Нетронутая дьяволица

Новое начало

С первым осенним холодком жизнь начнётся сначала.

Стою в коридоре в окружении нескольких чемоданов, сжимая в руках и без того помятое письмо. Письмо, которое стало новым началом. Письмо, которое изменило мою жизнь на сто восемьдесят градусов.

«Уважаемая Виктория Уокер,

С радостью сообщаем о Вашем блестящем успехе и получении гранта на образование в ВУЗе «Рай и Ад». Мы рады предоставить Вам уникальную возможность продолжить своё обучение со второго курса факультета кинорежиссуры по специальности «Сценарное дело».

Академический год начинается 9 сентября, и все студенты должны прибыть в общежитие на день раньше. Мы гарантируем увлекательное обучение, наполненное не только лекциями, но и практическими занятиями.

Университетская жизнь может быть интересной – Вы сами убедитесь в этом после начала учёбы. Ждём Вас с нетерпением. Спасибо за то, что выбрали именно нас!»

Глазами пробегаюсь по заученным строкам на листе бумаги, кажется, в миллионный раз, и всё ещё не могу поверить в достоверность написанного.

Родители суматошно носятся по дому, – хотя, скорее, только папа. Мама лишь подгоняет его – чтобы проверить, всё ли я взяла с собой, пока я безуспешно пытаюсь понять, как время пролетело так быстро. Кажется, словно только вчера я с иронией подавала заявку на грант и не надеялась абсолютно ни на что, а сейчас стою в коридоре в ожидании такси, которое станет моим отправителем в новую жизнь.

До этого я никогда не расставалась с родителями надолго и уж точно никогда не переезжала от них, так что сейчас не могу даже представить, что меня ждёт. Но, на самом деле, я всегда мечтала переехать: кому не надоест отчитываться каждый раз перед выходом из дома и вынужденно отвечать на сотни вопросов переживающего отца, а после докладывать то же самое, но в более короткой форме, практичной матери?

И вот моя мечта сбывается прямо здесь и сейчас. Я покидаю родное гнёздышко с лёгкой улыбкой на лице и пустотой в сердце с надеждой заполнить её новыми эмоциями в другом городе. Наверное, в такие моменты люди обычно грустят или боятся, но мои руки дрожат не от страха, а от предвкушения. Пусть мне и немного тревожно.

В голове проносится целый рой вопросов, не дающий с должным вниманием вслушаться в диалог мамы и папы прямо передо мной. Смогу ли я влиться в новый коллектив? Насколько приятными окажутся преподаватели? Понравится ли мне в ВУЗе или я, по примеру главных героев любимых сериалов, буду до слёз скучать по родному дому?

Не знаю, дело ли во мне или в окружающих, а может, как любят говорить астрологи, звёзды не сошлись, но ни в школе, ни в университете мне не удавалось находить друзей, за исключением, конечно, тех компаний, с которыми мы неоднократно собирались только для того, чтобы не чувствовать себя одиноко на очередной вечеринке. К слову, я была частым гостем на них, несмотря на то, что родители никогда не одобряли моих ночных вылазок – говорили, что это не те люди, ради которых стоит портить наши отношения и подвергать себя опасности, выходя на улицу в столь поздний час. Но и покладистой или боязливой я никогда не была, а потому пренебрегала их словами и разрушала доверие между нами ради «друзей на ночь». Впрочем, такое общение меня устраивало. До недавних пор.

Отец демонстративно машет рукой перед лицом, выводя из размышлений, и я стыдливо понимаю, что прослушала его слова.

– Вики, – обращается он ко мне низким родным голосом, и я почему-то только сейчас, впервые за девятнадцать лет жизни с ним, замечаю морщинки на лбу. – Это тебе, – он протягивает мне запечатанную коробку и проводит рукой по лёгкой седине, пока я пытаюсь встряхнуть подарок и понять, что внутри. – Откроешь, когда будешь чувствовать себя одиноко и захочешь вернуться домой, договорились? – спрашивает он, отчего я недовольно вздыхаю – терпеливость никогда не была моей лучшей чертой.

– Не раньше, – к диалогу подключается мама, бросая на меня глубокий взгляд васильковых глаз. – Слышишь?

Золотистые волосы мамы чуть выше плеч ярко блестят на полуденном солнце, пробивающимся через окно уютной прохожей. Осматриваю убранство дома так внимательно, словно нахожусь здесь впервые, – хочу запомнить всё досконально.

Воспоминания пролетают в голове со скоростью света: вот папа встречает меня после первого учебного дня, принимая в крепкие объятия и выслушивая эмоциональный рассказ о школе; вот мама сердито смотрит на меня поздним вечером, когда я с ощущением тысячи порхающих бабочек в животе возвращаюсь домой, удерживая в руках букет цветов от первого возлюбленного, и совсем не слушаю её гневную тираду о моём непозволительном поведении. А предметы, пропитанные семейным уютом, заседают глубоко в сердце: например, наша общая фотография в нещадно разбитой рамке одним из субботних вечеров, на которой я ещё совсем маленькая – лет десять, не больше – беззаботно улыбаюсь и крепко-крепко обнимаю маму с папой; или календарь, в котором отмечены когда-то важные для нас даты, висящий на стене вот уже несколько лет – папа часто обещал маме купить новый и заменить его, но спустя время мы настолько привыкли к старому, что решили оставить.

Каждая из таких, казалось бы, мелочей, вызывает во мне чувство приятной ностальгии, и сдерживать эмоции становится почти что невозможно.

– Поняла, не раньше. Договорились, – даю я обещание, пока совсем не расчувствовалась, и, к своей радости, слышу звук подъезжающей машины. Натягиваю улыбку на губы, чуть подкрашенные блеском, чтобы не выдавать волнение. Хочу, чтобы родители думали, что я не переживаю. – Такси подъехало.

– Мы будем скучать, – негромко произносит папа, и я замечаю, как его глаза поблёскивают от слёз, отчего в груди разливается приятное тепло. – Звони почаще.

– И докажи всем, что лучше их, – мама заправляет одну из моих пепельных прядей мне за ухо и, в отличие от отца, со всей силы обнимающего меня, обходится лишь сдержанной улыбкой.

Смеясь от маминого пожелания, я открываю входную дверь дома.

Отец помогает сложить чемоданы в немаленький багажник авто, пока мама стоит на крыльце, укутавшись в мягкий кардиган, и мы прощаемся с ними окончательно. Кажется, только сейчас я начинаю осознавать происходящее. С одной стороны, я счастлива, что теперь могу делать то, что захочу, и жить своей жизнью, но, с другой… Всё же нелегко расставаться с родителями.

Как бы я описала эмоции при начинании жизни с чистого листа после девятнадцати лет стабильности? Предвкушение, граничащее с волнением, обволакивает сердце и разум одновременно, мешая сделать свободный вдох, и отдаётся покалываниями где-то в районе груди.

«Прошлое остаётся в прошлом, дальше – лучше», – я настойчиво убеждаю себя в этом и надеюсь, что тремор не будет сопровождать всю поездку.

Захлопываю дверь машины и замечаю, что водитель морщится от этого, но ничего не говорит. Удобно устраиваюсь на переднем сидении рядом с мужчиной, назвав ему адрес, и мы трогаемся с места.

Вынимаю из сумки планшет, подаренный на окончание школы, и начинаю работать – дорога не короткая, ехать около четырёх часов, так что время есть. Единственное, пожалуй, что способно отвлечь меня от всего на свете, – писательство. В школьные годы вместо учёбы я часами, например, продумывала характеры героев, из-за чего не раз выслушивала недовольные лекции от учителей. Впрочем, это и стало причиной того, почему я решила связать с подобным свою дальнейшую жизнь, поступив на сценарное дело.

Я удовлетворённо улыбаюсь, когда дописываю одну из глав, и складываю гаджет обратно, решив уделить внимание видам за окном. Мимо с бешеной скоростью проносятся десятки деревьев, листва которых постепенно начинает терять зелёный окрас, напоминая о том, что осень уже вступает в свои законные права.

От предвкушения я не спала всю ночь, и вскоре это даёт о себе знать – уже через несколько минут любования природой глаза начинают медленно закрываться, и я сама не замечаю, как проваливаюсь в глубокий сон. Просыпаюсь лишь тогда, когда кто-то толкает меня в плечо, вынуждая разлепить глаза.

– Мы на месте, – усмехается водитель, указывая на таксометр в телефоне, и я под его неприятным насмешливым взглядом вынимаю долларовую купюру. Раздражение пронзает меня не столько оттого, что я уснула в машине, сколько от его реакции. Незачем так реагировать на естественный процесс человеческого организма.

Благо, он оказывается хоть сколько-то приятным в том, что помогает мне достать чемоданы из собственного багажника, и уже спустя минуту не видно и следа его машины.

Я оказываюсь на территории кампуса, и моему взору открывается вид на прекрасный сад, за газоном которого явно ухаживают. Несколько шестиэтажных зданий, вымощенных белым кирпичом, расположены друг за другом. Окна украшены чёрными рамами, и за некоторыми из них уже видно студентов, занимающихся своими делами.

Прохожу вперёд по асфальтированной тропинке до нужного мне общежития, везя за собой чемоданы, колёсики которых шумно едут по земле. Я захожу внутрь, не переставая восхищаться видами и осматриваться по сторонам. К слову, общежитие определённо построено не так давно, и оно производит большее впечатление, чем старенький кампус моего предыдущего ВУЗа, в котором мне доводилось побывать всего пару раз и, честно признать, хотелось поскорее уйти оттуда. В этом же здании хочется жить.

Прохожу по коридору чуть дальше и слышу несколько голосов за углом, пока жду лифт.

– Люци, ты уверен? – робко спрашивает женский голос, и я выглядываю из-за стены, чтобы понять, кто говорит. Девушка, одетая в брючный латексный костюм, подчёркивающий все достоинства её фигуры, навязчиво пытается коснуться руки парня, стоящего напротив.

– Да, сколько раз повторять? – холодно отвечает он и показательно отстраняется от девушки, убирая её руку со своего запястья, прикрытого рукавом чёрной рубашки. – Ости, мы это уже обсуждали. Я больше не хочу затрагивать эту тему. Всё.

Люци – как назвала его Ости – оборачивается на пятках и спешным шагом удаляется, даже не взглянув напоследок на девушку, готовую вот-вот расплакаться. Он делает это слишком неожиданно даже для меня и успевает заметить, как я нагло подслушиваю их диалог. Сердце в груди начинает колотиться в разы быстрее, когда парень направляется в мою сторону, и я начинаю постукивать ногтем по круглой кнопке, надеясь, что лифт приедет быстрее, чем незнакомец дойдёт до меня. Строгие глаза сверкают в мою сторону, и на мгновение мне кажется, – или нет – что они ярко-красного оттенка. Взгляд приковывает, вгоняя в ступор, но я не понимаю, из-за чего он так злится: из-за ссоры с Ости или из-за того, что я подслушивала?

– Тебя не учили, что подслушивают безмозглые? – он нависает надо мной, и из-за разницы в росте мне приходится поднять голову.

Страх сменяется раздражением, и я возмущённо вскидываю брови, сложив руки на груди. Да кто он вообще такой, чтобы бросаться подобными словами в чужой адрес?

– А тебя не учили, что людей оскорбляют только свиньи? – отвечаю я, закатив глаза и пытаясь состроить столь же недовольный взгляд, как и у него. – Твоей матери было бы явно очень приятно услышать, как её сын общается с девушками.

Он с силой сжимает челюсти, начиная играть желваками. Его ноздри заметно раздуваются, а широкие тёмные брови вмиг движутся к переносице, и я понимаю, что моя фраза разозлила его ещё больше. Заветный мелодичный сигнал приехавшего лифта избавляет меня от дальнейшей перепалки с незнакомцем, и я, быстрым шагом отойдя от него, захожу в кабину. Двери закрываются, становясь моим спасением, а из груди вырывается лёгкий выдох облегчения.

Дохожу до нужной комнаты и сразу же прохожу в помещение – удивительно, но оказывается открыто, хотя внутри никого нет. Сразу понимаю, что помимо меня здесь живёт кто-то ещё: на одной из кроватей уже лежит чёрный плед, поверх которого разбросано несколько подушек, а на стене висит причудливая гирлянда. Рабочий стол уже захламлён тетрадями и учебниками, а сбоку – фотография приятной на вид брюнетки. Рядом со входной дверью вижу ещё одну, которая, по всему видимому, ведёт в ванную, и решаю проверить.

К своему изумлению замечаю там девушку с фотографии, обёрнутую в белое полотенце. Она хлопает серыми глазами, удивлённо смотря на меня, когда я захлопываю дверь и неловко отхожу.

«Вот и познакомилась с соседкой! – думаю я, отшатнувшись в сторону. – Не удосужилась даже постучаться!»

– И тебе привет, – здоровается она нежным голоском, когда выходит из ванной, и запах сладких малиновых духов разлетается по комнате.

– Привет. Прости, я не думала, что там кто-то есть.

Я слабо улыбаюсь – в отличие от парня в коридоре, эта девушка кажется дружелюбной.

Но соседка лишь отмахивается, взъерошивая мокрые блестящие волосы чёрного цвета. Её реакция успокаивает меня, так что больше мне не хочется спрятать голову в песок, чтобы забыть об инциденте.

– Ерунда, – видимо, она удивилась моему появлению, а не тому, что я ненароком разглядывала её практически без ничего, потому что сейчас она нисколько не смущается, стоя передо мной во всё том же полотенце. – Я Мими. А ты Вики, стипендиатка?

Я недоверчиво киваю. Откуда она знает?

– Не удивляйся. В этом году грант выиграли только два человека, и сейчас вы на слуху у всего университета, – Мими уже понимает меня без слов и я не могу не обрадоваться этому. – Давно приехала?

– Только что. Ещё ничего не рассмотрела, покажешь?

«Она мне нравится. Она хотя бы не стала ворчать и возмущаться, – задумываюсь я, не отводя взгляда от своей новой соседки. – Было бы неплохо попытаться подружиться с самого начала. Может, хотя бы сейчас мне удастся найти хорошую подругу?»

– Конечно, – она с хитрым прищуром подходит вплотную ко мне и оценивающим взглядом проходится с ног до головы. – У тебя интересный цвет волос, – отмечает она, а я с улыбкой вспоминаю, как спонтанно приняла решение сменить имидж. – Не думала о локонах? Мне кажется, они бы подчеркнули твой острый подбородок.

– Почему я чувствую, что к твоим советам по поводу внешности стоит прислушаться? – я тихонько смеюсь.

– Потому что я шикарно выгляжу. Очевидно.

Мими щёлкает меня по носу так, словно мы давние подруги, и не могу сказать, что я против. Она слишком быстро располагает к себе, чтобы чувствовать себя некомфортно.

– Кстати, ты знаешь что-то о завтрашней конференции? – спрашиваю я давно интересующий меня вопрос. Если не расспрошу у кого-то об этом, взорвусь.

Кажется, Мими не нравится эта тема – она выгибает одну бровь, стоя напротив зеркала и расчёсывая волосы.

– Скукотища, – недовольно протягивает она, продолжая прихорашиваться. – Весь прошлый год нас насильно заставляли ходить на них. Благо, обещали, что на втором курсе это прекратится.

– Всё так плохо? – я расстроенно сажусь на стул за рабочим столом и вынимаю из сумки белую флешку с презентацией, ради которой не спала пару ночей точно. – Мне, как стипендиатке, посоветовали проявлять себя с самого начала года, так что записали туда выступающей.

Мими заинтересованно подходит ко мне и смотрит на то, как я кручу меж пальцев флешку, после чего несколько раз хлопает по плечу.

– Влипла, – мелодично смеётся она и вновь подходит к зеркалу. – Могу только посочувствовать.

Её реакция не воодушевляет, но теперь я, по крайней мере, знаю, как студенты относятся к подобного рода мероприятиям. Возьму на заметку.

Следующий час, пока я аккуратно раскладываю вещи из чемоданов, Мими приводит себя в порядок – используя фен, выпрямляет длинные волосы, после чего наносит яркий макияж, подходящий, скорее, для похода в учебное заведение, а для проведения целой ночи в клубе, но мне даже нравится. Она точно знает, как подчеркнуть свои достоинства, и нисколько не стесняется раскрепощения, надевая на себя кожаный топ с глубоким вырезом и штаны из того же материала.

Тоже решаю переодеться, и выбор падает на шёлковую майку тёмно-синего цвета, с которой отлично сочетаются белые атласные брюки. Улыбаюсь собственному отражению в зеркале и замечаю, как Мими подходит сзади и подмигивает мне.

Не могу объяснить, но она притягивает к себе. Ещё никогда мне не хотелось так сильно подружиться с кем-то, с кем я знакома от силы пару часов.

Мы выходим из комнаты, закрываем деревянную дверь на ключ и идём в неизвестном для меня направлении. Я просто следую за Мими. Она, кажется, с радостью соглашается на роль экскурсовода и, признаться честно, прекрасно с этим справляется – харизмы ей не занимать. Она показывает мне общую комнату с мягкими диванами, телевизором и даже несколькими рабочими столами для тех, кто по той или иной причине не может заниматься в своей комнате. Кухня оказывается общей – по одной на этаж. При виде них появляется ощущение, словно здесь никто и никогда не готовил, слишком чисто оказывается в обеденных зонах.

Несколько студентов встречаются нам на пути, и почти каждый из них здоровается с Мими – кто-то обычным кивком, а кто-то тёплой улыбкой и объятиями. От неё я узнаю, что каждый этаж предназначен для определённого курса, и неважно, кто к какой группе принадлежит.

Распределение – одна из особенностей «РиА». По нему учеников делят на три группы: Ангелы, Демоны и Непризнанные. Видимо, создатель этого разделения был религиозным фанатом какой-то мифологии, раз решил ввести это на полном серьёзе. Впрочем, я ничего не имею против, но и не горю ярым желанием участвовать в этом, хотя выбора всё равно нет.

Как я вычитала в одном из правил ВУЗа, – а их я перечитывала раза четыре, не меньше – эти группы позволяют представителям каждой из них проводить больше времени вместе и становиться более социализированными в силу официальных мероприятий, проводимых администрацией университета. Что ж, может, это и плюс, но факт того, что студентам не предоставляют выбора: участвовать в этом или нет, огорчает.

«РиА» не терпит неприметных людей, а потому руководство внимательно следит за успехами своих студентов. Те, у кого выдающиеся результаты в учёбе, формируются в группу Ангелов. Те же, кто активно вовлечён во внеучебные мероприятия, кто проявил себя как лидера, попадают к Демонам. Новеньким и тем, кто не проявил должной активности ни в социальной жизни ВУЗа, ни в обучении, достаётся участь Непризнанных, а итоги подводятся в конце каждого семестра. Таким образом, любой Ангел может стать Непризнанным, как Демон – Ангелом и тому подобное. К слову, на первый раз студентам без отличий дают второй шанс – так что один и тот же человек два семестра подряд может оставаться среди них, но у меня желания носить клеймо «невыдающейся» совершенно нет.

По возвращении в общую комнату на нашем этаже замечаем двух парней, сидящих на диване, и я сразу понимаю, что это близкие друзья Мими: увидев их, она срывается с места, подбегает к ним и крепко обнимает.

– Ади, Сэми, я так скучала! – восклицает она, а я лишь улыбаюсь, наблюдая за этим тёплым моментом со стороны.

Тот, что Ади, рыжеволосый с изумрудными глазами, посмеиваясь, пытается отстранить от себя счастливую Мими, но попытки оказываются безуспешными. Сэми же, сероглазый брюнет, принимает объятия подруги с искренней радостью.

– Всё, всё, хватит, задушишь, – хохочет Ади, и только тогда, когда Мими отпускает его, я замечаю на лице парня россыпь веснушек.

Кажется, что они могут заразить тебя своим счастьем, и из-за этого невозможно не радоваться, смотря на них. Но где-то внутри меня что-то неприятно щёлкает.

У меня никогда такого не было.

«Может, всё ещё впереди?» – задаю себе вопрос, на который не знаю ответа, но так хочу, чтобы он был утвердительным.

– Мы тоже рады тебя видеть, – широкая улыбка растягивается на губах Сэми, и они садятся обратно на диван, приглашая нас с соседкой рядом. – А ты стипендиантка, да? – он указывает в мою сторону, прищурившись.

Я киваю и теперь лично знакомлюсь с парнями. С усмешкой смотрю на то, как Мими возмущённо машет руками, когда Ади занимает собой половину дивана, вальяжно рассевшись на нём.

Троица оказывается невероятно болтливой, и я не всегда успеваю следить за их диалогом, но всё же узнаю, что Ади и Мими из группы Демонов, а Сэми – Ангел. Меня зачаровывает то, насколько они дружны, несмотря на распределение и на то, что учатся на совершенно разных факультетах.

Да и мне они уделяют много внимания. Я словно оказалась в кругу давних друзей.

– Переживаешь? – мягко спрашивает Сэми, привлекая к себе моё внимание, когда Ади и Мими, отбирая друг у друга пульт, выбирают фильм для просмотра. – Насчёт учёбы, – поясняет он, заметив мой непонимающий взгляд.

– Скорее, насчёт коллектива, – вздыхаю я.

– Всё будет хорошо, – он ободряюще кладёт руку мне на плечо и чуть сжимает его. – С тобой в группе учится Асмодей, он, в принципе, неплохой.

«Надеюсь, что это действительно так, Сэми», – проносится в моих мыслях, когда я заглядываю в добрые серые глаза.

Не знаю, кто такой Асмодей, но одно знаю точно: мне хотелось бы влиться в компанию парней и Мими.

– В задницу этот фильм, – недовольно ворчит Ади и плюхается рядом с Сэми. – С тобой невозможно что-то выбрать, – он цокает языком и отводит от Мими взгляд.

– Я не виновата, что у тебя на уме одни ужастики и порнушка, – она обиженно складывает руки на груди, демонстративно отворачиваясь. – Хочу прогуляться, – внезапно заявляет она, но её идею никто не оспаривает.

Мы оказываемся в уютном дворике общежития, где студенты уже усиленно готовятся к началу учебного года – кто-то читает книги, сидя на пока ещё зелёной траве, кто-то ведёт увлеченный диалог с друзьями, удобно расположившись на деревянных скамьях, а кто-то просто снуёт туда-сюда от скуки.

Замечаю внезапно изменившееся лицо Мими, – с расслабленно улыбающегося на, видимо, раздражённое и недовольное – когда она смотрит в сторону одной из скамеек. Ади смотрит туда же, куда и его подруга, и вздыхает. Сэми будто безразлично складывает руки в карманы белоснежных брюк, но мне кажется, что за этим скрывается нервозность.

– Что не так? – спрашиваю я, когда они останавливаются посреди дороги.

Вот и прелести новых знакомств – поначалу часто не понимаешь многого. Ты не знаешь, о чём идёт речь, пытаешься угадать, кому можно доверять, а кому – нет.

– Ости, – называет Мими знакомое уже мне имя и указывает взглядом на ту самую девушку, которую я видела несколькими часами ранее в коридоре.

Она находится в компании того же парня. Я чувствую, как удивлённо ползут вверх мои брови: она что, настолько себя не уважает? Как после всего того, что он наговорил ей, Ости может так унизительно ластиться к нему?

«Это выглядит так глупо, – проносится в моей голове, хотя я, наверное, не могу судить из-за незнания подробностей. – Если бы кто-то разговаривал со мной в подобном тоне, как это делал Люци с Ости, я не позволила бы себе даже думать о том, чтобы навязываться к нему. Тем более, когда его равнодушие к ней настолько откровенное, что его ощущаю даже я!»

– Лучше не пересекаться с ней, ничем хорошим это не закончится, – остерегает Сэми, видимо, желая избежать конфликта.

– Мы же не будем избегать её всегда, – подключается Ади.

– Ты забыл, чем закончилась наша последняя встреча? – шипит Мими на него, но у меня появляется чувство, что она обращается ко мне – так угрожающе она это делает.

Пока Мими, Ади и Сэми решают, что делать дальше: уйти или остаться, никто не замечает, как Ости подходит вплотную к нам, пожертвовав ради этого даже компанией Люци. Её вид куда более самодовольный, чем в нашу первую встречу, пусть и заочную. Глаза хитро и даже высокомерно проходятся по каждому из нас, после чего она откидывает длинные волосы за плечи.

– Какая встреча, – Ости насмешливо улыбается, словно хищник, наблюдающий за добычей, и складывает руки на груди. – Якшаешься с Непризнанными, малышка Мими?

Почему-то после этого вопроса выражение лица Мими кривится ещё больше, и сначала мне кажется, что это из-за меня, но после понимаю, что дело в другом.

– Не смей так называть меня, – сквозь зубы проговаривает она. Видимо, это что-то важное для неё. – Расстроилась, что Люцифер снова отверг тебя? Иди дальше бегать хвостиком за ним, а меня не трогай, – может, пользы тебе больше будет.

– Странно просто, что ты, так дорожащая своей репутацией, держишь рядом с собой её, – она игнорирует слова Мими о Люцифере и с отвращением смотрит на меня, но прежде, чем я, рассерженная её поведением, успеваю вклиниться в диалог, слышу позади себя знакомый низкий голос.

Ости вмиг замолкает, сконфуженно поджимает губы и отводит теперь уже не уверенный взгляд в сторону.

– Любительницу подслушивать, – дополняет внезапно появившийся Люцифер, и я оборачиваюсь, чуть не врезавшись в него. Только сейчас замечаю, что шея и грудь его полностью покрыты татуировками: одна пуговица рубашки расстёгнута, и из-под одежды виднеется нарисованный череп. – Тебя не только не подслушивать, но ещё и не пялиться не учили?

– Хочешь преподать мне урок этики? – поднимаю взгляд, отрываясь от его, откровенно говоря, привлекательных тату, и замечаю, как вся компания с удивлением наблюдает за нами. Что ж, в первый же день поссориться с кем-то, вполне в моём стиле. Не сказать, конечно, что я рада этому, но окружающие и их поведение зачастую вынуждают меня отстаивать свою позицию. Жаль только, что спокойную речь мало кто понимает, и приходится вступать в конфронтацию.

– Тебе бы не помешало, – он сводит брови к переносице и переводит взгляд тёмных глаз, блестящих под яркими лучами солнца, на Мими. – А тебе, кажется, нужны уроки самообладания. Мими, у тебя на лице все эмоции показаны. Не стоит так демонстративно показывать свою злость.

– Решил посоревноваться с Дино и переквалифицировался в психолога?

Не понимаю, о ком она говорит, но это, видимо, задевает Люцифера, и, воспользовавшись заминкой, мы всей компанией уходим следом за Мими. Она громко хлопает дверью, когда мы вчетвером возвращаемся в нашу комнату, и Сэми мягко берёт её за руку в попытке успокоить.

– Не злись ты так, – Ади садится на мою кровать без разрешения, но я, в общем-то, не имею ничего против. – Как будто не знаешь, какой у него характер.

– В том-то и дело, что знаю, Ади! – Мими повышает голос и отстраняется от Сэми, начиная ходить по комнате кругами. – И знаю, что он променял нашу многолетнюю дружбу на… – она чуть запинается и цокает языком. – На компанию Ости!

Мими сжимает челюсти от обиды и поднимает взгляд наверх, делая глубокий вдох, и я замечаю, как в уголках её глаз начинают поблёскивать подступающие слёзы.

– Ненавижу, – она взъерошивает волосы, которые так долго и старательно укладывала, и мы с Сэми и Ади переглядываемся друг с другом. – Мы дружили с самого детства, и что теперь? Это не тот Люцифер, которого я знала. Это эгоист, которому никто не нужен.

Теперь-то я медленно начинаю осознавать, что у них случилось. Обиду Мими можно понять. Значит, моё первоначальное мнение о Люцифере верное? Человек, забывший про свою близкую подругу и так грубо с ней разговаривающий, априори не может быть хорошим.

Мне становится жаль её – чаще всего боль, как ни парадоксально, причиняют именно близкие люди, и тебе либо повезёт смириться с этим, либо придётся мучиться мыслями о том, почему так произошло.

Мы стараемся поддержать Мими, но вскоре она сама переводит тему разговора в более положительное русло, и спустя некоторое время парни решают вернуться к себе в комнату.

– Мими, – обращаюсь я к ней, когда мы ночью лежим в кроватях, – что у вас произошло с Ости? – если с Люцифером пазл сложился, то с ней ещё даже не начал.

– Потом, Ви, – зевнув, отвечает она. – Всё потом…

Решаю больше не донимать её вопросами – она и так почти уснула – и накрываюсь уютным пледом, положив руку под подушку. Завтра первый учебный день в новом месте, и я не имею права облажаться.

Возвращение

Все люди делятся на две категории: те, с которыми легко, и также легко без них, и те, с которыми сложно, но невозможно без них.

Мне никогда прежде не приходилось выступать на научных собраниях, но страха публики я никогда у себя не замечала. Предложение – хотя, скорее, наставление – выступать на конференции ничуть не подкосило меня, даже учитывая, что максимальная аудитория, на которую я выступала ранее, – тридцать человек, и те были моими одноклассниками.

Выходить на широкую сцену, позади которой на большом экране проектируется моя презентация, оказывается довольно интересно. Я не переживаю, ведь прекрасно знаю выбранную мной тему, да и тщательная подготовка на протяжении нескольких ночей напролёт лишь придаёт уверенности.

Ни для кого не секрет, что людей встречают по одёжке; неприметную девушку в невзрачном наряде, говорящую тихим голоском, да ещё и стоящую в закрытой позе, вряд ли кто-то слушал бы. Мне нельзя облажаться на первой же конференции, так что к своему внешнему виду я подошла со всей серьёзностью. Я разрывалась среди множества вариантов того, что могла бы надеть, но в итоге остановилась на ярко-красном брючном костюме, в придачу к которому я надела белый корсет.

Стоя перед аудиторией, я отвожу плечи назад и выпрямляю спину. Уверенно смотрю на собравшихся людей, сохраняя слабую улыбку на губах. В руках я держу листы с распечатанным на них докладом, но надеюсь пользоваться ими не слишком часто.

– Добрый день, – здороваюсь я, вежливо кивнув присутствующим. – Меня зовут Виктория Уокер. Тема моего доклада: «как превратить слово в визуальное волшебство».

Заинтересованные взгляды сидящих в зале студентов и преподавателей заставляют меня проговаривать информацию чётко и ясно, лишь изредка подглядывая в заготовленный текст. Некоторые, как я замечаю время от времени, даже записывают сказанное мной, благодаря чему понимаю, что выбрала правильную тему и чувствую удовлетворение от осознания, что мой доклад кому-то интересен.

Рассказываю о том, как важно в наше время создание оригинальных и качественных сценариев, ведь киноиндустрия развивается с каждым днём всё больше, и всё чаще можно лицезреть на экранах банальные и неинтересные фильмы. Я считаю, что хороший сценарий – ключ к успеху любой картины, ведь без него никакой визуал и идеально подобранный каст актёров не поможет добиться того, чего добиваются с интересными сюжетами.

– В целом, – заключаю я, ходя по сцене взад-вперёд, – в наше время бóльшее внимание почему-то уделяется красивой картинке. Несомненно, это тоже важно, ведь почти все ведутся на обёртку. Но в погоне за этой самой обёрткой многие забывают об очень важной вещи: о сценарии. Я, как будущий сценарист, хочу обратиться к своим коллегам: пишите качественные сценарии и не забывайте о своей первоначальной роли.

Делаю слабый поклон и громко выдыхаю.

Я справилась. Я сделала всё, что хотела и должна была. Громкие аплодисменты разносятся по помещению, и я улыбаюсь ещё шире.

Однако всё идёт не так гладко, как я изначально предположила – Люцифер встаёт со своего места на одном из последних рядов. Даже издалека я вижу его мрачный взгляд, который не предвещает ничего хорошего.

Чёрт, и как я сразу не заметила его среди присутствующих?

– У меня есть вопрос, – сложив руки на груди, начинает он, а я сдержанно киваю. – Я правильно понимаю, что, по твоему мнению, самое главное, – Люцифер интонацией выделяет именно эти слова, и я уже понимаю, что сейчас мне придётся отстаивать свою точку зрения, – в успехе фильма – сценарий? – лёгкая щетина выступает на его лице, придавая возраста, но от Мими я вчера узнала, что Люцифер тоже студент второго курса.

– Я говорила об этом буквально на протяжении всего своего выступления, – холодно бросаю я, не отводя взгляда от чужих наглых глаз, но чувствую, как гневно сжимаются челюсти. – Так что да, я действительно так считаю.

– А что для тебя успех фильма? – вызывающе спрашивает он.

«Неужели думает, что у меня не найдётся ответа?» – я сдерживаю усмешку и вместо этого начинаю спокойно отвечать.

– Успех фильма для меня – это, прежде всего, связь со зрителем. Он должен не только вызвать интерес, но и заставить задуматься над поднятой темой. Популярность и количество просмотров, конечно, тоже не менее важны. Чем популярнее картина, тем больше человек увидит фильм. Чем больше человек увидит фильм, тем больше вероятность того, что они задумаются над главной мыслью сюжета.

Люцифер кивает, но его лицо не расслабляется, взгляд при этом всё ещё остаётся недружелюбным, а брови – сдвинутыми.

– Ты затронула столько тем, – он проходится рукой по идеально уложенным волосам, разглаживая их ещё больше, – но ни разу не упомянула, как важен маркетинг для продвижения. Ведь без него никто и не узнает о фильме. Не аннотация, не красивые актёры, а реклама и деньги – вот, что приносит первоначальный успех сюжету. Ты правильно отметила, что люди в основном ведутся на обложку, но ещё больше они ведутся на общераспространённость.

Борюсь с желанием раздражённо закатить глаза и вместо этого выдавливаю очередную улыбку. У меня всё ещё есть аргументы в мою пользу, так что сдаваться я не собираюсь.

– Но я так не считаю, – складываю листы в общую папку, вновь поднимая на Люцифера взгляд. – Известный не значит качественный.

– Интересно, а сколько твои «качественные сценарии» смогут привлечь внимания, если их никто не узнает? – мы уже очевидно начинаем пытаться перетянуть одеяло на себя; никто не готов соглашаться с другим и уступать. – Только наивные идиоты полагают, что в наше время раскрутить что-либо можно без денег и рекламы.

Мне определённо точно не нравится, как настойчиво он пытается осадить меня.

«Так сильно хочет донести свою точку зрения? Или просто относится ко мне предвзято?» – я уже открываю рот, чтобы сказать что-то ещё в защиту собственного мнения, как из-за своего места встаёт взрослый мужчина с густыми чёрными волосами и приметными усами.

– Достаточно, – успокаивает он нас одним поднятием руки, благодаря чему я понимаю, что это один из профессоров. – Спасибо за сообщение, мисс Уокер. Это было познавательно.

Я уважительно киваю, прежде чем забрать все свои материалы и уйти со сцены. Взгляд сам возвращается к Люциферу, и я презрительно оглядываю его довольное лицо. Судя по всему, его это всё позабавило. В отличие от меня.

«Захотел опозорить меня при всех? Это не будет так просто».

Я выхожу из аудитории, гордясь собой, своей работой, но всё прошло не идеально. Он всё испортил. Люцифер – самая настоящая ложка дёгтя в бочке мёда. Спор с ним совершенно не входил в мои планы. Но ничего, я ещё отыграюсь.

Иду по светлому коридору, сквозь панорамные окна в котором пробиваются лучи яркого сентябрьского солнца, и ищу необходимую аудиторию, где пройдёт первое учебное занятие.

Перемена уже началась, так что на каждом этаже огромное количество студентов, занятых своими делами. Я иду неспеша, внимательно рассматривая обстановку.

Коридоры пусть и широкие, но учащихся всё равно слишком много, и приходится проталкиваться через них, несмотря даже на то, что многие предпочитают сидеть или на подоконниках, или в лаунж-зонах с мягкими на вид красными диванами.

Все пытаются перекричать друг друга, обсуждая с друзьями лекции и семинары, и иногда я встречаю знакомые лица – это присутствующие с конференции. Они совершенно не обращают на меня внимания, отчего я расслабленно выдыхаю в надежде, что никому, кроме меня, Люцифера и профессора, нет дела до произошедшего. В любой другой ситуации я бы обрадовалась тому, что меня запомнили, но точно не сейчас.

За рассматриванием убранства университета, кстати, не особо отличающегося по стилю от общежития, я совсем не замечаю ничего перед собой и ненароком врезаюсь в незнакомого студента. Прежде, чем смотрю на него, начинаю потирать место ушиба на голове ладонью.

– Прости, я не специально, – извиняется он, хотя, по сути, столкновение произошло из-за меня. Я бы могла начать злиться, что из-за него на моём лбу теперь, вероятно, останется ушиб, но, благо, признавать собственную вину умею.

– Ничего, это из-за моей невнимательности, – отмахиваюсь я, произнеся это резче, чем должна была, и только сейчас поднимаю на него голову.

Его небесные глаза с волнением проходятся по мне с ног до головы и я мягко улыбаюсь. Его русые волосы собраны в небрежный пучок, а короткие локоны выбиваются, неаккуратно падая на лицо. Парень поправляет чуть помятую белую рубашку и отряхивает от невидимой грязи серые брюки.

– Ты как, не ушиблась? – заботливо спрашивает он. – Ещё раз извини.

Я несколько раз повторяю, что всё в порядке, а он лишь поджимает пухлые губы, явно чувствуя себя донельзя неловко.

И я не могу отрицать того, что внутри меня разливается тепло из-за этого парня. Такие люди способны поднять настроение, особенно после стычки с Люцифером. Всё же, подобных ему в университете меньшинство. По крайней мере, я надеюсь на это.

Незнакомец выглядит слишком светло и невинно, чтобы подумать, что он в группе Демонов, – хотя распределение и проходит совсем по другому критерию – и я оказываюсь права, предполагая, что он один из Ангелов.

– Так уж и быть, – шутливо проговариваю я, чтобы разбавить смущённую атмосферу, – в качестве компенсации проводи меня до нужной аудитории, – что ж, двух зайцев разом.

Его глаза загораются, и он начинает интенсивно кивать. Мне нравится, какой баланс создаёт Вселенная: когда кажется, что всё ужасно, она обязательно подкинет что-то, что хоть немного улучшит ситуацию.

– Я Дино, – представляется он, протянув руку. – Со второго курса психологии.

– Вики, – протягиваю руку в ответ и понимаю, что до сих пор не знаю, на кого учатся Сэми, Ади и Мими. – Со второго курса сценарного дела.

Дино по-доброму усмехается по непонятной мне причине, отчего я выгибаю бровь.

– Я знаю, – отвечает он на мой немой вопрос. – Ты же стипендиатка.

Вопросов от этого меньше не становится, и я чуть прокашливаюсь, убирая прядь белых волос себе за ухо. Есть в этом ВУЗе хоть один человек, не знающий, что Виктория Уокер – стипендиатка?

Не то чтобы я была сильно против внимания, но, когда четверо из шести встреченных мной людей повторяют одну и ту же фразу, это начинает порядком поднадоедать.

Называю Дино номер необходимой мне аудитории, и он ведёт меня в неизвестном направлении, по пути проводя небольшую экскурсию. Он показывает, где находится столовая и уборные, рассказывает больше об устройстве ВУЗа и делится большим количеством новой информации. На пути нам встречается много профессоров, с которыми Дино здоровается сдержанными кивками, однако одного со сдвинутыми к переносице бровями, тронутыми лёгкой сединой, он игнорирует, несмотря на то, что тот довольно громко бросает ему «добрый день». Решаю не расспрашивать его об этом, но любопытство от этого не утихает.

Мы прощаемся у двери в просторную и наполненную светом аудиторию. Он желает мне удачи и, развернувшись на пятках, уходит. Надеюсь увидеться с ним снова – по крайней мере, Дино, кажется, расположен ко мне, а хорошие знакомства не помешают.

Занимаю свободное место за партой, когда аудитория наполовину заполнена студентами, но никто из них не обращает на меня внимания. Подходить первой я не хочу, так что мы так и остаёмся с ними не представленными друг другу, хотя, если уж стипендиаты здесь действительно такая редкость, то они, вероятно, уже знают обо мне.

Вынимаю из кожаной сумки одну тетрадь с ручкой и кладу их на парту, после чего открываю планшет и решаю поработать над главой, пока профессор ещё не пришёл. Удивительно, но мне почему-то внезапно хочется ввести в сюжет ситуацию, подобную той, что произошла у нас с Люцифером. Не знаю, но, может, это позволит мне выплеснуть эмоции, которыми я пока не могу с кем-либо поделиться. Держать всё в себе не самый лучший вариант, а писательство всегда помогало мне лучше всяких психологов.

– Ты Вики? – спрашивает меня низкий женский голос, когда я заканчиваю описание нового персонажа. Девушка с растрёпанными волосами чуть ниже плеч, одетая в серый брючный костюм, не стесняясь смотрит в экран моего планшета, заставив меня спешно заблокировать его. Как не красиво с её стороны – вторгаться в моё личное пространство. – Я Лора, – представляется она, когда я киваю. – Это Энди, – она указывает в сторону, и только сейчас я замечаю шатена, стоящего рядом с ней.

– Привет, – здоровается он, похоронив мои надежды дописать сегодня хотя бы одну сцену и заставив выругаться не самой цензурной бранью в своих мыслях. – Ты пишешь?

Чудно, Энди тоже подсматривал.

– Мы же сценаристы, – отшучиваюсь я, с натянутой улыбкой откладывая планшет обратно в сумку. – Обязаны писать.

– Над чем работаешь? – Энди, не спрашивая разрешения, садится рядом со мной, и я замечаю, как Лора недоверчиво бросает взгляд на него.

«Стараюсь сдержаться, чтобы не показать своей злости на тебя и подружку за то, что помешали моей работе».

Теперь я жалею о том, что удивлялась, почему со мной никто не заговаривает. Мне, в общем-то, вполне достаточно знакомства с Ади, Сэми и Мими, так что пока нужды в общении с кем-либо особо нет. Да и, тем более, с людьми, не соблюдающими личных границ. Я хоть и грезила о том, чтобы найти настоящих друзей, но общаться с кем-то, кто не имеет чувства такта, в мои планы не входило.

– Давай я оставлю это в секрете, хорошо? – писательство – что-то интимное для меня, так что я никогда не стану делиться этим с первым встречным. – Впредь советую не лезть туда, куда не надо.

– А ты ведь Непризнанная, да? – спрашивает Лора; она игнорирует мою колкость в их адрес, переводя фокус внимания на себя. – Мы с Энди тоже, – говорит она ещё до того, как я успеваю что-либо ответить. – На первом курсе удалось пробиться к Ангелам, но сейчас вернулись к первоначальной группе.

Она улыбается, словно радуясь этому, но я её совсем не понимаю. «Непризнанные» даже звучит неприятно, как можно гордиться тем, что ты ничем не отличился в учебном семестре?

Профессор, вошедший в кабинет, становится моим спасением от вынужденного диалога с однокурсниками, и оказывается тем самым преподавателем, который остановил нашу с Люцифером перепалку во время конференции. Как я узнаю позже, его зовут Винчесто.

Лекцию он ведёт так интересно, что я ни на минуту не отвлекаюсь даже для того, чтобы посмотреть на время, – настолько его речь увлекает. Профессор Винчесто садится на край деревянной парты и не без эмоций рассказывает нам о приёмах драматургии и даже приводит в пример собственные работы, с восхищением зачитывая их всей группе.

Непонимающе смотрю на то, как некоторые заняты своими делами и вовсе не слушают профессора, но мне не должно быть до этого дела. Всё, что должно меня интересовать, – собственные дела.

***

Облачное небо и ослепляющее солнце постепенно сменяются хмурыми тучами, и мелкие капли дождя тихо стучат по окну в столовой, когда Мими повышает на Ади голос и о чём-то спорит с ним, – кажется, это уже четвёртый раз за день. Однако их споры выглядят скорее забавными, чем серьёзными. Сэми же увлечённо читает толстый учебник, перелистывая шершавые страницы одну за другой. Как я поняла по названию, выгравированному на обложке книги, он учится на лингвиста. Осталось узнать, на кого учатся Мими и Ади.

Перевариваю всё произошедшее за полдня, который, кажется, стал насыщеннее, чем прошедший год, и понимаю, что всё произошло совсем не так, как я представляла. Знала ли я, например, что из каждого угла буду слышать «Непризнанная» и «стипендиатка»? Конечно, нет. И, если «стипендиатка» звучит как что-то приятное, то клеймо «Непризнанной» меня совершенно не устраивает. А знала ли, что программа здесь в разы тяжелее, чем в моём предыдущем ВУЗе? Несомненно, да, но не думала, что настолько.

«Соберись, Уокер, тебе учиться здесь ещё три года. Ты справишься, нужно лишь привыкнуть ко всему».

Привыкнуть, на самом-то деле, не так просто, как кажется, но я не позволю себе опустить руки или хотя бы допустить мысль о том, чтобы вернуться обратно. В первое время всегда тяжело, я знала, на что иду, так что давать заднюю уже определённо поздно.

Один лишь Винчесто оказался благосклонным не только ко мне, но и ко всем остальным учащимся. Он не выделяет никого из студентов, не относится к кому-то по-особенному – в аудитории для него все равны, и именно таких преподавателей я считаю идеальными. Незачем им выделять для себя любимчиков и делать им поблажки при каждой оплошности только из-за собственного отношения к ним. Никогда не понимала такого и точно не пойму. Ещё во время учёбы в школе я, видя поведение таких учителей, злилась на них, показательно закатывала глаза и не раз вступала в жаркие споры, стараясь отстоять себя и одноклассников.

Ади интенсивно машет рукой перед моим лицом, вырывая из потока мыслей. Несколько раз похлопав ресницами, я взъерошиваю волосы и возвращаюсь в реальность.

– Ви, ты идёшь? – спрашивает он и, следуя примеру Мими и Сэми, встаёт из-за стола.

– Куда? – переспрашиваю я.

Ади недовольно закатывает глаза и цокает языком, возмущённо поднимая широкие рыжие брови, и, видимо, готовится ответить что-то не совсем доброжелательное, когда Сэми нежно берёт его за руку, заставив расслабленно выдохнуть и унять свой пыл.

– В кафе, – спокойно отвечает он, но смотрит не на меня, а на Ади, тепло улыбаясь. – Тут еда не самая лучшая, – Сэми наконец переводит взгляд на меня, и я, пожав плечами, соглашаюсь.

– Будем объективны, – подключается к диалогу Мими, поднимающая чёрную сумку со скамьи, – еда вообще ни о чём.

Выходим из столовой все в приподнятом настроении, несмотря на какой-то очередной спор Мими и Ади, на который Сэми лишь посмеивается. Наверное, в их компании такое общение – норма, но и меня это, в общем-то, не напрягает.

Раскрываем зонты, чтобы не промокнуть под дождём, и ребята делятся эмоциями за день. Мими со странной для меня грустью в голосе рассказывает о том, что ей нравятся занятия по актёрскому мастерству, – раз нравятся, почему её интонация такая разочарованная? – а Ади говорит, что ничего нового – даже поделиться нечем.

– Учёба только началась, а нас уже запрягают теорией по программному обеспечению, – отмахивается он. – Профессора как с цепи сорвались: программу напиши, определение расскажи…

– Ну ничего, – успокаивающе произносит Сэми, – зато потом будешь самым лучшим программистом, – улыбается он, и, кажется, Ади это действительно помогает – по крайней мере, парень расслаблено кивает. – Ты молодец.

– А на кого учится Люцифер? – как бы невзначай спрашиваю я, но мне действительно интересно, какую специальность он выбрал, раз сегодня так яро отстаивал важность финансовой составляющей и рекламы. Ставлю на маркетинг.

Для ребят вопрос выходит неожиданным, но я до конца делаю максимально незаинтересованный вид, пожимая плечами. Ади прокашливается, а Мими и Сэми даже останавливаются, с удивлением смотря на меня.

– Люцифер? – переспрашивают они в один голос и абсолютно точно не понимают причины моего внезапного вопроса.

– Да, – подтверждаю я кивком и раздражённо вздыхаю, вспоминая его самоуверенную физиономию. – Он сегодня был на конференции и испортил мне весь доклад.

Мы продолжаем двигаться в сторону кафе, держась подальше от неглубоких луж, пока я рассказываю ситуацию со всеми подробностями.

– В его стиле, – отвечает Ади, открывая перед нами стеклянную дверь с милой вывеской. – Нужно просто смириться: Люцифер никогда не признает чужое мнение.

– Ага, – подтверждает Мими и проходит внутрь. – А, даже если признает, никогда не скажет об этом и будет спорить до конца.

– Он учится на факультете бизнеса и управления, если ещё интересно, – подключается Сэми. – По специальности «финансы и кредит», – дополняет он, и я благодарно киваю.

Внутри кафе оказывается ещё приятнее, чем снаружи: белые диванчики, обитые мягким материалом, а столики покрашены под натуральное дерево в цвет сиденьям. Приглушённое освещение придаёт атмосферы и уюта, и мы, встряхнув мокрую обувь над ковриком, садимся за стол у окна, за которым дождь только усиливается.

Делаем заказ, и миловидная официантка приносит нам его спустя пару минут, вскоре удалившись из поля зрения. Приятный аромат кофе и свежеиспечённых булочек заполоняет собой всё помещение, даруя чувство пребывания в родном доме, отчего на губах невольно расплывается тёплая улыбка.

«Нужно будет найти свободную минутку и позвонить маме с папой, чтобы поделиться всем», – думаю я, пробуя на вкус эклер с шоколадом. Всё же непривычно, что мне не приходится отчитываться им обо всём на свете, но я искренне хочу рассказать, что происходит в первые учебные дни.

– Совсем забыла! – восклицает Мими, хлопнув в ладоши после того, как отпивает имбирный чай. – Винчесто сегодня видели с какой-то девушкой, – она откусывает небольшой кусочек ванильного круассана, и взгляд серых глаз устремляется куда-то в сторону, а речь прерывается.

Слежу за тем, куда она смотрит, и замечаю неподалёку от нас Ости и Люцифера, сидящих за столом. Рядом с ними незнакомая мне рыжеволосая девушка, чьё лицо, подобно Ади, украшено россыпью ярких веснушек, но, встретившись взглядом с Мими, она недобро улыбается, игнорируя присутствие собственной компании.

Мими мягко касается руки Ади и резко отворачивается от девушки, смотря в глаза друга так, словно пытается найти в них спасение, после чего шумно сглатывает и вздыхает.

– Значит, это были не слухи, – проговаривает она, не обращая на нас с Сэми внимания. – Она, как и Вики, получила грант на обучение.

– В Нью-Йорке столько университетов, почему именно в наш? – прежний уверенный вид Ади меняется на безысходный, и он сжимается всем телом, бросая в сторону компании короткие взгляды.

Сэми негодующе смотрит на друзей и, по всему видимому, тоже не особо понимает, что происходит, но предпочитает выжидающе молчать, пока Мими и Ади не решат объяснить всё сами.

– Не знаю, милый, не знаю… – шепчет Мими, не переставая поглаживать ладонь Ади в успокаивающих движениях.

– Что случилось? – решается спросить Сэми, когда Ади предупреждает нас, что отойдёт на пару минут, и встаёт из-за стола.

Я в глубине души благодарю его за то, что мне не придётся узнавать подробности самой.

Мими мнётся, поджимая пухлые губы, по обыкновению накрашенные тёмной помадой, и наматывает длинную прядь волос на палец, явно не желая отвечать. Но под напором наших непонимающих взглядов, смотря в пол, отвечает:

– Видите девушку рядом с Ости и Люцифером? – спрашивает она, на что мы киваем. – Это Ада. Бывшая Ади, – проговаривает она и поднимает взгляд на Сэми, наблюдая за его реакцией.

Серые глаза Сэми темнеют, принимая почти чёрный оттенок, и он сжимает край дивана, на котором сидит, после чего расстёгивает верхнюю пуговицу белоснежной рубашки так, словно ему становится тяжело дышать. Его реакция вызывает во мне только больше вопросов, но я лишь продолжаю наблюдать со стороны.

– Всё хорошо, тебе не о чем переживать, – успокаивающе улыбается Мими, положив ногу на ногу и заметив переживания Сэми. – Они расстались ещё в выпускном классе, так что её возвращение никак не повлияет на ваши отношения.

«Отношения?» – вопрос появляется в моих мыслях сам по себе, и пазл в голове складывается, когда я понимаю, почему парни часто бросают друг на друга томные взгляды, и почему Ади успокаивается от одних лишь прикосновений Сэми.

Это прекрасно, когда два человека счастливы в отношениях и искренне любят друг друга, независимо от гендерной принадлежности.

Сэми откладывает в сторону свой меренговый рулет, видимо, больше не желая его есть, и пристально наблюдает за Адой, в то время как я больше слежу за Ости с Люцифером. Парень вальяжно сидит на диване, удобно раскинувшись на нём и расставив руки по бокам мягкой спинки, и, кажется, совсем не слушает неумолкающую Ости, которая элегантно сидит напротив него, попивая из кружки горячий кофе, о чём говорит заметный пар оттуда. Она смотрит только на Люцифера, игнорируя присутствие подруги, и продолжает отчаянно пытаться заполучить хоть толику его внимания, однако он не выказывает совсем никакого интереса – так, словно оказался здесь по принуждению.

Я усмехаюсь. Наблюдая за этим, лишь убеждаюсь, что Ости себя совершенно не уважает, иначе бы давным-давно перестала бегать за Люцифером, гордо приподняла бы подбородок и показательно ушла.

В один момент Ада, что-то предварительно сказав своим собеседникам, встаёт из-за своего стола и уверенным шагом направляется к нам. Цокот каблуков на её ботинках раздаётся эхом по всему пространству, когда она походкой от бедра приближается к нашему столику и склоняется над Мими, оперевшись одной рукой о стол.

– Ну, привет, – здоровается она приятным на слух голосом, но дерзкая улыбка не предвещает ничего хорошего. – Как дела, малышка Мими? Давно не виделись.

– Проваливай, пока я не вырвала тебе все волосы прямо здесь, – Мими встаёт на ноги, с силой сжимая кулаки и прожигая Аду взглядом.

Ада заливисто смеётся, прикрывая рот рукой, и останавливается резче, чем я ожидала.

– Ты совсем не изменилась, – негромко говорит она на ухо Мими, но мы с Сэми всё прекрасно слышим, переглядываясь друг с другом. – А где Ади? – более вдохновлённо спрашивает девушка, поправив за ухо рыжую прядь. – Я скучала.

Она невероятно красива, и я не могу оторвать взгляд от её голубых глаз, переливающихся в свете тёплых ламп. От улыбки – пусть и неестественной – на худых щеках появляются глубокие ямочки, а шелковистые ресницы, прикрывающие глаза, не требуют макияжа – они и без того прекрасны. Живой пример того, что по обложке судить нельзя – её тон и надменный взгляд свысока вкупе с приподнятым подбородком говорят о том, что она подошла к нам не из добрых побуждений.

– Поплачь, – чересчур грубо бросает внезапно появившийся Ади и садится рядом с Сэми, виновато на него смотря.

– Как некультурно, – Ада наигранно поджимает свои губки, после чего складывает руки на груди, будто больше выпячивает её из своего глубокого декольте.

– Ты собралась говорить мне что-то о культурности? – Ади иронично улыбается, отрицательно покачав головой. – Избавь меня от этого диалога.

– Неужели ты не скучал? – спрашивает Ада с напускной грустью. Вижу, как Мими старается держаться из последних сил, а Сэми нервно сжимает ткань брюк. Я же, переводя взгляд с одного на другого, пытаюсь понять, в чём суть происходящего. – Или, может, хочешь сказать, что нашёл кого-то нового?

– Хочу и скажу. Кого-то нового, лучшего и самого прекрасного.

Сэми стеснительно краснеет, когда понимает, что речь идёт о нём, и смотрит в пол, пытаясь скрыть смущённую улыбку.

– Познакомишь меня с ней? – Ада больше не выглядит так насмешливо, как раньше, и даже не пытается наигранно смеяться или создавать иллюзию превосходства.

– С ним, – отвечает Ади и, не сдерживая смех, наблюдает за реакцией своей бывшей пассии. – Сэми, ты не против?

Он не успевает ответить – Ади притягивает Сэми к себе за подбородок двумя пальцами и, положив свободную ладонь ему на шею, накрывает чужие губы своими, завлекая в долгий поцелуй. Теперь-то я на сто процентов уверена: они вместе, и это действительно прекрасно, если они счастливы друг с другом.

Когда Ади уверенно отстраняется от Сэми, залившегося алой краской ещё больше, замечаю, что к нам недовольно подходит ещё и Люцифер с Ости, бегающей за ним по пятам. Не знаю, что между ними, но отчётливо вижу, как безрезультатно девушка борется за внимание незаинтересованного парня даже сейчас, когда ему абсолютно безразлично, идёт она сзади или нет. Ости, кажется, совсем не замечает этого. Пусть так, но, уверена, спустя время это выйдет ей боком и превратится в горькие слёзы – розовые очки всегда бьются стёклами внутрь.

– Тебе заняться нечем? – Люцифер обращается к Аде, сердито сверкая в её сторону глазами. – Оставь их в покое, – он бросает короткий взгляд на меня, и мне даже кажется, что на его губах появляется подобие усмешки, после чего разворачивается на пятках и покидает кафе, а девушки следуют за ним. Не знаю, зачем он помог нам, хоть и довольно своеобразным способом, но это явно спасает ситуацию.

– Я люблю тебя, – выдыхает Ади, смотря в пол так виновато, словно это он был инициатором произошедшей сцены. – Прости меня, – шепчет он, сжав колено Сэми своей ладонью, когда Мими расслабленно вновь садится рядом со мной.

Мими умиляется, смотря на парней, и умиротворённо выдыхает – кажется, она переживает за Ади и Сэми больше, чем они сами.

Мы доедаем заказанную еду и допиваем горячие напитки, больше не обсуждая эту ситуацию, и к Сэми даже возвращается аппетит, чему нельзя не радоваться. Покидаем здание и возвращаемся в общежитие ближе к вечеру, когда прекращается дождь и только-только выглянувшее из-за хмурых туч солнце вот-вот норовит скрыться за горизонтом, сменившись на этот раз тысячей ярких звёзд.

Ади и Мими умело делают вид, что ничего не произошло, в то время как Сэми ведёт себя непривычно молчаливо, смотря себе под ноги, и я понимаю, что сегодня их с парнем, вероятно, ждёт серьёзный разговор.

– Всё хорошо? – спрашиваю я, проявляя искреннюю заботу – не люблю, когда хотя бы кто-то грустит, особенно если это человек, который всего парой часов ранее был весел.

Ребята замечают это и чуть замедляют шаг, а Ади приобнимает Сэми за плечи.

– Да, порядок, – отвечает он, устало улыбнувшись.

– Мне кажется, ты что-то недоговариваешь, – Ади поглаживает парня по тёмным волосам и коротко целует его в лоб. – Это из-за Ады? – спрашивает он и получает в ответ кивок, отчего чуть нервно вздыхает. – Хочешь поговорить об этом?