Подсолнухи. ПоZVони мне

Глава 1

До последнего дня Макс, ИКС7, сомневался, как возвращаться домой после окончания СВО – в форме или в гражданке.

Когда получал летний комплект уставки, не скрывая своего сомнения, откровенно разговаривал со старшиной-каптёром:

– Я не совсем понимаю, – говорил негромко Макс, со стороны это могло показаться бормотанием под нос, – для чего мне выряжаться в новый «камок»?

– Это ты зря, – парировал прапорщик. Будучи на десяток лет моложе комвзвода, он успел заслужить репутацию разборчивого и мудрого человека. – Во-первых, ленточку придётся пересекать по форме, а во-вторых – это моё сугубо личное мнение – все, кто оттарабанил свой срок честно, имеют право, нет не имеют, а должны возвращаться домой в форме. – Каптёр по кличке Шеврон сделал несколько пассов руками, словно отгоняя от себя мух, и добавил: – Люди должны видеть своих героев.

– Тоже мне, герои… Это моё субъективное мнение. Ничего сверхдоблестного я не совершал.

– Ага, мне не рассказывай только, где ты побывал и чего творил… в хорошем смысле этого слова. Лучше вон, – прапорщик указал большим пальцем себе за спину, – на ленте пропускникам ври, вот уж кто должен сомневаться в своём героизме, хотя, наверное, на войне каждый человек заслуживает уважения по-своему.

– Ладно, старшина, как говорят: дают – бери…

– Вот и я о том же.

– В поезде всё равно переоденусь в гражданское, – упрямо заключил Макс.

И действительно, на перрон Ростовского вокзала ИКС7 вышел в форме, ожидая, когда подгонят состав. Макс был стандартного среднего сложения – с неплохой фигурой и брутальной внешностью. Машинально достал из кармана пачку сигарет, вынул смертельную палочку, заложил в зубы, щёлкнув зажигалкой, глубоко затянулся. Выпуская дым, отсканировал окружающее пространство и, не заметив ничего интересного или подозрительного, присел на вещмешок. Поезд подошёл через пять минут после того, как Макс докурил сигарету.

Показав билеты проводнице, ИКС7 прошёл в вагон, без труда отыскав своё место. Расположился на нижней полке и, не переодеваясь, прилёг слегка подремать.

В положенное время состав тронулся в сторону Москвы, выдернув дембеля из дрёмы. Время отправления совпало со временем, указанным в билете – 19:15. Макс поднялся с места и направился к проводнице с просьбой указать место для курения.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Макс.

Средних лет женщина в униформе РЖД повернулась на приветствие и состроила угрожающе-вопросительную гримасу. Она прошлась взглядом сверху вниз по мужчине, затем демонстративно развернулась к военному спиной.

– Ещё один, – довольно громко обронила проводница.

– Простите, что вы сказали?

– Какой у вас вопрос, мужчина? – проводница продолжала стоять спиной к Максу в дверном проеме своей коморки.

Голос был хриплый и басовитый.

– Подскажите, пожалуйста, где возможно сделать перекур?

– Нигде невозможно. У нас фирменный поезд, курение во время движения запрещено. Федеральный закон.

Макс выдержал небольшую паузу, осматривая крепкую спину вожатой вагона, женщина же стояла, не меняя положения.

– Простите, – вежливо продолжил ИКС7, – что, совсем нет никаких вариантов, чтобы удалить никотиновую жажду?

– По расписанию – там на двери висит, можете ознакомиться – будет остановка в 21:20, на семь минут. Выйдете на перрон и в отведённом месте покурите, – на одной ноте, значительно громче, чем предыдущую фразу, произнесла проводница.

– Так это же получается почти два часа ждать…

Она не дала ему договорить, ловко развернулась на сто восемьдесят градусов и оказалась на расстоянии вытянутой руки. Глаза встретились на одной высоте, поскольку роста вожатая была такого же, как военный.

– Это не мои трудности, мужчина. Я сейчас выпишу вам штраф. Однако имейте в виду: я могу доложить машинисту. Если будете вести себя подобным образом…

– Каким это подобным образом? – здесь уже Макс перебил вагоновожатую, не дав ей продолжить.

Но женщина не сбилась с мысли и не остановилась, а продолжила говорить, усиливая интонацию:

– Вас заберут в отделение полиции для выяснения обстоятельств, а точнее, за нарушение общественного порядка. С вашим братом – это к разговору о подобном образе – по-другому нельзя. Вы там всё человеческое потеряли как будто, напиваетесь, дебоширите, и вообще, ведёте себя крайне непозволительно.

– Я же просто задал вопрос, не собираясь спорить с вами или скандалить, – попытался Макс снизить градус напряжённости.

– Я, кажется, доступно объяснила: в поезде курение запрещено, здесь кругом датчики задымления. Идите на своё место и ожидайте остановки.

– Ещё один вопрос: какой штраф полагается за нарушение, подзабыл?

– Говоришь, не из таких, а уже готов откупиться штрафом. Нет, мужчина, штраф не поможет, я сниму вас с поезда. Не стоит со мной ругаться.

Макс сделал несколько шагов назад.

– Очень хочется курить, – Макс пожал плечами, развернулся и ушёл вглубь вагона.

«Вот, нужно было бросить курить, – размышлял Макс, сидя на своей полке через минуту после расставания с вагоновожатой. – Теперь заложник своей зависимости. А ведь думал – не привыкну, так, пока война, стресс и нервы, покурю, а закончится всё – и брошу дурацкую привычку…»

До специальной военной операции на Украине Макс не курил. Не собирался начинать и будучи уже мобилизованным по распределению в мотострелковый полк. И по истечении месяца боевого слаживания, проходившего на территории России, вредная привычка не пристала к военному. Макс не начал курить даже в первые недели, когда его батальон забросили в Луганскую область. Однако неожиданно для самого себя к концу месяца нахождения в зоне СВО, пробегав целый день по разным делам на позициях и вернувшись к своему взводу, Макс уселся на лавку, где отдыхали бойцы у костра, на котором кипятился чайник с водой, и попросил у соседа сигарету, чем вызвал немалое удивление сослуживцев, однозначно уверенных в том, что их командир не курит. Закурил. Понравилось. Бросать не стал. Уже позже, значительно позже Макс пообещал себе, высказывая эту мысль кому-то из бойцов, что по возвращении домой с сигаретами будет покончено раз и навсегда.

Погрузившись в свои размышления, Макс не заметил, как к нему подошла проводница и присела напротив.

– Меня зовут Надежда, – полушёпотом произнесла вожатая поезда, вернув военного в действительность.

Макс перевёл взгляд с лица проводницы на бейджик над правым карманом формы, подтверждающий верность её слов.

– Приятно познакомиться.

– В четырнадцатом вагоне, – тональность её голоса была мягкой и вкрадчивой, – располагается вагон-ресторан. Там есть место для курения для посетителей кафе.

– Это же замечательно! – встрепенулся Макс, словно воробей, присыпанный снегом, встряхнулся, чтобы сбросить его с себя.

– Позвонить, забронировать столик?

– Да, непременно, отлично.

– Хорошо, я позвоню в ресторан, только вам нужно будет поужинать, чтобы воспользоваться курилкой, – Надежда поднялась с места, собираясь уходить.

– Конечно, нет проблем, я понимаю.

– К 20:30 приходите в четырнадцатый вагон. На чьё имя заказывать?

– ИКС7, – сорвалось с языка у Макса. – Ай, простите, это привычка осталась такая, меня зовут Максим.

– Это ваш позывной? – с её лица сошла строгость.

– Да, такой позывной был там.

– Почему ИКС7, это марка машины, которая нравится? BMW?

– Почти. Мои инициалы БМВ. Вот и решил взять одну из версий модельного ряда BMW.

Проводница улыбнулась и вышла, оставив военного в растерянности. По его лицу было видно, что улыбки от вожатой он не ожидал.

Поезд стучал колёсами, покачивая плавными движениями вагоны из стороны в сторону. За окном мелькали деревья, линии передач, иногда проскакивали полустанки, деревушки, просёлки. День не торопился отдавать свои права наступающей ночи, и вечер был ещё светел.

Глава 2

В расположение казармы быстрым шагом вошёл худой долговязый мужчина. Резким движением левой руки откинул штору, заменявшую входную дверь, и, не обращая внимания на дневального, проследовал вглубь спального помещения. На нём была надета горка песочной расцветки. На левом плече, словно рыцарский доспех, прикреплена черная повязка с двумя заглавными буквами «ВП».

Остановившись в дальнем от входа углу, напротив раскладушки, без всяких церемоний, громко, однако очень по-доброму он приказал спящему бойцу:

– Мотор, поднимайся! Пять малых, машину на выезд, с собой двух бойцов захвати.

Мотор перевернулся на бок, подняв правую руку вверх. Буркнул в ответ что-то нечленораздельное и переместил своё тело в положение сидя. Долговязый, не дожидаясь, пока водитель закончит свои движения и поднимется, развернулся и направился на выход, обронив дневальному пару фраз с просьбой проконтролировать подъём Мотора.

Тёмно-зелёная буханка выскочила на окраину села М. и погасила наружную иллюминацию. Водитель снизил скорость, приблизился к лобовому стеклу и навис над баранкой, вглядываясь в темноту. Ночь накрыла собой ландшафт, сделав практически неразличимыми полотна пересекающихся грунтовых дорог.

– Товарищ капитан, что там стряслось? – не меня положения тела, водитель задал вопрос пассажиру справа от себя, не забывая сохранять бдительность и маневрировать по ходу движения.

– Мотор, я сколько раз тебе говорил – не называй моего звания, – отозвался пассажир.

– Извините, това… – Мотор осёкся, замер на долю секунды и, как ни в чём не бывало, продолжил: – Риддик, там что-то серьёзное?

– Пока не знаю, доложили, что от взрыва сложилась мазанка.

– Точно кто-то наводит, уже не первый прилёт туда оформлен.

– Следаки разбираются. И разберутся, у нас другая задача.

Риддик развернулся в сторону салона буханки, чтобы дать указание своим помощникам:

– Рост, тебе пройтись по линии разрушенного дома, опросить соседей справа и слева. Куст, тебе на противоположной стороне от прилёта, также прочесать соседей.

Оба бойца откликнулись, принимая указание, утвердительным согласием:

– Есть, принял.

Если посмотреть на село Н. с высоты птичьего полёта, то в плане его расположения хорошо просматривалась буква «Т», где в центре пересечения двух отрезков располагалась площадь перед Домом культуры. Двумя неделями ранее именно на этой площади произошёл взрыв, по предварительной версии от 122-миллиметрового снаряда, от которого осталась на память приличная воронка.

Риддик приказал оставить машину рядом с площадью и выдвинуться к месту очередного взрыва пешком, благо расстояние исчислялось в пределах двухсот метров.

Село не освещалось в ночное время, поэтому догорающая мазанка была видна от самой площади. Пожарную бригаду никто не вызывал, поскольку возгорание было локальным, не выходящим за пределы пострадавшего участка. В основном горела солома внутри мазанки, которая вспыхнула и быстро прогорела, передав местами огонь деревянным окнам. Больше гореть было нечему. А когда стены постройки сложились внутрь карточным способом, возгорание практически угасло в считанные минуты.

На улице, в тот момент когда Риддик с бойцами подошёл к пострадавшему объекту, находились двое военных, оба из следственного отдела. Во всех соседних домах зияла полная темнота в окнах, и на улице ни одного гражданского человека не было.

– Здорово, мужики! – подойдя к военным, поздоровался Риддик.

– Здорова, Риддик! – отозвались военные.

Оба были похожего сложения. Одеты в уставную форму. Отличие было лишь в занимаемых должностях: начальник и заместитель – Капа и Пыж. На участке рядом с догорающей мазанкой суетились ещё двое из следственного отдела, рядовые, собирающие данные по взрыву. Они что-то там замеряли рулеткой и время от времени записывали в блокнот.

– Тебя-то зачем сюда вызвали? – спросил Капа Риддика.

– Ребя, за работу, – прежде чем ответить Капе, скомандовал Риддик бойцам за своей спиной.

Те повиновались и разошлись по той установке, которая была доведена в машине.

– Папа лично связался, просил помочь вам, ссылаясь на вашу перегруженность и нехватку лички, – его подчинённые отошли на некоторое расстояние, и Риддик продолжил беседу со следаком.

– Пыж, пройди к нашим, посмотри, что успели нарыть там, – Капа перевёл внимание на своего зама, который без лишних слов кивнул и ушёл на участок.

Будто сговорившись, начальники закурили. Не больше минуты наблюдали за догоравшей мазанкой, а за тем вернулись к разговору.

– Нужно покопать у гражданского населения, по соседям, – Капа начал прямо, без подготовки. – Странно, подряд несколько прилётов и практически в один квадрат.

– ПВО работала?

– В том случае с ДК, да, две на подлёте сбили, третью не успели.

– А этот?

– Похоже на миномётный, странно, что такое точное попадание…

– Миномётный, получается, где-то рядом…

– Совершенно точно, из какой-то ближайшей лесополосы был залп. О чем это говорит?

– Доброжелатели из числа мирного населения.

– Вероятно. Предстоит разобраться. Знаю, у тебя есть паренёк, на гражданке следаком работал, дёрни его, пусть понюхает тут кругом… – Капа прервал свои слова, словно хотел продолжить, но не стал.

– Да, есть такой, позывной Дед, – Риддик бросил окурок и растоптал берцем.

– Скажем так, это факультатив, вне школьного времени, внеурочная деятельность, – Капа растянул уголки губ в улыбку.

– Да, я понял, принял. Как раз бойцы вернулись, поеду тогда. Давай, удачи!

Начальники обменялись рукопожатиями, и каждый направился по своим делам. Риддик с бойцами – к машине, чтобы вернуться в свое расположение в селе М. Капа – к мазанке.

Вернувшись в своё расположение, в село М., Риддик нашёл Деда.

– Задача такая, Дед, – Риддик сидел за столом с чашкой кофе, напротив него, также с кофе, внимательно слушая – Дед. – Это не относится к нашим прямым обязанностям, это просьба о помощи от следаков. Тем более у тебя был такой опыт на гражданке. Нужно будет покататься, съездить в село Н. Машина Мотора под тобой, пока на неделю. Если управишься, очень хорошо, если нет, там уже будем думать. Есть предварительная версия, что кто-то из местных…

Глава 3

Мазанка дышала на ладан. Послевоенная постройка размером пять на пять метров, собранная из глины и сена, рассыпалась по швам, рискуя развалиться, не дождавшись планируемого сноса.

Последние две недели не переставая лил дождь. Позиции, на которых стояла мотострелковая рота, окопы и блиндажи затопило полностью. Приказ перебраться в ближайшее село и найти временное жилье прозвучал как ласковые, но с ноткой строгости слова мамы, которая обращается к ребёнку, стоящему в углу за шалость, разрешая покинуть место наказания.

Бойцы немного поскитались по селу, делая с темноты и до рассвета перерывы на ночлег – под открытом небом в спальных мешках в поле неподалёку. На исходе вторых суток им удалось договориться и снять на неопределённый срок ветхую лачугу.

Подшаманили окна и двери, настелили на пол в большую комнату сена и организовали спальню. Выторговали газовую горелку у той же соседки, от которой таскали тюки соломы. Также позаимствовали кабель и лампочки. В итоге пятеро солдат устроились довольно неплохо, как оказалось впоследствии – светло, тепло и уютно. Военные дела отступили на второй план, мужчины погрузились в быт, наслаждаясь пусть и временным, но всё же комфортом.

Который по счету день проживали в новом жилье, бойцы не считали, однако именно этот вечер обещал быть самым лучшим из тех, что были в этом месяце. Накануне Саньке с позывным Море пришла гуманитарка. На дне коробки средних размеров обнаружился коньяк в пластиковой бутылке. Леха, позывной Санчес, забубенил в казане рис с тушёнкой а-ля плов и салат из огурцов с помидорами. Командир этой пятёрки, он же комвзвода, с позывным ИКС7, сидел на табурете в шаге от стола, на котором собиралось пиршество. С неподдельным удовольствием он курил уставные сигареты, густо выпуская изо рта струю дыма и наблюдая за суетой подопечных. Серёга Мох нарезал колбасу и хлеб. Дэн с позывным Рука настраивал радиоволну на приём новостей.