Огос. Ночи бордовых лун. Часть первая

Глава 1

С потолка капала затхлая вода.

Нора еще крепче обняла колени. Каменные стены, сырой пол, запах плесени, гнили и разложения.

Сначала она думала, что задохнется, но потом привыкла. Благо, что крысы появлялись редко.

Света не было. Как и окон. Только массивная железная дверь с проржавевшими болтами и большим глазком.

Нора снова попыталась подняться. Головокружение не проходило. Рука попала в грязную лужицу на полу, и она поймала себя на том, что уже не отдергивала ее с омерзением и приступом тошноты.

Тут многому ее научили… Цепи глухо звякнули. Нора вздрогнула от этого звука. Она на протяжении многих часов слышала лишь звук капающей воды, который превращался порой в оглушительный бой.

Нора зажмурила веки. Все равно никакой пользы. За то время, что она провела здесь, видела свет лишь тогда, когда ее выводили к учителям. И еще был один раз… но вспоминать об этом было выше ее сил.

Нору потянуло вниз, темнота вращалась вокруг, сверху, внизу, внутри… Руки раскинулись, пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы прекратить это бешенство тьмы. Пол перестал быть осязаемым, стены растворились, звук кандалов превратился в перезвон колокольчиков и исчез. Тело немело в водовороте. Крик не отразился, как обычно, от стен, а унесся в глубину воронки. Ее несло туда. Беспрестанно кружащаяся тьма…

***

Голова с глухим стуком упала на мокрый пол, но Нора не чувствовала боли. Она не принадлежала сейчас телу с посеревшими губами. Глаза были широко раскрыты. Зрачок закрывал почти всю радужку.

Стены мягко засветились фиолетовым светом. Миллиарды светящихся крупинок рванулись в центр комнаты. Воздух, вибрируя, перебирал лады. В углах стен полыхнули искры. И новые крупинки отделялись от стен и неслись к центру, где образовалось светящееся облако с циркулирующими световыми потоками. Вибрация воздуха походила на музыку ветра, поющего в проводах или мелодию органа. Напряжение нарастало, движение частиц усилилось до максимума. Искры вспыхивали с каждым разом все ярче и ярче. Звук заполнил камеру. В самом сердце облака крупинки образовали маленький ком. Он словно пытался перейти от вибрации к размеренному движению. Искры вспыхнули с ослепительной яркостью. Ком сжался и в это мгновение из него рванулся ломаный луч, молнией пронзивший облако. Вместо вибрирующих светящихся частиц, в его центре билось живое человеческое сердце, прогоняя через себя свет. Искры вспыхнули в последний раз и, в наступившей темноте, на пол опустился новый здесь человек. Он был в изнеможении, но нужно было сделать первый вдох. Лицо человека исказила судорога. Он не мог заставить легкие работать. Мозг отчаянно пытался вспомнить то ощущение, которое возникает при работе этих мышц. Руки судорожно сжались, оставляя в камне глубокие следы пальцев. Темные волосы заискрились, глаза открылись, все тело человека содрогнулось, и воздух вошел в легкие. Мелони облегченно вдохнул еще и еще.

Наконец он смог сесть и осмотреть себя и место, в котором оказался. Стены вновь излучали мягкий фиолетовый свет. В углу, прикованный, безвольно лежал объект его посещения. Мелони не знал, кто это. Он знал только то, что этот кто-то был на грани жизни и смерти. В его зове было отчаянье. И этот кто-то очень похож на него. Внутренним миром.

Мелони поднялся на ноги. Вода стекла с его одежды и волос, не оставив никакого следа.

Он подошел к тому, кто безвольно лежал в грязной лужице. Это была женщина. Лицо ее уткнулось в скованную руку.

Мелони присел на корточки и повернул ее на спину. Глаза были такие, словно женщину ввели в сильнейший транс. Кожа отливала синевой и на ощупь – чуть теплая. Мелони положил голову женщины к себе на колени, опустив одну ладонь на лоб, а другую на сердце, которое билось редко. Слишком редко, грозя вот-вот остановиться.

***

Нора очнулась с таким ощущением, что ее размазали по стенке, а потом соскоблили. Она знала, что головокружение может повториться вновь, и, поэтому, боялась даже думать. Она помнила, как это страшно, когда все вокруг… СТОП! Не вспоминать! Не думать! РЕАЛЬНОСТЬ! ГЛАВНОЕ РЕАЛЬНОСТЬ! Нужно что-то потрогать, найти опору. Но…если это не странный сон… Она видела свет… И что-то еще. Кто-то склонился над ней. УЧИТЕЛЬ! Нора дернулась и изо всех сил мыслью хлестанула Учителя.

– Нора! – воскликнул человек, – Нора, это ведь твое имя?

Мелони отметил, что ужас и отчаянье в ее глазах сменились неподдельным удивлением. Теперь он вспомнил ее. И эту камеру.

– Нора, я не УЧИТЕЛЬ. НЕ НАДО БОЯТЬСЯ. Я хочу помочь, понимаешь? Прошлый раз ты меня едва не убила, помнишь?

Она отлично все это помнила. Открыв глаза после очередного приступа, увидела свет. Которого ждала и боялась. Со светом приходили лишь УЧИТЕЛЯ. В то время она была сильнее, чем сейчас. И вместе с мыслью ударила цепью, после чего исчез и человек, и свет. За многие часы одиночества, Нора поняла лишь одно – если тот мужчина и желал ей зла, то не был Учителем.

–Кто ты такой? – слабо шепнула она, пытаясь разглядеть его лицо в неясном свете.

– Спроси что-нибудь полегче. Я не знаю, как тебе объяснить. Лучше скажи, кто ты, и что у тебя стряслось?

Нора опустила веки, глаза быстро устали.

– Все. У меня все стряслось. Я потрясена и потрепана. И хотела бы убраться отсюда.

– Что это за место?

– Это? – Мурлыкнула она, – это всего лишь тюрьма для сумасшедших, интриганов и знающих.

– Судя по легкости, с которой об этом говоришь, ты принадлежишь к первой категории.

Нора промолчала. Открыв глаза, она протянула руку к его лицу и провела по щеке.

– Можно глупый вопрос?

Мелони кивнул.

– Скажи… только честно, ты… настоящий? – в ее голосе было столько сомнения, что Мелони пробрал холодок.

– Я похож на привидение? – он взял ее ледяную руку в свои ладони.

– Очень, – Нора говорила серьезно.

– Я настоящий.

– Ты меня обманул. Я не испачкала тебя ни в одном месте, где прикасалась.

– Я не чище тебя.

Нора усмехнулась.

– Ты прав. Я сумасшедшая. С галлюцинациями.

Мелони резануло по сердцу, такая тоска была в ее глазах. Желая хоть как-то успокоить, он склонился над женщиной и коснулся ее губ своими губами. Несмотря на то, где она находилась, Мелони ощутил тонкий аромат розы, невесомый и нежный.

Нора вздрогнула.

– У меня такое ощущение, что мне сниться умопомрачительный сон. С красавцем призраком, который целуется лучше всех мужчин на земле…

Мелони смутился от такой откровенности.

– Как ты вошел?

– Вопрос интересный. Но не уместный. Ты звала – я пришел.

– Я? – Нора приподняла красиво изогнутую бровь.

Мелони улыбнулся.

– Ты сделала это не совсем осознанно. – Он отпустил ее потеплевшую руку. – Ты говоришь, что хотела бы уйти отсюда?

– А разве это возможно? – безнадежно процедила Нора.

– Если ты видела Звездную Скалу, а я уверен, что видела, то для тебя возможно ВСЕ.

Нора широко раскрыла глаза и приподнялась на локтях.

– Как ты это назвал? Звездная Скала? – Что ж это название вполне подходило ОГОСУ, миру с фиолетовым небом и морями, отражающими этот цвет. Белое с голубоватым солнце и две бардовые луны – близнецы. Радужные туманы, опадающие розовой росой, и поющие цветы… они распускались лишь ночью, на Ядовитых топях…

И еще там был Ночной Замок. Вокруг него даже днем сгущался сумрак. И на гладком, отполированном бурями камне, мерцали звезды. Они отражались в воде, и от этого казалось, что их вдвое больше.

Этот мир снился, наверно, ей в детстве, которого она не помнила. Память словно стерла всю прошлую жизнь, но, после слов призрака, да еще в этом свете, давно забытая картина вспыхнула с точностью до каждой трещинки в Скале.

– Ты хотела бы туда вернуться… Агата?

– Спрашиваешь! Но ведь это лишь такой красивый сон!

Перед глазами Норы вспыхнула новая картина: каменное здание с большими квадратными окнами. Звон высоковольтных проводов. Ночь. Где-то вдали лают собаки и стучат колеса поезда. Звук подъезжающей машины, отсвет фар в двойных стеклах. Она провела рукой по коротко стриженным хорошо уложенным волосам, цвета стали, и вздохнула. Ребята ее не оставили. Она вскочила на ноги, выбежала за угол, но вместо знакомых лиц, увидела оскаленную пасть и горящие глаза волка.

Попыталась отойти назад, но было уже поздно – сильные лапы животного пружинисто оттолкнули тело от земли. Ио вскинула руки, пытаясь защититься. Клыки зверя впились в руку, сквозь кожаную куртку, с большим количеством блестящих клепок, замков и цепочек. Ио даже не успела как следует испугаться и почувствовать боль. Она знакомым, привычным движением выхватила подарочный нож – неизменный ее спутник. Но удар не вышел – в самый неподходящий момент она ударилась спиной о засыпанный битым стеклом асфальт. Нож лишь порезал взбешенному зверю лапу, вместо того, чтобы вспороть ему брюхо. Лапы зверя вжали ее в тротуар. Ио защищала горло от клыкастой морды, чувствуя, как по рукам и одежде струиться кровь. Волк вцепился в левое предплечье. Ио вскрикнула и снова ударила. Глаза встретились. Ненавидящие.

В них Ио увидела, что волк – сторож. Это его работа – убивать тех, кто покуситься на его богатство. Ио вошла в его сознание и парализовала жилистое тело зверя. Животное сопротивлялось и все еще прерывисто дышало. Ио с неизвестно откуда взявшейся яростью. Сжала на шее волка аккуратные, но очень сильные пальчики.

– Нора… – тихо позвал Мелони. Он видел картину, которую транслировал ее мозг. Она многое умеет, но еще большему сможет научиться, если вытащить этот самородок отсюда.

Звеня цепью, Нора провела рукой по покрытому испариной лбу.

– Что-то со мной сегодня не то. Совсем не то.

Мелони отметил, что она реагировала воспоминаниями на слова « Звездная скала» и имя без вести пропавшей девочки с голубым родимым пятном на темени. В голове его промелькнула бредовая мысль, что Нора и есть Агата, но он отмел это в сторону. Оставим на потом. К тому же, Агата должна была бы быть сильнее Норы в несколько десятков раз.

– Нам нужно уходить. Ничего не бойся. Доверяй мне.

– Неизвестно откуда взявшемуся призраку? Куда ты меня отведешь? В иной мир?

Мелони поймал ее взгляд.

–Куда бы я не увел, там будет несоизмеримо лучше, чем здесь.

– Ты же знаешь, что я не откажусь. Давай, веди меня, призрак.

Мелони улыбнулся.

– Только смотри, не передумай, малыш.

Фиолетовые крупинки засветились ярче и задвигались быстрее. Взгляд Мелони не отрывался от глаз Норы. Нора подалась вперед, пытаясь подняться. Теплые руки Мелони помогли ей встать. Их ладони были крепко стиснуты друг с другом. Нора почувствовала приближающееся головокружение, но слова, легко слетавшие с губ призрака, отогнали его прочь. Большей частью Нора не понимала того, о чем он говорил. Она слушала его слова, точнее то, что они призваны были означать. Искры в углах комнаты вспыхивали все ярче и ярче. Нора почувствовала в себе шевеление какой-то неведомой, огромной силы. Она разрасталась, в то время, как воздух в комнате разбился на разные голоса… В какой-то момент не осталось ничего, кроме стука сердца, который растворился в хаосе мерцающей пыли.

***

Риплай поправила очки на носу и снова принялась за работу: приготовление слабого галлюциногена, который здесь, на Бравике, им был совершенно необходим. Ей под руку постоянно лезли до жути любопытные молодые носы. Риплай любила свой возраст, позволяющий смотреть на остальных свысока. Слегка. Она постоянно находилась с молодежью. И, благодаря своим способностям, порой отправлялась с ними в пиратские набеги. Ребята решили сотворить из Бравика настоящий рай. Они, словно воры, тщательно изучали места нападения. А потом, часто с помощью старушенции Риплай, перелезали через заборы, вскрывали ботанические сады, взбирались на самые опасные вершины, что бы добыть ценные и не очень, а главное красивые цветущие травы, кусты и древа.

Галлюциноген был нужен для не совсем обычных целей. И не для людей. На людей он вообще не действовал. Это был растительный галлюциноген ЛИВА. Ребята первое время ходили как в воду опущенные – самые прекрасные цветы, достававшиеся потом и кровью, увядали и гибли. С появлением в Бравике старушенции Риплай, дело пошло. Остров с маленьким поселком в самом центре Ядовитых топей процветал и благоухал. Он уже действительно походил на рай.

– Ба-а-аул! – молодой орфей, с присущей только орфеям наглостью, хлопнул Риплай пониже пояса.

–Ах ты бахвальник! Нашел молодуху! – Риплай развернулась и отвесила ответный шлепок, прозвучавший особенно звонко. Риплай умела отвешивать звонкие шлепки.

– Да ну, баул, ты что!? Откинь свою сотню лет и тебе опять семнадцать!

–Я те откину! Я те сейчас так откину! Разоткидывался! – пробурчала, улыбаясь про себя Риплай, она была довольна очередным комплиментом. – Не трожь мою сотню! Фей орущий!

–Баула, это ж давно было! – однажды упросив свою любимую старушенцию сделать быстрое вино (молодежь вернулась из рискованного странствия и была бесповоротно настроена) нахрюкались и отправились на побережье «ловить свет бардовых лун». Наловились! На Бравик их потом по двое – по трое приводили дня три. Риплай долго жалела, что добавила в вино пыльцу поющих цветов, так как с наступлением темноты, тем, кто его пил, страшно хотелось петь. А вокальные данные у доброй половины напрочь отсутствовали… Рыцари Треугольника до сих пор посмеивались над обитателями Бравика, называя их орущими феями (некоторые ребята левитировали, отсюда и «феи»), сокращая в последствии до Орфеев.

– Где Дон?

– А чего? Уже готово? – молодой орфей втянул носом сладковато-горький запах галлюциногена.

– Брысь бахвальник! Не хватало еще чтоб ты корни пустил… Дави Дерона крикни!

Молодой орфей вихрем взвился по лестнице и с такой же скоростью слетел назад. На его лице было выписано уважительное недоумение. В пятиугольном проеме показались внушительные сапоги с серебряными шпорами. Вслед за ними появился и сам вир Борди – Рыцарь Треугольника. Благородный вир Борди выглядел так, словно готов был взорваться. Весь вид, в котором было что-то неестественное, выражал бешенство.

– Рипла-а-ай! – заорал он.

Старушка испуганно подпрыгнула и, оставив, чарки повернулась.

– Ах ты, ведьма болотная! – не сбавляя тона, продолжал он.

– Сам не лучше, старый хрыч! – пропела Риплай едва ли не на ультразвуке.

– Я тебя убью!!! – вир Борди угрожающе двинулся на старушку. Его огромные ручищи обхватили еще стройную Риплай и подняли ее над головой.

– Что тебе не нравиться?! – Риплай постаралась придать лицу сердитое выражение, дабы не потерять уважение орфеев.

– А ты посмотри повнимательней… – прошипел вир Борди.

Риплай сосредоточенно уставилась в заросшее бородой лицо рыцаря, ища какие-нибудь отклонения. Их оказалось три: желтые глаза, синеватая кожа и черные зубы.

Тем временем в комнату, с помощью Орфея, спустилась молоденькая девушка, с похожими симптомами, но выраженными гораздо сильнее. Она заговорчески подмигнув кавалеру, приняла вид беспомощной жертвы.

– Решила покуражиться под старость лет? – рычал вир Борди.

– Да что с тобой случилось? Чего ты синий такой?

– Си-ини-и-й?! – Благородный вир Борди посадил (не очень бережно) старушенцию на стол и ринулся к лестнице. Через секунды сверху раздался душераздирающий вопль.

Под внимательным взглядом Риплай, Орфею вдруг захотелось вдруг стать мышью… или лучше тараканом и уползти куда-нибудь. Куда угодно, лишь бы подальше…

– Энрик… – строго произнесла она. Орфей отвел глаза и залился краской.

– Юджин? – Риплай перевела внимание на девушку, надеясь хоть от кого-то добиться объяснений.

– Я не думала, что папа выпьет настойку…

– Понятно. Эксперементики в неучебное время плохо пахнут…

– Рипли, – примирительно пробормотал орфей, – я… ну, понимаешь… мы с Юджин… ну… короче…

Энрик поднял глаза на старушку, которая явно намеревалась выслушать всю историю до конца. Его немая просьба о помиловании не была принята.

Юджин тяжело вздохнула, прежде чем заговорить.

– Благородный вир Борди, мой дорогой папулечка, вбил в свою небритую голову, что я создана для брачного союза с неким страшилищем. Как его там? Мелони Диней… кажется. Нет. Дилун. А кто его знает? Никто 6его не знает! Знают только, что он живет ни на Бравике, ни на земле Рыцарей. Знают, что у него нет своего дома. И души, говорят тоже нет.

– Зря ты так о Мелони. – Риплай поправила очки. – Ну и…

– Что «ну и»? тетя Рипли, что бы вы сделали на моем месте? Папа решил нас сегодня представить друг другу.

– А что он ищет на Бравике? Мелони здесь не появлялся уже невесть сколько!

– Мой шибко умный папуля мотался к Норису. Он-то и сообщил (за кругленькую сумму, конечно же), что это страшилище сегодня объявиться здесь.

– А причем тут настойка кардии?

– А притом, что, если бы он меня такую увидел, то вся охота жениться разом отпала бы.

Риплай усмехнулась наивности этой девочки. Если бы Мелони задумал жениться… но скорее небо упадет на землю, чем Мелони решит связать себя брачными узами.

– Ладно, – тяжело вздохнула она, – посмотрим, что тут можно захимичить.

***

Мелони сковал ужас – он потерял Нору. Несмотря на все его усилия, она оторвалась во время разряжения сознания. Он лежал на ледяной корке какого-то озера и судорожно пытался сделать первый вдох. На небе была всего лишь одна луна. И она была не бардовой, а белой. Сначала Мелони списал это на нарушение зрения из-за полета, но шло время, а луна оставалась белой. Воздух наконец-то вошел в легкие. Жутко холодный. После третьего вдоха Мелони пронял кашель. Силы возвращались. Дилун подавил приступ. В голове кружились как назойливые мухи только две основных мысли: «Нора» и «Одна белая луна. Только одна. И белая».

Мелони сел и глаза его едва не вылезли из орбит: прямо перед ним возник вихрь фиолетовых светящихся крупинок. На земле широким кругом вспыхнуло голубое пламя. Оно постоянно росло. Не было музыки ветра, которая чаще всего сопровождала Мелони. Все происходило совершенно беззвучно, если не считать шелеста взметнувшихся снежинок и хруста льда, который лучился трещинами, бегущими в разные стороны от голубого огня, выросшего в человеческий рост. Крупинки сформировали силуэт, который тут же пришел в движение – подплыл к голубому краю и вытянул руку. За пределами пламени она выглядела вполне человеческой.

У Мелони отвисла челюсть: рука убралась назад. Силуэт (Дилун был уверен, что это женщина) вернулся к центру круга, из которого, спустя мгновение, галопом выбежали два серых, в яблоках коня. Жеребцы смачно фыркали и постоянно вставали на дыбы. Огонь померк и растворился в воздухе. Навстречу Мелони, смущенно улыбаясь, шла преобразившаяся Нора. Вместо прежних остатков одежды, на ней была преотличнейшая туника и широкие белые брюки, обвивающие правильные, длинные ноги при каждом шаге. Черные волосы, чуть длиннее плеч, держал серебристый обруч с алым камнем на лбу.

Мелони поперхнулся. Он был в совершенной растерянности: похоже, этот самородок может оказаться намного, очень намного дороже такого отшлифованного камушка, каким был он сам.

– Нора?

Она улыбнулась еще шире.

– Ну, как лошадки?

Мелони почувствовал, как волосы на загривке встают дыбом.

– Это ты их нашла? Где? Как?

– Там. – Нора неопределенно пожала плечами, – я подумала, что пригодятся лошадки. И услышала, что они рядом. Потом ты куда-то пропал, и появились эти красавцы.

– Ты хоть понимаешь, что сделала? – Мелони поднялся на ноги и, отчаянно жестикулируя, пытался объяснить Норе, что она все-таки натворила.

– Подожди, но ведь это ты вывел меня из камеры!

– Но завершила ты все самостоятельно. Кроме того, вот эти, – он кивнул на жеребцов, – появились тут по одной лишь твоей прихоти.

Кони явно нервничали. Они прекратили вскакивать на дыбы и метаться, но постоянно закладывали уши и беспрестанно беспокойно ржали.

– У меня в голове настоящая каша. – Обреченно вздохнула Нора и потерла виски.

– Не у тебя одной. Подожди-ка… – Мелони обернулся к лошадям. На этот раз он более внимательно их разглядывал. Между густых бровей залегла складка. Выражение лица становилось все более мрачным. Он схватил Нору за руку и потащил к заснеженному берегу.

–Что случилось?

– Молись, женщина. – Мелони всматривался в разбитый трещинами лед, который надсадно скрипел под их ногами. Он мог в любую минуту расколоться. Именно это не давало животным успокоиться.

Лед захрустел еще сильнее и перепуганные жеребцы во весь опор понеслись к берегу. Лед треснул и разошелся. Лошади успели перескочить провал, но корка под их тяжестью продолжала трескаться. Кое-как, по грудь в воде, они все-таки выбрались на пологий берег, тяжело дыша.

– Плохо молилась. – Мелони с грустью пнул маленькую льдинку. Расстояние между их льдиной и льдиной берега начинало расти.

– А если переплыть? – Предложила Нора, но осеклась, наткнувшись на суровый взгляд Мелони.

– А какого лысого черта, разрешите спросить, мы вообще тут делаем?

–Стоим. – Нора наивно хлопнула ресницами.

Мелони указал рукой на черное ночное небо. – Видишь?

–Вижу, – согласилась она.

–Луна?

–Луна.

–Одна?

–Одна.

–А должно быть две!

–Две?

–А ты думала сколько?

–Одна.

–Тогда все ясно, – Дилун произнес про себя несколько крепких выражений, употребляемых только в крайних случаях. Таких, как этот. Они оказались совершенно в другом мире. Мелони боялся даже подумать, что это могло значить. Девчонка была определено сильнее его. Ведь две лошади! Дилун двоих человек (помимо себя) выдерживал с большим трудом. Да потом месяц мучился с головными болями. А эта… Мало того, что приперла этих жеребцов, так еще занесла неведомо куда. Мелони внезапно понял, что ужасно продрог. Нора же, как ни в чем не бывало, мечтательно наблюдала за серыми жеребцами.

«Нарвался парень» – сочувственно шепнул ангел хранитель Дилуну.

–Да-а… – задумчиво протянул Мелони. Лошади, носились по заснеженному полю, пытаясь согреться. Под белой луной, на белом покрове белые кони. А вокруг черное небо. Иссиня черное. И серебряные звезды. И серебряная туника Норы. И черные, Иссиня черные волосы, обрамляющие белое лицо. От губ поднимается легкий пар дыхания…

Нора чувствовала на себе пристальный взгляд, по этому утроила внимание, обращенное к жеребцам. Картина и вправду захватывала, но не тогда, когда на тебя смотрят так же, как на эту захватывающую картину.

Да что она, виновата, если увидела лошадей и позвала их за собой? На самом деле Нора понимала – все намного сложнее. И оторвалась от призрака только потому, что все это когда-то уже знала и умела этим управлять. И то, что они находятся здесь результат ее эксперимента. Нора почему-то хотела попасть сюда. Сначала сюда, а потом на ОГОС.

Этот мир Нора помнила по тому фрагменту, всплывшему в памяти благодаря призраку.

–Ну что, может, пойдем? – нетерпеливо обернулась она. В глазах призрака было какое-то странное выражение, которое тут же исчезло.

–Куда? – тут же безнадежно махнул он рукой.

– Туда. – Нора махнула на обширное ледяное поле за его спиной.

–Я не самоубийца. Он же в любой момент растрескается как новогодняя игрушка от щелчка молотком.

«Не хочешь, как хочешь. Сиди тут»– подумала Нора. Нора развернулась и пошла. Она чувствовала, как лед дрожит и трескается. За пазуху забрался маленький страшок и вцепился в сердце. Вместо того, чтобы вернуться назад, Нора прибавила шаг, надеясь миновать опасное место. Раздался хруст, и лед под ногами проломился. Страшок моментально вырос и превратился в настоящий страх. Тело обдало холодом, руки вцепились в край льдины, который тут же обломился. Нора хлебнула студеной воды и тут же ее выплюнула.

Ее спутник, услышав плеск воды, обернулся и застыл от неожиданности. Нора почувствовала, что ее тащит под лед. Она закричала и снова попыталась ухватиться за край льдины.

– Ни в коем случае не ныряй. – донеслось до нее сквозь плеск воды. Призрак распластался по льду и полз к ней. Через мгновение он сжимал в своих ладонях мокрые, холодные руки Норы.

– Смотри мне в глаза. Мы уходим отсюда.

Нора, вцепившись в призрака, замерла в ледяной воде, которая отразила неясное мерцание фиолетового света.

Придя в себя, Нора открыла глаза и моргнула несколько раз, восстанавливая четкость. Вокруг… Вокруг пестрело благоухающее море цветов. Нора с наслаждением вдыхала умопомрачительные ароматы и желала только одного: чтобы это никогда не кончалось. Она сладко потянулась, и ее рука коснулась чего-то холодного и мокрого. Нора в испуге вскочила на четвереньки и развернулась. В высокой, шелковистой траве лежал ее призрак. Он действительно был похож на приведение: бледные – бледные, чуть впалые щеки, и никаких признаков жизни.

–Эй! – тихо окликнула она его. Никакой реакции. Нора осторожно дотронулась до его лица. Холодное, но не окоченевшее. В памяти всплывали уроки, которые ей давали Учителя. Нора содрогнулась, но эти знания были необходимы.

«Одной рукой зажать нос, другой надавливать на грудную клетку. Нора открыла рот призрака и вдохнула в него воздух. Затем еще, еще, еще… У Норы закружилась голова. Она ужасно устала. Призрак не подавал признаков жизни, но еще не время отчаиваться. Неизвестно откуда взявшаяся уверенность, что призрак нуждается только в дыхании, перешла в торжество, когда тот, наконец, то вдохнул сам. Нора взвизгнула и приподняла его голову и плечи. Она, вне себя от радости, гладила мокрые черные волосы и смуглое бледное лицо.

–Живой! Хороший мой!

Дыхание призрака набирало силу. Из судорожного, оно стало более спокойным. Веки затрепетали и приподнялись. На Нору смотрели мутные, темно-карие глаза. Он что-то просипел. Нора нагнулась и с трудом разобрала слова.

–Кажется я забыл представиться… Меня… Зовут Мелони.

Нора крепко прижала к себе его головы и ее щеки обожгли две горячие капли. Она удивленно дотронулась до своего лица… Слезы? Это что-то новое! Нора была уверена, что разучилась плакать. Пока была ТАМ.

–Здесь друзья, – еле слышно сказал призрак – Мелони. – Позови кого-нибудь. И… осторожней с цветами, иначе Риплай и ее выводок тебя четвертует.

–Я тебя не оставлю, Мелони!

–Ты хочешь, что б я сдох? – Голова призрака бессильно мотнулась, -иди. Пожалуйста, быстрее!

Нора, бережно уложив Мелони на траву, собралась, было осточертело ломиться через кустарники, но, вспомнив предупреждение, осторожно выбирала дорогу. Она шла уже несколько минут, путаясь идти ровно вперед, что бы суметь вернуться к Мелони и привести помощь.

Деревья здесь чередовались с аккуратными тротуарчиками из серого красивого камня. Нора не решилась пойти по одному из них, боясь потерять направление. Терпение иссякало. Наконец вдалеке мелькнула какая то постройка, и Нора, со всех ног побежала туда. Внезапно перед ней возникло синее лицо. Желтые глаза широко раскрылись. Нора в ужасе, метнулась в сторону, и вслед ей раздался пронзительный визг. Визг испуганной девчонки. Нора обо что то споткнулась и растянулась на земле, больно ударившись ладонями и животом. Не смотря на это она снова встала на ноги. Кое как уняв дрожь и страх, Нора заставила себя вернуться. Ведь Мелони говорил, что тут друзья, значит бояться нечего.

Из-за ярко красных шаровидных цветов показалось синее лицо.

–Как ты меня напугала! -произнесла странная девчонка. Она была моложе Норы. – Я думала, что это то страшилище!

–А здесь есть страшилища?

Девчонка замотала головой.

–Только одно. Дилун называется.

–Оно очень опасное? –Нора ,на всякий случай, осмотрела ближайшие заросли.

–Да так… для кого как. А для меня очень.

–Ты от него тут прячешься?

– Я? Прячусь? – девчонка захихикала. – Нет, не прячусь. Я из дома вышла кое-что для салата нарвать.

– А у тебя дома еще кто-нибудь есть?

– Батек, тетя Рипли и еще куча оболтусов.

– Оболтусов? А кто это? – Нора впервые слышала это слово, – А кто это?

– Ну… бешеные такие… орфеи… равнозначно.

– Послушай, тут одному человеку очень плохо. Ему срочно нужна помощь знающего, опытного специалиста.

– Стой тут. – Девчонка рванула к дому, но остановилась, – Хотя нет, лучше ты иди. А я пока посмотрю, чем помочь. Тетя Рипли сразу поймет. Она добрая. Где этот твой человек?

Нора наскоро объяснила, сколько и где шла. Описала наиболее запомнившиеся участки пути. Девчонка тряхнула головой и скрылась в зарослях.

К тому времени, когда подоспели Риплай с подмогой, Юджин успела влюбиться в прекрасного незнакомца, беспомощно лежавшего в траве. Для начала она дала несколько кругов, вокруг поляны, где он «отдыхал», потом подошла ближе и уже не могла оторваться от его лица. И фигура у него… Не орфеям с ним тягаться. Он вполне мог сойти за рыцаря треугольника. Кажется незнакомец был «в отрубе», как обычно говорит Энрик. Может даже и к лучшему. Юджин сделала еще несколько шагов, и сердце тревожно забилось в груди. Разум совершенно затуманился. Она никому его не отдаст. Это ее человек. И точка.

***

Мелони услышал осторожные шаги и приоткрыл один глаз. Ему было уже лучше, но он тысячу раз поклялся, что никогда, никогда в жизни не пойдет больше в другой мир с женщиной. Особенно с такой, как Нора.

На него смотрела странная синяя физиономия с желтыми глазами. Мелони моргнул несколько раз, но это не помогло – физиономия не исчезала.

«Куда она на этот раз меня затащила?!» – Мысленно взвыл Мелони. Но набор запахов упрямо твердил ему о том, что он в Бравике.

Мелони всмотрелся в это странно знакомое лицо. И специфический синий цвет показался ему странно знакомым.

– Юджин?!

В ответ девчонка глупо улыбнулась, продолжая таращиться на него осоловелыми глазами. Ну кто кроме нее мог налакаться кардии? Более того, когда она сделала это в первый раз – ей было пять лет. Лицо ее с тех пор мало изменилось. Да и характер, похоже тоже. Опять, наверное, занятия собралась прогуливать.

Мелони отлично помнил ,как целую неделю мучался с ней в госпитале Риплай, сводя синеву. А вот Юджин, похоже, его не узнала.

Благо, что благородный вир Борди не видел, какие взгляды бросает на него эта девица, иначе живого места не оставил на этой попке, которой Юджин старательно повиливала. Она постоянно исчезала из поля зрения, и Мелони оставил попытки уследить за ней, боясь окосеть.

Юджин набрала целые охапки травы и положила рядом с ним.

– Тонизирующее… – мурлыкнула она, стреляя глазками.

Он с благодарностью принял теплую темноту, которая охватила его сознание. Когда же пришел в себя, то уже находился в замке Риз. Он моментально узнал комнату и кремово зеленые простыни.

«Когда ты был здесь в последний раз?» – Спросил себя Мелони. Да. Когда-то это была его комната. Теперь для всех приезжих. Он отдернул голубую штору и выглянул. Старая ната шелестела листьями у самого его лица. Мелони, по-привычке присмотрелся, надеясь найти на ветках ярко-сиреневые, сладкие натины и усмехнулся.

– Как же! Один я такой умный! – На ближних к окну ветвях все плоды были оборваны. Но вне досягаемости человеческой руки алели несозревшие и сочные натины.

Мелони вдруг нестерпимо захотелось увидеть шуструю и незабываемую Риплай. Он опустился на колени и пошарил рукой под кроватью. Ничего. Странно. Мелони в недоумении осмотрелся, лениво почесывая затылок. Радостный возглас вырвался у него, когда он увидел то, что искал. У двери аккуратно стояла пара неизменных в замке Риз удобных, коричневых шлепанцев.

Губы Мелони непроизвольно растянулись в улыбке – он вспомнил то время, когда у орфеев в моду вошло шарканье. Весь замок и окрестности беспрерывно шелестели, пока Риплай не заявила, что шарканье вредно влияет на сады из-за переизбытка звуков и пыли в воздухе. После этого ребята утихомирились. На время.

Мелони привычно открыл дверь и тут же увидел синюю мордашку.

– Я подумала, вы захотите покушать, – Юджин глупо улыбнувшись, протянула ему поднос.

– Юджи, малыш, что с тобой стало? – Мелони приподнял ее подбородок. Он был в наидобрейшем расположении духа.

– Вы меня знаете? – Насколько понял Мелони, Юджин «покраснела», если это можно сказать о фиолетовом оттенке, который приобрела кожа ее лица.

– А ты меня не помнишь?

– Нет… – Юджин опустила глаза.

– Я помню, ты уже совершала подобные эксперименты с кардией несколько лет назад. Намучался же с тобой тогда! Ну да ладно. Давай знакомиться. Меня зовут Мелони. Мелони Дилун. Не обижайся, но я пойду. Пока малыш! – Не успел он сделать несколько шагов, как сзади послышался звон разбитой посуды и судорожный вздох.

Мелони обернулся.

Юджин без сознания лежала рядом с несостоявшимся завтраком.

***

Прошло уже два часа, как Мелони и Риплай уединились в подвальной комнатке – царстве Риплай. На столе стояли нетронутые ароматные блюда.

– Я постоянно думаю о том месте, куда ухожу при переходе. Там все иначе, чем здесь, но… все-таки, постоянно кажется, что попадаю домой. Черт, нет! – Мелони вскочил с кресла и прошелся по комнате. – Нет, слово «домой» – это совершенно не то.

Риплай поправила очки и закинула ногу на ногу.

– Это… это знаешь как, словно… – Мелони замялся, подыскивая нужные слова. – Капля в море. Звучит банально, но все же, ты чувствуешь себя именно так. Было одно целое, единое, и, вдруг, тебя – частицу этого, отрывает. Это трудно. И больно. А когда попадаешь туда, сначала тебя что-то не пускает. Как пленка. Ты рвешься, рвешься и, наконец, падаешь внутрь. Нет. Падаешь – не то слово. Такое ощущение, что это тебя растворяет. Ты отдаешь все, что есть. В какое-то мгновение… а может вечность… нет ничего, кроме единого целого, а потом ощущаешь даже не радость, а может это даже не чувства и эмоции, но, поверь мне, ничего лучшего я нигде не испытывал. Какой-то свет переполняет все. Если кто-то входит в единое, ты знаешь это. Знаешь все о нем, но лишь на незначительную долю времени. Самое трудное – это активировать сознание, отыскать в едином свои мысли, себя. В это время на тебя наваливается что-то опустошающее. Появляются какие-то вихри, таящие в себе боль и отчаяние. Из этих вихрей ты вылавливаешь оставшиеся частицы себя, и вся безнадежность словно заглатывает твое существо, хлеща воспоминаниями и, наконец, когда удается подобраться к «пленке», защищающей вход, почти не остается сил. В этот момент у тебя уже должно быть ясное (насколько это возможно) изображение того, куда ты хочешь попасть. Иначе ни хрена не выйдешь. Потом должно что-то появиться там, куда ты идешь. Мысль, или часть тела. Я всегда думаю о сердце. А потом, во время прорыва, я ничего не вижу, не знаю. Только, словно вся вселенная взрывается. – Мелони плюхнулся в кресло, – ну а дальше ты знаешь.

– Трудности с дыханием?

– Да. – Мелони взял со стола огромное яблоко и с яростью откусил. – Что-то я разнервничался.

– Я давно говорила – пора тебе бросать эти игры. Вчера ты едва не остался там насовсем.

– Риплай, если бы не она, ничего этого не было бы, но я не жалею (почти) о том, что ее вытащил. Она может переносить не только себя, но и кучу всего. Живого и неживого, я думаю. И, честное слово, становиться страшно, когда я представляю, ЧТО может прятаться за этими наивными глазками.

– Мелони…

– Да?

– С тобой хотел поговорить благородный вир Борди.

– Этот боров? – усмехнулся Мелони. – Что ему от меня нужно?

– Дело серьезное, не смейся, – Риплай отпила из прозрачного бокала и снова поставила его на стол. – На его дочь уже два раза нападали неизвестные… Здесь, на Бравике.

– И остались живы? – перебил Мелони с улыбкой.

Риплай невозмутимо продолжала:

– Они появились неизвестно откуда в центральной зале замка Риз. Благо, что Юджин в это время была не одна. Обычно она сидит там со стопками книг и читает. Все остальные предпочитают свои комнаты. Но в этот раз там были несколько орфеев. В основном ребята.

– Интересно, что они там делали?

– Высчитывали дозировку настойки Гераса.

– Понятно. Что дальше? – Мелони становилось интересно.

– Они решили наладить серийный выпуск. В малых дозах ее можно использовать для улучшения работы кишечника. Я с ними полностью согласна. Так вот. Было около четырех часов после полудня. Как говорили ребята, неизвестные, все одного роста, одеты в просторные серые брюки и такие же рубахи. На лицах что-то похожее на маски, поскольку выражение лиц не менялось. Кроме того, за все время ни один из них не издал ни звука. Ребята пребывали в растерянности, пока Пифия, подруга Юджин не подняла визг. «Серый» моментально «отключил звук», ударив девушку так, что та упала без сознания. Даже не удосужился проверить, жива ли она. Не обращая внимания на ребят, Серые подошли к оцепеневшей Юджин, двое взяли ее за руки, остальные окружили троицу и замерли. Юджин, словно очнувшись закричала и попыталась вырваться. Из сцепленных рук вырывались искры.

– Какие?

– По-моему речь шла о слепящей зелени. Ребята бросились спасать девочку, но Серые умеют драться не хуже моих мальчиков. А возможно даже и лучше. Пока они пытались добраться до Юджин, она, вместе с теми двумя растворилась в зеленоватом свечении. Сразу после этого исчезли остальные Серые.

Некоторое время никто не мог понять, что же все-таки случилось, пока в метре над полом не вспыхнула голубая искра, и Юджин не слишком мягко приземлилась на пол. Она была в невменяемом состоянии. Я видела ее после этого. Руки и ноги как ватные. Начинала кричать, если ее оставляли одну, постоянно плакала. Так было вплоть до второго случая. Сразу скажу, благородный вир Борди распорядился, что бы о случившемся не смели говорить и забрал дочь домой. У ее дверей постоянно дежурили две пары дюжих молодцов, а в комнате пара тренированных девиц. Так ни молодцы, ни девицы ничего поделать не смогли. Юджин исчезла. Вернуться на Бравик отец не разрешил. Она устроила скандал, перебила посуду и заперлась в комнате. Пытались залезть к ней через окно, но там оказалось установленная вир Борди решетка, открывающаяся изнутри. Юджин, естественно, плевала с высокой колокольни на все угрозы и увещевания. Она постоянно чертила что-то. С утра до ночи. Если не получалось – сжигала. Не ела ничего. Всех, кто подходил к двери, посылала к «чертовому дедушке».

После чего вир Борди запасся золотом и отправился к Норису. Тот сказал ему, что единственная надежда на возвращение Юджин к нормальной жизни – это некий Мелони Дилун.

– Я? – Мелони поперхнулся. – Я-то тут при чем?

– А при всем при том, что никому из переходящих, кроме тебя, он не доверяет.

– Он? Мне? Доверяет?

– …

– Да сколько я от него наслушался от него за долгие годы моей практики?!

– Дело не шуточное. А ты воспитанник Бравика. Это как-никак тоже неплохая рекомендация.

– Вот черт! – Мелони вскочил с кресла.

– А что бы не было лишних разговоров, он хотел просить тебя жениться на Юджин.

– ЧТООО?! – глаза Мелони едва не вылезли из орбит. – Я еще слишком молод, что бы умирать! Ладно бы кто, но эта? Ни за что в жизни!

Риплай с трудом скрыла улыбку:

– Она о тебе того же мнения.

– Что-то я не заметил. – Мелони вспомнил обожающий взгляд Юджин, и его передернуло. – В крайнем случае, я согласен быть ее телохранителем, но упаси меня Звездная Скала, быть ее мужем.

***

День получился бешеным. После разговора с Риплай Мелони встретился с вир Борди, который подтвердил все, даже женитьбу. Мелони обещал подумать. На раздумья ему было дано 24 часа. Когда он вышел, ему попался незабываемый цветок, под названием Юджин, в глазах которой вместо обожания пылала ярость. Эта бестия разразилась потоком ругательств, относящихся ни к кому иному, как к Мелони и, задрав свой синий носик, развернулась и с гордостью удалилась. Мелони чертыхнулся и вернулся в замок. С помощью вездесущего орфея Луи, Мелони отыскал свою комнату, в которой поселили Нору. Он потоптался у двери, но постучать так и не решился. Вместо этого, отдал Луи часть своих «сбережений», которые вынес Оттуда и велел организовать «небольшой праздник, в честь моего прибытия». Луи мигом испарился и уже через несколько минут на пути Мелони начали попадаться орфеи со странными коробками. На Бравике, в замке Риз, праздники всегда удавались на славу. Мелони ухмыльнулся и вошел в комнату.

***

Юджин в поте лица трудилась, пытаясь зарисовать тот замок, в котором ее держали Серые. Это было сложно. Она выжимала из памяти все, что только могла. Но этого было мало. Сквозь зарешеченное окно вылетал дым от сожженных неудачных набросков (жгла на тарелке, боясь оставить в камине недожженные клочки). Юджин не собиралась держать у себя ворохи ненужной, сбивающей с мысли бумаги. В очередной раз она яростно скомкала не получившийся эскиз и бросила на кучку пепла. Подпалила угольком. Пламя жадно охватило неожиданный подарок. Дождавшись пока перестанет корчиться в агонии ее творенье, Юджин вновь взялась за карандаш.

На бумаге оставались грифельные следы, но это было все не то. В конце концов, Юджин решила, что на сегодня хватит. Выбрала несколько наиболее удачных рисунков. Остальные сожгла, и лишь потом заметила, что наступил вечер, и голубое солнце скрылось за горизонтом.

В дверь постучали.

Юджин собрала листы в стопку. Все равно никто не поймет. Открыла дверь.

На пороге стояла Новенькая. Не дожидаясь приглашения, она вошла. Лицо ее было как из камня.

– Ты че, я не врубилась? – вздыбилась Юджин, помня, что именно она прибыла вместе с Дилуном.

Каменное выражение исчезло с лица Новенькой.

– Извини за вторжение, но я никого кроме тебя и Риплай здесь не знаю…

– А Мелони? – язвительно вставила Юджин.

– Но не пойду же я к нему? Неправильно поймут.

– Ну, так что?

– Сегодня праздник. Какой-то. Не знаю. Вот, посмотри, – Новенькая протянула Юджин пригласительную открытку. – И вот еще одна, лежала у твоей двери.

Юджин фыркнула, прочитав приглашение: праздник устраивали в честь возвращения Мелони. Тоже мне, важная птица!

– Ненавижу!

– Ненавидишь праздники? – удивилась Новенькая.

– Да, когда их устраивают в честь этого чудовища!

– Какого?

– Мелони Дилуна!

– Да? А я бы сказала, он очень даже ничего…

– Он? Этот урод? – Юджин собиралась было продолжать, но, заметив иронию в глазах Новенькой, замолчала.

– Меня зовут Нора, – Новенькая, больше не скрывая улыбки, протянула руку.

– Юджин, – недовольно буркнула девушка, отвечая на рукопожатие.

Нора подошла к столу и взяла в руки листы с зарисовками.

– Что это? Можно посмотреть?

– НЕТ!!! Положи назад! – Юджин вырвала листы из рук Норы и едва не бросила их в огонь. Что-то ее остановило. Она перевела взгляд с огня на Нору и, не зная почему, протянула ей зарисовки. – Смотри. Все равно не поймешь.

– Ты любишь архитектуру… – ее взгляд упал на рисунок с лестницей, и она выронила бумагу. Это было то место, откуда ее вызволил Мелони. На первых рисунках, неумелых и смазанных, ею овладело чувство чего-то знакомого, но такой лестницы не могло быть нигде, кроме этого места.

– Эй, ты чего? – Юджин отступила на шаг.

– Откуда ты это срисовала? – Дрожащим голосом спросила Нора, собирая рассыпавшиеся листы.

– Из своей памяти.

Нора замерла. Она выбрала один из рисунков и, подойдя к столу, внесла в него кое-какие изменения.

– Так будет правильнее? Как ты думаешь?

Юджин опасливо подошла ближе и взглянула на листок. Нора добавила то, чего Юджин как ни старалась, не смогла вспомнить. Это были свечи на лестнице. Они находились не у стены, а с той стороны, где открывался вид на Ночь, и не было даже перил. Внизу маячил дворец, окруженный крепостной стеной. А из каменной кладки за этой лестницей наблюдал огромный глаз. Каменный глаз, который то открывался, то закрывался, то вращал темным зрачком.

Нора взяла следующий лист. Там была изображена комната со множеством массивных дверей. Нора нарисовала в центре каждой из них небольшие кружочки.

– Они через них смотрят… – пояснила она.

– Я знаю, – ответила Юджин. Она заворожено следила за движениями руки Норы, за тем, как рисунки буквально оживают, дополняемые множеством деталей. В одном из множества углов залы, нечто, похожее на трон, на котором восседал как две капли воды похожий на Серых человек, но не в сером, а в черном с ярко-зеленой окантовкой на рукавах. Рисунок был черно-белым, но в памяти остался ядовито-зеленый, почти светящийся цвет.

Глава 2

Звукоизолирующие полотна вспыхивали, переливались неповторимыми сочетаниями. Стены вибрировали от грохота, музыки, криков и топота.

Это орфеи праздновали прибытие гин Мелони. В центре залы, на установленном овальном помосте, кувыркались в заковыристом танце четверо ребят. Не отставая друг от друга ни на секунду, они выдавали такие сочетания движений, что, порой, от одного взгляда на них кружилась голова. Мало того, что они сами постоянно вращались на ногах, руках, спине, животе, голове, так еще и вертели друг друга.

– Кучеряво пляшут, – раздался голос у самого уха Мелони. От неожиданности он едва не подпрыгнул.

Вир Борди умиленно разглядывал беснующуюся молодежь.

– Эх, молодцы! – Вскрикнул он, притопнув громадной ногой после очередного выверта танцоров.

Мелони прекрасно знал, что после таких воодушевлений, вир Борди, обычно, заводился на добрые сутки воспоминаниями. Слушать эти рассказы у Мелони не было ни малейшего желания, поэтому он, незаметно для своего «собеседника», спустился по лестнице, соединяющей смотровой балкон с одним из коридоров. Идти к танцующим не хотелось. Ведь, хотя там и были его ровесники, были и постарше его, он отвык от орфейского общения, и этот гвалт был для него невыносим. Решившись, наконец, Мелони открыл дверь черного хода и вышел на улицу.

В лицо ему пахнуло ночной прохладой. После грохота в замке, Мелони частично оглох, и тишина казалась абсолютной.

Мелони спустился по серым, широким ступеням и углубился в сад. Странно, но из головы все мысли словно выдуло. Он шел ни о чем не думая, лишь перечисляя, порой, названия попадавшихся ночных цветов. Каменные тротуарчики живописной паутиной пронизывали сад. Зато не было топтаных тропинок.

Впереди маячило что-то светлое. Ноги Мелони несли его как раз туда. Это был фонтан. Ничего особенного, просто фонтан с неглубоким озерцом вокруг, но ночью… Мелони пожалел, что луны не появились еще на темном небе, но уже и сейчас… капли отражали свет далеких звезд и мерцали. Мерцали и падали…

Мелони присел на каменное ограждение и опустил руку в воду, которая была не ледяной, а чуть прохладной. Мелони прикрыл глаза, блаженствуя. Когда-то он на своей спине носил все эти камни, вместе с остальными Орфеями, что бы превратить дикие заросли в нечто окультуренное. Тогда казалось, что все бесполезно, но сейчас, глядя на сотворенное своими руками, Мелони чувствовал гордость.

Слух понемногу возвращался, и теперь стал слышен шелест каждого дерева. Риплай учила распознавать деревья по шелесту. Мелони с удивлением обнаружил, что кое-что еще помнит.

Прошло много времени. Может час, может два, прежде чем захотелось открыть веки.

Пейзаж преобразился до неузнаваемости: одна луна Не-то-Нарила-Не-то-Лауда (Мелони вечно их путал) взошла уже высоко. Цвет ее был нежно-розовым, в то время, как второе светило едва показалось над горизонтом и тянуло к земле зловещие бардовые лучи. В это время каждая вещь, зверь, человек, отбрасывали две тени.

И звенящие струйки воды, пронзенные светом под разными углами, ожили. Они переливались всеми цветами и оттенками, и каждая капля находила свое отражение в другой. У Мелони захватило дух.

Завороженный, он протянул руку. На раскрытую ладонь падали розовые блики. Вся площадка и деревья вокруг словно двигались от танцующих на них радуг. Мелони набрал пригоршню воды и плеснул на лицо. Этого ему показалось мало. Он встал коленями на бортик и опустил голову под воду. Глаза не закрывал. На мелких камнях, покрывающих дно в полутора метрах от него, плясали красно-розовые огоньки. Мелони блаженствовал ровно до тех пор, пока у него перед глазами нагло проплыла искрящаяся рыбка и нахально клюнула его в кончик носа. Мелони махнул рукой, чтобы отогнать и, потеряв равновесие, едва не рухнул в бассейн. Хотел, было, чертыхнуться, но, представив, как выглядит со стороны, улыбнулся. Потряс мокрой головой, стряхивая розовые искры.

– Вот ты где!

Мелони сконфуженно обернулся. Из тени деревьев плавной походкой вышла похожая на розовую дымку Нора.

Мелони застыл, забыв обо всем. Длинное, легкое, полупрозрачное платье обнимало, словно выточенную из белого мрамора фигуру и пенилось, разлетаясь у лодыжек.

В горле пересохло. Мелони, как завороженный следил за тем, как пурпурные губы Норы тронула улыбка. Рука выскользнула из облака рукава, откинула за едва прикрытое тканью плечо струящиеся черным водопадом волосы.

– Мелони! – раздался звонкий голос с другой стороны. Дилун судорожно дернулся.

– Мелони, я хотела сказать, что ты совсем не… – Юджин, похожая на маленькую принцессу из сказки, осеклась, увидев Нору. Она пораженно замерла. В глазах испуг сменила горечь и обида. В играющих бликах было видно, как, переливаясь и искрясь, сорвалась с длинных пушистых ресниц крупная слеза.

– Извините… я, кажется, помешала… – Юджин, развернувшись на каблучках, сорвалась с места, а за ней пушистая длинная красная юбка.

Мелони потянулся вперед:

– Юджин! – и наткнулся на погрустневшее лицо Норы.

– Я, пожалуй, тоже пойду. – Печально полу-пропела она и нереальным облаком исчезла в тени деревьев.

Мелони со стоном отчаянья оттолкнулся от бортика и головой ушел под воду. Плевать на то, что одежда намокнет, плевать на то, что о нем будут думать. Неземная богиня – сияющая звезда – Нора. Дикий звереныш, но очень ласковый, хорошенькая маленькая хулиганка – Юджин. Она ребенок еще. Нора – женщина, о которой Мелони мог только мечтать. Идеальная во всех отношениях. У Мелони шла кругом голова при одном только воспоминании о ней. Он буквально терял над собой контроль. А ведь столько над этим работал! Обидно!

Холодная вода приятно освежала разум. Мелони понемногу приходил в себя.

– Нет, с этим надо что-то делать! – пробормотал он, отпугивая пузырьками воздуха наглых рыбешек.

***

– Я не могу на ней жениться! – причитал Мелони.

– Не только можешь, но и должен. –

Риплай потянулась. Мелони не только разбудил ее среди ночи, но еще и замочил весь пол ( вода с него стекала ручьями) и, самое удобное для старушенции кресло-качалку.

– Ты не понимаешь, мне кажется, я встретил НАСТОЯЩУЮ! Ту, которую искал всю свою сознательную жизнь. Это безумство – жениться на Юджин, когда я могу создать СВОЮ семью, я не хочу ломать всю жизнь из-за прихоти старого борова. Я хочу жить, понимаешь? Мне идет третий десяток, а я хожу бобылем. Я не хочу так больше!

– Девочке угрожает серьезная опасность.

– Но я же не должен из-за этого жениться? Я мог бы просто охранять ее драгоценный покой время от времени.

– И испортил бы ей не только репутацию, но и…

– Но и что?

– Но и всю жизнь. Ты же знаешь, что в таком возрасте, девочки очень, еще раз повторяю, ОЧЕНЬ влюбчивы. А ты у нас недурен собой и, кроме всего прочего, практически национальный герой Бравика.

– Так что же мне делать?

Риплай задумчиво перебирала пальцами.

– Сходи к Норису?

– К Норису! Действительно! Ведь это ему я обязан своим идиотским положением! Вот кто меня подставил! Я же этого гада…

– Успокойся и сядь.

Мелони замолчал и сел.

– Попей воды из графина.

Мелони попил. Помолчал. И, опережая новую команду Риплай, вихрем взвился, продолжая сеять вокруг себя мелкие брызги, и порывисто обняв старушку, выбежал прочь.

Мелони, не замечая ступеней, почти летел по узкой лестнице. Молодой Орфей Багги провожал его недоуменным взглядом. Воображение уже рисовало ему картины взбешенного прорицателя Нориса – вздыбленную седую бороду и сухие жилистые кулаки, которыми он грозил каждый раз неумелому помощнику.

Мелони буквально снес его, стоило парню приоткрыть дверь, служившую входом в высокую башню.

– Норис! – рычал Мелони, перебирая ногами, и в очередной раз хватаясь за резные перила, – Где ты, старый летун?!

Вслед Мелони хлопали двери и недоумевающая челядь – они же ученики великого Нориса, наспех одетые, выглядывали из комнат.

– Где он ? – Мелони громыхнул дверью библиотеки.

– Где он?– Добротный кусок штукатурки отлетел от косяка кабинета

Нориса. – Совсем дом запустили! Чем вы тут занимаетесь?

– Гин Мелони, – робкий девичий голос заставил его обернуться.

– Что? – рявкнул он и осекся, увидев как съежилась от его крика девушка. – Привет Ливина. Ты случайно не знаешь, где этот старый пень пускает корни?

От такого отношения к всеми уважаемому учителю, девушка оторопела. Первый раз в жизни она слышала столь пренебрежительные речи в адрес великого Нориса.

– «Старый пень», говоришь?

Обернувшись, Мелони увидел старого прорицателя и вершителя Нориса парящего над лестницей по направлению к нему и тут же пожалел о сказанном. Легким движением руки старца с расстояния около трех метров, молодой человек мощным потоком неведомой силы был отброшен к противоположной стене и буквально размазан по ней.

– Внесите это, – Норис брезгливым взглядом указал на Мелони подоспевшим орфеям – в мой кабинет.

Великий Норис мягко опустился на пол и степенно отправился в свои покои.

Молодые Орфеи помогли Мелони подняться. Тот чувствовал себя раздавленным физически и морально. Это же надо! Почти национального героя Бравика, при молодняке, и об землю! Позор!

Но к его удивлению, подняв глаза на окруживших его ребят, он не увидел ни ехидства, ни сарказма. Лишь Ливина осуждающе качнула головой: «Мол, за что боролся, на то и напоролся…»

Пытаясь сохранить гордый вид, хотя прямо сказать, выглядел Мелони более похожим на ощипанного петуха, кричащего «Кукареку» после проигранного боя, он мужественно отвел поддерживающие его руки и, прихрамывая, направился к кабинету Нориса.

Стоило ему скрыться, как стайка орфеев загудела на разные голоса, обсуждая произошедшее. Мелони прекрасно понимал, что к утру весь Бравик будет в курсе ночной истории, и немного поругивал себя за несдержанность. Но с другой стороны, он был уверен, что никто теперь не скажет, что он пресмыкается перед Норисом. Мелони Дилун знает себе цену, и ни при каких обстоятельствах не станет выполнять чью-то прихоть (если, конечно, не будет иметь в этом какой-то личный интерес). Кабинет Нориса немало изменился с того времени, как Мелони бывал здесь последний раз. Узкие, высокие окна, больше напоминавшие бойницы, теперь прикрывали красиво задрапированные шторы. Пол устилал пушистый ковер, на котором стояла обшитая в тон шторам мягкая мебель. На стеклянной столешнице позолоченной вязью вытравлен затейливый узор, и маленькая хрустальная вазочка с маргаритками.

«Ливина» – подумал Мелони и внезапно почувствовал укол ревности. Когда-то он, и только он скрупулезно следил за убранством приемной великого Нориса. И прекрасно помнил, как тот распекал своего лучшего ученика за огромный букет цветов, который Мелони водрузил в шикарную напольную вазу. «Теперь, значит, на маргаритки аллергии у него нет?» – язвил про себя Мелони, прекрасно понимая, что острит зря. Просто Ливина, не смотря на грозное имя (от Львина – Львица), была настолько кроткой и домашней, что, видно и сухарь Норис не устоял перед этим воплощением уюта, женственности и доброты.

Потирая ушибленные места, Мелони ревностно осматривал кабинет, со злостью отмечая все новые преобразования. В конце концов, яростно крякнув, он сел в кресло. Закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, Мелони обдумывал предстоящий разговор. Так он провел около получаса, прежде, чем дверь распахнулась и в нее величественно вплыл, паря над полом, седовласый Дин Норис. Вслед за ним, семеня, Ливина с расписным подносом, на котором она несла в изящных чашечках с (!) маргаритками изумительно пахнущий чай из местных трав.

Ливина, поставив поднос на стеклянный стол, подняла взгляд на Мелони, словно умоляя не начинать перепалки и, кивнув на чашку с чаем, еле заметно покачала головой.

Мелони быстро смекнул, что сей напиток, видимо, с сюрпризом, и пробовать его не стоит. Прикрыв на мгновение веки, он дал понять, что предупреждение принял.

Норис жестом отпустил Ливину, и та поспешила скрыться. В силу своего характера, девушка не переносила скандалов и ссор, считая, что всегда, в любой ситуации можно найти компромисс. За это старый диктатор Норис и ценил ее.

Мелони демонстративно разглядывал маргаритки на столе.

Дин Норис, попарив по комнате, снизошел на грешный пол и, устроившись в кресле напротив гостя, усмехнулся.

– А ты все такой же наглый, пронырливый мальчишка, каким я тебя знал. Время не добавило тебе ни ума, ни манер, – Норис улыбался и густую длинную бороду.

Мелони, не ответив, перевел взгляд на окно. Помолчав немного, он съязвил:

– А вы, великий Норис, пристрастились к цветочкам и рюшечкам? Может скоро и до юбок дойдет?

Дин Норис сжал зубы, и кресло, на котором сидел Мелони, подпрыгнуло на месте. Молодой человек вцепился в подлокотники.

– Только не надо вот этих вот фокусов! То, что я не дерусь с Вами, это лишь из уважения к возрасту, а не потому, что я ничего не могу!

– Да что ты знаешь о возрасте?! – рассвирепел великий Норис, и кресло Мелони завертелось вокруг своей оси, взмывая к потолку. Едва отошедший от прошлого проявления силы учителя, Мелони почувствовал подкатывающую дурноту. Но он, тем не менее, ясно понимал, что если не справится с этим сейчас, то будет окончательно опозорен.

Мелони заставил себя разжать пальцы и, раскинув руки, поймал движение кресла. Он создавал свою собственную воронку, перехватывая инициативу у учителя. Теперь кресло и воздух вокруг него слушались Мелони. На лбу выступили капельки пота. Дин Норис, почувствовав сопротивление, швырнул, было, наглеца в сторону, но молодой человек утроил вращение, и силовой удар прошел по касательной и, срикошетив, пришелся на одно из окон, которое со звоном разлетелось на осколки. Массивная гардина, сорвавшись с места, с грохотом рухнула на пол, сшибая гобеленовые полотна по обе стороны от окна.

К движению воздуха Норис добавил звук. Низкий, давящий, он, по сути, тоже был движением воздуха, колебанием низких частот.

Мелони объял панический ужас. Он знал, что это реакция организма на инфразвук, но ничего поделать не мог. Пытаясь отвлечь Нориса от себя, Мелони как мог, сосредоточился и попытался создать область низкого давления позади учителя. Непрестанное вращение мешало ему это сделать. Наконец что-то как-то ему удалось. Внутренним зрением он увидел, как бордово-красное пятно Нориса сорвало с потоком с места и швырнуло к стене. Мелони осторожно замедлил вращение и неровно опустил кресло на пол. Из ковра полетели клочки. Ножки кресла оставили рваный полукруглый след.

Оба, и учитель, и ученик, надсадно дышали. Покачиваясь, они с убийственными взглядами шли друг на друга с разных углов кабинета. Мелони чувствовал холод внизу живота. Он знал, что Норис сильнее его, тем не менее, кровь бурлила и толкала его вперед.

– Адреналиновый фанатик! – выкрикнул Дин Норис и, с быстротой, которой трудно ожидать от старца, бросился на ученика. В долю секунды жилистые руки скрутили Мелони в бараний рог и прижали к полу. Понимая, что освободиться не получится, юноша решился на последний шаг. Расслабившись полностью, он закрыл глаза и медленно, очень медленно, остановил движение сердца. Мелони осознавал, что такие эксперименты могут плохо кончиться, но иного выхода не видел.

Норис, почуяв неладное, напрягся. Мелони продолжал процесс. Остановив сердце, он понижал температуру тела. За долю секунды, ставшую для Мелони вечностью, он остыл до минус сорока по Цельсию и дал внушительный толчок сознанием, от чего его тело рассыпалось в мелкую пыль.

Пораженный Норис, не веря глазам, смотрел на кучу красных льдинок под грудой одежды. Ужас увиденного сковал его. «Вроде ничего не делал… Неужто убил?!»

Мелони, между тем, находился у тончайшей границы жизни и смерти. Пытаясь не потеряться в огромном нечто, он цеплялся за все, что связывало его с реальностью. Надо возвращаться. Надо! Надо!

Сознание Мелони «наощупь» нашло свое тело и влилось в него.

Норис, находясь в полуобморочном состоянии, следил за тем, как ледышки и пылинки, зашевелившись, складывались в причудливую мозаику. Этот процесс был столь же стремительным, сколь и ужасным. Наконец, гин Мелони Дилун, «взяв себя в руки», «оттаял», и, ловким движением заломил руки учителя.

Норис не сопротивлялся. Наоборот, послушно опустившись на пол, затих. Тут уже пришла очередь Мелони пугаться. Он осторожно ослабил захват, а затем совсем отпустил. И тут же схватил звонкую затрещину, такую, что искры из глаз посыпались.

– Ах ты, стервец! – Дин Норис схватил Мелони и сжал изо всех сил. – Ах ты, стервец, таку-т твою растаку!

Мелони, все еще пребывая в сильнейшем шоке от превращения, не сразу заметил, что глаза старика были на мокром месте.

– Научился-таки! Обманул старого!

Дин Норис порывисто поцеловал ученика в лоб и, быстро поднявшись, вышел.

***

Ливина в столовой, этажом ниже, вслушиваясь в грохот и ругань наверху, перебирала пальцами, не решаясь вмешаться в дела Дин Нориса. Но когда увидела великого и растрепанного учителя, который, вихрем ворвавшись в столовую, распахнул шкафчик и, трясущимися руками накапав львиную долю успокоительного, разрыдался, девушка преисполнилась желанием разорвать в клочья этого Дилуна.

– Девочка моя! – пробормотал Дин Норис и, залпом проглотив содержимое бокала, подлетел к ней и, обняв, снова разрыдался. – Я знал, я всегда знал!

Морщинистые щеки и усы были влажными от пота и скупых стариковских слез. Ливина никогда еще не видела его таким.

– Не зря я гонял его в свое время! – Дин Норис приподнял Ливину и закружил по комнате. – Чаю нам, девочка моя! Самого лучшего чаю, милая!

Учитель поставил девушку на пол и тем же вихрем умчался наверх.

Нутром чувствуя, что чаем дело не кончится, Ливина отправила Рыжего Багги, который дежурил сегодняшнюю ночь, за вином к бауле Риплай (баула – почтенная женщина). А сама направилась в кухню, сообразить чего-нибудь на стол.

По статусу, Дину Норису полагалось иметь приставку «ундо», означавшую высшую квалификацию на его поприще, но он предпочитал, что бы его звали либо учителем, либо великим Норисом. Ну не нравилось ему звучание ундо Норис! Он находил его схожим с названием иномирного зверька «утконос», и уж совсем не хотел иметь заспинное прозвище такого характера.

«Ундо Дилун» звучало бы гораздо лучше. И, если великий Норис не ошибался, этот парень, в будущем, вполне может претендовать на столь высокое звание.

Норис с удовольствием отмечал, что для Мелони их состязание тоже не прошло даром. Парня тряс озноб и, хотя он старался не подавать вида, Норис ощущал терзавшую его мигрень. Старый учитель, опытным взглядом окинув ученика, обратил внимание на черные синяки, расползающиеся по открытым участкам тела. Несколько лопнувших сосудиков в глазах Мелони, залили белки красным цветом. Норис опасливо подошел к большому зеркалу на стене. Н-нда… борода и волосы торчали во все стороны. Глаза ввалились, а цвет лица был ближе к пепельному. Норис привычным движением пригладил бороду. Руки все еще тряслись от пережитого напряжения. Дин Норис расправил плечи и, отвернувшись от зеркала, подошел к дивану. Раскидав расшитые золотыми нитями подушки, он полулежал, наблюдая за стараниями ученика привести себя в норму.

– Сейчас Ливина все сделает. – Попытался начать разговор Норис, но Мелони его явно не воспринимал. Его озноб усиливался. Дин Норис помнил такое состояние. Ни за какие блага мира, никогда не решился бы на то, что сотворил с собой сегодня его воспитанник. Это ж, какую координацию надо иметь! Это ж, до какой степени надо себя знать! Когда Дин Норис в пору дикой молодости пробовал проделать то же самое с собой, то поклялся, что никогда, никогда в жизни больше на это не пойдет.

Только Мелони оказался умней. Он заморозился. А Дин Норис, в свое время, иссох, изгнав из тела всю влагу. Мозаику тела он собрал, а вот испарившуюся влагу вернуть было гораздо труднее. Благо рядом был опытный наставник, который, вызвав дождь, с перепугу, устроил потоп, заливший водой Тайданскую пустошь.

Одно дело – странствие по мирам. Там ты весь: и материя, и разум неразрывно переходят в иное состояние. Все продолжает существовать, хотя и в качественно другой форме. Но здесь – ты сознательно умерщвляешь неотрывную часть себя. Сознательно и целенаправленно затем, возвращаешь это к жизни. Мало кто из обычных людей сможет отрезать себе часть тела, что бы пришить ее, не зная толком: получится, или нет. Мало кто пойдет на это испытание болью и эмоциональным шоком. Мелони Дилун решился. И у него получилось. Он, наверное, даже не осознавал, насколько благодаря этому поступку, вырос в глазах своего учителя.

Поглядывая на Мелони, Норис уже начинал беспокоиться. Парня буквально колотило в кресле. Глаза смотрели осознанно. Он явно хотел что-то сказать. Дин Норис подскочил к нему и, опустив руки на плечи Дилуна, всматривался в его лицо.

– Ливина! – Гаркнул старик в сторону двери так, что стены содрогнулись. Тут же послышался торопливый топот. Несколько голов показались в дверном проеме.

– Ливину ко мне, быстро! И Солова!

С трудом разжав сведенные судорогой челюсти, Мелони нечленораздельно что-то промямлил.

– Спокойно, сынок, спокойно, сейчас все сделаем…

Неимоверным усилием воли Мелони пытался погасить нарастающий озноб. Он предполагал нечто подобное и теперь тщательно и педантично обследовал себя изнутри, проверяя каждую клеточку плоти. Все должно быть на своем месте. Небольшая ошибка – и никакие доктора не помогут.

Когда очередь дошла до желчного пузыря, Мелони пробрал нервный смех, который Дин Норис принял, было, за предсмертный хрип и взялся трясти ученика, что есть сил, призывая хоть кого-то помочь. Молодой человек , стуча зубами, срывающимся голосом прохрипел:

– Норис… я… кажется, нашел … новый способ избавляться от камней… в желчном…

В распахнутую дверь влетела Ливина с набором средств первой медицинской помощи, а за ней и черногривый Солов – высоченный здоровяк, со смирительной рубашкой и парой наручников.

В трясущегося Мелони влили добрую порцию какого-то настоя, перенесли на диван и накрыли теплым пледом. Озноб постепенно сходил на нет. Мелони, пошарив рукой под одеждой, нашел в рубашке маленький, с ноготь на мизинце камешек. Гладкий и еще влажный.

– Я про него совсем не вспомнил, когда восстанавливался. – Он протянул камешек учителю, и тот в очередной раз отвернулся, боясь, что подкативший к горлу ком, опять проявит его не с лучшей стороны.

***

А за окном уже начинался рассвет. И, так как в обители великого Нориса уже давно никто не спал, завтрак решено было подать раньше обычного.

Под окнами кабинета ундо Нориса, потягиваясь и переминаясь, несколько аллейщиков перебирали садовый инвентарь. Гин Мелони, находясь в полудремотном состоянии, когда вроде и спишь, но все вокруг слышишь, насчитал про себя уже около пяти вариантов события, произошедшего этой ночью. Один страшнее другого.

«Гин Мелони собирался убить великого Нориса, что бы занять его место».

«Да нет же! Гин Дилун нарвался во время странствий на чудовищ и бежал к великому Норису, что бы тот его спас! Слышали грохот ночью? Те, кто были в кабинете, говорят, что там бушевало сражение. Гин Мелони чудовища разорвали на кусочки, но он воскрес из мертвых!»

«Они подрались из-за женщины!»

«Из-за какой? Ливины что ли?»

«А что? Может и из-за нее? Но я слышал, что из-за той, которую привез с собой гин Дилун.»

«А мне кажется, великий Норис подложил гин Мелони свинью. Поэтому он, как Багги говорит, и несся словно бешеный».

Да-а-а… Свинью. Маленькую синюю хрюшку по имени Юджин…

Дверь с тихим скрипом приоткрылась. Мелони совсем не хотелось выходить из ватной полудремы, но он понимал, что придется. Ведь он так и не обсудил с великим Норисом свою проблему.

Вошла обеспокоенная Риплай с припухшими от бессонной ночи глазами.

– Ну что, поговорили? – она села на край дивана и откинулась на упругую спинку.

– Не получился разговор. – Мелони привстал на локте и принялся тереть глаза, которые нещадно чесались.

– Не надо, не три. Ливина мне все рассказала, – Риплай протянула Мелони баночку с какой-то зеленоватой массой. – На вот, наложи на глаза.

Мелони рассеянно взирал на лекарство.

– А надо?

– Надо, надо. Ты б себя видел. Крепко же он тебя отделал.

Мелони неопределенно махнул рукой и сел, спустив покрытые синяками ноги на пол.

– Ты Нориса видела?

– Нет, но говорят, он сегодня какой-то странный. Вроде, как, куда-то уже мотался. – Риплай многозначительно замолчала, давая понять, что учитель Мелони побывал у кого-то вышестоящего. Кто это – неизвестно. – Вот ведь, говорила тебе – не лезь на рожон! Не слушаешься ведь никогда доброго совета!

Мелони, открутив крышку, обильно смазывал веки пастой Риплай.

– Внутрь, внутрь закладывай, быстрее пройдет, – суетилась баула.

Выглянув за дверь, она подозвала пробегавшего орфея и попросила принести гин Мелони чего-нибудь съестного.

– Только без маргариток, пожалуйста! – отвлекся на мгновение Мелони.

– Ща сообразим! – полыхнул улыбкой парнишка, осознавая себя причастным к ночному происшествию.

Еще немного посетовав на скверный характер Нориса и неумение Мелони сдерживаться, Риплай поспешила вернуться к повседневным делам, которые, как ни крути, ждать не станут.

***

Юджин, глядя в большое овальное зеркало у туалетного столика, накладывала все новые и новые слои пудры на безнадежно синее лицо.