Долгий путь к вершине или Исповедь лентяя

Интро

Летним погожим деньком бегая по клеверному полю Денис встретил коров. Это было удивительно. Красивые сверху, но с грязными ногами, коровы смотрели на мальчика, тщательно пережевывая траву вперемешку с клевером. Красивые душистые цветы исчезали в коровьих ртах. Наверное, вкусное будет молоко, думал Дениска, нюхая сорванный красный клевер. Не то чтобы он никогда не видел коров. В их маленьком северном городке коровы и по улицам гуляли. Для Дениски это было нормально. Это потом, спустя лет двадцать, многие будут делать "фи" и говорить: "Да у вас коровы раньше по улицам ходили". А сейчас глядя на коров Денис любовался и удивлялся. Он и не заметил, что среди коровок бродит бык, который медленно приближался к одинокому, любопытному мальчишке. Никакого пастуха рядом и в помине не было. А Денис сбежал от мамы погулять и тоже был один. Когда бык вышел из стада коров и встал перед мальчиком, громко замычав и фыркнув так, что из ноздрей полетели непонятные сопливые ошметки, Дениска побежал. Бежал он так, что пятки свистели около ушей. Было страшно, но он был уверен, что бегает быстрее быка.

Глава 1. Школа прошла мимо

Сны, сны, сны. Человек за свою жизнь видит немало снов. Большинство из них мы практически не помним. Может быть потому что там нечего помнить, может быть мы так устроены, что перегрузка в реальности, в яви, наложившаяся на тяжелый сон сломает нашу психику, а потому химия организмы стирает ненужные воспоминания. Помню кто-то научил меня… вероятно это была мама, как избавиться от страшного сна. Просто подходишь к окну смотришь в него и говоришь про себя или вслух: «Куда ночь, туда и сон».

Простая банальная вещь – самовнушение. Но ведь работает. Да так работает, что сегодня проснувшись и случайно посмотрев в окно, я понимаю, что даже если бы и хотел вспомнить сон – не могу. Всё, улетучился.

Странно, но сон про быка мне никогда не снился. Просто есть воспоминание и всё. Были сны, которые я практически не помнил, но затем они всплывали в моей памяти ярко и четко. И сны эти имели четкое и понятное значение, а значит были вещими. Не верите. Ну тогда придется рассказать историю, историю моей жизни, потому что, как в жизни, любая история цепляется одной ситуацией за другую и так до самого конца.

Моё детство закончилась когда умерла моя родная бабушка. Она у меня была единственная, потому что другая умерла задолго до моего рождения.

Баба Аня была центром моей жизни. Родители, рождённые в пятидесятых, по сути своей были хиппи, хотя сомневаюсь, что в то время они знали это слово. Им было невероятно удобно, что есть бабушка, что есть возможность заниматься собой, ходить на танцы, в рестораны, ездить в отпуск вдвоем. Поскольку брак их был спешным и родился я, как часто бывает, не совсем запланировано. Именно поэтому происходили ссоры между ними и это еще задолго до смерти бабули. Не хочу их осуждать и обсуждать. Их жизнь – их выбор. Всё равно о детстве в целом у меня сохранились теплые воспоминания. Не знаю как у кого, у меня до отрочества воспоминания достаточно рваные – кусок здесь, кусок там, здесь помню, здесь не помню. Например есть яркое воспоминание о том, как покурил первый раз.

Я и папа шли по тротуару. На улице была зима. Эту дорогу из садика домой я запомнил хорошо. Впереди шёл какой-то мужик. Курил «Беломор», как сейчас помню как он бросил папиросу, от которой, видимо по привычке, откусил край. Папироса упала не в сугроб, а на протоптанную часть тротуара, выкурена она была максимум до половины и как будто просилась «Покури меня». Я планым техничным движением вытащил свою маленькую мальчишескую ладонь из большой отцовской руки. Как ни странно батя никак на это не отреагировал. Я замедлил ход, остановился, быстро поднял окурок, засунул в рот и потянул. Всё моё внимание было сосредоточенно на папиросе и курении, поэтому то, что творилось вокруг, я естественно не видел. Поэтому окрик отца застал меня врасплох.

– Что ты делаешь?

Я быстрым движением спрятал папиросу за спину.

– Ничего, – наивно ответил я.

– А если этот мужик сифилисом болеет, – авторитетно заявил батя, отправляя предупреждения Минздрава за скобки. Я не знал, что такое сифилис, но мне стало страшно от незнакомого слова и громких слов отца.

Громкая нотация отца видимо и стала тем якорем, благодаря которому эпизод запомнился.

Воспоминания, воспоминания. Как же вы непоследовательны и странно разборчивы. Помню лет через десять после окончания школы разговаривал с одноклассником. Он мне такое про меня рассказал. Может врал, конечно, но часть его воспоминаний совершенно не совпадала с моими. Я стоял отвесив челюсть и так и не смог принять для себя его версию.

Вообще школьные годы для меня разделились на несколько частей. Начальная щкола была местом, где меня приняли в октябьрята, потом в пионеры. Там был шахматный кружок и сборы металлолома. Там была первая учительница, добрая о понятливая. Там же кстати были и два перелома ноги. Там были джвоюродные бабки и вообще куча родственников. Там были первые разговоры с дедом. Там были хоккейные матчи на проезжей части и серьёзная травма головы после падения с велосипеда. А потом школа закончилась и на выпускном я тзаболел, пропустив всё веселье, как мне тогда казалось. Но это было лишь начало. Потому что потом было наводнение, а потом перезд в центр города и новая школа.

Так начался второй школьный этап.

Начался с моих внутренних страхов. Ведь это был новый район, все друзья остались в старом. Новая школа, все одноклассники также остались в прежнем районе и пошли в другую школу. И новое жильё тоже было другим, ведь я вырос в частном доме, в своём, а здесь была общага, в которой было много соседей (как показала жизнь, многие из них были отличными). Это, вероятно был первый излом в моей жизни, потом были ещё, но об этом потом. Третий школьный этап в был в другом городе, там всё было другим и об этом я расскажу отдельно.

Глава 2. Эй, родители…

В две тысячи пятнадцатом я пришёл к мнению, что моя жизнь поделилась на отрезки примерно в пятнадцать лет, создавая, в переходные годы, изломы в моей жизни. Сейчас, вспоминая, школьные годы я понял, что и тут было некое деление и тоже были свои водоразделы. Начальная школа раньше включала в себя три класса, то есть три учебных года. В следующей школе я проучился где-то три с половиной. Ну чем не похожесть на большие пятнадцатилетние, плюс-минус, циклы. Очень похоже. И не было в том моей вины. Просто с моими родителями вдруг приключилась… жизнь.

Я уже сказал, что не хочу их (родителей) обсуждать и тем более осуждать, но коли взялся рассказывать обо всем, что произошло в моей жизни, вырывать огромные куски из-за родителей не стану.

Это случилось в тысяча девятьсот восемьдесят третьем. Я был подростком и каких-то предпосылок к произошедшему не замечал, а может быть это была та самая, пресловутая способность нашего мозга – прятать всё ненужное, травмирующее от нашего сознания. Но то, что произошло свалилось на меня как снежный ком посреди лета. Мать работала в гостинице администратором и ночные дежурства были не редкостью. На дворе стояло лето, брат был в детском саду.

Отец работал таксистом. После тяжелого открытого перелома, который он получил в семьдесят девятом, из-за которого не отправился на Олимпиаду-80 и провалялся в больнице девять месяцев, дорога обратно за баранку рейсового автобуса была ему заказана. Его перевели на легкий труд. Он стал – таксистом.

Он примчался и велел мне садится в машину. Я спросил для чего, он сказал «скоро всё узнаешь». Выглядел он очень необычно и этим меня напугал. Я сел в машину, и мы поехали. Десять минут, десять долгих минут я сидел в машине и молча соображал, что происходит, но то что было дальше, я и представить не мог. Мы приехали к какому-то дому в дальнем районе (хорошо городок был небольшой), вышли из машины. Он велел мне идти за ним. Я вновь спросил «зачем». Мне непросто было не по себе, мне было страшно. Неизвестность, вот что нас пугает больше всего. Есть устойчивое выражение «Ожидание смерти, страшнее самой смерти». Абсолютная истина.

Второй этаж. Чужая дверь. Звонок. Открывается дверь… а открыла её, она… моя мать. Слова отца, что он выплевывал в истерической злобе, уже не слышал, да и не хотел слышать. Дикий адреналин, что ударил мне в голову, выдавил из меня слёзы, громкий плач и заставил меня бежать. Всё остальное уже не имело значения. Я и не помню, что было в последующие дни, весь сонм мыслей, слов и эмоций мой «умничка» мозг, он выдавил это «знание» в подсознание, обнулив. Следующие включение памяти переносит много дальше по временной шкале.

Глава 3. Переезд.

Но произошедшее событие имело резонанс не только в моей голове и оставило отпечаток на моей психике. Нет, это имело куда более далеко идущие последствия. Что произошло на той квартире мне доподлинно неизвестно. Да и ни к чему мне это знать. Но действие всегда вызывает противодействие. А потому не прошло и месяца, как мать уехала. А нам с братом было сказано, что она «упылила» в соседний город, а у нас будет новая мама.

Охренеть. Вы понимаете?

Новая мама. Блядь.

Да чо ж вы мужики, такие … прости пап, покойся с миром.

В общем это был очередной удар под дых. И сказанное было тут же воплощено в жизнь. С ярким приходом черноволосой, улыбчивой дамы, с её ночевкой в супружеской постели.

Бам. Получи ещё раз.

Но, как говорится, нас имеют, а мы крепчаем.

И тут я в момент понял, что в итоге мне придётся выбирать. И долго выбирать я не собирался. Мама у меня одна. Тем более её вина не была доказана, а здесь всё на лицо. (Вот зачем? Зачем ты это сделал?)

Решение моё было радикальным. Особенно для мальчишки, не дожившего еще свой тринадцатый год. Деньги в доме лежали всегда в одном месте. Я это знал, так как пару лет тому, уже нашёл этот «сейф» и устроил себе праздник сладкоежки (хотя вроде в доме всегда всё было, и я ни в чём не знал нужды), но ведь купить самому себе всё, что хочешь именно ты… это заветная мечта во все времена. В общем я взял своё свидетельство о рождении, пошёл и купил себе билет на ближайший авиарейс. А потом сел в самолёт и улетел. Наверное, именно в тот момент я повзрослел. Пусть это было спонтанное решение, необдуманное, но это было моё решение, его принял я. Знакомый аэропорт. Незнакомый аэропорт. Незнакомый город. Другие автобусы. Всё иное. Да я бывал уже в нескольких городах к тому моменту. Посещал и столицу, и приморские города. Крым, черноморское побережье Кавказа, Украинская ССР, но, когда сам, это другое. Это прямо как другая планета. Честно, тогда люди казались такими милыми и приветливыми. Я всеми фибрами впитывал в себя новый мир, новый запах, нового города. Вышел из автобуса на середине маршрута и шёл пешком, изучая новый город. И чем ближе я был к цели, чем сильнее приближался к дому, где теперь жила мать, тем страшнее мне становилось. И хочется, и колется, и мама не велит. Так, кажется, это звучит. Вот прямо тютелька в тютельку. Да, кстати, мобильных телефонов не было. Найти меня было бы невозможно без милиции, если бы я вдруг пропал. Это нужно понимать. Поэтому я шёл к цели, к маме домой. Другой цели у меня не было. Я добрался и весь мой запал к этому времени высох. Меня терзала мысль. «А что я ей скажу?» (Боже, и ведь все дети одинаковые, я уверен, ведь я отец и сейчас очень чётко понимаю, что никакие слова не нужны, чтобы вернуться к отцу или матери, наша любовь безусловна, никаких условий, никаких ритуалов, никаких слов не нужно, чёрт возьми).

Так я и стоял перед её дверью, терзаемый глупыми мыслями. И это продолжалось и продолжалось. Сколько прошло времени? Трудно сказать. Сначала я даже не понимал, дома ли она? И решил, что дождусь её здесь, сколько бы на это не потребовалось времени. Потом тишина подъезда помогла мне. Я понял, что звуки, доносящие до меня, идут именно из-за её двери. Это стало и откровением, и вторым потопом сознания. Снова мысли, порой панические. Деньги на обратный билет были, но самого билета не было. Да и рейс был только через день. И чудо всё же произошло. Она почувствовала. Сама мне об этом сказала. Посмотрела в глазок и … всё.

Дальше много чего было. Закончилось всё и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что они решили (это я теперь понимаю) вместе жить нужно ради детей (не скажу, что с точки зрения человеческой психологии это правильное решение, но для меня оно было таковым). Они снова стали жить вместе. Папа собрался, уволился и переехал. А вот для меня судьба приготовила новое испытание. Я и по сей день не могу понять почему так произошло, но я остался жить в нашей квартире, в общаге и пошёл в свою школу. Память не оставила воспоминаний. Нет в памяти разговора навроде «Сынок мы обустроимся и заберем тебя». Нет. Есть память о мужике, знакомом родителей, который должен был приглядывать за мной. Не знаю как они договаривались, но по факту это были приходы раз в неделю. Он открывал кошелёк и просил меня закрыть глаза. Я вытаскивал купюру и это был мой бюджет на неделю. Ещё один штрих к моей ранней самостоятельности. А сколько же мне было лет? Ух, ты да всего то тринадцать с хвостиком. Штрих к моему невероятно раннему взрослению. Я абсолютно реально жил один. Сам готовил. Сам делал уборку. Сам ходил в школу. Учился соответственно. Одевался как хотел. Я же бляха взрослый. Был ещё, конечно, дед, но в то время ему явно было не до меня. Об этих подробностях я говорить не хочу. Это ещё один дорогой мне человек. Закончилось всё плохо. Простуда, запущенная, плавно перетекла в хроническую, а потом в гайморит. Но узнал я об этом только после срочной госпитализации. Спасибо другу, однокласснику. Сходил в телефону-автомату, вызвал скорую. А ведь могло закончится и того хуже, поскольку боль была невыносимой, а вставать с кровати практически не было сил. Весь доступный мне аптечный арсенал лежал рядом. И выпитые пятнадцать минут назад десяток таблеток, должны были встретится с очередным десятком, если боль не пройдёт, а она проходить не собиралась. И тут появились они, мои одноклассники. Знали, что я один вот и приперлись выпить шампанского ко мне. Теперь думаю ангел-хранитель привёл их ко мне. Благодарю его за это. Но путь к излечению не был простым. Поскольку поставить диагноз не мог не только я. Фельдшеру это сделать тоже было не под силу, поэтому выслушав меня и оценив мои простудные сентенции, мне приписали «менингит» и увезли в инфекционку. Рентгеновский снимок прояснил ситуацию и так я попал в хирургию, к другу отца, хирургу отоларингологу. Так моя история стала достоянием родителей (а как вы хотели, не то, что мобильных, простых телефонов у людей не было). Так закончилась первая часть моей самостоятельной эпопеи. И случился первый переезд в другой город.

И было это совсем не весело. И было уже совсем другое восприятие нового города. Всё было по-другому. И здесь мы подходим к тому моменту, о котором я говорил в самом начале своего повествования. Речь о вещих снах. Доводилось вам их видеть?

Возможно, вы и видели, но не смогли связать с реальностью и суть от вас ускользнула. Так бывает. А бывает и по-другому. Например, как у меня.

Когда мы переехали жить в общагу, и я пошёл во вторую в своей жизни школу, я попал в 4 «Б» класс. А классным руководителем был учитель математики, ну как математики, алгебры и геометрии.

Если вы заметили, имён я никаких не привожу. Зачем называть чьи-то имена? Вдруг человеку не нужна никакая слава и огласка, персональные данные, так сказать и всё такое, а тут я такой умный – взял и выложил всё. Все те люди, что упомянуты здесь, если они вдруг прочтут эту книгу и сами всё поймут.

Итак, мой классный руководитель, который появился в четвертом классе. Разве мог я тогда подумать, что нас свяжет судьба мистическим непостижимым образом.

Кстати, в том самом четвертом классе именно классная была инициатором моего выступление на одном из школьных концертов. Музыка и я, я и музыка связаны навечно. Моя мама училась на музыкальном, и я вырос среди будущих музыкальных работников, пел с ними с терцию с самого детства и неудивительно, что в начальных классах попал в городской хор, хоть и ненадолго, но это был удивительный опят, ведь я был солистом. Так вот и случилось что учитель математики услышал в голосе своего ученика музыкальность и на школьном концерте я пел удивительную вещь – на мелодию знаменитой классической песни я пел математику – цифры, именно они были сложены лично мною в сложный гармоничный стих, который я и пропел. К тому же ребята это была практически импровизация, потому что на подготовку у меня не было и часа.

Но мы немного отклонились от центральной линии повествования. В шестом классе мне трижды приснился один и тот же сон. Я в пустыне. Рядом классный руководитель. Что само по себе уже необычно. Потом во сне появляется лев. Голодный, чёрт возьми, лев. Он зарычал и ринулся на нас. Учительница бежала впереди, а я позади. Я слышал за спиной голодное рычание, догоняющего нас льва. И вдруг учительница прыгнула с обрыва (не спрашивайте, как он появился в пустыне, это же, блин, сон) и я, недолго думая, сиганул за ней. Каждый раз я просыпался взмокшим и сон мне запомнился. Но истинная его сущность стала мне понятна много позже. Через год. Я уже говорил, что жил половину учебного года один, но не говорил, что у нас поменялся классный руководитель. Наша математичка уехала. Нам, понятно, никто ничего не объяснял, а наши домыслы… ну это были отчасти домыслы.

Итак, я прибыл в новый город и должен был пойти в новую школу. А поскольку город был новый и более населенный, чем мой родной, то передо мной встал выбор в какую школу идти. Я выбрал по номеру. Почему? Хрен знает. Тогда это казалось невероятно логичным выбором. Но не суть. А суть в том, что в ближайший понедельник мы в школу пошли. Завуч улыбалась, видя нового, красивого мальчика и говорила, что у них как раз есть место в «Б» классе. И опять я согласился. Ну совпадает же! Тогда идемте знакомиться с классным руководителем, и она назвала её по имени отчеству. Короткий звонок, раздавшийся в моей голове, разорвался колокольней, когда я её увидел. Это была она. Я не знаю почему это сыграло роль в будущих событиях, но безусловно сыграло. Может быть потому, что это было напоминание о прошлой жизни, в прежнем городе, может что-то ещё, но… короче в школе я не был ни одного дня. Я вставал с утра. Собирал портфель. И шёл в школу. Доходил до школьного двора и сворачивал в сторону. Доходил до автобусной остановки и ехал в аэропорт. Почему аэропорт? Магазины открывались в одиннадцать. Долго ждать и шарахаться зимой по холоду, не вариант. Аэропорт полюбился мне с первого приезда. К тому же мечта стать лётчиком никуда не делась…

Это длилось примерно два месяца. Я делал уроки, получал хорошие отметки, пока однажды мама пришла с работы домой в компании классного руководителя. Это закончилось плохо, как вы понимаете, но не понимаете как. А очень просто – я вернулся в родной город, знакомую школу, родной класс и в общагу. Я снова жил один…

Но это блин, ещё не конец данной истории.

Учебный год закончился. Пришло лето. Я переехал в новый город. Воссоединился, так сказать с семьёй. А нужно заметить, что ежегодно лето мы проводили где-то, где плещет море. Но вдруг в один прекрасный день я узнаю, что меня решили оставить дома. Что это? Тогда я отреагировал весьма эмоционально. И не понимал, почему так произошло. И никто мне это не озвучил. Сегодня я связываю это с попыткой наказать меня за историю с новой школой в новом городе. И не берусь судить, как поступил бы я, случись мне столкнуться с подобным поведением своего ребенка. Сегодня у меня дочка школьница и я сейчас поплююсь и постучу по дереву, дабы подобное меня не коснулось.

Что же произошло после моего бурного эмоционального выступления? Между прочим, прямо в аэропорту. Я и по сей день помню ту боль и обиду, что разливались у меня в груди, когда мне сообщили о том, что я остаюсь дома. Однако, либо я был убедителен, либо это была показательная порка, но папа пошёл и купил на меня билет, а вещи мне обещали купить новые. И последующие эмоции я помню. Вот мы можем по-разному относиться к советскому времени, но уверен, что сегодня было бы невероятно сложно купить билет в самолёт, летящий на юг, к морям, в середине июля. Хотя может быть я и ошибаюсь.

Но лето естественно закончилось, положительные эмоции были получены, как и витамин Д, с минеральными солями Черного моря. Пришла осень и нужно было определяться со школой. От той школы, в которую я не ходил ни дня я сразу же отказался, памятуя о том, с кем я там могу встретиться. Теперь было ещё и стыдно. Выбор пал на другую школу. И мы с мамой пошли туда устраивать меня в восьмой класс. Шёл я с хорошим настроение и верой в то, что всё будет хорошо. Мы встретились с директором. Она объяснила, что место есть только в классе «Г», что для меня, мальчика из небольшого городка было откровением, ведь для меня существовали только два класса. Она сказала, что классный руководитель сейчас в школе и необходимо с ней познакомиться… думаю вы уже догадались, да? Да! Именно так. Это был мой «любимый» учитель, мой вечный классный руководитель, на все времена. Она и словом не обмолвилась о произошедшем, чем создала мне максимальный психологический комфорт. Я спокойно смирился с тем, что сон мой стал вещим и я три раза вошёл в одну и ту же воду. Поэтому я в свои вещие сны верю и уверен каждый может так. Главное внимательно относиться к знакам, посылаемым нам свыше.

Глава 4. Прощай, 10 класс.

Школа, это то, что мы очень часто вспоминаем в жизни. Сегодня благодаря развитию электронных средств общения, социальных сетей, бывшим одноклассникам легче общаться. Для меня, учившегося в трёх школах, история с одноклассниками, это отдельная, специфическая история. Мне не даст соврать любой, кто учился в нескольких школах. Сегодня для меня самыми близкими одноклассниками стали, те, с которыми я проучился дольше всего. Это та самая, средняя школа, в которую первую я попал. Начальная школа ушла в прошлое. Спроси меня сегодня, и я вспомню оттуда не больше трёх-четырёх человек. А запомнить своих новых одноклассников у меня просто не хватило времени… Шутка, конечно, многих я помню, но времени было действительно мало.

Зато этот учебный год был самым ярким и запоминающимся. Я стал взрослее. Мы все стали взрослее, точнее мы чувствовали себя взрослыми.

До такой степени, что сложно описать. Но кое-что рассказать надо.

Это был год, насыщенный событиями. Здесь были и драки, и футбольные баталии, и дружеские вечеринки, и первая проба алкоголя, и первая любовь и… Была и учёба и подготовка к экзаменам и даже создание музыкальной банды. Вот она-то и сыграла со мной и с некоторыми другими товарищами злую шутку. Мы же чувствовали себя взрослыми, а значит нам было можно всё, ну во всяком случае, в своём узком кругу. А потому и песни у нашей банды были матерными. А записывали тексты мы прямо в блокнотах. И очень часто это делал я (тогда я ещё не знал, что писать это моё призвание).

Пришла пора экзаменов. Тревожные деньки для многих. Я почему-то никогда, кстати, по такому поводу не переживал. Не знаю почему. Но у одного из наших братьев по «музыкальному разуму» случилось затмение. Он, чёрт возьми, взял с собой свой блокнот, в котором я писал скабрезны песенки, сочиненные нами, где к тому же мы помянули классного руководителя. Но всё бы ничего если бы среди учителей не был чрезвычайно любопытных персонажей. Я до сих пор не понимаю, как такое могло произойти. Как мог преподаватель идти по коридору, где идёт экзаменационный процесс, и взять блокнот, чтобы почитать, чего там себе пишут школьники. Как, блядь, простите меня, такое могло произойти? Это же полный нахрен зашквар. Кто вам позволил читать личные записи? Вы что ещё и письма чужие читаете? Не поверите, как меня подмывает написать имя отчество, фамилию и предмет, которому учил этот специалист.

Короче, она ещё и пошла с блокнотом этим в учительскую… ну там же имя отчество было написано и сложить два и два, не составляло труда. Вся эта история тут же стала общим достоянием, предана гласности. Начались репрессии. Умника, который выложил блокнот на подоконник, хотя мог этого не делать (никто бы ничего не сказал и не сделал), а по уму и не должен был этого делать, тут же прижали. Но почерк автора не совпадал с владельцем блокнота. И его раскололи. Всплыло всё! А на дворе, на минуточку, стоял тысяча девятьсот восемьдесят пятый год. Это был советский союз, закат советской империи, но система ещё работала. А потому всё было по жёсткому. Классное собрание, комсомольскому собрание, родительское собрание. Куда ещё и вызвали моего отца. Всё, пиздец. Тушите свет. Его речь после всех событий была коротка. Пойдёшь учиться в ПТУ, хоть чему-то в жизни научишься, получишь профессию.

Бам. Получите, распишитесь. Взрыв мозга. Апатия. Депрессия.

А потом похуизм. Так я отправился обратно в свой родной город, потому ПТУ, сказала мама, это ужас. И так я попрощался с мечтами о водительских правах и поступил в кулинарный техникум. Где эмоций тоже было хоть отбавляй, но это было позже.

Глава 5. Армия бессмертна

И вот таким образом выстроенные уже было планы пошли на смарку. Планы, конечно, были банальными, закончить десять классов и поступить в институт, поскольку история с военным лётным училищем уже была закончена. Нельзя так, наверное, всё-таки мечта была. Но вердикт отоларинголога был неумолим – военным лётчиком быть не можешь! Точка. А вот вернувшись в родной город… но обо всём по порядку.

Понятно, что о том, чтобы мне жить одному уже не было и речи, да и квартира в общаге уже давно была не нашей. Дед похоронил вторую бабулю и согласился с тем, что я буду жить у него, пока учусь в техникуме. Так началась новая глава моей жизни. Где не было родителей, где большую часть времени я был предоставлен сам себе, где мой родной дед каждый вечер разговаривал со мной. И из этих вечерних бесед, из этого ежедневного общения я вынес философию жизни настоящего мужика, воина, коммуниста, но при этом потомка рода священнослужителей, образованный человек, прошедший через горнило Великой войны, повидавший на своём веку многое. Я был ещё слишком молод, чтобы понимать всё и до конца, но я старался изо всех сил, впитывал обычную житейскую мудрость, как мог. А параллельно шла обычная студенческая жизнь. Старые друзья, одноклассники, всё это было рядом. Много девушек (у меня в группе было двадцать восемь девчонок и я), масса общения, я снова влюбился. И вот тогда я впервые получил непонятно откуда поступившую информацию. Это было несколько странно, но я смело озвучил. Я тогда сказал, что в две тысячи двадцать четвертом наша жизнь изменится и тогда было ощущение, что всё будет очень хорошо. Ждать, кстати, осталось не так долго, совсем скоро мы всё увидим. И станет ясно, насколько реальным было моё ясновидение.

Между тем шли месяц за месяцем. Жизнь, которая ещё вчера казалась ссылкой и вообще не тем, о чем я думал, приобрела привлекательные черты. На горизонте вырисовывались новые перспективы. Преподаватели рисовали мне радужное будущее – окончание техникума, поступление в институт советской торговли, а по его окончании все возможности были открыты и для меня привлекательным стал ресторанный бизнес. Именно возглавить (тогда о собственности никто и не думал) ресторан стало моей следующей мечтой. Однако первая же зима внесла в мою жизнь коррективы, а может быть дело было не в зиме?

К середине февраля я переболел уже три раза, и медицинский работник учебного заведения обратилась ко мне с предложением съездить в лечебный санаторий профилакторий, специализированный, только для молодых, для тех, кому не было восемнадцати. Я согласился. Не уверен, но предложение было, похоже, исходя из моей успеваемости. Отличник с одной четверкой. Именно тогда я понял, что когда мне интересно, я поглощаю информация легко и быстро её усваиваю, готовый использовать её в любое время и любым способом.

Сказано, сделано. И сразу после двадцать третьего февраля я улетел в Краснодар, откуда автобусом добрался до приморской Кабардинки. Двадцать восемь дней отдыха и лечения пролетели незаметно. У меня появились новые друзья, с которыми можно было переписываться (тогда только так). Воодушевленный и готовый к новым учебным дням и достижениям я вернулся в родной город. И началось. Первый же день расставил все точки над «i». Один из преподавателей огорошил меня. «У тебя есть две двойки по основному предмету, нужно исправить». И всё. Не знаю, что произошло со мной, но это была перемена. Эмоции захлестнули. Двойки после моего эмоционального ответа, превратились в «незачёты», которые нужно закрыть. Но закрыть нужно за собственные средства. Я не хочу сейчас вдаваться детали, но принцип очень прост – есть предмет, есть его специализированный кабинет, в котором всё есть и подготовлено для занятий и зачётов, а здесь я должен был приобрести или попросту принести это сам. Я был против (помня о том, что я живу с дедом, который живёт на пенсию, а у меня нет дохода, кроме стипендии). Нашла коса на камень, и я сказал, что мне по хер, я ухожу!

Бам! Спасибо. До свиданья!

Сегодня, глядя на ситуацию со стороны, я понимаю, что это был, сука, юношеский максимализм, в самом его дурацком воплощении. Всё было решаемо. И стоило мне сделать шаг навстречу, моя жизнь и карьера пошла по намеченному пути, но… кто-то был против, у кого-то на меня были другие планы. Тогда я не был готов к таким знанием. Я был простым потерянным мальчишкой, рядом с которым не было наставника, который мог бы дать дельный совет. А может быть так было задумано свыше. Как бы там ни было всё снова покатилось под откос.

Ну и, конечно, я всё рассказал деду. Он промолчал. Комментариев не было. Думаю, он понимал, что большинство проходит через свои тернии, совершает свои ошибки, которые ведут по жизни туда, куда человеку суждено прибыть, а потому он не вмешался. Приехали родители и забрали меня. Прощай родной город. Тогда я ещё не знал, что смогу вернуться туда только через пятнадцать лет!

Дальше, как в сказке – чем дальше, тем страшней. Мне стало всё по барабану. Я закрылся. Обещанное ПТУ. Я учился на автомате, встречи, друзья, музыка, дискотеки, первые женщины. Абсолютно всё как в тумане. И вдруг, как яркий огонёк, появилась она. Оторва и отдушина, моя любовь и моя боль. Детские влюбленности остались позади. Здесь всё было по-взрослому, кроме одного. Я не сделал ей предложения, хотя уже тогда понимал, что готов к этому. Да нам было всего по семнадцать, но это такая ерунда, когда по-настоящему любишь. Как всё закончилось я рассказывать не стану, не хочу трепать об этом. Это было здорово и жаль, что мы не остались вместе, хотя я однажды бросил это «Встретимся после сорока…». И мы правда встречались, но тогда, похоже, ещё не были готовы, говорить об этом, ещё нет…

А в то лето, когда мне должно было исполниться восемнадцать история повторилась. Родители собрались в отпуск, обо мне никто уже не думал, но я всё же уехал с ними, потому что на диплом мне было плевать. Такова ьыла действительность. Работяги зарабатывали лучше дипломированных специалистов. И мы думали, что так и будет… Откуда же мы могли знать, что Советскому Союзу осталось всего ничего и позже мы будем кусать локти.

Пришла осень, а с ней и первый снег. Я получил повестку. Съездил в родной город на свадьбу. Дед, честь ему и хвала, оставил свою квартиру мне, поэтому ключи у меня были. И я эти, последние перед армией, деньки провёл в окружении друзей и подруг. Оторвался по полной. А потом проводы. Лысина. И поезд до сборного пункта в Тюмени. А потом два года на Тихоокеанском флоте. Я бы и хотел написать об этих годах, но не стану. Скажу лишь одно. Самым лучшим уроком жизни будет армия.

Глава 6. Нужен настоящий друг, а лучше жена.

Здесь в заголовок вынесена мысль, которую кто-то мне внушил в своё время. Честно, я даже близко не могу вспомнить кто это был. Если говорить о настоящих друзьях, то это просто бездонная тема. И в ней можно сломать миллион копий и не прийти к единогласному мнению. Для меня тоже существует несколько критериев, но всё же главные из них: лруг – это тот, кто не предаст и тот, кто в трудную минуту поможет. Эти два постулата не единожды рушили мои радужные представления о людях и меняли моё отношение к ним, но обсуждать это я не собираюсь. Речь ведь не об этом. Речь о том, что вернувшись домой их армии (а в то время, когда я служил, уже начались перемены в стране) я понял, что с работой не всё так радужно, как рисовалось в моих мечтах. Кроме того, родители всё-таки сделали это. Они развелись. Мне как уже взрослому человеку, сие было, во-первых, знакомо и привычно, а во-вторых, теперь я понимал, что принятое ими решение, это их решение, для меня они остались родителями, несмотря ни на что. Они встретили меня в аэропорту вдвоем (они, кстати, приезжали ко мне во время службы вместе с братом, получился «отпуск наоборот», но всё равно это было здорово), что было приятно, но прямо тут же, в машине, они всё рассказали. Теперь я был взрослым мальчиком и понимал, что меня это не касается, это решение двух взрослых людей. В тот момент я не думал о своём младшем брате, о том, что он прямо сейчас примерно в том же возрасте, что был я в момент их первой размолвки. Мне казалось, что мы вдвоем прошли через «всё это» в прошлом, но я ошибался, тогда он был маленьким и ничего не помнил, а сейчас он переживает ровно то же, что и я. Возможно тогда, став реально взрослым, я забыл, что когда-то был ребенком. Брат остался жить с отцом, потому что у матери был другой мужчина. И я захотел с ним поговорить тогда, по-мужски. Я спросил его тогда уверен ли он, что это надолго. Он отнесся ко мне абсолютно серьёзно, ответил мне и этим мне понравился. Этот разговор и он, и я помним до сих пор.

Теперь мне нужно было устраивать свою жизнь, что усложнялось в связи с разводом, потому что речь пошла о квартире деда. Ведь отцу с братом нужно было где-то жить. Дед тогда был ещё жив и он дал добро на это, упомянув однако, что это квартира моя и об этом необходимо помнить. Сказать, что я думал о женитьбе я не могу, но план был простой – семья, дети, работа. На дворе начались девяностые и других мыслей не было. Однако, первое, что я сделал это поехал с матерью на её вечер выпускников. Мне тоже было с кем увидеться. Друзья, которых не видел два года, опять же родня и город, где родился и вырос. Так в феврале тысяча девятьсот девяносто первого я вновь оказался в родном городе.

Как вы познакомились? Этот вопрос часто задают парам. В нашем случае всё было банально – друзья позвали к знакомым девчонкам из педа. Так мы увиделись впервые. И закрутилось… но не по пьянке, поскольку девчонки не пили. Отношения развивались стремительно настолько, что совсем скоро примчались её родители и заявили, что я вытаскивал все их письма из её почтового ящика, я гад и поженится нам они не дадут. Но это была любовь, а потому преграды были невозможны. Наступило лето, а я так и не нашёл работу, зато нашёл свою женщину и хотел на ней жениться. И вновь помощь родителей. А где мне было ещё взять деньги? Более того, они помогли мне вывезти её на море. И мы поехали в Бердянск. Так начался не просто наш роман, а начался длинный путь нашего будущего брака, нашей будущей семьи.

Глава 7. Что происходит?

Лето закончилось и пришёл август тысяча девятьсот девяносто первого. Мы вернулись с теплого и приветливого юга. Август достаточно тёплый месяц в наших северных краях, а порой даже жаркий, но этот август мне запомнился, как самый мрачный в моей жизни, я не могу даже вспомнить, отмечал ли свой день рождения. То, что происходило в эти августовские дни, помнят все, кто не был малышом в то время, а потому пересказывать не имеет смысла. Тем же, кто знает об августе девяносто первого лишь понаслышке, в руки интернет с его потрясающими возможностями (у нас его тогда не было, что-то узнать можно было только из телевизора), прочитаете и кое-что поймёте. Потому что для понимания того, что же произошло на самом деле понадобится очень много времени и даже это не гарантирует результата. Это как с убийством Кеннеди – все всё видели, но… истина где-то рядом. Страна стремительно менялась и не в лучшую сторону. Это и тогда было видно, а сегодня и подавно. Но жизнь продолжалась несмотря ни на что, а потому уже в октябре мы сыграли свадьбу, и я вступил в новую, сложную и непонятную мне должность – зять. Главный принцип я знал уже тогда. Подальше от начальства, поближе к кухне. Ну то есть, «Любовь сильнее на расстоянии», что практически значило, чем дальше от тёщи, тем лучше она к тебе относится. К сожалению, соблюдать его в самом начале было сложно. Жить было негде, квартиру деда из родного города обменяли, для того чтобы отцу с братом было где жить. А потому выбирать не приходилось. Маленький, северный городок, в котором жила моя жена, нашёл для меня рабочее место. Да, отсутствует диплом (я ведь его не защищал), но я учился, удостоверение мне выдали, практика, какая-никакая, есть. И в нефтянке меня взяли. Но что-то пошло не так.

Сейчас, разгребая завалы своей памяти, я не нахожу причины или каких-то сказанных слов, чего-то понятного для меня сегодняшнего, взрослого мужика, что стало бы триггером для произошедшего, возможно ужасные условия в общаге, где мы жили, но как бы там ни было, а в девяносто втором мы жили уже рядом с моими родителями. Ну, не в прямом смысле, конечно. Маленький зеленый домик. Две комнаты, кухня, ванная комната, небольшой дворик. Даже будка для собаки была. Это напоминало дом моего детства, отчасти. Только находился дом практически в трущобах, но нас, молодых это не смущало. Это было практически роскошно, и мы за это не платили ежемесячно. Мы его купили. Да, дом был сшит из двух вагончиков. Да были проблемы с водой и канализацией, но это была не существенная фигня.

Девяносто второй был сложным годом. Трясло всю страну. Мы не были исключением. Самым замечательным событием того года было рождение нашего первенца, хотя и это событие было омрачено послеродовой желтухой. Никогда не забуду тот месяц, когда мы по очереди сидел рядом с ним. Ежедневные капельницы в голову, потому что других вен у детей нет. Страшно и больно.

С работой по-прежнему было плохо, ведь с прежнего места, из нефтянки, я ушёл. Не спрашивайте меня почему. Я уже говорил, не помню. Возможно, работал механизм осуществления мечты стать директором ресторана, не знаю. Однако именно в общепит я и пошёл. Простым поваром, а других вариантов и не было. Да я был просто счастлив те несколько месяцев, пока там работал, честно. У нас была суперкоманда. Сплав опыта и молодости. А потом в городе появился первый бизнес-клуб с казино, и я пошёл на собеседование. Это был шаг вперёд и вверх, по-моему, мнению. Зарплата опять же была выше. Семью нужно было содержать. Я и так долгое время получал помощь от родителей. И не только своих. Так что планы у меня были далеко идущие. Я стал крупье в казино и это было очень похоже на тот самый ресторан, о котором я мечтал. Работа не особо сложная. Но я был молод, амбициозен и с оптимизмом смотрел в будущее.

А потом грянул девяносто третий. Грянули выстрелы из танков. Страну опять тряхнуло, но теперь я, казалось, твердо стоял на ногах. Мы покинули маленький домик, переехали на съемную квартиру. Начался карьерный рост. Менеджер казино. Администратор заведения. Вокруг цвёл бандитизм, прошло облапошивание населения через приватизационные ваучеры. Жизнь не была легкой и весёлой, но была относительно стабильной. В девяносто четвертом был настолько увлечен работой, а потом переменами в этой «конторе», странными и непонятными, что всё остальное ушло на второй план, в том числе семья. В то время наркомания расцвела буйным цветом. Ушло в другой мир много друзей. Тогда начало формироваться понимание, что страна летит в тартарары, а ты ничего не можешь сделать. Потом началась Чеченская кампания и вместе с этим «контора» загнулось. Вновь пришло ощущение отсутствия стабильности, только теперь вместе с этим пришло чувство страха. Нет работы, нет денег. А у тебя жена и сын. И обращаться к папе и маме уже стыдно. И это состояние не проходило.