Конь с яйцами

Кирой увлекались почти все мальчики в школе, потом в институте. Толку, правда, никакого. Пообжимались на дискотеках, поцеловались – и разбежались. Кире хотелось уже не просто с кем-то «экспериментально зашухарить», а основательно и взаимно влюбиться.

Но парадокс. При такой концентрации мужского внимания, никто к ней с серьезными намерениями не подходил. Только подкатывали на пару вечеров. Дальше – либо дружили как со «своим парнем», либо вовсе исчезали с горизонта.

Кира была коммуникабельная, легкая, позитивная, если не сказать – безбашенная. Шатенка с правильными чертами лица и хрупким телосложением. При этом в фигуре было что-то мужское, и даже мужицкое. Странное сочетание. Кира малость косолапила на одну ногу, но и в этом недостатке находила позитив. Косолапая – значит, устойчивая. Если ноги прямо стоят, тебя толкнут сзади – и упадешь мордой об асфальт. А если косолапо, то устоишь.

Кире исполнилось 25 лет. Подруги уже повыходили замуж, и даже готовы разводиться. А ей до сих пор никто предложения не сделал. Хотя бы ради приличия… Не то чтобы Кире хотелось замуж – просто страдало самолюбие.

Она везде и во всем первая: институт с красным дипломом, престижная работа, должность – начальник отдела по связям с общественностью в строительной компании. Кира озвучивала это с гордостью. Даром что в подчинении две калеки. Кто разбираться будет? Главное, звучит солидно. Пиар во всем.

А в личной жизни – фиаско. Парней много – и ни одного. Кире нечего предъявить обществу, хоть она и по связям с общественностью.

– Че им только надо, этим мужикам? – спрашивала иногда Кира у своей незамужней подруги Таньки.

– Боятся они тебя. Сначала ты белая и пушистая. А потом как возьмешь в оборот – мало не покажется, они это чуют, – смеялась подруга.

– Страхосери мне и самой не нужны, – отвечала Кира.

– Вот тебе и ответ.

Тракторист Шурец

Жизнь Киры изменилась в один момент. Обычно так и бывает. Чего-то постоянно ждешь, а получаешь неожиданно.

Однажды вечером Кира сидела с бывшими одногруппниками в летней кафешке со звучным названием «Турбина». Откуда ни возьмись, у пластикового стола вырос парень в красной рубахе и черных брюках. На ногах у него, как ни странно, были ролики. Кира подумала: «Это чё за гроб на колесиках?» и прыснула со смеху.

– Ты красивая, ты мне нравишься, – прямо констатировал он. – Я тебе ведро шампанского сейчас закажу.

– Оригинальная емкость. Интересно посмотреть, как ты будешь из бутылок в ведро переливать, – засмеялась Кира.

– Мне некогда переливать, пусть халдей перельет, – парень щелкнул в воздухе пальцами, приглашая официанта.

Щелчок не получился, так как парень был уже изрядно пьян. Смотрел исподлобья и сопел как бык.

– Я тебе шампанское ведрами буду носить, если ты за меня пойдешь.

– Кира поднялась и встала позади него.

– Э, ты куда?

– Я за тебя пошла. Тащи шампанское, – объяснила Кира.

– С тобой и пошутить нельзя. Опасная ты баба.

– Кира. Меня зовут Кира.

– А я Шурец, – парень сделал в воздухе представительный жест.

– Шурца мне только не хватало, – наигранно проворчала Кира.

Шурец залихватски проехался по земляному полу кафешки, выставив руки над головой. Местный певец заливался под караоке хрипловатым голосом: «Давай, гуляй, братва жиганская, давай, затряхивай по стопочке!». Шурец чуть не перепахался на роликах. И, чтобы не ударить в грязь лицом в прямом смысле, нахально подсел к Кириной компании. Смотрел на нее пристально, подкармливал чипсами и старательно хохмил.

Компания расходилась после полуночи. Шурец не мог упустить Киру. Идти по дороге к счастью ему мешали только ролики. Он подошел к своему товарищу, который развалился на пластиковом стуле в пьяном полузабытьи и изредка вскидывал голову, посылая всех на три буквы. Шурец недолго думая снял с него ботинки, и напялил ролики. А сам переобулся. Товарищ только грозно прорычал: «иии нна…».

– Как он теперь на них поедет? – спросила Кира.

– Вместо такси, чё… – махнул рукой Шурец и увязался за Кирой.

По-хозяйски взял ее за руку. Кире нравилась его сила и уверенность. Казалось, они всегда так шли по ночному городу, и он всегда был рядом. От асфальта поднималась прохлада. Кира задрожала. Шурец надел на нее свою олимпийку и крепко обнял.

Кира продолжала дрожать, но уже не от холода. А оттого, что ей хотелось целоваться с ним. Шурец выжидал, как будто медленно и любовно пытал. Другому бы она сразу сказала: давай целоваться. А тут почему-то оробела, душу тянуло сладостное ожидание.

– Ты на заводе работаешь? – спросила она.

– Ага. Трахторист-вводитель, – отрекомендовался он и, остановившись, посмотрел насмешливым взглядом в самые ее зрачки.

– Там такие профессии есть? – хохотнула Кира.

– Там еще и не такие.

– Сложно предположить, чем ты занимаешься.

– А ты и не предполагай, ты испробуй. Пойдем к тебе сейчас.

– У меня отец дома, – обманула Кира, хотя ей очень хотелось провести остаток ночи с ним, но надо помариновать парня. Чтоб не сразу ему все на блюдечке досталось.

На самом деле Кира жила одна. В малосемейке 26 квадратов. Отец ей купил малосемейку, потратив все свои накопления с заводской зарплаты. Лишь бы Киру отделить. Она мешала отцу вдохновенно пить между сменами. А он мешал ей курить на унитазе. В общем, не сошлись с батей во вкусах.

– А у меня жена дома, – искренне заулыбался Шурец. Он был таким непосредственным в своем нахальстве.

Кира поперхнулась собственной слюной. Прокашлялась.

– Тогда тем более. Счастья тебе!

Кира дернула дверь подъезда.

– Да подожди! – Шурец схватил ее за руку. – Пошутил я! Че я дурак, замуж выходить в 21 год? Если только на тебе!

Изрядно выпивший парень путал слова. Кира расхохоталась:

– Не хочешь замуж выходить на мне.

– Фу ты, – исправился Шурец, – жениться… Только на тебе!

У Киры даже внутри кольнуло. Вместе с тем в голове промелькнуло: ему 21, мне 25. Ну и ладно! Кира смотрелась как подросток – даже младше Шурца.

Он обнял ее, поднял и закружил, как землю вокруг оси, усиливая градус счастья. Потом они целовались посреди улицы. Это было невыносимо прекрасно.

Но Кира вовремя остановилась. Сказала Шурцу, что ему пора домой, баиньки. Он отказался:

– Ты иди домой, если надо. А я тебя ждать буду.

Шурец сел на скамейку.

– Где твое окно? – спросил он.

Кира указала и развернула Шурца лицом к дороге. Он сделал вид, что пошел.

Позже Кира перед тем, как лечь спать, посмотрела в окно. На скамейке, положив буйную голову на спинку, сидел Шурец. И действительно смотрел в ее окно!

Кира отпрянула от окна и зачем-то спряталась за шторку. Прослезилась. С ней такое впервые: ночью у подъезда сидит парень и ждет ее. Так хотелось его позвать. Но у нее же «отец дома». Надо иметь выдержку.

Утром Кира выглянула во двор, и увидела фразу крупными буквами на растрескавшемся асфальте «Я тебя люблю». Она вышла на улицу. На скамейке сидел протрезвевший Шурец. В руке у него был букет бархатцев, сорванных на соседней клумбе. Киру этот факт не смутил. Какая разница – откуда… Цветы и цветы.

Шурец пригласил Киру погулять. Они пошли в кафе «Мороженое». Он заказал чай из пакетиков «Принцесса Нури» и две ватрушки с засохшим творогом. На большее у него денег не хватило. Шурец громко швыркал чаем, даже присвистывал.

– Ты мне вчера ведра шампанского обещал, – напомнила Кира.

– Пьяный был, на. Погорячился, – оправдался Шурец.

Он еле сдерживал привычный мат. Трансформировал как мог: «ёпать» и «на» почти за каждым словом. Мат у Шурца – как масло для речевого механизма. Он без него не мог, но старался выглядеть прилично.

Киру не смущало, что парень – обыкновенный тракторист-водитель. Главное, смотрит на нее как на королеву. К тому же Шурец красив, высок и строен. Напоминал Атланта, держащего на плечах своды Эрмитажа.

Кира уже видела в трактористе-водителе как минимум будущего начальника автотранспортного цеха. И хороший исходный материал для будущего мужа. Только отмыть, почистить, приодеть, заставить учиться. Уж она-то его замотивирует на карьерный рост, подведет к тому, что пора слезать с роликов и надевать качественные нубуковые ботинки.

Кира уже гордилась собой, что разглядела в парне немереный потенциал. Правда, Шурца не спросила – хочет он всего этого или нет.

Они стали встречаться. Шурец – как легкий ветерок в жизни Киры. С ним не о чем говорить, зато можно целоваться и заниматься любовью до умопомрачения. Шурец полностью подтверждал квалификацию трахториста-вводителя: был чудесным любовником. Зачем лишние разговоры? Кира любила засыпать на его плече. Как будто специально под нее там была ложбинка.

Через месяц Шурец к ней полностью переехал и освоился. Романтика понемногу начала уходить. Когда Кира возвращалась с работы, он уже лежал на диване перед телевизором.

– Че так поздно? – спрашивал он. – Дома ваще тебя не вижу.

– Кто-то же должен деньги вот на эту всю обстановку зарабатывать, – она обвела взглядом свои квадратные метры с незатейливым интерьером. – Да еще на развлечения, да на пиво тебе.

– Не до ночи же!

– Ниче, скоро сам начнешь больше зарабатывать. Вот поступишь учиться, закончишь… На повышение пойдешь, – Кира давно подводила Шурца к этой мысли, он не реагировал.

– Я че, дурак: с утра до ночи работать, как ты? – быстро оборвал ее Шурец. Он поднялся с дивана, почесал пузо.

– Кстати, ты пива не купила?

Шурец любил выпить. Вплотную занимался этим вопросом. Особенно уважал пиво – оно собирало его в кучку как конструктор, подкручивало все болты и гайки. Киру пьянство не смущало. Это контролируемый процесс. У нее отец – потомственный пьяница, и вполне себе передовик производства. Между сменами загуливал, а на завод шел как огурчик: бодрый, надушенный и побритый.

Шурец примерно так же: вечером мог задвинуть, но наутро всегда выдвигался на работу, проходил предрейсовый медицинский осмотр. «ДТ-75 – не Мерседес, не разгонится», – говорил он.

– Нет, пива не принесла. Экономлю, – ответила Кира. – Мы стиралку купили, ты забыл?

Правда, не стала уточнять, что купила машинку на свои деньги. А то вдруг заденет мужское самолюбие Шурца. Он повернется и уйдет. А они же собрались пожениться…

Шурец свои деньги в общий котел не вкладывал. У него была благородная цель – накопить на машину. И он накопил. Купил с рук красные «Жигули» по дешевке. Распираемый от гордости, приехал под окна Кириной панельной малосемейки. Машинёшка без задних дверок – зато первая, как первая женщина. Пацанов привел. Набрали шампанского, водки, закуски.

– Кира! – заорал Шурец. – Смотри, какого я тебе мерина подогнал!

Она выглянула.

– Поцики, давай серенаду, – сдирижировал Шурец. – В кинах видал, так делают.

«Поцики» затянули:

«Черный бумер, черный бумер,

Стоп-сигнальные огни.

Черный бумер, черный бумер,

Если можешь, прокати…»

– Кира! Я тебя люблю!!! – между «бумером» орал Шурец. Машина без задних дверок рядом, его любовь на шестом этаже, шампанское льется рекой. Жизнь удалась.

Шурец поливал «Жигули» шампанским и водкой. Другие стреляли бутылками и присоединялись к этому аттракциону невиданной щедрости. Понеслась! Пацаны радовались, как широко они живут. Потом пошли по кафешкам, загуляли под завязку.

Под утро Шурец пришел к Кире лохматый, расхристанный. Вернее приехал … на роликах. Каким чудом добрался – непонятно. Как только Кира открыла дверь, он пересек порог, перепахался и расстелился в узкой кухне-прихожей. Кира только поддержать успела, чтобы он не ударился об холодильник. Она стащила с него ролики. Шурец, в чем был, завалился на диван.

Когда продрал глаза, Кира сидела над ним с антипохмелином.

– Ну че? Недоперепил? Выпил больше, чем хотел, но меньше, чем мог?

– Пятая паленая попалась, падла. Башка болит.

– Пятая всегда паленая, – пояснила Кира, гладя Шурца по голове. – А где твои ботинки? Ты в роликах приехал.

– Я? В роликах, ёпать? – Шурец переживательно обхватил голову руками. – Всё помню, а как ролики надели – не помню. Это всё Карабас. Он мне за тот раз отомстил.

– Зато тебе с такими роликами и тачка не нужна.

– Тачка! – Шурец подскочил, забыв о похмелье. Подбежал к окну. Во дворе мирно стояли его Жигули. Правда, с помятым боком.

– Уффф, на месте. Я чуть каральку краковской ни отложил, – выдохнул Шурец. – Какой-то гад нас вчера шоркнул. Щас на ремонт надо опять копить, на.

– Мы на свадьбу сейчас копим, – пояснила Кира.

– Нафиг свадьбу? Давай просто так распишемся.

Кира не могла выйти замуж незамеченной. Ей надо было сделать такое торжество, чтобы весь город был в курсе.

– Нет, так не интересно, – ответила Кира.

– Ладно, чё-нибудь придумаю.

– Вместе придумаем, – утешила Кира, обняла Шурца и почувствовала ответное тепло. Она уже жила категорией «мы».

Ежевечерне Кира с Шурцом садились и обсуждали свадьбу. Жарко спорили. Заканчивалось это примерно одинаково.

– Братана двоюродного позовем, – сказал Шурец, составляя список гостей.

– Нафиг он нужен? Налакается. Драку устроит, – отказалась Кира.

– А какая свадьба без драки? Раз не хочешь брата, то и батю твоего звать не будем. Он алкоголик. Тоже налакается, – уперся Шурец.

– Так это батя. Ему положено быть пьяным, – заступилась Кира.

– Кто ему положил? Чем мой братан хуже? Это нечестно.

– Он не помещается в список, ты видишь? – Кира показала на листок в клеточку, где закончились строчки.

– Переверни на другую сторону, – посоветовал Шурец.

– Нечего ему делать на другой стороне. Вот кто вошел, тот вошел.

– Я не понял: ты замуж-то ваще хочешь? – отвернулся Шурец.

– А причем тут твой братан? – уточнила Кира.

– Ты опять все под себя гребешь!

– Я под нас гребу. У нас все общее, – успокоила Кира, обняла Шурца. Они начали страстно целоваться и любить друг друга. Свадьба отдалилась, как сопутствующий товар: можно брать, а можно не брать.

В другой вечер они спорили за место, где свадьбу отмечать.

– Я не хочу в кафе сидеть, как дура, – сказала Кира.

– Ну сиди на улице, как умная.

– Уедем куда-нибудь за город, – предложила она.

– Куда – на мемориал славы? – Шурец понимал, что дальше этого не потянет.

– Тогда лучше сразу – на кладбище, – засмеялась Кира.

– А че, прикольно. Мы будем первые. Моду поставим. Все обзавидуются, – съязвил Шурец.

– Потом развернем бизнес – свадьбы на кладбище. Только у нас – недорого, качественно, – Киру понесло. Она любила черный юмор.

– Еще акцию объявим: два места заказываешь, третье в подарок, – поддержал жених.

– Тогда украсим твою машину цветами и лентами «в добрый путь», «вечная совместная жизнь», «пусть фата им будет пухом». Красота! Кто в передние двери не вошел, входите в задние. Дверей нет – ниче не знаем.

– А че ты угораешь? Тачка как тачка, – обиделся Шурец. – Не хочешь, не садись. Я тебе горы бабла не обещал. Ваще всё на машину истратил, еслив че.

– Ладно, успокойся, – сказала Кира примирительно.

– Ну че решили-то по итогу? – спросил Шурец. – В кафе будем?

– Ты мужчина – решай.

– Ты мне не даешь ничего решать! – закипел Шурец.

Кира закрыла его губы своими. На этом разговор о свадьбе снова закончился.

Кира приодела Шуреца, придала ему солидный вид. Он стал меньше материться. И даже вознамерился поступать в какой-нибудь институт ради «вышки». Правда, переживал, что не потянет. Шурец был осведомлен о своих весьма скромных умственных способностях, когда еще в ПТУ учился. Он не питал страсти к просвещению, с трудом тянул все предметы, помимо профессиональных.

Кира мало-помалу убедила Шурца, что его преподаватели просто не умели знания интересно подавать, а посему его гениальные способности были загублены в зародыше. На самом деле Шурец умен и талантлив. Она это видит! Он от всей простой души гордился собой, бил себя кулаками в могучую грудь, как Кинг-конг. Подал документы в аграрный институт. Дешево и сердито.

Мать Шурца, тетя Света, ценила усилия Киры и надеялась на свадьбу. Девушка самостоятельная, работящая, решительная – такая твердая рука и нужна ее непутевому сыну. Иначе разбалуется, сопьется.

В отличие от матери, Шурец быстро перестал учитывать в своих позитивных изменениях заслугу Киры. Перестал вкладываться в отношения. Уяснил, что Кира все сама сделает и купит. Это ЕЙ надо. А он сам по себе молодец.

Единственное, его напрягало, что он превратился в какого-то подмастерье при Кире: сам уже ничего не решал. Поначалу было весело, а со временем стало напрягать.

Кира с Шурцом подали заявление в ЗАГС. Он не считал это особо серьезным шагом. Они все равно живут вместе. И со штампом поживут. У него пока других вариантов нет. А так – он вообще готов жениться на всех. Одним своим присутствием составить счастье любой женщины. Облагодетельствовать.

На работе Кира объявила коллегам, что они с Шурцом решили пожениться.

– Он тебе не партия, – отрезала начальница Игнатова.

Кира чинопочитанием не отличалась, поэтому в открытую заявила начальнице:

– Вы мне завидуете и зла желаете.

– Кир, не обольщайся. Он грубый и неотесанный мужлан.

– Обтешем, – сказала уверенно Кира. – Все зависит от женщины. Вот вы жалуетесь на своих мужиков – а на самом деле просто не умеете их готовить! Все вам кругом виноваты…

– Зато ты у нас папа Карло, из бревна человека сделаешь, – произнесла коллега Лена, поставив руки в боки.

– Да, сделаю. Потому что я его люблю, и он меня любит.

Кира хлопнула дверью кабинета и пошла в курилку. С каждым затягом она успокаивалась, и утверждалась в своей правоте: ей все завидуют. Кроме близкой подруги Таньки, естественно. Под эти размышления в курилку вошла Лена. Закурила:

– Кир, не обижайся. Никто тебе зла не желает.

– Ладно, проехали.

– Вы все-таки решили, где свадьбу гулять? – перевела тему Лена.

– Как я скажу. А он будет думать, что сам так решил, – ответила Кира.

Кира нашла новый загородный комплекс «Кедр», где можно отмечать свадьбу. Съездила туда, договорилась с начальником на рассрочку оплаты. Хотя это было не предусмотрено. Сказала, что жених еще дополнительно им позвонит. Кира попросила сделать вид, что ее тут не знают, и все договоренности на счет рассрочки решаются исключительно с женихом.

Дома она положила на видное место буклет «Кедра». Расчет ее оказался верен. Шурец увидел его. Заинтересовался.

Кира буднично, как о постороннем предмете, сказала:

– Да так. Загородный комплекс. Попался буклетик, прихватила на всякий случай.

Шурец стал читать. Сказал:

– Круто было бы там свадьбу отметить! Но цены конские…

Кира сделала вид, что вместе с ним впервые рассматривает буклет.

– Спецобслуживание. Юбилеи, свадьбы… Может, позвонишь, спросишь на счет рассрочки за гулянку? – предложила Кира.

– Может, и позвоню.

Шурец потянулся от удовольствия. Кира мысленно скрестила пальчики. На другой день он действительно позвонил в загородный комплекс…

Трубку взял не начальник, а администратор. Чистая случайность. Администратор была в курсе Кириных договоренностей. Но не знала, что надо их скрывать. Шурец только заикнулся о рассрочке, как она ляпнула:

– К нам приезжала Кира Колесова. Вы же ее жених? Так они уже с Евгением Дмитричем о рассрочке договорились.

Шурец почувствовал себя посторонним на Кирином «празднике жизни». Главное, не она – его невеста, а он – ее жених. Вроде бы – какая разница? А есть разница. Она его вкогтила, как коршун птенца, – со всеми потрохами. Шурец и не заметил. Всё по ее указке. Он даже брюки себе не выбирал – только она, Кира. Она же и платила. Короче, сам дурак.

Вечером он пришел домой, открыл холодильник. В дверце стояло пиво и кефир. Шурец посмотрел на ту и другую бутылку. Взял кефир и стал хлебать из горлышка, громко глотая. Кира насторожилась: когда бы он выбирал кефир вместо пива?

– Что-то случилось? – спросила она.

– Ничё не случилось. Свадьбы в «Кедре» не будет.

– Это почему? – удивилась Кира.

– Потому что ты там уже договорилась. Без меня. Вот и гуляй там сама. Зачем я тебе?

– Не была я там! – Кира готова была до последнего стоять на своем.

Но было поздно искать правду. Шурец дохлебал кефир и вышел, хлопнув дверью.

Все пошло не по сценарию.

Вскоре «легкий ветерок» улетел в другую сторону. Поданное заявление в ЗАГС не стало для него препятствием.

Шурец пригласил Киру в кафе «Мороженое» – то самое, где прошло их первое свидание. Они, как тогда, заказали чай «Принцесса Нури». Разговор не клеился, Шурец был какой-то странный и напряженный.

В кафе так буднично зашла девушка. Кира широко улыбнулась, увидев ее. Та тоже разулыбалась. Поздоровались. Приобнялись.

– Привет, Даша!

Кира с Дашей стали обсуждать рабочие вопросы. Из чего Шурец смог понять, что они знакомы, сотрудничают по размещению какой-то рекламы и баннеров в городе. Парень странно посмотрел на девушек.

– А вы знакомы что ли? – спросил он.

– Мы партнеры. Она в рекламной компании работает. У нас подрядчик, – представила Кира.

Даша по-хозяйски обняла и поцеловала Шурца. Тогда уже Кира странно на них посмотрела.

– Ааа, ну раз знакомы, тогда и объяснять ничего не надо, – протянул Шурец.

– Подожди, чего объяснять? – не поняла Кира.

– Ну что мы с Дашей… В общем, Даша – моя девушка.

– С каких пор? – вскинулась Кира.

– С недавних.

Даша тоже только сейчас впервые узнала, что Кира – чуть ли не жена Шурца. Эта информация как-то мимо нее прошла, хоть и город маленький. И Шурец ничего о Кире не рассказывал. Думал, что с Дашей все временно. Мало ли… Живя с Кирой, подружит с Дашей. Что такого? Не исшоркается. Мужчина – существо полигамное. Это он тоже «в кинах» видел.

Кира его не подозревала: Шурец часто загуливал с друзьями, потом мог пойти ночевать к матери. Но в последнее время он ходил к Даше. И как-то пообвыкся.

Это все выяснится потом. А сейчас – Кира испытала шок: «Где он ее подцепил, когда?». Не нашла ничего лучшего, как пойти и заказать три шарика фисташкового мороженого. Даша и Шурец переглянулись, не могли понять, к чему все это? Кира поставила перед ними мороженое. Сама свой шарик съела. А они сидели, потупив взоры в тарелочки.

– Почему не едите? Мне за троих съедать? Я могу! – с вызовом сказала Кира.

– Кира Валерьевна, я правда не знала, что Александр…

Кира глянула на нее. И подумала: какой Александр, где? Это Шурец-то?

– А что ты сразу официальничать начала?

Даша захлопала белобрысыми ресницами, у нее недоумение прям на кончиках ресниц висело. Кире стало противно на нее смотреть. Она вдруг заметила, что Даша на самом деле – рыхлая бесформенная корова. Что он в ней нашел?

– Ты не знала, что встречаешься с Александром, да? – Кира передразнила на слове «Александр».

Она взяла тарелочки с мороженым и впечатала фисташковые шарики в физиономии Шурца и Даши. Та схватила салфетку и выскочила из кафе без куртки, несмотря на ноябрьский холод. Шурец за ней. Кира тоже выбежала на улицу. Не совладав с собой, набросилась на Шурца с кулаками. Он приподнял Киру легонько своими руками-ковшами, и держал в воздухе на расстоянии от себя, чтобы она ему до лица не достала. Кира дрыгала ногами, пока не выдохлась. Шурец ее отпустил.

Кира вдруг посмотрела на ситуацию как бы со стороны. Как будто она ни при чем. У Шурца на носу повисла капля фисташкового мороженого. «Александр» хренов. Даша стояла рядом и вытиралась салфеткой. Ее большие груди мирно покоились на толстом животе. Все это хозяйство было обтянуто футболкой в катышках, а на футболке почему-то во всю ширину – фирменный знак «Шанель». Какая связь между рыхлой бабой и элегантной несравненной Коко – подумала Кира. А еще вспомнила фразу отца: «Титьки по пуду – работать не буду». Ей стало странно-весело от всей этой ситуации. Кира захохотала, вернулась в кафе, оделась, забрала свою сумочку, и просто ушла.

Куда идти, непонятно. Она немного побродила по городу, и ей казалась, что вся общественность видела, как она дрыгала ногами, вися на Шурце. Будто все на нее смотрели и смеялись. Не совладала с эмоциями. А прав тот, кто спокоен. Значит, она в чем-то не права? Ну нет! Она отстаивала свое. Шурец принадлежит… вернее, принадлежал ей. Перешла ей дорогу Даша. Но еще не все потеряно. Она еще попортит им кровушку.

Надо кому-то выговориться, срочно. Или ее разорвет изнутри.

Кира пошла к подруге Таньке. Та сразу поняла: что-то произошло. Но спрашивать не стала. При всей своей наглости, она была удивительно деликатна в личных вопросах. В душу не лезла. Что расскажут, то и расскажут.

Кира села на диван и закурила. Рассказала, что произошло в кафе. Танька быстро отреагировала:

– Сдался он тебе? От него толку, как с козла молока.

– Ты знаешь, сколько молока я в этого козла влила? Кормила-поила, одевала…

– А он тебя просил?

– Вместе жили. Я думала, у нас все общее.

– А он думал, что твое – это общее, а его – только его. Ты свою деловую хватку переносишь на личную жизнь. На работе тебе эта хватка помогает, а в личной жизни как-то нелогично получается. Потому что характер у тебя чисто бабский. Кошачий, – рассудила Танька.

– Да ты психолог!

– Да ладно! Что делать теперь будем?

– Она претендует на его сердце, а я претендую на ее легкие – перекрою ей кислород.

– Это как? – не поняла Танька.

– Мы у их агентства самый крупный клиент. Ну вот. Я всеми путями докажу Игнатовой, что с ними работать не надо. Скажу, что подводят постоянно по срокам. Рекламный блоки не всегда на радио ставят. Креативы дебильные предлагают.

– Да она отчеты все время Игнатовой шлет. Там все в порядке.

– Ничего! Я буду капать-капать, и накапаю сто грамм, – засмеялась Кира.

– И чего ты добьешься?

– Эта Даша – менеджериха. Получает процент от рекламы. Я ее лишу дохода. Им даже на прожитьё не хватит. А Шурец привык к хорошему.

– И что? Он к тебе вернется?

– Может и вернется.

– Че в нем бабы находят, не пойму, – вздохнула Танька. – Еще войну ведут. Пусть она будет владычицей его пропитого сердца. Тебе-то зачем?

– Он красивый, с ним приятно по городу пройтись, – ответила Кира.

– Выставочный экземпляр мужа?

– Девушке неприлично быть одной.

– А с таким охламоном – прилично? – спросила Танька.

– Не знаю… Может, ты и права. Только порадоваться я им не дам. Не на ту напали.

– Дело твое. Но я не советую.

Кира пришла к себе домой. Вспомнила, что ключи от ее малосемейки остались у Шурца. Надо отобрать. Она написала ему по телефону два слова: «верни ключи». Он пообещал принести завтра.

Кира открыла шкаф, и остолбенела. Он был полупустой, там не было мужских вещей. «Сучёнок, когда ты успел?!» – выдохнула Кира. Она увидела на полке шкафа только единственную свернутую красную рубаху, в которой был Шурец в день их знакомства.

Кира со психом схватила эту рубаху, и бросила ее на коврик, где лежал пес. Рубаха ушла в прямом смысле псу под хвост, как их с Шурцом отношения. Пес принюхался к рубахе, зачуяв запах хозяина, и разлегся на ней поудобнее.

– Ах ты предатель, – проговорила Кира.

У нее наступило состояние, будто бежала-спешила, и врезалась на полном ходу в бетонную стену. Больно ударилась. И только когда закурила сигарету на унитазе, с каждой затяжкой стала осознавать, что произошло. Он ушел. Кира посмотрела на стакан, где одиноко стояла ее зубная щетка. Шурец свою забрал.

Кире надо срочно придумать «подачу» перед общественностью. Историю о том, как она выгнала Шурца. Не наоборот. Надо обернуть фиаско в победу. Действительно, кого она потеряла?

Но истории будут в понедельник. А сегодня данность – ее бросили. Надо что-то делать. Кира, наконец, разревелась, опершись на стиральную машинку, которую вместе с Шурцом покупали. «Ладно, только одежду взял, а мог бы и машинку прихватить по пути к счастью», – подумала она между слезами. Слезы текли произвольно. Кира их ела. Вернее, пила. Они горько-соленые. Она впервые поняла выражение – горькие слезы. От них щиплет глаза. Помаленьку становилось легче. Это как в детстве – когда плакала, тоже слизывала с губ слезы, и почему-то успокаивалась. Как будто проглотила собственное горе и переварила его.

На другой день пришел Шурец. Кира как раз выгуливала пса во дворе.

…Когда-то Кира с Шурцом подобрали бездомного щенка. Назвали его в честь любимого пива «Жигулевское». Сокращенно – Жигуль. Он вымахал до размеров нормального дворового пса с неестественно большими торчащими ушами, и стал занимать собой все пространство квартирки. Кормили Жигуля со своего стола и даже иногда подпаивали одноименным пивом. Тезкой. Шурец дрессировал: «Жигуль, фу!», «Жигуль, взял!». Пес с радостью подчинялся.

Кира протянула руку и потребовала:

– Ключи!

– Дай хоть с Жигулем по-человечески попрощаюсь.

Жигуль скакал вокруг Киры, закручивая поводок.

– Он не хочет с тобой прощаться.

– А ты его спросила? – Шурец обнял Жигуля, потрепал его по волосатой морде.

Пес ластился к хозяину. Кира его отбивала:

– Жигуль, фу!

Пес был дезориентирован: хозяин, и вдруг «фу». Посмотрел на Киру, и снова стал крутиться вокруг Шурца.

– Прости. Так получилось, – сказал Шурец Кире.

– Что получилось?

– Ну все у нас закрутилось. С Дашей.

– Аааа. Ты же теперь стал Александром, – Кира презрительно хмыкнула.

– Че ты прикалываешься? Я думал, у нас все так… Чисто поугарать.

– А он-то думал, а оно-то оказалось… – издевательски протянула Кира.

– Да, влюбился, – откровенно объявил Шурец. – Женюсь.

– Где-то я уже это слышала.

– Нет, щас стопудово.

– А со мной что было?

– Ты прикольная…

Кира отвернулась, не могла на Шурца смотреть. Это все, что он в ней оценил? После того, что она для него сделала?

– У меня ел-пил, а на ней женишься, – не удержалась Кира от упрека. – Да еще одежду забрал, которую я тебе покупала.

– Тебе она зачем? – искренне удивился Шурец.

И правда, зачем ей мужские вещи? Не носить же. Или другой мужик придет, будет носить и поминать Шурца?

– У тебя у самого-то че есть, трахторист-вводитель?

Она бы больше сказала. Но истерика ничего не изменит. Шурец посмотрел на Киру пристально.

– Ты никогда не будешь другой, и у тебя нет шансов, – отрезал он.

Кира аж задохнулась от негодования. Он еще будет определять ее шансы – какой-то Шурец!

– А какая я, по-твоему?

– Ты конь с яйцами, – доходчиво объяснил Шурец. – Ты дышать не даешь.

– Иди отсюда к своей белобрысой корове! – Кира с силой оттолкнула его.

– Я буду жить, как хочу. Я тоже другим не буду.

Шурец пошел от нее по дороге. Жигуль взвизгнул, кинулся было к нему. Кира успела схватить за ошейник. Пес вырвался и побежал за Шурцом, виляя хвостом. У Киры защипало в носу, глаза увлажнились. Все от нее сбегают, даже дворовый пес. Она осталась с поводком, на котором некого водить. Кира отвернулась от уходящего Шурца. И не видела, как тот, ласково погладив Жигуля, отправил его обратно к Кире:

– Давай гуляй. Беги к хозяйке…

Правильно, она конь с яйцами, трудяга. Все везет на себе. Вспахивает землю, на которой растут травы и сады. Даша, корова, жует эту зелень. Собирает то, что не сеяла. Но с ней Шурец чувствует себя мужиком. А с Кирой – простой телегой, которую тянет конь. Кире без телеги плохо, ей надо тянуть какой-то воз. Без этого она страдает. Трудности – ее стихия.

Кира пришла с собакой домой. Ее взгляд уткнулся в магнит на холодильнике «Сладкая жизнь фигуру не портит». Они с Шурцом часто по ночам ходили «на поиски еды». Доставали из холодильника варенье или сгущенку, мазали на общий кусок хлеба и кормили друг друга. Неужели это все можно так быстро и бесследно забыть? И разве только это?

Так стало одиноко. Еще этот Жигуль, расстроенный, лег на Шурцову рубаху. Тоску наводит – предатель. Да позвонила мама Шурца, неслучившаяся свекровь, надавила на больную мозоль.

– Кира, я в шоке! Шурик мне сказал, что собрал вещички.

– Собрал, – подтвердила Кира. – Одну красную рубаху оставил.

– Ох, – тяжело вздохнула тетя Света, – что ему не хватало, не пойму.

– Тетя Света, вы хороший человек, но сын у вас, извините, чурка неотесанная…

– Знаю… – сказала она упавшим голосом. – Я надеялась, что он хоть с тобой человеком станет. А то болтался, как говно в проруби.

– Он не хочет быть человеком, он хочет быть Шурцом, – пояснила Кира.

Кира пыталась сделать его лучше, обтесать, как папа Карло. Обтесала – для другой. С ней Шурец подготовился к дальнейшему марш-броску, встрече со своей судьбой. Кира стала переходником между ним и Дашей.

Пожив под Кириной железной хваткой, Шурец оценил эту меланхоличную девочку с коровьими повадками. Она не дергалась, не суетилась, никуда не спешила. Знала: ей и так все дадут.

Кира таких коров терпеть не могла. Она всего добивалась сама, подходила и брала. Сама училась, трудилась, зарабатывала деньги, пахала на даче, ремонтировала квартиру. Могла бы ручки сложить и ждать, когда все принесут на блюдечке. Но ей бы не принесли. Характер дается под жизненные задачи. А жизненные задачи под характер. Прямая зависимость. У Даши задача – любить и быть любимой. У Киры – пробивать стены.

Она устала от собственных мыслей. Чтобы как-то переключится, позвонила Таньке, позвала к себе. Все-таки хорошо, что есть подруга. Мужики приходят и уходят, а подруги остаются. Кира свято верила в женскую дружбу.

Танька быстро прибежала. Разлили по бокалам вино.

– Скажи тост.

– Давай – за свободу! – объявила Таня.

– Давай. Что у нас еще остается…

– Мы сами у себя остаемся. Мы красивые и самостоятельные. И у нас есть своя территория, которую никто не засирает.

– На том и стоИм.

– И стОим тоже дорого, – засмеялась Танька.

Вино взяло за душу. Все остальное отпустило. Они развеселились, пошли на улицу. Как раз навалило много снега. Он сверкал в свете ночных фонарей. Девчонки стали в снегу куряться. Как в детстве. Слепили снеговика, назвали его Шурцом и кидались в него снежками. Сами от хохота упали в сугроб. Над ними светил большой уличный фонарь.

– О, фонарь, – Кира будто его впервые его увидела.

– Путеводная звезда, – отозвалась Танька. – Энергосберегающая.

– А какую энергию он сберегает?

– Он экономит городской бюджет.

– Нам тоже надо сберегать энергию, – решила Кира. – Я ее трачу, а кто-то подпитывается. Паразитирует. Все, мужики побоку, надо жить в свое удовольствие.

– Вот и решили. Забудь ты его. Пусть живет со своей Дашей.

Кира ничего не ответила. Посерьезнела.

Наутро у Киры голова тяжелая, а душа, наоборот, легкая. Наполненная каким-то светом. Наверное, вчерашний фонарь поделился своей энергией. Путеводная звезда не может быть энергосберегающей.

Пора на работу! Город маленький. Уже наверняка разнеслась информация о ее злоключениях. И все, кому не лень, будут комментировать ситуацию. Как в поговорке: на одном конце деревни пёрнул, на другом скажут, что обгадился.

Кире надо пропихнуть свою версию событий. Что она – не пиарщик? На работе старалась вести себя как ни в чем не бывало. Но, столкнувшись с Игнатовой, сразу услышала подлый шепоток:

– Правда, что от тебя Шурец ушел к другой?

У Киры внутри как будто ледяная волна прокатилась. Но она была во всеоружии. Хочешь, чтобы тебе не поверили, говори правду. Они зашли в кабинет Игнатовой.

– Конечно, правда, – подтвердила Кира, честно глядя в глаза начальнице.

Игнатова подскочила на кожаном кресле.

– Да ну. От таких как ты не уходят. Ты же умеешь мужиков правильно «готовить», – подколола она.

– Из ничего – ничего и не приготовишь, – возразила Кира и опустила глаза. Она частично признала свое поражение. Но только вначале. Как и задумывалось по сценарию.

– Ладно, извини…

Игнатова намешала растворимого кофе, подала Кире кружку и круассан. Она ожидала, что Кира начнет крутиться и извиваться, как уж на сковородке. Она обычно на работе так делала. Если случался форс-мажор, у Киры всегда находились виноватые. Кто-то что-то просохатил, а она и ее коллектив сделали все что могли, и даже больше.

Ближайших коллег она выгораживала, защищала свою территорию, как кошка. А остальным доставалось. Правда, потом, когда сама выпутывалась из ситуации, Кира выручала всех «виноватых». Они еще ей благодарны были.

– Не вынесла душа поэта… – продолжила Кира.

– Не поняла… – спохватилась Игнатова.

– На самом деле, скажу вам по секрету, – Кира оглянулась на дверь, и понизила голос. А Игнатова вся превратилась в слух. – Я встретила другого парня.

В подтверждение Кира показала Игнатовой фото в телефоне, где она в обнимку с солидным мужчиной. Этот фотомонтаж она сделала накануне. Игнатова, конечно, не распознала. Не будет же она разглядывать фото под лупой.

Кира рассказала, как Шурец нашел это фото, устроил скандал, психанул, ушел в загул, да еще какую-то бабу подцепил в отместку… Кира якобы собрала ему чемодан и выставила за дверь.

Ей надо было сейчас его обесценить. Обесценить отношения ним. Для себя и общественности.

– Зачем мне мужик эконом-класса? Пора на «бизнес» переходить, – заметила Кира.

– А я тебе что говорила? У него ни кола, ни двора.

– Почему? Кол есть. Двора нет, – засмеялась Кира.

– Ну одним колом сыт не будешь, – хмыкнула начальница.

– Короче, он испытательный срок не прошел.

– Правильно. И зря ты устроила там в кафе истерику.

Игнатова тоже не промах. Знатная сплетница. В курсе всех подробностей. Но Кира и к этому вопросу подготовилась.

– Так он у меня Жигуля забрать хотел. А как я ему собаку доверю? Придурок. Я рассвирепела, не сдержалась.

– Правильно, что не отдала – подтвердила Игнатова. – Просто поведение твое, знаешь, тоже… Ты об имидже компании еще должна думать. Не только о себе.

– Всё теперь под контролем. Больше не повторится.

Игнатова задумчиво постучала ручкой по блокноту.

– Ну-ну. Пока спишем на молодость. А дальше – смотри.

Кира кивнула. Но не ответила.

– А этот новый-то, кто?

– Потом, все потом, – Кира загадочно улыбнулась и вышла от начальницы.

Кофе остыл. Она к нему не притронулась.

На душе стало паршиво. Оно и до этого было гаденько, больно. Ведь ее бросили – она-то знает. И где она быстро найдет замену, предъявит парня, похожего на фотомонтаж? Сама себя загнала в угол враньем. Но Кире не привыкать: ответит и на этот вызов.

А пока… Пока надо привести в исполнение свои задумки – перекрыть кислород Даше. Заодно и Шурцу. Это значит, надавить на рычаги, какие у нее есть: лишить агентство, где работает Даша, крупнейшего заказчика.

Кира начала капать Игнатовой, дескать, агентство «Линия креатива» не отвечает их запросам. И вообще – запросам рынка.

Кира кидала начальнице на согласование ролики, макеты буклетов и баннеров. И все разносила в пух и прах. Главная оценка «Отстой!». У Игнатовой тоже портилось впечатление, потому что Кира была очень убедительна и резка. Начальница даже стала робеть.

Ее настораживало, что Кира зарывается, чувствует себя хозяйкой положения. Какой-то доброжелатель шепнул Игнатовой, что Кирин «бывший» женится на Даше Лободиной. Естественно, Игнатова сопоставила Дашу и «Линию креатива». Сразу поняла, откуда дует ветер Кириной злобы. И почему она так упорно убеждает Игнатову поменять партнера – выбрать другие рекламные агентства в городе.

Однажды Игнатова вызвала Киру и прямо сказала:

– Ты думаешь, я не понимаю, почему ты ополчилась на «Линию креатива»? Дарья – новая невеста Шурца, это все из-за нее.

– Причем тут она? Вы, Наталья Борисовна, сами разве не видите?…

– Я не буду вникать в ваши личные тёрки. Выясняйте отношения как хотите, но чтобы на работе это не отражалось.

– Я хочу как лучше для компании. Но раз вам этого не надо… – Кира встала и пошла из кабинета.

– Ты о чем? – остановила ее начальница.

– Я же объясняла: надо регулярно менять агентства. Свежий взгляд, подход к продвижению. Полезно для развития нашего бренда на рынке.

С этими словами Кира бухнула на стол начальницы пачку макетов от других агентств.

– Как раз хотела вам показать.

Она не поленилась напрячь и заинтересовать агентства. Они разработали пробные дизайны с перспективой дальнейшего сотрудничества.

Кира перелистывала макеты и обосновывала, почему это хорошо. Какие элементы будут цеплять аудиторию и т.д. Аргументы пуленепробиваемые. Игнатова ничего не могла противопоставить.

– Я, между прочим, нетворкингом занимаюсь, – похвалилась Кира.

– Опять твои импортные словечки! Говори по-русски.

– Ну, плету социальные связи.

– Интриги ты плетешь… – подвела итог Игнатова. – Ладно, заключай договоры с другими агентствами. С «Линией креатива» тоже работать продолжай. Со временем проверим и сравним.

Кира вышла. За дверью радостно сжала кулачки и прошептала «Йес!». Решение хоть и компромиссное, но все же это ее победа. Со временем она точно сведет к минимуму сотрудничество с Дашей.

Да, Кира лукавила перед Игнатовой: был у нее личный интерес. Но он как раз совпал с интересами дела. Вернее, Кира совместила полезное с приятным. Полезное – расширила сеть партнеров, приятное – отомстила Даше и Шурцу.

Игнатова в свою очередь почувствовала в Кире твердость, какой раньше не было. Видимо, обиды делают ее сильнее. Хоть она и утверждает, что сама Шурца выгнала. А поди разберись, как на самом деле было. Шурец женится на Даше – это факт неоспоримый. У Киры явно страдает самолюбие. Это хорошая почва для мести. А может, она действительно за бренд болеет. У нее же профессиональная хватка. И Кира значительно выросла за последний год… Готовый соперник. Такими темпами она и ее, Игнатову, скоро подсидит. Вот шельма.

Кира еще общалась с Дашей, но только на уровне резкого «не согласовано» в почте. Что бы ни прислала – всё плохо.

Даша понимала причину недовольства Киры. Но думала: зачем смешивать работу с личными обидами? И вообще – на что можно обижаться? Александр выбрал ее – это данность. Не держать же мужика за яйца. А то оторвешь. Зачем тебе яйца без мужика? А мне – мужик без яиц. Ни себе, ни людям.

Даша позвонила Кире, спросила напрямую.

– Кира Валерьевна, вы на меня обиделись?

– Даша, чё за детский сад? – деланно удивилась Кира.

Сама подумала: «Такая наивная корова».

– Вы работать учитесь, развивайтесь. А то топчетесь на месте. Другие агентства уже такие рекламные кампании проводят! Конкуренция большая, понимаешь? Вы ее не выдерживаете, – отчеканила Кира.

– Но ведь раньше вас все устраивало! – это был единственный аргумент Даши.

– Ключевое слово – раньше. А сейчас нас другое устраивает.