Харвуд Макк Грайер. Том I. Харвуд Макк Грайер. Том II. Возвращение в Харвудский замок

Часть I.

«По ту сторону иллюзии»

ПРЕДИСЛОВИЕ

Хозяин кабака стоял у ворот, провожая взглядом дилижанс. Всё тише и тише слышался стук копыт, и, наконец, карета скрылась из виду. Поднял Гриффин голову, и взору его представилось утреннее небо, слегка прикрытое розовыми облаками. И, как бы разговаривая сам с собой, он произнёс:

– А ведь был ещё один ключ к вратам Харвудского замка…

I

80 лет назад

За считанные минуты незаметно для всех откуда-то стянулись тяжёлые тучи. Свинцовым до горизонта стало чистое до этого небо, уходящее в сумерки. Уже стали слышны удары грома, и они усиливались. Тучи как будто оседали на Харвудские долины. Они становились всё гуще, всё плотнее. И под своим весом как бы провисали с неба, подбираясь к верхушкам деревьев. Хмурые клубы сгустков бесформенно бурлили над крышами домов мирного посёлка. С оглушительным треском огромная молния из чёрных туч ударила в центр селения, испепелив троих человек. Чудовищного размера ломаные электрические стрелы врезались в землю и, как ни странно, подбрасывали тонны её вверх. Земля сыпалась вниз, опять подлетала вверх. Ей уже приходилось видеть это адское зрелище. Правда, это было четыреста лет назад.

В панике метались люди. Они не знали, что делать. Истерически бились в загонах животные. Очередная молния ударила в жилой дом, оставив от него догорающие угли. Из охваченной огнём конюшни вырвались обезумевшие лошади и помчались по проулкам, затаптывая под собой разбегавшихся жителей. В живую кучу угодила молния. Рваные части животных сбивали с ног убегающих людей.

– Забирайте детей и уходите! – крикнул в разбитое окно один из местных сельчан. Испуганным взглядом он бегло оглядел двор, подбежал к горевшему на земле мужчине и стал тушить его своей накидкой. Кто в чём жители посёлка бежали, сами не зная куда.

– А! Не верили мне! – смеялась с крыльца дряхлая старуха, – а я говорила, что вы запомните этот 1659-ый год. Предсказание сбылось! Небеса разгневались! Никуда вы не убежите… – Обвалившийся дом раздавил старую. Из-под брёвен остались видны только её растрёпанные волосы.

Зрелище было ужасное. Посреди посёлка стояла смерть и беспощадно забирала одну жизнь за другой. Рухнула горевшая колокольня, похоронив под собой четырнадцать человек. Снова молния ударила в дом. Гром её разряда лишал слуха разбегающихся жителей.

Женщина обняла девочку и прижалась к углу. Настороженно она вслушивалась в грохот на улице, ощущая тряску дома.

– Тихо, тихо, – успокаивала она плачущую дочку, – это скоро пройдёт. Вот увидишь.

Но переждать трагические перемены не получилось. Разбив ставни, в окно влетела половина лошадиного туловища и человеческая рука. Увидев такое, женщина схватила ребёнка на руки и с криком выбежала на улицу. Перед ней царил хаос. Будто сам сатана явился с того света. Кругом горели дома, смешанные с землёй, и прерывистый ливень нисколько не мешал огню. На улицах, среди пожаров и руин лежали изувеченные трупы людей и животных. А те, кто ещё оставался в живых, носились в панике, так и не поняв, что же происходит.

На испепелённой площади посёлка стоял парнишка лет шестнадцати. На нём была рваная, грязная одежда. Взгляд его испуганных глаз мельком пробегал по гибнувшему посёлку. Но парень не бежал вместе со всеми. Он-то знал, что происходит. Поднял голову сельчанин, ненавистно всмотрелся в жуткую смертоносную пелену, сжал кулаки, и что есть мочи крикнул в небо:

– Ник!..

Ярко светило солнце. Воздух пропитывался лесными запахами. В самом разгаре неугомонно резвилось пёстрое лето. По лугу полевых цветов бежал маленький мальчик, оставляя за собой облако из пуха одуванчиков. В его озорных глазах, переполненных детской радостью, не таилось ни заботы, ни сожаления. Сейчас самое главное для него – спрятаться от служанки Мари. Она была доброй женщиной, но строгой. Так что непослушному чаду частенько доставалось за его проказы. Вот и в этот раз он без спроса убежал в лес. Мари заметила его, но он верит, что она его не догонит. Хотя знает, что ему за это надерут уши, но это будет потом. А сейчас пусть попробуют его догнать. Пробежал мальчик чащу и притаился за кустом. Через некоторое время показалась Мари:

– Несносный мальчишка! Всё отцу расскажу! Он тебя отучит из дома без спроса убегать! Только попадись мне! – бранилась Мари, запыхавшись. Она бы догнала его, но длинное до земли платье сильно мешало ей пробираться сквозь высокую траву. Подождав, пока служанка скроется за поляной, мальчик побежал в другую сторону. Ловко он её обхитрил. Сын хозяина любил приключения. Перебежав луг, мальчик вышел на обрыв. Внизу текла река. Она уходила далеко-далеко, до горизонта. Её окружали леса, поля, луга, плавно переходившие от линии горизонта в ясное, безоблачное небо. Отец этого проказника не зря купил имение именно в этом месте. Вокруг царствовала природа. И безграничная свобода…

Брайан проснулся, когда дилижанс повернул на другую дорогу, и солнечный свет упал ему на лицо. Жалко, что оборвался такой сон. Он много раз видел себя маленьким во сне, своё счастливое, беззаботное детство. И сны часто повторялись.

– У вас чертовски крепкий сон, Брайан. Вы спите как ребёнок, – сказал хриплым голосом Дэйв, набивая трубку табаком, – так вас украдут, вы и не заметите.

– А я и был во сне ребёнком, – с ностальгией ответил Брайан, поправил свои кудри и выглянул в окошко дилижанса. Зарождалось утро. Приятно светило восходящее апрельское солнце. Казалось, будто бы таким апрельское утро ещё никогда не было. Что-то новое ощущалось вокруг. И пение птиц слышалось каким-то особенным; и слабый ветерок раскачивал просыпающиеся от зимней спячки деревья тоже вроде бы не как обычно; и цвет пробивающейся травы выглядел ярче, насыщенней что ли. И в душе теплилась приятная лёгкость, какая-то новая жизнерадостная нотка. Весна. Просто это весна. Эти ощущения чувствует любой человек. Словно заново появляешься на свет в такой день. И день давал обещание быть хорошим.

Со своей стороны Дэйв открыл окошко и закурил трубку. Он специально сел возле окна, чтобы дым с трубки не заполнял дилижанс, ведь в нём ехали и дамы. А вот отучиться от этой вредной привычки Дэйв уже не мог. Не в его это силах. Потом он достал с полки свёрток и аккуратно развернул его. На него смотрела старая картина неизвестного художника. Во многих местах этот холст уже потрескался и облупился; края его висели бахромой, но картинка всё же сохранилась. Дэйв снова внимательно рассматривал нарисованное, погружённый в свои мысли. Он докурил трубку, выбил из неё пепел в окошко, положил в карман пиджака и обратился к Стивену:

– А откуда, вы говорили, у вас эта чудо-картина, Стивен?

– Эту картину я нашёл на чердаке старого дома. Однажды один мой приятель попросил меня присмотреть за его жильём, пока тому придётся быть в отъезде. Этот дом он купил у семьи династии Картни. И я каждый день заглядывал в его холл, смотрел всё ли в порядке. А ещё мой приятель сказал, что на чердак можно и не подниматься, – там один хлам. Но если, говорит, тебе интересно, можешь посмотреть. Найдёшь что-нибудь пригодное, оставь себе. Ну и как-то раз я забрался на чердак, просто, ради интереса. Там действительно покоился один хлам, покрытый слоем пыли и паутиной. Единственное, что я разглядел из этой серой массы – это хрустальный подсвечник. Довольно-таки красивый старинный предмет. Под руку мне попалась какая-то тряпка. В неё я завернул подсвечник и принёс домой. Подсвечник я впоследствии подарил своему племяннику Генри. Но тряпку мне выкинуть не довелось. Тряпкой и оказалась эта картина. Только вот с приятелем своим, хозяином дома, я больше не встретился. Говорят, он покончил самоубийством.

Лора перекрестилась.

– Трагичное окончание истории, – завершил Брайан, не сводя глаз с мнимой точки перед собой.

– Не понимаю, как можно наложить на себя руки? – возмутилась Олеция.

– Вот так. Был человек, и нет человека, – Катрин посмотрела в окошко дилижанса.

– У меня в уме не укладывается. Что должно такое произойти, чтобы человек мог себя убить? – не успокаивалась девушка. – Жизнь одна. Все мы живём ради чего-то, ради кого-то. И вдруг намеренно оборвать свою жизнь?..

– Да, штука загадочная. Спросить бы у этих покойничков, – пошутил Дэйв. – Ладно на войне я видел суицид. Там порой понятные ситуации. А так…

– Давайте сменим тему, – попросила всех Лора, бросив скорый взгляд на лица компаньонов.

– Можно ещё взглянуть? – спросила Олеция и положила холст к себе на колени. Картина представляла собой старое полотно 1,5 на 2 фута, на котором был изображён замок. Старинный замок на фоне ночи. В ту секунду вспышка молнии ослепила немым светом фасад замка. Потрясающий реализм картины невольно заставлял зрителя почувствовать мерзкий холод грозы и взгляд незрячих окон замка, который гипнотически затягивал в свою чёрную бездну. Над замком сверкали молнии, и жуткие очертания его теней ложились на мрачное кладбище, от которого, в свою очередь, в подсознании веяло гнилью, сыростью и подземными стонами. Видимо, художник вложил весь свой талант в эту картину. Вот только неизвестно – это его фантазия или…

После часового привала, когда лошади отдохнули, дилижанс двинулся дальше. Извозчик, его звали Том, смотрел вперёд. Там за холмом, милях в трёх пути, выглядывал посёлок. Поскорей бы добраться до него и найти ночлег. А завтра уж с новыми силами продолжить поездку. Дорога сильно утомляла, да ещё и ехать неизвестно куда. Впрочем, ему было без разницы, куда ехать. Ему за это платят, а там куда прикажут.

II

Уже смеркалось, когда дилижанс въехал на жилую территорию. Колея в посёлке оказалась разбита ещё больше. В некоторых местах спицы колёс наполовину уходили в грязную жижу, оставшуюся после вчерашнего дождя. При этом под колёсами попадались какие-то валуны, заставляя дилижанс сильно трястись. Кучер ожидал, что вот-вот потухнет огонёк фонаря его дилижанса.

На улицах люди не встречались. В такую слякоть выходить никому не охота. Интересно, что улицы имели свой архитектурный почерк. Центральная, разделявшая посёлок пополам, почему-то не вымощена булыжником, как в посёлках низов или в посёлках Престонских окраин. Здесь булыжник стелился по краям дороги, как тротуар. Такое присутствует в окрестностях Северной столицы и Йоркского побережья. Однако, там не сплошные каменные ограды в пять-шесть футов высотой, а здесь – в семь-восемь. И ещё в посёлке не встретилось ни одной мансарды с цветочными подоконниками, хотя таковую имел практически каждый дом поселений этих районов. Вот уж чего не отнять, так это – кабаки. Их разбросанные по посёлку фасады находились на расстоянии видимости одного до другого. Судя по не выбитым окнам, эти заведения должны быть достаточно порядочными. А так, по правой стороне от кареты и по левой тянулись серые полуразвалившиеся деревянные постройки прошлого XVII века, в окнах которых тускло горел свет свечей. Некоторые из дворов крепкие и ухоженные. Фигурная отделка черепичных крыш свидетельствовала о достатке хозяев этих домов. Но в основном, большинство дворов выглядели совсем заброшенными, с перекосившимися воротами и запущенными садами. Жалкий вид небольшого посёлка придавал унылое настроение, в общем-то, как и другие посёлки.

Миновав обветшалую церковь, дилижанс свернул на другую улицу и остановился возле таверны.

В баре царила типичная обстановка: некоторые столики заняли местные жители, похоже, что рыбаки, потому что за кружками пива они говорили только о рыбалке. Из-за табачного дыма их лица трудно было разглядеть. Да и пусть, они никому не мешали, спокойно разговаривали о своих делах. С оставшихся столов убирала служанка, уносила пустые бутылки в погреб. Бармен рассказывал что-то весёлое хозяину таверны. Тот стоял у стойки бара, гладил на руках маленького серого котёнка, и, улыбаясь, слушал рассказ бармена. Некоторые посетители, расплатившись, стали уходить. Бар совсем опустел, остались заняты только два столика. Но гости не собирались уходить. Это люди не местные. Они снимали комнаты здесь, в таверне.

Часы пробили восемь, когда входные двери открылись, и в бар вошли несколько незнакомых людей. Пухлый хозяин таверны, возрастом сорока с небольшим лет, опустил на пол котёнка и подошёл к гостям:

– Чем могу быть полезен?

– Нам нужен ночлег на восемь человек, – сказал Брайан, – и ещё бы загон, чтобы поставить лошадей, – он потёр ладони, ожидая услышать положительный ответ.

– Тогда вы попали куда нужно, – приветливым тоном ответил хозяин. – Для вас есть три большие комнаты. Мой племянник отведёт лошадей во двор, а сейчас и завтра утром вас накормят.

– Значит, договорились, – сказал Брайан, удовлетворённый ответом хозяина. Затем повернулся к остальным вошедшим и стал расстёгивать пальто. – Крис, сходи за дамами, и пусть Том поставит карету во двор и выпряжет лошадей.

– Пьер!

Ответа нет.

– Пьер!

Со второго этажа спустился причёсанный мальчуган лет четырнадцати, аккуратно одетый и подошёл к хозяину.

– Пьер, сейчас пойдёшь вон с тем господином, выпряжешь лошадей, накормишь, напоишь их. Ступай.

Тот кивнул и пошёл за Крисом. Брайан, Дэйв и Стивен отправились с хозяином на второй этаж смотреть комнаты. Первым шёл хозяин, его звали Гриффин, держа перед собой в пухленькой руке бронзовый подсвечник.

– Уверяю вас, вы останетесь довольны нашим гостеприимством. Меня знают все окрестности западной стороны, – хвалился хозяин, дирижируя подсвечником. – Вы предпочтёте правое крыло здания или левое? – он остановился, повернувшись к гостям.

– Да нам, в общем-то, всё равно, – сказал Дэйв, – мы не боимся ни правых, ни левых крыльев.

Не задумываясь, Стивен и Брайан кивнули.

Гриффин улыбнулся всеми тремя подбородками и направился дальше по коридору, грузно переваливаясь с ноги на ногу:

– Эта таверна передаётся по наследству уже много поколений. Вот вернётся сын из Франции, передам таверну в его владение. Наивный, думает во Франции нужны переплётчики книг. Хм. Всё равно вернётся домой. Не книги больше востребованы, а продукты. Как говорил мой отец: три главных продукта в Англии – хлеб, говядина и пиво… Вот эти две комнаты ваши. В моей таверне останавливались братья Флэтчеры; так же лорд Уизли старший со своей леди; даже сам граф Кеммервиль останавливался здесь после охоты. Так что, господа, вы находитесь в довольно-таки знаменитом заведении. (Приветливо улыбнулся.) И вот эта комната ваша. Три вас устроят комнаты?

– Вполне, – ответил за всех Брайан и положил на секунду руку на дверь последней комнаты.

– Сейчас я накажу Синтии, чтобы она принесла в комнаты свечи и налила в графины воды.

Хозяин повёл гостей обратно.

В бар зашли Крис, Олеция, Катрин и Лора, сестра Криса. Женщины между собой о чём-то радостно говорили. С дамами поздоровался бармен и предложил Крису чего-нибудь выпить.

– Спасибо, потерплю до ужина, – отказался парень, слегка пнул серого котёнка, сел с краю лавочки ближайшего столика.

Спустились Гриффин и гости. Добродушно он им что-то рассказывал, жестикулируя руками, и всё время улыбался. Подойдя к вошедшим, хозяин слегка поклонился дамам и позвал служанку:

– Синтия, приготовь поесть на восемь человек, да побыстрее, гости с дороги.

– Стивен, проводите женщин в комнаты, – сказал Дэйв, – может им нужно привести себя в порядок после дороги. У Лоры, я смотрю, причёска требует подкрепления.

– Да, да, – продолжал хозяин, – располагайтесь, присаживайтесь. Это ваши соседи (кивнул на два занятых столика), они тоже останутся здесь до утра. А вас вроде как семь? – спросил он.

– С нами извозчик, – уточнил Брайан, присаживаясь на стул.

– А, да, конечно. Ну, что ж, сейчас вам приготовят поесть, а пока осваивайтесь.

Зашли Том и Пьер с вещами. Пьер понёс тюки наверх, а Том подошёл к стойке бара.

– Желаете чего-нибудь выпить, – улыбаясь, спросил бармен, – чего-нибудь изысканного, крепкого?

– Пожалуй, налей, дружище, что-нибудь покрепче.

– Том, ну сейчас сядем ужинать, Том, – разочарованно сказал Брайан.

– Я только стаканчик, – виновато вжался в себя Том и растянул глупую улыбку.

Спустился Пьер и подошёл к дяде, хозяину таверны:

– Всё, я вещи отнёс.

Брайан протянул мальчугану монету и похлопал его по плечу:

– Славный мальчик.

– Вы тоже находите? Замечательный племянник… Ну, ладно, помоги Синтии.

III

Для гостей накрыли столы, приготовили сытный ужин. За одним столиком сидели Дэйв, Брайан, Том и Катрин. За вторым – Стивен, Крис, Лора и Олеция.

– А кто-нибудь знает, где изобрели порох? – ну, на какую ещё тему мог вести разговор Дэйв.

– В Пруссии? – предположил Том, полагаясь на своё небогатое воображение.

– Замечательный ответ! Но не верный.

– В Китае, – твёрдо сказал Брайан, разливая всем вино.

– И в самом деле? – спросила Катрин, вопросительно глянув на Дэйва.

– Да, они самые, хитрые китайцы. Как-то было, наш флот доходил до их берегов. Многочисленная армия у них, скажу я вам. Фрегаты адмирала Стронга чуть не совершили ошибку – хотели пришвартоваться в поисках пресной воды. Тут-то они и познакомились с китайским искусством войны.

– Попали в засаду? – Брайан одновременно слушал и читал надпись на бутылке.

– Нет. Ни одно судно не пострадало. Открыли китайцы огонь раньше нужного. Корабли находились дальше расстояния пушечного выстрела. Но если бы китайские гарнизоны чуть повременили, флот не вернулся бы в родные бухты. А по плану не намечалась остановка в Южно-Китайском море.

– Вот такая она, война, – Брайан поставил бутылку на стол.

– Ну, это ещё не война. Война сейчас с Испанией. Оберегала, оберегала Испания монополию торговли со своими колониями, да не оберегла. Война сталась неизбежна.

– Возможно. Только вот первый шаг к ней сделал Вальполь.

– А что оставалось? На месте Роберта Вальполя я бы также поступил. Куда терпеть постоянные столкновения их крейсеров с нашими купеческими кораблями; безосновательные конфискации. А с экипажами наших судов как они обращались? Я не виню Вальполя.

– А у вас были какие-нибудь ранения? – спросила Катрин, опираясь на свой опыт врача.

– Ну, а как же, стыдно без этого. Дважды дробь попадала мне в бедро. Но везло – кость не задевало. А вот левое запястье я долго лечил.

Катрин глянула шрам на руке Дэйва. И с этим ей приходилось сталкиваться на практике.

– А я в прошлом году выловил в речке французский мушкет, – похвалился Том. – Правда, спусковой механизм заржавел и не работал.

– Ну и что. Могу научить тебя работать прикладом. Так и какое нашлось ему применение?

– Никакого. На рынке я обменял ружьё на этот плащ.

– Такие плащи шьют на Блэккер-стрит, – сказал Брайан и вытер губы салфеткой.

– Откуда вам известно? – извозчик посмотрел на свой плащ, будто в первый раз его увидел.

– А вот на пуговицах инициалы мастерской: Б. И. Синтия, будьте добры, принесите ещё хлеба, пожалуйста.

– Да, да, знакомая улица, – вспомнила Катрин, – на ней ещё стоит книжный магазин. Как раз там наш доктор Войс купил книгу о России, переведённую с русского языка. Дикая страна, хочу сказать я вам. Мне запомнились развлечения русских людей. Новых гостей они оставляли в комнате с медведем. Представляете? Конечно, медведь был привязан, но, я полагаю, не всем доводилось оставаться целыми. И надо же додуматься – запирать в комнате с диким зверем!..

Стивен собрал внимание своего столика.

– …Почти целую неделю мы выслеживали его. И только на шестой день нам удалось заманить зверя в ловушку. Теперь нашей экспедиции нечего было опасаться. Конечно, трагично потерять одного человека. Такова судьба.

– Да, хуже нет, когда тебя съедают, – сказал в полголоса Крис. – Когда ты живой, чувствуешь боль и видишь, как тебя едят. Б-р-р-р.

– А он был большой?

– Да, Лора. Африканские львы достаточно большие особи. Их клыки, ну, наверное, с мой мизинец, – посмотрел на палец.

– Ух! – звучал тонкий голосок Олеции.

– А сокровища? – вернулся к теме Крис, ковыряя вилкой уже в пустой тарелке.

– Сокровища мы не обнаружили. Гробница оказалась пуста. Кто-то до нас её уже навестил.

– И вся поездка насмарку?

– Почему же. Мы повидали диковинные места, красивых животных. Даже купались в Ниле. Кстати, на реке нам попались золотые прииски. Мы тоже поковырялись в грунте мелководья вместе с местными туземцами. И не безрезультатно. Домой я привёз несколько самородков.

– Они у вас остались? – Лора сделала глоток вина.

– Да. Но сейчас они находятся у сестры в Эдинбурге. Если доведётся, как-нибудь покажу.

Стивен культурно втянул запах очередного блюда:

– Нет ничего вкуснее копчёного лосося!

– А в каких местах вы ещё были? – спросила застенчивая Олеция, заслушиваясь историями компаньона.

Чуть подняв голову, Стивен перевёл взгляд на уровень стыка стены и потолка, и стал вспоминать:

– Был в Португалии, в Швеции, в Ирландии, в Индии был, во Франции.

– А в Греции? – пытался подловить его Крис.

– В самой Греции нет. На острове Крит был.

– А где это?

– Рядом с Грецией. То уже власть Османской империи. Там богатая, красивая природа. И рыба там экзотическая. Но не лучше нашего лосося.

За столиком дружно засмеялись.

– А вам никогда не приходилось покидать свою страну? – обратился Стивен к Олеции и снял соринку с её каштановых волос. Олеция приняла стеснительной улыбкой его обходительность.

– Один раз мы с родителями проплывали мимо берегов Испании. Но из-за конфликта во внешнеполитических вопросах наше судно не пустили на испанскую территорию. И ещё мы останавливались в порту какого-то острова. Но это было ночью, да и с корабля мы не сходили. А больше – нет.

Выразительно Стивен произнёс что-то по-испански.

– Испания – страна корриды, – перевела Лора.

– Да.

– Вы знаете испанский?

– Я бы не сказал. Эту фразу я слышал в Португалии. А вон те португальцы (Стивен кивнул на соседний столик) мне её напомнили.

Олеция обернулась.

– Они, случайно, не в поисках Харвудского замка, как мы? – пошутил Крис, с ухмылкой глянув на иностранцев.

Стивен улыбнулся и обратил взгляд на Брайана:

– Кстати, а Брайан-то родом из харвудских окрестностей. Брайан, – окликнул он его, – вы, вроде как, из этих мест?

– Ну, практически, да. С восточной окраины Харвудского леса, за рекой Ратой, тянутся Стоулендские долины с лесными массивами. За ними имело место имение моего отца. Там я вырос и провёл детство до семи лет.

– А потом? – Катрин ещё не знала его биографии.

– А потом нагрянула гражданская война. Нашей семье пришлось покинуть имение и переехать в Северную столицу. Далее, прожив пятнадцать лет, мы уехали на юг страны. Там-то лихорадка и забрала жизни всей моей родни, и я снова вернулся в Глазго. После, через восемь лет, я посетил родные края, чтобы возвратить имение отца. С тех пор я здесь не был.

– А про Харвудский замок вы тогда что-нибудь слышали?

– Я мало что помню со времён моего детства. Сколько лет прошло. А когда я возвращался на родину, ну… историй всяких рассказывали, само собой. Но я и сейчас, если честно, не верю в эти страшилки.

Крис дотянулся до Брайана, и они пожали друг другу руку. Брайан подвинул к себе очередное блюдо, отрезал столовым ножом кусочек и принялся оценивающе пережёвывать.

– Два столетия назад засоленная свинина была известна только в Англии, – с патриотической гордостью сказал он.

Наконец, когда кофе был допит, гости разделились. Сразу пошли спать в свою комнату Катрин и Олеция. Катрин осталась довольна ужином, да и в целом условиями ночлега. Отец оставил ей большое состояние, и всю эту поездку финансировала она. Она нашла извозчика, который согласился за её оплату вести карету куда угодно. По просьбе Стивена она также заплатила сержанту в отставке, чтобы тот сопровождал их в пути. Ну, а заядлый курильщик взял с собой дальнего знакомого – Брайана, так как Брайан О’Нил раньше жил в краях, прилегающих к Харвудским долинам. Криса с Лорой Катрин взяла за компанию. Лора давала уроки иностранных языков у сестёр Катрин. И на почве обоюдной христианской веры они сдружились. Вся провизия так же приобреталась в дороге на деньги Катрин. И всё пройденное время в пути её устраивало.

– Ты как, нормально? – спросила Лора Криса. Её брат выглядел очень утомлённым.

– Да, всё хорошо. Я что-то устал, пойду спать.

– Идём.

Крис и Лора пожелали всем спокойной ночи, и пошли в свою комнату. А третья комната, отведённая гостям, пока пустовала. Извозчик Том мирно беседовал с барменом, попивая грог. Том любил выпить, и сейчас ему представилась большая возможность. Тем более, ему попался хороший собеседник: бармен оказался его земляком. Брайан и Дэйв сидели за столиком с хозяином таверны. Они разговаривали долго и пошли спать позже всех. А Стивен присоединился к соседнему столу. Он успел познакомиться с новой компанией, и был уже азартно увлечён игрой в вист. В баре оставался столик, который занимали ещё одни соседи. Португальцы. Они сидели в широкополых шляпах, изредка разговаривали на своём португальском языке и курили свои португальские сигары.

– Вот и очередной день прошёл, – сказала Олеция, закрывая дверь на засов. Девушка села на стул и посмотрела на своё отражение в запылённое зеркало трельяжа. Её лицо в отражении изображало усталость; утомлённый взгляд пробегал по слегка растрёпанной причёске.

От светильника Катрин зажгла свечку, зашторила окна и принялась разбирать кровать. Раздеваясь, она заметила задумчивый взгляд Олеции:

– Тебя что-то беспокоит?

– Нет, – ответила Олеция и стала расстёгивать платье. – Я просто… вспомнила тех португальцев за соседним столом в баре.

– Что же тебя так заинтересовало?

– Их лица не просматривались из-за широких шляп, – Олеция сделала паузу и покрутила на пальце колечко, – но один из них как-то приподнял голову, и я увидела его лицо…

Катрин села на кровать, внимательно вслушиваясь в слова Олеции. Та продолжила:

– …У него сверкнул искусственный глаз.

– Олеция, – глубоко вздохнув, сказала Катрин, – перестань рассказывать на ночь всякую чепуху. Ну и что?

– Просто… взгляд неприятный, дикий какой-то.

– Всё, ложимся спать. Завтра снова в дорогу.

Олеция затушила свет.

Перед зеркалом стояла Лора и расчёсывала свои длинные волосы. Крис сидел рядом и смотрел на неё. Свою сестру он любил. Та заменила ему мать, когда их родители погибли в гражданскую войну. И сейчас, благодаря её знаниям иностранных языков, она содержит и себя и его: Лора даёт частные уроки в хорошо обеспеченных семьях. И её православная вера нисколько не отражалась на взаимоотношениях с семьями протестантских взглядов. Несмотря на всяческие моральные устои, Крис и Лора всегда спали в одной комнате, хотя положения человеческого фактора не допускали таких правил.

Когда Лора закончила с волосами, она перекрестилась, поцеловала свой крестик на цепочке и повернулась к брату:

– Ну, и что сидишь, ложись спать. А завтра поговорим.

– Ложусь, – равнодушно сказал парень.

Лениво Крис раздевался. То ли он чувствовал лёгкое недомогание, то ли у него не было настроения, да и вообще, ему уже стала надоедать эта поездка, видите ли, в поисках замка с картинки, неизвестно, существующего ли, да ещё, якобы напичканного всяческой тёмной силой. Чушь какая-то. И зачем только сестра согласилась в этот путь?

– …А вот лавочка стояла у главной площади… – расспрашивал Тома бармен.

– Лавочка сапожника? – уточнил тот.

– …Да, да, сапожника.

– Нет, она не осталась. Её разрушили, когда поднялся мятеж. В гражданскую войну.

– Ну надо же. Жаль, – расстроился бармен. – Сапожник, не помню его имени, был моим старым добрым приятелем. Мы ещё мальчишками с ним по улицам бегали.

– Сейчас там уже всё по-другому. Налей-ка мне, дружище, ещё стаканчик. Сейчас там вдоль площади стоят фонари, – сделал глоток, – а все лавочки убрали к мосту. Я каждый день по мосту проезжаю. А фонари эти по вечерам старик один зажигает. Никогда не забуду, как я остановился на площади ночью, чтобы плащ одеть, оборачиваюсь, а он стоит вплотную и на меня смотрит.

– Кто?

– Старик этот. Прям в упор глядит. Я аж вздрогнул. Больше всего боюсь, когда вплотную ко мне пожилые люди стоят и безмолвно в глаза мне смотрят.

Бармен сменил тему.

– Том, а как ты оказался участником путешествия? – сидя за стойкой бара, бармен подпёр голову рукой.

– Ха, я – единственный из извозчиков, кто согласился ехать на край света. Мне заплатили, я и поехал, – Том вытянул указательный палец вверх. – Один мой знакомый кучер ездил даже до Великого озера. А я его переплюнул. Ха-ха-ха.

Долго разговаривали бармен и Том. И когда у Тома речь уже потеряла смысл, бармен забрал у него стакан, и отвёл его в третью комнату, предназначавшуюся для оставшихся гостей.

Дэйв покуривал трубку, наблюдая, как Брайан беседовал с хозяином кабака. Тот, ни на миг не умолкая, тараторил Брайану очередную историю, используя жесты и мимику, иногда поворачиваясь к Дэйву. Когда Дэйву надоели бесчисленные рассказы Гриффина про имение его отца, про страшный пожар прошлым летом, про племянника Пьера, про его любимую собаку, про новопостроенную церковь, он перевёл взгляд на Стивена. Мужчина был полностью вовлечён в игру, и по нему не скажешь, что фортуна обходит его стороной.

– По козырю, друг мой, по козырю, – приговаривал Стивен. – Бита. Будьте добры, ещё карту.

Стивен любил путешествовать, любил риск, любил азартные игры. Играл с удовольствием, играл честно, правильно. Ну, если и не всегда, то делал это умело. Сам Стивен красив, высок; много женщин останавливали на нём свои взгляды. Но он не отвечал им взаимностью, потому как слишком самовлюблён и самоуверен. Ведь это он, Стивен Уильямс, замутил всю эту поездку. К нему попала картина замка. Он же в прошлом году объездил четыре округа, собирая какие-либо зацепки про Харвудский замок. Он же составил карту маршрута в Харвудскую долину. Надо же, как втянула его эта легенда. Ему оставалось только найти человека, который бы финансировал задуманную поездку. Им оказалась Катрин. Они имели возможность познакомиться. Катрин приходила лечить сестру Стивена. И благодаря ей, сестра вылечилась от лихорадки. Катрин понравилась задумка Стивена, и она согласилась. Можно сказать, что в свои 34 года Стивен возглавил неплохую экспедицию. Ещё бы вот был результат.

Докурив трубку, Дэйв повернулся к Брайану. Его приятель уже расспрашивал хозяина о местных владениях, о здешних традициях.

– Ну, за нашим посёлком вам встретится ещё один маленький посёлок – Смолл Ривер, – рассказывал Гриффин, – дальше простирается лес. Его территория очень велика и, кстати, дорога от того посёлка через лес непростая, можно и заблудиться. С другого края леса начинаются ещё два имения. А что дальше, я не знаю, я там не был.

Одно из этих имений Брайан знал. Именно там он похоронил одного за другим всю свою семью: отца, мать, братьев, супругу и троих детей. Тогда, в середине 35-ых, когда на юге Англии свирепствовала эпидемия лихорадки, Брайану предписала судьба остаться одному. Остаться после всех. Остаться последним. И именно этого рода страх засел в его душе.

– Подскажите, а ближайшие замки где находятся? – поинтересовался Брайан. На мгновение хозяин задумался.

– Один замок вы проехали, миль сорок назад, у реки. Ещё один вам встретится через полдня пути после леса, если вы не будете сворачивать с дороги.

– А вы слышали что-нибудь о Харвудском замке? – перебил его Дэйв. Гриффин посмотрел на него и кратко усмехнулся:

– Вон вы про что. С этого и надо было начинать.

Подошёл к концу последний кон игры в вист. Стивен явно остался победителем. Попрощавшись с компанией, направлявшейся к выходу, Стивен подошёл к столу, за которым сидели Дэйв, Брайан и хозяин кабака:

– Можете похвалить меня, джентльмены, сегодня прошла очень удачная игра.

– Вам как всегда везёт, – сказал в его сторону Брайан.

– Может, великий игрок присоединится к нашему столу? – предложил Дэйв.

– Скорей всего нет. Я чертовски устал и, наверное, пойду спать. Даже стойкие португальцы и то сдались, и разошлись по своим комнатам. Доброй ночи.

– И вам. Мы тоже скоро идём.

Было поздно. Когда Дэйв, Брайан и Гриффин остались в баре одни, хозяин продолжил:

– Слышал, слышал эту легенду. Надеюсь, вы не за этим туда едете? Впрочем, это не моё дело. Что я вам могу сказать, ходили слухи об этом самом Харвудском замке. Слухи встречались разные. Кто говорил, что замок горел вместе с прислугой, и теперь их души ходят по замку. Кто говорил, что в этом замке живут оборотни. Кто сказывал, будто сам хозяин проклял свой замок, и все, кто попадал туда, находили смерть свою. А кто говорит, что всё это выдумки, никакого замка нет и не было.

Увидев, что его рассказ не удовлетворил гостей, он всё-таки договорил:

– Но скажу я вам одну вещь, никому ещё не открывал. Как-то от отца я слышал предостережение о некой заброшенной таверне. Мол, бабушка ещё говорила: встретится на пути в Харвудском лесу – уезжайте от неё прочь! Ради всего святого, уезжайте!

Минутное молчание.

– И это всё? – нарушил тишину Брайан.

– Всё.

– Ну, что ж, если всё, тогда идёмте позеваем да ляжем спать, – завершил Дэйв, – отбой.

79 лет назад

Море волновалось, но буря не торопилась гневаться. Торговые суда отходили от пристани. Ноябрьское небо сердито хмурилось, и тяжёлые тучи едва не касались мачт кораблей. Об обледенелый, вымощенный булыжником причал бились волны Норвежского моря.

На пристани за углом здания, укрывшись от жгучего, холодного ветра, сидел человек в чёрной накидке. Он не сводил взгляда с навязчивых волн. Невысокого роста, худощавый, покрытый морщинами, с седой головой, он выглядел лет на шестьдесят. Но в глазах его таилась молодость. В глазах семнадцатилетнего юноши. Он вспоминал последний прошедший год жизни. Скорее всего, его погубила одержимость, ощущение власти, безнаказанная возможность деяний. Он сам выбрал решение на сей путь. Из положительного можно упомянуть лишь любовь к дочке старосты крайнего посёлка, которая носит его будущего ребёнка. Самого же старосту, за то, что он повысил тон, пришлось сжечь на реке. Забавно было наблюдать, как тот бежал по поверхности воды и горел. Ха-ха.

На плече старика сидел чёрный ворон. Человек стал говорить хриплым голосом, делая паузы после каждой фразы:

– Я теряю силы… И смерть моя будет ужасна… Мне пришлось принять яд… До наступления темноты я умру, – он повернул голову к ворону. – Я знаю, ты не понимаешь меня. Но всеми тёмными силами заклинаю тебя! Найди оба ключа! Не позволь кому-то попасть в замок. Тем более, таким, как я…

IV

Брайан и Дэйв поднимались на второй этаж в свою комнату. В жизни они знались не столь долго, но и большая разница в возрасте не помешала им сделаться приятелями.

– Как вы находите рассказы забавного хозяина о замке?

– В общем-то, занимательно, но только вот ничего полезного для нас… Что мы имеем? Существует, все надеются, какой-то замок, который, судя по слухам, отличается от остальных. Ещё у нас есть картина, на которой изображён этот самый замок. Кстати, – Брайан остановился на последней ступеньке, – а почему Стивен уверен, что Харвудский замок наполнен чем-то сверхъестественным?

– Ну, – задумался Дэйв, – похоже, его уверенность твёрдо опирается на слухи.

Мужчины снова двинулись к своей комнате.

– Слухи, слухи. Что это за сплетни?! Да, возможно, что в замке в своё время произошли какие-то события. Какие-нибудь трагические, с ужасными последствиями. Может быть. Но зачем приписывать туда оборотней, блуждающих мёртвых душ?! Что за абсурд?! А вы, Дэйв, верите в колдовские штучки? – Брайан остановился возле двери в комнату.

– Я – нет. Мне не раз приходилось участвовать в рукопашных боях. Когда колют штыками, рубят палашами, затаптывают конницей – вот здесь может быть страшно. А вся эта нечистая сила – бабушкины сказки, поджаренные на просроченном армейском масле.

– Смотрю, вы не боитесь ничего.

– Я не боюсь того, что существует.

– Значит, вы боитесь того, что не существует? – поймал его шуткой Брайан.

– Ну, а то, что не существует, того не может и быть, – улыбнулся Дэйв.

– Во всём вас поддерживаю. Я лично надеюсь увидеть старинный заброшенный замок, заросший диким шиповником, в котором сохранились под толстым слоем пыли следы пребывания его бывших жителей многовековой давности.

– А в сам замок вы, мой друг, значит, верите?

После небольшой паузы Брайан ответил:

– Верю… Я видел его…

Дэйв вопросительно посмотрел на спутника.

– …Но не помню где. Не-е по-мню… Он есть. Но я еду не в поисках замка. Я еду в поисках ответа: что это за замок?

Оценив услышанное, Дэйв продолжил:

– А вам не кажется, что Гриффин что-то недоговаривает? Какой-то он скользкий.

– Нет. Зачем ему это.

– Возможно, вы правы.

Они вошли в комнату. Сразу же у входа спал Том на топчане. Брайан накрыл его пледом, – уж сильно несло спиртным. Стивен тоже спал, отвернувшись лицом к стене. Оставалась одна свободная кровать.

– Кому-то придётся спать на полу, – сказал Брайан, расстёгивая запонки с рукавов пиджака.

– Это буду я, – спокойно ответил Дэйв, набивая трубку табаком.

– Почему же?

– Мне ли привыкать, старому солдату. Я свободно устроюсь на полу. Шинель мне заменит вот это покрывало. Разбирайте кровать, Брайан, и ложитесь смотреть сны. А я ещё выкурю трубку.

– У вас есть ещё время передумать, – предупредил его Брайан, заправляя свои белокурые кудри в хвост.

– Спокойной ночи, – завершил Дэйв и вышел в коридор.

Брайан разобрал постель, завёл часы, затушил светильник и лёг спать.

В коридоре у открытого окошка курил Дэйв. На звёздном небе висела полная луна. Мрачный лунный свет пробивался сквозь редкие облака. Дэйв погрузился в свои воспоминания. Он, сержант в отставке, всего лишь год живёт гражданской жизнью. А в прошлом его жизнь заполняли серые армейские будни. Но всё же есть что вспомнить. Правда, за пятьдесят восемь лет жизни многие воспоминания перемешались. Всплывали в памяти Нецианский заговор и битва у Великого озера; мобилизация столицы и бунт заключённых в Вассаловой башне; гражданская война и мятеж на площади, когда пришлось переходить вброд речку под мостом. Тогда стояла ночь и светила полная луна. Вот такая же, как сейчас…

Дэйв выбил пепел из трубки и пошёл в комнату. Сон пришёл к нему быстро.

Падали жёлтые листья. Они ложились на свежевскопанную землю. Стоял осенний холод. Срывался леденящий северный ветер. Собравшиеся здесь были одеты тепло. В последний путь люди провожали кому родного, кому близкого, кому знакомого человека. Каждый, вероятно, вспоминал какие-то фрагменты из прошлого покойного. И никто не припомнил чего-то плохого о нём. Да, война забирает жизни и хороших людей. Тихий женский плач над гробом перебивали лишь крики в небе улетающих на юг птиц…

Крис открыл глаза и оглядел залитую лунным светом комнату. Всё тихо и спокойно. Тишину нарушал только стрекот сверчка в углу. Рядом спала Лора. Её светлые локоны скатывались по лицу на подушку. Парень не стал поворачиваться на бок, чтобы случайно не разбудить сестру. Думал он припомнить оборванный сон, но так и не смог. Крис не стал на этом зацикливаться, так как сон, почему-то, оставил неприятный осадок. Чуть погодя он уснул.

Белокурый маленький мальчик пробирался сквозь высокую траву дикого луга. Он всё время задирал полы длинной рубашки, чтобы не цеплялись колючки. А шёл мальчик, сам не зная куда. Где-то далеко позади, его, наверное, ищут родители и прислуга. Ну и пусть ищут. Сейчас его радовало яркое летнее солнце, бескрайний ковёр полевых цветов, воздух, пропитанный лесными запахами и пением птиц. Его озорные глаза…

Брайан проснулся. Что-то заставило его проснуться.

Некоторым временем раньше

Хозяин кабака присматривал, как бармен относил ящики со спиртным в подвал, как служанка Синтия складывала посуду, а племянник Пьер расставлял стулья.

– Пьер, закончишь со стульями, и можешь идти спать.

Потом он повернулся к Синтии, которая вытирала пыль с камина. На камине стоял старинный хрустальный подсвечник.

– Осторожно с подсвечником, Синтия. Мне его подарил отец. А отцу в свою очередь он достался ещё от деда моего. Я вот только ничего не знаю об отце моего отца. Он умер молодым. А родители его переехали в Дамфрис. Мой отец же был незаконнорожденным сыном. Отец сказывал, что существовало два подсвечника – два близнеца. Говорят, соприкосновение этих двух подсвечников является ключом к вратам Харвудского замка, – Гриффин сделал паузу, – но всё дело в том (он вздохнул), что никто не видел второго подсвечника. Даже отец. Да и кто знает, был ли он вообще. А может быть, он и до сих пор где-нибудь лежит в пыли на чердаке в полуразвалившемся доме деда. Всё это легенды, Синтия… Так же отец говорил, что дед проник в этот Харвудский замок. Да, Синтия, проник! С помощью ключа – двух подсвечников, он открыл врата замка. И ещё (он стал говорить шёпотом), дед сделал второй ключ к вратам.

– Какой? – шёпотом спросила служанка.

Хозяин посадил свой толстый зад на стул и перешёл на обычную речь:

– Этого никто не знает.

– И это всё правда?

– Может быть… а может и нет… Возможно, мне это рассказывали как занимательные истории, когда я был маленьким. И подсвечник этот я отвозил проверить в столицу знающему человеку. Но это оказался обычный горный хрусталь без каких-либо магических признаков. Вот так.

– А откуда эти подсвечники у вашего деда? – поинтересовалась Синтия, внимательно выслушав рассказ.

– И этого я тоже не знаю. Мой дед, Николас Картни, был художником. Это, пожалуй, всё, что я знаю о нём… Пьер, ты почему не спишь?

Приподнялся Брайан с кровати, всматриваясь в темноту. Что же разбудило его? Вдруг спины Брайана коснулся лёгкий сквозняк. Мужчина обернулся к окну, убирая с лица кудри.

В подвал бармен принёс последний ящик со спиртным. Наконец-то последний. День выдался насыщенным. Много людей посетили сегодня бар. Конечно, это хорошо, – порядочно пополнилась прибыль. Земляка встретил Ильх, к тому же. Забавный этот Том, открытая душа. Напомнил бармену о родных краях, где тот вырос. В последний раз Ильх там бывал аж четверть века назад. И вот уже двадцать пять лет, он работает в этой таверне. Ему нравилась его работа. Добрый хозяин не обделял его заработком. Ильх даже понемногу отправлял деньги тётке в Ромтаун на обучение своего двоюродного брата. Но когда Ильх будет в возрасте, он уедет обратно на родину, чтобы прожить остаток своей жизни в округе Северной столицы.

Сделав выдох, бармен вскинул ящик на верхний стеллаж в свободную ячейку. От этого движения воздух заколебался, и огонёк светильника затух. Подвал заполнила кромешная темнота. Бармен потянулся к полке, на которой, примерно в этом месте лежал кремень. Нужно найти его, чтобы зажечь светильник. И вот уже его рука коснулась кремня, но… искомый предмет упал с полки.

– Ну надо же! – расстроился бармен и присел на корточки, ощупывая пол. Он уже нашёл лучинку, которую мог бы поджечь, но ничего похожего на кремень под руку не попадалось. Встал Ильх на четвереньки и продолжил поиски дальше. Вдруг бармена одолело какое-то предчувствие. Ему показалось, что он в подвале не один. Мужчина остановился. Да, предчувствие не обманывало его. Бедолага ощущал над собой чьё-то дыхание, еле-еле пронизывающее тишину.

На какое-то мгновение Брайан замер, вслушиваясь в биение своего сердца.

– Мой дорогой друг, потревожьте, пожалуйста, свою руку. Закройте окно, – послышался голос Дэйва из темноты.

Тут Брайан всё понял: лёгкий ветер распахнул ставни незакрытого окна; от этого звука он и проснулся, и Дэйв тоже. Кровать Брайана-то возле самого окна стояла. Разобравшись в ситуации, он поднялся с кровати и раздвинул шторки. И снова замер…

Хозяину кабака опять попался на глаза племянник:

– А ну, марш спать.

– Сейчас, вот только отнесу оставшиеся две бутылки в подвал.

– Смотри, осторожнее на ступеньках, там что-то темно.

Достал Гриффин тетрадь, в которой он отмечал все доходы и расходы таверны. Делая в уме несложные расчёты, он записывал результаты, смешно держа пухлыми пальцами карандаш. Взгляд хозяина пробежал по верхнему стеллажу с вином. Не отвлекаясь от записей, он спросил:

– Синтия, что у нас с выпивкой?

– Осталось шесть ящиков красного вина, четыре ящика белого, две бочки испанского крепкого…

– Хм, живём ещё (не отвлекаясь от тетради.)

– …Двенадцать галлонов эля, три бутылки дядюшкиного вина, пять ящиков грога, пять ящиков шампанского, семь ящиков рома, и два ящика, нет – полтора, португальского вина.

– Всего полтора? – хозяин оторвался от подсчётов, – надо послать Пьера, чтоб он сделал заказ в порт. Да можно и ещё чего-нибудь заморского, – он посмотрел в тетрадь. – В этом месяце мы преуспели. Даже если не брать во внимание ближайший заказ, на семнадцать фунтов у нас больше, чем за прошлый месяц.

Синтия улыбнулась.

– А как у нас с ожидаемыми посетителями?

– В воскресный день заедет сэр Чезтор с сыновьями. На следующей неделе мы ожидаем сэра Гриффина-младшего со своим двоюродным братом с супругой. Так же на неделе ждём лесорубов из лагеря. Потом должны появиться здесь всё те же эмигранты португальцы. Ну и, обещался заехать на ночлег Святой отец Яков. Не знаю, заедет или нет.

– Что ж, хорошо, – он закрыл тетрадь и убрал её в тумбочку. – Давай закругляйся да ложись спать. Завтра гостей рано будить, им в дорогу.

На подоконнике сидел ворон, чёрный-чёрный, сидел неподвижно и смотрел на Брайана, глаза в глаза. Прошло какое-то мгновение, и снова послышался голос Дэйва:

– Приятель, это ворон. Птица такая. Если он вас заинтересовал, напомните завтра, чтобы я вам рассказал где они водятся и чем питаются.

Очнулся Брайан от сковавшего его взгляда. Ворон оттолкнулся от подоконника, расправил крылья и растворился в темноте.

– Ну закройте, наконец, окно. Я же на полу лежу. Дует на мой любимый бок.

Брайан закрыл окно.

Не ожидал бармен, что ему будет так страшно. По всему телу у него выступил холодный пот. Его рука медленно, подчиняясь инстинкту, ощупывала пол, стараясь не наделать шума. «Господи, – думал бармен, – почему именно со мной?» Страх вдвойне усилился, когда он вспомнил сегодняшние рассказы хозяина о всякой нечисти. «Что дальше?» Несчастный стоял на четвереньках и выглядел совершенно беспомощно, не в силах представить, что же находилось над ним. Неожиданно рука его наткнулась на кремень. Затаив дыхание, мужчина чиркнул им о каменную половицу. Неярко вспыхнула лучинка. Бармен поднял голову. При свете глаза его расширились, а зрачки сузились…

Задёрнул Брайан шторки и сел на кровать. Дэйв посмотрел на него:

– С вами всё в порядке? Все признаки контузии, – усмехнулся он.

– Да, абсолютно, – взял себя в руки Брайан. Через мгновение продолжил, – Просто взгляд у ворона был какой-то…

– Какой?

– Не знаю. Неприятный…

Дэйв снова усмехнулся.

– …И ещё мне показалось… глаз у него один не настоящий… из камня дорогого.

– Если бы вы пригляделись, то увидели бы у ворона портупею… Вы ещё не отошли ото сна, Брайан.

– Да, видимо, показалось, – Брайан давно привык к шуткам приятеля. – Спокойной ночи, Дэйв.

– Спокойной ночи.

Брайан накрылся одеялом, отвернулся от окна и закрыл глаза.

На ступеньках, ведущих в подвал, перед барменом стоял Пьер и держал две бутылки с вином.

– Ну надо же. Ты чего тут делаешь? – выдавил бармен.

– Я вот последние бутылки принёс со стойки бара, – сказал мальчуган, непонимающе осматривая подвал.

– Как же ты меня напугал, Пьер, – переведя дыхание проговорил Ильх. – Поставь их на прилавок и иди спать.

Бармен достал из кармана носовой платок и вытер пот со лба. Успокоившись, он поднялся с пола, зажёг лучинкой светильник и отряхнул брюки. После посчитал ящики и вышел из подвала.

V

Утро

Первым проснулся Стивен. Он встал с кровати и потянулся. Почему-то ныло правое плечо. Наверное, неудобно спалось. Помассировал Стивен плечо, покрутил рукой, подошёл к окну и отодвинул штору. Светало. Слышалось редкое щебетание птиц. Роса на траве придавала насыщенность зелёному фону. «Можно было бы ещё поспать, – подумал он, – такой сон оборвался». Мужчина посмотрел на часы – без четверти четыре. На крышке карманных часов красовалась выгравированная надпись: «Любимому брату от сестры в день его тридцатилетия». Стивен захлопнул крышку и положил их в карман. Ещё раз он покрутил правой рукой, перешагнул через ноги Дэйва и стал будить Тома.

– Что?

– Вставай, Том. Иди пока, запрягай лошадей.

– Да, да, иду.

Извозчик поторопился вставать со скрипучего топчана и скрипом разбудил Дэйва. Тот молча стал подниматься.

– Да вы спите, рано ещё, – в полголоса сказал Стивен.

– Раз я проснулся, уже не усну. Привычка, – с пола Дэйв поднял покрывало и сложил его на комод. – Пойду, покурю. Пусть ветер покашляет от моего дыма.

Оделся Стивен, причесался перед зеркалом, поправил жилетку и вышел из комнаты.

– Доброе утро.

– Доброе утро, Синтия.

– Мне будить остальных?

– Да, наверное, будите. Коль уж начали вставать. Дамы дольше собираются.

Синтия улыбнулась и направилась к другим комнатам.

Перед зеркалом сидела Лора в ночной сорочке и расчёсывала свои роскошные волосы. Её брат лежал в кровати, скрестив руки на груди, и смотрел в потолок.

– …Мы находимся в обществе воспитанных, образованных людей. А ты выглядишь, как распущенный подросток на протяжении всего пути.

– А что я такого говорил? – удивлённо спросил парень.

– Вот и последи за собой, что ты такого говорил.

– Просто у меня есть своё мнение.

– Твоё мнение никогда не совпадает с остальными, – она посмотрела на Криса в зеркало.

– Ты же сама меня учила, что человек – это личность. И у него свои взгляды на жизнь.

– Правильно. Но ещё я тебя учила, что нужно уважать старших, прислушиваться к их советам и никогда не спорить. Это – отрицательное качество. Говорила?

– Говорила.

– А ты что?

– А я не верю про всяких вампиров и про ведьмов, – брат отвернулся к окну.

– Не искажай речь.

– Хорошо. Но от этого всё равно ничего не изменится.

– Тогда лучше молчи. Зачем накалять обстановку. Тем более что Дэйв, например, старше тебя в два с половиной раза.

Крис ничего не ответил.

В дверь постучалась Синтия.

– Да, да, – Лора положила расчёску на тумбочку.

– Время вставать.

– Встаём. Крис, поднимайся и заправляй постель.

Постучалась служанка в третью комнату.

– Встаём, встаём, – послышался голос Катрин.

Катрин поднялась, соскребла со стола застывшие капли воска, открыла окно и выбросила их на улицу. Комнату залило лесными запахами. Затем она раздвинула кружевные шторы. Бледный утренний свет проник в скромную комнату. Олеция зажмурилась:

– Что, уже утро?

– Да. Утро семнадцатого апреля, – уточнила Катрин, вспоминая дату.

– А остальные уже встали? – Олеция зевнула.

– Ну, по крайней мере, я слышала тяжёлые шаги Дэйва и голос Стивена.

– У, как неохота, – она потянулась.

– Нет, надо вставать. Сегодня мы должны доехать до Харвудского леса.

– Да, конечно.

Брайана разбудили шаги по коридору. Он потёр веки и встал с постели. Комната пустовала. «Ну вот, я самый последний», – подумал он. – «Надеюсь, дамы ещё не встали». Заправил мужчина кровать, быстро оделся, завёл часы и направился было к двери, но потом остановился. В памяти всплыла ночь. «Сон, не сон?» – Мелькнуло в голове. Брайан подошёл к окну. На пыльном подоконнике виднелись вороньи следы. «Не сон».

На улице стоял Дэйв и докуривал трубку. Он смотрел на восход солнца, который лениво пробирался сквозь кроны деревьев. Сейчас Дэйв осознавал, насколько приятно наблюдать это зрелище. Обычный восход, как и каждое утро, а приятно. Бывший военный даже почувствовал себя счастливым в этот момент. И восходу солнца можно радоваться в мирное гражданское время. А что у него была за жизнь: ни семьи, ни родственников сейчас. Детство он провёл на корабельных сборочных массивах. Потом армия, армия, война…

Когда первый лучик солнца коснулся его седых бровей, он положил трубку в карман и повернулся к таверне. Том уже вывел из крытого загона лошадей и начал запрягать. Вышел Пьер:

– Завтрак готов. Вас зовут.

– Том, пошли завтракать. Шире шаг.

Позавтракав, гости принялись собирать вещи. Когда всё было упаковано, они стали прощаться с хозяином кабака и со всеми остальными.

– Через несколько часов вы доедете до посёлка Смолл Ривер, – объяснял Гриффин. – Держитесь левого края леса. Вы проедете Одинокий холм. За ним, за поворотом, чернеет выжженное поле. Потом начнутся хвойные деревья. Будет опушка, за которой, если вы обратите внимание, то увидите заброшенную мельницу. После дорога сделает длинный изгиб вокруг кладбища и выйдет к мостику. Ну, а там, за речкой будет посёлок.

Запоминая маршрут, Том кивнул. Такой долгой поездки у него ещё никогда не было. Его дилижанс знал в основном только улицы маленького провинциального города в округе Северной столицы.

– Спасибо за ночлег, – поблагодарил Брайан, – рады были познакомиться.

– Взаимно, взаимно, – сиял пухлый хозяин. – Будете в здешних краях, обязательно ещё посетите мою таверну.

– Непременно, – радостно сказала Катрин и направилась к дилижансу. Стивен открыл перед ней дверцу.

– Пьер, положи это в дорогу путникам.

Тот взял с крыльца небольшой мешок, котомку и бутыль.

– О-па. Сухпаёк? – спросил Дэйв.

– Это вам провиант в дорогу. И даю вам бутыль дядюшкиного вина. Испробуйте его дурманящий нектар.

– Очень благодарны. Спасибо.

Пожелав Гриффину всего хорошего, гости разместились в дилижансе. Взмахнул Том кнутом, и дилижанс двинулся в путь, держа курс на юг.

Хозяин кабака стоял у ворот, провожая взглядом дилижанс. Всё тише и тише слышался стук копыт, и, наконец, он скрылся из виду. Поднял Гриффин голову и взору его представилось утреннее небо, слегка прикрытое розовыми облаками.

Начался очередной день поездки, который, неизвестно, оправдает ли себя.

– …Что вы так уставились в эту картину, Брайан? Вы уже раз десять смотрели на неё, – продолжал разговор Стивен, отодвинув шторку окна, – и каждый раз, когда смотрите на неё, как будто бы впадаете в гипноз. (Стивен и Крис слегка усмехнулись.)

– Да нет. Меня не покидает мысль – где я видел его?

– Смотрите, Брайан, – предупредил его с насмешкой Дэйв, – как бы вы не помешались на этой поездке. Сначала замок, потом ворон с одним…

Дэйв поперхнулся и закашлял. Стивен похлопал его по спине.

– Извиняюсь, – выдавил Дэйв и кашлянул в последний раз. – Спасибо, Стивен. Ох уж этот табак. Если бы можно было вернуть лет двести назад, ни за что бы не взялся за трубку, – но сам потянулся за кремнем.

– А мне такой сон приснился! – сменил тему Стивен, – будто я выиграл в карты огромную сумму денег и купил на неё себе шхуну.

– Да, удачный сон, – протянул Дэйв. – А мне, по-моему, шхуна не снилась… Да, мне сегодня ничего не снилось. Совсем.

Крис нахмурил брови и ничего не сказал.

– Ой, а меня кошмары преследовали всю ночь, – осторожно сказала Олеция, – какие-то подземелья с белыми мраморными колоннами; да ещё тот португалец…

– Кстати, сегодня семнадцатое, – перебила всех Катрин, переведя на себя общее внимание.

– Да, семнадцатое апреля, – подтвердил Брайан и свернул картину.

– Сегодня семь лет, как я замужем.

– Примите мои поздравления! – первым сказал Дэйв, и остальные присоединились к нему.

– А где же сейчас ваш муж? – поинтересовался Брайан.

– Остался дома. Он не верит во всё потустороннее. Когда прочитал ваше письмо, Стивен, с приглашением присоединиться к вашим поискам, наотрез отказался. Сказал, что если бы рассматривалась любая другая тема поездки, он бы согласился. Мы даже поссорились на этой почве, и я не дождалась нашего юбилея, поехала со всеми вами. Упустить разгадку Харвудского замка, о котором ходят легенды, я не могла. Ну, а мой супруг категорически против всего, что имеет отношение к отречённому.

– И правильно делает, – в полголоса сказал Крис и повернулся к окну. Крис с удовольствием бы сейчас вернулся домой, расположился у тёплого камина и почитал бы свежие новости.

VI

Оставив позади пути холм, дилижанс поравнялся с кладбищем. Дорога дугой окаймляла могильные плиты. И казалось, что лошади везут дилижанс вокруг могил по замкнутому кольцу. Лора выглянула в окошко, тихо ахнула, задвинула шторку и перекрестилась. Человеку свойственно бояться. Каждый чего-то боится. После похорон родителей больше всего Лора боялась кладбища. Ни за что в жизни она бы не пошла через ряды могил. А очутиться одной на кладбище – казалось ей самым страшным на свете.

Около одиннадцати дня показались первые домики последнего посёлка, о котором говорил хозяин кабака. Дилижанс въехал на заселённую территорию. Селение это гораздо меньше предыдущего, но, в общем-то, очень схоже. Местные дети бежали рядом с каретой и что-то весело кричали. Остановился дилижанс у широкого двора. Мимо него проходил старик и некрасиво улыбался. Он был какой-то не понятный: шапка его почему-то вывернута наизнанку, а на поясе висели сушёные рыбьи головы. Когда старик поравнялся с дилижансом, то увидел своё отражение в окошке. Резко лицо его сменилось гримасой ужаса, и старик с криком кинулся прочь. С кареты спрыгнул Том и с удивлением посмотрел вслед старику:

– Странный какой-то.

Он выпряг лошадей, напоил их из речки и пошёл искать местного кузнеца, чтобы заменить им некоторые подковы. Пройдя два проулка, Том с помощью местного мальчика пришёл к кузнецу. Тот охотно согласился помочь ему. Извозчик привёл лошадей.

– Хорошие лошади, смирные, – приговаривал кузнец, делая свою работу.

– А здешние не смирные?

– Сейчас уже смирные, – кузнец поменял следующее копыто, – а были времена, когда кони стали практически неуправляемые.

– О, я много раз уже с этим встречался. Такие бывают капризные, аж жуть. И так с ними, и так. И кормишь хорошо, и ухаживаешь – всё не так. Но потом ничего, приручаются. Хороший кучер всегда найдёт общий язык с лошадьми, – похвастался Том и погладил гриву лошади.

– Возможно, – не стал спорить кузнец.

– А это чья калитка?

В углу стояла кованая фигурная калитка, отбрасывая воронёные отражения огня кузнечной печи. Идеально подогнанные прутья заканчивались волнистыми наконечниками. Посреди калитки сверкал кованый крест. Каждый местный житель верил, что крест отпугивает нечистую силу.

– Это я делаю. Почти закончил. Остались петли, – кузнец подвёл следующую лошадь. – Работа не стоит, люди заказывают.

– Красивая.

Осматривал Том кузню и восхищался творением мастера. На стене висели серпы, ухваты, какие-то скобы, рессоры от карет. Стояли сломанные вилы. Наверное, кто-то заказал сделать новые. Амбарные задвижки лежали на полках, спицы, подковы. Особенно подковы понравились Тому. Это была очень тонкая работа. Разные узоры удивили бы даже самых безразличных людей. Бесспорно, их изготовлял умелец своего дела.

– И это твоя работа?

– Нет. Эти подковы делал мой дед.

– Ничего подобного я ещё не видел, – провёл пальцем по узору. – Хороший мастер.

– Он погиб давно. Его завалило колокольней.

– Мне жаль.

– Ничего. Всё нормально.

Осмотрев кузню, взгляд Тома снова вернулся к кузнецу:

– А что за странный старик у вас здесь в вывернутой шапке?

– Который боится своего отражения? Это Слэш. Он чокнутый. Не стоит обращать на него внимания, – мастер закончил с последней подковой. – Ну, вот и всё, можете ехать.

– Спасибо, дружище, – расплатившись с кузнецом, Том пожал ему руку, и повёл лошадей к дилижансу.

А путешественники тем временем разошлись подышать свежим воздухом. Кто пошёл в поисках провизии, а кто просто пообщаться с местными жителями Смолл Ривер.

Прошло несколько часов.

Стивен и Брайан подошли к лавочке, на которой сидели двое мужчин и старик. Они вежливо поздоровались, (старик остался сидеть неподвижно) и завели разговор.

– …А вы оказывается издалека, – продолжал местный мужчина. – Сюда редко гости заезжают.

– А чем вы это объясняете? – спросил рассудительный Брайан.

– Не знаю. Потому, как, наверное, живём на отшибе.

– А за сегодня мы успеем пересечь лес? – Стивен посмотрел на вечернее небо.

– Харвудский лес?! Нет. За оставшееся светлое время, нет.

– Но в этом направлении в лесу разбит лагерь, – продолжил второй местный, – там вырубают деревья для изготовления мачт. К вечеру вы доедите до него, там и заночуете.

– …Или в Харвудском замке, – докончил Стивен, в ожидании реакции местных мужчин.

– Наслышались мы, – засмеялись местные. – Да нет там никакого замка. Люди изъездили вдоль и поперёк этот лес, и ничего.

– И сказывают, будто ключ какой-то нужен к вратам замка. А без него туда не попасть. Да, отец?

Он повернулся к неподвижно сидящему старику, но тот даже не пошевелился.

– А что это за ключ? – заинтересовался Стивен, сконцентрировав внимание на собеседнике.

– Не знаю. Говорят так, – пожал плечами тот.

– Ну ладно, и на том спасибо.

Стали Стивен и Брайан уходить, как вдруг старик выговорил:

– Не езжайте туда.

Путники остановились и повернулись к мужчинам. Брайан серьёзно глянул на старика.

– Почему?

– Не езжайте.

– Пошли, отец, – сказал местный. Вдвоём они подняли старика и повели его в дом. Старик оказался слепым.

Брайан и Стивен проводили их взглядом, переглянулись и направились к дилижансу.

В ожидании стоял дилижанс. Когда все искатели приключений заняли свои места, снова заскрипели рессоры и застучали по земле новые подковы. По пути Стивен и Брайан рассказали всем услышанное от местных и предупреждение от старика. Некоторых это заинтересовало, а некоторых заставило задуматься.

– Интересно, что же это за ключ? – сказала вслух Лора, перебирая в голове варианты.

– Сомневаюсь, что он выглядит как обычный ключ от замочной скважины, – Катрин эта новость поставила в тупик.

– Какое-нибудь заклинание, – предположил Стивен.

– Не исключено.

– А может, какой магический амулет, – выдвинул свою версию Дэйв, на магическую же тему.

– Ага, из волшебного сундучка, – усмехнулся Крис.

– Перестань, – одёрнула его сестра.

– Дальше видно будет, – задумчиво сказала неотступная Катрин.

– А я от местных слышала, как над их посёлком 80 лет назад страшная гроза была, – поделилась новостями Олеция, – молнии разрушили колокольню, сжигая людей до углей.

– Да нет, – не согласился Стивен, – молния не может сжечь человека дотла. Убить – да. Но сжечь до углей – это выдумки. Просто местным выпал шанс посплетничать.

– Вы так думаете?

– Уверен.

День подходил к концу. Лёгкие перистые облака наливались пурпурным блеском. Последние лучи заходящего солнца уже касались только верхушек самых высоких деревьев. В небе перестали летать птицы. Все они уже заняли свои гнёзда. Слышалась только песня зарянки да стрекот кузнечиков, которые заводили свою ночную симфонию.

С верхушки высокого ясеня отцепилось пёрышко. Лучи солнца оставили его пушистое одеяние. Медленно снижаясь, невесомое создание плавно поплыло по еле ощутимым потокам воздуха. Выйдя из хвойного аромата, пёрышко полетело в сторону заката. Оно зацепилось за ветку лиственницы. Повисев несколько секунд, продолжило парить дальше. Пёрышко снижалось над колеёй дороги, нежно покачиваясь на воздушных волнах. Передвигавшиеся по дороге лошади колыхнули спокойное воздушное пространство, и пёрышко, завертевшись, упало на траву колеи. По нему проехало колесо дилижанса, вмяв его в прижатую полевицу. Что-то неуловимое произошло в этот момент. То ли звуки лесные стали другие… То ли краски растений изменились… Словно весь пейзаж смотрелся через преломление стекла…

За собой солнце увело день. На темнеющем небе замелькали звёзды. Извозчик Том заметил, что колея дороги всё меньше и меньше просматривается из травы. Когда она совсем исчезла, он остановил лошадей. Из окошка дилижанса выглянул Стивен:

– Что случилось, Том?

– Дороги нет, – непонимающим тоном ответил извозчик.

Стивен вышел из дилижанса, за ним Дэйв и Брайан.

– А тебя случайно сон в поединке не победил? А, Том? – спросил его Дэйв, устремив взгляд в тёмную чащу впереди.

– Нет, нет. Я не сомкнул глаз. Прохлада придаёт бодрость.

– Сдаётся мне, – Брайан вгляделся назад, – мы всё-таки сбились с пути.

– Похоже, это тупик, – не увидев ничего, что напоминало бы дорогу, предположил Дэйв и пыхнул трубкой.

– Ну как же, – сказал Брайан, – в лесу стоит лагерь, где вырубают деревья. Туда в любом случае должны идти какие-то пути сообщения от посёлка. Я предлагаю вернуться и найти потерянную дорогу.

Так как темнело быстро, времени на раздумья не оставалось, и дилижанс повернул обратно. Через полчаса езды стемнело совсем. Странно, но никаких признаков дороги не находилось. Даже отсутствовали следы от собственного дилижанса. Пришлось опять останавливаться.

– Вот мы и совсем потеряли дорогу, – с хитрецой произнёс Крис.

– В такое время суток в этом нет ничего странного, – поправила его сестра, ненавязчиво теребя пряди своих волос. Крис знал, что когда Лора нервничает, она тревожит свои локоны.

– Что же дальше? – растерянно спросила Олеция, обеспокоено оглядывая путников.

– Ну, что дальше, – Дэйв как всегда невозмутим, – дальше нам всё-таки нужно держать курс на юг. Если нам повезёт, мы увидим огни лагеря.

– А если не повезёт? – вмешалась Катрин.

– Значит, не увидим.

– Ладно, – завершил Стивен, – ехать, значит ехать.

Зажёг Том тусклый фонарь, развернул дилижанс, и снова на юг.

В дилижансе обсуждали планы на следующие дни. Стивен развернул карту:

– Ничего. Мы всё равно выедем на лагерь. Иначе быть не может. Нужно только не отклоняться с пути следования.

– А если мы уже отклонились, – вставил Крис, – ведь дважды разворачивали дилижанс.

– Нет, Крис, я обращал внимание на звёзды. Мы всё так же двигаемся на юг.

«Какой наблюдательный», – хотела сделать комплемент Олеция, но застеснялась.

– Мы находимся примерно здесь, – Стивен ткнул пальцем в карту. – Ну, пусть где-то здесь же лагерь лесорубов. (Крис ухмыльнулся и недовольно закивал головой.) Доберёмся до него, переночуем, а за завтрашний день мы пересечём лес.

– И что, мы разве оставим Харвудский лес позади? – спросила Катрин, глядя на место в карте, куда указывал палец Стивена.

– Не совсем. Наш путь, практически по прямой разделяет лес пополам. По нему уже проезжали сотни карет и повозок. За лесом, по словам хозяина кабака, располагаются два имения. Где-то здесь, – снова Стивен ткнул в карту. – Одно из них я, возможно, знаю… а может и нет… В любом случае, надо посетить оба имения. Они граничат с Харвудским лесом, и уж их жители что-нибудь да знают полезное для нас. После этих земель через полдня пути, должен стоять ещё какой-то замок. Но, я думаю, не стоит туда ехать. Он всем известен в тех краях, да и, естественно, не тот, который нам нужен.

– А потом? – спросил Брайан, чуть повернув карту.

– А потом, значит, посмотрим, что мы узнаем нового от тамошних жителей. Будет видно, в какую сторону следовать дальше.

– Опять через лес? – поинтересовался Дэйв.

– Нет. Мы будем огибать его через Харвудские долины по западному крылу, или по восточному. Надо подумать. Будем ехать от посёлка к посёлку, собирая любые сохранившиеся остатки былой легенды. Но если обстоятельства прикажут – свернём в лес. Всё-таки Харвудский замок находится там.

Выслушав Стивена, Лора предложила:

– Надо показать местным жителям вашу картину. Может, это как-то немного прольёт свет на тёмные тайны нашего поиска.

Идею все одобрили.

Внимательно Том вглядывался вперёд. Его одолела какая-то настороженность. Прошёл час езды. Ситуация не изменилась. Прошло полтора часа. Уже и в дилижансе закончились разговоры. Всех в руках своих держало ожидание. Когда подходил к концу второй час езды, извозчику вдруг что-то послышалось. Не сбавляя ход, он прислушался. Ничего. Через некоторое время до него опять донеслись какие-то звуки. Но что именно, он никак не мог распознать. И когда он в третий раз что-то услышал, то понял. Это был вой. Далёкий пронизывающий вой. Том остановил лошадей, напряг слух. Из дилижанса вышел Брайан и огляделся вокруг.

– Я слышал вой, – испуганно сказал Том, продолжая вслушиваться.

– Странно. Неужели мы проехали лагерь, – сказал озабоченный Брайан, не обращая внимания на слова Тома.

Вышел Дэйв:

– Так и ничего?

– Я слышал вой, – повторил Том.

– Вой? Воют у нас кто? Правильно. Волки.

– В этом нет ничего хорошего.

– Согласен с тобой.

– Дэйв, если я не ошибаюсь, у вас есть револьвер? – уточнила из открытого дилижанса Катрин.

– Есть.

– Тогда может вам лучше быть рядом с кучером?

– Вы правы. Я останусь с Томом.

– Что ж, по местам, – сказал Брайан, подозрительно оглядываясь по сторонам.

Путешественники не заметили, как погода испортилась: хороводы звёзд заволокло тучами, поднялся ветер, пахло грозой.

Вой усиливался. Дёргаться стали лошади, временами приостанавливаться. В конце концов, они остановились. И тогда Том и Дэйв увидели окружающие их повсюду глаза. Много глаз…

VII

– Отец, а наш дед так и не рассказывал про свою слепоту? – спросил Рейн и достал нитки с иголкой.

– Нет. Он потерял зрение, когда ему было шестнадцать лет, – всё, что знал отец.

– Зачем скрывает??? – принялся латать старенькую кепку.

– Говорит, несчастный случай. А что именно, рассказывать не хочет, – посмотрел на занятого сына.

– Бабушка ведь за слепого выходила за него замуж? – поправил козырёк.

– Да, за слепого. Не любила она его. Она надеялась получить скромное имение его отца. Но тот сказал, что не выделит ей ни пенса. Прожив кое-как два года вместе, она ушла из семьи, оставив меня со слепым отцом. Я вырос под воспитанием тёти Агнии, маминой сестры.

– Знаю, – Рейн оторвал нитку и повесил кепку на гвоздь.

Минутное молчание.

– Да уж… Пойду, приготовлю ужин.

Поужинав, сын и отец убрали со стола и пошли укладываться ко сну.

– Надо бы деда уложить.

– Да, отец, надо.

Мужчины зашли в комнату. На топчане сидел старик, обратив свой незрячий взгляд на свечу.

– Ещё не ложишься, отец?

– Сейчас, сынок, – утомлённым голосом сказал старик, нащупал скамейку и пересел на неё.

Внук принялся стелить деду топчан и вспомнил прошедший день.

– Дедушка, а почему ты сегодня не велел путникам ехать в лес?

Положил дед ему руку на плечо.

– Я чую беду.

Рейн приостановился.

– Почему? Неужели тебя встревожило то, что они ищут этот вымышленный замок?..

– Это не вымысел.

Отец и сын в недоумении посмотрели на деда.

– Ни ты (дед слегка сжал плечо внука), ни ты, сын мой, не знаете всей правды. Садитесь.

Старик не сводил глаз с огня свечи. Его он не видел. Он потерял зрение давно, в ту самую ночь. Но в памяти сохранилось всё. Старик продолжил:

– Произошло это тогда, лет восемьдесят назад. Мой отец владел небольшим имением. Жили мы небогато. Хоть я был единственным сыном в семье, на мою учёбу денег не хватало. Меня воспитывала мать. Она научила меня читать, писать, учила латыни. Дружил я с Ником, моим сверстником. Положение его семьи мало отличалось от моей. С детства мы знали друг друга. Больше всего мы с Ником любили проводить время у старого книжника. Тот жил на соседней улице. Он содержал свою библиотеку старинных книг, и мы часто приходили к нему почитать что-нибудь. Книги старые, в основном – рукописи, и представляли собой очень большую ценность. Многие на непонятных языках. Ника очень заинтересовала одна – про чёрную магию. Но вот написана та рукопись была на неизвестном языке. Текст чем-то отдалённо напоминал латынь. И мне показалось, что я могу перевести некоторые слова. Но только лишь некоторые. Мне тоже эта книга стала интересна, и мы принялись изучать только её. В ней помещались какие-то заклинания, какие-то расчёты, зловещие рисунки, магические схемы. И потихоньку, понемножку, мы переводили её. Ник не знал латыни, но он ловко складывал бесформенные фразы в единые тексты…

Из памяти старик вытаскивал давние события.

– …Так, если это сюда, то получается…

– «Тьма будет за тобой».

– Нет, это переводится: «за тебя».

– «Тьма будет за тебя».

– Да, примерно так.

– Здорово! – сказал Ник и записал в тетрадку.

– Так, это я не знаю. Это, что-то вроде «окрестности», «прилегающей территории». Что получается?

– Пока ничего.

– Давай вот это. Пиши: «чёрный».

– Чёрный.

– «Холодный».

– Холодный.

– «Два»… Да, по-латински это – два.

– Два.

Держа за уголок лист книги, Остин нечаянно надорвал его:

– Ой.

– Да ничего. Книжник не заметит. Это что?

– «Отдавать». Но вот с этим словом это означает: «отдавать насовсем».

– А отдавать что?

– Не знаю ещё… а ты родителям сказал, что ты в библиотеке дяди Эрвиджа?

– Нет. Но они знают, что, если меня нет во дворе или на набережной, значит я здесь.

– Надо сегодня ещё успеть сходить к тётке, набрать у неё яблок. Завтра у отца день рождения. Мама будет печь яблочный пирог.

– Успеешь. А вот это что?

– Это, – не знаю. Похоже на заклинания. Но их надо переводить дословно.

– А это? – по ходу Ник сразу записывал.

– Тоже не знаю. Вот это – дата.

– 1290. А что сказано про этот год?

– Упоминается замок. Или… Да, замок. Дай перо, я запишу.

На бумагу Остин набросал несколько слов. Ник принялся их складывать:

– Похоже, как: «он здесь, но его нет»… Дальше: «ключи только»… Так, так, так. «Ключи»… Хм. «Ключи только»… Понял!

– Что – здесь, но его нет?

– Замок! Он здесь, но его нет! То есть он есть, но его никто не видит, и никто не может, ну, дотронуться, что ли до него. А попасть в замок можно только с помощью ключа к его вратам. Соображаешь?

– Ну, вроде как.

– А что такое Тта? – Ник указал в запись Остина.

– Это не что, это кто.

– Кто?

– Не знаю. Трудно переводить.

– Ну ладно. А вот этот абзац.

– Здесь сказано… Здесь сказано про какой-то приговор; что-то про огонь…

– Наверное, кого-то сожгли.

– …Переодеваться, пере…, а, нет, – менять обличие, или выглядеть по-другому. Дальше – про небо, про отречение, если не ошибаюсь.

Остин перевернул лист. На следующей странице книги была обведена чья-то ладонь левой руки. По очертанию заметно, что безымянный палец лишён первой фаланги. На странице отсутствовали какие-либо записи, поэтому, чья это рука и для чего она очерчена, – оставалось загадкой. Как, впрочем, и многое другое в этой книге. Далее ещё шли рисунки.

– Ого! Вот это картинки!

– Противные, – поморщился Остин и хотел перелистать.

– Погоди, я вот эту срисую…

От природы Нику достались художественные наклонности. Он записывал расшифрованные заклинания в свою тетрадь, приукрашивая их мрачными рисунками. И вдруг я почувствовал в этих текстах какую-то опасность. Там говорилось о каком-то замке, который находится под стражей всемогущей тёмной силы. Я уже потерял интерес, и всячески противился этой книги. Но вот Ник втянулся в неё неотступно. Больше я не стал переводить эти тексты, сказал, чтобы он выбросил эту идею из головы, всё равно у него ничего не получится. Но он только рассмеялся и сказал, что книга эта ему теперь не нужна. Он набрал все нужные ему отрывки из текстов, осталось собрать их в общий смысл. В тот день мы даже поссорились с Ником.

Прошло несколько дней, как мы с ним не виделись. Тревога таилась у меня на душе. И вот это случилось. Страшная гроза обрушилась в ту ночь. Таких молний люди ещё никогда не видели. Сколько жизней унесла с собой смерть. Там господствовал ад. Ник разгадал таинственное заклинание и призвал хранителя замка. Одноглазый ворон передал ему ключ к вратам замка – два хрустальных подсвечника, соприкосновение которых открывало врата. В ту ночь Ник исчез. Он находился в Харвудском замке, и это знал только я. Всё бы ничего, да вот только легло проклятье на Харвудские долины. Целые посёлки вымирали вокруг Харвудского леса. Разошлись слухи о зловещем оборотне…

В безмерном пространстве, освещённом неземным светом, уверенным шагом шли цыганка и высокий парень. По сторонам от них простирались ряды огромных экранов в форме гадальных карт, которые медленно вращались вокруг своей оси. Стоило остановиться возле любого экрана, как тот переставал вращаться. На экранах мелькали фрагменты событий из мира людей, происходившие в разные периоды времени. Если идти в одну сторону, то события чередовались в обратной последовательности – к прошедшему времени. А если отправиться в другую – события сменяли друг друга, относя нас к будущему времени. Одетый в чёрные длинные одежды до лодыжек брюнет с волосами по плечи, убранные в хвост, на ходу с интересом останавливал свой взгляд на подвижных экранах, иногда посматривая на цыганку перед собой. Его глаза давно отвыкли видеть людей. Очень, очень много времени прошло с тех пор, как он покинул свой мир. Мир, который выделил ему место не простого человека. Он был атайем. Он им родился. И он помнил то роковое событие. Два месяца оставалось Константину до двадцатилетия, но день рождения так и не наступил. Ослушался Костя Доору, ступил с другом-атайем на территорию каэкков. Побродили они по городу иного мира, да в ловушку попались. Константин задержал погоню, спас друга, только сам в плен угодил. Один из старцев недружелюбных земель забрал у парня жизненную энергию. Константин – атай. Атайи не в своём мире бессмертны. А вот в мир людей дорога закрылась навсегда. Иначе – шагнёшь на землю родную – упадёшь замертво.

– Маргелита, долго ещё? – не терпелось Константину.

– Уже скоро, – сказала женщина, оглянулась на молодого человека и улыбнулась. – Ты куда-то торопишься?

Никак не отреагировал парень на шутку цыганки. Молча, он ещё раз оглядел свою проводницу. Женщина ничем не отличалась своим типажом от других цыган, иногда встречавшихся по пути. Та же цветастая юбка, та же привычная шаль. Её длинные узорчатые серьги с красными и коричневыми маленькими перьями слегка раскачивались, выглядывая из чёрных распущенных волос. А на шее, на кожаном шнурке, висел золотой амулет с изображением ладони, вокруг которой размещались символы неизвестной письменности. В один прекрасный момент Косте довелось встретить Маргелиту. Наконец-то сбудется его мечта. Парень никогда не видел своего отца. По словам матери, отец загадочно исчез до его рождения. И вот теперь, по истечении несчётного количества лет, с помощью этой цыганки, а точнее, с помощью её необычного мира, появилась возможность увидеть-таки отца.

У одного из экранов женщина остановилась. В сей миг экран перестал вращаться, повернувшись плоскостью к цыганке. На экране, размером примерно 6 метров на 4 метра, наблюдалось строительство каких-то деревянных построек. Судя по одежде людей, данное строительство протекало где-то в Европе в период X—XI веков второго тысячелетия.

– Прошли, – сказала Маргелита и возвратилась на два экрана назад. Парень подошёл к цыганке. На остановившемся огромном экране им представлялся посёлок всё того же европейского склада, только на несколько веков постарше.

– Пожалуй, только здесь, – вздохнула цыганка, глянув в предыдущий и в последующий экраны.

– Погоди. Это какое время?.. – парень не понял мысль цыганки.

– Конец семнадцатого века. Здесь ты его тоже увидишь.

Константин вопросительно посмотрел на женщину.

– Просто с тех пор прошло много тысячелетий. Там уже события на несколько веков позже (цыганка указала на следующий экран), а здесь на несколько веков раньше (она кивнула на предыдущий экран).

Удивлённо парень смотрел в экран и не понимал, почему сейчас нужно было наблюдать события семнадцатого века??? Он вгляделся в посёлок. Там что-то происходило. С криками люди бегали по посёлку, оповещая всех о чём-то страшном. Загорелись два дома и конюшня. Из горящего дома мужчина вытащил пожилого человека и стал тушить его тлеющие одежды. Рухнула стена сарая. Выбежали овцы и понеслись по улицам, спасаясь от надвигающейся со всех сторон угрозы. Из пролома в стене в истерике выбралась женщина, схватилась за сердце и упала замертво. Чёрная мгла из того пролома смотрела на Константина и звала неслышным голосом, тянула к нему свои невидимые руки.

– Это он, – произнесла Маргелита и укуталась плотнее шалью.

Не сводя глаз с адского зрелища, парень стоял неподвижно. В голове накопилась куча вопросов, но реальная картина происходящего по ту сторону экрана не давала пошевелиться.

– Но… – смог выговорить Костя, помотал головой и посмотрел на цыганку. Маргелита перевела на него взгляд и только убедительно кивнула. Растерянный парень вернулся к продолжению просмотра.

– …Люди не знали что происходит, – продолжал старик, – я-то знал, и с этим надо было что-то делать. Оставалось одно: идти к старому книжнику Эрвиджу, и снова браться за эту дьявольскую книгу, будь она проклята. Как потом выяснилось, существовали ещё книги, в которых упоминалось о Харвудском замке. Но эти сведения являлись косвенными, и носили, скорее, исторический характер. Хотя и в них затрагивалась тема о нечисти. Пришлось переводить книгу заново, делая для себя пометки в тетради. Но мне предстояло работать больше. Выискивал я положительные заклятья, которые противодействовали тёмной силе. Долго я изучал её и, наконец, решился. Я призвал хранителя замка. Опять разгневалась сумасшедшая гроза. Одноглазый ворон передал мне ключ к вратам замка. Эти два подсвечника в паре имели могущественную силу, но ей нужно уметь пользоваться. Соприкосновение подсвечников давало потусторонней силе возможность открыть врата Харвудского замка, и вступить кому-либо в его владения. Но у подсвечников крылась одна слабость – они сделаны из обычного горного хрусталя. Их легко можно было разбить. Даже уничтожив один подсвечник, второй терял всю свою силу. На этом основывалось сочетание слабости и могущества. Так ведали строки в той рукописи у старого книжника.

Сразу у меня возникла мысль расколоть их. Стало быть, никто больше не попадёт в замок, и никто не вернётся оттуда… Но Ник оказался хитрее меня. Как только я подумал о подсвечниках, сзади меня раздался голос Ника:

– А ты молодец, Остин Вэксли, разгадал текст, – голос его дублировался искажённым басом.

Я повернулся. В чёрном нематериальном одеянии стоял Ник. На плече у него сидел одноглазый ворон. За Ником находилась тёмная бездна. Она уходила в никуда. Из неё светились дикие глаза, много глаз. Сзади Ника чернели врата Харвудского замка, хотя тот и попытался изменить его обличие. Но как он вышел из него? У него же нет ключа?!

Дул сильный ветер. Вплоть до горизонта зависли тяжёлые тучи. Уже слегка доносился гром, но дождь ещё не торопился. Лошади бешено метались на месте, фыркали и гоготали. Если бы не упряжка, они бы тотчас же разбежались. Том еле удерживал вожжи, чтобы лошади не перевернули дилижанс. В протянутой руке Дэйв направлял револьвер, но не мог даже примерно прицелиться.

Выругавшись, он сделал выстрел вверх. Но никакого эффекта это не произвело. Ситуация не изменилась. Дэйв позабыл о страхе. Его одолела злость. Будучи солдатом, он не боялся человека с оружием. Неужели он отступит перед диким зверем?! Мужчина спрыгнул на землю, выстрелил в ближайшую пару глаз. Они потухли. Что-то массивное свалилось у его ног. Дэйв уловил движение. Ещё выстрел. Другой. Третий. Дэйв обернулся и… застыл. Тусклый колыхающийся свет фонаря неясно осветил то, что он увидел. Это были не волки…

После паузы старик продолжил:

– Мои действия Ник предугадал. Просто так, для себя, он нарисовал картину замка, проделал над ней магические обряды и наложил заклятье. Картина стала вторым ключом к вратам. Что творилось потом – на словах передать невозможно. Мы сражались. Боролись колдовством. Ник отдал свою душу тёмной силе, но это не сделало его всемогущим. То ли он не обладал достаточными знаниями, то ли мои положительные заклятья оказались более сильными, но я смог одолеть его. Тёмные силы покинули Ника; колдовство также оставило нас. Вырвались мы из замка. Я закрыл врата и сделал так, чтобы Ник никогда не смог открыть их, хотя он и забрал с собой оба ключа. Затем я уничтожил книгу. Она горела зелёным огнём. В ту ночь моя миссия была завершена. Правда, и не без поражений: Ник забрал у меня зрение, – старик сделал паузу. – И ещё со своей стороны я допустил ошибку: из покоев замка я случайно выпустил его хранителя. Бессмертный одноглазый ворон может и по сей день где-то парит в облаках, или пробирается сквозь заросли лесов, а может притаился на дне реки. Он оборотень. Но он не знает человеческого языка… Вот что я пережил несколько десятилетий назад.

– Скажи, что это неправда, – улыбнулся внук.

– Как раз-таки это правда, Рейн, – серьёзным тоном ответил старик.

– Что, и прям сейчас этот оборотень где-то в Харвудских долинах? – внуку казалось это невероятным.

– Всё возможно.

– Не верю я в эти перевоплощения, – сказал Рейн и достелил топчан.

– А как ты объяснишь, что стадо овец кинулось в море на мысе Арн? А почему обвинили старейшину в поджоге амбара с зерном? А старик Слэш?! Ты знаешь, почему он боится своего отражения? Он видел сам себя! Он душил сам себя!

Прошла пауза.

– И ты видел Харвудский замок? – спросил его сын. Не верить в слова отца он не мог.

– Видел. В чулане на дне моего сундука валялась картинка с изображением замка.

– А, этот рисунок и до сих пор там покоится, заваленный вещами.

– Это вырванная страница из той самой книги. Так на самом деле и выглядел Харвудский замок.

– А что стало с Ником? – с трудом Рейн воспринимал услышанное.

– Он уехал куда-то на север Европы. Тёмные силы забрали у него здоровье и молодость, и он вскоре умер. Где сейчас находятся ключи к вратам, я не знаю.

– Но почему, дедушка, ты никогда об этом не рассказывал? – Рейн уже не сопротивлялся истине, поразившей его силой неожиданности.

– В той рукописи старого книжника сказывалось, – тот, кто оставил дух свой в Харвудском замке, не смеет разглашать сей правды, ибо обретёт покой. Но я должен был вам рассказать, я чую беду. А свою жизнь я уже прожил, – вздохнул старик.

Рейн осознал всю серьёзность потенциальных последствий.

– Я должен помочь им, – сказал он и покинул комнату. Его отец последовал за ним. Они вышли во двор.

– Что ты собираешься делать? – взволновано спросил сына отец.

– Может мне удастся настигнуть путников, и я смогу что-нибудь предотвратить, – отворил Рейн ворота конюшни.

– Но сейчас уже ночь, а они отъехали от нашего посёлка ещё вечером, – отец понимал, насколько малы шансы.

– Я застану их в лагере. Это не шутки, отец. Дай мне лучше своё ружьё.

Оседлал Рейн коня, зажёг факел и взял ружьё отца.

– Будь осторожен, – сказал отец, смотря вслед удаляющегося огонька факела.

Звёздное, безоблачное небо смотрело на спящие долины. Неполная луна довольно хорошо освещала дорогу через Харвудский лес. Звон разбитого окна заставил отца обернуться. Это случилось в комнате деда. Бросился отец в дом, вверх по лестнице, в комнату своего отца. От увиденного он чуть не потерял дар речи. С окровавленной головой старик лежал на топчане. Он был мёртв. На гредушке топчана сидел ворон. Драгоценный камень, заменяющий ему глаз, блеснул отражением огонька свечи. Расправил ворон крылья и выпорхнул в разбитое окно. К старику подошёл отец. Он ничем уже не мог ему помочь. Всё-таки заклятье свершилось. Если до этого он не совсем верил в рассказ своего отца, то теперь сомневаться бессмысленно. Конец сомнений завершился трагично. Сын опустил отцу веки и сел рядом, не спуская глаз с остывающего тела.

Внук уже покойного деда гнал коня, выжимая всю его выносливость. Прошло больше часа, когда он увидел вдали огонёк вышки лагеря. Ещё через некоторое время, кроме опознавательного огонька проступили узоры остальных огней. Въехав в лагерь, он спрыгнул с взмыленного коня и сразу обратился к караульным. Но никто не видел и не слышал о каком-либо дилижансе. Бросился Рейн к вышке. Она возвышалась над верхушками деревьев. Взобравшись, он стал оглядывать окрестности. «Ну же, – думал Рейн, – хоть мерцающий огонёк. Ведь дорога одна. Они неминуемо должны выехать к лагерю. Господи, услышь меня. Укажи им правильный путь. Не могли же они свернуть с курса. И дорога хорошо освещается лунным светом. Может они проехали лагерь, не останавливаясь? Да нет. Это не разумно».

Всё-таки Рейн обернулся назад и стал всматриваться в другую сторону.

На вышку поднялся караульный:

– Что-то случилось?

– Возможно да, – ответил Рейн, не отвлекаясь. – В ближайшее время не проезжала карета?

– При мне – нет.

– А сколько вы в дозоре?

– Час с четвертью.

– А до вас кто стоял?

– Шекли. Разбудить его?

– Да, если можно. Это очень важно.

Нет. Взору не представлялось ни малейшего огонька. Покоилась тишина. Ни ветерка. Единственное, слышалось потрескивание дров в костре у дежурного шалаша.

«Неужто я проскакал мимо них? Нет. Не мог. Вот тебе и Харвудский лес».

На вышку поднялись два караульных.

– Это Шекли. Он стоял от захода солнца до моего дежурства.

– Вы тоже не заметили никакого дилижанса? – с последней надеждой спросил Рейн.

– Нет, сэр, – заспанным голосом ответил тот.

– И нигде вдалеке ничего не наблюдалось, что напоминало бы местонахождение людей?

– Нет, сэр.

– Ну, а до захода солнца они бы до вас ещё и не доехали, – в словах Рейна надежда умерла.

Можно, конечно, стрельнуть из ружья, на всякий случай, но поднимется весь лагерь.

Рейн ударил по перилам ладонью и опустил голову. Он понял, что упустил путников.

Сверкнула корявая молния. Первые капли дождя скатились по лицу Дэйва. Его мозг никак не мог воспринять то, что видели его глаза. Дэйва окружали они, а кто они были, он не понимал. Дэйв попробовал вглядеться в одного из них. Что-то большое, горбатое, взъерошенное, с мордой, представляющей собой скопление зубов и рогов. Эти топтались поодаль. А в ближних шеренгах передвигались, готовясь напасть, особи поменьше, изуродованные до неузнаваемости. Это выглядело дико и жутко. До безумия жутко! Дэйва охватил панический ужас. В мгновение ока он оказался на дилижансе рядом с Томом, выхватил у него кнут, дёрнул вожжи, и с криком хлыстнул лошадей. Потом ещё и ещё, не переставая орать. Четвёрка лошадей встала на дыбы, а за тем бешено помчалась вперёд. Из дилижанса путники ничего не видели в закапанные окошки. Они только испытывали сильную тряску, различали вой да ржание лошадей. Потом слышали выстрелы, крик Дэйва, и после дилижанс помчался.

Вой стал утихать. Старый солдат осознал, что они оторвались.

Дико уродливое, оскалившееся чудовище наблюдало, как удаляется дилижанс. Пускай. Это было просто знакомство. Струи дождя стекали по мохнатой шерсти морды, по зубам, по одному глазу…

Когда лошади выдохлись, и уже шагом еле тянули дилижанс, скудный свет дилижансового фонаря нащупал какую-то ограду. Карета остановилась. Огляделся Дэйв вокруг, на сколько давала видимость сквозь сильный ливень:

– Том, узнай, что за оградой.

Держа в руке револьвер, Дэйв спрыгнул с дилижанса и открыл дверцу. Подняв воротники, вышли Стивен и Брайан.

– Что случилось?

– С вами всё в порядке, Дэйв?

– Даже не знаю, что вам ответить, – лицо Дэйва выглядело испуганно-растерянным.

Подошёл Том:

– Похоже, что-то вроде кабака или таверны, – его губы слегка дрожали от холода. – Постройка пустует. Не жилая она совсем.

– Ну, что ж, – сказал Стивен, – в бурю годится любой порт.

С трудом распахнули полуразвалившиеся ворота и въехали во двор. Без особых усилий открыли обветшалую дверь таверны. Том распряг лошадей и отвёл их в перекосившуюся от времени конюшню. Конечно, крыша была худая, но это лучше, чем под дождём.

Интерьер таверны резко отличался от её фасада. Комнаты и коридоры сложены и отделаны на старинный манер. Судя по слою пыли и паутины, она уже давно заброшена. Трудно было определить время, как она покинута. Но всё отлично сохранилось: щиты на стенах, отвесы из слоновой кости, тяжелые ситцевые шторы бордового цвета, шкуры животных с головами, бронзовые подсвечники, медно-серебряная посуда, даже наполненные лучинницы. Интересно, что же заставило жителей оставить таверну?

Разожгли камин. Блудные путники сняли верхнюю одежду и развесили сушиться. Первым начал Брайан:

– Прошу всех не расслабляться. Скорее всего, мы попали в ту самую заброшенную таверну, от которой остерегал нас Гриффин. Я предлагаю осмотреть её. Но сначала, Дэйв, вы нам расскажете, что случилось в дороге.

Дэйв вздрогнул, но потом успокоился, сел на стул, набил трубку табаком и затянулся. Далее он заговорил:

– Никому бы не пожелал увидеть это.

– Там были волки, – не удержался Том, – много волков.

От страха Том даже не увидел в суматохе всей действительности.

– Да, волки водятся в Харвудском лесу, – подтвердила Катрин.

– Хорошо, что всё обошлось благополучно, – Лора оставила в покое свои локоны.

Стивен:

– Что-то я не догадался взять оружие в поездку. Надо учесть на будущее.

– Нет, друзья мои, – мотнул головой Дэйв, взглядом пробежавшись по присутствующим, – нас преследовали не волки…

Все замерли во внимании.

– …Я даже не знаю, кто это были…

Окружающие непонимающе смотрели на Дэйва. Он снова затянулся трубкой:

– …Эти животные не поддаются описанию… Да и вообще, ошибочно называть их животными.

Лора перекрестилась. У Тома аж челюсть отвисла. Если бы он разглядел их, то, наверное, потерял бы рассудок. Во все эти выдумки Крис по-прежнему не верил:

– Бред какой-то, – усмехнулся он. – Шёл сильный дождь, и вы просто не разглядели.

– Этот бред был в нескольких шагах от меня, – повысил голос Дэйв.

– Не верю!

– Да ты же не видел это своими глазами! – закричал Дэйв и встал со стула.

Крис замолчал. Он был младше всех мужчин, и спорить с самым старшим ему не позволяло воспитание.

– Перестань, Крис! – в который раз одёрнула его сестра.

– Прошу всех успокоиться, – вмешалась Катрин. – Что бы ни увидел Дэйв – это всё не в нашу пользу. Вернёмся в данную ситуацию. Как-никак, нам повезло, мы нашли ночлег. Единственное, нам нужно осмотреть таверну. Брайан?

Тот продолжил начатую мысль:

– Дэйв, Стивен, пойдёмте, пройдёмся по таверне. Крис и Том, вы останьтесь с женщинами.

Подложил Том дров в камин, но кочергу оставил у себя. Брайан, Дэйв и Стивен зажгли факел и отправились по коридорам.

Таверна оказалась довольно-таки больших размеров. Комнаты первого этажа имели высокие потолки. А в комнатах второго этажа тусклый свет факела вообще не касался потолков. На стенах коридоров кое-где висели небольшие факелы. Их Брайан зажигал, и в помещении стало, хоть и немного, но светло. На первом этаже находились гостиная, кухня, склад, четыре свободные комнаты, и множество подсобных помещений. На втором – веранда и ещё шесть свободных комнат. Так же, там располагались большие тяжёлые двери. Возможно, за ними находились ходы на чердак. Но двери эти заколочены, и гости не заострили на них внимания.

Роскошные габариты комнат подчёркивали щедрость хозяина, который не поскупился на возведение данного сооружения. Массивные отёсанные булыжники стен, по-видимому, завезены откуда-то с континента. Во всяком случае, здесь так камень не обрабатывают. Ну, может быть, это делали когда-то давно. Стивен изъездил много мест за свою жизнь. Но каменные таверны он видел только дважды. Правда, они гораздо меньше размерами, и выложены были из речного булыжника. А так, все таверны в Англии построены из дерева.

Гостиная представляла собой огромное помещение с коническим потолком, с центра которого на мощной кованой цепи свисала большая бронзовая люстра с двойным рядом подсвечников. Диаметром она была обхвата в три. Подобные люстры, только меньше, висят в местных тавернах. Проём для костра в рельефном малахитовом камине сильно оплетала паутина. Половину гостиной занимал длинный стол из красного дерева. Вдоль него, по обе стороны стояли стулья с высокими спинками и медными подлокотниками. На полу рядом со столом скрывался люк в подвал, который гости не сразу заметили. У правой стены размещалась огромная каменная статуя, напоминавшая гигантскую шахматную фигуру коня, грубо отёсанную. Она как раз смотрела на центр стола. На стене слева, перед лестницей на второй этаж, висела попорченная временем шкура тигра. К ней крепился большой двуручный меч, примерно X – XIII веков. Его обоюдоострый клинок кое-где покрылся коррозией. Вблизи можно разглядеть беспорядочно зазубренные края в некоторых местах, что свидетельствовало о его былых подвигах. Меч был красив. Безусловно. Конечно, все мечи разные. В прошлом, оружейный кузнец мог сделать меч, в общем-то, любой конфигурации, на свой вкус. Но всё равно, у каждого меча присутствовал почерк его изготовителя. Этот же меч не походил своей формой на оружие западной Европы. Гарда меча имела несколько нетрадиционную форму. Она красовалась в виде полурасправленных крыльев летучей мыши. В принципе, это не являлось какой-то особенностью, но смотрелось красиво, как-то индивидуально.

Кухня выглядела обычной: такие же печи; большой котёл по центру; большая трапециевидная бочка для воды; всяческие столы и полки, причём, с посудой. Сразу можно различить посуду: медная стала чёрно-зелёной от времени, а серебряная – мутно-серой. Только кухонные атрибуты из бронзы оставались тёмно-жёлтого цвета. И всюду пыль, пыль и пыль. И паутина.

А вот ещё помещение. Оно небрежно завалено какими-то вещами и прочим хламом. Поэтому пройти в него не представлялось возможным. Вдобавок, в нём, по всей вероятности, завалено и окно. В помещении господствовала полная темнота, и гости не могли определить его размеры и назначение.

– Наверное, здесь в своё время шумел бар, – предположил Брайан.

– А перепившие посетители перевернули здесь всё вверх тормашками, – пошутил Дэйв.

– Даже в такой момент у вас сохраняется чувство юмора, – похвалил его Стивен.

Веранда же имела форму половинки овала, разделённого вдоль. Она пустовала. Разве что на единственной стене, делившейся посередине входом в коридор, висели охотничьи трофеи – чучела – головы животных. А остальное – только пол, потолок и ставни по полукругу.

И ещё. В окнах таверны отсутствовали стёкла. Даже нигде не находились стеклянные осколки. Стояли просто кованые решётки, и оконные проёмы прикрывались либо шторами, либо закрывались тяжёлыми ставнями.

К остальным в гостиную вернулись Брайан, Дэйв и Стивен. Последний начал:

– Никаких опасений насчёт таверны нет. Она полностью необитаема и ничего ужасного собой не представляет.

– Наверное, это не та таверна, о которой нас предупреждали, – продолжил Брайан, – или же все кошмары покинули её вместе с жителями много лет назад.

– Хорошо бы, – тихо пробормотал Том, до сих пор не чувствуя себя защищённым.

Вскоре гости освоились. Они прибрали гостиную и каждый свою занимаемую комнату. Крис с Лорой, Том и Брайан заняли три комнаты на первом этаже. Стивен, Дэйв, Олеция и Катрин – четыре на втором.

Гость оглядывал свою прямоугольную комнату. Хотя и оглядывать-то нечего: кровать, на старинный лад застеленная шкурами животных, шторы, шахта камина, да тумба с подсвечником. Вот всё, что находилось в комнате. Стивен всмотрелся в подсвечник. Бронзовый, трёхпалый, симметричный подсвечник на подставке. Подставка имела форму ромба, на котором мужчина разглядел отлитые инициалы готического типа: Х. М. Г. Такими же расписана гарда меча в гостиной. Он покопался в памяти, но ничего знакомого они ему не напомнили. «Какая странная высокая кровать», – мыслил Стивен. – «Неужели с неё кому-то было удобно вставать? Очевидно, здесь спал самый высокий». Стивен подошёл к окну и хотел уже его зашторить, но не решился. Шторы трогать не стоило, иначе с них слетит фунт пыли. А здесь и без этого её полно.

В свою комнату зашли Крис и Лора. Парень беглым взглядом оценил помещение.

– А давай займём комнату на втором этаже?

– Какая разница, Крис, комнаты все одинаковые.

– А вот и не все. Там могут быть комнаты с балконом.

– Нет там никаких балконов. Только веранда. Перестань капризничать. Лучше открой ставни, – проветрим комнату.

Комната Катрин являлась строго квадратом. У правой стены стояла большая, тоже квадратная кровать, изголовьем к стене, застеленная шкурами. От углов кровати вверх поднимались кручёные тонкие столбцы из шершавого металла. А сверху, повторяя периметр кровати, висели шелковые полупрозрачные шторки. У левой стены располагалась резная этажерка из красного дерева. Перед окном стоял стол. Посередине левой стены комнаты, над тумбой, висело что-то вроде картины с матовым, однотонным, тускло-жёлтым полотном. Катрин подошла ближе. Изделие это обнаружилось покрытым толстым слоем песчаной пыли. В правом верхнем углу на нём паучок натянул свою паутину. Сейчас он спускался с её центра. Осмотрелась Катрин по сторонам. На большом столе, обтянутом кожей, стояла бронзовая лучинница. Женщина взяла из неё лучинку, намотала паутину вместе с пауком, и выкинула её в шахту камина. Затем, она достала из вязаной котомки платок, и медленно стала снимать пыль с прямоугольного предмета. Красивая резная рамка тускло отливала потемневшим серебром. Полотном оказалась золотая (да, золотая!), идеально ровная поверхность, отшлифованная до зеркала. Это было зеркало! Прямоугольный лист золота без искажения отражал в себе всё, не хуже обычного, стеклянного зеркала.

– Какая прелесть! – непроизвольно произнесла Катрин. Она слышала, что давным-давно жили мастера золотых зеркал. Но когда церковь наложила запрет на зеркала в 1349 году – их все уничтожили. Откуда же владельцу этой таверны удалось достать это произведение искусства? Потрясающе! «Надо показать его остальным».

Первым делом Том осмотрел засов двери и щеколды оконных решёток. Убедившись в их прочности, он сел на кровать. В таких хоромах ему ещё не приходилось ночевать. Всё равно, что, если бы кровать стояла на улице, посередине площади. От таких габаритов Том чувствовал дискомфорт. Ночевать в собственном дилижансе приходилось куда приятнее.

Дэйву комната досталась не сильно широкая, но длинная, со скошенным углом с одной стороны. На этой скошенной стене располагалось окно, у которого стояла кровать. «Угловая», – подумал он. – «Это плохо. Она бы простреливалась с двух сторон». Вдоль самой длинной стены, через равные расстояния, из пола вырастали каменные возвышения. Стратегически поразмыслив, Дэйв так и не предположил им применение. «Для чего-то они всё-таки были нужны???»

«Комната, как комната. Ничего необычного. Хотя»… Подошла Олеция к стене, напротив кровати. На ней висел ковёр. Блеклый свет свечки прохаживался по плотному ворсу. Ковёр четырёхцветный, с узорчатыми азиатскими рисунками. Олеция провела по нему рукой. На пол осела пыль. В первый раз девушка видела ковёр. Раньше о них только рассказывали военные моряки, возвращавшиеся с походов колониальных войн.

Было интересно. Но холодно. Олеция потёрла над свечой холодные пальцы и вышла из комнаты.

– Ух, какая жёсткая. От шкур толку и нет, – Брайан сел на кровать. – В предыдущей таверне постели помягче… И там всё жило. А здесь всё умерло. Умерло. Вымерло. Померло. Тьфу, попало же на язык.

Разговаривал Брайан вслух. Это разряжало пугающую обстановку. Он поймал себя на мысли, что стены издают, практически, неслышимый гул. А может, это он сам внушал себе?.. Так что, слыша свой голос, Брайан чувствовал себя увереннее.

Остатки провизии путники разложили в гостиной. На кухне Стивен и Брайан нашли вино в глиняных кувшинах. Все сели ужинать.

Трапеза прошла, в общем-то, без разговоров. После ужина беседа продолжилась.

Убеждённая Катрин мечтала:

– Представляю, как мы входим в нетронутые покои замка…

– А может мы и не первые, – сказал Дэйв, постучав пальцем по дереву стола, оценивая его прочность.

– Вдруг он уже обитаем, – предположила Олеция. В её голосе улавливалась нотка разочарования.

– Вряд ли, – не согласился Брайан, уставившись в привезённую картину. – Весть о таком событии долетела бы до Северной столицы.

– Не забывайте, что нужен ключ к вратам замка, – напомнил Стивен, сделав ударение на слово «ключ».

Не отвлекаясь от полотна Брайан кивнул.

– Вы скоро в ней дырку глазами проделаете, – пошутил Дэйв и панорамно оглядел гостиную.

– И всё-таки, мне знакомо это сооружение, – задумчиво ответил Брайан. – Где я мог видеть этот замок?..

– А вы переберите в памяти те места, где бывали, – высказала свою мысль Лора.

Брайан после паузы:

– Нет. Не припомню, – вздохнул он.

Том разгребал угли в камине и подкладывал дрова. На минуту он задумался, а потом посмотрел на Дэйва. Глазами они встретились. Дэйв понял, о чём подумал Том. Они оба вспомнили, как вырвались из предыдущей погони. Из кармана Дэйв достал револьвер и зарядил недостающими патронами.

– А кто мне скажет, что будет, если мы всё-таки найдём этот ваш замок? – спросил Крис, просто, чтобы поприсутствовать в разговоре.

– Станет известно о неизвестном, – ответил Стивен, уже представляя воплощённой предложенную Крисом ситуацию.

Крис мотнул головой, не удовлетворившись ответом.

– Ты будешь знаменитым, – гордо добавила сестра.

Её брат усмехнулся.

– Сначала нужно разыскать этот замок, – Брайан свернул картину, – а там уж видно будет.

– Ну, это и так понятно, – завершил Крис пустую для него беседу и встал из-за стола. – Уже поздно, я пойду спать.

Лора тоже пожелала всем спокойной ночи, и с братом пошла в свою комнату.

– А что ты на меня так смотрела на веранде? – обратился Крис к Олеции, проходя мимо неё. – Да ещё и глаз прищурила.

– Я не была на веранде, – улыбнулась девушка.

– Ну точно, мне уже мерещится, – не веря буркнул Крис, покидая гостиную. – Дурака что ль из меня делает.

Олеция непонимающе посмотрела на Катрин и пожала плечами.

Вскоре и Том пошёл спать. Через некоторое время ушли Олеция, Катрин и Брайан. В гостиной остались Стивен и Дэйв. Стивен допивал бокал вина, а Дэйв докуривал трубку. Они ещё немного поговорили:

– Мальчишка ещё этот Крис, – совесть Дэйва явно задели. Да, он порой рассказывал солдатские прибаутки. Но не сегодня!..

– Не обращайте внимания, Дэйв. У него вся жизнь ещё впереди, – поставил пустой бокал. – А бедняга Том так и не пил за столом вина. Это так на него не похоже. Сильно перепугался в гонке.

Дэйв пристально посмотрел на Стивена. Тот изменил тон:

– Извините, Дэйв, мне не стоило так говорить.

– Всё нормально, – выбил пепел из трубки.

– Это… были… перевёртыши?..

– Не знаю, Стивен. Уродливая помесь то ли медведя с волком, то ли… У меня голова идёт кругом, когда я это вспоминаю, – не захотел продолжать тему старый солдат.

Дэйв встал. За ним Стивен. Они вышли из-за стола и задержались возле каменной статуи. Ваяние высотой в двадцать футов своей верхней частью почти свисало над мужчинами. Казалось, что эта глыба сейчас не удержит равновесия и рухнет на них.

– Вы видели что-нибудь подобное?

– Признаюсь, нет. В Африке наша экспедиция повидала много скульптур из камня: фараоны, сфинксы, хранители ковчегов. Но большие творения, те сложены по частям. А это… Это, похоже на монолит.

Увлёкшийся Дэйв приблизился к статуе и провёл по ней рукой.

– Действительно. Высекали целиком.

– И как умудрились её сюда затащить?

– Тьфу, – ударил по камню ботинком, – достаточно свиснуть роту солдат, и они вам это произведение на второй этаж затащат.

– Ладно. Уж время. Если что, я рядом, – направился к лестнице. – Ваша комната по соседству с моей.

– Да, да. Спокойной ночи, Стивен.

– Спокойной ночи.

Все расположились в своих комнатах.

В какой-то степени Лора чувствовала стыд за своего несдержанного брата. Конечно, он был не маленький, через полгода ему исполнится двадцать два, но краснеть за младшего брата ей всё же приходилось.

Крис же не верил во все эти сказки и суеверия, и ощущал полное спокойствие. У него томилось большое желание вернуться поскорей домой. Сразу он уснул под мелодию отцовских карманных часов. По воздуху плыла мелодия, разбрасывая вокруг свои нотки, которые летели между деревьев, между кустарников, между падающих жёлтых листьев. Листья ложились на свежевскопанную землю. Стоял осенний холод. Срывался жгучий северный ветер. Собравшиеся здесь были уже одеты тепло. Люди провожали в последний путь кому родного, кому близкого, кому знакомого им человека. Каждый, вероятно, вспоминал какие-то фрагменты из жизни покойного. И никто не припомнил чего-то плохого в его адрес. Да, война забирает жизни и хороших людей. Тихий женский плач над гробом перебивали лишь крики в небе улетающих на юг птиц. С губ Крис вытер солёную слезу, и оглядел присутствующих. Странно, но он никого не знал. Хотя, в данный момент это не имело никакого значения. Шагнул Крис к гробу, чтобы в последний раз посмотреть на отца. Покойный лежал одетый в новый коричневый костюм. На рукавах пиджака тускло блестели старые медные запонки. Руки покойного, сложенные на груди, уже не чувствовали холода. «А ведь он так хотел дожить до внуков», – подумал Крис. Сын всматривался в лицо отца. Седые брови разделяли морщины. Веки скрывали самые добрые глаза на свете. Глаза, которые… открылись. Парень остолбенел. Покойник медленно стал подниматься. Крис не мог пошевелиться, и, единственное, что он заметил, – никто из окружающих не придал этому значения. Все оставались как прежде. Сошёл покойник с гроба и повернулся к Крису. Затем, он двинулся на него. Ужас овладел Крисом. Он, широко раскрыв глаза, закричал и попятился назад. Медленно покойник поднимал руки и тянул к шее сына. Отступая, тот обо что-то споткнулся и упал на спину. Покойник, не сбавляя шаг, приближался к Крису, и стал уже наклоняться к нему. Ужас, охвативший Криса от увиденного, заставлял его кричать. Парень пятился назад, отталкиваясь руками и ногами. Но они скользили по рыхлой земле. Он явно видел тянущиеся к его шее руки мёртвого отца; его ничего не выражающее жёлтое лицо; мутные, беззрачковые глаза… Крис кричал. Дико кричал… Проснувшись в холодном поту, он перестал кричать.

– Тише, тише, Крис. Это всего лишь сон. Успокойся, – заволновалась за брата Лора.

Парень приподнялся с кровати, взялся за руку сестры и пристально посмотрел ей в глаза.

– Жуткий сон. Что-то случится.

– Крис, ну что ты говоришь. Это просто сон. Постарайся уснуть.

На мгновение он оставил взгляд на несуществующей точке перед собой, затем вернул на сестру:

– Нас предупредили, чтобы мы уезжали от заброшенной таверны. Но мы всё же остановились в ней… Будет беда.

Голос молодого парня, некогда равнодушного ко всему сверхъестественному, звучал сейчас крайне напряжённо.

– Ну, зачем ты так говоришь? Мы просто переночуем, а завтра двинемся дальше.

Восстановив дыхание, Крис лёг, натянул на себя мягкую шкуру, отвернулся к стене и вскоре уснул.

Долго к Тому не приходил сон. Ему всё лезли в голову дурацкие мысли. А вдруг, он в окне увидит упырей-вурдалаков?! Мужчина встал, зашторил окно и снова лёг. Очень, очень мешали извозчику гигантские апартаменты. Ну зачем в таверне делать такие большие помещения?! Эту комнату можно поделить на три, нет, даже на четыре части. И каждая не была бы тесной. И если уж… Под окном, футах в двух от пола, Том заметил какой-то рисунок. Небритый извозчик снова встал с кровати и подошёл к нему. Это был коряво нарисованный цветок. Провёл Том по цветку пальцем. На фаланге остался беловатый след мела. Том не сразу и заметил, что эти рисунки красуются по всему периметру комнаты, почти на одинаковом расстоянии от пола, но с разными интервалами друг от друга. Рисунки всякие: цветы, человечки, солнышки, крепости и т. п.

«Художники, тоже мне», – усмехнулся он. – «Я и то бы лучше нарисовал».

Нет, всё-таки со светом вообще не уснёшь. Том затушил свечку и лёг.

Очень устал Дэйв. Он поправил шкуры на кровати и положил перед собой револьвер. Так спокойнее. Взгляд Дэйва снова прошёлся по каменным возвышениям на полу его комнаты. Он насчитал их десять штук. Это были почти кубы 2,5 на 2,5 фута. Только верхняя их плоскость несколько уменьшалась. В общем, в профиль это будет выглядеть трапецией. «А. Точно. Скорее всего, это подставки для клумб с цветами», – подумал Дэйв. – «Не проще было бы их сделать на деревянных, изогнутых ножках. Да украсить по краям мозаикой из цветного стекла, как в главном розарии столицы».

Когда Дэйв затушил свечу, ему показалось какое-то движение за окном. Его это насторожило. Он взял револьвер и осторожно подошёл сбоку окна. Ведь второй этаж! Выглянув в окно, он спугнул с подоконника ворона:

– Опять ты! Значит, Брайану в прошлый раз не показалось. Но как может быть птица с искусственным глазом?! Странно всё это.

Окно комнаты смотрело на шумные кроны деревьев. Друг друга они загораживали, словно пытались соперничать за место в первом ряду. Зашторил Дэйв окно и лёг спать. У него уже не оставалось сил даже о чём-то подумать.

Стивен завёл свои карманные часы. На циферблате полчетвёртого утра. Скоро будет светать. Глянул он в окно. Дождь не шёл, но всё так же висели тяжёлые тучи, и где-то вдалеке бил гром и сверкали молнии. «Как быстро испортилась погода. Не к спеху прямо-таки, не к спеху». Нет, Стивен не боялся. Он попадал в разные переделки. И уж его не запугает какая-то непогода, и какие-то там… «Впрочем, что же видел Дэйв? Неужели правда… Да нет. В темноте не разглядели. Нет. Это были волки. Конечно, волки. Их в лесах много». Но всё-таки маленькая частичка страха засела в мыслях Стивена. Он просто старался не обращать на неё внимания. Стивен не стал тушить свечу. Он лёг, повернулся на бок и уснул.

Олеция уснула не сразу. Страшно было хрупкой девушке. Вдобавок, ей ещё стало холодно, и она натянула ворсистую шкуру до подбородка. Закрыв на всё глаза, она даже не против, если бы к ней зашёл Стивен и согрел её. Он так ей понравился за время поездки. Ведь он рядом, в комнате напротив.

Больше всего Олеция переживала за свою собаку. Даренси она оставила соседке на время поездки. Как там миссис Воурген, смотрит за ней? Так хотелось взять Даренси с собой, но дилижанс и без того был полон. Да и Дэйв Коллет курит трубку, а Даренси не выносит табачного дыма. Ладно, Олеция всё же надеялась, что скоро это путешествие закончится, и она вернётся домой. «Напросилась вот на свою голову с Катрин». Просто очень хотелось побывать в Харвудской долине, о которой рассказывают много загадочных историй.

Катрин в кровати вспоминала все пройденные события и строила планы на дальнейшее время. Как мало ещё известно о Харвудском замке. Но ничего. Утро вечера мудренее. Она верила в поездку. Ведь слухи из ничего не рождаются. Всему есть свои истоки. И те жители последнего посёлка, ведь они откуда-то знают про ключ к вратам замка. А это ещё одно подтверждение. Но почему только вот слепой старец не хотел, чтобы они ехали дальше? По словам Стивена, это не выглядело старческим бредом…

Том сильно утомился. Забираться в подобные поездки ему ещё никогда не доводилось. Сейчас он ощущал холод. Пожалел извозчик, что не пил вина вместе со всеми. Остаётся только укрыться шкурой. Старая лохматая шкура была меньше человеческого роста. Когда Том натянул её до подбородка, у него оголились ноги по щиколотку. Тогда он поджал ноги в коленях и укрылся шкурой с головой. Всё теплее. «Ничего, скоро будет лето», – думал Том, – «будет тепло, и не придётся вот так дрожать от холода. Эх, сейчас бы очутиться рядом с барменом Ильхом из предыдущей таверны. Он бы и стаканчиком крепкого угостил, и побеседовали бы мы с ним. Ильх надеялся, когда вернётся на родину, поселиться поближе к каналу у маяка, чтобы прогуливаться по прилегающему парку. Ха-ха, как же, парк уж лет десять назад снесли. Сейчас там военная судостроительная верфь процветает. А по ней-то прогуляться не дадут. Ха-ха»… Вдруг что-то нарушило тишину. Мужчина насторожил слух. Создавалось ощущение, что уши в напряжении поворачиваются в сторону исходящего звука, как у кошки. Из противоположного угла комнаты доносился тихий-тихий, прерывистый смех. Том больше испугался, когда расслышал приближающийся скрип деревянных полов. И в голову не пришло ведь, что полы-то выложены из каменных половиц. В комнате Том явно находился не один, и этот кто-то второй, приближался к нему. Сроду извозчик не попадал в такие ситуации. Становилось жутко. Том уже различал тихие, медленные шаги, и этот смех. Тихий, прерывистый смех пожилого человека. Но кто это мог быть? Ведь обшарили всю таверну, она необитаема! Дышать Том старался бесшумно. Сердце бешено колотилось в груди. Может этот кто-то и не заметит его? В комнате темно, а Том ещё и под шкурой. Он хотел было вспомнить какую-нибудь молитву, но в голову совсем ничего не лезло. Том задержал дыхание, когда шаги остановились возле его кровати. Прерывистый смех стал склоняться над ним. От висков по щекам побежали мурашки, когда Том почувствовал шевеление шкуры. Мохнатое покрывало стало подниматься с его лица. Когда покрывало откинулось, испуганные глаза Тома увидели над собой склонившуюся безобразную старуху. Она переминала свои костлявые пальцы и прерывисто смеялась ему в лицо. Старуха стала склоняться ещё ближе…

Всё так же ярко светило солнце. Над полями цветов резвились бабочки. Маленький мальчик напился воды с ручья, перешёл его, и побежал дальше. Пробежав поляну, он стал пробираться сквозь колючий кустарник. Слегка ободравшись, юнец задрал полы длинной рубашки и побежал снова. Пересёк мальчик край леса и вышел к лугу. Луг стелился большой-большой. На другом его конце высилась обрывистая горка. Там он ещё не был. Озорник побежал через луг…

В который раз обрывается сон Брайана. От чего-то он проснулся. За стеной слышалась какая-то беготня. Немного подождав, пока пройдёт сонное состояние, он приподнялся и сел на кровать. «Как же так? Но ведь в той комнате никого нет. Она пуста». Топот всё продолжался. Брайан абсолютно без всякой задней мысли подумал, что кто-то решил поменяться комнатами. Но зачем в такой поздний час бегать? Он надел ботинки, зажёг свечу и вышел из комнаты. Остановился Брайан у двери, откуда исходил шум. Он постучался и, открывая её, уже хотел высказаться. Но, открыв дверь, не сказал ничего. В комнате стояла тишина и… никого. Несколько раз он просмотрел во мраке каждый угол пустой комнаты, не входя в неё. Даже толстый слой пыли на полу не тронут. Странно… С удивлением Брайан стал закрывать скрипучую дверь. Вдруг из конца комнаты послышались тяжёлые шаги. Брайан остановил дверь и вгляделся в дальний угол. К нему приближались шаги. От звуков шагов пыль содрогалась на полу. Волнующийся огонёк свечи явно освещал эти приближающиеся содрогания, кого-то невидимого. Всё это происходило реально! До них оставалось три ярда, два, один… Брайан с усилием резко захлопнул дверь и закрыл её на внешний засов. Изнутри кто-то или что-то ударами начало ломиться в массивную дверь, да с таким диким визгом и рёвом, что у Брайана волосы зашевелились на голове. Тот отпрянул назад, и упёрся спиной в противоположную стену коридора, выронив свечу. В трёх ярдах перед его широко раскрытыми глазами творились неестественные вещи. Самое ужасное – Брайан ловил себя на мысли, что всё это наяву. Это не сон! Много чего повидал Брайан за свою жизнь, но такое!.. Ведь это нечисть. И, очевидно, она не рада присутствию гостей…

Дверь стояла большая и тяжёлая, но она с трудом удерживала натиск изнутри. От ударов пыль слетала с петель, с засова, с верхнего торца двери. Кованый засов жалостно скрежетал в скобах, сопротивляясь неимоверному давлению. Эта комната предназначалась, скорее всего, для какого-нибудь склада. Но сейчас в ней творилось нечто ужасное.

Со стены коридора Брайан сорвал факел и быстрыми шагами направился к соседней комнате, через шаг оборачиваясь на разъярённые жуткие визги. Вспомнились предостережения Гриффина насчёт заброшенной таверны. Вспомнились слова слепого старика, который не велел им ехать в Харвудский лес. Теперь уже было поздно… Брайан остановился. Шагах в десяти спиной к нему стоял Том. Странно, как Брайан мог его сразу не заметить? Извозчик стоял и не шевелился. Брайан осторожно окликнул его. Медленно Том стал поворачивать голову. Брайан окаменел, наблюдая, как туловище Тома оставалось стоять неподвижно, а голова с хрустом сухожилий и шейных позвонков повернулась на сто восемьдесят градусов и уставилась на него. У Тома корчилось искажённое лицо, и вместо одного глаза сверкал гранёный камень. Отступил Брайан. Том плашмя стал падать вперёд, в сторону Брайана. Его тело, коснувшись пола, рассыпалось на чёрные комки. Ими оказались вороны. Шумно порхая крыльями, в беспорядке стая воронов устремилась на Брайана. Тот нагнулся. Основная часть воронов пролетела над ним. От остальных он принялся отмахиваться факелом. Прищурившись, Брайан видел только взбесившиеся чёрные силуэты и мелькавший огонь факела. Хаотичные порхания моментами задевали его волосы, заставляя кудри метаться то на одну сторону головы, то на другую. Он кинулся к противоположной стене, схватил второй факел и повернулся в напряжении, чтобы снова отражать нападение зловещих птиц. Но… в коридоре никого не было. Всё тихо и мирно. Огни оставшихся факелов плавно колебались на стенах. Тяжело дыша, Брайан расслабил тело.

– Что это?.. Галлюцинации?.. Может мы сами внушаем себе эти страшилки? Ведь мы взрослые люди. На дворе XVIII век, а мы всё… А-а, не-ет, не померещилось, – Запах палёных перьев чуял Брайан.

Осела полная тишина. Даже никто не ломился из запертой Брайаном комнаты. Мужчина восстанавливал дыхание. Неужели помутнение разума?.. Том. Что-то случилось с Томом. Брайан подбежал к двери его комнаты, торопливо распахнул её, вошёл и остановился на втором шаге. В комнате царил беспорядок, всё разбросано и перевёрнуто. На полу валялось тело Тома, разорванное на части. Размазанные брызги крови стекали по стенам, пропитывали шерсть шкуры на разворошенной кровати, заливали каменный пол. Как будто тело разорвала стая гиен. Окончательно Брайан убедился, что это не помутнение его рассудка. Всё происходило на самом деле, только здесь ещё присутствовала нечистая сила.

– Вот так значит, – с ненавистью взвешивал он ситуацию, – было восемь, стало семь.

Брайан опустил голову и посмотрел на лужу крови, в которую наступил. С липким хлюпом он высвободил подошву своего ботинка из тёмно-красной лужи, и сделал шаг назад. Повернулся Брайан выходить, но столкнулся лицом к лицу с одноглазым Томом…

Проснулся Крис. Он был отвёрнут к стене. Парень зевнул и почесал бок. Ему послышались посторонние звуки. Ворочаясь во сне, он, видно, плотно закутался в тёплую шкуру. С трудом он высвободил одну руку и стал шарить сзади себя. Лоры рядом не оказалось. Её брат повернулся. От увиденного, у него перехватило дыхание…

Пространство окружала темнота, и его шаги как-то непривычно отдавались эхом. Странные узкие ступенчатые тропинки уводили непонятно куда. Осторожно он шёл по ним, прислушиваясь к звукам, присутствующим помимо его дыхания.

– Дьявол! – нога соскочила с края ступеньки. Но он удержался за тропинку и снова поднялся. Почему-то соскочившая нога внизу от тропинки ни во что не упёрлась. Там отсутствовала какая-либо опора.

«Где я? Что происходит?» – крутилось в голове. Он никак не мог осознать происходящую ситуацию. – «Возвратиться или идти вперёд? Но куда?»

Прошёл он один изгиб тропинки, второй. Плавно лицо вписалось в паутину. Он истерически стал смахивать её с лица. Пришлось наклониться в одну сторону и сбалансировать руками, чтобы не потерять равновесие и не упасть с тропинки… Неизвестно куда…

Тяжело вздохнув, он шагнул дальше. Ступеньки следующего пролёта тропинки оказались высокими, примерно, в полярда в высоту. Идти по ним гораздо тяжелее. Теперь тропинка уводила в обратную сторону. Ступеньки становились всё меньше, меньше. Уже он стоял на ровной площадке, но всё такой же узкой. Вокруг усмехалась темнота, которая уходила в никуда. Сквозь слабый туман еле-еле виднелись несколько футов тропинки. Дальше она растворялась в темноте. Осторожно он двинулся вперёд, нащупывая ногой ровную площадку. В первый раз тропинка вела прямо. Через несколько шагов она раздвоилась. Направо ступеньки повели вверх, налево – вниз. «И куда дальше? Что вообще там дальше?» Становилось страшно, но оставаться здесь ещё страшнее. Вдруг ему послышался чей-то зов. Далеко-далеко. Но он был. Послышалось справа. Теперь он знал куда идти. Правая тропинка оказалась проворно извилистой. Она то делала резкие повороты, то крутые подъёмы, то серпантинные спуски, то обратные повороты. Но теперь он шёл чуть быстрее, чуть увереннее, внимательно вглядываясь в смутно проступающие из тумана ступеньки. Кроме них, всем остальным была тьма.

Вот следующий поворот, спуск, опять поворот, пока прямая… Он остановился. Его последний шаг, повторяясь эхом, удалился по сторонам. Взгляд постоянно прикован к тропинке, ни на дюйм в сторону. А вот боковое зрение что-то уловило с левой стороны три шага назад. Сотой доли секунды хватило, чтобы распознать мельком увиденное. Зеркало. Он прошёл мимо большого зеркала, в котором мелькнуло его отражение. «Ну, наконец-то, появилось ещё что-то из окружающего». Шагнул он назад. Первый осторожный шаг удалился по сторонам эхом. Второй. Третий. Он поравнялся с зеркалом. Перед ним стояло оскалившееся мохнатое чудовище, уродливое до безобразия. Большие, налитые кровью глаза, пронзали диким взглядом. На него смотрели его же глаза…

В испуге Дэйв проснулся и схватил револьвер. Но комнату наполняли тишина и спокойствие. Сон. Сделав выдох, старый солдат положил револьвер, обулся и встал с кровати. В комнате ощущалась духота. Дэйву сильно хотелось пить. Вытерев платком лицо, мужчина подошёл к окну, отодвинул штору и замер. Грянул гром, сверкнула молния. Перед сном он видел из окна лишь один лес. Сейчас же глаза его наблюдали огромное кладбище, уходящее вплоть до горизонта. Землю схороненных было видно мельком, когда сверкали молнии. Дэйв не мог сообразить – почему он видит именно это??? При вспышках молний на кладбище ложилась тень от здания, в котором сейчас находился Дэйв. Очертания этой тени показались ему до боли знакомыми… Вдруг шуршащие звуки каменного трения заставили его оглядеться по сторонам. Боковые стены комнаты сдвигались, подталкивая на своём пути и кровать, и каменные возвышения. Кинулся Дэйв к выходу. Стена давила тяжёлую кровать, ломая её в щепки. Сержант в отставке вспомнил про своё оружие, на бегу повернулся и остановился. Не мешкая, он вернулся к остаткам кровати и стал ощупывать пол. Между стен оставалось три ярда. Судорожно руки Дэйва разгребали щепки, надеясь нащупать холодный металл. Как ни странно, но каменные возвышения крошились под стенами, не составляя для них преграды. Расстояние сократилось до двух ярдов. Стены постепенно заслоняли собой единственное окно, через которое молнии освещали беспощадную давку в комнате. Под ноготь Дэйву вонзилась заноза. Но он не обращал внимания на боль. Нужно во что бы это ни стало отыскать револьвер. Судя по последним приключениям, он может ещё пригодится. От стены до стены уже остался один ярд прохода, который с каждой секундой становился всё меньше. Посмотрел Дэйв на выход. До него надо будет бежать через всю комнату, или через то, что от неё осталось. И нужно успеть это сделать. Иначе стены раздавят его, оставив мокрое место. Наконец, рука коснулась воронёной стали. Сержант схватил за ствол оружие и кинулся к выходу. Пробираясь по давленным каменным возвышениям, Дэйв уже цеплял плечами безжалостные стены. Коридор прохода сужался. Ситуация наводила на сержанта панику. С учащённым дыханием Дэйв протискивался в тесном проходе боком. Осталось пять боковых шагов, и он толкнёт дверь, ведущую к спасению. Неожиданно его нога упёрлась в каменный осколок бывшего возвышения. Дэйв споткнулся и повалился на бок. Помогая руками, он карабкался, как мог. Стены сдвигались. Страх сковывал тело, ежесекундно не оставляя думать, что тебя сейчас раздавит. Мужчина дотянулся до тяжёлой двери и, с протяжным гортанным выкриком, толкнул её. За угол дверного прохода он стал подтягиваться. Дэйв хрипел, увеличивая темп своего учащённого дыхания. Из последних сил он вытянул себя из комнаты по грудь. Затем по пояс. Успел вытащить одну ногу. Вторую же вытащил только по колено. Её зажали смыкавшиеся стены. Дэйв закричал и вытащил оставшуюся ногу, откатившись в коридор. В щели остался его армейский ботинок. Через три секунды стены сомкнулись, заставив огни настенных факелов колыхнуться. Дэйв прислонился к стене коридора, взвёл курок револьвера и, тяжело дыша, уставился на каменный заслон, загораживающий дверной проём его бывшей комнаты.

…С закрытыми глазами и с вытянутыми вперёд руками Лора шла к окну. «Господи, она же не страдала лунной болезнью», – испугался Крис и попытался высвободиться из мохнатой шкуры. Лора забралась на подоконник. Кричал парень, звал свою сестру, но она не слышала его. Он никак не мог выбраться из обернувшей его прочной шкуры. Лора отодвинула щеколду металлической решётки и открыла окно. Ветер сильней колыхнул тяжёлые ситцевые шторы. Крис почти уже освободился от дьявольского покрывала. Осталась одна нога. Всё. Бросился к сестре Крис, но она сделала шаг…

– Лора! – закричал он, так и не успев схватить несчастную. Ветер с силой перед лицом захлопнул ставни. Парень попытался открыть окно, но ставни заклинили. К счастью, этаж первый. Крис выбежал из комнаты.

Очнулась Лора на залитой дождём земле. Окно первого этажа располагалось довольно-таки высоко. Кружилась голова, ощущалась нудная боль в плече, в рёбрах с правой стороны, и в правой ноге. Похоже, это переломы. Собрав остаток сил, девушка сквозь дождь попыталась ползти через грязную, невысокую траву. Окружала темнота, и лишь, когда сверкала молния, смутно рассматривались очертания местности. Преодолев траву, Лора упёрлась в какой-то холмик. Когда ещё раз с задержкой сверкнула молния, она увидела, что перед ней могила, на могильной плите которой выгравировано её имя. Оказалось, что вокруг также находились могилы. Боль и страх вселились в Лору. Она заливалась слезами, которые не могли спрятаться за каплями дождя. Из-под земли послышались глухие протяжные стоны. Полусгнившая обезображенная рука с чеканенным бронзовым браслетом в форме оскала на запястье вылезла из могилы и схватила Лору за локоть. Девушка закричала. Затем показалась из земли ещё одна рука, и ещё. Руки затягивали Лору под землю. Она пыталась вырываться, даже как-то перевернулась на спину. Но всё бесполезно. Последнее, что она увидела, – окно, из которого она выпала, принадлежало не таверне, а замку, который изображён на картине Стивена. Это и был Харвудский замок! Только вот реально замок не являлся ни сооружением, ни его тенью. Что-то нечто между. Но тень это полуиллюзионное ваяние, в свою очередь, всё же отбрасывало.

Тёмные силы забрали Лору в могилу.

Старый солдат сидел на полу в коридоре и прокручивал в голове ситуацию, произошедшую за последние несколько минут.

– Вот значит мы где, – говорил он шёпотом. – Искали, искали и нашли. Однако не простой ты, Харвудский замок. Кому же в голову пришло изобретать такие стены, чтобы давить постояльцев?

Отвёл Дэйв взгляд в сторону и увидел приоткрытую дверь в предпоследнюю комнату, располагавшуюся в конце коридора. «Хм. Моя комната предпоследняя по коридору. За последней уже веранда. А это что за дверь? И как мы её раньше не заметили? По всей вероятности, там секретная комната, в которой расположены механизмы, двигающие стены. Точно. Ну, что, шутники, только попадитесь мне. Пущу пулю в лоб. Даже не задумаюсь». Держа перед собой револьвер, бравый солдат осторожно поднялся и, хромая, подкрался к приоткрытой двери предпоследней комнаты. Кровоточила рана на лодыжке чудом спасённой ноги. Он заглянул в дверной проём. Неизвестно сколько времени Дэйв осматривал заливавшееся вспышками молний помещение. Даже и никакие мысли в голову не приходили. А что может подумать человек в такой момент? Это была его же комната: его же кровать, причём целая, всё те же ровные подставки под цветочные клумбы… «Но как?!» Дэйв сделал шаг назад. «Единственное, здесь кровать из камня». Дэйв снова заглянул в комнату и вгляделся в глубь помещения. «А, из дерева. Показалось». Он вновь отступил. Повернул голову Дэйв в конец коридора. Следующая предпоследняя комната тоже оказалась с приоткрытой дверью. «Ещё одна?!» Закалённый в боях сержант медленно направился к ней. Шаги его поочерёдно сменялись то жёсткой поступью подошвы, то мягким касанием голой стопы. Он ощущал, как давит на уши тишина, увеличивая в подсознании гул. Тусклый свет колыхающихся огней настенных факелов играл тенями кладки отёсанных камней. Создавалось впечатление, что стены шевелятся. Дэйв вытянул в сторону мускулистую руку и дотронулся до стены. Свежие, без единого откола камни составляли массивные стены, уходящие в темноту конца коридора, который выводил на веранду. С револьвером на вытянутой руке Дэйв заглянул и в эту комнату. Его глаза увидели предыдущую картину – его комнату. От седых висков по щекам пробежали мурашки. Дэйв отпрянул назад, упёршись спиной в стену.

– Дьявол! – вырвалось у него. – Дежавю какое-то. – Медленно Дэйв повернул голову в сторону веранды. Дверь в очередную предпоследнюю комнату также была приоткрыта. Тяжело дыша, он не сводил с неё глаз. Комната как будто неслышным голосом звала к себе. Мужчина перевёл взгляд на мраморную колонночку, на которой стоял бронзовый трёхпалый подсвечник, в виде тюльпанов. Затем опять на открытую комнату. Дэйв слегка улыбнулся солдатской смекалке. Он взял подсвечник, зажёг от факела все три свечки и направился к новой комнате, капая расплавленным воском на пол. Увиденное в дверном проёме оправдало его опасения – он снова пришёл к своей комнате. Но накапанная им восковая дорожка отсутствовала. Прислонился Дэйв спиной к стене и опустился на корточки. Он поставил подсвечник на пол и провёл ладонью себя по лицу.

– Нет. Этого не может быть. Так не бывает. Сон. Сон. Сон. Это сон.

Дэйв прикусил себе губу и почувствовал боль. Как же не хотелось в это верить, в эту зловещую, неизбежную реальность.

На первом этаже Дэйв услышал крик Криса. Он поднялся и кинулся по коридору в обратную сторону вниз по лестнице.

Проснулась Катрин от сильной головной боли. Утешало то, что стояла ещё ночь, а значит, к утру всё пройдёт. Она была врачом, и всегда возила с собой аптечку с лекарствами. Катрин встала, зажгла свечку и подошла к зеркалу. Её аптечка лежала на тумбе. Женщина взглянула на себя в золотое отражение зеркала: её огорчал неважный вид. Конечно, поездка сильно утомляла. Пять дней пути всё-таки давали о себе знать.

«Мой милый Чарльз. Мы с тобой не виделись уже целых пять дней. Зря ты отказался поехать со мной. События только разворачиваются. Вот увидишь, мы найдём этот замок, чего бы нам это ни стоило. Доктор Хоулем и доктор Войс тоже не верят в мою идею. Но я всем докажу обратное. Твоя супруга будет знаменита, Чарльз.

Как же я соскучилась по своим сестрёнкам Маргарет и Софи. Жаль, что у них идёт служение при храме Святой девы Марии, а то бы я взяла их с собой в поездку. Ничего, потеснились бы. И отец бы дал согласие. Отец, как мне тебя не хватает. Ты всегда во всём поддерживал меня, помогал мне. Ты, наверное, помнишь, когда я была маленькая, ты учил меня ухаживать за розами. Я помогала дяде Линквильду содержать его розарий. И дядя Линквильд с удачного сбыта роз даже купил мне платье. А это платье после меня ещё носила Софи, не смотря на разнообразие своего гардероба. Ты всегда мной гордился, отец. И мама тоже бы гордилась мной. Как вернёмся с поездки, надо сходить к маме на кладбище. Последний раз ведь мы ходили на её могилку в ноябре. Как быстро время летит. Маргарет так и не видела маму. Господь одну жизнь дал, а другую забрал».

Глядя на себя в зеркало, Катрин распутала локон тёмных волос.

«Ничего, мы добьёмся своего. Есть, есть этот замок. Просто не хотят в него верить. А я верю. И я найду его. Даже такое предчувствие, что он где-то рядом. Единственное, наверное, стоит сделать остановку на день. Да, так и поступим. Надо и себя привести в порядок всем, и лошадям отдохнуть».

Открыла Катрин аптечку и полезла за лекарствами. Её рука нащупала в аптечке что-то мягкое и волосатое. Женщина вскрикнула и отскочила. «Мышь», – подумала она. Аптечка зашевелилась. Сначала из неё показалась большая, волосатая, уродливая лапа. Медленно она вылезла по самое плечо. От ужаса Катрин не могла пошевельнуться. Аптечка потихоньку трескалась по швам.

Вот из неё показалась оскалившаяся безобразная рогатая морда; вторая лапа. Так же Катрин заметила, что в зеркале нет отражения этого монстра. Лапы вытянули наружу всклоченное туловище, заднюю лапу, вторую. И вот из небольшой аптечки вылезло огромное чудовище, кое-как умещавшееся на призеркальной тумбе. Сошёл монстр на пол и направился к Катрин. Та с криком бросилась к двери, но все попытки открыть её оказались безуспешными. Женщина повернулась к монстру лицом. Бешено сердце колотилось у неё в груди. Передвигаясь на четырёх лапах, чудовище было чуть меньше человеческого роста. Дыхание Катрин участилось. Она взялась за крестик на шее и наскоро стала произносить молитвенное трёхстрочие.

Везде бы услышал её Господь, но только не здесь.

Когда между монстром и Катрин осталось футов семь, она ясно увидела звериный взгляд единственного глаза. Раздался последний её крик…

Звук открываемой двери заставил Олецию проснуться. На фоне смутно освещённого дверного проёма она узнала тёмный силуэт. Это был Стивен. Как она обрадовалась ему. Самый общительный, самый эрудированный, с юмором, обаятельный; много путешествовал. Пусть он старше её на шестнадцать лет. Ну и что. А какой ещё нужен спутник жизни? Может эта поездка больше сблизит их? И он, порой, уделял ей внимание. В принципе, Стивен со всеми поддерживает дружеские отношения. Но, всё-таки, сейчас он пришёл навестить именно её.

Закрыл Стивен дверь и сел к девушке на кровать. В комнате стояла темнота, но его очертания не скрывались. Она взяла его руку. Ладонь оказалась холодной. Значит, ему так же, как и ей было холодно. Девушка улыбнулась. Он прилёг к ней, обнял за плечо, но сжал его слишком сильно. Она хотела поправить его руку, но тот не отпускал. Олеция уже стала отпираться от него. Стивен не отпускал плечо. Тогда Олеция оттолкнула его и встала с кровати.

– Хам!

Выпалила она, и вышла из комнаты в коридор. В темноте она не увидала пронизывающий взгляд своего попутчика.

Сквозь сон Стивен услышал истерический смех. Он проснулся. Это был смех Олеции, какой-то неприятный, сумасшедший смех. Мужчина взглянул на свои часы. Странно, они ходили, но показывали полчетвертого. Перед сном наблюдалось столько же. Может, он только уснул, и сразу же проснулся? Хотя, нет. Свеча сгорела на три четверти. Значит должно пройти достаточно времени. На полчетвёртого дня тоже не похоже – в окна глядела ночь. Непонятно. Затушил Стивен свечу и вышел в коридор.

На решётчатой веранде, отвернувшись, у отодвинутой шторы стояла Олеция. Но она нисколько не смеялась. А её ли это слышался смех??? Почти все остальные окна веранды закрывали шторы. Стивен скрестил руки на груди, посмотрел на головы животных на стене и подошёл к девушке:

– Что-то случилось?

Лицо её выглядело серьёзным. Даже очень.

– Можно было повежливее, – фыркнула она не поворачиваясь.

Стивен не понял:

– Вы о чём?

– Какой же вы хам!

Он повернул её и схватил за плечи:

– Да что происходит? – беспочвенного оскорбления в свою сторону Стивен не выносил.

Олеция дала ему пощёчину. Это задело его гордость. Оттолкнул девушку Стивен. Она отпрянула назад, еле удержавшись на ногах. В её глазах вскипела ненависть.

В этот момент кованые решётки веранды распахнул ветер. Недовольно Стивен глянул на решётки, не задумавшись, что они не составляют для ветра преграду, и направился к выходу. Что-то невидимое раздвинуло шторы. Сизый полупрозрачный туман вылился на пол помещения. Мужчина не успел выйти из веранды, как туман окутал его. Окутал и потянул назад. Стивен испугался и ухватился одной рукой за угол прохода, ведущего в коридор. Его всё сильней затягивало в открытое окно. Подошвы беспрепятственно скользили по каменному полу.

– Олеция! Помоги мне! – звал он её, протягивая вторую руку.

Девчушка тоже испугалась, и могла бы помочь ему, но страх не давал ей пошевелиться. Со стороны она видела, как туман принимает очертания огромной худощавой руки. Невольно Олеции пришлось смотреть, как обезумевший от страха Стивен хрипло кричал, беспомощно пытаясь ухватиться за что-нибудь. Руки его тянулись в разные стороны, в надежде ухватить растопыренными пальцами какой-нибудь выступ. Одной рукой ему всё же удалось ухватиться за морду лосиной головы на стене, и тем самым остановить скольжение по полу.

– Олеция! – вновь он позвал девушку.

Внезапно лосиная голова взревела, одёрнула руку Стивена и ухватила его за пальцы. Он заорал, с ужасом уставившись в глаза ожившего чучела. В живые глаза, которые наливались злостью и иногда моргали. Рогатая голова, оскалившись, терзала конечность перепуганного мужчины, не переставая жутко рычать. Стивен дико орал, пытаясь высвободить окровавленную руку. С хрустом костей мощные челюсти откусили кисть. Уши и ноздри лосиной головы шевелились при быстром вдохе и выдохе, когда животное жевало человеческие пальцы. Откусанные фаланги пальцев падали на пол в горячие капли крови. В момент, когда Стивен находился уже у самого окна, безумными глазами смотрел на свою откусанную руку и орал нечеловеческим голосом, с улицы, сквозь соседнюю решётку, ударила молния. Она прошла его насквозь, и он сгорел заживо. Туман растворился. На решётке осталась оплавленная дыра от электрической дуги. По веранде развеялся запах горелого мяса. Остолбеневшая Олеция всё ещё находилась в оцепенении, наблюдая, как зашевелились остальные головы животных на стене. Всё. Стивена больше не существовало. И только заметив, что ветер сдул пепел его праха к её ногам, Олеция пронзительно закричала и побежала прочь по коридору.

…У Брайана чуть не остановилось сердце, но он, чисто механически, ткнул факел в лицо одноглазого лжетома. Раздался звериный рёв, заставивший огни факелов прилично колыхнуться. Привидение обернулось тенью, которая потом осела на пол и, разделившись на частички, разбежалась, подобно муравьям. Отшагнул Брайан назад, чтобы остатки тени не заползли на его ноги. После он в спешке сделал шаг вперёд и, споткнувшись о порог, оказался на четвереньках, чуть не выронив факелы. Только он хотел приподняться, кто-то сбил его с ног. Это был Крис. Когда они рассмотрели друг друга, то немного успокоились. Крис поднялся:

– Лора выпала из окна!

– Этого ещё не хватало, – с переживанием промолвил Брайан и кинулся за парнем. Они выбежали в гостиную, освещённую настенными факелами, направились к входной двери, но резко остановились. В окна гостиной смотрело множество диких глаз. При вспышках мелькавших молний наблюдались лохматые спины, теснившие друг друга. Они шевелились и смахивали на волны, уходящего в бесконечность моря. Доносился жуткий вой.

– Нет! – закричал Крис, сел на корточки и опустил голову. Он рыдал.

– Мы не сможем уже ей помочь, – сказал Брайан, злобно глядя на плотную осаду. «Вот и ещё одним меньше». Он всмотрелся в небо. Неба не было. Только чёрная тьма. Всё, что путники до этого наблюдали в окна, являлось иллюзией.

Больше всего в жизни Крис боялся потерять сестру. Когда война забрала жизнь их родителей, мир стал пуст. Ведь его отец и мать были самыми добрыми людьми на земле. Никто не мог сказать о них ничего плохого. Единственным родным человеком осталась сестра. И они должны жить ради друг друга. Лора вырастила Криса. Своей сестрой он гордился. Парень помнил, когда был маленьким, отец наставлял ему: «Береги сестру, защищай её. Ты мужчина!» И обещание своё Крис не сдержал. Вот к чему снился вещий сон.

В это время со второго этажа бегом спускался Дэйв:

– Вам раскрыть секрет? – тревожно начал он, остановился возле Криса и Брайана, и наступил босой ногой на обутую. – Или вы сами догадались?

Брайан безнадёжно кивнул.

– Попрошу всех сосредоточиться, – повелительно сказал он.

Свой взор Дэйв обратил на окна гостиной. Ноги подкосились, и он упал. Его сердце не выдержало увидеть это второй раз.

– Дэйв! – крикнул Крис.

Спешно Брайан склонился к Дэйву, пощупал его пульс и поднял револьвер.

– Дьявол! – выругался Брайан. – Тёмные силы просто играют нашими жизнями. Трое уже проиграли. Вот так партия. Ведь пешки в игре – мы. Нет, эту игру нельзя проигрывать. Слишком большая цена. Мы не за этим сюда ехали. Нужно держаться вместе.

Он и не задумывался, что рулетка смерти крутится дальше…

Сзади донёсся крик Олеции. Брайан обернулся, сопровождая взгляд дулом револьвера. Со второго этажа выбежала девушка и стала спускаться по лестнице. В глазах её засел ужас. Убедившись по двум её глазам, что это действительно Олеция, Брайан поторопился к ней.

– Стивен! Его убила молния! – рыдала в истерике она. – Да что же это?! – Олеция захлёбывалась в своих слезах. К сожалению, Брайан ничего не мог ответить ей. Намеренно.

– Так, всем держаться вместе, – пытался контролировать ситуацию Брайан. – По одиночке мы уязвимы. И успокойтесь! Оба! Да, вокруг происходит нечто ужасное. Но мы должны держать себя в руках. Крис, ты меня слышишь?

– Пытаюсь, – вытирал слёзы парень.

– Олеция, успокойся. Мы выстоим, – мужчина бросил факелы и взял за плечи девушку, – мы не должны сдаваться. Я правильно говорю?

– Да. Сейчас, – всхлипывала она.

– Ради нас всех. Постарайся, – Брайан понимал, как дорог ему был каждый оставшийся в живых человек.

– Хорошо. Всё. Я всё, – жалостливо девушка глянула Брайану в глаза.

– И не смотри на окна. Прошу.

Олеция кивнула и вытерла слёзы.

Сменилась обстановка. Настало спокойствие.

Брайан прислушался в ожидании очередного хода сумасшедших явлений. Ему не нравилось это затишье. Только бы не пропустить момент, чтобы ситуация застала их врасплох. Подсознание его подсказывало, что в гостиной произошли какие-то изменения. Чего-то не хватало. Мужчина окинул взглядом всё помещение и резко вернул взор на стену рядом с собой.

– Где?! – всё, что он смог сказать.

У правой стены отсутствовала статуя.

– Но как?! Она весит десяток тысяч фунтов!

– Вчера вечером она там стояла, – девушка уловила его мысль.

За спиной Брайана раздался вопль парня. Брайан и Олеция повернулись. Люк в подвал был открыт, и туда кто-то за ноги затягивал Криса. Тот кричал, упирался в пол. Мужчина и девушка кинулись к парню. Они схватили его за руки, тянули, как могли, но ничего не помогало. Крис орал, пытаясь дёргать ногами. Из подвала слышался гулкий рёв. Брайан выстрелил в темноту подвала. Ничего. Ещё выстрелил. Безрезультатно. Тогда он отбросил револьвер и стал дальше тянуть на себя Криса. Тот хрипел, надрывая горло. Взгляд его широко раскрытых испуганных глаз прощался с ещё уцелевшими людьми. Он уже по пояс ушёл в подвал. Потом по грудь. Затем, остались одни руки. Раздался хруст костей, и Брайан с Олецией упали назад. У каждого из них осталось по руке Криса. Девушка истерично закричала и откинула оторванную руку. Брайан тоже.

– Да что ж такое?! – процедил сквозь зубы Брайан. – Как мы могли проколоться?! Олеция, только держись. Прошу тебя. Будь рядом. Не отходи ни на шаг. Нечисть отыскивает нашу слабину.

Недолго думая, Брайан захлопнул люк, бросился к тяжёлому, массивному столу, и стал двигать его на люк подвала. Когда всё-таки, из последних сил, он задвинул люк, сзади него раздался выстрел… Время как будто замедлилось. Повисла пауза. Звуки и движения растянулись. Всё ещё с надеждой, мужчина медленно, сопротивляясь замедлению, повернул голову, но… мёртвая Олеция лежала на полу. Рука её отпустила револьвер. Девушка психологически не выдержала всего происходящего и покончила жизнь самоубийством. «Ей досталась самая лёгкая смерть», – подумал Брайан. – «А Катрин? Где она?».

Мужчина поднял револьвер и осторожным шагом направился по лестнице на второй этаж. Прислушиваясь к каждому звуку, он приближался к входу в коридор. Ступил Брайан на гладкий пол. Настенные факелы как будто манили человека: не стой… иди дальше… иди же… Брайан снял один факел и двинулся по коридору. Он прошёл мимо комнат Стивена и Олеции. Двери к ним закрыты. И, естественно, в комнатах никого. Поравнялся Брайан с комнатой Дэйва и заглянул в приоткрытую дверь: застеленная кровать, моментами освещавшаяся вспышками молний из окна; каменные возвышения вдоль самой длинной стены; солдатский ботинок за порогом. Через три шага по обратную сторону коридора находилась дверь в комнату Катрин. Брайан положил на неё вооружённую руку и чуть надавил. Дверь поддалась. Слыша стук своего сердца, мужчина толкнул её. Огонь факела осветил комнату.

– Катрин?

Тишина.

– Катрин, вы здесь?

С револьвером на вытянутой руке Брайан шагнул в комнату. Игриво колебались тени от мебели, доказывая ему о полном порядке. Всё на своих местах. Ничего не тронуто. Мужчина собрался уходить, как взгляд его привлёк уж слишком правильной формы блик на стене. Брайан направился к нему. Чем ближе он подходил, тем дальше блик смещался. Только сейчас внимание упало на противоположную сторону. Зеркало! Бликом являлось отражение огня факела. Нехотя Брайан подошёл к нему… Ноги еле удержали его; факел чуть не выпал из рук. В отражении зеркала за Брайаном возле двери лежало окровавленное тело женщины. Резко он повернулся к выходу, направив на то место оружие. Что бы ни хотелось сейчас увидеть, но… Комната пустовала. Абсолютно чистый пол. Сердцебиение удвоилось, когда Брайан медленно стал поворачивать голову к зеркалу. Картина не изменилась – в отражении на полу перед дверью в крови лежало обезглавленное тело Катрин. Несколько секунд взгляд не мог оторваться от необъяснимого увиденного. Мужчина стукнул по зеркалу факелом и отступил. Понятно, что Катрин сейчас находилась вместе с остальными – на том свете. Брайан остался один.

Кто знал, что будет такой оборот. Как Брайан был заинтригован, собираясь в дорогу. А дорога оказалась в один конец. Зачем так распорядилась судьба? Почему Он должен пережить своих спутников? Почему Он должен видеть их смерти? Почему?!

«А ведь нас ждали», – стало доходить до Брайана. – «Да, да, ждали. Сначала нас погнали… Затем, предоставили убежище… После, дали освоиться, подготовив как раз восемь стульев… И в заключении спектакля истребили по одному. Сценарий удался. Ну, и что же приготовили для меня?»

Спустился Брайан в гостиную. Взгляд приковала к себе статуя. Она, как и вчера, стояла на своём прежнем месте, безмолвно занимая положенную площадь.

– Всё играемся? – вырвалось у Брайана.

Ещё раз он оглядел каменное творение и с размаха запустил в него факел. Тот, глухо ударившись, отлетел к окну. Число наблюдавших за ним глаз в окнах увеличилось.

– Осталась ваша последняя жертва?! – закричал он и выстрелил в окно. Затем, в другое.

Справа от него что-то задвигалось. Брайан машинально повернулся и выстрелил. Пуля попала в высокую спинку стула. Мужчина не верил своим глазам: стулья двигались на него. Это что-то новое из фокусов колдовства. Ножки стульев, против всех законов физики, пластично сгибались со скрипом, делая шаги, всё также оставаясь деревянными. Восемь стульев медленно двигались на него. Брайан отступал. Высадил он в стулья оставшиеся две пули и кинул в них револьвер. Потом он стал швырять в них всё, что попадалось под руку на столе: подсвечники, посуду, пепельницы, вазы. Стулья продолжали надвигаться на него. Мужчина не сдавался. Стало жарко. Сзади него находился камин. Брайан, не глядя, продолжал кидать, что нащупывала рука. И вот, все предметы, лежавшие на столе, закончились. Последнее, что нащупала рука, попалось мягкое и лёгкое. Брайан даже не докинул бы это до стульев. Тяжело дыша, он остановился. Как ни странно, стулья тоже остановились.

– Ну, что же вы, давайте!.. – крикнул на них Брайан, в страхе не представляя, что могут с ним сделать стулья.

Тупо вся мебель стояла неподвижно.

– …Чего же вы ждёте?! – продолжал мужчина, вытирая пот, заливавший его испуганные глаза.

«Ещё секунда, и мне конец». Как не хотелось Брайану прощаться с жизнью… Вот так!!! Возраст-то в самом расцвете. Всего тридцать девять лет. «К чему стремились, от того и головы сложили». Брайан чувствовал смерть. Она вращалась вокруг. Он мог дотянуться до неё рукой. В первый и последний раз человеку приходится испытывать такое ощущение перед смертью. «Какой смысл терпеть этот натиск? Из-за последней секунды жизни?.. Ну, вот и она прошла. Сейчас. Нет, вот сейчас…

…Странно, почему я до сих пор жив?»

В гостиной ничего не двигалось.

Что представлялось взору Брайана: за окном светящиеся глаза Бог знает кого; в гостиной всё разбросано и перевёрнуто, и везде трупы, мёртвые тела друзей и их останки. Всё окружающее медленно сводило Брайана с ума, и он понимал это.

Только сейчас он заметил, что глаза за окнами стали метаться. Что-то не так. Что-то произошло, что заставило ситуацию измениться. Но что?

Беглым взглядом мужчина осматривал гостиную. Но с тех пор, когда он остался один, кроме трюка со стульями, вроде бы ничего и не изменилось. Он чувствовал, что это где-то близко, но никак не мог найти. Не только у человеческой жизни есть слабое место. Брайан смахнул мокрые кудри с лица, и только сейчас заметил, что в руке держит свёрток. Это последнее, что попалось на столе под руку. Свёртком оказалась та самая картина с изображением Харвудского замка, которую искатели приключений привезли с собой. Но картина вовсе нисколько не потрёпана, как ранее. Яркий контраст красок впивался во взгляд Брайана. Как будто она только что нарисована, и можно испачкаться о свежие мазки кисти. Картина, словно, ожила. Она стала более реальной, более зловещей.

Брайан недовольно посмотрел на картину и замахнулся уже кинуть её в огонь камина, как стулья попятились назад. Мужчина задержал руку и посмотрел на стулья. Те остановились. Брайан глянул на картину, потом опять на стулья. Он приблизил картину к огню. Стулья снова попятились назад.

– Так вот вы чего боитесь, – вполголоса проговорил Брайан и засмеялся. Он смеялся всё громче и громче. В большом зале его смех повторяло эхо. Оно стало менять тон голоса. Всё более отчётливо менялся тон. Перестал Брайан смеяться. Последний смех эхо уже повторялся искажённым басом. Брайан прислушался. Это был не его голос. Эхо растворилось в стенах помещения.

Внезапно каменная статуя зашевелилась. Мужчина вздрогнул. С шуршащими звуками она оседала и изменялась. Словно таившая снежная глыба гигантское ваяние уменьшалось в размерах, принимая совсем другую форму. Из каменных трещин вырастали рога, огромные зубы, лезла шерсть. Через полминуты в конце всей мутации напротив Брайана стояло лохматое, кроваво оскалившееся чудовище. За долю секунды в голове пролетают миллионы мыслей. Но Брайан намеренно старался ни о чём не думать. Иначе эти мысли лишат его рассудка. Сейчас он мог чётко разглядеть это исчадие ада. Размером с лошадь горбатое, необъяснимой фигуры животное. На верхней части головы, представляющей собой продолжение бесформенного туловища, располагались две пары рогов, схожих, как у буйвола – нижние большие, верхние поменьше. Нижняя часть головы состояла из одной огромной пасти, беспорядочно усеянной несчётным количеством больших зубов. С боков головы из-под рогов на Брайана смотрели дикие глаза. Точнее – один глаз. Правый. Вместо левого сверкал драгоценный камень. Задние лапы чудовища, в принципе, походили не то на лошадиные… не то на львиные… Только помощнее. А вот передние… Передние не похожи вообще ни на какие конечности. Если у человека на руке один изгиб – локоть (не считая изгибов запястья и плеча), то у монстра наблюдалось два изгиба. Как бы два локтя. От этого передние лапы были больше обычных. По своей анатомической конструкции они постоянно складывались так, будто зверь приготовился к прыжку. Заканчивались же лапы уродливыми когтистыми пальцами – три пальца смотрели вперёд на каждой лапе, один назад. Как у вороны. Всё это покрывал взъерошенный грубый волос. Сзади медленно из стороны в сторону по полу елозил длинный голый хвост, напоминающий крысиный. Мало того, под шкурой по всему телу происходило какое-то движение, сопровождавшееся хлюпающими звуками.

Сознание Брайана уже не опутывал страх. Он презирал всё это.

– Ха! Я не боюсь тебя, одноглазый! Кем бы ты ни был, всё равно не боюсь!.. Зачем ты убил всех? Что они тебе сделали?.. – выпытывал у него Брайан. Но монстр стоял на месте и тяжело дышал. С жутких зубов безжалостной пасти капала человеческая кровь. Узкий вертикальный зрачок звериного глаза навязчиво буравил лицо единственного оставшегося в живых человека. Временами, он на мгновение закрывался снизу полупрозрачным веком.

– …Я знаю, ты смеёшься надо мной. Люди перед тобой слишком беззащитны… А как тебе клеймо на морде?!

Чудовище с рёвом бросилось на Брайана, но тот кинул картину в камин и, зажмурившись, припал к полу…

VIII

Утром из лагеря, где рубили лес, выехали две повозки. Они направились в посёлок. Нужно запастись хлебом, продуктами и питьевой водой для рабочих лагеря. Проехав мили полторы:

– Гарри, а почему у нас не приняли заказ? – возмущался лесоруб, вспоминая вчерашний день.

– Да ну их. Нашли два маленьких сучка. Раньше так не придирались. Смена всегда сдавала полную партию. Отбираем лучшие деревья, и всё не так. На что уж наш контролёр вредный, и тот пропускает заказы. Мы из вторичного сырья бочки им делаем, так они ещё и носы задирают. Вот закрою свою вторую смену, посмотрим, как они побегают.

– Нужно старшему наряда сказать.

– А ты думаешь, почему я еду в посёлок? Всё ему скажу. И не побоюсь. Заказов полно. Без хлеба не останемся… Кстати, у кого список? – стал шарить по карманам.

– Петерсон, список продовольствия у тебя? – его напарник обратился ко второй повозке.

– Не помню. Сейчас гляну… Да, у меня.

– Сегодня заедем к твоему отцу, наточить полотна? – вспомнил о возможности лесоруб.

– Заедем.

– Гарри, посмотри туда.

Повозки поочерёдно остановились. Ярдах в десяти от дороги в траве кто-то лежал. Мужчины слезли с повозок, и подошли к нему. В помятой, испачканной одежде, без сознания лежал пожилой человек. Пульс прощупывался, значит, старик жив. Его положили в телегу и повезли в посёлок. Доехав до населённого пункта, старика переложили в другую повозку, и местный мужчина повёз его в соседний посёлок. Незнакомца он доставил к сельскому доктору. Объяснив ситуацию, мужчина попросил уж выходить старого. А завтра он обещался заехать, узнать его состояние.

Только к вечеру этого же дня доктор привёл старика в чувства, и тот мог уже передвигаться самостоятельно.

– Откуда ты, отец? Не из нашего селения точно… – доктор убирал лекарства со стола.

Тот помотал головой.

– …Весь день без сознания пролежал. Что случилось-то? – стал мыть руки.

– Не помню, – старик сидел и смотрел в одну точку.

– Сердце не тревожит? – он подошёл ближе.

– Нет.

– В общем-то, и ушибов нет, и запаха дурманного не чую. Никак плохо стало? – доктор наклонился и посмотрел в зрачки пациенту.

– Не помню я, добрый человек.

– Крёстный мой в твоём возрасте все карты в конце кона помнит, – доктор выпрямил спину, подошёл к светильнику, зажёг его и зашторил окно. – Ладно, не обижайся, отец, главное, что всё обошлось, и самочувствие у тебя в порядке. Боярышник тебе надо попить.

От всех вопросов врача старик уклонялся, ссылаясь на потерю памяти. В конце концов, поблагодарив спасителя, он покинул его дом.

Через улицу ему попалась таверна. Он узнал это заведение с её весёлым и общительным хозяином. Зашёл старик в помещение. Бар наполнялся суматохой и болтовнёй. Кучка местных рыбаков сомкнула два столика, и под пиво шумно гудела на тему рыбалки. Три столика занимали какие-то военные. Четыре дальних находились в тени, да ещё окутаны табачным дымом. Поэтому, невозможно было разглядеть, кто их занимал. За одним играли в карты. Оставались пустыми только самый ближний, но с него пока не убрали посуду, и ещё один в углу. Старик сел за него и задумался. Через какое-то время он оглядел интерьер бара. Всё те же бронзовые тяжёлые люстры с коптящими огнями. Те же дубовые столы с потёртыми ножками. Тот же серый котёнок игрался под столом пробкой от бутылки. Тот же прилавок с хрустальным подсвечником на камине. Те же хозяева: бармен Ильх стоял за стойкой бара; пухлый хозяин таверны Гриффин беседовал с человеком в военной форме; Синтия накрывала на стол новым посетителям; Пьер понёс чьи-то вещи на второй этаж. Ничего не изменилось. Всё оставалось таким же.

Слева от старика, на стене висело зеркало. Он повернулся и посмотрел на своё отражение: волосы седые и растрёпанные; глаза осунувшиеся; лицо до неузнаваемости покрыли морщины; нижняя челюсть непроизвольно дрожала. А ведь ему ещё не было и сорока. С глаз Брайана потекли слёзы. Прошла одна ночь, а как будто пережил всю жизнь. Мало того – словно прошёл через ад. Конечно, теперь Брайан знал, что они познакомились с Харвудским замком. Замок изменил обличие, и путники попались на его наживку. Как всё мастерски рассчитано. Ведь на самом деле, интерьер являлся интерьером замка. Но и в голову не приходило, что…

Хотели все узнать правду о Харвудском замке – узнали. Только вот семерым эти знания уже ни к чему. Они набрались ими сполна. Ещё мгновение, и Брайан стал бы восьмым. Но он не сдался. И он не сошёл с ума.

К нему подошёл хозяин таверны:

– Что изволит пожилой человек? – конечно, он не узнал Брайана.

– Стакан воды и переночевать, – прохрипел тот, вытирая слезу рукавом.

– Вы можете рассчитаться сразу? – не доверяя виду старика спросил хозяин.

С рукава своего затрёпанного костюма Брайан снял золотую запонку, положил на стол. Гриффин забрал её, с улыбкой поклонился и удалился.

Долго сидел Брайан за столом, не обращая внимания на окружающих. Люди приходили в бар и уходили, а он всё сидел. Вспоминал он путников, которые навсегда остались в Харвудском замке. Первую – Катрин:

– «…А я вас и представляла именно таким, – улыбнулась она.

– Каким? – Брайану стало интересно.

– Как вас описывал Дэйв.

– Хм. Значит хорошо описал.

– Я полагаю, он обрисовал вам поездку? – рассматривала Катрин будущего попутчика.

– Вполне.

– Просто вы родом из Харвудских окрестностей. И, возможно, пригодится ваша помощь.

– Что ж, буду рад оставаться полезным»…

Вспоминал он целеустремлённого Стивена:

– «…Нет, Брайан. Ехать нам нужно будет на запад. И огибать Харвудские долины по западному крылу, – ткнул в карту.

– Почему же?

– Потому что посёлки восточного крыла гораздо позже начали своё существование, нежели западные. А так как возрасту нашего искомого замка насчитывается несколько столетий, то на западные окраины рассчитывать приходится больше.

– А это точные сведения?

– Поверьте, я собирал их не один месяц»…

Вспоминался приятель Дэйв. Брайан достаточно знал бывалого солдата:

– «…Послушайте, Брайан, а как вам удалось вернуть имение отца, незаконно переданное французскому посольству? – сменил тему Дэйв, упаковывая вещи в дорогу.

– По счастью, я отыскал служанку Мари из прислуги нашей семьи. Она присматривала за мной, когда я был маленьким, и считалась приближённой к хозяевам. У неё-то и сохранились документы на домовладение моего отца. Французское посольство оказалось весьма гуманным. Что нельзя сказать об испанском, например.

– Это точно. Испанцы не боялись дерзить на нейтральных территориях морей. Взяли ещё и войну с нами затеяли, – Дэйв хоть сейчас готов отправиться на побережье Северного моря служить Георгу II, где происходили военные действия.

– Документы на имение остались не только у Мари. Но, к сожалению, я не помню остальную прислугу. А то можно было бы возвратить ещё кое-какие земли.

– Память – она такая. Бац, порой, и контузия твоя подруга, – дразнил он Брайана.

– Всего не вспомнишь… А вы, Дэйв, смогли бы перечислить, скажем, всех наших полководцев?

– Да хоть с закрытыми глазами, – улыбнулся тот и стал набивать трубку табаком»…

Всплыла в памяти светловолосая Лора:

– «…На староанглийском языке – хэрвуд – это человек, который держит своё слово, – сказала Лора, разглядывая картину.

– Вы и такое изучали? – удивился Брайан.

– Нет. Просто для себя интересовалась.

– И что, имя хозяина замка подчёркивает его качества?

– Не могу точно сказать. Имя может быть образовано и от схожих диалектов других народностей. Просто оно больше приближено к этому термину»…

Ну и брат же ей достался:

– «…И вообще, зачем мы ищем несуществующий замок? – недовольно спросил Крис, кинув в речку камень. – Поехали бы лучше на восток к замку Нортон Форес. Он хоть настоящий.

– Ну, во-первых, Нортон Форес всем известный. Ничего нового мы бы там не обнаружили. А во-вторых, не следует торопиться говорить, что Харвудского замка не существует, – Брайан убедительно вытянул указательный палец.

– И именно нам его суждено найти, – с подковыркой сказал парень, закинув в воду очередной камень.

– А почему бы и нет? Разве ты не будешь рад, если мы действительно его найдём?

– Можно я не буду отвечать на этот вопрос?»

А Том? Добродушнее извозчиков нет на свете:

– «…И что он ко мне привязался? – возмущался Том.

– Кто? – отвлёкся на Тома Брайан.

– Шмель.

– Шмель?

– Да вот же, проснулся раньше времени.

– Шлёпни его и всё.

– Жалко. Пусть летит. Лети, – махнул рукой, – лети от сюда. А-а-а-а-а! Больно!»

И Олеция. Самая юная из всех путешественников:

– «…Осторожнее, не наступите в лужу. Давайте руку.

– Спасибо, – улыбнулась девушка. – Эта улица напоминает мне мою. После дождя она выглядит абсолютно также. А вы, Брайан, очень аккуратны. Из всех нас у вас самая чистая обувь.

– Ещё с детства моя аккуратность укреплялась наказаниями отца.

– Не представляю вас хулиганистым проказником, – засмеялась Олеция.

– Именно таким я и был. Много лет назад»…

Время стояло уже позднее.

Поднял Брайан голову и с неохотой оглядел окружающих. Взгляд его остановился напротив. Там, за столом, сидел португалец, смутно просматривавшийся из-за окружающего дыма сигары. Лицо его закрывала широкая шляпа. На мгновение он приподнял голову, а затем снова опустил. Брайану вдруг показался знакомым его взгляд… Резко Брайан встал и направился к нему. По пути он взял со стойки бара кухонный нож. Схватил Брайан португальца за горло, поднял его со стула и замахнулся ножом. Иностранец выронил изо рта сигару и, крича что-то на своём языке, стал нелепо отпихиваться от Брайана. Тот отпустил его. Это был обыкновенный португалец, снимавший в таверне комнату на ночь. Люди, находившиеся в баре, шепчась, наблюдали за происходящим. Огляделся Брайан и виновато произнёс:

– Обознался.

Он положил нож на стол и побрёл в свою комнату. Закрыв дверь на засов, и зашторив окно, Брайан тяжело вздохнул, лёг на кровать и закрыл глаза.

Маленький мальчик пробежал середину луга и остановился. Он обернулся – никто ли не увидел его? Нет. Никого. Его окружали только леса, луга, поляны и холмы. В безоблачном небе парили стайки певчих птиц. Лёгкий ветерок волновал бескрайние просторы полевых цветов, от которых исходили душистые, приятные запахи. Побежал мальчик дальше. Миновав луг и полоску мелколесья, он стал взбираться на обрывистую горку. Рыхлая земля сыпалась из-под ног, но ребёнок не сдавался. По-детски пыхтя, он всё-таки взобрался на возвышенность, отряхнул руки и поправил свои кудри. С неё было видно далеко-далеко. Красивая картина открылась перед ним. Внизу обрыва горки расположился хвойный лесок, за ним поляна с пёстрыми рукавами низкорослых кустарников, а за ней непоседа речка. По речке плавал хоровод каких-то водоплавающих птиц. За водоёмом продолжались поляны, которые постепенно переходили в бахрому лесов. Туда, дальше к горизонту, открывались ещё несколько поворотов реки с заросшими берегами. И так, вплоть до горизонта, уходили леса, поляны, долины, луга, пригорки и холмы. А где небо почти касалось горизонта, висели лёгкие облака. В одном месте они сгущались, и даже имели тёмный цвет. Под ними, на одном из холмов, далеко, виднелся большой замок. Он был чёрный-чёрный, и отбрасывал чёрную тень на голое поле.

20/VII-1998

Часть II.

«Охота за подсвечниками»

I

Пушечное ядро попало в бревенчатый навес и разнесло его в щепки. Несколько солдат, стряхнув с себя осыпавшуюся землю, стали продвигаться дальше по окопам. Вокруг всё взрывалось и горело. В дыму видимость заканчивалась на расстоянии вытянутой винтовки. Отряд спотыкался о трупы своих однополчан. Но высовываться из окопов ни в коем случае нельзя. Над самыми головами свистела картечь. Порой она срывала с плеча погон. Ещё взрыв. Двое остались лежать в окопе. Последние четверо солдат приостановили продвижение.

– Дьявол! Как могли береговые редуты пропустить испанскую эскадру?! Ведь это галеоны, 42 орудия по каждому борту! Они нас с землёй сравняют!

– Не паникуй, Тоган. Осталось ярдов сто пятьдесят, и мы у своих… Слышишь? Это наша артиллерия. Пошли.

Миновав два изгиба траншеи, солдаты скатились в большую воронку. Дно её ещё дымилось. Казалось, полю боя нет конца и края. Нет и квадратного ярда земли, куда бы ни попала дробь или ядро. Выбравшись из воронки, солдаты проползли под заваленными деревьями. Снова из дыма показалась траншея. Повела она солдат чуть на подъём и упёрлась в окоп, где не так давно стояло орудие. На горячей земле распластались четыре трупа и покореженный корпус пушки. Не заглядываясь на эту картину, солдаты проползли по руинам передовой и вновь вышли на окопы. В окопах замерли навечно тела убитых, причём половина из них одетая во вражескую форму.

– Испанцы уже штурмуют залив?! – солдат не ожидал увидеть на своей земле противника.

– Что ж, они мимо проплывать будут?

– Так, рты закрыли оба! Это – война, если кто-то ещё не в курсе. Мне приказано вывести оставшихся с косы, и я выведу вас. Нам уже встретилось наше орудие, мы добрались до артиллерии.

Неподалёку раздался взрыв. Просвистела картечь. У одного солдата снесло головной убор, другого ранило в плечо. Тот вскрикнул и упал на дно окопа. Тоган ему зажал рану.

– Живой?

– Живой, – процедил сквозь зубы рядовой, корчась от боли.

От своего кителя Тоган оторвал рукав и перевязал рану.

– Потерпи. Мы почти добрались. Генри, он не сможет идти.

Ежеминутно Генри терял людей. Он уводил из-под обстрела половину батареи. Вторая половина осталась их прикрывать. Не знал Генри, что второй половины больше нет.

– Крауфорт, останешься с раненым. Мы вернёмся с подмогой за вами. Тоган, ты пойдёшь со мной, – приказал Генри и забрал у раненого бойца подсумок.

Вдвоём они преодолели разрушенные окопы, обогнули горевший участок земли и вышли на рубежи своей артиллерии. Генри представился старшему по званию, доложил обстановку и попросил помочь привести своих двух оставшихся бойцов. Командир послал за ними солдат.

– И сколько вас было? – командным тоном спросил командир, глядя в подзорную трубу на вражеские суда.

– Тридцать семь.

– А осталось четверо.

– Да.

– Не густо.

– Я смотрю, противник уже ступил на нашу землю.

Опустил командир подзорную трубу и посмотрел на Генри.

– Уже да. Первый штурм мы отразили. Но последующий, боюсь, не сможем. В окопах полегли две трети моих солдат. У нас осталось всего четыре действующих орудия. Если наши фрегаты не выйдут вовремя из залива на помощь, нас с вами наградят посмертно, сержант.

Порученный ему приказ Генри выполнил, но финал его не радовал. Артиллерия четвёртый день удерживала осаду. По-видимому, это последний день. Всего два кабельтова отделяли три испанских галеона от берега. Сквозь дым и взрывы просматривались эти большие корабли. 126 орудий сыпали ядрами по укреплениям англичан. «И действительно, – думал Генри, – каким образом галеоны прошли через береговую охрану? Ведь это не ялики, – это гигантские суда! Видимо, они и портовые укрепления испепелили».

Внезапно наступила тишина. Обстрел прекратился. А вот и штурм. От судов отчалили длинные шлюпки с морской пехотой. Командир обратился к Генри:

– Сержант Уильямс.

– Я.

– Вы, как старший по званию после меня, возьмёте на себя командование левым флангом. Я возьму правый. Оставшиеся орудия и передовая будут вести огонь по десанту. Как только испанцы сойдут на берег, мы с вами атакуем их с флангов. Атаковать врукопашную, сержант. Вы готовы отдать жизнь за великую Англию?

– Готов!

– Тогда расходимся. Орудия, пли!

Начался залп из четырёх последних пушек. С первых двух полос окопов по шлюпкам полетела дробь и картечь. Все боеприпасы отдали на передовую. В распоряжении же флангов оставались только штыки и палаши. Фланги расположились в траншеях и ждали высадки десанта. В одну шлюпку попало ядро. Её разнесло пополам. Оставшиеся в живых солдаты барахтались среди обломков и трупов в окрашенной кровью воде. «Одной меньше, – утешал себя Генри. – Но силы всё равно неравные, ох как неравные».

Первые шлюпки коснулись берега.

– Приготовиться! – скомандовал Генри, насаживая штык на винтовку.

Со шлюпок стал высаживаться противник. Правый фланг поднялся в контрнаступление. Первые ряды обоих сторон уже лязгали оружием в рукопашной схватке.

– Тихо! Рано ещё. Пусть они повернутся все к нам спинами, – поцарапанное, испачканное в земле и копоти лицо Генри выглядывало из-за грунта траншеи. Ожидался жестокий бой. По всей вероятности, последний. – Рано… Рано… Теперь, без единого крика, нанесём им удар с тыла. Вперёд!

Левый фланг поднялся с траншеи и молча устремился на противника сзади. Сквозь крики и шум рукопашного боя отряд Генри, как и предполагалось, никто не услышал. До спин жёлто-красной униформы испанцев оставалось пятьдесят ярдов, тридцать, десять… Штыки и палаши с сочным звуком вонзились в бравые тела морских пехотинцев. Генри работал штыком, как иголка швейной машинки: одного, второго, третьего. Так продолжалось секунд десять. Только после основная часть десанта заметила, что их рубят сзади. В отряде противника начался переполох. Войска смешались. Стрелять в этой каше было невозможно. Пошла настоящая рубка. Земля медленно заливалась кровью.

Глаза Генри бегло искали жёлтые испанские кители. Когда взгляд улавливал таковые, Генри пускал в ход штык. Иногда приклад. Ещё одного наколол на штык. Справа на него замахнулась сабля. Он отбил удар винтовкой и наотмашь чиркнул штыком по красному воротнику. Толчок в спину. Генри оказался на четвереньках на сыром от крови песке, но быстро поднялся. Снова ткнул штыком вражеское туловище. Штык противника сзади проткнул ему китель над плечом, под погоном. Но плечо не задел. Генри повернулся и нанёс этому солдату удар прикладом по лицу. Кровь врага брызнула Генри на щёку. Отвернувшись, он чуть не пропустил удар, отбив саблю винтовкой. Испанский пехотинец с размаха обрушивал на Генри удары саблей. Тот только успевал ставить блоки. Генри отступал. Сабля уже раскрошила деревянное цевьё ружья. Его спасал только ствол. Пехотинец злобно впился чернооким взглядом, и что-то кричал на своём языке. Генри упёрся в кого-то спиной. Он ещё раз отразил удар сабли и оттолкнул испанца ногой. Теперь наступал он. Пехотинец отбивал саблей колющие удары штыка. И вот, один удар он пропустил. Штык угодил ему в бок, в самый край. Пехотинец вскрикнул. Генри выдернул штык и ткнул уже в грудь. Пехотинец свалился. Опять толчок. Генри упал на землю и выронил винтовку. Он повернул голову, насколько позволяла шея, и боковым зрением заметил над собой взмах ружья. Откинулся Генри в сторону и перевернулся на спину. В нескольких дюймах от него штык вошёл в землю. Испанский солдат отпустил ружьё, выхватил нож и наскочил на него. Он схватил его за ворот и пытался ударить ножом. Генри перехватил его руку и с трудом удерживал её. Пехотинец попался старше него и гораздо крупнее телосложением. Скинуть с себя Генри его не мог. Да и силами не потягаешься. Как ни пытался сержант напрягаться, испанская рука с ножом медленно опускалась к его шее. Вот уже кончик ножа проткнул кожу возле сонной артерии. «Всё, конец»… Из горла пехотинца вылез штык и ушёл обратно. Из рваного отверстия потекла струйка крови. Глаза пехотинца остекленели, и он перестал давить рукой на нож. Генри отвёл в сторону его руку. На него навалилось двести с лишним фунтов мёртвого тела. Кое-как Генри выполз из-под него, стёр с прокола на шее кровавую каплю, поднял винтовку и кинулся в бой. За свою жизнь уже не стоило переживать. Он знал, что испанцы превосходят численностью и, рано или поздно, они порубят англичан на куски. Снова толчком Генри свалило на землю. Остриё сабли скользнуло ему по лопатке. Генри сквозь зубы втянул ртом воздух. Опершись на винтовку, он поднялся. Перед ним упал на четвереньки испанский солдат. Последний взгляд его был обращён на Генри. Тот пробил ему штыком череп. Штык так и остался в голове пехотинца. Генри ощутил удар по затылку, пошатнулся, но устоял на ногах. Повернувшись, с размаха ударил прикладом, и, споткнувшись о чьё-то тело, чуть не упал. Он только заметил, как от удара приклада вылетела челюсть, ударилась о борт шлюпки и упала в воду, оставив кровавый след зубов на белом борту. Послышался пушечный выстрел. Выпустил Генри из рук винтовку и потянулся за палашом. К нему подкатилась голова рядового Крауфорта и коснулась его руки. Сержант поднял с земли палаш. Послышался ещё пушечный выстрел. В трёх шагах от сержанта шла рубка на саблях. На землю упала чья-то рука. За долю секунды увидел, как клинок прошёл от плеча до пояса командира правого фланга. Тот остановился. После его порубили на части. С криком Генри кинулся в толпу, обрушив свой палаш на голову испанца. Он свалил собой двух испанских солдат. Началась возня. В ход пошли кулаки. Генри колотил по морде испанского офицера. От сильного толчка ноги в бок, Генри пролетел два ярда и шлёпнулся в воду, на труп своего солдата. Тут он заметил, что из залива вышли английские линейные корабли. Они шли на испанские галеоны и расстреливали их с кормовых орудий. Крайний галеон уже горел. Эта картина вселила в Генри надежду. Он поднялся, вынул из испанского трупа палаш, но шагнуть не успел. Шальная дробь попала ему в живот. Сержант, вскрикнув, опустился на колени, прижал ладонью рану и повалился на бок. Перед глазами всё плыло, звуки двоились. Кто-то потащил Генри на берег. Это был Тоган. Он сильно хромал, ему выбило один глаз, и на левой руке багрились два длинных пореза от сабли. Но последние силы он отдавал, чтобы спасти своего товарища.

– Только не умирай, Генри, держись.

Он выволок его на берег, оторвал от своего кителя второй рукав, свернул его и приложил к ране.

– Потерпи. Ещё немного. Наши фрегаты уже вышли. Нам надо продержаться, – он перетянул рану ремнём.

Тоган тащил своего сержанта дальше от воды. На песке оставался кровавый след.

Генри учащенно дышал. В животе жалила острая боль. Вовремя его вытащил из воды Тоган. Фута глубины было бы достаточно, чтобы захлебнуться.

Тоган по несколько дюймов передвигал тело раненного Генри. Делая глубокие вдохи, он что-то приговаривал ему. Но Генри уже его не слышал. Он только видел перед собой голубое небо и ощущал жар по всему телу. Рядом раздался взрыв. В сознании Генри наступила темнота, и мысли растворились в пустоте.

II

В баре сидел незнакомый мужчина и делал записи в дневник. Подошла молодая служанка и поставила ему на стол чашку чая.

– Спасибо.

Она присела к нему за столик:

– Вы писатель? – девушка застенчиво посмотрела на его лицо.

Мужчина прервал запись, снял очки и вежливо ответил:

– Нет.

– Просто вы уже полчаса сидите и, не отрываясь, пишите.

– Это мои наблюдения, – сказал гость, закрыв дневник, положил очки в карман пиджака.

– А вы за кем наблюдаете? – служанка оглядела оживлённый бар.

– Почему – за кем? Обычные расчёты, догадки.

Он сделал глоток чая.

– Если бар посещает приезжий человек, строит догадки, делает какие-то записи, и он не писатель… Возможно, он что-то или кого-нибудь ищет? – с интересом сказала девушка, поправляя фартук.

– Вы случайно не из полиции? – улыбнулся мужчина и прищурился.

Девушка засмеялась:

– Нет, что вы. У меня работа такая. Просто много наблюдаю за посетителями.

Мужчина ещё отпил с чашки.

– Да, я действительно в поисках и кого-то… и чего-то… и непонятно чего вообще, – он посмотрел на свой дневник.

– Вы говорите загадками, – вытягивала разговор из мужчины служанка.

– Надеюсь, что мне удастся разгадать эти загадки. Но вам, леди, не стоит посвящаться в эти дела.

Допив чай, он встал из-за стола.

– А я тоже бываю в харвудских долинах, – продолжила девушка, зная заранее, что посетитель не закончит на этом разговор.

Гость опустился на стул.

– Откуда вы знаете, что…

– Я увидела вашу запись в тетради, – улыбнулась она.

– Вы и вправду наблюдательная.… А с какой целью вы там бываете? – вопрос напросился сам.

– У меня там бабушка живёт. И пару раз в год, когда хозяин отпускает меня, я навещаю её. Может ещё чаю?

– Нет, нет, спасибо. А прошлой весной вам не запомнились какие-нибудь события в тех окраинах? – подбирался к сути собеседник.

Служанка на мгновение задумалась.

– Особо нет… Разве что путешественники из Северной столицы…

– Да. Что вы слышали о них? – мужчина чуть не встал со стула.

– Ну, ехал дилижанс, делая остановки в посёлках. А в Харвудском лесу он исчез.

– И никого из странников не нашли? – всё внимание сосредоточилось на ожидаемом ответе.

– Нет… Вы их ищете?

– И их тоже, – он опустил голову.

– Возможно, я смогу вам чем-то помочь, – обнадёжила служанка.

Мужчина в ожидании посмотрел на девушку.

Лысый с длинными усами бармен подозвал служанку. Она принялась накрывать на соседний столик.

«Неужто она знает то, чего не знаю я?» – думал Рейн. – «Это будет удача».

Через пять минут служанка снова подсела к нему за столик, вытерла руки о фартук и продолжила:

– У моей подруги в Хоике, в районной больнице, работает дядя. В состав его персонала входила женщина, которая исчезла вместе с остальными в Харвудском лесу.

– Кто она? Как её звали? – Рейн спешно раскрыл дневник и приготовился писать.

– Она была врачом. Её имя я не знаю…

Рейн досадно постучал карандашом по столу.

– …Но я могу вам дать адрес дяди моей подруги. Он-то знает про неё.

– Будьте так любезны, – лицо Рейна изобразило слово «пожалуйста».

– Записывайте…

Убрал Рейн дневник в саквояж, встал из-за стола и протянул девушке шиллинг.

– Шиллинг за чашку чая?! – округлила она глаза.

– За сведения.

Поблагодарив служанку, он вышел из бара и направился на площадь нанимать карету.

У таверны остановилась подвода, затаренная бочками и ящиками со спиртным. С неё спрыгнул пятнадцатилетний мальчуган и стал объяснять что-то кучеру. Из входной двери вышел пухлый хозяин и приветливо встретил товар:

– Как хорошо. А я ожидал вас позже. Всё согласно заказу? – радостно оглядывал он груз.

– Да, практически, – ответил один из поставщиков, разгружая повозку.

– Чего-то не оказалось в наличии?

– Не было грога и сухого португальского вина. Но на эту сумму вам добавили креплёного баварского.

Улыбка покинула пухлую физиономию.

– Опять. Как в прошлый раз. Я же предупреждал не пересматривать заказ, – стал нервничать хозяин.

– Сэр…

– Ну, кто просил своевольничать? Было написано нормальным английским языком, что нужно доставлять.

– Сэр, я всего лишь поставщик. Я отвечаю только за наличие груза. Вот список товара, который отправили с порта в ваш посёлок. Я его доставил. И вам не следует спрашивать с меня чужие обязанности, сэр.

Гриффин признал правоту поставщика.

– Извиняюсь, – буркнул он.

– Дядя, но ведь баварское – отличное пиво, – вмешался мальчуган.

– Ты-то что в этом понимаешь? Сходи лучше, позови Ильха. Пусть поможет разгрузить повозку, – командовал недовольный хозяин таверны.

Мальчуган вернулся с барменом. Ильх взялся помогать скатывать бочки с вином на пристроенный помост. Хозяин вновь пробежался взглядом по прибывшему товару, что-то подсчитал в уме и, ворча, зашёл в таверну.

– Ох уж эти умельцы. Им лишь бы что-нибудь сплавить, – не мог успокоиться он.

– Что-то не так? – спросила служанка, поставив стопку тарелок.

– Да вот же, Синтия, опять баварского привезли. На розлив от него никакой выгоды. Зато оно дороже на четыре фунта.

Служанка вытирала мытую посуду и смотрела, как поставщики заносили ящики с вином.

– Следующий раз будем делать заказ в другой порт. Пусть я больше потрачусь на доставку, но зато привезут то, что нужно. Да отстань ты, – Гриффин оттолкнул серого кота, который игрался с его поясом.

– …Едем уже второй день, а дождь всё так и не перестаёт моросить.

– Да, такой уж тут климат, – сказал Рейн и вытер каплю с брови.

– Ваш плащ ещё держится? А то вон в посёлке можем остановиться, – предложил извозчик.

– Нет, нет, едем. Сделаем остановку только на ночлег.

– Что-то серьёзное?

– Серьёзное, – вздохнул Рейн.

– Ну, завтра точно доедем. Уж к вечеру-то обязательно, – прикинул маршрут извозчик.

– Я так и рассчитывал.

Достал Рейн свои карманные часы. Они показывали ещё утро. Мужчина приложил часы к уху – тишина.

– Ну вот, – выплеснулось разочарование.

Он завёл часы повторно, опять приложил к уху. Ничего.

– Этого ещё не хватало, – цокнул языком.

– Что, отжили своё? – заметил извозчик.

– Да ну, им всего четырнадцать лет. Первая поломка.

Рейн убрал часы на место. После небольшой паузы извозчик продолжил тему:

– Вам повезло. В Хоике у меня есть знакомый часовщик, золотые руки. Напомните, чтобы мы заехали к нему.

– Это бельгийские часы. Навряд ли ваш часовщик знаком с такими механизмами.

Извозчик кратко засмеялся.

– Не существует таких часов, механизм которых загнал бы его в тупик.

Старый извозчик достал из кармана свои часы и протянул их Рейну:

– Как вы думаете, сколько лет этим римским часам?

Рейну не приходилось видеть ничего подобного. Бронзовые карманные часы с крышкой на бронзовой цепочке. Циферблат с римскими цифрами. На внутренней стороне крышки выгравирована какая-то надпись по-итальянски. А поражал этот старинный предмет другим. Толщиной были эти часы с две монеты, не больше. Это, включая толщину корпуса, стекла и крышки. Это какой же должен быть механизм внутри этого чуда! Мужчина захлопнул крышку часов.

– Да, я право восхищён таким изделием. Затрудняюсь сказать их возраст.

– А возраст их скоро догонит второе столетие. Внутри на стенке стоит дата их изготовления. Давным-давно эти часы подарил мне мой товарищ. Будучи моряком, он привёз их из Священной Римской империи. Но они тогда молчали.

Рейн отдал часы извозчику. Тот спрятал их за пазуху и продолжил:

– Я отдал эти часы тому самому часовщику. Он тогда ещё жил в нашем городе. Энди Поккер починил мне их. И вот они ходят уже тридцать восемь лет. А вы говорите бельгийские.

– Не тот ли это Энди Поккер, который в 34-ом поставил на ход часы Большого Бэна, когда никто не мог найти причину поломки механизма? – вспомнил Рейн из газеты.

– Совершенно верно. Вы знакомы с ним?

– Нет. Я читал об этом происшествии. Насколько я помню, у Энди мерзкий характер. Я не думаю, что он возьмётся за мои часы.

– Если я его попрошу, он возьмётся, – извозчик поправил капюшон плаща.

– Вы уверены в этом?

– Просто есть одна история. Как-то давно у Энди случились неприятности. Врать не буду – не помню, по какой причине. Но дело то серьёзное, пахло арестом. Энди нуждался в деньгах. А денег у него не имелось. И я решил помочь ему. Я рос не в достатке, и деньгами был не богат. Благо нашлись люди, которые могли одолжить. Занял я приличную сумму и выручил часовщика. Он порешал свои проблемы и через недолгое время отдал мне долг. Я также вернул деньги хозяевам. Вот такую сделку я провернул. Конечно, я с этого ничего не имел, но зато после Энди мне ни в чём не отказывал. Он хоть и человек вредный, но помощь ценит. Благодаря тому случаю, часы, которые вы сейчас держали в руках, ходят и по сей день уже столько лет. Так что не отчаивайтесь насчёт своих часов. Нам бы только застать Энди дома.

– Ну, что ж, спасибо заранее.

Оседали сумерки, когда карета мерила лужи жалких дорог последнего посёлка перед Хоиком. Дождик уже прекратился, но с веток деревьев и с крыш домов всё ещё капало. В комнатах жилых построек дневной свет сменялся тусклым блеском свечей, который выглядывал на улицу из маленьких окон. Где-то недалеко выла собака. Сквозь дырявую крышу ей залило будку. Навстречу проехала другая карета. Её фонарь и отражение фонаря в лужах постепенно удалялись. Когда они совсем исчезли, на сырые земли опустилась ночь.

Стоял ясный солнечный день. Осенний ветерок игрался с голыми ветками деревьев. Трава всё ещё сохраняла зелёный цвет. Чья-то оброненная соломенная шляпа плыла по речке, отбрасывая тень на илистое дно. По краю берега шёл мужчина с веслом. Он шёл не спеша, безразлично поглядывая на кувшинки, прибитые широкой полосой к берегу. Из кувшинок торчала голова лягушки. Мужчина без размаха шлёпнул её веслом. Не сбавляя ход, он шёл дальше. Высунулась из воды голова ещё одной лягушки. Мужчина и её шлёпнул веслом. Пройдя немного, он перешагнул через корягу, через другую, шлёпнул веслом следующую лягушку. Через несколько шагов его весло как будто бы зацепилось за кувшинки, да так, что мужчине пришлось остановиться. Он потянул весло, но оно не поддавалось. Он дёрнул его на себя, – безрезультатно. Мало того, весло кто-то стал тянуть в воду. Мужчина сильнее стал тянуть на себя весло. Но в воду его тоже стало затягивать сильней. Тот удивился и стал рывками вытягивать своё имущество. Через несколько попыток он всё же вырвал весло…

– Совсем что ли спятил, дурень!

– А? Что?

– Что, что, аж звёздочки из глаз посыпались.

– Да мне сон приснился, что у меня весло кто-то хотел отобрать.

– Весло… чуть локтем мне мозги не вышиб.

Злая супруга встала с постели, растирая ушибленный висок. Она подошла к столу, из кувшина налила полкружки воды, выпила её и глянула в окошко на улицу. К таверне, через дорогу, подъехала карета. Из таверны вышел её брутальный владелец, попивая горячий чай. Двое приезжих поговорили с ним, и все зашли в помещение. Карету с лошадьми поставили в загон.

– Кого ещё тут ночью принесло, – буркнула женщина и зашторила окно.

Рейн, извозчик и владелец таверны вошли в бар.

– Ваша комната четвёртая по коридору, – сухо сказал владелец и допил чай. – Вы сейчас будете заказывать еду?

– Да, желательно перекусить с дороги, – ответил Рейн и чихнул.

– Будьте здоровы. Сейчас вам накроют столик. И снимайте вашу мокрую одежду. У меня здесь тепло.

– Спасибо.

Владелец таверны поставил свою чашку на стойку бара и позвал служанку. Подошла опрятная девушка, быстро заправляя свои волосы в хвост.

– Приготовь поесть путникам и не забудь развесить их верхнюю одежду у камина. Если что, я у себя.

Рейн и извозчик присели за пока ещё пустой стол. Постепенно они стали отогреваться. Похоже, бар недавно реставрировался: новые балясины, новые рамы в окнах, новая кладка камина. В помещении стоял запах свежей древесины, воска и… ещё чего-то, непонятного происхождения. Рейн огляделся и только сейчас заметил, что дальний столик в углу занят. За ним сидела цыганка, лет 55-и, и раскладывала карты. На столе у неё с одной стороны стоял подсвечник, а с другой на подставке тлела лучинка, выделяя дым голубого цвета. Это от него исходил специфический запах. Перед столом сидели две девочки и смотрели за занятием цыганки.

Показалась служанка с подносом:

– Вы почему ещё не спите? Живо в постель!

Девочки безоговорочно побежали в свою комнату. Расставила служанка с подноса еду гостям и с улыбкой удалилась.

– Как она на вас посмотрела, – сказал Рейну извозчик. Тот глянул вслед служанке и не сказал ни слова. – Неужели вас не задел этот взгляд?

– Нет.

– В ваши годы я бы не пропустил его, – извозчик взялся за вилку.

– У меня сейчас в голове другие мысли, – озабоченно произнёс Рейн.

Извозчик улыбнулся:

– Ладно, не обращайте внимания… Хм, а вкусный гарнир.

После того, как гости поели, служанка принесла горячего чая.

– Раньше её сожгли бы на костре, – сказал извозчик и отхлебнул из чашки. Рейн по его взгляду обернулся налево. Изредка бросая из-под чёрных бровей мимолётный взгляд на гостей, цыганка продолжала раскладывать карты. Её длинные узорчатые серьги с красными и коричневыми маленькими перьями слегка раскачивались, выглядывая из чёрных распущенных волос. А на шее, на кожаном шнурке, висел золотой амулет с изображением ладони, вокруг которой размещались символы неизвестной письменности.

Попив чай и поблагодарив служанку, извозчик пошёл спать. Рейн ещё оставался сделать запись в свой дневник, пока навязчивый сон не охомутал его.

– Долгая будет поездка, – произнесла цыганка. Рейн оглянулся на неё, но взгляд её был обращён в карты. Мужчина продолжил запись.

– Жаль, что вы окажетесь нерешительным, – звучал её монотонный голос. Рейн опять посмотрел на цыганку. Затем оглянулся вокруг. Пространство в баре, кроме них, никто не занимал.

– Это вы мне? (Гадалка по-прежнему смотрела в карты). Что-то случится? – Рейн развернулся к её столику.

– С вами – нет.

Он поднялся и сделал шаг к цыганке:

– А с кем?.. Скажите, что произойдёт?

Женщина встала, быстро собрала карты и затушила лучинку.

– И не отказывайтесь от услуги иноземцев, – произнесла она и быстрым шагом удалилась в свою комнату. Захлопнулась тяжёлая дверь, и щёлкнул засов.

Какое-то мгновение Рейн стоял, задумавшись над словами гадалки. Затем он взял со стола свой дневник и направился в четвёртую по коридору комнату.

Утром разбудил голос извозчика:

– Пора вставать, уже время.

– Встаём, встаём.

Рейн поднялся с постели, потянулся и глянул в окно на утренний пейзаж.

В окна уже оживлённого бара, пропитанного табачным дымом, светило солнышко. Больше половины столиков занимали шумные посетители. Споры, дискуссии и хохот развеивали сонное состояние только что проснувшихся гостей. Путники сели за свой столик. Попив чай, они собрались уходить. Рейн подошёл к владельцу таверны, чтобы расплатиться за ночлег:

– Скажите, а вот цыганка вчера здесь была…

– А, эта. Её зовут Маргелита. Она покинула таверну рано утром, – ответил тот, считая оплату.

– А она…

– Я не знаю, откуда она и куда направилась. Даже не подскажу вам ничего о ней.

Рейн кивнул головой, попрощался и вышел вслед за извозчиком.

Карета вновь двинулась на север.

– Какая сегодня хорошая погода, – радовался голубому небу извозчик.

– Да. Сколько уж не видели солнца, – Рейн зажмурился от солнечного луча.

– А на что вам сдалась эта ведьма? – спросил извозчик, заметив интерес Рейна к цыганке.

Мужчина опустил глаза и вспомнил вчерашний вечер:

– Вчера она мне сказала что-то важное.

Извозчик усмехнулся:

– И вы верите в слова таких людей?

– После того, что я услышал год назад от своего деда, ныне покойного…

– И что же?

Рейн посмотрел в глаза извозчику. Несколько секунд они смотрели глаза в глаза. Рейн отвёл взгляд на извилистую дорогу, уходящую к горизонту. Некоторое время они ехали молча. И тему эту в пути больше не поднимали.

Поздняя весна устанавливала свои порядки, держала контроль над серым климатом. Но майское солнышко всё же радовало.

III

Госпиталь при церкви Девы Марии. Холл комендатуры. Седой военврач рылся в бумагах на полке с инициалом «W» алфавитного порядка. Рядом в ожидании стоял молодой сержант и держал в руках головной убор. Наверное, просто, прикрывал им пулевое отверстие в униформе.

– Генри Уильямс? – военврач нашёл карточку пациента.

– Да, сэр, – бодро звучал голос сержанта.

– 11-й пехотный полк Королевских войск, Восточный фронт?

– Так точно, сэр.

Военврач вытянул из кипы бумаг исписанный листок и положил на стол.

– Залив Ферт-Айрон, – вычитал он из содержимого.

– Да, там меня подстрелили.

Заполнил врач графу заключения о выписке и отдал его сержанту.

– Англия гордится своей армией, сержант Уильямс. Можете отправляться домой, – пожал ему руку.

Шёл Генри по коридору комендатуры, когда его остановила медсестра:

– Вы с 24-й батареи?

– Да.

– Сюда прибыл ваш однополчанин. Возможно, он ожидает ВАС.

Сестра повела Генри в левое крыло здания. В соседнем зале у окна полубоком стоял солдат, опершись на трость. Он повернулся к вошедшим. Это был Тоган. Генри кинулся к нему и крепко обнял:

– Тоган! Живой! А мне сказали, что ты погиб, – радовался Генри, оглядывая товарища.

У Тогана был перевязан левый глаз. С правого покатилась слеза. На лице появилась лёгкая дрожащая улыбка.

– Он остался жив, – сказала медсестра, – только серьёзное ранение в ногу, выбило глаз, и после контузии он остался глухонемым.

Генри держал за плечи однополчанина и спешно оглядывал его.

– Он спас мне жизнь, сестра.

– А у него есть родственники?

– Насколько я знаю, – нет… Он поедет со мной.

Солнце близилось к горизонту, когда извозчик довёз Рейна в Хоик. Они поужинали в местном трактире и с наступлением сумерек доехали до часовщика. Энди починил часы Рейна. Нехотя он согласился, чтобы гости остались переночевать. Для них выделилась комната, которую часовщик планировал заполнить старыми ненужными вещами. Но ещё не успел.

Храп извозчика в другой половине комнаты нисколько не мешал. Рейн Вэксли лежал на кушетке, подложив левую руку под голову. Таким образом, голова лежала на локте. Он, конечно, оставался благодарен извозчику за предложенную помощь. Вообще, всё вроде как шло по намеченному плану. Но всё же подкрадывались какие-то сомнения. Стоило ли ему затевать эту поездку? То, с чего всё это началось, закончилось трагически. А закончилось ли?.. А если нет? Что тогда? Рейн не боялся трудностей, неизвестностей. Он будет идти вперёд, навстречу загадочным вопросам, на которые нужно найти ответы. Пугало другое. Пугала сумасшедшая реальность произошедших событий. И Рейн знал, с чем ему придётся столкнуться. Нужно только идти по правильному пути и довести свою миссию до конца.

Напряжённые по воле провидения мысли сменил сон.

В дверь постучались. К Энди пришёл его сосед.

– Свежо на улице. Там того и гляди дождь пойдёт. Старина, а что у тебя во дворе за карета стоит? – сказал он и достал из-под плаща бутылку.

– Да так, незваные гости на ночлег. Ты-то что припёрся в такой час?

– Выпить с тобой пива за мой удачный проект.

– Чародей-кудесник. Что опять у тебя там? – часовщик закрыл входную дверь.

– Энди, это переворот в науке! Пойдём, присядем.

– Ну, и что на этот раз?

– Я изобрёл вечный двигатель, – сосед сел за стол и открыл пиво.

Энди рассмеялся.

– Ты спятил. Неоднократно доказано, что это невозможно, – Энди скрестил руки на груди.

– Я знаю, знаю.

– Были попытки во Франции, в Германии, даже здесь, в Англии. Но все они провалились.

– Согласен с тобой. Все эти идеи заранее обречены, – сосед разлил пиво по кружкам.

– Что ж так? – хозяин присел к столу.

– Потому, Энди, что все они основаны на кинематике. А по законам физики никакой механизм на основе кинематики невозможен совершать вечное движение.

Энди подтвердительно кивнул. Сосед отпил с кружки пива и продолжил:

– Мой проект основан не на кинематике.

Энди уже не улыбался. Почему-то тема гостя уже не выглядела смешной и нелепой. Он знал, на что способна фантазия соседа, и не раз лицезрел его логически неестественные, но осуществлённые проекты. Взять даже последний: приспособление, которое цепляется за внутренний угол. Не за выступающий, а за внутренний!

– А на чём же основан твой проект? – Энди сделал глоток.

Сосед сохранял лёгкую улыбку:

– Есть такой элемент в природе, который обладает своеобразными свойствами, и который никогда их не теряет. Он и есть основа моего двигателя.

– И что это за элемент?

Сосед с ухмылкой усмехнулся:

– Я не буду тебе раскрывать сей тайны. Я и так тебе много сказал. Подскажу лишь, что он враг твоему ремеслу, – сосед допил пиво и встал из-за стола. – Ладно, Энди, пойду домой. О, видишь, я же говорил, что дождь пойдёт.

Разбудил Рейна шум. Тяжёлые капли дождя барабанили по черепичной крыше. Храп извозчика говорил о том, что у него далеко не чуткий сон, и никакой шум и подавно не мешает его сновидениям. Рейн зевнул и почесал бровь. В комнате царила темнота, но он разглядел: что-то тёмное касалось его плеча. Не задумываясь, он дотронулся до «этого». «Этим» оказалась чья-то рука…

Проводив соседа, Энди допил своё пиво и вернулся в коридор. Одел он плащ с капюшоном, взял фонарь и… Нет, он передумал и поставил фонарь на место. Часовщик вышел на улицу.

…За долю секунды по телу пробежали мурашки. Ещё бы мгновение, и Рейн вскочил бы с кушетки. Но его левая рука почему-то не слушалась, и вскочить не получилось. Ещё через секунду Рейн понял, что произошло – он нащупал свою же руку. В неудобном положении рука затекла и онемела. Поэтому ниже плеча Рейн абсолютно ничего не чувствовал. Вот правая рука и нащупала якобы чужую руку. Рейн тихо засмеялся, вытащил из-под головы бесчувственную левую руку и положил на грудь. Через мгновение рука стала «приходить в себя». По ней побежали «иголочки». Можно уже немного пошевелить пальцами, хотя это доставляло неприятное нудное ощущение. Ещё через пару минут рука нормализовалась. Рейн встал, размял пальцы обеих рук и подошёл к окну, которое выходило на улицу. И тут же замер. Прямо напротив окна под дождём стоял человек в чёрном плаще. Сильно надвинутый капюшон скрывал лицо. Человек в чёрном резко повернулся и быстрым шагом удалился. «Кто это такой любопытный?» – подумал Рейн. – «И не лень ведь в такую погоду». Лёг мужчина на кушетку, покопался в своих воспоминаниях и повернулся на бок. Затем снова повернулся на спину. Он вспомнил, что в таверне, где останавливалась гадалка, утром он видел за дальним столиком человека в чёрном плаще с широким капюшоном, закрывавшим лицо. «Неужели меня преследуют? Но зачем?» – строил догадки Рейн. – «Да нет, сам себе навязываю. Кому я нужен».

Он повернулся на бок и уснул.

Энди зашёл домой, снял с себя мокрый плащ и сел в гостиной возле камина. Греясь у огня, он проворачивал в голове какие-то планы. Его хитрый взгляд перебегал от одного края камина к другому. Отогревшись, Энди подложил дров в камин и пошёл спать.

Ясным утром следующего дня Рейн с извозчиком поблагодарили часовщика за всё доброе, что он сделал для них, и двинулись дальше.

Уже через сорок минут извозчик доставил своего пассажира до назначенного адреса. Рейн расплатился с ним и отпустил карету.

Путник стоял перед ухоженным двором большого добротного дома. Оглядев не бедную постройку, он постучался в её калитку. Спустя недолгое время калитку открыла светловолосая, хорошо одетая девушка с веснушками на щеках. Её беглый взгляд скользнул с ног до головы по незнакомому мужчине.

– Здравствуйте, – Рейн снял головной убор.

– Здравствуйте.

– Могу я видеть сэра Войса Дитера?

– В данный момент – нет. Он у себя в больнице. Но вы можете подождать его. Проходите.

– Благодарю.

Перешагнув лужу, гость переступил через порог калитки и очутился в большой беседке, оплетённой диким шиповником. По аллее, соединявшей крыльцо дома с беседкой, шла женщина. Строгим, хорошо поставленным голосом она спросила:

– Дочка, кто там?

– Это к папе.

В беседку вошла высокая женщина с элегантной причёской и остановилась напротив Рейна. Её взгляд также скользнул по незнакомцу с ног до головы. Тот поздоровался, представился и сказал цель своего визита.

– Муж будет дома только к обеду. Пройдите пока в дом. Я скажу, чтобы вам приготовили чай.

По приёмному залу Рейн прошёл мимо лестничного марша, ведущего на второй этаж; мимо оружейной комнаты, красующейся всяческим оружием и чучелами животных; мимо ещё двух комнат, и вошёл в гостиную. Прислуга подала чай. На столе красовались серебряные коробочки, украшенные драгоценными камнями. По рассказам Рейн знал, что в таких коробочках находятся специи. Они стоят целое состояние! Да, неплохо быть врачом. Не только почётно. Так же за стол сел приветливый молодой человек, сын хозяйки. Рейн сразу догадался об этом, потому что парень очень похож на девушку, открывшую ему калитку. Хозяйка наказала сыну, что бы тот занял гостя, что б его не одолевала скука до приезда отца.

После чаепития Рейн с Дитером-младшим пошли в сад. На лужайке игрались ещё трое детей, за которыми присматривала прислуга. Рейн вёл беседу, вспоминая какие-то случаи из жизни. Но историю про Харвудские долины он не затронул. Парень рассказывал свои жизненные ситуации. Он оказался хорошим собеседником.

– Я тоже любитель приключений. Не люблю однообразие. Даже как-то обстоятельства складывались так, что приходилось уезжать. Вспомнился и такой случай. Колёсные оси на каретах ходят недолго. Кузнецы здешних окраин не знают секретов хорошей ковки. Работы осей хватает на полгода, год. Потом колёса их перетирают. Дважды карета отца чуть не опрокидывалась в пути, когда отлетало колесо. В портовом городе Эр на корабельном заводе эмигранты корабельщики из Швеции лучше знают кузнечное мастерство. Говорят, они ковали рессоры и колёсные оси для кареты владельца завода. Так вот оси не меняли на ней 8 лет после этого. Отец и надумал послать меня в Эр, что бы я привёз оси для его кареты. Взял я своего кучера, и поехали мы в Эр. Нашли там корабельный завод, да вот оказалось, что мастера эти, из Швеции, четыре года как не работают здесь. И секрет ковки, увы, увезли с собой. Но, говорит владелец завода, возможно, я мог бы и помочь вам. Осталась у меня пара осей со шведским клеймом. Мне бы вот, говорит, пару обозов рыжего булыжника, который возят с западного побережья Ирландии. Хотелось бы фонтан во дворе украсить.

В Прау я поехал, отыскал пристань, куда завозили декоративный булыжник из Ирландии. А мне говорят: булыжника нет, следующий завоз будет только через год. Но один из рабочих проговорился: мол, у начальника смены есть этот булыжник, мы сами ему во двор свозили. Но шибко он жадный. Станет ли он с вами разговаривать?

Нашёл я и начальника смены. Толстый дядька с хитрой физиономией выслушал меня и сказал, чтобы я приехал через год. Упрашивал я его, упрашивал. И что вы думаете, он мне ответил? Я, говорит, люблю розы выращивать. В моём розарии 66 сортов роз. Вы бы меня очень порадовали, если бы добавили в мою коллекцию кустик Голландской розы.

Я возмутился. Голландские розы разводили только в главном розарии Северной столицы. Даже в розарии Лондона их нет! Тогда, сказал он, поговорим через год.

Хорошо. В Северную столицу, так в Северную столицу. Не представлял я себе, каким образом привести оттуда куст Голландской розы???

Полдня я и мой кучер простояли у высокой ограды главного розария. Естественно, я не мог себе позволить украсть этот куст каким-то способом. К тому же, розарий хорошо охранялся. И здесь Господь помог мне. Из ворот ограды розария выбежал мужчина и поспешил к нам:

– Извозчик! Извозчик! Скорее к Центральной площади. Срочно нужно врача.

– Что случилось? – спросил я.

– Старшему смотрителю розария плохо.

Сам я иду по стопам своего отца. Я тоже врач, как и он.

– Не надо никуда ехать, – говорю ему. – Я врач.

– Как хорошо. Тогда скорее пойдёмте!

Взял я свою аптечку, которую всегда вожу с собой, и мы пошли в розарий. С одной стороны здания находился пристрой для садовников, а с другой помещение охраны. В одной из его комнат, окружённый колготившимся персоналом, лежал без чувств старший смотритель. Я попросил освободить комнату и осмотрел пациента. Обычный сердечный приступ. Для человека в его возрасте это не редкость. Я вернул смотрителя в сознание, оставил ему нужные лекарства и дал полезные советы по поводу его здоровья. Через полчаса он уже держался молодцом. Сотни благодарностей сыпались на меня, начиная от моего пациента и заканчивая младшим садовником. Когда речь зашла о вознаграждении за мою помощь, я попросил старшего смотрителя выделить мне куст Голландской розы.

– Это невозможно, молодой человек. Да и ваша доброта стоит большего.

– Признаюсь, я исколесил половину государства ради этого куста розы.

Смотритель слегка нахмурил брови и помотал головой. Жалко улыбнувшись, я опустил голову и собрался уже уходить. Но тут смотритель подозвал одного из садовников, что-то шепнул ему на ухо и, когда тот убегал в цветочный павильон, крикнул ему вслед:

– Ты ничего не видел!

Мне пересадили в кадку хороший куст Голландской розы, и наша карета двинулась назад, в Прау. Привёз я этому толстяку его розовый куст. Счастливое туловище прыгало от радости:

– Не думал я, что вы добудете такую экзотику. Ну, что ж, с два обоза рыжего булыжника я, наверное, наберу.

Начальник смены даже одолжил свои обозы. Доставил я их в Эр. На корабельном заводе камень быстро разгрузили. Владелец завода равнодушно отнёсся к моей инициативе, но обещание своё сдержал. Он отдал мне последние две оси, кованные шведскими мастерами.

И вот, наконец-то, я привёз отцу колёсные оси. Два года уже его карета катается на них с тех пор. Вот такая история.

– Да, забавно, – с интересом выслушал его Рейн. – Но я думаю, оно этого стоит.

– О, конечно!

За оградой во дворе послышался топот копыт.

– А вот и отец. Пойдёмте к дому. Отец любит, когда его встречают.

Войс Дитер поздоровался с Рейном. Слова «по важному делу» заинтересовали его. Опытный врач и целеустремлённый путник вошли в дом. Они уединились в кабинете главы семьи. Начался долгожданный Рейном диалог.

– И так, чем могу быть полезен? – седовласый врач устроился в кресле для прослушивания.

– Некогда в состав вашего персонала в больнице входила врач. Год назад она отправилась в поездку с такими же искателями приключений, и все они исчезли. Вы не могли бы что-нибудь рассказать о ней?

Войс откинулся на спинку кресла и после паузы произнёс:

– Я знал, что ко мне прибудет кто-нибудь с этим вопросом.

– Почему?

– Всё бы ничего, да вот только не совсем обычным был объект поисков этих искателей приключений. (Рейн на мгновение опустил взгляд, но вида не подал.) Конечно, вы слышали о Харвудском замке?

– Да, что-то слышал.

– По существу, я и сейчас не верю в эти сказки. Но прошлые события ставят меня в тупик, – он посмотрел в окно.

– Их поездка имела конкретную цель? – Рейн достал из кармана пиджака дневник.

Войс Дитер вернул взгляд к собеседнику.

– Да… Катрин была моей ассистенткой. В марте прошлого года она получила письмо от своего знакомого, Стивена Уильямса. В нём приглашение отправиться с группой в поездку на поиски Харвудского замка. Когда она сообщила мне об этом, я сказал, что это абсурд, это легенда. Много уже попыток предпринималось найти этот замок. Но никаких малейших зацепок.

– Почему же она согласилась? – Рейн представлял себе ход событий.

– По её словам, у Стивена набрались какие-то более достоверные источники, какие-то сведения… Ещё что-то… Ну да ладно. По его просьбе Катрин пригласила в поездку знакомого военного для сопровождения. А тот, в свою очередь, своего приятеля, родом из харвудских окрестностей.

– А ещё с ними кто поехал?

– Да, отправились ещё несколько человек. Но я про них ничего не знаю.

– У Катрин была семья?

– Только муж. Детьми пока не обзавелись. Что-то какие-то проблемы. Ну, а теперь и…

– Она поехала без супруга?

– Накануне поездки они поссорились как раз из-за этого. Её муж не признаёт всякую нечисть. Но я не советую вам наведываться к нему. Он будет крайне не рад вашим вопросам.

– А остались у вас какие-нибудь сведения о Стивене, о приглашённых Катрин?

– Должны остаться. Я как чувствовал, сделал какие-то заметки.

Войс Дитер встал с кресла, подошёл к книжному шкафу и стал перебирать на полках папки, тетради, бумаги. Рейн, тем временем, делал запись в своём дневнике.

– Кстати, у Катрин ещё есть сёстры и отец. Если вам что-нибудь это даст, – припомнил Войс.

– Хорошо, – кивнул Рейн.

Через несколько минут:

– Что-то никак не могу найти ту тетрадь… – досадно произнёс хозяин дома.

Войс взял в углу стремянку. С самой верхней полки он достал пачку тетрадей, сдул с них пыль и стал перебирать.

– Кажется, она.

Мужчина слез со стремянки и углубился в очерки тетради.

– Так, сейчас. Вот. Дэйв Коллет, сержант в отставке… Брайан О’Нил, из Стоулендских долин… Эх, а вот адреса Брайана у меня нет.

Рейн внимательно слушал и записывал в дневник.

– Странно. Что-то я не найду запись о Стивене…

Войс трижды перелистал тетрадь.

– …Вот досада. В тетради не хватает несколько листков. Наверное, выпали. Тетрадь старая…

Перебрал и перелистал он остальные тетради из пачки. Снова просмотрел первую.

– …К сожалению, о Стивене у меня не сохранилось данных. Знаю только, что он жил с сестрой в Эдинбурге…

Записал Рейн адрес Дэйва. На всякий случай, и адрес Катрин.

– …Да, вспомнил. Ещё Катрин сказала, что у Стивена была картина этого Харвудского замка.

Рейн выронил из руки карандаш. Он ослабил шёлковый шарф на воротнике и снял очки.

– С вами всё в порядке? – врач заметил изменения в лице гостя.

– Откуда у него эта картина? – запинаясь, выговорил тот.

– Не могу знать, – сказал он и налил мужчине из графина стакан воды.

– Спасибо.

Если бы Рейн стоял, слова Войса свалили бы его с ног. Теперь многое что прояснялось. Как жаль, что о Стивене так ничего и не известно.

Довольно-таки плодотворная беседа подошла к концу. Войс проводил Рейна до беседки.

– Лучше всего вам добраться до реки Клайд. По ней много судов ходят до Северной столицы.

– Да, наверное, я так и сделаю, – согласился Рейн.

– И ещё. Я могу знать, как Вы причастны к этой истории?

– Сам я с окраин Харвудского леса. Возможно, я последний, кто видел без вести пропавших путников.

IV

В уютной тёплой комнате за столом сидели мать и сын.

– Как я рада, что ты вернулся с войны, – с глаз её скатилась слеза. – Я бы не пережила потерять ещё и сына.

– Мама, ну перестань. Хватит плакать. Я здесь, я живой. Всё будет хорошо. Поднимем хозяйство. Я отремонтирую нашу мельницу. Надо бы навестить моих друзей.

С улыбкой сквозь слёзы мать кивнула и налила ещё чая.

– А что будет с Тоганом? – спросила она.

Генри посмотрел на однополчанина. Тот сидел у камина с повязкой на глазу. Его оставшийся глаз, который пощадила война, неотрывно смотрел на огонь. Возможно, ему и шла военная форма, но сейчас он выглядел в ней жалко.

– Тоган останется с нами. Ему не к кому идти. Пусть, он инвалид. Он вытащил меня с того света.

– У него нет родных?

– Был он женат. Но в семье как-то не ладилось, рассказывал Тоган. Он никогда не мог угодить супруге, как ни старался. Постоянно недовольства. Постоянно она приводила в пример других. Тоган всё делал для неё, но этого никто не замечал. В том числе и она. Её родители были для неё – боги. А его родителей она не признавала. Хотя, когда возникали споры между его родителями и супругой, и родители тысячу раз оказывались правы, Тоган всё равно оставался на стороне жены. Она моя вторая половина, говорил он. Когда у них родился сын, Тоган ни на шаг не отходил от жены и ребёнка. Но ситуация не изменялась. Всё так же он слышал, что всё не так, и всё не то. Он не выдержал и ушёл из семьи. За два с половиной года в браке он не увидел взаимности… Потом война. Война забрала с собой жизни его родителей. Тоган сам ушёл на фронт. Залив Ферт-Айрон. 11-й пехотный полк Королевских войск… Мама, я не брошу его.

– Это благородный поступок, Генри, – одобрила мать.

– Если ты не против, он займёт комнату дяди.

– Да, конечно.

– Хватит нам воевать. Да и война победы не принесёт.