».

Закончив с этим, она направилась в столовую, по пути приказав приготовить подаренные Петром ружьё и пистолеты. Переодеваться не стала, решив отправиться на «прогулку» в повседневном мундирном платье.

За столом Елена Митрофановна уже полностью владела собой, выглядела абсолютно спокойной и вела непринуждённую светскую беседу. Лиза едва держала себя в руках, чтобы не ёрзать на стуле. В брата она верила, но ей передалось волнение Марии. Долгоруковой, в свою очередь, едва удавалось сохранять хладнокровие, потому как она ожидала от Голицыной чего угодно, но только не завтрака в непринуждённой обстановке. И поначалу её ожидания полностью оправдались, но после…

Они почти закончили завтрак, когда прибыли вызванные офицеры, одетые по-походному и вооружённые до зубов. В смысле гости, конечно же, их не видели, об этом на ухо госпоже доложил дворецкий.

– Сударыни, я бы попросила вас закончить завтрак без меня и непременно дождаться моего возвращения. У меня отличная библиотека с большим собранием сочинений самого различного толка. Ну или можете отправляться домой и ожидать известий там.

– А вы куда собрались? – не удержалась от вопроса Долгорукова.

– На Заситинский редут.

– Н-но-о… Я с вами, – решительно поднялась великая княжна.

– Мария Ивановна, Пётр Анисимович поступил совершенно верно, отослав вас в Москву, не делайте его усилия напрасными. К тому же вы наследница российского престола, а потому не вольны распоряжаться собой по своему усмотрению. Пора взрослеть, ваше высочество, и принимать взвешенные решения, даже если вас от этого с души воротит. Вы меня обяжете, если закончите завтрак.

Она поднялась из-за стола и, чётко по-военному изобразив поклон, покинула столовую. Прошла через бальный зал и вышла в сад, где её уже ожидали офицеры измайловцы.

Ну, назвать этот пятачок садом можно только с большой натяжкой. Центральная мощёная дорожка длиной в десять саженей, от которой отходят ещё четыре к увитым плющом беседкам, устроенным в некотором отдалении друг от друга, цветочные клумбы да зелёный газон, вот и всё. Однако для открытия портала этого более чем достаточно. Увы, но в помещении активировать это плетение отчего-то невозможно.

– Доброе утро, господа, – приветствовала она офицеров. – Времени нет, поэтому коротко. Ливония и Швеция с сегодняшнего дня вроде как в состоянии войны с Россией. Полной уверенности в этом нет, но что я знаю точно, так это то, что сейчас погибает гарнизон Заситинского редута, и у нас есть возможность их спасти. Как только эта новость получит своё подтверждение, мы уже не сможем вольно распоряжаться собой. Но пока мы не на военном положении, и это не приказ, а моя личная просьба.

– Я с вами, – тут же произнёс Изотов.

– Можете полностью на меня рассчитывать, Елена Митрофановна, – поддержал его майор Григорьев.

– Я в деле, ваша светлость, – коротко кивнул капитан Тынский.

– Сидор Пантелеевич, вы, кажется, бывали на Заситинском редуте? – спросила она капитана.

– Имел честь отслужить там целый год, – подтвердил Тынский.

Незаконнорожденный князя Воротынского, несмотря на крестьянку мать, имел довольно высокий девятый потенциал и к своим сорока четырём годам уже приблизился к восьмому рангу. Так что он имел соответствующий разовый лимит для открытия портала. К слову, эти трое были самыми сильными одарёнными её полка.

– В таком случае вам и карты в руки, – улыбнулась Голицына. – Отправите сначала меня с Изотовым, а после откроете портал для себя с Григорьевым. Держите необходимые амулеты.

– Слушаюсь, – принимая золотые пластинки, ответил капитан.

– А это, господа, «Панцири» и «Кольчуги» по двести и сто люм соответственно. Уверена, что они не будут лишними. Итак, готовы, господа офицеры? Тогда с богом, – кивнула она им.

Хлопок и первый портал возник перед Голицыной. Она тут же шагнула вперёд прямо в грохот, крики, стенания, пороховой дым и гарь, заполнившие двор редута. Изотов без тени сомнений ступил следом за ней.

Она не раз и не два участвовала в сражениях, имела несколько ранений. И пусть её тело не несло шрамов, это всего лишь заслуга целителей и Силы. Так что обстановку и точку напряжения она определила в считанные мгновения, а затем направилась к ближайшим ступеням на вал. Не успели они с Изотовым сделать и нескольких шагов, как за их спинами вновь возник портал, из которого вышли ещё двое офицеров.

Взбежав на вал, она поняла, что оборона трещит по швам, и противник вот-вот будет наверху. Успела она приметить и Петра, который присел за габионом, перезаряжая своё ружьё. Однако при этом руки делали своё дело сами, он же имел отрешённый вид, словно ушёл в себя. И нет, это не испуг. Он чем-то там был занят. Не суть. Потом. Всё потом.

Окинув взглядом поле боя и с ходу оценив обстановку, она метнула в фашины «Огненный шар», несущий мощный заряд высокорангового одарённого. Рвануло на славу. В воздух взметнулись жирные клубы огня, чёрный дым, комья земли, фашины. А ещё сами штурмующие, кто целиком, а кто по частям, раскидывая не только конечности, но и внутренности.

Её офицеры также не остались в стороне, и в скопление пехоты ударили такие же «Шары», разве только послабее. Один из них оказался ледяным, тут же проморозив разорванных в клочья бедолаг. Если атака полковника разметала фашины, и на их место устремилась вода, то после работы её офицеров остались внушительные воронки.

Затем настал черёд «Стрел», выкашивавших ливонцев десятками. Другие плетения хороши только против одарённых или в непосредственной близости, а потому пришлось немного обождать, пока не пройдёт откат. Впрочем, длилось это недолго, и вновь четыре «Шара» устремились в противника, уже бросившегося бежать. А следом за разрывами опять стремительные и смертоносные росчерки «Стрел».

Вот только что положение обороняющихся казалось безнадёжным, и штурмующие едва не ворвались на вал. Но не прошло и четверти минуты, как они уже бежали во все лопатки, теряя оружие и оставляя раненых.

Голицына посмотрела на Ярцева, который поднялся с уже заряженным ружьём и уложил его на сгиб руки. Потом глянул в поле, перевёл взгляд на неё и слегка развёл руками, словно выказывая своё восхищение и вопрошая, откуда, собственно говоря. В ответ она улыбнулась, испытывая гордость за своего избранника, с честью прошедшего испытание серьёзным боем. Потом едва заметно пожала плечами, мол, так уж вышло, и обернулась к подошедшему коменданту редута.

– Командир гвардии его императорского величества Измайловского полка одарённых княжна Голицына.

– Командир третьей роты Себежского полка капитан Яковлев. Позвольте выразить мою признательность, ваша светлость. Если бы не ваше вмешательство, то, боюсь, мы не выстояли бы.

– Но до конца исполнили бы свой долг. Позвольте мне выразить моё восхищение самоотверженностью ваших людей и вашей лично. Но к делу, господин капитан. Мне стало известно о нахождении здесь великой княжны Долгоруковой, и я со своими офицерами прибыла, чтобы сопроводить Марию Ивановну в Москву, – озвучила она наспех свёрстанную легенду.

– Её высочество действительно находилась здесь, но ещё до начала штурма мы с экспедитором Тайной канцелярии отправили её в Москву посредством портала. Позвольте представить, Ярцев Пётр Анисимович.

– Благодарю… Эм-м.

– Кирилл Романович, – подсказал капитан.

– Благодарю, Кирилл Романович, но мы уже знакомы с Петром Анисимовичем, и, признаться, меньше всего я ожидала увидеть его здесь.

– Так уж вышло, ваша светлость, – скромно ответил молодой человек.

– Хорошо, об этом мы поговорим в следующий раз. Сейчас же, Кирилл Романович, нужно ковать железо, пока горячо. Прикажите оседлать трёх лошадей для меня, вас и прапорщика с белым флагом. Я не могу задерживаться здесь слишком долго, но и уйти просто так не желаю.

Ворота ничуть не пострадали, а потому вскоре они опустились поперёк рва, и три всадника покинули редут, направившись прямиком в сторону противника, спешно приводящего свои расстроенные порядки в надлежащий вид.

Примерно в полуверсте от расположения полка к ним навстречу выехали трое во главе с кронпринцем, как видно, он сделал правильные выводы, рассмотрев её благодаря «Дальнозоркости» во всех подробностях. А ещё он прекрасно понял намёк и подобно Елене Митрофановне оставил своих людей позади, в одиночку выдвинувшись к ней для приватной беседы.

– Позвольте отрекомендоваться, командир гвардии его императорского величества Измайловского полка одарённых княжна Голицына, – начала она первой, так как уже знала, что её собеседник выше неё по положению.

– Командир Мариенбургского полка кронпринц Рудольф, – довольно скромно представился тот.

– Ваше высочество, для меня большая честь говорить с вами, и я прошу не счесть мои слова дерзостью. Я просто служу российскому императору и выполняю свой долг согласно присяге.

– Вы можете говорить совершенно свободно, княжна, – с лёгким кивком произнёс кронпринц.

– Я со своими людьми прибыла, чтобы эвакуировать наследницу российского престола великую княжну Долгорукову, волей случая оказавшуюся тут.

– Её высочество…

– Уже находится в Москве, ваше высочество. Что же до меня и моих людей, мы не можем оставить наших боевых товарищей на произвол судьбы.

– Желаете драться? Это ваше решение, – пожал плечами Рудольф, словно хотел сказать, что каждый сам выбирает место гибели.

– Если мы останемся, ваше высочество, то вы вынуждены будете запросить подкрепление, в том числе и артиллерию. Это не бравада, а всего лишь констатация факта. Вы могли заметить, что в настоящий момент редут обороняют как минимум четверо сильных одарённых. Полагаю, что подобное развитие событий не лучшим образом скажется на вашем авторитете и раскладах сил при дворе, как вызовет и неудовольствие самого короля. Но если вы позволите гарнизону редута уйти с оружием и с развёрнутым знаменем, тогда расклад получится уже в вашу пользу. С одной стороны, вы выполните приказ его величества, деблокировав тракт ещё до полудня. С другой, выкажите уважение и проявите великодушие по отношению к храбро сражавшимся защитникам Заситино. Что такое неполная рота при одном единороге в сравнении с возможными репутационными выгодами или потерями?

– Ваши слова звучат убедительно, княжна. Хорошо. Быть по сему. У коменданта есть ровно час, чтобы оставить редут и выдвинуться по направлению к Себежу. Вскоре мой офицер прибудет к нему для сопровождения за линию позиций ливонской армии.

Удивило ли Голицыну та лёгкость, с которой ей удалось добиться своего? Вовсе нет. Ведь уже говорилось, что она держала руку на пульсе дворцовых интриг. Просто при этом не забывала уделять внимание и королевским дворам Европы. А потому прекрасно отдавала себе отчёт по раскладам в отношении кронпринца Рудольфа…

– Всё, что могла, я сделала, Кирилл Романович. Увы, но я не могу себе позволить задержаться здесь дольше положенного. Единственно перед уходом мы ещё окажем помощь вашим раненым, но тут, исходя из личных запасов вместилища.

– Я безмерно благодарен вам, ваша светлость, от лица моих людей и от себя лично, – поклонился капитан Яковлев.

– Не стоит благодарности, Кирилл Романович. Сожалею о том, что не могу сделать большего. Увы.

Буквально за каких-то полчаса офицеры оказали помощь раненым. Участвовал в этом и Ярцев, в смысле слил излишки Силы в накопители гвардейцев, плетения которых при равных вложениях куда эффективней выходящих из-под его руки. Ну, по меньшей мере все так полагали, предполагая, что он обладает всего лишь вторым рангом.

– Я бы хотел остаться со своими людьми. К тому же при нас тут небольшой табунок, и, по счастью, ни одна лошадь не пострадала, – возразил было Пётр на предложение Голицыной.

– Петя, не зли меня, – коброй прошипела она ему в ухо. – Я тут, к слову, без приказа и рискую своей головой не ради того, чтобы выслушивать твои напыщенные речи. Передал коняшек холопам, а сам марш к порталу. Уж как-нибудь они управятся и без тебя.

Она активировала «Портал» и кивнула в его сторону. Когда же тот схлопнулся за Ярцевым, активировала ещё один, куда проследовала уже вместе с Изотовым. В саду княжна поблагодарила офицеров и, попрощавшись с ними, кликнула Фрола, чтобы он распорядился по поводу чистого мундира.

– Экспедитор Тайной канцелярии? – поинтересовалась она, глядя ему в глаза.

– А можно я потом расскажу? Я так понимаю, что Лиза у тебя?

– И не только она.

Княжна сделала приглашающий жест, и они вошли в дом, миновали бальный зал, гостиную, вестибюль, карточную, и наконец, лакей распахнул перед ними дверь библиотеки.

– Милостивые государыни, а вот и ваша пропажа, – входя, указала она на поддерживаемого за руку Петра.

– Господи, Пётр! – бросилась к нему Лиза и тут же начала осыпать его беспорядочными поцелуями.

Голицына предпочла отойти, наблюдая за происходящим со стороны. Мария поднялась, словно лом проглотила, и не сводила взгляда с Ярцева в объятиях сестры, явно не зная, как поступить. Наконец она всё же совладала с собой и вновь опустилась в кресло.

– Я верила, что у вас получится, – немного успокоившись и прижавшись к груди брата, сквозь слёзы произнесла Лиза.

– Могло ли быть иначе, – пожала плечами Голицына. – Это о молодых девушках нужно заботиться и защищать их. Такие старухи, как я, сами привыкли проявлять заботу и брать под защиту.

Говоря это, Елена Митрофановна не сводила взгляда с Марии и, уловив, что удар достиг цели, удовлетворённо улыбнулась. Голицына, конечно же, испугалась за Петра, но кто сказал, что ей не следует воспользоваться случаем, чтобы ответить на невинную шалость этой пигалицы столь же невинным уколом. И результат её полностью удовлетворил.

Разве только когда посмотрела на Петра, её сердце пропустило удар. То, что он нравится молодой княжне, Голицына видела и прежде. Но теперь приметила нечто неуловимое и в его взгляде. Возможно, тот пока и сам этого не осознаёт, но некие чувства к ней у него уже есть.

Глава 5

– Мария, что это значит? Фадей Константинович сказал, что ты отказалась брать с собой охрану.

Князь Долгоруков сурово взирал на дочь, которая уже закончила сборы и предстала перед ним в мундирном платье. Юбка-шаровары позволяла пользоваться мужским седлом, что куда предпочтительней для военных. В гражданском исполнении подобные наряды считались верхом неприличия, а потому не допускались категорически.

– Батюшка, твой дьяк всё переврал. Я сказала, чтобы компаньоны и боевые холопы отправлялись прямиком в Москву. А я немного задержусь, и у меня будет охрана, Пётр и его люди.

– Бесталанный мальчишка второго ранга и пара боевых холопов, что значатся лакеем и конюхом.

– Ну и что? Прежде меня охраняли два достаточно сильных одарённых и четверо боевых холопов, все с боевым опытом и при серьёзных амулетах. Закончилось же всё тем, что этот бесталанный мальчишка с теми же холопами спас меня. Причём уже не в первый раз.

– Это вовсе не повод отставлять охрану и полностью доверяться Ярцеву. Я запрещаю…

– Прости, батюшка, – взяла она на себя смелость перебить его. – С того момента, как государь по моей просьбе и с благословения Правительствующего сената провёл обряд обретения рода, я сама стала главой великокняжеской ветви Долгоруковых, и ты уже не имеешь надо мной прежней власти.

– Хочешь сказать, что отказываешься слушать и почитать меня?

– Ни в коей мере. Я готова почитать тебя как родителя и прислушиваться к твоим советам, но решения отныне буду принимать сама.

Ну что сказать. Согласно законодательству Российской империи дворяне с восемнадцати до двадцати одного года лишь номинально считались совершеннолетними. Они имели право владеть недвижимостью и распоряжаться ею в полной мере, но родители в любой момент могли перехватить бразды правления или вовсе лишить чадо любого имущества, движимого или недвижимого. Как и посадить его под замок. Но по всё тем же законам России существовали и исключения из правил в отношении царского и княжеских родов.

Именно по этой причине Мария обратилась к его величеству с просьбой окончательно закрепить её статус наследницы российского престола и провести обряд обретения рода. Пётр Иванович с лёгкостью согласился поставить этот вопрос на заседании сената, где решение прошло без проволочек. Единственно князья были удивлены тем, что Мария так торопится до своего совершеннолетия.

– Так, может, ты и в моей казне не нуждаешься? – хмыкнул Иван Митрофанович.

– Если посчитаешь это нужным, батюшка. И даже если решишь лишить меня наследства, так тому и быть.

– А с князем Милославским ты тоже сама всё решишь?

– Ну, у тебя пока тоже получается не очень. Насколько я знаю, нападение на княжеский поезд провалилось. Так что ни защитить, ни ударить в ответ у тебя пока не выходит.

– Вот, значит, как ты заговорила.

– Батюшка, я не желаю ссориться и обострять наши отношения. Однако от своего намерения не отступлюсь, а уж принять его или выставить меня за дверь, решать уже тебе.

– Очень надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь, – после минутного молчания наконец произнёс князь.

– Конечно, понимаю, батюшка. Просто верь в меня. – Она козочкой подскочила к отцу и чмокнула в щёку.

Так себе попытка примирения. Однако судя по разгладившимся морщинам и невесёлой улыбке, князю и этого хватило. Мария подхватила ружьё, перебросила через плечо перемётные сумки и направилась на выход.

– Дочка. Ну, ты хоть служанку-то с собой возьми. Не пристало девице разъезжать в мужской компании, – остановил он её в дверях.

– Не в этот раз, батюшка. А что до пересудов, так пусть языки чешут, коли им скучно, – пожала она плечами.

– Дочка, этот Ярцев… – начал было и осёкся князь.

– Я ведь тебе уже говорила, что он мне нужен как сподвижник и опора в осуществлении моих планов. Не думаешь же ты, что я просила об обретении рода для того, чтобы выказать тебе неповиновение?

– И что ты задумала?

– Позволь, я пока не буду этого озвучивать.

– Не доверяешь мне? – вновь помрачнел князь.

– О чём ты? – искренне удивилась она, едва не прыснув от смеха, настолько подобная мысль показалась ей абсурдной. – Просто боюсь сглазить. Уж больно всё гладко идёт.

– Ладно, если так. Ну, пойдём, провожу тебя, что ли.

Вполне ожидаемо на крыльце появился князь, бросивший в мою сторону недовольный взгляд. С одной стороны, вроде как он наконец озвучил, что в неоплатном долгу передо мной. Но с другой, вот такое недоверие к его людям вполне может перечеркнуть недавнее расположение. Потому что этим я выказываю недоверие и ему лично. Конечно, Мария Ивановна должна была представить всё в таком свете, что это она отказывается от сопровождения княжеской охраны. Вот только отец её не дурак и точно понимает, откуда дует ветер.

Долгорукова сбежала по ступеням и, закрепив перемётные сумки, одним махом вскочила в седло. Чисто казак ну или цирковая наездница, дар и плетения ей в помощь. Я подал знак Хрусту с Зимой и сам сел на коня, после чего наша кавалькада во главе с великой княгиней покинула дворец.

Именно княгиней, никаких оговорок. С момента проведения обряда обретения рода она стала главой новой ветви Долгоруковых и княгиней. Хотя пока и без княжества. Вообще-то, нонсенс, но она ведь наследница престола. И да, титул этот персональный и не распространяется на её детей. Если не обретёт своё княжество, то они в лучшем случае будут боярами. Таковы местные устои.

Едва оказались за воротами, как Зима пошёл передовым дозором, я стремя к стремени с Долгоруковой, Хруст замыкающим. Ну, пока-то мы движемся плотной группой, вот как выйдем за пределы Воронежа, так и растянемся, чтобы обеспечить безопасность.

– Пётр, я очень надеюсь, что не зря обидела батюшку. Да и ты попал ему в немилость.

– Серьё-ёзно-о? Его светлость оби-иделся. А о чём он думал, когда бросал малолетнюю дочь в адский котёл дворцовых интриг? Уж не о её ли благе?

– Пётр!

– Могу и помолчать, ваше высочество, если вам от этого легче. Но как по мне, он лишился права обижаться на вашу самостоятельность после того, как не воспрепятствовал избранию вас в качестве наследницы престола. И уж тем паче после трёх практически удавшихся покушений. Ладно, в третий раз с огромной натяжкой можно сказать, что мы с вами подготовились. Но два предыдущих не иначе как воля проведения или невероятная случайность.

– Пётр, ты говоришь о моём отце.

– Нет, ваше высочество, я говорю о князе Долгоруковом. Настоящий отец никогда не кинул бы своего ребёнка в такую мясорубку.

– Княжеский род это не только привилегии, но в первую очередь долг.

– Это прописные истины, Мария Ивановна, и Ивану Митрофановичу самому стоило бы их знать, а в таком случае не обижаться на вас и не сердиться, коль скоро вы именно в этом ключе и действуете. – Я посмотрел на хмурую великую княгиню и, встретившись с ней взглядом, ободряюще улыбнулся. – Оно того стоило, ваше высочество. Уж поверьте.

– Ну, до сей поры ты ни разу ещё не ошибся, надеюсь, что так будет и впредь. Вот только от этого ничуть не легче.

– Увы, но вас слишком рано оторвали от кукол и сунули во взрослую жизнь, – ничуть не лукавя, слегка развёл я руками.

– Да понимаю я, – поджала она губы.

Город проскочили довольно быстро. Вроде и шли шагом, но всё одно получилось скоро. Я ведь говорил, что узоры реально работают. Ещё как работают! А уж если животное изначально не из рядовых, так и подавно. Выехав на Московский тракт, мы тут же перешли на рысь по направлению Тулы.

До обеда двигались довольно споро, чередуя рысь и шаг. Хотя могли бы и ускориться, используя «Восстановление». Но я решил, что в этом всё же особой нужды нет. В полдень, как и полагается, остановились на привал. Оно и лошадям нужно дать возможность отдохнуть, и самим перевести дух. Ну и заодно…

– Мария Ивановна, давайте сходим в изнанку, – предложил я, когда с едой было покончено.

– Пётр! – возмутилась она, враз залившись румянцем.

– Во-первых, что я там не видел, – начал было я.

– А хамить зачем? – Вот теперь она уже начала наливаться краской злости.

В свете её пикировки с княжной Голицыной, оно, конечно, звучит слегка… Хм, а ведь где-то даже и пренебрежительно.

– Помнится, я как-то спросил вас о том, не иначе ли устроены боярыни, на что вы мне ответили дословно: «О нет, наша сестра скроена одинаково». Что-то изменилось? Я увижу в изнанке что-то иное?

– Нет, конечно же, – фыркнула она.

– Полагаете, что это уловка, чтобы в очередной раз полюбоваться вашими прелестями?

– А почему бы, собственно говоря, и нет? Ты находишь меня непривлекательной?

– Я нахожу вас красивой и притягательной девицей, но это никак не связано с моей просьбой.

– Можешь хотя бы объяснить, чего хочешь?

– Прошу прощения, ваше высочество, увлёкся и как-то не подумал. Дело в том, что я придумал новое плетение, которое назвал «Скорлупа». Оно пассивное, и на его поддержание требуется совсем немного Силы. Оберегает от незначительных уколов и объектов. Словом, с ним вы не сможете оцарапаться даже о шип розы.

– И в меня не вонзится дротик из духовой трубки, – дополнила она.

– Совершенно верно. После вашего случая я задумался, как можно уберечься от столь незначительной неприятности. И мне удалось решить эту задачу, срастив «Панцирь» и «Кольчугу».

Ну что сказать, за прошедший месяц я не терял времени даром. Причём касалось это не только плетений. Я бы со скуки сдох, если бы занимался лишь этим. Ну, вот такая у меня натура.

– То есть ты получил конструкт? – уточнила великая княгиня.

– Нет. В основе лежат два известных плетения, а на выходе получилось третье. Но защита у него слабенькая. Так что использовать его вместо других защитных плетений не получится.

– Я поняла. Но зачем тебе понадобилось отправляться со мной в изнанку?

– Дело в том, что плетение получилось индивидуальным. Его необходимо подгонять под конкретного человека.

– Ясно. Хорошо, я согласна. Но если ты будешь на меня пялиться…

– Ни в коем разе, – искренне заверил я.

Устроился напротив неё и взял за руки, глядя в глаза. Несколько секунд и, почувствовав некую связь, мы опустили веки, скользнув в изнанку.

– Пётр! – возмутилась и покрылась краской Мария в ответ на мой слегка нескромный взгляд.

Нет, ну, правда же, и в мыслях ничего такого. Но какой мужик может остаться равнодушным при виде красивой обнажённой девушки. Хотя-я-я… Показалось, или в её возмущении прозвучало ещё и удовлетворение моей реакцией, и я бы даже сказал, некое торжество?

М-да. А вот теперь пришла пора краснеть мне. У этого придурка своя голова даже в изнанке, в теле астральном, а не материальном. Пришлось срочно сосредотачиваться на работе и ни в коем случае не смотреть на Марию.

– Пётр, ты что творишь? Как ты такое вообще можешь вытворять?

– Ваше высочество, это совершенно не то, о чём вы подумали.

– Да о чём я должна ещё думать, если всё и так вижу своими глазами.

– Ну-у, дело в том, что-о…

– Ты когда успел достигнуть восьмого ранга? А жилы твоего вместилища? Они уже превзошли мои. Какой у тебя потенциал? Одиннадцатый? Двенадцатый?

– Что? А… Эм-м… Это совершенно не то, ради чего мы прошли в изнанку, – наконец сообразив, о чём она, произнёс я.

– Но коль скоро мы союзники и ты доверяешь мне, то я хотела бы знать.

– Уже завтра вы непременно всё узнаете, – заверил я, отмечая, что моё возбуждение быстро сходит на нет.

– Завтра? Да я до завтра вся изведусь от любопытства, – возмутилась она.

– Уверяю вас, что вы не заметите, как пролетит время. А сейчас я попрошу начертать это плетение. – И передо мной повисла моя новая разработка.

Мария какое-то время смотрела на меня требовательно возмущённым взглядом, как ребёнок, которому отказались купить понравившуюся игрушку. Потом сердито фыркнула и резким движением провела перед собой рукой, словно протирая вспотевшее зеркало. Ну или выводя панель с плетениями, это уж как кому.

Долгорукова внимательно всмотрелась в образец, после чего в закладке пассивок начертала точно такое же. Вот только если моё испускало лёгкое зеленоватое свечение, свидетельствующее о текущей через него Силе, то начертанное ею оставалось белёсым и безжизненным.

Я приблизился к плетению и, всмотревшись в него, быстро внёс правки на своём, тут же потерявшем свечение и ставшему таким же блёклым и мёртвым.

– Измените вот так, ваше высочество, – попросил я.

Она послушалась, а как только закончила начертание, вязь тут же напиталась Силой и свечением. Ну вот. Что и требовалось доказать. Своё изображение я стёр, просто проведя по нему ладонью, как по написанному на доске.

В принципе, мне им можно и не пользоваться, потому что я не боюсь блокирующего зелья. Но мне нравится не занозить пальцы, а ещё, опускаясь на колено, не чувствовать под ним всяких камешков и веточек. Есть, конечно, наколенники и налокотники, но не носить же их постоянно. Поэтому я тут же открыл соответствующую вкладку и нанёс плетение по новой.

– И всё же, Пётр, я изнываю от любопытства. Ну всё равно ведь нам ехать, так отчего бы не скрасить наше путешествие разговором.

– А разве до этого мы молчали? У нас так много планов, что найдётся, о чём поговорить. Касаемо же развития дара, уж поверьте, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

– Вот уж не думала, что ты такой…

Что она там ещё вещала, я уже не слышал, вернувшись в нормальный мир. Когда же она вышла из изнанки, я уже встал и проверял подпругу у своего коня.

– Пётр! – возмутилась она, едва придя в себя.

– Мария Ивановна, у нас мало времени. Поторопимся, – остановил я её возмущение.

А ещё вывернул отворот мурмолки, где по моей старой армейской привычке обнаружились иголки с нитками, и ткнул в кисть Марии сразу тремя. Княгиня сообразила, что я собираюсь сделать, и попыталась отдёрнуть руку, но тут уж я оказался быстрее. Через мгновение она понимающе улыбнулась, поняв, что это была демонстрация возможностей «Скорлупы».

– Нужно будет сделать такие же моим компаньонам, дабы избежать повторения того, что случилось на постоялом дворе, – произнесла она.

– Увы, Мария Ивановна, но я вынужден вам отказать. Потому что в этом случае мне придётся показать свою Суть, а это в мои планы пока не входит. Но я продолжу искать универсальное плетение, – заверил я, садясь в седло.

– Я поняла тебя, Пётр. Итак, о чём же нам нужно поговорить? – когда мы тронулись, поинтересовалась она.

– Для начала я хотел бы знать, пытался ли ваш батюшка посчитаться с князем Милославским.

Говорить можно было лишь о попытке, так как я совершенно точно знал, что тот жив и здоров. Касаемо же моего любопытства, то я предпочёл бы, чтобы Долгоруков не трогал своего врага, дабы тот не насторожился. Ну, хотя бы до первого его приезда в Москву.

Посвящать в свои планы я никого не собирался. Ведь одно дело, когда князья рвут друг дружке глотки, и совсем иное, когда на них поднимают руку мелкие дворянчики. В первом случае это внутренние противоречия, во втором – государственная измена. Так что лучше всё провернуть тайно. Не делать же вовсе, оставив всё на усмотрение Ивана Митрофановича, я не собирался. Ну, хотя бы из-за отсутствия уверенности, что у него получится. Оставлять же в живых Милославского в мои планы не входило.

Причина даже не в великой княгине, а в том, что этот мстительный придурок отчего-то решил непременно посчитаться со мной. Ну вот какое ему дело до мелкой сошки? Подумаешь, влез и расстроил его планы. Пусть даже и не единожды. Я ведь, по сути, простой слуга, который выполняет свой долг. Так нет же, окрысился скотина. Ну а тогда уж получай.

– Насколько мне известно, на князя было совершено покушение, когда он объезжал вассалов, выясняя состояние укреплений и собирая княжеское ополчение. Но кто это был, ливонцы, шведы или батюшка, я не знаю.

– Скорее всего, Иван Митрофанович, – сделал я свой вывод.

– Что-то ещё? – спросила она.

При этом склонила головку набок, словно хотела сказать, что если на этом всё, то у неё есть, о чём меня порасспросить.

– Я так понимаю, что обретение рода теперь позволяет вам набирать вассалов.

– Это так.

– В таком случае, не подскажете ли, кого вы планируете удостоить подобной чести?..

Разумеется, ей интересно, как я сумел за короткое время столь сильно развить свой дар. Но и поднятые мною вопросы занимали её в неменьшей степени. Так что нам нашлось, о чём поговорить вплоть до вечерних сумерек, когда мы съехали с наезженного тракта и углубились в лес.

Мы успели дойти до конечной точки ещё до того, как лес окутала темнота. Среди плотно стоящих деревьев обнаружился добротный шалаш с загоном, в котором находилась одна овца. Рядом коновязь с кормушкой, наполненной сеном, и фыркающая лошадь. Когда мы приблизились, из-за кустов навстречу нам вышел Угол с двуствольным ружьём на сгибе руки.

Глава 6

– Как дела, Угол? – спросил я у боевого холопа.

– Всё в порядке, Шелест. Как ты и говорил, вчера он полностью обратился, – с поклоном ответил Антип.

– Обратился кто? – вздёрнула бровь Мария.

– Оборотень в волколака, – коротко пояснил я.

– Хочешь сказать, что ты сумел поймать оборотня и держал его на цепи, пока он не обратился в волколака? – удивилась она.

– Нет, Мария Ивановна. Я обратил в оборотня одного московского душегуба, и теперь он послужит для роста вашего дара.

– Ты что сделал? – ошарашенно спросила она.

– Уверяю вас, это далеко не единственное, чему вы ещё удивитесь, – с улыбкой заверил я.

– У меня к тебе о-о-очень много вопросов, – качая головой, произнесла она.

– Я понимаю. Но для ответов время ещё не настало. Угол, выводи его.

– Тут такое дело, Шелест, но со вчерашнего вечера он уже не больно-то меня слушает. Я даже не кормил его сегодня, боюсь, что кинется.

– Понятно. Ладно, тогда я сам.

Шалаш оказался с секретом. В том плане, что под ним находился подвал, а вернее, эдакая нора с укреплёнными с помощью Силы стенами. Нет, я не научился накладывать плетения, которые могли бы подпитываться самостоятельно. Не сказать, что я над этим не думаю вовсе, но решение само пока не нашлось, а заниматься научными изысканиями… Нет, однозначно это не ко мне. Скуката же.

Так вот, я мало того, что выкопал подземную комнату, но и с помощью плетений сумел уплотнить грунт настолько, что он по прочности может соперничать с тем же силикатным кирпичом. Вот только влаги боится куда больше, хотя какое-то время вполне себе и будет сопротивляться.

Отворил грубо сколоченную массивную дверь и спустился по ступеням в провонявший подвал. Волколак, учуяв меня, радостно заскулил. Ч-черт, ненавижу этот момент. Если бы точно не знал, что на руках этого убийцы кровь десятков невинных душ, то пожалел бы его, а себя возненавидел.

И ведь не хотел опять этим заниматься, но придётся. Да и при подготовке офицеров не избежать этой пакости. Я видел, как четверо сильных одарённых, шутя, обратили в бегство целый полк. Более того, от него вообще могли остаться лишь крохи, не останови Голицына истребление уже бегущих. И чтобы отказываться от такой силы, нужно быть идиотом.

Я вывел зверя наружу и надел ему на голову мешок. Не то опять станет строить жалостливые глазки. А Долгорукова при всей её решимости всё же девица.

– Мария Ивановна, просто выстрелите ему в лоб, – произнёс я.

– Для Лизы ты тоже обратил сам?

– О её усилении дара должны были узнать все, поэтому за того волколака я заплатил. Вы же, напротив, до поры не будете показывать своё усиление. А там найдём любое удобное объяснение.

– Я случайно приметила у одного из твоих холопов узор «Повиновения». И мою охрану не взяли. Всё это для сохранения тайны?

– Именно. Но мы теряем время, а между тем скоро стемнеет, заниматься же разделкой туши лучше при свете дня.

– Хорошо, – решительно встряхнулась Долгорукова.

Вскинула пистолет и выстрелила. Рука её, надо сказать, была тверда, а потому и зверя свалила враз. Не имеет значения, что била она в упор. Доводилось мне видеть, как мазали даже в такой ситуации. Вот с разделкой туши вышли некоторые сложности, пришлось подсказывать, что и как следует делать, при этом оставаясь лишь безучастным наблюдателем. Настоящие сложности возникли, лишь когда дело дошло до глотания желчи. Марию буквально трясло от отвращения, и помочь ей в этом я никак не мог, потому как мои советы попросту не действовали.

– Хорошо. Просто выбросьте её, – наконец произнёс я.

– Как выбросить? – удивилась она.

– Этот мешочек представляет ценность только для вас, для любого другого в лучшем случае бесполезен, а то и яд. Этот момент я как-то не уточнял. А ещё минут через десять, когда остынет, он и вам уже не поможет. Так что просто выбросьте. Есть другой способ развития дара. Значительно дольше этого, но есть. Придётся просто отодвинуть наши планы на пару-тройку лет.

Долгорукова, сжав губы с тонкую линию, посмотрела на меня каким-то решительно обречённым взглядом, а потом быстро сунула мешочек в рот. Её скрутило в рвотном позыве практически сразу, как и Лизу, но коварное средство успело проскочить по пищеводу и не собиралось исторгаться наружу. А после Марию перекосило от боли, моё же сердце защемило от желания ей помочь и невозможности это сделать.

Пока она решала для себя, глотать желчь или нет, холопы убрали тело волколака в подвал. И теперь, временно передав её на попечение Хрусту, я занялся заметанием следов. Для начала задействовал телекинез и вернул в подвал извлечённые оттуда уплотнённые бруски грунта. Затем разрыхлил как их, так и стенки со сводами, отчего шалаш заходил ходуном, но через минуту всё уже пришло в норму.

– Хруст, приготовьте ужин, барашка не трогайте, завтра пустим под нож, чтобы накормить Марию Ивановну. Да и после нам с ней понадобится.

– Слушаюсь, – ответил тот, кивнув товарищам.

Я подхватил Долгорукову, занёс в шалаш и пристроил на единственном лежаке, застеленном овчиной. Сам же приготовился к суточному бдению рядом с ней в попытках хоть как-то уменьшить её страдания. Как же долго и тягостно тянулись эти сутки. Только и того, что была отдушина, пока я уходил в изнанку трудиться над ростом вместилища. А потом вновь устроился рядом с ней в бесплодных стараниях хоть чем-то помочь…

– Добрый вечер, ваше высочество, – заметив, что она открыла глаза, произнёс я.

– Здравствуй, Пётр.

– Как вы себя чувствуете?

– Хочу есть. Очень сильно хочу есть, – прислушавшись к себе и смущённо улыбнувшись, произнесла она.

– Ожидаемо, – подмигнул я и позвал: – Клим, её высочество проснулась.

– Уже бегу, – тут же отозвался Хруст.

Меньше чем через минуту он появился с полной кружкой тёплого бульона и парящим мясом на деревянном блюде. Я с облегчением наблюдал за тем, как она жадно выпила бульон, а затем навалилась на мясо. И что интересно, Мария как-то умудрялась, жадно поглощая еду, оставаться всё так же утончённой, сохраняя достоинство и женственность. Как ей это удаётся, чёрт его знает.

Уверен, что порода тут всё же ни при чём, и это врождённое. Ну, хотя бы потому, что я сам вращаюсь в дворянском обществе и вижу их в самых различных ситуациях. Воспитание и образ жизни, конечно же, берут своё, но мне не припоминаются те, кто мог бы держаться подобно тому, как это удаётся Долгоруковой.

Наконец она утолила голод и, подмигнув мне, поудобней устроилась на лежаке и скользнула в изнанку. Правда, пробыла там недолго, едва ли минуту, как вновь вернулась в обычный мир и разочарованно вопросительным взглядом уставилась на меня.

– Что-то не так? – обеспокоился я.

А ну как она передержала желчь, и та успела остыть настолько, что вся моя подготовка и ночное бдение пошли прахом.

– Всё не так, – вздохнула она.

– Каналы… В смысле жилы остались прежними?

– Нет, жилы увеличились, и сильно, но вместилище ничуть не изменилось, а Лиза рассказывала мне…

– Фу-у-ух, Мария Ивановна, нельзя же так пугать, – облегчённо отмахнулся я. – С Лизой дело обстояло немного иначе, и не далее как через пару часов вы узнаете отчего. Тут недалеко, всего-то двадцать вёрст.

В этот раз я решил использовать места Силы в Туле. Так уж совпало, что имея периодичность в два и четыре месяца соответственно, они как раз созрели. Учитывая, что до полнолуния осталось два дня, их можно выдоить с максимальной выгодой. Правда, первым на пути был карман меньшего размера, но очерёдность не имеет никакого значения, так что всё нормально.

До места мы доехали, когда уже совсем стемнело. Я без промедления наложил конструкт, после чего мы вдвоём устроились в его центре. Хотя тут случилась заминка, так как предстояло либо мне, либо ей прижаться грудью к спине другого, да ещё и обвить ногами. В любом другом варианте уместиться на пятачке попросту не получалось.

– Ну чего вы на меня смотрите, Мария Ивановна? Глупо же упускать возможность усилиться, если это можно сделать вдвоём, – развёл я руками.

Ей я рассказал практически всё. Ну, разве только не стал говорить о том, что являюсь пришельцем из другого мира. Отчего поступил так легкомысленно? Вообще-то, никакой глупости в этом нет. Сделав ставку на великую княгиню, бессмысленно скрывать свои возможности и дальше.

Что же до неё самой, то, несмотря на возраст, от её девичьей восторженности практически не осталось и следа. Во всяком случае, в том, что касалось политики, она утратила иллюзии, превратившись в прагматика. Так что никаких сомнений, Долгорукова будет хранить эту тайну почище меня. Факт.

– Давай тогда я обниму тебя, – подумав немного, решила она.

– Как скажете, ваше высочество.

Я сел в круге, она пристроилась сзади, обняла меня, прижавшись своей рельефной грудью к моей спине и обвив ногами. М-да. Ну что сказать, хорошо всё же, что она села позади, иначе мне не удалось бы скрыть, насколько подобное соседство волнительно. Впрочем… Судя по пробежавшей по ней дрожи и учащённому дыханию, Мария Ивановна так же не осталась безучастной к этой близости. Поэтому я поспешил активировать конструкт, дабы сбить невольные фривольные настроения…

– Это!.. Это!.. – задохнулась она, когда конструкт наконец погас.

– Не передать словами, да? – улыбнулся я.

– Да это вообще нечто запредельное! Судя по вместилищу, я с изрядным запасом поднялась на четвёртый ранг! – возбуждённо выпалила она.

Ну, вообще-то, ничего удивительного. Долгорукова уже приближалась к третьему рангу, к тому же у неё хороший потенциал и пропускная способность каналов куда выше, чем у Лизы. О моих прежних и говорить нечего. Так что всё закономерно, и к исходу этого месяца она вполне может стать обладательницей седьмого ранга и догнать меня по потенциалу.

Я тут подумал, отчего бы не провести её по всем карманам. Да они пока не полностью созрели, но, с другой стороны, для Марии Ивановны это будет такой старт, что твоя ракета. Конечно, уложиться до начала занятий мы не успеем, но я вообще решил забить на университет и вплотную заняться нашими планами. Благо уйти самовольно в эдакий аналог академа вообще никаких проблем. Что же до неё, то несколько дней на губе за такую возможность это такие мелочи, что о них не стоит даже заикаться.

К следующему месту Силы с периодичностью в четыре месяца мы подъезжали уже при свете дня. Место достаточно глухое, находится в глубине рощи, вдали от посторонних глаз. Хотя я всё равно решил действовать ночью, чтобы свести к минимуму шанс нарваться на свидетелей.

– Пётр, покажи мне место Силы, – попросила меня Долгорукова, когда мы присели, чтобы перекусить.

– Да чего его показывать-то, вот оно.

Я указал рукой в нужном направлении, но встретившись с взглядом великой княгини, поднял руки в жесте капитуляции. После чего встал, предложил ей руку, словно мы были на балу. Она приняла игру и с нарочитой чопорностью приняла мою помощь, направившись в указанную сторону под руку со мной.

– Вот, собственно говоря, это место и есть.

Указал я на ни чем не примечательный участок, свободный как от деревьев, так и от кустов подлеска. Примерно посредине его пересекает звериная тропа. Хм. И ещё одна, пожиже, уходит в сторону. Бог весть отчего, но я пошёл по ней, и вопреки моим ожиданиям она повела не в другую сторону, а обходила карман, соединяясь с более натоптанной, ведущей к переходу через овраг.

И что меня привлекло в этой тропе? Точно! На идущей через карман я видел отпечатки копыт, лап лисицы и медведя. Всё как обычно. А вот на обходной только волчьи. Я тщательно изучил следы, напрочь позабыв о спутнице.

– Пётр, может, объяснишь, что ты делаешь? – наконец не выдержала она.

– Волчьи следы ведут в обход, и ни единого следа через место Силы. Ты понимаешь, что это значит?

– Волки чувствуют Силу и обходят её стороной, – после секундной паузы сделала вывод она.

– Именно! И когда приближаются, предпочитают обойти, причём вне зависимости от полнолуния. Ох, недаром они воют на луну, и именно волчье обличье принимает оборотень.

– Есть сказания и об оборотнях медведях, лисах, рысях, – неуверенно заметила Долгорукова.

– И сколько таких фактов задокументировано?

– Ни одного. Кажется, – после очередной заминки неуверенно ответила она.

– Вот именно, что ни одного. И будь я проклят, если это всё не взаимосвязано.

– И какой из этого вывод? Хочешь использовать волков для поиска мест Силы?

– Хорошо бы, да не выйдет. Видите, волки бегут по тропе и отворачивают от кармана, практически добежав до его края. То есть чувствуют опасность только в непосредственной близости.

– А почему опасность? – спросила она.

– В смысле опасность? – не понял я.

– Ну, ты сказал, что они чувствуют опасность.

– Хм. И впрямь так и сказал, – помяв подбородок, растерянно признал я. – А что, если…

– Что? – тут же спросила внимательно наблюдавшая за мной Долгорукова.

– Что, если волки так же могут обращаться?

– В людей, – хмыкнула она.

– В волколаков, – не поддержал я её веселья. – Волколак это всё же не волк, а уже другой зверь, изменённый Силой. К примеру, я точно знаю, что он не боится плетений. Вообще никаких. Только добрую сталь и свинец.

– Хочешь попробовать обратить волка?

– Жаль на это разряжать карман, но есть у меня один, который лишь месяц как сбросил Силу. На нём и попробую. Только надо бы как-нибудь волка поймать. Впрочем, объявлю награду, найдутся и охотники…

Ещё до темноты мы с Марией Ивановной ушли в изнанку. На этот раз каждый сам по себе, чтобы заняться ростом вместилища. Даже мне всё ещё не имело смысла воздействовать на него, будучи в потоке, что уж говорить о ней, находящейся под воздействием желчи…

– Господи, Пётр, ты в порядке? – глядя мне в глаза, обеспокоенно спросила она, когда я вернулся из изнанки.

– Разумеется, я в порядке. Только хочу есть, как волк, – принимая кружку с бульоном, ответил я.

– Но ты был в изнанке три часа.

– Это обычное для меня время, – опустошив кружку, ответил я.

– Да, твои холопы мне говорили. Но это опасно!

А ведь мне приятно то, что она беспокоится по моему поводу. Да что там, тепло по сердцу разливается и сосёт под ложечкой. Она, конечно, красивая, не чванливая и вообще… но я никак не ожидал от самого себя, что стану на неё засматриваться. Кстати, это ведь нормально. Не евнух же я в самом-то деле.

– У меня нет влечения к Силе и я не получаю особого удовольствия при нахождении в изнанке. Просто вот такая у меня особенность. И да, я чувствую, что более трёх часов мне там находиться нельзя. Это как с плетениями, которые я исправляю, просто понимаю, что так правильно, вот и всё.

– Ты просто… Это невероятно. Ты прямо особенный.

– С этим не поспоришь, – не стал возражать я.

– Ты избранный! – наконец выпалила она, и на этот раз с девичьей непосредственностью.

– О-о-о не-е-ет, Мария Ивановна, на избранного я точно не тяну. Уникум да, но только не избранный. Скорее всего, это связано с тем, что я универсал, ну и какие-то личные особенности. Но это точно не избранность…

Когда стемнело, я наложил конструкт, и мы устроились, как в прошлый раз. Четыре часа в одной позе, да к тому же и неудобной. Находиться всё это время в изнанке нельзя ни мне, ни ей, поэтому момент опустошения кармана мы поджидали в реальном мире.

Наконец вязь погасла, и я прогнал по телу исцеляющую волну. В достаточной мере взбодрившись, поднялся, но тело всё же затекло, и «Лечение» в этом не помогло, ведь это не болезнь и не ранение. Да и само плетение скорее сродни первой помощи, просто чем выше ранг, тем оно эффективней. Я подал руку Долгоруковой и помог ей подняться.

– Ой! – оступилась она, и я тут же подхватил её, невольно прижав к груди.

Моя раскрытая ладонь легла ей меж лопаток, и я ощутил под ней камень её «Панциря» на четыре сотни люм. Мизинцем слегка не дотянулся, но всё же почувствовал «Кольчугу» на две сотни. Ну и, конечно же, уловил её вместилище… И тут я замер. Какая-то тень догадки мелькнула где-то на периферии, нечто важное, что лежит на поверхности, и чего я никак не могу рассмотреть.

– Пётр, – весело произнесла Долгорукова, намекая на то, что мне следовало бы уже отпустить её.

Но я стоял, боясь спугнуть мысль, вертевшуюся рядом, словно мотылёк, и остававшуюся неуловимой. Ещё немного. Совсем чуть-чуть. Я чувствовал, что нахожусь в шаге от чего-то важного.

– Пётр, что ты себе позволяешь. – Она пошевелилась и попыталась меня оттолкнуть, но не преуспела в этом.

– Да погоди ты! – в сердцах воскликнул я, продолжая прижимать её к себе и всё так же пытаясь ухватить за ниточку какую-то догадку.

– Ты ошалел?! – возмутилась она и с силой оттолкнула меня.

М-да. Ещё и пощёчину залепила. Да такую смачную, что наваждение как ветром сдуло. Я машинально потёр щёку, пытаясь вновь поймать исчезнувшее чувство и настроиться на прежнюю волну. Тщетно.

– Ну, спасибо, Мария Ивановна, – постояв несколько секунд в растерянности, раздосадованно махнул я рукой.

– Спасибо?! Не извини?! – возмутилась она.

– Извиняться? За что? – не понял я.

– Ваше поведение, Пётр Анисимович, это верх неприличия.

Хм. Переход великой княгини на «вы» однозначно означает, что я где-то накосячил. Быстренько прокрутил события последних минут… М-да. Некрасиво получилось.

– Прошу прощения, Мария Ивановна, моё поведение было недостойным, но поверьте, у меня и в мыслях не было ничего предосудительного. Просто…

– Что просто? – рассерженно фыркнула она.

– Признаться, когда я вас подхватил, у меня мелькнула какая-то догадка, и я пытался понять, что это.

– Настолько увлеклись, что позабыли о приличиях?

– Ещё раз прошу прощения.

– И что это за догадка? – всё ещё пыша гневом, но уже успокаиваясь, поинтересовалась она.

В ответ я только разочарованно развёл руками. И тут же раздалось громкое и требовательное урчание моего желудка. А следом и более деликатное Долгоруковой. И всё. Лично я, кроме как о еде, больше ни о чём думать не мог.

Когда же первый голод был утолён, новь ушёл в себя. Итак. С чего всё началось? Я подхватил Марию, и моя ладонь накрыла «Панцирь». Мизинец самую малость не дотягивался до «Кольчуги», но я всё же почувствовал камень. Как и Силу, находящуюся в нём, всё до последнего люма. Ну и фоном ощущал вместилище, хотя о его объёме оставалось только догадываться.

Ничего удивительного или необычного. При непосредственном контакте это под силу всем одарённым без исключения. Н-но! Если с «Панцирем» у меня был условный контакт через тело и одежду Долгоруковой, то до «Кольчуги» я ведь не дотянулся. И наконец вместилище, которое и вовсе я ощутил фоном.

Стоп! Именно что фоном! Я ведь даже создал «Маяк», который как раз и питается за счёт этого самого фона, а не канала, как другие плетения на условных панелях – пассивной и активной. Значит, Сила как-то там фонит, и это можно использовать. Нет, я уже использую. А что, если взять за основу плетение «Маяка» и попытаться создать… Да хоть «Поисковик», не суть важно, как я его назову. Куда важнее, если у меня получится создать такое поисковое плетение.

Глава 7

Я подхватил щипцами из горна раскалённую добела заготовку и пристроил её на наковальне, при этом умышленно выказывая неуклюжесть. Что не укрылось от кузнеца, недовольно бросившего мне:

– Да по центру выставляй, дурья твоя башка. Вот так. Щипцы чуть поверни, ведь по ним молотом прилетит. Ванька, а ну-ка, вдарь вполсилы, – велел он молотобойцу.

Молодой парень, косая сажень в плечах, ловко приложил по заготовке, чуть смяв её. Кузнец прикинул что-то и велел мне немного повернуть раскалённый металл, после чего вновь настал черёд молота. Вскоре металл, остывая, начал тускнеть, и мастер приказал вернуть заготовку в горн да извлечь другую…

Ну что сказать, попотеть пришлось изрядно. Причём если молотобоец взмок из-за тяжкого труда, то я от жары. Глупо тут устроена вытяжка, вот и пыхает горн жаром. Но всё когда-то заканчивается, подошёл к завершению и этот трудовой день.

– Так сколь годов, говоришь, в кузне подмастерьем-то? – отпив из ковша воды, поинтересовался кузнец.

– Пять лет, – ответил я.

– Понятно. Вот что я т-те скажу, Елизар, не будет из тебя толку. Не твоё дело в кузне трудиться. Принеси подай, отойди не мешай, вот твоя работа.

– Дядька Кузьма, не гнал бы ты меня. Может, я всё же сгожусь ещё на что. А хоть и принеси-подай за копейку малую. Ить пропаду, с голоду помру, – начал канючить я.

– На такое дело у меня человечек уж есть, и менять его на другого мне не след. Переночевать, так и быть, я тебя в угольный сарай пущу. Но поутру иди своей дорогой, мил человек.

Я постарался изобразить максимально сокрушённый вид и, понурившись, пошёл в сторонку есть свою кашу, потому как только на еду и заработал. Да и то поутру меня если и покормят, то лишь из милости. Ну а к чему мастеру рукожопый ученик. Он ведь его лицо, потому как у доброго мастера и подмастерья добрые, а у неумёхи какого и в помощниках одни никчёмные. И судя по отношению кузнеца, он понял, отчего меня из учеников попёрли…

Поздней ночью я тихонько прошёл мимо сторожевых псов, которые обнюхали меня, но ничего подозрительного не учуяли, успел я сегодня примелькаться, так что признали. Подойдя к высокому дощатому забору, тихонько свистнул. И ответ прозвучал незамедлительно. Благодаря репелленту лохматые сторожа не учуяли Хруста. Используя плетение, я устроил лаз под забором, в который тот просунул массивный свёрток, глухо брякнувший деревом. Приняв передачку, я заделал лаз так, что и следа не осталось.

Возвращаться в кузню не стал. Вместо этого направился к одному из каретных сараев. Замок на воротах не просто массивный, но огромный, с серьёзной такой дужкой. Но меня он не испугал, хотя внутри и скрывался достаточно заковыристый механизм. Вот только я видел ключ, которым его запирали, и запомнил все выступы бородки, а потому изготовить копию для меня не составило труда. И что с того, что он вырезан из обычной щепки? Несложный конструкт из плетений на прочность с внешней запиткой от вместилища, и вот он уже не уступит стали. Хм. Ну, несложный для меня, а так-то другие подобное сотворить не смогут. Пока.

Оказавшись внутри, прошёл прямиком к стоявшей тут карете. В освещении я нужды не испытывал, спасибо «Кошачьему зрению», черно-белая картинка была чёткой и ясной, пусть сюда не проникало ни единого лучика убывающей луны.

Открыв дверь, поднял сиденье, под которым обнаружился короб, во время дальних переездов туда складывают часть вещей, которым не место снаружи. Но при городских поездках они остаются невостребованными, на что я и делал ставку.

Впрочем, доверяться тому, что туда никто не заглянет, я не собираюсь, поэтому устрою ловушку на неизвлекаемость. Конечно, в этом случае князь Милославский не пострадает, но лучше уж так, чем мой сюрприз станет достоянием местных.

Я решил закрыть вопрос с его светлостью даже не столько из-за Долгоруковой, сколько из-за собственной безопасности. Вот не понимаю, с какого перепуга этот придурок начал мстить лично мне, но моя скромная персона не даёт ему покоя. Значит, нужно его упокоить, чтобы дышать стало легче.

В принципе, я не стал бы заморачиваться с минированием, будь уверен в том, что смогу пробить его защиту с помощью одного броска «Копья». На сегодняшний день оно у меня достигло колоссальной мощности – более пятисот люм. Однако мне известен как минимум один тип, имеющий «Панцирь» в тысячу. Угу, речь обо мне любимом. И нет никакой уверенности в том, что князь не меньший параноик.

К слову, при всей схожести воздействия взрыва пороха и «Огненного» или «Ледяного шара» их действие на «Панцирь» серьёзно отличается в пользу дымаря. Возможно, причина в том, что у боевых и защитных плетений в основе лежит всё та же Сила. Я без понятия, но факт остаётся фактом. Оно, конечно, лучше использовать взрывчатку помощнее, но я понятия не имею, как её изготовить, а за неимением гербовой пишут на простой.

Родовитая знать проживает в столице как можно ближе к центру, и князь Милославский, имевший дом на Ильинке, не исключение. Удобство тут ни при чём, главное – статус, чем ближе к Кремлю, тем престижней. А в центре со свободным пространством дела обстоят настолько тяжко, что о собственном подворье говорить не приходится. По этой причине выезды содержат ближе к окраине на каретных дворах. Осталось только тихонько подобраться к карете и заминировать её. В идеале подложить бомбу прямо под задницу клиента. Чем я сейчас и занимался.

Конечно, не факт, что взрыва окажется достаточно для того, чтобы проломить защиту Дмитрия Григорьевича. Но на случай добивания у меня имеется пара «Воздушных клинков» почти на две сотни люм. Не самое мощное боевое плетение в моём арсенале, но едва ли не единственное, которое я могу использовать незаметно и практически бесшумно, если не считать свиста, сопоставимого с пулей пять сорок пять.

Я уже говорил, что «Клинки» можно бросать как с одной руки, так и с двух. В первом случае два варианта, прицельно, и тогда они идут один за другим в одну точку как тандемный заряд, и веером, но это когда противников много, а вторую руку задействовать не получается. Во втором они летят сразу в две выбранные цели, разумеется, при условии, что метающий в достаточной мере владеет обеими руками. Без труда даже в мире магии ни хрена не добьёшься. Такие дела…

Я уложил ящик с порохом на дно короба и закрепил парой винтов. Порядок, теперь не будет болтаться. Двадцать четыре фунта пороха, считай, три кило тротила, это куда как серьёзно. Лично мне хватило бы с лихвой, но как оно обстоит с его светлостью, бог весть. После покушения он может стеречься особо. Чтобы никто не смог обнаружить мину, с внутренней стороны сиденья закрепил растяжку. Теперь при его поднятии сработает спуск, колесцовый замок выдаст искру, и случится бадабум. Не хотелось бы, чтобы пострадали посторонние, но тут уж как сложится.

Прибрав за собой, покинул каретный сарай и вернул на место замок. После чего отправился в выделенный мне угол, где и устроился на ночлег. Часа четыре у меня в любом случае есть, так отчего бы этим не воспользоваться. Кто знает, что мне принесёт день грядущий.

Утром я покинул каретный двор под пренебрежительные ухмылки других подмастерьев и сочувствующие взгляды конюхов. Как я и думал, завтраком кормить меня никто и не подумал. Ну и пусть вас. Не больно-то и надо. А вот поторопиться бы следовало. Князь, конечно, не вскакивает спозаранку, но и я ещё не на своей позиции.

Сначала заскочил на квартиру, которую снял для встреч с Долгоруковой. В подобной конспирации уже не было надобности, ведь в нашей взаимной неприязни никого не убедить. Да и необходимость в этом отпала, потому как личность того, кто стоит за покушениями, уже известна. Но плата внесена вперёд, так отчего отказываться от возможности использовать эту жилплощадь.

Переодевшись и изменив внешность, я направился на перекрёсток улицы Ильинской с Богоявленским и Введенским переулками, где имелась достаточно просторная площадь с фонтаном. Взрыв выйдет изрядным, а мне бы хотелось избежать ненужных жертв. Ничего невозможного, учитывая простор, довольно ранний час и малолюдность места.

Насколько мне было известно, на девять назначено заседание сената, а для дворян это рановато. Торговые же ряды, где народ толпится с раннего утра, находятся в стороне. Ну а если рядом всё же кто-то окажется, то всегда можно всё отменить. Хотя, конечно, не хотелось бы. Не дай бог, какой придурок решит заглянуть под сиденье, да ещё и на территории Кремля…

По факту гибели или даже покушения на князя в центре столицы поднимется такой шум, что туши свет, бросай гранату. Но это всё же не приверженец императора, а представитель лагеря оппозиции. Так что искать точно будут, но не с тем тщанием, как если бы рвануло в самом сердце империи. Вот уж когда Тайная канцелярия будет зубами грызть землю, наплевав на любые законы…

Ждать пришлось недолго. В половине девятого к дому подъехала знакомая мне карета. Я активировал «Дальнозоркость», без труда узнав в вышедшем из парадной князя Милославского. И хорошо, что он один, а не со своим дьяком. Есть у меня к этому паразиту пара-тройка вопросов. Ну вот не нравится мне, когда остаются какие-то непонятки. Так что пусть он мне разъяснит некоторые моменты.

Пока экипаж подъезжал к перекрёстку, я пошёл в сторону Богоявленского монастыря. Мне вовсе не нужно находиться с ним рядом. Для дела я подготовил только два плетения «Булава» с незначительным зарядом. Её задача в том, чтобы встряхнуть мину и спустить замок. Финальную же точку, если это потребуется, поставят «Воздушные клинки». Во всяком случае, я на это надеюсь.

Я был уже шагах в семидесяти от перекрёстка, когда под цокот копыт и грохот колёс по мостовой карета покатила мимо площади. Быстрый взгляд окрест, чтобы убедиться в отсутствии поблизости посторонних. Конечно, не факт, что кому-то не прилетит и вдали, но тут уж как повезёт.

Всё. Пора! Я запустил «Булаву», которая с лёгким свистом рассекла воздух, проломилась через боковую планку салона и, значительно ослабнув, врезалась в мину. Промахнуться с такой дистанции одарённому восьмого ранга, да ещё и при соответствующих тренировках нереально. Спуск сработал как надо, о чём возвестил оглушительный взрыв. На месте кареты вспухло огромное молочно-белое облако, в разные стороны полетели обломки дерева. Мимо меня пролетело колесо, врезавшееся в стену дома, отколов при этом кусок облицовочного гранита.

Дым рассеивался с неохотой. Зато плотной массой довольно быстро устремился вверх, являя картину разрушения. Двум задним лошадям не повезло, они погибли на месте. Передняя пара с диким ржанием вскочила на ноги и бьётся в попытке сбежать из этого ужасного места, но вынуждена волочь за собой трупы павших животных, находящихся с ней в одной упряжи.

Лошади под эскортом убиты, сами четверо боевых холопов поднимаются на ноги, тряся головами. Однозначно имеют «Панцири», но щит от контузии не спасает. Кучера и пары лакеев не видно, либо порвало в клочья, либо отбросило слишком далеко. От самой кареты мало что осталось. Какие-то бесформенные дымящиеся обломки, да и тех совсем немного, основная часть разлетелась по округе, засыпав площадь и перекрёсток.

И посреди всего этого филиала ада поднялся на ноги князь Милославский. Всклокоченный, в истрёпанной одежде, но живой и вполне себе здоровый. Судя по тому, что он не хватается за голову, а осматривается в ожидании атаки, с контузией он уже управился. Даже если и не полностью, то болезненные ощущения купировал в достаточной мере. Время терять нельзя. Он сейчас спешно накачивает свой «Панцирь», я именно так и поступил бы.

«Воздушные клинки» с лёгким свистом сорвались с моей руки и тандемным зарядом ударили Дмитрия Григорьевича в грудь. Без понятия, пробил ли его первый клинок или достал только второй. Да и не важно это сейчас. Главное, что он разом осел, словно из него выдернули стержень. По идее, его сердце развалилось на две части, а от такой раны не спасёт даже немедленное вмешательство сильного целителя.

Всё. Дальше задерживаться здесь никак нельзя. Если вдруг случится чудо, и эта тварь выживет, я достану его позже. Даже если мне для этого придётся проникнуть в родовое гнездо Милославских в Новгороде. Не стоило ему начинать охоту на меня и уж тем паче не следовало трогать мою сестру. Вот ни капли сомнений, что это его рук дело. Но это я ещё выясню. Чуть позже. А сейчас следует позаботиться о том, чтобы меня не связали с этим убийством. Надеюсь, всё же не покушением.

Воспользовавшись тем, что дворник поспешил к месту взрыва и оставил без присмотра подворотню, я скользнул в небольшой дворик доходного дома. Оно, конечно, поблизости от Кремля земля дорога, но и квартиры недёшевы, за проживание в которых найдётся, кому заплатить. Учитывая близость Красной площади, здесь они куда дороже, чем в моём доме. Так что доходные дома тут скорее правило, чем исключение.

Ну, чисто петербургский колодец шагов пятнадцать в ширину, двадцать в длину, выходящие в него двери четырёх подъездов и уходящие вверх стены в пять этажей. Никого не встретив, я поднялся на пятый этаж и выбрался на крышу.

До соседнего дома на противоположной стороне переулка шагов пятьдесят. Короткий разбег, толчок вперёд и вверх, одновременно с этим задействовал плетение «Крыло». Не то, чтобы оно позволяло левитировать, но планировать очень даже. Весьма затратная штука из арсенала воздушников, требующая для активации сотню люм, что позволяет преодолеть расстояние в семьдесят шагов, потеряв в высоте лишь полсажени.

Крыша соседнего дома оказалась чуть ниже, плюс я выпрыгнул вверх, а потому приземлиться получилось без ущерба и практически бесшумно. Пробежался до слухового окна, пока никто не заметил, и спустился на лестничную клетку. Осмотрел себя, в порядке ли одежда, и спокойно спустился во двор, словно был в гостях у кого-то из жильцов.

Дворник лишь скользнул по мне взглядом, ну мало ли, вдруг я прошёл сюда, когда он отходил, и ворота оставались под наблюдением его помощника. Главное, что я выходил со двора, а не входил в него. Тогда бы он непременно поинтересовался, кто таков, к кому и за какой надобностью. И все к подобному опросу относятся с пониманием, он ведь не ради праздного любопытства выспрашивает, а должен знать, чтобы охранять покой квартиросъёмщиков.

До квартиры я добрался довольно быстро и без происшествий. Переоделся уже в обычный свой студенческий мундир и направился на выход. Здесь уже не центр и публика значительно проще, а потому и дворники не такие дотошные. Хотя в Разбойный приказ и наведываются регулярно. А то как же, служба. Правда, относятся к ней тут с куда большим формализмом.

В университет я успел вовремя. И должен заметить, он гудел как растревоженный улей. Что неудивительно. Весть о покушении… а нет, всё же убийстве князя Милославского взбудоражила столицу. По пути я видел на улицах множество гвардейских патрулей, меня даже пару раз остановили. Так себе меры по поиску убийцы.

С началом занятий я занял своё место в лекционной аудитории и по обыкновению вооружился медной пластиной, кисточкой и чернилами. Виктор, как обычно, заглядывал мне через плечо, чтобы оценить очередную картинку, выходящую из-под моей руки. А в этом деле, должен сказать, я поднаторел настолько, что за академический час выдавал страницу. Главное, чтобы не возникло затыка с сюжетом, и в голове сложилась картинка, а уж нарисовать её никаких проблем.

Во время большой перемены на выходе со двора университета меня встретил экспедитор Тайной канцелярии. Я и прежде его видел, пусть и мельком, поэтому и не подумал усомниться в подлинности бляхи. Кстати, мне пока не доводилось слышать о том, что кто-то осмелился использовать подделку.