Самая долгая ночь. Часть 1

ПЛЕЙЛИСТ

Нейт о событиях «Самого темного часа»:

2029 год. Три года после начала пандемии.

Месяц назад в небольшой город Форт-Коллинс, где мы с Евой работали ведущими на местной радиостанции, приехал Инспектор Аарон Роуз в сопровождении военных, чтобы проверить население на наличие вируса.

Но проверка пошла не по плану. Вспышка критичного заражения охватила Форт-Коллинс в считанные минуты, люди стали стремительно терять рассудок и превращаться в монстров, одержимых единственным желанием: разорвать на части или передать вирус дальше. Все как в фильмах про страшных зомби, только эти не мертвые, довольно бешенные и очень быстрые.

Мы с Евой были вынуждены объединиться с Инспектором, которого она ненавидела из-за казни своего брата-близнеца. Но не судите нас, мы пошли на это ради одной цели: спасти выживших людей до того, как изолированный Форт-Коллинс будет уничтожен.

Аарон Роуз скрыл от Командования правду о происходящем и выиграл нам немного времени (и на том спасибо). Вообще он нормальный мужик, но на тот момент Ева его терпеть не могла, а я предпочитал сохранять нейтралитет. Вместе с ней, Аароном и его лучшим другом – мракобесом в погонах, Фрэнком, мы пытались всеми силами выжить в эпицентре катастрофы.

На нас нападали мародеры, которые чуть не сожгли Роуза заживо, Ева и Аарон то и дело сталкивались лбами в противостоянии друг с другом, но постепенно сближались (а как иначе?), и один из зараженных даже напал на Еву и укусил, но она не умерла и не обратилась. Вирус выявил в ней необычную форму иммунитета: восстановление любых повреждений организма. Охренеть. Просто охренеть.

Но починить вышку, чтобы восстановить связь и спасти людей из города, так быстро не получилось: во-первых, мы узнали, что кто-то намеренно повредил генератор, и нам понадобились детали для ремонта, а во-вторых, на улице разыгралась непогода, которая вынудила нас переместиться в ближайший отель, чтобы дождаться, когда стихнет шторм.

Оставив Еву отдыхать, мы с Аароном отправились за припасами в ближайший супермаркет, не подозревая, что в этот момент Ева случайно подслушала разговор Фрэнка с лидером мародеров. Она узнала, что он не только был задействован в нелегальных поставках оружия и провизии, но и оказался виновен в смерти жены Аарона. К сожалению, Еву заметили, и Фрэнк убил ее и мародера в попытке замести следы.

Я не поверил в его концерт, ударил Фрэнка, и меня вырубили транквилизатором. Поэтому Аарон остался переживать потерю Евы в одиночестве, не догадываясь, что она пришла в себя, закопанная в земле. Чудом выбравшись на поверхность, она вернулась в отель, рассказала Роузу правду про Фрэнка и подтвердила свои слова записью на диктофоне.

Объединившись утром, мы решили вывести его на чистую воду перед ремонтом вышки. На тот момент я не догадывался, что Ева и Аарон не просто ночевали в одном номере: все закончилось куда… интереснее и, опять же, в одной постели, что моя подруга предпочла скрыть от всех, даже от меня.

Перехватив Фрэнка, Аарон заставил его признаться во всем, но даже после этого его так называемый друг ничуть не раскаялся в сделанном. Мы отвезли его на окраину города и оставили там, прекрасно зная, что в скором времени Форт-Коллинс будет уничтожен.

Еве удалось починить вышку, и мы вместе с военными собирались вывести из города оставшихся жителей. Но отвлекающие маячки в другой части Форт-Коллинса вышли из строя, и зараженные начали стягиваться в нашем направлении.

Чтобы дать остальным возможность покинуть город, я вызвался отвлечь зараженных на себя вместе с Роузом, но в итоге мы попали в ловушку. К счастью, Ева успела спасти нас в последний момент (и навалять нам по первое число). Мы вовремя покинули Форт-Коллинс, после чего Аарон отдал приказ на его уничтожение.

Когда за выжившими прибыли отряды эвакуации, мы с Евой попрощались с Аароном и уехали в другой город, чтобы начать новую жизнь.

Но никто из нас не подозревал, что в этот момент за Аароном наблюдал человек, который изначально сломал вышку, чтобы убить Роуза.

И, похоже, он попытается сделать это опять.

Глава 1. Ева

Джейн Корниш – ННЗ.

Невыносимая Назойливая Зануда.

Таких еще называют колорадскими всезнайками – они мозг готовы проесть, лишь бы пропихнуть свою истину в «несведущие умы». Так и моя дорогая подруга из допандемийного прошлого: удачно выскочив замуж, теперь считает своим долгом вразумить всех окружающих, включая меня, в особенности подчеркивая мое неправильное мышление.

Джейн гордится всем: роскошной жизнью, полной невероятных привилегий, фигурой, которую поддерживает дорогостоящим безглютеновым питанием, дыханием маткой и каждодневными спа-процедурами, семикомнатной квартирой в Центральном городе1 и, конечно же, своим мужем – Инспектором. Ведь именно благодаря ему она получила всю эту сказку формата «ультра олл инклюзив».

Я беру чайную ложку и начинаю бесцельно размешивать остывший кофе, пока Джейн сливает в меня тонну советов в духе «Как лучше устроиться в жизни» и «С Инспекторами нынче напряг, но ты тоже можешь найти кого-нибудь при должности».

«Угу», «ага» – киваю, усмехаюсь, отшучиваюсь… словом, делаю все, лишь бы поддерживать это мнимое подобие диалога. Будь на месте Джейн кто-нибудь другой, я бы не стала тратить на него время, но мы с ней дружили со времен университета, где даже состояли в сестринстве и не раз выручали друг друга в разных, если так подумать, бредовых ситуациях. Я покрывала ее измены перед ее парнем, она помогала отмазать меня от прогулянных пар и так далее. Словом, обычные годы университетской дружбы, которая переросла в дальнейшую жизнь, но скоропостижно закончилась с началом глобальной пандемии. Джейн довольно быстро смекнула, за кого следует зацепиться, чтобы не пропасть, – и не прогадала. Едва ли я могу ее осуждать. Все мы в той или иной мере стремимся к комфорту и счастью. Джейн свой выбор сделала – вышла замуж, уехала жить в Центральный город и за все время написала мне три эсэмэски. Третья пришлась на сегодня, что и привело к нашей внезапной встрече.

– Дэйн иногда теряется в часовых поясах, особенно после частых поездок по стране. – Джейн закатывает глаза, отпивая смузи из шпината, ананаса и еще бог знает какой зелени. – Поэтому я стараюсь теперь ездить с ним. Сама понимаешь, команда «Ди-Ди» и все такое. – Она хохочет и поправляет локон темных волос, откидывая идеальный завиток за спину.

Я выжимаю из себя улыбки, словно они все еще имеют какой-то смысл.

Джейн и Дэйн. Ди-Ди-команда. Ди-Ди дрим тим. Это так мило, что меня сейчас стошнит прямо в кружку с остатками американо.

Я беззвучно выдыхаю, усмехаюсь и опускаю взгляд на салфетку, которую успела промять в нескольких местах, пока слушала рассказы Джейн.

– А как ты? А то мы все обо мне да обо мне. – Она улыбается и смотрит на меня с неподдельно искренним интересом. Я начинаю всерьез задумываться о том, что моя дорогая Джейн живет в своем вымышленном мире и действительно порой не понимает, что говорит или делает.

Значит, как я? Просто шикарно. Целый месяц одинаковых дней, слившихся в одно беспросветное нечто, название которому я никак не придумаю, да и не очень хочется.

Что же тебе рассказать, Джейн?

Как я потеряла брата-близнеца больше года назад и почти сошла с ума от горя? Как едва пережила падение Форт-Коллинса и прорыв зараженных, которому отчасти поспособствовала сама? Как чуть дважды не умерла, но чудесным образом обрела иммунитет, а еще как выбиралась из своей собственной могилы? Как потом переезжала с семьей и другом в соседний город, а оттуда нас переправили в следующий – собственно, тот, где мы живем сейчас? Или как я весь месяц лезу на стены, потому что не могу найти покой, но перед близкими людьми вынуждена изображать спокойствие и излучать позитив, чтобы они вдруг не подумали, а не пала ли я духом по непонятной им причине?

И, не дай боже, они узнают имя этой причины.

– Да так… потихоньку. Адаптируюсь на новом месте, работаю на радио. – Улыбаюсь и перевожу взгляд в окно.

Я ведь даже с Нейтом об этом не говорила. Не знаю, почему. За последние четыре недели я успела накрутить так много всего в голове, что уже и сама запуталась в своих мыслях и чувствах. Они смешались в один плотный комок неизвестности, который зудит и в груди, и между висков.

Я не могу нормально спать. Мне снятся кошмары, где неизменно фигурирует Фрэнк Волкодав Донован – человек, который почти убил меня месяц назад, пытаясь спрятать свои грязные секреты.

Я не могу нормально есть – нет аппетита, как и нет особого желания поглощать и пережевывать пищу. Единственное, чем кормлю себя на убой и с удовольствием, – это белое вино и самобичевание уставшего рассудка, который, как демон из чулана, то и дело нашептывает, что своим поступком я предала Лиама.

Обидно, ведь это совсем не так.

Обидно, что, казалось бы, простые вопросы не могут решаться как по щелчку пальцев.

Но обиднее всего было сегодня утром.

Несколько часов назад

– Какие планы на вечер? – Нейт отъезжает на стуле в сторону небольшого холодильника, где мы держим прохладительные напитки и бутерброды сомнительного качества.

Я пожимаю плечами и просматриваю новостной пресс-релиз, который должна зачитать через десять минут после порции бодрящих треков, запущенных в эфир легкой диджейской рукой Нейта.

– Не говори, что опять закроешься в квартире и будешь смотреть идиотские фильмы. – Друг достает из холодильника бутылку колы, а затем отъезжает обратно за стол, но мне и отсюда прекрасно видно его любопытную физиономию.

– Меня только на идиотские фильмы и хватает, – усмехаюсь я, бесцельно бегая взглядом по строчкам, в смысл которых совсем не вникаю. – А в квартире моей более чем уютно, между прочим. Ты бы мог там жить, если бы уступил мне студию над нашим офисом.

– Не. – Он цокает языком и отпивает полбутылки колы, под конец смачно икнув. Дурень. – Я не люблю рано вставать и долго добираться до работы. В Форте я вообще ночевал на работе чаще, чем дома, сама знаешь.

– Угу. – Я еще пристальнее всматриваюсь в текст.

– Да и девочкам лофты лучше подходят, там пространства больше для вещей и для йоги, например.

– Какой сексизм, – хмыкаю я.

– Не сексизм, а уважение к противоположному полу. Это нам обычно по минимуму всего хватает.

– Да что ты, Опра? – Я усмехаюсь и поднимаю взгляд на Нейта. – А ничего, что до меня там жил разорившийся рок-певец?

– И я его не осуждаю. – Он вскидывает руки перед собой и выдает хрипловатый смешок. – Да ладно тебе, Ев! Давай прогуляемся, заедем на какую-нибудь тусовку.

– Тряхнем стариной?

– Тебе двадцать девять, мне тридцать. До старины еще как минимум года… два.

Покачав головой, я не реагирую на шутку и снова утыкаюсь взглядом в бумаги.

– Ну Е-е-ев, прекращай. Я все понимаю, но нельзя так долго зарываться от жизни в четырех стенах. Мы пережили лютое дерьмо, но пора двигаться дальше.

Я отвлеченно киваю, но без особого энтузиазма, и возвращаюсь к чтению текста, а затем выхожу в эфир, и следующие два часа пролетают почти незаметно. Во время перебивок на музыку и рекламу, когда мне не надо изображать вселенскую бодрость для жителей Дарвена, я рисую на листе с пресс-релизом непонятные загогулины, подперев рукой щеку, а потом опять врываюсь в эфир самой бодрой Евой Мартин. Если бы не красноречивые выражения лица Нейта, я бы и сама поверила в эту иллюзию. Но мой друг в последнее время как никогда проницателен.

Не сомневаюсь, что к концу дня Нейт уболтал бы меня на какой-нибудь бар, но спустя полчаса поступает входящее сообщение:

Я перестаю дышать и еще раз пробегаюсь по буквам.

Инспектор в городе.

Меня одновременно обдает жаром и холодом. Сердце замирает в груди и спустя секунду заходится в быстром ритме. Я сжимаю ручку похолодевшими пальцами и поднимаю взгляд на Нейта.

– Ну наконец-то! – восклицает он, светясь от радости, и я невольно улыбаюсь вместе с ним. Кто бы мог подумать еще месяц назад, что вскоре мы с моим другом будем вот так радоваться приезду того, кого ранее именовали не иначе как «Палач».

Так. Что делать? Что мне делать? Надо… надо собраться. С мыслями, с действиями, с необходимыми вещами. Нужно взять телефон, ключи… Что-то еще? Что там еще берут?

– Ев, эфир! – шипит Нейт.

Чертыхнувшись, прерываю песню и выхожу на связь с городом:

– Внимание, Дарвен, в городе Инспекция, повторяю: в городе Инспекция. Всем необходимо отложить дела и в кратчайшие сроки направиться на центральную площадь для прохождения обязательной проверки.

Я запускаю объявление на повторе и слишком резко встаю со стула.

Так, спокойно, Ева. Бери все необходимое и иди на площадь. Все как обычно.

Но я подлетаю к зеркалу на стене и поправляю волосы. Может, лучше собрать хвост? И почему я не накрасилась с утра? Ай, ладно. И волосы тоже в норме. Волосы в норме, я в норме, все хорошо.

Я беру куртку и несколько раз попадаю мимо рукавов – конечно же, на глазах у Нейта.

– Помочь, бабуль? – хмыкает он, и я отвечаю ему средним пальцем, а затем больше из упрямства самостоятельно надеваю куртку.

Все, идем.

Еще раз задержавшись у зеркала, почти выпархиваю с радиостанции и направляюсь на улицу, подгоняемая не военными, а личным предвкушением. Словно в меня разом залили отсутствующее до этого момента топливо, и теперь я опять полна жизни и решимости. Где-то на задворках сознания пытаюсь опомниться, что так нельзя, что это неправильно – чувствовать себя лучше из-за кого-то другого. Но в такие минуты я слишком глуха к разумной части, поэтому просто иду на площадь, чтобы встать в один из первых рядов на проверке перед лицом Инспектора и…

…испытать самое большое разочарование за четыре недели.

Это не он.

Это не Аарон.

Глава 1. Аарон

Месяц назад

По пути в Центральный город внутри меня так пусто, что там мог бы уместиться весь этот чертов грузовик, а может, и не один.

Чем дальше мы отъезжаем от горящего Форт-Коллинса, тем более мрачным я становлюсь и без конца думаю о том, как там Ева, как ей будет на новом месте, как ей будет… без меня. А как мне будет без нее? И первая сотня километров от Форт-Коллинса показывает, что… довольно хреново.

Это странно, ведь мы почти не знаем друг друга. Но, вопреки логике, хочу отмотать время назад и вернуться обратно в изолированный город, где за два с половиной дня моя жизнь была перевернута с ног на голову – или впервые после смерти жены встала на место. И все благодаря Еве Мартин.

На въезде в Центральный город нас с отрядом встречает военный конвой и сопровождает на базу для допросов, которые продолжатся две бесконечно длинные недели.

Нас не выпускают за пределы военной части, пока идет расследование. Каждый вечер после очередного допроса, где я повторяю одну и ту же историю о прорыве зараженных, я прихожу в свою временную комнату, падаю на кровать и отключаюсь. От составления отчетов постепенно вытекают глаза, но я делаю все, чтобы мои показания совпадали с рассказами военных, которые были в Форт-Коллинсе и согласились поддержать легенду о начале прорыва. Раньше я никогда не врал начальству, но Командованию не следует знать, что катастрофа началась раньше заявленного мной времени. Если бы я признался им еще в Форт-Коллинсе, город был бы уничтожен и мы с Евой, Нейтом и военными не смогли бы спасти других выживших.

Несмотря на смертельную усталость, я каждый день заново проживаю те несколько дней в Форт-Коллинсе. Я пишу о том, как начался прорыв уже после выхода на связь с Командованием, но помню, как было на самом деле: как Ева пыталась убить меня на площади, но Фрэнк помешал ей; как потом я направился за ней в участок и мы встретились на заброшенном заводе, но оказались заперты в огромном холодильнике – и еще многое до того, как попали на радиостанцию, где я отчитался перед начальством.

Угрозы Евы и попытка врезать мне. Нежелание сотрудничать. Ее нервный смех и вопрос, пропитанный болью: почему она застряла там именно со мной? Дробовик у моего носа. Битва с зараженными в школе. Объемная куртка с яркими нашивками. Ненависть ко всему, что я делаю и говорю.

Я рассказываю, что Фрэнк погиб от укуса, и перед моими глазами возникает чертов флагшток и привязанный к нему Донован без капли раскаяния во взгляде. Никто на базе, кроме меня, не в курсе, что сделал Фрэнк и сколько жизней разрушил ради своих амбиций. Для них он навсегда останется героически павшим сержант-майором, но едва ли он заслужил подобные почести.

После возвращения на базу мне казалось, что он вот-вот выйдет из-за угла, хлопнет меня по плечу и скажет: «Все эти бюрократы с их отчетами – хрень собачья». Вот только Фрэнк никогда не был тем другом, который мог искренне поддержать меня в тяжелый момент. Вся его мнимая забота о моем благополучии была игрой ради укрепления его позиций в управлении. Все, что когда-либо делал Фрэнк Донован, так или иначе вело к чьей-то смерти, но закончилось его собственной.

Иногда я вспоминаю и Нейта, которому собираюсь позвонить сразу, как получу доступ к телефону. Хочу узнать, как они с Евой устроились, как теперь протекает их жизнь, не нужна ли им помощь и… не звонили ли они мне, ведь я оставил свой номер.

Пока идет расследование, все звонки на наши телефоны переадресовываются на базу – это делается для того, чтобы близкие могли узнать, все ли с нами в порядке. Такие разговоры, конечно, прослушиваются и записываются из соображений безопасности и длятся строго определенное время. И все же… если бы Ева позвонила – мне бы сообщили. Но за две недели меня ждал лишь один ответ: «Вам никто не звонил».

В итоге изучение всех факторов прорыва зараженных в Форт-Коллинсе завершается в нашу пользу. Меня и военных хвалят за то, что при подобном масштабе катастрофы удалось спасти большинство жителей и отправить их в другие города. Но полковник Гилмор, заместитель руководителя корпуса Инспекторов, заметно опечален потерей Донована. Сомневаюсь, что он знал, какие дела за его спиной проворачивал Фрэнк, и намеренно не касаюсь этой темы на допросах. Существенных доказательств у меня все равно нет, а обличающая запись уехала в другой город вместе с Евой.

Но мне и не нужно развенчивать «культ личности» Донована – любые вопросы могут принести еще больше проблем. Поэтому я решаю похоронить эту историю на задворках своей памяти и на руинах сгоревшего Форт-Коллинса, ведь именно я поспособствовал смерти Фрэнка. Главное – «доблестный майор» получил свое, остальное уже не важно.

Когда нас, наконец, отпускают и дают два дня отдыха, я возвращаюсь в свою полупустую квартиру и вновь чувствую безграничное одиночество, в котором тонул первые полгода после смерти жены.

Голос Фрэнка словно ждал момента, чтобы напомнить о себе:

«…И я… не убивал ее. Просто приоткрыл задвижку и впустил зараженного».

Ублюдок.

Пнув стул, на котором любил сидеть Донован, прохожу в спальню и первым делом вижу фотографию Лоры на прикроватной тумбе.

– Тебе не сойдет это с рук!

– Уже сошло.

Фрэнк пытался «очистить» мое окружение от всех, кто был мне близок, и начал с моей жены, которая и познакомила нас в прошлом. Какой же бездушной сволочью надо быть, чтобы пожертвовать той, к кому относился как к своей младшей сестре? Вряд ли я когда-нибудь смогу понять эту подлость. Да и не хочу пытаться. Пошел он.

Проходит два дня, но я не спешу возвращаться на прежнюю службу. Пока я день за днем писал отчеты и отвечал на бесконечный поток однотипных вопросов, то все больше понимал, что не смогу опять работать «в поле». Казалось бы, мне дадут нового лидера команды зачистки – и здравствуй, продолжение «туров» по США. Но от одной мысли, что придется колесить по стране и вычищать ряды оставшегося в живых человечества от критично зараженных, хочется лезть на стену.

К должности Инспектора меня привел Фрэнк – это был его чертов план от начала и до конца. Он убеждал меня в том, насколько важен мой дар чувствовать зараженных и вся наша работа в целом, но только ради того, чтобы самому подняться в «пищевой цепочке». После двух лет под его крылом я понятия не имею, чего хочу сам. Но теперь у меня появилась возможность разобраться в этом своими силами – без лживой помощи и отравляющего влияния моего «дорогого друга».

На третий день я прибываю на базу и прошу Гилмора дать мне другую должность и остаться на полгода в Центральном городе. Объясняю это тем, что тяжело переживаю смерть друга и временно испытываю сложности в определении заражения. Поэтому мне нужен отдых от поездок и время, чтобы восстановиться. Полковник, конечно, не в восторге, но в итоге дает согласие. Правда, сокращает срок реабилитации до трех месяцев. И на том спасибо.

Меня переводят на должность тренера, и моей временной работой становятся занятия по спортивной и боевой подготовке у новичков, прибывающих на базу для дальнейшей службы в группах зачистки и военной обороны.

Пока я полностью занят в дневное время, мне удается уворачиваться от мыслей о Еве. Но по вечерам, когда возвращаюсь в квартиру, воспоминания тут же транслируют все, что мы с ней пережили за те два с половиной дня.

Ева приходит ко мне во снах – чаще всего с дробовиком или чем-то недовольная. Но иногда она улыбается, касается моего плеча, целует или сидит рядом со мной на кровати – особенно в те моменты, когда мне особенно тяжело осознавать, что мы находимся на большом расстоянии друг от друга. Не представляю, как она живет на новом месте, – знаю только, что ее, как и остальных выживших, доставили в промежуточное поселение, затем распределили и отправили дальше.

Но в один из дней, не выдержав, решаю убедиться, что с ней и Нейтом все в порядке. Сделав пару звонков, выясняю, что теперь их домом стал Дарвен2 в Небраске, а это всего в нескольких часах езды от Центрального города.

Поначалу меня тянет прослушать радиоволны Дарвена: Ева, скорее всего, опять устроилась ведущей на какую-нибудь станцию. Но… не могу. Опасаюсь, если услышу ее голос, то сразу сорвусь к ней. А ведь она мне так и не позвонила, хотя я оставил ей свой номер. С другой стороны, не знаю, на что вообще надеюсь.

А еще не знаю, готова ли она к встрече со мной, захочет ли вообще говорить, не испорчу ли я все своим появлением, а может, у нее… уже кто-нибудь появился. Одно дело, когда мы были в одной связке и пытались выжить в экстремальных условиях, и совсем другое – когда всех «отпустило» и появилось время обдумать все, через что мы прошли. И постепенно даже меня начинают одолевать сомнения: а имею ли я право быть с ней из-за нашего непростого прошлого? Именно я ответственен за смерть ее брата. Я отдал приказ на его устранение, ведь на тот момент все показатели говорили: Лиам Мартин критично заражен. Счет шел на секунды. И тогда, год назад, я принял единственно верное решение.

Эти мысли не отпускают меня вместе с образом связанного горящего Фрэнка, который почти так же часто, как и Ева, появляется в моих снах, выкрикивая: «Где бы ты сейчас был, если бы не я?!»

Но иногда приходит и Лора. В этом карнавале безумия и ночных кошмаров она для меня как островок спокойствия. Несмотря на горечь потери, я постепенно прихожу в себя и впервые после смерти Лоры с теплом реагирую на сны и мысли о ней. После Форт-Коллинса я больше не ношу с собой ее кольцо – теперь оно лежит рядом с нашей фотографией. С одной стороны, опасаюсь опять его где-нибудь потерять, с другой – после того, как я узнал правду о ее смерти, мне стало немного легче и я перестал держаться за воспоминания о Лоре, как за спасательный круг.

Иногда я думаю, что перешел все моральные границы, когда вынес приговор Фрэнку и бросил его в беспомощном состоянии умирать в Форт-Коллинсе. Возможно, Донована следовало привезти на базу для официального суда. Но Фрэнк был таким скользким ублюдком, что не оставил мне другого выхода. Если бы я позволил ему покинуть Форт-Коллинс, Донован закончил бы свою месть и убил Еву, а заодно и Нейта, и всех, кто попался бы на его пути.

События в Форт-Коллинсе не только открыли мне глаза на страшную правду, но и что-то изменили внутри меня. Я все чаще общаюсь с людьми, завожу новые знакомства, хожу на собрания и активнее включаюсь в рабочий процесс. Но на окружающих женщин по-прежнему смотрю как на сослуживцев, не более. После смерти Лоры я не замечал внимания в свою сторону или не хотел замечать – не хотел выбираться из состояния полного бесчувствия, потому что не видел в этом смысла. Но теперь причина моей «слепоты» – Ева Мартин. И я все еще жду, что она вот-вот позвонит.

Но проходит день, другой… Мой телефон оживает в основном по рабочим вопросам, вызывая тоску вперемешку с раздражением на того, чей голос раздается в динамике.

Спустя полторы недели после выхода на новую работу я начинаю беспокоиться: может, с Евой и Нейтом что-нибудь случилось? Но чем больше думаю об этом, тем чаще вижу во снах прорыв зараженных. Я раз за разом лечу на всех парах в Дарвен, но не успеваю вовремя спасти Еву. И каждый ночной кошмар неизменно заканчивается ее смертью на моих руках.

Я правда стараюсь, но не могу выкинуть это из головы, и как-то вечером после работы все-таки сажусь за компьютер в поисках частот Дарвена. Да, было бы проще позвонить Нейту – его номер я сохранил в телефоне после приезда в Центральный город. Но я все еще не уверен, нужно ли мое присутствие в их жизни настолько, насколько они оба нужны мне. Из-за этих мыслей чувствую себя полным идиотом, которому надо бы сосредоточиться на работе, но он почему-то думает совсем не о том.

Пока я переключаю частоты, поначалу опасаюсь, что не услышу ее, и тогда обещаю себе точно связаться с Нейтом. Но вот тишину квартиры внезапно заполняет бойкий голос Евы, и вместо радости я впадаю в ступор. Первый порыв – тут же выключить компьютер, потому что эмоции, которые я подавлял, обрушиваются на меня девятым валом. Я едва дышу и перестаю соображать. Прямо двухметровый тридцатипятилетний идиот.

Я не улавливаю смысл слов Евы, зато ярко вижу все, что произошло с нами в Форт-Коллинсе, будто это случилось всего секунду назад. Я сижу за компьютером почти не двигаясь до тех пор, пока Ева и Нейт не прекращают вещание, а потом не сплю всю ночь.

Значит, у нее все в порядке. Ева снова работает, и ее голос звучит так бодро, словно ее жизнь наконец-то вошла в нормальное русло и теперь у нее все хорошо.

Но почему тогда она мне не звонит?

Ответа у меня нет. Ни на этот вопрос, ни на то, что, черт возьми, творится со мной, когда я слышу ее и когда вспоминаю пробуждение в камере, где провел ночь с Евой, надеясь на ее выздоровление; или утро в отеле – поцелуй, нашу близость и мое осознание, что я не хочу отпускать ее.

Черт. Все-таки в коконе бесчувствия были свои преимущества.

Я продолжаю работать, но теперь каждый вечер слушаю эфир Евы. Не знаю, какого черта медлю и не еду к ней. Раньше, еще до Лоры, меня в таких делах мало что останавливало. Но с Евой Мартин все непросто – за два с половиной дня я так и не научился предугадывать ее реакцию на мои слова и поступки. Жаль, что у нас не было больше времени.

Но чем чаще я слышу ее голос, тем меньше остается сомнений. И постепенно я перестаю понимать, почему они вообще были. Последней каплей становится разговор с коллегой – Рэйчел Голберг.

Мы с ней часто ведем занятия вместе и успеваем неплохо узнать друг друга, но я по-прежнему воспринимаю ее как сослуживца, а вот она явно хочет чего-то большего. Не уверен, что замечал ее взгляды и намеки раньше, но «прозреваю», когда в один из вечеров она предлагает мне сходить куда-нибудь после работы и выпить.

Я смотрю на нее, но почти не слышу. Вместо пышной рыжей шевелюры Рэйчел вижу светлые волосы Евы, собранные в хвост, а в чисто голубых глазах коллеги мне мерещится медная кайма у зрачка.

Твою мать.

Прошло несколько дней после того, как я начал слушать эфир Евы, и примерно четыре недели после моего возвращения из Форт-Коллинса.

Месяц. Я раздумывал над нашей ситуацией с Евой целый, мать его, месяц.

Я вежливо отказываю Рэйчел и пулей лечу домой.

Черт с ним. Я хочу увидеть Еву – точка. Может, я ей не нужен, может, она уже с кем-то другим. Пусть так, но я больше не собираюсь ждать и хочу разобраться во всем лично. Однако сначала было бы неплохо узнать адрес.

Я возвращаюсь в квартиру, где в огромном пространстве до сих пор находятся только кровать, кухонный гарнитур, один стул (второй, на котором сидел Фрэнк, я выкинул к чертям собачьим), пара тумб и комод. Звучит уныло, но мне хватает.

Не снимая пальто, достаю телефон и… замираю.

Мне требуется несколько секунд, чтобы собраться с духом и приготовиться к тому, что Нейт может послать меня, как только услышит мой голос.

Но лучше так, чем полная неизвестность и ожидание чуда.

Я нахожу номер Нейта в списке контактов, нажимаю на вызов и слушаю длинные гудки.

Все. Назад дороги нет.

Глава 2. Ева

«Я в порядке» – самая часто повторяемая мной фраза за последние четыре недели.

Я говорю ее бабушке и дедушке, которых благоразумно поселила в спальном районе, но поближе к центру и необходимым местам вроде супермаркетов, аптек, парков и больниц.

Я говорю ее всем, с кем так или иначе пересекаюсь каждый день – на работе или вне ее.

Я говорю ее Брайану Мёрфи – человеку, с которым мне посчастливилось оказаться в одном городе. Хотя счастье сомнительное, ведь мы встречались с ним в прошлом и, по моим меркам, достаточно долго. Радует только, что сейчас мы общаемся довольно редко.

Но чаще всего я повторяю это Нейту, который, словно человек-рентген, видит меня насквозь, пусть и не говорит многого вслух. А я просто пользуюсь его молчанием, избрав тактику «раз не спрашивает подробностей, значит, не хочет». Конечно же, это не так. Но я пока не готова к задушевным разговорам даже с лучшим другом. С собой бы для начала разобраться, а потом уже подключать других людей.

Но, кажется, я переоценила свои возможности.

Сидя на полу у дивана, я потягиваю белое вино из единственного нормального бокала в этой квартире и без особого удовольствия смотрю очередную комедию, сюжет которой не уловила с самого начала. Временами цепляюсь за реплики героев и комментирую вслух, как они наивны, раз считают, что в финале их ждет хэппи-энд.

– Он совершенно точно меня любит, – тараторит на экране рыжая девчушка своей подруге.

– Ой, да завали ты, – ворчу я и кидаю смятым бумажным полотенцем в телевизор, который достался мне вместе с этой съемной квартирой. Отпив еще вина, переключаю канал и натыкаюсь на старую подростковую драму про вампиров. Блеск. Что ни фильм, то настоящая удача.

Если бы у вздоха был вес, мой был бы тяжелее дивана за моей спиной. Я бесцельно пялюсь на бледных вампиров со стильными прическами, а потом перевожу взгляд на журнальный столик, где лежат смятые порванные остатки постиранного листка бумаги, на котором Аарон написал свой номер телефона.

Только я такая везучая или это в целом какой-то диагноз? Я о том, когда не проверяешь джинсы, прежде чем закинуть их в стиральную машину после долгой дороги, а потом с ужасом достаешь из заднего кармана бумажную требуху со стертыми цифрами. И эту мозаику не собрать уже ни при каком раскладе.

Я тянусь к горстке бумажек, вяло перебираю их несколько раз и оставляю в покое. Надо было выкинуть все это, но я зачем-то сохранила их, словно надеялась, что однажды утром проснусь, а они сами собрались в одно целое. Похоже, я еще наивнее тех героев кино, которых осуждаю на каждодневной основе.

– Ты мой наркотик, – шепчет вампир с экрана, и я закатываю глаза так, что вот-вот увижу свой мозжечок. Эти ребята ничего не знают о наркотиках. Впрочем, я тоже далеко не эксперт.

Я переключаю каналы и останавливаюсь на каком-то мрачном триллере. Хоть что-то близкое к моему настроению, которое никак не улучшила встреча с Джейн парой часов ранее. Под конец мне опять зачитали, что нужно делать, чтобы не умереть одинокой старой девой, что по логике моей дорогой подруги гораздо ужаснее смерти от заражения страшным вирусом.

Я допиваю вино и ставлю бокал рядом с горсткой бумаги.

Возможно, мне стоило самостоятельно отыскать номер Аарона. Но… он же Инспектор. Чтобы пробиться к человеку подобной должности, придется пройти все уровни проверок, что неизбежно привлечет ненужное внимание и море вопросов, а я… понятия не имею, готова ли отвечать на них даже после всего.

К помощи Нейта тоже не обращаюсь. Во-первых, он не знает о том, что было между мной и Аароном в том отеле. А во-вторых…

Если честно, не представляю, что стоит за «во-вторых» и «в-третьих». Мне бы обсудить это с личным терапевтом, но я всегда скептически относилась к сеансам психоанализа. И чем больше проходило времени, тем сильнее становились мои сомнения – про мои чувства, про Аарона, про все, что случилось. И в итоге этот «коктейль Молотова» разлился по моим венам, окрасив приятные воспоминания навязанным чувством вины и отрицания.

Не спасает и запись на диктофоне, которая осталась в моем телефоне после нападения Фрэнка-Чтоб-Его-Донована и мародера Сэта. Спустя неделю после переезда я все же прослушала ее до конца, но голос Аарона и весь его гнев почти разложили меня на атомы.

«Как этот ублюдок сюда попал? Как он, на хрен, сюда попал?!»

К тому моменту все выглядело так, будто я умерла от руки мародера, тело которого лежало рядом. Мой браслет, передающий жизненные показатели, отключился, пульс был нитевидный, и все решили, что я на самом деле погибла. А когда очнулась… что ж. Никому не пожелаю прийти в себя, будучи завернутой в простыню и закопанной в земле. Тогда я чудом спаслась, а мои слова подтвердила запись на диктофоне, и все вроде бы закончилось хорошо, но… Спустя месяц я по-прежнему не пришла в себя. Вряд ли от такого в принципе можно оправиться.

Я поклялась больше ни при каких условиях не слушать ту чертову запись, но так и не смогла удалить и включала еще несколько раз. В конце концов, это единственное, что осталось мне от Аарона.

Часть меня чисто по-женски и под действием вина умудряется ворчать, что Роуз мог бы найти меня сам, если бы захотел. С его-то уровнем доступа и полномочий. Но прошел месяц, а мой телефон до сих пор молчит. Да, я не знаю всего и понятия не имею, что происходит с ним сейчас, но все же… не представляю, что придавило бы меня сильнее: новость о том, что Аарон не хочет звонить, или что он потерялся где-то на просторах страны, попав в очередную передрягу.

Я перевожу взгляд на полупустую бутылку вина и наливаю еще полбокала.

Нет, когда девушка думает, что с парнем что-то случилось и поэтому он не звонит, чаще всего это бред собачий и на деле парню просто плевать.

Чем больше во мне вина, тем крепче уверенность в последнем.

Я возвращаюсь к фильму про вампиров, вяло подхватываю нетрезвой рукой телефон и набираю сообщение в свой личный чат, где обычно сохраняю необходимую информацию, но последнюю неделю закидываю туда короткие послания «в никуда», ведь контактов настоящего адресата у меня не осталось.

Я отправляю сообщение и откидываю телефон на диван. Пошел он к черту. Не диван, а Роуз.

Икнув, поднимаюсь с пола и направляюсь на кухню, чтобы убрать вино в холодильник и по пути ударить ладонью по трубе, которая раз в три дня начинает скрипеть, будто из нее вылезает сатана, и успокаивается только после «тычка». Надо вызвать мастера, но мне пока не до него.

Я ставлю вино в холодильник, смотрю на бутылку – и опять беру ее в руки. Делаю пару глотков, начинаю закручивать крышку, роняю ее на пол, чертыхаюсь, поднимаю, опять закручиваю и наконец успешно ставлю вино на полку холодильника.

Подхватив телефон с дивана, вяло плетусь в направлении спальни и, упав на кровать звездочкой, ударяюсь носом о подушку.

– Ай, блин!

Перевернувшись на спину, лежу, молча глядя в потолок, и спустя пару минут беру в руки телефон.

Отправив сообщение, шумно выдыхаю, закрываю глаза, но сон не идет.

Быстрый взгляд на часы – всего девять вечера.

Опять смотрю в потолок, и вскоре в голову, словно змеи, начинают заползать уже знакомые мне мысли, а следом за ними и воспоминания про это утро и проверку на площади.

Несмотря на вино, слишком хорошо помню горький вкус разочарования, когда напротив меня встал совершенно другой Инспектор, который по совместительству еще и супруг моей подруги. А я ведь… я думала…

Я разглядываю потолок, и впервые за четыре недели мои глаза наполняются слезами.

Нечестно. Это все нечестно.

На протяжении месяца я проигрывала в голове тысячи сценариев нашей случайной встречи – и не угадала ни один. Вернее, ни один не сбылся. И чем дальше я заходила, тем абсурднее казались выдуманные мной сюжеты.

Я… не могу. Я больше так не могу. Пора ставить точку.

Зажмурившись, жду, пока пройдут слезы, и поднимаюсь с кровати, чтобы набрать один из немногих знакомых мне номеров, который я не успела выучить наизусть.

– Привет… можешь… можешь приехать?..

Не проходит и получаса, как в дверь энергично стучат, игнорируя мерзкий звонок.

Так может появиться только один человек.

– Хэй, привет! – улыбается Нейт и шагает в квартиру.

Я смотрю на него пару секунд, и мои глаза опять наполняются слезами.

– Э-э-эй, – пугается друг, – Ев, ты чего?

Но он, похоже, и сам знает ответ.

Прикрыв дверь, Нейт обнимает меня и стоит так до тех пор, пока я не успокоюсь.

В одном мне однозначно повезло: посреди хаоса и разрухи нынешней жизни у меня остался человек, который почти заменил мне брата и лучшего друга.

– Скажи же, что это созвездие похоже на сисяндры? – спрашивает Нейт, затягиваясь сигаретой, когда мы спустя пятнадцать минут лежим на открытой террасе под звездным небом на старых пляжных лежаках, которые притащили с какой-то дворовой распродажи.

– Дурак, – хихикаю я и забираю у него сигарету. Правда, никогда не любила и не умела курить, поэтому после затяжки захожусь кашлем и хриплю, возвращая сигарету: – Какая гадость.

Есть у этой старой квартиры один несравненный плюс: выход на небольшую крышу, доступ к которой есть только у меня, а сама винтовая лестница находится рядом с кухней, из-за чего я регулярно натыкаюсь на ступени то плечом, то мизинцем ноги.

Нейт цокает, тянется за банкой колы, и я повторяю за ним, чтобы избавиться от дурацкого привкуса во рту.

Поерзав на лежаке, смотрю на указанное другом созвездие, но не вижу ни единого намека на упомянутое им сходство. Порой фантазия Нейта бьет все рекорды и переходит все границы. Но, как бы там ни было, после его появления мне однозначно стало легче.

– Давай я помогу? – предлагает он спустя несколько минут уютной тишины, во время которой мы пялимся на звезды, кутаясь в старые пледы, найденные в этой же квартире.

Я поворачиваю голову к Нейту: о чем он?

– Ну, там, подергаю за ниточки, поузнаю… всякое. Номер, например, или еще что-нибудь.

– Нет. – Мотнув головой, смотрю на небо и, ненадолго прикрыв глаза, добавляю: – Я не то чтобы фаталистка, но если бы это должно было случиться, оно бы уже случилось. К тому же… – Я убираю волосы за уши и передергиваю плечами. – Не думаю, что это в целом хорошая идея. Он и я… Все это неправильно.

– Неправильно?

– Угу.

Конечно же, прорицатель Нейтан Бэйли понимает без лишних слов, что дело в Лиаме и в том, что я успешно усугубила эту и без того непростую ситуацию в своей голове.

– Ты все еще злишься на Аарона?

– Нет, я… просто… – Вздохнув, пожимаю плечами, но так и не нахожу, чем закончить мысль.

– Можно вопрос? – уточняет Нейт спустя минуту тишины.

Я киваю.

– Между вами что-нибудь было?

Помедлив, опять киваю и, глядя в небо, прикусываю губу.

– Уверена, что… не хочешь, чтобы я помог?

Я молчу пару секунд.

– Уверена, – совсем не уверенно выдаю я, мысленно разваливаясь на части. Остается утешать себя слабой надеждой, что уже утром мне станет легче, ведь обычно так и бывает, особенно если решаешь ставить в чем-либо точку. Вполне возможно, Аарон поставил ее еще раньше и это я одна рисую здесь то, чего нет и не будет.

Шмыгнув носом, допиваю колу и перевожу взгляд на ночной город.

Если что-то не происходит, значит, оно к лучшему.

Даже если ощущается это весьма хреново.

Глава 2. Аарон

– Служба защиты толстеньких мальчиков, оператор Лючиа, – раздается в телефоне знакомый голос.

Я зависаю с немым вопросом «Что? Какие мальчики?» – и могу выдать только:

– Нейт… привет. Это… Аарон.

– Иди ты! – почти выкрикивает он. – Какие люди! А хотя подожди, ща я выйду… – На фоне звучат шорохи и приглушенный грохот, а затем раздается хлопок дверью. – Я тут. Салют, мужик! Как дела-то?

Черт, как же я рад его слышать.

– Я… – Моя жизнь за этот месяц сильно изменилась, но, чтобы рассказать все, одного звонка будет мало, поэтому я ограничиваюсь обычным: – Нормально. Со мной все в порядке. Ты как?

– Ну-у-у… от зараженных больше не бегаю, поэтому в целом прекрасно. Работаю вот. На радиостанции… не один, конечно же. – Привет, Нейтан и его толстые намеки. – А ты все так же колесишь по стране?

Естественно, он работает не один – это я уже знаю. Но пока не решаюсь спросить про Еву, как и прокомментировать их работу, хотя очень рад, что им удалось устроиться в новом городе.

– Нет. – Я обвожу взглядом свою квартиру. – После Форт-Коллинса и того, что там было… В общем, пока что работаю на базе. Тренирую новобранцев.

– Во-о-от оно что. Теперь понятно, почему сегодня вместо тебя здесь нарисовался какой-то пижон со своей накрахмаленной миссис.

Пижон? Миссис? Интересно, кто из Инспекторов к ним приехал, – под это описание может подойти любой из моих коллег. Но гораздо сильнее меня интересует реакция Нейта. Я молчу несколько секунд, собираясь с силами, прежде чем спросить:

– А вы… ждали меня? – Вполне возможно, я выдаю желаемое за действительное и сейчас получу какой-нибудь подкол от мистера Бэйли.

Но он отвечает не сразу.

– Скажем так: на площадь МЫ собирались куда бодрее, а вот ушли с нее не в лучшем настроении. – Нейтан усмехается и внезапно спрашивает: – Слушай, а сколько еще мы с тобой будем плясать вокруг да около, пока ты не задашь главный вопрос?

Я невольно усмехаюсь: все-таки Нейта не проведешь и его проницательности я поражался еще в Форт-Коллинсе.

– Да, ты прав. Я… – Но вместо вопроса медлю, будто эта пауза защитит меня от ответа в стиле «У Евы все хорошо, не думай сюда приезжать». – Как там она? Я… оставил ей свой номер на том листке… Ну, ты помнишь. Еще раз спасибо, кстати. Но она мне так и не позвонила.

– А-а-а… – приглушенно тянет Нейт. – Ну… если честно, мы с ней об этом не говорили. Поэтому я… даже не знаю. Ева сейчас не особо разговорчива на личные темы, поэтому извини, я не в курсе, почему она тебе не звонит. Знаю только, что ей грустно. И за эти слова она меня потом поколотит. – Он хмыкает и шелестит чем-то на фоне. – Если тебе интересно, не думаю, что Ева сейчас с кем-то встречается. Это бы я сразу понял.

– Да, мне очень интересно, – вдруг вырывается у меня, и я с досадой прикрываю глаза. Надо бы почаще себя контролировать. – То есть… черт, ладно. – Я молчу, совмещая в голове слова Нейта о том, что Ева грустит и «на площадь МЫ собирались куда бодрее». Тогда, если это связано со мной, почему она не звонит? А если не связано, то что с ней происходит? Нет, я вряд ли когда-нибудь пойму мотивы и логику женщин. – Нейт, я собираюсь приехать к вам. Хочу поговорить с Евой. Мне… нужен ее адрес, – прошу я и сразу добавляю: – И да, у меня тоже никого нет.

– Приятно знать! – хохочет Нейт. – То есть… ну ты понял. В общем, давай так: я высылаю тебе ее адрес, ты там собираешься весь такой замечательный и спокойно приезжаешь к ней, а я честно молчу, чтобы не быть закопанным раньше срока.

Я смеюсь, наверное, впервые за этот месяц, поправляю воротник пальто и отвечаю:

– Договорились. Тогда я жду адрес и выезжаю к вам.

– Окей! И это… я верю в твои благие намерения, но, если ваш разговор еще больше расстроит Еву, я… ну, я не буду обещать, что из-под земли тебя достану и набью тебе морду, потому что, будем честны, не набью. И все же… – Нейт вздыхает. – Если не уверен в том, что стоит приезжать, лучше реши сразу.

Боюсь, мои навыки общения с Евой и благие намерения не могут гарантировать, что все пойдет так, как бы мне хотелось. Однако причинять ей боль я точно не собираюсь, особенно после всего, что между нами было. К тому же я не планирую вступать в конфликт с ее другом, да и… теперь моим тоже, судя по всему.

– Не волнуйся. Я тебя понял и не сделаю ничего, что бы навредило ей.

– Супер. Тогда лови адрес. Когда планируешь доехать?

Я слышу входящее сообщение и невольно улыбаюсь, осознав, что от Евы меня отделяют всего несколько сотен километров и скорость, с которой я получу разрешение на выезд из города.

– Спасибо. Завтра утром подам запрос на отпуск. Думаю, через три-четыре дня буду.

– Круто, будем ждать. Вернее, я буду ждать. И молчать. Да, буду молчать. Так что ты уж постарайся там. – Нейт опять хлопает дверью, и до меня доносятся звуки улицы. – И для протокола: если Ева попытается меня потом убить, я буду все отрицать.

Из моей груди вырывается очередной смешок, и следом приходит долгожданная легкость, будто мы попрощались не месяц назад, а вчера, и я не мучил себя вопросами, захотят ли они с Евой вновь разговаривать со мной. Впрочем, насчет Евы пока не уверен.

Я уже собираюсь сказать, чтобы перед моим приездом он спрятал от нее оружие (так, на всякий случай), но слышу звуковой сигнал на линии.

– Это Ева, мне надо ответить, – говорит Нейт. – Давай там решай свои дела и приезжай. Мы будем тебе рады. Мы ОБА будем тебе рады.

На секунду я перестаю дышать, будто услышу Еву прямо сейчас, к чему я не готов. Чтобы не рисковать, прощаюсь с Нейтом и снова остаюсь один в тишине квартиры.

Какое-то время просто стою посреди комнаты и смотрю на фотографию Лоры. Она была единственной женщиной, которая остудила мой тяжелый характер и ради которой я шел на все, чтобы добиться внимания, ведь поначалу она не особо впечатлилась молодым самовлюбленным спасателем, находящимся на пике своей популярности. Спокойная и уверенная в себе врач скорой помощи, Лора воспринимала мои подкаты как временное несерьезное увлечение. Но в итоге все закончилось свадьбой и лучшими пятью годами в моей жизни.

Не помню, чтобы испытывал нечто подобное как до знакомства с Лорой, так и после ее смерти. Когда ее не стало, я не сомневался, что и сам скоро уйду из жизни, и понятия не имел, что вновь буду готов пойти на все, чтобы увидеть дорогого мне человека.

Теперь у меня есть адрес Евы, и через несколько дней мы наконец встретимся.

Вскоре ступор проходит и во мне появляется столько сил, что я готов свернуть горы. Ну или, как минимум, снять пальто и пойти в душ. Вряд ли моя просьба порадует Гилмора, но уверен, что неделю на эту поездку мне удастся получить. В конце концов, за два года работы Инспектором я ни разу не был в отпуске.

Несмотря на жуткую усталость, в эту ночь опять не сплю и проигрываю в голове наш разговор с Нейтом, а еще представляю встречу с Евой.

Как она отреагирует?

Что мне сказать? О чем спросить?

Как она сейчас выглядит? Все так же или что-нибудь изменила?

Как пройдет наша встреча? И стоит ли мне надеть бронежилет?

Я усмехаюсь. Главное, чтобы не было как в тот день на площади, когда Ева попыталась ударить меня ножом в горло, намереваясь отомстить за брата.

Я представляю сотни разных картин, вплоть до того, как обставлена квартира Евы. Уверен, там очень уютно – не то что у меня. Наверняка у нее больше мебели и любопытных мелочей, основная часть которых вполне может полететь мне в голову при встрече. Не удивлюсь, если Ева обзавелась новым дробовиком – так, на всякий случай. Лишь бы он не пришелся на мой бедный нос.

Поток околобредовых мыслей останавливается только под утро на одном внезапном трезвом решении: как бы все ни повернулось, я не должен облажаться. Уроки ораторского искусства я так и не взял (если не считать успешное прохождение допросов у людей Гилмора), значит, буду импровизировать.

На этом осознании наконец отключаюсь, но просыпаюсь уже через пару часов.

Помятый и сонный еду на базу и до начала занятий направляюсь к полковнику с заявлением на отпуск и дополнительным аргументом, что с начала работы Инспектором я никуда не отлучался и ни разу не позволил усомниться в своих действиях. Но разговор длится раздражающе долго, прежде чем Гилмор не дает свое согласие и отправляет мое заявление дальше по инстанциям.

Я иду по коридорам к тренировочному корпусу и думаю только о том, чтобы чертовы бюрократы не нашли, за что меня можно было бы задержать на базе. Терпеть этого не могу: когда тебе очень важен результат, а ты не можешь на него повлиять. Однако, если какая-то заминка и произойдет, у меня есть связи, чтобы ускорить процесс.

Когда прихожу на занятия, Рэйчел ждет меня в зале, улыбается, но смотрит как-то… с грустью, что ли. До нее уже наверняка долетели слухи о моих планах на ближайшую неделю. Но не уверен, что могу воспринимать сейчас других людей и их эмоции, ведь все мои мысли занимает будущая встреча с Евой.

– Выглядишь воодушевленным, – замечает Рэйчел во время обеда. – Случилось что-то хорошее?

– Собираюсь в небольшой отпуск, – отвечаю без лишних подробностей, но все же прошу: – Можешь прикрыть меня на неделю?

– Отпуск? Вау. – Не сказать, что Рэйчел впечатлена. Скорее, расстроена, но пытается не подавать виду. – Это никак не связано с моим… вчерашним предложением?

– Нет, это… другое.

Но ее реакция меня озадачивает: Рэйчел словно все понимает – причину и моего отъезда, и моего настроения.

– Хорошо, я… прикрою тебя. Никаких проблем. – Она сдержанно улыбается, но до конца обеда смотрит на меня с нескрываемым интересом.

В течение дня, в перерывах между тренировками, я обрисовываю ей ситуацию по некоторым новобранцам, передаю электронные журналы учебных групп и прочие документы. На остальные занятия тоже нахожу замену: Тома Уокера, бывшего Инспектора. Три года назад он получил серьезное ранение, так и не смог восстановиться, и его направили в тренировочный корпус. Именно Том обучал меня при поступлении на службу, но мы почти не общались, разве что во время занятий. А сейчас вполне неплохо ладим. Еще один несравненный плюс моей новой жизни.

Теперь все зависит от того, насколько быстро сработает бюрократическая машина бесконечных согласований. Но, как я и говорил Нейту, это не должно занять больше трех-четырех дней. Остается только ждать.

Когда я отправляюсь перекусить во время короткого перерыва между тренировками, в моем кармане оживает телефон.

Нейт.

В голове сразу проносятся не самые приятные новости от «Что-то случилось с Евой» до «Она все узнала» (и теперь ему срочно нужно политическое убежище на Марсе).

А еще… это может звонить Ева, пусть и с телефона друга.

Еще секунды три я смотрю на жужжащий телефон и наконец принимаю вызов.

– Привет, что…

– У нас проблема, – перебивает меня Нейт. – Забудь про три-четыре дня. Ты должен приехать сегодня.

Глава 3. Ева

Когда твой бывший становится мэром города, в который ты переезжаешь жить, это все равно что выиграть в антилотерее. Вроде и повезло, но лучше бы нет.

Я поправляю толстовку с дурацкой надписью «Завтра будет лучше» и смотрю на выпавшее из кармана смятое приглашение, которое впопыхах убрала в карман, пока спешила на работу после случайной встречи с Брайаном на улице. Хотя, зная этого человека, который живет в соответствии со строго выверенными планами на все случаи жизни, не сомневаюсь, что эта встреча произошла с его персональной подачи. Вот только зачем?

Я поднимаю приглашение с пола и, развернув, пробегаюсь взглядом по золотистым буквам.

В эпоху, когда вовсю развиваются технологии самого разного формата, использовать бумагу для приглашений кажется чем-то почти кинематографичным, но мимо кассы. Это как достать рыцарский реквизит для картины семнадцатого века и включить его в постановку о битвах роботов.

Я бесшумно усмехаюсь. Как красиво нынче закручивают простые понятия.

Биометрический мониторинг эпидемиологических рисков – или чипирование населения Дарвена и, по совместительству, детище двоюродной сестры Брайана, которая решила, что это шикарный способ отслеживать протекание болезни, что в теории сократит риски проявления критичной стадии до нуля. Смело, самонадеянно и, как по мне, ничуть не оправданно. Но Эбигейл, сколько ее помню, всегда славилась завышенным чувством собственной важности, которое подарило неплохую почву для довольно стервозного характера на грани социопатии. Конечно, это моя точка зрения, но кто сказал, что я не могу быть права? Ровно настолько, насколько бывает права бывшая такого «выдающегося двоюродного брата», как Брайан Мёрфи, который активно поддерживает все начинания своей дорогой кузины.

Я закатываю глаза и кладу приглашение на журнальный столик – рядом с испорченными обрывками телефонного номера Роуза. Секунду спустя замираю, глядя на это странное соседство двух вещей, связанных с непохожими друг на друга мужчинами, которые так или иначе оставили свой след в моем прошлом.

Они оба должны остаться именно там – но по какой-то причине не дают забыть о себе, пусть каждый по-своему. Брайан – это история отживших себя отношений (причем не самых долгих – но опять же по моей инициативе). Аарон – случайность, исключение из правил, которых я никогда не задавала, но которые существовали сами по себе, просто потому что так… правильно, что ли. А я все перечеркнула одним внезапным поцелуем и спустя четыре недели не могу забыть об этом.

С раздражением выдохнув, надеваю солнечные очки, разворачиваюсь и иду к выходу. К черту эти личные драмы. Мне давно пора отправляться на работу.

Но прежде чем сесть в купленный за бесценок пикап, оставшийся после смерти своего владельца, захожу в небольшую кофейню в паре минут от дома. Каюсь, но даже после начала пандемии не смогла истребить в себе тягу к кофеину. А в этом заведении латте готовят на редкость хорошо.

– Привет! – встречает меня радостный оклик у кассы, стоит мне перешагнуть порог кафе.

– Привет-привет! – Я улыбаюсь кудрявому парнишке, слишком заметно светящемуся от радости. Прямо-таки не восемнадцатилетний подросток, а лабрадор в человеческом облике.

– Тебе как обычно?

– Ага.

Я оставляю несколько долларов рядом с кассой и наблюдаю отстраненным взглядом за суетой парня у кофемашины. Мне бы запал как у этого юного дарования по имени Кайл. Но меня хватает только на ленивое созерцание его активного поведения и периодических поглядываний в мою сторону.

– Утро не задалось? – интересуется Кайл между делом.

– Почему? – Я припускаю очки на кончик носа и еще внимательнее смотрю на парня.

– Выглядишь… расстроенной. – Он улыбается и краснеет, но, увы, я не могу разделить его лучезарный оптимизм.

– Мало спала. – Впрочем, как и последние четыре недели.

– Тогда я не зря сделал чуть крепче.

Кайл ставит передо мной стакан с латте, продолжая улыбаться, – но странным образом его не сползающая с лица улыбка не раздражает. Скорее умиляет, что ли. Не знаю, всегда ли он такой позитивный (что однозначно выделяет его на общем фоне глобальной пандемии) или эта радость как-то связана со мной, – но о последнем никогда бы не задумалась всерьез. В конце концов, я ему гожусь разве что в старшие сестры. В сильно старшие.

Я возвращаю очки на переносицу, прощаюсь с Кайлом и оставляю пару долларов в коробке для чаевых.

– Х… хорошего дня! – бросает он мне в спину, и я не вижу, как улыбка медленно исчезает с его лица.

Отпив латте, сажусь в пикап, ставлю кофе в кривоватый подстаканник и выезжаю на дорогу.

Мы могли бы жить как в «Ходячих мертвецах» – в полнейшей разрухе и более заметном постапокалипсисе, одеваясь в потрепанные шмотки и питаясь консервами. Но в нашем случае правительству удалось сохранить значительную часть инфраструктуры – в основном, конечно, за счет сокращения жилых территорий и расхода ресурсов. Но без жертв не выжить ни в одной войне – даже если она ведется против смертоносного вируса. Поэтому сейчас в уцелевших городах сохранились прежние условия, а некоторые даже улучшились – в конце концов, развитие технологий не остановилось с началом пандемии.

Постучав пальцами по рулю, тихо подпеваю песне в радиоприемнике.

На первом светофоре, как и на всех последующих, меня встречает баннер, посвященный чипированию населения Дарвена.

Насколько мне известно, этот процесс затронет всех неиммунов, кто проживает на территории города, и провести процедуру планируют в течение ближайшего месяца, а всех несогласных попросят покинуть Дарвен. Как ни крути, но у социальных бонусов есть своя цена. Нейт не сильно обрадовался перспективе быть носителем наночипа, но и переезжать в очередной раз не горит желанием. А я… так и не рассказала никому о том, что являюсь иммуном (а теперь еще и незарегистрированным). Наверное, я поступаю неправильно и моя кровь могла бы помочь в разработке лекарства. Но этих четырех недель было недостаточно, чтобы я успела собрать воедино все здравые мысли и оценить риски. Мне бы не помешал хороший совет или хотя бы разговор, но единственные люди, которые знают мой секрет, – это Нейт и Аарон. Первый не особо годится в специалисты в данной сфере, а второй…

Я вздыхаю и сворачиваю к небольшому зданию радиостанции, где, помимо нас с Нейтом, трудятся еще несколько человек, благодаря чему мы работаем не двадцать четыре на семь (вот только меня не особо радует возможность переключаться с дел на личные мысли).

Есть еще один вариант – обратиться к Брайану, но не уверена, что могу доверить ему такую тайну, а просить об отсрочке чипирования будет уже чересчур. Он и так помог нам после переезда: нашел человека, который подыскал квартиры для проживания, а также подергал за нужные ниточки, чтобы устроить нас с Нейтом на радиостанцию. И обращаться к Брайану за чем-нибудь еще – все равно что отправить себя в яму неоплатного долга, который я смогу покрыть разве что чем-то таким, чем вряд ли можно будет гордиться.

Первая половина дня пролетает незаметно, и отчасти это хорошая новость. По крайней мере, я больше не думаю о всяких глупостях, но знаю заранее, что продлится это затишье недолго, – тут к гадалке не ходи. Так устроен женский мозг, и о покое можно только мечтать.

Я откладываю в сторону листок с новостями и кручусь на стуле туда-сюда, пока наконец не останавливаю взгляд на Нейте, пытающемся удержать карандаш на кончике носа. Кто бы мог подумать, что месяц назад этот человек пожертвовал собой ради жителей Форт-Коллинса.

Я улыбаюсь, но с легкой грустью, и встаю со стула.

– Пойду за кофе. Тебе взять?

– Возьми, ага, – отвечает Нейт, не отвлекаясь от своего архиважного дела. – А то я скоро вырублюсь.

– С карандашом на носу? – усмехаюсь я.

– Ты недооцениваешь мои возможности, Ева Мартин, – отзывается друг деловитым тоном, но через пару секунд роняет карандаш.

– Точно, – киваю я. – И как я могла?

Подмигнув Нейту, отправляюсь на поиски более-менее внятного кофе, но в этом районе нет еще одного Кайла Эванса, который не только приготовит вкусный напиток, но и облучит его счастливой улыбкой с переизбытком забавной наивности.

На самом деле я вышла подышать свежим воздухом, а кофе – это так, приятный бонус. Но вот я бреду по тротуару, кутаюсь в куртку под октябрьским ветром, а подходящего заведения все нет и нет. В отличие от полунаселенного Форт-Коллинса (а теперь и стертого с лица земли), здесь гораздо активнее кипит жизнь, больше различных заведений и меньше напоминаний о том, что мы живем на грани между разрушительной пандемией и спокойным существованием.

Вскоре я останавливаюсь – но рядом не с кофейней, а с магазином вечерних платьев, и одно из них, клянусь, просто смотрит мне в душу. Я окидываю любопытным взглядом длинное красное платье до пола и задумчиво покусываю губу.

Говорят, шопинг – лучшая терапия. Не думаю, что это про меня, но сейчас я готова на любые способы, лишь бы выбить из головы все, что отвлекает от нормальной жизни.

Тихий звон колокольчика над дверью – я вхожу в магазин и откликаюсь на приветствие консультанта – непомерно стильно одетой леди за сорок с ярко красной помадой и идеально уложенными волосами, щедро покрытыми лаком с фиксацией уровня «строительная пена». Того и гляди, разрежет своей головой стекла и стены.

Пока я для вида вышагиваю мимо разношерстных нарядов, продавец ходит за мной по пятам, что невольно наталкивает на не совсем лестные мысли: неужели она думает, что я схвачу одно из платьев и унесусь с ним в закат, не заплатив?

Нет, это смешно. Брось, Ева, не весь мир настроен против тебя.

Я незаметно качаю головой и продолжаю прогулку, которая спустя несколько минут заканчивается возле красного платья на витрине.

– Я бы померила это.

– Отличный выбор! – расцветает женщина, на бейдже которой написано витиеватым шрифтом «Продавец-консультант Изабелла». Неужели такими именами еще называют кого-то? Звучит либо как сорт винограда, либо как никнейм проститутки.

Боже мой, в кого я превратилась? Думать так про людей уже нечто сродни диагнозу. Надо возвращать себя к жизни, а то теперь и мысли напоминают поток сознания одинокой великовозрастной женщины, возненавидевшей весь мир только потому, что она не получила желаемое.

Желаемое?.. Серьезно?

Я отмахиваюсь от назойливого внутреннего голоса и прохожу в кабинку, где оперативно скидываю куртку, футболку и джинсы с кроссовками, а затем поднимаю взгляд на свое отражение в зеркале.

Вот что терпеть не могу, так это освещение в раздевалках. Порой кажется, будто некоторые магазины работают на стороне противников здоровой самооценки и словно специально устанавливают в кабинках такой свет, который превращает даже самую подтянутую фигуру в человеческое подобие картофельного мешка с неровным слоем целлюлита. Не скажу, что я образец идеального телосложения, но и мне порой становится неловко в таких местах.

Старательно игнорируя свое отражение до момента облачения в новую одежду, осторожно забираюсь в красное платье, чертыхаясь, как старый шахтер, и надеюсь не зацепиться за что-нибудь тканью. Но когда наконец застегнута молния и выровнены все швы, я выдыхаю, поправляю выбившиеся из хвоста пряди и поднимаю взгляд на отражение.

Ого.

Мой рот приоткрывается в приятном удивлении, пока я рассматриваю изгибы, широкое декольте с открытыми плечами и струящуюся по телу ткань. В такие моменты так и тянет сказать: «Я была рождена для этого платья, либо оно было создано для меня».

Я кручусь в стороны и выхожу из примерочной к большому зеркалу с нормальным освещением. И там мой рот делает второе «О!».

Я не носила подобные наряды со времен выпускного в школе, а в дальнейшем все свелось к городской одежде и простым платьям для выхода в ресторан по случаю какого-нибудь свидания.

Но это платье бьет все рекорды по красоте, и даже мне нечем крыть. Ни одного неуместного комментария. Лишь тихий восторг и – впервые за четыре недели – чувство свободы, не притупленное неоправданными ожиданиями и глупыми фантазиями. Есть, конечно, одно «но»… Только человек, с которым оно связано, отсутствует рядом. И все же оставлять такую красоту впустую будет настоящим преступлением.

– Вам очень идет, – раздается за моей спиной голос Изабеллы.

И хотя это ее работа – нахваливать потенциальных покупателей, – я верю и ее словам, и ее взгляду со стороны. Потому что сама думаю так же.

Повторный медленный поворот вокруг своей оси – и я замираю перед отражением.

Помимо лайфхака с отвлекающим маневром в виде шопинга есть и еще одно золотое правило – куда более убедительное, но иногда не самое разумное: чтобы забыть одного мужчину, нужен другой мужчина.

Я же просила спокойствия? Хотела переключиться? Вот мне и… решение проблемы.

Вздохнув, достаю телефон из кармана джинсов и, разглядывая себя в зеркале, набираю номер Нейта.

– Слушай, я тут подумала. У тебя еще осталось то приглашение на вечер мэра?.. Отлично. Значит, начинай искать костюм. Завтра мы идем на фуршет к Брайану Мёрфи.

Глава 3. Аарон

– Сегодня? – я резко сворачиваю в неприметный закуток коридора. – Что случилось?

– Сегодня! – шипит Нейт. – Максимум завтра. Ева решила все переиграть. И если ты не приедешь, все полетит коту под зад.

Ничего не понимаю. Я бы сорвался прямо сейчас, если это вопрос жизни и смерти, но мне нужно знать, что происходит, прежде чем отправляться в поездку раньше срока.

– Нейт, – с нажимом говорю я и повторяю: – Что у вас там случилось?

– Скажу кратко: красавчик-мэр, крутой фуршет, персональное приглашение для Евы. Я тоже иду, но она изначально планировала пропустить, а сегодня все изменилось. Этот тип на нее глаз положил с момента приезда, и он не самая дурная кандидатура, а Ева в расстроенных чувствах. Поэтому не знаю, как ты это провернешь, но ты должен появиться здесь сегодня, максимум завтра, на вечере. Или мне придется устраивать диверсию.

Я мрачнею настолько, что над моей головой вот-вот засверкают молнии. Что еще за мэр? Персональное приглашение, недурная кандидатура. Не знаю, кто этот тип такой, но он мне уже не нравится. Да еще и положил глаз на Еву. Класс.

– Понял. – Я смотрю на часы. – Завтра к вечеру буду.

Придется подключить все связи, чтобы вырваться раньше. Нет уж, я не отдам Еву какому-то там мэру (да хоть президенту).

– Ты сказал «фуршет»? – У меня есть костюм, в котором я ходил на званые ужины для Инспекторов, но он не подойдет. Терпеть не могу эти пафосные собрания, поэтому выбирал его так, чтобы выглядеть в нем как полный болван. Но до отъезда я вряд ли успею найти что-нибудь достойное, пока буду ускорять решение по отпуску и добывать приглашение. – Мне нужен хороший смокинг. Сможешь устроить?

– Не вопрос, все решу. Главное, приезжай.

– Хорошо. Мне нужно сделать пару звонков. Увидимся завтра.

Я завершаю вызов, но чувствую себя как шар со снегом внутри: будто меня несколько раз перевернули, хорошенько встряхнули и подняли со дна все опасения и сомнения.

Ева ведь чертовски умная, красивая, всегда говорит что думает, а ее характер и буря эмоций… Даже странно, что у нее никто не появился за целый месяц. А вот то, что на горизонте нарисовался непонятный мэр, как раз довольно закономерно. Лишь бы он не надумал зайти далеко в своем интересе.

Ладно. Никаких выводов и предположений, пока не окажусь рядом с Евой и не посмотрю ей в глаза.

Несколько секунд я гипнотизирую взглядом телефон, собираясь с мыслями, а затем, проверив время, звоню своему знакомому из отдела кадров, чтобы ускорить решение по отпуску. Далее набираю номер человека из управления по связям с общественностью, чтобы добыть приглашение на вечер мэра. Итак, операция «Успеть в Дарвен» запущена.

Убрав телефон, иду в столовую, но остаток дня не могу отделаться от назойливых мыслей, и даже после возвращения домой не становится лучше.

Ладно, сейчас я уже мало что могу сделать. Все решится завтра, и возможные проблемы тоже придется разбирать завтра. Но о спокойствии в ближайшие час-полтора можно только мечтать. Поэтому, спустя полкружки выпитого чая и борьбы с самим собой, включаю компьютер. В конце концов, было бы неплохо узнать, кто этот мэр и на что он способен.

Набираю в поисковике «мэр Дарвена 2029», открываю первую ссылку, и мое настроение становится еще мрачнее, когда я вижу его фотографию.

Черт, а он действительно неплохо выглядит. В меру высокий, подтянутый обладатель белозубой улыбки, ровно подстриженной кудрявой шевелюры и больших, как у срущего мопса, карих глаз. Плюсом к этому – дорогие костюмы, как и полагается представительному человеку, что автоматически делает его подобием Джеймса Бонда местного разлива. А я надеялся, что Нейт преувеличивает.

«Брайан Филипп Мёрфи – тридцатитрехлетний и самый молодой мэр города Дарвен, избранный на свой пост спустя полгода после начала пандемии…»

Так… многообещающее начало для падения моего настроения еще ниже.

«Именно он стал человеком, который объединил лучших специалистов в научной и социальной сфере, что позволило Дарвену всего за два года стать научным центром США и одним из городов с самым стабильным и качественным уровнем жизни на душу населения…»

Мое лицо выглядит так, будто в кружке налит не чай, а один из «коктейлей здоровья», которые иногда делает себе Рэйчел. Никогда их не пробовал и понятия не имею, что в составе, но запаха на всю столовую мне хватило.

«Помимо основной деятельности мэр Мёрфи занимается благотворительностью…»

Ну конечно, как же без этого.

«…И вкладывается в развитие вопросов бездомных, обеспечивая их рабочими местами и местами для проживания, а также уделяет особое внимание развитию медицины и поиску лекарства в условиях пандемии».

Да он прямо святой, вот-вот нимб засветится через экран.

Я просматриваю страницу до конца, а затем открываю следующую ссылку.

«Его двоюродная сестра Эбигейл Мёрфи и по совместительству пресс-атташе возглавляет направление развития научной сферы и специальных проектов».

Ну не семья, а кладезь общественных деятелей.

Я смотрю на фото Эбигейл, и она нравится мне еще меньше, чем мэр, хотя выглядит весьма неплохо. Высокая, статная, длинные черные волосы уложены настолько идеально, что напоминают парик, бледная кожа, будто у вампира, и надменная улыбка, дополняющая облик холодной властной особы. Таких, как она, чаще тянет избегать, чем мечтать о знакомстве.

«Благодаря Эбигейл Мёрфи был разработан тестовый проект чипирования населения Дарвена, который позволит контролировать состояние здоровья, а также протекание болезни на всех стадиях и исключит возможность незаконного изменения результатов, что в итоге, согласно заявлению мисс Мёрфи, сведет риски массовых вспышек критичного уровня заражения до нуля».

Слышал про этот проект. Его обсуждали другие Инспекторы – говорили, чипирование значительно упростит нашу работу, если обещания Мёрфи совпадут с реальностью. Но черт его знает. С одной стороны, постоянный мониторинг снизит риски. С другой – не вызывает эта парочка особого доверия. Но, вероятно, я мыслю так из-за Евы.

Постепенно я погружаюсь в изучение деятельности семейства Мёрфи и забываю о чае, а когда вспоминаю, он уже безвозвратно остыл.

Разумеется, мэр и до своей политической карьеры был успешным бизнесменом и вкладывал много средств в каждый город, в котором жил. А еще им с сестрой принадлежит контрольный пакет акции в «Мёрфи Индастриз» – компании, которая существенно вложилась в развитие технологий после начала пандемии.

Какой потрясающий набор для потенциального бойфренда.

Я просматриваю выдержки из интервью, фотографии и публичные видеозаписи, а после долго хожу из стороны в сторону. Мне прекрасно известно, как создают образ и репутацию подобным людям. Не удивлюсь, если у мэра за его «святостью» прячется целый музей скелетов. Но если такового нет – это вдвойне плохо, ведь я не вижу и намека на какой-нибудь обличающий скандал или хотя бы на то, что у мистера Мёрфи есть девушка или жена.

Будь у меня больше времени, я задействовал бы еще пару человек, чтобы копнуть глубже, но, скорее всего, это спровоцирует вопросы службы безопасности Мёрфи, а я бы не хотел так подставляться.

Инспектор – очень влиятельная должность, но в политике я полный профан. Любой неосторожный шаг – и еще более влиятельный мэр с легкостью потопит меня и отправит куда-нибудь на север страны. Если ему нужна Ева, придется действовать аккуратно, особенно до тех пор, пока я не знаю, что по этому поводу думает она.

За ночь я прохожу по квартире не меньше сотни кругов, не замечая усталости, и на рассвете падаю без сил на кровать.

К счастью, за оставшиеся несколько часов меня не посещают ночные кошмары – они возвращаются утром, когда я собираю вещи в поездку и невольно представляю этого кудрявого святошу рядом с Евой.

Прежде чем покинуть квартиру, я подхожу к фотографии Лоры и смотрю сначала на нее, а затем на кольцо.

Странно. Я будто прощаюсь и впервые за два с половиной года еду куда-то без него.

Я касаюсь кольца, еще раз смотрю на фотографию и наконец еду на базу.

По моим расчетам, я буду в Дарвене к вечеру. Осталось только получить добро на выезд и само приглашение на мероприятие, и я смогу уехать. Но прежде нужно переговорить с Рэйчел и Томом, чтобы они уже сегодня взяли на себя мои группы.

Все-таки жизнь вне рабочих обязанностей – странная штука. Непривычно решать обычные бытовые вопросы и договариваться о подменах на работе после того, как я два года ездил по стране, контролируя истребление зараженных, и общался в основном с военными. Забавно, но бегать по городу во время прорыва, рискуя жизнью, мне куда проще, чем просить людей подстраховать меня во время отсутствия. Радует, что приглашение мне достали – видимо, администрация мэра не против принять у себя еще одного Инспектора, пусть и временно недействующего.

Обсудив все вопросы с Томом и Рэйчел, я захожу к Гилмору. Но у полковника хватает других проблем, поэтому он не препятствует моему скорому отъезду.

Покинув его кабинет, сверяюсь со временем.

До Дарвена примерно шесть-семь часов – еще немного, и я на хрен везде опоздаю.

Прежде чем направиться к машине, забегаю по пути в столовую, беру пару бутербродов в дорогу, а после забираю на выходе с базы электронный пропуск для выезда из города.

Итак, уже два часа дня. Прием начнется в восемь, и я не успеваю к этому времени, но все еще могу опоздать не слишком сильно.

Я иду на парковку, думая про Дарвен, и в реальность меня возвращает Рэйчел, которая стоит у моей машины. Я смотрю на нее с немым вопросом. После всех ее неоднозначных взглядов, разговоров и намеков понятия не имею, чего ожидать.

– Пришла пожелать удачи, – улыбается она.

Ладно, это не страшно. А то я всерьез думал, что мне придется с боем вырываться с чертовой базы.

– Спасибо. – Я обхожу Рэйчел и направляюсь сначала к багажнику, чтобы закинуть дорожную сумку, а затем к водительскому месту. Но Рэйчел по-прежнему стоит рядом. – Мне нужно ехать.

И вновь этот странный взгляд – то ли грусти, то ли тоски. Но тут я помочь не смогу. Ходят слухи, Рэйчел не знает слова «нет». Она всегда находится в центре мужского внимания, и даже Том до своей нынешней жены сох по ней.

Что ж, в жизни случается всякое.

– Да, конечно. – Она отходит от машины, бегая по мне взглядом. – Еще увидимся.

Я вежливо улыбаюсь, киваю и сажусь за руль. Не знаю, на что она рассчитывает, но где-то там меня уже ждут. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

Когда я отъезжаю с парковки, Рэйчел машет мне вслед и не уходит до момента, пока я не выруливаю на дорогу. И только когда база и Центральный город остаются позади, я немного расслабляюсь и включаю радио.

Теперь можно увеличить скорость и на всех парах лететь на фуршет, как какая-нибудь Золушка на чертов бал.

Убедившись, что междугородняя трасса пуста, я набираю номер Нейта.

Глава 4. Ева

Зачем я пришла сюда?

В следующий раз, когда в мою голову на эмоциях заберется очередная не самая умная идея, нужно будет подключать тяжелую артиллерию: советы лучшего друга или временную изоляцию от телефона, выходов в свет и ненужных социальных контактов.

Но вот я стою посреди огромного зала в мэрии Дарвена, одетая, пожалуй, в одно из лучших платьев за всю мою жизнь, с макияжем, парфюмом, аккуратной прической, на каблуках, что абсолютно не соответствует общей жизни во время пандемии, а внутри меня разворачивается массовый протест запоздало очнувшегося разума.

Я беру бокал с подноса официанта и делаю глоток шампанского.

Зачем я пришла?

Чтобы отвлечься? Забыться? Чтобы выбить неуместные мысли о том, о ком лучше вообще не думать? Или чтобы оживить отношения, которые давным-давно изжили себя?

Боже, Ева, до чего ты докатилась?

И почему этот план с походом на прием показался мне отличным решением проблемы? Ладно, ход, возможно, и верный, но не когда собираешься задействовать своего бывшего, в котором внезапно проснулся интерес, и ты, зная об этом, используешь его, как дешевый цемент, чтобы залатать душевные раны, полученные с твоей же легкой подачи. А все потому, что в момент слабости ты не придумала ничего лучше. Не отступила, когда был шанс. Не нажала на стоп, а позволила этому поезду катиться в неизвестном направлении, ведь была уверена, что месяц назад твоя жизнь оборвется и тебе не придется разбираться с последствиями. И вот ты здесь, запутавшаяся и потерянная, но отступать поздно.

Нейт уже развлекает себя, общаясь с какой-то миловидной девицей из администрации мэра, а я всеми правдами и неправдами стараюсь избегать общества Брайана. Впрочем, Мёрфи, как всегда, нарасхват, особенно в должности мэра, и его то и дело отвлекают разговорами, что для меня сродни глотку свежего воздуха.

Я допиваю бокал шампанского и беру следующий, предусмотрительно закусывая алкоголь небольшой канапешкой из сыра и оливки и старясь не смазать помаду. Все же быть женщиной не так просто. Сплошное минное поле – и никакого шанса расслабиться. Одно время я позволяла себе расслабляться на ура – например, на студенческих вечеринках, когда не было нужды задумываться о неудобствах и внешнем виде. Сейчас же…

Не хочется ударить в грязь лицом даже при всех сопутствующих «но». Как говорится, назвался ковбоем – полезай на лошадь. Да, ковбой из меня не ахти, но эту «поездку» я постараюсь выдержать до конца. Ну или хотя бы до момента, пока не пообщаюсь с Брайаном для галочки и поблагодарю за приглашение, а потом убегу домой, в комфорт лофта и тишины стен.

Вскоре ко мне подходит пожилой мужчина в дорогом смокинге и заводит непринужденный разговор, интересуясь моей работой, моим знакомством с мэром и разными мелочами, словно мы два хороших знакомых, а не посторонние люди, которые ни с того ни с сего начали общаться на роскошном приеме.

Я киваю, улыбаюсь и сознательно поддерживаю разговор, а мой взгляд то и дело прыгает на Нейта и на выход. Но мой друг, так рьяно отплевывавшийся от подобных мероприятий, внезапно с головой уходит в мурлыкающую беседу с новой подругой, и я вздыхаю. Похоже, осуществлять план с побегом придется самостоятельно.

Я отпиваю шампанское и под звук голоса моего собеседника переношусь в это утро: как я провела эфир, как поболтала в кофейне с Кайлом дольше обычного, как потом собиралась дома, десять раз исправляя макияж, как старалась не испачкать пиццей платье, ведь взяла его в аренду и завтра мне нужно вернуть его в магазин, как пыталась выровнять походку на каблуках, на которых не ходила уже года три или четыре, – и как долго не решалась покинуть квартиру, разглядывая фотографию меня и Лиама, спасенную из Форт-Коллинса.

Мне… так не хватает тебя. С тобой все было проще и легче. Ты всегда мог поднять мне настроение, развеселить, поддержать и показать, что окружающий мир – не такое уж и дерьмо. Да, Нейт тоже прекрасно справляется с этим, но… ему не заменить тебя. Никому не заменить тебя, ведь ты мой брат. Мой брат-близнец. Мы родились вместе и росли тоже вместе. Ты был рядом в лучшие и в худшие времена, и твоя смерть… она убила и меня тоже. С того дня во мне закипали такие сильные чувства, что я едва не распалась под их напором, ведь в этом «коктейле» не было ни капли светлого и доброго.

Не знаю, но, возможно, именно поэтому я так быстро сблизилась с Аароном. Потому что ненавидела его целый год, а потом приняла это за… нечто иное.

Я вздыхаю и допиваю второй бокал шампанского.

Нет, с этими размышлениями пора заканчивать – все равно не приду ни к чему верному. По прошествии времени и под действием алкоголя очень легко исказить мотивы своих поступков.

И почему я не осталась дома?

Мой собеседник покидает меня, отправляясь к столу с закусками, и я жалею, что не могу повторить то же самое. С радостью бы перекусила, но, пока он там, есть риск, что меня втянут в очередной разговор.

Но я зря переживала – беседа все равно случилась, пусть и с подачи другого человека. И для этого мне даже не пришлось подходить к тарелкам с едой.

– Надо же, – раздается за моей спиной тяжелый, но мягкий голос, – не ожидала увидеть тебя здесь.

Я вздыхаю, как мученик на галерах, и поворачиваюсь к высокой девушке в длинном черном платье, с гладко зачесанными назад волосами, черной помадой на пухлых губах и пронзительными карими глазами.

– Я и сама не ожидала, – натянуто улыбаюсь я, приветствуя бокалом «мисс классическую стерву» – Эбигейл Мёрфи. – Но не переживай, больше положенного я не съем и не выпью, на тебя точно остается. – Я выдаю еще одну натянутую улыбку и встречаю точно такую же на лице Эби.

– Ну что ты, у нас достаточно провизии и алкоголя, и не думаю, что тощая блондинка станет проблемой для наших запасов.

И в этом вся Эбигейл. Она невзлюбила меня с первых минут нашего знакомства, еще задолго до начала пандемии – когда мы только-только начали встречаться с Брайаном. Его обожаемая кузина протянула эту нелюбовь ко мне на все оставшиеся годы – вплоть до этого момента, насколько вижу. Но сомневаюсь, что это хамство направлено лишь в мой адрес. Скорее, Эби в принципе не выносит никого, кроме своего двоюродного брата. Все остальные для нее либо не существуют, либо недостойны приязни мисс Мёрфи. Но я на это и не подписывалась, если подумать. Это Эби подошла и завела разговор, и я не доставлю ей удовольствия растоптать меня из спортивного интереса.

– Твой оптимизм так вдохновляет, не растеряй его, – любезно советую я и уже собираюсь уходить, но Эбигейл делает шаг в сторону и опять встает напротив.

Какая же неугомонная особа.

– Непременно. – Она сверкает взглядом, но продолжает улыбаться, и это в своей совокупности выглядит довольно пугающе. – И надеюсь, ты не станешь посягать на него, в очередной раз прыгая вокруг Брайана.

– Из меня так себе прыгун, – отзываюсь я, пристально глядя на Эби. – А из тебя так себе авторитет. Можешь не переживать, с твоим братом нас связывает только общение в рамках старых знакомых, и не более. Но, боюсь, чтобы не расчесывать твое воспаленное чувство собственничества, мне и вовсе придется не дышать. А умирать я пока не планирую, поэтому… – Я пожимаю плечами. – Выдохни, Эби. У меня нет планов на твоего брата. И на тебя в том числе. – Подмигнув ей, беру третий бокал с подноса официанта и удаляюсь через толпу подальше от этой акулихи.

Я выдерживаю еще некоторое время, лавируя между незнакомых лиц, но затем устаю и останавливаюсь посреди зала.

Все, хватит с меня этих ряженых представлений, как и попыток высосать несуществующее из невидимого пальца.

Не знаю, зачем я пришла и чего ожидала. Весь вечер я убегаю от Брайана, хамлю его сестре, не испытываю никакого удовольствия от общения с незнакомцами и допиваю очередной бокал шампанского, что не поднимает настроение, а лишь понижает градус мнимой радости.

Я думала, чтобы забыть Аарона, нужно общаться с Брайаном, но подсознательно избегаю даже коротких бесед с ним. Видимо, я переоценила свои силы, и такие сценарии подходят разве что для ромкомов.

Платье и каблуки внезапно становятся чертовски неудобными, макияж – неуместным, а прическа – раздражающе аккуратной.

Не хочу быть здесь. Я не должна быть здесь. Не должна изображать натянутое веселье, когда все во мне противоречит этой комедии.

Пусть Нейт развлекается, а я… просто пойду домой. На сегодня достаточно игр. На сегодня и в целом.

Надо сначала предупредить Нейта и попрощаться с хозяином вечеринки.

Я допиваю шампанское, поворачиваюсь и… замираю.

Глава 4. Аарон

Удивительно, что по дороге в Дарвен не случается ничего из ряда вон: меня никто не останавливает, не ломается машина, не протыкаются шины и инопланетяне не садятся прямо у меня на пути.

После Форт-Коллинса я привык ожидать от мира чего угодно, но в этот раз мне будто дают зеленый свет. Ровно через шесть часов я въезжаю в город, преодолев несколько пустынных дорог и пару выживших поселений, в которых, надеюсь, не затесались мародеры, встреча с которыми до сих пор зудит под кожей. Но хотя бы одного из их лидеров удалось устранить (жаль, что не моими руками).

Несмотря на количество мест, где я успел побывать в роли Инспектора, в Дарвен я прибываю впервые. Выглядит он довольно впечатляюще и очень напоминает миниатюру Центрального города: много ярких огней, магазинов, людей на улицах. Словно здесь никто и не вспоминает про пандемию.

Но рассматривать достопримечательности и глазеть по сторонам мне некогда. Честно говоря, я вообще мало что замечаю – думаю только о встрече с Евой. И чем ближе этот момент, тем неспокойнее у меня на душе.

Под конец поездки я успел задолбать даже себя, пока представлял вероятные сценарии, пытаясь предугадать все исходы и риски.

Время от времени, прогоняя картинки в голове, сильнее давлю на педаль газа, выжимая из машины максимальную скорость, разрешенную в городе. Хотя для такого автомобиля это, конечно, как попытка удержать на месте дикого жеребца. Специальный выпуск «бентли» для Инспекторов – черный цвет, обтекаемый корпус, шестьсот лошадиных сил и разгон от нуля до ста меньше чем за четыре секунды. Для проверок используются военные грузовики, а эта малышка была создана исключительно для того, чтобы производить впечатление, передвигаясь по Центральному городу или посещая мероприятия в других крупных городах.

Если бы не волнение и бесконечный поток мыслей, я бы заметил пристальные взгляды прохожих и встречных водителей. Но, по большому счету, мне плевать на чужой интерес. Эта машина – просто отличное средство для передвижения, не более. Купил бы ее сам – дорожил бы гораздо сильнее.

Попетляв по улицам, я останавливаюсь перед нужным магазином, где, как заверил Нейт, меня обслужат без очереди и по высшему разряду. В гробу я видел это привилегированное положение, но сейчас оно играет мне на руку.

Понемногу меня начинает потряхивать, и при входе в магазин я не сразу замечаю горящие взгляды девушек-консультантов.

Не знаю, что наговорил им Нейт, но отчасти подобное внимание даже приятно. Раньше я не замечал, как на меня смотрят женщины на проверках в других городах, но теперь очень хорошо чувствую этот интерес и «возьми-меня-взгляд». И я бы многое отдал, чтобы на меня так посмотрела и Ева.

Надеюсь, что не краснею: еще чуть-чуть, и эти две девушки разденут меня без рук. Но зато обслуживают меня действительно как вип-персону. Обсуждая ширину моих плеч и возможные проблемы с подбором пиджака, они уводят меня в небольшую примерочную и приносят, по их заверениям, идеально подходящий смокинг.

– Если вам что-нибудь понадобится, сразу зовите, – томным голосом говорит одна из них.

Растерянно кивнув, я задвигаю штору и перевожу дух.

Итак. Приступим.

Стараясь не ударяться о стенки примерочной, я быстро, насколько позволяют подрагивающие пальцы, снимаю футболку и штаны, а затем надеваю костюм. Приходится повозиться с рубашкой (и зачем они делают такие маленькие пуговицы?), после чего накидываю пиджак и осматриваю себя в зеркале.

Черт. Не Инспектор, а пингвин-переросток.

Помню, как мы с Лорой искали мне костюм на свадьбу, и это был тот еще квест – похлеще, чем с кольцом, размер которого тоже было непросто найти. Но теперь подобные воспоминания, как ни странно, успокаивают. Все нормально. Все будет нормально. Однажды я уже покорил дорогую мне женщину – в этот раз тоже получится, даже если сначала придется выслушать о себе много «интересного».

Впрочем, консультанты оказались правы: если опустить мой недовольный бубнеж, смокинг смотрится неплохо. Полностью черный, из дорогой и приятной ткани, и, учитывая мое крупное телосложение, сидит по размеру, а воротник рубашки достаточно свободный, чтобы не придушить меня (оставим эту привилегию для Евы).

Я еще раз осматриваю отражение, приглаживаю волосы, собираю свою одежду и только в этот момент замечаю, что шторка была закрыта не до конца и в небольшой просвет видно консультантов, которые, похоже, все это время наблюдали за мной.

Серьезно?

Я скептически хмыкаю, выхожу из примерочной – девушки тут же отворачиваются и изображают бурное обсуждение.

Ну конечно, так я и поверил.

– О, вам очень идет, – мурлычет одна из них, будто заметила меня только сейчас, и оценивает с ног до головы.

Да, это их работа – говорить, что покупатель выглядит прекрасно даже в мешке из-под зерна. Но ее слова звучат вполне искренне, а раздевающий взгляд добавляет уверенности, что смокинг мне выбрали неплохой.

Но что красиво для одной женщины, может легко раскритиковать другая. Надеюсь, Еве мой внешний вид придется по вкусу.

Я расплачиваюсь и возвращаюсь в машину, по пути собрав еще больше чужого внимания. Да и черт с ним.

Не помню, как добираюсь до мэрии, отдаю ключи парковщику и демонстрирую приглашение охране. Прихожу я в себя уже в главном зале. Вокруг много людей, разодетых в еще более вычурную одежду, чем мой смокинг, все разговаривают, пьют и едят, а я будто иду по минному полю, выискивая взглядом знакомые лица.

Надо собраться.

Подзываю официанта, прошу принести виски. Шампанское, которое они предлагают, для меня как лимонад и вряд ли поможет успокоиться. Пока жду заказ, внимательно осматриваю присутствующих, пытаясь найти Еву.

Одно из главных опасений – я не узнаю ее в толпе. Она могла поменять прическу, цвет волос или сделать что-нибудь еще. Никогда не понимал, как женщинам удается выглядеть совершенно иначе, просто сменив помаду. Чтобы подготовиться, я намеренно представлял Еву в разных образах, но едва ли был готов к тому, что ожидало меня в реальности.

Официант приносит виски, и я выпиваю все залпом. Постепенно уходит дрожь в пальцах, я немного расслабляюсь и продолжаю рассматривать гостей.

Первым замечаю Нейта – диджей увлеченно болтает с незнакомой мне девушкой и временами заливается вместе с ней громким смехом. Затем вижу Дэйна Корниша с его женой – значит, это он приехал для проверки Дарвена.

И наконец…

Ева.

Над моей головой грохочет метафорический гром и проносится импульсом сквозь тело. Я врастаю ногами в пол – музыка и голоса становятся тише, лица других людей смазываются в одно пятно, становясь фоном для самого важного и ценного человека в этом зале.

Длинное красное платье с открытыми плечами, аккуратно уложенные светлые волосы, макияж и серьги, поблескивающие в свете помпезных люстр. Я был бы рад увидеть Еву в любом облике и в любом настроении, но весь этот образ лишает меня последних здравых мыслей. Я стою, молча глядя на нее со стороны, и не могу пошевелиться.

Словно почувствовав мой взгляд, она поворачивается и замечает меня. Между нами не слишком большое расстояние: если Ева решит кинуть в меня чем-нибудь, то явно попадет, а если захочет уйти, то у нее будет неплохая фора.

Но внезапно она делает шаг назад, налетает спиной на официанта и едва не сбивает все бокалы с подноса. Нет, я думал, что стратегическое отступление – это один из возможных вариантов, но честно надеялся избежать этого сценария.

До меня доносятся извинения Евы, и первые несколько секунд я удивленно наблюдаю за ее попытками помочь официанту удержать поднос. Затем, очнувшись, быстро направляюсь к ним и оказываюсь рядом, когда Ева успевает спасти бокалы и забрать один из них с таким видом, будто ничего не произошло.

Боже, вблизи она выглядит еще прекраснее. А я…

Кажется, меня вот-вот сметет эмоциями за границы города.

– Привет. – Я пытаюсь достать из головы одну из сотен фраз, которые готовил по пути в Дарвен, но мой словарный запас безнадежно пострадал при появлении Евы. – Шикарно выглядишь.

– Привет, – улыбается она. – Ты… тоже.

Я немного смущаюсь и улыбаюсь в ответ. Для начала неплохо. Мы увиделись, поздоровались, а дальше…

А что делать дальше?

Черт.

Помявшись пару секунд, Ева вдруг говорит:

– Я… отойду на минуту. – Она указывает куда-то за спину и в следующий момент ловко удаляется в направлении туалетов.

Ответить не успеваю. Очень надеюсь, что в той стороне нет запасного выхода и Ева не надумала сбежать, оставив меня в крайнем ступоре. Но, если она все же уйдет, я переговорю с Нейтом, добуду номер ее телефона, а пока…

Я провожаю Еву взглядом, наблюдая, как струится ее платье при каждом шаге, и понимаю, насколько рад ее видеть.

Гораздо больше, чем мог предположить.

Глава 5. Ева

– Вот же ч-ч-ч-ч-ч-черт, – шиплю сквозь зубы, пристально глядя на Аарона в центре зала.

Наверное, если бы мыслила трезво и не разрывалась на части между двумя противоположностями, то поставила бы пустой бокал на поднос официанта и, огибая людей, подошла бы, нет, подбежала бы к Аарону и обняла бы его очень крепко, чтобы убедиться наверняка: он не выдумка моего подсознания, которое всюду ищет знаки и знакомые лица.

Но вместо этого (или именно поэтому) мне становится страшно. Страшно настолько, что я готова сбежать прямо сейчас, и неважно, что обо мне подумают другие.

Крепко вцепившись пальцами в бедный клатч, начинаю пятиться назад и тут же налетаю спиной на официанта, которого едва не сбиваю с ног. Быстро развернувшись, подхватываю поднос и даже умудряюсь удержать в равновесии пару бокалов, наполненных шампанским.

– Извините, извините, извините, – бормочу, придерживая бокалы, и машинально подхватываю один из них.

Спокойно, Ева. Успокойся немедленно.

Но если бы все было так просто.

Пробормотав еще пару извинений, поворачиваюсь обратно – и Аарон уже стоит рядом.

Сердце замирает в груди, будто кто-то пропустил по нему заряд дефибриллятора, и на пару секунд я забываю, как дышать. Пальцы крепче впиваются в клатч и в бокал на тонкой ножке – не раздавить бы с таким усердием, а то и до крови дело дойдет.

– Привет.

Его голос проникает в голову, под кожу, везде и сразу, словно я не слышала его очень давно, пусть и неоднократно включала ту злосчастную запись на диктофоне. Но техника – дело сомнительное. Ей не заменить настоящего человека и настоящий голос. И от голоса Аарона я вся покрываюсь мурашкам – надеюсь, это незаметно со стороны.

– Шикарно выглядишь, – говорит он.

А ты? Ты себя-то видел? Нельзя вот так взять и внезапно появиться здесь во всей красе, как один из тех счастливчиков, которые со временем становятся только лучше. Возможно, дело в этом смокинге, но даже ему не заменить пальто, которое после отъезда из Форт-Коллинса еще долго мерещилось мне на улицах и в магазинах, заставляя вздрагивать и выискивать глазами лица людей, совершенно не похожих на тебя.

Сердце стучит быстро и сильно, и я начинаю всерьез опасаться, что Аарон заметит это даже с высоты своего роста, пусть сегодня я немного компенсирую эту разницу за счет каблуков.

Не знаю, как мне удается держать и себя, и лицо. Я улыбаюсь – надеюсь, что вполне мило, а не так, будто по мне зарядили шокером.

– Привет. Ты… тоже.

Все так же высок, широкоплеч, чертовски хорош собой и с виду абсолютно невозмутим. И как у него получается быть… таким спокойным? Видимо, я одна здесь и сейчас с ума схожу, а он просто неплохо проводит время.

Еще немного – и меня вырвет от волнения. Лишь бы только не на смокинг Аарона.

А вдруг у меня помада размазалась? Или прическа стала напоминать воронье гнездо, а я вся взмокла под платьем, как бегун марафона?

Нет, мне срочно нужно в туалет.

Пробормотав, что отойду ненадолго, указываю куда-то, где, предположительно, находятся туалеты, и, развернувшись, быстро скрываюсь в том направлении, искренне надеясь не запнуться по пути ни о людей, ни о подол платья. Да хотя бы с каблуков не свалиться уже будет успехом.

Залетаю в туалет, дохожу до ближайших раковин и опираюсь на одну из них, невольно припоминая похожий случай, но месяцем ранее: когда я проснулась в камере рядом с Аароном живая и здоровая, а потом, переволновавшись из-за внезапной близости и симпатии, пыталась успокоиться в туалете.

Я прикрываю глаза, стараюсь размеренно дышать, но грудная клетка поднимается и опускается так быстро, словно я вернулась с пробежки. Открываю глаза – смотрю на свое отражение. Ладно, поехали.

Помада на месте (уже хорошо), остальной макияж тоже не поплыл (что странно, ведь мне казалось, я от волнения пропотела до позвоночника). Поправляю зону декольте (хотя там вроде особо и нечему съезжать или выпадать), поправляю прическу, подхватываю небольшое полотенце, свернутое в валик, и быстро прохожусь им по самым «уязвимым» зонам. Под конец обмахиваю им лицо – не помогает. Машу клатчем – тоже так себе. Начинаю обмахиваться ладонями, едва не задеваю локтем какую-то даму в длинном зеленом платье – извиняюсь и отхожу в сторону.

Спокойно, Ева. Успокойся. Ничего страшного не произошло. Абсолютно ничего страшного не произошло. Просто… ты неожиданно встретила человека, о котором думала целый месяц и которого в итоге решила навсегда стереть из своей памяти, потому что спутала истинные чувства к нему с чем-то совершенно другим; и вот он появляется перед тобой весь из себя такой… какой? Какой, черт возьми?

Я перестаю размахивать ладонями, медленно втягиваю носом воздух с нотками дорогого парфюма местных диффузоров и медленно выдыхаю, переводя взгляд на свое отражение.

Видишь. Не так сложно успокоиться, да?

Я смотрю на себя еще несколько секунд, а затем до меня доходит. Я же, считайте, вытащила золотой билет: по всем известному закону, я могла (и должна была) встретить Аарона в самый неподходящий момент, вынося мусор в домашних штанах с растянутыми коленками, лохматым пучком и полным отсутствием макияжа и радости жизни на лице. Словом, в таком виде, когда от тебя и бродяги шарахаются. А мне повезло – я стою здесь в шикарном (хотя и арендованном) платье и выгляжу так, что мне точно нечего стыдиться и не из-за чего переживать.

Пусть лучше он волнуется, а я не буду. Вот и все.

Поправив платье и расправив плечи, беру клатч, бокал и, вздохнув, выхожу в зал с гордо поднятой головой. Хорошо, что в туалет девочек не пускают мальчиков, иначе Аарон застал бы дикую картину. Перехватив взглядом рослую фигуру в толпе людей, осторожно огибаю посетителей фуршета и возвращаюсь к Роузу.

Итак, попытка номер два. Вдох, выдох – вперед, Ева.

Но, когда встречаюсь с его взглядом, мой язык опять проваливается в горло.

– Не ожидала… увидеть тебя здесь, – замечаю как бы между делом, стараясь не разглядывать ни лицо Аарона, ни смокинг. Держусь ровно и максимально спокойно, разве что клатч сжимаю крепче обычного, ведь это мой единственный якорь в этом бескрайнем море.

Но, правда, что Аарон делает здесь? Или… может, Инспекторы часто ходят на подобные тусовки? Вон сладкая парочка Ди-Ди мило воркует с Брайаном в стороне. Так и Роуз мог появиться в этом месте, просто потому что… потому что… Да черт его знает почему. В конце концов, это городское мероприятие. Вот только город совсем не Аарона.

– Мне казалось, ты не поклонник таких… приемов.

А еще он не живет в Дарвене.

– Не поклонник. С удовольствием поменял бы этот костюм на футболку и джинсы, – улыбается он.

Пока я перевариваю услышанное, Роуз явно хочет сказать что-то еще, но к нам так некстати подходят «сиамские близнецы» Джейн и Дэйн.

Черт бы их побрал. Только не они. Только не сейчас. Не хватало еще, чтобы моя подруга, которая заливалась соловьем про волшебную жизнь с Инспектором, увидела меня вместе с Инспектором.

Я краснею и бледнею одновременно.

– Аарон, и ты здесь! – Дэйн протягивает Роузу руку. – А я думал, ты теперь из Центрального города ни ногой. Давно не виделись.

Так, значит, Аарон никуда не выезжал все это время. Я делаю глоток шампанского и мысленно желаю провалиться на этаж ниже или осторожно скрыться, чтобы избежать этой увлекательной беседы, где я точно третий лишний. Или четвертый.

В голове тут же рисуются картинки счастливых возгласов Джейн и ее предложения о парных свиданиях. Секунду спустя мне хочется наступить себе на ногу. Нет никаких свиданий. И не будет.

– Дэйн. – Аарон отвечает на рукопожатие, но без особой радости, словно тоже не в восторге от внезапного появления своего коллеги. Но внешнего спокойствия Роузу, конечно, не занимать. – Да, кажется, с тех пор как я вернулся из Форт-Коллинса.

– Да уж, ну и заварушка там была. – Дэйн отпивает шампанское, а я еле сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть.

Заварушка. Ну точно. Звучит как отзыв на видеоигру, а не упоминание про хренов апокалипсис, в котором нам пришлось как-то выживать. Надо же, а я почти забыла, почему не выношу этих ребят из правящей верхушки.

– Соболезную насчет Фрэнка. Тот еще был засранец, но дело свое знал на отлично.

Я замираю с бокалом у губ, не сделав второй глоток.

Засранец?! Да, о мертвых либо хорошо, либо никак, но Фрэнк Волкодав Донован был гребаным ублюдком, который зарезал меня на складе и бросил умирать! Но об этом не знает никто, кроме меня и Аарона с Нейтом. Где там, кстати, мой друг? Мне бы сейчас не помешала помощь с экстренной эвакуацией, ведь я перестаю вывозить весь этот концерт.

Я ставлю бокал с недопитым шампанским на поднос официанта.

– Земля ему пухом, – сухо отвечает Аарон и заметно мрачнеет. – Дэйн, рад был тебя видеть. Джейн. – Он кивает в ее сторону. – Нам нужно отойти.

«Зависнув» на моменте про Фрэнка, я пропускаю мимо ушей все остальное и не сразу понимаю, что происходит дальше. Аарон внезапно берет меня за руку и начинает уверенно вести за собой, так и не дав ответить своему другу или его чудо-жене.

Ч-что… что за…

НАМ?

Я едва поспеваю за его шагами, путаясь в подоле платья, но умудряюсь сохранять равновесие и, по причине ступора, позволяю Роузу уводить меня все дальше. Но, когда мы выходим на просторный крытый балкон, где нет никого, кроме нас, я резко выдергиваю ладонь и отхожу от Аарона на несколько шагов.

– Ты что себе позволяешь?! – вспыхиваю я, прожигая его гневным взглядом. Опустим то, что он в принципе не имел права вот так брать и уводить меня куда-то. Но сделать это на глазах у Ди-Ди?!

Аарон смотрит на меня с удивлением и непониманием.

– Я… – Он молчит несколько секунд и продолжает: – Я хотел увести тебя оттуда, пока чертов Корниш не начал вспоминать, как прекрасно они общались с Фрэнком и каким отличным тот был лидером группы зачистки. Извини, я… похоже, перегнул.

Я затихаю, пристально смотрю на него еще немного и отвожу взгляд.

Черт.

Тяжело вздохнув, отворачиваюсь и отхожу еще на пару шагов. Хорошо, что в лампочках на балконе установлены инфракрасные обогреватели, иначе я бы продрогла в платье уже на пороге.

Так, ладно. И что мне делать дальше?

Помедлив, оборачиваюсь, крепко сжав в руках клатч.

Мне хочется задать Аарону тысячу вопросов, но чем дольше смотрю на него, тем стремительнее забываю, что вообще собиралась спросить.

Год назад я едва напоминала саму себя. Лиам был моей семьей, моим самым близким другом, опорой и поддержкой. Когда его… не стало, я сломалась. Почти не ела, мало пила, спала по несколько часов и просыпалась с криками и в слезах. Я сильно похудела, вся одежда повисла, как на тонкой швабре. Порой не было сил, чтобы подняться с кровати или удержать в руках кружку с кофе. Я без конца плакала, ни с кем не общалась и, обрастая коконом из невыносимой боли и жажды мести, только чудом смогла вернуться к жизни. Я слепила разбитое сердце в нечто похожее на его бледное подобие, но больших успехов все равно не добилась. Если бы не бабушка с дедушкой и не Нейт, не знаю, где и как бы закончила свою жизнь. Если бы не они, вряд ли я бы вообще сейчас стояла на этом балконе.

– Зачем… зачем ты приехал? – На прочее не хватает сил.

Неужели в Центральном городе недостаточно развлечений?

Глава 5. Аарон

Она ведь не уйдет?

Я смотрю ей вслед еще несколько минут, будто побег Евы неминуем, а затем, посчитав свои мысли прелюдией к паранойе, перевожу взгляд на гостей.

Очень надеюсь, никто не подойдет ко мне с желанием завести светскую беседу. Никогда не любил эту пустую болтовню с незнакомыми людьми, особенно с другими Инспекторами, каждый из которых за время службы успел возомнить себя звездой государственного масштаба. Все они отличаются одними и теми же искусственными, но довольными улыбками, гордыми осанками и взглядом, в котором с избытком плещется высокомерие пополам с насмешкой над страшной заразой – мол, кого-кого, а их, Инспекторов-иммунов, вирус не берет. Им глубоко плевать, сколько неизлечимо больных людей приходится казнить в ходе проверок, а на горы тел, сваленных для сожжения, они смотрят со скукой. Всего лишь. Часть. Работы.

Но от беседы с еще одним человеком, помимо Евы, я бы точно не отказался.

– Э-э-эй! – раздается рядом знакомый громкий голос.

Я поворачиваюсь: конечно же, это Нейтан Бэйли собственной персоной.

– Надумал заявиться и не поздороваться? – восклицает он, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, и секунду спустя, по-братски перехватив мою ладонь хлопком, сталкивает нас плечом к плечу. – Ну, как оно? Уже нашел… кого искал?

Я улыбаюсь, но продолжаю топтаться на месте, с волнением поглядывая в сторону двери, за которой скрылась Ева. К счастью, Нейт умеет переключать внимание на себя и сбавлять градус напряжения.

– Чертовски рад тебя видеть, – отвечаю я. – Да… нашел и… пока вроде жив. – Что даже удивительно. – Она, кхм, отошла. – Еще один быстрый взгляд в сторону. – Как… сам? Вижу, даром времени не теряешь. – Я многозначительно указываю глазами на девушку, с которой Нейт общался пять минут назад.

Он хмыкает и поигрывает бровями.

– Она забавная. И красивая. Стэйси зовут, работает секретарем в администрации мэра, обожает фильмы ужасов и пиццу по ночам. – Мечтательно вздохнув, Нейт допивает шампанское и отдает бокал официанту.

– Похоже, девушка твоей мечты.

– Время покажет. А ты надолго приехал?

– Хочу задержаться здесь на неделю, но все зависит от… ну… понимаешь.

– Угу, от того, насколько быстро я отсюда смотаюсь. – Нейт кивает в сторону, и я вижу, как Ева возвращается в зал.

Не успеваю я и глазом моргнуть, как он испаряется, скрывшись в толпе так ловко, словно проходил курсы шпионского мастерства у Итана Ханта3. А мое внимание опять сосредотачивается на Еве.

Боже, как она хороша.

Все мои идиотские мысли о ее побеге или моем избиении исчезают вслед за Нейтом. Ева не ушла, она идет обратно – и не к мэру, а прямо ко мне.

Чувствую, как вновь начинают подрагивать пальцы. Может, заказать еще стакан виски? Нет, это лишнее, я и так с трудом связываю слова, а голова мне нужна яснее техасского дня. Но, когда Ева встает напротив, я внезапно понимаю, что вообще не представляю, что сказать и как объяснить свое присутствие в Дарвене. Браво.

Ева замечает, что мое появление здесь довольно неожиданно, и я не могу с ней не согласиться, в чем и признаюсь, упомянув более любимые джинсы и футболку. И это чистая правда – в обычной одежде или в бронежилете всегда чувствовал себя гораздо комфортнее. Но ради того, чтобы увидеть Еву в этом платье (да и просто увидеть), я готов бесконечно терпеть «пингвиний» смокинг.

Вокруг слишком шумно и людно, я хочу отвести Еву в более тихое место, чтобы спокойно поговорить, и уже собираюсь предложить балкон, но тут к нам подходит Дэйн Корниш со своей супругой.

Твою мать. Только не это.

Как и говорил, я не особо люблю общаться с коллегами, но Дэйн… С ним я старался вообще не пересекаться после возвращения из Форт-Коллинса. Все потому, что этот рыжий хитрый черт с голливудской улыбкой – настоящий фанат Фрэнка Донована. Не знаю, какие дела проворачивает сам Корниш, но он всегда восхищался работой Фрэнка и много раз намекал, что хотел бы видеть его в своей команде. Они постоянно о чем-то разговаривали на приемах для Инспекторов, и кто знает, что там пел ему Донован. Странно, что Фрэнк в итоге не выбрал Корниша на роль своего «ручного» Инспектора. Может, его планам больше подходил разбитый вдовец, потерявший себя от горя. Может, талант4 Дэйна – биолокация, которая помогает прекрасно ориентироваться на любой местности, – проигрывал на фоне моей способности чувствовать зараженных на значительном расстоянии.

Надеюсь, нежелание общаться с Корнишем не слишком заметно высвечивается на моем лице.

Дэйн радуется мне, будто мы с ним лучшие друзья, и протягивает ладонь, но я сдержанно отвечаю на рукопожатие и вполуха слушаю его комментарии про «давно не виделись».

Перед глазами возникают полыхающий город и горящий флагшток, и я бормочу что-то невнятное про свое возвращение из Форт-Коллинса, выискивая глазами пути отхода.

– Да уж, ну и заварушка там была, – не сдается Дэйн.

И ты не представляешь ее масштабы. Все отчеты, которые я написал, и показания, которые давал с остальными военными, не содержат полной информации о случившемся. Интересно, если бы Корниш прошел через подобный ад, назвал бы он его «заварушкой»? Хотя, насколько знаю, Дэйн тоже попадал в прорывы. Видимо, поэтому и строит из себя гребаного супермена и преуменьшает значимость любой катастрофы.

Но далее следуют соболезнования насчет Фрэнка, и я едва сдерживаюсь, чтобы не зарычать в голос. Дьявол. Ну начинается.

– Земля ему пухом, – сухо отвечаю я. – Дэйн, рад был тебя видеть. Джейн. – Черт, я даже вспомнил ее имя. – Нам нужно отойти.

Взяв Еву за руку, я увожу ее в направлении балкона.

За прошедший месяц я выслушал так много сочувствующих слов насчет Фрэнка, что меня уже порядком подташнивает только от одной мысли, что кто-нибудь вновь скажет, как ему жаль и каким хорошим человеком был Донован. А Корниш, как истинный поклонник «доблестного майора», не стал бы сильно скромничать. Нет, потока хвалебных речей в адрес человека, который убил мою жену и пытался убить Еву, я вряд ли выдержу.

Но в попытках спасти нас от тошнотворных восхищений Дэйна я все-таки упустил одну деталь: Ева этого не оценила.

Она резко выдергивает руку и отходит на несколько шагов, словно главная угроза здесь – именно я. На балконе и без того тепло из-за множества лампочек с подогревом, но от прожигающего насквозь взгляда Евы я почти готов сгореть на месте.

– Ты что себе позволяешь?!

Что? А что я сделал? Хорошо, что мне хватает выдержки не выпалить это вслух.

– Я…

Черт, похоже, все-таки не стоило ее хватать. Но в тот момент я действовал на рефлексах, пытаясь защитить Еву от потока сознания Дэйна. Поэтому признаюсь, что хотел увести ее до того, как Корниш начнет вываливать на нас воспоминания о Фрэнке и свои восхищения о его персоне.

После этого честно жду летящей в меня сумочки, за которую Ева так упорно держится. Но… ничего не происходит. Я внимательно смотрю на нее, искренне надеясь, что она поймет меня и не уйдет.

И внезапно Ева спрашивает, зачем я приехал, – но без любопытства. Скорее, на грани отчаяния.

Я бы мог выдать что-нибудь вроде: «Ну знаешь, ехал мимо Дарвена и решил между делом заглянуть на местную вечеринку», но не для этого я за несколько часов организовал отпуск, поездку, приглашение на прием мэра и даже этот смокинг. Пора сказать ей все как есть.

Но я молчу, тщетно пытаясь собраться с мыслями. Черт, это… сложно. Намного сложнее, чем я рисовал в голове.

Ладно. Хватит.

– Я… хотел тебя увидеть. Ты…

– Что?.. – Ева прерывает меня, округлив глаза, и хлопает ресницами. – Так, стоп. – Она подходит ближе, быстро посмотрев по сторонам. – Остановись… прямо сейчас.

Я замираю и перестаю понимать, что происходит. Я же… отвечал на ее вопрос.

– Почему? – единственное, что приходит мне в голову.

– Потому что… – Она опять смотрит по сторонам. – Ты правда думаешь, это хорошая идея? Говорить об этом зд…

Резко замолчав, Ева бросает взгляд на стеклянные двери за моей спиной и секунду спустя утягивает нас за высокий куст в огромном кашпо.

– Аха-ха-ха! – заливается какая-то девушка в длинном платье, цокая каблуками по балкону. – Ты такой смешной!

Ее спутник в смокинге бубнит что-то невнятное, и девица смеется еще громче. Да чтоб вас всех. Неужели не нашли другого места пообщаться?

Впрочем, как и мы с Евой.

Пока они обсуждают что-то в стороне, мы прячемся за раскидистым кустом – нашим укрытием от любопытных глаз. Я смотрю на Еву, еле сдерживаясь, чтобы не коснуться ее, и с каждой секундой все меньше понимаю, почему вообще сопротивляюсь.

Мы стоим так близко друг к другу – совсем как в том закутке на заводе, где мы прятались от зараженных. Помню, тогда я считал до десяти, глядя на стену перед собой, чтобы не думать, как близко стоит Ева Мартин, прижимаясь ко мне всем телом, ведь чертов закуток был таким крошечным. А сейчас… нет, никакого счета.

Побегав взглядом по моей груди и шее, Ева приподнимает голову, и в ее глазах отражается блеск лампочек над нашими головами.

Боже мой.

Не знаю, насколько хватит моей выдержки, но я пропадаю в ее взгляде и не уверен, что уже когда-нибудь выберусь.

Тихо вздохнув, Ева опускает глаза и почти касается волосами моего лица. Я мысленно обнимаю ее за талию, притягиваю к себе и… целую. Похоже, еще немного, и я действительно это сделаю – с каждой секундой силы воли остается все меньше.

Наконец странная парочка покидает балкон, и мы остаемся наедине. Помедлив, Ева выходит из-за цветка, и я выдыхаю, пока моя голова шумит так, будто чертов оркестр, играющий в зале, переместился внутрь моего черепа. Я выхожу вслед за Евой и говорю:

– Ты права. Не здесь. – Я смотрю на двери балкона и опять на Еву. – Уедем отсюда. Куда захочешь.

Она поворачивается, замирает, и в ее взгляде постепенно сходят на нет и протест, и отказ, и все сопутствующие «но». Кроме, разве что, одного. Только является оно во плоти и совсем не вовремя.

– Вот ты где! – раздается голос с порога.

Ева вздрагивает и смотрит за мою спину, а я готов зарычать в голос. Да какого ж хрена?

– А я все не мог понять, куда ты сбежала.

Мужчина обходит нас, и это, само собой, мэр города Дарвен, Брайан Мёрфи.

Его взгляд перемещается с Евы на меня, и Мёрфи облучает нас приветственной улыбкой, протягивая ладонь.

– Инспектор Роуз, рад вас видеть.

А как я, мать твою, рад.

Пока жму его руку, в голове крутятся безумные планы, как тихо устранить этого пижона с балкона. Правда, большинство из них могут закончиться моим арестом. Жаль, что за спасительный куст нам уже не спрятаться и даже не спуститься отсюда в стиле того же Итана Ханта.

– Взаимно. – Не уверен, что могу улыбаться, поэтому изо всех сил сохраняю спокойное выражение лица. Тем временем прыжок с балкона вместе с Евой уже не кажется такой безумной идеей. – Отличный вечер.

– Благодарю. Но все похвалы я бы отдал своей кузине, – учтиво отзывается он и переводит взгляд на притихшую Еву. – Я бы хотел поговорить. Ты не против, если мы отойдем?

Эй. Я против.

Ева смотрит на меня – на него – опять на меня – снова на него – и растерянно выдает:

– Я… Да, х-хорошо.

Помявшись на месте, она задерживает на мне взгляд, от которого я едва не выпаливаю в лицо Мёрфи, что Ева со мной и она никуда не пойдет. Но, боюсь, в своих выпадах я уже зашел слишком далеко. Не хотелось бы стать проблемой для Евы в глазах самого мэра.

Но, когда они уходят с балкона, эта мысль медленно, но уверенно растворяется в моей голове под действием карнавала эмоций. Меня будто подбросило вверх, потом резко швырнуло вниз, и я завис в бесконечном падении.

Нет, у меня не осталось желания и сил думать о том, что на уме у Мёрфи. Я просто хочу оказаться с Евой подальше отсюда и, самое главное, наедине.

Спустя несколько минут я возвращаюсь в основной зал. Плавно обходя гостей, стараюсь не столкнуться лицом к лицу с Дэйном и вскоре замечаю Еву. Рядом с ней, конечно же, стоят мэр и еще пара мужчин, которых я не знаю.

План, план, план… какой же план?

Радует, что Мёрфи даже на собственном приеме не может поговорить с кем-нибудь тет-а-тет, поэтому то и дело отворачивается от Евы, комментируя высказывания двух назойливых типов в смокингах.

Я подхожу ближе. Ева смотрит то на мужчин, то на двери балкона и почти не разговаривает. Что-то не похоже на увлекательную беседу. И зачем Мёрфи уводил ее? Надеюсь, не для того, чтобы оградить от меня. Но и это поправимо.

Наплевав на приличия и субординацию, я оказываюсь около их «кружка» и все так же спокойно обращаюсь к мэру:

– Прошу прощения, что прерываю. – Я смотрю на Еву и протягиваю ей руку.

Глава 6. Ева

Существует золотое правило: не хочешь знать ответ – не задавай вопрос.

Не знаю, что стоит за моим вопросом Аарону и насколько я не была готова к правде, но его слова раскладывают меня по кирпичикам, проносясь по венам электрическим разрядом, который разбивает на сотни частей все, от чего я пыталась избавиться за этот месяц.

Я вздыхаю.

Желая чего-то, не всегда оказываешься готов к тому, что желание исполнится в точности с твоими ожиданиями. И, когда это происходит, первое, что тебя охватывает, – чистый неподдельный страх.

Он… Аарон хотел меня увидеть.

Но я прерываю его. Мне же не показалось. Не показалось ведь? Подхожу чуть ближе и на всякий случай смотрю по сторонам. Не хватало еще заполучить несколько случайных свидетелей разговора, к которому я сама не была готова.

Прошу его остановиться, пока дело не зашло слишком далеко, – он смотрит на меня в недоумении.

Почему? Да потому что нас могут, черт возьми, услышать!

Но донести это до Аарона не успеваю: мой взгляд перемещается за его спину, на незнакомую мне парочку, которая уверенно подходит к дверям балкона и собирается зайти внутрь.

Первый порыв – спрятаться. Не знаю почему. Мы же не делаем ничего запрещенного. Но я все равно дергаюсь к высокой туе в огромном кашпо и утягиваю за собой Аарона. Словно мы два подростка, которые забрели на чужую территорию и теперь прячемся там от посторонних, ведь если нас поймают, то родители непременно разгневаются и посадят под домашний арест. Но нет никаких родителей, и мы с Аароном далеко не подростки. Но тогда откуда эта дрожь?

Пока парочка обсуждает что-то увлекательное, заливаясь смехом, я стою так близко к Аарону, что едва могу дышать и соображать.

В голове мелькают знакомые картинки, но все они настолько далекие, что кажутся почти ненастоящими. Будто мы выдумали историю с выживанием в Форт-Коллинсе, чтобы скрасить неприятные воспоминания. Но… нет, все было по-настоящему. Мой порыв убить Аарона. Наше вынужденное сотрудничество. Моя ненависть к нему. Мои колючки, выпущенные в его сторону. Моя подавленная благодарность за спасение лучшего друга, моей семьи и меня, когда Аарон не выстрелил мне в голову после укуса. Мои страхи ночью в полицейском участке, когда я боролась с заражением и Аарон просидел со мной в камере до утра. Моя воля к жизни, когда я выбралась из собственной могилы и добралась до Аарона, чтобы, вопреки своему желанию, разрушить его вымышленную дружбу ужасной правдой.

Я так долго хотела причинить ему боль, а потом не могла найти себе места в попытках забрать ее. И кто я после этого? Кто я после всего, через что мы прошли? И кто мы месяц спустя, когда каждый пошел своей дорогой? Хотела бы знать, но сейчас, стоя рядом с ним в этом крохотном пространстве, не желаю ничего больше, кроме как остаться здесь до утра и чтобы никто в целом мире не побеспокоил нас.

Я смотрю на его грудь, приподнимаемую частым дыханием, смотрю на шею – он все еще носит ту цепочку с личным номером и кольцом? Спросить не решаюсь – это не мое дело. Поэтому просто стою и надеюсь, что этот момент наконец-то закончится, ведь, видит бог, я скучала по Аарону так сильно, что сейчас едва могу держаться, чтобы не подтянуться повыше и, схватив за воротник смокинга, не поцеловать.

Я скучала по нему – по его неуместным фразам, по решительным, но порой непонятным мне действиям. По его странной логике, по голосу, по взгляду, по запаху, по теплу – я скучала по нему всему целиком и полностью, и это медленно убивало меня, ведь одна мысль так и не покинула мою голову. Даже после того, как я простила его, я не смогла разорвать невидимую связь между ним и Лиамом. И любое сближение с Аароном неизменно приводило к одному жестокому выводу: я предаю своего брата.

Господи, помоги мне. Я не знаю, как вынести это все. Просто не представляю.

Тихо выдохнув, поднимаю голову и смотрю на Аарона, но становится только хуже. Он был мне врагом, но стал тем, без кого моя обыденная жизнь превратилась в беспросветное серое пятно. Не хочу быть зависимой от кого-то или от чувств к кому-то. Но и как бороться с этим, не знаю. Очевидный выход – бежать. Бежать как можно дальше. Но я стою здесь и… не могу сделать ни шага.

Прежде чем мой мозг подтолкнет к очередным не самым разумным действиям, я опускаю взгляд. Здесь очень жарко. Чертовски жарко, и дело вовсе не в пресловутых лампочках.

Когда парочка удаляется, я шагаю в сторону и отхожу от Аарона. Не могу смотреть на него, иначе неминуемо сорвусь. Но он не оставляет мне шансов на бегство.

– Ты права. Не здесь.

Но я не хочу быть права! Не хочу, слышишь? Ни в чем!

Первый порыв – зажмуриться, закрыть уши и закричать, но Аарон продолжает говорить то, что, пожалуй, мечтает услышать любая девушка. И я – далеко не исключение.

Предлагает уехать. Куда угодно. Куда захочу.

Замерев, медленно выдыхаю и оборачиваюсь, чтобы увидеть: он не врет, не выдумывает, не ищет удобные оправдания. Аарон приехал сюда ради одной причины.

«Уедем отсюда».

Все, хватит с меня запутанных мыслей, обвинений и беспокойства о возможных последствиях. Просто «да». Здесь и сейчас. Куда угодно – и неважно, что будет дальше. Моя разумная часть уже давно покинула этот балкон, как и номер в том отеле, и я совсем не стремлюсь догонять ее.

Но ответить не успеваю: на «арене» появляется еще один человек.

Да, я была уверена: чтобы забыть одного мужчину, нужен другой мужчина. Но не учла, что у них настроен радар друг на друга и за одним неизменно появляется другой.

Боже. Помоги. Мне.

– Вот ты где!

Я вздрагиваю и перевожу взгляд на Мёрфи. Как же это все не вовремя.

Выдав кривоватую улыбку, еще крепче сжимаю клатч, который вот-вот продавлю до основания.

Мёрфи обходит нас и протягивает руку Аарону для приветствия, воплощая один из моих худших кошмаров. А я-то переживала за соседство приглашения и порванного номера телефона на одном столе.

Брайан и Аарон обмениваются поверхностными любезностями, пока я бледнею рядом с ними. Нет. Нет, пожалуйста, нет! Уберите меня из этого кино, я не хочу участвовать в нем!

Я слежу за их движениями, как кот за лазерной указкой, и с каждой секундой мне становится все дурнее. Не думаю, что дело в шампанском.

И-и-и… Брайан предлагает поговорить.

Нет, только не сейчас. Прошу, только не сейчас!

Я смотрю на Аарона, ища поддержки или протеста, – ничего. Смотрю на Брайана – вдруг передумает? Но нет. Опять перевожу взгляд на Аарона и на Брайана.

Похоже, спасаться придется своими силами. К тому же я не могу взять и вот так послать Брайана – не после всей его помощи в Дарвене мне и моим близким.

Мельком взглянув на Аарона, следую к выходу, втайне надеясь, что этот разговор не продлится слишком долго.

Мы возвращаемся в зал, и меня накрывает шумом голосов, музыкой и звоном бокалов. Словно я оказалась на вечеринке Великого Гэтсби, но не особо вписываюсь в эту атмосферу. Брайан отводит меня в сторону и задает массу вопросов: про то, как мне живется на новом месте, про работу, про бабушку и дедушку, даже про Нейта. Он кажется таким участливым и заботливым, что мне становится неловко, ведь мысленно я так и осталась на балконе, куда периодически смотрю в надежде на чудо. Но вскоре к нам подходят еще двое мужчин – понятия не имею, кто они. Брайан представляет их, но я совсем не стараюсь запоминать имена и просто киваю на их рассказы, временами выдавая «ого», «вау», «ничего себе», «кто бы мог подумать» – словом, всячески поддерживаю светскую беседу.

Шампанское больше не пью (на сегодня с меня хватит), улыбаюсь незнакомым людям, но думаю о совершенно другом человеке, который вполне мог уехать, когда Брайан забрал меня у него из-под носа. Но Аарон Роуз не был бы собой, если бы так легко сдался. И на моем десятом взгляде на балкон Роуз внезапно подходит к нашей компании.

Я сжимаю клатч до белых костяшек и не слышу ничего, кроме голоса Аарона. В этот момент я вижу только его, что не на шутку пугает, но кто бы сейчас вправил мне мозги на место?

Я встречаюсь с его взглядом и смотрю на протянутую ладонь. Проходит секунда, вторая, третья… Слышу, как бьется мое сердце. И как быстро крутятся шестеренки в голове.

Не знаю, что после этого подумает и Брайан, и все его друзья, включая стерву-кузину. Не представляю, как буду оправдываться после, но мне и не хочется что-то объяснять этим людям.

Выдохнув, поднимаю взгляд, смотрю на Аарона и бормочу куда-то в сторону, словно зомбированная:

– Извините, я… отойду.

Я беру его за руку, и каждый следующий шаг напоминает прогулку под водой. Гулкий, медленный и одновременно быстрый, и все как… в тумане. Я иду за Аароном, попутно прощаясь с собственными убеждениями, которые строились на уверенности, что мне не нужен другой человек и что я никогда не сближусь с кем-то вроде Аарона Роуза.

Господи. Боже.

Я следую за ним, игнорируя чужие взгляды, перешептывания и возможные домыслы. Сейчас меня даже не заботит, что подумает Джейн и что потом вывалит на мою бедную голову. Все это будет потом, а пока…

Я выхожу за Аароном из главного зала и иду вниз по ступеням – до высокой двери на улицу. Роуз накидывает на меня свой пиджак, в котором я тону, как и в пальто в Форт-Коллинсе. Когда прохладный воздух ударяет по легким, спускаюсь по еще одной лестнице, которая ведет к машинам у входа, и внезапно прихожу в себя.

Резко выдернув руку, останавливаюсь на последней ступеньке и негодующе смотрю на Роуза.

– Нет, – выдаю упрямым голосом, впервые выровнявшись в росте с двухметровым Аароном. – Если собрался увезти меня куда-то, то… попроси об этом, как полагается.

Ясно тебе, Роуз?

Он вопросительно смотрит на меня, а затем тихо усмехается.

– Ладно. – Аарон встает еще ближе и принимает самый серьезный вид, будто еще немного – и объявит о выдвижении своей кандидатуры в президенты. – Ева Мартин, поедешь ли ты со мной… куда пожелаешь? – И вновь протягивает мне руку.

Он стоит слишком близко – настолько, что я могу до деталей рассмотреть радужку его зеленых глаз и, едва контролируя дрожь в коленках, в очередной раз убедиться, что в моей картине весь этот месяц не хватало важных деталей.

Не знаю, откуда во мне берутся силы держать лицо.

Я опускаю взгляд, старательно игнорируя быстрый стук сердца, с подозрением смотрю на Аарона и, выждав еще пару секунд, беру его за руку.

– Хорошо.

Но впереди меня ждет очередной сюрприз: машина Роуза.

Не будь я так сильно поглощена контролем за своей реакцией, непременно бы охнула. Но не уверена, радует ли меня этот шикарный «крейсер» или, скорее, вызывает нервный тик. Черт с ним, подумаю об этом потом – моя излюбленная стратегия в духе традиций старых фильмов.

Аарон открывает передо мной дверцу «бентли», я сажусь в салон и шумно выдыхаю, опять схватившись обеими руками за бедный клатч.

Все, назад пути нет. Теперь остается узнать, о чем Роуз хотел поговорить и к чему было его неожиданное появление.

Надеюсь, что на подобные разговоры у меня хватит сил и выдержки.

Глава 6. Аарон

Моя ладонь почти не двигается в ожидании.

Я смотрю на Еву, не обращая внимания на удивленные взгляды мэра и его собеседников, и жду, что она ответит, прежде чем кто-нибудь из них решит поинтересоваться, а не охренел ли я часом. Понятия не имею, могут ли быть последствия, – если честно, на большинство из них мне уже плевать.

Но Ева берет меня за руку, и я едва сдерживаю победную улыбку. Игнорируя чужие голоса, которые летят нам в спину, я веду ее через весь зал в направлении выхода, впервые за вечер чувствуя, что могу одолеть вообще все на свете (главное – не заблудиться в коридорах).

Но ощущение счастливого полета длится недолго.

Спустившись, надеваю пиджак на Еву – я как школьный бунтарь, который украл королеву бала из-под носа у самого популярного выпускника. А мне, на минуточку, тридцать пять, мать его, лет.

Как только мы выходим на улицу, я получаю в лицо порыв холодного ветра и немного прихожу в себя. Сердце перестает колотиться так, будто собирается выбить грудную клетку и лично врезать мне за все эмоции, к которым я так и не привык. Не спеша спускаясь по лестнице, чтобы Ева поспевала за мной на каблуках, пытаюсь продумать, что скажу ей в машине. Но внезапно она вырывает руку, тормозит на последней ступени и упрямо заявляет:

– Нет.

А?

Я оборачиваюсь в непонимании.

И тогда Ева говорит, что я не могу просто так взять и увезти ее куда-то, – сначала, оказывается, я должен попросить об этом соответствующим образом.

Еще несколько секунд я смотрю на нее с недоумением, а затем тихо усмехаюсь. Ева не была бы собой, если бы дала спокойно усадить себя в машину. Но это мне в ней и нравится.

Я встаю ближе, принимаю самый серьезный вид, на который способен, и спрашиваю, поедет ли она со мной куда пожелает?

На ум вдруг приходит другое, более серьезное предложение, которое я уже делал однажды, и на секунду мне становится не по себе.

Осень. В нашем с Лорой любимом парке красиво, как и всегда в это время года. Думаю, она обо всем догадывается – Лора всегда видела меня насквозь. Не знаю, сколько проходит времени, пока я не собираюсь с остатками смелости и не протягиваю коробку с кольцом. Да, Лора не выглядит очень удивленной, но ее глаза светятся от счастья. Конечно же, она чувствовала заранее, что я сделаю предложение, но все равно была рада настолько, что у меня не возникло ни тени сомнения, будто я делаю что-то не так.

Черт. Почему я думаю об этом именно сейчас?

Нет, не могу нормально мыслить.

Но, к счастью, Ева соглашается.

Опомнившись, я улыбаюсь, вновь беру ее за руку и веду к машине. Что ж, для начала неплохо. Посмотрим, как пойдет дальше.

В «бентли» прохладно – надо было завести машину раньше, но полезные мысли, по традиции, приходят с задержкой. Радует, что здесь отличная система климат-контроля, поэтому в салоне быстро становится тепло. Я перевожу взгляд на Еву и замечаю, как крепко она держит свою сумочку. Надеюсь, что сам так же сильно не сжимаю руль.

Я прошу Еву пристегнуться и указываю на ремень, а затем спрашиваю:

– Куда едем?

Но Ева отвечает не сразу. Закрепив пояс безопасности, она шумно выдыхает, откидывается на сиденье и, не глядя на меня, сообщает уже знакомый мне адрес:

– Вэллингтон драйв 18/1.

Когда мы выезжаем с парковки, я включаю музыку, чтобы в тишине не сойти с ума от собственных мыслей.

Ева молчит и всю дорогу смотрит то в боковое окно, то вперед, то куда-нибудь еще, но не на меня. И… это задевает. Хотя не знаю, чего я ждал. Может, надеялся, что, стоит нам остаться наедине – и Ева расскажет, как прошел ее месяц, или спросит меня о чем-нибудь, на что я точно смогу ответить.

Постепенно молчание достигает уровня той неловкости, которая сковала меня в запертом холодильнике, где Ева, пылая от ненависти, искала выход и бросала на меня гневные взгляды, а я то и дело вставлял идиотские комментарии, стремительно приближая момент, когда мне либо врежут по носу, либо отстрелят мозги.

Временами я все равно поглядываю на Еву. А она… хорошо смотрится в моем пиджаке. Впрочем, как и в моем пальто и, уверен, в любой другой моей одежде.

Черт, надо концентрироваться на дороге и приятной музыке, а я продолжаю рисовать в голове странные эпизоды.

В такой час на дорогах уже почти нет машин, и мы довольно быстро добираемся до нужного адреса, но эта поездка все равно ощущается дольше, чем путь от Центрального города до Дарвена.

Припарковав «бентли» у входа, отключаю двигатель и первым выхожу из машины: втягиваю носом холодный воздух, сжимаю и разжимаю пальцы, затем открываю дверь и подаю Еве руку.

Пауза тянется издевательски долго, и я в очередной раз успеваю дойти до бредовой мысли: вдруг Ева решит закрыться внутри, а потом и вовсе уедет прочь, оставив меня на улице? Но она все же берет меня за ладонь и встает рядом.

Я смотрю на нее в ожидании, но абсолютно не представляю, что может последовать дальше. Долгожданный разговор? Какой-нибудь вопрос? Пощечина?

– Спасибо, – тихо говорит Ева и, оставив меня в подвешенном состоянии, следует ко входу в дом.

Ладно.

Я закрываю «бентли» и молча следую за ней. Но расслабляться рано: в любой момент Ева может развернуть меня и послать ко всем чертям.

Мы заходим в лифт, и в этой гребаной железной коробке нет спасительного холода, нет пути к отступлению – есть только мы вдвоем на неприлично близком расстоянии друг от друга. Мое здравомыслие снова на грани. Я стараюсь не смотреть на Еву и не касаться ее плеча, а воротник рубашки, еще недавно казавшийся таким свободным, теперь напоминает удавку.

Зараза. Здесь очень жарко и тесно. Да где там нужный этаж?

Двери лифта открываются, когда я опять сжимаю и разжимаю пальцы, концентрируясь на ощущениях. В другой ситуации я бы заметил, что сам район довольно неплох, в подъезде нет стойкого запаха сырости, а лифт не исписан местными звездами граффити. Сейчас я держусь лишь благодаря совету Нейта, который он озвучил еще в Форт-Коллинсе: «Нужно иногда давать ей порулить. Ну, ты понимаешь, процессом».

Порулить процессом. Без проблем. Никаких, мать его, проблем, кроме моего неспокойного состояния. Хотел бы я заявить, что могу с легкостью передать контроль над ситуацией другому человеку и что плыть по течению – плевое дело. Но однажды такой свободой воспользовался другой человек и обернул это против меня.

Нет. Пошел на хрен, Фрэнк Донован. Хотя бы сейчас не лезь в мои мысли.

Ева другая. И с ней… все иначе. Да, в самом начале она пыталась меня убить, но не утянула на дно, как мой якобы лучший друг. К тому же, когда мы проснулись в отеле Форт-Коллинса и Ева водила пальцем по моей груди, рисуя невидимые узоры, я не стал портить момент и просто позволил ей делать все, что она пожелает. И… не прогадал.

Ева открывает дверь, но продолжает молчать и при этом не выказывает сопротивления, но у меня все равно перехватывает дыхание. Я будто завис в шаге от нужной высоты и при первом же неверном движении неминуемо сорвусь вниз.

Я захожу в квартиру, прикрываю дверь за спиной и оказываюсь в просторном лофте с высокими потолками и огромными окнами. Но мало что замечаю: слева вроде бы зона кухни, которую видно краем глаза, а впереди – гостиная с диваном у стены, телевизором и, похоже, журнальным столиком. Здесь много старой мебели, разных вещей, которые в другой ситуации было бы любопытно рассмотреть и изучить, но я могу только стоять и наблюдать за тем, что сделает Ева дальше.

Она отходит на пару метров, несколько секунд стоит ко мне спиной и наконец поворачивается.

– Ты сказал, что хотел меня видеть. – Ева разводит руками. – Вот, увидел.

От ее голоса, в котором нет ни грамма тепла, по телу пробегает легкий озноб. Черт, у меня будто лихорадка, и меня кидает то в жар, то в холод.

– Да. И… не только увидеть. – Я смотрю на Еву. Может, подойти к ней? Нет, лучше стоять здесь. Наверное, стоило начать с каких-то общих вопросов вроде «Как у тебя дела?» или «Как ты провела этот месяц?». Но у меня, само собой, вырывается иное: – Почему ты… не звонила?

Ева замирает, отводит взгляд и пожимает плечами.

– Так вышло.

Да черт возьми. И что это значит? У нее сломался телефон, потерялся мой номер, Мёрфи появился на горизонте? Не понимаю.

Ева смотрит на кухню, на пол, на небольшую тумбу у двери и вновь на меня.

– Может, потому что это было бы… не самой удачной идеей.

Меня так и тянет опять спросить: «Почему?», но тогда гарантировано получу в лоб: «Потому». Поэтому уверенно заявляю:

– Нет, дело не в этом. – Иначе я не стоял бы сейчас у нее в квартире, а был бы на полпути в Центральный город. – Ева, что происходит?

Она тяжело выдыхает, мотает головой и говорит:

– Я не хочу ничего усложнять. С тобой связано слишком… много всего.

Да, но…

– А еще… – Ева подходит к дивану, кидает на него сумочку и что-то берет с журнального столика. – Вот. – Она поворачивается и раскрывает ладонь, на которой лежат потертые и мятые клочки бумаги. – Я постирала твой номер вместе с джинсами.

Я смотрю то на бумагу, то на Еву, и… Черт. Вот же черт. За этот месяц я надумал столько причин, большая часть которых была так или иначе связана с нашим прошлым и смертью Лиама. Но мне и в голову не пришло, что номер мог просто… не сохраниться.

Она его постирала. Твою-то мать.

Видимо, дело в напряжении, в котором я пребывал весь вечер, и во внезапном облегчении, когда все встало на свои места, потому что в следующий момент мой рот сам собой растягивается в улыбке и я начинаю смеяться.

– Прости. – Я пару раз кашляю, стараясь успокоиться. – Я просто думал… Черт. Неважно.

– Что? Тебя это все веселит?! – взрывается Ева, и я с опозданием понимаю, что все-таки облажался. – Приехал посмотреть на меня и заодно посмеяться?!

Она рывком снимает мой пиджак и кидает им в меня. Я успеваю выставить руку и поймать его, но чувствую себя так, словно получил пощечину. Твою мать, все же шло нормально. Идиот.

– Да иди ты к черту, Роуз! Даже если бы у меня сохранился твой номер, я бы тебе все равно не позвонила! Зачем ты приехал?! Посмотреть на меня, спросить, почему я не звонила – что дальше? Ради чего это все?!

Меня едва не сносит этим ураганом, а взгляд Евы прокалывает насквозь сотни раз. Мои пальцы вновь предательски подрагивают, я крепко сжимаю пиджак и признаюсь:

– Мне тебя не хватало. Я… писал отчеты и думал о тебе. Работал и думал о тебе. Я не спал ночами и хотел снова услышать твой голос. Хотел увидеть, как ты улыбаешься, хмуришься, как закатываешь глаза, когда я говорю какую-нибудь глупость, и как смотришь на меня и… не ненавидишь. Я ждал звонка, но его не было. Ева… – Я молчу, переводя дыхание. – Знаю, наше прошлое… Все очень сложно. Но я вернулся из Форт-Коллинса и понял: мне мало двух дней с тобой. Я хочу гораздо больше.

Глава 7. Ева

Большинство людей сами усложняют себе жизнь, даже если хотят, чтобы все было просто и понятно.

Я вот хочу. Очень хочу. Но еще сильнее боюсь новой потери – я уже потеряла родителей, брата и теперь не хочу потерять то, что осталось от меня в итоге. Знаю, было бы проще обвинить кого-нибудь в своих бедах, но я безумно устала искать крайнего. Это не тяга к одиночеству и не громкие заявления в стиле «Да мне никто не нужен!». Конечно же нужен. Как и любому человеку. Но там, где следует строить, я могу только разрушать. Мне нечем делиться, кроме боли, а в голове хаос и ни грамма спокойствия. Все путается, противоречит друг другу, сводит с ума. Я хочу, чтобы было легко и понятно, но мои мысли – как те порванные бумажки на журнальном столике. Ни собрать, ни выкинуть, и пользы от них тоже ноль. Остается наблюдать, к чему приведет очередная попытка сохранить себя от полного и беспросветного саморазрушения.

Я вяло реагирую на просьбу пристегнуться, но все же перетягиваю себя ремнем, попав в крепеж со второй попытки.

Аарон спрашивает, куда едем, но я молчу. Как будто у нас много вариантов.

Уедем куда глаза глядят? Куда угодно, лишь бы подальше? Но как быть, если я хочу сбежать даже от него?

Я шумно выдыхаю, откидываюсь на спинку сиденья и называю адрес. Молодец, Ева. Так хотела скрыться, что везешь Роуза к себе домой.

Прикрыв глаза, мысленно чертыхаюсь.

Возможно, это не самое умное решение, но у меня в клатче не завалялась записка с подсказками, как правильно поступать в той или иной ситуации. А жаль.

Во время поездки стараюсь смотреть куда угодно, но не на Аарона. При всем моем желании увидеть его я не была готова ни к его появлению, ни к грядущему разговору, а выпитое шампанское не помогает принимать внятные решения. Я смотрю на улицы ночного города, но не замечаю ни зданий, ни редких людей, ни рекламных баннеров, напоминающих о прохождении чипирования. Отчасти мне все равно, в каком направлении движется «бентли». Если Роуз вывезет меня за город и оставит в глухом лесу – наплевать. Сил не осталось даже на вялую самозащиту.

Первая хорошая новость: когда «бентли» тормозит у дома, я успеваю протрезветь.

Вторая: мы все-таки не в лесу.

Я вздрагиваю от хлопка дверцей, слежу взглядом за Аароном – как он обходит машину и как затем подает мне руку, – и только сейчас в полной мере понимаю, что все происходит на самом деле.

Давай, Ева. Не тупи. Твой дом. Рука Аарона. Пора выходить.

Помедлив, я принимаю его ладонь и встаю перед ним в полный рост, но по-прежнему кажусь маленькой рядом с его высоченной фигурой.

Мне бы пойти к дому, но я смотрю в глаза Аарона, прокручивая в голове одни и те же вопросы. Зачем он приехал? К чему это все? Или он совсем не думал о том, что будет после?

С опозданием пробормотав благодарность, направляюсь к подъезду. На улице довольно прохладно, но мне повезло с этим большим пиджаком, а вот Роузу сейчас не позавидуешь.

Путь до лофта длится вечность. Ступеней слишком много, лифт чересчур медленный и душный, замок заедает и открывается не сразу, а когда я наконец вхожу в квартиру, то благоразумно отступаю подальше от Роуза, чтобы не натворить дел с порога.

Быстрый взгляд по сторонам – черт, совсем не успела прибраться. Повсюду раскиданы вещи, которые остались после моих рассеянных сборов на вечер в мэрии. Даже коробка от пиццы лежит на диване. Позор, Ева. Позор и провал.

Занервничав еще сильнее, я поворачиваюсь к Аарону и начинаю атаковать первой.

Говорит, хотел меня увидеть – вот, увидел. Дальше-то что? Он хотел посмотреть на меня или дело этим не ограничивается? И если так, то что вообще творится в его голове? Нельзя же просто так взять, сорваться в духе подростковых фильмов и приехать в другой город, не имея никакой четкой цели.

Или можно?..

Но Аарон говорит, что хотел не только этого.

Мои брови приподнимаются на лоб, на лице застывает немой вопрос.

Значит, угадала. Впрочем, это было… несложно. Но мне мало простого «Я хотел тебя увидеть». Мне мало его желания «посмотреть на меня», я не экспонат в музее. Мне нужна какая-то определенность, нужно хоть что-то, за что я смогу зацепиться в темноте, которая окружила меня со всех сторон и подкидывает отчаянные мысли.

Но следующий вопрос вгоняет меня в ступор.

Почему я не звонила? Ох. Только не это.

Я отвожу взгляд и, дергая длинные рукава пиджака, пожимаю плечами, сообщая, что так вышло. Не самый однозначный ответ, и Аарон явно потребует пояснений, которые мне как-то неловко озвучивать вслух.

Еще немного бегаю взглядом по квартире, но в итоге все равно возвращаю его на Аарона. Нет, надо объяснить. Хотя бы отчасти.

Говорю, что это было бы не самой удачной идеей.

Позвони я ему пару недель назад, мы бы с разбега упали в историю, которая пугает меня до ужаса. Готова ли я зайти так далеко – и особенно с ним? Я всегда думала, что отношения на расстоянии – вообще не мое. Разве что кратковременные отношения – но не с ним. Только не с Аароном. Нравится мне или нет, но он зацепил меня сильнее, чем я планировала.

Но Роуз уверен в обратном. Черт, он словно видит меня насквозь, хотя и мои ответы не годятся для убедительной причины.

Я нервничаю и начинаю злиться – больше на себя и на обстоятельства, где я вот-вот буду зажата в угол.

Тяжело выдыхаю, как вселенский мученик, в сотый раз мысленно ругаюсь. Никогда не любила подобные беседы, поэтому всегда избегала даже их намека.

– Я не хочу ничего усложнять. – Потому что с ним не будет просто. С ним, со мной, с теми, кто мы есть, кто мы друг другу и что сделали в прошлом, которое прочно связало наши истории в то, чему я вряд ли смогу найти объяснение. – С тобой связано слишком… много всего.

Как бы мне хотелось донести ему свои мысли без слов – чтобы он понял все сам и без моих подсказок. Но это же мужчины. Они, как говорится, с другой планеты, и порой наши языки не совпадают.

Ладно, черт с этим стеснением. Скажу правду.

Я подхожу к дивану, кидаю на него клатч и беру с журнального столика горсть бумаги. Раскрыв ладонь, на которой лежат остатки записки Аарона, признаюсь, что постирала его номер вместе с джинсами. Представляю, как это звучит со стороны, – я бы и сама не поверила в услышанное, но у меня есть доказательства. И все же это не главное – то, почему я не звонила. Мне есть что сказать Аарону – мне так много нужно сказать ему, но его реакция едва не выбивает почву из-под моих ног.

Широко улыбнувшись, он начинает смеяться, а я – ошарашено хлопать ресницами.

– Что? – вырывается у меня на выдохе, и я чувствую, как в груди стремительно закипает возмущение, пока Аарон заливается хохотом. Значит, ему весело?!

Я бросаю смятые бумажки на пол и загораюсь еще сильнее.

Прищурившись, глубоко и часто дышу и в следующий момент, сорвав с себя пиджак, кидаю им в Аарона. Я почти не контролирую себя, пока посылаю Роуза к черту, и откровенно вру, что ни за что бы ему не позвонила, – вру, потому что его смех выводит меня из себя и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не кинуть что-нибудь еще. Но рядом только телевизор, клатч на диване и туфли на ногах. И любой из вариантов закончится плохо.

– Зачем ты приехал?! – опять набрасываюсь я на Аарона, а в носу начинает совсем неуместно щипать.

Лишь бы не расплакаться.

Но все, что говорит Аарон дальше…

– Мне тебя не хватало.

Сердце замирает в груди. Я боюсь пошевелиться.

– Я… писал отчеты и думал о тебе. Работал и думал о тебе. Я не спал ночами и хотел снова услышать твой голос. Хотел увидеть, как ты улыбаешься, хмуришься, как закатываешь глаза, когда я говорю какую-нибудь глупость, и как смотришь на меня и… не ненавидишь. Я ждал звонка, но его не было.

Чувствую, как подкатывают слезы, но остатки здравого смысла не сдают позиции.

– Ева…

Не надо, пожалуйста, хватит.

Его голос, его слова… мне конец.

С опозданием понимаю, что задыхаюсь, – делаю медленный беззвучный выдох, медленный, очень медленный вдох.

«…Мне мало двух дней с тобой. Я хочу гораздо больше».

Я должна прогнать его. Аарон должен уйти прямо сейчас, потому что… это неправильно. Он приказал казнить моего брата, я ненавидела его целый год и даже пыталась убить, а теперь…

Все это неправильно от начала и до конца и не должно было случиться. Но именно я положила этому начало в Форт-Коллинсе. Мне и ставить точку – пока все не зашло слишком далеко.

Я делаю полшага вперед и замираю, когда вижу слишком яркую картинку: наплевав на свои страхи и сомнения, я срываюсь с места и подбегаю к Аарону, ведь больше не хочу продолжать этот концерт; я едва дышу и стою, а он так сильно нужен мне, что все остальное может идти к черту; хочу жить в моменте, хочу жить здесь и сейчас, как советуют многие психотерапевты и доморощенные блогеры.

Но в ту же секунду задумываюсь и о другом.

«Я хочу гораздо больше».

В Форт-Коллинсе мы были поглощены выживанием, но всего одно утро рядом с Аароном заставило меня скучать по нему так, как я не скучала ни по одному мужчине. Я никогда и ни к кому не привязывалась, не вступала в серьезные отношения и не рыдала в подушку после расставаний. Но Аарон…

Всего три дня с ним – и я впала в легкую депрессию на целый месяц. А что случится, если мы пробудем друг с другом дольше? Сколько у нас есть дней? Я же… я просто не вывезу это все…

Хрипловато выдохнув – в легкие будто стекла насыпали, – иду к Аарону, но в последний момент прохожу мимо, содрогаясь от отчаянного решения и от странной притупленной боли с привкусом чего-то… противоестественного. Словно я убеждаю себя, что делаю верный выбор, но не замечаю, как совершаю ошибку.

Ничего. Ничего, все наладится. Он выдохнет, я выдохну, пройдет еще немного времени, и мы забудем друг о друге.

Я встаю у двери, приоткрываю ее и прошу:

– Пожалуйста… уходи.

Прячу глаза в пол, держусь подрагивающими пальцами за дверь и жду, когда Роуз покинет квартиру. Но с каждой секундой мне становится все больнее, а паркет медленно расплывается под ногами.

Сердце быстро бьется в груди.

Все будет хорошо, Ева. С тобой все… будет… хорошо.

Но с каждой секундой, каждым ударом и каждым шагом Аарона к выходу становится больнее.

Сколько у нас есть дней?.. Да черт их знает.

Я резко закрываю дверь и прижимаюсь к ней спиной, пристально глядя на Роуза.

Пульс стучит в висках, грудь поднимается и опускается под частым дыханием.

Черт.

Мне конец.

Глава 7. Аарон

Никогда не умел нормально выражать эмоции.

Не знаю, как Лоре удавалось справляться с моей медвежьей поступью, когда дело доходило до выражения чувств. Ей было достаточно посмотреть мне в глаза, чтобы все понять, а еще она всегда находила нужные слова, чтобы разговорить меня, если я замыкался в собственных мыслях.

Но с Евой все иначе. Я не могу донести до нее мысли без слов, не могу показать, как тяжело мне было без нее этот месяц и как, услышав ее голос по радио, я понял, что мои сомнения – полная хрень. И мы совершенно точно не на одной волне, когда дело доходит до объяснений и тяжелых разговоров. Но я стою здесь, смотрю на нее и понимаю: я не желаю ничего, кроме как обнять ее, прижать к себе, сказать, как она дорога мне, просто потому, что она есть и такая, какая есть, – и послать к черту все, что стоит между нами.

Но я уже высказал все, что копилось внутри, а лучше не стало. Я смотрю на Еву в ожидании и понятия не имею, что происходит в ее голове. Какая-никакая, но стабильность. Но, несмотря на благие намерения, похоже, я причинил Еве еще больше боли, хотя обещал Нейту, что до этого не дойдет.

Может, я зря приехал?

Но секунду спустя гоню эту мысль прочь: я должен быть здесь. Даже если сейчас все охренеть как запутанно.

Я уже собираюсь сказать что-нибудь еще, чтобы не сходить с ума в тишине и неопределенности, но Ева начинает идти в мою сторону, и я успеваю обнадежить себя благополучным исходом. И за мгновение до того, как я шагну ей навстречу, Ева проходит мимо, обдав меня легким ветерком с запахом духов.