Останься Собой Иной

Глава 1

Открыв глаза, я увидела привычную мне кромешную темноту. Плотно закрытые ставни не пропускали и толику света, но я различала силуэты мебели в маленькой комнате. Кровать стояла впритык к левой стенке, справа от головы слегка приоткрытая дверь, чуть дальше стоял старый шкаф для вещей и рядом, до отказа, забитый книжный стеллаж. На стене часы отбивали свой привычный ритм. Светящиеся фосфором стрелки, показывали шесть двадцать, подсказывая сознанию о наступлении утра.

За стеной слышалось еле уловимое посапывание Ника и редкий храп Рэма. В остальном доме была тишина – хорошая звукоизоляция, на улице наверняка уже звенела какофония всевозможных птиц и животных. Десять минут я привычно прислушивалась к дому и прогоняла остатки сна.

Сегодня предстоит тяжелый день: нужно выбраться из своего убежища и пополнить запасы. Еды осталось совсем мало. Возможно, нам повезёт найти ещё туалетные принадлежности и книги, и какие-нибудь стройматериалы. Я спустила ноги с кровати и почувствовала ворсинки засаленного ковролина. Мы почти не пылесосили. Лишь иногда подметали метлой, а в доме ведь была ещё и собака. Я знала каждый угол, каждую выемку в полах, поэтому с лёгкостью дошла до кухни в темноте. Подойдя к одному из окон и отодвинув тяжёлую задвижку, я приоткрыла ставни. Глаза мгновенно прорезало солнечным лучом, пришлось с минуту постоять, зажмурившись.

Ясная погода служила для нас хорошим знаком. Консервированное мясо зашипело на разогретой сковороде, превращаясь в будущий плотный завтрак. Мы стараемся редко пользоваться газовой плитой из двух конфорок. Газ приходится заправлять в баллоны, а это каждый раз очень рискованно. На территории убежища не было газа, когда мир превратился в заложники. Даже если бы он был, его не пускали бы по трубам с должной частотой. А вот с электричеством дела обстоят намного лучше: каким-то чудесным образом оно есть. Мы, конечно, припасли генератор и бензин, но благо они пока стоят без надобности – светом мы почти не пользуемся из-за опасений, что его могут увидеть.

– Ник, вставай, – негромко сказала я мальчику. Возможно, он и не спал. У Ника довольно чуткий сон. Я слышала, что Рэм заёрзал на ковре и была уверена, что он уже облизал лицо своего двуногого друга.

– Уже, – заворчал Ник. Значит я была права, и Рэм позаботился о чистоте и гигиене Ника. У меня всегда это вызывает улыбку. Хоть Ник и строит недовольный вид, но никогда не ругает за подобные шалости собаку – у них братская любовь.

Мальчик зашёл на кухню, сильно щурясь от проникающих солнечных лучей. Рэм сразу направился к миске со своей порцией, а мы принялись за завтрак из поджаренной свиной консервы, слипшегося риса, черного жёсткого хлеба и крепкого сладкого чая.

– Ты вчера собрал сумку для вылазки? – спросила я с набитым ртом.

– Да. Все готово, – немного помолчав, Ник поднял на меня глаза. – Как-то не по себе в этот раз…

– С каждым разом всё страшнее, но мы набираемся опыта. Всё пройдёт хорошо, – я попыталась успокоить мальчика. – С прошлого раза у нас больше оружия.

Я не могу показывать свою слабость или страх, он надеется на меня. Нику всего 10 лет, но он уже храбрее любого, кого я знаю. Кажется даже порой храбрее меня. Перед каждым выходом нас обоих потряхивает, но, когда мы за пределами дома, мы превращаемся в солдатов. Холодных и стойких. По приходу домой мы несколько дней отсыпаемся, отъедаемся, и, не редко, залечиваем раны. Но мы всегда возвращаемся – и в этот раз вернёмся.

Рюкзаки у нас забиты самым необходимым: каждому по спальнику, тёплая одежда, мисочка для приготовления еды на костре, пару консервов; по два литра воды, немного собачьего корма, патроны, несколько складных ножей, пара ложек, полиэтиленовая пленка от ветра и дождя, две плотные верёвки по пять метров и два маленьких гамака. Более габаритные и тяжёлые вещи мы ставили на грузовую тележку вместе с газовым баллоном и кипой больших сумок под находки. За пояс каждый убирал своё подготовленное оружие, ПБ с глушителем и полным магазином патронов. Мы нашли их в прошлой вылазке, в одном из заброшенных домов. Может там жили работники госструктур или банда, а может кто-то успел купить оружие, когда прибыли первые инопланетные корабли.

– Ну да, – пробубнил Ник спустя минуту, когда я уже и забыла, о чём шёл разговор. Всё-таки его настроение сегодня настораживало.

После завтрака мы ещё немного посидели, потупив взгляд в вылизывающегося пса. Нам ужасно не хотелось выходить за пределы дома. Но тянуть уже было некуда. Другое дело, если бы шёл дождь, то можно было бы ещё найти отговорку и отложить на день-другой. Но погода выманивала нас своими тёплыми лучами, птицы щебетали прекрасную трель, лёгкий ветерок трепал пыльные занавески, принося чудный летний аромат.

За ночь дом словно преет и ежедневное проветривание стало уже привычным делом. Зимой, конечно, сложнее. Буржуйку мы протапливаем крайне редко и только по ночам: в основном в ход идут обогреватели, а проветривание минимум раз в неделю и не в сильные морозы. Дом каменный, поэтому нагревается и остывает медленно.

Из мыслей меня вывел громкий вздох Ника, что послужило для меня сигналом к выходу. На плечо я повесила винтовку ВС-8, она досталась мне вместе с мальчиком и собакой, когда нам пришлось бежать из Москвы. Винтовка придавала веса в семь килограмм, но без неё я и носа не высуну за ворота.

В прошлой жизни я не умела стрелять, училась уже в нашем новом доме на банках. А потом на дичи, которой кишели наши леса.

Мы с Ником одновременно вышли из своих комнат в полной готовности. Вместе с нами приготовился Рэм с маленьким пеналом и крючками для подвешивания дичи на спине.

Вчера мы с Ником прибрались во всем доме, убрали оставшиеся продукты в подвал, чтобы не испортились. Сейчас мы выключили рубильники в электросчётчике, заперли крепко ставни на окнах, повесили рюкзаки на спину, вышли и закрыли входную железную дверь на два замка. Ключи с собой носить опасно, поэтому в верёвочку, на которой висели ключи, продевали длинный гвоздь и поперек опускали в водосточную трубу, тем самым ключи висели всегда на гвоздике, в недоступном для чужих глаз месте.

Подойдя к воротам, мы оглянулись на свой дом, который прятался под раскидистыми кронами дуба, липы и сосны. Часть дома прятал дикий вьюнок. Сам участок зарос сорняками в человеческий рост, прячущих дом, его обитателей, теплицу и бытовку, машину, накрытую брезентом цвета хаки.

В недалёком прошлом дом служил дачей: он был очень крепким и строился на совесть моими родителями в молодости. Светлый фасад дома давно облюбовала зелёная плесень, а серая пыль придавала строению заброшенный вид.

Мы старались держать дом в чистоте и сохранности для нормального проживания в нём, но годы брали своё. Мы лишь молились, чтобы не рухнуло одно из деревьев, что росло рядом с домом. Ремонт встанет нам в большую проблему. Большинство строений уже ветхие и рассыпаются от старости. Найти пригодные строительные материалы в нашем новом мире не так-то просто, как кажется.

– Готов? – спросила я у Ника. Всё это время мы собирались молча и были сосредоточены.

– Кажется, готов, – Ник улыбнулся одним уголком губ и посмотрел на вездесущего Рэма. Подозвал его к себе и потрепал за ухом.

Я открыла скрипучую калитку и проверив периметр, шагнула за её пределы. Выходили мы редко, поэтому никакой тропинки не было и в помине. Трава здесь не отличалась высотой от любого заросшего и брошенного двора. Мы пробирались к обочине дороги, стараясь не оставлять заметного следа и помятой травы.

За пять лет мы обчистили все дома в радиусе пятнадцати-двадцати километров. За эту вылазку нам нужно найти еду на три-четыре месяца, заправить газовый баллон и по возможности найти патроны. В город идти опасно, поэтому сначала мы решили наведаться в самую дальнюю деревню в сорока километрах от нас.

На полпути в неё есть дом, а в нём минимальный запас питьевой воды и еда, и ещё одна запасная тележка для находок. В нашем радиусе у нас было пять таких домов для передышки и временной передержки запасов. Порой приходилось по три-четыре раза ходить с тележками для пополнения провизии оттуда и обратно домой. В этих домах опасно было оставаться, тем более на ночь. Может прийти лабораторный или целая их шайка, или того хуже – инопланетник, и застать нас врасплох.

Мы шли в лесополосе рядом с асфальтированной дорогой, на саму дорогу мы не ступали, могут заметить чужие и иногда даже пролетать дроны. Рэм прислушивался и принюхивался, хороший охранник. Хоть его порода и не способна лаять, он всегда предупреждал об опасности похожим на рычание звуком.

Ник забрал у меня тележку и тащил сам. От тяжести винтовки, плечо начинало ныть, настроение быстро ухудшалось. А это только начало пути, следовало взять себя в руки.

– Ник? Что ты хочешь на день рождение? – решила немного отвлечься я на болтовню.

– Мы ведь не знаем какое сейчас число.

– Ну сейчас примерно начало августа. У тебя третьего сентября день рождения. Отметим в любой день, – вскинула я руки и подмигнула ему.

– Для начала вернуться бы, – он ещё не отошёл от прошлой вылазки, когда мы впервые встретили лабораторного. Он напал на нас, но мы чудом отбились. Они невероятно сильные и так похожи, и, одновременно, не похожи на людей. Нам повезло лишь потому, что он был не первой свежести и явно хорошо потрёпанный кем-то до нас.

– Да ладно тебе. Нам просто необходим глоток позитива. Инопланетники выкосили почти пол мира, но мы то ещё живы. А это хороший результат, – я гордо улыбнулась.

– Может нам крупно повезло, и мы просто слишком трусливые. Но ведь так будет не всегда. Я каждый день боюсь, что нас найдут. Даже сны про это снятся, – Ник явно был не в духе и озадачен нашим везеньем.

С минуту подумав, я уже хотела подбодрить мальчишку мотивационной речью, но справа от нас послышались ломающиеся ветки, как будто кто-то ломился через лес прямо на нас. Ник моментом отбросил тележку, вытащил пистолет и лёг на траву. Рэм тоже лёг на траву, прижал уши и внимательно наблюдал, готовясь в любой момент броситься. Я встала на одно колено, взяла в руки винтовку и приготовилась стрелять в лоб любому, кто вынырнет из кустов. Я посмотрела в прицел и увидела, что огромный лось бежит мимо в пятистах метрах от нас. Я проследила за ним до самого его исчезновения в зарослях.

Мы не встали пока снова не наступила тишина. Сердце бешено колотилось, отзываясь гулом в ушах. Что его так напугало? От чего он ломился сквозь лес? Я таила надежду, что его просто напугало другое животное.

– Как думаешь, от кого он так убегал? – спросил Ник спустя время. Видимо его тоже озадачил этот факт.

– Надеюсь, от животного, – ответила я, всё это время прислушиваясь и смотря по сторонам. Было такое ощущение, что за нами следят. Но я знала, что инопланетники и лабораторные нападают сразу, как только видят человека. И Ник это тоже знал. Рэм шёл спокойно – и это значительно успокаивало.

По пути Ник подстрелил молодого зайца и повесил его на спину Рэму. Пёс был доволен своей полезностью и никогда не прикасался к дичи без нашего разрешения.

Дойдя до первого дома, на разведку первым зашел пёс. Мы осторожно проверили вход на наличие ловушек и с пистолетами в руках зашли в дом. Проверили каждую комнату и только после этого сели на диван с бутылками воды, предварительно напоив Рэма. Всё было так, как мы и оставляли в прошлый раз.

Я достала из сумки книгу – карту московской области – и ткнула пальцем в наше местонахождение.

– Примерно к пяти вечера мы должны дойти до этой деревни, – я указала пальцем. – Понаблюдаем со стороны, послушаем, поужинаем и устроимся на ночлег. А вот рано утром уже пойдём на разведку по домам. Там уже будет видно.

– Может возьмём ещё одну тележку? Путь не близкий, —спросил Ник и открыл две банки консервов с гречкой и мясом. Я кивнула, принимая его предложение. Насыпала немного корма псу и долила воды.

Немного перекусив и отдохнув, мы отправились дальше. Идти по незнакомой нам дороге было немного не по себе. Но погода всё же радовала и по пути попадались налитые соком спелые яблоки и дикие ягоды.

Мне досталась тележка поменьше. Ник сам настоял, так как я и без того тащила тяжелую винтовку. Ноги подкашивались от прибавленного веса, и я готова была закрепить оружие на тележке, но страх быть застигнутой врасплох, не давал мне этого сделать.

Мальчик шагал передо мной, и я вспомнила обстоятельства, после которых он стал мне названным братом. В тот день я возвращалась домой под утро, я работала барменом в одном из ночных клубов в соседнем районе. Пока добралась до дома на первом автобусе, уже во всю светило солнце, пахло росой и рассветом. Была жуткая усталость, но мне было так хорошо тем утром.

Моё настроение начало ухудшаться, когда я увидела сорванную с петель подъездную дверь. Пока ехала в лифте, меня откровенно начало тошнить и била сильная нервная дрожь. Выйдя на своём этаже, я увидела тамбур, залитый кровью. Все четыре квартиры были открыты. От шока я простояла у лифта, кажется, целую вечность, пока не сделала первый шаг и чуть не упала от страха. На носочках, стараясь как можно тише, я дошла до нашей квартиры и прислушалась. Стояла полная тишина, только звуки просыпающегося города доносились с улицы. Кровь была и у нас, что выбило из меня последние остатки разума и способность дышать. Я содрогнулась в беззвучном плаче. В предистеричном состоянии, немного подышав полной грудью, я переступила порог и пошла по красному от крови полу. Остальные комнаты были пусты и чисты. Кровавые пятна были только в коридоре. В моей голове был рой из мыслей и ни одной догадки. Я села на стул на кухне и пыталась трясущимися руками вызвать полицию или черт его знает кого из тех, кого нужно вызывать. Но руки тряслись так, что я не могла достать телефон из кармана, а слёзы уже заполнили глаза, из-за чего я перестала что-либо видеть. Вдруг я услышала детский плач. Сначала подумала, что это у нас в квартире – но я ведь всё осмотрела. Потом всхлип повторился снова, и я смогла определить местоположение звука. Тихое шмыганье принесло эхо из подъезда. Я резко встала и быстрым, тихим шагом направилась в соседнюю квартиру, там жила молодая парочка с пятилетним сыном.

– Ник, – шепнула я на свой страх и риск, – это Зоя, ваша соседка. Ты где?

Коридор так же был залит кровью. Я заглянула в детскую, но мальчика там не было. Пусто было и на кухне. Я зашла в просторный зал и услышала тот же тихий всхлип со стороны балкона. Мальчика пришлось поискать, потому что он не отзывался, а лишь изредка шмыгал носом.

Ник сидел заплаканный в шкафчике, высотой по колено. Как он туда смог поместиться? Он никак не отреагировал на моё появление, пришлось его аккуратно погладить.

– Ник, – прошептала я для привлечения внимания. И тут мальчик словно котёнок кинулся на меня. Я уже ожидала ударов и криков, но он прижался ко мне и судорожно рыдал без звука. Его трясло.

Я взяла его на руки и отнесла в зал, уселась на диван и гладила мальчика по спине, пока его тряска не прошла окончательно. У самой был белый шум в ушах и пчелиный рой в мыслях.

– Ник, что случилась? – я не могла говорить громче шёпота. Мне было страшно напугать мальчика или привлечь тех, кто это всё сделал. Мальчика снова начало трясти, но на этот раз я не дала ему молчать.

– Скажи, что случилось? Где все? Почему на полу кровь? – уже более строго спросила я, начиная терять терпение и рассудок.

– Они громко стучали в дверь. Было ещё темно, – Ник боролся со всхлипами, его губы тряслись, а глаза были залиты слезами в дымке жутких воспоминаний, – я… я плохо спал ночью. Поэтому пошёл к родителям и лёг с ними, а потом… – мальчик заикался, слёзы практически не текли, но глаза были красные и опухшие, – потом кто-то начал колотить в дверь. Папа пошёл посмотреть кто это, а мама испугалась и спрятала меня в шкафчик на балконе и… и сказала сидеть тихо, и… и не выглядывать, пока она не придёт, – Ник снова горько заплакал, но скоро взял себя в руки. – Когда мама ушла, я услышал, как что-то очень сильное ударило в дверь. Потом папа начал на кого-то кричать, а потом громко закричала мама. И… и когда наступила тишина, кто-то разговаривал, но непонятно. Как будто на чужом языке. Потом они что-то искали, но быстро ушли. Я слышал, как кричали другие люди, а я… я сидел и плакал, а я… я просто ждал маму, – и мальчик зашёлся наконец рыданиями.

Так мы сидели пока солнце не начало припекать через открытый балкон. Ник уснул у меня на руках. Я была в шоке и целый час, как зомби, качала мальчика, пока не смогла разумно мыслить снова. Я начала понимать, что гости с корабля решили с нами познакомиться. Но что им надо от нас? Куда дели моих папу и маму? Куда дели остальных людей?

Несколько часов я тихо проплакала от потери родителей, от бессилия и страха. Наш дом – уже не наша крепость. Что делать дальше? Вдруг ночные гости вернутся?

Вызывать полицию не пришлось, они приехали сами, видимо кто-то сделал это раньше из соседних домов. Нас допросили и сказали ждать следующих указаний. ПДН не приехали и мальчика никто не забрал в детский дом, хотя должны были – я ведь совершенно посторонний человек. Вообще госслужащие вели себя как-то странно и растерянно.

Ближе к вечеру мы устроились в квартире моих родителей, поужинали и я уложила мальчика спать. Оказалось, у семьи соседского мальчика ещё есть маленький щенок породы басенджи, мы еле достали его из-под дивана и сейчас он спал вместе с Ником. В это время я пошла убирать кровь в коридоре и собиралась помыть посуду, когда мне позвонили с незнакомого номера.

– Алло.

– Добрый вечер. Вас беспокоит Александр. Я у вас сегодня принимал показания, – ага, самый молодой из полицейских.

– Добрый вечер. Да, я вас помню.

– Уезжайте как можно дальше от городов. Что-то происходит в мире. Кажется, инопланетяне вышли из кораблей, – подтвердил он мои опасения, – наши военные не справляются. Скоро всё рухнет. Запаситесь продуктами, оружием и одеждой. У вас есть дом за городом? Машина? Если нет, я могу вам помочь! – запыхавшись проговорил полицейский.

– Да… эм, да, у моих родителей есть дача за городом и машина, водить я умею, – ошарашено пробубнила я.

– Отлично. Если вам что-то понадобится, сохраните мой номер телефона. Я вам тоже буду звонить периодически. На случай если связь потеряется, я сейчас пришлю вам адрес по смс. Вы сможете найти укрытие там.

– Спасибо вам. Мне нужно пару часов, чтобы прийти в себя и всё обдумать. Я уже больше суток на ногах. Надо поспать, если получится, – мысли были заторможенными и путались. Казалось, что голова вот-вот лопнет от пролитых слёз. В глаза как песка насыпали, а желудок грозился извергнуть всё, что я так старательно в себя запихивала. – А как же мои родители? Как же родители Ника? Я не могу их бросить, – вдруг вспомнила я о наших родных. Я весь день ждала их возвращения и отказывалась верить страшным догадкам.

– Зоя! Я боюсь их уже не спасти! Простите, спасайте себя… – печальным голосом сказал Александр.

– Спасибо. Доброй ночи, Александр, – немного помолчав, ответила я на такую ошарашивающую новость.

– Доброй ночи, Зоя.

Глава 2

Вынырнув из воспоминаний, я увидела, что солнце прячется справа от нас за густым лесом. Мы приблизились к бетонной дороге, и я увидела “лысую” середину. Это означало только одно – что тут регулярно проезжают машины. И без того присутствующая тревога начала нарастать, скручивая живот в тугой узел. Паучок страха пробежался по телу, вызывая холодные мурашки. Мы переглянулись с Ником и пригнулись, спрятавшись в высокой траве.

Мы могли бы идти по левой стороне дороги, но на карте я видела поля, которые не защитили бы нас и не укрыли, поэтому рано или поздно придётся пересечь дорогу. Правая же сторона должна была состоять из сплошной лесополосы.

Мы прислушивались пару минут, но слышали только звуки давно дикой природы. Рэм не был терпеливым и первым вырвался на разведку. Мы не стали больше тянуть и быстрой перебежкой пересекли злосчастную трассу. Моя паранойя достигла своего предела настолько, что я внимательно осматривала каждый сантиметр дороги, прежде чем сделать очередной шаг, в страхе наступить на какой-нибудь маячок. Мы отдалились дальше от дороги и старались вести себя как можно тише, чтобы не привлечь внимания случайных прохожих. Но спустя несколько часов, силы активно начали покидать нас. Страх быть замеченными притуплялся, и мы пошли обычным шагом.

– Как думаешь, тут ездят люди или инопланетники? – Ник задавался тем же вопросом, который я отмела ещё час назад.

– Думаю, что инопланетники. Выжившие люди не стали бы передвигаться в открытую, – выдвинула я своё предположение.

– А вдруг люди победили инопланетников и теперь восстанавливают утраченное? – Ник не унимался и до сих пор верил в подобные сказки. Я его не виню за такую наивность – он ведь ребёнок и ещё верит в чудеса.

– Если честно, я в этом очень сильно сомневаюсь, – я немного подумала над его теорией. – Если бы это было так, то наверняка бы уже работало радио или телевиденье. Вещали бы об освобождении.

– А вдруг людей осталось совсем мало, и они не умеют всё это делать. Может они где-то живут небольшими сообществами, развивают сельское хозяйство или что-то вроде того, – я верила в такую вероятность всего на пять процентов. Я бы очень хотела, чтобы это оказалось правдой, но видимо уже выросла из подобных иллюзий и не грела себя надеждами. Я вздохнула и не стала ничего отвечать.

Порой я строга с мальчиком в попытках вырастить самостоятельного и сильного духом парня, но сейчас совершенно не хотелось окунать его в трясину реальности. Пусть немного помечтает, позже сам во всём убедится.

Лес не заканчивался, и дорога казалась вечной. Птицы напевали свои неповторимые мелодии, изредка пробегали зайцы. Остаток пути мы провели в молчании, периодически останавливаясь и прислушиваясь к звукам, но слышали лишь редкий и далёкий топот диких зверей. Они бродили неспешным грузным шагом, эхо разносило звук ломающихся веток по всему лесу. Мы давно уже не боялись подобного, наоборот – страшно, когда лес молчит.

Наконец мы дошли до развилки. Асфальтированная дорога уходила влево, а грунтовая тропинка вела в деревню напротив. Мы ушли немного в глубь леса, чтобы нас не было видно с дороги и деревни, развели костер у большого ветвистого дуба. Я разделала зайца и повесила его над костром. Закинула в огонь две консервированные банки с гречкой, а Ник закрепил два гамака на толстых ветках. Тележки мы спрятали в высокой траве.

Усевшись на спальники у дуба, мы ели вкуснейшего жареного зайца в прикуску с уже приевшейся гречкой. Разогрели воду в миске и выпили крепкого чая. Рэму достались недоеденные остатки зайца и кости.

Я опёрлась о могучий ствол дерева и посмотрела на мальчика. Он сидел с закрытыми глазами. Несмотря на свой десятилетний возраст, Ник выглядел и рассуждал как полноценный подросток. Его макушка достигала моего кончика носа, а мой рост составлял почти сто семьдесят сантиметров. Худощавое, но жилистое телосложение. Его русые, короткие волосы выгорели на солнце, а кожа выглядела смуглой. Глаза – серые с голубым ободком вокруг зрачка, курносый нос и пухлые губы. Он очень похож на свою маму, от отца у него только цвет глаз и конституция тела.

Перед тем как залезть в свой гамак для ночлега, я сделала два силка на мелкую дичь. Солнце уже клонилось к закату. Засыпали костер землёй, убрали все вещи в сумки, переоделись в тёплую одежду и полезли в спальные места. Для Рэма мы тоже придумали способ для безопасного ночлега, он спал с кем-то из нас прямо в гамаке. Поводок заранее прицепили к шлейке и Ник подтянул его к себе. Пёс на столько привык к подобным манипуляциям, что нисколечко не нервничал.

Солнце еще не село, но в лесу уже было темно и прохладно. Нас было не видно. Пушистая крона надежно укрывала нас от чужих глаз и возможных ночных осадков. Мы висели в пяти метрах над землей. Прежде чем лечь на такой высоте, я всегда десять раз перепроверяю все узлы. Как же хорошо прилечь и расслабиться после долгой и напряженной ходьбы: ноги гудели, спина ныла от тяжелой ноши, мышцы на плече онемели и сильно кололи. Каждая клеточка ныла и требовала отдыха. Гамак мне казался мягкой периной.

– Ты скучаешь по своим родителям? – неожиданно задал вопрос Ник. Почти шёпотом, так как мы лежали в полуметре друг от друга, я хорошо его слышала.

– Иногда мне не хватает отцовского совета или нежности мамы, – призналась я. – А ты?

– Мне очень их не хватает, – немного погодя он продолжил, – помню одним вечером я был у себя в комнате и услышал, как мама с папой ругаются между собой. Такое бывало очень редко, но в этот раз они громко кричали. Когда я вышел из комнаты, папа уже обулся и уходил, а мама была на кухне и вытирала слёзы. Я подошёл и обнял её. До сих пор помню запах её сладких духов, она всегда ими пахла. Папа пришёл поздно ночью, а я уже спал с мамой. Он лёг к нам и обнял её, они долго разговаривали шёпотом. Папа часто говорил, как любит меня и маму. А на следующий день я не пошёл в сад, родители решили провести этот день вместе, и мы уехали в огромный зоопарк. Прогуляли там весь день. Я даже уснул на папиных руках, когда мы возвращались к машине. Тот день был самым запоминающимся: мама с папой так смотрели друг на друга, словно снова полюбили друг друга, – Ник затих, погружаясь в воспоминания. – Может они стали лабораторными, и мы их когда-нибудь увидим? – сквозь ком в горле прошептал мальчик.

– Также я думала и про своих родителей. Если они лабораторные и мы кого-то из них встретим, нам не жить. Я не смогу пустить пулю в лоб кому-то из них.

– Знаю, – Ник шмыгнул носом.

– Помнишь Тимохиных из тридцатой квартиры? Ох, какие они были душные, – я решила перевести тему. – Если их не сожрали, то они и лабораторными останутся такими же нудными. Тётя Вера вынесла мне весь мозг тем, что я якобы скручиваю лампочки у лифта. А потом ещё соседей подговаривала.

– Так это не ты делала? – искренне удивился Ник.

– Нет! На кой они мне вообще сдались? – возразила я. – А дядя Игорь как будто караулил, пока я выйду курить. Стоило мне только затянутся, уже шаркал в засаленных тапочках! А он даже не курил. Делал вид, что проверяет почтовый ящик и случайно натыкался на меня, – вспомнила я мерзкого Тимохина-старшего. – Рассказывал байки про свою разгульную молодость.

– Он, кажется, к моей маме подкатывал. Папа ходил разбираться.

– Да, я помню этот масштабный скандал, и как тётя Вера полночи орала на своего мужа, – я тихонько засмеялась.

– Чудилы, – Ник хмыкнул в ответ. Кажется, удалось немного перевести разговор.

Минут пятнадцать мы лежали молча и думали о своём. Тот полицейский, Александр, часто звонил и помогал собрать всё необходимое. Порывался даже приехать сам, но, как я поняла, он был уже далеко за городом, поэтому не хотела и его подвергать опасности. Пока связь не пропала, мы с Сашей часто созванивались. Из разговора я узнала, что своих родителей и сестру он потерял в похожей ситуации, придя домой с ночной смены. Я успела дать ему наш новый адрес, но через пару часов связь пропала.

– Доброй ночи, – подавляя зевоту, шепнул Ник.

– Спокойной ночи, – в ответ прозевала я, но не лишила себя удовольствия зевнуть полноценно.

Ночь была светлой, луна хорошо освещала весь лес. Проснулись ночные птицы, за много километров завыл волк и у меня побежали мурашки. Наверное, я никогда не привыкну к этому. Хоть я и понимаю, что на дерево волк не залезет и у нас есть оружие, но сам звук нагоняет жути и пронизывает до костей.

Первая ночь за пределами дома всегда тяжелая. Я потеплее укуталась, накинула капюшон на голову и провалилась в сон. Из сна меня вырвал женский крик. Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Была ещё ночь, сознание медленно приходило и с собой привело страх. Я повернула голову и увидела Рэма, смотрящего в сторону деревни. Он дал понять, что мне не показалось.

– Зоя? – шепнул мальчик.

– Слышала, – прошептала я в ответ, сбрасывая остатки сна.

Внутри начала происходить немая борьба. Может стоит посмотреть? Нет, я не сумасшедшая из фильмов ужасов, которая идёт в лапы маньяка из любопытства. Нам нужно разведать обстановку, может где-то горит костёр или из окон горит свет. Если там кто-то живёт, значит нам нет смысла обыскивать дома. Они уже пусты. А вдруг там такие же как мы – люди, которые выживают и прячутся как мышки. Может мы сможем узнать что-то новое: телевиденье не работает, радио молчит, последние новости мы видели, когда закончилась мобильная связь. А вдруг у них тут целое поселение? Я не исключаю тот факт, что они могут быть людоедами или плохими парнями, которые мучали сейчас несчастную жертву.

– Надо проверить, – отчеканила я свое решение.

– Сума сошла!? – чуть не взвизгнул Ник.

– Я могу что-то увидеть в деревне через прицел. Вдруг там горит свет или огонь. Может там инопланетники с лабораторными, или наоборот прячутся нормальные люди. Нам на рассвете нужно зайти в деревню или уносить свои задницы подальше отсюда.

Мои мысли противоречили друг другу: я боялась людей, живущих там, но одновременно хотела увидеть их, может они хорошие. Вдруг у них есть полезная информация. В конце концов поговорить хоть с кем-то, кроме Ника.

– С тобой идти?

– Нет. Только шума наведём. Я пойду посмотрю, а вы сидите тихо. Если что-то пойдет не так – до утра не высовывайтесь, – сказала я серьёзным тоном.

Ник посмотрел на меня с беспокойством, но кивнул. Достал пистолет из-за пояса и начал просматривать полянку у дерева. Я слезла с могучего дуба, достала пистолет и направилась в сторону деревни. Крик больше не повторялся, лес был заполнен звуками щебетания ночных птиц. Дошла до края леса и нашла самое подходящее дерево для разведки. На самой макушке дерева уже сняла с плеча винтовку и начала осмотр из прицела.

Заросшую травой деревню освещала полная и яркая луна. Дома были спрятаны высоким сорняком, крыши были покрыты мхом, стены обвиты диким вьюном, а заборы повалены сухими деревьями. Природа поедала все труды человечества и брала своё. Ни в одном из домов не было видно света. Из печных труб не клубился дым, нигде не горел костёр, и трава одиноко не шевелилась. Но кто кричал? Может, это животное? Кажется, лиса может издать подобный звук, но клич тогда должен был повторяться.

Я не спускала свой взгляд с деревни минут двадцать, но ничто не выдавало какой-либо жизни. Но на финальном осмотре из самого дальнего дома на террасу вышел человек крепкого телосложения и с короткой стрижкой. Он стоял и осматривал окрестности, словно тоже прислушивался. Повнимательнее осмотрев окна дома, я заметила еле уловимый подрагивающий луч света в углу. Видимо, в одной из комнат окна завесили чем-то плотным.

Мужчина уже сидел на лестнице. Упёршись об перила, бессмысленно пялился в черноту заросшего участка. У меня даже руки онемели от тяжести винтовки. Мужчина посидел около трёх минут, медленно поднялся и зашел в дом, плотно закрыв дверь.

Дом не выглядел жилым: крыша промята, одно из окон разбито, дверь деревянная и еле держится на петлях. Видимо, чтобы не выдать себя скрипучей дверью, петли хорошо смазали.

Я готова была рвануть к дому прямо сейчас, но было темно. Я не хотела подвергать наши жизни опасности необдуманными решениями. Если я не вернусь, Ник пойдет в деревню и его тоже убьют. Нам нужно узнать, кто они. Лабораторные и инопланетники не живут в таких условиях. Это определенно – люди. Возможно плохие и их там с два десятка, больше в дом не поместится. Думаю, на рассвете мы зайдём в деревню и аккуратно проверим все ближайшие дома. Нам всё равно нужно пройти сквозь деревню, чтобы попасть на заправку. По пути заскочим к соседям на знакомство. Ха, как будто это обыденность!

Я спустилась с дерева и вернулась в лагерь. На ветвях дуба меня ждали уже с нетерпением и беспокойством. Всё рассказала Нику, и он был не против зайти на рассвете в деревню. Оружие предавало нам уверенности. Попади мы в такую ситуацию год назад, уже ломились бы домой, сломя голову. Но нам многим нужно запастись, чтобы больше не думать о следующей вылазке как минимум полтора месяца.

Глава 3

До рассвета мы не сомкнули глаз. Как только луч солнца скользнул по макушкам деревьев, я спустилась и проверила силки. Крупный заяц ещё пытался выбраться из западни, но я не дала ему мучиться и свернула шею. Ник спустил собаку и вещи. Я развела костёр и обмазывала специями разделанную тушку зайца.

Позавтракали мы плотно и протолкнули еду сладким и горячим чаем. Должно хватить до вечера.

Сейчас примерно четыре часа утра, наверняка люди ещё спят. Если повезёт, то можем проверить обстановку незаметно.

– Проверим сначала ближайшие дома или дойдем до людей? – я решила посоветоваться с Ником. – Если они сейчас спят, то можем остаться незамеченными.

Пока мы выходили из леса, Ник все время молчал, и я уже подумала, что он меня не услышал. Но всё это время он взвешивал все «за» и «против».

– В любом случае, если там плохие люди, то нам придётся бежать. С тележкой далеко не уйдёшь. Оставим их на окраине и проверим тот дом с людьми, – наконец выдал идею мальчик.

– Тогда найдём хотя бы несколько консерв или ещё какой еды, чтоб можно было на несколько дней затаиться в лесу, – всегда должен быть запасной план и запас еды. Голодным в лесу не останешься. Дичи полно, но костёр может выдать наше местоположение в случае слежки.

Оставив тележки, сумки и баллон на окраине леса в густой траве, мы двинулись по заброшенной деревне. Зашли в первый попавшийся бревенчатый дом. В доме было тихо и пахло сыростью. Крыша прогнила и провисла, полы скрипели, пауки таращились на незваных гостей. Проверили на цыпочках все комнаты и двинулись в самую интересующую нас часть дома. Кухня была просторной: овальный стол, семь стульев вокруг и два лежали у окна. Я открыла работающий холодильник и оттуда обдало зловонной кислятиной до тошноты, поспешно закрыла дверцу и отошла на пару шагов для передышки. Морозилку проверять пока не буду. Если повезёт, то проверим каждый угол на обратном пути.

Здесь были продукты и мебель, а значит эти люди проездом. Ну или проходом, как это теперь называется, хрен его знает. Открыли все дверцы и нашли три банки консервированной свинины, две куриные, две рыбные, три банки гречки и даже банку персиков. Захватили две закрытые пачки крекеров. О, Боже! Даже две плитки молочного шоколада. Я готова была съесть плитку здесь и сейчас, но глотая слюни, затолкала её в сумку. Распределили продукты по рюкзакам и закрыли шкафчики. Довольные находкой вышли из дома и двинулись к дому на краю деревни.

Выйдя на прямую дорогу, ведущую к дому, мы достали оружие и медленно шли, прикрываясь травой и кустарниками. Заросли могли сдать нас с головой, но другого выбора у нас не было. Каждые десять метров я снимала винтовку с плеча и осматривала дом из прицела. Но, казалось, он был пуст, в чём я очень сильно сомневалась – и не зря.

У проржавевших ворот мы остановились и долго прислушивались, пытаясь уловить хоть писк или голосок. Может та жертва, которую наверняка мучали этой ночью, подаст хоть какой-то сигнал, или может амбал снова выйдет подышать воздухом, и мы пристрелим его или возьмём в заложники.

Интересная компания из девушки хрупкого телосложения, десятилетнего мальчика и молчаливой собаки пытается захватить целую ораву мужиков, чтобы спасти возможную жертву. А может девушка была уже мертва, а крик, что мы слышали был последним? Получается, я собственноручно прикончу нас из-за жалости к другим и собственного любопытства. Супер! Но, естественно, дать заднюю я уже не могла из-за надежды на лучшее. Слабоумие и отвага в чистом виде.

Трогать ворота мы не стали, не хотели быть обнаруженными из-за скрипучих петель. Обошли дом и нашли брешь в заборе. Тут даже была видна еле уловимая примятая трава, значит их не так много, как я думала. Может три-четыре человека.

Мы подошли к дому на четвереньках очень медленно, чтобы как можно меньше быть замеченными.

– Ник, побудь здесь с собакой, если я…

– Нет! Мы пойдем с тобой! – оборвал меня мальчик шёпотом, чтобы не привлекать внимания.

– Если их там много, то нас убьют или будут мучить. Останься! И пусть у вас будет шанс убежать и остаться в живых. Я просто проведаю обстановку, и мы уйдём обчищать дальние дома. Может пересидим и дождёмся, пока они уйдут, – я не стала рассказывать Нику свои догадки о жертве.

– Нужно было сделать так изначально! – осенило Ника.

– Уже поздно.

Не дожидаясь пока Ник схватит меня за руку и утащит подальше отсюда, я устремилась к окнам. Мальчика не было видно и это хорошо. Я сидела под окном у террасы. Сердце стучало так, что казалось его слышно в доме. В ушах начал шуметь белый шум, паника подкатывала к горлу. Я покрепче сжала пистолет в руке, закрыла глаза и глубоко продышалась. Когда белый шум пропал, поднялась на ноги и медленно заглянула в помещение. Солнечный свет уже проник в дом и хорошо освещал каждый угол. В комнате никого не было, входная дверь не была заперта, это сразу напрягло – либо уже кто-то не спал, либо они были настолько бесстрашными.

Руки тряслись, ноги с большим трудом передвигались бесшумно, так и норовили запутаться. Пульс отбивал чечётку и перед каждым проверенным окном я была в предобморочном состоянии. Но все комнаты были пусты, кроме одной, той, где окна были занавешены плотной тканью. А может они и правда ушли, как только солнце коснулось горизонта? Может жертва всё ещё здесь и её можно спасти? Нужно заходить.

Я разулась, чтобы топот ботинок не было слышно и начала на цыпочках подниматься по лестнице открытой террасы. Подойдя к двери, я слегка её приоткрыла и прислушалась. Всё было тихо, я слышала только своё колотящееся сердце и сбитое дыхание. Покрепче сжав пистолет и приоткрыв дверь ещё немного, я юркнула внутрь. В комнате всё также было тихо и пусто. Это была прихожая, здесь всё сохранилось от прошлых хозяев, было видно много пыли. Слева шкаф для верхней одежды и обуви, окно, в которое я заглянула первым и приоткрытая дверь, которая возможно вела в подвал. Чёрт! А вдруг они в подвале?! Может девушки не слышно, потому что она под землёй?! Слева так же было окно, в которое во всю заглядывало солнце.

Я тихонько прошла в следующую комнату, это была гостиная с кухней и красивым камином. В гостиной стоял большой серый диван, рядом красовался журнальный столик на кованных ножках с пыльным прозрачным стеклом. Большой телевизор висел на стене над белым камином, по полу были разбросаны какие-то тряпки. Дальше за углом с левой стороны находилась кухня. Я прошла чуть правее и позволила оружию заглянуть первым, потом высунула нос сама. То, что я увидела повергло меня в шок и подтвердило мои догадки. В раковине лежали окровавленные тряпки, на плите стояла кастрюля с водой, окрашенной кровью и ножницами на дне. Господи, что они тут с ней делали?! Я знала, что найду ответы в той комнате, где зашторены окна.

И вот я уже стою у той самой двери и страх сковывает мои конечности, тело не готово умирать. Я чувствую, что там кто-то есть и они тоже знают, что я вторглась в их убежище. Пути назад нет.

Я закрыла глаза, чтобы привыкнуть к темноте. За дверью времени на такую роскошь у меня не будет. Открыв глаза, я тихонько толкнула дверь. Зрение ещё фокусировалось, когда я уловила силуэт в кровати. Присмотревшись, я поняла, что это молодая девушка и, кажется, она была жива. Я рванула к ней и даже не удосужилась проверить комнату, чем сразу и поплатилась. Мои мысли были заняты только её самочувствием и безопасностью, а в мой висок уткнулся глушитель от пистолета. Этот факт хлестнул меня по сознанию. Именно в этот момент я осознала свою глупость, беспечность и безысходность. Я даже не успею воспользоваться своим оружием, его пуля быстрее пробьёт мой череп. Мне нечем защитить себя. Даже девушка смотрела на меня с диким испугом – она точно не поможет. Это всё, ради чего я выживала пять долгих и холодных зим, училась самообороне и стрельбе, черпая знания из книг? Жила все эти годы в страхе и надежде на светлое будущее, которого видимо дальше не будет. Говорят: «перед смертью пролетает вся жизнь перед глазами». У меня перед глазами было только лицо мальчика десяти лет и беспокойство за его жизнь. Господи, пусть у него хватит ума убежать и не пойти за мной.

Выстрела не произошло, в ушах звенела тишина, в глазах прыгали чёрные пятна, а тело онемело от страха. Если я не умру, то как минимум поседею на всю голову.

– Ты кто такая? – сказал грубый и низкий мужской голос. Краем глаза я заметила, что он на две, а то и на три головы выше меня и в два раза шире. Стрижка короткая, тёмные волосы, острые черты лица и тело – словно высеченное из скалы. От страха я даже не могла и слова сказать, язык онемел, челюсть сжалась до предела – вот-вот зубы превратятся в крошку.

Он сильнее ткнул в висок пистолетом, повторяя беззвучно вопрос, но мой взгляд был прикован к девушке. Мой пистолет был сжат в руке дулом вниз, рука дрогнула и вызвала взрыв у мужчины.

– Брось пистолет! – более громко и жёстко сказал человек-скала, и сильнее нажал на пульсирующий висок.

Я выпустила из рук оружие. Выбор не велик: или попытаюсь его застрелить и меня убьют или безоружной так же пустят пулю в лоб. Хотя, может у меня всё же есть шанс на выживание?

Девушка лежала под одеялом по плечи и ошарашено со страхом наблюдала за происходящим. На полу тоже была кровь, комната пропахла этим металлическим запахом, но пастель казалась чистой. Вдруг под одеялом, рядом с девушкой что-то зашевелилось. Комнату пронзил крик… младенца? Девушка стушевалась, схватила кого-то под одеялом и закрыла его спиной, через несколько секунд крик прекратился.

Шокированная таким открытием, я даже открыла рот, но ни звука не издала.

– Выходи! – скомандовал мужчина и моё тело сразу подчинилось.

Здоровяк проводил меня на кухню и указал на стул, чтобы я присела. Получается, меня пока не собираются убивать? В голове начала складываться картина. Прошлой ночью у девушки были роды, а мужчина – отец малыша или просто друг новоиспеченной мамочки. Девушку не мучали и не убивали – это конечно порадовало, но моё положение было пока под вопросом.

– Зачем вы пришли сюда? – начал здоровяк.

– Мы? – округлила я глаза. Откуда он знает, что я не одна?

– Я видел, как вы пролезали через дыру в заборе, – он кивнул в сторону пролаза. Оружие было уставлено на меня.

Несмотря на тёплую погоду, мужчина был одет в лёгкую кофту с высоким воротом, спортивные штаны и потрёпанные кроссовки. Резкие черты лица выдавали его миловидность, мужчина был очень красив, но в данной ситуации его симпатичная мордашка была самым последним, о чём я думала. К тому же он был не в моём вкусе.

– Мы искали еду в домах, – почти не соврала я.

– Враньё, – мужчина снял предохранитель с пистолета и направил его прямо мне в лоб.

– Ночью мы услышали крик девушки, я проверила окрестности с прицела и увидела вас. Догадалась, что девушка кричала здесь. Пришли на помощь, думали девушку убивают, – выпалила я на одном дыхании.

– Кто-то за вами шёл?

Я не поняла про кого он имел ввиду:

– Мы никого не видели, – мои брови поползли к переносице.

Мужчина опустил пистолет, вернул предохранитель на место, убрал его за пояс и присел на стул с противоположной стороны стола.

– Убивать вас я не собираюсь. Можешь позвать мальчика, пока мы не привлекли много внимания.

Но я не сдвинулась с места. А вдруг это ловушка и он заманивает нас, чтобы убить сразу или запрёт в подвале и будет мучать. Видимо, все мои мысли отразились на моём лице, потому что мужчина прыснул смехом и сказал:

– Если бы я хотел вас убить, то выстрелил бы ещё в комнате в твой висок. Макушку мальчика видно из окна, пуля попала бы точно в лоб. Зови его, иначе нас увидят те, кто охотится на нас и точно не пожалеют мальчика. А тебя отдадут в гарем для Иных и ты будешь рожать бессчётное количество детишек,– этот довод привел нёмного меня в чувства.

– Отдай моё оружие, – наконец я подала голос.

– Когда вернётесь, тогда и отдам, – пожал он плечами.

– А если мы сейчас сбежим?

– Пожалуйста… – он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, – но в таком случае, во-первых, вы останетесь без наисвежайшей информации, которую я могу вам предоставить; во-вторых, можете попасть в лапы тех, кто вас убьёт.

Знал на что давить. Я кусала губу изнутри, соблазн был слишком велик, но и время поджимало. Я резко встала и направилась к двери. На улице уже во всю царило раннее утро, мои ботинки так и стояли у входа, я обулась и пригнувшись, поспешила к Нику. Он выглядывал из-под зарослей сорняка. Я резко положила руку на его макушку и надавила, он сразу присел:

– Твою голову видно из окон! Я же сказала, не высовываться! – злость начала расти. Я понимала, что мальчик не виноват – я злилась на саму себя. Ситуация была совершенно неожиданной для меня.

– Там кто-то есть. Я видел, что кто-то проходил вместе с тобой.

Я вкратце рассказала саму ситуацию:

– Нам нужно поторопиться в дом.

– Ты уверенна, что он не врёт? – на лице Ника читались сомнения.

– Он говорил убедительно, – я пожала плечами. Сама не до конца ему верила, но чутьё подсказывало, что он честный человек и не навредит нам. Ник кивнул, и наша компания двинулась в дом.

Когда мы зашли на кухню, за столом уже сидела девушка со спящим малышом на руках. Мужчина поставил чайник на плиту – какое гостеприимство.

– Я – Лиля, – девушка заразительно улыбнулась нам, и я не смогла удержаться от ответной улыбки. Лиля была худой и примерно моего телосложения.

Тёмные волосы спадали до плеч и были немного спутаны. Тонкие черты лица, припухлые губы и карие большие глаза – можно было сказать, что она похожа на грузинку, но нос был маленьким, а лицо более нежным. У девушки присутствовала натуральная красота, и она сразу мне понравилась.

– Я – Зоя. А это мой брат – Ник и пёс – Рэм, – я указала на всех поочерёдно. Рэм все это время стоял рядом с Ником и с опаской смотрел на чужих людей, но не издавал звуков, похожих на рычание.

– Мой муж, Кастор, – она указала на молчаливого и сверлящего нас глазами мужчину со странным именем, он не русский что ли?.. – очень переживает за нас. Присядьте. Хоть чай попьём и поговорим, – она указала на два стула с противоположной стороны стола от себя.

Все сидели молча и наблюдали, как Кастор разогревал приготовленные макароны по-флотски. Он поставил всем полные тарелки и каждому дал по чашке ароматного, дымящегося чая.

Все ели молча. Мы с Ником были не сильно голодны после завтрака, но умяли всё.

– От кого вы бежали? – прервала я молчание. Разговор был неизбежен и нужно было узнать как можно больше информации.

– От Иных, – Кастор уже покончил с едой и готов был говорить.

– Это кто такие?

– Те, что пришли из космоса.

– Инопланетники, что ли? Они вроде не охотятся, а отправляют лабораторных. Кастор взметнул брови вверх:

– Инопланетники? – брызнул он от смеха.

– Ну… мы дали негласное название этим существам, – я улыбнулась от неловкости.

– Как давно вы в пути?

– Почему в пути…? – я чуть не проболталась, что мы живем в соседней деревне. Но думаю, им не стоит этого знать.

– Хочешь сказать, что у вас есть дом, в котором вы живете?

Я промолчала, но Кастор уже догадался. Ну и ладно, главное, чтобы не знал примерное местоположение нашего убежища.

– Я удивлён, потому что большинство людей бегут и прячутся в самую глушь леса, а вы тут рядом с городом, под носом у Иных, и до сих пор – люди.

У меня появлялось всё больше вопросов:

– То есть по той дороге всё-таки ездят инопл.. Иные. Они проверяют дома в деревнях?

– Думаю, что пока нет. Справляются дронами и патрульными по лесополосам и небольшим пригородам.

Я отпила горячего чая и за мной повторил каждый.

– Зачем они гнались за вами? Почему лабораторные этим не занимаются? В городе сейчас много Иных? Откуда вы идёте? – мой шквал вопросов был бесконечен, но нужно было узнать самое важное.

– Они хотели забрать меня для продолжения рода, – отозвалась Лиля, – так как я уже была беременна – им было на руку. А потом они бы отправили меня в гарем к их Иным мужчинам.

Мои эмоции были на пределе. Я думала человечество просто захватили и уничтожают, а оказывается, что они ещё и потомство плодят! Я была шокирована такой новостью. Я посмотрела на Ника, он тоже не ожидал подобного поворота.

– Лабораторных уже почти не осталось, они либо умерли, либо вернулись в человеческое подобие и их превратили в Иных. Это самые безжалостные солдаты! Сами Иные стараются размножиться через людей, повышая свою численность, захватывают планету, – моя голова шла кругом. Сколько всего мы упустили за четыре с половиной года без телевиденья, интернета и связи с другими людьми. После облавы на эту деревню, я планировала наведаться в город, для пополнения запасов из оружейного магазина. А оказывается, город уже кишит Иными. Сколько мы ещё проживём в таком режиме? Год или два? А может и месяца не протянем.

Страх сковал моё тело, и я пялилась в чашку с горячим чаем. Помню, как инопланетные корабли приземлились в крупных городах нашей страны. Тогда большинство людей ломились полюбоваться неопознанным объектом. Новости пестрили огромными кораблями, приземлившимися в одно время в Москве, Питере и Краснодаре. Через три дня добавилось еще по одному кораблю в этих городах, но они так же прибывали и на север нашей страны. Через две недели корабли были во всех крупных городах. Учёные и военные пытались наладить контакт с прибывшими, пробовали открыть их укрытия – но терпели поражение.

Люди поумнее закупались провизией и уезжали как можно глубже в леса и дальше от кораблей, наблюдали за новостями и готовились к вторжению. А вот люди поглупее ломились к кораблям, фотографировались, принимали участие во вскрытии инопланетных консервных банок – только эти банки не из нашей тонкой жестянки, а из толстого космического металла. Он не пропускал сигналы, не оставалось даже микроцарапин от взрывов миномёта. И только спустя месяц после посадки первого корабля – они вышли: без торжества, без знакомств и фото с глупцами. Они начали похищать всех без разбору людей из огромных многоэтажных домов – всего за одну ночь. И самое интересное, люди не ломились в панике из городов, а всё потому, что никто ничего не видел. Просто люди пропадали и их подавали в розыск.

Даже порой не верится в происходящее. У меня была прекрасная жизнь: учёба в университете на ИТ-специалиста, подработка в клубе у друга, друзья, весёлые компании, поездки за город – всё, что нужно двадцатидвухлетней девушке. Родители перестали меня контролировать, когда я поступила на учёбу и устроилась на работу. Главное – чтобы я всегда была на связи, и они были спокойны, зная, что со мной всё в порядке. Что же пошло не так? Ах да… Нашу землю захватили, а людей превращают в инопланетников! Кажется – человечество исчезает.

Глава 4

В процессе разговора мы пересели на большой диван и Кастор рассказал нам много ещё нового. Это поменяло мои планы на жизнь и взгляды на крышу над головой в виде нашего бункера.

Иные заполняют города и восстанавливают инфраструктуру, большинство заводов возобновили работу. В крупных городах существуют продуктовые магазины, мелкие города мало заселены и туда завозят продовольствие. Возобновляют сельскохозяйственную деятельность, разводят скот, пичкают своими космическими лекарствами для иммунитета животных – для выживания большего выводка. Вместо спутников – свои корабли, которые работают корректнее и менее энергозатратны. Появилась связь, но с нашими симками не прокатит – нужны новые, созданные Иными. Деревни пока не трогают из-за нехватки населения.

Но самое интересное было только впереди. В процессе превращения женщин в Иных, те становились бесплодными. Мужчины, превращённые в Иных, не теряли такое свойство. Естественно, инопланетники не давали своих женщин на растерзание, а ловили женщин-людей и закидывали их в гаремы к извращенцам. Некоторым девушкам везло, и они попадали к хорошим мужчинам, но такие случаи – единицы.

Дети рождались всегда Иными, и ничем не хуже инопланетников. Мальчиков так же, как и мужчин, превращали в Иных. В основном они оставались с родителями, если те имелись, если нет – их определяли в семьи. Кажется, у них не было детдомов. Девушек от шестнадцати до восемнадцати не трогали, их брали в жёны по достижению совершеннолетия, зачинали детей. До шестнадцати лет их обучали хозяйству и заботе о детях. В целом, всё выглядело безобидно. Благо к детям было бережливое отношение.

Я так надеялась, что они улетят или просто исчезнут с нашей земли. А они создают тут свою расу, ещё и таким варварским способом.

Так как детей рождается много, открыли огромное количество садов. В основном женщины-инопланетники занимаются уходом и воспитанием детей. Мужчины-инопланетники работают в местах, похожих на что-то среднее между бывшей полицией и военной службой, могут занимать и более высокие посты. Но в большинстве своём занимают низкие должности: на заводах, в магазинах, а некоторые ушли в сельскохозяйственный быт. Лишь военные в человеческом мире попадали после на службу к Иным, они очень чтили опыт: врачи, учёные, экологи, учителя, программисты – остались на своих должностях из человеческого прошлого, перейдя на сторону противника.

Так, негласно у себя в голове, я разделила инопланетников на просто Иных и превращенных в Иных.

Вся эта ситуация повергла меня в шок. Раньше я примерно представляла наше будущее, мы даже оборудовали дом под комфортное жильё. Это стоило нам огромных трудов, мы всё лето почти не ели и не спали. А тут придётся всё бросить и уйти в леса? Скитаться без комфорта? Без душа, без крыши над головой, без тёплой постели. А как же зимой выживать? Или заново отстраивать кривую хибарку, чтобы более-менее было похоже на дом? Я себе такого даже представить не могла. Как в лесу построить дом для комфортной жизни? Значит с этим условием придётся попрощаться. Получается, придётся жить на деревьях? Спать в гамаках? Мне становилось всё страшнее и страшнее, представляя такую ситуацию.

– Как же вы теперь будете идти дальше с ребенком? – я решила вынырнуть из размышлений и переключиться на другую тему. Всё же мне действительно был интересен их дальнейший план. Мы уже расслабились в компании друг друга и болтали как старые знакомые, было приятно поговорить с другими людьми.

– Как и шли раньше. Только чуть медленнее и более осторожно.

– Куда вы направляетесь?

– К Уральским горам. Говорят, там есть бункер. И люди отстраивают скрытый от Иных город. Говорят, там живёт много людей не одно десятилетие. Когда-то всевидящая предсказала вторжение и захват планеты, кучка людей поверила ей и они начали подтягивать таких же идейных. Люди приезжали с разных концов планеты и построили свою «Москву» под землёй, – Кастор закончил, а я уже сбилась со счёта, какой раз открываю рот от шока. Он смотрел на меня с невозмутимым видом. И вот опять, я задаю вопрос, получаю ответ и возникает ещё больше вопросов! Когда это уже закончится!? Меня начала пробирать злость от всей ситуации.

– Откуда такая осведомленность об этом городе? – уже с вызовом задала я вопрос, но вовремя взяла себя в руки. Не время и не место ругаться с новыми знакомыми. Вдруг нам придётся попросить примерное местоположение бункера или вообще идти с ними. – Может переждёте зиму где-то недалеко, а потом пойдёте? Всё-таки ребенок на руках, а впереди холодный климат.

– Боюсь, что этой зимой уже будут рейды по домам ближайших к городу деревень. Насколько рейды будут доскональными – не знаю. Но зимы всё-таки холодные и снежные. Может просто через квадрокоптеры будут наблюдать, может на снегоходах по местности кружить, – во взгляде Кастора читалась печаль. – Без видимой причины я бы не тащил Лилю с ребёнком к чёрту на кулички. А про бункер нам рассказал один человек, когда мы блуждали по лесу, не зная куда идти, и он очень вовремя появился в нашей жизни. Теперь у нас есть цель. А с этой ночи ещё и стимул жить, – он ласково посмотрел на малыша, спящего на руках у своей супруги. Я заметила, что ребёнок необычайно тих и спокоен. Может просто я ещё никогда не видела таких маленьких младенцев, ведь ему нет и суток от роду.

Я начала задумываться, может нам тоже следует после зимы двинуть на Уральские горы. Обычно мы целую зиму сидим дома, изредка выходим на улицу, стараясь не оставлять следов на снегу. Рэм временно гадит у двери в ящик с песком, почти как кошка. При свечах едим, моемся, только иногда днём включаем светильники для чтения или настольных игр. Иногда смотрим записанные на диск фильмы или сериалы, но большую часть времени просто спим. Снега обычно очень много, сугробы до середины окон. Изредка открываем их с дверьми для проветривания. Топимся на обогревателях, воду нагревает электрический бойлер. В принципе, зимой мы лишаемся только дневного света. Даже свежие овощи в небольшом количестве мы выращиваем в кладовой без окон, под ультрафиолетом.

– У вас есть примерное местоположение бункера? И как туда попасть? – всё-таки я решила узнать координаты лагеря. Думаю, мы в состоянии направиться туда. Да, будет трудно, но если возьмутся за деревни – нас в скором времени найдут и тогда пиши пропало. Всё наше выживание пойдёт насмарку.

– Да. У вас есть карта? Я могу показать, – ответил Кастор, – может вы тогда пойдёте с нами?

Я задумалась. Может и правда пойти? Но у меня не было желания лишаться нашего комфорта сейчас, ведь нашу деревню не начали проверять и даже машины не проезжают мимо. А ещё в компании с маленьким ребенком постоянно буду чувствовать свою ответственность по отношению к нему. В общем, я искала любые отговорки чтобы не идти, просто ради приличия, раскинув мысли в голове.

– Спасибо за предложение, но мы вынуждены отказаться, – я посмотрела на Ника в подтверждение того же решения с его стороны. Ник кивнул, и я успокоилась. – Думаю, мы соберёмся к Уралу после зимы, – я изобразила полуулыбку. Всё-таки они единственные люди после пяти лет отсутствия какого-либо социума вокруг. Хотелось выглядеть вежливыми, а не невоспитанными дикарями.

– Вы не боитесь облав? Но ведь они забирают девушек в рабство! —искренне удивилась Лиля и посмотрела на меня как на сумасшедшую.

– Мы обычно и носа не высовываем из дома зимой. Наше убежище тщательно спрятано, я не переживаю, что нас найдут, – я пожала плечами и действительно видимо не понимала серьёзность проблемы. Наше выживание я считала полностью своей заслугой, но как оказалось позже, это было не совсем так – на самом деле нам просто крупно везло.

Лиля не переставала смотреть на меня и просто молчала, а спустя пару минут ушла в спальню.

Я достала карту и Кастор отметил мне место бункера на карте, объяснил с какой стороны зайти.

– Мне то же самое говорил тот человек, что попался нам в лесу. Насколько это устарелая информация, я понятия не имею. Думаю, нужно разбираться уже на месте.

– Когда вы уходите?

– Через два-три дня. Лиле надо восстановить силы.

– Вам нужна еда? Мы можем принести, всё равно собирались обчистить деревню, – я решила напоследок предложить нашу помощь, ведь они нас приняли, накормили и поделились информацией.

– Нет, спасибо. Тут целый подвал еды. На эти несколько дней нам хватит.

– А в доме есть оружие или патроны?

– Нет. Только мой пистолет и небольшой запас патронов. Кстати, держи своё оружие, – Кастор достал из-за пояса мой пистолет и положил на диван, между нами.

– Спасибо, – одним уголком губ хмыкнула я и спрятала пистолет за поясом, – ладно, в таком случае нам пора идти. Нужно ещё до заправки дойти.

– Поторопитесь, кажется, в ту сторону проезжало несколько машин. Вдруг заправка заработала. Будьте теперь более аккуратны.

– Еще раз спасибо, – на этот раз я улыбнулась более искренне. Лиля вышла нас проводить. Уже перед выходом из дома, я вспомнила два мучавших меня вопроса, повернулась к молодым родителям и спросила. – А кто у вас родился и как вы решили назвать ребёнка?

– У нас девочка и имени мы не придумали, – отозвалась Лиля, – может назовём её Зоя? – она повернулась к мужу.

– Мы подумаем над этим, – нежно улыбнулся Кастор своей супруге, и я заулыбалась во все свои тридцать два зуба.

– До свидания, – мы попрощались с семьёй и вышли за порог дома. На улице солнце уже было высоко и сильно пекло. Мы пролезли на дорогу через лаз в заборе и поплелись к границе леса, где оставили тележки.

– Тебе не кажется, что у Кастора странная внешность и имя такое же? – Ник задал тот же вопрос, что сидел у меня в голове.

– Может он иностранец? – выдала я ответ, в который сама верила с трудом.

– И ты веришь в это? – несмотря на свой возраст, мальчик был проницательным.

Я только пожала плечами. Я не хотела врать мальчику, но и себе я почти не лгала. Умом я верила в версию про иностранца, но шестое чувство не давало мне покоя и кричало об обмане. Естественно, чувствам я доверяла меньше, чем глазам. А ведь для совпадения увиденного и шестого чувства, нужно было всего лишь хорошенько присмотреться, чего я не сделала, из-за собственного эгоизма и розовых очков.

Мы забрали обе тележки и в первую очередь отправились к заправке. Деревня была тихой и безжизненной. После полученной информации, мы шли более напряженно и всматривались в каждое окно заброшенного дома. Проходя мимо обвалившихся заборов во дворах, мы видели много хороших вещей, которые могли бы пригодиться в быту. Значит деревню никто не обчищал в целях выживания, и никто не заселялся в дома. Этот факт придавал бодрости и надежды на хорошую добычу. Такой работы на несколько дней хватит: время на зачистку домов, перетаскивание продуктов в ближайший в нашу сторону дом, после – перевозка найденного в нашу деревню, и оттуда уже к нам домой. Надеюсь, четырёх-пяти дней хватит.

– Представляешь сколько тут добра? – я уже во всю улыбалась, предчувствуя вкус превосходства над Иными. – Мы пять лет существуем у них под боком, ещё и зиму умудримся пережить, и только после этого возможно уйдём. Так и хочется показать им средний палец!

Ник тоже улыбался и было видно его приподнятое настроение. Рэм периодически срывался с места за очередным зайцем или белкой. Но так как дичка убегала в мелкие щели домов, пса ждала неудача. Ну ничего, скоро выйдем в пролесок и у Рэма будет ещё возможность заработать всем нам пропитания.

Выйдя из деревни, мы упёрлись в бетонную дорогу, её середина была протёрта из-за часто проезжавших машин. До заправки ещё около двух километров, было принято негласное решение углубиться в лес. Вдруг кто-то поедет, нас не увидят и не услышат – но мы сможем услышать машину. Ветра нет, только птицы щебечут. Где-то вдалеке стучит красноголовый дятел, игривые белки перепрыгивают с ветки на ветку. Зеленоголовые деревья, полные сил, гладят нас по макушкам. Могучий дуб великой кроной прячет толстенные ветви – невольно я отметила это дерево для возможного укрытия. На своём пути я всегда так делаю, просто на всякий случай. Рэм идёт рядом и тоже прислушивается к звукам, ищет добычу, поднимает уши и следит за подозрительными звуками. Долго стоит и принюхивается, но поняв, что ничего не угрожает, идёт как ни в чём не бывало.

В полном спокойствии мы дошли до заправки, сразу подходить не стали, хотя сделали бы это с меньшей осторожностью раньше. Солнце было ещё высоко, мы успеем заполнить баллон, вернуться назад в деревню и разбить лагерь для ночлега. Поэтому мы уселись на опушке у края леса, отсюда видна заправка, но, надеюсь, плохо видно нас. Есть не хотелось, больше морил сон и усталость в ногах. Устроившись поудобнее, начали вести наблюдение.

Заправка выглядела заброшенной: двери на распашку, некоторые окна разбиты, два шланга валялись на земле, но из них не выливалось топливо и следов горючего не было нигде видно. Единственное возможное присутствие выдавала тропинка из двух параллельных полос – какая-то машина часто заезжает сюда в последнее время. Но тропинка вела от въезда только к одной колонке, хотя их там было четыре, и на выезд с заправки. Заправочная газовая станция стояла чуть дальше и следов там не было. Теплилась надежда, что заправка пока нерабочая, ею лишь изредка пользуются. И было бы великим огорчением, если б о ней уже знали.

Спустя примерно час мы услышали посторонний шум и легли на траву. Шум был со стороны дороги. Мы увидели быстро приближавшуюся машину цвета хаки, такие обычно использовали военные, естественно, номеров не было. Сквозь высокую траву, было видно, что машина завернула на заправку. Мы все хранили молчание и почти не дышали, боясь, что нас услышат, хотя мы находились как минимум в трёхстах метрах. Машина остановилась у ожидаемой колонки и из неё вышел мужчина в зелёной форме – возможно Иной, что-то между военным и полицией. На нём была водолазка с высоким воротником, брюки со множеством карманов и высокие чёрные ботинки. И это несмотря на стоящую жару, мы в майках и штанах парились. Высокий мужчина подошёл к колонке, вытащил пистолет, вставил в лючок бензобака, подождал пока зальётся топливо, убрал всё на место, сел в машину и уехал. Никто при этом не вышел из здания – это и послужило нашим стартом, как только машина скрылась из вида. Теплилась надежда, что только эта машина тут заправляется, а значит она не скоро появится снова.

За считанные секунды мы добежали до заправки. Сердце бешено колотилось, руки тряслись, и мы не могли даже попасть в вентиль баллона пистолетом. Наконец я всё закрепила и нажала на кнопку для пуска газа, вся система со скрипом заработала.

– Смотри за дорогой, – сказала я Нику, не поворачиваясь. Знала, что мальчик уже это делал, но мне нужно было услышать свой голос, немного успокоиться и почувствовать, что всё под контролем.

Но не успел Ник и слова сказать, как мы услышали звук мотора. Он был громче предыдущей машины и шёл с той же стороны, откуда появился его предшественник. Пока я поворачивала голову, сердце ушло в пятки, глаза судорожно искали укрытие, мозги понимали, что баллон придётся бросить – я не успею открутить вентили. Но самое страшное то, что мы не успеваем спрятаться. Нос грузовика уже был виден, а мы все ещё в ступоре стояли почти на виду. Мы бросились за станцию, надеясь, что машина проедет мимо, но она начала сбавлять скорость.

Глава 5

Грузовик сбавил ход и подъехал к той же колонке. Выходить из машины никто не спешил. Мы с Ником стояли за станцией с разных её сторон, чтобы было видно заправку. Старались быть менее заметными и надеюсь, нам это удавалось. Ник держал Рэма за шлейку, чтобы тот не думал высовываться.

Тележка лежала на траве, баллон так и продолжал заправляться газом. Грузовик был с большой синей цистерной, какую именно жидкость перевозили написано не было. В кабине сидело три инопланетника, ну или возможно превращённые в Иных. Водитель заглушил машину и вышел, не спеша начал заправлять грузовик. Меня ещё потряхивало, но я понимала, что мы остались незамеченными. Это было большим везением, иначе за нами немедленно погнались бы и открыли огонь. Я оглянулась на лес, где было наше возможное спасение, но до него было метров пятьсот. Я повернула голову к заправке и увидела, что Иной залил топливо в бак и направляется обратно к машине.

И тут наша удача решила отвернуться от нас. Именно за секунду до нашей победы и возможности остаться незамеченными произошёл щелчок, оповещая нас, что баллон заполнился газом.

Иной уже дотянулся до ручки двери, и если бы щелчок произошёл хотя бы двумя секундами позже, звук совпал бы с открывающейся дверью. Никто бы ничего не услышал и не увидел, не произошло бы того, что случилось позднее.

Иной услышал звук, облетевший всю заправку, и повернулся в нашу сторону. Сначала он посмотрел на баллон. Я как завороженная наблюдала за его действиями. Он был одет так же, как прошлый Иной, в военно-полицейскую форму.

Наши взгляды встретились.

– Бежим, – негромко сказала я Нику, и он меня услышал. Мы незамедлительно рванули к лесу. Сзади я услышала хлопок закрывшейся двери.

Было опрометчиво надеяться, что водитель сел в машину, но я услышала звук мотора. Неужели нам повезло? Я повернула голову и не ошиблась – водитель завёл машину. Только везения нам и не светило – за нами бежали два амбала, они уже тормозили и брали нас на мушку пистолетов. Это придало мне ещё больше скорости.

– Беги змейкой! – на выдохе крикнула я. Ник послушался. Рэм бежал перед нами прямиком в лес, он не любил открытую местность и знал где укрыться. За спиной выстрелов не было, но я видела опалённые стволы деревьев впереди. Инстинктивно я прикрыла голову руками и чуть нагнулась, но скорость сбавлять не стала. Меня смутило, что я не слышала проносящихся пуль и звуков выстрела, наверно у них какое-то новое оружие, о котором мы ещё не знали. Краем глаза я посматривала на мальчика, он держался молодцом и бежал на уровне со мной. Сзади был слышен смех мужчин, они явно находили в этом забавную игру в кошки-мышки.

– Эй! Стойте! Мы вас не обидим! —кричал мужчина и смеялся. Так мерзко и совсем не весело. Сердце и так было в пятках, пульс зашкаливал, дыхание сбивалось, но ноги неслись и не чувствовали усталости. К этим Иным я точно не хочу попасться! Они явно не сдержат своё обещание, если схватят.

До леса оставалось всего сто метром, я уже знала куда бегу. Главное – увеличить дистанцию хоть бы на двести метров. Перед лесным массивом были большие ухабы, нужно было бежать осторожно, только куда там, когда мы несёмся, как угорелые.

– Ник! Там ухабы, смотри под ноги, – я еле выговорила эти слова, чтобы мальчик понял, но негромко, чтобы не услышали гнавшиеся за нами.

– Ага.

Сзади были слышны быстрые шаги и мужской хохот, впереди на деревьях периодически появлялись новые дыры, парящие дымом. Мы пробегали по ухабам, когда я почувствовала резкую жгучую боль в правом плече и чуть не рухнула, потеряв координацию, но рядом оказался Ник и дёрнул меня за левую руку в противоположную сторону. Таким образом мы только замедлились, но это было не страшно.

Пробираясь сквозь деревья, примерно через сто метров я услышала мат и проклятья в честь тех ухабов и наших персон. Отлично, как минимум один споткнулся. Мы продолжали бежать, всё плечо жгло от дикой боли, невыносимо было даже согнуть руку, не то, что её поднять. Мне казалось, что целый магазин из патронов у меня в руке и кости, мозг рисовал самые страшные картинки. Сзади ломались ветки под весом мужчин. Мы должны успеть, бежать ещё немного, я уже вижу нужный нам дуб. Я обернулась, чтобы оценить ситуацию – видно никого не было, только слышно.

– Ник, на дуб, – сказала я шепотом, – я прицеплю Рэма к твоему рюкзаку и ты залезешь сразу с ним.

– Ты ранена! – изумился Ник.

– Не важно! Быстрее!

Ник развернулся для прыжка на ветку, а я левой рукой пристегнула к рюкзаку мальчика короткий поводок, тянущийся от шлейки Рэма. Я не подниму собаку, самой бы залезть. Шаги приближались с каждой секундой, медлить нельзя. Я прыгнула на ту же ветку, с которой Ник уже залез выше. Боль пронзила всё тело, пальцы левой руки онемели, и я промычала от боли, но вовремя прикусила язык до крови. Ногами я упёрлась в могучий ствол дерева и подтянулась, почти весь вес пришелся на левую руку. Шок и адреналин придавали скорости и сил, поэтому я очень шустро забралась на дуб. Когда первый Иной уже виднелся из-за кустов, мы успели забраться и спрятаться на толстых ветвях.

В ту сторону куда он побежал, были слышны ломающиеся ветки, как будто туда действительно побежали мы. Видимо мы спугнули крупную дичь – нам это было как раз на руку. Следом через минуту, прихрамывая, бежал второй Иной. Значит, это он упал.

Иные очень быстро скрылись в зарослях. Мы ещё долго слышали удаляющихся амбалов и не могли пошевелиться или что-то сказать, только Рэм выглядел счастливым и довольным. Ник был ужасно напуган, его взгляд был прикован к моей правой руке. А я была настолько напряжена, что даже забыла про боль. Но стоило было вспомнить про ранение и руку накрывало ещё большей волной жжения, от чего я чуть не вскрикнула. Я повернулась и увидела залитую кровью руку, под коротким рукавом футболки была рана. Надо промыть и достать пулю, только как это сделать? Пока страшно и подумать – такое я видела только в фильмах. Хотя может мне повезёт и оружие без пуль, мы ведь не слышали выстрелов, и я не видела ни одной гильзы.

– Дай аптечку, – шёпотом попросила я Ника. Он был немного заторможенным. Я дала ему время для переваривания всего произошедшего.

Он потянулся за моим рюкзаком и чуть не сорвался с ветки, от чего я тоже дёрнулась и чуть не упала. Успела схватиться правой рукой за выше растущую ветку и взвыла от боли. Пришлось ещё немного посидеть в тишине и без движений, чтобы успокоиться. Пот лился градом и одновременно потряхивало, хотелось пить, в груди и горле жгло от забега. Состояние ухудшалось из-за потери крови.

– Давай аптечку, я начинаю терять уже много крови, – слабость начала давать о себе знать. Кровь уже окрасила нижние ветки и листья. Она может привлечь очень опасных животных или красные пятна могут увидеть на земле возвращающиеся назад Иные и вычислить наше укрытие.

На этот раз Ник уже собрался и более осторожно достал аптечку.

– Открой спирт.

Ник дал мне открытый флакончик, рука тряслась, и я не могла решиться – как будто укол себе делала первый раз.

– Давай ты, – я передала флакон обратно мальчику. Он покачал головой и округлил глаза. – Давай! Иначе я истеку кровью, мне нужна твоя помощь. Возьми ватный диск и смочи его спиртом, но сначала промой руки водой и простерилизуй. Ник, пожалуйста скорее.

Видимо моё состояние было написано на лице, и мальчик сосредотточился.

Промыл руки, и уже готовился промыть рану.

– Готова? – он не смотрел мне в глаза, а только на рану.

– Давай, – я взяла ремень от рюкзака и зажала зубами.

То, что я называла жгучей болью и рядом не стояло с тем, что я ощутила в следующий момент. Боль прошибла всё тело, я не смогла сдержать стон, раздирающий всю глотку, искры полетели из глаз с фанфарами. Казалось ещё чуть-чуть и я потеряю сознание, может это и было лучшим исходом если бы не три метра высоты под ногами. Я до боли сжала ремень и было ощущение, что я его прокусила. Удивительно, что зубы остались целы, слёзы потекли ручьем. В какой-то момент я потеряла понимание, где я и кто я, как будто я не в сознании, но всё чувствую. Так меня накрывало два раза.

Левая рука сжала ветку так, что вся кисть побелела. Если бы там оказалась чья-то рука, я бы её уже сломала. Кажется, Ник промывал рану целую вечность. Когда боль начала отступать, сознание начало приходить, ощущение собственного тела потихоньку возвращалось. Я открыла глаза, проморгалась от слёз, сфокусировала зрение и увидела, что мальчик уже накладывает повязку на плечо.

– А ты вытащил пулю? – я достала ремень изо рта и прохрипела голосом курильщика.

– Там две дырки, как будто тебя проткнули раскалённым шампуром, – Ник уже перевязал руку и завязал бинт узлом. – Я тебе намазал раны мазью, должно полегчать, – все лекарства были просрочены, но выбирать не приходилось. – Что у них было за оружие?

– Спасибо, – я кивнула и упёрлась лбом в холодную и жёсткую кору дерева, – ты молодец, – я немного отдышалась. – Кажется они изобрели хорошее оружие. Возможно, стреляли лазером или что-то вроде того. Это даже лучше —если рана обожжена, то быстрее заживёт. Наверное…

Я сидела и восстанавливала дыхание, пот лился ручьём, бил небольшой озноб. Спасительный адреналин отступал, рана стала менее болезненной и слабость начала накрывать меня с головой. Сказывался ночной недосып и постоянно напряжённая ситуация. Ник достал воду и банку с консервированным мясом. Мы перекусили, и я вспомнила про шоколадки. Мне кажется, я никогда не ела шоколад с таким удовольствием. Глюкоза была сейчас очень даже кстати.

Солнце начало клонится к горизонту, в лесу уже заметно холодало. Я думала, что тут мы и заночуем, но резко вспомнила:

– Там ведь в деревне Кастор с Лилей и ребёнком. А вдруг будет облава на ближайшие деревни? Они ведь будут искать. Надо идти туда и предупредить ребят, – озвучила я своё решение.

– Но как же ты пойдёшь? Ты даже пистолет держать толком не можешь. А если нас поймают? – Ник был напуган. Я его понимала, но мир поменялся и без рисков долго мы не протянем.

– Ник, там семья с грудным ребенком. Им сейчас сложнее, – я с понимание смотрела на мальчика, – мне тоже страшно. Но сейчас такое время, – я взяла его за руку. – Нам крупно повезло, что всё это время мы жили незамеченными. Боюсь, что такого больше не будет и ты должен это понимать.

Ник только кивнул и начал всё собирать в рюкзак. Прежде чем спуститься, мы вслушались в лес и ничего кроме лесных звуков не услышали. Тех Иных скорее всего на дороге подобрал водитель, потому что назад на заправку, через нас, они не возвращались.

Я очень осторожно слезла с дерева, опираясь только на левую руку. И мы отправились в сторону деревни, лес начал темнеть. Нужно было поторопиться, иначе рискуем заблудиться и не дойти до деревни, а ночевать тут я не планировала.

Пока мы шли по лесу в сторону деревни, солнце село. Пройти нам оставалось всего ничего, но мы уже двигались практически на ощупь. Мы всё шли – а лес и не думал кончаться. Проснулись ночные птицы, за много километров вдали выла стая волков. Я снова поёжилась от этого звука и покрепче сжала пистолет в левой руке. Правую руку затянула ремнём, так как каждое движение отзывалось болью. Мазь перестала действовать и пульсирующая, жгучая боль вернулась с новой силой. Повязка слегка промокла кровью. Из-за поджаренной раны крови было мало, что не могло не радовать.

Ник пыхтел рядом, он жутко боялся ночного леса. Если мы ночевали на улице, то только на деревьях. На земле ночь проводить не приходилось. Тёмный лес был полон дикими животными, даже Рэм заметно опасался идти в стороне и плёлся у ног. Пару раз приходилось даже спотыкаться об его трясущуюся тушку.

Я начала понимать, что мы заблудились, но не этого я боялась. Я боялась не успеть к заветному дому до появления там Иных. Только благодаря мысли о Касторе, Лиле и их малышке, ноги несли меня вперёд и даже не думали останавливаться, в то время, когда мозг принял горькую правду. Но как я могла позволить себе сдаться? Да, они были незнакомые нам люди, но они ведь – люди! Добрые и единственные, кого мы встретили за прошедшие пять лет. Я не могла себе позволить бросить их и не попытаться предупредить и увести. Ну или в крайнем случае, убить за них. Они стали мне чем-то большим, как будто мы друзья, давно потерявшие связь. Хоть я и была знакома с ними от силы пару часов и абсолютно ничего не знала, кроме имён и семейного положения, но я уже им верила и готова была на всё для их выживания. Очень странное явление, мне казалось, я не имею такой привязанности к людям. Хотя может это сказался карантин от людей, тогда я должна была наоборот быть более осторожной и дикой, как лесной зверёк.

Пребывая в мыслях о своих новых знакомых, я и забыла про осторожность. Я ломилась напролом сквозь заросли, а Ник с собакой едва поспевали. Мной уже овладевала злость. Я злилась на возможный провал, что если мы не успеем, то у Лили отберут малышку, рассоединят их семью, а Кастора превратят в Иного. Я не могла позволить этому сбыться, просто в голове не могла такого представить.

Мы исцарапались о всевозможные кусты, спотыкались о каждый корень и на удивление не разбили головы. И наши старания были вознаграждены, мои мысли были услышаны, и мы увидели просвет лунного света сквозь деревья впереди. Оставалось надеяться, что это была та самая деревня.

Среди домов стояла тишина, улицы освещались луной. Мы вышли с другого конца деревни, чтобы дойти до нужного дома и остаться незамеченными. Прошли через уже знакомый лаз и подошли к входной двери. Дом выглядел безжизненным. Я занесла руку, намереваясь тихонько постучать, чтобы уведомить временных хозяев о себе. «А вдруг их уже забрали? Или сейчас уже Иные поджидают нас там? Может Кастор и Лиля решили уйти сами?» – мысли роем кружили в голове, но медлить нельзя, в каждую минуту нас могут найти. Я услышала стук костяшек об дверь раньше, чем поняла, что это сделала я. За дверью стояла тишина. Я толкнула дверь, и она с легкостью открылась. Я сделала только шаг на порог и в мой висок упёрся ствол уже знакомого пистолета.

– Кастор, это мы. Зоя и Ник, – я боялась нарушить тишину и говорила шёпотом. За несколько часов горло от бега охрипло и язык прилип к нёбу, голос был шершавым и неразборчивым.

Мужчина опустил пистолет и сказал:

– Что случилось? Почему вы вернулись? – он также говорил шёпотом.

Значит супруга с малышкой спят. – Что у тебя с рукой?

– Давай мы войдем в дом. Тут опасно разговаривать.

Мы вошли в зал и сели на диван. Только лунный свет освещал комнату. На полу не было тряпок, почти идеальная чистота. На диване лежала пелёнка, а на краю стояли подушки. Я слегка улыбнулась их идиллии, представила как они были счастливы здесь, сидя и любуясь спящей дочкой.

Пока мы рассказывали Кастору о нашей прогулке, Ник перевязывал мне рану. На меня начала наваливаться дикая слабость, веки в буквальном смысле закрывались на ходу, только боль приводила меня в чувства. Я держалась изо всех сил, нам нужно было дойти до нашего дома чем раньше, тем лучше – нельзя здесь оставаться.

– Скорее всего они начнут искать нас в ближайших деревнях. Мы боялись, что они уже здесь, – Ник перевязал плечо. Кастор налил нам чай и открыл по банке мясных консервов. – У нас дом в соседней деревне, примерно сорок километров отсюда, нужно выходить сейчас.

– Хорошо. Я разбужу Лилю, – Кастор встал и собрался уйти в соседнюю комнату.

– Подожди. У нас почти нет еды, нужно хоть что-то найти на первое время, – я поняла, что на всю нашу компанию еды, что у нас есть, не хватит. Ещё и для собаки корм закончился. – Дай любую миску, Рэма покормить.

Кастор напоил и покормил собаку.

– В соседнем доме через дорогу есть огромная кладовая и подвал с едой. Я Лилю с Мирой одних не оставлю. А вы можете сходить.

Мы так и поступили. Только Рэма оставили, пусть передохнёт немного. Мы наведались в дом, в котором действительно были большие запасы еды. Жаль, что много не утащить без тележки, зато нашли новые дорожные сумки. Заполнили по максимуму для подъёмного, терпимого веса и удача опять улыбнулась нам. На кухне стояла еле заметная одноконфорочная электроплитка. Я заметила её, когда мы собирались уходить. Нам больше не понадобится газ для приготовления еды – это была самая прекрасная находка за долгое время. Она подняла мне настроение и придала сил для будущей дороги домой. Из помещения мы вытащили три тяжёлые сумки, набитые консервами, сухариками и пакетом собачьего корма. Уже переходя дорогу, я увидела лёгкое свечение со стороны трассы – там, где мы видели дорогу, промятую от машин. Не разбираясь, что это было за свечение, мы рванули к дому, влетели в коридор, где уже стояли Кастор и Лиля с Мирой. Малышка была спрятана в длинный шарф, обмотанный на Лиле. Ей не требовались руки, чтобы держать ребёнка.

– Там, кажется, кто-то проезжал по дороге. Возможно, просто проехали, а может заехали в деревню, —запыхавшись, протараторила я.

Из дома мы вышли тихо, но быстро. У каждого были рюкзаки на спине и по сумке в руке, у меня ещё и винтовка на здоровом плече. Правая рука ныла, но мазь делала своё дело. Спина уже не хотела сгибаться от постоянной нагрузки, мышцы пресса были забиты, левая рука тряслась при напряжении. Я подумывала уже потерпеть боль и перенести вес на правую руку, но пока не решалась. А мы даже не вышли ещё из деревни, и идти нам предстояло ещё около восьми часов.

На дороге уже никого не было видно. Сама я посмотреть не смогла, доверила это дело Кастору. Через прицел винтовки, он просмотрел всю деревню и сообщил, что всё чисто.

Дошли мелкими перебежками до края леса, в котором мы спали этой ночью, и направились вдоль дороги. Ночь была очень лунной, поэтому мы прятались под деревьями, старались не высовывать нос на лесные опушки. По дороге проехало уже две машины. Они ехали медленно, наверняка искали нас, а мы падали на землю и ждали пока шум мотора не скроется. За эту ночь нам нужно было дойти до нашего дома, думаю, что активные поиски начнутся рано утром. Сейчас они просто патрулировали дороги, не решаясь углубиться в лес. Оставался только вопрос времени, сколько мы сможем ещё прожить в нашем доме, когда они начнут поиски в нашей деревне? Видимо, не получится нам пережить зиму в тепле и уюте, придётся бросить свою крепость – всё, что мы так старательно взращивали и прятали от чужих глаз.

От этих мыслей мне становилось всё тяжелее нести сумки, как будто руки опускались. Надо переключиться, иначе я прямо здесь завалюсь и больше не встану.

Рэм шел впереди всех нас, помнил дорогу домой. Следом Ник, я, Лиля и замыкал наш строй Кастор. Шли мы тихо и напряжённо, примерно два с половиной часа. Усталость уже не чувствовалась, ноги перешагивали на автомате. Останавливаться нельзя, светлеет рано, и мы можем не успеть укрыться. Иные могут пустить дронов или прочесать лес сами.

Постоянно выли волки с разных сторон. Они словно начали окружать нас, но часто проезжающие машины пугали их, и они снова отдалялись. Ситуация была настолько напряжённая, что каждый нерв был натянут как струна – тронь её и она порвётся. Любой приближённый вой или хруст веток в глуши леса заставлял нас вскинуть оружия и смотреть в разные стороны. Каждая проезжающая машина заставляла замертво падать на сырую от росы траву. Мы почти не дышали, не издавали звуков, кажется, даже сердце замирало, и как же я надеялась, что малышка не проснётся и не заплачет в этот момент. Но каждый раз Мира не издавала ни звука. Я невероятно радовалась, что она такая спокойная и в то же время беспокоилась, а жива ли она вообще? Но периодически я видела, как Лиля замедляла ход и малышка причмокивала в сладкой трапезе материнское молоко. Даже из-за этого мы не останавливались, и я начинала восхищаться этой девушкой.

Я потеряла счёт времени, кажется, мы шли уже слишком долго. Ночь не расступилась, лес не заканчивался, конвой машин шёл постоянным потоком с перерывом в двадцать-тридцать минут. Я уже и представить не могла, сколько нам ещё идти и где нам сворачивать. Я просто шла, опустив голову и следя за дорогой под ногами, потому что если я ещё хоть раз упаду, то больше не встану.

После очередной машины, мне помог встать Ник. Я всерьёз уснула и не собиралась просыпаться. Мою сумку с едой забрал Кастор, у меня остался рюкзак на спине и винтовка на плече. Если бы я тащила сумку, то наверняка бы её уже где-нибудь потеряла. Перед глазами были только меняющиеся поочередно ноги, идущие тяжёлым шагом, и трава, уходящая назад. Я слышала только невнятную речь моих попутчиков, кажется пару раз я даже услышала своё имя, но это было очень смутно. Я была словно в бреду – выполняя механические действия, моё тело ничего не чувствовало, мозг работал автономно. Большую часть дороги я не помню из-за туманного сознания.

В какой-то момент все остановились, мой мозг принял это за очередную проезжающую машину, и я упала. Кажется, уснула уже в полёте до земли. Проснулась сидя, щёку обожгло. На меня смотрел темноволосый мужчина, что-то знакомое было в чертах его лица.

– Зоя! Возьми себя в руки! Нужно перейти дорогу! – мужчина говорил не громко, но строго.

– Зоя, мы уже почти в деревне, ещё немного до дома. Включайся уже! – рядом стоял испуганный мальчик, Ник.

Мозг просыпался. Кастор стоял передо мной на коленях и держал за плечи, Ник выглядывал из-за мужского плеча. Я сидела на траве, вокруг было уже намного светлее. Лес уходил влево, перед нами была асфальтированная дорога, по которой в любой момент могли проехать Иные. Я резко вскочила, от чего тут же потемнело в глазах, благо Кастор был рядом и придержал меня.

– Давно не было машин? – голос был осипшим, горло саднило от сухости. За весь марш-бросок я ни разу не попила, только брела, как зомби.

Ник удивился, но ответил:

– Минут десять назад проезжала, – а я этого даже не помню. Видимо мозг уже отключился.

Я кивнула, и мы быстро перебежали дорогу, стараясь не создавать одну тропинку и не приминать траву, чтобы было как можно меньше видимых следов. В начале нашей деревни высоких деревьев почти не было, мы были как на ладони. До первого дома было примерно полтора километра. Мы уже пробежали половину пути, как сзади снова послышался звук мотора. Мы все разом упали в высокую траву снова. Никого из ребят я не видела и не слышала, моё сердцебиение перебивало гул в ушах. Я молилась, чтобы машина проехала мимо. С дороги плохо видно заросшие дома, сразу и не скажешь, что здесь деревня.

– Рэм, лежать! – Ник прошипел на собаку справа от меня. Пёс сопротивлялся и шевелил траву. С дороги было слышно, как медленно передвигается машина, нас могут найти из-за непослушной собаки. Ник пытался успокоить пса, Рэм плохо поддавался, но в конце концов улёгся.

Казалось, что машина ехала, но потом мы услышали хлопнувшую дверь. Кто-то вышел из машины, минуту ничего не было слышно, и посмотреть было невозможно. Оставалось только ждать и слушать. Снова хлопнула дверь, и я выдохнула с облегчением. Видимо кто-то выходил отлить и сейчас уедет.

– Пустим дрона? – мужской голос раздался по всей округе. Наверное, он сказал это слишком громко. А может, из-за того, что я сильно прислушивалась, эти слова разлетелись эхом по всему моему телу, загоняя сердце в пятки.

– Да, там кажется есть деревня. Посмотрим быстро, не хочется в эти заросли лезть, – этот ответ собеседника окончательно добил. Если они пустят дрон, то сразу найдут нас.

Я судорожно искала выход – лежать и не шевелиться, может мы сольёмся с местностью и нас не заметят? Глупо надеяться. Вскинуть винтовку и выстрелить прямо в лоб каждому? Их найдут, и в первую очередь пойдут в деревню. Бежать прямо сейчас? Не вариант – могут убить на месте, но лучше умереть, чем жить в их гареме. Пока я перебирала варианты в голове, Рэм вырвался из рук Ника и рванул куда-то вправо. Мальчик только шикнул имя собаки, но вовремя умолк. Мужчины сели в машину и направились за собакой.

– Не выглядывайте из-за травы, они вернутся, – я встала на ноги, но не разогнула спину. Машину было ещё слышно, времени ждать пока они уедут, не было.

Так мы добежали до первых домов и скрылись от дороги. Ник бежал спереди, я за ним, сзади Кастор и Лиля с малышкой на груди. Через пару километров мы забежали в один из наших запасных домов. Нужно было отдышаться и попить воды.

– Куда он убежал? Его ведь убьют! – Ник был на грани срыва.

– Думаю, он погнался за дичью, – говорить было больно. Вода немного смочила горло, но это плохо помогало. Грудь и лёгкие горели от долгого и быстрого бега. – С ним всё будет хорошо, он отвлёк их, и благодаря ему мы всё ещё живы.

Мы выпили по пол-литра воды, пять минут посидели и аккуратно выглянули из окон дома. Дрона не было и Иных тоже. Всей компанией мы вышли из дома и прислушались, было слышно только пение птиц и стук дятла. Солнца не было, небо было покрыто тучами. Утренний туман опускался на брошенную деревню. У нас была возможность незаметно добраться до нашего дома. Дрон не должны запускать, пока туман не развеется.

Мы снова бежали, труднее всего приходилось Лиле с малышкой. Она старалась бежать плавно, чтобы сильно не трясти девочку, но из-за этого она бежала медленнее всех. Время от времени мы останавливались в домах и отдыхали по пять минут, этого было мало. Лёгкие разрывались от боли, всё тело ломило от усталости, мышцы забивались и отказывались слушаться. Всех, кроме Кастора, из-за долгого бега вырвало по дороге. Вообще мужчина держался хорошо – нёс в руках три сумки и рюкзак на спине, сумку супруги он тоже забрал.

Туман уже начал развеиваться, тучи так и нависали над деревней. Нам оставалось ещё минут двадцать бега. Наш дом находился в самой низине, поэтому туман там всегда держится дольше, а у дороги уже может посветлело и дрон могли выпустить. Хотелось поскорее добраться домой и мы снова побежали. Понимая, что мы уже приближаемся и на финишной прямой – у меня открылось второе дыхание, но его хватило ненадолго. Чем ближе мы были к дому, тем тяжелее становилось тело и ноги наливались свинцом. Я слышала, как тяжело дышат ребята, как начинала капризничать Мира. Видела, что Ник еле переплетает ноги и я ему уже наступала на пятки. Сердцебиение было у меня в ушах, пот лил ручьём, дыхание было похоже на стенания умирающего животного.

В голове заело пластинку: «Ещё чуть-чуть, ещё чуть-чуть, ещё чуть-чуть…» – только эта мысль держала меня на ногах. Мы уже не бежали, а передвигали ногами как можно быстрее, насколько хватало сил. Наша компания шла уже по улице, в конце которой стоял наш дом. Я еле сдерживала слёзы, просто не верилось, что это скоро закончится. Вот уже хорошо знакомые соседские заборы и начисто обчищенные нами дома, ещё три дома и мы увидим свои заросшие ворота. Сама только мысль о доме и укрытии несла меня вперёд. Из-за тумана была ещё плохая видимость и поэтому дом с этого расстояния мы не видели.

Вот я увидела долгожданные ворота и одновременно с этим, услышала звук дрона. Нас прошибло словно молнией, мы рванули уже из последних сил, кажется со стороны это походило на забег инвалидов. Мы влетели в ворота, я подбежала к входной двери и потянулась здоровой трясущейся рукой за ключом, но ноги подводили, и я никак не могла встать на цыпочки. Даже колени не смогла разогнуть, а звук дрона всё приближался.

Жужжание отзывалось во всём теле – эхом звучало в голове, слёзы текли по щекам, а я ничего не могла сделать со своим телом. Казалось, что я осталась совсем одна со своей проблемой.

Сверху я увидела чью-то руку, и тут же отшатнулась от испуга. Кастор схватил ключи и точно вставил каждый ключ в свою личинку и провернул замки. Когда дрон уже пролетал над домом, мы ввалились в темноту и захлопнули единственный источник света.

Мы лежали на полу и громко дышали. Я никого не видела и даже не понимала, открыты ли у меня глаза. Болело всё, и было ясно, что я не скоро сдвинусь с этого места. Никто из нас не шевелился и не произносил ни слова. Кажется, мы начали засыпать прямо на пороге, в том положении, в котором ввалились в дом. Но дом пронзил крик малышки, все подхватились, а я не сразу поняла, кто кричит.

Оказалось, пятиминутной передышки хватило, чтобы встать, немного поесть и разместиться по комнатам.

В комнате Ника устроились молодые родители с малышкой. Мальчик лёг в зале на диване, а я так и осталась в своей комнате.

Сил хватило, чтобы снять одежду, накинуть ночную футболку и упасть на кровать без сил. От меня хоть и несло потом, но как было хорошо в своей постели. Рука отнималась от боли, но я всё равно начала проваливаться в сон и тогда зашёл Ник с горящей свечой.

– Можно? – он слегка постучал по двери.

– Угу, – мычание было еле слышно, но в тихом доме уловимо человеческому слуху. Ник зашел, поставил подсвечник на подоконник и упал рядом на кровать. Сквозь веки я увидела, как он скрутился калачиком у меня под боком и тихонько захныкал.

– Я боюсь за Рэма. Вдруг он пойдёт домой и за ним проследят, или схватят и убьют, или будут мучать, – чем дальше он говорил, тем тяжелее было разобрать его слова. Я обняла его и плотнее прижала к себе. Утешать мальчика сил не было. Я тоже боялась за пса, и действительно было страшно, что он приведёт к нам хвост. Тогда нам всем конец. Но этого я даже и не думала говорить.

– Всё будет хорошо, – шептала я ему на ухо, – мы же дома, – здоровой рукой я погладила его по голове. – Это же Рэм. Он очень умный и тихий, – я поцеловала мальчика в лоб, – поспи и он вернётся. Всё будет хорошо, всё будет хорошо…

Силы покинули меня, сон овладел моим сознанием, и я провалилась в долгожданное забытьё.

Глава 6

Идёт дождь. Мелькают частые деревья, над головой слышен рой ворон. Они такие громкие и большие, а чёрные огромные крылья обдают зловонным дуновением. В ушах слышу частое сердцебиение, лёгкие горят, ноги несут меня прочь от преследователей. Они громко кричат, обещают хорошей жизни и смеются. Смеются так, что дыхание перебивается, мурашки пробегают от макушки до щиколоток.

Впереди я вижу поле. Страх ещё больше окутывает – на открытом месте я как на ладони. Назад пути нет, будь что будет. Я выбегаю из леса, но не в поле, а на взлётную полосу, в самом её конце. Впереди асфальт, уходящий в горизонт. По бокам – поле, нигде не скрыться. Сзади я слышу крики и лай собак, дыхание сбивается и ноги срываются в бег. Пока я несусь по взлетной полосе, звуки преследователей отдаляются. Я оборачиваюсь и никого не вижу. Лес уходит и из него никто не выбегает. Победа предаёт мне сил и ноги несут меня дальше. Я уже начинаю улыбаться, а из губ вылетают смешки. Эйфория проносится по всему телу и дышать становится легче, лёгкие не горят.

Только я не учла в счёт ещё одних преследователей. Я обернулась на гулкий звук грома, но это был не он. Это была туча ворон, плывущая из лесного массива. Они заполнили всё небо, под ними сгущалась непроглядная тьма. Их карканье превращалось в единый гул. Они приближались, а мой бег замедлялся, я не могла быстрее двигать ногами. Страх сковал всё моё тело, воздух не поступал в лёгкие. Я уже видела не просто тучу, а каждую ворону по отдельности. Я чувствовала зловонный запах. Одно лишь крыло было размером с мой рост, одна такая птица спокойно могла унести моё тело. Стая не собиралась пролететь мимо и только накрыть меня тьмой – они летели прямо на меня. Красными бусинами смотрели мне в глаза, их клювы словно расплывались в улыбке. Я стояла посреди дороги и ждала конца – и он наступил.

Резкий поток воздуха поступил в лёгкие, вокруг была тьма. Сердце колотилось, по лицу лились капли пота. Уши пытались уловить любой звук, глаза – хоть что-то увидеть. Может я умерла? Вороны выклевали мне глаза, и я ослепла? Где же тогда свет в конце тоннеля или котлы на костре? Но ничего не было. Только тьма и тишина. Может я жду суда? Наверно скоро меня определят в рай или ад. А вдруг я в гробу?! Паника накрыла меня волной, и я начала руками искать что-то в темноте. Слева от меня было что-то твёрдое, я начала задыхаться от паники, сердце отбивало ритм в ушах. Руки искали выход и ничего кроме пустоты не находили. В чувство меня привела правая рука, обдав меня волной боли, из глаз потекли слёзы, мычание вырвалось из сухих, потрескавшихся губ. Я схватилась за место жжения и начала глубоко дышать, сознание понемногу возвращалось: деревня, новые знакомые, заправка, погоня, дорога домой, дом и я дома в своей кровати – это всего лишь сон. Я чувствовала, как затекло всё тело от долгого сна. Очень хочется пить и нужно обработать рану.

Прислушавшись, я услышала чужое сопение и лёгкий мужской храп в соседней комнате. Закрыла глаза и хорошо продышалась, сердце ещё колотилось, от этого рана пульсировала чаще.

Снова открыла глаза и села на кровать, голова немного закружилась, и я прижалась лбом к стенке. Надо же было так перепугаться, марш-бросок и этот жуткий сон сбили меня с толку, и я потеряла связь с реальностью. Вообще после каждой вылазки мне снятся жуткие сны, но не настолько.

Уже понимая, где нахожусь, мозг начал рисовать мою комнату: справа от кровати дверь, из комнаты мы сразу попадаем в небольшой зал, в нём есть телевизор на тумбе, большой диван, на котором спал сейчас Ник и три обогревателя в углу. Соседняя дверь слева – комната Ника, она такая же, как и моя по размеру, примерно три на три метра. У него небольшая двуспальная кровать, шкаф для вещей и кресло. Из зала так же есть дверь на кухню, соединённую с прихожей. Из кухни выход в маленький санузел с душевой кабинкой и унитазом. Зимой там постоянно стоит обогреватель, потому что это самая холодная комната в доме. На кухне, как и у всех, столешницы с полками внизу и пару подвесных шкафчиков; раковина, газовая плита и холодильник. Посередине комнаты большой обеденный стол со стульями вокруг. Небольшая буржуйка таится в дальнем углу просторной кухни. У входа – шкафчик для верхней одежды и полка для обуви.

Дом небольшой, но для трёх человек очень даже неплохой. В прошлом это была дача моих родителей. Почти каждые выходные мы приезжали сюда летом. Часто к нам приезжали друзья родителей, иногда мне доверяли этот ценный дом с шестью сотками, и я привозила сюда уже своих друзей. Этот дом вмещал в себя до десяти человек, а может и больше. Мои родители часто устраивали здесь гулянки. Сейчас я понимаю, насколько это было счастливое время.

Летний вечер. Солнце уже прячется за горизонт. На улице стол ломится от шашлыка, свежих овощей, варёной картошки, салатов, всевозможных закусок и выпивки. Из колонки играет музыка. Большая часть компании за столом, остальные разбрелись по участку. Кто-то в гамаке, кто-то в парнике. Комары уже проснулись и во всю атакуют, но это так неважно, потому что здесь свежесть, запах костров и табака. Наш дом стоит у самого леса, соседи тут бывают редко, и мы никому не мешаем своими поздними посиделками. Только ближе к рассвету все расходятся спать. У нас много матрасов и кто-то спит зачастую там, где упадёт – и всех всё устраивало.

Я часто уходила спать раньше всех. Мне было не очень интересно слушать взрослые разговоры: чаще всего они были о рассаде, рыбалке, ремонте или какие-то споры. Иногда мне составляли компанию дети родительских друзей, но они приезжали редко.

Я приезжала сюда только за тишиной, убегала от московской суеты. В квартире слишком душно в летние вечера. Только в плохую погоду я старалась оставаться дома, звала кого-то из друзей к себе или ходила к ним сама.

Сейчас кажется, что моя жизнь была идеальной, а я её не ценила. Обижалась на родителей из-за того, что насильно заставляли ехать к бабушке или на дачу, что приходилось всю зарплату откладывать на учёбу, ходить со старым телефоном целых три года, отменять свои планы и сидеть в праздник с семьёй. Поссорилась с подругой Катей из-за какого-то мальчишки, который крутил нами обеими. В универе нагрубила преподавателю, Олегу Ивановичу, и даже не извинилась. А парень, что отдыхал в клубе, таки выпросил мой номер телефона – он был очень симпатичным, почти не пил и был старше лет на пять. Но так и не позвонил, потому что в ту ночь всё и началось. Но это уже не имеет никакого значения – сейчас другие правила и ценности, важны другие знания и умения.

Сон уже улетучился, воспоминания накрывали, настроение ухудшалось. Каждый раз, когда я вспоминала свою прошлую жизнь и сравнивала с нынешней, ностальгию сменяла печаль, от которой потом тяжело было избавиться в течении дня. Поэтому я решила не доводить мысли до точки невозврата и встать с кровати. Очень хочется пить и есть, и от меня воняет так, что нужно нырнуть в мыло.

Я встала и потихоньку на цыпочках пошла на кухню. Дома было очень темно, приходилось идти на ощупь. Всё тело ломило. Сейчас я поняла, почему ломота не проходила, скорее всего поднялась температура. Войдя на кухню, я подошла к окну и приоткрыла ставни, приготовилась, что глазам будет больно, но этого не произошло. На улице была тёмная ночь, даже луну закрыли тучи. Возможно, шёл дождь. Руками нащупала на столе свечу, зажгла её рядом лежащими спичками и плотно закрыла ставни обратно.

Кухню осветил дрожащий огонёк, наконец-то можно было осмотреться. У входа не было сумок, значит их уже кто-то разобрал. Газовая плита была накрыта крышкой и сверху стояла электроплитка, а на ней холодный чайник. Я налила воду из-под крана в чашку и выпила залпом. Потрескавшиеся губы жгло, горло требовало ещё. Но для начала я решила сходить в душ – а потом еда.

«Первым делом, первым делом я помоюсь, а покушаю, покушаю потом…» – пропела я себе под нос в такт давно известной песни. Хоть так приподнять себе настроение и отвлечься от назойливой горящей боли в руке.

Я взяла подсвечник с горящей свечкой и пошла в ванну. Закрыла за собой дверь и зажгла ещё одну свечу – нужно рассмотреть рану. Сначала я сняла с себя всю одежду и получила забытое удовольствие от наготы. На правом плече красовалась повязка с небольшим пятнышком засохшей крови. Как это всё снять я и представить себе не могла. Пришлось накинуть полотенце и выйти на кухню за ножницами и аптечкой. Я старалась как можно меньше касаться полотенца, чтобы сильно не запачкать его своим потом и прилипшей грязью.

В ванной я срезала ножницами бинт и сняла, но вот накладки на раны были настолько засохшие и в крови, что отрывать их было опасно. Минут десять понадобилось, чтобы размочить их перекисью. При соприкосновении с кровью жидкость пенилась, что меня очень сильно напрягло. В итоге я добралась до открытой раны. Дыры выглядели не лучшим образом – вокруг была опухшая и красная плоть, видна корочка поджаренного мяса, но запёкшейся крови было мало. Я решила мыться прям так, всё равно нечем прикрывать раны.

Я закрыла глаза и встала под тёплые струи воды. Душевая кабина быстро нагрелась. Вода стекала от макушки, обтекая веки и губы, грудь, живот и икры ног, смывая грязь с тела и души. Я готова была стоять так вечно, но бойлер для нагрева воды у нас всего на пятьдесят литров. Под холодной водой я не готова была смывать с себя мыло.

Я намылила грязные волосы шампунем, натёрла тело до красна мочалкой, ещё немного постояла и вышла только тогда, когда вода начала холодеть. Я исчерпала всю тёплую воду из бойлера и ни капельки не пожалела. Вода ещё нагреется через несколько часов. Как я заметила, все ещё спали, навряд-ли кому-то быстро понадобится душ.

Вытиралась я уже полностью удовлетворённая, чистая и с прекрасным настроением. Было ощущение, словно я смыла все беды, неудачи и заботы разом. Словно я сейчас выйду, а в зале на диване сидят мои родители и смотрят фильм, и я просто молча присоединюсь к ним. Допоздна мы будем смотреть какую-нибудь мыльную мелодраму, мама поплачет, папа улыбнётся этой сентиментальности. Мы пожелаем доброй ночи друг другу и разойдёмся по своим спальням.

Но суровая реальность была другой. Смотря в зеркало, я увидела худую девушку ростом сто семьдесят сантиметров, всё тело было покрыто синяками, ссадинами и царапинами. Лицо бледное с большими глазами, голубыми радужками, коротким прямым носом и аккуратными симметричными губами. Брови густые, но с ровной формой, доставшейся от отца. Волосы я взяла от мамы – такая же блондинка. Я бы рада сказать, что я совсем не изменилась за эти пять лет, но нет. Блеск в глазах пропал, лицо побледнело, щёки впали, вылезли угловатые скулы. Появился выискивающий, пытливый взгляд. Прорезались еле уловимые морщины на лбу, потому что я часто невольно хмурю брови и много думаю. Вместо улыбки – зажатые в ниточку потрескавшиеся губы. Благо зубы остались целыми и ровными. Кажется, я переняла их от дедушки, маминого папы.

Девушка в зеркале давно не видела социума, превратилась в дикого зверька. Лицо давно не носило макияжа и должного ухода, волосы неаккуратно были пострижены до лопаток. Я не смотрела на себя в зеркало так пристально уже очень давно. Обычно это случалось в день моего рождения – я оценивала труды прошедшего года. Сейчас мне двадцать семь, и, кажется, я выгляжу не так уж плохо. Пять лет не прошли не замечено: появились морщинки на лбу и в уголках глаз, печаль стала привычной маской, а синяки под глазами – частью образа. Но в общем, естественная красота присутствует – и это радовало.

Я укуталась в полотенце и вышла на кухню. В доме всё также была тишина и темень, только дрожащая свеча освещала помещение.

Горячий чай обжигал горло, это было приятно. Набила желудок жареным мясом и гречкой – кто-то уже успел приготовить и убрать всё в холодильник. Сколько я проспала? Накануне приснившийся сон почти не имел никакого влияния на моё состояние. Меня беспокоил только озноб и боль в руке. Плотно поев и насладившись чаем, я принялась за рану.

Горячая вода размочила ранки и смыла корку крови. Дыры все так же смотрелись нехорошо, и пульсация усиливалась. Кровь не шла, гноя тоже не наблюдалось. Я намазала толстый слой мази и положила лёгкую повязку. Выпила таблетку парацетамола и убрала аптечку, но нужные мне лекарства и бинты отнесла к себе в комнату. Нужно чаще менять повязку, остаться без руки в мои планы не входило.

Спать не хотелось, а настенные часы показывали всего два часа ночи. Я оделась в домашнюю чистую одежду, разобрала свой рюкзак и сложила аккуратно всё обратно. Доложила воду, банки с едой и сменную одежду. Рюкзак решено было держать впредь на готове. Постирала грязные вещи и повесила их на сушку в углу кухни. На всё ушло около часа. Появилось желание выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Пока темно, можно себе это позволить.

Я аккуратно приоткрыла дверь и прислушалась. Улица была полна звуков по большей части из-за дождя. Только редкие птицы что-то выкрикивали. Лёгкие наполнились свежестью, по телу побежали мурашки. Было довольно холодно. Учитывая, что волосы ещё не высохли, я решила накинуть кофту и выйти под маленький козырёк. Дверь за собой прикрыла, чтобы не заморозить обитателей. Но свежего воздуха в доме всегда не хватало.

Несмотря на всю ситуацию, я была относительно счастлива за последние несколько часов. Чистая, отдохнувшая, сытая и мне не хотелось ни о чём думать. Хотя надо бы.

Я просто стояла в темноте и слушала шум прекрасного дождя. Получала удовольствие от того, что имею в эту секунду. Промелькнула даже мысль, что я словно прощаюсь с этим миром. Но отогнала гнетущую мысль и оправдалась, что просто получаю удовольствие в моменте, чего не делала давно. Не знаю сколько я так простояла, холод начал пробивать до костей, уже очень хотелось укутаться в тёплое одеяло и что-нибудь почитать. В этот раз мы ничего не взяли из книг и придётся выбрать что-то из старого.

Когда я повернулась к двери – за спиной что-то зашуршало. Мышцы сразу напряглись, из-за дождя по звуку невозможно было определить местонахождение гостя. Недолго думая, я моментом юркнула в дом, захлопнула и закрыла на замок дверь. Глазка не было, но можно было подглядеть через замочную личину, но на улице хоть глаз выколи. Дверь толстая и звуков не слышно. Но кто-то же там есть.

Если это был человек, то начал бы ломиться, если он не ранен, конечно. Если Иной – то скоро тут будет подмога и нас быстро выкурят, а если дикое животное, то не так страшно, даже хорошо. Мяса много не бывает.

Я долго смотрела в замочную скважину, но так ничего и не увидела. Интерес не оставлял покоя в моём сердце, мозг кричал подождать до утра и проверить всем вместе.

Двадцать минут прошло с момента услышанного шума, но больше ничего не происходило. Я уже собиралась плюнуть на азарт, но вспомнила о сбежавшем Рэме. Сердце заколотилось и руки задрожали. Его ведь нет дома! Чтобы в этом убедиться, я тихонько позвала пса и прошлась по комнатам. Аккуратно заглянула и к молодым родителям, но его нигде не было. Быстро схватила свой пистолет с кухонного стола и направилась к двери. На улице всё также было холодно, сыро и без видимого присутствия кого-либо. Вокруг была трава с мой рост, это усложняло поиски.

– Рэм! – я говорила в полголоса, но собака должна была услышать. Если это дикое животное, то также моментом среагирует, сбежит или накинется, но ничего не происходило. Каждая мышца была напряжена, руки сжимали пистолет на готове, ноги сантиметр за сантиметром раскидывали мокрую траву. Уши прислушивались к любому шороху, глаза смотрели во все стороны. Я чувствовала себя кроликом, на которого ведут охоту. Сердце колотилось, поджилки тряслись и не понятно, от чего – от страха или холода.

Одежда вся промокла, кроссовки скользили по траве. Я дошла уже до забора, но так никого и не увидела. Следов так же не было. Вспомнила про дыру в заборе – может оттуда увижу след. И он действительно был. Сюда часто заходят дикие животные, поэтому я приготовила оружие и пошла по промятой траве. Уже на середине участка я увидела присутствие кого-то, от чего тело затряслось с большей дрожью. Чем ближе я подходила, тем активней оживала трава. И я начала понимать, какая я дура – там может быть кто угодно! Кабана из этой пукалки не пробьёшь, а волк может оказаться быстрее моей реакции. Рэм бы хоть как-то отозвался, и мало ли что на уме у дички. Назад бежать некуда – там забор, а дом прямо по курсу через ночного гостя. Уже который раз за неделю я чувствую себя загнанным зверем, сама идя в ловушку из-за собственной тупости. Слабоумие и отвага – это я!

Пока все эти мысли пролетали у меня в голове, на меня вышло что-то чёрное небольшого роста и на четвереньках. Глаза – чёрные бусины, морда искажена до безобразия, оскал звериной злобы, поза говорила о намерении напасть. Палец сам нажал на курок, но выстрела не произошло. Сердце ёкнуло – предохранитель! Я забыла снять с предохранителя! За долю секунды я исправила ситуацию и готова была снова нажать на курок, но животное изменилось – оно втянул воздух, оскал пропал, появилось хрипящее скуление, и тушка упала у моих ног. Я оторопела и не сразу поняла, что происходит. От чего он мог себя так повести? Пока я стояла и думала, он не шевелился. Присмотревшись, я почувствовала, что существо дышит.

И только когда страх отступил – глаза увидели не невиданное существо, а собаку – нашего Рэма! Я не задумываясь убрала оружие, упала на колени и склонилась над собакой. Он дышал, был чем-то измазан и не двигался. Руки схватили безвольное тельце, но я тут же упала вместе с ним, я совсем забыла про больную руку, она привела меня в чувства. Самой мне его не донести, будить кого-то не хотелось, будет много суеты и шума. Ник и вовсе разнервничается и может наделать глупостей. Я сняла свою кофту, перекатила на неё собаку и потащила до дома, за нами тянулся яркий след примятой травы.

Не без труда, почти с одной рукой, я затащила Рэма домой, зажгла ещё свечи и поставила рядом тёплый обогреватель. Пёс был без сознания. То, что я приняла за обезображенную морду, были просто кусками земли. При первом осмотре пёс выглядел грязным, но от чего он потерял сознание?

Я потащила его в душ. С морды слетели ошметки грязи, и я увидела лёгкие царапины, но ничего ужасающего. Лапы также были только поцарапаны. Может он лез через колючие кусты или сцепился с животным? Но от увиденного дальше руки затряслись. Съеденный поздний ужин подошёл к горлу, сердце заколотило и слёзы полились из глаз. По всей длине позвоночника тянулась огромная, глубокая царапина, кровь не запеклась и все ещё хлестала. Смесь из крови и грязи заполнила поддон душевой кабины. Запах мяса и свежей крови ударил в нос, я отвернулась и отдышалась. Выключила воду и пошла за аптечкой. Нужно включить голову, паника не поможет. Рану нужно обеззаразить и лучше зашить. Хорошо, что он без сознания.

В аптечке я взяла спирт, нитки с иголкой, ножницы и мазь, которой сама пользовалась и марлевые тампоны. Ещё раз продышалась хорошенько. Даже маску одела, чтобы меньше чувствовать запах крови. Еда вот-вот выйдет обратно, а так не хотелось бы.

Пёс все также лежал в душевой, вода слилась и оставила только грязь на дне. Кровь стекала по шерсти на белый поддон. Времени мало, Рэм уже совсем тяжело дышал. В ускоренном режиме, но без паники, я смыла всю грязь и принесла светильник. Ванну осветил белый свет, рану стало видно ещё лучше, и я увидела белый проблеск костей. На этот раз я не удержалась и меня вырвало содержимым желудка в рядом стоящий унитаз – полегчало.

Я отдышалась и перевернула собаку к себе спиной. Наконец-то холодный разум взял верх, и я начала штопать обработанную рану, предварительно обрив её своей бритвой. Рэм иногда дёргался, но так и не приходил в себя.

Не знаю, насколько я делала всё правильно. Всё шло по наитию. Мне лишь однажды зашивали рану на стопе, когда я порезалась осколком от бутылки. Но мне было всего лет восемь и наложили-то всего пять швов. Было очень жарко, пот лил ручьём. Маску я сняла и уже не замечала запаха крови. Я почти закончила и начала понимать, что это может быть не одна рана, ведь я его не переворачивала на другую сторону, может там тоже кровоточит порез или укус. Зашитая рана выглядела неплохо, кровоточить перестало. Я смазала края зелёнкой и прикрыла временно куском бинта. Больше глубоких порезов не было, и я выдохнула. Рэм тяжело дышал, в то время, когда моё дыхание почти остановилось от напряжения.

На лежанку Рэма я постелила полиэтилен вместо пелёнки и накрыла старым полотенцем. Перетащила вялое тельце и вокруг обставила обогревателями. Кухня погрузилась в печаль и ожидание. Убрала всё в ванне и села в полумраке рядом с собакой.

Пока состояние шока не отпустило, думала, чем ещё могу помочь. Решила попробовать попоить со шприца, но глотательный рефлекс не срабатывал, и я принялась ждать.

Время тянулось, а я всё так и сидела у лежанки. Волосы и одежда высохли, слёзы не лились, но отчаяние заполонило разум.

Когда мы уезжали из Москвы, мы набили машину всевозможными вещами и едой. Я знала куда мы поедем, но не знала на сколько. Места в салоне почти не было и Ник ехал с Рэмом на руках на переднем сиденье. Он был совсем щенком, может только месяц от роду. Рыженький, с завивающимся хвостиком, стоячими ушками, милыми складочками. Над чёрным носом было пятно в виде капли, под пастью и до лап – белый воротник, на коротких лапках белые носочки. До чего юркий парень, за весь путь до дачи – только под педали мне ещё не залез! Именно он держал нас с Ником на плаву в первый год. Мы так тосковали по родителям, что не замечали друг друга, но Рэм всячески пакостил в силу своего возраста, и мы отвлекались и сближались за счёт этого. Зимой Рэм съел мои тёплые ботинки, от чего Нику самому приходилось выходить на улицу по необходимости. Тогда я так злилась на пса – а сейчас отдала бы всю свою обувь, лишь бы помогло. А сколько сил и нервов нам стоила дрессировка. Если бы мы знали, что нужно было просто переждать переходный собачий возраст, не мучали бы ни себя, ни Рэма. Как только у него прошло бесячее состояние постоянной игривости, пса как подменили. Он стал многое понимать и лучше воспринимать команды. Охотно шёл на контакт, с удовольствием и спокойно принимал вознаграждение за своё послушание.

Рэм – член семьи. Я молилась о его здоровье и желала возвращения в строй, но время всё тянулось, а он так и не просыпался. От скачка адреналина, холода и тепла глаза закрылись, и я провалилась в беспокойный сон рядом с верным другом, братом и защитником.

Глава 7

Проснулась я от крика. Кто-то тихо прошёлся по кухне и стало немного светло. Я лежала на полу, по лицу стекал пот от жара обогревателей, одежда прилипла к телу, я открыла глаза и увидела морду собаки. Пасть открыта, язык наружу, глаза опустились на его грудную клетку, и только когда я увидела вздымающийся живот, сама вздохнула с облегчением. «Пережил ночь, значит поправится» – такое часто слышала в фильмах и от знакомой медсестры. Надо попоить собаку, обезвоживания ещё не хватало.

Я вставала аккуратно, чтобы лишний раз не напрягать правую руку, и чтобы не закружилась голова, и, только когда встала и повернулась к раковине, увидела Ника у окна. Он смотрел на пса, лежащего на лежанке и его глаза блестели от слёз. Я обняла бы его сейчас и пожалела, но времени на утешение нет, собаке этим не поможешь. Я молча подошла к раковине и набрала в шприц без иглы воды. Встала на колени перед Рэмом и потихоньку начала вливать в пасть, и, наконец, пёс сделал свои первые глотки. Он пил слабо и не спеша, и я вливала в него столько воды, сколько он готов был выпить.

– Это ты кричал? – мой голос звучал хрипло. Мальчик молчал, и я решила посмотреть на него. Он выглядел ошарашено и явно не понял вопроса. – Перед тем как ты открыл ставни, кто-то кричал, только я не поняла кто, – я сама была подавлена и не до конца отошла ото сна, говорила немного заторможенно.

– Нет, не я. Мира плакала. Она разбудила меня, и я пришёл на кухню, – мы разговаривали негромко, звенящая тишина и тяжёлое дыхание пса сдавливали голову и душу в тиски. Видимо Ник тоже это почувствовал, вытер предательски текущие слёзы и продолжил: – Что с ним случилось? Что у него на спине? Он ранен?

– Я нашла его сегодня ночью на улице, – я перевела свой взгляд на собаку, – он был весь в грязи и с огромной раной вдоль позвоночника.

Я никогда не расскажу Нику, что если бы не забыла снять предохранитель, то собственноручно уже застрелила бы Рэма. Эта мысль резала меня лезвиями изнутри, стыд и горечь лавой разливались по организму.

– Я отмыла его и зашила рану. Должен выжить, он же сильный, – лёгкая улыбка тронула мои губы, но из глаз покатилась слеза. – Помнишь, как он таскал огромную корягу по деревне пока мы искали еду в домах? Нам постоянно приходилось ждать его, а он дотащил её до самого дома через всю деревню! – у меня вырвался смешок, – и не успокоился, пока не сгрыз её в щепки! А эту корягу даже я с трудом поднимала, – я посмотрела прямо в глаза мальчику. – Он сильный, упрямый и умный пёс. Ему нужны время, уход, наша забота и любовь, тогда он обязательно поправится.

По Нику было видно, как он решительно взял себя в руки и был готов ко всему:

– Что нужно делать?

– Часто поить водой. Думаю, надо сделать жидкую кашу из мяса, на воде он долго не протянет. Часто менять повязку и, наверно, надо обезболить.

– Как твоя рука? – Ник тихонечко спросил.

Я машинально посмотрела на руку, кровь просочилась через повязку, оно и понятно, ночью я натаскалась тяжестей.

– Надо поменять повязку, поможешь? – я просила не потому, что мне нужна помощь, а для закаливания его характера. Мальчик кивнул, и я принесла всю аптечку. Мы сели за стол и Ник аккуратно перевязал сначала мою руку, а потом принялся за собаку. Меня радовало, что он понял, как переключаться на холодный разум, когда это было необходимо и правильно, взрослый не по годам, от этого мне было радостно и грустно одновременно. Жаль, что его детство длилось всего пять лет, три из которых он не помнил. Но и радостно от того, что я правильно воспитываю в нём мужчину.

Так уж получилось, что в воспитании я оказалась довольно строгой. У меня не было родных братьев и сестёр. Мама родила меня, когда ей было тридцать, а папе тридцать семь. На второго они не решились, а меня воспитывали «кнутом и пряником». Мама работала учителем младших классов, а папа был военным в ракетных войсках. Жили мы в достатке, но родители не баловали и растили во мне самостоятельную личность. Хоть я и благодарна им сейчас, но в детстве было много обид, как говорится: «Тяжело в учении – легко в бою».

Ближе к обеду проснулись Кастор с Лилей. Из комнаты они вышли вдвоём, Мира спала в импровизированной кроватке на кресле. Кастор снова был в водолазке с высоким горлом и на этот раз меня такой факт откровенно напряг – в доме было тепло, даже можно сказать жарко, а он в водолазке. Возможно ОРВИ, тогда Кастор не выглядел бы так бодро. Я себя немного успокоила, возможно у человека страшные шрамы на шее, лишь бы не думать ни о чём лишнем и пугающем.

Ребятам пришлось рассказать ту же историю про Рэма, которую я недавно поведала Нику. Все очень сочувствовали псу, но ничем кроме поддержки и ухода не могли помочь. Время шло, Рэм спал и за завтраком мы разговорились.

Как оказалось, Лиля и Кастор познакомились задолго до захвата планеты. Их родители практически одновременно купили земли под сельское хозяйство и стали соседями. Естественно, дети тоже подружились и, пройдя долгий путь вместе, поняли, что не могут друг без друга.