Демон, который ошибался

Размер шрифта:   13
Демон, который ошибался

Айзеку Азимову, начавшему позже меня, но, тем не менее, написавшему больше книг. Ego te olim assequar![1]

1

Доктор Мальдивиус

В первый день месяца Вороны в пятый год короля Тонко из Ксилара (согласно новарианскому календарю) я узнал о том, что избран для годичной службы в Первой реальности, как заносчиво именовали ее те, кто в ней обитал. Нашу реальность (или по-другому уровень) они называли Двенадцатой, в то время как, с нашей-то точки зрения, именно эта реальность должна считаться Первой, а их – Двенадцатой. Но рассказ пойдет о моей работе в реальности, имеющей лишь частичное отношение к новарским формам, и я буду пользоваться его терминологией. Я уже однажды посещал двор Настоятеля Нинга. Знавал Настоятеля и до избрания. Собственно говоря, мальчишками-демонами мы вместе охотились в болотах Кшака за порхающими цветами, и я надеялся, опираясь на фундамент старой дружбы, потребовать освобождения. Я произнес:

– Дружище Хвор, до чего же приятно снова тебя увидеть! Надеюсь, у тебя все хорошо?

– Здим, сын Акха, – строго сказал Хвор, – твоя репутация не дает повода думать, что ты способен обращаться к Настоятелю, находящемуся при исполнении обязанностей, в подобных фамильярных выражениях.

Так давай же соблюдать приличия.

– Но… э-э-э… – пробормотал я. – Прошу прощения, господин Настоятель. Я насчет объявления о вступлении в должность. Полагаю, что имею право потребовать отсрочки.

– И на каком же основании?

Ух, и какой же у Настоятеля ледяной тон!

– Во-первых, на том основании, что моя супруга, Йез, дочь Птига, только что снесла яйца и не сможет обойтись без моей помощи для их охраны. Во-вторых, после прохождения курса философии и логики, я не подхожу для хаотичной и полной приключений жизни, которую, как я слышал, нужно вести в Первой реальности. В-третьих, философ Кхрум, мой учитель, отбыл на две недели половить рыбку, оставив имущество, корреспонденцию и учеников на мое попечение. А в-четвертых, близится время сбора рабиджа, и мне нужно принять участие в жатве.

– Все отговорки решительно отклоняются. Во-первых, для помощи твоей жене в охране яиц и уборке урожая я пошлю бейлифа. Во-вторых, кроме философии и логики ты изучал историю, биографию Первой реальности и другие смежные науки, поэтому знаком с ее нуждами лучше, чем большинство демонов-претендентов. В-третьих, несколько дней твоего отсутствия не повредят ни корреспонденции, ни ученикам почтенного Кхрума. В-четвертых, нам просто необходимо кого-то послать туда, а при жеребьевке вытащили твое имя.

Демографический взрыв и активно повышающийся жизненный уровень требуют все большее количество железа, потому частные интересы должны подчиниться интересам народа. Собирайся, тебе дается три дня до эвокации.

Через три дня я попрощался с Йез и вернулся ко двору Настоятеля. На прощание Хвор дал совет:

– Средний обитатель Первой реальности может показаться тебе слабым, податливым существом. Без оружия он не представляет серьезной опасности. Однако население этого уровня знакомо с несколькими видами смертоносного оружия и использовало его в кошмарных войнах. Необязательно испытывать действие подобного оружия на себе. Хоть мы, демоны, сильнее, выносливее и живем дольше, чем люди Первой реальности, на данный момент неизвестно, имеются ли у нас души, переселяющиеся после смерти в другое измерение, как души обитателей Первой реальности.

– Буду осторожен, – сказал я.

Кхрум рассказывал, что мир Первой реальности – необычное место. Боги – слабосильны, магия – скудна, а львиная доля работ выполняется машинами. Он уверял, что для сохранения космического равновесия необходимо существование антимира, родственного нашему уровню…

– Сожалею, – прервал меня Хвор, – но у меня ужасно плотное расписание. Не забывай о безопасности, будь предан делу и повинуйся законам Первой реальности.

– А что делать, если эти законы будут взаимоисключающими? Или вдруг хозяин потребует, чтобы я переступил через них?

– В этом случае нужно помнить, что стофунтовый[2] слиток железа стоял на том пентакле, на котором сейчас стою я, и что сейчас этот слиток занял мое место в Двенадцатом уровне. Пресловутое отсутствие железа вынудило нас вступить в соглашение о поставке наших граждан в качестве шутов в Первую реальность.

Помещение было круглым, примерно двадцать[3] футов в диаметре и десять в высоту. В стене находилось лишь одно отверстие, за которым открывался непроглядный туннель. Книги теснились на полках вдоль стен. Меблировка из стульев, дивана и столов, заставленных сосудами, колбами, пробирками, ступками и другими орудиями магии и колдовства. Все старое и потрепанное. На небольшой подставке находился зажим, на котором лежал голубой шар размером с кулак гуманоида. Похоже, это был магический камень, так как он периодически мерцал. Все это освещалось двумя расписными лампами. Атмосфера в помещении была спертой и неживой.

Приглядевшись, можно было различить двух человеческих существ. Старший был худым, сутулым, пожилым, почти с меня ростом – значит, весьма высоким для Первой реальности. Он имел жесткие седые усы, волосы и брови. Одежда – запятнанное черное одеяние.

Другой – невысокий, полный, смуглый, черноволосый мальчик лет пятнадцати. Он держал в руках какие-то причиндалы колдуна и был одет в пиджак и узкие брюки. Усы уловили враждебные вибрации, исходящие от мальчика, хотя в то время я еще не умел интерпретировать эмоции обитателей Первой реальности. Но по тому, как пацан отпрянул от меня, определил, что значительную часть его чувств составляет страх.

– Кто ты? – спросил на новарианском старший.

– Я – Здим, сын Акха, – успокаивающе ответил я. Хоть я и изучал язык в школе, еще ни разу не приходилось говорить на нем с урожденными новарианцами, так что особой уверенности в том, что меня поймут, не было. – А кто вы?

– Я именуюсь доктором Мальдивиусом, богословом, – ответил пожилой. – А это – Грах из Чемниса, мой ученик. – Он указал на юнца.

– Да он вылитый сом! – сказал Грах.

– Веди себя прилично! – одернул его Мальдивиус. – Тот факт, что Здим прибыл по контракту, еще не дает тебе права издеваться над ним.

– Что… значит… сом? – поинтересовался я.

– Рыба, живущая в… э… водоемах этой реальности, – объяснил Мальдивиус. – Усы над твоей верхней губой напомнили ему внешний вид этой рыбки. Итак, по договору ты обязан служить мне ровно год.

Ты помнишь об этом?

– Да.

– Да, сэр! – исправил меня Мальдивиус.

Усы изогнулись – так случается, когда меня раздражают, – но этот тип крепко держал в руках мою судьбу. Хотя я мог разорвать его, неповиновение стоило бы мне больших неприятностей при возвращении в родную реальность. Кроме того, перед эвокацией нам говорили о том, что в Первой реальности ничему не нужно удивляться.

– Да, сэр.

Для тех, кто никогда не видел обитателей Первой реальности, их вид может показаться омерзительным. Вместо прекрасной голубовато-серой чешуи, отливающей металлическим блеском, у них мягкая, почти голая кожа разнообразных оттенков: от розового и желтого до коричневого. По мере удаления от тропической зоны они приспосабливаются к более холодному климату, покрывая дурацкую кожу волокнистыми материалами. Их внутреннее тепло в сочетании с изоляционными свойствами подобных структур, именуемых «одежда», дает им возможность переносить такой холод, который с легкостью мог бы заморозить демона.

Их глаза отличаются круглыми зрачками и обладают лишь незначительной приспособляемостью к свету – ночью они почти не видят. Лица запавшие, а все выступы и клыки немногим более чем рудименты. У них нет хвостов, а пальцы рук и ног заканчиваются плоскими отростками, называемыми «ногти». А какие у них идиотские круглые уши!

Однако если внешне они часто кажутся странными, то их ум и сообразительность просто поражают. Эти монстры удивительно изворотливы в умении изобретать серьезные обоснования тому, что им хочется сделать. Я с удивлением узнал о существовании у них таких понятий, как «демонический ум» или «дьявольская хитрость». Эти «демонический» и «дьявольский» – оскорбительные термины в отношении нас, демонов, – можно подумать, что не они, а мы обладаем упоминаемой извращенной хитростью!

– Где… я… нахожусь? – обратился я к Мальдивиусу.

– В подземном лабиринте в республике Ир, одном из двенадцати городов Новарии. Чемнис лежит в устье нашей главной реки Кьямос. Город Ир простирается по Кьямосу на двенадцать лье. Я отреставрировал этот лабиринт и превратил центральную комнату в свой кабинет.

– Каковы мои обязанности?

– Главной твоей обязанностью будет охрана помещения в мое отсутствие. Книги и магические аксессуары, особенно эта вещь, являются большой ценностью.

– Что это такое, сэр?

– Сибиллианский сапфир, божественный кристалл, наделенный высшими качествами. Ты будешь внимательно следить за его сохранностью, и горе тебе, несчастный, если заденешь стойку и разобьешь камень!

– Если он так важен, почему бы не положить его туда, где он не будет мешать? – удивился я.

Грах скорчил гримасу, не отличающуюся добродушием, – у этих существ очень подвижные и выразительные морды, и этой подвижности нашему брату трудно подражать.

– Позвольте, учитель, – сказал он. – Я не доверяю старине Сому. – Он передвинул стойку и повернулся ко мне. – Следующая ваша задача, господин Сом, готовить и убирать за нами, хи-хи!

– Я должен готовить и убирать? – переспросил я. – Это женское занятие! Вам надо было нанять демонессу!

– Ха! – фыркнул юнец. – Я три года готовил и убирал грязюку, ручаюсь, что и тебе это занятие не повредит.

Я повернулся к Мальдивиусу – в конце концов, именно он был моим хозяином. Но колдун не утешил. – Я согласен с Грахом. Чем лучше он постигал искусство волшебных снадобий, тем больше мне требовалась его помощь. И теперь ему уже совсем не под силу домашние дела.

– Что ж, – с грустью сказал я, – попытаюсь сделать все, что в моих силах. Но скажите, сэр, почему вы все же не захотели нанять для такой работы женщину? Здесь недалеко город. Если он похож на города моей планеты, то было бы нетрудно найти подходящую особь…

– Никаких дискуссий, демон! Ты должен беспрекословно слушаться меня – в буквальном смысле этого слова. И все же я отвечу на твой вопрос. Первым делом горожане пришли бы от тебя в ужас.

– От меня? Но, сэр, дома меня считают самым добропорядочным и смирнейшим из демонов. Я скромный студент, изучающий философию…

– И, во-вторых, мне пришлось бы научить эту ведьму тому, как входить в лабиринт и выбираться из него. По понятным причинам я не имею желания предавать такую информацию гласности. А теперь приступай к своим обязанностям. Первым твоим заданием будет приготовление трапезы.

– Боги Нинга! Как же я могу это сделать, сэр? Должен ли я предпринять вылазку наружу и добыть какую-нибудь дичь?

– Ни-ни, мой добрый Здим. Грах проводит тебя на кухню и введет в курс дела. Если приступишь прямо сейчас, то до захода солнца нас будет ожидать вкусная трапеза.

– Но, сэр! Я могу поджарить на костре дикую летающую змею во время охоты, настоящего же обеда я не готовил ни разу в жизни.

– Тогда учись, слуга! – надменно приказал Мальдивиус.

– А ну пошли! – злорадно усмехнулся Грах.

От одной из медных ламп он затеплил фонарь и повел по туннелю. Ход был неровным и извилистым. Его пересекало множество ответвлений.

– И как, скажи на милость, ты сможешь найти дорогу? – пробурчал я.

– Как, шкаши на милошть, ты мошешь найти дорогу? – повторил он, передразнивая мой акцент. – Запоминай по формуле. Туда: направо-налево-направо-налево-налево-направо-направо-направо. Обратно: налево-налево-направо-направо-налево-направо-налево. Ну-ка повтори?

Я пробормотал формулу. После чего спросил:

– Почему доктор Мальдивиус устроил кухню так далеко от своего кабинета? Пока повар доволочет пищу до места, она заледенеет.

– Балда! Если бы пищу готовили в лабиринте, он был бы полон дыма. Тебе придется бегать с подносом.

Ну вот, пришли…

Мы достигли входа в лабиринт, того места, где извилистый коридор выпрямлялся. Двери открывались в помещения по обеим его сторонам, а в дальнем конце я разглядел дневной свет.

Комнат было ровно четыре. Две были обставлены как спальни, третья служила кладовой, четвертая, следующая после входа, была кухней. В стене последней имелось окно, снабженное переплетом с вделанным в него железным каркасом и множеством застекленных граней. Сейчас переплеты были открыты, пропуская воздух и позволяя оглядеть окрестности. Помещение было устроено в боковой части скалы. Внизу, на расстоянии нескольких морских саженей[4], бился о каменные стены Западный океан. Скала изгибалась подковой, так что из окна открывался вид на крутой ее склон. За окном шел дождь.

Поток воды устремлялся в кухню по заземленной трубе и попадал в одну из двух деревянных раковин. Грах раздул огонь в очаге, достал вертела, котлы, сковородки и прочую кухонную утварь. Потом открыл банки с различными приправами и объяснил природу каждой, время от времени бросая презрительные замечания по поводу моей косорукости и глупости.

Я интерпретировал его вибрации как проявление враждебности и презрения. Природа их была выше моего понимания, поскольку я не сделал ничего, что могло бы вызвать у Граха подобное отношение. Из чего заключил, что это объясняется его ревностью ко всякому, кто посягал на монополию Граха на старого Мальдивиуса. Ревность эта распространяется и на меня, хоть очутился я здесь против собственной воли. Проклятое железо! Оставалось только завидовать тем, кто мог свободно использовать феррум на такую мелочь, как оконная решетка.

Должен сказать, что хотя за время службы в Первой реальности мне пришлось пройти через множество испытаний, ни одно из них не было таким тяжким, как приготовление обеда. Грах закончил объяснения – если это глумление можно назвать так, – поставил передо мной песочные часы, которые должны были отсчитывать время приготовления блюда, и оставил одного.

Я попытался следовать его указаниям, но меня постоянно смущали местные обозначения времени, расстояние до очага и тому подобные вещи.

Когда я решил, что теперь все находится под моим контролем, то отправился в кабинет за дальнейшими инструкциями. Само собой, свернул не туда и потерялся в лабиринте. Наконец вновь оказался возле входа. С трудом восстановил в памяти формулу для входящего в лабиринт и на сей раз достиг кабинета без лишних затруднений.

– Где же наш обед? – поднял брови Мальдивиус.

Они с Грахом сидели на потрепанных стульях. Оба потягивали из глиняных чашек жидкость под названием «оликау», ввозимую из Паалуа через Западный океан.

– У меня возникли вопросы, сэр… – Я уточнил ряд деталей и, получив ответы, нашел дорогу к выходу.

Кухня к возвращению была вся в дыму и зловонии, так как за время отсутствия основная еда – ломтики ветчины – превратилась в отменные сочные головешки.

Я снова вернулся в кабинет.

– Ну, – нетерпеливо фыркнул Мальдивиус, – где же теперь наша еда?

Я повинился.

– Идиот! – вскричал колдун. – Клянусь бородой Зеватаса, изо всех жалких, тупых, безруких, бесполезных демонов, которых я когда-либо видел, ты самый худший!

Он схватил палку и стал гонять меня по комнате, лупя ею то по голове, то по плечам. Удары обычной палкой такого размера я едва бы почувствовал, но волшебная палка вызывала очень неприятное ощущение ожога. На третьем круге я почувствовал негодование. Я мог легко разорвать доктора Мальдивиуса, но меня удерживали от этого контракт и страх перед начальством.

– Отчего бы нам не совершить сделку со стариной Сомом, босс? – предложил хозяину Грах. – Пошлем его назад, в Двенадцатую реальность, а взамен потребуем другого, у которого в котелке хоть что-то варит.

Доктор Мальдивиус стоял, тяжело дыша и опираясь на палку.

– Отведи это несчастное подобие демона на кухню.

Пусть попробует еще раз.

Грах вновь повел меня по лабиринту, хихикая и отпуская множество замечаний по поводу особенностей моего интеллекта. (Среди человеческих существ очень распространено делать подобные бессмысленные замечания – они называют их шутками, – скаля при этом зубы и производя звук «хи-хи-хи». Похоже, это доставляет им удовольствие.) Когда мы вернулись, я обнаружил, что вся вода в горшке, в котором варилась репа, выкипела, а сама репа наполовину подгорела и прилипла к стенкам горшка.

Прошло три часа после моего первого появления в кухне, прежде чем удалось приготовить приемлемый обед для этой парочки сварливых магов. Потом, по пути к кабинету, я вновь потерялся в лабиринте, и к тому времени, когда разыскал нанимателей, еда, естественно, была холодной. К счастью для меня, оба они к этому моменту выпили столько оликау, что едва обратили на меня внимание. Грах все время хихикал. Когда я спросил Мальдивиуса, что можно поесть мне, он посмотрел расфокусированным взглядом и пробормотал:

– А? Что? Кто?

Так что я вернулся на кухню и приготовил себе обед. Не праздник для гурмана, но, испытывая сильный голод, я нашел эту еду более вкусной, чем все, что приходилось есть до сих пор.

В течение последующих дней моя стряпня улучшилась, хотя я счел бы идиотом того, кто назначил меня на должность главного повара во дворце великого правителя Первой реальности. Потом, когда Грах куда-то смылся, Мальдивиус позвал меня в свой кабинет.

– Завтра на рассвете я отправляюсь на муле в Ир, – объявил он, – надеюсь вернуться дня через два-три. Большую часть времени ты будешь находиться один. Я хочу, чтобы ты сторожил этот кабинет и покидал его лишь в самых крайних случаях. Еду таскай сюда и ешь здесь. Спать можешь на диване.

– А разве мастер Грах не составит мне компанию?

– Не знаю, что ты имеешь в виду под выражением «составить компанию», но от моего глаза не укрылось, что чувства, которые вы друг к другу испытываете, едва ли можно назвать любовью. Как бы то ни было, я знаю по опыту, что, даже если и велю Граху остаться, он смоется в Чемнис в ту самую минуту, как я скроюсь из виду. Это одна из причин, по которой я заключил контракт с тобой.

– Для чего он это делает, сэр?

Мальдивиус не удивился моему вопросу:

– В городе у него есть девушка, которую он посещает с целью… э… прелюбодеяния. Я говорил этому бездельнику и повторю еще раз: для того чтобы достичь высших ступеней в нашей профессии, нужно отказаться от плотских удовольствий. Но он не внемлет моим советам. Подобно большинству юнцов, он думает, что каждый, кто старше, далеко продвинулся по пути старческого маразма.

– А были ли вы, сэр, в его возрасте таким же умеренным, каким хотите видеть своего ученика?

– Замолчи и не суйся не в свое дело, бесстыдный грубиян! Гм… Слушай внимательно. Ты остаешься здесь на страже. Охраняй имущество, особенно Сибиллианский сапфир. Если кто-нибудь проникнет в кабинет до моего возвращения, тебе положено немедленно его сожрать.

– В самом деле, сэр? Я полагал…

– Ты здесь не для того, чтобы полагать, а для того, чтобы повиноваться приказаниям! Первый же, кто войдет сюда до моего возвращения, должен быть съеден! Никаких исключений. Не думай, что они не предупреждены. Грах написал предупреждение: «Осторожно! Злой демон!» – и повесил его у входа. Тебе все понятно?

Я вздохнул:

– Да, сэр. Могу я взять на себя смелость задать вопрос о причине подобного поручения?

Мальдивиус усмехнулся:

– Мне выпала удача совершить то, что называют вульгарным словом «убийство». Ибо в сапфире я увидел рок, приближающийся к Иру. Раз уж я получил эту информацию, то смогу потребовать у скряги синдика значительное вознаграждение в обмен на новость.

– Сэр, полагаю, что как гражданин Ира вы выполните свой долг, предупредив государство вне зависимости от вознаграждения…

– Ты осмеливаешься диктовать мне, в чем мой долг?! – Мальдивиус схватился было за палку, но овладел собой. – Когда-нибудь расскажу. Суть же в том, что я не испытываю особой благодарности по отношению к городу, чьи судьи обобрали меня, чьи богачи презирают меня, чьи ученые выступают против меня и даже мальчишки преследуют, швыряя в меня палки и камни. Если бы я следовал своим побуждениям, я бы позволил року настигнуть их. Но лишь малолетний недоумок может упустить возможность получить кругленькую сумму. А ты не забывай о том, что тебе приказано!

2

Синдик Джиммон

Я проводил колдуна до верха лестницы, выдолбленной в скале. Вокруг лежали развалины храма Псаана, новарианского бога моря. Обломки мраморных колонн возвышались рядами, подобно взводу солдат, по волшебству превратившихся в камень, а отдельные куски были разбросаны там и сям по треснувшим мраморным плитам. В трещинах этих давно росла трава. Росли кругом также и кусты и даже несколько деревьев, плиты выворачивались из земли под напором их корней. Раньше, объяснил Мальдивиус, здесь было гораздо больше обломков, но чемнисяне столетиями использовали это место в качестве каменоломни.

Пока я седлал мула и привязывал к задней луке седла дорожный сак доктора, Мальдивиус повторил инструкции. Затем он уехал. Кстати, доктор Мальдивиус оказался прав относительно своего ученика. Едва учитель скрылся с глаз, а я спустился по лестнице, как мастер Грах, облаченный в свой лучший костюм и ботинки, приготовился подниматься наверх. Как всегда, юнец ухмылялся.

– Итак, старина Сом, – заметил он, – я отправляюсь в город. Предупрежу твое желание узнать, для чего я это делаю. – На этих словах он изобразил движение задом, иллюстрируя слова.

– Мне и самому не хватает супруги, – ответил я, – но…

– Ты хочешь сказать, что у демонов есть жены, как у людей?

– Естественно. А вы как думали?

– Что вы, когда решаетесь размножиться, расщепляетесь пополам и из каждой половины получается новый демон, как, по словам Мальдивиуса, происходит с некоторыми обитателями вод. Вы живете со своими женами так же, как мы?

– Да, но не круглый год, как это, кажется, происходит у вас, в Первой реальности.

– Слушай, почему бы тебе не пойти со мной в Чемнис? Я знаю одну дамочку…

– Я должен повиноваться приказам. Кроме того, сомневаюсь, что женщине-человеку доставят удовольствие интимные отношения с таким, как я.

– Отчего же? Размерчик маловат?

– Нет, дело в том, что на моем половом органе имеются шипы.

– А у тебя он действительно есть?

– Конечно.

– И как же ваши дамы – демонессы, я имею в виду, – переносят эти шипы?

– Для них это самое то! Однако мне пора заняться охраной центральной комнаты.

– Только не засни, дурашка, дав тем самым какому-нибудь домушнику возможность обчистить это местечко! Я знаю пару жиганов в Чемнисе, которые не прочь поправить свои делишки за счет небольшой кражи. Жди меня завтра.

Он отправился прочь по той же пыльной тропе, по которой удалился Мальдивиус. Я вернулся в кабинет. Эти несколько дней были настолько загружены, что я не успел переварить съеденную пищу, меня начало раздувать и я с радостью отдался возможности погрузиться в сладостную неподвижность пищеварительного процесса. Насколько можно судить по маленьким водяным часам, стоявшим на одном из столов Мальдивиуса, состояние это продлилось до следующего дня.

Я как раз наполнял резервуар водяных часов, когда различил звук шагов в лабиринте. Подумалось, что это мог быть Грах или же незваный гость.

Я помнил, какие указания дал доктор Мальдивиус насчет первого, кто войдет в кабинет до его возвращения. Никаких исключений, сказал он, и я должен следовать его приказам буквально и беспрекословно. Когда я попытался узнать, не хочет ли колдун сделать исключение для мастера Граха, он заставил меня замолчать. Похоже, по каким-то таинственным причинам он желал, чтобы я обошелся с Грахом как с незваным гостем.

Итак, Грах стоял в проеме. Через его плечо был перекинут мешок с продуктами из деревни.

– Привет, глупыш! – крикнул он. – Бедный старина Сом, нет для тебя ничего лучше, кроме как сидеть в кабинете чучелом идола языческого бога. Эй, что ты делаешь?

Грах вошел в кабинет. Он успел лишь коротко вскрикнуть, прежде чем я ринулся на него, разорвал на куски и съел. Должен сказать, что как продукт питания он доставлял больше удовольствия, чем как собеседник.

Тем не менее некоторые обстоятельства беспокоили меня. Во-первых, короткая борьба привела комнату в беспорядок. Один стол оказался перевернут, брызги крови разлетелись повсюду. Боясь, что Мальдивиус станет бранить за неаккуратность, я взял ведро, тряпку, швабру и принялся за работу. Через час удалось уничтожить все следы происшествия. Крупные кости покойного Граха аккуратно сложил на пустой книжной полке. Капля крови запятнала стоящий на книжной полке экземпляр «Материального и духовного совершенствования в десяти легких уроках» Вольтипера Кортоли. Красная струйка просочилась между страницами и оставила несколько больших пятен.

Пока я работал, меня настигла другая мысль. В Двенадцатой реальности пожирание разумных существ строго каралось законом еще со времен Вонка-реформатора. Вероятно, законы Первой реальности в этом плане были примерно такими же, хотя у меня не имелось фундаментальных знаний юридических основ этой системы. Я успокоил себя тем, что, поскольку действовал по приказу Мальдивиуса, ответственность будет лежать на нем.

Доктор Мальдивиус вернулся на следующий день.

Он спросил:

– Где Грах?

– Следуя вашим инструкциям, хозяин, я был вынужден его сожрать.

– Что?!

– Да, сэр. – Я объяснил ситуацию.

– Дурак! – взревел колдун, вновь кидаясь на меня с палкой. – Болван! Тупица! Деревенщина! Осел! Балбес! Дубина стоеросовая! Что такого я сделал богам, что они наслали на меня подобное безмозглое создание?

Говоря это, он неустанно гонял меня по комнате и лупил палкой. Я метнулся было прочь, но затерялся в лабиринте. В конце концов Мальдивиус настиг меня в одном из тупиков, загнал в угол и продолжал лупить до тех пор, пока силы не оставили его.

– Вы хотите сказать, – смог я наконец вставить, – что не хотели, чтобы я ел этого паршивца?

– Конечно же нет! – Удар. – Любой идиот понял бы это!

– Но, сэр, ведь ваше указание было четким… – Я вновь попытался воззвать к логике.

Мальдивиус откинул упавшие на лоб седые волосы.

– Черт бы меня побрал! Мне следовало понимать, с кем имею дело. Возвращайся в комнату.

Когда я вошел в кабинет, он сказал:

– Собери все кости, свяжи и выбрось в море.

– Прошу прощения, сэр, я всего лишь пытался следовать вашим приказам. Как мы говорим на Нинге, нет такого существа, что было бы гениальным во всем сразу. Не послужит ли исчезновение Граха для вас причиной преследования со стороны закона?

– Вряд ли. Он был сиротой, потому-то и захотел стать моим учеником. Тем не менее, если тебя спросят, скажешь, что он сорвался со скалы и его утащило в воду чудовище, обитающее в глубинах. А теперь займемся обедом. Он должен быть хорошим, ибо я ожидаю сегодня важного гостя.

– И кто же он, хозяин?

– Его превосходительство Джиммон, главный синдик Ира. Я сделал им предложение, но они отклонили его и сделали встречное: в одну десятую назначенной мной суммы, на что не согласился уже я. Джиммон сказал, что мог бы обсудить со мной дела позже. По-видимому, торг будет долгим.

– А вы уверены, сэр, что судьба, которую предвидели, не доберется до этой земли раньше, чем вы и синдик договоритесь? Как говорится в нашей реальности, рыбец на сковороде стоит двух рыб в ручье.

– Ну нет, я постоянно слежу за угрозой с помощью сапфира. Времени у нас достаточно.

– Сэр, могу я спросить, какого рода эта угроза?

– Спросить-то ты можешь, ха-ха-ха, да не дождешься ответа. Я знаю, что будет… э… стоит только выпустить птичку из клетки – разболтать то, что известно лишь мне одному. А теперь за работу!

Его превосходительство синдик Джиммон был лысым толстяком. Его тушу приволокли на носилках. Он остался ночевать, а его слуги побрели на ночлег в деревню. Я изо всех сил старался вести себя как вышколенный слуга. Мне было велено стоять во время обеда за спиной гостя и исполнять каждое его желание.

Джиммон и Мальдивиус то спорили о цене за тайну приближающегося к Иру рока, то болтали о прочих событиях в Ире.

– Если кто-нибудь не укротит эту проклятую женщину, то, клянусь рогами Тио, она еще добьется места в совете синдиков.

– Ну и что? – пожал плечами Мальдивиус. – Поскольку ваше правление зиждется на богатстве, а мадам Роска – богачка, почему бы не позволить ей занимать место среди вас?

– У нас отродясь не было женщины-синдика, это беспрецедентный случай. Кроме того, всем известно, какая это глупая баба. Хм… Хотя мне кажется, что глупость не мешает ей преумножать состояние.

– Наверняка с помощью колдовства. Слышал, она ведьма. Хм-м… Что-то в мире не так, если колеблемая ветром тростинка может достигнуть подобной удачи. Вы видели странствующий цирк Багардо? Пять вечеров он выступал в Ире, а теперь отправился гастролировать по городам и деревням. У него неплохое представление. Но если цирк приедет в Чемнис, боюсь, как бы он вас не обобрал. Как всякий уроженец гор, он полон хитрости и коварства.

Мальдивиус хихикнул:

– Чтобы обобрать меня, ему нужно придумать такое… э… изобрести новый способ действия. Перестаньте ерзать, ваше превосходительство. Мой слуга не причинит вам вреда. Он образец истинного послушания.

– Тогда не могли бы вы попросить его встать за вашим стулом, а не за моим? Меня беспокоит его взгляд, да и шея болит от того, что я все время на него оглядываюсь.

Мальдивиус приказал перейти мне на другое место. Я повиновался. Обнаружилось, что мне очень трудно разгадать намерения Джиммона. Дома я считаюсь заурядным представителем рода демонов, ничем не выдающимся и не примечательным.

На следующий день синдик Джиммон отбыл на носилках, колыхающихся на плечах восьми здоровенных парней.

Мальдивиус сказал мне:

– А теперь заруби на носу, о Здим, что твоя роль по охране моего кабинета состоит не в том, чтобы убивать всякого, кому случится здесь быть, а в том, чтобы воспрепятствовать краже. Следовательно, тебе следует пожирать воров и никого больше.

– Но как я отличу вора, хозяин?

– По его поступкам, придурок! Если он стащит какую-нибудь вещь и захочет унести ее с собой, загрызи его. Но если это будет клиент, который хочет получить гороскоп, или торговец с товарами, или какой-нибудь житель Чемниса, согласный обменять сумку с продуктами на сведения о пропавшем браслете его жены, ты обязан вежливо усадить его и следить за ним до моего возвращения. И пока он не предпримет попытку причинить мне ущерб, не смей его трогать! Уяснил, тупая башка?

– Да, сэр.

В течение двух следующих недель почти ничего не происходило. Я продолжал готовить и убирать. Мальдивиус один раз съездил в Ир и один раз в Чемнис. Джиммон нанес нам еще один визит. Мальдивиус и Джиммон продолжали торг, по крохам сдвигая друг друга со своих позиций. За это время предсказываемый рок должен был подобраться на значительное расстояние.

Если ничего не случалось, Мальдивиус советовался с сапфиром. Поскольку он настаивал на том, чтобы я стоял подле него на страже, пока он находится в предсказательном трансе, я вскоре изучил наизусть эту процедуру. Он молился, поджигал смесь из пряных трав в маленьком светильнике, вдыхал дым и пел заклинание на мальванском языке, начинающееся так:

Джийю зормо барх титан тийуву.

Джийю зормо барх титан тийуву…

По щекотанию в ноздрях я мог сказать, когда заклинание начинало действовать.

Овладев искусством свершения домашних дел, я почувствовал, что время потекло мимо меня гораздо медленнее. Мы, демоны, много терпеливее этих неугомонных из Первой реальности, тем не менее сидение в кабинете час за часом в полном безделье стало казаться понемногу более чем просто скучным. Наконец я спросил:

– Хозяин, нельзя ли мне взять на себя смелость почитать одну из ваших книг, пока я жду новых указаний?

– Однако! – удивился Мальдивиус. – Неужели ты умеешь читать на новарианском?

– Я изучал его в школе и…

– Ты хочешь сказать, что у вас, в Двенадцатой реальности, тоже есть школы?

– Конечно, сэр. Как еще мы можем делать нашу молодежь такой, какая она есть?

– Настоящая молодежь? Мне никогда не доводилось слышать о молодом демоне.

– Естественно, кто бы позволил своим неоперившимся птенцам служить в Первой реальности?! Для них это было бы слишком опасно. Уверяю вас, мы рождаемся, растем и умираем, как и другие разумные существа. Что касаемо ваших книг, я вижу, что у вас есть словарь, который может помочь со словарным запасом. Прошу вас позволить мне пользоваться этим фолиантом.

– Гм… гм… Отличная мысль. Когда ты станешь достаточно начитанным, возможно, сможешь читать мне вслух, как это, бывало, делал, покойный Грах. Я уже немолод и вынужден пользоваться специальным стеклом для чтения, что превращает удовольствие в работу. Какие книги у тебя на уме?

– Я бы хотел начать вот с этой, сэр, – ответил я, извлекая экземпляр «Материального и духовного совершенствования в десяти легких уроках» Вольтипера. – Чтобы уютно себя чувствовать в незнакомой реальности, мне необходимо достичь того совершенства, которое только для меня возможно.

– Дай-ка сюда! – сказал Мальдивиус, выхватывая книгу из моих когтей. Его немолодые глаза – несмотря на вышесказанное, были достаточно зоркими – вперились в пятна крови, которыми пестрели некоторые страницы. – Воспоминание о бедняге Грахе, а? Счастье для тебя, о демон, что это не магическая книга.

Возьми ее, и пусть тебе принесут пользу ее советы.

Итак, с помощью словаря Мальдивиуса я начал трудный путь по страницам Вольтипера Кортоли. Вторая глава была посвящена теории Вольтипера относительно диеты. Как выяснилось, он был вегетарианцем. И утверждал, что только отказ от поедания плоти животных может привести читателя к полному духовному здоровью и высокой связи с космосом. К тому же Вольтипер возражал против убийства животных. Он утверждал, что они имеют души, хотя и находящиеся в зачаточном состоянии, и что они родственны человеческим существам, так как у тех и других были общие предки.

Моральные аргументы не слишком меня волновали, так как я являлся в этой реальности лишь временным обитателем. Но мне хотелось лучше приспособиться к нравам Первого уровня, чтобы сделать пребывание на нем как можно более комфортным. Я обсудил идею вегетарианского питания с Мальдивиусом.

– Отличная мысль, Здим, – оценил он ее. – Когда-то я и сам решил ввести ее в практику, но Грах так настаивал на нуждах плоти, что я поддался слабости и уступил. Давай же теперь последуем предписанию Вольтипера. Кстати, это сократит наши расходы.

Следствием этого явилось то, что мы с Мальдивиусом перестали покупать в Чемнисе мясо и стали довольствоваться хлебом и зеленью. Однажды колдун сказал:

– О Здим, Сибиллианский сапфир говорит мне, что цирк Багардо приближается к Чемнису. Я непременно должен стать свидетелем представления, а заодно и приискать преемника в ученики. Ты останешься здесь.

– Я бы тоже хотел посмотреть на представление, сэр. Я торчу здесь уже месяц и еще ни разу не покидал этих развалин.

– Что, ты хочешь пойти в Чемнис? Милосердные боги! Мне и так нелегко ладить с горожанами, о чем же можно будет говорить, если ты напугаешь их до полусмерти?

Поскольку ничего нельзя было поделать, я оседлал мула, проследил за тем, как хозяин исчез вдали, и вернулся в кабинет.

Через несколько часов слабый звук оторвал меня от чтения. Казалось, он доносился откуда-то сверху. Медные светильники довольно тускло освещали потолок и он тонул в полутьме, но я все-таки разглядел, что в нем появилась большая четырехугольная дыра. Не знаю, как удалось вторгнувшемуся в помещение без шума отделить такой кусок алебастра. Мошенники Первой реальности слишком хитроумны для простого и незатейливого ума честного демона.

Я сидел и наблюдал. У демонов есть одно преимущество над человеческими существами – они могут оставаться совершенно неподвижными. Обитатели Первой реальности, даже если пытаются сохранить неподвижность, всегда ерзают и суетятся. А если и нет, то их все равно выдает то обстоятельство, что им нужно вдыхать воздух несколько раз в минуту. Да и тот факт, что мы, демоны, можем изменить цвет, также вызывает у обитателей Первого уровня преувеличенное представление о наших возможностях – подобно распространенному суеверию, что мы можем исчезнуть по своему желанию.

Из дыры меж тем появилась веревка, по которой стал спускаться маленький человек в темном, плотно облегающем одеянии. По счастливой случайности он спускался спиной ко мне. Быстро брошенный взгляд не дал ему возможности засечь меня – я сидел на стуле, не шевелясь и слившись цветом с окружающей обстановкой. Я даже не дышал. Бесшумно и быстро, как домовая мышь, он метнулся к стойке с Сибиллианским сапфиром.

Я стремительно вскочил со стула и очутился рядом с вором. Он схватил драгоценный камень и обернулся. Мы оказались лицом к лицу – он с драгоценным камнем в руке, я с оскаленными клыками, готовый разорвать его и сожрать.

Но тут я вспомнил настоятельный совет Вольтипера о соблюдении вегетарианской диеты, а также приказ Мальдивиуса беспрекословно следовать этому совету. При таком раскладе я не мог сожрать вора. С другой стороны, хозяин дал до этого распоряжение уничтожать всех воров.

От всех этих противоречивых приказаний я застыл в неуверенности, как будто заледенев. Из самых лучших побуждений я мог лишь стоять как чучело в музее, в то время как вор метнулся мимо меня и выбежал, выхватив из своего кармана трубку со светлячками, чтобы освещать себе путь.

После того как я простоял так в течение нескольких минут, до меня наконец дошло, каких действий, возможно, захотел бы от меня Мальдивиус, знай он все обстоятельства. Они должны были заключаться в том, чтобы схватить вора, отобрать у него сапфир и стеречь до возвращения колдуна. Думаю, эти действия были бы весьма уместны. Конечно, обитатели Первой реальности гораздо сообразительнее нас, демонов, и просто нечестно ожидать от нас такой же блестящей реакции.

Увы, решение пришло ко мне слишком поздно. Я выбежал из лабиринта и ринулся по вырубленной в скале лестнице. Однако к этому времени шустрого вора и след давно простыл. Я попытался уловить хотя бы запах, но не смог. Драгоценный камень исчез.

Когда доктор Мальдивиус вернулся и узнал о случившемся, он даже не стал меня бить. Только сел, закрыл лицо руками и заплакал. Наконец вытер глаза, поднял их на меня и сказал:

– О Здим, я вижу, что заставить тебя справляться с непредвиденными обстоятельствами так же невозможно, как научить лошадь играть на скрипке. Что ж, пусть даже я буду разорен, но мне твои услуги не нужны, иначе я сойду с ума.

– Значит ли это, сэр, что я буду освобожден и смогу вернуться в свою реальность? – возбужденно спросил я.

– Конечно же нет! Самое меньшее, что я могу сделать, чтобы возместить свои убытки, – это продать твой контракт. У меня есть покупатель.

– Что значит «продать контракт»?

– Если ты читал соглашение между правительством Нинга и Силами Прогресса – как мы, новарианские маги, называем свой профессиональный союз, – тебе известно, что право владения может быть передано. У меня где-то здесь есть копия. – Он порылся в ящике.

– Я протестую, сэр! – возопил я. – Это хуже, чем рабство!

Мальдивиус выпрямился. В руке он держал свиток.

– Видишь, что здесь написано? А здесь? Если тебе эти пункты не нравятся, разберешься в конце своей службы со своим Настоятелем. Как выглядел вор?

Я описал маленького типа, отметив такие детали, как небольшой шрам на правой щеке, – ни один житель Первой реальности не заметил бы столь тонкие детали при свете лампы.

– Должно быть, фариец из Хендау, – сказал Мальдивиус. – Знаю его еще с тех пор, как жил в Ире.

Что ж, я останусь в Чемнисе на ночь.

Колдун оставил меня в не слишком хорошем расположении духа. Я терпеливый демон, терпение мое куда больше, чем у этих вспыльчивых и своенравных человеческих особей, но я не мог не чувствовать, что доктор Мальдивиус обходится со мной несправедливо. Два раза подряд он сваливал всю вину за случившееся на меня, хотя сам был виноват, давая неясные и противоречивые приказы.

Я боролся с искушением произнести нужные заклинания, вернуться в Двенадцатую реальность и предстать с жалобами перед Настоятелем. Нас обучают этому заклинанию, перед тем как мы покидаем свою планету, так что мы можем вернуться туда в то мгновение, когда нам грозит смертельная опасность. Но без крайней необходимости его использовать нельзя – за это нам грозит суровое наказание. Тот факт, что демон способен исчезнуть, когда человеческие существа хотят его убить, дал обитателям Первой реальности возможность преувеличить наши способности.

Однако заклинание побега является длинным и сложным. Когда я попытался мысленно произнести его, то обнаружил, что забыл несколько строк и оказался в Первой реальности в настоящей ловушке. Возможно, это и к лучшему, ибо меня могли обвинить в напрасном использовании заклинания и отправить назад, на Первый уровень, под угрозой приговора к заточению на несколько лет. А такая судьба ужасна.

Мальдивиус вернулся на следующее утро с незнакомцем. Тот сидел верхом на прекрасной пегой лошади и, в отличие от хозяина, был щегольски одет. То был человек, едва переступивший порог среднего возраста. Он имел тонкие ноги, но массивные тело и руки. Брил лицо, но, казалось, ничего не мог поделать с буйными иссиня-черными волосами, что росли у него на подбородке, образуя густую бороду. В уши его были вдеты золотые обручи.

– Вот твой новый хозяин, – объявил Мальдивиус. – Багардо Великий. Мастер Багардо, познакомьтесь с демоном Здимом.

Багардо окинул меня взглядом.

– Он словно составлен из дисков и завитков, хотя трудно судить незнакомых существ. Что ж, доктор, если предъявите мне бумагу, я подпишу ее.

Вот так я сделался слугой по контракту Багардо Великого, владельца передвижного цирка.

3

Багардо Великий

– Идем со мной! – приказал Багардо. Я последовал за ним, а он продолжил: – Скажи-ка мне, как правильно звучит твое имя. Задим, не так ли?

– Нет, Здим, – сказал я. – Один слог. Здим, сын Акха.

Багардо несколько раз повторил мое имя.

Я спросил:

– Каковы будут мои обязанности, сэр?

– Главным образом в подсчете лбов.

– Простите? Я не понимаю.

– Лбы, зеваки, глазюки – так мы, цирковые, называем свою публику. – Багардо всегда называл свое заведение цирком, хотя другие именовали его балаганом. Разница, насколько я понял, была в том, что в настоящем цирке должен был быть хотя бы один слон, в то время как у Багардо не было ни одного. – Тебя поместят в передвижную клетку и будут объявлять как ужасного пожирателя людей, Демона из Двенадцатой реальности.

И судя по тому, что рассказал Мальдивиус, это не ложь.

– Сэр, я всего лишь исполнял приказ…

– Неважно. Я попытаюсь быть точным в своих оценках.

Мы подошли к тому месту, где дорога, отходящая от храма, сливалась с той, что вела от Чемниса в Ир. Здесь стояла большая, с железными прутьями клетка на колесах, похожая на фургон. В нее была впряжена пара животных, похожих на мулов Мальдивиуса, за исключением того, что они были покрыты яркими черными и белыми полосами. На месте кучера в ленивой позе развалилось приземистое низколобое, лишенное подбородка существо, совершенно голое, если не считать густого волосяного покрова. Пожалуй, оно походило на человека, но это был не человек.

– Все в порядке? – спросил Багардо.

– Все в порядке, босс, – ответило существо густым надтреснутым голосом. – Кто это?

– Новый член нашей труппы, высокородный Здимдемон! – торжественно провозгласил Багардо. – Здим, познакомься с Унгахом из Комилакха. Он то, что мы называем человекообразной обезьяной.

– Тряси, дружище раб, – сказал Унгах, протягивая волосатую длань.

– Трясти? – повторил я, вопросительно глядя на Багардо. – Он имеет в виду вот так? – Я покрутил бедрами туда-сюда.

Багардо покачал головой:

– Возьми его правую руку в свою и осторожно пожми, покачивая ее при этом вверх и вниз. Слишком сильно не жми.

Я так и сделал, сказав:

– Рад с вами познакомиться, господин Унгах. Я не раб, а слуга по контракту.

– Счастливчик! А я вот должен пыхтеть на мастера Багардо, пока, как говорится, смерть не разлучит нас.

– Ты же знаешь, что тебя кормят здесь так, как никогда бы ты не ел в джунглях Комилакха, – сказал Багардо.

– Что верно, то верно, хозяин, но еда – не все, что мне нужно.

– Что же еще тебе необходимо? Впрочем, мы не можем спорить весь день. – Багардо открыл дверцу клетки. – Полезай, – сказал он.

Дверь с лязгом закрылась. Я опустился на широкую деревянную скамью, стоявшую в конце клетки. Багардо устроился на кучерском месте рядом с Унгахом. Тот цокнул и натянул поводья. Фургон двинулся и поехал на запад.

Дорога извивалась вниз по склону к долине реки Кьямос, которая текла от Метуро через Ир к морю. Через час в поле нашего зрения возник Чемнис, раскинувшийся у самого устья. По стандартам Первой реальности это маленький город, но очень оживленный, так как является главным портом Ира. Я увидел возвышавшиеся над крышами домов корабельные мачты.

На окраине стоял палаточный лагерь, украшенный флагами с символами балагана Багардо. Когда фургон свернул в поле, я увидел, что возле палаток работают люди, складывая их по одной и погружая в фургоны. Другие прицепляли к этим фургонам лошадей. Отовсюду доносились шум и крики людей.

Моя клетка остановилась, и Багардо, подавшись вперед на сиденье, закричал:

– Ах вы, идиоты! Лентяи безмозглые! Мы уже должны были выезжать! Вы ничего не можете сделать, если я не стою у вас над душой! Как, скажите, мы сможем добраться до Эвродиума к завтрашнему вечеру? Унгах, прекрати по-дурацки ухмыляться, глупая обезьяна! А ну-ка вниз и за работу! Выпусти Здима: нам нужны все пары рук.

Человекообразная обезьяна послушно спустилась и открыла клетку. Когда я выбрался из нее, кое-кто из труппы с подозрением посмотрел на меня. Впрочем, они привыкли к виду всяких экзотических существ, так что вскоре вернулись к работе.

Унгах занялся заворачиванием груды колышков в большой кусок брезента. Он протянул мне конец веревки:

– Держи. Когда я скажу «тащи», то тащи.

По его сигналу я потащил. Веревка порвалась, я упал на спину и сильно прищемил хвост. Унгах озадаченно смотрел на порванную веревку.

– Эта веревка казалась прочной, – сказал он. – Ты, должно быть, сильнее, чем я думал.

Он попытался связать разорванные концы и, сделав это, вернулся к прерванной работе, попросив меня действовать вполсилы. Но к тому времени, как мы связали узел, главная палатка уже лежала на земле и люди убирали остатки оборудования. Я мог лишь удивляться тому, как, несмотря на ужасную неразбериху, все было настолько быстро собрано. Багардо, сидевший теперь верхом на лошади, с трубой, висящей на шее, взмахнул широкополой шляпой, привлекая внимание к себе:

– Поторапливайтесь со сбруей! Сиглар, подведи свою повозку к началу! Поставлю тебя первым, Унгах, посади Здима на место, и давайте в общую шеренгу…

– Залезай, – велел мне Унгах.

Когда я снова очутился в клетке, он подергал за веревки, и шторы, прикрепленные к крыше фургона, опустились по обеим сторонам, так что я оказался отрезанным от внешнего мира.

– Эй! – крикнул я. – Зачем ты меня закрываешь?

– Приказ, – отозвался Унгах, выравнивая края полотна. – Босс не позволяет чемнисянам смотреть задаром.

– Но я хочу обозревать окрестности!

– Полегче, господин Здим. Когда выберемся за город, я приподниму для тебя краешек.

Багардо громко присвистнул. С изрядным шумом, в котором смешались крики животных, возгласы людей, скрип колес, повозки двинулись в путь. Я ничего не видел, поэтому первый час провел в состоянии пищеварительного оцепенения, покачиваясь на деревянной скамье.

В конце концов я окликнул Унгаха, напоминая о его обещании. Остановив лошадей, он отвязал передний нижний край покрывала, устроив для меня нечто вроде треугольного окна. Однако я не видел ничего, кроме полей фермеров. Иногда мелькали лесные посадки или Кьямос. Дорога была окаймлена широкими полосами цветов, целыми зарослями алого, лазурного, пурпурного, белого и золотого.

Когда позволял изгиб дороги, я видел впереди и позади нас фрагменты каравана. Я насчитал семнадцать повозок, включая собственную. Багардо скакал вдоль кавалькады, наблюдая за тем, все ли в порядке.

Мы проехали по дороге, по которой я прибыл в Чемнис; поднялись к плато с храмом, поскольку долина Кьямоса сужалась здесь к ущелью. Лошади медленно передвигались по крутому подъему, люди шли рядом, понукая их.

Когда мы достигли плато и миновали место, от которого уходила тропа к храму Псаана, дорога выровнялась и лошади пошли быстрее. Мы не устремились к Иру, а свернули на другую дорогу, которая огибала столицу с юга. Как объяснил Унгах, цирк уже подоил Ир, и вымя еще не успело наполниться.

Караван покрыл меньше чем половину расстояния до Эвродиума, когда на землю опустилась ночь. Бродячий цирк свернул с дороги на поляну, и семнадцать повозок образовали нечто вроде круга – для безопасности, как объяснил Унгах, на случай нападения разбойников. Палатка повара была поставлена в центр круга, и в ней уже готовился обед, но остальные палатки остались в повозках.

Мы ужинали при желтом свете лампы, стоявшей на одном из столов длинной палатки-столовой, вместе с остальными пятьюдесятью членами труппы. Унгах рассказывал о них. Половина из них были разнорабочими, в обязанности которых входили установка и разборка балагана, уход за лошадьми и тому подобное.

Половина оставшегося народа – четверть от общего числа – была игроками: за определенную плату сопровождали балаган и развлекали играми публику. В результате таких игр заключаются пари: как упадут кости, как повернется колесо счастья, под какой из трех ореховых скорлупок находится горошина – все это были тщательно продуманные хитроумные трюки.

Последние – их насчитывалось примерно шестнадцать – были теми, кто представал перед публикой. Эта группа включала в себя самого Багардо в качестве короля ринга, заклинательницу змей, укротителя льва, наездницу на неоседланной лошади, дрессировщика собак, жонглера, двух клоунов, трех акробатов, четырех музыкантов (барабанщика, трубача, скрипача и волынщика) и погонщика, который, одетый как мальванский принц, в тюрбане и стеклянных украшениях, ездил по манежу на верблюде. Были еще повар и костюмерша, одна из немногих женщин, помимо заклинательницы змей и наездницы без седла.

Но занятия этих людей были более разнообразными, чем может рассказать простое перечисление. Так, заклинательница змей помогала повару, а наездница без седла – миловидная молодая женщина по имени Дульнесса – составляла компанию костюмеру в шитье и стрижке. Некоторые разнорабочие, желающие выполнять более высокооплачиваемую работу, иногда подменяли артистов, когда последние были больны, пьяны или еще по каким-нибудь причинам не могли работать.

После ужина Унгах провел меня по балагану, представляя остальным и показывая зверинец. Там были верблюд, лев, леопард и несколько животных поменьше, вроде змей мадам Паладин.

Унгах осторожно приблизился к длинной клетке на колесах. Я ощутил запах, подобный тому, который исходил от змей мадам Паладин, но более сильный.

– Это паалуанский дракон, – сказал он. – Не подходи близко, Здим. Он может подолгу лежать как бревно, а потом, когда кто-нибудь неосторожно подходит слишком близко, – кусь! И все. Вот почему Багардо так трудно находить рабочих, согласных ухаживать за этой тварью: только в прошлом году двое угодили к нему в брюхо.

Дракон оказался большой серо-голубого цвета ящерицей не меньше двадцати футов[5] длиной. Когда мы приблизились к клетке, он поднял голову и нацелил на меня раздвоенный язык. Я остановился, надеясь, что успею отскочить, если он захочет меня цапнуть. Вместо этого дракон снова высунул язык и осторожно коснулся им моего лица. Из его пасти вырвался хриплый звук.

– Клянусь медью Вэзуса, – воскликнул Унгах, – ты ему понравился! Он решил, что твой запах похож на запах его родичей. Нужно рассказать Багардо. Может быть, ты сможешь приручить зверя и делать на нем круг по арене в конце представления. Никто не осмеливался приблизиться к нему с тех пор, как был съеден Ксион; однако черные колдуны из Паалуа таких тварей приручают.

– Чудовище слишком велико, чтобы я один мог с ним справиться, – усомнился я.

– О, этот, можно сказать, еще подросток. В Паалуа они бывают в два раза больше. – Унгах зевнул. – Пошли назад, в повозку. С меня на сегодня хватит.

Когда мы очутились в фургоне, Унгах достал пару одеял из ящика, протянул одно мне и посоветовал:

– Если пол покажется слишком жестким, солому найдешь на дне ящика.

Солнце садилось, когда на следующий день мы подъехали к Эвродиуму. Место стоянки цирка было освещено факелами и фонарями, и свет этот яркими бликами отражался в глазах публики, толпившейся вокруг.

– Здим, – крикнул Унгах, – давай помогай!

С моей помощью он стал разворачивать ткань шатра. Внутри находилась связка жердей, каждая из которых была длиннее меня. Наша задача состояла в том, чтобы вбить эти жерди в землю на одинаковом расстоянии друг от друга и натянуть на них брезент так, чтобы под ним скрылся весь балаган, став невидимым для взглядов жителей, желавших смотреть, но не платить. Унгах выбрал место на участке и воткнул в мягкую землю первую жердь. Он поставил рядом с ней маленькую стремянку и сунул мне в руку деревянный молоток.

– Влезь туда и вбей жердь! – приказал он.

Я взобрался на стремянку и ударил.

– Бей сильнее! – прикрикнул Унгах. – Это все, на что ты способен?

– Будь по твоему. – Я опустил молоток со всей силы.

Он обрушился на жердь с грохотом, расщепив ее верхнюю часть. При этом ручка молотка сломалась.

– Зеватас, Фрэнда и Ксерик! – завопил Унгах. – Я вовсе не велел тебе ее разбивать. Теперь придется взять другой молоток. Подожди здесь.

Так или иначе, мы натянули брезент. Тем временем были установлены палатки, и путаница сменилась порядком. Лошади ржали, верблюд булькал, лев ревел, прочие животные издавали присущие им звуки. Я спросил:

– Мы покажем сегодня представление?

– О боги, конечно же нет! Нужно несколько часов, для того чтобы приготовиться, а все слишком устали. Проведем утро за приготовлениями и, если не помешает дождь, дадим представление. А потом снова в путь.

– Почему мы так недолго пробудем здесь?

– Эвродиум слишком мал. К завтрашнему вечеру все зеваки с деньгами уже посмотрят представление, а любители поиграть будут выпотрошены. Более длительная остановка означает драку со «лбами». А какая в этом польза? – Прозвучал гонг. – Обед! Пошли.

Мы встали с рассветом и начали подготовку к дневному представлению. Багардо подошел ко мне.

– О Здим, – сказал он, – ты будешь в палатке чудовища…

– Прошу прощения, хозяин, но я не чудовище!

Я нормальный, здоровый…

– Неважно! У нас ты будешь чудовищем – и никаких разговоров. Твой фургон образует часть стены палатки, и «лбы» будут проходить вдоль него. Унгах будет находиться рядом с тобой. Поскольку ты занимаешь его клетку, я посажу его на цепь. Твоя задача состоит в том, чтобы пугать «лбов» ревом и воем. Ни слова на новарском. Ты должен делать вид, будто не знаешь его.

– Но, сэр, я не только говорю на нем, я еще читаю, пишу…

– Послушай, демон, чей это цирк? Будешь делать, как тебе велят, нравится тебе это или нет…

Так все и было. Жители повалили валом. Из своей клетки я слышал крики игроков, шум их причиндалов, игру музыкантов и общий гул. Багардо, пышно разодетый, приветствовал гостей витиеватой речью:

– …а первой справа от вас, дамы и господа, вы видите мадам Паладин и ее смертоносных змей, пойманных с огромным риском для жизни в полных опасностей тропических джунглях Мальваны. Самая большая из змей – это констриктор. Если бы она могла схватить кого-то из вас, обвилась бы вокруг, раздавила и задушила… Следующий, дамы и господа, демон из Двенадцатой реальности, вызванный великим колдуном Арканиусом из Фтхая. Я знавал Арканиуса… Да, это был настоящий друг! – Багардо вытер глаза носовым платком. – Но, вызывая это кровожадное чудовище, обладающее сверхъестественной силой и яростью, он оставил открытым один из углов магического пятиугольника, и голодный демон откусил ему голову.

Кое-кто из зрителей ахнул, а несколько женщин взвизгнули. «Лоб», чьи слова я едва мог понять из-за акцента, сказал:

– Как же тады он его скрутил?

– Ученик Арканиуса проявил огромную храбрость, успев произнести заклинание неподвижности…

Рассказ Багардо о моем «прошлом» настолько увлек меня, что я совсем забыл, что нужно рычать, пока он не бросил на меня свирепый взгляд. Тогда я принялся двигать челюстями, подпрыгивать и проделывать другие ужимки, чтобы походить на мое описание.

Багардо сообщил столь же захватывающие подробности поимки Унгаха, сидящего на цепи за оградой, чтобы находиться на достаточном расстоянии от «лбов». Когда «лбы» приблизились к ограде, Унгах принялся гримасничать, реветь, бить по своей железной цепи. Он производил впечатление существа, куда более устрашающего, чем я.

После представления Багардо спустил Унгаха с цепи и открыл мою клетку. Унгах вошел в клетку и достал из ящика старый, побитый молью плащ и широкополую шляпу с обвисшими полями, пару рваных сапог, пояс и кисет. Все это он надел на себя, а кисет положил в карман.

– Для чего это одеяние, господин Унгах? – спросил я.

– Босс настаивает. Пойду в Эвродиум за покупками. В сумерках жители деревни примут меня за рабочего. Если бы они увидели Унгаха Ужасного, говорящего вежливые фразы, не стали бы платить за то, чтобы посмотреть на меня в балагане. Тебе что-нибудь принести?

– Пока еще не знаю. Но вот что мне объясни: на что ты будешь делать покупки?

– На деньги. Багардо дал мне разрешение.

Часом позже Унгах вернулся с покупками: сладкое мясо, которым он поделился со мной, иголка, бритва и прочие вещи. После обеда он чинил при свете лампы плащ, когда к нашей палатке подошел Сиглар, укротитель льва. Сиглар, высокий костлявый человек с бледно-голубыми глазами и прямыми цвета пакли волосами, был варваром с севера, со склонов Швена.

– Мастер Здим, – сказал он. – Босс умирает от желания тебя видеть.

Я заподозрил, что Багардо хочет выругать меня за плохо сыгранное представление. И сказал Унгаху:

– Не мог бы ты пойти со мной, старина? Мне нужна моральная поддержка.

Унгах отложил шитье и встал. Мы подошли к маленькому фургону Багардо. Внутри он был роскошно убран шелковыми занавесями и толстым ковром, а под потолком сияла серебристая лампа.

Багардо угнездился за столом, ведя подсчеты с помощью доски и куска мела.

– О Здим, – сказал он, – за двадцать лет своей работы я никогда не видел худшей игры. Короче говоря, ты ужасен.

– Прошу прощения, хозяин. Я страстно желаю вам угодить, но с первого раза это вряд ли получится. Если бы вы заплатили мне вперед, то это, может быть, вдохновило бы меня.

– Ого, вот оно как! Цирк на грани банкротства, я задолжал всей труппе, а ты устраиваешь забастовку. Чтоб ты сдох, демон! – Он с такой силой ударил кулаком по столу, что чернильница подпрыгнула.

– Хорошо, сэр, – ответил я. – Я сделаю все, что в моих силах, но в том бедственном положении, в каком я нахожусь, это лучшее может оказаться весьма незначительным.

– Ах ты дерзкая тварь! – загремел Багардо. – Я тебя проучу.

Он встал из-за стола и подошел ко мне. В руках у него был хлыст, который он использовал в качестве короля манежа. Он ударил меня им раз, потом другой. Поскольку это была не волшебная палка, я почти не чувствовал ударов.

– Это самые сильные удары, на которые вы способны, сэр? – спросил я.

Он ударил меня еще несколько раз, потом отшвырнул хлыст в угол:

– Черт тебя дери, ты что, сделан из железа?

– Не совсем, сэр. Но моя ткань гораздо прочнее, чем ваша. Так что насчет платы? Как говорят у нас, в Двенадцатой реальности, каждый насос требует подкачки.

Весь багровый от гнева, Багардо смерил меня яростным взглядом. Затем он рассмеялся:

– О, ладно-ладно, ты и впрямь взял меня за жабры.

Как насчет трех пенсов в день?

– Годится, хозяин. А теперь могу ли я получить плату за несколько дней вперед на карманные расходы?

Багардо достал из шкатулки девять пенсов:

– Пока хватит. Ну довольно торговаться. Как насчет партии в скиллет?

– А что это такое, сэр?

– Увидишь. – Багардо расставил маленький столик и четыре складных стула.

Когда Сиглар, Унгах и я заняли места, Багардо достал пачку плотных продолговатых бумажек с нанесенными на них рисунками. Обитатели Первой реальности играют во множество игр с этими, как они их называют, «картами».

Правила скиллета оказались простыми. Одни комбинации карт имели большее значение, чем другие, хитрость заключалась в том, чтобы твои карты могли побить карты противника. Я пережил неприятные минуты, пытаясь приспособить картонки к когтям, не привыкшим к подобным предметам. Эти проклятые штуки постоянно падали на пол.

Багардо все время трепался. Он бахвалился успехами в сожительстве с женскими особями. Особенно гордился тем, что ему удалось переспать с шестью женщинами за одну ночь в заведении, называемом «публичный дом»… Я был озадачен подобной гордостью самцов Первой реальности, поскольку неисчислимое количество гораздо менее развитых животных, например козлы, легко могут дать человеческим самцам сто очков вперед в этом отношении. Когда все отдали дань уважения мужской силе Багардо, он сказал:

– Здим, с тех пор как ты прибыл в эту реальность, знал ли ты каких-нибудь колдунов кроме дока Мальдивиуса?

– Нет, сэр, если не считать его ученика Граха, который… э… стал жертвой недопонимания. А в чем дело?

– Нам нужен колдун. У нас был один, старик Арканиус…

– Я слышал, как вы говорили о нем, сэр. Что же на самом деле погубило его?

– Нечто не слишком далекое от той лжи, которую я о нем рассказывал. Арканиус экспериментировал с заклинаниями, слишком сложными для его ограниченных способностей. Однажды вечером мы увидели, что из его палатки выбивается голубое пламя, и услышали крики. Наутро Арканиуса не было – только брызги крови. Я предлагал работу Мальдивиусу, но он отказался, бормоча что-то насчет Паалуа, дающего ему счастье. В то время он был несколько пьян. Ты случайно не знаешь, что он имел в виду?

– Нет, сэр. Я слышал, что Паалуа – это земля могущественных колдунов за океаном.

– Дульнесса помимо своей работы занимается еще предсказанием счастья, но это совсем не то, что иметь настоящего колдуна. Чей ход?

Багардо отыграл у меня девять пенсов, монету за монетой. Я отметил, что время от времени его ноздри начинали как-то странно вибрировать. Чаще всего это случалось, когда он находился накануне выигрыша очередной части моих денег. Однако я не мог с уверенностью объяснить данное ощущение. Когда я лишался последнего гроша, дверь открылась и вошла миловидная мадам Дульнесса, наездница без седла. Хриплым голосом она крикнула:

– Когда хоть один из вас, белоручек, соизволит мне помочь?

Багардо отмахнулся:

– Возьми Здима. У него все равно больше ничего нет.

– Ты хочешь сказать, что он может?

– Конечно. Демоны подвержены точно таким же чувствам, как и мы. А теперь забирай его и дай нам возможность продолжить игру.

Озадаченный, я последовал за Дульнессой в ее фургон. Когда мы вошли, она повернулась ко мне с улыбкой и полуприкрыла глаза.

– Ну, Здим, – сказала она, – с тобой я, по крайней мере, получу новые ощущения.

Сказав это, она начала подчеркнуто медленно снимать с себя одежду. Освободившись от последнего элемента гардероба, она легла на кровать. Я был искренне заинтересован, ибо впервые видел живую человеческую особь женского рода без одежды. Я с удовлетворением отметил, что иллюстрации учебников родного уровня полностью отвечают действительности, в точности воспроизводя все формы и органы данного экземпляра. Усики уловили вибрацию необычной интенсивности, но я не смог распознать ее природу.

– Ну а теперь приступай, если ты вообще намерен приступать, – сказала она.

– Прошу прощения, мадам, – ответил я, – но я не понимаю. Чего вы от меня желаете?

– О, клянусь сосками Астис! Ты что, не знаешь как… – И она произнесла целый ряд непонятных мне слов, добавив: – Или как это называется на вашей демонической земле?

Я наконец начал понимать:

– Вы имеете в виду половой акт, не так ли, мадам?

– Ха, что за изысканные манеры! Ну да, именно это.

– Прошу прощения, но меня в школе учили литературному новарскому. Вульгаризмы мне предстоит научиться понимать самому.

– Так, извлекай из-под своей чешуи нужную вещицу и… Эй, да ты меняешь цвет!

– Так на нас действуют эмоции, мадам. Уверяю вас, что я наделен соответствующим мужским органом. Только он у нас убирается внутрь, когда в нем нет нужды, а не болтается бесцельно и вульгарно, как у самцов-мужчин. Без сомнения, это и есть причина любопытного обычая, который озадачивал наших философов, заключающегося в ношении на себе различных предметов даже в самую невыносимую жару. Теперь, среди нас, демонов…

Дульнесса была нетерпелива:

– Избавь меня от лекций. Ты можешь это сделать?

– Не знаю. Хотя приложу все свои усилия, чтобы принести удовлетворение, но сейчас не брачный сезон, и, кроме того, женская особь Первой реальности не возбуждает во мне желания.

– Что же во мне не так, паренек-дракон? Я, конечно, уже не так молода, как когда-то, но…

– Дело не в этом, если вы, мадам, извините мне такие слова… Обилие нежной бледной обнаженной кожи делает вас… как бы это сказать… слишком мясистой. Это все равно что иметь половые отношения с огромной мягкой рыбой… Бр! Вот если бы здесь была моя жена Йез с ее хорошенькими клыками, усиками и очаровательной блестящей чешуей…

– Тогда закрой глаза, представь, что здесь лежит твоя жена, и попытайся взяться за дело.

Что ж, как говорим мы дома, ничего не испытав – ничего не узнаешь. Огромным усилием воли я заставил появиться бесценный мужской орган и наполнил кровью поясницу. Когда ко мне пришла уверенность, что все в порядке, я открыл глаза.

Дульнесса с ужасом уставилась на мой орган.

– Немедленно убери эту мерзость! – закричала она. – О боги! Да он похож на те булавы, которыми крошили друг друга древние рыцари. Ты бы меня просто убил!

– Сожалею, что не могу быть вам полезен, мадам, – сказал я. – Я тоже боялся, что это не покажется вам приятным. Но почему мастер Багардо послал меня с вами? Это похоже на одну из тех бессмысленных шуток, которые так любят изобретать человеческие существа. Если Багардо может удовлетворить большое количество женщин сразу, то, думаю, он должен быть рад любой возможности…

– Этот мошенник так о себе говорит, но на самом деле он куда хуже. Последний раз ему пришлось звать на помощь Сиглара. А человек-обезьяна вообще стоит их двоих.

– Неужели все человеческие особи женского рода испытывают потребность в постоянном наполнении?

– Нет, я особый случай. Проклятый Арканиус наложил на меня заклятие за то, что я не хотела иметь с ним дела, – заклинание ненасытности. Он был грязным старикашкой, и то-то была радость, когда его сцапал демон. Но я так и осталась под действием заклятия, и ни один колдун не может его снять.

– Возможно, со временем его действие пройдет, – сказал я. – С заклинаниями так бывает.

– Может быть, но пока я должна получать свое несколько раз в день, иначе желание сведет меня с ума.

– Но ведь кругом столько жаждущих рабочих…

– Большая часть их никогда не моется, а я предпочитаю, чтобы любовники были чистыми. И все же, если не остается выбора… Но вернемся к твоей игре. Сколько тебе дали?

Я рассказал ей о своей потере.

– Ха! – сказала она. – Это похоже на Багардо: сначала дать деньги, а потом отобрать их во время карточной игры.

– Ты хочешь сказать, что он меня обчистил?

– Конечно. А ты как думал?

– Должно быть, в этом и заключается значение уловленной мною вибрации.

– Можешь читать мысли?

– Нет, но различаю вибрации, которые выдают эмоции других существ.

– Сколько он тебе платит?

– Три пенса в день.

Она хрипло рассмеялась:

– Мой дорогой Здим, тебе нужно немедленно вернуться к Багардо и заставить его удвоить эту сумму: он платит наемным рабочим по шесть пенсов. У тебя снова появятся деньги, а этот бессовестный обманщик получит хороший урок!

Я сделал как было велено. Багардо от души посмеялся над рассказом о неудачном обольщении Дульнессы.

Это привело его в такое хорошее расположение духа, что он даже согласился повысить мне плату, приняв, конечно, во внимание исчезнувшую половину.

Мы возобновили игру. Я был настороже и ловил волны-предупреждения. Вскоре мне удалось несколько раз отыграть первоначальный аванс. Багардо пристально посмотрел на меня и сказал:

– Против прухи интеллект бессилен. Как бы там ни было, пора спать. Нам предстоит ранний подъем – двинемся в Оринкс. Но должен сказать, мастер Здим, что ты овладеваешь искусством игры в скиллет быстрее, чем любой из тех, кого я учил. Ты случайно не читаешь мысли?

– Нет, хозяин. – Мой ответ был правдивым, если слово «мысли» он употреблял в точном значении этого слова, как способ интеллектуального выражения, но с философской точки зрения это слово можно было рассматривать шире, включив в него эмоции, поэтому я добавил: – Принцип нетруден. Как говорят в моем мире, совершенство достигается практикой.

– Очень жаль, что ты не читаешь мысли, я мог бы использовать это в представлении. И помни: когда появятся посетители, веди себя как настоящий дикарь. Они именно этого и ждут. Рычи, вой, сотрясай прутья решетки, как будто хочешь дорваться до зевак. Сделай вид, что хочешь вырваться из клетки!

Унгах попробовал вклиниться:

– Босс, я думаю…

– Оставь свои мысли при себе, мастер Обезьяна. Я уверен, что демон свое дело знает.

Оринкс, лежащий вверх по Кьямосу от Ира, больше, чем Эвродиум, но меньше, чем Чемнис. Мы планировали провести там два полных дня и дать три представления: два вечером, одно утром. Мы начали с вечернего представления.

Первым «лбом», вошедшим в палатку с чудовищем, был старик с шатающейся походкой. По исходящему от него винному перегару я заподозрил, что нетвердость походки объясняется не одним лишь возрастом. Он неуверенно приблизился к моему фургону и вперился в меня. Я тоже уставился на него, не желая попусту демонстрировать свою ярость, пока не соберется больше публики.

Старик вытащил из пиджака бутылку и отпил из нее. Потом пробормотал:

– Чтоб мне в дерьме потонуть, уже повсюду их вижу. Вон, привидение! Сгинь! Изыди! О боги, дайте мне пить в мире молоко старца, единственное мое утешение!

Он заплакал и побрел прочь, а в палатку хлынули другие зеваки. Когда Багардо произнес свои напыщенные вступительные слова, я покорно взвыл, зарычал, заскрежетал и принялся трясти решетку. Помня наставления, выбрал два прута и тянул их, пока они не согнулись.

Ближайшие «лбы» отпрянули, но те, кто стоял дальше, подались вперед. Багардо одарил меня одобрительной улыбкой. Ободренный, я рванулся вперед, как дракон с болот Кшака, и применил всю свою силу.

Прутья подались, один с громким треском вылетел из нижней впадины. Я вырвал его из верхней и отбросил. Потом, как мне было велено, просунулся в образовавшееся отверстие и выскочил на землю, рыча на ближайших «лбов».

Конечно, я не намеревался причинить вред посетителям. Но передние «лбы» с ужасающими криками подались назад. Через несколько мгновений толпа превратилась в месиво барахтающихся тел. Обитатели Первой реальности боролись, вскакивали и снова падали друг на друга, в ужасе крича:

– Дракон на свободе!

Когда они вывалились на улицу, их паническое состояние передалось остальным, и те рванулись к выходу из главного шатра. За все время моего пребывания в Двенадцатой реальности я никогда не был свидетелем подобного нелепого поведения. Может быть, мы и тугодумы, но подобный сюрприз не сведет нас с ума.

Некоторые пытались взобраться наверх или укрыться в складках ткани шатра. Те, кто был сбит с ног и ранен, ковыляли или ползли к выходу. Борьба разгорелась с новой силой. Некоторые из касс опрокинулись, и горожане начали растаскивать добычу. Шатер затрещал.

Кто-то крикнул:

– Эй, деревенщина!

1 Однажды я постигну тебя! (лат.)
2 45,3 килограммов.
3 6 метров.
4 1 морская сажень – 1,8288 метра.
5 20 футов – 6 метров.
Продолжить чтение