Любовь не перестает

Глава 1

Любовь не перестает.

Как часто вы начинали всё заново?

Паниковали, не верили в себя, метались в безысходности, рыдали в подушку, может быть выпивали чуть больше нормы…Но в конечном итоге собирали волю в кулак и открывали чистый лист. Я – миллион. И на этом счёт не заканчивается.

Когда я начинала писать эту книгу, я не имела совершенно никакого представления о том, какой дальше будет моя жизнь. У меня было море обязательств, куча долгов, убыточный бизнес, не было собственного жилья и напрочь отсутствовала стабильность. Но рядом со мной всегда был муж фантазёр и авантюрист в лучшем понимании этих слов, человек, который никогда не сдаётся, несмотря ни на что. У меня была настоящая семья, построенная на взаимоуважении, понимании и преданности. В этом мире нас было пятеро. Не имея уверенности в дне завтрашнем, мы каждый день наступивший познавали величайшее чувство на земле. Мы жили в настоящей, безграничной любви. И я говорю: «Слава Богу за всё!»

1

– Ты бы могла, – сказал дед, – ты бы могла, наконец-то, поверить в себя и довести дело до конца.

Настасья проснулась от толчка в плечо. Мокрый нос рыжего сеттера битых полчаса пытался показать, как сильно уже пора прогуляться:

– Хозяйка! Невозможно терпеть, а ты все спишь!

– Здравствуй, милый.

Настасья откинула одеяло. Усевшись на кровати, пролистала айфон. Еще одна ночь без новостей, может оно и к лучшему. Поторопилась в ванную. Проскользнула мимо грустной морды: «Ну-ну, сама-то после сна, вон, первым делом, а мне терпеть». Прокричала она уже из-за закрытой двери:

– Не сердись, Дик! Сейчас идем, дай мне две минуты.

Почистила зубы, наскоро оделась и выпорхнула под сентябрьское солнце, сжимая собачий поводок в левой руке. Дик от радости скакал выше головы. Он был умным псом, во дворе дома ни-ни. Обязательно нужно было добраться до конкретного места далеко за воротами посёлка, где, наверное, в его воображении горела и переливалась разноцветными лампочками надпись: WC. Пёс застыл в долгожданном облегчении, а Настасья пошла дальше, переступая через опавшие кленовые листья. «И откуда здесь клёны, – подумала она, – может до застройки посёлка была чья-то усадьба с широкими аллеями. Здесь гуляли дамы в белых кружевных шляпках… Кавалеры рассказывали им небылицы о серьезных мужских делах. Вот под тем раскидистым дубом признавались в тайных чувствах. По небу плыли облака, а в траве стрекотали кузнечики». Вспомнился сегодняшний сон, дед стоял рядом с ней, маленькой, и гладил по голове. Тепло его руки до сих пор хранили пшеничные вьющееся волосы. Дед…

Несколько дней назад она отыскала в ящике стола со всякой ненужной мелочью его давнее письмо. Уже два года прошло с его похорон, письмо же и вовсе было написано лет за десять до того, как его не стало. Четко запомнились слова из последнего абзаца с пометкой P.S.: «Настюха, ты сильнющая! Ты и сама еще не знаешь, насколько». И этот сегодняшний сон… Довести до конца…

В детстве Настя была хорошей девочкой. Послушной, опрятной. Мама хвасталась соседкам, что её дочка платьице в детском саду по пять дней носит без единого пятнышка. Маленькой Настюша точно знала, как правильно, а как нет. Что вот это надо обязательно сделать, а вот об этом нельзя и подумать. Мама была всегда рядом, очень внимательно и помногу разговаривала с дочкой. Маме было непросто: не ладились отношения с отцом Насти, постоянно не хватало денег. Мама возила маленькую дочку в садик через весь город, потому что только там было место. Оставляла её охраннику за 30 минут до открытия и мчалась на работу. Потом вечером приезжала, случалось, последней из родителей и забирала своё чадо у того же охранника. Настя не любила, когда за ней приезжал папа, хоть и забирал он её раньше всех и даже угощал шоколадкой. От папы всегда пахло терпким вином, он шёл, слегка покачиваясь и медленно выговаривал слова. И Насте было очень грустно, а отчего-то даже и стыдно. Было неудобно перед друзьями за такого отца.

Это чувство неудобства периодически приходило к ней и по сей день. Оно так крепко сидело в памяти, что волей-не волей, каждая неудача или промах возвращали её мысленно к воспоминаниям об отце. Родители развелись, когда девочке было пять, и с тех пор Настасья видела отца всего только пару раз. Однажды в день её рождения папа преподнёс подарок – модные электронные часы на ремешке красного цвета. Только внимательно разглядев их дома, она заметила гравировку на обороте: «Барабульке в день рождения». Так ласково звал её отец. Тогда она убрала подарок в коробку и доставала очень редко, а потом просто потеряла при переезде и даже не могла уже вспомнить, куда подевались эти часы. Однако в памяти они остались навсегда вместе с вензелями гравировки. Наверное, именно тогда Настя поняла, что отец любит её, крепко любит, но какой-то своей особенной любовью.

Дик радовался долгой прогулке, они уходили всё глубже в поле. Настасья, погружённая в мысли и воспоминания, и её рыжий сеттер, увлечённый мошкарой. Дети улетели с родителями мужа на море, сам супруг был в дальней командировке. В офисе, кажется, неплохо справлялись и без неё. Ей же в последнее время не давал покоя вопрос: куда дальше? Она всё чаще думала, что была слишком окутана заботой и вниманием мамы в детстве. Мама планировала её день, мама говорила: хорошо-плохо. Мама всегда знала, как надо. И маленькой Настя привыкла жить по чьему-то плану. Окружающие хвалили: «Какая у вас, Анна Константиновна, дочка! Олимпиады, язык, танцы». И так всю жизнь она привыкла ровняться по планке. С каждым новым достижением планку пусть на сантиметр, но повыше, чтобы взять следующий рубеж. Казалось, теперь такой подход сбивал с толку её мужа. Пётр был хорошим парнем. Настоящим главой большого семейства. У них с Настей была крепкая семья и уже трое детей. Поженились они рано – решение молодого супруга. Через многое вместе прошли. Но ему будто хотелось покоя или может он с особой силой верил в то, что всё будет, а она слишком дёргалась: «Если сейчас успокоимся, скатимся на исходные позиции. Нельзя». Петр всегда понимал, что на все воля Божья, работать надо много, но без надрыва – спокойно и уверенно. Надо честно сказать, что Настя привыкла чувствовать мужа, у них была настоящая любовь, как в книжках, как в фильмах, когда люди жить не могут друг без друга. Настасья всегда знала, когда следует остановиться в нравоучениях и сомнениях на его счет, чтобы не передавить. И в последнее время она всё больше ощущала, что напрягает мужа своим чрезмерным рвением. А что ей было делать? Остановиться, замереть, еще больше переключиться с вопросов бизнеса и такого желаемого благополучия на вопросы воспитания и учёбы детей? Страшно, а вдруг муж уже счастлив, и ему более ничего не нужно. Дети были под контролем, и по большому счету справлялись со многим сами. А если сейчас она не будет подбадривать и просто остановится… Ей-то нужно больше, она не сможет довольствоваться тем, что есть. Грешно? Да, но поймет она это очень нескоро. С другой стороны, ну разве помогает она ему своими бесконечными «надо»? Тут скорее вопрос уверенности. Уверенности в себе, в силах мужа, в достаточном воспитании детей. И веры в то, что всё будет хорошо. Вопрос доверия Богу. Этого ей очень не хватало. Мама её не могла уже знать наперед, как оно для дочки лучше. Да и в силу своего возраста за тридцать, Настёна не слушала маму. Взамен материнских планов строила свои, но как-то всё время неуверенно. Будто не зная, как оно правильно, наугад в темноте нащупывала дорогу. Вопреки всем её опасениям, со стороны знакомым и друзьям они виделись идеальной ячейкой общества. Семья, прекрасные дети, свое дело, не так давно купили квартиру. Пусть в ипотеку, но всё же появился свой угол, о котором так давно мечтали.