Взлетная площадка Змея Горыныча

– Эпизод первый, – объявил домовой Василий, обвел глазами младшую группу детсада и с трудом сдержал желание сделать ноги. Фиг бы стоял он сейчас перед этими пострелятами, кабы не постановление родительского комитета.

Неделю назад комитет, курирующий воспитание юного поколения благородных обитателей Забайкальских лесов, решил раз и навсегда очистить неокрепшие умы от конспирологических теорий и намерений спуститься в нору. Когда началась заварушка, пострелят отправили в летний лагерь на озерах – подальше от событий. Но осенью они вернулись, и понеслось. Слухи, сплетни, споры до драк, попытки взломать ограждение. Воспитатели в детских садах, учителя младших классов заговорили об увольнении. Тогда комитет решил рассказать мелюзге, как все было на самом деле. «Чистильщиком» по понятной причине назначили Василия. Семь дней он расспрашивал свидетелей, сочинял доклад, согласовывал его с комитетом, репетировал перед зеркалом и жаловался на жизнь Сигизмунду. Болотный хмырь другу сочувствовал: даже врагу не пожелаешь выступать перед такой аудиторией…

– Эпизод первый, – повторил Василий и провел вспотевшими ладонями по штанам. – Змей Горыныч.

…Змей Горыныч летел над осенними забайкальскими лесами и радовался, что у него три головы. Одной головы никак не хватило бы, чтобы рассмотреть все красоты вокруг. Так что правая голова, издавая восторженные восклицания, разглядывала багрец и золото кленов и берез, левая цокала языком, наслаждаясь видами заснеженных вершин далеких сопок, а центральная ловила отражение Змея в зеркальной поверхности озер…

– Скукотища-а-а, – вклинился в плавную речь экскурсовода издевательский голос одного из экскурсантов. – Щас блевану. Экскурсовода на мыло!

Стоявшее прямо перед Василием хвостатое существо в кепке изобразило рвотный позыв. Василия затрясло. Надрать бы уши мелкому пакостнику! Но нельзя. Высокий статус экскурсовода и наличие у наглеца старшего брата – известного задиры лешего Самоварчикова – связывали руки.

– Дети, дети, тихо! – пришла на помощь домовому лесная нимфа Лапанальда. – Дальше будет интереснее.

Василий заторопился. Подгоняемый нахальным взглядом младшего Самоварчикова, он кратко пересказал спор голов Горыныча о том, у какой больше пересохло горло, сообщил, что Змей спустился на берег реки испить водицы, и перешел к моменту, как на тот же бережок внезапно вышел из-за деревьев странствующий богатырь с мечом, уже вынутым из ножен.

– Биться давай, – сказал богатырь и, фехтуя мечом, прошелся взад-вперед перед Горынычем. – Щас срублю твои три головы, сложу в мешок и отнесу домой матери. Каков будет подарочек!

– Зачем нам биться? – удивился Змей и, пребывая в благодушном настроении, от схватки категорически отказался. Наоборот даже попытался пригласить богатыря к себе в пещеру почаевничать. Да у того такой занозистый характер оказался! Отвергнув мятный чай с вишневым вареньем, с криком «Битва-а-а!» кинулся мОлодец на дракона, взмахнул своим обоюдоострым мечом и срубил у несчастного центральную, то есть срединную, голову. Что происходило дальше на берегу горной реки, никому не ведомо, только Горыныч после этого исчез.

– Враки это, – опять подал голос младший Самоварчиков. – Взрослые нам на уши нарочно лапшу вешают, чтобы правду скрыть. А мой брат три зуба дает, что все не так было.

Пострелята загалдели. Было – не было, куда исчез Горыныч, сколько у леших зубов, зачем маме витязя драконья голова… Дискуссия дошла бы до потасовки, если бы Василий, впившись ногтями в ладони, не осмелился ее прервать.

– До твоего брата мы еще доберемся, – произнес он, глядя в глаза лешачонку. – Про него отдельный эпизод будет. Я могу продолжить? Спасибо. Тогда эпизод второй – Баба Яга.

…Баба Яга плюнула на пальцы, загасила свечу и по куриной ноге соскользнула из окна на землю. Избушка возмущенно кудахтнула. «Цыц, курица, – прошипела Яга. – Разбудишь кого – перья выщиплю».

Ночь была воровской, в смысле темной и ветреной. Шелест листьев заглушал звук шагов, а разглядеть что-либо можно было, лишь уткнувшись в него носом. В такую ночь хорошо красться вдоль жилищ односельчан, прощупывая у кого дверь не заперта. Благородные обитатели Забайкальских лесов спят крепко, обчищай – не хочу. Но нельзя. Дело не ждет. Подобрав юбку, Яга понеслась к площадке.

Бульдозер стоял там, куда она спрятала его вчера, – в густом ельнике. Сегодня придется новый схрон искать, злилась Яга, стирая с лобового стекла кляксы засохшей грязи. Ишь, гады, удумали – коптер на поиски посылать. Кабину-то она давно перекрасила, а вот стекло под солнцем отсвечивает, приходится на день грязью заляпывать. Хорошо, паразиты хоть ночью над лесами не шарятся, а то бы ей вовек площадку не расчистить.

Под гадами и паразитами подразумевались работники комбината благоустройства соседнего городка, откуда Яга свистнула новенький ярко-желтый колесный механизм с навесным ковшом. Когда она вырулила на нем на площадку перед пещерой Горыныча, благородное сообщество обитателей Забайкальских лесов онемело от зависти. До сих пор вспомнить приятно. Жаль, КБУшники быстро спохватились и коптер запустили. Ну, ночью даже лучше работается – ненужных советчиков нет, спят.

Послав в адрес коптера пару проклятий, Баба Яга влезла в кабину, завела мотор и, орудуя рычагами, погнала бульдозер к валуну. Когда Змей Горыныч, ее лучший друг, от спокойной жизни растолстел, взлетная полоса ему стала коротка. Не хватало ему ее длины, чтобы при его весе разогнаться перед взлетом как следует. Яга взялась помочь, и умыкнутая строительная техника проблему давно бы решила, кабы не валун. Здоровенный, никак из земли не выковыривался.

Уперев ковш в валун, Яга поддала газу. Камень зашатался. Из-за него с воплем метнулась в кусты чья-то тень. Яга поднажала еще. Камень со скрежетом вывернулся из твердой почвы и покатился в сторону. Выплывшая из-за облаков луна осветила нору, которую валун закупоривал собой, как пробка бутылку шампанского. Над площадкой поплыл запах тлена.

Яга втянула носом воздух, сползла с бульдозера, сунула руку в кусты и за шиворот вытащила на свет старшего Самоварчикова.

– Я так понимаю, давно за мной следишь. – Яга цыкнула зубом и энергично тряхнула шпиона за шкирку. – Чего надо?

– Ничего не надо, чтоб мне сдохнуть, – заюлил леший. – Разве только вам помочь. Жалко смотреть, как вы, Бабулечка Ягулечка, одна тут упираетесь.

– Врешь как сивый мерин. – Яга поскребла за ухом. – Но ты кстати. Чуешь, чем пахнет?

– В каком смысле? – попытался выкрутиться Самоварчиков. – В прямом или в переносном?

– В прямом, в прямом, – задумчиво протянула Яга. – Хотя для тебя и в переносном. Коли ты шпиён, тебе и шпиёнствовать.

– Не полезу, – задергался Самоварчиков. – Лучше сразу съешьте.

– Сдался ты мне,– плюнула Яга. – Я с Незапамятных времен никого не ем. Полезешь. – Она подтянула лешего к норе. – Сам или тебя бросить?

– Если не вернусь, вас обвинят в смертоубийстве, – завопил Самоварчиков. – В предумышленном, с отягчающими обстоятельствами.

– Из-за тебя? – заржала Яга. – Скорее наградят. Да не трясись так – вернешься. Самому ведь интересно. Я за хвост подержу. – Она повела носом влево-вправо и хлопнула лешего по спине. – По запаху же ясно – склеп старый, для здоровья не опасный. Взглянешь, что там, и сразу обратно. Как хоббит.