Отель у переправы

Пролог

– Ну не знаю, стоит ли. Мне, честно, и хочется рассказать, и в то же время что-то меня останавливает.

– Отчего ж? Что вас останавливает?

– Хм… Наверное, опасаюсь, что вы мне не поверите… Ведь я и сам вряд ли поверил бы, услышав такое!

Он сидел напротив меня и нервно переворачивал коробок спичек, ставя его то на одно ребро, то на другое, то положив его на широкую сторону, то установив на торец. Видно было, что он нервничает и не решается рассказать мне все, что с ним произошло, но что-то тянет его за язык, требуя в то же время поделиться пережитым хоть с кем-то.

– Поверьте, я знаю вас ни один год. За все время нашего знакомства я ни разу не усомнился в вашей честности! Неужели сегодня я поставлю ее под сомнение?! Дружище, рассказывайте! Я же вижу, что вам не терпится! Облегчите душу! – я взял графин с водкой и налил в стопки поровну хмельной жидкости. Потом поднял свою, предложив до начала исповеди выпить.

– Что ж, давайте выпьем. Хотите таким способом развязать мне язык? – пробормотал он и тоже поднял стопку.

Мы чокнулись и выпили. Потом он медленно, будто обдумывая каждое свое движение, поставил пустую емкость для питья на стол. Достал из пачки «Парламента» сигарету, поднес ее к губам. Взял со стола коробок и, открыв, вытащил спичку. Потом он не спеша чиркнул спичкой о коробок. Пламя, расплескавшись вдруг в разные стороны, быстро охватило тонкое дерево ровным огнем свечи. Он опустил голову с сигаретой к горящей спичке и прикурил. Кончик сигареты затлел и засветился. Сделав глубокую затяжку, мой собеседник выпустил в окружающее пространство густое облако дыма.

– Так вы все же настаиваете?

– Да. Отбросьте ненужные сомнения.

Новое облако окутало атмосферу над столом. Но помимо физически ощущаемой сизой дымки над нами нависли еще совсем не физические, а скорее психологические явления – его нерешительность и моё нетерпение. Однако я не стал больше его подталкивать, предоставив возможность ему самому решить, когда начать свой рассказ. Я уже не сомневался, что в конце концов услышу его рассказ. Сидя напротив этого довольно неординарного человека, я заранее предвкушал целую лавину интересного и необычного, всего того, что приключилось с моим собеседником и о чем он молчит в нерешительности, полагая, что я ему не поверю.

– Э… не знаю, с чего начать, – наконец заговорил он, выпустив очередную струйку дыма вверх над нами. – Вы знаете, что я никогда не был уличен в сентиментальности?

– Не замечал этого чувства за вами, – подтвердил я.

– Не отличался я и склонностью к мистицизму…

– Не отличались.

– Я вообще человек «сухой и бесчувственный», по крайней мере, так мне говорили многие женщины, правда, обычно после того, как мы расставались. Может быть, им стоит верить? Хотя ни одна из них не считала так, пока мы были вместе.

– Женщины – странные существа, – высказал я аккуратно свое мнение, – человек у них может в мгновение ока от ангела перейти в ранг дьявола. Все зависит от его отношения к ней.

– Хм. Это точно. Стоит только сказать ей, что больше не любишь, как сразу станешь врагом номер один. И наоборот, признайся в глубоких чувствах и станешь, по меньшей мере, милым. Да. Впрочем, я сейчас не об этом. Мысли разбегаются в разные стороны и очень трудно сконцентрироваться, – он докурил сигарету почти до фильтра и затушил окурок в пепельнице. – Налейте еще.

Я налил нам водки, и мы молча выпили, не чокаясь и не произнося никаких слов. Он тяжело поставил свою пустую стопку и посмотрел в мою сторону, но не на меня, а как будто сквозь.

– Знаете, бывают в жизни моменты, когда заученные со школы физические явления вдруг понимаешь настолько, что, кажется, сам бы мог открыть все эти законы ньютонов и эйнштейниев. Не замечали? А я вот сижу сейчас с Вами и формулирую закон об относительности времени. Вы, возможно, не поймете меня, но я ощущаю, что время – это однозначно физическая величина! Это не просто вращение стрелок на циферблате или изменение цифр на табло в электронных часах, когда в процессе кажется, что ничего вокруг не меняется. Время, оно, словно какой-то поток, пронзает меня насквозь. Оно, словно вода, словно волшебная жидкость, течет, и ничто ему не препятствие. И самое главное, если прыгнуть в этот поток и поплыть против течения, то либо все замрет, либо можно вернуться на час, два, три назад, в прошлое. Мы же плывем по течению и не пробуем грести против. Иногда некоторые из нас, плывя вниз по течению, даже подгребают, тем самым подгоняя время и приближая свой последний час. Я сам раньше так делал. Нет-нет да взмахнешь пару раз руками, ощущая медленное движение времени. Мы торопимся, нам не терпится. А зачем?! Ведь впереди неминуемый Конец! Мы что, надеемся, он не случится?! Хотя до определенного возраста мы вообще об этом не думаем. А начинаем понимать, только тогда, когда ни с того ни с сего кольнуло в боку, сжало сердце, полезли волосы, появились морщины. И вот с возникновением этих незнакомых ранее признаков нас вдруг внезапно озаряет: жизнь не бесконечна! И с каждым днем, часом, минутой, мы приближаемся к своему Концу. Женщины кидаются в салоны красоты, фитнес и сгоняют лишние килограммы, замазывают борозды на лице кремами и масками, но не понимают, что все эти меры уже бесполезны! Нам, мужчинам, грустно смотреть на дряхлеющие мышцы, растущие животы, лысеющие макушки. Но редкие из нас уподобляются женщинам. Нам проще плюнуть на внешние признаки, забыть о них, не обращать на них внимание. Так ведь? А не задумывались ли вы о том, что будет, если повернуть время назад? Помолодеем ли мы? Или останемся прежними? Или же старение организма неизбежно и для него существует свое собственное время? Время, не зависящее от внешнего времени. Ведь смотрите, вроде бы два человека одногодки, но один выглядит на тридцать, а второй – на пятьдесят! Причем не только внешне. Тогда выходит, что для каждого человека время течет по-разному. Где тогда принцип единого времени на земле? Я говорю о том, что существует один поток времени и мы все, живущие на земле, все плывем в этом едином потоке. Выходит, что существуют, помимо общего потока времени, еще и маленькие течения внутри него. И люди, попавшие в эти потоки, либо замедляют свое движение к Концу, либо ускоряют его приближение! Если рассмотреть движение воды в бурной реке, то можно увидеть эти маленькие потоки и противотоки, различные завихрения и омуты. Они существуют и функционируют, несмотря на общее бурное, быстрое движение реки. Я, наверное, сбивчиво и запутанно говорю…

– Нет, я слежу за мыслью, – успокоил его я.

– Впрочем, – продолжил он, – мои рассуждения только для того, чтобы плавно подвести Вас к тому, что я расскажу. Наберитесь терпения. Я постараюсь довольно подробно изложить всё, что со мной случилось. Для чего – вы поймете в конце. Ведь это Вы уговорили меня болтать без умолку и нести всякую чушь.

– Я очень внимательно слушаю и пока никакой «чуши» в ваших словах не услышал.

– Ладно, тогда я продолжаю. Итак, почему я задумался над Временем? Причем Временем с большой буквы. Дело в том, что все, о чем я расскажу тесно с ним связано. Я вообще полагаю, что нет ничего важнее, чем Время. Мы живем в пространстве и времени. Все остальные величины вторичны. Только они задают смысл всему нашему существованию. Возможно, вам покажется, что порой я буду говорить глупости, тогда вы вспомните, что я по профессии не физик, не литератор и не историк, и мне простительно ошибаться в формулировках и даже фактах. Но факты неоспоримы, хотя толкование их может, опять-таки, показаться вам ошибочным. Имейте в виду, что они правдивы, тогда, если будете не согласны с моим объяснением, их физическую суть объясняйте сами. Мой рассказ о том, что произошло во времени, на временном отрезке до точки «А», в которой мы с вами находимся в данный момент. Хотя давайте изменим название этой точки. Пусть она будет точкой «В», так проще, ведь в алфавите «А» первая, а за ней «В». В таком случае, чтоб не было путаницы, обозначим настоящий момент буквой «В». Условное прошлое тогда будем именовать «А», и не менее условное будущее – «С». В таком случае получается «А-В-С». «В» в середине – соответственно оно и будет считаться настоящим. Вас не пугает такое начало?

– Нет, пока все предельно просто, – сказал я.

– Нет? Просто? – он покачал головой. – Просто… Хорошо, возможно пока… Теперь мне предстоит решить сложный вопрос, – с какой именно точки, расположенной на прямой АС, на этой временной прямой, начать свое изложение. Между прочим, это довольно сложная задача… Ведь мы сейчас в точке «В», а вы вообще в точке «А». У вас своя временная прямая, и точки на ней расположены в другом порядке.

Он опять замолчал. Я не прерывал тишину, видя, как он медленно погружается в воспоминания. Прошло, наверное, минут пять, прежде чем он снова заговорил.

Глава 1

– Точка «А». Хм…Пусть! Пусть будет точка «А»! В этой точке я оказался закономерно, продвигаясь по временной прямой. Были и до нее различные точки, но именно в ней, я считаю, все и началось. Хотя это тоже условно. Как и условны все эти точки. В действительности их не существует, и мы сами их себе придумываем для облегчения понимания. Но ближе к делу! Точка «А» совпала с прекрасным летним днем, когда планета земля плавно огибала Солнце, следуя заданной миллиардами лет орбите. Жары особой я не чувствовал, возможно потому, что прошел легкий дождик и ветерок, разогнавший тучки, охладил воздух, накаленный уже с утра до тридцати с лишним градусов. Хотя опять-таки в салоне автомобиля чувствуешь себя совершенно оторванным от реалий жизни. Кондиционер, управляемый климат-контролем, нагоняет заданную прохладу, и порой даже смешно спрашивать человека, вернувшегося домой на машине: «как там погода?».

Я припарковал свой авто на стоянке и, оставив его одиноко стоящим среди пустующих мест рядом, направился в дом. За стойкой ресепшн сидела Мария. Она совсем недавно окончила институт и попала в отель по протекции моего старого приятеля. Девушка не приходилась ни дочерью, ни племянницей, никакой другой родственницей моему знакомому, не была она и его подружкой. Отчего он просил меня за нее, я так и не узнал. Впрочем, меня это мало интересовало. Постоянный персонал отеля был немногочислен, но в сезон я иногда набирал дополнительных работников, которые по окончании наплыва клиентов мной без особых сожалений увольнялись. Приятель позвонил мне как-то вечером и, поскольку мы давно не виделись, наш разговор затянулся на час. В конце, уже перед тем, как попрощаться, он и попросил меня взять Марию на испытательный срок. Предстояли жаркие денёчки, и я легко согласился временно взять новую сотрудницу, пообещав рассмотреть вопрос о постоянной работе в конце сезона. Мы договорились, что девушка придет ко мне на следующий день.

Мария оказалась довольно миловидной девушкой лет двадцати пяти. Ее фигура не отвечала моим вкусам, но, возможно, она могла понравиться множеству других мужчин. Впрочем, стойка администрации надежно скрывала все, что находилось у девушки ниже груди. А на лицо, как я уже сказал, девушка была симпатичной. Голос у нее был таким же приятным и спокойным, что и требовалось в работе администратора отеля. Спустя некоторое время я не пожалел о сделанном и уже подумывал в октябре предложить ей работу на постоянной основе, уволив с должности администратора, пожилую Татьяну Сергеевну, проводив ее на заслуженный отдых к внукам и внучкам, коих у той оказалось бесчисленное множество.

– Добрый вечер, шеф, – приветствовала меня Мария. – Что там, дождь еще будет?

– Я не синоптик! Сейчас вроде растянуло, но, что будет через час, не могу знать, – ответил я несколько раздраженно.

– Простите!

– Ничего. Что там у нас сегодня? Много пустует номеров?

– Ага, очень.

– Мария, слова «маленечко», «чуточку», «очень» и «не очень» – самые вредные, поскольку не несут никакой смысловой нагрузки. В них нет конкретики. Я спросил, сколько номеров у нас не заселено.

– Семнадцать… минуточку, – она всмотрелась в экран компьютера, – простите, восемнадцать.

– Ясно. Семья из двадцать первого не съехала?

– Нет, они остались еще на пару дней. Так, по крайней мере, сказала жена.

– Через «Booking» никто не бронировал?

– На ближайшие даты – нет.

– Понятно. Я пошел в «первый».

– Хорошо, буду знать.

Мои апартаменты находились в небольшом отдельно стоящем доме. Я специально его строил под себя, а не для заселения клиентами. Весь отель состоял только из отдельно стоящих небольших одно- и двухкомнатных домиков. В них присутствовали все удобства. Стандарт представлял собой домик с одной спальней и ванной комнатой, небольшой прихожей и террасой-верандой с видом на море. При необходимости в комнате ставилась дополнительная кровать и стандартный «дабл» превращался в «трипл». Домики с двумя спальнями заселялись семьями, в которых количество членов превышало три человека. В них могло одновременно проживать до пяти человек. Всего в отеле имелось пятнадцать однокомнатных и семь двухкомнатных домиков. Однокомнатные шли под номерами от второго до шестнадцатого. Двухкомнатные – от двадцатого до двадцать седьмого. Это, не считая моего дома, его я именовал номер один. Кроме того, на территории имелось здание администрации, в котором я поместил еще и ресторан. В нем по утрам подавались бесплатные завтраки. Днем и вечером он работал, как обычный ресторан с меню и барной стойкой. Иногда в высокий сезон я приглашал местных певцов и певиц, которые за небольшие деньги развлекали гостей.

Домики и небольшой бассейн ютились на гектаре степной земли в пятидесяти метрах от морского побережья и пятистах метрах от «грязевого вулкана» – довольно известной достопримечательности тех мест. Вулкан представлял собой странное природное явление. Посреди поля в доисторические времена возникла огромная воронка диаметром около двадцати метров. В ней каким-то волшебным образом появлялась грязь, представляющая собой смесь подводных термальных вод, голубой глины, земли, песка и легкой сероводородной вони. Считалось, что эта грязь лечебная и с мая по октябрь в вулкане барахтались отдыхающие, любители вымазаться и, как они считали, подлечиться. В ближайших моих планах было подвести к вонючей жиже воду, и построить душевые кабинки с холодной и горячей водой. Кроме того, приблизительно в километре от отеля пробегала трасса, ведущая к порту и парому, связывающему эту часть страны с островом, расположенным на противоположной стороне пролива. Месторасположение отеля я считал изумительным, так как он работал практически круглогодично. Летом в нем отдыхали любители грязи и моря, а в остальное время года, когда переправа закрывалась из-за частых штормов, в нем останавливались те, кто решал не возвращаться восвояси, а просто переждать непогоду в приличных условиях. Именно поэтому я и держал постоянный персонал, а летом набирал сезонных работников.

Я вышел из административного здания и побрел к своему дому. Смеркалось. Солнце огромным красным диском едва нависало над ровной еще зеленеющей степью. Небо, покрытое разорванными в клочья тучами, потемнело. Подул довольно сильный ветерок. Остановившись на посыпанной красной кирпичной крошкой дорожке, разветвленной, словно лабиринт, я окинул взглядом свои владения. Стояла непривычная для этого времени тишина. Не слышалось ни шума туристов, заселявших свои апартаменты, с неизменными детскими криками и руганью взрослых, ни умиротворяющих песен цикад, стрекочущих чуть ли не в ушах, ни музыки, бьющей по голове и обычно гремящей с разных сторон. Вдохнув полной грудью наполненный ароматом степных трав и микроскопическими капельками морской воды воздух, я зашагал в дом. На веранде я остановился и, не заходя в дом, закурил. Выпуская дым в мокрый воздух, я ощутил себя совершено одиноким.

Вдруг я почувствовал тепло у своих ног. Опустив глаза, я увидел черного кота. Откуда он взялся я не мог понять. На территории отеля никаких животных не водилось. Мокрая шерсть терлась о мои голые ноги, одетые в удлиненные шорты, такие ниже колен, но не скрывающие голени, мне стало и приятно, и в то же время мокро. Я опустился на корточки и погладил хитрое животное. Кот замурлыкал и ещё сильнее стал тереться об меня.

– Наверное, есть хочешь? – сказал я, обращаясь к свободолюбивой твари. – У меня в доме, думаю, что-нибудь найдется. Сейчас докурю и пойдем поищем, что тебе дать. Подожди немного.

Сделав ещё пару затяжек, я затушил сигарету и пригласил незваного гостя внутрь. Кот не побрезговал и побежал рядом со мной. В холодильнике я нашел немного сырокопченой колбасы и пакет молока. Все это я предложил ночному страннику. Тот сожрал три довольно крупных куска колбасы и быстро вылакал полное блюдце молока.

– Это всё, что у меня есть. Не смотри на меня таким взглядом! Приходи завтра, что-нибудь ещё найду. А сейчас пойдем, я тебя выпущу.

Зверь не очень-то хотел уходить, направляясь с кухни прямёхонько к моему дивану, но я ему помог, взяв за бока и вытащив обратно на веранду. Кот, встав на лапы, напыжился, собрался с силами и, осторожно ступая по мокрому полу словно по горящим углям, зашагал в темноту ночи. А меня опять окружило одиночество.

Приготовив кофе, я включил телевизор и удобно устроился на диване. Быстро стемнело, но я не стал включать свет, а довольствовался голубым обаянием широкого экрана. Вскоре, в паузах между разговорами героев какого-то фильма я услышал, как застучали по крыше и отливам окон капли дождя. Мгновенно представив, как могло быть неуютно и мерзко за пределами моего убежища, я невольно улыбнулся. Фильм не занимал меня, но делать больше было нечего. Ложиться спать еще не хотелось. Я закрыл глаза и стал слушать диалоги, не смотря на экран. Я быстро утерял нить происходящего и впал в дремоту. Знаете, такое оцепенение, когда вроде не спишь, но и воспринимаешь окружающую реальность не совсем адекватно. Сквозь вату полусна и мало раздражающие звуковые волны телевизора я услышал, что кто-то стучит в дверь. Вернее, я не сразу это понял. То, что кто-то стоит за дверью и стучит в нее, до меня дошло не сразу. Сколько потребовалось на это времени сказать трудно. Встряхнув с себя сонные оковы, я нехотя встал и направился к двери. Открыв ее, я увидел перед собой промокшую молодую женщину. С ее длинных волос стекали струи дождя, а с носа капали крупные капли.

– Добрый вечер, простите, не скажете, где номер 13? Фонари не горят. Не могу прочесть ни один номер.

Я вышел на веранду и осмотрелся. И вправду отчего-то фонари не горели, и вся территория отеля погрузилась во мрак.

– Зайдите в дом. Вы сильно промокли. Я сейчас возьму фонарик, накину что-нибудь. Где-то у меня стоял зонт.

– Мне очень неудобно вас беспокоить. Зачем вы?! – она для приличия попыталась меня остановить. – Просто укажите направление и какой по счету дом от вашего.

– Я вас провожу. Вы не беспокоите меня. «Где ваши вещи?» – спросил я, оглядывая свою веранду. Ни чемодана, ни какой-либо сумки в обозримом пространстве я не увидел.

– У меня нет багажа.

– А как же вы собрались отдыхать? – искренне удивился я.

– А я не собиралась останавливаться надолго. Переправа закрыта, шторм. Мне посоветовали переночевать в этом месте.

– Ах, вон оно что! – воскликнул я. До меня только после ее слов дошло, что она проездом. – Но все равно, смотрю, у вас даже сумочки с косметикой нет?!

– Она в машине, я пока не взяла ее, – отчего-то поспешила оправдаться гостья.

– А, ну, ясно… Пойдемте со мной, – я открыл большой зонт над нами, включил карманный фонарь и повел ее, хлюпая во вьетнамках босыми ногами по лужам к домику номер 13. – Вы едете на остров?

– Да, хотела…

– По делам или отдыхать?

– По делам.

– Да, последнее время что-то часто стало штормить. Пока мост не построят, переправляться будет проблематично. Впрочем, меня эта ситуация устраивает.

– Надо полагать вы имеете какое-то отношению к отелю? Наверное работаете… – сделала предположение моя спутница. – У отеля всегда есть клиенты. А вот с мостом они могут и пропасть…

– Отнюдь. Помимо парома возле отеля есть масса достопримечательностей, посетить которые захотят в любом случае. Кроме того, море никуда не денется, солнце не перестанет светить и греть. А еще в округе много грязевых вулканов.

– Каких вулканов? – переспросила девушка.

– О! Вы не знаете?!

– Нет.

– Ну, это что-то вроде камчатских грязевых гейзеров, только более спокойных и ленивых.

– Ухты! А я первый раз слышу об этом!

– Признаться и я об этом не всегда знал.

– И давно вы здесь отдыхаете или работаете?

– Мммм… Я не совсем здесь отдыхаю… хотя третий год…

– Все-таки работаете… Вам нравится?

– Ну, в общем, да… Вот мы и пришли.

Мы остановились возле веранды дома 13. Девушка осмотрелась вокруг.

– А там за домиком море? – кивнула она головой в сторону моря.

– Да. Метрах в семидесяти. Пляж песчаный. Зонтики и лежаки бесплатные.

– Здорово, наверное, здесь, когда нет дождя!

– Людям нравится.

– Спасибо, что проводили.

– Не за что! Хорошо отдохнуть и счастливого пути.

– Спасибо, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответил я и, не оборачиваясь, пошел к себе. За спиной я услышал, как она открыла ключом дверь и тихонько захлопнула ее за собой. В луже, которая поглотила мою правую ступню, отразился свет от включенной лампы в комнате домика номер 13.

Я промок, несмотря на открытый зонт, и мне уже нечего было терять, поэтому, вздохнув, направился в администрацию. Мария сидела на диванчике и смотрела какое-то ток-шоу. «Не спит – уже хорошо» – подумал я, войдя в теплое помещение.

– Что там у нас с освещением? – спросил я ее с порога, отряхиваясь от воды.

– Где-то замкнуло.

– Монтёра вызвала?

– Да, сразу же, но он что-то пока не приехал.

– У нас новые гости?

– Да, женщина до утра, остановилась из-за шторма.

– Ладно, пойду. Если что – звони.

– Поняла. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, – я закрыл за собой дверь и пошел домой.

Дождь продолжал лить не переставая. К тому же поднялся ветер, его порывы были настолько сильны, что я подумал о том, что переправу утром не откроют. Признаться, эта мысль мне отчего-то понравилась. Поймав себя на этом незнакомом чувстве, я вернулся в дом, принял душ, потом расправил кровать и, укрывшись почти с головой теплым одеялом, под шум дождя и сильного ветра мгновенно уснул.

Вы не задумывались над тем, что в жизни самое неумолимое и жестокое, это время. Как бы мы не старались, оно беспристрастно и бесчеловечно тикает часами, бежит стрелками по бесконечному кругу, моргает секундными точками и отчитывает в обратном порядке мгновения до нашего конца. И чем лучше мы живем, чем красивее, комфортнее и веселее, тем бесчеловечнее становится его бег. Моя жизнь не была испорчена особенными трудностями или тяжелыми болезнями, поэтому я к текущему параллельно с моей жизнью времени всегда относился просто, даже легкомысленно. Я не думал о нем, торопил его, не считал ни минуты, ни часы, жил так, будто у меня его хватит на две жизни. Но в какой-то момент произошло нечто такое, после чего меня озарило: время – это песок в песочных часах. Стремительной струйкой оно утекает, оставляя в верхней колбе только пыль. Пыль воспоминаний. И вроде бы ничего особенного не произошло в моей жизни. Просто меня озарила вспышка и бах!, я подумал о Конце, Конце неминуемом, неотвратимом и обязательном.

Несмотря на то, что уснул я моментально, проснувшись глубокой ночью, я лежал и слушал, как тарабанят капли по стеклу и железной крыше моего временного убежища. Временного, как и все на этой Земле, в этой жизни. Сон, казалось, ушедший на секундочку, никак не возвращался. Вроде и спать хотелось, но рой мыслей в голове не давал отключиться и крепко заснуть. Я попытался подумать о том, что приятно ложиться спать после того, как продрогнешь на холоде, укрывшись теплым одеялом и почувствовав разницу между сыростью и уютом. Но и это не помогло.

Тогда я встал и, не одеваясь, вышел на темную веранду дома. Деревянный пол набух от избытка влаги. Дождь лил, не переставая. Дул сильный ветер и капли дождя, разбиваясь в водную пыль, неприятно увлажняли меня. С ног до головы я быстро намок. Закурив сигарету, я отчего-то посмотрел в сторону тринадцатого домика. Монтёр, видимо, и не пришел, не рискнув промокнуть, поскольку фонари так и не горели. Сквозь тьму ночи и стену низвергающейся с неба воды, я не смог разглядеть ничего дальше десяти метров. Не знаю, что я хотел там увидеть. Но почему-то я вновь остро почувствовал душераздирающее чувство одиночества. Мне на минуточку захотелось, чтобы въехавшая вечером в домик номер тринадцать девушка тоже не спала и тоже вышла на веранду покурить, чтоб она заметила меня, и ей захотелось бы поговорить со мной и познакомиться. Я толком ее не разглядел, но отчего-то я был уверен, что она красивая и умная, что она такая же одинокая, как и я. Разум мой понимал, что мысли эти – полная чушь, но сердце от них сжималось в приятной тоске. Теплый дым сигареты согревал меня изнутри и снаружи. Правая рука, державшая тлеющий огонек так, чтобы его не намочили капли дождя, согрелась, в отличие от её левой сестры, которую я даже не мог сунуть в карман, ввиду отсутствия такового в трусах.

Я закурил и, довольно быстро выкурив сигарету почти до фильтра, затушил её остатки в пепельнице, всегда стоявшей на плетеном столике. Окинув дождь и тьму прощальным взглядом, я почувствовал, что такое необходимое мне желание вновь уснуть, вернулось. Нырнув под одеяло, я сладко зевнул и уже готов был провалиться в дремотную негу. Мысли о девушке и вообще о призрачных и желанных женщинах куда-то улетучились. Свернувшись, подогнув к животу ноги, я моментально уснул.

Глава 2

Утро оказалось еще больше унылым и печальным, чем вчерашний вечер и ночь. Море штормило. Лазурное и ласковое в ясную, солнечную погоду, в то утро оно казалось грязным и холодным, в него было неприятно входить даже в резиновых сапогах. Дождь уже не лил, а мелко моросил, мгновенно превращая одежду в мокрые тряпки. Нести с собой зонт было бессмысленно, так как морось не сыпалась сверху, а буквально затекала со всех сторон. Выйдя из дома в полиэтиленовом дождевике и резиновых сапогах, я не пожалел о своем нелепом виде. По заведенной привычке, я перед завтраком прошелся к морю. Постояв на берегу и вдохнув в грудь морскую стихию, я вернулся в отель. По пути к ресторану мне в глаза бросились три новых автомобиля, которых еще вчера вечером не было. Значит, переправа все-таки была закрыта. В том, что я обрадовался этому умозаключению, не было ничего странного. Как и любому владельцу отеля, мне было приятно осознавать, что с каждым новым посетителем я последовательно и гарантированно получаю свою небольшую зарплату. Но в душе, где-то очень глубоко-глубоко, я знал, что радуюсь этому не только из-за появления новых гостей, радуюсь скорее от того, что некоторые старые не уехали и вряд ли уедут в ближайшее время. Я ощутил трепетное чувство скорой встречи с человеком, которого я совсем не знал, но к которому меня загадочным образом потянуло. Это чувство было сродни чувству зарождающейся любви в далекой молодости, когда ждешь от встреч с противоположным полом только любви огромной и настоящей. С возрастом такое томление постепенно исчезает, и, в конце концов, ты его можешь только вспоминать, но никак не почувствовать вновь. С прожитыми годами мы становимся не то чтобы черствее, нет, скорее, менее доверчивее. Накопленный с годами опыт общения с людьми не способствует вере в них.

В зале уже завтракали несколько человек. Я их видел впервые, видимо это были те гости, чьи машины я утром заметил на стоянке. Налив бокал воды и, поставив его на столик у окна, я набрал в большую тарелку сыра и колбасы, положил нарезанных овощей, после чего, сев за стол, приступил к скучному завтраку. Три столика, за которыми сидели новые постояльцы, молча пережевывали пищу. Я не знаю, как получилось, что я не заметил вошедшую вчерашнюю гостью. Может, она вошла, когда я стоял спиной к двери, наливая себе кофе, может тогда, когда я на несколько минут заходил на кухню, чтобы переброситься парой слов с шеф-поваром. Но только ее приветствие, прозвучало очень неожиданно.

– Доброе утро, приятного аппетита! – поздоровалась она, остановившись возле моего столика. – Вкусно кормят?

– Как везде. Завтраки стандартные для «трешки», – смутился я от неожиданности.

– У Вас свободно?

Передо мной стояла молодая женщина лет тридцати пяти. Но на вид было намного меньше. Очень стройная, с небольшой грудью, однако видной из расстегнутой хлопковой рубашки, и ровными длинными ногами в обтягивающих джинсах. Волосы, выкрашенные в соломенный цвет уже давно, потому что у корней они темнели и приобретали натуральный темный цвет, спускались на плечи и заканчивались где-то посередине лопаток. Высокий благородный лоб, прямой почти античный нос, чуть пухлые губы, которые, казалось, звали прикоснуться к ним. Красивые руки, ухоженные, со свежим маникюром, тонкие, длинные пальцы, на коих блестели три перстенька. В общем, к такой женщине мужчины притягивались как металлическая стружка к магниту.

– Да, конечно! Присаживайтесь!

Она поставила бокал с соком и отодвинула стул. Потом положив на край стола маленькую дамскую сумочку, села и пододвинула стул. Потом, подождав, когда я прожую и сделаю глоток горячего кофе, заговорила.

– Простите, мы вчера не познакомились. Меня зовут Катя. А Вас?

– Александр.

– Очень приятно.

– Вы решили остаться? – спросил я, хотя догадывался, что она должна была остаться из-за погоды.

– Да, решила остаться… Впрочем, признаюсь, это не совсем так. Утром я смоталась к переправе в надежде, что та будет открыта, но мне сказали, что в ближайшие день, два ее не откроют. Поэтому мне пришлось вернуться в этот отель. Искать новый не было смысла, поскольку не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Здесь меня пока все устраивает. А Вы надолго здесь?

– Да, я здесь на очень долго.

– Значит все-таки работа… А один?

– Да, один, если Вы имеете в виду женат ли я или еще с кем…

– Вы здесь все знаете?

– Вы о чем?

– Ну, окрестности, чем можно заняться, как убить время…

– Думаю, что округу знаю и смогу найти, чем заняться.

– О! Вот здорово! Возьмёте надо мной шефство?

– Почему бы нет? Я с удовольствием. А Вы, Катя, насколько решили остаться?

– Ну, пока паром не пустят. Жаль, кончено, что теряю время, но другого пути нет. Мост еще только строят.

– Вы спешите на остров по делам?

– Да, спешила. Теперь уже и не знаю, успею ли.

– Так летите самолетом.

– Не могу.

– Боитесь?

Она как-то хитро и очень печально улыбнулась. Я ждал, что услышу объяснение невозможности лететь на самолете, но так ничего и не услышал.

– Мы сможем сегодня куда-нибудь сходить? – спросила она после минутного молчания.

– Если не боитесь сырости, то можем. У вас есть что-нибудь от дождя?

– От дождя?! – не поняла она. – Но ведь его нет!

– Вы не правы. Он идет. Моросит. Здесь часто идут такие дожди. Природа словно потеет, покрывается испариной. Между прочим, при таких осадках промокнуть можно больше, чем при обычном дожде. Разве Вы не чувствовали, когда шли в ресторан, что лицо постоянно мокрое?

– Да, было такое. Приходилось постоянно его вытирать.

– Вот! И все тело промокает. Так у Вас есть плащ, сапоги?

– Откуда?! Нет.

– Не беда. Я дам вам дождевик. А вот с сапогами будет труднее. У вас какой размер ноги?

– Тридцать восьмой.

– Хорошо, поищу.

Я уже наелся и сидел только потому, что мы болтали. Катя же еще и не притронулась к завтраку, а цедила только апельсиновый сок.

– Катя, когда Вы хотите начать?

– Да хоть сейчас!

– Нет. Давайте, я пойду, все приготовлю для вас, а вы пока подкрепитесь. Я зайду за Вами через пол часика. Пойдет?

– Да. Можно даже и раньше.

– Ну, раньше не обещаю, но постараюсь все найти за это время. Приятного аппетита! – Я встал и, оставив Катю завтракать, вышел из ресторана.

На территории кроме названных мной жилых домиков и административного здания, имелись еще и подсобные помещения, так, конечно, была трансформаторная, бойлерная, прачечная, складской дом, в котором хранилось всё, что требовалось в гостиничном хозяйстве. Туда-то я и пошел, расставшись с Катей. Открыв с трудом, разбухшую дверь, я почувствовал запах сырости и залежалых вещей. Помню, что подумал о необходимости, когда выглянет солнце всё там перебрать и высушить. Дождевики висели на крючках, полиэтиленовые, разных цветов и размеров. Я выбрал, как мне показалось, подходящий, свернул его и положил рядом. С сапогами пришлось сложнее. Как я ни старался разобраться в их размере, никак не мог найти место, где он был указан. Пришлось мне выбирать на глазок и на мою ногу. У меня сорок первый, поэтому я выбрал те сапоги, что были малы, но не настолько, как самые маленькие. Закончив с выбором прогулочного инвентаря для Кати, я закрыл помещение и решил зайти к себе, поскольку в ресторан я не надевал ни свои сапоги, ни дождевик, сняв их после прогулки к морю.

На все про всё я затратил минут двадцать, поэтому у домика номер тринадцать остановился, когда Катя еще не вернулась. Она появилась только через пять минут. Я увидел ее быстро шагающей и съежившейся от сырости тумана, опустившегося внезапно на крыши отеля и редкие, пока что очень молодые кроны деревьев. Туман еще не был плотным, как молоко, а создавал пока только впечатление, что облака отяжелели от влаги и просели до земли. Или даже больше, он напоминал дым десятков сигарет, выкуренных в закрытом помещении, который, словно слоеный пирог у не очень опытной хозяйки, в некоторых местах – толще, в других – тоньше.

– Вы уже ждете меня! А я засиделась. Так не хотелось выходить в сырость. Не подумала одеться потеплее перед завтраком. Простите за вынужденное ожидание, – обезоруживающе улыбнулась Катя.

– Да всё нормально. Я только подошел. «Вот дождевик и сапоги», – я протянул ей полиэтиленовый сверток и пару резиновых сапог. – Но вот за размер не отвечаю. Выбирал на глаз.

– На вид мой размер. Ничего даже если будут чуть больше! – она приняла от меня вещи, и кивнула мне головой на дверь домика. – Пойдемте в дом. Нечего здесь торчать Вам. Пока я переоденусь, вы подождете в доме.

Я покорно прошел за ней. Девушка открыла дверь своим ключом, и первая вошла внутрь. Ничего нового внутри помещения я не увидел. Все было стандартно. Одно только меня вновь озадачило. Обычно там, где останавливаются женщины полно всяких разбросанных шмоток, различной косметики, конфет, расчесок и прочих бытовых принадлежностей слабого пола. У Кати я не заметил ни одной из этих штучек. Заинтересовавшись этой странностью, я попытался взглядом найти тогда чемодан или какую-нибудь дорожную сумку, потом стал искать хотя бы дамскую сумочку побольше, но ничего кроме маленькой сумочки, той, что была с ней в ресторане, я не увидел.

Катя, встав посреди комнаты, задумалась. Потом что-то решив для себя, махнула рукой.

– Не буду переодеваться. В джинсах удобно. Рубашка с длинным рукавом. Если сверху будет еще и дождевик, то будет очень тепло, – она развернула полиэтиленовый плащ и надела его. Усевшись на кровати, девушка скинула мокасины и, взявшись за сапоги, натянула их на ноги. – О, чудо! Они как раз! У Вас хороший глаз! Тютелька в тютельку! Я готова. Идем?

– Пойдем. Сколько у нас времени?

– Весь день. Правда, я не могу без еды. Завтрак, обед и ужин – обязательные процедуры в моей жизни. Люблю покушать. Понимаю, что в моем возрасте надо уже следить за собой. Но пока ничего не могу с собой поделать!

– Да бросьте! У Вас замечательная фигура и следить за ней пока нет необходимости, – честно заявил я на её неприкрытое кокетство. Конечно, она прекрасно знала, что является обладательницей очень красивых форм, но, как и всем женщинам, ей, видимо, тоже требовалось вербальное восхищение ее красотой.

Вдруг завибрировал мой телефон. Я достал его из кармана, извинившись перед Катей. Звонила Маша с ресепшен, просила зайти. На мой вопрос, нельзя ли всё решить по телефону, она ответила отрицательно.

– Катя, извините, я оставлю Вас на пять минут. Подождете?

– Конечно! – легко согласилась она.

Я оставил свою гостью и быстрым шагом почти побежал на ресепшен. Дело оказалось пустяковым и практически разрешилось само, без моего участия. Татьяна Сергеевна – сменщица Маши опоздала и не перезвонила. Прошел час, как должна была произойти смена, но никого не было. Но буквально за минуту до моего появления сменщица, пожилая женщина, приехала на работу. Её привез муж, у которого в дороге пробило колесо, и они задержались, меняя его. Позвонить женщина не могла, так как в довершение ко всему забыла телефон дома.

Пожелав Маше хорошего отдыха, а Татьяне Сергеевне легкого дежурства, я вернулся к ожидавшей меня Кате. Она стояла на веранде и ждала меня. Я поднялся к ней.

– Ну, я готов.

– Очень хорошо, пойдем!

Мы вышли в туман и сырость. Катя закрыла за собой дверь, но на ключ запирать не стала. На мой вопрос, отчего она не заперла домик, девушка отмахнулась, заявив, что брать у неё нечего и вряд ли найдутся воры среди постояльцев отеля. Я пожал плечами. В конце концов, это дело каждого гостя и не в моих обязанностях следить за этим. Конечно, в случае кражи, у отеля могут возникнуть неприятности, но они больше моральные, чем материальные. Полиция, допросы, обыски, – всё это отрицательно сказывается на имидже отеля. Поэтому, все отельеры, во всем мире, хотя и заявляют во всеуслышание, что не несут ответственности за пропажи, тем не менее следят за сохранностью вещей постояльцев.

Вода чавкала под тяжестью наших тел, обутых в резиновые сапоги. Песочная почва не успевала впитывать небесную влагу, и кругом стояли лужи, большие и маленькие. После нас в песке оставались глубокие следы. Обернувшись, я полюбовался картиной дождливого приморского дня. Мне показалось, что кто-то сфотографировал мой отель в режиме сепия. Краски, которыми обычно наполнены эти виды в солнечную погоду, куда-то исчезли. Серое, свинцовое небо, черно-белые дома, деревья и даже трава потеряла свой неизменный в это время года зеленый цвет. Впереди шумело море. Его серо-коричневые волны с грохотом разбивались о песчаный берег и откатывались обратно.

– Пойдем к воде, – тихонько попросила Катя.

– Хорошо, – согласился я и мы стали спускаться с дюны на пляж. Зонтики там были собраны, а шезлонги сложены в одну большую стопку, так как в ближайшее время загорающих и плескающихся посетителей гостиницы не ожидалось.

Мы подошли к самой воде. Ветер здесь даже усилился несмотря на то, что мы спустились с дюны. Я невольно закрыл глаза и подставил лицо под брызги разбивающихся волн. Так мы простояли минуты две. Девушка стояла рядом и молчала. Внезапно Катя, будто решившись на смелый шаг в неизвестность после долгой борьбы, обернулась ко мне и бросилась мне на шею. Её дыхание было прерывистым, словно она только что пробежала метров сто.

– Милый, любимый, родной… как я соскучилась по тебе… я не могу больше сдерживать себя! Прости меня! – она стала осыпать меня горячими и влажными поцелуями и сжимать в своих объятиях.

Я стоял, опустив руки по швам и ничего не понимал. Что с ней произошло? В своем ли она уме? Что она говорит? Я не отстранялся, но и не отвечал на ее горячие поцелуи. Она, почувствовав, что я ошеломлен, легко оттолкнула меня.

– Прости!

– Я ничего не понимаю! – пробормотал я.

– Забудь! Или… нет… потом, через некоторое время ты всё поймёшь… А сейчас забудь. Я не должна была… мне нужно было сдержаться!

Катя потихоньку отходила от меня, маленькими едва заметными шажками, пятясь назад. Потом она развернулась и бросилась прочь. Я не побежал за ней. Я был растерян и не мог собраться с мыслями. Что произошло? Почему она кинулась на первого встречного мужчину? Что означали её слова? Стоя на берегу неспокойного моря, я невольно сравнил разыгравшиеся внутри меня чувства с раскинувшейся у моих ног стихией.

Возможно, Вам не совсем понятно мое волнение. Но разве часто вам на шею бросаются красивые и совсем незнакомые женщины? Может быть, если вы артист известный фанатки готовы на всё, но, если вы обычный человек? Думая о случившемся, я испытывал смешанные чувства, но признаться, мне было приятно. Еще бы! Я ведь мужчина и такая легкая победа! Постояв еще с полчаса и выкурив не одну сигарету, я так ничего и не понял. Вздохнув еще раз глубоко и печально, я вернулся в отель. По пути Катю я не встретил. Я вообще никого не встретил. Все постояльцы сидели по домам, а мой персонал незаметно работал. Ресторан, убравшись после завтрака, готовился к обеду. Консьержки тайно убирались в свободных номерах, готовя их к приему новых гостей. Охранник на въезде, скучая и сонно зевая, равнодушно и бесстрастно следил за проезжающими вдалеке от его будки автомобилями.

Я зашел в свой домик и упал на кровать. Закрыл глаза и пролежал так несколько минут. В моей голове прокручивались кадры произошедшей совсем недавно довольно драматичной, но совершенно непонятной сцены. Силясь проникнуть в её тайный смысл и постигнуть её истинную причину, я, тем не менее, наслаждался этими все-таки ещё и приятными воспоминаниями. Чтобы хоть как-то успокоить себя, я встал и прошел на кухню, где на столике стояла открытая бутылка хорошего французского коньяка. Наполнив пузатый бокал наполовину, я сделал большой глоток. Тепло разлилось по всему телу, обжигая сначала глотку и грудь, а уж потом дотянувшись до самых кончиков пальцев и мочек ушей.

В дверь тихонько постучали. От неожиданности я вздрогнул. Но стук был настолько тихим, что я не поверил своим ушам и напрягся, вслушиваясь в тишину, как это делают моряки на подводных лодках. Через несколько секунд стук повторился. Я подошел к входной двери и распахнул ее. На пороге стояла Катя и улыбалась.

– Я ждала вас, но не дождалась, поэтому решила сама зайти за вами. Так мы пойдем сегодня куда-нибудь? Или вы заняты? – в её голосе я не услышал ни нотки беспокойства или неловкости. Её голос, тембр, интонация не выдавали внутреннего беспокойства. Руки не дрожали, взгляд был спокойным и прямым. Глаза не бегали по сторонам, пытаясь что-либо скрыть. В общем, она вела себя так, словно ничего не произошло, не было ни пылких объятий и горячих поцелуев, ни недавнего постыдного побега.

– А я подумал, что Вам не очень хочется со мной гулять…

– О, нет! Я как раз с большим удовольствием!

– Но вы так быстро куда-то убежали…

– Нет! Я никуда не убегала! Я просто вспомнила, что оставила телефон в номере и поэтому поспешила. А вы видели, как я бегу?

– Хм…ну, да…

– Да?…

Я подумал, что ей неприятен весь этот разговор, и она делает вид, что не понимает меня, поэтому сменил тему. В конце концов, потом она сама расскажет всё, правда, если посчитает нужным, а если нет, то и пытать, и расспрашивать бессмысленно.

Я быстро надел сапоги и накинул дождевик. Катя уже была облачена в походный костюм, принесенный мной ранее. Мы вышли на дорожку и вновь направились в сторону пляжа.

Вдруг серое небо разорвалось в клочья. Сквозь вату облаков на землю упал тонкий солнечный луч. В том месте, где он прожег свинцовые небеса, моментально зацвел кусочек голубого неба. Его синева преобразила все кругом. Трава моментально окрасилась в зелень, красные крыши домиков приобрели свой настоящий цвет, а море, которое мы увидели впереди, серое и неприятное еще секунду назад, засияло сказочной лазурью. Легкий ветерок шуршал нашими дождевиками и с трудом поднимал пряди волос.

– Как красиво! – невольно восхитилась Катя.

– Да, порой только один луч способен преобразить жизнь! – согласился я с ней.

Катя остановилась и посмотрела на меня очень внимательно. Молчание продлилось несколько минут. Я тоже молча смотрел на нее, не понимая её реакции на мои простые слова. Наконец она медленно произнесла.

– Вы думали об этом, прежде чем сказали?

– О чем? О том, что луч преображает действительность?

– Да. Что один луч света способен изменить жизнь.

– Ну, я всегда стараюсь, прежде чем что-то сказать, подумать.

– Это понятно. Но Ваши слова тронули меня до самого сердца. Они очень глубоки. Они сродни классической русской философии и литературе.

– Хм… оказывается я очень глубокий мыслитель… и страшно, и приятно, – попытался пошутить я, все еще не понимая стоящего рядом со мной человека.

– Я не шучу. Ведь если задуматься, то действительно, один луч Солнца меняет все кругом. Серость превращается в радугу! Так и человек, если он светел, как луч Солнца, то вокруг него радость и счастье! Он превращает жизнь в удовольствие, наполняет её смыслом.

– Возможно…

– Александр, а Вы такой?

– Какой?

– Ну вы приносите людям счастье?

Я задумался. Не люблю я эти бытовые философские беседы. Они всегда казались мне фарсом, игрой, любованием собой. В них, в этих беседах, я всегда ощущал явную фальшь. Люди как могут, убеждают своих собеседников в своем превосходстве над другими. Я, скорее, человек замкнутый в себе и не выставляющий свои чувства на показ. Возможно, поэтому, я ценю в людях не слова, а поступки.

– Нет. Я людям счастье не приношу. И вообще, я считаю, что счастье принести человеку нельзя. Это не вещь. Оно не материально, поэтому принести его кому-то невозможно. Только сам человек может сделать себя счастливым. Критерии счастья не описаны. Сегодня я счастлив, а завтра нет. Что сделало меня несчастным? Даже я не скажу. Просто вчера я ощущал себя счастливым, а сегодня все мне не нравится, и я несчастлив… нет, я не приносил и не приношу никому счастья. Я не луч света, если вернуться к моим же словам.

– Вы очень строги к себе. Я Вас знаю всего ничего, но мне очень приятно находиться рядом с вами. Что-то в вас есть такое, что умиротворяет окружающих. Рядом с вами спокойно и, я бы сказала, безмятежно.

– Спасибо. Оставайтесь, я вас не гоню, – улыбнулся я.

– Красиво все-таки! – Катя махнула головой в сторону моря. Волны с шумом разбивались о берег, а вдалеке вспенивались барашками.

– Да. Я люблю смотреть на море.

– И я.

Налетел ветер. Его сильный порыв заставил нас сделать шаг назад. Катя не ожидала этого, и мне пришлось поддержать её рукой.

– Но сегодня вы вряд ли уедете. Переправа не будет работать. Поднялся ветер. Волны высокие. Так что готовьтесь снова ночевать у меня.

– Я готова и даже боюсь себе признаться, что рада.

– Вот и славно. Пойдем дальше?

– Да! А куда теперь?

– Мы находимся в уникальном месте. С точки зрения природных явлений и с точки зрения истории. Я говорил вам, что недалеко от нас есть так называемый грязевой вулкан? Нет? – Катя покачала головой. Странно, а мне казалось, что я ей о нем рассказывал. Тогда я сказал: – О! Полуостров этот довольно глубоко врезается в море, правда оно в этих местах не очень глубокое. Горы здесь, как вы заметили, отсутствуют, но, тем не менее, в наших краях можно встретить континентальные, морские, открытые, погребенные, а также затухшие и действующие вулканы. Всего в районе их насчитывают около тридцати. Один из них как раз находится совсем рядом с отелем. Его называют местные Тильдар или Голубая балка. Кратер этого вулкана около двадцати метров в диаметре и несколько метров глубиной, он полностью заполнен сульфидной иловой грязью. Медики говорят, что эта жижа обладает лечебными свойствами. Благодаря физическим свойствам грязи, в вулкане просто невозможно утонуть. Грязь в вулкане постоянно обновляется, каждый день из глубин поступает ее довольно много, поэтому она, никогда не теряет свои лечебные свойства. Грязь из вулкана с собой брать не разрешается, но многие идут на хитрость и не смывают ее в море и душе, а снимают и помещают в какую-либо тару и таким образом увозят с собой. Вот Вам на заметку маленькая хитрость, если Вы тоже захотите взять лечебную грязь с собой.

– Александр, вы словно экскурсовод!

– Не первый год здесь, поэтому выучил уже все наизусть, – рассмеялся я. – Ну, что, пойдем к вулкану?

– Конечно!

– Мы, конечно, можем вернуться в отель, взять машину и проехать к вулкану, но мне кажется, что пешком будет намного полезней, – сказал я.

– Значит, идем пешком. Далеко?

– Нет. С километр.

– Отлично. Идем.

Мы поднялись и, перевалив через дюну, вышли на хорошо протоптанную тропу, ведущую к вулкану. Идти было легко, легче, чем, когда мы шли к морю. Как и везде, песочная почва довольно быстро впитывает влагу, становясь сухой. Это, конечно, не глиняные просторы среднерусской равнины. Правда, песок еще пружинил каждый шаг, но нога в нем уже или еще не утопала. Я шел сначала впереди, а Катя чуть сзади. Вскоре она поравнялась со мной и взяла меня под руку.

– Можно? – спросила она.

– Не возражаю, но мы не уместимся вдвоем на узкой тропинке.

– Ну и пусть. Мы же в сапогах. Нам это не страшно.

Я промолчал, согласившись.

– А какие исторические места в этом районе? Вы еще упомянули историю, —спросила любознательная гостья.

– Эти места были заселены с древности. Еще в доисторические времена здесь уже проживали люди. Между прочим, высококультурные цивилизации. О многих мы совсем ничего не знаем… Настолько они древние! Письменных свидетельств они после себя не оставили, и мы не знаем о них ровным счетом ничего. Но вот древняя живопись, так называемые петроглифы и архитектурные памятники во множестве напоминают нам о них. Ну, во-первых, это дольмены. Вы слышали о них?

– Что-то каменное, непонятно что…

– Ну, где-то что-то вы слышали. В разных точках земного шара они различаются. Так, скажем, на Мальте они одни, на Северном Кавказе – другие. Здесь они представляют собой тоже каменные сооружения, но другие по форме. Кроме того, эта земля знала более поздние цивилизации. Знала она Скифов, Сарматов, входила в Боспорское царство, которое противостояло великой Римской империи. Интересующемуся человеку здесь совсем не скучно.

– Вы мне покажите что-нибудь?

– Если у вас будет время и если вы захотите.

– Значит, договорились.

В тот день мы сходили только к вулкану. Погода вновь стала портиться, солнце, изредка выглядывающее из-за всё еще плотных туч, скрылось окончательно. Серость вернулась в этот мир. Заморосил дождик. Постояв на пригорке и посмотрев на него сверху, Катя твердо решила сходить к нему в хорошую погоду. Принять грязевые ванны стало её ближайшей целью.

Часа в два женщина проголодалась, как она меня заранее и предупреждала. Впрочем, её голод совпал по времени с возникновением у меня забытых дел. Мне позвонила Татьяна Сергеевна и попросила подойти на ресепшен – меня разыскивал инспектор санэпиднадзора. Я совсем забыл о том, что в первые дни, каждого месяца тот приходил ко мне за назначенной данью. Я попросил его подождать меня и вместе с Катей мы пошли в отель.

Глава 3

Вечером того дня мы встретились в ресторане, вернее перед рестораном. Катя стояла шагах в десяти от двери. Дождя не было, но всё одно было пасмурно и ветрено. Она стояла и ёжилась, пряча щеки и лицо в джинсовую куртку, которая вряд ли могла согреть их.

– Привет, а я ждала вас, правда, недолго, минут десять, – извиняющимся голосом произнесла красивая женщина, когда я подошел вплотную к ней.

– Катя! Зачем?! Почему не внутри? Вам же холодно!

– Я боялась, что вы не заметите меня. А здесь точно не пройдете мимо.

– Пойдемте скорее внутрь! Вы заледенели, – я аккуратно обнял ее, почувствовав, как она дрожит, и мы вместе вошли в дом. Катя не отстранилась и не попыталась освободиться от моего объятия.

Как ни странно, но в зале ресторана почти все места были заняты. Свободными оставались три столика, один из которых мы занимали утром на завтраке. Катя сразу его заметила и устремилась к нему.

– Вон свободный столик! Наш утренний.

– Да, вижу.

Мы прошли к своему столику и, устроившись, сделали заказ. Я сейчас уже не помню, что мы ели, впрочем, это и неважно. Из спиртного я выбрал бутылку красного местного вина, которое отель закупал у моего знакомого винодела в не очень больших количествах и которое пользовалось спросом у ценителей этого напитка. Цены тот не завышал, но вино было отменного качества, причем год от года оно получало какие-то награды и медали местных конкурсов, подготавливаясь к более значительным мероприятиям.

Я сразу разлил густую ароматную жидкость по бокалам. Мы чокнулись.

– За что выпьем? – спросил я.

– Давайте за наше знакомство, – предложила Катя, всматриваясь в наполненный бокал. – Какое оно густое, и какой удивительный цвет.

– Да, вино очень неплохое, попробуйте. Его вкус ничуть не хуже внешних качеств.

– Так вот, – начала женщина, сделав глоток. – О! Оно и впрямь хорошее!

– Да, мне оно тоже нравится, – согласился я.

– Знаете, в жизни происходят вещи, о которых ты вовсе не думаешь. Не ожидаешь, что они случатся. Но именно такие вещи часто становятся приятными подарками. Я сейчас говорю о нашей встрече. Я ведь не ожидала, что встречу здесь Вас. Я ехала с мыслью переждать шторм. А вот сейчас хочу, чтоб он продлился еще и еще.

– Спасибо, – я немного смутился. – Но если завтра переправа наладится, то вы уедите, и больше не вспомните о сегодняшнем дне.

– Вы не правы. Завтра я еще не уеду.

– Даже если закончится шторм?

– Да…давайте выпьем на брудершафт и перейдем на «ты»…, – предложила Катя.

– С удовольствием, – я подлил в бокалы вина. Мы еще раз чокнулись, потом выпили и поцеловались.

– На «ты»? – спросила она.

– Договорились, вроде.

– Здесь бывает живая музыка?

– Каждую субботу и воскресенье. Местные исполнители играют и поют. Но сегодня будний день.

– А просто музыка, не живая, играет иногда? Я смотрю, в отеле вообще нет телевидения!

– Почему? Телевизоры стоят в каждом номере.

– Стоят, только нет никаких каналов!

– Это так. Такова политика отеля. Никаких «зомби ящиков»! Клиент может смотреть фильмы и музыку, но ни новости, ни аналитические программы на территории отеля он не увидит, – объяснил я, не раскрывая пока, что отель и есть я. Я пришел к такому решению после того, как понял, что телевидение несет в себе угрозу психике человека. Мало того, что ежеминутное вкладывание в головы граждан взглядов правительства вредит умственному развитию, оно еще мешает полноценному отдыху. Разве отдых не подразумевает отдых от всего внешнего раздражения. К примеру, даже в советские времена люди любили полное уединение. Скажем рыбалка – дикий отдых на природе. Ни чего кроме природы. Так и здесь, возле моря, человек должен наслаждаться природой, а не новостями и политикой. Мозг должен отдыхать. Рассуждая таким образом, я отказался от трансляции всех каналов телевидения. В номерах, однако, я поставил телевизоры, но рядом с ними была установлена коробочка, в которой лежали флешки с различными фильмами и музыкальными концертами. Гости могли в любое время устроить просмотр фильма, но были лишены возможности смотреть полноценное телевидение. И, между прочим, никто не жаловался! Через день два ломка информационного голода проходила, и люди всецело отдавались природе, тому, ради чего они приезжали.

– А я поддерживаю такую политику! – не задумываясь, сказала Катя. – Но ведь есть wi-fi и мобильная связь. Любой жаждущий может воспользоваться интернетом.

– Да, здесь отель бессилен. Помните классику: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих»! Если человек наркозависим, ему трудно помочь. В наше время нет человека, у которого не было бы какого-нибудь мобильного устройства. И, конечно, он очень просто может им воспользоваться. Я тут на досуге думал предложить отелю забирать на время отдыха все мобильные у своих гостей, но пока молчу. А как ты думаешь? Это возможно? Смогла бы ты обойтись без своего мобильного устройства?

– Я? Легко! – засмеялась Катя. – Просто у меня его нет.

– Как нет? – удивился я.

– Очень просто! У меня нет никакого телефона, ни простого, ни сложного. Я не пользуюсь этими достижениями нашего века.

– А как же вы поддерживаете связь со своими родственниками и друзьями? – если честно, я был поражен. Я впервые встретил человека, не пользующегося мобильной связью.

– У меня нет родственников…, – в её глазах промелькнула постоянная, но хорошо скрываемая боль.

– А друзья? Как вы связываетесь?

– С божьей помощью и с помощью телепатии, – грустно улыбнулась девушка. Я понял, что она не хочет больше разговаривать на эту тему.

Мы выпили еще, и тема коммуникаций была забыта. Вскоре я заказал вторую бутылку того же вина. Я предлагал сменить марку и попробовать какое-нибудь другое, но Катя настояла на том, что мы пили. Как она объяснила, смешивать напитки очень опасно, и может вызвать в последующем головную боль. Ко всему прочему, ей очень понравилось вино.

Разговор наш лился неспешно, каких только тем он не касался. Мы обсудили кулинарные способности шеф-повара ресторана. Обсудили климатические условия, на которых взращивался виноград, из которого изготовлялось это замечательное вино. Я вспомнил, как из-за объявленной в стране компании по борьбе с пьянством, чиновники брали под козырек и бездумно, безжалостно вырубали ценнейшие сорта винограда, которые сотнями лет культивировались в этих краях. И вот только сейчас, только благодаря энтузиазму бессребреников винодельческий бизнес начал хоть как-то развиваться.

Я не стал расспрашивать Катю о причинах ее поездки на остров. Мне показалось. Что еще не пришло время. Я был уверен, что скоро она сама мне все расскажет. Итак, она о многом мне поведала. Вскользь она даже обмолвилась, что у неё был ребенок, правда, почему был, она пока не сказала. Видимо произошла какая-то трагедия, но что именно я не узнал. Как только я чувствовал, что ей неприятно о чем-то говорить, я сразу же менял тему.

Через полтора часа мы сидели в ресторане уже одни. Все гости отобедали, и персонал ресторана с нетерпением посматривал на часы.

– Наверное, нам пора… – сказала Катя, посмотрев по сторонам и не заметив больше никаких посетителей кроме нас.

– Да, мы засиделись, – подтвердил я, взглянув на часы.

– А хотите мы продолжим? Скажем в моем номере… – неуверенно предложила Катя. Вино на нее подействовало, и она разгорячилась, расслабилась и была, казалось, совершенно раскованной.

– Я с удовольствием.

– Тогда пойдемте!

– Хорошо, минутку. Нам же еще бутылочка не повредит?

– Нет, конечно!

Я подозвал официантку и попросил её принести еще одну бутылку красного, предварительно открыв ее. Бокалы были в каждом номере. А вот штопор не полагался. Видимо, все работники ресторана очень спешили закончить работу и убежать домой к своим семьям, потому что уже через три минуты на нашем столе стояла открытая бутылка. Я рассчитался за ужин, и мы вышли из ресторана. Уходя, я оглянулся и заметил, как быстро наш столик был приведен в изначальное состояние пустоты и порядка.

– Сколько я должна? – спросила Катя, когда мы вышли на воздух.

– Нисколько. Ты была моей гостьей.

– Ладно, но следующий ужин за мной!

– Договорились, – согласился я.

На юге сумерек почти не бывает. Солнце садится, и мгновенно начинается ночь. Я посмотрел на небо. Рваные тучи еще висели кое-где, но черный глубокий небосклон уже нависал над головой, искрясь миллиардами больших и малых звезд. Густое скопление млечного пути делило небо почти ровно пополам. Такую картину можно увидеть только за городом, вдали от цивилизации. Именно ночью, когда смотришь на небо, ощущаешь себя пылинкой в этом огромном мире. Именно эти ощущения и пытались передать зодчие католических храмов. Ведь кто мы перед Богом – живой прах, лишь созданный им по подобию своему. Мы должны бояться Его и ощущать себя ничтожными перед Ним. И все эти чувства должны овладевать нами в храме Господнем. Немыслимо высокие своды служат для этой цели. Они и есть небеса. Они уменьшают нас нашими глазами. А мы букашки под ними. Акустика и величественные звуки органа. Они принижают нас нашими ушами.

Катя обняла меня за талию и прижалась теплым телом. В правой руке я держал открытую бутылку вина, а левой попытался ответь ей и положил руку на её плечо.

– Хорошо, – мурлыкнула Катя. – Тепло и спокойно…

– Ты не передумала? Может, ты хочешь спать?

– Нет, мне спать совсем не хочется. Я хочу быть с тобой. Пойдем.

– Идем.

Так, обнявшись, мы медленно пошли к домику номер тринадцать. Никто нам на пути не повстречался. Все постояльцы уже сидели по домам. Их, в отличие от нас, ни погода, ни звезды, ни свежий морской воздух не радовали.

Войдя в дом, Катя поставила два бокала на низенький столик, взяла у меня из рук бутылку красного и, налив в них понемногу вина, взяла один из них.

– Я хочу выпить за тебя.

– Почему за меня? – удивился я.

– Есть в тебе что-то такое, – она подошла вплотную ко мне. Ее лицо и волосы коснулись меня. Не успел я почувствовать прикосновение ее щеки, как наши губы слились в поцелуе. Я стоял, опустив руки, и со стороны был похож на полного идиота. Еще бы! Красивая женщина не просто заигрывает, а не скрываясь жаждет близости с тобой, а ты даже приобнять её боишься.

– Кать – только и смог сказать я через минуту, оторвавшись от ее губ.

– Что? Почему ты так себя ведешь? – удивилась она. – Что тебе мешает расслабиться? Я? Я не нравлюсь тебе?

– Нет! Что ты! Ты мне очень нравишься! Просто я не ожидал. И потом, не в моих правилах пользоваться некоторой беспомощностью человека.

– Ты о моей беспомощности?! – девушка, а ее тело было молодым, словно девичьим рассмеялась. – Саша, ты и вправду считаешь, что я сейчас нахожусь в беспомощном состоянии?! О! Надо будет как-нибудь показать тебе, какая я бываю в беспомощности!

Она вновь прижалась ко мне и опять ее горячие и влажные губы обволокли мои. На этот раз я ответил ей с такой же страстью. Мои руки обняли ее, стали гладить по спине и ниже. Вино так и осталось стоять на столике, а мы стремительно переместились на кровать. И уже там мы позволили себе все, что считается публично – неприличным, а интимно – божественным. Она отдавалась мне словно не делала этого никогда. Впрочем, я и сам тогда впервые вернулся к полноценной жизни после долгого воздержания. Знаете, описывать в подробностях то, что касается только двоих, не хочу. Для этого есть специальная литература, которая, между прочим, последнее время пользуется большим спросом. Сами по себе такого рода книжки не представляют никакой литературной ценности, их сюжет бессмыслен, а вся изюминка только в подробном описании действий героев в постели. Моей задачей я считаю немного другое. Скажу только, что мы оба были счастливы. Причем долго. Наверное, только через пару часов мы устали. Вспотевшие, словно пробежав марафон, мы откинулись на подушки.

– Спасибо, – на выдохе прошептала моя любовница.

– Хочешь вина? – спросил я.

– Да, пить хочу, – с придыханием ответила Катя, все еще пытаясь восстановить свое дыхание.

Я встал и, не одеваясь, подошел к столику, на котором мы оставили бокалы и бутылку. Наливать не пришлось: мы не успели даже пригубить вина до того, как нас охватила страсть. Держа бокалы в руках, я сел рядом с Катей и протянул ей один из них. Девушка поднялась, нисколько не беспокоясь о своей голой и такой красивой груди, подложила подушку под спину и приняла от меня вино. Жадно выпив, вернула мне бокал.

– Спасибо, милый.

Я тоже выпил и вернул одноногих друзей на прежнее место. Потом я достал сигарету и, спросив разрешения, закурил.

– Ты не считаешь меня шлюхой?

– Как ты могла даже подумать о таком?! – возмутился я.

– Ну, не прошло и дня, а я затащила тебя, совсем незнакомого мужчину в свою постель.

– Любовь с первого взгляда, – улыбнулся я, шутливо объясняя произошедшее.

– А знаешь, хоть ты это произнес с сарказмом, но в твоих словах есть доля правды. Я действительно сразу же почувствовала к тебе сильное влечение. Причем как физическое, так и духовное. Мне очень комфортно рядом с тобой. Мне интересно тебя слушать, мне приятно на тебя смотреть. А теперь еще мне приятно с тобой спать.

– Признаюсь и мне очень хорошо с тобой. Даже несмотря на то, что мы друг о друге почти ничего не знаем, – я докурил и лег рядом с ней.

– Ты хочешь узнать больше обо мне? – удивилась Катя.

– Да.

– А что конкретно?

– Ну, вот ты вскользь упомянула о том, что у тебя был ребенок. Почему был? Прости если я причинил тебе боль и влез туда куда мне не следовало влезать.

– Нет, ничего… – она с минуту молчала, потом неожиданно продолжила. – Ты что-нибудь слышал о ювенальной юстиции?

– Что-то очень смутное.

– Представь себе людей, которые положили почти всё своё время и здоровье на карьеру, и лет эдак в 35 задумались о детях. Ну, или о внуках. Они неожиданно обнаруживают, что, во-первых, обзавестись здоровым потомством не так-то просто, и, во-вторых, в первые годы отказывать себе во сне и круглосуточном пресмыкании перед начальством несколько хлопотно. Зато у них имеется хорошая кредитная история, и при должном старании можно найти семью, которая не в состоянии обеспечить ребенка отдельной комнатой или оплачивать престижное образование. В результате умный и здоровый ребенок изымается из бедной семьи в более богатую, в которой главное – это карьера и статус.

– Представил, – признаться я не ожидал от Кати такого монолога.

– Так вот, в двух словах, это и есть задача ювенальной системы. Но это если смотреть в корень. На поверхности же все выглядит немного благороднее. Официально это система органов, занимающихся несовершеннолетними. Сюда входят специальные суды, органы опеки, другие социальные службы. Все они на словах заботятся о детях, защищают их от нерадивых родителей. При угрозе жизни они обязаны отнять первых у вторых и передать оных на воспитание государству, то есть в детдом, где куда лучше будет жить бедному ребенку.

– Понял, и, наверное, догадываюсь, что произошло…

– Наверное, догадываешься. Мне тогда было двадцать лет, я училась в институте, не работала, жила в общежитии. Родителей уже давно не было на этом свете, и никто мне не помогал. Отец ребенка исчез на следующий день после того, как узнал о моей беременности. Я твердо решила сохранить от ребенка. Родила мальчика. Жить была вынуждена в общаге. Пришлось перевестись на заочное обучение и устроиться на работу. За сыном присматривали подружки, пока я пахала и училась. Кто-то сообщил в органы опеки о нерадивой матери. Те пришли и очень просто, ссылаясь на нормы законов, отобрали у меня сына. Лишили родительских прав. Больше я его не видела. Ему сейчас десять лет. Наверное, он большой уже…

– Прости меня…

– Ничего… я уже свыклась с этим. Правда, порой лежу и представляю, как мы с ним жили бы сейчас, как я водила бы его в школу, кормила, одевала, как бы мы лежали в кровати, а он мне рассказывал о своих друзьях…

– Сколько ему было, когда у тебя его отобрали?

– Год.

– Чёрт побери! Неужели такое возможно?! Неужели к такому можно привыкнуть, смириться с этим?

– Привыкнуть можно. Смириться нельзя.

– А что, в течение этих десяти лет ты так и не встретила своего любимого мужчину?

– Представь себе, нет.

– Но ведь кто-то был?

– Был… и не один…

– Но не было любимого?

– Не было…

Мы замолчали. Катя лежала рядом, не касаясь меня. Я тихонько дотронулся до неё. Она чуть вздрогнула. Тогда я приподнялся и повернулся к ней. Она лежала на спине с вытянутыми вдоль тела руками, словно труп, но живей её в тот момент никого не было. В сумраке ночи я увидел её красивое лицо с правильными чертами. Глаза были закрыты, но из них по щекам текли слезы. Она не вытирала их, они просто скатывались на подушку.

– Иди ко мне, – позвал я Катю и просунул руку ей под голову.

Она поддалась мне, легла на мою грудь и обняла меня. Её горячие слезы устремились по моей груди, затем по ребрам – на простыни. Она плакала тихо, беззвучно, без всхлипываний и шмыганий носом. Дыхание было ровным и спокойным. Я стал гладить её по спине и слегка прижимать к себе. Вскоре потоки слез иссякли, ручьи высохли, дыхание её становилось глубже и глубже. Её тело несколько раз непроизвольно дернулось. Я понял, что она уснула. В комнате повисла исключительная тишина, такая тишина бывает только где-нибудь далеко от цивилизации, там, где нет людей кроме тебя. В городе она не возможна, не возможна она даже в деревне, где помимо людей живет еще и домашний скот, и домашняя птица, кричащая и кукарекающая даже по ночам, и прирученные человеком тысячелетия назад для своего развлечения кошки и собаки. Я и сам уже не контролировал своих мыслей. Они растеклись и преобразились. Я вошел в мир иллюзий. Сон плавно и ненавязчиво отключил мое сознание

Глава 4

Утро буквально ворвалось в комнату и разбудило меня пением птиц, яркими солнечными зайчиками, скачущими по стенам и иногда срывающимися оттуда на подушку и лицо, веселым детским гоготом, видимо, вчера только приехавшей семьи. После восторга от места, в которое их привезли родители, и сборов перед походом на море, дети перешли к дележу плавательных принадлежностей. Мальчик отбирал у своей младшей сестренки надувной матрац, а она, расплакавшись, звала на помощь мать.

Катя тихонько посапывала рядом со мной. Ее волосы раскидались по подушке в разные стороны, и она немного походила на медузу-горгону, у которой вместо змей растут обычные волосы. В отличие от взгляда на мифическую женщину, при взгляде на Катю я не каменел. Мне было приятно смотреть на красивую девушку, с которой я провел вчерашний вечер и сегодняшнюю ночь. Посмотрев на нее, я вспомнил о ее потере. «Сильная женщина», – подумал я. Пережить такое и оставаться спокойной и уравновешенной не каждая сможет. Причем, если бы она не любила ребенка, все объяснялось бы просто, но ведь она хотела его и не отдала бы его по собственной воле.

Я тихонько снял ее руку со своей груди и положил рядом поверх одеяла. Потом встал с кровати, стараясь не разбудить спящую красавицу. На цыпочках я прошел в ванную комнату, где умылся и оделся. Уходить по-английски мне показалось неправильным, поэтому я решил дождаться ее пробуждения. Взяв со стола наполовину распитую бутылку и бокал, я вышел на веранду и удобно устроился в плетеном кресле, специально поставленное так, чтобы оно находилось прямо на солнце и мне было тепло и приятно.

Погода исправилась и вернулась в пределы климатической нормы, как бы сказали синоптики. Ярко светило солнце. Воздух еще не успел прогреться, потому был свеж и прохладен. Прищурившись от светившего прямо в глаза солнца, я налил себе вина и, полюбовавшись его ярким, насыщенным цветом, сделал большой глоток, ощутив приятный аромат фруктов. Вот именно в такие минуты ты чувствуешь, что жизнь прекрасна.

Я сижу на солнце, которое греет меня, дышу свежим морским бризом, пью хорошее вино, а рядом в нескольких шагах от меня спит красивая женщина, с которой я провел незабываемую ночь. Разве это не является пределом желаний некоторых мужчин? По большому счету это и есть цель всей жизни! Это свидетельство достатка, ведь не всякий может себе позволить жить на берегу моря в своем отеле, пить по утрам вино. Это свидетельство здоровья. Это свидетельство привлекательности. Да мало ли чего ещё можно выжать из этого жизненного эпизода..?

Мимо с черным мусорным пакетом и веником прошла уборщица – женщина, нанятая мной на летний период. Она поздоровалась, а я, не говоря ни слова, чтобы не разбудить Катю, кивнул ей в ответ. Поставив пустой бокал на столик, я закурил. Облако дыма окутало меня, повиснув сизой дымкой, которую через пару секунд растянул легкий ветерок.

Я не услышал, как на веранду вышла Катя, поэтому вздрогнул от неожиданности, когда она, тихонечко подойдя сзади, обняла меня за плечи. Девушка была только в одеяле, под которым пряталось восхитительное фигура.

– Здравствуй, милый.

– Доброе утро, Катенька.

– Какая прекрасная погода! – сказала она, выпрямившись и сделав глубокий вдох всей грудью.

– Да, лето! – согласился я.

– Который час?

– Четверть одиннадцатого, – сообщил я, посмотрев на свои часы.

– На завтрак опоздали? Я так голодна!

– Опоздали, но нам приготовят новый, – успокоил я её. Да, отсутствием аппетита Катя не страдала. Она ела хорошо, но это не сказывалось на ней. Такое бывает. Порой кто-то лишь попробует маленький кусочек и его разносит в разные стороны, а другой человек может съесть так много, что сомневаешься, не лопнет ли, но ни грамма не прибавит в своем весе. Говорят, что это хороший метаболизм. У молодой женщины он, видимо, был превосходным.

– Ты мой герой! – она поцеловала меня в щеку, благодаря за добрые вести о завтраке.

– Шторм утих. «Ты сегодня уезжаешь?» —насторожено спросил я.

– Нет. Если ты не против…

Я повернулся к ней лицом и внимательно посмотрел ей в глаза, пытаясь увидеть в них искорки лжи. Нет, она смотрела на меня прямо, не отводя взгляд в стороны.

– Я буду только рад, если ты останешься. И не на один день.

– Хорошо, я остаюсь. И не на один день – улыбнулась она и опять поцеловала меня.

– Правда? – все еще не верил я ее словам.

– Правда, дорогой. Но ты готов к тому, что к нам присоединится одна пара?

– В смысле?

– В отель заедут мои друзья. Здесь есть же еще свободные домики?

– Думаю, найдутся. А откуда ты знаешь, что они сюда приедут?

– Телепатия! – засмеялась Катя.

– Так и вправду твоя поездка на остров отменяется?!

– Правда. И правда, что к нам приедет пара – муж и жена. Вот только, возможно, они приедут не сегодня, а завтра. Я точно не знаю, когда. Но они точно приедут в ближайшее время.

– Хорошо, я буду рад им. Но больше я рад тому, что остаешься ты.

– Когда мы пойдем завтракать?

– Так одевайся.

– Бегу! – она быстро убежала в дом.

Я налил себе еще бокал вина, и стал ждать Катю. Признаться, я и сам был ужасно голоден. Ночь забрала у меня все силы и организм требовал их восстановления.

Через десять минут Катя была готова, мы пошли в ресторан. Время завтрака закончилось, но, сами понимаете, что не для хозяина отеля. Нам быстро накрыли стол. Повар пожарил яичницу с ветчиной, разогрел круассаны, сварил прекрасный кофе.

– А с тобой можно забыть о бытовых проблемах! – похвалила меня девушка, уплетая яичницу за обе щеки и запивая ее апельсиновым соком.

– Отметь себе это на будущее, – в шутку попросил я её.

– Когда у меня будет выбор между толпой женихов?

– Ага! Когда я затеряюсь в их толпе.

– Не беспокойся! Ты не затеряешься! Да и толпы никогда не будет.

– Ну-ну…

– Что мы будем сегодня делать?

– Всё, что ты пожелаешь!

– А мы можем и полежать на пляже, и куда-нибудь сходить?

– Мы можем всё!

После завтрака мы разошлись по своим домикам. Мне, как и Кате необходимо был привести себя в порядок. Побрившись, приняв душ, я почувствовал себя полным сил. До установленного нами времени встречи оставалось еще с полчаса, и я решил заняться текущими делами отеля. На ресепшен дежурила Маша. Она поприветствовала меня и вкратце рассказала, как обстояли дела. Всё шло неплохо. Гости съезжались и свободных номеров оставалось совсем немного. Вспомнив о том, что говорила Катя, я попросил Машу попридержать один номер.

– А как я пойму, что это именно те, кого Вы ждете? – спросила она.

– Полагаю они буду спрашивать о девушке из тринадцатого номера, – сказал я, спрогнозировав ситуацию.

– А! Эта странная особа!

– Почему странная? – удивился я, но попытался скрыть свой интерес за напускным безразличием.

– Она первый раз регистрировалась у меня. У нее не было паспорта, я ей предложила показать мне права, поскольку она приехала на машине, я видела. На фото она не очень-то похожа на себя, мне это показалось странным. Адрес прописки она явно назвала не свой, а взяла с потолка. Я потом для интереса проверяла. Нет такой улицы, ни говоря уже о номере дома. Не дала она и номер своего мобильного телефона, сказала, что не помнит. Потом, у нее нет, или она мне так сказала, никакой пластиковой карты. Поэтому залог пришлось брать наличными. Она везде расплачивается только наличными. В общем, я впервые сталкиваюсь с таким.

– Ну, Маша, вы работаете совсем недолго, поэтому у вас все еще впереди. А потом, лично я не вижу в том, что у человека нет мобильного, ничего странного. Он также может не взять с собой паспорт. Кроме того, он может захотеть скрыть свой настоящий адрес. И у нас пока не запрещено расплачиваться наличными деньгами.

– Да, – Маша пожала плечами, – но все-таки это нетипично.

– Ладно. Ты поняла насчет домика?

– Да.

– И еще, будут спрашивать, набери мне сразу же.

– Хорошо.

Я оставил Машу работать, а сам, не заходя больше домой (так как у меня все имелось с собой – полотенце, солнцезащитные очки, шлепки на ногах, плавки под шортами) направился к номеру тринадцать. Катя уже сидела на веранде и ждала, когда я зайду за ней. Заметив меня издалека, она помахала мне рукой, но не поднялась с кресла. Всего за пару часов воздух, остуженный за предыдущие дни дождями и холодным арктическим циклоном, быстро нагрелся. Солнце начало не на шутку припекать. Еще утром сидеть под его лучами было довольно приятно, но сейчас уже захотелось переместиться либо в тень, либо ближе к воде. Мне подумалось, что у моря будет комфортно и мы не зря решили сначала полежать на пляже.

Катя была одета только в купальник, на ней уже не было ни джинсов, ни рубашки. Рядом с ней лежало отельное белое полотенце. «Странно, что она купальник нашла», – подумал я. За все время нашего знакомства у неё так и не появились ни сумка, ни чемодан, в которых должны лежать вещи путешественника. Возможно, купальник был в машине, как и другие ее вещи, ведь не бывает так, что молодая женщина путешествует без вещей А как же куча косметики: помады, тени, расчески? Впрочем, я не видел, как Катя красилась, но она точно красилась. У нее были подведены глаза, нанесены легкие тени, а вчера вечером на губах алела помада. Что ж, видимо, я просто был не шибко наблюдателен.

Войдя на веранду, я обратил внимание на то, что на столе так и стоит почти пустая вчерашняя бутылка, а Катя потягивает из бокала ее остатки.

– Мы идем на пляж? – спросил я.

– Я готова, – Катя обвела взглядом свое полуголое тело. Она не была совсем уж бледной, но в последний раз загорала, видимо, давно. Вообще, тип её кожи был смуглым. Но когда человек долго не загорает его кожа бледнеет и уже трудно сказать какого она типа. Следовательно, Катя загорала не очень давно.

– Тогда идем!

Она поднялась, взяла полотенце и, поставив пустой бокал на столик, спустилась с веранды на дорожку. Пришлось ее догонять, после чего, и мы, не спеша, пошли на пляж.

Отдыхающие уже заняли добрую половину шезлонгов и зонтиков. Нам пришлось расположиться с краю пляжа, но нет худа без добра. Мы оказались вдалеке от кричащих детей, их родителей и музыкальных колонок, из которых выливалась на головы отдыхающих российская попса. Я подтащил два шезлонга к стоящему с краю зонту, мы положили на них свои полотенца и легли. Солнце, будто решив наверстать упущенное время, жарило так, что мы, сначала открытые его лучам, стали прятаться в тень зонта. Но в море пока идти мы не рискнули.

– Купаться пойдем? – спросил я.

– Сейчас? Нет. Попозже, хочу погреться сначала.

Шторм совсем утих, и гладь моря лишь изредка сменялась легкой, почти речной рябью. Шума набегающей волны, которая так нравится всем, не было. Иногда орали чайки, пролетая над нами по своим прожорливым делам. Некоторое время мы лежали молча, думая каждый о своем. Я, признаться, прикидывал размер налогов, которые выплачу за этот год. О чем думала Катя, сказать не могу. Но, видимо, о чем-то высоком, потому что вскоре спросила меня ни с того, ни с сего следующее:

– Милый, ты веришь в бога?

Я совершенно не был готов к такому вопросу. Сами понимаете, говорить о Нём всуе, после подсчета денег. Поэтому я не сразу нашел, что ей ответить.

– Да, – сказал я просто и без каких-либо пояснений.

– Традиционно?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, в соответствии с евангелием и всеми канонами?

– Хм… вера, это тонкая материя. Это скорее философская категория. Вера на закате античности, вера в средневековье, в эпоху возрождения и сегодняшняя вера в нашей современной жизни, – совершенно разные понятия. Человечество развивается, приобретает опыт и новые знания. Поэтому все каноны, предложенные теологами тогда, на заре христианства, порой неуместны сегодня. Возьми, к примеру, утверждение церкви о строении солнечной системы. И ведь они твердо верили сами и заставляли других верить в их видение мироздания, даже некоторых, особенно рьяных спорщиков сжигали. А что получилось в итоге? Те, кто были признаны еретиками, оказались правы. И что? Что изменилось в вере в бога? Ровным счетом ничего. Сами служители изменились и изменили свою религию. Сегодня они не смеют сказать, что солнце крутится вокруг земли. Но они продолжают утверждать другие принципы. А кто гарантирует, что не сегодня, завтра наука преподнесет новые открытия, которые перевернут их представления. Как тогда они изменят каноны? Но если возвратиться к твоему вопросу, то я верю, но с учетом своего взгляда на мир. Я верю в бога, верю в бессмертие души, верю в божий суд, верю в наказания за грехопадение. Но в то же время я верю и науке, которая, с моей точки зрения, не опровергает мою веру, а скорее расширяет ее, дополняя и порой укрепляя.

– То есть ты не совсем традиционно относишься к вере?

– Если ты об обрядах, то, скорее, да. Я довольно просто отношусь к ним. Могу посетить, могу не посещать. Посещаю, скорее, из любопытства, чем из внутренней необходимости, хотя мой знакомый священник, к примеру, необходимость причастия объясняет современными научными категориями. Я – больше толстовец. «Бог должен быть в душе человека» – вот мое убеждение. Посмотри кругом: сколько служителей в рясах исправно совершают все необходимые обряды, а насколько они верят в бога в душе? Верят ли они в бога, когда торгуют алкоголем и табаком? Верят ли, боятся ли всевышнего, когда разъезжают на «мерседесах», живут во дворцах, носят часы стоимостью в десятки тысяч евро?! Разве от настоящей веры строятся золотые храмы, в которые приходят нищие? Причем нищие не духом, а нищие в прямом смысле этого слова. Но все это люди. А люди грешны. Они рождаются в грехе. Знаешь, я много и долго могу говорить на тему веры. Но мне кажется, сейчас не время и не место. Давай придадимся мирским утехам, ублажению бренного тела, а не бессмертной души! Посмотри, как вокруг хорошо! Плещется море, которое еще вчера было серым, мрачным и суровым, а сегодня оно совсем другое – лазурное, теплое и чистое. Опусти ногу, и ты почувствуешь тепло прогретого песка. Воздух наполнен ароматом соли, все еще цветущих трав. Ведь все это создано божественной силой, а не дьявольскими проделками. А раз это создано, мы здесь живем, то мы просто обязаны этим пользоваться и восхищаться! Мы обязаны благодарить Господа за эти подарки!

– А ты не хочешь поинтересоваться, как я отношусь к вере? – спросила моя собеседница.

– Я смотрю у тебя сейчас настроение пофилософствовать. Давай я попробую угадать.

– Попробуй.

– Только без обид!

– Обещаю.

– Я думаю, что ты не веришь в бога, только в чёрта. Раньше верила, но в последние годы жизнь заставила тебя разочароваться в нём и в вере в него. И, наверное, это не только из-за твоего горя. Все беды, и несчастья, случившиеся в твоей жизни наложились, как в детской игрушке пирамидка. Знаешь, на палку надевают блинчики разного диаметра.

– …по сути ты прав…

– Давай оставим эту тему!

Я сел на шезлонге и посмотрел на лежащую передо мной Катю. Она грустно смотрела в даль. Заметив мой пристальный взгляд, она тоже села.

– Ты собрался поплавать?

– Да. Ты не хочешь со мной?

Она встала и, не дожидаясь меня, не оглядываясь, пошла к морю, черпая горячий песок пальцами ног. Я тоже встал и на минуту задержался, любуясь ее грациозностью и идеальными формами, что подобно искусному скульптору создала сама природа. Потом во мне проснулось ребячество. Я побежал, обогнал девушку, схватил ее за руку и потащил за собой. Мое веселье мгновенно передалось и ей, словно она только этого и ждала. Катя весело взвизгнула, и мы уже вдвоем помчались по воде, быстро углубляясь, и вскоре одновременно нырнули, ощутив мочками ушей прохладу морской пучины.

Глава 5

– Так называемая глобализация, кризис мировой экономики усиливают и без них существующую несправедливость в нашем обществе. Неравенство, возникшее после краха СССР поляризует наш народ, монополизм всяких там РАО уничтожает конкуренцию и лишает возможности прогресса, уровень жизни людей резко снижается в течение жизни нашего поколения, а так широко разрекламированный «средний класс» размывается и беднеет, если он вообще существовал. Социальные гарантии отменяются. Даже в экономически успешных европейских странах вместо «креативного класса», с которым связывались надежды, появился и растет новый слой, лишенный всякой уверенности в завтрашнем дне и жизненных перспектив. Они и станет могильщиком современного общества! Капитализм, к которому мы стремились двадцать с лишним лет назад, исчерпал себя и находится в тупике! Впрочем, я думаю, что его и не было в понимании Маркса. У нас, пожалуй, государственный феодализм! Всё больше появляется левых партий, но отчего-то они сразу же превращаются в патриотические. Если раньше они боролись со своими угнетателями, то сегодня начинают бороться за мифическое отечество. Возьмем Грецию, Испанию, Латинскую Америку: их успехи на местном уровне не сопровождается значимыми успехами в национальной политике. Если они приходят к власти, то, скорее, как патриоты, чем как левые, а если и как левые, то они не могут построить новое общество, они довольствуются лишь смягчением пороков капитализма.

Передо мной за столиком, уставленным всякими общепитовскими закусками, сидел мужчина лет тридцати пяти – сорока. По внешнему виду точно определить его возраст у меня не получалось. Жизнь, видимо, его была несладкой. Вместо волос, которые в его возрасте еще должны расти на голове, у него сияла гладкая и отражающая свет лысина. По всей вероятности, его тело обладало большой силой, но уже сформировавшийся живот сводил на нет все спортивные притязания моего собеседника. Руки у него были крупные и сильные, не в пример моим. Одет он был просто и без изысков. Звали мужчину Иван. Он был то ли мужем, то ли просто другом Елены, женщины лет тридцати, но тоже уже отцветшей и уставшей. Эти двое оказались теми самыми знакомыми Кати, которые должны были приехать к ней и которых мы ждали.

Так получилось, что звонок Маши застал меня и Катю, собиравшихся идти на развалины города Боспорского царства. Эти руины находились в двух километрах от отеля вдоль берега.

После пляжа, немного покрасневшие и соленые, мы пообедали в ресторане и разошлись по своим домикам отдохнуть и приготовиться к осмотру исторических камней. Однако уже минут через десять я ужасно соскучился по Кате. Делать в одиночестве было нечего и я, одевшись уже для прогулки, отправился в домик номер тринадцать.

Катя открыла мне дверь, прикрывшись банным полотенцем. Её волосы были убраны в чалму из другого полотенца. Я невольно обратил внимание, что она смыла косметику, но, в отличие от лиц других женщин, ее лик от этого не стало менее привлекательным, глаза не уменьшились и не стали менее выразительными, а губы не изменили своей формы и по-прежнему звали к поцелуям.

– Я не ждала тебя! Что случилось?! – удивилась и насторожилась она.

– Ничего. Просто мне стало скучно и захотелось к тебе. Можно войти?

– Заходи, – Катя отворила дверь по шире так, чтоб я смог войти. – Но я еще не готова.

– Ну, и хорошо, я полюбуюсь тобой, – сказал я, проходя в комнату и садясь в кресло.

– Хочешь полюбоваться? – она подошла ко мне и, раздвинув ноги села мне на коленки. – А ещё чего-нибудь ты не хочешь?

Мокрая красавица будоражаще посмотрела мне в глаза и размотала полотенце, которое свалилось на пол. Её губы впились в мои. Я мгновенно захотел все забыть и накинуться на нее. Схватив девушку, я бросил ее на кровать. Через секунду я и сам оказался таким же беззащитным, как и она. Мы слились в единое целое. Катя стонала и смеялась, а я летал на седьмом небе от несказанного удовольствия истинной любви.

– С тобой надо быть настороже… – выдохнула Катя через полчаса.

– Да, ты уж пожалуйста поаккуратней со своим телом, – согласился я, задыхаясь от сбившегося дыхания. Мы лежали на кровати ничем не прикрытые, разбросав руки и ноги в разные стороны.

– Так мы всё ещё собираемся идти на прогулку? – спросила она.

– Если ты не передумала.

– Я – нет.

Потом она снова ушла в душ. Ну а я лежал на спине и смотрел в потолок. Мне было хорошо. Какое-то спокойствие, умиротворение и удовлетворение, которое бывает, когда достигаешь цели, овладели мной. Я слышал, как за стенкой шумела вода, вырывающаяся из десятка маленьких дырочек, как за открытым окном кто-то разговаривает, идя по дорожке и шурша ею. Мое благостное состояние прервал звонок. Звонила Маша. Она и сообщила, что те, кого мы ждали приехали. Мужчина и женщина спрашивают Катю. Я поблагодарил своего администратора, напомнил ей о забронированном домике и попросил сказать, в каком номере проживает Катя.

– Катя, – крикнул я, стараясь перекричать шум воды, но она меня не услышала. Тогда я подошел к самой двери. – Катя! Приехали твои знакомые!

– Какие? – отозвалась она, прикрутив воду.

– Ну, те, которых ты ждала.

– А откуда ты знаешь?

– Я всё знаю. Скоро они придут сюда.

– Хорошо. Я сейчас выйду.

Пока она вытиралась, я оделся, принимать душ времени уже не было. Я подумал, что встретить друзей Кати, выйдя из её душа, будет верхом неприличия.

– Ты не пойдешь туда? – спросила девушка, выйдя из ванной и указывая на нее рукой.

– Нет. Хочу, чтоб твой запах был на мне.

– Ну-ну, – улыбнулась Катя. – Так откуда ты знаешь, что они приехали?

– Мне позвонили с ресепшен. Администратор сказала, что они спрашивали тебя и она им назвала твой номер.

– Ясно. Ты останешься со мной?

– А ты хочешь этого?

Катя посмотрела на меня с укором, но ничего не сказала. Я остался. Её друзья постучались минут через десять. Они буквально ввалились в комнату с большой сумкой. Катя представила меня очень просто, по имени, никаких пояснений по поводу нашего знакомства она не сделала. Я пожал руку Ивану и слегка сжал ручонку Елены. Так мы и познакомились.

Отчего-то с их появлением мне стало не очень комфортно в комнате, но я не пытался показывать виду. Иван оказался человеком громким, суетливым и бесцеремонным. Он сразу, без обиняков предложил выпить. На мои слова, что у нас пока ничего выпить нет, он, что-то бурча себе под нос, полез в сумку и стал вытаскивать оттуда бутылку водки, различные упаковки нарезки колбас, сыров, баночки с соленьями, хлеб, короче все то, что требуется при походном застолье.

– Всё свое вожу с собой! – заключил Иван, выложив на столик последнюю закуску – баночку с каким-то салатом.

– Однако, – удивился я.

– Да, Александр, мы путешественники должны всё иметь под рукой. Ну, что сообразим?!

– Видимо, придется, – вздохнул я.

– Э, я смотрю он у тебя не пьющий! – обратился Иван к Кате.

– Малопьющий, – поправила она, посмотрев мне в глаза умоляющим взглядом.

– Что ж, выпить хорошее дела, – сказал я спокойным тоном, ответив тем самым Катиному взгляду.

Через полчаса застолья мы все уже были в легком хмелю. И, как водится, политика стала основной темой разговора. Женщины приутихли и тихонько болтали о чем-то своем. Иван же оседлал, видимо, своего конька – политику. Оказалось, что он неплохо разбирается в ней. Его язык был хорошо подвешен, он легко рассуждал и стройно излагал свои мысли.

– Вот как ты живешь? Тебе нравится? – спросил Иван, сразу же переходя в наступление.

– Ну, наверное, нравится только дуракам. Нормальному человеку всегда что-нибудь, да не нравится. Всегда должна быть цель, к которой он должен стремиться.

– То есть в целом всё хорошо и только надо улучшать положение экономики, политических свобод?

– Нет, я такого не говорил.

– Так скажи, как тебе живется в этой стране. Всё ли тебя устраивает, поддерживаешь ли ты наше дорогое правительство?

– Послушай, Иван, мне кажется, что это не тема для пьяного разговора…

– Да что ты?! А по трезвому ты осмелишься об этом говорить?!

– С другом, да…

– Ну, скажи хотя бы в двух словах, как ты относишься ко всему, что происходит вокруг, – не унимался Иван.

– Я не доволен. Правительство не управляет страной, а плывет по течению. Оно делает ошибку за ошибкой. Но, как ни странно, страна до сих пор жива. Этого хватит?

– О! Ну, вот и осмелился что-то сказать! Вот, что я тебе скажу – когда наша интеллигенция жалуется, что государство делает ошибки, я смеюсь. По-моему, правительство не делает ошибок, оно поступает так, как ему нужно. Наше государство – это самый эффективный инструмент современности. Основная функция его заключается в разграблении советского наследия с последующей легализацией присвоенного в фешенебельных странах и ликвидацией того, что украсть невозможно. Советская машина была надежнее. Уже и грабить особенно ничего не осталось, и с легализовать невозможно, а она все работала и работала. Помимо экономики и современная политическая система зашла в тупик: не только в России, но и в развитых странах политические партии, выражая единые интересы глобального бизнеса, стали в силу этого слабо отличны одна от другой, и это вызывает ужасное раздражение. Благодаря начавшемуся мировому кризису «средний класс» будет практически уничтожен. Разрушение этого класса приведет к тому, что все существующие партии будут в глазах простых людей сливаться в одну. В это же время усиливаться будут представители других сил, те, кто будет требовать серьезных реформ со сменой политической и финансовой верхушки, те, кто будет разрушать существующий миропорядок полностью. Я имею в виду, к примеру, террористические псевдорелигиозные организации. Россия обладает в этой ситуации уникальным преимуществом: мы стоим на пороге таких изменений, что от осознания их величия у меня по телу бегают мурашки!

– И всё это произойдет само по себе? – засмеялся я, услышав в его, казалось бы, умных и политически грамотных словах, столько наивности.

– Нет, не само по себе, – Иван нахмурился, – мы будем способствовать этому! Мы сообщество людей, коим небезразлична судьба отчизны!

– И много вас? Легион?

– Много, но не легион, если ты намекаешь на слова некой разрекламированной книги!

– С трудом мне вериться, что, во-первых, существуют такие люди, во-вторых, что вам позволят делать то, что ты сейчас мне сказал, в-третьих, на волне патриотизма те, кто окопался во власти, уничтожат любую силу хоть как-то решившую изменить существующий порядок, причем делать она это будет руками самого же народа! Люди дезориентированы. Они не знают, что им делать. Возвращаться в прошлое, идти в будущее, или топтаться на месте.

– Сдаётся мне, что ты оторван от жизни. Уединился здесь у моря. Живешь припеваючи и совсем не знаешь, что происходит в стране, в головах народа! Посмотри соцопросы! Люди тоскуют по СССР, даже вспоминает Сталина. Знаешь, что сказал о нем некий де Голль? «Сталин не ушел в прошлое, он растворился в будущем»!

Бутылка водки опустела. Иван взял ее в руки и посмотрел на свет. «Слава богу! Пить больше не будем», – пронеслось у меня в голове. Но разочарование свалилось на меня мгновенно. Мой собутыльник полез в свою сумку и достал другую бутылку. Отточенным движение он скрутил крышку и разлил всем в бокалы новую порцию.

– За Сталина! – громогласно поднял он свой бокал. Все подняли свои емкости и встали. Все, кроме меня. Даже Катя поднялась. Они смотрели на меня, ожидая, когда я поднимусь, а я смотрел на них, не желая пить стоя за Сталина.

– Пьем стоя за вождя! – сурово процедил Иван.

– Увы, но я не хочу пить стоя.

– Что, развалишься что ли?

– Нет.

– Пожалуйста, – умоляющим тоном попросила меня Катя.

Я нехотя поднялся ради Кати, и мы выпили. Я сел первым, все остальные последовали за мной.

– Если оглянуться вокруг, то мы видим, что в стране есть проекты воровства, есть проекты уничтожения, есть проекты коррупции. А те проекты созидания, которые есть, единичны. А Сталин жил страной! Произошло растворение личности в государстве. Я приношу извинение, пусть не покоробит сравнение, которое я делаю. Но две тысячи лет назад один молодой сын плотника был распят. До сих пор огромная часть человечества переживает это событие как свою не то, что современность, а повседневность. Ну да, Сталин фигура масштабом на несколько порядков ниже, согласен. Но он создал систему высокоэффективную.

– Красиво говоришь, Иван! Но так ли думают люди? И вообще, есть ли он, этот народ?

– Если говорить о том, что думает наш народ, то красноречивы опросы. Так вот, опрос телеканала принес шокирующие результаты: большинство опрошенных – почти шестьдесят процентов – желали бы «возрождения СССР». Понимание необходимости возвращения Советского Союза, пусть даже и на качественно новой основе, и без погубивших его пороков, хоть как-то объединяет наш народ. Поэтому, что бы ты не говорил, наши задачи ясны и едины – впервые за все четверть века!

– А я хочу просто жить… – пьяно промямлил я, удивляясь вдруг ставшему непослушным языку.

– Ты болото! Ты простой обыватель, который неплохо устроился и пределом его мечтаний служит лишняя тысяча долларов, – мгновенно оскорбил меня Иван.

– Нет! Я честный человек. Деньги для меня не главное… Я не хочу быть…

п-п-пушечным мясом! Я не хочу быть м-а-р-и-о-неткой в руках нечестных политиков… Я же ходил в девяностых на Манежную. Я кричал там: «Ельцин! Ель-цин! Ель-цин!» И что?! Что я сделал?! Как улучшил жизнь? Нееет, Иван! Я не играю больше в эти игры, в эту политику… Я живу для себя! Я не позволю обвести меня вокруг пальца! Хватит!

В моей голове шумело. Крепкий алкоголь, от которого я отвык, выворачивал меня на изнанку, но я пока крепился. Голова совершенно перестала работать. Всё, о чем говорил Иван, для меня слилось в один бубнящий голос без смысла, без интонации. Я смотрел на сидевших за столиком людей и их лица расплывались, теряя четкие границы. Катя, такая близкая ещё несколько часов назад, куда-то удалилась, а вместо неё сидела совершенно чужая женщина, которая пила водку, вставала для каждого тоста, просила меня вторить им всем. Уже все курили, не выходя из комнаты, как делали сначала. Густой дым заполнил всё помещение. Окурки сигарет горкой лежали в пустой банке от салата. Посмотрев по столик, я увидел там уже две пустые бутылки водки. Третья стояла на столике и была пуста наполовину. Помню, Иван еще разлил водки. Уже не помню, за что пили…

Глава 6

Утром голова у меня раскалывалась. Я открыл глаза, когда было еще темно. Хотелось пить, «вертолёты» кружили, ощущалась легкая тошнота, но меня не рвало. В общем налицо присутствовали все признаки алкогольного отравления. Лежа в темноте и борясь с желанием встать и прочиститься, я пытался понять, где я лежу. Это было нелегкой задачей так как интерьеры домов создавались совершенно одинаковыми, мебель, техника и постельное белье были тоже типовыми. Я понял, что лежу в комнате своего отеля на кровати. Рядом с собой никого я не нащупал, следовательно, я должен был лежать у себя в доме. Все эти действия по ориентации отняли у меня массу сил, поэтому я вскоре вновь уснул.

Второе мое пробуждение было значительно приятнее, чем первое. Голова уже не так болела, глаза открывались легче. Правда, очень хотелось пить. В окне забрезжил рассвет, из чего я заключил, что было около шести утра. Я поднялся и, шатаясь подошел к столику, на котором увидел бутылку с минеральной водой. Открутив крышку, я жадно припал к горлышку, остужая пожар внутри себя. Только оторвавшись от источника живительной влаги, я огляделся. В сером цвете раннего утра я понял, что я действительно спал у себя в доме, но не один. На диване, свернувшись в позе эмбриона, спала Катя. Она спала в той же одежде, не раздетая, не укрывшаяся и еще не протрезвевшая, как, впрочем, и я.

От воды голова у меня закружилась, и я решил, что должен поспать еще.       Но жалкий вид спящей Кати растрогал меня. Я взял спящую девушку на руки и отнес ее на кровать, положив рядом с собой и укрыв одеялом. Катя даже не проснулась. Сделав это, я лег рядом и скоро уснул, прижавшись к теплому телу молодой женщины.

Третье пробуждение оказалось вполне легким и, я бы даже сказал, приятным. Ярко светило солнце. Мои часы показывали без четверти одиннадцать. Катя все еще спала рядом со мной в той же позе, в которой я ее положил. Голова у меня уже не болела. Жажда мучила, но в меру. Единственное неприятное чувство, укоренившееся во мне, было чувство стыда. Я совершенно не помнил окончания славной попойки, мне казалось, что я мог совершить нечто такое, отчего надо мной все должны смеяться. Впрочем, это ощущения у меня бывало и в молодости, когда я позволял себе такого рода попойки. Но, поскольку этот случай был первым после многолетнего перерыва, я его прочувствовал словно впервые.

Тихонько, не одеваясь, я прошел в ванную комнату и долго стоял под душем, приводя свое тело и душу в порядок. Вычистив зубы так рьяно, будто отдраивал палубу на корабле и побрившись, я вышел в комнату. Катя уже проснулась и лежала на животе, ожидая моего появления.

– Доброе утро, милый, – произнесла она спокойно и без смешков в голосе, на что я невольно обратил внимание.

– Привет. «Как я вчера?» —осторожно спросил я.

– В смысле?

– Ну, не оплошал?

– Нет, дорогой, ты был на высоте, не то, что мы.

– А как мы оказались у меня?

– Я тебя отвела, а ты захотел, чтобы я осталась у тебя и не оставалась с Иваном и Еленой.

– А они остались в твоем номере?

– Не знаю. Мы ушли, а они еще оставались у меня. Может потом они ушли к себе.

– Я ничего неприличного не делал или не говорил каких-нибудь гадостей? – не унимался я.

– Милый, всё нормально! Забудь!

– А почему ты спала на диване?

– Я тебя уложила, потом пошла в туалет, мне стало плохо. Потом я вернулась в комнату, но мне показалось, что будет плохо опять и чтоб тебя не будить я прилегла на диване, готовая вскочить и побежать в туалет, но уснула, видимо. Можно я тоже пойду в душ?

– Ой, конечно! Иди скорее!

Через полчаса мы окончательно пришли в себя. Очень хотелось есть. Я позвонил в ресторан и заказал завтрак на двоих, попросив принести его в мой дом.

Еще через полчаса мы сидели на веранде и уплетали разнообразную выпечку, которую прекрасно делали в моем ресторане, запивая её крепким и ароматным кофе, сваренным по-турецки. Я попросил сделать его побольше и мне принесли большой кофейник на шесть персон. Кроме кофе на столе стоял большой графин с апельсиновым соком и бутылка минеральной воды.

– Какие у тебя сегодня планы? – спросила меня Катя, временно закончив жевать и сделав глоток кофе из своей чашки.

– В общем никаких серьезных дел не планировал. А у тебя? Еще не надумала уезжать?

– Ты выгоняешь меня?

– Что ты! Нет, конечно! Просто интересуюсь, может проведем время вместе?

– Я не против. А как будем развлекаться? Ты, помнится мне, хотел показать все достопримечательности этих мест. Не передумал?

– Давай. Я с удовольствием. Хочешь пойдем к Дольменам?

– Дольмены? Я помню ты вскользь упоминал о них. А всё-таки, что это такое? Я, на самом деле, что-то слышала, но никогда не интересовалась этими строениями или понятием, или явлением. Расскажи-ка!

– Дольмены – это каменные сооружения, построенные в 4-2 тысячелетии до н.э., непонятно кем и непонятно для чего. Представляют они из себя сооружения из каменных плит из песчаника большой массы, либо вырубленные в скале, обычно с порталом, – входным отверстием. Дольмены бывают разной формы: прямоугольные, круглые, трапециевидные. Всего их на Кавказе более 2500, часть из них разрушена, часть в недоступных районах, а часть недалеко от курортных городков. К сожалению, до пятидесятых годов дольмены не изучались и были растащены местными жителями или разрушены. Многие из дольменов и сейчас не охраняются государством. Существует много теорий о предназначении дольменов. Я всегда посещал дольмены самостоятельно, но пару раз мне удалось подслушать экскурсоводов. Естественно, что одна из теорий – это некие погребальные сооружения, по типу египетских пирамид. И одним из вариантов засовывания внутрь тела было его размягчение хитрыми составами, дабы оно пролезло в дырку-портал, если оно мало. Но я видел дольмены с вполне здоровенными порталами. Поэтому эта теория меня не впечатляет. Была также какая-то, связанная с жертвенниками, подробности не помню. Один из экскурсоводов даже толкнул теорию, что это были домики маленьких гномиков, то ли шутил, то ли правда так считал. Также есть еще теория, что люди уходили в дольмены медитировать в вечность, погружаясь в некое состояние сомати. Это состояние – транс, переход в четвертое измерение, чтобы передать знания своим потомкам, и с ними можно было общаться, входя в медитацию. Для чего же на самом деле были построены дольмены, никто точно не скажет. Но точно для каких-то серьезных целей. Выточить и сложить плиты даже сейчас сложно, используя современное оборудование, а сделать дольмен в скале – ещё сложнее, это ж, как надо было заморочиться! Если хочешь, то мы можем поехать на экскурсию, а можно просто пойти к ближайшему дольмену. Он в паре километров от нас. Признаться, мне ближе второй вариант: по комфорту это почти одно и то же, но сильно отличается по цене, и есть возможность самим спланировать время. Место силы все-таки. Можно пойти сразу после завтрака, хотя уже после обеда, и пробыть там до вечера. Там недалеко есть кафе и возможность окунуться в море. Я как-то, но не к этому дольмену, ездил на пару дней, ставил палатку неподалеку, готовил еду на огне, в общем почти, как исследователь. Ощущения от дольменов разные, у разных людей. Зависит это от целей приходящего, от его фантазии, от настроя, от знания самого себя. Для многих они являются местами силы, где исполняются желания, и приходят ответы на вопросы. Я для себя заметил, что получаю ответ не на задаваемый вопрос, а на скрываемый, то есть тот, который на самом деле оказывается более важным, но который я не осмеливался задать. Возможно, я сам выдумывал все, но почему бы и нет? Отвечать на мучающие вопросы все равно как-то надо. А вот ощущение спокойствия и какой-то легкости есть точно, правда не везде. Верить или не верить в то, что есть некая энергетика рядом с дольменами, зависит, собственно, только от нас самих. К примеру, под Геленджиком есть очень интересное место, как-то я там побывал и вот, что я там почувствовал, описать трудно, мне показалось, что время, словно переменный ветер дуло то туда, то сюда, я, то ощущал прошлое, то влетал в будущее. На тропе перед дольменом «Сила Духа» есть еще как минимум три заросших, а несколько деревьев растут на правильно уложенных каменистых площадках. Я их насчитал пять-семь, точно уже не помню, если присмотреться, то они напоминают холмики правильной формы. Энергетика этого места пробудила во мне какой-то неземной покой… интересное место… Дольмен «Сила Духа» в определенное время, это полдень примерно, излучает какой-то звук. Я его слышал, а вот тот, кто был со мной, – нет. Но стоило мне поднести голову к отверстию дольмена чуть ближе, звук или излучение услышали все, кто был рядом…Странно… я долго был под впечатлением.

– А ближайший дольмен обладает такими вот загадочными свойствами? – поинтересовалась Катя с заинтересованной и одновременно ехидной улыбкой.

– Говорят, что все они обладают какими-нибудь свойствами, причем все разными. Наш дольмен чем-то особенным мне в душу не лег. То ли, потому что он свой и находится рядом, да и посетителей там обычно много, отчего он стал обыденным. Не знаю, но мне он не особенно интересен. Может, правда, я не знаю его особенностей.

– Но там все-таки есть на что посмотреть?

– Безусловно. Там и вид на море, и степь, и само сооружение. Надо просто придумать для туристов какую-нибудь легенду и отбоя от посетителей не будет. Впрочем, все постояльцы отеля и так посещают его.

– Всё! Решено! Едим и отправляемся к дольмену. Берем плавки и купальник. Может покупаемся и позагораем там.

– Вопрос. Мы твоих алкоголиков берем или идем одни?

– Тебе они не понравились? – с сожалением спросила Катя.

– Да не то чтобы не понравились. Просто, мне с тобой наедине приятней находиться, – оправдался я.

Хотя на самом деле я не хотел идти к дольмену с Иваном. Я был уверен, что он опять начнет разговор о политике, а о ней я говорить не очень хотел.

– Давай так поступим. Мне все равно нужно заходить в свой домик. Если они там, то мы скажем, что идем гулять далеко. Если они увяжутся за нами, то придется их взять, а если они сильно болеют, то мы их оставим, а сами уйдем.

– Положимся на случай, – резюмировал я.

– Ну, в общем, да.

– Что ж, ладно, договорились.

Мы не спеша закончили завтрак. Да и как можно спешить с приятным занятием? Знаете, в ресторанах для создания настроения поют и играют музыканты, сами помещения оформляются в различных стилях, то они в виде современного хай-тек, то в стиле эпохи возрождения, то они русские и, посетителей окружают расписные стены старорусских теремов, а официанты все сплошь в красных косоворотках. Наш «ресторан» на веранде моего дома был ничем не хуже. Интерьеры оформлялись самой природой и лишь немного строителями отеля. Листва с еще молодых деревьев зеленела и искрилась под лучами яркого солнца, тени от неё передвигались по столу и полу, по нашим лицам, рукам. Пение птиц, шум все той же листвы, далекие крики детворы заменяли нам исполнение лучших ресторанных джазистов.