Подсолнухи

Я всегда хорошо учился. Не потому что я осознавал важность учебы или хотел порадовать родителей. Просто это, одно из свойств моего организма. Я запоминаю всё и всегда. Запоминаю то, что услышал, то что увидел и даже запахи. Запоминаю автоматически, даже не обращая внимания на то, что именно запоминаю. Увлеченно общаясь с одноклассником на последней парте, я всегда давал исчерпывающий ответ на вопрос учителя: ну-ка повтори, что я сейчас говорил. Но я не был интеллектуалом или эрудитом. Я всего лишь бессистемно запоминал то, что лежало на поверхности. Применить эту особенность для более глубоких знаний у меня не было желания.

Поэтому учиться в школе мне было не особо интересно. Учебный материал, который другим детям вдалбливали, неоднократно повторяя и задавая повторить дома, я запоминал сразу и надолго. Иногда я прочитывал учебники в начале учебного года, как только получал книги в школьной библиотеке. Особенно мне нравилось читать учебники по истории и литературе. Это были мои любимые предметы. Как вы понимаете, на этих уроках, мне в течении года, делать было абсолютно нечего.

Интересно в школе мне было только одно – общаться с одноклассниками. Естественно, с теми одноклассниками, которые готовы были общаться. Вернее с теми, кто был готов общаться не на тему учебы, и во время учебы. Нет, нет, ботаников в моём классе было не больше чем обычно, и школа была самая заурядная, но большинство детей все равно втянуто в учебный процесс. Кто-то действительно слушает учительницу и пытается понять, о чем же идет речь. Кто-то делает вид что слушает, потому что не хочет нареканий.

Остается кто? Только действительно независимые личности. Двоечники. Они уже выбрали свою жизненную стезю и с философской мудростью терпели все сложности школьного бытия. Только с двоечником можно было неторопливо, со вкусом, не отвлекаясь на всякие мелочи, типа учебы, побеседовать все сорок пять минут урока. Только двоечники, заранее зная свою оценку за четверть и за год, не прижимали испугано уши под взглядом учителя. Шкала ценностей двоечников не совпадала с приоритетами образовательной системы, но это были приятные в общении люди с интересным мышлением.

Например, один из двоечников, Рома, был заядлым филателистом. Марки у него собирали и дед, и отец, и он сам не представлял, что в жизни может быть что-то, интереснее марок. На одном из уроков, на задней парте, Ромка показал мне свою гордость – коллекцию марок «Животные Африки». Коллекция была большая, но Рома, с блеском в глазах, который не ожидаешь от тихого двоечника, рассказывал про каждого животного изображенного на марке. Я опешил от его эрудиции и спросил:

– Ром, а ты знаешь, что зоологичка в обморок от счастья упадет, если ты ей все это расскажешь?

Рома, недоуменно смотрел на меня. Азарт в его глазах медленно затухал и менялся на привычную скуку.

– Да нууу. Зачем?

Двоечниками не были глупыми ребятами. Они не хотели учиться, но готовы были поддержать любую беседу во время уроков.

Прошу не путать двоечников с хулиганами. Это абсолютно разные люди. Двоечники, это лентяи-теоретики с нулевой энергией. Они не совершали плохие поступки, впрочем, как и хорошие, потому что им было лень, а хулиганы, это деятельные люди.

Хулиганов у нас тоже было несколько человек. Они, так же как двоечники, перебивались с двойки на тройку, но учителям постоянно приходилось держать их в поле зрения. Там фантазия была не ограничена рамками повседневности, а энергии на реализацию задумок было с лихвой. Хотя обязательную программу: сигареты, спиртное, карты, бомбочки, драки с другими классами, наши хулиганы тоже отрабатывали.

У меня были хорошие отношения с хулиганами. С ними было интересно, но до определенного момента, когда я признавал, что, все пацаны, я пас. Тогда хулиганы, свысока похлопав меня по плечу, типа понимаем, не всем это дано, уходили на разведку через линию фронта, то есть приступали к исполнению особо пакостной шутки. К слову, большинство из хулиганов нашего класса стали уважаемыми людьми, успешными предпринимателями, и лишь некоторые из них ушли в настоящий криминал.

Еще одна большая фракция в моем классе это спортсмены. В советское время, время когда для ребенка работали многочисленные бесплатные спортивные секции, подавляющее большинство детей занималось спортом. Да, многие из них просто ходили в какую-либо секцию, являясь, по сути, статистами и там. Но многие дети были заточены и под результат. Поэтому спортсмены в школе были людьми целеустремленными, занятыми учебой по остаточному принципу. Им было важно отсидеть уроки, не нахватав двоек, и убежать в спортивный зал для продолжения реализации девиза – быстрее, выше, сильнее. Был такой спортивный девиз. Он и сейчас есть, но нам не нужен.

В те времена, так же много, как спортивных секций, было много творческих кружков и специализированных школ, типа музыкальных, художественных и тд. Творческие дети составляли в нашем классе отдельную группку. Как не странно, именно эти детишки почти в полном составе ушли в криминал, отсидели в девяностые, да и сейчас иногда слышу, что кто-то из наших бывших художников или скрипачей снова сел.

Не хочу ничего плохого сказать про творческих людей, но в нашем классе произошло именно так. Не берусь судить – это была некая аномалия или все-таки люди искусства более склоны к играм с законом.

Еще в нашем классе было несколько танцоров. Ребята достигли каких-то успехов. Были лауреатами и призерами чего-то там, и им приходилось выступать на всех школьных мероприятиях. Что интересно, ребята были шебутные, дерзкие и был случай, когда на соревнованиях что-то не поделили с борцами, которые тренировались в спортзале, где и проходили соревнования, и наваляли тем борцам при численном равенстве сторон. А еще они всегда были с девчонками, со своими официальными партнершами. И еще у них были танцевальные костюмы. И так как смеяться над этим было чревато, то это вызывало дополнительное уважение.

Я пару раз, уже во взрослой жизни, слышал признания, что вот, родители заставляли ходить меня на танцы и, поэтому, меня не уважали во дворе, и как уже понятно, я относился к таким заявлениям скептически, и думал про себя, что танцы, навряд ли единственная причина низкого положения в детской дворовой иерархии.

Были естественно отличники, которые боялись подсказывать, что бы учитель им не сделал замечание, и не давали списывать, наверное, по той же причине. Их никто особо не гнобил, но и общались с ними только при необходимости. Враждавали с ними только хулиганы, так как отличники пару раз заложили их. Но так как отличники были в основном девочки, а хулиганы соответственно мальчики, вражда была такая, без физического выражения.

Кстати, воспетого во многих песнях и книгах, романа отличницы и хулигана я никогда не видел, и сильно сомневаюсь, что он мог случиться. Ну, если только хулиган не плюшевый, и отличница не проиграла в борьбе с подростковыми гормонами.

Был еще в нашем классе мальчик, Вадим, старший ребенок в ужасно многодетной семье. Он все время думал, что бы поесть, где бы что украсть или заработать. Вадиму действительно было не важно – заработать или украсть. Он не воровал что-то ценное, но если ты на парте оставил яблоко и отвернулся, то вопрос, куда же делось яблоко, даже не поднимался.

Я тогда понял, что так выглядит настоящая нужда. В старших классах Вадим ушел в вечернюю школу и, как только ему позволил возраст – устроился на работу. По слухам Вадим женился сразу после школы, и они с женой рожали каждый год по ребенку. Это какая-то извращенная месть человечеству?

Я условно входил в группу спортсменов. Как я уже говорил, она была сама многочисленная и разнородная по составу. Я пару раз в год, с кем-нибудь за компанию, посещал какую-нибудь секцию, и поэтому, несомненно, являлся спортсменом.

Сейчас подумал – а ведь многие ребята ходили в технические кружки, в авиамодельный, радиокружок, выжигали что-то по дереву. Я сам, сэкономив на завтраках, как-то купил и собрал модель самолета. Почему не было «инженерной» фракции? Технари не социализируются и не объединяются? Странно. Наверно так было только в моем классе.

Школьные годы, как и детство в целом, протекали быстро, бездумно и счастливо. Утром учеба, вечером игры во дворе. Летом каникулы, в остальные времена года школа.

Пришла юность. Тоже счастливая. К детским играм прибавились романтические томления и желание иметь карманные деньги. И то и другое носило легкий, необременительный характер и не омрачало жизнь, в случае отсутствия.

Почему-то особой влюбленности я ни к кому не испытывал, а просто более тесно общался с теми из своих подружек, кто был наиболее мне симпатичен на тот момент. Понимаю, что звучит несколько высокомерно, но это именно так.

Несмотря на то, что среди ровесников иногда бушевали страсти достойные пера великих, у меня все было просто и непостоянно. Сегодня мне нравились блондинки с ярко выраженным материнским инстинктом в отношении меня, завтра брюнетки-пацанки с мальчиковой стрижкой, а послезавтра я целовался за кулисами концертного зала в музыкальной школе с мажоркой из параллельного класса.

Поцелуи перерастали во что-то большее. Без особых усилий и подготовительных мероприятий. Наличие пустой квартиры было достаточным условием для близости.

Никогда не понимал раньше и не понимаю сейчас, речей о том, как не хватает молодым людям интима. Смотрю на стендаперов, рассказывающих, как они изнывают без секса и не понимаю, зачем они изнывают без него. Наверное, у них сценический образ такой.

Вспоминаю известный анекдот. Абрам каждый вечер молится, чтобы выиграть в лотерею. Каждый день. Много лет. С каждым разом его обращения к богу всё жарче и эмоциональнее. Абрам уже переходит в молитвах к угрозам и проклятиям. Наконец с небес раздается глас: «Абрам! Ты хотя бы лотерейный билет купи». Здесь принцип тот же. Не реви как лось на весь лес, что тебе этого не хватает, хотя бы заговори с девушкой.

Был у меня товарищ в те счастливые времена. Даже помню, что звали его Ганс. Немец он был. Тогда их много было. У нас в школе, наверное, в каждом классе были немцы. Потом почти все уехали на историческую родину.

Помню, как однажды, я заехал в немецкое село в российской глубинке и было непривычно, что обычные колхозные мужики в рваных ватниках, распивая бутылку водки около навозной кучи на ферме, разговаривают по-немецки и матерятся на чистом русском. Из непривычного еще были хорошие дороги, чистота и отсутствие заборов. Границы участков между домами обозначались декоративными кустиками.

Так вот, пристал ко мне Ганс, научи его как с девочкой переспать и все. Тоже мне нашел профессора. Я долго отнекивался, но немцы они настойчивый народ.

Почему Ганс обратился, именно, ко мне не знаю, но хочу развеять миф о том, что мальчики, мужчины хвастаются своими успехами в сексе. Никогда, не разу в жизни, не слышал, чтобы кто заявил, а вы знаете такую-то, а ведь я ее так-то и так-то. Даже не могу себе представить ситуацию, в которой могла бы зайти подобная речь.

Рассказать в качестве анекдота, комическую ситуацию, которая произошла при интимной встрече, без указания лиц, это запросто. Например… Она и говорит:

– Крем нужен.

– Ну вон, лежит крем, бабушкин, если без крема никак, давай с ним попробуем.

Кто же знал что крем от ревматизма, на змеином яде? «Крем» было написано большими буквами, а дальше никто не читал. Резь была невозможная. Даже через полчаса все жгло и мешало ходить, причем у обоих. Со слезами на глазах дули на обожженные места друг друга по очереди.

Кстати, больше мы с той девочкой не общались, но случайно встретившись на улице через несколько месяцев долго хохотали, не подходя друг к другу, под не понимающие взгляды друзей с которыми были.

Можно даже поименно обсудить кандидатуры девчонок для приглашения на шашлыки. Прикинуть проблемность и сопоставить с полезностью. Типа, ну да, Светка с соседнего двора вариант беспроигрышный, только сначала она выпьет все спиртное, а потом будет сидеть и тупо хихикать, а оно нам надо?

Но что бы – я ее так, а потом так, да ну глупость. Зачем? Кому это интересно? К тому же я уверен, что репутация хвастунишки, понизит ваш рейтинг, как в кругу друзей, так и среди знакомых, малознакомых и еще незнакомых девчонок, которые непременно, в подробностях, узнают о ваших откровениях.

Открыл я короче немчуре непутевому тайну великую. Так и сказал:

– Ты подойди к ней и спроси.

На недоуменный вопрос Ганса, а как же романтика, симпатия и крутой прикид, я ответил, что все это хорошо, как дополнительный плюс в твою пользу, но, во-первых, может прокатить и так, а во-вторых, если не спросишь, то все это тебе точно не понадобится.

А говорить о чувствах, чтобы добраться до трусиков, по крайней мере, самый долгий путь. Да и репутацию можно испортить кардинально и очень надолго. Прослывешь среди девчонок козлом и будешь потом обходиться подручными средствами. И вообще, если ты считаешь это чем-то постыдным, то и будешь выглядеть, как человек предлагающий совершить что-то предосудительное.

– Давай Андерсон, дерзай, это как на велосипеде кататься, теоретические выкладки о силе тяжести тебе не помогут. В седло и крути педали, ну навернешься пару раз, иначе никак.

Через пару недель, сияющий как новенькая рейхсмарка Ганс (я знаю, что рейхсмарка это банкнота, а не монета), приперся ко мне с бутылкой портвейна, и заявил, что у нас, у бывалых мужиков, не принято искать повод, что бы выпить. Мог и не говорить, повод прям яркими красками был написан на его довольном лице.

Ганс рассказал, что был на даче, там много молодежи, есть очень симпатичные девчонки и что он не понимает, почему раньше не ценил дачный отдых, завтра снова уедет на дачу к родителям, и точно пробудет там до конца сезона.

Что касается карманных денег, то до сих пор не знаю, почему родители мне их практически не давали. Я, конечно, не просил денег, но я вообще никогда их не о чем не просил. Давать юноше денег на мороженное, именно по цене мороженого, мне кажется было как-то не правильно. Не знаю, может там были великие педагогические помыслы, глубину которых я до сих пор не постиг, но своим детям стараюсь дать на карманные расходы до того, как они попросят и не спрашивая, но что они хотят их потратить.

С другой стороны, если бы родители давали мне достаточно карманных денег, я наверно не совершил бы многих поступков, которые определили мою будущую жизнь и не занимался многими вещами, которые пригодились мне в дальнейшем. Например, может я никогда бы не увлекся фотографированием.

У родителей было несколько хороших фотоаппаратов и фотолаборатория. Ну как фотолаборатория? Дверь в ванной комнате плотно закрывалась, и на стиральную машинку можно было поставить фотоувеличитель, примостить ванночки с химикатами и оставалось место для табуретки. Потом включался красный фонарь и выхваченные из жизни моменты появлялись на бумаге. В этом была магия и даже какой-то азарт. Вдруг пленка засветилась, вдруг намудрил с настройками фотоаппарата или кто-то моргнул? Затаив дыхание ждешь появления картинки, и опа, вот оно, чудо свершилось, бумажка ожила!

Фотоаппараты были не совсем родительские. Если открутить специальный винтик и снять красивый кожаный чехол, то становилось видно инвентарные номера. Но хранились фотоаппараты свободно, лежали в серванте, и трогать их не запрещалось. Я как-то потихоньку освоил все это оборудование, и родители разрешили мне им пользоваться.

Бонусов от умения фотографировать было много. Загибайте пальцы: желанный гость на всех вечеринках, запредельный рейтинг среди ровесников и уважительное отношение со стороны взрослых, возможность пригласить симпатичную девчонку на фотосессию, и на дальнейшее проявление пленки в фотолабораторию (ванную), и главное, если вовремя, с озабоченным видом, заявить, что нынче фотореактивы подорожали, то можно немного заработать.

Школа осталась в прошлом. Я поступил в ВУЗ. Как и у большинства моих сверстников, никаких, даже отдаленных предпочтений по будущей профессии у меня не было, а космонавтом и капитаном дальнего плавания я уже не хотел быть. Поэтому ВУЗ был ближайший к дому, буквально через квартал. Специальность была та, на которую мои, в общем-то хорошие, оценки позволяли поступить без экзамена. В названии выбранной мною специальности были слова «электрические машины». Полностью названия я не помню.

Моя группа состояла из таких же, не понимающих что они тут делают, детишек. Тогда я и понял, что ВУЗ, это просто законный способ отдалить срок вступления во взрослую жизнь. Кроме еще нескольких лет беззаботной студенческой жизни мне это не дало больше НИЧЕГО.

По специальности, по-моему, из нашей группы не пошел работать никто. Но это не точно. Кроме, как с одним бывшим одногруппником, я не с кем из группы не общаюсь. С этим товарищем у нас гораздо позже был небольшой совместный бизнес. Бизнес был недолгий и с каждым днем все менее успешный, но, тем не менее, иногда мы созваниваемся, и копируем в месенджерах друг другу праздничные сообщения. Иногда, этот товарищ, сообщает мне новости о бывших одногруппниках. Некоторых я помню, имена других мне ничего не говорят.

Я не говорил до этого, что последние школьные годы я жил у бабушки, но с поступлением в ВУЗ вернулся к родителям. От бабушки было очень далеко добираться, с двумя пересадками. Родители к этому времени переехали в новый дом, как тогда говорили – дом повышенной комфортности, и я активно начал знакомиться с соседями. Начал-то активно, но быстро понял, что оказался в местной демографической яме. Основными жителями дома были относительно молодые чиновники и их малолетние дети, то есть либо лет на десть младше, либо на столько же старше.

Единственным подходящим мне по возрасту был парень из соседнего подъезда. Звали его Иван, Ванька, и он был интересного телосложения. Он был толстым. Толстые ноги, руки, приличного размера живот. Но самое интересное, что все это были мышцы. Даже на животе не было ни грамма жира. Сейчас бы я его сравнил с Кунг-фу пандой, из известного мультика. Ванька, по-моему, комплексовал по поводу внешности и всем предлагал потрогать своё пузо и убедиться, что это мышцы. Учился он в том же ВУЗе что и я, старше на курс.

Был Ванька ехидным, и всегда специально тоненьким голосом громко хихикал, когда кто-нибудь попадал в неприятную ситуацию. Например, упал или ударился. С Иваном было невозможно ходить в кино, когда кто-нибудь на экране падал, Ванька начинал громко и мерзко хихикать, вызывая хохот в зале.

Несмотря на свою показушную вредность, в душе Ванька был добрый и не раз мне помогал, в трудностях, непременно возникающих у юноши, переехавшего в незнакомый район и у студента-первокурсника в ВУЗе.

Судьба у Ивана сложилась довольно трагично. Он отслужил в каких-то войсках специального назначения. Ему при этом люто завидовали ребята, которые с детства готовили себя для службы в армии. В те времена были и такие. Как же так, я бегаю, плаваю, боксирую и вообще чемпион и меня призвали в обычные войска, а Ваньку-приколиста в спецуру?

На пользу Ивану, к сожалению, служба в войсках специального назначения не пошла. Пришел из армии другой человек. Нет, не сломленный, или чем-то подавленный. Просто с абсолютно другой шкалой ценностей. С желанием красиво жить, иметь много денег здесь и сейчас, а главное с уверенностью, что он этого достоин.

В нынешние времена быть богатым – распространенное желание, наверно даже самое распространенное, а тогда было чуть-чуть иначе. Не говорю это с сожалением или ностальгией, просто констатирую факт, про который вам наверно и так хорошо известно. Человек редко чего-то хочет сам. Как правило, он хочет того же что хотят все. Тогда все хотели жить не хуже, чем другие, теперь все хотят жить лучше окружающих. Что хотят на самом деле, большинство людей не знали, как тогда, так и сейчас.

Пришел Ванька с армии, с жаждой шикарной жизни, покриминалил пару лет и загремел в тюрьму на огромный срок. Посадили Ивана за то, что он организовал трафик наркотиков с региона, где проходил службу, в наш город.

Так вот, в первый раз меня Ванька спас на День первокурсника. В нашем вузе День первокурсника заключался, в том, что все глумились над первокурсниками. Глумились по-разному, в силу своего характера и интеллекта. Самым распространенным было, подойти к первокурснику, поставить ему щелбан и сказать учись хорошо. В основном, щелбаны были символические, я получил несколько щелбанов от симпатичных старшекурсниц, и они были такие… многообещающие. Но были группы, полностью состоящие из парней, там была атмосфера несколько солдафонская и они к процессу глумления над первашами подходили добросовестно.

Встретил я Ваньку в коридоре, собираясь выйти из корпуса. Он меня остановил и поведал, что основную часть щелбанов перваши получат на улице, перед главным корпусом ВУЗа, где, как и в любом ВУЗе, толпились после лекций студенты. А пацаны из его группы, как раз чисто мальчиковой группы, хотят развлечься и не намерены ни одного первокурсника оставить без внимания.