Проигранное желание

Пролог

За окном творилось настоящее снежное безумие. Конец ноября выдался удивительно зимним, учитывая, что обычно в это время максимум, чего можно ждать от погоды – дождь. Конечно, против снега никто ничего не имел. Наоборот, уже в сотый раз за день на фоне играл фильм «Реальная любовь», гирлянды, которые я вчера вечером развесила по гостиной, весело перемигивались холодным белым светом, создавая уютную атмосферу. Запах имбирного печенья только-только из духовки разносился по всей квартире, усиливая желание праздника и ожидание какого-то едва уловимого чуда.

До Рождества осталось всего несколько недель. По утрам становилось тяжелее вставать, а зима все крепче укутывала город в белоснежное пуховое одеяло. Все чаще хотелось оставаться дома в окружении близких людей, и все чаще лекции в университете отменялись из-за непогоды.

В такие дни мы – Лиза, Кассандра, которая разрешала нам звать ее Кэсс, и я, собирались по очереди друг у друга на, так сказать, девичьи посиделки с фильмами, обсуждение всего и всех, обычно за чашкой чая, но иногда и за чем-нибудь покрепче.

Сегодня оказался один из таких дней, поэтому уже несколько часов мы сидели на полу, образовывая треугольник. Правда, сегодня вместо обычных сплетен Кэсс достала карты, предложив сыграть на желание. Так что с некоторой периодичностью Лиза дважды высовывалась в окно, крича прохожим что-то вроде «женись на мне, милый», а Кэсс пришлось залпом выпить бутылку газировки. Я же еще ни разу не проигрывала. До этого момента.

– Час расплаты настал, Изи! – Лиза хищно усмехнулась, прищурив зеленые глаза и откинув назад светлые волосы. Девушка едва ли не облизывалась от предвкушения. Я уже успела пожалеть о желаниях, которые загадывала ей. Кажется, меня ожидала очень жестокая месть. Особенно после того, как один мужчина достопочтенного возраста помахал ей в ответ со словами «спускайся, красавица».

– В твоем доме ведь есть спортзал, верно? – в ответ я только кивнула. – Отлично, тогда, – девушка притворно задумалась, отложив карты в сторону. – Ты очень аппетитно и эротично съешь двойной чизбургер прямо напротив окон, около которых стоят беговые дорожки. – она мило улыбнулась, невинно хлопнула ресницами, будто не собиралась сделать из меня посмешище. Мое удивление достигло таких масштабов, что можно было биться головой об стену и ничего не почувствовать.

– Ты не можешь со мной так поступить! – вырвалось быстрее, чем я смогла придумать более адекватный ответ. – Я ведь хожу мимо него каждый день! А клубная карта?! Можно мне другое желание? – взмолилась я. Лиза отрицательно покачала головой.

– Ничего не знаю, карточный долг священен, – она с деловым видом сложила руки на груди и вздернула острый подбородок вверх. Теперь я отчетливо понимала, за что ее так любили в команде по танцам.

– Прости, Изабелла, но мы свои желания выполнили, так что… – с намеком вклинилась в разговор Кэсс, показывая на смешную шапку Санты на голове и красный клоунский нос, – но мы будем стоять неподалеку. – Лиза в ответ на это активно закивала, а я закатила глаза. Они были абсолютно правы. Карточный долг священен, и ни одна из них не уклонилась от своих желаний.

– Ладно-ладно! – произнесла я, поднимаясь с пола, лишь бы скрыться от этих настырных взглядов. Глупый рождественский свитер замигал помпончиками, когда я случайно нажала кнопку. Да уж, это самое отвратительное, что могло случиться. Ну да ладно, всего лишь один бургер. Всего лишь перед полным спортзалом. Подумаешь.

Я направилась в коридор, замерла около зеркала в полный рост. Из отражения на меня глядели яркие голубые глаза, до сих пор, кажется, раскрывшиеся в шоке от происходящего. Рыжие волосы кудрями торчали во все стороны, как бы я не пыталась их пригладить ничего не получалось. Как и рассыпанные по щекам веснушки, которые ни разу не получилось замазать тональником. Правда, я не сильно пыталась. Все-таки комплексов по поводу внешности у меня не было.

Картинки недалекого будущего стремительно мелькали в мыслях, заставляя заранее испытывать чувство унижения, а щеки все сильнее покрывались краской. Интересно, меня примут за провокатора, недовольного посетителя спортзала или просто странную особу?

– Ну, так что, идем? – в коридор ввалилась Кэсс, держа в аккуратной ладони бургер из того набора еды, что мы заказывали к обеду.

– Идем, – буркнула я, специально натягивая на голову забавную шапку с головой оленя, у которой ушки поднимаются. Отвлечет внимание от моего лица и, может, повезет и меня никто не узнает.

– Ну прямо команда Санты на выезде, – весело проговорила Лиза. Я еще раз посмотрела в зеркало разглядывая нас таких очень разных: Лиз была типичной блондинкой, с зелеными глазами, пухлыми губами и просто тончайшей талией, она любила розовый, следила за модой и каждый день строила глазки капитану команды футболистов. Кэсс спокойная брюнетка с карими глазами и темной, похожей на бархат, кожей. Она обычно говорила только по делу, была очень серьезна, но при этом любила шутки.

– Да, по акции взял, – ответила я, натягивая ботинки. Девочки последовали моему примеру.

Через несколько минут мы уже сминали покрывающий землю снег, громко хрустящий под подошвами ботинок. Зал располагался прямо на углу дома, в котором находилась моя квартира.

Лиза сунула бургер мне прямо в руки, поиграла бровями, а потом кивнула в сторону панорамных окон. Я неохотно взяла в руки чизбургер, жалобно глянула на подруг, надеясь на то, что они передумают, но они лишь покачали головами, не давая и шанса отступить.

Я, зажмурившись, развернулась к окнам, глубоко вздохнула, настраиваясь на самое настоящее непотребство, а потом открыла глаза и опустила взгляд в пол, разворачивая обертку. Уверена, что щеки уже покрылись краской настолько, что даже лютый мороз так быстро не справился бы.

Скромность никогда не была чертой моего характера. Даже наоборот, все ужасы и ситуации, за которые потом испытываешь стыд, принадлежали целиком мне. Но к такому меня жизнь явно не готовила.

Ладно, живем один раз. Как там сказала Лиза?

«Аппетитно и эротично»?

Я подняла глаза, цепляясь взглядом за мужчину на беговой дорожке. Он удивленно поднял брови, а я глянула на девочек.

– Давай, Изи, ты справишься! – прокричала Лиза, хлопнув в ладоши.

Что ж, прости, красавчик. Пить штрафные мне совсем не хочется, поэтому я решительно укусила совсем маленький кусочек.

– Весь! Полностью! – прилетело напутственное со стороны. Я закатила глаза, но все же продолжила с особым аппетитом жевать бургер. Удивительно, но даже почти не стыдно. Подумаешь, ем среди улицы. Что такого?

Но кто-то явно считал по-другому… или бегающий парень не питался нормально уже очень давно, потому что такого голодного взгляда я еще ни у кого не видела. Становилось даже как-то стыдно за свою выходку. Но я должна была довести это до конца.

Ощущения походили на тот самый сон, в котором стоишь голый посреди магазина, куча народа на тебя пялится, а некоторые тыкают пальцем и смеются.

Не представляю, что чувствовали люди, занимающиеся на этих тренажерах, они же буквально, как в аквариуме!

Парень все еще держал темп, не сводя с меня взгляда, от которого хотелось поежиться и убежать, не вспоминая об этом ужасном желании. Но я упрямо стояла на месте, бесстыдно рассматривая темные вьющиеся волосы, беспорядочно свисающие около лба, мышцы, выглядывающие из-под свободной майки. Ничего так, симпатичный. И это только усложняло задачу.

Мало того, что это надо было съесть в таком ужасном месте, так еще и сделать это нужно было максимально красиво. Признаться честно, до последнего была уверена в том, что еще немного и подавлюсь, закашлявшись у всех на виду, но нет, я прожевала последний кусок, свернула обертку. А потом снова глянула на того парня и насмешливо растянула губы в улыбке.

Он удивленно посмотрел на меня, а я, кажется, вконец осмелела, поиграв ушками на шапке. Парень, не ожидавший такого поворота, оступился и уехал назад, здорово приложившись коленом о дорожку.

– Черт, – прошептала я, а затем, оценив обстановку, рванула к подругам, разрываясь от истерического смеха. Девочки недоуменно глядели на меня, я схватила обеих за руки и потянула в сторону подъезда, уже не переставая смеяться. Ну как ведь такое могло произойти!

– Ты объяснишь, что случилось? – растерянно поинтересовалась Кэсс. Я вздохнула, а потом снова разошлась диким хохотом, даже не совсем понимая, почему это оказалось таким смешным.

– Там, – задыхаясь произнесла я, – был парень, – снова приступ смеха, – в общем, он упал, – тут меня снова сковал неудержимый хохот.

– Ничего не поняла, – изрекла Лиза, посмотрев на Кэсс, которая уже вместе со мной согнулась буквально пополам от смеха. Хотя смешного в этом, конечно, ничего не было.

Глава 1

Больше всего в жизни я ненавидела вставать рано утром. И многие меня в этом поддерживали. И дело не в том, что я не любила жизнь или наступление нового дня вгоняло меня в депрессию. Нет, совсем не так. Скорее, холод, голод, сырость и завывание ледяного ветра за окном не давали ни капли чувства безопасности и не вызывали желания выползать на улицу с целью получения особо важных знаний.

Я поднялась с постели, сразу поежившись от налетевших мурашек. Да, единственное, что я не любила в зиме, так это минусовые температуры и долгую ночь. Но любят не за что-то, а вопреки. Наверное. Хотя это больше смахивало на какие-то нездоровые отношения.

Всего лишь нужно привести себя в божеский вид, надеть три слоя одежды, чтобы в тепле и удобстве пройти несколько улиц и войти в двери университета. Что я и делала, нанося аккуратный повседневный макияж, освобождая кудри из легких косичек, а потом натягивая на себя белую блузку с вырезом и бантиком около шеи и темные классические брюки. Да, забавные свитера с оленями и шапки с ушками остались в выходных днях вместе с вином и подругами. Сейчас только серьезность, только настрой на светлое будущее, которое с каждым днем казалось все более размытым. Теперь на меня из зеркала смотрела очень и очень серьезная Изабелла Ротчестер – студентка архитектурного факультета.

Я собралась, списалась с девочками, как и каждое утро, и выбежала из квартиры, надеясь успеть захватить кофе и шоколадную булочку в кофейне около дома.

На улице снова шел снег, в темноте утра кажущийся каким-то нереальным – с черного неба сыпались абсолютно белые крупные хлопья, покрывая землю чем-то похожим на сладкую вату. Красиво. Уже выпавший снег задорно поблескивал в свете уличных фонарей, словно кто-то случайно рассыпал серебристые блестки, а ветер разнес их по всей улице.

Свет в окнах спортзала, в котором вчера все посетители наблюдали за моим позором, а парень из-за этого совсем не забавно шлепнулся, не горел, из-за чего эта часть двора казалась темнее, чем обычно. Зато мои воспоминания и щеки горели так, будто я несколько часов терла их руками. Да, чувство неловкости разливалось по конечностям, буквально заставляя поежиться. По крайней мере, я надеялась, что тот парень не ушибся и не пострадал… было бы не очень жить с чувством, что я навредила кому-то, пусть и случайно. А ведь он, скорее всего, живет где-то рядом… может быть, даже в моем доме или подъезде… какой стыд! Учитывая, что этот спортзал я с завидной регулярностью посещала и сама.

Стараясь не обращать внимания на этот, теперь уже красный флаг позора, я зашла в кофейню, заказала карамельный латте, который брала каждое утро, и двинулась в нужную сторону. В наушниках играла любимая музыка, на дорогах редко встречались машины, люди еще просто не проснулись.

Я любила гулять вот так не спеша, наслаждаясь кофе и свободным временем. Особенно сейчас, когда в воздухе чувствовался холод, свежесть, из-за которых щеки и нос начинало щипать. Пока город еще не проснулся, а солнце еще спало где-то за горизонтом. В этом хранилось какое-то свое очарование, волшебство или даже чудо. Да, в мои двадцать три мир все еще казался полным чудес. Не знаю как, но, кажется, мне удалось сохранить свою детскую непосредственность, веру в чудеса и людей. По крайней мере, мне хотелось верить в то, что все не может быть только черным.

***

– Привет, – улыбнулась Лиза, обхватив мое предплечье и потянув в сторону Кэсс, у которой, кажется, ночь была очень продуктивной – под глазами залегли синяки, волосы завязаны в какой-то еле держащийся пучок, а обычно отглаженная одежда сейчас больше походила на «что увидел, то надел», включая в себя толстовку на три размера больше и такие же джинсы. Да, Кэсс умела удивлять. Зато Лиза – сама стабильность – белая блузка, поверх которой светло-розовая жилетка, черные брюки и любимая сумочка, тоже розового цвета.

– Если вы сейчас скажете «доброе утро», то я вас застрелю, – буркнула Кэсс, устало остановившись около нас. Мы удивленно уставились на подругу, пытаясь понять, почему она так долго не появлялась в сети. Обычно эта фраза приходила сообщением минут тридцать назад, но в этот раз девушка до последнего молчала. – Не спрашивайте, – предвидя вопросы, произнесла она, а потом почти залпом опрокинула в себя содержимое своего стаканчика.

– Кэсс, а там точно кофе? – насмешливо поинтересовалась я. Девушка предупреждающе выгнула бровь.

– Спроси то, ответ на что точно хочешь получить.

– Все ясно, – рассмеялась Лиза, – мисс Стенелли будет очень рада такому подарку.

– О да, я готова встретить литературу девятнадцатого века во всеоружии, – буркнула девушка в ответ, натягивая капюшон толстовки на голову. – Нет, я совсем не готова… Господи, можно все это закончится и я отправлюсь домой… Или даруйте мне три литра кофе, – взмолилась она, театрально воздев руки к небу. Мы рассмеялись, обращая на себя взгляды одногруппников.

Я осмотрела широкий коридор с лавочками около стен, студентов, собравшихся по компаниям, иногда переходящих туда-сюда и донимая старосту вопросами. Сьюзи закатывала глаза, но терпеливо разъясняла что-то каждому. Удивительно, как у нее еще хватало терпения на весь этот цирк.

– Вам не кажется, что она как-то слишком задерживается? – негодующе заметила Лиза, наверняка в этот момент задумываясь о том, как задержка преподавателя в пятнадцать минут повлияет на ее успеваемость.

– Не похоже на нее, – согласилась я, широко зевнув. Кто ж придумал лекции в восемь утра в такой собачий холод…

Я вернула взгляд на старосту, которая отчего-то слишком хмурилась, слушая одного из студентов. Потом девушка активно закивала, закатила глаза, еще сильнее нахмурилась и с обреченным видом повернулась к другим.

– Лекция профессора Стенелли отменяется, – громко произнесла она, – вчера вечером она сломала ногу, поэтому сейчас у нас свободное время до следующей лекции, – строго проговорила блондинка, а потом недовольно поморщилась, словно показывая в этом движении всю злость на тех, кто не предупредил об этом раньше. И я прекрасно ее понимала. Полтора часа сна еще никому лишними не были. Так что с превеликой радостью я бы вернулась в мягкую кровать, но прогуливать без причины я не особо любила. Особенно, когда вечером ожидался ужин в кругу семьи.

– Твои молитвы были услышаны, Кэсс, – хихикнула Лиза.

– Ну что, еще по кофейку? – предложила я, наблюдая за тем, как Кэсс сонно потерла глаза и потянулась.

***

Я старательно накрывала на стол, пытаясь вспомнить правильное расположение салфеток, вилок, ножей и бокалов. Мама любила эстетику и красоту, а еще чистоту, порядок и сервировку стола на всех не будничных ужинах. Поэтому мне пришлось найти и перемыть все свои запасы красивой посуды, декоративных свечей и достать скатерть с новогодним рисунком. Да, моя квартира уже походила на тайное логово Санты, судя по обилию рождественского декора, и это в самом начале декабря!

Сегодня девочки снова должны были прийти ко мне после занятий в университете, но мама и сестра буквально в последний момент написали о том, что будут в городе, и совсем не против того, чтобы увидеться. Подруг пришлось отменить и вписать на их место маленькую семью. Хотя по виду Кэсс, не думаю, что сегодня она вообще была в состоянии куда-либо идти. С вероятностью почти сто процентов, она сейчас сладко спала, стерев это утро из памяти.

Раздался звонок, и я, смерив оценивающим взглядом кухню, пошла в коридор. Надеюсь, мне не придется выслушивать лекцию о том, что мои белые шкафы не слишком-то и белы, полотенца висят не по-человечески, а салфетка сдвинута на миллиметр.

Я открыла дверь, натягивая на лицо радостную улыбку. Все-таки мы давно не виделись.

– Изи! – воскликнула младшая сестра, мгновенно стиснув меня в объятиях. Мама сдержанно улыбнулась, переминаясь с ноги на ногу на пороге.

– Привет, – отозвалась я, обнимая ее в ответ. Вера просияла, взглянув снизу-вверх ярко-синими глазами. Внешне мы были очень сильно похож: те же рыжие кудри, те же веснушки и слегка вздернутый аккуратный носик.

– Мы ждем все подробности твоей личной жизни, – уведомила сестра, быстро скинула куртку и ушла в гостиную, оставляя меня с матерью наедине.

– Как доехали? – поинтересовалась я, пока мама элегантно снимала пальто с плеч. Я засмотрелась на появившиеся морщинки около губ и глаз, редкую седину в каштановых волосах и, кажется, усталость в голубых глазах.

– Вполне нормально, я думала, будут пробки, но, видимо, мы застанем их на пути назад, – мгновенно проговорила она. – Это тебе, – мама сунула мне в руки белую коробку с пирожными.

– Ого! Признайся, что у тебя в квартире живут рабы-эльфы! – раздалось громкое из комнаты. Мы рассмеялись, наверное, одновременно чувствуя, как еле уловимое тепло, которого так сильно временами не хватало, растекалось по венам.

– Почему так рано, Белла? – поинтересовалась мама, оглядывая новогоднее мракобесие, как она это всегда называла, когда оказывалась в поле моей жизни. А еще звала Беллой. Что мне не очень нравилось, потому что вызывало совсем не те ассоциации.

– Захотелось, – и почему я до сих пор не привыкла к вечной критике? За двадцать три года вполне могла бы. А еще можно было и подготовиться. Например, не игнорировать остатки вина в бутылке…

Я поставила пирожные в холодильник, отключила курицу в духовке, начав перекладывать все это на красивую сервировочную тарелку.

Тут же рядом материализовалась Вера, смотря в упор на меня и явно ожидая, что я начну рассказывать очередную смешную историю из жизни. Но я упорно молчала, пытаясь не вспоминать стыдную ситуацию с парнем при маме, а еще не провоцировать возможные вопросы о личной жизни. Ответ там все равно один: ее нет.

– Я жду.

– Чего?

– Что любимая сестра расскажет мне что-нибудь, из-за чего я буду смеяться еще несколько лет, подначивая ее на каждом семейном празднике, – выдала Вера, утащив кусочек картошки.

– Мне придется тебя разочаровать, свет очей моих, – ответила я, оставляя на идеальном столе просто идеально-красивое блюдо. Если на меня сейчас выльется шквал критики, то я не удивлюсь, но это, правда, было близко к шедевру.

– Девочки, давайте отложим эти темы, – осекла мама, чинно расправив на коленях салфетку. Мы с Верой сели за стол, почти в точности повторяя ее движения.

Самым лучшим решением в моей жизни оказалось то, что я съехала. Теперь я могла есть в кровати, не убираться несколько дней и оставлять посуду грязной на сколько мне захочется. Рай! Правда, убираться я любила… да и жить, когда ничего не бесит взгляд, как-то проще…

– Как учеба? Как твои подруги? Есть ли мальчик? – закидывала вопросами мама, – курочка просто отменная, но слишком много перца. В следующий раз добавь поменьше, – впрочем, ответы ее никогда особо не волновали. Я только участливо кивала, старательно прожевывая приготовленное, в котором, к слову, перца было в меру.

– А как экзамены? Ты готовишься? – обеспокоено спросила она, вглядываясь в мои глаза. – Надеюсь, ты не забываешь о том, что это очень-очень важно.

– Нет, мама, я все помню. До экзаменов еще две недели точно есть.

– Ты так уверена, – заметила мама, – настроилась?

– Как выйдет, – пожала плечами я, пытаясь закончить этот разговор как можно быстрее. До тех пор, пока он не перешел в раздел «научи жить Изабеллу Ротчестер», которая, впрочем, всегда справлялась сама.

– Ну, это никуда не годится, доченька, – серьезность мгновенно сменила благодушие в голосе, меняя интонации на более суровые. Я открыла самый настоящий ящик Пандоры! О боги… дайте мне сил!

– А я записалась в художественный класс! – влезла в разговор сестра, наверное, чувствуя, что могло начаться.

– Подожди, Вера, я ведь не договорила с Изабеллой.

– Не думаю, что нужно обсуждать это за ужином, – мягко заметила я, кивнув сестре. – Пусть Вера расскажет про свой художественный класс, – сестра улыбнулась мне в ответ, принявшись во всех красках говорить о том, как она давно пыталась решиться на этот шаг. Мама молча слушала, не перебивая и не вклиниваясь с неожиданными советами. Что там говорят про личные границы? Кажется, мне пора покупать уроки у младшей сестры.

– В общем, я пришла к выводу, что страх – всего лишь иллюзия. Конечно, я не говорю о том случае, когда на тебя бежит огромная собака, – с деланно философским видом проговорила Вера, – лишь о том, что пробовать то, что искренне интересно нужно, не смотря на это чувство. Если по любви, то можно.

– Ты поразительно мудра для своих пятнадцати, – с улыбкой заметила я, отпивая из бокала.

– Жаль эта мудрость не распространяется на уборку в комнате, – рассмеялась мама.

– Для этого нужно познать философию жизни в одиночестве, – кажется, накал медленно начал спадать, превращая почти развернувшееся поле битвы в спокойный семейный вечер.

Глава 2

Если вы хотите знать, кто никогда не имел плана и действовал как придется по жизни, то это я. Да, это не ошибка. Сегодня утром резко вспомнила, что уже давно не ходила на тренировки, расслабилась и почти забила на спорт, что очень сильно сказывалось на состоянии в целом.

И вроде бы у меня и карта этого клуба есть, и администраторов я знала, а с другой стороны… а вдруг там он?! В прятки в зале я еще не играла. Выбрать другой зал тоже не вариант – самый ближайший в соседнем районе, до него придется добираться час, в лучшем случае.

Я вздохнула, натягивая носки. Ладно, что я, маленькая что ли? Вроде взрослый человек. Если узнает меня, то подойду и извинюсь. Или убегу. Какой взрослый человек, если я влезла в авантюру с таким желанием?! Так что, да, я просто убегу. Спрячусь в раздевалке, туда он точно не сунется.

Так и сделаю.

Почему я вообще об этом думала? Шансы на то, что он разглядел мое лицо буквально нулевые. Мне определенно нечего бояться. Всего лишь тренировка. Всего лишь час в спортзале. Тем более, он мог там не появиться.

Да, надо быть решительней. Прямо как в тот день, когда я решилась на самую настоящую дурость.

Я собрала спортивный костюм, обувь, бутылку с водой и вылетела из квартиры, пока не передумала и не нашла миллион причин, чтобы остаться. Как сказала Вера, на страх оборачиваться нельзя.

На улице снова шел снег. Кажется, погода собиралась завалить город белым полотном уже полностью и до самой весны. Благо, до беспощадных метелей еще далеко. Так что сейчас снег был вполне красив, крупными хлопьями падая с неба, подсвечиваясь дневным светом.

Я поплотнее закуталась в шарф, надеясь на то, что ощущавшееся в моей душе новогоднее чудо сработает, и я никого не встречу в зале.

И, кажется, мои желания были услышаны, потому что среди дня во вторник, да еще и во время начинающегося снегопада не всем хотелось выбираться на тренажеры. И я их отлично понимала. С радостью бы сейчас развалилась на кровати, включила фильм и провела бы отличный день сама с собой. Но нет, сначала пришлось выйти из теплой квартиры ради университета, а потом ради тренировки.

Я сунула наушники в уши, окончательно задвинула мысли о своем фиаско поглубже, пытаясь сосредоточиться на ощущении счастья от тренировки. Да, я из тех, кому спорт приносил не муку, а спокойствие, разгружал мысли. В общем, это отличный способ, чтобы выбросить пар и заработать здоровый и крепкий сон, что мне, иногда страдающей от бессонницы, очень помогало.

Надо бы пересмотреть свою привычку ходить в зал исключительно по вечерам. Днем здесь вполне свободно, не приходится ждать очереди на тренажеры.

Да, определенно поменять расписание…

Я выставила скорость на беговой дорожке, очень хорошо ощущая на себе то, что чувствовали, наверное, те люди, напротив которых я ела.

Это даже звучит ужасно! Наверное, так себя и ощущали рыбки в аквариуме, когда на них часами пялились, веря, что это успокаивает. Но мне было все равно, поэтому я включила музыку громче и просто побежала, оставив в голове только пустоту и устремив взгляд в точку впереди.

Слишком много пустоты образовалось в голове. За это я и любила бег – можно хорошенько подумать в процессе, либо наоборот очистить мысли от всего.

Наверное, поэтому темное пятно, мелькнувшее сбоку, не сразу было принято за человека. Я оглянулась, а потом чуть не съехала по дорожке вниз, как тот парень несколько дней назад, потому что тот парень сейчас был этим парнем. Соседом по беговой дорожке. Моим соседом по беговой дорожке, черт возьми!

Я мгновенно отвернулась, снова устремив взгляд вперед, словно ничего не происходило. Не узнал. Наверное. Проверять я это, конечно же, не собиралась. И напоминать о себе тоже. Главное, не допускать панику. Так, спокойно, Изи, спокойно. Вдох. Выдох. Мы уже через это проходили. Правда, он был тогда за стеклом, но в чем разница, да?

Так, надо аккуратно, незаметно, сползти с дорожки и пойти в противоположную сторону зала к другим тренажерам. Тогда он меня не заметит, я спокойно закончу и направлюсь домой почти счастливая. По дороге позвонив девочкам. Еще одна веселая история из жизни Изи. Подумаешь!

Лента дорожки медленно остановилась, я сползла с нее, мельком глянув на парня. Он, кажется, вообще ни на что не обращал внимания, продолжая бежать в неспешном ритме. Снова в той же форме, что и в прошлый раз: в черных шортах и серой майке. Вблизи – не через окно – он выглядел еще симпатичнее и… выше. Намного выше. Наверное, рядом с ним на фоне я бы просто потерялась. Как деталь одежды. Шарф там, например.

Так стоп.

Я встряхнула волосами, схватила бутылку с водой и спокойно, по крайней мере, мне так казалось, двинулась в другой угол.

Наверное, это насмешка судьбы, потому что парень через несколько минут показался рядом и совершенно спокойно взял несколько гантелей. Вот он точно спокоен. А не так, как у меня – лишь жалкая пародия на это чувство.

Я снова подхватила бутылку, сделала несколько глотков, а потом прикинулась, будто уже закончила в этой части и собиралась перейти в другую. Это смахивало на игру в кошки-мышки. Я же буквально убегала из каждого места, где он появлялся.

– Я вас чем-то пугаю? – я вздрогнула от неожиданно раздавшегося в тишине зала низкого голоса, а потом выпучила глаза от удивления, понимая, кому он принадлежал. Хуже быть просто не могло. Хотя почему не могло? Могло. Например, в этот момент заиграла песня «jingle bells», и сцена до комичного стала напоминать дурацкий рождественский фильм.

– Нет, нет, все в порядке, – соврала я, отведя глаза в сторону. Было сложно не пялиться на него с чувством «я виновата во всех ужасах, которые наполняют землю».

– Точно? – он прищурился, внимательно разглядывая меня, пока мое лицо стремительно краснело от стыда и неловкости. И хорошо, если эту красноту он примет за смущение. Пусть уж я буду скромницей, чем той из-за кого у него огромный синяк на половину ноги.

– Да, – главное, не забывать дышать. Я подняла глаза, обнаружив то, что все это время парень не сводил с меня взгляда. А потом, неожиданно для меня, в сером взгляде появились смешинки. Он все понял! Ну, конечно, сколько рыжих вы встречаете в одном районе за пару дней?!

Так, ладно, нападать нужно первым. Ну… я так и сделала еще пару дней назад…

– Все отлично, я уже закончила, – широкая улыбка, нарисовавшаяся на моем лице должна была оказаться убедительной. И я очень надеялась на то, что она такой и была.

– И что, даже перекусить не захотите? – язвительно спросил он, вызывая еще один приступ невыносимого стыда и ужаса на моем лице. Кажется, ему эта безысходность, охватившая меня, понравилась.

– Спасибо за заботу. До свидания, – быстро проговорила я, а потом метнулась к раздевалкам, не дождавшись ответа.

Точнее, ответ был. Но один. Сюда я больше ходить не буду.

***

Я вышла из спортзала, достала телефон из кармана куртки и набирала Кэсс. Эта ситуация просто не терпела ни минуты. Она буквально горела. Ее нужно обсудить, и срочно. Взять и положить на стол, рассказывая всю абсурдность произошедшего. А потом, конечно, посмеяться. Без этого никуда.

Подруга ответила почти сразу. А я сначала пялилась на снег под ногами, пытаясь, что именно собиралась сказать. А потом выпалила:

– Срочно бери Лизу, и приезжайте ко мне. Ситуация такая, что я готова умереть со стыда.

– Все настолько плохо?

– Я и стыд, Кэсс, – оповестила я, – Я и стыд.

– Поняла, – коротко ответила девушка. Да уж. Вот вам и репутация человека, который ничего не боится и делает всякую фигню, с которой потом ржет весь круг знакомых. Если вы ищите человека, который вляпывается во всякое смешное дерьмо, то вы его нашли. Добро пожаловать в мою жизнь… Приятно познакомиться – Изабелла, для друзей просто Изи.

– Стыд явно не то, что вы привыкли испытывать, – с усмешкой донеслось мне в спину. Я вздрогнула, мгновенно покраснев. Хуже ситуации и придумать нельзя! А я-то по наивности думала, что худшее произошло со мной несколько минут назад. Господибожемой… за что?!

Я тихо выдохнула, прикрыв глаза. Послать или извиниться? Послать или извиниться? Сложный выбор. Особенно сложно признать то, что я не права. При том, что я реально не права.

– А вам какое дело до моего стыда? – спросила я, развернувшись. Парень в расстегнутом черном пальто глядел с усмешкой, будто его совсем не волновали мои извинения или какие-то слова. Я задрала подбородок, вызывающе выгнув бровь. Что ж, да, я такая. Противная, бессовестная и невоспитанная.

– О, я очень рад, что вы обделены этим чувством, – отозвался он, все еще не убирая усмешки с лица, – Таких людей любит жизнь.

– До свидания, – и все. И все. «До свидания»? Ничего лучше придумать-то не смогла?!

Вдох, выдох. Вдох, выдох. Я сжала руки в кулаки прямо в карманах, а затем быстрым шагом стала удаляться, желая только одного – спрятаться.

Это еще более стыдная ситуация, чем то, что он упал. Я просто идиотка. Самая настоящая идиотка. Так ведь сложно сказать «извините, что с особым аппетитом ела у вас на глазах. Просто у меня нет никаких сложностей с тем, чтобы есть все, что мне захочется».

Интересно, чувство взгляда в спину сейчас реальное или выдуманное? Оборачиваться я боялась. Точнее, боялась показать ему, что готова провалиться под землю. Ну почему мы не могли встретиться на катке, где падают почти все? Почему не столкнулись в подъезде утром?

***

Девочки приехали через полчаса после того, как я вернулась домой. Они залетели в квартиру, словно вихрь – все в снегу, с обезумевшим взглядом, с криком «что случилось?» и с бутылкой вина.

Я к этому времени только вышла из ванной. При виде двух безумных, точнее, безумно любимых подруг, рассмеялась так, что чуть не уронила полотенце. У Кэсс на ресницах игрались снежинки, у Лизы вся шапка была белой, а я стояла в одном полотенце и с мокрой головой посреди коридора и не могла успокоиться.

Потом мы все же переместились в гостиную, разлили вино по бокалам, и Лиза нетерпеливо начала допрос.

– И все-таки я думаю, тебе нужно задержаться в зале, – выдала в ответ на историю блондинка, заставив поперхнуться содержимым бокала.

– Сделать вид, что ты вообще ничего не понимаешь, – поддакнула Кэсс.

– И взять его номер, – со знанием дела проговорила Лиза, – Он ведь симпатичный? Скажи «да», – она сделала губы уточкой, почти умоляюще посмотрела на меня.

– Выглядит, как план мести, – буркнула я.

– Ты не ответила на вопрос. – напомнила девушка.

– Вполне.

– Ты слишком недоверчива, – отозвалась Кэсс, по-видимому возвращаясь к теме мести, – Он даже не высказал ни одной претензии, а ты уже надумала себе столько всего, что еще и нагрубила.

– То есть я виновата?!

– Нет, – хихикнула подруга, – теперь мы знаем, какие желания лучше не загадывать тебе, учитывая твое везение, – это была чистейшая правда, на которую и обидеться не получилось бы, поэтому мы одновременно рассмеялись, вспоминая и то, как меня несколько раз путали с каким-то аспирантом, потому что у нас одинаковые фамилии, и то, как мне пришлось переезжать со старой съемной квартиры, и то, как бывшему после расставания со мной какая-то девушка разбила машину. И нет, это не мои подруги, как кто-то мог подумать. И даже не я.

А теперь мы почти молча сидели на полу, почему-то игнорируя существование дивана.

За окном разошелся снег, ветер завывал в окнах, а в квартире царили тепло и уют: на фоне играла приятная музыка, Кэсс укуталась в клетчатый плед, Лиза прикрыла глаза, иногда потягивая белое вино из бокала на высокой тонкой ножке. Завтра нас ждал еще один будний день, который обязательно испытает и мою удачу и подкинет сложностей в жизнь, но сейчас это казалось таким неважным, что мысли растворились на дне бокала и в осознании того, что любой ужас со временем становится смешным воспоминанием. Тем более, когда за окном сама природа переворачивала страницу, дарила чистый лист для того, чтобы писать свою историю.

Глава 3

Кажется, уже пора запомнить правило – не пить в будние дни. И вечером перед рабочей неделей. Из-за наших вчерашних посиделок, где мы окончательно похоронили мою личную жизнь и удачу, голова буквально раскалывалась. А количество бутылок вина я даже не помнила, как и то, когда девочки разбрелись по домам.

Я с тихим стоном поднялась с кровати, почти сразу приложив холодную ладонь ко лбу. Комната закружилась, смешивая просторную кровать, серые обои, черные шторы на окнах и почему-то не выключенные лампы на туалетном столике в одно большое и мутное пятно, будто меня сунули в блендер и поставили на самую сильную мощность. Подготовка космонавтов и то проще проходит, наверное.

В глазах двоилось, и, по-хорошему, было бы славно остаться дома, поставить рядом с кроватью литра три воды и уснуть, но я не прогуливала. Такая уж привычка, да и на оценки в дипломе очень влияет посещаемость. Так что… я собиралась заварить крепкий черный чай – рецепт от похмелья, который мне рассказала одна женщина, когда я еще подростком подрабатывала в магазине. Ее бывший муж был творческой личностью до мозга костей, иногда прикладывался к бутылке вот в такие вот будние дни, поэтому она с особой заботой его отпаивала, превращая в человека почти каждое утро. Как говорится, люди учатся на своих ошибках, а умные на чужих.

А сколько вообще времени? Может, мне никуда уже и не нужно… телефон, телефон. И где?

Я зажмурилась, все еще щурясь от яркого света ламп туалетного столика, потом раскидала вещи в сторону. Такое чувство, будто тут жила целая толпа людей, а не я одна. Откуда ж сколько мусора?

Из-под какого-то завала раздался звук уведомления, я, не глядя, шагнула вперед, запнувшись о что-то звякнувшее. Ну, одна бутылка точно была выпита. И как мы докатились до того, чтобы устраивать попойку прямо посреди недели? Да и еще и так, что я умирала от головной боли.

Под одной очень большой кучей обнаружился телефон, разрывающийся от сообщений подруг. Яркий свет ударил по глазам, вызывая новую вспышку боли, пока я пыталась вчитаться хоть в один текст, чтобы понять смысл, но буквы уплывали, разбегаясь в стороны.

Так, мне срочно нужен чай. Нет, сначала вода, потом чай, затем кофе. Там, может быть, и до завтрака дойдет.

Я потянулась к графину с водой, в этот же момент раздался телефонный звонок, заставляющий едва ли не зажать уши. И почему именно сегодня я не переключила его на беззвучный?!

– Доброе утро! Просыпайся! Я надеюсь, ты уже подняла свою прелестную попу с кровати, – визгливо пропела Кэсс, когда я ответила. Я поморщилась, отодвинув телефон подальше от уха, потому что пела она только в крайний случаях. И все, кто находился рядом вмиг оказывались далеко.

– Потише, пожалуйста, – прошипела я, все же осушив стакан с водой залпом. А за ним еще один.

– А что, голова болит? – ехидно спросила она.

– Будто меня пустили на беговую дорожку вместо ленты.

– Искренне тебя жаль.

– Ты позвонила, чтобы усилить у меня приступ головной боли? – поинтересовалась я, включив чайник и судорожно пытаясь вспомнить причину пьянки, а по-другому я это назвать не могла. – Почему мы вообще так набрались?

– О, детка, так ты ничего не помнишь? – на том конце провода раздался смешок. – Это очень интересная история, которой Лиза обязательно еще раз поделится с тобой, – хмыкнула девушка, почему-то вызывая уверенность в том, что сейчас она точно ухмылялась.

– Я что, одна так напилась?

– Нет, просто я дослушала историю до конца, – мгновенно отозвалась Кэсс, – Ладно, не буду отвлекать тебя от поиска аспирина, – бросила она, а потом завершила звонок.

Я ткнулась лбом в кухонный шкафчик, прикрыла веки. Даже не пришлось бы прикладывать усилий для того, чтобы провалиться в сон. Всего лишь скользнуть в тишину. Всего лишь. Но мозг упорно сопротивлялся этому, а засвистевший чайник дополнил картину раннего и довольно бодрого утра, которое мне предстояло пережить. И я даже не думала, что буду права настолько.

***

Лиза и Кэсс, как обычно, ждали меня на лавочке в коридоре первого этажа. Я отряхнула пальто от прилипшего снега, поправила волосы и направилась прямиком к ним, почему-то уже ожидая ехидные замечания и шутки насчет моей забывчивости. И довольные, помятые с похмелья лица, наспех замаскированные макияжем, выдавали явное желание выпустить несколько шуток.

– И как ты докатилась до жизни такой? – хмыкнула Кэсс нарочито громче, чем обычно.

– У вас что, вообще голова не болела?! – поинтересовалась я, опускаясь рядом с Лизой. Она насмешливо сморщила нос.

– О, это не мы кричали во весь голос рождественские песни, а потом сыпали в нас проклятиями за то дурацкое желание.

– Какой стыд… – выдохнула я, пряча лицо в ладонях. Конечно, стыд, скорее условный. И так, ради приличия. Девочки видели и не такое.

– Да ладно тебе, а вот Лизе придется заново рассказывать историю про бывшего, – как бы невзначай проговорила Кэсс.

– О нет! – воскликнула я, повернувшись к подруге и схватив ее за плечи. Лиза выпучила глаза, виновато потупив взгляд в пол. О нет! Худшие опасения подтвердились… – Только не говори, что вы сошлись!

– Кстати, нам пора, – влезла Кэсс, поднимаясь со скамейки. Мы последовали за ней. Я выразительно таращилась на Лизу, пока заходила в аудиторию, пока выкладывала тетрадь и ручку на стол, а когда мы сели за парту, повернулась к подруге, выжидательно подняла бровь и снова опустила руки на ее плечи.

– Ну… – протянула девушка, потом подняла на меня глаза и… расхохоталась. – Конечно, нет! За кого ты меня принимаешь? Он напился, позвонил мне вечером, перед тем, как ты нас позвала, клялся в вечной любви и чем-то там еще, я не запомнила, сказал, что я дура, раз потеряла еще один шанс видеть его недовольное лицо в своей жизни, – со смехом выдала Лиза.

– Слава богам… – я отпустила подругу, шумно выдохнула. – Я успела испугаться, – до сих пор помнила то, как Лиза рассталась с Эшем. Все еще мелькала картинка того, как сильно она рыдала несколько дней подряд, пытаясь понять, почему он с ней так поступил. Потом еще пару дней спала, не желая ни с кем общаться. Я и Кэсс все это время были рядом, пытаясь не мешаться, но и не оставлять Лизу в одиночестве. Эш был ее первым парнем, и она очень сильно переживала из-за разрыва. После этого они еще несколько раз сходились и расходились, пока Лиза не решила поставить одну жирную и окончательную точку. Поняла, что не хочет быть ни запасным, ни «просто так», ни «для красоты» вариантом. Так что теперь она замахивалась на «одна и единственная», чем вызывала наше с Кэсс облегчение. Еще один такой тяжелый месяц мы бы вряд ли выдержали, но, конечно, все равно остались бы с ней.

– Так у нас будет эта прекрасная Стенелли? – поинтересовалась я, устало положив голову на руки. И почему я не осталась в кровати на лишний час?

– Если расписание не поменяли, должна быть. Либо поставят замену, – ответила Кэсс, надев очки в квадратной оправе, в которой она обычно смахивала на учительницу из фильма для взрослых.

– Понятие “пунктуальность” этому человеку точно не знакомо, – буркнула я, гипнотизируя вход в аудиторию.

Сначала даже и не поняла, что именно так встревожило все мои внутренности и из-за чего сердце зашлось в бешеном ритме. А потом моргнула. И еще парочку раз, пока пелена перед глазами не спала, а мысли не отошли на второй план. Я удивленно уставилась на вошедшего мужчину.

– Доброе утро, – громко поприветствовал он, а у меня по всему телу побежали мурашки от невозможности ситуации. – Удивлены? – неимоверно. До ужаса, паники и всех отрицательных и негативных чувств. До нецензурных выражений, застрявших в горле. Потому что прямо перед глазами стоял мой самый главный стыд. Человек, которого я бы точно не хотела видеть. Парень из спортзала, с которым я стала почему-то слишком часто сталкиваться.

***

Очередное утро. Все та же и ночь за окном, и звук будильника, и постель. Но тут воспоминания, словно снежный ком, накатывали на меня, заставляя злость растекаться по телу с самого утра.

Не очередное утро. И, может быть, все тоже самое, но причина вставать другая.

Я поднялся с кровати, с сожалением оставляя нагретое за ночь место. И кто придумал эти утра? Зачем? Видимо, для того, чтобы я мог спокойно принять душ, выпить зеленую жижу, которую фитнес-тренеры называли “смузи” из какой-то там зелени, проще говоря, травы, потом заесть все это супер полезным завтраком, а в итоге все равно залить в себя кружки две кофе, потому что ни это здоровое питание, ни регулярные тренировки бодрости не добавляли. Но спорт, так или иначе, часть жизни. Даже если приходится лишать эту самую жизнь чего-то вкусного и вредного.

Но, как говорит отец, жизнь состоит из маленьких ежедневных ритуалов, которые складываются в большие привычки. Поэтому я пошел по привычному началу дня: лень, душ, зеленая муть, завтрак, кофе, презентабельный костюм.

Я взял ключи от машины и вышел из квартиры, привычно перебежал через заснеженный двор прямо на парковку и устроился на водительском сидении машины.

Я выехал с территории парковки, встраиваясь в поток машин, глянул на время, понимая, что минут на десять точно придется задержаться.

День предстоял тяжелый. Придется попробовать себя в новой роли – впервые в жизни по прямому назначению использовать свой диплом. Конечно, не по собственному желанию, но с небольшим интересом. Почему бы не вспомнить студенческие годы и не отбить хотя бы одну миллионную долю оплаты за обучение?

Так или иначе, отец все равно попросил бы меня ввязаться в эту авантюру, потому что вариантов у него просто не было. Преподаватель со сломанной ногой в середине семестра, прямо перед сессией и сдачей экзаменов – трудно найти замену, да еще и так, чтобы без вопросов, лишних слухов и требований. Про последнее он, конечно, погорячился. Требований у меня будет даже побольше, чем у коллег.

Как я и думал, на парковку университета машина завернула ровно с началом лекции. Как там говорят? Важные люди не опаздывают, они задерживаются. Шучу, конечно, но с такой фразы вполне можно начать знакомство с группой.

Я вышел из машины, кутаясь в теплое пальто, лежащее в машине с момента, как город накрыло это снежное безумие. Зима в этом году пришла слишком рано, будто природа пыталась замести нас всех сугробами, а холодами напомнить никчемность человеческой жизни перед стихией. Кажется, я уже вошел в роль.

Внутри здания я снял пальто, отряхивая его от снега на небольшой коврик у двери. Просторные, светлые коридоры сейчас были пусты, подтверждая мою теорию о задержке в десять минут. По-хорошему сначала надо заскочить к отцу, получить полные инструкции и со спокойной совестью просвещать юные головы студентов, но в восемь утра, ректорат, по обыкновению, в это время еще спал, а все важные моменты отец отметил в сообщении еще вчера вечером. Поэтому я, проигнорировав гардероб, поднялся на третий этаж, ища глазами нужную аудиторию.

– Доброе утро, – я вошел в помещение, откуда громче всего раздавались голоса. При моем появлении все сразу замолкли, любопытно вытаращив глаза. Да уж, я как мартышка в зоопарке. И кто из нас еще в клетке спорный вопрос. – Удивлены? Я тоже. Очень жаль мисс Стенелли. Еще сильнее жаль меня, потому что я буду ее заменять на лекциях, как и принимать у вас экзамен, – глаза пробежались по аудитории, когда я оказался около небольшого деревянного стола. Вполне обычные студенты, которые, надеюсь, не доставят мне хлопот в будущем. Хотя… я прищурился, наткнувшись взглядом на копну рыжих волос.

Непонимание. Замешательство. Медленное осознание ситуации и вуаля!

Да ладно?!

Да нет, не может быть таких совпадений. Точно ли она?

Я снова прищурился, силясь разглядеть девушку, пристроившуюся почти в самом конце аудитории. Уж больно она похожа на странную незнакомку из спортзала, благодаря которой я так здорово улетел с дорожки, а потом еще и оказался в этом виноват.

При воспоминаниях об этом колено заныло, заставляя опуститься на стул. Но взгляд я при этом с девушки не свел. Она или не она? Хотя, судя по тому, как рыжая старательно прятала взгляд, она.

Вселенная явно решила проверить мой профессионализм, отходчивость и бог весть знает что еще. За что же мне так повезло? Где я успел так согрешить?

– Меня зовут Кристиан Ротчестер, для вас – мистер Ротчестер, – проговорил я под внимательные взгляды студентов. Всех, кроме одной. Все-таки стыд ей знаком. Это радовало. – Я аспирант кафедры никак не относящейся к вашей специальности, но, по счастливой случайности, ректор вспомнил о моем образовании, в котором указано то, что я могу вести вас к свету, то есть в мир литературы, – закончил я, сложив руки на стол и снова оглядывая аудиторию. – Вопросы? – в ответ отозвалась тишина.

– Отлично, тогда начнем лекцию, а познакомимся по ходу пьесы, – студенты один за другим медленно расслабились, приготовившись слушать. И снова все, кроме одной. Хотя ладно, признаюсь, если бы я попал в такую ситуацию, то тоже бы сгорал со стыда, но, к счастью, я в такие поступки не лезу. И никогда не лез. – Итак, рассмотрим на примере девятнадцатого века автобиографичность в произведениях… – я здесь ради работы, а не для того, чтобы вершить справедливый суд.

– Начнем с определения автобиографизма, – взгляд обвел аудиторию, рассматривая заспанных, еще не проснувшихся студентов. Глаза остановились аккурат на рыжих волосах, разметавшихся по столешнице от того, что обладательница этого кудрявого безобразия уткнулась лицом в сложенные на парте руки.

Кривая усмешка сама по себе нарисовалась на лице, а предвкушение маленькой охоты на ведьм разлилось волной по телу. Я не собирался ничего такого делать, но раз уж сама жизнь дала шанс, то надо им пользоваться.

– Может быть, на этот вопрос ответит студентка, у которой, кажется, сны намного интереснее этой лекции и всего происходящего, – с намеком проговорил я, вызывая смешки у некоторых молодых людей и явную панику на лице ее подруг. Одна из них как раз принялась тыкать локтем в бок девушку.

Она подняла взгляд, растерянно оглянулась на подруг, а потом с ужасом в глазах уставилась на меня.

– Мы получим сегодня ответ, мисс..?

– Ротчестер, – машинально ответила она. Как забавно. Еще и однофамилица. Какие у жизни еще сюрпризы? – И я не расслышала ваш вопрос, – призналась девушка. Впрочем, от страха не осталось и следа. Теперь Ротчестер совершенно открыто смотрела мне в глаза, слегка приподняв бровь. Хорошая актриса.

– Или вы просто не знаете ответ, – хмыкнул я, сложив руки на груди. – Судя по тому, как вы слушали.

– Просто повторите вопрос, я на него отвечу.

– Определение автобиографизма, – девушка на пару секунд задумалась, отвела взгляд в сторону, будто пыталась вспомнить, а потом с наглой усмешкой на пухлых губах произнесла:

– Автобиографизм в произведениях тоже самое, что использование собственного опыта, фактов из биографии своей или других людей и тому подобное. Все, что связано с жизнью автора или жизнью его близких.

– Похвально, мисс Ротчестер, но в следующий раз я не повторю вопрос, и тогда вам придется не сладко, – предупредил я, скорее в шутку, чем серьезно. Она, кажется, это поняла, потому как язвительно скривилась, откинулась на спинку стула и всю оставшуюся лекцию бездумно водила ручкой в тетради. Признавать ошибки она точно не умела. Собственно, как и переживать из-за предстоящих экзаменов.

Оставшийся час лекции прошел вполне неплохо, учитывая всеобщее желание поспать. В конце я даже стал жалеть о том, что забыл об архитектуре.

Студенты засобирались на выход, я кинул взгляд на Изабеллу Ротчестер – успел заглянуть в список группы. Она вместе с подругами лениво собирала вещи, переговариваясь с ними о чем-то слишком эмоционально.

Изабелла подняла голову, снова покрылась краской, когда ее глаза наткнулись на мои. Это даже забавно. Может быть, и не так плох этот факультет и отец под боком.

Девушки тем временем приблизились к моему столу, все также разговаривая и не пытаясь скрыть тему своего обсуждения.

– Так ты не помнишь, что вчера было?

– Не особо. Половина вечера как ластиком стерли, – призналась Ротчестер, поправив волосы.

– Тебе нельзя пить, Изи, – покачала головой блондинка. Кажется, ее звали Лиза.

– Ты сказала, что не прочь познакомиться поближе с парнем из зала. Ну с тем, что так удачно растянулся на дорожке, – подруга совсем не регулировала звук голоса, а я наблюдал за неловкостью Изабеллы. Она глянула в мою сторону, но, наткнувшись на мой внимательный взгляд, резко отвернулась и нахмурилась.

– У тебя давно не было парня.

– И секса.

– Просто заткнитесь, – шикнула Изабелла, еще сильнее покраснев, а я изо всех сил пытался сдерживать смех. Нельзя над таким смеяться, конечно, тут или пожалеть или помочь. Но ничего из этого я сделать не мог, да и не особо хотел. Остаток семестра обещал быть… ммм… пожалуй, интересным. Когда я еще послушаю о проблемах молодых девушек в сексе?

Глава 4

– Так это с ним тебя все время путали?

– Это такая тупость. Меня ведь зовут Изабелла, а его – Кристиан, неужели никто не додумался глянуть имя?! – отозвалась я на вопрос Лизы. Мы вышли из аудитории, после того, как девочки дружно решили вспомнить и про парня из зала, который оказался этим самым преподавателем, и про отсутствие личной жизни и секса. И я больше, чем уверена, что он все это слышал.

– Ну знаешь, всякое бывает. Тем более, фамилии одинаковы, зачем заморачиваться? – заметила Лиза, перекидывая спортивную сумку через плечо.

– Он мужчина!

– Поздравляю, ты не лишена зрения, – добавила она.

– Все-таки это странно, что тебя с ним путали! – недовольно воскликнула Кэсс, толкнув дверь университетского спортзала.

– А по мне так ничего страшного, – пожала плечами Лиза. – На экзамене можешь намекнуть на то, что тебе пару раз пришлось выслушать недовольство преподавателей о «твоей» научной деятельности. Может, будет более лояльным, – она хихикнула, заходя в раздевалку. Да уж, конечно, прямо расщедрится! Особенно после всего произошедшего. Как иначе, ага. Скорее отправит на пересдачу несколько раз. Чего только стоит его сегодняшний вопрос! Прослушала вопрос на лекции. Каждый второй так делает. Я хотя бы ответить смогла! А его эта ухмылочка?! Бесит неимоверно!

– Мне кажется, он слишком принципиальный для такого, – засомневалась Кэсс. Я же отвернулась к шкафчику, надевая короткую юбку-шорты. Плевать, если честно, как он будет себя вести. К этому предмету я всегда готовилась, миссис Стенелли спрашивала так, будто я не будущий архитектор, а филолог, который после университета пойдет мучить детские умы в школе, поэтому с ее экзаменов студенты часто выползали в слезах.

– Сегодня на час, я думаю, – задумчиво проговорила Лиза, завязывая волосы в косу.

– Куда-то собралась? – поинтересовалась Кэсс, почти в точности повторяя движения подруги. Лиза смущенно отвела глаза, нервно поправила невидимые складки на короткой юбке красно-зеленого цвета.

Ага, сразу выдала всю себя с потрохами.

– Пока не знаю, уже пора начинать, – тут же перевела тему девушка, направившись к выходу. Мы с Кэсс переглянулись и, усмехнувшись, последовали за Лизой в просторный спортзал с красно-зелеными эмблемами на бежевых стенах, рядом скамеек, баскетбольными кольцами, окнами под самым потолком и двойными дверями в коридор, которые сейчас были открыты.

Лиза молчала, стараясь даже не смотреть в нашу сторону, явно понимая, что мы обо всем догадались. Чтобы Лиз да сократила тренировку на целый час – это ведь катастрофе подобно. И это заметили не только мы с Кэсс. Остальная часть команды переглядывалась между собой, но вопросов не задавали, зная, что Лиза не ответит, если это не касается тренировок напрямую. Личная жизнь девушки была под строгим запретом для всех, кроме меня и Кэсс, но мы тоже молчали. Оно и понятно, что после такого тяжелого разрыва, говорить о новых отношениях, которых еще может и не быть, тяжело.

Ритмичная музыка разлилась по помещению, отражаясь еле слышимым эхом от стен и высокого потолка, буквально отрезая возможность разговоров. Девушки без напоминаний со стороны построились в линии, как обычно это бывало на тренировках.

Лиза начала разминку, как обычно спокойно и неторопливо, чтобы все успели включиться и проснуться. Я же едва перебарывала сонливость. И почему никто из нас троих не додумался перенести на вечер или вовсе отменить эту тренировку? Вряд ли бы мы забыли все движения только потому, что пропустили одну тренировку.

После нескольких упражнений мелодия сменилась, мы перестроились в треугольник. Я и Кэсс стояли прямиком за Лизой в самом начале. И теперь я могла спокойно наблюдать за тем, что происходило в коридоре. Поправка, в пустом коридоре. Потому что все нормальные, свободные от таких обязательств студенты уже, наверняка, сидели по домам.

В основном мы проходились по уже отработанной программе, поэтому не особо напрягались, делая движения скорее на автомате и для поддержания собственной формы.

– Попробуем новенькое? – повернувшись к нам, спросила Лиза, пытаясь перекричать музыку. Девушки почти синхронно кивнули, – отлично. Так, ты иди сюда, а ты сюда. Изи, ты здесь, Кэсс там, – она, словно вихрь, металась между нами, расставляя по местам, а потом удовлетворенно оглядела свое творение, принялась объяснять, что, куда и как.

Идея заключалась в том, чтобы одна девушка подкинула другую в воздух. Заходить в это небольшое безумие нужно было с прыжка, и абсолютно точно полностью трезвой. Но когда я пасовала перед трудностями?

Мне в пару досталась новенькая, имя которой я до сих пор не запомнила. Доверия это нисколько не внушало. И, кажется, это вполне взаимное чувство.

– Готова? – поинтересовалась я, желая покончить с этим побыстрее и буквально отсчитывая секунды до окончания часа пыток. Обычно даже удавалось получать удовольствие от сложных элементов, движений, боли в мышцах, но не сегодня. Сегодня мне хотелось только спать. А еще забыть про то, что остатки семестра придется видеть парня из спортзала, оказавшегося преподом.

– Давай сделаем это, – улыбнулась девушка, немного наклонившись вперед и соединив пальцы в замок. Я кивнула, пару раз выдохнула. Боковое зрение уловило движение около дверей, на которые я инстинктивно отвлеклась, повернув голову. И лучше бы я этого не делала, потому что там оказался тот, кого я опять меньше всего в жизни хотела видеть. Мистер Ротчестер стоял, подперев плечом дверной косяк, едва заметная усмешка красовалась на губах, а во взгляде, я больше чем уверена, сейчас плясали точно такие же смешинки превосходства, как во время лекции. Он что, как привидение, приползает на мысли о нем?

Высшие силы, Вселенная или кто там еще, отключите мне способность думать, пожалуйста, если это я его вызываю своими мыслями.

– Ну так что? – поинтересовалась девушка, возвращая меня в реальность. Его здесь нет, его здесь нет. Просто надо сосредоточиться. Вот руки девчули, всего лишь надо разбежаться, опереться, подпрыгнуть, и красиво приземлиться. Я смогу. Наверное.

– Да, теперь точно, – мельком улыбнулась я, пытаясь не показать того, что вместо решительности в душе расцветала паника, из-за которой тело едва заметно потряхивало. И вот надо же было всему сложиться именно так!

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Два шага, опереться, подпрыгнуть, приземлиться. Ничего сложного. Справился бы любой новичок. Но мне не повезло. И то ли пол был слишком скользким, то ли от похмелья не до конца отошла, то ли присутствие моего проигранного желания и его взгляд, прожигающий спину, сработали заодно или по отдельности, но вместо того, чтобы взлететь, я полетела вниз, даже не успев прыгнуть.

Мягкое место мгновенно соединилось с твердой поверхностью, а затем и я полностью распласталась по полу, уставившись в потолок. Даже не знаю, чего мне хотелось больше – плакать, краснеть, возмущаться или истерически смеяться. И почему никто не снимал это на видео?

– Изи! – спустя несколько секунд раздался восклик Лизы. Она подлетела, склонилась к моему лицу, волнительно разглядывая. Рядом с ней возникла, точь-в-точь повторяя ее выражение лица, Кэсс. От этого стало еще смешнее.

– Устраивать тренировку после бурной ночи – так себе затея, – оповестила подруг я и все же расхохоталась, наблюдая за их растерянностью.

Кэсс тяжело вздохнула, выпрямилась, приложив ладонь ко лбу.

– Она в порядке, умом не тронулась и уже хорошо.

– Ты хотела сказать, не тронулась сильнее прежнего? – уточнила Лиза, помогая мне подняться.

– А вы только этого и ждете, – хмыкнула я, кинув взгляд в сторону дверей, возле которых уже никого не было. Что ж, можно надеяться на то, что он ничего и не видел.

Девушка, которая была со мной в паре неуверенно топталась рядом, опустив глаза в пол. О, это выражение мне знакомо. Каждый проходит через это, когда случайно не справляется со сложным элементом. И у меня такое было. Однажды я уронила Кэсс. Тогда мой словарный запас нецензурных выражений знатно пополнился.

Я подошла к ней, игнорируя слабую боль в мышцах.

– Прости меня, пожалуйста, мне нужно быть более внимательной, – выпалила она, заставив меня зависнуть на несколько секунд. Она реально извинялась за то, что моя тупая голова приперлась полуживой?

– Так стоп, ты ни в чем не виновата, и позиция, и исполнение было хорошим, – я опустила ладонь на ее плечо, сжав в поддерживающей жесте. Девушка подняла взгляд, будто искала в моем взгляде подтверждение слов. Мягкая улыбка, образовавшаяся на губах, кажется, окончательно ее убедила, потому напряжение почти сразу же ушло из ее вида.

– Спасибо.

– Так, на сегодня все.

Ура! Этот момент настал! Лиза торопливо засобиралась, девочки последовали ее примеру, толпясь у входа в раздевалку. Я пропустила новенькую вперед, забрала телефон со скамейки, который тут же завибрировал. На экране высветилось имя младшей сестры, которая иногда звонила мне, когда шла со школы или когда ей было не чем заняться.

Я ответила на звонок, прижав телефон плечом к уху.

– Привет, надеюсь, ты не занята, – прощебетала сестра, с такими теплыми интонациями, что я невольно улыбнулась, понимая, как же сильно все-таки любила и наши разговоры, и шутки, и вот такие внезапные разговоры среди дня.

– А если занята, то ты не станешь звонить? – ехидно поинтересовалась я, устраиваясь около своего шкафчика.

– Наивная, – фыркнула Вера и, не дожидаясь ответа, принялась рассказывать что-то о школе, подругах, мальчиках, плавно переходя к тому, что ей хотелось бы уже начать изучать программы колледжей, чтобы сделать выбор, о котором потом не придется жалеть.

Я слушала ее рассуждения, которые иногда отдавали подростковым максимализмом, а иногда уже совершенно взрослыми мудростями, и от ее тоненького голоса становилось как-то теплее, а от оказанного мне доверия еще лучше и счастливее. Потому что темы, правда, бегали в разные стороны – от свиданий до мыслей стать модельером или все-таки стоматологом. Моих советов она не ждала, скорее, просто пыталась выговориться, но мне было интересно слушать почти что монолог и изредка вставлять фразы, подчеркивая то, что я все еще здесь и слушаю.

Правда, переодеваться в таком положении не особо удобно, поэтому я попросила Лизу и Кэсс меня не ждать – первой на свидание собираться, а по второй плакала кровать, как и по мне, к слову.

Когда Вера решила, что рассказала уже все, то раздевалка уже полностью опустела. Я спешно натянула на себя брюки, рубашку, как и всегда, решив принять душ уже дома. Собственная ванная это, знаете ли, собственная ванная! Терпеть не могла такие вот общественные вещи. И не потому, что приходилось ходить голой перед толпой народа, а потому, что надо торопиться, натягивать на еле высохшее тело одежду, а потом выходить на улицу. Лучше дома. С чувством, с толком.

Я подхватила сумку, еще раз глянула в небольшое зеркало, подмечая все тоже самое, что и утром: синяки под глазами, опухшее лицо, неуложенные и торчащие во все стороны волосы, будто в них только что усадила гнездо ворона.

Пятая точка гудела, явно намекая на то, что сидеть ровно я смогу еще не скоро, а из белого цвета кожа превратится почти во все оттенки радуги – от синего до желтого, зеленого и какого-нибудь еще. Но что делать… такова реальность, поэтому я отвернулась от зеркала, проигнорировала боль, думая о том, что ходить теперь тоже будет не особо приятно.

Я вышла в коридор, тут же едва не врезавшись в человека.

– Осторожнее, – проговорил мужской голос, заставляя меня ругнуться себе под нос. Ну сколько можно?! Почему именно я? Почему именно он?

– Если не стоять возле дверей, то вероятность того, что она вас ударит, равняется почти нулю, – как же сложно сдержаться и не сказать «не откроется в ваш зад». Хотя, наверное, по моему виду это прекрасно читалось.

– Если иногда быть внимательнее, то люди не будут переходить улицу только ради того, чтобы не идти с вами по одной стороне.

– Что вы вообще забыли под дверью женской раздевалки?

– Уж точно не подглядывал, – саркастично отозвался мужчина.

– Вы извращенец?

– Нет, просто когда из-за тебя падает человек, то принято подходить и спрашивать все ли у него в порядке, а не убегать. Знаете, мисс Ротчестер, так поступают адекватные и воспитанные люди, – то есть он все-таки видел момент с падением. Можно ли теперь сказать, что мы квиты? Ну, он как бы делал почти то же самое, что и я. Просто смотрел.

– Все в порядке, спасибо, что спросили, – я натянуто улыбнулась, пытаясь избавиться от невыносимой компании, – Ну, я пойду?

– Конечно, мисс Ротчестер, конечно, не ушибитесь по дороге, синяки на нежной коже появляются легко, – мужчина усмехнулся и, сунув руки в карманы брюк, пошел дальше по коридору, оставляя меня с целым ворохом вопросов в голове. И первый из них – что это вообще было?!

– Спасибо за предупреждение, – криво усмехнулась я, пытаясь не переходить грань и при этом не оставлять последнее слово за ним, – Непременно не приму его во внимание.

Глава 5

Очки для работы с текстом стали смахивать на орудие для пыток, а текст выглядел сплошным черным квадратом на белом фоне. Учебные планы всегда тяжело разгребать, учитывая середину семестра и дисциплину, которая шла по немного другой программе. Еще тяжелее становилось от мыслей, что на этом день не кончится, потому что мама очень сильно хотела посмотреть на сына и мужа, работающих вместе. Будто бы в этом было что-то великое и достойное гордости. Пусть я и преподавал на другом факультете, университет-то один. Но у нее была склонность к постоянному желанию устраивать семейные вечера, где все ели из дорогой посуды, напряженно молчали и почти не смотрели друг на друга.

Я захлопнул журнал с планом, откинулся на спинку жутко неудобного стула и стянул очки, бросив их на поверхность стола.

День прошел лучше, чем я думал. Даже успел посмотреть на закон кармы, который, оказывается, существует. Хотя я искренне надеялся, что она ничего себе не отшибла, потому что падение было знатным. Это просто нужно видеть. Честно, не ожидал, что случайная прогулка по коридору окажется такой зрелищной. На несколько минут даже поддался искушению и позлорадствовал. Но она все-таки моя студентка, поэтому проверку на профессионализм я не прошел.

Стрелка на наручных часах – подарок отца на первый год работы преподавателем – показывала уже половину восьмого, как-то слишком быстро отсчитывая время до нужного момента. Хотя я и так задержался на лишний час, только ради того, чтобы не отставать от студентов. Да, именно с таким смыслом. Пожалуй, на этом можно и закончить. Вряд ли литература умела бегать, как и это здание, аудитория и мое желание здесь быть.

Это походило на возвращение в родной город после переезда. Вроде все тоже самое, вроде и ты тот же самый, а на деле все уже совсем по-другому. Вот и я так вернулся к делу, которое когда-то очень сильно любил, а потом оно просто забылось под гнетом жизни и разных решений, ведущих в противоположную сторону.

Я поднялся из-за стола, понимая, как сильно затекло все – обратная сторона работы, моя самая нелюбимая ее часть и причина зависания в тренажерном зале. Так что постоянные задержки даже на работе, которая нравится, не всегда радовали.

Время стремительно утекало, как назло активируя тревожный голосок в мыслях, буквально кричащий о том, что я опоздаю, застряв в пробке. Хотя, наверное, это здравый смысл, потому что загород в это время дороги всегда стояли.

И все же это лучше, чем если бы я поехал вместе с отцом на его машине. Да, он прибыл вовремя. Даже заблаговременно. За часа три. Так себе удовольствие, даже при всей моей любви к родителям. Конечно, лучше провести эти же самые три часа, стоя в пробке.

Я вышел из университета. С неба снова стал медленно сыпаться снег, покрывая лобовое стекло тонким белым покрывалом и почему-то внушая ощущение, что поездка выйдет веселой.

***

Удивительно, но в родительский двор машина въехала вовремя. Ни пробок, ни долгого ожидания. Буквально сел за руль и через двадцать минут вышел из машины, позвонил в дверь, окрашенную в небесно-голубую, и уже через несколько секунд потерялся в крепких объятиях мамы.

Она радостно улыбнулась, из-за чего возле губ и глаз еще ярче проявились мимические морщинки. Стало неловко из-за того, что наши разногласия с отцом стали причиной моих столь редких появлений в этом доме.

– Как доехал? – спросила мама, поправив уже почти полностью седые волосы, голубые глаза, точно такие же как у меня, светились привычной теплотой, а с губ не сходила мягкая улыбка, окуная во что-то далекое, из детства.

– Без пробок вообще, – коротко отозвался я в ответ, рассматривая ни капли не изменившуюся обстановку: коридор все также в бордовых и коричневых тонах, справа и слева широкие арки уводили в кухню и гостиную, а прямо лестница на второй этаж. В этом доме я вырос, принял столько глупых и умных решений, что и не сосчитать… а сейчас был здесь всего лишь гостем. – Как твои дела?

– Пойдем за стол, уже все готово, там все расскажу, – мама заботливо забрала из моих рук пальто, аккуратно положила его на широкий пуф около зеркала в полный рост, – И не забудь помыть руки! – крикнула она, направившись в сторону кухни. Прошло столько лет, но не изменялось.

Спустя пятнадцать минут, после выслушанного ворчания отца мы уселись за небольшим столом на четыре персоны. Поначалу слышался лишь звон вилок о тарелки и иногда проскакивающее «спасибо, это очень вкусно» от меня и отца. Мы все пытались то ли не смотреть друг на друга, то ли наоборот, смотреть так, чтобы никто об этом не знал. Иногда я ловил на себе изучающий взгляд карих глаз отца, а он сразу делал вид, что поправляет аккуратную поседевшую бороду и смотрит на развалившегося в углу кота.

– Как новая должность? – внезапно спросила мама, прерывая адский круг неловкого молчания. Я прокашлялся, отпил из бокала, почему-то думая о том, что можно было задать миллион других вопросов. И из всех я бы лучше ответил на вопрос «что на личном».

– Сегодня первый день, еще не успел понять, – мама понимающе закивала, отец фыркнул, а я искренне недоумевал, как из крепкой семьи, в которой за ужином никогда не замолкали беседы, мы превратились в это.

– Знаю что ты падок на красивых девочек, очень надеюсь на твое благоразумие и понимание того, что это совершенно недопустимо на моем факультете, – строго предупредил отец. Да, это тоже относится к «недоумеваю», потому что я бы не сказал, что падок на красивых девочек. По крайней мере, не в том количестве, о котором, вероятно, говорил отец.

– Конечно, буду преподавать с закрытыми глазами, а студенток с намеками мгновенно отправлять в монастырь, надену на себя платок и…

– Для тебя все шуточки, смех, а это репутация целого заведения! И моя в том числе!

– Заведения? Бордель что ли?

– Кристиан! – возмущенно воскликнула мама, приложив ладонь ко рту.

– Мне хватит ума и памяти, чтобы не забывать о том, что прописано в трудовом договоре.

– Надеюсь на это. В противном случае даже я не смогу помочь.

– Твоя помощь не потребуется. Все это ты мог сказать в своем кабинете или написать в сообщении с инструкциями, так что не вижу смысла продолжать этот ужин. Спасибо, мама, за твои старания, все очень вкусно и прекрасно! Новый сервиз просто огонь.

– Заметил?

– Конечно.

– Может, останешься на ночь? Там метет и уже поздно. Да и ты выпил, – я глянул в окно, за которым, правда, творилось настоящее безумие. И если выйти за снеговиком или романтичной прогулкой еще можно, то садиться за руль просто самоубийство. Но целая ночь в этом доме… много часов в старой комнате, много часов в обсуждении того, что я неправильно живу и всё делаю не так. Нет уж, такую мотивацию я могу раздать себе и в зеркало.

– Нет, лучше поеду.

– Ты выпил!

– Останься, Кристиан, больше ни слова о работе. Обещаю. Я не хочу, чтобы твоя жизнь разрушилась из-за неверного выбора, – как-то непривычно тихо ответил отец, поправив на носу очки в квадратной оправе. И с одной стороны, я вполне его понимал. А с другой, хотелось в свою квартиру, в свою кровать и свой душ.

– Мне почти тридцать, я себя обеспечиваю, работаю и сам решу, что разрушит мою жизнь. Это ведь моя жизнь.

– Все-все, пойду принесу десерт, – проговорила мама, вскочив со стула и почти бегом направившись в сторону кухни. Отец остался на месте, пытаясь не смотреть в мою сторону. Я делал последовал его примеру, старательно избегая его взгляда. Воцарившаяся тишина была почти оглушительной и странной, будто еще немного, и я услышу его мысли, в которых снова не оправдываю надежд, ожиданий и так далее. Это уже давно вызывало лишь легкую усмешку – свои собственные ожидания я вполне оправдывал.

Интересно, теперь в спортзале около дома я должен игнорировать своих студентов? Точнее, одну конкретную студентку, или вести себя, как преподаватель? За все время моей карьеры, ни с одним из учеников я не оказывался соседом. И, по правде сказать, никто не был причиной моего эпичного падения, которое запомнили все присутствующие в тот момент. И если непристойные предложения, влюбленный взгляд и прочие эмоциональные радости были вполне привычны и пресекались на корню, потому что я сразу показывал, кто, где и на каком месте, то тут я даже растерялся.

Мама принесла шоколадный торт собственного приготовления, после которого я сразу отправился в свою старую комнату на втором этаже.

Вторая дверь слева. Небольшая комната, в которой ничего не изменилось: все те же светло-голубые обои, окно, выходящее в сад на заднем дворе, письменный стол, сейчас пустой и собирающий тонну пыли, на стенах все также висели плакаты музыкальных групп, школьные фото с друзьями, с которыми я уже и не общался, билеты с баскетбольных матчей, на которые мы ходили с отцом, и то, что осталось от моих художественных талантов – картины. Такое чувство, что это происходило в какой-то другой жизни, и в этот момент я будто снова знакомился с собой.

За окном крупными хлопьями валил снег, подсвечивающийся желтым светом уличных фонарей, в комнате не горела ни одна лампа, но этого и не требовалось. Здесь было светло, тихо и как-то волшебно, словно я на один миг вернулся в детство, в ожидание рождественского чуда. И хотя во взрослой жизни я понимал, что его не существует, но сейчас почему-то хотелось верить, что все-таки что-то такое есть.

Я смотрел на постельное белье с самолетиками на кровати, приоткрытый шкаф, на дверце которого висел фанатский шарф, и не хотел идти завтра на работу, так же, как и не хотел снова видеть то, как изменилась жизнь.

Даже не раздеваясь, боясь разрушить момент, я лег на кровать, закрыл глаза, чтобы через несколько секунд открыть их и заметить светящееся звездное небо прямо надо мной – наклейки, которые мы втроем очень долго и упорно пытались приклеить на глянцевый потолок. В итоге получилось. И они до сих пор светились. Был ли в этом какой-то смысл или я просто пытался зацепиться хоть за что-то, что раньше имело значение?

***

Спать на спине оказалось жутко неудобно. На боку тоже. А на животе – просто издевательство. Все-таки приложилась я неплохо, потому что наутро чувство было такое, что меня хорошенько отпинали по мягкому месту или отшлепали, что, конечно, оказалось бы лучше реальности, в которой я почти не спала.

Состояние жутко напоминало болезненное. И опять ни кофе, ни чай не уменьшали желания лечь обратно.

И с одной стороны было бы славно увидеть то, как работает карма. С другой, именно это я и увидела, точнее, почувствовала на себе. Поэтому моя злость на Ротчестера была совсем необоснованной. Ну, если не считать того, что, оказывается, все это время он был моей незримой фамильной тенью. Почему вообще с утра пораньше, потирая ушибленную задницу, к которой даже больно прикасаться, я думала про этого невыносимого, ужасного и самовлюбленного придурка?!

Я с особой осторожностью опустилась на край стула на кухне, пытаясь не морщиться от боли. Вряд ли преподаватели оценят мою гримасу, когда я с непривычки сяду, как обычно. И разумно вообще никуда не идти, но…

Я выглядела, наверняка, почти комично. Гирлянды перемигивались белым холодным светом, за окном царила полная темнота, даже не кружил снег, на столе стояла красно-белая кружка с ручкой в форме рождественского леденца, едва заметная струйка пара взвивалась вверх, растворяясь где-то под потолком. А я сидела на мягком стуле и смотрела в одну точку. И почему-то в этот момент хотелось, чтобы зима закончилась, унеся за собой все тревожные мысли, ссоры с семьей и ожидание чуда, которое не случится. Хотелось вернуться в лето, снова жить в ожидании настоящей жизни. Но, увы, стрелки часов подкрадывались к опасной отметке, после которой обычно скрывалось опоздание.

Первая кружка кофе и набор из трех эклеров, с заботой для самой себя купленный вчера, быстро исчезли. Так же быстро мягкая, теплая пижама сменилась привычным шерстяным свитером в черно-белую полоску, классическими брюками и подвеской в форме золотого ключика, которую подарила сестра на прошлый день рождения.

Девочки, наверняка, только проснулись, судя по тишине, которую хранил телефон. Я же решила выйти пораньше, чтобы дойти без спешки и суеты, и при этом не стонать при каждом шаге.

Я накинула черное пальто, взяла сумку, проверив наличие кошелька и зарядки для телефона – все, чего обычно хватало для того, чтобы спокойно пережить день. Потом заглянула в зеркало и, удостоверившись в том, что выглядела вполне сносно, вышла из квартиры, благоразумно дождалась лифта в полной тишине, совсем забыв про наушники.

Двери лифта распахнулись с тихим звуком, повторив этот звук еще несколько раз. Я же пыталась не заснуть под звучащую из динамиков мелодию. Потом вышла из подъезда, мгновенно проснувшись от того, что дверь не совсем открылась, а столкнулась с чем-то, что почему-то издавало звуки.

Отличное начало дня! Утро только наступило, а я уже успела пришибить кого-то дверью! Странная у меня появилась тенденция – калечить людей!

– Извините, – проговорила я, выглянув из-за двери и придерживая ее, чтобы снова не попасть по кому-нибудь.

– Доброе утро, Ротчестер, и почему я не удивлен? – я зажмурилась, мысленно проклиная все на свете. Это карма, о которой я просила утром, да?!

– Утро не может быть добрым, если встретил преподавателя раньше, чем начались лекции. Примета такая, – хмыкнула я, выходя из подъезда. Ротчестер усмехнулся, покачав головой, отчего темные волосы разметались в разные стороны. Выглядел он как-то совсем небрежно: белая рубашка помята, верхние пуговицы расстегнуты, галстук висел перекинутый через шею, волосы торчали в разные стороны, а на подбородке угадывалась легкая щетина. Значит, не ночевал дома? Ну, конечно, не ночевал. Это вообще не мое дело, но почему-то я чувствовала, как стремительно краснела. – У вас какая-то странная склонность к мазохизму, профессор.

– А у вас к тому, чтобы делать людям больно. И, видимо, абсолютная нелюбовь к литературе, – ответил он, сунув ладони в карманы пальто.

– Чего вы ко мне прицепились так? Отомстить хотите? – бровь взметнулась вверх, рассматривая какой-то слишком насмешливый взгляд мужчины. – Вроде уже отомстили.

– Ой, да ладно тебе, – резко перешел он на «ты», откровенно развеселившись. И вот какого черта у него такое хорошее настроение с утра?! Хотя, чему я удивлялась, если, судя по всем признакам, у него был секс. Не удивительно, да. – Просто признайся, что тебе не нравится литература. Может, и сломанную ногу миссис Стенелли ты устроила?

– Конечно, я. Знала, что на ее место поставят вас и подумала, что вас проще шантажировать, учитывая, как часто меня путали с вами.

– И почему этому я тоже не удивлен? Колено, кстати, до сих пор иногда болит, – он театрально развел руки в стороны, больше походя сейчас на мальчишку, чем на строгого преподавателя. Я невольно засмотрелась на легкую улыбку, покрасневшие щеки и нос от холода, и как-то совершенно случайно задумалась о том, что было бы, если бы мы встретились при других обстоятельствах. Во время тренировки или когда пошли выбрасывать мусор. Было бы это как-то по-другому? Это был не любовный интерес, скорее, желание узнать альтернативные варианты развития событий.

– Хорошего дня, мистер Ротчестер, эта тайна уйдет со мной, – я загадочно улыбнулась, впервые за все утро искренне, потом развернулась, стараясь не морщиться. – Моя задница, кстати, тоже иногда болит, – добавила я, даже жалея, что сейчас не видела его лица. Хотя единственное, в чем я была уверена, так это в том, что поступила правильно, не рассказав девочкам о том, что Ротчестер и парень из зала – один человек. Почему-то эту тайну хотелось оставить только между нами двумя. Это казалось правильным.

Глава 6

Ночевать вне своей квартиры, кровати и прочих прелестей уже лет пять казалось худшим решением, которое я только мог принять вечером накануне.

Утро в такие дни всегда выдавалось тяжелым – проснуться, кутаясь в чужое одеяло, пахнущее не тем кондиционером для белья, не принять душ как следует и натянуть вчерашние вещи, по которым уже плакала стирка. Но, кажется, план с моей ночевкой у родителей был тщательно спланирован, потому что при виде бокала я даже не задумался о том, что мне предстояло сесть за руль. А когда опомнился, то стало поздно. Я не сторонник нарушать правила таким образом. Правда, из-за этой стороны моей личности пришлось встать на два часа раньше, чтобы не пересечься с отцом и не застать всех собирающихся на работу из пригорода.

В городе я уже был через полчаса. Возле подъезда снова встретил Ротчестер, у которой, клянусь, было какое-то странное, даже навязчивое желание мне навредить. Конечно, это шутки, но то, каким образом мы обычно встречались, были, мягко говоря, травмоопасными. Причем не только для меня.

Что удивительно, я не злился. Нет, конечно, в первые секунды, рассматривая кровавое пятно на ноге злость так и подначивала догнать ее и хотя бы заставить извиниться, но стало как-то не до этого. Потом я несколько часов мысленно матерился, а затем понял, что, в принципе, надо глазеть не на симпатичных девушек, а себе под ноги. Или хотя бы бежать по прямой, а не зигзагом, как получилось у меня.

Настроение оказалось даже хорошим, несмотря на то, что я остался лишен всех утренних привычек. Впервые за долгое время мне не хотелось орать без чашки кофе. Даже на Ротчестер, которая открыла в меня дверь. Кажется, ее мое веселье несколько обескуражило. Интересно, она уже подумала о том, что я алкоголик или умалишенный? Да, который по вечерам в выходные пропадает в тренажерке. Конечно, мне ведь больше нечем заняться. Ну, вообще-то, правда, нечем. Все планы я обычно делаю заранее, долгов по научной деятельности у меня тоже не бывает. А личная жизнь… тут можно оставить без комментариев.

Может быть, потому что я очень любил свою квартиру и кровать с ортопедическим матрасом. А может, потому что мне слишком лень ходить на свидания, узнавать кого-то, сближаться и так далее. Это требовало многих усилий. И даже больше не в конфетно-букетный период, а уже после, когда восторг и влюбленность медленно сходили на нет. Это энергозатратно. Возможно, однажды настанет день, когда я передумаю, но пока что так, прикрывался карьерой и отсутствием времени.

Да и одному намного проще жить. Ничего не делишь, ни под кого не подстраиваешься. Кроме работы, на которую я почти опоздал, делая все то, что привык.

Но нет, в университете я все-таки оказался вовремя. На своем привычном рабочем месте. Почти полный день без архитектуры, возвратов в прошлое и всего остального.

В общем кабинете в это время уже почти никого не было. Те, кто еще задерживался, опаздывая на лекцию, постепенно уходили, разбредаясь по аудиториям и оставляя меня в одиночестве и полной тишине.