Угрюмый герой. Книга четвертая

Пролог

Нестерпимо хотелось завалить ублюдка.

Не как обычно это происходит в докерских разборках, тихо и исподтишка, нет. Этого уфийца, с его наглой самодовольной рожей, Гирту хотелось ушатать здесь и сейчас. Прилюдно. Выдрать длинного доходягу из-за рабочего места, где тот стоит с видом, что мир принадлежит его паскудной расе, а потом размозжить ему лицо об эту же стойку, ранее принадлежащую вместе со всем кабаком вполне нормальному мужику по имени Заврос. Тот, правда, плохо кончил, вписавшись не за ту бригаду докеров, поэтому и получил нож в брюхо, когда открывал «Тройной узел» как-то раз с утра.

Гирт знал, кто это сделал, но не собирался вкладывать убийцу. Ему до Завроса дела особо не было, он просто не любил сраных уфийцев. Особенно тех, кто, стоя на одном месте и разливая алкашку, поднимают денег в десять раз больше, чем он. Особенно сейчас, когда вся армия всратых конфедератов уже отплыла из Северной Валты на Эласту, от чего услуги таких простых парней как сам Гарт, оказались более не востребованы. А хренов уфиец продолжал грести монеты как ни в чем не бывало. Последние из карманов Гарта и таких как он.

В плечо толкнули. Гарт лениво глянул, кто там такой умный. Претендентом на зуботычину стал Лахоук, от чего бывшего докера тут же попустило. Наведаться сюда выпить, к уфийцу, было как раз идеей Лахоука, так что пока никакой драки, они здесь повязаны. Как минимум тем, что у всех троих ни единой монеты. Не будь они столь здоровыми и хмурыми, этот смуглый ублюдок не стал бы так послушно отправлять им полные бутылки. Боится… Правильно, сука, делает. Они еще посидят, попьют, поболтают немного. Всё начнется, когда народ рассосется слегка, пойдет по домам. Правда, новому бармену светит не пара зуботычин, как планирует Лахоук, а кое-что посерьезнее… но это дело Гарта.

Товарищ, подогнавший им с Руслом идею грабануть уфийца, многозначительно дёрнул головой, указывая Гарту затылком на неприметный столик у входа на местную кухню. За этими столиками приличные люди не сидят, тесновато там. Лавки и стойки, что еще нужно здоровым мужикам? Бабы там иногда тихарятся, прижавшись к стеночке, либо детей кормят. В общем, такие себе места. Правда, Гарт сразу понял, что заинтересовало Лахоука, а уж когда присмотрелся…

Что за дерьмо?!

За столиком сидел самый необычный гном, которого только можно себе было вообразить. Гарт, перевидавший за свой век сотни коротышек, проходящих через этот приморский городишко, мог поручиться за свои слова чем угодно – этот хрен не вписывался вообще ни во что! Взгляд цеплялся не за одежду, представлявшую из себя какую-то рванину, сшитую чуть ли не из половых тряпок, не о кожаный трепаный баул у ног подземника, даже не о сраного кота, сидевшего на стуле (!) напротив этого кадра! Всё внимание напрочь прикипало к серой коже непонятного мутанта и к его абсолютно черным глазам, лишенным даже намека на белок. Как этот урод такими моргалами хоть что-то видит?!

Гарт ничего не мог с собой поделать. Он сидел и пялился на гнома, не понимая, что именно вызывает его ступор. Дошло лишь после того, как он выглотал две бутылки крепкого пива, что в достаточной степени простимулировало мозги бывшего грузчика.

Этот странный ушлёпок не вызывал отвращения. Его мерзкая серая шкура, всратые глаза, тряпье, и глубокий хорошо заживший шрам, вертикально пересекающий рожу четко по центру левой брови и до самого уголка рта – всё это должно было вызывать у любого нормального человека немедленный позыв к рвоте. Да Адимас подёри, это дерьмо должны были сжечь полицаи на входе в город! Или кинуть в камеру, чтобы потом продать какому заезжему прозектору! Невиданный уро… нет, не урод. Как так?

Сидит здесь, ловко разламывая грязными пальцами запечённую твитру. Кусок рыбы, освобожденный от костей, неторопливо кидает себе в рот. Следующий кладёт перед котом. На тарелку. Перед котом. А тот ест, не спеша, вдумчиво, как будто смакует…

Гарт тряхнул головой, чувствуя, как у него заходит ум за разум. Даже уфиец, которому насрать чьи деньги брать, остерегся бы пускать такую диковину под свою крышу. Просто чтобы не прослыть страннолюбом.

– Может, это Должник? – донесся до Гарта тихий шепот Русла, – На корабль опоздал?

– Не мели говно во рту, – тут же среагировал Лахоук, нуждавшийся в срочных деньгах как бы не больше, чем они оба-двое вместе взятые, – Оружие видишь? Нет. Кота видишь? Да. Понял?

– Нет, – глуповато похлопал глазами Русл, – Причем тут кот?

– Будь это Должник, он бы кота сожрал, – знающе ответил ему старший, – Я ж помогал «Кавурс» нагружать. Там этих Должников на посадке сидело… рож тридцать. Ну и че им? Байки травят, пьют, а я слушаю. В общем, бегают они постоянно на своей охоте, понял? Питаются чем Адимас пошлёт. Вот эти упыри и мерялись там, в гавани, похвальбой, чего в жизни мерзкого жрали. Кот для них как конфетка, точно тебе говорю. Ну а про железо и так понятно, жизнь у них нервная. Так что выдохнули, парни. Просто не трогаем этого урода. У нас дело к уфийцу.

Гарта уговаривать было не нужно. Он давно и прочно настроил себя на то, что сделает сегодня с этим длинным упырём. Бывший грузчик уже давно подумывал податься отсюда к революционерам, поднявшим бучу в Лимории как только конфедераты Барджайи начали грузить своих солдат на корабли в Эласту, а для этого неплохо искалечить одного, а лучше двух уфийцев, любящих наживаться на горе простого трудового народа. Конечно, можно и присочинить, но Гарт не такой…

Русл ломался недолго. Гном был жесть какой странный, но сам, вкупе со своей рыбой, лохмотьями и котом, не вызывал никакой опаски. Наоборот, лысый чудик вёл себя так, как будто если сложить все беды, горести и печали мира, а потом посадить его наверх этой кучи барахла, то он снимет то, что у него вместо штанов и нагадит сверху. Проще говоря, карлик демонстрировал, что ему на всё положить, включая любопытные взгляды как публики, так и трёх хорошо уже подвыпивших докеров. Если он и беспокоился за свой баул, кота или серую жопу, то скрывал это просто потрясающе.

Дальше всё пошло как по маслу. Пока Лахоук с Руслом шугали четверку норовящих залипнуть спать за столом бродяг, Гарт, сделав вид, что примащивает зад на стуле у стойки, выгадал момент и от души зарядил смуглокожему доходяге-бармену в нижнюю челюсть. Хорошо вошло, правильно. Не так, чтобы вырубить, не так, чтобы выбить зубы, но идеально для того, чтобы паршивого уфийца снесло с места и уронило на давным-давно немытый пол. Докер не первый год замужем, знает железно: сначала дело, а удовольствие потом. Пока клиента нужно было довести до кондиции.

Поднять, прислонить к стене, слегка боднуть лбом в переносицу, немного промассировать кулаками брюхо. Смуглый сдулся быстро, буквально после короткой разминочной серии, которой Гарту бы не хватило даже на разогрев в подпольных боях. Уфиец, одним словом. Дохлый народ.

Этот ничем не отличался от прочих представителей своего некрепкого на рану народа. Сломался, загундосил, полез за пазуху за ключом от кассы. Неженка. Гарт даже не успел ему ничего серьезного сделать. Но пока и не нужно, сначала деньги. Последних много быть не могло, откуда они здесь, в портовом кабаке на отшибе? Местные хозяева ночью передают дневную кассу специальному инкассаторскому отряду из полицаев, обходящих все притоны, от того ограблений особо не боятся. Но им, сидящим на мели, даже эти гроши в самый раз.

– Быстро выгребай всё, выродок! – рявкнул на бармена Гарт, вытирая себе нос рукавом. Русл тем временем отправился на кухню, слегка постращать баб-разносчиц, а Лахоук следил за входом. Лысый гном, которого решили не дергать, отвечал окружающим сообразно, продолжая дербанить рыбину на порции себе и коту. Последний, кстати, что немало удивило Гарта, на крики грабителей клал такой же болт, как и его хозяин.

Сунув вырванные из рук бармена деньги вышедшему Руслу, Гарт обернулся назад к уфийцу, медленно растягивая губы в нехорошей улыбке.

– Парни, пошли-пошли! – раздалось нервное от Лахоука, стоящего на стрёме, – Русл, шевели жопой! Гарт, ну?

– Валите! – огрызнулся Гарт, надвигаясь на съежившегося человека, – Я догоню…

– Слушай, паскуда! Ты… – тут же взвился подозревавший приятеля (не зря!) Лахоук, но был вынужден замолчать. Сложно не замолчать, когда тяжеленный деревянный табурет, выдержавший тысячи задов посетителей, впечатывается тебе в голову, сшибая на грязный заплеванный пол!

Лысый гном в лохмотьях внезапно очутился на стойке, легко на неё запрыгнув еще до того, как тело Лахоука упало на пол. Коротышка всё с тем же бесстрастным выражением лица нанес новый удар – молниеносно нагнувшись, он подхватил пару грязных кружек у своих ног, чтобы тут же отправить их в полёт на соприкосновение с лицом Русла, так и стоящего с ворохом мелких купюр в руках. Глухой звон металла о череп повествует, что метнувший с двух рук железные кружки мутант попал обеими, из-за чего бывшему докеру потребуется врач… или гробовщик. А затем лысый серокожий тип с черными глазами и скучающим выражением лица сделает три неспешных шага вперед по стойке, чтобы остановиться напротив замершего в изумлении Гарта.

Неторопливость сыграет злую шутку с уродом. По крайней мере так подумает Гарт, мужик здоровый, опытный, готовый ко многому. Иные в докерах долго не работают, особенно когда порт на время стал золотоносной жилой, полной работы и денег конфедератов. Иззубренный нож, носимый будущим революционером за поясом, устремляется прямиком в брюхо уродца, доказывая ему, что не он один понимает толк во внезапных атаках.

Тычок ножом уходит мимо, а сам Гарт содрогается, начиная заваливаться вбок. Он успевает понять, что гном просто-напросто врезал ему ногой по голове сбоку сильным хлестким ударом, но это его последняя мысль – падая как подрубленный дуб, бывший докер, уволенный буквально на днях, со всей дури прикладывается головой о стул, чего не выдерживает даже его крепкая шея.

Он не видит и не слышит, как истерически визжит уфиец-бармен при виде его сломанной шеи и стекленеющих глаз, как матерится странный мутант, тщетно пытающийся помочь успешно захлебывающемуся кровью Лахоуку, не узнает, что его приятель Русл скончается после двух недель беспамятства, не приходя в сознание. Конечно, Гарта могло бы утешить то, что странному гному со столь выдающейся внешностью придется пуститься в немедленное бегство из города, но трупам обычно бывает всё равно на проблемы живых, какими бы большими проблемы не были.

Впрочем, ему, этому неудавшемуся бандиту и революционеру, всё равно повезет куда больше, чем смуглокожему длинному уфийцу. Тот, к своему несчастью, станет свидетелем, как худой крупный бело-рыжий кот, воровато озирающийся по сторонам, будет заворачивать с помощью передних лап печёную рыбу в бумагу, дабы спрыгнуть потом со стола с свертком подмышкой. Это довольно невинное зрелище чем-то надломит психику начинающего бармена, от чего тот следующие сорок лет своей жизни будет страдать фобиями, связанными с гномами и котами.

Сам невольный убийца вместе со своими животным вскоре будет нестись в потёмках к выходу из города. Он неоднократно заплутает, заработав себе несколько ушибов, напугает до полусмерти одну возвращающуюся домой после работы женщину, но к его счастью, будет уже слишком темно, поэтому она его не запомнит, посчитав просто неуклюжим подростком. Уже в полной темноте странная парочка найдет себе приют в раскидистых кустах, растущих в подлеске возле города.

Там они и останутся ночевать.

Глава 1

С усталым вздохом я уронил седалище на пучок травы, показавшийся наиболее сухим из всех остальных, представленных на выбор. Впечатление было ложным, под задом торжествующе чавкнуло, погружая меня в расползающуюся грязь, но сил подняться, моральных и физических, уже не было. Да и заползшему на колени коту отдых требовался куда больше, чем мне. Частый дождь и тьма позднего вечера замечательно гармонировали с общим настроем нашей маленькой группы. Благо еще было довольно тепло, всего лишь середина сентября.

– Вот же дерьмо…, – выдохнул я, приваливаясь спиной к недовольно скрипнувшему колючему стволу куста, а затем прикрывая глаза.

Всё наперекосяк.

Черная полоса в жизни – это некая абстракция. Человек может искренне считать, что у него все плохо, даже если он сыт, обут, пьян, живет в мирном развитом городе, имеет определенный запас средств, неплохо к нему относящихся родственников…, ну и нормальную работу до кучи. Чем большего он лишается, тем сильнее меняются его критерии «черной полосы», пока не окажется, что он с тоской вспоминает времена, когда мог позволить себе кусок хлеба с колбасой с утра, а те сварливые родственники по крайней мере были людьми, к которым можно повернуться спиной… или спросить хотя бы тот же кусок хлеба.

Всё познается в сравнении, хотя я, в своей не очень-то и радостной первой жизни дошёл до самого дна – мучительной смерти от рака. Ну, это тогда, сходя с ума от боли, я так считал. Новая жизнь, данная мне Богом-из-Машины, уже неоднократно доказала, что дохнуть в мягкой постели от боли – это, в общем-то, довольно неплохое занятие. По крайней мере, постоянные боли выгодно отличаются от ощущений, когда тебя кто-то режет, делает в тебе дырки, отрывает конечности, обжигает магией и… роняет в разверстые потроха чудовища, чья кровь признана одной из самых смертельных субстанций благодаря своей чуждости этому миру.

Падая в море ихора, булькающее внутри агонизирующей Аркадии, я был железобетонно уверен в том, что сдохну. Не самая благостная смерть, учитывая, что никакой из своих целей я не достиг, а лишь помог одному скользкому божку и еще нескольким чересчур хитрожопым товарищам сбежать с континента, прихватив с собой целый город. Паршивый конец для кида по имени Магнус Криггс, долгое время считавшего, что ему немерено повезло стать шерифом Незервилля, открыто ходить по улицам, вкусно кушать и сладко спать.

Однако, я смог выжить. Сознательных заслуг тут было ноль. Даже упади я в воду, со всеми полученными ранами всплыть бы не получилось, а уж про ихор и говорить не стоит. Но именно он меня и спас, активизируя все механизмы моего «отлученного» от Неверящего Бога тела. «Отлучение» и спасло, как я понял потом, так как Деус искусственно ограничивал через имеющуюся у него связь возможности тел своих «детей», но и мои бы не сработали, не зачтись организму смерть самой Аркадии. Титанически огромного первичного ихорного монстра, за которого мне было начислено очень много «очков развития» с одновременным полным погашением Долга.

Эти самые очки, а также уже имеющееся у меня энергетическое сродство с ихорными монстрами, и позволили моему искусственному телу перестроиться. Измениться. Мутировать.

…вырваться из глубин гниющего пруда ихора, вскарабкаться по склизким «берегам» разлагающейся плоти, убрести в другой конец разлома, в котором нашла свой конец Аркадия, а там, используя торчащие из земли корни и пару кусков шкуры попрочнее, вылезти наружу по осыпающемуся пологому склону.

Кое-как, практически не соображая, я добрался до Хайкорта, точнее места, где ранее был этот город. Обнаружил вместо него перекошенный пейзаж какого-то плоскогорья с сломанными и упавшими деревьями, пошёл на разведку, по-прежнему действуя почти на автомате. Нашел нечто вроде палаточного городка возле пересохшего русла речушки, которую, естественно, перенесло не полностью. В этом сборище хибар бродили несколько неживых солдат моего давнего знакомого некроманта Энно, но они, вместо того чтобы взять под козырёк и во всем подчиняться действующему шерифу, открыли по мне огонь. Поймав три пули, я пустился наутёк, петляя меж деревьев, но вскоре потерял сознание, вырубившись в внезапно подвернувшейся под ноги яме. Там меня и нашёл Волди… хотя, если уж быть точным, то догнал. На его бело-рыжую тушку нежить реагировала так, как положено, то есть без агрессии.

Не опознай я кота вслух, то скорее всего, в той же яме бы и остался. Сверхъестественно умное животное смогло кое-как заткнуть тряпьем сквозные раны, а затем несколько дней таскало мне куски заветревшегося плесневелого хлеба и полоски вяленого мяса, пока я не окреп достаточно, чтобы броском камня прибить неосторожного кролика. Его живая плоть и позволила мне восстановиться.

История самого Волди, которого я оставлял с Элли и Эльмой, была простой как сапог. Из кивков и отрицательных покачиваний кошачьей головой, я составил следующую картину: прибывшие на поезде от входной в Хайкорт крепости девочки послали Волди на мои поиски, а сами пошли домой. Бело-рыжий бедолага оказался вне пределов города, когда Ахиол вместе с Лейлушем Коррадорра ат-Мансипахом запустили ритуал переноса города, от чего и остался здесь, наблюдать, как пришедшие невесть откуда забытые некромантом Энно мертвецы меланхолично перемалывают из автоматов бродяг из палаточного городка, прибывшего сюда вместе с куском плато в «обмен» на Хайкорт. Кот, совершенно правильно опасаясь куда-либо путешествовать один, остался среди безразличных к нему мертвецов, пробавляясь охотой на разную мелочь, а тут вскоре появился и я.

Вскоре мы умудрились добраться до застоявшейся лужи, уже наполовину испарившейся под жарким солнцем пустыни, где я, разогнав со зловонной поверхности мусор, смог увидеть, как перекорежило мою внешность. Вылитый, мать его, серый человечек! Или, скорее, плод любви пришельца и гнома, да еще и снабженный глубоким шрамом, который с помощью палочки пришлось очищать от скопившегося там мертвого ихора. Лысый, страшный, серый, с беспросветно черными глазами, утратившими всю былую красоту.

Что же, далеко не самое страшное, что со мной случилось.

С остальными переменами я разбирался несколько месяцев, ушедших у нас с Волди на путешествие к Дисвальту, одному из крупных портовых городов Эласты, не задетых начавшейся здесь войной по причине того, что сам город, разросшийся в последние месяцы, был оплотом и основной базой подскока у Криггстана, гномьего государства, принимающего деятельное участие в идущей резне, считающейся цивилизованными расами чем-то вроде Реконкисты Эласты. Там, пробравшись на один из кораблей, идущих в Северную Валту, мы с котом и залегли в трюме на несколько долгих месяцев, питаясь разной дрянью и изредка подворовывая что-то получше.

И вот, долгожданная суша, желанная цивилизация, первый попавшийся задрипанный кабак, где нам дали пожрать и… я случайно убиваю двоих придурков.

Идиотизм.

Досадливо сплюнув, я открыл баул, что носил с собой. В грязь под дождь полетела пара серебряных блюд, троица тяжёлых настольных часов, несколько кубков из хорошего хрусталя, масса мелочи вроде зажигалок, карандашей, зажимов для бумаг вместе с прочей чушью, и, наконец, серебряный подсвечник. Баул я увёл с корабля, обнаружив в трюме чужой тайник, только вот теперь эти ценности, которые могли бы мне обеспечить хотя бы чистую одежду и несколько ночей на простынях, не стоят ничего. В город мне хода нет, а тащить это барахло до следующего… Зато у меня теперь есть спальный мешок.

Забравшись внутрь прочной увесистой сумки, я прижал к груди кота, а затем забылся нервным чутким сном.

С утра, доев вместе заначенную котом слегка подмокшую рыбину, я решил расставить точки над «и». За все время нашего путешествия Волди, как и раньше, показал себя надежным и сообразительным товарищем, но, вполне вероятно, нам настало время расстаться.

– Приятель, – обратился я к коту, кивая головой в сторону города, откуда мы смотались, – Вот там цивилизация. Пища. Покой. Ты сможешь там нормально устроиться, я не сомневаюсь. Со мной тебе нельзя.

Кот выразительно на меня уставился, аж присев на задние лапы.

– Волди, – продолжил я, – Вчера я замочил двоих и искалечил еще одного. Думаешь, хотел этого? Хрена с два. Кое-что… кое-что внутри вынуждает меня действовать каждый раз, когда вижу то, что можно назвать нарушением закона. Этот механизм сломан, точнее переключился на другую манеру работы. Раз я не знаю, где сам Хайкорт и его тюрьма вместе с полицейским участком, то это механизм «шерифа» вынуждает меня калечить преступников. Мне было насрать на кабак и на этих обмудков, они нас с тобой даже не трогали. Итог ты видел. Теперь представь, что будет, если ты продолжишь со мной путешествовать. С моей новой внешностью и потребностью калечить людей, я буду вечно рисковать и прятаться. Пока не окажусь в Хайкорте.

Помолчав, кот вопросительно мяукнул. Не то, чтобы я претендовал на то, что начал понимать кошачий, но когда ты проводишь несчетное количество дней в воняющем всем подряд трюме, где единственным развлечением является общение с Волди, то кое-что начинаешь понимать.

– Нет, сдержаться я не могу. Мой внутренний механизм Должника, понимаешь… он очень сильно изменился. Можешь считать, что это тело для меня новое. Я не хочу, чтобы ты пострадал.

Устроенная котом короткая пантомима проинформировала меня о следующем: проблемы могут быть только там, где есть люди, так что если я нарвусь конкретно, то Волди убежит искать лучшей доли, а до тех пор предпочтёт быть со мной. Дурь и преданность? Вряд ли. Просто я это непонятное существо всегда воспринимал полноценной личностью, а Волди это ценит. Превращаться в смышлёного мышелова, могущего проколоться на какой-нибудь мелочи, у него желания нет.

– Что же, тогда идём дальше, – сдался я с немалой охотой, – Попробуем ни во что не влипать.

– Квадра Вожака получает 1 уровень. Текущий уровень – 29

– Твою мать!! – тут же вырвалось у меня. Как будто мало хренового на текущий момент!

В моем распоряжении было мало информации о том, что со мной случилось. За всё время путешествий по Эласте и за те месяцы, что прошли в трюме корабля, я много раз обдумывал и анализировал обрывочную информацию, оставшуюся в логах Системы, в конце концов придя к следующим выводам.

Киды, Должники, Дети Бога-из-Машины – мы были чем-то диаметрально противоположным ихорным монстрам. Биология, анатомия, законы эволюции. Если твари, некогда охотившиеся за драконами, могли бы считаться невероятно развившимися естественно организмами, то вот в наших искусственных телах эволюция была полностью контролируемым фактором. То есть, я гарантированно должен был сдохнуть, оказавшись в древнем ихоре чудовища, именуемого Аркадией.

Этого не произошло, почему? Благодарить нужно было Хартила ил-Шаадора, эльфа, носящего довольно странное для его сферы деятельности прозвище «Механик». Он, в ходе эксперимента-операции, «отсек» меня от канала, связывающего Должника с Богом-из-Машины, заменив эту связь копией энергетики другого существа. Высокоразвитого ихорника ранга «хазард», созданного на базе гнома. Именно эта «нашлепка» и послужила своеобразной прокси-дешифратором, когда мой организм с почти разблокированным с помощью «очков развития» потенциалом начал тонуть в ихоре. Проще говоря, если представить себе биологию кида и ихорника, то внедренная знаменитым ученым «затычка» канала связи сработала как переводчик, позволяя телу, обладающему возможностью быстро перестраиваться, приспособиться к смертельной среде. Процесс оказался с обратной связью, так что и моя Система сумела адаптироваться к новым изменениям, выведя новую характеристику.

Характеристика:

Имя – Магнус Криггс

Раса – хазард

Прогресс – (Долг погашен)

Класс – Шериф

Уровень – 15

Квадры:

Квадра Титана – 18

Квадра Хищника – 23

Квадра Патриарха – 25

Квадра Вожака – 29

Очки развития: 0

Таланты: Чувство агрессии, Плотоядный, Шериф

Особенности: Эксперт пересеченной местности, Мастер холодного оружия, Мастер огнестрельного оружия, Мастер скрытного перемещения, Эксперт-ликвидатор

Способности: Боевой режим, Поглощение

Недостатки: Нетерпимость законника

Изменения были… серьезными. Мало того, что мне перекроило внешность, а рассеченное об какую-то кость внутри Аркадии лицо осталось со шрамом, так еще я потерял в процессе внутренних изменений нечто очень полезное, приобретя в обмен весьма спорные дополнения.

В безусловные потери можно было записать талант «Ясного взора», делающий мою зоркость близкой к абсолюту, и «динамичный резерв», благодаря которому мои внутренние (хоть и очень небольшие) запасы маны пополнялись в течение пары секунд. Вместе с ними мне пришлось попрощаться также и с возможностью творить хоть какую-то магию. Все известные заклинания и ритуалы просто не срабатывали, как будто, я оказался на своей старой Земле, где и бормочу под нос всякую абракадабру, шевеля в воздухе пальцами. Для меня, одетого в разваливающиеся лохмотья, потерявшего всё своё обмундирование в ихоре умирающего чудовища, это было чрезвычайно болезненным ударом. Из всего моего имущества у меня осталась лишь чёрная книга, полученная когда-то от Ахиола и найденная мной на останках моего ездового кота. Эх, Карус…

«Приобретения» были едва ли не более сомнительны, чем потери, каждая из «Триад», что у меня были, доросла до «Квадры», обзаведясь еще одним элементом. Так Система распознала новое, что принесло мне купание в ядовитой жиже.

Триада Воина, ранее состоящая из характеристик силы, выносливости и крепости, стала Квадрой Титана, после добавления новой «черты личности» от хазарда – «Живучести». Штука довольно позитивная, еще сильнее повышающая мою личную выживаемость, комплексно улучшая сопротивление болезнетворным бактериям, регенерацию клеток и доводя время свертывания крови до считанных минут, но взамен усиливала потребность в пище и сне на период, когда организму требовалось излечение. Некритично, но досадно. Это можно было счесть плюсом.

Бывшая Триада Плута, состоящая из показателей скорости, ловкости и реакции, стала Квадрой Хищника, дополненной совершенно выбивающимся из привычных рамок показателем под названием «Охотник». Как и «живучесть», он оказывал на меня комплексное влияние, все грани которого я еще не изучил. Некогда было. Одно мог сказать точно – в тьме и вони трюма на крыс получалось охотиться ничем не хуже, чем у Волди.

Квадра Патриарха, бывшая Триада Мага, обзавелась «адаптивностью». Это, по слабым намекам, выданным мне в прерывающихся логах Системы, работавшей, пока я тонул в ядовитой жиже, было ничем иным, как огрызком переменчивой эволюции ихорников. На эту дрянь я косился как с испугом, так и с надеждой – был шанс, что если изменения будут хоть как-то мне подконтрольны, то я наконец-то смогу себя превратить в человека. Нормального, здорового, с длинными руками и ногами. Шанс, конечно, был мизерным, но как по мне, так лучше надеяться на это, чем бояться, что, обожравшись и заснув, проснусь с жабрами, хвостом или ядовитыми железами.

Квадра Вожака, бывшей Триады Вождя, была снабжена «магнетизмом». Что это такое, я не имел ни малейшего понятия, зато сама характеристика «магнетизма» росла день ото дня за счет нашего с Волди общения. Именно это и вызвало в конечном итоге восстановившийся баланс Квадры, что сейчас, в этих грязных и мокрых кустах, на краю засратого портового города, в стране, чье название я даже и не знал, вызвало первое поднятие изменившейся характеристики.

И это меня не радовало. Циферки, обозначения, намеки и логовые строчки? Это всё говно собачье по сравнению с собственными ощущениями. Именно благодаря им, этим самым ощущениям, я понял, что частично стал хищной, безжалостной и прожорливой тварью.

Ихорником.

Самого ихора во мне не было, так что опасаться других Должников в этом плане смысла было ноль… только вот всё остальное не могло внушить оптимизма.

Я выжил, но лишился всего. Оружия, дома, денег… в первую очередь дочерей. Сейчас, стоя по щиколотку в холодной грязи, понимал, как важен был тот дом, в котором меня ждали. Подсознательно чувствуя это, я всё глубже и решительнее погружался в грязные прогорклые тайны Хайкорта, спорил с его мэром-богом, рисковал и шёл напролом. Именно из-за них, Эльмы и Элли, я смог вытерпеть присутствие Суматохи, ставшей в результате самым настоящим чудовищем. Интересно, как она сейчас, без ноги, отсеченной мной по колено и без руки, которую я у нее практически выгрыз? Что психованная длинная зараза каким-то образом выжила – нет никаких сомнений.

…слишком большую силу она получила. Достаточную, чтобы, наваляв величайшему в мире магу и поддерживающему его богу, еще и утопить в дерьме меня.

– Идём, Волди. Подальше отсюда. Попробуем в следующем городе заново.

И мы пошли. Непонятный мутант в лохмотьях, крупный тощий кот со свалявшейся бело-рыжей шерстью, да пустой кожаный баул, служащий им спальным мешком.

Сама дорога, как и выживание в глуши, не представляли каких-либо трудностей. Я и кот без особого труда потребляли сырое мясо мелких животных, что я сшибал камнем, баул предоставлял место для сна, а найти воду вообще не представляло из себя сложности. Диаметрально противоположным было общение с разумными, встречающимися как на дороге, так и в населенных пунктах. В мелкие деревни и села мы перестали заходить после трех попыток, в ходе которых меня пытались пристрелить, а затем даже устраивали травлю с собаками, от которых приходилось бежать сквозь леса без оглядки. Из-за этого я постоянно сбивался с направления, от чего и решил держать путь ровно на восток.

С теми же людьми или представителями иных рас, что попадались на дорогах или лесных заимках, случалось тоже самое. При виде моей серой кожи и черных глаз следовало лишь две реакции – либо стрельба с криками, либо бегство. Последнее, в принципе, было бы очень неплохо, так как убегающие много чего бросали, но вот поднять с земли я не мог даже спичек. Комбинация из «Шерифа» и «Нетерпимости законника» строго блюла мою моральную нравственную чистоту.

Я теперь понимал Должников, вынужденных из-за недостатка времени и средств грабить жителей мира Кендры. Оказаться в моей ситуации, но при этом с ежедневно усиливающейся пульсирующей болью, гонящей тебя как пса на поиски ихорника, которого можно убить… отвратительная судьба. Наверное, можно было даже счесть себя счастливчиком.

Приходилось выживать дикарем, периодически отбиваясь от волкоподобных хищников, проявлявших к пахучему мне искренний гастрономический интерес. Я убивал, разрывал туши с помощью пальцев рук, мы с Волди ели, а затем он ехал у меня на плечах дальше. Иногда мы выбирались на дорогу и следовали ей, иногда были вынуждены плутать, после бегства от очередной встречи с вооруженными и встревоженными разумными. Такое времяпрепровождение быстро начало негативно сказываться на моем характере, который и до всех этих пертурбаций был далеко не сахарным, но только вот проклятая «Нетерпимость законника» держала меня в ежовых рукавицах! От этого я зверел еще сильнее и предпринимал всё больше и больше попыток обмануть дурацкий «недостаток».

– Понимаешь, нет никаких законов, никакого кодекса, которому я подчиняюсь! – объяснял я потребляющему белку коту свои проблемы, – Нет! Оно работает… ну как совесть! Если я знаю, что человек… ну например тот, которого мы встретили позавчера у реки, если я знаю, что он просто обосрался с моего внешнего вида, то не могу его ограбить! Просто не могу. Нам с тобой, Волди, как назло, не встречаются преступники на горячем. С такими я могу делать что угодно, как и с их имуществом. Что? Те идиоты из кабака? Ну да, только вот я видел, чьи деньги тот волосатый идиот держал в руках. Это были деньги бармена. Это просто какая-то извращенная совесть…

Кот, тоже слегка озверевший от наших осенних приключений, лишь сочувственно вздыхал. Он был первым и единственным свидетелем того, как меня корёжило каждый раз, когда предпринимались попытки превозмочь внутренние установки. Зажигалки? Котелки? Ножи? Палатка?

Ха!!

Я даже пару углей не мог вытащить из костра разбежавшихся охотников, чтобы унести с собой!

Чудесное спасение быстро обернулось пасмурным промозглым адом, полным лишь ветра, бега по чавкающей грязи, холодом ночей, да печалью при виде истрепывающегося баула. Он, этот дурацкий баул, как и его бывшее содержимое, дарили сначала мне надежду на то, что смогу наткнуться на чьи-нибудь «ничейные» вещи. Сторожку с запасом продуктов для случайного путника, тайник, заначку, чьих хозяев я не буду знать…

Тщетно.

Чем дальше мы шли с Волди, тем мрачнее я становился. Нужно любым способом как можно быстрее вернуться в цивилизацию, пока у меня не начались проблемы с психикой. Любой человек, даже если он искусственно созданный гном, мутировавший в вообще какую-то лютую хрень, не приспособлен для одиночного существования. Более того, я был уверен в том, что как раз мне, неоднократно изменявшемуся, больше чем любому нормальному существу нужно в общество.

Утро, когда мы встретили почтовый дилижанс, облепленный со всех сторон вооруженными мужчинами, с веселыми воплями раскачивающими стоящую закрытую повозку, стало одним из самых лучших в этой, уже третьей моей жизни.

Глава 2

Веселящихся грабителей, облепивших повозку, было шесть персон. Точнее, так могло показаться нормальному человеку, рассматривающему происходящее в бинокль. Или ненормальному. Может быть, даже не человеку, не в этом суть. Для меня, подкравшегося по траве к месту событий, это были не орки, а шесть комплектов сравнительно чистой одежды, более шести единиц огнестрельного и холодного оружия, а также ровно шесть крупных лошадей с худыми вьюками по бокам от седла. Или пять лошадей и один крайне сытный ужин, приготовленный на костре. Ну, если не брать в расчет ту четверку, что запряжены в саму карету и нервно перебирают ногами под вопли бандитов, но этих я сразу выделил как чужое имущество, на которое претендовать не смогу.

Вопрос, стоявший передо мной здесь и сейчас, заключался лишь в одном – как отправить этих нарушителей закона на тот свет так, чтобы кровь по минимуму испачкала одежду?

Усмирив совершенно неактуальную жадность, я, мудро не приближаясь по причине своего слишком убойного запаха к лошадям, человеколюбиво раздробил затылок одному из бандитов броском округлого камня. Последний я таскал с собой уже недели две – многоразовый снаряд великолепно подходил для охоты на дичь. Сработал он и на этот раз, вмяв коротко стриженный затылок мужика внутрь черепа. Издав тихое сипение, орк обмяк, тихо оплывая в грязь.

Отряд не заметил потери бойца, ковырявшегося с дверью, что позволило мне добраться до оседающего трупа, имеющего в кобуре потасканный полуавтоматический пистолет. Винтовка, выроненная им же, меня в данный момент не интересовала по причине своей природы – снабженная скользящим затвором, она представляла из себя чрезмерно медленный агрегат. Пистолет был другим делом. Быстро выдрав его, я тут же использовал оружие по назначению, всадив первые две пули в ягодицы сидящего на крыше бандита. Минус штаны. Всё равно были большие.

Не заморачиваясь, ныряю под карету, вовсю благодаря Систему, оставившую мне хотя бы чувствительность к чужим агрессии и страху. Они позволяют мне поймать момент, когда стоящие по другую сторону двое орков развернутся в разные стороны, выискивая неизвестного врага. Выскочив чертиком из табакерки, поспешно отправляю по одной пуле каждому в спину, а затем ныряю обратно. С моим ростом это пустяки.

Раненный в жопу, от чего и упавший с высоты около двух метров, орал благим матом от боли. К несчастью, недолго, так как быстро принялся орать по другой причине, тыча рукой в сторону меня, сидящего под каретой, что ему, с его лежащей точки зрения, было прекрасно видно. Пришлось тратить еще два патрона, пуская первую пулю в колено прислушивающегося к раненому бандита, а вторую в череп крикуна.

Последнего, исходящего злобой и страхом, я прекрасно видел даже сквозь эмоции запершихся внутри кареты разумных, но вот этот самый бандит проявил чудеса сообразительности, забравшись на самую крышу и крутясь с ружьем наизготовку в разные стороны. Мне попытался помочь Волди, громко мяукнув из кустов, но в ответ на свою инициативу кот едва не поймал пулю, еле успев шмыгнуть поглубже. Этого я уже не стерпел, потому и решил проблему чересчур нервного и сообразительного типа кардинальным способом, разгибаясь и приподнимая край не такой уж и тяжелой кареты, от чего тип, с криком, совершенно не похожим на лебяжий, грянулся вниз, неосторожно подставив горло под мою грязную мозолистую пятку.

– Ну хоть одного по уму убил…, – удовлетворенно пробурчал я прямо в лицо умирающему, хватая булькающего и дергающегося мужика за шкирку с целью складирования ценных тел в одном месте для будущей инвентаризации. Попутно я облегчил его на револьвер, взяв оружие в руку на всякий случай – в карете были разумные, которые меня пока совершенно не интересовали, но могли иметь свою точку зрения на имущество павших, либо на мою серокожую персону. Прислушавшись к внутренней «совести», зовущейся «нетерпимостью законника», я с удовлетворением обнаружил, что эта не пойми как работающая система полностью оправдывает мои действия, от чего и будет совершенно не против, если я буду защищать своё новое имущество с оружием в руках.

Эмпатия? Человечность? Сострадание? Знакомые слова, но смысла в них более я не улавливаю. Не после месяцев одиночества в длинных пеших переходах, плавания в тьме проржавевшей посудины и путешествия по осенним болотам с дегустацией сырого мяса разных сортов.

Некоторые трупы еще дышали и стонали, но пятка, несмотря на то что я ей раньше пренебрегал как инструментом, оказалась универсальным ускорителем процесса. Отметив мимоходом, что летальность огнестрельного оружия в моих руках раньше была куда выше, я диагностировал проблему, оказавшуюся не во мне, а в пистолете, из которого стрелял. Калибр оказался мелковат, да и пороха в патроны явно не досыпали. Хотя что я могу знать, раз разгуливал раньше не просто с хорошим оружием, а с «личными» шедеврами, выполненными руками одного из лучших ремесленников?

Процесс освобождения трупов от имущества шёл быстро, но слегка нервозно, по причине того, что я параллельно пытался понять, как мне приватизировать взволнованно фыркающих лошадей. Сегодня с неба ничего не лилось, каких-либо прудов или рек поблизости не наблюдалось, а на мне самом была толстая корка из грязи, пота и чужой крови в разных стадиях засыхания. Вылезший из травы Волди демонстративно сел с подветренной стороны, что еще сильнее укрепило меня в желании решить эту загадку. Четыре лошади и пятая, обреченная стать жареным мясом, привлекали моё внимание не меньше, чем ножи, пистолеты, ружья и патронташи покойных бандитов.

Отыскав у одного замотанную в тряпицу засохшую лепешку, я впился зубами в плохо пропеченное тесто, захлебываясь слюной. Божественно!

Со стороны, я, наверное, напоминал какого-то дикаря. Странное сумасшедшее чудовище в лохмотьях, жрущее хлеб и обыскивающее покойников. Может быть, даже покруче, потому как вышедший из-за дальнего бока кареты благообразный седовласый орк весьма худого вида подавился при виде меня криком, вскидывая длинное красивое ружье. Наверное, мне стоило сначала разглядеть криво сидящее у него на носу пенсне, возраст и дрожащие руки, но рефлексы оказались сильнее. Двигаясь в разы быстрее, чем старик, я навёл на него пистолет, успев неплохо прицелиться, а затем нажал спусковой крючок.

Негромко кашлянуло оружие, длинные волосы старика, обрамлявшие небольшую лысину, дёрнулись назад как от порыва ветра и он, украсив стенку кареты брызгами крови и собственных мозгов, мешком повалился набок. Да уж, идеальный выстрел. Наверное, стоит порадоваться, что «вшитые» в моё тело особенности, такие как «мастер огнестрельного боя», по-прежнему работают.

Две хоть и крупные, но истекающие вязким серым флёром ужаса фигуры, прячущиеся за каретой, вряд ли опасны. Можно возвращаться к сбору трофеев.

– Энкса убили! Демоны! – внезапно раздался чуть подрагивающий мужской возглас, – Не стреляйте! Не стреляйте! Мы сдаёмся!

– Выйдите из-за кареты с поднятыми вверх руками! – крикнул я, вновь с досадой отрываясь от лицезрения полураздетых трупов, – Тогда никто не пострадает!

– Мы выходим! Выходим! Не стреляйте! – ответил мне тот же испуганный голос.

Наверное, будь я в своем нормальном состоянии, то не смог бы сдержать смех, когда мне на глаза вышли два крупных, высоких, прекрасно и со вкусом одетых… орка с поднятыми руками. Зеленокожие и черноволосые красавцы среднего возраста в опрятных, чистых и дорогих костюмах, определенно стоящих больше, чем вся эта карета со всеми лошадьми. Да и шмотки бандюг добавить можно, тогда, при наличии удачи, может бы и хватило денег пошить один из таких костюмов… на меня. Отвлекшись от материалистичных рассуждений, я удивился второй раз – оба здоровяка были очень похожи друг на друга. Родственники?

– Мы готовы выслушать ваши требования! – выкрикнул один из них, а затем, когда у него всё-таки получилось разглядеть меня на фоне лежбища тел, непроизвольно выкрикнул с нескрываемым ужасом, – Должник?!

– Нет! Я гном с Эласты! – крикнул в ответ я, держа пистолет дулом в землю, – Господа! Давайте оставим вопрос о моей расовой принадлежности на потом и вернемся к требованиям! Уверяю, они вам понравятся!

Задравшие руки орки молча переглянулись.

– Чего вы хотите? – подал голос второй из зеленокожих, – Денег? Сколько?

– Я хочу, чтобы вы мне не препятствовали собрать трофеи вот с этих тел, – обвёл я дулом пистолета бывших бандитов, – А заодно претендую на их лошадей. В остальном мне от вас ничего не нужно! Не угрожайте мне оружием и всё будет в порядке!

Настолько удивленных орков видеть мне еще не доводилось. Вообще, с представителями этой расы особо общаться еще не доводилось, если не считать кратких бесед с одной могущественной матроной в летах, но у меня в подчинении были когда-то два неживых орка, ничем от людей и гномов не отличавшихся. Эти же друг на друга пялились так, как будто узнали, что я их третий, давным-давно потерянный брат, который слегка не удался ростом.

Потеряв интерес к оркам, я вернулся к мародёрству. Они оба излучали почти одинаковое количество страха, которое, хоть и сильно поуменьшившись от моих откровений, по-прежнему вселяло в меня уверенность, что эти двое глупости делать не будут. Правда, мелькнуло пара всполохов красного цвета, отображающего агрессию, когда глаза обоих господ оглядели застреленного мной старика, но эти эмоции были слишком слабы, чтобы оформиться в действие, связанное с риском для их зеленых задниц. Видимо, это был их слуга.

Шесть ружей отвратного качества и состояния. Неизвестно как они еще способны стрелять – ржавчина, потёки, стволы чистили нерегулярно и не тщательно. Мусор. Пистолеты в чуть лучшем состоянии, только из-за того, что использовали их, судя по всему, куда реже ружей. Правда, тоже старьё, заляпанное грязью и жиром. Ножи были наполовину сточенным дерьмом из паршивой стали, буквально орущим о том, что их месяцами используют лишь для еды. Одежда и обувь грязные, засаленные, протертые и зловонные. Слежавшаяся соль в кисетах, латанные ремни, стоптанная обувь, которую я ранее, в нормальной жизни, постыдился бы выбрасывать при свидетелях.

Как же я сейчас всему этому был рад!

Грязь, лужи, холод и полнейшее непонимание, куда нужно идти – очень гремучий коктейль. Если к нему еще добавить «веселый» факт, что каждое встреченное разумное существо при моем появлении перед глазами хватается за оружие, то краски жизни становятся весьма мрачными.

– Это вы всех убили? – вопрос держащегося на почтительном расстоянии нарядного орка меня слегка выбил из колеи. Ну, допустим, я знаю, что в траве сидит Волди. Только здесь же больше никого нет?

– Я.

– И вы не собираетесь грабить нас с братом?

– Нет. Ни грабить, ни убивать, ни задерживать, – занудно уточнил я, прикидывая, выдержит ли уже порядком обветшавший баул всё это новое богатство, – Правда, если вы, уважаемые, мне подскажете, в какой стороне я могу найти город, в котором не стреляют сразу в слегка отличающегося от других гнома, то я буду вам очень признателен.

Ответа на действительно волнующий меня вопрос получено не было, зато оба брата-акробата существенно оживились, потеряв львиную долю трусости. В моей безобидности их убедили не сколько слова, сколько то, что к старику, потерявшему мозги, но оставшемуся в отличном костюме и при ружье, я приближаться не собирался. «Нетерпимость законника» работала из рук вон странно, всячески мне намекая, что вот этот мертвый тип путешествовал с зеленокожими братьями, а следовательно, хоть и подпадает под статью «застрелить в процессе самообороны», но вот под ограбление тела? Нет. Категорически.

Именно из-за этой «нетерпимости» оба зеленокожих здоровяка еще дышали. Я был не в том состоянии и настроении, чтобы отходить хотя на волосок от прагматизма. Им полагалось обоим прямо сейчас лежать голыми задницами вверх и вовсю петь, снабжая меня информацией. А потом я бы их небольно зарезал… как нежеланных свидетелей.

– Я Теовальд Кринхальзер, – представился в ходе разговора один из близнецов, – А это мой брат, Владен Кринхальзен.

Почему бы и не представиться тем, кто безобиден и готов к общению, раз поступить, как велит мне логика и инстинкт выживания, всё равно не выйдет? Правда, мне нужно новое имя. Старое слишком известно благодаря Станиславу Аддамсу и цене, что Алхимик назначил за мою голову. Скорее всего, он её уже утроил, несмотря на то что его калечная дочка (а я был стопроцентно уверен, что Аврора выжила) сама была свидетельницей тому, как я упал внутрь вскрытого ей гигантского ихорника.

– Меня зовут Виктор. Виктор Мадре. Я сын Должника по имени Эскобар Мадре.

– Вот как! Рады познакомиться, мастер Мадре! У нас к вам есть… предложение.

Сложно думать, давясь куском сырого волчьего или крысиного мяса, но кое до чего я додумался, еще болтаясь в океане между Эластой и Северной Валтой. Псевдоним. Представиться сыном Эскобара Мадре, моего предшественника на посту шерифа Хайкорта, было решением, близким к идеалу. Бытие потомком бывшего Должника объясняло как возможности, так и чересчур выдающуюся внешность. Кроме того, был еще один нюанс: последние двадцать лет Эскобар Мадре провёл в Незервилле, от чего никто в мире, кроме немногих сохранившихся жителей перемещенного города, понятия не имел о его судьбе и возможных детях. Идеальное прикрытие.

Я понятия не имел, сколько именно пообещали заплатить братья Кринхальзеры за сопровождение их в городок Никт, до которого было всего три часа езды, но это было глубоко вторичным, куда важнее было то, что я появлюсь в цивилизованном обществе в компании весьма высокопоставленных особ, что позволит наконец приникнуть к благам цивилизации. Правда, пришлось поработать кучером, но, с другой стороны, важным зеленокожим господам пришлось прождать почти час, пока я не привел себя в порядок в речушке, через которую нам нужно было перебраться. Шоры на глазах у лошадей – штука хорошая, но, когда ветер дул в спину, я, исполнявший обязанности кучера, наводил своим запахом на животных ужас.

– А вы…, – вылезший размять ноги Владен, слегка отличавшийся от брата уровнем небритости подбородка и любовью к куреву, впал в очередной ступор, увидев картину «Вымывшийся лысый гном, одетый в криво обрезанную, но одежду».

– Вольная жизнь на природе заставляет несколько пренебрегать внешним видом и манерами, мастер Кринхальзер, – выдал я, решивший поддерживать реноме образованного, пусть и странного джентльмена, – Но мы с котом предпочитаем выглядеть прилично, когда это получается.

Надо сказать, впечатление оказалось произведено верно. Как минимум, эволюция из покрытого грязью и кровью урода до слегка нетипичного джентльмена в криво обрезанных портках и слишком большой для него куртке произвела на нанимателей исключительно благоприятное впечатление. Последнее выразилось в том, что доставленные мной в качестве кучера братья-орки, растерявшие по пути страх, даже изволили присовокупить к обещанной сумме вознаграждения еще и недельное проживание в гостинице, где сами и остановились. Узнав, что я собираюсь всю эту неделю непременно провести здесь же, братья задумчиво переглянулись и… учесали по своим делам.

Первые трое суток из номера мы с Волди просто не выползали. Пили, ели и бездумно валялись на простынях, а по два раза за световой день я еще и горячую ванну принимал, чувствуя, как мало-помалу выживаю из себя озверевшего бродягу, сгрызающего еще живое мясо с ребер конвульсивно дергающегося хищника. Бродяжничество в глуши и долгая изоляция в трюме оставила свои следы на психике. Наверное, если бы не Волди, то я бы к этому времени еще и разговаривать бы разучился.

Городок оказался небольшим и запаршивевшим придатком к железнодорожной развилке, но, тем не менее, у меня получилось продать набранный c бандитов хлам. Вырученных денег хватило, чтобы заказать себе костюм из дешевой, но очень крепкой ткани, напоминающей саржевую. Вообще, сеть магазинов одежды «Бродяга» имела филиалы по всей Кендре, предлагая вниманию небогатого покупателя уже готовые костюмы, но мне «повезло» оказаться там, где жили одни орки. Ладно бы речь шла о городке или хотя бы стране, однако, Северная Валта за исключением своего юго-запада (откуда я и прибыл), была населена именно зеленокожими здоровяками. Моих размеров не было и костюм пришлось шить на заказ.

А вот дальше, одетый с иголочки в обмятый в специальной стиральной машине костюм по моим размерам, я оказался перед очень непростым вопросом – а что делать дальше?

Если отставить в сторону глобальные планы по поиску Хайкорта, в котором меня должны ждать дочери, и плана Б, включающего в себя поиск и ликвидацию Суматохи, то моей первоочередной проблемой становится смешное – недостаток денег. Раньше я бы от такой проблемы только посмеялся бы. Нет денег? Какие проблемы? Берешь, находишь хлопушку или фейерверк погромче, взрываешь его в ночи посреди богатого квартала, отслеживаешь, в каком доме не проснулись в страхе от грохота. Раз вспышек эмоций нет, значит дом пустой, взламывай его да обогащайся себе на радость. Самый мирный и добрый вариант, который прыгает на ум буквально сразу.

Сейчас?

Сейчас мне нужно заработать «честно». Так, чтобы моя «нетерпимость законника», на которую я в Незервилле не обращал ни малейшего внимания (выполняя обязанности мать его шерифа!!), не сработала! Сапожник без сапог, что называется. О каких планах может идти речь, если сломанная программа меня в любой момент может ввязать в неприятности?

К примеру, устраиваюсь я наемником к какому-либо местному зеленомордому барону. Разумеется, у него не один красивый я, а целая могучая кучка, которой он дает приказ устроить соседу какую-нибудь подлянку. Допустим, моя «нетерпимость» воспринимает сам процесс как нечто легитимное, барон, всё-таки, начальник. Но что дальше? Самый простой пример – сижу я с такими же наемниками в кабаке, а они затевают устроить мордобой, либо желают трахнуть официантку, которая против. Это моё дело? Нет! Но «нетерпимости» это не объяснишь. В итоге, я, скорее всего, всех их убью.

И что делать? Навыки и умения, которыми я обладаю, идеальны для исполнения роли либо полицейского, либо того, кто с законом не совсем в ладах.

Дерь-мо…

Мало того, что чудесное спасение из недр ихорника поставило крест на трех четвертях моего боевого потенциала, просто нивелировав набранные «очки развития», так еще оно забрало у меня идеальное зрение, но при этом оставило, черт побери, недостаток класса! Я не шериф, а бродяга, мне теперь незачем соблюдать никакие законы!! За это не платят!

Зла не хватает. Может быть, у Должников судьба такая – быть вечно ведомыми какой-то иной силой? Сначала меня должна была гнать установка Бога-из-Машины, побуждающая искать и уничтожать ихорников, затем договор с этим шестируким… правда, Ахиол, нужно отдать ему должное, умел стимулировать подчиненных, да и в средствах не стеснял. Но теперь-то что делать?

Сидя в гостинице, я отхлебнул травяного взвара, думая, как жить дальше. Напрашивался лишь один вариант – бегать по дикой природе, как и раньше, в ожидании, пока Система сменит мне класс на другой, из-за чего я лишусь ненавистного и неудобного недостатка. А что еще остается? Продолжать поиски, зная, что в любой момент, из-за любого рядом оказавшегося идиота, я могу привлечь к себе совершенно лишнее внимание? Это даже хуже, чем накинуть на плечи длинный белый плащ, на котором будет вышито крупными красными буквами: «Я Магнус Криггс! Ищу Аврору Аддамс!».

Дерь-мо.

Волди, сидящий рядом на подоконнике, тихо мяукнул, оповещая, что ко мне приближаются разумные. Это оказались братья Кринхальзеры. Переглянувшись, орки спросили разрешения и, получив его, сели за мой стол.

– Мастер Мадре, – начал тот из них, кто выглядел чуток поувереннее в себе, кажется, Владен, – Несмотря на ваш внешний вид, слегка… отличающийся от общепринятого, я с уверенностью могу сказать, что сейчас вы размышляете над своим будущим. Моя уверенность себя оправдывает?

– Как уже говорил, господа, – не стал тянуть с ответом я, – являюсь беженцем с Эласты. Беженцы характерны тем, что либо размышляют над собственным будущим, либо пытаются его строить.

– И в чем ваше затруднение, мастер Мадре? – проявил себя Теовальд, – Вы не производите впечатление сущ… гнома, не обладающего никакими полезными навыками.

Смерив орка взглядом, я провёл рукой по так и не начавшей обрастать волосом лысине, после чего самым неожиданным для себя образом признался:

– Какое-то время я работал бухгалтером, а какое-то – помощником шерифа. Проще говоря, господа, я отлично умею применять насилие и считать деньги, только вот соблюдение закона пустым звуком для меня не является. Категорически. Не самый лучший набор качеств и навыков для беженца, вы не согласны?

– Да уж, с такой щепетильностью…, – промычал Теовальд, а затем, что-то поняв, стукнул себя кулаком по раскрытой ладони, – Так вот почему вы убили осаждавших нас бандитов!!

– Именно, – нехотя кивнул я.

– Ирония судьбы, – показал внушительные клыки в ухмылке Владен, – Вы как Должник, только наоборот!

«Вообще-то я хренов хазард. Существо, которое боятся до мокрых подштанников все, кроме, наверное, драконов. Урезанное, слабое, паршивое, но Система врать не будет. А ты, парень, этого не узнаешь», – подумал я, разводя руками в демонстрации согласия с богато одетым орком.

– Мы наблюдали за вами, мастер Мадре, – вновь взял слово Теовальд, – Хотели убедиться в том, что вы не Должник. Это не пустое проявление любопытства, поверьте, нам с братом не до баловства. Мы нуждаемся в спутнике. Телохранителе. В том, кому можно доверить спину и жизнь…

– …ну а то, что вы раньше были помощником шерифа, только сильнее убеждает нас в правильности этого выбора, – важно кивнул Владен.

Несколько секунд мы с Волди переглядывались, нервируя обоих орков, а затем я вновь повернул голову к ним:

– Давайте добавим конкретики в нашу беседу, господа Кринхальзеры.

Глава 3

Выстрел у меня удался, преследующего поезд орка-доходягу снесло с лошади так, как будто он поймал кувалду грудью. Упасть совсем ему не дали стремена, от чего едва коснувшееся травы тело оказалось под копытами товарища-разбойника. Неудачливую лошадь, наступившую вместо привычной земли на мягкое и хрустящее тело, завалило на бок, от чего пострадал уже и её всадник. Правда, последний выстрел летящего сейчас мордой вниз орка сшиб мне шляпу. Юркнув назад в купе, я ругнулся, быстро перезаряжая ружьё.

– Господа, мне кажется, что вы о многом умолчали, когда мы обсуждали условия найма!

Упрёк по отношению к напряженно сидящим напротив меня оркам, неумело сжимающим револьверы, был совершенно легитимен. За двое суток путешествия с ними на поезде, мне пришлось трижды разбираться с вламывающимися в купе личностями, желающими облегчить кошелек братьев Кринхальзер. Дважды в составе бандитов были вооруженные проводники, которым я дополнительно ломал ногу перед тем, как выбросить из окна движущегося поезда. Что характерно, претензии за проводников нам никто не высказывал.

Погоня на лошадях, вроде той, от которой я отстреливался прямо сейчас, была уже четвертой!

– Именно поэтому мы и предложили вам по 70 барганатов в сутки, мастер Мадре! – рассудительно и нервно заметил Владен, – Только вот мы ни о чем не умалчивали! Такая ситуация сейчас по всей стране!

И возразить нечего. Ну, хотя бы потому, что я выполняю обязанности телохранителя, а орать на своих подопечных, высунувшись по пояс из окна и выцеливая ближайшего орка – несколько мешает этому занятию. Следующие несколько выстрелов из очень хорошей винтовки покойного Энкса, действительно оказавшегося приближенным слугой Теовальда, отгоняют еще одну шайку разбойников, которыми, по словам братьев, сейчас кишит все пограничье конфедерации Барджайя.

Убеждаюсь, что оставшиеся в живых бандиты прекращают преследование, закрываю окно и сажусь за откидной столик, тут же приступая к разбору винтовки. Паршивый порох в местных патронах, оружие лучше немедленно почистить. Вежливым, хоть и несколько напряженным голосом прошу моих подзащитных рассказать о том, что вообще тут такое происходит. Изначально, оказавшись на Эласте, я думал, что попал во времена Дикого Запада родной Земли, но, как оказалось, у нас там в Незервилле были тишь, гладь да благодать. Подумаешь, мертвые ходят, хтонические чудовища в земле ворочаются, безумные ученые создают собственных клонов, а полностью съехавшая с катушки волшебница дерется с архимагом и богом.

Мелочи.

Конфедерация Барджайя за три сотни лет превратилась из разрозненной орды кочевых орков в мировую державу. Смяв часть слабых аграрных образований Северной Валты, дикари, основавшие новые царства, умудрились не только не передраться между собой, но и заключили нерушимое соглашение, став единым государственным образованием. Впрочем, дикарями эти орки-основатели были три сотни лет назад, а сейчас Барджайя была прекрасным примером того, чего могут добиться те, в ком природой было заложено маловато жалости и сострадания.

Строй в Барджайе мог считаться как кастовым, так и меритократическим. Уже новость. Я молча офигевал, покуривая сигарету и слушая братьев, объясняющих, как таковое вообще возможно. Напрямую? Никак. Но если меритократия кастовая…, то вопрос становится куда яснее.

Итак, во главе конфедерации стоит Его Великомогущество Вечный Тиран Заир Конн тар Фарагат. В его руках сосредоточена вся власть над этой страной, без остатка, несмотря на то что де-факто, Барджайя – конфедерация разных орочьих кланов. Да, только вот сами кланы подчиняются Тирану, отчитываясь перед ним. Главенство как выборное, так и пожизненное, что для неповоротливой, но крайне эффективной по местным меркам структуры весьма удобно.

На уровне кланов царит меритократия: жесточайший отбор и конкуренция соревновательного характера. Участь занявших последнее место в любом официальном соревновании, коими считается все, от экзаменов в младшей школе до турниров специалистов – смерть. Если в семье у местного аристократа-орка менее пяти детей, то его голос не учитывается при решении любых клановых вопросов. Правило частично игнорируется, если у этого же аристократа уже было как минимум двадцать потомков. Правил наследования не существует, есть лишь имущество клана, право распоряжаться которым опять-таки нужно доказывать.

Примеры, примеры и еще раз примеры – вся верхушка конфедерации состояла из суровых и жестоких по отношению ко всем и вся типов, правящих железной рукой. От себя и от подчиненных они требовали максимум. Права и свободы гарантировались тем, кто выполнял нормы, а те, кто не мог с этими нормами справиться, либо изгонялись, либо истреблялись. Жестокая школа жизни неприхотливых кочевников быстро превратила расслабленных жителей завоеванных стран либо в их подобие, либо в удобрение для земли.

Отбор шёл, лучшие выживали, а богатые предпочитали тратить излишки денег на дополнительных жен и образование для себя и многочисленных детей. У любого бедняка была надежда проявить себя трудом и упорством, выйдя из касты простолюдинов в касту ученых или высококвалифицированных специалистов, а то и войдя в побочную ветвь правящего клана (а это тысячи орков в каждом) через свои заслуги или военную службу.

Сейчас конфедерация Барджайя считалась самым динамично развивающимся, жестким и авторитарным образованием на Кендре, внушая страх и ужас всем своим соседям, давным-давно организовавшимся в военный альянс на случай, если Вечный Тиран решит, что пришло время для экспансии.

Соседние королевства и султанаты в страхе перед беспощадным агрессором накопили серьезную военную силу. Их страх, поутихший за три сотни лет, яро подпитывался тем, что сама Барджайя начала увеличивать свою военную мощь, оправдывая это желанием принять участие во Второй волне Колонизации Эласты. Не желая оказаться в ситуации, когда вся мощь беспощадной конфедерации может «внезапно» обрушиться на них, соседи конфедерации нарастили армии больше, чем могли содержать. С сообразными такому шагу последствиями.

И именно в этот момент Заир Конн тар Фарагат отдал приказ флоту выдвигаться на Эласту. Четыре сверхдержавы приступили к методичному геноциду эльфов «пустого» континента.

А дальше всё переворачивается с ног на голову.

Первый акт. Напуганные ранее соседи, пытаясь справиться с собственноручно созданным кризисом, распускают почти половину набранных войск. Наёмничество, бандитизм, мародёрство начинают цвести пышным цветом как в Затранде, Гребе и Филинсе, так и на границах самой Барджайи. Дикий Запад, который я наблюдаю (и отстреливаю) прямо сейчас.

Второй акт. Вечный Тиран использует слухи о беспорядках для заключения беспрецедентной сделки с Кригстаном, Трантом и Тирвильским княжеством: Барджайя отказывается от претензий на Эласту, но три других сверхдержавы помогают конфедерации перевезти войска назад, используя свои флоты, а также оставляя часть военных судов Барджайе в «аренду». Остающийся на почти уже зачищенном континенте Триумвират с радостью соглашается.

Акт номер три. Сохранивший и преумноживший боеспособность военный кулак орочьей конфедерации плывет домой вместе с Тираном, получившим казус белли на войну со всеми своими соседями. Беспорядки же нарушают? Бандитство плодится? Плодится. Вопрос времени до начала боевых действий? Около полугода. Успевшие уже неслабо погрызться Затранда, Греб и Филинс находятся в состоянии чистой паники, увеличивающейся с каждым прошедшим днём.

Последний мазок на этой феерической картине – тотальное нежелание местных орков быть погребенными трудовой машиной Барджайи, где им гарантирована участь бесправных работников, вынужденных пахать не покладая рук всю оставшуюся жизнь. Ну а то, что Вечный Тиран, захватив одного из соседей, успокоится… нет, в это никто не верил.

– Понимаете теперь, мастер Мадре? – развёл лапищами Теовальд, – Сотни тысяч орков сейчас мечтают оказаться как можно дальше от Затранды, Греба и Филинса. В идеале – даже на другом континенте. Для этого, бесспорно, нужны средства. Их сейчас и изыскивают всеми возможными способами.

– Поэтому мы вас и нашли привлекательным попутчиком, – закуривший сигару Владен выпустил толстую струю дыма в оконную щель, – Нужно признаться, мы с братом достали счастливый билет, и теперь имеем куда большие шансы попасть домой!

Чудесно, я участвую в драке кроликов перед едущим асфальтоукладчиком. Что-то мне подсказывает, что на этом континенте нет ни Суматохи, ни Незервилля. Вряд ли свободолюбивые жители закрытого города согласились бы подчиняться кастовым правилам клановых орков-меритократов. Хотя… за технологию создания послушных живых мертвецов местные орки должны, по идее, продать душу.

Хуже всего, что дорога этих двух достойных орков домой пролегает как раз по приграничью Барджайи в родную Затранду. Теовальд Кринхальзер исполнял обязанности дипломата в клане Таткрик, состоящим в конфедерации, а его брат Владен владел небольшим алхимическим бизнесом под крылышком у высокопоставленной родни, как мне, несколько смущаясь, заявили эти зеленокожие прохиндеи. В виду текущих событий Затранда отозвала своё посольство, и на последнее, заночевавшее в гостинице провинциального города, совершили нападение, от чего спаслись только эти два выдающихся джентльмена, коротавшие время в близрасположенном борделе. Зачем они пошли в публичный дом со своими чемоданами, я вопросов не задавал, понимая, что правда – это не только роскошь, но и лишние знания, от которых потом хуже спишь. Ну а то, что братья не шиты лыком, несмотря на свой представительный внешний вид и благородные черты орочьих лиц, я понял, когда на одной из пересадок они в местном пункте приема граждан умудрились мне выправить документы «иноземца», аналог паспорта, повествующий о том, что некий гном Виктор Мадре зарегистрирован, не имеет гражданства, но исполняет длительный рабочий контракт.

Мы ехали преимущественно на поездах, я охранял две ясновельможные персоны, никак не поддающиеся на уговоры сменить свой гардероб на что-нибудь попроще, а в ответ получал знания октара, языка, на котором говорила большая часть населения Северной Валты. Дросик, который можно было назвать всеобщим языком относительно его популярности в мире, у местных орков ходил как «внешний» язык, от чего знали его далеко не все. Вообще, если проводить аналогию между Кендрой и Землей, то дросик будет являться неким аналогом английского.

Барджайя, та, что я видел из окна купе, впечатляла. Отнюдь не торжеством технологического прогресса середины 19-го земного века, сколько… своей стандартизацией. Расскажи мне кто-нибудь, что степные кочевники, захватившие власть в «цивилизованном» обществе, смогут сделать его еще цивилизованнее, то я бы просто не поверил. А они смогли. Совершенно типовые вокзалы и дома жилых массивов, идеально выметенные тротуары, здоровое и деловитое население, сплошь одетое практически в то же самое, что и я.

Страна аскетов-трудоголиков-многоженцев.

– Даже на мой взгляд эластийского дикаря, Барджайя – не место для цивилизованного разумного, – содрогнувшись, сообщил я оживленно закивавшим братьям.

– Дикарем я вас, мастер Мадре, никак назвать не могу, – сделал куртуазный ход Владен, скаля идеально белые клыки, – Но ваша правота в данном вопросе абсолютна! Каждый разумный индивидуален, каждый хочет прожить свою жизнь как можно более полно! Клановая порука Барджайи, их обязательное обучение, их многоступенчатое гражданство, где статус каждого подданного зависит от количества детей… причем, заметьте! Заметьте! Детей, доживших до 16 лет! Мы не сможем приспособиться, а шанс сопротивляться – бездарно упущен! Тиран поймал нас в ловушку! Безумно дорогую, безумно сложную, но вопрос получения Барджайей контроля всего континента теперь только вопрос времени!

Меня заинтересовал момент, как простое население Барджайи не сбежало от таких правил еще три сотни лет назад, в чем меня охотно и просветили. В те времена царил махровый феодализм, простолюдины вынуждены были выживать буквально на подножном корме. Приход к власти несклонных к стяжательству кланов, чьи орки хоть и требовали самоотдачи на работе, но при этом позволяли жить сытно и спокойно. Проще говоря, суровый орднунг взял сердца орков будущей конфедерации едой и безопасностью, а публичные казни наиболее обеспеченных членов общества бывших стран послужили искрой, из которой разгорелся пожар будущего патриотизм. Семя культуры завоевателей пало на чрезвычайно благодатную почву.

– Как вы думаете, Виктор, что будет, когда Заир Конн тар Фарагат двинет армии на наши страны? Ответьте мне, прошу, не задумываясь!

– Тут и думать не о чем, – пожимал плечами я, – Вы описали мне нацию-рекордсмена мира по рождаемости. Барджайе нужно лишь временно изменить нормы внутренних конкурсов и экзаменов, чтобы получить мощный приток молодёжи, которую можно поставить под ружье. Население ваших стран Вечному Тирану… просто не нужно. Значит, если я всё правильно понял, это население прекратит быть.

– Именно! – в полный голос выкрикнул Владен, вскакивая с сиденья, – Теперь вы понимаете, в какой мы ситуации?!

– Думаю, что за полгода у вашей семьи вполне получится найти способ перебраться на другой континент, – пожал плечами я, – У меня же получилось, причем из Эласты.

– …но! – попытался что-то добавить высокий орк, но тут же повесил голову, садясь назад с фразой, полной уныния, – Вы правы, мастер Мадре. Надежды нет.

Забавные ребята эти братья. Никак не пойму, то ли они жулики, то ли благородные, то ли всё вместе. В Хайкорте было проще, там мне приходилось общаться либо с нежитью, либо с весьма странными живыми. Подданые Незервилля и их интересы были понятны «от» и «до». Здесь ситуация другая, я даже не уверен, чего именно хотят эти два мутных орка.

Ответ на этот незаданный и, признаться, не особо волнующий меня вопрос я получил спустя три пересадки, когда мы уже приближались к некоему железнодорожному нексусу, откуда должны были сесть на поезд прямо до границы между Барджайей и Затрандой. Выйдя в туалет, я по возвращению обнаружил двух братьев в весьма двусмысленной позе: Владен полулежал грудью на койке лицом вниз, а Теовальд, держа брата за волосы и упершись ему коленом в спину, с оттяжкой перерезал зеленое орочье горло. Получалось у них не очень – у верхнего постоянно пропадал упор с колена, а нижний, несмотря на разверстую рану, усиленно дёргался, хлюпая, сопя, и заливая брызгающей кровью всё подряд. Глаза Волди, наблюдавшего всё это с верхней полки, были по пять рублей каждое.

– Испытываю весьма сложные ощущения, – признался я верхнему орку, держа его на прицеле бывшего бандитского пистолета, – Вроде бы подобная ситуация у нас никак не оговаривалась…

– Подождите, мастер Мадре! – прохрипел Теовальд, удерживая брыкающееся и не желающее умирать тело, – По-дож-ди-те!

– Не могу, – признался я, чувствуя, как подступают негативные ощущения от «нетерпимости законника», – Мне срочно нужно объяснение, господин Кринхальзер!

– Я… вам… плачу! – возмутился продолжающий убивать брата орк. Ну, или точнее, удерживать убиваемого, который, вроде бы, так активно себя вести был не должен.

Для «нетерпимости» это аргументом не являлось, пришлось принимать меры. К счастью, висок орка-аристократа немногим отличается по прочности от человеческого, а бандитский нож, который я оставил себе, был хоть и сточен наполовину, зато с толстым обухом. Этим вот полушилом я пробил голову удивительно живучего Владена. Мизерикордия как она есть. Вполне легитимно, учитывая, что разрезанное горло ничем не заштопаешь.

– Объяснение! Быстро! В двух словах! – зло рявкнул я, выбивая легким шлепком нож из руки Теовальда. Внутренности и голову жгло и крутило.

– Это не мой брат! – завопил Теовальд, хватаясь за отшибленную руку, – Он убийца или шпион Барджайи!

– Дока…за…тель…, – прошипел я, удерживаясь из последних сил. «Нетерпимость» крутила очень сильно, превращая тело в сжатую пружину, испытывающую острые мучения. Избавиться от них было очень просто в данный момент: просто «восстановить справедливость», прибив убийцу, но я по-прежнему был уверен, что это не лучший выход.

– Смотри! – выкрикнул что-то почуявший Теовальд, и, даже не вздрогнув при виде хищно дёрнувшегося к нему ножа в моей руке, наклонился, вцепляясь брату в лицо. Несколько судорожно быстрых рывков приносят свои плоды – в лапище орка болтается нечто наподобие грязной разорванной тряпки, а мой озадаченный «недостаток» сворачивает свою вредительскую деятельность, разжимая хватку на моей психике.

Худая бледная морда, лежащая в расплывающейся луже крови, совершенно не похожа на напряженное лицо Владена Кринхальзера. Теовальд содрал маскировку, напоминающую искусственную плоть.

А вот сам убийца и сдиратель масок уже целится в меня из удивительно маленького револьвера. Пытается целиться, чему сильно мешает измазанные в кровище пальцы, никак не попадающие на спусковой крючок. Пальцы орочьи, а оружие девичье…

– Всё, я вам больше не угрожаю, – хладнокровно убираю нож, демонстрируя орку пустые ладони, – Давайте поговорим, господин наниматель.

Проходят долгие три секунды, в течение которых орк безуспешно пытается привести оружие влажными руками в рабочее состояние. Затем, что-то поняв по моему выражению лица, он досадливо отбрасывает неудобный револьверчик со словами:

– Мы объяснимся потом, мастер Мадре, а пока нам нужно покинуть поезд!

Вопросов не задаю, даже когда Теовальд, заглотив зеленую тягучую жидкость из пузырька, прятавшегося в рукаве, начинает отдирать раскладные койки с «мясом» из стен. С трупа натекло немало, а мы оба вряд ли являемся экспертами по уборке купе или прятанью больших зеленых мертвецов. Более того, скоро первый таможенный пост на нексусе, где, по словам орка, будет тщательный досмотр пассажиров барджайцами. Мне сейчас плевать на всё и на всех, но ситуация пахнет как деньгами, так и проблемами. А деньги мне нужны.

Выкинув свои и «Владена» чемоданы в окно, орк с выдранными койками довольно ловко вылезает сам, а затем, прижав их к себе поплотнее, отталкивается мощными лапищами, явно планируя амортизировать падение с помощью мягких сидений. Это у него вполне удаётся. Следом очередь Волди, для кота это вообще пустяки. Прыгаю за ним налегке, не забыв ни винтовку, ни измазанный в крови револьверчик. В хозяйстве пригодится. Приземление мягкое, хоть и приходится несколько раз кувыркнуться через голову.

Редкий случай, когда гномьи вес и габариты играют тебе на руку.

Теовальд, нужно отдать ему должное, справляется просто на «пять» для довольно рыхлого субъекта: отыграв телом о койки, он скатывается в бок, а затем вполне бодро тянет из наплечной кобуры свой основной револьвер. Скорее всего, он собирается им меня припугнуть или хотя бы проконтролировать на время грядущего разговора, но сравнить стати орка, пусть и подхлестнувшего себя каким-то веществом, с характеристиками маленького злого кида… невозможно. Еще до того, как его пальцы смыкаются на основном оружии, я уже захожу сзади, чтобы приставить дуло револьверчика к виску господина Кринхальзера. Тот тут же замирает как встревоженный суслик.

– Итак, господин Кринхальзер, предлагаю познакомиться снова, – излагаю повестку дня я, – …в режиме максимально возможной искренности. Итак, меня зовут Виктор Мадре, я прибыл с континента Эласта, являюсь сыном Должника и страдаю психическим заболеванием, заставляющим меня реагировать на любое нарушение закона в тех рамках, которые понимаю сам. В данном конкретном случае я могу убить вас за нанесение несовместимых с жизнью травм своему брату и угрозе моей жизни, но имею основания думать, что покойник братом не был, а вообще был личностью враждебной. Подозреваю, что в ходе мирных переговоров мы можем прояснить всё имеющееся в наличии недопонимание. Ваша очередь.

– Меня зовут Теовальд Кринхальзер, я бывший дипломат посольства Затранды в конфедерации Барджайя, – очень честным тоном отвечает стоящий на коленях орк, – Два месяца назад понял, что моего брата убили или похитили, а его место занял барджайский «лицедей». Должен перевести закрытый архив посольства на родину. Архив у меня планировали изъять при переходе границы. Со большим скандалом и обнародованием бумаг. «Лицедей» должен был меня контролировать. Содержание же документов в моем дипломате может усилить казус белли конфедерации по отношению к Гребе, а значит – сделает её первоочередной целью для Тирана. Это в интересах Затранды. Нуждаюсь в телохранителе.

– Великолепно, – подытожил я, убирая оружие и делая пару шагов назад, – Мы оказались теми, за кого себя выдаем. Перед тем, как мы оговорим новые условия моего найма, господин Кринхальзер, не поведаете ли мне, что за дрянь вы сняли с лица своего псевдобрата?

– Владен…, – со вздохом начал Теовальд, вставая с колен, – …получил сильные ожоги лица еще в молодости, когда экспериментировал с составами. Он разработал для себя косметический препарат, заполнявший рытвины и шрамы на его лице. После обработки другим косметическим средством, выравнивающим тон кожи, его лицо становилось неотличимо от нормального. Или от моего, когда это требовала ситуация. Этому изобретению уже двадцать два года, мастер Мадре, и его широко используют на всём континенте. В случае Владена, что вы наблюдали своими глазами, «лицедей» использовал не косметику, а целую мягкую маску, сделанную по той же технологии.

– Мне очень интересно подобное, – признался я, проводя рукой по своей серой лысине. Орк понимающе хмыкнул.

– Возможно, мы что-нибудь придумаем в будущем, мастер Мадре. А пока нам нужно срочно покинуть Барджайю. Приблизительный маршрут мне известен. Вы со мной?

– С вами, господин Кринхальзер. Этот оплаченный день еще не закончился, а обсудить условия нового контракта мы сможем и на ходу.

Глава 4

– Скидывай баул и посох, бродяга…, – фраза сопровождается смачным плевком на пожухлую траву, – …и пацана своего заголяй. Тогда живыми уйдё…

(выстрелы)

– Еще четыре трупа, – комментирую я, слегка кривя против истины. Орки раса живучая, очень крепкая. Убить наповал с одной-двух пуль малого калибра физически развитого зеленокожего под два метра ростом почти невозможно, поэтому, для экономии боеприпасов, приходится пускать в ход тот самый нож из паршивой стали.

Уже четвертый раз за неделю бродяжничества. Это мир такой или же мне просто везёт как утопленнику?!

– Зато эти подонки вечно выходят к нам расслабленными. Благодаря вам, Виктор, – едко комментирует Теовальд, извлекая из ножен свой нож и идя к наиболее беззащитному телу, скребущему лесной дерн руками. Крови орк не боится, от чего постепенно зарабатывает мою симпатию и уважение.

Грустно вздыхаю в ответ. Крыть нечем, но очень хочется. Причина? Она есть. Один из чемоданов в «бауле» Кринхальзера принадлежит ему, содержа в себе перевозимые орком бумаги. Второй чемодан, принадлежавший «Владену», имеет неплохой запас орочьей косметики мертвого алхимика. Как итог, мы путешествуем по лесам в маскировке: орк изображает из себя оборвыша бродягу, а я… детёныша орка. Орчонка. Слава зеленому тональнику!

– Дерь-мо, – проворчал я, заканчивая обыск бывших криминальных элементов. Если не считать баула, в котором Теовальд тащил чемоданы и нашу одежду, да обмотанного тряпками ружья, изображавшего посох, то наши очередные жертвы совершенно никак внешне не отличались от нас. Грязное тряпье, не менее грязные тела, дубины с гвоздями и ножи из обломков кос.

– Мне удивительно, как часто вы жалуетесь на судьбу, друг мой, – ехидно хмыкнул мой наниматель, пытаясь отодрать от чужой одежды кусок почище, – Вы в разы выносливее, быстрее и сильнее меня, а образ жизни, что мы вынуждены вести, вам далеко не в новинку. Так от чего же столько негатива?

– Представьте себе, что я почти год уже вёл такой образ жизни, господин Кринхальзер. А затем, спустя несколько дней чистых простыней и обедов на посуде, вынужден его вести снова.

– Оу. Тогда прошу прощения.

– Идемте, господин Кринхальзер. Идемте. Только ответьте на вопрос – каким образом документы, компрометирующие Гребе, нужны были «лицедею» Барджайи именно с вашим арестом в комбинации? Почему «Владен» их просто не конфисковал?

– Потому что Заир Конн тар Фарагат, мастер Мадре, сейчас вместе со своим флотом реколонизаторов. Приказ о начале экспансии он отдаст, только прибыв в свою столицу, Мадженту. Чем больше у него будет легитимных поводов для агрессии в сторону соседей, тем лучше. Моя поимка была бы для него редкостной красоты подарком. Я удовлетворил ваш интерес?

– Вполне, благодарю.

Я прекрасно видел, что знатный орк сходит с ума от любопытства, наблюдая за мной и Волди. На язык Теовальду определенно просились тысячи вопросов, но тренированный дипломат умел как молчать, так и работать по приоритетам. Он платил за свою безопасность, её я ему предоставлял в полной мере. Всё остальное было вторично.

Случай доказать мою компетентность, а заодно избавить чересчур подозрительного дипломата от лишних мыслей представился, не успели мы отойти и на километр от места последней стычки с бродягами-разбойниками. Из-под чахлого куста выпрыгнуло нечто, целясь мне в лицо, но было аккуратно перехвачено в полете. При виде щелкающего клешнями и ногами маленького ихорника, жутко напоминающего самого обычного, пусть и очень крупного рака, Волди, взвыв волком, моментально забрался на дерево, а орк отпрыгнул назад со всей возможной скоростью, спотыкаясь и падая задом на траву.

– Вот, – довольным тоном заявил я, неся щелкающее, хрипящее и остервенело царапающее десятком ног воздух существо по направлению к подзащитному, – Можете спокойно его убить, господин Кринхальзер. Думаю, что лучшего доказательства того, что я не Должник, быть не может!

«Господин Кринхальзер» не хотел убивать ихорника, он, судя по всему, дико хотел заорать, обмочиться и проблеваться, и это вызывало у меня понимание. Всё-таки ракообразные, даже земные, невероятно отвратительные твари, а уж в исполнении чужеродной формы жизни, со всеми этими лишними жвалами, сегментами, ногами…

– Уб… убейте его!!! – сорвался двухметровый орк на визг. С дерева утробным мявом нанимателя поддержал мой кот, от чего пришлось всё-таки пойти на поводу интересов большинства. Убогий нож проделал в панцире мелкого паршивца несколько отверстий, поражая наиболее крупные узлы ихорообращения, после чего я небрежно выкинул тварь в кусты. Отданный Долг и моя трансформация никоим образом не сказались на умении видеть этих тварей… мелочь, но очень приятно. Хотя, почему мелочь?

Произошедшее зеленокожего дипломата встряхнуло, от чего я, ожидавший едва ли не скандала, получил лекцию о политике Вечного Тирана на Северной Валте. Неожиданно оказалось чертовски интересно. По словам дергающегося теперь от каждого куста Теовальда, Заир Конн тар Фарагат также, как его отец и дед, держал курс строго на внешние межконтинентальные отношения, поддерживая высокую репутацию Барджайи и пренебрегая заигрыванием с соседями. С ними конфедерация вела себя пренебрежительно, являясь по своей сути автономным образованием, которому торговля не особо и нужна. Вновь дикость, но лишь с точки зрения цивилизованного человека, а не орка из государства аскетов-многоженцев.

Итак, зачем Тирану была нужна операция «прокати треть своей армии на другой континент»? Ответ – внешняя политика. Повода для захвата соседей у Его Великомогущества не было, а значит, и будущую экспансию могли осудить. Не критично, но мне, чуток понимавшему как работает внешняя политика, были его мотивы понятны. Проворачивая махинацию с отказом от претензий на часть Эласты, Заир Конн тар Фарагат убивал одним выстрелом с десяток зайцев, а заодно (правда, об этом ходили только слухи) получал в помощь/аренду часть кораблей Транта, Кригстана и Тирвиля, для артиллерии которых на Эласте не осталось значимых целей. Зато эти цели были на Северной Валте.

– У нас, затрандцев, мастер Мадре, есть лишь одна надежда, – говорил на привалах Теовальд, – Спровоцировать Барджайю атаковать Гребе и Филинс, что даст нам больше времени на эвакуацию или поиск иного выхода из ситуации. Как будто он может быть…

– Рекомендую вам и вашей семье, господин Кринхальзер, сразу везти своё состояние в большой мультинациональный город, – поделился своим мнением я, – И отчаливать при этом из самого малонаселенного места, что есть в вашей стране. Ночью. А потом следы путать.

– Позвольте, зачем? – заморгал густыми ресницами орк, привалившийся спиной к дереву.

– Потому что будь я на месте Вечного Тирана, то обязательно бы озаботился перехватом кораблей, набитых ценностями, – пожал плечами я, полагая, что говорю само собой разумеющиеся вещи, – Думаю, знати в ваших странах побольше, чем свободных транспортников, а с ресурсами Барджайи, тем более с этими вот их «лицедеями», проблем расставить маячки на все корабли не стоит. А затем знай себе собирай урожай. Перехват, благородных на дно, а флотилию в порты конфедерации. Это как урожай сам прыгающий в корзину.

– Нам нужно поспешить! Мастер Мадре, я настаиваю!! – прохрипел бледный орк, вскакивая с места. И действительно, после нашего разговора все его усилия сосредоточились только на преодолении как можно большего расстояния.

Вот в чем проблема сословного дробления общества, думал я, глядя как здоровенный орк упахивается день ото дня до состояния нестояния – приоритеты лояльности. Теовальд на пару со своим братом определенно не только зашибали денежку малую на алхимии, но еще и шпионили, куда же без этого. Только вот, пока речь шла о родной отчизне, бравый иностранный агент вёл себя довольно расслабленно, а как только зашла речь о том, что весь его благородный род со всеми накоплениями может исчезнуть – здравствуй очумелая ходьба и прерывистый сон напополам с болью от судорог в мышцах. У аристократов свои приоритеты.

Нам пришлось пройти порядка двух сотен километров, первоначально затратив несколько дней на дополнительное запутывание следов. Это было излишне, но рассказы нанимателя о разнообразии полезных профессий в Барджайе меня изрядно обеспокоили. Если орки соревнуются друг с другом не только в силе, ловкости или воинском мастерстве, но даже в столярном или сапожном деле, то представить, куда за столько лет могут шагнуть навыки разведки и преследования, довольно сложно. Зато пугающе. Скорее всего, думал я, прокладывая дорогу для полумертвого от усталости нанимателя, если бы этот мир не познал тайны огнестрельного оружия, то вся Северная Валта давным-давно была бы под Барджайей.

Через неделю мы вышли к большой деревне, располагающейся уже в границах Затранды. Ополоснувшись в реке и одевшись как цивилизованные разумные, сняли комнату на местном постоялом дворе. Проживание было за мой счет, пришлось одалживать деньги нанимателю, вся его наличка давно перешла ко мне, но так, как я продолжал играть роль зеленокожего ребенка, распоряжался ей по-прежнему Теовальд. И ему был необходим отдых, а мне с котом не хватало комфорта.

За пару суток нас ни разу не попытались ограбить, что меня местами даже встревожило, особенно когда понял причину такого нездорового поведения местных. Крылась она в совершенно неприемлемом на мой взгляд дефиците огнестрельного оружия для приграничной деревни. Деревенские, несмотря на век поездов, пароходов и дирижаблей, ходили с луками и копьями!

Наблюдения в окно под храп вымотавшегося Кринхальзера натолкнули меня на другую мысль – я ощутил необходимость заполнить внутри себя пустоту. Не ту, что может возникнуть у молодого красивого хазарда, маскирующегося под гнома… то есть, не нужду близости с женщиной, а куда более глубокую.

Я скучал по старрху.

Первые самостоятельные шаги по этому миру я сделал с орочьим боевым ножом в наспинных ножнах. Его тяжелое длинное лезвие сотни раз выручало меня в самых разных ситуациях. Даже сейчас, после купания в потрохах монстра и трансформаций, тело помнило успокаивающую тяжесть здоровенного пыряла за плечами. Нужно было найти новое.

Отлучаться от тела самозабвенно дрыхнущего подзащитного было бы актом вопиющего непрофессионализма, потому я дал задание Волди. Кот, прекрасно знающий, как выглядит старрх, отправился разглядывать ассортимент в местных магазинах и кузнях. Вскоре он вернулся весь в пыли, притащив нереально здоровую и жирную крысу со сломанным хребтом. Оставив её на мое попечение, питомец с деловитым видом снова куда-то рванул.

Крысу, дабы не смущать спящего запахами, я разделал на карнизе окна, превратив здоровую тварь в набор лишенных шкуры и костей запчастей, идеально подходящих для пропитания кота. Тот вскоре вернулся, с натугой таща такой же пыльный, как и он сам, свёрток. Передав мне добычу, Волди отряхнулся и приступил к трапезе, а я, предвкушая всякое разное, начал разворачивать добычу, на которую кот определенно наткнулся на каком-то пыльном чердаке, где и произошло их с крысой знакомство.

– Гм, – озадаченно почесал я затылок, – Спасибо, Волди, прямо от души. Это, конечно, не старрх, но куда лучше, чем то, что есть.

В свертке было… нечто, отдаленно напоминающее помесь сабли и кинжала на грубой и плохо зашлифованной рукояти из дерева. Кустарщина полная, решил я, осматривая поделку, вытащенную из ножен, сшитых жилой по толстой шкуре лесного зверя. Кто-то снял с косы лезвие. С очень большой косы, прекрасно подходящей под руки и стать местных зеленокожих верзил. Затем этот кто-то с неясными целями заточил у импровизированного ножа обух, превращая бывший сельскохозяйственный инструмент в слабое подобие обоюдоострой сабли. Решение идиотское от начала и до конца, заключил я, представляющий себе порядок ковки боевого оружия, где на обух из твердой стали наваривается полоска мягкой для лезвия. Эта зловещего вида игрушка, лежащая сейчас в моих руках, сломаться может от одного-двух ударов…

…или побольше. Вторичный придирчивый анализ показал, что металл, из которого сделан клинок, отличается куда лучшим качеством, чем те образцы железа, что я видел до этого. Плюс бывший обух очень тщательно заточен. Ерунда, конечно, хоть теперь за плечами есть привычная тяжесть, а потом поменяю на что-либо вменяемое.

– А, – спустя сутки заявил глубокомысленно я, – Теперь всё ясно.

– Мне пока ясно, что у нас, а может быть, и только у вас, мастер Мадре, сейчас начнутся проблемы, – среагировал выспавшийся, а от того чрезмерно бодрый Теовальд, – Уточните, что имели в виду?

– То, что в приграничной деревне не ограбили столь выдающегося орка как вы, господин Кринхальзер. Здесь солдаты. Они слишком близко к деревне, чтобы жители могли всерьез думать о чем-то нехорошем, – процедил я, понимая, что нанести зеленый грим уже не успеваю, – Помните, я говорил, что ваша одежда чересчур хороша? Готовьтесь с ней расстаться. А может быть, даже и с жизнью.

– Вы преувеличиваете, – дан был мне неуверенный ответ, – Это же воины Его Величества, они при исполнении…

– Мы очень скоро всё узнаем…

Речь шла о контрольно-пропускном пункте, вольготно расположившемся на перекрестке. Мы бы его обошли, да вот только башни и эллинги миниатюрного воздушного порта примыкали к здоровенному деревянному КПП чуть ли не вплотную, а нам нужно было именно к ним. Всё пространство за шлагбаумами огороженной территории буквально кишело зелеными вооруженными орками в зеленой военной униформе, шмонающими телеги, повозки и фургоны, выстроившиеся в очередь к веренице складов.

Что поделать, придётся рисковать. Деньги в количестве 870 барганатов, коими я располагал, суммой были отнюдь не маленькой, но на двоих недостаточной, если пытаться пересечь половину страны на поездах и дилижансах. На одни только ночевки бы ушло больше половины этой суммы. Полёт на дирижабле был единственным способом как-то уложиться в бюджет. Сам воздушный корабль у одного из эллингов болтался – небольшой, ярко-желтый, вытянутый, он напоминал летящую куда-то канарейку. Это внушало надежды… в отличие от раздраженных морд орочьих солдат.

Сначала всё было хорошо. Пара караулящих шлагбаум солдат даже выпрямились при виде подходящего к ним Теовальда, начав пожирать хорошо одетого орка преданными взглядами. Но потом, увидев мою серую рожу с черными глазами…

Ну, на самом деле виноват в панике молодых здоровых лоботрясов был исключительно я. Не стоило разевать глаза и рот как можно шире, а потом слепо переть вперед, совершенно перестав замечать, как тех, на кого я иду, так и дула уставившихся на меня ружей.

– Стоять! Или будем стрелять! – завопил один из солдатиков, тыкая в меня своим огнестрельным веслом, до боли в деснах похожим на мосинку.

– Стою! – тут же рявкнул я, действительно останавливаясь, – Только сдвинь свою жопу влево, утырок! Не видишь, я смотрю?!

– Сержант! – заорал второй еще громче, – Тут какая-то тварь говорящая!

– Прекратите! – попытался вмешаться Кринхальзер, но поздно.

– Тварь?! – вызверился я на молодого орка, – Да я тебе сейчас лицо съем, гнида ты зеленая! Я гном!!

– Сержааааааааант!! – белугой взвыл почему-то поверивший мне солдат. Наверное, не стоило обнажать зубы, а затем слегка видоизменять их расположение волнообразным ходом, но на «тварь» я как-то остро среагировал… являясь тварью.

Впрочем, начавшуюся ругань моего подзащитного с солдатами я тут же просто проигнорировал, продолжая вовсю пялиться на привлекший мое внимание объект. Тот лежал вдоль стены одного из бараков, демонстрируя грубо сваренный из металла корпус в форме параллелепипеда длиной метров в пять. Такой себе здоровенный вытянутый ящик с небольшим зарешеченным окошком в торце. Куда большего внимания заслуживали шесть механических ног, мирно покоящихся на земле в сложенном состоянии! И ладно бы только они! На верхней части этого непонятного механизма покоилось ни что иное, как самое настоящее пулеметное гнездо, из которого торчало черное дуло ну очень уважительного калибра!

Черт побери, оно же должно двигаться. А как? На этих лапах? Ну конечно на них, вот же приводы, изолированные шланги, рессоры, поршни. Вся эта механизма у лап грубая, чуть ли не кустарная, но видно, пронзительно ясно видно, что это всё – рабочее! Действующее! Именно так, в говнах и брызгах грязи, с небольшими потёками ржавчины и должен выглядеть обычный транспорт!

Вообще, я уже давно привык, что этот мир мало чем отличается от середины-конца 19 века моей старушки Земли. Если не считать, что на Кендре удачно перемешались (или не слишком) расы эльфов, гномов, людей и еще хрен знает кого, то большая часть планеты находилась на этой ступени технологического прогресса. Магия? Ихорники? Да тому и другому чуть более сотни лет, эти явления не включились в общий цикл! Магия стала уделом образовавшейся интеллектуальной элиты, а большую часть ихорных монстров вывели такие как я!

Но откуда тогда здесь, на самом краю паршивой примитивной страны, которую вскоре поглотит местный гегемон, такая фантастическая вещь, как шагающий транспорт?! На чем он может двигаться?! Какой у него источник энергии?!

Ответов на вопросы не было, зато был Теовальд Кринхальзер, тащущий меня под конвоем чуть ли не десятка нервных орков к местному начальству. У входа в штаб нас разоружили и обыскали, но, когда зеленые лапы чересчур ретивых военных потянулись к чемоданам бывшего дипломата, тот, отбросив цивилизованный лоск, популярно и нецензурно объяснил, что потом будет со всей этой частью «деревенских недоносков». Нужно лучше изучать октар, рассеянно подумал я, половину ведь матюгов не понял. А ведь хваленое обучение Должников позволяет после формирования определенного словарного запаса запоминать слова языка буквально налету!

Из ступора меня вывел хриплый мужской голос, с тоской протянувший:

– Меня что, проклял кто-то? Второй урод за день!

Никогда не был невротиком. Вторая жизнь, обучение в гоблинском лагере, путешествие, полное смерти и приключений, тренировки среди эльфов-ксенофобов, две приемных дочери-подростка, одна из которых призрак, способный проходить сквозь стены, должность шерифа в городе, полном живых мертвецов при работе на бога, волшебников и странных мутантов, двойное попадание в плен к безумным ученым, виртуальный секс в мозгах колоссального чудовища с ним же… и это так, если пройтись по самому краешку. Такая жизнь, к тому же, совершенно не оставляет тебе никаких шансов остаться расистом, потому что само понимание «разумности» приобретает весьма расплывчатые формы, а права существа обычно соразмерны сумме носимых их калибров огнестрельного оружия с умением его применять.

Но когда какой-то паршивый одноглазый кусок зеленого дерьма на краю света смотрит на тебя как на то самое дерьмо, да еще и отклячив здоровенную посеченную шрамами губу так, что походит на поиметого жизнью орангутана…

– Хочешь, я тут всех вырежу? – мрачно спросил я у сидящего в удобном монументальном кресле седого орка, тут же напрягшегося мордой и прочими частями тела, – А потом убью тебя. Ружьем. Пихну его тебе в зад и буду бить по прикладу ногой до тех пор, пока оно не вылезет у тебя из глотки, зеленая ты паскуда. Следи за языком!

Обозвавший меня «уродом» военный хмуро пялился то на меня, то на Теовальда. За нашими спинами тихо пищали на полу двое молодых, вошедших в виде караула, обоим, схватившим меня за плечи, я сдавил кисти рук, вывернув их при этом. Не до того состояния, когда сложный внутренний механизм лучезапястных косточек и пальцев превращается в дробленую кашу, но достаточно, чтобы молодежь сейчас пребывала на своем особом мире невыносимой боли.

– Должник, – скривился еще сильнее орк, – Что ты забыл в нашей глухомани? Вы же, падальщики, все ушли под руку сраному Тирану?

– Твоя жопа определенно алчет ружья, – в тон ему ответил я, – Если надеешься, что дам время спилить мушку, то зря. Сделай голос и морду попроще. Я работаю на уважаемого благородного господина Кринхальзера. Телохранителем. А ваша зеленая кодла на сейчас угрожает телу господина Кринхальзера или, как минимум, миссии господина Кринхальзера. Тебе видна суть наших возможных разногласий твоим одним глазом или он уже устал и его можно вынуть?

– Может, я тогда лучше поговорю с господином Кринхальзером? – хмыкнула эта хладнокровная сволочь, аж восхитив меня своей выдержкой.

– Будьте любезны, – сделал я приглашающий жест, несильно пиная по крепкому черепу одного из вьюношей, что превозмог боль и собирался заорать.

Теовальд, окинув меня многообещающим взглядом, начал ругаться с седым одноглазым орком, периодически доставая из дипломата свои большие бумажные полномочия, а я, сделав морду ящиком, замер рядом, чувствуя, что всё сделал правильно.

Должник кровоточит, испытывает боль и умирает как обычный смертный лишь поначалу. Чем дольше он живет, тем больше убивает ихорников, тем сильнее оттачивает свои умения, со временем становясь малоуязвимой машиной смерти. Чем больше плотоядных тварей погублено, чем больше выплачен его долг Богу-из-Машины, тем Должник получит больше «очков развития», что способен потратить, «покупая» у своего же организма определенные мутации. Он, в зависимости от своей профильной Триады, получает определенный набор изменений, которые на высоких уровнях развития кида, делают его недосягаемым для простых смертных. Это знают все, от чего мой наглый почти-блеф имеет все шансы сработать.

Мне не повезло дважды. Изначально я получил «Триаду Вождя» как профильную характеристику. Самую редкую, самую бесполезную. Таких кидов называли харизматами и из них никто не доживал до выплаты Долга. Слишком низкие физические характеристики, слишком серьезно общество настроено против тех, кто ездит этому обществу по мозгам, а харизматы именно «ездят», воздействуя на окружающих силой личности, характера… ментально в общем. Второе мое невезение заключалось в трансформации, что навечно оставила меня сильным, ловким, быстрым, но уж никак не всесносящей машиной разрушения, способной принять на грудь танковый выстрел.

Однако, совокупно моих способностей было достаточно, чтобы пронять браваду пожилого военного, за которой скрывался обычный страх разумного, не желающего умереть от втыкающегося в зад ружья, а Квадры Вожака хватило, чтобы убедить его в серьезности моих намерений.

– Так, хватит козырять своими полномочиями, уважаемый! – у орка, имени которого я, погрузившийся в размышления, не расслышал, сдали нервы, от чего тот с грохотом опустил свои ладони-лопаты на стол, – Знаете что, господин Кринхальзер? Вы получите свой дирижабль, но заодно и заберете мою головную боль. Секунду!

С натугой подняв грузное тело, одноглазый встал из-за стола. Приблизившись к здоровенному комоду, он открыл гнусно скрипнувшую дверцу, а затем… извлек из комода связанного ребенка, удерживая последнего за шкирку. Ребенок гневно дрыгался, блестел глазами, но молчал по причине здоровенного кляпа, закрепленного парой тряпок. Приглядевшись, я понял, что первоочередное впечатление ошибочно – в лапище орка трепыхалась молодая зеленокожая девушка. Была она остроноса, большеглаза, измазана грязью и маслом, а также довольно слабо одета в подобие ботинок, наколенников, кожаных шорт и майки, видевшей прошлый век. А еще у неё были потрясающе красные волосы! Короткий грязный ёжик волос почти рубинового цвета! С желтыми глазами и зеленой кожей сочетание было просто убойное.

А еще, это был первый увиденный мной на Северной Валте гибрид орка и гоблина.

– Вот эта, – потряс вояка гневно пыхтящей девушкой, – Отказывается подчиняться предписанию о конфискации у всех частных лиц воздухоплавательной и наземной техники, имеющей потенциал быть переоборудованной в боевую. Также эта зараза отказывается принимать присягу пилота, на что у меня тоже есть предписание! Её хлам занимает эллинг, занимает место на пункте приема, а она сама сидит здесь. И должна сидеть еще два с половиной месяца, пока не пребудет военная полиция. Суть сделки, что я предлагаю, ваше благородие, проста – оставляете мне расписку, а сами забираете себе эту козу и её хлам. Она отвозит вас в Энтигель, где сдаете её вместе с дирижаблем на руки местному отделению, и мы все счастливы. Годится?

– То есть, вместо нормального дирижабля, вы собираетесь впарить мне тот желтый хлам, что висит на башне? – брюзгливо вопросил Теовальд, поднимая одну бровь, – Да еще и с уголовницей в качестве пилота?

– А у вас другого выбора нет, господин Кринхальзер, – показал желтые зубы вояка, игнорируя мычащую пленницу, – Если ваш серый карлик не заставит эту красноволосую дрянь лететь куда вам надо, то отсюда вы сможете уйти только пешком. Разве не знаете, что нексусы в Ханлисе, Гриттерперне и Твальду взорваны террористами?

– Что?!

– То! – улыбка старого орка окончательно превратилась в апогей злорадства, – Железнодорожные связки в Затранде были взорваны две недели назад. В Гребе на пару дней раньше, а Филинс отделался лишь одним, но зато потерял в умышленных пожарах два важных порта. Два. Месяца. Назад. Диверсантов не поймали, ни одного, нигде. Все подозревают Барджайю и друг друга. Кстати, учтите, что любое воздушное судно сейчас на вес золота, так что если вы не доставите эту шлюшку и её корыто в Энтигель…

«Шлюшка», надсадно замычав, попыталась раскачаться в орковой лапе, чтобы хоть как-то пнуть одноглазого, но тот небрежным жестом выронил пленницу на пол, умудрившись подгадать момент так, чтобы она с размаху шлепнулась задом.

Больно, наверное.

Теовальд вздохнул, возведя очи горе, а затем обратился ко мне:

– Мастер Мадре, надеюсь, вы умеете пытать?

– Конечно, господин Кринхальзер. Я же Должник, – индифферентно пожал я плечами, отыгрывая роль.

– Хорошо, тогда мы воспользуемся вашим щедрым предложением, – с тяжелым вздохом поведал один орк другому.

Глава 5

Меня слегка пнули под задницу, сопровождая намек на членовредительство ворчливым:

– Чего здесь расселся? Вали в пулеметное гнездо, коротышка!

– Я помог тебе поднять и закрепить твоего железного жука, – раздельно произнес я, глядя в беспредельно наглые желтые глазищи, – Но на этом всё. Если надеешься, что залезу в ту дыру, откуда по чистой случайности совершенно не видно твоего пилотского кресла, наивная красноголовая девочка, то вынужден тебя разочаровать. Я собираюсь сидеть здесь и следить за тобой. Если выкинешь хоть какой-то фокус, я отрежу тебе задницу, а затем сошью из получившихся двух половинок кожи себе кошелек.

Из кубрика, где с великим трудом поместился один орк, донесся ехидный смешок.

– Имей в виду, уродец…, – слегка переварив моё обещание, девушка уперла руки в бока, наклоняясь над сидящим мной, – Мы летим на высоте около километра над землей, и я планирую подняться до двух! Если со мной что-нибудь случится, то вам обоим крышка!

– Тебе в тот момент будет уже всё равно. Доставь нас в Энтигель и мы исчезнем из твоей жизни.

– Я ничего не сделала! – тут же зашипела злобной кошкой полугоблинша, – А вы собираетесь отдать мою жопу военным в рабство!

– У всех в этом мире есть проблемы, – равнодушно отрезал я, – Твои я решать не нанимался. Ты обладаешь роскошным выбором – подарить свою жопу воякам, либо подарить мне новый кошелек. Из нее же.

– Ублюдок! – с немалой долей испуга и бравады охарактеризовали меня, а затем всё-таки вернулись на отлично просматривающееся с моей позиции место пилота.

Это чудесное темпераментное создание, наотрез отказывающееся представляться, достаточно быстро сообразило, в чем её выгода, поэтому, первоначально, вопрос о сотрудничестве не стоял. Шестиногий пулеметный трактор, оказавшийся добром полугоблинши, мы приклепали к днищу дирижабля на специальные зажимы с помощью тросового подъемника и мата, а затем, набрав свежих деревенских продуктов со склада, отчалили в сторону Энтигеля. Жалкая уловка с пулеметным гнездом была первой попыткой слабоодетой девушки оказать влияние на ситуацию.

Кстати, мизер одежки на местной летательнице и водительнице шагающих гробов, был не желанием самовыразиться, а реакцией здорового разумного на работающие кустарные механизмы, выделяющие много тепла. С шагающим трактором пока было непонятно, но в самом дирижаблике, совершенно не «заточенном» на местных здоровенных орков, было дьявольски жарко.

Общение у нас сразу не задалось. Забившемуся в каюту Теовальду было лень разговаривать. Страдающий от жары орк, раздевшийся до исподнего, закрывался в ней с открытым иллюминатором, эгоистично отказываясь делиться свежим воздухом с нами. Волди, также предав общие интересы ради прохлады, тусил с Кринхальзером. Сама полугоблинша периодически «вспыхивала» в моем зрении то агрессией, то страхом, определенно придумывая план, как всех убить и остаться одной, только вот невозмутимо созерцающий её со спины я девушку определенно смущал. Созерцать мне помогал отобранный у начальства револьвер, который я бережно хранил на животе дулом к пилоту.

Между делом я внимательно наблюдал за тем, что эта карликовая орчанка тыкает, дёргает и проворачивает, орудуя на своем кресле. А ведь красивая девушка, даже очень. Не по орочьим, а по человеческим стандартам. Тонкая талия, огромные глаза, кругленькое курносое личико с огромными глазищами. Рот широковат, да и острых зубов там побольше, чем хотелось бы нормальному человеку, но я, к счастью, давно уже не он. Да, почти год воздержания давал о себе знать, но куда слабее, чем можно было опасаться – либидо хазарда оказалось более контролируемо, чем либидо искусственно созданного Богом-из-Машины гнома. В Хайкорте я переспал со всеми гоблиншами Лейлуша Коррадорры ат-Мансипаха, да и про других женщин не забывал, но здесь и сейчас просто любовался молодой неодетой девушкой, откровенно меня ненавидящей и боящейся.

Повезло. Был бы здесь и сейчас старый добрый Магнус Криггс, то у желтоглазки точно бы случился внезапный сексуальный опыт, а на моей совести появилось бы несмываемое пятно насильника.

Шли часы. Я не выпускал полугоблиншу из виду ни на секунду, от чего её периодически клинило на самые настоящие бури из страха и злости.

– Ты меня можешь оставить в покое хоть здесь!!? – наконец взорвалась она, поняв, что дверь в малюсенький тамбур не закрыть из-за наличия моей ноги, – Дай мне облегчиться нормально, гад серый!

– Переживешь, – невозмутимо отбрил её я, – Делай свои дела.

– Что?! Посмотреть хочешь?! Ну смотри!! – взвилась девица, сдергивая с себя шорты вместе с трусами. Правда, вместо того чтобы сесть и зажурчать, уставилась на меня с смесью вызова и отчаяния на лице. Зеленые голые плечики трогательно тряслись. Меня это волновало меньше, чем блохи Волди. Интересно, а у него они вообще есть?

Надо же, действительно красноволосая. Удивительно.

– Чем быстрее всё сделаешь, тем лучше, – вздохнул я, – Прекрати паясничать.

– Думаешь, я что-то могу, когда на меня пялится такой урод как ты?!

– Думаю, да. Ты полукровка на континенте орков, да еще и полугоблин, не меньше. А я гоблинов знаю. Так что уверен, что ты придуриваешься.

– Можешь засунуть свои догадки себе в серую жопу, Должник!! – сказав это, девица всё-таки бухнулась задом на металлический унитаз, начав производить характерные звуки мочеиспускания, но продолжая на меня с вызовом смотреть. Я лишь ласково улыбался в ответ.

Свои догадки я предпочел оставить при себе. Например то, что этот примитивный дирижаблик с чрезмерно вытянутой гондолой по своим внутренним помещениям совершенно не соответствует размерам среднего орка (доказано Теовальдом, еле протиснувшимся до каюты). Сама эта девчушка выше меня лишь за счет своих длинных ног, да и то ненамного. Вопрос в студию – каким образом она на этой далеко не гостеприимной земле смогла сохранить такое богатство как дирижабль и шестиногий трактор, пусть и крайне примитивные на мой взгляд?

Ответ – никаким. Но на воздушном корабле мы вчетвером, если считать и кота. Наталкивает как на догадки, каким образом военные девчонку поймали, так и на новые вопросы о том, что она вообще забыла на пограничном КПП. Всё это очень интересно и требует дополнительного расследования. Сейчас им и займусь.

Доделавшая свои дела девушка была коварно сдёрнута мной со стульчака. Захватив обе её ладошки, я начал сдёргивать собственный ремень. Красноволосая тут же затеяла орать, от чего пришлось несильно стукнуть её лбом в лоб, слегка оглушив. Мне вот обеспокоенного криками начальства, пытающегося ползать по местным коридорам совсем не нужно. Связав ремнем руки владелице дирижабля, я аккуратно положил её набок в коридоре, убедившись, что спущенные шортики и трусы надежно блокируют движения длинных ног. Затем оставалось только воткнуть ей в рот найденную тут же не очень чистую тряпку.

– Так, полежи смирно, – посоветовал я упакованной особе, ныряя в туалетную кабинку с вопросом, – И что тут у нас?

А «у нас» оказалось богато, причем я не про телесные жидкости, тут же спущенные мной в свободный полёт посредством рычажка. Богато было оружия. Под внешним ободом унитаза таилась стальная струна с парой деревяшек на концах – гаррота, моё почтение, но это было лишь начало. Из-под бачка был извлечён на свет уродливый как сама жизнь двуствольный обрез, а в самом бачке к крышке был прилеплен густо обмазанный чем-то жирным малюсенький револьвер, точь-в-точь как тот, что у меня уже имелся.

– Так-так-так…, – укоризненно гремел я всем найденным в руках, поглядывая на мычащую девушку. Угрызений совести она определенно не чувствовала, сверкая на меня глазами и гневно сопя.

– Полежи, я скоро вернусь.

Скорее всего, нормальные орки даже не могли обыскать дирижабль, просто не имея возможности пролезть по некоторым ходам. Зато это мог сделать я.

Обнаружилось в процессе экспресс обыска много чего разного. Коробки, коробочки, ларцы, даже небольшие сейфы, всё это было натыкано везде, где можно и нельзя. Под двумя узкими койками, рассчитанными на существ с меня размером, наблюдались целые сейфы с сотнями закрытых механическими кодами ячеек. Впрочем, меня это всё не интересовало совершенно. Чем бы красноволосая не занималась, это было её личным делом. А вот койки с тощими грязными подушками – совершенно другой вопрос. Тщательно обнюхав лежбища, я озадаченно почесал затылок, а затем вернулся к стреноженной голопопой красотке.

– Я тебя сейчас развяжу, – сообщил я ей благую весть, – Вернешься за штурвал. Попробуешь кричать или громко говорить – дам подзатыльник. Поняла? Хорошо.

Кричать действительно не стала. Лишь шмыгнула носом, натягивая назад шорты, а затем галопом помчалась на рабочее место, не сказав ни слова. Удовлетворенно кивнув самому себе, я снова лег в коридоре с револьвером на животе, уже точно уверенный, что мы с Теовальдом находимся на дирижабле контрабандистов. Это пока было лишь любопытной информацией, никак не влияя на нашу конечную точку назначения. Компас показывал, что слегка опороченная девица везет нас куда нужно, она сама после туалетного происшествия слегка замкнулась в себе, от чего я и занялся делом, требующим тщательного обдумывания – погрузился в самоанализ.

«Нетерпимость законника», что ты, мать твою, такое?

Так, стоит рассуждать последовательно. За пример возьму текущую ситуацию с безымянной зеленокожей девчонкой и её дирижаблем.

– Первое. Никто не скрывал, что девчонку с техникой взяли просто потому, что был издан указ хватать и технику, и пилотов. Проще говоря, несмотря на всё, что я только что увидел на воздушном корабле, невзирая на всю мою уверенность в том, что девчонка контрабандистка и нарушительница законов, на данный момент в моем видении ситуации она абсолютно невиновна. Раз.

– Второе. Затрандские власти, по словам того же Теовальда, изыскивающие все возможные средства бегства с Северной Валты. Легитимен ли учиненный этими орками грабёж? С моей точки зрения – нет, с точки зрения законов Затранды? Да. И вот тут кроется первый дьявол-из-деталей. «Нетерпимость законника» должна, буквально-таки обязана подталкивать меня на исполнение законов страны текущего местоположения, но этого не происходит. Чхать я хочу на всю эту страну и на её законы.

– Третье, что еще сильнее проясняет и так уже прозрачную ситуацию. Теовальд Кринхальзер. Наниматель. Дипломат. Вор. Убийца невинного. Если бы «нетерпимость» работала так же, как и в Незервилле, то я должен был сломать ему руки и ноги. Как минимум. В любом случае, даже если подделка под его брата действительно была злонамеренным шпионом, она бы в моих глазах всё равно оставалась невинно пострадавшей. Однако, этого не происходит. Вместо этого я защищаю орка и беру у него за это деньги. «Нетерпимости законника» плевать.

Вывод? Мой «недостаток» работает как усилитель инерции на внутреннем моральном компасе. Если в Хайкорте я целиком и полностью был сосредоточен на исполнении местного закона (являясь шерифом!), то здесь и сейчас следовать законам, о которых не знаю и с которыми не согласен, я не собираюсь. Следовательно, «нетерпимость» просто раскачивает мою реакцию на наблюдаемые события. Если я нахожу эти события нарушениями своего внутреннего «закона», то ущербная механика заставляет меня реагировать. Исправлять. Компенсировать.

Синдром героя какой-то.

Всхлипывание отвлекло от мыслей. Полугоблинша за штурвалом окончательно расклеилась и теперь горько плакала, прислонившись плечиком к стене кабины. Глядя на неё, я почувствовал соблазн залезть в каюту к Теовальду и вдумчиво спросить орка, не знает ли он о городе, который где-то возник в мире чудесным образом. Дипломат определенно имеет ответ на этот вопрос хотя бы по территории Северной Валты. Затем, вне зависимости от ответа, я роняю орка с дирижабля, убирая ненужного свидетеля, а затем предлагаю красноголовой плаксе посетить другой континент. На её желтой птичке это будет быстро.

Что для меня важнее: деньги, которые не факт, что мне отдадут… или полёт из этих обреченных земель?

Интерлюдия

Когда всё покатилось к демонам?

Вопрос без ответа. Не потому, что его нет, а потому что события, лезущие из памяти, одно за другим претендуют на почетное стартовое место, пока она сидит здесь, в ожидании финиша. Серокожий лысый уродец с черными глазами, лежащий на полу с здоровенным револьвером на пузе – лишь финальная уродливая точка её бесконечно тупой жизни.

«Лоскутик! Соберись, кроха! Сколько можно ныть! У нас ржавчины хватает, знаешь ли»

Да, папа. Хватает. Проржавело всё. Ты мог бравировать сколько угодно, скалить зубы, хлопать её по заднице, но дочке всё равно было кристально ясно видно, что всё у них давным-давно ржавеет. Давно начало, до того, как «Солнышко» первый раз взлетела в воздух. Ты не пережил смерти мамы. А затем не пережил ножей трех ублюдков, когда решил навестить её могилу. А твоя малышка Сти, Стелла, Лоскуток… она теперь не переживёт мордоворотов в Энтигеле.

Гребаный Должник, валяющийся на полу – всего лишь большая жирная точка. От этой твари не скрыться, её не обмануть и не запудрить мозги. Скорее всего, даже не убить. Когда жуткий урод вытаскивал заначенное в сортире оружие, с его лица не сходила пренебрежительная гримаса. Не к ней, Стелле, а имевшимся там пушкам. Только стальную удавку он покрутил в руках с уважением, а с остальным повёл себя небрежно, как с хламом. Ненавидит. Как она ненавидит эту тварь. Военные, взявшие её за зад, когда она, залитая соплями и слезами копала могилу отцу прямо рядом с маминой? Обычные орки. Тупые, грубые, но достаточно душевные, чтобы дать ей доделать начатое.

Это существо?

Стелла даже не могла сказать, во сколько раз серый ублюдок хуже того ублюдка, что засадил её связанную в шкаф. Тот седой орк всего-то хотел выжать из неё содержимое тайников «Солнышка», но слишком уж много было свидетелей ее ареста, чтобы он осмелился предпринять в отношении к пойманной серьезные меры. Посадить в шкаф, чтобы она сидела там и гадила под себя? На этом всё. Стелла не дура, она знает, как нужны сейчас в Затранде пилоты. Орка бы освежевали заживо, если бы он начал её ломать всерьез.

Шанс тогда был. Орчина определенно на чем-то сидел, причем в срочной дозе не нуждался. Он подозревал, что на «Солнышке» есть химия. Правильно делал, мразь. Есть! Если бы Стелла поняла, какая именно, то возможно бы заключила с подонком сделку. Заначка на свободу. Одна из, чтобы не вызывать у него приступа алчности. Сообщения транспортного нет, старый наркоман не дурак, чтобы этого не понимать. Сегодня что потребить у него есть, а через неделю-две? Не лучше ли освободить Стеллу, а затем, взяв шагающий танк в заложники, не дождаться, пока она привезет дури?

…но тут появляется большая шишка в обществе гребаного Должника, от чего у вояки играет очко. А у кого бы не сыграло? Тут либо Стелла с «Солнышком», либо получи себе в ближайшее окружение сраного ребенка Бога-из-Машины, со всеми его возможностями и психозами. Все знают, как Должники не любят ждать – у них вся жизнь в движении!

Что, Стелла Заграхорн? Ты теперь обеспечиваешь движение Должнику. Движение, что неминуемо кончится для тебя конфискацией «Солнышка» и тюремным сроком в пару тысяч лет, которые ты будешь отрабатывать пилотом. Скорее всего, здесь же, на своем бывшем корабле, выстроенном твоим отцом, чье еще теплое тело ты закапывала под орочьими взглядами. Серокожая тварь, неотступно следящая за тобой, неумолима. Ты знаешь о них, о этих ублюдках, достаточно, чтобы понимать, как они ценят свое время. Ему нужно попасть в Энтигель не меньше, чем тебе туда не попадать.

Видят боги, она б нашла в себе мужество даже попытаться соблазнить эту уродливую тварь ради шанса её прибить, только в этих непроницаемых черных гляделках не промелькнуло ничего, пока он любовался на её голую задницу!

За своими горькими размышлениями она потеряла счет времени. Когда пришла в себя, то увидела страшное – до проклятого демонами Энтигеля оставалось три часа! Три! Часа!

Её не отпустят никогда. Со всем хламом, что есть в «Солнышке», Стелла будет в рабстве вечно. Они с отцом заряжали дирижабль на полную, планируя уйти на юг, подальше от всего дерьма, что тут вскоре устроят барджайцы. Хорошо попрощался с мамой, папочка?!

Стелла не хотела ошейник с ядом на шею. Знала, что не выдержит и недели, попытается взломать проклятую штуку, а затем сдохнет от впрыснутого токсина. Она видела клейменых затрандцев, живых и мертвых. Мертвые были синего оттенка и вспухшие, как… разваренные сардельки. И ей, только два месяца как отметившей восемнадцатилетие, вот так вот где-нибудь лежать? Вздуваться до тех пор, пока кожа не лопнет, извергая смесь почерневшей крови с гноем?!

НЕТ.

Рука без всякого мысленного приказа змеей дёрнулась к паре скрытых рычажных скоб. Ей нужно было лишь слегка сосредоточиться, чтобы не сдвинуть сразу обе, хватит только той, дальней. С натугой идёт, стерва, но…

– Эй! – подскочил мячиком на месте что-то почуявший Должник.

Поздно, сука страшная!

Содрогнувшееся «Солнышко» с ужасным скрипом наклонилась вперед так, что сама Стелла со всего размаху клюнула лицом приборную панель, рассаживая себе лоб. Лысому гному пришлось куда хуже – он едва не выбил собой передний иллюминатор на радость слегка плывущей сознанием полугоблинше, но, отскочив от толстого стекла мячиком, был вынужден закатиться ей под ноги, пыхтя и ругаясь, где и завозился, застряв.

Из каюты, где сидел орк, раздался жуткий грохот. Стелла, упираясь руками в штурвал и улыбаясь как дура, вспомнила, что там, в этой «пассажирской» каюте они с отцом держали в верхних выдвижных ящиках запасы вентилей и стальных тросов. Немалая тяжесть, которая сейчас наверняка завалила этого… как его там… Теовальда!

– Ха-ха-ха-! – она попыталась выдавить из себя смех, но получилось довольно жалко. Умирать ей не хотелось, очень не хотелось, только вот дороги назад не было: скобой она распустила задние крепежи, на которых держался шагающий танк и тот сейчас провис на передних, полностью нарушая баланс воздушного судна!

Они идут вниз!!

– Ты что наделала, дура?!

Колено сдавило жуткой болью, заставив поперхнуться смехом. Снизу смотрел он, смешно высунувшийся у Стеллы между бедер. Если бы не было так больно от сдавившей колено руки, то она бы заржала еще громче, а так оставалось лишь оскалиться.

– Я лучше сейчас сдохну! – прошипела она, пытаясь стукнуть урода по носу, – Понял?! Сейчас!!

Без труда уклонившись от её шлепков, Должник вылез из-под панели, удерживая себя на месте за счет вмонтированного в пол кресла пилота.

– Дав…, – он что-то хотел предложить, но в этот момент раздался странный резкий звук, который Стелла так сразу и не смогла определить. Лишь через секунду она догадалась развернуться и уставиться туда же, куда и замерший на одном месте лысый урод.

Кот. Всего лишь кот. Крупный, худой, с слегка свалявшейся бело-рыжей шерстью, он упирался лапами в находящийся под неприятным углом металл палубы и жалобно кричал от боли. Неприятные ощущения животному доставляла вцепившаяся в хвост здоровенная зеленая ручища, крепившаяся к плечу, выглядывающему в коридор вместе с окровавленной орочьей головой, рассечённой аж в трех местах. В глазах придавленного орка было столько паники, что на долю секунды девушка испытала совершенно неуместный приступ жалости.

– Мадре! – прохрипел травмированный орк, продолжая удерживать кота, – Мадре!! Помогите мне! Умоля…

Бах!

Стелла снова ничего не поняла. Оно и понятно, когда ты сидишь в наклоненном дирижабле, ускоряющемся по направлению к земле, но для неё, молодой и наивной, связать звук, раздробленное пулей запястье расшибленного орка и метнувшегося к ним в кабину кота стало делом куда более продолжительным, чем нужно было Должнику.

– Виктор!! Что вы…

– Не нужно было трогать моего кота, господин Кринхальзер.

Голосом Должника можно было заморозить ад, но вряд ли у орка было время на осознание этого. Вторая пуля, вошедшая точно в левую глазницу орка, щедро разбрызгала мозги зеленого здоровяка по каюте.

Стелла почувствовала, что её сейчас стошнит. Правда, у неё ничего не получится, потому как брошенный её на бедра револьвер оставляет круглый ожог на ляжке, а освободившаяся рука гнома плотно сжимает тонкую шею, не оставляя надежды проблеваться, зато предоставляя сколько угодно той же надежды захлебнуться. А заодно привлекая внимания к двум черным непроницаемым гляделкам, в которых нет ничего от нормального разумного существа. Белый шрам, пересекающий левую сторону лица существа, почти её гипнотизировал.

– Теперь нам не требуется в Энтигель, – спокойным тоном сообщил Стелле Должник, – Ты можешь поправить ситуацию с дирижаблем?

«Чтобы ты меня потом убил?» – хотела она спросить, но не могла. Позывы еще заставляли Стеллу содрогаться в спазмах.

– Я тебя не убью, – как-то понял её Должник, – Уже нет никакого смысла. Просто спаси нас, и я уйду. Лучшая сделка в твоей жизни.

Отец учил её, что верить никому нельзя в любой серьезной ситуации. «Всегда нужно думать, Лоскутик», – говорил он, – «За себя в этом мире только ты. Посмотри со всех сторон на предложение. Расчисти себе пути отступить. Подстрахуйся. Жди подвоха. Только так. Здесь, на Северной Валте, для таких как мы – только так. И никак иначе»

А что делать, если ты находишься на падающем корабле, папа? Где здесь взять время? Да и надо ли? Должник – это не яд!

Да и к тому же, она хочет жить. А серому уроду теперь действительно плевать, убивать её или нет.

До поверхности остается километр. Очень мало.

Дёрнуть рычаг экстренного набора высоты, покупая машине и им еще несколько минут жизни. Снова жуткий скрип, плач деформируемого металла, «Солнышко» содрогается, а слетевший с задних креплений танк раскачивается под его днищем. Стелле, внезапно получившей шанс на жизнь, хочется рыдать при мысли о повреждениях её собственности. Нужно компенсировать колебания четкими движениями рулей! Туда-сюда, туда-сюда. Не отвлекаться на горящую огнем ляжку!

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Построенный её отцом дирижабль скрипит, его конструкция на такой дисбаланс веса не рассчитана. Стелла в тщетной надежде дёргает скобу для передних крепежей, но та ожидаемо не поддаётся. Там всё перекосило к такой матери! Демоны! Ладно! Главное замедлить нырок, перевести в планирование, не развалив попутно корабль!

– Чем я могу помочь? – тон Должника, в отличие от его проклятых глаз, почти теплый, почти участливый.

– Бери всё тяжелое дерьмо, – тяжело дышит сосредоточенно манипулирующая рычагами и штурвалом девушка, – и тащи в заднюю часть, к койкам! Понял?! Всё дерьмо! Главное, чтобы пролезло! Мёртвое зеленое дерьмо тащи тоже! И коту скажи там сидеть! Мне нужно выровнять корабль так, чтобы он не разломился, понял?!

Должник убегает, оставив ей револьвер, но в данный момент на оружие Стелле Заграхорн чертовски насрать. Она, напряженная донельзя, аккуратно управляет перекошенным от нагрузок судном, чутко вслушиваясь в каждый звук, издаваемый «Солнышком», дирижаблем, построенным её покойным отцом.

Глава 6

– Давайте, ребята, не отлынивайте, – по-доброму скалился я, периодически отхлебывая из фляжки, – Быстрее закончите, быстрее пойдете по домам. С чистой совестью пойдете! С такой же, как сюда бежали «помогать» …

Десяток молодых орков в потрепанной серой сарже, весьма похожей на мою, обливался потом, выдёргивая с помощью канатов танк из оврага. Шестиногое чудище вырвалось из креплений «с мясом», когда зеленокожая воздухоплавательница нежно провела пузом своего корыта по лугу, филигранно доворачивая для чистоты маневра, но вот наполовину заполненный каким-то жидким дерьмищем овраг оказался для мастер-класса неприятной концовкой. Но Затранда страна очень щедрая на добровольную помощь – не успели мы оценить фронт работ, как набежали те, кому мы этот фронт и поручили. Нет, сначала были ритуальные оскорбления со стороны местных расистов, в чьем представлении я был «неведомой тварью», а полугоблинша «поганой полукровкой», но, к нашему счастью, в эти переговоры я смог быстро добавить сломанные конечности наиболее крикливого в виде аргумента.

Хватило всего трех, но это из-за процесса. Всё-таки сложно ломать кости тому, кто на полметра тебя выше и гораздо объёмнее, приходится проявлять воображение. Зрители оценили.

Орки решили не испытывать на себе мою меткость, а всё-таки немного помочь несчастным воздухоплавателям в извлечении потерянного оборудования. Стоны их обработанного товарища ласкали слух всех причастных, заставляя легкоодетую девушку страдальчески морщиться, а всех остальных демонстрировать чудеса трудовых подвигов.

– Мне очень нравится эта страна, – доверительно соврал я Стелле, – Каждый первый встречный тут же дает тебе повод его убить.

– Я бы предпочла, чтобы здесь не было ни этих ублюдков, ни тебя, – приняла полукровка независимый вид, – Но раз так получилось, лучше назови место, куда хочешь попасть. Чем быстрее я избавлюсь от тебя и твоего кота, тем будет лучше!