Забытая вечность

Пролог

Уйдут тревоги и страдания

Когда наступит время наше

Испить до дна святую чашу

И проглотить зерно познания

Над перевалом сгущалась ночь. Медленно, словно нехотя, тьма наступала с востока, подчиняясь веками неизменным законам природы. Тени старых дубов, много часов пролежавшие на пыльной дороге, уводящей за перевал, незримо растворялись во мраке. Солнце уже скрылось за горизонтом, и лишь алая полоса неба светилась там, на западе, напоминая о еще одном сгинувшем в небытие дне. Скоро и она должна была исчезнуть, чтобы в холодной бездне зажглись тысячи звезд, чей мерцающий свет до утра помогал случайным путникам. А пока пришло время отметить успешное завершение рабочей смены и всерьез задуматься об отдыхе.

Флип размышлял о нем, расхаживая вдоль толстенного, в три человеческих обхвата, ствола древнего дерева, лежавшего поперек дороги. Многочисленные сухие ветки торчали из бревна во все стороны, делая его похожим на чудовище, притаившееся в поисках добычи. На самом же деле это была просто срубленная несколько веков назад каменюка, которая служила преградой на пути любого желающего преодолеть Последний хребет и спуститься за перевал, в Пустыню красных песков.

Впрочем, нет – застава на Северном тракте выполняла прямо противоположную задачу. Кто рискнул бы покинуть цветущую долину, чтобы отправиться в мертвую глушь, где с момента основания мира обитал лишь ветер? Воины охраняли империю от незваных гостей из неизвестности.

Флип усмехнулся, почувствовав, что его мысли снова далеки от истины. Северный тракт с момента своего основания считался одним из самых тихих и уединенных мест во всей Эндуйской империи – огромной стране, раскинувшейся далеко на юг и упиравшейся в Океан поветрий, который местные называли противоположным концом мира. Но это было где-то там, в царстве штормов и суровых сезонных бурь, а здесь, возле гор Последнего хребта, испокон веков царило ленивое безмятежное спокойствие.

Никто никогда не появлялся из-за перевала, а старики из соседнего поселка утверждали, что такого и не случится, потому что по ту сторону гор отродясь не существовало жизни. И Флип верил им, часто вспоминая, как однажды он лично поднялся на самую вершину, чтобы увидеть далеко внизу бесчисленные песчаные дюны. Тем не менее вот уже много лет специальный отряд ополчения Императора стоял здесь, охраняя покой местных жителей. При этом времяпровождение на склонах Последнего хребта больше напоминало не службу, а отпуск в недоступном для других раю.

Флип остановился посреди дороги и прислушался. Ничего. Только легкое дуновение воздуха, да веселое щебетание птиц. Казалось, сама природа облюбовала этот уголок земли, чтобы создать в нем маленькую иллюзию совершенства. До конца смены оставались считанные минуты, после чего Флип мог смело отправиться в поселок, где любое его желание получило бы осязаемое воплощение. Местные знали, что у воина Императора всегда найдутся деньги, которые для простых смертных являлись чем-то большим, нежели золотой или серебряной монетой. Земледелец никогда не стоял вровень с купцом или с ремесленником. Его скромный труд ценился недорого, а в отношениях между городом и деревней преобладал бартер. Поэтому металлические деньги в поселках были редкостью, а в такой глуши, как здесь – тем более. Поглощенный этими мыслями, Флип сунул руку в карман и, нащупав несколько мелких монет, довольно улыбнулся.

Лагерь отряда находился почти тут же, в паре десятках метров от дороги, среди глухих зарослей кустарников, упиравшихся в скалы, уходившие высоко в небо. Место для патрулирования было выбрано не случайно – горы подступали к дороге почти вплотную, и враг с севера мог протиснуться только в это узкое пространство шириной менее ста метров. Флипу достаточно было только подать сигнал, и спустя мгновенья двадцать девять вооруженных до зубов воинов оказались бы рядом. А еще столько же находилось сейчас в поселке. Вернее, они должны были уже покинуть его и направляться к заставе, чтобы сменить дежуривший отряд. Так происходило каждую неделю, и ни разу никто еще не высказал недовольства по поводу своей жизни здесь, у самого окончания Северного тракта.

Изредка на заставу прибывали гонцы из столицы, но лишь для того чтобы убедиться в том, что тишина и покой не покинули эти земли, да постаревшие воины уходили на покой, оставляя свои места молодым преемникам. Флип знал, что попасть сюда на службу – задача почти непосильная. Желающих было хоть отбавляй, и в столице долго думали над подходящими критериями для отбора. С одной стороны, рай – достойное место для лучших и самых преданных Императору. Но с другой – какой смысл отправлять их туда, где они будут дышать свежим воздухом, слушать пение птиц и наслаждаться жизнью, когда на более неспокойных границах империи льется кровь, а полчища врагов готовы в любой момент вторгнуться на священные земли Эндуйи? В этом противоречии родилось единственное решение – новобранцев выбирал жребий. И потому стоявших на посту здесь, на Северном тракте, справедливо называли счастливчиками.

Флип вспомнил об этом и невольно улыбнулся. Ему везло с детства. Родившийся в семье ремесленника, он, в отличие от большинства сверстников, получил возможность обучаться в школе, но, не успев окончить ее, был замечен одним из приближенных Императора и отправлен в столицу в расположение элитного отряда придворной стражи. Причиной тому стала случайность. Как-то Флип прогуливался по окраине своего родного городка Мидвуола, когда лошадь под путешествующим в одиночку советником правителя Эндуйи будто взбесилась и рухнула в канаву, едва не придавив своего всадника. Если бы Флип не помог несчастному, тот, возможно, и не выбрался бы из-под туши своего скакуна. Так маленькая неожиданность перевернула жизнь юноши. Несколько лет, проведенных в столице, возможно, и не были самыми запоминающимися в его жизни, но однажды во время жребия ему посчастливилось выудить билет на перевал Последнего хребта. И вот уже более десяти лет он служил здесь, вдали от мирской суеты и кровопролитных сражений с неприятелями. Разве это не удача – попасть в рай еще до смерти?

Конечно, говорить о том, что ему везло во всем, было глупо. Он понимал, что, когда наступит время покидать Северный тракт, никто не встретит его на юге с распростертыми объятиями. Родители давно погибли, любимой так и не появилось, да и дом теперь принадлежал соседям. Впрочем, это мало расстраивало Флипа. В карманах звенели деньги, а любая хорошенькая девушка из близлежащего поселка с охотой выполняла любую его прихоть. Он привык к тому, что все получалось так, как он сам того желал. И в этом была вся суть простой по содержанию жизни стража.

Флип сделал еще несколько шагов и резко остановился. Что-то было не так в этой привычной вечерней тишине. Птицы пели как прежде, ветерок так же шелестел листьями, а с вершин гор спускалась ночная прохлада. И тем не менее странное предчувствие надвигавшейся опасности словно возникло в душе из ничего. Флип тряхнул головой, пытаясь избавиться от внезапного наваждения, но ничего не получилось. Беспокойство укоренилось в его разуме и из мысли о будущем превратилось в настоящее. А потом мир как будто вздрогнул, и с севера налетел сильный ветер. Деревья застонали под натиском маленького урагана, а земля начала неуловимо трястись. Флип колебался несколько секунд, но потом отбросил сомнения и подал условный сигнал.

Сделано это было как нельзя вовремя, и его товарищи появились у баррикады точно в тот момент, когда из-за перевала показались силуэты непрошеных гостей с севера. Странные фигуры в длинных темных плащах возникли настолько неожиданно, что никто не успел даже толком удивиться. Воины Императора просто молча проследили за тем, как пришельцы спустились к преграде на своем пути. Флип пересчитал чужаков. Их было восемь. Восемь странных существ, так похожих на людей или эльфов, но закрытых с головы до ног плащами. И у каждого на груди был вышит таинственный знак – разрубленное пополам солнце и меч посередине, устремленный острием вверх.

Гости с севера, первые за всю историю, восседали на крепких серых скакунах. Те очень походили на лошадей, но сознание отказывалось верить, что у чужаков могут быть такие же животные, как и у обитателей Эндуйи. Молчаливая процессия приблизилась к заставе и остановилась в нескольких метрах от дерева. Похоже, незнакомцы ждали, что с ними заговорят первыми, и Флип, ощутив это, повернул голову к сотнику Деманжу – командиру их маленького отряда. Тот выглядел не менее изумленным, чем остальные, хотя за свою долгую жизнь успел поездить по миру и повидал немало гостей из других земель. Демонстративно подняв меч, он обратился к пришельцам:

– Здесь начинается великая Эндуйская империя. Кто вы и с какими целями прибыли к нам?

Это не было придуманное сотником приветствие. Так обращались к чужестранцам повсюду, и, как правило, столь небольшие отряды пропускались дальше, ибо они не представляли никакой угрозы. Флип успел подумать об этом и тогда, лишний раз убедив себя в том, как сильно повезло ему в жизни. Первая встреча с иноземцами – и такой безобидный, на первый взгляд, вид пришельцев.

Странные существа в плащах не ответили. Они продолжали неподвижно стоять перед заставой, и в сгустившейся тишине люди начали ощущать обжигающее дыхание серых тварей. Происходило что-то непонятное, но что конкретно – сказать не мог никто. Деманж, выждав положенную паузу, снова обратился к незнакомцам:

– Вы не пройдете дальше, если не ответите на мои вопросы. Никто не вправе пересекать границу без разрешения Императора. А здесь я выполняю его функции.

Флип в глубине души восхитился этими слова. Как уверенно и спокойно говорил с чужаками командир! Наверно, и правда за его плечами был богатый опыт.

Впрочем, пришельцы не выглядели сколько-нибудь впечатленными. Или они просто не понимали по-эндуйски? Деманж нахмурился и в третий раз предпринял попытку выудить из гостей хотя бы слово.

– Если вы собираетесь продолжать молчать, то лучше разворачивайтесь и убирайтесь прочь. Я не намерен тратить на вас время. Мои люди заслужили неделю отдыха и должны получить свою награду.

На этот раз, как ни странно, его слова подействовали куда эффективнее. Ближайший всадник вдруг поднял руку и резким движением сбросил с головы капюшон. Ответом на этот жест стали ошарашенные лица воинов, руки которых, сжимавшие мечи, сами опустились вниз, а лица вытянулись в порыве неподдельного изумления. Под бесформенной грудой плаща скрывалась женщина. Темные вьющиеся волосы рухнули на плечи, открывая молодое прекрасное лицо. Большие черные глаза уставились на Деманжа, и в холодных сузившихся зрачках незнакомки отразилась сама вечность. Сотник ощущал на себе этот взгляд лишь считанные мгновенья, за которые в его сознании промелькнула вся жизнь. А потом женщина отвела глаза в сторону, и ее властный низкий голос произнес:

– Ты со своим отрядом собираешься остановить нас?

Деманж не ответил. Его подчиненные, все еще потрясенные увиденным, растерянно смотрели на начальника и не знали, как им быть. Флип невольно отступил в сторону. Что-то странное было в этой женщине: что-то неведомое, чужое и пугающее до глубины души.

– Пропустите нас, – коротко приказала она тоном, не допускавшим возражений.

Деманж задумался и… не подчинился. Данная Императору клятва взяла вверх, и меч снова нацелился на пришельцев.

– Вы и ваши спутники не сделаете ни шагу вперед, пока не ответите на мои вопросы.

Женщина усмехнулась. На ее алых губах замерла странная улыбка, и Флип просто попятился назад. В тот момент он отчетливо осознал, что отряд не сможет остановить чужаков.

– Ты умрешь, как и все, кто встает на нашем пути, – быстро проговорила незнакомка и подняла руку. Над ее вытянутой ладонью появился ярко светящийся красный шар. Воины Императора как загипнотизированные проследили за этим таинством. Дальнейшее произошло в одно мгновенье. Шар вдруг дернулся и исчез, а с руки женщины сорвалась молния, которая ударила Деманжа в грудь и отбросила на несколько метров в сторону. Тот, не успев проронить ни звука, рухнул на землю со сквозной дырой в области сердца и неподвижно застыл в облаке поднятой им самим же пыли.

– О боги, что же это делается? – послышался голос Клиндона, самого молодого в отряде.

Двадцать девять пар глаз уставились на незнакомку. Но теперь они смотрели на нее не с изумлением и скрытым восхищением. Перед воинами Императора был враг – смертельный и опасный. Дернулась чья-то рука, и короткий нож со свистом вспорол воздух. Семендор умел напасть неожиданно, а в меткости ему не было равных. Казалось, одно мгновенье – и пораженная в сердце гостья из Пустыни красных песков падет на тракт к ногам своего скакуна. Но случилось невероятное. Не долетев каких-то сантиметров до цели, нож вдруг вспыхнул искрящимся синеватым пламенем, а еще через пару мгновений черный пепел, подхваченный ветром, поднялся над головами воинов и исчез в темнеющем вечернем небе. И почти тут же Семендор вспыхнул ярким факелом, в считанные секунды превратившись в обуглившийся скелет. Флип сделал еще один шаг в сторону, подвернул ногу и упал в придорожную канаву. В голове его мысли смешались в ком, а над всем этим довлел животный страх перед силами, равных которым он не встречал в своей жизни.

В этот момент его сослуживцы окончательно отошли от оцепенения. Лишившись командира, они не забыли свою главную задачу и с криком, прославляющим Императора, бросились на врага, видя перед собой не женщину, а дьявола во плоти. Правда, ни одному из них не удалось не то что приблизиться к красавице из пустыни, но даже перебраться через лежавшее поперек дороги дерево. Один взмах длинных ресниц, и двадцать семь воинов Императора как пушинки разлетелись в стороны, словно отброшенные могучим кулаком. И ни один из них уже не поднялся с земли. Только дрожавший в канаве никем не замеченный Флип успел узреть, как бесследно исчезла преграда на пути чужаков и как восемь всадников проскакали мимо, подобно призракам быстро скрывшись вдали. А вокруг остались следы безжалостного нашествия из пустынных земель – изуродованные трупы в лужах крови. Трупы воинов, считавшихся баловнями судьбы, которая, как оказалось, быстро сменила улыбку на своем лице на выразительную гримасу смерти.

Глава первая

Серый туман медленно растворялся в лучах восходящего солнца, и из мутной пелены вырастали высокие каменные стены, остроконечные шпили башен и купола городских строений. Торберг, столица Эндуйской империи, пробуждался ото сна, чтобы прожить еще один день, еще одну веху в своей многовековой истории. Мимо прошли столетия кровопролитных войн, трагедии и гибель целых народов, нашествия врагов-чужеземцев, но все это смылось с лица земли беспощадным временем. А город остался как символ могущества и нерушимости великой Эндуйи. Он был столицей с момента своего основания, и никто во всей империи не мог назвать поселения древнее и известнее. Наверно, старее были разве что развалины Башилуда, но то были лишь руины, возле которых уже давно не ступала нога человека. А здесь, в Торберге, вовсю кипела жизнь, и тысячи горожан суетились под незримым взглядом Императора, работая на величие своего государства.

Во всем известном мире не было страны могущественнее, чем Эндуйя. Но как непросто приходилось правителям этой цветущей державы, которую завистливые соседи постоянно мечтали разорвать на куски и превратить в покорные колонии, заново перекроив незримую карту обитаемых земель.

На юго-западе притаились гномы с их бесчисленными мелкими княжествами, постоянно вздорившими между собой и каждый год по несколько раз нарушавшими покой самой империи. Если бы не разрозненность гномьих отрядов, они могли бы представлять достаточно серьезную опасность. Но междоусобные войны занимали у них большую часть времени, и поэтому самое лучшее оружие в мире сражалось между собой, окрашиваясь не алой кровью людей, а темной, почти коричневой, кровью гномов.

Когда внутренние конфликты временно затухали, агрессия карликового народа выходила за пределы своих земель, и их отряды, переправившись через спокойный воды Мегуйи, начинали бесчинствовать на границе империи, разграбляя поселки и убивая и уводя в плен местных жителей. Правда, это продолжалось недолго, так как каждый раз императорские войска довольно быстро выдворяли непрошеных гостей прочь, а иногда и просто уничтожали всех агрессоров, уверенные, что преподнесли тем хороший урок. Но проходило время, и все повторялось заново, а юго-запад так и оставался районом, где люди, ложась спать вечером, не могли быть уверены, что проснутся на следующее утро. Те, кто были послабее духом и не чувствовали привязанности к родной земле, уже давно покинули обжитые края и переселились вглубь Эндуйи, а остальные продолжали рисковать своими жизнями, втайне надеясь на мифическое вечное перемирие.

Чуть севернее на границе лежал мрачный Вердынский лес – легендарная земля, в густых чащах которой погиб не один отважный странник. Разные ходили сказания о тех краях, увидеть воочию которые не доводилось простому смертному. Утверждали, что там властвуют темные силы, и только мертвому есть место под густыми кронами могучих деревьев. Но этот ужас играл и на руку людям, ибо никто не нападал на империю на том участке границы. Тьма словно притаилась в лесу и не желала показываться наружу, предпочитая следовать политике полного невмешательства в дела окружающего мира. А люди старались отвечать тем же, и лишь безумцы нарушали покой непролазных чащ, обрекая себя на путешествие в забвение.

К северу от Вердынского леса вплоть до самых гор Последнего хребта раскинулись Болота Арвина – бесчисленные топи, среди которых обитали смертельные враги человека – вулдры. Страшная смерть ждала тех, кто попадался в их длинные когтистые лапы. Трехметровые лохматые создания с единственным глазом посреди большой уродливой головы считали человеческое мясо большим деликатесом и тревожили границы Эндуйи исключительно для того, чтобы раздобыть яства для своей аристократии. Там, среди болот, на разбросанных среди топей островках, возвышались мрачные поселения вулдров, скрытые вечным туманом. И в самом сердце этого царства смерти находился легендарный Шал Йон – неприступный город-крепость, штурмовать который не посмел бы даже сам Император. Сказания о столице вулдров обросли такими вымыслами, что отличить правду от лжи было просто невозможно, а проверить на практике – тем более. Граница в тех краях была неспокойная, и часто отряды вулдров опустошали целые заставы, заодно добираясь до ближайших деревень, где жизнь никому не казалась медом.

Не лучше обстояли дела и на востоке. Там, на побережье Океана поветрий, на огромном плато Аниям, окруженная многомильной каменной стеной, раскинулась Страна вечных цветов – обитель непримиримых эльфов, еще одних недругов Эндуйи. Они никогда не нападали на империю, и история не знала ни одного случая, чтобы эльф первым поднял руку на человека. Но величие древнего государства, его изолированность от остального мира и новости, которые приносили торговцы из-за Великой стены, давали понять, что обитатели Страны вечных цветов только и ждут, когда падет тысячелетнее могущество Эндуйи, чтобы раз и навсегда занять ее место.

Но даже пассивность эльфов не гарантировала спокойствие на той границе. Ибо между плато и равниной, на которой простиралась империя, возвышался Кряж безличья – бесконечная гряда высоких серых скал, расположившаяся на полуострове Ламдэл. И в глубоких пещерах, затерявшихся под этими каменными громадинами, бродили ужасные создания – туварки, шестилапые черные твари, сотворенные, по со сказаниям, всемогущим Злом много веков назад. Изредка они выбирались наружу, и тогда близлежащие поселения захлестывали волны крови и страданий. Туварки никогда не терпели поражений. Арбалеты и мечи были бессильны против их мощных тяжелых панцирей, и даже магия сельских умельцев не действовала на эти создания. Что же до настоящих волшебников и волшебниц, судьба никогда прежде не сводила их в поединке с обитателями холодных пещер. Но поговаривали, что маги сами избегали подобных встреч, зная, что им не одолеть неуязвимого врага. К счастью, туварки уходили так же быстро, как и появлялись, оставляя после себя лишь страх в душах людей и плач по погибшим соседям.

Севернее плато Аниям находились не менее загадочные Белые пески. Просторы, которые хоть и не могли сравниться по своему величию с северной пустыней, поражали путников, рискнувших пересечь их, чтобы добраться до плодородных земель Лейса – единственной дружественной Эндуйе державы, которую населяли леймы – карликовые человекоподобные создания, торговавшие с империей чуть ли не с самого момента ее основания. Десятки караванов каждый год шли из Торберга в Лауд, столицу Лейса, в сопровождении лучших отрядов императорских войск. Через пески пролегал торговый путь, который люди испокон веков называли Анемид. И никто никогда не решался отклониться от уже проложенного маршрута. Ибо пустыню населяли неведомые твари и монстры, готовые разорвать в клочья торговцев и их товар. Без надлежащей охраны ни один караван не достиг бы цели, и даже с ней всякий раз кто-то из путников оказывался убитым безумными хозяевами этих земель и навеки погребенным белым песком. Но торговля с Лейсом была слишком важна для Эндуйи, и о загубленных жизнях забывали почти сразу. И больше не вспоминали, как не вспоминали и о сказаниях, говоривших о том, что где-то посреди этой пустыни притаилась неведомая Даочан – обитель дьявола или, как называли ее в народе, Черная гора – еще одна загадка, подаренная неумолимым временем.

А дальше на севере, почти упираясь в Последний хребет, лежала мрачноватая Долина туманов, чем-то похожая на Болота Арвина. Только жили в тех краях не разумные враги людей, а странные твари, числу которых не было никакого предела. Империю и долину разделяла великая река Чурен, и дежурившие на заставах воины часто видели, как по противоположному берегу бродят странные уродливые создания, способные одним ударом расплющить человека. Иногда водную преграду пересекали чивусы, и их стаи обрушивались на пограничные отряды. Мощные острые клювы пробивали человеческий череп, и любимейшее блюдо диких птиц – мозг – становился их добычей. Порой такие нападения уносили десятки жизней, но и здесь мало кто вспоминал о трагедиях спустя несколько дней. Не будь застав, чивусы давно бы опустошили все северные районы Эндуйи, превратив их в мертвые земли, покрытые изуродованными трупами. Нет нужды говорить, что ни один нормальный человек и не думал о том, чтобы пересечь Чурен и углубиться на территорию смертельной долины.

Подобная жизнь текла по всей Империи, и не было ни дня, чтобы хотя бы на одной из границ не произошло нового инцидента. Но великая держава по-прежнему твердо стояла на ногах, и, казалось, ничто не способно поколебать ее могущество. Именно об этом думал Бел Мунар, нынешний Император, стоя на широком балконе своего дворца и устремив взгляд на пробуждающийся ото сна город. Вот уже двадцать с лишним лет он правил этим миром суровой и твердой рукой. Благодаря ему все оставалось на своих местах, и бесчисленные враги Эндуйи могли только мечтать о том, что когда-нибудь всесильный сосед рухнет и желанные земли окажутся в их власти. С другой стороны, Бел Мунар не делал ничего особенного. Он лишь следовал заветам предков и правилам, выработанным за столетия. То есть выполнял долг, не будучи при этом великим героем. Он не предотвратил великое нашествие гномов, как его прадед, не отбил вторжение вулдров, как его дед, и, наконец, не справился с великой паникой, когда тысячи чивусов в один день перелетели через Чурен и обрушились на людей, как его отец. Он просто правил и ждал, когда трон перейдет к его наследнику.

Бел Мунар был уже не молод. Почти пятьдесят лет жизни остались позади. А казалось, минули какие-то мгновенья с того момента, как он первый раз увидел шпили императорского дворца. Теперь же в прошлом уместились безумная и прекрасная любовь, последствием которой стали принц-наследник и красавица-дочка, трагическая смерть супруги десять лет назад и череда бесконечных серых дней, которые так или иначе приближали момент его смерти. И вот он стоял и думал, а много ли стоила эта минувшая жизнь, почти лишенная разноцветных красок и погруженная в вечный серый туман, который спускался над Торбергом каждую ночь. Что лично ему давало сохраненное величие Империи, когда позади остались безликие годы, а впереди уже маячила вечность?

Бел Мунар тяжело вздохнул и перевел взгляд на юго-запад, туда, где, окруженный мистическим нимбом красноватого света восходящего солнца, возвышался Паофен. Огромная пирамида с остроконечной вершиной, достигавшей самого неба, испокон веков считалась цитаделью самых мудрых и всесильных волшебников мира. Там, за ее стенами, была сосредоточена мощь и власть, на которую опирались императоры всех эпох. Вооруженные отряды могли справиться с полчищами врагов, но обыкновенные люди были бессильны в борьбе с силами, подчинившими себе магию. Сколько раз в таких ситуациях волшебники помогали императорам, и с каким трепетом смотрели простые смертные на этот оплот своей свободы и независимости. Порой Бел Мунар подумывал о том, что это не он, а властители Паофена правят миром. На самом же деле они были лишь его незримой тенью. Возможно, более могущественной, чем Император, но не настолько тщеславной, чтобы самой претендовать на трон. Сознание собственного величия значило для волшебников куда больше. А корона и императорский посох казались им не более чем атрибутами, детскими игрушками для людей, так остро нуждавшихся в повелителе.

Оставив на время Паофен в покое, Бел Мунар опустил голову и призадумался, глядя на дрожавшие по периметру балкона руфайи – большие оранжевые цветки, распустившиеся на вьющихся стеблях, которые оплели перила. Начинался новый день, а он снова не знал, чем заняться. Скукота императорской жизни доставала его даже во сне, но правитель не мог побороть ее, исчерпав весь набор забав, что давало привилегированное положение.

За спиной послышались осторожные шаги. Бел Мунар мог не оборачиваться, чтобы определить нарушителя этой девственной утренней тишины. Только один человек имел право вот так прийти в его покои, и имя его было – Ашвернот. Старый советник с длинной белой бородой и маленьким морщинистым лицом, на котором отчетливо выделялись большие черные глаза, остановился в шаге от правителя и, не дожидаясь, пока тот повернется к нему лицом, сообщил:

– Вас ожидает курьер из Паофена, мой Император.

Ни один мускул не дрогнул на суровом лице Бела Мунара, хотя сердце невольно подпрыгнуло, потрясенное невероятным по своей сути сообщением. Никогда прежде посланцы волшебников не являлись к нему в такое время. Для приема посетителей существовали специально отведенные часы, и никто прежде не нарушал установленного порядка. И вдруг столь ранний визитер, причем без предварительного уведомления. Это могло означать только одно – произошло что-то неожиданное, из ряда вон выходящее, и свойственный каждому человеку страх перед неизвестностью пробудился даже в суровой душе Императора. Но на то Бел Мунар и был правителем, чтобы не показывать своего беспокойства, и ответ сорвался с губ буднично и непринужденно:

– Что-то случилось?

Советник не мог знать ответа. Курьеры из Паофена никогда не делились информацией с кем бы то ни было, и даже правая рука императора не имел для них ни малейшего авторитета. Они видели лишь одно действительно значимое лицо за пределами своей цитадели, и сейчас этим лицом был Бел Мунар.

– Я приму его в тронном зале, – Император так и не дождался ответа и резким движением повернулся спиной к пробуждающемуся городу. – У меня такое впечатление, Ашвернот, что нас ждут великие дела. Отныне вся та жизнь, что была до сегодняшнего дня, станет лишь тенью жизни настоящей. Той, которой должны жить истинные правители и их приближенные. Пойдем же и узнаем, что за новости принес нам посланник волшебников. Уверен, они стоят того, чтобы быть услышанными немедленно.

Бросив на советника мимолетный взгляд, правитель размашистым шагом покинул балкон и пересек свои покои, чувствуя, как учащенно бьется в груди беспокойное сердце. В тот момент он еще не знал, радоваться или плакать из-за такого поворота событий, но душа уже звала его вперед, к неожиданным поворотам судьбы и к тем сюрпризам, которых он был лишен вот уже много лет после смерти своей возлюбленной. Охающий Ашвернот засеменил следом, едва поспевая за ускорившимся императором. Он, в отличие от своего повелителя, не был склонен к романтике больших приключений. Такова суть всех советников – накопленная годами мудрость и холодная расчетливая голова, мысли в которой далеки от подвигов и геройств. Иначе никто из императоров не стал бы пользоваться их помощью. Правителям нужны были рациональные идеи, а не безумные предложения фанатиков.

Охрана покоев его величества даже не шелохнулась, когда Бел Мунар прошел мимо. Они всегда следили только за посторонними, а сам хозяин дворца словно и не существовал для этих суровых высоких стражников, один вид которых мог испугать кого угодно. Покуда Император не обращал на них внимания, они просто выполняли свой долг и не вмешивались в его повседневную жизнь. А если требовалось, Бел Мунар мог сам отдать необходимый приказ.

Преодолев несколько узких коридорчиков, Император через заднюю дверь вошел в полутемный тронный зал – место, где в далеком прошлом было принято не одно решение, спасшее единство Эндуйи. Сколько тайн хранили в себе эти мрачноватые каменные стены, возведенные в незапамятные времена? Нынешний правитель не мог знать и сотой доли того, что было сказано в тронном зале задолго до его рождения. Но сегодня… Сегодня он сам готов был вписать собственную главу в книгу под названием «История». В тишине Император прошел вдоль окон, занавешенных тяжелыми шторами, и грузно плюхнулся на слегка запылившийся трон. Уборку помещения производили раз в неделю, а в остальное время зал, как правило, пустовал. Дворцовая жизнь вообще казалась не просто унылой, ее как будто и не существовало. Но теперь…

– Пусть войдет, – кивнул Бел Мунар пристроившемуся рядом советнику.

Ашвернот соскользнул со своего кресла, расположенного рядом с троном, и бросился к парадным дверям. Вообще-то, открывать их не входило в его обязанности, но сегодня творилось нечто невообразимое, чтобы следовать всем правилам без исключения.

Через приоткрывшийся проем внутрь просочился высокий худой человек в красном плаще. Типичный курьер из Цитадели. Вероятнее всего, начинающий обучение молодой волшебник, которому сегодня не нашлось лучшего применения. Даже не взглянув на советника, гость уверенным шагом пересек зал и, остановившись перед Императором, почтительно склонил голову. И тут же холодным равнодушным голосом произнес:

– У меня сообщение для Его Величества.

– Можешь говорить, – Бел Мунар нисколько не удивился отсутствию в руках у нежданного гонца письма, которым принято было сообщать новости. Видимо, сейчас даже волшебники действовали в излишней спешке.

– Вчера поздно вечером странное судно пристало к берегам Эндуйи возле Дебшура. Его капитан бросил якорь прямо напротив Занийского маяка, в полумиле от берега. Но никто из гостей не ступил на землю, и на сигналы корабль не отвечает. Будто и нет там никого живого. Сам верховный маг Дебшура пытался призвать к ответу незваных гостей, но безрезультатно. Он же и сообщил о случившемся в Паофен. Решение за вами, мой Император. Что делать с теми, кого не ждали наши земли?

– Корабль, – Бел Мунар несколько раз повторил это слово. – Чужой корабль. Ты уверен в том, что говоришь?

– Если верховный маг сообщил о чужеземном судне, значит, так оно и есть, – отрезал гонец, невзирая на статус собеседника.

Эта дерзость нисколько не смутила Императора. Слишком сильным было потрясение, которое испытал он, владыка величайшего государства в истории, выслушав новость с берегов Океана поветрий. Неопознанный корабль! Да никогда прежде не случалось ничего подобного. Об этом знали даже маленькие дети. Лишь суда со флагами Эндуйи бороздили бескрайние водные просторы, но не нашли в них ничего, кроме бесчисленных мелких островков и загадочного Пика мертвых – высоченной скалы, торчавшей посреди океана в нескольких десятках милях от берега. И вдруг, словно из небытия, появилось это странное судно – творение рук неведомого народа.

– Это все? – наконец выдавил Бел Мунар.

Гость из Пафеона кивнул и промолвил:

– Верховный маг Дебшура ограничился этой информацией. Он ждет наступления нового дня, чтобы попытаться связаться с чужеземцами. Возможно, к вечеру что-то и прояснится. Но на вашем месте я бы не стал придавать этому слишком большое значение. Есть и вторая новость, которая встревожит вас куда больше.

Император подался вперед, словно притянутый невидимым магнитом. Волнение охватило его с новой силой, и сорвавшийся с губ вопрос не прозвучал уже не так уверенно, как слова, сказанные им ранее:

– Что еще?

– Неизвестные прорвали защиту на заставе на Северном тракте. Двадцать девять преданных вам воинов пали в кровавой схватке, не выполнив своего долга. Единственный спасшийся утверждает, что на них напали всадники в черных плащах на странных серых скакунах. Он не видел лиц семерых из них, но всех ваших воинов погубила восьмая, женщина. Женщина, способная управлять силой лучше самих верховных магов.

Бел Мунар ощутил, как пот проступил на его лбу. Это было больше, чем просто потрясение. Гость из Паофена говорил совершенно немыслимые вещи. Как могла женщина в одиночку справиться с вооруженным отрядом? Какой магией должна была обладать она, чтобы пробить дорогу сквозь заставу?

– Понимаю, звучит немного… невероятно, – словно извиняясь, пробормотал молодой волшебник. – Мы сами до сих пор не можем поверить в это. Но у нас нет причин не доверять членам нашего братства. Веками они исправно служили интересам империи, и не их вина, что именно сегодня какая-то страшная тень нависла над нашей державой. Ваше Величество, вы должны знать – Паофен всегда будет с вами и сделает все, чтобы не допустить крушения Эндуйи. А теперь я должен идти. Больше новостей у меня нет, а когда они появятся, к вам пришлют другого гонца. Удачи…

И, не дожидаясь ответа, он развернулся и стремительным шагом покинул тронный зал, оставив наедине молчаливого Императора и его старого советника. Несколько минут полумрак бережно охранял мертвую тишину, а потом Ашвернот хрипло кашлянул и робко произнес, словно опасаясь навлечь на себя гнев правителя:

– А я-то думал, мы давно познали все чудеса мира.

– Это слишком странно, чтобы быть выдумкой, – словно соглашаясь, добавил Бел Мунар. – А ведь всего час назад я считал, что период моего правления – самая скучная из всех страниц истории нашей Империи. И вдруг все переменилось в один момент. Кто из моих предшественников сталкивался с подобным? Корабль из неведомых земель и женщина, способная одним взмахом руки справиться с десятками вооруженных воинов. И, чую, это только начало. Начало великих событий. Судьба Эндуйи снова в опасности, и на этот раз спасать ее буду я, Бел Мунар.

Он резким движением поднялся с трона и расправил плечи, словно готовясь немедленно ринуться в смертельный бой. Слегка оторопевший советник пробурчал:

– Будут какие-то указания, мой повелитель?

– Только одно. Собери членов военного совета через два часа в зале заседаний. Я не намерен сидеть сложа руки. А пока неплохо бы позавтракать и хорошенько обдумать, что сказать своим полководцам.

С этими словами Император чуть ли не бегом направился к задней двери, через которую вошел несколькими минутами ранее, и как призрак исчез за ней, оставив недоумевающего Ашвернота в одиночестве.

Глава вторая

Утренние лучи пробивались в комнату сквозь неплотно занавешенное окно. Грязно выругавшись, Дулл оторвал голову от набитого сеном мешка, заменявшего ему подушку. Каждое утро это бесстыжее солнце будило его своим светом и заставляло начинать день проклятиями. На самом деле, ему давно пора было заштопать дырки и не мучиться каждый раз, когда приходило время рассвета, но у незадачливого крестьянина были свои причины для оправдания. Он не считал шитье мужским занятием, а женщины в его доме не было вот уже несколько лет. С того самого момента, как однажды вулдры напали на поселок. Немногим удалось спасти в ту кошмарную ночь. Дулл оказался в числе счастливчиков, а его жена – нет. И теперь каждый такой рассвет словно служил ему напоминанием о главной трагедии жизни. Все потеряло смысл, и он уже не знал, зачем продолжает влачить это полубезумное существование. Конечно, можно было бросить все свое скромное имущество и уйти на восток – туда, где люди жили будничными проблемами, а не постоянным страхом, и где земля не пахла человеческой кровью. Но что делать там, в царстве мнимого счастья, среди чужих лиц и чужого настоящего?

В который раз подумав об этом, Дулл неторопливо слез с кровати и шатающейся походкой направился к двери. Думы думами, но никто не отменял работу по хозяйству. На улице было тихо и спокойно. Как всегда в те времена, когда вулдры не тревожили людей. Соседи еще спали, и лишь кое-где кудахтали пробудившиеся куры да мычали рвавшиеся в поле коровы. Дулл склонился над наполненной до краев бочкой и скептически рассмотрел свое отражение. Боже, он походил скорее на старика, чем на тридцатилетнего мужчину, находящегося в самом расцвете сил. Отросшая борода, впавшие усталые глаза, иссушенное душевными муками лицо – все это словно принадлежало другому. И тем не менее это был он – человек, чью жизнь беспощадно покалечила безжалостная ко многим судьба. Дулл зачерпнул в ладонь воды и поднес ее лицу. Влага освежила разум и тело, но не принесла облегчения. Даже великий лекарь по имени время не смог до конца затянуть сердечные раны. Память оказалась сильнее. И бороться с ней мужчина был не в состоянии.

– Как дела, сосед? – звонкий голос толстяка Ледуша нарушил хрупкую утреннюю тишину. – Собираешься снимать урожай? Вишня у тебя, я смотрю, в этом году выросла что надо. Говорят, в других районах с ней не так хорошо, как у нас. Если отправить воз в столицу, можно будет неплохо заработать.

– Да на кой черт мне эти деньги? – Дулл сам подивился резкому тону своего ответа и тут же смягчился. – Прости, Ледуш. Ты понимаешь, о чем я. Хотя если кто собирается отправиться в Торберг, я готов предоставить свою долю для продажи. Деньги мне не нужны, но не пропадать же добру.

– Все тоскуешь, – наверно, сосед уже сотни раз повторял эти слова. – Зря ты губишь себя, Дулл. Любовь важна, но это далеко не вся жизнь. Попомни мои слова. То, что было, должно оставаться в памяти. А жить нужно тем, что есть и что будет.

Толстяк нехотя сполоснул лицо из своей бочки и, неуклюже переваливаясь, побрел к себе в сад. Дулл посмотрел ему вслед с некоторой завистью. У Ледуша было все: жена, двое прекрасных ребятишек и страстное желание жить дальше, несмотря на всю монотонность повседневности и постоянный риск быть разорванным в клочья при очередном нашествии вулдров. У Дулла же остались только воспоминания.

Вздохнув, он снова уставился на свое отражение. Тоскливо находиться наедине с собой, даже если привык к такому состоянию за долгие годы одиночества. Не выдержав собственного взгляда, безумного и отрешенного, Дулл со всего размаха ударил кулаком по зыбкому зеркалу, и его жуткий образ рассыпался на тысячи брызг, разлетевшихся в разные стороны. Крестьянин не стал дожидаться, пока шторм в бочке уляжется, и, резко развернувшись, быстрым шагом направился в сад, где невысокие деревья были сплошь усеяны крупными багровыми ягодами.

Он никогда не считал себя прирожденным земледельцем. Даже в те времена, когда супруга была еще жива, их хозяйство считалось едва ли не самым отсталым во всей деревне. Урожай они собирали маленький, домик у них был неказистый, земельный участок сплошь и рядом покрыт диковинными сорняками, которые словно специально селились только возле жилища Дулла.

Вот и теперь высоченные травы-паразиты приветствовали своего хозяина плавным покачиванием в такт утреннему ветерку. Крестьянин остановился посреди сада и задумчиво уставился на ближайшее вишневое дерево. Ледуш был тысячу раз прав. Урожай в этом году превзошел все ожидания, и оставалось непонятным, как вообще такое оказалось возможным. Сорвав ягоду, горе-земледелец попробовал ее на вкус. Сочная, сладкая – она казалась частицей другого мира и иной жизни. На мгновенье ему показалось, что он умер и попал в недосягаемый рай, но здравого ума хватило, чтобы не превращать нелепую догадку в неопровержимое убеждение. Набрав в ладонь горсть ягод, Дулл медленно побрел назад к дому, прикидывая в голове возможную прибыль от такого подарка природы. Пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что на вырученные деньги вполне можно перебраться куда-нибудь поближе к столице, построить там домик и доживать свой век. Вот только есть ли в этом какой-то смысл?

Размеренные мысли ни о чем были нарушены странным шумом, донесшимся с противоположного конца деревни. Прислушавшись, Дулл различил стук копыт, а спустя мгновенья на главной дороге, пронзавшей насквозь их небольшое поселение и уходившей в сторону столицы, появился всадник, подобного которому несчастный крестьянин ни разу не встречал в жизни. Лошадь чужака ослепительно белого окраса была в полтора раза крупнее обычных, да и сам неведомый гость не походил даже на приближенных Императора, что иногда заглядывали в эти края. Почти двухметровый светловолосый гигант, не слишком, может быть, красивый лицом для такого телосложения, внушал почтение одним своим видом. Впрочем, крестьянин был не деревенской бабой и уж тем более не высокородной леди, чтобы оценивать чужака внешне с точки зрения привлекательности. Его в первую очередь поразил наряд незнакомца – блестящая как металл рубаха, поверх которой был накинут длинный темно-зеленый плащ без всяких рисунков, и массивный пояс, на котором в специальном чехле болтался короткий кинжал с ярко сверкавшей на утреннем солнце ручкой. Возможно, странник хотел просто проскочить деревню и отправиться дальше, но вид попавшегося на пути Дулла заставил его переменить решение. Лошадь перешла на шаг, повинуясь хозяину, и остановилась как вкопанная перед изумленным крестьянином.

– Доброго тебе дня, хозяин, – немного наигранно, но все же с должным почтением произнес всадник, спрыгивая на землю.

– И тебе день добрый, чужеземец, – Дулл сам не мог понять, откуда в нем взялось столько храбрости и хладнокровия, чтобы вот так на равных разговаривать с высокородным гостем. А сомнений в том, что перед ним лицо знатное, у крестьянина не возникло ни на секунду. – Куда путь держишь?

– В Торберг, – небрежно ответил белокурый гигант, проверяя сбрую. – Хочу повидать вашего Императора и исполнить веление Хозяина времен. Близится время тяжких испытаний для всей Эндуйи и мой долг – помочь великой империи справиться с теми напастями, что вот-вот готовы обрушиться на нее.

– Странные вещи ты говоришь, незнакомец, – Дулл даже не успел удивиться. – Будто пророк какой открыл тебе будущее.

– Считай, так оно и есть, деревенщина, – последнее слово явно было сказано без всякого желания оскорбить собеседника, а лишь за неимением подходящего синонима. – Дашь мне напиться? Всю ночь в пути, а на привал нет времени.

Дулл покосился на лошадь чужеземца, которая вовсе не выглядела такой уж загнанной, но спорить не стал. Поспешно сбегал в дом, принес оттуда лохань и, зачерпнув в бочке воды, подал ее утреннему гостю. Всадник в момент осушил посудину и попросил еще для своего скакуна. Дулл все это время молчал, не смея нарушать обет утоления жажды. Напоив коня, незнакомец кивком поблагодарил крестьянина и уже собрался было вновь забраться в седло, как вдруг разыгравшееся любопытство хозяина остановило его:

– Ты так и уедешь, не сказав ни слова? Кто ты, откуда и зачем едешь в столицу? Я человек необразованный, и мне неведомо, кто таков Хозяин времен и каковы его веления. Может, и правда Империю нашу ждут великие потрясения и должно мне менять что-то в своей размеренной жизни?

Белокурый странник лишь вздохнул и, немного подумав, промолвил:

– Если спросит тебя кто обо мне, скажи, что проезжал мимо Блуждающий Эрундер – сын бескрайних просторов земли нашей. А кто таков Хозяин времен… Сам бы многое отдал, чтобы узнать это. Веление же у него одно – доставить Императору весть, что пришло время перемен. А дальше пусть тот сам разбирается, как приготовиться к предстоящим испытаниям. Я не посланник Бога, а лишь вечный странник. Мой удел – дорога, а не спасение мира, – он понизил голос, и последние слова были произнесены почти шепотом, но Дулл все равно четко расслышал их: – А на твоем месте, добрый человек, я бы затаился где подальше, если дорога тебе твоя жизнь. Грядут страшные времена. А теперь мне пора. Вряд ли когда мы еще увидимся, но если что, я оценю твое гостеприимство и радушие.

И, не дожидаясь ответа, чужеземец вскочил-таки в седло, и конь его тут же сорвался с места, оставив над старой дорогой серые клубы пыли. А крестьянин еще долго смотрел вслед уносившемуся прочь всаднику, и мысли кружились в его голове пчелиным роем. Странные новости принес вечный скиталец, но не испытывал Дулл страха от услышанного, словно верил в свою судьбу, успевшую наградить его горем и страданиями на целую жизнь вперед. В этот момент за его спиной послышались шаги, и Ледуш простодушно спросил:

– Проезжал кто мимо, сосед?

– Да, проезжал, – машинально ответил Дулл и, словно спохватившись, добавил: – Блуждающий Эрундер – сын бескрайних просторов земли нашей.

Если и ждал он удивления от Ледуша, то тот не оправдал ожиданий, а лишь покачал головой и задумчиво произнес:

– И кого только не заносит к нам в деревню. Видно, таков наш удел – встречать и провожать путников, покоривших неведомые земли.

– Не такой простой это путник, – то ли отвечая соседу, то ли рассуждая сам собой, проговорил Дулл. – Странные новости везет он Императору. Кстати, если хочешь отправить обоз в столицу – поторопись. Скоро жителям Торберга будет не до нашей вишни. Что ягоды, когда на кону стоит твоя собственная жизнь.

Толстяк не совсем понял слова соседа и, возможно, даже на мгновенье подумал, что тот окончательно свихнулся. Но быстро отогнал бредовую мысль и деловито рассудил:

– Если ты считаешь, что надо торопиться, приступай к сбору ягод. Хочешь, пришлю к тебе своих ребятишек? Мы с женой и вдвоем управимся. И соседей надо оповестить, дабы к послезавтра все было готово. Повозку возьмем у Батта, а кто поедет в столицу – решим ближе к делу.

– Я поеду, – уверенно заявил Дулл. – Кажется, здесь мне больше делать нечего. Хочу поближе быть к жизни мирской и к людям, что вершат историю. Глядишь, и я чем-нибудь пригожусь Эндуйе. Не думал, что приму когда-нибудь такое решение, но лишний я тут, Ледуш, лишний…

Он уставился на соседа, словно ожидая от того поддержки. Однако толстяк только пожал плечами и невнятно пробормотал:

– Поступай как знаешь. Пойду встряхну свое семейство. Жди моих шалунишек, как я и обещал. Вот только к соседям сгоняют, расскажут о нашем плане…

Дулл посмотрел вслед уходящему Ледушу и вернулся в сад. Решение было принято – теперь уже не отступишь. Да и куда отступать, когда под всей Эндуйей уже дрожала земля, а беспокойные ветры несли с собой веяния перемен. Что ж… Возможно, та старая жизнь и была прожита впустую, но сейчас он получил новый шанс.

С этой невесть откуда взявшейся уверенностью крестьянин принялся срывать с деревьев сочные спелые ягоды, наполняя ими заранее приготовленные корзины. Скоро подоспели и ребятишки Ледуша, и работа пошла веселее, на время затмив загадочные события утра…

И лишь вечером, растянувшись на своей старой кровати и закрыв глаза, Дулл снова вспомнил о странном госте из ниоткуда, его непонятных речах и зловещем предупреждении о грядущем. Может быть, стоило прислушаться к совету незнакомца и спрятаться подальше от мирской суеты, дабы не оказаться погребенным под обломками гибнущего мира? Будь Дулл похожим на своих соседей, он бы наверняка поступил подобным образом. Но не так сложилось его прошлое, чтобы имелся смысл бежать от будущего. Крестьянин твердо решил: он пойдет туда, где развернутся главные события новых времен, что бы ни говорил чужак на белом коне – сын бескрайних просторов неведомой земли.

Глава третья

Совет так и не пришел к единому решению. Одно дело – планировать операцию по разгрому конкретного противника, целой армией нападающего на державу, и совсем другое – бороться с отрядом из нескольких всадников и неподвижно вставшим у берега кораблем, не проявлявшим при этом никаких признаков агрессии. Мало того, помощники Императора так и не поняли, что угрожает Эндуйе в сложившейся ситуации. Даже магические способности женщины, в одиночку расправившейся с отрядом лучших воинов на Северном тракте, не показались чем-то сверхопасным. Бел Мунар едва не взбесился от такого отношения подчиненных к судьбе державы. Но, поразмыслив, все-таки изменил свое мнение. Действительно, к чему поднимать на уши всю Эндуйю, когда с проблемами можно справиться иначе? Скажем, отправить хорошо обученный отряд в Дебшур, поставив перед ним задачу выяснить все о происхождении чужеземного корабля и о целях его прибытия к берегам империи, да собрать лучших магов и ждать, когда всадники с севера достигнут стен столицы. Как только такое решение пришло в голову, Бел Мунар почувствовал, что каменная гора, едва не раздавившая его за последние часы, разом упала с плеч, разбившись на сотни куда менее значимых неприятностей.

Ашвернот по-прежнему неотступно следовал за своим повелителем, проклиная в душе весь мир и особенно гонца из Паофена за то, что несколько брошенных им фраз в одночасье разрушили ту спокойную жизнь, что текла во дворце вот уже много лет. Советник был слишком стар для потрясений и понимал – не в его силах находиться в самом сердце событий, что грозили растормошить империю. Он мечтал закончить свой век в тишине дворцовых палат, а не на поле боя с вражьим кинжалом в груди. Вот только кому будут интересны его желания, когда наступит время решающих битв?

– Где Вейла? – уверенный голос Императора в одно мгновенье разрушил нагромождение философских мыслей советника. Ашвернот чуть не потерял равновесие и не рухнул на каменные ступени широкой лестницы, ведущей к дворцовому саду, куда они и направлялись.

– Думаю, в своих покоях, мой повелитель. Не помню, чтобы принцесса хоть раз позволила себе исчезнуть оттуда, не уведомив вас.

– Пойди и скажи ей, чтобы спустилась в сад. Нам нужно поговорить, – холодно приказал Император. Советник мысленно выругался и, развернувшись, начал подниматься вверх, осуждая непоследовательность Его Величества.

Очутившись в тени диковинных деревьев, в окружении цветов и трав, собранных со всех уголков империи, Бел Мунар ощутил себя еще лучше. Может быть, зря он поддался эмоциям в ту самую первую секунду, когда гонец только принес тревожные вести из Паофена? Здесь, в Торберге, ничто не говорило об опасности, и даже сердце молчало, никак не предчувствуя беду. Конечно, Императору не с чем было сравнивать (вся его жизнь протекла как равнинная река), но все равно день сегодняшний ничем не отличался от предыдущих. А это что-то да значило.

Вдали послышались невесомые шаги, и из-за раскидистых кустарников показалась Вейла – первая леди Эндуйи, несмотря на юный возраст и далеко не королевскую натуру. Император души не чаял в дочке, но даже в тот момент он на мгновенье подумал об ее отрешенном взгляде и тех нелестных эпитетах, что порой позволяли себе отпускать в адрес принцессы самые знатные люди Торберга. Чем-то похожая на свою покойную мать, девушка была высока, стройна и очень мила, хотя в движениях часто присутствовала резкость. Светлые локоны едва достигали плеч – Вейла терпеть не могла длинные волосы и давным-давно убедила отца и прислугу не вмешиваться в вопросы ее внешнего вида. Правильные черты лица приковывали к себе взгляд любого встречного, но почти сразу внимание собеседника все равно переключалось на большие серые глаза – зеркало никем не познанной души. Принцесса старалась избегать шумных вечеринок, где собирался весь цвет городской знати, редко покидала дворец и вообще вела отшельнический образ жизни, не проявляя никакого интереса к делу своего отца. Именно это и служило причиной насмешек и упреков. Бел Мунар прекрасно знал обо всем, но ничего не мог поделать. У него была империя, и ему просто не хватало времени, чтобы посвятить его дочке. Но сейчас он намеревался серьезно поговорить с Вейлой, потому что ощутил одну простую истину – потом может быть слишком поздно.

– Ты звал меня, отец? – тихий, но уверенный голос на мгновенье заполонил собой весь сад, певучим эхом отразившись от стен.

– Да, дочь моя. Тут кое-что случилось, и… нам нужно обстоятельно побеседовать. Я никогда не вмешивался в твою жизнь, разрешая поступать так, как ты сама того хочешь. Да и сейчас не собираюсь навязывать свое мнение. Но… мне придется поделиться пищей для размышлений. Надеюсь, это поможет тебе определиться с выбором.

– Ты хочешь отдать меня замуж, отец? – в голосе девушки не прозвучало ни испуга, ни удивления.

– Вейла, выбрось такие мысли из головы. Я никогда не допущу, чтобы твоим мужем стал человек, которого бы ты сама не хотела видеть рядом. Неважно, кем он будет: знатным аристократом из Торберга или каким-нибудь крестьянином из захолустья. Сейчас речь не об этом. Грядут перемены. Что-то творится вокруг нашей империи, и я хотел бы, чтобы ты не выпала из того водоворота жизни, который вот-вот захватит всех нас.

Принцесса напряглась. Глаза ее еще больше расширились, и в них проснулось самое обыкновенное любопытство. Даже не женское, а скорее детское. В конце концов, ей было всего девятнадцать. Бел Мунар знал, что дочь слишком далека от большого мира, но сейчас он собирался обрушить его на Вейлу, заставить ее хоть на мгновенье оторваться от собственной жизни, изолированной от вечности высокими каменными стенами. Принцессе пора было повзрослеть.

– Давай присядем, – Император дождался, когда Вейла грациозно опустилась на скамейку, стоявшую в тени раскидистого дерева, после чего уселся рядом и с трудно дающимся спокойствием произнес:

– Самое главное, что ты должна уяснить, – теперь все будет иначе. Опасности угрожают Эндуйе со всех сторон, и враги наши вот-вот предпримут попытку стереть нас со страниц настоящего. Надеюсь, их коварные замыслы провалятся, но могу ли я быть уверенным в этом заранее?

– Что заставляет тебя так думать, отец? – в голосе принцессы только тогда появились тревожные нотки. Но глаза по-прежнему смотрели уверенно, словно она уже знала – все будет хорошо.

Бел Мунар предпочел не юлить и разом выложил правду о таинственных всадниках, чужом корабле и сегодняшнем совете. Его слегка удивил сам факт того, что в первую очередь он решил обсудить эти вопросы с дочерью, а не с сыном. Хотя, возможно, тут была своя логика: наследный принц давно уже понял, что жизнь в королевском дворце – не синоним вечного рая.

– Спасибо, отец, – неожиданно отреагировала Вейла. – Считай, что ты выполнил свой долг. Когда придет время выбирать, я поступлю, как скажешь. Только пообещай, что не станешь скрывать от меня правду.

– Хорошо. Клянусь, – без колебаний ответил Император. И замолк, так как не знал, как поступить дальше. Миссия была выполнена, но отпускать принцессу не хотелось, словно шестое чувство намекало – следующего шанса вот так спокойно поговорить им могло и не представиться. Отчасти Вейла поняла состояние отца и сама нарушила тишину вопросом:

– А ты-то решил, что делать? Прости, но такое ощущение, словно ты и империя… не готовы к приближающимся испытаниям.

– Возможно, так оно и есть. Но в любом случае бездействовать мы не будем. В Дебшур отправится специально сформированный отряд, а мы соберем лучших магов и дождемся всадников с севера. Уверен, они объяснят нам цель своего визита.

– Но Пустыня красных песков – мертвые земли, где нет ничего живого. Откуда тогда появились эти незваные гости? Не возникли же они из ничего? Прости, отец, но я не понимаю…

Бел Мунар с грустью посмотрел на дочь. Как хотелось ему объяснить все Вейле! Но, увы… Оставалось только гадать, что могло происходить там, за границами Эндуйи, среди мертвых и молчаливых песков. Возможно, в самом сердце этого красноватого безводного моря, в тени деревьев далеких цветущих оазисов, уже давно копила силы чужая цивилизация, готовая при первом же удобном случае тронуться на юг, чтобы отвоевать для себя более плодородные земли. Или же просто по ту сторону пустыни лежали неизведанные края, где жили такие же люди, которые сейчас решили установить дипломатические отношения с южным соседом. Впрочем, подобная мысль просуществовала считанные секунды. Посланники мира не обрушивают удар чудовищной силы на пограничную заставу чужой империи. А это могло значить только одно – близится время новых кровопролитных конфликтов. Оставалось лишь выяснить, кто будет очередным противником Эндуйи и какова мощь бросившего ей вызов врага.

– К сожалению, сюрпризы всегда непредсказуемы, – подытожил свои мысли Император. – Поэтому придется ждать, пока реальность не подтвердит или не опровергнет наши догадки. Это игра, в которой первый ход сделали не мы.

Принцесса притихла. То ли запас ее вопросов иссяк, то ли она ожидала от отца продолжения. Но Бел Мунар, похоже, не собирался зацикливаться на обсуждении гостей с севера. Он и так сказал дочери больше, чем обычно.

– Такие вот дела, – подвел черту под их диалогом Император.

– Наверно, бывали времена и похуже, – успокаивающе произнесла Вейла. – Преувеличивать опасность не стоит, равно как и преуменьшать ее. Кстати, если тебе понадобится какая-нибудь помощь, знай, я всегда сделаю все, что в моих силах. И не нужно недооценивать меня…

Бел Мунар согласно кивнул, хотя не имел ни малейшего представления, чем может помочь ему дочь. Вейла же расценила этот жест как участие. Поняв, что они начинают откровенно убивать время, Император первый поднялся со скамейки и сказал:

– Тогда я пойду. Все самое главное ты знаешь, а другие новости я сообщу сразу, как они появятся.

И, не дожидаясь ответа, он развернулся и покинул сад. Вейла лишь посмотрела ему вслед с застывшей на губах улыбкой, которая означала только одно – девушка была безумно счастлива, потому что впервые почувствовала себя по-настоящему взрослой…

Паофен молчал. Вывалив на Торберг шокирующие известия, цитадель волшебников притихла, словно ожидая информацию и с других границ. Вот только посланники Паофена в разных уголках империи не торопились выходить на связь, словно утренние потрясения были случайностью в размеренной жизни Эндуйи. Или затишьем перед грядущей бурей, готовой смести все на своем пути.

Торберг же продолжал жить привычной жизнью. Уличные торговцы как ни в чем не бывало зазывали горожан к себе, ремесленники в поте лица трудились в мастерских, а богатые горожане предавались так любимому ими безделью. Никто и не догадывался, что за новости пришли с утра в столицу. И лишь в императорском дворце постаревший за сутки еще на несколько лет Бел Мунар лихорадочно искал объяснения тем событиям, что произошли на границах вверенной ему державы. Искал и не находил ничего, кроме новых вопросов, которые лавиной обрушивались на сознание и давили рождавшиеся гипотезы как повозки насекомых на улицах. А неумолимое время, ускоряясь, неслось вперед, совершенно не замечая прошлое и оставляя все меньше и меньше возможностей изменить будущее.

Глава четвертая

Лэйд стоял на пристани и с безразличным видом наблюдал за тем, как его товарищи один за другим погружаются в размеренно покачивающуюся на волнах лодку. Океан поветрий выглядел как никогда тихим и спокойным, и вот уже третий день над его просторами царил почти полный штиль. Тем удивительнее и неожиданнее стало появление чужого судна, которое сейчас неподвижно застыло недалеко от берега. Собственно говоря, именно из-за него, незваного гостя из неизвестности, отряд Лэйда вынужден был забыть про отдых и прибыть в порт Дебшура.

Когда последний воин ловко спрыгнул вниз прямо с пристани, капрал чинно спустился на борт, отдав на ходу приказ:

– Отчаливай!

Лодка, повинуясь слаженным действиям гребцов, начала медленно отплывать от берега. Собравшиеся вокруг зеваки с любопытством следили за происходящим, а Лэйд был готов свернуть шею каждому из них. Он ненавидел людей, которые мешали ему выполнять работу, а уж тем более тех, кто воспринимал ее как цирковое шоу. Да, несмотря на уверенность в своих силах и богатый опыт подчиненных, Лэйд откровенно побаивался предстоящей миссии. Хотя бы потому что он просто не представлял, что поджидает их на борту этого странного корабля.

Цель приближалась и росла прямо на глазах. Если с берега она выглядела соразмерной любому эндуйскому кораблю, то сейчас превращалась в невиданную доселе громадину. Лэйд чувствовал, как все холодеет у него внутри от безумного страха перед неизвестностью. Его подчиненные, похоже, испытывали нечто подобное, но до поры до времени никто не проронил ни звука.

На чужаке не обнаружилось ни флага, ни опознавательного знака. Паруса оказались спущенными, и оставалось только гадать, каким образом судну вообще удалось добраться до Эндуйи. Наконец лодка практически уперлась в массивный борт, возвышавшийся над водой на десять с лишним метров, и начала огибать корабль в надежде найти некое подобие трапа.

– Не похоже, что нас здесь ждут, – пробурчал кто-то из воинов.

Лэйд мысленно согласился, но вслух сказал совсем другое.

– Неважно, ждут нас или нет. Главное – выполнить свою миссию и узнать, кто посмел нарушить покой Эндуйи.

Они обогнули чужака и не нашли не только трапа, но и якорной цепи. Между тем судно стояло на волнах как вкопанное, и, похоже, даже стихия не смогла бы сдвинуть его с места. Капрал почувствовал, что в душах подчиненных начинает просыпаться смятение. Впрочем, это не помешало ему взять себя в руки и отдать приказ:

– Стоп!

Гребцы замерли, и лодка почти прилипла к борту. Лэйд протянул руку и коснулся влажной шершавой поверхности.

– Дерево, – с видимым облегчением прошептал он, словно еще секунду назад сомневался в таком исходе. – За работу!

Тут же несколько человек поднялись со своих мест, достали специальные колья и методично принялись вбивать их в нависавшую над ними стену.

– Сомневаюсь, что чужеземцам понравится такое гостеприимство, – проворчал Мэш, самый старый в отряде.

Лэйд нахмурился и резко ответил:

– Пусть сами учатся правилам хорошего тона. Это они вторглись в наши земли и даже не желают представиться и объяснить цели своего визита.

Остальные полностью поддержали капрала. Дело пошло веселее: колья бойко входили в дерево, а стук молотков заглушал слабый плеск волн, бившихся о борта корабля и шлюпки. Постепенно вверх начала подниматься своеобразная лестница. Лэйд с плохо скрываемым восхищением следил за работой подопечных. Недаром его ребята считались лучшими во всем Дебшуре. Сколько раз они выполняли поручения самого Императора? И ни разу не подвели правителя!

Последний колышек занял свое место, и находившийся на самом верху Блайд исчез на палубе. Вереницей за ним потянулись остальные девять воинов, и только шестеро гребцов неподвижно застыли на своих местах. Бросив на них суровый взгляд, Лэйд приказал:

– Ждите нашего возвращения столько, сколько потребуется.

И последним полез наверх. Может быть, его движения были чуть более скованными, чем у подчиненных, но на скорости подъема это не сказалось. Поднявшись на палубу, капрал с неудовлетворением обнаружил, что та не просто безлюдна, а заброшена, как будто на нее уже несколько лет не ступала нога человека. Не нашлось даже спущенных парусов. Которых, возможно, никогда и не было.

– Не понимаю, – пробормотал Блайд. – Какая-то чертовщина. И куда подевалась вся команда?

– Это нам и предстоит выяснить, – спокойно ответил Лэйд. – Так что – за работу. И будьте осторожнее.

Капрал первым направился в носовую часть судна. При этом его зоркий глаз успел заметить каждую мелочь на палубе, будь то темное грязное пятно или отколовшаяся от мачты щепка. Бросив косой взгляд на лестницу, уводящую вниз к каютам, Лэйд поднялся на бак. Оттуда открывался потрясающий вид на побережье. Капрал, никогда прежде не путешествовавший по океану, восхитился окружившим его пейзажем. И, конечно же, Занийским маяком, который издалека почему-то выглядел еще более внушительно, чем вблизи. Впрочем, восторг быстро сменился озабоченностью, ведь они прибыли сюда не для того, чтобы любоваться красотами мира.

– Ну что там у вас?! – крикнул Лэйд на всю палубу.

Вместо ответа он поймал растерянный взгляд Гдэра, копошившегося поблизости. И этот взгляд сказал больше слов. Чужой корабль не торопился раскрывать свои тайны.

Осмотрев всю палубу, воины собрались возле уходящей вниз лестницы, нижние ступеньки которой терялись в кромешной тьме. Тратить время на бесцельное топтание на месте не имело смысла, так что по приказу капрала отряд начал спуск. Шедший первым Мольт зажег факел, и отблески яркого пламени заплясали на потемневших от времени стенах.

– В Эндуйе никогда не строили ничего подобного, – не выдержал наконец Мэш, в свое время служивший на торговом судне. – Ощущение, что здесь пахнет… вечностью.

Лэйд сдержанно промолчал. Ему крайне не нравилось происходящее, но он не собирался сдаваться просто так. Невыполненная миссия могла существенно понизить репутацию его отряда, которая зарабатывалась годами тяжелой службы. Как отреагирует Император, когда узнает, что на чужом корабле не обнаружено никаких следов жизни, а, следовательно, и видимой опасности для Эндуйи?

Что-то треснуло далеко во тьме, и Лэйд тут же напрягся, откидывая лишние мысли. Если здесь есть хоть какой-то след, он зацепится за него и дойдет до конца, чего бы ему это ни стоило.

– А вот и дверь, – сообщил Мольт, и в следующее мгновенье отряд ненадолго остановился. Лэйду даже не потребовалось давать никаких команд. Мощнейший удар, и сорванная с петель преграда с грохотом упала на пол, освобождая проход вперед. И почти тут же подобно эху раздался глухой звук откуда-то из нижних отсеков корабля.

– Проклятье! – выругался Мэш. – Похоже, хозяева этой посудины решили поиграть с нами в прятки.

Процессия двинулась дальше, и разговоры снова прекратились. Гнетущее чувство страха перед неизвестностью все сильнее и сильнее давило на каждого воина по отдельности, на их командира и на отряд в целом.

– Гостей так не встречают, – шедший перед Лэйдом Швер вдруг замедлился и, повернувшись к капралу, спросил: – Не слишком ли опрометчиво мы поступаем, столь решительно проникая во вражье логово? Кто знает, вдруг это ловушка?

– Пока не похоже, – парировал командир. – К тому же…. сейчас вся империя надеется на нас.

– Сюда нужно посылать не отряд, а целую армию, – задумчиво пробормотал Швер. – Чует мое сердце, мы недооцениваем опасность.

Спустя минуту отряд снова остановился, и Мольт сообщил:

– Впереди коридор и двери, ведущие в каюты. И, кажется, они заперты.

Он дернул за ближайшую ручку, разумеется, без какого-либо эффекта. Ответом на его действие стала абсолютная тишина. Лэйд не выдержал и скомандовал:

– Ломайте!

Еще один удар, и проход был открыт. Мольт остался в коридоре, пропустив внутрь Блайда, который зажег свой факел. Лэйд тоже приблизился к образовавшемуся проему и с любопытством заглянул в каюту.

– Ну что там? – с трудом борясь с раздражением, спросил он.

– Ничего. Такая же пустота, как и повсюду, – раздосадованно ответил подчиненный. – Это какое-то наваждение. Не могу поверить, что здесь нет ничего, кроме голых стен и вековой затхлости.

Впрочем, он чуть преувеличил, когда сказал подобное. Помимо голых стен, в каюте обнаружились две койки, стол и пара полок, на которых, правда, ничего не было.

– Корабль-призрак, – Блайд развел руками и уставился на капрала так, словно ожидал какого-то прояснения сложившейся ситуации. – И что нам делать? Здесь никого и ничего нет. Давно!

Последние слова прозвучали как отчаяние. Лэйд дождался, пока его подчиненный слегка остынет, после чего спокойно отреагировал:

– Без паники. Мы только в начале пути. Ответы обязательно будут.

Но, похоже, он сам не слишком верил своим словам.

Подгнившие двери кают вылетали одна за другой, и повсюду воинов встречали пустота и молчание голых стен. Лишь изредка глухим подобием эха откуда-то снизу раздавались странные удары.

Наконец, коридор с каютами остался позади, и перед отрядом возникла еще одна лестница, уводящая вниз. Капрал снова замкнул шествие, а очутившийся перед ним Мэш зажег свой факел. Стало чуть светлее, однако это мало чем помогало делу. Отблески факелов лишь плясали по стенам, создавая на них причудливые тени, похожие на сказочных монстров. И все это происходило под аккомпанемент почти полной тишины, нарушаемой лишь осторожными и не слишком уверенными шагами. И вдруг – громкий треск половых досок, сдавленный крик Лукренда и – спустя несколько секунд – глухой удар где-то внизу.

– Черт! – голос Блайда невозможно было спутать ни с чьим другим. – Эта посудина прогнила до основания! Эй, Лукренд, как там ты?!

Ответа не последовало. Отряд сгрудился возле образовавшейся на месте одной из ступеней рваной дыры, и каждый норовил попытаться увидеть, что же находится там, на дне внезапно возникшей пропасти. Мольт опустил вниз факел, но свет был не в состоянии пронзить целую бездну тьмы.

– Надо спуститься и посмотреть, что с ним, – предложил Мэш. – Без нашей помощи ему не выбраться.

– Не двигаться, – сурово приказал Лэйд и сам крикнул:

– Эй, Лукренд, ты меня слышишь?!

Выдержав паузу, капрал тяжело вздохнул:

– Ему уже не помочь. Он мертв. До нас не доносится даже стонов…

– Может быть, он просто потерял сознание? – попробовал было возразить Мольт, но тут же осекся, вспомнив, кто главный в их отряде.

После трагедии каждый шаг стал даваться с еще большим трудом. Даже самого Лэйда начала охватывать паника. Этот корабль стоил всех заданий, выполненных ими ранее, вместе взятых.

Наконец, лестница осталась позади, и они снова очутились в длинном коридоре. Похоже, до трюмов отсюда было рукой подать, но жизнь по-прежнему не выдавала своего присутствия.

– Здесь даже не видно крыс, – задумчиво сообщил Мэш. – А ведь они любят такую атмосферу.

– Крысы покидают гибнущие корабли, – вспомнил старую морскую истину Лэйд. – Может, ответ стоит искать в этой фразе?

– Мне кажется, этот корабль переживет всех нас, – мрачно пошутил бывший моряк. – Да и не только…

В другое время, возможно, капрал даже посмеялся бы над такой шуткой. Но сейчас она выглядела слишком реалистичной, чтобы относиться к ней с юмором.

Свет факела по-прежнему не мог пробиться вглубь моря тьмы, но с каждым шагом неизвестность все же отступала. Мрак превращался в очертания стен, а проход уводил все дальше и дальше…

– Сколько еще будет продолжаться этот лабиринт? – не выдержал Блайд. – По-моему, мы давно прошли корабль от носа до кормы…

– Выходит, что нет, – грустно усмехнулся Лэйд. – Но, я чувствую, конец близок.

Капрал как в воду глядел. Спустя несколько секунд отряд замер перед боковой дверью. На этот раз она была чуть приоткрыта. Мольт толкнул ее, и дверь со скрипом отворилась. Воин протянул руку с факелом вперед и в следующий момент отскочил назад с вырвавшимся из глотки криком ужаса. Поначалу никто не понял, что произошло, и лишь когда Швер осветил помещение своим факелом, дрожь прошла по телу каждого из присутствовавших. Смотреть на это спокойным взглядом было невозможно. На полу достаточно просторной комнаты валялось несколько полусгнивших скелетов странных существ, скрючившихся в причудливых позах. С первого взгляда стало понятно, что это не останки людей. Не походили они и на скелеты гномов, эльфов или каких-либо других известных существ. Длинные хвостатые твари с тремя парами ребер и удлиненными черепами как у ящеров и при жизни вряд ли выглядели привлекательно. С трудом переведя дух, Лэйд присмотрелся к останкам и заметил:

– Не думаю, что они лежат здесь со вчерашнего дня. Им, как минимум, несколько месяцев. А значит, эта находка не приоткроет завесу тайны.

– Но зачем хранить в трюмах скелеты? – удивился Мольт. – Это… корабль-кладбище?

Может быть, определение и прозвучало немного зловеще, но суть происходящего оно отразило весьма точно. С тяжелым сердцем Лэйд приказал отряду двигаться дальше, в глубине души чувствуя, что их ожидает немало таких же находок.

Еще несколько трюмов оказались либо совершенно пустыми, либо заполненными большими деревянными бочками, внутри которых, впрочем, не удалось найти ничего стоящего, кроме абсолютно бесполезного с виду порошка темного цвета.

– Прогресс, – мрачно пошутил Лэйд. – Теперь мы даже не сможем сказать, что корабль был совершенно пуст. Только вот пользы от этого все равно никакой.

И в этот самый момент, когда капрал и его подчиненные уже было решили, что им не суждено найти ничего более стоящего, чужак показал-таки свое истинное лицо. Все еще возглавлявший отряд Мольт внезапно остановился и каким-то неестественным голосом прошептал:

– Впереди что-то есть.

Блайд, шедший вторым, впился глазами в пустоту, но так ничего и не различил во мраке.

– Тебе показалось, – подытожил он. – Пора признать – этот корабль мертв.

Однако Мольт так не считал и уступил свое место неверующему товарищу. Тот еще раз посмотрел во тьму, не заметил ничего подозрительного и сделал два шага, показывая, что ничего не боится. Дальнейшее произошло настолько быстро, что никто толком ничего не смог понять. К Блайду метнулась какая-то тень, факел качнулся и выпал из рук воина, а изо рта его раздался громкий хрип. Огонь, попытавшись перекинуться на деревянный пол, сдался в считанные мгновенья, и свет погас. Блайд и таинственный нападавший погрузились во мрак. Еще несколько секунд слышался шум борьбы, а потом все стихло. Швер с факелом поспешил к месту схватки, но не нашел ничего, кроме нескольких свежих капель крови.

– Блайд! – в отчаянии позвал Мэш.

В ответ в лицо ему ударил лишь легкий ветерок, принеся с собой отчаяние и растерянность. Отряд еще не успел ничего выяснить, но уже потерял двух воинов. Лэйд выглядел мрачнее тучи, но, к счастью, тьма скрывала от остальных его истинное состояние. Впрочем, поворачивать назад он все равно не собирался.

– Идем дальше, – твердо решил капрал, – Чуть что – применяйте оружие.

В руке каждого воина появился короткий острый меч. Обращаться с ними люди Лэйда умели весьма искусно, и в глубине души командир даже посочувствовал тому врагу, что осмелится напасть следующим.

Между тем коридор кончился, превратившись в огромный трюм, дальний конец которого терялся в уже привычной тьме. Лэйд приказал отряду остановиться и вышел вперед, предпочтя взять инициативу на себя. В дальнем углу что-то шелохнулось. Капрал почувствовал это вопреки всем законам природы. Там, в холодном мраке, скрывался не человек.

– Выходи! – грозно прохрипел Лэйд. – Довольно дурацких игр!

Тень в углу замерла. Может быть, она просто соображала, как поступить в ситуации, когда ее загнали в тупик, а может быть, готовилась нанести удар. В любом случае отряд встал полукольцом и начал приближаться к врагу. И тут… за своей спиной капрал уловил очередное дуновение ветра. Вздрогнув, он обернулся. Десятки невесть откуда взявшихся теней окружали его отряд. Воины, мгновенно оценив ситуацию, бросились в атаку. Однако сталь прошла сквозь противников, не причинив им вреда. А вот от одного только прикосновения тени Мольт завизжал как резаный и рухнул на пол с неестественно свернутой шеей. Такая же участь постигла еще одного воина. Лэйд не мог поверить своим глазам. Его людей убивали привидения!

Костлявая с виду рука потянулась к самому капралу. Лэйд бросил взгляд на тень. Туда, где должна была находиться голова. И увидел две черных точки. А еще почувствовал странный холод. Это была сама смерть.

Обезумев, он кинулся на противника и, проскочив сквозь него, со всех ног пустился прочь. С одной лишь надеждой, что тени не организуют погоню. В какой-то степени его расчет оправдался. Отряд, брошенный своим командиром, погиб в неравной схватке с врагом, но у обитателей таинственного корабля были совсем другие цели…

Сам не помня как, Лэйд вывалился на палубу и пополз к борту. Вцепился в колья и быстро спустился вниз, где уже заждались гребцы. Хватило лишь взгляда капрала, чтобы лодка сорвалась с места и, поднимая в воздух снопы брызг, буквально полетела к берегу, неся с собой весть об ужасе, прибывшем в Эндуйю в трюмах неизвестного судна.

Глава пятая

Император с мрачным видом сидел у себя в покоях, выгнав и Ашвернота, и гонца из Паофена, принесшего неутешительные новости из Дебшура. Его лучший отряд, на который он поставил все, безнадежно провалил свою миссию. Уцелел лишь капрал, который невнятным голосом доложил верховному магу о каких-то тенях, бродящих в пустынных трюмах и беспощадно убивающих людей.

И вот теперь Бел Мунар страдал на краю огромной кровати, лихорадочно соображая, что делать дальше. Пока еще в империи царило спокойствие, но опасность уже готова была вырваться наружу и погрузить весь мир в пучину жестокой войны. Или он слишком преувеличивал?

Кто-то робко постучал в дверь. Бел Мунар на мгновенье поднял голову и уставшим голосом пригласил:

– Войдите.

Скрипнули петли, и в апартаменты проскользнул Бэйд. Наследник трона сильно отличался от своего отца. Статная фигура, светлые короткие волосы и ясные голубые глаза – все это досталось ему от матери. Глубоко вздохнув, Император кивнул на стоявшее в углу кресло и предложил:

– Присаживайся, сын мой.

– Я пришел потому, что посчитал, что ты захочешь поговорить со мной, – Бэйд тоже выглядел не лучшим образом, но держался намного увереннее отца. – Может быть, я смогу чем-то помочь?

– Тебе всего двадцать, – усмехнулся Император. – Сомневаюсь, что этот случай. Мы даже не знаем, кто сейчас наш враг. А коли так, что тут можно поделать? Только ждать…

– Я бы стянул армию к Торбергу. Пусть мы потеряем провинциальные города, но столица должна выстоять, – спокойно заметил Бэйд.

– Тебя научили этому на занятиях по военному делу? – улыбка расплылась по лицу Бела Мунара.

– Тебе смешно, отец?

– Прости, но твои слова звучат забавно. Как можно познать войну в теории? Мы ведь не в курсе, каким оружием располагает противник. Да и вообще я не думаю, что нам стоит чем-то жертвовать. Нужно цепляться за каждый клочок земли, удерживать каждую деревню и помнить, что никто, кроме нас самих, не спасет Эндуйю.

Бэйд призадумался. Никогда прежде он не говорил с отцом на такие серьезные темы. Его воспитанием, как и воспитанием Вейлы, занимались в основном приближенные к Императору люди и военачальники. Но сегодня все это осталось в прошлом. Пришло время объединиться семьей.

– Не переживай слишком сильно, – Бел Мунар снова помрачнел.– Что бы там ни случилось, мы будем бороться до конца. У нас есть свои козыри. Знать бы только те карты, которые нам надо покрыть.

Бэйд сглотнул подступивший к горлу ком.

– Отец, скажи, ты действительно собираешься воевать? Но как тогда поведут себя гномы, эльфы и прочие?

– Полагаю, попробуют воспользоваться ситуацией. Если, конечно, наш новый враг не позарится и на их земли.

– Наш новый враг, – печально повторил Бэйд. – Кто бы ответил, что у него в голове.

– Не горячись раньше времени. Пока опасность не обрушилась на тебя, есть надежда, что она пройдет стороной.

Принц только сжал кулаки. То ли от злости, то ли в попытке сосредоточиться. Увы, но это почти не помогло. Император поднялся с кровати и, подойдя к сыну, потрепал его по голове.

– Не изводи себя лишними мыслями. Время все равно всех рассудит. И если Эндуйе суждено выжить, она выживет.

Он немного подумал и добавил:

– Так что займись пока своими делами. А я должен встретиться с волшебниками. Хотелось бы узнать их мнение по поводу сложившейся ситуации. Не думаю, что они будут сидеть в Паофене и просто наблюдать за происходящим. Вот только что имеется у них в арсенале?

Озадачив этим вопросом сам себя, Бел Мунар вышел в коридор и почти сразу наткнулся на своего советника. У Ашвернота при всех его мелких недостатках было одно немаловажное достоинство – он всегда оказывался рядом в нужный момент. Император уже даже не удивлялся этому, а просто принимал как должное. Вот и сейчас он сразу перешел к сути.

– Отправь кого-нибудь в Паофен с просьбой, чтобы верховные маги прибыли ко мне в семь вечера. Их мнение будет очень кстати.

Ашвернот кивнул и поспешил выполнять полученное указание. В такие моменты он предпочитал не говорить лишнего.

Распорядившись, чтобы прислуга подготовила тронный зал к приему почетных гостей, Бел Мунар поднялся на балкон нижнего этажа. Здесь, как обычно, не было ни души. Вот только вид на Торберг открывался не такой впечатляющий, как сверху. Полюбовавшись некоторое время на пейзажи прилегающих ко дворцу улиц, Император поймал себя на мысли, что не знает, как избавиться от навязчивых идей, буквально заполонивших сознание. Необходимо было срочно предпринимать какие-то меры. Может быть, даже обратиться к лекарю…

Как только он подумал об этом, на балкон ворвался встревоженный Ашвернот и на одном дыхании выпалил:

– Пришли очередные новости. Полагаю, вы пожелаете выслушать их немедленно?

– Говори, – подняв глаза к небу, обреченно произнес Бел Мунар.

– Это с Кряжа безличья, – уже спокойнее сообщил советник. – Вчера патрульный отряд наткнулся там на туварков. Примерно на сорок взрослых особей. И… все они были мертвы. Их как будто разрезали на кусочки. Подробности, разумеется, выяснять никто не осмелился…

Ашвернот резко замолчал. Император косо посмотрел на него, словно ожидая еще каких-нибудь пояснений. Но сразу понял, что больше не добьется ни слова.

– И как я должен реагировать на такие новости? Признаться, сейчас мне не хочется забивать голову туварками…

– Дело не в туварках, – похоже, Ашвернот был слегка удивлен такой реакцией. – Дело в тех, кто смог раскромсать их на кусочки.

Только тогда Бел Мунар начал соображать, что к чему. Ну конечно! Сорок взрослых туварков могли за считанные часы превратить в руины несколько деревень, а заодно истребить их жителей. И вдруг находится сила, играючи победившая монстров. Совпадение? Собравшись с мыслями, Император произнес вслух:

– Восточная граница – туварки, южная – чужой корабль, северная – отряд всадников. И везде – попытка нагнать страх и ужас. Так что же тогда готовит нам граница западная?

– На западе пока что спокойно, – не стал отмалчиваться Ашвернот. – Впрочем, не удивлюсь, если в ближайшие часы и оттуда прилетят новости. Империя трещит по швам. Так что не исключены «сюрпризы».

Бел Мунар недовольно хмыкнул и сдержанно возразил:

– С трещит ты преувеличил. Хотя… – он вновь повернулся лицом к узким улочкам столицы, – с другим соглашусь. Боюсь, что до встречи с волшебниками гром грянет еще не раз и не два.

Удивительно, но интуиция обманула правителя. Диск солнца медленно скрылся за башнями дворца, а никаких новостей так и не поступило. Опасность словно затаилась, ожидая подходящего момента для решающего удара, и в воздухе даже не чувствовалось ее дыхания. Все было тихо и спокойно. Как всегда…

– Верховные маги Паофена прибыли, мой Император, – внезапно возникший за спиной охранник настолько торопился, что опустил положенные в такие случаях формальности. Впрочем, Бел Мунар этого даже не заметил. Он сделал знак Ашверноту и приказал:

– Проводите их в тронный зал. Я сейчас приду.

И снова перед глазами Императора замелькали коридоры его дворца. Казалось, вся жизнь прошла в этих угрюмых мрачных лабиринтах, но сегодня они выглядели еще более безжизненными и отрешенными от всего мира.

Когда правитель Эндуйи и его правая рука вошли в тронный зал, маги уже были там. Восемь крепко сложенных мужчин среднего и пожилого возраста и две женщины: одна просто молодая, а другая – на вид ровесница Вейлы. Бел Мунар обвел их суровым взглядом. Он с детства не доверял волшебникам. Уважал и ценил их умения и силу, но не более того. Так что неудивительно, что прежде Император даже не встречался ни с одним из них. Однако сегодня все перевернулось.

Правитель знаком предложил прибывшим сесть, и те молча приняли этот жест гостеприимства. В зале повисла гнетущая тишина, которую до поры до времени не рисковал нарушать ни один из присутствовавших. Поняв, что начинать все равно придется ему, Бел Мунар обратился к советнику:

– Ашвернот, я бы попросил тебя еще раз обрисовать ситуацию в Империи. Возможно, это наведет нас на какие-то мысли.

Старец нахмурился и нехотя подчинился. Удивительно, но волшебники внимательно слушали каждое его слово, будто надеялись получить какое-то откровение. Вот только едва советник замолк, воцарилась все та же тишина.

– Думаю, вы прекрасно понимаете, перед лицом какой опасности стоит сейчас наша империя, – Бел Мунар вновь взял инициативу на себя. – Враг во много раз могущественнее всех, с кем мы имели дело раньше. Вот почему я и собрал вас здесь. Мне бы хотелось знать, что думают по поводу происходящего в цитадели волшебников.

По залу прошелся тихий шепот. Это не походило на совещание, скорее – на простой обмен мнениями. Заминка закончилась, когда со своего места поднялся высокий седовласый мужчина, который, будь он человеком, наверняка давно бы превратился в старца. Но маги умели продлевать срок своей жизни и этим, пожалуй, часто выделялись среди людей.

– Аул Бил, – для начала представился он. – Думаю, я смогу выразить наше общее отношение к ситуации. Но для начала мне придется признать, что над нами нависла угроза полного уничтожения. И я бы не стал утверждать, что в опасности только люди. Гномы, эльфы, и вулдры, впрочем, как и другие, – точно такие же мишени для неприятеля. Он не будет делить нас на расы и сметет всех, кто встанет на его пути. Остается лишь выяснить, какова цель этого вторжения. К сожалению, ответа пока нет. Но полученные с границ сведения заставили задуматься: что могли бы мы противопоставить врагу, если бы столкнулась с ним уже сейчас. Я не буду утаивать от вас правду. Предварительный вердикт таков: Паофен практически бессилен перед лицом врага. То, что годно для противостояния с эльфами, гномами или вулдрами, не сработает против чужеродной магии.

Он замолчал, намеренно сделав паузу и рассчитывая хоть на какую-то реакцию Императора. Тот помрачнел, но все-таки ответил:

– Да, я предполагал услышать подобное. Получается, иного выбора, кроме как надеяться на чудо, у нас нет?

– Можно сказать и так, – Аул Бил выглядел невозмутимым. – В любом случае Паофен не оставит империю. В свою очередь мы рассчитываем, что и вы не отвернетесь от нас. Настало время, когда сила и магия должны объединиться, чтобы попытаться спасти этот мир.

Он сел, а со своего места поднялся еще один мужчина. Пониже ростом, покрепче телосложением, с темными короткими волосами.

– Зот Кан, – представился он. – Есть соображение, что гипотетическое объединение с вечными врагами-соседями укрепило бы мощь империи и дало нам хоть какие-то шансы. Понимаю, что это сложно, но… ситуация требует невозможного.

– Именно невозможного, – мрачно заметил Бел Мунар. – Скорее они сами нападут на нас, чем их воины встанут под наши знамена. Так что на это я бы точно не рассчитывал.

Тяжело выдохнув, он снова уступил право слова волшебникам. Место Зота Кана занял самый молодой из магов. Короткие рыжие волосы и слегка неряшливый вид делали его похожим на ребенка, хотя при более внимательном рассмотрении становилось ясно, что ему уже давно за тридцать.

– Лир Зод, – представился очередной спикер. – Я бы хотел высказаться от себя самого. Наверно, вы знаете о законе магического равновесия, который гласит, что в природе существует определенный баланс сил. И раз нашлась сила, способная сокрушить Эндуйю, то почему бы не найтись силе, которая сможет остановить ее? Нужно лишь поискать…

– И где же ее искать? – Бел Мунар явно заинтересовался этой идеей.

– Вот этого, к сожалению, я не знаю, – разочарованно ответил маг. – Но есть ощущение, что искать надо за границами известного нам мира. Ведь он куда больше, чем Эндуйя и ее соседи…

Эти слова заставили Императора призадуматься.

– Насколько я помню, – с усмешкой промолвил он, – отважные смельчаки не раз пытались найти новые земли. И никто из них не вернулся назад. О причинах остается только гадать…

– Обстоятельства изменились, – Лир Зод продолжил гнуть свою линию. – Считаю, мы должны снарядить экспедицию на север. Пусть ваши люди пройдут через пустыню и отыщут земли, лежащие за ней. А опытный маг, которого мы пошлем с отрядом, будет сообщать нам новости. Конечно, на это уйдет время, но это лучше, чем ничего не делать.

Бел Мунар вновь обвел взглядом присутствующих. Похоже, для магов предложение их сотоварища стало, как минимум, полной неожиданностью. Но это было хоть что-то. Реальная попытка расшевелить болото.

– Я поддерживаю это предложение, – не выдержал Император, и его властный тон дал понять собравшимся, что в критической ситуации именно он будет принимать окончательные решения.

– Но есть ли у вас люди, способные выполнить такую задачу? – со своего места поднялся еще один волшебник – невзрачный на вид мужичок с лысеющей головой. – И кто поведет отряд? И что они будут искать там, за красными песками?

У Бел Мунара не было готового ответа, но это не помешало ему отреагировать почти мгновенно:

– Они будут искать наше будущее и возможность спасти Эндуйю. Думаю, этого более чем достаточно. Да, шансы на успех невелики, но сейчас мы должны хвататься за каждую соломинку.

Похоже, его слова убедили сомневающихся. По крайней мере, никто не высказал возражений, а Аул Бил заметил:

– Тогда нужно немедленно собирать экспедицию. По мне, у нас даже есть достойный кандидат.

– Ты говоришь о Рубодоне? – в разговор вмешалась самая молодая волшебница.

– Лина, тебе никто не давал слова, – недовольно покачал головой Зот Кан. – Если забыла, твой испытательный срок еще не закончился.

– Простите, – девушка виновато опустила глаза. Подобное слегка удивило Бела Мунара, но он предпочел не лезть в устои Паофена. Сейчас важна была только судьба империи.

– Да, я действительно имел в виду Рубодона, – попытался загладить неловкий момент Аул Бил. – Пусть докажет свои способности делом. А вам, Император, нужно выбрать остальных. И желательно – к завтрашнему рассвету. Наш посланник прибудет во дворец в семь утра.

Бел Мунар даже не шелохнулся.

– Отряд будет готов вовремя, – произнес он, глядя куда-то в сторону. – Если враг думает, что ему удастся так просто сломить нас, то он ошибается. Эндуйя еще поборется за свое будущее.

Это, по большому счету, ничем не примечательное решение вдруг придало ему дополнительных сил. Больше не хотелось думать ни о чем плохом. Бездействию и ожиданию пришел конец. Теперь они сами перешли в наступление.

– Есть еще какие-нибудь предложения или мысли? – Бел Мунар подавил эмоции и постарался снова придать своему голосу твердость и спокойствие.

С места поднялся очередной маг.

– Мое имя – Кад Ним, – он говорил как-то слишком тихо, словно боялся, что его услышат посторонние. – И у меня есть свои соображения насчет происходящего. Я предпочел не озвучивать их в Паофене, потому как это касается страшной тайны, охраняемой от простых смертных на протяжении многих веков. Даже обычные маги не посвящены в сей секрет. Да и среди присутствующих о нем знаем только я и Аул Бил. Но, похоже, пришло время поделиться с остальными.

Император уловил краем глаза, как помрачнел при этих словах Аул Бил. Незримая тень нависла над тронным залом, и отголоски будущего разоблачения прошлого словно прошлись по сознанию Бела Мунара.

– Я готов выслушать вашу тайну, – заявил он. – Только, пожалуйста, прекратите говорить загадками.

Кад Ним выдержал долгую паузу, после чего обратился к аудитории:

– Все вы знаете, что прошлое Эндуйи скрыто за завесой неизвестности. Мы осведомлены о том, что делали наши отцы и деды, но понятия не имеем, что лежало у истоков мира. Вернее, так считалось до сих пор. Потому что сейчас я расскажу вам правду. В Паофене, в одной из комнат библиотеки, куда имеют доступ только двое избранных волшебников из текущего состава совета верховных магов, находится книга под названием «Хроники Хозяев времен». В ней рассказывается кое-что о прошлом. Не буду вдаваться в подробности, но суть такова: много лет назад наш мир был создан по велению всесильных богов, обитающих в неведомом пространстве. Они называли себя Хозяевами Времен. Разумеется, никто никогда не видел их, но книга гласит, что был день, когда они ступили на нашу землю, чтобы полюбоваться своим творением. А потом покинули этот мир, оставив нам в память пророчество, которое исполняется из года в год.

Бел Мунар заерзал на троне, словно укушенный. Маги вытянулись в своих креслах, и их безумные глаза уставились на говорившего так, будто тот произнес вслух смертный приговор. И только Аул Бил сохранил видимое спокойствие и невозмутимость. Еще бы, ведь он давно знал, что написано в «Хрониках Хозяев времен», и для него рассказ Када Нима стал лишь напоминанием, а не откровением.

– Если вы не до конца поняли меня, то объясню подробнее, – голос волшебника стал еще тише. – «Хроники Хозяев времен» – это история Эндуйи. Только написанная задолго до самой истории. Она рассказывает о том, что было, есть и будет, а мы живем в соответствии со страницами этой книги.

Бел Мунар почувствовал, что внутри него все начинает переворачиваться вверх дном, а голова готова взорваться от закипевших мыслей. Только что перед ним открылась главная тайна мира. Мира, историю которого, как думалось Императору, вершат правители и их наиболее достойные приближенные. А оказалось – все вокруг подчинялось лишь одной древней книге, в которой многое было давно предрешено.

– И что же сказано там, в «Хрониках Хозяев времен»? – нервно спросил Лир Зод. – Может быть, мы и правда зря ищем выход из ситуации, если по книге наш мир должен будет погибнуть?

– Все не так просто, – вздохнул Кад Ним. – Да, эта летопись повествует не только о прошлом, но и о будущем. Но если рассказы о минувшем стали сложившейся историей, то грядущее описывается туманно. И становится явным уже после того, как свершается. Иначе говоря, мы всегда видим только контуры наступающих эпох. А четкие очертания они приобретают лишь тогда, когда превращаются в пережитые.

– Книга, которая пишет сама себя по заранее намеченному трафарету? – от волнения Бел Мунар вцепился руками в трон.

– Да, – подтвердил его догадку Кад Ним. – Будущее определено, однако это не значит, что у нас есть право знать о нем все. Сейчас же, как я понимаю, вас в первую очередь интересует, что написано в «Хрониках» по поводу нынешней ситуации в Эндуйе.

Все одобрительно закивали головами, но никто не произнес ни звука.

– Книга гласит, что наступит время, когда мир окажется на краю гибели из-за нашествия извне сил, обладающих невиданной мощью. И будет на всем свете только один герой, способный выполнить древнее пророчество. Имя его: Блуждающий Эрундер – сын бескрайних просторов земли нашей. А вот спасет или нет он великую империю – пока что остается загадкой.

Бел Мунар слегка растерялся. Ему показалось, что само время сошло с ума, одарив его таким откровением.

– Блуждающий Эрундер, – пробормотал Император себе под нос. – Не слышал я такого имени. Никогда…

– Мы многого не слышали в своей жизни, – философски заметил Кад Ним. – Но иногда приходится открывать для себя новые горизонты. Теперь вы понимаете, что наше спасение не в нас самих, а в этом странном всаднике, о котором пока никто ничего не знает.

И снова мертвая тишина окутала всех присутствующих. «Хроники Хозяев времен» подтвердили – империя находится в большой опасности.

– Так вот какие тайны хранит наша библиотека, – заговорил еще один маг, который прежде терпеливо молчал. – Никогда бы не подумал, что наступит день, когда всплывут такие факты. Может быть, там есть что-то еще?

Он пристально посмотрел на Када Нима, но тот даже не повел глазом.

– Успокойся, Зен Шут. Если в библиотеке и есть что-то, о чем надо помалкивать, я все равно оставлю эти знания при себе. Хватит того, что я рассказал про «Хроники».

В разговор вмешался Аул Бил.

– Кад Ним прав. Никто не должен прикасаться к знаниям, которые не положены ему по статусу. В библиотеке есть заклинания, опасные для большинства магов. И неслучайно наши предки установили все эти правила…

Бел Мунар вытер проступивший на лбу пот и охрипшим от волнения голосом встрял в диалог волшебников:

– Давайте вернемся к книге. Я не до конца понял. Вы утверждаете, что в ней описано наше будущее? Очертанное лишь общими контурами? А частности проявятся позже?

– Именно, – кивнул Кад Ним. – Это книга, которая пишет сама себя. Мы проверяли. Не раз и не два. Строчки появляются из ниоткуда под воздействием неведомой нам магии.

И снова легкий холодок пробежал по спине Бела Мунара. Еще вчера он мнил себя едва ли господином мира – человеком, от чьего слова зависело будущее подвластной ему империи. И вдруг все его титулы стали ничем перед лицом одной-единственной книги. А его поступки, равно как и поступки предшественников, – лишь частью давно написанной кем-то истории.

– И что нам делать теперь? – полушепотом пробормотал он. – Мы в состоянии хоть как-то повлиять на ход событий? Или все предопределено заранее? Может быть, в таком случае лучше положиться на волю судьбы и терпеливо ждать прибытия блуждающего всадника?

Аул Бил строго покосился на Императора и напомнил:

– Даже если все предрешено заранее, мы не можем знать точного конца сейчас. А значит, будем действовать по ситуации. В этом вся суть. Иначе мир давно бы погрузился в апатию.

Бела Мунара слабо утешили эти слова, но он все-таки вышел из оцепенения. Маги снова зашептались. Наконец, Аул Бил поднял руку и взял слово:

– Если все вопросы обсуждены, полагаю, нам пора удалиться. Рубодон прибудет во дворец завтра утром. А дальше… посмотрим по ситуации.

Бел Мунар почтительно кивнул и молча проследил за тем, как маги покидают тронный зал. Когда последний из них скрылся за дверью, владыка Эндуйи устало обратился к советнику:

– Ну и что ты думаешь обо всем этом? Как тебе наши соседи из Паофена?

– Странные они люди, – Ашвернот закашлялся и на несколько секунд замолчал. А когда снова пришел в себя, промолвил:

– Я хотел сказать существа. Вроде бы они обладают магией, которая недоступна нам, но вместе с тем кажутся такими же беспомощными, как и мы. Непонятно, как вообще им удалось создать Паофен.

– В жизни вообще слишком много непонятного, – усмехнулся Император. – Я бы даже сказал, что вся она состоит из одной сплошной неразберихи. А что до магов – мне понравился их настрой на борьбу. И хотя эти «Хроники Хозяев времен» явно подкосили всех, я все же считаю, что встреча не была напрасной.

Ашвернот кисло улыбнулся, вспоминая, что произошло в тронном зале за последний час, а потом не сдержался и заметил:

– А мне кажется, что сегодня нам приоткрыли далеко не самую страшную тайну. Очевидно, что библиотека Паофена скрывает не менее жуткие подробности и других аспектов мироздания.

Советник перевел взгляд на Императора, и Бел Мунар в который раз за этот вечер почувствовал, как все холодеет у него внутри.

– Может быть, – нехотя согласился он. – Но пока мы имеем то, что имеем. Так что будем отталкиваться от этого.

Замолчав, правитель резко встал и, приосанившись, поспешил к выходу. Ашвернот несколько секунд колебался, но потом все же направился следом. А за окнами уже сгущала краски ночь, и столица Эндуйи доживала еще один день из своей давно написанной истории.

Глава шестая

Дулл перевернулся на левый бок и проснулся, наткнувшись на одну из расставленных в телеге корзин. Тихо выругавшись, он открыл глаза и понял, что уже наступило утро. Повозка неторопливо катила вперед, а сидевший на месте кучера Жебур, казалось, всю ночь проспал в таком положении. Кроме них двоих, отправиться в Торберг решился только Мавурс, который по-прежнему неподвижно дрых на мешке с сеном. Не решившись будить товарища, Дулл осторожно пробрался в переднюю часть повозки и ткнул Жебура в бок.

– Это ты? – сонным голосом проговорил тот. – Вот уж не думал, что встанешь в такую рань. Последи за дорогой, а я пойду вздремлю. Устал я от этого путешествия. А до столицы еще ползти и ползти.

– Сам согласился, – весело ответил Дулл, устраиваясь на месте возничего. – Не забывай – в Торберге мы получим по заслугам.

Жебур хотел было возразить, но вместо этого у него получилось лишь невнятное бормотание, разобрать которое не смог бы даже волшебник. Убедившись, что его спутник затих, Дулл окончательно переключился на дорогу.

Их путешествие не выглядело таким уж впечатляющим. Бесконечные поля и леса сменяли друг друга, иногда чередуясь с деревнями, которые продолжали жить своей жизнью, несмотря ни на что. Впрочем, все это мало волновало крестьянина, решившего отправиться в столицу. Его интересовала лишь конечная цель путешествия – пока еще такой далекий Торберг. И, думая о нем, он невольно расплывался в улыбке.

Через час проснулся и Мавурс. Лениво потирая глаза, он добрался до Дулла и, выдав подобие утреннего приветствия, пристроился рядом. Оценивающе посмотрел по сторонам и спросил:

– Где мы?

– Если бы я знал. Примерно на полпути к Торбергу.

– Как бы не испортился наш урожай, – Мавурс с некоторым недоверием посмотрел на стоявшие за его спиной корзины.

– Не испортится, – успокоил его Дулл. – Такие ягоды полежат и месяц. Вот только бы нашлись в столице покупатели. Тревожно у меня на душе. Мрачные времена грядут, и не факт, что мы успеем до начала хаоса…

Мавурс недоверчиво покосился на односельчанина.

– Странные вещи ты говоришь. Неужто и правда не все в порядке с нашим миром?

– Приедем в столицу – узнаем, – тяжело вздохнул Дулл. – Там-то нам точно расскажут свежие новости.

Он был уверен, что прибытие в Торберг почти сразу перевернет всю его жизнь. Однако даже не предполагал, насколько стремительно будут развиваться события.

Под вечер повозка остановилась в большом поселке на берегу какой-то речушки, впадавшей в Эйвер. Дулл с некоторым удивлением посмотрел на вывеску местного трактира, который располагался почти на самой окраине. Он и не думал, что в таком захолустье можно будет отыскать нормальный ночлег. Сойдясь с хозяином на корзине ягод за комнату на троих и ужин, странники устроились в углу за небольшим столиком. Других посетителей не наблюдалось, и Дулл, улучив момент, поинтересовался у трактирщика:

– У вас всегда так безлюдно?

Хозяин, невысокий лысый мужчина средних лет, странно усмехнулся и ответил:

– Бывали времена и получше. На заре моей молодости дорога эта выглядела куда оживленнее. Отряды Императора частенько путешествовали к границам гномьих княжеств, Вердынскому лесу или Болотам Арвина. Тогда там было неспокойно. Не то что сейчас. До вас уже две недели не было никаких гостей. И сомневаюсь, что они вскоре появятся.

– Никаких? – с подозрением переспросил Дулл. – А мне кажется, мимо должен был проезжать, как минимум, один всадник.

На лице трактирщика отразилось легкое изумление, и он полузапинающимся голосом пробормотал:

– Откуда вы знаете? Да, был такой. На огромном белом скакуне. Но он лишь попросил напиться и помчался дальше в столицу.

– Блуждающий Эрундер, – Дулл понимающе кивнул. – И он ничего не сказал вам?

Хозяин отрицательно покачал головой. А потом, перейдя на шепот, добавил дрожащим голосом:

– Странный это был человек. Не наших кровей он, не эндуйских. Я сразу почувствовал это…

– И все? – удивился Дулл, рассчитывая, что ему приоткроют хотя бы кусочек тайны.

Однако его надежды не оправдались.

– И все. Но мне и так понятно, что дело нечисто. Он был… словно из другого мира.

И, причитая что-то себе под нос, трактирщик отошел в сторону. Дулл не на шутку призадумался. Странные мысли пронеслись в его голове, когда он вспомнил о собственной встрече с Блуждающим Эрундером. А Хозяин времен? Что за нелепый персонаж был упомянут чужеземным всадником? Тайны, великие тайны, скрывались за всем этим. Вот только как было докопаться до них простому смертному? К сожалению, Дулл не знал ответа на этот вопрос.

Ужин подходил к концу, когда за дверями послышался стук копыт. А едва он стих, на пороге возник человек в форме гвардии Императора. Окинув пристальным взглядом путешественников, гость бросил перед хозяином на стол пару монет и приказал:

– Комнату и хороший ужин!

Трактирщик изумленными глазами уставился на сверкающие кругляши. Таких денег в поселке не видели испокон веков. Дрожащей рукой он сгреб их в карман и поспешил исполнять желание прибывшего. Тот же уселся поблизости от крестьян, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Было заметно, что незнакомец излишне напряжен. Дулл колебался несколько секунд, прежде чем осмелился спросить.

– Издалека путь держите?

В первый момент гвардеец Императора даже не понял, что вопрос обращен к нему. Лишь спустя несколько секунд, опомнившись, он с удивлением уставился на Дулла. Особого гнева, впрочем, в его взгляде не обнаружилось, и ответ не заставил себя долго ждать.

– От западных границ. Везу в Торберг тревожные вести.

Теперь и Дулл напрягся как струна. За таким началом должно было последовать хоть какое-то продолжение. И на этот раз гвардеец не подкачал.

– Странные вещи творятся возле Болот Арвина. Вот уже больше недели места привычного обитания вулдров выглядят как будто заброшенными. Словно испугались они чего и решили убраться восвояси. А куда – непонятно. Мы посылали разведчиков, но безрезультатно. Ни души и никаких зацепок. Вот я и еду в столицу, чтобы лично доложить Императору. Магов у нас, к сожалению, сейчас нет.

Дулл непроизвольно выдохнул. Новости были одна хлеще другой.

– Так значит вот оно что, – пробормотал он. – Выходит, не зря я решил перебраться в Торберг.

– Ты тоже держишь путь в столицу?

– Именно. Я и мои спутники везем на продажу вишню. Хотя, наверно, теперь это уже не главное…

– Да, пожалуй. И все же в данный момент лучше и правда быть поближе к Императору.

– Вот только поможет ли Император? – Дулл снова вспомнил о Блуждающем Эрундере, и от этого ему стало еще тревожнее.

Гвардеец что-то невнятно пробормотал себе под нос и перевел взгляд на появившегося с подносом трактирщика. Не желая отвлекать уставшего путешественника от ужина, Дулл повернулся к товарищам, которые уже заканчивали свою трапезу.

– Завтра желательно выехать пораньше, – рассудительно предложил Жебур. – Время не ждет. К тому же здесь становится… небезопасно.

Без лишних слов крестьяне поднялись в отведенную им комнату и быстро уснули, утомленные дальней дорогой.

Когда Дулл открыл глаза, Жебур и Мавурс еще спали. Решив не беспокоить их раньше положенного, пробудившийся осторожно подошел к двери и привидением выскользнул из комнаты. В трактире царила мертвая тишина, нарушаемая лишь скрипом ступеней. Внизу одинокий хозяин задумчиво смотрел в окно. Услышав шаги постояльца, он повернулся и спросил:

– Тоже собираетесь в путь?

Дулл молча кивнул.

– Гвардеец Императора уже уехал, – пояснил трактирщик. – Еще до восхода солнца. Сказал, что каждая минута сейчас стоит слишком дорого, чтобы тратить ее напрасно.

– Я тоже так считаю, – вздохнул крестьянин. – И дело даже не в том, что мы рискуем что-то потерять. Просто сама ситуация требует каких-то действий.

Хозяин ничего не ответил. Он так и молчал до момента, когда его гости хлопнули входной дверью. Впрочем, и путешественники не торопились открывать рты. Они словно ждали новостей от жизни. Но все было как вчера. Проплывавшие мимо пейзажи отдавали унынием и безысходностью. Казалось, все разумное давно покинуло эти края, спасаясь от приближавшейся опасности. И лишь неумолимое время рекой неслось вперед, отсчитывая последние мгновения спокойствия в этом практически обреченном мире.

– И почему мы всю жизнь торчали в своей деревне? – вдруг спросил Мавурс.

– Из-за комфорта? – предположил Жебур. – А вот теперь туда даже не хочется возвращаться. Ощущение, что перед нами открыли все дороги…

– Знать бы только, куда они приведут, – проворчал Дулл и почти тут же схватился за ближайшую корзину, ибо телегу тряхнуло так, что все трое подпрыгнули вверх и едва не вывалились наружу.

– Ну-ну, поосторожнее, – ухмыльнулся Мавурс. – Мы-то знаем, что ровными они не бывают.

Дулл отмахнулся и вновь посмотрел вперед. Больше в тот день он не проронил ни слова.

Переночевав под кронами двух могучих дубов, к следующему полудню они добрались до еще одной реки, несущей свои воды в Эйвер. Жебур остановил повозку возле старенького моста, который грозил развалиться при малейшем дуновении ветра, и Дулл тут же спрыгнул на землю.

– Не понимаю, как люди до сих пор ездят по нему, – недоверчиво пробормотал он. – Впрочем, иного пути на тот берег, похоже, все равно нет.

– Нет так нет, – Жебур постучал рукой по деревянным перилам. – Зато у нас есть шанс испытать прочность этого сооружения на собственной шкуре.

Дулл с опаской покосился на телегу, словно это было главное сокровище в его жизни, и попытался приободрить сам себя: