Закаленные бурей 6

Глава 1. Разборки в Польше

Вернувшись в Москву, я и Серж отчитались Дзержинскому о проделанной в Туркестане работе. Затем я был приглашён на заседание Политбюро. Присутствовали Ленин, Сталин, Каменев, Крестинский, Троцкий, заслушивались я, Дзержинский и ряд наркомов. Первым об итогах спецоперации и общей ситуации в Средней Азии прочитал свой доклад я. Посыпались вопросы.

– Так вы полагаете, что ожидается всплеск басмачества в Туркестане?

– Да, товарищ Троцкий. Мы посягаем на устои их жизни, власть и богатство лидеров. Они будут защищаться, а помогать им станут англичане. Я приложил к докладу ряд документов, захваченных мной в английской Миссии в Асхабаде. Их планы – перманентная война в Средней Азии руками местных басмачей.

– То есть они хотят создать постоянный очаг напряжённости в регионе. Что вы предлагаете, товарищ Алексей?

– Уже создали. Есть два пути, товарищ Сталин. Первый – это изменить сознание местных жителей на большевистское, проводя агитационную работу. Это практически нереальный путь. Второй более осуществимый, которым пользуются все сильные державы – это физический захват страны. Нужна полноценная войсковая операция, чтобы разгромить базы басмачей. Тогда мы введём в регионе новый порядок, поддержав его штыками, пока не окрепнут местные кадры, и новое не войдёт в привычку.

– Но вы же сами просили дать гарантии Бухаре защиты эмира!

– Это вынужденная временная мера. Пока мы не можем победить, нужно исключить из борьбы сильных противников. Так и с Бухарой. Захватить город я мог бы своим осназом. Но я уйду, и кто останется его удерживать? Алим-хан за пару суток выбьет из города красные отряды, а пленных перевешает. А красные отряды – это наиболее сознательная часть местного населения. Их надо беречь, потому что они – наш оплот в регионе. В любом случае, действия отряда считаю успешными. Мы разгромили белогвардейцев и басмачей в Хивинском ханстве и Закаспийской области. После этой победы при помощи местных тружеников и специалистов из СВР мы смогли запустить добычу нефти и приступить к восстановлению производств и выращиванию хлопка. Сейчас мне и людям из СВР удалось удержать богачей от антисоветских выступлений в этих областях.

– Как удалось?

– Я привлёк новых руководителей Хив, Ургенча, Асхабада и Мерва, а также эмира Бухары к зарабатыванию денег. А никто не будет убивать курицу, несущую золотые яйца. Они сами обеспечат порядок в своих регионах. К тому же там стоят наши и войска СВР.

– Вы правы, товарищ Алексей, я дал указание товарищу Фрунзе готовить операцию по разгрому Бухарского эмирата. Пока это отдалённая перспектива, но она озвучена.

– Согласен с вами, Лев Давидович.

Моё выступление подытожил Ленин.

– Что же, товарищ Алексей, вам и вашему отряду предстоят новые боевые задачи. Готовы?

– Всегда готов.

Наступил 1919 год, в заботах прошла холодная зима и пришла солнечная весна с капелью, ручьями талого снега, половодьями и распутицей. Я связался по радиостанции с Азовкиным.

– Миша, тебе надо оправиться к Колчаку и попытаться уговорить его сделать одно дело.

– Ты думаешь, он меня послушает?

– Он тебя знает по Охотску. Так что пообщаетесь как знакомые офицеры, заодно составишь нынешнее мнение о главкоме.

Генерал-лейтенант Азовкин встретился в Омске с верховным правителем России адмиралом Колчаком, который активно формировал свою армию.

– Здравствуй, Александр Васильевич. Поздравляю с большим званием и должностью.

– Здравствуй, Михаил Владимирович, благодарю. Какими судьбами в Омске?

– Хотел переговорить с тобой. Ты человек умный и полезный России, собственно, любой стране, которой будешь служить. Сейчас ты в начале пути и в фаворе у Фортуны, даже генерал Антон Деникин скоро признает тебя Верховным. Но женщины изменчивы, как весеннее море. Насколько мне известно, из Самары подполковник Каппель вывез часть золотого запаса России, что составило примерно 650 миллионов золотых рублей в монетах, 100 миллионов рублей кредитными знаками, слитки золота, платины и другие ценности.

– Есть такое…

– Ты воюешь, но твои тылы – это чужие тылы. Атаманы Семёнов, Калмыков, барон Унгерт – откровенные бандиты, грабящие население Приамурья и Хабаровского края. Мало того, что сами грабят, так отдали страну на разграбление японцам. В Манчжурии и всех крупных городах Забайкалья размещён 40-тысячный контингент японских войск. Белочехи растаскивают страну, вывозя тонны добра поездами во Владивосток. В самом порту расположился 10-тысячный гарнизон американцев и столько же японцев. Тебе некуда будет отступать. Князь Семенов просит тебя передать золотой запас на хранение в СВР.

– А ты, Михаил Владимирович, что с ним сделаешь? Положишь в американские банки и будешь посмеиваться, собирая проценты.

– Александр Васильевич, ты же был в наместничестве, видел, как развивается страна, на что тратятся деньги. А золото лучше утопить в море, чем положить в иностранный банк любой страны. Запомни, Правитель России, ни один банк не отдаст золото назад. Бумажный эквивалент – да, но не золото. Придёт время, когда генералы Жанен и Сыровы отберут его у тебя, тогда ты вспомнишь слова Алексея Николаевича, да поздно будет.

– Я – верховный правитель, моя армия увеличивается с каждым днём, мы победим обычных рабочих.

– У тебя, адмирал, будет 400 тысяч солдат, а Советы выставят миллион. Ты проиграешь!

Вскоре Миша радировал мне, что переговоры прошли безрезультатно.

Интересные события разворачивались в России. По сводкам РККА, ВЧК и МИДа я ознакомился со сложившейся вокруг Советской России обстановкой. Именно сейчас наступала самая опасная пора для Советской республики, потому что силы врагов, окруживших страну со всех сторон, достигли наивысшего могущества. Итак, что мы имели на начало июня 1919 года.

Советская Западная армия, в задачу которой входило установление контроля над Белоруссией, сразу двинулась вслед за отступающими немецкими частями и вступила в Минск. Это дало возможность образовать Белорусско-Литовскую ССР. Тут пока был порядок.

На севере генерал Миллер продолжил борьбу с красными. Сейчас его армия насчитывала 20 тысяч штыков, и он успешно воевал в Карелии. Архангельск удерживали красные войска Андрюшкина и Степченко.

В Эстонии генерал-майором Александром Родзянко был сформирован 20-тысячный Псковский корпус, который по приказу Колчака возглавил генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич. Корпус был переименован в Северо-Западный фронт и совместно с эстонской армией и финско-шведскими наёмниками перешёл границы Эстонии, наступая на Петроград.

Добровольческая армия Петра Врангеля и казаки Донского атамана Африкана Богаевского общей численностью в 270 тысяч штыков и сабель под общим командованием генерала Деникина начали свой поход к «сердцу России» – Москве. Ударная группировка, возглавляемая генералом Май-Маевским успешно громила противостоящие ей красные отряды, заняв Воронеж и направив следующий удар на Орёл.

Непонятно почему, но вместо того, чтобы кулаком идти на Москву, белые стали растягивать фронт, переведя чуть ли не половину личного состава на Украину. По ходу дела они разбили «зелёную» армию УНР атамана Петлюры и галицкую армию атамана Тарнавского, являющегося главкомом Западно-Украинской народной республики, потрепали войска Екатеринославской республики Нестора Махно. При этом потеряли темп, израсходовали материальные и людские ресурсы. Чем руководствовался Деникин, я не знал, но всё эти манёвры оказались на пользу Советам.

В результате назначения Колчака диктатором в ноябре 1918 года в его руках сконцентрировалась военная, политическая и экономическая власть, что привело к упорядочиванию антибольшевистских сил в Сибири. В конце мая 1919 года о своём подчинении Колчаку, как Верховному правителю России, официально заявили генералы Миллер, Юденич и Деникин. Это укрепило престиж Белой власти и дало возможность набора огромной по численности Сибирской белой армии в 400 тысяч человек. Начав весеннее наступление, армии генералов Гайды, Ханжина и Белова продавлили фронт красных, выйдя к Волге. Так что сейчас все силы бросались на юг и восток страны.

Самым главным событием года стал подписанный в Версале 28 июня 1919 года мирный договор, положивший конец Первой мировой войне. Германию обложили со всех сторон: повесили миллиардные репарации, запретили иметь армию и флот, лишив колоний, отобрали четверть входящих в империю земель. От Османской империи осталась лишь Турция, а Австро-Венгерская империя вообще прекратила своё существование, распавшись на десяток государств.

Никто в руководстве страны не принял в расчёт имперские амбиции получившей независимость Польши. Так что совершенно не вовремя со своими претензиями вылезли поляки, направляемые французами и англичанами. Началась советско-польская война. Так что пока я покорял Туркестан, тут такие события завертелись.

На заседании польского Сейма глава Польши Юзеф Пилсудский толкнул речь: «Почтенные паны, я, как руководитель воссозданного государства, считаю своей основной целью восстановление Польши в исторических границах Речи Посполитой 1772 года. Нам необходимо установить контроль над Белоруссией, Украиной и Литвой. Россию нужно перевести в состояние второсортной державы, неспособной серьёзно угрожать новообретённой независимости нашей страны. Польша же, как самое большое и сильное из новых государств, могла бы легко обеспечить себе сферу влияния, которая простиралась бы от Финляндии до Кавказских гор. В этом устремлении мне гарантировали поддержку деньгами и оружием Франция и Англия!»

Эта речь нашла полную поддержку у членов польского парламента.

– Браво пану председателю! Брависсимо!

Затем Пилсудский и прочие политики выступали за необходимость захвата «польской» территории у Чехословакии и Германии. На следующее утро все польские газеты были полны бравурных репортажей о возрождении великой Польши. Послы стран Антанты в Варшаве встречались с Пилсудским.

– Господин председатель, мы рады сообщить вам, что Совет министров иностранных дел Великобритании, Франции, США и Италии уполномочивает Польшу на оккупацию Галиции и «сколько сможете захватить». Вы имеете неограниченный кредит доверия и, соответственно, мы гарантируем вам поставки оружия и всего необходимого для вашей армии. Ваша задача – разгромить Советы.

И поляки захватывали. К июлю месяцу обескровленный Западный фронт под командованием Дмитрия Надёжного общей численностью 30 тысяч солдат сдавал города превосходящим силам противника. Три польские армии генералов Листовского, Рыдз-Смиглы и Шептицкого, усиленные переброшенной из Франции 70-тысячной польской армией генерала Юзефа Халлера, атаковали рубежи страны, заняв Минск, Вильно, Слуцк, Гродно и всю Галицию, наплевав на самостийность украинских республик и разогнав их правительства.

В рабочем кабинете Ленина собралась вся политическая и военная верхушка государства. Был приглашён Дзержинский, а вместе с ним и его замы. Обсуждали положение на фронтах. В целом события не радовали. РККА где-то удерживала позиции, где-то планомерно отступала, а где-то бежала, чтобы не оказаться в окружении. Побед пока не было.

Троцкий говорил о польском фронте: «Товарищ Надёжный оказался ненадёжным. Он явно не справляется с командованием фронтом».

На защиту боевого генерала встал я.

– Почему, товарищ Троцкий?

– Он отступает. Мы потеряли всю Белоруссию и Литву. Надеюсь, вы слышали об этом?

– Увы, слышал. А как вы себе представляете боевые действия 30 тысяч Надёжного против 120 тысяч у поляков? Он отступает, но сохраняет армию. Вспомните Барклая де Толли и Бонапарта. Барклай имел 120 тысяч русских войск, а Наполеон 500 тысяч европейцев. И Барклай отступал почти до Москвы, сохранив костяк армии.

– Но его же сняли, а Кутузов разбил Наполеона. Я рекомендую товарища Гиттиса.

– А чего не Вацетиса? Кстати, почему его нет на заседании?

– Если вы не в курсе, то 8 июля товарищ Вацетис арестован по подозрению в измене, повлёкшей ряд поражений РККА.

– Не в курсе, товарищ Троцкий. Сомневаюсь, что он предатель, просто ему не хватает знаний. В этом и кроется причина поражений частей РККА под его командованием.

– Алексей Николаевич, ты считаешь, что Иоаким не предатель?

– Не предатель, Владимир Ильич. Но назначать его главкомом РККА считаю преступлением. Для этой должности, особенно в военное время, он некомпетентный военачальник, плюс человек, не желающий слушать мнение, идущее вразрез со своим. Насколько я знаю, начальник Полевого штаба РККА Михаил Бонч-Бруевич вообще отказывался выполнять его приказы, громя их в пух и прах. Такого в армии допускать нельзя. Назначьте его начальником московского гарнизона – здесь его знаний вполне хватит.

Потом собравшиеся обсуждали другие текущие вопросы, а я просто слушал. Иногда ко мне обращались за пояснением каких-либо фактов. Период гражданской войны я знал хуже, чем более близкую мне Великую отечественную войну, хотя общее представлении о событиях имел. Поэтому мои прогнозы, имея неточности или ошибки в деталях, в конечном результате подтверждались происходящими событиями. Так что я имел статус крутого анализатора или все-таки аналитика, к которому иногда прислушивались. К тому же я слыл беспощадным борцом с врагами, успешно выполняющий поставленные задачи.

Тут ко мне обратился Дзержинский.

– Товарищ Алексей – специалист по диверсиям. Может быть, он сможет что-то подсказать в польском вопросе?

– Да, товарищ Алексей, мы тут все высказались, обсудили проблему с разных ракурсов, один ты промолчал.

– Товарищи, количество и подготовка наших бойцов, а также их вооружение известны, так что для удержания фронта обычным противостоянием никаких гениальных рецептов у меня нет. Поэтому добавить к вашему мнению мне нечего. Однако, как было сказано я специалист по диверсионной войне, следовательно, чтобы остановить наступление противника, требуется выбить мозг этого наступления.

– Вы предлагаете убить Пилсудского?

– Нет. Вам же надо будет с кем-то договариваться о перемирии. Я предлагаю следующее, лично возглавив операцию.

Знакомого мне по Вологде Дмитрия Надёжного всё-таки сняли, как не оправдавшего доверия, заменив командиром Гиттисом. Эта замена совершенно не оправдалась, потому что он тоже не был волшебником разбить обычным вооружением превосходящие в три раза силы противника. Его я не знал, поэтому прибыв на Польский фронт, первым делом встретился с бывалым большевиком Иосифом Уншлихтом, одним из создателей советских органов государственной безопасности. Сейчас он являлся членом Реввоенсовета Западного фронта, а с 1921 года станет заместителем председателя ВЧК. Мужик был реально грамотным военным контрразведчиком. Именно по его предложению при ВЧК будет создано специальное бюро стратегической дезинформации противника.

– Алексей Николаевич, рад видеть вас. Феликс Эдмундович предупреждал меня о вашем визите. Я так понимаю, что не с проверкой прибыли, а с заданием?

– Да, Иосиф Станиславович, с заданием. Дзержинский рекомендовал обратиться сразу к вам, как к человеку, владеющему оперативной информацией. Меня интересует общая обстановка и места дислокации штабов польской армии.

– Сколько вас прибыло?

– Взвод.

– Немало ли?

– Даже с избытком.

– Когда ждать вашего возвращения?

– Мы направимся к Варшаве, так что ждать нас в ближайшем месяце не стоит.

Среди членов моей боевой группы было несколько ветеранов и нужные в этой командировке люди: возмужавшие и закалившиеся в боях Чеслав, Даниил, Збигнев, Нельсон и другие. В лагере мы изучили обстановку по фронтовым сводкам, полученным от Уншлихта. Проведя пару дней на рекогносцировке и выборе места перехода, ночью по глухим лесам отряд перешёл линию фронта. Отмахав по темноте километров десять, расположились на отдых. Отоспавшись, направили разведку к краю леса, чтобы более чётко сориентироваться в своём месторасположении. Первым пунктом нашей командировки был Двинск, так как в нём базировался штаб дивизии польского генерала Желигова.

Утром отряд продвигался по дороге ускоренным маршем, а днём, когда начиналось движение местных жителей или поляков, отсиживались в лесу. По пути были уничтожены несколько рядовых поляков и поручик, так что у нас появилась польская военная форма. За пару суток добрались к городу. Разведгруппа Чеслава, переодетая в деревенских обывателей, отправилась в Двинск. День она куролесила по центру города, посетила рынок, послушав сплетни, и зафиксировала на карте города расположение польского штаба и домов, где квартировались его офицеры. Ночью наша боевая группа посетила один из домов. Ночи стояли тёплые, так что окна были открыты. Забравшись в сад, Серж и его парни наблюдали за окнами, по свету и разговорам выяснив, где находится спальня хозяев и польского генерала.

Утром адъютант долго стучался, наконец, решившись войти в спальню. На кровати мирно лежал уже закоченевший труп генерала Януша Мокрицкого. Рядом лежала шёлковая удавка и визитка с аббревиатурой ВЧК. Можно было инициировать его смерть от бытового случая, но нам нужна была громкая акция. Пока адъютант бегал в штаб доложить о случившемся, хозяева заглянули в комнату, разнеся весть о чекистах. В эту же ночь на городских улицах пропали два патруля. Их трупы были найдены местными жителями на городских пустырях. На следующее утро местные газеты разнесли новость о длинных руках ВЧК.

Отряд же уходил дальше. Пусть теперь поляки напрягутся, бросят боевые части на прочёсывание лесов, усилят караулы. Одним словом страх за свою жизнь создаст нервозность, а это значит, что они будут больше думать о личной безопасности, а не о военных делах. Одно дело погибнуть на передовой, и другое дело ожидать, что на тебя нападут в глубоком тылу. Следующие две акции были проведены в Вильно. Полковник Ярусельский, начальник штаба армии генерала Листовского, был застрелен на ступеньках здания штаба, а командир прибывшей из Варшавы свежей бригады генерал Волобуевский взлетел на воздух, сев в автомобиль. В автомобиле была найдена визитка ВЧК, а из толпы, собравшейся вокруг полковника, кто-то бросил скомканную бумажку. Когда офицеры отогнали толпу и бумажку развернули, увидели надпись «ВЧК». Газетчики вновь осветили эти события под заголовками: «До каких пор будут гибнуть герои!» или «Пора положить конец подлым действиям ВЧК».

Парни базировались в лесу в палатках, а я с несколькими бойцами прибыл в город, устроившись в разных гостиницах в разных номерах. Почитав газеты, решил повидать редактора одного из издательств.

– Пан Банионис?

– Я не пан, я гражданин Римус Банионис. С кем имею честь?

– Почитал вашу газету за сегодняшний день и мне очень не понравились заголовки.

– Мне дают указание, как писать, иначе меня выгонят, а мне надо кормить семью. А вы тот самый убийца? Что вы хотели от меня?

– Хотел бы дать вам интервью.

– Простите, я не готов к нему, но давайте экспромтом.

– Не мучьтесь с вопросами. Я дам короткое интервью о целях моей миссии.

– Я записываю.

– Польша – это страна с древней историей. Удивительный факт психологии поляков заключается в том, что они, являясь исконными славянами, тянутся к англосаксам. Те их используют как шавку, которая гавкает, и даже может укусить, но не более. А поляки, словно сомнамбулы, не желают видеть, что они холопы для Англии, Франции или Германии. Их удел – это буфер между Россией и Европой. 150 лет Польши вообще не было как государства, будучи разделённой между Россией, Пруссией и Австрией. Только в России она являлась одним из самых развитых регионов государства, австрийцы и германцы держали поляков на уровне колониальных туземцев. Вы разве видите польские товары на рынках просвещённой Европы, видите равноправные договора с поляками? Этого нет. И вместо того, чтобы консолидироваться со славянским миром, торговать со страной, имеющей огромные запасы всего, богатеть на этой торговле, польские паны заглядывают в рот Европе, и имеют желание лишь грабить Россию. Польскому крестьянину до Европы и дела нет, они спокойно живут и работают, вполне дружески относятся к россиянам. Правда, пропаганда проводимой Сеймом политики ненависти к России усиленно прочищает их умы. А теперь давайте вспомним, сколько польских революционеров устраивало покушения на русских императоров, наместников и высокопоставленных чиновников – десятки, если не сотни. Пришла пора русским революционерам уничтожить тех поляков, которые мешают жить России. Как говорится, что посеяли, то и пожали. Их никто не трогал бы, но они решили напасть на нашу страну. Пусть теперь получают оплату той же монетой. Вот об этом я хотел сказать читателю».

– Я обязательно опубликую это интервью. Как вас называть?

– Командир диверсионного отряда ВЧК.

– Так у вас тут отряд?

– Конечно, я один не справлюсь, ведь у Польши много генералов и горластых политиков, которым придётся либо заткнуться, либо умереть.

– Я – патриот Литвы. Они всегда угнетали и грабили нас. Я буду только рад, если вы убьёте побольше этих панов.

– До свидания, гражданин Римус Банионис.

На следующий день в местной газете вышла статья с моим интервью.

– Сэм, ну ты теоретик, ты бы ещё Адама вспомнил. Судя по тому, что это имя очень популярно в Польше, похоже, что первым мужчиной был поляк.

– Ха-ха-ха. Провернём ещё одно дельце, тогда и уйдём из города.

Ресторан «Вильно» был полон посетителей. Время было почти 23.00, на улице стоял тихий летний вечер.

– Збигнев, сейчас мы сработаем официанта, а ты должен сделать следующее…

Я подошёл к вышедшему через служебный выход покурить официанту.

– Пан имеет желание заработать тысячу франков?

– Имеет, а что нужно сделать?

– Подойти к тому автомобилю и сказать, что пани Ядвига сидит в зале.

– А кто там?

– Её отец.

– А она сидит в зале?

– Сидит. Красивая женщина за столиком у окна ужинает с двумя господами.

– Да, припоминаю такую, точно сидит. А что он сам не зайдёт?

– Если бы мог зайти, вас бы не просили.

– Давайте деньги.

– Вот тысяча франков.

Мужик пересчитал деньги, положил их в карман и отправился к угнанному Нельсоном автомобилю.

Лично я понятия не имел, как зовут эту девицу, просто заглянул в ресторан, высматривая, где изволят ужинать и что пьют интересующие меня господа генералы, попутно увидев сидящую за одним из столов симпатичную девушку. А тут ещё и официант, вышедший на улицу, попался. Вот и сымпровизировал.

Тем временем официант подошёл к машине, нагнулся к окошку и получил порцию хлороформа. Его затолкнули в машину, скрутили и раздели. Збигнев нацепил на себя униформу, взял заготовленную бутылку дорогого вина и отправился в ресторан. В зале, стоя у барной стойки, его страховали модно одетые Серж и Клык. Диверсант, заглянув на кухню, захватил поднос, поставил на него бутылку и подошёл к столику.

– Паны, это «Бордо» есть презент от ресторана. Разрешите, паны!

Збигнев легко разлил вино по бокалам, оставив бутылку на столе, и удалился в сторону кухни.

– За нашу победу, паны офицеры!

Два генерала и полковник выпили по бокалу. Увидев это, парни вышли из зала. Через час в ресторане была полиция, вызванная в связи с отравлением польских военных. В углу барной стойке лежала визитка «ВЧК».

Переночевав в лесу, отряд уходил из города. С утра вокруг Вильно началась суета: конные патрули, облавы, засады, опросы местных жителей и прочие поисковые мероприятия. Из-за этого пришлось сворачивать с главной дороги в леса. Вокруг были леса Полесья, а это очень непростые леса.

– Твою дивизию, Сэм, потонем в этих болотах! Проводник нужен.

– Проводник нужен.

Вечером мы вышли к зачуханной деревеньке. Судя по говору, разговаривали жители на смеси польского и литовского. Серж проинструктировал товарищей.

– Это Жмудь, здесь доверять никому нельзя.

Бойцы остались в лесу кормить комаров, а трое, включая меня, подошли к сходке мужичков.

– Христиане, заплутали мы малость. Как на гродненский тракт выйти?

– Так напрямки и идите.

– Это я и без вас знаю, что напрямки. Да болота везде, а как по сухой земле пройти?

– Так тогда по тропе деревенской идите. Как раз на тракт выйдите рядом с Арамой, а оттуда до Гродны сутки ходу.

– Нам бы Арамы лесом обойти.

Мужики потарахтели на своём языке, переглядываясь.

– Подкинешь деньжат, товарищ революционер, можно и провести.

– Не вопрос. Тысяча франков подойдёт?

– А злотых нет?

– Злотых нет, бери франки – это намного больше ваших злотых.

– Хорошо, отведу.

– Пошли, Сусанин.

– Моя фамилия Чабайс, а Сусанина я не знаю. Куда на ночь глядя идти, отдохните, а рано поутру отправимся. Болота спешки не любят.

Все понимали, что ночью по болотам шлёпать явно не вариант, поэтому согласились.

– Корчма или трактир у вас есть?

– Нет, мы деревня маленькая. Ещё сотню дадите, так пожалуйте в мою избу, господа военные.

Я пошёл в лес.

– Куда вы, товарищ офицер?

– До ветру схожу, мне в лесу привычнее.

Я подошёл к кустам, где сидели наблюдатели отряда.

– Парни, такая ситуация, глядите в оба. В случае чего, вы знаете, что делать.

Я догнал парней и вошёл в избу. Хозяйка засуетилась, накрывая на стол. Хозяин зашёл в спальню и на польском сказал своему сыну.

– Тадеуш, беги в Араму, сообщи пану офицеру о наших гостях.

Збигнев и Чеслав переглянулись, дав мне понять, о чём идёт речь. Мимо светлицы прошёл паренёк, ушедший на улицу. А тут и хозяйка поднесла угощение. Сидящие в засаде бойцы переговаривались.

– Серж, парень вышел из дома и отправился в сторону тракта.

– Давай за ним, пакуйте и тащите сюда.

Это было проделано, и связанный по рукам и ногам с заткнутым ртом парень лежал в отрядном лагере в лесу.

Поужинав варёной картохой, квашеной капусткой, жареными яичками и копчёным окорочком, чуть отведав сивушного самогона, мы решили отдохнуть, рассевшись в комнате и дежуря по очереди.

Под утро мужик стал суетиться.

– Чего бегаешь, старче?

– Да так, утро, вставать надо, корову доить.

– Так хозяйка доит, ты-то чего суетишься? Сынок пропал?

– Да в ночь на рыбалку пошёл и не вернулся до сих пор.

– Так под утро самое время клёва. А может, утонул в ночи твой сынок? Леших в лесах много, они любят предателей с собой уводить.

– Помилуйте, товарищи военные.

– Ты куда, сволочь поганая, сына отправил?

– Так …

– Вот и не обижайся, что сгинул сынок твой.

– Убили!..

Мужик кинулся на меня, но получил по зубам, отчего упал под стол и затих. Стала причитать хозяйка, заплакали младшие дети.

– Предатель твой муженёк. Расстреляю всю деревню, как польских холуев. Нам такие граждане не нужны.

– Помилуйте, пан!

– Чеслав, Збигнев, тащите этого гада на свежий воздух.

Мужика встряхнули и подняли на ноги.

– Помилуй семью, барин! Отведу, куда прикажешь. Первенца своего сам же сгубил!

– Я вчера объяснил, куда нам надо. А сын твой пока жив.

Мать развязывала сына, а крестьянин, ссутулившись, повёл отряд между лесных болот к тракту в обход села Арама. Этот населённый пункт располагался на пересечении дорог из Ковно, Вильно и Гродно, поэтому в нём находился большой польский отряд.

Разрозненными группами мы стекались в Варшаву. В городе было много русских белогвардейцев, так что в своей грязной армейской форме мы ничем не выделялись. В условленное время к месту встречи возле драматического театра, смешавшись с гуляющими горожанами, прибыли командиры групп.

– Все добрались?

– Все норма, командир. Какие планы?

– Планы те же, а именно сбор средств в фонд помощи миллионерам СВР. Парни, а если серьёзно, то грабя банки, мы также воюем против захватчиков, как солдаты на фронте. Только мы не убиваем живую силу противника, мы лишаем противника средств на приобретение оружия, медикаментов, найма наёмников и оплаты солдатам и офицерам. А также бьём по богачам, которые уже поделили эти деньги между собой для увеличения личных капиталов.

– Точно, а мы лишим их доходов.

– Верно, так что война она разная бывает. Я ходил и смотрел «Национальный аграрный банк». Думаю, что его будем брать.

– Почему его?

– Через него, Нельсон, проходят большие транши из-за границы.

– Англы?

– В первую очередь французы. Это Леонидова выяснила по своим каналам, когда мы ещё в Москве были, так что на разведку я шёл целенаправленно.

– Все ясно, по какой схеме работаем?

– Думаю начать с тихого варианта, а нет, просто штурманём здание.

Поздно вечером после закрытия банка мелкий уголовник стал дубасить по стеклянным вставкам входной банковской двери. Вышел охранник с дубинкой и попытался ударить уголовника. Второй охранник, поигрывая пистолетом, смотрел на это дело, стоя в тамбуре. Уголовник пару раз уклонился от размахивающего дубинкой толстячка, после чего раздались два слабых хлопка и оба охранника упали мёртвыми. К зданию банка рванул десяток бойцов в польской армейской форме. Убитых поднимали и заносили в тамбур. Тут раздался голос из зала: «Лех, Юзеф, что там с хулиганом, скурили его?»

– Угу.

– Тащите сюда, предъявим полиции. Я её уже вызвал.

Между собой переговорили гости.

– Свист, слышал? Сообщи Сэму, пусть дозор «примет» полицаев.

Серж в форме капитана польской гвардии во главе нескольких бойцов вошёл в холл и направился к комнате, в которой находилась охрана банка. Он быстро ввинтился в комнату, и сразу за ним в дверном проёме появился польский поручик с двумя пистолетами с длинными утолщёнными стволами. Серж заговорил по-немецки, показав дулом пистолета, что он сказал.

– Все на пол, иначе пристрелю.

Двое охранников сползли со стульев на пол.

– Как открыть хранилище?

– Мы не понимаем…

Чеслав повторил это по-польски: "Как открыть хранилище?"

– Ключи только у пана управляющего, а второй у старшего кассира.

– У вас должны быть запасные, давайте их сюда. Как отключить сигнализацию хранилища.

– А где наши охранники?

– В зале их трупы валяются. Если вы нам не поможете – ляжете рядом.

– Мы поможем!

Серж распорядился: "Зовите Нельсона, по его части работа".

Скрипач был все-таки карманником, а Нельсон медвежатником «от Бога». Я даже не пытался при нём вскрывать сейфы. В этом деле я разве что отмычки мог подавать Нельсону, поэтому командовал бойцами, занявшими позиции снаружи банка.

Топ, специализирующийся на сигналках, проконтролировал отключение сигнализации с поста охраны. Ключами открыли двери к хранилищу, а дальше за дело взялся Адмирал. Он вскрыл входную дверь в хранилище, а затем стоящие в комнате немецкие сейфы с деньгами.

– Серж, что делать с охраной?

– В расход.

Тут подъехала полицейская машина, из которой вышло шестеро полицаев, трое их которых направились к дверям банка. Мимо полицейской машины проходили польские солдаты, а в холле вошедших полицейских встретил офицер польской армии. Полицейский, немного опешив, спросил: «Пан поручик, что здесь произошло?»

– Ограбление.

По зашедшим в операционный зал полицейским из пистолетов с глушителями отстрелялись наши стрелки. К машине, за рулём которой сидел шофёр, а возле открытой двери стояли офицер полиции и его подчинённый, подошёл сопровождающий армейцев офицер.

– Добрый вечер, пан офицер.

– Добрый вечер, если он добрый. Что вы хотели, капитан?

– Огня.

– Сейчас не до вас.

– Пардон, пан офицер.

Полицай потерял интерес к польскому офицеру, а тот выхватил пистолет с глушителем и выстрелил вначале в офицера, затем в рядового и водителя. Машину тут же окружили «армейцы», затолкав в неё убитых поляков. Убрав пистолет в кобуру, я сел за руль и подогнал машину прямо к входу, перегородив тротуар и открыв задние двери полицейского фургона.

Парни выносили имущество банка, а Чеслав и Збигнев переодевались в форму полицейского офицера и водителя. Машина увозила имущество в леса, где был сделан схрон.

После подсчёта взятых средств оказалось, что мы вывезли 300 миллионов французских франков или примерно 10 миллионов фунт стерлингов – неплохая сумма для покупки оружия против Советов. Подверглись дерзким налётам ювелирные магазины Варшавы, подарившие нам с полсотни килограммов ювелирки. Всё награбленное распределялось между бойцами, готовых к экстренной передислокации.

Я шёл по улице Варшавы, проходя мимо вербовочного пункта солдат и офицеров для белой гвардии. И тут я нос к носу столкнулся с Борисом Савинковым, вышедшим из русской миссии с несколькими офицерами.

– Князь!?

– Министр!

– Что, князь, власть переменилась? Сейчас ты в моих руках.

– Я скажу, Борис, что тебя ждёт, поэтому у меня совсем нет желания стрелять в тебя через карман кителя.

– И что меня ждёт?

– Ещё год – два ты побегаешь по Европе, пытаясь собрать новые отряды. Но ты уже отработанный материал. Тебя поймают и расстреляют Советы. Я не вижу смысла менять историю твоей жизни. Твои лучшие годы позади.

– Зато я отдам тебе долг. Господа – это красный жандарм Семёнов, держите его!

Я выхватил пистолет и начал стрелять. Уложив четверых сопровождающих Савинкова и прострелив тому правую руку, бросился бежать. Залетев в проулок, выскочил на другую улицу, где просто быстро пошёл, затерявшись в толпе. Выбежавшие следом несколько белогвардейцев меня потеряли. Зайдя в первый попавшийся магазин одежды, купил шляпу и лёгкое пальто, накинув их на себя, а польский армейский китель упаковал в пакет.

Вернувшись в гостиницу, поговорил с товарищами, обрисовав ситуацию.

– Понятно, почему сегодня полиция в городе забегала. Надо уходить, Сэм.

– Вначале надо убрать члена Сейма Жабоевича. Он слишком ратует за войну.

Пан Болеслав Жабоевич вернулся домой крайне расстроенный. Деньги, выделенные французами, исчезли. Какие-то бандиты украли их, а у него подписан контракт на поставку продовольствия для армии. Он уже заключил контракты на закупку продовольствия, а деньги на их оплату пропали. Самое досадное, что многие продукты изначально были просроченными и активно начали портиться. Их самое время поставить в армию – бойцы на передовой всё сожрут. А если оно останется у него на складах на неопределённое время, то просто сгниёт. Надо его отдавать и быстрее, но кто заплатит?

Пан подъехал к усадьбе и стал сигналить, чтобы открыли ворота. Никто ничего не открыл. Наконец, толстяк вылез из машины и, громко ругаясь, подошёл к калитке.

– Куда пропали эти холуи, почему не открыли ворота? Раззявы, дверь-то открытой бросили! Болек, где тебя носит, скотина?

Войдя во двор, краем глаза депутат увидел, что кто-то отошёл от забора, затем его голове стало больно и в глазах померкло. Когда он очнулся у себя в спальне, его допрашивали. В итоге он отдал имеющиеся в доме деньги и драгоценности. Проснувшаяся после хлороформа челядь нашла своего хозяина повесившимся на ветке дерева во дворе. На земле лежала визитка «ВЧК» с дописанным по-немецки текстом «Пан Жабоевич слишком хотел войны – он её получил. Пан Пилсудский, вы следующий».

Когда в Сейме узнали о смерти видного лидера правого крыла депутатов и угрозах в адрес самого председателя республики, на экстренном заседании был шум и гам. Газеты пронюхали об этом, разразившись гневными репортажами. Тут же дал сенсационное интервью Савинков, и газетчики накинулись на кровожадного зампреда ВЧК князя Семенова. В Москве в МИДе, а затем Кремле и на Лубянке прошли короткие совещания, посвящённые результатам деятельности диверсионного отряда.

– Владимир Ильич, главное результат. Если Семенов сможет напугать их, то есть шанс скорее сесть за стол переговоров. Нам нужно перемирие.

– Ты прав, Феликс Эдмундович.

Достав спрятанные деньги и золото из схрона и, равномерно раскидав их среди бойцов, взвод лесами отправился в Познань. Там мы сели в поезд до германской границы. Организовав нелегальный переход лесами через пограничные кордоны, мы оказались на территории Германии, где вновь сели на поезд до Берлина.

Глава 2. Кино и банки

Берлин! Снова я попал в этот город в новую эпоху. Зайдя в центральный офис Рейхсбанка, я стоял и осматривал сигнализацию, количество дневной охраны, где расположен вход в служебное помещение и прочие технические детали, когда кто-то тронул за меня руку.

Я посмотрел на даму в дорогой одежде и вуали, приколотой к шляпке.

– Баронесса?!

– Алекс, а я смотрю на тебя и думаю – ты ли это или я ошиблась. Прошло столько лет.

– И столько событий.

– Да, всё так смешалось в этом мире. Давай увидимся снова?

Я посмотрел на симпатичную немку, баронессу Эльзу фон Зауэр. Угловатость и порывистость молодости ушла, вместо неё пришла женственность взрослой женщины.

– Почему бы и нет. Только я здесь инкогнито, не хотелось бы раскрывать себя.

– Я тоже уже не одна, но в ресторан ты можешь меня пригласить?

– Выбирай, какой ты хотела бы посетить. Сегодня вечером и отметим нашу встречу.

Мы сидели в небольшом ресторанчике, чего я не ожидал, предполагая, что фрау выберет что-то более помпезное.

– Как ты живёшь, Алекс?

– Ярко, а ты?

– Тоскливо. Я замужем, зовут меня теперь Эльза Еугения Вагнер, баронесса фон Зауэр, но мой муж сейчас в Восточной Пруссии восстанавливает повреждённые города.

– Он у тебя инженер?

– Да. Кстати, именно он участвовал в реконструкции отделения Рейхсбанка, где я тебя встретила.

В моей голове стал вырисовываться новый план.

– Интересно было бы взглянуть на строительные чертежи такого здания.

– Муж собирает копии архитектурных планов зданий, которые он восстанавливал, строил или реконструировал. Они есть у меня в поместье. Знаешь, интересная коллекция. Но зачем тебе это нужно?

Я улыбнулся, решив сыграть ва-банк.

– Эльза, я хочу ограбить этот банк.

– Ты с ума сошёл! Рядом отделение полиции, у них охрана, у них сейфовое хранилище лучших мастеров Германии.

– Вот я и ищу методы, как это сделать.

– Авантюрист! Это нереально.

– Все реально, главное подготовиться.

– Я прочитала кучу английских детективов о том, как гангстеры грабят банки. Но я и подумать не могла, что встречу грабителя.

– Эльза, грабить банки – это удел черновых рабочих. Сколько можно вынести из среднего банка – от ста тысяч до ста миллионов марок. По- настоящему грабят народ и государства сами банкиры, делая миллиарды на биржевых махинациях, кредитовании, узаконенном грабеже – процентах по займам. Они истинные виртуозы замаскированного рэкета, а мы так, детишки.

Тут к нам подошёл офицер в форме и спросил.

– Герр князь, нам отдыхать или…

– Отдыхайте, возможно, будут новые вводные по нашему делу.

– Ты князь?

– Да, дорогая Эльза, я князь. Так и подмывает похвастаться, что именно меня называли алмазным королём России.

– Ты хозяин русских алмазов?

– Был, но лишился этого, благодаря плохим действиям вашего правительства.

– Ты женат?

– Она погибла.

– Тогда ты завидный жених, пусть даже и без приисков.

– Есть забавный анекдот, которым я руководствуюсь при общении с дамами: «Дорогая, давай встретимся вечером?

– Хорошо, если ты подаришь мне кольцо с большим бриллиантом.

– Как ловко ты меня отшила!»

– Вот ты какой. А война – это ужасно!..

– Причём тут война! Это революция, сделанная на ваши, английские и французские деньги. Так что приходится восстанавливать свои капиталы.

– А могу я поучаствовать в ограблении? Однажды ты внёс в мою жизнь незабываемые ощущения, давай внесём новые.

– По рукам, но надо посмотреть чертежи. Если они помогут, твоя доля один процент, если нет, то один процент из моей личной доли. Куда сейчас? Может быть, к тебе или в гостиницу?

– Алекс, я замужняя фрау. Я не могу, прости.

– Все нормально, когда я смогу увидеть чертежи?

– Завтра к часу приглашаю на обед в моё поместье, там и ознакомишься с ними.

На следующий день я прибыл к назначенному времени в поместье баронессы. Мы откушали, а затем я занялся изучением предоставленных мне чертежей, делая зарисовки и выписки на чистый лист бумаги. Баронесса загадочно улыбалась.

– Когда начнёте дело?

– Надо подготовиться.

– А что мне нужно сделать, какова моя роль, как мне поучаствовать в деле?

Что можно было сказать об её участии, разве что: «Берёшь динамит и бежишь вперёд на подрыв стены».

– Эльза, напротив банка есть кафе. Ты займёшь позицию за столиком, чтобы видеть, когда банк закроют на ночь.

– Он работает до 18.00.

– Нет, нам нужно точно знать, когда из него уйдёт весь персонал. Мужчине там маячить опасно, а женщина подозрений не вызовет. Затем идёшь на Рихтер-штрассе, где в таком же кафе будет сидеть мой агент. Ты встанешь напротив витрины и покажешь условный знак, например, скрещённые на груди руки. Он увидит его и даст отмашку к началу операции. Затем ты идёшь по своим делам и ждёшь нас на углу Александр-плац в кафе "Фрау Марта". К тебе подойду я или виденный тобой офицер по имени Серж.

Когда всё было готово, я посвятил народ в план операции и показал свои зарисовки. Были определены боевые группы и разделены обязанности. Одни занимались проверкой инструмента и копали схрон, другие осматривали подходы к банку, третьи обеспечивали транспорт – был куплен тяжёлый грузовик «Ман Зауэр», куда сложили польские деньги, а в пригороде угнана другая грузовая машина.

Я и пятеро бойцов, изображая рабочих, полезли в люк, чтобы попасть в подземный канализационный коллектор. Ориентируясь по надписям на стене и нумерации люков, мы подошли к тому, который находился на территории двора банка. Вытолкнув из–под крышки люка провод-антенну и сообщив по рации, что мы на месте, стали ожидать информации от нашего наблюдателя. Эльза свою задачу выполняла ответственно, но в том же кафе сидел Швач, который также наблюдал за дверьми. По рации он сообщил, что двери закрыты и банк взят на охрану.

– Пора, парни.

Провод затянули назад и, дождавшись темноты, выбрались из люка, быстро перебежав к зданию котельной.

– Командир, вроде вот место, где заложена дверь, звук другой.

Попасть в здание можно было через дверь и окна, но на них была сигнализация и решётки. Ломать толстенные стены здания тоже был не вариант, потому что взрыв услышал бы весь квартал и не факт, что мы бы проделали бы нужное отверстие. Рассматривая чертежи, в глаза бросилось одно узкое место. К зданию была пристроена котельная, а ведущую из неё дверь в банк заложили кирпичом. Получалось, что в этом месте была стенка в полкирпича и без сигнализации. Попробовали выдавить несколько кирпичей домкратом – не получилось – слишком хороший раствор. Пришлось включать перфоратор и выбивать первый кирпич. Затем расширили проем, используя домкрат. Через подсобные помещения банка, мы выбрались в коридор. Звук от перфоратора был слышен в здании, что озадачило охрану.

– Гельмут, что там шумит?

– Наверное, рабочие что-то бурят на улице. Через час обход, вот и погляжу.

Восемь охранников были застрелены, а мы начали работать. Отключив сигнализацию и открыв дверь, был дан сигнал о готовности банка принять гостей. Скрипач сработал замок на дверях и воротах во внутренний двор, а дальше играл маэстро Адмирал Нельсон. Мы выпотрошили центральное хранилище банка, которое вскрыл Казимир, и десятка три сейфов, стоящих в нем. Здесь было золото в слитках и много денег: фунты, йены, рейхсмарки, французские и швейцарские франки, доллары и российские царские золотые империалы. В сейфах лежали акции и государственные облигации Германии и нескольких стран Европы. Народ стоял обалдевший, когда увидел объём добра.

– Интересно, как мы это всё повезём?

– Загоняй грузовик.

Двадцать человек шустро собирали ассигнации со стеллажей, упаковывали в мешки и переносили в кунг грузовика.

– Сэм, не поместиться золото…

– Так, этот слиток весит один килограмм, посчитаем штуки, умножим на вес и получим восемь тонн. Не увезём на одном автомобиле, нужен ещё.

– Во дворе стоят банковские!

– Грузим в них золото, а деньги – в угнанный грузовик.

– Куда везём?

– К баронессе, а золото везите сразу в лес и спрячете в схрон.

Так мы и сделали, парни уезжали на инкассаторских машинах в лес, где была выкопана землянка, а мы на машине отправились к поместью. Серж заскочил в кафе и на извозчике уехал предупредить баронессу. Баронесса предусмотрительно отпустила горничную и конюха домой, так что в поместье никого не было. Всю ночь мы считали деньги.

– Баронесса, ваша доля составляет пятьдесят миллионов рейхсмарок, что равно примерно десяти миллионам долларов. Получите и распишитесь.

– Мамочки, какие деньги! Если это один процент, то вы украли один миллиард долларов!

– Примерно так, и ещё немного золотишка.

– А куда вы теперь?

Поскольку я стал гражданином страны Советов, то дам пару советов: «Во многих знаниях, Эльза, многие печали. Положи несколько миллионов, можно на предъявителя, в Швейцарии, но сделай это месяцев через пять-шесть. А пока спрячь их и резко не меняй объёмы своих расходов, чтобы не оказаться на заметке полиции».

Мешки с деньгами мы спрятали на чердаке в доме баронессы, подняв туда закрывающийся на ключ комод. А миллион марок она положила в свой сейф.

– Куда вы, ребята?

– Домой, Эльза, домой.

На следующий день мы покинули поместье баронессы, засев в лесах. Я и четверо бойцов, кто умел хорошо водить машины, отправились за покупкой "чистых" грузовиков. Через пять дней большая часть отряда под начальством Сержа на грузовиках "Ман-Зауэр" направилась в Гамбург, а десяток бойцов, включая меня, Скрипача и Нельсона, решили двигать в противоположную сторону, держа путь во Францию.

Серж на грузовиках спокойно добрался до Магдебурга и, проехав мимо Брауншвейга, прибыл в конечный пункт. В Гамбурге бойцы заселились в нескольких гостиницах и сняли частный дом с большим двором, куда загнали грузовики. Парни тихо сидели по домам, как говорится, «залегли на дно», ожидая судно из Никарагуа.

Моя группа, наоборот, должна была создавать шум. Совершили налёт на крупный филиал «Дойч банка» в Галле, но это был чистый экспромт. Постреляв друг в друга с охранниками банка, мы просто отступили. Так мы засветились в Галле, затем Лейпциге, затем пропали из виду, и снова прошла пара ограблений почты и провинциального банка в Эрфурте и снова группа пропала. Потом "вскрыли" несколько провинциальных банков, которые потеряли денежных средств тысяч на триста рейхсмарок, Везде на стенах хранилищ банков Нельсон подписывался своим старым именем «герр Шульц».

В деловом мире и обыватели Германии по репортажам газет следили за разворачивающимся детективом. Лейтмотив статей был таков: «Неуловимый герр Шульц с помощниками движется в Швейцарию!» Мы также почитывали прессу, поэтому показав, что банда катит в сторону Баварии, откуда быстрее всего можно было попасть в Швейцарию, повернули на Париж.

Зато криминальная полиция рыла носом землю. Карл Хубнер, старший следователь криминальной полиции Берлина, смотрел на отмеченный флажками на карте путь группы и размышлял: «Если они поляки и работают по заданию Пилсудского, то почему не вернутся в Польшу, ведь тут можно легко пройти лесами? В этих дебрях сам чёрт потеряется, не то, что пара грузовиков. Хотя они взяли такой куш, что только дурак вернётся в Польшу и сдаст деньги правительству. Конечно же они бегут в нейтральную Швейцарию к богатой жизни. Но почему они грабят? Убытки остальных банков составляют копейки по сравнению с пятью миллиардами рейхсмарок и десятью тоннами золота. Им надо затаиться, а они рискуют? Чёрт возьми! Они и затаились, а рискует отвлекающая группа. Значит, все-таки они идут в Польшу. Надо доложить свои соображения начальнику криминальной полиции города, герру Фёллеру. Придётся напрячь все силы на Востоке, чтобы отловить их.

В порту дежурил очередной боец отряда, когда увидел входящий в порт сухогруз "Санкт-Михаил" под Никарагуанским флагом. По распоряжению князя все новые корабли компании "Зенит Рус" с 1917 года были переименованы, получив названия святых. На пирс сходили загорелые матросы и начальство. Суперкарго, он же второй помощник капитана, отправился регистрировать груз и искать, кому его можно сбагрить, а к капитану подошёл гражданский, который на русском языке произнёс пароль.

Получив отзыв от Денисова, гражданский назвал адрес, куда надо подойти, чтобы определить дальнейшие действия. Затем капитан вернулся на корабль, а Свист к своим товарищам. Сидя в номере гостиницы, Серж и Саня определяли, как лучше провести загрузку корабля.

– Серж, в порту не вариант. Таможня потребует вскрыть кунги машин, а тайно ночью тоже не получится. Что там хоть?

– Десять тонн золота и миллиард долларов в разной валюте.

– Солидно вы поработали, парни!

– Главное, ты довези груз.

– Да, надо успеть пройти Атлантику до осенних штормов, а на Карибах не нарваться на торнадо.

– Что такое торнадо?

– Торнадо – это большая попа, а если в него попадёшь – то полный аут. Одним словом, лучше в торнадо не попадать.

– Типа смерча?

– Мощный ураган и большой в диаметре смерч. Я предлагаю встать в этой кишке Рейна.

– Боюсь, что в таких условиях мы не погрузим машины.

– Почему, Серж?

– Берега же мелкие, вы не подойдёте, придётся на катер перегружать золото и деньги.

– Всё норма. Ночью вы подъедете на машинах, мы сбросим понтон, на который вы загоните грузовик и подгребёте к борту. А если дотянется трос, то просто подтянем понтон лебёдкой. А там лебёдками кран-балки поднимем машинку на борт. Пятнадцать тонн поднимаем, машина легче же?

– Легче.

Операция погрузки была успешно проведена, корабль вышел в море, а парни отправились в гостиницу отсыпаться. Завтра в положенное время радист выйдет в эфир и передаст, что груз капусты уплыл. После этого Серж и компания поездом отправятся в Копенгаген, затем кораблём в Гельсингфорс, а оттуда доберутся до Питера.

Перейдя границу с Францией, мы направились в Париж, где держали свои штаб-квартиры большие банки, в которых лежали большие деньги. Прибыв в столицу, началась работа по банкам и крупным торговым домам. Мы гуляли, присматривались, делали пометки, отслеживали охрану, инкассаторов, собирали из газет финансовые новости о заинтересовавших нас объектах и думали.

– Сэм, очень аппетитный банк "Насьональ Франс финанс". Судя по финансовым новостям, там хранятся деньги поступлений из колоний, а это миллиарды франков или сотни миллионов долларов. Проблема в охране и в подходе. Банк серьёзный, такой нахрапом не возьмёшь.

Отсмотрев объект, мы снова думали. Наконец, я нарушил молчание.

– Мужики, есть идея. Клык, ты отправляешься в Нью-Йорк, где встретишься с Щукой. Он поможет зарегистрировать киностудию. Покупаете оборудование и набираете команду профи для сьёмок фильма.

– Для чего, Сэм?

– Делай, потом увидишь.

Я, Нельсон, Драч, Скрипач, Рихт, Матроскин, Вишун, Швач, Топ, остались гулять по Парижу. Через три недели пришла телеграмма на имя Алекса фон Брауна: "Киностудия зарегистрирована, люди набраны, аппаратура закуплена. Убываем назад десятого августа".

За это время нами были взяты в аренду два грузовика с металлическим кунгом, которые по договорённости с владельцами автофирмы за мой счёт в автомастерской были покрашены, обновив свой внешний вид. Затем нанял на бирже труда шофёра грузовых авто. В другой фирме взял в аренду ещё один грузовик другой модели. Его также загнали в мастерские, где мастера перебрали его внутренности, заменив ненадёжные детали на новые. В одной из частных фирмочек заказал второй комплект таких же номеров, сразу переставив их на второй грузовик. Пройдясь по театральным магазинам и салонам, закупили парики, усы, бороды, тональные крема. В фармации был куплен хлороформ. В общем, пока парни регистрировали в Штатах кинокомпанию "Золотой век", мы тоже без дела не сидели. Вечерами мы с парнями занимались написанием сценария фильма.

Загримировавшись и приодевшись по последней парижской моде в бутике на Елисейских полях, я вместе с Топом, изображавшего моего телохранителя, отправился на подвиги. В юридической конторе заключили договор на обслуживание. А как же иначе, ведь в западном мире даже прыщ без юридического сопровождения не вскочит, а тут требовалось заключать дорогие контракты. По нашему пожеланию мэтр конторы назначил нам юриста из русских.

– Господа, вы хотите, чтобы вами занималась русский юрист?

– Да, мэтр Гову, если у вас в штате есть такой. Если нет, найдите или мы поищем другую контору.

– У нас есть в штате бывшая жительница русской империи мадемуазель Елена Полетаева.

– Мы можем с ней побеседовать?

– Конечно.

Елена оказалась полненькой, весёлой женщиной из дворянок, огнём большевистской революции заброшенной во Францию. Она ещё хорошо устроилась, работая по специальности. Мы побеседовали с ней, определив круг её будущих задач. Решив этот вопрос, приступили к выполнению главного дела. Банк был реально солидный. Расположенный в отдельном здании с колоннами, холл которого был отделан в стили рококо, поражая обилием позолоченных элементов и целыми панно на потолке и вдоль стен, то есть выглядел очень богато. Всякие амурчики и прекрасные девы из библейских сюжетов взирали на посетителей с вершин потолка и стен.

Записавшись на приём к управляющему, в назначенное время мы ожидали приёмной управляющего, а я флиртовал с приятной секретаршей.

– Прекрасная Жози, вы отлично выглядели бы в кино. Если вы дадите согласие, то вам обеспечена главная роль в фильме, который хочет снять наша киностудия.

– Месье фон Браун, это очень лестно, я подумаю.

– Зовите меня Алекс. В Америке все намного проще и меньше условностей. Окей?

– Да, месье.

Наконец нас принял управляющий банком месье Ломбарт.

– Месье фон Браун, мне право непонятно, отчего с этим предложением вы выбрали наш банк? В Париже есть более старые и крупные банки.

– Я увидел ваше здание и понял, что этот банк не может быть простым. А если посмотреть, какая отделка внутри, хочется снять шляпу. Это настоящий музей и большая заслуга такого состояния банка, как я думаю, именно в управляющем. Вы, месье Ломбарт, явно на своём месте, и дела банка процветают.

– Благодарю. Не скрою, что я прикладываю все силы, чтобы вести наш банк к успеху, и у меня это получается. Совет директоров мною доволен.

– Так вот, месье Ломбарт, этот фильм будет показан в кинотеатрах Нью-Йорка, о вас узнают жители Америки. С такой рекламой вам будет легче войти в США, вы сразу привлечёте внимание миллионов людей. Ведь люди падки на рекламу, не так ли, месье?

– Это точно.

– Ознакомьтесь со сценарием. Но, увидев вас, я готов внести изменения в части, касающейся вашей роли. Её надо усилить. Вы – профессионал своего дела, поэтому можете добавить свои замечания и предложения. Вы будете в титрах фильма, а также, естественно неофициально, получите свой процент налом, как консультант. Если у вас есть желание, то можете лично сняться в качестве героя фильма. Позволю себе заметить, что приятно видеть себя на экране в качестве положительного героя, тем более одного из главных персонажей фильма.

– Вы умеете заинтересовать, месье Браун.

– Благодарю вас за комплимент. Вместе мы создадим отличный детектив. Причём фильм будет, в первую очередь, рекламным проспектом вашего банка и профессионалов, работающих в нем.

– Итак, месье Алекс, давайте я ознакомлюсь со сценарием, затем доложу совету директоров и только потом дам ответ.

– Буду надеяться на положительный результат. Если не получится у вас, следующим будет банк "Сосьете женераль" или "Первый национальный банк Франции". Кто-то обязательно обскочит остальных.

Через восемь дней мы встречали в порту Дюнкерка наших киношников. Для начала я озадачил нанятых Щукой настоящих тружеников киноиндустрии сьёмками видов Парижа. Сам Витя остался в Америке для последнего аккорда в операции "Кино". А пока мы ждали ответа управляющего.

В здании концерна "Франс интернасиональ», в который входил банк, месье Ломбарт имел беседу с боссами.

– Вы говорите, что американцы хотят снять фильм о нашем банке?

– Да, господин председатель, не просто рекламу, а настоящий детектив. Я не видел ещё такого технически грамотного сценария. Это настоящее пособие по ограблению банков. Но именно мы, французы, окажемся на высоте. Вначале фильма банда "Герра Шульца" взломает два крупных американских банка, после чего прибудет в Европу.

– А кто такой герр Шульц?

– Это очень известный медвежатник, ограбивший несколько банков Польши, Германии и Франции. Его искали в царской России, Германии и Австрии. В полицейском управлении Парижа на него есть целое досье, я узнавал. Он имел наглость подписываться на стене ограбленного банка этой фамилией.

–Так-так, и что дальше?

– А дальше по сценарию идут следующие действия…

Ломбарт рассказывал сценарий, свыкнувшись с предложением и уже мысленно представляя себя главным детективом кинокартины.

– Что же, весьма любопытно увидеть такой фильм на экране.

– Ко всему прочему, фон Браун намекнул мне на то, что кое-кто заинтересован в появлении на Уолл-стрит крупного французского банка.

– Хм, даже так! Кто это мог быть, бизнесмен с французскими корнями – Дюпон, Лузиньян, может быть, сам Сесиль Ротшильд?

– Не знаю, он сказал, что ему запретили вообще об этом говорить.

Началось обсуждение предложения.

– Господа, деньги не любят шума. Мне кажется, что вся эта затея с американцами полная глупость.

– Месье Монкур, это бесплатная реклама, за которую нам ещё и выплатят порядка ста тысяч долларов.

– Ого, киношники такие богатые люди? Сколько же они хотят заработать на фильме, если сразу отваливают такую сумму?

– Не знаю. Мне кажется, что это закулисная борьба финансовых кланов Америки.

– А стоит ли, господа, вообще влезать в чужие разборки?

– Месье Перишон, мы и так всегда влезаем в разборки, иначе не будет прибылей. Это шанс зацепиться за Уолл-стрит.

– Подождите, месье Лукас, насколько я понял, сейчас речь идёт лишь о сьёмках фильма, а не о деловом предложении войти в долю американского финансового проекта?

– Да, месье председатель, но с чего-то надо начинать. Будет очень нехорошо, если в новую финансовую группу в США войдёт "Сосьете", а не мы.

– Хорошо, месье Ломберт, подписывайте контракт, пусть снимают своё кино.

Добро было дано, Елена утрясла все юридические детали, и контракт был подписан. Съёмочная группа вполне по-настоящему занялась сьёмками.

По сюжету в банде герра Шульца после нескольких удачных ограблений произошла ссора о размере доли каждого участника ограблений. В итоге в дирекцию одного банка поступил анонимный звонок от доброжелателя, который сообщил о том, что их банк хочет ограбить сам герр Шульц. Далее управляющий связывается с полицией, сообщим ему эту новость. Шеф участка предлагает захватить всех бандитов сразу. Однако управляющий говорит о том, что мало просто арестовать, необходимо задержать их с поличным, а значит, пустить в хранилище. В банке отличные системы сигнализации, металлические двери с сейфовыми замками, суровая охрана и вообще всё очень сложно. Выслушав предложение, шеф полиции соглашается с доводами директора банка. С отделением полицейских он лично должен будет дождаться, когда бандиты войдут в хранилище и пройдут все преграды. Тогда он с группой захвата ворвётся в банк и арестует всю кодлу. На роль полицейских были наняты местные актёры.

Все мои парни изначально изменяли внешность с помощью париков, наложенных шрамов или морщин, да ещё были загримированы в гротескные усы и парики, чтобы было сразу ясно – это бандит. Операторы снимали, осветители освещали, режиссёр орал на всех, заставляя быть ответственнее. Также в качестве артистов были приглашены свободные от работы охранники, члены их семей и сотрудники банка.

Я подписал контракт с месье Ломбертом, по которому 50 % прав на фильм принадлежало банку, а 50 нам. Также сразу выплатил оговорённые контрактом 100 тысяч долларов за участие банка. Полученные деньги усыпляли подозрительность, свидетельствуя о серьёзности наших намерений. Также я сразу проавансировал лично Ломбарта тридцатью тысячами долларов. Сьёмки проходили после работы, а я доплачивал всем ежедневные деньги раз в пять больше, чем их основной заработок. Так что все были довольны.

– Вы так богаты, месье фон Браун? Неужели вам не жалко таких денег?

– Я расплачиваюсь деньгами своих спонсоров. Главное – бизнес.

Первый этап съёмок происходил в здания банка. Охрана, чтобы не спугнуть бандитов, была обычная, лишь управляющий задержался в своём кабинете. Бандиты обезоружили и связали охранников, блокировав сигнализацию, сломав решётку и войдя в коридор через окно в дальнем крыле здания. Все бойцы были в дорогих тонких лайковых перчатках, чтобы не оставлять своих пальчиков. Мы использовали домкраты, кусачки, автоген, наборы отмычек, приборы блокировки сигнализации, чтобы пробраться в здание банка. Естественно, мы только доставали и вхолостую включали приборы на фоне решёток или замков, не портя имущество, а затем сьёмки продолжались в помещении, как будто мы всё сломали и попали в здание.

Дальше грабители, где с помощью взятых в комнате охраны ключей, где с помощью медвежатника, вскрывали замки промежуточных дверей и решёток, и, наконец-то, попали в святую святых банка – хранилище. Вот тут пришлось выдержать целую баталию с управляющим, мол, что это за ограбление, когда бандиты постояли перед хранилищем и ушли.

– Месье Ломбарт, нас засмеют за такое кино. Пусть везде будут ваши люди. Мои киношники даже не притронуться к драгоценностям.

– Хорошо, сможете открыть хранилище, где ваш герр Шульц?

– Смеётесь, месье Ломбарт, откуда у меня настоящий герр Шульц. Откройте хранилище, а наш медвежатник провозится минут пять, покрутит рукоятки и с большим трудом откроет дверь.

Всё это было проделано. Мы стояли в хранилище. На стеллажах было реально много денег и сложенных штабелями золотых слитков. Снаружи присутствовали охранники банка, прибыл сам председатель правления месье Розен, с несколькими членами правления.

– Грамотные грабители пошли, имеют такое техническое оснащение! Месье Алекс, действительно так грабят банки в Америке?

– Да, месье Розен. Мы консультировались в полиции Нью-Йорка, поэтому всё натурально, чтобы зритель поверил в силу банды и героизм тех, кто противостоит преступникам. Парни, подгоняйте грузовик, мы вынесем это, загрузим в кузов, снимем пустое хранилище и вернём всё на место. Охрану банка прошу не разбегаться, а контролировать весь процесс погрузки вашего имущество.

– Н-да-а-а! Что у вас дальше по сценарию?

Пока я рассказывал Розену и его коллегам сюжет, парни таскали мешки с деньгами и золотые слитки, грузя их в мощный грузовик. Возле него постоянно находились охранники во главе с начальником отдела безопасности банка. Операторы снимали процесс ограбления кинокамерами, установленными в контрольных точках в коридорах и хранилище. Когда хранилище оказалось пустым, месье Розен поднял последний слиток золота и положил его на носилки, на которых бандиты выносили золото.

После съёмки ограбления камера перемещалась в кабинет управляющего, который увидел грабителей и пытался дозвониться в полицейский участок. В участке никто не брал трубку. Наконец, ему удалось дозвониться, но поднявший трубку дежурный, пропустив крики банкира мимо ушей, ответил: «Месье, у нас тут такое творится. Алжирцы напали на полицейский участок, устроив погромы в нашем районе. Сожалею, месье, но весь личный состав участка занимается предотвращением дальнейших беспорядков».

Эпизод алжирского бунта и его подавления был заснят ночью пару дней назад. Тогда управляющий принялся обзванивать других охранников, вызывая их к зданию банка. В это время машина с золотом, выехав на окраину города, загонялась в бандитский гараж. На самом деле грузовик делал круг почёта вокруг пары кварталов и возвращался в банк. Бросившийся следом за грабителями на автомобиле управляющий выследил их. Вернувшись к банку вместе с подошедшими охранниками, он отправился к замеченному дому и захватил гараж с бандитами. Но главаря там не оказывалось, герр Шульц смог сбежать. Деньги возвратили в банк, а бандитов передали полиции. На следующий день, узнав о случившемся, секретарша вспомнила человека, который несколько раз приходил в операционный зал, смотрел на потолок, стены банка, как будто что-то высматривал. Она хорошо описала рыжего мужчину. Пленённые подельники также подтвердили, что герр Шульц рыжий. Когда в обед руководства банка была проведена пресс-конференция для журналистов, она узнала среди толпы зевак и корреспондентов, собравшихся в холле, главаря банды грабителей, о чём сказала управляющему. Охранники скрутили бандита, и вся банда была поймана.

В закрытом кузове с деньгами наших парней не было. Операторы засняли лишь, как бандиты заскакивают в кунг, наполненный золотом и банковскими мешками с деньгами. После съёмки эпизода все посторонние из кузова выскочили, а туда забрались восемь вооружённых охранников банка. Двери кузова закрыли и машина тронулась. Камера засняла выезд грузовика, удаляющегося в ночные улицы. Следом выехала и после команды «стоп» остановилась машина с управляющим.

Киношники продолжали так же работали, готовясь к сьёмке следующего эпизода – подъезжающей к бандитскому гаражу машины, который снимут во дворе банка. Бегали осветители, режиссёр давал какие-то указания помощникам, а, мои товарищи незаметно расходились в темноту улиц. Последним от банка отошёл я.

На перекрёстке машина повернула, чтобы проехать до следующего квартала, Швач нажал на рычаг, открылась заслонка, и в кунг из баллона, установленного в кабине, пошёл сонный газ. Охрана стала принюхиваться, затем суетиться, стуча по стенкам кунга, затем им стало всё равно – голова затуманилась, и народ стал отключаться.

В это время Топ, сидящий в кабине припаркованного грузовика-близнеца с теми же номерами, дал указание нанятому на бирже труда шофёру французу, под которого был загримирован Швач.

– Пора. Начинается твоя роль. Объедешь квартал, подъедешь к банку, а режиссёр покажет, куда рулить. Всё понял? Вот тебе премия за участие в съёмках, здесь 10 тысяч франков. Удачи.

Топ выскочил из кабины и пошёл к центру города вслед первой автомашине, повернувший совсем в другую сторону. Топ зашёл в гостиницу, забрал отснятые киноплёнки, чтобы оставить как можно меньше улик, расплатился на ресепшене за всю труппу, сел на извозчика и отправился к частному домику, снятому нами на окраине города. Там уже стоял пригнанный грузовик с деньгами, туда же подтянулись и мы на третьем грузовике. Закипела работа по перегрузке денег и золота из одного грузовика в другой. Спящую охрану мы оставили в кунге. На рассвете грузовик уносил уставших бандитов герра Шульца из Парижа на юг в Марсель. Там мы будем ждать корабль из Никарагуа, чтобы загрузить в него деньги для молодой Никарагуанской республики.

– Вот это, господа-товарищи, мы провернули дельце!

– Весело было.

Но эти события произошли позже. Грузовик с французом подъехал к банку, и помощник режиссёра указал ему, куда надо заезжать. Машина въехала в гараж и встала.

Председатель правления стоял рядом с Ломбартом.

– Хм, интересно, но мне кажется, что у этой машины другой шофёр?

– Не обратил внимания, месье Розен. Сейчас всё узнаем.

Начались сьёмки. Режиссёр закричал: "Где бандиты, куда они делись? Открывайте кунг!"

Шофёр открыл дверцы кузова и все замерли. Руководство банка с ужасом смотрело на пустой кузов.

– Деньги где? Где деньги, я вас спрашиваю!? Шофёр! Где деньги, где охрана?!

Охранники тут же скрутили мужика.

– Отвечай, сволочь, где деньги?

– Так не было тут денег, месье. Я стоял пустой на улице, когда мимо проехал такой же грузовик. Мужчина, сидящий со мной в кабине, сказал, что началась моя роль, и я поехал сюда. А тот грузовик поехал в сторону Булонского леса.

– Полиция! Вызовите полицию, нас ограбили!

Прибывшая полиция арестовала всю труппу. В участке они давали показания.

– Нас наняли в Нью-Йорке для участия в съёмках фильма. Да, мы работаем по контракту. Нам хорошо платят, и мы не суём нос в чужие дела. Главным был человек, которого называли Алекс фон Браун. Нет, он не нанимал нас. В Нью-Йорке нас нанял человек, которого все называли "Щука". Его здесь нет. Шофёр также давал показания. Шеф полиции города находился в кабинете управляющего банка вместе с его дирекцией. Он с трудом сдерживал смех, несмотря на серьёзность ситуации.

– Месье Ломбарт, по сценарию вы должны найти преступников?

– Да, месье.

– Так ищите их.

– По сценарию, вы должны были их арестовать, месье Поку.

– Сколько у вас украдено?

– Восемьсот семьдесят миллионов долларов, если брать по действующему курсу. Правда, это деньги правительства, наши средства составляют около 12 миллионов.

– Снова герр Шульц и Алекс фон Браун. Что же господа, будем искать. Боюсь, что деньги могут покинуть страну и уплыть в Америку.

– А что с кинокомпанией?

– Я запросил полицию США. Мне сообщили, что кинокомпания обанкротилась практически сразу после своего создания.

Полицией была найдена улика, которую я специально положил сверху на сейф в хранилище. Это была фуражка польского полицейского, чью форму мы когда-то реквизировали. Газеты, каждая на свой лад, комментировали происшествие, словно изощряясь, кто придумает наиболее фантастическую версию польского следа. Об этом ограблении также узнали в «Рейхсбанке» и полиции Берлина. Банк «Насьональ Франс финанс» сделал себе отличную рекламу, а Ломбарта с треском уволили. Я положил ему в «Сосьете женерале» на обезличенную сберкнижку сто тысяч долларов в качестве утешительного приза и послал письмо с благодарностью за сотрудничество, сообщив, что он имел возможность пообщаться с настоящим герром Шульцем, который был в команде киношников, ограбивших его банк.

– Чёртовы американцы. Одно радует, фон Браун не такая уж и скотина. Сто тридцать тысяч долларов тоже на дороге не валяются.

Под Марселем в бухте, расположенной среди заросших деревьями скалистых гор, бросил якорь пароход под флагом Никарагуа. Он прибыл из Марселя, загрузившись в порту промышленными товарами. Ночью на катере мы перевозили деньги и золото, собранные во французских колониях и успешно экспроприированные нами. Эти деньги послужат развитию экономики молодого государства Никарагуа. Отряд тайно перешёл французскую границу.

Глава 3. Национал-социалист

Мы вновь оказались на территории Германии, прибыв в Аугсбург. Остановившись на съёмных квартирах, пошли погулять по городу. Не лежала душа к этому банку, но понравилось здание – солидное и старинное. Под самое закрытие мы вошли в него в опущенных на лицо балаклавах, сразу наведя оружие на охранников и клерков.

– Господа – это ограбление. Просим вас соблюдать спокойствие и не нервничать. Если вы вызовите полицию – все будете убиты, а если поможете нам – получите гонорар. Господин старший кассир, господин управляющий, прошу вскрыть хранилище.

Вместе с названными лицами несколько человек отправилось в хранилище. Нам его открыли и мы, усадив руководство банка на пол, принялись укладывать деньги в мешки.

– Господа, здесь по миллиону рейхсмарок – это вам за сотрудничество. Я оставил деньги начальству.

Ранцы и вещмешки с лямкой, чтобы надеть через плечо, были забиты деньгами. Взяли мы примерно сто миллионов рейхсмарок, когда в хранилище влетел Вишун.

– Мужики, полиция! Какая-то сволочь нажала тревожную кнопку. Парни приняли бой.

– Сволочи!

Я навёл пистолет на немцев, лица которых побледнели, махнул рукой и побежал вслед ребятам. Раздался взрыв гранаты, видать, полиция начала штурм. Однако мои парни охладили пыл нападавших. Вновь усилилась ружейная стрельба.

Я выскочил в зал, где к обороняющимся парням добавились стволы Нельсона и Скрипача. Открыв дверь к клеркам, я заорал: "Сволочи, получите свой гонорар!" – после чего расстрелял всех пятерых служащих.

– Сэм, надо отступать!

– Бежим через чёрный ход.

Мы рванули в глубину здания, и нарвались на полицейских. Они, как и мы, не ожидали встречи. Я начал стрелять первым, затем в двери чёрного входа полетело две наших гранаты, затем бегом рванули мы сами. Парни выскакивали и бежали к забору. Добежав к трансформаторной будке, я занял позицию, прикрывая отступление ребят. Уложил выскочившего из-за угла полицейского, пока товарищи перелезали через кованый забор. Раздался выстрел, затем вскрик и на заборе повис убитый Рихт. Я зашвырнул гранату в сторону угла здания, откуда раздался выстрел. Услышал голос Клыка.

– Командир, давай, мы прикрываем!

Раздалась стрельба ребят, и я метнулся к забору, обезьяной взобравшись по нему и спрыгнув с той стороны. Мы побежали. Сзади вновь раздались выстрелы, и бегущий впереди меня Матроскин упал на мостовую, раскинув руки. "Мёртв!" – на автомате отметил я, став бежать зигзагом. На переулке мы разбежались в разные стороны, спасаясь от полицейских. Всё было заранее обговорено: «В случае форс-мажора встреча на квартире. Ждём три дня, на четвёртый все самостоятельно пробираемся в Россию».

Стемнело, и я ушёл от погони. Всю ночь я прятался на чердаке какого-то многоквартирного дома. Где были парни – я не знал. Днём я отправился на снятую квартиру. Там уже находились двое парней, к вечеру заявились Скрипач и Нельсон, а остальные подтянулись к обеду. Прочитав в газетах об ограблении, оказалось, что погибли пять служащих, семь полицейских и двое налётчиков.

На четвёртый день мы ушли в окружающий город лес, отмахав километров тридцать, выйдя к какой-то деревне. Сев на рейсовый автобус, добрались до Мюнхена. Наши рюкзаки были полны забранными в хранилище деньгами.

– Командир, надо что-то делать с деньгами, они словно гири.

– В банк бы их положить, но опасно. Ничего, будем таскать, не так уж и много пачек.

Парни разлеглись в своих номерах гостиницы, а я отправился побродить по городу. Увидев лётное поле, подошёл к группе лиц, стоящих на краю поля. Люди в кожаных куртках о чем-то спорили с молодым парнем, у которого на военном кителе был приколот Железный крест I степени.

– О чем спорите, герры авиаторы?

– Администрация поля повысила взносы за аренду ангаров и мастерской, Нам, энтузиастам авиадела, это накладно. А господин инспектор не хочет понять нас.

– Герр…

– Генрих Мюллер, инспектор при государственной Инспекции по аэронавигации.

– Генрих Мюллер? А крест за что получили? Просто вы очень молоды, герр Мюллер.

– Мне уже 19 лет, а в прошлом году я самостоятельно совершил налёт на Париж, за что был награждён. Я уволен в запас в звании вице-фельдфебеля. Господа авиаторы не хотят платить. Я их понимаю, но есть правила.

Узнав сумму, я ухмыльнулся германской прижимистости, русские такие деньги «на чай» дают, а тут 10 человек за месяц раскидать между собой не могут.

– Герр Мюллер, если вы не возражаете, я заплачу взносы до конца года. Я сам являюсь поклонником авиации, так что понимаю энтузиастов.

– Не возражаю. Давайте деньги, я выпишу квитанцию.

Так я познакомился с будущим шефом гестапо Генрихом Мюллером и ещё десятком местных авиаторов, обозначив себя военным Алексом фон Брауном. Меня пригласили вечером в пивбар отметить знакомство, а заодно поприсутствовать на заседании местной партии. Идти туда я не собирался, но народ добился моего обещания. 12 сентября 1919 года придя по названному адресу, я оказался в обычной пивной с названием «Штернекерброй». Меня встретил мужичок с лётного поля, представившийся слесарем местного железнодорожного депо Антоном Дрекслером. В голове засветилась какая-то догадка, но ещё не оформившаяся в ответ. Оказалось, что я попал на партийное заседание. Дрекслер постучал кружкой по столу, попросив минутку внимания.

– Сегодня у нас присутствует настоящий энтузиаст авиации и лучший немец, какого я когда-нибудь встречал, Алекс фон Браун. Алекс, такое дело надо бы обмыть!

Я посмотрел на хитрована Дрекслера и проговорил официанткам: «Всем пива за мой счёт», – положив на стол пять сотен немецких марок. Мы выпили за великие дела, заедая сказанное жареными колбасками с кетчупом и хлебом. Похоже, что Антоша увидел во мне дойную корову, легко расстающуюся с деньгами, так что стал убеждать меня вступить в его партию.

– Алекс, в начале 1919 года я со своими соратниками основал Немецкую рабочую партию. Сейчас нас уже 40 человек. Наша партия имеет серьёзные корни, и её идейный наставник – доктор Пауль Тафель, директор компании «MAN» и лидер Пангерманского союза. Посмотри на этого человека – это Рудольф Юнг. Ты знаешь, кто это такой?

– Знаю. Этот человек является одним из идеологов национал-социализма. Рудольф, ты уже написал свою книгу или ещё готовишь её?

– Алекс, ты знаешь о книге? В конце года я выпущу в свет главный труд моей жизни книгу «Национал-социализм: его истоки, его история и его цели».

Насколько я знал, эта книга для национал-социализма станет в какой-то степени тем же, чем «Капитал» стал для марксизма. Дрекслер воскликнул: «Так вы знаете друг о друге? Это же замечательно! Алекс, надеюсь, что ты откроешь пятый десяток членов нашей партии? Прошу не отказываться!»

– Я серьёзно подумаю об этом, Антон

За это мы выпили ещё по кружке пива, а затем за меня вновь взялся Дрекслер.

– Позволь тебе представить основателей нашей партии. Вот сидит журналист и поэт Дитрих Эккарт, спортивный журналист Карл Харрер, а это наш финансовый гений, Готфрид Федер. Готфрид – главный идеолог экономической составляющей национал-социализма.

Я пожал руку человеку, который станет наставником Гитлера в области финансов и экономики, и вдохновителем борьбы против еврейского капитала. Затем быстро промелькнули мысли о предложении. Я посчитал, что на заре становления национал-социализма будет полезно вступить в самую ненавистную миллионам людей партию. Тот же Рудольф Гесс засылал своих шпионов в ряды баварской советской республики, которые саботировали работу, выводили из строя военную технику немецкой красной армии, убивали коммунистов. Так и я, став у истоков партии, смогу ввести на хорошие должности своих людей, которые скажут своё слово в нужный момент.

– Хорошо, давайте я стану членом вашей партии.

Мне выписали удостоверение члена рабочей партии Германии под номером 41. Затем под пиво начались дебаты, как обустроить Германию, нужно ли отделяться Баварии или лучше остаться в составе Германского рейха.

Пока народ орал, заливаясь алкоголем и объедаясь сосисками, в пивную зашёл невзрачный мужичок. Ему махнули рукой, и он присел на краю сдвинутых столов. Официантка поднесла ему кружку с пивом и тарелку с дешёвыми сосисками. Правда, по качеству они были намного натуральнее элитных колбас 21 века. Затем поднялся Федер и стал говорить о засилье еврейского финансового капитала, который душит экономики всех стран. Гитлер слушал его, не прерываясь.

– Как он здорово говорит. Я буду учиться у него финансам.

Потом начались дебаты. Послушав, вначале Гитлер что-то говорил сидящим рядом, а затем поднялся и стал говорить для всех.

– Меня зовут Адольф Гитлер, в мае 1913 года в возрасте 24 лет я переехал из Вены в Мюнхен, став работать художником. С первого дня войны я вступил в 16-й Баварский полк, и уже в октябре 1914 года воевал во Франции и Фландрии. Уже через месяц мне было присвоено звание ефрейтора. Я награждён несколькими солдатскими железными крестами и медалями. Сослуживцы характеризовали меня как «осмотрительного, смелого солдата и надёжного товарища». Под Ла Монтень в результате взрыва химического снаряда я отравился газом и временно потерял зрение. Лечился в баварском госпитале, а затем в психиатрическом отделении прусского тылового лазарета. Ноябрьскую революцию 1918 года под предводительством Эрнста Тельмана я считаю порождением предателей, нанёсших «удар ножом в спину» победоносной германской армии. Из-за них мы потерпели поражение в войне.

Тут поднялся я: «Адольф, если не ошибаюсь, в прошлом году ты был коммунистом?»

– Да, герр…

– Алекс фон Браун.

– Да, герр Алекс, во время бурных дней Баварской Советской Республики весь военный гарнизон Мюнхена вошёл в состав Красной армии Германии. Я числился в рядах коммунистических формирований и даже был солдатским депутатом. Однако Версальский мир всё перечеркнул. Я разочаровался в коммунизме и уволился из армии.

Дальше Гитлер, выступая с пангерманских позиций, одержал убедительную победу над сторонниками независимости Баварии. Выступление произвело на Дрекслера большое впечатление.

– Адольф, ты прирождённый оратор, садись рядом. Сегодня в наших рядах два выдающихся немца, Алекс и ты.

Я пожал протянутую руку, познакомившись с будущим фюрером германского народа. Затем Дрекслер предложил Гитлеру вступить в партию, на что Гитлер ответил согласием. Вечером, когда партийный народ дошёл до кондиции, я ушёл в свою гостиницу. Там я разговаривал с напарниками.

– Парни, мне придётся задержаться.

– Что случилось, командир?

Я рассказал о сложившейся ситуации и появившихся планах. Оставив мне тысяч тридцать марок на пропитание, народ убыл в Россию.

Я приходил на заседания партии, то есть поговорить «о великом» под кружку пива. И чем больше мы говорили, тем больше пили или наоборот. Ни о какой европейской гегемонии у них даже мыслей не было. В рабочие дни заседания были лёгкими, а в субботу народ напивался до невменяемости. Я сидел в окружении будущих хозяев Европы, представляющих сейчас собой пьяное быдло, пьющее без меры пиво, заедая его жареными сосисками, горланящее германские марши и ругающие коммунистов и тупых генералов за проигрыш в войне.

После очередного собрания, когда партийцы запивали дебаты пивом, Гитлер сидел рядом и изливал мне душу.

– Алекс, один ты меня понимаешь, как это тяжело. Мне было всего лишь 14 лет, когда умер мой отец. Я не любил его, но плакал, стоя у его гроба. А через 4 года лишился матери, рак забрал её на небо. Что я мог – нищий, ничего не умеющий в жизни, оставшийся один в 17 лет.

– А как же родные?

– Нет для меня родных. А как сложилась твоя жизнь?

– Когда мне было 17, взрывом бомбы убило родителей Алекса фон Брауна. Я также остался совершенно один и без денег. Но я научился зарабатывать себе на жизнь.

– Ты тоже познал нужду с юности?!

– Адик, а правда, что твоя бабушка Анна-Мария Шикльгрубер в юности прислуживала в доме Соломона Ротшильда? Насколько я о нём слышал, мужик он был в возрасте, но боевой, очень любящий молодых и невинных немецких "мадхен".

– Правда. Только я не еврей, я – ариец! Алекс, никогда, никому не говори больше об этом. Ты понял меня!?

– Хорошо, Адольф, я забыл это. Давай ещё по кружечке.

– Давай, Алекс.

Мы вмазали ещё по кружке. В моей голове уже был полупьяный сумбур, а Адольф почти дошёл до кондиции, когда все собутыльники – братья.

– Алекс. Я отомщу за Германию, всем отомщу. Нас, немцев, уничтожили. Этот Версальский мирный договор обескровил нас.

– Адик, не бери в голову. Англосаксы и галлы порвали Германию, но они же выделят кредиты, на которые немцы поднимут экономику страны. Они будут искать ту партию, на которую смогут сделать ставку, выращивая нового цепного пса. Они снова твоими руками начнут передел мира. Снова Германия будет отдавать жизни своих солдат за планы мирового капитала. Тебя ждёт известное будущее, если ты не оступишься.

– Ты прав, только мы, немцы, сможем поднять с колен нашу страну.

– Адольф, все партийные лидеры, приходя к власти, начинают подчиняться "власти денег". Есть экономические законы современного мирового устройства, нарушать которые не может ни одна партия, иначе её лидера заменят другим.

"Плевать. Меня ждёт великое будущее! – сказав это, Гитлер обнял меня и Дрегстера, сидящего с другой стороны от него. – Вместе, братья, мы возродим великую Германию!»

Народ поднимал кружки, стукал ими, расплёскивая пиво, кто-то кричал "гросс дойчланд", кто-то пел военный марш, кто-то плакал в эйфории счастья, короче, все нажрались окончательно. Я же обратился к Гитлеру.

– Адольф, я скажу тебе одну вещь, а ты вспомни о ней, когда станешь великим правителем.

– Что ты хочешь сказать, Алекс? Мои соратники напились, словно свиньи, а ты сохранил ясную голову. Будь со мной в начале пути, и мы перевернём Германию и Европу.

– Перевернём, Адди. В 1933 году ты придёшь к власти, переживёшь с десяток покушений на себя, но удивительным образом останешься цел и здоров. Ты поставишь на колени Европу, захватив Францию за 28 дней, а Данию всего за один. Делай с Европой, что хочешь, но никогда не иди на Россию.

– Почему не идти? Она виновата в том, что из-ха красных мы проиграли войну.

– Твои генералы проиграли войну. В 39-м начнётся Вторая мировая, а в 45-м ты лишишься всего, потому что нападёшь на СССР.

– Я погибну в 45-м?

– Из властелина Европы ты превратишься в отверженного, потеряв всё, чего достигнешь.

– Я запомню твои слова и проверю.

Я вышел на воздух проветриться. Светало.

– Засиделся я что-то. Нет, дружище, я не буду ждать, пока ты проверишь мои слова. Я уберу тебя, пока ты не наделал дел, принёсших моей Родине столько горя.

Я направился назад в пивную, но столкнулся в вестибюле с тремя партийцами, вышедшими из сортира. Мужики обняли меня, повиснув на плечах.

– Алекс, брат, пойдём, выпьем за нашу Германию.

«Пошли, – ответил я, подумав про себя, – нет, на пьяную голову такие дела не делаются. Надо проспаться, а то шатает капитально».

Проснулся я сидящим на лавке и обнявшим пивной стол. Рядом со мной, кто за столом, кто под ним, вповалку лежали, храпели и мычали во сне мои нынешние соратники – нацисты будущей великой Германии. Мимо сновали фройлянши, пытающиеся убрать зал.

– Ёрш твою медь, мы тут скорее сопьёмся, чем Германию завоюем. Интересно, а в реальности тоже так было? На начальном этапе, конечно, было. Это я из нереальности, а тут всё реально.

Сегодня мы собрались в другой пивной с названием «Хофбройхаус». За это время я стал больше общаться с Адольфом. Гитлер стал отвечать в партии за идеологию, и вскоре стал определять деятельность всей партии. Вместе с ним и другими лидерами партии Дрекслером, Юнгом, Шильнером, Федером мы обсуждали идеи национал-социализма. В очередной раз я сидел за кружкой пива и прикидывал, как убить этого человека. Тогда не нужно будет засылать агентов, и быть членом партии. Хотя не будет Гитлера, будет Гесс или Рем, или кто-то другой. Ход истории не изменить, в разрушенной Германии обязательно появится лидер, давший народу надежду на возрождение.

Я навёл на Гитлера свой взгляд, оценил расположение сидящих возле него людей и путь к выходу, когда Адольф отставил свою кружку и потребовал тишины. Народ замолчал, он поднялся и заговорил. Я же на миг закрыл глаза и увидел ангела, который как будто сказал мне: «Не мешай истинному ходу истории! Помни – ты чужак в этом мире!»

Я снова открыл глаза и увидел вошедшего в раж, отчего брызжущего слюной, оратора. Слушая его речь, к своему сожалению, во многом соглашался с его национал-социалистическими, точнее говоря, откровенно шовинистскими взглядами. По крайней мере, при Гитлере нельзя было даже представить, чтобы какие-то турки или арабы, беженцами принятые в Германию, будут избивать местное арийское население, а власти соблюдать толерантность, отгородившись от беспредельщиков полицией, как это будет в 21 веке. Все бы эти южане живо оказались в концлагерях и строили оборонительные линии или военные бункера. А когда построили, то в целях соблюдения секретности, были бы изжарены в построенных ими же печах. Такова была обратная сторона жизни Германии того времени – все несогласные с режимом переселялись в концлагеря.

Тут он заговорил об арийских корнях германского народа. Этого я стерпеть не смог и, стукнув кулаком по столу, громко заговорил: «Какая арийская нация в Германии! Арии жили на территории Российской империи от Белоруссии до Сибири. Это предки славян, а ваши предки – это казахи, каракалпаки и прочие джунгарцы с гуннами. Почитайте принятую просвещённой Европой историю. В ней вы увидите, что узкоглазые немытые кочевники под предводительством Атиллы пришли в вашу Аллеманию, перетрахали ваших аллеманок и саксонок, после чего появились ваши узкоглазые предки, а затем вы!»

Про себя же подумал: «Вообще-то германцы не узкоглазые, а Атилла далеко не казах. Если в музее глянуть на монету империи Атиллы, то на нас смотрит европеец, а не узкоглазый гунн. Кстати, князь по-китайски – это гун, а армия князя – гунцы или гунны, то есть люди князя. А князьями назвали предводителей только на Руси. Атилла был князем, расширявшим свою империю в обе стороны от Волги – на запад до Рейна и на юго-восток до Китая и Индии. А историки обнаружили каких-то хуннов, которые быстро превратились в гуннов, лишь бы о славянах в Европе не говорить. Нужно вспомнить, что предками современных жителей Западной Германии от Гамбурга до Берлина были славянские племена бодричей, а от Берлина до Белоруссии и на юг до Баварии жили лютичи – будущие поляки. А земли назывались – Пегая Русь или Пруссия. Правда, англосаксам и прочим франкам, ставших доминирующей нацией на этих территориях, за несколько веков удалось заменить славянский генофонд на германский».

Гитлер аж оторопел от такого спича, заткнувшись и собираясь с мыслями. Честно говоря, я и сам не ожидал от себя такого подвига или дурости. Но выпитое пиво плюс русский патриотизм своё взяли. Поэтому пришлось немного поменять риторику, и я продолжил.

– Но, сыны Германии, помните, что именно русские во главе с Лениным по Брест-Литовскому миру дали вашей проигравшей стране территорию, в несколько раз превышающую Францию, Голландию и Бельгию вместе взятых. Не русские ваши враги, а Запад. Англосаксы – вот истинные виновники всех войн. Всем в мире движет жажда наживы, как учил ваш соотечественник Карл Маркс. А где собрались главные финансовые хозяева мира – на западе. Так что ваши враги – это французы, оторвавшие исторически германские земли: Рур, Эльзас и Лотарингию, англичане, в войнах всегда прячущиеся за спинами коалиций, но всегда оказывающиеся главным победителем. Русские и германцы – самые сильные солдаты мира. Однако благодаря политикам, вместо мирового господства, представители обеих наций только гибнут в войнах, а лавры победителей достаются другим. Сейчас в мире появился самый опасный противник – США, который словно ядовитый паук раскинул свои финансовые сети по миру, натравливая страны друг на друга, наживаясь на разрухе и горе от гибели родных. Вот кого надо уничтожить в первую очередь, вот с кем надо бороться!

Я поднял свою недопитую кружку, и заорал на всю пивную: «Слава великому германскому народу и его возрождению!»

Дрекслер, Юнг и другие партийцы поддержали меня поднятыми кружками, наперебой крича: «Слава Германии, слава нам – новым вождям!» Затем Антон взял меня за плечо и сказал: «Алекс, ты смелый, не побоялся так высказаться о нашей нации».

– Антон, я лишь констатировал факт истории.

В хорошем подпитии Гитлер уехал. Выждав полчасика, я тоже тихо ушёл с собрания, вновь превратившегося в попойку. Вскоре я стоял перед дверью одной квартиры. Аккуратно вскрыв отмычкой из своего спецнабора входную дверь, я вошёл внутрь. В квартире было тихо. Включив потайной фонарик и пройдя по коридору, заглянул в спальню. Раздался женский голос: «Адольф, что случилось, почему ты крадёшься?»

"Это что за девица, а где Адик?"– раздосадовано подумал я, понимая, что Гитлера в квартире нет. Тут включился торшер, и в кровати я увидел молодую девицу, а она увидела меня.

– А где Адольф?

– А ты кто?

– Я Марлен, подруга Адольфа. За ним зашли его друзья, и он убыл на какое-то экстренное событие.

– Черт его возьми, сегодня же из Берлина прибывает Рем.

– Да, они говорили, что прибыл Рем и привёз важные новости.

– Хорошо, а тебе пора спать.

Сказав это, я подошёл к кровати. Насколько я знал, у Гитлера было шесть официальных спутниц. Я не знал, кто была эта девушка, просто ей не повезло. Она что-то почувствовала и вся сжалась.

– Что вы хотите сделать?

– Ты должна уснуть.

– За что? Ведь вы пришли за Адольфом! В чём он провинился? Зачем вам я? Я буду молчать!

– Он станет убийцей. Пока он не начал своё кровавое шествие его надо остановить.

– Я хочу жить!

– Вы славянка?

– Полька, но родилась в Германии.

– Ваша страна будет разрушена им в 1939 году, а миллионы поляков сгорят в печах концлагерей.

– Это неправда, Адольф добрый.

– Пусть будет так… Прощай, девочка, и прости меня.

– Нет!

– В этой игре не оставляют живых свидетелей, а ты выбрала не того мужчину.

Я сблизился, ударом по шее оглушил девушку, а затем прервал течение энергии жизни по каналам её астрального тела, воткнув иголку в нужную точку. Вначале она тихо лежала, затем сердце стало бешено колотиться, а затем она уснула вечным сном. Выйдя из квартиры, я закрыл дверь и отправился на встречу с партийцами, в городе выбросив в урну хлопчатобумажные перчатки.

В штаб-квартире партии на Ризен-штрассе меня встретили товарищи по партии. Здесь же был Гитлер.

– Алекс, где тебя носит? Ганс ходил к тебе домой, но не застал.

– Спасибо, друзья, гулял по воздуху, проветривая голову. Здравствуй Эрнст. Какие вести привёз?

Эрнст Рем рассказывал о том, какие настроения среди берлинцев. Ночью вернувшийся домой Гитлер обнаружил тело девушки и вызвал полицию. Полиция забрала тело девушки, а Гитлер оказался по-настоящему испуган. Наутро все мы успокаивали мужика.

Я сидел в засаде в палисаднике дома, ожидая будущего фюрера. Он ехал на двуколке по обычному для себя маршруту. Когда он поравнялся со мной, находясь метрах в десяти, я начал стрелять. Адольф ехал на собрание, одухотворённый новыми мыслями: «Ещё недавно в партии было 40 членов, а сейчас больше пятисот. Теперь я второй по значимости после Дрекслера. А вообще этот рабочий стал меня напрягать. Я – истинный лидер партии, а не Дрекслер или Шильнер. С этим надо что-то делать, они мешают мне!» Засвербило в носу и Гитлер от души чихнул, наклонившись вниз. В этот момент раздался выстрел, и пуля свистнула над головой. Затем ещё и ещё, попадая в сидящего рядом товарища по партии Хубнера. Его труп вывалился на мостовую, а возница, что есть сил, погнал лошадь вперёд.

– Блин, снайпер криворукий, с 10 метров в голову промахнулся! И надо же этому Гитлеру было чихнуть. Пора и мне "делать ноги".

Констатировав сей факт, я рванул между деревьев, выскочил через дворы на соседнюю улицу и побежал прямиком к нашей партийной пивной. Заходил я в неё, насвистывая немецкий марш.

– Что за суета, господа партийцы?

– Алекс, в меня стреляли. Это второе покушение на мою жизнь в течение недели. Лишь Бог хранит меня!

Я же подумал про себя: "Не Бог, а дьявол. Просто поразительное стечение обстоятельств, когда 100% варианты не срабатывают". После заседания я гулял с Адольфом по центральному парку, обсуждая текущие дела.

– О чем задумался, Адик?

– Мне мешает Шильнер.

– Да, Шильнер слишком много тянет на себя, это вредит работе.

– Ты понимаешь меня, Алекс?

– Да.

– Ты со мной?

– Не беспокойся, скоро он не будет тебе мешать.

Фрица Шильнера, лежащего у калитки своего дома, нашли соседи. Рядом валялась раскрытая бутылка шнапса, а от покойника несло алкоголем. Под его головой лежал окровавленный булыжник, о который споткнувшийся Шильнер, упал и стукнулся виском. Полиция зафиксировала несчастный случай. Были торжественные похороны члена партии номер три. Здоровые бритоголовые молодчики, будущие бойцы СА, несли гроб, а десятки таких же молодых ребят шли следом, провожая бывшего лидера в последний путь. Я стоял возле гроба, когда ко мне подошёл Адольф.

– Алекс, я не забываю преданности.

– Главное – дело, а все, кто ему мешают должны уйти.

– Верно сказано.

– Адольф, я уеду по делам. Буду через несколько месяцев.

В середине октября при сеансе радиосвязи я запросил самолёт, который через пару дней забрал меня, приземлившись на выбранном мной лугу, перебросив в Россию. Прибыв в Москву, сразу поехал к Дзержинскому.

– Феликс, я вступил в ДАП и имею сорок первый номер членского билета. Пока я один из лучших друзей Адольфа Гитлера.

– Что за партия?

– Рабочая партия Германии, сейчас там человек семьсот, но через несколько лет она станет одной из ведущих партий Германии, а в 1932 выиграет выборы и Адольф Гитлер станет лидером германской нации – фюрером.

– Ты хочешь переехать в Германию?

– Нет, работать на германский нацизм у меня нет никакого желания. Кстати, там я Алекс фон Браун, хиви, как нас будут называть в будущем. Мне нужны документы и легенда с родословной на этого перца.

– То есть на тебя? Такой момент не стоит упускать.

Феликс затарабанил пальцами по столу, просчитывая какие-то комбинации. Я же продолжил.

– Сейчас с некоторой моей помощью Гитлер выбился в партийные боссы.

– Ты убрал конкурентов?

– Да.

– Как они относятся к России.

– Гитлер был депутатом от своего полка в ревкоме красной дивизии. Но он разочаровался в коммунизме. В будущем он станет злейшим и опаснейшим врагом нашей страны, даже нападёт на неё.

– Твои вещие сны?

– Да, Феликс, я видел ужасные сны – реки русской и германской крови.

– Тогда надо его убрать?

– Я дважды пробовал и не смог. В итоге мне приснилось, что этот человек ещё не сыграл свою роль в истории мира, поэтому все попытки будут тщетны.

– Да, если ты не смог, то… То это о многом говорит. Наши действия? К нему надо подвести наших людей.

– Да и нескольких. Сейчас, пока я пользуюсь доверием, надо аккуратно ввести наших людей в члены партии и протолкнуть на командные должности.

– Ты дашь протекцию? Хотя, это может быть…

– Феликс, ты верно подумал. Я сам только что пришёл к этому выводу. Я слишком публичный человек, и в будущем, когда у него станет больше власти и информации, он узнает, кто я такой на самом деле.

– Верно, Алексей, тогда твои протеже закончат свою жизнь в пыточных подвалах.

– Именно так, поэтому нам нужны несколько красных немцев, которые самостоятельно вступят в партию, но косвенно я протолкну их на важные должности, например, замом по кадрам. Поэтому нужны грамотные и ответственные люди из поволжских немцев.

– Отлично, я переговорю с товарищем Хельмутом, он подберёт пятерых человек. Также распоряжусь, и тебе подготовят легенду и документы.

Пока Хельмут Грубеш подбирал своих людей, я обратился к Рыбаку.

– Мишель, есть дело по твоему профилю.

– Как жандарм или спецназовец?

– Немецким хорошо владеешь?

– Вполне, за войну поднатаскался, общаясь с немцами.

– Тогда ближе к полицейскому. Я оформлю на тебя документы, по которым ты станешь обрусевшим немцем, например, Михелем Фишером. Ранее служил в русской полиции, затем воевал, а теперь белоэмигрант. В Мюнхене вступишь в одну немецкую партию, членом которой являюсь я сам. Меня ты знать не будешь, поэтому познакомимся там. А вот дальше твоей задачей станет стать ключевым руководителем какой-либо службы. Желательно, чтобы ты стал работать в гестапо.

– Это что за зверь?

– Политическая полиция, напоминает царскую жандармерию. Её ещё нет, но ты станешь у истоков её создания. Там ты станешь курировать промышленность. Кстати, ты можешь вполне официально сотрудничать с белоэмигранским Никарагуа. Но основной твоей задачей будет в нужное время сделать одну вещь. Так что, подумай, готов ли ты стать внедрённым разведчиком? Женишься на белокурой фройляйн, наштампуешь киндеров, живя обычной жизнью немецкого партийного деятеля. Работать будешь на СВР, а не на Советы.

– А как моя работа в СВР?

– Титан тебя заменит. Можешь отказаться, но думаю, тебе понравиться идея оказаться в руководстве самой сильной страны Европы. По-моему игра стоит свеч. Я укажу людей, которых подберёт Дзержинский, но они для тебя крайний вариант, не раскрывайся перед ними. Будут у тебя твои личные связные из наших – наберём и подготовим. Может быть, кого сам предложишь.

Мы смотрели друг на друга.

– Леша, ведь будем далеко друг от друга.

– Блондин, Бинд, Ник, Щука, Прут, команда Азура в США тоже изображают нерусей, я и Серж здесь, Джек в СВР, Таран в Китае, Виля и Стар в Никарагуа, Лазарь летает между Питером, Москвой и Якутском. Всех нас разбросала буря революции. Германия всегда играла основную роль в Европе. Сейчас она стоит у истоков создания нового монстра – фашизма. И секреты этого государства мы должны знать. Ближайшие тринадцать лет Германия будет Веймеровской республикой, и мы должны влезть в неё, чтобы успеть вывезти из страны лучшие умы и материальные ценности. Мы создадим в Германии свою структуру, аналогичную американской. Я планирую, что ты окажешься в руководстве самой серьёзной спецслужбы будущей Германии. А это значит, что ты будешь контролировать многие процессы.

– Мне нужен финансист.

– Будет тебе финансист.

Потом я подумал и медленно произнёс: «Что ещё хочу сказать, Миша. Группа учёных в закрытых КБ, расположенных в баварских Альпах, к 1945 году будет близка к созданию нового сверхоружия – ядерной бомбе. Основоположники ядерных исследований: Нильс Бор, Энрико Ферми, Вольфган Паули, Эрнест Резерфорд, Вернер Гейзенберг уже занимаются теорией ядерной физики. В 1942 году в США будет запущен так называемый «Манхэттенский проект» по созданию ядерной бомбы, который возглавит молодой учёный Роберт Оппенгеймер. Он и его команда не будут сидеть, сложа руки. Почти все названные мной европейские учёные попадут в США, и своими разработками очень помогут янки сделать эту бомбу. Значит, нам нужно их опередить, или вообще не дать создать такое оружие».

Миша дал добро. Вместе с ним в Германию собиралась отправиться команда офицеров, знающих немецкий язык: Поль, Ферзь, Герас, Кольт и Валентин Калинин – «Каин».

Глава 4. Случайная встреча

В столице я снова окунулся в суету дней. На востоке Колчак пока ещё наступал, но ему успешно противостоял бывший царский генерал, а ныне красный командир обрусевший датчанин Владимир Ольдерогге – один из выдающихся командиров Гражданской войны. Летом он стал командующим Восточным фронтом РККА, сменив на этом посту Михаила Фрунзе. На юге страны 270-тысячная армия Деникина захватила Орёл. Ей противодействовал Южный фронт во главе с недавно назначенным Александром Егоровым – также одним из выдающихся полководцев Гражданской войны, и Юго-Восточный фронт под командованием главкома РККА Шорина. Здесь зарабатывал славу победителя командарм 1-й конной армии Михаил Будённый, действующий против конницы донского атамана Африкана Богаевского, генералов Улагая, Покровского, Мамонтова и Шкуро. В Туркестане Фрунзе с переменным успехом боролся с басмачами и южной группировкой армии Колчака. Северный фронт был упразднён, а его части вошли в состав Западного фронта под командованием молодого, но обладающего стратегическим мышлением Михаила Тухачевского. Проиграв Каппелю битву под Симбирском, в будущем он реабилитировался, разгромив войска Комуча и освободив всё Поволжье. Правда, в той операции сил у него было в несколько раз больше, чем у Каппеля. Так что фронт Тухачевского сейчас противостоял армии генерала Юденича, наступавшего не Петроград. Поляки в сентябре остановились, запросив у Кремля перемирие. Сейчас они разбирались с германцами, которые перекрыли им поступление оружия из Франции и США. Нам это было на руку, так как давало возможность разгромить Юденича.

Страну захватила волна эпидемий. В условиях Гражданской войны для инфекций наступило раздолье: в противостоящих друг другу армиях перманентно не хватало врачей и медикаментов. По этим причинам Белая и Красная армии стали главными разносчиками заразы. А как же иначе – большое скопление людей, антисанитария, отсутствие средств гигиены и полевые условия жизни. А главные разносчики болезней – вши, клещи и грызуны ползали по просторам страны в огромном количестве. Армию Юденича убили вши, точнее, подаренный ими людям сыпной тиф, умертвивший семь тысяч солдат. Армии Колчака и Дутова загибались от холеры и возвратного тифа. Освобождение Туркестана подарило красноармейцам брюшной тиф и холеру, чуму и оспу, дизентерию и туберкулёз.

Тяжёлое санитарное состояние красных и белых войск тут же сказалась на гражданском населении и беженцах, с которыми военные контактировали. Ослабленный из-за ран, усталости и недоедания иммунитет военных и мирных граждан имел трагические последствия. Немытые, вонючие и голодные солдаты, тысячи неубранных разлагающихся трупов на полях сражений, умирающие от голода в городах и деревнях жители – всё это провоцировало огромное количество болезней.

Я связался с Джеком, чтобы узнать о делах в республике.

– Леха, в целом всё норма, работаем как часы, но!..

– Не тяни, Женя, что случилось?

– К нам обратился Колчак. Его армия загибается от тифа, дизентерии и холеры. Я дал добро на обустройство в Киренске фильтрационных лагерей и лазаретов. Туда свозят людей, половина из которых помирает по дороге. Они сжигают уйму лекарств. Как там Ленин, не обращался ещё к тебе?

– Пока нет, думаю, скоро обратится. Будет съезд, там обязательно примут какое-нибудь эпохальное решение. Так что готовь врачей и лекарства для Москвы. С Колчака сдирай деньги, пусть платит нам, а не англичанам. И всё же пусть Кэн организует медбригады и тифозные эшелоны. Пусть они выезжают в войска Колчака, там наши россияне, им надо помочь.

Со страниц газет Ленин вещал народу: «Вошь и сыпной тиф косят наши войска. И здесь, товарищи, нельзя представить себе того ужаса, который происходит в местах, поражённых сыпным тифом, когда население обессилено и ослаблено. В стране не хватает врачей и нет лекарств, но мы должны победить. Или мы победим тиф, или вши победят социализм. Все на борьбу с эпидемиями!"

Встретив меня в коридоре Кремля, ко мне обратился Ленин.

– Алексей, очень хорошо, что ты наконец-то прибыл. Я знаю, что СВР сотрудничает с Колчаком. Очень прошу, повлияй на Володарина. Нам срочно нужны лекарства. Мы планируем покупать их за границей.

– Владимир Ильич, эффективных лекарств от тифа в настоящее время нет. Организм человека либо не выдерживает и умирает, либо через несколько недель побеждает болезнь сам. А зимой в условиях холода и голода, когда организм испытывает серьёзные нагрузки, смертность возрастает на порядок. Теперь по поводу заграницы. Нет у англичан лекарств от тифа, только зря золото потратите. Хотите потратить с пользой – платите Володарину. У него есть, чем ответить болезням. Я уже переговорил с ним. Готовятся эшелоны с лекарствами и врачами.

По договорённости с Верховным правителем, в Киренск прибывали военнослужащие, больные брюшным и сыпным тифом, дизентерией, чесоткой, бронхитом и воспалением лёгких. Также были организованы эшелоны, везущие лекарства и врачей республики на фронт. Володарин договорился о свободном пропуске колчаковскими армиями эшелонов с красным крестом, идущими в Советскую республику. Евгений разговаривал с Колчаком.

– Александр Васильевич, борьба с этими заболеваниями вне политики и войны. Мы лечим граждан России вне зависимости от цвета армий.

– Хорошо, Евгений Леонидович, я понимаю вас. Я гарантирую беспрепятственный пропуск таких поездов Советам.

– Мы также планируем выезд на фронт наших врачей с лекарствами, чтобы на местах лечить людей.

– На фронте очень нужны хирурги и инфекционисты, оборудование и лекарства.

– Всё привезём.

Конечно, поезда сопровождали хорошо вооружённые роты солдат – доверяй, но проверяй. Тем более на местах, где были организованы лагеря с больными, требовалась грубая физическая сила: таскать трупы, помогать медперсоналу, обеспечить режимные мероприятия, чтобы выздоравливающие не убегали домой, разнося инфекцию. В Киренске срочно возводились блочные лазареты с инфраструктурой. Возглавил борьбу с эпидемиями в Сибири министр здравоохранения республики профессор Николай Тяпов, а в советскую Россию из Никарагуа прибыл Док.

Для размещения и организации работы медбригад первых эшелонов, прибывших в ноябре в Петроград, пришлось поучаствовать мне лично. Приехав с первым эшелоном поближе к фронту в Павловск, отправился узнать ситуацию. В городском доме Советов меня встретила очень уставшая женщина, врач-инфекционист Омская Ирина Борисовна. Мы познакомились.

– Товарищ Семёнов, ситуация ужасная. Лечить нечем, кормить нечем, врачи и медперсонал сами падают от усталости и болезней. Главное, мы толком не знаем, как лечить.

– Какой у вас тиф преобладает?

– Оба. Сыпной и возвратный.

– Это немного хуже, но будем лечить. Все тифы лечатся антибиотиками. Искусственных антибиотиков нет, но есть природные. Мы привезли порошки и настойки из них, кроме того много спирта, синий йод, тонизирующие и дезинфицирующие травяные и чесночные настойки. Всё это должно помочь. А ещё прибыла группа врачей. Главное в этой борьбе – иммунные силы человеческого организма, вот их и надо активизировать. Со мной главный врач Никарагуа, профессор медицины Докторов Михаил Александрович.

– Очень приятно. Давайте тогда отправимся в нашу городскую больницу, а затем за город.

– А что за городом?

– Там основные лагеря с больными. Люди лежат в пустых зернохранилищах или просто под навесами. Холодно, но что делать.

Врачи и солдаты начали разгрузку состава, а мы объехали все лагеря. Картина была удручающая: горы трупов, закапывать некому, сжигать некому, благо хоть оттаскивали их из лагерей. На улице, в хлевах, сараях, пустых складах лежали люди. Горели костры, но всё равно холод был собачий. Пришлось срочно заказывать в СВР тепловые пушки, а к ним генераторы на солярке и топливо.

В больнице города было организовано разделение на выздоравливающих и тяжелобольных, за городом – нет. В первом же лагере к нам вышла женщина.

– Врач Галыгина Лариса. Больше врачей нет, двое умерло, двое лежат с тифом. В строю ещё семь санитарок и одна медсестра.

– Как лечите?

– Температуру сбиваем холодными компрессами на лоб, обильное питье, когда привозят спирт – даём его по ложке в день.

После обхода, закатав рукава и надев хлопковые перчатки, все прибывшие, включая меня, были распределены по лагерям и начата работа по организации больничного режима и лечению. Сами мы килограммами ели привезённый чеснок и имбирь, пили спирт и протирали им руки. А из СВР шли поезда с канадской пшеницей, никарагуанскими фруктами и овощами, якутскими лекарствами. Оставив первую партию врачей в Питере, Док отправился встречать эшелоны и налаживать процесс борьбы с тифом в Поволжье, Оренбурге и Царицыне, то есть ближе к фронту. Вирусы боролись за свою жизнь, а люди за свою. Долго думали, но всё же решили проводить вакцинацию здоровых людей. Врачи и пациенты, получившие надежду, питание и уход боролись за жизнь. Люди побеждали болезни, а многих спасти не удалось.

Разобравшись с текучкой, я отправился под Гатчину, где находился Серж и полк Топа. РККА отбросила от Петрограда войска Юденича, захватив много пленных. Проходя мимо толпы военнопленных, среди офицеров я увидел знакомого мне человека. Он был в форме каперанга, внешне почти таким, каким я его видел в последнюю нашу встречу – подтянутым, высокомерным, но грязным от копоти, земли и крови. Наши глаза встретились. Я смотрел на Ивана Ларина, безразличным, а он злым и усталым взглядом. Недалеко, вперемешку с армейскими военачальниками, стояли чекисты из столицы. Я подошёл к отдающему команды комиссару дивизии Борицкому.

– Товарищ Борицкий, что с пленными будете делать?

– Офицеров расстрелять, солдат на перевоспитание. Будь моя воля, всю бы контру к стенке поставил бы.

– Всю нельзя, расстреляешь народ, страну некому поднимать будет. Заблудших много, перевоспитывать их надо на стройках страны.

– Либерал ты, товарищ Семенов. Не знай я, кто ты такой, сказал бы, что ты агент империализма.

Спорить с ним не было никакого желания – белые и красные постоянно расстреливали пленных, а обычных граждан убивали бандиты и мародёры. Десятком больше или меньше – какая разница. Потом мои мысли переключились на Ларина. Я вспомнил нашу встречу два года назад. Тогда он был бравым, верящим в новое Временное правительство офицером. Имея звание каперанга, готовился принять новую должность. Вспомнил я и наш разговор. Вначале собрался пройти дальше, потом остановился и обратился к Борицкому.

– Товарищ комиссар, распорядитесь найти мне кабинет и всё это офицерье отправить ко мне на допрос.

– Что вы с ними нянчитесь, пуля в лоб и весь разговор!

– Комиссар, я не привык повторять свои приказы дважды!

– Есть. Кобылин, организуйте товарищу зампреду ВЧК комнату, а в ней поставьте стол и два стула.

Про себя я подумал, что эту польскую сволочь, пролезшую в комиссары дивизии, я бы лично пристрелил за его отношение к людям. Сидя за столом, я опрашивал офицеров, Клык записывал их показания. Дошла очередь до Ларина.

– Здравствуй, господин пленный капитан первого ранга.

– Здравствуй, господин начальник. Не думал я, что ты станешь тем, кем стал.

– Когда мы с вами виделись в последний раз, я был действительным тайным советником. А таких офицеришек как ты, я по своему статусу в упор мог не замечать. Так-то жизнь распорядилась, и ты чужой жизнью распорядился. Даже когда-то ты меня литератором обозвал, считая, что это меня унизит. Сам бы попробовал что-нибудь написать, а потом бы смотрел свысока на других литераторов. Убогое мышление, убогое и мировоззрение. Ну да ладно, чего с тебя взять. В общем, у тебя два пути. Первый – ты сотрудничаешь со мной.

– С тобой или с красными?

– Сейчас это одно и то же. Насколько я понимаю, ты штабист Северо-Западной армии генерала Юденича, причём, не из последних. Рассказываешь всё, что знаешь о деятельности генерала и его ближайшего окружения, особенно казначея армии, о связях с разведчиками здесь и вашими хозяевами «оттуда», ну и вообще.

– Я думал, что тебя будут военные секреты интересовать.

– Нет у вас военных секретов. Армия остановлена, Юденич скоро сбежит в Ригу, а затем в Ниццу, где станет мемуары пописывать, да общество памяти истории Белой армии курировать. Где деньги армии?

– А второй вариант?

– Видел комиссара дивизии Борицкого?

– Да.

– Всё ваше офицерье он в расход пустит, а я вмешиваться не стану. Кто мне будет полезен – вытащу, остальных пусть комиссар расстреливает. Так что помрёшь ты от мелкого служащего какой-то польской конторки, который благодаря зигзагу судьбы, получил большую власть. Захочет, тебя без суда и следствия как белогвардейскую контру пристрелит, а захочет – помилует.

– Тебя не интересует, как живёт Юля?

– Когда мы виделись с тобой в тот раз, ты не послушал меня. Тогда чуть не погибла твоя семья и семья твоих детей, а маленькая Катина дочка получила тяжёлую душевную травму. Она ещё заикается?

– Нет, стала нормально говорить, даже когда волнуется.

– Если скажешь, где они живут, постараюсь перевести их в Москву. Там неплохая охрана, порядка больше.

– Семья живёт в Таллине на улице Масюлиса в доме номер 43. А где сейчас Юля, я не знаю. Последние письмо от неё Катерине пришло месяца три назад из Ростова-на-Дону. Она работала при каком-то штабе в армии генерала Деникина. Спасибо тебе, что тогда перевёз их в гостиницу, а они оставили мне записку, где их искать.

– Да, когда я приехал из командировки и нашёл пустую квартиру, я расстроился. Для меня также на столе лежала Юлина записка. Прочитал её и решил, пусть будет, как будет. Из Таллина вытащить сложнее, хотя все решаемо. Как там, в Таллине, обстановка?

– Эстонское, как и финское правительство, получив из рук Ленина суверенитет и учитывая тяжёлое положение Белой армии, отказывает нам в гостеприимстве. Когда три месяца назад уезжал на фронт там был порядок. Сейчас офицеры, прибывающие из Таллина, говорят о погромах среди русских. Боюсь, как бы не было так же, как в Финляндии в 1917 – русским предписывалось за 24 часа полностью очистить страну, иначе конфискация имущества и тюрьма. А ты изменился, совсем новым человеком для меня открылся. Где тот улыбчивый гимназист, спортсмен и литератор? Я ведь сам, грешным делом, взял томик твоего опуса, да и прочитал о похождениях Чёрного адмирала. Главное, очень реалистично написаны некоторые моменты морских баталий, а есть, где точно приврал, не может такого быть в этом мире.

– Всё, что писал, пусть и фантастика, но основанная на реальных событиях. Но это неважно.

– Кто бы знал, что ты станешь князем и магнатом, а теперь в ЧК оказался не последним человеком.

– Я не только стал магнатом, но за японскую и первую мировую под началом Реннекампфа и Брусилова, боевых орденов поболе, чем ты, кадровый офицер, заработал. Помню, этот вопрос тебя очень беспокоил, мол, как же так, зять будет не офицером. Да вот какие времена настали, что чины мои генерал-лейтенанта жандармерии и действительного тайного советника даром никому не нужны. А как бы ты раздулся от важности, если бы твоя дочь стала женой такого человека. А помнишь 1902 и массовое убийство бомбистов-студентов?

– Помню, взбудоражил умы обывателей кровавый серийный маньяк. Увидеть бы его. Судя по сводкам, человек явно с нарушенной психикой, очень сильно увечил ребят.

– Он перед тобой, а то не ребята, а убийцы были. Такие как они когда-то взорвали моих родителей. Так что перед смертью все они мне всё рассказывали – кто направлял их, кто снабжал взрывчаткой, кто учил. Всем я воздал по делам их. Так что боевой путь у меня очень давно начался и с психикой моей тоже все в порядке.

– Батюшки, как я ошибся в человеке, считая его никчёмным книжным червём. А он матёрый волк-одиночка оказался. Не хотел за тебя отдавать свою дочь, думал за офицера выйдет, за настоящего мужчину. А где они, офицеры? В земле сырой лежат, а кто-то за Россию матушку воюет ещё. Может у Деникина найдёт своё счастье дочка-то?

– Разобьют скоро красные и Деникина, и Врангеля, и Колчака. Ещё год и сдуется Белое движение. Нищие офицеры пойдут работать извозчиками в Стамбуле, да Париже, а дворянки на панель, чтобы заработать на жизнь.

– Не верю.

– Мне плевать, во что ты веришь. Видишь, все сбылось, о чём я когда-то говорил, так что если проживёшь ещё, всё сам увидишь.

– Юля, Юлечка! Это ужасно, если тебя ждёт такая участь. Что будет со мной?

– Ты не ответил на мои вопросы. Пока я не вижу необходимости тебя спасать. Эта комиссарская гнида настучит своему начальству, те ещё выше, и на меня пойдут доносы, что я спасаю белых офицеров. Мне этого не надо.

– Я же отец Юли!

– Ты человек, который не дал мне сойтись с любимой девушкой, своим чванством сраного дворянина без поместья, по сути, нищего и никчёмного человека, разрушил счастье двух людей. Так что для меня ты никто. Просто сейчас я могу помочь отцу девушки, которую любил. Только ради неё я иду на этот шаг. Но я не альтруист, чтобы помогать своему врагу ради каких-то эфемерных воспоминаний о прошлом. К тому же их у меня давно нет.

– Сгинет Юлия в горниле войны, если кто-нибудь не подберёт.

– Она красивая, найдёт себе опору. Итак, я слушаю о Юдениче?

Клык стенографировал допросы, а кое-что, что я ему говорил, пропускал.

Клыков ушёл к отряду. Я тоже вышел на улицу и нашёл Борицкого.

– Этих четверых мои люди заберут и отконвоируют в Петроград, а вот эти пустышки, разбирайся с ними, как считаешь нужным.

– Всё понял, товарищ Семёнов.

Мы собирались уезжать на полуторке, когда послышались выстрелы – десять офицеров были расстреляны. Я же ехал задумчивый, вспоминая беззаботную молодость, писательство, спорт и Юлю. Как всё изменила война, как раскидала людей по большой стране.

– О чем задумался, Сэм? А что за дело?

– О прошлой жизни.

В Питере я просто отпустил отца Юли, не требуя от него никаких обязательств. Три оставшихся офицера отправились по домам за своими семьями, желая перебраться в СВР. Куда они в действительности направятся, меня не интересовало. В Таллин я также не собирался ехать, пусть этим занимается Иван Васильевич.

В эти годы кровавого разгула анархии, грабежей, убийств и насилия, как взрослыми, так и бандами малолетних беспризорников, люди искали спокойной жизни. Одни бежали в деревни, другие за границу, третьи в СВР. Многие приезжали в Якутию нищими, потому что были ограблены в пути. Но ничего, все получали подъёмные и были устроены на работу.

Мне же пришлось снова возвращаться в Германию. Я должен был подготовить Гитлера к созданию полноценного партийного аппарата с отделами пропаганды и агитации, конкурирующими боевыми отрядами с функциями разведки и контрразведки, а также финансовой, тыловой и кадровой службами. Формирование аппарата партии было необходимо для того, чтобы расставить на нужные должности своих людей.

Чтобы сэкономить время, я также тайно прилетел СВРовским самолётом под Мюнхен, где совершил прыжок с парашютом. Объявившись в партийной пивной, я снова стал активным участником собраний, которые с каждым разом становились всё осмысленнее. Беседуя с Гитлером, я подталкивал его и остальных лидеров к формированию полноценной партии, которая будет участвовать в выборах в парламент. Моё вмешательство в историю несколько ускорило процесс, в итоге историческое заседание состоялось не в феврале, а в конце декабря. В какой-то момент дебатов вниманием завладел Гитлер.

– Комрады, я много работал. Вместе с товарищами по партии мы написали новую программу. В её основе заложены принципы пангерманизма, антисемитизма, требования проведения социальных преобразований и отмены Версальского договора. В связи с этим считаю, что наша партия должна называться более эффектно, например «Партией социалистов-революционеров». Я же пробормотал: «Ещё германских эсеров не хватало».

Тут вступил в дискуссию Юнг, принявшийся убеждать Гитлера, что по аналогии с австрийской, новая партия должна называться национал-социалистической немецкой рабочей партией. Он убедил будущего фюрера. В тот же день партия была переименована в «NSDAP». Вскоре мне выдали новый членский билет под номером тринадцать. Затем Гитлер и его коллеги по партии принялись обсуждать книги Ханса Гюнтера, автора работ о расовой теории о превосходстве «нордической расы». Эту теорию активно отстаивал Гитлер и молодой Альфред Розенберг, ставший в будущем одним из главных идеологов нацизма Третьего рейха. После этого Гитлер зачитал подготовленную им с Федером, Юнгом и другими мыслящими членами партии «Программу НСДАП», а также написанную лично им статью «Почему мы антисемиты». Сейчас я зачитаю некоторые выдержки, которые вошли в программу: «Почему мы антисемиты? Потому что евреи неспособны к конструктивной работе из-за их расового характера. Они паразиты и делают всё, чтобы завоевать мировое господство, включая смешение рас, оболванивание людей с помощью искусства и прессы, разжигания классовой борьбы и даже торговли женщинами. Германский национальный антисемитизм – вот главный принцип программы НСДАП и нашей борьбы за Германию для немцев!»

Все захлопали, застучали пивными кружками о стол, выразив бурю восторга. Я закинул тему создания боевых отрядов, которую ловко подхватил Эрнст Рем. Уже со следующего дня он очень резво принялся создавать подчинённые себе штурмовые отряды, получившие название SturmАbteilung (СА). Я указал Гитлеру на это.

– Смотри, Адольф, Рем тянет одеяло на себя. Тебе нужны твои отряды, а не его.

– Но мы же вместе делаем общее дело.

– Пока вместе.

– Я понял тебя, Алекс. Ты – боевой мозг нашей партии. Делай, а я поддержу тебя.

В это время в Мюнхен самостоятельно прибыли чекисты Грубеша и команда Михаила Азовкина. Все наши парни имели документы на поволжских немцев, что давало объяснение их акценту и некоторым пробелам в знании языка. Ничего, оботрутся, и через год их не отличишь от коренных мюнхенцев. Я голосовал за принятие новых членов партии, а затем работал с их анкетами.

– Адольф, я вижу этих парней в тех отделах, которые планирую создать. Половина из них профессиональные солдаты и полицейские, а половина – бюрократы – управленцы.

– Ты считаешь, что они подойдут? Дай мне их анкеты, я лично ознакомлюсь.

В противовес Рему я согласовал с Гитлером и создал две самостоятельные структуры: СС, которая расшифровывалось как «SchutzStaffeln – охранная служба», с задачами проведения шпионажа и тайных операций, и СД – «SicherheitsDienst – служба безопасности» для обеспечения безопасности руководства партии.

Я же включил парней в те отделы, которые запланировал создать: Грубеш стал начальником кадров, распределивший своих людей в интересные ему отделы. Здоровяк Кольт стал одним из заместителей Рема в СА, Азовкин возглавил СС, а Поль СД. Остальных членов моей группы я раскидал по этим двум службам. Парни приступили к подготовке молодых немцев для боевых отрядов. Герас, Ферзь и Каин стали личными телохранителями Адольфа Гитлера, которого стали называть фюрером.

Каин подошёл к Гитлеру и сказал: «Фюрер, на тебя были покушения. Фон Браун поручил нам твою охрану».

– Хорошо, он своё дело знает.

Через неделю Гитлер утвердил мои назначения, и парни приступили к работе.

Я не смог убить Гитлера – не дали высшие силы, но постарался сделать всё от меня зависящее, чтобы обложить его своими людьми. Я подозревал, что в будущем фюрер назначит других руководителей СС и СД, например, тех же Гиммлера и Гейдриха, но Азовкин и мои парни останутся в высшем эшелоне власти, имея доступ к секретным документам. Лично мне больше не было смысла задерживаться возле Гитлера, поэтому я сообщил ему, что отправляюсь по Европе, где есть у меня ещё дела.

– Алекс, ты нужен мне здесь.

– У тебя будут неплохие помощники: Рем, Фишер, Грубеш, Гесс и многие другие.

– Что тебя зовёт в путь, Алекс?

– Я еду зарабатывать деньги, Адольф. В будущем мы ещё не раз пересечёмся.

Новый 1920 год и начало своей новой жизни ребята решили отметить в ресторане. Разговаривали мы, естественно, на немецком языке. К нам подсел немного взъерошенный седовласый мужчина.

– Алексей Николаевич, здравствуйте! Вы меня не узнали? Я, барон Мартышкин Аполинарий Филимонович.

– Простите, герр Мартышкин, я не знаю вас.

– Как же так-с! Вы лично допрашивали меня два года назад, когда работали в ЧК. А я сижу и думаю, вы это или не вы. Так приятно встретить за границей знакомого человека, пусть и бывшего жандарма.

– Я бывал в царской России, но работать в ЧК – это уже перебор. Может быть, я похож на того человека? К примеру, недавно я вернулся из Африки, где видел мужчину, правда, чёрного, ну просто вылитый барон Мартышкин.

– Ха, такого не может быть.

– Почему? Есть очень похожие люди. Поэтому, вы ошиблись, господин барон.

– Не может быть! Я обращусь к нашим эмигрантам. Здесь наверняка найдутся знающие вас люди.

– Господин барон, вы ошиблись!

– Простите, ради бога, но я не мог ошибиться! Я обращусь, меня поддержат… Господа, разрешите откланяться.

Мартышкин подошёл к своему столику, а мы притихли.

– Алекс, он опасен.

– Да, Фишер, он опасен.

– Я всё сделаю.

Азовкин поднялся из-за стола и вышел на улицу.

Минут через двадцать Мартышкин, расплатившись с официантом, выскочил из ресторана. Поль, посмотрев на него, философски заметил: "Куда же ты так торопишься, господин Мартышкин".

Через час вернулся Рыбак.

– Всё нормально.

На следующий день в одной из местных газет появилось сообщение о том, что пьяный русский барон упал, насмерть ударившись головой о мостовую. Я же на цеппелине долетел до Кёнигсберга, оттуда поездом через Ригу добрался в Таллин. Вспомнив разговор с Лариным, прошёл на улицу Масюлиса, 43, но Катю Ларину с семьёй там не нашёл. Ночью с берега меня забрал катер со сторожевика Ереванова.

Глава 5. Адмирал Колчак

Советская Россия плавно вошла в горячий двадцатый год. Над страной веяли известные военные и революционные песни: "Варшавянка", "Прощание славянки", "Интернационал", "Рабочая марсельеза", "Наш паровоз, вперёд лети". Белогвардейцы шли в бой под гимн Добровольческой армии "Смело мы в бой пойдём за Русь Святую". Под эту же песню, но с изменёнными словами "Смело мы в бой пойдём за власть Советов" на фронт уходили красные дивизии. Страна жила бурной революционно-военной жизнью, когда не было спокойного тыла – везде был фронт, везде стреляли, взрывали, убивали классовых противников и случайно попавших под раздачу граждан.

К осени 1919 года численность Красной армии достигла полутора миллиона человек. Большевики восстановили численный перевес на Восточном фронте, сосредоточив на главном направлении 330-тысячную группировку. Туркестанский фронт Михаила Фрунзе также получил четыре армии, чья совокупная численность составляла 80 тысяч человек и вдвое превышала число бойцов Западной армии генерала Ханжина. Началось контрнаступление Красной армии на Восточном фронте против армии Колчака. В ставке верховного правителя.

– Ваше высокопревосходительство, генерал Ханжин на проводе.

– Соедини.

Адъютант соединил Колчака с командармом Западной армии генералом Ханжиным.

– Слушаю тебя, Михаил Васильевич.

– Положение крайне тяжёлое. Наши люди из Москвы доносят, что Фрунзе получил 80 тысяч свежих бойцов, что в два раза больше моей армии.

– Что думаешь предпринять?

– Все ничего, но восстал украинский курень имени Тараса Шевченко, к которому присоединились ещё четыре полка и егерский батальон. Они полностью оголили фронт на своём участке. Туда ринулись красные части. Мне некем заткнуть прорыв.

– Отступай! Срочно отступай.

– Главное, закрепиться негде, придётся отходить к Алтаю. А это оголит фланг Сибирской армии. Ей тоже придётся отступать за Урал.

– Черт возьми. Все наши весенние победы коту под хвост. Армия большевиков составляет 1,5 миллиона человек, против нас уже действует 400 тысяч. Чехи – предатели, резервов нет, атаманы Семенов, Калмыков, Унгерт, Тирбах и прочие бандиты отказываются посылать свои войска на фронт.

– Адмирал, нам поможет только чудо.

– Я отклонил предложение Маннергейма двинуть стотысячную финскую армию на Петроград в обмен на признание независимости Финляндии. Я никогда не поступлюсь великой неделимой Россией. Также я отправил телеграмму в Париж министру иностранных дел Сазонову о том, никогда не признаю независимость республик, провозглашённых по условиям Брестского мира. К сожалению, армия испытывает жесточайший «кадровый голод». Мы бедны людьми, почему нам и приходится терпеть даже на постах министров, людей, далеко не соответствующих занимаемым ими местам. Увы, их просто некем заменить!..

– Может быть, поможет СВР? Они же буржуазная республика.

– Не поможет. Володарин и Семенов чётко дали понять, что республика воевать против Советов не будет. К тому же СВР ничем не лучше Украины, Эстонии и прочих новообразований.

Колчак, положив трубку, задумался. Так успешно начавшийся год, оканчивался разгромом всего Белого движения. Разбиты армии Деникина. Стоять под Москвой вначале осени и оказаться отброшенным к Дону в конце – это конец. Ладно, это далеко, но что делать мне? Жанен, Пешков и Сыровы обложили меня, как собаки медведя. Нокс молчит, но англичане свою долю урвали раньше, когда я перечислил им 68 миллионов рублей золотом на обмундирование и оснащение армии. Ещё 128 миллионов перевезено в хранилище Банка Англии в Оттаве под новые кредиты. А где эти кредиты, где необходимое оружие и патроны? Все, что поставлено англичанами, намного меньше перечисленного. А сколько золота я отправил Сазонову во Францию! Предупреждал меня Семенов, что на этих деньгах столько проходимцев руки нагрели. Тот же Сазонов, наверняка, свою долю поимел, за откаты выбирая банки. Один банк вообще обанкротился после получения золота. И чехи, ударили в спину. Понятно, что Сыровы пляшет под дудку Жанена, но и своего упускать не хочет. Давно пора выместись им из России, так нет же, торчат здесь, грабя наши города. Понятно, что его держит рядом со мной – золото! Что же делать? Семенов предлагал перевезти золото в СВР. Тогда я был в силе, и всё казалось легко и просто, а теперь никто не даст мне этого сделать. Истинный провидец этот человек.

В комнату вошла гражданская жена Колчака, Анна Тимирева.

– Саша, что с тобой случилось?

– Все очень плохо, Анечка.

– Но, может быть, ещё не поздно что-то изменить? Ведь генерал Жанне твой союзник, он должен помочь.

– Анна, он первый, кто продаст меня. В начале 1918 года верховный главком Антанты маршал Фош назначил генерала Жанена командующим войсками Антанты в России, а с ноября Жанен стал начальником французской военной миссии при моём правительстве в Омске. В первую же нашу встречу он заявил мне, что уполномочен командовать русскими войсками в Сибири. Я ответил, что скорее откажусь от иностранной помощи, чем соглашусь на это. Между нами сложились очень натянутые отношения.

Генерал Сыровы, действуя по указке Жанена, задерживал движение русских поездов на восток, даже прибегая к угрозам оружием. Невозможно было нанести больший ущерб нашему движению, чем сделали эти два союзника. На прошлой неделе я отправил во Владивосток приказ генералу Дитерихсу о том, чтобы проверялось вывозимое чехами имущество. Я не допущу вывоза за рубеж золотого запаса и ценностей, награбленных чехословаками в России. Возможно, эти слова будут стоить мне жизни, но я Россию не продаю.

– Боже мой, что же делать? Давай бросим всё и уедем!

– Я – верховный правитель, и не могу просто так уехать. Когда-то, когда я отправлялся в северную экспедицию, то имел встречу с Семеновым.

– Атаманом?

– Причём тут атаман?! В то время Гришка был рядовым казаком. Я говорю сейчас о наместнике Якутии, князе Алексее Семенове. Так вот, мы сидели в морском клубе в Охотске, и он в шутку сказал, что предскажет моё будущее. Он рассказал мне о будущем России и моем будущем в ней, даже упомянул о нашем с тобой романе. Все мы тогда посмеялись, тем более, что я был женат и у меня уже были дети.

– Боже, второй Распутин! Никогда не подумала бы, что зампред Дзержинского занимается гаданием.

– В том то и дело, что он не гадал. Он сидел в кресле с чашкой чая и просто рассказывал, что ждёт Россию после 1917 года. Прошло время и все, о чем он говорил, сбылось. Лишь обо мне после 1920 года он сказал, что все в руках Божьих.

– Отчего же ты не увиделся с ним снова?

– Не получилось, то я в эмиграции или походах, то он.

Затем Колчак пустился в новые воспоминания и думы о делах насущных, а Анна молча сидела рядом.

В Омске во французской миссии собрались представители четырёх держав: Жанен и Пешков, англичанин Нокс, американец генерал Грейвс и чех Ян Сыровы. Собрание вёл Морис Жанен.

– Господа, красные решительно наступают. Белые уже ничего не могут им противопоставить. Как не прискорбно это констатировать, но адмирал Колчак уже отработанный материал.

– Что вы предлагаете, генерал?

– Альфред, наша задача спасти золото страны. Отобрать мы его не можем, но я имел разговор с Колчаком.

– И что адмирал вам поведал?

– Ах, Генри, я был сражён его ответом. Я предложил ему передать золотой запас России под международную опеку и транспортировать его во Францию.

– А почему не в США?

– Это неважно, ведь мы союзники. Он в категоричной форме отверг моё доброжелательное предложение, заявив: «Я вам не верю. Золото скорее оставлю большевикам, чем передам его вам, моим союзникам».

– Хм, действительно, есть ли смысл работать и дальше с этим человеком.

– Вот и я про то, генерал Грейвс.

– Господа, мы обязаны оказывать помощь Колчаку.