Последний лев

1. Свобода

Лев лежал в небольшой клетке. Сама клетка стояла посередине огромной арены, вокруг нее были приготовлены и расставлены декорации в виде деревьев, небольших домиков, автомобилей, всяких лабиринтов из кустарника и заборов; по краю арены была сооружена деревянная стена с нарисованной на ней саванной.

Клетка была маленькой: в ней можно было свободно лежать и даже сидеть, немного сгорбившись. Лев уже давно понимал, что это должно рано или поздно произойти. Он был спокоен и равнодушен. В зоопарке, где он жил несколько лет, ему пришлось пережить не одну трагедию, и теперь он был почти спокоен ко всему, что могло произойти с ним.

На арене и на зрительских местах никого не было, и все это выглядело зловеще враждебным, каменно-холодным и молчаливым. А там, за ареной, со всех сторон слышался шум: то прерываясь, то нарастая, то с одной стороны, то с другой. Лев сел. Зевнул. Аккуратно потрогал лапой толстые железные прутья клетки, как это обычно делают кошки, и снова лег на другой бок. Уперся лапами в прутья и с придыханием потянулся. В этот момент он почувствовал, что прутья решетки поддаются. Напрягся еще раз. Шевелятся. Тогда он вложил всю свою силу, раздался легкий хруст, и задняя стенка клетки вывалилась наружу, громко хлопнув о землю. Лев сел и снова зевнул. Он знал, что сейчас прибегут люди и начнут пиками заталкивать его назад, а потом притащат другую клетку. Поэтому он спокойно лег на упавшую стенку и стал ждать. Он закрыл даже глаза, вдыхая воздух огромного открытого пространства. И вдруг его осенило! Он даже встал. Посмотрел вокруг – нигде не увидел железных кольев, которыми всегда и везде были огорожены его вольеры. У него даже затряслись лапы. Лев медленно вышел из клетки, прошелся по арене и подошел к деревянной стене с нарисованной саванной. Сердце стало биться так часто, что на какое-то мгновение лев чуть не потерял сознание. Стена была высокой, но лев легко запрыгнул на нее и следующим прыжком оказался уже на трибунах. Оглянулся назад – никого не было, никто не пришел гнать его пиками и травить собаками. Ох как он ненавидел этих проклятущих собак! Хоть бы одну из них удавить! И тут у него созрел план. Лев быстро поднялся на самый верх арены и осторожно выглянул наружу. Уже начало смеркаться, но все равно было видно: все пространство перед ареной, насколько хватало глаз, было запружено людьми. Они стояли, сидели, держали в руках плакаты, постоянно что-то выкрикивали. Между ними и ареной стояли другие – в темной одинаковой одежде с фонарями и с оружием. Он пробежал всю арену: со всех сторон было то же самое. Кругом люди, к тому же было очень высоко – спрыгнуть было некуда.

А он уже почувствовал свободу, упругость своих мышц и решимость найти выход сверлили его мозг. Он рванулся в проход между трибунами. Решетка. Один, другой – во всех проходах решетки. Не такие, конечно, как у него в зоопарке, слабенькие, но решетки, и порвать их не получалось. Тогда лев начал яростно раскапывать брусчатку под одной из них. Наконец решетка наклонилась, замок лопнул и дверь распахнулась. Он бросился вперед. Но там была огромная закрытая дверь, за которой слышались голоса с улицы. Метнулся в сторону и даже не заметил, как снес небольшое деревянное ограждение, за которым был пологий спуск вниз. Еще секунда, и он оказался в полной темноте, где сильно пахло сыростью. Принюхался. Туннель. В одну сторону еле-еле почуял свежий воздух. В полной темноте, наощупь, натыкаясь на разный хлам, лев стал пробираться, ориентируясь по запахам и по звуку, издаваемому собственным движением, да еще мыши, шумно разбегаясь, помогали ориентироваться. Слабый запах свежего воздуха сменился запахом большой воды, впереди стал пробиваться слабый свет, и лев побежал. Туннель закончился. Впереди вода. И опять решетка.

2. Клуб Золотой пули!

Основатель клуба был потомственным охотником. Как он утверждал, его предки в седьмом поколении были охотниками и охотились тогда еще на мамонтов. Да, да, на мамонтов. В замке основателя, где и располагался клуб, на постаменте стояли огромные бивни мамонта с совершенно непропорционально маленьким черепом. Тут же лежал альбом с серебряным замком и в переплете из кожи гавиалового крокодила, вымершего в XIX веке, со множеством сертификатов и экспертиз скелета. По этим сертификатам возраст бивней оценивался от 250 до 350 лет. Здесь же были старинные ружья и всякая другая охотничья амуниция и атрибутика. А самым главным атрибутом была большая круглая золотая пуля, которой и был убит этот мамонт.

Членами этого клуба были богатейшие охотники планеты с непременным условием иметь в своем арсенале трофеи золотой девятки. На деле это означало застрелить девять самых больших и опасных хищников: льва, тигра, крокодила, слона, снежного барса, медведя, носорога, бегемота и бизона.

Непременным условием было: подстрелить золотой пулей с одного выстрела в сердце, вступая в единоборство со зверем один на один. Бизон в этом ряду был чисто символическим животным, видом-символом, большим трофеем охотников.

Легенда гласила, что того самого мамонта можно было убить только золотой пулей в сердце и только охотником, членом святого монашеского ордена охотников. Иначе этот мамонт будет жить вечно, медленно превращаясь в смердящее дряхлеющее привидение, уничтожающее все вокруг себя. Потому что это был последний мамонт на Земле.

В легенде говорится, что боги убирают перезревший вид, выполнивший свою миссию. Но не все боги с этим согласны, и один из них, тот, кто покровительствовал ему, вселяется в последнее животное сам, обрекая его на вечную бесполезную и мучительную жизнь.

3. Зоопарк

Их было четверо: лев, львица, одна из тех, которая всегда его сопровождала, их сын, хоть и молодой еще, но крепкий и сильный и настоящий уже самец, и его совсем юная дочка от другой самки его прайда.

Вольер был большой, просторный. Было где побегать и полазить по деревьям, и покарабкаться по искусственным бетонным горам. Вся территория была огорожена высоким забором из железных прутьев, заканчивающихся наконечниками в виде пик. Две пики загнуты полукругом внутрь вольера, потом прямая пика, потом две пики загнуты наружу. И так все ограждение. За этим ограждением был водяной ров, от которого вода через пики проходила в вольер, образуя большой бассейн. Можно было купаться, потом лежать на песке или спать в тени больших деревьев. А можно было и погонять большую пластмассовую бочку, поднимая клубы пыли на радость зрителей и под детский восторженный крик. Львы были неравнодушны к посетителям и делали вид, что им все это неинтересно и безразлично, но даже вглядываться им в глаза не нужно было, чтобы увидеть лютую ненависть ко всему происходящему, ко всему человеческому.

Молодой лев целыми днями занимался одним и тем же: забирался на выступ искусственной скалы, прицеливался и прыгал на ветки дерева, откуда падал в воду. Выбравшись и отряхнувшись от воды, он снова забирался на скалу. И снова прыгал под восторженные аплодисменты посетителей зоопарка. Время от времени он забирался на другую сторону скалы и подолгу стоял там, переминаясь с лапы на лапу, рыча и внимательно вглядываясь вперед и по сторонам.

Лев уже давно заметил и все понял: в одном месте не было прямой пики на одном пруту между соседними изогнутыми, как раз напротив того места, где молодой лев стоял и, видимо, примеривался прыгать. Пространство между острыми пиками было небольшое, но вполне достаточное, чтобы в него поместилось тело льва. «Но это же невероятно далеко! – тоже примериваясь, думал лев. – Он пробует, тренируется». Запрыгнув на загнутые прутья сверху, нужно сразу соскользнуть в водяной ров, проплыть его весь вдоль и на другом конце по грубым выступам кривого бетона на когтях подняться и выбраться наружу. Таков был план. Он его разгадал. Совершенно немыслимый! «Ведь еще нужно преодолеть территорию зоопарка, а там город, полный людей! – рассуждал лев. – Знает, наверное, что делает. Молодой лев – его сын и он будет ему только помогать».

Наконец настал день, когда молодой лев прекратил свои тренировки. Ходил по вольеру, валялся в пыли и спал. Весь вечер и всю ночь потом возился с самками. Следующий день молодой лев проспал до середины дня. Потом оба льва вместе лежали на песочке морда к морде и, казалось, о чем-то беседовали. Когда стало смеркаться, оба льва встали, прижались друг к другу лбами, постояли так еще минут пять. Затем молодой лев резко отпрыгнул в сторону, забрался на самый верх горы и там спрятался, а лев, нехотя, с тяжело опущенной головой, медленно пошел в клетку. Он знал, что ему нужно делать.