Фиктивный отбор для лорда-чернокнижника

Почему он сейчас должен бросить свои дела и ехать в столицу?

Небесные духи побери эти светские обычаи!

Филберт Таммер, лорд округа Фестон, в ведении которого находятся пять городов и дюжина деревенек разного калибра, нервно трясся в своей золоченой карете. Штука пафосная, кричащая и абсолютно неудобная. Высокому Филберту пришлось скрючиться и чуть ли не к подбородку прижать колени. В голове от скуки завелась череда бесконечных мыслей о прошлом и настоящем.

Обычно Таммер жил затворником в Фестонском замке, изредка устраивая приемы, чтобы оповестить общественность о том, что еще жив.

Если бы ему дали волю, Фил закрылся в самой высокой башне роскошного дворца и дни напролет совершенствовал свой уровень колдовства. Это куда интереснее, чем вести светские беседы и отбиваться от чрезмерно ретивых дам, которые считают, что им срочно надо породниться.

Еще бы – Таммеры были родственниками короля Рейна, правящего монарха. А непосредственно Фил – его названным сыном.

Есть в их государстве такой обычай, когда рождаются дети, помимо родных матери с отцом привлекать еще и названных. Случись что, наследник без покровительства не останется.

Когда отец попросил Рейна взять под крылышко новорожденного Филберта, будущий король был принцем, причем ненаследным. Перед ним имелись два претендента на трон, его старшие братья.

Первым сюрпризом стало отречение от престола главного наследника всего через полгода после коронации. Он женился на своей первой любви и сбежал с ней в какую-то глушь. Второй по очереди брат продержался дольше, почти два года. Но и его ждала роковая участь. На балу, созванном специально для претенденток на руку и сердце короля, монарх увлекся самой красивой из девушек. Но вот казус – таковой оказалась официантка.

Жениться на ней королю Бельвейта было не положено, поэтому он нахлобучил корону на голову Рейна и спешно отбыл с возлюбленной в ту же глушь, что и предшественник.

Филберт тогда был подростком и уже страстно поглощен чернокнижием. Глядя, как серьезные, взрослые люди бросают настоящие, важные вещи, чтобы вступить в брак, он дал себе зарок: никогда не жениться.

Поэтому разговор, который завел с ним Рейн, едва Филу исполнилось восемнадцать, неприятно его удивил.

– Увы, мальчик мой, Ромуальда, твоего дорогого папы давно нет с нами, – с грустью сказал король после именинной вечеринки, – но у тебя есть названый отец. И я обещал своему другу и кузену, что сделаю все для твоего счастья.

– Я счастлив, ваше величество, – честными глазами уставился на него Фил, прижимая к груди подаренный на день рождения старинный гримуар, колдовскую книгу, которой владели великие маги прошлого.

– Ромуальд превыше всего на свете ценил свою семью и успешный брак.

Фил сглотнул. Да, так ценил, что маму смог пережить всего на год, не вынес тоски по супруге, которой его лишил несчастный случай на охоте.

– И он хотел бы и для тебя такого счастья, – продолжал король.

Счастья? Филберт вздрогнул и сильнее обхватил книгу.

Чего для него хотел отец? Полной зависимости от другого человека? Так, чтобы не дышать без нее, не радоваться жизни? Отдать свою радость на чужое попечение и вручить сердце в чьи-то руки?

Не бывать такому!

– Выполняя его волю, я хочу сообщить тебе приятнейшую новость, сынок!

В седой бороде Рейна засияла теплая улыбка.

– Ты уже достиг возраста, когда начинает прибывать мужская сила. Я мог бы провести для тебя обычный бал невест, но твой отец настаивал на отборе. Именно так он и встретил свою суженую.

– Отбор? – Фил запаниковал.

– Да. Ромуальд оставил документ, где подробно прописал, как должен пройти отбор. И ты обязан ему следовать.

Король протянул названному сыну свиток.

Филберт внимательно изучил длинный документ. Уж что-то, а с информацией он работать умел.

– Согласно воле твоего отца, – продолжал Рейн, – созывается отбор с участием двенадцати претенденток. Нам повезло, что Ромуальд такой основательный человек, он подробнейшим образом прописал каждое из пяти испытаний для девушек.

– Здесь сказано, что после каждого отсеиваются негодные кандидатки, – прочел Фил.

– Совершенно верно, – согласился названный батюшка.

– И что по окончании испытаний я должен буду жениться на той, что пройдет их достойно и оставит далеко позади своих соперниц.

– Правильно, – улыбнулся король, все еще не чувствуя подвох, – иначе лишишься своих земель и титула. Ведь все это нужно, чтобы передавать наследникам.

– Стало быть, не будет достойной – некого и в невесты брать, – засмеялся Филберт.

– Я тебя уверяю, – отмахнулся Рейн беззаботно, – она обязательно найдется.

Карета остановилась, воспоминания рассеялись, и Филберт выбрался наружу, вдохнул полной грудью свежий воздух, а затем направился во дворец.

Рейн нервно ходил перед троном вперед-назад. Увидев названного сына, обрушился на него с упреками.

– Почему я должен чувствовать себя виноватым перед Ромуальдом?

– Даже и не знаю, что сказать, – пожал плечами Филберт. Он уже был далеко не мальчишкой и родителей своих помнил не то чтобы слишком хорошо.

– Мне много лет, ты знаешь, – лицо Рейна стало печальным, – с тех пор, как тебе исполнилось восемнадцать, мы провели уже четыре отбора. Четыре! И все они закончились полным провалом. Ни одна участница не дошла до финала испытаний. В этот раз будет так же?

– В этот раз? – удивился Фил. – Мы договорились проводить их раз в пять лет. И сейчас прошло гораздо меньше времени, король.

– И у меня, знаешь ли, его остается все меньше, сынок! – Рейн рубанул рукой воздух. – Я сам два раза за это время успел жениться. У меня родилось четверо детей. А ты все еще одинок и не познал радостей семейной жизни. Я ужасный друг и отвратительный названный отец.

– Вы прекрасный отец, и названный и неназванный, – поспешил его успокоить Филберт.

– Рад, что ты так считаешь. Тогда ты поймешь, почему через две недели в Фестонском замке пройдет внеплановый отбор невест. Я стар и боюсь не дождаться конца очередной пятилетки. И попробуй только на этот раз упустить свою истинную любовь!

– А если не найдется достойной меня девушки? – насторожился Фил.

– Что ж, – вздохнул король, – видно, действительно не судьба. Считай, что этот отбор будет последним. Но я лично удостоверюсь в том, что ты не придираешься к благородным красавицам и они сами проваливают испытания.

1.1 Подготовка

Фил влетел в замок с ретивостью, совсем ему не свойственной. Лорд чернокнижник обладал определенной статью и двигался как благородная особа. Которая уж точно не будет открывать с ноги кованную дверь и вопить:

– Ральф! Тащи сюда Толле! У нас отбор!

Пухлощекий громила растерянно притопал, судя по всему, из кухни, где любезничал с поварихой Барбарой.

– Что, уже пять лет прошло? – спросил он, округляя глаза. – Как же быстро летит время, будь оно неладно.

– Это внеплановый отбор, – мрачно бросил Фил, понимая, что не стоит пускаться в объяснения по поводу календаря.

– Ух, – вздохнул облегченно помощник, – а то я уж подумал, что пропустил рождение племянника. Сестрица на сносях, и если прошло столько лет, ребеночек вылез бы уже давно. Вот бы получил я от мамаши на орехи. Точно, сейчас тот же день, что и с утра?

– Точно, – Филберт начал раздражаться. Иногда Ральф казался совсем уж тупым. Но при этом он добродушный и преданный ему, как собака. Такое редко в наши дни встретишь, да еще за столь скромное вознаграждение.

Их дерзкая компашка – Толле, Ральф и Филберт, вместе провернула уже четыре предыдущих подставных отбора.

Кто бы мог поверить, что верзила и блондин – кровные братья? Правда, только лишь по отцу. Садовник Таммеров, Крипп, любил хорошеньких женщин. Впрочем, некрасивых в его картине мира не существовало вовсе. Дамы считались прекрасными по умолчанию, уже просто по признаку пола. Поэтому Филберт совсем не удивился бы, узнай он, что Ральф – вылитая мамочка.

Через полчаса троица встретилась в кабинете Фила. Точнее, в одном из кабинетов. Их у Таммера было полдюжины, для разных задач. И его укромная, заповедная башня в число этих кабинетов не входила.

В помещении, где собрались заговорщики, лорд-чернокнижник обычно читал свежую прессу. Так что это больше даже читальная, заваленная газетами. Они были повсюду – на столе, под столом, на стульях, под стульями, вместо стульев…

– Толле, в нашем Фестоне еще остались дурнушки? – спросил Филберт. – Требования те же – ни одна не должна дойти до последнего испытания.

– Это несложно, – обрадовался Толле, – все равно мало кто из благородных отцов согласится отправить на отбор своих дочерей. Лишь самые упертые, которые думают, что уж их-то девочка точно полюбится мрачному лорду.

– Боюсь, ты недооцениваешь сложность на этот раз, мой друг, – вздохнул Фил, – видишь ли, мой названный батюшка решил оставить наконец мое счастье на усмотрение бога судьбы. Этот отбор будет последним. И если он закончится, как остальные, от меня наконец отвяжутся. И даже мои владения не заберут, что приятно. Я здесь за эти годы устроил идеальный корпус чернокнижника.

– Так чего вы боитесь, лорд? – осторожно поинтересовался Толле. От брата он отличался умом и проницательностью.

– Король Рейн лично приедет удостовериться, что нет никакого подвоха и невесты вылетают одна за одной по причине их полной несостоятельности. Так что ты должен особенно постараться. Вы с Ральфом можете объехать все деревеньки Фестона, если надо – и к соседям загляните. Отыщите мне дур первостатейных, но убедительных. Чтобы в каждой была какая-то изюминка и хотя бы легкий налет аристократичности. Глаза красивые или пальчики тонкие. Иначе батюшка поймет, как мы тут кандидаток набираем.

– Конечно, лорд, мы придумаем каждой правдоподобную легенду и поработаем над образом, – кивнул Толле. Он всегда все схватывал на лету.

У них было всего-то десять дней, чтобы найти и доставить в замок кандидаток, способных достойно провалить отбор. Затем отводилось три дня на подготовку и подгонку нарядов. За это время тем, что совсем не умели держаться в приличном обществе, с помощью магии и убеждения успевали придать видимость лоска.

Участницы должны быть молодыми, отличаться каким-то талантом или хотя бы его проблесками, чтобы король поверил, что они в принципе могли пробиться на отбор. К счастью, совсем уж высокого происхождения не требовалось. Не простолюдинка – и ладно. Правда, в прошлый раз Ральф набирал желающих стать женой лорда и среди дочерей зажиточных крестьян. Толле справил им липовые грамоты о “чистоте крови”, которые не могли помочь им пройти испытание, где эта самая “чистота” выявлялась магическим образом. Так отсеялись сразу несколько “лишних”.

Коварно? Может быть. Зато все получили утешительные призы. Хотя периодически лорд Таммер слышал жалобы, будто отсеянные невесты мыкаются потом в поисках женихов. Вроде как что-то в них не то оказалось, раз не справились с простыми заданиями.

Насчет простых Фил поспорил бы. Его папа обладал недурной фантазией и кандидаткам действительно приходилось попотеть.

Брррр… потные красавицы – звучит очень непривлекательно.

Нет, лорд Таммер, конечно же, затворник и чернокнижник, но во всем остальном – совершенно нормальный, здоровый молодой мужчина. Которому время от времени требуется женское внимание. Но получать он его предпочитал вдали от Фестона, чтобы не провоцировать выматывающих скандалов с вызовами на дуэль. Пусть даже у его потенциальных противников и не было ни одного шанса на победу.

Увы, в этот раз Толле и Ральф столкнулись с гораздо большими проблемами, чем обычно, набирая желающих участвовать в отборе.

Собственно, желающих было всего трое, две – дочки местных баронетов и одна – из соседней провинции. Девушки с определенным общественным статусом, и подходящие случаю недостатки Толле смог найти лишь у двоих. Третья была практически идеальна и для провального отбора не годилась. Такая могла и до конца его пройти.

Поэтому всеми правдами и неправдами пришлось отсеивать леди совершенство еще на стадии согласования кандидатур.

Остальных пришлось отыскивать, уговаривать и даже запугивать.

– Сегодня последний день, когда мы должны укомплектовать всю группу наших участниц! – Толле нервно дергал себя за волосы. – Ралфик, обязательно приведи нам кого-нибудь.

– Дык, – великан почесал в затылке, – не хотят они за лорда бороться. Говорят – знаем мы отборы ваши, разочарование одно, хоть и призы хорошие.

– Родненький, ну придумай что-нибудь! – Толле жалобно смотрел на брата. – В крайнем случае, можешь даже похитить. Как-нибудь уж объяснимся потом, денег посулим, если надо. Но лучше запугай. Когда им страшно, они скованные и легче проваливают испытания.

Легко сказать: “придумай”, когда у тебя в голове будто шестеренки не смазанные ворочаются. Метод как в первых двух отборах: “Красавица, а вы бы не хотели замуж за нашего лорда сходить”, уже не действовал. А выдумку проявлять Ральф не умел.

Несколько часов слонялся он по улицам, даже не замечая, как отцы и матери семейств утаскивают домой дочерей при его появлении.

Он устал и проголодался, когда взгляд его по счастью остановился на приветливой вывеске таверны.

– Этот мазок смотрится слишком неряшливо, моя прекрасная мизи. Будто вы искали, как вытереть кисточку и кроме холста ничего не нашлось.

Дилмор, мой преподаватель живописи, скорбно поджал и без того тоненькие губы. Он бился со мной уже полгода, а я все никак не научилась создавать шедевры, достойные его ученицы.

– Разве это пес? Это взбесившаяся щетка для мытья пола! – поток его критики не ослабевал.

Я думала только о том, как бы сбежать от зануды и почитать книжку. Это развлечение как раз по мне. Больше я люблю разве что прогулки верхом на своем Лавви, чистокровном скакуне, с родословной не менее древней, чем моя. А может он по части благородства и моего папеньку превзойдет.

От этой мысли я прыснула в кулак, чем повергла Дилмора в ужас.

– Вы очень несерьезно подходите к рисованию, – расстроился он окончательно.

От лавины его скорби меня спасла Митти, наша служанка. Ну, это я сначала думала, что спасла.

По крайней мере, она сунула свой шустрый нос в дверь “артистической” и сообщила, что меня ждут маменька и папенька, и оба в крайнем нетерпении.

Мне сразу стало интересно, чего им там не терпится. Может, задумали новое кругосветное путешествие? Было бы неплохо. Из последнего я привезла потрясающей красоты коралловое ожерелье.

Но все оказалось куда как хуже. Родители позвали меня в уютную чайную, где я и сама любила прятаться от занятий.

– Мили! – папа просиял и от радости чуть не пролил чай, который как раз собирался испробовать.

– У нас с батюшкой великолепные новости для тебя, дорогая, – сказала мама.

Они сидели за круглым столиком, друг напротив друга, а между ними стояли тарелочки с печеньем и коржиками. Семейная идиллия!

– Мне очень хочется их услышать, – потупив глаза, как подобает воспитанной дочери, я присела на третий стул.

Однако, новости оказались совершенно не теми, на которые я рассчитывала.

– Амелия, – торжественно начал отец, – тебе уже исполнилось восемнадцать…

– Год назад, – уточнила я, – вы наконец решились отдать меня на обучение за пределами нашего округа?

– Нет, что ты! – мама замахала руками. – Твое домашнее образование куда как успешнее! Сколько ты усвоила на индивидуальных занятиях, не дадут и пять курсов самой престижной академии магии округа. Тем более что большая часть ее преподавателей ездит к нам шесть раз в неделю делиться с тобой знаниями.

Да уж, мой обычный день расписан не то чтобы по часам. По минутам. И живопись самое простое, пожалуй.

– Тогда чем вы хотите меня порадовать?

– Мили, – продолжил папа, – мы знаем, о чем мечтает каждая девочка в твоем возрате. О красивом, щедром и благородном женихе.

– Да? – искренне удивилась я. – Меня бы больше порадовала новая лошадка в мою личную конюшню. Недавно я видела у нашего заводчика совершенно потрясающий экземпляр.

– Покажешь потом, когда мы будем подсказывать жениху насчет свадебного подарка, – хихикнула мама.

– Вы уже все решили? – я переводила ошарашенный взгляд с одного родителя на другого.

– Нет, конечно же, – успокоил папа, – окончательное решение примешь ты сама. Выберешь одного из тех достойнейших четырех кандидатов, которых мы пригласили в наше поместье. И это не обсуждается.

– Четверо женихов? – меня разобрала оторопь. – Это что же, вы устраиваете отбор?

– Можно и так сказать, – радостно подпрыгнула на своем стуле мама, – а я все не могла вспомнить подходящее слово. Я тебе даже завидую, дорогая! Получить в твоем возрасте возможность выбирать из лучших!

– Но-но! – в голосе папы послышался металл, мама, кажется, поняла, что сказала лишнего и поспешила исправить ситуацию.

– Я совершенно счастлива в браке, – но у нашей девочки может быть еще лучше. Кажется, опять что-то не то сказала…

– Словом, завтра у тебя великий день, – спас положение папа, но я понимала, что маму еще ждет серьезный разбор полетов, – торжественный прием в нашем доме.

– Завтра? – растерялась я. – Да как же это? А подготовка? А платье? А порыдать над моей несчастной девичьей судьбой?

– Все уже готово, – папа поставил чашку на стол, – ты постоянно занята уроками и не заметила, что мы подготовили бальный зал. И новый наряд тебе тоже пошили.

– Без меня? – ужаснулась я. – А кто же его примерял?

– У Августины есть все твои мерки, – вмешалась мама, – она уже создала великолепное платье, тебе осталось только примерить, что получилось. Густа еще успеет внести исправления до завтра. И после встречи с портнихой посмотришь на портреты женихов. Рыдать о своей судьбе тебе точно потом не захочется!

Мама мечтательно вздохнула, затем спохватилась и посмотрела на папу, вид которого не предвещал ничего хорошего.

Отбор? Я была вне себя от негодования.

Да, наше семейство настолько благородное, что женихи начали выстраиваться в очередь еще когда по королевству прокатилось известие о моем рождении. Нет, конечно не сами женихи выстраивались, а их родители. И даже парочка семей, где ребенка еще не было, но супруги были уверены, что еще годик-полтора, и у них обязательно появится сын и наследник.

Мой отец – герцог Альфед Ронн, владелец шикарного поместья, в составе которого три деревни и столько же полей и лесов. А также губернатор всего округа, пусть он и находится далеко от столицы.

Пока его не злишь, производит впечатление человека почти покладистого. Но в губернаторах с мягким характером долго не усидишь, так что Альфед Ронн на самом деле жесткий управленец, который просто не воспринимает, когда ему перечат. Не сомневаюсь, что идея выдать меня замуж принадлежит ему.

Породниться с нашей семьей считается огромной честью, потому что род папы уходит корнями в глубокую магическую древность и все его предки – чародеи с уникальными способностями.

Мама,Медея Флемм-Ронн, по этой части ничуть ему не уступает, так как происходит из семейства высших фей и по желанию может материализовать у себя крылья.

У меня тоже есть некоторые способности к магии, но я больше пошла в папу. Заклинания, работа с артефактами, никаких прозрачных крылышек. Если я и фея – то водяная. Именно этой стихии принадлежит мой дар. Да и не надо крыльев. Скакать на коне мне нравится куда больше.

Что ж, посмотрю, что там за красавцев мне приготовили, вдруг да приглянется кто?

2.1. Женихи

– Это платье или торт из ткани? – уточнила я на всякий случай

– Ой, мизи Амелия, – добродушно рассмеялась наша семейная портниха Августина, – это ты в этом наряде как торт, согласно моей задумке. Лакомый кусочек, который достанется только самому смелому.

– Перспективка так себе, – скривилась я.

– Да только папеньку своего ты не переспоришь, – вздохнула Августина, – он у тебя несовременных взглядов.

– Точно, – я продолжала гипнотизировать отраженное в зеркале нежно-лимонное воздушное нечто, украшенное взбитыми сливками кружев и моей головой.

Хотя нет, моя голова его как раз не очень украшала, поскольку была лохматая и злая.

– Можешь вылезать из тор… то есть платья, – разрешила портниха, – мне тут все уже понятно, завтра будешь красавица. В паре мест ушить осталось.

Наряд был красивый. Но не в моем стиле. Я рискую запутаться завтра в этом ворохе нижних юбок и юбочек. Их было так много, что на верхнюю часть ткани почти не осталось, видимо. Плечи очень уж открытые, хоть на них и кружевная накидка предполагается.

Поблагодарив Августину, я отправилась смиряться с незбежным, то есть рассматривать портреты и карточки с характеристиками женихов.

Мама утащила меня в библиотеку, и глаза ее сияли нетерпением, словно она себе сумочку выбирала, а не мужа для дочки.

– Вот это – Вольфганг Метте, сын графа Метте. Из семьи драконов. Ох, как они мне раньше нравились. Но не будем об этом.

Выдающейся особенностью Вольфганга Метте была нижняя челюсть. Затмить ее могли разве что чрезмерно развитые надбровные дуги. Абсолютно черные глаза посажены так глубоко, что их и заметить можно не сразу.

– Он и в человеческом облике – вылитый дракон, – поразилась я.

– Ага, хорош, правда? – захлопала в ладоши мама. – Смотри, тут написано, что он увлекается фехтованием, плаванием и умеет играть на скрипке. Какая прелесть!

– На скрипке? Однако! Наверное, он без труда придерживает инструмент челюстью, ему и руки для этого не нужны.

– Что, не нравится? – огорчилась мама. – Смотри, какой дальше красавец. Потомственный маркиз Делефель, эльф, наследник даже нескольких титулов!

Она протянула мне изображение эфемерного юноши с огромными лучистыми глазами.

– Мам, муж в семье не должен быть красивее жены, – запротестовала я.

– Тогда бери Метте и не капризничай, – резонно предложила мама.

– Я подумаю. Давай остальных посмотрим.

– Огни Кумер, – прочитала родительница, – владелец небольшого поместья на Севере Бельвейта, наследник древней магии ирлингов.

– Ирлингов? Он что, с крылышками? – испугалась я. – Это ж перья по всему дому.

– Это от неправильного питания только бывает, – не согласилась мама, – уверена, у него сбалансированный рацион. Тут написано, Огни приветствует соблюдение режима, четкий график дня и мечтает вместе с будущей женой проводить вечера за чтением вслух поучительной литературы.

– Азбуки что ли? – насторожилась я. – Мам, он зануда! Я таких за половину улицы чую. Показывай последнего.

– Ой, а это большая честь, – кажется, она слегка испугалась. Или не слегка. – Сдается мне, доченька, всю эту суету с четырьмя женихами наш папа придумал ради этого красавца.

Мама протянула жесткую карточку с портретом. С него на меня требовательно смотрел немолодой мужчина черными с бородой и усами, чуть подернутыми серебром.

– Это Людвиг, – сказала она, и слегка покраснела, – Хеммель. Темный маг, высокопоставленный вельможа при дворе короля Рейна. Хорош, даже столько лет спустя.

– Ты с ним была знакома в молодости?

– Я и сейчас не старуха! – обиделась мама.

– Ну, в той другой молодости, до замужества, – попыталась исправить я ошибку.

– Да, мы вместе заканчивали академию магии Бельвейта. Он очень интересный, только его магия… ну она очень темная. Совсем. И характер жесткий.

– Даже по сравнению с папиным? – не поверила я.

– О чем ты, деточка! – засмеялась мама. – Людвиг совершенно не воспринимает чужого мнения. Но оно у него всегда самое верное, так что соглашаться с ним не только безопасно, но и благоразумно.

Все понятно. Родители видят меня женой этого властного старика. А остальных женихов за компанию позвали. Папа будет подталкивать меня к “верному” выбору.

– Я бы хотела выспаться перед завтрашним важным событием, – мне надо было хорошенько обдумать, что делать дальше.

– Но ведь только шесть вечера! – удивилась мама.

– Вот и замечательно! – чрезмерно бодро ответила я. – Значит, очень хорошо высплюсь.

Я закрылась в своей комнате и села на кровать, держась за голову. Сказать, что ни один из предлагаемых кандидатов мне не понравился – мало. Все они показались очень неприятными, особенно тот самый Хеммель, которого в итоге меня вынудят выбрать.

Сказаться больной?

Запереться и никого не пускать? Всё это не подходит.

Заявить, что мне не по вкусу не один из женихов? Я слишком хорошо знала своего отца. На такой случай у него было универсальное решение: не можешь выбрать сама, я тебе помогу. И передаст меня в жесткие руки Хеммеля.

Наверняка, на это он и рассчитывал.

Почему знатный вельможа согласился принять участие в борьбе за мою руку? Тут тоже все просто. У нас запрещены браки по принуждению среди лиц высшего сословия. Поэтому распространены балы невест и женихов, а для тех кто рангом посолиднее – целые отборы. Но если девушка никак не может определиться, с кем же ей остаться, отец решает за нее.

Что ж, если я не могу отказаться от жениха, сделаю так, чтобы он отказался от меня.

2.2 Колдовство

Как симпатичная, молодая наследница богатой губернаторской семьи, дочка герцога с безупречным воспитанием…ладно, образованием, может стать резко непривлекательной для охотников за приличными невестами?

Ответ прост – с помощью магии!

Превратить себя в дурнушку на сутки?

Может не сработать. Даже если обожаемый матушкой Хеммель отвернет от меня свой породистый нос, тот же дракон Метте или небогатый, но благородный любитель режима дня Огни с удовольствием подберут отвергнутую барышню. А папа из вредности меня кому-то из них сдаст.

Я задумчиво перелистывала страницы колдовской книги, в поисках решения своей довольно щекотливой задачки.

Как оттолкнуть от себя всех сразу? Какую придумать ложь, чтобы убедить их в своей непригодности к роли супруги?

Ложь… а что если зайти с другого конца? Помнится, папа всегда считал, что неприкрытая правда сгубила больше судеб, чем грамотно доработанная реальность.

Время было глубоко за полночь, когда мне пришла в голову эта восхитительная мысль. Не уверена, правда, что здравая. Но обдумывать я ее долго не стала, а кинулась воплощать, используя свое собственное, не книжное, волшебство.

Водному магу ничего не стоит выполнить ряд интересных и зрелищных фокусов: запустить фонтаном воду из озера, а потом заставить эту переливающуюся самоцветами в солнечных лучах струю вращаться вокруг себя, как обруч. Я даже шарфик себе могу из воды сделать! И она будет держать форму, при этом постоянно двигаясь.

Но это все так, баловство. Главное же мое мастерство скрыто от посторонних глаз. Я умею договариваться с этой чудесной прозрачной субстанцией. Правда, когда она в жидком виде. С кубиками льда в беседу вступить не получится. Но заговорить стакан компота запросто смогу. Или ведро. Да что там, хоть бочку.

Всю ночь я провела за чародейством. Ни одна емкость с водой и прочей жидкостью не осталась без моего внимания. Нас ожидает удивительный бал, где все будут говорить друг другу одну лишь правду! И посмотрим, к чему это приведет.

Уже под утро я улеглась спать, довольная собой и уверенная, что нашла шикарный выход из затруднительной ситуации.

– Мизи, – кажется, уже через несколько минут меня разбудил голос служанки, – время близко к полудню, а вы еще из кровати не вылезали. Вот-вот к нам начнут прибывать важные господа, которых дома видно обедом не кормят, вот они и являются раньше времени.

Я села в кровати, соображая, какой сегодня день.

– Что-то вы помятая такая, радость моя! – продолжала горничная, женщина средних лет, чуть постарше моей мамы. – Сами из кровати выбраться в состоянии, или мне еще и за ноги вас вытаскивать? Современные девицы считают доблестью, когда им доводится палец о палец ударить.

– Я вообще-то много работаю, Митти, – оборонялась я, еще толком не проснувшись.

– Работаете? Эта вот мазня, которой матушка ваша увешивает стену своего кабинета, по-вашему, работа? Раньше благородных мизи хоть вышивать учили. В случае чего, мужу носки потом заштопать можно. А сейчас?

– Митти! Что на тебя нашло? – я наконец сообразила, что обычно тихая и скромная служанка как-то слишком разошлась.

– Что, правда глаза колет? – с вызовом спросила. – Сами-то пигалица еще малолетняя, а ко мне со снисхождением вечно каким-то!

Правда глаза колет… Правда!

– Митти, пила ли ты что-нибудь с утра? – выпалила я, холодея от своей догадки.

– Совсем я что ли, по-вашему, непутящая? Чтобы с утра заливать как портовый грузчик? Скажите еще, в кабак бегала.

– Нет, не в кабак, – я соскочила с кровати, – чай, морс, воду?

– Ишь, заботливая какая, чай я пила, да, – служанка смягчилась, – извините, лишнего я на вас что-то завелась, сама не пойму, что нашло такого, мизи. Не серчайте. Но картины ваши все же отвратные.

Значит, действует моя водица! Легкомысленно порадовалась и побежала готовиться дальше, тем более меня уже пришли наряжать. Августина всегда отличалась правдивым и крутым нравом, так что особой разницы в ее поведении я не заметила, поэтому вскоре даже забыла о своем ночном колдовстве. Тем более, что и сама не особенно верила, что оно не выветрится хотя бы до обеда. Не такой я еще сильный и опытный маг. Повеселилась и будет.

Наш бальный зал сиял сегодня особенным великолепием. Тысячи свечей заполняли ровным светом огромное пространство, и сумрак, который уже начал сгущаться за высоким панорамным окном, казался чуть ли не ночной тьмой. Столики были расставлены у стен, освобождая место для танцев и разговоров. Музыканты выводили что-то прекрасное, расположившись на невысоком подиуме напротив окна.

Я вошла последней, как и положено украшению праздника. И с порога меня огорошили фразой:

– Ох, хороша девчоночка! Чисто пирожное, хоть сразу десертную ложку доставай!

Повертев головой, я увидела говорящего. Крылатый-пернатый зануда Огни! Какая ему сдоба, он же за режим и диету!

– Да твой черпак о такую погнется! Не твоего полета лебедушка!

Да это же…Вольфганг Метте, драконий графинчик. Стоит, сжимает бокал в своих словно вырубленных из куска дерева пальцах, смотрит на меня, отвесив свою гранитную челюсть.

– Сегодня все какие-то странные, – сзади подошел папа, промакивая лоб белоснежным платком, – нервничают от значимости события, вероятно, несут не пойми что.

А заварушка только начиналась.

– Может, вы еще и битву на своих ложках устроите? – подал голос третий соперник, капризного вида маркиз Делефель. Его острые уши нацелились в потолок, кончики побледнели, должно быть от гнева.

– Угораздило же попасть в такое плебейское место! Сальные шуточки, потные подмышки! Фу! Даже большое приданое и дополнительный вес в обществе не окупит сегодняшних мучений. Да и невеста не в моем вкусе. Терпеть не могу желтый.

Я беспомощно озиралась. В зале были, конечно же не только мои потенциальные женихи. Друзья семейства, родня, просто любители вечеринок… и все сейчас с интересом следили за многообещающей словесной дуэлью, отвешивая не менее колкие замечания.

А где же главный претендент на мою руку без сердца? Уж не с ним ли воркует у дальнего столика моя матушка?

– Позор на мою седую голову, – пробормотал отец, ошарашенно глядя на чуть ли не флиртующую парочку.

Широким шагом он преодолел добрую половину зала за несколько секунд. Я семенила следом, стараясь не отставать. Мы даже успели услышать кусочек беседы. Людвиг Хеммель и моя мама попивали какой-то изысканный напиток. Их руки лежали на столе, и пусть до соприкосновения пальцев было еще приличное расстояние, на словах эта пара не была столь же скромной.

– Приезжая сюда, я надеялся, что твоя дочь хотя бы наполовину так же хороша, как ты в юности, Медея… и настолько же горяча!

Мама смущенно захихикала:

– Ах, Людвиг, какие же мы глупые с тобой были! Но моя жизнь сложилась все же неплохо, надо признать.

Тут она заметила нас с папой.

– А вот и моя девочка! Так хочется, чтобы она обрела свое женское счастье рядом с подходящим мужчиной.

Хеммель с интересом окинул меня взглядом, отпил из бокала и выдал:

– Что ж, это не просто возможность подобраться ближе к тебе, Медея, но и сам по себе неплохой вариант.

– Да что здесь происходит, гракханы возьми вас за ногу! – папа вышел из себя и говорил так громко, что к столику начали подтягиваться зрители. – Ваши высказывания о моей семье непозволительны, лорд Хеммель! Я требую покинуть мой дом!

– Жаль, – искренне огорчился Людвиг, – дочка у вас и правда прелестная. Как и жена. Вы счастливчик.

Желваки на папиных скулах заходили так, будто сейчас отлетят от лица и заживут собственной жизнью.

Я думала, он бросится на Хеммеля с кулаками, и уже прикидывала, как его остановить, но тут папа пристально посмотрел на бокал в руке лорда.

А потом на меня. Ничего не сказав, подошел к столу ближе и взял графин, из которого наливались напитки, поднес к носу, затем погладил круглый бок сосуда, задержав ладонь и прикрыв глаза.

И закричал на весь зал:

– Амелия!

– Я здесь, отец, – мне стало понятно, что впереди буря. Но я и не подозревала, насколько мощная.

– С вашего позволения, я вас оставлю, – обратился папа ко всем присутствующим сразу.

Схватив меня за руку, потащил вон из зала, рывком открыл дверь в свой кабинет. Когда мы закрылись, наконец, дал себе волю.

– Амелия! – его лицо приобрело багровый оттенок, глаза полыхали настоящим огнем. – О чем ты думала, когда навела чары на все напитки в доме?

– О том, как славно, когда все честны друг с другом, – попыталась я как-то сгладить обстановку.

– На мое счастье, я не пил ничего домашнего сегодня, – отец заходил по кабинету, – только воду, которую для меня доставили из минерального источника.

Точно, у папы несколько дней наблюдались небольшие проблемы со здоровьем и он действительно пил лишь свою целебную водичку.

– Ты хоть понимаешь, что натворила? – перестав бегать, он посмотрел мне в глаза так, что стало жутко.

– Отец, скоро волшебство выветрится, и они почти все забудут. По крайней мере, должны.

– Зато я буду это помнить, – буркнул папа, – почему ты такая упрямая? Сегодня наступил предел моему терпению! Использовать свой дар, чтобы отца своего позорить?

– Я не хотела…

– Не хотела? – он распалялся все больше, казалось, сейчас ударит. – Ты стала причиной этой унизительной сцены между твоей матерью и Хеммелем! Я не смогу с ним после этого породниться! Что, довольна?

На самом деле, меня это устраивало. А вот отца окончательно привело в бешенство.

– Амелия Вирджиния Ронн! Проклинаю тебя своим отцовским словом! – прорычал он. – Ты лишишься своей магии до последней капли… И вернешь ее только когда сама искренне захочешь выйти замуж!

Между нами появилась небольшая ярко-желтая молния. Сверкнув, она рассыпалась мелкими точками, распылившись по комнате.

– Да будет так! – торжественно закончил отец.

– Ты… ты проклял меня? – я не могла поверить в случившееся. Над головой моей заполошенно носилась мелкая лимонного цвета птичка, голося, как будто и ее тоже прокляли. Откуда она взялась?

– И это еще великодушно по отношению к тебе!

– Великодушно? Теперь у меня никогда, никогда не будет магии! – по моим щекам катились слезы. – Я никогда не пожелаю выйти ни за кого из этих твоих напыщенных маркизов и глуповатых графских сынков!

– Тогда – наслаждайся жизнью обычного человека, – отец пожал плечами, – вечер ты все равно испортила, так что можешь идти в свою комнату. Тебе есть, о чем подумать.

О, да! Пищи для размышлений было предостаточно. Но сейчас мне совсем не хотелось делать выводы. Возможно, зря. Я вылетела из кабинета, машинально отметив, что странная птаха сделала то же самое. Куда она дальше подастся? Впрочем, неважно.

Действительно, мое поведение по меркам общества совершенно возмутительно. Я ведь и сама не верила, что магия окажется настолько действенной и ощущала вину и стыд за все произошедшее. Но… как еще мне себя защитить, отстоять право вступать или не вступать в брак? Ведь я человек! Разумное создание с собственной волей. Разве можно со мной так было поступать?

Ворвавшись к себе, я принялась собирать вещи.

Ноги моей тут больше не будет. Лучше столкнуться с трудностями самостоятельной жизни, чем подчиняться отцовским требованиям.

Сейчас, пока отец улаживает неловкость с гостями или, возможно, расколдовывает их, самое время бежать. Даже можно через окно не вылезать.

Побросав все, что мне казалось самым необходимым, в небольшой чемодан, я переоделась в удобное дорожное платье и практичную обувь и покинула родительский дом через черный вход для прислуги.

3.1 Дирижабль

Сначала я собиралась сбежать на Лавви, моем коне. Но поразмыслив, поняла, что так меня быстро заметят. Мизи Амелия Ронн на своем скакуне – один из символов нашей округи. Пока я доеду хоть куда-нибудь, со мной успеет поздороваться половина местного населения, справиться о здоровье папеньки и маменьки, попросить кланяться губернатору и прочее-прочее. А Лавви объестся яблок и морковки, которыми его будут угощать щедрые граждане. Мне кажется, они на улицу не выходят, не захватив лакомство на случай встречи со мной.

Я не оговорилась – именно со мной, не с Лавви. Несколько раз, когда я прогуливалась на своих двоих, а не верхом, мне и то нет-нет да и совали в карманы кто яблочко, кто подсушенный хлебушек.

Так что прости, милый конек, в этот путь я отправлюсь без тебя. На мне была накидка с капюшоном, прикрывавшим лицо. На улице совсем стемнело и редкие прохожие от меня шарахались. Очень зловеще я выглядела, особенно под рассеянными лучами подслеповатых фонарей.

Один раз правда, ко мне пытался подкатить подвыпивший любитель ночных приставаний, но он еле держался на ногах.

– Юная прекрасная мизи, – начал он заплетающимся языком, вглядываясь под капюшон, – в такое позднее время опасно гулять одной. Давайте я вас провожу. Чемодан помогу понесть.

– Понесть? – переспросила я, – очень щедрое предложение, но я тороплюсь.

– К-куда? – заинтересовался он и икнул.

– На вокзал, на свой рейс опаздываю, – сказала я первое, что пришло в голову, – сейчас мои братья должны подойти, если они меня не найдут, устроят переполох.

Оттолкнув своего кавалера так, что он чуть не упал, я с решительным видом пошла со своим чемоданом дальше, действительно беря курс на вокзал.

– А, так вы в Фестон! – почему-то счастливо закричал пьянчужка позади меня.

– Почему в Фестон? – я притормозила и обернулась к нему.

– Да я же сам с вокзала иду… ик… Там дирижабль в Фестон отправляется с минуты на минуту, так что поспешайте.

– Спасибо, – сказала я, воодушевленная новой идеей. И бегом понеслась к вокзалу.

Дирижабль! На этом величавом воздушном судне я еще не путешествовала. Фестон находится очень далеко от нас и довольно близко к столице Бельвейта. Деньги на билет у меня с собой были, я все-таки девушка из зажиточной семьи. Отец лишил меня магии, а не карманных финансов.

Огромного летающего кита я увидела издали. Какое же завораживающее зрелище! Безумно захотелось залезть в длинную корзину, пока еще чуть приподнятую над землей. Как это символично! Обрести свободу от диктатора-отца и взмыть в небо птицей.

Мои мечты прервались криком:

– Эй, мы сейчас взлетаем! Проверьте, все пассажиры на борту?

Служащие уже начинали отвязывать веревки, удерживающие корзину с людьми на земле!

Я бросилась к высокому лысоватому мужчине в синей униформе.

– Уважаемый, где тут касса… билеты… Фестон… – выдохнула я, запыхавшись от быстрого бега.

– Билеты продаются на фестонский дирижабль, что отбывает через три дня, – степенно ответил служащий, подкрутив длинный ус песочного цвета, – а на этот вот все билеты проданы. Да и касса закрыта.

Кивнув мужчине, я побежала дальше, не в силах расстаться со своими надеждами. Ждать три дня я не могла.

– Луира! Луира Клемен! Срочно пройдите на борт дирижабля! – зычный голос почти меня оглушил.

Кричал толстяк в такой же синей униформе, как и усач, но в шапке с кокардой. Он стоял вплотную к покорителю небес, и я почти до него добежала. Стояла, глупо пялилась и трясла чемоданом.

– Луира? – строго обратился ко мне крикун.

Я машинально тряхнула головой, чтобы поправить совсем закрывший глаза капюшон.

– Что же вы так опаздываете, дорогая? – кондуктор или кто он там, покачал головой с осуждением. – Мы должны уже быть в воздухе, ждем только вас. Поднимайтесь скорее на борт.

Не чуя ног, я взлетела чуть ли не выше корпуса воздушного корабля. Луира, должно быть, передумала отправляться в Фестон, иначе уже была бы здесь.

Ее место я нашла без труда – оно единственное было свободно. Широкая, длинная корзина дирижабля была оборудована мягкими сиденьями с подлокотниками и ремнями безопасности.

Бухнувшись на свое, я пристегнулась, а наше судно уже поднималось в небеса.

Какой восторг! Это было страшно и прекрасно одновременно. Небо становилось все ближе к нам, хоть его и закрывал огромный продолговатый корпус дирижабля. Домики становились меньше и меньше, облака проплывали мимо. Испуганные птички проносились стаями, заглядывая к нам с некоторым возмущением.

А одна повела себя как-то странно, откололась от стаи, или вообще одна прилетела, независимая, как я. Лимонные перышки, озорные глазки. Малышка чирикала, облетая вокруг меня, словно что-то хотела сказать.

– Мизи, угомоните вашу птичку, ее сейчас сдует, корабль скорость набирает, – укоризненно прокричал мужчина по соседству.

Голос повышать ему приходилось, потому что корзина была открытая, по ней гулял ветер и вообще очень шумный выдался полет.

– Какой невоспитанный питомец, – вторила другая соседка.

Птичка выдохлась и отстала.

Через несколько часов, когда у меня окончательно замерзли уши и нос, служащий прокричал:

– Снижаемся! Снижаемся! Впереди Фестон.

Мой побег удался!

3.2. Таверна

Выбравшись из корзины дирижабля, я поняла, что не очень уверенно держусь на ногах. И также неуверенно себя чувствую в целом.

Решение сбежать от дома подальше было спонтанным, но выполнить задуманно мне удалось очень уж успешно. Теперь если и передумаю – так сразу в семейное гнездо вернуться не удастся.

Где я буду жить?

Молоденькой девушке без покровительства родителей или мужа трудно обустроиться на новом месте.

Так что я со своими заплетающимися ногами, чемоданом и отсутствием всяческого плана оказалась одна в чужом округе под утро.

Свежесть и прохлада меня не радовали, еще и роса обильно выпала, что очень хорошо чувствалось при спуске корабля на землю.

У меня было мокрое платье, сырой плащ, зуб на зуб не попадал, да и настроение не боевое. Я даже немного пожалела, что так опрометчиво улетела на чужбину.

Так я и шла, продрогшая, не понимая, куда податься, ведь все еще спали, лавки и гостиницы были закрыты, до начала рабочего дня еще долго.

И тут я услышала громкую бодрую музыку. Прямо передо мной оказалась таверна с подсвеченной вывеской. Оттуда доносились залихватские звуки: пение, крики, звон тарелок и бокалов.

Наверняка, там можно заказать горячего супа и чай. И за возможность завернуться в сухое одеяло я сейчас многое отдала бы.

Зайдя внутрь развеселого заведения, я вовремя успела увернуться от летевшей в дверь кружки. Ударившись о притолоку, она разлетелась керамическим салютом.

– Милая мизи, как вас папенька отпустил гулять одну с чемоданом? – усатый мужчина с блестящими глазами плотоядно смотрел на меня и чуть ли не облизывался.

– Такая миленькая куколка, так и хочется с ней поиграть, – противно осклабился второй посетитель.

Они отлипли от стойки с напитками и начали меня окружать. Раньше я бы разобралась с их приставаниями за считанные минуты. Устроила бы потоп, например. Все бутылки и бочки в заведении могли бы вскрыться и разлиться пенной волной или выпасть в осадок.

Сейчас же я только могла беспомощно оглядываться, отступая к двери.

– Не так быстро, красавица, – сзади уже подобрался здоровенный тип, пропахший потом. По виду – дровосек. Он перекрыл мне выход.

– Останься с нами, угостись вкуснейшим элем, – увещевал первый “встречающий”, оглаживая усы.

– Ты эвон как продрогла, да и плащик вымок. Дождик на улице?

Ко мне потянулись похожие на бревна ручищи дровосека, я не успела увернуться, как он уже схватил край моего плаща, пытаясь его стянуть.

– Открой личико, мизи, – уговаривал он меня при этом.

– Да и фигурка должно быть очень аппетитная.

У меня оставалось лишь одно оружие – мой чемодан!

Я подняла его так высоко, как могла, и опустила на пальцы нахала, которые уже почти стянули мой плащ.

– Да чего ты творишь, сумасшедшая? – взвыл парнище.

– Кто следующий? – бешено вращала и чемоданом, и глазами, для устрашения.

– Зачем так-то, мы просто поговорить! – заныл усатый.

– Вас вон сколько! – рявкнула я. Страх сделал меня отважной. – сели и разговаривайте, раз так хочется!

Пьянчуги явно размышляли, что со мной дальше делать, но в нашей милой перепалке появился новый участник.

– Стоит вас на пять минут оставить, как уже драка! – симпатичный седовласый мужчина выкатил из подсобки бочку.

– Милая, вы не заблудились? – участливо спросил он, заметив меня.

– Я только прибыла в Фестон, – скромно потупила я глаза, – и пока не знаю, где могу остановиться хотя бы на время. Мои родственники задерживаются и мне придется коротать время одной.

– Бедная девочка, – пожалел меня хозяин таверны, – такая юная и беззащитная!

Дровосек, который уже снова сидел возле барной стойки, при этих слова издал сдавленный писк. А нечего руки ко мне тянуть.

– У меня есть свободная комната при таверне, – продолжал этот добрый человек, – и я бы мог ее вам предоставить на время.

– Я могу заплатить! – горячо откликнулась я.

– Не нужно, мизи, – ласково сказал хозяин, – как вижу, вы легко заводите общение с людьми и очень бойкая. Если вы согласитесь эти несколько дней помочь мне по хозяйству, пока не вернутся мои жена и две дочки, я буду премного вам благодарен. А то нам приходится справляться вдвоем с кухаркой.

– Хорошо, господин…

– Субер, – представился он, – Матиас Субер. А кто вы, дитя?

– Луира Шелдон, – брякнула я. Имя я вновь решила одолжить у девушки, которая передумала лететь в дирижабле, а фамилию придумала на месте.

– Добро пожаловать в Фестон, Луира, – улыбнулся Матиас, – сейчас вам более всего нужно обсохнуть и позавтракать, я провожу вас в комнату. Можете переодеться в домашние вещи одной из моих дочерей.

Кажется, мне повезло. Получила покровительство, временное жилье и работу. Ближайшие пару часов я провела в раю, с горячей наваристой солянкой, теплой ванной и чистой постелью. Маттиас позволил мне проспать до обеда. Дольше уже мне самой показалось валяться неуместным. Я поднялась, привела себя в порядок и предложила добросердечному хозяину свою помощь.

– Правда, умею я не то чтобы много, – покаялась на всякий случай, чтобы он не ожидал трудовых подвигов.

– Ничего страшного. Моя младшенькая иногда стоит за прилавком. Можешь занять пока ее место. Надо будет наливать посетителям напитки, а иногда носить тарелки с едой на столы. Почему иногда? Эти беспутные шалопаи редко тратятся на еду. И да, не стесняйся их. Они понимают только грубое обращение.

– А приставать больше не будут?

– Бедная деточка, – Матиас вводил меня в курс дела, протирая полотенцем посуду. И после моего вопроса кажется прослезился, поскольку промокнул тем же полотенцем глаза.

– Они теперь знают, что ты не просто гостья, а работаешь у меня. И не будут тянуть к тебе свои лапищи. Но если что, я всегда рядом.

Слова хозяина меня успокоили.

Но увы, первый же рабочий день стал для меня последним. Нет, началось все вполне пристойно. После обеда я обслуживала посетителей, нарядившись в платье с передником, принадлежавшее младшей дочери Матиаса. Приходили не одни только выпивохи, но и добропорядочные граждане, которых интересовала стряпня кухарки.

Ближе к вечеру начала подтягиваться постоянная ночная публика. Я без труда узнала дровосека, его ушибленная моим чемоданом рука была обвязана грязной тряпкой.

– Что, Ларс, помяла тебя девчонка? – заржал один из гостей заведения.

– Даже странно, что не ты ее, – поддержал второй.

Лицо Ларса-дровосека приняло свекольный цвет, не к добру. От созерцания врага меня отвлек великан с добродушной щекастой физиономией.

– Мне бы перекусить чем, мизи, – попросил он.

Пока я собирала для него поднос с едой, градус общения все повышался.

– Сдаешь ты Ларс, сдаешь! Скоро придется тебе кустики на хворост обламывать, не справишься ни с одним деревом.

Эта туповатая шутка вызвала взрыв хохота.

– Хватит! – заорал взбешенный Ларс, профессию которого я определила совершенно верно. – Сейчас я покажу, кто тут главный!

И этот шкаф с интеллектом сосны кинулся к прилавку, за которым стояла я, по пути оттолкнув пару посетителей, так что они повалились на пол.

– Эй, ты чего на меня падаешь! – вызверился тот, что оказался снизу.

Кажется, остальные ждали этого сигнала, потому что тут же началась потасовка. Будто сухая солома вспыхнула.

– Ну, допрыгалась? – Ларс перегнулся через прилавок. Он снова тянул ко мне свои бревна, а Матиаса поблизости не было!

Не долго думая, я зарядила ему между бровей кружкой, что была у меня в руке. Не думаю, что смогла этим нанести Ларсу хоть какой-то урон, но он хотя бы растерялся.

Обрадовавшись заминке, я выскользнула из-за стойки, собираясь отправиться на поиски Матиаса.

И тут меня схватили сзади. А после накинули мешок на голову и куда-то повезли.

Странные здесь люди, и место странное. Кто они вообще такие? Вначале я приняла эту компашку за бандитскую шайку. Но лорд… Может ли он возглавлять банду? Судя по интерьеру комнаты, которую я мельком успела рассмотреть, когда с меня сняли мешок, мужчина явно в деньгах не нуждался. Вдруг он на торговле невестами так поднялся?

Как он сказал? “В крыло к остальным девушкам”.

Сколько же в этом здании крыльев и пленниц?

Здоровяк Ральф потащил меня по лестнице, только не вниз, куда отправился хромающий по моей вине лорд Таммер, а еще на три пролета вверх. Я вертела головой, стараясь оценить обстановку.

– Зря мы мешок с тебя сняли, – пробурчал щекастый.

– Ральф, будь уважительнее с благородной дамой! – Толле семенил следом за нами, звеня связкой ключей.

– Да какая она благородная, – здоровяк хотел махнуть рукой презрительно, но вовремя вспомнил, что обе его лапы заняты, так как держат меня медвежьей хваткой, – прислуга в таверне. Я ведь думал, что это дочка хозяйская, в потемках не разглядел лицо. А как господин Фил с нее мешок стянул, так ясно стало – ошибка вышла.

Лестница закончилась и мы добрались до очередного коридора. Просторного, с кучей дверей и факелами на стенах.

– Вот ты дурень, Ральфи, – расстроился Толле, – так бы она хоть за местную знать какую-никакую сошла. А ты совсем безродную притащил!

– Что, обратно выпустить?

Я с надеждой затаила дыхание.

– Нет уж, – вздохнул блондинчик, – мизи, мы вам грамоту выправим, оформим дальнее родство с каким-нибудь разорившимся баронетом. Или тем же трактирщиком, кажется, у него дядя служил при дворе. Заплатим ему, он и согласится.

– Вот, с приличной семьей тебя породним, хоть и на время, радовалась бы. А то пихаешься!

Я чуть не прослезилась от такого великодушия.

– Наконец-то у меня будет высокородная семья! – сказала я с воодушевлением.

Громила, пыхтя, перестал меня наконец волочить, мы остановились перед одной из дверей.

Толле завозился с ключами, подбирая нужный. Наконец, меня втолкнули в помещение. Я ожидала увидеть камеру для заточения, с кандалами на стенах. Но это было просторное и уютное жилье. Оно почти не уступало моей комнате в доме родителей.

Просторная кровать под балдахином выглядела мягкой и удобной, туалетный столик заставлен полезными и красивыми баночками. В одной из стенок виднелась полуоткрытая дверь в уборную. И пахло приятно, свежестью и травами.

Меня обожгло ужасной догадкой. Такой неприятной, что я чуть на колени не упала и заголосила, потеряв свойственное мне самообладание:

– Ральф! Толле! Миленькие! Выпустите меня отсюда! Я не такая вовсе, в борделе служить не смогу!

– В борделе? Ты чего, мизи? – здоровяк почесал в затылке. – У нас при Фестонском замке и нет такого.

– Мизи, вы неверно нас поняли, – Толле мягко подтолкнул меня к мягкой кушетке, обитой бархатом, усадил. Налил в стакан воды из графина, подал.

– У нас тут не бордель, а замок благородного лорда Таммера. И вам выпала честь принять участие в отборе невест.

– Что? – набранная в рот вода фонтаном выстрелила на камзол Толле. Парень поморщился, но продолжил вежливо улыбаться.

– Нам потому и надобно будет поправить ваше родословие. Хотя бы на бумаге. Претенденток нельзя просто с улицы набирать, а у нас последней участницы не хватало. Уж извините, что пришлось вас сюда доставить таким варварским способом. На какое имя сделать документ о вашем происхождении?

– Луира Шелдон, – сказала я, гадая, сильно ли глупо было сорвать свой отбор, чтобы попасть на чужой.

– А разве лордам можно жениться на дочках трактирщиков, пусть и богатых? – проинтересовалась я у Толле.

Ральф неприлично заржал.

– Не волнуйтесь, жениться ему на вас не придется, – хихикнул и блондин, – конечно, у нас приветствуются браки между представителями равных сословий. Но в основном это жесткое требование для королевских особ. Тут главное, чтобы кандидатки были из хоть какого-то рода, не совсем уж плебейского.

– Да ты не переживай, мизи Луира, вылетишь еще на втором испытании, если дойдешь. И отступные получишь. – Пообещал громила. И маслянисто подмигнул. – Может, я на свидание тебя потом приглашу, если вести себя хорошо будешь.

– Это слишком большая для меня честь, – сказала я с чувством.

– И то правда, – задумался Ральф, – мой папенька садовником при лорде служил, тоже не самый мелкий человек был! Мне со служанками тискаться ни к чему.

Меня это немного успокоило.

– Условия участия в отборе весьма выгодны для вас, – продолжил обрабатывать меня Толле, – вам ничего не угрожает. Будет три дня на подготовку, а затем само действо, оно продлится пять дней, по числу испытаний. Как только вылетаете – получаете вознаграждение за уделенное нам время и причиненные вам неудобства. Только придется подписать небольшую грамоту.

– Похвальную? – удивилась я.

– Нет, секретную, – объяснил Толле, – что вы участвовали в отборе по своему почину и претензий к лорду Фестонскому не имеете.

– А потом меня отпустят? – уточнила я.

– В тот же день! – Толле положил руку на сердце и закатил глаза для убедительности. – Можете мне поверить, мы никого еще не обидели ни на одном отборе.

– А что, это не первый? – мне стало интересно.

– Пятый, – брякнул Ральф. Толле бросил на него упреждающий взгляд, но великан пожал плечами. – А что? Она все равно бы узнала.

Толле и Ральф оставили меня одну, предупредив, что выходить из комнаты нельзя и вообще они меня запирают. Пообещали, что без еды, питья и чистой одежды я не останусь, а завтра меня ждет встреча с остальными участницами этого странного отбора и совместная подготовка к событию.

4.1 Претендентки

Дверь за моими похитителями закрылась, я услышала звук поворачиваемого ключа. Действительно,заперли.

Я подошла к окну, выглянула. На улице снова темнело, я уже начинаю забывать, как выглядит дневное небо.

Сижу тут, как принцесса в башне, в ожидании этого странного отбора. Как этот лорд Фестонский собирается найти себе жену среди таких сомнительных участниц? Может быть, отбор для отвода глаз, он уже выбрал даму сердца, но положение обязывает устроить эти пляски на публику? Надо будет присмотреться к моим … коллегам. Интересно же, кто из них настоящая зазноба красавчика-брюнета. Как его назвал громила-Ральф? Кажется Фил. Фил Таммер Фестонский. Звучит неплохо.

Посмотрев на кровать, я поняла, что безумно хочу оказаться в ней. Только вначале надо бы умыться, а еще лучше, принять ванну.

Я зашла в туалетную комнату, и увиденное там меня очень обрадовало. Большая пузатая ванна на гнутых ножках, рядом – чан с теплой водой и черпак, все как у цивилизованных людей.

Куча пузырьков и скляночек с ароматной пеной, маслами, шампунями и бальзами тоже примирили меня с реальностью.

Если это и плен, то пока в нем комфортно.

Следующие два часа я провела в неге, расслабляясь в ванной, она оказалась еще и с магическим подогревом.

Выбравшись и закутавшись в теплый халат, обнаружила рядом с кроватью столик с неплохим ужином. А на покрывале разложена отглаженная пижама. Прислуга успела меня навестить, пока я наслаждалась водными процедурами.

Потрапезничав, я откатила столик с посудой к двери, погасила магические светильники, упала в постель и почти моментально уснула.

Проснулась, когда в окно заглядывали первые лучи солнца и долбился то ли дождь, то ли капель… хотя какая капель? Не сезон. Я открыла глаза, села в кровати и попыталась проснуться. В стекло со стороны улицы стучала клювом желтая маленькая птичка, похожая на ту, что провожала меня в дирижабле в Фестон. И металась по нашему дому, когда отец сотворил свое проклятие.

От неприятного воспоминания я вздрогнула и отвернулась от окна. А когда вновь посмотрела на него – птичка исчезла. Может, это одна и та же? Сомнительно, чтобы крохотная птаха решилась на путешествие с незнакомой взбалмошной девицей.

Но надо привести себя в порядок, раскисать смысла нет. Ничего ужасного со мной, кажется, делать не будут, так что держусь собранной и подгадываю момент для нового побега. Кто знает, может и мимо моего окна пролетит дирижабль с конфетами. Или с веревочной лестницей, это предпочтительней.

Выйдя из ванной, я увидела, что моим кратким отсутствием снова воспользовались. Никак, за мной тут постоянно наблюдают! От этой мысли стало не по себе. Дискомфорт даже не смогли до конца сгладить изумительные оладьи со сметаной или джемом на выбор и чудесный травяной чай.

На дверце шкафа появилась вешалка с симпатичным платьем. По виду повседневным, но вполне приличным, не из самых дешевых тканей.

Переодевалась я в уборной, хотя если тут какое-то наблюдение, то оно наверняка везде. Но под одеялом неудобно облачаться в платье с пышными юбками.

Одна из дверей шкафа в комнате была зеркальной и я смогла по достоинству оценить свой внешний вид. Вполне сносно. Лучше и не надо, мне ни чему выдавать умение держаться и знание манер, которые я так удачно скрыла при знакомстве с лордом Таммером.

Входная дверь почти неслышно открылась и в нее просунулась голова приятной пожилой женщины.

– Мизи, если вы уже закончили собой любоваться, пройдемте в общую залу.

Я немного смутилась.

– А вы видите, чем я тут занимаюсь?

– Не, ну что вы, мизи! – дверь открылась шире. – Слышу как вода плещется, у меня тут в соседней комнате кладовая. Ну и платье вам новое же принесли, так что ясно, мерить побежите. Вашему сословию редко такие красивые наряды перепадают.

Насчет этого она права. В этом платье меня разве что цветы в поле собирать отпустили бы, так что в моем гардеробе подобная одежда – редкость.

– Мизи, – опасливо спросила служащая, – а вы сбегать не будете?

– Нет пока, – успокоила я добрую женщину, – это если только меня обижать начнут, тогда уж свяжу простынь и пододеяльник узлом и из окошка вылезу.

– Меня предупредили, что нрав у вас крутой. Но пожалуй не буду подмогу звать. Пойдемте со мной!

И она повела меня в коридор, попутно постучав еще в несколько комнат, откуда тоже вышли принарядившиеся девицы..

В залу мы зашли впятером. Остальные семеро участниц отбора уже там сидели.

Помещение оказалось просторным, великолепно отделанным. Денег у лорда полно, это чувствуется. На белом мраморном полу стояли в свободном порядке кресла, обитые кожей. Я утонула в одном из них, до чего же уютно.

– Приветствую прекрасных мизи! – услышала я голос Толле. – Спасибо, что согрели наш холодный замок своими прекрасными улыбками.

Вот же, сотню гракханов тебе под хвост, а меня ты не так вчера встречал!

Я вдруг поняла, что могла бы сказать эту фразу даже вслух, ведь я теперь – служанка из таверны! И от этой мысли тоже слегка погрела помещение ухмылкой.

– Меня зовут Толле и я распорядитель. Итак, впереди у нас всего три дня, включая сегодняшний, чтобы подготовиться к отбору для лорда Таммера, с которым вы все совсем скоро сможете познакомиться лично.

Точно, красавец Фил говорил, что он будто бы меня не видел. Значит, должен появиться исключительно на мероприятии, для объективности. Ни с одной из участниц не дозволено заводить отношений до отбора. Интересно, то что я его с лестницы скинула, считается за начало отношений? Да это волнительнее свидания.

– От вас потребуется, – продолжал Толле, – производить впечатление хорошо воспитанных девиц, утонченных ценительниц прекрасного. Вас ждут занятия танцами, лекции по этикету, уроки музыки и чтения.

– Но, мезир Толле, – послышался голосок из кресла справа от меня, – я, например, из знатной семьи и у меня даже были приходящие учителя! Мне давали уроки фехтования и игры на скрипке! Мой отец – зажиточный купец, он давно купил себе титул маркиза.

– А наша семья – родственники графа Бофора! – возмутилась еще одна благородная особа.

А потом загалдели еще несколько претенденток, доказывая свое высокое происхождение. Я была одной из примерно половины участниц отбора, которые не включились в дискуссию.

– Мизи, мизи! – замахал руками Толле. – Каждая из вас исключительна и прекрасна. Но нам очень важно, чтобы с вами поработали до отбора. Ведь на его открытие приедет сам король Рейн.

По зале пронесся вдох и девицы притихли.

Распорядитель, довольный произведенным впечатлением, закончил:

– Так что сейчас сюда принесут чай с пирожными, а затем мы приступим к подготовке.

4.2 Подготовка к отбору

Интересно, кто у нас будет хореографом, Толле или Ральф? Представив великана в балетной пачке, я невольно прыснула в кулак, так что на меня покосилась рыжеволосая девушка в зеленом платье. Мы с ней оказались рядом у одной тарелки с пирожными.

Вспомнив, что я всего лишь безродная служанка, вытерла ладонь о юбку и потянулась за сдобой, вызвав у соседки чуть ли не обморок.

Барышни все держались в особицу, никто ни с кем заговаривать не спешил. Значит, все пока еще незнакомы между собой. Кому еще суждено проломить лед отчуждения и упасть в полынью общения, как не бойкой Луире Шелдон?

Надо тут как следует всех встряхнуть, чтобы стало понятно – дальше первого тура я не пройду.

– М-м-м! – замычала я, сунув целое пирожное в рот и, надеюсь, перемазав щеки глазурью. – Фкуфнятинка!

Получилось очень убедительно, даже Ральф, который уминал пирожки за соседним столом, и то побледнел.

Уже почти привычно использовав подол в качестве салфетки, я обернулась к рыжей и протянула руку для приветствия.

– Луфира Фелдон! – представилась я все еще с набитым ртом.

Соседка с опаской пожала мою руку и представилась:

– Лимония Шварц, троюродная племянница графа Витольда Престона.

– Польщена знакомством, – сказала я, уже проглотив пирожное, и спохватилась, что это прозвучало слишком уж нормально. Тут же поспешила исправиться. – С графьями болтать не привычна, так что извиняйте, могу чего не того ляпнуть.

– Да, тут нас ожидает огромный фронт работ, – услышала я испуганный голос. Повернув голову в его направлении, увидела Толле в компании высокой сухощавой дамы, которая рассматривала меня через лорнет.

– Мизи, минутку внимания, – Толле хлопнул в ладоши, – позвольте вам представить Эмму Кулль, вашего педагога по этикету. Она расскажет, как держать себя на подиуме.

Четверо участниц с выражением посмотрели на меня. Отлично, со своей ролью я пока справляюсь с успехом.

Эмма рассадила нас обратно в кресла и занялась нашим воспитанием. Надо сказать, такой дикаркой держалась не я одна. Я присматривалась к высокой, решительной девице по имени Кора, которая представилась дочерью местного мануфактурщика. У нее были длинные русые косы, свернутые двумя крендельками над ушами. Смотрелось необычно.

Кора казалась мне грубоватой, за словом в карман не лезла и изяществом манер не отличалась. Может, тоже не хочет в невесты и притворяется, как я?

Еще была пухленькая щекастая Мартелла, дочка баронета из соседнего округа. Она постоянно хихикала и никак не хотела утончаться согласно запросам госпожи Кулль.

Остальных я так сразу и не запомнила.

После Эммы Кулль нам дали отдохнуть с полчаса, предложив легкий, почти диетический, обед без перемены блюд.

Усвоенную из еды энергию мы тут же растрясли на занятии хореографией. Оно для меня выдалось особенно трудным. Если на этикете я просто могла притворяться, то сейчас пришлось еще и физически потрудиться, изображая угловатость, неловкость и отсутствие умения двигаться.

Когда я все-таки теряла над собой контроль, маэстро от радости чуть не выпрыгивал из трико, приписывая мою кратковременную оплошность своему педагогическому таланту.

– Вот видите, мизи! У вас может что-то получиться!

Кажется, я на этом занятии устала больше, чем все остальные.

Попробуйте изобразить полное невежество и беспомощность, если легко можете сесть на шпагат и повторить любую фигуру танца.

Последним было занятие музыкой, где я дала себе волю, и когда все же соблаговолила отыграть гаммы в нужном порядке, думала, что учитель меня расцелует.

Наконец, представление подошло к концу. Правда, впереди было еще два дня подготовки, а потом… об этом думать не очень хотелось.

Ужин нам пообещали доставить в комнаты и разрешили расходиться. Утренняя служанка развела девушек тремя группами. Шастать по замку без присмотра нам не разрешалось. Пока моя четверка дожидалась своей очереди, я решила рассмотреть помещение получше, в течение дня было не до этого. В зале был невысокий подиум, на котором мы отрабатывали простые танцевальные движения и походку принцессы. А в глубине этой сцены располагались какие-то кулисы, бархатные, непонятно, раздвижные или подъемные. Подойдя к ним, я услышала басок Ральфа и тенорок Толле. Им бы петь вместе, интересная получится партия.

– В этот раз ты себя превзошел, Ралфи, – говорил Толле, – особенно последняя хороша, братик.

Братик? Какое интересное семейство.

– Эта оглобля Кора тоже ничего, – горделиво отвечал Ральф, – и ведь она даже думает, что сможет выиграть отбор. Будто он настоящий.

– Т-с-с! И у кулисы могут отрасти уши!

– Да чего там, братец, никто нас не услышит. Как хорошо, что этот отбор будет последним. Устал я уговаривать отцов семейства отправлять дочерей на безнадежное дело. Деньги, что им заплатят, конечно, добавляют сговорчивости, оно верно.

– Главное, чтобы наши учителя сумели хоть немного добавить лоска этим деревенщинам, чтобы король ни о чем не догадался. Скажем – провинциалки, ваше величество. Обаяние простоты.

– Жалко что наш король не понимает, как его названный сын жениться не желает. Дал бы свободу парню над книгами сидеть.

– Ральф, не нашего ума дело их отношения. Нам сказали – найти невест, которые не смогут пройти отбор – мы справились. Четыре раза уже. И сейчас осечек не будет.

Они замолкли и я услышала шаги. Надо бежать, пока не обнаружили. Да и служанка за нами пришла.

В свою комнату я возвращалась, погруженная в размышления. Вот значит как. Лорд Таммер не хочет жениться и проводит фиктивные отборы, чтобы от него отстал его названный отец, король Бельвейта!

Как бы плохо ни началось наше знакомство с лордом Фестонским, после услышанного я почувствовала к нему если не симпатию, то уважение точно. У человека те же проблемы, что и у меня, и он нашел способ справляться с ними вполне успешно. Но это значит – наши цели полностью совпадают!

Колено болело так, что ему захотелось тут же залезть в свой гримуар и почитать, как справиться с ушибом без операции. Ну или растирок и бинтов. Филберт был не очень силен в медицине, поскольку отличался отменным здоровьем. Уровень магии, переданный ему родителями, поддерживал жизненную энергию на отличном уровне.

– Будет, что передать своим детям, Фил, – говорила мама, глядя как сын выбегает в легких тапочках на заснеженный зимний двор, чтобы поймать любимого кота. По кличке Грим, конечно же.

Подниматься в свое убежище в главной башне замка было затруднительно, нога стонала уже к середине пути.

Гракханы бы побрали эту несносную девчонку, которая к тому же оказалась даже не родственницей хозяина таверны, человека вполне достойного.

С другой стороны, это и хорошо. Если бы верный, но недалекий Ральф вот таким образом выкрал из дома дочку уважаемого жителя Фестона, возникли бы проблемы. Они, правда, решаются деньгами, но в этом случае их пришлось бы дать больше.

“Сынок, пока ты жив, все можно исправить или деньгами, или магией” – так любил говаривать его отец, пока не потерял маму и стало понятно, что ее не вернуть ни одним из этих двух способов. После этого он в принципе стал неразговорчив.

Папа был настоящим философом. А некоторые его высказывания Фил помнил и сейчас, но не очень понимал.

Например, это: “Истинная любовь может быть только лишь взаимной. Потому что любовь – поток, которому положено быть двусторонним, это закон магии. Если она течет вникуда или встречает на своем пути сопротивление, теряет силу и прекращается, либо пытается разрушить барьер и тогда перестает быть созидательной”.

Когда папин поток некуда стало направлять, иссяк и он сам.

Иногда Филберту становилось интересно, что должен чувствовать человек, в котором бурлит эта магическая энергия. Но проверять на своем опыте не хотелось, очень уж это опасно и отвлекает от главных дел.

Фил вздохнул с облегчением, добравшись до конца лестницы. Открыв заветную дверь, с наслаждением втянул аромат книг. Знаний и чародейства.

Гримуар, его сокровище, жемчужина библиотеки, лежал на бархатной подушке под стеклянным колпаком, как и следовало.

Филберт надел перчатки, без которых не осмеливался перелистывать древние страницы, извлек книгу из укрытия, с благоговением погладил потемневший от времени корешок.

Устроился в удобном кресле, таком же фамильном, как и весь Фестонский замок, и погрузился в магию.

Гримуар чернокнижника – это особый предмет. От обычных книг его отличает наличие души. Факт жуткий, но и захватывающий одновременно. Древний труд написан вручную целой группой великих магов. Заклинания, рецепты, схемы, чертежи.

Тексты и изображения могут меняться, именно так гримуар общается со своим держателем, не хозяином. Он выбирает себе партнера, соратника, пользователя. Но никак не владельца.

Фил как всегда раскрыл книгу на произвольной странице, чтобы гримуар сам выбрал тему на этот день.

Листки зашуршали, выбирая нужное место. Страниц было примерно две тысячи и прождать можно было долго, но Фил не торопился, привык уже. Однако, гримуар не собирался останавливаться, он явно настроился на долгие раздумия. Такого, кажется еще не было.

Лорд слегка забеспокоился, когда и через десять минут странички сами собой двигались туда-сюда. Как бы не уснуть и не оскорбить магического советчика.

Наконец, движение прекратилось и Филберт с интересом взглягнул, куда же вывел его нынче гримуар.

Результат оказался волнильным и странным.

В колдовской книге был целый блок с пустыми страницами, Фил порой недоумевал, зачем они нужны. Авторы пропустили их? Или сшили томик неправильно?

Сейчас раскрылся как раз такой разворот. Два чистых листа, желтовато-коричневых, как положено старинной бумаге.

– Ты не хочешь сегодня работать со мной? – огорчился Филберт.

Но тут на первой из открытых страниц проступил текст, словно написанный размашистым почерком. До боли знакомым.

“Ты стал взрослым. Ты уже готов. В твою жизнь войдет настоящая магия. Не подведи”.

А потом проявилась и подпись.

“С любовью, твой отец”.

Забыв о поврежденном колене и едва не уронив тяжеленную книгу, Филберт вскочил, лихорадочно оглядываясь, будто искал неведомого писаря.

– Отец? – сказал он громким шепотом, чувствуя, как на лбу проступает холодный пот. Перед внутренним взором возникло его лицо. Почти такое же, как его собственное, только глаза серо-стальные.

Как гримуар смог сыграть с ним такую шутку? Передать привет от человека, которого давно нет в живых? Да, тот тоже увлекался чернокнижием, хотя не так глубоко, как Филберт. У него это было в порядке хобби. Фил считал, что отец не на полную мощь использовал свои таланты, его магия захватывала не настолько сильно. Спасибо, сохранил библиотеку, собранную их великими предками.

Говорят, колдовские книги сохраняют часть души того, кто их читает. Все дело в зрительном контакте. Возможно, отпечаток личности отца все еще живет в этом зловещем томе? Гримуар он получил в день своего совершеннолетия, но до него книга находилась в этой башне. Ее нельзя давать в руки детям и подросткам. Поэтому Филберт так и ждал, когда ему стукнет восемнадцать.

Фил не смог привести себя в рабочее настроение. Чувствуя, что его лихорадит, он положил книгу на место, вышел из кабинета и опечатал дверь заклинанием.

5.1 Последний день перед испытаниями

– Хотите представление бесплатное посмотреть, мезир? – Ральф подавал Филу тазик с теплой водой и опасную бритву.

– Это какое же, Ралфи? – поинтересовался лорд, намыливая щеки. Необходимости в помощи не было, но слуга привык заботиться о своем господине, с которым и рос вместе.

– Дык, барышень будут сегодня по сцене проводить. На публику кланяться. Потешно будет. Можно подглядеть из-за кулис.

– Это забавно, друг мой, но отнюдь для меня не бесплатно. Ты забываешь, сколько стоило подкупить их родителей, выправить грамоты о родстве… да и отступные по мере вылета из отбора еще впереди.

Ральф засопел, то ли признавая правоту лорда, то ли наоборот, не очень его понимая.

– Да и я только с одной участницей знаком лично. Хотя лучше ее и не знать.

Фил поморщился, почувствовав, как снова напоминает о себе ушибленное колено. Надо было все же его заклинаниями полечить. Хоть от него и не потребуется финального вальса с победительницей отбора. Потому что не будет ее, как и четыре предыдущих раза.

– Луирка-то? – лицо великана вдруг приняло мечтательное выражение. – А она, знаете, огонь-деваха. Жалко, вам, лордам, не пристало на таких жениться. Но тем самым для нас лучше.