Много нас

– Я улыбаюсь, улыбаюсь, улыбаюсь…

– Ты лжешь нам всем.

(к/ф "Меланхолия")

Пролог

Серьезно? Туалетная кабинка для инвалидов? Ну, по крайней мере, они заботятся о маломобильных гражданах, и здесь достаточно просторно.

Меня прижимают к стенке и покрывают шею поцелуями. Я сжимаю волосы на затылке парня пальцами и закидываю левую ногу ему на бедро. Продолжая тереться об меня через одежду, он отрывается от кожи моей шее и пытается поцеловать в губы. Никаких интимных вещей кроме проникновения. Я кусаю его за мочку уха и свободной рукой расстегиваю ширинку на чужих джинсах. Опускаю ногу, переключая внимание на шорты, и роняю их до колен. То же самое делаю с трусиками и разворачиваюсь спиной к своему сегодняшнему партнеру. Выгни спину. Прижмись грудью к стенке. Изобрази удовольствие и стони.

– У тебя есть презерватив?

Вытаскиваю из топа резинку и передаю ему. Несколько секунд, не скажу радостного, ожидания и поехали.

Парень позади пыхтит и двигается внутри меня, меняя темп и, видимо, стараясь доставить наслаждение. Рука тянется мне между ног, но я шлепаю по ней и отрицательно качаю головой.

Снова ничего.

– Ты такая красивая… Ты знаешь, что ты горячая и классная? – Алекс, ну и где ты? Научи меня закатывать глаза.

– Тебе нравится?

– У тебя офигенная задница!

Да заткнись ты уже!

– Ты близко? – я ускоряю дыхание и пытаюсь изобразить рвущиеся из груди стоны, лишь бы поскорее прекратить эту возню.

Толчок. Толчок. Толчок. Быстрые вдохи-выдохи и мой “еле скрываемый стон”, открываю рот и изображаю оргазм, демонстрацию которого не смогла сдержать. Все равно этого никто не услышит. Музыка пробивается сквозь стены и маскирует все, что тут происходит.

Глухой стон-рык. Замирание. Пульсация члена внутри.

– Спасибо, крошка, было здорово, – он целует мою щеку, а я думаю, где взять антисептик, чтоб протереть место касания чуть позже.

– Ага.

– Еще увидимся?

– Нет.

На мгновение мне кажется, что его медовые глаза выглядят удивленно. Но мне наплевать, поэтому избавляюсь от переживаний за его чувства и продолжаю приводить себя в порядок.

Натягиваю трусики, застегиваю шорты, выхожу из туалетной комнаты и теряюсь в толпе. Проходя мимо чьего—то столика, беру с него шот и опрокидываю в себя на ходу. Оставив пустую стопку на самой последней доступной поверхности у входа, выхожу на улицу.

Значит, это заведение вычеркиваем из списка для посещения.

Глава 1

– Я улыбаюсь, улыбаюсь, улыбаюсь…

– Ты лжешь нам всем.

(к/ф "Меланхолия")

Энн

Я отрываю свой взгляд от бокала и осматриваюсь по сторонам. Привычка проводить время наедине научила меня быть осмотрительной и осторожной. За барной стойкой стоит бармен в темно—синем фартуке. Черные лямки обрамляют его плечи и спускаются ниже, встречаясь с тканью на широкой груди и соединяясь с нею ярко—желтым швом. Чуть ниже нарисован логотип бара, где я сейчас нахожусь. Странные сочетания цветов вокруг меня бьют в глаза своими контрастными решениями. Им бы стоило сменить дизайнера. Я ухмыляюсь этой мысли и продолжаюсь сканировать пространство.

Через два стула слева от меня молодая парочка воркует друг над другом. Интересно, как долго они знакомы и когда настанет момент “истинного счастья” в их паре? И вообще, заметят ли они его или нет? Или будут сокрушаться позже, что недостаточно наслаждались этими минутами? Или, может, расстанутся, так и не узнав, что он любит собак, а у нее непереносимость лактозы.

Справа от меня стул занят моей сумочкой, а чуть дальше сидит мужчина в грязной рубашке. Периодически он шмыгает носом, протирая его ладонью, а потом размазывает все это по грязно—серым джинсам. Меня передергивает от полученного впечатления, и я закрываю глаза в попытке удалить это из своей памяти. Запомни – не смотри направо в ближайшее время.

Развернувшись на барном стуле, продолжаю осматривать пространство. Ничего и никого примечательного нет, поэтому выдохнув я возвращаюсь в исходную позицию и направляю свой взгляд обратно в бокал. Опустошив его за несколько глотков, я подаю сигнал бармену и прошу повторить.

Трубочка плотно стоит между кубиками льда, не оставив возможности размешать коктейль. Слои цветной жидкости перемешиваются между друг другом и вызывают во мне диссонанс. Как еда и напитки могут иметь красивый внешний вид, но при этом быть отвратительными на вкус? И наоборот. С людьми, кстати, так же.

Метафора в моей голове откидывает меня на несколько месяцев назад, а потом разматывает клубок воспоминаний по годам. Мне приходится несколько раз, как это делают собаки, тряхнуть головой в попытке скинуть вплывшие образы, но, потерпев поражение, смотрю направо и морщусь от вида. Лучше уж это, чем тени в моей голове.

Очередной раз направив свой взгляд в бокал, я складываю локти на барной стойке и пью напиток, держа трубочку одними губами. Знакомый аромат бьет внос, но, скорее всего, это очередная игра моего разума. Да и мало ли людей пользуются одинаковыми духами? Краем глаза я замечаю шевеление справа: мужская рука берет мою сумочку и ставит на стойку рядом с бокалом, а владелец этой руки плюхается на освободившееся место. Ладно, посмотрим, что будет дальше, но пружина внутри меня сжимается и мысленно я уже на быстром старте.

– Привет.

Игнорируй. Сделай вид, что не слышала. Вдруг он передумает.

– Эй, бармен, девушке повторить, мне джин—тоник.

Парень за стойкой коротко кивает и идет исполнять полученный заказ.

– Стойте, мне не надо, спасибо.

Снова короткий кивок, но уже мне.

Продолжай игнорировать. Не поворачивайся и не улыбайся.

– Я Сэмуэль. Можешь звать меня Сэм.

Окей. Спасибо за никому не нужную информацию.

– А ты не разговорчивая, да? Хотя б моргни, если ты меня слышишь.

Значит, этот бар я тоже вычеркиваю из списка, куда можно ходить одной. Понятное дело, что желающие познакомиться могут быть в любом месте, а посетители вряд ли ходят исключительно в одно заведение, хотя бывает и такое.

– Ты местная или переехала сюда? Студентка или уже закончила учебу? Я вот на последнем курсе, всю жизнь провел здесь и никуда не собираюсь уезжать. Знаешь, у многих есть мечта вырасти и уехать, чтоб сбежать от своего прошлого. Ну или просто реализовать свои амбиции. Бывшая говорила, что я вообще не амбициозен. Как думаешь, она была права или нет? Кстати, у тебя знакомое лицо, мы могли с тобой где—то видеться раньше? Мне кажется, я тебя точно где—то встречал.

Господи, ну что за придурок? Ему не с кем поговорить?

– У тебя есть друзья? – чаша моего терпения готова перевернуться, поэтому я делаю последние глотки через край и оставляю пятерку на стойке, – поговори с ними. Я тебе не психолог и не советчик.

Ставлю бокал и резко слезаю со стула. Это было не очень удобно и безопасно после нескольких коктейлей, но все же я справилась. Спасибо рациональному мышлению и удобной обуви, которые держат меня на ногах, как бы смешно это ни звучало. Желание облегчиться тормозит мою потребность убраться отсюда поскорее, но кто я такая, чтоб мешать своему организму функционировать после такого количества выпитого.

Закрываю дверь кабинки на защелку, дергаю несколько раз ради проверки и разворачиваюсь в поисках крючка для сумки. Выложив бумагу буквой V на сидушке, я сажусь и упираюсь лбом в ладони. К лицу приливает кровь, и теперь я чувствую, как горят мои щеки. Вполне неплохо, что мой вечер закончился сейчас. Чуть позже было бы уже тяжело. Освежив лицо мокрыми руками, я вытираю осыпавшуюся тушь под глазами салфеткой и смотрю в свое отражение. Черт возьми кто ты? И зачем? Из дальней кабинки выходит стройная брюнетка в розовой блузке и нарушает мое одиночество. Розовый. Такой цвет был бы больше актуален для нижнего белья, чем для твоей одежды, крошка. Несколько шагов и я выхожу из уборной. Дверь позади меня хлопает, а я повторно и привычно сканирую помещение. За барной стойкой нет моего "нового знакомого”, значит, есть шанс, что с ним я больше не пересекусь.

Сигаретный дым на входе из бара смешивается с летним воздухом и сковывает мои легкие. Лето. Зной, духота и невыносимая жара. Или солнце, отдых и загар. Как посмотреть. Хотя одно другому не мешает. Я проверяю телефон на наличие уведомления о готовности такси, но приложение все еще находится в поиске. Отменяю заказ и иду по направлению к дому. Хоть солнечный диск уже почти упал за горизонт, температура воздуха остается высокой и бьет мне в лицо горячим ветром.

– Эй, я думал, ты уже уехала или далеко ушла, а ты еще тут и совсем близко! – черт возьми, парень из бара догоняет меня на углу и начинает идти рядом со мной, – почему ты такая неразговорчивая?

– Это имеет значение?

– А ты всегда такая?

– Нет.

– А с кем ты можешь сказать больше трех слов за раз?

– Уж точно не с незнакомцами, – если он захотел сделать что—то плохое, не имеет никакого значения, буду ли я с ним вежлива или нет. Раз уж он прицепился, придется как—то вывозить данную ситуацию.

– Так мы и не незнакомцы. Я вот уже представится – Сэм, ты меня знаешь. А вот я тебя нет.

– Оливия, кратко – Лив, – мне придется принять правила его игры и назвать свое имя. Я должна найти какое-нибудь жилое здание и скрыться в нем. В случае если он нападет, то мои крики хотя бы будут услышаны.

– Другое дело, приятно познакомиться. Начнем сначала, ты отсюда или приехала?

– Приехала, – ложь.

– Учишься или работаешь?

– Работаю, – ложь.

– Одна живешь?

– Нет, – почти правда.

– Почему ты не задаешь встречные вопросы? Я хочу с тобой познакомиться. Кстати, мы могли бы однажды встретиться и прогуляться.

Кажется, я начинаю осознавать, почему его упомянутая им девушка стала бывшей. Наверняка расстаться с ним было последним способом отвязаться от его прилипчивости.

– Слушай, я уже почти дошла до дома, – ложь, – дальше меня провожать не надо. Спасибо.

– Ну, как хочешь, – слава всему свету, что этот странный собеседник остановился и больше не идет за мной, – мы еще встретимся?

– Конечно, – я иду спиной вперед и машу рукой своему преследователю, а потом ныряю в проход между домами и бегу к первому же подъезду.

– Эй! А номер телефона? – его слова доносятся вслед, но я уже исчезла из поля зрения.

Взбегаю на самый последний этаж и пытаюсь отдышаться, прислушиваясь к звукам и смотря в окно. Тишина и только гулкое биение моего сердца. Через несколько секунд начинаю слышать раздающиеся из квартир звуки музыки и голосов, надеюсь, хоть чей—то вечер сегодня лучше моего.

Успокойся. Вдохни и выдохни. Достань телефон и вызови такси. Подчиняясь приказам внутреннего голоса, действую в соответствии с ними. Через несколько минут я спускаюсь быстрым шагом, перепрыгивая ступеньки, и сразу же сажусь в уже поданную машину. Быстро поздоровавшись, снова выдыхаю и расслабляюсь на заднем сиденье. Так тоже безопаснее и дальше от незнакомого водителя.

Город за окном погружается в сон, чтоб уже через несколько часов встретить рассвет. Обманчивый закат, укрывающий тьмою, дарит иллюзию, что ночь будет не только темной, но и длинной.

Вывески за окном мешаются в бесконечную неоновую полоску и остаются позади. Центральный район развлечений остался за спиной, а впереди только тишина местных парков. Не то, что рядом с нашей квартирой или университетом нет клубов, они есть, просто не в таком большом количестве. Благо наш город не так мал, чтоб совсем некуда было пойти, но и не так велик, чтоб нельзя было добраться до дома пешком, но иногда все равно хочется или требуется такси.

Расплатившись наличкой и оставив немного на чай, я выхожу из машины и снова окунаюсь в горячий летний воздух. За последние годы это самое жаркое лето или моя память обманывает, и я просто стала хуже переносить высокую температуру. Боль в висках начинает отдаваться в живот и вызывает чувство тошноты. Похоже, бутылка вина, оставленная на особый случай, останется сегодня не тронутой.

Включи фонарик на телефоне. Зажми ключи в руке, чтоб сделать руку Росомахи. Ха, как будто мне это поможет. Это лишь иллюзия безопасности. Следуя внутреннему голосу, я поднимаюсь на два этажа вверх и открываю дверь квартиры, в которой живу последние два года. Прохожу, разворачиваюсь, закрываю дверь на все замки и дергаю несколько раз. По привычке? Не знаю.

Кран воды на кухне. Грязный стакан из—под чего. Несколько глотков воды. Фу, в ней хлопья от засохшего молока. Насрать.

Ванная комната. Унитаз. Два пальца в рот. Рвота. Снова пью воду и снова заставляю себя прочистить желудок. Мерзко? Да. Но завтра мне будет не так плохо, как могло бы быть.

Глава 2

Энн

Открываю глаза и нахожу себя на плитке около унитаза. Прохладный пол позволяет пережить это отвратительное пробуждение. Жажда. Дрожь во всем теле. Тикающая боль в висках бьет набатом в голове и просит снова прочистить желудок. Встать. Рассмотреть себя в зеркале. Напиться водой из-под крана. Несколько секунд подождать реакции организма. Обрадоваться (а я еще умею?), что желудок не просит очищения.

Аспирин. Быстрые глотки холодного сока прямо из коробки. Я осматриваюсь вокруг и понимаю, как запустила себя и квартиру. Будут ли у меня сегодня силы начать жить иначе? Похоже, что нет.

Я прохожу в единственное чистое помещение и плюхаюсь спиной на кровать Лики. Это почти святилище порядка и организованности. Свечи ровным строем размещены на комоде, наши фотографии в рамках стоят как по линеечке, аккуратная стопка книг на столе. Удивительно, но за две недели здесь даже не образовалось пыли. Солнце бьет мне прямо в лицо, и я переворачиваюсь со спины на живот и ловлю приступ тошноты. Кислый и горький комок подступает к моему горлу. Не в силах больше терпеть я дотягиваюсь до мусорного ведра и блюю. Вытерев рот тыльной стороной ладони, встаю с кровати и иду ванну, прихватив с собой ведро.

Дрожащими руками мою тару и включаю холодный душ. Прямо в одежде залезаю в ванну и сажусь, поджав колени и обняв себя за них. Рыдания вырываются из груди и вскоре переходят в завывания измученного животного. Зубы стучат друг об друга, и, могу сказать наверняка, мои губы посинели. Выкручиваю кран на максимум и наслаждаюсь, как горячие струи бьют мне в спину и по голове. Кое-как снимаю одежду и кидаю на пол. Встать. Сделать воду адекватной температуры. Попытаться смыть, а точнее, просто размазать по лицу остатки вчерашнего макияжа. Беру с полки первую попавшуюся банку и мою ее содержимым все свое тело. Лицо, волосы, грудь, живот, ноги. Я касаюсь клитора в тысячной попытке хоть что-то почувствовать, но терплю поражение и бросаю эту идею. По-хорошему надо нанести на волосы бальзам, но не сегодня. Когда-нибудь потом. Встав ногами на мокрую одежду, закутываюсь в висящее уже несколько недель полотенце и босиком выхожу из ванной комнаты. Капли воды с волос падают вниз и оставляют за мной мокрую дорожку. Наверное, нужно помыть пол.

Открываю холодильник, беру жухлые листья салата, варю яйца и делаю себе импровизированный салат. Уже черствеющий хлеб обжариваю на сковородке и завариваю себе крепкий кофе без сахара. Горькая жидкость обжигает рот, желудок сжимается в предвкушении еды. Тошнота постепенно отступает, и мне становится немного легче. Принимаю еще одну таблетку обезболивающего и прохожу в свою комнату. Вещи комком лежат на полках и требуют, чтоб их разобрали. Пихаю руку в тканевое месиво и достаю футболку. Конечно же, это Его футболка. Не удерживаюсь и вдыхаю исходящий от нее аромат. Она больше не пахнет им. Но я могу представить, как он ходил в ней, прыскался своими свежими духами и смеялся, когда я надевала ее при нем. Запах кондиционера распространяется в моей голове и заставляет ее болеть ее сильнее. Черт с ним. Натягиваю футболку, достаю из ящика с бельем первые попавшиеся трусы и по пути к дивану вешаю полотенце на дверь ванны.

Распластавшись между подушек, включаю телевизор и закидываю ноги на журнальный столик. Липкие засохшие пятна на глянцевой поверхности кричат о необходимости уборки, поэтому я закрываю глаза и позволяю звукам фильма рисовать в моей голове кино. Спасибо фантазии, которая даже в такие моменты не оставляет меня и разрешает насладиться шедеврами кинематографа, нарисованными моим сознанием.

Вибрация слева от меня будит меня и вырывает из тягучего сна без сновидений. Мама. Очень вовремя. Нет. Пересилив свое желание проигнорировать ее, принимаю звонок без видео и отвечаю.

– Привет, мам, – бодрый голос – моя излюбленная форма обмана.

– Привет, моя льдинка.

– Мам, хватит, не называй меня так.

– Какая есть, так тебя и называю, – спорить с мамой бесполезно, – как твои дела? Ты приедешь к нам в гости?

– Все отлично! – ложь, – отдыхаю, отсыпаюсь, наслаждаюсь одиночеством, – почти правда, – не думаю, что приеду.

– К нам скоро приедет тетя Мэгги со своими детьми, они соскучились по тебе. Хотят провести тут пару недель, а потом вернуться к себе.

– Я подумаю, ладно?

– Ладно. Но, может, все-таки заедешь хотя бы на ужин? Я соскучилась.

– Я тоже скучаю. Люблю тебя.

– Тогда, может, я к тебе заеду? Мы живем почти в одном населенном пункте, не забывай. Я хоть и в пригороде, но все равно не так далеко, чтоб не позволить себе прийти к тебе в гости.

– Не начинай.

– У тебя точно все в порядке?

– Да, мам.

– Лукас тоже скучает по тебе.

– Я знаю, зайду к вам на днях.

– Спасибо. Любим тебя.

– И я вас.

Отключаю звонок и открываю галерею на телефоне. Розовощекий парень пяти лет смотрит на меня с экрана и улыбается во все свои девятнадцать зубов и одну щелку между ними. Его глаза такие же, как и мои – серые в крапинку и с темным кольцом вокруг. Ямочки на щеках он унаследовал от мамы, мне же такого милого приданного не досталось. Зато я получила слегка вздернутый кончик носа и родинку под правым глазом от нашего второго родителя. К моей печали, на маму я похожа гораздо меньше, чем хотелось бы.

Ладно, раз уж проснулась, то надо пересилить себя и встать. Сколько я спала? В животе урчит, но от мыслей о полноценном приеме пищи опять начинает выворачивать, поэтому достаю остатки Ликиного чая, сыплю горстку сморщенных листиков в кружку и заливаю кипятком. Две минуты ожидания, ложка сахара, размешиваю зелено-бурую жижу и пытаюсь насладиться вкусом трав на языке. Эх, была бы Лика здесь, она бы рассказала, какие в этом напитке ароматы, акценты и послевкусие.

Лето за окном заставляет раздеваться до максимально приличного уровня. Мне даже жаль людей, которым необходимо следовать дресс-коду или носить рабочую форму. Ставлю чашку на маленький обеденный столик и принимаю волевое решение о необходимости расчесаться.

Вещи так и лежат на полу в ванне, но уже хотя бы подсохли. Из-за жары можно радоваться тому, что они не закиснут, но вот вещи в стиральной машинке обязательно стухнут. Странно, как разное расположение при одинаковых условия влияет на итог. Выкидываю комок из одежды в коридорчик и встаю перед зеркалом. Взяв какой-то спрей для волос, распыляю его и пытаюсь сначала распутать пальцами, а потом беру расческу. Двигаться же надо снизу-вверх? Сначала прочесываем кончики, потом корни, так ведь? Упираюсь расческой в корни и провожу вниз, спутанные волосы больно тянут кожу, но я не обращаю внимание. Через минуту мой вид вполне приемлем, если бы не спутанная паутинка на кончиках. Из шкафчика под раковиной достаю ножницы и отстригаю несколько сантиметров. Подравняю в парикмахерской как-нибудь потом. Настоящая серая версия смотрит на меня из зеркала, словно знает обо мне абсолютно все. Серый. На несколько секунд мир вокруг теряет свои цвета и постепенно возвращает их обратно, исключив меня из списка на раскрашивание. И почему ты такая жалкая? Я разворачиваюсь и выхожу из ванны в полной уверенности, что близнец из зеркала насмехается надо мной и тычет мне в спину средними пальцами.

Солнце прошло стадию зенита и постепенно движется вниз. Через несколько часов можно будет попытаться выйти на улицу без страха умереть от жары. Липко и влажно. Духота и остатки похмелья заставляют мое тело потеть. Открываю окно и выглядываю за него. Слишком низко и недостаточно для желательного результата.

Ставлю таймер на часах на 10 минут и начинаю приводить квартиру в порядок. Собрать мусор с пола. Перекинуть грязную посуду в раковину. Сложить вещи с пола в одну кучу около входа в ванну. На сегодня хватит. Очередная иллюзия поддержания порядка и жизни.

Беру первую попавшуюся книгу из стопки Лики и разваливаюсь на ее кровати в попытке занять свой разум хоть чем-то кроме жалости к себе. Буквы складываются в слова. Слова в предложения. Предложения в абзацы. Смысл прочитанного ускользает от меня, поэтому шумно выдыхаю и возвращаю книгу на место, стараясь положить ее так же идеально, как и было. Поправляю кровать соседки и выхожу из ее спальни и захожу в свою. Отвратительно.

Снова ставлю таймер за 10 минут. Собираю вещи с пола и отношу их в кучу в коридоре. Стряхиваю крошки с кровати и надеюсь, что хотя бы завтра у меня хватит сил, чтоб поменять постельное белье.

Бесцельно и бессмысленно походив по квартире, наконец-то решаюсь выйти на улицу. Вытаскиваю из шкафа мятые шорты и натягиваю на начинающие худеть ноги. Наплевав на необходимость приличного общества носить бюстгальтер, вытаскиваю из сумочки солнечные очки и скрываю ими красные и опухшие глаза. Надеть пляжные шлепки. Закрыть дверь. Несколько раз дернуть ручкой. Спуститься.

Горячий воздух обжигает мою кожу и снова заставляет потеть. Двигаясь перебежкой от тени до тени, наконец-то добираюсь до зеленой зоны университета. Спасибо Вселенной, что хоть он и закрыт, но оставляет доступ к своему парку. Перед зданием большой зеленый газон, но позади самый настоящий оазис. Небольшой фонтан в центре, аккуратно подстриженные кусты и много лавочек под тенью зеленых крон. Зачерпываю ладонью воду и протираю ею шею. Не гигиенично, но жутко приятно.

Выбираю укромное местечко поближе к зданию, достаточно скрытое от чужих глаз, и ложусь в траву. Говорят, даже в тени можно получить загар. Что ж, проверим. Одну руку кладу под голову, а вторую вытягиваю вверх и смотрю сначала на свои пальцы, а потом на кусочки неба между ними. Листва играет сама с собой под влиянием легкого ветерка, облака принимают причудливые формы, среди которых можно попытаться найти знакомые силуэты. Опускаю руку, кладу кепку на лицо и делаю травяного ангела на манер снежного. Трава приятно касается кожи и слегка покалывает ее. Огромный плюс, что сюда запрещен вход с животными. Усмехаюсь над мыслью о неприятных возможностях на случай отсутствия этого запрета и пытаюсь сконцентрироваться на своих ощущениях. Отсутствие зрения в этот момент заставляет обостриться остальные органы чувств, поэтому следую старому совету Лики и прислушиваюсь к окружающему.

– Привет!

Глава 3

Энн

– Эй, я тебе вообще-то! Привет.

Стягиваю кепку по лицу вниз, оставив нижнюю часть лица скрытой. Снова спасибо себе, что не сняла очки перед тем, как лечь.

– Пока.

– Ты всегда такая грубая?

– Отвали.

Сейчас день, здесь достаточно людно. Проблем быть не должно. Можно не опасаться за последствия на случай непонятого отказа. Он садится на траву рядом со мной и продолжает говорить.

– Я Эллиот, – его волосы почти такого же цвета, как и мои. Только в них больше светлых прядей. Видимо, он много времени проводит на улице и позволяет солнцу делать свою работу.

– Понятно.

– А тебя как зовут?

– Какая разница?

– А почему нет?

– Трис, – отрываю спину от земли и сажусь в позу лотоса. Поднимаю упавшую кепку и натягиваю ее на голову, – мне пора. Пока.

– Можно я тебя провожу?

– Нет.

– Может, оставишь свой номер?

– Нет.

Встаю, поднимаю сумочку и погружаюсь в размышления об испорченном отдыхе. Ну и куда мне идти дальше? Тут мне делать больше нечего. Дома скучно. К маме вообще не вариант. Напроситься к кому-нибудь в гости? Все заняты своими жизнями. Ох, Энн, ну и где ты теперь?

Осматриваюсь по сторонам и выбираю прогуляться по улочкам города. Идя мимо зданий, касаюсь кончиками пальцев шершавой поверхности стен и наблюдаю, как постепенно наступает вечер. Яркий солнечный диск отражается в окнах и продолжает слепить при прямом взгляде на него. Снимаю очки и, не давая себе моргать, продолжаю смотреть на закатную звезду, пока глаза не начинают слезиться. Опрокидываю голову и позволяю каплям заливаться в уши. Неприятно и слегка щекотно. Вытираю тыльной стороной ладони лицо и продолжаю свой путь.

Захожу в ближайшее кафе и заказываю порцию какой-то жуткой еды со слишком большим количеством специй. Рот горит. Ощущение, что я жую стекло, не прекращается даже после завершения трапезы. Стакан холодной воды не в состоянии погасить этот пожар. Но так даже лучше.

По дороге до дома верчу телефон в руке и не могу себя заставить включить хоть какую-то музыку. Безмолвные наушники занимают свое место, но служат лишь буфером между моими барабанными перепонками и миром вокруг. Осмотреться. Войти в здание. Повторить привычные действия.

Не утруждая себя включением света, прохожу в обуви прямо в комнату. Приземляю свою задницу на диван и беру в руки открытую пачку чипсов. Босые ноги привычно закидываю на столик, безразлично миновав необходимость помыть их после улицы. Все равно дома чище от этого не станет. Жирными пальцами беру пульт и щелкаю каналы один за одним, останавливаясь на каком-то шоу про парочки. Внимательно слежу за развитием происходящего на экране, включаясь в происходящее. Ну не могут же они быть действительно такими глупыми? Наверняка это прописанный сценарий.

– Господи, какая же ты дура!

– Да он же не любит тебя!

– Фу—у-у, как ты мог с ней сойтись! Она же засранка и обманывает тебя!

– Боже, какие же вы идиоты! Вас же специально разводят на эмоции!

Комментируя вслух увиденное, незаметно для себя вовлекаюсь и вливаюсь в волну злости и стыда за этих людей. Пожалуй, хватит. Продолжая переключать каналы, натыкаюсь на какую-то из тех мелодрам, что мы смотрим с подругами во время ежемесячных встреч. Честно говоря, мне никогда не нравились эти фильмы, но я заставляла себя их просматривать, чтоб хоть среди своей компании не быть тем самым уродом, который есть в каждой семье. Чувство лишнего человека заставляет меня быть на волне с остальными. Конечно, есть что-то истинно мое, но этого гораздо меньше, чем заимствованного. Всю жизнь я примеряю на себя чужие лица и прячусь за ними, как за шторами. Вы можете увидеть силуэт, но не меня саму.

***

Сильная рука хватает меня за плечо и трясет. Я пытаюсь вырваться и убежать, но от этого хватка становится жестче и мне остается только смириться с тем, что будет дальше. Ладонь другой руки приземляется мне на щеку и издает звонкий шлепок. Потерпи еще немного. Это обязательно закончится. Я сплевываю кровью и жду продолжения. Еще одна пощечина. И еще. Голова начинает кружиться, и я теряю сцепление с поверхностью под своими ногами. Лицо напротив меняет свои черты и становится похоже на лицо Зака.

– Не-е-ет!

Я просыпаюсь в холодном поту и оглядываю помещение вокруг. Я дома. Все в порядке. Здесь никого нет и ничего не происходит. Плотно прикладываю ладони к своему лицу и провожу ими вверх, запутываясь пальцами в волосах. Вдохни. Задержи дыхание. Выдохни. Внутренний голос не принадлежит мне, но всегда знает, что я должна делать дальше. Осмотрись вокруг. Найти пять синих предметов. Теперь найди четыре зеленых. Три красных. Два белых. Один оранжевый. Теперь иди в ванну и умойся. Вытри лицо. Найди телефон.

Разблокирую экран и ищу номер единственного человека, который знает все. Ну или почти все.

– Привет, прости, что так поздно, мне нужно с кем-то поговорить. Я тебя разбудила?

– Да, я спала.

– Ладно, изви…

– Я тебя слушаю. Что случилось?

– Мне снова снилась эта чушь.

– Ты не хочешь поговорить с Заком, чтоб высказать ему все, что ты думаешь, и попытаться освободиться от этого?

– Нет. Я не буду этого делать.

– Ладно, расскажи, что снилось на этот раз.

Я набираюсь смелости и снова проживаю все увиденное.

– Как думаешь, что на этот раз послужило триггером?

– Не знаю…

– Чем ты занималась сегодня днем?

– Гуляла… А, еще со мной пытался познакомиться парень, но я его отшила.

– Он был похож на Зака?

Я даже не знаю, что именно и как ей ответить.

– Не могу сказать, я не рассматривала его лицо, – тяжелый вздох с той стороны говорит, что моя собеседница устала вытаскивать меня из дерьма, в которое я сама себя макаю. Вернее, из которого не могу выбраться все то время, что мы с ней знакомы. Только проблема в том, что болото, в котором я тону, видоизменяется и тянет меня на свое дно все сильнее.

– Верхний левый кухонный ящик. За коробкой с сухим завтраком лежит маленькая коробочка. Там одна таблетка снотворного. Раздели ее пополам и поешь перед тем, как принять. Кофе не трогай, иначе будет неприятно, – скорее всего, моя спасительница сейчас лежит на спине и щипает себя за переносицу.

– Ты в каждом уголке квартиры оставила тайники?

– Не совсем. Я просто знаю тебя достаточно хорошо, чтоб понимать, что всю пачку тебе нельзя выдавать на руки, а без таблеток тебе будет тяжело.

– Ладно, спасибо.

– Позвони мне завтра.

– Обязательно, – конечно же, это ложь, – пока, – и она сама знает, что это ложь. Невозможно обмануть человека с кошачьими повадками, чьи глаза тебя сканируют в считаные секунды, как только ты появляешься в ее поле зрения. Иногда мне бывает жутко от ее проницательности, но невозможно не быть благодарной за ее умение улавливать мое состояние даже сквозь километры между нами.

Придвинув стул к кухонному гарнитуру с нужной стороны, залезаю и открываю шкафчик в поисках так необходимого мне снотворного. Аккуратно отодвигаю коробку с завтраком и облегченно выдыхаю, наткнувшись на маленький картонный прямоугольник. Что она там сказала? Разделить пополам? Поесть перед приемом?

Открываю холодильник и снова понимаю, что у меня абсолютно нет ничего, что можно было бы назвать готовой едой или использовать для приготовления Холодным молоком заливаю хлопья и, пересилив себя, съедаю несколько ложек. Интересно, где она еще оставила тайники?

Снова двигаю стул от шкафчика к шкафчику, залезаю в коробки рукой, между ними и за ними, но так ничего и не нахожу. К концу своих поисков начинаю психовать, и, конечно же, все падает на пол. Уборка? П-ф-ф, не сегодня. Наплевав на свое желание проверить остальные уголки квартиры на предмет наличия в них чего-то приятного, отправляюсь в свою кровать и с тоской осматриваю свой бардак.

Устроившись поудобнее беру в руки телефон и листаю новостную ленту до тех пор, пока не начинаю зевать. Ладно, еще несколько минуточек. Галерея. Отмотать на несколько недель назад. Мое отражение в его глазах, а он отражается в моих. Неужели эта улыбающаяся девушка на фото это я? Приближаю изображение и пытаюсь разглядеть свое лицо. Отвратительно-сладкое зрелище. Я пытаюсь повторить приторную улыбку, но мышцы сопротивляются этому действию. Закрываю глаза и пытаюсь освободить свою голову от мыслей, сконцентрировавшись на своих ощущениях. Почувствуй тяжесть своего тела. Как оно касается кровати. Какая температура? Потрогай простынь. Какая она на ощупь? Прислушайся в тишине. Последи за дыханием.

Глава 4

Энн

Постучаться, позвонить в звонок или сразу зайти? Три удара по двери, и я вхожу в дом. Из комнаты напротив входа раздается радостный визг, сажусь на корточки и ловлю в свои объятия русоволосого парнишку.

– Энн! Мам, Энн приехала!

Улыбка напротив моего лица полностью компенсирует утренние или скорее уже обеденные двухчасовые страдания после пробуждения. Мне хватило настроя, чтоб почистить зубы и сходить в душ. Выбрав приличную чистую одежду из шкафа и натянув ее на себя, я собралась с силами и зашла в ближайшую кофейню, чтоб перекусить и запить этот поздний завтрак крепким черным кофе. Повезло, что сегодня жара немного пощадила людей и дала небольшую передышку.

– Энн, смотри, у меня выпал еще один зуб. Мама говорит, что Зубная фея даст мне за него монетку. Как думаешь, этого хватит, чтоб сделать новые зубы?

– Малыш, на месте выпавшего обязательно вырастит новый.

– Ого! Как у акулы?

– Почти, – я заряжаюсь радостным настроением братишки и принимаюсь его щекотать прям на полу.

– Эй! Прекратите тут возиться.

– Ну, ма-а-ам! – в два голоса мы выражаем свой протест под снисходительный взор нашей родительницы.

– Идите в зал, там мягкий ковер.

– Хорошо, только сначала выберу игрушки. Энн, ты же поиграешь со мной?

– Да, конечно, неси, – Лукас вскакивает и бежит в свою комнату.

Следую за мамой в гостиную и снова, как всегда, натыкаюсь взглядом на стоящую урну на камине.

– Зачем это стоит тут? Почему ты ее не уберешь? Не делай вид, что ты скорбишь.

– У мальчика должен быть отец.

– Не такой.

– Он его не знает.

– В том-то и дело.

– Тем более, ты же понимаешь, нужно делать скорбный вид каждый раз, когда сюда заходят знакомые и друзья.

– За такой срок люди успевают сойтись и разойтись, пожениться и развестись, нарожать детей и похоронить собаку. Уже нет необходимости выдавливать слезы. Почему ты никому не расскажешь правды о нем?

– А кому нужна эта правда, Энн?

***

6 лет назад

Я смотрю в свою тарелку с желанием кинуть ее на пол и втоптать вареное брокколи в ковер. В голове рисуется образ, как я нещадно прыгаю по осколкам посуды и режу свои пятки. Кровь впитывается в поверхность и оставляет быстро темнеющие алые пятна. Наверняка маме будет сложно вывести их, но она обязательно справится. Всегда справляется. Выкинув из головы этот образ, накалываю пищу на вилку и отправляю ее в рот. Живот просит еды, разум требует вкуса. Тянусь за солью и перцем и получаю шлепок тяжелой ладонью по своей руке.

– Энн! Будь человеком! Твоя мама старалась и готовила пищу не для того, чтоб ты портила ее приправами, – удивительно, как много лицемерия и лжи в этих словах.

Я отдергиваю руку и продолжаю прием пищи. Исподлобья смотрю на маму, которая чуть не плача пытается есть. Живот под ее платьем больше ничем не скрыть, поэтому я в полной уверенности, что она беременна. Снова. Два года назад я уже находила положительный тест на беременность, но тогда она, видимо, успела избавиться от ребенка, пока ублюдок, что зовется ее мужем, не заметил у нее отсутствие месячных. Рожай или останься на улице ни с чем. Без вещей, одежды и меня. Я знаю, как сильно меня любит мама, я чувствую это в каждом дрожащем объятии, в каждом поцелуе в макушку, но до сих пор не могу понять ее страха перед разводом. Неужели она думает, что я останусь с отцом? Или она настолько запугана, что не верит в справедливость системы, и уверена, что его адвокаты выиграют суд против нее?

Лживые фотографии нашей улыбающейся семьи и портреты расположены чуть ли не на каждой поверхности этого дома, кроме пола, на каждой стене помимо влажных помещений. Счастье, радость, удовольствие – все это ложь. Один большой обман для всех. Плотная маска, приросшая к нашей коже, которую мы демонстрируем этому миру.

Кашель отвлекает меня от размышлений, и я смотрю на подавившегося отца. Мама вскакивает со своего места и пытается хлопать по спине своего мужа. Недолго думая, я подбегаю к ней, хватаю за подмышки и оттаскиваю от этого урода.

– С-с-с-у-у-у-к-и-и-и! – хриплое шипение из его рта такое тихое, но в то же время безумно громкое. Мама не прекращает своей попытки вырваться, благо – ее тело ослаблено беременностью, а я уже достаточно сильная, чтоб не дать ей стать спасителем. Она прекращает вырываться, разворачивается ко мне лицом и позволяет себя обнять. Мы с ней уже почти одного роста, поэтому ее лицо в моем плече не доставляет неудобства никому из нас. Я смотрю на задыхающегося отца и не чувствую почти никаких эмоций в отношении него. Полное равнодушие к происходящему, но ликование перед скорой свободой и страх, что все останется как прежде, и смерть окажется слабее. Но холодная хватка судьбы на его шее заставляет лицо краснеть. Рвота выливается изо рта и, похоже, тоже попадает в легкие. Губы приобретают фиолетовый оттенок, глаза наливаются красным. Кашель становится слабее. Хрипы становятся тише. Минута тишины. Две. Три. Всхлипывания мамы и тиканье часов нарушают установившийся покой.

– Успокойся, – мама продолжает рыдать на моем плече, как будто не рада тому, что произошло, – я сказала тебе, успокойся! – перехожу на крик, беру ее за волосы и оттягиваю голову от своего плеча. Не веря самой себе, в этот момент я становлюсь похожа на своего отца и следую его примеру. Звонкая пощечина приземляется на материнскую щеку, и ее владелица смотрит на меня глазами, в которых мешается страх и ужас. Я больше никогда не позволю себе такого.

– Мама! Мамочка! Прости, пожалуйста, но сейчас ты должна быть сильнее, чем когда-либо! Вызови скорую и полицию!

– Да-да, конечно, – все еще находясь в прострации, она берет телефон в руки и делает то, что я ей сказала.

– Когда они приедут, скажешь, что ты пыталась ему помочь. Я сейчас подойду.

Захожу в ванную и бью себя по щекам. Ты должна расплакаться! Сделать скорбный вид! Еще одна пощечина самой себе. Вторая. Третья. Я умываю лицо холодной водой и тру глаза, чтоб сделать их красными. Выйдя, я подаю маме плед и кутаю ее как замерзшую. Часы пробивают 18:00 и звонким боем разрывают тишину наших стен. За окном раздаются сирены вызванных служб. Я открываю им дверь и провожаю до еще теплого трупа отца.

***

Сейчас

– Но дом же ты продала и купила этот.

– Я просто не могла там оставаться и жить дальше. Все там напоминало о прежней жизни. А здесь я могу дышать.

– Когда приезжает тетя Мэгги?

– На следующих выходных.

– Хорошо. Я приду.

– Останешься на ночь?

– Не знаю.

– Ура-а-а! Энн останется на ночь, – вот черт. Лукас забегает в комнату и раскладывает свои игрушки на белом пушистом ковре, – а ты почитаешь мне сказку?

– Конечно, малыш. Можешь выбрать любую!

– Тогда про пчелку и цветок! Это моя любимая! Или нет, про робота! Или про собаку!

– Какую угодно. А сейчас что делать будем?

– Строй город, а я буду его рушить!

– Ты разрушитель?

– Да-а-а! – Лукас таранит возведенную башню какой-то фигуркой и ждем, когда я к нему присоединюсь.

***

– Приятного аппетита.

– Да, Энн, приятного аппетита.

– Спасибо, и вам. Выглядит здорово!

– А мама разрешает пользоваться мне ножом. Да, мам? Я как взрослый. А еще я научился резать огурцы!

– Ничего себе! Вот это да! – режу пищу на кусочки и не донося их до рта, продолжаю болтать, слушая истории про садик и друзей Лукаса.

Собрав тарелки со стола, загружаю пустые в посудомойку. Открываю мусорное ведро, чтоб очистить свою тарелку, но оказываюсь пойманной с поличным.

– Лу, иди чисти зубы, Энн сейчас к тебе придет. Почему ты опять не ешь?

– Я поела, было вкусно.

– Не обманывай меня. Я знаю все твои попытки заморочить голову окружающим. Что случилось?

– Все в порядке, – я сжимаю зубы до боли в челюсти и готовлюсь отражать атаку материнской заботы.

– Энн, – мама качает головой и выдыхает воздух из сжатой груди, я знаю это, потому что испытываю тоже самое, – что произошло? Это из—за Зака? Вы расстались, ведь так? И уже давно, да?

– Мам, – держись. Расслабься. Изобрази улыбку, – все в порядке. Правда. Да, мы расстались, но все хорошо.

– Приезжай к нам, у тебя же каникулы.

– Нет. Я… – ну и что я? Что теперь ты ей скажешь? – Я нашла подработку около квартиры.

– Ох, льдинка, – мама обнимает меня и прижимает к себе, кладу голову на плечо и стараюсь сдержать рвущиеся рыдания, – я так вас люблю. Прости за все.

– И я люблю вас. Спокойной ночи.

– Сладких снов.

Конечно же, она тоже знает, что все сказанное мной надо фильтровать через сито правды. Энн, все знают, какая ты обманщица. Он был прав, ты лживая свинья с ни на что не способными руками и слабоумием.

***

Целую русую макушку спящего брата и аккуратно вылезаю из его кровати. Прямо по коридору и направо. Моя комната. Светлая. Чистая. Почти неиспользованная. Совсем не такая, какая у меня была в старом доме. После смерти отца и до двухлетия брата мы оставались жить в том доме и продолжали пользовать услугами горничной и экономки. Единственное, что мама делала сама это готовка. Всегда. При любых условия еда должна была быть приготовленной ее руками. За любой фантик, за любую пылинку или отпечаток руки на поверхности мне стоило ожидать наказания и если настроение было совсем ужасным, то еще и порку. Конечно, такое хоть и происходило несколько раз в год, в остальное время тоже было не сладко. На дорогую одежду не рассчитывай, за испорченную будь наказана, новая только по мере роста. Не знаю, чему он хотел меня на учить, но явно не тому, чему я научилась сама. Скройся. Улыбнись. Сделай довольный вид. Не плачь. Смирись. Создай ауру благополучия.

Глава 5

Энн

День сменяется днем и превращается в поток одинаковых событий. Встать, попытаться поесть, полежать на диване перед тупым шоу на телевизоре, выпить бокал вина, лечь спать. Я перешагиваю через кучу мусора на полу и тянусь за чашкой с забытым вечером кофе. Позавчера мне все же пришлось заставить себя привести в порядок и опять доехать до мамы. Она оценила мой внешний вид не самой высокой оценкой и намекнула, что я начала худеть. Спасибо, мам, я и сама в курсе. Тетя Мэгги не была так критична, поэтому просто зацеловала меня, а ее дети облепили меня со всех сторон с радостными визгами. В тот вечер я чувствовала себя энергетическим вампиром, заряжающимся чужой энергией. Телефон в заднем кармане начинает вибрировать и оповещает о групповом звонке с подругами.

Л. – Привет, девочки!

А. – Сучки, я так по вам соскучилась, вы бы знали!

М. – Привет.

– Ну-у-у, приве-е-ет, красотки! – выдавливаю из себя улыбку и в очередной раз доказываю себе, что я лгунья, – как ваши дела?

А. – Ох! Я так замоталась на этой подработке! Но зато здесь платят классные чаевые!

М. – Вполне себе неплохо.

Л. – Мама, как всегда, грузит. Только Ба скрашивает мое пребывание здесь, хоть возвращайся в город.

Нет-нет-нет! Тебе никак нельзя возвращаться!

– Может, еще все наладится?

Л. – Не думаю, если честно. Хотя скоро должна приехать Мари, мама переключит свое внимание на нее.

А. – Как там твой брат? Мика, я тебе. Братишка Энн еще слишком мал, – она заливается смехом и ждет результата своей провокации.

М. – Не жалуется.

А. – И это все? Ты, как всегда, немногословна.

М. – А ты что-то еще хотела узнать?

А. – Ага, буду рада, если ты дашь его номер телефона.

М. – Ты не в его вкусе. Все, пока.

А. – Вот коза! Ладно, вы как проводите свое лето?

– Ничего особенного, наслаждаюсь свободой.

Л. – Слушаю мамины причитания и мечтаю о покое. Это сделай, здесь поправь, сюда не ходи.

А. – Так поезжай в город. Всяко с Энн тебе будет веселее, чем дома.

НЕТ!

– Да, Лик, если хочешь, возвращайся. Уверена, мы с тобой найдем чем заняться!

Чертова лгунья.

Л. – Не знаю… Пожалуй, нет. Не хочу потом выслушивать больше, чем и так приходится.

А. – Ну и зря. Ладно, у меня закончился перерыв. Пойду работать дальше. Пока.

Л. – Я тоже пойду. Обнимаю тебя.

– Я тоже тебя обнимаю. Увидимся.

Фу-у-ух. Хорошо, что все-таки она отказалась приехать. Вчерашний кофе – мерзость. Выплевываю содержимое в раковину и завариваю новую порцию. Горько, горячо и невкусно. Достаю из коробки остатки коричневого сахара Лики и кидаю два кубика в темно-коричневую жижу. Лучше не становится, но теперь хотя бы сладко. Выгребаю из холодильника пустые и старые упаковки от еды и складываю в пакет рядом с тремя другими.

Зак

– Да? Ну и в какое дерьмо ты влип на этот раз? – если звонит Кен, значит что-то случилось, – и? Ладно, сейчас приеду.

Утренняя пробежка, как обязательная часть ежедневной рутины, стала привычкой и больше не дает нужной бодрости. Заканчиваю свой круг по университетскому стадиону и вызываю такси. Надеюсь, у этого придурка хотя бы есть чистая одежда. Семь минут ожидания. Делаю несколько подходов подтягиваний, надеваю футболку и иду к месту, куда подъехала машина. Она настолько белая и чистая, что отражающий солнце металлик слепит и заставляет щуриться.

Пока водитель везет нас по указанному адресу, я продолжаю теребить браслет на своей руке. Коричневые бусины разных форм и размеров массируют кончики пальцев и достают своими иглами до самого сердца. Бросив эту затею, сосредотачиваюсь на рассматривании мелькающего за окном города. Лето – классная пора. Никакой учебы, никакой работы пока что, можно сосредоточиться исключительно на себе и наслаждаться хорошей погодой. И я мог бы получать удовольствие от всего этого, если бы не одно “но”. Огромное и жирное “но”, сжирающее все мои ресурсы, запрещающее радоваться жизни, пока я от него не избавлюсь.

Аккуратно кладу наличку на приборную панель и выхожу из машины. Конечно же, тачка Кена черным пятном стоит на ярко-освещенной асфальтированной площадке перед домом. И разумеется, она открыта. Достаю запасные ключи и закрываю ее, пока кто-нибудь, возможно, даже из “друзей” Кена не воспользовался этой ситуацией. Уже на подходе к квартире я слышу голоса молодых обрыганов, их визги и громкую музыку. Срань. Еще только полдень, а они пьяны до бесчувствия.

Толкаю дверь ногой и, не утруждая себя даже поздороваться, собираю вещи у входа и выкидываю их в подъезд.

– Подняли свои жопы и вышли. Все! Быстро!

– Эй, чувак, не порти нам тусу.

– Ты кто вообще?

– Сам вали отсюда!

– Тебя не звали, обломинго!

– Где чертов Коннор? – осматриваюсь вокруг и к своему сожалению или радости не нахожу виновника торжества.

– Не знаю, блюет где-то?

– Я не буду повторять! Вы, ублюдки, быстро собрали свои шмотки и свалили отсюда, пока я не вызвал копов!

– О-о-о, как страшно!

– А ты чего такой серьезный?

– Будь добрее, братан, тебе налить?

– Считаю до нуля! Три! – достаю телефон и смотрю на их реакцию, – Два! – начинают шевелиться, когда понимают, что я серьезен.

– Ладно-ладно, подожди. Сваливаем, ребята.

– Мел! Оторви свою задницу от дивана и тоже проваливай!

– Эй! Я вообще-то остаюсь! – эта грязная шмара встает и позволяет себе прикоснуться пальцем к моей груди, а после, с видом королевы, выдохнуть дым мне в лицо, – я его лучшая подруга! Я остаюсь!

Не в силах больше сдерживать свое отвращение к ее лицу, хватаю за волосы и тащу за них в направление к выходу.

– Отпусти! Коннор тебе задаст! Коннор! Помоги! Этот говнюк опять нас выгоняет!

Выкидываю ее за дверь и смотрю на неспешные сборы остальных под звуки стуков в дверь.

– Кому следующему помочь?

– А ты только телок способен выгонять? – обросший парень на кресле, судя по всему, не совсем понимает происходящего.

– Если ты телка, то да, – беру его за шею сзади и действую так же, как и с Мел, – ну, уроды, дальше сами или вам тоже нужно помочь?

Через две минуты помещение освобождается под всеобщее недовольное бормотание. Открываю окна, чтоб проветрить, и проверяю в спальню. Пусто. Зайдя в ванну, уже даже не удивляюсь увиденному зрелищу. Кен сидит на полу, как безвольная тряпичная кукла, которую притащила с помойки собака. Сажусь рядом с ним на корточки и поднимаю его голову, чтоб посмотреть в глаза. Чрезмерно пьян, чтоб держать свое тело под контролем. Слишком слаб, чтоб попытаться что-то исправить. Прости, друг, но так надо. Бью тяжелую пощечину и смотрю на реакцию. Ноль эмоций. Как и ожидалось. Кое-как подняв его с пола, укладываю на кровать и пытаюсь себя занять на несколько часов, пока он проспится и будет в состоянии воспринимать действительность.

Убираю все оставленное дерьмо и обещаю себе, что это в последний раз, когда я помогаю Кену. Невозможно тянуть за собой того, кто не просто не прикладывает никаких усилий, но еще и сопротивляется. Удивительно, что у него дома вообще есть средства для уборки. Достаю его моющий пылесос и прохожусь по полу. Вытираю поверхности от высохших пятен пролитого алкоголя. Выношу пакеты с мусором и жду пробуждения своего друга. Последний раз. Последний. Господи, да кого я обманываю, если не самого себя.

После быстрой поездки в магазин возвращаюсь и ставлю на плиту кастрюлю. Как заботливая мамочка варю своему подопечному “похмельный” суп. Может, стоит помолиться, чтоб он больше не проснулся. Нет, это слишком жестоко даже для меня.

Пока вода закипает, выкидываю пустые упаковки из-под моющих и ставлю купленные. Старая щетка и бритва тоже отправляются в мусорку, и их место занимают новые. Полотенца в стирку, а свежие вообще есть?

Мясо почти отварилось, добавляю к нему нарезанный лук, картофель, соль, много свежего чеснока и огромное количество специй. И сколько же ты будешь спать, Спящая Красавица? Через полчаса выключаю суп и накрываю кастрюлю крышкой.

Листая ленту в социальных сетях, натыкаюсь на фото Энн и внимательно разглядываю ее лицо. Энни – Энни – Энни. А с тобой мне что делать? Откидываю телефон в сторону и снова перебираю бусины на браслете. Кен постоянно спрашивает, когда я избавлюсь от них, но, если я дам ему истинный ответ, он сочтет меня за придурка. Когда-нибудь, но не в ближайшее время. Все будет зависеть от происходящий дальше событий.

– Черт. Где все? Что ты здесь делаешь? – оболочка, похожая на моего прежнего друга, выходит из спальни и пытается осмотреться, оценивая обстановку. Он держится за стену и удерживает равновесие на подкашивающихся ногах, – пахнет вкусно.

– Ты мне написал.

– Я? Тебе написал? Видимо, я был совсем пьян.

– Ты должен прекратить.

– Господи, Зак! Хватит трахать мне мозги! Ты не моя мама!

– Иди умойся и садись за стол.

– Окей. Хуй с ним. Пусть будет по-твоему, ты хотя бы накормишь.

Вот и все, что мне нужно знать про отношение Кена к себе. Через несколько минут он возвращается и садится за стол напротив меня.

– Ешь и слушай меня внимательно. Сейчас ч уеду, но утром вернусь и останусь с тобой на несколько дней, но это в последний раз. Это твой последний шанс.

– Ты уже так говорил.

– Я серьезно. Ты прекращаешь свое безумство, я оплачиваю тебе первый год учебы.

– Откуда у тебя столько денег?

– Не твоего ума дело. Копил стипендию все это время. Обосрешься и можешь забыть про нашу дружбу. Ты меня услышал?

– Да.

Он не плохой парень, но слишком подвержен влиянию Мел, которая решила, что Кен ей что—то должен.

– С Мел тоже покончишь. У тебя есть месяц, чтоб взять себя за голову.

– Нет!

– Да! – по-отечески приземляю кулак на стол, отчего тарелка подпрыгивает и приземляется обратно, – выбирай. Или я, или она.

– Совмещать нельзя?

– Попробуй. Я тебя предупредил, что будет дальше. Через месяц колледж откроет оплату на обучение. Вспомни, как ты хотел трахнуть эту жизнь, а сам до сих пор позволяешь ей трахать тебя.

– Я работаю!

– Этого мало!

– Окей, – как обиженная девчонка, Кен сжимает губы и складывает руки на груди, – что мне за это будет?

– Станешь человеком. А я оплачу тебе учебу. Этого мало?

– И это все?

– Да. Я тебе не собака-поводырь, чтоб прокладывать тебе дорогу между кучами дерьма. Я даю тебе возможность, ты ее используешь. Не используешь – твое право. Но я больше не буду вытаскивать тебя оттуда, куда ты сам себя запихиваешь.

– Ты хреновый друг.

– Нет, Коннор, я хороший друг. Просто ты уже забыл, а по-новому еще не понял.

– Ты называешь меня полным именем, когда злишься, прям как мамочка.

– Ты закончил? Еда в холодильнике на случай если проголодаешься. Приеду утром.

Встав, забираю все ключи Кена, включая от тачки, и запираю квартиру, чтоб он не смог выйти или впустить кого-то. Слишком много дерьма на один квадратный метр. Машина – единственное, о чем он заботится, ну почти. Сажусь на водительское сиденье и еду к себе домой, очередной раз выслушивать от мамы, что мое сердце излишне доброе для этого мира.

Глава 6

Энн

– Ты похожа на призрак, – отражение в зеркале повторяет движение моего лица. Я жду, что оно даст мне какое-то ответ, но слышу лишь собственное дыхание.

– Как думаешь, чем мне заняться сегодня? Выпить? Позвонить Мике с расспросом про тайники? Прибраться? Кстати, скажи “спасибо”, что я все же вынесла тот мусор несколько дней назад, – отражение морщится, – пожалуйста, сука.

На кухне снова бардак. “Снова” это не то слово, которое тут подходит. Это продолжающийся цикл из выброса старого и накопления нового. Не знаю, откуда у меня столько упаковок всякого дерьма, но оно опять вчера переполнило ведро с пакетом и требует вынести себя на помойку. Только хочу ли я это сделать? Скорее нет, чем да.

Кое-как заставив себя залезть в ванну, включаю воду приемлемой температуры. Не слишком холодная, не слишком горячая. Беру с полки один из тех бутыльков, что мы с Ликой покупаем парами, и выливаю его содержимое под струю. Пена постепенно заполняет поверхность поднимающегося уровня воды и скрывает мое тело от собственного взгляда. Не очень-то и хотелось рассматривать, если честно.

Откидываю голову назад, закрываю глаза, делаю глубокий вдох, медленно выдыхаю и останавливаюсь, считая секунды. Снова делаю глубокий вдох, наполняя легкие воздухом, и опять задерживаю дыхание. Когда я начинаю испытывать предел своих возможностей, то возвращаюсь к привычному ритму, испытывая ощущение легкого головокружения.

Переведя свое внимание к ровным рядам бутылей, начинаю испытывать раздражение и желание поскорее избавиться от них всех. Годовой запас маленькой страны для мытья тела мозолит мне глаза, и я даже вижу, как с глупой радостью кидаю их в помойку и радуюсь освободившему пространству. Только в перспективе это не принесет никакого результата. Секундное ликование сменится переживанием об экологии, мыслями о неразумном потреблении и необходимости покупать новое. Редкое желание убрать пространство вокруг и поменять его скорее является сублимацией желания изменить себя, что сейчас является невыполнимой задачей. Попытка навести порядок создаст очередную иллюзию, что я расставила все свои мысли по полкам и разобрала завалы в своей голове. Только это тоже будет обманом и ложью. А пока что мне наплевать на внешнее, поэтому могу себе позволить делать его отражением своего внутреннего.

Когда мне надоедает просто отмокать, то спускаю воду и жду, куда она полностью уйдет. Посидев еще немного в пустой ванне, тру тело мочалкой без особого энтузиазма, но сосредотачиваюсь на мытье головы. Несколько раз промыв волосы, наношу бальзам и прочесываю пальцами. Не знаю, то ли от стресса, то ли от отсутствия использования расчески последние дни на пальцы налипает слишком много выпавших волос, поэтому я начинаю всерьез задумываться о создании парика на случай, если я облысею. Шутки шутками, но если собрать сейчас с пола все мои волосы, то можно получить хоть тонкий, но все же хвостик. Может быть, даже получится сделать себе накладную челку. Или покрасить эти прядки в разные цвета и цеплять их на заколки с разных сторон головы, чтоб сменить образ. Не зря же всякие блогеры собирают свои волосы на клейкую ленту, хотя нельзя исключать, что в этом есть какой-то более глубокий смысл. Пофиг. Смываю с себя все средства, прочищаю забившийся слив в ванне (кстати, сколько я его не чистила?) и складываю зачатки своей будущей прически на краешек раковины. Мерзость. Ты, между прочим, Энн выглядишь ничуть не лучше. Мне очень жаль тебя, если ты думала иначе и надеешься, что твоя суть не пробивается сквозь покров твоего человеческого тела.

Натягиваю носки из разных пар, просто только одиночки остались чистыми, не самые новые и целые трусы, очередную футболку Зака и иду прямиком на кухню, чтоб избавиться от попытки реализации своей идиотской идеи и замираю.

– Мам! Что ты здесь делаешь?

– А ты что тут делаешь? Что вообще происходит?

– Небольшой бардак? – пожимаю плечами и протягиваю руку к переполненному мусорному ведру, – зачем ты пришла?

– Ты моя дочь, я беспокоилась о тебе. Что происходит?

– Все нормально, мам, тебе не о чем беспокоиться.

– Хватит лгать! Я знаю тебя слишком хорошо, чтоб ты пыталась меня обманывать! – мама начинает повышать голос, а потом тяжело выдыхает и продолжает почти спокойным тоном, – я знала, что-то не так. Ладно, садись, я принесла тебе еды из дома, как чувствовала, что она пригодится.

– Где Лукас? Почему ты не на работе?

– Тетя Мэгги, помнишь? Она приехала к нам в гости. И мне вовсе не обязательно каждый день быть в офисе, чтоб управлять магазинами, у меня для этого есть менеджеры и секретарь, который в случае чего может мне позвонить.

– да-да, поняла. Ты классная бизнес-леди, которая может себе позволить не работать.

– Я работаю.

– Продолжать вести дела этого козла – не работа!

– Ты так говоришь, потому что тебе больно. Но давай признаем, что отказываться от всего в угоду своей гордыне было бы как минимум глупо.

– Да, ты права, извини.

– Ничего страшного. Я люблю тебя, моя льдинка, и знаю, как тяжело тебе пришлось. Мы никогда об этом не говорили, но, если ты хочешь, мы можем это сделать.

– Нет, спасибо.

– Как скажешь, просто знай, что я всегда рядом и за тебя.

Ага, как же. Чувства к моей матери всегда смешиваются в комок из нежной любви и гнева, сопереживания и злости, понимания и непринятия.

– Зачем ты приехала?

– Проведать тебя. Как чувствовала, что-то не так, поэтому не взяла с собой Лукаса. Давай, ешь, пока еще не остыло, я приготовила это утром.

– Спасибо.

Пока я пытаюсь пропихнуть еле пережеванный кусок в горло, наблюдаю, как мама заботливо убирает устроенный мной бардак. Возможно, я даже могла бы почувствовать вкус еды и насладиться им, если б не жгучее чувство стыда, заставляющее избавиться от всего, что есть в моем желудке.

Несколько пустых бутылок вина отправляются в пакет. Туда же идут пустые и просто вскрытые пачки из-под всяких снеков. Стаканы от кофе навынос складываются друг в друга и тоже готовятся быть вынесенными на помойку.

– Рассортируй свою грязную одежду. Я правильно понимаю, что это она валяется кучей в коридоре? – мне даже не приходится кивать в ответ на заданный вопрос, но я делаю это и с отвращением к себе пропихиваю очередной кусок еды в рот, – потом запустишь стирку, и мы поменяем постельное белье.

– Не надо, мам, в спальне не лучше, чем тут.

– Ничего страшного, я все понимаю, – она подходит сзади, кладет руки мне на плечи и целует в макушку, – пока займусь здесь. Ты займись сантехникой.

Пересиливая свое даже не знаю, что именно, лень, апатию или равнодушие, складываю посуду в раковину и иду делать сказанное. Вытащив нижнее белье, закидываю его в стирку и запускаю машинку. Раскладываю и рассортировываю остальные вещи по цветам, тканям и назначению отдельными кучками в коридоре. Закончив с этим, достаю из-под раковины средства для уборки и впервые за последнее время обращаю внимание на чистоту предметов вокруг меня. Раковина вся в следах пасты, зеркало в брызгах и засохших каплях, ванна в налете и с линиями всему периметру от пены на нескольких уровнях. В любое другое время мне, возможно, было бы противно, если бы не было так безразлично.

Заливаю сантехнику гелями и засыпаю специальным порошком, чтоб равномерно распределить по поверхности щеткой. Жду несколько минут, а потом снова растираю все это и поливаю самой горячей водой. Запах химикатов от высокой температуры становится еще более едким и заставляет слезиться глаза, но я держу их открытыми максимально долго, пока это представляется возможным. В носу начинает щипать и больно щекотать, поэтому переключаю воду на более холодную и продолжаю смывать остатки грязной пены.

– Энн! Ты почему без перчаток? И зачем закрыла дверь, тут же невозможно дышать?

– Я случайно. Закрыла по привычке.

– А перчатки? Ты же испортишь себе кожу!

– Не смогла найти.

– Господи, Энн! – кажется, я больше не вижу в ее глазах озабоченности, с которой она сюда пришла, лишь разочарование. Она слегка качает головой из стороны в сторону и смотрит на меня с возрастающим беспокойством. Хм, может, я ошиблась на счет ее чувств? – Ладно, заканчивай здесь и помоги мне с постельным.

Пока мы приводим квартиру в порядок, я наблюдаю за мамой и пытаюсь понять, как она справилась с прошлым и может так спокойно жить дальше. Наверное, я тоже должна этому как-то научиться и не позволять тому, что было, влиять на происходящее сейчас, и на то, что будет происходить в будущем.

– Эй, мам.

– Да?

– Как ты справляешься со всем этим?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… То, что было до рождения Лукаса?

– Я не справляюсь. Я просто живу дальше и стараюсь об этом не вспоминать. Концентрируюсь на том, что есть сейчас.

– Хреновая тактика, нет?

– Уж какая есть.

Запустив уже третью стирку подряд, вешаю влажные вещи на сушилку, и смотрю за тех, как преображается квартира. Кажется, мама даже протерла пыль на подоконниках.

– Надо купить вам сушилку.

– У нас есть.

– Напольная. Я говорю про автоматическую.

– Мам, это слишком дорого. А потом еще и счета за электричество будут приходить безумные.

– Я куплю. А для оплаты счетов у тебя достаточно денег.

– А у моей соседки нет.

– Плати за нее. Это же твой комфорт, Энн. Постирали, высушили, убрали. И не нужно ждать, пока вещи высохнут сами. А постельное? Это же кошмар!

– Мам, мне ничего не надо. Я серьезно. Лика будет неловко себя чувствовать. Попытается отдать мне деньги за покупку и потребует справедливого разделения платы по счетам.

– Скажи, что это для твоего комфорта. И ты будешь за все платить сама.

– Мам, вот ты серьезно? Ты не знаешь Лику? – и здесь я тоже прибегаю к своей любимой форме лжи, скрывая свои истинные чувства за чужими.

– Ладно, ваше дело. Хотите терпеть – терпите.

– Буржуйские замашки.

– Что?

– Сушить вещи обычным способом – нормально. А говорить так, как говоришь ты, это какое-то толстосумое мышление.

– По-твоему плохо пользоваться возможностями, которые у тебя есть?

– Ты просто забываешь, как жила раньше сама.

– Энн, это было грубо.

– Зато честно, мам. Не всем в жизни так повезло, – я изображаю пальцами кавычки и возвращаюсь к тому, что делала.

– Подумай потом над своими словами.

– Обязательно. – черт, – Мам, извини, я не хотела тебя обижать.

– Все в порядке.

Мама вызывает такси и складывает телефон в свою сумочку из последней коллекции.

– Достирай вещи, которые остались, и постельное. Заеду к тебе через пару дней.

– Не надо.

– Тогда скинь мне фото, когда завтра закончишь со стиркой.

– Серьезно?

– Ага. Точно не хочешь, ехать со мной? Лукас и остальные будут в восторге, а у Мэгги не будет лишних вопросов.

– Расскажи ей про подработку.

– Энн, ты же знаешь, что я не умею врать, – упс.

– Ладно, мам, пока. Может, сама к вам снова заеду на ужин в ближайшие дни, – целую ее в щеку и уже готовлюсь закрыть дверь, как вспоминаю, – постой, отдай мне ключ.

– Не-а, – мама сама быстро целует меня в щеку и сбегает по ступенькам вниз, почему-то она точно уверена, что я не последую за ней. Возможно, она чувствует, что мне еще может понадобиться помощь?

Возвратившись обратно, я осматриваю комнаты и думаю, что теперь мне будет проще поддерживать порядок. Не мусорить ведь легче, чем потом убирать завалы? Но, если честно, мне кажется, что через несколько дней все вернется. Я протираю пальцем поверхность своего комода и смотрю на идеально чистую поверхность. Можно ли вытащить внутренний бардак наружу и поменять его местами с порядком вокруг меня? Снимаю свою разные носки и в дебрях шкафа нахожу чистую пару одинаковых. Оу, видимо все еще не настолько плохо, как я думала. Выкинув все остальные вещи из шкафа на пол, отрываю джинсовые шорты и натягиваю их на себя. Они, можно сказать, сексуально теперь уже висят на моих бедрах. Было бы хорошо поднять их повыше и затянуть ремнем, но у меня совершенно нет желания снова лезть в кучу на полу и что-то в ней искать. Поднимаю первый попавшийся топ и надеваю его, не забыв пихнуть в чашечку один из многих презервативов, оставшихся у меня после расставания с Заком.

Раз-два-три-четыре-пять,

Я иду тебя искать.

Собрав волосы в высокий хвост, осматриваю себя в зеркале и подмечаю, что сегодня выгляжу не так дерьмово, как привыкла себя видеть.

Жара за окном спадает, и прохладный ветерок заставляет вставать мои волоски от пробегающих мурашек. Может, стоит вернуться домой за длинным кардиганом и накинуть его на себя? Минута ожидания. Наплевав на погоду, сажусь в подъехавшее такси и подтверждаю водителю конечный адрес. Еще один бар. Или клуб? Черт его знает, где проходит граница между ними.

***

По привычке осматриваю помещение на предмет возможной угрозы, проталкиваясь сквозь толпу к барной стойке. Два Космополитена за раз разогревают меня изнутри, и вот я уже стою в центре танцпола. Мои руки скользят по телу сверху вниз и вытягиваются над головой, пока я рисую ими и своей задницей воображаемые плавные зигзаги.

Море. Синее. Глубокое. Манящее. Такое тяжелое и утягивающее на свое недоступное дно. Я представляю, как теряюсь в его волнах и становлюсь пеной, выкинутой на песчаный берег. Через несколько часов меня испепелит солнце, оставив только воспоминание. Будет ли море тосковать о своей блудной дочери?

Кто-то решил, что я уже слишком пьяна и позволяет себе присоединиться к моему танцу, прижавшись ко мне сзади и положив руки на мою талию. Ох, малыш, ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что контролируешь ситуацию. Через несколько минут мне надоедает эта музыкальная прелюдия, я поворачиваюсь лицом к своему партнеру, кладу руки на плечи и целую в шею, постепенно усиливая свой напор. Кажется, ты не против небольших грубостей? Беру его за руку и тяну за собой в сторону предполагаемой уборной.

Глава 7

Зак

Прошло уже гораздо больше десяти недель с тех пор, как Энн перестала со мной разговаривать. Звонки, смс, комментарии в социальных сетях остаются незамеченными, словно она надела очки с фильтром, избавляющим мир от моего существования. Я снимаю еще одну бусину со шнурка и складываю к остальным в маленькую коробочку на столе. На той неделе Энн снова меня не увидела, не услышала и не заметила. Эх, Энни, как мне избавить себя от этого наваждения?

Двадцать девять. Пока их было достаточно много, я не замечал скоротечности времени и просто снимал по одной каждую неделю. Но чем меньше становится бусин, тем сильнее понимаю, я должен сделать что-то еще. Но что?

Сложив руки замком под затылком, откидываю голову назад и разваливаюсь в своем кресле, раздвинув ноги. Проблема с Кеном частично решена. Минус одна из тысячи других. Если он просрет свою возможность на здоровое будущее и в этот раз, то больше я ему не помощник. Серьезно. Я не могу играть роль его отсутствующей мамочки, учитывая, что эти проблемы не являют моими. Я просто хороший друг и человек. Или мне нравится так думать.

Опускаю руку вниз и достаю из-под кресла заначку в виде пачки сигарет. Провожу одной из них под носом и втягиваю в себя терпкий аромат. Нужно открыть окно, чтоб вонь не осталась в комнате дольше, чем это нужно. Не могу себе позволить осквернить этот дом не только из-за любви к чистоте и порядку, но и из уважения. Не сри там, где ты ешь. Первое правило, чтоб быть человеком. Второе – если насрал, то убери. И это касается не только материального и физического.

Кондиционер около окна гоняет воздух по кругу и пытается сделать его чуть прохладнее, чтоб жизнь во время жары была чуть более возможной. Выключаю его, открываю окно и делаю свою первую затяжку. Ладно, не первую. Но за столь долгий период, что я держу себя в руках, можно назвать ее именно такой. Не пей, а если пьешь, то в меру. Не кури, а если это делаешь, то минимизируй принесенный ущерб. Не употребляй, но тут и так все понятно.

Тягучий горький дым обжигает горло и заставляет легкие сжиматься, превращая их в смятые бумажные листы. Ну, по крайней мере, именно так это и ощущается. Со всей своей спортивной силой делаю долгие и медленные затяжки, смакуя вкус горечи на языке. Через несколько таких циклов сигарета заканчивается, тушу ее прям об белоснежный подоконник и запихиваю бычок в пачку.

Энн

Попытка поддерживать наведенный порядок превращается в фарс. По крайней мере, мне это кажется именно так. Хоть я и сделала необходимое, послушав маму, и достирала вещи на следующий день, я так и не убрала их обратно в шкаф. А те, что я скинула на пол, так там и остались. Мусор снова переполняет ведро, но теперь хотя бы не валяется, как было прежде.

Ладно, может, стоит попробовать разобрать одежду? Вылезаю из кровати и иду в сторону своих вещей. Долго. Мучительно долго раскладываю их аккуратными стопками и убираю на свои места. Некоторые из них отбрасывают меня к неприятным воспоминаниям, но я не цепляюсь за них и не останавливаюсь, чтоб не потратить еще больше времени. Просто машинально продолжаю свою работу. Снимаю с сушилки чистые вещи и отношу их в свою спальню. Ладно, их не буду кидать на пол, поэтому просто скидываю на кровать в надежде, что вечером разложу их, чтоб лечь спать. Но кого я обманываю, если не себя? Скорее всего, не сделав это сейчас, я просто лягу на диване или опять в комнате Лики. Кажется, еще чуть-чуть и я должна буду платить ей за аренду постели. О, и за износ постельного белья, конечно же.

Сажусь на край кровати и, сделав над собой усилие, продолжаю предыдущее действие. Футболки в стопку слева, шорты справа, белье в отдельный выдвижной ящик комода. Кто сегодня молодец? Я! Если б у меня было чуть больше сил, я бы порадовалась, что у меня получилось разгрести эти завалы, но это все равно никак не приводит в порядок то, что творится у меня внутри.

Слишком много обмана и иллюзий, которыми я окружаю себя и создаю для окружающих. Быть, а не казаться – правило, которым мне необходимо воспользоваться. Но что я должна сделать? Продемонстрировать себя настоящую? Стать такой, какой себя показываю?

Закончив тут, подхожу к холодильнику и открываю с надеждой увидеть в нем то, чего не покупала и не готовила. Но увы, продукты, купленные мною на следующий день после маминого приезда, так и лежат почти нетронутыми. Жаль, здесь нет Лики, которая могла бы придумать любое блюдо и приготовить его за короткий временной промежуток. Возможно, она была бы даже рада задаче создать сочетание из, казалось бы, несочетаемых продуктов. Открываю на телефоне сайт, который может подобрать рецепт по имеющимся продуктам, и почти сразу же закрываю. Ненавижу готовку. Не умею и не хочу этим заниматься. Кое-как отрезаю сыр уже тупым ножом и кладу на тостовый хлеб, не утруждая себя предварительной обжаркой. Ложка кофе, кубик сахара и бутерброд. Вполне сносный вариант не только сегодня, но и всегда.

Желудок сжимается, и меня переполняет желание его прочистить, но, сделав несколько глотков напитка из чашки, перебарываю позыв и смиряюсь с необходимостью поддерживать свое тело пригодным для дальнейшего функционирования. И что же в планах у меня на сегодня? Мой любимый диван, бокал вина и бесконечная жалость к себе. Отложу это на вечер, а сейчас попробую хоть как-то скрасить свой очередной одинокий день.

Косметичка – единственное место, где хранится хоть какой-то порядок. Ну просто по той причине, что в последнее время я редко ею пользуюсь. Наношу на веки светлые тени какого-то бежевого оттенка и добавляю к ним немного розовых на внешний уголок глаза. Темно-коричневая тушь, хайлайтер у внутреннего уголка, совсем немного скульптора, чтоб подчеркнуть и так уже впадающие щеки, липкий блеск на губы. В завершение своего сегодняшнего макияжа клею маленькую звездочку чуть выше левой скулы. Открываю шкаф и впервые радуюсь результатам своей работы. Поиск одежды значительно упрощается и ускоряется, когда ты знаешь, что и где лежит, и не приходится рыться среди тряпок, чтоб найти необходимое.

Хм-м-м, нет. Открываю другую дверцу и смотрю на висящее на плечиках содержимое. Кажется, в моей коллекции есть все цвета и их оттенки. Черные и темные вещи отпадают сразу, ибо ходить под палящим солнцем в такой одежде – самое настоящее самоубийство. Перебирая варианты, забраковываю каждый из них под малейшим предлогом, пока не добираюсь до светлого комбинезона с шортами из тонкой джинсы. Натягиваю под него очередной короткий топ и накидываю лишь одну лямку на плечо, оставив вторую свободно висеть. С верхней полки достаю белую панамку с каким-то маленьким рисунком голубого цвета и в обязательном порядке беру очки. Кладу их в нагрудный карман, а телефон и ключи складываю в маленькую сумочку, висящую на свободном плече. Оценив свой внешний вид в зеркало, понимаю, что снова похожа на подростка, чье тело слишком рано решило повзрослеть. Эй, грудь, спасибо, что держишься, а вот с задницей придется попрощаться.

Излюбленное место для моего одиночества в толпе – торговый центр. Зайдя в местную кафешку, беру отвратительный зеленый смузи с сельдереем и потягиваю напиток через трубочку, пытаясь утешить себя мыслью, что хоть что—то, попадающее в мое тело, должно быть здоровым. Глупый пошлый каламбур, пришедший в мою голову, на секунду поднимает настроение, пока я хожу между рядами с одеждой и пытаюсь проявить интерес хоть к чему-то. Ровные ряды разноцветных футболок, джинсы всех оттенков синего и голубого, платья свободного кроя, позволяющего ветерку приподнимать край для легкого флирта с теми, к кому их обладательницы пойдут на свидание.

Продавщицы с недовольным выражением осматривают мой внешний вид, видимо, решив, что у меня недостаточно денег для покупки в их магазине. Выкусите, суки. У меня достаточно денег, чтоб купить все ваши внутренние органы и приготовить их сегодня себе на ужин. Ваши кислые лица мешают продажам, поэтому я отсылаю маме смс с намеком, что ей следует проверить свой персонал. Разумеется, этот магазин не единственный, которым владеет моя семья, но он первый, который мама открыла после получения статуса вдовы. Никто из ее новых сотрудников никогда не видел членов ее семьи, чтоб позволяет мне иногда развлекать себя такими проверочными визитами.

Выйдя отсюда, направляюсь в магазин, где продавцы более доброжелательны и тактичны. Хоть там и продается одежда менее известных брендов, а то и вовсе без них, там чувствую себя более комфортно. Поэтому набираю себе целую гору вещей, каждую в двух размерах, привычный и поменьше, и захожу к примерочную, на входе в которую мне любезно выдали крючок с большой висящей цифрой. После третьей пары померенной одежды окончательно понимаю, что мой прежний размер стал велик, поэтому вытаскиваю его и отдаю обратно, а остальное оставляю.

Жаль, но нет. Здесь мне тоже не везет с тем, чтоб улучшить свое настроение. Выбрав несколько приглянувшихся вещей, отношу на кассу, а пока их пробивают осматриваю пространство рядом. На стойке справа висит акционный товар, беру оттуда несколько предметов и кладу к остальным.

Кольцо боли, как ареол, сжимает мою голову в разных направлениях, вызывая ощущение легкой тошноты. Давление изнутри нарастает до такой степени, что еще чуть-чуть и глаза вылезут из орбит. Легкий тонкий писк в ушах становится громче и маскирует собой все остальные звуки этого мира. Зажимаю рот свободной ладонью и молясь бегу в ближайшую уборную. Слава всем богам, что в этом торговом центре туалеты для посетителей расположены у каждого входа и посередине знания. И так на каждом этаже. Кидаю пакеты с покупками на пол и, стараясь не касаться унитаза ни волосами, ни руками, прочищаю свой желудок от полезной жижи. Похоже, питаться нормальными продуктами мне не судьба. Ну или организм настолько не поверил овощам в своем рационе, что принял их за нечто чужеродное и решил поскорее от них избавиться.

Вызываю такси и умываю лицо в ожидании машины. Не приятненько, но терпимо. Протираю руки сухими салфетками, выходя из здания с видом, как будто не я сейчас блевала в туалете, как какой-то маргинальный персонаж. Ну, такая ситуация, конечно же, может случиться с любым из нас и по самым разным причинам, но чаще происходит именно с “низшими слоями общества”, как их презренно называл мой умерший родитель.

Прохлада в автомобиле немного освежает и заставляет чувствовать себя капельку лучше. Меня даже не укачивает, поэтому решаю продлить поездку и прошу заехать в один из ресторанов, где можно взять еды навынос. Естественно, я знаю, что за ожидание будет доплата, превышающая цену самой поездки, но это все равно для меня дешевле, чем согласиться на мамино предложение и купить себе машину.

***

Кубики льда бьются друг об друга, холодная вода из купленной бутылки смешивается с вином и снижает градус жидкости в моем бокале. Я понимаю, что пристрастие к ежедневному бокалу вина, а иногда и не одному, не может закончиться чем-то хорошим, если я не предприму для этого никаких усилий. Хоть мне и не очень хочется это делать, но здравой частью сознания я знаю, что такой способ расслабиться есть только на период, пока я проживаю одна. А потом начнется “Энн, я за тебя беспокоюсь”, “Энн, если ты хочешь, давай поговорим”, “Энн, если тебе плохо, то я всегда рядом”. Я проговариваю Ликины фразы сквозь себя, усмехаясь ее тону заботливой мамочки.

С одной стороны, мне достаточно неплохо наедине с собой и за два года я научилась проводить время в одиночестве, пока у всех знакомых есть свои дела. Учеба, отношения, хобби, личное время и куча других дел, которыми я не могу себя наполнить. Необходимость проводить время наедине с собой постепенно учила получать от этого удовольствие и иногда даже заставляла отказываться от встреч с другими людьми.

А с другой стороны… появился Зак и сломал мой навык одинокого времяпрепровождения. Теперь я не получаю ни удовольствия, ни расслабления. Даже мой относительно качественный сон испортился, и теперь по ночам я жду, что кто-то обнимет меня и прижмет к своей широкой груди. Влюбленность в другого человека сломала мою криво-выстроенную любовь к себе. Что уж говорить, если даже секс перестал приносить мне удовольствие. Даже наедине с собою. Движения, отточенные годами, сбиваются с ритма, когда я представляю себе парня с русыми волосами, пальцы начинают кружиться так, как это делал бы, но ничего не выходит. Это выводит меня из себя и вместо положительного заряда я получаю очередную порцию ненависти к себе, к нему и ко всему окружающему миру.

Неужели так сложно было не позволять другому человеку разбивать тебе сердце?

Глава 8

Энн

Каждый последующий день похож на предыдущий. И теперь я могу официально заявить, что мои попытки поддерживать порядок и снижать количество выпитого провалились. Вновь и вновь я перешагиваю по утрам пакеты с мусором и выливаю вчерашний кофе в раковину, чтоб налить себе свежий, сделать несколько глотков и оставить чашку стоять здесь, а завтра повторить этот цикл. Несколько дней назад парень с сережкой в левом ухе предпринял попытку познакомиться, но у меня настолько не было настроения, что я сначала просто вежливо пыталась его игнорировать, а потом вылила на его светлую футболку напиток, который взяла несколькими минутами ранее. Резюме: кофе со льдом – отврат, а еще он никак не отстирается. Потраченных денег жаль, а вот парня нисколько.

Я протираю рукой запотевшее зеркало и понимаю, что его мутное отражение мира стало таким вовсе не от пара горячей воды. Конечно, после моей ладони оно стало немного ярче, но ему все равно требуется помощь моющего средства. Ладно, попробую сама создать себе настроение и немного взбодриться.

Подсоединяю телефон к колонке и включаю музыку. Бесит. От звуков, проникающих в мою голову, разрастается чувство легкого раздражения. Но находиться в постоянной тишине тоже нельзя. Вернее, можно, конечно, но иногда все равно хочется чего-то, что вызывает не самые приятные эмоции. Под ритмичные звуки начинаю потихоньку качать головой в разные стороны и постепенно спускаю движение вниз по телу. Плечи, руки, ладони. Грудь, живот, бедра. И наконец ноги и стопы. Мой танец больше похож на какую-то разминку человека, который однажды видел фитнес по телевизору в утренних шоу.

Постепенно все мое тело превращается в какой-то передатчик, визуализирующий звуковые волны. Прокашлявшись, устраиваю концерт для себя и позволяю своему голосу присоединиться к песням. Сначала тихо напеваю себе под нос, а потом набираюсь смелости и увеличиваю силу своего горла. Простите, соседи и ваши домашние животные, но так надо.

Встаю перед зеркалом в своей комнате в полный рост и, пока у меня не пропал задор, танцую перед ним и смотрю на свое отражение. Почти никогда у меня не было никаких претензий к своей внешности или телу, к тому, как оно движется или как оно выглядит. Есть претензии к наследственности, но тут я, увы, не выбирала.

Пшикаю на гладкую поверхность специальное средство и ставлю его на пол. Одной рукой на всякий случай удерживаю зеркало, а второй протираю, стараясь сделать это как можно лучше и аккуратнее. Довольная полученным результатом, поднимаю бутыль с пола и иду в ванную комнату повторять предыдущие действия. К сожалению, в это зеркало не видно нижней части тела, зато можно рассмотреть свое лицо во всех подробностях. В спальне тоже не возбраняется это делать, но здесь иначе падает свет. Не теряя времени на свое лицо, проделываю с этим зеркалом то же самое. Было бы хорошо еще помыть раковину и остальную сантехнику. Заливаю их средствами, предварительно открыв дверь, а пока есть несколько минут на их действие, собираю раскиданные упаковки и складываю в пакеты у входа. Нужно будет их вынести, когда куда-то пойду. Может, у меня даже хватит сил и настроения помыть пол?

Закончив с уборкой, осматриваю помещение и впервые за долгое время испытываю желание себя похвалить. Эй, у меня даже проснулся аппетит! Развалившись на диване, делаю заказ, а пока его везут и готовят, решаю принять душ. Второй раз за день. Еще одна маленькая победа! Не знаю, что сегодня за день, но он мне определенно больше, чем нравится. Я даже в него немного влюблена.

Подхожу к своему столу и беру красный маркер с желанием обвести эту дату в календаре, чтоб не забыть, что сегодня мне было хорошо. Мой взгляд цепляется за самый маленький предмет на столе, от чего настроение моментально падает.

Коричневый. Бусина отвратительно-мерзкого цвета притягивает свой взгляд против моей воли и разрастается, постепенно заполняя собой все пространство. Беру ее двумя пальцами и готовлюсь выкинуть еще до того, как осознаю, что эта бусина последняя, которая должна была оказаться на браслете Зака. Тогда я купила ровно 30 штук. Но когда плела, отвлекалась на происходящее вокруг и рассыпала их по столу, а эту не нашла. Воспоминания, как я замучила продавщицу, заставляя показывать мне все, что у них есть, немного пристыжают меня. Но самое глупое, что я сделала тогда, это уговорила продать мне каждой по одной и не взяла запасных. Хотя я заплатила за каждую бусину, как за целую упаковку, не взяла их с собой за ненадобностью, потому что решила, дополнительные мне не нужны. Странно видеть ее здесь и сейчас. Может быть, вселенная что-то хочет мне сказать? Чушь, вселенная ни с кем не разговаривает и даже не имеет голоса.

Предмет на ладони смотрит на меня так же внимательно, как я смотрю на него. Господи, да что за бред! Никакая бусина не смотрит на меня! Но мне кажется, что она определенно заставляет меня смотреть на нее. Желание выкинуть в мусорку приуменьшается, поэтому смирившись кладу ее в коробочку к своим украшениям. Зачем? Может, когда она мне пригодится? Но это вряд ли. Отдать ее Заку? Тоже глупая идея. Придумать ей какое-то применение? Бессмысленно.

Оставив маленький символ законченных отношений в недоступном для глаз месте, пытаюсь воссоздать свое хорошее настроение и все же обвожу этот день в календаре. Как говорит Лика, нельзя обесценивать свои маленькие победы, если что-то их разрушило. Победы же были? Были. И совсем неважно, что они бесследно исчезли, главное – чтоб я их запомнила.

Выбрав подходящую песню на телефоне, продолжаю свой танец и почти не замечаю звонков и стуков в дверь. Точно, еда! Подмигнув курьеру и дав ему достаточно наличных, чтоб ему тоже хватило на обед, подмигиваю и закрываю дверь, проверив точно ли ее нельзя открыть. Зная себя, ставлю запрет на сидение на диване и слияние с остальной мебелью. Мне приходится неудобно устроиться на стуле, следя за осанкой, и в такой позе приняться за пищу. Горячая паста касается моего языка и обволакивает рот своим вкусом. Взрыв из специй и сливочного соуса отправляет меня к звездам и обратно. Господи, это точно самый лучший день за последнее время, если не считать дня отъезда Лики домой, когда я осталась одна.

Вытащив холодную колу из холодильника, разбавляю ее кубиками льда, которые на удивление никогда не заканчиваются и являются единственным, за чем я слежу. Сладкий напиток взрывается пузырьками в моем горле и проваливается в желудок. Удовольствие, с которым я уже давно ничего не ела, пронизывает меня до кончиков пальцев и заставляет жмуриться от полученных эмоций. Закончив с трапезой убираю все за собой и радуюсь тому, что не стала разводить бардак. Снова.

Покрутившись перед зеркалом, надеваю легкое платье с принтом в цветочек и широкополую шляпу. Спасибо маме за такой странный подарок в честь начала каникул. Не знаю, сколько она стоила, но явно дороже, чем я сама бы себе купила.  Чего-то не хватает… Вытаскиваю плойку и решаю сделать кудри. Вспомнив, что совсем недавно я подравняла себе кончики, решаю все же дойти до парикмахерской, поэтому, собрав волосы в низкий хвост, прячу голову под шляпу и выхожу из дома.

Дернув несколько раз дверь, по привычке проверив ее, спускаюсь и погружаюсь в жару. На удивление мне даже не хочется говорить, что мне тошно и неприятно находиться на улице. Солнце ласково греет мою кожу, а нежный теплый ветерок играет с подолом моего платья. Взяв мороженое в лавке, прогуливаюсь между домами и разглядываю прохожих. И все же, какие разные люди меня окружают. Еще на прошлой неделе, все они казались мне на одно лицо, просто в разной одежде, а сейчас я вижу, как они все друг от друга отличаются. Сев на лавочку в парке недалеко от дома, продолжаю свое наблюдение и не замечаю, как проходит почти целый час. Так, парикмахерская!

***

Светло-русые волосы каскадом падают мне на плечи и по спине спускаются почти до лопаток. Крупные кудри и укладка превратили мои волосы в произведение искусства. Щедро поблагодарив своего мастера, решаюсь порадовать себя вкусным и полезным ужином, поэтому набираю мамин номер и договариваюсь с ней о своем визите.

***

– Ого! Чудесно выглядишь! – два аккуратных поцелуя в мои щеки и ласковые объятия. Ну и чем же этот день нехорош?

– Мам, Энн выглядит как принцесса из моей сказки! Только у принцессы платье длиннее!

– Да, малыш, иногда я бываю и такой, – погладив Лукаса по макушке, прохожу в столовую, где мама уже все подготовила.

– Ну, и с чего такие перемены? Все наладилось или ты нашла себе кого-то?

– Ма-а-ам! Просто сегодня хорошее настроение. Решила зайти к вам.

– Ты давно к нам не приходила по собственной воле, – мама скептически щурит глаза, но все же сдается и решает оставить меня в покое, – ладно, садитесь.

– Расскажешь, как твой бизнес? Что у вас нового?

– С чего бы тебе это вдруг стало интересно?

– Не знаю. Может потому что ты всегда хотела мне это рассказать, а я отнекивалась? А сейчас решила восполнить этот пробел.

На самом деле слушать истории о том, как мама развивает свое дело и пытается не упасть в грязь лицом перед старыми знакомыми, не самая интересная вещь. Реклама, маркетинг, закупки, скидки, подбор персонала и прочее-прочее-прочее довольно-таки скучно и нудно, но иногда можно и пожертвовать своими ушами, чтоб порадовать близкого себе человека. Стараясь вовремя поддакивать и кивать, я все же теряюсь суть рассказанного и…

– Тебе ведь это нисколько не интересно, да, Энн?

– С чего ты решила? Я внимательно слушаю.

– И что я сейчас рассказывала?

– Как твоя управляющая разобралась с продавцами, про которых я тебе писала несколько дней назад.

– Я это говорила в самом начале, а сейчас речь шла про гонку между магазинами, которую устроила Шайло.

– Шайло?

– Говорю же, ты меня не слушала. Как всегда, погрузилась в свои мысли.

– Так что с Шайло?

– Это жена Гидеона. Бывшего партнера отца. Так вот, она решила тоже открыть магазины, как будто ей больше заняться нечем, и решила переманить моих покупателей. Представляешь? Сейчас так много надо сделать, у меня ни на что не хватает времени.

– Найми толкового, не знаю, кого-нибудь, кто поможет тебе с этим.

– Энн, это будет стоить мне кучу денег.

– Ну, хороший сотрудник должен окупить траты на него.

– Не знаю, все не так просто, как тебе кажется… – мама тяжело вздыхает и кладет руки по обе стороны от тарелки.

Тонкие пальцы уже не кажутся молодыми, какими я их запомнила, когда мама перед сном гладила меня по волосам или обнимала, пока я не запретила ей этого делать, злясь, что она не может спасти нас обеих. Маленькие морщинки на кистях представляют собой сплетенную невидимым пауком сеть времени. Локти, предплечья, почти невидимые, но скоро уже заметные, кольца под украшениями на шее уже не источают той молодости и сил, что были в этой женщине раньше. Уже чуть опущенные уголки губ и глаз, первые седые волоски, замаскированные краской. Чем внимательнее я рассматриваю маму, тем сильнее вижу отпечаток прошлой жизни на ее лице. Как бы хорошо мама за собой ни следила, как часто не ходила бы к косметологам, на массажи и все те штуки, что любят богатые дамы, от времени не убежать. Я переключаю свое внимание на Лукаса и шокируюсь от осознания скоротечности времени. Конечно, я и раньше видела, как он растет и как превращается из маленького и не очень симпатичного младенца в самостоятельного и красивого парнишку, который относительно скоро пойдет в школу. Просто сейчас… Не знаю, последние годы обрушиваются на меня и заставляют задуматься, а где я? И где мое место? Моя жизнь ведь также быстро идет? Думать так, как иногда рассуждает Лика, слишком напряжно и однажды отправит меня в какой-нибудь экзистенциальный кризис.

– Фу, не смотри на меня так!

– Как?

– Мам, скажи Энн, чтоб она на меня так не пялилась!

– Вредина! – показываю брату языку, пока мама, улыбаясь, наблюдает за нашей перепалкой.

– Энн, ты его смущаешь.

– Ничего не могу поделать с тем, что мой младший брат – такой красавчик, – Лукас корчит рожицу и выбегает из столовой, не осилив силы моего комплимента. Смешной парнишка. И добрый судя по рассказам мамы. Хочется верить, что гены второго родителя не сыграют злую шутку и не проснутся, превратив его в дьявола в подростковом возрасте.

Уложив Лукаса спать, решаю прогуляться по богатому поселку после семейного вечера, разглядывая дома и удивляясь, как богатые люди могут обладать настолько дурным вкусом. Если мне не изменяет память, то в нескольких кварталах отсюда стоит особняк семьи Зака.

Недалеко от охранной будки, со стороны въезда в поселок, есть импровизированная свалка ненужных вещей. Богатеи любят чувствовать себя великими помощниками нищих, поэтому со своей широкой руки оставляют тут ненужные вещи. Некоторые из них могут быть чуть ли не с бирками, но сегодня там есть что-то особенное.

Я подхожу к большому горшку с почти лысым растением в нем и с жалостью, с которой обычно рассматривают уличное животное, разглядываю это бедное создание. Голые палки как будто сдались, оставшись без листвы, но единичные почки доказывают, что жизнь все еще осталась в этих тонких веточках. Наверное, не стоит удивляться, что кто-то купил себе его ради баловства, а наигравшись решил избавиться.

Глава 9

Энн

Понимая, что горшок с растением мне никак не дотащить до дома самостоятельно, а в такси оно не влезет из-за своей высоты, пытаюсь найти хоть чей-то номер в записной книжке, кто мог бы помочь. Единственный вариант – это дернуть маму или попросить кого-то из друзей Зака, но ни того ни другого мне очень не хочется делать. Оставшийся вариант – это ждать последний автобус, идущий в сторону города. Кое-как дотащив своего нового друга до остановки, отряхиваюсь от просыпанной на себя земли и проверяю часы. Черт, опоздала всего лишь на несколько минут, но все же опоздала. И что мне делать дальше? Ловить попутку глупая идея. Ладно.

Гудок, два, три…

– Ого, Энн, неожиданно! Привет!

– Эм-м-м, привет. Извини, но ты можешь мне помочь?

– Да, конечно.

– Машина на ходу? Я оплачу тебе химчистку салона и возмещу траты на бен…

– Подожди, объясни, что случилось.

– Ничего. Мне просто нужно добраться до дома из поселка. И я не одна.

– Такси? Автобус?

– На автобус опоздала. Такси не вариант.

– И что с тобой за пассажир?

– Пока не знаю, но какое-то растение в горшке. Большое. Поэтому возьми с собой какие-нибудь мешки или пакеты, чтоб замотать горшок и постараться ничего не просыпать.

– Оу, ладно, скоро буду.

– Спасибо.

И все же не самой лучшей идеей было просить Уилла о помощи, все же он друг Зака, а не мой. Ну да ладно, он мог бы отказаться. Найдя в интернете статьи по уходу за домашними растениями, погружаюсь в изучение грунтов, их составов, удобрений и горшков, мысленно составляя себе список покупок на завтра. Время пролетает почти незаметно, а свет фар уже разрывает скопившуюся вокруг меня тьму. Как ярко светит солнце днем, такой же темной бывают летние ночи. Сначала солнце медленно двигается в сторону горизонта, освещая все вокруг, а потом исчезает, и все вокруг резко погружается в черное. Яркие звезды на небесном полотне выглядят особенно ярко в такие дни.

– Привет, ну, показывай масштабы своей трагедии, – Уилл выходит из машины и осматривает своих пассажиров, – оу, ясно. Подожди минуту.

– Привет, ага.

Переминаясь с ноги на ногу, я наблюдаю за парнем с легким разочарованием, что он приехал один.

– На, держи, уже прохладно, – Уилл протягивает мне какой-то сверток, я разворачиваю его и… черт…

– Это же…

– Ага, куртка Зака. Он когда-то забыл ее у меня и все никак не может забрать.

Хоть так я могу представить себе, что он рядом. Натянув одежду на себя, помогаю Уиллу замотать горшок и погрузить его на заднее сиденье. Кое-как наискосок разместив своего сухого друга, сажусь на переднее пассажирское сиденье и по привычке пристегиваюсь.

– Не переживай, я хорошо вожу.

– Я верю в твои способности, но еще знаю статистику. Непристегнутые пассажиры получаю травмы гораздо чаще, чем пристегнутые.

– А ты оптимистичная.

– Прости, но это всего лишь статистика.

– Ладно, вот, вбей адрес и поехали.

Поездка хоть и не самая быстрая, но все же проходит почти комфортно.

– Так что, вы с Заком все?

– Что ты имеешь в виду?

– Окончательно расстались? Я думал, вы быстро помиритесь, но он ничего не рассказывает, а тебя рядом с ним нет, – только не говорите мне, что Уилл хочет подкатить ко мне. Разве это не противоречит кодексу мужской дружбы? Он наверняка имеет сходные пункты с нашим сестринским кодексом.

– Ну, уже давно. И это сразу было “все”, а не на время.

– Понял.

Остальная поездка проходит в тишине под тихие звуки каких-то совершенно разрывных треков, под которые хочется дергаться всем телом. Я снова обращаю внимание на одетую куртку, мои мысли уходят совершенно в другую сторону. Я вспоминаю, как Зак обнимал меня, как он целовал, представляю, как он мог бы идеально двигаться под ритмы звучащих басов. Отлично. Маршрут перестроен. Планы на эту ночь изменились.

Уилл заносит растение в квартиру и ставит его чуть дальше порога. Насколько нагло будет попросить перенести горшок поближе к ванной комнате? Преодолев сопротивление, все же, дополняю свою просьбу о помощи, жду результата и закрываю дверь за парнем. Хоть он и отказался от денег почти сразу, как только я подняла этот вопрос еще в дороге, я все равно незаметно оставила немного налички на своем сидении. Упс.

Уилл почти сразу отвечает на мой звонок, надеюсь, еще недалеко уехал.

– А как же куртка?

– Я думаю, Зак не будет против, если ты оставишь ее себе. Спокойной ночи, Энн.

М-м-м, ладно. Еще один быстрый душ на сегодня, капля самых любимых духов, удобные босоножки, шорты, свободная футболка и куртка Зака. Я просто не в силах расстаться с ней сейчас.

Сделав по привычке селфи на фоне клуба, выкладываю его в социальную сеть с привязкой к геолокации. Конечно, я могла бы сделать куда проще и скинуть свое местоположение только в чат с подругами на всякий случай, но такие фото в моем профиле помогают мне создавать или поддерживать иллюзию своего хорошего настроения. Может быть, когда-нибудь через много лет, я не буду помнить, как мне на самом деле было плохо, зато буду смотреть на фото и думать о том, какая веселая у меня была молодость. Сделав заказ, осматриваю помещение, словно кого-то ищу. Не знаю, надеюсь ли я, что он здесь, или, наоборот, боюсь, что он окажется рядом. Почти мгновенно осушив стакан с коктейлем, заказываю второй. Его пью уже более медленно и даже немного вдумчиво. Сидя на барном стуле, поворачиваюсь лицом к толпе и вглядываюсь в каждой видимое мне лицо. Ты здесь или нет? А я? Через несколько минут печального разочарования заказываю набор из шотов разных цветов. Поскольку я не знаю, с какого лучше начать, то мысленно проговариваю считалку, отслеживая называемую стопку глазами.

– Начинай с этого, – парень слева от меня тыкает пальцем в розовый шот, – бармен, мне тоже самое, что и у девушки. Я Фред.

– Амелия.

– Ну, привет, Амелия. Одна будешь пить или, может, составить тебе компанию?

– Ну, попробуй составить, – не дожидаясь Фреда, выпиваю первую стопку и морщусь от горечи у меня во рту. Фу, ну и гадость.

– Мерзкий, да? Остальные будут вкуснее. Всегда оставляй сладенькое на десерт.

– Хреновый ты советчик.

– Зато следующие шоты перебьют горечь и оставят сладкое послевкусие, – да какая мне разница, через час я уже буду дома и все эти шоты сольются в канализацию, – а если ты начнешь со сладких, а закончишь этим, то его горечь останется с тобой до следующего коктейля или приема пищи. Иначе от нее никак не избавиться.

– Ладно, убедил. Кстати, твоя очередь пить, – я киваю на поданные барменом шоты, – догоняй.

Фред следует за мной, выпивая розовый напиток, и сразу же берет зеленый. Повторяя за парнем, беру такой же шот и одновременно мы опрокидываем алкоголь в себя. А он был прав. Не знаю, сам по себе или на фоне предыдущего этот напиток действительно слаще и приятнее. В течение ближайших 20 минут, делая небольшие перерывы, мы заканчиваем этот сет, и я уже готова заказать новый.

– Потанцуем? Или твоя цель просто напиться?

– Даже не знаю. Пускай будет напиться и потанцевать.

– Ну тогда идем!

Он тянет меня за руку, и почти мгновенно мы телепортируемся в центр толпы. Двигаясь под ритмы музыки, мы сливаемся воедино, вторя телам друг друга. Хоть я и до сих пор избегаю поцелуев в губы, мне определенно хочется с этим парнем чего-то большего, нежели просто танец.

 Не знаю, что за алкогольная магия, но я не замечаю своих перемещений в пространстве и уже тяну парня за руку, закрывая входную дверь съемной квартиры.

– Душ там, – рукой махаю в сторону нужного помещения и надеюсь, что не усну, пока парень, как там его? Фред? Да, точно. Пока Фред освежается. Решив не тратить времени на лишние действия, снимаю с себя одежду, оставив только трусики и футболку. Хм-м, а может? Я вижу его первый и последний раз в жизни, конечно, “может”.

Взяв чистое полотенце с полки, избавляюсь от остатков одежды и залезаю в душ к парню. Он пахнет почти так же, как и Зак, я уловила этот парфюм еще в клубе. Свежесть, мята, бергамот. Выдавив остатки мужского геля для душа на ладонь, растираю его по спине парня, заходя руками на его грудь и почти обнимая его. Надеюсь, у него не будет никаких вопросов, откуда и зачем в моей ванне средства для мужской гигиены. Фред разворачивается и позволяет мне делать с ним то, что я хочу.

Стараясь не обращать внимания на синяки по всему его тело, я опускаю свои руки ниже. Правая обхватывает массивный член тугой хваткой, а левая спускается дальше и массирует мошонку. Почти грубо, можно сказать, трахая парня своими руками, делаю шаг к нему и снизу-вверх смотрю в его глаза. Мне начинает казаться, что я даже вижу свое отражение в его расширенных зрачках. Он протягивает свою руку и грубой хваткой берет мою шею, что притянуть для поцелуя. Я не поддаюсь и одними губами шепчу “нет”, чтоб потом слегка улыбнуться и посмотреть на изумленное лицо. Мужские ладони опускаются на мою талию и притягивают, зажимая мои руки между нами. В немного стесненных обстоятельствах я продолжаю свое маленькое развлечение. Головка его члена трется об мой живот, мягко скользя по влажной коже. Наконец, мой временный друг закрывает глаза и изливается на мои пальцы. Продолжая свои грубые движения, я заставляю его отдать мне все до последней капли, а потом подушечкой большого пальца размазываю сперму по головке, чтоб парень еще несколько раз дернулся от ярких ощущений. Эй, малыш, даже не надейся, что это только для тебя. Твой второй заход должен быть как можно дольше.

Сполоснув себя, вылезаю из ванны и кутаюсь в полотенце. Не дожидаясь парня, выхожу из ванны и иду в свою спальню.

– Моя комната за второй дверью. Свет включать не буду, вот полотенце.

Может быть, а, скорее всего, так точно и есть, это не самое гостеприимное поведение, но, знаете ли, мы дружить и не собираемся.

Несколько минут ожидания, пока Фред заканчивает свои процедуры, трачу на поиски презервативов, все же включив настольную лампу. Во время дневной уборки я собрала все распиханные по комнате и положила в одно место, думая, что больше мне моя предусмотрительность о защите не потребуется. Не из-за отсутствия необходимости предохраняться, а потому что я думала, что в моей кровати не будет секса в ближайшие месяцы так же, как в предыдущие. Спрятав на всякий случай парочку под подушку, снимаю полотенце, убираю покрывало с постели и устраиваюсь поудобнее, проверяя оповещения на телефоне.

Глава 10

Энн

Фред проходит в комнату и без капли стеснения избавляется от своего полотенца, вешая его рядом с моим на спинку стула. У парня красивое тело, но, как говорила выше, оно все покрыто синяками, удивительно, что при всем этом его лицо абсолютно не тронуто. Пока он медленно, почти как расслабленный кот, идет в сторону кровати, успеваю рассмотреть каждую мышцу на его торсе. Разумеется, настолько, насколько мне позволяет полумрак. Его рука тянется к настольной лампе.

– Нет, оставь. Хочу видеть тебя.

Протянув к нему руки, приглашаю к себе. Тяжелое тело почти ложится на меня, придавливая своим весом. Красиво очерченные губы тянутся к моим, но, отвернув лицо в сторону, подставляю им свои ушко и шею. Горячий влажный поцелуй и последующий аккуратный укус заставляют меня вздрогнуть. Я втягиваю запах его влажной кожи, тысячи маленьких мурашек пробегает по мне от ощущения такого знакомого и близкого аромата. Не давая воли своим чувствам и желанию спрятаться от всего мира, я следую за желаниями своего тела. Обнимаю, целую, кусаю и всячески подбадриваю себя, пытаясь достичь своей разрядки.

Оказавшись сверху, кусаю парня за шею, облизываю его адамово яблоко, впиваюсь зубами в подбородок. Отсутствие возражений приравниваю к согласию, оставляя почти незаметные следы от своих зубов. Вытащив из-под подушки презерватив, передаю его своему спутнику и через несколько минут насаживаюсь на его прекрасных член. Он заполняет меня именно так, как нужно. Не давая парню вести самому, двигаюсь в том ритме, который нравится именно мне. Сначала медленно двигаю бедрами, рисуя ими круги, вперед-назад и снова круги. А потом прижимаюсь к мускулистому телу, ложась грудью, и ускоряюсь, благо, уроки танцев когда-то оставили мне бонус в виде подвижности.

Оказавшись сверху и обняв мои ноги, он трахает меня со всем своим усилием. Приятно. Но не более. Сняв ноги с его плеч, переворачиваюсь на живот и встаю на колени, подняв задницу как можно выше. Возможно, хотя бы так получится что-то почувствовать. Несколько звонких шлепков ладонью по моему заду громко раздаются в ночной тишине комнаты. Кажется, что это проходит мимо, но все же окликается где-то внутри, чуть-чуть поднимая планку моего возбуждения и делая этот акт немного более успешным и возможным для моего оргазма. Максимально прогнувшись, принимаю в себя парня на всю его длину и мощь, пальцы больно впиваются в кожу на бедрах, наверняка оставив там следы. Еще один звонкий шлепок.

– Еще!

И он снова шлепает меня.

– Потяни за волосы.

Следуя сказанному, волосы, насколько это возможно, обматываются вокруг кулака, и мне приходится немного приподняться. Боль в затылке и на коже отдается яркостью ощущений внутри. Окончательно оторвавшись от кровати, оставив лишь колени точкой опоры, почти прикасаюсь спиной к груди парня, но мой изгиб все же не позволяет этого сделать. Все еще держа мои волосы в своей руке, свободной он сминает мою грудь почти до боли, а потом сжимает сосок между пальцами. Искры пробегают от кончиков пальцев до места нашего соединения. Черт. Этого недостаточно. Опускаю одну из рук себе между ног и почти истерично тру свой клитор, чтоб достичь того, что мне так необходимо. Парень пытается заменить мою руку своей, отпустив волосы, но так я теряю свой источник ощущений. Я не убираю свою руку, пытаясь показать, что ему не следует этого делать, но он шлепает меня по ней, убирает сам и продолжает начатое мной. Вверх-вниз, по кругу, из стороны в сторону, через несколько секунд я уже перестаю следить за его движениями, убираю руку за себя и впиваюсь кончиками пальцев в чужие ноги.

Полностью погрузившись в свои ощущения, я могу описать каждое из них, но из-за того, что я воспринимаю каждое в отдельности, никак не могу собрать их воедино. Оргазм не похож на пазл, который нужно собирать по кускам, он похож на взрыв. Смесь чувств, эмоций, ощущений творит свою химию, а потом бум и твои ноги дрожат и перестают тебя держать. Ну давай же! Чем больше я сосредотачиваюсь, тем результат становится дальше от меня. Ладно, пора заканчивать это. Было классно, но не феерично. Издав несколько громких стонов, замираю и вздрагиваю для большей правдоподобности.

Хей, парень, теперь твоя очередь. Но он тоже замер и не продолжает, словно чего-то ждет.

Рука с моей груди поднимается к шее, полностью прижимая меня к своему владельцу, чужой рот находит мое ухо и сильно кусает за него. Вторая рука больно шлепает меня по клитору, от чего меня на самом деле передергивает.

– Лгунья. – хриплый голос раскрывает все мои тайны, – Ты. Маленькая. Лгунья. – медленно и жестко. И еще один шлепок. Что за черт? Ну и во что же я вляпалась? – Ляг на спину и расслабься.

Серьезно? Расслабиться?

Делаю то, что мне сказали. Положив мои ноги себе на плечи, он нависает надо мной, почти заставляя меня прижать колени к груди.

– Смотри мне в глаза и ни о чем не думай.

Л-л-ладно. Это уже даже больше интересно чем страшно.

Стоп-стоп-стоп. НЕТ!

Он впивается в мои губы против воли, а я… я не могу сопротивляться и так же жадно, как и он, продолжаю этот безумный поцелуй. Жесткие толчки внутри меня возводят меня на вершину и бросают в самый низ. Я чувствую себя вспышкой сверхновой. Яркие лучи пронзают мое тело насквозь и источаются из моих пальцев, являясь их продолжением. Я выгибаюсь дугой и искренне пытаюсь удержать свой громкий стон. Вот и все. Энн, ты потеряла все свои защиты.

– Вот так, и больше никакого обмана, – он медленно и нежно целует мои щеки, губы, касается моей шеи, гладит тело и лениво продолжает двигаться внутри. Немного отстранившись, снова набирает темп, но уже ради себя, и кончает. Я стараюсь не смотреть на его лицо, но никак не могу отвести свой взгляд от его глаз, от его губ, которыми он сломал меня, от вен на его шее, капель пота на широкой груди и кубиков пресса. Рухнув рядом, скидывает презерватив на пол, словно так и надо, и сгребает меня в свои объятия. Да что ты себе позволяешь? Пытаюсь выбраться из кольца его рук, но терплю поражение.

– Лежи. – что? – Не дергайся. Просто лежи.

Предприняв еще несколько слабых попыток, как будто бы больше для вида, смиряюсь с происходящим и укладываюсь на его груди. Быстрое биение его сердца постепенно успокаивается и становится медленным, тихое посапывание отвлекает от наблюдения за воображаемым метрономом в его груди. Он что… уснул? Выбравшись из кровати, встаю рядом и думаю, что мне делать дальше. Расталкивание руками не приносит никакого результата, ибо Фред спит как чертов медведь во время зимней спячки, но зато перевернулся набок, “доброжелательно” освободив немалую часть моей кровати, видимо, через сон думая, что мне хватит этого места. В принципе хватит, да, но это будет не так комфортно, как мне хотелось бы. Пнув его в ягодицу ногой, рычу, злясь на саму себя, беру футболку с трусиками и выхожу из комнаты. И что мне делать с этой тушей дальше?

Наполнив стакан холодной водой, осушиваю его в считаные секунды и наполняю еще раз. Умыв лицо прохладной водой, смотрю на свое уставшее лицо. Тушь свалялась комочками и размазалась под глазами, на шее остался засос, и, скорее всего, он даже не один. Приподняв футболку, разглядываю следы от его хватки и касаюсь их кончиками пальцев. Каждое прикосновение отдается тяжестью в груди. На заднице россыпь красных и фиолетовых звездочек. Слезы непроизвольно начинают течь из глаз, но проглотив жесткий ком в горле, заставляю себя остановиться и иду в свою спальню, миновав возможности лечь в комнате Лики или на диване.

Устроившись поудобнее, кладу на себя чужую руку, позволяя ей придавить меня, и прижимаюсь спиной к своей фантазии об отсутствии одиночества. Она обнимает меня сильнее и сквозь сон трется своим пахом об мою задницу.

Пусть эта иллюзия будет только на сегодня и развеется только с наступлением утра.

Парень обнимает меня сильнее, а потом расслабляется, поняв, что я никуда не ухожу. Его рука нежно гладит мой живот, подушечки пальцев аккуратно исследуют область вокруг пупка и спускаются ниже. Преодолев препятствие в виде трусиков, пальцы находят мой клитор, ласково, но настойчиво кружа по нему. Я чувствую, как снова становлюсь влажной. Удовлетворительно хмыкнув, парень за моей спиной зарывается носом в волосы и шумной вдыхает. А потом целует мои плечи. Нежно, словно боится нарушить эту тишину. Мягкие поцелуи в шею. Аккуратный укус. Мои бедра начинают двигаться вперед-назад, заставляя меня тереться задницей об эрекцию сзади и почти насаживаться на чужие пальцы.

– Если ты не прекратишь сейчас, то я снова тебя возьму, – хриплый полусонный голос так похож на Его, – а если прекратишь, то у тебя останется шанс не быть съеденной.

Я не могу и не хочу сопротивляться, поэтому, стянув трусики до колен, протягиваю руку за спину и обхватываю ею свободный от белья член. Это горячо во всех смыслах. Словно зная, где брать, парень достает из-под моей подушки еще один презерватив и вскрывает его зубами. Оставив после своей руки лишь пустоту, надевает защиту, а я прогибаюсь в спине и жду, когда он заполнит меня, как прежде. Но этого не происходит. Обернувшись, вопросительно смотрю и вижу лишь самодовольную улыбку. Он знал, что я не хочу терпеть, и теперь наслаждается моим ожиданием. Направив свой член в меня, он входит так медленно, что становится мучительно, поэтому я сама резко двигаю бедрами ему навстречу и насаживаюсь. Продолжая двигаться, сама трахаю себя, пока тело сзади меня не подает никаких признаков заинтересованности в происходящем. Да ты издеваешься? Его пальцы лишь все сильнее сжимаются на моем бедре в знак того, что он все же здесь. Неожиданно парень грубо берет меня за шею, почти перекрывая доступ кислорода.

– Не шевелись.

Мне нужно больше, поэтому, наплевав на полученную инструкцию, продолжаю двигаться. Неожиданно он просто выходит из меня, и вместо удовольствия я получаю лишь порцию разочарования.

– Ты должна быть более внимательна к тому, что тебе говорю.

Господи, да ты вообще можешь валить отсюда! Как будто никто другой не может быть на твоем месте!

– А теперь не шевелись.

Он снова медленно входит в меня. Его рука продолжает держать мое горло, а губы нежно исследуют мою шею. Издевательски медленно и чертовски приятно из-за этой нежности. Но мне нужно больше! Я знаю, что он никуда не уйдет, поэтому снова начинаю шевелить бедрами. Рука спускается на грудь и больно щиплет за сосок. И ты думал, что мне должно быть неприятно? Как животное, он резко кусает меня за шею чуть ниже затылка и наваливается сверху, заставив окончательно лечь на живот. Удерживая меня зубами сзади, он снова перекрывает мне воздух и входит в меня именно с той яростью, которую я так ждала. Больше не в силах сдерживаться, я мну простынь в своих руках, впиваюсь пальцами в свои ладони и теряюсь в нахлынувших ощущениях.

Этот грубый акт заканчивается слишком быстро. Наш общий оргазм превращается в столкновение двух нейтронных звезд, освещая своим взрывом всю галактику. Исходящий свет проникает до краев вселенной и, отразившись, возвращается, проникая через кончики волос и заполняя собой каждую мою клетку.

Хватка зубами сзади оставляет свое место. Рука на моей шее расслабляется, и я делаю жадный вдох. В это мгновение мне кажется, что мое тело с трудом вмещает в себя переполненные воздухом легкие. Не знаю, насколько завтра будет велик след от животной хватки, но оно определенно того стоило.

Пожалуйста, останься со мной до утра.

Глава 11

Энн

Ну и какого черта у меня нет привычки занавешивать окна перед сном? Яркое солнце падает сквозь стекло, заливая своим светом всю комнату. Не знаю, сколько сейчас времени, но это явно не тот момент, когда я хотела бы проснуться. Я в принципе не хотела бы просыпаться, но это так…лирика. Выбравшись из кровати и чужих холодных объятий, поднимаю с пола остатки вчерашней любви и выкидываю их в мусорку.

Горячий кофе в очередной раз горько обжигает мне рот, а я снова и снова каждое утро кидаю в него коричневый сахар, который так нравится Лике, и радуюсь, что эта горечь хоть и не становится приятнее, но, по крайней мере, теперь не такая мерзкая. В порыве своей бодрости и во время походов по магазинам я даже закупилась несколькими упаковками в надежде, что их хватит до конца лета и, возможно, останется к Ликиному возвращению, словно я не трогала ее продукты. Конечно, она не будет против, но мне не нравится мысль, что я разочарую кого-то своим использованием чужих вещей. Немного противоречиво, учитывая, что я иногда сплю в ее кровати. Но все же это доставляет мне внутренний дискомфорт.

Кинув в рот кубик сахара, запиваю его, растворяя крупинки на языке. В холодильнике почти не осталось продуктов. Опять. Собрав из них единственное, что я умею готовить, в подобие сендвича, компенсирую свою ночную потерю калорий. Сев спиной к окну за стол, я жду, когда мой гость проснется и освободит пространство от своего присутствия. Минута. Полчаса. Час. Разбудить его и выгнать его было бы совсем уж грубо, поэтому я просто жду и наблюдаю издалека за выходом из комнаты, параллельно читая чат с подругами и погружаясь в абсолютно не интересующие меня новости из мира, в котором я еще живу.