Однажды в Дремучем лесу

От автора

Рассказ повествует о случае, произошедшем за восемьдесят лет до главных событий, описанных в трилогии «Спасители Златоземья». Для лучшего понимания концовки рекомендуется ознакомиться с рассказом после прочтения основной трилогии.

Часть I

Продираясь через можжевельник, заполонивший опушку старого леса, чародей Белофрон изодрал весь плащ. В сердцах размахивая мечом, чьё навершие украшал крупный малахит, мужчина думал: не стоило ли вернуться и обойти кустистые заросли? Но поворачивать назад было не в его характере.

Миновав заросли, он оказался в гуще, под сенью многолетних сосен и вековых дубов. Несмотря на разгар мая, в лесу царила прохлада: полуденный свет слабо пробивался сквозь плотный полог – на узловатых ветвях, распростёртых подобно уродливым изломанным рукам, шелестела густая листва.

Бредя по нехоженому лесу, чародей испытывал ворох ощущений. Будучи чувствительным к разного рода чарам, он заметил, как изменился сам воздух – что-то неуловимое, подобно дурманящему аромату, окутывало Дремучий лес.

Также путника снедали воспоминания о недавних событиях: он ушёл из дома больше полугода назад, оставив больную жену и растерянного сына. Он расстался с ними весьма скверно, и теперь его грызли сожаления. Впрочем, если получится отыскать то, за чем он явился в дикий лес, удастся спасти жену и наладить отношения с родными, – успокаивал себя чародей.

Ко всему прочему, он улавливал звуки, походившие на присутствие кого-то, бредущего по его следу. Человек или зверь – было не понять. В какой-то момент чародей остановился и осмотрелся, напрягая слух. Преследователь притаился – как иначе можно было объяснить стихший шорох, выбивавшийся из привычного лесного шума?

Убрав с высокого вспотевшего лба тёмные с проседью волосы, он двинулся дальше, держа меч наготове. Даже если преследование ему показалось, впереди могли подстерегать иные опасности. Дремучий лес славился на всё Златоземье байками о заплутавших и так и не выбравшихся отсюда путниках; о страшной ведьме, чьей воле невозможно противиться; о чертях, забредавших в лес из далёких Чёрных гор…

Продолжая шагать как можно тише, чародей вновь погрузился в угрюмые воспоминания.

В годы обучения в Ордене чародеев, тогда ещё молодой мужчина обнаружил в старых записях легенду о яблоне, плоды которой обладали целительной силой. Он давно порывался отправиться на её поиски, но с созданием семьи и рождением сына о путешествиях пришлось забыть. Сын вырос, пошёл по стопам отца. Чародей, лишённый возможности путешествовать и постигать законы мироздания, чувствовал себя несчастным. Но однажды заботливая жена, видя терзания мужа, предложила ему вспомнить о былом увлечении, и он с радостью пустился в новое приключение. К большому разочарованию, его пришлось прервать: в пути мужчину настигло письмо от сына с известием о болезни жены.

Вернувшись домой, чародей обнаружил угасающую жену и несчастного сына. Отчего-то бессилие наследника привело его в бешенство. Он был резок и груб с ним. А потом вспомнил о яблоне и решил, не задерживаясь дома ни на день, отправиться на её поиски. След привёл его в Дремучий лес.

За спиной раздался треск. Чародей развернулся так резво, что едва не свернул шею, зато успел заметить мелькнувшего зверя – некрупного и, похоже, неопасного. Оставалось выяснить, кто он и почему не укрылся, как большинство животных, а украдкой последовал за путником, по-видимому, заприметив того ещё на опушке.

Поразмыслив, чародей повернул меч остриём вниз и засветил камень в навершии – малахит испустил мягкое бирюзовое сияние.

Любопытный зверь поднял мордочку с длинными ушами, и чародей признал в нём коловёртыша – редкое существо с дурной славой. Считалось, оно несёт с собой неудачу – в народе его даже прозвали предвестником беды. Но любой чародей знал, что этих созданий привлекают чары. Немудрено, что зверьки часто становились питомцами чародеев. Белофрона на заре обучения в Ордене даже звали Коловёртышем за его дар.

Неожиданный спутник смело вышел на свет: он был уже немолодым, о чём говорил обвисший зоб, растрёпанные кисточки на ушах и длинном вялом хвосте. Не считая вышеназванного, коловёртыши почти не отличались от обычных зайцев. Глаза с яркой янтарной каймой следили за сияющим камнем, украшавшим рукоять меча.

– Знаешь, в другой раз я бы тебя прогнал, – заговорил Белофрон, – но сейчас мне не помешает помощь. Лес большой, одному мне его долго придётся исследовать. А твоему чутью я бы доверился больше, чем собственному.

Он погасил камень и, присев, протянул свободную руку – зверь опасливо отпрыгнул назад. Тогда чародей потянулся к мешку за спиной, снял его и достал некрупную морковь.

– От этого-то ты не откажешься?

Зверёк дёрнул чёрным носом и осторожно подполз к предложенному овощу. Встав на задние лапы, он схватил морковь передними и принялся хрустеть, позабыв о чародее.

– Что ж, и мне пора перекусить, – Белофрон опустился на сухой клочок земли в основании многолетней сосны и стал копаться в запасах. – Надеюсь, мы не привлечём запахом других зверей.

Вынув свёрток с вяленым мясом и затвердевшим ломтём хлеба, он убрал остатки обратно. Рука коснулась журнала с записями, куда вносились важные сведения. Помимо прочего, между страниц были вложены посланные сыном письма, в которых тот передавал вести о состоянии матери и повторял её просьбу вернуться домой. Белофрон не хотел отвечать: боялся признаться, что до сих пор не нашёл яблоню, да и возвращаться не спешил.

– Я вернусь, как только разыщу живительное древо, – заявил в последнюю встречу чародей, не глядя на взрослого сына, и взобрался на лошадь.

– А что, если… если ты не найдёшь его?

Белофрон бросил на сына гневный взгляд и произнёс в сердцах:

– Я не ты, я не сдамся! И не успокоюсь, пока не найду способ одолеть смерть!

От угрюмых воспоминаний мужчину отвлёк зверёк, умявший морковь и приблизившийся за второй.

– Э, нет, хорошего понемногу.

Солнце клонилось к закату, отчего в лесу сделалось ещё темнее. Белофрон не надеялся отыскать древо до наступления ночи, но хотел пройти как можно больше, пока мрак не стал беспросветным. Продолжив путь, он следовал за странным манящим чувством, что звучал в голове назойливым шумом и заставлял шевелиться волосы на загривке. Коловёртыш двигался следом за чародеем вприпрыжку, сохраняя небольшую дистанцию, – в его движениях прослеживалась некоторая настороженность, как если бы зверёк имел горький опыт встреч с людьми, а потому побаивался приближаться вплотную.

Двигаться в кромешной тьме было крайне затруднительно – слабого сияния малахита не хватало, да и усталость брала своё. К тому же колдовское сияние могло привлечь нежелательное внимание. Белофрон решил прервать путь. Ночевать он предпочёл на дереве – выбрал крупный дуб, забрался на самую толстую ветку и устроился таким образом, чтобы не свалиться посреди ночи. На одной из ближних веток возникли глаза с оранжевым ободком. Как оказалось, коловёртыши отлично лазают по деревьям – видать, помогает длинный пружинистый хвост.

Белофрона разбудил странный звук, эдакий отголосок последнего вздоха: далёкий и едва уловимый. В носу запахло сыростью и тёплой влагой. Разлепив глаза, он обнаружил навострившего уши коловёртыша.

– Ты… ты тоже это почувствовал? – спросил взволнованно чародей.

Коловёртыш повёл носом, улавливая тонкие запахи, а потом резво рванул вниз по стволу старого дуба.

– Погоди!..

Превозмогая боль, сковавшую затёкшие конечности, Белофрон спустился с дерева и поспешил за зверьком, припустившимся в самую чащу.