Шаман-гора
ЧАСТЬ 1
Ты пенки купил? – Иван прижал телефонную трубку плечом к уху, черкая ручкой в длинном списке. – Как зачем? Я на прошлогодней дряни спать не буду, они все вхлам истерлись. Значит, купи. Восемь штук, по две на нос. Восемь, я сказал. Дальше – сухое горючее – две коробки, запасные батарейки, три мотка лески, самой толстой… Ах, сам сообразишь. Ну хорошо, я потом перезвоню, узнаю, что ты там сообразил.
Он раздраженно швырнул трубку на аппарат и дописал ещё несколько пунктов. Вот и пришло новое лето, конец зимней спячке.
Сладко потянувшись, Иван выпрыгнул из-за стола и мурлыкая навязчивый мотивчик принялся укладывать в коробку снаряжение. Помешал звонок. Странно, сегодня он никого не ждал.
И менее всего рассчитывал, что его жилище дикого странника посетит столь экзотическая птаха.
Женщина из другого мира, вот кем была гостья. Богатая утонченность – такая характеристика подошла бы ей более всего. Даже – очень богатая утонченность. Лицо – совершенное творение природы и косметологов, изысканные черты, безукоризненная кожа, неуловимый глазом макияж. Волосы, имеющие привычку быть холеными и уложенными с прихотливой небрежностью. Туфли на низком каблуке и сумочка – кожа несчастной рептилии. А костюм… что это за ткань и фасон, Иван даже не задумался. Главное – он необыкновенно шел и лицу, и волосам и туфлям с сумочкой.
– Вы ко мне? – усомнился хозяин квартиры, в которой подобные примеры совершенства появлялись крайне редко. Если быть точным – этот был первым.
– Если вы – Иван Троицкий, то к вам.
Лицо незнакомки при виде здоровенного бородача в истерханных шортах не дрогнуло, но голос прозвучал так, словно она задохнулась. Поднималась на пятый этаж по лестнице?
– Входите, – он распахнул дверь пошире, пропуская её в свое жилище. – Разуваться не надо, – предусмотрительно произнес Иван, хотя гостья и не думала расставаться со своими ящеричными туфельками. Похоже, ей даже в голову не могло такое прийти.
– Вот сюда, наверное, лучше всего, – с некоторым сомнением Троицкий выбрал ту самую комнату, где только что занимался сборами. Другие варианты – тесная кухня, заваленная грязной посудой и горами пакетов с крупами, и спальня с незастеленной кроватью – были ещё хуже. Он вздохнул тяжко, словно сенбернар, и наконец поинтересовался:
– Что вам угодно?
Она ответила не сразу – растерянно оглядывала довольно большое помещение, основную часть которого занимали книги – горы, стопы и шкафы книг. Ещё тут был стол с компьютером и коробки – много коробок, из которых торчали какие-то железяки и рыболовные сети. На столе рядом с компьютером лежали в ряд охотничий карабин, пистолет и огромный нож.
Ивану показалось, что она смотрит на оружие с испугом, и он уже пожалел, что выбрал не кухню, но в следующую минуту незнакомка повернулась к нему и сказала:
– Мне угодно, чтобы вы отвезли меня на Шаман-гору.
***
Из клиники Марианна как-то вышла. Как именно, она не помнила, осознав только, что уже стоит на автостоянке и скользит бессмысленным взглядам по разноцветным блестящим машинам. Серая, красная, желтая, черная, опять серая… Очевидно заподозрив неладное, к ней уже спешил паренек-служитель, но она слабо махнула ему рукой, показывая, что все в порядке. Все в порядке.
Все в полном порядке, если не считать того, что ей сейчас сказал доктор Винниченко.
Думать об этом было так страшно, что она направилась к первой же попавшейся машине, оказавшейся потрепанным синим «Пежо». А у неё… да, вот она, красавица-«Ламборджини», подарок Виталия на годовщину их свадьбы. Внезапно она покачнулась, и Виталий, свадьба вместе со своей годовщиной, а заодно и «Ламборджини» поехали куда-то в сторону. А вместо них прямо перед глазами появились огромные черные буквы: «Рак». Врачи предпочитают говорить «опухоль». Опухоли бывают и доброкачественные. Но когда уже получены результаты биопсии, экивоки можно отбросить. У неё рак мозга. И точка. Больше не будет ничего.
– Больше не будет ничего, – объяснила она мальчишке в форменной кепочке, который опять приблизился к ней и с тревогой поглядывал на эту, явно пребывающую не в себе даму.
– Ни-че-го… – она отрывисто рассмеялась и села в машину. Белая «Ламборджини» сорвалась с места и, визжа покрышками и виляя, умчалась.
Паренек проводил её глазами. Такая тачка…. А ведь эта полоумная тетка её сегодня точно угрохает. Жаль.
Дом встретил обычным теплым уютом, который она так обожала. Из кухни пахло тушеным в красном вине мясом, со второго этажа доносились звуки работающего пылесоса – это Лида заканчивала уборку.
Не снимая плаща, Мари прошла через застеленную белым ковром гостиную, потом – через сверкающую чистым белым фарфором столовую и вошла в кабинет мужа. Тут ничего больнично-белого не было, тут можно и поплакать.
Не получилось – она просто сидела, уронив голову на сжатые кулаки, и не шевелилась. Как все быстро, оказывается, может закончиться. Когда-то, девчонкой-подростком она размышляла о смерти и о том, что человеку, в принципе, отпущено не так уж и много. Но и не мало – лет девяносто. А потом – темнота и небытие. Не-бытие. За которым ничего нет. Это слово пугало и завораживало. Примиряло с неизбежным наступлением этого самого небытия лишь то, что все это будет ещё нескоро, и она много чего успеет натворить. И вот её поставили перед фактом – твой срок отмерян и почти закончился. Не завтра, нет. Но – не более месяца, в лучшем случае – двух. Если к тому времени она ещё будет что-то соображать и уметь считать. Рак мозга – это не рак желудка, мозгом думают. И страдают.
Позади раздался шорох, затем все стихло – кто-то из прислуги заглянул в кабинет и испуганно убежал. Хорошо, что Виталия нет, он вернется лишь послезавтра со своей деловой встречи в Лондоне. К этому времени она должна решить, как ей быть. Она взяла слово с доктора Винниченко, что тот ничего не скажет её мужу, ни при каких обстоятельствах. Ни при каких. Вспомнились сочувствующие глаза, тихий голос. Он так старался помягче сообщить ей, что она скоро умрет, что ей даже жалко его стало.
Какие, к черту, психологи, какие химио- и радиотерапии, какая операция, если шансов все равно нет?! А умирать все же лучше не лысой безумной страхолюдиной, а красивой и хорошо пахнущей леди. Мари всхлипнула и поднесла к носу рукав плаща, пахнущий «O’kelle» и немного ванилью.
Ни о каких двух месяцах нечего и думать, у неё осталось два дня – пока мужа нет дома.
Мари на секунду задумалась – может быть, стоит позвонить Виталию и попросить его заехать к Анне в Париж? Так удастся выгадать ещё пару дней. Или не стоит? Он наверняка забеспокоится и тут же примчится, узнать, что с ней случилось.
Она встала, открыла одну из створок дубового шкафа, покрытую великолепной резьбой. За ней был сейф. Пальцы привычно набрали знакомый шифр. За стальной дверцей среди каких-то папок и футляров с драгоценностями лежала «беретта». Вот он – последний шанс уйти достойно, не вызывая жалости и брезгливости.
Мари ещё постояла, прижимая ледяные пальцы к вискам и не отводя глаз от пистолета. Удивительно, но его вид подействовал успокаивающе. Однажды она решила, что если у неё будет один день до смерти, она проведет его без слез и сожаления. Просто – проживет, как все остальные. Так почему же не получается? Ведь у неё их целых два…
Когда это началось? Наверное, в тот день, когда они гуляли по Риму. Ранняя весна в Италии прекрасна, а то, что у неё внезапно закружилась голова, так это от пьянящего аромата цветущих деревьев. А если опереться на локоть Виталия, то вообще можно не обращать внимания. Услышав, что она устала, он отвел её в отель – на этот раз они остановились в маленькой гостинице на via in Arcione неподалеку от фонтана Треви.
Потом это повторялось – раз за разом, наплывало волнами, заставляя хвататься за стены и мебель. Противно дрожали колени, а в животе появлялся страх – Мари не понимала, что с ней происходит. В конце концов, уговоры мужа подействовали, и она отправилась к врачу, к всегда улыбчивому и внимательному Алексу Винниченко, почти другу семьи. Это было две недели назад.
И вот – приговор.
Она захлопнула сейф и вернулась к столу. Два дня – на то, чтобы составить завещание и написать Виталию письмо. Впрочем, зачем писать, Алекс ему и так все потом скажет… Хотя, нет – она будет писать не о том, почему уходит, и уходит так, а о том, что его любовь останется с ней и за темным порогом. Навсегда.
Тут ей, наконец, удалось заплакать. Ненадолго.
***
В эту ночь Мари решила не спать. Слишком большая роскошь – спать, когда счет уже пошел на часы. Она была необыкновенно деятельна – подготовила завещание, чтобы завтра передать один его экземпляр нотариусу, потом разобрала бумаги и кое-какие вещи. Не хотелось, чтобы кто-то потом рылся в них из праздного любопытства. Безалаберно-легкий мирок её шкафов, комодов и секретера приобрел относительную чинность.
Утро застало её на кухне с чашкой крепчайшего кофе в руках. В последнее время она почти отказалась от любимого напитка. Теперь можно. Удивительно, но уж третий день голова не кружилась, совсем. Но так бывает, сказал доктор Винниченко, ценный и проверенный эскулап. Так бывает перед новой атакой болезни.
Он был прав – лоб неожиданно покрылся мерзкой испариной, а колени затряслись. Пришлось валиться на диван и лежать, ожидая, пока отхлынет тошнотворная слабость.
Потом позвонила Лариса – ей хотелось посидеть где-нибудь, поболтать. Почему бы и нет? Вот только надо отвезти завещание. Значит, в два в «Solo», где все, кроме цен, крошечное – столики, чашечки с вкуснейшим кофе, пирожные со свежей клубникой…
Она заказала их сразу полдюжины – теперь о фигуре не было смысла заботиться.
Подруга спрашивала, что с Мари – почему бледная, почему веки припухли. Но услышала лишь о бессонной ночи в интернете – бывало такое и раньше, но редко. Ах да, муж в отъезде, тогда понятно. Тогда и вторую чашку капуччино не грех.
Было в этом нечто оглушающее – сидеть вот так в пропахшем кофе теплом уюте, говорить о косметике, тренажерах, мужчинах, а в висках пульсирует: «завтра, уже завтра…». Когда-то Марианна читала роман о людях, которые узнавали дату своей смерти.
– Эй, – Лариса прикоснулась к её локтю, – у тебя мобильник заливается. Ответь.
Это был Виталий. Он сообщил, что позвонила Анна, просила навестить её, так что он из Лондона отправится в Париж и пробудет там дня три или четыре. Неужели телепатия все-таки существует, и Анна прочитала её мысли?
– Да что с тобой? – удивилась подруга, заметив её оживление. – Неужели все настолько запущено, что ты радуешься тому, что муж где-то по заграницам ещё почти неделю будет шляться?
Мари ответила ей рассеянной улыбкой и зачем-то кивнула.
Домой она ехала в легких сумерках. Начало июня, ещё прохладного, нерешительного и влажного. Над дорогой стоял смог, в котором дома и люди казались ирреальными. Внезапно ей почудилось, что «Ламборджини» отрывается от асфальта и летит, не касаясь его колесами. Как лебедь.
Стоп, никаких полетов, сейчас нужно перестроиться в правый ряд, чтобы вовремя свернуть.
А теперь, вперед, до следующего поворота. За ним вскоре появится живописная группа из двух- и трехэтажных домов, жилой комплекс «Вишневая роща». Третий в конце дом, крыша из настоящей испанской черепицы, смешной балкон над входом.
Смог почти исчез, и сейчас улица отлично просматривалась – от начала и до конца. Вернее, до въезда в комплекс, перегороженного автоматическими воротами и тщательно охраняемого. Поэтому она очень удивилась, увидев прямо перед машиной непонятно откуда взявшуюся фигуру в широкой пестрой юбке. Резко взяв влево, Марианна притормозила, уверенная, что беды удалось избежать, и глянула в зеркало заднего вида. Юбка, взметнувшаяся вихрем, опала, накрыв собой нечто лежащее сбоку – около бордюрного камня. Черт, черт, черт! Только этого ей не хватало именно сейчас!
Ещё можно было спокойно уехать, сделав вид, что она тут не при чем. Собственно, что ей могут сделать, что?! Да ничего, пошли они все!
Кучка тряпья на обочине лежала неподвижно, и Мари, процедив сквозь зубы ещё пару ругательств, медленно вылезла из машины.
Странно, но к лежащей женщине – а это была именно женщина, не мужик же в юбке – никто ещё не подошел. Да тут и пешеходов-то раз-два и обчелся, в районах дорогого престижного жилья ножками практически никто не ходит. Но была ещё одна причина.
На асфальте в пыли лежала цыганка.
***
Марианна как-то бестолково засуетилась, пытаясь определить, насколько серьезные травмы получила несчастная женщина. Ну и пусть цыганка, уже немолодая и одетая не так, как одеваются солистки цыганских ансамблей – в шифон и атлас, но она же человек…
Метя грязь полами светлого плаща, Мари попыталась нащупать пульс на тонком смуглом запястье. Где он, это пульс?!!
Придется вызывать скорую. Она достала мобильный телефон и уже набрала номер, когда цыганка внезапно открыла глаза и застонала.
– Сейчас я вызову врачей, – крикнула ей Мари, но пострадавшая замотала головой:
– Не надо, не надо врачей.
– Почему не надо? – удивилась Марианна.
– Смешная ты, – тихо произнесла женщина. – Я же цыганка, у меня полиса нет. Да и не сломала я ничего, сейчас встану да и пойду.
– Как пойдете? – от удивления Мари едва не выронила из рук трубку.
– А так, как шла. Ничего…
Она с трудом, опираясь на бордюр, начала подниматься на ноги. Марианна кинулась ей на помощь, и через минуту женщина уже стояла, правда, нетвердо, покачиваясь, но стояла. Но как она пойдет после такого падения и далеко ли уйдет?
И неожиданно для самой себя Марианна вдруг предложила:
– Давайте, поедем ко мне – придете в себя, отдохнете…
Цыганка, не спеша, сняла с головы фиолетовый платок с нитями люрекса, дешевый и какой-то удивительно жалкий, встряхнула его и снова повязала, прикрывая темные вьющиеся волосы, в которых, как люрекс в ткани платка, блестели нити седых волос. А потом кивнула:
– Поедем. И не бойся, воровать у тебя я не стану.
– Я и не боюсь, – досадливо поморщилась Мари. Её неприятно поразило то, что за все это время ни один человек так к ним и не подошел, не спросил, что случилось. И ни одна из проезжавших мимо машин не остановилась.
Когда женщина уселась на заднее сидение, Марианна поймала себя на том, что настороженно втягивает ноздрями воздух. У неё была повышенная чувствительность к запахам, и сейчас, презирая себя, она все же принюхивалась. Но появившийся в салоне почти незаметный запах был вполне терпим – от цыганки пахло незнакомыми сладковатыми духами. «Корица и миндаль», – машинально отметила Мари. И усмехнулась.
Когда она ввела неожиданную гостью в дом, никто не посмел и пикнуть. Вышколенная прислуга без звука приняла и грязный плащ, и растоптанные чувяки, которые цыганка, несмотря на возражение хозяйки, сняла и поставила в углу холла. Дальше она пошла босиком. И глядя, как смуглые ноги переступают по белому ковру гостиной, Мари ощутила какое-то щемящее любопытство – словно в её дом вошла инопланетянка, существо с другой планеты.
Лида накрыла стол к чаю и исчезла.
– Садитесь, – неловко пригасила Мари женщину. – Вам покрепче заварки?
Цыганка кивнула. Несмотря на приглашение, она продолжала медленно передвигаться вдоль стены, разглядывая висящие на ней картины и не произнося ни слова. Но Мари была готова поклясться, что она все время искоса поглядывает в её сторону.
Когда чай был разлит, женщина, так же продолжая хранить молчание, села к столу и теперь уже в открытую уставилась на хозяйку дома. От пронзительного взгляда черных глаз Марианне стало не по себе. А ведь она даже имя её спросить не удосужилась…
– Обычно я добрым людям гадаю, – медленно произнесла цыганка, так и не прикоснувшись к чашке. – Но тебе не буду.
Мари отвела глаза и кивнула, соглашаясь. Какой смысл ей гадать, если все и так ясно?
– Знаешь, почему? – голос женщины стал ещё тише.
И снова кивок в ответ. К горлу подступил холодный комок, и никакие слова не могли пробиться через эту преграду.
– Но я тебя по-другому отблагодарю. А уж твое дело, как поступить.
Часы на стене отсчитывали секунду за секундой. Словно вода в песок – тик-так…
– Есть одно место, глухое и дикое, – наконец произнесла цыганка. – И не слишком хорошее, много всякого там было. Но если три ночи там переночевать, то та хворь, что у тебя, пройдет, как не было. Хочешь – верь, хочешь – не верь. Я сама там не была, мне цыганское радио про него рассказало.
У Мари задрожали руки – откуда появилась эта странная женщина и зачем? Уж не затем ли, чтобы сказать ей именно это? А если так…
– Что это за место? – почти крикнула она. – И где его искать?
– Шаман-гора оно называется. А искать… Если захочешь – найдешь. Рядом там никаких городов нет, только старые рудники да деревни. Одна, вроде бы – Дикушино, а остальные тебе и знать не надо.
– И что, правда, поможет? – тихо, почти шепотом спросила Мари. – Правда?
Цыганка не ответила, только трижды кивнула головой. А потом встала и пошла к двери. Когда потрясенная Мари выбежала следом, от странной гостьи не осталось и следа.
Лишь в холле таял аромат корицы и миндаля.
***
Марианна замолчала и теперь только смотрела на Ивана.
– Ну хорошо, а обо мне-то вы откуда узнали? – осторожно спросил он. Рассказанная незваной гостьей история, конечно, душещипательная и в чем-то мистическая. Но ехать в тайгу с этой фифой он не собирался ни при каких обстоятельствах. Тем более – опухоль мозга. Она же с таким диагнозом в любой момент может концы отдать. А отвечать придется ему. И в первую очередь – перед её мужем, который, судя по уровню их жизни, отнюдь не бедствует. Такому нанять парней для наказания «виновника» смерти его жены, как коту чихнуть. Иван был не робкого десятка, но встречаться в подворотне с вооруженными кастетами и цепями отморозками, ему совершенно не хотелось.
– Из интернета, – сразу же ответила она. – Я просто набрала в строке поисковика «Шаман-гора» и «Дикушино» и просмотрела все что нашла.
– И много нашли? – с некоторой надеждой спросил он.
– Нет, в таком сочетании всего восемь ссылок. Из них семь – на одном ресурсе. И во всех они упоминались как этапы вашего маршрута. А ещё две Шаман-горы находятся рядом с другими населенными пунктами.
Понятно, она сразу же залезла на их форум и нашла тему, в которой они, идиоты, почти в открытую обсуждали маршрут и экипировку. Только о целях экспедиции молчали.
– Вы не думайте, я заплачу. Хорошо заплачу. У вас ведь, насколько я поняла, некоторые финансовые проблемы? Считайте, что их нет. Десять тысяч евро. Двадцать. Если мало, готова заплатить, сколько скажете, торговаться не стану.
И она глянула на него темными оленьими глазами – искоса, словно стыдясь своих слов. Вот ведь – разговор умирающего ангела с прожженным циником…
– Поймите, – сказал Иван, отводя взгляд. – Я не могу вас взять с собой ни за какие деньги. Ни за какие, – повторил он. – И дело не в моей черствости или отсутствии сострадания. Просто я знаю, что такое поездка в тайгу, в совершенно глухие места, по бездорожью. Там комары, гнус, болота и буреломы, ночевки под проливным дождем в дырявой палатке, питание полусырой перловкой. А ещё – медведи и беглые каторжники, – добавил он, стремясь её окончательно напугать. – Там и сильные здоровые мужики жилы рвут, а вы такая хрупкая.
– Считаете, что я могу омрачить ваше путешествие своей кончиной? – усмехнулась она. – Это вряд ли. Но даже если это и случится, я все продумала. Вам не придется возиться с перевозкой моего тела и оправдываться перед Виталием. Если, конечно, ваши спутники не отличаются патологической болтливостью.
– Что вы имеете в виду? – изумился Иван.
– Я уеду так, что муж не будет знать, где я. И если я умру в дороге, чего, надеюсь, не случиться, потому что Алекс гарантировал мне ещё месяц, но, повторяю, если это и случится, вы можете со спокойной душой и совестью похоронить меня прямо там, в тайге. Я и соответствующую расписку дам на этот случай.
Иван смотрел на эту явно не совсем нормальную женщину круглыми глазами. Она улыбнулась ему, словно бестолковому ребенку.
– Понимаете, для меня нет совершенно никакой разницы, где будет лежать вот это, – она похлопала себя по колену, – раз уж меня самой в нем не будет. В лесу даже лучше, спокойнее. А с мужем я все продумала, уверяю вас. У меня есть подруга, и мы с ней довольно похожи – один тип внешности, понимаете? Так вот… Я договорюсь с ней, и она под своим именем и с моим загранпаспортом в кармане поедет в Австралию. Я давно туда собиралась, вот и скажу мужу, что решила слетать, раз уж он так загружен работой, что не может сам меня отвезти. Она поселится в отеле под моей фамилией, и если я умру во время поездки с вами, то все будут считать, что меня съели акулы на Большом Барьерном рифе. Там такое случается постоянно, и никаких вопросов не будет. Ну и как вам такой план?
– Безумие, – отрезал Троицкий. – Авантюра чистой воды. Неужели вы действительно считаете, что я – тот человек, который способен принять в ней участие? Тем более хоронить кого-то в лесу!
– Я не знаю, что вы за человек, – честно ответила Мари. – Но у меня нет другого выхода, кроме как попытаться убедить вас. Или купить. И учтите, если вы не согласитесь, я немедленно отправлюсь к вашим приятелям, и договорюсь с кем-то из них… Предложу пятьдесят, сто тысяч, но договорюсь.
– Кстати, а как вы мой адрес узнали? – внезапно перебил её Иван. – Я его в интернете не писал. И номер телефона – тоже.
– Это просто – посмотрела ваш АйПи на форуме, а уж узнать у вашего провайдера, чей он – дело получаса плюс стодолларовая купюра девушке-оператору.
«Мерзавцы продажные!» – подумал про себя Иван.
– Адреса остальных у меня тоже имеются, – прищурилась Мари. – Ей-богу, Иван Михайлович, зря вы упорствуете. Не с вами, так с кем-то другим, но на Шаман-гору я попаду, так что подумайте, стоит ли упускать возможность заработать? Хотите новый внедорожник для экспедиций? А два новых внедорожника? Или несколько лет спокойной жизни – без мотаний по таежным деревням летом и поиска подработки зимой?
– Вы хорошо осведомлены о моем образе жизни, – только и смог пробормотать Троицкий.
– Просто я хорошо ориентируюсь в сети. И знаю, как найти информацию о тех, кто оставляет в ней свой след, – спокойно пояснила гостья. – Ну так как, Вольный Стрелок, вы согласны или нет?
– Нет. – Иван в упор посмотрел на гостью. А ведь если бы она не сказала, что смертельно больна, он бы ни за что не поверил. На фарфоровой коже появился румянец, глаза возбужденно блестели. Нет, сейчас перед ним была совсем не та декоративная птичка, которая ему померещилась вначале.
Хотя, возможно, такие болезни внешне не проявляются, откуда ему знать. Тогда тем более нужно держаться от этой особы как можно дальше.
– Хорошо. Но возможно вы ещё передумаете. – Марианна прикусила губу, потом щелкнула замочком сумки и протянула ему визитную карточку. – Я жду вашего звонка ровно два часа. Сейчас… – короткий взгляд на запястье, – одиннадцать пятнадцать. Если вы не позвоните до часу пятнадцати, я отправляюсь к Марку. А затем – к Федору. Варвару оставлю напоследок – все же мужчина в качестве спутника в такой поездке меня бы больше устроил.
С этими словами она встала и направилась к двери. И Иван готов был поклясться, что прямая спина и гордо поднятая голова – не демонстрация уверенности и независимости. Нет, это её обычная осанка, данная природой и внутренним ощущением своего превосходства. Ну и немного – занятиями каким-нибудь шейпингом.
***
Мари старалась не впадать в отчаяние. Этот мужик выглядел совершенно непрошибаемым и упрямым, как мул. Жуткий тип в шортах и порванной на плече футболке, да ещё и неряха – не квартира, а авгиевы конюшни. Впрочем, выбирать не приходилось, остальные вряд ли лучше. Да и что ей до его характера и манер – ей нужно было найти того, кто выполнит задачу, остальное – фигня.
Спала она ночью всего часа четыре – после того, как перерыла весь интернет в поисках местонахождения Шаман-горы и того, как к ней можно добраться. На Виталия рассчитывать было нельзя – если бы он узнал о цыганке и её словах, он бы немедленно потащил жену к психиатру. Уж в чем, в чем, а в этом Марианна была уверена. При всей любви к мужу, она успела его прекрасно изучить – сухой рациональный ум, контролируемые эмоции. Странно, но именно это ей в нем нравилось – уверенность в том, что он всегда может найти единственно верное решение и убедить других, что именно он прав. Поэтому ей придется молчать. Молчать и бороться в одиночку. Если, конечно, у неё есть шансы.
А если и нет, она все равно попробует. Потому что «беретта» в сейфе – это все же, как ни крути, а капитуляция. Куда лучше исчезнуть, сгинуть, оставаясь в памяти любимого живой, смеющейся. А не трупом с размозженным пулей виском.
Она так часто за последние двое суток представляла себя в роли мертвого тела, что начала относиться к этому вполне спокойно. В конце концов, к этому приходят все – рано или поздно. Ей вот выпало – рано.
Ехать никуда не хотелась, и два условленных часа она провела в машине – дремала, откинувшись на подголовник. От этого шея затекла, и когда её разбудил сигнал мобильника, она вначале не могла понять – звонок это или предусмотрительно включенный на час десять будильник.
Оказалось – будильник.
Этот упрямец Иван все-таки решил не ввязываться в сомнительное и мероприятие. Ну что же – нет, так нет, есть ещё трое.
Чтобы размяться, Мари вышла из машины и попрыгала рядом, разгоняя застоявшуюся кровь. Неподалеку на площадке беззаботно резвились дети – радовались солнцу и началу школьных каникул. Хорошо бы сейчас вот так же носиться по траве, не думая ни о чем.
Чувствовала она себя на удивление бодрой – никакого головокружения, никакой слабости. Может быть, Алекс все же ошибся, и никакой дряни у нее в голове нет?
И тут…словно по заказу – к ногам подкатился пупырчатый красный мячик. Вслед за ним бежала девочка лет восьми. Мари наклонилась, чтобы поднять мяч, и вдруг все вокруг поплыло, сместилось. Она еще успела ухватиться за крыло «Ламборджини» и медленно сползла по нему на асфальт.
Сознание не исчезло, просто мир вокруг потускнел и почти утратил звуки.
– Тетя! – теребила её девочка – медвежонок в оранжевом костюмчике. – Тетя, вам плохо? Кого-нибудь позвать?
– Нет, – замотала она головой точно так же, как вчерашняя цыганка. – Никого не надо звать. У меня… у меня просто голова заболела.
– Вставайте! – ребенок смотрел испуганно и в то же время оглядывался на других детей, ожидавших возвращения мячика.
– Я сейчас, сейчас… Все хорошо. Ты беги.
Марианна толкнула лежащий рядом с ней мячик, и он покатился к ногам девочки. Потом проводила взглядом удаляющуюся вприпрыжку оранжевую фигурку и горько усмехнулась – есть эта дрянь, есть. И никуда она от неё не денется…
Посидев ещё пару минут с этой мыслью, она встала – довольно легко. Головокружение исчезло, словно его и не было. Вот только светлые брюки безнадежно испорчены… Ладно, хватит размышлять. Взглянув на часики, Мари пожала плечами – ровно тринадцать пятнадцать.
Пора уезжать отсюда.
И тут же мобильный телефон, лежащий на сидении машины, заиграл мелодию из «Шербурских зонтиков».
***
Вольный Стрелок – это было даже не сетевое прозвище, а образ жизни. Когда-то он «служил в присутствии», вставал по будильнику и ехал на работу, где нужно было что-то писать, ругаться с выпускающим редактором, мотаться по интервью, а затем из невнятных фраз конструировать нечто разумное, напивался на презентациях, компилировал статьи о каких-то технологиях и кропал «новости дня». Однажды он даже умудрился жениться – на девушке, которая показалась ему вполне приемлемым вариантом – умна, стройна и амбициозна.
Брак продлился ровно год и один месяц. За это время Иван и осознал, что внутри него живет тот самый Вольный Стрелок, который хочет одного – независимости. Никаких служб и присутствий, никаких будильников и прочего хлама в виде личной кружки для чая на работе и плюшевого кота на казенном мониторе! Не успеешь оглянуться – и ты пенсионер. И останется только вышвырнуть в мусорный ящик будильник, кружку и кота и купить себе войлочные тапочки. Он пытался объяснить жене, что хочет попробовать избежать такой перспективы. Ну, если не перспективы, то хотя бы скуки на пути к этим самым тапочкам. Жена идею поняла, но вот то, что сразу же пришлось урезать семейный бюджет ровно вдвое и свести его только к её собственной зарплате, понять отказалась. В результате Иван Троицкий стал Вольным и Разведенным Стрелком, что было отмечено шумной попойкой, на которой он и познакомился с Марком.
Марк, тощий лохматый блондин с кукольными голубыми глазами, был Вольным Художником. Вначале он заинтересовал Ивана как идеолог отечественного фриланса – таким красивым словом теперь называлось то, что ранее без затей именовали халтурой. Не в смысле плохого качества, а в смысле дополнительных заработков. Марк занимался компьютерным дизайном и по его словам жил вполне неплохо. И только потом, за четвертой или пятой рюмкой, он проговорился, что порой «шакалит» по захолустным деревням.
– Ты вот представь, живет себе где-нибудь в тундре старая бабка – коза да три курицы, вот и все хозяйство. Но это только на первый взгляд… А ты на иконостас бабкин погляди, на книжки, что она отродясь не читала, но хранит – ибо дед ей оставил, а тому – прабабка, а прабабке – её прабабка. Я однажды из такой тундры семь древних рукописных талмудов приволок. Семь! Не считая «досок» и серебряных часов «Павел Буре» с дарственной надписью от царя Николая Первого! О как!
– И что, со всем этим вот так просто готовы расстаться? – настороженно спросил Троицкий, которому приходилось слушать и об ограблении церквей, и об убийствах стариков ради икон.
– С трудом, дорогой мой, с трудом, – картавя, паясничал Марк. – Но – никакого криминала. Только за честные деревянные тугрики! Для них же тысяча рублей – богатство неслыханное, за эти деньги в тундре можно много чего купить, а не как у нас тут – чаю попить.
– Ну хорошо, привезешь ты это и дальше что?
– А дальше… дальше – каналы сбыта знать надо. Дело это весьма прибыльное, а главное – азартное. Тут – как в казино. Можно пустым вернуться, а можно сокровища найти. Затягивает, знаешь ли, адреналинчика в кровь добавляет. Кстати, я вот в июне снова собираюсь в тундру. Не хочешь попытать счастья?
С этого все и началось. И продолжается уже шесть лет. За это время сформировалась относительно постоянная группа, а на первый же приличный улов Иван приобрел «Уазик». Второй принадлежал Федору. Ещё с ними ездили Варвара и жена Федора Ирка. Но в феврале Ирка родила Федора Федоровича, и это лето проведет в Москве. Это плохо, потому что она умела найти подход к «тундрякам», как обобщенно, с легкой руки Марка, называли они тех, у кого можно было купить что-то ценное. Особенно почему-то к древним дедам. Варвара для этого была чересчур грубовата.
Иван отвернулся от окна, сердито пнул коробку с тушенкой и выругался. И зачем тащить столько багажа из столицы, если в Лесногорске все можно закупить оптом и сразу погрузить в машины? Нет, это идиотизм. В следующий раз выедут налегке. И вообще – надо заканчивать сборы и сваливать побыстрее. А об этой ненормальной больше не думать, хватит!
Он швырнул на стол визитную карточку, которая, оказывается, все это время была зажата в его кулаке. Подумав, взял её и понюхал. Тонкий запах весеннего леса… Не хватало ещё только пожевать эту картонку!
Надо пойти на кухню и сварить кофе. Заняться чем-нибудь, пока минуют эти два часа. В том, что остальные тоже откажут странной девице, он не сомневался – Марк просто струсит, ведь тогда ему придется ехать с ней одному, да и подходящей машины у него нет, а найти её – время надо. Федор… Федору Ирка не разрешит, это совершенно точно. Как всякая жена, она подсознательно ревнует Федьку ко всем бабам подряд. Кроме Варвары, конечно. А вот Сама Варвара… Иван ухмыльнулся, представив, в каких выражениях пошлет она дамочку. Таких изысканных мотыльков Варвара ненавидела особой генетической ненавистью.
Он вдруг подумал, как бы отнесся к тому, что услышал от отправленной им восвояси женщины, окажись на её месте Варя, Ирка или кто-нибудь из его бывших и нынешних подруг. Да в лепешку бы расшибся! Но это – ради близких ему людей. А тут – совершенно посторонний человек. Он ведь даже имени её не знает – она не назвала его. Хотя…
Опрокинув табуретку – вечно они под ноги лезут! – Иван бросился в комнату и взял со стола визитную карточку. «Марианна Аникина» было вытеснено на шершавом серебристом картоне. Аникин…. Аникин… где-то она слышал эту фамилию, но вот где – не помнил. Значит, её зовут Марианна. Молодая, красивая, богатая, убитая известием о своей смертельной болезни и от безысходности поверившая в болтовню какой-то цыганки. Глупости все это – он ни за какие коврижки не согласится взять её с собой. На это есть тысяча причин. И всего одна, чтобы согласиться – деньги. Да, деньги ему нужны, но не более чем всегда. Их никогда не бывает достаточно, но к этому Иван привык относиться философски.
Она с ними не поедет, и точка! Он не хочет отвечать за это сломленное бедой создание. И не станет.
На кухне что-то зашипело и запахло горелым. Черт, кофе! Из турки на плиту вылилась коричневая жижа, и пока он вытирал её тряпкой, пока наливал воду и засыпал в него новую порцию молотого кофе, он не вспоминал о женщине по имени Марианна.
А потом вдруг вспомнил.
Часы на стене кухни показывали ровно час пятнадцать.
Табуретка опять грохнулась на пол, рискуя вскоре остаться без ножек. Троицкий схватил с письменного стола мобильник, набрал номер, напечатанный на визитной карточке, и произнес всего одно слово:
– Возвращайтесь.
Потом он некоторое время стоял, почесывая локоть и хмурясь. Пока снова не послышалось шипение – это сбежавший кофе опять заливал плиту.
***
В самолете Мари спала – едва усевшись в кресло, закрыла глаза и открыла их только когда объявили посадку. Подготовка к поездке вымотала её окончательно, ужасно хлопотное оказалось дело – собираться в тайгу. И это несмотря на то, что у неё было в запасе два дня, чтобы купить все, что значилось в списке, составленном для неё Троицким. Особое впечатление оставило приобретение резиновых сапог, шляпы с накомарником и практичного белья из чистого хлопка. Ещё ветровки, штормовки, свитера, теплые носки… Теперь весь этот ужас, уложенный в огромный рюкзак, ехал к ней по черной ленте транспортера. Она с трудом подхватила багаж и услышала:
– Давайте скорей, я вас уже час дожидаюсь!
Иван махал ей рукой из-за толпу встречающих, потом пошел навстречу, чтобы помочь донести до машины неподъемный рюкзак.
Он и остальные члены их маленькой экспедиции приехали в Лесногорск ещё вчера – поездом. Тут у них был перевалочный пункт – в арендованном гараже дожидались машины и большая часть нужного в пути барахла.
В Москве Марк и Федор, услышав о том, что с ними отправляется эксцентричная барышня, желающая попасть на Шаман-гору, ворчали и ругались ровно до тех пор, пока не услышали, сколько барышня им заплатит. А вот Варвара… Дошло до того, что она в запале выдвинула ультиматум: «Или я, или она!»
– Она, – спокойно отрезал Иван, ожидавший чего-то подобного. – И знаешь, почему? Потому что нам нужны новые машины. У этих уже все «оперение» почти насквозь проржавело. А знаешь, во что нам замена коробок скоростей обойдется? Не понимаешь, что будет, если мы однажды в болотах застрянем?
Варвара, явно не ожидавшая подобного отпора, только плечом дернула.
– Кроме того, мы изменим маршрут, – продолжал Троицкий. – И в первую очередь двинем не на Сусалово, а на Дикушино. Оттуда до Шаман-горы километров двадцать всего. Три дня в Дикушино плюс туда и обратно по два дня. Всего – семь дней. Неделя! Высадим девушку в аэропорту и – свободны. Но зато с транспортом вопрос решим на несколько лет. Это, надеюсь, тебя убедило?
Не убедило, но аргументов у Варвары больше не осталось – в экспедиции она ездила в качестве повара, и прекрасно понимала, что уж без неё-то обойтись вполне смогут. Приготовить нехитрую еду на костре так или иначе способны все. Да, она была по-мужски выносливой и сильной, не хуже других могла водить машину и ставить палатки. Но на этом все и заканчивалось – они ей были нужны больше, чем она им.
Все были в курсе того, что Варвара переживает серьезную внутреннюю драму – безнадежную и давнюю влюбленность в Троицкого. Коренастая, с широким некрасивым лицом и тусклыми волосами, она не имела никаких шансов даже в условиях тотального отсутствия женщин. Для Ивана она была лишь «своим парнем», и об этом было переговорено столько, что хватило бы не на один трагический роман. На этом сотни раз можно было поставить точку, но Варя предпочитала многоточия и беспочвенные надежды.
И ведь дело было даже не во внешности и фигуре. Однажды во время беседы у костра Иван вдруг четко понял – даже если бы даже Варвара обладала внешностью кинозвезды, он все равно не смог бы ответить на её чувства. Просто потому, что слишком уж явным было в ней неистребимое желание добычи – получить то, что она выбрала, любой ценой. Получить, вцепиться, сделать своим, подчинить. Маленький хищник, который чувствовался в грубоватой и некрасивой Варе, в другой, более привлекательной оболочке непременно стал бы большим. Сейчас ему было просто тесно.
Наверное, именно это и напрягало больше всего, делая общение с Варварой таким тягостным – нереализованная потребность властвовать.
Открытие потрясло Троицкого. После развода у него бывали женщины, и каждую из них он воспринимал лишь как эпизод. Тем более что большинство из них уже имело мужей и не стремилось что-то изменить. Некоторые интрижки утомляли и становились обременительными для обеих сторон – такие он научился почти безболезненно прекращать. К тому же, Иван прекрасно понимал, что терпеть в мужьях фрилансера и скитальца – тяжкий крест. Ту, которая способна на это, отыскать практически нереально.
Исходя из своего не слишком веселого опыта, он научился довольно быстро классифицировать любую привлекшую его внимание даму.
Но к этой, шагающей следом за ним в джинсах, ветровке и надвинутой на лоб смешной кепке, он пока ещё присматривался. Довольно необычный экземпляр. Возможно, ощущение необычности вызывалось всего лишь тем, что Марианна была обречена, знала об этом и все же находила в себе силы не поддаваться отчаянию? Или она действительно поверила той чуши про Шаман-гору. А что, довольно часто, оказавшись в безвыходной ситуации, люди бегут к колдунам и знахаркам и искренне верят, что те могут спасти. Вот и эта, с виду умная и независимая, ударилась в то же самое.
Они подошли к потрепанному «Уазику», и Троицкий открыл заднюю дверцу, чтобы уложить рюкзак Марианны. Весь багажник и заднюю часть салона, где были убраны сидения, занимали тюки и коробки.
– А где все остальные? – спросила Мари, поглядывая на затянутое облаками небо, с которого она только что спустилась.
– В городе остались, – коротко ответил Иван. – Они втроем на другой машине поедут.
– Хорошо, тогда давайте сразу покончим с формальностями. Вот кредитная карточка, деньги на ней. Вот пин-код. Можно остановиться у банкомата и снять деньги прямо сейчас. Или хотя бы проверить.
– Зачем? – удивился Троицкий.
– А вдруг я вас обману? – серьезно глядя ему прямо в глаза, пожала плечами Марианна.
– А вы собираетесь нас обмануть? – ещё больше удивился Иван.
– Вроде бы нет.
Он впервые увидел, как она улыбается. И вообще – выглядела она куда спокойнее, чем при первой встрече. Можно было даже сказать – безмятежно выглядела эта городская легкомысленная птаха.
– Тогда и говорить не о чем. Таскаться по лесам и болотам с деньгами – увольте. Так что вопрос снимается. Крем от комаров у вас с собой или в рюкзаке?
Она достала из кармана пластиковый цилиндрик и потрясла им.
– С собой.
– Тогда – в путь!
Мари уселась на непривычно жесткое сидение, где вместо подголовника была какая-то железная труба.
Мотор зарычал, словно раненый бизон, и «Уазик» двинулся в путь.
Почти всю дорогу до точки рандеву, которая была назначена в придорожном кафе на выезде из города, Иван молчал. Он совершенно не представлял о чем можно разговаривать с попутчицей. А та постоянно крутила головой, пытаясь пристроить её поудобнее. В конце концов, сняла ветровку и повесила её на спинку сидения. Так стало более комфортно. И почему она не догадалась предложить купить новые машины до поездки? Но теперь уже поздно рассуждать. Троицкий обещал, что они, если не возникнет непредвиденных задержек, доберутся до Дикушино завтра к вечеру.
А ведь всего каких-то пятьсот сорок километров… На своей машине она бы доехала максимум за пять часов, даже быстрее. Но это на своей и по хорошей дороге.
Город, мелькающий за окнами машины, проходил мимо сознания Марианны. И только когда дома сменились сосновыми лесами, она начала присматриваться. Наверное, в ближайшие дни это будет единственная картина, которую будет постоянно перед глазами. Попытавшись опустить стекло, она с удивлением поняла, что это невозможно. Удалось лишь повернуть фиксатор и с трудом приоткрыть небольшое треугольное стеклышко. В кабину ворвался пахнущий хвоей и смолой ветер.