Звезда Сварога. Быль третья

Пролог

Их вышло трое…

Двигались уверенно и неторопливо. Старались не выделяться среди толпы, медленно плывущей в сторону Малых городских ворот.

Коренные жители Сталь-града всегда славились своим высоким ростом, а эта троица была как раз далеко не из низких. Идеальное прикрытие.

К тому же, они старательно подготовились, чтобы ничуть не отличаться от обычного местного мужичья.

Даже предысторию постарались продумать до мелочей, на случай неудобных вопросов.

Старший – купец. Двое других, волочащих за собой увесистый сундук – его охрана.

По крайней мере так они представились городской страже, а тугой мешочек золотых, незаметно вложенный в руку начальника постовых, отлично подкрепил их легенду.

Старшему не раз доводилось незаметно проникать в Сталь-град самыми разными путями.

В этих вылазках ему удалось усвоить все местные порядки и обычаи. Так что он уже смело мог называться здесь «своим».

Старший успел убедиться на собственной шкуре, что лишнюю шумиху в этом городе поднимать не следовало…

И всё равно, каждый раз проходя мимо городской стражи, он крепко сжимал острый клинок, спрятанный под дорожным плащом.

Как не крути, а в чужом краю можно ожидать чего угодно…

Железные горы.

Величественный хребет, что берёт начало в Ледяном море на севере и заканчивается где-то далеко за пределами обитаемых земель юга.

Главный кладезь всех драгоценных и не очень металлов, а также восточная граница владений Русичей Сварги.

Такова была воля Славомира, что продолжали чтить и спустя тысячу зим после его кончины.

Неспроста же он, последний из Сварожичей, целое столетие вырезал в горе непреступную крепость – Край-город, что люди после его смерти прозвали – Сталь-градом.

Дальше, на восток, Русичам Сварги дорога была закрыта.

Старший всей душой ненавидел Сталь-град…

Вечная вонь, жара и копоть от бесконечно растапливаемых печей и горнов.

Вечно стоящая сырость от каменных домов и тучный смрад ржавчины от валяющегося по всем углам железа.

Вечно угрюмые, по уши замаранные в саже кузнецы и подмастерья.

Вечно докучающие блудницы, от вида которых хотелось развернуться и бежать из города без оглядки.

Таким он видел истинное лицо этого великого города Сварги, но дело есть дело… Можно и потерпеть.

Солнце только начало садиться, а тот, ради кого они проделали такой длинный путь, ждал их только после появления первых звёзд.

Старший не был здесь с тех самых пор, как началась война, что сильно повлияла на настроение и облик Сталь-града.

Он чувствовал это в проходящих мимо людях и в нависшем в воздухе запахе тревоги.

Ох, если бы снующие туда-сюда стражники знали, кто сейчас стоял перед ними, туго закутавшись в дорожный плащ, то тут же спустили всех собак и подняли на уши гарнизон.

И даже на этот маловероятный случай у Старшего имелся план.

Остатки его отряда уже подготовили путь к отступлению за стенами.

Так же, недалеко от городских ворот умело притаились прокравшиеся следом за троицей лазутчики.

При любой непредвиденной ситуации ворота будут для троицы открыты.

Они стояли посреди широкой площади, чьё некогда идеально ровное каменное плато, за тысячи зим оказалось продавлено до ям тысячами ног и телег.

– Может прошмыгнём внутрь и вскроем Сребробороду глотку? – прохрипел один из охранников, кивая в сторону массивных каменных дверей княжеских палат Сталь-града. – И всё на том. Раз… и всей войне конец.

– Ага. – недовольно фыркнул в ответ второй, почёсывая неряшливую бороду. – И тут же останемся без работы. По мне, так только закончится вся кутерьма, то наш славный княже снова распихает нас по казематам… Пускай уж лучше подольше повоюют.

Старший разговор не поддержал, а охрана, чувствуя его нарастающее недовольство, решила дальше не продолжать.

Если бы ему дали волю, то Ольда Среброборода уже бы давно доедали черви, но у его властителей были относительно старого князя совершенно другие планы.

Неожиданно, продирающий до костей холод пробежал по телу Старшего, и он невольно поднял голову.

В одном из верхних окон палат слабо виднелся размытый силуэт. Даже острому взгляду Старшего не удалось разглядеть лица его владельца, зато он отчетливо видел два огненно-зелёных зрачка, буквально сверлящих его насквозь.

Само собой вывернуло руки и страшно заломило промеж лопаток.

Старший вытянулся и закряхтел от боли.

Он прекрасно знал, кому принадлежали эти глаза и больше всего на свете не желал искать ссоры с этим человеком. Если его вообще можно было так назвать…

Боль резко отступила, и Старший тут же поспешил низко поклониться незримой фигуре.

Пусть ещё раз убедится, что троица беспрекословно обязуется соблюдать все его правила.

Не поднимая головы, Старший указал охране следовать за ним, и они поспешили удалиться как можно дальше от палат.

Пожалуй, не следовало больше так открыто расхаживать по городу.

Они свернули в бедные закоулки нижнего города и разместились в самой непримечательной харчевне.

Для надёжности и собственного спокойствия Старший использовал сундук в качестве стула и отправил одного из охранников за выпивкой.

Харчевня «У кикиморы» место крайне отвратное на вид, но пиво здесь варилось отменное.

Чего нельзя было сказать о здешних завсегдатаях.

Старшего эти исполосованные шрамами оборванцы и мордовороты совсем не волновали, ведь только ему стоило переступить порог и скинуть капюшон, как шум внутри резко стих.

О, да! Местные сразу признали его.

«Князь мёртвой луны» – такое прозвище получил Старший среди черни и бандитов Сталь-града. И, благодаря своей дурной славе, связываться с ним явно никто не хотел, даже если бы он пришёл с ног до головы увешанный золотом.

Старший опёрся спиной на стену и с радостью приложился к кружке пива.

– Начальник, разреши вопрос? – с явной осторожностью обратился к нему один из охранников.

Старший мгновение сверлил его недовольным взглядом, после чего одобрительно кивнул.

– Что это за мастер такой «особенный», что ради него приходится рисковать своей шкурой и лезть прямиком в пасть к волкодаву?

Старший протяжно, недовольно выдохнул:

– Слишком много вопросов… – проворчал он. – Меньше знаете – дольше живёте.

– Это Харалуг, я прав? – едва слышно пробурчал второй охранник, за что удостоился настороженного взгляда от Старшего.

– Это ещё что за диво-дивное такое? – недоверчиво фыркнул первый. – Никогда не слышал этого имени.

– Потому что это местная былина. Страшная сказка, что кузнецы рассказывают детишкам по ночам. Уж я-то знаю… Сам из здешних. Вырос у северного перешейка, ходил под Моди из «Стальной оравы», пока не повязали.

– И кто он такой, этот твой Харалуг?

– Первый кузнец Сварги, что учился ремеслу у Сварога, бок об руку со Славомиром. Во время Великой Ассы, Харалуг в тайне воспользовался Небесной кузней и предал учителя. Отдал глаз в обмен на запретные знания и выковал для Чернобога доспех, что был способен выдержать мощь молота Сварога. В отместку, Славомир схоронил Харалуга в земле и водрузил на него сверху Железные горы, чтобы никто и никогда не смог отыскать подлеца.

– Пф-ф! – презрительно зашлёпал губами первый. – Ну и что тут страшного?

– Местные верят, что озлобленный дух Харалуга раз в круг продирается сквозь трещины в камне и рыскает по Сталь-граду в поисках жопоруких подмастерьев. Ну таких, что ни гвоздь выковать не могёт, ни подкову… – жопоруких. А собранными душами он потом топит свой проклятый горн Забвения.

– Ой, ну и брехня…!

– Брехня не брехня, но сопляки взаправду бесследно исчезают. Не веришь? Тогда давай, назови меня треплом, и я тебе на деле за базар отвечу! Тут же схлопочешь по своей кривой роже!

«Трепитесь, трепитесь…» – Старший исподлобья зыркал на затеявших жаркий спор охранников. – «Скоро вам будет совсем не до болтовни…»

Он до дна осушил кружку, встал из-за стола и направился к выходу.

Охранники резко замолкли, недоумевающе переглянулись, впопыхах влили в себя остатки пойла, схватили сундук и поспешили за Старшим.

На улице окончательно стемнело, от чего и без того мрачный Сталь-град стал нагонять ещё больше тоски и уныния.

Только не на Старшего.

Он торопливо петлял по тёмным закоулкам, не желая привлекать к себе излишнего внимания и стараясь терпеливо пропускать мимо отряды воев, патрулирующих городские улицы.

Спустя несколько извилистых лестниц и пару высеченных в горе переходов они достигли нужного места.

Старший осторожно выглянул из-за угла очередного прохода и, убедившись в отсутствии людей снаружи, вышел на длинную улицу.

– Встаньте на стрёме и будьте готовы пустить клинки в дело. – настороженно прорычал он и направился к гладкому участку отвесной скалы, расположенному между двумя заброшенным на вид мастерскими.

Он медленно провёл ладонью по идеально гладкому камню, недовольно выдохнул и запустил руку под плащ.

Достал небольшой стеклянный пузырёк, лёгким движением большого пальца откупорил пробку и вылил его содержимое на ладонь.

Странная, блестящая, будто серебро, чёрная жидкость буквально прилипла к его ладони.

Старший прислонил руку к стене и некоторое время усердно размазывал жидкость, выводя причудливые линии и круги.

– Соберитесь. – скомандовал он охране, когда закончил. – У нас будет мало времени.

Только охранники встали за его спиной, как жидкость на стене неожиданно воспламенилась, вырисовывая в темноте знак Чёрного солнца.

– Застень израдца да не всполошет паробъка. (Тень изменника да не испугает прислужника.) – произнёс старший и часть стены опустилась под землю, открыв проход внутрь скалы.

Старший едва заметно ухмыльнулся и бесстрашно вошёл в темноту.

– Это дело дурно пахнет… – едва слышно сказал на ухо один охранник другому и только они вошли следом, как тут же стена за их спинами вернулась на место, а знак Чёрного солнца исчез, будто его и небыло.

Тяжелая, торопливая поступь шагов гулко разносилась по длинным, вымощенными камнями и мокрыми от сырости коридорам.

Старший пробирался сквозь кромешную темноту с завидной уверенностью, будто он знал это место, как свои пять пальцев.

Его спутники же изо всех сил старались от него не отставать, то и дело спотыкаясь о грубые, неотесанные выбоины в полу.

Три поворота, пять покатых спусков вниз, и Старший наконец остановился.

Он глубоко набрал воздух в грудь и положил ладонь на громоздкую дверь впереди.

Металлический холод неприятно обжёг кожу.

Вот и всё, они на месте.

Старший, громко кашлянул, нащупал на двери отбойник в форме Черного солнца и трижды ударил в него.

С той стороны двери послышался звук неторопливо приближавшихся шагов. С громким лязгом затворка отворилась и из окошка хлынул поток тусклого света.

Почти сразу же, оттуда показался и единственный сапфировый глаз обитателя пещеры:

– Вы кто такие? Аз вас не звал! Чухайте нахрен! – дерзко прохрипел одноглазый.

– Аз – навь, нэстъ иже новъ явь! – злобно прорычал Старший в ответ.

– А-а-а, энто ты, последыш… Боле, здесь эти слова ничего не значат! – закашлялся одноглазый. – Ныне, здесь молвит только злато!

– Всё с собой, Харалуг. – Старший кивнул и двое за его спиной тряхнули увесистым сундуком, в котором звонко зазвенели монеты.

При упоминании имени древнего кузнеца один из охранников громко поперхнулся, вызвав этим недовольное рычание Старшего.

– Ну вот, сразу бы с этого и начинал. – одноглазый расплылся в мерзкой улыбке полной золотых зубов, отворил засов и впустил незнакомцев внутрь. – А то – «аз навь»… Тьфу! Наделал же сраный Тавр Бусич хренотени, теперича шастают тут всякие… Никакого от вас покою и умиротворению нету!

Внутри вошедших встретил полумрак просторной кузни, посреди которой возвышался исполинских размеров горн.

Охранники взволнованно переглянулись, но всё же вошли вслед за Старшим.

Другого выбора у них попросту небыло…

– Что ж, милсдарь Кривжа, какого рода изделие интересует? – одноглазый Харалуг с нескрываемым любопытством осматривал пришедших. – Мечи, топоры, доспехи, пики? Нет, нет… Тебе нужно нечто особенное. Позволь предложить что-то из серебра, октоэдрита, небесной руды или вот, из новенького, – адамант?

– Нужен доспех, – прорычал Кривжа, всё ещё плотно закутанный в плащ с накидкой на голове. – И чтобы никакого серебра!

– Ох-ох, аз уж и запамятовал, оде ты у нас "особенный"…! – Харалуг с важным видом опустился на железный трон, сплавленный из сотен топоров, секир, клинков и щитов. – Ну-ка, давай, покажись целиком, не стесняйся!

Кривжа расстегнул застежку накидки и нетерпеливо сбросил ткань на пол.

Харалуг щёлкнул пальцами, огонь горна залил кузню ярким светом, и на противоположной ему стене распрямилась черная тень волколака.

– Хм-м… Оже ж, дорогуша, энто выйдет для тебя очень и очень недёшево! – улыбаясь во весь золотой рот, засверкал сапфировым глазом кузнец.

Взволнованные происходящим, охранники опустили перед Харалугом сундук и отворили крышку.

Ярко засверкали золотые монеты из Троицкого посада, Сталь-града, Слав-города и Солнечных земель.

– Досадно… Аз уж было обнадёжился… – обиженно закачал головой Харалуг. – Маловато для адамантовой брони. На стальную, вот, ещё потянет… Хотя, сын Волха, ты знаешь, оже именно аз ещё принимаю в уплату.

Фиолетово-синий глаз Харалуга коварно сверкнул и Кривжа тяжело выдохнул.

Он бросил через плечо печальный и одновременно разъярённый взгляд на своих спутников.

В одно мгновение Кривжа сделал свой выбор.

К своему огромному сожалению, охранники сразу поняли, что он значил. Они отлично знали повадки командира…

Кривжа набросился на них, будто кошка на беззащитных мышат и алая кровь потекла по каменному полу.

Он сделал всё быстро, так, что они даже не успели ничего почувствовать.

– Вот так прыть! – радостно захлопал в ладоши Харалуг. – Как щас помню, Волх так же кидался на всех подряд! Ну и зверюга был, аз тебе скажу… Оже ж, теперь давай, поспеши, пока горяченькие! Слышишь? Горн Забвения голоден!

Очаг горна буквально трепетал от ожидания, пока Кривжа волочил за ноги изуверски растерзанные тела своих спутников.

Он небрежно бросил в огонь одного и следом за ним второго.

Рыжие языки огня налились кровью, после чего горн загудел и пламя окрасилось в огненно-пурпурный цвет.

– Ну вот, – Харалуг, кряхтя, спрыгнул с трона и снял со стены матовый чугунный молот с выбитым чёрным солнцем на бойке. – Цена уплачена сполна. Можно творить красоту!

Глава 1: «Гроза болот, полей и огородов…»

Резкий порыв ветра качнул высокую ель и с её верхушки осыпался огромный пласт снега, накрыв охотников, что волей случая проходили внизу.

– Почему со мной всегда так…? – недовольно пробурчал Яромир, отряхиваясь от неожиданно свалившегося сверху сугроба. – Эйда, ты как?!

Ответа не последовало.

Яромир взволновано огляделся и увидел рыжую верхушку лисьей шапки Эйды, едва торчащую из-под снежного завала.

Глаза Яромира округлились от испуга, ведь за сына кузнеца Аяра он отвечал головой.

Быстро, на сколько позволял рыхлый снег, Яромир подскочил к куче, глубоко запустил в неё руки и выдернул Эйду наружу.

– Тьфу! Кхе-кхе! – закашлялся Эйда, наспех отирая замерзшее лицо от налипшего снега. – Ух…, я уж думал кирдык!

– Пока я с тобой, кирдык отменяется! – Яромир заботливо стряхнул кучу снега со спины и плеч товарища. -Ты как? Всё цело? Ходуны не потерял?

– Может хватит со мной сюсюкаться?! – Эйда нервно отмахнулся от помощи Яромира. – Я уже давно не мальчик! И ты мне не мамка и, тем более, не отец.

– Вот ему-то это и скажешь, если вернёмся! – фыркнул Яромир и проверил, крепко-ли привязана к поясу веревка от волокуши с добычей. – Детина вымахала здоровая, а всё ровно за тобой глаз да глаз нужен!

– Сам уж как-нибудь разберусь…, поглядывай лучше за тушей! Жалко будет столько мяса волкам подарить! Если вообще сможем дотащить его до деревни…!

– Как будто тебе её волочить?! Себя лучше донеси, всё мне забот меньше…! – Яромир прикрыл варежкой глаза от неприятно бьющего по лицу снега и попытался разглядеть дорогу впереди.

Но картина оставалась прежней. Метель замела все возможные следы и Яромир признался себе, что они окончательно заблудились.

– Не удивлюсь, что Морена специально нагнала метель, чтобы проучить тебя! Ты же ну просто до ужаса, какой вредный! – Эйда поравнялся с Яромиром и легко толкнул его в плечо. – В жизнь не видел, чтоб посреди просинца так задувало, будто сама Сварга нашей смерти хочет…

– Ерунду мелишь… – раздраженно бросил через плечо Яромир. – Нужно где-то эту пургу пересидеть, а то как раз только к цветню оттаем. Готов шагать дальше?

Эйда безвыходно пожал плечами, и они продолжили путь, вперёд, через непроглядный снегопад.

Чем дальше и дольше они продвигались, тем сильнее усиливался ветер и тем больнее снег бил по лицу и залеплял глаза.

– Всё, эх-эх, Яромир! – сквозь отдышку прокричал Эйда, завалившись на очередном сугробе. – Нет моих, эх-эх, сил больше!

Яромир лишь бросил на него раздраженный взгляд и тяжело, понимающе вздохнул:

– Ты чего удумал?! – он по-товарищески протянул Эйде руку. – Остановимся – тут же заметёт! Давай, полезай на волокушу! Попробую найти укрытие, пока ещё ноги держат!

Метель окончательно перепутала все возможные ориентиры и Яромир понимал, что двигался в полную неизвестность.

Волочить за собой огромную тушу лося по колено в снегу оказалось той ещё морокой и в конце концов силы стали покидать и Яромира.

Он остановился, перевёл дыхание, как среди белоснежной пелены пурги промелькнуло черное пятно, к которому Яромир тут же и устремился.

Внутри загорелся слабый огонёк надежды.

Как оказалось – не зря.

Он остановился перед входом в небольшую пещеру и прислушался.

– Как думаешь, есть там кто? – захлебываясь от завывающего, порывистого ветра, прокричал Эйда.

– Сейчас узнаем! – Яромир медленно вытянул из заспинных ножен серебряный клинок и осторожно двинулся внутрь. – Эйда, держи лук наготове!

Маленький вход скрывал за собой широкую пещеру с высоким сводом, уходящим далеко в темноту.

По царившей внутри тишине Яромир сделал вывод, что пещера была совершенно необитаема, но его никак не хотело отпускать нехорошее предчувствие.

С самого порога оно неприятно заскреблось между лопаток и появилось стойкое желание поскорее убраться из этого места.

И, как бы сильно он не хотел уйти подальше от этого места, но стоило признаться самому себе, что другого выхода у них не было.

Яромир потянул за веревку и внутрь въехал зажмурившийся от страха Эйда, изо всех сил натягивающий тетиву лука.

Неожиданно рога лося уперлись в проём, от чего Эйда подскочил на месте и резко бросил тетиву.

Яромир едва успел наклонить голову, как стрела полоснула его по щеке, оставив за собой длинную полоску крови, и врезалась в стену где-то в глубине пещеры.

– Совсем дурак?! – сквозь зубы прошипел Яромир. – Смерти моей хочешь?!

– Ёжишки воробушки! Оно само… – Эйда виновато склонил голову и поспешил спрятать лук за спину.

– Оно само! – ехидно передразнил его Яромир и вновь разочарованно помотал головой. – Что ж за друзья мне достаются…? Сведёте меня когда-нибудь в Забвение! Слазь давай, разведём костёр, горе охотник… А то ты так щёлкаешь зубами, что всю нечисть по округе перебудишь.

На этот раз Эйда спорить не стал. Лишь прижался спиной к стене и поплотнее закутался в полушубок, оставив возню с костром на Яромира.

За свои двадцать три зимы, Яромир невероятно хорошо овладел огнивом и, валявшийся на полу пещеры трут, быстро помог разобраться с разведением огня.

Яромир осторожно отрезал от туши большой ломоть, насадил его на конец клинка, разместился возле костра, и пещера быстро заполнилась приятным запахом жареной оленины.

– Сколько уже прошло с того, как ты вернулся? – стуча зубами от холода, пробурчал Эйда. – Полтора круга?

– Почти два…, – сухо ответил Яромир. – Нет, даже два с половиной круга. А что?

– Надо же, будто вчера… Знаешь, вообще, с твоего приезда чертовщина всякая творится начала.

– Я бы сказал, что наоборот закончилась. – насмешливо поправил его Яромир.

– Скажешь тоже… Помнишь ведь Гриву? Любопытно, что он сгинул так же неизвестно, как и твой старик-отшельник… Странно ведь это всё. Да и деревенские старики шепчут всякое. Я слышал и не раз… Будто грядёт что-то очень недоброе. Зато теперь у нас вон какой лесничий! Гроза болот, полей и огородов…

Яромир довольно ухмыльнулся.

– А мне можно к вам? – голос Эйды неуверенно дрогнул.

– Куда? – Яромир удивлённо вздёрнул брови. – В ловчие что-ли? Ну уж нет! Спасибо, ты уже показал мне свою мастроту в обращении с луком…

– Ну, подумаешь, труханул, с кем не бывает?! А я освоюсь, вот увидишь! Остальных же ты как-то научил…

– Сравнил гузно с пальцем. Мужики на зверя с детства ходили. Для них выслеживать дичь, ставить силки и орудовать ножами – дело привычное. Я их лишь мало-мальски на нечисть поднатаскал и вот, чем тебе не новая «Покойная бригада» …

– «Покойная» кто?

– Да, точно… – Яромир протяжно, печально выдохнул и протянул Эйде кусок готового мяса. – В Слав-городе подо мной такой десяток ходил… Хотя, какой там десяток? Пятерка. Зато какие молодцы были! Уж не думаю, что брат и воевода Руевит доверят Потапу в остроге хозяйничать. Тем более кого-то учить! Но да ладно… Да и вообще, по что тебе сдалось лазить по лесам? Вон, дед твой был кузнецом, отец – всем кузнецам кузнец, вот и ты занимайся тем, что тебе на роду начертано! Проку больше выйдет.

– Так манят же приключения. – Эйда благодарно кивнул и сразу откусил большой кусок. – Хочется от жизни чего-нибудь такого-эдакого! И девки вон как на вас смотрят! Завидно… Ты же сам такой же был в моё возрасте?! Не потому-ли ты сбежал в свой этот Слав-город?

– Много-ли ты знаешь… – недовольно нахмурился Яромир. – Поверь, тысячу раз по итогу пожалел об этом! Так что лучше уж сиди дома и куй для девок всякие цацки и побрякушки. Поверь, от этого они тоже за тобой будут целыми табунами скакать…

– Яромир, – нетерпеливо заерзал на месте Эйда. – а много по округе нечисти всякой шастает?

– Ох-х… Будет мне сегодня спокойствие или нет?! – взмолился Яромир, подбрасывая в костёр охапку палок. – Поначалу хватало: лешие, боруты, кикиморы, черти – без отца и Гривы совсем сволочуга чёрная распоясалась. Теперь же, что в Темнолесье, что на Туманных топях – тишина да покой. Заметил, что зайцы вернулись и лисы, утки, и даже вон – лоси? Всё благодаря нам.

– Получается, что вы себя так совсем без работы скоро оставите.

– Покуда на Большой земле война идёт – не оставим. Раз, два на неделе, да натыкаемся то на трупоедов, то на гулей. Хоть и редко, но даже упыри заходят. Войска со всех сторон гонят огнём погань с полей бранных, вот они в наши края и ломятся. Будто тут мёдом намазано…

– Гули, упыри… Это всё разве не одно и тоже?

– Похожи, конечно, но нет. – усмехнулся Яромир. – Все они падальщики, жрут, в основном, всё, что умерщвлено. Хотя, и на живых наброситься тоже не погнушаться, коли не посчастливится оказаться с ними рядом. Трупоеды – безглазые и мелкие, всегда нападают большими стаями. Гуль крупнее, прячется в основном в земле, вдоль дорог. Похож на совсем высушенного человека с бледно-розовой кожей. Самые же лютые – упыри. Один такой кровосос по силе превосходит двух, а то и трёх мужиков. Быстрые, проворные, жестокие и больно до свежей кровушки охочие… Такими я самолично занимаюсь, а мужикам настрого запретил упырям на глаза показываться. Для них встреча с кровососом – явная погибель. Жалко мне их.

– Себя-то не жалко?

– А чего себя жалеть? На мне же всё, как на собаке. Хоть где-то от этой сраной крови толк есть.

– И что там упыри?

– Большая редкость они в наших краях. За всё время только пару встречал, но и тех с лихвой хватило. Чего уж стоит чёрт Слав-городский, с той скотиной вообще еле совладали… Есть, конечно, ещё вурдалаки, альпы, бабаи, бруколаки, касны, костомахи, ырки и прочая нежить. И это только мертвечина. Всех тварей, что ещё по миру водятся, замучаешься перечислять… Да и, полагаю, что большинство из них я сроду не знаю. Тем более, как с ними бороться…

– Всё-таки хорошо, что ты остался! – Эйда выпучил глаза от удивления. – С тобой и дома жизнь стала как-то лучше, что-ли…

– Наговоришь.

– Нет, ну а что? Ты не только нас оберегаешь, так за тобой и купцы вернулись! Отец всё ещё сетует, что они не такие богатые, как раньше, но у нас уже скупили почти всё, что накопилось, пока водяной на топях охальничпл. А сам отец теперь буквально дрыхнет на золоте!

– Мне больше любопытно, что за вести они приносят с Большой земли. Что-то совсем дурное творится в Слав-городе и меня это сильно беспокоит… Почему брат отправил на сечу с Ольдом самого Руевита? Да, он великий витязь, почти без потерь взял Троицкий посад и отодвинул войска Среброголова с окольных земель, но кто теперь смотрит за гридницей Слав-города и охраняет князя?

– Я на днях подслушал, как один из проезжих сетовал отцу, что в Слав-городе совсем туго с делами купчими. Новый воевода, – Кривжа, – ввёл купеческую подать и обязал каждого торгаша отдавать треть имущества на поддержание нужд княжеского войска. Тех, кто отказывался либо вздергивали на торговой площади, либо они бесследно исчезали. Эй, ты чего, сейчас же сгорит!

– Воевода Кривжа… – Яромир оторвался от размышлений и поспешно выдернул из костра обугленный кусок мяса. – Плохо, очень-очень плохо… Хотя, знаешь, да гори оно все огнём! Чтобы там у них не происходило – это больше не моя забота. Пусть что хотят, то и делают, лишь бы нас не касалось. И так воздух вокруг только-только миром запах…

– Кстати, о мире: как у вас это… со знахаркой?

– Больно ты любопытный, Эйда. Был у меня добрый друже, Гришка, как и ты – такой же говорливый. Так то, что он вечно молол языком что ни попадя до добра его и не довело.

– Отлупили? – хихикнул Эйда.

– Язык отрезали. – мрачно и сурово Яромир поставил Эйду на место. – Под самый корень. Интересно, смог-ли Изва вывести его из лагеря и жив ли он до сих пор…?

– И всё равно, посмотришь на вас с Ядвигой и душа сразу поёт, как будто вас друг для друга Лада специально вылепила. Аль она на людях только такая добрая, а дома из тебя кровь пьёт и верёвки вьёт?

– Как это говорится-то… Мы с ней душа, так сказать, в душу: не бранимся, не спорим, не ругаемся. Вся посуда цела. Тишь да гладь. Я занят своим, она своим. Друг друга никто не пилит, сор из избы не выносит, да и нет его вовсе, сора-то… Когда дел по округе нет, то мы на хозяйстве. Скотина, как-то, сама за собой убираться ещё не научилась. В общем, жизнь идёт своим чередом…

– А правду поговаривают, что она за колдунство ведает?

– Чушь.

– Тогда, как она самому безнадёжному люду помогает на ноги встать, когда даже бородатые лекари и костоправы лишь руками разводят?

– Что попроще спроси… У неё к ворожбе особый подход, как и у меня к охоте, а дальше уже не важно, что да как, главное людям от этого прок есть. Что-то вы не жаловались, когда, в конце серпеня, повитухи Алесе ни толики надёжи не дали, что живой она после родов останется, а Ядвига взяла, да и помогла. Причём и дитё здоровёхонько, и мать на своих ногах пришла. Была-ли тогда какая-то разница что да как? Как-то никто после этого лишних вопросов задавать не стал… Вот-вот, и я о том.

– Любит она тебя, Яромир. Отец ведь ей за Алесю и подвеску яхонтовую, и серьги адамантовые предлагал, так она ни в какую! Нос от всех цацок воротила! Помню, что взяла с Ерёмы браслет золотой, а отца упросила тебе клинок серебряный выковать.

– Знала, что для дела он нужен… Конечно же я ей за это благодарен! Отец-то твой страсть, какой злопамятный оказался. Так и не простил мне тот клинок, что я на болотах посеял. До сих пор нос воротит и разговаривает сквозь зубы. Говорит, так будет, покуда не выплачу долг пятикратно… Пятикратно, представь! Чистой воды грабеж!

– Мельхиоровый клинок, ручная гравировка, резная рукоять из янтарной северной берёзы… – Эйда громко зевнул и вновь закутался в полушубок. – Знаешь, Яромир, это отец ещё по-божески…

– Ну точно, и ты – самый настоящий торгаш… – недовольно пробубнил Яромир, нервно шоркая лезвием испорченный ужин. – Пять, так пять! Вон, за одни только рога уже, самое малое, два десятка таких ножей можно дать!

Сбоку послышалось громкое сопение Эйды.

– Спи, спи, добрый друже. Сил набирайся. Гузном чую, что они нам ещё о-го-го как пригодятся…

Яромир осторожно очистил нагар с мяса, наспех проглотил что осталось, удобно разместился возле костра и заснул.

Глава 2: «Мы не ведали, что творим…»

На эту охоту их привёл случай.

Ещё по осени Яромир приметил в южных лесах необычайно огромные следы от лосиных копыт.

Он долго бродил по округе в надежде выследить зверя и вернуться домой с солидной добычей, но так и не сумел.

Лось будто бы водил его кругами и постоянно путал следы, от чего Яромир, уже считавший себя отменным ловчим и превосходным следопытом, приходил в бешенство.

Яромир уже махнул рукой на хитрую скотину, как в начале студня, во время загона кабана, неуловимая скотина сама вышла ему на встречу…

С того момента, как Яромир распрощался с Гривой, многое поменялось…

На это раз Яромир не стал стесняться и отобрал среди деревенских мужиков целый десяток добротных охотников.

К тому же, старшина Рознег оказался совсем не против того, чтобы деревень наконец-таки избавили от назойливой, вечно докучающей нечисти.

Пережитого опыта с «Покойной бригадой» Яромиру хватило по самые уши, потому к подготовке нынешнего отряда он подошёл с особым усердием.

Слишком тяжело он переживал потери, хоть и прекрасно понимал, что в этом деле может приключится всякое…

К студню он успел заметно подтянуть мужиков в физической подготовке, так что теперь они уже не перекидывали языки через плечо при долгих забегах.

В их деле только на одном умении махать копьём было далеко не уехать.

Нечисть в округе уже давно не появлялась, а вот всякой разной животины – хоть отбавляй.

Потому, Яромир каждый раз брал на охоту разные пары, чтобы как можно лучше отработать слаженность. Мало-ли в какую передрягу их опять может занести…

Первыми о кабане доложили ловчие Бор и Ёрд.

Они всегда отличались от остальных усердием и знанием, от чего Яромир и сделал их своими правой и левой руками соответственно.

Погода выдалась безветренной и сухой. В самый раз для охоты. Кабан долгое время не сможет их учуять.

И они не торопились…

– Яромир, – хриплым от постоянного курения махорки голосом окликнул идущего впереди богатыря Бор, попутно собирая непослушные длинные чёрные волосы в хвост. – А что, если нам с мужиками устроить вылазку на юг?

– На кой…? – Яромир бросил недоумевающий взгляд через плечо.

– Бор дело говорит. – поддержал товарища лысый, косоватый на левый глаз Ёрд. – Сам же видишь, что тут нам уже делать нечего.

– Вот-вот. А на юге, в степном краю, поговаривают, что водится всякая неведомая хрень!

– Всяко ведь любопытней, чем ползать по дорогам и выколупывать из ям воняющих гулей… – надул губы Ёрд, вечно припухшие от постоянных пчелиных укусов.

– Да что смеяться-то?! – фыркнул Бор и поправил топорщащийся ворот овечьего кафтана. – И тех уже не осталось нихрена!

– Интересные вы, конечно. – усмехнулся под нос Яромир. – Ну, давайте представим, что вот мы собрались и отправились в поход…

– До Дол-Плеяра! – перебил его Ёрд и расплылся в игривой, лукавой ухмылке. – Самое то будет! Как раз заглянем в Зал Роз…

– Ой, тебе лишь бы свой стручок куда пристроить… – возмущённо закатил глаза Бор. – Наслушаешься всякой белиберды, потом веришь, что и вареники с пирогами где-то за бугром какие-то не такие…

– И мёд там слаще, и брага крепче! – подхватил Яромир. – Как там говорил старшина: «Бабские розы…, они сам знаешь, у всех одинаковые!» К тому же у самого же жена дома. Чего тебе ещё надо?

– Да как поймаешь мужскую немощь от шалашовки залётной, какой тогда с твоего стручка прок станется?! Завянет цветочек…

– И превратится в простой хвостик, которым только мух и отгонять… – едва сдерживая смех, фыркнул Яромир.

Только уже не сдержался Бор, и они вместе закатились в приступе смеха, заставив Ёрда залиться краской.

– Драные зубоскалы… – недовольно надулся тот и ускорил шаг. – Вообще, речь не об этом. Ты же сам постоянно твердишь, Яромир, что нам кровь из ному надо опыта набираться, учиться, тренироваться. А там как-раз поле непаханое, сколько всякого водится.

– Так-то оно так… Только подумай: вот, заходим мы с привычных нам лесов и полей в предпустынные степи, а там сверху на нас набрасывается тварюга восьмилапая. Кожа – железо, яд, что серебро плавит.

– Ты чего? – округлил от удивления глаза Бор. – И такая херовина водится?

– Я так, – пожал плечами Яромир. – К примеру… Так вот: а мы снаряжены по-нашему. Теперь ответьте, скольких мы потеряем перед тем, как сумеем найти подход к такой твари?

Бор и Ёрд виновато промолчали.

– И я о том! – твёрдо заключил Яромир. – Причём это будет только одна скотина. А сколько их, таких неведомых может поджидать за каждым поворотом? Вот-вот. Это большое дело, наведываться туда, где мы ничего не знаем, и где нам явно не будут рады.

– Ну да… – согласно закивал Бор, почесывая короткую бородёнку. – Лучше уж тогда здесь, радостно прыгать за кабанчиком по пороше, чем оказаться сожранным какой-нибудь скотиной.

– И всё же, – всё ещё пытался настоять на своём Ёрд, нервно завязывая шарф на шее. – По мне, так лучше уж в бою погибнуть, чем стухнуть тут со скуки…

– То-то Перун обрадуется такому яро рвущемуся в бой воину! – наигранно поддержал его Яромир. – Тогда тебя и отправим вынюхивать что там, да как. Только домой вернёмся, выдадим тебе палку подлиннее, ходуны покрепче и бересты целый мешок, чтобы каждую дивную зверушку нам зарисовал!

– Так я не умею…

– Вот и научишься! – усмехнулся Яромир.

– Какие зверюшки, вот увидишь, как вернётся, то вся береста будет в одних голых бабах исписана! – вновь закатился смехом Бор.

– Ой, да пошли вы… – обиделся Ёрд и остановился возле кучи кабаньих испражнений. – Вон, лучше хряка своего ловите. Он уже рядом.

Помёт был ещё тёплым, и Яромир жестом приказал Бору и Ёрду подготовить копья.

Дальше пошли молча. Теперь пугливое животное мог спугнуть совершенно любой лишний звук.

Наконец, они достигли своей цели.

Впереди, среди берёз, показалась грязная, волосатая кабанья шкура.

Яромир натянул тетиву до упора. Бор и Ёрд медленно обходили добычу по большому радиусу, готовые действовать в любой момент.

Яромир сделал глубокий вдох, выдох и уже готов был пустить стрелу, как сзади донёсся хруст снега и нечто больно боднуло его в бок.

Стрела вылетела сама собой и воткнулась в дерево возле самой морды кабана.

Животное в испуге взревело и рвануло вперёд, в то время как Яромир, от полученного удара, полетел далеко в сторону и ударился спиной о ствол дерева.

Бор и Ёрд так увлеклись кабаном, что не сразу поняли, что произошло.

Они оба погнались за жертвой, по очереди метнули копья, но ни одно не достигло цели.

– Да твою же… – с психом выругался Бор.

– Яромир, да какого лешего это…?! – Ёрд в гневе хотел было наброситься на Яромира с упрёками, но стоило ему развернуться, как он тут же замер в исступлении.

Такому же примеру последовал и Бор.

На месте, где только что стоял Яромир, теперь возвышался величественных размеров лось, чьи рога смело доходили до двух саженей в ширину, а шкура лоснилась серебром.

Мечта любого охотника…

Яромир же с трудом откашлялся и в первые взглянул на своего обидчика.

Жажда охоты всецело охватила его, и он совсем позабыл обо всех мерах предосторожности.

Он бросился к луку, накинул стрелу на тетиву и практически не целясь пустил её прямиком в лося.

К его удивлению, животное ловко мотнуло головой и рогами отклонило летящий снаряд в сторону.

Лось недовольно фыркнул и шкребанул копытом часть пороши, пожухлую листву под ней и верхний слой земли, от чего все это полетело прямиком в лицо Яромира.

От неожиданного ответа ему пришлось прикрыть лицо руками, а в это время лось издал недовольный, оглушительный рёв и поспешил скрыться среди деревьев.

Бор и Ёрд попытались преследовать удивительное животное, но это оказалось для них совершенно не под силу.

С того момента Яромиру больше не было покоя.

Он твёрдо решил, что во что бы то ни стало должен изловить неуловимого зверя.

Уже в середине просинца ему выдался такой шанс.

На протяжении нескольких суток, мужики доносили, что в округе вновь замечены следы чудо-зверя.

Яромир уже было снарядился и попрощался с Ядвигой, как, совершенно без стука, в избу ввалился запыхавшийся Эйда и распластался по полу.

– Яромир, Яро…, эх-эх, …мир, там, эх-эх, это, у реки твой, эх-эх, с рожищами который, ну как его…?

– Лось?! – обеспокоенно воскликнул Яромир, поднимая всё еще пытавшегося продышаться Эйду на ноги. – Где?!

– Да, да, тварюга – здоровенная такая, своими глазами видел! Сразу к тебе и понёсся! Айда, изловим скотину!

В предвкушении скорой встречи с долгожданной добычей, у Яромира внутри все зазудело:

– Слыхала, любо моя, сегодня уж точно будет к столу лосятина! – Яромир звонко хлопнул в ладоши и крепко поцеловал Ядвигу. – Теперь-то я точно его не упущу!

– Будь осторожен, мой хороший, и поторопись. – обеспокоенно прошептала Ядвига. – Чувствую, что погода испортится.

– Так там солнце вовсю светит и на небе ни облачка! – влез в разговор Эйда, за что Ядвига наградила его резким, пронзающим взглядом.

Яромир прекрасно знал, что так она смотрела только в исключительных случаях, когда к её словам следовало отнестись с особым вниманием.

– Постараюсь к ночи вернуться, – поспешил успокоить любимую Яромир.

– Ступайте уже! – Ядвига легко подтолкнула его к двери. – Уйдет твой чудо-зверь, потом же и мне век покоя от тебя не будет!

Яромир ещё раз поцеловал Ядвигу, выпихнул из избы Эйду и сам вышел следом.

– Ну, куда надо топать?

– При одном условии. – Эйда остановился и важно подбоченился.

Яромир грозно поднял бровь.

– Слушаю.

– В этот раз ты возьмешь меня с собой! У меня даже лук и стрелы есть. Даже сухостоя набрал, а то вдруг чего…

– Батька отпустил? – перебил его Яромир.

– Какой батька? Ты пойми, сил моих уже нет в этой кузне сидеть. Я, может, как ты хочу! Чего-то в жизни ещё сделать, помимо гвоздей да петель. За отца не волнуйся – браниться не будет. Да и покуда я с тобой, что может плохого случиться?

Яромир, понимая, что времени на разбирательства у них не было, тяжело вздохнул:

– Тогда ты тащишь волокушу!

– Всё, что скажешь! – воскликнул обрадовавшийся Эйда. – Айда, за мной!

Они бегом добрались до едва покрывшейся тонкой ледяной коркой речки.

– Ну, как же так?! Он стоял прямиком вот на этом месте! – от негодования засетовал Эйда и замахал руками.

– Если ты и дальше будешь так орать, то пойдёшь домой! Понял?! – грозно прикрикнул Яромир.

Эйда затих и понятливо кивнул.

– Теперь, будешь делать только то, что я тебе скажу. Видишь, его следы?

Эйда утвердительно затряс головой.

– Пойдём по ним и постарайся не отставать! И, во имя всех богов, не шуми!

Глубокие следы широких копыт уходили глубоко в лес и Яромир отправился за ними.

Эйда же, с трудом перебирая ходунами, угрюмо побрёл следом.

Только они поднялись на пригорок, как Яромир жестом остановил Эйду, присел на колено и осторожно снял лук со спины.

Впереди, в шагах пятидесяти от них, чудо-лось тяжело брёл по сугробам, то и дело глубоко проваливаясь в еще рыхлый, свежевыпавший снег.

Сердце Яромира заколотилось. Глубокий вдох, выдох, ещё один вдох и выдох. С невероятным трудом, но ему удалось успокоить волнение и дрожь в руках.

Натянул тетиву, выровнял дыхание и отпустил стрелу.

Стальной наконечник со свистом рассёк воздух и вонзился глубоко в бок зверя.

Только одной стрелы для такого животного оказалось недостаточно.

Лось разразился злобным рёвом и ринулся на утёк.

Яромир громко выругался и пустил ещё одну стрелу вслед, но та лишь разбилась о толстый ствол сосны, за которой успел скрыться испуганный зверь.

– Погляди, как драпает, зверюга! – удивлённо воскликнул Эйда.

– Теперь не уйдёт. – Яромир со спокойным видом забросил лук за спину и отряхнул колени от снега. – Погляди, сколько крови. Стрела пробила печень и, скорее всего, лёгкое. Много времени ему не потребуется. Пойдём.

Но Яромир ошибся.

Зверь оказался таким же выносливым, на сколько и большим, поэтому преследовать его пришлось довольно долго.

Три дуба уже остались далеко позади, когда ветер начал заметно усиливаться, стремительно нагоняя тёмно-серые снежные тучи, разметая снежные хлопья и затрудняя понемногу затрудняя видимость.

– Проклятая метель. – пробурчал под нос Яромир, повыше натягивая шерстяной шарф. – Опять она оказалась права…

Эйда продолжал плестись следом и Яромир старался не спускать с него глаз.

– Мы домой-то сможем вернуться, Яромир? – с лёгким испугом Эйда постарался перекричать завывания ветра.

– Сдурел?! Назад дороги нет! – нервно огрызнулся Яромир. – Что-нибудь придумаем! Нельзя его упустить!

Эйда недовольно нахмурился и туго затянул лисью шапку.

Удача была на их стороне и уже через пол версты они нагнали обессиленного лося, глубоко увязшего в снегу.

Зверь тяжело хрипел. Стрела обломилась и из раны, с каждым выдохом, струей выплескивалась кровь.

– Ну, вот мы и встретились. – Яромир сел рядом с головой зверя. – Долго же ты от меня бегал… Не бойся, я сделаю всё быстро. Больно не будет. Пусть Велес встретит тебя на той стороне!

Он взглянул в глаза зверя и в ужасе отпрянул от тела.

На него смотрел не пустой животный взгляд, а человеческий, полный мудрости, скорби, обиды и осознания неотвратимого, приближающегося конца…

Неожиданно, Яромир почувствовал глубочайшую вину и жалость к этому по истине великому созданию, но помочь ему уже никак не мог. Рана оказалась смертельной…

– Ох и молву про нас с тобой сложат! – к телу зверя подскочил Эйда, смеясь и радостно размахивая руками.

От неожиданного крика, испуганное животное рвануло головой, с силой ударив Эйду рогами.

Сын кузнеца отлетел в сторону, плюхнулся в сугроб и недовольно, протяжно закряхтел.

Это оказалось последним, на что зверю хватило сил и на его глазах заблестели слёзы.

Яромир опустился на колени перед уже едва дышащим зверем.

– Если сможешь, прости… – виновато произнёс он, закрывая зверю глаз. – Мы не ведали, что творим…

Зверь издал последний хрип, будто говоря, чтобы Яромир уже быстрее заканчивал.

Он же сделал всё, как и обещал.

Придавил шею коленом и коротким движением вонзил широкое лезвие охотничьего ножа прямиком в сердце зверя.

Несколько предсмертных конвульсий и тело животного окончательно обмякло.

Яромир горестно выдохнул, отёр нож и направился вызволять Эйду, который, кряхтя и барахтаясь, безуспешно пытался высвободить застрявший зад из сугроба.

– Ничего не сломал? – подошедший Яромир, с лёгкостью выдернул Эйду из снежного плена и поставил на ноги.

– На мне столько одежи, что и не разберешь! Ух ты, поганая зверюга, сейчас я тебе покажу!

Эйда было хотел пнуть тело лося, но Яромир успел одёрнуть его за воротник:

– Держи себя в руках. Он не заслужил!

– Нет, ну ты видал, как он меня?! Раз, рожищами своими, и я уже лечу! И чего это ты за него заступаешься? Сам же вон сколько им грезил, так теперь сквасился весь…

– Да, грезил и оказался неправ. – с мрачным видом Яромир подкатил волокушу. – Только сделанного уже не воротишь, так что давай, – собираемся и домой, пока окончательно метель не разгулялась!

Они и не догадывались, что времени у них совсем не осталось.

Водрузили тушу зверя на волокушу, Яромир привязал её к поясу верёвкой, скомандовал Эйде не отставать и они отправились в обратный путь.

Но где он был…?!

Ветер так сильно задувал, что ни следов от ног, ни пятен крови разглядеть уже оказалось невозможным.

Яромир вёл их, как он думал, обратной дорогой, когда очередной порыв ветра сильно качнул верхушку соседней ели, стряхнув с неё снежную шапку, которая свалилась прямиком на головы незадачливых охотников.

Так они и оказались в неизвестной пещере, уставшие и промерзшие до костей.

Глава 3: «Не буди Лихо, пока оно тихо.»

Чутьё его ещё никогда не подводило…

Яромир проснулся от странной дрожи, пробежавшей по спине.

«Всё-таки, я был прав.» – он сел и постарался как можно быстрее протереть глаза. – «Не могло же всё оказаться так просто…»

Костёр всё ещё продолжал ярко гореть, что, почему-то, никак не успокаивало трясущееся нутро Яромира.

Он огляделся. Всё оставалось на своих местах, включая мирно сопящего возле очага Эйду.

Неожиданно, из глубины пещеры донёсся тихий, едва различимый продолговатый свист.

В одно мгновение сердце Яромира опустилось в пятки.

«Быть не может…» – глаза Яромира в ужасе округлились, и он быстро пополз к по-детски причмокивающего во сне губами Эйде. – «Нужно уходить, нужно уходить… Нет-нет, бежать!»

Нельзя было позволить Эйде поднять лишний шум…

Только Яромир оказался возле Эйды, как сильно прижал его к полу и зажал рот.

От такого неожиданного нападения сын кузнеца задёргался, но по испуганному выражению лица Яромира понял, что сейчас он должен ему беспрекословно подчиняться.

Яромир жестом указал на уходящий в кромешную темноту свод пещеры, после чего дал Эйде знак сохранять молчать и вслушаться в пустоту.

Тихий, раздражающий свист становился всё громче и громче с каждым мгновением. Нечто настойчиво стремилось на встречу заплутавшим в метели путникам…

Эйда лишь недоумевающе нахмурился. Он окончательно перестал понимать, что здесь происходит.

– Не буди Лихо, пока оно тихо, – прошептал ему на ухо Яромир.

Осознание величины проблемы пришло мгновенно и Эйду затрясло от ужаса.

Надо же было забрести в дом самого Лиха…

«Проклятая метель.» – Яромир осторожно высунул голову наружу, где всё ещё продолжала бушевать метель. – «В бездну всё! Лучше уж в конец задубеть, чем встретиться с ним…»

Только Яромиру стоило об этом подумать, как за его спиной неожиданно громко чихнул Эйда.

Яромир обреченно схватился за голову и резко повернулся к побелевшему от страха Эйде, в то время как свист во тьме пещеры мгновенно прекратился.

– Беги! – громко скомандовал Яромир, лязгнув ножнами, обнажил меч, выхватил из костра толстую, горящую ветку и встал напротив гнетущей темноты. – Я его задержу!

Эйда что есть мочи рванул к выходу.

Следом за ним, скребя когтями по каменному своду пещеры, над головами пронеслось нечто совершенно невидимое глазу.

Яромир судорожно рыскал по памяти, в надежде вспомнить хоть что-то из рассказов старика про Лихо, но на ум так быстро ничего не приходило, кроме одного – сейчас им следовало драпать без оглядки.

Только Эйда наступил в снег, как невидимая лапа схватила его за шкирку, и с поразительной лёгкостью зашвырнуло обратно в пещеру.

Яромир плечом смягчил падение друга, и, размахивая мечом, словно веером, бросился в ту сторону, где, по его мнению, только что стояло чудовище.

Клинок свистел и рассекал пустоту, но так и не встретил на пути никакого сопротивления.

«И как прикажешь с тобой биться?!» – Яромир настороженно замер и вслушался в тишину. – Покажись, скотина!

Эйда же вжался в стену и трясущимися руками натянул тетиву лука.

Лихо напало неожиданно.

Оно вновь схватило Эйду за ногу и, игриво посвистывая, поволокло его в глубину пещеры.

Такая наглость и уверенность Лиха в собственной безнаказанности возмутили Яромира, и он решил действовать мгновенно.

Он метнул горящую палку в ту сторону, где предположительно находилась тварь, и на этот раз не промахнулся.

Чудище разразилось яростным, душераздирающим визгом, перебив им истошные вопли брыкающегося Эйды, и разжало хватку.

«Значит – не дух. Уже хоть что-то!» – Яромир крепко сжал рукоять меча, свободной рукой оттаскивая Эйду к костру. – «Как же тебя, скотину, на свет выманить?»

По стенам и потолку пещеры снова заскрежетали когти.

Звук доносился, то слева, то справа, не позволяя Яромиру предугадать дальнейший шаг древней, хитрой твари.

Спина к спине! – Яромир выхватил из-за пояса охотничий нож и протянул его Эйде, глаза которого от страха вот-вот готовы были выскочить из орбит.

В пещере вновь воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь судорожным пыхтением Эйды.

Лихо снова напало непредсказуемо…

Над головой Яромира раздался истеричный визг, и тварь тяжеленым грузом свалилась на его плечи.

Довольно увесистое чудище прижало богатыря к земле, подбросило в верх и, что есть мочи, садануло о каменный пол пещеры, как будто Яромир был для него не тяжелее вязаной игрушки.

Тут же Лихо отшвырнуло его в стену и стальной хваткой вцепилось в шею.

Ошеломленный Яромир чувствовал, как три длинных, тонких, когтистых пальца на каждой руке Лиха, с небывалой силой сдавливают его горло, не позволяя ни вырваться, ни продохнуть.

Яромир с ужасом осознал, что самому ему было уже не освободиться…

Трясущийся в страхе от происходящего Эйда с устрашающим воплем бросился на помощь.

Истошные вопли, несущегося со всех ног Эйды отвлекли Лихо.

Тварь ослабила хватку и свободной лапой наотмашь отшвырнула Эйду.

Будто пушинка на ветру, сын кузнеца пролетел через пещеру, хорошенько приложился головой о каменную стену и потерял сознание.

Выигранного Эйдой времени, Яромиру хватило времени с лихвой.

Резким движением, он сорвал костлявую на ощупь лапу Лиха с шеи, от чего на коже остались посиневшие пятна и длинные глубокие царапины от когтей. Приложил большое усилие, и ногами зашвырнул не ожидавшую сопротивления тварь обратно в глубину пещеры.

Расслабляться нельзя. Либо ты, либо тебя… Яромир на всю жизнь запомнил этот совет слепого воина Ховалы.

Покряхтел, поднялся на ноги, огляделся.

Не успел Яромир сделать и пары коротких вдохов, как Лихо снова напало. На этот раз со спины.

Если бы не толстый тулуп из медвежьей шкуры, то когти твари прошили бы его плечи насквозь, но даже так Яромир почувствовал, как они глубоко впились в мышцы.

Лихо всё сильнее и сильнее сдавливало Яромира, от чего ему вновь стало тяжело дышать.

Не придумав ничего лучше, Яромир саданул Лихо затылком и всем весом повалился на спину, во всё ещё продолжавший гореть костёр.

От прикосновения языков огня тварь подняла истошный визг, и её хватка немного ослабла.

Яромир крепко схватился за невидимые лапы Лиха, скрутился и размашисто шандарахнул его о каменный пол, обернулся вокруг себя и вышвырнул тварь на улицу.

Сам едва стоя на ногах от полученных ран, Яромир подскочил к Эйде:

«Хоть бы ты был жив?» – Яромир лихорадочно старался нашарить его пульс и с облегчением выдохнул, когда, всё-таки, нашёл. – «Если ты есть, Перун, щука, помоги! Отец мой небесный, я уже задрался…!»

Хотя, кого он обманывал, никакими молитвами здесь уже не поможешь…

Яромир на бегу подхватил меч с пола и выскочил следом за чудищем.

Тусклое солнце уже почти скрылось за горизонтом, но и этого света хватало, чтобы ещё хоть что-то можно было разглядеть сквозь непрекращающуюся метель.

Мокрый снег лип к лицу и застилал глаза, но Яромиру это оказалось только на руку.

Только сейчас тварь оклемалась и поднялась из сугроба, наконец-то позволяя разглядеть себя.

Доселе незримое Лихо от налипшего пятнами снега стало очень даже видимым.

На голову выше Яромира, с длинными худощавыми конечностями и неестественно длинными пальцами, такое же скелетоподобное тело с хаотично трясущейся головой – тварь наводила на Яромира неподдельный ужас.

Тут же на память пришёл водяной с Туманных топей. Как говорит Бор: «какой только херовины нынче не водится…»

Лихо неожиданно остановилось и яростно засвистело.

К нему пришло осознало, что из-за снега Яромир теперь может его видеть…

Недовольно фыркнуло, попыталось стряхнуть снег – бестолку.

Скрываться больше не имело смысла, и Лихо со свистом сбросило маскировку.

Сейчас Яромир оказался одним из немногих, когда-либо живших в Сварге, кому удалось увидеть истинный облик этой жуткой твари, оставаясь при этом с ещё целыми глазами…

Тело лихо покрывала короткая темно-зеленая шерсть. На уродливой, патлатой голове поблескивал единственный кроваво-красный глаз, сразу под которым не менее отвратительно искривился зубастый рот.

«Почему ты не нападаешь?» – Яромир пристально изучал каждую малейшую черту и старался уловить каждое движение существа. – «Ты не можешь!»

Тонкие, как палки, лапы Лиха глубоко тонули в снегу, от чего оно не могло уже так ловко передвигаться.

Яромир нутром чувствовал, что тварь жаждала как можно быстрее вернуться в логово.

Позволить ей этого он никак не мог.

Только здесь, в снегу, в этой заколдованной метели, у него был хоть какой-то шанс…

Лихо оступилось, увязло в очередном сугробе и Яромир тут же бросился в атаку.

Он рубил и колол, но тварь ловко уворачивалась и отбивала все его удары.

Само же Лихо опасно размахивало лапами, не позволяя Яромиру приблизиться на опасное для него расстояние.

Оно, хоть и медленно, но продолжало настойчиво оттеснять Яромира к пещере.

Яромир рванул на опережение. Острый коготь полоснул по лицу, оставив на щеке глубокий порез.

Отскочил. Попробовал снова.

Сделал обманное движение, нырнул под лапу, отбил вторую, но получил коленом в грудь, от чего откатился на несколько шагов назад.

И вновь Яромиру на помощь пришел, уже изрядно измучивший его за сегодняшний день, снег.

Яромир откатился в сторону, смял в кулаке снежок и, прицелившись, метнул его прямиком в красный глаз твари.

Лихо злобно засвистело и схватилось лапами за морду.

Сам удивившись своей удаче, Яромир решил не мешкать…

У него было лишь мгновение, и он им воспользовался.

Сделал затяжной прыжок и короткий выпад.

Он едва коснулся краешком лезвия глаза Лиха и этого оказалось достаточным.

Тонкая оболочка глаза лопнула, как переспелый крыжовник.

Тварь оглушительно засвистела, вцепилась в морду и на землю заструилась чёрная кровь порождений Забвения.

Лихо выло, бросалось из стороны в сторону, в надежде достать ненавистного Яромира, но испытало несколько неудач и в конце концов замерло на месте.

Яромир сделал тоже самое и старался не то, что не шевелиться – даже не дышать…

Он очень-очень медленно наклонился к ногам и бросил очередной снежок в сторону.

Только он приземлился, как Лихо, с быстротой молнии, рвануло на звук.

Даже будучи незрячей, тварь представляла собой огромную опасность.

«Что ж, пан или пропал…!»

Яромир перехватил клинок обратным хватом, изготовился и, что есть мочи, вырвался из снега.

Хрустнул снег под его ногами, и Лихо мгновенно бросилось на встречу.

В воздухе Яромир обернулся вокруг себя и гулко рухнул в сугроб.

Рядом с ним приземлилась голова Лиха, а в паре шагов впереди распласталось и тело.

– Яромир, Яромир!

Эйда, прижимая здоровенную шишку на затылке и заметно хромая на левую ногу, несся ему на встречу. Только он поравнялся с трупом Лиха, как содержимое его желудка тут же вырвалось наружу.

– Фу, ну и вонища! Как это оно здесь?! А ты как тут?! Что я пропустил-то…?!

– Эйда, будь другом, захлопни варежку… – Яромир бросил на Эйду строгий, усталый взгляд, но приметил, что того всё ещё колотит от страха. – Можешь выдохнуть. Всё кончилось.

– Как ты его… – восторженно протянул Эйда, с любопытством разглядывая патлатую голову Лиха. – Мамка в детстве рассказывала, что Лихо – боги среди чудишь и только истинным богам их под силу упокоить.

– На то они и сказки, чтоб таких наивных детишек, как ты, стращать! – Яромир отёр клинок о стремительно охладевающее тело Лиха. – Каждую тварь можно порешить. Стоит только найти правильный подход… Ты цел?

– Вроде… В целом, да! Только вот нога…

– Хоть голова, хоть жопа! – по спине Яромира вновь пробежал неприятный озноб. – Нужно уходить!

– Зачем?! – Эйда жалобно округлил глаза. – Лихо мертво! Можем же переждать спокойно? Тем более, на себя посмотри! Ты ведь ранен!

– Ветер стихает, метель скоро кончится… – как будто не слыша его пробубнил под нос Яромир, направляясь ко входу в пещеру. – Жди тут, сейчас вернусь!

Он поспешно скидал разбросанные вещи на волокушу, привязал тушу лося к поясу и не оглядываясь покинул злополучную пещеру.

– Залазь и держись крепко, а я нас уж как-нибудь да выведу! – скомандовал Яромир Эйде и повыше поднял воротник. – И смотри, вот это не потеряй… Оно нам надо!

Яромир протянул Эйде, уже успевшему вскарабкаться на тушу лося, голову Лиха.

С великим отвращением он её принял, наскоро замотал в тряпки волокуши, спрятал между ног и, взявшись за рога, старался голову вниз больше не опускать.

Да чего уж там говорить: дышал он тоже через раз…

Яромир рассмеялся, насколько сил хватило затянул ходуны на ногах, дал натугу, и волокуша с трудом покатилась по снегу.

Они торопливо растворились в метели и уже не слышали, как за их спинами раздалось слабое рычание и не видели, как обезглавленное тело Лиха скрылось в темной глубине пещеры, оставив на снегу длинный след чёрной крови.

Глава 4: «Как и все женщины…»

Чёрное солнце.

Вестник возвращения Чернобога в Сваргу.

Оно будто бы отражало весь гнев и обиду, что так неистово рвали его изнутри и рвались наружу.

От целебного отвара Ядвиги Яромир провалился в сон и, открыв глаза, вновь увидел это преследующее его по пятам небесное явление.

Ну, кого Сварга решила показать ему на этот раз?

– Отче, отче! – в высокий белокаменный зал вбежал запыхавшийся мужчина, с аккуратно собранными очельем золотистыми волосами. – Они здесь! Нужно готовиться к сече!

– Оже это, сын? – глубокий, раскатистый, могучий голос наполняла невиданная Яромиром сила. – Страх? Неужто ты, сварожич, испугался битвы?

– Их тысячи, отче! – мужчина припал на колено возле величественного маестата, на котором восседал тот, в ком сейчас был Яромир. – Макош ведь предрекала этот день. Великая Асса пришла к нашему порогу. Ты должен повести нас в бой, отче!

«Сварог?!» – изумился про себя Яромир и где-то в глубине души загорелось ярое желание вырваться из тела и посмотреть на «отца небес» своими собственными глазами…

– Негоже, Славомир, тешить в себе тревогу. – Сварог сохранял поразительное спокойствие, отдающее безграничным величием. – Чернобог нам не враг, лишь брат, заплутавший во тьме.

– Но, отче, он привёл за собой войско! – продолжал настаивать на своём Славомир, стараясь не смотреть в суровое, мудрое лицо Сварога. – Многие из наших примкнули к нему…

– Чему быти, сын, того не миновать! – Сварог тяжело опёрся на подлокотники трона, взялся за рукоять на вид увесистого молота, стоящего возле маестата, и медленно двинулся в сторону балкона.

Славомир покорно последовал за ним.

Высокий балкон, больше походивший на смотровую площадку, располагался практически под самой вершиной Старграда.

С этой высоты взору Сварога открывались сотни вёрст вокруг. Отсюда он смог оценить и весь масштаб угрозы…

Многотысячное войско нечисти Забвения, великанов и волотов. Десятки громадных чудовищ, пышущих огнём и плюющихся ядом. Боги и полубоги, что поверили в правоту Чернобога и пошли против него – «Творителя неба», против воли Рода-творца…

– Энто было предрешено… – с едва заметной грустью проговорил под нос Сварог. – Ты ведаешь, сын, чем сей день окончится. Оже не произойдёт, а завтра, с восходом солнца, наступит новый день и аз должен быть в тебе уверен.

– Аз справлюсь, отче! – твёрдо заверил Славомир. – Может она всё-таки ошиблась? Может нас всех ждёт совсем другой исход? Решим всё миром…

– Творец наделил Макош исключительным знанием, и ты знаешь, оже не нам перечить его воле. Помыслы брата извращены и затуманены… Аз виновен в том, оже, прогнав его, сам навлёк на нас эти беды. Теперича, аз должен ответить за свою недальновидность и заносчивость. Посему, сейчас произойдёт то, оже должно. Аз к этому готов! Желаю, абы был готов и ты.

– И всё же, одумайся, отче! – вновь взмолился Славомир. – Ведь нет никакой нужды проливать кровь. Сколько должны будут сложить сегодня головы?!

– Ровно столько, сколько решил Творец. – холодно и с полной серьёзностью ответил Сварог. – Пойми, сын. Еже мы сейчас не встанем супротив орды Чернобога, то мироздание рухнет и последствия от этого станут необратимыми для всех миров. Аз чую, оже Творец смотрит на нас и всё идёт согласно его замыслу… Не нам противиться его воле… Так или иначе, Чернобог не отступится. И ты продолжишь мной начатое, Славомир…! Да будет так, да начнётся сеча!

Сварог замахнулся и с силой опустил молот на балконное ограждение.

Стены Старграда содрогнулись и наполнились оглушающим, мелодичным гулом и звоном.

Из Алатырь-камня, что покоился в вершине свода, в небо ударил столб яркого-белого света, разгоняя огненно-фиолетовые тучи вокруг города и близлежащих земель.

В навершие молота вспыхнула огнём Звезда Сварога, покрывая языками пламени и весь остальной боёк.

Сварог нахмурился и Яромир почувствовал, как невиданная сила заструилась по его жилам.

Даже могущество Перуна показалось ему в этот момент каплей в море, по сравнению с той силой, что сдерживал в себе Сварог…

На левой руке небесного творца засверкало печать из небесного алмаза и вверх по руке, чешуйка за чешуйкой, пополз невиданной красоты доспех.

Мгновение и Сварог уже был полностью готов к предстоящему бою.

Он запрыгнул на балконное ограждение и бесстрашно шагнул в пустоту.

Бесстрашие Сварога и непоколебимая уверенность в собственных силах поразили Яромира, как восхитило и ощущение полёта, что для него длилось будто целую вечность.

Сиганув с высоты целой горы, Сварог приземлился вниз, оставив под ногами глубокую вмятину в земле.

«Надо же…» – промелькнуло в сознании Яромира. – «Он даже и глазом не повёл…!»

За его спиной, под звуки боевого рога, распахнулись ворота Старграда и на поле брани выехали сотни колесниц.

В их главе, на запряженной огненными скакунами колеснице, мчался Хорс – хозяин солнца, вооруженный огромной огненной косой. По левую руку от него, не отставая, гнал своих водяных скакунов Днепр – повелитель морей, умело размахивая копьём из неизвестного Яромиру металла.

Будто сама мощь океана была заключена в искусно выкованное оружие.

Следом за ними, нескончаемым потоком вышли и остальные боги и полубоги, люди и зверолюды, великаны и подгорные жители.

Яркая вспышка, и рядом со Сварогом из огненного вихря вышел огромных размеров лис с огненными крыльями.

– Семаргл. – с нескрываемым уважением поклонился товарищу Сварог.

– Аз чаял, оже этот день настанет гораздо-гораздо позже… – неестественным голосом ответил ему огненный лис.

Тут же, с другой стороны, с неба рухнул высокий воин, закованный в золотой кольчужный нагрудник. От его приземления земля под ногами Сварога содрогнулась, но он даже глазом не повёл.

– Наконец-то добрая сеча! – с нескрываемой радостью захрустел кулаками величественный витязь, поправляя покосившийся набекрень шлем. – Надеюсь, оже будет добро никому пощады не давать?! Так ведь, отче?

– Яровит… – раздражительно закатил глаза Семаргл. – Оже не сеча, такт обязательно кому-нибудь надо чего-нибудь да поломать…

– Откуда же тебя такого правильного вытащили-то?! – насмешливо подбоченился Яровит. – Явно матушка Зимун излишне долго с тобой сюсюкалась, мой дорогой брат!

Глаза Семаргла в ответ полыхнули огнём, что лишь ещё больше развеселило задиристого Яровита.

Неожиданно, на той стороне бранного поля, воин, которого Яромир не сумел разглядеть, вскинул клинок к небу и из него, прямиком в чёрное солнце, ударил столб чёрного света.

Извращённое светило дрогнуло, увеличилось в размерах и, из самого его сердца, выполз невероятных размеров крылатый ящер, с такой уродливой рогатой головой, что Яромира бросило в дрожь от ужаса.

Чего нельзя было сказать о Свароге.

– Оже ж, – небесный отец натянул печальную улыбку. – Вот и Скипер-змей пожаловал к столу… Теперь можно и в пляс…!

Сварог вскинул молот к небу и из бойка вырвался столб пламени, следом за которым войска с обеих сторон ринулись в бой…

***

– Ай, щиплет же! – Яромир проснулся от резкой боли, когда Ядвига вложила в порез смесь полыни и столетника. – Смердит ещё так…!

– Давно-ли могучий богатырь, в одиночку притащивший тучу в шесть десятков пудов, стал таким нежным? – улыбнулась Ядвига и поцеловала его в здоровую щеку.

– Но ведь можно же веточку шалфея добавить? Он бы всю вонь на себя забрал…

– Не ёрничай! Я ведь тебе не указываю, какой стороной меча нужно в чудище тыкать! Хоть живыми вернулись…

– Я обещал, – я сделал! Правда, до сих пор не отпускает странное ощущение, что Лихо продолжает за мной следить…

– Сделал он… – недовольно пробубнила Ядвига. – Князя леса угробил и рад.

– И так тошно, – Яромир обидчиво отвернулся. – ты ещё издеваешься…

– Если только самую малость. – Ядвига одарила его лёгкой, слегка ехидной улыбкой.

– Знал бы – воротил всё назад.

– Содеянного не воротишь. Отдадим ему должное: его мяса людям хватит на долго, но, из уважения к древнему зверю, рога Аяру мог и не отдавать! Что, если бы твоя голова так же болталась над вратами Слав-города…?

– Знаешь, если бы Аяр так люто на тебя бранился, когда я вернул Эйду домой, то ты и не только рога бы отдала…! – Яромир с наслаждением допил оставшееся в кружке ягодное вино. – Ну да, приколотил к забору, да и пёс с ними. Куда ещё их такие громадные девать? Как раз только если к князю в палаты, над маестатом водрузить, чтоб издалека было видать, какими рожищами его Марина наградила!

– Надеюсь, что твой долг перед кузнецом уплачен и мне больше не придётся скакать между вами, как вестовой вороне?

– Спрашиваешь ещё! Теперь я для Аяра самый дорогой друг на всём белом свете! Хитрая, старая лисья морда… Что торгаши за народ такой? Будет в глаза улыбаться, пока от тебя прок какой есть, а только чуть жареным запахнет, так первым камень кинет!

– Смотри, не наживи себе новых врагов…

– Если ты про старшину, то бояться нечего. – Яромир скривился, когда Ядвига перемотала одно плечо и нехотя подставил второе. – Он занимается своим делом, я – своим. И нос куда попало стараюсь не совать.

– Это ты так думаешь! Видел бы, как они переглядывались с Добромилом, когда Эйда тряс головой Лиха перед толпой.

– Ему бы в скоморохи, а не в кузнецы… – недовольно пробурчал Яромир и нахмурил брови. – Люду только дай потрепаться… Так недолго и до князя весть дойдёт, что витязь лихоборец в Темнолесье поселился. Тут же всех собак спустит!

– Может Игорь уже и не держит на тебя зла?

– Игорь-то может и не держит, а вот Кривжа… Слыхала, что брат его целым воеводой сделал?

– Сделал и сделал. Выбрось из головы. Мы за множество сотен верст от них, а у князей и воевод явно забот побольше, чем гонять какого-то ловчего по воняющим тиной болотам. Но со старшиной ты, всё-таки, держи ухо в остро. Я волнуюсь за тебя… Он далеко не глуп и понимает, что уже совсем не молод, а на его земле появилась новая сила, с голосом которой волей-неволей нужно будет считаться. Тем более, что сейчас ты у местных в почёте, как никогда. Кто знает, вдруг завернёт где-нибудь, чего-нибудь и сбрендит с концами…

Ядвига неожиданно резко затянула повязку на втором плече. От боли Яромир не сдержался и протяжно заскулил.

– И вообще, ты сам виноват! Я ведь предупреждала о метели…

– Ну точно колдунья! Знаешь, как я поступаю с прелестными колдуньями?! – Яромир подмял смеющуюся Ядвигу под себя и крепко поцеловал. – Или ты провидица, как Лада?

– Скажи ещё, что красива, как Жива? – глаза Ядвиги загорелись желанием и она игриво прикусила губу.

– Она бы тебе и в подмётки не сгодилась!

– Тогда я уже предвижу, что будет с нами дальше…

Ядвига перевалила Яромира на спину, медленно сняла ночную рубаху и ответила таким же страстным поцелуем.

Съеденная на ужин лосятина, терпкое вино и вскружил им головы. Под дурманящее тление лучины, пахнущей малиной и крыжовником, они растворились друг в друге…

***

Под приятное потрескивание поленьев в печи Яромир медленно водил пальцами по её нежной шее, запускал их в шелковые волосы и спускался к плечам, от чего всё её тело дрожало и покрывалось мурашками.

Сейчас он был счастлив, как никогда, но странное чувство приближающейся беды никак не отпускало его с самого возвращения.

Яромир нервно задергал ногой, чем привлёк внимание Ядвиги.

– Мой хороший, что тебя тревожит? – она повернулась к нему лицом и нежно положила ладонь на щёку. – Я сделала что-то не так?

Яромир глубоко и протяжно выдохнул.

– Как Лихо очутилось в наших краях?

– Так же, как и все остальные: заплутало или мужичье пригнало.

– Ха-х! Нет уж. Только человек может просто так взять и потеряться. Такая тварь, как Лихо, и десяток мужиков в мгновение ока пошинкует. – Яромир сел на край лежака. – Я вспомнил, что отец про них рассказывал. Лихо – создание исключительного могущества и ума и только богам удавалось обуздать их волю. Несмотря на всю силу Лихо стараются держаться подальше как от людей, так и от других чудовищ, так как надменно считают себя выше всех. Они буквально мнят себя богами среди хищников и покидают убежища лишь тогда, когда появляется кто-то, кто способен это оспорить…

Яромир неожиданно замолчал, побледнел и нервно затрепал волосы.

– Хочешь сказать, – взволнованная Ядвига подсела рядом с ним. – что оно искало тебя?

– Как ещё можно всё объяснить?! Теперь всё сходится… – Яромир заметался по комнате. – Боги давно сгинули, значит никому из них дорогу перейти я не мог. Поэтому, когда я упокоил водяного, то привлёк внимание Лихо. Оно учуяло во мне достойную добычу. Тогда-то оно пришло к отцу, туда, где мой запах был повсюду… Отец умелый воин и, чтобы уйти живым, спалил двор. Мера крутая, но другого пути у него не было. Я бы сделал тоже самое. Тварь его преследовать не стала, ведь он был ей не нужен. Грива оказался прав: не Патша убил Верею. Старый волк твердил, что чуял смерть, чужой, неизвестный ему запах. Вот оно – Лихо! Если эта тварь пришла именно за мной, то с пустыми руками она возвращаться явно не собиралась. Скорее всего, Лихо притаилось в округе, в надежде дождаться моего возвращения. Волей случая, Верея зашла на его владение и Лихо напало. Патша же оказался в ненужном месте в ненужное время…

Яромир остановился посреди комнаты, сел на пол и снова схватился за голову:

– Я жестоко расправился с ним… – мрачно прошептал он. – Чем же тогда я лучше него? Такой же убийца?

– Они с братом, – Ядвига села напротив и прижала его руки к губам. – насиловали, грабили и жрали людей! Он получил по заслугам!

– Ты не понимаешь… Тогда мне было на это наплевать. Они приковали меня к дереву, били и пытали, голодом морили, но знаешь, что меня подняло – лютая ненависть! Одна единственная мысль крутилась в голове по кругу, что Патша должен поплатиться за жизнь Вереи, чего бы мне это не стоило. Родной брат предал меня? Изувечили моего лучшего друга? Я не смог спасти сраного языка и того громилу, Нова, разорвали на части прямо у меня на глазах? Плевать! Мной двигала лишь месть…

– Ты так сильно её любил?

– Возможно… – Яромир замялся и потупил взгляд. – Может, просто помешался… Не могу объяснить, но почему-то она никак не хотела выходить из головы, хоть и знал я её всего ничего. Гришка таскал меня по бабам и все, как одна, – пустые, жадные до звона монет, готовые на всё, лишь бы выбраться в свет. Только в Верее я видел искреннюю нежностью и доброту. Да, самая чистая, открытая и до ужаса наивная девочка. Она заслуживала любящего мужа и спокойной жизни в окружении оравы детворы, а не этого всего…

– Как женщина, открою тебе тайну … – Ядвига осторожно поцеловала его. – Это ты, Яромир, наивный и добрый мальчик. У Вереи не хватало ни сил, ни смелости, чтобы вырваться из-под гнёта матери и в тебе, чужаке, она увидела того, кто может дать так желанную ей свободу. Добрая улыбка, наивный взгляд, дрожащий голос, хитрость и коварство – настоящая женщина… Она прекрасно знала, что с лёгкостью завладеет тобой. Так и вышло. Для неё ты был всего лишь орудием и не более… Не зная нашей природы, ты полюбил выдуманный образ. Сотворил для себя идола. В лице этой девочки ты собрал собственные желания, устои и надежды, и так яро в них поверил, что готов был расстаться с жизнью. Скажи Патше спасибо: он разрушил твою сказку и открыл глаза на мир! Только хватит уже жить прожитым. Ты больше далеко не тот наивный мальчик! Мужчина…, мой мужчина…, в одиночку одолевший Лихо, гроза всей нечисти, потомок самого Сварога! Живи полной жизнью, мой хороший, радуйся каждому мгновению… Я же всегда буду с тобой рядом…

– Ты тоже хитра, – Яромир слегка нахмурил брови. – и ужасно коварна!

– Как и все женщины! – Ядвига мило улыбнулась и потянула Яромира обратно, на лежак, – Как и все женщины…

Глава 5: «Кто-то, что-то ещё хочет сказать?»

Ему повезло.

Хозяин бросил свежих костей, полных остатков запашистой баранины.

Он сходил с ума по их мясу, особенно по молоденькому… Правда, в детстве, когда хозяева лупили его палками за съеденного ягненка, до него быстро дошло, что он должен их стеречь, а не жрать.

Эх, а так иногда хотелось…

Благо, за хорошую службу кормили подобающе и это его полностью устраивало.

Он довольно вилял хвостом и, причмокивая, гонял обглоданную голень по пасти.

Радовало, что сегодня было чем отвлечься от барабанящего по конуре дождя и на время забыть о больных старых костях и недостающем глазе.

Столько зим прошло, а он, выцарапанный птицей, до сих пор неприятно поднывал с наступлением непогоды.

Утешало, что пернатая скотина оказалась весьма мясистой и приятной на вкус.

Давно наступила ночь, но он все никак не мог успокоиться. Все кости должны быть обглоданы, и пока он этого не сделает, покоя ему не будет.

Неожиданно, через шум непрекращающегося ливня, со стороны пригона донёсся треск ломающейся ветки.

Хоть его шерсть уже давно покрылась густой сединой, но слух ещё никогда не подводил.

Весь двор уже давно спит, значит кто-то незваный пожаловал в его владения.

Старый волкодав нехотя вылез из конуры и осторожно, практически бесшумно пошёл вдоль стены пригона.

Дикий зверь?

Пёс глубоко втянул воздух, но сырость и ветер мешали уловить хоть какой-нибудь запах.

Зверьё уже несколько зим не наведывалось к двуногим, боялось того здоровяка, что теперь хозяйничает в лесу. Хотя, признаться, он и сам его немного побаивался…

Вот и край пригона.

Он выглянул здоровым глазом из-за угла и осмотрелся.

Та самая треснувшая ветка торчала из грязи прямо перед мордой.

По множеству размытых дождём следов невозможно было определить, кому они принадлежат: зверю или двуногому.

Без разницы… Нужно бить тревогу!

Только он набрал воздуха, чтобы предупредить двуногих, как с незрячей стороны, из-за дровяника, донеслось быстро приближающееся шлепанье по лужам.

Он даже не успел повернуть голову…

От сильнейшего удара волкодав отлетел далеко от пригона и несколько раз перекувыркнулся по земле.

Бок пронзила острая боль.

Заскулил от боли, попытался встать, но ноги скользили по грязи, и он раз за разом валился обратно в лужу.

Почувствовался запах крови. Его крови…

Кто-то навалился сверху, крепко вдавил в грязь, зарычал и запустил острые зубы в рану.

Волк? Не один волк не мог превзойти его в силе…

Он дёрнулся и почувствовал, как нападавший отступил.

Но почему, ведь он был уже в его лапах…?

Волкодав тяжело, но поднялся.

Сломанные ребра мешали вздохнуть, но, даже с каждым успешным вдохом, кровь струёй вырывалась из глубокой рваной раны.

Он бегло оглянулся.

Его окружили три облезлые дикие собаки, покрытые черно-красными язвами.

Да, он заметно превосходил их в размерах, и при других обстоятельствах какие-то там поганые псины не рискнули бы выйти против огромного волкодава, но сейчас он был ранен.

Они чувствовали это и приготовились к нападению.

Волкодав понимал, что с такой дырой в боку ему уже не выжить, но и сдаваться не собирался. Он никогда не уходил от доброй драки…

Дикие бросились одновременно и стремительно.

Тяжелой лапой волкодав отбросил одного в сторону и поймал зубами второго за шею.

Собака беспомощно задёргала лапами и заскулила.

Волкодав стиснул челюсти. Черно-красные пузыри лопнули и его пасть заполнила отвратная, склизкая жижа, от которой тут же затошнило, но он не разжал зубы и довел дело до конца.

Затрещали кости и тело обмякло.

Третья собака воспользовалась моментом и вцепилась в заднюю лапу.

Пёс нервно махнул головой и бросил в ответ мертвую тушу, заставив нападавшего разжать челюсти.

Тут же набросилась первая. Она ухватилась за шею, но остроты редких, сгнивших зубов не хватило, чтобы прокусить толстую шкуру волкодава.

Пёс навалился вперёд.

Сцепились, завалились в грязь, где, благодаря превосходству в весе и опыте, волкодав быстро задавил наглую собачонку.

Силы стремительно покидали его.

Пёс тяжело хрипел. Пасть заполнил вкус собственной крови, единственный глаз скрылся за слоем грязи.

За спиной послышалось злобное рычание и последняя из собак, предчувствуя победу, прыгнула, чтобы наконец добить едва стоящего на лапах волкодава.

Нет! Он ещё не закончил!

Пёс оттолкнулся от мертвого тела, поднырнул под пролетающую над ним собаку и вцепился зубами в шею.

На сколько мог, он сдавил зубы и всем весом прижал брыкающуюся псину к стене пригона.

Последняя из диких собак дёрнулась в предсмертных конвульсиях и обмякла, только старый волкодав этого уже не почувствовал.

***

Дверь распахнулась и в комнату влетел взъерошенный старшина:

– Докладывайте, мать вашу через мать, и чтобы хвостом не виляли! – Рознег в сердцах швырнул на стол каракулевую шапку. – Только стоило вас оставить без присмотра и всё – вокруг сразу полнейшее гузно! Да что уж, – целое гузнище! Как так случилось, что скотина уже как неделю безостановочно мрёт, а вы двое до сих пор с этим ничего не сделали?

Яромир и Ядвига вопросительно переглянулись и потупили взгляд.

– Что молчите, богатырнички? В глаза смотрите! Если так и дальше продолжится, то зимой будем сосать лапу и закусывать соломой! Вы же у нас главные по всякой бесовщине, так постарайтесь объяснить, что тут в конце концов происходит?!

– Я думаю, что собачий мор разносится ветром…

– Срань какая, собачий мор… – истерично пробурчал Рознег и схватился за голову. – Это что ещё такое?!

– Видел на мертвой скотине язвы, похожие на запеченную кровь?

Старшина утвердительно кивнул.

– Когда животное заражается, то всего за день покрывается такими нарывами. К вечеру оно уже умирает, язвы лопаются и в разные стороны из них летят капли черной жижи, которые тут же по округе растаскивает ветер. Потому, так быстро позаразились.

– И что прикажешь? – усы Рознега угрожающе распушились на Ядвигу. – Теперь всю скотину по погребам попрятать? Ладно овцу или козу, но корову туда уже хрен засунешь! Да и дерьмо потом выскребай… Откуда вообще взялась эта дрянь?

– Дикие собаки принесли. – Яромир налил старшине полкружки ягодной настойки. – Задрали Серогрива, с него мор и пошёл.

– Славный был волкодав… – с лёгкой печалью подметил Рознег и до дна осушил кружку. – Так у нас же этой мерзости отродясь не водилось? Они ж трусливые… Из-за хищного зверья в лес носу не кажут.

– То-то и оно, что нету больше в нашем лесу совсем никакого зверя.

– Как это – совсем никакого?! Соображаешь вообще, что мелишь?!

– Не веришь? Тогда сходи и сам убедись. Все ушли. По всей чаще ни зайчик не проскачет, ни птичка не чирикнет.

Рознег медленно протянул Яромиру кружку трясущимися руками:

– До краёв…

Яромир налил, старшина залпом опрокинул, тучно сдвинул брови и замолчал.

Некоторое время Яромир и Ядвига неловко переглядывались, после чего она все же решилась нарушить молчание:

– Всё конечно плохо, но не сказать, чтобы совсем… Некоторую скотину хворь не трогает. Кони, куры и кошки – их мор не жалует.

– Ты же всё за ворожбу знаешь! Разве не смогла найти от этой напасти никакого чудо-корня, сделать заговорённую припарку из козлиной мочи или как это у вас там делается…?

Ядвига безнадежно покачала головой.

– Беда… А как с людьми?

– Жар, озноб и страшнейший понос.

– Прекрасно… Сядем в круг и дружно обосрёмся… – пробурчал Рознег и задумчиво почесал окончательно облысевший затылок. – Что с собаками?

– Большую часть изловили. Иногда, правда, то тут, то там ещё завывают, но и их скоро выследим. Дело пары дней.

– Хоть так… – Рознег встал и нервно натянул шапку. – Значит, слушайте мой наказ. С утра собираем совет. Нужно решить, как будем спасать оставшуюся скотину. Яромир, тебе – набрать ещё мужиков и повторно прочесать весь лес. Чтоб под каждый кустик, под каждый камушек заглянули! Ни одной драной псины не должно остаться в округе! Уяснил? Ядвига, ты – займёшься жопами. Проследи, чтобы в каждой хате стоял чан с дубовым наваром. Ходи по дворам ежедневно и пусть каждый при тебе выпивает по черпаку. Ежели какой кропотник откажется – тут же мне докладывай. Не хватало, чтобы ещё и люди от этой заразы помирать начали. Съездил, называется, порыбачил…

Старшина вышел, не попрощавшись, и громко захлопнул за собой дверь.

– Лучше, чем мы думали… – с облегчением выдохнула Ядвига и протянула Яромиру кружку старшины.

– Погоди, посмотрим, что будет завтра… – Яромир налил Ядвиге, а сам захлебнул прямиком из горловины.

***

– Я сказал – угомонились!

Старшина размашисто ударил металлическим ребром щита о жертвенный камень. Железо громко зазвенело, гул толпы стих и на капище воцарилась тишина.

– Хватит гоготать, как полоумные!

– А ты сам не ори! Напялил овчину на макушу, пуще прежнего злее сделался! – вперёд вышел старик Веня. – Скокмо энто будет ещё продолжаться? Скотина мрёт, дохлое мясо совсем негодное!

– Ещё и заразное! Не засолишь и не засушишь! – из толпы поддерживающе выкрикнул женский голос.

– Вот, вот, о том и толкуем, старшина, что нужонно что-то да делать, а то страшенный голод придёт, а где голод, там и Морена подстерегает! Давеча, бык мой дорогой копыта откинул. Теперича, туша его посреди сарая валяется, токмо чего с ним делать – ума не приложу!

– И у нас, и у нас! – подхватили голоса с разных сторон.

Старшина сдвинул шапку на затылок и отёр со лба проступивший пот.

Староста Добромил тяжело поднялся со стула:

– Полно вам сокрушаться, люд добрый! Всем было велено разделить скотину, попрятать по амбарам и законопатить щели…

– Все дырки не заткнёшь, староста!

Люди расступились и на середину капища, опираясь на длинный ветвистый посох, проковылял старый волхв в сопровождении двух учеников.

– Вот вы, люди, – ехидно прохрипел волхв. – живёте по миру, наплюёте на обычаи, не чтите духов, проклинаете богов… Ответьте, давно ли красные углы в ваших домах принимали для них дары? Давно ли окропляли жертвенной кровью это священное место? Боги гневаются… Духи гневаются… За то и страдаете! Невежи, ханжи и скупцы!

Волхв исподлобья оглядел толпу. Каждый, на кого падал его тяжелый взгляд, виновато склонял голову и отводил глаза в сторону.

– Хочешь сказать, – Рознег недовольно разгладил усы. – что, если мы сейчас с ног до головы вымажемся в кровище, заколем пару тройку овец и будем всю ночь скакать вокруг костра – мор тут же остановится?

– Чепуха! – рассмеялся Добромил. – дикие, древние суеверия здесь не помогут.