Естествознатель. Книга 3. Янтарная гавань

Глава 1 Худая жизнь – скитаться из дома в дом, и где водворишься, не посмеешь и рта открыть

Прошло несколько упоительно веселых дней в Пандектане, однако все хорошее, впрочем, равно как и плохое, имеет тенденцию рано или поздно заканчиваться. Все началось с поспешного отъезда Алана. Рыжеволосый юноша смог арендовать вполне солидного единорога на деньги, полученные от самого короля. Алан рассчитывал сперва заглянуть в Кагилу, чтобы проведать родственников, а затем уже держать путь в Ту-что-примыкает-к-лесу. В конце концов, рыжеволосый юноша настолько прикипел сердцем к этому месту, что уже и не рассчитывал устроиться где-либо лучше.

– Ну что же, школяр… Вот мы снова прощаемся с тобой, – с ощутимой грустью сказал он Артуру. – Надеюсь, без моей помощи у тебя все будет в порядке. Может, на этот раз хоть Диана присмотрит за тобой.

Артур широко улыбнулся своему другу.

– Передавай привет Тэнке и Кириму, – весело сказал он.

– Ну это уж непременно… Не думаю, конечно, что сестрица будет очень уж рада услышать о твоем воссоединении с Дианой, но, по крайней мере, ты жив, что уже неплохо. На твой день рождения я приду в ваш этот… Как его… Госард-Хольд?

– Троссард-Холл, – с улыбкой поправил его Артур.

– Вот-вот. Именно туда. Скорее всего, прилечу на единороге, а там посмотрим.

– До встречи, Алан!

Рыжеволосый юноша сделал шаг к своему единорогу, но вдруг в нерешительности замер, словно намереваясь что-то сказать. Затем он медленно обернулся и как-то робко посмотрел Артуру в глаза.

– Ты ведь не держишь на меня зла, школяр? Прости меня, я вел себя, как эгоистичный и самовлюбленный болван…

– Прекрати, Алан. Я простил тебя еще до того, как ты пришел в Пандектан. В конце концов, мы все совершаем ошибки.

– Честное слово, ты стал мне настоящим другом, – заметил Алан и резко отвернулся, чтобы Артур не видел, как от грусти искажается его лицо. Затем проводник ловко забрался на широкую спину красавца-единорога, и уже через секунду они летели, быстро отдаляясь от той ветки, где стоял Артур. Рыжие кудри ярким полотном развевались у юноши за спиной, издали напоминая победное знамя.

Артур остался в Беру с Дианой и Тином. Остальные ребята разошлись по своим гнездимам, а кто-то, впрочем, уже отправился в школу вместе с учителями и Дейрой. Как выяснилось, несмотря на огромную радость беруанских богачей от победы над мнимыми повстанцами, король все же не захотел долго праздновать свое возвращение из Омарона. Праздношатающийся сброд в Ласточкином графстве действовал ему на нервы, а более всего его чувствительную натуру раздражали буйные студенты Троссард-Холла, которых уже несколько дней одаривали всяческими почестями. В конце концов, властитель Беру предпочел тонко намекнуть подчиненным, что детям пора бы возвращаться в школу, а ему, в свою очередь, нужно начинать править Королевством. Тем более что необходимо было решать вопрос с полидексянами, пребывающими в настоящий момент в Омароне.

Намек короля был настолько тонок, что слуги избавились от студентов в тот же день, радостно сообщив им, что Троссард-Холл с нетерпением ждет своих героев обратно, ведь без них он оставался в совершенном запустении. Так что школьники недолго наслаждались всеобщим признанием; увы, всякая слава мимолетна, и глупо слишком уж на нее рассчитывать.

Ребята разъезжались кто куда. Многие предпочли полететь в Троссард-Холл вместе с Дейрой. Студенты-кагилуанцы возвращались в подземный город или, вернее, в то, что от него осталось. Ну а Тин, в свою очередь, благодушно предложил Диане и Артуру пожить немного у него в гнездиме. Артур в целом был не против, хоть он пока и не представлял реакцию господина Треймли. Но его это заботило не так уж и сильно: юноша действительно хотел остаться на какое-то время в Беру, и у него были на то свои причины.

Он рассчитывал наведаться в главную библиотеку древесного города. Артур и сам пока хорошенько не понимал, что будет там искать. Сперва ему хотелось прочитать заметки известных беруанских географов, которые могли упоминать в свитках Желтое море. В связи с этим он думал отыскать походные записки Корнелия Саннерса, отважного путешественника, о котором ему довелось впервые услышать от своего преподавателя, армута Дага де Вайта.

Корнелий Саннерс был человеком, который, как предполагал Артур, также ощутил на себе тлетворное влияние Желтого моря. Бедный путешественник искал живительный источник, а вместо этого набрел на место, являвшееся в некотором роде скоплением самого зла. Впрочем, это были лишь смутные догадки, но юноша подозревал, что ему все же следует прочитать эти небезынтересные записки. Затем он предполагал найти что-нибудь о единорогах и, если уж совсем повезет, о естествознателях. Конечно, в местных свитках вряд ли будет прямое указание на них, однако, может, встретится хоть что-то – даже самые незначительные и ничтожные сведения, которые юноша использовал бы в своих будущих поисках.

Артур отчетливо понимал, что с наступлением смрадня ему нужно будет вновь отправляться в путь, чтобы найти отца. Однако как он мог это сделать, если даже не имел ни малейшего понятия о местонахождении тюрем единорогов? Необходимо располагать ценной информацией перед тем, как уходить в дальний путь. Вот такие соображения занимали юношу в последние дни. Впрочем, эти тревожные мысли не мешали ему радоваться и веселиться в обществе своих дорогих друзей, которых он так долго мечтал найти.

Сегодня они с Тином и Дианой спустились в Престижное графство, ибо именно там находился уютный гнездим господина Треймли. Родители, вполне насладившись триумфом своих детей, уже давно вернулись на ветку, предпочтя родной домик роскошным хоромам Пандектана. Сестры Тина также находились здесь. Когда Тин размашисто постучал в хлипкую дверцу своего гнездима, им открыл сам хозяин дома.

– Па, это мы. Мои друзья поживут у нас немного, до начала учебы в Троссард-Холле? Отказы не принимаются! – шутливо провозгласил светловолосый юноша, впрочем, с некой долей робости глядя на отца.

Господин Треймли с чувством улыбнулся Тину. Затем внимательный и осторожный взгляд его скользнул по Диане и, наконец, остановился на Артуре. Юноша тут же почувствовал, что своим неожиданным приходом он поставил главу семейства в неловкое положение. Однако что ему оставалось делать? Вернуться в Троссард-Холл он всегда успеет, а вот побывать в библиотеке Беру ему действительно было необходимо. Но без документов и своего гнездима он не имел права долгое время оставаться в столице.

Можно было, конечно, погостить у Тода, который тоже приглашал их с Дианой. Однако Артур смутно подозревал, что Тод все же адресовал свое приглашение скорее Диане, нежели ему. Была еще перспектива пожить у Даниела Фука, однако в последнее время мальчика особенно сильно одолевали пессимистические мысли, и он постоянно и весьма назойливо повторял любимую фразу – «Добром это не кончится». Так что Артур все-таки остановил свой выбор на веселом и добродушном Тине.

Однако сейчас юноша уже сомневался, что правильно сделал. Лицо господина Треймли вмиг стало суровым, а глаза его смотрели так холодно и непримиримо, что Артур невольно смутился. Видно было, что Дорон не желает мириться с юношей, и уж тем более радушно принимать его в своем гнездиме. Тем не менее, хозяин не мог при всех отказать сыну в просьбе, поэтому он, скривив губы в кислой улыбке, пропустил дружную компанию внутрь.

– Как славно, что вы решили остановиться у нас! – радостно прокричала Люция Треймли из кухни. Она что-то готовила, ибо время уже близилось к обеду, а беруанцы, как известно, весьма пунктуальны в вопросах приема пищи.

– Никак не могу привыкнуть к этим гнездимам! – весело воскликнула Диана, проходя по сплетенному из веток коридору. От веса гостей его шатало из стороны в сторону, вследствие чего нужно было держаться за стены, чтобы ненароком не упасть.

– Ты ведь из Кагилу, милочка? – доброжелательным голосом поинтересовался Дорон, и девушка утвердительно кивнула.

– Хм… Отличный город… – с большим сомнением произнес хозяин дома, широким жестом открывая перед гостями дверь в столовую, которая являлась одновременно и верандой. Они с женой сделали небольшой ремонт, добавив к уже существующему гнездиму прекрасную веранду, свитую из молодых и гибких ветвей Ваах-лаба наподобие косичек. Она была довольно вместительной и вдобавок ко всему обладала неоспоримым достоинством: с нее открывался чудесный вид на поле, лес и прекрасный город Омарон. Посреди веранды стоял большой стол из орешника с удобными углублениями для бутылок винотеля.

– Я жутко голодный, па! – воскликнул Тин, бесцеремонно бухнувшись за стол. Артур весело улыбнулся, так как эту фразу его друг мог повторять раз двадцать за день, ничуть при этом не смущаясь.

– Король принял решение отпустить вас по домам? – с безмерным уважением поинтересовался господин Треймли. Отец семейства искренне полагал, что его сын попал в ближайшее окружение самых знатных и уважаемых граждан Беру, вследствие чего сам стал столь уважаемым, что король лично должен был дать ему разрешение покинуть пределы Пандектана. Артур, не сдержавшись, с иронией хмыкнул. Юноша прекрасно понимал, что властителю Беру нет до них никакого дела. Вновь обретя власть и былое могущество, король уже и думать забыл, каким образом это осуществилось, тем более что все произошедшее было мутным и непонятным. Хорошо еще, что не закрыли школу после всех этих странных событий.

– В чем дело? – холодно поинтересовался у Артура господин Треймли. – Разве ты находишь смешным, что мой сын вдруг стал так известен на всю столицу?

Артур почувствовал, как его лицо заливается краской.

– Я.… конечно же, нет, господин Треймли, – вежливо проговорил, наконец, юноша, невероятно смущаясь. Тин удивленно переводил взгляд с одного на другого. Мальчик, конечно, предполагал, что отец мог отнестись к Артуру довольно прохладно, однако не думал все же, что до такой степени.

– Разумеется, тебе ведь ничего не известно про то, как наш мальчик жертвовал собой, пытаясь защитить родное гнездо! – в совершенном возмущении продолжил господин Треймли.

– Папа! – воскликнул Тин. – Что ты такое говоришь! Вовсе я ничем не жертвовал…

– Вот, – театрально развел руками господин Треймли, – ты еще и скромен, мой хороший. Значит, мы с мамой воспитали тебя на славу!

В этот момент Дорону все же пришлось замолчать, так как на веранду зашли Диана и Люция Треймли. В удивлении посмотрели они на своих притихших и словно чем-то расстроенных мужчин.

– Все в порядке, дорогой? – настороженно поинтересовалась хозяйка гнездима. Дорон хмуро посмотрел на свою жену и неопределенно пожал плечами. Все его существо переполняло возмущение такого масштаба, что он, казалось, был готов немедленно выставить Артура за дверь.

«Вот ведь наглец! Посмел явиться сюда как ни в чем не бывало! Сначала в трудной ситуации бросил друзей, а как в Беру все улеглось, так прилетел на своем единороге пожинать лавры…» – так думал про себя господин Треймли. В целом, отец семейства не был плохим или же мстительным человеком. Однако порою он мог вбить себе в голову какую-нибудь невероятную мысль, поверить в нее всем сердцем и отстаивать ее грудью, не желая слушать никаких возражений. Люди часто так делают, ведь обидеться куда проще, чем попытаться разобраться. В принципе, он мог бы дать Артуру еще один шанс, однако наглый, по его мнению, юноша молчал и никак не хотел разъяснять ситуацию. Это вот упорное молчание и не мог простить своему нежеланному гостю Дорон.

Диана села рядом с Артуром, с удивлением покосившись на его лицо. Она почувствовала, что друг сильно чем-то озабочен.

– Что ж… Начнем с закусок? – умильным голосом предложила Люция, желая поскорее разрядить обстановку.

Незатейливое «начнем с закусок» означало у беруанцев не легкое приготовление живота к основной пище, а скорее такую обильную еду, что после завершения нескончаемого потока закусочных блюд у гостей обычно уже не оставалось сил приниматься за что-то более существенное.

Так, за одну секунду на столе выросла гора под названием «Древесный муравейник». Это было интересное лакомство, представлявшее собой довольно неблаговидную кучу, состоящую из многочисленных слоев, созданных при помощи рубленых листьев дерева и сушеных древесных лягушек в кисло-сладком соусе. Еще одним деликатесом, который подавала сегодня госпожа Треймли, было мясо дятла холодного копчения с коричневатым древесным вареньем. Помимо этого, глаз радовали разнообразные салаты, лепешки на углях, начиненные короедами и сметаной с зеленью, маринованные грибы, горячий беличий паштет с фундуком и персиками, хвосты ящериц с красным перцем, соленья из древесной коры и еще много всяких других изысканных блюд.

Все присутствующие за столом с такой остервенелой яростью накинулись на деликатесы, словно надеялись, что это избавит их от необходимости вести беседы. Однако этот общий порыв уничтожил лишь четверть еды, разложенной на вместительном столе, и в какой-то момент пирующие поняли, что все-таки сказать что-нибудь не только будет совершенно уместным, но еще и необходимым в данной ситуации.

– Ох, Артур, ты такой молодец, что избавился от той ужасной татуировки! – вдруг провозгласила хозяйка дома, с умилением глядя на юношу. Артур казался ей теперь таким красивым и ладным, что она могла простить ему все, что угодно.

– Какой татуировки? – вдруг спросила Диана. Артур ранее рассказывал им свою историю, однако безо всяких подробностей. Особенно он старался не говорить про плен у армутов. Во-первых, ему самому неприятно было вспоминать то время. Ну а во-вторых, он хотел хоть как-то оградить Диану от тех ужасов, которые ему самому пришлось пережить.

При этом вопросе девушки Дорон встрепенулся, внимательно посмотрел на Артура и, медленно вытерев краем рукава жирный от еды рот, насмешливо сказал:

– Видела бы ты его, милочка, когда он заявился к нам в прошлый раз. Особенно мне запомнилась эта ужасающая татуировка на полшеи, которую можно увидеть на теле разве что преступника, но никак не приличного человека. Мы уж и не знали тогда, что думать… С какой такой компанией надо связаться, чтобы позволить себе подобную безвкусицу?

– Ты не… рассказывал об этом… – немного удивленно пробормотала Диана, покосившись на Артура. От сильного волнения юноша побагровел, и на долю секунды у него как-то странно исказились черты лица, словно бы он хотел усмехнуться, но потом вдруг внезапно передумал. Неловкая пауза воцарилась за столом.

– А где же Лилия и Стурция? – поспешно спросил Тин, желая поскорее сменить тему.

– Они там, в своих комнатах. Стали такими капризными госпожами, что уже и на обед их надо отдельно от всех звать! – возмущенно воскликнула Люция, внутренне обрадовавшись новому разговору. В этот момент, словно почувствовав, что о них говорят, на веранду ввалились две хорошенькие девушки – Ли и Циса.

– О, у нас гости! – многозначительно пропела Лилия, глядя на троицу друзей.

– Ах, Артур, я так рада, что ты решился погостить у нас! – всплеснув руками, воскликнула Стурция и под всеобщие шокированные взгляды подскочила к Артуру, заключив его в крепкие объятия.

– Циса, веди себя благопристойно, как подобает юной девушке из приличной семьи! – возмущенно воскликнул Дорон, когда, наконец, к нему вернулся дар речи.

– Ах, папочка, ну что за глупости! Ты же знаешь, Артур – моя давняя любовь! – шутливо пропела Стурция, кокетливо глядя на красивого юношу. Кстати, надо отметить, Циса отнюдь не была все это время влюблена в Артура. Девушка являлась обладательницей такого непостоянного характера, что каждый день ей мог нравиться какой-нибудь новый мальчик, которого она сочтет миловидным. Артур же, бесспорно, был весьма красив.

Юноша смущенно взглянул на Диану, однако девушка сделала вид, что внимательно рассматривает короеда в своей тарелке.

– В Пандектане мы так мало виделись… – пропела Стурция, аккуратно подцепив пальчиком лягушку. – Диана, тебя я тоже рада видеть, – хитро проговорила девушка, улыбаясь сопернице, однако та хмуро промолчала, не желая продолжать беседу. Через какое-то время за столом вновь восстановилась гнетущая атмосфера, которая лишь на мгновение была разбавлена веселыми сестрами Тина.

– Скучно что-то с вами… – лениво протянула Лилия и была такова. Девушка съела лишь несколько лягушек, и на этом ее скудный обед закончился.

– Прямо как не наша девочка… – с укором покачала головой Люция, с грустью взглянув вслед уходящей девушке. Дети повзрослели и стали совсем не такими, как, например, хотелось бы Люции.

Спустя какое-то мучительно долгое время этот обед, наконец, завершился. Несомненно, он был одним из самых скверных в жизни Артура. Юноша отчетливо понимал, что Дорон, практически напрямую выказывая ему свою неприязнь, мечтает, разумеется, о том, чтобы немедленно выставить его из гнездима. Или же о том, чтобы он сам ушел. Это, конечно же, в какой-то степени задевало его гордость, хотя, впрочем, и не в ней одной было дело.

На самом деле, Артур искренне переживал, что оставил у родителей лучшего друга такие неприятные впечатления о своей персоне. Но что он мог изменить? Даже если бы они все втроем с Тином и Дианой принялись рассказывать ему обо всех событиях, произошедших в школе и в Беру, Дорон вряд ли бы поверил. Вряд ли, но вовсе не из-за того, что их слова прозвучали бы слишком абсурдно. Просто люди часто верят лишь в то, что удобно для них самих, потакая таким образом своей чрезмерной гордости и тщеславию. И потом, вообразить, хотя бы даже в самом себе, что все время ошибался в каком-либо вопросе, не только мучительно сложно, но порою даже и невозможно, особенно людям гордым.

Пообедав, друзья пошли в сад, где смогли отдохнуть после обильного угощения. Было тепло, даже жарко, однако в воздухе уже ощущалась некая свежесть, свидетельствовавшая о ближайшем завершении оюня.

– По-моему, твой отец, Тин, не очень-то рад нас видеть, – прямо сказала Диана, и Артур оценил это «нас».

– Пустяки! – махнул рукой беспечный юноша. – В конце концов, мы ведь здесь ненадолго… Скоро опять школа, и все будет по-старому…

– Кстати, о какой татуировке шла речь? – с живым любопытством поинтересовалась Диана у Артура.

– Армуты выжигали их своим рабам, чтобы, если сбегут, их было легко опознать и привести обратно к хозяину. А Индолас, используя свою силу, убрал ее.

Лицо девушки нахмурилось и сделалось почти грозным.

– Это мерзко, – сквозь зубы проговорила она.

Артур спокойно пожал плечами.

– В целом, да, но у них в обществе это не является чем-то аморальным или противозаконным.

– Честно говоря, я уже начинаю побаиваться Дага де Вайта… – перевел все в шутку Тин. – Кстати, Арч, ты, наверное, не знаешь… Помнишь, мы подозревали нашего тренера, когда услышали, что он ночью выходил куда-то из своей спальни в тот день, когда на тебя напали возле домика Морских львов?

– Помню, и что?

– Так вот, оказывается, он ночью пытался тренироваться! У него что-то вроде фобии перед полетами на единорогах, а по ночам дедушка Вайт пытался ее преодолеть, представляешь? А мы думали, что он замешан не пойми в каких событиях…

– Я хочу завтра сходить в библиотеку, – вдруг задумчиво проговорил Артур. – В Престижном графстве ведь есть библиотека?

– Ну, есть… Кстати, очень даже неплохая. Единственная в Беру! В ней столько всего собрано…

– А зачем ты хочешь туда пойти? – спросила у друга Диана.

– Я попытаюсь отыскать записки Саннерса. Мне кажется, что он тоже столкнулся с проявлениями Желтого моря. Иначе и быть не может. Слишком уж странно закончилась их последняя экспедиция.

– Почему ты думаешь, что это непременно Желтое море? Может, кто-то напал на них? – возразил Тин, который всегда обожал спорить.

Артур пожал плечами.

– Если бы напал, то, наверное, на всех сразу. Почему Корнелий остался жив и, самое главное, по каким причинам он сошел с ума? Помимо этого, по словам Дага де Вайта, его дневники как-то странно заканчиваются. Помешательство происходило постепенно. И я помню, он говорил что-то вроде «Завтра иду к воде». О какой воде шла речь? Я думаю, это о Желтом море, ведь именно оно притягивает к себе людей.

– Но какие сведения ты хочешь прочесть в этих записках? Думаешь, это поможет тебе найти отца?

Лицо Артура нахмурилось.

– Я не знаю. Просто отец оказался в пещере именно по вине Желтого моря. Или, вернее, Тени из Желтого моря. Возможно, я смогу найти что-то… Так или иначе, мне кажется важным прочитать эти записки.

– Жаль, что твоего единорога здесь нет… – вздохнула Диана. – Он бы смог здорово прояснить ситуацию.

– Его уже давно нет, – как-то немного отстраненно ответил юноша. Артур не желал думать о том, что преданный Баклажанчик бросил его, хоть, честно сказать, в последнее время подобные подозрения часто приходили ему в голову.

– У меня есть пропуск в библиотеку! – воскликнул Тин с какой-то нелепой гордостью. – Отец сделал его для меня, так как, видимо, мечтал, что я буду там штаны просиживать. Но не на того напал! За все время я туда ни ногой!

– По тебе и видно, – рассмеялась Диана.

– Нет, ну а что? Разве нормальные люди нынче ходят в библиотеки? Ну, кроме Арча разве что. Пойду быстро сбегаю, поищу пропуск, – с этими словами Тин проворно вскочил на ноги и устремился в недра своего гнездима, оставив Диану и Артура одних.

Какое-то время они молчали. Затем Диана взглянула своими прекрасными глазами на друга.

– Знаешь, когда с нами произошли эти события с неожиданным возвращением в Беру из Троссард-Холла, войной с повстанцами… Все было, как в тумане. Или, вернее будет сказать, как во сне. Однако у меня в голове все время была одна мысль, которая как-то, пусть немного, но все же возвращала к реальности.

– И какая же? – с любопытством поинтересовался Артур, любуясь красивым точеным лицом Дианы.

– О тебе, – смущенно призналась девушка.

– Надеюсь, ты представляла меня в самом выгодном свете? – шутливо улыбнулся Артур.

– Конечно. Например, сидящим в библиотеке, – рассмеялась Диана, показав юноше язык.

– Не сомневаюсь, что я выглядел очаровательно…

– Хм, я смотрю, за время нашей разлуки ты стал еще более скромным, чем когда-либо. Видно, сказалось отсутствие женского внимания?

– Скорее наоборот, его избыток.

– Ах, конечно, например, со стороны прекрасной Тэнки, не так ли?

– Вообще-то… Тэнка и правда прекрасная, – усмехнулся Артур, вспомнив свою несносную подругу, из-за которой постоянно попадал в беду. – Но есть одна маленькая деталь…

– Какая же?

– Она очень похожа на мальчика, а мальчики меня не интересуют.

– Кто же тебя интересует?

– Я не против длинноволосых шатенок.

– Как жаль, что я подстригла волосы…

– Ты и так выглядишь неплохо.

– Комплимент так себе, знаешь.

– Просто я давно не практиковался.

Они переглянулись и рассмеялись. Артур почему-то не отважился признаться в том, что Диана тоже была для него некой путеводной звездой, мысли о которой не только поддерживали его все время, но и возвращали к реальности, особенно в те моменты, когда господин Ролли, напротив, пытался сделать все возможное, чтобы он потерял связь с действительностью.

Друзья еще долго сидели в саду, наслаждаясь теплой погодой и общением друг с другом. И если бы не тревога за отца, Артур мог бы почувствовать себя в полной мере счастливым.

На следующий день родители Тина решили взять ребят в оборот, чтобы они не слонялись без дела. Люция попросила Диану прополоть грядки, а Дорон занял Тина строительством какой-то пристройки к гнездиму, которая в будущем обещала стать вместительным сараем для садовых инструментов. Артура работать не заставляли, да и вообще Дорон старательно делал вид, что не замечает его. Артур решил не терять времени даром и наведаться в библиотеку, которая называлась следующим образом: «Главное подвесное хранилище книг города Беру, служащее нуждам просвещения граждан».

Впервые попав сюда, Артур не переставал удивляться и восхищаться. Местное хранилище книг вовсе не походило на обычную библиотеку. Это было широкое пространство, без навеса, но плотно укрытое со всех сторон огромными мясистыми листьями дерева. На ветках висели старые книги, подобно мокрому белью, которое предусмотрительная хозяйка решила просушить на солнце.

Дело в том, что корешки этих фолиантов были смастерены таким образом, что в них можно было просунуть вешалки, какие обычно используют для одежды. Книги висели на этих вешалках в специальных непромокаемых футлярах, чтобы непогода не могла повредить обложки. Таким образом, вместо обычных полок, коими так богаты классические библиотеки, здесь были тысячи рядов из висячих книг, каждая из которых была тщательно пронумерована, оценена и даже взвешена. Последнее действие было особенно важным, ибо существовал некий свод правил, где определялся допустимый вес, который могла выдержать конкретная ветка.

Так как ветви дерева порою причудливо извивались, уходя то вверх, то вниз, то в сторону, – то и книги так же, казалось, находятся повсюду, куда только ни проникал взор. Это был настоящий лабиринт, в котором человек незнающий мог бы проблуждать весь день. Главный же вход в этот прекрасный сад книг был оформлен в виде огромного старинного шкафа с гостеприимно открытыми дверями, проходя который посетители попадали в мир слов и букв.

За дверцей в шкаф сидела миловидная девушка с лупой в руках. Она читала какую-то миниатюру, тщетно вглядываясь в мелкие строчки. Когда Артур подошел к ней со своим пропуском, она не обратила на него никакого внимания, ибо ее желание расшифровать хоть одну букву достигло предела. Она с нетерпением покусывала губы, то приближая лупу к книге, то удаляя ее.

– Добрый день, – вежливо сказал Артур. Девушка с недоумением посмотрела на посетителя, потом, решив, что одного этого взгляда недостаточно, еще и направила на него лупу, словно он тоже являлся миниатюрой, рассмотреть которую можно лишь с помощью увеличительного стекла.

– Мое почтение, – высокопарно вымолвила библиотекарша, впрочем, смягчая свои слова приятной улыбкой. Очевидно, вид посетителя ее не разочаровал, ибо она отложила, наконец, в сторону свой инструмент и кокетливо поправила белокурые волосы.

– Я бы хотел пройти в библиотеку, – на всякий случай уточнил Артур.

– Было бы удивительно, если бы вы хотели через эти ворота пройти в какое-то другое место, – язвительно ответила девушка. – Позвольте пропуск.

Юноша протянул ей бумажку, которой его снабдил Тин.

– Тиннарий Треймли, Престижное графство, Тенистая ветка, 53, – прочитав, хмыкнула девушка. – Совсем недалеко отсюда.

Артур неопределенно кивнул головой; на поиски библиотеки он потратил около двух часов, так как пока еще не столь хорошо ориентировался в Беру.

– Вам нравится поэзия? – спросила вдруг библиотекарша.

– Честно говоря, не очень.

– Классические романы, детективы, мемуары, наука… Что, собственно, вас сюда привело, молодой человек?

– Я бы хотел почитать записки Корнелия Саннерса.

Брови библиотекарши удивленно изогнулись, а маленький рот округлился, словно она сперва хотела сказать «о», а потом передумала.

– Простите за прямоту, но вы желаете увидеть записки этого сумасшедшего?

– Путешественника, – вежливо поправил ее Артур.

– Это одно и то же, – с убеждением проговорила девушка.

– Вовсе нет, – спокойно возразил юноша. – Так я могу пройти в библиотеку?

Дама недоуменно пожала плечами.

– Ну разумеется. Сейчас дам вам карту, – с этими словами она достала откуда-то из-под стола сверток. Когда девушка развернула его, оказалось, что карта нарисована на таком длинном листке бумаги, что одна сторона его доставала до земли.

– Посмотрите, тут все показано цветом. Мы сейчас находимся здесь – видите этот шкаф? Отдел науки выкрашен в синий, поэзия – в желтый, а вот путешествия – в черный цвет.

– Почему именно в черный? – полюбопытствовал Артур.

Библиотекарша вновь пожала плечами.

– Все очень просто. Путешественники редко возвращаются живыми, а черный – это цвет траура.

– Понятно, – хмыкнул юноша и взял в руки карту.

– Когда найдете нужный отдел, смотрите вашу букву. Желаю удачных поисков! – любезно проговорила библиотекарша и впустила Артура внутрь. Когда мальчик прошел сквозь некое подобие шкафа, у которого отсутствовала задняя стенка, то вышел на огромную поляну, если так можно назвать это место. Повсюду на многочисленных ветках висели книги совершенно разных размеров, цветов и даже форм. Некоторые фолианты были шестиугольными, что смотрелось особенно необычно. Идти вперед нужно было аккуратно, так как острые корешки книг могли оказаться совершенно неожиданно прямо перед носом зазевавшегося посетителя.

Кстати, любителей почитать в Беру оказалось предостаточно. Люди сидели на покошенной траве, заботливо окруженные со всех сторон занавесями из книг, которые справлялись с ролью ширмы ничуть не хуже, чем со своими прямыми обязанностями. Иногда, когда Артур пытался пройти, минуя эти искусственные заграждения, он натыкался на мирно сидевших на земле читателей, которые с интересом листали страницы.

Юноша потратил довольно много времени на то, чтобы разобраться в карте и найти нужный отдел. Путешествия, видно, и правда не пользовались особой популярностью у беруанцев, предпочитавших оседлый образ жизни. Несколько раз Артуру приходилось прибегать к помощи других, чтобы, наконец, найти нужную книгу.

«С надеждой успеть» – так назывались дневники печально знаменитого Корнелия Саннерса. С его походной тетради взяли копию и поместили на хранение в подвесной библиотеке Беру. Оригиналом беруанцы, увы, не располагали. Артур с интересом взял в руки книгу. Это был интригующий момент: юноша уже однажды слышал историю о поиске таинственной долины Ха, рассказанную в шутливой манере их преподавателем-армутом, однако сейчас, прочитав только первые строки, мальчик почувствовал всю серьезность и трагичность написанного труда.

Со страниц походной тетради на Артура смотрел отважный и вместе с тем глубоко несчастный человек, который, увы, уже не сможет больше взять в руки перо. Вначале Артур недоумевал, почему рукопись названа таким образом, однако, вчитавшись в текст, ему многое стало понятно. Спустя какое-то время юноша взял у копировальщиков несколько чистых листов бумаги и перо с чернильницей и стал переписывать важные, на его взгляд, моменты рукописи. Он хотел наиболее подробно передать этот рассказ своим друзьям.

Артур совсем не заметил, как в Беру наступил вечер. Юноша целый день просидел в библиотеке, совершенно позабыв про еду и все остальное. Когда стало уже совсем темно, загорелись стеклянные светильники, которые изнутри были наполнены живыми светлячками. Свечи в древесной библиотеке были под строжайшим запретом. Романтический полумрак теплого оюньского вечера, старинные фонари, наполненные трудолюбивыми насекомыми, огромные тени висячих книг, похожих на летучих мышей, легкий, почти робкий, шорох страниц и задумчивые вздохи читательниц – все это создавало какую-то особую непередаваемую атмосферу.

Артур, однако же, решил более не задерживаться, чтобы не волновать друзей. Положив книгу на место и взяв свои записи, он поспешно покинул лабиринты библиотеки. Ему нужно было еще отыскать дорогу обратно, что, несмотря на подробные объяснения Тина, представлялось вовсе не легкой задачей.

Пока Артур шел в гнездим Треймли в сторону Тенистой ветки, мысли его были заняты Корнелием Саннерсом и его захватывающими приключениями. Артур успел до конца прочитать записки, однако была в них одна деталь, которая немало его разочаровала. Об этом он хотел поговорить с друзьями. Погруженный в свои мысли, Артур на полном ходу чуть не врезался в какого-то долговязого юношу, внешне чем-то напоминавшего попугая. С ним был еще один человек.

– Как-кая встреча! – вдруг громко проговорил незнакомец, своим неприятным крикливым голосом заставив юношу вздрогнуть. Тяжелые воспоминания тут же, подобно опавшим листьям, закружились в голове Артура. Юноша поднял глаза и узнал Каду! Весьма неприятного молодого человека, помощника коронера Омарона.

– Вы ошиблись, – буркнул Артур, искренне надеясь, что Каду решит идти своей дорогой, однако долговязый помощник театральным жестом преградил Артуру путь.

– Не изволите говорить со старыми друзьями? – паясничал Каду. Казалось, его чрезвычайно забавляет эта нелепая до крайности ситуация.

– Ты знаешь, Голс, ведь он воришка! – добавил помощник, обращаясь к своему спутнику. – Не говоря уже о том, что из-за него мне жутко досталось от моего начальника.

– Если не дашь пройти, тебе достанется еще больше, но на этот раз уже от меня! – сквозь зубы прорычал Артур и сделал угрожающий выпад в сторону вздрогнувшего от испуга долговязого юноши. Голс, по всей видимости, оказался таким же трусливым, как и его приятель, ибо он тут же отскочил подальше, сделав вид, что он тут ни при чем.

– Вот как? Угрозы должностным лицам? – вдруг послышался еще один голос. В эту же секунду Артур почувствовал, как сзади что-то острое кольнуло его в шею. – Не советую делать резких движений, в противном случае моя шпага проткнет вас насквозь, – холодно предупредил господин Рем.

– Есть какие-то основания для моего задержания? – с иронией поинтересовался Артур.

– А разве не вы украли нашего единорога?

– Насколько мне известно, кража – это хищение чужого имущества, а единорог вам не принадлежал. Помимо этого, разве у вас есть доказательства, что именно я украл единорога?

– Доказательств нет, вы правы, – с явным сожалением ответил коронер. – Однако вы, как я понимаю, находитесь на дереве без документов, не так ли? Если сможете их предъявить, я сразу же вас отпущу.

Артур промолчал, так как документов у него, действительно, не было. Он уже корил себя за то, что вздумал разгуливать по Беру в одиночку, без Тина.

– Значит, вы здесь неофициально… Что и следовало доказать!

– Вовсе нет, по приглашению короля.

– Неужели? Ученики Троссард-Холла вдруг стали такими известными? Только я вот думаю, что не все так просто в этой истории. Об этом я, собственно, и хотел с вами потолковать. Если согласитесь пройти со мной добровольно, я обещаю, что через час отпущу вас.

– У меня нет лишнего времени на разговоры, – буркнул Артур. Юноша вдруг подумал о том, что на пустом месте попал в передрягу, из которой ему теперь не так-то просто будет выбраться. Господин Рем с притворным сожалением вздохнул и вроде бы как случайно надавил на шпагу, чтобы ее острие до крови пронзило кожу Артура. От неожиданности и боли юноша вздрогнул.

– Завяжите ему руки, Каду, и препроводите в мой гнездим. Я пока наведаюсь в библиотеку.

Долговязый юноша с радостью кинулся выполнять поручение. Казалось, он испытывает настоящее наслаждение от осознания того факта, что наконец-то сможет поиздеваться над тем, кого он так боялся. Господин Рем же быстрым шагом направился в сторону главного входа хранилища книг.

– Не переживай так, мой золотой. Коронер просто поговорит с тобой и все, – на ухо пленнику прошептал Каду и подтолкнул его в сторону темной, плохо освещенной ветки.

Артур, однако, вовсе не собирался никуда идти. Но как освободиться? Руки его были завязаны с такой маниакальной педантичностью, что невозможно было самостоятельно расслабить путы. С двух сторон от него шли его провожатые – Каду и Голс, и хоть они и не отличались особенной физической подготовкой, тем не менее, уйти от них двоих было весьма проблематично. Артур хотел было метнуться в сторону, однако Каду потянул за веревку, и та с такой силой врезалась ему в кожу, что юноша невольно стиснул зубы.

– Больно, да? На этот раз не убежишь, – промурлыкал тюремщик.

– Это тот самый школьник, которого судили в Омароне? – вдруг спросил Голс.

– Ага, тот самый. Представляешь, как нам повезло?

– Да, только зачем он вам теперь нужен? – с сомнением в голосе поинтересовался Голс.

– Ничего ты не понимаешь, у нашего коронера своя игра.

– Тю-ю, можно подумать, ты понимаешь?

– Я – нет, но мне обычно нравится издеваться над пленниками. Если хозяин позволяет. Впрочем, это бывает не так уж и часто.

– На мой взгляд, нет никаких оснований для его задержания. В конце концов, отсутствие документов – это еще не повод. У нас тоже с собой их нет, ну и что?

– Мы живем на дереве, это легко проверить, а этот субъект вообще неизвестно откуда, – поучительно заметил Каду, пихая в спину Артура, чтобы тот шел быстрее.

– Ну если все законно, – протянул приятель помощника коронера. Казалось, Голс немного струхнул. Особенно после того, как Артур упомянул имя короля. Пленник между тем отчаянно думал над тем, как бы ему улизнуть. Его ждали друзья на Тенистой улице. Если его уведут в другое графство, то попасть наверх без пропуска Артур уже не сможет. Как же потом добираться в школу? Тем более что у него при себе совсем нет денег.

Неожиданно пленник увидел проходящих им навстречу жандармов. Их было двое, они весело что-то обсуждали и от них сильно пахло винотелем. В иной ситуации Артур ни за что не прибегнул бы к помощи этих бравых стражей порядка, однако сейчас у него действительно не было выбора.

– Господа! – вдруг громко обратился он к ним, когда те проходили мимо.

– Ты чего удумал? – прошипел Каду, однако юноша и ухом не повел. Голс остановился как вкопанный, даже как-то позеленев от страха. Казалось, у него на лбу выступила испарина.

– Что тут происходит? – с любопытством поинтересовался один из жандармов, с недоумением глядя на связанные руки Артура.

– Нет, ничего, мы по приказанию коронера… – пробормотал Каду, однако то ли его голосу не хватило уверенности, то ли он сам выглядел довольно жалко, но полицай вопросительно смотрел на Артура, словно ждал именно его разъяснений.

– Они обвиняют меня в отсутствии документов, в то время как сами ими не располагают. Между тем, у меня, в отличие от них, есть пропуск в библиотеку, другие же документы я забыл в своем гнездиме.

– Так покажите ваш пропуск! – суровым голосом потребовал жандарм. Артур криво усмехнулся.

– Разумеется, когда меня развяжут.

– Немедленно развяжите!

Каду вяло выполнил приказ. Все пошло вовсе не так, как планировалось. Артур же спокойно достал из кармана пропуск в библиотеку.

– Вы Тиннарий Треймли? – спросил суровый полицай.

– Разве стал бы я выходить из дома с чужим пропуском? – туманно ответил Артур. Юноша тут же почувствовал себя мерзко от того, что ему приходится лгать, однако в данной ситуации неразумно было бы поступить по-другому, ибо на кону стояла его свобода. В противном же случае его ждала новая встреча с господином Ремом, который вряд ли захотел бы быстро отпускать свою жертву, а зная жестокий нрав коронера и его богатый арсенал для допроса свидетелей, можно было во всех красках представить себе это малоприятное времяпрепровождение.

– Он врет! Вовсе никакой он не Тиннарий! – визгливым голосом вскричал Каду. – Это даже не его пропуск! Он, наверное, спер его у кого-нибудь!

– А где же ваши собственные документы, господа помощники коронера? – поинтересовался вдруг жандарм. Казалось, он не услышал возмущенной реплики юноши, похожего на попугая. Каду и Голс, помрачнев, почти синхронно опустили головы. Бедный помощник коронера подозревал, пока еще правда очень смутно, что в этот раз он наверняка лишится своей замечательной должности.

– А что это за сверток у вас? – подозрительно поинтересовался жандарм, имя которого было Дош. Он указывал на исписанный свиток, небрежно торчавший из кармана сюртука Артура.

Юноша достал свои записи и без малейших колебаний показал стражам порядка.

– Записки того самого Корнелия Саннерса? – удивленно спросил Дош. Артур подумал, что жандармы будут недоумевать и даже смеяться над ним, однако второй полицай по имени Круэч вдруг сказал, не без некой доли восторженности:

– Ну ты даешь, парень! Интересуешься путешествиями?

– Да.

– Э-эх, я тоже, – мечтательно протянул Круэч. – Я прочитал всего Лэвика Доннака, Тэмса Гиберса и вот Корнелия тоже. Однако, думаю, дневник, который хранится в местной библиотеке, вряд ли сможет утолить твое любопытство…

– Вот как, почему? – с большим интересом спросил Артур.

– Да потому, что это лишь копия, да и то неполная. Я бы вот все отдал, например, за то, чтобы хоть разочек подержать в руках оригинал… Говорят, этот храбрец такие чудеса отыскал, такое видел, что иные даже в своей фантазии представить не могут.

– А где хранится оригинал? – живо поинтересовался Артур.

– Где-где… В Тимпатру.

– В городе армутов?

– Да, именно так, парень. Но туда, боюсь, беруанцам вход закрыт. Так же, как и остальным людям.

– Так вроде Корнелий Саннерс сам проходил через этот город?

– Да, но ты должен понимать вот что. Тимпатру – единственное некочевое поселение армутов, и, поверь, они берегут его как зеницу ока. Пройти туда может лишь армут, так как это закрытый город. В команде Саннерса как раз был армут с пропуском, так что им не составило большого труда туда попасть… Так или иначе, дневник его хранится там, а здесь лишь жалкая копия какого-то дилетанта, который и списать даже нормально не смог. Я-то уж в этом разбираюсь…

– И кто вообще такой этот Саннерс? – вдруг жалким голосом поинтересовался Каду, и жандармы тут же переключили на него свое внимание.

– Мы ждем документы, – строго сказал Дош, видимо, вспомнив о том, что должен так или иначе выполнять свои прямые обязанности.

– У нас их нет с собой… Но, если мы дождемся коронера, Шетолия Рема, он все объяснит… – заискивающим голосом проговорил Каду, однако полицаи недовольно переглянулись.

– Что будем с ними делать, Круэч? – спросил мужчина у своего напарника.

– Не знаю, но, честно говоря, рабочий день уже закончился, и мне не очень хочется с ними связываться… Может, отпустим их?

– Отличная идея, тем более что я и сам очень тороплюсь! – быстро сказал Артур и, не говоря больше ни слова, пустился наутек подальше от этой сомнительной компании. Юноша почти не верил своему счастью. Он без оглядки бежал в сторону Тенистой ветки, и почти спиной ощущал, как все четверо удивленно таращатся ему вслед. Впрочем, какая теперь разница?

Артур не останавливался до тех пор, пока, разгоряченный и запыхавшийся, не ввалился в гнездим семейства Треймли. Люция, Тин, Диана, Дорон – все они как один уставились на позднего гостя. Диана с Тином выглядели жутко обеспокоенными, а вот Дорон, напротив, казалось, от гнева готов был разнести свой собственный гнездим.

– Прошу прощения, – с трудом выговорил Артур. – Я был в библиотеке и…

– Что. Это. За фокусы?! – медленно, едва сдерживаясь, пробормотал Дорон.

– У него кровь! – вдруг истерично взвизгнула Люция, и Артур сначала даже не понял, о чем идет речь. Однако потом он прикоснулся ладонью к шее и увидел, как по ней тонкой струйкой течет алая жидкость. Да, действительно, это же господин Рем поцарапал его своей шпагой!

Дорон подошел вплотную к Артуру и, сурово глядя ему прямо в глаза, резко сказал:

– Либо ты немедленно рассказываешь мне все, либо выметаешься из моего дома!

Глава 2 Враги человеку – домашние его

И Артур рассказал. Они долго сидели в отдельной комнате, беседуя с непреклонным господином Треймли, и в какой-то момент юноша даже начал забывать, что находится в доме друзей: ему вдруг показалось, что его вновь допрашивает безжалостный коронер. Отец Тина все время смотрел на Артура с какой-то едва уловимой иронией, особенно, когда тот вкратце рассказывал о естествознателях, Тенях и своем единороге. Впрочем, взгляд главы семейства разительно изменился, когда юноша перешел к злоключениям у армутов. Дорон вдруг словно чем-то обеспокоился; его полное круглое лицо то бледнело, то краснело, а в глазах мелькала едва прикрытая жалость. Дослушав, наконец, всю историю мальчика до конца, мужчина крепко задумался.

– Вы мне верите? – с любопытством поинтересовался Артур, так как он сам не мог распознать, какое мнение сложилось у Дорона обо всех этих событиях.

Господин Треймли очень медленно кивнул головой. А когда он вновь посмотрел на юношу, его глаза как будто бы увлажнились от подступивших слез.

– Прости меня, мой мальчик, – вдруг искренне проговорил мужчина. – Я, право же, вовсе не знал, сколько всего тебе пришлось испытать. И я вел себя совсем неподобающим образом…

Артур смущенно улыбнулся.

– Я не мог вам всего этого рассказать раньше, так как был почти наверняка уверен в том, что вы мне не поверите.

– Что ж.… – неловко произнес господин Треймли. – Надеюсь, ты простишь меня, старого дурака.

После этого длинного разговора Дорон стал как-то по-особенному относиться к Артуру. Он странно, порою даже дико косился в его сторону, во время ужина старался, чтобы лучшие куски со стола оказывались у мальчика в тарелке; обращаясь к нему, он почему-то понижал голос, словно ужасно боялся раздразнить его или обидеть.

Поздним вечером ребята играли с хозяевами гнездима в ревесенс, и в какой-то момент господин Треймли озабоченно посмотрел на часы и заметил, что время уже позднее, а Артуру нужно отдыхать.

Юноша тогда с удивлением покосился на хозяина дома. Он пока еще не мог понять, какое действие на господина Треймли оказал его рассказ, однако мальчик подозревал, что оно явно не такое, как того требовала ситуация. Что-то было не так, и его опасения, увы, вскоре подтвердились. Перед отъездом друзей в Троссард-Холл Дорон решил поговорить наедине со своим сыном. Он подозвал его на веранду, пока там никого не было, и с крайне озабоченным видом теребя пальцами длинный чуб на затылке, проговорил:

– Тин… Я ужасно жалею и стыжусь, что так безобразно вел себя все это время!

– Ну что ты, па, ничего страшного! – воскликнул беспечный Тин, который особо даже и не заметил перемены в поведении отца.

– Нет, дослушай меня. То, что рассказал мне Артур… Ты вообще представляешь, что ему пришлось пережить у этих дикарей? Армутов, я имею в виду… Когда он заявился к нам в гнездим после своего путешествия… Надо было это видеть. Все его руки были в глубоких шрамах, мерзкая татуировка на шее, синяки на лице и вообще такой ужасный, дикий, необузданный вид, что мы с твоей мамой подумали… Честно говоря, мы были в совершенном смятении. Он походил на форменного преступника. Я никак не мог предположить, что татуировку ему сделали насильно, без его воли. А оказалось, что он столько пережил, бедняжка… Неудивительно теперь, что у него помутился рассудок.

Тин в совершенном удивлении воззрился на отца.

– В каком это смысле, па?

Господин Треймли с грустью пожал плечами.

– Сынок, но ты же взаправду не думаешь, что школьники Троссард-Холла все это время находились под влиянием некой Тени? Что на самом деле вы захватили Беру, вместо того чтобы его защищать? Что Артур является сыном какого-то там знателя, который может творить невиданные чудеса? Что он не присутствовал с вами во время противостояния с повстанцами единственно потому, что эта самая сказочная Тень упекла его в какую-то там невиданную пещеру, откуда он – заметь! – выбрался сам, с помощью своих знательских способностей, которые он в дальнейшем (по какой-то необъяснимой причине) уже не смог использовать, чтобы добраться до Беру! Вместо этого Артур пешком проделал сложнейший путь, в то время как самые бывалые путешественники порою пропадают в нашем лесу без вести! Когда я выслушал всю эту ахинею, у меня волосы встали дыбом. Я вдруг подумал о том, что Артуру нужна срочная помощь специалиста. Это же крайняя форма шизофрении – так, кажется, называется эта ужасная болезнь.

Тин удивленно и как-то даже строго посмотрел на отца.

– Па, это все правда, – тихо проговорил юноша.

– Ты поверил бы ему, даже если бы он сказал, что умеет превращаться в короеда! Поверил, потому что он твой друг. Но иногда нужно уметь взглянуть правде в глаза. Я, например, вижу всю эту историю следующим образом. В один прекрасный момент мальчик улетает на своем единороге из школы, не получив на то соответствующее разрешение от учителей. Куда он направляется, я не знаю, однако спустя какое-то время разум и совесть все же возобладают над ним, и он возвращается в Троссард-Холл. В школе Артур обнаруживает ваше отсутствие. На своем же единороге юноша пытается добраться до Беру, однако по дороге, вероятно, они приземляются на чужих территориях, чего я обычно делать не советую. Там он, по всей видимости, попадает в плен к кочевым армутам, которые издеваются над ним так, что бедный мальчик забывает все на свете. Он выдумывает некую альтернативную реальность; наш мозг так делает, когда не в силах справиться с проблемой. В плену Артур знакомится с неким проводником, который помогает ему освободиться и в конечном итоге добраться до Беру. Единорог, вероятнее всего, мертв – может, его убили те же армуты, может, еще кто; все знают, что кочевые народы весьма жестоки.

– Па, но это же какая-то бессмыслица! – воскликнул Тин. – Я сам слышал подтверждение его истории от Алана и Индоласа. И я лично видел, как Индолас переместился в пространстве!

– Сынок! – горячо возразил господин Треймли. – Перемещения – не такая уж и ненаучная вещь. Но в случае с Артуром все не так просто. Почему, например, из пещеры он смог переместиться, а потом, вместо того чтобы использовать это же самое умение, почему-то напрочь забывает о нем? Разве это возможно? Если уж в школе Дейра и смогла вас научить чему-то такому, то разве можно все эти знания забыть в один миг? Но самое главное, что меня беспокоит – это слова про Теней! Вот в их существовании лично я очень сомневаюсь. Неужели ты ощущал себя под чьим-то влиянием все то время, что жил в Пандектане?

Тин растерянно замялся, ведь он действительно не чувствовал ничего необычного. Он уже плохо помнил, чем занимались ребята, однако жизнь в роскошном королевском графстве мало отличалась от их обычных школьных будней. Справедливости ради надо отметить, что Тину тоже сложно было принять, что все это время их сознанием кто-то манипулировал. Гордость мешала ему это признать. Однако мальчик старался не думать о неприятных моментах, а пытался концентрироваться на чем-то положительном.

– Ты молчишь, сынок! В глубине души ты сам понимаешь, что я прав.

– Папа, его отец остался в той пещере…

Господин Треймли с сомнением покачал головой.

– Я думаю, мой дорогой, что его родители уже давно погибли. Увы, но он выдумал всю эту историю. Невольно, не со зла.

– Папа, я сам видел страшное существо, которое напало на его кормилицу…

– И это тоже наложило отпечаток, мой мальчик. Все эти трагические события так повлияли на его разум, что он помешался. Я думаю, тебе нужно быть с ним помягче. Постарайся следить за ним, помогай ему во всем. Но главное вот в чем… – Дорон неловко замолчал, старательно не глядя на сына. – Я походатайствовал за тебя, мой мальчик. После учебы в Троссард-Холле перед тобой раскроются манящие перспективы… У тебя будет работа в Крыле, помимо этого, я выхлопотал тебе бесплатный гнездим в Ласточкином графстве. Ты понимаешь, сынок? Ты будешь жить почти как сам король, ни в чем не нуждаясь. Тебя ждет блистательная карьера! И со временем, может, ты всех нас приберешь к себе под крылышко. Все-таки семья – это то, о чем нужно думать в первую очередь, понимаешь?

Тин бестолково глядел на отца. Он пока еще не очень понимал. Дорон нахмурился.

– И хоть я и говорил тебе присматривать за твоим другом… Я считаю, что ты вполне можешь это делать со стороны. То есть подальше от него, понимаешь? Ты должен закончить учебу, а не забивать себе голову всякими глупостями вроде Теней и прочего…

– Папа, что же ты такое говоришь! – до Тина наконец-то дошло, что имеет в виду его отец. Его лицо покраснело от гнева и сильного смущения. Дорон смерил сына тяжелым, мрачным взглядом. Отец семейства был в целом добродушного нрава, однако при этом ужасно не терпел непослушания, как, наверное, и все родители.

– Я говорю, что тебе нужно найти себе новых друзей! – раздраженно и властно заявил господин Треймли. – В противном случае, можешь не рассчитывать на шикарный гнездим в Беру и все прочие привилегии.

– То есть я должен лучшего друга променять на гнездим? – как-то странно усмехаясь, тихо сказал Тин, на шаг отступая от отца. Дорон язвительно хмыкнул на эту реплику. – Что за юношеский максимализм? Твой лучший друг сильно болен, что является очевидным. Если он придет в себя – то, пожалуйста, общайся сколько угодно. Однако если он заманит тебя в какое-нибудь сомнительное дело… Или если из-за него у тебя будет плохая успеваемость, то пеняй на себя!

– Это не он, а ты спятил! – вдруг обвиняющим голосом воскликнул Тин, покраснев от едва сдерживаемого гнева. – Ты совершенно спятил!

Дорон в каком-то изумлении посмотрел на своего сына. В первый раз за всю жизнь его кроткий, добродушный и в целом нешкодливый мальчик позволил себе повысить голос на отца! Господин Треймли еще ни разу по-настоящему не наказывал сына, однако сейчас, услышав в свой адрес столь нелестное обвинение, невероятно рассердился и даже обезумел. Гнев застилал ему разум. Резко шагнув вперед, он со всего размаху влепил сыну пощечину, которая была такой силы, что Тин не удержался на ногах и отлетел в дальнюю часть веранды, неудачно ударившись головой об угол смастеренного им же самим стола.

От неожиданности и обиды мальчик вскрикнул и тут же прикусил себе губу от боли, так как острое дерево до крови расцарапало ему висок. Но в тот самый момент, когда его светлые, пылающие праведным гневом, глаза посмотрели на отца, Дорон вдруг поспешно бросился перед ним на колени.

– Прости меня, сынок… Прости, мой дорогой… – в совершенном бессилии прошептал мужчина, обнимая сына за плечи. – Я не сдержался… Я и правда спятил, раз позволил себе такое… Мне так хочется, мой дорогой, чтобы у тебя все было хорошо… Я предчувствую, слышишь, сердцем предчувствую, что общение с Артуром не доведет тебя до добра… Конечно, я подлец, что говорил тебе обо всем этом, но я так переживаю за тебя, мой мальчик! Мне так не хочется, чтобы ты повторял мою жизнь… Ведь, по сути, я вынужден трястись от страха за свою семью каждый раз, когда приходит птичий налог! Ты должен жить по-другому, мой хороший. Прости меня, прости… – мужчина повторял эти слова в каком-то болезненном, безумном исступлении, и Тин, глядя на него, тоже чуть не расплакался. Конечно, он тут же простил своего отца, разве могло быть иначе? Однако этот странный разговор жестким комом засел у него в горле, оставив после себя неприятный осадок.

Никто так и не узнал об этой беседе, даже сам Артур. Когда юноша поинтересовался у своего друга, отчего у того рассечен висок, то Тин, жутко краснея от неудобства и стыда, соврал, сказав, что неудачно ударился о выступающую из гнездима ветку. У мальчика не хватило духу рассказать Артуру о том, как обошелся с ним господин Треймли. Тин робел от той мысли, что его друг, – человек, которым он (не без преувеличения будет сказано) втайне восхищался, вдруг узнает о том постыдном разговоре. Однако, несмотря на то, что мальчик умолчал о произошедшем, он все же предупредил Артура, сказав ему:

– Мой отец тебе не верит, Арч. Прости его, пожалуйста, – мальчик не прибавил более ни слова, и, когда он это говорил, то глаза его виновато смотрели в пол.

Артур ласково взглянул на своего друга. Юноша обладал достаточной проницательностью, чтобы понять Тина.

– Ничего страшного. Главное, что ты мне веришь.

Тин тут же оживился, и в его светло-карих глазах заиграли смешливые искорки. Приятели больше не говорили о грустном, и вся их компания почувствовала заметное облегчение, когда наступил, наконец, долгожданный день отъезда в школу. На этот раз они путешествовали на спине единорога Маркиза также втроем, но без господина Треймли, который объяснил это тем, что ребята уже достаточно взрослые для самостоятельного путешествия. Артур, однако же, подозревал, что Дорон чувствует огромную неловкость в его присутствии, и сам не дождется поскорее расстаться с нежеланными гостями.

Отъезд получился весьма скомканным и сумбурным; Люция, впрочем, всплакнула от избытка чувств, а сестры Тина даже не вышли попрощаться, так как сами потом намеревались отправиться в школу. Дорон аккуратно пожал руку Артуру при прощании, крепко обнял Диану, с виноватой улыбкой кивнул сыну и, ничего не сказав, ушел в гнездим.

Когда Маркиз нес ребят на своей спине в Троссард-Холл, Артур задумчиво смотрел на проносившиеся под ним поля и леса. Совсем недавно он сам прошел этот путь, не прибегая к услугам единорога. В сердце своем юноша чувствовал безотчетное томление, которому сложно было дать какое-то более точное определение. Когда высокие синие, как само море, ели махали им вслед длинными игольчатыми ветвями, Артур словно бы ощущал в своей душе непреодолимый зов.

Еще даже не вернувшись домой (а Троссард-Холл по праву можно было назвать его домом), он уже мечтал вновь отправиться в долгий путь. При этом нельзя было сказать, чтобы его совсем не интересовала учеба, или же что он не хотел подольше побыть с друзьями. Просто тяга к дороге, по всей видимости, была у него в крови. Несмотря на опасности и постоянные лишения, он хотел все время идти вперед, поддавшись сладкому зову путешествий, вдыхать хвойные ароматы пихт, чувствовать под своими походными сапогами неровную почву, ощущать на коже свежий попутный ветер.

Впрочем, вернуться однажды домой тоже было бы чрезвычайно приятно. И Артур с трепетом ожидал этой встречи. Он соскучился по друзьям и мечтал увидеть Троссард-Холл оживленным, наполненным смеющимися студентами. Ему хотелось посидеть в «Веселом Уголке Билли Блейка» с Тином и Дианой, прогуляться к знаменитой шоколадной фабрике, заглянуть на озеро к прекрасным русалкам, увидеть всех преподавателей – и даже профессора Листа, – побродить по извилистым улочкам спального городка и еще много чего другого.

– Соскучился по Троссард-Холлу? – лукаво прошептала Артуру на ухо Диана, сумев в два счета разгадать его мысли.

– Да, немного, – смущенно ответил юноша, который все никак не мог привыкнуть к невероятной наблюдательности своей подруги. – А ты?

– В целом, да. Впрочем, мне без разницы – Троссард-Холл или Беру… Главное, чтобы… – девушка замолчала, не договорив.

– И что главное? – с живым любопытством поинтересовался Артур.

– Чтобы я не умер с голоду, пока мы тут летим! – ворчливо ответил за Диану Тин. Мальчик ужасно отсидел себе ноги. Господин Треймли строго-настрого наказал Маркизу не спускаться вниз, поэтому ребята летели уже несколько часов без перерыва на отдых и перекус. Впрочем, вскоре внизу замаячили оранжевые черепицы деревянных домиков и, наконец, высокий шпиль великолепного замка.

– Ура!!! Мы прилетели, и я не умер! – дурашливо провозгласил Тин, когда увидел школу.

Единорог мягко спланировал на землю недалеко от «Уголка Билли Блейка». Животное ужасно устало, отчего у него началась одышка.

– Прощай, старина! Передавай родителям привет! – ласково сказал ему Тин, потрепав по морде, и ребята, шатаясь от непривычно долгого сидения, побрели в сторону их спального домика. Как только Артур увидел загадочную лощину, он понял, что сейчас она уже не будет такой негостеприимной, как в прошлый раз. По узким улочкам спального городка шастали веселые студенты, одетые в школьную форму, повсюду сновали голодные лисы, выпрашивающие лакомства у всех подряд, кованые старинные фонари уже трудолюбиво освещали дороги, ибо день становился короче, ведь приближался слизень, иначе говоря, переходный период между оюнем и смраднем. Было видно, что недавно прошел дождь, так как земля выглядела мокрой и рыхлой, однако плохая погода не смогла нарушить то приятное праздничное впечатление, которое появилось в сердце Артура при взгляде на родные места.

– Кто последний добежит до спального домика, тот таскает мне книги из библиотеки! – вдруг весело проговорила Диана, кинувшись вперед и расталкивая недовольных студентов.

– А что будет тому, кто прибежит первым? – пропыхтел Тин на ходу, проследовав за своими друзьями.

– Поцелуй Прекрасной Дамы, – шутливо отозвался Артур, с легкостью обогнавший обоих. Он уже был около домика, когда Диана вдруг вскрикнула.

– Кажется, я подвернула себе ногу, – простонала она, резко остановившись. Артур развернулся и в тревоге подбежал к ней, однако хитрая девушка, хохоча, оттолкнула его и первая вбежала в шале Морских львов.

– Уж простите, ребята, – весело сказала она. – Теперь придется вам между собой обмениваться поцелуями.

– Так нечестно! – шутливо возмутился Артур.

– О-о, это наши пришли! – вдруг послышались веселые голоса, и запыхавшиеся ребята увидели перед собой всю компанию Морских львов, уютно устроившихся в гостиной перед уже разожженным камином. Стройного Тода, почти черного от загара и с блеклыми, выцветшими от солнца кудрями, прекрасную Эвридику, которая за время оюня немного набрала в весе, неопрятную Милли Троуд, по-прежнему с одной полураспущенной косичкой, худощавого Даниела Фука, который успел за каникулы вытянуться, наверное, раза в два, Треверса, еще больше растолстевшего от праздного времяпрепровождения, и многих других.

Как только вновь прибывшие зашли внутрь, ребята бросились обнимать гостей, сопровождая свои приветствия радостными возгласами. Тод, увидев Диану, как-то странно вспыхнул и смутился, что тут же решительно не понравилось Артуру. Впрочем, он был слишком рад, чтобы обращать внимание на подобные пустяки.

– Как долетели? – поинтересовался у них Даниел.

– Нормально, только есть хочется, – весело отозвался Тин.

– А меня вот во время полета стошнило, – пожаловался их несчастный приятель. – Все-таки меня ужасно укачивает на единорогах…

– Мы очень по вам скучали! – провозгласила Милли Троуд, оценивающе глядя на Артура. Юноша, на ее взгляд, стал совсем прехорошеньким, поэтому она уже начала судорожно думать о том, как будет оказывать ему знаки внимания.

– Пойдем в нашу комнату, хочу убедиться, что там все по-старому! – предложил Тин Артуру.

Вот здесь-то и случилась первая неприятность. Когда ребята зашли в спальню, где по-прежнему приятно пахло деревянным срубом, то к своей большой неожиданности увидели на кровати Артура какого-то незнакомого паренька, раскладывавшего вещи.

– Привет, это наша комната, – тут же деловито сообщил Тин, желая предупредить мальчика, что тот ошибся дверью. – Как тебя зовут? И почему ты в шале Морских львов, ведь распределения по группам еще не было?

– В этот год распределения не будет, – серьезным голосом проговорил паренек. – Так решила Дейра Миноуг. Поэтому меня по собственному желанию определили к вам.

– Но ведь это второй курс? – удивился Артур. – А ты должен быть с первокурсниками.

– Нет, так как я гений. Я за несколько недель прошел всю вашу программу, – таким же серьезным и даже немного занудным голосом проговорил юноша. У него было вполне миловидное лицо, которое, однако, несколько портило строгое выражение по-девичьи крупных серых глаз. Незнакомец был одет в чистый сюртук, который мальчик еще не успел сменить на школьную форму, и тщательно выглаженные брюки. Казалось, во всем его облике нельзя было найти ни малейшего изъяна – настолько опрятным, чистым, причесанным, отглаженным и благоухающим он выглядел. На его рубашке черного цвета, застегнутой на все пуговицы, выделялся аккуратный воротничок, такой белый, будто его специально покрасили замазкой. Было видно, что мальчика в дорогу собирала мама.

– Так как тебя звать, гений? – немного насмешливо поинтересовался Тин, который все никак не мог уразуметь, почему этот франт сидит в их комнате с таким важным видом, будто является послом короля.

– И-инк, – странно выразился мальчик, и было непонятно, то ли его действительно так зовут, то ли он просто икнул.

– Я Артур, а это Тин, – представился юноша, старательно пряча улыбку. Вид новичка его немало позабавил.

– Понятно, – сухо сказал Инк, продолжив разбирать свою сумку.

– Ты уверен, что тебя поселили сюда? – еще раз поинтересовался Артур.

– Уверен, – был ответ.

Артур с Тином озабоченно переглянулись.

– Дейра Миноуг сама определила меня сюда, – уточнил странный мальчик, увидев, что ребята не собираются оставлять его в покое.

– Пойдем сходим к директрисе, – предложил тогда Артуру Тин.

– Пошли, может нас решили переселить?

– Не нас, а тебя, ведь это твоя кровать. В любом случае я категорически против.

Разговаривая подобным образом, ребята поспешно вышли из комнаты. Когда они проходили своих друзей, шумно обсуждавших что-то у камина, Тин с любопытством поинтересовался:

– Что за субъект этот Инк? Откуда он взялся?

– Мы не знаем, – стройным хором ответили ребята.

– Но, когда мы предложили ему сходить перекусить в столовую, он достал из сумы ржаной хлеб и ответил, что будет есть исключительно свою еду, – добавил Даниел Фук. – А когда я спросил его, почему непременно свою еду, то он ответил, что так безопаснее…

Ребята прыснули со смеху.

– Даже я, убежденный, что добром все это не кончится, на такое не способен, – весело добавил Даниел, все еще давясь смехом.

– Понятно, значит, дело совсем плохо, – сказал Тин Артуру обреченно, и они поспешно вышли из шале Морских львов.

Ребята быстро миновали извилистые улочки спального городка и вошли на территорию, где властвовал вечный оюнь. Красные и черные розы по-прежнему цвели возле замка, а над ними летали толстые мохнатые шмели.

Блистательная Дейра Миноуг находилась в своем кабинете. Тин вежливо постучался и даже шаркнул ногой перед тем, как войти внутрь – словом, он смог соблюсти все необходимые правила приличия. Однако директриса словно не была рада их видеть. Ее глаза из-под тонкой оправы очков смотрели нелюбезно и даже как-то враждебно.

– Добрый день, многоуважаемая госпожа, мы с вами так давно не виделись, – дурачась, начал Тин, но Дейра тотчас же прекратила его шутливые излияния одним взмахом руки.

– Здравствуйте, господа, – уставшим голосом произнесла она. – Кажется, я догадываюсь, почему вы решили заглянуть ко мне и скрасить мое одиночество. Тиннарий, я бы хотела поговорить с Артуром. Наедине.

Тин озабоченно переглянулся со своим другом и, чувствуя неловкость, нехотя вышел из кабинета. Ему было обидно, что его выставляют за дверь. Между тем госпожа директор внимательно посмотрела на Артура, и от уставшего лица ее словно бы повеяло морозом.

– Так по какому вы ко мне вопросу? – для формы поинтересовалась она, и юноша мог поклясться, что чувствует в ее голосе отчуждение.

– Мое место в шале было занято, и я, собственно… Хотел узнать, что все это значит? – сильно смущаясь, проговорил Артур. Директриса манерно пожала плечами.

– Все очень просто, мой мальчик: вы отчислены и не имеете больше права находиться на территории школы.

– Но почему? – с удивлением воскликнул Артур. Неожиданная новость буквально выбила почву из-под его ног, шокировала его, и он вдруг так растерялся, что даже не знал, как стоит на это реагировать. Дейра молча завернулась в кружевную шаль, стряхнула пылинки со своего длинного одеяния и невозмутимо сказала:

– Вы ушли из школы, никого об этом не предупредив. Тем самым вы нарушили наши правила.

– По-моему, вы тоже действовали не по правилам, когда принимали меня в Троссард-Холл на безвозмездной основе, – хмуро проговорил Артур. Мальчик отчаянно пытался придумать, как можно переубедить директрису, однако ничего не приходило ему в голову. Он не мог просто так уйти сейчас из Троссард-Холла! Здесь его дом, друзья, сюда должен переместиться Индолас… В библиотеке он намеревался отыскать нужную информацию для дальнейших поисков своего отца. В конце концов, он просто не готов уйти сегодня! У него нет ни гроша в кармане, и ему совсем некуда податься, разве что промышлять на дороге возле Той-что-примыкает-к-лесу.

Дейра задумчиво смотрела на взволнованного юношу. Затем она улыбнулась, пряча в уголках губ усмешку.

– Да, я действовала не по правилам, как вы совершенно точно подметили. Однако есть немаловажная деталь. Я ненавижу дезертиров и предателей. А вы ведь так и поступили, правда? Я не знаю истинных причин, по которым вас не было в школе, но факт остается фактом – в нужный момент вы предпочли бросить всех, даже своих лучших друзей. Я считаю, что это не только недостойно, но и подло!

Пока женщина произносила эти слова, разительная перемена происходила с лицом Артура, которое то болезненно бледнело, то краснело. Конечно, то были незаслуженные и совершенно необоснованные упреки, однако их было все же неприятно выслушивать!

– Пожалуйста, не судите меня, вы ведь ничего не знаете! – сбивчиво воскликнул Артур, чувствуя, как от волнения у него перехватывает дыхание. Дейра покачала головой.

– Я и не хочу знать, мой мальчик. Меня интересуют только факты. Не спорю, вы действительно подавали большие надежды, и я даже в какой-то степени гордилась вашими успехами. Однако… Вас ведь покинул единорог, не так ли? Эти животные очень преданные, они бросают своих всадников только в том случае, если те совершают нечто подлое, низкое… Тот факт, что единорог оставил вас, лишний раз подтверждает мою версию. На ваше место уже определен другой ученик, а вам с этого дня строжайше запрещено находиться на территории Троссард-Холла, только если… Если у вас не имеется при себе сумма, достаточная для оплаты учебы, – последнюю фразу Дейра проговорила как-то особенно язвительно.

Юноша с грустью опустил голову.

– Денег у меня нет, – тихо и в то же время с невыразимым достоинством произнес он. – Однако я не могу уйти прямо сейчас. Позвольте хотя бы какое-то время побыть еще здесь. Как только наступят холода, я тут же уйду.

Дейра неожиданно разозлилась.

– Как вы смеете, юноша, – в сильном раздражении воскликнула она, – ставить мне какие-то глупые условия! Мне абсолютно все равно, что вы можете, а что нет. Решения директора окончательны и не подлежат обсуждению.

Артур порывисто развернулся и пошел к двери, однако, перед тем как выйти за порог кабинета, он все же остановился и, взглянув на непреклонную директрису, через силу проговорил:

– Если не хотите принимать меня в качестве ученика, то возьмите хотя бы как работника… Я могу выполнять любую работу, только разрешите мне до наступления смрадня пожить в Троссард-Холле.

Дейра крепко задумалась. После того, как студенты оставили Троссард-Холл, дабы помочь беруанцам и королю, все сотрудники школы разбрелись кто куда. Недостаток рабочей силы сказывался на всем – начиная с постепенного всеобщего запустения и кончая беспорядком на кухне и нехваткой преподавателей. Хорошо еще, что пока родители по-прежнему отпускали сюда своих детей. Так или иначе, именно сейчас директору нужны были дополнительные рабочие руки. Она и правда могла воспользоваться предложением самоуверенного мальчишки и оставить его в школе. К тому же она чувствовала себя вправе выплачивать ему более низкое жалование по сравнению с другими, что, несомненно, было весьма выгодно. И лишь один факт все же сильно беспокоил директрису.

– Я могла бы вас устроить на работу… – медленно проговорила она. – Однако после той характеристики, которую мне предоставил о вас государственный коронер города Беру, мне, честно сказать, не очень хочется этого делать. Кажется, он упоминал, что вы являетесь вором.

– А мне кажется, что недоказанные обвинения являются клеветой и караются законом не меньше, чем воровство, – парировал Артур, глядя прямо в глаза Дейре. Женщина какое-то время молчала, а затем язвительно хмыкнула.

– Вижу, что наши преподаватели, по крайней мере, научили вас дерзить. Что ж. Я согласна взять вас в качестве работника. Вам будут выплачивать жалование, и вы получите право свободно перемещаться по территории Троссард-Холла. Работу будете выполнять разную, однако в основном встречать гостей и новых студентов, помогать по кухне, убираться и подметать территорию. Жить будете в самом замке. Если хоть один предмет пропадет, или вы совершите хоть малейшую оплошность, то я имею право выгнать вас в любой момент. Согласны на такие условия?

– Согласен, – буркнул Артур.

Дейра спокойно кивнула головой.

– Договор заключать не будем, вы и так тут остаетесь исключительно благодаря моей излишней доброте. Видимо, мой мальчик, я все-таки питаю к вам некоторую слабость, раз уже во второй раз готова идти на уступки, – сказав это, Дейра Миноуг с явной насмешкой посмотрела на юношу. Она не лукавила, когда говорила, что испытывает к Артуру слабость или же симпатию. Это действительно было так. Однако произошедшие события все же несколько пошатнули ее первое впечатление от своего блистательного ученика. Директриса, будучи сама прямолинейной, честной, и даже в известной степени фанатичной, делила весь мир на черное и белое. Для нее не существовало полутонов. Было лишь то, что выгодно для ее школы и то, что, соответственно, невыгодно и опасно. Ей не хотелось вручать диплом подозрительному студенту, который в один щекотливый момент слинял при первой же возможности. Помимо прочего, об Артуре стало известно в Беру. Другие родители могут начать возмущаться, узнав, что один из ее студентов учится в школе совершенно безвозмездно, при том что они сами платят за своих детей довольно круглую сумму.

Все эти соображения подтолкнули директрису к радикальному решению отчислить его, однако, как это ни парадоксально звучало, вместе с тем она все же была рада оставить юношу в Троссард-Холле. Глядя на его красивое возмужавшее лицо, так очаровательно бледневшее от ее оскорблений, она чувствовала какое-то особое удовлетворение, ибо таким образом она мстила ему за то, что он покинул родное детище – Троссард-Холл, даже не спросив на то ее позволения. И это вместо благодарности за то, что она радушно приняла его в школу!

Когда Артур быстрыми шагами вышел из кабинета директора, то тут же натолкнулся на Тина, который, прислонившись ухом к массивной двери, пытался подслушать, о чем они говорили.

– Ох, Арч, ты чуть не придавил меня дверью, – жалобно проговорил Тин. – Куда ты летишь? Я так и не смог ничего расслышать, дверь слишком толстая. Вы разрешили судьбу Ика, или как там его?

Отойдя на некоторое расстояние от кабинета директрисы, Артур резко развернулся и посмотрел на своего друга. Лицо его уже не выражало признаков гнева или же недовольства; юноша выглядел абсолютно спокойным.

– Тин, кое-что поменялось.

– Да ладно? Что именно? Только не говори мне, что Ик теперь будет жить со мной в одной…

– Не хочу тебя разочаровывать, Тин, но придется тебе привыкать к новому соседу, – с горькой усмешкой сказал Артур.

– В каком смысле? Ты серьезно? – Тин удивленно взглянул на своего друга.

– Более чем. Меня отчислили.

– Пфф… – мальчик издал какой-то неопределенный звук, похожий на страдальческий вздох единорога после долгого полета. – Что за чушь?

Артур вкратце пересказал ему разговор с Дейрой.

– Но… Как такое возможно? Что эта карга вообще себе позволяет? – возмутился Тин и, не слушая протесты своего друга, решительно направился к кабинету Дейры. Он намеревался поговорить с ней начистоту, может, убедить поменять свое решение, однако директриса предусмотрительно закрыла дверь изнутри на щеколду.

– Я не собираюсь это так оставлять! – воскликнул Тин, совершенно выйдя из себя.

– Да ладно тебе, брось. Я все равно собирался уходить из школы, когда придет Индолас.

– Но ты бы мог потом нагнать программу! Без образования в наши дни нельзя, особенно в Беру! Ты не сможешь нигде устроиться.

– Я и не собирался жить в Беру, Тин, – возразил ему Артур. – Что насчет образования… Я не знаю. В любом случае Дейра вряд ли изменит свое решение. Хорошо, что хоть она разрешила мне какое-то время пожить здесь.

– Да уж, она сама доброта! Ты еще и работать должен! Это уже какая-то эксплуатация!

– Она обещала мне жалование. Как раз я смогу заработать что-нибудь перед путешествием.

– Какую работу она тебе предложила? Дворником? Тебе? Ты хоть понимаешь, что это просто недостойно?

Артур улыбнулся, дивясь запальчивости своего друга.

– Что же такого недостойного в этой работе?

– А то, что умные и талантливые люди не работают дворниками! А тебя я считаю именно таким!

– И какие же профессии ты считаешь достойными? – насмешливо поддел своего приятеля Артур.

– Лекарь, например, вполне приличная должность.

– Вот как? Может, сама эта должность и достойна, только люди, занимающие ее, не всегда таковыми являются. В Омароне я встречал врачей, которым, поверь, лучше было бы оставаться дворниками. Больше жизней бы сохранилось. Мне кажется, вовсе не важно, чем заниматься, главное – быть честным и добросовестным на том месте, которое ты сам для себя выбрал. И нет ничего такого зазорного в том, чтобы убирать территорию, где ты живешь, в конечном счете – это не менее важно, чем все остальное. Короче говоря, не стоит так переживать из-за меня, это пустяки.

– Но это несправедливо! – жалобно проговорил Тин. – Только благодаря тебе мы все вообще смогли справиться с Тенью, но при этом никто, совершенно никто этого даже не подозревает! Более того, тебя обвиняют непонятно в чем! Это несправедливо!

Артур смущенно улыбнулся.

– Ну не только благодаря мне. В целом ты прав, конечно, это несправедливо. Но так часто бывает. В некотором роде, я уже к этому привык.

Ребята медленно шли по узким переходам замка, с грустью думая о том, что с сегодняшнего дня вряд ли уже все будет как раньше. И в этом они, увы, были совершенно правы.

Глава 3 Если подуешь на искру, она разгорится, а если плюнешь на нее, угаснет: то и другое выходит из уст твоих

Началось все, впрочем, неплохо. Расстроился ли сам Артур после разговора с Дейрой? Сперва – да, но скорее из-за того, что он меньше времени сможет проводить со своими друзьями. Однако учеба еще пока не начиналась, а работы у него было мало – в основном, в его обязанности входило встречать прибывающих школьников со своими родителями и помогать им с их увесистыми чемоданами. Жалование ему платили в зависимости от количества отработанных часов, и пока, надо отметить, прибыль была невелика.

Впрочем, с какого-то момента, у юноши появился дополнительный заработок. Все началось с того, что он помог одной богатой беруанке, прилетевшей на единороге со своим сыном, донести вещи до спального домика. Даме Артур чрезвычайно понравился, что не являлось чем-то удивительным: юноша был действительно хорош собой, яркая армутская внешность сразу выделяла его из общей массы белокожих невзрачных беруанцев, вдобавок к этому, он выглядел скромным и честным, а его очаровательная улыбка смогла окончательно покорить знатную гостью. Когда юноша вежливо попрощался с ней и пожелал сыну успехов в учебе, она, не раздумывая, решительно сунула ему в руку кулек с просьбой непременно взять его в качестве подарка. Юноша сперва смущенно отказывался, однако дама так настаивала, что тот в итоге согласился. Оказалось, она положила ему в мешочек двадцать венгериков, что было втрое больше его недельного жалования. За этим событием последовало еще множество подобных случаев, и, в конечном итоге, за достаточно короткий промежуток времени Артур, по сравнению с остальными студентами, сделался практически зажиточным человеком.

Теперь он часто приглашал своих друзей в «Уголок Блейка» и угощал всем, что только они пожелают.

Что же касается ребят, то они по-разному отреагировали на его отчисление. Близкие друзья Артура, которым уже была известна история Тени, действительно ужасно расстроились. Особенно переживала Диана. Девушка предложила всем вместе пойти к Дейре и поговорить с ней, однако директриса не любила менять свои решения и была непреклонна, как беруанское древо. Другие же сначала недоумевали, так как ситуация была из ряда вон выходящая. Где это видано, чтобы в начале учебного года отчислили студента? И главное, за что? Этот непраздный вопрос занимал умы многих любопытных, а особенно тех, кто обожал всякие сплетни. Сначала в студенческой среде поднялось легкое недоумение, и даже некоторая растерянность. Впрочем, всеобщее удивление сперва не слишком донимало Артура, который в целом не чувствовал себя сильно стесненным.

Дейра благодушно выделила ему каморку в замке, но та оказалась такой душной и прокуренной табаком (предыдущий работник, имевший счастье здесь ночевать, видно не представлял свою жизнь без высушенных листьев Ваах-лаба), что юноша старался проводить тут как можно меньше времени. В довершение ко всему в комнатке не было окон, вследствие чего она выглядела слишком негостеприимной и мрачной, поэтому Артур предпочитал ночевать на диване в шале Морских львов.

В целом, все было по-прежнему; однако и тогда уже можно было распознать некоторые тревожные признаки. Студенты прослышали от кого-то, что Артур таинственным образом исчез из школы в тот самый момент, когда Беру потребовалась помощь единорогов. Эта информация быстро распространилась и приобрела такие гротескные масштабы, что теперь почти каждый новый школьник, прибывавший в Троссард-Холл, первым делом узнавал, что здесь работает некий предатель, человек, который вероломно бросил своих друзей, а сам предпочел отсидеться в безопасности. Чего только не говорили, и грязи во всем этом было значительно больше правды. Специализация Морских львов в кратчайшие сроки стала самой непопулярной, ибо, как только ребята узнавали про Артура, то сразу же решали учиться на других факультетах.

Инк не соврал, когда говорил, что распределение отменили. Теперь каждый мог сам выбрать специализацию по своему разумению и, конечно же, количеству денег. Самым дорогим оказался факультет Всадников. После стычки с повстанцами единороги приобрели такую колоссальную популярность, что теперь профессия всадника стала мечтой почти всех юных беруанцев. Дейра умело пользовалась ситуацией; ей надо было покрыть расходы, связанные с некоторыми необходимыми работами в школе, поиском новых преподавателей, благоустройстве территории и прочими делами, не столь интересными несведущему в этих материях человеку.

Таинственные слухи взбудоражили студентов и постепенно превратились в острую антипатию. Даже среди Морских львов находились те, кто был искренне недоволен, что Артура оставили в школе. Даже некоторые старые его друзья, например лекари Как и Гок, резко поменяли свое отношение к нему. В принципе, нельзя было сказать, чтобы эта всеобщая неприязнь сильно заботила умеющего держать себя в руках клипсянина. Мысли его были заняты отцом, предстоящим путешествием, будущими расходами и, конечно, друзьями.

Однако постепенно обстановка накалялась. В один из дней Тин, Диана, Артур и Даниел Фук сидели в «Уголке Билли Блейка» и угощались вкусными, только испеченными пончиками с заварным кремом и безалкогольным винотелем. Неожиданно за соседним столом первокурсники Львы вдруг в один голос начали вопить, что они не желают находиться в одном помещении с дезертиром, так как это позорит их факультет. Они издевательски показывали пальцем на Артура, смеялись, выкрикивали какие-то обидные фразы, смысл которых терялся в гомоне студентов. Юноша не обращал никакого внимания на своих обидчиков, проявляя завидную невозмутимость, что, по всей видимости, просто выводило их из себя, заставляя еще громче вопить и жестикулировать.

– Я не могу это терпеть! – вдруг в сердцах воскликнула Диана. – Надо что-то сделать с этим.

– Что, например? – насмешливо поинтересовался Артур у девушки.

– Я не знаю, – раздраженно буркнула она. – Например, подойти и накостылять им, чтобы не задавались.

– Я не люблю драки, – возразил юноша. – Тем более что драться придется с половиной школы, а то, может, и больше.

– Эх… Я всегда знал, что добром это не кончится… – расстроенно вставил Даниел Фук. Ему ужасно хотелось как-то помочь другу, однако он не представлял, что можно было сделать.

– Хорошо, – вдруг резко сказала Диана и, взяв свою чарку с винотелем, подошла к столу первокурсников. Она выглядела прехорошенькой, и ребята, напрочь позабыв про Артура, восторженно следили за ее перемещениями. Она грациозно присела за их столик и мило улыбнулась главному заводиле.

– Не хотите находиться в одном месте с дезертиром? А что насчет меня?

Вожак глупо улыбнулся.

– Что касается тебя, милочка, я ничего не имею про…

Он не успел договорить, так как девушка с яростью плеснула ему в лицо шипучий винотель, и парень с криком зажмурился, начав голосить на все заведение, что напиток разъедает ему глаза и он уже ничего не видит.

– Еще раз скажете про Артура хоть слово… – девушка со значением помолчала, наслаждаясь тем, какой эффект произвела на остальных ее сумасбродная выходка, – сами будете отчислены.

– На каком таком основании? – выпучив глаза, воскликнул один из недавних обидчиков.

– Пожалуюсь директору, что приставали ко мне, – резко проговорила Диана и под всеобщие изумленные взгляды с видом триумфатора поднялась и пересела за свой столик. Первокурсники замолчали и начали шепотом переговариваться.

– Честно говоря, такой способ разрешения конфликтов мне нравится куда больше, чем драки, – шутливо сказал Артур Диане.

– Не вздумай привыкать! – улыбнулась Диана, однако, подумав минуту, добавила взволнованным голосом:

– Как мне хочется всем доказать, что они неправы!

– Да ладно тебе, Ди. Всем все равно не докажешь. По большому счету, мне наплевать.

– Кстати, кто, интересно, пустил слух о том, что ты убежал из школы? – вдруг подал голос Тин, который молчал все это время.

Артур пожал плечами.

– Кто угодно. Может, сама Дейра, хотя не представляю, зачем ей это нужно.

Действительно, было непонятно, как так быстро среди студентов распространилась эта новость о «предательстве» Артура. Впрочем, уже ничего нельзя было изменить и повернуть вспять.

Вскоре началась учеба. Группы наконец были полностью сформированы, преподаватели на замену найдены и студенческая жизнь более-менее вошла в привычное русло. У Артура тоже не было времени скучать, ибо работы появилось столько, что он целый день с утра до ночи был занят. Постепенно все как-то привыкли видеть его, бесшумно перемещавшегося из одной части Троссард-Холла в другую, и казалось, что первая волна негодования и неприязни улеглась. Ребята стали больше времени проводить за учебниками, и им почти не было дела до того, что один из Морских львов на улице вычищает мусорные баки.

Многие преподаватели, как выяснилось, оказались на стороне Артура. В какой-то момент, когда юноша, по прямому распоряжению Дейры занимался окрашиванием садовых бордюров в яркие цвета, к нему сзади незаметно подошел Даг де Вайт. Мужчина какое-то время задумчиво смотрел на бывшего ученика. Статный черноволосый юноша был облачен в одни лишь холщовые штаны, которые были сверху донизу перепачканы краской. На его оголенной, бронзовой от загара спине отлично просматривались упругие мышцы, которые рельефно напрягались по мере того, как он наклонялся к оградке.

«С такой фигурой и уже не в команде…» – с искренним сожалением подумал Даг де Вайт, который мечтал видеть подобных игроков на едингболе.

– Артур? – тихо обратился он к своему бывшему ученику. Юноша оглянулся, ловко поднялся, вытерев руки об штаны, и его загорелое лицо осветила искренняя улыбка.

– Рад вас видеть, господин де Вайт, – весело сказал он. Артур искренне соскучился по преподавателю-армуту. Даг де Вайт сощурил свои и без того узкие зеленые глаза.

– Боюсь, в этом году без твоего участия игры уже не будут такими зрелищными, – с какой-то особой грустью заметил армут.

– Не беда, найдете еще кого-нибудь, – с присущей ему дерзостью и прямотой ответил Артур.

– Гм… Уже нашли… Скороходом Морских львов в этом году будет Инк… – с грустным смешком заметил Даг де Вайт. – Назойливая мамаша все-таки пропихнула его в команду, но я, только взглянув на него, сразу понял, что парень никуда не годится.

– Меня вы тоже не сразу взяли в команду, – насмешливо улыбнулся Артур.

– Да, но ты… Совсем другое дело. Э-эх, да что там говорить, все будто с ума сошли… – армут задумчиво потер нахмуренный лоб. – Что бы там кто себе ни вообразил, у меня свой взгляд на эту ситуацию.

– Какой же? – с искренним любопытством поинтересовался Артур.

– Никаким предателем я тебя не считаю. Я полагаю, раз ты ушел из Троссард-Холла, значит, на то были действительно веские основания, и по-другому поступить было нельзя.

– Дейра с вами не согласится, – просто ответил юноша. Армут презрительно улыбнулся.

– А мне наплевать, что она там себе придумала. Я искренне убежден, что ты – добрый, храбрый и честный молодой человек, а что до остальных – мне жаль, что они этого не видят.

Артур смущенно улыбнулся. Он вдруг вспомнил, как в самом начале их знакомства Даг де Вайт отчего-то невзлюбил его и отчаянно не хотел брать в команду.

– На самом деле ситуация очень плохая… – вдруг задумчиво вымолвил преподаватель. – В этом году будут не просто игры между нашими студентами… Ты, может, не слышал, но выяснилось, что в Полидексе тоже есть школа, где учат полетам на единорогах. По каким-то причинам полидексяне, оказывается, уже давно готовят всадников, а в столице об этом даже ничего не знали. Теперь, как тебе известно, у нас несколько обострились отношения с жителями равнинного города…

– Они ведь приходили в Беру, чтобы помочь королю вернуться на дерево? – произнес Артур. Армут с сомнением покачал головой.

– Да, их приход был приправлен этим соусом, однако все полагают, что у них имелся зуб на Беру. Они хотели использовать внутренние беспорядки в столице, чтобы самим занять город. Впрочем, как ты знаешь, у них ничего не вышло. Думаю, они рано или поздно захотят вновь попытаться. Все-таки, кто там живет, в этой Полидексе? Ссыльные, преступники – словом, всякий мерзкий сброд. Стоит ли ждать от них порядка? Конечно, король вроде пытается что-то наладить… Но не суть. Дело в том, что в этом году у нас будет масштабное соревнование между школами, где Всадники Полидексы встретятся с учениками Троссард-Холла… Дейра предложила этот ход, сказав, что соперничать лучше на поле для едингбола, чем с помощью оружия… Король поддержал эту идею, и мы пригласили к себе полидексян… В начале смрадня ожидается совместная игра… – Даг де Вайт заметно погрустнел. – И ты же понимаешь, Артур, что наши студенты непременно должны выиграть? Это своего рода политическая игра. Если мы проиграем – король не простит…

Артур согласно кивнул.

– И в этот самый ответственный, даже, я бы сказал, ключевой момент, у нас нет скорохода.

– А как же Инк?

– Я вообще не считаю его игроком. Он всего несколько раз тренировался в команде, и, я думаю, с ним у нас очень мало шансов на победу. Вот если бы ты был с нами… Поверь, я многих игроков повидал за свою жизнь. Ты – прирожденный Всадник… – армут с грустью вздохнул. – Короче говоря, я буду обстоятельно говорить с Дейрой, и, надеюсь, мы сможем изменить ее решение, – добавил Даг де Вайт и, по-дружески кивнув бывшему ученику головой, быстро пошел в сторону замка.

Когда армут говорил «мы», то он имел в виду и других преподавателей, которые находились на стороне Артура. Так, выяснилось, что даже старая профессор Лист мечтает видеть юношу на своих уроках по лекарству, не говоря уже о Дельфине, которая снова объявилась в школе. Впрочем, мнение последней совершенно никого не волновало, ибо в тот момент, когда в школе началась неразбериха, она сама предпочла уйти, не сказав никому ни слова. Какие причины принудили ее к такому решению, никто не знал, однако, как только Дейра с некоторыми преподавателями и учениками вновь вернулась в школу, прекрасная сирена также решила прийти в Троссард-Холл.

Директриса, надо отметить, встретила ее более чем прохладно, однако отказать ей напрямую все же не решилась, ибо преподаватель-сирена – это настолько уникальный экземпляр, что глупо просто так от него отказываться. Прекрасная Дельфина на своих уроках свирепо пресекала любые негативные упоминания об Артуре и даже напрямую запрещала кому-либо плохо о нем высказываться. Впрочем, все эти жалкие попытки некоторых преподавателей изменить ситуацию приносили не так уж и много плодов.

На самом деле Артур действительно мечтал участвовать в игре. Он ужасно скучал по едингболу и полетам на единорогах, помимо этого, ему страстно хотелось вновь почувствовать себя в команде. Однако он также понимал, что вот-вот ожидается прибытие Индоласа, а в этом случае нужно было сразу же уходить из Троссард-Холла, чтобы не терять времени. Поэтому, к сожалению, юноша не ощущал себя причастным к школе и к тем событиям, которые здесь происходили. В своих мыслях он был уже в дороге.

Артур стал значительно меньше времени проводить с друзьями. Кто-то из Львов наябедничал Дейре о том, что юноша продолжает ночевать в спальном домике, и директриса немедленно сделала своему работнику строгий выговор, запретив даже близко подходить к шале Морских львов. Таким образом, даже вечером Артур не мог видеть друзей. Работал он до наступления темноты, питался отдельно от всех, а после выполнения трудовых обязанностей уходил в библиотеку и почти до самого утра находился там, окруженный многочисленными свитками. И дело было не только в том, что он хотел найти как можно больше информации о естествознателях и Тенях. На самом деле, юноше еще и не хотелось возвращаться в свою маленькую каморку, настолько душную и прокуренную, что дышать там было практически невозможно. Необходимость ночевать в замке не только не вызывала у него ни малейшего удовольствия, но и напротив, раздражала.

В библиотеке всем по-прежнему заведовал карлик Дрейворд Клинч, видимо, родственник того самого загадочного Арио Клинча, неумела, сумевшего обхитрить коварную Сури. Карлик не препятствовал Артуру сидеть по ночам в библиотеке, напротив, повышенное внимание студента к чтению в каком-то смысле радовало, восхищало и ощутимо тешило его самолюбие: как и многие фанаты своего дела, он уже начал олицетворять себя со своей деятельностью и тем, на что она была направлена, – то есть с книгами. И когда он замечал искренний интерес студентов к этим вместилищам знаний, то ему казалось, что и его скромной персоне тоже косвенным образом уделяется внимание.

Артур приходил сюда поздно, когда другие студенты уже давно спали в своих шале под присмотром бдительных единорогов. Он при этом, уже не являясь учеником Троссард-Холла, мог позволить себе любой распорядок дня. Смертельно уставший после тяжелых работ, которыми в последнее время его безжалостно нагружала Дейра, он усаживался в удобное кресло, накрывался шерстяным пледом, который предусмотрительно брал с собой из своей каморки, обкладывался со всех сторон различными свитками и принимался читать при свете фонарика, наполненного светлячками.

Посреди ночи он обычно не выдерживал и засыпал прямо в кресле, не в силах справиться с безмерной усталостью. Ему так мало удалось найти, а между тем неумолимо приближалось время, когда Индолас должен был переместиться на территорию Троссард-Холла. У Артура была лишь одна надежда на то, что другу его отца повезло больше, и он придет к нему, вооруженный необходимыми знаниями для поисков Ирионуса.

Время неумолимо бежало вперед, будто подгоняемое стаями летящих единорогов, и погода в городке студентов начала стремительно портиться. Приближался смрадень. Конечно, может, не самое удачное время для поисков пещеры, однако что оставалось делать? Некоторые ученики с удвоенной злобой продолжили донимать Артура, и, в конечном итоге, надо отдать им должное, они смогли поколебать его вечное невозмутимое спокойствие и показное безразличие.

Узнав, что в обязанности юноши входит уборка, кто-то из умников предложил ночью опрокидывать мусорные баки и разбрасывать отходы по всей территории школы. Выйдя как-то рано утром из библиотеки, Артур был неприятно удивлен, увидев, что все дорожки, ведущие к замку, покрыты стухшими объедками, разноцветными фантиками и прочим мусором. Юноша потратил несколько часов своего времени на то, чтобы привести сад в более-менее благопристойный вид. Однако на следующий же день история вновь повторилась. Узнать конкретных обидчиков не представлялось возможным, ибо, казалось, вся школа ополчилась против него. Гордость не позволяла юноше идти жаловаться Дейре, поэтому он терпеливо продолжал выполнять свою работу, ни словом не обмолвившись о произошедшем.

Однако об этой неприятной ситуации как-то узнала Диана. Поздно вечером, когда все уже спали, кроме единорогов, она решила тайком пробраться на территорию замка. Девушка еще ни разу не была в гостях у Артура; юноша не показывал ей свое новое жилище, не желая лишний раз расстраивать подругу.

Сегодня Артур, в свою очередь, не пошел ночевать в библиотеку. От постоянных недосыпаний он становился ужасно рассеянным и во время работы мог забыть о чем-то важном, что потом ему непременно нудным голосом припоминала Дейра. Юноша хотел хорошо отдохнуть. Он уже спал, когда в дверь его каморки осторожно постучали. Артур вскочил с места, в первое мгновение даже позабыв о том, где находится. В последнее время ему часто снились Кирим с Тэнкой и их приключения в чадном Мире чудес. Вот и сейчас он как в бреду видел разноцветные картинки – Потешные бои, побег, погоню, спасение в лесу, Алана, вовремя пришедшего на помощь.

– Кто там? – глухим ото сна голосом поинтересовался клипсянин, подойдя к двери и приоткрыв ее. Оказалось, что ночными гостями являются Диана с Тодом. Артур рассеянно пропустил их внутрь; юноша предпочел бы, чтобы подруга пришла одна. Хотя нет, скорее он хотел, чтобы она сюда вообще не приходила.

– Мы разбудили тебя? – с ощутимым волнением поинтересовалась Диана, внимательно всматриваясь в уставшее лицо юноши.

– Пустяки, – беспечно проговорил Артур, одной рукой зажигая свечу. Комнатка озарилась тусклым свечением, и юноша гостеприимно предложил гостям сесть на кушетку – единственный предмет мебели, который находился в этой каморке, напоминающей скорее чулан, нежели жилое помещение.

– Да уж, у тебя тут не хоромы… – протянул Тод, осматриваясь. И хоть эта реплика и не содержала в себе ничего обидного, а даже наоборот, выражала некоторое дружеское сочувствие, Артур неожиданно рассердился. Это самое сочувствие соперника вдруг невероятно раздосадовало его и привело в какое-то особое мрачное расположение духа.

– Не нравится, возвращайся к себе в шале, – неожиданно грубо проговорил Артур. Юноша устал делать вид, что его совсем не заботит сложившаяся ситуация. Неприязнь со стороны студентов, переросшая почти в открытое противостояние, все-таки немало донимала и расстраивала его, ожидание Индоласа, волнение за отца, пренебрежение со стороны Дейры и ее всяческие попытки унизить его так же подливали масла в огонь, и, наконец, постоянная усталость от тяжелых работ и недосыпание сделали свое дело, повергнув юношу в какое-то гнетущее состояние.

Тод с удивлением посмотрел на Артура. Беруанец по-прежнему не остригал свои прекрасные кудри, которые доходили ему почти до плеч, что делало его похожим на красивую девушку. Вот эти самые ни в чем не повинные кудри почему-то бесили Артура до крайности, особенно сейчас, когда тот пришел с Дианой поглазеть на его скромное жилище.

– Не обращай на него внимания, Тод, он злой оттого, что не выспался, – проговорила девушка, насмешливо взглянув на негостеприимного хозяина. Артур передернул плечами.

– Отчего же, я вполне добрый, я же не выставил вас сразу за порог, а впустил внутрь.

– Ты просто само гостеприимство! – воскликнула Диана. – Послушай, вообще-то мы хотели поговорить с тобой.

Артур выжидающе смотрел на девушку. Про себя он с мучительной остротой пытался понять, отчего Диана не могла к нему прийти одна, без Тода.

– Мы узнали, кто сообщил Дейре о том, что ты ночуешь в шале… – сказала девушка.

– Какая теперь разница? – безразлично махнул рукой Артур.

– Это Инк, – со значением произнес Тод, пристально взглянув на собеседника.

Юноша горько усмехнулся.

– Мне абсолютно все равно, – ответил он. – Я его даже не знаю.

– Это он подбил первокурсников рассыпать мусор по ночам, – взволнованно продолжила Диана.

– За что и получил вчера от меня знатную трепку, – с мрачной ухмылкой подтвердил Тод. – Пусть теперь хорошенько подумает о своем поведении, пока лежит в больничном крыле.

Артуру все это совершенно не понравилось. Он с неприязнью посмотрел на Тода и сквозь зубы проговорил:

– Я не просил за меня вступаться. Я и сам вполне могу постоять за себя. Тем более, отправлять кого-то в больничное крыло!

– Ну ты же сам ничего не делаешь, чтобы изменить ситуацию, – невинным голосом проговорил Тод, и последняя его реплика совершенно вывела Артура из себя.

– А что я должен делать, по-твоему, умник? Убеждать всех в том, какой я на самом деле милый и хороший? Или, может, половину школы отправить в больницу? Я не собираюсь никому ничего доказывать и как-то влиять на сложившееся мнение обо мне. Тем более что я и так скоро ухожу.

Тод, казалось, искренне расстроился. Он молча опустил свою кудрявую голову, словно действительно испытывал в эту минуту угрызения совести.

– Зачем ты так, Артур? – вступилась за приятеля Диана. – Мы же хотим тебе помочь, и все. Ты знаешь, как-то на тренировке по едингболу Чак Милый показал на тебя пальцем и сказал при всех, что если мы не будем стараться, то нас ждет такое же будущее, как и тебя. Он сказал: «Если не хотите быть хорошими всадниками, то будете отвратительными дворниками». А Тод, между прочим, вступился за тебя, ответив ему, что… Что ты там сказал, напомни, Тод?

– Что нам действительно стоит стараться, но для того, чтобы ненароком не стать таким же отвратительным тренером, как он, – с готовностью ответил Тод, как-то по-особенному взглянув на Диану. От этого его заговорщицкого хитрого взгляда Артур почувствовал, как ярость почти неудержимо прорывается из всего его существа. Он ничего не сказал, так как боялся при Диане выдать себя и показать свои чувства.

– Я и правда устал, – через силу проговорил Артур. – И хотел бы отдохнуть.

Тод с пониманием кивнул и хитро улыбнулся:

– Спокойной ночи, Артур, – сказал он и, замявшись, добавил: – Увидимся завтра… – с этими словами он резко развернулся и вышел из каморки. Диана не последовала за приятелем.

– С тобой все в порядке? – взволнованно поинтересовалась она, всматриваясь в лицо Артура. Косые лучи свечки явно отражали темные синяки под его глазами; было видно, что юноша действительно сильно устал.

– Да, только… Не надо за меня вступаться, – твердо ответил Артур. – Тем более, драться с кем-то… Это уже слишком, по-моему…

– Но почему, почему все так неожиданно настроились против тебя? – со слезами в голосе проговорила прекрасная девушка. Артур невольно залюбовался ее точеным лицом. Диана так очаровательно выглядела в этот момент: с чуть покрасневшими от возбуждения щеками, взволнованная, с горящими от негодования выразительными серыми глазами, что юноше страстно захотелось узнать наверняка о ее чувствах к нему. Являлось ли ее заступничество лишь неким проявлением дружбы или чем-то большим?

– Ты – единственный в этой школе, кто действительно заслуживает награды от короля! – страстно продолжила девушка.

– Ну уж нет. Королевские почести, честно сказать, не прельщают, а даже пугают меня, – с грустной иронией хмыкнул Артур. – Как я уже один раз понял в Омароне, от государственных мужей надо держаться подальше. Желательно вообще с ними не пересекаться. Впрочем, от небольшой награды я бы все же не отказался.

Девушка удивленно приподняла брови, однако он не дал ей опомниться и, приобняв за талию, смело поцеловал в губы. Диана сперва нерешительно ответила на поцелуй, но, впрочем, тут же мягко отстранилась, чем невероятно его огорчила.

– Я пойду, Тод меня ждет, – неловко произнесла она, кинувшись к выходу. Через секунду дверь за ней хлопнула, как-то истерически скрипнув.

Ну зачем он решил поцеловать ее именно сейчас, в эту самую минуту? Данный поступок казался ему теперь неимоверно глупым. Похоже, ревность совсем лишила его разума, раз из-за своего малодушного желания убедиться во взаимности чувств Дианы он совершенно не к месту полез к ней со своими поцелуями, только испугав ее. Лишь эта назойливая мысль занимала его голову, когда он совершенно без сил плюхнулся на свою жесткую кровать, до самого основания пропахшую листьями Ваах-лаба.

Юноша был настолько измотан и расстроен, что даже не захотел поразмыслить вот над чем. Отчего это вдруг чудной Инк так ополчился против него, хотя увидел в Троссард-Холле в первый раз в своей жизни?

Глава 4 И славе предшествует смирение

Как-то незаметно и очень быстро пришел смрадень, принеся на своих крыльях победоносно сверкающий в лучах солнца первый снег. Мерещилось, будто заботливая хозяйка застелила спальный городок студентов белой скатертью в ожидании званых гостей, что, впрочем, было недалеко от истины, ибо в начале смрадня заявились полидексяне.

Они возникали из снежной пыли – низкие, приземистые, с раскосыми узкими глазами, вполне приспособленными к сильным степным ветрам и холодным смрадням, облаченные в истертые от времени шапки, белые рубахи с завязками и теплые байковые штаны, подпоясанные ремнями из лошадиной кожи, тихие, молчаливые, презрительные, с надменными физиономиями и сжатыми кулаками. Они напоминали суровых воинов, а не простых школьников, и неожиданное их появление как-то сразу внесло сумятицу в обычный уклад жителей Троссард-Холла. Сложно было поверить, что это бывшие беруанцы, так как внешне они совсем не походили на последних. Хотя, учитывая тот факт, что изгнанники примкнули к коренным народам степей, внешне отличавшихся от белокожих жителей столицы, все становилось на свои места.

Чудных гостей сопровождал почтенный господин Дрейс-на-риверс, являвшийся директором блистательной школы всадников в Полидексе. Оказалось, что этот низкорослый суровый мужчина, крепкий, коренастый, желтокожий, с большой и весьма непривлекательной челюстью, выпуклыми, как у деревянной куклы, глазами, толстым носом-якорем и короткими мускулистыми руками тоже не очень-то походил на директора, а скорее на бравого вояку, генерала, который по какой-то известной ему одному причине привел все свое войско в лощину, где располагался Троссард-Холл.

Дрейс-на-риверс отличался крайней неряшливостью и нечистоплотностью; под его короткими, обрезанными почти под корень желтыми ногтями собиралась темная грязь, из ушей у него росли кучерявые медные волосы, а одежда его была сальной и явно уже давно не знала стирки. Он отличался резкой и отрывистой манерой говорить; казалось, директор способен общаться лишь при помощи коротких и сухих приказов, длинные же витиеватые речи немало смущали и раздражали его. Несмотря на неприглядный внешний вид, чувствовалось, что он является признанным авторитетом среди своих студентов, которые безмерно уважали его и даже боялись. Одного недовольного взгляда было достаточно, чтобы школьник побледнел от едва скрываемого ужаса, одного же слова обычно хватало, чтобы прекратить лишние разговоры.

Дрейс-на-риверс, без сомнения, смог выдрессировать своих подопечных до такой степени, что они, казалось, являются неким продолжением его сущности, его дополнительными руками и ногами. Он был дирижером, полководцем, музыкантом, директором и хозяином, в то время как студенты являлись как бы его инструментами, рабами, подчиненными, детьми. К слову сказать, в школе всадников готовили отнюдь не лекарей, плотников и кулинаров, а настоящих воинов. Для какой цели – это уже другой вопрос, который, кстати, немало заботил умы беруанских политиков.

В принципе, полидексяне еще никогда не вели себя враждебно по отношению к жителям Беру. Изначально город был основан преступниками, ссыльными и бедняками, которые по тем или иным причинам не могли оставаться на дереве. Однако уже не одно поколение сменилось, многие коренные жители степей также решили принять оседлый образ жизни в Полидексе, что привело к еще большему смешению обычаев, и преимущества прекрасной древесной столицы постепенно были преданы забвению. Равнинный город как-то сразу стал обособленным, что, впрочем, не является чем-то удивительным – ведь там жили отверженные изгнанники. У них сформировались свои органы управления и свои правила, в которые даже беруанский король не смел вмешиваться.

Со временем Полидекса превратилась в один из самых больших городов; по своим размерам она была второй после Беру. Чем жили местные жители, как они устраивали быт, чем промышляли и какие яства были у них в почете – решительно ничего не было известно беруанцам. Лишь некоторые путешественники описывали Полидексу, но очень скупо, не вдаваясь особенно в детали. Казалось, даже в письменах этот город оградил себя невидимой стеной.

Коренные жители степей, которые теперь составляли бо́льшую часть населения города, обладали некоторыми характерными национальными чертами. Так, они были в основном низкого роста, с чуть приплющенными носами, желтокожие, светловолосые, с узкими черными глазами и припухшими веками.

Сегодня был первый день смрадня – очень важный день, ибо Дейра принимала в своем роскошном замке прибывших гостей. Женщина выглядела как всегда великолепно: ее черные, посеребренные старостью, волосы были собраны в аккуратный пучок, из которого торчали антикварные шпильки, очки она сменила на новые – в прекрасной золотистой оправе, губы ее по-девичьи алели от специального травяного бальзама, гладкая кожа была смазана увлажняющим лавандовым кремом, на ногтях она изобразила фигурки фиолетовых единорогов, а на ее строгом черном платье в пол не было ни малейшего изъяна. От директрисы за версту распространялся приятный аромат одеколона «Короед №5», который пленял всех ее собеседников без исключения; только почувствовав этот сладковатый древесный запах, они восторженно таяли, напрочь забывая, о чем Дейра им говорит.

Встреча двух школ состоялась в парадном зале Троссард-Холла. Все присутствующие размещались прямо на полу, сложив ноги на армутский манер. Еда стояла на низких длинных столиках, и ее разнообразие могло поразить воображение любого, даже самого капризного гурмана. Впрочем, на полидексян все кажущееся великолепие не произвело ни малейшего впечатления. С совершенно неподвижными мрачными лицами они прошествовали в парадную залу и как по команде бухнулись на пол, где уже сидели студенты Троссард-Холла.

В честь масштабного события Дейра милостиво позволила Артуру находиться с его друзьями за столиком Морских львов. Она даже выдала ему форму, чтобы он не сильно отличался от школьников. Все остальные же работники, по обыкновению, питались в другом зале.

Надо отметить, блистательная директриса сперва не поразила и не восхитила невозмутимого Дрейса-на-риверса. Низкорослый мужчина быстрым военным шагом подошел к красивой женщине, коротко поклонился ей, при этом глядя себе под ноги, и тут же неуклюже отошел в сторону.

– Господа, добро пожаловать в зачарованные земли Троссард-Холла! Я и мои студенты счастливы видеть вас в стенах нашего замка! Мы искренне надеемся, что ваш перелет на единорогах прошел благополучно… – торжественным голосом произнесла директриса, однако Дрейс-на-риверс только мрачно хмыкнул.

– Хорошо, – наконец, буркнул он, заметив, что Дейра продолжает внимательно смотреть на него, по всей видимости, ожидая неких комментариев. Директриса удивленно приподняла брови.

– Хорошо прошел. Перелет. Все хорошо, – рявкнул Дрейс-на-риверс смущенно. Было видно, что он совершенно не знает, о чем нужно говорить с достопочтенной дамой. Возможно, его немного смущала помпезная обстановка замка, однако нельзя исключать и другой вариант: его словарный запас, вероятно, был не столь обширен, как у Дейры Миноуг, что не позволяло ему вести светские беседы на равных.

Студенты Троссард-Холла с неприкрытым удивлением взирали на чудаковатых гостей, которые представлялись им сущими дикарями. Полидексяне ели руками, безобразно раскидывая изысканные блюда вокруг себя, ничуть даже не заботясь о том, как это отвратительно выглядит со стороны. Их угрюмые желтые лица вызывали некий трепет, граничащий со страхом. Впрочем, подобные чувства часто возникают, когда мы встречаемся с представителями другой культуры. Обычаи могут разниться, однако это вовсе не означает, что нужно судить по ним человека, по определению записывая в дикари того, кто хоть как-то от тебя отличается.

– Ох, Арч… – протянул Тин, с опаской взирая на гостей. – После обеда будет игра, а я не уверен, что смогу защитить башню, когда увижу перед собой такую физиономию. Они внушают мне ужас!

– Ничего, я думаю, вы справитесь… Не зря же Даг де Вайт учил нас кадоросаме в прошлом году, – подбодрил друга Артур. Юноша уже знал, кого взяли в команду. Преподаватель-армут постарался назначить самых лучших игроков со всех факультетов. Выбор его останавливался в основном на второкурсниках и третьекурсниках; из новичков был лишь Инк, который стал скороходом. К слову сказать, последний сидел чуть поодаль от Морских львов, как бы оградив себя от остальных ребят тарелками. Его лицо было излишне серьезным и оттого немного мрачным, под глазом у него красовался лиловый синяк – дело рук Тода, который, кстати, отчаянно невзлюбил новенького и всячески над ним издевался.

Впрочем, все насмешки Инк воспринимал стоически; казалось, ничто на свете не способно вывести его из себя. Вероятно, этот хладнокровный юноша нравился бы девушкам, не будь он таким странным, отчужденным и даже занудным, ибо был неплохо сложен, а его большие вдумчивые серые глаза, грустные и серьезные, приковывали к себе любопытные девичьи взгляды.

Артур тоже иногда украдкой смотрел на новоиспеченного скорохода; юноша недоумевал, почему вдруг Инк наябедничал на него Дейре, и, что еще более удивительно, внушил ребятам скверную идею разбрасывать по территории мусор. Эти глупые выходки так не вязались со строгим образом сероглазого мальчика, что вызывали искреннее недоумение. Иногда Инк поднимал свои серьезные глаза и встречался взглядом с Артуром; в его темных зрачках светилось непостижимое упрямство и какая-то дерзость, значения которой Артур, увы, не понимал.

Надо отметить, ему было очень жалко юношу. Он искренне не любил, когда обижали слабых, даже когда те действительно заслуживали хорошей взбучки. Тод, по всей видимости, думал иначе. Он постарался сделать все возможное, чтобы превратить жизнь Инка в полный кошмар.

– Честно говоря, я тоже переживаю за нашу команду, – сказал вдруг Тод, прервав мысли Артура.

– Разве мы так плохо играем в едингбол? – легкомысленно проговорил толстячок Треверс, которого, кстати, в команду не взяли из-за избыточного веса. Добродушный юноша был чрезвычайно счастлив, что ему не придется участвовать в испытании, откуда и появилась эта беспечность в его голосе.

Тод пожал плечами и хмуро покосился на гостей, расправлявшихся с едой не менее жестоко, чем стая голодных волков с пойманной добычей.

– Посмотри на них, Треверс. Как они едят! Боюсь, нас они так же сожрут с потрохами. И не поперхнутся. Только если, конечно, наш милый скороходик не добудет все яйца.

Артур покосился на Инка, который во время данной сентенции сидел с совершенно каменным лицом. От всего его облика веяло рассудительностью, спокойствием, даже какой-то нагловатой уверенностью; тонкие белые пальцы его покойно перебирали короедов, которых он затем методично отправлял в рот.

– Эй, Ик, ты вообще когда-нибудь играл в едингбол? – вновь насмешливо поинтересовался Тод у сероглазого юноши. Тот продолжал угрюмо молчать, а на его лице не дрогнул ни единый мускул.

– Не все зависит от скороходов. Нападающим тоже нужно хорошо сыграть, – сказал Артур, желая защитить новичка.

Тод как-то удивленно посмотрел на друга. Он искренне не понимал, как тот может защищать своего врага, ябеду, доносчика, да еще и вдобавок вредителя. Однако, надо отдать ему должное, в спор вступать он благоразумно не стал.

– Главное, чтобы вся эта история закончилась хорошо… – вставил свое слово Даниел Фук, и все как-то сразу оценили, что обычно унылый и недовольный всем мальчик решил изменить свою любимую присказку на более оптимистичную.

– Дейра убеждена, что мы победим. Я тоже уверена, что наши игроки держатся в седлах куда лучше… – сказала Диана.

Тод насмешливо приподнял брови.

– Ну, раз таким является убеждение Дейры, то я умолкаю.

Закончив есть, полидексяне стали, наконец, более-менее интересоваться окружающей обстановкой. Некоторые из них довольно нагло смотрели на девушек, при этом перешептываясь, а иногда даже неприлично показывая пальцем. И всем своим видом они давали понять, что им не терпится устроить взбучку соперникам на поле.

Игра должна была состояться днем. После испытания полидексяне намеревались переночевать в стенах Троссард-Холла, чтобы потом убраться восвояси. Всего лишь один день надо было потерпеть, однако сколько тому предшествовало приготовлений и возни!

С самого утра поле для игры в едингбол приводили в порядок: его вычищали, мыли, проверяли прочность и надежность страховочной сетки для ловли упавших с единорогов игроков, в амфитеатре застилали скамьи необычными подушками из сена. Повсюду ставили перламутровые вазочки с сушеными короедами, посыпанными крупной морской солью, чтобы зрители могли полакомиться ими во время просмотра. Артур наряду с другими работниками приводил поле в порядок, стараясь не думать о том, что ему самому хотелось бы поддержать команду Троссард-Холла и сыграть со своими друзьями бок о бок, как раньше. Впрочем, он не сомневался в других игроках и, как и все остальные, искренне верил в победу.

Даг де Вайт выбрал Тина из Морских львов, Антуана Ричи из Энергетиков, Квентана из Всадников и Гока из Лекарей в защитники. Нападающими же стали два брата Дориус и Помпилиус и Всадник Гай Добкинс. Все эти игроки уже проявили себя на поле, и у каждого из них имелось какое-то весомое преимущество. Два брата могли похвастаться выдуманным трюком «веерок», что обычно хорошо срабатывало и отгоняло других игроков. Гай казался просто огромным, и своими исполинскими размерами он мог испугать кого угодно – отличное качество для нападающего. Тин мог неплохо защищать свою башню, правда, здесь надо учитывать одну немаловажную деталь: юноша со светлым чубчиком на лбу был действительно хорош только в сытом состоянии. Антуан Ричи отличался своей неповторимой манерой лететь на единороге – он мог быстро подниматься и спускаться, не подпуская, таким образом, противников к башне. Надо сказать, черноволосый юноша с серьгой в ухе уже давно выздоровел, еще в Беру. Сури сама излечила больного травами, так как рассчитывала на него, как на своего слугу.

Для Антуана, конечно, пребывание в Пандектане мало чем отличалось от затяжного сна, однако, освободившись от чар Тени и после всех своих злоключений оказавшись, наконец, в спасительных стенах Троссард-Холла, юноша окончательно пришел в себя. Характер его, надо сказать, претерпел некоторые изменения, ибо встречи с Тенями никогда не проходят бесследно для человека. Юноша стал молчаливее и серьезнее, перестал лезть на рожон и задаваться, его отношение к друзьям тоже изменилось: он стал ценить каждого из них, а к Артуру же и вовсе начал испытывать какую-то робкую щенячью преданность. Когда произошли неприятные события с отчислением, Антуан был целиком и полностью на стороне своего друга. Он был готов с кулаками бросаться на каждого, кто смел косо посмотреть на Артура.

Когда Даг де Вайт сообщил черноволосому юноше о том, что хочет видеть его в команде в качестве защитника, Антуан первым же делом спросил:

– Артур будет играть?

Тренер грустно вздохнул, ибо этот вопрос разбередил его раны; Дагу де Вайту очень уж хотелось видеть Артура в качестве скорохода, но, увы, армут был всего лишь подчиненным, и его слова ничего не могли изменить.

– Скороходом будет новичок. Инк.

Услышав только это имя, Антуан почувствовал раздражение и негодование. С какой стати им нужно брать в команду новичка? Да еще и в такой решающий момент, когда студенты Троссард-Холла борются не между собой, а с полидексянами! Однако недовольным приходилось смиряться.

Что же по этому поводу думал сам Инк? Считал ли он несправедливостью исключение Артура, испытывал ли вину за то, что наябедничал на него Дейре, боялся ли перед первой своей игрой? Решительно никто не мог ничего сказать на этот счет. Сероглазый юноша был таким молчаливым, угрюмым и отстраненным, что сложно было догадаться о том, какие мыслительные процессы происходят в его голове, о чем он мечтает и помышляет, какие страхи и сомнения одолевают его разум, какие желания бушуют в его сердце. Никто даже не знал о том, умеет ли вообще Инк играть в едингбол. На тренировках мальчик летал довольно сносно, даже неплохо для новичка, однако это не являлось достаточным основанием, чтобы судить о его талантах на игровом поле.

Чак Милый, кстати, никогда не обижал его во время тренировок, так как и причин для издевательств особенно не было: Инк блистательно выполнял все упражнения, а единорог слушал его волю, словно свою собственную. Единственный недостаток новичка заключался в некой его тщедушности и субтильности; ему явно недоставало физической выносливости.

Встреча гостей в Троссард-Холле постепенно перетекла в основное действие – подготовку к игре. Зрители стали проходить к полю и занимать места, игроки же морально настраивались перед боем. Команда Троссард-Холла получила свое название – «Севухи», от ночных птиц-хищников, которые обитали в лощине, где располагался замок. Противники же назвали себя «Маралы», в честь оленей, водившихся вблизи Полидексы.

Пока игроков готовили в гримерных, раскрашивали им лица, мыли и одевали, зрители занимали лучшие места, чтобы вдоволь насладиться игрой. Дейра и Дрейс-на-риверс уже сидели в амфитеатре; у директрисы в руках был золоченый монокль. Надо сказать, женщина была исключительно взволнована. Дело было даже не в обычном тщеславии, когда тренер хочет, чтобы победила именно его команда. Эта игра значила гораздо больше, хоть и не все это осознавали. На поле должна была состояться, в некотором роде, репетиция войны, сражение, исход которого показал бы действительную расстановку сил. Ведь если в Полидексе всадники летают лучше, чем в Троссард-Холле, то методика Дейры ничего не значит? И если вдруг полидексянам придет в голову неожиданно напасть на Беру, всадники Дейры уже не смогут оказать им сопротивление из-за своей слабости и плохой подготовки?

Разумеется, достопочтенная женщина никогда не ставила себе цели воспитывать в Троссард-Холле воинов. Однако произошедшее с повстанцами показало, что воин – не такая уж и непривлекательная профессия, а напротив, даже очень необходимая, особенно для тех, кто живет на дереве. Беруанцы самоуверенно полагали, что их столица слишком неприступна, однако они жестоко ошибались. Королю нужна была серьезная охрана и умелые бойцы. Как только он это понял, то тут же начал наседать на Дейру с просьбой добавить в учебное расписание такие предметы, как боевые искусства и сражения на единорогах. Как бы эта идея ни была противна Дейре Миноуг, человеку пацифистских взглядов, тем не менее приходилось подчиняться.

Сегодняшняя игра должна была многое показать и многое разрешить. Понимал ли это суровый Дрейс-на-риверс? Желтокожий мужчина, казалось, даже не сомневался в победе своей команды. Было ощущение, что ему известно о каком-то выгодном преимуществе, козыре, благодаря которому блистательные «Маралы» непременно одолеют противников. Поэтому он совершенно покойно и расслабленно сидел рядом с холеной директрисой и без тени смущения отправлял в рот соленых короедов, сопровождая свои действия вызывающе громким чавканьем. Дейра, чье воспитание не позволяло делать замечания, искренне страдала, с некой долей презрения взирая на этого неприятного дурно пахнущего низкорослого человечка, с удобством развалившегося на соломенных подушках. Казалось, он находится не в гостях, но у себя в юрте, окруженный слугами.

Все студенты уже давно в нетерпении собрались в амфитеатре; места как-то быстро закончились. Впрочем, некоторые смотрели игру из замка, откуда открывался неплохой вид на поле. Кто-то из умников даже забрался на близрастущие деревья, а другие, еще более предприимчивые ребята, стали брать деньги за то, чтобы пустить первокурсников на ветки. Оказалось, что у полидексян тоже были свои зрители – девушки и юноши. Они как-то сразу сели обособленно, заняв несколько лавок. Полидексянки по внешности немногим отличались от своих мужчин – желтокожие, как будто переболевшие неизвестной хворью, светловолосые, с тяжелыми, чуть приплюснутыми носами и узкими черными глазами. Впрочем, среди них встречались и симпатичные – стройные и длинноволосые, с гордыми презрительными улыбками, точеными носами и темными выразительными глазами. Одеты гости были ярко и вызывающе: разноцветное тряпье, мешковатые штаны с начесом, нелепые цветастые накидки – все это мельтешило перед глазами и создавало впечатление того, что несколько лавок в амфитеатре завалили старым постельным бельем с армутскими мотивами.

Артур все еще продолжал выполнять какие-то работы. Но вот, наконец, приблизилось начало игры, и Дейра дала ему знак присоединиться к своим друзьям, Морским львам. На юноше была обычная рабочая одежда, которая сильно выделяла его среди остальных.

Надо отметить, не все Морские львы были довольны решением Дейры. Первокурсники косо посматривали на юношу, который с совершенно невозмутимым видом прошел сквозь плотные ряды сидевших на плитах ребят и плюхнулся возле Дианы.

– Надеюсь, не занято? – шутливо поинтересовался Артур у подруги. Диана смущенно улыбнулась.

– Гм, вообще-то мы думали, что тебя не пустят к нам… Тут сидит Тод, – сказала девушка, как-то виновато косясь на Артура. Диана в бирюзовой форме Морских львов выглядела прекрасно, как, впрочем, и всегда.

– Что ж, надеюсь, он не обидится, что я занял его место, – с показным безразличием проговорил Артур, вымученно улыбнувшись. Юноша вдруг впервые с какой-то безотчетной тоской подумал о том, что скоро ему надо будет уходить из школы, а значит, придется оставить и Диану. Будет ли девушка ждать его возвращения, да и вообще, как она к нему относится? Испытывает ли она к нему хоть на десятую долю такие же чувства, что и он к ней? Артур этого не знал. Его обычная проницательность не помогала ему в этой щекотливой области, и он бы многое отдал, чтобы узнать истинные мысли Дианы.

Через какое-то время пришел Тод, державший в руках два фирменных напитка из березового сока – для себя и, разумеется, для Дианы.

– Разве тебе разрешили сидеть с нами? – насмешливо поинтересовался наглец, ничуть при этом не растерявшись. Его лицо озарила какая-то детская озорная улыбка, настолько обаятельная, что Артур, который хотел было уже сказать своему сопернику какую-нибудь колкость, неожиданно расслабился и тоже весело улыбнулся.

– Спасибо, что принес сок, меня как раз мучает жажда, – в такой же насмешливой манере проговорил он, взяв из рук Тода один из стаканов.

– Смотрите, игроки выходят! – произнесла вдруг Диана, переводя внимание друзей на поле.

Действительно, из гримерных выходили преображенные ребята. Команду «Севух» разрисовали под стать тем птицам, которых они в себе воплощали. Каждому юноше угольком обвели глаза, по своей форме сделав их круглыми. У них были плащи, которые, казалось, были сшиты из перьев севух. Они победоносно развевались у статных красивых игроков за спиной, делая их похожими не то на птиц, не то на людей.

Инк, будучи скороходом, по своему виду чуть отличался от остальных. У него была вязаная шапочка, тоже, впрочем, покрытая перьями, и длинные башмаки с изогнутыми носами. Лицо ему разрисовали сильнее, чем другим, делая акцент на его красивых серых глазах.

– Все-таки он чрезвычайно хорош! – промолвила Милли Троуд, мечтательно вздохнув. Ей, как и раньше, нравились все симпатичные ребята, которые даже об этом не догадывались.

– Посмотрим, как он сыграет, – сквозь зубы пробормотал Тод, которому ужасно не нравился новичок. – Если из-за него мы окажемся на нижней ветке, я устрою ему такую трепку…

– Да ладно тебе, Тод, – вновь заступился за странного юношу Артур. – Победа тут не главное.

– Для тебя, может, и не главное. Но не для всех нас, – буркнул сквозь зубы Тод, однако, когда он увидел, что Диана недовольно смотрит на него, тут же стушевался и замолчал.

Вслед за «Севухами» из гримерных вышли бравые «Маралы». Совершенно неожиданно, но мастера вполне смогли преобразить их, сделав настоящими красавцами. На голове у каждого была шапка с оленьими рогами, из-за чего «Маралы» казались выше своего роста. Одеты они были в обтягивающие коричневые костюмы, которые выделяли их плотные мышцы, веревками выступавшие на спинах и руках. Лицо каждого из них было неулыбчивым и суровым до такой степени, что, казалось, эти ребята сейчас вытянут вперед головы и станут бодать рогами своих соперников сродни молодым бычкам. Шагали они широко, несмотря на короткие ноги, и издалека казалось, что полидексяне парят над землей.

Скороход «Маралов» выглядел как два юноши, вместе взятые – настолько большим и объемным он казался. Его звали Унт, и, когда мальчик произносил свое имя, то делал такое страшное выражение лица при первом звуке «у», что, мерещилось, за этой буквой последует не имя, а нечто вроде «Ух и наподдам я тебе сейчас!» Когда «Маралы» с единорогами вышли на красное поле, Дрейс-на-риверс неожиданно встал со своего места. Дейра непонимающе посмотрела на своего чудаковатого коллегу, который зачем-то поднял вверх обе руки, сжатые в кулаки. И все «Маралы», как один, развернулись лицом к зрителям и так же самозабвенно подняли руки. Этот таинственный сигнал был проделан без единого звука, однако впечатление от него было устрашающим.

– Начинается… – сокрушенным голосом прошептал Даниел Фук. Зрители притихли, в нетерпении посматривая по сторонам. Дейра Миноуг звонко хлопнула в ладоши, как вдруг, со всех сторон к полю подлетела огромная стая дрессированных черных ворон, державших что-то в своих крошечных лапках.

В какой-то момент птицы зависли над игроками, и тут же удивительный разноцветный порошок снежным градом полетел на поле. Всех игроков и башни волной накрыла гигантская радуга из множества разных цветов – фиолетового, красного, салатового, бирюзового, горчичного и фисташкового.

– Афония мелкотравчатая, – с умным видом провозгласила Диана. – Порошок от взаимодействия с воздухом начинает увеличиваться в размерах.

И действительно, все поле на несколько минут засияло, напоминая полотно искусного художника. Как только порошок, превратившийся в крупные разноцветные хлопья, осел на землю, зрители с восторгом захлопали в ладоши, ибо всем понравилось это маленькое, но вместе с тем зрелищное представление. Затем, откуда ни возьмись, появились профессиональные музыканты с мандолинами наперевес. Они должны были создавать некий фон; тихое мелодичное звучание диковинных инструментов отнюдь не мешало созерцать саму битву.

У той и другой команды были запасные игроки на тот случай, если кто-нибудь случайно травмируется во время полета. Даг де Вайт выбрал запасными участниками исключительно Всадников; преподаватель полагал, что появление сильных игроков на поле в тот момент, когда соперники уже утомлены – отличный тактический ход.

Только две башни были на этот раз задействованы в игре – соответственно по числу команд. Сейчас «Маралы» стояли возле своей башни, которая перед играми была выкрашена в яркий лимонный цвет, а «Севухи» – перед своей, темно-зеленой. Что чувствовали игроки в эту минуту, осознавали ли важность всего происходящего? «Маралам», казалось, было неведомо такое понятие, как страх. Их разукрашенные глаза с такой непримиримой яростью взирали на соперников, что у некоторых игроков поневоле начали трястись коленки.

Наверное, это устрашение было намеренным и составляло часть тактики «Маралов». Всем известно, что врага легче победить, когда он напуган. Внушение ужаса – это уже половина победы. Таким образом, бедные «Севухи» чувствовали себя не хищными ночными птицами, а скорее желторотыми птенцами, которых хотят насильно оторвать от крыла матери. Тин, который, в общем-то, никогда особенно не трусил, буквально позеленел от страха, сделавшись практически такого же цвета, как и башня, которую он должен был в ближайшем будущем защищать. Мальчик специально плотно поел перед играми, тактически объединив обед и ужин, однако сейчас он чувствовал, что все же немного перестарался, ибо вся еда, с такой заботливостью помещенная в его желудок, вдруг начала отчаянно проситься наружу.

Антуан Ричи внешне был спокоен, однако руки его, удерживающие щит, предательски дрожали. Старшекурсники казались более уверенными в себе, однако и их неприятно поразил устрашающий вид «Маралов», которые все то время, что игроки в ожидании начала действия стояли возле своих башен, показывали «Севухам» отвратительные, перекошенные от напускной ярости, лица.

– Кажется, за обедом ребята съели что-то не то, – сыронизировал Дориус, желая подбодрить друзей. Однако эта ненавязчивая шутка мрачно повисла в воздухе, подобно жирной дождевой туче. Скоро должна была разразиться гроза. Худощавый субтильный Инк с кожаной сумой наперевес одной рукой небрежно гладил своего единорога. Этот хилый на вид юноша казался самым уверенным и бесстрашным из всей команды «Севух», несмотря на то, что ответственность за победу практически целиком и полностью лежала на его плечах. Все это казалось немного странным, ибо создавалось впечатление, что этому сероглазому мальчику, в общем-то, наплевать на соперников, игру, победу и прочие малозначимые вещи. Его лицо было невозмутимо и серьезно; ни одна морщинка не появлялась на его гладком безмятежном челе, словно он находился не на поле брани перед разъяренными взглядами обезумевших «Маралов», а лежал у себя в гнездиме, в гамаке с интересной книжкой в руках.

Прозвучал горн. Как только этот первый звук победоносно пронесся над полем, защитники стали подниматься на своих единорогах ближе к гнездам с заветными яйцами. «Севухи» выполняли все действия с обреченным видом жертвы, в то время как «Маралы», напротив, охотно взмыли вверх – им не терпелось начать битву. В какой-то момент, будучи уже возле гнезда, Тин бросил жалостливый взгляд в сторону трибун, где сидели его друзья. Казалось, мальчик просит у них защиты. Затем он приподнял огромный щит с изображением единорога над головой и приготовился отражать нападение.

На каждое сражение отводилось десять минут. Затем все игроки опускались на поле, чтобы минуту отдохнуть и вновь продолжить бой.

Во второй раз над долиной эхом пролетел звук горна, и наконец остальные игроки взмыли в воздух. Инк в своем костюме, напоминающем птицу, уверенно устремился к лимонной башне. Рядом с ним бок о бок летели нападающие – Дориус, Помпилиус и Гай. Два брата, как всегда, намеревались претворить в жизнь свой трюк – «веерок», однако они ничего не успели сделать. Инк так быстро рванул на своем единороге к гнезду соперников, что даже защитники «Маралов» не успели на это среагировать. Несколько секунд – и золотое яйцо уже таинственно поблескивало в суме сероглазого скорохода! Это казалось невероятным. Как он смог развить такую небывалую скорость? Как ему удалось так ловко обойти объемные щиты противников?

Однако эти вопросы не были так уж и важны, что подтвердил мощный звук аплодисментов. Студенты Троссард-Холла были в искреннем восторге, ибо еще ни разу за всю историю существования едингбола не было такого, чтобы в первую минуту игры скороходу удавалось завладеть яйцом соперника. Восторженные хлопки все не смолкали, однако сквозь них начали прорываться угрожающие крики полидексян, которых настолько возмутил неожиданный финт тщедушного скорохода, что они совершенно потеряли рассудок от бешенства. Когда Инк попытался второй раз подлететь к гнезду, защитник «Маралов» Ачк так резко поднял щит, что задел юношу по лицу, оставив на нем кровавый подтек. Зрители вновь завопили, но на этот раз от неприкрытого возмущения. Впрочем, наблюдатели игр никак не могли повлиять на поведение отдельных, особо наглых, участников.

Десять минут быстро кончились, и игроков попросили спуститься вниз. За короткую передышку оказалось, что царапина на лице скорохода «Севух» не такая уж и пустячная, однако Инк продолжал вести себя так же невозмутимо, как и раньше. Когда ему протерли спиртом ранку, он даже не поморщился, словно вообще не чувствовал боли. Между тем, другие игроки тоже получили некоторые травмы. У Тина красовался синяк на лице от удара тупым копьем нападающего, у Антуана до крови было разодрано плечо, всадник Гай тоже получил ссадину от копья – словом, почти все игроки были отмечены жестокими «Маралами». Впрочем, травмы были не настолько серьезными, чтобы отстранять кого-то от игры.

– Ты такой молодец, что забрал яйцо! – с восторгом проговорил Тин, почти с обожанием глядя на застывшего в невозмутимой гримасе Инка. – Как тебе удалось так быстро подлететь к гнезду, а?

Скороход с презрением взглянул на восторженного юношу; весь его вид говорил о том, что ему ужасно лень снисходить до каких-то объяснений, однако Тин так преданно смотрел ему в рот, в ожидании того, что тот скажет, что Инку все же пришлось ответить.

– Гм… Я, кажется, уже говорил, что я гений?

Тин смущенно пожал плечами.

– Но ведь дело не только в тебе, но и в твоем единороге тоже…

Скороход бросил мимолетный взгляд на крылатого коня, который весь был покрыт испариной.

– Эти животные глупы как короеды и сами по себе ничего не могут, – с некой долей презрения вымолвил Инк, и гордо поднял голову; с его скулы все еще стекала кровь, однако он не замечал подобных пустяков. Весь его самоуверенный и даже в некотором роде одухотворенный вид, гордый взгляд серых глаз, непримиримо сжатые тонкие губы – решительно все в его облике говорило о том, что надменный юноша намеревается победить в этой игре, отомстив таким образом тем, кто оставил на его лице шрам.

Вновь по команде игроки взмыли в воздух. На этот раз Антуану Ричи не повезло, ибо скороход «Маралов» применил грубый прием, сильно толкнув его ногой. Защитник растерялся и на мгновение опустил свой щит – и в этот самый момент Унт с диким утробным рычанием выхватил яйцо из гнезда «Севух». Вновь зрители завопили: кто-то разочарованно, полидексяне же, безусловно, радостно и бойко. Дрейс-на-риверс с какой-то наглой усмешкой посмотрел на Дейру, однако директриса только презрительно фыркнула.

– Игра «Маралов» не многим отличается от их поведения за столом, – не выдержав, съязвила Дейра Миноуг. Однако Дрейс-на-риверс по-своему понял слова блистательной женщины.

– Верно подмечено, госпожа. Своих врагов они пожирают, – с каким-то особым жестоким выражением лица произнес он.

– Да, только мы не являемся врагами, – с дипломатичным тактом заметила Дейра.

Дрейс-на-риверс жестоко ухмыльнулся и плотоядно облизал губы, словно подтверждая этим действием свое желание немедленно употребить в пищу наглую директрису.

А потом Инк добыл еще одно яйцо. И еще. И опять.

Это было так изящно сыграно, так ловко подано, так красиво исполнено, что даже Артур, мечтавший вновь оказаться на спине единорога, не мог втайне не восхищаться талантом новичка. Несомненно, Инк летал несравнимо лучше, чем он. Всадник, подобно остро отточенной стреле взмывал воздух, ловко забирал добычу и тут же камнем уходил вниз, не дав противнику даже опомниться. Быстрота его реакции во сто крат превосходила ловкость и силу «Маралов»; спустя еще несколько подобных дерзких вылазок к их гнезду команда гостей начала волноваться. Инк украл у полидексян пять яиц, в то время как им самим удалось взять лишь одно.

Здесь надо пояснить, что у каждой команды в наличии имелось десять хорошеньких отборных яиц с золоченой скорлупой. Это означало, что еще пять таких удачных ходов Инка, и «Маралы» будут совершенно разбиты. Поражение отчего-то внушало гостям ужас; это было видно по поникшим головам, лихорадочной бледности щек, взволнованному покусыванию губ и отчаянному заламыванию рук. А Дрейс-на-риверс, между тем, посылал своим питомцам столь яростные взгляды, что бедолаги еще больше робели и пугались.

А потом они поменяли тактику. Теперь все силы были направлены на то, чтобы сдержать дерзновенного Инка, не дать ему пролететь к гнезду. Движения «Маралов» становились все более грубыми и жестокими, а когда удачливый скороход попытался увернуться от одного защитника, другой будто бы нечаянно выставил за его спиной щит, который так сильно ударил Инка по голове, что тот безвольно поник на спине единорога. Все яйца, добытые им с такой ловкой небрежностью, упали вниз на сетку и запрыгали на ней, как желтые мячики.

– Что… Что они себе позволяют! – в гневе воскликнула Дейра, но Дрейс-на-риверс только улыбнулся. – Мой игрок лишь выставил щит, а ваш скороход сам на него напоролся!

– Но он не мог никуда деться! – возмущенно проговорила Дейра. Однако директриса понимала, что чисто формально виноватых здесь нет.

Между тем единорог с бесчувственным Инком приземлился на землю. Игру тут же приостановили. Началась суматоха. Даг де Вайт в совершенном волнении заметался по полю. Нужно было срочно приводить в порядок пострадавшего скорохода, однако у парня, видимо, было небольшое сотрясение. Продолжать игру он явно не мог. Здесь, конечно, нужно было выставить запасных игроков, однако у Дага де Вайта не имелось ни одного скорохода. Всадники, безусловно, играли отлично и могли с успехом заменить нападающего или защитника. Однако для того, чтобы быть успешным скороходом, нужно знание определенных тактик или же, если хотите, хитростей.

Армут о чем-то взволнованно переговаривался с Дейрой, однако различить что-либо во всеобщем шуме и гаме не представлялось возможным. Наконец смуглолицый Даг де Вайт остановил свой выбор на одном из Всадников – самом лучшем игроке их школы. Юношу звали Лэйт Нимнер. Он был обладателем чудесной жилистой фигуры, решительного волевого лица, смышленых глаз, неподвижных губ и кулаков столь огромных, что издалека они смахивали на две круглые желтые дыни, коими славятся армутские города. Когда он ступал по земле, чудилось, что она должна была непременно проминаться под его атлетическими ногами.

Вновь началась игра, однако, несмотря на выдающуюся спортивную фигуру нового скорохода, теперь перевес был явно на стороне гостей. Сложно было найти причину такого неожиданного успеха полидексян. Наверное, совокупность следующих факторов повлияла на перераспределение сил на поле едингбола: во-первых, «Севухи» крепко испугались, увидев, как жестоко «Маралы» расправились с Инком. Никому не хотелось быть на месте незадачливого скорохода.

Во-вторых, сам Лэйт оказался отнюдь не таким ловким и быстрым, равно как и его единорог, грузная массивная туша которого мешала ловко маневрировать между игроками. С другой стороны, ранее Лэйт всегда был нападающим, что выработало у него определенные навыки. Например, он обладал умением ловко крутить копье в руке, успешно отталкивая им соперников, но при этом сам уворачиваться от вражеских тупых наконечников он, увы, не мог. Словом, команда Троссард-Холла начинала проигрывать.

Тот значительный перевес, появившийся благодаря талантливому Инку, стремительно сокращался. И теперь счет был таковым, что «Севухам» для победы нужно было добыть целых два яйца, в то время как «Маралам» – всего одно.

Дрейс-на-риверс уже чувствовал, что победа у полидексян в кармане. Он не скрывал злорадных усмешек, когда смотрел на Дейру – взволнованную, дрожащую и, как ему казалось на тот момент, ничтожную. Ребятам решили дать еще один перерыв. Они все очень устали, равно как и единороги.

Неожиданно для всех Даг де Вайт решил вновь поменять игроков. Он без сожаления отстранил Лэйта, побледневшего от подобного унижения, и теперь быстрым шагом направлялся к лавке, на которой сидели Морские львы. К слову, ребята были совсем расстроены. Они даже не увидели, как зеленоглазый армут пробирается к ним сквозь толпу зрителей.

– Артур, – запыхавшимся голосом проговорил Даг де Вайт. – Я бы хотел, чтобы ты сыграл в команде.

Морские львы как один с удивлением воззрились на тренера. Заявление преподавателя, внезапно прозвучавшее в притихшем амфитеатре, по своей силе было равнозначно удару грома.

– Зачем? – наконец обреченно выпалил кто-то из первокурсников. – Все равно мы проиграем…

Однако армут смотрел в глаза своему бывшему ученику, не слушая ничьих возражений. Артур, не говоря ни слова, с готовностью встал со своего места. Он, конечно, не рассчитывал на то, что сможет сыграть значительно лучше Лэйта – опытного и сильного игрока, уже не раз показавшего свои таланты на поле, однако мальчику очень уж хотелось вспомнить давно забытое чувство полета.

– У нас есть несколько единорогов, которые еще не участвовали в игре. Ты сможешь выбрать любого из них, – быстро пояснял Даг де Вайт, пока они спускались, провожаемые шокированными взглядами учеников.

– Дейра не против? – насмешливо поинтересовался Артур, однако армут лишь махнул рукой.

– Какой против? Да она сама готова сесть на единорога, только чтобы мы победили.

Недалеко от входа на игровую площадку в загоне действительно стояли два скучающих белых красавца – большие, длинноногие, стройные, с гладкой лоснящейся кожей и длинной волнистой гривой.

– Выбирай, только быстро, – попросил Даг де Вайт и почтительно отошел в сторону. Артур же медленно приблизился к этим двум прекрасным животным. Столько уже связывало его с единорогами; казалось, сама жизнь его тесно переплелась с этими таинственными летающими животными, добрыми и справедливыми, красивыми и храбрыми. Юноша с неким душевным трепетом посмотрел на первого единорога, и в его крупных как наливная вишня глазах он прочел добрую, но вместе с тем и хитренькую усмешку. Словно бы единорог ему говорил: «Ну что же ты, приятель, своих не узнаешь?»

Мальчик вновь с недоумением оглядел первого претендента и вдруг понял, что перед ним тот самый единорог, который помог ему улететь из Омарона. Тот самый, из-за которого ему пришлось драться с жестоким Востверзом и его компанией. Это была та самая полуживая кляча, которая от издевательств и недоедания едва поднималась над землей. Однако какая же перемена произошла с этим животным! Кожа его стала гладкой, ребра уже не выпячивали так сильно, морда пополнела и слегка округлилась… Но это, несомненно, был он. Артур счастливо улыбнулся. Пусть он и не является всадником этого единорога, но, тем не менее, они уже стали друзьями.

– Я выбрал! – весело проговорил юноша Даг де Вайту, а тот лишь лукаво улыбнулся. – Я и не сомневался, мой мальчик, – сказал тренер, протягивая Артуру шапочку скорохода.

– Послушай, парень… – вдруг добавил тренер в тот момент, когда Артур уже намеревался выйти на поле. – Мы с госпожой Дейрой… гм… Как бы это сказать… Поспорили на тебя. Она не верит в успешный исход игры для «Севух»… А я, напротив, убежден, что именно ты принесешь нам победу.

Артур весело улыбнулся.

– Вы слишком хорошо обо мне думаете!

– Шутки здесь неуместны, я поставил на тебя сто венгериков! – возмущенно воскликнул Даг де Вайт. – Ну так что, парень, постараешься выиграть?

– Конечно, – беспечно откликнулся Артур. – Если мне будет причитаться половина той суммы, на которую вы поспорили.

– Вот ведь наглец! – буркнул Даг де Вайт, впрочем, старательно пряча ласковую улыбку.

Не прошло и нескольких минут, как Артур бок о бок со своим единорогом появились на поле. Унт, скороход полидексян, насмешливо вперился взглядом в нового соперника.

– «Маралы» слишком хороши, раз вы так часто меняете игроков? – насмешливо поинтересовался он у Артура. Юноша ничего не ответил на язвительную реплику противника. Вместо этого он ловко взобрался на спину своего единорога, с наслаждением ощущая старые, давно забытые эмоции. Затем нашел глазами Тина – раскрасневшегося, с кровью на лице, взмокшего от усталости, и весело подмигнул ему.

В последний раз над полем прозвучали звуки горна. Всего десять минут давались командам на то, чтобы окончательно утвердить победу одних и позорное поражение других. Все с замиранием сердца наблюдали за перемещениями красивых грациозных животных. Артур поплотнее обхватил ногами бока своего старого знакомого и устремился к гнезду, где заманчиво поблескивали два яйца.

Юноша уже так давно не играл, что даже забыл приемы, которым их учил Чак Милый. Сперва маневры его казались неуклюжими и чудными, однако очень быстро единорог смог подстроиться под своего всадника. Например, когда защитник хотел ударить Артура копьем, единорог резко отпрянул назад, хотя всадник не давал ему такой команды. Словом, животное помогало человеку по мере своих сил, и наконец наступил момент, когда Артуру удалось вытащить яйцо из гнезда. Юноша быстро убрал его в свою кожаную суму и огляделся.

Прямо на него летел Кирхт, защитник «Маралов». Выставив вперед голову с надетыми рогами, он, подобно дикому лесному кабану, устремился на того, кто дерзнул украсть яйцо. Артур тогда пролетел вокруг гнезда противника, как бы намереваясь убраться восвояси, как вдруг, совершенно неожиданно для всех он вновь наклонился над гнездом и ловко достал последнее яйцо. Тут же единорог Кирхта с такой яростной силой толкнул везучего скорохода, что тот не смог удержаться и упал вниз, чувствуя, как за спиной сума раздувается от порывов ветра. К счастью, сетка, натянутая сегодня утром им самим, была вполне прочная и выдержала бы, наверное, всех единорогов с игроками вместе взятых, если бы они вдруг решили разом попа́дать вниз, подобно переспелым яблокам.

Довольно мягко юноша приземлился на сетку, ничего себе при этом не повредив. В глазах у него все мельтешило от только что испытанного вынужденного падения, а в ушах стоял такой гомон, что на какое-то время игрок как бы ослеп и оглох. Однако вскоре картинка прояснилась: к нему уже бежали другие студенты и преподаватели, все хлопали и вопили столь хаотично, что изрядно затрудняло понимание всего происходящего. Но вот среди всеобщего шума начали пробиваться сперва несмелые, а потом уверенные крики:

– Артур! Артур – наш герой! – восторженно скандировали со всех сторон. Везде разносился этот победный клич! Он проносился меж лавок и свежевыкрашенных башен, вороном устремлялся ввысь и, казалось, даже проникал под землю. В этот самый победоносный момент Артуру простили совершенно все на свете: и то, что он не присоединился вовремя к остальным ученикам в Беру, и даже то, что его отчислили из школы. Много ли нужно толпе, чтобы полюбить, и разве так уж сложно ей неожиданно возненавидеть? Толпа не имеет разума, она не разбирается в произошедшем; люди, имеющие счастье стать ее составной частью, подчиняются всеобщим бессмысленным порывам: бегут вслед за всеми, бестолково кричат, раздирая глотки, поверхностно любят и напрасно ненавидят, но разве можно их в том упрекнуть?

Полидексяне стояли, собравшись в кучку на поле, единороги были подле них. Лица проигравших были бледными, жалкими и потерянными до такой степени, что, казалось, из глаз этих суровых юношей сейчас градом польются слезы. Дейра Миноуг с присущей ей проницательностью поняла, что необходимо что-то предпринять. Она медленно встала и, дождавшись, когда все стихнет, сказала:

– Драгоценные! Мы имели честь увидеть сегодня эту блистательную, захватывающую игру, которая произошла на наших глазах. Хотела бы отдельно поздравить полидексян, ибо они показали нам, насколько талантливыми могут быть соперники. Я полагаю, команда Маралов не меньше Севух победила в этом сражении, поэтому я считаю необходимым поздравить наших гостей и также вручить им подарки! – с этими словами директриса хлопнула в ладоши и, как по команде, прямо на поле стали выходить люди, нагруженные всякими товарами и безделушками.

Чего тут только не было: и армутские халаты с роскошными расписными коврами из чистого шелка, и беруанская одежда, скроенная лучшими столичными портными, и всевозможные драгоценности от искусных кагилуанских мастеров, и душистое мыло, приготовленное на лучших мыловарнях, и шоколадные деликатесы с фабрики. Специальные работники выгружали восхитительные подарки перед изумленными и поникшими Маралами, которые, по прошествии всего нескольких минут, оказались почти полностью завалены всей этой роскошью, о которой они доселе не имели ни малейшего понятия.

Дрейс-на-риверс в удивлении приподнялся на месте. Почтенный мужчина явно многое не понял из пространных поздравлений директрисы; в какой-то момент он даже засомневался в безусловном поражении своей команды, ибо Дейра все выставила таким образом, будто единственно Маралы победили сегодня, и никто другой. Директриса послала ему самую ласковую из своих улыбок и сказала таким приторным голосом, что казалось, будто она выпила чашку меда:

– Ваши игроки отлично натренированы! Кто научил их всем этим небывалым трюкам? Я уверена, вы лично занимались с ними?

Дрейс-на-риверс нервно сглотнул. Он ожидал чего угодно с ее стороны: холодности, насмешки, презрения, но уж никак не искренней похвалы. И дело было вовсе не в том, что директор полидексян был глуп или же недальновиден; просто он являлся мужчиной, а все представители сильного пола, как известно, любят одобрение и похвалу.

– Гм… Я иногда занимаюсь с ними, но у них свой тренер… – неуверенно проговорил он.

– Готова поспорить, что так прекрасно летают они именно благодаря вам! – сладким голосом воскликнула Дейра.

– Гм… – вновь смущенно хмыкнул Дрейс-на-риверс. – Ваши игроки тоже ничего… Особенно первый скороход… – сказал полидексянин. Дрейс-на-риверс намеренно не хотел хвалить Артура, ибо поражение Маралов он списал целиком и полностью на его счет.

– Я думаю, Инк летал бы гораздо лучше под вашим четким руководством, – продолжала гнуть свою линию Дейра Миноуг. Расчетливая женщина вполне смогла добиться своего: к вечеру того же дня Дрейс-на-риверс сделался ее восторженным поклонником, словно он был не почтенным мужчиной с посеребренными висками, а молодым юношей, пожелавшим вдруг приударить за дамой своего сердца. Они всюду ходили вместе, предаваясь задушевным беседам; Дейра показывала гостю Троссард-Холл и слушала его рассказы о суровой жизни в Полидексе. А когда на следующий день они прощались, то Дрейс-на-риверс даже позволил себе дерзость прикоснуться губами к ручке блистательной женщины.

Артур же провел весь остаток дня с друзьями. Многие ребята-первокурсники подходили к нему, жали руки, одни выражали восторг по поводу победы, другие же пытались извиняться за неподобающее отношение. Юноша при этом совсем не задавался и не гордился, выглядел дружелюбным со всеми и даже с теми, кто когда-то его обижал, никого не осуждал, был спокоен и весел, так что в конечном итоге его полюбили если и не практически все, то, по крайней мере, большая часть студентов Троссард-Холла.

Только один человек хмуро смотрел на него в тот день, да и то лишь потому, что у него имелись свои соображения на этот счет.

Глава 5 Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться и время умирать

Радость и восторг от победы и участия в игре, всеобщее обожание со стороны решительно всех, даже недавних недоброжелателей, на какое-то время отвлекли Артура, однако в его сердце тем не менее уже появилось смутное волнение, вызванное приближением третьего числа. В этот день, как оказалось, он родился, а значит, скоро должен был прийти Индолас с долгожданными вестями. Что удалось отыскать естествознателю, встретил ли он своего друга Норогана, узнал ли что-то про пещеры единорогов, готов ли он немедленно отправляться в путь?

На все эти вопросы пока не было ответов, и мальчик с томительным нетерпением ждал новостей. Помимо этого, в душе его зарождалось какое-то неясное, может, даже немного детское ожидание чуда. К этому, наверное, его приучила Левруда. Хоть они жили бедно, кормилица всегда устраивала для своего подопечного настоящие праздники. Она с поразительной чуткостью наблюдала за ним, следила, что ему интересно и что вызывает в нем внутренний трепет и восторг, а потом на день рождения всегда точно отгадывала все, порою даже безотчетные желания его сердца.

Подарки, которые Левруда вручала Артуру, были не всегда материального толка, то есть в виде вещей. Порою безделушки заменялись увлекательной прогулкой за кладом, который Левруда предусмотрительно закапывала на опушке леса. Каждый раз она устраивала своему любимцу настоящее приключение, которого тот ждал всем сердцем. Старая женщина приучила мальчика к тому, что чудеса случаются чаще, чем нам кажется, и, что самое главное, люди сами ответственны за их реализацию.

Если человек в силах полюбить и понять другого человека, то он, несомненно, окажется способным сотворить для него маленькое чудо, хоть и не стоящее особых затрат, но при этом очень важное как для непосредственного дарителя, так и для принимающей стороны. Зачастую скептицизм, то есть критическое отношение ко всем окружающим нас явлениям, закладывается именно в детстве, и родители, неспособные услышать скрытые мечтания своего чада, увы, невольно являются тому виной.

Вероятно, люди-скептики редко бывают счастливыми, ибо для полноценного счастья все же необходимо иметь некие твердые основания, в которых никогда не будешь сомневаться, такие, как например, любовь или дружба. Артур же, несмотря на пройденный жизненный путь, сложности, с которыми ему приходилось сталкиваться, и расставание с близкими, сохранил в своем сердце место для того самого маленького чуда, в возможность которого он никогда не переставал верить.

Сегодня был один из тех мерзких дней смрадня, когда недавно выпавший белый снег превратился в черную жидкую кашу. Он назойливо прилипал к сапогам и, подобно угрюмому художнику, окрашивал в скорбные тона все, чего касался. В такое время непременно хочется пить травяной чай с бузиной и хандрить, меланхолично вглядываясь в негостеприимное окно, либо же погружаться в увлекательные миры, которые нам благодушно предоставляют книги. Артур, впрочем, еще не выходил на территорию спального городка, поэтому он не мог насладиться всеми прелестями раннего смрадня. Утром Дейра Миноуг пригласила его в свой кабинет для разговора.

– Вы хотели меня видеть? – поинтересовался Артур, заходя в обитель чопорной директрисы. Дейра гостеприимно улыбнулась гостю.

– Да, мой мальчик, заходите.

Артур отметил про себя, что глаза директрисы смотрят благосклоннее, чем раньше, а голос ее сделался на порядок мягче, словно она перед встречей прополоскала рот медовым сиропом.

– Я хотела поблагодарить вас за игру, – задумчиво сказала женщина. – Ведь вы принесли нам победу.

Артур небрежно пожал плечами.

– Это заслуга скорее Инка, а не моя. Именно он смог достать почти все яйца.

– Что ж, и он, несомненно, большой молодец. Однако сейчас я хочу выразить свою благодарность именно вам. Также мне хотелось бы знать о ваших дальнейших планах.

Юноша удивленно приподнял брови.

– Вы продолжите работу в Троссард-Холле, или, может, пожелаете вновь стать учеником?

– Разве у меня появилась возможность выбирать? – усмехнулся Артур. Директриса загадочно улыбнулась. Здесь надо напомнить, что Дейра Миноуг, конечно, никогда не меняла своих решений. Однако ей уже порядком надоело выслушивать претензии других преподавателей, желающих видеть сметливого юношу, подающего большие надежды, у себя на уроках. Помимо прочего, после памятной игры с полидексянами наверняка многие захотят узнать, кто был скороходом команды Cевух. Как тогда объяснить, что в команде играл даже не студент Троссард-Холла, а простой наемный служащий, временно пребывающий в замке? Все это могло породить ненужные вопросы. Так что директриса вновь словно бы оказалась в роли армутского купца, желающего повыгоднее продать свой товар. Артур же, как и в первый день своего появления в школе, должен был согласиться на ее предложение или отвергнуть его.

– Я не могу остаться в школе, – с сожалением ответил юноша.

– Разве блистательная карьера вас не манит? – с удивлением поинтересовалась Дейра, в представлении которой на свете не сыскалось бы ничего лучше хорошего образования.

– Манит, – просто ответил Артур. – Но есть вещи и поважнее.

– Вот как? – фыркнула директриса. – Вы меня удивляете, молодой человек. Я вам во второй раз предлагаю шанс, который, на мой скромный взгляд, глупо упускать.

– Я скоро уйду, возможно, даже сегодня. Конечно, если ваше предложение останется в силе, со следующего учебного года я был бы рад продолжить обучение.

– Что ж, если это ваше окончательное решение… – растерянно пробормотала Дейра Миноуг. Женщина отчего-то была уверена, что Артур с радостью примет ее заманчивое предложение, а к отказу, да еще и такому решительному, она была совсем не готова.

– До свидания, – вежливо проговорил юноша и вышел за дверь. Артур, конечно, старался не показывать своих эмоций, однако человек проницательный непременно догадался бы, что на самом деле мальчику ужасно хочется остаться в школе с друзьями. Но разве смог бы он со спокойной душой учиться, при этом зная, что отец нуждается в его помощи?

Дейра вполне разумно говорила ему о карьере и будущих перспективах, и, конечно, была по-своему права. Ему уже следует задумываться о том, чем он будет заниматься в дальнейшем. Нельзя же и впрямь все время вести бродячий образ жизни. Что бы он тогда предложил Диане? А в непременном желании связать свое будущее с Дианой у него не было ни малейших сомнений. Однако все эти вопросы откладывались на неопределенный срок, ибо у него имелось важное дело, ожидавшее срочного выполнения.

В одной из недавно выставленных деревянных гардеробных юноша надел теплый полушубок и пошел в сторону шале Лекарей. Он намеревался прогуляться вокруг спального городка, может, даже зайти в лесной лабиринт. У мальчика сегодня был выходной, как, впрочем, и у других студентов, поэтому он вполне мог позволить себе эту прогулку. Артур не знал, куда именно переместится Индолас, но нетерпеливому юноше хотелось уже поскорее встретиться с ним.

Погода стояла отвратная; с неба не то лилось, не то сыпалось нечто мокрое, холодящее, темное. Эта мерзкая субстанция оседала на земле и громко чавкала под ногами. Поход в такое время года казался малоприятным предприятием, но Артура это отнюдь не пугало и не останавливало. Глубоко погруженный в свои мысли, он прошел спальный домик Лекарей, и, когда уже тот оказался за его спиной, юноше в голову внезапно пришла волнительная мысль о том, что он не встречает на своем пути друзей. В шале было темно, будто все спали, а на узкой улочке, ведущей к Билли Блейку, было непривычно безлюдно. Что ж, погода и впрямь не располагала для прогулок.

Артур свернул к знакомому деревянному срубу, где жили Морские львы. Он хотел бы застать хоть кого-нибудь, ибо с самого сегодняшнего утра у него еще не было возможности встретиться с ребятами. Удивительное дело, но и здесь никого не оказалось. Неужели все настолько соскучились по учебе, что даже в свой выходной сидят в замке? Юноше невольно вспомнился тот памятный день, когда он обнаружил Троссард-Холл совершенно пустым. Это были тяжелые и неприятные воспоминания; Артур хоть и старался их отгонять, тем не менее они зловеще вырисовывались у него перед глазами, приводя в унылое состояние духа. В голову лезли какие-то дурные мысли, совсем не свойственные для его, в общем-то, оптимистичного склада характера.

Юноша неожиданно почувствовал острое одиночество; ему показалось, что, несмотря на то, что он физически находится в настоящий момент рядом со своими друзьями, нечто незримое все равно отделяет его от них. Он уже не может вполне прочувствовать эту детскую беспечность учебных будней, окунуться с головой в беззаботное щебетание студентов, участвовать в веселой школьной жизни, легкомысленно обсуждать преподавателей или же мечтать о грядущих праздниках. Однажды отправив Артура в пещеру, Сури как будто бы разом порвала ту нить, связывавшую юношу с Троссард-Холлом и его обитателями.

В какой-то момент Артуру надоело растаптывать грязь, и он решил заглянуть к себе в каморку, а потом уже направиться в библиотеку. Навязчивая мысль найти там что-то важное преследовала его по пятам. Изредка мальчику по дороге встречались первокурсники, но они, погруженные в задушевную беседу между собой, не обращали на него никакого внимания. Индолас все не показывался, что немало беспокоило юношу. Не забыл ли он про эту встречу? Но нет, такого быть просто не могло. Индолас скорее забыл бы про самого себя, нежели про сына Иоанты. Почему же он медлит? Артур бы предпочел, чтобы его друг переместился в Троссард-Холл уже с самого раннего утра; впрочем, то были лишь мечты.

Задумчивый и погруженный в себя, юноша подошел к своей комнатке. Вход туда был расположен с внешней стороны замка и, чтобы попасть внутрь, надо было сначала пройти сказочный сад с чудесным розарием и крупными багрово-красными пионами.

К своему большому удивлению Артур обнаружил, что кованая дверь, поросшая зеленым плющом, чуть приоткрыта, хотя ключ от каморки имелся только у него, а запасная связка хранилась у Дейры Миноуг. Кто-то бесцеремонно влез к нему в логово, не спросив на то разрешения. С необъяснимым волнением Артур зашел внутрь, чувствуя, как неприятно скрипят под ногами деревянные половицы.

Мрак холодного помещения на мгновение полностью поглотил его. Юноша привычным жестом хотел было взять в руки свечу, которая, по обыкновению, находилась на тумбочке перед дверью. Без нее было практически невозможно передвигаться в кромешной тьме. Однако рука его лишь смахнула пыль с деревянного покрытия, где, как ни странно, не обнаружилось никакой свечи. Все это показалось Артуру весьма подозрительным. Он на ощупь прошел в центр своей каморки, как вдруг, совершенно неожиданно, повсюду зажегся свет. На какое-то время юноша даже ослеп от такой яркой вспышки.

Артур с удивлением огляделся. Его маленькая тесная комнатка была битком заполнена людьми. Все присутствующие держали в руках какие-то странные светящиеся в темноте цветы, а когда гости поняли, что Артур может разглядеть каждого из них, прокричали так громко, что если бы в этой затхлой каморке были окна, они бы непременно повылетали от такого шума:

– С днем рождения!!! – доносилось со всех сторон.

Здесь были краснощекий и улыбающийся Тин, прекрасная Диана с нежно играющим румянцем на щеках, худощавый Даниел Фук, добродушный Треверс в безразмерном камзоле, задиристый Антуан Ричи с серьгой в ухе, Милли Троуд с непривычно опрятной длинной косой, статный красавец Тод со своей сестрой Эвридикой, светловолосая Роза Мидельстоун, два брата – Лекари Как и Гок, и даже загорелый армут Даг де Вайт. Все они либо стояли, либо сидели на кушетке, обложенные со всех сторон подарками для именинника. Здесь же прямо на полу на льняной скатерти красовались всевозможные угощения с шоколадной фабрики: фирменный суп с карамелью, батончики из водорослей, шоколадные пузыри, тягучий красный мармелад с кусочками насекомых, сахарный кисло-сладкий порошок, знаменитое беруанское варенье из древесной коры и многое другое.

Артур смущенно улыбался; он был счастлив, так как совершенно не ожидал никаких поздравлений. Только Тин, Диана, Тод и Даниел могли слышать от Индоласа про его день рождения, однако ребята предпочли рассказать всем остальным, чтобы хорошенько поздравить своего друга.

– Так, быстро начинаем нашу любимую игру! Комплимент имениннику! – весело воскликнул Тин, и сам же первый начал:

– Мой лучший друг!

– Храбрец! Смел и отважен! С тобой я бы отправился в рискованную авантюру! – искренне воскликнул Даниел. Мальчик считал это качество одним из самых достойных, ибо сам, к своему огромному сожалению, частенько трусил.

– Боец, – весело поддержал игру Даг де Вайт. – Боец и победитель. Я видел, как ты играешь в едингбол, а спорт очень многое показывает и утверждает. Ты никогда не сдаешься.

– Красавчик! – сладким голосом пропела Милли Троуд, но от нее никто не ждал услышать чего-то другого.

– Честный со всеми и с самим собой! – эти слова принадлежали толстячку Треверсу.

– Я уважаю тебя за силу воли, характер и верность своим идеалам, – неожиданно серьезным голосом проговорил Тод и тут же смущенно потупился и даже покраснел, словно сказал какую-то глупость.

– Давай, теперь твоя очередь, Ди, – воскликнул Тин, обращаясь к стройной девушке, которая стояла чуть поодаль от остальных. Неожиданно лицо ее вспыхнуло алым, будто предложение Тина немало сконфузило ее.

– Я бы хотела сказать очень многое, – взволнованно начала она, задумчиво глядя своими проницательными серыми глазами на смущенного юношу. Голос ее дрогнул, прервался, а щеки залились краской. Вдруг она быстрым твердым шагом подошла к Артуру и прошептала что-то ему на ухо, и при этом решительно никто не смог ничего уловить, кроме самого именинника.

– Что за секреты от общественности! – шутливо возмутился чрезмерно любопытный Тин, которому очень уж хотелось знать, что такого необычного Диана поведала своему другу, о чем не захотела делиться с остальными.

– А давайте устроим пикник на траве перед замком? – чуть капризным голосом предложила Роза Мидельстоун. – Артур, конечно, твоя роскошная комната чудесна, но здесь та-ак пахнет дымом…

– Вы ведь не курите, молодой человек? – тут же строгим голосом поинтересовался армут, который всегда ратовал за здоровый образ жизни, хоть сам нередко его нарушал.

Юноша отрицательно покачал головой, при этом весело улыбнувшись.

– Я думаю, мы и правда можем устроить пикник перед замком! – согласился с Розой именинник, и ребята веселой гурьбой вывалились из тесной каморки. Когда они вышли, выяснилось, что им навстречу спешат Энергетики, на плечах которых восседали механические черные вороны. Когда ребята подошли совсем близко, горделивые птицы, будто по команде, затрещали и взмыли в воздух, и тогда стало видно, что у каждой к лапке прикреплено слово, вырезанное из цветного картона. Через секунду вороны таким образом перегруппировались в полете, что стало возможным различить текст, который был следующего незамысловатого содержания:

– Будь ты дворник, будь ты Лев, все равно ты молодец! За тебя стоим горой, потому что ты герой!

– Как вы посмели начать без нас? – возмущенно проговорил Деджери и, подойдя к Артуру, весело хлопнул его по спине. – Ну что приятель, теперь тебе столько же, сколько и мне, шестнадцать смрадней – все-таки солидный возраст! Еще немного и благородная седина появится!

– Теперь не выпендривайся, Дедж, как видишь, ты уже не самый старший в нашей компании! – весело проговорила Дива Лор. – Поздравляю тебя, Артур! – искренне добавила она, с чувством приобняв юношу.

– Спасибо, ребята, – смущенно пробормотал Артур. – Даже не знаю, что и сказать…

– Ничего не говори. Сегодня тебе все можно, ты ведь именинник! – посоветовал ему толстячок Треверс.

Ребята прошли вглубь сада и выбрали небольшую уютную полянку с коротко подстриженной зеленой травой в окружении высоких пионов. Все-таки естествознатели поистине чудно сделали, установив в этом месте такую прекрасную погоду! Несмотря на бушующую стихию смрадня, здесь, вблизи замка, любой мог найти себе приют.

Много чего подарили Артуру в тот день. Тин купил своему другу на ярмарке в Омароне дорогие кротиные сапоги с напылением из порошка древесной коры, потратив при этом все деньги, которые он накопил во время учебы. Впрочем, щедрый даритель не жалел ни о чем, ибо сапоги и впрямь были отличные. Такое сочетание материалов являлось весьма практичным: настоящая кожа была мягкой и в ней не потели ноги, а специальное напыление предотвращало намокание. При этом они годились также для похода в холодное время года, так как обладали съемной вставкой в виде меховых беличьих носков.

Диана собственноручно смастерила своему другу модную кожаную суму на двух лямках и со множеством карманов и отделений, что было невероятно полезным подарком для предстоящего похода, а внутрь она предусмотрительно поместила толстую книгу о путешествиях с красивыми иллюстрациями. Даг де Вайт презентовал своему бывшему ученику франтоватую шапочку скорохода с вышитой на ней мордой единорога. Даниел Фук преподнес другу жестяную флягу с матерчатым чехлом для переноски, Треверс снабдил его травяным чаем из листьев Ваах-лаба, заявив, что, независимо от того, в какой ситуации ты оказался, нужно всегда выделять время для чашечки чая со сладостями.

Много было еще полезных трогательных подарков, каждый из которых был, несомненно, дорог Артуру. Ребята старались выбирать, исходя из предпочтений своего друга, и, надо отметить, им удалось доставить удовольствие счастливому юноше. Многие уже знали о том, что Артур скоро собирается в путь. Не все понимали, зачем ему непременно нужно это путешествие, но никто не старался особенно расспрашивать его.

Какое-то время ребята оживленно беседовали, вспоминая приключения прошлого учебного года, а также недавнюю блистательную игру в едингбол и победу над полидексянами.

– Только благодаря тебе мы одержали победу! – взволнованно повторял Даг де Вайт, словно запамятовав уже о том, что именно Инк сыграл лучше всех. Вообще, надо отметить, про сероглазого паренька все как-то очень быстро позабыли, словно тот и не появлялся никогда в Троссард-Холле.

– За это тоже надо поднять бокалы! – с жаром воскликнул Антуан Ричи, достав откуда-то из глубоких карманов своего новехонького камзола несколько бутылей с шипучим безалкогольным винотелем. Даг де Вайт, конечно, не отказался бы сейчас от настоящего винотеля из листьев с Южной стороны беруанского дерева, но выбора ему не предлагалось. Когда эль разлили по бокалам, ребята шумно чокнулись.

– За тебя, Артур! – во все горло крикнула Милли Троуд. – Ты славный парень и, если бы не… м-м… некоторые обстоятельства, я бы непременно приударила за тобой! – разумеется, девушка шутила в этот момент, а впрочем, никто и не принял ее слова всерьез. Приятный теплый вечер и чарующий напиток погрузили всех присутствующих в блаженную негу; девушки игриво щебетали, а юноши с удовольствием наблюдали за своими веселыми подругами.

Через какое-то время к ним пришла Дельфина. Сирена выглядела безукоризненно, как, впрочем, и всегда. На ней было длинное обтягивающее платье цвета морской волны, и, пока молодая женщина шла, плавно покачиваясь на каблуках, казалось, она ступала не по твердой земле, а плыла по голубым волнам, подобно изящному паруснику, коими богаты гераклионские прибрежные воды. Юная преподавательница весело посмотрела на всю компанию, затем смерила презрительно-снисходительным взглядом Дага де Вайта, который, по ее разумению, вел себя чересчур инфантильно, непосредственно принимая участие в вечеринке студентов, а потом стремительно подошла к Артуру.

– Мой мальчик, примите от меня наилучшие поздравления! Как говорят у русалок, желаю вам теплой и спокойной воды для плавания, поменьше ядовитых медуз на вашем пути, чтобы фитопланктон был ярок, а акулья икра всегда была самой вкусной! Не заплывайте к опасным берегам, а если вдруг и попадетесь в чужие сети, помните, что вся морская братия на вашей стороне и тут же придет вам на помощь!

– Огромное спасибо, госпожа Дельфина, – давясь от смеха, проговорил Артур. Слова сирены можно было отнести к одному из самых необычных поздравлений, которые юноша когда-либо слышал в свой адрес.

– У меня тоже есть для вас подарок, – загадочным голосом проговорила Дельфина, доставая что-то из маленькой франтоватой сумочки, отделанной разноцветными морскими камешками. Через секунду в руке Артура оказалась небольшая аккуратная раковина.

– Откроете ее, когда будет тяжело, – многозначительным голосом проговорила сирена. Затем очаровательная преподавательница еще раз обвела глазами всю компанию, лукаво подмигнула Тину и была такова.

– О-о… Прекрасная из прекраснейших! – влюбленным голосом воскликнул Тин. – Ох, Арч, может, посмотрим, что она тебе подарила?

– Не волнуйся, в трудный момент откроем, – весело ответил Артур.

– Если смотреть на всю твою жизнь, то можно подумать, что в ней легких моментов и не бывает, – с доброй усмешкой проговорил Тин. – Так что не вижу разницы, когда…

– Тод, сыграй на клависоне! Ты отлично играешь! – вдруг воскликнула Роза Мидельстоун. – Сыграй медленный танец, – кокетливо проговорила она, лукаво взглянув на Антуана Ричи, с которым, кстати, она снова воссоединилась.

– Ну уж нет, – в ответ заартачился Тод. – Может, вы сыграете, господин де Вайт? Я тоже хочу танцевать!

– Пусть Артур решит, кто будет играть! Он ведь именинник!

Артур с насмешливой улыбкой взглянул на Тода и сказал:

– Мне тоже очень нравится твоя игра, так что прости, приятель.

Тод с видимым неудовольствием взял в руки клависон, и решительно никто не догадывался, почему юноша, который обычно любил находиться в центре всеобщего внимания, так вдруг этому противится. Однако причина в целом лежала на поверхности: Тод мечтал пригласить на танец Диану, ну а Артур, разумеется, никак не мог этого допустить. Впрочем, желанию именинника пришлось подчиниться, и вскоре длинные пальцы Тода привычно забегали по струнам. Полилась чарующая музыка, девушки, будучи посмелее, стали приглашать ребят. Некоторые юноши также брали инициативу в свои руки.

– Не хочет ли прекрасная дама отправиться со мной в плавание, покуда яркий фитопланктон освещает нам путь? – шутливым голосом поинтересовался Артур у Дианы.

– Только если у вас, о, капитан, имеются с собой достаточные запасы акульей икры, чтобы дама не голодала во время путешествия, – рассмеялась Диана, легко поднявшись со своего места.

Они весело закружились под музыку, и для Артура, без преувеличения будет сказано, время остановилось, ибо он все время смотрел в прекрасные серые глаза Дианы, в глубине которых его буйная фантазия находила неприкрытую нежность и, если уж совсем набраться смелости, – любовь. Правда, эти прекрасные, ни с чем несравнимые минуты быстро закончились, ибо Тод вдруг прекратил играть, заявив, что лопнула струна.

После танцев ребята с азартом начали партию в настольный едингбол. Правила были следующими: имелось несколько команд, в соответствии с названиями факультетов. Скороход добывал яйца следующим образом: он загадывал своей команде слово и пытался изобразить его, не произнося при этом вслух. Если слово отгадывала его команда, он получал яйцо, если же другие игроки проявляли больше смекалки, то яйцо уходило другим счастливчикам. Каждый игрок мог побывать скороходом в порядке очередности. В целом, настольный едингбол был отличным развлечением, особенно когда собиралось много людей.

Ребята веселились до самого позднего вечера, пока, наконец, единороги-охранники не стали возмущенно подталкивать их в сторону спальных домиков. К слову, эти бравые стражи порядка отчего-то совсем не так, как раньше, справлялись со своими обязанностями. То ли они совсем разленились, то ли Дейра перестала обращать внимание на их дрессировку, но единороги выполняли работу спустя, как говорится, рукава. Поэтому никто из них даже не обратил внимания на то, что далеко не все разошлись по домам, и самые близкие Артуру друзья остались сидеть с ним.

Был уже вечер, плотный душный воздух, насыщенный ароматом цветов, убаюкивал. Очень хотелось развести костер и попеть под клависон, однако делать это вблизи школы не разрешалось. Ребята обложились со всех сторон стеклянными светильниками, которые вполне справлялись с созданием романтической атмосферы. На шерстяном пледе, будто царица, восседала Диана, по-армутски подобрав под себя ноги. Рядом с ней, как верный пес, сидел Тод, в темноте напоминая бронзовую статую. Тин продолжал уплетать сладости с праздничного стола, ибо он сегодня пропустил время ужина, не говоря уже о тренировочных приемах пищи. Даниел Фук развалился на земле, с неприкрытым отвращением отмахиваясь от москитов.

Артур внимательно посмотрел на Диану и вдруг решительно заявил:

– Об этом не может быть и речи.

Диана насмешливо покосилась на своего приятеля сквозь полуопущенные длинные ресницы. Только она из всей компании понимала в данный момент, о чем тот говорит.

– Это мое решение, – с достоинством сказала девушка.

– Нет, Ди, ты не понимаешь… – с досадой отозвался Артур, нахмурив лоб.

– О чем вообще идет речь? – встрял любопытный Тин, но на него никто не обратил внимания.

Артур немного помолчал, затем сказал серьезным голосом:

– Ребята, сегодня должен прийти Индолас. Вы сами слышали мою историю, и понимаете, что, как только он появится в школе, я уйду вместе с ним. Мне необходимо помочь отцу, который попал в беду. Я не имею ни малейшего понятия, насколько опасным может оказаться это путешествие. Конечно, со мной будет естествознатель, однако риски все равно имеются. Я не знаю также, когда смогу вернуться.

– То есть ты имеешь в виду, что можешь вообще не вернуться? – каким-то особенно мрачным голосом поинтересовался Даниел Фук.

– Я имею в виду, что мне это не известно. Поэтому я очень рассчитываю на то, что никто из вас не вздумает бросать учебу в Троссард-Холле, чтобы помочь мне.

Ребята с безотчетной грустью уставились на своего друга. В серых глазах Дианы сверкали какие-то упрямые искорки, словно она не соглашалась с тем, что только что сказал ее приятель.

– А где конкретно будет проходить ваш путь? – вдруг спросил Тод.

Артур пожал плечами.

– Я не могу сказать ничего конкретного, пока не появится Индолас. Я не знаю даже приблизительно, где могут быть эти пещеры, возведенные единорогами.

– Может, там же, где и Желтое море? – предположил Тод, и все при этих мрачных словах невольно поежились, словно на них и вправду сейчас подул леденящий душу морской бриз. Каждый из друзей в той или иной степени уже соприкасался с Желтым морем, и поэтому осознавал, какую опасность могла представлять встреча с ним. Сейчас ребята сидели на зеленой лужайке, окруженные со всех сторон прекрасными душистыми цветами, перед их взором защитной стеной возвышались башни Троссард-Холла, а над ними, высоко в небе, мирно светила луна. Однако друзья могли вообразить во всех красках и желтые буруны, беснующиеся от непогоды, и острые скалы, подобные ощерившимся волкам, и заунывную песнь ветра, давно уже потерявшего всякую надежду, и безмерную тоску в сердце, когда чувствуешь присутствие зла, будучи не в силах ему противостоять. Могли они представить также и снежный буран, вкупе со смертельным смраденьским холодом, и длинную дорогу, покрытую ледяной коркой, и высокие сугробы, способные вмиг похоронить в себе любого, отважившегося на продолжительный путь.

Как нужно было готовиться к подобному путешествию, да и возможна ли вообще хоть сколько-нибудь эта подготовка? Тин тоскливо подумал о своем уютном гнездиме, о семье, которую он так сильно любит. По словам отца, его ждало блистательное будущее на дереве. Ведь этого он всегда хотел и нисколько даже не сомневался в реализации данной мечты. Капризный, избалованный своими родителями, Тин привык к тому, что обычно все происходит так, как ему хочется. Пусть даже не сразу, какое-то время ожидания вполне допустимо, но в конечном счете в любом деле его неизменно должен был ждать успех. Он не подозревал даже, какими бывают трудности и лишения, а также не знал горя от потери близкого человека.

Вернее, мальчик, конечно, допускал, что такое происходит в мире, однако он как-то никогда не примерял подобные ситуации на самого себя и свою семью. Впрочем, это вполне закономерно и даже простительно, ибо многое нам известно, но по-настоящему проникнуться бедой можно, лишь однажды ее испытав. Поэтому юноша постоянно пребывал в счастливом иллюзорном мире, где все его желания непременно реализуются, а беды никогда не случаются. Тин признавал справедливость слов своего друга, и на самом деле он даже страшился мысли, что Артуру вдруг придет в голову сумасбродная идея позвать его с собой. В этом случае дилемма между дружбой и блестящим будущим была бы еще более острой и мучительной. Хотя и сейчас, глядя на задумчивое лицо своего лучшего друга, такое решительное, благородное, волевое, смелое, мальчик не мог с тоской не признать, что последовал бы за этим человеком куда угодно, стоило бы тому лишь поманить за собой.

Даниел же думал о другом. Пугливому долговязому юноше очень уж хотелось обзавестись такими качествами, как смелость и решительность. Он уже однажды избирал этот путь, и теперь желал достичь какого-то логического завершения. Сперва ему казалось, что раз он так смело бросился в Желтое море, самоотверженно спасая Тода, то теперь уже не осталось в мире ничего такого, чего можно бояться. Однако мальчик был неприятно удивлен, когда узнал, что страхи по-прежнему реальны, и каждый раз ему вновь нужно переступать через себя, свою натуру, постоянно превозмогать и преодолевать. Он уже начал смутно догадываться, что эта невыносимая борьба с самим собой носит, увы, постоянный характер.

О чем думали Тод и Диана, не представлялось возможным узнать; оба они заметно погрустнели, и с определенной точностью можно лишь сказать, что мысли их являлись не самыми радостными.

Ребята долго просидели на теплом шерстяном пледе, наслаждаясь тишиной лунной ночи, свежими ароматами цветущего сада и ласкающими ухо трелями цикад. Друзья не знали, сколько еще времени им предстоит находиться вместе, бок о бок, поэтому они боялись нарушить это безмолвное очарование совместного времяпрепровождения. Когда стало совсем свежо, а круглая луна коварно скрылась за тучей, они стали нехотя расходиться по спальным домикам.

Ночь проходила стремительно, унося вместе с собой все волнения, в то время как ни Алан, ни Индолас так и не появились в Троссард-Холле.

Глава 6 Обдумай стезю для ноги твоей, и все пути твои да будут тверды

Индолас не пришел и на следующее утро. Дни нанизывались один на другой, подобно петлям в руках умелой вязальщицы, а ситуация все не менялась. Естествознатель так и не объявился. Артур старался не подавать виду, однако ребята имели достаточно проницательности, чтобы понимать его страхи и переживания. Да и они сами, надо сказать, вполне разделяли волнения друга. Учеба вроде бы шла своим чередом, но Диана, Тин, Даниел и Тод совсем не думали о занятиях. Мысли их блуждали в других мирах, где властвуют Тени, естествознатели с единорогами борются за утверждение добра на земле, и где одиноко томятся в пещере Вингардио на пару с бедным Ирионусом.

Еще несколько дней пролетело незаметно, как вдруг стало известно, что Артур попросил у Дейры окончательный расчет. Ребят эта новость совершенно взволновала и расстроила, ибо она могла значить только одно: храбрый юноша не желает более оставаться в неизвестности и сам намеревается уйти на поиски отца. Но все это казалось чересчур сомнительным предприятием.

Как-то вечером друзья настойчиво попросили Артура заглянуть к ним в шале Морских львов. На тот момент все студенты уже спали, кроме, разумеется, Тина, Дианы, Тода и Даниела. Они сидели напротив разожженного камина и заговорщицки переговаривались, порою даже слишком оживленно, когда в дом зашел Артур, принеся с собой крупные хлопья снега и отголоски заунывного ветра.

– Что-то я замерз, пока шел до вас, – шутливо произнес Артур, расположившись поближе к уютному камину.

– Мы хотели поговорить с тобой, – серьезно промолвил Даниел Фук, и лицо Артура тут же заметно омрачилось, словно он подозревал наверняка, о чем будет этот непростой разговор.

– Что, собственно, ты хочешь предпринять? – первым делом спросил Тин.

Клипсянин с сомнением покачал головой.

– Я… На самом деле, пока я не знаю. Самое простое, что мне приходит на ум – это дойти до Той-что-примыкает-к-лесу, найти там Алана и уже потом думать, куда держать путь.

– Думаешь, Алан так уж и пойдет с тобой? – фыркнул Тод. – Он ведь тоже не пришел в Троссард-Холл, хотя и обещался… Может, он уже и думать забыл про всю эту историю?

– Нет, вряд ли, – спокойно возразил Артур. – Если он не пришел, значит, на то были причины. Я в полной мере доверяю ему.

– Даже после того, как он вероломно затащил тебя в Омарон? – снова язвительно поинтересовался Тод. Кудрявый юноша был не в состоянии уразуметь, как Артур может полагаться на человека, уже однажды обманувшего его.

– Но все-таки… Не кажется ли тебе, что это довольно неразумно: уходить, даже не зная, куда? – на этот раз спросила Диана. Девушка была облачена в простое платье, весьма выгодно смотревшееся на ее фигуре, однако на плечах ее покоилась теплая шерстяная шаль, добавлявшая образу скромности и целомудренности. У Артура в голове пронеслась грустная мысль о том, что все-таки ему придется, возможно, надолго попрощаться с прекрасной девушкой.

– Я не знаю, Ди. Наверное, ты права. Но я уже не могу оставаться в школе. Время идет, а я ничего не делаю для того, чтобы помочь отцу… И потом, некий план у меня все же есть.

Словно в нетерпении желая услышать слова юноши, в камине неровно дрогнул огонь, уютно хрустнув сгорающими головешками.

– Ты ведь поделишься с нами? – как-то жалобно проговорил Тин.

– Конечно. Я хочу вернуться в Мир чудес. Мне нужен пропуск, чтобы пробраться в Тимпатру, город армутов. А там я намереваюсь прочитать недостающие элементы рукописи Саннерса.

– Не слишком ли большие надежды ты возлагаешь на эти записки? – нахмурила брови Диана.

– Это единственная зацепка, которая у меня есть. Саннерс много писал о бедном моряке из Гераклиона, человеке, нашедшем таинственный источник, исцеляющий болезни и вроде даже продлевающий жизнь. В своей рукописи Корнелий приводит выжимки из дневников того, первого путешественника. Люди гераклионского моряка, якобы во время своей экспедиции находили некие загадочные пещеры, по описаниям вполне похожие на ту, куда я попал с отцом. Однако я обратил внимание на некоторую странность… Получилось так, что только пара человек из их группы смогли обнаружить и даже описать пещеры, а для всех остальных они остались невидимы. Похоже, пещеры единорогов скрыты от глаз обычных людей, и существуют какие-то условия, позволяющие их увидеть. В той рукописи, что я читал в Беру, были вырваны отдельные страницы. Помимо этого, копировальщик, видно, решил сократить дневник по своему усмотрению, оставив только ту информацию, которую счел полезной. Мне бы хотелось найти оригинал записей Корнелия; будет также неплохо, если я смогу отыскать еще что-то о том моряке из Гераклиона. Конечно, я вполне осознаю, что это означает идти практически наугад, неведомо куда. Я не знаю точно, помогут ли мне в действительности рукописи или нет. Я не знаю, сколько времени все это займет. Однако сидеть и ждать для меня еще более невыносимо… – юноша сбился и замолчал; в его погрустневших темно-синих глазах отражались языки пламени.

– Вдруг Индолас придет сюда, а тебя уже нет?

– Я оставлю ему записку… Где опишу свой приблизительный маршрут. Конечно, все это будет очень неточно, но что еще остается делать?

– А как ты добудешь пропуск? – поинтересовался Тин, который отчего-то хотел знать все детали предстоящего путешествия. Артур пожал плечами.

– Не имею понятия. Говорят, только армуты ими обладают, да и то не все. По крайней мере, у Дага де Вайта такого нет, я уже спрашивал.

– А что он вообще говорит про Тимпатру?

– Он ничего не знает про этот город, так как всю свою жизнь прожил в Беру. Как он сам мне заявил, он уже не чувствует себя армутом – скорее, чистокровным беруанцем.

– Разве в Мире чудес у тебя есть добрые знакомые, которые готовы поделиться с тобой пропуском? – упрямо настаивал Тин.

– Знакомые… – задумчиво повторил за ним Артур. У мальчика пронеслись перед глазами образы жестокого господина Ролли, безвольного Карма-младшего, испорченной Тилли, лицемерного доктора Льгинкиса, трусливого господина Волосатинса. Все эти люди, каждый по-своему, пытались превратить его жизнь в сущий кошмар. Не всё, конечно, представлялось так плохо. Где-то в маленькой кибитке ютилась добрая бабушка Кирима, да и сам Кирим – если Олень решил все-таки вернуться на родину. Хотя, учитывая татуировку, которая могла выдать его с головой, это маловероятно. – Кто-то есть. Не знаю, насколько их можно назвать добрыми.

– Неужели ты не боишься туда возвращаться? – смущенно поинтересовался Даниел Фук. Мальчик все никак не мог уложить в голове, как это возможно – желать вернуться в место, где однажды лишь чудом удалось выжить.

Артур ласково посмотрел на своего друга.

– Конечно, я боюсь вновь оказаться у армутов. Но, надеюсь, в этот раз я буду умнее.

– В том, что ты попал в рабство, нет твоей вины, – решительно отрезала Диана. – Это все благодаря этой вздорной… Тэнке!

Артур весело улыбнулся, так как в голову ему пришла забавная мысль о том, что Диана может ревновать к его капризной и своевольной подруге.

– Когда ты планировал уходить? – Тин наконец подошел к главному вопросу, который волновал всех до крайности. – Ты ведь не собирался это сделать, никому не сказав?

– Если честно, пару раз у меня были такие мысли, – отшутился Артур. – Я думал выходить дня через два.

Тин озабоченно покачал головой.

– А вот и нет, Арч, – твердо сказал он.

Артур насмешливо приподнял брови.

– За такое короткое время не получится собрать припасы. Два дня назад я заказал по голубиной почте пеммикан, сухофрукты и еще кое-какие важные вещи для похода… Доставка ожидается только к выходным, так как единороги будут осуществлять транспортировку из столицы.

– Что еще за пеммикан? – искренне удивился Артур.

Тин укоризненно покачал головой.

– А еще говорил, что интересуешься путешествиями… Ты не знал, приятель, что во все серьезные экспедиции обычно берут с собой пеммикан? Это измельчённое сухое мясо бизона со специями. Легкоусвояемое и высокопитательное.

– Тин, я думаю, что вполне смог бы обойтись без твоего… Как там его? пеммикана.

– Ты – может быть. Если ты привык со своим дорогим Аланом жевать сосновые шишки, я не против, – спокойно возразил мальчик. – А вот все мы предпочитаем нормально питаться.

Артур непонимающе уставился на друга.

– Что ты там… – взволнованно начал он, но Тин решительно перебил его.

– Мы уже давно приготовились к твоим гневным тирадам, так что можешь не стараться. Это никак не повлияет на наше решение.

Артур отвернулся от Тина и с досадой посмотрел на полыхающий костер. Похоже, мысль о том, чтобы уйти из Троссард-Холла, никому ничего не сказав, была не такой уж и плохой. Нельзя, конечно, отрицать, что в глубине души юноша почувствовал искреннюю радость от осознания того, что друзья готовы самоотверженно разделить с ним его испытание. Но с другой стороны… Предприятие это было весьма опасным: в холодное время года, без поддержки Индоласа, единорогов и четкого маршрута… Юноша просто не мог допустить, чтобы его друзья, дороже которых у него никого не было, рисковали собой.

А то, что во всем этом деле имелся немалый риск, даже не подвергалось сомнению. Диана уже озвучила ему это свое сумасбродное пожелание в день его рождения, однако юноша самоуверенно полагал, что сможет ее переубедить. Однако, сейчас, похоже, ребята не собирались сдаваться.

– То есть каждый из вас намеревается бросить школу, блистательное образование со всеми вытекающими последствиями, оставить бедных родителей, которые, несомненно, сойдут с ума от тревоги, а главное, для чего? Чтобы каждый день превозмогать себя, страдать от недоедания, сталкиваться с жуткими существами, подвергать, наконец, свою жизнь огромному риску? – медленно проговорил Артур, все еще глядя на огонь.

Тин насмешливо хмыкнул.

– Неплохо соображаешь, приятель. Именно так мы и собираемся сделать. Только, по-моему, ты слегка пессимистичен.

– В таком случае, вы просто спятили! – жестко возразил Артур. – Тин, ты же истинный беруанец, который не представляет свою жизнь вне спасительного дерева! Разве ты хочешь ночевать на земле? Может, не помнишь, что я рассказывал тебе о тех существах с лапами прямо из головы?

– Артур, мы правда хотим пойти с тобой, – вдруг подал голос Даниел. – Это наше осознанное решение. Дело не в том, что мы будем сталкиваться с опасностями в пути, и не в том, что мы оставляем учебу. Мы уже давно думали так сделать, потому что искренне хотим тебе помочь…

– И не только помочь. Мне, например, действительно нужно в Мир чудес, – вдруг заявил Тод. – Я мечтаю найти свою сестру. Ты сам мне рассказывал, что есть большая вероятность встретить ее в городе армутов. А важнее этого на настоящий момент для меня нет, пожалуй, ничего. Даже, как ты выразился, блистательное образование меня не манит настолько сильно.

– Диана, может… – робко начал Артур, однако девушка гневно перебила его.

– Ты позволил идти с тобой какой-то там тщедушной Тэнке, чем же я хуже? Или, может, ты не желаешь видеть меня рядом?

– Я, например, очень даже хотел бы этого, – встрял наглый Тод, отчего у Артура тут же появилось острое желание надавать ему тумаков.

– Когда мы брали Тэнку, я еще не представлял, насколько все может оказаться опасным… А ты, Ди, слишком дорога мне, чтобы я тобой рисковал! – почти в отчаянии проговорил юноша.

Лицо Дианы очаровательно покраснело от едва прикрытого удовольствия.

– Мне кажется, или мы только что явились свидетелями чудесного объяснения в любви? – весело засмеялся Тин.

– Да, в любви. Искренней. Особенно к тебе, – с иронией буркнул Артур, уже начиная смиряться с тем, что ему не удастся переубедить своих твердолобых друзей. – Дан, а ты разве не боишься насекомых? – он решил предпринять еще одну слабую попытку.

– Какие же насекомые в разгар смрадня! – расплылся в победоносной улыбке Даниел Фук.

– Постельный клоп, например, весьма устойчив к низким температурам, – невинным голосом проговорил Артур, с наслаждением увидев, как исказилось лицо Даниела Фука.

– Не слушай его, Дан. Он думает, что добром это не кончится, но мы-то знаем, что наши дела не так уж и плохи! – подмигнул Тин своему пугливому приятелю.

– Да, тем более что вам придется взять также и меня! – вдруг раздался еще чей-то холодный решительный голос. Друзья вздрогнули от неожиданности, так как и не подозревали, что их кто-то коварно подслушивает. Из-за покосившегося деревянного шкафа на свет вышла чья-то высокая худощавая фигура.

– Инк? – в один голос удивленно воскликнули все вместе.

– Гм. Хотя бы запомнили, как меня зовут, – с высокомерным смешком заявил сероглазый юноша.

– А ну иди отсюда! А то тебе не поздоровится! – возмущенно гаркнул Тод. – Или забыл наше с тобой «дружеское» общение?

Инк с явной насмешкой посмотрел на своего недавнего обидчика.

– Я ничего не забываю, – так же холодно отчеканил он. – И поверь, тебе бы очень повезло, если бы у меня была плохая память… Но сейчас это не имеет никакого значения. Вы возьмете меня с собой, и точка.

От подобной наглости у ребят отнялся дар речи. Затем Артур спокойно спросил у него:

– С какой стати мы должны тебя брать?

Инк с показным безразличием пожал плечами. Весь его вид говорил о том, что ответ и так лежит на поверхности, чтобы еще снисходить до каких-либо ненужных и совершенно лишних разъяснений. Однако, увидев, что объясниться все же придется, он тяжело вздохнул.

– Я знаю, где находится Тимпатру, так как уже бывал там с матерью. Без меня вы вряд ли сможете отыскать туда дорогу.

– Ты – армут? – с удивлением поинтересовался Артур.

– Пф-ф. Разумеется, нет.

– Тогда я не совсем понимаю, как ты…

– Нам приходилось жить какое-то время с ними.

– Без пропуска мы все равно не сможем туда попасть.

Инк смерил Артура насмешливым взглядом.

– Ну разумеется, не сможем. Я могу лишь показать дорогу. Как туда проникнуть – это ваша забота.

– Я думаю, мы сами найдем Тимпатру на каких-нибудь картах, – возразил Артур. – Неужели без тебя мы не доберемся?

– Исключено. Этот город не нанесен ни на одну карту Королевства – если не веришь мне, попробуй поискать. Только на это уйдет куда больше времени, чем согласиться взять меня с собой.

– Посмотри на них, – Артур указал на своих друзей. – Я доверяю каждому, как самому себе. Тебе же, откровенно говоря, я не доверяю нисколько. Зачем тебе идти с нами?

Инк усмехнулся, оценив прямоту юноши.

– Когда-нибудь ты станешь доверять мне больше, чем кому-либо. Но не сейчас. Я оставляю за собой право сохранить мои цели втайне от всех вас.

– Почему ты рассказал Дейре, что я ночую в шале Морских львов? Зачем тебе это было надо?

– А вот этот вопрос надо задавать не мне. Кажется, Тод уже пытался выяснить подобную информацию, – Инк как бы невзначай дотронулся до своей щеки, где еще недавно темнел огромный синяк.

– Ах ты, наглец! – воскликнул Тод, резко вскочив с места. Он уже был готов подойти к Инку и разобраться с ним на свой манер, когда Артур придержал его за плечо.

– Не надо, Тод, – попросил он.

– Нет, ты вообще слышал его? Что он себе позволяет? – воскликнул Тод, и в голосе его послышались истеричные нотки.

– Все это, конечно, очень странно, – озабоченно проговорил Артур. – Я должен подумать.

– Что ж, – криво усмехнулся Инк. – Тогда я пойду спать. Советую не затягивать с решением.

Он медленно вышел из гостиной, нарочито шаркая ногами, как бы издеваясь над всеми присутствующими.

– Он доводит меня до белого каления! – про себя буркнул Тод.

– Я не понимаю, зачем ему было поступать в Троссард-Холл, если он вдруг с такой легкостью собрался отсюда уходить? – резонно заметил Даниел.

– А мне он просто не нравится, – с отвращением сказала Диана. – Разве можно в такое опасное путешествие брать с собой совершенно непроверенного человека? Кто он вообще такой? Мы о нем ничего не знаем.

– Диана права, – поддакнул девушке Тод.

– Надо просто взвесить все риски, – сказал рассудительный Даниел. – Вариант первый. Допустим, он говорит правду и знает, где Тимпатру. Допустим также, что он приведет нас туда. В результате мы потратим куда меньше времени, чем если сами будем искать город, которого просто нет, согласно беруанским картам. Поиски эти могут быть весьма продолжительны, а значит, и более опасны. Еще хуже будет, если они окажутся бесплодными. Потеря времени в нашем случае критична, ибо нам надо как можно скорее найти профессора Каучука. Второй вариант развития событий. На самом деле, Инк врет. Он не знает, где Тимпатру, и говорит так только из-за того, чтобы мы его взяли с собой. При этом у него свои цели, возможно, даже не очень благочестивые. Он может предать любого из нас и бросить в беде в любой момент. Так что брать его с собой также может статься опасной затеей.

– Ну и что, ты подсчитал риски, умник? – ворчливым голосом поинтересовался Тод, ужасно не хотевший брать с собой заносчивого Инка, которого мальчик в отместку прозвал просто Иком.

Даниел спокойно кивнул головой.

– Получается пятьдесят на пятьдесят. Брать его – риск, но и не брать, тоже, в некотором смысле, риск. А так как мы на первый план все-таки ставим помощь папе Артура, то первый вариант даже предпочтительней, ибо поможет нам сократить время.

– Ты прав, Дан, – сказал Артур. – Хоть мне и не хочется его брать… Если он действительно знает, где Тимпатру – это огромное преимущество. Но как же я волнуюсь за вас всех! Мне претит сама мысль о том, что из-за меня вы можете попасть в беду! Тин, что ты скажешь своим родителям?

Лицо Тина, прежде веселое и безмятежное, сильно нахмурилось.

– Я пришлю им записку с голубем. Скажу, что какое-то время поживу у твоих друзей в Той-что-примыкает-к-лесу и Кагилу.

– Ты будешь врать им?

Тин пожал плечами.

– Не совсем. Мы ведь действительно можем встретить твоих друзей. Зачем волновать родителей понапрасну?

– Неужели они не догадаются, что ты их обманываешь? И потом, они могут отправить за тобой единорогов в Ту-что-примыкает-к-лесу.

– И они никого не найдут там, – беспечно махнул рукой Тин.

– А ты, Дан?

– Я напишу своим, что отправляюсь в научно-исследовательскую экспедицию от школы. Родители настолько убеждены в моей неспособности совершать глупые и нелогичные поступки, что не будут подвергать мои слова сомнению и особо волноваться.

– А как же Дейра? Она же наверняка сообщит родителям о том, что вы пропали из школы.

Даниел виновато опустил голову.

– Об этом я тоже думал. Не знаю. Можно было попробовать поговорить с ней, но вряд ли она поймет. Директриса настолько фанатично относится к своей школе… Но я надеюсь, она не так быстро обнаружит наше отсутствие. И потом, пока голуби долетят… Мы уже будем в каком-нибудь крупном городе, откуда я пришлю еще одну успокоительную весточку. Напишу все, как есть. Что решил на время оставить учебу, посмотреть мир, подумать…

Артур насмешливо присвистнул.

– Все с вами понятно, ребята. Так, значит, когда мы отправляемся?

Друзья радостно переглянулись; видимо, они готовились к более продолжительной схватке с Артуром.

– Как только придут запасы, – с важным видом проговорил Тин. – А до этого времени необходимо детально проработать продовольственный план.

– Чего?

– Ну то есть подсчитать сколько питательных веществ каждый из нас будет потреблять, – с преувеличенно озабоченным видом проговорил Тин.

– Ты-то уж точно будешь потреблять больше всех! – засмеявшись, воскликнула Диана.

– Мне простительно, я ведь беруанец, – скромно проговорил Тин. – Но вообще нужно также четко продумать маршрут, кто что будет нести, где будем останавливаться на пути и прочее…

– По-моему, ты перечитал книг про путешествия, – весело поддел друга Артур.

– Должен же кто-то быть осведомленным. Кстати, предлагаю определить наши роли. Я, например, буду поваром. Арч, ты, несомненно, капитан. Тод?

– Бродячий музыкант, – шутливо отозвался Тод. – Полный мечтаний о несбывшейся любви…

– Диана?

– Хм… Я, пожалуй, буду лекарем. Должен же кто-то лечить тебя, Тин, если объешься пеммиканом.

– Кстати, вы знали, что на корабле поваром является судовой кок? – с умным видом поинтересовался Даниел, который обожал читать про морские путешествия.

– Дан, не увиливай от темы. Кем ты будешь в походе и какая от тебя польза?

– Честно говоря, я и сам не представляю, чтобы от меня была хоть какая-нибудь польза… – с большим сомнением проговорил тщедушный юноша.

– Значит, ты – балласт, – невозмутимо выдал Тин.

– Дан в нашей компании будет самым смелым, – вдруг сказал Тод. Даниел удивленно посмотрел на друга, однако не нашел в его лице ни тени насмешки.

– Вот как? – удивленно переспросил он.

– Дозорный, разведчик – назови это как хочешь. Но непременно самый смелый.

– Хм… Если, конечно, мне не придется делать что-то трудновыполнимое… – промямлил Даниел, сам хорошенько не понимая, нужно ли ему в действительности непременно быть смелым.

– Остается только Алан, если он с нами пойдет, и Инк.

– Алан – проводник, – с готовностью сказал Артур. – А что до Инка… Честно говоря, я даже не могу представить.

– А я тоже проводник, – вновь раздался нагловатый голос. Оказалось, мальчик и не думал идти спать, а продолжал подслушивать ребят.

– А ну гуляй, пока не наваляли, – уже добродушным голосом проговорил Тод.

– Нет, так не бывает. Не может быть в экспедиции двух человек с одинаковыми функциями. Придумай себе чего-нибудь другое, Инк, – дотошно заявил Тин, который любил, чтобы во всем был порядок.

– Я буду спасателем, – ухмыльнулся сероглазый юноша. – Так как вы все наверняка будете попадать в глупые истории, то кому-то придется вас спасать.

– Гм, весьма самонадеянно, – пробормотал Тин. – А как же мы сами себя назовем? Ну то есть нашу экспедицию?

– Уж точно не «Маралы», – фыркнул Артур.

– Предлагаю назвать так: «Братство спасения Ирионуса», – с улыбкой предложила Диана.

Название всем понравилось без исключения, ибо оно намекало на главную цель путешествия, а также на то, что ребят связывают узы еще более крепкие и сильные, чем дружба. Друзья еще какое-то время сидели у камина и наблюдали за тем, как догорает огонь. Каждый из них вполне осознавал, что решился на крайне отчаянный шаг, который разом перечеркнет всю прошлую жизнь.

Что ждало этих храбрецов? Ничего нельзя было сказать с определенностью. Будущее выглядело туманным, непонятным, страшным, даже жутким, и лишь одна мысль согревала юные, пылкие сердца уже бывших студентов Троссард-Холла: они не просто бросают учебу, поддавшись детскому порыву. Они действительно искренне хотят помочь другу, а этот благочестивый мотив многое оправдывает и прощает.

Артур же был счастлив, ибо не чувствовал более одиночества. Все выглядело совсем не так, как в тот день, когда он вернулся в Троссард-Холл из пещеры. Теперь с ним были его верные друзья, готовые разделить все опасности пути. Единственное, что заботило юношу, это судьба Индоласа и Алана. Почему все-таки они не пришли?

На следующий же день начались поспешные сборы. Вернее, они перемежались с учебой и прочими немаловажными делами. Только Артур был свободен, так как уже не работал на Дейру. Директриса, скрепя сердце, согласилась отпустить своего бывшего ученика. Она только попросила предупредить ее в тот самый день, когда он будет уходить.

Юноша собирал свои вещи. Из одежды у него была только пара темно-зеленых кагилуанских рубашек, несколько штанов, а также красивая белоснежная сорочка и брюки, скроенные по последней столичной моде, которые ему подарил Индолас. Помимо этого, у него имелся изящный компас из латуни, чудесные кротиные сапоги, пригодные для плохой погоды, черный непромокаемый плащ с капюшоном, отороченным беличьим мехом и вполне защищающим от ветра и загадочная ракушка Дельфины. Все эти предметы Артур заботливо положил в свою вместительную суму, смастеренную Дианой.

Также у него имелся большой пакет с беруанским чаем, походная кружка, моток веревки, крепкая кагилуанская настойка и лечебные мази. На этом его скромные пожитки заканчивались, если, конечно, не брать в расчет увесистый кошель, сверху донизу набитый венгериками. Если бы во время прошлого путешествия у него было столько денег, он был бы в состоянии, наверное, приобрести Ту-что-примыкает-к-лесу со всеми ее жителями, вместе взятыми. Ну или, по крайней мере, он смог бы путешествовать с куда большим комфортом.

У юноши, к сожалению, совсем не имелось теплых вещей и палатки, где можно было остановиться на ночлег. Впрочем, предусмотрительный Тин, как выяснилось, заказал не только пеммикан. Буквально через несколько дней после того разговора у камина, на территорию Троссард-Холла прилетели единороги-перевозчики с солидным грузом. Они скромно приземлились на опушке леса, стараясь не нарушать границы территории. Тин с огромной радостью выбежал к ним, а вернулся уже с различными столичными товарами. Домашний юноша, ни разу в жизни не выезжавший дальше своего гнездима и школы, оказался чрезвычайно ответственным в делах подготовки к путешествию. Более того, он уже несколько дней подряд ходил в библиотеку и запоем читал книги касательно различных экспедиций, организуемых Беруанским географическим обществом.

За те два раза, что Тин бегал к лесу, в холле домика Морских львов сформировалась огромная куча всевозможных предметов. Тин предпочел все сгрузить в свою комнату, чтобы ребята, непосвященные в это путешествие, не задавали лишних вопросов.

Что же он приобрел? Вот приблизительный список его покупок: двадцать пачек сушеного гороха и лука, яичный порошок, пучок лаврового листа и армутские специи, гераклионская соль, сухое молоко, крупный сахар, пятьдесят плиток горького шоколада, гречиха, солонина, курага с финиками, пеммикан, овсяная каша, сладкие сухари, сушеные короеды, мука из короедов для пресных лепешек, пила и топор для заготовки дров, котелок, спальные мешки из верблюжьей шерсти и варежки из шерсти мериноса для всех членов экспедиции, вместительная теплая палатка на десять человек с предбанником, вязаные шапки, плащи, носки, шарфы, веревка, несколько ножей – один короткий армутский, другие подлиннее, – столовые приборы, бинты, спирт, небольшие песочные часы, восковые свечи, кремний и иголки с нитками.

Все эти вещи Тин приобрел, справедливости ради надо отметить, не на свои деньги. Спонсировал покупки исключительно Даниел Фук, который не только ежемесячно получал большую стипендию, но еще мог похвастаться регулярными посылками от родителей. Тин также заказал членам экспедиции по вместительной суме, чтобы каждый поучаствовал в переноске походных принадлежностей. Сам же он, разумеется, был целиком и полностью ответственным за еду. Мальчик предпочитал нести съестные пожитки, ибо для него вопрос питания оставался одним из самых насущных и важных.

Он также предусмотрительно заказал одежду для Дианы, так как девушка совсем не могла похвастаться наличием теплых вещей. Она не располагала своими деньгами, так как все уходило на оплату учебы. Теперь же эта необходимость отпадала, правда ее доходы от этого никак не изменялись. Помимо прочего, Тин уже несколько дней подряд наведывался на шоколадную фабрику, чтобы присмотреть там что-нибудь съестное. В своем уме мечтательный светловолосый юноша уже придумывал блюда, которыми он планировал угощать друзей, и фантазия его поистине не знала границ.

Артур тоже ходил в библиотеку. Ему, как руководителю группы, необходимо было тщательно продумать маршрут. Он и так вел ребят наугад, практически вслепую, отчаянно надеясь, что какой-нибудь из выбранных путей приведет их к отцу. Сначала ответственный юноша сделал несколько копий карт, которые имелись в библиотеке Троссард-Холла. Некоторые из них оказались весьма недурны и довольно точно отображали месторасположение городов, языки и наречия, местную флору и фауну. Выяснилось, что Беруанское Королевство по своим размерам колоссально, и, помимо таких крупных поселений как Беру, Полидекса, Гераклион и Кагилу, здесь имелись также многочисленные маленькие деревеньки, каждая из которых, ввиду своей исключительности, могла бы называться городом. Помимо этого, Артур нашел карту, которая в деталях показывала возможные перемещения армутских кочевых поселений. Оказалось, что для каждого армутского города был отведен некий участок земли, по которому жители могли перемещаться. И хоть эти передвижения и носили в целом произвольный характер, но, тем не менее, за свою территорию кочевники никогда не выходили.

Так, Мир чудес в основном перемещался между двумя городами: Полидексой и Кагилу. Эти правила не были лишены логики, ибо кочевники могли существовать только там, где имелся некий торговый интерес. Помимо Мира чудес, у армутов было еще несколько поселений. Ярмарка желаний – город, перемещавшийся вблизи крупных деревень на востоке; Драгоценный ларец предлагал свои изысканные товары жителям городов у Вилковых гор, и, наконец, призрачный Тимпатру – столица армутов, надежно скрытая от всех прочих людей. И как Артур ни пытался отыскать сей таинственный град, у него ничего не вышло, ибо Инк, судя по всему, оказался прав: армуты тщательно скрывали местонахождение столицы от чужеземцев.

Так или иначе, по подсчетам Артура, сперва их маленькой группе следовало идти в Мир чудес. Там у него худо-бедно имелись какие-то знакомые. Была надежда встретить украденную сестру Тода, а также Кирима, если, конечно, тот еще жив и не попался снова в шатры Ролли. Друзья помогли бы им добыть пропуск, заодно, возможно, Олень смог бы рассказать что-нибудь про Тимпатру. Артур отчего-то был уверен, что Кирим вернулся в родной город. Несмотря на злополучную татуировку, быстроногий юноша всегда мечтал жить в Мире чудес, так как там была его родина и семья. Конечно, Олень вполне мог решить остаться с Тэнкой в Кагилу; в этом случае Артуру следовало попробовать отыскать госпожу Нарр, которая не меньше Кирима могла бы им подсобить.

Итак, выбранное направление – Мир чудес, только вот где бродячий город в настоящий момент? Юноша предполагал, что кочевники должны были находиться вблизи Полидексы. Во-первых, он уже слышал это от полидексян, которые приехали на едингбол, а во-вторых, город сам направлялся в ту сторону, когда Кирим, Артур и Тэнка благополучно скрылись у кагилуанцев. Решено, значит, Полидекса.

В равнинный город, конечно, лучше было добираться на единорогах. Слишком уж долгий и необоснованно опасный путь, если предпочесть идти пешком. Артур придумал арендовать единорогов с небольшой каретой из Беру, денег у него на то было предостаточно. Четырех единорогов вполне хватило бы, учитывая, что ребят не так много. Мальчик планировал отправить запрос на транспорт в столицу, используя преимущества голубиной почты. В этом случае ребята за день долетели бы до Мира чудес.

Там, в городе, путешественникам следовало оставаться некоторое время, чтобы отыскать пропуск. Затем можно было попробовать арендовать единорогов у самих армутов и переместиться в Гераклион. Именно отсюда, по словам Инка, должен был начаться сложный маршрут в поисках Тимпатру, и пролегал он непосредственно по морю. Здесь, разумеется, пришлось бы расстаться с таким прекрасным и безопасным видом транспорта, как единороги. Инк говорил, что в Тимпатру нельзя добраться по воздуху по нескольким причинам: с одной стороны, армуты нещадно отстреливали всех животных без исключения, пролетающих над их землями. С другой стороны, сами единороги никогда не путешествовали через море, которое являлось для них некой запретной территорией. Короче говоря, именно с Гераклиона должна была начаться самая опасная часть их путешествия, и Артур, хоть и невероятно счастливый от того, что друзья идут с ним, все же предпочел бы, чтобы ребята вернулись в школу. Но до этого момента было далеко, сперва ожидалась встреча с коварным Миром чудес – городом-ловушкой.

Как готовились к походу остальные участники их группы? Диана занималась тщательным изучением записок Артура, которые тот сделал в библиотеке Беру по рукописи Саннерса. Девушка надеялась отыскать ключ, который помог бы им в будущих поисках. Расстраивалась ли она, что оставляет учебу? Судя по ее успеваемости, можно было сделать вывод о том, что девушке не так уж и легко далось принятие решения пойти вместе с Артуром. Диана отчетливо понимала, что таким образом она оставляет свою давнюю мечту раз и навсегда покинуть Кагилу, чтобы получить хорошее образование. Без диплома Троссард-Холла она вряд ли смогла бы так легко устроиться в другом городе, не говоря уже о самой столице, которая с очень большим подозрением относилась к пришельцам. По сути, своим намерением оставить школу храбрая девушка обрекала себя на бедственное существование в будущем, но она ничуть не боялась и ни о чем не жалела, ибо у нее самой имелись на этот счет свои соображения, которые, впрочем, не были достоверно известны никому из ее друзей.

Даниел Фук в мыслях перебегал от одной крайности до другой. Конечно, когда он просил Артура взять его с собой, то приводимые им доводы выглядели весьма убедительными. Но в себе самом юноша еще не мог до конца определиться: правильным ли является его решение оставить школу. Всегда педантичный до крайности, разумный и предельно практичный, Даниел в некотором роде перешагивал сейчас через свою натуру и характер. Привыкший по жизни идти по пути наименьшего сопротивления, он никак не ожидал, что ко второму курсу перемены внутри него приобретут такие масштабы, что он, забыв про все на свете, как безумец, бросится с головой в какую-то сомнительную авантюру.

Это окрыляло и пугало одновременно. Мальчик старался не думать о последствиях принятого решения, пытаясь забыться во всеобщих приготовлениях. Юноша хотел было почитать несколько книжек о выживании в диких условиях, однако он забросил эту идею почти сразу, даже не дойдя до второй страницы, ибо раздел «Укусы ядовитых степных змей» столь испугал его чувствительную натуру, что он чуть не хлопнулся в обморок. Раз уж змеи довели его до такого панического ужаса, что уж говорить о тарантулах, каракуртах, осьминогах и прочих неприятных обитателей, коими полнится земля? Другими главами, заслуживающими внимание, были снежные лавины, обморожение, удушение, колотые раны, переломы, наводнения и пожары. Эти темы словно бы предлагали пугливому мальчику различные варианты исхода их путешествия, которое, увы, виделось Даниелу лишь с самой ужасной и трагичной стороны.

Тод, надо отметить, боялся куда меньше, чем его приятель. Статный юноша с удлиненными кудрявыми волосами всегда мечтал о какой-нибудь из ряда вон выходящей проделке. Единственный факт, сильно печаливший его, был связан с тем, что он в первый раз в жизни оставлял Эвридику одну. Однако он успокаивал себя тем, что его цель найти Оюну куда важнее всего остального.

Во всеобщей суете и сборах не участвовал только загадочный Инк. Он, как прежде, старательно ходил на уроки, исправно делал в библиотеке домашние задания, а потом до самого вечера сидел в своей комнате, забаррикадировавшись от Тина подушками. Сероглазый юноша был спокоен, рассудителен, и никакие перемены в его поведении не выдавали приближение даты отправления.

Между тем, день долгожданного путешествия наконец наступил.

Глава 7 Человек на четвереньках

Рано утром, когда другие школьники еще безмятежно спали в своих шале, от домика Морских львов вышла небольшая группа людей, груженых тяжелой поклажей. Они торопливо шли вперед, с беспокойством оглядываясь по сторонам, похожие на воров, решившихся на ограбление школьной казны. Никто их не видел; единороги-охранники, давно уже потерявшие былую бдительность, находились у себя в загонах, преподаватели безмятежно спали, равно как и студенты.

Было около четырех часов утра – в такое время встают только самые отважные путешественники, которым надо дотемна дойти до какого-нибудь постоялого двора. Впрочем, на двор рассчитывать не приходилось, ибо, как уже было известно Артуру, в захудалой Той-что-примыкает-к-лесу не имелось ничего такого, чем мог бы воспользоваться уставший от дороги путник.

Однако надежда встретить Алана все же мелькала у ребят в мыслях и весьма ободряла, ибо друзья верили, что с опытным, уже повидавшим немало дорог проводником они точно не пропадут.

На ходу зевая от нехватки сна и потирая руки от стылого холода, теперь уже бывшие студенты бесстрашно вступили в лабиринт. Тин когда-то гулял здесь, но, несмотря на этот факт, неприятное тоскливое чувство все же начало зарождаться в его груди, когда он вслед за остальными ступил на лесную тропу. Другие же ребята впервые ощутили на себе чары естествознателей, в полной мере проявлявшиеся в этом месте. Когда Даниел, отчаянно пытаясь храбриться, вышел на опушку таинственного леса, покрытую, будто саваном, белым снегом, он тут же выдал:

– Почему-то мне уже сейчас начинает казаться, что…

– Что следовало бы остаться в школе? – издевательски продолжил за него Инк.

– Да… То есть нет, – совсем смутился бедный Дан. – Вовсе я так не думаю, просто тут темно и непогода, кажется…

– Вот сам бы и оставался в школе, Ик, раз такой умный, – пробурчал Тод. Беруанец ужасно не выспался, ему было холодно, и он находился в самом что ни на есть скверном расположении духа. Инк в ответ только высокомерно хмыкнул, так как он совершенно не боялся задиристого юношу, уже не раз весьма ощутимым образом показывавшего тому свою неприязнь. Казалось, ни трепка, ни какое-либо эмоциональное потрясение, ни таинственный, причудливо извивавшийся лабиринт естествознателей не были способны всколыхнуть его безразличную ко всему натуру.

Артуру было интересно, в какой момент ребята окажутся во власти защитных сил, препятствующих нахождению чужаков в лабиринте. Сам он, хоть и потерял былые способности, на какую-то малую долю все же оставался прежним естествознателем; местные извилистые тропы его не пугали. Ребята же сначала старались не подавать виду, однако, спустя какое-то время продвижения по темным проходам между плотно стоящими деревьями, они начали заметно волноваться. У Даниела выступила испарина на лице от страха, Тод несколько раз в нерешительности останавливался, Тин едва передвигал ноги в хвосте их маленькой группы, словно его сума вдруг стала весить в несколько раз больше, чем он сам. Диана немного побледнела, однако, кроме этого, на ее решительном лице не наблюдалось ни малейших признаков страха. Она спокойно и вполне расслабленно шла рядом с Артуром, и, как юноше показалось, только это ее смелое поведение заставляло Тода вяло плестись следом за ней, напоминая своим видом верную собачонку, бежавшую за хозяином. Инк, на удивление, вообще не показывал никакого беспокойства, что, впрочем, могло объясняться его флегматичным поведением, которое было неизменно при любых обстоятельствах. Наверное, даже в том случае, если бы путешественники и впрямь встретили какую-то опасность в недрах лесного лабиринта, Инк оставался бы верным себе – спокойным и рассудительным, холодным и невозмутимым.

– Не бойся, Ди, лабиринт – это самое безопасное место в лесу, – решил подбодрить девушку Артур. Диана насмешливо приподняла брови.

– Раз ты спокоен, почему же я должна переживать? – сказала она, чуть улыбнувшись. В своей теплой франтоватой шапке, которую купил Тин, с розовыми от ветра щеками и капельками дождя на лбу она выглядела прехорошенькой.

– Ты не устала идти?

– Тэнку ты тоже заваливал подобными вопросами?

– Тэнка сама бы завалила кого хочешь, – усмехнулся Артур, вспомнив свою непоседливую подругу. Как здорово было бы вновь увидеть ее! И Кирима с Аланом. Алан. Мысли о нем не давали Артуру покоя. Как же так могло случиться, что он не пришел?

Какое-то время отважные путники шли по темному лесу, подсвечивая себе путь фонариками со светлячками. Было, в целом, не очень холодно, начинало светать. И тут, как назло, началась настоящая пурга. Мокрый снег хаотично падал с почерневшего неба, на лету превращаясь в мерзкую холодную воду. Дорога перестала быть различимой, ибо повсюду стоял белый непроницаемый туман, промозглый и угрюмый. Кажется, дул сильный, пронизывающий до костей ветер, от которого верхушки сосен скрипели, подобно корабельным снастям, однако в самом лесу его порывистые удары не ощущались так сильно.

Артур с беспокойством осматривался по сторонам; путники еще даже не дошли до сада естествознателей, а руководитель отряда уже не понимает, куда следует держать путь. Юноша в тревоге искал верную дорогу, однако он также осознавал, что в такую непогоду сделать это крайне сложно и даже практически невозможно.

– Надо остановиться, – решительным голосом произнес он, обращаясь к своим спутникам.

– О нет, только не здесь! – в совершенном ужасе простонал Даниел Фук. – У меня такое странное чувство, будто ветер раздирает меня на части в буквальном смысле слова, хоть он и не особенно сильный.

– Может, попробуем все-таки пройти дальше? – с крайним недовольством поинтересовался Тод.

– Если знаешь, куда идти – пошли. Но мне думается, лучше будет переждать непогоду, – спокойно ответил ему Артур.

– Ты ведь уже несколько раз бывал в этом лабиринте, Арч, неужели мы не сможем отсюда выйти? – проговорил Тин, которому тоже очень не хотелось делать привал, несмотря на уже появлявшееся чувство голода. – Этот лабиринт вроде выходит к Той-что-примыкает-к-лесу?

– С южной стороны – да. А с северной он примыкает к большому лесу, через который я шел в Беру. И поверь, Тин, нам лучше туда не заходить. Тем более сейчас. К сожалению, компас в лабиринте бессилен, и мы движемся практически наугад. Если бы мы только дошли до сада, я точно нашел бы дорогу!

– Я тоже считаю, что нам надо остановиться на привал, – согласилась с ним Диана. – Идти дальше неразумно.

– Разве у тебя не трясутся поджилки от этого места? – кривовато усмехнулся Тод. Девушка пренебрежительно повела плечом:

– А ты разве не знаешь, что лабиринт создавался естествознателями, и ничего опасного здесь быть не может? – вопросом на вопрос ответила Диана. Тод насупился; это замечание ему крайне не понравилось, а особенно неприятно было слышать его от хрупкой девушки, в то время как он сам, будучи вроде храбрым юношей, отчаянно трусил.

– Я согласен на привал, – отрывисто проговорил Инк, чем еще больше раздразнил Тода.

– Что, маменькин сынок устал, еще даже не начав путь? – съязвил он.

– Если уж такой храбрый путешественник, как ты, струхнул, едва начав идти, то почему бы и мне не устать? – не выдержав, дерзко парировал Инк. Тод ничего не ответил, так как у него не было ни сил, ни желания препираться. Ребята шли уже несколько часов, однако обещанный сад, где царил вечный оюнь, так и не показывался.

Артур остановился у большой разлапистой ели.

– Тин, вроде у тебя навес? Давай соорудим что-нибудь от дождя и снега.

Тин с готовностью стал рыться в своей вместительной суме. Спустя какое-то время они действительно натянули под деревьями ткань из нежного льняного полотна, пропитанного соком Ваах-лаба, что делало его более прочным и непромокаемым. Раскидистые ветви ели и сами, впрочем, справлялись с непогодой не хуже тента, со всех сторон закрывая путников от ветра. Тин попробовал разжечь костер; не сразу, но ему это удалось. Еловые ветки оказались слишком сырыми и все никак не хотели разгораться.

Теперь, когда их скромное убежище осветили робкие языки пламени, оно приобрело вполне сносный и даже уютный вид, и ребята смогли немного расслабиться. Для того, чтобы дым от костра не скапливался внутри, в центре тента было небольшое круглое отверстие на молнии.

– Может, перекусим? – жалобно поинтересовался у своих компаньонов Тин и тут же, не дожидаясь ответа, принялся готовить еду. Он с изяществом искусного повара красиво разложил финики, пеммикан, заварил дымящийся напиток из листьев Ваах-лаба, а также достал здоровенную плитку шоколада, которую он заблаговременно приобрел на фабрике.

– Тин, таким манером мы уничтожим твои драгоценные запасы еще до того, как придем в Ту-что-примыкает-к-лесу! – весело пошутил Артур.

Юный повар пожал плечами и философски изрек:

– Все рано или поздно имеет свойство заканчиваться. Надо только быть начеку и вовремя пополнять запасы.

– Интересно, в школе уже заметили наше исчезновение? – как бы у самого себя с едва заметной тоской спросил Даниел Фук.

– Сколько сейчас времени? Около семи утра? Наверное, уже заметили. В шесть ведь утренняя зарядка, ты что, забыл? – ответил Тод, за обе щеки уплетая финики.

– Чем ты хотел заниматься, Тод, после окончания школы? – поинтересовался у приятеля Даниел.

– Я уже говорил, что всегда стремился научиться летать. Мне хотелось бы, чтобы у меня был свой единорог, а не арендованный. Я мечтаю найти сестру. О дальнейших планах даже и помышлять не смею. Ну, может, женюсь, – последнюю фразу Тод произнес шутливым тоном и как бы невзначай покосился на Диану, однако девушка не смотрела в его сторону.

– А я всегда считал, что нет профессии лучше фармацевта, однако сейчас мне кажется, что это я от слабости и безволия своего хотел непременно быть фармацевтом, – робко поделился с друзьями Даниел Фук. – Не в том, разумеется, смысле, что эта профессия – удел бесхарактерных слабаков. Просто, во-первых, мне было лень особенно утруждать себя размышлениями на эту тему. А во-вторых, я намеренно выбрал наименее опасное для себя ремесло.

– Любопытно… – произнесла Диана. – Порою мы планируем свою жизнь самым, как нам кажется, наилучшим для нас образом, а потом все поворачивается совсем по-иному, даже куда-то в противоположную сторону, и тогда становится ясно: мы на самом деле ничегошеньки не знаем про то, что для нас лучше, а что нет.

– А ты кем хотела стать, Диана? – с живым любопытством поинтересовался у прекрасной девушки Тод. – У тебя есть мечта?

Диана задумчиво смотрела вдаль, туда, где снежинки вихрем кружились в танце и слезами оседали на черную от размокшей грязи землю, угрожающе ощетинившуюся сосновыми иголками. Ее красивое, гордое лицо, розоватое от холодного ветра и ходьбы, заметно погрустнело.

– У меня есть одна мечта, Тод, – мягко ответила она. – Но она только моя, понимаешь, о чем я?

– Эй, а ты, Ик? Или ты, может, такой же скрытный, как наша прекрасная Диана? – поинтересовался дотошный беруанец у Инка, который умудрился даже под небольшим навесом держаться от всех остальных подальше, насколько это вообще представлялось возможным. Было впечатление, что сероглазый юноша брезговал находиться в их компании.

– А ты все время такой разговорчивый, Тод? – проворчал, наконец, Инк.

– Просто мне хотелось бы немного узнать о тех, с кем мне придется находиться столько времени.

– Об этом надо было раньше думать! И раньше узнавать, – ровно произнес Инк и вдруг захохотал во весь голос, чем необычайно удивил всех остальных. В первый раз они увидели, как этот спокойный и хладнокровный юноша проявляет хоть какие-то эмоции.

Между тем Артур достал из своей сумы кагилуанской настойки, которую, кстати, так любил Алан, и разлил ее по чашкам.

– Мне кажется, нам это не повредит, – с улыбкой сказал он. Проницательный юноша прекрасно понимал, что ребята сильно устали и расстроились из-за того, что они заблудились, даже еще не начав толком свой путь. Помимо прочего, чары лабиринта также действовали им на нервы. Друзья попробовали настойку; Тоду она даже понравилась, все остальные воспринимали напиток, как лекарство. От ее горячительного действия ребята заметно повеселели.

– Понятно теперь, как ты путешествовал с этим своим Аланом, – насмешливо произнес Тод. – Настоечка выручала, не так ли?

– Я смотрю, тебе она тоже пришлась по вкусу?

– Недурна. Даже лучше, чем винотель, – ответил Тод, сладко причмокнув губами.

– Если много выпить, будет голова кружиться, – опасливо заметил Даниел Фук, который во всех ситуациях предвидел наихудший исход.

– Не бойся, Дан, самое высокое, откуда тебе придется в этом случае падать – с высоты своего роста. Мы ведь не на дереве, забыл? – весело сказал Артур.

– Вот именно что не на дереве. На земле надо быть вдвойне начеку, – проворчал тщедушный юноша. – Я, кстати, все еще не верю, что иду пешком через лес! На своих собственных ногах! – с неожиданной гордостью в голосе воскликнул он.

– Тоже мне, нашел чем гордиться. Я понимаю, если б ты перемещался на руках, вот тогда можно было удивиться, – добродушно подшутил Тин над своим невезучим другом.

– Инк, а ты из Беру? – спросил вдруг Артур у сероглазого юноши, который занимался в настоящий момент тем, что согревал озябшие пальцы у костра.

– Нет смысла ничего у него спрашивать, все равно не скажет! – проворчал Тод, с огромной неприязнью посмотрев на Инка. Но неожиданно для всех неразговорчивый юноша ответил:

– Я не из Беру, Артур, – сказал он, серьезно и сумрачно посмотрев тому в глаза. – Но я жил на дереве какое-то время. С матерью.

– Везде-то успел пожить, и в Тимпатру, и в Беру… А зачем с нами увязался? – не выдержав, опять вмешался неугомонный Тод.

– Он – твой друг? – неожиданно поинтересовался Инк у Артура.

– Да, – просто ответил ему Артур.

– Понятно. – Более за этот вечер Инк не сказал ни слова и сидел, нахохлившись, напоминая своим видом замерзшего галчонка. Ребята же продолжили свои безмятежные разговоры, а потом решили даже немного поспать. Когда они проснулись, то увидели, что пурга отнюдь не прекратилась, а, напротив, стала еще сильнее и беспощаднее. Их неблагонадежная крыша, будто кремом, покрылась толстым слоем снега, а вокруг лагеря уже стали формироваться сугробы. Холодало.

– Если мы тут продолжим сидеть, нас просто заметет! – воскликнул Тин.

– Ты прав, – ответил Артур. – Надо идти. Только вот я не знаю, в какую сторону. Наши следы уже занесло снегом.

– Что, опять куда-то идти? – сонным голосом проворчал Даниел.

– Не хочу тебя расстраивать, Дан, но весь наш путь будет состоять из ходьбы. Но в этом есть свои преимущества, – весело проговорил Артур, желая подбодрить приятеля.

– Да, и какие же? – с большим сомнением поинтересовался Даниел.

– К концу похода будешь напоминать Тони Декстора, – со смехом вмешался в разговор Тин.

– Кто это? – удивился Артур.

– А, ну ты же не беруанец, тебе простительно не знать. А ты, Дан, читал про него?

– В книгах по истории я не встречал о нем ни слова, – озабоченно ответил тщедушный юноша.

– Конечно, потому что он еще не умер и не вошел в историю. Но при этом он самый сильный и ловкий из всех спортсменов Беру! Он может подтягиваться на ветке, одновременно поглощать короедов, а еще сбивать ногами пролетающих мимо него ворон! Я бы очень хотел на него походить.

– Боюсь, Тин, с твоей тягой вкусно покушать это мало реализуемо, – весело рассмеялся Артур.

– Просто я только начал свой путь, – философски изрек Тин.

Так ребята и шли, изредка переговариваясь между собой и поминутно растирая варежками свои розовощекие лица. Казалось, коварная погода внезапно ополчилась на путников, без предупреждения объявила им войну, послав на бой лучшую свою кавалерию – пронизывающий ветер и белые мокрые хлопья. Когда друзья еще находились в школе, смрадень только начинался, сейчас же он будто полностью вступил в свои права.

Маленький отряд шел долго; на удивление, никто больше не жаловался. Даже Даниел Фук. Ребята с каким-то внутренним достоинством переносили неудобства пути, словно бы их не было и вовсе. Час проходил за часом, Артур безжалостно гнал друзей вперед, не останавливаясь, искренне надеясь, наконец, выйти из плена ловушки естествознателей. В какой-то момент Диана мягко тронула его за плечо:

– Артур, – сказала она своим приятным, нежным голосом. – Мы вышли из лабиринта.

Юноша с удивлением посмотрел на девушку.

– Почему ты так думаешь?

– Я уже не чувствую его чар, – просто ответила Диана.

– Точно, точно, – тут же подтвердили Тин и Даниел. – Нет уже того гнетущего ощущения, что мы в ловушке. Мы вышли из него!

Артур достал свой компас и карту. Брови его нахмурились.

– Как хорошо, что ты вовремя предупредила меня, Ди! Иначе мы бы ушли совсем глубоко в лес.

– Из меня вышел бы хороший проводник? – лукаво спросила она у него.

– С таким проводником я, пожалуй, был бы рад еще раз заблудиться, – шутливо признался Артур, отметив, что при этих его легкомысленных словах лицо Тода побагровело.

– Нет уж, Арч, спасибо, конечно, но с меня хватит! Я уже мечтаю побывать у твоей старой знакомой бабули Грейды, так, кажется, ее зовут? И отведать простой деревенской пищи… – бесцеремонно вмешался Тин, при этом с аппетитом облизнувшись. Как можно было предвидеть, мальчик вновь проголодался.

Артур опять сверился с картой. Ребята все же умудрились забрести в лес, недаром они уже так долго находились в пути. Значит, они выйдут к Той-что-примыкает-к-лесу совсем с другой стороны. Теперь нужно было внимательно следить за компасом.

Маленький отряд продолжил свое продвижение, и вскоре стало предельно ясно, что деревня находится не так уж и близко от их текущего месторасположения. Прошло еще несколько мучительно длинных часов, и Артур серьезно обеспокоился. Юноша ужасно не хотел без Алана заходить в лес – ему явно недоставало опыта, к тому же начинало стремительно темнеть. Ребята уже полдня шли без перерыва, неужели придется еще и ночевать в лесу, где опасность поджидала на каждом шагу? В любом хрусте веток, стоне ветра, шуршании опавших листьев Артур видел страшную опасность, которой, может, не было и в помине. Однако у него еще живы были воспоминания о диких тварях из леса.

– Мы довольно долго идем. Ты уверен, что все правильно? – в какой-то момент осведомился Инк. Пренебрежительные интонации его голоса как бы говорили о том, что этот вопрос волнует сероглазого юношу в последнюю очередь, однако сам тот факт, что он вообще решился его задать, означал, что и его невозмутимое спокойствие дало трещину.

– Судя по компасу, все в порядке. Однако, боюсь, мы слишком далеко забрели в лес… Я не знаю, сколько нам идти до деревни.

– Спать будем в палатке? – скорее утверждая, нежели спрашивая, сказал Инк. Но Артур не имел ни малейшего понятия. Алан всегда предпочитал ночевать на деревьях, так как он не доверял лесу. Но как быть в холодное время года? Сейчас оставаться на деревьях означало вконец замерзнуть. Юноша опять подумал о том, что все-таки брать с собой своих друзей было не совсем правильно. За себя он не боялся, но вот за них…

Через какое-то время, словно в ответ на его переживания, окончательно стемнело. В лесу и так приходилось передвигаться в полутьме, но сейчас дорога совсем перестала быть различимой.

– Смотри, Арч! – вдруг энергично воскликнул Тин, указывая куда-то вдаль.

По левую сторону от них, в самой глубине лесной чащи, горел огонек. Свет мог исходить от жилища, но позвольте, откуда в здешних местах дома? До Той-что-примыкает-к-лесу, вероятно, еще несколько часов ходу. В самой деревне не сыскалось бы приличного дома, что уж говорить об этих отдаленных от всякой цивилизации краях?

– Мы пойдем туда? Наверняка это чей-то дом, – с явной надеждой в голосе проговорил Тин. Мальчик, без преувеличения будет сказано, чрезвычайно устал. Он еще никогда не ходил на такие дальние расстояния, тем более по снегу и грязи, в которой по щиколотку утопали сапоги.

– Тут по определению не может быть никаких домов, – с большим сомнением возразил Артур. – Кто в здравом уме будет селиться в лесу, когда рядом деревня?

– Может, лесники? – предложил свою версию Даниел Фук, который вообще едва держался на ногах и чуть не падал в обморок от усталости.

– Интересно, откуда вы, беруанцы, знаете о лесниках? – усмехнулся Артур.

– Из истории, – протянул Даниел. – По крайней мере, раньше всегда были лесники. После переселения на дерево эта профессия упразднилась и превратилась в нечто вроде древесных лекарей. Эти люди должны следить за состоянием беруанского древа, подлечивать его, удобрять, уничтожать вредителей…

– Если хотите, можем подойти поближе, – предложил Артур, внутренне взвешивая, какая перспектива выглядит опаснее: оставаться на ночь в лесу, либо же попытать счастья у так называемых лесников, которые, по существу, могли оказаться кем угодно, вплоть до грабителей или же еще кем похуже.

Таинственный мерцающий огонек обжитого дома многообещающе просвечивал сквозь белую пелену тумана; преломляясь, он расходился в разные стороны, делая пасмурный лес более уютным и гостеприимным, чем тот являлся на самом деле. Чем ближе заплутавшие путешественники подходили к источнику света, тем более детально они могли разглядеть на небольшом холме, поросшем высокими елями, два величавых строения из серого камня.

Эти великорослые дома, походившие на двух братьев-близнецов, стояли на небольшом расстоянии друг от друга, и по всему было видно, что архитектор проектировал их по одному плану. Одинаково серые, неприглядные, с темно-бурой черепицей, небольшими стрельчатыми окнами, какие бывают обычно в замках, мрачной черной отмосткой, наполовину покрытой снегом, они являли глазу малопривлекательное зрелище. Впрочем, внимательный человек удивился бы, созерцая вблизи эти угрюмые громадины с насупившимися окнами. Дело в том, что дома, несмотря на свою чрезвычайную схожесть, вместе с тем разительно отличались друг от друга. И если при первом взгляде сложно было отыскать эти отличия, то при более детальном осмотре они вполне угадывались и даже бросались в глаза.

Так, строение, расположившееся на южном склоне холма, выглядело как будто чуть более гостеприимным, чем его собрат на северной стороне. В чем же заключалось это гостеприимство? Может, в том, что перед каменной дверью уютно примостился желтый половичок, своим видом напоминая свежий лимон, поданный на завтрак к чаю? Или в мятного цвета занавесках с рюшами, покойно висевшими по ту сторону узких окошек? Вероятно, отгадка скрывалась в небольших ладных елочках, только недавно посаженых у крыльца, как знать?

Так или иначе, дом, находившийся по левую сторону от путников, манил и притягивал куда больше, чем второй. Казалось, тот именно потому и находится на северной части холма, что по своему нраву он куда более угрюмый и нелюдимый, нежели «южанин». Ничто в его сумрачном облике не радовало глаз: ни уродливые стены, которые по праву лучше бы смотрелись на кладбище, ни покосившаяся труба, ни крыльцо траурного цвета, наполовину занесенное снегом. Было ощущение, что хозяева «северянина» уже давно почили, раз не в состоянии привести свое обиталище в более или менее пристойный вид.

Дома стояли в разных концах одного участка, словно бы они смущались или тяготились обществом друг друга. Вокруг них виднелась низкая декоративная изгородь, которая нисколечко не защищала от пришельцев, а скорее задумывалась для красоты, если вообще хоть сколько-нибудь возможно было употребить это понятие для такого мрачного и скорбного места.

Когда ребята вплотную подобрались к сероглавым гигантам, то они обратили внимание, что на калитке висит небольшая вывеска с многообещающей надписью: «ПОСТОЯЛЫЙ ДВОРЪ». Под вывеской виднелись два звонка – один кокетливый желтый, другой – траурно-черный, а также еще что-то выведено мелким почерком. Диана с любопытством склонилась над вывеской и прочитала вслух:

– «Приют у госпожи Агаты – налево. Домашнее питание, банные услуги, стойло для лошади входят в стоимость. Приют у госпожи Лукреции – направо. В стоимость входит лишь проживание».

– Как странно! – с удивлением воскликнул Артур. – Неужели кто-либо в здравом уме выберет Лукрецию?

– Я бы выбрал, – с усмешкой заявил Тод. – По крайней мере, небанально.

– Может, у этой Мокрицы цена ниже, – разумно заметил Тин. – Хотя я бы ни за какие коврижки не выбрал бы ее лачугу. Мне кажется, от нее веет могильным холодом!

– Ох, Тин, – с беспокойством проговорил Даниел Фук, – не нагнетай, у меня и так поджилки трясутся. Кончится ли все это добром, вот в чем вопрос…

– У нас есть несколько вариантов, – задумчиво проговорил Артур. – Либо мы пользуемся услугами прекрасных дам и останавливаемся здесь на ночь, либо довольствуемся нашей скромной палаткой.

– Что в данном случае безопаснее? – живо поинтересовался Даниел Фук.

– Сложно сказать, – улыбнулся Артур. – Я бы сказал, пятьдесят на пятьдесят.

Тод насмешливо хмыкнул и, отстранив ребят плечом, приблизился к изгороди и нетерпеливо позвонил в дверь.

– По-моему, вам недостает решимости, господа, – язвительно проговорил он. Раздалась приятная мелодичная трель, а затем дверь дома на южной стороне холма открылась, и оттуда вылезло неимоверно дряхлое существо, с головы до ног окутанное пуховым платком, до ребят донеслась суетливая болтовня. Издалека могло даже показаться, что навстречу гостям, неуклюже переваливаясь на своих толстых перепончатых ногах, спешит гусыня, сбежавшая с птичьего двора.

– Иду, иду, мои дорогие! – выкрикивало существо на ходу. Когда хозяйка открыла калитку гостям, освещая себе дорогу масляной лампой, путники смогли более-менее разглядеть ее лицо. Женщине на вид было около пятидесяти; у нее были большие мясистые уши, заросшие поседевшими волосками, бугристые черные брови с проседью, блеклые пугливые глаза чуть навыкате, по-старчески худая шея и приятная гостеприимная улыбка на еще вполне молодых устах.

Хозяйка и впрямь очень походила на старую гусыню не только внешностью. В своей речи она допускала словечки, явно относящиеся больше к чему-то птичьему, нежели человеческому. Например, увидев, что незваные гости переговариваются между собой, в нерешительности остановившись в проходе, она ласково прикрикнула на них, сказав:

– Хватит, утятки, еще накрякаетесь. Пойдем-ка лучше к тетушке Агате.

Друзья, переглянувшись, проследовали за чудаковатой женщиной. Дом изнутри оказался куда более уютным и гостеприимным, нежели снаружи. Здесь имелась вместительная прихожая с висевшими под потолком пахучими травами полыни и мяты. Повсюду горели свечи и фонарики со светлячками, а в парадной зале весело потрескивал камин.

Хозяйка одним жестом сняла с себя пуховый платок, явившись, наконец, целиком своим гостям. Выяснилось, что она выглядит не такой уж и старой, как могло показаться вначале, но сходство с гусыней стало еще даже более явным. У женщины был крупный красный нос с широко вырезанными ноздрями, напоминавший клюв, сухие волосы, выглядевшие как солома для птичьего гнезда, толстые пухлые руки и небольшое брюшко, которое она чуть выпячивала вперед при ходьбе.

– Ох, как славно, что вы заглянули на мой постоялый двор! Вы, наверное, замерзли, мои птенчики? – щебетала она, с живым интересом разглядывая ребят.

– Мы бы хотели остановиться у вас на ночь, – вежливо сказал ей Артур.

– Конечно, мой золотой, не полетите же вы незнамо куда сквозь непроглядную темноту! А я вам зернышек поищу на ужин, поклюете перед сном.

– Вообще мы, собственно, могли бы и что-нибудь посущественнее поклевать, – обеспокоенно пробормотал наглый Тин. Женщина посмотрела на него в удивлении; казалось, она не поняла, что тот имеет в виду.

– Ужин у меня хороший, все домашнее. Котлетки куриные, рис с горошком на пару, подливка… Все это я только сегодня приготовила, словно ждала вас, мои утятки, – вновь залопотала тетушка Агата.

Ребята, подгоняемые суетливой хозяйкой, прошли в гостиную, где на большом диване напротив камина лениво возлежал огромный рыжий кот, такой жирный, что при первом взгляде на него было не совсем понятно, где у него голова, а где туловище. Тут же стоял и стол, покрытый лимонного цвета скатертью.

– Кто ж вы такие, птички мои перелетные? – с любопытством спросила тетушка Агата. – Уж не из школы ли сбежали?

– Нет, – не моргнув глазом, соврал Тод. – Мы из деревни.

– Вот как? – сказала хозяйка, впрочем, особо не удивившись. – До Той-что-примыкает-к-лесу тут часа три идти. Что ж вы тут забыли, в лесной чаще? Не грибы же собирать отправились, в разгар смрадня-то?

– Дедушку моего навещали, – самозабвенно придумывал Тод. – Он у меня общество людей не особо жалует, живет в лесной чаще, отшельник, так сказать.

– Ах, дедушку. Что ж, родственники – это дело хорошее, – заметила хозяйка, отчего-то немного погрустнев. – А какие вы ладные и красивые, ну будто павлины расписные! – опять оживленно воскликнула тетушка Агата и, словно о чем-то вспомнив, бросилась хлопотать по хозяйству.

– У меня ночлег недорогой, – на ходу рассказывала она. – Всего десять венгериков… Хорошо, что вы ко мне позвонили, а не к моей сестре.

– Госпожа Лукреция ваша сестра? – удивился Тод.

– Да, мой яхонтовый, – донеслось из соседней комнаты. – Мы с сестричкой на па́ру содержим этот постоялый двор, а в конце года делим прибыль между собой в зависимости от количества клиентов. Если в моей гостинице останавливаются – то я получаю больше, если у нее – то, соответственно, я остаюсь не у дел.

– Все-таки славно, что мы ночуем на постоялом дворе, – расслабленным голосом проговорил Тин и развалился на диване, спихнув на пол жирного кота, который, возмущенно мяукнув, бросился вон из комнаты.

– А как же запасы пеммикана? – невинным голосом поинтересовался Артур.

– А что пеммикан? Он никуда не улетит! Фу ты, я уже и сам говорю, как эта птичница.

– Напрасно вы боялись тут ночевать! – хвастливо заявил Тод. – Вот что бы с нами сталось, если бы я не позвонил в звоночек?

– Не беда, переночевали бы у твоего дедушки, – насмешливо парировал Артур.

– Он же людей не любит, забыл? – рассмеялась Диана, весело глядя на немного смутившегося Тода.

– Интересно, чем нас будут кормить? – вновь озабоченно пробормотал Тин, которого, похоже, волновала сейчас только одна тема. Впрочем, госпожа Агата не заставила себя долго ждать. Она одно за другим выносила на стол различные яства, заботливо разложенные по красивым расписным тарелочкам. На самом деле, хозяйка весьма скромничала, когда упоминала лишь котлеты с рисом. В действительности, еды оказалось куда больше, чем можно было даже вообразить, и все деликатесы при этом подавались столь изящно и красиво, что ребята в восхищении замерли, глядя на позолоченный самовар, красно-черную коробочку с сусальными леденцами, изящную фарфоровую вазочку с мясным соусом, длинные шоколадные конфеты в разноцветных блестящих обертках, воздушные тефтели из кабана с вкраплениями из риса, куриные котлеты с чудесной хрустящей корочкой, мелко нарезанный лимон, присыпанный сверху сахарной пудрой, печатные пряники и многое другое.

– О! – только и воскликнул Тин, и человек, хорошо знавший юношу, смог бы в этом неоднозначном возгласе услышать истинную похвалу.

– Кушайте, мои воробушки, а я тут с вами посижу, посмотрю на вас, покудахчу. Такие вы красивые, что глаз не отвести! – восторженно проговорила тетушка, усевшись на стул и сверху зачем-то положив себе на колени пуховую подушку.

– А почему ваш постоялый двор находится так далеко от населенных пунктов? – поинтересовался вдруг Инк, до сих пор настороженно молчавший. Госпожа Агата с пониманием кивнула.

– Все очень просто, галчонок сероглазый, наша гостиница находится здесь именно потому, что все остальные поселения далеко от нас.

– Так откуда же вы тогда берете клиентов? – с подозрением продолжил допрашивать Инк.

– В основном, армуты, – вздохнула хозяйка. – Они и составляют большую часть наших клиентов. Из Мира чудес частенько заглядывают… Армуты вообще не любители лесов. Однако сюда заходят. Через лес – самый короткий путь до Беру.

– И давно у вас останавливались армуты из Мира чудес? – заинтересованно спросил Артур.

– Да как… Недавно, – проговорила хозяйка, зачем-то странно понизив голос. – Вот неделю назад, как заезжали. Правда, ночевали не у меня, а у моей сестрицы. Только вся эта история неприятная и, честно сказать, жуткая, – женщина зябко повела плечами и подозрительно покосилась на окно, словно оттуда могло залететь нечто страшное.

– Только не это, – вполголоса сокрушенно пробормотал Даниел Фук.

– Расскажите, нам очень интересно, – бравируя перед своим трусливым приятелем, попросил Тод.

– Ох, не знаю, птенчики. Может, и расскажу. Я и сама уже мечтаю кому-нибудь об этом рассказать, душу отвести. Да вот только слушатель не находится. И потом, история загадочная, испугаетесь еще, на ночь глядя.

– Не испугаемся, – пообещал Тод.

Женщина вновь с сомнением покачала головой и посмотрела на огонь.

– Может, Лукреция смогла бы больше рассказать, чем я. Ведь именно у нее в гостинице все это и происходило…

– Она вам не рассказала? – с удивлением спросил Даниел Фук, который и сам уже не знал, хочет он услышать таинственную историю или нет.

– Нет, пташка, я ведь сестрицу свою уже неделю как не видела.

– Разве она живет не в соседнем доме? – искренне удивилась Диана. Тетушка Агата с грустью улыбнулась.

– Именно там, трясогузочка моя. Но мы с ней так мало общаемся… Мне кажется, если бы мы жили в разных концах света, то виделись бы чаще, нежели теперь.

– Вот как? – проговорила Диана, о чем-то задумавшись.

– Так ведь обычное дело: родственники живут бок о бок и ненавидят друг друга по-тихому. Может, если б и не было этих злополучных семейных связей, так и жили бы душа в душу, а именно из-за них все конфликты и выходят… Впрочем, у нас все не так уж и плохо. На праздники она мне приносит пироги собственного приготовления и оставляет под дверью. Непременно под дверью, чтобы ненароком не столкнуться со мной в саду и, чего доброго, не начать беседу. Так вот и общаемся с ней – посредством, так сказать, невербальных знаков в виде пирогов.

– Вы тоже ей торты печете? – поинтересовался Тин, с аппетитом дожевывая котлету. Тема еды могла его привлекать в любом виде.

Тетушка отрицательно покачала головой.

– Ни разу в жизни ничего ей не приготовила. Это она у меня благочестивая, все подкармливает меня, думает оправдать себя подарками раз в год. Только, на мой взгляд, подобное поведение называется лицемерием, и ничем больше. Лучше я вообще ничего дарить не буду, чем суну ей пирог с мыслями: «Чтоб ты подавилась, старая карга». Это все равно, как если бы я сорвала ей в подарок самый прекрасный букет, но при этом сунула его как обычный банный веник. Неужели дары что-то изменят, если люди не хотят друг с другом общаться? Как по мне, так лучше не лицемерить. Если подарок преподносится не с душой, не от чистого сердца, то и цена такому подношению грош.

– Жалко, что так, – вдруг с заметной грустью проговорила Диана. Артур с удивлением посмотрел на девушку. Ему показалось, что в ее глубоких серых глазах промелькнула какая-то тайная мысль, о которой он даже не догадывался.

– А страшная история-то в чем заключается? – нетерпеливым голосом проговорил Тод. Статному юноше казалось, что все эти сантименты являются ничем иным, как следствием женских капризов, а ему уже хотелось поскорее перейти к самой сути. Тетушка Агата опять огляделась по сторонам и поежилась.

– Дело в том, что… Как бы это правильнее будет начать… У сестры часто останавливаются армуты, так как берет она вдвое меньше, чем я. Армуты, знаете ли, не очень любят разбрасываться деньгами. Но я при этом и накормлю, и полелею, и в баньке искупаю. Лукреция ничего этого не делает, так как считает излишеством. Так вот, одной ночью остановились у нее эти самые злополучные армуты. Я подсматривала за ними из окна и очень хорошо разглядела их лошадей – низкорослых, крупных, глаза лихие, дерзкие – одним словом, армутская порода. Всадников, кстати, было немного, всего человек пять. Я тогда еще удивилась, ведь кочевые народы обычно таборами перемещаются, а тут так мало, да и то какие-то залетные. Любопытно мне стало до дрожи. Остановились они, по моим предположениям на тот момент, на несколько дней и ни разу за это время не выходили из дома. Может, сестрица опоила их чем, не знаю. И вот здесь начинается самое интересное. Пошла я как-то вечером на улицу… Что уж греха таить, хотела ночные горшки слить. Я так хорошо запомнила этот смраденьский вечер: тихо, дождь лениво накрапывает, погода промозглая, мерзкая, вода за ворот заливается, холодит, грязь, кругом черным-черно. Вдруг смотрю, из дома Лукреции человек выползает. И так я его хорошо рассмотрела, луна как раз из-за облаков выплыла и все мне показала.

– Выползает? – удивленно переспросил Артур.

– Да-да, именно что выползает. Одно это уже было странно! Неужели человек так напился, что предпочел в такую погоду по земле ночью ползать? Да ведь это еще и не все. Как свирепое животное, пробрался он на четвереньках в сад. И страшный такой, копна волос рыжих, спутанных, взгляд дикий, мечется, руки-ноги дрожат, его из стороны в сторону шатает, дождь ему по спине барабанит… А на лице ухмылка какая-то чудная, будто волчий оскал. Я в забор тогда вжалась со страху, ни жива ни мертва. Боялась даже вздохнуть, чтобы ненароком не выдать своего присутствия. Да только безумец этот на меня даже не посмотрел. Закинув голову, он на луну глядел. Я уж думала, сейчас выть начнет, как самый настоящий волк. Но он не стал. Также на четвереньках перелез он ограду и куда-то в лес устремился. А на нем, представьте, ничего не было почти. Ну то есть штаны были, но ни носков, ни шапки, ни кафтана. Будто он специально все снял перед выходом на улицу. Но разве это нормально, при такой-то погоде? Более я его не видела, в панике кинулась к себе домой, несколько дней подряд выходить боялась. И армуты те пропали куда-то. То ли они еще у сестрицы пируют, то ли испарились совсем, не знаю уже, что и думать. Но так как в последнее время и она не выходит за порог, мне уже в голову смутные опасения лезут. Жива ли еще Лукреция моя? Что там произошло в действительности?

– Так надо сходить и посмотреть, – сказал Артур, которого необычайно заинтересовала данная история.

– Пустое дело. Если Лукреция жива, она меня не впустит. Если мертва – то и подавно. Жандармов бы прислать из Той-что-примыкает-к-лесу, чтобы разобрались во всей этой истории. Я тут одна боюсь даже нос показать на улицу. Как все-таки славно, что вы пришли!

– Я схожу к ней, – с готовностью предложил Артур. Юноше чрезвычайно хотелось прояснить всю эту историю. Его сильно обеспокоило упоминание о рыжих волосах того человека. Уж не мог ли это быть Алан? Неделю назад тот и впрямь должен был направиться в Троссард-Холл. Может проводник заплутал в лабиринте и вышел к этому постоялому двору? Но вот что произошло потом? Что это за необъяснимое помешательство? Артур хоть и подозревал, что странным постояльцем госпожи Лукреции мог быть Алан, тем не менее он искренне надеялся, что ошибается.

– Ах, нет, Артур! – с жаром воскликнул Даниел. – Пусть полицаи разбираются с этой историей, разве не видно, что тут нечисто? Наоборот, нам не стоит даже близко к тому дому подходить.

– Ты думаешь, это Алан? – с участием проговорила Диана, всматриваясь в обеспокоенное лицо своего приятеля.

– Не знаю, что и думать. Но он не пришел к назначенному сроку, значит, с ним стряслась беда, – отрывистым голосом ответил Артур.

– Я думаю, ты вполне можешь попробовать проникнуть в дом. Тебя, мой соколик, Лукреция должна пустить, – неимоверно обрадовалась госпожа Агата. – Вот только дам светильник… Тебе и нападения опасаться нечего, молодой, сильный, как ястреб. Посмотришь одним глазком, а я хоть спать спокойнее буду.

– Я тоже пойду, – храбро заявил Тод.

– Ну вот и славно, соколики.

– И я! – тут же воскликнула Диана.

– Нет, Ди, останься, – повелительным тоном произнес Артур, и девушка нахмурилась, грозно сведя брови.

– Я бы не стал так настаивать, в конце концов, не такое уж это и опасное предприятие, – невинным голосом проговорил Тод, и его глаза как-то по-мальчишески блеснули.

– По-моему, нет смысла идти туда целой толпой, – сухо возразил Артур, подавив в себе острое желание надавать Тоду тумаков.

– Да, ты прав, мой птенчик, – неожиданно вмешалась тетушка Агата. – Всем остальным лучше бы тут оставаться, чтобы Лукрецию не смущать. Она людей боится как огня. Еще, чего доброго, видела, как вы ко мне в дом заходили, так ведь может и не пустить. Что ж, чаю допивайте, мои хорошие, кофейку откушайте и за дело!

Глава 8 Кто умножает познания, умножает скорбь

Артур с Тодом наскоро закончили трапезу и, вновь натянув на себя теплые вещи, бодро вышли за порог гостеприимного дома госпожи Агаты.

– Если вдруг какая беда и вас долго не будет, мы придем на помощь, – пообещал Тин друзьям.

– Ах, брось, какая еще беда! – легкомысленно возразил Тод. – Просто, наверное, тот господин на четвереньках перебрал винотеля. А армуты уехали ночью, поэтому Агата их и не видела. Не думаешь же ты и вправду, что случилось нечто серьезное? Я уверен, мы встретим Лукрецию, мило побеседуем с ней и придем к вам допивать чай.

– И как можно так трусить? – эту фразу Тод договаривал Артуру уже по дороге, которая пролегала сквозь темный вишневый сад, покрытый смраденьским снегом. Заносчивый беруанец почитал себя за человека, который ни при каких обстоятельствах не испугается и не даст слабину. При этом всех окружающих он судил довольно строго; юноша не осознавал до конца, что самый трусливый человек может хоть раз в жизни совершить храбрый поступок, а самый смелый, между тем, порою ведет себя как последний трус. Артура же Тод причислял к рангу себе подобных, поэтому и мог так откровенно обсуждать с ним трусость других людей.

Однако его собеседник, кажется, и не услышал даже этой реплики, так как целиком и полностью был погружен в свои мысли. Тод огорчился. Он пока еще не понимал, отчего его приятель столь озабочен. С чего он взял, в конце концов, что тот сумасбродный господин, пресмыкающийся по земле как гад ползучий – это непременно Алан, который, как Тоду показалось, никогда не страдал психическими отклонениями. Напротив, он создавал впечатление человека рассудительного, разумного, практичного и, кстати, вполне отважного. «Такой, как Алан, не будет ползать на коленях… – размышлял про себя Тод. – Скорее всего, это какой-нибудь пьянчужка, перебравший винотеля…»

Через некоторое время отважные ребята подошли к скрипучему крыльцу, окрашенному в черный и походившему на разинутый зев дикого зверя.

– Зачем, интересно, делать крыльцо черным? – поморщился Артур.

– Вкусы у всех разные. Слушай, а может, эта старуха Агата все выдумала, а? Ты ей веришь? – вдруг спросил Тод. – История с чудаком на четвереньках – не что иное, как плод ее воображения. Как бы то ни было, сейчас мы все выясним.

Откуда-то со стороны темного леса потянуло зябким ветром, ночь была неспокойной, угрюмой, словно скорбела о чем-то неизвестном. Впрочем, Тод не ощущал ни малейшего беспокойства, напротив, его настроение было весьма бодрым для столь позднего часа. Еще раньше, с самого начала их путешествия юноша специально искал любой предлог, чтобы с лучшей стороны показать себя перед девушкой, в которую он тайно был влюблен. Ему страстно хотелось явить ей свою решимость, храбрость, чтобы она хоть на секунду перестала украдкой смотреть на Артура, а вспомнила бы и про его существование тоже. Вот и сейчас, еще находясь под впечатлением своего наигранного куража, он словно не осознавал опасностей, которые их подстерегали.

– Постучим? – храбрясь, самоуверенно предложил Тод, взглянув на приятеля.

– Давай посмотрим сперва, может, не заперто, – ответил Артур и нажал на дверную ручку. Юноша оказался прав: дверь была незапертой. Странное дело, особенно если учесть, что дома, располагавшиеся в самой чаще полного опасностей леса, не были даже защищены высокой оградой.

Внутри оказалось темно и очень холодно, словно сестра Агаты распахнула все окна, как в знойный денек оюня. Артур вошел первым, подсвечивая себе дорогу масляной лампой. Из темноты стали появляться разные причудливые предметы, указывающие на несомненное наличие вкуса у хозяйки: декоративная вешалка из слоновой кости, предназначенная для верхней одежды, строгий ковер с геометрическими узорами на полу, высокие армутские вазы с узким горлышком, модный деревянный шкаф, искусственно состаренный, удобное кресло-качалка с пледом из мериноса в крупную клетку, старинные книги в красивых обложках, столы с инкрустациями и решительно ничего кричащего, вызывающего, яркого, как у госпожи Агаты. Просто, солидно, сдержанно, со вкусом, всюду образцовая чистота. Гостиная здесь была объединена с кухней, что тоже добавляло всей обстановке новизны и какой-то даже франтоватости.

– Недурно живет эта Лукреция, – тихим голосом проговорил Тод на ухо Артуру.

– Смотри, что это? – вдруг с любопытством спросил Артур, нагнувшись к полу. Он взял в руки предмет, который, казалось, приходился здесь не к месту – настолько инородным и странным он выглядел на фоне всеобщего порядка и чистоты. Тод посветил лампой.

– Игрушка детская, – предположил он.

– Не похоже, – возразил Артур. – Да и с чего бы у стареющей дамы были подобные игрушки?

Предмет, который юноша держал в руке, являлся красным флажком. Он небрежно валялся у обеденного стола, и поистине это была единственная вещь в доме госпожи Лукреции, которая находилась не на своем месте. Артур сунул любопытную находку себе в карман, чтобы потом поподробнее расспросить госпожу Агату.

– Нам нужно осмотреть все комнаты, – сказал он Тоду.

– Я только за. Надеюсь, хозяйки действительно нет дома, а то нам не поздоровится. Все-таки мы так бесцеремонно осматриваем чужой дом… Он, кстати, огромный. Мы что, будем заглядывать в каждую комнату? На это уйдет куча времени. Может, разделимся?

– Сомневаюсь, что это хорошая идея.

– Сомневаешься, потому что боишься, – задиристым голосом проговорил Тод, насмешливо подмигнув Артуру.

– Иди за мной и не выпендривайся. Здесь не соревнование за поощрительную улыбку Дианы.

– А за ее поцелуй?

– На это можешь даже не рассчитывать, – тихим, угрожающим голосом проговорил Артур, глядя Тоду прямо в глаза.

– Да ладно тебе, приятель, я пошутил, – насмешливо протянул Тод, впрочем, отступив все же на два шага от своего соперника.

– А я – нет, – сухо ответил ему Артур и, отвернувшись от Тода, продолжил исследовать помещение.

Комнат в доме действительно было великое множество, но ребята не смогли их осмотреть, так как те были заперты.

– Наверное, это гостевые, – предположил Артур. – Поэтому и закрыты. Жаль, что ж, пойдем наверх.

– Как скажешь, – с преувеличенным смирением проговорил Тод. – Ты же у нас главный.

Ребята поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. Красивая отделка стен из красного дерева и искусные полотна художников говорили о весьма солидном доходе госпожи Лукреции. Создавалось впечатление, что она зарабатывала куда больше своей сестрицы. На втором этаже опять можно было разглядеть эту дизайнерскую мысль: комнаты не были отделены между собой стенами и представляли одно огромное пространство, которое, вероятно, использовалось гостями постоялого двора в качестве игральной комнаты.

На невысоком зеленом столе рубашкой вверх лежали карты, рядом небрежно валялись кубики и несколько окурков от довольно крупных сигар. В углу стояло около десяти пустых бутылок винотеля, что говорило о веселом времяпрепровождении гостей госпожи Лукреции. Здесь уже ничто не напоминало о том строгом порядке, который царил внизу. Было видно, что эта комната была облюбована гостями, и они распоряжались ей по своему усмотрению, особенно не церемонясь и не следя за чистотой. Артур подошел к столу и стал внимательно разглядывать карты.

– Умеешь играть? – спросил он вдруг у Тода.

– Не-а, – протянул беруанец. – Несколько раз приятели предлагали мне сыграть на пару венгериков, но я не захотел. Пустая трата времени.

Артур молча взял в руку кубики и подбросил вверх. Один показался ему чуть тяжелее, и юноша вздрогнул от внезапно нахлынувших неприятных предчувствий.

– Здесь точно был Алан, – озабоченным голосом проговорил он.

– Откуда ты наверняка знаешь? – встрепенулся Тод, в мгновение ока сделавшись серьезным.

– Это его игральные кости. Он страстно любит азартные игры, но при этом не всегда готов проигрывать. Этот удачливый кубик, как он сам его называет, Алан носит с собой на тот случай, если захочет непременно обмануть кого-то…

– Артур, но ведь он должен был прийти в Троссард-Холл! Почему Алан вдруг оказался здесь, на этом постоялом дворе, в трех часах от Той-что-примыкает-к-лесу?!

– Я думаю, он и собирался в школу. Но по пути заблудился и, так же, как и мы, вышел на постоялый двор, решив здесь переночевать. Вероятно, тут уже находились те самые армуты, о которых нам рассказала госпожа Агата. Потом, как мне кажется, Алан не смог удержаться от того, чтобы не сыграть партию с гостями. Иначе откуда тогда здесь его кубик? Наверное, он даже использовал его, что, конечно, не могло понравиться тем армутам, если они обнаружили с его стороны обман. А потом… Не знаю, что потом. Но в какой-то момент Алан вдруг снимает с себя теплую одежду и выползает из дома. И дальше уже я ничего не понимаю…

– Если он выходил без одежды, то она должна лежать где-то здесь! – воскликнул Тод и сам бросился искать необходимые улики. Самоуверенного юношу, несмотря на некоторое его высокомерие по отношению к другим и шутливое соперничество с Артуром, тем не менее тоже сильно обеспокоила судьба Алана. Ему только сейчас пришла в голову мысль о том, что чудная история, рассказанная госпожой Агатой, вполне может оказаться началом необъяснимой трагедии.

Бесстрашные ребята без устали рылись в вещах госпожи Лукреции, однако, увы, безуспешно. Более ничего, принадлежавшего Алану, им не удалось обнаружить.

А потом неожиданно они отыскали и саму хозяйку. Она покойно сидела в кресле на третьем этаже своего роскошного особняка. Внешностью женщина совсем не походила на свою сестру, в ее чертах не было ничего птичьего, она казалась явно моложе и даже чуть более симпатичной, если этот эпитет вообще применим к уже почившему человеку. Когда Артур увидел при слабом свете своей лампы ее величавые покатые плечи, строгое лицо с пучком на затылке, закрытые глаза, будто алебастровые руки, смиренно покоившиеся на коленях, он сразу все понял. Друзья с минуту в полном молчании созерцали хозяйку дома: строгую, даже после своей смерти с достоинством себя державшую, немного угрюмую и в каком-то смысле очень подходившую этому скорбному месту.

– Она… спит? – неестественно слабым голосом пролепетал Тод. Самоуверенный беруанец в первый раз в своей жизни встретился со смертью лицом к лицу. Никогда ранее он не ощущал ее зловонный гнилостный запах, не видел так близко ее страшные очертания, никогда не задумывался даже о ней всерьез. Да разве и будет здоровый молодой человек, полный эгоистических и вместе с тем в какой-то степени иллюзорных мечтаний и надежд, уверенный в себе и своей силе, предаваться мыслям о бренности бытия? Вряд ли, но тем страшнее для него может статься эта первая встреча с неизбежностью, отрезвляющий опыт, который ему благодушно предоставит однажды жизнь. Когда Тод увидел спокойное и не лишенное даже какой-то приятности лицо госпожи Лукреции, вроде еще и относящееся к чему-то человеческому, живому, но в то же время уже ставшее иным, чужеродным и вместе с тем жутким, то он почувствовал страшную дурноту, которая охватила все его существо.

– В комнате холодно, – так же тихо сказал приятелю Артур. – Поэтому она почти не изменилась. Но… Нам придется осмотреть ее.

При этих словах лицо Тода сильно исказилось, ибо мальчик с трудом смог подавить внутри себя рвотный спазм.

– Я, пожалуй… Поищу еще вещи Алана, если ты не против, – медленно проговорил он, в панике отступая от хозяйки дома. Артур понимающе кивнул. Храбрый юноша уже много раз, в отличие от своего друга, видел смерть и даже сам находился на волоске от нее. Она не пугала его настолько, чтобы он сейчас был не в состоянии побороть отвращение и страх. Юноша внимательно рассматривал бедную госпожу Лукрецию, навеки почившую в своем собственном доме, который являлся теперь не чем иным, как мрачным склепом. Неужели Алана могла постигнуть такая же печальная участь? Мысль эта была невыносимо мучительной и причиняла ему боль.

Артур не находил на теле женщины каких-то видимых повреждений, от которых могла наступить смерть. Если бы не холодность ее рук, пожелтевшая сморщенная кожа на лице, отсутствие дыхания и характерный запах, можно было и впрямь предположить, что она спит у себя в кресле, отдыхая после тяжелой работы. Никаких ран, ушибов и травм не обнаруживалось. В этом деле действительно должен был разбираться опытный жандарм из Той-что-примыкает-к-лесу. После осмотра юноша подошел к Тоду.

– Ты в порядке? – участливо спросил у друга Артур, положив тому руку на плечо. Беруанец и впрямь выглядел прескверно.

– В порядке, – криво усмехнулся он. – Надеюсь, ты не думаешь, что я струсил?

– Нет.

– Напрасно. Я ведь на самом деле струхнул.

– Пошли, здесь мы больше ничего не найдем.

Друзья поспешили оставить негостеприимный дом. На улице их в нетерпении ждали Тин, Диана и Даниел.

– Наконец-то! – с жаром воскликнул Тин. – Мы уже хотели идти за вами! Ну что? Нашли что-нибудь?

Артур с сомнением кивнул головой.

– Что с тобой, Тод? – вдруг в тревоге воскликнула Диана. Беруанец ничего не ответил, а только судорожно отпрыгнул от нее к ближайшему дереву. Его в буквальном смысле слова выворачивало наизнанку.

– Пойдем в дом, – уставшим голосом предложил Артур. – Нам нужно все обсудить. Я нашел кубик Алана, а значит, увы, он и вправду останавливался здесь.

В обжитом доме госпожи Агаты, где весело горел камин, а перед ним на желтом половичке лениво грелся толстый рыжий кот, начисто стиралась из памяти жуткая встреча с покойницей. Хозяйка в нетерпении вышла навстречу ребятам. Лицо ее раскраснелось от тревоги, словно она догадывалась о том, какими будут вести.

– Проходите, мои милые, – добродушно проговорила она, однако, голос ее вздрогнул от едва прикрытого волнения. Усадив ребят на диван, она стала внимательно всматриваться в их лица, словно намереваясь прочитать мысли.

– Что… Вам удалось найти? – не выдержав, воскликнула Диана. Впрочем, зеленое лицо Тода вполне говорило само за себя.

– Мне жаль сообщать вам эту новость, – тихо сказал Артур. – Но вашей сестры уже нет в живых.

– Ах! – воскликнула хозяйка, всплеснув руками. Она готова была к такому повороту событий, однако все равно не смогла сдержать восклицания. Из ее птичьих голубых глаз полились слезы.

– Ах, я не любила свою сестру, но, право же, никогда не желала ей смерти! – с глубоким отчаянием воскликнула она. – Простите меня, птенчики, что отправила вас туда, я ведь совсем не думала… Вернее, может, и думала, но… Что же я говорю какой-то вздор! Мне уже давно стоило вызвать жандармов из Той-что-примыкает-к-лесу! А я все ждала, сидела, как испуганная наседка… И вот теперь уже поздно… – она в истерике вскочила на ноги и начала ходить из одного угла в другой, бормоча что-то про себя.

– Так вы… видели там… труп? – очень тихим и нерешительным голосом промямлил Даниел.

– Да, представь себе, – буркнул Тод, ужасно сердитый на самого себя за то, что не смог держаться достойно во время испытания.

– Что-то еще нашли? – опять спросила Диана, в нетерпении глядя на Артура. Девушка страшилась услышать дурные вести об Алане. Юноша молча достал из кармана своего плаща красный флажок.

– Детская игрушка? – в удивлении произнес Тин, который, сам того не ведая, в точности повторил слова Тода.

– Госпожа Агата! – умоляющим голосом обратился к хозяйке Артур. – Я понимаю, что сейчас не время вести расспросы, но… Вероятно, судьба нашего друга зависит от того, что вы сможете нам рассказать.

– Что ты хочешь услышать, соколик? – грустным голосом спросила тетушка Агата, утирая одной рукой слезы.

– Если можно, расскажите нам о том, почему вы вдруг решили открыть здесь постоялый двор, какие клиенты у вас были, а также еще немного опишите тех армутов, последних гостей вашей сестры.

– Это они убили ее, душегубы! – вдруг яростно воскликнула женщина.

– Почему вы так думаете?

– Потому что это были они, и никто другой!

– Разве армуты могли желать ее смерти?

– Ах, соколик, я не знаю. Я сама порой хотела ее смерти, но так это же не всерьез, понимаешь, о чем я? Как только мы покинули Мир чудес, всякая связь с армутами и их миром прервалась…

– Вы родом из Мира чудес?

– Да, мой птенчик. Славное время было. Я была замужем за одним плотником, Лукреция же связала себя узами с каким-то богачом, который в то время оплачивал все ее капризы, да и мои тоже, ведь тогда мы еще более или менее общались. Сейчас наши мужья уже давно почили, но, надо отдать им должное, они многое сделали для того, чтобы наша жизнь была обеспечена. В какой-то момент мой свояк задумал уйти из Мира чудес. Он отстроил нам в лесу два роскошных особняка, на том самом месте, где пролегает Большой конный тракт, по которому постоянно перемещаются армуты. Свою жену он действительно любил, меня же облагодетельствовал, ибо с появлением постоялого двора жизнь моя, прежде довольно скромная, приобрела совсем другой размах. Потом бедняга умер, как, впрочем, и мой почтенный муж, и мы с сестрой стали полноправными владелицами наших гостиниц. Клиенты у нас всегда имелись в достатке, и немалую долю из них составляли армуты, что, впрочем, неудивительно.

– А почему муж вашей сестры решил вдруг уйти из Мира чудес? – задумчиво поинтересовался Артур.

– Я не знаю, соколик. Город этот суетной, проказливый, приезжих много, гам стоит с утра до ночи. Ему, видно, хотелось тишины, покоя.

– А он сам армут?

– Да. Это мы с сестрой из деревни родом, он же нас оттуда и забрал в Мир чудес. Там уже я мужа своего встретила, тоже из армутов. Да что, впрочем, об этом говорить… А что касается недавних гостей моей сестры – я уже говорила, что это армуты. Хотя уверенности абсолютной на этот счет не имею. Кочевой народ не любит перемещаться поодиночке, обычно приезжают несколькими семьями, да так, что обе наших гостиницы до отказу забиты гостями. А тут всего пять человек. Но лошади, несомненно, были армутские.

– А вот этот предмет вам о чем-то говорит? – Артур показал ей найденную у госпожи Лукреции вещицу.

– Не знаю, у меня таких не было.

– А тот рыжеволосый юноша… Который тоже останавливался у вашей сестры? Вы не видели, как он к ней заехал? Он был один или, может, вместе с теми армутами?

– Нет, мой милый, его я не видела ранее. Только вот в тот памятный день, когда он, будто дикий зверь, стоял на четвереньках у нас в саду, в грязи, полураздетый, с безумным блеском в глазах.

– Он не был ранен? – с сильной тревогой поинтересовался Артур.

– Ах, я не знаю. Разве можно было понять, когда я так перепугалась? Но перемещался он странно, как-то нелепо. Да и сама ситуация была дикой! Прости меня, мой воробушек, я сейчас не очень хорошая рассказчица. Мне бы надо прийти в себя, а вам уже пора спать. Я вам выделила одну комнату с пятью кроватями, они уже застелены. Прямо по коридору и направо. А я пока тут побуду… Идите-идите.

Ребята, подгоняемые расстроенной хозяйкой, торопливо поднялись с дивана. Только сейчас, когда госпожа Агата заговорила об отдыхе, они вдруг подумали о том, что действительно ужасно устали. Слишком много событий произошло в самом начале их путешествия. Тод был бледен и молчалив, как после долгой болезни, Даниел выглядел испуганным, подобно затравленной куропатке, Тин был сильно опечален судьбой Алана, которая пока представлялась неизвестной и трагичной, Инк с нахмуренными бровями казался еще более отстраненным, нежели обычно, а Диана в сильном волнении сжимала руки, изредка бросая обеспокоенные взгляды на Артура.

Когда они зашли в сильно натопленную комнату, заботливо подготовленную для них гостеприимной хозяйкой, Тод, не говоря ни слова, прямо в одежде лег на одну из кроватей и тут же отвернулся от всех. Чувствовал он себя отвратительно. Диана подошла к нему и заботливо тронула за руку.

– Тод? Все нормально?

– Не знаю. Голова болит ужасно, – пожаловался юноша. – Как будто выпил несколько бутылей с винотелем.

– Завтра надо встать пораньше, – сказал всем Артур. – Я намереваюсь как можно скорее выйти к Той-что-примыкает-к-лесу. Может, Алан уже там?

– Что вы вообще думаете про всю эту историю? – вдруг спросил Тин.

– История прескверная! – взвыл Даниел Фук, находясь в состоянии близком к истерике. – Шли, шли. Никому зла не желали. И тут вдруг оказались вовлеченными в какую-то мрачную, темную…

– Не драматизируй, – философски проговорил Тин. – Пока мы не знаем, что с Аланом. А что касается бедной госпожи Лукреции, то тут уже ничего не поделаешь. Может, это необязательно было убийство. Арч, как ты думаешь?

– Кстати, вероятно, ты и прав. Я не нашел у нее никаких видимых повреждений. Сердечный приступ, как знать? Хотя если бы не эта история с армутами и человеком на четвереньках…

– Алан ведь опытный проводник. И умеет обращаться с оружием. Он бы не дал себя в обиду и уж наверняка смог себя защитить, – проговорила Диана, желая ободрить Артура.

– Да, но судя по рассказу Агаты… Он в тот день явно был не в лучшей форме, – с горечью ответил ее друг.

– Кстати, я тут подумал, – неожиданно проговорил Инк, который вообще все время предпочитал молчать. – А вдруг она врет, эта госпожа Агата?

– В каком смысле врет?

– Ну я просто заметил, – немного смущенно продолжил сероглазый юноша, – что поначалу она как-то скептически отзывалась о своей сестре. Без умолку твердила о своих плохих отношениях с ней. Сейчас же эта Агата рыдает навзрыд, как будто ближе сестры у нее никого и не было. Но при этом отчего она тянула и не вызывала жандармов, хотя любой нормальный человек в данной ситуации тут же отправил бы весточку в Ту-что-примыкает-к-лесу? Или, на худой конец, она могла сама сходить в дом к сестре и справиться о том, все ли в порядке. Удивительно, что заметив отсутствие сестры, она ничего не сделала, чтобы прояснить ситуацию.

– Зачем же она тогда нас с Артуром отправила к ней, умник? – не выдержал Тод, который всегда терял терпение, когда Инк начинал говорить.

– Не знаю, может, чтобы отвести от себя подозрения.

– То есть ты думаешь, это она сама сестрицу укокошила? И свалила все на приезжих армутов?

– Я что, похож, по-твоему, на частного сыщика? – насмешливо ответил Инк. – Я просто сделал предположение. И кстати, я преследовал этим определенную цель.

– Вот как? И какую же?

– Мне кажется, один из нас не должен сегодня спать, – задумчиво проговорил Инк. – Я не доверяю этому месту, а тем более самой хозяйке. Будет неплохо, если кто-нибудь останется начеку.

– Хорошая идея, – согласился Артур.

– Только вот кто? – жалобно протянул Даниел Фук.

– Мы с Артуром и так сегодня натерпелись, – отрезал Тод. – Если хочешь, можешь ты, Ик, или Дан.

– Я тоже могу подежурить, – с готовностью вызвалась Диана.

– Ты девчонка. Караулить должен мужчина, – ответил ей Тод.

– Вот как? – девушка насмешливо улыбнулась. – Тот самый, который не далее, как час назад, падал от слабости?

– Сегодня караулить будет Тин, – сказал Артур, разом прекратив все препирания. Юноша так сильно устал, что просто валился с ног. Еще и эта мучительная тревога за Алана не давала ему покоя.

– Если почувствуешь, что засыпаешь, разбуди Инка, он тебя сменит, – добавил он тихо, уже заворачиваясь в теплое пуховое одеяло. Тин громко вздохнул, однако перечить приятелю не осмелился. Он медленно задул все свечи в комнате, а затем по-армутски сел на свою постель, держа в руках старую масляную лампу.

– Эх, ребята, только вот чем бы мне себя занять, – ворчливо произнес он, своим нахохлившимся видом напоминая недовольного сыча на жердочке.

– Попробуй считать единорогов, – предложил ему добрый Даниел Фук, который, кстати, был безумно счастлив, что Артур избавил его от необходимости караулить всю ночь.

– Пока буду считать, я тысячу раз усну, – проворчал Тин, но ему уже никто не ответил.

Ребята быстро заснули, однако сон их был неспокойный и весьма тревожный.

Глава 9 Не забывай друга в душе твоей и не забывай его в имении твоем

Когда на следующее утро друзья поднялись, выяснилось, во-первых, что безответственный Тин самым возмутительным образом прекратил ночное дежурство: легкомысленный мальчик заснул на своем посту, и, кстати, будить его пришлось довольно грубо, ибо он все никак не хотел вставать с теплой постели. Во-вторых, оказалось, что Инк проявил несомненное благоразумие: сероглазый юноша не сомкнул глаз ночью, догадываясь, видимо, что от Тина будет мало проку.

– Спасибо, – с признательностью сказал ему Артур, увидев, как тот усиленно трет глаза, потемневшие от усталости. Инк лишь презрительно фыркнул в ответ.

Ребята умылись из ковша на улице и вернулись в дом, где их уже ждал горячий завтрак, который, впрочем, был гораздо более скудным и притом куда менее вкусным, нежели их вчерашний ужин. Кофе подгорел, равно как и блинчики, чай был отвратительно остывшим, творог – с явной кислинкой, а яйца, которые задумывались, вероятно, в виде омлета с помидорами, превратились в какую-то бесформенную массу. Чувствовалось, что хозяйка страшно расстроена последними событиями, и ей уже не терпится расстаться с гостями. Ребята и сами не желали задерживаться; наскоро запихнув в себя неаппетитную еду, они расплатились с тетушкой Агатой и вновь двинулись в путь.

– Как только прибудем в Ту-что-примыкает-к-лесу – тут же известим жандармов, – пообещал бедной женщине Артур.

– Ах, соколик, не нужно. Я уже ранним утром отправила голубей.

Хозяйка опустевшего двора стояла неподвижно, наблюдая за уходящими путниками. Затем она тяжело вздохнула и медленно, едва переваливаясь на своих пухлых ногах, неторопливо направилась к осиротевшему дому.

Погода сегодня благоволила путешествию: подморозило, грязи не было, вчерашняя бесконечная пурга прекратилась, а ветер утих. Когда путники спустились с холма, на котором стояли два дома-близнеца, Артур сказал друзьям:

– Я бы хотел еще обойти кругом этот холм. Вдруг удастся что-нибудь найти.

– Может, не стоит? – озабоченным голосом проговорил Даниел Фук, однако Диана легонько толкнула его в бок локтем.

– Хватит ныть, – жестко сказала она ему. – Он прав, мы действительно должны все тут осмотреть.

Артур с благодарностью улыбнулся прекрасной девушке. Порою ему казалось, что проницательная Диана читает его мысли, понимает все его мотивы до одного и, что самое главное, поддерживает во всех начинаниях. В ней юноша чувствовал неоценимую поддержку, и осознание этого факта окрыляло его, заставляя забывать все неприятности и невзгоды.

Путники шли по хрустящему снегу, стараясь не смотреть на мрачные строения на холме. От этих домов, право, веяло холодом. Два истукана одним только своим уродливым видом превращали лес в место скорби.

– Смотрите, а вот и Большой тракт, старушка не соврала! – живо воскликнул Тин, пытаясь выслужиться за свой недавний промах. Действительно, ребята ступили на широкую протоптанную дорогу, на которой отчетливо виднелись следы копыт и повозок.

– Значит, действительно, тут проезжают армуты. Все это не басни.

– И еще одна находка! – воскликнул вдруг Инк, подняв что-то с земли. Внимательный юноша сразу увидел этот предмет, так как тот сильно контрастировал с белым снегом.

– Опять загадочный флажок! – хмыкнул Тод, которому после вчерашнего сна заметно полегчало.

– Такой же. Аккурат в аккурат.

– Не понимаю, – задумчиво проговорил Артур. – Для каких целей он использовался? Не игрушка же это, в самом деле?

– Привлечь внимание, например, – заявил всезнающий Даниел. – Красный цвет нужен для того, чтобы его было видно на земле или на снегу. Но опять-таки, я могу ошибаться…

– Наверное, армуты используют их для чего-нибудь, – задумчиво согласилась с приятелем Диана. – А этот флажок мог выпасть, и по какой-то причине они его забыли.

– Если армуты используют их для привлечения внимания, может, для обозначения дороги, то для каких целей они понадобились в доме? – резонно заметил Тин, который всем сердцем обожал расследования.

– В Той-что-примыкает-к-лесу вся эта история должна проясниться, – сказал Артур. – Я очень волнуюсь за Алана; надеюсь, с ним не приключилась беда.

Погрустневшие ребята двинулись по компасу в сторону деревни. На этот раз они совсем не плутали и за какие-то два часа дошли до места своего назначения. Когда они покинули пределы негостеприимного леса, Артур вспомнил, что именно здесь он когда-то с Аланом и Тэнкой начал свой путь в сторону Кагилу. Сердце его сжалось от тревоги и нахлынувших воспоминаний.

– Какая чахлая местность! – воскликнул Тин, с интересом рассматривая покосившиеся домики.

– Тоже мне столичный житель! Привык, что все как в Беру! – съязвил Тод.

– Можно подумать, ты не столичный? – возмутился Тин.

– А у меня богатая фантазия, – нагло усмехнулся самоуверенный юноша. Казалось, вчерашний урок нисколечко не пошел ему на пользу.

– Смотрите, вот этот дом как будто уже давно покинут хозяевами! – опасливо проговорил Даниел, указывая своей щуплой ручкой на лачугу, накренившуюся до такой степени, что по ее покатой крыше можно было съезжать в сугроб на салазках.

– Тут почти все дома такие! – махнул рукой Артур. – Только в центре есть более-менее приличные. А вот особняк бабушки Грейды – пожалуй, лучшее строение из всех здесь имеющихся.

– Прямо-таки особняк?

– Скоро сам увидишь.

– Как жаль, что люди живут в такой нищете! – с грустью в голосе произнесла Диана.

– Так если бы в обществе не имелось никакого разделения по доходам, то вовсе никто не был бы доволен, так как сравнивать было бы не с чем. Все бы думали, что живут плохо. А так, благодаря вот таким беднякам, богачи, наблюдая несомненную разницу между собой и этими несчастными, могут чувствовать себя вполне счастливыми.

– Тод, ты рассуждаешь цинично! – воскликнула девушка.

– Среди богачей, кстати, тоже хватает несчастливых, – добавил Артур, вспомнив семейку господина Ролли.

– Я, может, только оттого выгляжу циничным, что слишком открыто обо всем сужу? – криво усмехнулся Тод. – По крайней мере, я не буду говорить, что мне кого-то жаль лишь для того, чтобы произвести на вас впечатление. Мои родители вкалывали без устали для того, чтобы обеспечить детям нормальную жизнь на дереве. Собственно, они получили то, ради чего старались – мы живем в Престижном графстве, не зная забот и тревог. Я думаю, что посеешь, то и получаешь взамен; так что эти бедняки сами виноваты в том, что влачат такое жалкое состояние.

– Если бы все было так однозначно, Тод, – с жаром возразила Диана. – Но, боюсь, не всегда люди становятся богатыми только благодаря собственным усилиям, так же как не всегда нищие оказываются в бедственном положении лишь из-за собственной лени и никчемности.

– Ваши темы для разговора наводят на меня сон, – пожаловался легкомысленный Тин, который вообще не любил особенно предаваться размышлениям.

– А у меня замерзли ноги… Кого-нибудь здесь это волнует? – жалобно подал голос Даниел Фук. – Нам еще долго идти?

– Почти пришли! – бодро провозгласил Артур, ибо ребята уже дошли до Собачьего тупичка. – Надеюсь, бабушка Грейда не забыла, как я выгляжу…

Смраденьская Та-что-примыкает-к-лесу почти не отличалась от оюньской: недостаток продовольствия, воды, освещения, благоустроенных дорог для повозок, загонов для скота – поистине во всем здесь остро ощущалась нехватка. Даже людей, казалось, не было в достаточном количестве, чтобы навести порядок. Ребята пришли в деревню к обеду, но не встретили ни одной живой души, ни одного детского крика, ни, на худой конец, собаки или кошки, полудохлой курицы или козы. На улицах лежали небольшие сугробы, стояли покосившиеся дома, доживающие свой век, одна лишь продовольственная лавка и полуразрушенный колодец с чистой водой.

Впрочем, особняк госпожи Грейды держал марку и не опускался до уровня чахлых домишек. По-прежнему из его трубы бодро шел дымок, а в саду был даже убран снег в две небольшие, уже почерневшие кучи.

– Недурно, – проговорил Тин, настроение которого менялось с неимоверной скоростью. Сначала, увидев полуразрушенные дома, юноша взгрустнул, ибо представил, что в такой местности его просто по определению не мог ждать вкусный обед. Затем его охватила надежда при многообещающем слове «особнячок». Потом апатия снова взяла свое, когда он в очередной раз своим взором наткнулся на какие-то гнилые развалины. Но особняк в Собачьем тупичке действительно выглядел недурно и мог даже оправдать чаяния Тина касаемо съедобности яств.

Артур несильно постучал в дверь; он отчетливо вспомнил тот момент, когда ночью, уставший от ходьбы и отчаявшийся от всех произошедших с ним событий, он впервые стоял у порога этого гостеприимного дома, подарившего ему друзей.

– Кто там? – послышался чей-то тихий проникновенный голос.

– Бабушка Грейда, это Артур, – скромно произнес юноша, наклонившись к замочной скважине. Дверь тут же распахнулась, но за ней стояла вовсе не почтенная старушка, которая встречала юношу в первый раз. Путникам открыла невысокая симпатичная девушка с шелковистыми золотистыми волосами до плеч. Она была, пожалуй, слишком стройной, однако худой ее все же не поворачивался назвать язык, лицо ее было красивым, изящным, покрытым нежным, едва заметным оюньским загаром, а особенно хорошо оно смотрелось в обрамлении светлых волос цвета колосьев ржи. Артур в немом изумлении уставился на девушку, а она, не выдержав, прыснула от смеха, всплеснув тонкими изящными руками.

– Это еще кто, Арч? – прошептал Тин своему приятелю, который был удивлен не меньше остальных.

– Ах, Артур, – нежным голоском лукаво проговорила девушка, – в первую нашу встречу ты принял меня за мальчика, а сейчас назвал бабушкой – право же, ты ко мне несправедлив!

– Тэнка! – только и смог проговорить обескураженный юноша, который сперва даже и не узнал свою старую подругу, ибо перемены, произошедшие с ней с момента их расставания в Кагилу, были столь разительны, что, право, в этих нежных загадочных чертах совсем не угадывался прежний грязный и вертлявый пацаненок.

– Нет, знаешь, «бабушка» мне нравится даже больше. Всегда мечтала, чтобы ты так меня назвал, – насмешливо проговорила Тэнка, отворив пошире дверь. – О, с тобой гости, – смущенно заметила она, ибо сперва все ее внимание было сконцентрировано на том, кто не так уж и давно окончательно и бесповоротно вскружил ей голову.

– Привет, – преувеличенно громко сказала ей Диана, резко обойдя Артура. Какое-то время сероглазая девушка дольше, чем того позволяли приличия, нагло рассматривала Тэнку. Конечно, если говорить честно, Диана выглядела куда красивее своей соперницы, однако сейчас, стоя друг напротив друга, они смотрелись изумительно: одна – темноволосая, высокая, с гордым надменным лицом и огромными серыми глазами, в которых светился вызов, другая – нежная, солнечная, с веснушками на лице, тонкая, изящная, с лукавой дерзкой улыбкой. Своим видом одна напоминала красивую волчицу, другая – степную лису, если, конечно, позволительно сравнивать людей с представителями животного мира.

– Значит, ты и есть та самая Тэнка? – чуть насмешливо протянула вдруг Диана.

Золотоволосая девушка смутилась от неожиданности.

– Та – это которая? – тихо проговорила она.

– По чьей вине Артур оказался в шатрах господина Ролли!

– Ди, прекрати, – прошептал ужасно сконфуженный юноша подруге. Впрочем, Тэнка быстро пришла в себя и без его вмешательства.

– А ты – та самая Диана, из-за которой он покинул безопасные стены Троссард-Холла и трижды был на волоске от гибели? – язвительным голосом проговорила она, смерив соперницу презрительным взглядом.

– Э-э. Диана – это Тэнка, Тэнка – это Диана. Надеюсь, вы подружитесь, девушки, – весело улыбаясь, проговорил Артур, смутно подозревая, что теперь им уж точно скучать не придется.

В небольшой предбанник ввалились Тин, Даниел, Инк и Тод; все они, как один, заинтересованно посмотрели на молодую хозяйку особнячка.

– Сколько гостей ты привел сегодня, Артур! Захотите-заходите, не стесняйтесь! – подбодрила она юношей, которые невероятно смутились при виде красивой девушки, неожиданно встретившей их вместо обещанной бабушки Грейды.

– Кажется, ты говорил, Арч, что она похожа на мальчика? – удивленно прошептал Тин на ухо Артуру. – Так вот, прости, приятель, но ты совершенно ничего не понимаешь… в мальчиках!

– Не стойте на пороге, проходите! – воскликнула Тэнка, приосанившись, словно она и впрямь была полноправной хозяйкой дома. Когда ребята робко прошли за ней на кухню, она гостеприимно усадила всех за стол и с присущей ей бесцеремонностью начала внимательно разглядывать гостей.

– Это мои друзья: Тин, Тод, Инк и Даниел, – представил остальных Артур.

– Хм, сколько красавчиков в один день! Мне это нравится куда больше, чем созерцать тебя одного, – прыснула со смеху наглая Тэнка, однако вдруг замерла, словно о чем-то спохватившись.

– Подождите-ка, а где же Алан?

При этих ее словах ребята как-то сразу погрустнели, вспомнив о своем пропавшем друге.

– Тэнка, я ждал его в Троссард-Холле, но он так и не появился. Я надеялся, что он в Той-что-примыкает-к-лесу… – ответил Артур, не желая сразу расстраивать девочку и рассказывать ей таинственную историю о мужчине на четвереньках.

– Так он ведь и правда отправился к тебе… Давно, кстати, около недели назад! – с небольшим беспокойством в голосе проговорила девушка. – Хотя, впрочем… Думаю, переживать на этот счет не стоит. Это ведь Алан. Он уже не раз попадал в различные передряги, но всегда при этом выходил сухим из воды. И потом, он так редко держит свое слово…

– А где же бабушка Грейда и Стелла? – поинтересовался Артур.

Золотоволосая девушка небрежно повела плечом.

– Они ушли на рынок за свежей курицей для рагу.

– Рагу? – воскликнул Тин воодушевленно. Душа его запела от сладостных предчувствий.

– Прекрасное рагу с овощами, томлеными в курдючном сале… Семейный, так сказать, рецепт.

– А мы перекусим чего-нибудь, пока будем их ждать? – с надеждой в голосе поинтересовался Тин, но Тэнка лишь скорчила дурашливую рожицу, вновь сделавшись похожей на того самого пацаненка в грязной майке.

– Прости, Тин. Тебя ведь так зовут, да? Но я совершенно не умею готовить. Да и не люблю, кстати, – простодушно объяснила она. – Могу, конечно, сделать вам горячего чая, но, думаю, насчет еды лучше все же не рисковать. Я искренне не хочу, чтобы кто-нибудь из вас отравился.

– Гм, – недовольно пробурчал Тин. Золотоволосая девушка сперва приглянулась ему, однако, услышав ее прямолинейное признание об отсутствии кулинарных навыков, он сразу решительно вычеркнул неумеху из списка претенденток на свою руку и сердце. Все более он склонялся к тому, что жена ему нужна не какая-нибудь там капризная русалка, или, что еще хуже, эта неженка, Тэнка, которая даже не обучена таким нехитрым женским премудростям, как готовка, а расторопная, хозяйственная, непременно пышнотелая дама, способная вполне прокормить своего вечно голодного мужа.

– Я думал, ты в Кагилу, – признался Артур. Тэнка опустила глаза и едва заметно покраснела.

– Я и была там… Но потом отец отправил меня в деревню. Ты знаешь, в лесу жить стало совсем опасно. Проклятые твари не дают нам покоя. Мы стали называть их руковолками; я как-то видела одно из этих существ. Внешне действительно напоминают огромных волков, но прямо из головы торчит лапа, почти как человеческая, только с длинными когтями. Жуть.

– Артур рассказывал нам про них, – с отвращением проговорил Даниел. – Как хорошо, что я еще пока с ними не встречался.

– А ты… Даниел, да? Тот самый храбрец, который вытащил друга из Желтого моря? Артур как-то упоминал твой геройский поступок.

Тщедушный юноша неожиданно покраснел до самых кончиков волос. Особенно ему стало стыдно в тот момент, когда в ответ на реплику девушки Инк вдруг как-то насмешливо и донельзя обидно фыркнул.

– А это что за фрукт? – прямо спросила неугомонная Тэнка, покосившись на сероглазого юношу.

– Это просто Ик, – с готовностью ответил ей Тод. – Довольно странная личность, которая по неизвестным причинам увязалась за нами.

– Тод, прекрати! Не надоело тебе еще все время его обижать! – воскликнула Диана, так как сам Инк продолжал молчать.

– А что? Я ведь правду говорю. Кто он такой? Он ничего нам не рассказал о себе.

– А кто ты такой, Тод, ты знаешь? – вдруг с какой-то горечью в голосе проговорил сероглазый юноша.

Тод немного смутился.

– Странный вопрос, – наконец вымолвил он.

– Вот когда найдешь на него ответ, тогда и сможешь приставать ко мне, – отрезал Инк.

– Я так рада вас всех видеть! – неожиданно воскликнула Тэнка. – Даже тебя, Диана, хотя, признаться, ты последняя, кого я мечтала бы принимать в своем доме.

– Гм, а ты всегда столь прямолинейна? – хмыкнула Диана, однако светловолосая девушка предпочла пропустить эту реплику мимо ушей.

– Какие у вас планы? Куда вы направляетесь? Алан успел мне рассказать про твои последующие приключения, Артур. Признаться, я была в совершенной ярости от его выходки! Обманом затащить тебя в Омарон и отдать этим душегубам, местным правителям! Я устроила ему самую настоящую трепку, можешь уж поверить! – весело трещала Тэнка.

– Мы идем в Мир чудес, – ответил девушке Артур.

Лицо Тэнки сильно омрачилось, ибо ее фантазия вновь воскресила те ужасы, которые ей пришлось пережить в шатре жестокого господина Ролли.

– Неужели туда? И зачем?

Артур вкратце рассказал подруге о своих планах, другие ребята тоже изредка вставляли свое слово.

– Ах, это, наверное, так опасно! – с едва уловимой тоской проговорила Тэнка, глядя на отважных друзей, решившихся на столь дальний путь, впрочем, во имя весьма благочестивой цели. – Сколько вы пробудете у нас?

– Думаю, завтра с утра будем выдвигаться в путь. Нам нельзя терять время. У тебя есть почтовые голуби? Я бы хотел арендовать для нас единорогов с повозкой на шесть человек.

– Я смотрю, ты подзаработал за время нашей разлуки, – насмешливо протянула Тэнка.

– Если бы ты видела, как он вкалывал день и ночь… Пока мы учились, между прочим, – вставил Тин.

– Я отправлю голубей сегодня же, – деловито ответила хозяйка. – Но все-таки… Может, вам следует дождаться возвращения Алана?

– Он вряд ли уже когда-либо сюда придет, – тяжело вздохнув, ответил вечно пессимистичный Даниел Фук. Артур под столом ощутимо пнул приятеля ногой, но Тэнка уже удивленно вскинула глаза.

– Что значит «вряд ли придет»? – непонимающе произнесла она.

– Скорее всего, его уже нет среди живых, – с грустью ответил прямодушный Даниел, так и не поняв, за что его пнул приятель.

– Он всегда представляет вещи в худшем свете. Это его кредо, – смущенно пояснил Артур. – На самом деле, мы не знаем, что с Аланом. Но кое-что нам удалось выяснить… – юноша вкратце рассказал таинственную историю, приключившуюся с ними на постоялом дворе госпожи Агаты. Лицо Тэнки сначала покраснело, а затем побледнело, как всегда бывало, когда она сильно волновалась.

– Это невероятно! Я имею в виду, что Алан, хоть всегда и любил выпить, но при этом он никогда не терял над собой контроля… В этом деле он не мог переборщить, и уж тем более ему совершенно несвойственно такое странное поведение! Может, это был не он?

– Я бы хотел, чтобы это было так, но я нашел в доме его игральный кубик, а значит, он действительно останавливался у сестер. Тем более, слова Агаты о рыжеволосом юноше… Насколько я знаю, рыжеволосых вообще не так много, это, своего рода, отличительная характеристика Алана!

– Но… Где же он сейчас? – слабым голосом произнесла Тэнка, и всем сразу стало ее жаль, даже Диане.

– Мы думаем, раз на постоялом дворе были армуты из Мира чудес, то и разгадку надо искать в этом городе, – пояснил Артур.

– А еще нам надо найти сестру Тода и пропуск, который позволит попасть в Тимпатру, да и все! – с иронией добавил Тин.

– С пропуском вам бы смог помочь Кирим!

– Да, я сам хотел про него спросить. Значит, он ушел из Кагилу?

Тэнка скривила презрительную рожицу и посмотрела куда-то себе под ноги.

– Да, ушел.

– Почему?

– Сказал, что не может жить вдали от родины и еще что-то в этом роде. Сентиментальная чепуха.

– Значит, у вас с ним… – осторожно начал Артур, но Тэнка фыркнула, не дав ему договорить.

– И быть ничего не могло. Он не в моем вкусе! Не знаю, что он там вбил себе в голову. Так или иначе, спустя какое-то время после того, как вы с Аланом ушли, Кирим сел на лошадь и ускакал в поисках своего ненаглядного Мира чудес. Видите ли, в подземелье ему жить не понравилось!.. Артур, я смотрю, у тебя на шее больше нет той ужасной татуировки!

– Мой друг, Индолас, убрал ее… Кстати, где он сам, я тоже не знаю.

– Такое впечатление, будто кто-то или что-то противодействует вашему походу, – задумчиво проговорила Тэнка.

– Я это чувствовал с самого начала, – самым мрачным голосом поделился с ней Даниел.

– Вот как?

– И даже еще раньше… Но разве стал бы кто меня слушать?

– Ах, Дан, прекрати! – в сердцах воскликнул Тод, которому уже порядком надоел заунывный тон приятеля.

– Артур, может, тебе стоит сегодня все-таки наведаться к жандармам? – вдруг спросила Диана, молчавшая до сих пор. Юноша в недоумении посмотрел на девушку.

– Я думаю, стоит сообщить о том, что произошло на постоялом дворе. Мы не знаем наверняка, вызвала ли Агата их к себе домой, но вместе с тем они могли бы начать разбираться во всей этой ситуации… И если мы не найдем Алана в Мире чудес, возможно, местные сыщики помогут разобраться в этом деле?

– Кстати, заметьте, госпожа Агата отчего-то не хотела, чтобы мы обращались к жандармам. Я чувствую, тут дело нечисто, – вставил подозрительный Инк.

– Я не могу идти, ребята, – с сомнением покачал головой Артур. – Полицаи начнут допрашивать меня, откуда я, что забыл в Той-что-примыкает-к-лесу… А у меня нет ни одного документа!

– Тогда сходи ты, Тод, – предложила прекрасная девушка.

– Ты права, Ди, надо, чтобы кто-нибудь сходил.

– Хорошо, я могу это сделать, – сказал Тод таким голосом, как будто оказывал всем неимоверную услугу.

– А я могу провести тебя туда, – тут же с готовностью проговорила Тэнка, которая тоже очень хотела поучаствовать во всеобщем деле.

Вдруг дверь щелкнула, и в дом кто-то неторопливо зашел.

– Тэнка, звездочка, у тебя гости? – прозвучал удивленный голос госпожи Грейды.

– Не говори им про Алана, – шепнул девочке Артур. – Нечего зря их волновать.

– Да, бабушка, посмотри, какие птенчики залетели к нам в гнездо! – громко проговорила Тэнка.

– Ах, Артур! – с жаром воскликнула благообразная старушка, пройдя на кухню. – Глянь, кто у нас в гостях, Стелла!

Пожилой мужчина неторопливо прошествовал за своей женой. На его лице сияла широкая улыбка, которая сразу же сбросила ему десяток лет.

– Наш мальчик! Как мы рады! – в голосе его звучала такая теплота, что не было никаких сомнений: Артура хозяин поприветствовал, как своего родного сына. – Какая честь принимать тебя! И твоих друзей, разумеется, – деликатно добавил глава семейства. Артур смущенно покраснел, однако по его глазам, светящимся от радости и удовольствия, тоже читалось, что он неимоверно счастлив вновь оказаться в кругу друзей.

– Тэнка, девочка, ты ведь накормила гостей?

– Не-а, бабуля, мы ждали тебя.

– Ах, негодница! Жаль, что телесные наказания отменили, тебя бы неплохо было выпороть! – строгим голосом проговорила бабушка Грейда. Но Тэнка лишь показала достопочтенной родственнице язык, что тоже, несомненно, было в ее стиле. Хозяйка дома неодобрительно вздохнула и торопливо принялась за стряпню, что необычайно воодушевило всех, а более всего – голодного Тина.

– На завтрак в гостинице я съел лишь один подгорелый блин, – жалобным голосом пожаловался мальчик бабушке Грейде, в лице которой он увидел свою заступницу.

– Ах ты, бедняжка! – воскликнула сердобольная женщина. – И неужели потом не перекусывал? Ни крошки?

– Ни единой, – ответил Тин драматично и торжественно, словно давал клятву при присяге. Остальные ребята, не сдержавшись, прыснули со смеху, так как мальчик со светлым чубчиком на лбу, как и всегда, придерживался своей обычной линии поведения. Но, надо отдать Тину должное, его жалобы возымели свое действие, ибо еда появилась на столе так быстро, насколько это вообще возможно.

Рагу, конечно, еще готовилось, но это не помешало хозяйке выставить соленую селедку с картошкой, маринованные помидоры с чесноком, домашнее сало и прочие деревенские деликатесы. После сытного обеда Тод с Тэнкой ушли в местную жандармерию поведать о случившемся на постоялом дворе. Они пришли только спустя пару часов, впрочем, вполне удачно подоспев к ужину. Зайдя в дом, Тод со вздохом плюхнулся за стол.

– Ну что, какие новости? – поинтересовался любопытный Тин.

– Наверняка плохие, – с самым сумрачным видом ответил за Тода Даниел, глубоко вздохнув.

Беруанец небрежно пожал плечами.

– Мы выяснили, что с постоялого двора госпожи Агаты не было никаких весточек. Голуби не прилетали, а значит она все-таки их не отправляла, хотя нас уверяла в обратном.

– Это неудивительно, – насмешливо хмыкнул Инк. – Я сразу раскусил эту чудную Агату.

– Да, ты же у нас заправский сыщик, Ик.

– А что про Алана?

– Совершенно ничего. Сегодня же жандарм наведается на постоялый двор и разнюхает, что к чему. Однако я сомневаюсь, что ему удастся найти больше того, что отыскали мы.

– Какая это все-таки невероятная история, – задумчиво проговорила Диана, но Тэнка вдруг неожиданно разозлилась.

– Тебе, может, и невероятно, но я жутко переживаю за своего брата!

– Неужели ты думаешь, что мы за него не переживаем? – сердито возразила ей Диана. «Что за легкомысленная блондинка!» – в раздражении подумалось ей.

– Девушки, не ссорьтесь, это до добра не доведет, – со значением проговорил Даниел Фук.

Ребята вновь поели, не забыв при этом поблагодарить гостеприимную бабушку Грейду. А после еды Тэнка предложила гостям сыграть в игру, чтобы как-то скоротать время. Игра называлась «Скажи мне, кто твой единорог, и я скажу тебе, кто ты».

Суть ее заключалась в следующем. Все садились в круг, лицом друг к другу. Один из игроков брал в руки небольшую фигурку единорога из глины. Он должен был кинуть ее любому другому игроку, не забыв при этом быстро задать вопрос, который мог касаться любых областей, кроме, разумеется, самых интимных. Тот, кто ловил фигурку, должен был так же быстро ответить на вопрос, а потом кинуть следующему. Любая задержка забирала у игрока бал, а быстрый ответ, наоборот, добавлял очков. Суть была в том, чтобы набрать как можно больше баллов, поэтому игроки старались придумывать сложные, порою даже бестактные вопросы. Победитель получал звание самого открытого и общительного человека, в то время как проигравший, по результатам игры, считался совершенно нелюдимым. Ребята с удовольствием согласились поиграть, правда, не все. Инк, например, явно хотел увильнуть, но Тэнка сама попросила сероглазого юношу, и он не смог напрямую отказать хозяйке особнячка.

Друзья играли в столовой, недалеко от разожженного камина, окруженные напитками горячего Ваах-лаба, и обстановка была самой расслабленной и умиротворенной, ибо все старались не думать сейчас об Алане, чтобы не портить настроение себе и другим. Через некоторое время Стелла принес гостям настойку на базе клюквы и морошки.

– Собственного приготовления, – улыбаясь, проговорил он. – Только хозяйке ни слова! Небольшой градус имеется, но, думаю, вам не повредит, – с этими словами он заговорщицки подмигнул ребятам и тактично оставил их одних.

Тод налил себе напиток прямо в чай и с удовольствием отпил.

– Знатная настойка! – был его вердикт. Затем юноша дал попробовать всем остальным. Ребята развеселились и начали игру. Первой, на правах хозяйки, кидала единорога Тэнка.

– Твой самый храбрый поступок в жизни? – этот вопрос относился к Даниелу. Скромный мальчик немного покраснел, однако тут же вывернулся.

– Знакомство с Артуром, – весело проговорил он, отчего сам Артур насмешливо хмыкнул.

– Тебе еще повезло, что ты не шел с ним до Беру, – скорчила веселую рожицу Тэнка.

– Разве во время путешествия кто-нибудь умер? – шутливо проговорил Артур.

– Нет, но, по-моему, все мы были близки к этому!

– Почему ты ушел из школы, Инк? – прозвучал следующий вопрос.

Сероглазый мальчик сглотнул слюну, видимо, совершенно не желая честно отвечать на этот вопрос. Однако он все-таки ответил, почему-то только не Даниелу, а Артуру.

– По просьбе матери, – серьезно сказал он. – Твой лучший друг? – вопрос обращался к Тоду.

– Даниел, – с улыбкой ответил Тод. Здесь ему даже не пришлось ничего придумывать.

– Сидит ли в настоящий момент тот, в кого ты влюблена? – вопрос к Диане выглядел не таким уж и странным, особенно если учесть, что сам Тод сидел на полу у камина, а Артур стоял на ногах, небрежно прислонившись к креслу.

Девушка широко улыбнулась.

– Нет, Тод, не сидит, ведь он не преступник, – насмешливо протянула она.

– О чем ты думаешь, Артур?

– О том, что чай из листьев Ваах-лаба вкуснее этой отвратительной настойки. Твое самое большое в жизни приключение, Тин?

– О, как я однажды попробовал бычьи яйца в собственном соку – отвратное, хочу сказать, блюдо. Тэнка, почему ты не любишь готовить?

– Мне лень. А еще мне кажется, что это делает меня похожей на старую домохозяйку, а я всегда мечтала быть путешественницей.

– Детка, я все слышу! – раздался откуда-то недовольный голос госпожи Грейды, и ребята прыснули со смеху.

– Как она умудряется подслушивать! – пожаловалась Тэнка.

– И это я тоже слышу, дорогая!

– Диана, почему ты не осталась жить в Кагилу? – немного насмешливо спросила Тэнка, в упор глядя девушке в глаза. Казалось, она вполне осознавала, что этот вопрос будет для нее неудобным.

– Предпочитаю жить на земле, а не под ней. Даниел, какой твой самый большой страх?

– О! – воодушевился мальчик. На эту тему он мог говорить очень долго, она для него была поистине неисчерпаемой. – Я, конечно, мог бы назвать пауков, так как являюсь тем еще арахнофобом. Но если серьезно, то я боюсь, что никто не придет мне на помощь в трудный момент, – честно признался он. – Ты сильно переживал, что без дозволения родителей идешь с Артуром, Тин?

– Э-э… Честно сказать, да. И не только потому, что я заставляю их волноваться. Я поставил крест на своей учебе и безоблачной жизни на дереве.

– Тин, еще немного, и пойдешь обратно в Троссард-Холл, – шутливо пригрозил ему Артур.

– Но я подумал, – продолжил мальчик с чубчиком на голове, – на что мне внешняя безоблачность, когда внутри меня будет бушевать ураган совести? Ведь я каждую секунду бы думал о том, что не смог поддержать друга в трудный момент. А на самом деле, как говорится, не имей сто гнездимов, а имей сто друзей! Артур, откуда ты берешь силу двигаться вперед?

Артур улыбнулся и дурашливо закатил глаза.

– Тин, а откуда ты берешь силу на то, чтобы поглощать столько сладкого?

– Так нечестно, минус бал тебе! – воскликнула Тэнка.

– Ладно, ладно! Я стараюсь руководствоваться принципом любви в своей жизни – любви, разумеется, в широком ее значении. Осознанием того, что я поступаю с другими так, как я хотел бы, чтобы поступали со мной, и дает мне эту силу. Удовлетворен, Тин?

– Это уже вопрос? Если вопрос, то я ни капельки не удовлетворен, так как представляю, сколько мне еще предстоит пройти, причем при полном отсутствии еды!

– Такого еще не было, не ври.

– Будет обязательно, – мрачно подытожил Дан.

– Итак, мой вопрос, – задумался Артур и кинул единорога Тоду. – Тебе можно доверять?

– Для ответа на этот вопрос поставь запятую в следующей фразе: «Доверять нельзя обмануть», – осклабился в ухмылке беруанец. – Ик, кто дал тебе такое странное имя?

– Мой отец, – отрывистым голосом проговорил сероглазый юноша.

– Разве он не учил тебя, что нельзя бросать школу в начале учебного года?

– Он умер.

Тут же воцарилась минутная тишина. Тод виновато покраснел.

– Прости меня, приятель. Я, честное слово, все никак не привыкну к тому, что надо сначала думать, а потом говорить, и никак не наоборот.

– И я даже знаю, почему, – решила перевести все в шутку Диана. – Кто-то вообще не думает.

– Ты, как всегда, права, – развел руками Тод.

Ребята прекратили игру; настроение неожиданно испортилось, вдобавок всем уже хотелось спать, особенно после фирменной настойки дедушки Стеллы.

Следующий день обещал быть насыщенным и тяжелым, ибо Мир чудес относился к тем городам, которые могут за несколько часов вытянуть из человека все соки, всю его жизненную энергию, а также полностью опустошить кошелек.

Глава 10 Кто крал, впредь не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся

На следующее утро отважных путешественников уже ждали единороги-перевозчики. Они в нетерпении стояли у кривоватого входа в особнячок, широко расставив длинные мускулистые ноги, и готовые немедленно отправиться в путь. За их могучими спинами виднелась франтоватая карета из оливкового дерева с инкрустациями из цветной смальты, даже слишком вместительная для шестерых. На ее резной дверце была выведена на старинный манер многообещающая надпись: «Летучий фрегат». Казалось, в карету спокойно поместятся десять взрослых человек, а также несколько тощих коз в придачу. У одного единорога на шее красовался ошейник, к которому чьей-то заботливой рукой был прикреплен счет за повозку. «Шестьдесят венгериков» – значилось на пергаментной бумажке, скрепленной печатью. Солидная сумма, за которую можно было шесть дней останавливаться на постоялых дворах. Впрочем, к чему нужны гостиницы, когда летающий перевозчик способен довезти куда угодно, кроме, разве что, Тимпатру.

Как же эти гордые свободолюбивые животные соглашались на подобную работу? Здесь надо отметить, что белые породы в принципе неплохо уживались с людьми. Тем более, в последнее время в Беру стали пытаться разводить белых единорогов; взращенные в неволе и никогда доселе не знавшие иной жизни, они вполне безропотно принимали свою судьбу. За ведро с морковками эти славные работники, не знающие жадности, могли пойти на все, что угодно. Беруанских транспортировочных компаний было не так уж и много – пока всего одна, именовавшаяся «Летучий фрегат», у которой было специальное разрешение короля на разведение и содержание белых единорогов.

Компания, пользуясь отсутствием конкурентов, разбогатела в кратчайшие сроки, и немудрено, ведь ее работники были, пожалуй, самой дешевой силой в Беру. Они не требовали платы, кроме морковок, помимо этого, когда имеешь дело с единорогом, извозчики не нужны – достаточно было просто подойти к животному и четко назвать пункт своего назначения. Белые трудяги знали почти все крупные людские города, относящиеся к Беруанскому королевству, а также несколько деревень, среди которых была и Та-что-примыкает-к-лесу, как самая ближайшая к Троссард-Холлу и Большому тракту.

Этим утром ребята завтракали без госпожи Грейды и Стеллы, которые на рассвете ушли куда-то по своим делам. В итоге обязанность по приготовлению пищи целиком и полностью легла на хрупкие плечи Тэнки. Это было весьма забавно и даже занятно, ибо белокурая девушка, хоть и старалась всячески услужить гостям, но делала это настолько нелепо и неуклюже, что умудрилась досадить всем без исключения. Началось все с того, что она пролила на Тода горячий кофе, который был, кстати, совсем никудышным по вкусу и напоминал речной песок, разведенный с водой. Даниела она нечаянно измазала в овсяной каше, которая получилась настолько вязкой, что в ней могла вертикально стоять ложка. Когда Диана попробовала Тэнкину яичницу, лицо ее чуть покраснело, губы непроизвольно скривились, и она, отложив в сторону сей кулинарный шедевр, решительно встала со своего места.

– Сядь, – в раздражении проговорила она Тэнке, которая в панике металась от одного блюда к другому, в итоге забывая про оба и переключаясь на третье. – Я сама все приготовлю.

Тэнка оскорбленно фыркнула. Лицо белокурой девушки раскраснелось от жара печи, глаза слезились, длинные волосы ей нестерпимо мешали, попадая во все блюда, за которые она бралась. Она благоразумно не стала перечить Диане, так как та, в общем-то, спасла ее от окончательного провала. Благодаря содействию Дианы завтрак прошел более-менее удовлетворительно, так что даже Тин остался доволен.

После еды ребята наскоро взвалили на плечи свои тюки и направились к единорогам. Они еще вчера вечером попрощались с хозяевами особнячка; бабушка Грейда взяла у Артура обещание, что если тому доведется вновь проходить мимо Той-что-примыкает-к-лесу, он непременно заглянет к ним в гости.

– Какая роскошная карета! – не сдержавшись, присвистнул Даниел. – Как будто мы – посланцы короля!

– Цена тоже соответствующая, – со вздохом проговорил Тин, косясь на Артура. – Тебе ведь это по карману, Арч?

– Вполне. Только я не пойму, почему она такая большая? Я вроде просил Тэнку, чтобы… – юноша не успел договорить, так как прямо перед его носом пролетели три здоровенных тюка с вещами и с внушающим стуком упали на дно кареты.

– Там все необходимое, – невинно пояснила Тэнка. – Теплая одежда, кое-какая провизия, лекарства, спальник…

– Исключено! – в один голос, не сговариваясь, проговорили Артур с Дианой.

– А я у вас и не спрашиваю разрешения! – огрызнулась Тэнка. – Даниел, ты ведь не против, если я пойду с вами? С таким храбрецом, как ты, мне уж точно нечего бояться!

– Э-э-э… Я, собственно, – замялся вечный пессимист, ужасно удивившись, что красивая девушка обратилась вдруг к нему, как если бы он действительно занимал какое-то значимое место в их маленьком отряде.

– Он тоже против! – за Даниела ответил Артур, однако тщедушный юноша неожиданно активно запротестовал:

– Отнюдь! То есть я хотел сказать, что не вижу ничего дурного в том, чтобы она полетела с нами… В конце концов, как только она найдет брата, то сразу же вернется в Ту-что-примыкает-к-лесу, правда ведь?

– Разумеется! – самым серьезным тоном проговорила Тэнка и сделала умоляющие глаза.

– Это не развлекательное путешествие! – суровым голосом возразил Артур. – Тэнка, ты уж извини, но никто с тобой носиться не будет. Мне нужно помочь отцу, а вашими жизнями рисковать я не намерен.

– Я останусь, только если все остальные последуют моему примеру! – капризным голосом заявила упрямая девочка, даже притопнув при этом ногой.

– Я не хочу ее брать! – в сердцах воскликнула Диана.

– Может, ты еще не поняла, но меня так же заботит его жизнь, как и тебя! И не надо строить тут единственную, кто действительно может помочь Артуру! Тем более, мне и правда нужно найти Алана. Если я останусь, то сойду с ума от беспокойства. Инк, ты тоже против?

– Мне абсолютно все равно, – безразличным голосом проговорил сероглазый юноша, лениво залезая в карету.

– Тод?

Беруанец покосился на Диану, чье выражение лица довольно ясно показывало ему, какой ответ будет в этом случае предпочтительнее, однако упрямец решил сделать назло, ибо в его голову закралась соблазнительная мысль о том, что Артур, может, в конечном итоге выберет Тэнку, а Диану оставит ему.

– У нас в команде явный мужской перевес, будет неплохо разбавить эту компанию женским обществом.

– Тин?

Юноша со светлым чубчиком пожал плечами.

– Прости меня за прямоту, Тэнка, но что, собственно, ты умеешь? У нас в отряде нет ненужных людей.

– Неважно, что Тэнка умеет. Если она и будет какое-то время с нами, то лишь до встречи с Аланом, – сказал Артур, и в голосе его послышались жесткие нотки. – Он, конечно, тоже собирался идти с нами, но раз Тэнка непременно хочет поучаствовать, то Алану придется отвезти ее обратно. То есть она с нами только до Мира чудес, так как я надеюсь встретить Алана именно там. Тэнка, ты согласна?

– Согласна! – с жаром воскликнула девочка. – О, я на все согласна, только возьмите меня сейчас с собой! Мне так надоела однообразная жизнь в деревне!

– Она лишь оттого однообразна, что ты думаешь только о себе, – с совершенным презрением проговорила Диана. – Да еще тебе хватает совести оставить бабушку Грейду и Стеллу!

– Я еще вчера сказала бабуле, что вы завезете меня в Кагилу. Они и сами уже намеревались меня туда отправить, так как родители соскучились по мне. Я должна была пожить у них неделю, а потом вновь вернуться в деревню, где все-таки сейчас менее опасно.

Поняв, что более спорить бесполезно, Артур махнул рукой и подошел к единорогам.

– Мир чудес, – раздельно проговорил он, хоть и знал, что, возможно, дивные животные вполне могут читать его мысли.

Юноша не хотел терять время, и потом, он был уверен в том, что оставит упрямую девчонку в Мире чудес на попечение Алана. Чем больше Артур думал про свое путешествие, тем более склонялся к тому, что нужно сократить их отряд по максимуму. Он еще не знал, где окончательно расстанется с ребятами, но сердцем предчувствовал, что такой момент обязательно настанет.

– Ах, Даниел, я так рада, спасибо тебе за поддержку! – растроганно проговорила Тэнка, глядя в глаза субтильному юноше, который тут же покраснел с головы до пят.

– Я тоже, признаться, рад, – немного высокопарно проговорил он, этими своими словами вызывая в Артуре страстное желание надавать тому тумаков. – Заходи в карету, я помогу тебе, – галантно проговорил Даниел, подставляя руку своей даме.

– Да ты просто душка, – хихикнула Тэнка.

Через какое-то время храбрые путешественники, наконец-то, поднялись в воздух и полетели в неизвестном направлении. Вернее, неизвестным оно представлялось только им самим, а единороги очень даже понимали, куда держат путь. Артур догадывался, что кочевники находятся недалеко от Полидексы, но не знал наверняка, что Мир чудес на время смрадня надолго останавливался в самом степном городе: он как бы вливался в него, но с особого разрешения, разумеется, полидексян.

Впрочем, степные жители были только рады гостям-кочевникам. За время похода армуты приобрели великое множество диковинных вещиц из разных концов Беруанского Королевства; они действительно многое могли предложить искушенным полидексянам. Товарооборот будет проходить весь смрадень, а потом армуты вновь двинутся в путь по Большому конному тракту.

Путники летели очень долго, целый день, изредка делая вынужденные остановки. Несколько раз Даниела укачивало, а Тэнка, с искренним сочувствием глядя на его сморщенное зеленое лицо, давала ему понюхать сушеной мяты, которую предусмотрительно взяла с собой. Диана не разговаривала с соперницей и вообще всячески игнорировала, Артур с интересом наблюдал за мелькающими пейзажами, Инк сидел прямо, не шелохнувшись, в одной позе всю дорогу, в то время как Тин, напротив, постоянно ерзал на месте и в нетерпении спрашивал:

– Долго нам еще? Арч, ты не видишь кочевников? Ты совсем их не видишь? Даже капелюшечку? Даже на единомиллиметрик? – в итоге неугомонный юноша так достал Артура, что тот решил поменяться с ним местами, и всю оставшуюся часть дороги Тин с беспокойным интересом смотрел на проплывавшие под ними полуразвалившиеся деревеньки, густые леса и змеистые речки.

В какой-то момент местность сильно поменялась. Воздух стал гораздо теплее, будто смрадень отодвинулся назад, деревья исчезли, уступив место бескрайним волнистым барханам. Здесь еще не выпадал снег, и человек с хорошим зрением мог бы разглядеть далеко внизу пожухлый от солнца серебристый ковыль. В Полидексе продолжался теплый оюнь, смрадень же начинался гораздо позже и по времени длился меньше, чем в окрестностях Беру. Так как ребята летели высоко, где все еще было прохладно, они не могли в полной мере оценить, насколько изменился климат. Однако, когда ближе к вечеру они стали снижаться, друзья вдруг почувствовали, что одеты слишком тепло.

– Ах, никогда в жизни я не видел такой красоты! – вдруг тихим мечтательным голосом произнес Тод, глянув в окно кареты. Розовое марево от заходящего солнца освещало бескрайнюю, как само море, степь, по цвету сейчас напоминавшую кораллы, обитавшие на мелководье. Песчаные холмы с розоватыми гребнями, подобно могучим волнам, степенно находили друг на друга; серебристая рябь дикорастущих злаков, скрюченные растения, похожие на уродливых рыб, дикие табуны лошадей, вспенивающих своими могучими копытами золотистый песок, еще теплый ветер, приносивший ароматы полыни и только что приготовленной баранины и замерший над барханами безмолвный беркут, алчным взглядом обозревающий свои бескрайние владения, – все представлялось прекрасным и удивительным, а в особенности ребятам, которые в своей жизни пока еще так мало путешествовали.

– Ты прав, это невероятно! – согласилась с ним Диана, которая с волнением прильнула к окошку кареты и вглядывалась в даль.

– Че-пу-ха! – презрительно скривил губы Инк.

– Тебя ничем не удивишь, да, Ик? – язвительно сказал мальчику Тод.

– Я, в отличие от тебя, не сидел на дереве, как курица на насесте, а много путешествовал. Чересчур много.

– Ты был в Полидексе? – с живым интересом спросил у него Артур.

– После Тимпатру Полидекса уже не воспринимается как нечто чудесное, – признался сероглазый юноша.

– Ах, Инк, расскажи, как там, в Тимпатру! – воскликнула любопытная Тэнка.

– Есть вещи, о которых много говорят, но все слова при этом выглядят лишь пустым сотрясанием воздуха. Надо это пережить, чтобы действительно прочувствовать.

– Слишком уж загадочно звучит, – недовольно фыркнула Тэнка. Капризная девочка не любила, когда кто-то поступал не так, как ей хотелось, а сейчас она страстно желала послушать о таинственном городе-призраке.

Между тем, путники все приближались к Полидексе, одному из самых больших людских поселений в здешних краях. Уже можно было разглядеть приземистые дома, представляющие собой каркасные куполообразные жилища с войлочным покрытием. Их легко можно было разобрать и вновь собрать, однако Полидекса, в отличие от Мира чудес, не была кочевым городом. Людям здесь не приходилось постоянно менять свое расположение, и дома обычно редко разбирались.

Впрочем, иногда ситуация требовала неких перемещений – сильные песчаные бури были способны согнать людей с насиженного места с целью поиска убежища. Именно на эти случаи войлочные дома создавались удобными для транспортировки и сборки. У каждого шатра был свой цвет; за счет этого с высоты казалось, что внизу на песках сияет радуга. Некоторые палатки выглядели совсем уж изыскано и роскошно, так как на их наклоненных стенах были мастерски расшиты золотистые птицы, цветы, прекрасные девушки и юноши.

– Я уже насчитал около двадцати цветов! Прямо как в цирке! – хмыкнул Тин, созерцая чудные войлочные жилища.

– Полидексян можно понять. Посмотри, какая вокруг однообразная природа. Конечно, им хочется ярких красок! – с какой-то ностальгией вздохнул Даниел Фук.

Город казался почти таким же бескрайним, как и сама степь. Ребята уже начали сомневаться в том, что в сонме этих круглых куполообразных домов можно отыскать сам Мир чудес, которого хищная Полидекса, казалось, поглотила с потрохами, не оставив ни малейшего следа от приземистых армутских лошадей, улиц, завешанных платками, чадных таверн и роскошных шатров богачей. Здесь армуты были лишь чужаками, пришельцами без права на собственную идентичность.

Что ж, в каком-то смысле все вышесказанное являлось правдой, но лишь наполовину. Очень скоро сами ребята в этом убедились. Они воочию увидели Мир чудес, ибо он явно выделялся на фоне Полидексы. Так, шатры армутов все-таки имели совершенно другую конструкцию, нежели полукруглые войлочные жилища, которые, кстати, полидексяне называли «хабитами». У каждого хабита был предусмотрен деревянный решетчатый каркас, на который сверху, соответственно, натягивался войлок. В центре купола делалось специальное отверстие для отвода дыма из помещения.

У армутов же стены шатров изготовлялись изо льна, по форме дома кочевников были квадратными, никаких отверстий для дымоотвода там не имелось, тона в основном преобладали коричневые и бежевые, под цвет песка. Дома армутов предназначались для жаркого климата; в периоды дождей и холодов кочевники жили в своих деревянных повозках. Город, каким его видел Артур, являлся глазу только в самых жарких местах, где жителям не требовалось защищать себя от непогоды. Улицы у армутов были узкие, завешанные платками и заставленные всякими товарами, у полидексян же, напротив, между домами имелось много пространства для прогулок. Жители степного города не любили торгашей и сами торговали неохотно; они делали исключение только для армутов, но лишь на время смрадня.

Желтолицые полидексяне были немногословны, медлительны, говорили тихо, при этом чуть растягивая слова, почти никогда не жестикулировали, ибо каждый жест для них означал сказанное слово – а словами они не любили разбрасываться. Армуты, напротив, общались между собой на повышенных тонах, жестикулировали с неимоверной интенсивностью, торговали яростно и всем сердцем ненавидели всякую медлительность и сонливость. И вот теперь два таких разных народа оказались бок о бок; стан армутов просматривался даже сверху.

Мир чудес был со всех сторон отделен деревянными повозками; внутри же все выглядело почти, как и прежде: узкие улицы, сонмы сновавших по делам людей, запыленные полотняные двери таверн и яркие пятна изысканных товаров. Пока непогода еще не пришла в Полидексу, армуты вполне могли себе позволить жить в своих шатрах, однако с приходом смрадня им приходилось брать в аренду утепленные хабиты соседей.

С высоты птичьего полета город кочевников напоминал темное пятно на красивой разноцветной рубашке богача, муравейник в чужом саду, уродливую бородавку на лице у прекрасной девушки.

Единороги стали стремительно снижаться, направляясь в самый центр Мира чудес. Никто не остановил их, ибо и полидексяне, и армуты очень хорошо знали уже зарекомендовавшую себя крупную беруанскую компанию «Летучий фрегат». Перевозчики беспрепятственно приземлились на небольшой площади с неработающим фонтаном посередине, со всех сторон окруженной чьими-то торговыми лавочками.

Здесь сновало много разного сброда, несмотря на приближающийся вечер. На пришельцев сразу же обратили внимание; торговцы напряглись, будто гончие, заприметившие добычу. Хитрецы отчетливо понимали: раз у людей есть деньги на такую прекрасную вместительную карету, то, стало быть, они не откажутся потратить не менее значительную сумму на их дорогие товары ручной работы.

– Не обращайте на них внимания, – предупредил друзей Артур. – И держитесь вместе. Тут очень легко заплутать.

Ребята, шатаясь от долгого переезда, стали неуклюже вылезать из кареты. Они провели в ней практически весь день, от долгого сидения у них ужасно затекли ноги. Неповоротливый Даниел Фук, спускаясь вниз, неловко споткнулся и угодил прямиком в объятия какому-то загорелому армуту с тонкой линией усиков над верхней губой, который, еще только увидев приближение незнакомцев, предусмотрительно вышел из-за своего аккуратного деревянного прилавка, где в полураскрытых тканевых мешочках лежал длиннозерный рис, по неизвестной причине окрашенный в золотой цвет.

– Осторожнее, о юный бриллиант, так можно и голову расшибить, – проговорил он вкрадчивым голосом. – Еще до того, как вы изволили выйти из кареты, я сразу же почувствовал, что у вас плохая энергетика. Вам срочно нужно что-то приобрести для удачи.

– Ах, вы так правы! – живо подтвердил Даниел, несказанно удивившись, что незнакомый человек за одну секунду разгадал всю его жизнь.

– Взгляните, эти чудодейственные рисинки с острова Большиберичэм специально для вас были покрыты позолотой. Горсть этой прекрасной крупы поможет вам справиться с любыми жизненными невзгодами!

– Надо же, и как конкретно это работает? – с невероятным интересом проговорил Даниел, уже намереваясь с благоговением коснуться пальцем волшебных крупинок, блестящих в лучах заходившего солнца. Однако Артур вовремя оказался рядом с ними.

– Удачливость – это не единственное, чем он не располагает. У него, увы, совсем нет денег, – дерзко проговорил юноша; в его голубых глазах блестели смешливые искорки. Продавец от удивления раскрыл рот.

– Позвольте, драгоценный, но как же вы смогли арендовать такую прекрасную каре… – с сомнением начал он.

– Это я оплатил ее, но моя удачливость меня вполне устраивает, – насмешливо хмыкнул Артур.

– Но все же, как он догадался, что мне все время не везет? – прошептал Даниел на ухо приятелю, все еще взбудораженный от мысли, что волшебный рис сможет изменить его жизнь.

– Во-первых, глядя на твое унылое лицо, несложно сделать такое предположение. Во-вторых, он действовал наугад, надеясь, что рыбка клюнет. Никогда не слушай армутских торговцев, говорят, они могут продать все что угодно, даже грязный поношенный носок. И, еще, Дан. С чего ты взял, что ты невезучий?

Даниел скромно пожал плечами.

– Ну не знаю. У меня всегда что-то валится из рук…

– Просто неуклюжесть.

– Говорю невпопад… Часто выгляжу смешным…

– Дан, а я, наоборот, считаю тебя очень везучим. Ты встретился с Желтым морем лицом к лицу, и оно не вызвало в тебе никаких искушений. Разве это не удивительно? Разве такому сильному человеку, как ты, нужен какой-то дурацкий рис, покрытый дешевой краской?

– Позвольте, это уникальная крупа с острова Большиберичэм! – опять вмешался дотошный торговец.

– Больше чего? – невпопад спросил Тин, который тоже подошел к прилавку с рисом.

– Да ничего! – в сердцах проговорил продавец, до которого окончательно дошло, что его прекрасный товар никто не желает приобретать. – Просто Большиберичэм и все.

Артур поспешно расплатился с единорогами, и те, взметнув длинными белыми хвостами, улетели прочь, оставив путешественников одних стоять на площади, окруженных со всех сторон оголтелыми продавцами с хищными физиономиями. Армуты невероятно обрадовались тому, что с неба на них неожиданно свалились новые покупатели, однако, увидев, что ребята не торопятся сорить деньгами, быстро потеряли к ним интерес. Диана, Тод, Тин и Даниел, впервые попавшие в такой суетной город, сперва совершенно растерялись. Они глазели по сторонам, вдыхали пряные ароматы куркумы, отбивались от продавцов, сталкивались с суетливыми прохожими – словом, делали все, что обычно делает человек, впервые попавший в Мир чудес.

Тэнка, напротив, была все время настороже: глаза ее опасливо посматривали по сторонам, в каждом купце она видела что-то недоброе, за каждым углом узких улиц ей мерещилась ловушка. Артур с удивлением рассматривал кочевой город: вроде бы все тут выглядело, как и прежде, но некоторые различия все же имелись.

Во-первых, здесь не было того ужасного зноя, от которого воздух становился тяжелым и обжигающим. Сейчас прохладный ветерок беспечно гулял по улицам Мира чудес, возвещая о скором прибытии смрадня. Во-вторых, город кочевников все же находился сейчас в Полидексе, что налагало на него некоторые обязательства. Например, улочки не казались такими узкими, иногда вместо шатров самих армутов встречались хабиты, покрытые войлоком или вонючей козлиной шкурой. Почти всю массу покупателей составляли полидексяне – желтолицые, угрюмые и совершенно не любившие торговаться. Главная улица армутского города вела в самый центр Мира чудес, но она могла также вывести путника на просторные дороги Полидексы, если ему повезет, и он правильно выберет направление. Короче говоря, имелись некоторые детали, отличавшие здешний Мир чудес от того города, в котором Артур с Тэнкой попали в рабство к господину Ролли.

– Как мы найдем тут твоих знакомых? – вдруг серьезным тоном поинтересовался Инк, обращаясь к Артуру.

– Хороший вопрос, – улыбнулся юноша. – Я знаю лишь название улицы, на которой жила госпожа Нарр, однако это нам вряд ли поможет, так как все дороги и улицы здесь постоянно меняются.

– Как легкомысленно: прийти в город армутов, не имея при том четких понятий, куда следует держать путь, – фыркнул Инк.

– Легкомысленно было идти с нами, ничего даже не узнав про наши планы, Ик, – тут же вставил Тод, с непримиримой неприязнью глядя на сероглазого юношу, однако тот лишь безразлично пожал плечами.

– Я думаю, что найду кибитку госпожи Нарр. Только для этого нам следует уйти из центра города, – с уверенностью сказал Артур. Юноша очень хорошо запомнил домик доброй женщины, которая однажды спасла ему жизнь. Он также вполне мог узнать кибитки тех людей, которые являлись соседями госпожи Нарр. Их жилища отличались от других тем, что выглядели бедно и скромно.

Кибитка бабушки Кирима казалась полуразвалившейся доходягой, с обшарпанной краской и рваными тентами. Соседи жили и того хуже. На этих передвижных домах, принадлежавших бедным людям, не было решительно никаких украшений и побрякушек, которыми изобиловали шатры торговцев на Улице мотов. Чем более скудные и убогие вокруг стояли дома, тем проще было бы отыскать среди них домик достопочтенной госпожи Нарр.

– У меня в глазах рябит от этих красок! – пожаловался всем Даниел.

– А мне тут нравится! – воскликнула Диана. – Есть в этом что-то… Экзотичное.

– Да уж, а особенно, когда тебя держат на привязи, как собаку, – угрюмо буркнула Тэнка, но Диана проигнорировала эти слова.

– Может, вы проголодались? – спросил Артур у своих спутников.

– Ну разумеется, что за вопрос! – важным голосом проговорил Тин, который уже и сам намеревался тактично намекнуть, что неплохо было бы отведать традиционной армутской кухни. – Мы летели целый день без еды!

– Да, только за это время, по-моему, ты умудрился опустошить все свои запасы! – рассмеялся Артур.

Разговаривая таким образом, ребята шли по узким улочкам Мира чудес. В какой-то момент совместное продвижение стало затруднительным, ибо людей становилось все больше, а места – все меньше. Начинало темнеть, и торговцы зажигали в своих лавках масляные лампады. Повсюду витал запах амбры, мускуса и пота. Полидексянам явно не нравилась давка на завешанных платками улицах. Чем более прибавлялось людей, тем сильнее они начинали толкаться локтями, порою даже очень агрессивно. Повсюду стояла ругань на разных наречиях, которая сливалась с монотонным подвыванием продавцов.

– Держитесь вместе! – опять произнес Артур, обеспокоенно глядя по сторонам. Он терял контроль над ситуацией и уже не мог более смотреть за всеми, ибо в подобной давке вообще невозможно было за кем-либо уследить. Человека, раз ступившего на улицы Мира чудес, несло вперед, как ветхий плот по течению бурной горной реки. Юноша взял Диану за руку; он хотел бы огородить сероглазую девушку от всех этих грубых потных прохожих, которые толкались без разбора, не думая о том, что перед ними может оказаться женщина или ребенок. – Будь рядом со мной, Ди, – попросил он ее взволнованным голосом. Вдруг, пользуясь всеобщей суетой, какой-то вертлявый грязный мальчишка толкнул Диану так сильно, что она практически упала на своего друга, не удержавшись на ногах.

– Смотри, куда идешь! – рявкнул Артур наглецу, однако в этот самый момент он почувствовал какое-то легкое движение вдоль его плаща. Будто кто-то легонько погладил его по одежде. Вихрастый черноволосый паренек, сбивший Диану, вполоборота обернулся, лукаво улыбнулся и вдруг показал Артуру язык – длинный, мясистый и отчего-то черного цвета, как будто мальчишка наелся черники.

– Вор! – вскричал взбешенный юноша. В то время, пока Артур придерживал девушку, тот мальчик, видимо, ловко вытащил у него из кармана кошелек, в котором, к слову, находились все деньги, отложенные на путешествие. Решение надо было принимать немедленно. Конечно, еще раньше Артур сам говорил о том, что не хочет разделяться со своими друзьями в Мире чудес, однако остаться в коварном городе без денег представлялось еще более страшной перспективой.

– Ди, ждите меня в этой таверне! – быстро проговорил Артур девушке. – «Грезы мудреца». Ничего пока не заказывайте. Я приду сюда, как только верну кошелек! – с этими словами, не прибавив ничего более, юноша со всех ног кинулся вслед воришке, чьи голые пятки так и мелькали на песчаных дорогах. Никто из местных жителей даже не попытался остановить его или как-то воспрепятствовать его движению, словно все они – купцы, покупатели, праздные гуляки – были заодно. Артур бегал довольно быстро и догнать мальчишку ему не составило бы огромного труда, но не в Мире чудес, где каждый поворот извилистой улицы, каждый взмах платка мог укрыть беглеца.

Все свое внимание юноша сконцентрировал на воришке; он почти не смотрел по сторонам и не мог заметить, что оживленный центр города с торговцами и покупателями остался далеко позади. Здесь же повсюду лежали грязные перевернутые повозки, откуда высовывались испуганные старухи в облезлом тряпье, везде воняло рыбными отходами, а от полуразрушенных хабитов смердело тухлой козлятиной. Это была самая окраина города, вероятно, та его часть, которая выходила не в Полидексу, а в дикую степь, где паслись лошади. В какой-то момент воришка оказался между тремя перевернутыми кибитками как бы в тупике. Карманник в панике стал искать, куда бы ему спрятаться, однако тут, на его беду, подоспел Артур, который остановился в нескольких шагах от беглеца.

Незнакомец был жалким, оборванным, с вихрастой немытой головой, босой, с каким-то совершенно диким нечеловеческим взглядом. На вид мальчишке можно было дать не более восьми смрадней. Если не брать в расчет затравленный взгляд больших карих глаз, то можно было признать, что он является обладателем вполне миловидного лица, и если бы малыш воспитывался в приличной семье, то оно, вероятно, было бы чистым, опрятным, аккуратным и по-детски привлекательным. Однако, увы, заботливая мать никогда не штопала ему одежду, отец не учил тому, что хорошо, а что плохо, бабушка не ласкала его и не дарила подарков – словом, этот бедный малыш рос как мог, подобно сорняку на каменистой почве, который, несмотря на все невзгоды, все же тянется вверх, но при этом, разумеется, уже не обладает такой красотой, как, например, садовая роза.

– Ты украл у меня кошелек, – раздельно проговорил Артур, строго глядя на сжавшегося в комок мальчишку. – Отдай мне его.

– Ты… Будешь бить меня? – неожиданно жалобно спросил заморыш.

– Нет, – ответил Артур, улыбнувшись. Ему вдруг стало жаль этого дворового мальчика. Незнакомец всхлипнул, тут же вытер нос грязным пальцем и стал медленно приближаться к Артуру, при этом лихорадочно дрожа всем телом.

– Я дам тебе немного денег, – пообещал ему благородный юноша. – Но я хочу, чтобы ты знал… Не надо красть чужого.

– Какой моралист, фу-ты ну-ты, – вдруг раздался еще один картавый голос. Из-за поваленной телеги вдруг вышел высокий парень с явной армутской внешностью – горбатым длинным носом, копной черных волнистых волос и стройной мускулистой фигурой. – А ну отойди от него, Чеснок, – гаркнул он, и малолетний воришка тут же отпрыгнул от Артура, словно тот огрел его плетью по голове.

– Значит, красть нехорошо, да? – издевательски проговорил юноша, медленно, подобно хищному зверю, приближаясь к Артуру. Лицо его было измазано в какой-то саже, отчего он походил не на человека, но на какое-то жуткое мифическое существо, порожденное самим мраком.

– Не бей его, Тмин, он хороший, – неожиданно заступился за Артура Чеснок, который заметно осмелел после вмешательства своего напарника. Но армут только насмешливо фыркнул.

– Ты такой доверчивый, мой милый ротозей. Он бы вздул тебя сразу же, как только получил назад свои барыши. Знаю я этих пришельцев. Давай иди сюда, я покажу тебе, как бегать за нашими шельмецами!

– Может, я просто заберу свой кошелек и уйду? – миролюбиво предложил Артур, искренне надеясь, что мальчишка послушает его.

– Он уже не твой. Ты его потерял, ясно? А мой рукастый плут прибрал его к себе. Закон жизни: не зевай, иначе останешься без штанов. Кстати, твое барахло мне тоже по вкусу, давай живо снимай, я заберу его.

– Подойди и отбери, – тихим угрожающим голосом проговорил Артур. – Кстати, какой рукой ты обычно достаешь кошельки у невинных прохожих?

– Правой, а что? – искренне удивился воришка.

– Подойдешь ко мне, и я сломаю тебе правую руку. И ты еще долго не сможешь заниматься любимым ремеслом, – начал свое привычное устрашение Артур. Юноша не знал наверняка, какой прием может сработать с этими дикими мальчишками, но нужно было попытаться.

Черномазый армут на секунду замялся: он словно бы взвешивал все за и против. Затем он как-то дерзко взглянул на Артура и вдруг изо всех сил свистнул. Тут же отовсюду, как саранча, полезли мальчишки, совершенно разных возрастов. У всех ребят недоставало какой-нибудь части одежды: на одном, например, были только штаны, на другом, напротив, одна рубашка, у кого-то имелась шляпа и штаны, у другого даже перчатка и рубашка. Короче говоря, вариации были самые разные, но все они говорили об одном: Артур на свою беду набрел на какую-то местную банду разбойников.

– Он хотел сломать мне обе руки! – громко воскликнул Тмин, отчего несколько ребят зашлись в диком хохоте.

– Только правую, – скромно уточнил Артур, в уме судорожно прикидывая, что будет наиболее разумным в данной ситуации.

– Ой, не могу, шутник, ну умора! Вы слышали, ребята? Только правую! Что будем делать с ним? Может, просто перерезать глотку?

– Или повесить! Я думаю, повесить можно, он ведь из богатеньких?

Тут со всех сторон посыпались всевозможные деликатные предложения, от которых у Артура зашевелились волосы на голове.

– Валять в песке, пока не задохнется!

– Можно просто удушить подушкой.

– Или затоптать ногами!

– А мне он нравится! – вдруг во весь голос завопил Чеснок. Артур нашел в толпе своего знакомого и подмигнул ему, отчего тот весело засмеялся.

– У тебя есть какие-то предпочтения по поводу своей смертной казни? – величественным голосом поинтересовался Тмин, приняв вид важной особы.

– Есть, – смиренно ответил Артур.

– И как бы ты хотел умереть, скажи нам, и мы в точности последуем твоему желанию, ибо я сегодня добр и снисходителен! – воскликнул наглый армут, отлично вживаясь в свою роль.

– От старости, – насмешливо хмыкнул Артур.

– Гм, – задумчиво проговорил Тмин, выставив вперед правую ногу. Затем, немного подумав, он убрал ее и выставил другую. – Гм, – опять многозначительно проговорил он, отчетливо понимая, что надо выдать нахалу остроумный ответ, но пока не придумав, какой именно.

– Надеюсь, милостивый судья разрешит это дело в мою пользу и отдаст мне кошелек, – добавил Артур, широко улыбаясь.

– А как же пошлина на судебное производство? Налоги нынче большие…

– Нельзя же пошлину брать с тех денег, по поводу которых ведется спор? Вы возвращаете мне кошелек, а я, соответственно, выплачиваю налог.

– Гм, – опять бестолково проговорил Тмин и почесал себе лоб.

– Он правду говорит, все по делу! – воскликнул кто-то из толпы мальчишек.

– Если честно, – признался Тмин, – то я бы просто вздул его и все. По-моему, этот наглец слишком много болтает.

– Такие дела решает лишь король!

– Да, зовите короля!

– Он здесь, наш король!

Из темноты и правда вышел высокий худощавый юноша, прямой, как тростина, и ловкий, как гепард. Он мягко ступал по земле, и казалось, это какой-то красивый степной хищник приближается к своей жертве.

– Ваше величество, разрешите дело… Вот этот проходимец до полусмерти избил нашего Чеснока за то, что тот всего лишь подобрал потерянный кошелек с земли. Потом он нарушил наши границы, вторгся в частные владения и оскорбил судебного пристава, то есть меня. Разве он не заслуживает высшего наказания?

– Я много раз говорил, что вы не должны красть деньги у пришельцев! – угрожающе произнес король, голос которого напоминал тихое рычание дикого зверя. – Не это – наша цель! Вы ведете себя, как уличная шпана! Где ваша честь, гордость?! Ничтожество! – все эти слова незнакомый юноша выговаривал едва слышно, однако на всех присутствующих его речь оказывала какое-то магическое действие. Ребята тут же замолчали, потупились и склонили головы, подобно нашкодившим щенкам.

– Чеснок, немедленно отдай мне кошелек! – приказным тоном заявил местный повелитель, и мальчик тут же поспешил выполнить повеление.

– Прошу прощения за моих друзей. Они не злые, просто… Жизнь довела их до такого, – смущенно извиняясь, проговорил незнакомый юноша, медленно подходя к Артуру и протягивая ему кошелек. Вдруг он остановился, напрягся, а рука его зависла в воздухе, так и не совершив необходимого действия. Загорелое благородное лицо его вмиг побледнело от волнения, карие глаза широко раскрылись.

– Не могу поверить своим глазам… Ах, какое счастье вновь увидеть тебя!

Глава 11 И звери пустыни будут встречаться с дикими кошками

Харчевня с многообещающим, но при этом совсем неаппетитным названием «Грезы мудреца» была наполнена до краев, если так можно выразиться. Это было одно из немногих сооружений в округе, принадлежавшее чистокровному полидексянину. Харчевня представляла собой круглый просторный дом с большим окном в куполе, откуда клубами выходил дым, унося вместе с собой соблазнительные ароматы жареной пищи. Внутри топили печь и готовили молодого барашка на вертеле. Стены заведения были со всех сторон прикрыты козьей шкурой, как будто уже давно наступили холода. Внутри не имелось столов и стульев, люди сидели на полу и ели со своих собственных колен.

Посреди помещения стояла гигантская печь, покрытая копотью, освещающая оголенного по пояс толстого полидексянина и огромный вертел с ароматным куском здоровенного мяса, которое заманчиво шипело, лопалось и брызгалось раскаленным жиром. Потный загорелый повар с непомерно большим животом время от времени переворачивал кусок, надрезая его острым ножом, над которым роем кружились жирные мухи. Две объемных женщины в платках пекли лепешки, заботливо смазывая их натопленным курдючным салом и начиняя луком, красным перцем, остатками мяса и хрящами. Голодная облезлая собака шныряла у их ног, видно, уповая на милосердие своих господ. Люди, сидевшие в харчевне, с аппетитом поглощали пищу, громко чавкая и облизывая жирные от еды руки.

– Ох, это просто… – растерянно проговорил Тин, не зная вполне, как корректнее описать свои чувства от всего увиденного. С одной стороны, запахи жареной баранины дразнили аппетит, но с другой… Здесь отсутствовала эстетика, которую так ценил мальчик, привыкший, что еда должна быть подана красиво и со вкусом. – Арч уверен, что нам надо сидеть именно здесь? – еще раз недовольно спросил он у Дианы.

Мальчик сам не слышал, какие конкретно указания дал Артур, и сперва он даже расстроился, узнав, что проводник неожиданно бросил свой отряд в самом эпицентре этого суетного и сумасбродного города.

– Давайте сядем тут, в стороне, – неуверенно предложила Диана. – Надеюсь, на нас никто не обратит внимания…

– Я не буду тут сидеть, – вдруг решительно заявил Инк.

– В каком смысле? – удивилась Диана. – Артур просил подождать его здесь.

Сероглазый юноша встретился глазами с прекрасной девушкой и насмешливо улыбнулся.

– Он, может, и сказал. Только какое мне до этого дело? – с этими словами он быстрым шагом вышел из харчевни, оставив ребят в полном недоумении.

– Пусть идет, Диана, – сказал Тод. – Навязался на нашу голову, еще и выступает… Я лично не огорчусь, если он вообще не придет.

– Жалко, что в нашей команде есть человек, гордость которого не позволяет беспрекословно слушаться руководителя, – сказала Тоду девушка. – Это обычно приводит к печальным последствиям.

– Вот-вот, – живо вмешался Даниел, который всегда был рад поддержать свою любимую тему. – Именно к печальным. Я полностью согласен.

– А я, например, тоже не стала бы слушаться Артура, – язвительно фыркнула Тэнка. – Как он себе представляет, что мы должны без денег сидеть в харчевне? Нас сейчас же прогонят банным веником… И потом, вдруг Артур сам попадет в беду, а мы, сидя здесь, не сможем прийти ему на помощь?

При этих ее неосторожных словах лицо Дианы сильно помрачнело. Однако она не изменила своего решения.

– Если хочешь, иди. Тебя никто тут не держит. Только если выйдешь за порог этой харчевни, можешь забыть про участие в нашей команде.

Тэнка ужасно разозлилась, но постаралась не подавать виду. Впрочем, никуда уходить она тоже не собиралась. Светловолосая девушка села как можно дальше от своих друзей, по-армутски подобрав ноги, и надолго умолкла. Время шло, и вскоре запахи мяса стали совсем нестерпимыми для ребят, которые целый день ничего не ели. Грустный Тин старался не смотреть на жарившегося барашка. Он даже закрыл глаза, надеясь таким образом избавиться от наваждения, однако в мыслях перед ним тут же возник целый табун молодых ягнят, которые почему-то уже находились не в живом виде, а в приготовленном. Мальчик сглотнул слюну.

– Сколько времени прошло? – нетерпеливо спросил он Даниела.

– Думаю, около часа, – сонным голосом проговорил его приятель.

– Хорошо, что здесь много народу, и на нас никто не обращает внимания.

– А что мы будем делать, если он не вернется? – вдруг задал вопрос Тод.

– Он вернется, – тихо возразила ему Диана.

– Артур, конечно, всегда держит слово, но мало ли что там произошло… Он бездумно кинулся вслед какому-то воришке, который неизвестно куда мог его привести. А ко всякому делу надо подходить с умом, – рассудительным и даже немного занудным голосом заявил Тод.

– Если мы сейчас уйдем, то можем вообще не найти это место. К тому же, куда идти? – с грустью усмехнулась Диана.

– В таком случае надо разделиться. Один должен пойти его искать.

– Ах, Тод. Ты такой нетерпеливый! Мы не должны разделяться. Только не в этом городе. Кстати, вот и он! – последнюю фразу Диана произнесла радостно и тут же в волнении вскочила на ноги. Действительно, к ним в харчевню вошел широко улыбающийся Артур.

– Ура! Я не умру с голоду! По крайней мере, не сегодня! – ликующе вскричал Тин, тоже поднявшись на ноги, но гул в харчевне поглотил его громкий возглас.

– Ты так долго отсутствовал, что Ик не выдержал, – с иронией проговорил Тод другу.

– В каком смысле? – Артур нахмурил брови.

– А в таком. Он ушел и все. Теперь ищи его свищи. Сказал, что не собирается тут сидеть.

– Что ж… Может, это и к лучшему, – пожал плечами юноша. – Хоть он и обещал привести нас в Тимпатру, я предчувствовал, что рано или поздно он уйдет от нас.

– Без него разве мы найдем город? – взволнованным голосом произнесла Диана.

Артур пожал плечами.

– Может, нам встретится проводник в Гераклионе. По крайней мере, благодаря Инку, мы знаем, что именно оттуда нам стоит начинать свои поиски.

– Что мы сейчас будем делать? – подала голос недовольная Тэнка, все еще обиженная на Диану за ее резкие слова.

– Сейчас я вас кое с кем познакомлю, – весело улыбнулся Артур и поманил друзей за собой.

– Как, мы разве не будем есть? – ужасно удивился Тин. – И потом, ты отобрал у того воришки кошелек?

– Будем, но чуть позже, – пообещал ему Артур, загадочно не отвечая на последний вопрос.

Когда ребята вышли из харчевни, то лицом к лицу столкнулись с Инком.

– Оп-па, я даже не успел икнуть, а Ик тут как тут! – с явной неприязнью воскликнул Тод.

– Ты с нами? – поинтересовался у сероглазого мальчика Артур.

– Разумеется, – фыркнул Инк. – То, что я отошел на пару минут, еще не говорит о моем нежелании участвовать в походе.

– Если выкинешь еще раз что-нибудь подобное, можешь забыть про всякое участие, – ледяным голосом проговорила юноше Диана. Инк насмешливо поднял глаза к небу.

– Что-то я не пойму, кто у нас руководитель…

– Наш руководитель слишком добрый и благородный, чтобы делать кому-либо из вас замечания, но я вполне могу сделать это за него, – совершенно строго и серьезно ответила девушка.

– Придержи свою подругу, приятель, а то я ужасно не люблю, когда сопливые девчонки мной командуют, – немного развязным голосом проговорил Инк, обращаясь к Артуру. Как только эта неосторожная реплика была произнесена, с лица юноши за одно мгновение сошла его обычная доброжелательная улыбка, а в пронзительных голубых глазах засветилось нечто столь яростное, жесткое и плохо контролируемое, что даже бесстрашный Инк инстинктивно отступил на шаг от Артура, который, напротив, грозно пошел на него, будто намереваясь вдавить в войлочное покрытие хабита.

– Ребята, ребята, не стоит! – миролюбиво воскликнул Тин, испугавшись, что перепалка может перерасти во что-то серьезное. Еще не хватало подраться в этом сомнительном городе с неизвестными правилами! Вдруг тут за уличные драки отрубают руки? Как знать, чего можно ожидать от суровых армутов и не менее диких полидексян!

Но Артур, казалось, даже не услышал своего друга. Он вплотную подошел к тщедушному сероглазому юноше и ужасающе тихо сказал, глядя Инку прямо в глаза:

– Про меня можешь говорить все, что угодно. Но не про нее.

– Ты что, мне угрожаешь? – с неуместным смешком, но также тихо пробормотал Инк, впрочем, ощущая все же некоторую неловкость, созерцая перед собой своего могучего соперника. Он только сейчас вдруг оценил, насколько тот превосходит его по физической силе.

– Именно, – признался Артур и как-то хищно, совсем не по-артуровски, ухмыльнулся.

– Очень глупо, конечно… Но я буду иметь в виду, – равнодушно ответил Инк, постаравшись максимально придать своему голосу безразличия.

– Молодец, – с явным удовольствием проговорил Артур и обернулся. Ребята в сильном смущении окружили их, не зная, как реагировать. Тод, казалось, был уже готов кинуться другу на подмогу и устроить Инку настоящую взбучку. Воинственный беруанец, видно, был сильно разочарован, что перепалка окончилась лишь устным внушением.

– Так вы идете за мной или нет? – как ни в чем не бывало проговорил Артур и устремился вглубь Мира чудес, увлекая за собой своих друзей.

– А наш клипсянин не такой уж и миролюбивый, как можно подумать вначале, – прошептал на ухо Тину Даниел. Тщедушного юношу так поразила метаморфоза, произошедшая с их другом, что он все никак не мог прийти в себя.

– Дан, ты просто плохо его знаешь.

– Наверное, – с сомнением пробормотал Даниел Фук, с опаской глянув на их грозного руководителя, который спешил вперед, не оглядываясь.

Ребята шли около получаса; однообразные улочки и крикливые торговцы уже порядком надоели всем без исключения, даже тем, кто сперва восхищался Миром чудес. Потом, впрочем, город видоизменился, но, надо сказать, отнюдь не в лучшую сторону. Если будет позволительно Мир чудес сравнить с гигантским человеком, то центр его являлся сердцем великана, от которого во все концы уходили жизненно важные артерии – торговые улочки. Однако то место, куда попали сейчас путешественники, напоминали вовсе не сердце и никакой другой жизненно важный орган, но гнойный нарыв на пальце, черную засохшую болячку, смердящую рану – словом, то, от чего обычно стараются избавиться, и чем скорее, тем лучше. Трущобы везде нелицеприятны, но в Мире чудес они казались поистине омерзительными. И не нашлось бы достаточно слов, чтобы описать эти жалкие темные улицы, завешанные уже не дорогими платками торговцев, но грязными тряпками бедняков, которые, стыдливо прикрываясь своим смердящим бельем, влачили совершенно жалкое существование. Где-то имелись шатры, в других местах – даже хабиты, но все выглядело таким заброшенным, пасмурным, жалким, что жители этих домов в воображении путешественников представлялись непременно больными и едва переставляющими ноги.

Да что там представлять, когда в реальности дело обстояло именно так! Здесь прямо на улицах в песке сидели старики с ужасными кроваво-красными нарывами на коленях, протягивающие свои костлявые дрожащие руки к проходившим мимо них и сжимавшимся от страха ребятам. Бедные дети, предоставленные сами себе, надоедливо приставали к прохожим и просили у них милостыню, голодные уставшие женщины с измученными лицами тащили на себе ведра с водой. От них сильно пахло, но сложно было определить, чем именно.

– Арч, ты уверен, что… Мы идем туда, куда нужно? – наконец с сомнением пробормотал Тин, который шел ближе всех к Артуру.

– Абсолютно, – послышался обнадеживающий ответ. – Вот мы и пришли, кстати.

Ребята оказались на небольшой площади, со всех сторон огражденной деревянными кибитками. Посреди горел яркий костер, освещая загорелые лица сидевших вокруг него мальчишек, которые, в нетерпении облизывая грязные пальцы, намеревались испечь в золе картошку. Незнакомцев было около десяти, а точнее одиннадцать, если начать считать, а их возраст варьировался от восьми смрадней и заканчивался где-то шестнадцатью. Все они выглядели, как совершенные сорванцы, и, если бы Артур не казался таким спокойным и невозмутимым, ребята тут же дали бы деру. Чуть на расстоянии от мальчишек стоял высокий юноша. Казалось, он выглядит получше остальных, ибо этот статный незнакомец единственный из компании местных разбойников обладал всеми необходимыми деталями одежды, чтобы можно было без стеснения появиться в приличном обществе.

Так, он был облачен в зеленую шелковую безрукавку с вышитым на ней золотистым ягуаром, на его длинных ногах красовались высокие желтые сапоги из верблюжьей кожи, тонкий стан его был перехвачен сыромятным ремнем, который подчеркивал безупречную фигуру, темные шерстяные штаны, казалось, были немного не по погоде, но они, несомненно, спасали во время холодов. Невозмутимый юноша, разумеется, был армутом – он и выглядел, как армут, однако что-то неуловимое делало его похожим не на человека, а на какого-то красивого дикого животного. Лицо его казалось благородным и смелым, большие карие глаза смотрели прямо, не мигая, черная копна кудрявых волос, подобно роскошной гриве, оттеняла его бронзовые от загара заостренные скулы. Внешность, решительный взгляд и общий вид незнакомца выгодно отличали его от всего остального сброда, делали его как бы на порядок выше и благороднее.

– Кирим! – вдруг с искренним удивлением воскликнула Тэнка, и юноша, сперва серьезно наблюдавший за чужаками, раздвинул губы в доброжелательной усмешке, обнажив ровные белые зубы.

– Кто, Кирим? – переспросил Тин. – Тот самый Кирим, который был с вами в шатрах…

– Да, да, тот самый! – радостно проговорила светловолосая девушка и, кинувшись к своему другу, безо всякого стеснения повисла у того на шее. Мальчишки, сидевшие у костра, заулюлюкали, засвистели и принялись выкрикивать какие-то похабные словечки, но черноволосый юноша разом прекратил все эти излияния, только приподняв вверх руку.

– Добро пожаловать в нашу скромную обитель! Драгоценные друзья Артура являются таковыми и для меня не в меньшей степени, – вежливо и по-армутски высокопарно проговорил Кирим, с доброй улыбкой глядя на гостей. – Я бы хотел сперва представить моих верных соколов.

С этими словами, он подошел к костру, и стал называть ребят, которые, услышав свое прозвище, начинали дурашливо строить гримасы или хищно скалиться.

– Тмин, Карри, Паприка, Перец, Укроп, Имбирь, Чили, Калган, Орех, Тимьян и Чеснок!

– Невероятно! – вдруг воскликнул Тин. Кирим удивленно приподнял красивые черные брови.

– Что именно?

– Но тут же одни специи! Почему так?

Хозяин с гордостью улыбнулся.

– Мы можем произносить свои имена безбоязненно, не думая, что кто-нибудь из охраны нас подловит. Когда я говорю: «Мне нужен Перец», решительно никто не догадается, что я желаю видеть вот этого молодца. Всем кажется, что мне необходимо купить приправу для плова из баранины. Понятно?

– А почему тогда ты – просто Кирим? – опять не сдержался от вопроса любопытный Тин.

– Он не просто Кирим, а король! – пропищал вдруг самый маленький среди всех ребят.

– Король специй, так мы его зовем! – поддержал Чеснока Тмин. Кирим же смущенно улыбнулся.

– Как, как? – прыснула Тэнка. – Король? Ну надо же, ваше величество, простите, что мы пожаловали к вам без предупреждения. А это, стало быть, Королевство специй, не так ли? – она вновь весело засмеялась.

– О достопочтенный король, по-моему, эта жалкая особа изволит издеваться над вами? Только подайте знак, и я тут же ее вздую!

– Она сама кого хочешь вздует, – возразил Кирим, старательно пряча улыбку. – И вообще, господа, прошу относиться к моим гостям так, как вы бы относились ко мне.

– Понял, вопросов нет, – смиренно ответил Тмин и, бросив на Тэнку взгляд, полный сожалений, продолжил ковырять палкой в золе. Рядом с ним стоял чан с густой мясной похлебкой, приправленной курдючным салом и козьим молоком.

– Прошу к столу, только я сперва предпочел бы узнать ваши имена, – проговорил Кирим.

Артур представил своих друзей, Кирим подходил к каждому, внимательно разглядывал, потом кивал головой, словно одобряя. Такому экзамену подверглись все без исключения, в том числе и сероглазый Инк, который насмешливо взглянул на Кирима, но ничего не сказал. Диана, кстати, не нуждалась в особом представлении, ибо проницательный Олень сразу догадался, что перед ним именно она.

– Прекрасная роза пустыни; я не сомневался, мой друг, что у тебя изысканный вкус, – лукаво улыбаясь, проговорил юный армут.

– А я, значит, не роза? – капризным голосом протянула Тэнка, обиженно взглянув на Кирима.

– Я бы сказал, что ты – прекрасная Джантак, – с доброй и немного насмешливой улыбкой ответил девочке Кирим.

– Джантак? Это еще что такое?

– Верблюжья колючка, – услужливо перевел ей Тмин.

– Ах вот как!

– Не слушай всякие глупости, это совершенно несправедливо! – возмущенно воскликнул Даниел Фук, защищая подругу. – Ты красивая, прекрасная, удивительная и… – он сбился, увидев, что все как один повернулись и насмешливо смотрят в его сторону. Даниел тут же покраснел, как только что сваренный рак.

– Господа, я не хочу вмешиваться, но… Мы отведаем, наконец, этой великолепнейшей похлебки? – заискивающим голосом поинтересовался Тин, подделывая свою речь под высокопарный стиль армутов. Гостеприимный хозяин благодушно кивнул головой. Гости сели у костра; мальчишки заметно потеснились. Казалось, они немного робеют из-за своего неказистого внешнего вида. Кирим налил каждому в маленькую пиалу мясной похлебки, от которой доносился приятный аромат баранины, чеснока и приправ.

– Сначала нужно выпить всю жидкость, а потом съесть мясо и положить на язык листик мяты, – посоветовал Кирим. – Это фирменное блюдо армутов, его надо вкушать именно так. А вкус мяты уберет остроту.

– Отлично! – воскликнул Тин, и, как истинный гурман, начал пробовать армутский деликатес.

– Очень хорошо, – облизываясь, одобрил Тод. – Только слишком остро.

– Армуты не представляют своей жизни без специй, – пожал плечами Кирим. – Это отличный консервант, а еще острые приправы убивают всех микробов.

– Именно поэтому мы тоже специи! – воскликнул вдруг Чеснок.

– В каком смысле? – не поняли ребята.

– Ах, я расскажу обо всем позднее, – ответил Кирим.

– Король, когда я смогу отправиться на дело? У меня уже ноги чешутся, так хочется вновь оказаться полезным! – вдруг воскликнул парень, которого звали Паприкой. Он сам, кстати, чем-то был похож на эту приправу, ибо у него было чуть вытянутое лицо совершенно красного цвета, вследствие, видимо, долгого пребывания на солнце.

– Потом, потом, – с досадой отмахнулся от него Кирим. – Сначала мы должны накормить своих дорогих гостей.

Когда ребята насытились, а в их ртах горело так, будто там разожгли костер, Кирим предложил Артуру:

– Пока твои друзья отдыхают, я бы хотел показать тебе наше жилище.

Артур с готовностью встал и пошел за другом. Кирим обошел одну из накренившихся повозок и остановился возле кособокого хабита.

– Недурно, да? – с нескрываемой гордостью проговорил он.

– И правда, недурно, – согласился с ним Артур.

– Посмотри, как роскошно! – с этими словами Кирим широким жестом распахнул дверь в жилище. Внутри хабита, на высоких бронзовых подставках, горели светильники, полностью освещая убранство шатра. Тут было несколько небольших комнат, отгороженных друг от друга декоративными ширмами с рисунками птиц, на полу лежал красивый расписной ковер и мягкая шкура убитой рыси, удобные кровати были застелены тончайшим, почти невесомым шелком, на пороге кто-то предусмотрительно оставил несколько пар красных сафьяновых туфель с заостренными носами. Всюду распространялся знойный аромат амбры и мускуса.

– Невероятно! – воскликнул Артур удивленно. Юноша никак не ожидал увидеть у бедняков столь изысканного жилища. – Откуда у вас все это?

Кирим лукаво улыбнулся.

– Вы ведь не… не… – смущенно начал Артур и запнулся, не зная, как бы продолжить свою мысль и не обидеть при этом друга. Но Кирим понял его с полуслова.

– Нет, мы ничего из этого не крали, – спокойно пояснил он. – Это подарок. Я расскажу тебе обо всем, но сперва мне хочется выслушать твою историю.

Они развалились на удобных перьевых подушках, и Артур рассказал Кириму все, начиная с того момента, как они расстались в Кагилу. Молодой армут слушал предельно внимательно, не перебивая, но, когда юноша дошел до Омарона и предательства Алана, Кирим вдруг вскочил с места с перекошенным от ярости лицом.

– Я убью его! – медленно проговорил он, тяжело дыша, вовсе не напоминая сейчас безобидного Оленя, но скорее дикого ягуара. Артур тихо засмеялся, дивясь вспыльчивости своего друга.

– Подожди, не осуждай, дослушай сперва до конца, – сказал он ему. Кирим послушно сел и продолжил слушать, но лицо его было беспокойным, глаза время от времени в полумраке свечей казались черными. Артур не утаил ничего, рассказал он также и об исчезновении Алана, их путешествии, поисках отца, своих волнениях и прочих небезынтересных вещах. Когда он закончил, Кирим вновь встал на ноги и в тревоге стал ходить по шатру, скрипя своими верблюжьими сапогами.

– Удивительно все, что ты рассказал мне, – вымолвил, наконец, он. – Настолько удивительно, что сложно в это поверить. Но я, разумеется, верю тебе. Значит, ты – естествознатель?

– Я был им, – уточнил Артур.

– Что ж… Я так понимаю, тебя в Мире чудес интересуют несколько вещей. Во-первых, нужно найти Алана и сестру Тода. Во-вторых, как я понял, тебе необходим пропуск в Тимпатру?

Артур коротко кивнул головой.

– Я рад, что смогу хоть как-то услужить тебе. Думаю, и то, и другое не является для меня неразрешимой проблемой. Если, конечно, Алан именно здесь, а не где-то в другом месте.

– Расскажи о себе, – попросил друга Артур. Кирим согласно кивнул головой.

– Признаться честно, я не смог долго находиться в Кагилу, пребывание там было мне в тягость. Любой армут поймет меня. Житель пустынных барханов и степей, вольного воздуха, диких мустангов, песков и солнца никогда не променяет свободную жизнь на ограниченное затхлое подземелье. А я все-таки армут по крови. Родина звала меня, и какой бы она ни была коварной, жестокой и уродливой, Мир чудес все равно безраздельно мой. Я вернулся, впрочем, прячась по углам как преступник.

Артур невольно взглянул на бронзовую шею Кирима, на которой явно виднелись отметины, оставленные жестоким господином Ролли.

– Да, уродливое клеймо, как я ненавижу его! Я так рад, что Индолас убрал эту гадость с твоей шеи! – воскликнул Кирим. – Но позволь продолжить, мой друг. Итак, я оказался в Мире чудес. Мне совсем некуда было податься, я скитался по подворотням и вот однажды случайно натолкнулся на местную банду хулиганов.

– А… Как же госпожа Нарр? – удивился Артур. При этих словах Кирим сильно помрачнел и опустил глаза.

– Ты, наверное, и сам знаешь, Артур, что как бы хороши ни были бабушки, они обладают одним весьма досадным свойством. Дело в том, что рано или поздно они умирают.

Артур вздрогнул и посмотрел на серьезное лицо Кирима, которое, в свете лампад выглядело мрачным, печальным и немного торжественным.

– Мне… Так жаль, – с усилием проговорил юноша, вспоминая добрую женщину, благодаря которой он сейчас продолжал жить. Кирим кивнул головой, принимая его слова.

– Я не так много знал ее… Всего несколько дней. Но знаешь, есть люди, рядом с которыми ты вроде и находишься всю жизнь, но они никак не влияют на тебя, на твой характер, да и вообще ничего не привносят и ничего не добавляют в твоей жизни. Они подобны сухой пустыне без единого родника чистой воды. Но есть и другие. Бабушка Нарр озарила светлой вспышкой всю мою жизнь, она, словно огонь, согревающий в холодную ночь в пустыне, глоток воды во время засухи… Понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – с грустью ответил ему Артур.

– Она так многому научила меня за эти несколько дней. Бабушка уже тогда сильно болела, но разве по ней было это заметно? Более бодрого, живого и энергичного человека я и не встречал ранее в своей жизни! Все ребята в шатрах Ролли были как сонные мухи, никто не жил даже по-настоящему, казалось, мы все – застывшие мертвецы. Кроме тебя, разумеется. При этом мы были здоровы, молоды и вполне могли бороться за свою свободу. Но, слабовольные и жалкие, мы этого не делали! Только стонали под ударами кнута и молчали, молчали! Мы жаловались друг другу, в красках рассказывая про свои неудачи, даже не пытаясь что-то поменять! Бабушка Нарр была совсем другой. Я могу много о ней говорить. В восемьдесят лет она выглядела как в двадцать, всегда бодрая, храбрая, находящая утешение для других и совершенно не думающая о себе! Она была живее нас всех, вот что я хочу сказать. Она – одна из тех, кто оставил в моей жизни неизгладимый след.

– В моей тоже, – согласился с другом Артур.

– Я более не буду про нее говорить, чтобы не бередить раны, – продолжил Кирим. – Вернусь к своей истории. Итак, в Мире чудес я набрел на шайку местных разбойников, которые занимались воровством. Я присоединился к ним, хоть кража как таковая и претила моему сердцу. Но на тот момент это было единственным выходом, чтобы не умереть с голоду. Увы, я не мог заниматься торговлей, ведь меня бы тотчас узнали и увели обратно в шатры семейства Ролли. С этим клеймом я вынужден постоянно скитаться по окраинам города и рыться в помойках, подобно дикой собаке. Итак, меня взяли в шайку. Признаться, сперва было тяжело. Наверное, ребята испытывали меня, смотрели, на что я годен. Ты ведь помнишь, Артур, каким трусом я был? Так вот, удивительно, но эта черта совершенно исчезла из моего характера. Я и правда стал смел, будто степной лев, как ты мне и говорил. Никакие дела меня не страшили, я не боялся попасться армутским воинам, не боялся вновь оказаться в рабстве, я соглашался практически на любые авантюры. А потом я встретил ее.

– Ее? – удивился Артур. Кирим мечтательно посмотрел вдаль, взгляд его огромных черных глаз словно бы проникал сквозь войлочные стены хабита и устремлялся дальше, к бескрайнему звездному небу.

– Ее прозвище – Шафран, другого имени я не знаю. Тут, стало быть, нужно пояснение, ибо подозреваю, что ты, мой друг, не особенно силен в армутских травах. Шафран – это очень дорогая специя; для получения килограмма пряности нужно двести тысяч цветков. Шафран, видно, неспроста взяла себе такую кличку, ее жизнь и впрямь многого стоит.

– Ты в нее влюблен?

– Скорее нет, чем да, – весело засмеялся Кирим.

– А как же Тэнка?

– Не знаю… Она действительно нравилась мне одно время, но потом я увидел, что сердце ее все-таки больше привязано к тебе. Вдобавок у нее такой сложный характер… Армуты никогда не выбирают себе в жены девушек с капризным характером, у нас это табу.

– Так ты хочешь жениться на… Шафран? – Артур смущенно запнулся, так как фраза выходила довольно забавной.

– О нет! Она просто моя подруга. Мы даже не целовались с ней, прости за подробности. Хотя она, кажется, влюблена в меня. Впрочем, все это совершенный вздор. Дело в том, что Шафран каким-то образом разглядела во мне скрытые возможности. Это она предложила мне собрать вокруг себя ребят, руководить ими и направлять для осуществления одной очень важной миссии. Ей тоже не нравился сам факт кражи у честных людей, она же предлагала другой путь, который заключался в том, чтобы красть у богачей, а потом раздавать деньги беднякам. Забирать имущество любыми возможными способами у всех тех, кто причинил и причиняет нам столько зла. У армутов вроде господина Ролли и его семейки. Таким образом, мы смогли бы выразить некий протест против порядка, который они устанавливают, бунт против рабства в Мире чудес. Забирать у скупердяев, чтобы те постепенно превращались в нас самих, то есть бедных людей. Мне эта идея показалась благородной и справедливой; мы отбираем незаконно нажитое и возвращаем беднякам. Однако далеко не все из нашей компании согласились на подобное дело. Кто-то счел его слишком рискованным, ибо одно дело – грабить приезжих, и совсем другое – местных богачей, в руках которых сосредоточена вся власть; согласись, это вещи несопоставимые. Со мной пошли только одиннадцать мальчишек, все они сейчас сидят у костра. Самые преданные, смелые и честные. Так как именно я предложил эту идею, они без ропота сделали меня королем, или предводителем, если хочешь. Добрая, заботливая Шафран помогла нам с жильем; она арендовала нам этот хабит, где мы живем, ни в чем не нуждаясь. Иногда она помогает нам с пропитанием, если у нас дела совсем плохи.

– А кто она такая? – с любопытством поинтересовался Артур. – Я хочу сказать, чем она занимается?

– Шафран из бедной семьи. Кажется, богачи когда-то отняли у нее брата, забрали в рабство, как и меня. С тех пор бедняжка их люто ненавидит. Но помимо родителей, у нее также есть богатый друг. Не знаю уж, в каких они отношениях, но он регулярно помогает ей с деньгами и оплачивает любые ее капризы. Она очень переживает за меня и за моих ребят. Особенно когда мы планируем свои аферы. Шафран очень добрая и заботливая и, как мне кажется, она готова выполнять все мои желания. У меня впечатление, что она имеет ко мне какую-то болезненную слабость, хоть никогда и не показывает своих чувств. Видно, она действительно сильно влюбилась в меня. Думаю, завтра я познакомлю тебя с ней.

– То есть вы промышляете тем, что воруете у богатых людей? – переспросил Артур, глядя на друга. Юный армут вздрогнул, словно почувствовал некие строгие нотки в голосе дорого гостя.

– Ты… Осуждаешь меня? – очень тихо произнес проницательный Кирим, и в этот момент он вдруг стал ужасно похож на того самого затравленного мальчика, каким его Артур впервые встретил в шатрах Ролли.

– Кирим, разве я имею право тебя осуждать? – удивленно спросил его друг.

– Но ты… Мне очень важно знать твое мнение… Что ты думаешь по этому поводу? Что ты сделал бы на моем месте?

Артур задумался. Лицо его было серьезным.

– Ты ждешь честного ответа, Кирим, – наконец медленно произнес юноша. – Ты мой друг, поэтому я считаю правильным сказать тебе правду. Я бы не стал воровать. Даже у тех, кто держал меня в рабстве. Даже ради того, чтобы помочь беднякам.

– Но ты сам учил меня бороться! – запальчиво возразил Кирим. На загоревших скулах армута выступил лихорадочный румянец, явно свидетельствуя о том, что этот непростой разговор действительно сильно волновал и тревожил его сердце.

– Бороться за свою свободу – да. Защищать то, что принадлежит тебе по праву, а не отбирать чужое.

– То есть если бы вдруг ты вновь увидел толстяка, который с таким упоением стегал тебя плетью, ты бы не испытал справедливое желание, например, убить его и отомстить за себя?

– Скорее всего испытал бы. Но я бы сделал все, что в моих силах, чтобы сдержать гнев и не совершить ничего дурного. Во-первых, я думаю, что даже самый плохой и испорченный человек может хоть раз в жизни, пусть даже и не по своей воле, совершить добрый поступок. Во-вторых, я не хочу и не имею права быть судьей. Мне не известны его мотивы, почему он стал таким, какой он есть; по сути, я ничего не знаю про этого человека, так разве я могу причинять ему зло и уж тем более убивать его? Может, я и сам в какой-нибудь момент совершу ужасный поступок, а может, уже даже и совершил, ведь все мы не без изъяна. Так разве я вправе судить кого-то?

– Я не верю в то, что ты не захотел бы убить человека, подобного господину Ролли! – горячась, воскликнул Кирим.

– Нет, конечно, нет, ведь я тебе уже сказал. Он умрет и так, без моего вмешательства, в назначенный срок. Какой смысл приближать этот момент? Физически, может я и привел бы его к смерти, но, по сути, это будет не его, а мое убийство, убийство моей души. Не знаю, понятно ли я объясняю, да и вопрос этот довольно сложный. А что касается воровства… Я понимаю, что это некий способ борьбы с произволом богачей, все ради высшей цели, ради всеобщего блага. Однако мне думается, что нельзя низкими действиями и гнусными поступками прийти к осуществлению благой цели. Это все равно как… для приготовления вкусной армутской похлебки использовать тухлое мясо, понимаешь, о чем я?

Кирим стал в ужасном волнении ходить взад-вперед по шатру. Казалось, неприятный разговор сильно задевает некие струнки его души, даже мучает его, но, тем не менее, ему хотелось все окончательно для себя прояснить. Он долго молчал, затем, немного насмешливо взглянув на Артура, с натяжкой проговорил:

– Что ж… Приведу тебе следующую выдуманную ситуацию, раз уж мы перешли на примеры… Представь, что всех людей в Королевстве вдруг поразила ужасная хворь. Ради спасения миллионов жизней необходимо лекарство. Однако чтобы его достать или изготовить, нужно, например, пожертвовать сотней людей, которые, по сути, являются кровожадными разбойниками. Ты согласился бы убить этих несчастных ради благой цели, чтобы все остальные в итоге были бы спасены? Разве не важно помочь в данном случае большинству? Ведь если лекарства не будет, то все однозначно умрут, в противном же случае есть возможность спасти почти всех.

Артур усмехнулся, глядя на разгоряченное от спора лицо Кирима.

– Если бы эта сотня людей по своей воле решила собой пожертвовать – это одно дело. Но насильно забирать чужие жизни, против их воли – бесчестно, низко и подло, какой бы благочестивой ни казалась цель всеобщего спасения. Никакая цель не может быть важнее одного, отдельно взятого человека, пусть даже низкого и порочного.

– Я понял, по-твоему, лучше, чтобы все погибли… – криво улыбаясь, проговорил Кирим.

– Это не лучше. Просто я чувствую, что нельзя разделять людей на расходный материал и других, которые якобы имеют право жить.

– Шафран не согласилась бы с тобой, – тихо произнес Кирим. Его губы дрожали, словно он сейчас расплачется.

– Что ж, ее право, – пожал плечами Артур. – Прости меня, Кирим. Я ни в коем случае не осуждаю тебя, просто ты спросил, как бы я поступил на твоем месте.

– Я так и не услышал ответа.

– Слушай. Если бы я хотел помочь бедным, то, наверное, постарался заработать деньги честным трудом, чтобы потом помогать им по своему разумению. Этот путь, на мой взгляд, сложнее, длиннее, но при этом он более…

– Благородный, – тихо подсказал ему Кирим, чей голос заметно дрогнул.

– Я не знаю. С другой стороны, ты говоришь, что не мог найти работу в Мире чудес из-за своего клейма… Может, лучше было совсем уйти из города?

– Куда бы я пошел? – почти с вызовом проговорил Кирим. – Разве армуты ходят поодиночке?

– Но ты мог бы уйти в другой армутский город… На худой конец, найти меня, я бы помог тебе.

– Твои слова смущают мое сердце, – как-то тоскливо поделился с ним Кирим. – Ты знаешь, чего я хотел бы услышать от тебя более всего на свете? Одобрения. Все, что я совершал в своей жизни после того, как убежал от Ролли… Было для тебя и, в каком-то смысле, для того, чтобы походить на тебя. Мне казалось, после всего, что я сделал, рискуя собой и борясь против несправедливостей нашего мира, ты поймешь меня, поддержишь и, может, даже похвалишь. Ты бы знал, как важно для меня твое одобрение, мнение настоящего друга!

– Именно поэтому я говорю тебе открыто, что думаю, не желая как-то приукрасить свои слова. Ах, Кирим, не надо быть похожим на меня. Я знал прекрасного человека, благородного, самоотверженного, доброго и милосердного. Это ты. Ты такой, какой есть, и не нужно думать, что я в чем-то лучше тебя. Напротив, я даже убежден, что ты куда лучше меня, поскольку действительно заботишься о своих друзьях, всех этих бедных мальчиках, которые сейчас сидят у костра.

– Уже поздно, и луна, наверное, зашла за тучи, – вдруг сказал Кирим, и от его голоса повеяло ночной прохладой. – Нам нужно ложиться спать. Предвижу, завтра будет сильная непогода.

Артур разочарованно кивнул головой, чувствуя сильное смущение от осознания того факта, что, возможно, своими резкими словами он невольно обидел друга.

Кирим оказался прав. На следующий день разразилась нешуточная буря. Сильный ураганный ветер пришел в Полидексу, сметая все на своем пути. Выходить из хабитов представлялось опасным предприятием, ибо песок под сильным напором ветра, мог оглушить и ослепить любого, осмелившегося на прогулку в этот день. Мальчишки с утра играли в ножички, развалившись на теплой шкуре в своем просторном жилище. Гости также участвовали в игре, но они оказались куда более неумелыми в метании ножа. Даниел вообще чуть было не отрезал армутским кинжалом палец Паприке, вследствие чего краснощекий мальчик стал держаться от невезучего игрока подальше и все время с опаской поглядывал в его сторону. Тэнка выглядела веселой и беззаботной, так как Кирим пообещал ей, что в скором времени найдет Алана. Инк ни с кем не разговаривал, как обычно, однако, как ни странно, он очень приглянулся непоседливому Чесноку, который все время кружил возле него.

– Почему ты такой молчаливый? – спрашивал у него маленький проныра.

– Разве нужно все время разговаривать? – холодно отвечал Инк; хотя было видно, что его глаза светятся от удовольствия.

– Но ты не хочешь ни с кем подружиться?

– О, это мне ни к чему, – таинственно отвечал Инк. – Но с тобой я вполне могу сойтись.

– Ой, правда? – смеялся Чеснок, убегая от странного сероглазого юноши.

Кирим и Артур более не разговаривали, и клипсянину показалось, что армут и вправду сильно на него обиделся. Вечером их однообразное времяпрепровождение скрасила гостья, которую так ждал Кирим. Она совершенно бесшумно вошла в хабит, полностью укутанная в платок, который защищал ее от песка. Какое-то время она наблюдала из-под его защитного покрова за ребятами, занимавшимися своими делами, затем одним ловким движением сняла с себя красивый платок с вышитым на нем степным львом.

Артур внимательно посмотрел на гостью. Уже по рассказу Кирима, эта девушка сильно заинтересовала его, и ему действительно хотелось увидеть ту, что смогла склонить гордого армута на борьбу с местными богачами. Однако он быстро разочаровался от увиденного. Вошедшая девушка казалась чуть старше самого Кирима; на вид ей было около восемнадцати смрадней, однако Артур мог и ошибаться. Она не походила на чистокровную армутку: у нее была бледная, почти прозрачная кожа и яркие рыжие волнистые волосы, которые, впрочем, чрезвычайно простили ее облик. Шафран была обладательницей узких миндалевидных глаз, очень маленьких, близко посаженных, довольно полного лица с большим некрасивым ртом. Под ее одеянием угадывалась крупная, немного мужиковатая фигура.

Но не внешность портила ее, а скорее какое-то легкомысленное выражение зеленых глаз, которое словно бы говорило о том, что серьезные и глубокие размышления редко посещают голову их обладательницы. При взгляде на нее вырисовывался образ какой-то простодушной и наивной фермерши, которая по ошибке забрела из Той-что-примыкает-к-лесу в Мир чудес. Впрочем, это первое впечатление вполне могло быть обманчивым. Шафран, легко ступая по полу, подбежала к Кириму и, кажется, хотела с чувством приобнять его, однако тот чуть отступил назад; гордое лицо юного армута было хмурым и напряженным.

– Скверная погода за порогом – плохо в душе? – понимающе засмеялась девушка.

– Нет, Шафран, просто я не люблю сидеть без дела, – отмахнулся от нее Кирим.

– Ты не говорил, что у нас будут гости, – задумчиво промурлыкала рыжеволосая девушка. Ее узкие глаза будто острым лезвием полоснули Артура и его спутников.

– Это мои друзья, – сказал Кирим. – Я рад им в любое время.

– Я тоже очень рада! – живо воскликнула Шафран. – Тмин, Перец, Укроп, почему вы развалились на ковре вместо того, чтобы беспрестанно потчевать наших гостей деликатесами? – с заметным осуждением обратилась она к бездельникам.

– Извините, что перебиваю… Но о каких деликатесах идет речь? – тут же встрял Тин.

– Желтые скорпионы в меду, например, – простодушно проговорила Шафран. – Ты знал о таком блюде?

– Признаться, нет, – непроизвольно скривился Тин.

– Они же ядовитые, – с опаской проговорил Даниел.

Шафран пожала плечами.

– Яд специально удаляется. Они абсолютно безопасны. Могу я узнать ваши имена?

Кирим вспомнил, что должен играть роль гостеприимного хозяина и начал представлять гостей своей подруге.

– Это Даниел…

– Подожди, подожди! – вдруг замахала на него руками рыжеволосая девушка. – Позволь, я сама угадаю среди них твоего лучшего друга. Я уже знаю, что этого прекрасного молодого человека зовут Артур, но не имею понятия, как он выглядит…

– Что ж… Если тебе так хочется, – пожал плечами Кирим, впрочем, не без некой доли интереса.

– Ну, Даниела ты мне уже представил… Посмотрим на остальных.

Она подходила к каждому юноше из группы Артура и беззастенчиво рассматривала, будто они являются какими-то диковинками на армутских барахолках. Возле Тода она стояла чуть дольше.

– Какое надменное лицо, – лукаво проговорила она. – Ты очень красив, знаешь ли ты об этом?

Тод самодовольно улыбнулся; было видно, что неожиданный комплимент незнакомки пришелся ему по душе.

– Кирим, ты ведь не будешь меня ревновать, если я буду сегодня весь вечер разговаривать с этим прекрасным юношей? – кокетливо проговорила Шафран, из-под длинных рыжих ресниц глядя на друга.

– Сколько угодно, – рассмеялся Кирим, ничуть даже не смутившись. Артуру показалось, что при этих его словах лицо девушки стало еще более бледным.

Тин совсем не впечатлил ее, равно как и Инк. К Артуру она даже подходить не стала, словно уже потеряла интерес к своей легкомысленной игре.

– Ну что же, Шафран? Ты нашла моего друга? – с улыбкой поддел девушку Кирим.

– Нашла, – немного капризно ответила Шафран. – Назови только другие имена.

– Инк, Тин и Тод.

– Хорошо, – сказала таинственная гостья. – Но тут также есть и дамы?

– Диана и Тэнка.

– Вам нравится Мир чудес? – отчего-то именно у них поинтересовалась Шафран.

– Город контрастов, – холодно ответила ей Диана.

– Так это же наоборот очень хорошо, – беспечно проговорила Шафран. – Да, Артур? – задавая последний вопрос, она в упор посмотрела на самого Артура, безошибочно отгадав в нем лучшего друга Кирима. Юноша от удивления вздрогнул.

– Как ты догадалась? – с любопытством поинтересовался он.

– Сказала наугад, – весело засмеялась Шафран. – Я всегда так делаю. Скажу какую-нибудь глупость, а потом оказывается, что это правда. Я безумно рада, что ты гостишь у нас, Артур! Кирим так много про тебя рассказывал.

При этих ее словах бронзовое лицо короля залилось краской смущения.

– Да ладно тебе, Шафран…

– Нет, правда! Знай, он так много говорил о тебе, Артур, что будь ты девушкой, я бы непременно начала к тебе ревновать!

– Шафран, прекрати. Лучше накрой на стол, – строго повелел болтливой девушке Кирим, и та на удивление безропотно принялась за работу. Из своей кожаной армутской сумы она быстро достала, как и обещала, баночку со скорпионами в меду и еще какую-то сомнительную снедь. Девушка выложила все на приземистый столик посреди хабита, подогрела на костре воду для чая, красиво разложила сладости. Тин в искреннем восхищении наблюдал за ее ловкими и проворными действиями.

– Прошу всех к столу! – весело проговорила Шафран, когда все было готово. – На улице завывает ветер, но стены хабита спасут нас от непогоды!

Чеснок тут же с удовольствием сунул палец в банку с медом, однако девушка легонько хлопнула его по руке.

– Ах, Чеснок! Сколько раз я учила тебя, что приличные люди пользуются посудой?

– А мы неприличные! – заступился за друга Тмин.

– Какой пример вы подаете гостям, – с легким укором проговорила Шафран.

– Мы так себя ведем оттого, что нам уже осточертело сидеть без дела, – проворчал Паприка.

– Куда же вы пойдете в непогоду? – ласково ответила Шафран.

– Хоть куда, вон охотников же не пугает буря…

Лицо Шафран нахмурилось.

– Тебе ли думать об этом? Они и так рискуют каждый день своими жизнями, что им буря?

– Какие еще охотники? – спросила вдруг Диана.

– Сумасшедшие, которые считают, что вправе вершить правосудие, – хмуро ответила Шафран. – Впрочем, главное их качество – скорее отвага.

Артур явно увидел, как при этих ее словах глаза Кирима воодушевленно заблестели.

– Что значит вершить правосудие? – опять спросила Диана.

– А то, что они помогают Миру чудес избавиться от мерзавцев! – с энтузиазмом воскликнул Тмин и характерно провел пальцем по горлу, как бы намекая, каким образом охотники избавляются от своих жертв.

– Ты ведь понимаешь, Артур, о каких мерзавцах идет речь? – вдруг обратилась к юноше Шафран.

– Думаю, что понимаю, – согласно кивнул Артур.

– Обо всех тех, кто думает, что Потешные бои – это славная забава, – продолжила Шафран, и голос ее зазвенел от едва сдерживаемого гнева.

– И кто эти охотники? – дрожащим от страха голосом спросил Даниел.

– Никто не знает. Это наши герои, лица которых для всех остаются в секрете, – ответил ему Паприка. – Даже мы, разбойный народ, не имеем понятия о том, что они выкинут в следующий раз.

– Они убивают богачей?

– Да, причем с особой жестокостью. После их проделок, Потешные бои покажутся вам детской забавой! Они действительно издеваются над своими жертвами перед тем, как убить. Охотники держат весь Мир чудес в страхе, но нам нечего бояться, ибо они на нашей стороне! Как бы я хотел тоже стать охотником!

– Ах, Паприка, не говори ерунды, – вдруг проговорил Кирим и виновато покосился на Артура.

– Что ты считаешь ерундой? – тихо и с какой-то неуловимой грустью сказала Шафран своему приятелю.

– То, что никто из вас даже не будет помышлять об убийстве! – воскликнул Кирим. – Эти люди, охотники, постоянно рискуют своими жизнями и зверски жестоки; было бы ошибкой равняться на них.

– Они нашли в себе смелость противостоять сложившемуся порядку. Разве ты будешь осуждать врачей, Кирим, за то, что они убивают заразу? Разумеется, нет. Охотники подобны лекарям; они принимают на себя ответственность лечить наших людей, убивая тлетворные болезни, и, надо отметить, им неплохо это удается. Благодаря этим храбрецам Мир чудес вскоре станет лучше!

– Это называется не смелостью, а жестоким произволом, – пришел на помощь другу Артур. – Разве можно прийти к добру и справедливости, используя те же бесчестные и грязные методы, как и сами враги, против которых борются охотники?

– Не слушай его, Шафран, этот молодчик – тот еще моралист! – с презрением фыркнул Тмин, сопроводив свою реплику смачным плевком.

– Будь к нему снисходительнее, он просто не знает наших порядков, – пожала плечами девушка. – Можно, конечно, ничего не делать и терпеть, но тогда вообще не придешь ни к какому результату. Пассивность и трусость – вот те качества, которые я так не люблю!

– Вам известно, каким образом охотники выбирают своих следующих жертв? – спросил Артур.

Шафран кивнула головой.

– Мы немного знаем об этом; новости в преступном мире разносятся очень быстро.

– Говорят, следующей жертвой будет семейка Ролли! Вернее, то, что от нее осталось! Завтра как раз у них там какой-то праздник, будет много гостей. Охотники разделаются со всеми, им неважно, кто перед ними – ребенок или взрослый! – с каким-то злорадным удовольствием проговорил Паприка. Артур невольно вздрогнул от нахлынувших на него воспоминаний.

– Тебе это должно быть по душе, – понимающе улыбнулась Шафран. Девушка знала о том, сколько им пришлось пережить в шатрах Ролли, однако она совершенно не догадывалась о мыслях Артура в настоящий момент.

– Сменим тему, Шафран, – вдруг попросил девушку Кирим, словно именно она отвечала за то, в каком русле пройдет их разговор. Шафран безропотно кивнула головой и принялась беззаботно щебетать о совершенно бытовых и повседневных вещах. В основном она рассказывала про жизнь в Мире чудес, и, как про себя отметил Артур, девушка оказалась интересной и умной собеседницей; Шафран действительно много знала про свой город, и слушать ее было одно удовольствие. Девушка была тактичной, любезной, сглаживала все шероховатости, которые возникали вследствие грубых реплик дворовых мальчишек. Она смогла даже немного разговорить Инка, что казалось совсем уж удивительным. Когда весь чай был выпит, а баночка с медом опустела, Шафран легко и грациозно поднялась на ноги.

– Я пойду, Кирим. Мне надо помочь отцу. Ты ведь не будешь против?

– Да, конечно, – безразличным голосом проговорил юный армут.

– Можно я только два слова скажу твоему другу?

Кирим кивнул.

– Если тебе так хочется, почему бы и нет.

– Ах, ты такой хороший, – весело прощебетала Шафран и поманила за собой Артура из хабита. Очевидно, она хотела, чтобы разговор с ним прошел наедине. Юноша, заинтригованный, вышел из жилища. К своему большому удивлению он увидел, что песчаные улицы Мира чудес занесены первым снегом. В утепленном хабите, нагретом от жара костра, даже не чувствовалась непогода. Но здесь все говорило о приближающемся смрадне.

– Странно, да? Все было коричневым, теперь белое, – таинственно выразилась Шафран, подойдя к Артуру вплотную. – Ты удивлен, что я позвала тебя?

– Немного.

– Ничего особенного, мне нужно перекинуться с тобой парочкой словечек. Вернее, я хотела бы попросить тебя об одном маленьком одолжении.

– Каком?

Шафран загадочно улыбнулась, обнажив крупные, как у здоровой лошади, белые зубы.

– Пообещай, что не разрешишь Кириму покинуть Мир чудес и последовать за тобой, куда бы ты ни шел.

Артур кивнул головой.

– Я не хотел бы, чтобы он со мной шел. Но, как я понимаю, он и сам вряд ли решит покинуть Мир чудес, ведь здесь его дом.

Шафран покачала головой.

– Ах, мой дорогой, ты плохо знаешь Кирима, хоть и являешься его другом. Ты даже не представляешь, какое влияние ты на него оказываешь. Я убеждена, что, если бы ты вдруг приказал ему перегрызть себе вены, он бы непременно это сделал, как послушный пес, безропотно выполняющий волю хозяина.

– Ты преувеличиваешь, Шафран, – с удивлением возразил Артур.

– Вовсе нет. Твои слова, и, как я подозреваю, исключительно твои, имеют для него хоть какой-то вес. Не знаю уж, чем ты так привлек моего Кирима, но это истинная правда. Поэтому я хочу тебя попросить: даже если он вдруг соберется идти с тобой, прикажи ему остаться. Здесь его родина, ему будет тоскливо в другом месте. И я тоже не смогу жить без него. Я люблю его, Артур, тебе ведь уже знакомо это чувство? – при этих словах она вновь с грустью улыбнулась, и Артуру невольно почудилось, что Шафран вполне может быть очень симпатичной, если сама этого захочет. Яркие рыжие волосы оттеняли ее бледное, взволнованное лицо и пронзительные зеленые глаза. Она уже не походила на дородную фермершу – скорее на красивую степную львицу, мягкую и грациозную. – Я же, в свою очередь, обещаю, что присмотрю за ним. Клянусь, ни одна авантюра, в которой он будет участвовать, не будет опасной для его жизни. Я смогу его защитить. Только пообещай мне, что не заберешь Кирима с собой.

– Я и не планировал его никуда брать, – просто ответил Артур, удивленный обеспокоенностью девушки. Шафран с благодарностью улыбнулась. – Огромное спасибо, пусть пустынный ветер никогда не дует на твоем пути, – с этими словами загадочная девушка помахала ему рукой и устремилась куда-то вдаль, по занесенным снегом улицам, плотно укутываясь в свой роскошный платок.

Артур какое-то время задумчиво смотрел ей вслед, а потом присоединился к своим друзьям.

Глава 12 Но вы любите врагов ваших и благотворите…

Вечер прошел скомканным. Кирим по-прежнему выглядел угрюмым и скучным, даже появление Шафран не смогло его отвлечь и развеселить. Когда Артур вошел в хабит, к нему подошла Диана и с любопытством спросила у него:

– Чего ей было от тебя надо?

– Шафран думает, что я возьму Кирима с собой в путешествие. Ее это ужасно волнует, – поделился Артур со своей подругой.

– Тебе она понравилась? – вдруг серьезно спросила Диана, внимательно глядя Артуру в лицо. Юноша весело улыбнулся.

– Ди, если бы ты чуть лучше меня знала, то не задавала бы таких вопросов. По-моему, совершенно очевидно, кто целиком и полностью занимает мои мысли.

– Тэнка? – игриво поддела его Диана.

– Да-да, именно она, как ты догадалась?

– С тех пор, как Тэнка перестала быть похожей на мальчика, думаю, у нее появились все шансы тебя заинтересовать.

Артур пристально посмотрел на подругу. Нежное лицо Дианы казалось ему таким родным, словно он знал ее всю жизнь. Невыразимая прелесть была во всем ее облике, тонких четко очерченных губах, проницательных серых глазах, немного насмешливой и вместе с тем ласковой улыбке, что ему страстно захотелось прижать ее к груди. Но вокруг них в шатре была куча народу, и он не мог себе этого позволить. Поэтому Артур просто любовался девушкой, не имея возможности признаться в том, какие чувства она в нем вызывает.

Потом Кирим предложил всем лечь спать. Мальчишки не протестовали, хоть Чеснок до последнего просил сыграть с ним еще одну партию в ножички. Наконец все разбрелись по разным углам хабита; кто-то лежал прямо на шкуре, кто-то на ковре, а девушкам, которые едва терпели друг друга, пришлось разделить между собой единственную кровать.

Артур совсем не мог заснуть. Юноша вроде бы о чем-то думал, однако мысли его были разрозненными, неупорядоченными, и он все никак не мог сосредоточиться на чем-то одном. Артур много размышлял о Кириме, местных ребятах, таинственной Шафран, Алане.

В какой-то момент, когда все уже крепко спали, он решительно встал на ноги, накинул на плечи теплый плащ и бесшумно вышел из хабита. Тут же храброго юношу встретил обжигающе холодный степной ветер. Сквозь плотные черные облака загадочно мерцала луна. Артур смотрел в темноту, туда, где стояли полуразрушенные шатры бедняков. Отчего-то ему стало ужасно грустно, будто чья-то ледяная ладонь неожиданно коснулась его сердца. Вдруг за его спиной послышалось подозрительное шевеление.

– Ты не спишь, – кутаясь от холода в накидку из козьей шерсти, с явным неудовольствием проговорил Кирим.

– Как и ты.

– Скажи, ты ведь не собираешься… – юный армут сбился, замолчал. Он и сам толком не знал, как хочет закончить начатую фразу. Но Артур догадался, о чем идет речь, тотчас же, с полуслова. Так часто происходит между близкими друзьями. Одного жеста достаточно, чтобы тебя поняли, одного взгляда.

– Кирим, – тихо сказал юноша. – Я могу на тебя положиться?

Кирим встал перед своим другом. В его больших карих глазах горела искренняя, почти яростная преданность. Артуру совсем не к месту вспомнилось, как Шафран сравнила армута с верной собакой, готовой совершить все, что угодно, по одному только приказанию хозяина.

– Однажды я хотел отдать за тебя свою жизнь. Ничего не изменилось с тех пор! – со страстной убежденностью проговорил Кирим.

– Мои друзья. Я бы хотел, чтобы ты позаботился о них, если вдруг я не вернусь. Нужно отправить их на единороге обратно в Ту-что-примыкает-к-лесу. Деньги на перелет я тебе дам. Что касается Тода… Я был бы очень рад, если бы ты отыскал его сестру. И конечно, Алан. Я сильно волнуюсь за него. Не знаю, что там взаправду произошло, в той гостинице, но все это дело скверно, я сердцем чувствую.

– Зачем? – с заметной тоской проговорил Кирим, и человек посторонний, наверное, не понял бы, что тот имеет в виду. Однако Артур отлично его понял.

– Кирим, какой бы она ни была, Тиллита не заслуживает той участи, которую ей приготовили охотники. Она не виновата в проступках своего отца. Так же, как и Карм. Да и никто не заслуживает подобной жестокости. Тем более, у меня есть смутное подозрение, что я смогу что-то прояснить по поводу исчезновения Алана…

– Но что ты планируешь делать?

– Я не знаю. Предупредить.

– Не боишься вновь оказаться на поводке?

– Боюсь, но другого. Когда станут известны результаты вылазки охотников в шатер Ролли, мне будет стыдно за то, что я знал обо всем и при этом никак не предотвратил убийство.

– Даже если ты помешаешь охотникам в этом конкретном случае, они все равно не остановятся и будут продолжать свое дело. Я много думал о нашем вчерашнем разговоре и, скажу честно, склоняюсь все же к тому, что люди, которые любят издеваться над себе подобными, однозначно заслуживают смерти.

– И поэтому надо их убивать, уподобляясь им самим? Становиться такими же жестокими животными? Скажи честно, Кирим, ты хотел быть охотником?

Юный армут поднял свои горящие глаза и смело посмотрел на Артура. Прежний слабовольный и нерешительный Лэк уже не существовал более: сейчас это был уверенный в себе и своей позиции человек, готовый, если надо, отстоять свое мнение. В красивом благородном лице Кирима появились какие-то новые жесткие черточки.

– Я никогда не хотел и не хочу быть охотником, поскольку не смогу убивать других людей. Однако это не мешает мне искренне восхищаться ими и думать, что они делают доброе дело. И, если ты хочешь знать мое мнение в данной ситуации, то я считаю, ты поступаешь глупо и очень рискованно. Ты намереваешься идти к людям, которые не так давно жестоко измывались над тобой, и все для чего? Чтобы спасти их? Помочь? Я считаю, напротив, что они должны получить по заслугам, а вместо этого ты собираешься отвести от их ничтожных голов справедливую руку возмездия… Я категорически не согласен с тобой. Если бы Шафран об этом узнала, то подумала бы, что ты сумасшедший.

Артур с грустью улыбнулся другу.

– Шафран тебя любит, – тихо сказал он. – Однако, боюсь, как бы она не превратила тебя в свое безжалостное орудие для мщения. Ты подскажешь, как мне добраться до шатров Ролли?

– Я дам тебе своего доброго коня. Он приведет туда, куда надо, стоит мне только шепнуть ему на ухо направление.

– Главное, не свалиться с его спины, – пошутил Артур, намекая на их совместный побег из Мира чудес.

– На единорогах летать совсем по-другому, не так ли? – понимающе подмигнул ему Кирим.

– Да, по крайней мере, если упадешь, они подхватят.

– Ты предупредил Диану и остальных?

– Нет, Кирим, я никому ничего не сказал. Я надеюсь вернуться обратно сегодня же вечером.

– А мне, значит, теперь нужно выдумывать басни и всех успокаивать?

– Скажи правду.

– То есть что их сумасбродному приятелю вдруг пришло в голову наведаться в гости к господину Ролли-младшему, у которого он не так давно сидел в конуре на привязи?

– У тебя неплохо получается успокаивать, – непринужденно рассмеялся Артур, хотя на душе у него было скверно.

– Ближе к вечеру я буду ждать тебя поблизости. Благодаря плохой погоде, я могу носить платки, скрывая свое клеймо. Я не боюсь, что меня поймают. Если ты не выйдешь из шатров до заката солнца, то, клянусь, я сам вместо охотников перебью всех этих негодяев!

– Не подвергай себя лишней опасности, – возразил Артур. – Сколько сейчас времени?

– Около четырех утра, – задумчиво ответил его друг, глядя на пасмурное небо, обнесенное тучами.

– Сколько ехать до шатра?

– Около двух часов медленной рысью. Они обосновались совсем в другом конце города. Подальше от бедняков, как ты понимаешь, и поближе к полидексянам. У них теперь не шатры, а арендованные хабиты.

– Тогда я поеду. Раз у них какой-то праздник, может, будет не так сложно проникнуть в их обитель. Кто сейчас владеет мануфактурой Ролли?

– Карм. Его сын. Впрочем, с тех пор как Ролли погиб, его дело перестало процветать. Компания в упадке. Сам Карм не хочет и пальцем шевелить, чтобы что-то изменить.

– Они так же держат рабов?

– По всей видимости, да.

– Просто мне показалось, что Карм был против рабства. Он сам мне это говорил.

– Не знаю, что там творится. Знаю лишь, что их семья перестала быть такой влиятельной, как прежде.

– Почему охотники выбрали их в качестве жертвы?

– Я не знаю. Как я понимаю, охотники мстят всем богачам, которые когда-либо организовывали Потешные бои. Причем иногда они убивают так, что никто их и не подозревает. А иногда, как сказал Паприка, безо всякой жалости. Они подкупают охрану, травят собак, вторгаются в жилища, режут всех без разбора, причем порою довольно изощренно. Мне думается, что степень жестокости по отношению к своим жертвам пропорциональна количеству преступлений, ими совершенных.

– Странно, что они назвали себя охотниками. Роль судей подошла бы больше, – с насмешливой иронией ответил Артур. – Ладно. Я пойду. Где же твой прекрасный конь?

Кирим отошел за кибитку и через какое-то время вернулся, ведя за собой совершенно черного вороного коня, который чем-то походил на своего обладателя.

– Это Джанук, очень хороший зверь. Он не подведет.

– Спасибо тебе, Кирим.

Артур ловко вскочил на спину коня и на секунду замер, прислушиваясь к быстрым ударам его сердца. Лошадь была готова к тому, чтобы немедленно пуститься вскачь.

– Помни, надо все завершить до захода солнца. Я буду ждать тебя у харчевни «Жар пустыни», которая находится неподалеку от хабита семейки Ролли, – пообещал преданный армут.

– Увидимся, Кирим! – с этими словами храбрый юноша протянул Кириму сверток с деньгами, затем пришпорил коня, и тот, сперва очень медленно, потом чуть быстрее устремился по заданному Киримом направлению. Армут задумчиво смотрел на удаляющуюся лошадь с отважным всадником на ее спине. Кирим, несмотря на свою проницательность и искреннюю любовь к другу, все же не мог в полной мере осознать, до какой степени сложным и даже мучительным для Артура являлось решение помочь семейству Ролли. Юный предводитель воров тяжело вздохнул. На душе у него было тревожно. В этот момент он вдруг отчетливо осознал, что не пройдет и часа, как он пустится вслед за другом, не дожидаясь обеда, и уж тем более не дожидаясь вечернего заката.

Южная часть Мира чудес представляла собой отдельный, огражденный со всех сторон хабитами город; при этом нельзя сказать, чтобы сюда открыто кого-то не пускали или действовали специальные ограничения на въезд, но при этом получалось, что в эти края попадали исключительно люди с особым социальным статусом, имевшие в наличии достаточно денег. Еда в местных харчевнях стоила на порядок выше, товары в лавках казались более изысканными, улицы были посыпаны мелкой разноцветной галькой, на каждом шагу возвышались специальные гостиницы для лошадей, чтобы путешественник мог оставить верного коня отдыхать, а сам имел возможность отправиться тратить венгерики.

На огромной по своим размерам площади стояло около пятидесяти роскошных хабитов, арендованных армутами. Некоторые жилища были объединены длинной тканью, покрывавшей их сверху; таким образом, между двумя или тремя куполообразными домами создавались некие извилистые галереи, где можно было прогуливаться, не опасаясь снега и холодного ветра. В этих узких проходах жарили и продавали каштаны, угощали свежими устрицами из Гераклиона, наливали соленый зеленый чай с козьим молоком и курдючным салом. Словом, тут кипела жизнь, но совсем иная, более изысканная и роскошная, хоть и пронизанная армутским духом.

В Южный край часто заглядывали полидексяне, и даже самые богатые, капризные и подозрительные армуты не могли им в этом отказать, ведь полидексяне по праву являлись хозяевами здешних мест. Степным жителям не нужен был пропуск или какое-то особое разрешение, чтобы проникнуть на территорию богачей. С другой стороны, бедные армуты, например, так же могли случайно или из любопытства забрести в Южный дол, однако долго они тут не задерживались.

Иногда можно было заметить следующую ситуацию: к какому-нибудь праздно шатающемуся человеку в ветхом платке подходил суровый охранник с внушительным армутским кинжалом за поясом. Обычно короткого разговора было достаточно, чтобы бедняк со всех ног бежал в противоположную от владений богачей сторону.

Сегодня, впрочем, был такой день, когда охрана работала спустя рукава. По традиции у полидексян отмечался особый праздник, который именовался Днем Песка. Степные жители повсюду сооружали скульптуры людей и животных из этого материала, на улицах организовывались гуляния и ярмарки, на местных базарах продавали традиционные сладости под названием «Муравейник». Это была большая горка обычного песочного теста на жестяном подносе, в которую вмешивался сахар и сгущенка. Сверху горку посыпали крупными сушеными муравьями, что добавляло блюду толику колорита. Армуты страстно любили этот праздник, как, впрочем, и любые другие, так как во время ярмарок торговцы могли неплохо подзаработать. Богачи благодушно впускали в этот день на свою территорию всех желающих, ибо им тоже хотелось продать как можно больше товаров. На армутских улицах, по примеру Полидексы, возводили фигуры из песка и продавали традиционные сладости, чтобы заманить к себе побольше людей.

У Ролли сегодня безостановочно принимали гостей, которые сменялись один за другим, подобно находящим на берег волнам. Господин Карм, надо отметить, страстно любил находиться в обществе новых людей, непременно образованных и в каком-то смысле передовых, так как он сам себя причислял именно к таковым. Мужчина обожал слушать философов из Полидексы; каждому он крепко пожимал руку, после чего, впрочем, тут же с остервенением протирал свои ладони армутским спиртом, чтобы, чего доброго, не подхватить от местных демагогов какую-нибудь заразу.

С момента последнего разговора с Артуром Карм разительно изменился: из худощавого бледного юноши, вечно недовольного, мнительного и тщедушного, он превратился в толстого, властного и ленивого господина, потерявшего форму, заплывшего жиром, совершенно обрюзгшего и до боли напоминавшего своего отца. Теперь это была словно воскресшая копия господина Ролли-старшего, только более моложавого. Лишние движения по-прежнему вызывали в нем тоску, перемена погоды ужасно пугала его тонкую натуру, но более всего его страшили коварные болезни, которые прятались за каждым углом. Карма совершенно не интересовала мануфактура. Его утомляла торговля, как и вообще любой вид более-менее серьезной деятельности.

Праздники, однако, он любил, так как на них можно было посмотреть на других людей, помечтать, послушать новые передовые идеи, поддержать сторонников чего-то абсурдного, дикого и неприличного и, наоборот, воспротивиться чему-то полезному и необходимому для жителей Мира чудес. Карм тратил деньги, заработанные отцом, с невероятной скоростью, однако, по его расчетам, ему вполне должно было хватить на всю жизнь.

Сейчас мужчина вальяжно сидел на красном бархатном топчане в своем огромном хабите и доброжелательно кивал вновь прибывшим гостям. Среди них было много незнакомых людей, но именно этот факт более всего привлекал хозяина. Он даже выразил удивительное желание, чтобы разрешали заходить всем с улицы, в том числе и беднякам. С показной жалостью слушать нищих, до дурноты пичкать их сладостями и разделять их чаяния, чтобы потом в конце вечера с побоями прогнать вон было одним из самых увлекательных занятий для господина Ролли-младшего.

Впрочем, у него имелся один советник, который еще не потерял бдительности до такой степени, как его хозяин. Этого человека звали господин Апаш, он строго следил за порядком и людьми, в несметном количестве прибывающими в шатер. Если гость казался ему слишком уж подозрительным, он делал знак головой, и тогда несколько здоровенных слуг-армутов окружали неприятную личность и тут же выпроваживали посетителя на улицу.

Артур подъехал к Южной части Мира чудес тогда, когда на улицах еще было пустынно, а гуляния не начались. Юноша оставил коня в специальном загоне и стал прогуливаться, впрочем, благоразумно не переходя границу между обычным Миром чудес и владениями богачей, которая, хоть и была незрима, но тем не менее весьма ощущалась. В одной из лавочек Артур предусмотрительно приобрел себе накидку из козлиной шкуры с капюшоном, которая считалась традиционной деталью одежды полидексян. Накинув ее на плечи поверх плаща, он стал менее выделяться среди местных жителей. По крайней мере, не сразу можно было разглядеть в нем чужеземца, а издалека он вообще сливался с общей массой сновавших туда-сюда гуляк. В небольшой харчевне «Жар пустыни», где Кирим обещался его ждать, юноша заказал себе настоящий армутский шоколад с черной крошкой из какао-бобов, чтобы как-то скоротать время.

Местное заведение отличалось тем, что гости размещались не внутри, а снаружи, имея возможность наблюдать за проходившими мимо людьми. На улице было свежо, но не настолько, чтобы предпочесть сидеть внутри. Воздух казался каким-то тяжелым, серым, и даже создавалось ощущение, что он и вправду имеет немалый вес и давит на головы ничего не подозревающим жителям. Повсюду чувствовались тревожность и беспокойство, словно сами силы природы подозревали, что сегодня должно произойти что-то из ряда вон выходящее. Впрочем, то могли быть излишне болезненные впечатления Артура, который сейчас находился не в самом благоприятном состоянии духа.

Правильно ли он сделал, что ушел из гостеприимного хабита Кирима, оставив друзей ради того, чтобы предупредить тех, с кем его совершенно ничего не связывало, кроме скверных воспоминаний? Артур сердцем чувствовал, что это его решение нельзя оценить, лишь исходя из его правильности или логичности. Наверное, и Кирим в какой-то степени прав. Однако благородный юноша так же понимал, что для его натуры неприемлема позиция невмешательства. Остаться в стороне и не предупредить этих людей об опасности в его понимании и было настоящей трусостью и недостойным поведением.

Юноша с заметной тоской смотрел на расположенный вдалеке роскошный хабит семейки Ролли; он сразу узнал его среди других, ибо на высоких стенах этой, на первый взгляд, неприступной крепости висели огромные полотна с изображением гордого орла, безжалостно пожиравшего змею. Вокруг хабита неторопливо прохаживался человек; было видно, что он следит за порядком и за проходящими мимо людьми. Артур вспомнил, как впервые попал в лапы к господину Ролли, как тот издевался над ним, пытался сломать его волю, подчинить не только тело, но и душу. Также он вспомнил, насколько изощренными порою были эти издевательства, насколько тягостным казался ему тогда каждый прожитый день. Имеют ли право подобные люди жить на земле? Все эти жестокие, испорченные, больные обладатели пороков? Убийцы, садисты, воры, казнокрады, рабовладельцы, сладострастники и прочие? Не глупо ли, в действительности, ради таких людей рисковать своей драгоценной свободой и жизнью?

Но Артур знал, что не глупо. Он чувствовал эту истину всем своим существом, как будто она была нитью вшита в его сердце. Однако возникала другая проблема. Как же ему осуществить задуманное? Не может же он и впрямь нагло заявиться в шатер к Ролли, как к своему старому приятелю? Кто его впустит, да и вообще, кто будет его слушать? Получится ли ему помешать жестоким планам охотников, не станет ли он сам их очередной жертвой? Не окажется ли он снова на привязи у своих бывших господ? Наконец, что скажут друзья, когда узнают про его исчезновение? Удастся ли Кириму подбодрить их? Что будет делать Диана? Все эти вопросы сами по себе были в какой-то степени мучительны, но отважный юноша быстро отмел половину из них. Он предпочитал думать лишь о том, как будет действовать. Все остальное только мешало ему сосредоточиться.

Артур, погруженный в глубокие раздумья, смотрел, как на улицах становится все больше людей. Стали приходить полидексяне. Они сразу бросались в глаза своими манерами и видом: желтокожие, низкие, с хитрым пронырливым взглядом, суровые и немногословные. Посетители вальяжно прохаживались вдоль торговых рядов, покупали сладости, очевидно, ощущая себя здесь полноправными хозяевами. Артур видел, как некоторые торговцы-армуты, провожая злобными взглядами желтокожих соседей, что-то раздраженно говорили сквозь зубы, шептали им вслед какие-то проклятия, словно забывая про то, что те значительно способствуют увеличению их доходов.

В какой-то момент на улице появились клоуны. Пожалуй, эти создания являлись одними из самых жалких и мерзких из тех, что вообще могла породить местная ярмарка. Маленькие и большие, уродливые и крикливые человечки с напудренными, изуродованными лицами и красными носами всячески кривлялись, ломались, визжали, натужно смеялись, беспардонно тянули ко всем свои короткие руки, плевались, закатывали глаза, словно пребывая в каком-то бешеном припадке, и вообще производили впечатление не живых людей, но каких-то гротескных мифических существ, которых в действительности никогда не носила земля. Дети ужасно боялись их и плакали, когда один из представителей этой профессии без причины начинал визжать или шептать какую-то тарабарщину на неизвестном языке. Впрочем, суровые полидексяне находили развлечение забавным; порою они доставали из своих безразмерных шаровар засаленные монетки и небрежно кидали их клоунам, которые истерически подпрыгивали, с юродством изворачивались, пытаясь поймать сокровище, и тут же бросались с благодарностью целовать руки благодетелям.

Спустя еще час к Артуру подошел угрюмый хозяин таверны.

– Ты будешь еще что-то заказывать? – грубо и безо всякого почтения проговорил он, с неудовольствием уставившись на невыгодного клиента.

– Нет, – спокойно ответил юноша.

– Тогда проваливай отсюда! – сплюнув на землю, проговорил хозяин заведения, как бы невзначай показав из карманов своей козьей накидки внушительного размера кулаки. Артур смерил грубияна насмешливым взглядом и, медленно поднявшись, без сожалений покинул «Жар пустыни». Нужно было начинать действовать.

Юноша, еще пока сидел в харчевне, заметил, что разные люди постоянно заходят в хабит с устрашающим орлом на стенах. Это показалось ему странным; он отлично помнил мнительную подозрительность господина Ролли-старшего, который никогда не впускал к себе всякий сброд. Неудивительно, что охотники решили вторгнуться к богачам именно сегодня; лучшего момента сложно было вообразить. Артур даже подумал сначала, что он и сам сможет без проблем зайти в хабит, однако потом увидел, что гости все же проходят некий незримый отбор. Удивительное дело, но нищих в жалких лохмотьях с трясущимися и посиневшими от холода руками беспрепятственно запускали, в то время как прилично одетых представителей среднего сословия, напротив, с угрозами гнали прочь. Вот внутрь прошла ватага улюлюкающих и отвратительно визжавших клоунов; никто им и слова не сказал, словно эти жалкие существа и впрямь являлись весьма подходящей компанией для изысканных богачей.

Хабит, принадлежавший Карму, состоял из нескольких больших построек, покрытых сверху тканью. Внутри создавался некий лабиринт из тканевых ширм, чтобы гости могли поглазеть на диковинные товары перед тем, как проникнуть в главный шатер, где за длинным низким столом на подушках сидел сам хозяин с приглашенными. Всех этих тонкостей не мог видеть Артур, в представлении которого владение Карма являлось одним огромным куполообразным шатром, чьи стены уже ходили ходуном от наплыва людей. Неужели нужно было одеваться клоуном, чтобы проникнуть внутрь?

Артур решил рискнуть и пойти по другому пути. Он чувствовал, что произошедшее с Лукрецией как-то связано с таинственными охотниками. Почему он пришел к такому выводу? По нескольким причинам. Во-первых, госпожа Лукреция была из Мира чудес. Ее муж, по словам Агаты, имел немалое состояние, раз смог им построить такой огромный шикарный постоялый двор. По сути, он являлся богачом из Мира чудес, который однажды, по каким-то неизвестным причинам, (надо отметить, непременно сомнительным и темным, ибо армуты редко покидают свой народ) ушел из родного города, забрав жену. По опять-таки невыясненным причинам он умирает, если верить истории госпожи Агаты. И вот, на постоялый двор к двум сестрам вдруг наведываются пять таинственных всадников армутского происхождения. После их ухода выясняется, что Лукреция мертва. Причины смерти остаются неизвестными, однако Артуру думалось, что это намеренное убийство.

Могли ли те самые охотники, наводящие смертельный ужас на все высшее сословие Мира чудес, совершить данное преступление? Вполне. В противном случае, зачем обычным гостям-армутам вдруг избавляться от хозяйки постоялого двора? Во-вторых, Артуру не давала покоя загадочная история с Аланом. Кирим упоминал, что охотники порою придумывают весьма изощренные способы избавления от своих жертв. Храбрый проводник, ни при каких обстоятельствах не терявший бдительности, вдруг ведет себя как совершенно пьяный или сошедший с ума человек. Он предпочитает уйти с постоялого двора, используя весьма экстравагантный способ передвижения – более того, он снимает с себя верхнюю одежду и сапоги. Последнее обстоятельство могло бы выглядеть нормальным и вполне естественным, если бы он, напротив, заходил внутрь в теплое помещение, но никак не наоборот. Ясно, что вся эта ситуация произошла против воли самого Алана.

Но здесь возникал другой справедливый вопрос. Зачем тем армутам вообще понадобился Алан, который никоим образом не был связан с Миром чудес? Неужели только потому, что он мухлевал при игре в карты? Артур этого не знал; не был он также уверен, что все эти события связаны между собой. Однако он должен был попробовать.

Глубоко вздохнув и надев на голову капюшон, он уверенно направился к главному входу в роскошный хабит, на двери которого всех гостей встречал кровожадный орел. Юноша уже хотел было проскользнуть внутрь, как сзади на плечо ему легла чья-то тяжелая рука.

– Куда собрался? – раздался наглый и грубый бас охранника. Сперва Артур непроизвольно вздрогнул, ни к месту вспомнив, что точно таким же голосом с ним разговаривали работники Ролли, для веса сопровождая слова жестокими побоями. Однако, надо отдать ему должное, он тут же исправился, постаравшись придать своему голосу твердости.

– У меня есть новости для господина Ролли-младшего. От госпожи Лукреции, владелицы постоялого двора на Большом конном тракте, – уверенно проговорил юноша и тут же замер в волнении, чувствуя, как сильно бьется у него при этом сердце.

– Госпожи Лукреции? – удивленно переспросил армут. На его широком мясистом лице явно читались все этапы принятия этой информации: сначала мужчина непонимающе поднял косматые черные брови, затем в его подозрительных глазах появились признаки сомнения, но потом он будто вспомнил нечто важное.

– Думаю, ваш господин сильно огорчится, если не получит от нее весточки, – убежденно продолжил Артур.

– Надо доложить об этом хозяину. Подожди здесь, – задумчиво ответил охранник, тут же исчезнув в недрах роскошного жилища. Артур проследил взглядом за мужчиной и, недолго думая, шагнул вслед за ним в хабит. С ним также прошла очередная ватага клоунов, которые невероятно толкались и визжали.

– Пойдем с нами, красавчик, – проговорила одна отвратительного вида клоунесса, взяв Артура под руку. Она с громким чавканьем жевала сушеную траву – по всей видимости, чабрец и мяту. Юноша смешался с оголтелой разноцветной толпой, надеясь, что на него не обратят внимания. Он решил не испытывать судьбу и не ждать, что в итоге решит охранник, а самому зайти в шатер. Возможно, при таком количестве людей ему удастся какое-то время оставаться незамеченным. Потом нужно действовать по обстоятельствам.

Юноша оказался прав. На него и впрямь не обращали никакого внимания, по крайней мере, до поры до времени; в своей серой полидексянской накидке, среди огромного количества людей, он казался почти неприметным.

Внутри хабита Артура встретил настоящий лабиринт из длинных извилистых улочек, который чем-то напоминал крытый базар; везде сидели торговцы и продавали безделушки, бродячие музыканты играли на бубнах и на свирелях, армутки в пестрых платках с диким видом плясали, одновременно пытаясь клянчить деньги у проходящих людей, клоуны жонглировали перезрелыми яблоками и показывали фокусы, кто-то перемешивал в чане мыльную пену, а затем при помощи необычной закругленной палки выдувал пузыри прямо в лица восхищенных гостей.

На тканевых потолках висели мозаичные лампы, полы были устелены пурпурным бархатом. Бедняки, получившие право насладиться роскошью мира богачей, подобно маленьким детям, восторгались и тянули руки ко всем побрякушкам. Удивительное дело, но им совершенно бесплатно раздавали сладости, которые те, в свою очередь, принимали с невероятной жадностью. Порою можно было наблюдать, как иная нищенка до слез давится шоколадом, пытаясь вобрать в себя как можно больше этой дивной сладости. Артур быстро шел по извилистым улицам, стараясь не вдыхать тяжелые ароматы мускуса, человеческого пота, протухшей от испражнений одежды и острых запахов пищи.

В какой-то момент нежданный гость Карма оказался в огромном зале, где стоял длинный стол, уставленный всевозможными яствами. Здесь царила такая же дикая вакханалия, как и во всех остальных частях огромного шатра. Клоуны уже успели дойти сюда; сейчас они занимались тем, что показывали шуточное представление господину Карму. Артур сразу его узнал, однако в первое мгновение его воспаленное сознание начертало ему другой образ, часто являвшийся к нему в кошмарах. Сын стал ужасно походить на отца, и дело было даже не том, что он сильно набрал вес и увеличился почти в несколько раз, заполнив сейчас своей массивной тушей широкий топчан, покрытый бархатом. Нет, изменилось выражение его глаз. Ранее в них можно было прочитать явное несогласие с образом жизни отца, ненависть к самой идее рабства и к прочим мерзостям, которыми окружил себя господин Ролли-старший. Сейчас же казалось, что водянистые белки Карма зеркально отражают мысли родителя и его идеалы. Мужчина, сидевший в этой комнате, уже не являлся тем мечтательным молодым человеком, желавшим что-то изменить в своей жизни. Это был сам господин Ролли-старший во плоти.

Юноша почувствовал, что у него от волнения перехватывает дыхание. Сильный спазм сдавил ему грудь. Кирим много раз уже твердил Артуру о его незаурядной смелости. Юный армут воспевал это его качество, как одно из самых достойных, которым он и сам, верно, страстно желал обладать. Однако армут все же недооценивал, что Артур в действительности ужасно боялся жестокого хозяина шатров; боялся до дрожи, до судорог в ногах. В подобное сложно поверить, особенно учитывая постоянное непослушание Артура и его вызывающее поведение, но это было совершенной правдой. И вот сейчас бедный юноша будто бы снова встретился с тем, кого мечтал забыть все это время. Наверное, он так бы и стоял на одном месте, обездвиженный, в каком-то немом ужасе глядя на хозяина, но, к счастью, ему пришли на помощь.

– Что стоишь, как неродной, садись, благодетель угощает всех! – противным голосом проговорил Артуру какой-то грязный оборванец и потеснился за столом, давая ему сесть. Юноша тут же воспользовался приглашением, ибо так он мог дольше оставаться незамеченным. Люди, сидевшие за столом, ели руками, кидались друг в друга остатками еды, вопили, ссорились, выкрикивали ругательные словечки; словом, тут царила совершенно невообразимая атмосфера, которая, как ни странно, ужасно нравилась Карму. Хозяин напоминал малое дитя; он визгливо смеялся, сам кидал в остальных рассыпчатый рис, который беспорядочно разлетался по всему помещению, бессвязно шутил и неприлично много пил. Артур старался присматриваться к каждому посетителю; в действительности, охотником мог оказаться любой из них. Неужели Карм не подозревал о существующей опасности? Неужели не знал, что в последнее время в Мире чудес появились неусыпные каратели?

В какой-то момент хозяин вдруг хлопнул в ладоши и капризным голосом приказал:

– Я желаю откушать кофе!

В этот же миг какая-то девушка поставила перед ним жестяной поднос, на котором стояла миниатюрная армутская чашка с благоухающим напитком. Артур внимательно посмотрел на вошедшую. Значит, рабство по-прежнему процветает в шатре Ролли? Значит, сын решил пойти по стопам отца? К своему огромному удивлению, юноша сразу узнал рабыню. У нее были длинные черные волосы, очень красивые, блестящие, как грива у Джанука. Но, увы, лишь это сокровище добавляло ее образу лоска и красоты, ибо все остальные черты ее внешности, весь ее облик и фигура оставляли желать лучшего. Девушка была бледна, излишне худа, лицо казалось слишком трагичным для ее возраста, кожа на руках была сухой и потрескавшейся. Было видно, что она работает дни напролет, не жалея сил и молодости. Впрочем, сквозь эту бледность и худобу, все же просматривалась былая армутская красавица.

Поставив кофе перед господином, девушка стремительно выбежала из комнаты. Ей вслед понеслись скверные мерзости, сопровождаемые соответствующими жестикуляциями. Как показалось Артуру, глаза служанки горели яростным огнем, как у хищной змеи перед тем, как она намеревается укусить свою жертву. Артур подождал какое-то время, а затем, пользуясь всеобщей сутолокой и оживленностью, встал из-за стола и проследовал за таинственной девушкой. Она скрылась в одной из узких улочек лабиринта, которая, видимо, вела в какое-то хозяйственное помещение. Юноша поспешил за ней и, еще до того, как она скрылась за очередным поворотом из платков, осторожно взял ее за локоть.

Девушка сильно вздрогнула всем телом и обернулась. Они стояли в узком темном проходе совсем одни, тут не было торговцев; видимо, этот путь предназначался для слуг, которые должны были подносить еду своим господам.

– Ты узнала меня? – тихим, отчего-то хриплым голосом поинтересовался Артур. Девушка медленно, как завороженная, кивнула головой. Ее лицо, и без того бледное, сейчас стало совсем белым, как мука, из которой слуги пекли лепешки с сыром.

– Ты, должно быть, пришел отомстить? – вдруг скороговоркой проговорила она. Артуру стало смешно.

– Ну что за глупости? – возразил он.

– Ах, нет, иначе ты не вернулся бы сюда! Но смотри, если хочешь отомстить, то давай, сделай это прямо сейчас, пока вокруг никого нет! Тебе это скорее всего сойдет с рук, ведь сегодня такой переполох, разве кто отыщет в подобной суете виновника? – тяжело дыша от плохо скрываемого волнения, гордая девушка приблизилась к юноше. – Только медлить не надо, сюда может кто-нибудь зайти… Где твой кинжал?

– Ах, Тилли, ты сошла с ума, – поморщился Артур. – Я вовсе не собираюсь никому мстить. Давай отойдем куда-нибудь, мне надо с тобой поговорить, и чем быстрее, тем лучше.

– Боишься сделать это здесь? Хорошо, пошли в более темное место. Надеюсь, у тебя не дрогнет рука, и все пройдет быстро, – проговорив все это в какой-то болезненной лихорадке, девушка схватила Артура за руку и увлекла за собой. Юноша и оглянуться не успел, как они очутились в еще одном помещении, огражденном ширмами, очень маленьком, тесном и темном. Единственное преимущество этого места было в том, что отсюда, через небольшое отверстие в перегородках, просматривалось основное помещение, где вальяжно сидел за столом хозяин со своими гостями.

– Потом, как все закончится, пойдешь туда, направо, и ты сможешь, не заходя в главный зал, пройти к выходу. А мне и так жизнь немила, чтобы я ею особенно дорожила, – Тиллита с вызовом посмотрела на юношу, который ужасно удивился, увидев, какие перемены произошли с прежде властолюбивой, эгоистичной и себялюбивой девочкой. От той своевольной армутки остались лишь гордость и смелость.

– Тилли, я оказался здесь… Вовсе не по тем причинам, которые пришли тебе в голову. Словом, я хочу помочь. Ты слышала об охотниках? – проникновенным голосом проговорил Артур, искренне надеясь, что девушка захочет его выслушать.

– Охотники? – усмехнулась Тиллита, с интересом посмотрев на неожиданного гостя. – Ты-то откуда про них знаешь? – в ее голосе невольно прозвучала прежняя властная нотка, будто перед ней вновь оказался ее раб.

– Сегодня они придут к вам в шатер и перебьют всех, кто тут находится. Вам угрожает страшная опасность!

– Ах, да мне все равно, совершенно все равно! – в отчаянии всплеснула руками девушка. – Моя жизнь так мало похожа на прежнюю, что уже дорожить ей не стоит.

– А что случилось?

Девушка стала ломать руки, не решаясь, впрочем, ничего сказать. Казалось, она не знает, можно ли доверять своему бывшему слуге. Но потом она все же не выдержала и произнесла:

– После смерти отца все изменилось. Сначала умерла мать, а потом… Мой сумасшедший братец прибрал к рукам всю власть и сделал меня… Меня… Ах, впрочем, и не нужно тебе этого знать. Только я уже не живу здесь на правах хозяйки. Карм решил, что может сделать меня бесправной рабыней, как бы в наказание за то, что я не поддерживала его в спорах с папашей. Других же рабов он распустил. Теперь у нас только наемные работники, я, можно сказать, совсем одна, и он измывается надо мной, как хочет, – девушка осеклась, прикусила губу и внимательно посмотрела на Артура. – Но ты ведь, Бат, – с юродством паясничая, наконец, проговорила она, – ты, верно, думаешь: «И поделом ей!», да?

– Меня зовут Артур, – тихо поправил ее юноша. – И я так вовсе не думаю.

Лицо его было серьезно, а глаза смотрели с такой искренней жалостью, что бывшая госпожа вдруг истерически разрыдалась, совсем забыв правила приличия. Артур с грустью смотрел на нее, своего бывшего врага, на ту, что вполне поддерживала отца в его жестокостях по отношению к рабам, а сейчас сама оказалась на их месте.

– Значит, охотники придут сегодня? – наконец жалобно проговорила Тилли, перестав плакать.

– Они уже пришли, – с убежденностью ответил Артур. – Только я не могу их узнать среди приглашенных.

– Но как же быть?

– Надо как-то предупредить гостей.

– Ты не должен этого делать! – вдруг возразила Тилли. – Если Карм тебя узнает… Я боюсь, он может с тобой сделать что-нибудь… Ты ведь сбежал тогда от нас, помнишь? По армутским законам сбежавшего раба приговаривают к смерти.

Артур не слушал девушку. Он внимательно всматривался в узкую щель между перегородками. Здесь располагалось несколько увеличительных стекол, которые позволяли почти в мельчайших деталях рассмотреть главный зал.

– Зачем эти лупы? – поинтересовался Артур у Тилли.

– Охрана иногда пользуется ими. Карм стал совсем дурным, впускает всякую чернь… – девушка остановилась, прикусив себе язык, в волнении взглянув на старого знакомого. Но Артур не обратил никакого внимания на эти слова. Он наблюдал за хозяином.

Из главного зала доносилась громкая музыка, чавканье, хохот, крики и визжания клоунов. Однако в этот момент вдруг все стихло, словно гости неожиданно замерли, так и оставшись сидеть с полуоткрытыми ртами и безобразно высунутой оттуда едой.

– А сейчас будет небольшое представление! – воскликнул один из клоунов, и Ролли-младший с детским восторгом захлопал в ладоши.

– Ах, братец так любит всю эту мерзость, – проговорила Тиллита, тоже посмотрев в щель.

– Почему правила безопасности не соблюдаются? Разве Карм совсем не боится охотников?

Тилли небрежно повела плечиком.

– Что ты, он никого не боится. Он сумасшедший! Давно спятил, сразу же после смерти папаши. Иногда выкинет что-нибудь из ряда вон выходящее, сотворит какую-нибудь глупую жестокость… Ты знаешь, он ведь зовет всех этих нищих, чтобы поиздеваться над ними. Он специально до отвала кормит их едой, потом дает какой-то травки, от которой у них скручивает животы, и прогоняет с побоями вон. Ему до дрожи нравится жестокость, Карм весь пошел в отца, хоть искренне и не желает того.

– Тебе, наверное, очень тяжко здесь приходится? – с жалостью проговорил Артур, внимательно посмотрев в лихорадочно горевшие зеленые глаза. Тиллита вспыхнула.

– Твоя жалость мне ни к чему, – высокомерно ответила она, гордо подняв вверх подбородок.

– Клоуны показывают какой-то фокус, – пробормотал Артур, вновь переводя свое внимание на большую лупу.

Действительно, один клоун, сняв со своих ног ходули и сделавшись в два раза меньше ростом, многообещающе тряс перед расплывшимся лицом Карма большим тканевым мешком.

– Здесь предсказания! Узнай свою судьбу, о блистательный изумруд и свет нашего города!

– Ах, гадания! – воскликнул Карм, ужасно обрадовавшись и в нетерпении начав елозить на своем топчане.

– Засуньте сюда вашу светлейшую ручку и достаньте послание свыше! Никому из смертных не дозволено знать будущее, но не вам, несравненный!

Господин Ролли-младший сунул свою белую пухлую ручку в мешок и начал в волнении перебирать пальцами. В какой-то момент клоун резко сжал его ладонь, заставив хозяина вздрогнуть от неожиданности.

– Ай-я-яй, попались, попались! – противно заверещал клоун, и все гости загоготали, а пуще всего – сам хозяин. Наконец Карму удалось вытащить какой-то сверток, перевязанный ленточкой цвета изумрудов. Он дрожал от нетерпения, так хотелось ему поскорее узнать будущее. Бедный мужчина, увы, совсем не понимал, что самого понятия судьбы не существует, ибо единственно человек с каждым своим новым выбором, с каждым принятием решения, дурного или хорошего, творит свою жизнь сам, подобно ткачу, изготовлявшему ковер на продажу. Он сам решает, вплести ли ему в свое изделие золотые нити или обойтись другими, подешевле; также под силу ему определить, каким будет рисунок – кровожадный орел или беззлобный голубь. Конечно, смерть и рождение неподвластны нашему мастеру, однако ткач вполне отвечает за то, каким образом принимает смерть: дрожит ли в страхе, подобно степному шакалу, или же смело взмывает в небо, как гордая птица, с чистой совестью и легкой душой.

Карм никогда не думал об этом, ибо вообще в последнее время предпочитал не прибегать к подобному времяпрепровождению. Поэтому он, в нетерпении сглатывая слюну, принялся читать послание свыше:

– Сокол, сокол высоко

В небе ясно-синем,

Он, конечно, далеко —

Его оттуда снимем!

Острая стрела пронзит

Верное его крыло,

Птица точно завопит

От страха лишь одно:

«Ах, охотник, пощади,

Жизнь мою вовек!»

Но пощады ты не жди,

Ведь ты – не человек!

Карм сбился, замолчал, в недоумении глядя на красивый кусочек бумаги. Кто-то из гостей невпопад засмеялся, однако хозяин был растерян и смущен. В этот же самый миг его сметливый советник, господин Апаш, достал из-за пояса кривую саблю, но был тут же умело задушен какой-то яркой красной лентой, до боли напоминавшей огру – смертоносное оружие армутов. Гости обмерли в совершенном ужасе; казалось, сумасшествие продолжается, но только уже в совсем в ином ключе.

– Охрана, охрана! – пугливо заверещал Карм, но клоун вдруг наклонился вперед и быстрым метким движением воткнул ему в шею маленький кинжал.

– Прощай, сокол! Ты хотел знать свою судьбу – так вот же она! Смерть собакам, волкам, шакалам и прочей падали! Долой богачей! – во весь голос завопил какой-то нищий. И тут началась такая сумятица и сутолока, что уже сложно было что-либо разобрать. Люди в безумстве лезли друг на друга, пытались выйти из шатра, но только не через дверь; несчастные вообразили, что смогут пройти сквозь стену, подобно бесплотным духам. Одни бестолково давили других, повсюду разлеталась еда вперемешку с кровью, чужими слюнями, обломками черных зубов.

Клоун, что уже убил несколько человек, остановился и кровожадно втянул носом воздух, да так, что у него аж затрепетали ноздри:

– Тили-тили-тилибом, раздается тихий звон, где ты, Тилли, о душа, будь моею навсегда!

– Тилли, бежим! – воскликнул Артур, решительно взяв свою знакомую за руку. Однако испуганная девушка замерла в немом ужасе, тело ее мелко дрожало, как кусочек пергамента, беспорядочно пожираемого огнем.

– Тилли, Тилли, приди в себя! – в отчаянии воскликнул юноша и безо всякой жалости встряхнул армутку за плечи. – Они идут за тобой и убьют нас!

Клоун, державший в руке огру и стрелы, и двое нищих, вооруженных вилками и столовыми ножами, направились туда, где ребята нашли себе прибежище.

– Это возмездие! За то, какой образ жизни я вела! – в отчаянии проговорила Тиллита, обливаясь слезами.

– Она там, я чувствую ее запах! – кровожадно вскричал клоун, и Артур уже хотел было закрыть собой плачущую девушку, защищая ее от жестокой расправы, как вдруг неожиданно Тиллита пришла в себя.

– Ах, они убьют и тебя! Бежим, бежим! – с этими словами она потянула юношу за собой. Пока они бежали, непрочные тканевые стены шелестели, отлично выдавая их присутствие. Единственное, что пока спасало беглецов – это извилистый лабиринт. Тиллита бежала на удивление быстро: она явно знала дорогу, чего нельзя было сказать об их жутких преследователях.

– Ату ее, ату! – вопил один из них, и в голосе его явно слышалось сладостное предвкушение от предстоящей расправы.

Еще несколько извилистых поворотов, и душный смердящий шатер остался позади. Беглецы попали в водоворот Мира чудес в самый разгар праздника. Повсюду уже стояли песочные скульптуры, торговцы вопили на чем свет стоит, полидексяне доставали увесистые кошельки. Все эти люди даже не подозревали о том, какая трагедия разыгралась только что в хабите господина Ролли-младшего.

Артур увлек девушку к харчевне «Жар пустыни». Юноша искренне надеялся, что Кирим уже ждет их. Так и оказалось. Юный армут стоял возле заведения, небрежно облокотившись на спину коня, но уже другого, белого. Большие карие глаза юноши в тревоге выискивали кого-то в толпе.

– Туда, скорее! – крикнул Артур почти обезумевшей девушке, и она вяло подчинилась.

– Кирим, за нами погоня! – быстро проговорил Артур, когда они оказались перед ним. Юный армут медленно кивнул головой, однако яростный взгляд его темных глаз с безотчетной неприязнью пробежал по Тиллите.

– Посади сперва ее на коня, – повелел ему Артур, в панике оглядываясь позади себя. Охотники уже давно заприметили беглецов и сейчас направлялись к ним, расталкивая бестолково шастающих туда-сюда прохожих.

– Садись сам, – вдруг каким-то отстраненным и даже холодным голосом произнес Кирим. Артур в искреннем недоумении покосился на друга.

– Нет, сначала ее, – спокойно возразил он.

– А я тебе говорю: садись сам! – вдруг рявкнул Кирим, и лицо его исказилось от неконтролируемой ярости. Только сейчас в нем проявились черты настоящего армута – несдержанного и жестокого; и как мало было в этих уродливо сморщенных в гневе чертах от прежнего благородного Оленя!

Артур тоже вспылил. Его пронзительные голубые глаза скрестились с другими, карими, в безмолвном поединке. Тиллита уже давно перестала плакать; она только с детским недоумением смотрела, как к ним приближаются охотники, гадко ухмыляясь.

– Я все равно без нее никуда не поеду! – с остервенением прорычал Артур, надвигаясь на своего приятеля. Праздные прохожие стали изумленно коситься в их сторону, подозревая, что сейчас начнется нешуточная перепалка.

– Значит, умрешь и сам! – в сердцах воскликнул Кирим, не помня себя. Ярость и неожиданный прилив гордости настолько заглушили в нем все дружеские чувства, что он даже на мгновение забыл, как совсем недавно пылко клялся Артуру в вечной дружбе. Юный армут хотел было вскочить на своего прекрасного белого коня и поскакать прочь, но вдруг он неожиданно замер. Его остановила последующая реплика друга.

– А ты… Оставайся тогда на всю жизнь Лэком! Своего имени ты недостоин! – отчетливо произнес вдруг Артур, с пренебрежением сплюнув на землю. Услышав только эти слова, юноша страшно побледнел, став на мгновение неотличимым по цвету кожи от своего коня. Мелкая дрожь пробежала по всему его телу, он, не помня себя, обернул свое бледное лицо к Артуру. В этот момент казалось, что он сейчас достанет из-за пазухи армутский кинжал и, недолго думая, вонзит его в сердце того, кого он так искренне и преданно любил. Но вот в воздухе что-то просвистело.

– Ах, стрела! – все с тем же детским изумлением воскликнула Тиллита и вдруг бросилась к Кириму, загораживая армута своим худым, изможденным телом. Изобразив в воздухе красивую дугу, смертоносное орудие промчалось вперед, устремляясь в сторону отважной девушки. Еще одно мгновение – и стрела с отвратительным хрустом насквозь пробила ее по-девичьи хрупкое плечо. Тиллита надрывно вскрикнула и стала заваливаться на Кирима. Артур в отчаянии наблюдал за происходящим. Он как будто бы на время оцепенел и совершенно потерял способность двигаться. Кирим же в один миг схватил девушку за талию и посадил ее на коня. Затем и он вскочил на его спину, придерживая свою драгоценную ношу от падения.

– Давай, быстрее! – властно приказал юный армут Артуру, и тот тоже вскочил на лошадь, правда, куда более неуклюже, нежели Кирим.

– Анка, скачи во весь опор! – проговорил армут верному коню, затем тихо прошептал что-то ему на ухо, и они галопом устремились вперед, оставляя позади себя удивленных людей и осклабившихся от ненависти охотников. Артур, не привыкший к такому быстрому передвижению на лошади, чуть покачнулся в сторону.

– Держись за меня! – крикнул ему Кирим, и юноша послушно последовал его совету. Быстроногое животное неслось, как, наверное, никогда ранее в своей жизни, ну а может, так просто казалось Артуру, который уже мечтал о том, чтобы их путешествие поскорее закончилось. Норовистый конь словно собирал под собой все ямы, кочки и неровности дороги, отчего юноше казалось, будто все части его тела сейчас разлетятся в разные стороны, подобно камешкам, изредка встречавшимся на их пути.

Преследователи остались уже далеко позади, и в каком-то смысле беглецы были спасены. Только белая спина лошади окрасилась в яркий алый цвет. Тиллита, верно, была без чувств; она обмякла в сильных руках Кирима, позволяя своему бывшему рабу управлять лошадью.

– Мы ищем табиба! – загадочно прокричал в воздух Кирим, однако Артур не понял его. Должно быть, это какой-то его знакомый, может, врач. И правда, беглецы прискакали вовсе не к своим друзьям, а остановились перед каким-то невероятно грязным, засаленным хабитом. Юный армут остановил коня, бережно спустил вниз девушку и без лишних слов понес ее в шатер.

– Имал, Имал! – громко взывал он, покуда, наконец, входная ширма не отодвинулась в сторону и оттуда не выглянула чья-то заспанная голова.

– Нужна помощь, срочно! Ее ранили охотники! – быстро проговорил Кирим, кивая на лежавшую на его руках бесчувственную девушку. Из плеча пострадавшей угрожающе торчала стрела, напоминая о только что свершившемся возмездии. Человек, которого юный армут не так давно именовал табибом, кратко кивнул головой и помог занести девушку в шатер. Кирим сначала прошел внутрь, однако спустя несколько минут вышел на улицу. Артур продолжал сидеть на лошади, пытаясь как-то прийти в себя. Затем он соскочил с ее спины и хотел было в волнении устремиться внутрь хабита достопочтенного Имала, однако почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо.

Клипсянин обернулся и встретился со страшно бледным лицом своего друга. Только сейчас, когда первая опасность миновала, армут начал осознавать произошедшее. Его грудь нервно вздымалась, будто он вместо коня тащил всех сюда на собственной спине. Губы гордого юноши дрожали, и он все силился что-то произнести, однако рот не слушался своего хозяина.

– Во второй раз… Во второй раз… – наконец прошептал бедный армут, всячески пытаясь остановить слезы, которые уже появились в уголках его красивых выразительных глаз. Он вновь напоминал оленя или грациозную лань, которые водятся в армутских степях. Спазм перехватил ему горло, но он, поборов себя, произнес:

– Во второй раз я прошу у тебя прощения. Сможешь ли ты, мой добрый верный друг, простить меня?

Артур ласково улыбнулся Кириму.

– А потом… Потом я должен добиться прощения у нее. Если, конечно, она выживет, ведь стрела была отравлена! Ах, ты видел, Артур, она спасла меня! Спасла! Загородила собой, как своего друга! А я, я! – юноша в отчаянии замолчал, и по его щекам все-таки потекли слезы.

– Кирим, она тоже, несомненно, простит тебя, – тихо утешил своего друга Артур. – Она изменилась.

– Она изменилась, а вот я – совсем нет. Я действительно остался тем же низким и подлым Лэком, способным на все, что угодно, ради своей шкуры!

– Ах, Кирим. Сколько раз нам с тобой еще предстоит оступиться? Бессметное множество. Но это не помешает стремиться к чему-то более высокому, благородному, честному, доброму! Жизнь ведь на это и дается.

– Я отдам табибу все свои сбережения, только пусть она живет! Пусть живет! – запальчиво, в каком-то слепом отчаянии воскликнул Кирим. – Ты веришь, мне сейчас ничего не жалко, даже своей жизни! Мне кажется, если она умрет, умру и я сам…

Друзья с грустью замолчали. Ни один из них не был наверняка убежден в том, что отважную девушку удастся спасти. Однако они верили в это всей силой своих юных и страстных сердец.

Глава 13 Всякое животное любит подобное себе

Между тем, в то время, пока Артур отсутствовал, в хабите Кирима держалась напряженная атмосфера. И хоть сам хозяин как мог успокаивал друзей, всячески обещая помочь и привести Артура обратно живым и невредимым, его увещевания имели довольно слабый эффект. Тэнка по-женски устроила самую настоящую истерику со слезами и капризными воплями; несколько раз белокурая девушка порывалась отправиться на поиски друга, выкрикивая бессмысленные угрозы и проклятия по отношению ко всему семейству Ролли; Кириму, надо сказать, пришлось немало потрудиться, чтобы привести ее в чувство.

Впрочем, состояние Дианы пугало его гораздо больше. Сероглазая девушка была молчалива и внешне спокойна; встав утром позже всех и обнаружив отсутствие Артура, она невозмутимо поговорила с Киримом, совершенно хладнокровно выслушала его увещевания, затем немного походила по хабиту, а потом вышла на улицу со словами, что хочет освежиться. Юный армут последовал за ней, подозревая, что состояние девушки отнюдь не такое безмятежное, как может показаться с первого взгляда. Он подошел к ней со спины; Диана стояла неестественно прямо, напряженно вглядываясь вдаль. На улице было пустынно и мрачно, со стороны Беру дул неприветливый северный ветер.

Юный армут тактично кашлянул, и девушка тут же стремительно обернулась к нему. Лицо ее было бледно такой бледностью, что казалось совсем прозрачным.

– Я… я тотчас же отправлюсь за ним! – неловко воскликнул Кирим, совершенно испугавшись за душевное состояние Дианы. Юноша уже тысячу раз обругал себя в своем сердце, ибо он позволил дорогому другу уйти, никак не убедив его остаться и не рисковать понапрасну своей жизнью.

Здесь надо пояснить, что Кирим, несмотря на приобретенные качества и изменения характера, в каком-то смысле все еще оставался прежним Лэком, который привык во всем слушаться своего лучшего друга беспрекословно. Во время их недавнего разговора с Артуром армут как-то даже не подумал о том, что должен переубеждать его или настойчиво предлагать не рисковать собой. Кириму казалось, что Артура, по натуре весьма упрямого, не так-то легко было бы заставить изменить принятое решение. Но сейчас юный армут был ужасно зол на себя и свою робость.

– Спасибо, Кирим, – тихо прошелестела Диана, и голос ее был ужасно отстраненным и даже, если позволительно вообще употребить это определение, каким-то невесомым.

– Вы должны оставаться здесь… Он очень просил меня об этом, – строго предупредил девушку хозяин хабита.

Диана вскинула брови, на мгновение придя в себя и став прежней своевольной и гордой девушкой.

– Ах, он просил? Может, еще что-нибудь?

– Нет, ничего… – смущенно пробормотал Кирим, сильно досадуя на свое неумение общаться с женским полом.

– Я… сейчас же поеду… – опять неловко повторил он, быстро отходя от Дианы, словно она в какой-то степени пугала его. Юноше стоило огромных трудов упросить друзей Артура остаться в безопасности хабита, в то время как он сам будет осуществлять спасательную операцию.

Кирим, Артур и Тиллита вернусь домой ближе к вечеру, когда на небо, лениво покачиваясь, выползла луна. Совсем похолодало, песчаные дороги, будто расписным ковром, покрылись инеем.

Табиб, как и обещал, сделал все, что было в его силах, однако прогноз оставался неутешительным: судя по всему, отважная Тиллита должна была умереть.

– К вечеру следующего дня все будет кончено… Бедная девочка… Впрочем, если ее организм окажется сильнее лихорадки, то исход может быть благоприятным. Но это весьма маловероятно, увы. Она такая худенькая… – с грустью сказал он Кириму, принимая от него вознаграждение за свои труды.

Вся эта печальная ситуация невероятно расстроила друзей, которые, несмотря ни на что, все же верили в исцеление самоотверженной армутки. Пребывая в совершенном упадке духа, юноши вошли в хабит, бережно поддерживая бедную Тиллиту. Здесь уже уютно горел костер, и все ребята сидели вокруг него – насупленные, мрачные, своим внешним видом напоминая нахохлившихся чаек. Увидев вошедших, Тин с оживлением вскочил на ноги. Круглое добродушное лицо его сияло широкой улыбкой.

– Арч, ты вернулся! Ах, я знал, верил, что все будет хорошо!

Шафран тоже была здесь. Все сидевшие у огня, как один, проследили взором за тем, как Артур с Киримом аккуратно вносят в дом какую-то незнакомую девушку и заботливо размещают ее на единственной кровати, закрывая со всех сторон ширмой от любопытных глаз. По всему было видно, что незнакомка находится на грани между жизнью и смертью; дыхание ее было сильно затруднено, глаза плотно закрыты, на лице проступила болезненная испарина. Худое тело бедняжки дрожало, как лучина, пожираемая огнем. Бережно положив на кровать больную Тиллиту, юноши укрыли ее шкурой и, оставив у изголовья кувшин с розовой водой, прошли к друзьям, которые выглядели молчаливыми и суровыми.

Артур поискал глазами Диану; сероглазая девушка сидела совсем рядом с костром; кажется, она грела руки, не замечая, однако, как беспощадные языки пламени обжигают ей пальцы. Неловкое молчание воцарилось на мгновение в хабите. Шафран внимательно следила за Киримом; очевидно, она ждала от него каких-то объяснений, но армут был настолько подавлен и измучен, что ему не хотелось ничего говорить.

– Приготовь нам поесть, Шафран, – усталым голосом приказал юноша.

– Та девушка… Которую вы притащили с собой… Она ведь не из этих? – с каким-то сильным напряжением в голосе вдруг проговорил Паприка. Кирим тяжело вздохнул.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, хоть и совершенно отчетливо понял, что хочет сказать его приятель данной двусмысленной репликой.

– Это ведь не дочка Ролли? – угрюмо пояснил Паприка, непримиримо посмотрев на Кирима. Лицо юного вора по цвету напоминало красный перец.

– Ты прав, мой друг. Это Тиллита, дочь Ролли. Она спасла мне жизнь, закрыв собой от летящей стрелы, и теперь я у нее в долгу, – спокойно, с чувством собственного достоинства ответил армут.

Паприка вдруг в гневе вскочил на ноги, словно намереваясь кинуться на Кирима.

– Ты предал все, во имя чего мы боремся! – с ужасным присвистом проговорил он; в руке его блеснул армутский кинжал.

– Убьешь своего предводителя за то, что ему, в отличие от тебя, доступно такое чувство, как сострадание? – холодным голосом медленно и отчетливо проговорил гордый Кирим. Как бы продолжая свои слова, армут встал на ноги и приблизился вплотную к Паприке; глаза его вызывающе и хищно светились в полумраке хабита, как у степного манула. – Давай, сделай это, если у тебя хватит решимости! – продолжил Кирим. Он уверенно надвигался на своего заартачившегося сообщника, на ходу освобождая горло от платка, словно давая приятелю возможность осуществить угрозу.

– Нет! – в ужасе воскликнула Шафран, вставая между ними. – Не стоит затевать драку! Прошу вас, не здесь!

Паприка с минуту с неприкрытой ненавистью смотрел на Кирима и Шафран, затем презрительно сплюнул на пол и, будто решившись на что-то безрассудное, стремительно пошел к выходу.

– Ты обманывал всех нас, когда предлагал идти за тобой. Ты обещал нам, что мы будем бороться с произволом богачей, а вместо этого притащил сюда змею подколодную! Лучше бы я просто воровал у всех подряд, чем поверил в твои россказни! Ты низкий и мерзкий; и пусть я не могу убить тебя сам, но это сделают за меня другие, – ядовито проговорил Паприка, выходя из хабита.

– Если перешагнешь порог этого жилища, то можешь уже никогда не возвращаться! – зло взвизгнула Шафран, однако Паприка лишь язвительно усмехнулся.

– Женщина, я тебя не слушаю, ты ум потеряла от этого слащавого степного беркута, готова сделать все по его слову. Однако это неправильно. Кто еще со мной? Перец, Тмин, Орех? Ребята, вы по-прежнему хотите оставаться здесь, зная о том, что по соседству лежит ядовитая кобра? Та, которая должна была сегодня сдохнуть от справедливой руки охотника?

От группы ребят, сидевших у костра, отделилась добрая половина, может, даже больше. Как ни странно, но многих убедили гневные слова Паприки.

– Мы вновь присоединимся к нашим братьям, если, конечно, те примут нас обратно. Мы расскажем им все, и берегись, Кирим! И тебя, и твой дом ждет большая беда! Охотники придут за тобой, они все узнают! – угрожающе вымолвил Паприка напоследок и широким шагом вышел из хабита. За ним робко семенили другие ребята, напоминая маленьких утят, бегущих за своей мамашей.

Кирим с потаенной грустью проводил взглядом бывших последователей. На сердце у него было тяжело.

– Ах, они все расскажут о произошедшем… Тебя ждет большая беда, Кирим! – взволнованно проговорила Шафран, невольно прильнув к юноше всем телом. Чеснок, который остался в шатре, с какой-то детской обидой смотрел на своих друзей.

– Почему они ушли? Ну почему? – с тоской спрашивал он, однако мальчику никто не отвечал.

– Что теперь делать? – сокрушенно проговорил, наконец, Кирим, не глядя ни на кого и как бы адресуя свой вопрос в пустоту. Его маленькая империя разрушалась у него на глазах; он принес на своих руках к себе в шатер врага, проявив сострадание и человеколюбие. Предал ли он этим своих сообщников? Да, в какой-то степени. Однако что здесь являлось более важным? Одобрение друзей или спасение жизни человека, на самом деле не такого уж и плохого, а напротив, даже куда более высокого по своим нравственным качествам, чем все они, вместе взятые? Что важнее? Сострадание к ближнему или идея борьбы с богачами, которая ранее казалась такой привлекательной Кириму?

Друзья Артура молчали; они тоже были подавлены всеобщей атмосферой. Тин, правда, тихо, без слов, пожал руку Артуру, когда тот сел рядом с ними у костра. Диана ничего не говорила, и все время была ужасно холодна. Взгляд ее пылающих серых глаз сосредоточился на оранжевых языках пламени, словно и не было сейчас ничего важнее, кроме как созерцать догорающий костер.

Шафран с грустью смотрела на Кирима: казалось, рыжеволосая армутка всем сердцем сопереживает другу. Она напоминала львицу, готовую безжалостно растерзать всех вокруг, чтобы спасти своего детеныша.

– Я знаю, что делать! – вдруг решительным голосом проговорила она.

– И что же? – уныло и безо всякого интереса спросил несостоявшийся предводитель воров.

– Мы должны избавиться от нее сейчас, чтобы не навлечь на себя гнев охотников, – уверенно сказала Шафран.

– Нет! – в один голос выкрикнули Кирим и Артур.

– Ах, Шафран, ты разве не поняла, что она спасла мне жизнь? Меня бы уже не было сейчас, если бы не ее защита. Я обязан на коленях вымаливать у нее прощение за то, что сперва хотел отказать ей в помощи…

– Вновь встанешь на колени перед своей бывшей госпожой? Как это отвратительно и низко! Признаюсь, я была о тебе лучшего мнения! – презрительно прошипела Шафран, однако Кирим, подойдя к ней совсем близко, угрожающе проговорил:

– Молчи, раз не знаешь, о чем говоришь! Если тебе так хочется, уходи вслед за Паприкой и остальными. Однако если я снова услышу от тебя что-то подобное, клянусь, я надаю тебе пощечин, и рука моя не дрогнет от мысли, что я бью женщину!

Шафран сильно побледнела и как бы в испуге отшатнулась от него.

– Кирим, я ведь хочу помочь! Меня действительно волнует твоя судьба!

– Тогда предложи что-нибудь поумнее, нежели убивать Тилли.

Шафран резко откинула со лба рыжие кудри; было видно, что она находится в полной растерянности. Однако все, находящиеся в помещении, непременно были уверены в том, что именно за Шафран останется последнее слово, и именно она должна придумать, как выкрутиться из сложившейся ситуации.

– Охотники знают, кто помешал им осуществить задуманное. Артуру тоже угрожает нешуточная опасность, – медленно начала она. – Если уж ты так хочешь спасти Тиллиту, я не буду противиться твоему решению, хоть и считаю, что она должна получить по заслугам. С другой стороны, по твоим словам, она спасла тебя, значит, уже за один этот поступок я должна быть ей благодарна. Пусть так. Что касается твоих друзей… Если ты и вправду хочешь им помочь, то лучше обезопасить их. На время они должны покинуть гостеприимные стены твоего хабита.

– Но где же мы будем? – робко пропищал Даниел, который был настолько подавлен от всех произошедших событий, что до сих пор еще не сказал ни слова.

– Может, нам тогда вообще уйти из Мира чудес? – предложил Артур. – Хотя мы так и не получили того, что хотели. Мы ведь намеревались добыть пропуск в Тимпатру и найти сестру Тода, и потом самого Алана…

– После той заварухи, что ты учинил, разве может идти речь о моей сестре или еще о ком-то другом? – вдруг с какой-то особенной злостью проговорил Тод. – Если бы ты не был моим другом, клянусь, я бы прямо сейчас устроил тебе взбучку!

– Тод, я не знал, что так выйдет… Мне казалось, что я должен предупредить Тилли и Карма, поскольку в противном случае их бы безжалостно убили… – тихо проговорил Артур.

– Ты поступил благородно, хоть я и не совсем понимаю твоих рассуждений, – вдруг вступилась за него Шафран. – Я думаю, мы сможем все устроить наилучшим образом. Послушайте сперва, что я предлагаю. Если вы хотите спасти Тиллиту, то вам нельзя сейчас совсем уходить из города. Кто тогда присмотрит за ней? Видно, что она серьезно больна, а тяготы долгого пути, безо всяких сомнений, не пойдут ей на пользу…

– Я уже говорил, что ее ранили отравленной стрелой! – вставил Кирим.

– Что ж… Тогда, боюсь, она не переживет и этот день! – убежденно произнесла Шафран.

– Табиб сказал, что она может поправиться. Если ее организм окажется достаточно сильным… – растерянно ответил подруге Кирим. Лицо юноши было бледным и ужасно расстроенным.

– Кирим, если Паприка останется верным своим угрозам, то они уже на полпути к нашим братьям… Представляешь, какой там будет переполох? Ведь все они до одного на стороне охотников! Они безжалостно расправятся с тобой и твоими друзьями… О, я знаю этот дикий степной народ, они ни перед чем не остановятся, сожгут твой хабит дотла и развеют пепел по пустыне.

– Что ж, значит, так тому и быть, – с какой-то внутренней отвагой и гордостью проговорил Кирим. – Со мной пусть поступают по своему усмотрению, я же хочу только спасти друзей.

Шафран укоризненно покачала головой.

– Кирим, ты забываешь, как ты дорог мне. Я не позволю и волосу упасть с твоей головы. Я еще не озвучила все свои размышления.

– Поделись же скорее с нами, – поторопил ее нетерпеливый армут, пристально глядя в раскосые зеленые глаза Шафран.

– Я думаю, надо поступить следующим образом. Всем нам нужно срочно покинуть хабит. Сюда могут заявиться охотники или наши братья. Не знаю, кто окажется первым, однако правда заключается в том, что нам действительно следует немедленно уходить отсюда. Артуру, его друзьям, а также Тиллите я советую временно покинуть пределы города. Они должны переждать несколько дней, пока все утихнет. Тилли, несомненно, будут искать в Мире чудес, ей угрожает опасность. Предлагаю вам переждать в безопасном месте…

– Разве они будут в безопасности в степи, где все просматривается на много единомиль вперед? – с иронией усмехнулся Кирим.

– В степи – нет. Однако ты забываешь про оазис Шренка.

– Что это за место? – с любопытством поинтересовался Артур.

– На одном из холмов полидексяне решили устроить себе нечто вроде небольшой рощи; они уже давно высадили там плодовые и хвойные деревья для своих нужд. Благодаря постоянному уходу сад разросся. Теперь он и вправду похож на небольшой лес, некий оазис в пустыне. Мы называем его оазисом Шренка – по имени человека, которому пришло в голову насадить в этих пустынных землях рощу.

– Там, пожалуй, и правда сейчас более безопасно, чем в стенах Мира чудес. Ты говоришь мудро, – задумчиво отвечал Кирим.

– Это совсем недалеко, но все же не в городе, и Тилли вполне сможет осилить подобный непродолжительный путь, если, конечно, она переживет эту ночь. Тебе же, Кирим, стоит самому пойти к нашим братьям. Ты должен убедить их, что избавился от Тиллиты, как и хотел сделать изначально. Можешь взять с собой Тода, ибо я подозреваю, что он сможет каким-то образом узнать от наших соратников нечто важное о своей сестре. Кирим мне уже все рассказал, ты ведь считаешь, что твою сестру украли армуты? – последнюю фразу Шафран адресовала Тоду. Беруанец согласно кивнул.

– Что ж, тогда наши братья смогут помочь тебе в поисках; они пронырливы, им досконально известен Мир чудес. Если она попала в рабство, то они наверняка об этом знают. Когда все немного утрясется, Кирим вернется за твоими друзьями в оазис, поможет достать пропуск в Тимпатру, и вы отправитесь в путь.

– Шафран… Это очень хороший план, – проговорил Кирим с какой-то едва уловимой грустью. – Однако я должен сказать тебе кое-что. Я тоже не хочу оставаться более в Мире чудес.

– Как это понимать? – искренне удивилась рыжеволосая девушка.

– Так, что… Я не хочу скрываться по подворотням и промышлять воровством. Я много передумал за эти несколько дней. Лучше я покину свою родину, чем буду оставаться здесь нечестивым человеком. Мне уже претят мысли о том, что я когда-то восхищался охотниками и идеями возмездия. Эта богатая капризная девчонка, Тилли, очень хорошо показала мне, насколько ошибочно вставать на место судьи. Я желаю начать новую жизнь и надеюсь стать в ней более порядочным человеком. Но сперва я хотел бы помочь своему дорогому другу, Артуру, в его пути.

– Кирим, не стоит. Дорога, которой мы идем, полна опасностей, а здесь твой дом и друзья, – начал было возражать Артур, но упрямый армут с убеждением покачал головой.

– Поверь, я очень уважаю тебя и твое мнение. Наверное, даже более, чем свое. Но в этом деле я твердо решил, что уйду с тобой, и никому на свете меня не переубедить. Я искренне хочу сделать что-то хорошее для тебя, понимаешь? Ты уже столько раз помогал, и мне хочется отплатить тебе той же монетой.

– А моим мнением ты уже не дорожишь? Ты совсем-совсем меня не любишь, да, Кирим? – с какой-то жалобной грустью полувопросительно прошептала Шафран. – Не ценишь даже как друга?

– Ты верный соратник, Шафран. Мне будет очень тебя не хватать. Но я не могу оставаться более в Мире чудес. Этот город делает меня уродливо-жестоким. Надеюсь, ты примешь мои слова и постараешься понять.

– Что ж… – Шафран медленно кивнула головой, однако Артур видел, что бедная девушка чуть не плачет. – Твой выбор остается твоим. Мне и правда очень жаль, что ты решился на такой необдуманный шаг, но я искренне желаю тебе добра, – рыжеволосая девушка, всегда веселая и оптимистичная, сбилась и замолчала. Лицо ее выражало неподдельное страдание.

– Но ты, Шафран, предложила хороший план. Я думаю, так и надо сделать. На время вы, мои друзья, переждете в оазисе, я постараюсь утихомирить своих ребят, заодно добуду пропуск и разузнаю о сестре Тода. Потом же я присоединюсь к вашей группе, и все вместе мы отправимся в Тимпатру.

– Рада, что хоть в этом ты со мной соглашаешься, – с заметной грустью проговорила Шафран. С этими словами она грациозно поднялась со своего места и обернула вокруг головы платок.

– Сегодня ночью останетесь в хабите… Если Тилли станет лучше, то ранним утром Кирим сопроводит вас в оазис. Я же хочу пораньше уйти к нашим братьям, узнать, какой переполох учинил Паприка, утрясти все это дело и примирить тебя, мой бедный гордый Кирим, с остальными.

– Встретимся завтра, Шафран, – армут рассеянно кивнул рыжеволосой девушке, и та тут же скрылась за тканевым пологом, впустив в шатер пронизывающий холодный ветер, напоминающий о том, что погода меняется.

– Теперь главное, чтобы Тиллита выжила, – с щемящей тоской пробормотал про себя Кирим.

Диана тоже вышла из хабита, и Артур проследовал за ней. На улице и впрямь стало холоднее; снова выпал снег, и на этот раз он уже не таял. Юноша хотел было приблизиться к девушке и приобнять ее за плечи, но подруга резко отстранилась от него. Серые глаза ее горели яростным огнем.

– Ди, ты… с тобой все в порядке? – робко поинтересовался Артур. Диана вдруг зло рассмеялась.

– В порядке, да. Зачем ты вышел за мной?

– Мне показалось, что ты… Немного не в себе.

– Все мы до одного – я, Тэнка, Тод, Даниел, Тин – мы бросили все самое хорошее, что есть в нашей жизни, чтобы последовать за тобой. Это для тебя хоть что-то значит? Наша жизнь, учеба, образование, родители – ты хоть сколько-нибудь понимаешь, что́ каждому из нас стоило принятие данного решения? Но мы сделали это ради тебя. А ты при этом позволяешь себе подобные выходки! Ничего никому не сказать, уйти навстречу верной смерти, легкомысленно рискуя собой, совершенно не думая о том, что будет со всеми нами, если с тобой произойдет беда! Ты поступил самонадеянно, упрямо, эгоистично! Такое ощущение, что ты действуешь один, сам по себе! Порой я начинаю забывать, что ты являешься руководителем нашего отряда и отвечаешь за всех нас! – Диана говорила все это, ужасно волнуясь. Артур с грустью опустил голову. Отважный юноша не побоялся вновь вернуться в шатер к бывшим врагам, однако сейчас, в эту самую минуту, он ужасно робел перед своей подругой. Той, ради которой он, казалось, мог бы свернуть горы, пройти все пустыни мира, переплыть Желтое море, если это вообще хоть сколько-нибудь было под силу простому смертному.

– Прости меня, Ди, – виновато сказал он. – Ты права, я должен был с вами обо всем переговорить, только я думал, что вы начнете меня отговаривать, а в этом случае я сам мог бы не решиться на подобный шаг. И еще ты правильно сказала, мне все кажется, что я один, но это по привычке. Прости меня.

– Я прощу, только если ты пообещаешь впредь так не делать, – смягчилась Диана.

– Торжественно обещаю! – шутливо произнес Артур, поднеся правую руку к сердцу.

– Но вообще я ужасно рада, что ты вернулся. Я страшно переживала за тебя. Если бы Кирим задержался хоть на минуту, я сама отправилась бы на поиски этих Ролли… – призналась Диана. – Как, впрочем, любой из твоих друзей. Вспомни об этом в следующий раз, когда задумаешь выкинуть нечто подобное, – с этими словами сероглазая девушка ушла в шатер, оставив юношу одного. Начал падать снег, но Артур продолжал стоять на улице; он задумчиво вдыхал в себя свежий степной воздух и размышлял над словами подруги.

Конечно, Диана по-своему права. Ему нельзя было уходить без предупреждения. Действительно, ребята стольким рисковали ради него, что заслужили хотя бы честное отношение к себе. Видно, никудышный из него пока получается руководитель.

«С другой стороны, – вдруг подумалось юноше, – я вовсе не просил их бросать все и увязываться со мной. Напротив, я их отговаривал, а меня никто не послушал. Так можно ли сейчас обвинять меня в том, что я ни о ком не думаю?»

Разные мысли приходили Артуру в голову, некоторые из них были весьма скверными. Юноша досадливо смахнул снег с волос и вошел внутрь хабита. Его друзья уже собирались спать. Кирим сидел у огня в полном одиночестве; казалось, армут находился в ужасном расстройстве. За декоративной ширмой с трудом дышала бедная Тиллита. Артур прошел к ней, намереваясь посмотреть, как она себя чувствует. К своему удивлению, он лицом к лицу столкнулся с Инком.

– Что ты там делал? – с подозрением поинтересовался Артур.

– Просто прогуливаюсь по хабиту, не все же на месте сидеть, покуда ты геройствуешь, – фыркнул Инк.

– Как она?

– Не знаю, мне нет до этого никакого дела, – холодно ответил сероглазый юноша и вышел, оставив Артура наедине с больной. Тиллита лежала на кровати, укутанная в шкуру рыси. Ее сильно знобило, черты ее бледного лица заострились, как обычно бывает во время тяжелой болезни.

Юноша склонился над несчастной. Ему ужасно хотелось бы помочь и облегчить ее страдания. По сути, Тиллита никогда не являлась его настоящим врагом. Напротив, Артур всегда чувствовал, что девочка испытывает по отношению к нему симпатию и даже жалость в те минуты, когда по приказу Ролли его всячески истязали на ее глазах. Неужели ей суждено погибнуть сейчас, от отравленной стрелы охотников?

Какое-то время он постоял над больной, затем, выйдя из комнаты, пошел к своим друзьям. Тин и Даниел сидели на шкуре и тихо разговаривали о чем-то. Артур приблизился к ним.

– По-моему, Тилли хуже, – сказал он им с грустью. – И еще, ребята, простите меня, что я не предупредил вас.

– Извиняться тебе надо перед Дианой, – с доброй усмешкой проговорил Тин. – Мы еще можем худо-бедно понять тебя и даже принять твою сторону… Но вот она слишком за тебя волнуется.

– Но это было безрассудно и… великолепно! – вдруг воскликнул тщедушный Даниел, с безотчетным восхищением посмотрев на Артура, который присел рядом с ними на шкуру.

– Может, и великолепно, только я никому не помог. Тилли едва ли доживет до утра, Карм мертв, я же своим поступком навлек на Кирима страшную беду, – с безотчетной тоской вымолвил Артур.

– Не говори так, надо верить, что она поправится, – со слабой надеждой в голосе ответил Тин. Ребята замолчали, каждый думая о своем.

Ночь тянулась мучительно долго, а к утру, к огромному удивлению всех обитателей шатра оказалось, что Тилли еще жива. Более того, ей стало гораздо лучше. Лихорадка прошла, чернота от яда рассосалась, на ее еще бледном лице алел свежий румянец. Кирим приготовил пациентке крепкую похлебку из степных чаек и собственноручно напоил ее исцеляющим бульоном. Лицо его светилось безотчетной гордостью, словно в том, что Тилли справилась с болезнью, имелась непосредственно его заслуга, а не табиба. Совершив все необходимые врачебные манипуляции, такие как, например, перевязка раны, юноша тщательно вымыл руки и подошел к Артуру.

– Я должен отвести вас в оазис Шренка. У вас же есть шатер с собой, где вы сможете переночевать?

– Да, у нас палатка, – ответил Артур.

– Тод тогда поедет со мной. Я вернусь за вами через несколько дней, как все утрясу со своими ребятами.

– Кирим, а это не опасно – идти к ним? Я смотрю, ты не принял всерьез угрозы Паприки?

– Нет. Паприка всегда был главным подстрекателем; его вряд ли станут слушать. Но не меня, – излишне самоуверенно произнес Кирим, и, помимо его воли, лицо армута засветилось гордостью.

– Ты точно решил отправиться с нами в Тимпатру? – спросил Артур. – Как мне кажется, некоторые из моих друзей, по всей видимости, уже не рады, что увязались со мной.

– Просто они обиделись, что ты их не предупредил. Но я уверен, что они ни о чем не жалеют. Артур, на самом деле, невозможно не восхищаться твоими поступками, не любить тебя и не желать всюду следовать за тобой. Вернее, можно, наверное, ненавидеть, ругать, не понимать. Но оставаться безразличным, холодным, как бы в стороне, просто немыслимо!

– По-моему, ты преувеличиваешь, Кирим, – смущенно засмеялся Артур. – Инк точно с тобой не согласится. Хотя, похоже, он ко всему относится с безразличием.

– Да, по поводу него у меня тоже есть большие подозрения, – с тревогой произнес армут. – И, на мой взгляд, он должен быть либо твоим другом, либо врагом – иного не дано. С тобой невозможно вести себя иначе. И пока все-таки я склоняюсь к тому, что особенно доверять ему не стоит. Ясно, что у него свои цели, но вот какие… Ладно, не будем пока об этом. По крайней мере, теперь в вашем отряде есть я и, клянусь, если я заподозрю что-то неладное, я перережу ему глотку, пока он будет спать! – с горячностью воскликнул Кирим. Артур вновь рассмеялся.

– Кирим, не припомню, чтобы раньше ты был настолько эмоционален.

– Просто моя дикая армутская натура дремала до поры до времени! – весело ответил черноволосый юноша и оскалился в звериной улыбке. – Ладно, иди собирай своих птенцов. Пора выдвигаться в путь, пока не пришли охотники и не постреляли тут всех куропаток!

Артур кивнул. Впрочем, его друзья были уже готовы. Даниел вообще проснулся раньше всех; жуткая история с охотниками настолько поразила его богатое воображение, что он так и не смог заснуть, как ни старался. Мнительному юноше все казалось, что вот-вот отодвинется тонкая ткань, и в их шатер зайдут ужасные убийцы. Тэнка тоже выглядела не самым лучшим образом; она также, видимо, была в обиде на Артура, ибо не разговаривала с ним и вообще старалась всячески его игнорировать. Тин же единственный в их компании казался бодрым, веселым и вполне готовым отправиться в таинственный и многообещающий оазис, задуманный не менее таинственным Шренком.

– Я буду сидеть с Тилли. Все остальные – разбейтесь на пары, – повелительно приказал Кирим, выделив каждому по коню.

– У тебя что, целый табун лошадей? – с удивлением поинтересовался Артур.

– Да, более того, они все краденые! – весело произнес Кирим, лукаво подмигнув приятелю.

– Надеюсь, не у охотников? – насмешливо подколол его Артур. – А то, чувствую, они и так уже тебя недолюбливают.

– Поверь, тебя теперь они ненавидят не в меньшей степени! – расхохотался Кирим. Армут помог Тилли забраться на лошадь. Девушка пока пребывала в состоянии, граничащем со сном, однако она уже несколько раз приходила в себя, удивленно открывала глаза и вновь закрывала, предпочитая находиться в блаженном неведении. Правда, в тот самый момент, когда Кирим пытался ее подсадить, она неожиданно произнесла:

– Я и сама в состоянии забраться на лошадь!

– Вот как? – с удивлением и даже каким-то неподдельным интересом произнес Кирим.

– Именно так. И в твоей помощи я вовсе не нуждаюсь, Лэк.

Кирим вздрогнул всем телом.

– Лучше молчи, женщина, пока я сам не прибил тебя вместо охотников, – процедил он сквозь зубы и, обняв девушку за плечи, пустился вскачь. Ребята последовали его примеру. Артур сидел с Дианой, Даниел с Тэнкой, Тод с Тином, ну а Инку пришлось восседать на своей лошади в полном одиночестве. Чеснок выбежал из шатра помахать им рукой на прощание.

– До свидания! Безветренной дороги! – весело кричал мальчик своим новым друзьям.

– Прощай, Чеснок! – ответил ему Тин. – Мне очень понравилось общаться с тобой, но более всего меня в тебе привлекло твое съедобное имя! – последнюю фразу Тин договаривал уже шепотом, давясь от смеха.

– Ах, эта бестолковая лошадь собирает все ямы под своими дряхлыми ногами! – недовольно проговорил Тод. Бывшие ученики Троссард-Холла настолько привыкли к иному способу передвижения, то есть к единорогам, что сейчас чувствовали определенное неудобство. Хотя, справедливости ради надо отметить, что дорога была прямая и хорошая.

Сперва путники выбрались из лабиринта шумного Мира чудес. Когда город остался далеко позади, а впереди замаячила бескрайняя степь, покрытая в некоторых местах снегом, ребята выдохнули с заметным облегчением. Это чувство можно сравнить с тем, что испытывает пловец, который находился долгое время под водой и наконец вынырнул на поверхность. Армутский город все-таки был очень тяжелым для восприятия, если так можно выразиться. Далеко не каждому человеку он пришелся бы по вкусу.

– Как хорошо, что мы выехали из Мира чудес! – воскликнул Даниел, которого наконец-то начал отпускать страх перед охотниками.

– Я тебя понимаю, Дан. Сама ненавижу этот мерзкий город! И почему Кирим так его любит? – ответила ему Тэнка.

– Это его родина, какой бы она ни была.

– Вот у меня нет родины. Я вроде бы из Кагилу, однако почти всю жизнь прожила в Той-что-примыкает-к-лесу, – пожаловалась Даниелу Тэнка.

– Теперь твоя родина там, где твои друзья, – загадочно проговорил тщедушный юноша, мечтательно глазея по сторонам. Пейзажи были дикие, прекрасные, и хоть почти все пространство вокруг занимала однообразная степь, перехваченная цепью бесконечных холмов, тем не менее она с разных ракурсов смотрелась как-то неодинаково.

Равнина с туманной далью манила, как, наверное, манит безбрежное море. Она вызывала в сердцах путников искреннее желание пройти ее вдоль и поперек, одолеть, победить, изучить. Казалось, что степь представляет собой дорогу в небеса, ибо вдали она совершенно сливалась с прекрасной синевой и беловатыми облаками. Холодный, почти морозный воздух обжигал щеки путешественников, раззадоривая их еще больше. Какое-то неудержимое веселье и легкость появились в их сердцах.