Расследования & Путешествия

1

Всякий раз, гостя в Праге, он приходил на Карлов мост. Это была негласная традиция всех путешественников и туристов: отдать честь королю Карлу, просвещенному средневековому государю, роскошному старинному городу и гордой и прекрасной Влтаве, что неспешно текла внизу под шестнадцатью каменными арками. Стояла весна, апрель, время, и так волновавшее сердце каждого, а тут, в центре одной из самых романтических столиц Европы, и подавно.

Но путешественнику из России было не до романтических волнений – его привели на этот мост загадочное письмо и обещанный гонорар. Хотя последнее его волновало в десятую очередь. Никогда бы в жизни он не купился на такое приглашение, если бы его старый знакомец по прозвищу Профессор, узнав о таинственном письме и взяв сутки на размышление, не перезвонил ему и не сказал: «Андрей Петрович, это оно. Собирайтесь в дорогу – вас ждет опасное и, надеюсь, увлекательное приключение. Ждет именно вас. Конечно же, вы понимаете, о чем я говорю». Да, он уже научился хорошо понимать своего наставника: Антон Антонович Долгополов просто так ничего не говорил и не делал. И как же иначе, он был человеком, который из-за кулис решал судьбы мира и смело боролся со злом на перекрестках Вселенной.

Среди потока туристов Андрей сразу выделил мужчину средних лет в длинном черном аскетичном плаще, в галстуке, черных перчатках и черной ермолке на едва седеющей шевелюре. Ее Андрей разглядел мельком, когда неторопливый турист взглянул в сторону – на перспективу реки, так любимой пражанами и гостями столицы. В будние дни ермолку носили только очень верующие и почитающие свой закон иудеи.

Незнакомец подошел, встал в паре метров слева от Андрея и, глядя на темную воду, не оборачиваясь, произнес:

– Добрый день, Андрей Петрович.

– Добрый.

– Меня зовут Давид Коэн бен Кастиэль. Раввин и защитник неба. Я принадлежу к тайному обществу, священному братству, которое заботится о благополучии небес и равновесии на земле. Именно поэтому я и обратился к вам, человеку, у которого есть опыт борьбы со злом. Вы знаете легенду о Големе?

– Кто ж ее не знает? Глиняный человек, оживший после произнесенного заклинания, разгуливающий по ночной Праге и творящий беззакония.

– Очень упрощенный вариант. Есть более интересный и сложный. И куда более пугающий.

– Хорошо, я вас слушаю, господин Коэн.

– Предлагаю прогуляться до первого доброго кабачка – а я пока начну рассказ.

– Идет. В какую сторону пойдем?

– Сами подскажите.

– В трактир «У Капрала», в Старом месте, сразу за мостом.

– Прекрасно, идемте к вашему «Капралу».

И они сразу влились в общий поток праздных туристов, гуляющих по Карлову мосту.

– Во времена императора Рудольфа Второго, в последней четверти шестнадцатого века, Прага была столицей Великой Римской империи германской нации и цвела буйным цветом, – словно между прочим, заговорил Коэн. – Император бредил науками и магией. В те времена не было разницы между химией и алхимией, астрономией и астрологией, эти науки представляли единое целое. Они открывали врата в тайны Вселенной. Император Рудольф привечал всех новаторов-ученых. В те времена в Праге под его защитой работали Иоганн Кеплер, Джордано Бруно, Тихо Браге. Более всего император любил алхимию и покровительствовал всем, кто занимался этой хитрой наукой.

– Я знаю: император искал философский камень.

– Именно так. А еще ученые той эпохи мечтали о создании новой жизни. Ученые Средневековья хорошо знали, что в мире властвуют четыре стихии: земли, огня, воды и воздуха. Только объединив их в одно целое, можно достичь искомого результата. Например, оживить мертвеца, вырастить гомункула в лабораторной колбе или, подобно Господу, слепить из глины человека и, читая нужные заклинания, вдохнуть в него жизнь. Иначе говоря, создать Голема.

– Как создал Господь из праха Адама?

– Именно так, Андрей Петрович. В узком кругу посвященных раввинов знали, что самые праведные из них и самые мудрые в конце жизни могли получить, по воле Господа, часть божественного знания и могущества.

– А зачем это нужно было Господу? – задал резонный вопрос Крымов. – Давать такие полномочия?

– Причины были, и весьма объяснимые. Несмотря на то что император Рудольф Второй был веротерпим к иудеям, их преследовали и гнали отовсюду. Еврейский квартал в Праге часто подвергался нападениям. Главным раввином Праги тогда служил знаменитый Иегуда Лев бен Бецалель по прозвищу Махараль, ученый, мыслитель и каббалист. По одной легенде, Лев попросил у Бога защиты и получил рецепт создания Голема – грозного существа, который смог бы оберегать еврейский квартал от посягательств чужаков. По другой – он сам отыскал в Каббале ответы на вопросы, как создать из праха живую плоть и подчинить ее своей воле. Ведь Каббала вела двери туда, куда не приоткрывала дверь Книга Бытия.

– Воскрешение мертвецов – древняя мечта пытливых умов прошлого.

– Вы правы, но и настоящего тоже, – многозначительно заметил Коэн.

Они прошли Карлов мост и теперь шагали по Карловой улице по окраине Старого Места к трактиру «У Капрала».

– Кое-что мы знаем об открытии Льва бен Бецалеля. Он сумел объединить все четыре стихии. Первую из них представляла сама глина с примесью воды и человеческой крови. Из этого теста и лепится Голем. Три другие стихии представляют раввин и два его помощника из посвященных. Они-то и давали кровь, чтобы оживить мертвую плоть. На лбу Голема ставилась знаменитая надпись: «Эмет», что означает – «Истина». А в рот Голему вкладывался так называемый «шем» – записка с непроизносимым именем Господа, «именем Неназываемого», или «Тетраграмматон». Каждый читал свой отрывок из Каббалы, и только тогда мертвая материя преображалась – Голем оживал. Стоило мастеру сказать: «Открой рот» – Голем исполнял требуемое. Мастер забирал записку, и Голем застывал с открытым ртом, становясь подобным мертвецу. И здесь мы подходим к самому интересному…

Они как раз остановились у дверей трактира, на яркой вывеске которого красовался веселый солдат времен Первой мировой с кружкой пенного пива в руке.

– Заходим? – спросил Крымов.

Коэн открыл дверь и вежливо пропустил собеседника вперед. Для них нашлось местечко за небольшим столиком на двоих, у стены. Они заказали по кружке велкопоповицкого пива, сделали по глотку-другому, и Коэн продолжал:

– Так вот, Голем равви Бецалеля оказался и впрямь страшен – он обладал гигантской силой, неуязвимостью и скоро распугал всех врагов еврейского квартала. Но Голем был ущербен. Он не мог говорить и мыслить подобно человеку, только мычал и беспрекословно повиновался чужой воле. И все-таки он был живым существом со своими желаниями и страстями. Как гласит свидетельство: «На вид огромный молодой мужчина тридцати лет». Что вы хотите от такого существа? Однажды Голем увидел дочь хозяина, которая мылась в корыте. Конечно, дочь Бецалеля перепугалась до смерти, когда увидела чудище, что подсматривало за ней. Но было поздно, и без того темный разум Голема помутился. Он буквально спятил от страсти к девушке. А не получив ее, устроил знаменитый и страшный погром в еврейском квартале Праги. Каким-то образом Бецалелю удалось вытащить шем изо рта получудовища-получеловека и обездвижить его. А потом Бецалель стер первую букву в слове «эмет» – «истина» – на лбу Голема, и остались только три – «мет», что означает «смерть». Голем из человека во плоти и крови превратился в кусок мертвой глины. После чего раввины, старейшины гетто, договорились никогда более не воссоздавать голема. Но куда деваться, когда есть рецепт?

Андрей Крымов отхлебнул пива.

– Да, согласен, искушение велико.

– С тех самых пор самые честолюбивые раввины, а это могут делать только они, знатоки Каббалы, пытались воссоздать Голема. Такие мудрецы разных столетий, как Мишель Нострадамус и граф Сен-Жермен, пытались усовершенствовать рецепт. И однажды, как говорит легенда, на свет появился Голем, способный учиться. Он не захотел быть рабом своего хозяина. И когда мастер, чувствуя недоброе, приказал Голему открыть рот, чтобы забрать у него Тетраграмматон, Голем отрицательно покачал головой. Оказалось, он уже обладал индивидуальностью. Говорить он еще не мог, но уже мыслил. Говорят, тот Голем убил своего создателя и ушел из его дома. Никто не знает, куда он делся. Возможно, это существо стало проклятием и наказанием человечества. Случилось это накануне Первой мировой войны…

На это раз Крымов опрокинул в рот почти всю кружку.

– Дела… Распустили вы своих глиняных человеков, господин Коэн.

– Не то слово, господин детектив.

– Что вы хотите от меня?

– Големов создают раз в тридцать три года. Так сходятся звезды. Особенно честолюбивые раввины, их единицы, вновь и вновь пытаются соревноваться с Господом.

– До сих пор?

– Увы. Сегодня заканчивается тридцатитрехлетний цикл, после чего новаторы и экспериментаторы обязательно попробуют создать каждый своего Голема. По новому рецепту – с индивидуальной программой. Мы должны остановить этих рисковых и безрассудных людей.

– Хотите, чтобы я предотвратил мировую катастрофу?

– Что-то вроде того.

– Есть их имена?

– Конечно, если согласитесь помочь нам, я их передам. Где вы остановились, кстати?

– Недалеко от Староместской площади, отель «Златы край».

– На Староместской площади есть средневековая аптека, знаете?

– Конечно, – кивнул детектив. – Дом «У минуты», где жил Кафка.

– Именно так. Когда-то в это здание заходили короли и князья. В эту аптеку за снадобьями съезжались со всей Европы. Здание, если вы помните, покрыто барельефами на различные темы: библейские сюжеты, античность, ренессанс.

– О да, их можно разглядывать днями напролет.

– Именно. Так вот, под крышей, в углу, есть один барельеф, на который далеко не все обращают внимание. Он в тени, и его просто так не рассмотришь, считая с цокольным – это четвертый этаж. На этом барельефе изображен длиннобородый раввин в остроконечной конусообразной шляпе. За его спиной – два молодых священника. А перед старым равви камнем лежит огромный человек. Можно подумать, что это покойник, над которым священник читает молитву. Но это не так, – покачал головой Коэн. – Там есть полустертая надпись, которую вообще не различить без бинокля: «Элохим – эмет», что означает «Бог – истина». Тот равви и есть – Лев бен Бецалель, а за его спиной – два верных ученика, необходимые для таинства. И Лев читает не молитву, а заклинание – для оживления Голема, который и лежит перед своим воскресителем. Поищите этот барельеф – и присмотритесь к нему. Яркий след великой эпохи.

– Непременно, – с интересом кивнул Андрей Крымов. – И сегодня же.

– Так мы работаем, Андрей Петрович?

– Я в деле, – согласился детектив.

– Хорошо. Тогда я вам кое-что покажу.

Коэн вытащил из нагрудного кармана плаща широкий портмоне, раскрыл его, вытащил из одного кармашка листок, сложенный вчетверо, и развернул его.

– Тут девять имен, – сказал раввин и протянул Крымову листок. – Три – сверху, под чертой – еще три и под второй чертой – еще столько же.

Крымов читал сложные имена и фамилии раввинов.

– Смею предположить, – сказал он, проглядев их, – что первые три, верхние, это наиболее верные кандидаты в воскресители глиняного человека? И далее по убывающей? – Андрей посмотрел на собеседника.

Коэн усмехнулся:

– Вы очень догадливы, и это лишний раз наводит на мысль, что мы не ошиблись в выборе детектива. Постарайтесь сделать так, чтобы этот листок не увидели лишние глаза.

– Разумеется.

Коэн достал из кармашка того же портмоне флешку:

– А тут подробная информация обо всех девяти интересующих нас лицах. Биографии, адреса, личные и деловые связи. Полный бэкграунд. Только для ваших глаз. У вашего куратора эта информация уже есть, и она в работе. Теперь изучайте вы.

Крымов взял и эту электронную подсказку.

– Займусь немедленно.

– Когда будут соображения, позвоните. И пожалуйста, умоляю вас, работайте в связке с нами! Так будет безопаснее и надежнее для вас.

– Постараюсь.

Вскоре они вышли на улицу.

– В какую сторону направляетесь? – спросил Коэн.

– В ресторан «У Тына» на Староместской площади. Отобедаю и возьмусь за вашу инфу. Кстати, – Крымов вопросительно поднял брови, – а что, собственно, я должен сделать, если найду вашего вероломного кудесника? Воскресителя и его глиняного человека?

Давид Коэн холодно улыбнулся:

– Все очень просто, Андрей Петрович. Вы должны как можно скорее сообщить нам: мы прилетим быстрее ветра и убьем Голема, как это делали раньше наши предки.

2

Конечно, оказавшись на Староместской площади, Крымов первым делом подошел к дому «У минуты», который когда-то был средневековой аптекой и много чего повидал на своем веку. Все его стены были облеплены фризами с барельефами: античные боги, аллегорические фигуры, персонажи Святого Писания, Адам и Ева в Эдемском саду в обществе единорога, христианские святые, короли и рыцари прошлых столетий. Пришлось долго присматриваться, пока он разглядел под крышей священника в остроконечной иудейской шляпе. Эта скульптурная композиция находилась в самом углу. Ее словно специально спрятали подальше от глаз. Да, за спиной знаменитого равви стояли двое молодых людей, а перед Львом Бецалелем лежало недвижимое тело Голема, ожидающего своего воскрешения.

– Пан, купите сувенир, – окликнули его.

Тут же стоял лоток, за которым стояла девушка в джинсовом костюме. Андрей подошел, осмотрелся.

– Я возьму этот, – кивнул он на глиняную статуэтку неуклюжего головастого человечка, похожего на истукана.

Таких тут было десятка три – и все близнецы. У каждого истукана на груди в области сердца виднелась маленькая дверца, там теплилась имитация огня.

– Голема? – улыбнулась девушка. – Отличный выбор. Символ старинной Праги.

– Да-да, – кивнул Андрей. Он заплатил и, не удержавшись, спросил: – Что, по-вашему, означает этот огонек в груди Голема?

Девушка пожала плечами:

– Наверное, то, что он может ожить. Или нет?

– Наверное, – кивнул детектив. – Но воля честолюбивого мастера и воля Бога – совпадают ли они?

Для милой девушки этот вопрос оказался чересчур сложным. Она поспешно улыбнулась Крымову и переключилась на других туристов, подходивших к прилавку.

Побродив по площади, Андрей Крымов сел в открытом кафе под тентом с видом на памятник Яна Гуса, заказал хорошо зажаренную утку с квашеной капустой, взял сто граммов сливовой и литр крушовицкого пива, знатно пообедал и, вставив флешку в планшет и потягивая пивко, стал изучать воистину интересную информацию.

Она была исчерпывающей в том, что касалось сомнительных качеств девяти известных раввинов, если не сказать – их темных сторон. Кто и когда был пойман или просто замечен на чем-то, его компрометирующем, чьи высказывания явно сквозили гордыней, наконец, кто уходил от консервативных проповедей в те области, куда не дозволено заглядывать простым смертным, разве что посвященным, которыми, несомненно, считали себя «защитники неба». Четверо из отмеченных раввинов жили в самой Праге, двое – в пригороде и еще трое – в других городах Чехии. Но все трое из первого ряда, то есть самые подозрительные, обитали именно в еврейском районе Праги у Влтавы. Гоняться за теми, кто жил в других городах, не имея ковра-самолета, было просто бессмысленно. Даже охотиться за обитающими в пригороде оказалось бы чересчур легкомысленно. Стоило сосредоточиться на еврейском квартале, до которого от Староместской площади рукой подать. А заодно можно было в очередной раз посмотреть и на легендарную старинную синагогу, в которой, по легенде, служил сам равви Бецалель.

Парижская улица, отходившая от Староместской площади у церкви Святого Николая, как раз устремлялась к еврейскому кварталу, названному «кварталом Йозефа» в честь просвещенного короля Иосифа Второго, давшего религиозные свободы иудеям.

Это была одна из самых коротких и красивых улиц Европы. И сейчас по этой улице навстречу ему шла сама красота – девушка в коротком кремовом плаще и белой водолазке, в белых кожаных сапожках и таких же перчатках. Светло-русые волосы выходили длинной прямой челкой до глаз из-под белого, надетого набок кепи, а на плечах лежали хорошо свитые девчоночьи косы. Ангел, да и только! И не захочешь – зацепишь такую взглядом, еще обернешься и будешь провожать, пока она не скроется вдали или за поворотом. В руках ангел с косами держал два фирменных пакета с легкими покупками, несомненно, модным барахлом из бутиков. А девушка не просто шла навстречу – она еще и открыто улыбалась восхищенному незнакомцу, и глаза ее, кажется, синие, просто сияли весной и солнцем. К величайшей радости Крымова скрыться девушке не удалось – судьба все решила иначе. В пяти метрах от Андрея, ойкнув от неожиданности, та чуть не рухнула – ее каблук предательски полетел! Она оступилась и упала буквально в руки подоспевшему незнакомцу.

– Мамочки! – еще в полете воскликнула она на сносном русском языке с легким прибалтийским акцентом. Но пакеты удержала и трогательно посмотрела на Крымова: – Ну что за несчастье?

Да, ее глаза были синими! Как весеннее небо над Прагой. Он поднял девушку, поддерживая за талию, но левая нога с каблуком предательски ее подводила.

– Ну, я бы так не сказал, – самоуверенно принял эстафету Андрей Крымов. – Просто подарок небес: поймать ангела не каждый день удается. Как тут не верить в чудеса?

– Спасибо вам, мой рыцарь, – улыбнулась она. – За ангела тоже.

– А сколько обычно держат в руках пойманного ангела? – спросил Крымов. – У вас на небесах есть прейскурант на этот счет?

– Есть. Полторы минуты.

– Почему именно полторы?

– Ангелы любят свободу.

– Ясно.

Она печально вздохнула:

– А ведь я купила эти сапоги всего неделю назад.

– На толкучке, наверное? – пошутил он. – Судя по каблуку?

– Да нет, в хорошем бутике.

– И на старуху бывает проруха.

– Обожаю русские поговорки: моя мать – русская. Я – Эльза.

– А я – Андрей.

– Очень приятно.

– И мне. А кто у нас батюшка, эстонец или литовец?

– Батюшка латыш. Увы, был. Мы так и будем стоять в обнимку? Или вы меня проводите вон до того кафе? – Кивнула она на открытое заведение со столиками под тентами. – Там хотя бы кресла.

– С вами так приятно стоять в обнимку, Эльза, но так и быть, дойдем до этой кафешки.

Он легко, как перышко, подхватил ее. Она вновь ойкнула от неожиданности, но на этот раз с удовольствием. Через двадцать размеренных шагов Андрей усадил девушку с покупками в глубокое пластмассовое кресло.

– Как приятно побывать в руках сильного мужчины, – с улыбкой призналась Эльза.

– Другой вопрос – как мне доставить вас до дома?

– До гостиницы «Птачи-будка».

– Что это значит?

– «Скворечник».

– «Птичья будка»? Мог бы и догадаться. Так как мне вас доставить?

– Предлагайте.

– Могу на руках. Что скажете?

Ее глаза весело блеснули.

– Я не против. Но это мы отложим. Хотя в ваших руках мне было очень приятно. А пока что, Андрей, лучше возьмите мой сапожок и дойдите до магазина «Гусыня», – он тут, в двух шагах – и купите мне новую обувку. Деньги я вам дам. Идет? Если, конечно, я вас не отрываю от важных дел.

– Ни в коем разе. И сапожок возьму, и до магазина дойду.

Эльза сняла сапог и протянула ему:

– О’кей. А идти вот как…

Он выслушал ее – маршрут ему был известен.

– Цвет, материал? Что пани изволит?

– На ваш вкус. Пани уверена, он у вас безупречный.

– Правда?

Она пожала плечами:

– Или почти. В том, что касается женских ног, даже не сомневаюсь. Вы так на меня смотрели!

– У вас классные ноги, Эльза, залюбуешься!

– Я знаю, – просто согласилась она. – Поэтому и говорю. Может быть, это ваш взгляд сбил мой каблук?

– Вы к тому, что мне стоит самому оплатить покупку?

Она засмеялась:

– У вас хорошее чувство юмора. – Она полезла в сумочку, достала кошелек. – Держите деньги.

Через двадцать минут он вернулся с большой коробкой, в которой оказались бежевые кожаные сапоги, очень похожие на ее белые.

– Восхитительные, – разглядывая покупку, кивнула она.

– Я попробовал каблуки на прочность, – сказал Крымов. – Пойдет.

– Мерили мои сапожки? – Она нарочито удивленно захлопала глазами.

– Смешно, – кивнул он. – Попытался сорвать каблук прежде, чем он даст дуба.

– Даст дуба?

– Сломается. При ходьбе.

– А-а. – Эльза уже надевала сапожок. – И что, вам позволили?

– Нет, пригрозили вызвать полицию. Взял самые красивые и нежные на ощупь для ваших прекрасных ног и поскорее ретировался. Ну и как?

– Я же сказала: восхитительные. – Она надела второй, встала и сделала несколько шагов. – Да я как будто родилась в них! Моя большая благодарность.

– Принимается.

Они оба неожиданно замолчали.

– Моя гостиница рядом, – сказала Эльза. – Идемте, Андрей, я оставлю там сапоги и покупки, и мы погуляем, хорошо?

– Отличное предложение.

Гостиница «Скворечник», расположенная в глубине квартала, и впрямь походила на целый ряд прилепленных друг к другу «птичьих домиков» с черепичной крышей под окнами. Окна и двери балконов были арочными и большими, прямо для юных влюбленных поэтов, вдоль крыши шел тонкий низкий парапет. В холле девушка получила ключи, и они устремились по лестнице. Номер Эльзы оказался на последнем, третьем этаже. Она отперла номер, они вошли.

– И как вам тут, в «Скворечнике»? – спросил Андрей.

– Мило и романтично.

Она расстегнула пальто, и он сразу отметил, в какой откровенной она была мини-юбке. Эльза сбросила пальто на его руки, внесла сумки в комнату и поставила их у стены.

– Потом разберусь, – сказала она.

По обстановке было видно, что девушка заехала сюда совсем недавно и обжиться еще не успела. Она повесила пару брошенных вещей и на очередном повороте столкнулась с Андреем нос к носу. Он пялился на ее колени и бедра.

– Ты все еще смотришь на мои ноги?

– А куда ты еще предлагаешь мне смотреть, – шутливо спросил он, – когда ты стоишь спиной? На самое интересное.

– Ясно.

Он взял ее за локти.

– И что дальше? – спросила она.

– Могу только догадываться, – скромно ответил Крымов.

– И я тоже могу. – Ее едва заметный акцент был восхитителен. – Я очень догадливая.

Он привлек ее к себе и поцеловал в губы.

– Ты меня хочешь? – спросила она.

Крымов раздумывал недолго.

– Очень, – честно признался он.

Эльза положила ему руки на плечи.

– Хорошо, я согласна.

– Ого, вот так сразу?

Ее глаза смеялись:

– А что, нужны какие-то особые действия или слова? Месяцок погулять под луной? Хотя бы недельку?

– Да, в сущности, нет, – согласился он.

– Тогда «ого, вот так сразу». – Девушка отстранилась и легко сняла через голову белую трикотажную водолазку. – Хочешь расстегнуть сам? – Она повернулась к нему спиной.

Он двумя пальцами ловко расстегнул ее бюстгальтер, и девушка обернулась:

– Нравлюсь?

– Ты прекрасна.

– Разумеется. Ладно, действуй.

Долгий поцелуй заставил его действовать очень быстро – он усадил Эльзу на комод, к тому времени ее короткая юбка была уже на талии, а хлопчатобумажных трусиков и след простыл…

…Он прижался щекой к ее лицу, потом отстранился. В глазах девушки еще плавал туман. Но и он, все еще крепко сжимая в руках ее бедра, не торопился прерывать затихающий набат своего сердца и разорвать объятия…

– Эй, малознакомый мне мужчина, – первой проговорила она, – ты как?

– Супер. А ты?

– И я супер.

– Ну вот, приехал в Прагу и сразу нарвался на романтику, – выдохнул Крымов. – Попал в чувственный капкан.

– Ты женат? – спросила она, держа его шею в кольце рук, и весело заглянула в его глаза. – Если честно?

– Нет.

– Понятно, почему. С такими-то заявами: «нарвался на романтику». Такое ляпнешь в торжественную минуту любимой женщине – она завтра и на развод подаст.

– Заявы? Ляпнешь? Для иностранки у тебя слишком добротный русский сленг.

– Это что, предъявы? – не удержавшись, прыснула она.

– Вот об этом я и говорю, – кивнул он. – У тебя как-то речь поменялась.

– У нас, на Московской улице в Риге, вашего брата было хоть отбавляй. Из тех, кто в свое время понаехал. Гопоты в том числе. Росли вместе. Научилась. И потом, великий русский язык пока еще никто не отменял.

– А мне нравится с тобой болтать, – кивнул он. – Это честно.

Она потянулась к нему, нежно впилась еще горячими губами в его рот. Он стал отвечать. Поцелуй затянулся, медленно перерастая в новую прелюдию, долгую и нежную.

Ища взглядом его глаза, – хотя что можно было разглядеть так близко, – Эльза усмехнулась:

– Ты меня отпустишь или хочешь по второму разу? С места в карьер? Разве что позу поменять.

– А ты хочешь?

– Я могу – мне понравилось.

– Ты развратная.

– Есть немного.

– Очень развратная.

– И это присутствует.

Крымов подумал:

– Отложим до ужина – мне уже не двадцать лет.

– Ладно, тогда отпускай. – Подумав, он разжал руки, она спрыгнула с комода. – Исхватал меня всю. Ручищи-то у тебя какие!

– Какие?

– Такие. Синяки-то не останутся?

– К вечеру как раз и увидим, – приводя себя в порядок, откликнулся Крымов.

– А вечер точно будет?

– Очень на это надеюсь. Когда ты предстанешь передо мной в костюме Евы, и не частями, а целиком.

Эльза одернула юбку.

– Ну, благодарю. – Она лукаво посмотрела на кавалера. – В костюме Евы! Я обычно так не поступаю, хоть, как ты говоришь, и развратная, – словно оправдываясь, сказала она; перехватила с дивана белый легкий джемпер, ловко надела его и тряхнула светловолосой головой. – Я – правильная девушка. И деловая женщина, между прочим.

– А вот я поступаю только так – с места в карьер. – Крымов сокрушенно покачал головой. – Очень неправильный мужчина.

– Только так и поступаешь? – удивилась она. – Сразу набрасываешься на свою жертву?

– Шучу я. Все твоя вина – женская красота. Вожделение, порыв страсти – старо как мир. А еще говорят, что вы – слабый пол. Вертите нами, как хотите.

– Звучит как циничный комплимент. Но толика правды в этом есть. Пообедаем?

– Я недавно обедал, но составлю тебе компанию. Выпью пива.

3

Они потрапезничали в маленькой харчевне при гостинице. Потом встал вопрос: куда им пойти погулять.

– Кстати, а куда шел ты? – спросила Эльза. – Когда я упала в твои объятия?

– Решил пройтись по еврейскому кварталу. Поглядеть на Староновую синагогу, может быть. А потом выйти к Влтаве.

– Отличный маршрут.

Очень скоро они стояли у Староновой синагоги на Парижской улице. Средневековая крыша с зубцами выглядела очень внушительно. Здесь толкалось сразу несколько экскурсионных групп. Одни заходили, другие выходили. И все время звучали одни и те же слова: «Голем, равви Лев Бецалель, бунт глиняного человека». Впрочем, именно ради этого персонажа сюда таскали доверчивых туристов и запугивали их колоритными страшилками.

– Ты в легенду о Големе веришь? – неожиданно спросила Эльза.

Крымов пожал плечами:

– Отчасти да. Люблю ужастики.

– А веришь, что на чердаке этой синагоги лежит мертвый Голем, у которого когда-то вытащили изо рта записку с Тетраграмматоном? Он умер, но кто его знает, до какого срока…

– Интересная история, правда?

– А вот я в эти глупости не верю, – сказала Эльза. – Легенду о Големе средневековые иудеи придумали, чтобы к ним никто не приставал, и я их хорошо понимаю. Чердак давно обыскали и ничего там не нашли, кроме хлама, его из уважения похоронили на местном еврейском кладбище. Что до воскрешения мертвой плоти – старая как мир история.

Крымов улыбнулся: именно об этом он совсем недавно говорил новому знакомцу – Давиду Коэну.

– Чего улыбаешься? – спросила девушка.

– Да так.

– Чего – так?

– Ты очень рассудительная. Для такой романтической внешности.

– А-а, ясно.

– Давай заглянем на еврейское кладбище, – предложил он. – Коль ты о нем заговорила. Музей под открытым небом. Двести тысяч захоронений в десять слоев и двенадцать тысяч надгробий. Хочу посмотреть на могилу легендарного равви Льва Бецалеля.

– Создателя Голема?

– Именно так.

– Пошли. А потом к Влтаве.

– Ага.

Кладбище расположилось в самом центре еврейского квартала Праги так, словно живые охраняли память о своих мертвецах, а мертвецы стояли на страже закона, прописанного на памятниках, и будущего своих потомков. Вид кладбища был непривычен неподготовленному глазу. Причудливыми осколками прошлых веков тесно торчали из земли плоские надгробия из камня и гранита, покосившиеся, обколотые с углов, с треугольными навершиями, испещренные вязью текстов из Писания. Пройти между ними представлялось занятием сложным, если вообще исполнимым.

– А как мы найдем его могилу? – спросила Эльза. – Этого Льва бен Бецалеля?

– Понятия не имею, – пожал плечами Андрей. – Сейчас бы путеводитель по еврейскому кладбищу…

– Я помогу вам, – услышали они позади сипловатый старческий голос. – И буду вашим путеводителем, молодые люди.

Они одновременно обернулись. За их спинами стоял маленький седой старичок-иудей в черной одежде, с длинной белой бородой, в черной широкополой шляпе, с клюкой в руках.

– Вам повезло: я иду как раз на его могилу, – добавил он. – На могилу Махараля.

Крымов и Эльза переглянулись – стоило воспользоваться таким предложением.

– Как нам вас называть? – спросил Андрей.

– Равви, – ответил как ни в чем не бывало старичок в черной шляпе.

– О’кей, – кивнул он. – Скромно и со вкусом.

И они не спеша двинулись мимо косых, изгрызенных временем памятников. Неудивительно, что ночью, да еще при свете луны они походили на вставших из могил мертвецов или призраков.

Пока они шли, их провожатый что-то бубнил себе под нос – рассказывал о надгробиях и важных иудеях, упокоившихся под ними. Или просто он вспоминал о них, говоря с самим собой?

Скоро Андрей и Эльза увидели роскошного льва на помпезном надгробие – зверь отгородился от мира щитом, будто оберегая своего хозяина от бед в ином мире.

– Тут похоронен Гендель Бассеви, финансист императора Рудольфа, – сказал их провожатый и прошел по узкой тропинке немного вперед. – А вот и могила, которую вы ищете. Иегуда Лев бен Бецалель, Махараль из Праги, что означало: «величайший из учителей Праги». Он упокоился в 1609 году и был похоронен тут. Его друг и ученик Гендель Бассеви, – старый иудей ткнул клюкой назад, на могилу со львом, – просил похоронить себя рядом с учителем, и воля придворного финансиста была исполнена.

Роскошный гранитный памятник с подобием трех колонн внизу и барельефом льва в круге внушал уважение. Именно такой обелиск и должен был увековечить память о великом учителе. На длинном карнизе под изображением льва покоились небольшие камни. Они лежали и во всех каменных завитках, изображавших цветы, и выемках, куда только можно было втиснуть камушек.

– А что это за камни? – спросил Крымов. – Нет, позвольте, я догадаюсь. Их оставили те, кто пришел почтить память Иегуды бен Бецалеля?

– И кто пришел загадать самое сокровенное желание, что еще важнее, – кивнул старый иудей. – Вот и я сейчас положу сюда камушек, как это делаю каждый год.

Он достал из кармана небольшой чистый камень, дотянулся и положил его на карниз.

– А вот этот камень зеленый, – заметила Эльза. – В завитке. Очень знакомый минерал…

Она хотела взять его, но старый иудей опередил ее:

– Не троньте его, милая пани! Не стоит.

– Почему? – Эльза так и не успела дотянуться до камня.

– Камни с могилы бен Бецалеля вообще трогать не рекомендуется, – заметил их провожатый. – Они принадлежат только хозяину и тем, кто их оставил. Особенно этот нефрит.

– Точно, нефрит, – кивнула Эльза. – А я смотрю: знакомый цвет и текстура.

– Этот камень появляется на этом карнизе раз в тридцать три года, – сказал старый иудей.

– Один и тот же? – удивился Крымов. – Вот этот самый осколок?

– Нет, конечно, но они от одного объекта.

– Как это? – спросила девушка.

– Есть легенда, что это осколки нефритовой вазы, когда-то подаренной бен Бецалелю его богатым учеником – Генделем Бассеви, а тот купил ее у самого императора Рудольфа. По преданию, эту вазу четыреста лет назад разбил в гневе слуга Бецалеля – созданный им из глины и крови Голем, который неожиданно взбунтовался.

Крымов и Эльза переглянулись.

– Раз в тридцать три года? – переспросил детектив.

– Именно так, – кивнул их провожатый.

– Но раз в тридцать три года смелые раввины Праги, как мне рассказали, пытаются воскресить Голема, не так ли?

– Вы и это знаете? – спросил старик.

– Люблю историю, особенно легенды и мифы, – кивнул Крымов.

– Похвально. Все так. Он появляется именно в этот срок, как бы говоря, что кто-то обязательно попытается создать из глины, крови и заклинаний подобие человека. Верного слугу. Беспощадного мстителя. Грозу мира.

Крымов даже присвистнул:

– Круто. И что же, четыреста лет подряд кто-то делает это подношение? Кладет на карниз камень, осколок вазы, как бы говоря: берегитесь, я снова здесь?

– Именно так, молодой человек, именно так. И если осколок нефрита здесь, то не сегодня-завтра вы услышите громы и молнии над Прагой. Тридцать три года истекают именно сегодня – с этой ночи идет отсчет нового срока.

– А как происходит это превращение? – спросила у старичка Эльза. – Из глины в живую плоть?

– Я могу только рассказать, милая пани, как это делал Лев Махараль. Вы слышали о четырех стихиях?

Эльза взглянула на Крымова, а потом кивнула старику:

– Конечно: огонь, воздух, вода и земля.

– Правильно, милая пани, – улыбнулся старый иудей. – Сам Бецалель символизировал собой воздух, его первый ученик и зять Ицхак – огонь, второй ученик Иаков – воду. Они собрали глину на берегу Влтавы, пустили себе кровь, смешали глину с кровью и водой и слепили человека. Он лежал перед ними на столе – мертвый и ожидающий жизни. Он и был четвертой стихией. Это волнующая история! – Потряс кривым пальцем старик. – Но еще нужны были тайные заклинания, и Махараль знал их. На лбу глиняного человека он написал слово «эмет» – «истина», а в рот ему вложил «шем» с именем Бога, которое никто не мог произнести, даже если бы очень захотел. Первым глиняного человека обошел семь раз против часовой стрелки Ицхак, произнося свои заклинания. Как я уже сказал, Ицхак символизировал огонь. И когда он закончил, Голем загорелся и накалился докрасна, как глина в печи при большой температуре. Затем против часовой стрелки пылающего Голема обошел Иаков, олицетворявший воду, и Голем остыл. Но не только! Глина обратилась в человеческое тело, по которому шли вены, и по ним текла кровь. А еще у Голема выросли волосы и ногти. Потом нового человека стал обходить сам Иегуда бен Бецалель, олицетворявший эфир и Божий дух, произнося свои молитвы. И тогда все трое мужчин уловили стук сердца новорожденного существа, увидели, как дрогнула грудная клетка Голема, наполняясь воздухом, услышали первый вздох ожившего человека. Чудо было сотворено! Голем открыл глаза, увидел своих творцов, и его взгляд был красноречивее всех слов. «Ты – Голем, – сказал ему бен Бецалель, – сотворенный мною, чтобы служить иудейскому народу». Что Голем и делал, отпугивая от гетто его врагов.

Вскоре они повернули и пошли к выходу. Равви активно помогал себе палкой.

– Сколько всего сказано о бунте Голема, – заговорил Крымов. – О его мести людям и своему создателю – воскресителю. Но почему он взбунтовался, равви?

– А вы не догадываетесь, молодой человек?

– Скажите вы, – попросил Андрей.

– Человек не может создать нечто совершенное, как это может сделать Бог. Поэтому Голем не говорил, а мычал, туго соображал, был уродлив и агрессивен. Он был создан недоделком и завидовал людям, созданным по образу и подобию Божьему. А если Голему суждено было влюбиться? Например, в дочь своего создателя? Представляете, молодые люди, какие бури могли закипеть в его бешеном сердце? На что толкнуть?

– Да, я представляю, – ответил за двоих сыщик.

Они дошли до ворот еврейского кладбища.

– Когда Голем перестал слушаться хозяина, тот вытащил из его рта шем, и Голем замер навеки. Такая вот история, милый пан и милая пани.

– Спасибо за экскурсию, – сказала спутница Крымова старичку-иудею. – Без вас мы бы плутали вслепую.

Он улыбнулся им, поклонился, и они попрощались. Равви заковылял в одну сторону, молодые люди готовы были двинуться в другую.

– Второй рассказ дополнил первый, – сказал самому себе Крымов.

– О чем ты? – спросила Эльза.

Но тут зазвонил ее телефон. Она взяла трубку. Кажется, девушка ждала этого звонка.

– Алло? – отойдя в сторону, она стала собранной и деловой. – Да, я все поняла. Конечно. Всего наилучшего, спасибо. – Она дала отбой. – У меня срочные дела, милый пан.

– Вот как?

– Да. Но я знала, что они вот-вот накроют меня с головой.

– И сколько продлятся твои дела?

– Пока не знаю. Но прогулку вдоль Влтавы мы отложим на завтра, если не возражаешь.

Крымов пожал плечами:

– А куда деваться? Значит, отложим.

– Спасибо. – Она шагнула к нему, чмокнула в губы. – Я позвоню сама – пока!

Девушка быстро зашагала вдоль еврейского кладбища. И тут же раздался новый звонок. Крымов достал из кармана куртки телефон – на дисплее значилось: «Профессор». Что ж, рано или поздно он должен был понадобиться «куратору».

Крымов нажал на кнопку.

– Алло?

– Андрей Петрович? – спросил Долгополов.

– Слушаю, Антон Антонович.

– Два имени и два адреса. Два возможных кандидата. Первое имя – Иосиф бен Шатах. Оно вам что-нибудь говорит?

– Разумеется: второй в первой тройке.

– Молодцом.

– Живет как раз тут, в квартале Йозефа.

– А вы сейчас там? Уже осматриваетесь?

– Именно так.

– Иосиф бен Шатах – наиболее вероятный кандидат на воскресителя. За ним давно велась слежка. Амбициозный, властный, даже деспотичный мудрец. У него два ученика – Шмуэль и Менахем, которых он последние десять лет готовил к некоему духовному подвигу. Два года эти ученики потихоньку скупали скульптурную глину и натаскали в дом учителя килограммов двести. Как раз для дела. А теперь вопрос: вы хорошо лазите по крышам?

– Как матерый кот.

– Отлично. Сейчас вы получите сообщение с адресом и подробными инструкциями. И второе имя с адресом тоже.

– Скажите, Антон Антонович, а чего добивается этот Иосиф бен Шатах? Зачем ему Голем? Оживший монстр? Бецалель, создавая живого робота, хотел защитить свой народ от посягательств врагов. А этому что нужно?

– Пока не знаю. Уверен, у Иосифа бен Шатаха есть рецепт создания нового Голема, обладающего разумом. Но получится ли он у него – другой вопрос. И еще, наши с вами задачи, Андрей Петрович, и задачи господина Коэна отныне сильно разнятся.

– Продолжайте.

– Коэн и сотоварищи по их клубу иудейских праведников хотят просто уничтожить Голема и показательно наказать гордецов-воскресителей. Мне же нужен рецепт Иосифа бен Шатаха. Конечно, в том случае, если Голем оживет. В ином случае вы просто уберетесь оттуда восвояси и поторопитесь по следующему адресу.

– И как я раздобуду этот рецепт?

– Подумайте, вы же у нас смелый и находчивый, детектив и супермен.

– Как быстро вы меня повысили в звании? – усмехнулся Крымов. – А зачем он вам – рецепт? Сами хотите слепить глиняного человечка?

– Я хочу запереть этот рецепт за семью замками на веки вечные, чтобы им никто более не воспользовался.

– Ну слава богу. А то я уж подумал, что и вы туда же.

– Хватит болтать – за работу, – строго констатировал Долгополов. – Если получите рецепт, ваш гонорар увеличится в десять раз.

– Ого! А медалька будет?

– Будет. Только вы не сможете ее никому показать. Еще поязвим или достаточно?

– Достаточно. Бросайте вашу инфу, Профессор.

– Только не переусердствуйте и будьте настороже, – на прощание попросил «сказочный старичок» Антон Антонович Долгополов. – Удачи, детектив!

4

Яркая весенняя луна щедро расплескала золотой свет по багрово-рдяным черепичным крышам Праги, по их прочной керамической чешуе, когда Андрей Крымов пробирался мимо антенн и парапетов в один названный ему дом. Маршрут был рассчитан куратором Долгополовым и его таинственными подручными с предельной точностью. Крымову оставалось превратиться в эквилибриста, канатоходца и Человека-паука одновременно, пройти там, где бы не прошел ни один другой сыскарь. А совершал он это путешествие буквально в сердце Злата Праги, в одном из ее старинных районов, за кварталом Йозефа, близ паркового массива, у Влтавы. Со стороны ловкач в черном спортивном костюме и шапочке, в перчатках и с рюкзачком за спиной, лазающий по крышам, показался бы любому прохожему опасным и дерзким домушником, но под покровом ночи ему все должно было сойти с рук. Он был скользящей тенью, да и только! Пожарные лестницы, печные трубы, крутые и пологие карнизы, лепные скульптуры крылатых грифонов и прочих монстров, столь любимых пражанами прошлых веков, – все было в помощь напористому и целеустремленному детективу.

Наконец нужный дом был достигнут. Крымов заглянул в мансардное окно, за которым в бледном свете виднелся запущенный зимний сад, уставленный гигантскими горшками с экзотическими растениями, открыл его с помощью отмычки и забрался в чужую квартиру. Справа, как ему и сказали, была лестница – она вела вниз, на второй этаж. Едва он ступил на нее, как услышал снизу приглушенные мужские голоса. Мужчины говорили нервно. Перегнувшись через перила, он заглянул вниз.

Посредине комнаты стоял большой железный стол, какой бывает в морге. На нем лежало глиняное изваяние человека двухметрового роста, не менее. Трое мужчин в культовых одеждах средневековых иудеев колдовали над ним – доводили до ума. Пожилой иудей с седыми пейсами работал над лицом Голема, первый ученик правил руки истукана, второй – пальцы его ног. Время от времени три гордых самонадеянных творца переговаривались и даже вступали в перебранки, но были так увлечены работой, что именно она занимала все их мысли. У одного из учеников рукава были закатаны, и было видно, что его локоть охватывала повязка. Несомненно, это был след донорства, ведь каждый из них поделился кровью с будущим монстром. На лбу Голема можно было различить четыре крупные буквы – «эмет».

Позади Крымова раздался легкий шорох. Вздрогнув, он стремительно обернулся – на три ступени выше его присела на корточки Эльза.

– Привет, – очень тихо произнесла она. – Спасибо, что оставил форточку открытой. Только не дергайся, будь так любезен. Еще натворишь бед.

Крымов глазам не мог поверить. Словно понимая его чувства, Эльза приложила палец к губам. Она была точно в таком же черном спортивном костюме, ладно облегавшем ее тело, в черной вязаной шапочке, из-под которой торчали челка и русые косы, в перчатках, с сумкой через плечо. Андрей соображал быстро. Кивком он предложил ей занять место на ступени. На этот раз кивнула девушка, спустилась к нему и присела рядом.

– Да ты врушка, – нарочито уничижительно прошипел он.

– Кто бы говорил? Сам враль еще тот, – шепотом парировала она. – Голем, это же так круто: люблю ужастики! Думаешь, забыла?

– Тс-с!

– Сам «тс-с».

– Кто ты и на кого работаешь? – холодно и грозно спросил он.

– На кого надо.

– ЦРУ, Моссад, Ми‐6, Интерпол? Признавайся.

– На всех сразу.

Андрей Крымов кивнул:

– Я так и думал.

Он дотронулся до ее куртки и сразу наткнулся на знакомый твердый предмет.

– Чего ты меня лапаешь? – спросила она. – Хочешь секса? Прямо здесь?

– Нет, у тебя пистолет под мышкой, – ответил он. – Это значит, что ты не воровка, а самая настоящая оперативница. Ангелочек в белом пальто! Ах, я такая милая девочка с косичками! – весело шипел он. – У меня сломался каблук – возьмите меня на ручки!

Эльза в ответ похлопала его под левым плечом и тоже наткнулась на оружие в наплечной кобуре.

– Ты тоже, как я вижу, не бумагу мараешь в офисе. На кого лямку тянешь, а? Малознакомый мужчина Андрей?

– Тс-с!

– Сам «тс-с», – холодно повторила она.

Но пререкались они, опытные в своем деле люди, предельно тихо. Тем более что трем воскресителям было сейчас не до них. Увлеченные работой, кудесники говорили на повышенных тонах и тоже спорили. Учитель распекал учеников.

– Ты знаешь чешский? – спросил Крымов.

– Да.

– О чем они говорят?

– Иосиф бен Шатах торопит Шмуэля и Менахема, попрекает их за медлительность, говорит, что они работают как черепахи.

– Ты даже знаешь, как их зовут, – покачал головой Крымов. – Фантастика.

– Могу тебе выставить такую же предъяву, – парировала Эльза и тотчас схватила его за руку: – Начинается! – Она кивнула вниз.

Один из учеников, взяв каббалистический текст, начал читать его над глиняным изваянием. Учитель и второй ученик предусмотрительно отошли в сторону, открывая сотворцу дорогу. Ученик сделал первый оборот против часовой стрелки вокруг стола с глиняным истуканом, затем второй, потом третий… И вдруг изваяние медленно запылало. Его словно разогревали в доменной печи. Четвертый круг ученик уже делал на расстоянии от стола – от глиняного истукана, несомненно, шел жар. Отступили подальше и учитель со вторым учеником. А ученик все твердил и твердил заклинания. На седьмом круге Голем раскалился докрасна, и всем троим пришлось отойти еще дальше.

– Невероятно, – прошептал Крымов. – Я до конца не мог в это поверить!

– И я тоже, – честно подхватила Эльза.

– Стихия огня взяла свое – что дальше?

Первые семь кругов первым учеником были пройдены, и за дело взялся второй. Он стал читать свои заклинания, также обходя стол против часовой стрелки на расстоянии нескольких метров. Первый круг, второй, третий… И вдруг Голем стал остывать! Огонь в глине унимался, а на смену ему приходил цвет человеческого тела, в котором по жилам уже разливалась и пульсировала кровь.

– Стихия воды, – прошептала Эльза.

– Да, – подтвердил ее слова Крымов.

Из голой черепушки Голема вдруг показались волосы. На седьмом круге, который, читая, сделал ученик, тело на столе уже было не отличить от обычного человеческого по форме и цвету. Это был просто огромный обнаженный мужчина, в меру покрытый волосами, с массивным грубым лицом, огромными пятернями рук и лаптями ног.

Все трое – учитель и два ученика – благоговейно приблизились к своему оживающему созданию. Наступал заключительный этап рождения Голема.

– Ага, – прошептал Крымов, – вот и учитель двинулся кругами. – Пошла стихия духа!

Так и было. Равви Иосиф бен Шатах с силой открыл гиганту рот, бросил:

– Дай мне шем!

Один из учеников тотчас подал ему небольшую пластинку. Равви сунул пластинку на язык Голему, захлопнул его пасть и только после этого уставился в колдовской текст Каббалы. Делая первый круг против часовой стрелки вокруг ложа с Големом, он торопливо читал заклинания. Первый, затем второй, третий и четвертый, пятый… Вдруг рот Голема широко открылся, он вобрал в себя огромный глоток воздуха, затем второй и третий, грудь его ожила, а затем открылись глаза. Полурык, полушипение, полустон вырвался из него, и Голем сел на железном медицинском столе. Он огляделся и увидел троих людей, сбившихся в кучку и пристально следивших за ним.

– Живой! – восторженно и в высшей степени благоговейно прошептал равви бен Шатах. – Ученики мои, он живой! У нас получилось, слава Господу!

Они осторожно стали подходить к ложу со своим новорожденным. Но глаза Голема смотрели безумно, как у выбредшего по весне из берлоги голодного медведя.

– Черт, да у него слюна течет изо рта, – заметил Крымов.

– Потому что он дебил, – подсказала Эльза.

– Нет, потому что он хочет жрать, – догадался Андрей. – Новорожденному орущему человечку мамка дает грудь, а что нужно голодному до смерти неандертальцу? Ну?

– Где волшебный шем?

– Да он проглотил его.

– Уходите, – шепнула Эльза, и обращалась она, совсем негромко, к учителю и двум его ученикам. – Бегите же!

Но было поздно. Рука Голема стремительно прихватила одного из учеников, подтащила к себе – хлопнула пасть, и часть шеи оказалась в миг откушена. Кровь брызнула в стороны. Голем присосался к изуродованному телу, утолил жажду и легко откинул его. Но этого показалось мало – он бросился на второго ученика, и тотчас захрустели его кости – он был сломан и растерзан так же быстро. Равви Иосиф бен Шатах, не веря в происходящее, шарахнулся назад и вжался в стену. Волосатый широкоплечий монстр двинулся в его сторону. Равви истошно закричал, но его крик был прерван.

Крымов и Эльза сидели на лестнице тихо, как мыши.

А кровожадный Голем пожирал своих творцов. Но меры он не знал и скоро заревел, упал на пол и стал кататься по нему, как маленький ребенок, вопя что есть мочи. А потом его стало рвать – и он выблевал все, что сожрал. Его выворачивало долго, а потом он вдруг замер. В той же позе эмбриона, скрюченный, обхватив живот руками, поджав к мощной груди колени. И превратился в недвижимое существо.

– Что случилось? – спросила Эльза. – Он умер? От заворота кишок?

– А ты еще не поняла?

– Да скажи уже, если ты такой умный. – Она готова была обидеться.

– Он выплюнул свой чертов шем, вот что случилось. Без него он мертв. Но если вложить его обратно, сама понимаешь, что будет.

– Хорошо понимаю, – кивнула Эльза.

– Вот что мы сделаем, – кивнул Крымов, встал и двинулся вниз. – Пошли, ангелок.

– Хочешь найти шем?

– Ага, сейчас, только покопаюсь в потрохах этих трех дураков.

– А что?

– Сейчас увидишь.

– Ты и впрямь такой умный? Или я глупая?

– Я просто хорошо сделал домашнее задание, спасибо моему работодателю. – Крымов осторожно подошел к скрюченному гиганту, вытащил из кожаных ножен, прятавшихся справа на груди, нож, сел на корточки и повернул патлатую голову мертвого дикаря.

– Какой мерзкий, бр-р! – поежилась Эльза.

– Нормальный для Голема, – ответил Крымов.

Он нацелился ножом на его лоб, поднес лезвие и срезал надпись «эмет» со лба мертвого гиганта, чтобы и следа на голове не осталось. Потом встал и отошел на два шага. Вдруг они оба увидели, как с трупом стали происходить невероятные метаморфозы. Кожа стала серой, глаза помутнели, тело стало покрываться трещинами – как это бывает с землей в засушливую погоду. Они становились все шире, а тело – еще чернее. В одну минуту недавно живой гигант превратился в земляной холм в форме скрюченного человека.

– Да-а, – выдохнула Эльза. – Не верю глазам, Андрей, не верю…

– Таких следов оставлять нельзя. – Он отрицательно покачал головой. – Мой куратор мне этого не простит.

Он пнул гигантский земляной холм в форме огромного человека, тот рассыпался на их глазах и стал просто землей.

– Какое у тебя было задание от твоих кураторов? – спросил Крымов. – Уничтожить Голема или доставить заклинания?

– И то и другое, – честно ответила Эльза. – А у тебя?

– В первую очередь – доставить сакральные документы. Хорошо, они оставили их на буфете. Как поступим, милая почти незнакомка?

– Сделаем копии и поделим, – ответила его подруга. – Не убивать же нам друг друга из-за этих проклятущих заклинаний? Глаза бы мои их не видели!

– Это уж точно, – кивнул Крымов. – Еще нужно убрать все следы нашего присутствия и ретироваться через крышу. Я ничего не забыл?

– И все это сделать как можно скорее, – добавила Эльза.

5

Когда они оказались на крыше соседнего дома в ярком свете луны, оба решили перевести дух. То, свидетелями чего они стали, было предназначено не для посторонних глаз. Но даже им, профессионалам, такое нужно было переварить.

– Ты как? – спросил спутницу Крымов.

– Ничего, – с запинкой отозвалась Эльза.

Золотились черепичные крыши Праги в свете яркой весенней луны, блестела прекрасная Влтава. Поднимались в небо разбросанные по городу башни храмов, дворцов и ратушей, шпили домов. Ухоженный европейский город, спавший мирным сном, радовал глаз. А где-то совсем рядом, в разгромленном доме, осталась кровавая баня. Возможно, соседи уже вызвали полицию.

Крымов с удовольствием взглянул на Эльзу – в черном облегающем спортивном костюме она смотрелась кошкой на крыше. С золотой челкой из-под шапочки. Дерзкие тугие косы разметались по плечам. Той кошкой, которая ходит сама по себе? Или той, кто выполняет чьи-то задания?

– Ты же знала, кто я такой, верно? – спросил он.

– Ага, – кивнула она.

– Выходит, знала обо мне больше, чем я о тебе.

Она обернулась к нему, усмехнулась:

– Выходит, что так, умник.

– И я не первая жертва случайно сломанного каблука и твоих хорошеньких ножек?

– Увы, нет. Первой жертвой был мой учитель – и я действовала по собственной инициативе. Набиралась опыта. Второй раз я использовала этот прием, когда знакомилась с одним послом.

– И какой я по счету?

– Третий.

– Надеюсь, сексом ты занималась со мной не по заданию?

– Обижаете, господин Крымов, я же не шлюха! Ты мне понравился.

– Ну слава богу.

Он взял ее за руку, притянул к себе.

– Шапочка тебе идет, особенно к косичкам.

– Знаю, мне все идет. Я же красотка. Лучший козырь для шпионки.

– Какая же ты. – Он покачал головой.

– Да, я такая, – Эльза посмотрела ему в глаза, – хитрая, ловкая, немного циничная лгунья.

– И очень развратная лгунья.

Она вцепилась коготками в его ладонь:

– Умеренно. Чем ты недоволен? Ты мне и впрямь понравился, – призналась она. – Галантный кавалер. Роскошный самец. Загадочный тип. В смысле, рыцарь. Ну, типа того.

– Да, я такой. И не типа, а рыцарь. На все сто процентов.

– Вот и я о том же. И очень нескромный, кстати.

– Какой есть!

– Но я и не поклонница скромных мужчин.

– А вот в это я верю, кстати. – Он сделал ударение на последнем слове.

Андрей крепко обнял ее, поцеловал в губы. Трудно придумать более романтичный поцелуй – на крыше в Праге под ночным весенним небом, когда внизу безумцы оживляют големов и пытаются разрушить мир. А они, ночные волки, пытаются его сберечь. Ну разве не круто?

Эльза ткнулась подбородком ему в плечо.

– Ужасный день. Хуже не придумаешь. – Она помолчала. – Так что, нескромный мужчина, кто у тебя следующий в списке? – И отстранилась: – Есть такой?

– А у тебя есть?

– Да. – Подумав, девушка пожала плечами: – Чего нам теперь друг от друга скрывать? Первой открою карты. Я же в долгу у тебя: заморочила бедняге голову, затащила в постель, можно сказать…

– До постели пока не дошло – все произошло на тумбе.

– А, точно!

– Давай имя, болтушка!

Она назвала. Крымов усмехнулся:

– Он самый. И тоже два ученика.

– Тогда едем? У меня мотоцикл через две улицы.

– Едем, – кивнул Андрей. – Это же на самом краю города?

– Именно так. – Она уже шла по крыше впереди него. – Я там проезжала сегодня – одинокий дом в лесном массиве. Стой! – Она выставила ладонь в его направлении.

Внизу уже завывали сирены полицейских машин, и куда они ехали, догадаться было несложно. Три автомобиля подлетели друг за другом к соседнему дому, где они только что были. Из машин высыпали вооруженные блюстители правопорядка.

– Их ждет большой сюрприз.

– Огромный.

– Будем осторожны, – предупредил Андрей.

– Будем, – согласилась Эльза.

Она оказалась отличной мотоциклисткой. Пролетели по Старому городу и быстро оказались на его окраине, между Палмовкой и Новой Либенской синагогой, где у паркового массива стояли частные особнячки. Дом нашли сразу. Выглядел он безукоризненно, только отчего-то тревожно горел свет в гостиной. Они подкрались и заглянули в окна первого этажа – никого. Но что-то было не так. Перевернутая настольная лампа, опрокинутая ваза. Все выглядело на удивление тихо, как будто громы и молнии уже пронеслись, теперь оставалось пожинать плоды бедствий.

И Крымов, и Эльза вытащили оружие. Дверь оказалась открыта. Они переглянулись и вошли. Он – первым, она прикрывала его. Холл, лестница в подвал…

Они осторожно и бесшумно спустились. Картина им предстала почти знакомая. В середине подвального помещения – стол. Пустой. Рядом лежал убитый молодой человек в фиолетовой мантии иудейского священника – у него была явно свернута шея. Второй, в таком же одеянии, сидел у стены, обхватив голову руками. Судя по всему, он пребывал в глубочайшем шоке. У стола лежала знакомая груда земли в форме человеческого тела, но без головы. Равви, стоявший у дальней стены, держал в руках охотничью двустволку.

– Что случилось? – спросил Крымов.

– Я вовремя успел снести ему голову, – дрожащим голосом проговорил священник лет пятидесяти и кивнул на кучу земли.

– Ясно, – сказал Крымов. – Вместе с шемом во рту и надписью «эмет» на лбу?

– Именно так. Кто вы?

– Я работаю на ваше братство. Господин Давид Коэн бен Кастиэль будет очень вами недоволен, гарантирую. И вас ждет товарищеский суд, как я понимаю.

– Я знаю это, – опустил голову равви.

– Скажите, что у вас пошло не так? – неожиданно спросила Эльза. – В чем промахнулись? Вы создали рецепт глины на основе крови троих человек, прочитали нужные молитвы, в этом я не сомневаюсь, поскольку он ожил, но что вы сделали не так? Почему он набросился на вас? Ведь он убил вашего ученика. – Она кивнула на труп молодого человека. – Почему Голем решил уничтожить своих создателей?

– Понятия не имею, уважаемая пани, – покачал головой равви. – Нам казалось, мы близки к совершенству, уже коснулись…

– Бога? – договорил за него Крымов.

– Его силы и мудрости, его дара, который когда-то получил наш предшественник – Иегуда бен Бецалель. Но он создал своего Голема, верного слугу и друга, а мы – бездушное чудовище, способное только убивать.

– По легенде, Иегуде бен Бецалелю помогал сам Господь, – сказал Андрей. – Он создал Голема, чтобы тот защищал от недругов гетто. В этом была практическая цель. А зачем вам понадобился Голем?

Раввин посмотрел на него, но ничего не ответил. А разволновавшийся Крымов не смог не задать еще один вопрос.

– Неужели искушение создать живое существо, подобно Богу, так велико? – нахмурился детектив. – Если честно?

– Очень велико, – неожиданно вдохновенно произнес равви.

– Да любая женщина может родить хоть пять мужиков, хоть десять, в отличие от Голема они будут и говорить, и мыслить, и даже любить вас. Может быть, станут гениями. Зачем же вам это нужно?

Равви прислонил двустволку к стене, сел на ближайший стул и усмехнулся:

– Вы не понимаете, уважаемый пан. Женщины рожают подобных себе – обычных людей. А это – сверхъестественное существо. Голем Льва Бецалеля обладал гигантской силой, его не брали сталь и огонь. При всей своей мощи он мог передвигаться с быстротой животного, чтобы везде поспеть и обезопасить гонимых иудеев. Творение Голема – это создание чуда, а не подобного себе. Я мечтал об этом тридцать три года, с шестнадцати лет. С тех самых пор, как услышал легенду от своего учителя равви Иехиля бен Нахмана с Кутна Горы. Он сам юношей участвовал в создании Голема и со своим учителем оживил его. Тот стал человеком и ушел в мир.

– Они отпустили в мир Голема?

– Мой учитель думал, что тот вернется, но он ушел навсегда. Позже они узнали, что его сбил поезд. Голем встал на пути и сам подставил себя под удар.

– Но зачем?

– Он был уродлив, нем и не смог справиться с этим.

– Может быть, он хотел, чтобы его полюбили? – спросила Эльза. – Но ему отказали в этом чувстве?

– Может быть, – пожал плечами равви. – Я не знаю. Но знаю другое: с каждым столетием каждый из нас, кто лепит Голема, вдыхает в него жизнь, надеется на то, что он создаст нечто более совершенное. И многим это удается, добрая пани. Но лучшее – впереди.

– И все-таки вы соревнуетесь с Богом, – заключил Крымов. – Хотите того или нет, но вами, равви, и подобными вам движет гордыня.

– Вы правы, – вдруг откликнулся ученик, поднимая голову, и глянул на случайных гостей этого дома. – Святая гордыня! И я посвящу всю жизнь созданию совершенного Голема, который станет моим другом и слугой, для которого не будет преград ни в чем.

– Тяжелый случай, – констатировал Крымов. – Ну что, милая, уходим? – обернулся он к Эльзе. – Оставим этих господ разбираться с их эго, товарищами по партии и правосудием?

– Уходим, – согласилась она.

Как же упоительно было вдохнуть аромат свежей весенней ночи после подвального спертого воздуха, напитанного смертью. Они подошли к мотоциклу, когда на телефон Эльзы пришло сообщение. Она читала внимательно, вновь становясь собранной и серьезной.

– Что там? – спросил Крымов.

– Новая подсказка. Посмотри на это фото. – Она повернула к нему экран. – Тебе этот дом ничего не напоминает?

Величественный строгий особняк, окруженный садом, показался очень знакомым. Он словно видел его совсем недавно, но где? И сада такого не было, и стоял этот дом в центре города, среди других, куда более новых построек, как вырванный из глубокого Средневековья артефакт. Знакомые очертания, расположение окон и дверей…

– Стоп, это же копия Староновой синагоги на Парижской улице, да?

– Ага, – кивнула девушка. – Именно – копия. Только этот дом на Кутна-Горе и принадлежит он старинной еврейской семье, в которой каждый мужчина становится раввином. Их фамилия – Иехиэль.

– И такой у нас есть. Первый во второй тройке подозреваемых, что живет в предместьях, верно?

– Верно. Нынешний равви – Шломо бен Иехиэль. Мне рекомендовано лететь туда немедленно. По дороге я получу новую информацию. Но все нужно сделать этой ночью. А точнее – прямо сейчас.

– Сколько же отсюда до Кутна-Горы? – вопросил Крымов и достал айфон. – Ну-ка. – Он заглянул в Интернет. – Почти семьдесят километров. Что скажешь?

– За час долетим, – ответила Эльза. – С ветерком – минут за сорок.

– Тогда полетели, – сказал Крымов.

Эльза надела шлем, перекинула ногу через седло. Андрей уселся сзади, крепко прихватил ее за талию.

– А кто дает эти указания тебе? Типа с ветерком? Кто твой куратор?

– Не скажу, – просто ответила Эльза и нажала на газ.

Мотоцикл взревел и сорвался с места – их ждали загородная трасса, звезды и луна, в эту ночь пронзительно яркая до преступной бесстыдной наготы.

6

Когда-то городок Кутна-Гора был богатейшей провинцией Чехии, потому что именно тут открыли и разрабатывали знаменитые серебряные рудники, сделавшие Чехию несметно богатой. Город уступал по богатству только одной величественной королевской Праге, а по красоте храмов вполне мог соперничать.

Они ворвались в спящую Кутна-Гору шумно, разрушая благоговейную тишину, с вызовом пронеслись по узким темным улочкам и вылетели на другом конце города. Еще пара километров, и они у цели: мощеная дорога, богатые частные дома, сосны и ухоженные сады. Только один сад так разросся, что за ним и дома почти не было видно, одна зубчатая крыша, точь-в-точь как у Староновой синагоги в Праге.

Они остановились в указанном месте, тут на телефон Эльзы и пришло новое сообщение. Отважная спутница Андрея получила подробный инструктаж: куда подъехать, как перебраться через двухметровый каменный забор с чугунным навершием, также пришел план дома с указанием, в какой зале могло происходить «таинство».

Андрей тоже времени не терял: полез в Интернет и стал искать информацию о хозяине дома, недалеко от которого в ночной тени деревьев они остановились.

– Слушай, – уже через пару минут сказал он. – Этот дом построил магнат семнадцатого века, разбогатевший на добыче серебра, некто Иезекиль бен Иехиэль, сын Ицхака. Как я понимаю, предок нынешнего раввина. Но вот что интересно и загадочно: у него якобы был удивительный слуга, палочка-выручалочка, обладавший сверхъестественным чутьем на богатство. Оно словно притягивало его. Этот слуга обладал огромной силой, говорить не мог, только мычал…

Крымов вопросительно посмотрел на Эльзу.

– Дальше, – кивнула она.

– Все думали, что у него отрезан язык. Именно так говорил о своем слуге Иезекиль бен Иехиэль. Слуга ходил, простерев перед собой руки, а когда останавливался и начинал то ли мычать, то ли стонать, там и находили залежи серебра.

– Это был не простой слуга, – сказала Эльза.

– Да, милая, это был Голем. А Иезекиль бен Иехиэль оказался сыном того самого Ицхака, помощника и зятя Льва бен Бецалеля, который вместе со своим тестем оживил его. Только этого Голема, который был заточен на поиск серебра, создал и оживил Иезекиль бен Иехиэль. Воротила купил огромные земли, построил этот самый дом, похожий как две капли воды на Староновую синагогу, стал знаменитым пражским магнатом. Но однажды его слуга вышел из-под контроля, случилась какая-то история с юной служанкой, на этом все и закончилось. Как видно, опасаясь непредсказуемого помощника и слуги, помня о бунте первого монстра, Иезекиль бен Иехиэль вытащил шем из его рта. И еще, первый Голем, созданный Бецалелем, защищал иудейский квартал от посягательств врагов, а второй – искал серебро.

– Ты это к чему?

– Хозяин Голема с кровью и желаниями передает Голему и все свои страсти. А если этих страстей чересчур много, то Голем может уродиться животным, созданным убивать и разрушать.

– Резонно, – согласилась Эльза. – Ну что, лезем?

В руке она держала стальную кошку на веревке с крупными узлами. Ее она только что вытащила из мини-багажника мотоцикла.

– Полезли, – ответил Андрей. – А то опоздаем к раздаче чудес.

Но все вышло не так, как гласила инструкция. Они преодолели забор, помогло дерево, тут подсказка была верна, зацепились кошкой, по веревке спустились и осмотрелись, но дом оказался спящим. Ни одно окно не горело. Никакого шума не долетало из жилища. Все, казалось, спало мертвым сном.

– А может, трагедия уже завершилась? – предположил Крымов. – Мы и на предыдущую-то опоздали.

– Посмотри, – кивнула Эльза.

У ворот стояли машины, в том числе огромный черный «Хаммер». Несомненно, это был транспорт гостей.

– Убедительно, – согласился Андрей.

Отмычкой он отпер двери особняка, и они осторожно двинулись по тихим пустым коридорам, от одной комнаты к другой. В доме никого не было. Люди исчезли. В большой зале, обводя интерьер лучом фонаря, Крымов наткнулся на любопытный артефакт. Это была разбитая ваза на высокой тумбе, отливавшая в свете фонаря изумрудно-золотистым цветом. Вокруг нее были уложены осколки, когда-то составлявшие ее часть.

– А вот и ваза короля Рудольфа Второго, – заметил Андрей, – тот самый нефрит, от которого раз в тридцать три года берется осколок и выкладывается на могилу Льва бен Бецалеля. Уже четыреста лет! Все верно – инициаторы старинной легенды живут в этом доме.

– Может, они сейчас в подвале? – предположила Эльза. – Что скажешь?

– Я уже сыт подвалами, если честно, – поморщился Андрей. – Так неохота в еще один ад.

– Мне что, одной идти?

– Какая ты, а? Ладно, идем, – нехотя согласился Крымов. – Раз уж влезли, глупо уходить без приза. Без рогов и копыт.

Но и подвал не подавал ни единого признака жизни. Крымов проходил мимо окна, выходившего во двор, и вдруг остановился.

– Эльза! – окликнул он спутницу. – Вон они! В гараже!

Она подлетела к окну. Во дворе, похожем на сад, читались контуры большого гаража, откуда через дверные щели падал свет.

– Да, они там, – согласилась девушка. – Но почему мне никто не сказал об этом месте?

– Идем, – твердо сказал Крымов.

Они потихоньку выбрались из дома и незаметно подкрались к большому гаражу на несколько машин. Автомобилей во дворе стояло несколько, видимо, их выкатили наружу, чтобы не мешали. В гараже были люди – и, судя по голосам, не менее двух десятков. Там сейчас, несомненно, происходило что-то важное – внутри взволнованно гудели, громко перешептывались, приглушенные голоса звучали все яснее и громче.

– На крыше большое окно, – сказала Эльза. – А к дереву прислонена лестница. Рискнем?

Крымов приставил лестницу к гаражу, и они проворно забрались на крышу. Она была из жести. Чтобы не обнаружить себя шагами, они аккуратно проползли на четвереньках, и каждый заглянул в окно со своей стороны.

– Боже, – прошептала Эльза. – Это еще страшнее…

Прямо под ними на огромном металлическом столе лежало раскаленное тело мужчины. Вокруг ходил молодой ученик в одеянии иудейского священника и читал текст. А дальше по кругу стояли человек тридцать наблюдателей, соучастников действа, и с благоговением наблюдали за таинством. Тут собралась целая религиозная секта, и она ожидала рождения своего кумира. Тело мужчины остывало на глазах, набиралось телесного цвета, уже кровь потекла по его жилам, стали расти волосы.

– Кажется, эти добились совершенства, – зачарованно проговорила Эльза. – Только посмотри…

В отличие от тех громил, которые рождались у предыдущих воскресителей, этот Голем был прекрасен – Адонис, да и только. Его слепили руки настоящего мастера. И лицо его было одухотворенным. В него, несомненно, вдохнули удивительную силу – и внешнюю, сделав абсолютно гармоничным, и силу души. Этот обнаженный Голем был прекрасен. На лбу стояла все та же печать: «эмет» – «истина».

Семь раз обойдя рождающегося человека, второй ученик отошел в сторону. Вышел учитель – их равви, тот самый Шломо бен Иехиэль. Он двинулся по кругу против часовой стрелки, читая свою молитву, словами передавая Голему животворящий дух.

Первый круг, второй, третий… пятый…

И вдруг глаза голема широко открылись. Взгляд этого существа был осмысленным. Чего не додумали два сыщика, так это того, что оживший человек первым делом увидит их – воровато подглядывающих за ним с потолка. Вдруг миловидное лицо страшно исказилось, будто его ударили огненным прутом, он стремительно сел и с остервенелым шипением ткнул пальцем вверх – в большое окно над своей головой.

Все подняли головы и увидели двух коварных чужаков.

– Уходим, – быстро велел Андрей.

Они пронеслись по крыше, Андрей слетел с лестницы, Эльза – сразу кошкой прыгнула вниз, сгруппировавшись в полете, пружинисто приземлившись на согнутых и прокатившись кубарем несколько метров, чтобы полностью нейтрализовать удар. Такое могли проделывать только профи высокого уровня. Они рванули через небольшое поле к дому, в тень, когда позади них раздался страшный удар. Так обрушиваются дома. Не сговариваясь, оба обернулись. В освещенном квадрате просторного гаража стоял обнаженный Голем – он только что руками выбил ворота. Створки разлетелись, как две картонки. За спиной Голема толпились жрецы и паства кумира. Свет в гараже бросил его тень к самым ногам Крымова и Эльзы. Голем поднял руку и указал на двух ночных воришек, но палец его показывал только на одного из них – одну! – на Эльзу.

– Кажется, ты ему понравилась, – прошептал Андрей.

А потом из-за спины Голема вышел тот, кто создал и оживил его – равви Шломо бен Иехиэль. Он властно поднял руку, и все затихли. Затих и Голем.

– Они не уйдут! – сказал пастве бен Иехиэль. И приказал Голему: – Убей их!

Голем сгруппировался и бросился за беглецами. Но Андрей и его спутница времени не теряли. Они опрометью обежали дом. Впереди были ворота, стояли автомобили.

– Мы уже не успеем перелезть через стену! – на бегу бросил Андрей. – Этот черт догонит нас!

– Зато успеем другое! – откликнулась Эльза. – Вдруг повезет?

– О чем ты?

– Об удаче!

Она подбежала к гиганту-«Хаммеру», вскочила на подножку и потянула дверцу – та открылась. Эльза прыгнула в джип.

– Есть! – выкрикнула она. – Забирайся!

Бывают моменты, когда твоего напарника ведет сама судьба и надо его слушаться во всем. Твои ангелы-спасители в эти минуты молчат, его ангелы – пророчат судьбу. Подчиняйся и радуйся, больше ничего! А «Хаммер» уже взревел, как сто чертей. Андрей влетел в него пулей и оказался рядом с Эльзой. Оглянулся – Голем уже выбегал из-за дома. Его ноги едва касались земли – он почти что летел в их сторону. Эльза закрутила баранкой, повернула их машину таким образом, чтобы видеть Голема в боковом зеркале.

– Сдохни, красавчик! – выпалила она и стремительно дала задний ход.

Бежавший на них Голем влетел в капот «Хаммера», распластался по стеклу, когда она затормозила, рухнул, а потом машина грузно перескочила через него, оставляя под колесами только что народившегося злобного и, кажется, разумного человека. В эту минуту толпа, только что оживлявшая кусок глины, высыпала из-за угла дома.

– Держись крепче, Андрей! – приказала Эльза.

– Что придумала?

– Сейчас увидишь!

Он увидел и ощутил на себе – «Хаммер» зарычал так, будто собирался передавить и разрушить все вокруг, а потом рванул к чугунным воротам и вышиб их. Оказавшись на свободе, Эльза оглянулась – преследователей не было. Несомненно, они, ошеломленные, хлопотали у раздавленного Голема. Эльза прокатила вперед, остановилась у деревьев, в ночной тени которых они еще недавно обсуждали план действий.

– Садись за руль! – приказала она Крымову и выскочила из машины.

Андрей перебрался на ее место, но не нажал на газ, пока не увидел, как из темноты вырывается знакомый ему мотоцикл с амазонкой в седле.

– Сумасшедшая, – проговорил он.

Мрачный дом остался позади – они уже минут десять летели по трассе. Огромный «Хаммер», пушечное ядро, и быстрый, как стрела, мотоцикл. Погони не было. Где-то на трассе, между Кутна-Горой и Прагой, они остановились. Крымов открыл дверцу, выбрался, спрыгнул со ступени. Эльза сидела в седле, уперев одну ногу в асфальт.

– Тебе так нужен был мотоцикл? – спросил Крымов.

– Он дорог мне как память. Правда.

– Что будет дальше?

– Понятия не имею. – Ее глаза горели азартом. – Но как мы ушли, а?

Крымов только покачал головой.

– Что? – спросила она.

– Красотка, богиня, вот что. – Андрей подошел к девушке и поцеловал ее. – У меня слов нет.

– Ну как же нет? – Ее глаза смеялись. – Я вполне довольна тем, что услышала.

За пологими горами светлело небо – к окрестностям Кутна-Горы подступало утро.

– Как ты думаешь, он сдох? – спросила девушка. – Красавчик из сарая? Наш гомункул?

– Не знаю, – покачал головой Андрей. – Но знаю другое: он запал на тебя. Я сам видел это.

– Я тоже, – кивнула Эльза, – любовь с первого взгляда. Видишь, какой он романтик? Влюбчивый истукан!

– Видимо, все големы соблазнялись женщинами, едва приходили в этот мир. Именно так было и с Големом равви Льва. Истукан влюбился в его дочь. Но этот истуканом не был, – мрачно констатировал Крымов. – Он особенный. Шломо бен Иехиэль, потомок Бецалеля по его дочери, добился-таки совершенства.

– Да, когда видишь разум в глазах монстра, становится не по себе.

Эльза обернулась на дорогу – она была пуста. Погоню за ними так и не организовали. Как видно, разгребали те проблемы, которые им устроили два ночных грабителя.

– Едем домой? – предложила девушка. – Только откати куда-нибудь джип и садись ко мне за спину…

7

Утром в гостинице «Скворечник», лежа в постели и глядя на экран, они узнали, что произошло в Праге в эту скорбную ночь – «Ночь восставшего Голема», как ее уже окрестили журналисты. В одном районе старой Праги были зверски убиты три человека, в другом еще один, – как оказалось, опять безумцы пытались создать и воскресить Голема. А вот то, что произошло на Кутна-Горе, совсем выходило за границы разумного. На вилле раввина Шломо бен Иехиэля было растерзано около тридцати человек, в том числе сам равви, и убийство это скорее походило на ритуальную казнь. У них были свернуты головы и вырваны языки. Возможно, действовала целая секта изуверов-маньяков. Таково было заключение криминалистов.

– Значит, он жив? – перебрав информации и отключив телевизор, спросила Эльза.

– Надо было его переехать раз десять, – задумчиво сказал Андрей. – А то и побольше. В лапшу раскатать.

– Надо было раздавить ему башку, – со знанием дела подхватила она.

– Что ж, мы в ту минуту плохо соображали, – успокоил ее Крымов. – Ноги бы унести. И вообще, если бы не твоя идея с этим внедорожником… На что ты рассчитывала?

– На свою интуицию, – просто ответила Эльза.

Весь день они провели в постели. Крымов уже успел пообщаться с Давидом Коэном, который просто недоумевал, почему же агент Крымов не вызвал подкрепление – его бойцов невидимого фронта, членов братства. Андрею едва хватило терпения, чтобы не сорваться и не зарычать на работодателя: какое могло быть подкрепление, когда счет шел на минуты, а то и на мгновения – в последнем случае.

Затем Крымов переговорил со своим многомудрым куратором. Антон Антонович Долгополов терпеливо выслушал спецагента.

– Восхищен, восхищен, – в конце по сотовой связи выдал старик. – Андрей Петрович, вы были героем. Это все?

– А что еще? – прикинувшись наивным, спросил Крымов.

– Ну как же? – неподдельно удивился Долгополов. – А документики, ну? Типа заклинания? Вы их смогли унести?

«Вот же хитрый старик, – подумал Андрей. – Только белыми нитками шиты все его хитрости».

– Представьте себе, смог, – ответил детектив. – Передам при встрече.

– Отлично, отлично! – воскликнул тот. – Вы там не затягивайте с этим вашим романом – возвращайтесь домой.

– Каким романом?

– Сами знаете. Милая блондинка. Отчаянная мотоциклистка. Был бы я лет на пятьсот моложе и выглядел как Аполлон, тоже бы втюрился.

– Откуда вы все знаете? – почти с укором спросил Крымов. – Как-то стремно даже…

Долгополов рассмеялся в трубку:

– Я вам говорил сто раз: у меня повсюду глаза и уши, – и снисходительно добавил: – Вот же наивный человек! Ну как ребенок, честное слово…

Ночью Андрей смотрел на диск луны, точно застывший в балконном окне чердачной комнатки Эльзы.

– Ты не спишь? – вдруг спросила она.

– Нет, – откликнулся он.

– И о чем думаешь?

– О том же, о чем и ты.

– Уверен?

– Да, – проговорил Андрей. – Я думаю о том, куда он делся, этот Голем. Не простой болван – особый, новый вид. Четыреста лет прошло, пока наследники Льва бен Бецалеля смогли создать из праха именно такого человека.

– Я вспоминаю, каким страшным стало его лицо, когда он увидел нас со своего ложа. Был таким милым Адонисом – и вдруг стал монстром. И убийство всех этих людей – ужас! Мне кажется, рано или поздно он придет за нами…

– Давай забудем о нем, хотя бы этой ночью, – предложил Андрей.

Он повернул ее к себе, горячую и нежную, и уже скоро, вспыхнув, жарко обнимал Эльзу. Андрей просто закрыл глаза, а вот Эльза увидела то, что было за стеклом балконной двери. Там, в свете ясной луны, стоял обнаженный мужчина и следил за ними. Ненависть и ярость закипали в нем. И желание убийства – в первую очередь. Но еще какие-то мгновения Эльзе казалось, что все это кино, или сон, или кошмар с любовью и ужасом, она вот-вот проснется.

Потом она с воплем слетела с постели и вжалась в стену. И в ту же секунду тот, кто следил за ними, обеими руками вышиб раму со стеклом – та, рассыпаясь, влетела в комнату. Монстр перешагнул порог, наступая в стекло и не сводя глаз с обнаженной женщины…

Крымов не раздумывал – подчинился наитию. Рука его выдернула из-под подушки пистолет, прицел лег на лоб Голема, уже скорыми шагами подходившего к их постели и нацелившегося на жертв руками, и выстрелы резанули ночь. Андрей знал, куда целиться, потому что обдумывал этот шаг. А вдруг пригодится? И вот теперь во лбу Голема, в правой его части, зияла дыра. Но стреляла и Эльза – ей хватило нескольких секунд, чтобы прийти в себя. Она выпустила всю обойму в ощеренный рот Голема.

Уже первые выстрелы остановили и опрокинули его, но он встал; вторые и третьи заставили монстра пятиться назад, он переступил через порог балконной двери, сделал еще один шаг назад, затем другой и уперся спиной и руками в парапет. С ним происходили метаморфозы – он стал серым, его пластика исчезла, затем он почернел и с тем же оскаленным, изуродованным пулями лицом почернел и пошел трещинами. Шем в его рту был уничтожен, но самое главное – была стерта выстрелами первая буква «э» на лбу чудовища. Теперь там остались только три буквы: «мет», что означало «мертв». Он еще несколько секунд покачивался, но потом широкие плечи и голова перевесили – Голем опрокинулся и полетел вниз. Как и были, нагими, Крымов и Эльза вылетели на балкон и глянули вниз. От Голема ничего не осталось – уже в полете он превратился в гигантский ком земли и разлетелся при ударе об асфальт, как земля из цветочного горшка, случайно оброненного с подоконника.

– Эй, маньяки! – закричали им с одного из отдаленных балконов. – Нудисты, блин! Вы чё устроили?! Я полицию вызываю!

– Соотечественник, – усмехнулся Крымов.

Обнаженная девушка повернулась к вопившему незнакомцу, вылетевшему на балкон в семейных трусах, и, подбоченившись, послала ему чувственный воздушный поцелуй.

Они зашли в номер.

– Сколько тебе надо, чтобы собраться? – спросил Андрей.

– Минуту, – просто ответила Эльза.

– Тогда давай – и вон отсюда.

– Согласна, – кивнула она.

Уже через пять минут они ехали на ее мотоцикле на железнодорожный вокзал Праги. Еще через полчаса она провожала Крымова у поезда. Им оказалось в разные стороны. Ей – на запад, ему – на восток. Поезд уже дал первый гудок.

– Все, что с нами случилось, еще придется как следует осмыслить, – сказал Крымов.

– А то, – кивнула она.

Андрей прищурил один глаз.

– Кто твой куратор? – легко спросил он. – Ну, колись.

Она потянулась и поцеловала его в губы.

– Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе об этом.

– Буду ждать.

– Номера друг друга у нас есть, милый.

– Это да.

Пора было садиться на поезд. Он грустно вздохнул:

– А пока что до счастливого свидания?

– Именно до него, – кивнула Эльза. – И будем надеяться…

Она недоговорила.

– Ну? – спросил он.

– Ноги гну, – рассмеялась она. – Будем надеяться, что оно случится раньше, чем мы с тобой предполагаем. Коль мы так неожиданно оказались на одном поле. – Она коснулась пальцем виска. – Интуиция.

– Да будет так, – кивнул он.

Андрей поцеловал Эльзу и поспешил заскочить на подножку. Она махнула ему рукой, поцеловала ладонь, легко сдула с нее поцелуй и пошла к выходу с перрона.

Скоро его поезд уже набирал ход – он почти что летел в сторону Польши. Потом будет Белоруссия, а затем Россия…

Андрей сидел напротив Антона Антоновича Долгополова, который разливал им чай. Яблочная наливка уже дожидалась в высоких стопках. Перед ними на большом столе лежали документы, похищенные из дома, где вволю похозяйничал самый первый Голем.

– Значит, рисковать жизнью все-таки пришлось? – спросил старенький, но крайне шустрый куратор.