Красивая, но одинокая

Размер шрифта: 13

A Case of Kiss and Tell

«Красивая, но одинокая»

Глава 1

Коннер Макейфи давно привык к повышенному вниманию журналистов к нему и его семье. Двоюродный дядя Коннера был доверенным лицом Джона Кеннеди, и с тех пор семья Макейфи автоматически причислялась к высшим кругам общества – как политическим, так и деловым. Конечно, это имело свои плюсы, но сплетни и скандалы отнюдь не способствовали спокойной жизни.

Николь Рейнолдс, сотрудница газеты «Америка тудей», мало интересовалась скандалами. Что редко бывает с журналистами. Вот и сегодня она без всякого приглашения пробралась в особняк Бриджхэмптон не с целью собрать побольше сплетен для новой статьи, а всего лишь взять интервью у самого младшего Макейфи – Коннера. В Бриджхэмптоне именитая семья традиционно принимала гостей в честь празднования Дня независимости США. Некоторое время Николь слонялась с нарочито скучающим выражением лица среди чиновников и знаменитостей. Все они были ей неинтересны. Ей был нужен Коннер.

В углу зала она заметила Палмера Кассини, знаменитого игрока в поло, снявшегося недавно в рекламном ролике известной фирмы, выпускающей спортивную одежду. Коннер и Палмер вместе учились в школе.

Коннер знал, как его приятель любит повеселиться. Да, Палмер спортсмен, но чтобы он отказался от приглашения на вечеринку – такого еще не было. Коннер считал его одним из своих самых близких друзей. Однако сейчас все его внимание было сосредоточено не на нем, а на рыжеволосой журналистке. Ясно, для чего она явилась. Николь, приятельница Уиллоу Стед, продюсера реалити-шоу «Красивые, но одинокие», собирает материал о его брачном агентстве «Мэтчмейкерс, инк.». Но Коннер не баловал репортеров вниманием. Он их попросту игнорировал.

– Кто это, Коннер? – спросила Рутанн, его мать.

– Кто, мама? – решил уточнить он, с трудом отводя взгляд от Николь.

Секунду назад Коннер был уверен, что эта журналистка – единственное, что может быть здесь интересного. Эти огненно-рыжие волосы, струящиеся по оголенным плечам, это белое обтягивающее платье… Врать самому себе было бессмысленно. Он хотел ее и в первый раз в жизни пожалел о том, что уже дважды отказал ей в интервью.

– Женщина, с которой ты глаз не сводишь, – продолжила мама. – Я ее не знаю. Видимо, она не нашего круга.

Матери Коннера было шестьдесят пять лет, но благодаря активному образу жизни и постоянным занятиям спортом она выглядела лет на пятнадцать моложе. Она играла в большой теннис и занималась благотворительностью. Рутанн Макейфи не относилась к тем женщинам, которые сидят дома, и Коннер ценил это в ней больше всего. Даже когда при крушении самолета погиб ее муж, отец Коннера, она не потеряла самообладания. Рутанн не утратила его и во время скандала, разразившегося сразу после катастрофы. Обычная женщина этого не пережила бы.

– Это Николь Рейнолдс, журналистка, – пояснил Коннер.

Его мать терпеть не могла журналистов, и у нее на то были веские причины. Рутанн взяла сына за руку:

– Я догадываюсь, зачем она здесь.

– Да, она хочет расспросить меня о нашем брачном агентстве и о реалити-шоу, которое мы снимаем.

– И ты согласился? Это низко – выставлять напоказ свою частную жизнь.

Коннер улыбнулся. Сказать, что его мать – человек старой закалки, значит не сказать ничего.

– Я знаю. – Он наклонился и поцеловал Рутанн в лоб. – Думаю, от нее лучше избавиться, пока она не подкинула нам проблем.

– Правильно, – согласилась мама. – Как она проникла сюда?

– Наверно, пришла с какой-нибудь приглашенной знаменитостью.

– В следующий раз следует делать приглашения на одного человека, – пробормотала миссис Макейфи. – Я не хочу, чтобы такие, как она, портили нам праздник.

– Какие такие? – поинтересовалась неожиданно появившаяся рядом сестра Коннера, Джейн.

Джейн, как всегда, была одета по последнему писку моды. Она была ведущей кулинарного шоу и, в отличие от брата и матери, не чуралась прессы.

– Как та журналистка, – ответила Рутанн.

– А, журналисты… Чума нашего времени. – Джейн подмигнула брату. – Где она? Я готова взять ее на себя.

Сестра любила доставлять окружающим неприятности, причем делала это виртуозно.

– Оставьте ее мне, – предложил Коннер, решив, что лучше не развивать тему.

Джейн внимательно посмотрела на журналистку:

– Мне ясно, почему ты так говоришь.

Коннер покачал головой и направился к Николь. Она стояла рядом с Палмером. Пробираясь через многочисленную толпу, Коннер взял у официанта бокал «Мохито».

Николь видела, что он приближается, и улыбнулась. Однако Коннер успел заметить, что этой улыбке предшествовал виноватый взгляд.

– Коннер Макейфи! – воскликнула она с наигранным энтузиазмом. – Человек, ради которого я здесь!

– Николь Рейнолдс, – негромко протянул Коннер, – человек, чье имя я не видел в списке приглашенных.

– Где женщина, там интрига, – вмешался Палмер.

– Это верно, – согласился Коннер. – Как вам атмосфера?

– Мне нравится, – ответил Палмер.

Николь схватила Коннера за руку и отвела его в сторону:

– Если бы я ждала приглашения, мне вряд ли выпал бы шанс попасть сюда и поговорить с вами.

– Потому что я не даю интервью.

Отец Коннера был политиком, но даже после того, как он отошел от дел, пресса и журналисты не оставляли его без внимания. Фотографии юного Коннера регулярно появлялись в газетах. В пятнадцать лет он дал себе слово не становиться публичным человеком. Кое-что ему удалось. По крайней мере, интервью он не давал и крайне редко попадал в объектив папарацци.

Николь не сдавалась:

– Думаю, у вас был негативный опыт. Но я обещаю не мучить вас.

– Что, если я люблю боль? – саркастично поинтересовался Коннер.

Даже если фраза прозвучала шутливо, в ней была доля правды. Нередко боль была единственным способом напомнить себе, что ты все еще жив.

Николь посмотрела на него прищурившись. Ей было интересно, что он имеет в виду.

– Так как насчет интервью?

– Отрицательно.

– Коннер, ради этого интервью я готова на все.

Твердость в ее голосе заинтриговала Коннера. Уже давно никто не говорил, что ради него готов на все.

– На все?

– Абсолютно, – подтвердила она. – В издательстве знают, что я способна добыть любой материал. Надеюсь, вы не испортите мне репутацию.

– Вы собираетесь брать интервью прямо здесь? – поинтересовался он, подходя ближе.

Для женщины Николь была довольно высока, почти сто семьдесят сантиметров, но даже при таком росте она доставала Коннеру лишь до подбородка. А ему нравилось ощущение власти, с которым он смотрел на нее сверху вниз. Коннер положил руку ей на плечо:

– Вы же знаете, как я отношусь к журналистам.

– Но это другое. Вы же делаете телевизионное шоу.

– Не я, а моя компания. Это разные вещи.

– Ваш отец общался с журналистами.

– Но я не он, – отрезал Коннер.

– Пожалуйста, – не унималась журналистка.

Ее пухлые алые губы отвлекали его. Желание овладевало им, и он был готов в любую секунду повести себя безрассудно.

– А что, если цена интервью будет слишком высока? – спросил Коннер.

– Назовите ее, – парировала Николь.

Он коснулся ее рыжего локона и намотал его на палец. Щеки Николь покраснели, она затаила дыхание. От этого прикосновения ее белая веснушчатая кожа покрылась мурашками.

Коннер хотел ее, но знал, что у них ничего не получится. Он не мог спать с женщиной, которой не доверял. Тем более с журналисткой. Но отпустить ее, не поцеловав, он тоже не мог. Коннер не сомневался, что, назвав цену, он спугнет Николь и сделает столь желанный поцелуй невозможным. Тем не менее он заявил:

– Я дам вам интервью, если вы станете моей любовницей.

Николь посмотрела ему в глаза – это были самые голубые глаза, которые она когда-либо видела. Она не ослышалась? Он действительно это сказал? Ей было странно слышать такие слова от человека… консервативного. Именно таким она считала Коннера Макейфи. Да, наверное, это самое подходящее определение – консервативный. Вряд ли он сказал это серьезно, ведь она совершенно не вписывается в его круг общения.

Ради получения материала она была готова на все, но такое… Это было слишком рискованно, если не вызывающе. Однако Николь была готова согласиться, правда, опасалась делать это сразу. Вдруг Коннер сказал это, только чтобы она побыстрее оставила его в покое.

– Любовницей? – переспросила она. – За такую цену вам придется раскрыть мне все свои секреты.

Он улыбнулся.

– Вообще-то я хотела всего лишь расспросить вас о брачном агентстве «Мэтчмейкерс», которое основал ваш отец, – продолжила Николь. – Но за такую цену я буду вынуждена поинтересоваться и многим другим.

Сегодня «Мэтчмейкерс» с трудом можно назвать агентством – это крупная компания с собственным реалити-шоу. Рейтинги шоу зашкаливали – казалось, вся Америка следит за тем, как одинокие люди встречаются в студии и от выпуска к выпуску стараются найти себе пару. Второй компанией, которой владел Макейфи, была огромная международная корпорация «Макейфи интернешнл». Ее основал сам Коннер, она была его детищем. Однако Николь подавай именно «Мэтчмейкерс».

«Вряд ли Коннер начнет торговаться», – думала Николь. Готовясь к интервью, она перечитала старые газеты, освещавшие гибель Джеда Макейфи, его отца. Там были фотографии маленького Коннера и его сестры Джейн, а также скандальные сведения о любовнице Джеда, с которой тот создал вторую семью.

Судя по всему, Коннер не собирался давать ей интервью. А Николь не собиралась сдаваться. Ее отец любил повторять: «Чтобы приготовить большой омлет, нужно разбить много яиц». Поговорка, которую, скорее всего, он придумал сам, но Николь нередко вспоминала ее в сложных ситуациях. Как, например, в этой.

– Вряд ли вам это удастся, – заметил Коннер. – Если вы согласитесь, я выдвину некоторые условия, которые нельзя нарушать. И если вы нарушите хотя бы одно из них, вам придется оставить меня в покое. Навсегда.

Николь покачала головой:

– Если я дам свое согласие, мы оговорим условия, удовлетворяющие нас обоих. Так будет справедливо, вы не находите?

– Не нахожу, – ответил он тоном человека, у которого на руках все козыри. – Тем более вы все равно не согласитесь. Поэтому разрешите просто поцеловать вас, и мы продолжим развлекаться по отдельности.

Конечно, ее главная цель – интервью. Но стать чьей-то любовницей?.. Это не входило в планы Николь. Тем более мать никогда бы этого не одобрила. Всех своих дочерей она учила быть сильными и ни от кого не зависеть. Но это не означает, что предложение Коннера не заинтриговало Николь.

– Давайте так: один поцелуй – один вопрос, – предложила Николь.

Коннер поднял брови:

– Вам будет достаточно одного вопроса?

– А вы думаете, вам будет достаточно одного поцелуя? – парировала она.

До этой секунды Николь никогда не испытывала столь внезапного прилива страсти. Она не хотела, чтобы их рискованная пикировка закончилась.

– Посмотрим, – коротко ответил он.

– Хорошо. Так как насчет первого поцелуя?

– Первый поцелуй будет и последним, дорогая моя. Либо вам придется согласиться на роль моей любовницы.

Стать любовницей самого Коннера Макейфи… Звучит очень заманчиво, и нет смысла это отрицать. Но готова ли она на это?

– Я собираю материалы о том, как современное общество относится к знакомствам в Интернете. Мне также интересно ваше отношение к таким знакомствам и к знакомствам на вашем шоу. Все вопросы касаются только деятельности «Мэтчмейкерс». И ничего личного, – пояснила Николь.

– Неужели совсем ничего? – спросил Коннер.

Она пожала плечами:

– Если вы желаете, я задам пару личных вопросов. Я хорошая журналистка.

Николь не терпелось понять, почему Коннер Макейфи до сих пор не женат. Неужели это следствие психологической травмы, когда Коннер вместе со всей страной узнал, что у его отца есть другая семья? Если он расскажет об этом, такой материал можно продать любому издательству по баснословной ставке. И все же цена слишком высока. Сможет ли она смотреть на себя в зеркало, если согласится лечь к нему в постель?

Газеты и журналы всегда платят за интервью, но платить самой, причем… собственным телом! Нет, это не ее метод. Может, разрешить ему поцеловать ее несколько раз, вытянуть из него нужную информацию и исчезнуть?

Николь не знала, как быть, особенно учитывая прилив желания, который никак не хотел угасать под взглядом этих бесконечно глубоких голубых глаз.

Коннер просил то, чего она не позволяла ни одному мужчине, – полный контроль над ее телом. Но, с другой стороны, за это он давал ей то, чего не получила ни одна женщина, – пропуск в его личную жизнь.

– Что скажете, Николь? Вы будете моей любовницей, или я могу позвать охрану и приказать прогнать вас с праздника, на который вы не были приглашены. – Коннер помедлил. – Я даже готов установить срок. Вы будете моей любовницей всего один месяц.

Николь склонила голову набок, пытаясь обдумать его предложение.

Конечно, не стоит соглашаться. Однако тело ее требовало обратного.

К тому же ей стало интересно. В конечном итоге Николь взяла Коннера за руку и вывела за дверь. Во дворе стояла скамейка, окруженная невысоким заборчиком. Здесь они могли побыть наедине.

Коннер обнял ее за плечи, и она с наслаждением вдыхала легкий запах геля после бритья. Николь хотелось, чтобы он ее поцеловал. Пусть даже один раз.

– Я не могу решить, пока вы меня не поцелуете, – заявила она.

В душе Николь была азартным игроком, готовым броситься в любой омут. Даже зная, что она может потерять все. Поцелуй – не такая уж высокая ставка. Но что-то в глазах Коннера Макейфи подсказывало ей, что из этого омута ей будет сложно выбраться.

– Отчего же? – поинтересовался Коннер.

– Оттого, что я не знаю, стоит ли оно того. Отношения между мужчиной и женщиной – это химическая реакция. Что, если между нами нет химии?

Коннер взял Николь за руку, обнял за талию и притянул к себе, глядя ей прямо в глаза. Она обняла его за шею. Бездонные голубые глаза смотрели на нее сверху. Длинные ресницы Коннера были такими же черными, как его волосы.

Николь почувствовала, что краснеет – буквально за секунду до того, как его губы прикоснулись к ней. Влажные губы идеальной формы коснулись ее губ. Это был удивительно нежный поцелуй. Коннер слегка наклонил голову, и она ощутила, как его язык проскользнул между ее губ.

Их языки переплелись. Сердце Николь пыталось вырваться из груди. Каждая частичка тела, которую ласкал Коннер, наполнялась безудержной страстью. Она прижалась к нему. Николь понимала, что нужно взять себя в руки, задать ему эти чертовы вопросы и немедленно удалиться. Но думать о чем-то другом не получалось. Она не хотела, чтобы Коннер останавливался. Он посмотрел на нее, а она не знала, что означает этот взгляд.

Что-то подсказывало ей, что он так же возбужден, как она. Николь снова прижалась к нему, встала на цыпочки и поцеловала в губы. Один раз.

– Итак, пришло время вопросов? – спросила она.

– Да, и сразу ушло, – ухмыльнулся Коннер. – Это был ваш вопрос, и я на него ответил.

Черт возьми! Можно было догадаться, что, играя с ним в такие игры, необходимо видеть на два шага вперед.

– Я не ожидала подвоха, – возразила Николь. – В таком случае предлагаю просто поговорить.

– Не сегодня, – отрезал Коннер. – Мне нужно вернуться к гостям.

Нет, она не могла отпустить его просто так. Когда он направился к особняку, она преградила ему дорогу, обеими руками обхватила его щеки и поцеловала. Страстно, крепко, как только могла.

Коннер сжал ее талию. Это был долгий поцелуй, какой бывает у влюбленных на первом свидании. Николь чувствовала дрожь во всем теле. Время как будто остановилось для нее, и она не заметила, как этот поцелуй закончился. Молодая женщина открыла глаза и увидела, что Коннер пристально смотрит на нее.

– Так что, вы согласны быть моей любовницей? – спросил он.

Его тон был надменным, но теперь Николь не сомневалась, что он имеет полное право вести себя самоуверенно.

Она обняла его за шею:

– Не так быстро. Я хотела бы задать всего один вопрос.

– Как? Еще один? – удивился он.

– Вам известно, что это первый. Только, пожалуйста, на сей раз без фокусов. – Коннер нахмурился, но она не собиралась сдаваться. – Мне нужно убедиться, что ваша информация достойна той цены, которую я за нее заплачу.

– Справедливо, – проговорил Коннер. – Хорошо, задавайте вопрос.

– Почему владелец самого известного в Америке брачного агентства до сих пор не женат?

– Я убежденный холостяк, – ответил он после секундной паузы.

– Ответ неполный, – бросила Николь.

– Другого у меня нет. Еще вопросы?

– А ответы на них будут такими же?

– Я сказал правду.

– Неужели?

Она смотрела Коннеру в глаза и понимала, что он хочет ее. Николь прижалась к нему, но на этот раз не поцеловала. Всем телом она почувствовала его и осознала, что он сгорает от желания. Надавив на торс Коннера своей полной грудью, она встала на цыпочки и, коснувшись щекой его щеки, прошептала ему на ухо:

– Мне кажется, вы что-то от меня хотите.

Он крепче обнял ее, провел рукой от талии до бедер и обратно. Николь ощутила силу его эрекции. Дрожь пробежала по телу женщины.

– Обсудим детали утром, – предложил Коннер. – Жду вас в восемь в офисе «Макейфи интернешнл».

Николь не успела ответить, потому что он отпустил ее и быстро зашагал к особняку.

Она молча смотрела ему вслед, понимая, что одержала победу. По крайней мере сегодня. Химическая реакция произошла, и силу ее было невозможно описать словами. Николь была готова принять любые его условия.

Возвращаться не было смысла. Николь медленно побрела к своей машине. Игра была рискованной, но это только заводило ее. Ей хотелось не просто взять интервью у Коннера Макейфи. Теперь ей был нужен сам Коннер Макейфи.

Глава 2

Утром Николь надела свое самое красивое платье и вышла из квартиры, расположенной в восточной части Манхэттена. Окинув себя взглядом в зеркале лифта, она удовлетворенно причмокнула – дама в зеркале выглядела на все сто.

До офиса Коннера было всего две остановки на метро, но Николь не могла позволить себе спускаться в подземку. С такой прической, в любимом платье давиться в толкучке? Ни за что. В игре с Коннером Макейфи изъяны не допускаются.

Она села на заднее сиденье такси и назвала адрес. Мысли путались в голове, и, пытаясь сконцентрироваться на вопросах, которые предстояло задать Коннеру, Николь постоянно возвращалась к событиям вчерашнего вечера. Она решила, что лучше вести себя с ним открыто и дружелюбно. Так легче расположить его к себе и выудить необходимую информацию.

Пусть он знает, что она пришла за победой. Она – профессионал… Профессионал, готовый лечь в постель ради интервью? Что-то здесь не клеилось. Решено: сегодня все будет по-другому.

Такси остановилось. Расплатившись с водителем, Николь сделала глубокий вдох и вошла в высокое здание, миновав вращающуюся дверь. Улица была заполнена людьми, спешащими на работу – в том числе и сюда, в «Макейфи интернешнл». Убедив себя, что ситуация находится у нее под контролем, Николь подошла к охране и назвала свое имя. Окинув ее взглядом, охранник выронил ручку. То что надо! Значит, с внешним обликом она угадала.

Николь зашла в лифт и немало удивилась тому, что никто, кроме нее, не едет вверх. В деловых центрах в такое время обычно сложно войти в лифт, а здесь она оказалась одна. Выйдя на нужном этаже, Николь увидела на стене большой логотип корпорации. Девушка в приемной записала в журнал ее имя и пригласила в комнату ожидания. Она присела на кожаный диван. Секретарша предложила ей кофе, но Николь отказалась – она пришла сюда не за этим. Через пару минут секретарша появилась снова:

– Мисс Рейнолдс, пойдемте со мной.

Девушка провела ее по длинному коридору к двери с табличкой «Коннер Макейфи, генеральный директор». Дверь была открыта, и Николь вошла внутрь. Первое, на что она обратила внимание, – это размеры кабинета. Он был огромен. Окна от пола до потолка выходили на город. Какое-то время она стояла молча, глядя на восходящее над городом солнце, а потом заметила Коннера. Он стоял в тени, поэтому ей не удалось увидеть его реакцию на свое появление.

Они сделали несколько шагов друг к другу. Коннер первым протянул руку:

– Доброе утро, мисс Рейнолдс.

– Думаю, после вчерашнего можно обойтись без формальностей. Зовите меня Николь.

Он покачал головой:

– Смело. Как всегда.

– А вы думали, что за одну ночь что-то изменится? – поинтересовалась Николь.

Коннер улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. Почему-то в эту секунду Николь подумала, что было бы, познакомься они при других обстоятельствах. Впрочем, других обстоятельств быть не могло.

Все началось с того, что ее подруга, Гейл Литтл, решила поучаствовать в том самом реалити-шоу. Гейл пошла на этот шаг, поняв, что шансы встретить нормального спутника жизни тают с каждым годом. У нее было свое пиар-агентство, и все время уходило на работу. Никакой личной жизни. Когда Гейл рассказала о своем желании лучшим подругам, Уиллоу и Николь, обе чуть не запрыгали от радости. Им не терпелось увидеть подругу в популярном шоу. Они искренне желали ей удачи…

– Итак, вы готовы к интервью? – спросила Николь.

– Присядьте, Николь, – предложил Коннер вместо ответа. – Вы, должно быть, чрезмерно самоуверенны, если и впрямь думаете, что я соглашусь на интервью.

Николь присела в кожаное кресло у журнального столика, откинулась на спинку и положила ногу на ногу. Затем немного поерзала, чтобы подол платья приподнялся, обнажив бедра. Ей хотелось увидеть его реакцию.

Несколько секунд Коннер смотрел на нее не моргая. Затем сел в кресло напротив. Судя по всему, накануне она недооценила его привлекательность. Сегодня Николь хотела его настолько сильно, что едва могла мыслить.

– Как насчет моего предложения? – поинтересовался он.

– Мне казалось, я ясно объяснила, что мне это не интересно, – ответила Николь. – Я надеялась, что к утру вы придумаете что-нибудь новое.

– Я не собираюсь ничего придумывать. Я мужчина, Николь, и я привык получать то, что хочу.

– А я привыкла не идти на поводу у обстоятельств.

– Никогда?

Не было смысла рассказывать Коннеру о нелегком детстве. Это было давно, и тогда она не знала, как бороться с обстоятельствами и побеждать. Если не брать в расчет детство, можно отвечать утвердительно.

– Никогда за последние несколько лет, – ответила Николь. – Предлагаю начать.

– Я уже начал. Я хочу вас. Вы хотите меня. Мы можем исполнить желания друг друга. Остается только понять, на что готов я и на что готовы вы ради этого.

Судя по всему, Коннер говорил серьезно. Об этом свидетельствовал его сосредоточенный взгляд.

– Предлагаю продолжить по проверенной схеме, – не сдавалась Николь. – Я позволяю вам себя целовать, а вы отвечаете на мои вопросы.

Он помотал головой:

– Не пойдет. Кроме того, похоже, вас тоже не устраивает такой сценарий. Поверьте, оказавшись в моих объятиях, вы забудете про вопросы.

Холодок пробежал по спине женщины. Ей очень хотелось оказаться в объятиях Коннера, и сделать для этого надо совсем немного. Николь была готова забыть про это чертово интервью и стать его любовницей. Внутри ее разгорелся огонь, бороться с которым было практически невозможно. Честно говоря, в глубине души она и не хотела бороться.

Но каковы будут последствия? Коннер бросит ее?

Она откинулась в кресле и снова закинула ногу на ногу, чтобы отвлечь его и выиграть время. Однако мысли в голове путались, и правильный ответ дать не удалось.

Николь определенно хотелось чего-то большего, чем простая интрижка. Если бы ей был нужен страстный секс, она могла бы получить его в любую минуту. Куда важнее для нее интервью с Макейфи. Она по-прежнему сомневалась, что Коннер хочет ее, а не пытается избавиться. Нужно добиться того, чтобы он действительно ее захотел.

– Знаете, Коннер, – начала Николь, – я думаю, что вам есть что скрывать и вы боитесь проговориться. Одно случайное слово – и миллионы читателей обо всем узнают.

Он также откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. Николь, судя по всему, попала в цель. Скрещенные руки – верный признак защиты. Именно таким она и хотела увидеть настоящего Коннера Макейфи.

Ему не нравилось, что она нашла прореху в его броне. Единственный способ совладать с Николь – указать ей на дверь и вернуться к делам. Но Коннер не привык проигрывать и не собирался сдаваться. Она хочет его, ей нужно получить у него интервью, поэтому игра будет идти по его правилам.

– У меня нет секретов, Николь, – возразил Коннер, – но, если вы найдете хоть один, я буду только рад.

Николь пожала плечами и опять скрестила ноги. Коннер бросил на нее взгляд, который можно было сравнить с взглядом хищника, готового наброситься на жертву. Ему очень нравился вид, открывающийся каждый раз, когда она клала ногу на ногу. Он догадывался, зачем Николь это делает – чтобы отвлечь его внимание, – но ему было все равно. Коннеру нравилось это ощущение – находиться на грани самоконтроля, понимая, что в любую секунду можешь сорваться с места и наброситься на женщину. Отличная тренировка для самообладания, не более того.

Коннер не любил проигрывать, и его отчасти раздражало, что в качестве главного оружия Николь мастерски использует свою сексуальную привлекательность.

– У всех есть свои слабости, Коннер, – улыбнулась Николь, – и, по-моему, я разгадала вашу.

Он пожал плечами:

– Ничего страшного.

– Но вам нужно от меня то, что я не готова отдать так просто.

– Тем лучше. Я не люблю добиваться цели без борьбы.

Коннер видел, что Николь получает от этой словесной битвы такое же удовольствие, что и он. При других обстоятельствах он с удовольствием познал бы не только ее тело, но и ее внутренний мир.

– Тогда давайте начнем, – предложила Николь. – Итак, первый вопрос…

– Не спешите, моя дорогая, – перебил ее Коннер. – Сколько бы раз вы ни закидывали ногу на ногу, бдительность я не утрачу.

– А что может заставить вас потерять бдительность? – поинтересовалась она.

Он покачал головой, понимая, что на самом деле уже находится в ее власти:

– Станьте моей любовницей, и сами узнаете.

– Если бы я хотела, то давно стала бы ею.

– А мне кажется, вы уже согласны, – заметил Коннер.

Николь кивнула:

– Возможно. Но существует профессиональная этика, и я намерена ей следовать.

– Этика? – переспросил он. – Не думал, что приходить без приглашения на семейный праздник – это этично.

– Приглашение было у моего друга. На двоих, – объяснила Николь.

– И кто же он?

Она не ответила.

– Все ясно. Вы говорили, что ради интервью готовы на все. И ваше появление в моем кабинете только подтверждает это. Думаю, пришло время признать, что ваша карта бита.

– Насколько высоки ставки в этой игре? – спросила Николь.

– Очень высоки. И пожалуйста, не считайте, что я предлагаю вам стать моей любовницей из-за неуважения к вам.

– Я так не считаю.

– Я уважаю вас и не скрываю своего желания заняться с вами сексом. – Коннер видел, как блеснули ее глаза. Николь вздернула подбородок, стараясь выглядеть невозмутимой. – Я действительно считаю, что так будет легче нам обоим. Мы взрослые люди.

– В конце концов, если я вам симпатична, мы могли бы начать встречаться. После того, как я напишу статью.

Нет, все либо будет так, как хочет он, либо не будет никак. Коннер установил срок – один месяц. Для него это слишком много. У него еще не было столь продолжительного романа. И его подружки прекрасно это знали. По крайней мере, так ему казалось.

– Не пойдет, – отрезал Коннер.

– Почему? Потому что я не из вашего круга? – спросила Николь.

– Отнюдь. Но обычные отношения мне неинтересны. Я видел обратную сторону медали. Видел, как жили мои родители, как живут мои женатые друзья. Это не для меня.

– Разрешите использовать эти слова в статье.

– Не разрешаю.

– Помилуйте, Коннер. Статья посвящена именно этому, так почему же?..

– Я выдвинул свои условия.

– Хорошо, тогда давайте я спрошу вас о бизнесе.

– Деловые встречи согласовываются в отделе маркетинга.

– Но мне не нужен отдел, мне нужны вы, – взмолилась Николь. – Я хочу понять, почему человек, презирающий институт брака, занимается тем, что знакомит мужчин и женщин друг с другом.

– Хотите узнать?

– Мечтаю, – ответила Николь после недолгой паузы.

Коннеру нравилось, что она не сдается.

– Я делаю это ради денег, – сказал он.

– Ради денег?!

– Да. Это обычный бизнес. Люди платят хорошие деньги за то, что мы находим им человека, которого они не могут найти сами.

– Цинично.

Коннер пожал плечами, как бы говоря: «Ничего не поделаешь».

– Клиентам я этого не говорю, – продолжил он. – Если бы агентство не приносило денег, я давно закрыл бы его.

Николь подалась вперед:

– Я думала, для вас продолжение отцовского бизнеса – дело чести.

– Если вас не устраивают мои условия, предлагаю на этом закончить.

– Назовите ваши условия, – попросила Николь.

Коннер закатил глаза:

– Вы становитесь моей любовницей на один месяц, а я даю вам интервью. Месяц – достаточный срок для того, чтобы вдоволь насладиться друг другом.

– Вы меня не слышите, – возмутилась она. – На эти условия я не согласна.

Он поднялся с кресла и, обойдя столик, сел на него прямо перед Николь. Его ноги в дорогих лакированных ботинках оказались по обе стороны от ее ног.

– Ведь я могу использовать и ваш принцип, – предупредил Коннер.

– Какой?

– Получать свое силой.

Николь негодовала. Он вел себя настолько нагло, что она едва сдерживалась, чтобы не влепить ему пощечину. Спать с ним ради интервью – как потом с этим жить? Николь выросла в семье, где ложь и недомолвки были привычным делом. Возможно, поэтому она и решила стать журналисткой – ей нравилось докапываться до истины и нести ее людям. Согласиться на условия Коннера, вытянуть из него нужную информацию и быстро исчезнуть она не могла. Ей не хотелось никого обманывать. На личном опыте она познала – ложь приносит одни несчастья. Рано или поздно.

– Я не согласна, – сказала Николь. – Не смогу потом смотреть в зеркало.

Коннер снова скрестил руки на широкой груди. Молодая женщина украдкой перевела дыхание. Все было бы намного проще, если бы она не испытывала желание. Если бы она не хотела его.

Конечно, иногда приходится жертвовать чем-то ради достижения цели. Но она действительно не сможет смотреть в зеркало и видеть женщину, продавшую себя за интервью.

– Вы когда-нибудь платили за материал для своих статей? – поинтересовался Коннер. – Я имею в виду деньги.

– Это другое.

– И все же ответьте, – настаивал он.

– Да, иногда мне приходилось платить, – честно ответила Николь.

– В чем разница?

– Я понимаю, к чему вы клоните, – проговорила она. – Но речь идет о сексе. Это не в моих принципах – расплачиваться за что-либо собственным телом.

Коннер наклонился и уперся обеими руками в ручки кресла Николь. Его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от ее лица. Из-под густых черных ресниц на нее смотрели пронзительные и бездонные голубые глаза. Она вдыхала его запах – такой мужской и жгучий.

– Если бы я вместо этого попросил вас оплатить работу по покраске стен в моем офисе, вы согласились бы? – спросил он.

Николь закусила губу. Одна ее половина откровенно хотела, чтобы он уговорил ее. Ведь тогда можно будет получить и главное интервью в своей жизни, и удовлетворить сексуальный голод. Да еще с таким мужчиной!

– Несомненно, – кивнула она. – Но даже в этом случае я должна быть уверена, что вы сообщите мне что-то стоящее. Скажите что-нибудь, чтобы подогреть мой интерес.

– Я хочу вас.

При этих словах по ее спине снова пробежал холодок. Стараясь не терять самообладание, Николь немного придвинулась к Коннеру. Она тоже его хочет, но что с того? У нее есть гордость, в конце концов. Главный козырь в этой игре – Коннер Макейфи хочет ее. Остальное не важно.

Николь облизнула губы, отметив, что движение ее языка не осталось незамеченным. Коннер наклонился еще ниже, практически касаясь губами ее губ. Словно электрический разряд прошил ее тело.

Она уклонилась от поцелуя:

– Не стану отрицать, что это взаимно. Но о физической близости не может быть и речи.

– По-моему, вы запутались, – констатировал Коннер.

– Что, если вы сначала дадите мне интервью, а потом я стану вашей любовницей? – предложила Николь.

– Откуда я знаю, можно ли вам доверять?

Она нахмурилась:

– Ложь не принадлежит к числу моих привычек.

– И это говорит человек, врывающийся на чужой праздник без приглашения! – Коннер выпрямился.

– Я никого не обманывала. Никто не попросил предъявить приглашение на входе.

– Это демагогия. Мне нужно знать, что я могу доверять вам. В конце концов, мы оба отдаем то, чего раньше не отдавали никому.

– Господи, вам не надоело торговаться? – поинтересовалась Николь.

Он ухмыльнулся:

– Я всегда выигрываю, потому что знаю цену вещам.

– Я тоже, – отрезала Николь. – В обмен на интервью, посвященное вашему агентству и телешоу, могу предложить страстные объятия. Возможно, с поцелуями. Не более того. Перед тем как опубликовать статью, я пришлю ее вам на одобрение.

– Романтично, но неинтересно. Обнимать женщину, понимая, что она не будет твоей, – для мужчины это страшный сон.

– Уже лучше. – Николь снова положила ногу на ногу. – Итак, что мы имеем? У меня есть нечто такое, что очень нужно вам. Я готова к переговорам. Но и вам придется пойти на некоторые уступки. Задам вопрос по-другому: какова минимальная цена за интервью?

– Вы раздеваетесь догола и лежите на моем столе в течение пятнадцати минут, – заявил Коннер. – И в это время я могу делать с вами все, что захочу.

Николь покраснела. Конечно, сложно было ожидать чего-либо другого, но она почему-то вновь оказалась не готова.

– Хм… Нет. У меня не такое тело, чтобы долго его рассматривать, уж простите.

– А мне оно нравится, – усмехнулся Коннер. – Вы просто комплексуете. Либо набиваете себе цену.

Николь помотала головой. Одно дело – выглядеть сексуально в одежде и совсем другое – лежать абсолютно голой в его кабинете под пристальным взглядом Коннера Макейфи. Он заметит все недостатки. Ее тело далеко от идеала.

– Возможно, без одежды я понравлюсь вам меньше.

– Даже если и так, вы все равно получите интервью, – соблазнял ее он. – Честное слово, Николь. Ведь вы и сами этого хотите. Просто скажите «да» и получите.

С этим было сложно спорить. Но выполнить эротические желания циника – значит переступить через себя. Ее тело и ее душа были единым целым, и отделить одно от другого она не могла.

Глава 3

Николь Рейнолдс принадлежала к тем людям, которые, ступив однажды на тропинку, с нее не сворачивают. Когда-то она решила стать журналисткой и планомерно двигалась к этой цели. Не только в профессиональном плане, но и в личной жизни. Она понимала, что профессия не подразумевает наличие семьи, и была готова к этой жертве.

Ей нравился такой образ жизни, она была трудоголиком и ни о чем не жалела. Но сейчас что-то в ней надломилось. Шестое чувство подсказывало, что отношения с Коннером могут изменить и ее карьеру, и личную жизнь. Оставалось понять, в какую сторону.

Если она согласится на его условия, нужно получить гарантии того, что об этом никто не узнает. Но еще больше ее беспокоило другое: как стать любовницей Коннера и при этом не влюбиться в него по-настоящему?

Выбор не из легких, а времени на размышление не было – Коннер сидел на столике, не сводя с нее глаз.

– Коннер, я понимаю, что вам не терпится овладеть мною, но все же предлагаю обсудить условия, подходящие для нас обоих.

Он встал и вернулся кресло:

– Другие условия меня не интересуют.

– Но почему? Теряю-то в любом случае я, – возмутилась Николь.

Главное, что она теряла в эту минуту, – сам Коннер. Она понимала это и противилась изо всех сил.

– Не совсем так, – возразил он. – Вы уже поняли, что мне нелегко говорить о личной жизни. Поэтому кое-что я все же теряю.

Николь пристально посмотрела на него. Ее охватило странное чувство жалости к этому пышущему самоуверенностью человеку. Ей хотелось не обнять его, а утешить. И это не имело никакого отношения к физической близости.

Коннер не был похож на других мужчин. И дело не в его деньгах и не в его воспитании. Коннер, сидящий сейчас перед ней, очень сильно отличался от Коннера Макейфи, о котором она читала в Интернете и в журналах.

Он улыбнулся, и Николь уловила в этой улыбке грусть. Он скрывал свои эмоции. Коннер несколько раз повторил, что хочет ее, но это были всего лишь слова. Что происходило у него внутри, было сложно понять. Возможно, даже и ему самому.

Николь взглянула на часы. Удивительно, но прошло уже полчаса. А ей казалось, она только что пришла.

– Мне пора, – сказала она. – Я позвоню вам через пару дней и сообщу о своем решении.

Коннер поднялся и протянул ей руку. Как странно – они уже целовались, но ни разу не пожимали друг другу руки. Его рукопожатие было крепким – как у мужчины, уверенного в себе.

«Неудивительно», – подумала Николь.

– А почему вы уверены, что я не передумаю? – спросил Коннер, проводя большим пальцем по ее кисти.

– Я не уверена. Но мне в самом деле нужно подумать.

– Иногда это только усложняет дело.

– Для меня важна моя карьера. И моя личная жизнь.

– Это интересно. – Он холодно улыбнулся. – Я предлагаю вам то, что может поспособствовать и тому и другому.

– Это действительно интересно, – согласилась Николь. – Но я не знаю, как отреагирует мой босс. Его может расстроить такое усердие с моей стороны. – Она высвободила руку. – Можем ли мы вернуться к схеме «один поцелуй – один вопрос»?

– Отчасти, – ответил Коннер.

Николь округлила глаза:

– Что это значит?

– Это значит, что я все равно не отпущу вас без поцелуя, – пояснил он. – Вдруг вы и впрямь откажетесь стать моей любовницей?

Его тон натолкнул Николь на мысль, что он уже получал такой отказ в прошлом. Может, история с отцом не единственное, что заставило его стать закоренелым холостяком?

– Даже если я отвечу отказом, вряд ли я решу, что вы того не стоите.

– Вы уже все решили, – произнес Коннер. – Иначе вы остались бы сейчас со мной.

– Однако… – только и смогла выговорить Николь.

Как объяснить ему, что ей хочется большего? Она увидела в Коннере мужчину, с которым можно связать свою жизнь. Но противоречия, из которых он был соткан, не позволяли ей признаться в этом. Впускать такого человека, как Коннер, в свой мир, в свою душу, в свое сердце опасно. Впрочем, не слишком ли поздно она это поняла?

– Подарите мне последний поцелуй, – попросил он.

– Последний?

– Да.

Коннер обнял ее за талию. Сумка Николь упала на пол, когда она обхватила его плечи. В небесноголубых глазах хотелось исчезнуть, испариться и забыть, зачем она пришла сюда.

Да, Николь мечтала снова очутиться в его объятиях и вновь попробовать на вкус его губы.

Она прижалась к нему, и Коннер прикоснулся к ее губам. Он целовал Николь медленно, и она понимала, что он делает это специально. Еще сильнее, чем вчера, они оба желали, чтобы поцелуй длился как можно дольше.

Молодая женщина, не прерывая поцелуя, наклонила голову набок. Коннер нежно ласкал ее спину, ягодицы, бедра, обнимал ее за плечи, притягивал к себе. Николь чувствовала, как твердеют ее соски, когда он медленно и страстно проводил языком по ее губам. И это была не единственная реакция тела. Под белым облегающим платьем заметно увлажнились тонкие трусики.

Теперь Коннер целовал ее сильнее, глубже. Николь буквально вцепилась в него пальцами, думая о том, что при всей своей силе и страсти этот поцелуй и впрямь может оказаться последним.

Глава 4

Коннер думал о том же, сжимая ее в объятиях. Но как ни желал он продолжить общение с рыжеволосой журналисткой, им нужно было расстаться. Ни одна женщина не будоражила его так, как она, и все же Николь ему не подходила.

Ее губы так сладки, а ее аромат – самый эротичный из всех, что ему доводилось вдыхать в своей жизни. Коннер осознавал, что его начинает тянуть к ней, однако гнал эти мысли. Крепко целуя Николь, засовывая язык между ее губ, он старался удовлетворить свой сексуальный голод. Голод, не дававший ему покоя после их первого поцелуя.

Но чем дольше Коннер целовал Николь, тем больше хотел ее. Почему бы, в самом деле, не овладеть ею прямо здесь, в своем кабинете?

Его рука скользнула по ее спине, ниже талии, ниже бедер.

Неожиданно он поднял Николь и прижал к себе. В этом бесконечном поцелуе женщина забыла обо всем. Она желала одного – продолжения. Того же хотел и Коннер.

Ее грудь нежно прильнула к его груди. Он сделал несколько шагов и уложил ее на письменный стол. Николь обвила ногами его торс.

Коннер ласкал ее колени и бедра. Он мечтал об этом с того момента, как она в первый раз закинула ногу на ногу, сидя в кресле. Николь приподнялась, и он придвинул ее к себе, так что теперь она сидела на краешке стола, а Коннер стоял, зажатый ее ногами.

Опираясь на руки, Николь смотрела на него широко раскрытыми глазами. Ее губы были влажными, а кожа на шее едва заметно покраснела – возбужденное тело подавало сигнал готовности.

– Еще один поцелуй, и я задам вопрос, – предупредила Николь.

Коннер кивнул, стараясь не вдаваться в смысл ее слов.

Еще один поцелуй. Но этим дело не закончится. Он хотел проникнуть в ее упругое сочное тело.

Когда Коннер слегка наклонил голову, она снова потянулась к нему. Однако он желал, чтобы Николь распласталась перед ним на столе. Чтобы она дала понять, что готова впустить его. Он остановил ее:

– Не шевелись.

– Вот так? – Она откинулась на руки.

– Да.

Медленно, не спеша он исследовал ее грудь. Коснулся набухших сосков.

– Мне нравятся твои веснушки, – заявил Коннер.

– А мне нет. Мне кажется, они не сексуальны.

– О… – протянул он, целуя ее в шею. – Еще как сексуальны.

Она закрыла глаза.

– Они у тебя по всему телу?

Коннер чувствовал, что женщина воспламеняется от его прикосновений. Поцеловав начало ложбинки между грудями, он посмотрел на Николь и увидел, что она покраснела.

– Да, – ответила Николь.

Коннер издал протяжный глубокий стон, представив, как она лежит на его столе и единственное, что покрывает ее тело, – это веснушки. Он потянул молнию на ее платье, но Николь воспротивилась. Очнувшись, Коннер огляделся и вспомнил, что находится у себя в кабинете.

В следующую секунду он хотел отойти от стола и отдышаться. Однако Николь крепко сжала его руку и, притянув ее к себе, поцеловала ладонь.

Обвив руками шею мужчины, она придвинулась ближе и прижалась к нему. Коннер почувствовал, насколько она влажна, а Николь ощутила силу его эрекции. Она поцеловала Коннера в губы. Ему казалось, что сейчас в мире не существует ничего, кроме этой рыжеволосой фурии.

Если до этого Николь позволяла ему целовать ее, то на этот раз она сама набросилась на него – страстно, агрессивно, словно пантера. Она руководила его рукой, гладившей ее набухшие груди, сначала поверх платья, а затем внутри. Кто сидит на столе – Николь-журналистка или Николь-женщина? Как ему хотелось, чтобы это был второй вариант. Но в то же время Коннер понимал, что с его стороны неосмотрительно отделять одну Николь от другой.

Он вспомнил, что это их последний поцелуй. Даже если эти несколько минут будут лучшими в его жизни, он не сможет получить большего.

Он продолжал водить языком между губами Николь, однако мечтал облизать ее целиком. Коннер нащупал под платьем твердый сосок и стал водить по нему пальцем. Николь извивалась, посасывая его язык.

Он вплотную прижался к ее влажному лону. Николь издала протяжный стон. Теперь ничто не могло их остановить. Их тела знали, чего они хотят, и требовали этого. Этика, логика, мораль были забыты. Коннер расстегнул ее платье и собирался сделать то же с бюстгальтером…

Раздался стук в дверь.

Николь застегнула платье, а Коннер отошел от стола. Наверное, это знак: не следует давать волю телу, не посоветовавшись с разумом. Возможно, действуя так же необдуманно, его отец угодил в ту омерзительную историю.

– Одну секунду! – крикнул Коннер.

Николь соскользнула со стола. На ее щеках пылал румянец, а волосы были взъерошены. Коннер жестом показал ей, где находится душевая.

Она кивнула и направилась туда. Глядя ей вслед, он окончательно понял, что большего от нее не получить.

Николь не могла совладать с собой. Все зашло слишком далеко. И дело не только в том, что происходило минуту назад в кабинете. Главное – что творилось у нее внутри. Задумка с интервью незаметно потеряла смысл.

Николь закрыла на защелку дверь ванной. Она посмотрела на себя в зеркало: растрепанные волосы, надетое кое-как платье. Женщину в зеркале было сложно узнать. Николь нахмурилась.

– Ты очень много сделала для своей карьеры, – проговорила она строго, – а теперь хочешь пустить все под откос? – Николь достала из сумочки косметичку. – Черт возьми, Николь, ты хитрая, ты сильная, у тебя на руках все козыри! Не сдавайся!

Она накрасила губы и попудрила нос. Затем поправила платье и немного покрутилась перед зеркалом, убеждаясь, что снова выглядит безукоризненно как спереди, так и сзади.

Положительный момент заключался в том, что теперь Николь знала силу влечения Коннера. Но ее стратегический план чуть не потерпел крах. К тому же она недооценила свое собственное влечение к Макейфи. В жизни Николь еще не было мужчины, который настолько сильно вскружил бы ей голову. А это однозначно плохо. Это означает потерю контроля над собой, чего никак нельзя допустить.

Она давно научилась держать мужчин на расстоянии, но Коннер каким-то образом прорвал ее оборону. Николь понимала, что не сможет спать с ним и при этом оставаться самой собой – гордой, хладнокровной журналисткой, которую знают и уважают в издательстве.

Она нагнулась к зеркалу, как будто ожидая от него совета. Но отражение тоже выглядело растерянным. Сообразив, что пробыла в ванной комнате слишком долго, Николь открыла защелку. Коннер не должен подумать, что она испугалась и боится выходить. Нельзя допустить, чтобы он понял, как велико его влияние на нее.

Но, черт возьми, оно действительно велико!

Открыв дверь, Николь увидела, что Коннер стоит у окна и смотрит на город. Она медленно подошла к нему. Ей, выросшей в Техасе, было все еще непривычно видеть город с такой высоты. Как и в первый раз, у нее захватило дух.

– По-моему, ты должен ответить на один вопрос, – тихо сказала Николь.

– Не отрицаю.

Его тон был твердым и спокойным, правда, слегка наигранным.

Николь понимала, что Коннер выбит из колеи не меньше, чем она. Было приятно видеть в таком состоянии человека, который привык контролировать не только себя, но и все вокруг. Еще приятнее было осознавать, что свое знаменитое самообладание он потерял из-за нее.

– Спрашивай, – сказал Коннер.

Но мысли настолько спутались в ее голове, что она едва не задала вопрос, не имеющий никакого отношения к статье. Ей хотелось выяснить, почему он предлагает ей провести с ним всего лишь месяц?

Николь попыталась взять себя в руки и откашлялась:

– Одну секунду, я возьму блокнот.

– Я не спешу. – Коннер направился к своему столу.

Было сложно поверить, что всего несколько минут назад он страстно целовал ее. Сейчас перед Николь сидел совершенно другой человек. Именно таким она представляла Коннера, читая его биографию.

Понимая, что другой возможности может не представиться, молодая женщина решила идти напролом. Она набрала в грудь воздуха. Вопрос, который ей предстояло задать, был сугубо личным, и от ответа Коннера зависело содержание всей статьи.

– В экономических журналах пишут, что вы руководите «Мэтчмейкерс» в точности, как ваш отец. Скажите, не оттого ли вы до сих пор одиноки, что не только это объединяет вас с Макейфи-старшим? Правда ли, что вы боитесь совершить ту же ошибку, что и он?

Конечно, Коннера могли сильно разозлить эти слова, выпаленные ею на одном дыхании. Но ничего не поделаешь, он должен ответить. Она дала ему намного больше, чем поцелуй, а он – человек чести.

– Что касается бизнеса, у моего отца была отличная хватка, – начал Коннер без каких-либо эмоций. – Если кто-то считает, что в этом мы с ним схожи, я только рад. Однако во всем остальном мы абсолютно разные.

– Вы боитесь повторить путь отца?

Мышцы его лица напряглись, и Николь ощутила дрожь не удовольствия, а страха.

– Это я оставлю без комментариев.

– Без комментариев?

– Здесь что, эхо? – поинтересовался Коннер, натянуто улыбнувшись.

Николь подошла вплотную к столу. Упершись в столешницу обеими руками, она нагнулась и твердо проговорила:

– Коннер, у нас был уговор. Свою часть обязательств я выполнила.

Он вытянул вперед ладони, словно защищаясь:

– Спокойно, Рыжик. Просто я не думал, что все зайдет так далеко.

– Вообще-то я тоже.

Одарив Николь еще одной вымученной улыбкой, он откинулся на спинку кресла:

– Зачем тебе это нужно?

– Я не так много прошу. Прямых цитат в статье не будет, не бойся. Но я действительно считаю, что в ответе на этот вопрос – разгадка того, каков на самом деле Коннер Макейфи.

Он покачал головой:

– Боюсь, я не могу ответить.

– Ты должен, Коннер, ты обещал.

– Задай другой вопрос, – спокойно сказал он. – Я никуда не спешу, можешь подумать.

– Я спросила то, что хотела. Не опускайся до уровня дешевых звезд, Коннер. У нас была договоренность.

– А ты не опускайся до уровня…

– Кого? – перебила его Николь. – Любовницы? Мне кажется, любовницы имеют право получить то, что им обещали.

– Не всегда, – возразил Коннер. – Любовницы получают только то, к чему их допускают.

Николь не знала, что ответить. Она едва сдерживалась, чтобы не влепить ему пощечину. Коннер обвел ее вокруг пальца. А если бы она согласилась переспать с ним, он выставил бы ее утром за дверь ни с чем?

– Что это значит? – только и смогла выдавить она.

– Это значит, что у всего есть границы.

– При этом я не ограничивала тебя в твоих действиях.

– Неужели?

– Мы в офисе, Коннер. Мне что, извиниться за свою стеснительность?

– Это и есть границы, о которых я говорю. Ты ограничила меня в действиях, я ограничиваю тебя в ответах.

Николь закусила губу:

– Читателей интересуешь прежде всего ты, а не твоя компания.

– Я никого не посвящаю в свою личную жизнь, – отрезал Коннер. – Тебе было бы приятно, если бы я стал задавать тебе компрометирующие вопросы?

– Спрашивай о чем хочешь, – выпалила Николь.

– Почему ты до сих пор не замужем?

– Моя жизнь – это работа. На данный момент это все, что у меня есть.

Продолжить чтение