Альтарика. Спящее сердце

Пролог

Верите в инопланетян? Да все, наверное, уже верят, хоть никто и не видел особо. О них много говорят, фильмы снимают, теории какие-то строят. Народ сообщества создает. Целые ученые даже есть – уфологи называются.

Думаю, не ошибусь, если скажу, что всем на них глубоко параллельно. Ну есть и есть они. Летают там где-то на своих тарелках. И пусть летают. Главное, чтоб нас не трогали.

Но когда зеленые человечки начинают «трогать», вот тогда становится страшно. Мы не знаем, на что они способны. Насколько опасны. Их разум чужд нам. Они другие. И мы чувствуем себя беззащитными, даже на своей собственной планете.

Так случилось и со мной. Меня забрали. Совершенно точно инопланетяне. Однако я даже не знаю, как они выглядели на самом деле. Я их так и не увидела, оказавшись в месте, которое может очень быстро меня убить. Или сожрать, что еще неприятнее…

Глава 1

Что последнее я помню? О, это был прекрасный вечер. Он обещал стать запоминающимся и очень горячим. Я – девушка занятая. Секретарь начальника отдела продаж в крупнейшей IT-компании страны. Это лишь со стороны может показаться, что секретарь только и делает, что пасьянс раскладывает да ноготочки полирует на рабочем месте. Вообще нет. Ни разу. Мой начальник – козел (но, надо признать, умный козел) скинул на меня абсолютно все организационные и административные вопросы и всё делопроизводство. Но козел он не поэтому, а потому что руки свои распускать начал в последнее время. Это бесит меня. Ведь если дело и дальше так пойдет, то мне придется уволиться, несмотря на шоколадную зарплату. И пусть я очень давно вышла из крайне токсичных отношений, где был не мужик, а ревнивый параноик, и меня не касались вот уже почти год, на Виктор Палыча я даже при этих условиях не соглашусь ни за какие деньги.

Так вот, вечер обещал стать сумасшедшим. На корпоративе в честь подписания жирного контракта с зарубежной фирмой я встретила просто потрясающего брюнета. Голубоглазый, с ослепительной улыбкой и телом греческого бога, затянутый в шикарный черный костюм, мужчина из всей этой толпы размалеванных женщин выбрал меня. Я тоже, конечно, была размалевана, но на фоне ярких разноцветных платьев, мое маленькое черное так легко было пропустить. Но этот Аполлон взял курс прямо на меня, четверть часа мурлыча своим бархатным голосом мне на ухо бессмысленные речи и угощая коктейлями. А после пригласил найти место потише.

Опрометчиво, скажите вы? Возможно, но мы живем в современном мире. Этот парень не выглядел, как маньяк. И я так сильно изголодалась по крепкому мужскому… телу. Конечно, он получил положительный ответ. Единственное, чем я себя обезопасила, написала смску Нике, присутствующей на вечеринке, что ухожу с красавчиком, на которого она тоже стреляла восторженными взглядами.

А дальше? Дальше большой черный провал… Последнее, что помню, как передо мной открывается белая дверь мерседеса и непонятный холод, коснувшийся выступающего позвонка на шее. А следующее – бездонное чувство ужаса от невозможности вздохнуть. Отдаленно звучит мерзкий звук глухой сирены. Я распахиваю глаза, обнаруживая себя в какой-то стеклянной трубе. Здесь жарко, влажно и абсолютно нечем дышать. Красный свет вспышками освещает темноту, пугая меня до состояния безумия. Я резко переворачиваюсь на бок, ощущая какие-то тяжи на руках. Но меня это не волнует. Воздух. Нужен воздух! Хотя бы глоток!

Отчаянье заставляет колотить по толстому стеклу, по которому бегут тысячи капель, блестящих багровой краснотой. Выход. Должен же быть где-то выход. Истово желая жить, я начинаю дико вертеться, колотя по всему, до чего могу дотянуться. Грудь уже ломит, а по периферии зрения начинает ползать темнота, когда пальцы запутываются в тонких проводах. Я бешено дергаю их, но ничего не происходит. Зрение цепляется за дырочки, из которых они торчат, где рядом расположен ряд разноцветных кнопок. Думать, какая из них для чего, я не могу, поэтому самозабвенно луплю по всем сразу.

Раздается натужное «пфш-ш-ш», и стеклянная колба открывается. Воздух с хрипом влетает ко мне в легкие. Желая оказаться, как можно дальше от своей ужасной камеры, я бешеной рыбиной выталкиваю себя и с грохотом падаю на металлический решетчатый пол, продолжая жадно глотать кислород. Левая рука, на сгибе, болит и жжет, но это пока не привлекает моего внимания. Я дышу, дышу, дышу. Противный красный свет по-прежнему мигает, а сирена продолжает надрываться громко и отвратительно. Постепенно мое дыхание нормализуется, и я понимаю, что мокрая насквозь, по бокам висят термоядерно-рыжие сосульки волос, с которых капает вода, а левая рука истекает кровью из двух дырок в венах. Должно быть, те провода являлись какими-то катетерами.

Дрожа с головы до пят, я тяжело сажусь, осматриваясь, где нахожусь. Мое и без того загнанное сердце начинает колотиться еще быстрее. Огромное вытянутое пространство сделано полностью из металла. Ничего кроме металла, мигающей лампы, темных стеклянных колб и гигантской разорванной дыры, находящейся на другом конце. Там беспрестанно коротит синими вспышками из кучи змеевидных пучков проводов, а дальше… Дальше раскинулись просто невероятных размеров деревья, кусты и неизвестные растения. Они слабо горят и дымятся от прибиваемой с неба стены дождя. Джунгли? Это джунгли? Но ни в одних джунглях нет таких размеров растений! Да и растений таких нет! Я не ботаник, но точно знаю, что столь громадных листов ромбовидной формы и ярко-голубого цвета на Земле нет!

В панике мой взгляд вновь устремляется на окружающий металл. Дыхание учащается, выдавливая из глаз слезы животного страха. Мозг не желает принимать единственный возможный вариант. Корабль? Это космический корабль? Я не могла на нем оказаться. Может, это шутка коллег? Да! Наверняка розыгрыш! Масштабы, конечно, очень впечатляют. Вот почему тот красавчик подошел именно ко мне. А дальше, наверное, как-то усыпил, чтобы реализовать эту жуткую подставу. Меня немного смущает, что всё это уголовно наказуемо, но если через пару часов я окажусь дома, то я готова простить зачинщиков. Лишь бы это была шутка.

От страстного самовнушения меня отвлекает резкое движение и глухой стук, прорывающийся между противным «бэ-бэ-бэ» охрипшей сирены. Я поворачиваю голову и вижу, как в соседней от моей открытой колбы с безумными глазами бьется девушка.

– Вот черт, – выдыхаю я, резко вскакивая и едва не падая обратно, провалившись шпилькой в щель металлического пола.

Могу представить, что чувствует сейчас эта бедняга, поэтому даже не пытаюсь вытащить застрявший каблук, просто выпрыгивая из своей туфли.

– Успокойся! – ору я, подбежав к запотевшему стеклу. – Там кнопки! На той стороне кнопки! Где провода!

Но девушка меня не слышит. Стекло слишком толстое. Она лишь открывает рот, как огромная рыба, бешено таращит глаза и колотит по стенам.

Поняв, что докричаться до нее не получается, а воздуха там вряд ли больше, чем было в моей капсуле, я начинаю лихорадочно осматривать всё вокруг в поисках кнопки. В темноте мне удается нащупать узкий выступ с небольшой клавиатурой в «голове» стеклянной трубы. Не знаю, для чего они все нужны, но, полагаю, самая большая и красная – то, что мне необходимо. Стоило по ней ударить, как раздался уже знакомый «пфш-ш-ш».

Тут же из колбы вывалилась мокрая, как мышь, шатенка. Рухнув на пол, она встает на корточки и жадно втягивает воздух. Ее трясет. Левая рука так же, как и моя, разодрана в кровь. Я не трогаю ее. Меня простреливает ужас того факта, что не одна капсула имеет «жителя». Пока девушка хрипела на полу, я подошла к соседнему стеклу.

– Мать моя женщина… – вырвался из меня испуганный выдох.

Еще одна! В ее сосуде стремительно убывала вода, и она безмятежно спала. Я быстро подбежала к следующему, обнаружив еще одну пленницу. В ее капсуле плещется чуть больше мутноватой жидкости. И следующая оказалась не пуста, а количество мути достигало половины.

Пробежав до конца, я насчитала восемь спящих девушек. И самые последние полностью погружены в воду. Надежды на злую шутку таяли на глазах. Никто бы не стал тратить столько денег на подобные декорации. Не ради меня. Из капсулы, где исчезла жидкость, раздалась дробь панических ударов, и я поспешила на помощь. В этот раз на разговоры время не тратилось. Пальцы быстро отыскали нужную кнопку и выпустили на волю мокрую брюнетку.

С грохотом бухнувшись на пол, она тоже остервенело принялась втягивать воздух. Я не знала, можно ли открывать капсулы, пока девушки спят, поэтому дожидалась момента, когда они проснутся, чтобы выпустить их. На четвертой несчастной до меня донесся истерический вопль шатенки:

– Что происходит!? Что это такое!? Что происходит!? Что происходит!?

Я бы с удовольствием присоединилась к ее воплям, но меня ждали задыхающиеся девушки, поэтому крикуха осталась без поддержки. Точнее, без поддержки она была, пока брюнетка не восстановила дыхание. Как только это произошло, по разорванному кораблю прокатился душераздирающий вопль одной затяжной противной буквой «а». Прооравшись, она начала рыдать с подвываниями и что-то невнятно булькать словами, похожими на: «не верю… что это?.. как такое может быть…». Через какое-то время к ней присоединилась выпущенная третья девушка с темным каре, завыв в голос, а за ней четвертая со светлыми волосами и тонкими эльфийскими чертами лица. А вот пергидрольная блондинка с огромной силиконовой грудью и накаченными губами удивила. От нее не раздалось ни звука. Она лишь в ужасе взирала на всю обстановку и голосящих девушек.

Что касается меня? Я даже радовалась, что занята полезным делом, иначе, несомненно, пополнила бы коллекцию этого «вытья на луну». Меня так же, как и девчонок, одолевали дикая паника и животный страх, но они быстро сменились обидой и злостью, когда взревевшая шатенка вдруг врезалась в мое трясущееся от холода тело и вписала нас в металлическую стену.

– Ай! Ты сдурела!? – крикнула я, едва успев нажать на кнопку разблокировки последней капсулы.

– Что ты с нами сделала!? Где мы!? – заорала она, долбя меня о металл, тряся за плечи.

Взбесившись до белых пятен в глазах, я ударила бешеную истеричку ладонью в лицо, оттолкнув от себя.

– Да при чем здесь я, дура!? Я спасла тебя, а ты теперь на меня кидаешься!?

– Вот и именно! Ты единственная, кто была не в этой колбе! Куда ты нас притащила, маньячка!?

Мне захотелось наброситься на эту сумасшедшую и выколотить из нее всю дурь. Слушая наши крики, другие девушки притихли.

– Да нужны вы мне триста лет! Я так же, как и вы, ничего не понимаю! Я очнулась вон в той стеклянной бочке за две минуты до того, как очнулась ты! И поверь, мне тоже очень сильно хотелось порыдать в голосину, но, к сожалению, пришлось отложить, так как ты долбила в стекло, мечтая оттуда выбраться! И, если бы не я, задохнулась бы! Так что не стоит благодарностей!!

Зрачки шатенки так сильно расширились, что затопили всю радужку, не позволяя распознать ее цвет. Она пребывала в ужасе, пытаясь заглушить его бешенством, сжимая и разжимая мокрые от воды и крови кулаки.

– И только тронь еще меня, я из тебя мозги вышибу! – прилетело ей       предупреждение.

Угроза вряд ли мне по силам, но истеричке-то это неизвестно. Больше никто ни на кого не нападал. Склочная шатенка отошла к покореженному металлу выхода, выглянув в сожранные мраком джунгли. Если бы не догорающие листья на странных деревьях и гигантской траве, вообще ничего невозможно было бы разглядеть.

К ней присоединилась «эльфийка», пугливо подойдя к раскуроченной стене.

– Господи боже… – удалось мне расслышать тихий шепот, в момент тишины «бекающей» сирены.

За ней последовали остальные девчонки, как и я. В безмолвном потрясении мы простояли очень долго, разглядывая дымящиеся буйные пейзажи. Никогда в жизни мне не приходилось видеть растения таких размеров и расцветок. Учитывая то, что мы стояли в чем-то, напоминающем часть космического корабля, выводы напрашивались сами собой. Это ни разу, ни одним маленьким листочком не походило на Землю. Здесь даже воздух был другой. Он словно раздувал легкие. Это ощущалось даже слегка неприятно, будто ты сейчас еще пару раз вздохнешь и взлетишь воздушным шариком в небо. В очень черное… жуткое небо.

– Надо скорее взять огня и разжечь костер здесь, – вдруг раздался хриплый голос.

Я повернула голову, с удивлением осознав, что говорит пергидрольная силиконовая блондинка.

– Если здесь есть хищники, огонь поможет отогнать их. Я пойду возьму его с горящих деревьев, пока он не погас, а кто-нибудь пусть соберет веток и камней, – уверенно продолжила она, с ужасом рассматривая танцующие во тьме тени.

– Я не пойду… не пойду… не пойду… – зачастила перепуганная насмерть толстушка, освобожденная одной из последних.

Для убедительности своих слов она даже попятилась назад. Больше всех ее реакция разозлила злобную шатенку.

– Мы все здесь в одной лодке. И все боимся. Очень похоже, что мы не на Земле, и, если это так, нужно объединяться и очень быстро сделать всё, чтобы защитить себя.

– Не пойду. Не пойду. Не пойду, – словно заведенная, повторяла толстушка.

– Подбери сопли и шевели задницей! – гаркнула самая агрессивная из нас.

– Оставь ее, – встряла я, понимая, что бесполезно трогать столь испуганного человека. – Нас здесь достаточно, чтобы собрать палок и камней. Пошли.

Шатенка что-то процедила сквозь зубы, но от толстушки отвернулась. Нам всем потребовалась пара минут, чтобы решиться спрыгнуть на темную землю. Отправились пятеро: я, блондинка, шатенка, «эльфийка» и красивая мулатка, вытащенная из капсулы предпоследней. Одеты мы были по-разному. На блондинке красовалось лишь шелковое нижнее белье ярко-красного цвета. На мне всё то же черное короткое платье. Шатенка была одета в домашнюю футболку со смурфами и теплые штаны с носками. «Эльфийке» повезло больше, она являлась счастливой обладательницей теплого спортивного костюма тройки и дорогих добротных кроссовок. Мулатку судьба тоже не обидела. От дождя и застывшего холодом воздуха ее прятал белый кроп топ, голубые плотные джинсы, черная кожаная косуха и тоже кроссовки.

Первой на землю спрыгнула блондинка, одолжившая у еще одной темноволосой девушки домашние пушистые тапки-зайки. Следом пошла я и «эльфийка», собирать палки посуше для костра. Мулатка и шатенка за нами, ответственные за камни. Мне пришлось отломать каблуки, дабы не переломать ноги.

Мы старались держаться поближе друг к другу, в ужасе замирая и реагируя на каждый посторонний звук. Никто не разговаривал, сконцентрировавшись каждый на своей задаче и скорости ее выполнения. Любой куст вызывал во мне неконтролируемые приступы страха, когда нужно было отодвинуть синий, голубой, зеленый или розовый лист, чтобы отыскать хоть какую-нибудь палку. Прямо скажем, палок здесь валялось немного. Были веточки, но, как и следовало ожидать, ни одной сухой. Минимум сильно влажные.

Неподалеку бормотала под нос ругательства блондинка, пытающаяся разжечь кривую сырую палку от тлеющего ствола. Но та лишь дымилась, разливая в воздухе горький, очень специфический запах. Мы ориентировались на нее. Как только ее уродливый факел, наконец-таки, загорелся, все дружно побежали к кораблю. Снаружи он выглядел как огромный черный лепесток ромашки, оторванный от соцветия.

Передав девушке с длиннющей, ниже ягодиц, косой огонь, блондинка взяла пучок собранных веток себе и велела мне и «эльфийке» очищать их от мягкой влажной коры, первая показывая пример. Шатенка и мулатка, по команде нашего образовавшегося командира, принялись раскладывать камни круглым валом. Оставшиеся девчонки, придя в себя, присоединились к чистке «хвороста».

Пока мы не развели костер, никто не говорил. Но как только в корабле вспыхнули горячие оранжевые лепестки, поднимающие черное пахучее облако под самый потолок, и все уселись по кругу, начав греть руки, мулатка вдруг заговорила:

– Меня Офелия зовут, – очень тихо произнесла она, обхватив себя за колени и глядя в центр огня.

– Меня Аня, – подхватила злая шатенка.

– Я Дана, – отозвалась «эльфийка», сидящая напротив меня.

– Лилия, – представилась я, с каждым именем ощущая всё большее осознание чего-то неизбежного, что бесповоротно поменяет мою жизнь.

– Фрида, – вздохнула блондинка.

– Ева, – присоединилась девушка с длинной косой.

– Таисия, – всхлипнула плакса брюнетка.

– Агата, – сипло каркнула девушка с каре.

– Эмилия, – едва ли не шепотом проговорила самая тихая из нас с сырыми пепельными волосами.

И тишина. Все ждали, когда представится последняя подруга по несчастью. Однако пышнотелая мадам с ярко-вишневыми волосами, сидевшая между Евой и «эльфийкой» Даной, продолжала с непередаваемым ужасом в глазах смотреть в сторону джунглей.

– Ну? – недовольно разбила тишину злюка Аня. – Есть у тебя имя? Или мы тебя «не пойду» звать будем?

Губы у толстушки задрожали, будто она так же, как и я, чувствовала, что, назвавшись, обратной дороги уже не будет. Так ее и не будет. Мы сидим в куске железа с разведенным костром, и помощи ждать неоткуда. Вряд ли за нами вернутся те, кто похитил. Наш кусок корабля оторван. Велика вероятность, что это лучшая его часть, других может уже и не быть.

– Ри-римма-а, – всхлипнула толстушка, уткнувшись в ладони и завыв.

Ее никто не осудил, ибо каждая желала сделать также. Шок не давал нам разговаривать еще какое-то время. Мы молча варились в собственных неутешительных мыслях и предположениях, пока темнокожая Офелия вновь не заговорила:

– Нас похитили, да?

– Очень похоже на то, – мрачно подтвердила наш организатор – Фрида.

– Но… кто? Зачем? – неуверенно мяукнула Офелия, будто боялась, что похитители могли прятаться за стеной.

– Кто? – агрессивно переспросила Аня. – Мы вылезли из капсул какого-то космического корабля в непроходимых джунглях, на какой-то поганой Пандоре, где растут лопухи размером с обеденный стол. Кто, черт возьми, нас мог похитить?

Длинноволосая Ева и брюнетка Таисия тут же заревели, так же, как и Римма, уткнувшись в ладони.

– Нечего нюни распускать, – строго отрезала Анна. – Надо решать, как нам выбираться отсюда.

– Выбираться? – удивленно переспросила Фрида. – Выбираться куда? Этот корабль единственное безопасное место сейчас для нас. Мы посреди джунглей, которые в сто раз могут быть опаснее наших земных. А я б и туда не сунулась.

– Мы должны это выяснить. Вдруг за ближайшим поворотом здесь уютный город с летающими машинами?

Фрида выпучила на Аню свои голубые глаза, явно сомневаясь в ее умственных способностях.

– Это мы сможем выяснить, как только взойдет солнце, – влезла я, пытаясь не поддаваться панике и мыслить рационально. – Найдем самое высокое дерево и влезем на него, чтобы осмотреть местность. Если эта планета – одни сплошные джунгли, то я поддержу Фриду. Безопаснее будет остаться здесь и попытаться выжить.

Глава 2

Солнце, а точнее, три солнца близились к закату (слава тебе, Господи!). Похоже, время здесь шло иначе. Мы это заметили еще ночью, пока, разбившись на пары, лежали в обнимку друг с другом и стучали зубами. Кто-то из девчонок даже успел предположить, что на этой планете может и вовсе не быть никаких дней. Опровергла эту теорию Ева, окончившая биологический факультет какого-то университета в Нижнем Новгороде. Она сказала, что без солнечного света такие джунгли вряд ли бы вымахали.

А через пару часов, на радость нам, взошло солнце… За ним еще одно, а после третье. И с каждым из новых небесных светил температура стремительно повышалась. Воздух налился чудовищной духотой, так что дышать становилось практически невозможно. Мы обливались по́том, чувствуя бесконечную жажду. Именно это вновь выгнало нас за пределы корабля. Нам нужна была вода и, конечно, еда. В этот раз отправились все, разделившись по двое. Ну почти. Красноволосая Римма напрочь отказывалась покидать железные стены, начиная истерически вопить, будто от нее руки отрывают. И одна она боялась оставаться, так что, отправляясь на поиски пропитания, мы решили не брать с собой Таисию, поручив им поддерживать огонь. Стоило бы послать толстушку, ведь у нас имелись заботы куда более важные. Однако, понаблюдав за ней, мы поняли, что что-то там совсем не в порядке. Похоже, у Риммы было нечто фобии. Девушка настолько сильно боялась того, что располагалось за пределами корабля, что даже не могла выйти облегчиться. Вместо этого она с величайшим трудом высовывала свою голую дрожащую задницу над краем отлома и, не переставая истошно вопить, делала свои дела.

В напарницы мне досталась Агата с коротким каре и большими оленеподобными карими глазами. Образовавшиеся пары далеко от корабля не рисковали уходить, находясь в постоянной слышимости. И, надо сказать, это был самый страшный день в моей жизни, как, полагаю, и у остальных девчонок. Со всех сторон постоянно раздавались визги, переходящие в слабовольные хныканья. Проклятые джунгли кишели невероятным количеством гадов, насекомых и неизвестных уродливых животных, которые будто росли на радиоактивных стероидах. Если уж змея, так размером с анаконду. Если жук, то не меньше вороны. А про животных и вовсе страшно говорить. Из-за одного такого, я до сих пор прихрамываю. С великим трудом забравшись на высокое дерево без сучков, но оплетенное крепкими лианами, я хотела сорвать нечто очень похожее на гигантское манго. Вот только стоило до него дотронуться, как на меня с сумасшедшим верезгом выпрыгнуло что-то, отдаленно напоминающее огромного лемура. Его желтые глаза готовы были вот-вот лопнуть от натуги, настолько широко он их таращил. Иглоподобные зубы длинной с мой указательный палец едва не тяпнули меня за тянущуюся к плоду руку. А сам бешеный зверь вцепился в «манго» шестью пушистыми цепкими лапами, как в родную мать. Разумеется, с безумным воплем я свалилась с дерева, где меня с солидарным испуганным визгом встретила Агата. Чудо, что мне удалось отделаться лишь ушибом ноги, а не переломом кучи костей.

И так повторялось не раз, не два и не три. Куда бы мы ни пошли, куда бы ни залезли, кто-то с ором выгонял нас, и мы бежали сломя голову прочь. Но, оказывается, была и польза от наших сорванных глоток. Зверье, что жило поблизости, очевидно, посчитало нас чем-то опасным и поспешило покинуть близлежащую территорию. Так что ближе к вечеру шорохов, странных звуков и пугающих рычаний вокруг корабля стало значительно меньше. Полагаю, крупные хищники покинули это место раньше, когда произошло кораблекрушение, иначе без сомнений нас уже кто-нибудь да слопал. Учитывая размеры местной флоры и фауны, можно предположить, что они вряд ли помещаются в ладошке.

Убитые усталостью, пережитыми ужасами и напряженной работой, мы вернулись в наш новый «дом», лишь когда первое солнце белого цвета нырнуло в пушистые сине-зелено-розовые шапки кошмарных джунглей. Улов оказался не так уж и велик: четыре гигантских «манго», отвоеванные у лемуров Даной и Офелией, пять штук огромных, круглых, волосатых шаров черного цвета, принесенных Аней и Евой в надежде, что это будет чем-то родственным с кокосом, два гигантских синих яйца, не без труда притащенных Фридой и Эмилией, уверяющих, что сорвали это с какого-то куста, и два десятка желто-зеленых вытянутых фруктов с резким сладковатым запахом, найденных нами с Агатой на высоком голуболистном дереве. Воду никто из нас не раздобыл.

Несколько часов мы убили на разделку неведомых плодов с бронебойной кожурой. Ее взяла лишь металлическая пластина, что нам удалось отломать от покореженной стены. За это время желтое солнце «булькнуло» в радужное море горизонта, оставив на странном голубовато-зеленоватом небе киснуть персиковыми сливками последнее, самое маленькое оранжевое солнце.

Манго пахло отвратительно, но бордовые внутренности казались сочными и мягкими; черные кокосы напоминали желтое дерево, как по запаху, так и по твердости; небольшие желто-зеленые фрукты, названные нами лимонами, при раскрытии пахли удушающе сладко, что вызывало даже небольшое чувство тревоги; а вот синие яйца оказались самые аппетитные с легким душистым ароматом, напоминающим арбуз, вымоченный в гречишном меде.

Однако мы не знали, не умрем ли после первого же ужина. И вновь на помощь нам пришла наша силиконовая секс-бомба, научив, как правильно пробовать новую незнакомую еду, исключая ее ядовитость. Сначала мы выдавливали сок на кожу, ждали минут пятнадцать, когда ничего не происходило, капали капельку на язык, ожидая еще час. После того как мы поняли, что никто не распух, не посинел, не задохнулся и не умер, то принялись осторожно есть.

Всё было… странным. Вкусы абсолютно незнакомые, оседающие на языке сладостью, горечью и вязкостью. Вновь всех нас удивили синие «яйца», оказавшиеся самыми мягкими и сочными. Настолько, что смогли утолить даже многочасовую жажду. Так что «яйца» стали нашим фаворитом, затмив приторное «манго». Да и добыть их проще всего, даже лезть никуда не надо. Нагнись под розовый разлапистый куст и достань синие «арбузы».

С заходом последнего солнца температура резко снизилась. Но мы настолько вымотались за этот бесконечный день, что, разбившись по парам, попадали вокруг костра, проваливаясь в глубокий мучительный сон. Как выяснилось зря.

Нас поднял душераздирающий вопль Риммы. Не знаю, как у меня не разорвалось сердце. Сначала захотелось прибить эту дурную невротичку, но когда я увидела причину ее криков, то мысленно поблагодарила небеса за фобию, не давшую ей уснуть. На корабль вползла темно-зеленая змея с яркими желтыми пятнами по всему длинному телу. Размером она была с крупного удава. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что это наверняка невзрослая особь.

Крики и вопли забились о стены корабля. Мои там тоже присутствовали. Похоже, столь громкое приветствие напугало пресмыкающееся. Оно подняло свою ужасную ушастую башку и раскрыло огромную пасть со здоровенными острейшими зубами. Крики сразу вышли на новый уровень громкости.

Наверное, кого-нибудь точно бы сожрала эта мерзкая гадина, если бы не наша тихоня Эмилия. Она отважно бросилась на змею сзади, сдавив ее под головой. Тварь тут же начала дергаться, обматывая кольца вокруг ног Эмилии. Я вжималась в стену, будто меня парализовало, смотря на раскрытую пасть и капающую жидкость с самых длинных зубов.

Другие девчонки оказались расторопнее. Фрида и Ева бросились на помощь, вцепляясь в длинное сильное тело. Однако змея казалась значительно сильнее обыкновенного удава. В какой-то момент Эмилия вскрикнула. Кольца на ее ноге сжались так, что светлая кожа, выглядывающая из-под зеленых домашних шорт, опасно покраснела, наливаясь синевой. Это вывело меня из ступора. Схватив оторванную металлическую пластину, используемую ранее вместо разделочного ножа, я подбежала и начала колотить змеищу острым углом по голове. Помогло. Она ослабла, и Эмилии удалось звездануть ее об пол, а затем еще, еще и еще, пока хвост на посиневшей ноге не стал обмякать. Она долбила ночного гостя до полного изнеможения. Одно костяное «ухо» вдавилось в череп, а по металлу растеклась вязкая лужица синеватой крови.

– Гадость какая, – передернуло меня.

Активно борющиеся девчонки попадали на пол, тяжело дыша.

– Думаю, стоит организовать дозор, а то завтра можем кого-нибудь не досчитаться, – загнанно выдохнула Ева.

– Согласна, – поддакнула Фрида. – А эту уродину можно попробовать зажарить и съесть. На одних фруктах мы долго не протянем.

– Я могу первая подежурить, – вызвалась я, понимая, что ближайшее время после такой встряски вряд ли усну.

– Хорошо. Я после тебя тогда, – подала голос Аня, всё еще жавшаяся к стене.

Тридцать дней спустя.

– Эй, дамы, тварища какая-то опять пришла! – разбудил нас едва ли не скучающий голос дежурившей «эльфийки» Даны.

Нас частенько кто-то навещал из местной фауны. В основном по ночам. Настолько часто, что мы даже привыкли. Взрослые особи нас не беспокоили, лишь любопытный молодняк, который мы всем скопом безжалостно убивали, а затем разделывали. К сожалению, есть их было крайне сложно. Мясо любого животного, рептилии и пресмыкающегося напоминал бетон, поэтому в еду мы использовали лишь внутренние органы.

Тридцать дней в дикой природе превратили нас в совершенно других людей. Не имея ничего, мы цеплялись за каждую косточку, пытаясь сделать предметы, необходимые для выживания. Так у меня появилось копье и нож, а еще отвратительная расческа-гребешок, но я и ей радовалась, как дитя. Полуголая Фрида на ночь обматывала себя вонючими змеиными шкурами, ибо они воняли меньше, чем остальные останки чужой кожи. Другие из черепов понаделали посуду.

Мы… привыкали. Поняв, что Валдис Пельш не придет и не подарит мне букет цветов, объявив всё это розыгрышем, я просто выживала, прекрасно понимая, что каждый день может стать последним.

– Большая? – послышался в ответ сонный голос Ани.

– Да нет, с собаку примерно. Ящерица какая-то, – лениво описала Дана.

– Ну так убей ее.

Послышался тяжелый вздох и звук прыжка. Все дозорные сидели на ближайшей к выходу капсуле. Верезг испуганного существа смешался с активной возней.

– Да сдохнешь ты или нет! – пропыхтела борющаяся Дана.

– Смотри, чтоб не укусила, – зевнула наставление Ева.

– Без… сопливых… – выдавила из себя дежурная, а когда возня стихла, она негромко добавила: – Господи, до чего ж они все тут страшные. Чур печенка моя! Я ее заслужила.

– Вот блин, не успела, – тихо посмеялась Тая.

Из моей груди вырвался лишь тяжелый выдох. Вот она теперь моя жизнь. Ночами раздумываю, правильно ли я поступила, сделав лазерную эпиляцию и лишившись дополнительного обогрева, и соревнуюсь с другими за кусок печенки…

***

«Чтоб вас за жопу ёжокот укусил», – продираясь сквозь заросли розовых лопухов, приговаривала я, беспрестанно вертясь в сторону любого слабого звука и держа свой костяной нож наготове. Учитывая, что это густонаселенные джунгли, вертеться приходилось часто.

Но ругалась я из-за страха, а не злости. Вчера Офелия вновь подняла вопрос поиска источника пресной воды. С такой жарой и влажностью, поднимающихся каждый божий день, получаемой жидкости из фруктов и собираемой за ночь дождевой воды в черепа, нам десятерым катастрофически не хватало. Мы все не мылись месяц. А учитывая, что днем мы обливались потом, а ночью сохли и замерзали, вонь от нас стояла страшная. Да чего там… Я сама себе напоминала потный носок, который засалился и одеревенел настолько, что можно гвозди забивать.

По воцарившемуся единодушию, стало ясно, мое мнение разделяла каждая. Так что, вновь разбившись на пары, мы двинулись в разные стороны на поиски, договорившись вернуться до того, как сядет первое солнце.

Компанию мне составила моя неизменная спутница – Агата. Вот только она наступила на гигантского зеленого жука, издавшего пронзительный визг, и, отпрыгнув, неудачно приземлилась на выступающий корень, запнулась и подвернула ногу. Насекомое же совсем не пострадало. Жучара, злобно вжикнув, расправил свои хитиновые глянцевые крылья и улетел. Надо бы было вернуться к кораблю, однако и мне, и Агате показалось, что воздух напитан более прохладной влагой. Тщательно всё обсудив и взвесив, мы всё же решили проверить, ведь путь преодолен внушительный, в несколько часов.

Я помогла подруге забраться на фиолетовое дерево и отдала ей на всякий случай свое копье, чтоб при нападении остроклювых «мартышек», она могла отбиться. Мой же путь лег дальше и тянулся уж очень долго. Часа полтора я всё топала и топала вперед, пару раз избежав встречи с ушастыми «анакондами», а воды не наблюдалось. Давно пора бы вернуться, однако прохлада в воздухе разливалась всё больше и ощутимее. Нос улавливал запах свежести, и одно это гнало меня вперед.

И я была вознаграждена за свое упорство. Стоило раздвинуть серо-голубые сердцеподобные листы, как передо мной предстало удивительное бирюзовое озеро. Я готова была сорвать с себя свое засаленное платье и без оглядки нырнуть в эту чистейшую, кристальную гладь. Однако прожив в этом диком месте больше месяца, подобную глупость я себе позволить не могла. Не тогда, когда от моего возвращения зависит Агата и информация об источнике.

Озеро тихо плескалось в своем природном бассейне, мягко накатывая на изумрудную землю. Оно казалось прозрачным стеклом, позволявшим заглянуть в свой подводный мир. Там плавали зеркальные рыбы, отливающие самыми разными цветами, будто драгоценные бусины в королевской шкатулке. Да, они, как и всё на этой планете, были огромными, но вроде не казались агрессивными. На всякий случай, я всё же кинула в глубь маленький кусочек мяса нашего ночного «варана». Почувствовав вибрацию, небольшая компания блестящих рыбех ринулась к гостинцу. Самая расторопная вытянула пухлые губы и втянула в себя мясо. Я не разглядела ни зубов, ни других хищных приспособлений. Вроде обычные рыбы, отличающиеся большим количеством красиво порхающих плавников, размером и чешуей, напоминающей пластины.

Не в силах терпеть, я стянула с себя платье и ступила в приятную прохладную воду. Протяжный стон наслаждения сорвался с моих губ. Однако бдительность терять не следовало. Осторожно ступая по мягкому, песчанистому дну голубоватого цвета, я внимательно следила за рыбой. Мои шаги пугали их, и они синхронными косяками уходили в глубь озера, расчищая мне дорогу. Когда вода достигла пояса, я уже не стала себя сдерживать, полностью нырнув в блаженную прохладу.

Вода, словно нежное дыхание, обволакивала мою кожу, целовала, ласкала. Так сложно было заставить себя вынырнуть, наслаждаясь этими сладостными прикосновениями. Вот уж не думала, что когда-нибудь буду едва ли не плакать от счастья, просто погрузившись в воду. Но это было так. Оттеревшись до скрипа, я не могла заставить себя вылезти, продолжая нырять и плавать. Не знаю, сколько прошло времени. Растягивая его, я с трудом приказала себе выйти на берег, но лишь для того, чтобы взять платье и выстирать его. Оно немного претерпело изменения, так как мне пришлось оторвать от него небольшие полоски, чтобы привязать кости к палкам и сделать себе оружие. С ужасом представляю, что будет с ним через год. Что мы все будем делать, когда ткани истреплются и их нельзя будет надеть? Ходить голышом?

Ладно. Пора отправляться обратно. Белое солнце еще высоко, но уже начинает катиться к горизонту. А мне сначала надо идти до Агаты часа полтора, а потом до корабля часа два-три, если не больше, учитывая, что подруга подвернула ногу. С сожалением вздохнув, я натянула на себя мокрое платье и наклонилась подобрать костяной нож, как боковое зрение уловило движение в голубых кустах. Мозг тут же послал команду телу замереть, а глазам стать внимательными и острыми. Потребовалась минута, чтобы я разглядела проблеск чего-го зеленого среди прорезей гигантских листьев. Это что-то шевельнулось. Что-то очень, очень большое и самое главное живое.

Хищник! Должно быть, за мной охотится хищник. Ведь озеро слишком далеко от корабля! Медленно взяв нож, я также медленно глянула на ближайшее дерево. Успею ли добежать? Голубые листы разъехались в стороны. Я уже почти дернулась к спасительному стволу, как вновь непроизвольно застыла. Из тени вышел здоровенный, высокий, абсолютно зеленый мужчина. Не животное. Не человек. Но определенно точно мужчина.

Глава 3

Аш-дары проигрывают. Последний бой с ху-раджами принес сотни жертв и потерю Водных земель вместе с пятнадцатью водными женщинами. Страшная трагедия нашего племени! Но не для ху-радж. Они обрели настоящее богатство и в самое ближайшее время увеличат численность своего.

Мой отец Рагр – вождь народа аш-дар, серьезно ранен. Мой брат погиб. Я обязан сделать всё, чтобы вернуть принадлежащее нам по праву. Вернуть водных женщин. Существование всех нас зависит от них.

Сейчас отец не может принимать решения. Ответственность легла на старейшин и меня. Аш-дарам нужна сила, коей не обладают ни ху-раджи, ни бра-горды, ни ис-хусы. Именно поэтому я здесь – в землях Жизни. В нас всех есть сердце Воли, но оно крепко спит. Я хочу разбудить его.

На Альтарике нет никого, кто жил бы от сердца Воли. Хотя легенды гласят, что когда-то давно многие жили не просто от дыхания именно этого сердца. Якобы оба источника бились в нас. И сердце Жизни, и сердце Воли. Я не застал ни одного альтариканца, кто дышал бы от сердца Воли. Старейшины же говорят, что последним был Орсу́р. Он обладал могущественной силой, мыслью мог заставить свои кости и мышцы вырасти, приобретя несравнимую ни с чем мощь и скорость. К сожалению, у неоспоримых преимуществ сердца Воли имелась и обратная сторона. Альтариканец жил гораздо меньше, чем с дыханием сердца Жизни. Хотя среди моего народа есть сказки, рассказывающие, что сотни глубоких оборотов трех Шинтаров назад, существовало много тех, кто имел два неспящих сердца. Над ними было не властно время и смерть.

Вот только в эти сказки я не верил. Ведь если те альтариканцы не страшились времени и смерти, то где же они сейчас? И как они запускали их одновременно? Это невозможно. А вот в пробуждение сердца Воли верили все, и я в том числе. В этом может помочь лишь озеро духов, в землях Жизни.

Я должен убить свое бьющееся сердце, чтобы заставить работать второе. Это опасно. Очень опасно. Уже давно никто не решается на этот ритуал. Племена потеряли сотни сильных мужчин, пошедших на эту жертву и напрасно погибших, так и не пробудив свое спящее сердце. Я осознаю все риски. Но у аш-даров нет другой надежды, кроме меня. У нашего народа осталось лишь двадцать женщин, которых нужно защищать и оберегать. Старейшины одобрили мое решение, хотя среди них и был жаркий спор. Я один из самых сильных мужчин аш-дар. Сын вождя. Надежда племени. Моя смерть может стать концом нашего существования. Но риск оправдан. Обретя хотя бы одно сердце Воли, аш-дары подавят всех остальных, и зеленых альтариканцев станет больше остальных. Это глубинное и самое страстное желание любого аш-дарца.

Земли Жизни спокойны. Здесь не водятся крупные хищники. Лишь ползучие раша́ры могут доставить небольшое неудовольствие. Но, как правило, они обходят стороной альтариканцев. Умные твари. Вся остальная живность не несет совершенно никакой опасности. В отличие от земель племен и охотничьих земель. Здесь угроза смотрит тебе в глаза на каждом шагу, желая разорвать твою глотку.

Разница ощущается мгновенно, стоит перейти невидимую границу. Что-то меняется в воздухе. Он становится тяжелее. В него вплетается горькая нота смертельного для крупных хищников растения – лабра́ха. Она смертельна и для альтариканцев при долгом нахождении в землях Жизни. Поэтому мы здесь не живем.

Озеро духов недалеко. Я волнуюсь. Мне страшно подвести свой народ. Я боюсь стать не гордостью и достоянием племени, а позором, бесцельно убившим самого себя.

Мои мрачные мысли кусают меня, когда у самого подхода к источнику, где прохлада обнимает со всех сторон, я слышу тихий сладкий стон. Мягкий и нежный. Он похож на женский, но намного тоньше. Да и женщин здесь точно не может быть. Хмурость стягивает мои черты, и я подхожу к кусту цвета ху-раджев, чтоб не спугнуть существо, издавшего этот звук, и посмотреть на него.

Прорезь листов позволила мне увидеть большое озеро. И первый взгляд удивил меня. Над кристальной гладью горит огонь? Нет. Он резко исчез и вновь появился на поверхности через какое-то время. Скорее всего, это шерсть какого-то неизвестного животного. Хотя я никогда прежде не видел ничего подобного.

А в следующее мгновение все мысли о животных вылетели из моей головы. Огневолосое существо крутанулось в воде, запрокинув голову и подставив белое лицо под лучи Шинтаров. Неужели… это лесная ими́лта? Самая прекрасная женщина из старых сказок всех альтариканцев?

Мое дыхание участилось, а кровь устремилась к напрягшемуся члену. Но я не уверен. Видно лишь маленькую голову. Я заклинал создание показать себя больше, впиваясь жадным взглядом. Словно услышав мои мольбы, тонкая фигурка всплыла на поверхность воды, начав плавать на спине. Мне с трудом удалось подавить свой стон. Совершенно очевидно, что это женщина. Белая и гладкая, как нежное брюхо дитя хищного ли́нта. Я смотрел на самую красивую грудь с двумя ярко-розовыми сосками, что мне когда-либо доводилось видеть. На плоский, абсолютно беззащитный живот и ровные ноги. Голая. Она была совершенно голой! Ее тело не защищало ничего! Странная белая кожа выглядела слишком мягкой и уязвимой. Меня разрывало от желания рвануть к озеру и потрогать ее, дабы убедиться, что я ошибаюсь. Должно быть, мои глаза обманывают меня. Столь хрупкое существо не выжило бы даже в землях Жизни с настолько тонкой шкурой, не имеющей даже цвета.

Все мои инстинкты заставляли меня сорваться с места, схватить эту крошечную красивую имилту и защитить. Ноющий член говорил еще об одном голодном желании, но для этого женщина должна сначала сама раскрыть для меня свои гладкие ноги. Таков закон. Не мы выбираем, а они. Женщин слишком мало. А после последней битвы их стало еще меньше. Смотря же на эту имилту, я понимал, что хочу, чтобы она была моей. Я не хочу давать ей права выбора. Не хочу показывать ее другим мужчинам. Я боролся с желанием достать свой член и начать гладить его, наблюдая за этой огневолосой женщиной. Пусть она сначала выйдет из воды. Тогда и я ей покажусь. По легендам имилты – дар Альтарики достойным мужчинам ее земель. Имилты созданы, чтобы осуществить самые сокровенные желания и благословить здоровым потомством.

Я горд и счастлив, что Альтарика посчитала меня таковым, даровав мне столь совершенную женщину. Просто нужно еще немного потерпеть и дождаться, когда она ступит на сушу. Однако огневолосая не спешила, дразня меня. Тонкие пальцы то и дело запутывались в красивых прядях, массируя корни и вызывая блаженную улыбку на полных устах, заставляющую мой член твердеть всё сильнее.

Когда имилта наконец направилась к берегу, я тоже приготовился выйти. Вот только не смог. Вид появляющегося из воды мягкого тела ошеломил меня, приковав к земле. Наши женщины выглядят иначе. Они выше, крепче, мощнее. На их теле много жестких мышц и больше волос. У них есть грудь, вскармливающая потомство, но она ненамного отличается от мужской, становясь более выраженной лишь после рождения детей.

Эта имилта выглядела совершенно иначе. Линии ее тела были более изящными и глубокими. А грудь казалась невозможной. Такой… полной, богатой, животворящей…

Мое дыхание сбивалось. Рот наполнился слюной от желания почувствовать ее вкус и запах на своем языке. Ноги словно вросли в землю. Я весь обратился в зрение, пожирая взглядом столь притягательное создание. Имилта так и не вышла из воды. У самого берега, она наклонилась и подобрала что-то черное с земли, вернувшись обратно к центру озера. Белые ручки топили странную тряпку и терли ее края друг об друга, время от времени придирчиво осматривая. Закончив свое непонятное занятие, имилта вновь поплыла в сторону суши. Я следил за каждым ее плавным движением, завораживающим меня. Настолько, что, когда она начала натягивать на себя черную тряпку, мне не сразу удалось осознать неправильность происходящего. Лишь когда мягкая упругая плоть спряталась от моего взора, я это понял. Легенды гласят, что имилты прекрасны, совершенны, но абсолютно дики. Они не носят одежды, не имеют языка. Их великолепные тела желают лишь нас – мужчин, чтобы заполучить в свое чрево наше семя и привести новое сильное дитя на Альтарику.

Быть может, легенды ошибаются? Не все имилты ходят голыми? Как бы то ни было, ждать я больше не мог. Мне не понравилось, что огневолосая скрыла от меня свое тело. Если она здесь для меня, то это не то, чего я хочу. Она вновь потянулась к земле, когда я двинулся к ней.

Шум привлек внимание имилты, и ее белое лицо резко повернулось в мою сторону. В невероятных зеленых, как моя кожа, глазах расцвел страх. Это заставило меня остановиться. Она боится? Боится мужчину, которому ее даровали? В маленьком кулачке я заметил острый белый треугольник. Костяной нож? У имилты есть оружие? Странно. Возможно, это еще один подарок Альтарики? Ведь я охотник. Один из лучших среди аш-даров. Что может быть лучше, чем охота на опасную дичь? Лишь охота на женщину, желающую быть пойманной.

Когда имилта бросилась от меня прочь, я даже не раздумывал, рванув следом. Ее красивые ножки слишком маленькие и слабые, чтобы убежать от меня. Но я позволил ей поиграть со мной. Позволил добежать до дерева Тхе и зачем-то вцепиться в него. Что она собиралась делать? Залезть на него? Да, точно имилта. Красива, но неумна…

Это случилось так неожиданно, что я споткнулся и едва не потерял равновесие, пропахав влажную землю своим грузным телом. Нежный аромат имилты влетел в мой нос и коснулся корня языка. В левой части средней трети живота в то же мгновение изнутри ударилось то, что не должно было биться. Его перебили привычные удары сверху. Я вновь вздохнул сладкий аромат, и стук снизу повторился, но намного мощнее, а затем еще раз и еще. Не может быть…

Потрясение ледяным холодом опалило мой возбужденный разум, но я не смог на нем сконцентрироваться. Имилта находилась на расстоянии вытянутой руки, и мне намного сильнее хотелось коснуться ее, чем разбираться с проснувшимся сердцем Воли. По мере приближения мое тело гудело от потребности схватить огневолосую, сжать, сорвать непонятную черную тряпку и наполнить ее собой. Что-то происходило со мной. Жар наполнял мышцы и кожу. Зрение подергивалось. А желание присвоить эту маленькую женщину стало неконтролируемым. Я не просто хотел это сделать. Я должен был!

Поймать ее оказалось несложно. Руки легко схватили и прижали чуть ли не невесомое тело к груди. Этот восхитительный теплый аромат облепил меня облаком, так что я не смог сдержать рычащего стона, переместив одну ладонь на спрятанную черной преградой большую манящую грудь, осторожно ее сжав. Великая Альтарика! Как хорошо она ощущалась в моей руке…

Имилта звонко взвизгнула, начав извиваться в моей хватке. Я даже не сразу понял, что она пытается вырваться, кажется, пиная меня по ноге. Мой напряженный член, уже болевший от желания, упирался в мягкую елозившую по мне плоть, не позволяя заметить эти едва ощутимые удары. Потребность проникнуть в ее горячее влажное влагалище становилась невыносимой.

Держа имилту за напряженный живот, который всё равно казался невероятно мягким, я поспешил задрать край странной черной одежды, обнажая белую круглую попку. Она тоже выглядела аппетитней, чем у привычных мне женщин. Приготовив для себя имилту, я потянулся к завязкам своих штанов.

– Нет! Нет! Нет!! – разлетелся по воздуху пронзительный крик неизвестного мне слова.

Она говорит? Даже кричит, как будто бы ей очень страшно. Это слегка остудило мой пыл. Альтарика послала ее мне. Она должна меня хотеть ничуть не меньше, чем я ее. Неуверенность пронеслась по моему разуму.

Этим воспользовалась имилта. Почувствовав, что хватка на ее теле ослабла, она ударила меня локтем в ухо. Боли я не почувствовал. Меня удивило само наличие удара. Однако это было не всё. Она попыталась выскользнуть из моих рук, вот только я не собирался ей позволять этого. Но меня слишком сильно заинтриговало поведение дикой имилты. Я захотел посмотреть на нее и просто развернул к себе лицом. Самым красивым на свете лицом…

С громким криком огневолосая дернулась вперед, ударив мой нос своим лбом. И тут же захныкала, прикладывая к нему бледные ладошки. Из моей груди выкатился рык страха и непонимания. Что она творит? Разве можно биться об меня своей слабой головой? А вдруг она себе навредила?

Эта мысль вызвала настоящий ужас. Мое верхнее сердце забилось чаще, однако нижнее и вовсе стало неиствовать. Я спешно усадил имилту на землю и, оторвав ее маленькие ручки ото лба, принялся осматривать место ушиба. На белой коже образовался красный круг, выглядевший припухшим.

– Что ты наделала, имилта? Ты могла поранить себя, – сокрушенно произнес я, поглаживая большими пальцами бархатные порозовевшие щеки.

Непередаваемые ощущения от ее потрясающей кожи могли свести меня с ума, заставляя в груди бешено реветь оба сердца, но страх за хрупкую жизнь выводил инстинкт защитника на первое место. В зеленых блестящих глазах с длинными пушистыми ресницами застыло удивление, смешанное со страхом.

– Тыштразваеш? – сорвались непонятные тихие слова с этих восхитительных полных лепестков губ.

Звук настолько нежного голоса вырвал из меня стон потребности. Невозможно сопротивляться такой мягкости и слабости. Я хочу обладать ею. Хочу взять себе и защищать. Без меня она не выживет.

Склонившись, я с наслаждением облизал гладкую скулу, желая почувствовать ее на своем языке, впитать этот аромат, что почему-то вызывает страшное чувство голода…

– Госди! Перстан! Помгие! Агата! – вновь начала кричать имилта, принявшись колотить меня своими крошечными кулачками и толкать в грудь. – Нет! Нет! Овалиотмея!

Что за странная имилта? Мне было больно отстранятся от нее. Всё тело кричало об обратном. Но она, определенно, сопротивлялась. Как только я перестал нависать над ней, огневолосая спешно отползла от меня.

– Непоходиконе! – тоненько пищала она своим звонким голосом что-то непонятное, выставив вперед ладонь.

– Я не причиню тебе вреда, имилта, – нахмурившись, негромко произнес я, пытаясь не пугать. – Со мной ты в безопасности. Всё хорошо. Я заберу тебя в свое племя и буду защищать. Я Боргар, сын Рагра – вождя племени аш-дара. Тебе нечего бояться.

Женщина замерла, внимательно слушая мои слова и разглядывая. Потерев свой лоб, она кинула взгляд в сторону розовых зарослей, а после вновь посмотрела на меня. Сердце Воли реагировало на каждое ее движение, начиная отстукивать столь сильно, что вибрация спускалась вниз живота, сводя и без того напряженный член.

Казалось, имилта пребывала в смятении. Что крайне настораживало. Разве дарованные Альтарикой женщины могут испытывать подобные чувства? Разве способны они на страх и агрессию? Что-то здесь не так.

– Тыродеразумный, – разглядывая меня, задумчиво пробормотала она своим сладким голосом, от звука которого мне пришлось сжать кулак. – Естьещетакикаты?

Она что-то спрашивает? Но я не понимаю ее языка, оттого хмурюсь всё сильнее. На Альтарике нет речи, подобной этой.

– Ты имилта? – задаю я вопрос, пытаясь хоть что-то выяснить о женщине, которую собираюсь взять с собой.

Земли Жизни щедро одарили меня сегодня, пробудив сердце Воли и вручив мне эту огневолосую красавицу. При этом первый дар настолько затмевался вторым, что я до сих пор не в силах был на нем сконцентрироваться, чтобы осознать.

Темные брови на белом лице причудливо изломались, сделав его таким несчастным, что внутри мне стало нехорошо.

– Янепонимаютея. Какженампогорить?

– Ты имилта? – настойчиво повторяю я, желая подтвердить или опровергнуть свое предположение.

Пару раз хлопнув ресницами, она вдруг прикладывает руку к своей груди, полностью притягивая всё мое внимания к этому движению, так что странное слово услышать удается не сразу.

– Хихиа, – говорит огневолосая, прихлопывая свою мягкую грудь, а затем повторяет еще раз: – Хихиа.

Белая ладошка вспархивает в воздух и прикасается к моей обнаженной груди, вызвав во мне настоящий взрыв эмоций, и начав хлопать по ней. Я непонимающе поднимаю глаза на свою имилту, встречаясь с ее ожидающим взглядом. Мне хочется набросится на нее, трогая белое гладкое тело, и чтобы она трогала мое своими прохладными пальчиками. Но ее глаза просят о другом. И я сосредотачиваюсь на цели понять, что именно они просят.

– Хихиа, – вновь стучит она по себе, а затем по мне.

«Имя!», – озаряет меня. – «Она говорит свое имя и ждет, когда я скажу свое! Но разве у имилт есть имена?».

– Боргар.

– Бога? – неуверенно переспрашивает Хихиа.

– Нет. Бор-гар, – повторяю я по слогам.

– Бо-гар.

– Бор-р-гар, – удлиняю я пропущенную букву.

– Бор-р-гар, – идеально повторяет имилта.

– Да, – киваю я, улыбаясь.

– О-о-о, – удивленно протягивает она, заглядывая прямо мне в рот. – Какиострыклыки.

– Что?

– Твоизуы, – резко встает Хихиа на колени и, приподняв мою верхнюю губу, дотрагивается до клыков. – Очеострые.

Ее прикосновение пронзает меня горячей молнией, ударяющей прямо в низ моего живота. Не понимаю, почему так сложно стало себя контролировать. Сердца синхронно ударяют меня, заставляя зрение на миг подернуться, когда я хватаю хрупкое тело и прижимаю к себе, желая лизнуть гладкую, вкусно пахнущую шею.

– Нет! – вновь восклицает это неприятное слово имилта, ударяя меня сначала по щеке, а затем по плечу. – Нет, Боргар!

– Нет? – повторяю я его на ее несуразном языке.

– Нет. Неляменялапать.

Сурово сведя брови, я выпуская сладкую Хихиа из рук, размышляя, что она слишком разумна для имилты. Выучив мое имя, она тут же начала употреблять его в своей речи. Обращаться ко мне.

– «Нет», значит, нельзя, Хихиа? – спрашиваю я.

– Хихиа? – вдруг повторила женщина и издала самый прекрасный звук, который я когда-либо слышал.

Смех. Это ее смех. Столь чудесный, что я готов был слушать его целыми днями напролет. Мой взор скользил по изогнутым розовым губам и совсем маленьким затупленным зубкам. Вот почему мои ее так удивили. Как же она ест? Это вызвало во мне беспокойство. Но смех и вид этих губ так взволновал меня, что я вновь неосознанно потянулся к ней, погладив нежные беззащитные лепестки. Без прежнего страха, но всё с тем же недовольством, Хихиа хлопнула мою руку.

– Нет, – грозно отмахнулась она, а затем более доброжелательно сказала: – Нет. Не Хихиа. Хилиа.

– Хилиа, – подчинился я, желая еще раз увидеть улыбку.

– Нет. Ли-ли-а.

– Ли-ли-а.

– Почти. Ли-ли-йа.

Последний звук слышался более мягко. Но для моего языка, он оказался слишком сложным. Я попытался его воспроизвести, но имилта лишь тихо рассмеялась, вынуждая мои сердца стучать громче.

– Ланозовименяпрото Ли-ли.

– Ли-ли?

– Да, да. Лили.

Лили. Странное имя. Но оно такое же мягкое, как и она. Что ж, возможно, чтобы раздвинуть для меня свои красивые ножки, ей надо было познакомиться? Мы познакомились. Теперь я должен сделать ее своей. Утвердить, прежде чем приведу в свое племя. Чтобы каждый мужчина знал, что Лили моя. Пробудившееся сердце Воли делало эту потребность практически невыносимой.

Я схватил Лили за изогнутые бока, пытаясь притянуть к себе, но она вновь яростно заколотила меня по напряженным мышцам.

– Дачтотакое! Нет, Боргар! Лили нельятрогать!

Мне это совсем не нравилось. Почему она отказывает? Разве Лили не чувствует того же, что и я?

– Нет? Лили, но я хочу тебя.

Неужели она этого не понимает? Почему вынуждает говорить столь очевидные вещи? Но кажется женщина и правда не понимает. Чтобы донести до нее смысл слов, я схватил ее за запястье и прижал к своему твердому члену. Зеленые глаза широко округлились, а лицо будто бы стало еще бледнее.

– Дапоняаячеготыхочеш, – поморщилась Лили, пытаясь отдернуть от меня свою ладошку, разрывая мою душу разочарованием. – Нет, Боргар. Нет.

Я уже ненавидел это слово. Однако услышав его из уст своей маленькой Лили, не мог не подчиниться и отпустил запястье, тоньше, чем у детей аш-даров. Ее отказ ранил. Просто она еще не знает, что Альтарика создала ее для меня в великий дар. Но я это исправлю. Объясню, что она моя. И тогда Лили позволит мне войти в нее и признает своим мужчиной.

– Хорошо, – согласно кивнул я. – Но ты моя, Лили. Тебе придется с этим смириться. Тебя признало мое сердце Жизни и даже сердце Воли. Но я дам тебе время принять меня. Пошли, Лили. Здесь спокойно, но опасно долго находиться. Нужно уходить. Не бойся. Со мной в охотничьих землях тебе нечего бояться.

Осторожно взяв Лили за руки, чтобы не вызвать ее агрессивную реакцию, заставлявшую защищаться, я поднялся, указав в направление, куда нам нужно идти. Проследив взглядом за моим пальцем, она вдруг резко выдернула свои ладони из моих.

– Нет, Боргар, нет! – воскликнула Лили и ткнула совсем в другую сторону. – Мненужнотуа.

Что за упрямая женщина? Почему надо всё время говорить это «нет»? Куда она показывает? В самое сердце земель Жизни?

– Нет, Лили, – строго отказал я, не собираясь терять ее из-за глупых идей. – Мы идем в ту сторону.

– Нет, – отрицательно мотает она головой, сложив на груди руки. – Тамдругидеочки.

Не желая больше слушать это мерзкое слово, я просто подошел и закинул Лили на плечо, направившись прочь от озера. Горячий женский аромат затопил мои ноздри и дразняще осел на корне языка, вынудив меня выпустить сдавленное шипение сквозь зубы. Извивающееся на плече тело Лили выдержки не прибавляло. Я так ярко представил каково это – находиться внутри нее, что пришлось прикрыть глаза, чтобы справиться с желанием разложить ее на земле и не начать проверять. Терпение, Боргар. Всему свое время. Дай этой маленькой женщине привыкнуть к тебе.

– Стой, Боргар! Умоляостановись! Пожалута! – тем временем пищала Лили, хлопая меня по спине.

Я старался не слушать. Но Лили оказалась хитра. Извернувшись, она выпрямилась и, прижав ладошки к моему плечу, умоляюще посмотрела мне в глаза сверху вниз.

– Боргар. Остановис.

Даже не понимая ее слов, смысл был ясен. Ее красивое личико выглядело таким печальным, что я остановился и спустил Лили на землю, но руки не убрал, продолжая удерживать рядом с собой.

Она начала быстро говорить, пытаясь что-то объяснить. Ее рука то и дело указывала мне за спину, в глубь земель Жизни, а в глазах отражалась печаль. Нечто очень важное тревожило Лили.

– Я очень хочу понять тебя, Лили, но не могу, – никогда еще меня так не огорчал языковой барьер.

Похоже, ее тоже. Расстроенная Лили потерла свой поврежденный лоб и, задумчиво посмотрев в мои глаза, вновь заговорила, параллельно жестикулируя:

– Мненадоути, – зашагала она пальцами в сторону земель Жизни, а затем повернула их в другую сторону. – Ноявернусь. Тыможешстатьнашимспасением. Завтаяприду.

Суть я уловил. Ей зачем-то нужно было уйти, но она обещала вернуться.

– Нет, Лили, – в ужасе выдохнул я. – Здесь слишком опасно. Целая ночь в землях Жизни может убить тебя.

– Боргар, – вытянув свои ручки, обхватила Лили меня за лицо, поглотив всё мое внимание, а затем очень жалостливо произнесла: – Пожалута.

– Лили здесь опасно. Нельзя. Ты умрешь, – перехватил я себя за горло, пытаясь объяснить смерть.

– Нет-нет! – радостно воскликнула она. – Ятутдавноживу. Сёбудетхорошо.

Лили вновь изобразила уходящие пальцы, а затем приходящие, после чего постучала по моей груди с широкой улыбкой на губах.

– Боргар пойдет с Лили, – твердо решил я, показав туда, куда она так стремилась и уже двинулся вперед, но моя огневолосая женщина вновь меня удивила.

– Нет, Боргар, – выскочив на моем пути, уперлась Лили в меня своими ладошками. Сердце Воли приветственно ударило ее, так что она недоуменно выдохнула странный звук «ой», изумленно изучая место, где почувствовала удар, но быстро переключилась, подняв на меня взгляд: – Только Лили. Девокинеготовыковстречестобой.

– Лили…

– Пожалута, Боргар, – вновь заговорила она этим своим нежным голосом, от которого у меня замирала душа, и принялась быстрыми нежными движениями гладить мою грудь.

И я сдался. Всё во мне протестовало против этого решения. Но я слишком сильно хотел заполучить Лили, и именно уступка ее странному желанию могла помочь ускорить наше спаривание. Если бы она хотела уйти от меня в охотничьих землях, конечно же, этого бы я не допустил никогда. Но в землях Жизни… мне не так страшно за нее. Похоже, воздух этого места не так вреден Лили. Она другая. Это не заметит лишь слепой. Сегодня я уступлю ей, чтобы завтра она уступила мне.

Глава 4

Девять пар глаз смотрят на меня, словно на мне выросли козьи рога. Мне удалось почти беспрепятственно дойти до Агаты, повстречав лишь одного грозно на меня заоравшего «варана», забрать ее и до заката белого солнца вернуться к кораблю. Нога у нее распухла, а губы растрескались от жажды и голода. Но один синий «арбуз» исправил ситуацию. Агата настолько вымоталась и устала от боли, что даже не заметила, что ее тащит на себе не засаленная портянка, а чистый свежий человек.

Впрочем, чистой и свежей пробыла я недолго. За четыре часа работы костылем, новый слой грязи и пота радостно облепил меня. Так как обе мы пыхтели, словно паровозы, на разговоры просто-напросто не хватило ни сил, ни дыхания.

Приковыляли мы последними. Девчонки уже начали беспокоиться, но невооруженным взглядом было видно, что они сильно взволнованы. Как выяснилось Офелия и Дана нашли небольшой родничок чистой воды в трех часах ходьбы на запад (ну, мы единогласно ту сторону объявили западом, так как именно туда ныряли местные солнца). Ане и Еве повезло много меньше. Примерно в пяти часах на «север» они наткнулись на большую полноводную реку, однако их сначала чуть не сожрали какие-то зубастые рыбы, Еву попыталась утащить огроменная птица, оставив на ее плече и спине глубокие царапины, и, как вишенка на торте, на них напали два льваподобных существа размером с антилопу, шестью лапами, сине-зеленого цвета и ловко бегающие по деревьям. Как им удалось сбежать от них, девчонки до сих пор не поняли. Одна из зверюг успела укусить Аню за бедро, а затем резко отпустила. На топливе ужаса они продолжали бежать, пока до них не дошло, что нет никакой погони. Оказывается, «львы» бешено метались взад-вперед, будто перед ними прозрачное стекло, не пускающее их дальше. Долго любоваться ими девчонки не стали, бросившись к безопасному кораблю. Так что из всех эта парочка выглядела самой пришибленной.

Поход Фриды и Эмилии оказался пустым. И, как и следовало ожидать, мой рассказ вызвал самую яркую реакцию.

– То есть ты хочешь сказать, что встретила невероятного Халка, который хотел тебя чпокнуть, ты сказала ему нет, и он, как истинный джентльмен, не стал настаивать? – первой пришла в себя блондинка Фрида, волосы которой, оказывается, имели такой цвет от природы.

– Очень точное описание. Спасибо, – кивнула я, хмыкнув и откусив от «лимона» кусок.

Вот и повстречался нам инопланетянин. И, как водится, зеленый. Вот только при слове «инопланетянин», мой мозг представляет нечто с каплеподобной головой и дистрофичного вида тельцем, а не Мистера Мускула на стероидах.

– Получается, если он владеет каким-то языком, значит, тут есть и другие зеленые Халки? – предположила биолог Ева.

– Именно поэтому я и решила всё сначала обсудить с вами, а не тащить его сюда, показывая еще девять человеческих девушек. Во-первых, нам нужно решить, надо ли нам это? Что лучше: остаться здесь и выживать так, как мы выживали, или прибиться к непонятным гуманоидам?

Девчонки неуверенно переглянулись между собой. Да, нам сложно, тяжело, страшно. Мы ничего не знаем об этом мире. Но за месяц нам удалось хоть как-то приспособиться и наладить быт. Всё начало (прости господи) потихоньку налаживаться. А что будет, если мы сорвемся с места? А что будет, если не сорвемся? Вдруг через три дня начнется какая-нибудь инопланетная зима с температурой минус шестьдесят? Или те, кто не сожрал сегодня Аню с Евой, решат довершить начатое и придут прямо на корабль?

– Я думаю, нам нужно больше узнать о Халках, – нахмурив черные брови, подала голос как раз-таки Аня, похоже, размышляя примерно о том же, о чем и я. – Будет неприятно, если мы решим прибиться к ним, а они нас сожрут на ближайшем своем ужине.

– Могу тебя уверить, есть меня он не собирался, – усмехнулась я, вспоминая огромные руки на своем теле, мощную горячую грудь, к которой он меня прижимал, и очень, очень внушительную твердость в его штанах. По спине сразу пробежала предательская дрожь, а к щекам прилип жар. Этот мужчина вызывал во мне очень смешанные эмоции, и какие именно, пока было сложно разобрать.

– А ты откуда знаешь? Может, он как самка богомола. Повозился бы на тебя с удовольствием, а потом голову оттяпал? Зеленый ведь, – огрызнулась Аня, пребывая в наимрачнейшем из своих настроений после пережитого за день.

– Не говори ерунды, – недовольно фыркнула тоже потрепанная и уставшая Ева. – В природе самцы никогда не тронут самок после спаривания. Инстинкт размножения тогда был бы абсолютно бессмысленен.

– Я согласна с Аней, – вмешалась Фрида, не дав возможности развить спор. – Узнать о зеленых ребятах нужно больше. Что там у них с численностью, количественным соотношением мужчина-женщина и все ли там такие «джентльмены». Совершенно очевидно, что от человеческих попок, даже не зеленых, они не отказываются. Так что нужно знать точно, не попадем ли мы в рабство к здоровым активным Халкам. Тогда уж лучше остаться здесь.

– Да. Но как мы это узнаем? – почесала свой отросший за месяц светлый висок Дана. – Кому-нибудь известен инопланетный язык?

– Знаешь, когда мужчина хочет заполучить женщину, он становится очень изобретательным, – уверенно произнесла Фрида, как-то мрачновато улыбнувшись. – И так как Лиля уже начала налаживать инопланетный контакт, полагаю, именно ей и стоит продолжить. Тем более ты ж обещала ему завтра вернуться? Вот и проверим, что там у Халков с приоритетами. Может, нам и переживать-то не о чем. Вдруг у них память, как у рыбок, и он уже о тебе знать не знает.

К собственному удивлению, слова силиконовой дивы неприятно меня резанули. Мне не хотелось, чтобы Боргар забыл о моем существовании. Хм. Об этом стоит подумать.

– Да. Согласна, – кивнула я. – Завтра с восходом отправлюсь к озеру. Попытаюсь выяснить самый возможный максимум.

– Может, кому-то стоит отправиться с тобой? – неуверенно предложила Ева, сама явно не желая быть добровольцем.

– Нет. Думаю, пока не стоит ему знать, что здесь есть еще люди, кроме меня.

Глава 5

Этой ночью я не смог уснуть. Мне пришлось покинуть земли Жизни, чтобы они не убили меня. Все мои мысли были о Лили. Что если она не вернется? Что если с ней что-то произойдет? Еще никогда я не видел столь хрупкого создания с такой мягкой кожей. Даже наши дети рождаются с более толстой и плотной. Что если она совсем-совсем не знает этих земель и не представляет, что они могут ее убить одним лишь своим воздухом?

От этого оба моих сердца заходились в рваном болезненном ритме. Какой же я глупец! Как мог я позволить ей уйти!? Что будет со мной, если она погибла? Мое сердце Воли пробила такая боль, подобной которой мне еще не доводилось испытывать. Я хотел броситься к озеру духов и немедленно отыскать Лили, и даже уже направился в ту сторону. Однако быстро себя остановил. Земли Жизни слишком велики, я могу не найти свою огневолосую имилту, разминуться с ней, если она всё же сдержит обещание, и, когда Лили придет к озеру, мы можем не встретиться. А не дождавшись меня, она уйдет, и я ее больше никогда не увижу.

Нет. Сегодня нужно поступить так, как мы договорились. Но лишь сегодня. Если утром Лили не придет к озеру, я прочешу все земли Жизни от начала и до конца. Мой народ по-прежнему важен для меня. Я прекрасно помню, что покинул их, дабы пробудить свое сердце Воли. Цель достигнута, и мне нужно возвращаться в земли племени. Но я не в силах уйти без Лили.

Оставшись в одиночестве, мой разум вновь и вновь заставлял переживать меня момент встречи. Момент, когда проснулось сердце Воли. Самое яркое мгновение моей жизни. И я понимал, что это сделала Лили. Ее запах. Что-то в нем было такое, от чего всё мое существо испытало острую потребность стать в тысячу раз сильнее. Я пытался вспомнить все те байки, рассказывавшие об альтариканцах с двумя неспящими сердцами. Они чествовали их силу, могущество, скорость и долгую жизнь. Повествовали о великих завоеваниях племенных земель. Но что там было помимо этого? Как они пробуждали свои сердца? Кто был рядом с ними? Я не помнил. Возможно, старейшины еще хранят эти знания.

Одно я знал точно, сердце Воли отныне билось для Лили. Оно жаждало лишь Лили. Заставляло меня думать лишь о Лили. Меня лихорадил и бил страх, что она где-то далеко. Что я не могу дотронуться до нее. Увидеть. Сердце Воли колотилось рвано и зло, словно осуждало мой глупый поступок. Оно пробудилось, даровав мне невиданную мощь, чтобы я смог позаботиться о столь слабой женщине. Сейчас же заботиться было не о ком.

Возбуждение, злость и страх раздирали меня так, что пришлось броситься на охоту. Пусть хотя бы это станет частью заботы о моей Лили. Завтра я принесу ей свежего мяса, чтобы ее тело стало более крепким и не таким слабым. На это одобрительно отреагировало сердце Воли. Одна лишь только мысль, что Лили нужно самое лучшее мясо, запустила в кровь нечто обжигающе горячее. Этот огонь коснулся каждой мышцы, затопил разум. Всё вокруг замедлилось и уменьшилось в размере. Древесный айрак, за которым сложно уследить, вдруг начал двигаться со скоростью горболобого слизня. Ночная птица, вспорхнувшая из зарослей кустов, будто вязла в невидимой паутине, а светлобрюхие жуки, освещающие ночь розоватыми вспышками, словно и вовсе застыли в воздухе.

Но это… совсем не поражало меня, как должно бы. Все аш-дарцы с самого раннего детства мечтают заполучить силу сердца Воли. И я мечтал. А сейчас? Сейчас я чувствовал, что мне недостаточно и ее. Хватит ли мне силы не одного, а двух сердец, чтобы уберечь Лили от этого жестокого мира? Зачем всё это, если я-дурак отпустил ее?

Легко и быстро убив трех синешкурых страйсов, я схватил дичь и направился ближе к границе земли Жизни, с нетерпением ожидая восхода Шинтаров. Вновь и вновь перед моим внутренним взором возникало белое изящное тело Лили, заставляя мой член становиться каменным настолько, что мне приходилось несколько раз снимать болезненное напряжение рукой. Это давало лишь минутное облегчение, после чего потребность погрузиться в огневолосую имилту становилась сильнее. Меня злило это. Я не понимал, почему так происходит? И подобная несдержанность пугала. Лили не походила на имилту из сказок. Не походила она и на обычную женщину. С ней нужно вести себя осторожнее, терпеливее. И я боялся, что, увидев ее, контроль бесследно покинет меня.

Страшно. Очень страшно совершить ошибку. Мне нужна Лили. Я метался вдоль невидимой границы с землями Жизни, пытаясь подчинить инстинкты своему разуму. Мой запах отогнал хищников с этой территории. Звери боялись самцов аш-даров. Еще одна причина, почему Лили обязана всегда находиться рядом со мной. Ее маленькое нежное тело никогда не сможет отогнать ни одно плотоядное, лишь привлечь. Эта пугающая мысль, что мою огневолосую женщину разрывают на части смертоносные когти и острые зубы, заставила меня метаться еще яростнее.

Не знаю, как мне удалось дожить до рассвета. Но как только оранжевый Шинтар выполз на небосклон, прогнав черные тени в небе и погасив звезды, я немедленно рванул к озеру. Там никого не было. Нет…

Паника противно стянула внутренности. Я судорожно оглядывал небольшую поляну и все близлежащие деревья с кустами. Никого, лишь мелкое зверье и утренние птахи пугливо разбегались, почуяв самого страшного хищника Альтарики.

Спокойно. Взошел лишь только один Шинтар. Дай ей время. Как только все три небесных светила займут свои места, тогда я кинусь на поиски.

Казалось, желтый Шинтар вечность прячется за бирюзовой бахромой леса. А белый и того дольше. Но как только он мигнул своим раскаленным боком из-за горизонта, я немедленно бросился туда, где вчера исчезла моя Лили. Убежать далеко не удалось.

– Боргар? – раздался с соседней тропы тонкий сладкий голос.

Я резко остановился, повернувшись. Прижав ладошкой большой плоский лист голубого урта́я, на меня с беспокойством смотрела Лили. Целая лавина разных эмоций обрушилась ледяным потоком. Облегчение, радость, восторг и тяжелое возбуждение, ударившее в быстро твердеющий член.

– Приет, – произнесла Лили, неуверенно улыбнувшись. – Тызамой?

Ни слова не понял, что она сказала. Но этот мягкий голос… Копившиеся страхи, мучавшие меня всю ночь напролет и бесконечно долгое утро, вырвались из меня рыком облегчения. Стремительно перепрыгнув заросли уртая, в одно мгновения ока я оказался рядом с моей Лили, успев заметить, как она вздрогнула и отшатнулась, а нежная улыбка исчезла со странных, но невероятно красивых розовых губ. Это всё неважно. Главное, она пришла. Больше маленькая имилта не уйдет от меня.

Я сгреб ее в охапку и прижал к себе, стараясь контролировать силу своих объятий, чтобы не нанести вреда. Манящий аромат коснулся моих ноздрей, и мне едва удалось сдержать стон. Захотелось слизать этот мягкий дразнящий запах с белой шеи, где он ощущался сильнее всего, как мы делаем это с нашими женщинами. Но я знаю, что Лили это не нравится. Как только мой язык касается ее кожи, она начинает пронзительно пищать, выражая свое несогласие. Ничего. Когда моя имилта поймет, что принадлежит мне, она разрешит облизать всё свое нежное белое тело.

– Тынастолкорадмеявидет? – тихое мурлыканье ее смеха прокатилось по моей груди.

Сердце Воли застучало так, будто желало само коснуться прижатого ко мне тела. Жар волнами прокатывался по мне с каждым его ударом, делая кожу невероятно чувствительной. Никогда я не ощущал прикосновения настолько чутко, будто каждое место контакта с телом Лили способно полностью втянуть ее в себя.

– Пугающрад… – пробормотала она чуть тише, когда я сжал еще крепче.

Лили уперлась ладонями мне в грудь, и мне пришлось отстраниться.

– Опустиеняназемлюбудьлюбезн, – выгнула она свои темные брови, так сильно отличающиеся цветом от ее ярких волос, и потыкала пальцем в сторону земли.

Я послушался, хоть мне и не хотелось выпускать Лили из рук. Я буду слушаться. Сделаю всё, что она попросит, чтобы к ней пришло понимание о безопасности рядом со мной.

– Какойхорошивеликан. Сегоднятыведешьсеяпочиприличо. Пош… – разливался по воздуху медовый голос, обволакивающий мои уши, как вдруг я заметил в руках моей Лили самое страшное, что только могло быть.

Ядовитый лабрах! Чистая смерть! И он уже был покусан!

– Нет, Лили! – крикнул я, выбив из слабых пальцев желто-зеленый плод.

Она его ела!

– Эй! – возмутилась имилта странным звуком, но я его едва услышал, подхватив ее на руки и бросившись к озеру духов. – Боргар, тысшелсума? Кудатымеятащиш?

Нужно залить в нее много воды, чтобы всё, что она съела, вышло из желудка. И буду молить Альтарику, чтобы яд не успел отравить мою маленькую, хрупкую Лили. Я бежал, но во мне едва дышала надежда. Всё, что известно о лабрахе – лишь одна его капля, упавшая на язык, убивает практически сразу. И то, что Лили еще жива, позволяет мне надеяться, что яд действует на нее не так быстро, как на нас.

– Боргар! – воскликнула она, когда я влетел вместе с ней в воду, распинывая сверкающие брызги и разгоняя испуганную рыбу.

Лили взвизгнула, стоило мне рухнуть на колени и, наклонив ее к рябящей поверхности, начать зачерпывать большие пригоршни, вливая в пахнущий горькой сладостью ротик.

– Бор…

Бульк. Кашель. Новая порция. Бульк. Кашель, более надрывный. Ужас заставлял меня вливать в Лили всё больше воды. Но она не глотала ее! Выплевывала с кашлем! Это доводило меня до отчаянья.

– Лили, пей! – зарычал я.

Глупая! Глупая имилта! Как же мне ее спасти, если она сопротивляется? Продолжая кашлять, Лили яростно захлопала по моим рукам, выплескивая из них воду.

– Нет! Пей!

Но она не просто не стала пить, а начала отворачиваться.

– Лили! – в отчаянье крикнул я, обхватывая ее затылок.

Однако имилта извернулась и отклонилась. И последующая реакция женщины страшно удивила меня. Продолжая кашлять и держать руку на груди, она вдруг рассмеялась. Быть может, так на нее действует яд лабраха? Нет. Я не позволю ему погубить мою Лили…

– Нет, Боргар. Хватитпересань, – с новым взрывом хохота увернулась она от моей руки. – Сёхорошо! Яноготакихсела. Супокосяздоровяк.

Лили вдруг жестами начала изображать, будто откусывает что-то в своей руке, а затем со странным довольным мычанием погладила себя по животу.

– Хорошо. Лимонхорошо.

Слово «хорошо» значило нечто положительное. Это мне удалось уловить. И тут я понял. Она питается лабрахами? Как такое может быть? Это слегка успокаивает меня. Может, поэтому у нее волосы такого неестественного цвета, а тело мягкое и совсем не имеет волос?

– Лили не больно? – обеспокоенно спросил я, пальцами ощупывая ее шею, которая уже давно должна была раздуться и посинеть, если бы яд лабраха подействовал на нее.

– Не ольно, – попыталась повторить Лили мою речь, отчего у меня перехватило дыхание.

Она хочет говорить со мной на языке аш-дар? Это привело меня в восторг.

– Больно, – с радостью повторил я, выделив пропущенную букву.

– Больно.

– Да, – широко улыбнувшись, согласно кивнул я.

– Да, – скопировала она следом.

Ее старание заставило мое сердце Воли петь от счастья. Бережно обхватив маленькое красивое лицо ладонями, я склонился чуть ближе к ней.

– Ты умница, Лили. Если ты начнешь понимать меня, не будет счастья большего для моего сердца.

– Да. Больно, – вновь повторила она на аш-дарском, обхватывая меня за кисти и убирая от своего лица, вызвав во мне легкое разочарование, а затем задала вопрос на своем: – Чтоэозначит?

– Что? – не понял я.

– Больно. Чтоэто?

– Что означает больно?

– Больно. Чтоэто?

Думаю, да. Она наверняка хочет знать значение этого слова. Другого предположения у меня всё равно нет, поэтому я, пытаясь объяснить, ощутимо щиплю себя за руку, даже не допуская мысли ущипнуть ее тоненькую кожу.

– Больно.

Она хмуро смотрит на меня, явно не совсем понимая. Плохо. Так мы не сдвинемся с места. Мне потребовалось долгое мгновение, чтобы решиться. Собравшись с духом, я потянулся и очень слабо ущипнул запястье Лили, стараясь не причинить ей большой боли, но чтобы она всё же поняла суть.

– Ай! – возмущенно обожгли меня блестящие зеленые глаза.

– Больно, – указал я на место щипка, а затем поморщившись, дабы усилить понимание, вновь сказал: – Больно.

Красивые глаза широко распахнулись, наполнившись озарением.

– Ах, больно. Поняла.

Улыбнувшись, я ободряюще кивнул. Это будет сложно. И долго. Но ради Лили, я готов потратить всё время своей жизни. Моя имилта получит всё что пожелает. Если она хочет выучить мой язык, она его выучит.

***

– Чтоэто? – в который раз спрашивает Лили, изображая пальцами ходьбу.

– Идти, – с готовностью отвечаю я на своем языке.

– Ити, – сильно смягчает она привычное слово.

– Идти, – углубляю я звук и замедляю повтор.

Лили сморщила свой ровный гладкий носик. Ей сложно воспроизводить язык аш-даров. Оказывается, у нас слишком много горловых звуков, на которые я совершенно не обращал внимания до сегодняшнего дня. Лили непросто, но она старается.

Я хотел учить ее язык, однако моя имилта каждый раз отрицательно мотала головой, настаивая, чтобы мы говорили на аш-дарском. Единственное, что мне удалось запомнить: «чтоэто» – когда нужно произнести какой-либо предмет или действие, и «еще» – когда необходимо повторить, что она не расслышала или забыла.

Весь день Лили неутомимо заставляла меня наполнять ее память новыми словами. Однако она уставала. Ее внимание рассеивалось всё больше. Всё чаще она переспрашивала или просила напомнить то, что мы уже прошли.

Мое сердце Воли билось беспокойно. И я не знал, от близости Лили ли это происходит или от моего волнения за нее. Уже в полдень что-то начало незримо меняться. Мне стало сложно концентрироваться на вопросах Лили. Мой взор больше следил за движением ее губ, красивой грудью, наполняющейся воздухом, взмахами тонких кистей и пальцами, заправляющими огненные пряди за белое ушко. Я хотел помочь Лили, правда. Однако сердце Воли будто издевалось надо мной. Оно колотилось так сильно, что, казалось, его слышно на всю округу. Вибрация от мощных ударов шла по всему животу, и это сводило на нет мои попытки расслабить свой член.

Но, кажется, не только мне приходилось несладко. Состояние Лили тоже менялось. Всё началось с того, что она вдруг не повторила за мной слово, которое сама спросила. Ее взгляд задумчиво ползал по моему торсу, рукам и ногам. Тогда ей быстро удалось собраться. Однако после этого Лили всё чаще отвлекалась. Ее белая кожа на лице вдруг становилась приятного розоватого цвета, зеленые глаза странно блестели, и она время от времени к чему-то прислушивалась, прижимая ладонь то к груди, то к низу живота, после чего непонимающе хмурилась.

В чем причина, я понял чуть позже. Мои ноздри вдруг уловили самый завораживающий аромат, на который всё тело отреагировало молниеносно. В этот же момент Лили сильно стиснула свои бедра, заерзав на камне. Мне пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы не сорваться со своего, не задрать нижний край ее нелепой одежды и не раздвинуть гладкие ножки в поиске его источника. Наши женщины абсолютно спокойно относятся к нашим языкам. Но не Лили. Она другая. Я знал, что трепетная имилта испугается, если мой рот начнет ласкать ее влагалище. Член уже стал каменным и болезненно пульсировал, когда я думал о вкусе Лили и о том, что и там она может отличаться от привычных женщин.

Эти мысли настолько захватили всё мое воображение, что не представляю, что бы было, если бы имилта вдруг резко не подскочила и не указала в сторону сваленных в кучу синешкурых страйсов, убитых в ночи.

– Чтоэто? – спросила Лили, судорожно стягивая вниз край своей одежды.

– Страйсы, – севшим голосом ответил я, с трудом оторвав взгляд от полной груди и удивительно изогнутых боков моей имилты. – Они для Лили.

На розовом лице возникло искреннее удивление.

– Мне? – переспросила она на аш-даре.

– Да.

Словно ей не стоялось на месте, Лили бросилась бегом к тушам.

– Чтоэто? – дернула она верхнего страйса за шерсть.

– Мех.

– Мех, – протянул тихий голосок.

Лили с восторгом погрузила в густые синие волоски пальцы.

– Ах… – воодушевленно выдохнула она, повернув на меня голову. – Лили дать?

– Тебе нужен мех? – уточнил я.

– Нужен? – повторила имилта, так как это слово мы еще не «трогали», а затем, постучав по боку страйса, обхватила себя за плечи. – Лили мех?

Чтобы удостовериться, я сел рядом на корточки и, изобразив, будто отрываю шкуру, поднимаю в воздух и накидываю на хрупкие плечи, спросил:

– Лили хочет мех?

– Да! – радостно воскликнула она, широко улыбнувшись и показав свои маленькие белые зубки, от чего всё мое тело призывно заныло. – Лили хочет мех!

– Лили получит всё, что захочет, – мягко пообещал я, осторожно убрав огненную прядку за крохотное ухо.

Полные розовые лепестки спрятали зубы, но улыбка так и осталась блуждать манкой красотой. Мое прикосновение смутило Лили, но в этот раз она не отстранилась. Ее глаза блестели энтузиазмом. Должно быть, она голодна. Это огорчило меня. Я отвлекся на желание Лили учиться, совсем не позаботившись о ее физических потребностях. Мне пришлось сжать кулак, чтобы скрыть злость на самого себя. Я плохо забочусь о своей женщине.

На поясе у меня висел ремень с пятью остро заточенными кинжалами. Желая побыстрее исправить свой промах, я достал один и принялся вспарывать брюхо страйса.

– Боргар, – отвлекла меня Лили, ласково улыбнувшись. – Боргар дать Лили нож?

Просьба удивила. Однако отказать Лили я не мог, поэтому достал самый маленький кинжал и молча вложил его в протянутую ладонь. Она тут же принялась увлеченно отделять шкуру страйса от мяса. Это порадовало меня. Лили не боится работы. Но мне было бы приятнее самому разделать для нее тушу. Однако, если ей хочется заниматься этим не самым чистым занятием, пусть ковыряется. Одно то, что она рядом со мной, уже большое счастье.

За делом Лили вновь смогла сконцентрироваться на изучении новых слов. Она с интересом тыкала во все части тела страйса с неизменным «чтоэто»? Я пытался предлагать ей самые мягкие кусочки мяса, но красивые глаза в ужасе расширялись. Сначала мне показалось, что Лили, должно быть, не ест его. Однако, когда мы добрались до органов, она радостно вскрикнула, указав на темно-зеленую печень страйса. Мне пришлось отказать ей, ведь печень страйса накапливает много вредных веществ, и есть ее нельзя. Но Лили настаивала, с трудом объяснив, что нужен огонь.

Я не понимал эту женщину. Но мне стало интересно, что она собралась делать с огнем и печенью. Собрав ветки, настругав стружки и отстегнув от пояса мешочек с огниво, я принялся разводить огонь, наблюдая за Лили, продолжающей медленно и осторожно отделять шкуру. Она издавала какой-то невероятно красивый звук, мягко мурлыкая своим тонким голосом. Мне очень нравилось. Настолько, что в голове представлялись желанные картины, как Лили ходит по моему дому и издает эти чудесные звуки. Когда она замолчала, я даже спросил ее: «чтоэто», показав на свое горло.

Тихо посмеявшись, имилта еще раз помурлыкала и спросила: «Это»? Когда я кивнул, она сказала:

– Песня. Я пою.

– Песня? – повторил я.

– Да.

– Мне нравится, – широко улыбнувшись, я постучал по груди ладонью, покрытой кровью страйса.

Это настолько обрадовало Лили, что ее лицо озарилось счастьем и, вытянув губы, она зачем-то прикоснулась ими к ладони и что-то с нее сдула в мою сторону. Я не понял, что значит этот жест. Но Лили выглядела такой игривой, что мне не захотелось рушить ее настроение своим вопросом.

Когда огонь был разведен. Моя имилта подбежала к костру и, насадив на палку порезанные куски ядовитой печени страйса, сунула их в огонь. Зачем, я понял, когда она вновь их вытащила, спешно подула и откусила от почерневшего бока одного ломтика, вызвав по мне потрясение.

В этот раз я не стал выбивать ядовитую еду из ее рук, в ужасе наблюдая, как Лили жмурится от наслаждения, когда жует. Помимо смертельных плодов, она, определенно, любит органы, к которым ни один альтариканец ни за что бы не прикоснулся.

– Можетмясострайсамячечеманаконы? – покончив с печенью на палочке, вслух спросила Лили саму себя.

Отрезав пару кусков синеватого мяса от бока страйса, она тоже нанизала их на палку и подошла к костру, всунув в пламя. Мне оставалось лишь недоуменно наблюдать за ее действиями. Мясо лишено мягкости плодов растений. Оно жесткое. Старики племени даже не могут его есть, переходя исключительно на фрукты. Огонь же и вовсе превращает мясо в камень. Как Лили будет жевать его своими маленькими тупыми зубками, вызывало во мне бурный интерес.

Заставив синие куски приобрести совершенно неаппетитную черноту и остудив, моя имилта с некой осторожностью откусила. Точнее, попыталась откусить. Разумеется, у нее ничего не вышло. И она лишь неприязненно поморщилась, обиженно глядя на мясо. Это выглядело так забавно, что я не сдержал тихого смеха. Лили тут же бросила на меня хмурый взгляд, почему-то порозовев своим нежным личиком.

– О, ярадачтоебевесело, – недовольно пробормотала она, снимая испорченное мясо с палки и насаживая другие куски печени.

– Мясо не жарят, Лили, – с улыбкой произнес я.

– Не жарят?

– Жарить, – покрутил я пальцами несуществующей палочкой в огне.

– Ах, жарить, – протянула она с пониманием. – Жарить.

Какое-то время мы потратили на еду, во время которой Лили узнавала новые для себя названия предметов и действий, а после вновь вернулись к двум оставшимся тушам страйсов. Моя имилта непременно хотела все три шкуры. В голове возникало много вопросов по этому поводу, но пока я не стал их задавать, понимая, что вряд ли получу ответы. Впрочем, если Лили так нравится этот мех, я убью для нее сотню страйсов.

Разделку мы закончили, когда белый Шинтар уже почти сел. Лили устала, но выглядела очень довольной, разглядывая синие шкуры. Сердце Воли билось взволнованно от ее вида. Мне хотелось, чтобы она прижалась ко мне своим маленьким сладким телом. Это стало бы для меня лучшей наградой ее благодарности. Но я понимал, что не стоит торопить Лили. Очень скоро она позволит мне ласкать ее. Нужно лишь немного подождать. Нежное тело уже начало звать меня, просто разум моей имилты отчего-то сопротивляется.

Я готов был вечность оставаться здесь, у озера, с Лили. Но яд лабраха, пропитавший воздух насквозь, уже накопился во мне. Мир вокруг пришел в движение. Головокружение. Первый признак того, что пора покидать земли Жизни. Но прежде, чем это сделать, я должен был смыть кровь страйсов с себя и Лили. В охотничьих землях не стоило лишний раз разгуливать с дразнящим для хищников запахом. Даже аш-дару.

– Лили, мыться, – осторожно взяв белые пальчики, странно смотревшиеся в моей зеленой ладони, повел я ее к озеру.

– Мыся? – переспросила она.

– Мыться. Вода, – говоряще потер я плечо и грудь.

– Поняла. Мыться, – довольно кивнула Лили, прибавив шага в сторону озера. – Мыться-мыться-мыться.

В воду она не вошла, а вбежала, вызвав во мне разочарование тем, что не скинула с себя свою черную тряпку, как сделала это в первый день нашей встречи. Я очень хотел увидеть ее полностью обнаженной. Она не позволяет мне трогать себя, но почему запрещает смотреть? Это расстраивало. Но я не роптал. Лили моя. Сердце Воли не могло ошибиться.

Я плохо помню, как смывал кровь с себя. Дурман лабраха кружил мою голову, а все оставшееся внимание поглотила плавающая Лили, похоже, чувствующая себя совершенно прекрасно, не испытывая на себе вредное воздействие ядовитого дерева. Белый Шинтар полностью скрылся за густой спиной леса, когда Лили вдруг встрепенулась.

– Идти, – сказала она, тревожно посмотрев на меня.

Да. Нам пора было уходить. Только мне и в мыслях не могло прийти, что Лили вновь собирается уйти. Выбравшись из воды и отжав свои длинные огненные волосы, она свернула шкуры и, ласково мне улыбнувшись, произнесла на своем языке:

– Пока, Боргар.

После чего перехватила свою ношу поудобнее и направилась прочь. Это настолько сильно поразило меня, что даже головокружение ослабло. А ноги несколько мгновений не могли сдвинуться. Только когда пришло понимание, что она действительно удаляется, я рванул за ней.

– Нет, Лили, – громко рыкнул я, разозлившись и схватив ее за руку. – Лили пойдет со мной.

Моя имилта недоуменно хлопала своими длинными ресницами, глядя мне в глаза.

– Боргар, нет. Лили идти, – она ткнула пальцем в заросли уртая за моей спиной, а затем повернулась и указала в противоположную сторону. – Боргар идти, – затем показала на небо, изобразив, как садятся Шинтары, встают, после чего ее палец направился в землю. – Завтра идти.

Да. Я понял, что она имеет в виду. Лили собралась вновь оставить меня на ночь, чтобы завтра встретиться здесь же. Но нет. Этому не бывать.

– Нет, – жестко отрезал я, усиливая хватку на ее плече. – Лили останется со мной.

– Ношкуры! – вдруг сокрушенно воскликнула она, потрясая синим рулоном. – Девокамнужнышкуры!

– Нет. Лили не уйдет от Боргара, – упрямо настаивал я.

– Но Боргар! – расстроенно возмутилась моя имилта.

Однако и я был непреклонен. Больше она не останется без моего присмотра.

– Нет.

Отчаянье засквозило в самых красивых глазах на свете, но я не стал поддаваться ему. Она не уйдет. А затем в этих самых красивых на свете глазах мелькнуло совсем другое, непонятное выражение. На полные губы легла хитрая улыбка. Я не знал, что это значит, но подобная перемена насторожила меня. Бросив шкуры на землю, Лили начала толкать меня назад, не убирая свои прохладные ладошки с моего напряженного живота. Я подчинился, двигаясь туда, куда она направляла. Когда икры уперлись в камень, Лили потянула меня за руки, вынуждая сесть. А затем, продолжая всё также хитро улыбаться, она забралась мне на колени, обхватив за шею.

Неужели она хочет раздвинуть для меня свои ножки? Сердце Воли сразу же пришло в безумство. Лили почувствовала это, медленно проведя пальчиками по моей груди, вниз, по животу, пока не остановилась на месте мощных ударов. Она поерзала у меня на коленях, мучительно потеревшись своим горячим центром по моему тяжелеющему члену и приблизившись лицом к моему лицу.

Мог ли я сопротивляться? Мог ли сдерживать себя? Не мог. Мои руки немедленно заскользили по таким приятным округлым бедрам, поднимаясь по изящным бокам, стремясь к невероятно манящей груди. Я хотел стянуть верхний край черной ткани, чтобы еще раз увидеть эти красивые розовые соски.

– Чтоэто? – спросила Лили слегка севшим голосом, поглаживая меня по животу.

– Сердце Воли, – прохрипел я в ответ, совсем не желая сейчас разговаривать.

Лили улыбнулась, а затем склонилась и зачем-то прижалась губами к моим губам. Это так удивило меня, что я отстранился, удивленно посмотрев на нее. Тихий мягкий смех Лили разлился вокруг меня, заставив стиснуть ее полные бедра сильнее.

– Датыздоровякнезнаешьчтотакопоцелуй, – негромко промурлыкала она, касаясь пальцами сначала моих губ, а затем своих: – Поцелуй.

– Поцелуй, – повторил я, так как этого ждала от меня моя имилта.

– Лили учить Боргар поцелуй. Завтра. Лили идти. Боргар идти. Завтра идти.

– Нет, – уверенно отказал я, поняв, что она хочет подкупить меня своими странными поцелуями. Зачем они мне?

– Хм, – задумчиво протянула Лили, продолжая коварно улыбаться. – Хорошо.

И тут она сделала то, на что я сегодня точно не надеялся. Склонившись к моему лицу, имилта лизнула меня сначала в губы, а затем спустилась к шее, повторив свое безумное движение, коснувшись самой чувствительной там точки. Из моей груди вырвался стон наслаждения и предвкушения. Я жаждал Лили так сильно, что мне было всё равно, что мы находимся в ядовитых землях. Даже если это убьет меня, я не готов тратить время на то, чтобы покинуть их и взять желанное тело там, где безопасно.

– Боргар хотеть Лили? – словно сквозь туман, донесся до меня нежный голосок, пока я стискивал тонкие бока и жадно вдыхал аромат желания моей имилты.

– Очень хочет, – подтвердил я. – Боргар очень хочет Лили.

Мои руки уже ухватились за верхний край черной одежды, но Лили резко перехватила меня за кисть, останавливая. Злость, огорчение и непонимание опалили мне горло, так что захотелось зарычать. Но улыбающиеся губы имилты, подсказали, что она не отказывает, а просто хочет чего-то другого. Я позволил собой управлять. Почувствовав, что моя рука расслабилась, Лили потянула ее вниз, положив себе на внутреннюю поверхность бедра. Ее пробила дрожь. Мое же дыхание и вовсе сорвалось. Я смотрел на широко разведенные ноги, обхватывающие меня. Смотрел на свою руку на этой чистой белой коже и чувствовал, насколько мой член близок к месту, куда я мечтаю его погрузить. Однако просто сидеть и смотреть было выше моих сил. Ни одного терпения не хватит, когда Лили так близко.