Рыбки всегда плавают вправо

Мальчик делает лодку, а потом едва спасается от опасного огонька

• Солнца не видно
• Самодельная лодка
• Вдаль уплывает

Работа была почти закончена, но всё равно следовало торопиться. За окном было шумно. За последнюю неделю с улицы доносилось всего два вида шума: шум дождя и крики людей, которые становилось слышно, когда дождь ненадолго прекращался. Это был странный дождь. Иногда казалось, будто кто-то лил сверху из огромной лейки с рассеивателем – тогда дождь выглядел вполне обычно, падая тысячей маленьких отдельных струек. Иногда же этот самый «кто-то» по каким-то причинам не желал идти за насадкой и опрокидывал лейку прямо так, сплошной струёй. И вот множество старательных и ленивых садовников собрались вместе, чтобы полить наш город-сад. Такой вот удивительный дождь.

В комнате царил страшный беспорядок. На полу, в самом центре, лежал перевёрнутый шкаф, дверцы которого были раскрыты. И не просто раскрыты – было видно, что их отпиливали: это подтверждали и инструменты, разбросанные вокруг. Штор на окнах не было – они лежали, аккуратно свёрнутые рулоном, в дальнем углу. Вдоль стены, по порядку, от самой большой к самой маленькой, словно солдатики, были расставлены пустые пластиковые бутылки. Мотки клейкой ленты и ножницы валялись неподалеку, а на досках, рядом с бутылками, прислонилась к банке с краской потрёпанная пожелтевшая открытка. На открытке была изображена лодка с парусом, скользящая по ровной глади воды на фоне голубого неба и яркого солнца, настолько яркого, что становилось понятно: оригинал изображения был нарисован красками, причём не очень умело. Сколько таких копий напечатано с одной не самой удачной картинки неизвестного художника? Быть может, только одна из них дошла до наших дней? Но, без сомнения, для мальчика она была сейчас крайне важна. Она являлась для него примером.

Мальчик сидел на краю шкафа и разматывал верёвку, время от времени поглядывая на открытку.

«Здорово скользит, – подумал он, – с такой лодкой я бы вмиг добрался до цели».

Большой белый кот играл с концом верёвки, то падая на спину и изгибаясь, растопыривая когтистые лапы, то всем весом наскакивая на верёвку сверху. Короткая шерсть была перепачкана пылью и древесной стружкой, что, впрочем, его совершенно не смущало. И ещё один, пушистый и чёрный, развалившись на подоконнике, лениво поглядывал на суету, иногда переводя взгляд за окно и зевая. Одна его лапа свисала и медленно покачивалась, словно маятник.

– Наслаждайся, Барон, – не отрываясь от работы, подбодрил чёрного кота мальчик и, отрезав кусок верёвки, швырнул его в угол к цветастым шторам, – Совсем скоро мы отправимся туда, где нет ни окон, ни дверей, ни подоконников. Только зелёная трава, яркое солнце и бесконечные тропинки: ходи куда хочешь. Главное – всё правильно рассчитать. Впрочем, если хочешь, я смастерю тебе подоконник. Или можешь считать подоконником любое место на нашей лодке. Так ты всегда будешь на своём любимом месте, да и мне не придётся делать лишнего.

Кот неторопливо и грациозно спрыгнул на пол, взметнув облако стружек, потянулся, снова зевнул и побрёл на кухню к своей миске, оставляя за собой дорожку из следов. Через несколько секунд из кухни раздался аппетитный хруст, и второй кот устремился на этот звук. Такая уж природа у котов – всё делают вместе. Хоть и считается, что каждый кот сам по себе.

Мальчик застегнул верхнюю пуговицу глухого плаща и, подвинув в сторону тёмно-зелёные резиновые сапоги, поглядел на свое отражение в зеркале.

«Если натянуть фуражку пониже на глаза и накинуть сверху капюшон, то сложно будет разобрать, взрослый плывёт или ребёнок. А если ещё присесть или смотреть будут издали, то и вовсе не угадать. Это отлично: со взрослым никто не захочет связываться», – подумал он, удовлетворённо оглядывая себя с ног до головы.

«Осталось выбрать себе какое-нибудь необычное капитанское имя, например Карлос или Мигель».

– Кар-лос, – произнёс он раздельно, с ударением на первый слог.

«По-моему, отличное имя, в нём есть что-то от мореходов-первооткрывателей. Не то что Вова, Ваня или какой-нибудь Андрей! Хотя… – он призадумался. – Живи я, например, в Испании, имена Карлос или Хуан звучали бы куда более привычно, а обычные имена, наоборот, были бы в диковинку. Вот путаница!

Чтобы не выглядеть глупо, надо придумать что-то более короткое и необычное. Клос, хм… Капитан Клос! Звучит отлично!»

– Эй, путаны, – он повернулся к ужинающим на кухне котам и деловито подбоченился, – теперь зовите меня Капитан Клос. Там, куда мы направляемся, не найти имени более подходящего! Как вам? – мальчик подошёл к окну и посмотрел вниз.

Он жил на девятом этаже, а вода уже вплотную приблизилась к восьмому. На стенах домов повсюду виднелись отметки – они были нанесены краской или просто нацарапаны. Часть отметок уже была скрыта под водой: какие-то даты, рисунки, числа – некоторых надписей и вовсе было не разобрать в свете заходящего солнца. Из окон повсюду выглядывали люди – они перекрикивались между собой, спускали верёвки, купались и прыгали в воду прямо с подоконников. Несколько человек громко пели хором и держались за руки. Кто-то заливисто смеялся.

«Лучше бы делом занялись, – проворчал мальчик про себя, – Какой смысл отмечать, насколько высоко поднялась вода, если за последнюю неделю она ни разу не опустилась? Может, они рассчитывают, что через сто лет вода сама собой исчезнет и какой-нибудь неизвестный человек подойдёт к присыпанному землёй дому, задерёт голову и всё поймёт?

«Да уж, – скажет такой человек, – сразу видно, что здесь жили истинные художники, творили прямо на стенах собственных домов, – поправит пенсне и пойдёт дальше наполнять свой квадратный чемодан бумажками».

В дверь громко постучали, и Клос немедленно вернулся к работе.

– Лаки, Барон, дверь не открывать! Не хватало ещё, чтобы нам здесь мешали. Я и так боюсь не успеть застелить каюту, по такому-то ливню, а ещё штурвал не отрегулирован, подайте-ка сюда молоток! – после секундного промедления он сам подхватил молоток и принялся прилаживать велосипедный руль к лежащему шкафу.

«Интересно происходит с вещами вокруг, – подумал мальчик, осматривая результат своей работы. – Вот, например, опрокинул шкаф, приделал к нему вёсла – и что, теперь это лодка? Или по-прежнему шкаф? Нет, лучше уж лодка: плыть на шкафу глупо и даже опасно. Так что пусть будет лодка.

Жаль, что пустых пластиковых бутылок так мало, – Клос с грустью оглядел свой скромный запас, – Вокруг так много бесполезных вещей: телевизор, телефон, холодильник… без электричества они разом перестали существовать. А даже если и существовали бы, то вряд ли сейчас кто-то на том конце вёл прогноз погоды или ставил в эфир фильмы. Прогноз на ближайшее время всё равно не поменяется, а до фильмов вообще теперь никому нет дела. Сейчас все предпочитают выламывать двери, плавать или просто бегать туда-сюда и кричать друг на друга».

Он в очередной раз прошёлся по квартире, внимательно оглядывая груды валяющихся всюду вещей. Любую из них или сразу все вместе он обменял бы сейчас на две пустые пластиковые бутылки. Или даже одну. А вот старый плёночный фотоаппарат с кучей непонятных колбочек и порошков для проявки ещё вполне может сгодиться для чего-нибудь. Вот только бы разобраться, как всё это работает. Смотреть в объектив и нажимать на кнопку он, конечно же, умел, а звук механического щелчка затвора доставлял ему особое удовольствие. Но как потом из плёнки получать снимки, мальчик представлял смутно.

«Не понимаю: откуда вдруг взялась вода?» – в очередной раз вернулся к навязчивой мысли Клос, поболтал металлический чайник и наполнил кошачьи миски.

– Вот я вам наливаю воду. Понятно, откуда она берётся – из чайника. В чайник она попадает из крана, в кран из трубы, а в трубу из реки… ну или из моря… нет, скорее, из реки: моря рядом нет.

Коты перестали хрустеть кормом и принялись лакать, чавкая, вылизываясь и иногда чихая.

«А вот откуда столько воды взялось на улице, совсем непонятно. Дождь есть – вода прибывает, дождя нет – вода тоже прибывает, хоть и не так быстро. Может, в этот момент он идёт в другом месте? И недели не прошло, как почти весь дом залило. Да и не только дом – вообще всё. Интересно, есть ли сейчас где-то отдельные океаны, моря, озёра и реки, или теперь все они – одно сплошное море?»

Клос взглянул в окно, где, насколько хватало взгляда, простиралась мутноватая спокойная вода, из которой торчали верхушки прямоугольных бетонных айсбергов – многоэтажных домов.

«Если бы не было столько прыгунов из окон, она, наверное, вообще не колыхалась бы. Да и чего ей колыхаться? Деревья все под водой, они больше не качаются, следовательно, и ветру теперь неоткуда взяться. Надо не забыть смастерить вёсла: от паруса без ветра толку не будет».

Клос направился в чулан и достал оттуда старую деревянную швабру. Когда в доме появился пылесос, она стала не нужна, но её почему-то так никто и не выкинул. Теперь понятно почему: как можно выкинуть такое отличное весло?

Мальчик с довольным видом покрутил весло в руках. Осталось принести разделочную доску с кухни и гвозди. Он снова заглянул в чулан в надежде найти там ещё одно весло, но его там не оказалось.

«Лучше с одним веслом, чем вообще без вёсел. В конце концов, есть надежда найти второе весло по пути или всё же поймать попутный ветер».

Оставалась ещё одна важная задача. Мальчик уселся на корточки, зажав в руках металлическую банку, и поддел крышку. Комнату заполнил резкий запах краски. Обмакнув кисть в белую вязкую жидкость, он высунул кончик языка и старательно вывел на стенке шкафа большую букву Л. Несколько капель упали на пол, но его это совершенно не волновало. Спустя несколько минут вдоль борта красовалась надпись аккуратными печатными буквами: ЛОДКА.

«Вот теперь всё встало на свои места. Лучше и быть не может!»

Отойдя в сторону и склонив голову, Клос удовлетворённо оценил результаты своей работы.

На последнем этапе запланированных дел необходимо было выломать окно, а как иначе переместить лодку наружу? За окном темнело, крики и стуки в дверь его квартиры становились всё громче. Дождь прекратился, но вода продолжала медленно прибывать. Следовало торопиться, и Клос, взяв в руки топор и молоток, ловко отделил оконную раму от проёма и вытолкнул её наружу, стараясь не разбить стекло. Окно шлёпнулось о воду и немедленно пошло ко дну, а поднятая волна с плеском приземлилась на пол балкона, обрызгав белого кота. Тот фыркнул, резко отскочил, а затем ловко запрыгнул в лодку.

– Морские котики нам ни к чему, хотя, умей вы хорошо плавать, думаю, происходящее было бы вам только на пользу.

Мальчик взял верёвку, сделал из неё поводок и примотал белого кота к ножке стула, который теперь был его основным местом у штурвала. После этого погладил чёрного – тот уже развалился на палубе, урчал и подёргивал лапами, пытаясь избежать своей участи присоединиться к пленённому собрату.

– Хотя, судя по всему, вам и сейчас неплохо. Посмотрим, что вы скажете, когда запасы еды кончатся и придётся нырять за рыбой. Не думайте, что моя удочка прокормит нас троих! Каждый на этом корабле должен заниматься своим делом, только тогда мы сможем достичь нашей цели.

Всё было готово. Комнату заливал бурый свет заходящего солнца. Клос сидел, облокотившись на руль от велосипеда, который теперь был штурвалом, и наблюдал, как с подоконника струится водопад. Лодка покачивалась на комнатных волнах, и это успокаивало. Пол квартиры уже давно скрылся под водой вместе с бесполезными теперь вещами.

Раздался ещё один громкий удар, где-то вдалеке послышались крики – видимо, им всё-таки удалось справиться с дверью. Стоят сейчас, наверное, по грудь в воде, выискивая что-то ценное, и выглядят очень глупо. Позади не осталось ничего: всё самое ценное находилось сейчас на борту, аккуратно разложенное по коробочкам и заботливо замотанное в водонепроницаемую плёнку.

Оборачиваться не хотелось. Впереди ждал долгий путь. Клос сделал первый гребок.

Лодка плыла прямо и на удивление хорошо слушалась руля, к которому под самым днищем был приделан направляющий киль. На улице было тепло и безветренно, поэтому приходилось активно работать веслом и постоянно подправлять штурвал.

Над головой неожиданно раздались аплодисменты: какие-то люди с верхних этажей разглядели в темноте его лодку, засвистели и захлопали в ладоши. А потом хором пьяными голосами затянули песню про какого-то отважного викинга, который не желает сдаваться врагу. Песня сопровождалась хохотом, грубыми и бранными словами, которые мальчик никогда не произносил вслух.

Лаки с Бароном не было видно – они исчезли в глубине шкафа, подальше от шума и поближе к припасам. Сразу после отплытия мальчик отцепил поводки, разрешив котам разгуливать везде, где они пожелают. Если вообще по такой тесной лодчонке, как у него, можно «разгуливать».

Какой-то мужчина высунулся из окна, в которое прямо сейчас заливалась вода, и, стоя в ней по пояс, крикнул мальчику:

– Ну и куда ты теперь? Тут, хоть оставайся на месте, хоть наизнанку вывернись, исход один!

Мужчина перешёл на какой-то очень грубый и малознакомый язык, из другого окна ему ответили на том же наречии. Кто-то захохотал, и тут же о борт лодки разбилась пустая бутылка. Мальчик втянул голову в плечи, оборачиваться не хотелось.

Ещё одна пластиковая бутылка ударилась о борт и плюхнулась в воду. Клос дотянулся до неё и положил под стул, на котором сидел.

«Будет время – привяжу к борту, рядом с остальными, чего добру пропадать», – про себя мальчик ещё раз удивился такому полезному свойству пустых пластиковых бутылок, как непотопляемость.

«Сами всегда всплывают наружу, да ещё и тащат за собой всё, что находится сверху. Вот сейчас, например, мою лодку. Кто бы мог подумать, что пустая бутылка может быть полезнее полной?»

«Странное дело, – продолжал размышлять Клос, – в каждой квартире уж точно есть шкаф, шторы, пустые пластиковые бутылки и старая швабра. Почему же все эти люди не делают лодки? Вместо этого они предпочитают бегать по этажам, ругаться друг с другом, толкаться и прыгать в воду. Наверное, всё дело в том, что они всегда очень заняты важными делами, а у меня и дел каких-то особенных нет».

Мальчик в который раз с гордостью осматривал своё творение, ощупывал парус, постукивал сапогом по палубе, проверял, крепко ли на подлокотниках лодки стоят горшки с комнатными растениями.

Неожиданно лодку качнуло и резко повело в сторону. На конце мачты затянулся узел: какой-то чудак смастерил из верёвки лассо и набросил его на самую верхушку мачты, сделанной из выдвижной металлической трубы от пылесоса. Другой конец верёвки тянулся к одному из тёмных оконных проёмов – мальчик сразу заметил его по маленькому тлеющему огоньку сигареты и редким клубам дыма вокруг. Огонёк подрагивал, а лодка рывками двигалась всё ближе и ближе к тёмному прямоугольнику.

Всё-таки остались ещё сообразительные люди. Жаль, ножа под рукой нет…»

Клос схватил весло и погрёб в противоположную от проёма сторону: движение лодки замедлилось, красный огонёк в проёме сделался ярче, а клубы дыма повалили плотными облаками. Борьба продолжалась около минуты, огонёк пыхтел и тянул, а мальчик грёб так быстро, как только мог. Силы заканчивались, но перспектива поближе познакомиться с огоньком заставляла держаться. Руки горели, весло становилось невыносимо тяжёлым. Из-под фуражки прямо к кончику носа прокатилась капелька пота.

Неожиданно раздался кашель и громкий всплеск: красное свечение резко прекратилось, послышались ругательства – видимо, тянуть верёвку и параллельно раздувать огонёк было непросто и отнимало слишком много сил. Лодка выровнялась, верёвка ослабла и повисла. Клос ловко поддел её веслом и сбросил в воду. Брать её на борт не хотелось.

«Интересное бы выдалось путешествие, – переводя дыхание и стараясь держаться подальше от тёмных проёмов, размышлял мальчик, – короткое путешествие: сначала шкафа, потом лодки и, наконец, пепельницы. Автор, без сомнения, изобретателен, умён, но неизвестен».

Коты, бараны и странный старик

Знакомый район уже несколько часов назад как скрылся вдали: вокруг не было ни одного дома, дерева и даже облака. Только луна – яркий плоский круг на тёмном небосводе – и лодка на бескрайнем водном зеркале, в котором больше нечему было отражаться.

Клос бросил весло на дно лодки и откинулся на спинку стула, запрокинув голову вверх. Руки гудели, ноги, как ни странно, тоже. Хотелось есть. А двигаться, напротив, совсем не хотелось. Несколько минут он сидел молча и не двигаясь, разглядывая пустое небо и луну, которая теперь казалась гораздо ближе, чем обычно.

«Интересно, если вода будет и дальше прибывать, смогу ли я дотянуться до луны?»

Наконец, мальчик поднялся и оглядел лодку. Ладонью бегло прощупал стыки, покачал мачту и борта – всё держалось крепко, после чего потянулся к половинкам дверей шкафа. Дверцы, которые были наполовину отпилены – это было необходимо, чтобы вместить стул и руль с мачтой, – сейчас открылись и образовали подобие стен: между ними натянулась плотная ткань, заранее приделанная к створкам изнутри гвоздями. Получилось некое подобие каюты, куда можно было заползти, высунув ноги наружу, или даже полностью спрятаться, свернувшись калачиком. Конечно, если предварительно вытащить оттуда часть припасов, коих здесь было немало.

Клос направил фонарик, привязанный к мачте, вглубь лодки и осмотрелся. Внутри блестело несколько лужиц воды, да и все предметы вокруг были изрядно забрызганы. Однако никаких пробоин на палубе или в бортах судна обнаружено не было. Пластиковые бутылки, привязанные к бокам и под днище лодки, слегка растрепались, но оставались на местах.

Мальчик наклонился и достал мешок с припасами: за лотком с холодной гречневой кашей и овощной подливкой последовали два куска белого хлеба и ложка. Беспокоиться, что кто-то его заметит, не стоило: вокруг никого не было, а если кто-то и был, то, наверное, беспокоился о том, чтобы кто-то не заметил его самого.

С аппетитом уплетая поздний ужин, Клос вдруг заметил, что коты, смирно сидящие рядом друг с другом, пристально глядят ему прямо в глаза. Не на ложку, перемещая круглые жёлто-зелёные глаза между лотком и ртом, как делают обычно, выпрашивая еду, а именно на него. На секунду мальчику показалось, что зрачки в левом глазу Барона и левом глазу Лаки стали вертикальными. Клос помотал головой и отвёл луч фонарика в сторону.

– Ах да, совсем забыл: сначала накорми кота, потом поешь сам! – не переставая жевать, он отставил лоток в сторону и пополз на четвереньках вглубь каюты, шаря руками в темноте, в попытке нащупать нужный мешок.

– Первая умная мысль за сегодня, произнесённая вслух, – раздался бархатный голос сверху.

От неожиданности Клос выронил мешок и выпрямился. Дверцы шкафа захлопнулись, стукнув мальчика по голове, а лодка закачалась из стороны в сторону.

Чтобы не перевернуть судно, он замер и затаил дыхание. Сердце бешено колотилось в груди. Через несколько секунд, медленно пятясь назад, он вылез из-под тента и оказался снаружи. Мельком оглядевшись вокруг, скорее, чтобы убедиться в своей первой мысли, он нащупал рукой спинку стула и присел. Кажется, было совершенно ясно, что это произнёс кот, именно потому, что если бы коты говорили… чаще, то их голос наверняка звучал бы именно так. Мальчик поочерёдно переводил взгляд с одного кота на другого, а те, в свою очередь, наблюдали за ним. Возникла пауза, если так можно назвать тишину, которая появляется, когда монолог между человеком и котом впервые стал диалогом.

– Вы будете кашу или что-нибудь… кошачье? – на слове «каша» он придвинул к котам свой лоток, а на слове «кошачье» просто развёл руками. Он старался сделать голос максимально спокойным, естественным и вообще делал всё возможное, чтобы взять себя в руки.

– Как обычно, – проговорил белый.

– Снаружи столько всего необычного. Хочется, чтобы внутри… – добавил чёрный и умолк.

– …Всё было как всегда, – закончил белый кот, на последних словах повернувшись к чёрному. Его голос был странным, тягучим и низким, очень похожим на то, как говорят люди, когда изображают, как говорят коты, Выражение его морды при этом не менялось, только рот слегка приоткрывался, а усы шевелились.

Мальчик, наконец, нащупал позади себя пачку кошачьего корма с кошачьей миской и щедро, с горкой, отсыпал внушительную порцию. Коты одновременно спрыгнули с борта лодки, который раньше служил деревянным подоконником, и, аккуратно обойдя лужицы, принялись за еду.

В голову не лезло ни одного нормального вопроса, настолько необычной была ситуация, поэтому Клос просто молчал, блуждая взглядом по бесконечной водной глади и иногда косясь на жадно жующих попутчиков.

– Почему вы раньше не говорили, что умеете… говорить? – наконец сформулировал свой главный вопрос Клос, пододвигаясь поближе.

– Меньше говоришь – больше можешь видеть, – Лаки начал облизывать свою белую шёрстку и в целом вёл себя как обычно, кроме того, что иногда говорил.

– Ну, «меньше» не значит совсем не говорить? – возразил Клос.

– Совсем не говоришь – совсем всё видишь, – кот запрыгнул обратно на подоконник и, растянувшись на нём, хитро глядел на Клоса. Казалось, он улыбался.

Мальчик призадумался: ответы котов казались довольно логичными, а его вопросы, напротив, звучали достаточно глупо. Теперь он решил более тщательно продумывать, что спрашивать, но это было трудно, поскольку мысли разбегались, а сердце всё ещё громко колотилось.

– Кстати, куда мы направляемся? – черный кот Барон тоже запрыгнул на подоконник, точнее вторую свободную его половинку, и медленно огляделся.

– Туда, где зелёная трава, яркое солнце и бесконечные тропинки: ходи куда хочешь! – уверенно произнёс Клос слова, которые с каждым гребком крутились у него в голове. – Сами видели, что на прежнем месте в любом случае оставаться было невозможно. Все, кто остался, через несколько дней неизбежно окажутся под водой, если, конечно, тоже не построят лодки. Но на всех лодок точно не хватит, поэтому здесь в любом случае безопаснее, чем там. Я уже всё продумал! – Клос снова полез внутрь лодки и извлёк оттуда пластиковый тубус, обмотанный изолентой.

Размотав её и открутив крышку, он вытряхнул наружу маленький компас, несколько карандашей и школьный атлас с картой мира. Бегло вытер тряпкой пол вокруг, снял с мачты фонарик, сел на корточки и направил луч на карту.

– Вот здесь – горы, – он провёл пальцем по карте, – это довольно далеко отсюда, но если держаться севера и грести по 7–8 часов в день, то очень скоро мы окажемся на месте. Я всё рассчитал, провизии должно хватить. Это компас, – слово «компас» он произнёс чуть громче и отчётливее, демонстрируя умный механизм обоим котам по очереди. – Он поможет нам понять, где север и куда надо держать курс. У меня было несколько дней на подготовку, так что я успел всё хорошенько продумать. Вода не может подниматься бесконечно. Мы сможем добраться до вершин самых высоких гор и подождать, пока вода испарится или ещё что-нибудь произойдёт и её уровень снизится. Конечно, это будет происходить постепенно, придётся подождать, но мы – те, кто всё-таки сделал лодки и доплыл, – будем плавать друг к другу в гости, между островами, которые раньше были вершинами, и чем ниже будет уровень воды, тем больше будет становится земли. Скорее всего, на вершинах этих гор найдётся какая-нибудь живность, например горные бараны, и мы сможем их разводить…

– Кто окажется? – перебил его Лаки.

– Горные бараны: это что-то вроде овец, только с рогами, пушистые, говорят, их немного осталось.

Он посмотрел на котов, которые молчали, явно ничего не понимая в баранах: – Сейчас я нарисую.

Клос взял карандаш и прямо на карте, рядом с горой, нарисовал барана.

– Вот. Примерно такой.

Коты молчали. Барон от скуки покусывал стоящую на подоконнике с цветами фиалку. Каждый горшок с растением был закреплён через специальные дырочки, которые имеются на донышке почти любого горшка, и можно было не беспокоиться о том, что он свалится за борт. Среди цветов было даже миниатюрное апельсиновое дерево.

– Кстати говоря! – Клос показал на замотанную пищевой плёнкой коробку в самом дальнем углу шкафа за дверцами, – Я взял с собой семена, их немного, но для начала хватит. Мы сможем выращивать овощи и фрукты прямо на вершинах гор. Знаю, что там раньше было холодно, но теперь везде вода и, скорее всего, климат тоже сильно изменился. Или изменится к моменту, когда мы доберёмся туда. Вот такой план. Что… скажете? – на слове «скажете» мальчик запнулся, он ещё не привык обращаться к котам со всей серьёзностью.

– Хороший план. Хорошо всё, кроме баранов. – Барон потянулся и сел.

– А что с баранами? – нахмурился Клос.

– Там, где одни бараны, нет места людям.

– И котам, – добавил Лаки.

– Да. Тем более котам, – подтвердил Барон.

– К тому же твоя бумажка с двумя кругами… – Лаки неожиданно прыгнул прямо на барашка, помяв его передними лапами.

– Карта, – подсказал Клос.

– Эта карта никуда не годится.

– Почему никуда не годится? Это отличная карта, по ней моряки сотни лет плавали через моря и океаны, открывали новые острова и даже целые континенты! Это всем давным-давно известно! Вот здесь находится широта, а вот тут – долгота. Они нужны, чтобы…

– Всем давным-давно было известно, что коты не говорят, – Лаки не дал мальчику закончить мысль.

– А коты говорят… – протяжно повторил Барон.

Клос хотел было возмутиться и всё-таки доказать упрямым котам важность карты, но в нескольких метрах от лодки надулся и лопнул большой пузырь, а следом ещё один. Лаки с Бароном, навострив уши, пристально следили за появляющимися и лопавшимися пузырями. Но, когда вода на месте появления пузырей забурлила и из глубин стал быстро подниматься сгусток света, мигом спрыгнули и исчезли за дверцами каюты с припасами. Мальчик схватил компас, думая, в каком направлении удирать, но стрелка вращалась по кругу, подсказывая, что в данный момент направление не имеет значения, лишь бы подальше и поскорее. Свободной рукой он уже сжимал весло, готовясь сражаться или грести: что именно, он и сам пока не решил. Меньше всего сейчас ему хотелось встретиться с каким-нибудь морским чудищем вроде глубоководного удильщика, приманивающего более мелких рыб своим мерцающим фонарём. Или другими не менее жуткими и опасными созданиями, которые теперь вырвались из глубин океанов и спокойно могли плавать везде, где только им только заблагорассудится.

– Нападём первыми! – произнёс Клос, обращаясь к швабре с тяжёлой разделочной доской на конце, – может быть, ты так и не стала отличным веслом, зато отличным оружием станешь точно, – с этими словами он занёс своё оружие над головой, глубоко вдохнул и, как только существо показалось из воды, что было сил нанёс удар. Раздался гул, такой, словно ударили по железному ведру, наполненному водой. Приближающийся свет стал нестерпимо ярким. Мальчик зажмурился и, даже не видя, по чему попал в первый раз, что было сил ударил снова. Гул повторился, движение и бурление прекратилось.

Жмурясь от света и прикрывая глаза ладонью, Клос увидел перед собой огромную всплывшую металлическую бочку со следами сварки и заклёпками, местами ржавыми. Из бочки торчал прожектор, источая нестерпимый, слишком яркий для такой спокойной лунной ночи свет.

Это была подводная лодка, довольно старая, насколько мог судить мальчик. Ну а если это лодка, то у неё должен быть капитан и к его появлению необходимо быть готовым.

Клос натянул фуражку пониже, прямо на глаза, чтобы казаться взрослее, слегка расправил плащ, поднял воротник, натянул перчатки и, опершись на весло, стал соображать, как лучше действовать в такой странной ситуации.

Долго ждать не пришлось: люк подводной лодки с лязгом распахнулся, послышался кашель, а затем на фоне луны из люка стала появляться фигура, высокая и стройная. Фигура забралась на крышу лодки, и через несколько секунд перед носом мальчика уже болталась старая лампа, внутри которой горел настоящий, живой огонь. Похожую лампу, как и подводную лодку, мальчик встречал только в фильмах и книгах, и этой ночью она горела куда ярче его маленького электрического фонарика, но куда слабее прожектора, который погас, как только фигура вылезла наружу. Мальчик смог хорошо разглядеть лампу – она была металлической, болталась на короткой цепочке, слегка коптила и пахла маслом. Чтобы не обжечься, на правой руке незнакомца была надета толстая перчатка.

Фигура откинула капюшон. За ним скрывалось лицо старика – худое, бледное и угловатое, без бороды. Лицо обрамляли длинные, тёмные, уходящие под плащ волосы. Глаза закрывали круглые чёрные очки на толстой резинке, такие, которыми пользовались сварщики, чтобы не портить зрение.

– Кхе-кхе, доброй ночи, капитан! – прокашлявшись, с кривой улыбкой произнёс старик. Его голос был крепким и слегка хрипловатым, как у всех пожилых людей. – Разглядел ваш фонарик сквозь толщу воды и решил полюбопытствовать, кто забрёл в наши края в столь поздний час. Давненько здесь не было гостей.

– Доброй ночи! – как можно более низким и неприветливым голосом проговорил Клос. – Я просто проплывал мимо и остановился перекусить.

– Перекусить? Здесь? – старик расхохотался, тыча в мальчика пальцем и согнувшись пополам. – Проплывал и остановился перекусить, надо же, какое дело! – его смех вдруг перешёл в кашель, что, впрочем, не мешало старику продолжать весело смеяться.

– Как вас зовут, юноша?

Клос замялся:

– Джек. Меня зовут Джек.

Старик вытянул шею и сделал шаг к лодке:

– Стало быть, Джек… хм… не вижу здесь никакого Джека, быть может, всё дело в этом, – старик своей длинной жилистой рукой подтянул лодку Клоса ближе и поставил свой фонарь прямо на её борт. После чего медленно поднял чёрные очки себе на лоб и склонился ниже к мальчику, пытаясь заглянуть под капюшон плаща. Клос же буквально сжался в комок и крутил во все стороны головой, не давая это сделать.

Чтобы погасить неловкую паузу, вызванную неожиданным даже для самого Клоса враньём, добавил:

– А вас как зовут?

– Меня? Можешь называть меня просто Старик, ведь я, не зная, как тебя зовут, назвал тебя юношей, поэтому ты в ответ можешь называть меня Стариком!

Он опять разразился своим смехом-кашлем, а потом неожиданно умолк и уставился на цветы в горшках, стоящие на правом от Клоса «подоконнике»:

– Что это у тебя здесь такое, юноша?

– Это горшки… цветы… горшки с цветами. Вот там – фиалки, это – апельсин, остальные сам не знаю, как называются…

От волнения последнюю фразу Клос произнёс своим обычным голосом, но быстро собрался и грубовато добавил:

– Никогда цветов не видели?

– Послушай, какое дело…

Старик шагнул к горшкам с цветами и аккуратно, двумя пальцами пощупал пушистый листик одной из фиалок.

– Чудесно! Когда-то давно я, кажется, видел цветы, но, оказывается, совсем забыл, как они выглядят. Надо же, какое дело… – Старик рассматривал и трогал цветы, а потом вдруг шагнул к мальчику и заглянул ему прямо в глаза. – Послушай, продай мне цветы! – Клос не успел отвести глаза, их взгляды встретились. Глаза Старика показались мальчику даже более чёрными, чем очки, которые тот снял. Прикидываться теперь не было никакого смысла.

– Понимаешь, какое-дело… Погляди! – он взял Клоса под руку и заставил заглянуть внутрь люка, из которого недавно вылез. Чтобы разглядеть то, что показывает Старик, мальчику пришлось встать на мы-сочки и перегнуться через борт своей лодки. Внутри Клосу не удалось разглядеть ничего, кроме большого старого сундука («а бывают ли вообще сундуки новыми?») и длинного свёртка странной формы из плотной чёрной ткани, перевязанной верёвками с обеих сторон. На свёртке белыми латинскими буквами было что-то написано; что именно, было не разобрать.

«Неужели там человек?» – пронеслось в голове у мальчика. Он сглотнул. Кажется, слишком громко.

Старик подхватил чадящую масляную лампу, довольно ловко, прямо вместе с ней нырнул в люк и, подойдя к сундуку, свободной рукой опрокинул крышку. Сундук доверху был наполнен монетами самых разных размеров и форм.

– Смотри! – Старик легко, одной рукой пододвинул тяжеленный сундук поближе к мальчику, – Понимаешь ли, я уже очень давно и очень тяжело работаю, так давно, что и вспомнить теперь нелегко. Кхе-кхе! За это время мне удалось заработать множество монет, великое множество монет. Фартинги, тугрики, дублоны, таллеры, доллары, – он зачерпнул горсть и швырнул обратно. – Целый сундук монет! Но я так давно не видел живых цветов. Сколько же лет я их не видел? – Какое-то время он смотрел куда-то вдаль, потом резко задрал голову, поднеся фонарь к самому носу мальчика: – Ты должен продать мне цветы, сколько ты за них хочешь?

Клос зажмурился и отшатнулся:

– Понимаете, цветы не продаются. Я планирую доплыть до самых высоких гор, там они мне понадобятся, чтобы посадить. Все тогда смогут их видеть, а я стану знаменитым путешественником. Люди будут благодарны мне за такой подвиг. А в ваших деньгах нет никакого смысла: не осталось ни магазинов, в которых за них что-то можно было бы купить, ни людей, которые за эти деньги могли бы сделать что-нибудь полезное. Одно сплошное море вокруг.

Старик расстроенно взял двумя пальцами из сундука монету – на ней был изображён рыцарь на коне, протыкающий копьём пасть змея, – и оглядел со всех сторон:

– Понимаешь, какое дело, а ведь ты не прав: в некоторых местах очень даже нужны. Ну и почти везде ими можно делать так, – он перехватил монету поудобнее, примерился и запустил по водной глади. Монета сделала несколько скачков, оставляя круги на воде, и исчезла. – Юноша, давай так: если ты запустишь монету и она проскочит меньше моей, я забираю цветы, а если наоборот, ты забираешь сундук? Весь сундук. Монету выбирай любую, но рекомендую вот эти, продолговатые: лучше всего лежат в ладони и скачут дальше.

Клос на секунду задумался и смело произнёс:

– От вашего огромного сундука моя маленькая лодка сразу пойдёт ко дну вместе со всеми монетами. Такое богатство сейчас мне точно не по плечу.

Старик со вздохом присел на край лодки Клоса, отчего она опасно накренилась, и снова указал пальцем внутрь подводной лодки:

– Я очень много времени провожу там, внизу. Внутри довольно тесно и очень душно, из-за этого я всё время кашляю! Кха-кхо! Если бы у меня был хотя бы один цветок, он бы вырабатывал кислород и поглощал углекислый газ. Я бы смог оставаться на глубине гораздо дольше, выполнял свою работу гораздо лучше и здоровье своё поправил. Ну? Что скажешь?

Клосу стало жалко несчастного трудягу:

– Ладно, если вы любите цветы, я подарю один, просто так, держите! – он отсоединил горшок, который был ближе всего к Старику, и протянул ему.

– Просто так? Смотри, какое дело… – Старик приблизил цветок к своему лицу, глубоко вдохнул и снова расхохотался. Начал спускаться по лестнице, но, остановившись, обернулся и помахал мальчику:

– Знаешь, пожалуй, и я подарю тебе кое-что… просто так! – он затушил свою древнюю лампу и ловким движением захлопнул люк. Через несколько секунд вода забурлила, прожектор вновь вспыхнул, лодка исчезла в пучине.

«Какой странный старик. А ведь мог бы потопить мою маленькую посудину за секунду, если б захотел. Забрать все цветы, да ещё и пару котов в придачу».

Мальчик с облегчением выдохнул, сбросил перчатки, рухнул на стул и засунул руки в карманы. В его ладонь ткнулось что-то холодное и твёрдое. В свете электрического фонарика он разглядел монету, на которой был изображён глаз, похожий на тот, что мальчик когда-то видел в учебнике истории. Он улыбнулся и запустил монетку по воде. Она проскакала несколько раз, оставляя за собой круги, и скрылась вслед за удивительным кораблём Старика.

Прибытие в «Камень и бархат»

Когда Старик скрылся из виду, оба кота тут же вышли на палубу и как ни в чём не бывало принялись вылизывать шерсть.

– Удивительный старикан, вы видели? И лодка у него удивительная, старая, как из музея. Сразу видно, что он бороздил моря и океаны задолго до того, как вода поднялась. Наверное, бывший моряк, может быть, даже пират. Интересно, пираты ещё остались? Говорят, что их давно уже нет, но в текущих обстоятельствах они вполне могли бы появиться снова. Главное, чтобы был корабль, а пираты найдутся. Значит, не всё ещё пошло ко дну! Слышали? Старик говорил о местах, в которых до сих пор используются деньги, ну а если есть деньги, значит, и люди есть. Ну и коты наверняка тоже.

Мальчику никто не ответил, и он снова взялся за весло.

– Невероятно, ну неужели в мире живут миллионы котов и кошек и никто ни разу не проговорился? Уверен, что бывали случаи, когда люди узнавали о том, что вы умеете разговаривать!

– Такое иногда случается, очень редко.

– И что происходит тогда? Ведь если бы об этом узнал хоть один человек, то сейчас об этом знал бы весь мир! А в мире никто даже не подозревает ни об одном говорящем коте или кошке.

Лаки и Барон переглянулись.

– Болтливые коты возвращаются домой раньше срока, – немного грустно промурлыкал Лаки, – да и не все люди такие болтливые, как ты.

– Домой? Разве коты не живут дома, с людьми?

Мальчик не стал реагировать на кошачью колкость, поднял с пола лоток с недоеденной холодной гречневой кашей и принялся соскребать со стенок её остатки, время от времени оставляя ложку и хватаясь за весло. Путь предстоял долгий, поэтому, несмотря на необычность происходящих вокруг событий, следовало оставаться практичным и беречь запасы еды и воды. А если есть и грести попеременно, то и плыть можно гораздо быстрее.

– Нет, коты живут в домах людей, а не дома, – назидательным тоном пояснил Барон, окончательно стряхнувший с себя остатки капель.

– Это большая разница, – закивал головой Лаки.

То, как именно коты говорили и как при этом себя вели, выглядело очень странно. Повадки котов, их движения не менялись, но когда они произносили слова, то как будто иногда забывали смотреть на собеседника. Когда же вспоминали об этом, то резко переводили на него взгляд. Порой они просто кивали или покачивали головой, как будто без таких жестов мальчик не смог бы до конца понять смысл их слов.

– А где находится кошачий дом? Это какое-то особое место? Есть ли там люди? Как там всё устроено?

Чтобы не казаться очень навязчивым, Клос перегнулся за борт и стал полоскать в тёмной воде посуду. В какой-то момент он случайно выпустил пластиковый контейнер из рук, и тот, вместо того чтобы остаться на поверхности, стал медленно погружаться в воду. Мальчик резко подхватил его, отчего лодка покачнулась, и коты, не желая в очередной раз намокнуть, запрыгнули повыше.

– Вы видели?! – крикнул удивленно Клос. Он вскочил, дотянулся до деревянного весла, медленно погрузил его в воду, аккуратно поддерживая снизу, чтобы проверить свою догадку. Весло тоже опустилось под воду и явно пошло бы ко дну, если бы не ладонь Клоса. – Дерево тонет! И пластик тоже! – он перевёл взгляд на Барона, а в голове мелькнула интересная мысль.

– Даже не думай, – твёрдо произнёс Барон, чуть отстранившись, – ныряй сам!

Мальчику нырять совсем не хотелось. Вместо этого он достал из глубин трюма короткий кусок верёвки и намотал его на конец весла, сделав небольшую петлю, которую накинул на запястье. Теперь, даже если оно выскользнет из рук, бояться нечего. Молча продемонстрировав свою работу Лаки и Барону, он сел за велосипедный штурвал и продолжил грести.

Никогда раньше Клосу не приходилось управлять лодкой, но с каждым гребком руки двигались всё уверенней, виляние корпуса становилось всё менее заметно, а брызг поднималось меньше.

Сосредоточившись на своей работе и обдумывая необычное поведение воды за бортом, он ненадолго забыл о своём вопросе про кошачий дом. Когда же мальчик о нём вспомнил, оба кота уже мирно спали на подоконниках слева и справа от него, и Клос решил их не беспокоить. Свернувшиеся калачиком четырехлапые пассажиры ровно и спокойно дышали, а по колыханию шерсти можно было угадывать направление ветра, не задирая голову кверху, где на вершине мачты развевалась жёлтая лента.

Парус до утра мальчик решил не поднимать, боясь наткнуться в темноте на айсберг или ещё какое-нибудь водное препятствие, которое могло неожиданно вырасти на пути – например, многоэтажку или чью-нибудь лодку. Поэтому он, прищуриваясь, внимательно вглядывался в тусклый свет фонарика, еле пробивающего плотную темноту, и усиленно работал веслом, время от времени сверяя направление с компасом.

Маленький механический будильник, который он тоже захватил с собой (именно механический, потому что он не требовал замены батареек, его требовалось лишь иногда заводить) издавал равномерное тиканье и показывал далеко за полночь.

Руки уже изрядно потяжелели, на ладонях проступили красные пятна, предвещающие появление мозолей. Клос зевнул, положил весло на дно лодки и достал тетрадь в твёрдой обложке, обёрнутую в пакет. На обложке было аккуратно выведено: «Судовой журнал».

Он положил тетрадь себе на колени и раскрыл. На первой странице числились состав команды и название корабля – ЛОДКА. Мальчик перевернул страницу и перечитал написанные ранее им самим строки:

Клос оглянулся вокруг, глубоко вздохнул, на секунду задумался и дописал ниже:

С момента, как он спрятал судовой журнал в каюту, прошло уже больше четырёх часов. Пять минут он грёб стоя, десять – сидя, а затем две минуты отдыхал, вытянув ноги и разглядывая всё вокруг. Будильник показывал, что уже давно должен был наступить рассвет, но небо по-прежнему оставалось иссиня-чёрным со множеством звёзд. Из-за непрерывной работы ему временами становилось жарко, он даже снимал плащ, но после очередного двухминутного перерыва опять замерзал, и это подталкивало снова браться за весло. Ладони нестерпимо жгло, Клос догадался надеть перчатки, но даже они уже не помогали. Сил совсем не оставалось, пора было сделать длительный перерыв, отдышаться и, возможно, слегка вздремнуть.

Клос посмотрел на Барона, спящего рядом, и хотел было разбудить его, попросить покараулить, но за мальчика это сделала крупная упавшая с неба капля – Барон от неожиданности дёрнул ухом. Несколько следующих капель заставили его вздрогнуть, и спустя пару секунд он уже сидел в тихой уютной каюте в задней части лодки вместе с Лаки.

Прямо по курсу в свете электрического фонарика выросла стена дождя, с шумом разбиваясь о водную гладь. Удивительно, ведь обычно всё растёт снизу вверх, а эта стена, как и подобает всем дождевым стенам, поднималась сверху вниз. Мальчик схватил весло и остановил лодку прямо перед препятствием. Всего в метре от них сверкали молнии и бушевали волны, а позади была тихая водная гладь, которую беспокоила лишь покачивающаяся лодка.

«Удивительное явление! – он вытянул руку, – это же граница дождя! Впервые такое вижу – наверняка хороший знак!»

Не успел он об этом подумать, как огромная волна подхватила судёнышко и грубо швырнула вперёд.

Клос резким движением накинул на себя уже насквозь мокрый плащ, рассовал по карманам будильник и компас, закрыл кусками пакетов цветы на подоконниках и вслед за котами юркнул в тесную каюту. Чтобы поместиться, ему пришлось открыть дверцы, между которыми тотчас же натянулся кусок непромокаемой ткани, и поджать под себя ноги.

– Да уж, погодка выдалась… – проворчал он. – Надеюсь, лодка не перевернётся, иначе всю землю в горшках для цветов размоет и они вывалятся, а нам придётся добираться до цели вплавь. Коты хорошо плавают? – он ехидно посмотрел на пушистых соседей, которые вздрагивали от каждого удара грома и шума дождя, захлёстывающего каюту. Лаки с Бароном предпочли не отвечать, прижавшись друг к другу и боязливо глядя круглыми глазами на всполохи света впереди.

– Ладно, ничего – продолжал мальчик, – я тут припас кое-что, и это кое-что нам поможет, правда, для этого опять придётся выйти наружу.

Он набрал в лёгкие воздуха, как будто собирался нырять, и резко выскочил на палубу. Неба совсем не было видно, свет от электрического фонарика (к счастью, он был водонепроницаемым) терялся в бушующих волнах, вся палуба уже была покрыта водой, и её уровень прибывал. Клос пригнулся, стараясь не упасть с раскачивающейся от порывов ветра лодки, пробрался к её носу, дотянулся до чего-то за бортом и поспешно протиснулся обратно в каюту.

В руках мальчик держал конструкцию из восьми крупных пластиковых бутылок, сцепленных по четыре штуки квадратом. В них он продел руки – получилось что-то вроде спасательного жилета, который он немедленно закрепил на себе, потянув за лямки.

Шторм усиливался. Ничего не было видно, зато хорошо были слышны грохот дождя, удары волн о борт лодки и раскаты грома, почти непрерывно раздающиеся со всех сторон. Каюта уже совсем перестала спасать от водяных струй, вода в лодке постепенно прибывала. Клос стоял на четвереньках на палубе и кружкой непрерывно вычерпывал воду. Лаки с Бароном, прижавшись друг другу, дрожали в самом отдалённом уголке каюты на тюках с припасами и наблюдали за происходящим.

Новая вспышка молнии высветила впереди что-то большое и чёрное, уходящее ввысь насколько хватало глаз. Сначала мальчик решил, что ему показалось, но, приглядевшись, понял, что не ошибся. Жмурясь от проливного дождя, Клос разглядел несколько пятен света и понял, что перед ним маяк или огромная округлая башня, которая почему-то не скрылась под водой, а продолжала стоять прямо среди моря. Сплошного Моря, которое в этот момент показалось мальчику не таким уж сплошным. И, судя по отблеску тусклого света в окнах, башня была обитаема.

«Какой же высоты эта махина?» – он схватил весло и направил лодку к башне, изо всех сил пытаясь удержать направление и не дать судну разбиться о стену. Вблизи она казалась ещё более высокой. Клосу удалось разглядеть множество труб, выходящих из окон, оплетающих стены и тянущихся вверх, словно змеи. Из некоторых шёл дым.

«Если есть дым, значит, есть и огонь, стало быть, и жаркое найдётся».

Ветер и волны швыряли маленькую лодку из стороны в сторону, а мальчик орудовал веслом, то отталкиваясь от стены, то, наоборот, подгребая ближе, стараясь обогнуть башню по кругу и найти в ней хоть какой-то намёк на причал. Неожиданно он увидел прямо в стене дома широкую квадратную ржавую дверь, над которой торчал не менее ржавый металлический крюк.

Это был их шанс.

Клос на секунду отпустил весло и схватил верёвку. Нужно было постараться набросить её на крюк, тогда можно было бы притянуть лодку ближе к двери, открыть её и постараться проникнуть внутрь. Мощной волной лодку бросило прямо на стену дома, и Клос едва успел опереться веслом, чтобы лодка не перевернулась. Спустя несколько неудачных попыток он таки набросил верёвку на крюк и подтянул лодку к двери. Это была массивная дверь, с маленьким окошком прямо посредине и толстой ручкой-кольцом, болтающимся под ним. Мальчик несколько раз дёрнул за ручку, но дверь была заперта.

Тогда он ухватился за мокрое холодное кольцо, стараясь удержать равновесие, и с силой постучал. Глухой протяжный гул от ударов был слышен даже сквозь бушующий шторм. Ответа не последовало. Мальчик одной рукой продолжал держаться за кольцо, а другой крепко натягивал верёвку, удерживая лодку на крюке.

«Ну вот, видимо, мы сейчас и узнаем, умеют ли коты плавать, особенно в этой странной воде. Если нет – научу. На своем примере. Хорошо, жилет надел. Вода холодная. А сил уже почти не осталось».

Наконец створка маленького окошка в метре над мальчиком со скрипом сдвинулась в сторону, и наружу высунулась голова человека в очках. Голова пристально осмотрела самого мальчика, лодку и всю обстановку вокруг, потом что-то пробормотала – что именно, он не расслышал из-за шума – и снова скрылась. Створка окошка захлопнулась.

– Эй, вы куда?! Откройте! – Клос ещё раз ударил по двери, из последних сил удерживая верёвку и лодку на месте. Ослабь он хватку сейчас – их вмиг унесло бы в открытое море, поэтому мальчик держал.

Неожиданно дверь провалилась вовнутрь, проглатывая их маленький кораблик вместе с изрядной порцией морской воды. Клос от неожиданности выпустил из рук верёвку и повалился на дно лодки, которая проехала ещё несколько метров и плавно остановилась.

– Задраивайте! Задраивайте, дармоеды! – раздался громогласный приказ, эхом отозвавшийся по всему помещению. Мальчик поднялся и осмотрелся. Он находился в довольно просторном тёмном помещении, освещённом несколькими факелами вперемешку с тускло мерцающими электрическими лампочками. От самой двери вглубь зала тянулась узкая полоска воды, по которой они проскользнули вовнутрь, а по обеим сторонам от неё высились стены.

Лодка мальчика была остановлена неким подобием рыболовной сети, натянутой по обе стороны, за которой грудились другие лодки. Их было много – десятки, если не сотни: очень большие, почти корабли и совсем маленькие, вроде той, на которой приплыл Клос. Они уходили в темноту просторного бассейна – именно туда перерастала полоска, соединяющая бассейн с открытым морем.

– Отцепляйте сеть! – скомандовал тот же голос. – Ну! Живее!

Сеть ослабла и ушла под воду, лодка медленно продвинулась дальше, в просторный зал, где пол постепенно становился вровень с водой. Повсюду виднелись лодки. Некоторые были очень простыми и скорее напоминали плотики; некоторые, наоборот, были просторными и даже оснащены моторами.

– Добро пожаловать! Добро-о-о… пожаловать! – кричал, спускаясь по лестнице, низенький человечек преклонного возраста с короткой окладистой бородкой, держа перед собой едва горящий фонарик со свечкой внутри. Каждые несколько ступенек он переводил дыхание, с трудом переставляя свои маленькие ножки и опираясь на глянцевую тросточку, по поверхности которой скользили блики от лампочек на стенах.

Клос ещё не выбрался из лодки, когда человечек поравнялся с ним – это, несомненно, были те же глаза, что мальчик видел в окошке. Цепкий оценивающий взгляд пробивался сквозь золотистые дужки овальных очков. На его довольном лице с лёгким румянцем на щеках играла заискивающая улыбка. Когда человечек учтиво поклонился, мальчик разглядел на его затылке аккуратную красную шапочку.

– Спасибо за то, что согласились впустить меня. Снаружи бушует шторм, если бы не вы, мы бы точно перевернулись, – мальчик протянул руку человечку. Тэт полностью осмотрел её и даже аккуратно пощупал, но не пожал.

– Что вы, что вы… не нужна мне ваша рука, раз уж вы весь здесь! – он с ног до головы осмотрел мальчика, а затем и лодку. – Позво-ольте-с. – человечек ловко спрыгнул внутрь и по-хозяйски осмотрелся. – Продаёте? Я могу её купить, – человечек опять улыбнулся и уставился на Клоса. Вообще, кажется, у него была такая привычка: после каждой фразы делать паузу и расплываться в улыбке.

– Нет, мне просто нужно укрыться от бури ненадолго, меня зовут…

– Не-е-т, нет, нет, нет, нет… – прервал его человечек, не переставая улыбаться, – в этом тёмном и сыром месте мы не называем своих имён! Позвольте сперва пригласить вас в гостиную, на чашку согревающего ароматного чая, – и он жестом пригласил Клоса пройти вперёд.

Мальчику было не по себе, доверять незнакомцам он не привык, но выбора не было. Лаки с Бароном не было видно, и Клос решил не выдавать, что он на лодке не один. Он вскарабкался на высокий парапет и обернулся.

– Вот теперь мне пригодится ваша рука, не подадите мне её? А? – человечек рассмеялся, а мальчик понял, что он не может выбраться из лодки самостоятельно. Смех у человечка был мягкий, стариковский, с лёгкой хрипотцой. Клос протянул ему руку, и тот не без труда взобрался и встал рядом.

– Прошу сюда, – широким театральным жестом Человечек (так Клос и решил называть его про себя) указал на лестницу, ведущую наверх.

Преодолев лестницу, взбираясь по которой Человечек непрестанно охал и ахал, при этом решительно отказываясь от помощи, они очутились в длинном коридоре с зелёной бархатной ковровой дорожкой, ведущей к просторному залу. Как только они вошли, дверь за ними сама по себе захлопнулась. Человечек улыбнулся и жестом поманил мальчика за собой. На потолке висели люстры самых разнообразных форм, но непременно с электрическими лампочками, которые постоянно и неравномерно мерцали, видимо, из-за бушующего на улице шторма. Так непривычно и приятно было идти по ровному бархатистому полу, который не стремится выскользнуть из-под ног, как мокрая лодка. По обе стороны коридора, одна напротив другой, ютились ряды деревянных дверей без ручек, из-за которых доносились чьи-то приглушённые голоса.

– Это постояльцы, – пояснил Человечек, – не всё сразу, но вы поймёте. Всё поймёте, но не сразу.

Он замурлыкал себе под нос песенку на мотив, который, казалось, придумал только что: «Всё поймёте, но не сразу, а поймёте сразу разом. Сразу разом», – по ковру Человечек шёл гораздо увереннее, чем по лестнице, и, видимо, был весьма доволен собой.

– Присаживайтесь, молодой человек! Теперь вы гость нашего гостеприимного заведения. – Он опять расплылся в улыбке: – Подать уставшему путнику горячего чаю! Музыку!

И тут же слева из-за портьеры кто-то затянул торжественную мелодию, впрочем, не очень умело, а из-за плеча появилась чашка самой изысканной формы на голубом блюдце с горячим ароматным чаем. Всё это напоминало хорошо отрепетированный спектакль, который явно разыгрывался далеко не первый раз.

Место, где очутился мальчик, поражало своим убранством: в просторном зале цилиндрической формы с высокими потолками повсюду висели бархатные шторы, преимущественно зелёного и бордового цвета, а стены украшали старинные картины, оружие и доспехи. Мебели, напротив, почти не было: посередине зала стоял большой резной деревянный стол, за которым в деревянном бордовом кожаном кресле, уже изрядно потрёпанном и растрескавшемся, развалился Человечек. Было понятно, что взбирается он на кресло по маленькой приставной лесенке. Клос присел напротив на необычайно удобный мягкий стул с причудливо изогнутыми подлокотниками.

Человечек запел, размахивая своей тросточкой, словно дирижёрской палочкой:

Человечку это действо явно доставляло удовольствие, и, когда мальчик, наконец, отхлебнул глоток уже подостывшего чая, он торжественно произнёс:

– Добро пожаловать в «Камень и бархат», гостиницу для заблудших душ! – причём слово «камень» он произнёс резко и звонко, показывая двумя руками на пол, а «бархат» – мягко и протяжно, медленно обводя руками стены.

Из-за портьеры с музыкантами раздались нестройные аплодисменты. Клос тоже похлопал, больше из вежливости.

– Отлично, отлично, теперь, когда все формальности соблюдены, давайте определимся с комнатой: у нас есть разные варианты размещения – от капитанских люксов до лежачих, сидячих и даже стоячих коек, которые, к слову, и не койки даже по большему счёту. – Он говорил очень быстро, заполняя во время разговора тянущийся из-под стола бумажный рулон, отматывая столько, сколько требуется. А требовалось ему немало. Писал он длинным пером, ловко обмакивая его в чернильницу. – Какой уровень комфорта предпочитаете?

– Мне бы какой-нибудь обычный номер, – пожал плечами мальчик, – желательно всё-таки лежачий, ну или в крайнем случае сидячий. Сколько он стоит?

– Что вы, сами номера совершенно бесплатны, наши гости платят только за обслуживание! В капитанском номере вас обслужат как капитана, в номере для отдыха – как обычного отдыхающего, ну а в рабочем номере вы, хех… займётесь самообслуживанием, – он кашлянул и опять расплылся в улыбке.

– Будьте добры самый обычный номер, только с кроватью, обслуживания никакого не требуется. Я здесь всего лишь на одну ночь.

– Прекрасно, бесплатный номер, без обслуживания, поставьте свою подпись здесь!

Человечек бросил беглый взгляд на шею Клоса и ловким движением оторвал от рулона лист необходимой длины. После чего подвинул листок к мальчику вместе с чернильницей и пером, на котором вместо букв рядами тянулись обычные чернильные кружочки, даже не совсем ровные. Видимо, именно их Человечек так тщательно выводил во время разговора.

– Что здесь написано?

Решив, что над ним подшучивают, Клос принялся внимательно рассматривать закрашенные кружочки, заполняющие добрую половину страницы.

– Поверьте, только то, что мы с вами обсудили! Гостиница «Камень и бархат» заботится о своих постояльцах, поэтому всё записывает на бумаге.

– Но тут вообще ничего не написано, кроме… кроме кружочков.

«Причём не очень ровных», – подумал Клос, но вслух не произнёс. Ему не хотелось расстраивать необычного гостеприимного Человечка, который при всех своих странностях был учтив, помог укрыться от шторма и теперь, кажется, обещал обеспечить крепкий сон до самого утра, впервые со дня отплытия юного капитана.

– Молодой человек, в наших краях письмо очень своеобразно и по-своему уникально! Вы же, в свою очередь, имеете право выразить согласие на любом удобном вам языке, давайте – давайте! – он опять вскарабкался на стол и ткнул хромовой тросточкой в самый уголок документа. – Просто подпишите вот тут, что согласны, и покончим с этим!

Клос задумался, как обычно бывает в таких ситуациях, но никаких возражений в голову не приходило. Да и сил спорить уже не оставалось. Он пододвинул чернильницу поближе, обмакнул перо и вывел посередине листа прописью: «Согласен». Писать пером было непривычно: в некоторых местах буквы получались тонкие, где-то, наоборот, толстые, а в конце образовалась небольшая клякса.

– Чудесно! – Человечек выхватил листок бумаги и повертел его в руках, рассматривая надпись со всех сторон, – Какое необычное изящное письмо, петли, линии, изгибы! – повосторгавшись, он положил листок мальчика на стол и, сказав: «Позвольте, позвольте», взял перо из рук Клоса и поставил в уголке листа небольшой кружочек. – Мсье Ле-Грант! Я подписал, теперь ваша очередь!

Клос вздохнул и написал в уголке листа, утыканного кружочками: «Капитан Клос». Он уже устал спорить, и рассматривать ничего не значащие кружочки казалось ему совершенно никчемным делом. Тело ломило, одежда была насквозь мокрой, хотелось спать.

– Вот мы и познакомились, Капитан Клос! Видите? Каждому делу – своё время. Как у нас говорят: «Есть время обнимать и говорить “привет!” и время хлопать по плечу и говорить “пока!”».

Человечек, пританцовывая, вскарабкался на своё кресло – оно жалобно скрипнуло – и достал из внутреннего кармана изящной формы трубку, которую ловко набил табаком и тут же раскурил. Не спеша, выпуская изо рта облако за облаком, он принялся складывать подписанную мальчиком бумагу. Клос тоже умел делать из бумаги самолётики и ещё журавлей, но мсье Ле-Грант явно мастерил нечто другое – и очень умело.

– А вы, оказывается, прекрасно умеете читать и на моём языке! – возмутился Клос, втягивая ноздрями аромат табака. От этого запаха сразу стало очень уютно. Лампочки на стенах мерцали тепло и тускло.

– А я и не говорил, что не умею. Письмо ваше действительно весьма изящно. Молодой человек, подойдите-ка сюда! – Человечек ногами встал на своё кресло, в таком состоянии он был чуть выше Клоса. – Это ваш ключ от номера. – Он показал Клосу искусно сложенную бумажную полоску. – Третий этаж, по лестнице и налево, не заблудитесь. Запомнили? Повернитесь, пожалуйста, – мальчик повернулся и почувствовал, как бумажная полоска обвилась вокруг шеи. – Не двигайтесь, молодой человек, не хочу вас обжечь.

– Эй, что вы делаете?! – Клос вяло обернулся к Человечку. Сил спорить уже не оставалось.

– Молодой человек, перестаньте вертеться! Вот, смотрите, – мсье Ле-Грант оттянул воротник и показал свой бумажный ошейник-ключ, – у меня такой же, видите? Так выглядит справедливость: раздаёшь другим ключи – будь готов носить и сам. Признаюсь, надеть его на самого себя было весьма непросто.

Клос послушно повернулся: помимо запаха трубки, которую курил Человечек, мальчик почувствовал ещё один резкий аромат. Он уже не мог видеть, как мсье Ле-Грант соединил между собой концы полоски сургучом и поднёс трубку. Сургуч, расплавившись, принял форму рисунка прикоснувшейся к нему трубки: две широкие горизонтальные полосы и одна узкая вертикальная. От смеси этих запахов спать захотелось ещё больше, мальчик уже едва стоял на ногах.

– Ах да, есть ещё кое-что, – слегка покашляв, добавил Человечек, – для всех постояльцев есть пять простых правил, которые требуется неукоснительно соблюдать.

♦ Свободный Человек – свободен.

♦ Один колокол – пора работать.

♦ Два колокола – пора отдыхать.

♦ За добро нужно платить добром.

♦ Запрещается передвигаться по гостинице ночью.

На этом всё, приятных сновидений!

Повернувшись, Клос увидел лишь густые клубы дыма, которые рассеивались в совершенно пустом зале. По залу разносился топот быстро удаляющихся шагов. Человечек исчез.

«Сновидений… Интересно, а сейчас ночь?»

…Больше мальчик ничего не запомнил.

Борясь с огромным желанием спать, Клос побрёл к винтовой лестнице в дальнем конце зала. Проходя мимо одной из дверей, которая оказалась открыта, мальчик не удержался и заглянул внутрь. За ней никого не оказалось; внутри стояло несколько старых велосипедов, было темно, а при мерцающем свете лампочек, которые теперь едва горели, больше ничего было не разглядеть.

Подниматься по лестнице было тяжело, ноги едва удавалось оторвать от пола, но через несколько минут он всё-таки добрался до длинного коридора, над входом в который висела табличка с большой цифрой 3, в римском и арабском написании. Клос повернул налево и побрёл по коридору, вертя головой по сторонам. На дверях отсутствовали номера. Глаза слипались. Когда он проходил мимо одной из дверей, та неожиданно распахнулась, и он зашёл внутрь.

В небольшом номере было темно, окошко заменяла узкая, едва заметная щель в стене, сквозь которую пробивался лунный свет. Сил хватило только на то, чтобы сбросить сапоги и плащ.

Проваливаясь в глубокий сон, последнее, о чём он подумал, что Лаки с Бароном остались в лодке совершенно одни.

Утро свободного человека

Проснулся мальчик от раскатистого удара колокола. Звук доносился откуда-то сверху и разливался по всей гостинице, заставляя вибрировать пол и стены до самых нижних этажей. Не успел колокол затихнуть, как из-за двери послышались нарастающий топот и крики.

Клос подошёл к зеркалу и задрал голову. Шею тесно обвивал бумажный ошейник, концы которого скрепляла печать с непонятным символом. Попробовал надорвать его с краю, потом потянул, но тот не поддался.

«Ну и пусть. Если это ключ, а не ошейник, то не стоит и беспокоиться».

За дверью по-прежнему слышались голоса и ругань, кажется, пару раз кто-то даже врезался в дверь номера с внешней стороны. Не было понятно, сколько он проспал, но ощущение усталости улетучилось. Клос ещё раз оглядел комнату: похоже, она была пыльной и каменной, как и вся гостиница. Стены небрежно оклеены бумагой: как известно, если на камень наклеить бумагу (которую называют обоями), то помещение обретает особый уют. У окна стояла кровать. Мальчик взобрался на неё, встал на цыпочки и выглянул в крохотное окошко: повсюду была вода, Сплошное Море. Волны улеглись, светило солнце, на небе не было ни облачка. Ещё в комнате стояли стол, на нём глиняный кувшин, наполненный водой, один стул и зеркало. Всё, что необходимо усталому путнику, чтобы выспаться, причесаться и продолжить свой путь.

«Ну, разве что неплохо бы перенести сюда Лаки с Бароном. И как я мог о них забыть! Они, наверное, насквозь продрогли, проведя ночь в холодной мокрой лодке. Надо поторапливаться!»

Клос быстро обулся, накинул плащ, влез во всё ещё влажные сапоги и подошёл к двери. Ручки на двери не было.

Дверь с лёгким скрипом сама собой отворилась наружу, но он не смог сделать ни шагу. За дверью было полно людей, не совсем людей и даже совсем не людей – так Клос охарактеризовал себе всех проносящихся мимо обитателей. Было понятно, что все очень куда-то спешили, толкались и покрикивали друг на друга.

Это заставило и самого мальчика поторопиться – он рванулся вперёд и чуть не налетел на полного коренастого мужчину в пиджаке, с трудом сходящемся на его круглом животе. Встречный проворчал: «Смотри, куда прёшь! Дверью чуть не зашиб, теперь собой чуть не зашиб, сейчас как дам!

Клос не дослушал, что именно собирался дать ему раздражённый незнакомец, и присоединился к общей толпе, торопящейся по коридору в сторону лестницы. На лестнице толпа разделялась: кто-то бежал наверх, а кто-то мчался вниз. Клос решил присоединиться к тем, кто бежал вниз: их было значительно больше.

Мальчик проталкивался вместе с толпой, держась подальше от краёв, куда неведомый архитектор почему-то решил приделать дверные ручки, о которые можно было очень легко споткнуться и упасть. К каждой ступеньке была прикручена пара дверных ручек по обе стороны, справа и слева, бежать по краям было крайне неудобно, поэтому все грудились у центра. Конечно же, это создавало дополнительное напряжение и толкотню. Причем ручки были самых разных размеров и форм, только вот разглядеть их получше совсем не было времени.

«Понятно теперь, почему на дверях ручки отсутствуют! С такими ключами, – тут Клос потеребил свой бумажный ошейник, – ручки совсем не требуются, вот их и прилепили сюда. Видимо, для красоты».

Дорога вниз заняла не очень много времени, гораздо меньше, чем его вчерашний путь наверх. Так это обычно и бывает.

Узнать помещение, в котором Клос вчера пил чай со странным Человечком, было довольно сложно. Стоял сильный гул, вокруг стола собралась довольно плотная толпа постояльцев, всё пребывающих из длинных нестройных очередей. В эти очереди и стремились попасть бегущие по лестнице. Заняв своё место, они переводили дыхание, отирали пот со лба и застывали в ожидании. Зал был хорошо освещён: помимо электрических ламп и факелов, прямо под потолком располагались узенькие окошки, через которые пробивался свет. Солнечные лучи отражались от зеркал, расположенных под самыми разными углами, распространяя свет по всему залу. Если бы не эти окошки, то понять, утро сейчас или день, было бы невозможно.

Рассмотреть, сидел ли на своём месте хозяин заведения или нет, мальчик не мог. Дверцы вокруг, тут и там, открывались и закрывались сами по себе, когда кто-то приближался или выходил. Иногда же, наоборот, были напрочь закрыты несмотря на то, что постояльцы стучали в них кулаками и подносили свои бумажные ключи-ошейники вплотную. Тогда бедолаги, бормоча себе что-то под нос, плелись наверх или становились частью одной из очередей.

«Хорошо, что мне не с ними, – с облегчением ухмыльнулся мальчик, – двигаться вперёд, когда впереди такая толпа народу, весьма непросто!»

Уворачиваясь от бегунов, он добрался до двери, через которую, как ему показалось, он вчера зашёл, но та не отворилась. Тогда он перевернул свой шейный ключ печатью вперёд и наклонился поближе. Тот же результат. Он попытался толкнуть дверь, потому что потянуть её на себя без ручки не было никакой возможности, – безрезультатно.

– Новенький? – донеслось откуда-то сбоку, и из-за шторы появилась необычная пара стражников высокого роста. С ног до головы они были облачены в чёрные накидки, даже перчатки на руках были чёрными. Маски же, скрывающие их лица, напротив, были белыми.

То, что это именно стражники, он понял по трём признакам: одинаковой форме, грубому неприветливому голосу и уверенной походке, которой они прошествовали, встав между мальчиком и выходом. Никакого оружия у них видно не было.

– Да, только вчера приехал, – вежливо пробормотал мальчик, и голос его сорвался. Он откашлялся.

– Что ты там говоришь? Ничего не слышно. Повтори-ка ещё раз! – одна из масок сделала шаг вперёд и склонилась к лицу мальчика. Маска была очень грубой работы, округлой формы, с трещинками, видимо, от частой носки. На маске были две горизонтальные полоски, голубая и синяя, и одна вертикальная чёрная. А ещё на ней была нацарапана широкая улыбка, что, впрочем, вовсе не делало её приветливой.

– Я только вчера приехал! – прокричал Клос, приподняв голову вверх, на этот раз слишком громко. – Мне нужно захватить кое-что важное в моей лодке!

– Дверь закрыта, ты видишь? Если дверь закрыта, то пройти нельзя.

– Так откройте её! Именно через эту дверь я вчера ночью вошёл сюда!

– Не все двери созданы для того, чтобы их открывать! – Маска расхохоталась. – Если бы все открывали и закрывали любые двери, когда им вздумается, как считаешь, был бы здесь порядок?

– Или ты думаешь, что выход всегда там же, где вход? Ну и глупец!

Обе маски приглушённо захихикали.

Мальчик обернулся и ещё раз поглядел на происходящее в зале. Обитатели гостиницы толкали друг друга, ругались; кто-то брёл, понурив голову, и молчал. Удивительно разнообразные существа оказались в одном месте, посреди бесконечного водяного пространства. Никому не было дела до Клоса. Большая часть обитателей гостиницы стремилась занять место поближе к началу очереди, которая, казалось, была единственным упорядоченным местом среди бесконечного моря чужих дел и эмоций.

– Ну так что же мне сделать, чтобы выйти назад к своей лодке? – растерянно пробормотал он, уже не рассчитывая на успех, но стараясь разузнать побольше.

– Вставай в очередь, работай, как все, и однажды она откроется. Слышал колокол? Правила одни для всех. Ишь, чего удумал! Ступай отсюда, не мешай работать!

Мальчик хотел задать вопрос, в чём же заключается их работа в то время, когда они не отгоняют жителей от двери, но благоразумно промолчал. Делать ничего не оставалось, и он покорно пристроился в самый конец очереди за худощавым мужчиной без обуви, похожим на скелет, наряженным в старый выцветший костюм непонятного цвета. Вслед за Клосом сразу выстроилось ещё несколько человек.

«И где все они были вчера ночью? – размышлял мальчик, глазея по сторонам. Неожиданно для него пустая ночная гостиница утром стала весьма популярным местом. Хотя посреди Сплошного Моря каждое место, вмещающее более одного человека, может показаться странным. – Интересно, куда я попал?»

– Еда, свежая еда! Кто ещё не позавтракал? Съестное для пустого желудка, но не для пустого кошелька! – мимо проехала многоэтажная тележка с продуктами, которую катила впереди себя внушительных размеров женщина. Мальчик сглотнул, но не посмел её остановить, ведь его кошелёк как раз был пустым. Если точнее, то у него даже самого кошелька не было.

– Простите, пожалуйста, – Клос подёргал незнакомца, стоящего впереди, за край пиджака. Тот вздрогнул и резко обернулся. Глаза его были большими, круглыми и беспокойными, а кофта под костюмом спереди застёгивалась на серебристую молнию. Ошейник с печатью на его тощей шее смотрелся очень комично – видимо, шея незнакомца знавала лучшие времена.

– Подскажите, пожалуйста: куда ведёт эта очередь?

– Как, вы не знаете, друг мой? Никогда вас здесь не видел, – он внимательно оглядел Клоса. – Мсье Ле-Грант распределяет работу. Мы все хотим как можно быстрее получить работу получше, поэтому я всегда стараюсь встать пораньше, – он понизил голос до шёпота, – но сегодня проспал, поэтому не уверен, что останется что-то стоящее, и придётся опять крутить педали. Вообще, у меня есть хорошее дело и даже собственная лаборатория наверху, но на днях я слегка провинился и теперь неделю должен работать, как и все. Ах, эти велосипеды… когда-то я просто обожал велосипеды, а теперь видеть их не могу! – он задрал ногу и показал голую пятку мальчику. – А ведь у меня даже башмаков нет. Горе мне, горе, проклятые велосипеды!

– А, так вы здесь ради работы? А я совсем не для этого. Вчера вечером мой корабль, – почему-то мальчик решил слегка преувеличить, назвав свою маленькую лодку кораблём, – попал в бурю, и я вынужден был остановиться здесь, но всего на одну ночь. Теперь мне пора отплывать, и побыстрее.

– Ах, корабль… – мечтательно произнёс тощий незнакомец, – когда-то у меня тоже был корабль. А сейчас одни велосипеды.

Его лицо стало очень грустным, видимо, из-за нахлынувших воспоминаний.

– Понимаете, – продолжил мальчик, – вон там, прямо за той дверью, стоит мой корабль, но она почему-то не открывается, и меня по ошибке отправили сюда. Простите, я не представился, меня зовут Капитан Клос, – он протянул руку, и тощий незнакомец слабо пожал её.

– Гетти, просто Гетти, друг мой.

Незнакомец понизил голос до шёпота и прошептал в самое ухо мальчику:

– А ведь знаешь, за этой дверью, возможно, до сих пор стоит и мой корабль. Когда-нибудь я отдам мсье Ле-Гранту все долги и уплыву на нём прочь из этого места. Если бы не этот мерзкий пират Барт, ноги моей босой здесь не было и ему самому пришлось крутить треклятые педали.

– Я уверен, что у вас всё получится, – Клос ободряюще похлопал Гетти по спине.

– Конечно, получится, ха-ха-ха, у этого-то доходяги! – раздался позади громкий бас, и кто-то толкнул мальчика в спину своим толстым животом. – Не слушай его, парень, Гетти всегда был мямлей. Уже добрую сотню лет крутит педали и по-прежнему остаётся на месте! Гетти, дружище, куда направишься сегодня? Быть может, ловить попутный ветер? Или сразу наймёшься юнгой к Барту, уж он выдаст тебе вместо велосипеда швабру, тряпку и палубу в шестьдесят футов длиной!

Громкий хохот зазвучал снова, он был раскатистым и жизнерадостным. Его владелец представлял из себя огромного толстого человека в поварском колпаке и полосатой тельняшке, с похожим на пятачок носом и маленькими чёрными усиками. Он стиснул ладонь Клоса своими ручищами и с силой потряс её. Мальчик разглядел на его руках множество рисунков с черепахами, кораблями и другими морскими изображениями.

– Пигль! – представился гигант, – повар, боцман, грузчик! Предпочитаю «повар», ведь, как говорил мой дедуля: поближе к еде, подальше к беде!

Он хохотал и добродушно подшучивал над окружающими, некоторые отвечали ему и улыбались, многие вежливо отстранялись, стараясь держаться подальше. Было видно, что посетители гостиницы, казавшейся прошлым вечером такой пустынной, хорошо знали друг друга.

– А ты с чем пожаловал, парень? Как чёртов Ле-Грант добрался до тебя? Небось проиграл в карты, как я? Шельмец знает толк в азартных играх! Тут уж ни дать ни взять!

– Меня зовут Клос, вчера ночью мой корабль угодил в шторм и едва не пошёл ко дну, но мне удалось укрыться здесь. А сегодня днём я планирую отчалить. И как можно скорее!

– Так ты здесь не ради работы? Ха! Тогда чего же торчишь в этой чёртовой очереди и занимаешь место? Свободные Люди не нуждаются в очередях! Свободный Человек – свободен! Идём прямиком к Ле-Гранту, скажем ему, чтобы открыл дверь и немедленно выпустил тебя! – он с лёгкостью поднял мальчика над толпой и, отпуская шуточки и распихивая ворчащих окружающих своим животом, понёс мальчика вперёд на вытянутых руках.

О том, чтобы вырваться, не могло быть и речи: очередь грозно поглядывала на мальчика, но, побаиваясь Пигля, молчала.

Вокруг всеми красками пестрела толпа, все что-то просили, угрожали, требовали, а грузный Пигль протискивался через гущу тел к столу, ни на кого не обращая внимания. Теперь уже можно было расслышать знакомый голос Человечка, который объявлял «велосипед», «кухня», «уборка» и другие подобные словечки. «Велосипед» звучало чаще других: видимо, в гостинице это было самой востребованной профессией.

«Любопытно, – подумал Клос, – что это за работа такая популярная – крутить педали? Да и куда здесь можно уехать – кругом одни лестницы, коридоры и вода?»

Наконец Пиглю удалось протиснуться в самое начало очереди, и Клос увидел восседающего в том самом скрипучем бордовом кресле Человечка с той самой бородкой и в тех же самых маленьких изящных очках – хозяина гостиницы мсье Ле-Гранта. Макушку его круглой головки украшала неизменная красная шапочка. С высоты роста боцмана-повара её было очень хорошо заметно. Из всей толпы выделялись и маски – они были точно в таком же наряде, как и те двое у выхода. Маски окружали стол и следили, чтобы никто не лез без очереди, хотя и сами обитатели не осмеливались это делать – видимо, привыкли к порядку.

Рядом с Человечком, на столе, ровными рядами лежали аккуратно разложенные карточки, видимо, с именами всех посетителей гостиницы. Когда к нему протискивался очередной гость, Человечек находил его карточку, утыканную однообразными закрашенными кружочками, внимательно осматривал, а потом клал перед собой и слушал.

– Послушайте, мсье Ле-Грант, – жалобно обращалась к нему довольно молодая женщина в аккуратном платье с короткими рукавами и белыми подвязками. – Вы же давно меня знаете, я уже почти всё отработала, посмотрите свои записи, там же всё должно быть. Не отправляйте меня на велосипед, сил никаких уже нет крутить эти педали. Вы же добрый человек!

– Кухня! – закричал Человечек, и женщина с благодарностями, пятясь, пошла прочь – видимо, на кухню. А толпа опять навалилась вперёд, накрывая Человечка новым шквалом просьб и жалоб.

– Пропустите Свободного Человека! – громогласно проревел Пигль и поставил мальчика прямо на стол, на гору карточек, перед носом мсье Ле-Гранта.

Толпа вдруг резко затихла и отпрянула от него. Даже маски расступились.

Человечек оторвал глаза от карточек и медленно поднял голову, осматривая мальчика с ног до головы, пока их взгляды не встретились.

– Доброе утро, Капитан Клос! Как вам спалось? – вежливо спросил он, потом резко повернулся в сторону и выкрикнул:

– Подайте ему стул! Стул Свободному Человеку! Немедленно!

В абсолютной тишине, нарушаемой только кашлем и сопением со стороны толпы, послышался скрип, и через мгновение чьи-то руки сдёрнули Клоса со стола, усадив его на одном уровне с мсье Ле-Грантом.

– Спасибо, хорошо спалось, – твёрдо ответил мальчик, – у вас очень гостеприимная гостиница, но мне пора продолжать путь. Откройте, пожалуйста, дверь.

– Дверь, дверь, дверь, – не сводя улыбающихся глаз с мальчика, начал напевать Человечек, пальцами перебирая карточки посетителей.

– Дверь… открывать дверь Свободному Человеку – наша первейшая и важнейшая задача, не правда ли, достопочтенные гости «Камня и бархата», что скажете? – он привстал и окинул взглядом толпу вокруг. В толпе закивали, многие попятились ещё дальше назад, натыкаясь на других гостей.

– Ну, тогда музыку, господа музыканты!

Из-за портьеры раздался бодрый стук барабана; к нему присоединились тарелки, бубны и трубы. Человечек, опираясь на тросточку, вскарабкался на стол. Гремя деревянными счётами в такт музыке, пританцовывая и расхаживая взад и вперёд по деревянному столу, запел:

На фразе «так или не так?» толпа радостно подпевала «так!»，некоторые даже начали пританцовывать вместе с Человечком. Похоже, многим действительно нравилась эта песня. А мсье Ле-Грант в ритм мотиву ловко отстукивал высокими каблуками своих лакированных ботинок прямо по столу.

На фразе «и уплыл» Человечек ударил тростью по столу, а второй рукой указал куда-то в сторону: видимо, именно туда уплыл тот самый простак – герой песни. Все вокруг зааплодировали.

– Так или не так?! – он с улыбкой обращался к толпе, заводя её. Белоснежные зубы месье сверкали.

– Так! Да, так! Так! – кричали все вокруг и аплодировали. С радостным лицом Человечек смотрел поверх толпы и хлопал вместе со всеми, затем сделал несколько шагов по столу к мальчику, наклонился и провёл пальцем от макушки Клоса до печати на его ошейнике. Улыбка с его лица резко пропала, и толпа так же резко затихла.

– А так ли ты, Свободный Человек, на самом деле свободен?

– Конечно, свободен. И прямо сейчас хочу уйти.

На самом деле после песенки Человечка мальчик уже совсем не был уверен в том, что свободен и сможет уйти, и его ответ прозвучал как-то тихо и неубедительно.

Мсье Ле-Грант неуклюже опустился в своё бордовое кресло и продолжил:

– Прекрасно! Наша уютная гостиница уже многие тысячи лет оказывает гостям со всех концов Сплошного Моря самый высокий сервис и безупречный радушный приём. Мы следим за тем, чтобы гости покидали нас и возвращались вновь, когда захотят. Делай что хочешь, разве не в этом суть свободы?

Во время этой хорошо отрепетированной речи его маленькие пальчики ловко перебирали карточки:

– Клавдий… Клития… Клабаутерман… Клос… Ага! – он выхватил карточку с ровными рядами кружочков, пробежался по ней глазами и передал мальчику. – Осталась лишь пара маленьких формальностей: подписать здесь, сдать ключ и… заплатить за проживание. Предлагаю начать с конца.

Он ещё раз взглянул на карточку и защёлкал своими счётами. Клос смотрел на это, словно заворожённый, с досадой припоминая монетку Старика, которую он так необдуманно совсем недавно выкинул в море.

– Итак! С вас, пока ещё молодой и свободный человек, одна эвердьюпойсная унция золота в любой валюте, находящейся в обороте с 1753 года до… – он почему-то посмотрел на часы —…до настоящего момента!

Человечек извлёк из-под стола весы с двумя чашечками, поставил на одну из них гирьку, вторая при этом оказалась прямо у его носа. Раскрыв ноздри, он глубоко вдохнул, понюхал чашечку и, с улыбкой протянув «таба-а-а-к», выдул из чашечки остатки табака и пальцем указал мальчику, куда положить оплату. По-видимому, ту самую эвердьюпойсную унцию золота. Он весь просто сочился благожелательностью. Было видно, что он проделывал всё это с превеликим удовольствием.

Мальчик оторвал взгляд от весов, обернулся и оглядел толпу. Все присутствующие отводили глаза или просто молчаливо смотрели в пол. Некоторые прятались за впереди стоящих так активно, что из нестройной толпы образовались ровные длинные очереди. Помощи ждать было неоткуда. Мальчик пытался придумать хоть какое-то решение, но в голову ничего не приходило. Попытайся он сейчас сбежать, его бы тотчас схватили маски. Денег, да и вообще ничего ценного, у него ни при себе, ни в лодке не было. Он злился на себя за то, что так глупо попался в ловушку, хотя хорошо знал, что брать что бы то ни было у незнакомцев не следует: это очень часто приводит к неприятностям. В одну из таких неприятностей он прямо сейчас и угодил.

Собравшись с духом, он снова вскарабкался на стол. Стоять ногами на столе было невежливо, но, вспоминая, как на нём только что отплясывал мсье Ле-Грант, мальчик поборол застенчивость и уверенно произнёс:

– У меня нет золота, – Толпа ахнула. – Ни этих ваших этьвертьюпоясных унций, ни какой-то иной монетки. У меня есть корабль, запасы провизии, и я, как Свободный Человек, требую выпустить меня отсюда! Этот ваш договор, – он оттянул бумажный браслет на своей шее и попытался сорвать его, но тот не поддался, – просто бессмыслица какая-то, набор одинаковых кружочков в ряд. Да здесь можно, при желании, прочитать всё что угодно!

– Э-э-э, молодой человек, – погрозил пальцем мсье Ле-Грант, – не следует недооценивать всю сложность древнего морского языка. Именно на нём разговаривают рыбы – древнейшие существа этого мира. Это самый универсальный язык!

– Да какие рыбы?! Рыбы вообще не разговаривают! – перебил его Клос.

Он хотел продолжить, но осёкся, вспомнив, как недавно сам разговаривал с Лаки и Бароном.

– Сразу видно, что вы очень молоды, неопытны и, по-видимому, не слишком наблюдательны. Ну неужели вы ни разу не видели, как рыбы пускают колечки воздуха из своих ртов?

Клос молчал. Он и вправду неоднократно видел, как рыбы пускают колечки.

– Во-о-от, молчите, значит, поняли меня! Эти колечки, если их правильно записать, можно сложить в слова и понять, что хотят сказать рыбы. Правда, выучить рыбий язык не слишком просто, нужно потратить уйму времени и обладать исключительной памятью. В общем, сделать это настолько сложно, что пока только один человек в мире может это сделать, и этот человек – я.

Он скромно развёл свои маленькие ручки в стороны.

– Ну, ещё их немного понимает Бастьен. Бастьен! – неожиданно позвал Человечек.

Очередь зашевелилась, и через несколько секунд перед столом возник запыхавшийся Бастьен – тучный, совершенно лысый и с огромным бантом салатового цвета на шее.

«Вылитый дворецкий, – подумал мальчик. – Только белых перчаток не хватает и тележки с колёсиками».

– Звали, мсье Ле-Грант? – за время своей короткой пробежки до места назначения он успел вспотеть и вытирал свою лысину длиннющими рукавами, свисающими почти до пола.

– Скажи мне, любезный Бастьен, что здесь написано? – мсье Ле-Грант взял карточку мальчика и сунул её под нос Дворецкому.

– Ма… – неуверенно замычал тот и замолчал, покосившись на Человечка. – Ма… – начал он опять, снова прервался, выдохнул и перевёл взгляд на Клоса. На его носу красовались огромные очки с очень толстыми линзами, отчего глазки его выглядели выпученными.

– Ma… – в третий раз бросил вызов Бастьен невероятно сложному рыбьему языку и в третий раз затих.

– Ну вот, правильно, мальчик! – приободрил его Человечек, – только не мальчик, а молодой человек! Где твои манеры, Бастьен? – незадачливый переводчик потупился и в очередной раз обтёр рукавом свою блестящую лысину. Мальчику показалось, что он увидел в ней своё отражение, настолько она была блестящая, наверняка от постоянного протирания.

– Видишь, молодой человек, Бастьен тоже прочитал, правда, ещё подучиться надо. Да и какой нам резон тебя дурачить? Мы хотим, чтобы гости возвращались к нам снова и снова, в нашей гостинице всё так устроено.

Клос совсем запутался; всё происходящее казалось ему совершенно нелепым, но очень логичным.

– Нету у меня денег, ничего я не дам!

– Тогда вам придётся остаться и возместить все убытки. Работы у нас хватает. И самой разной!

Он вдруг поднялся со стула и обратился ко всем вокруг:

– Или, возможно, кто-то хочет помочь Клосу? Кто хочет поделиться с мальчиком заработанным?!

Толпа безмолвствовала. Присутствующие отводили глаза и переминались с ноги на ногу. Клос стоял в растерянности, не зная, как быть.

– Что же, никто не хочет?! – Мсье торжествующе улыбнулся. – Стало быть…

– Чёртов Ле-Грант, я помогу мальчонке!

Громадный Пигль оттолкнул стоящих у стола постояльцев, порылся в карманах и швырнул на чашу весов несколько монет. Весы качнулись, но этого было недостаточно.

– Ну, давайте все вместе поддержим паренька!

Толпа безмолвствовала.

– Будь проклят этот шум! Надоел весь этот балаган, на, держи!

Низенький человек в смешном полосатом костюме выкатился из толпы. У него были чёрные кудрявые волосы, а когда он поднял голову вверх, Клос заметил короткую клочковатую бороду.

– Впервые не взял с собой табуретку – и на тебе, она мне как раз нужна! Эй, верзила, а ну передай!

Он протянул добродушному Пиглю несколько монет:

– Клос, тебя ведь так зовут? Считай, что вчерашние педали Харх крутил для тебя!

Пигль своей огромной ладонью аккуратно пересыпал монетки в чашу. Весы накренились сильнее, но этого по-прежнему было мало. Больше из толпы не вышел никто.

– Харху жалко на вас смотреть, – маленький кудрявый человек снизу вверх оглядел окружающих. – Терпеть вас не могу!

Он злобно отпихнул ближайшего постояльца, хотя тот совершенно не мешал ему пройти, и, сопя, прошествовал к одной из дверей, хлопнув ей что было мочи. Шум особенно громко раздался среди тишины главного зала.

– Признаюсь, я и не рассчитывал на большее, – с улыбкой разглядывая монетки в чашке и переводя взгляд на постояльцев вокруг, произнёс мсье Ле-Грант. – Стало быть, время придумать, как столь юный и крепкий молодой человек мог бы компенсировать затраты, понесённые нашим заведением.

– Не буду я ничего платить! Я приехал поздней ночью и сразу отправился спать, я даже ничего не ел.

Клос уселся на стол, упрямо уставившись на скатерть из зелёного бархата.

– Справедливое замечание, молодой человек, не ели. Здесь так и написано!

Человечек с готовностью в который раз продемонстрировал Клосу табличку с кружочками:

– Но ведь спали? Эй вы! – обратился он к окружающим, – кто готовил ему постель и убирал номер?!

Из зала поднялась пара дрожащих рук.

– А кто развлекал его прекрасной музыкой?

Откуда-то сбоку послышались пара глухих вздохов трубы и удар барабана.

– Кто гостеприимно распахнул ему дверь прошлой ночью и помог пришвартовать корабль?

Кто-то неуверенно покашлял.

– Неужели вы, Клос, – Человечек подвинулся ближе к мальчику, – хотите оставить всех этих добрых и трудолюбивых людей ни с чем? За добро нужно платить добром, помните наше правило? Думаете, они, так же как и вы, не хотят удобно спать, слушать музыку и развлекаться?

Клос молчал.

– Хотите?! Ну так развлекайтесь! – Ле-Грант схватил из чаши горсть монет, подаренных Пиглем и Хархом, и швырнул их на пол. Из толпы выскочили несколько человек, подобрали их и тут же скрылись.

– А для молодого человека мы подберём подходящую работу! – он придвинул свою тетрадь со списком поближе и стал медленно читать:

– Так… велосипед… слишком неинтересно… ловля ветра… слишком рано…

– Можно мне на ловлю?! – робко попросился из толпы человек с умоляющим взглядом.

Голоса вокруг слились в единый неразборчивый гул. Клос сидел, смотрел на последнюю чёрную монетку, оставшуюся в чашке, настолько маленькую, что она проскочила даже между ловкими маленькими пальчиками Человечка, и думал, как он, такой рассудительный и продуманный, оказался в такой глупой и невероятной ситуации. Злорадное бормотание мсье Ле-Гранта, подбирающего ему работу, отошло куда-то вдаль вместе с просьбами толпы людей, отказавшихся помочь ему в трудную минуту. И даже винить никого, кроме себя, не получалось. От сосредоточенности он засунул руки в карманы своего плаща, и ему в руку ткнулось что-то холодное и твёрдое. В руке лежала монетка Старика, холодная и твёрдая, золотая монетка с глазом.

«Как такое может быть? Я точно помню, что бросил её в воду».

Клос сосредоточенно разглядывал монетку и блики на её глянцевой поверхности от смеси электрических ламп и факелов, горевших повсюду. Смотрел и не мог поверить, что всё это происходит с ним.

Монетка звякнула о чашу весов, толпа в очередной раз смолкла, а мсье Ле-Грант, оторвав глаза от списка, уставился на монетку. Ещё ни разу Клос (да и, возможно, никто из обитателей этого странного места) не видел его таким обескураженным. Человечек таращился на весы, которые покачивались то в одну, то в другую сторону, никак не решаясь, какое положение принять, и молчал. Казалось, весь зал затаил дыхание, даже очереди развалились, вновь превратившись в беспорядочное сборище сотен глаз. Глаз, которые в этот момент глядели, кажется, на самое важное событие в мире.

Если бы не маленькая чёрная монетка, оставшаяся в чашке, весы вполне могли показать поровну, но сейчас показывали явный перевес. Перевес в пользу Клоса. Толпа разразилась аплодисментами, весело заиграла музыка, а мальчика уже подбрасывали на руках.

– Ха-ха, радуйся, парень! Как ты уделал этого негодяя Ле-Гранта! – вопил Пигль, стараясь подбросить Клоса как можно выше. – Вот теперь-то устроим пир так пир! Такое торжество будет, вода вокруг будет кипеть весь день!

– Я не могу остаться. Мне надо ехать! – отрывисто кричал Клос в момент между приземлением и новым подъёмом в воздух.

– В ближайшие три дня ты точно никуда не поедешь, уж поверь мне! Ты теперь главный виновник торжества! А какое торжество без виновника? – Пигль был явно доволен и старался швырнуть мальчика как можно выше, потом поймать пониже и снова швырнуть.

– А чего это вы все так радуетесь? У вас ни разу праздников не было?

– Таких не было, ты – первый, кому за несколько тысяч лет удастся покинуть «Камень и бархат»… живым.

Банные процедуры, ловцы воздуха и тайна Бастьена

Яркий утренний свет врывался через большое панорамное окно, высеченное прямо в стене и убранное в шикарную деревянную раму. Снаружи доносился шёпот моря, больше никаких звуков не было слышно: ни топота, ни криков проносящихся за дверью людей. Тишина и покой. Даже удар колокола показался сегодня каким-то доброжелательным.

Клос лежал на огромной кровати и разглядывал столбики её резных колонн по углам. Узоры изображали диковинные растения, оплетающие опоры от основания почти до самого потолка. Синий полупрозрачный балдахин, отороченный золотой бахромой, создавал ощущение уюта и защищённости. Клос вспоминал вчерашний день.

Вспоминал, с каким усердием Пигль подбрасывал его своими огромными руками, а когда поставил на пол, толпа обступила их, и каждый норовил прикоснуться к нему, похлопать по спине, пожать руку, сказать что-нибудь приятное. А он не испытывал к ним ничего, кроме презрения.

Вспоминал, как мсье Ле-Грант пристально смотрел на монетку, качал на ладони, подбрасывал и даже пробовал на зуб, будто не мог поверить случившемуся. А потом с силой швырнул в свой сундук и с грохотом захлопнул тяжёлую крышку. Большой сундук, но всё же чуточку меньше, чем сундук Старика. И не такой старый.

Вспоминал, как дверь гостиницы, через которую он позавчера попал сюда, отворилась и он смог прижать продрогших Лаки и Барона к себе. А толпа, теснясь, глядела на это из-за двери, не решаясь переступить порог. Теперь коты дремали по обеим сторонам кровати, греясь в солнечных лучах, пробивающихся сквозь плотную ткань.

Вспоминал, как ему выделили лучший номер на самом высоком этаже башни, который назывался «капитанский». Сюда перенесли всё, что мальчик решил забрать из лодки: апельсиновое дерево и другие цветы, которые после пребывания в холодном пустом подвале уже заметно помрачнели; плёночный фотоаппарат со всеми необходимыми для проявки фотографий компонентами (мальчик не умел ими пользоваться, но ужасно хотел разобраться); будильник, который неправильно показывал время, видимо из-за сырости; немного припасов на всякий случай – вот, пожалуй, и всё, что в лодке находилось ценного.

В дверь постучали. Клос потянулся и спрыгнул с высокой постели. Путь по холодному полу от кровати до двери показался мальчику очень некомфортным, и он подумал, что неплохо бы постелить в номере пару толстых ковров, чтобы приятнее было ступать босиком. За дверью с подобострастной улыбкой на лице стоял Бастьен, и его голова, казалось, блестела ещё сильнее, чем вчера.

– Доброе утро, Клос, мсье Ле-Грант прислал меня, чтобы я провёл для вас маленькую экскурсию, показал, так сказать, окрестности. Он велел передать, что очень сожалеет о вчерашнем недоразумении, и просит принять от нашей гостеприимной гостиницы маленький комплимент, – он протянул мальчику свёрток.

– Господин Клос.

– Что? – Бастьен, казалось, не расслышал, а улыбка всё так же не сходила с его лица.

– Господин Клос, – повторил мальчик, – можешь теперь называть меня так, – он был очень зол на Бастьена и хотел как-нибудь задеть его.

– Да, конечно, господин Клос, как будет угодно, – Бастьен элегантно поклонился, почти касаясь зелёным бантом пола. Его чёрный фрак скрипнул от натуги, и Клос опять разглядел на затылке Бастьена своё отражение. – Прошу вас переодеться, затем я провожу вас в купальни, после чего начнём. Знаете, все тут на ушах стоят после вчерашнего…

– Буду через минуту! – мальчик закрыл дверь прямо перед носом назойливого утреннего гостя. Разговаривать с ним не хотелось.

– Ну, ничего, разведать окрестности не помешает. Узнаю, как тут всё устроено, проведём торжество и продолжим путь. Да, пушаны? – обратился Клос к котам. Те не ответили.

Клос заглянул под балдахин. Лаки, свернувшись в клубок и накрыв лапкой свою белую мордочку, сладко сопел, а Барон лежал, укутавшись в одеяло, и щурился от яркого солнца. Идти вместе с ним коты явно не собирались.

– Ладно, ждите меня здесь, я быстро!

Клос развернул подарок Ле-Гранта: это был праздничный белый камзол, расшитый золотыми нитками. Мальчику ужасно не хотелось его надевать, но перспектива влезать во вчерашнюю грязную одежду радовала ещё меньше.

«Ну, раз у них так принято…»

Камзол сидел идеально, и Клос даже слегка залюбовался своим отражением в зеркале, висевшем прямо напротив постели. – Господин Клос! – он рассмеялся.

«Так, а теперь сделаем несколько кадров для истории», – про себя произнёс мальчик и взвёл затвор фотоаппарата.

Для какой такой истории, он и сам, собственно говоря, не знал. Просто слышал, как эту фразу произносили другие, когда фотографировали, поэтому неосознанно и сам стал говорить так.

– Улыбнись, Бастьен! – Клос распахнул дверь и ослепил Бастьена фотовспышкой. Растерянный вид Дворецкого очень развеселил мальчика.

– Что это вы сейчас сделали? – потирая глаза за очками, спросил тот.

– Это обычный фотоаппарат – отводишь затвор, вот здесь, нажимаешь сюда, раз! И через некоторое время получаешь фотографию. С проявкой фотографий, правда, ещё предстоит разобраться, я захватил с собой всё что нужно, но пока и сам не знаю точно, что следует делать.

– Здорово! – Бастьен с интересом со всех сторон оглядел прибор. – Хотел бы и я себе такой!

Он мало что понял из слов мальчика, но фотоаппарат ему очень понравился.

Дворецкий повёл мальчика по длинному коридору, слегка прихрамывая и активно жестикулируя при разговоре. Его длинные светлые рукава летали вокруг, и Клосу порой приходилось уворачиваться. Дверей на верхнем этаже было значительно меньше, чем внизу, и, пока они шли, им не встретился ни один постоялец.

– Вот если бы у меня была трость, как у мсье Ле-Гранта, я бы тогда у-у-х! – ни с того ни с сего начал Бастьен. Его рукав резко взметнулся. – Признаюсь, у меня самого когда-то была трость, отличная трость, скажу я вам. Не такая, конечно, шикарная, каку мсье Ле-Гранта, но тоже хорошая. Так вот, сидел я как-то на скамейке и оставил её прямо там, – он вдруг резко остановился и прошептал буквально в ухо мальчику: – Ay вас когда-нибудь была трость?

– Мне совершенно ни к чему трость, – ответил мальчик, – я прекрасно хожу и сам, зачем мне постоянно таскать с собой ещё какую-то тяжёлую палку?

– Ах, как жаль, но можно же тогда купить какую-нибудь совсем лёгкую трость, ну или очень маленькую, почти незаметную тросточку. Её можно было бы носить в кармане, тогда руки оставались бы свободны. Вот только никто бы её тогда не видел, а какой толк от вещи, которую никто, кроме тебя, не видит? Да, пожалуй, мне нужна трость побольше.

Клосу разговор о тростях был совсем неинтересен, и он решил сменить тему:

– Скажи, Бастьен, а как здесь было до того, как повсюду поднялась вода?

– Вода? – он задумался. – Сколько себя помню, здесь всегда было так.

– А как давно ты сам попал сюда?

Бастьен остановился и закатил глаза, вспоминая:

– Это было очень давно. Смутно помню большой корабль или лодку… честно говоря, мне кажется, я всегда был здесь. – Он понизил голос до шёпота. – Ходят слухи, что гостиница принадлежит Барту и он использует её для постройки своих кораблей. Что это якобы бывшее убежище пиратов. Хе-хе. Я-то знаю… я знаю, что Капитан Тромблон имеет такое же отношение к гостинице, как шляпа Гетти к моей голове, никакого то бишь отношения. Ты его ещё не встречал, Барта, то есть Тромблона, – это, в общем-то, один и тот же человек. Отвратительный, признаюсь я вам.

Он захихикал, и его глазки за стёклами очков стали совсем маленькими.

– Постройки кораблей? Каких кораблей?

– Разве я сказал «кораблей»? – Бастьен опять картинно закатил глаза. – Ко-ра-бля, – раздельно произнёс он и показал пальцем на стену. – Кстати говоря, господин Клос, мы уже пришли, я буду ждать вас прямо здесь, – он толкнул дверь, которая была прямо перед ними. Она поддалась только со второго раза. Изнутри повалил густой пар, за клубами которого ничего не было видно.

– Ну, с лёгким паром!

Клос почувствовал толчок в спину, и дверь за ним захлопнулась.

Было трудно дышать – мальчик кинулся к двери, пытаясь её открыть. Она не поддавалась ни в одну, ни в другую сторону.

«Обманщик Бастьен! Как я мог так попасться? С виду простак, а на самом деле…»

– Господин, – донёсся откуда-то снизу глухой баритон, – прошу вас, господин, – несколько сильных рук стали стягивать с Клоса одежду. – Или прямо так изволите-с принимать? Гости у нас, конечно, всяческие бывают, причуды у всех свои, но вы, видно сразу, человек порядочный, снимайте давайте-с.

Клос поддался – и цепкие руки мигом стащили с него всю одежду.

– Держите крепко, не отпускайте-с, – ему в ладонь сунули верёвку с узлом на конце, которая тут же рванулась, увлекая мальчика за собой. Колючий, грубый канат был единственным ориентиром в непроглядных облаках пара. Потеряй он его теперь, даже дверь найти, скорее всего, не удалось бы, поэтому Клос вцепился в верёвку обеими руками и шёл за невидимым проводником, слегка пригнувшись и шаркая ногами, чтобы не споткнуться. Пахло вокруг чрезвычайно приятно.

Пол был тёплым, шершавым и, по-видимому, деревянным. Глаза постепенно привыкали, а может быть, просто пар здесь уже был не таким густым.

Его провожатый оказался низеньким, очень лохматым рыжим существом, чью голову венчала банная шапочка, а на ногах было надето нечто похожее на русские валенки. Вокруг, тут и там, стояли круглые чаны с водой, большие и маленькие: некоторые из них были пусты, а в некоторых возлёживали гости самых разных размеров.

Между чанами сновали точно такие же рыжие существа: некоторые тащили ведёрки с водой, некоторые были заняты гостями. Три лохматых банщика огромными щётками с длинными рукоятками – швабрами тёрли какого-то огромного толстого раскрасневшегося человека со множеством подбородков, похожего на моржа. Морж, запрокинув голову, кряхтел и похрюкивал от удовольствия.

– Такого, наверное, целый день тереть? И воды нужна целая бочка, а то и не одна? – съехидничал Клос и слегка дёрнул за верёвку, показывая, к кому обращается.

– Не знаю, – совершенно серьёзно отозвался банщик, – я вожатый, а не тёрщик.

Он резко остановился, выдернул верёвку из рук мальчика, ловко свернул и спрятал её прямо под свою банную шапочку:

– Извольте-с залезать.

Клос взобрался на короткое деревянное полено, которое было ему по колено, а потом ещё на одно, до пояса. Чтобы вскарабкаться на второе полено, он схватился руками за край чана, выпрямился и заглянул внутрь. Чан был чёрный, чугунный, вода была горячей, но терпимой. Клос осторожно засунул в воду сначала одну ногу, поморщился и поболтал ею. Тотчас из-под свободной ноги кто-то выдернул полено, и Клос со всего размаха рухнул прямо в чан. Не успел он вынырнуть, как лохматый рыжий банщик стал деловито сыпать в воду что-то из маленькой ступки и помешивать. Вокруг сразу распространился приятный, похожий на еловый запах.

– Что это за аромат? – спросил Клос. – Вкусный, напоминает о лесе. – Ему вспомнились зелёные горы с пасущимися стадами и почему-то реки.

– Не знаю-с, – даже не взглянув на мальчика, ответил банщик, – я сыпщик, а не готовщик, – и тут же исчез, стремглав умчавшись куда-то дальше.

«Ну и дела, – подумал мальчик, – интересно, почему сыпщик не может быть еще и готовщиком или тёрщиком? Работа вроде не слишком сложная».

Внутри чана плавали древесные поленья, и, несмотря на глубину, можно было удобно расположиться, облокотившись на них. Он снова нырнул, по телу разливалось наслаждение: горячая ванна после долгой изнурительной дороги – самое желанное удовольствие для усталого путника. Он перевернулся на живот и огляделся. Домовята (так он про себя назвал рыжих лохмачей) слаженно работали, но каждый занимался только одним делом. Например, один из них сначала бежал к большому резервуару с водой посредине всей бани, набирал воду в два маленьких ведёрка; потом бежал к печи, на которой были навалены камни, выплёскивал на камни воду и тут же устремлялся обратно. В это же время другой домовёнок начинал размахивать полотенцем, разгоняя жар по всей парной.

«Наверняка это махальщик», – подумал Клос и рассмеялся от своей шутки.

– Смотрите, кто это у нас тут варится?! – от резкого возгласа Клос вздрогнул. – Запах такой, аж аппетит разыгрался. Будь у меня сейчас ложка побольше, добавил бы картошки, грибов и сварил бы отличный суп! – Около чана, в котором купался Клос, стоял Пигль с крошечным полотенцем на плече. Он был таким высоким и внушительным, что мог смотреть на Клоса без всяких подставок из поленьев.

– Доброе утро, Пигль, – смущённо пробормотал мальчик, – да вот, Бастьен сказал, что перед прогулкой необходимо посетить купальни.

– Конечно! И перед прогулкой, и после прогулки, и иногда даже между прогулками. Ты разве не слышал, что чем больше и толще человек, тем сильнее он любит баню? Это дело, парень, очень полезное: прочищаешь каждую ворсиночку. А знаешь, сколько их у меня? Раз в пять больше, чем у тебя.

Пигль оценивающе посмотрел на тщедушные плечи мальчика.

– Нет, пожалуй, не меньше чем в десять! – он вновь расхохотался. Казалось, что, чем бы Пигль ни занимался, всё доставляет ему удовольствие. – На прогулке смотри в оба, этот прохвост Бастьен – тот ещё «супчик», ну или, скорее, «кисельчик»! Столкнёт тебя прямо в море – и поминай как звали, а сам потом скажет, что поскользнулся!

Клосу стало не по себе от таких шуток:

– Может, лучше тогда начать осмотр с нижних этажей? Когда ты в самом низу, падать, кажется, не так опасно?

– Когда ты в самом низу, то либо бояться совсем уже нечего, либо ты сам представляешь опасность! Ха-ха! Да и потом тебе сейчас вниз нельзя, там сейчас всё варится и скворчит: готовятся к завтрашнему торжеству. В твою честь, между прочим! Хотя это и для каждого из нас событие: даёт, так сказать, надежду на разноцветное будущее. Я вот на часок сюда заскочил. Сейчас попарюсь хорошенько и тоже туда. Как же такое торжество и без главного повара? Ладно, пойду набираться вдохновения!

Напоследок он зачерпнул воду своей могучей ладонью, облил мальчика и пошёл прочь, хохоча и отпуская шутки в сторону окружающих. На спине у Пигля красовался череп, лежащий на груде золота.

Клос набрал в лёгкие воздуха и погрузился в воду: «Странный какой. И чего ему всё время весело? Торчит в этом странном месте, то жарится сам, то жарит еду для других». Но настроение от вида знакомого у Клоса всё равно улучшилось.

Вдруг в спину мальчика ткнулась щётка, а потом ещё одна – от неожиданности он перевернулся и увидел, как два человечка болтаются на верёвках, которые уходят куда-то вверх, в пар, и держат в руках палки с продолговатыми мочалками на концах.

– Не крутитесь-с, – велел один из них, с мочалкой поменьше, и начал натирать мальчику уши, в то время как второй принялся за плечи и живот.

Они работали очень слаженно, но Клос не мог получать удовольствия от процедуры: к нему опять вернулись мысли о неправильном разделении обязанностей. И когда помимо двух тёрщиков к делу снова подключился сыпщик (чан теперь наполнился новым апельсиновым ароматом), а потом ещё и стучальщик с веником, он не выдержал и спросил:

– Уважаемый, – он не смог подобрать подходящего для домовят слова, поэтому сказал просто «уважаемый», – скажите, пожалуйста, вы давно здесь работаете?

Домовёнок, не прерывая работы, ответил:

– Да-с, господин, очень давно, сколько себя помню-с, всегда здесь работал.

– Тогда ответьте, пожалуйста, вот вы сыпете в воду этот вкусный порошок, почему бы вам сразу не принести с собой веник, как у вашего соседа, и не постучать им меня? Ведь так было бы проще, и вашему соседу можно было бы заняться чем-нибудь ещё.

– Я сыпщик, а не стучальщик, откуда мне знать, как стучать-с?

– Да, стучальщик – я, – подтвердил другой. И демонстративно постучал по руке веничком.

– Хорошо, тогда почему бы вам, уважаемый стучальщик, не взять у уважаемого сыпщика его каменную ступку и не высыпать содержимое в воду вместо него? Ведь это совсем нетрудно.

Клос старался быть очень вежливым, чтобы никого не обидеть. И всё же сыпщик сразу нахмурился, стучальщик перестал стучать, и даже тёрщики остановились.

Брови сыпщика продолжали оставаться сведёнными, он протянул каменную ступку Клосу:

– Вы, господин, сначала попробуйте-с, Говорить, стало быть, любой мастак!

Клос взял в руки ступку и медленно высыпал в воду немного её содержимого. После чего кивнул, мол «всё готово», и вернул ступку домовёнку. Через секунду поднялся неприятный запах, вода почернела, и все четверо громко расхохотались.

– Никакой вы не сыпщик, – махнул рукой один.

– И скорее всего, даже не тёрщик, – согласился другой.

Ощущения после бани и вправду были отличные. Жар и пар сменились на прохладу коридора. Мальчик в новом наряде, с сияющими красными щеками предстал перед Бастьеном и был готов к дальнейшему осмотру окрестностей.

– С лёгким паром, господин! – Дворецкий сделал глубокий реверанс, – как вам наше гостеприимство?

– Спасибо! А что, в целом мне даже понравилось! Пигля встретил, говорит, приготовления внизу идут вовсю. Скоро и сам присоединится.

– А, Пигль, беспечный дурак! Только и знает, что набить живот и выпить побольше. Живёт – горя не знает! Хотел бы я так. И на кухне всё время, работёнка непыльная, Ле-Грант обожает его стряпню, а он этим пользуется. Особенно рыбный суп. – Бастьен сглотнул. – Педали этот Пигль в жизни не крутил, устроился замечательно и баню может принимать несколько раз на дню. Терпеть не могу баню, – Он повернулся и зашагал по направлению к концу коридора, заканчивающегося большой круглой площадкой.

Мальчику нравился Пигль, поэтому он решил сменить тему:

– А что это за странные лохматые человечки там всем заправляют? Неприветливые, на вопросы не отвечают, всё время молчат и дело делают.

Эти слова, после того как он их произнес, самому мальчику показались странными, гораздо страннее, чем лохматые человечки: ведь он с самого детства знал, что дела гораздо важнее слов.

Бастьен же в отличие от человечков был очень словоохотлив:

– Не люблю я их, у них там свой порядок. Они даже на утреннее распределение не ходят. И работают на самом верхнем этаже. Отличная жизнь, скажу я вам. Кто бы не хотел быть на их месте?

– Ну, я бы, например, не хотел: там жарко, сыро и постоянная суета.

– Это потому, что вы педали не крутили по двенадцать часов в сутки. И мох в подвалах не собирали. Вот уж где весёленькие местечки! – Дворецкий захихикал. – Кстати, господин, не желаете ли откушать?

Навстречу им двигалась многоярусная тележка с едой. Клос сглотнул и сразу почувствовал аппетит.

Выбор еды был действительно большой. На уровне глаз лежали самые красивые лакомства, сверху – что-то непонятное, а ближе к низу – неприглядные серые лепёшки.

– Вы туда не глядите, господин Клос, вам это не пристало. Вот если у постояльца монет совсем нет, он тогда и наклоняется пониже. Иногда так извернуться приходится, чтобы достать, что посытнее да попроще, диву даёшься! А вы человек свободный, берите что хотите, и пойдёмте дальше. Ну, поезжай! – приказал Дворецкий прислужнику, когда Клос выбрал аппетитную румяную булку, и тележка двинулась дальше.

В скором времени они дошли до широкой круглой площадки, соединяющей два коридора вместе. Судя по всему, они находились в самом центре башни, на самом верхнем этаже. Бастьен поднял руку и несколько раз сильно дёрнул за тонкую цепочку, уходящую вверх. Мальчик сам ни за что бы не догадался о её существовании: в полутёмном зале золотистую ниточку, свисающую с потолка, было почти не видно.

Не прошло и минуты, как Дворецкий задрал голову вверх и прокричал в темноту:

– Эй, там, открывай уже! Сколько можно ждать? И за что только тебе, бездельнику, платят?!

И вновь задёргал тонюсенькую цепочку, которая каким-то чудом не рвалась. Через несколько секунд прямо в потолке открылся квадратный люк, и мальчик разглядел в нём кусочек безоблачного голубого неба. Сверху закричали «поберегись!», и через секунду к их ногам упала верёвочная лестница, едва не стукнув мальчика по макушке.

Первым, кряхтя, принялся карабкаться Бастьен, Клос полез следом.

– Бастьен, вот ты всех вокруг ругаешь, все у тебя плохие. Скажи, тут вообще хорошие люди есть?

– Хорошие… кх… – Дворецкий остановился отдышаться не несколько секунд, после чего продолжил восхождение, – …хорошие сюда не попадают. А если кому-то и посчастливилось, то в изнеможении крутят сейчас педали в какой-нибудь тесной комнате, в духоте, темноте и сырости. Крутят и при этом остаются на месте, хе-хе.

– Да что это за велосипеды такие, которых здесь все как огня боятся? Я ещё на утреннем распределении о них слышал. Да и ещё которые на месте всегда остаются. Толку тогда от таких велосипедов? – мальчику тоже непросто было взбираться: верёвочная лестница раскачивалась, а деревянные перекладины были слишком толстыми для его небольших ладоней.

– Ух, утомился я от твоих велосипедов и этой ненавистной лестницы. Надейся, что никогда не попадёшь туда, вот и всё, – от усталости при подъёме Бастьен даже забыл о том, что Клос просил называть его «вы» и «господин», а мальчик от усталости не обратил на это внимание.

На площадку им помог взобраться сильно загорелый, пожилой, но крепкий мужчина с белой повязкой на голове. Его кожа была почти чёрной от солнца, а рука, которую он подал Клосу, сильной и жилистой:

– Прошу прощения за ожидание, почтенные господа, отвлёкся на чаек, – он карикатурно выпрямился по стойке смирно и глядел прямо перед собой с лёгкой улыбкой на лице.

Бастьен раздражённо хлестнул своим длинным рукавом по спине этого человека:

– Каких ещё чаек, болван, болтаешь тут невесть что!

Он отёр пот со лба, выдохнул и обратился к мальчику:

– Пойдёмте, не будем обращать внимания на этого недотёпу.

Следуя за Бастьеном, Клос обернулся – загорелый пожилой человек улыбался. Ветер время от времени сильными и тёплыми порывами развевал повязку, намотанную на голову этого мужчины. Солнце над ними было ярким и палящим, а небо – голубым и безоблачным. Видимо, поэтому у улыбчивого незнакомца было хорошее настроение, несмотря ни на что.

Крыша гостиницы «Камень и бархат» представляла собой плоскость с небольшим парапетом по периметру. Клос был очень разумным и сообразительным мальчиком: он тут же принялся рисовать в воображении карту местности. Для безопасности по краю парапета были вбиты металлические штыри с круглыми ушками на конце, через которые была продета верёвка. Крыша по диаметру была чуть меньше, чем основание башни, – это Клос успел заметить, когда терпел крушение вместе с Лаки и Бароном. Люк, через который они влезли, находился в самой середине крыши. Справа от люка, на небольшом возвышении, раскинулся сад, а слева было обширное свободное пространство, где они сейчас и находились. Дворецкий, заговорщицки подмигивая мальчику, подвёл его к довольно внушительной чаше, высеченной из камня. Чаша представляла собой конус, подвешенный на двух колоннах. Вся композиция была довольно внушительной и прямо-таки сияла на солнце. Так как чаша была значительно выше мальчика и Дворецкого, к самой её верхушке вели ступени, на которые сейчас торжественно и взошёл Бастьен.

– Это клепсидра – устройство, которым в нашей гостеприимной гостинице давным-давно измеряется время. Очень давно, многие тысячи лет, – он явно хотел говорить в высокопарной манере мсье Ле-Гранта, но получалось совсем не так витиевато. А со своими развевающимися от ветра рукавами он выглядел даже забавно.

– Тот болван, которого мы встретили у входа и который опять продолжает считать ворон, – он прервался и задумался на секунду, – кхм, господин Клос, вы ведь недавно прибыли. Не знаете случайно, что такое «ворон», которых, как говорится, приходится считать раззявам? Никак не могу понять, что это такое, хотя слышу о них часто.

– Вороны – это такие птицы, вроде чаек, только чёрные, – мальчик подивился неожиданной любознательности Бастьена.

– Вроде чаек, так-так, – Дворецкий запрокинул голову и, не увидев там ни одних, ни других, проворчал:

– Вот уж докатился, уже и чаек среди ясного неба понадеялся увидеть. И дня не пройдёт, стану как все эти…

Очередной порыв ветра взметнул рукава Дворецкого вместе с его ярко-зелёным бантом, и мальчик увидел прямо под ним…

«Нет, скорее всего, показалось», – решил Клос.

– Кхм, так о чём я? Ах да, клепсидра. В общем, тот болван у входа каждый вечер берёт ведро, набирает воду вот в этом резервуаре внизу…

Мальчик увидел, что из конуса тоненькой струйкой сочилась вода и поступала в маленький каменный бассейн внизу. А Бастьен продолжал:

– …Черпает воду, поднимается по лестнице и снова льёт её наверх. Предварительно заткнув, конечно, дырку внизу, иначе время бы никогда не останавливалось. В общем, вычерпывает он всю воду до самого дна, заливает её наверх, после чего звонит вот в этот колокол. То есть… нет, сначала, когда вся вода выльется, бьёт в колокол, а уже потом переливает воду.

И действительно: прямо над ступенями висел довольно большой колокол с верёвкой, конец которой был приделан к площадке наверху. Клос потянулся к верёвке.

– Не смей дёргать раньше времени! – остановил его Дворецкий, – иначе колокол зазвонит, все эти бездельники решат, что рабочий день закончился, и разбредутся по своим номерам. Был у нас один такой случай: мсье Ле-Грант тоща был сам не свой от злости. В общем, работа проще некуда – два раза в день заливать воду и звонить в колокол. Вот бы мне такую работу вместо того, чтобы следить тут за всем и всеми. Отличная работка, как мне кажется.

– А что, если он споткнётся и расплескает всю воду? Что тогда?

– Хм, – Бастьен задумался, – наверное, тогда набирает новую из моря, воды вон сколько вокруг, уж чего-чего, а этого добра у нас хватает!

Он захихикал.

– Далековато до воды-то, да и ведро без верёвки, – возразил Клос.

– Ну, значит, идёт и просит у кого-нибудь или же просто поднимается и спускается аккуратно, чтобы не разливать. Он этим давно занимается, поди, приловчился.

– Но, даже если приловчился, вода ведь со временем испаряется! – у Клоса уже разыгралось любопытство.

– Испаряется – это как?

– Ну, испаряется – это когда воды со временем становится меньше, чем было в самом начале.

Бастьен недоверчиво поглядел на Клоса:

– Знаете, я, конечно, не учёный, как Гетти, но что-то мне не верится, что чего-то просто так становится меньше, чем было вначале. Я скорее поверю, что этот болван прыгает вниз в море с ведром, а потом поднимается по лестнице на самый верх.

– Ну, это же научный факт, Бастьен, неужели ты никогда не оставлял в чашке воду на ночь? Утром же её всегда меньше, чем вечером!

– Зачем мне оставлять воду в чашке на ночь? Если я хочу пить, то наливаю воду в чашку и пью, а не ставлю на себе какие-то эксперименты. И вообще, если бы всё было так, как ты говоришь, то Сплошного Моря бы не существовало: оно бы просто-напросто испарилось за столько-то лет.

– Оно и испаряется, – уже со смехом проговорил Клос.

Его веселил недоверчивый вид Дворецкого, не понимающего очевидных вещей.

– Испаряющаяся вода образует облака, а когда они становятся очень плотными, то идёт дождь. Кстати, что происходит с клепсидрой, когда идёт дождь?

– Подождите с клепсидрой, – перебил его Бастьен, – вот вы говорите, что вода испаряется, она же всегда испаряется, верно?

– Да, это непрерывный процесс.

– Хе, вот вы и попались, где же тогда облака? – Дворецкий указал свои рукавом прямо на небо.

Облаков на небе и вправду не было. Мальчик задумался. Ему никогда не приходил в голову такой, казалось бы, очевидный вопрос.

– Я думаю, что все облака пролились дождём вчера, а сегодня ещё не наполнились. Ну, или, может быть, их сдуло ветром в какое-нибудь другое место.

– А я думаю, что вам, вместо того чтобы забивать голову очень сомнительными вещами, лучше признать, что наша клепсидра – очень полезная и фун… функциональная вещь!

Бастьен, довольный своей словесной победой над Клосом, решил вставить умное словцо.

Клос действительно был обескуражен: даже вопрос с тем, как в гостинице учитывают точное время, когда идёт дождь, теперь показался ему глупым.

«Накрывают чем-нибудь, наверное, вот и всё. Какое это имеет значение?»

Снова подул ветер, задрав зелёный бант Бастьена, и Клос ещё раз увидел (на этот раз ему точно не показалось!): прямо в груди Дворецкого зияла довольно большая сквозная дыра. Спереди она была прикрыта бантом, а сзади была не видна из-за ливреи, в которую он был одет и которую теперь стянул с себя из-за жары.

– Что… что это такое? – мальчик отшатнулся назад и присел на ступени.

– Это? Это мой любимый салатовый бант! Жаль, что не синий, конечно, или не жёлтый. Знаете, такие жёлтые банты…

– Да не бант – у тебя огромная дыра в груди! – перебил его мальчик, забыв про вежливость и тыча пальцем прямо в грудь Бастьена.

– Дыра? – Дворецкий недоумевающе посмотрел куда-то вниз. – Какая дыра? Ах, э-э-эта дыра? – Он отодвинул в сторону свой бант и поводил внутри дыры своей рукой-рукавом. – Сколько себя помню, она всегда была со мной. Жаль, конечно, что меня из-за неё немного меньше, зато она есть только у меня и ни у кого больше!

Он горделиво выпрямился.

– Как же ты тогда… ешь и пьёшь?

От волнения Клос не смог сформулировать вопрос лучше. Ему почему-то показалось, что с такой удивительной штукой в груди можно делать что угодно, но уж точно не есть и пить.

– Хм… есть и пить она мне никогда не мешала. Признаться, она мне вообще ни в чём никогда не мешала. В отличие от вот этого банта, который уже порядком поизносился. Бант этот мне ну уж совсем надоел, но получше пока нет.

Бастьен вздохнул.

Мальчик уже взял себя в руки. Он поднялся по лестнице и вплотную приблизился к Дворецкому:

– А можно мне сфотографировать? – он с энтузиазмом вытащил из кармана фотоаппарат, – только сними, пожалуйста, свою ливрею и отодвинь бант в сторону, чтобы было виднее.

– Нет уж! На такое я не нанимался! Хочешь фотографировать, давай что-то взамен!

Дворецкий вернул бант на место и посильнее натянул ливрею на своё грузное тело.

Мальчик задумался. При себе, кроме собственной одежды и фотоаппарата, у него ничего не было.

– Бастьен, я подарю тебе фотографию тебя самого! На ней будешь изображён ты вместе со своей чудесной дырой!

– Что ещё за фотография? Себя я могу и так рассматривать в зеркале каждый день!

Дворецкий не подал виду, но ему было очень приятно, что мальчик назвал его дыру чудесной. Ему раньше никогда не делали комплиментов.

– Это что-то вроде вот такой маленькой карточки с картинкой тебя в полный рост. Другой такой ни у кого не будет!

Бастьен не очень понял, что именно представляет из себя фотография, но слова о том, что он будет обладать чем-то редким и уникальным, заинтересовали его. Он согласился, с готовностью стянул ливрею с плеч и, гордо выпятив грудь, продемонстрировал дыру, через которую теперь было явно видно голубое небо и, казалось, даже слегка посвистывал ветер. Фотоаппарат щёлкнул.

– Готово? Теперь давайте фотографию! Только самую лучшую! – он протянул руку.

– Бастьен, – усмехнулся Клос, – фотография не получается так быстро, для начала надо найти очень тёмное помещение и проявить плёнку.

Дворецкий обескураженно смотрел на свою пустую ладонь, точнее, то место под развевающимся на ветру рукавом, где она должна была быть. Потом перевёл взгляд на мальчика.

– Так чего же ты сразу не сказал? Обманул меня? Одурачил доверчивого Бастьена?! Дерзкий мальчишка! – неожиданно он набросился на мальчика и вцепился в фотоаппарат, – Немедленно отдавай мою фотографию!

– Отпусти, ты его сломаешь! – мальчик вцепился в фотоаппарат, и они вместе покатились вниз по ступеням. Грузный Дворецкий навалился сверху, пыхтя, одной рукой держась за фотоаппарат, а второй пытаясь нащупать очки, которые соскочили у него с носа. Его маленькие глазки злобно вращались.

Клос вцепился в фотоаппарат обеими руками и пытался сбросить Дворецкого ногами, но силы были неравны. Ещё несколько секунд – и всем, как прошлым, так и будущим, снимкам пришёл бы конец. Неожиданно о пол крыши гостиницы звякнуло и покатилось что-то металлическое. Бастьен, успевший к этому моменту вернуть свои круглые очки на положенное им место, застыл. Мальчик тоже замер.

На камнях лежала та самая монетка с глазом, блестела, и мальчику даже казалось, что хитро подмигивала.

Воспользовавшись паузой, Клос вырвал фотоаппарат, встал и отряхнулся:

– Вот твоя награда, забирай!

Бастьен на корточках шустро подполз к монетке, бережно поднял её и потёр рукавом. Из злобного обиженного Дворецкого он вдруг резко снова стал тем робким Бастьеном, которого мальчик встретил утром за дверями своих покоев.

– Это мне? О щедрый и великодушный юноша!

Бастьен начал раскланиваться самыми разными способами, чем очень смутил мальчика.

«Вот, значит, как, – подумал Клос, – опять вернулась! Спасибо Старику, без неё мне было бы уже дважды несдобровать! Прав был Пигль: с этим Бастьеном надо быть аккуратнее».

Мальчику многое хотелось высказать своему странному провожатому, но вдруг за его спиной раздался пронзительный отрывистый свист. Прямо у края обрыва выстроились четыре колонны постояльцев самого разного вида: высоких и низких, худощавых и крепкого телосложения. Разве что толстых среди них не было. Все они были одеты в одинаковые белые шорты и повязки на головах. Больше одежды на них не было, что было весьма кстати в такой жаркий день. После следующего свистка каждому из них раздали по белому куску ткани, которые один из работников доставал из огромной кучи.

– Это ловцы ветра! – прямо в ухо мальчику восторженно прошептал Бастьен, – одна из самых интересных работ в гостинице. Хотел бы и я попробовать, но полноват для таких вещей, – он похлопал себя по кругленькому брюшку. – Это вам, господин Клос, не педали крутить, будь они неладны, или собирать мох в грязном сыром подвале. Настоящие везунчики! С этой стороны башни нет ни одного дымохода, чтобы им не мешать!

После неприятной сцены с фотоаппаратом Дворецкий хотел угодить мальчику и старался рассказывать как можно интереснее:

– Вон, видите эти доски? Сейчас они положат их на край пропасти, чтобы прыгнуть как можно дальше и быстрее вниз. Ветер сегодня что надо, наверняка их ждёт отличный улов!

– А что они собираются ловить? – шёпотом, не отрывая взгляда от ловцов, спросил мальчик.

– Ветер, конечно! А иначе что можно поймать между самым верхом, где мы прямо сейчас находимся, и самым низом, где одна вода? Больше тут ничего и не водится.

Клос, учитывая свой прошлый неудачный опыт построения разумных умозаключений, в этот раз решил не задавать вопросов и молча понаблюдать.

Когда все получили свои мешки («Это паруса прибывших сюда кораблей», – шептал Бастьен) – а они должны быть непременно белыми («Иначе ничего не получится»), то выстроились друг за другом на одном конце очень длинной доски. Второй конец свисал далеко над пропастью. Всего образовалось четыре шеренги. С каждой командой свистка все работники колонны слаженно выполняли какое-то действие: брали в руки лоскуты парусов, приседали и вытягивались, разминаясь, обматывали самых первых прыгунов верёвкой вокруг пояса. Всё это происходило в полном молчании («Бросать слова на ветер строго-настрого запрещено»). В конце концов приготовления закончились и все замерли в ожидании команды.

Раздался свисток.

Первые участники колонны что было сил устремились вперёд по доске к краю пропасти. Все остальные молча удерживали доски своим весом и крепко держали концы верёвки, которой был привязан их ловец. Достигнув края, ловец с силой оттолкнулся от края доски, подлетел и устремился вниз.

Клос бросился к краю пропасти, вцепившись в заградительную верёвку. За ним, кряхтя, потрусил Бастьен.

Тем временем каждый из четырёх ловцов раскрыл свой белый мешок и на самой высокой скорости зачерпнул им воздух. Каждый делал это в разное время и в своей собственной технике. Когда мешки до отказа наполнились, ловцы ловким движением перевязали их и на полной скорости понеслись к стенам. Они вот-вот бы расшиблись в лепёшку, мальчик даже зажмурился от страха, но в последний момент каждый из ловцов перед ударом о стену выставил впереди себя мешок и, мягко отпружинив, повис на верёвке. Команды ловцов, не сходя с досок, тут же принялись тянуть за верёвки, вытягивая ловких прыгунов назад.

– Сейчас начнётся самое интересное!

Бастьен показал в сторону кучи мешков, где стояли весы с двумя чашами наподобие тех, что у мсье Ле-Гранта, только значительно больше.

На одной стороне чаши лежал сложенный пустой мешок, на другую предлагалось положить завязанный мешок с воздухом, который захватил ловец. Ловец клал мешок, после чего контролёр молча начинал выкладывать на сторону пустого мешка маленькие белые пёрышки, очень аккуратно, по одной штуке за раз. После нескольких пёрышек контролёр одобрительно хмыкнул, бросил принесённый мешок рядом и позвал следующего. Довольный ловец, пройдя взвешивание, побежал обратно к колонне и встал на доску в самый конец очереди, где к тому времени вытаскивали из пропасти уже следующих прыгунов с уловом.

– Ерунда какая-то, – обратился Клос к Бастьену, – мешки гораздо тяжелее десятка пёрышек, – ничего там не получится измерить!

– Тише! – зашипел Бастьен, – спугнёшь ветер! Подойдём поближе…

Он подвёл мальчика прямо к весам. Контролёр покосился на них и быстро поклонился. Было видно, что Бастьена здесь уважали, но порученное дело уважали ещё больше.

Клос смотрел, как принимали работу следующего ловца. На третьем пёрышке весы неожиданно задрожали, а на четвёртом пустой мешок с пёрышками устремился вниз. Контролёр недовольно хмыкнул, а ловец грустно поплёлся в конец колонны, по пути получив в руки другой пустой мешок.

– Уважаемый, объясните, почему вы отправили этого бедного прыгуна прочь, он же так старался! – мальчик старался говорить шёпотом, но ему с трудом удавалось сдерживать эмоции. – Его мешок совершенно такой же, как предыдущие!

– Как это такой же? – возмутился контролёр, показывая мальчику свои записи. – Его мешок выдержал всего четыре пёрышка, а предыдущие два – больше десяти!

– Вес пёрышка, хоть одного, хоть десяти, никак не может наклонить чашу этих огромных весов, да тут один мешок весит больше сотни таких перьев!

– Юноша, много ты понимаешь в том, как взвешивать ветер! Наверное, пёрышки в мешках и видел разве что в подушках, которые высочеству взбивали слуги?

Контролёр явно гордился своей работой.

– Капитану Барту для победы нужен самый качественный, самый быстрый ветер во всём Сплошном Море! Ему не по душе лёгкий ветерок, которым разве что свечки перед сном задувать! Думаешь, я неправильно посчитал? Пойди убедись сам!

Он указал рукой на забракованный мешок, который валялся рядом.

Клос в негодовании схватил пухлый мешок и принялся развязывать крепко затянутый узел.

– Господин Клос, я бы не стал…

Бастьен не успел договорить – мальчик уже раскрыл мешок. Клоса подбросило мощным порывом ветра, от которого перехватило дыхание. Больно ударившись о твёрдый пол, он сделал ещё несколько оборотов и, если бы не уцепился за верёвку у самого края защитного ограждения, точно бы свалился прямо в море.

– Ну! Что я говорил! – весело прокричал контролёр, забыв про шёпот: – Максимум четыре пёрышка! Будь тут все десять, тебя было бы уже не спасти!

Сад откровений. Экскурсия продолжается

Сад Откровений

Ветер качает листья

Хочется молчать

Уходя прочь от опасного места и потирая ушибленный бок, Клос размышлял о том, почему он постоянно попадает в ситуации, где все его знания и опыт не просто оказываются бесполезными, а даже вредными и порой опасными.

«Я же смог построить лодку? Смог. Да и не просто построил, а ещё умудрился добраться до самого людного места Сплошного Моря! Почему же здесь я постоянно попадаю в неприятности? Даже глуповатый Бастьен выглядит здесь гораздо смышлёнее меня».

– Не отставайте, господин Клос, сейчас будет самое интересное! Самая высокая точка гостиницы!

Бастьен постоянно доставал монету, любовался ей, после чего прятал во внутренний карман. Светился он при этом ярче, чем она.

Они двигались к противоположному концу площадки, на котором было оборудовано специальное возвышение с лестницей. Клос про себя заметил, что архитектор гостиницы, видимо, очень любил лестницы, но вслух этого не произнёс.

Перед возвышением стоял стражник, преграждая собой путь к ступеням. В одной руке он держал конец одной толстой тяжёлой цепи, а во второй руке – другой, представляя собой некий «живой замок». За поясом у него была шпага, а на голове – шлем причудливой формы. Выглядел он очень уставшим и… очень гордым.

– Это очень почётная должность, хе-хе, – захихикал Бастьен, – за особые заслуги перед гостиницей «Камень и бархат» мсье Ле-Грант выдаёт шпагу, шлем и разрешает постоять здесь денёк, подержать эти цепи.

– А что он делает? – Клос приглушил голос, так как стражник был уже совсем близко.

– Как что? Это почётный караул Капитанской Дозорной Трубы! Не так ли, старший караульный? – Бастьен хлопнул по плечу караульного.

– Верно, господин Бастьен! – не отпуская цепи, подтвердил стражник и молодцевато продекламировал:

Не ем, не пью, не лежу, не сижу.

Достойно служу, трубу сторожу!

– Отлично, караульный! Просто превосходно! А теперь пропусти нас, пожалуйста, хочу показать нашему почётному гостю окрестности!

Бастьен попытался сдвинуть стражника с места, но тот не шелохнулся.

– Вы же знаете правила, господин Бастьен! – смущенно улыбаясь, пробормотал стражник, но в сторону не отошёл. – Для того, чтобы пройти, вы должны быть особенным. Покажите что-нибудь необычное, и я открою проход!

– Брось, ты же меня прекрасно знаешь, я один из старейших и самых почётных работников гостиницы!

Дворецкий попытался перешагнуть цепи сверху, но стражник поднял их повыше. Тогда Бастьен, наоборот, пригнулся, чтобы подлезть снизу, но стражник опустил цепи к самому низу.

– Видишь? – повернулся сияющий краснощёкий Бастьен, – работает просто отлично!

Он в своей обычной заговорщицкой манере подмигнул мальчику и задрал свой салатовый бант, показав стражнику свою «особенность»:

– Видишь? Никуда не делась, мой пропуск всегда со мной, хе-хе!

– Теперь вы, маленький человек! – обратился караульный к мальчику.

Клос растерялся. Сам он считал себя довольно смышлёным и нестандартным, уж точно уникальнее и особеннее, чем другие. Но чтобы вот так, сходу продемонстрировать какой-то трюк… Дыры в груди, как у Бастьена, у него не было, даже все стихи от неожиданности он позабыл.

– Не приставай к господину Клосу, он Свободный Человек, разве это обычно в нашем мире? Первый случай в нашей гостинице, между прочим. Уверяю тебя, что во всём Сплошном Море существ с дырками в груди гораздо больше, чем Свободных Людей!

Он хлопнул по плечу стражника, который, округлив глаза, теперь разглядывал мальчика. Караульный с облегчением бросил цепи, потянулся и присел прямо на пол в тени лестницы, не отрывая пристального удивлённого взгляда.

Клос поднялся на площадку и у самого края увидел внушительных размеров подзорную трубу. Она стояла на специальном механизме, позволяющем вращать её в любом направлении.

– А какая польза от этого стражника? Что плохого в том, что кто-то поднимется сюда и посмотрит в трубу? – тихо спросил Клос, когда они поднялись.

– Никакой пользы, традиция у нас такая! – усмехнулся Бастьен. – А вообще, нечего кому ни попадя ходить где попало и вертеть головой по сторонам! Особенно с такой высоты. Ненароком можно и шею свернуть!

Он хитро осклабился:

– Обычные постояльцы лучше пусть глядят себе под ноги и прикидывают, чтобы не споткнуться да чтобы на завтрашний номер хватило, пусть даже на стоячий!

– Стоячий номер? Это как? Невозможно же спать стоя?

– Чему только ни обучишься, были бы подходящие обстоятельства! Ну, гляди! – он подтолкнул мальчика к трубе, – только на солнце не наводи: зрение испортишь, – я вот слишком много смотрел на солнце в подзорную трубу, и видишь результат? – он показал свои толстые очки. – У всех зрение хорошее, а мне не повезло!

Клос аккуратно, шаг за шагом, пригнувшись, подкрался к трубе. Сейчас он находился на самой высокой точке гостиницы и с опаской думал о хитром Дворецком за спиной. И о ветре, который, казалось, дул здесь сильнее, чем где-либо ещё. Он покрепче сжал рукоять трубы, скорее чтобы почувствовать себя увереннее, и придвинулся к окуляру. Слева направо простирался бесконечный ровный горизонт, Сплошное Море – лучше и не скажешь. Ни одного корабля или даже самой малюсенькой лодчонки с парусом.

– Ничего не видно, – разочарованно пожаловался Клос, – вода, да и только! Не на что смотреть!

– Это смотря что хочешь увидеть, хе-хе, – усмехнулся Бастьен и двинулся к мальчику, – и самое важное, на что направляешь внимание… прямо сейчас! – на слове «сейчас» он резко поднял Клоса в воздух и посадил к себе на шею; труба, в которую вцепился Клос накренилась вниз… и Клос увидел корабль.

Это был самый большой корабль, который мальчику доводилось видеть. От его величественного силуэта захватывало дух. Казалось, такую махину невозможно построить в мире, где вокруг одна вода, однако Клос сейчас ясно видел его своими глазами. От стены гостиницы прямо в море отходил длинный деревянный пирс, рядом с которым и возводился корабль. Внизу сновали десятки, даже сотни людей. Они пилили, таскали доски, тянули верёвки и делали множество другой самой разнообразной работы.

Несмотря на большое расстояние, в Дозорную Трубу можно было рассмотреть каждого работника в мельчайших деталях. Вот один тащит два больших ведра с водой, время от времени останавливаясь и утирая пот со лба. А вот другие с трудом поднимают наверх тяжёлые каменные или металлические шары (видимо, пушечные ядра). А старший катит их снова вниз по деревянной доске, посредине которой начерчена красная линия. Если ядро, скатываясь, отклоняется от линии влево или вправо, то он отдаёт команду и ядро перемещают на переплавку, а если ровно, то снова затаскивают на корабль и тащат в трюм.

«Какой простой и эффективный способ оценивать округлость шаров! – восхитился Клос. – И как только додумались!»

Мальчик, сидя на шее Дворецкого, с восхищением переводил свой взгляд с одной сцены на другую и не уставал восхищаться необычностью каждой живой картины, которую видел. До него внезапно дошло, какой корабль имел в виду Дворецкий утром.

– Ну, как тебе? Впечатляет, правда? – спросил Бастьен. – Это называется «верфь». Самое интересное – наблюдать за местом, где они нашпиговывают ядра порохом. Если повезёт, можно увидеть, как «бах!» – и всё летит в разные стороны, ха! Не обучились пока обращаться с этим порохом, – он понизил голос, – его, кстати говоря, Гетти придумал. Такой робкий с виду, а любой научный вопрос – так это сразу к нему! Особенно если нужно взорвать чего-нибудь!

– Да уж, – подивился жестокости Дворецкого мальчик, – впечатляет – не то слово! И как удалось отстроить такую махину? Откуда вы достали столько деревьев?

Он повернулся к саду позади:

– На крыше гостиницы столько точно не вырастишь!

– Хе-хе, вы правы, господин Клос, дерево, как бы это сказать, само к нам приплывает.

– Это как? – спросил мальчик и внезапно сам всё понял.

«Дерево берётся из кораблей, которые стекаются в гостиницу со всех концов Сплошного Моря!»

Он схватил Дозорную Трубу и почти сразу разглядел небольшие корабли и совсем маленькие кораблики, лодки и хлипкие плотики, которые разламывались на части и со всех сторон пристраивались к гигантскому кораблю. Каждая часть шла в работу, а совсем бесполезными щепками растапливали костры, в которых отливали из металла ядра, скамейки, подсвечники и прочие предметы военного и бытового обихода.

– Догадались, да? – ухмыльнулся Бастьен, – в гостинице всё, что вы видите вокруг, прибыло к нам вместе с нашими постояльцами: мебель, одежда, утварь. Всё разбирается до самых маленьких щепочек и пускается в работу!

– А как же команда? Капитаны этих кораблей?!

Мальчику внезапно стало холодно. Это был внутренний холод, и он был гораздо сильнее палящих солнечных лучей и жаркого морского ветра снаружи.

– Они все становятся нашими постояльцами, как правило, надолго. И капитаны, и матросы, и вообще все и всё. Наша гостиница – очень гостеприимное место, мы всем рады, здесь для каждого найдётся крыша над головой и работа.

– Немедленно отпусти меня! – закричал Клос. Ему стало очень неуютно оттого, что он сидит на плечах у человека, который так спокойно рассуждает о том, что все жители, тысячи жителей, которые когда-то куда-то направлялись, внезапно оказывались в гостинице и оставались тут навсегда.

– Отпустить? – задумчиво поглядел снизу вверх на мальчика Дворецкий, взял его под мышки и подошёл к самому краю пропасти. В отличие от верёвок вокруг Дозорная площадка не имела никаких ограждений, чтобы не мешать обзору, поэтому являлась очень опасным местом.

– Что ж, если ты уже всё посмотрел и обо всём узнал…

Дворецкий медленно поднял мальчика над головой и подвесил над краем пропасти.

«Вот и всё, – подумал мальчик, – жаль, что Лаки с Бароном останутся тут навсегда и никогда не увидят ни гор, ни баранов».

Он зажмурился.

– …То мы можем продолжить наше маленькое и увлекательное путешествие!

Клос ощутил под сапогами твёрдую поверхность и распахнул глаза. Бастьен уже шагал прочь, а мальчик, пошатнувшись от очередного порыва ветра, был вынужден быстрее последовать за ним. Зеркальный затылок Бастьена уже спускался по лестнице, отражая растерянного мальчика, который за последние несколько минут стал гораздо старше.

Некоторое время они шли молча: Клоса одолевали тяжёлые мысли о судьбе жителей гостиницы и их ежедневном тяжёлом труде, а Бастьена, казалось, больше занимали блики на подаренной Стариком монете. Один раз он даже приложил её к собственному глазу и ухмыльнулся в своей обычной манере.

– Так куда же всё-таки направляется этот корабль? И кто будет им управлять? Сможет ли он вместить всех жителей?

Мальчик поравнялся с Дворецким.

– Хм… – тот задумался, – с чего бы начать? Мсье Ле-Грант велел отвечать тебе на все вопросы, разве что… – он на секунду задумался, – Давай начнём с конца. Этот корабль, такой большой, на первый взгляд, конечно же, не сможет вместить всех жителей гостиницы.

Он стал загибать свои пальцы под рукавами, чесать затылок и пыхтеть. Было видно, что расчёты даются ему очень тяжело. В конце концов он выдал:

– Половину постояльцев и то не сможет вместить, а сколько сможет, я точно и не знаю. Да и какая разница? Главное – не то, сколько людей хочет плыть, а то, сколько захочет взять с собой Капитан Тромблон, – Бастьен скривился, – терпеть его не могу. Самодовольный негодяй!

Клос подумал о том, что человек, который не нравится Бастьену, на деле может оказаться вполне себе приятным. Эта мысль почему-то подняла ему настроение, несмотря на то что Бастьену, по-видимому, вообще никто не нравился.

– Не знаю, как ему удаётся, но он всё время возвращается, всё время! В то время как другие – никогда! Лучше уж сразу броситься в пучину вод в самую страшную бурю прямо с Дозорной вышки, чем попасть на этот чёртов корабль! Ну уж нет! Ноги моей на нём никогда не будет! Корабль почти готов, какой он там по счёту?

Дворецкий очень нервничал, его руки тряслись, и он ещё хуже загибал пальцы:

– В общем, точно не первый! Не второй, не десятый и даже не сотый! Вот что такое этот корабль – верная смерть! Именно туда он и направляется!

Он прервался, достал монету, потёр её и слегка успокоился:

– Слушайте, а ещё такие у вас есть, господин Клос?

Он схватил мальчика за плечо.

– Неважно! – вырвался мальчик, – в любом случае мы в расчёте, а если и есть, то я не собираюсь отдавать их тебе!

– Очень жаль, – грустно произнёс Бастьен, – прекрасная монетка, но у мсье Ле-Гранта таких целый сундук, а у меня всего одна. Много ли можно себе позволить, имея в кармане всего одну малюсенькую монетку?

«Если бы ты знал, что это за монетка, – про себя позлорадствовал мальчик, – жадный и завистливый Бастьен. Пока она у меня, в этом странном месте, где всё продаётся и покупается, мне ничего не грозит».

Клос вдруг вспомнил про цель своего путешествия и хотел спросить, в каком направлении ему плыть, но они уже входили в небольшой лес или, вернее будет сказать, сад, где со всех сторон их окружили деревья.

– Слушай, Бастьен, а зачем к ступенькам гостиницы приделаны ручки? Утром можно шею себе свернуть, когда бегом бежишь вниз!

– Это ещё одна наша традиция! – гордо провозгласил Бастьен. – Считается, что даже если гостиница перевернётся вверх тормашками, то по ней всё равно можно будет перемещаться вверх и вниз, держась за эти самые ручки. Такая вот у нас надёжная гостиница! И двери у нас тоже уникальные: если должны открыться, то откроются, с ручкой они или без.

Деревья вокруг были совершенно разных видов и росли вперемешку. Казалось, кто-то просто взял семена наугад, раскидал где попало – вот так лес и появился. Некоторые деревья были очень высокими, и мальчик решил спросить об этом своего провожатого:

– Скажи, Бастьен, ты говорил, что вышка Капитанской Дозорной Трубы – это самая высокая точка острова, так? Но ведь вот это дерево гораздо выше её, верно?

Бастьен остановился:

– Какое? Вот это? – он задрал голову вверх и попробовать покачать ствол. Толстый ствол не сдвинулся. – И какой же оно высоты?

– Понятия не имею, я его не измерял.

– Правильно! Деревья растут всё время по-разному, поди угадай, какое из них сегодня самое высокое! Что нам теперь, каждый раз ходить, измерять их и у самого высокого ставить караульного и затаскивать на верхушку трубу? Это совершенно нелогично! А традиции соблюдать необходимо!

На этот раз Клос удовлетворился объяснением Бастьена. Особенно учитывая все предыдущие вопросы об устройстве гостиницы.

– Этот сад называется «Сад Откровений», здесь мы выращиваем орехи, фрукты и овощи. Я не очень в этом понимаю, вам лучше спросить об этом обжору Пигля, он-то уж точно подскажет! Главное, что они разных видов и рано или поздно их плоды попадают к нам на стол, а их стволы сами столом и становятся. – Он облизнулся. – Деревьев не хватает на всех, поэтому обычные постояльцы гостиницы в основном питаются мхом, который ужасно горчит, да пьют воду. Но иногда, на какой-нибудь праздник, какому-нибудь бедолаге достаётся, скажем, одно яблоко, и он делит его на всю семью.

– Угощайтесь, господин! – Бастьен подошёл к одному из деревьев и сорвал с него два больших сочных яблока. Одно он протянул мальчику, а другое откусил сам:

– Я как-то видел одну такую сцену: сидят они, значит, делят это яблоко, а потом каждый берёт свой кусочек и начинает жевать. Они жуют его так долго, что за это время можно три яблока съесть, вкушают, стало быть, всю палитру вкуса, ха-ха, умора!

Он рассмеялся и швырнул откусанное яблоко на землю.

Тут же откуда ни возьмись на полянке появилась маленькая опрятная старушка, заботливо подняла яблоко, отёрла и спрятала под передник. После чего так же незаметно нырнула обратно в кусты.

Не успел мальчик выразить негодование, как Бастьен произнёс:

– Не сердитесь, господин Клос, это я для демонстрации. У нас тут ничего не пропадает, все и всё при деле. Найдите у себя даже самую ненужную, завалящую, бесполезную вещицу, оставьте без присмотра на минуту, и в одну секунду её и след простынет! В гостинице «Камень и бархат» специально всё так устроено.

– Кем устроено?

Бастьен, казалось, задумался. Он шёл, не сбавляя шага, и Клосу приходилось напрягаться, чтобы поспевать за ним. Вокруг трудились постояльцы. Работа некоторых была очень тяжёлой: они копали землю, иногда разгибаясь и утирая пот со лба. Другие лазали по деревьям, срывали плоды и складывали их в плетёные корзинки, которые болтались у них на шеях на верёвочках, высвобождая руки. Работу некоторых Клос вообще не понимал, но, безусловно, она была очень важной. Незаметно они оказались на самом краю леса, у противоположного края башни. Между двумя деревьями у самого края обрыва была устроена подвесная скамейка, на которой раскачивался мальчик примерно одного с Клосом возраста, возможно даже младше, и тихо наигрывал на флейте.

Светловолосый мальчик сидел спиной к гостям. Когда скамейка улетала назад, то находилась прямо над полянкой, а когда вперёд, то над морем, далеко за краем обрыва.

– Ишь, как играет! – тихо шепнул Бастьен, – всю жизнь мечтал играть так, да слуха нет. Давай его слегка напугаем?

Он потихоньку начал подкрадываться к мальчику, старательно огибая веточки, которые своим треском могли бы его выдать. Это выглядело очень комично: расхлябанный Бастьен был похож на большое развевающееся на ветру пугало, и Клос едва сдерживал смех.

Когда Дворецкий был совсем уже близко, мальчик с флейтой вдруг прекратил играть и ловко спрыгнул прямо позади крадущегося Бастьена. От неожиданности тот задрал голову, покачнулся и свалился назад. Клос расхохотался.

Мальчик с флейтой тихо произнёс:

– Давно вас ожидаю, почтенные господа. Я с детства занимаюсь музыкой, у меня очень тонкий слух. Если играть неправильно, деревья растут очень медленно, поэтому меня обучали с самых малых лет, – он говорил очень тихо, без эмоций и излишнего почтения, как будто находился в задумчивости. Его свободная рубаха была ослепительно белой и аккуратной, с красным узором посредине.

– Невероятно! Так ты подслушал всё, о чём мы говорили?! – Клос был очень рад познакомиться с кем-то своего возраста, но его прервал Бастьен.

– Дай сюда свою дудку, дерзкий мальчишка! – он, кряхтя и отряхиваясь, поднялся, выхватил из рук светловолосого мальчика флейту и приложил к губам.

Флейта молчала.

– Сейчас! Ещё раз! – Бастьен принялся дуть снова и снова, но не сумел извлечь из инструмента ни звука. Тогда он уселся на подвесную скамейку, отдышался и попробовал снова. Его лицо всё больше краснело, а пальцы, наоборот, белели.

– Вы дуете слишком сильно и сжимаете чересчур крепко…

– Покажи, как надо! – Дворецкий швырнул флейту мальчику.

Тот ловко подхватил её и поднёс к губам:

– Главный секрет – не сильно вмешиваться в ветер.

Он заиграл.

Звук был очень тихим: казалось, мальчик дул не сам, а позволял тончайшим, невидимым потокам морского ветра проходить сквозь инструмент и уноситься прочь, извлекая прекрасную, едва уловимую мелодию.

Ноги Клоса стали ватными, и он присел рядом с Бастьеном. Они покачивались вперёд и назад и молчали: любые слова в этот момент казались неправильными, слишком разрушительными, чтобы иметь возможность существовать. Клос не мог поверить своим глазам, но из ствола дерева прямо перед ним пробился зелёный росток и тут же превратился в листик, который тоже начал раскачиваться в такт с ними.

Когда светловолосый мальчик закончил, он поклонился и протянул флейту Бастьену. Но тот отмахнулся и жестом отослал мальчика прочь. Дворецкий выглядел очень расстроенным. Даже монета, которую он крутил в этот момент в руках, не придавала ему радости.

– Ах, эта музыка! Ах, Сад Откровений! Всё отдал бы, чтобы научиться играть так… – Он посмотрел на монетку, после чего сунул её в карман, – ну или почти всё. В любом случае мальчишку следовало бы проучить за дерзость, но, если бы не он, мы бы и сами гораздо чаще питались мхом и рыбой. Понимаешь ли, когда в гостинице становится очень мало места, мы вынуждены расширяться. Тогда колокол, Дозорную Трубу, клепсидру и, конечно же, весь этот сад приходится вырубать, переносить подальше и достраивать ещё этаж вверх. После чего мы снова засаживаем деревья и заставляем мальчишку играть. Это происходит не очень часто, но всё же…

– И как долго это продолжается? – спросил Клос.

– Что продолжается? – вопросом на вопрос ответил Бастьен.

– Да вообще всё это, – Клос очертил руками всё вокруг, – бесконечное море, башня, корабль – всё это!

– Хм…

Бастьен опять попытался посчитать, но раскачиваться на качелях над пропастью и считать у него явно не очень-то получалось, поэтому он махнул рукой и уверенно выдал:

– Уже довольно давно!

Мальчик не стал допытываться. Ему было приятно просто сидеть и раскачиваться на качелях. Даже рядом с Бастьеном.

Неожиданно раздались два удара колокола.

– Ну, моя работа на сегодня закончена, господин Клос.

Бастьен, кряхтя, слез с качелей:

– По большему счёту, теперь мне даже необязательно называть вас «господин». Время в саду, как вы уже, несомненно, успели заметить, летит незаметно. Осталось сопроводить вас к выходу, а завтра вы уже отбудете отсюда навсегда. На редкость удачный денёк выдался, не так ли?

Он обрадованно подбросил монету в воздух, чуть не уронил и с хихиканьем спрятал в карман, похлопав напоследок по нему рукой.

– Надеюсь, эти бездельники внизу успели подготовить всё к завтрашнему празднику и мы отлично повеселимся. Хотя у них ещё вся ночь впереди, работы на два колокола, сверхурочно, хе-хе!

– Да уж, денёк выдался интересный! Спасибо, Бастьен! Ты всё-таки не такой уж плохой парень! Сфотографируй меня, пожалуйста. Солнце уже заходит, хотелось бы запомнить этот закат.

Клос взвёл затвор, протянул Бастьену фотоаппарат и раскачался повыше. Бастьен сделал снимок и отдал фотоаппарат мальчику.

– Господин Клос, вы задавали мне сегодня столько вопросов. Могу и я у вас напоследок кое о чём спросить?

– Конечно, Бастьен! Спрашивай о чём хочешь!

– Вы уже видели его?

На последнем слове он сделал ударение и заглянул Клосу прямо в глаза.

– Кого именно я должен был видеть?

– Не видели? Значит, ещё не время. Если бы видели, то сразу поняли, о ком я говорю.

Бастьен усмехнулся в своей обычной манере и зашагал прочь. Мальчик в недоумении остановил качели.

Блинный завтрак и праздник свободы

Стемнело. Мальчик брёл по длинному коридору, касаясь холодных стен кончиками пальцев, так как боялся потерять направление. В голове как-то само собой всплыло пятое правило: запрещается передвигаться по гостинице ночью.

«Интересно, а если ночью не передвигаться, а просто сидеть на полу, тогда правило будет нарушено или нет?»

От этой мысли ноги сами собой задвигались быстрее. Найти свой номер в такой темноте в малознакомом месте было непростой задачей, поэтому Клос в очередной раз выругался на нерадивого Дворецкого, который бросил его на крыше прямо со звоном колокола.

«А ещё постоянно говорят об уважении к гостям, да уж! Уважаем гостей ровно до тех пор, пока не прозвонит колокол! А когда колокол прозвонил, пусть гости сами добираются, как хотят, хоть вплавь!» – про себя ворчал мальчик.

В большие окна без стёкол врывался ветер, и Клос, когда проходил мимо них, старался держаться на расстоянии, ускоряя шаг.

«А можно ли вообще назвать окном зияющий в стене четырёхугольник без стекла и створок? Наверное, можно, с натяжкой. Но держаться от таких окон лучше подальше».

Снаружи уже вовсю бушевал шторм с ливнем и громом, непогода очень быстро пришла на смену дневному штилю. Время от времени мальчик обращал внимание на моргающие электрические лампочки под потолком и радовался тому, что всё ещё находится в гостинице, а не в какой-нибудь давно заброшенной необитаемой пещере.

Лишь один раз он задержался у окна, завидев вдали несколько огоньков, раскачивающихся в высоких волнах и иногда пропадающих.

«Скорее всего, очередные посетители. Вот уж не повезло команде с погодой. Как же хорошо, что я здесь, а не там!» – после этой мысли идти стало немного легче.

Неожиданно одна из дверей распахнулась, чуть не стукнув мальчика по лбу, но это совсем его не смутило.

– Очень «удобно»，– пробормотал Клос, – и все же лучше получить по лбу как следует, чем бесконечно плутать по мрачным коридорам со сквозняком. Вся жизнь, если она и была тут, уже, наверное, давно попряталась по своим уютным норкам.

– Лаки, Барон, я вернулся! – прокричал Клос с порога, с облегчением сбрасывая с отяжелевших от долгой ходьбы ног сапоги. Дверь за ним захлопнулась. В номере было сухо и тепло, в глубине мерцал свет. – Проспали всё интересное, пушаны! Кто разжёг огонь? Прислуга? Там, наверху, просто невероятно!

Клос вбежал в комнату и застал котов, свернувшихся в маленьких креслах-качалках, напротив пылающего камина.

– Внизу тоже невероятно, – зевнув, произнёс Лаки, – готовят вкусно, – было видно, что мальчик своим неожиданным вторжением разрушил их маленькое сонное царство.

– И здесь тоже невероятно, – добавил Барон, – мечтательно так.

Он качнулся, спрыгнул со своего места и потянулся:

– А если везде невероятно, то чего ты так расшумелся?

– Да вы просто не были там! – добродушно произнёс Клос. – Всё дело в том, что везде не одинаково невероятно – везде невероятно по-разному!

Он присел к огню и хотел было погладить котов, но остановился, занеся ладони над ними. Мальчик не был уверен в том, что если уж коты умеют говорить, то можно вести себя с ними так, как прежде, поэтому уточнил:

– Не возражаете?

– Есть неизменно приятные вещи, – с готовностью подставил свою тёмно-серую пушистую спинку Барон.

– И вот это действительно невероятно, – промурлыкал Лаки.

Жар и треск камина, как известно, одно из самых сильных снотворных в мире – мальчик сразу задремал. Постепенно комната начала заполняться густым дымом, который водоворотом закручивался рядом с ним, приобретая форму. Огонь в камине затрещал и стал гораздо ярче, заставляя предметы отбрасывать загадочные пляшущие тени.

Клос старался держать глаза открытыми, но не мог. Веки трепетали от напряжения, приоткрывая лишь маленькие щёлочки, через которые глаза мальчика обжигал нестерпимо яркий свет. Он безуспешно пытался разлепить сжимающиеся веки пальцами, но они были словно ватные. Клос привстал на локтях, затем сел и попытался позвать на помощь Лаки с Бароном, но из открытого рта не вырвалось ни звука. Он чувствовал, что вокруг что-то происходит, что-то подбирается к нему, но ничего не мог сделать. Он чувствовал это беспомощное состояние ранее, во сне. Теперь же постепенно вспоминал его и как только ощутил ясно, вспомнил всем своим существом и во всех подробностях, то смог, наконец, разлепить глаза. Руки и ноги вновь его слушались. Он снова овладел своим телом. И по телу теперь разливалось пульсирующее приятное тепло.

Перед ним, упираясь в потолок, словно сотканное из клубов дыма, стояло некое существо, очертаниями похожее на кота. Хотя сложно было утверждать, что оно стояло или тем более во что-то упиралось. Скорее перемещалось, словно змей, меняя свою форму и направление, следуя за невидимыми воздушными потоками, окутывающими мальчика со всех сторон.

– Нам приятно ощущать себя рядом с тобой, Клос. Обстановка весьма благоприятна, чтобы находиться с тобой в это время в этом месте.

Его голос прозвучал снизу и был похож… нет, это Лаки с Бароном одновременно произносили то, что имело в виду это существо! Они неподвижно сидели по сторонам от мальчика, подобрав под себя лапы, вытянувшись и пристально глядя на него. Один зрачок в одном глазу каждого из них принял вертикальную форму и слегка светился изнутри.

– Наши глаза. Наши маленькие разведчики удовольствия, – вихрь закружился, и стало понятно, что существо улыбается. Точнее, оно как будто бы само стало улыбкой.

«Мне даже сложно назвать его существом, – подумал мальчик, – существо – это то, что существует, а это… это просто окружает меня, некий…»

– Некий! – хором произнесли коты, – нам приятно! Очень подходящая форма нашего имени! – Дым менял оттенки, становился то белым, то фиолетовым, переливался и мерцал изнутри. – Теперь мне немного легче проявиться.

Некий значительно уменьшился в размере, его кошачья форма стала более отчётливой:

– Мы вдохновляем, значит, нас можно вдохнуть. Вдыхай глубже.

По лицу мальчика пробежал тёплый ветерок.

– Кто ты такой? Ты снишься мне?

– Мы многогранные. Граней настолько много, что мы совсем гладкие, – струи дыма проскользнули под ладонями Клоса, и он почувствовал их упругое прикосновение. – Скорее, это ты снишься нам, но разве имеет значение, кто кому снится? Просто постараемся получить от нашего пересечения пользу и удовольствие. Оно не будет длиться долго.

Мальчик неожиданно почувствовал, что его ноги медленно проваливаются сквозь ковёр, втягиваясь прямо в пол. Он попытался вырвать одну ногу, но не смог. Времени оставалось мало, Клос изо всех сил пытался собраться с мыслями и задать Некоему какой-то важный вопрос.

– Зачем ты здесь?! Какое отношение имеешь к Лаки и Барону? Ты – кот?

– Меня зовут Кот. Только все буквы другие. Лаки и Барон тоже коты, но все буквы те же. От нас захватывает дух, мы душевные, одухотворённые, просто душки, – Некий вертелся, описывая круги вокруг мальчика, и тон его голоса был насмешливым. – Мы распоряжаемся возможностями – ты принимаешь решение.

Клос уже по пояс увяз в ковре, постарался опереться на левую руку, но её тоже начало засасывать. Неожиданно мальчик увидел свой фотоаппарат, который находился всего в метре от него. Он схватил его за шнурок оставшейся свободной рукой, подтянул к себе и попытался перехватить поудобнее. Его нос и глаза уже были внутри ковра, в полной темноте. В последний момент, вслепую, он взвёл затвор фотоаппарата уже там, наверху, нажал кнопку, а в следующую секунду провалился в темноту.

– Ещё чаю? – услышал мальчик знакомый голос. В нос ударили запахи выпечки, выстиранного белья и свежескошенной травы. Он поднял голову и обнаружил себя сидящим за столом, укрытым белоснежной скатертью. Посредине стола стоял огромный медный самовар, отбрасывающий солнечные блики на всё вокруг. Вот-вот должен был начаться завтрак, а впереди ждал полный надежд день.

«Откуда я это знаю?»

– Извольте, пожалуйста, два кубика сахара, – рядом с Клосом сидел Гетти и белым вафельным полотенцем протирал свежевымытую посуду. Его шляпа выглядела опрятно, а костюм – аккуратным и выглаженным.

– Секунду, уважаемый, ровно два кубика! – Мсье Ле-Грант сидел прямо напротив мальчика. Рядом с ним стояла целая пирамида сахарных кубиков, из которой он специальными узорными щипчиками достал пару и положил на весы. – Пожалуйте, ровно два! – он пододвинул к себе фарфоровую чашку Гетти и прямо с весов высыпал кубики в чай.

– А вы, уважаемый? – теперь он обращался прямо к Клосу, – предпочитаете класть сахар в чай или заливать сахар чаем?

– Я предпочитаю пить чай без сахара: сахар вреден для здоровья, – озираясь по сторонам, пробормотал Клос.

Их окружала зелёная, залитая солнцем долина, располагающаяся у подножия горы, взмывающей вершиной прямо в небо. Клос встал из-за стола и обернулся – позади простиралось море. Рядом с морем росли кустарники, между которыми Бастьен с длинным сачком в руках вприпрыжку гонялся за бабочками.

– Правильно, парень, блины и так сладкие! Ха-ха! Никто, кроме старины Пигля, на всём свете не способен приготовить такие тонкие, такие вкусные блинчики!

Клос обернулся и увидел массивного Пигля в фартуке, стоящего рядом с дымящейся белой печью. Запах свежеиспечённых блинов был поистине восхитительным.

– Смотри-ка, парень, опля! – Пигль подбросил идеально круглый и тонкий блин со сковороды к небу. Клос задрал голову и увидел, как блин на мгновение закрыл собой солнце, словно они были одного размера.

Ударил колокол.

Мальчик открыл глаза, резко сел и осмотрелся. Он снова обнаружил себя на ковре в собственном гостиничном номере с панорамным окном, со стеклом в раме, кроватью и балдахином. Лаки и Барона тоже разбудил колокол. Они потягивались и почёсывались рядом с камином, позёвывая. По телу разливались тепло и лёгкость, а в носу всё ещё чувствовался запах блинов.

– Ну и ну! – воскликнул Клос, пододвигая пальцами ног свои тапочки. – Приснится же такое! Странное существо из камина, загадки, медный самовар, зелёная долина… Путаны, вы что-нибудь помните?

– Разве это был сон, Клос? – Лаки потёрся о ноги мальчика и заглянул в глаза.

– Это прямо сейчас, – Барон зевнул, – мы засыпаем. – Он деловито прошествовал к широкому подоконнику и разлёгся на солнечном лучике.

– Не дождёшься от вас простых и понятных ответов, – сердито бросил мальчик. Потом его взгляд упал на лежащий на том же самом месте фотоаппарат, и он радостно подхватил его:

– Вот оно, доказательство! Проявим плёнку, и сразу будет понятно, что к чему!

Клос со всех сторон внимательно рассмотрел фотоаппарат, повесил на шею и принялся одеваться.

Не успел он привести себя в порядок, как дверь в его комнату широко распахнулась, и в комнату ввалились незваные гости. Некоторые из них тут же заиграли на музыкальных инструментах:

– Пам-пам. Пам-пам! – низко гремела труба.

– Тынц-тынц, тырынтыц! – лупили тарелки.

К мальчику бросились несколько незнакомцев, подняли над землёй и принялись переодевать в парадную одежду, которую принесли с собой. Мягкие тапочки Клоса полетели на пол – на его ноги натянули тесные колготки, сверху которых нацепили яркие алые сапоги.

«Зря только одевался, – беспомощно озирался мальчик, будто глядя на происходящее со стороны, – видимо, именно так выглядит гостеприимство».

Кто-то уже окунал голову Клоса в таз с горячей водой, докрасна натирая щёки и щедро поливая волосы шампунем. От пены щипало глаза, но мальчику всё-таки удалось разглядеть банного домовёнка с большой щёткой в руках.

Тело будто за считаные секунды растащили на кусочки, и каждый кусочек теперь мыли, одевали, гладили и причёсывали. Попытки вырваться ни к чему не привели, мальчик покорно ждал, когда вся процедура закончится. Музыка ревела со всех сторон, заглушая все остальные звуки в комнате.

Краем глаза он заметил, что протестующих Лаки и Барона тоже полоскали в маленьких тазиках и растирали вафельными полотенцами. Коты даже не успевали протестовать – так быстро и слаженно шла вся работа.

Опомнился Клос, только когда его швырнули в шикарное мягкое кресло, позади и спереди которого стояли по два носильщика – крепкие и не слишком высокие. Справа и слева от него на красных подушках с золотыми кисточками усадили Лаки и Барона.

Неожиданно музыка стихла, и расступающаяся толпа пропустила к мальчику мсье Ле-Гранта: он хлопал в ладоши, улыбался и одобрительно кивал, отчего нарядный пушистый помпончик на его новой шапочке скакал туда-сюда. Под мышкой он держал свою любимую глянцевую тросточку, которая теперь, после слов Бастьена, казалась Клосу удивительно привлекательной.

Подойдя к мальчику, он продолжительно и почтительно преклонился, потом окинул взглядом толпу и провозгласил:

– Мсье Клос! Нижайше позвольте пригласить вас, – он широким жестом обвёл мальчика сверху донизу, – а также вас и, конечно же, вас… – на этот раз он обращался к Лаки и Барону, те только важно хмурились в ответ. – …Пригласить на первое за тысячи лет событие, пиршество, если угодно, в честь Свободного Человека, который покинет нас сегодня навсегда!

Он застыл в позе с раскинутыми вверх руками. Возникла неловкая пауза. Человечек покосился на толпу позади себя и злобно прошипел:

– Чего вы ждёте, разгильдяи? Репетировали же…!

Толпа взорвалась аплодисментами, вновь заревела музыка. Деревянные носилки взмыли в воздух, и парад начал своё шествие по всем этажам гостиницы, с самого верха до самого низа.

Впереди, задавая такт тростью, вышагивал мсье Ле-Грант. Когда он уставал высоко задирать ноги и размахивать тростью, к нему подбегали помощники: они отирали ему пот со лба, поднимали под мышки в воздух и несли его. Ещё несколько постояльцев передвигали ему в воздухе руки и ноги, отчего казалось, что он большая цветастая марионетка, в своей нелепой шапочке и ярком зелёном камзоле.

За Ле-Грантом нестройной толпой двигались музыканты: они неистово колотили в барабаны, дули в трубы, докрасна раздувая щёки, и обрывали струны на гитарах, гуслях и других струнных инструментах, названий которых Клос не знал. Музыка получалась громкой, слегка нестройной, но мелодичной и заводной. Мальчик даже начал пританцовывать, сидя в своём огромном кресле, которое несли следом за музыкантами.

За Клосом шествовали все прочие постояльцы, нарядно одетые в меру своей фантазии и, разумеется, кошелька. Все двери гостиницы были сегодня открыты. Гости стояли возле своих номеров, размахивали платками, руками и просто хлопали в ладоши. Некоторые швыряли перед процессией разноцветные конфетти и яркие тканевые полоски. Когда толпа проходила мимо, они присоединялись к самому концу процессии и шли следом, увлекая за собой всё новых и новых участников. Вся эта разношёрстная цветастая делегация в конце концов слилась в единый поток и затянула хором:

– Ну, как вам? – радостно улыбаясь и важно помахивая проплывающим мимо лицам, спросил Клос.

– Не понимаю, что происходит, – озираясь вокруг и иногда вздрагивая от громких звуков, промурлыкал Лаки, – чему они радуются?

– Может, не понимают, что сами-то останутся здесь? – вторил Барон.

– Может, они просто радуются за меня, что вас так удивляет? Сколько всё-таки в этой гостинице весёлых и дружелюбных людей. Смотрите, каждый из них желает, чтобы я заметил его, улыбнулся и помахал! – мальчик ещё усерднее замахал окружающим.

– Скорее, радуются тому, что работать сегодня не надо, хотя… – Барон взглянул на мокрых от пота носильщиков их огромного деревянного кресла.

– …Хотя это относится не ко всем, – завершил его мысль Лаки.

– Хе-хе, просто вы даёте им надежду, господин Клос, – пританцовывая в такт музыке и подбрасывая монетку с глазом, прокричал неизвестно откуда взявшийся Бастьен. – Так же хотят! – Его зелёный бант, казалось, был ещё больше обычного. – Рад, что вы уже пришли в себя после вчерашнего!

Клос хотел спросить, что именно имел в виду Дворецкий, – его мигом захватили мысли о вчерашнем эпизоде у камина. Некий, блинный завтрак… Но Бастьен уже растворился во всё разрастающейся толпе.

– Ст-о-о-о-ять!

Процессия приближалась к очередной лестнице, ведущей вниз, но Человечек неожиданно дал команду остановиться перед большой стеной, завешенной бархатной тёмно-синей тканью. Все замерли как вкопанные, а оркестр перестал играть. Только один особо увлёкшийся музыкант продолжал, зажмурившись, дуть в свою трубу, но после шиканья толпы и смачного подзатыльника и он замолчал.

Мсье Ле-Грант повернулся лицом к мальчику и шествующей за ним толпе, картинно протянул руку, растопырив свои маленькие пальчики. Через несколько долгих секунд, в течение которых Человечек шикал на окружающих и вращал глазами (что очень забавляло Клоса), ему в ладонь вложили рупор, и он воодушевлённо и громко произнёс:

– Дамы и господа! Уважаемые гости, прибывшие со всех концов Сплошного Моря! В этот торжественный день, о котором рассказывалось в легендах и песнях, день, который мы все так долго ждали, памятуя о том, что вы в поте лица трудитесь, чтобы сделать это место, это последнее пристанище заблудшей души уютнее и гостеприимнее, я хотел бы сделать вам подарок. Этот день настал!

Толпа, воспользовавшись паузой в этом долгом спуске по лестницам, была рада перевести дух. Все с интересом глядели, что же за подарок приготовил им мсье Ле-Грант в этот множество раз произнесённый «день», и перешёптывались. Мсье чинно проследовал к длинной приставной лесенке в самом углу и не спеша взобрался на неё.

– Без лишних церемоний представляю вам новейшее чудо техники! Подъёмно-опускательный механизм!

Он дёрнул за верёвочку в углу – занавес с шелестом опал. Раздались восторженные возгласы и редкие аплодисменты. Прямо в стене был прорублен широкий квадратный проём, в который была вмонтирована внушительных размеров деревянная кабина.

Ле-Грант указал посетителям на кабину:

– Ну? Кто первый хочет попробовать? Только не все сразу!

Желающих не нашлось. Толпа боязливо попятилась, боясь разозлить Человечка, но ещё больше боясь нового.

«Это же обычный лифт, – разочарованно подумал Клос. – Тоже мне чудо техники! С другой стороны, для этого места лифт является весьма необычным устройством! Надо же, не думал, что прямо по центру башни, который обвивает лестница, есть полость!»

– Я готов! – воскликнул мальчик, – несите меня прямо туда!

– Отлично, какой смелый юноша! Вот он! Берите пример со Свободного Человека! Музыку!

Клоса и котов понесли прямо к лифту, а Человечек позади суетился и запихивал в лифт всех, кто попадался под руку. В кабине могло поместиться человек тридцать: туда уже пропихнули часть музыкантов, несколько случайных зевак, а также Гетти, которого мальчик сразу узнал по отсутствию обуви на ногах, высокому росту и шляпе. Тот скромно помахал Клосу и улыбнулся. Кабина раскачивалась туда-сюда, иногда глухо ударяясь о стены, отчего все присутствующие хватались друг за друга и боязливо охали. Музыканты под зорким взглядом мсье Ле-Гранта продолжали играть, несмотря ни на что. Коты от испуга повскакивали со своих мягких подушек и прижались к мальчику.

– Трогай! – прокричал Человечек куда-то вниз, и его голос эхом пронёсся по башне. Лифт под аплодисменты и облегчённые вздохи тех, кому посчастливилось остаться снаружи, начал опускаться.

– Ну, а мы продолжим путь традиционным маршрутом! – последнее, что услышал мальчик, перед тем как кабина тронулась, а Человечек повёл толпу дальше вниз, по лестницам.

Клос перегнулся через край своего передвижного кресла и взглянул в щель между краем кабины и стеной шахты. Насколько хватало взгляда, шахта уходила вниз, а на самом дне была сплошная темнота.

– Не бойся, мы не упадём, друг мой, – тихо сказал Гетти с лёгкой улыбкой, – я всё рассчитал, канаты очень надёжные.

– А далеко падать, если всё-таки канаты не выдержат?

Гетти задумался:

– Никто точно не знает. Мы, когда протягивали верёвки и всё устраивали, дошли только до минус первого этажа. – Он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что их не подслушивают. – А дальше, дальше всё затоплено! – последнюю фразу Гетти произнёс уже громче, чтобы все слышали.

Потом он поманил мальчика и быстро зашептал ему в ухо:

– Ничего там не затоплено! Я своими глазами видел лестницу, уходящую вниз! Мсье Ле-Грант говорит, что там вода, но никакой воды там нет, точно тебе говорю. Он что-то скрывает!

Окружающие уже с интересом теснились ближе к изобретателю, стремясь подслушать, что же он говорит мальчику, и тот решил сменить тему:

– Клос спросил меня, как работает механизм, так вот давайте я всем расскажу!

Все одобрительно закивали, а музыканты остановили игру. Стали слышны гудение ветра и скрип механизмов. Лифт медленно опускался, а мерцающие под потолком лампочки создавали мрачную и угрожающую атмосферу. Все старались держаться подальше от входа в кабину, которая ничем не была закрыта и демонстрировала любопытным ровную кладку без зазоров.

– Как вы уже, наверное, успели заметить, господа, мы находимся в некоем подобии деревянной бочки округлой формы с квадратным отверстием для входа и выхода. Сделана она, разумеется, из корабельной древесины – самой прочной, надо сказать, корабельной древесины, которую нам удалось достать. Стыки клёпок этой бочки замазаны, поэтому щелей не видно. Кроме того, пол застелен ковром для большей декоративности. – Он с удовольствием пошевелил пальцами ног, гордо указывая на них. – Вся конструкция бочки, как это обычно и бывает, скреплена между собой металлическими обручами с заклёпками, так что можно не беспокоиться, что она развалится на ходу. Гораздо вероятнее, что тросы оборвутся…

– Что? Тросы оборвутся???! – закричали из толпы. Несколько пассажиров заметались по кабине, раскачивая её, отчего она чаще стала ударяться о стены. Свет замигал.

– Спокойствие! Прошу всех успокоиться! – взывал к ним Гетти, – Вероятность обрыва троса крайне мала, к тому же их всего четыре, что придаёт этой конструкции устойчивость! Скорее рабочие, тянущие за канаты, реши они бросить всё и пораньше пойти на обед, признаться, могли бы доставить нам с вами немало хлопот.

Пассажиры, которых первая часть фразы успокоила, опять начали шуметь и бегать взад-вперёд. Успокаивать пассажиров у Гетти явно не выходило.

– Рабочие?! Так вы доверили этим проходимцам с нижних этажей наши жизни? Какое безрассудство! – шумела пышная, грузная дама.

«Да уж, – подумал, Клос, – хорошо, что мы едем вниз, а не наверх. Поднимать такую махину, наверное, было бы совсем туго».

– Уважаемая мадам, – робко возражал ей Гетти, – уверяем, что мы никого не ограничиваем от работы с нашим устройством. Любой желающий, вот, например, вы, тоже можете спуститься и покрутить колесо, чтобы убедиться в его максимальной безопасности.

– Я?! Да как ты смеешь, оборванец! У тебя даже ботинок нет! Знаешь, с какого я этажа? Да я в холл и на работы не чаще раза в неделю спускаюсь! Я с самим Тромблоном за одним столом сидела! Дважды! Не пристало достойной даме вертеть какие-то там грязные колёса!

Как бы Гетти ни вразумлял окружающих, делалось только хуже: шум возрастал, кабина опасно раскачивалась, а Клос уже размышлял над тем, что если они полетят вниз, то ему в его деревянном кресле и Лаки с Бароном, вероятно, всё-таки удастся уцелеть. С другой стороны, со слов Гетти стало понятно (точнее, наоборот, непонятно), какой глубины эта шахта. Находится ли она ниже уровня воды? Насколько вообще высока гостиница?

Эти мысли, а также поглаживания перепуганных и прижимающихся с двух сторон Лаки и Барона помогли мальчику отвлечься от общей паники и криков о наиболее вероятных причинах их гибели. Поэтому, когда кабина наконец прибыла на нужный этаж, он даже слегка расстроился.

Неожиданное появление капитана Тромблона

А вот и наши герои! – провозгласил светящийся от радости мсье Ле-Грант. – Признаться, нам всем потребовалось поторопиться, чтобы успеть прямо к вашему прибытию! Несколько гостей, к сожалению, упали и немножко ушиблись, но, уверяю вас, ничего серьёзного! Раскатывайте!

В тот же миг прямо перед лифтом стали разворачивать красную ковровую дорожку, а пассажиры лифта бросились прочь из кабины, распихивая друг друга, но при этом стараясь не заступить за край дорожки и сохраняя в позах самую высокую важность.

– Да куда вы прёте, совсем как бараны, пропустите Свободного Человека вперёд! – старался навести порядок Человечек, раздавая налево и направо тумаки своей глянцевой тросточкой. – Носильщики, не вздумайте уронить нашего гостя! Между прочим, молодой человек, – Ле-Грант обращался уже к мальчику, – этот паланкин, – он указал на подвесное кресло Клоса, – принадлежал одному азиатскому царю! Его внесли в нашу гостиницу прямо на нём! И где он теперь, этот царь? Уж и не припомнить! А паланкин как новенький… – на этих словах он хотел потрогать край кресла, но не дотянулся. – Несите ровнее!

Процессия двигалась прямо к длинному столу, за которым каждое утро происходило распределение работы среди гостей. Клос вспомнил, как всего два дня назад подписывал здесь договор на рыбьем языке, и поёжился.

«Если бы не монета Старика, не сидеть мне сейчас на подушках, а крутить педали в каком-нибудь грязном и сыром подвале».

Он засунул руки в карманы, но монеты ни в одном из них не было.

«Интересно, сколько времени нужно, чтобы она вернулась назад? Надо бы поэкспериментировать с этим в свободное время. Уже дважды она возвращалась ко мне, надеюсь, что вернётся и в третий».

Мальчика усадили во главе стола, прямо в паланкине. Передним были разложены серебряные приборы, собранные вместе из разных наборов и даже эпох, а разноцветные тарелки удивительной красоты сверкали чистотой и изяществом. По правую руку от Клоса на своём огромном кресле восседал мсье Ле-Грант, улыбчивый и деловитый, как и всегда. По левую развалился неловкий, тучный Бастьен, который разглядывал всех вокруг и время от времени сглатывал слюну от голода. Места рядом с Бастьеном и Ле-Грантом были свободны. Больше никаких знакомых мальчику увидеть не удалось – за их столом восседали разодетые дамы и господа самого разного, но непременно самого вычурного вида.

Леди и джентльмены попроще сидели вокруг за другими столами – круглыми, квадратными, большими и не очень. Казалось, в гостиную принесли всю мебель, которую только удалось найти. Мальчику удивительно было видеть в одном месте столько затейливых стилей одежды: от вычурных дамских шляпок с искусственными цветами до вполне современных галстуков и бабочек на шее у некоторых господ, прикрывающих ключи от номеров. Некоторые гости сидели на стульях вообще без столов, кто-то расселся прямо на ступенях, а те, кому совсем не повезло, просто стояли. Сегодня в гостиной собрались все обитатели этого места.

Клос вспомнил, что у него на шее висит фотоаппарат, и сделал несколько снимков. Вспышки привлекли к себе внимание – раздались неодобрительные возгласы, постояльцы показывали пальцем на фотоаппарат и ворчали.

– Спокойнее, спокойнее, дорогие гости! – Мсье Ле-Грант по привычке встал прямо в ботинках на своё кресло, – Клос – Свободный Человек и делает что хочет! Уверен, он не желает никому причинить вреда и немного позже с удовольствием объяснит устройство и предназначение своего удивительного прибора!

Люди продолжали ворчать и размахивать руками, особенно старались показать недовольство самые богатые гости их длинного стола. Мальчик вообще замечал, что некоторые стараются показывать недовольство как можно чаще, в любых ситуациях. Кажется, что таким образом они демонстрировали, будто во всём разбираются. И хотя фотоаппарат они видели впервые, старались обсуждать и возмущаться не меньше, чем обычно.

– А ну, тихо! – наконец грубо гаркнул мсье Ле-Грант, ударив по столу ножом и вилкой, зажатыми в маленьких ручонках. Звук получился довольно внушительным, все тут же стихли. Он ударил ещё раз и оглядел толпу. Третий удар уже поддержали несколько гостей, а Человечек теперь довольно восседал прямо на спинке своего кресла, раскачивал ногами и дирижируя.

– Время обеда, господа и дамы! Время подошло, а сам обед вот-вот подоспеет! Что у нас главное на обед?! Да и, если признаться, на завтрак и ужин тоже?! – он вскочил, а зал взорвался аплодисментами и одобрительными выкриками.

Клос, Лаки и Барон переглянулись, и коты облизнулись, глядя на свои раскрашенные пустые миски, поставленные рядом со столом. Возле каждой был уважительно постелен маленький коврик.

Мсье Ле-Грант взял со стола стакан с водой, громко сглотнул – это же повторили собравшиеся – и запел:

В этот момент открылись сразу несколько дверей, и к столу с лестниц потянулись вереницы официантов с блюдами. Они спускались в зал мимо бедняков, расположившихся на ступенях, прямо к столам. Еда источала самые аппетитные ароматы. Иногда официант спотыкался о чью-то случайно выставленную ногу, и тогда подносы расхватывали прямо на ходу, при этом любезно возвращая официанту сам поднос и тарелки, за которые он отвечал.

Все без исключения набрасывались на блюда, сметая с тарелок всё, что там находилось. Стоило зазеваться, как из толпы выскакивал какой-нибудь ловкач, хватал с чужой тарелки что-нибудь съестное и тут же исчезал. Маски растерянно бродили между столами, не в силах помешать стремительно начавшемуся пиру. Иногда из-под тёмных накидок появлялись руки в перчатках и исчезали снова, но уже зажав что-нибудь съестное в кулаках.

Только к тарелке мсье Ле-Гранта никто не прикасался: то ли оттого, что он так весело пел и пританцовывал, то ли просто боялись.

Зато Бастьен старался за двоих, уплетая всё, что подавали, и вытирая рот длинным белым рукавом.

Вдруг в дверь, через которую Клос впервые попал в «Камень и бархат», постучали. Бастьен вопросительно посмотрел на мсье Ле-Гранта, и тот, не прерывая выступления, кивнул, разрешив её открыть. Клос видел, как Бастьен торопливо засеменил к двери. За грохотом музыки стука больше никто не заметил.

Раздался громкий выстрел – на этот раз сторонний звук услышали все. Бастьен стоял спиной к пирующим, закрывая собой стрелка. На его камзоле появилась рваная дыра. Любой на его месте рухнул бы замертво, но Дворецкий лишь грустно смотрел на свой в клочья разлетевшийся бант, иногда переводя взгляд на стену, в которой застрял заряд мелкой дроби. Дыра в груди спасла его от неминуемой гибели.

– Buenas tardes (исп. «добрый вечер» – прим. авт.), леди и джентльмены! Невероятно рад видеть вас всех здесь вместе! В этот раз вы необычайно облегчили мне задачу, – из-за спины Бастьена вышел высокого роста человек в клетчатом тёмно-зелёном пальто и шляпе, из-под которой выбивались длинные светлые кудри. Признаться, первым появился даже не сам человек, а широченное дуло его оружия с круглым раструбом на конце.

«Пират, – первое, что пронеслось в голове у Клоса. – Именно так должен выглядеть пират».

Пират на секунду снял шляпу с алым пером и картинно поклонился окружающим. После чего выпрямился, вопросительно взглянув на толпу. Не дождавшись реакции, он медленно провёл дулом по головам всех гостей, и те вынуждено поклонились в ответ. Мальчик вжался поглубже в кресло.

– Так-то лучше, я всегда говорил, что взаимоуважение – самый короткий путь к взаимопониманию, – он расплылся в хищной улыбке и, переведя дуло куда-то в сторону лестницы, негромко и раздельно произнёс:

– Сто-ять.

Несколько постояльцев гостиницы, пятившиеся прочь, в темноту, замерли на месте.

– Ни один человек или не человек, – пират заметил Лаки и Барона, которые тоже замерли под его пронзительным взглядом, – не покинет это место, пока я не позволю.

– О! Любезный Капитан Барт! Очень рады вашему, как всегда, неожиданному возвращению, – мсье Ле-Грант, подняв руки, засеменил навстречу пирату, то ли желая обнять его, то ли показывая, что оружия у него нет. – Искренне приглашаем вас присоединиться к нашему веселью. Событие сегодня у нас, так сказать, не совсем обычное.

– Ах, Ле-Грант, Ле-Грант, – покачал головой Капитан Барт, – знают ли эти стены, что такое искренность? Я помню времена своих первых походов, тогда это место возвышалось над водой так низко, что прямо с крыши можно было ловить рыбу руками. С тех пор много воды утекло, стены гостиницы теперь выше всех стен этого мира, но стало ли внутри этих стен больше искренности? Очень сомневаюсь. Я знаю, что многие из вас отлично знают, кто я такой, и называют меня не иначе как Капитан Тромблон!

– Да ну, что вы, любезный Капитан Барт, стоит ли расстраиваться из-за такого пустяка? Мы с большим уважением относимся к вам и вашим подвигам! Никто из нас и не смел бы…

– Я расстраиваюсь не из-за того, что меня так называют, любезный мсье Ле-Грант, – пират свысока посмотрел на Человечка, а затем перевёл взгляд на толпу. – Я расстраиваюсь из-за того, что они употребляют слова, значения которых сами не понимают. Вот вы, например, – он указал кончиком своего оружия прямо на грузную мадам, которая кричала на Гетти в лифте, – знаете ли вы, что такое тромблон?

Мадам завертела головой из стороны в сторону. Её губы дрожали; она не могла вымолвить ни слова, сидела и крутила головой, словно механическая кукла.

– Не зна-а-ете, а вот, между прочим, смотрите прямо на него, – он кивнул на своё оружие и нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок – дама побледнела и упала в обморок, а Капитан Барт вскинул своё грозное, но незаряженное оружие над головой, – Вы все! Когда в следующий раз будете произносить моё имя, знайте, что оно означает. Укороченный мушкет, мушкетон, абордажный пистолет, или попросту тромблон, – отличное, надёжное оружие ближнего боя, разящее, внушающее врагам страх, – во время своей речи он ловко перезарядил ствол, – а друзьям – уважение, – Последние слова он произнёс мягко и протяжно.

– Замечательная и поучительная речь, Капитан Барт. Прошу вас к столу. Наверное, устали с дороги? Мы как раз и местечко вам приготовили…

Человечек хотел усадить пирата рядом с собой, но тот упрямо присел напротив, развалившись на месте Бастьена.

– Я достаточно отдохнул в подводной лодке Старика по пути сюда. Скучнейшая игра в домино и бесконечные дурацкие воспоминания. Представляешь, развёл у себя в лодке целый сад и теперь постоянно болтает о прошлом: «Помню, было то, помню, было это…» Надо жить будущим, любезный Ле-Грант: именно в нём наши мечты и чаяния, не так ли?

– Всё важно, уважаемый Барт, и прошлое, и будущее, ну и настоящее, разумеется, хе-хе…

Человечек обвёл руками зал и остановился на мальчике.

Барт как будто только заметил Клоса, очень медленно, из-под шляпы, подняв на него свой взгляд. С лица Капитана Тромблона не сходила кривая улыбка, которая еще более подчеркивала крестообразный шрам, украшающий его массивный подбородок.

– Рома? – Клос с готовностью схватил со стола ближайшую бутылку, поднёс Капитану и глупо улыбнулся.

Капитан Барт захохотал. Он хохотал, кашлял и снова хохотал – Ле-Грант незаметным жестом дал команду музыкантам продолжать играть, и мероприятие продолжилось. Хотя мальчик не мог не заметить, как окружающие с опаской поглядывали в их сторону. Никто так и не решился покинуть гостиный зал, кроме официантов, которые шныряли туда-сюда, обслуживая гостей.

– Как тебя зовут, парень? – отсмеявшись, спросил Барт.

– Клос, сэр, – мальчик сам не понял, почему вдруг решил обратиться к Капитану «сзр»: видимо, это обращение показалось ему сейчас самым уважительным.

– Запомни, парень, я терпеть не могу три вещи: это пьянство, азартные игры и толстяков. В здравом уме ни один человек, особенно такой молодой, как ты, не должен становиться ни одним, ни вторым, ни третьим. А вот как раз и воплощение всех трёх пороков, направляется прямо сюда. Пигль, старина, немедленно иди сюда, тёртый морской волк!

Пигль в белоснежном колпаке и неизменной полосатой тельняшке с огромным подносом в руках последовал прямо к ним, расталкивая плотно сидящих гостей. Мальчик был очень рад видеть Пигля, с самого начала дня он вспоминал своего доброго громкого приятеля.

– А, Капитан Тромблон, не прошло и десятка лет с тех пор, как ты был у нас в гостях! Каким шальным приливом занесло в наши края твои бледные кости? – они обнялись, как добрые друзья, и похлопали друг друга по спине.

Клос заметил, как мсье Ле-Грант недовольно засопел и принялся нервно раскуривать свою трубку. Он очень любил находиться в центре событий, а теперь внимание всех гостей было направлено на еду и Капитана Барта.

«Главное – еда. Всё как в твоей песенке, а ты недоволен», – подумал мальчик.

– В честь чего такой праздник, Пигль? Никогда не поверю, что вы настолько рады меня видеть!

– Барт, неужто тебе повредили глаза в последнем сражении? Не видишь, что мальчонка справа от тебя – первый за тысячи лет Свободный Человек, который сразу после праздника покинет это гиблое место?

Рядом с Бартом появился Бастьен, место которого так бестактно заняли. Он смотрел на Барта, сопел, переминался с ноги на ногу, но ничего не решался сказать.

– Этот пострел? – Барт удивлённо взглянул на Клоса. – Да неужто! И как это тебе удалось? Как ты перехитрил этого пройдоху Ле-Гранта?

Капитан похлопал Клоса по плечу и подмигнул Человечку, который молчал и пускал кольца дыма, как паровоз.

– Оказалось, что рыбий язык не такой уж и сложный, – отшутился Клос, пристально глядя на мсье Ле-Гранта.

– Рыбий язык? – Барт рассмеялся. – Вот уж не думал, что найдётся кто-то, кроме старины Ле-Гранта, во всём Сплошном Море, кто знает его! Не промах ты, стало быть, парень!

Пигль приподнял крышку блюда, которое принёс с собой:

– Господа, будучи шеф-поваром или, может, правильнее сказать, коком? Я представляю вам эксклюзивное блюдо, настоящий деликатес, пальчики оближешь! Рыбёшки, которые всегда плавают вправо!

Он откинул крышку, и Клосу в нос ударил сильный запах жареной рыбы. На подносе стройными рядами лежали маленькие рыбки. Клос не любил рыбу, но взял несколько штук, чтобы тайком угостить Лаки и Барона.

– М-м-м, объеденье! – Пигль первый накинулся на рыбок собственного приготовления, причмокивая от удовольствия. – Мой дедуля любил повторять: питайся вкусно – не будет грустно!

– Не думал, что мне удастся попробовать их ещё раз! – восторгался Барт.

– Прекрасная работа, господин Пигль, как и всегда! – нахваливал блюдо Ле-Грант, аккуратно разделывая рыбёшек маленькой вилочкой.

– Эх, умел бы и я так восхитительно готовить! – приговаривал Бастьен, отправляя в свой большой рот целиком рыбёшку за рыбёшкой. Он уже отобрал у кого-то стул и теперь наслаждался едой, сидя вместе с почётными гостями.

Клос поднял одну рыбёшку за хвостик и понюхал. После чего аккуратно откусил кусочек и пожевал.

«Рыба как рыба, ничего особенного».

– И эти рыбёшки всегда плавают вправо? – недоверчиво спросил Клос.

– Обижаешь, парень, правее некуда, сам отбирал! – воскликнул Пигль. – Уж кто-кто, а я знаю в этом толк!

– И как происходит процесс такого отбора? – Клос уже понял, что отрицать что-либо, не разобравшись, глупо, поэтому решил сперва тщательно изучить вопрос.

– О, процесс очень сложный, – Пигль с готовностью схватил крышку от блюда, – смотри, вот эта крышка, она, кстати, ещё называется баранчик, или клош, но ты представь сейчас, что это никакая не крышка, а специальный большой котёл, – Пигль перевернул крышку вверх тормашками. – Мы закрепляем её на специальных цепях и кидаем в воду поглубже. Эти рыбёшки плавают довольно глубоко, и поймать их сетью или тем более удочкой решительно невозможно! Глубокой ночью, когда лунная дорожка находится прямо над этим котлом (у нас в кухне висит лунный календарь специально для этой цели), мы резко вытаскиваем котёл из воды и подвешиваем над водой до утра. Утром я лично беру сачок, сажусь и наблюдаю. Моя задача – выследить тех рыбёшек, которые ни при каких обстоятельствах не плавают влево или прямо, только вправо. Это очень тонкая работа, требующая большой внимательности! И вот когда я выслеживаю таких, то беру длинный сачок, ловким движением выхватываю из воды и прямо на сковородку! Вот так вот, парень! Всё понятно?

Мальчику было понятно всё, кроме одного:

– А почему обязательно ждать утра? Нельзя ли приготовить их ночью?

– Конечно, нет! Подумай сам: как ты в потёмках будешь их высматривать? Не фонарём же светить! Только поднесёшь, и они сразу на дно котла!

– Понятно… – Клос разозлился на себя за такой глупый вопрос, – но почему тогда вкус у них отличается? Неужели направление, в котором плавает рыбка, влияет на её вкус?

– Разумеется, влияет! – Пигль говорил очень уверенно, – направление, в котором плавает всё в мире, очень влияет на вкус! Жаль только, попробовать всех не удастся! – повар рассмеялся.

– Интересно, – задумчиво проговорил Клос, – как они выживают там, в глубине? Вдруг именно справа появится рыба побольше и захочет проглотить их? Они всё равно не изменят своего движения?

– Конечно, не изменят! – уверенно воскликнул Пигль, – если бы они меняли направление своего движения при возникновении опасностей, то они были бы обычными рыбками и лежали бы во-о-н на тех столах, а не на нашем.

«Какая разница, в каком направлении плавать, если в конечном счёте всё равно окажешься на чьём-то столе? Пусть и на самом главном».

– Нравятся мне эти рыбки, – пережёвывая очередную, произнёс Барт, – но хватит о рыбках. Уважаемый, – вопрос был обращён к мсье Ле-Гранту, – как там мой корабль?

– Корабль готов, Капитан, осталось погрузить кое-какие припасы и… – он сделал паузу, – …набрать команду.

– Тогда не будем терять время, джентльмены.

Барт налил себе апельсинового сока из графина, а мальчик подумал: «Сколько всего апельсинов вырастает в гостинице за год? Десять? Сто? Не вызывает сомнения только то, что один или сразу два из них прямо сейчас находятся у Барта в бокале». И вот сейчас уже и их нет. Барт вытер рот специальным платком, который достал из кармана.

– Минуту терпения, Капитан, сейчас будет самая интересная часть этого праздника, – тихо произнёс мсье Ле-Грант, – Вильда танцует.

– Какой сюрприз, Ле-Грант, это и вправду занятно, давненько я не видел эту девчонку! – Он хлопнул в ладоши. – Только вы ошибаетесь, мсье, самая интересная часть этого праздника будет прямо сейчас. Так давайте совместим два этих радостных события!

Он встал из-за стола и вдребезги разбил бокал о пол. Зал затих, прислушиваясь к проникновенному голосу пирата:

– Как вы знаете, леди и джентльмены, я прибыл сюда не просто так, но ради благой цели. Многие тысячи лет мы находимся в заточении Сплошного Моря, а эта чёртова башня является единственным местом, в котором мы ютимся, словно крысы. Но не единственным местом, в котором мы можем и должны существовать. Там, – он показал куда-то вдаль, – есть другие земли. Земли, полные обильной пищи, высоких холмов и зелёных лугов. Я ни разу не видел их, но много слышал о них от тех, кто бывал там. Я изучал старинные карты и древние, как этот мир, легенды. Есть лишь одно препятствие!

Всего одно препятствие на нашем пути. Чёрный Форт, чьи стены высоки и неприступны, отделяет нас от этих земель. Я много раз пытался уничтожить его. Многие тысячи лет сотни кораблей и тысячи отважных моряков сложили свои головы, чтобы дать нам всем возможность изменить свою жизнь.

Я избран для того, чтобы сделать это. Меня невозможно уничтожить, что, впрочем, вы и так знаете. И вот я вернулся. Вернулся в очередной раз для того, чтобы, наконец, завершить начатое.

Сотни лет мы оттачивали искусство строить корабли, мы собирали самые современные изобретения со всех концов Сплошного Моря; мы собирали самый быстрый ветер в свои паруса. Наконец наш корабль, самый быстрый и опасный корабль из тех, что мы когда-либо создавали, готов.

Но я не могу в одиночку вести его к победе. Мне нужна команда отчаянных смельчаков, способных управлять кораблем, стрелять из пушек, способных сокрушить оплот зла нашего мира.

Я спрашиваю вас, – он оглядел всех собравшихся в зале, – есть ли здесь те, кто хочет стать частью моей команды? Уверен, на этот раз нас ждёт победа и вечная слава!

Клос был очень вдохновлён этой речью. Цели Капитана Барта, казалось, были очень похожи на его собственные. Ещё секунда, и он готов был закричать и броситься к Капитану, чтобы пойти под его парусами к победе и славе. Но неожиданно тяжёлая рука Пигля вжала его в кресло и прикрыла рот:

– Не торопись, малец, рано тебе ещё, не готов ты. Смотри в оба, опыта набирайся.

Это подействовало. Клос глядел по сторонам – но ни одна рука не поднялась, ни одного звука не раздалось в стенах зала. Равно как и в тот момент, когда мальчику требовалась помощь с оплатой, толпа безмолвствовала. Барт вышагивал между рядами, и лязг его тяжёлых сапог со шпорами заставлял жителей гостиницы вздрагивать от каждого шага. Пират вглядывался в серые лица людей, не видя никакого отклика в их сердцах и намерениях.

– Впрочем, всё как всегда, – с улыбкой произнёс, наконец, Барт, и в его голосе не было разочарования. – Спросите меня, что будет с этим местом через тысячу лет, и я отвечу: «Там по-прежнему тяжело работают и глубоко страдают». Признаюсь, я даже слегка завидую такому постоянству. Не могу, знаете ли, себе такого позволить. Что-то… – он сморщился, пытаясь подобрать подходящее слово, и подёргал себя за камзол, – …что-то разрывается в груди. Не могу я вот так, тысячу лет, ради спокойствия и номера с хорошим видом, не могу. Да и кто, в конце концов, кроме меня, способен на это? Уж точно не кто-то из вас, трясущихся от страха улиток.

– Ты! – неожиданно тыкнул он раструбом тромблона в грудь какого-то бедолаги.

– Нет, сэр, я не могу! Я только накопил на номер с видом на море, впервые с окошком хотел пожить. Не губите, сэр!

– Ты! – указал Барт на высокого тощего парня с бледной кожей и огромными глазами.

– Никак не могу, сэр, у меня здоровье слабое, какие уж тут подвиги, только с педалей слез.

– Ты!

– Послушайте, я из состоятельной семьи, у нас есть деньги, мы дадим вам много денег, не губите, прошу!

– Ты!

– Сэр, я…

– Молчать! – Барт засыпал в оружие очередную порцию картечи прямо из кармана. – Помолчите, пожалуйста, джентльмены, – добавил он уже спокойнее, – Кстати, тут есть рояль? Атмосфера здесь какая-то мрачная.

Раздался грохот, и из-за синей портьеры прямо в середину зала выкатили рояль, добротный, из благородной древесины. Рядом поставили маленький резной табурет.

«Ну и дела, – подумал Клос. – В этом странном месте всё найдётся. Даже рояль достали. А вдруг Барт меня выберет?»

– Прекрасно! – Капитан Барт сел за рояль, откинул крышку и нашёл глазами мсье Ле-Гранта. – Зови Вильду, пусть танцует: не хватает тут, знаете, чего-то прекрасного.

Он заиграл задумчивую мелодию. Мелодия не была весёлой, но и грустной она тоже не была. Клос подивился чудесной музыке пирата: было видно, что его рука знавала не только рукоять тромблона и шпаги, а ухо слышало не только шум моря и грохот корабельных пушек. Эта музыка заглушала стенания тех, кого Барт выбрал себе в помощники в свой следующий поход, и рассеивала тяжесть царившего вокруг страха.

«Отличный, видимо, в душе парень этот Капитан Тромблон. Мечтательный».

Мсье Ле-Грант отдал приказ – официанты вокруг забегали, мигом унесли всю еду и накрыли столы бархатными разноцветными скатертями. Погас свет, и сверху, прямо из-под высокого сводчатого потолка, на длинной полоске красной ткани, раскачиваясь, словно в гамаке, спустилась танцовщица.

– Обожаю её, – потирая руки, прошептал Бастьен, – как танцует, чертовка! Вот бы и мне так научиться, кружился бы с ней в танце день и ночь и горя не знал.

– Ну так научись, – ответил Клос.

– А, – Дворецкий махнул рукой, – не дано мне, посмотри на меня. Я неловкий.

Танцовщица элегантно соскользнула с ткани прямо на синий бархат скатерти центрального стола и улеглась на спину, сложив руки и ноги в недосягаемой обычному человеку позе. Мальчик даже поморщился – его руки заныли только от мысли о таком неудобном положении.

Потом она неспешно, под музыку Капитана, к которой постепенно присоединились инструменты местных музыкантов, выпрямилась от кончиков пальцев до самой макушки и, подняв руки, закружилась вокруг своей оси. Её короткое белое платьице взметнулось в воздух, обнажив облегающее стройные ноги потрёпанное трико. Движения Вильды были точны и изящны. Она, как заводная, то подпрыгивала в воздух, порхая между столами и иногда зависая на мгновение под восторженные охи толпы, то стелилась по поверхности, и её короткие синие волосы сливались со скатертью. Луч от большого зеркала, выхватывающий ловкую фигурку из полутьмы, едва поспевал за ней. Постепенно она продвигалась по направлению к концу самого длинного стола, во главе которого сидел Клос. Мальчик от смущения прятал глаза и старался больше смотреть по сторонам, в отличие от других зрителей, которые не сводили с танцовщицы своих восторженных взоров. Лаки с Бароном тоже глядели, словно заворожённые.

Наконец, закончив кружиться, Вильда молча протянула руку в наклоне мальчику. Свет теперь был направлен прямо на него, и прятаться было бесполезно.

– Смелее, парень, она тебя приглашает! Покажи нам, как танцуют в твоих краях, такая честь не каждому выпадает! – Пигль оттеснил Бастьена, помог Клосу взобраться на стол и вложил руку мальчика прямо в ладонь Вильды.

Клос не знал, как танцуют в его краях, он вообще никогда в жизни не пробовал танцевать, особенно в паре. Он готов был сквозь землю провалиться от стыда и оказаться сейчас в любом другом месте, лишь бы не в этом. Но обратного пути уже не было. Все глаза зала были направлены на него, а взгляд мальчика метался по шее, рукам и груди Вильды, которые были украшены многочисленными татуировками. Здесь были корабли и пираты, цепи и осьминоги, цветы и русалки, бочки с ромом, флаги и надписи на языках, значения которых мальчик не знал. Танцовщица была значительно выше мальчика, и он не решался поднять голову, чтобы заглянуть ей в глаза. Увлекаемый крепкой хваткой девушки, он сам не заметил, как его каменные ноги задвигались в такт музыке.

Толпа одобрительно зааплодировала. Спустя несколько секунд весь зал разбился на пары и закружился в едином порыве вслед за Вильдой и Клосом, который едва успевал переставлять ноги и иногда незаметным движением утирать пот со лба.

Музыка продолжалась. Барт усадил за клавиши одного из музыкантов, а сам расхаживал прямо между танцующими парами и набирал команду. Иногда он забирал сразу обоих, а иногда только одного, и тогда оставшийся один танцор вновь находил себе пару или продолжал кружиться в полном одиночестве.

«Удивительное непостоянство, – подумал мальчик. – Только что они рыдали и дрожали от страха, а теперь танцуют как ни в чём не бывало. Хотя, если задуматься, если уж ничего не поделать, то лучше танцевать, чем плакать».

Когда набор команды был завершён, Капитан Барт решительным шагом отправился к выходу и настежь распахнул дверь, а за ним колонной двинулась новоиспечённая команда. Они плелись, понурив голову и озираясь по сторонам в поисках поддержки, но не находили её. Танцующие пары не видели или же намеренно старались продемонстрировать, что не видят происходящего.

Капитан Барт остановился у дверей, достал из-за пояса кортик и ловким движением разорвал печать на бумажном ошейнике первого члена команды. Потом ободряюще улыбнулся, хлопнул беднягу по плечу и что-то сказал ему. Эту процедуру он проделывал с каждым членом команды, а Клос вытягивал голову, с интересом наблюдая за этим действом.

– Есть только два шанса покинуть это место, мальчик, – неожиданно обратилась к нему Вильда, – это подводная лодка Старика и корабль Капитана Барта.

Её голос был строгим, хрипловатым, слегка надменным. От неожиданности мальчик поднял в голову и заглянул ей в глаза – они были тёмно-синими и холодными, как Сплошное Море ночью.

– К сожалению, для первого нужно потерять себя самого, а второй ты только что упустил!

– Сегодня вы все увидите третий, – потупившись, пробормотал Клос, – сразу после праздника я отчалю на собственном корабле.

– Маленький, наивный ребёнок, – рассмеялась Вильда, – как ты думаешь, почему мы все, – она схватила мальчика за руку и крутанула так, чтобы ещё раз оглядел весь зал, – всё ещё здесь? Тысячи и тысячи лет капитаны, шкиперы, навигаторы, канониры и матросы сидят в этих стенах, каждый день просыпаются по звону колокола и трудятся день-деньской? И вот одним прекрасным днём приходит один прекрасный мальчик и вдруг делает то, что до этого никто никогда не делал?

– Вильда, дорогая моя, – раздался голос Ле-Гранта снизу, – тебе платят за то, чтобы ты развлекала наших гостей танцем, а не разговором. Удели внимание другим столикам, дай молодому человеку передохнуть.

– Ах, папочка, – отпустив Клоса, дерзко прокричала танцовщица, – будь ты хотя бы чуточку выше, то заметил бы, что это всего лишь ребёнок, никакой не молодой человек! И он совсем не устал!

Вильда в несколько грациозных прыжков через голову достигла своего полотна, которое взмыло вверх и перенесло её за соседний столик. Так она перемещалась между столами, раз за разом проявляя чудеса ловкости и удивительной гибкости.

– Адьёс, амигос! – раздался оглушительный голос Капитана Барта, и весь зал, который с опаской только поглядывал в его сторону, резко повернулся на крик. – Желаю вам отлично провести год, ненавидя утренний колокол и созерцая великолепные пейзажи Сплошного Моря! А я отправляюсь в последний поход за победой и славой!

– Минуту, Капитан! – Человечек подбежал к Барту, поманил рукой и крепко обнял его. – Счастливого пути!

– Других путей и не бывает у тех, кто делает то, что должен! В этой дыре ты становишься слишком сентиментальным! Adios (исп. «до свидания» – прим. авт.)

Капитан оглушительно выстрелил в воздух и ещё оглушительнее захлопнул за собой дверь.

– Треклятый Тромблон, – с ненавистью покосился на дверь Бастьен, – вечно скажет напоследок что-нибудь неприятное! Каждый раз придумывает, наверное, в очередном обречённом на поражение путешествии, как сказануть что-нибудь эдакое!

Входная дверь снова распахнулась, за ней опять появился Барт:

– Кто это сказал?! – закричал он. Толпа задрожала и отпрянула. – Да будет вам! – Он махнул рукой с широкой улыбкой, – я не слышал! Но… – он обвёл своим мушкетом окружающих, – …но точно, точно-точно знаю, что сказали! Пиф-паф! – шёпотом прошипел он и на этот раз исчез за дверью насовсем.

Фокус с монетой. Что означают полоски на масках?

Тёплый вечер уже почти превратился в тёплую ночь. Вся аристократия гостиницы собралась на крыше у Дозорной Трубы и наблюдала за отплытием корабля Капитана Барта, а люди попроще со всех остальных этажей прильнули к окнам у восточной стороны башни. Клос в окружении Бастьена, Ле-Гранта, Пигля и Вильды наблюдал, как на корабль затаскивают бочки и ящики, расправляют паруса и натягивают верёвки. Капитан Барт – маленькая, еле-заметная точка внизу – отдавал приказы, время от времени раздавались выстрелы его тромблона. На этот раз, чтобы повернуть трубу вниз, Клосу пришлось взобраться на Пигля, чьи плечи, по мнению мальчика, было гораздо безопаснее плеч Бастьена.

– А по какому принципу Капитан Барт набирает себе команду? – оглядывая, как доброжелательно Барт похлопывает по плечам своих новоиспечённых матросов, спросил мальчик, – Не проще ли ему спросить, кто умеет стрелять, готовить, – Клос запнулся, – знает карты, к примеру? И набрать тех, кто будет соответствовать всем этим должностям?

– Эх, парень, – посмотрел на него повар, – какая разница, всё равно на корабле они найдут себе дело по душе и по надобности. Да и какая, в общем-то, разница, если все они в конечном счёте погибнут? И потом не стоит недооценивать фактор удачи. Капитан Барт пробовал разные варианты очень-очень много раз. Вдруг сейчас ему просто повезёт? Ну и поверь старине Пиглю, Тромблон отлично разбирается в людях! Хотя мой дед говаривал: «В людях разбираться – лучше не пытаться».

– И что, у них совсем-совсем нет шанса на победу? Ни одного?

– Шанс всегда есть, парень, абсолютно всегда. Только иногда он очень маленький. Но и этого маленького шанса вполне хватает этому безумцу, чтобы вновь и вновь возвращаться сюда за командой, кораблём и вновь рваться в бой. Признаюсь, я восхищаюсь им! Вот соберусь однажды и уплыву добровольцем вместе с Бартом. Кто знает, может, именно меня не хватает ему, чтобы, наконец, одолеть неприступный Чёрный Форт?

– Э-э-э, даже не думайте, уважаемый, – дымя трубкой, хитро ухмыльнулся мсье Ле-Грант, – что мы будем делать без вашего изысканного рыбного супа?

– В пучину рыбный суп! – Пигль сплюнул прямо с края башни, – В следующий раз точно уплыву с Бартом. А чтобы по моему супу не скучали, научу кого-нибудь своему секретному рецепту. Эй, Бастьен, будешь учиться суп готовить?

– Хе-хе, я бы и готов, может быть, взять на себя такую ответственность, только у меня к этому предрасположенности нету. Может, вот Вильда захочет? – его развевающийся от тёплого вечернего ветра рукав указал в сторону танцовщицы.

– Ещё чего! Не пристало мне на кухне время проводить: каждое блюдо по разу попробую – и прощай, фигура. Ты, что ли, чучело, вместо меня плясать будешь?

Снизу раздались пушечные выстрелы, паруса поймали попутный ветер, и корабль тронулся. Мальчик заметил, как на месте едва отчалившего корабля работники тут же начали строить новый.

– Отплывают! Совсем отплывают! – послышалось отовсюду. Со всех сторон начали напирать зеваки, каждому хотелось отобрать Дозорную Трубу и взглянуть на удаляющийся корабль.

– Аккуратнее! Аккуратнее, господа! – орудовал своей хромовой тросточкой Человечек, не подпуская никого к опасному краю. – Не забывайте, у нас сегодня не одно, а целых два события! Не забывайте, ради чего, точнее кого, мы сегодня ели, пили и развлекались! Целую прорву денег потратили, между прочим!

– И правда, мне тоже пора продолжить путешествие! – Пигль аккуратно поставил мальчика на землю. – Вот только зайду вещи из номера забрать да захвачу Лаки с Бароном. Наверняка эти обжоры валяются сейчас и переваривают остатки пира.

– Конечно, конечно! «Свободный Человек – свободен!» – так гласит наше главное правило! Пропустите!

Мсье Ле-Грант, взяв Клоса под руку и бесцеремонно распихивая окружающих, повёл мальчика вниз по ступеням.

– Ну, молодой человек, – Человечек улыбнулся и распахнул свои объятия, – как говорится, в добрый путь! Если чего и не так, не поминай лихом!

Они обнялись. Человечек похлопал мальчика по спине:

– Ваша лодка ровно там, где вы её оставили. Пока вы Свободный Человек, это ваше имущество, трогать его мы не имеем решительно никакого права! – он посильнее раскурил трубку и поднялся на пару ступенек вверх, чтобы быть одного роста с мальчиком, – Позвольте ваш ключ, молодой человек!

Человечек поднёс трубку к печати на шее мальчика:

– Отплывать на ночь глядя – плохая примета. Может, подождёте утра?

– Спасибо за гостеприимство, мсье Ле-Грант, кажется, я достаточно здесь погостил, мне точно пора. Снимайте печать и забирайте свой ключ назад! – Клос пододвинул печать поближе к Человечку и наклонил голову. В нос мальчику ударил едкий запах дыма, такой же, как и несколько дней назад, в тот день, когда он впервые попал сюда, – Давайте уже! Чего вы тянете? Спать хочется от этого дыма. И чего только вы курите в вашей странной трубке? – Клос встряхнул головой и прогнал сон. На крыше было ветрено, и дым быстро улетучивался.

– А-а-а! – раздался протяжный вопль со стороны смотровой площадки. Клос обернулся, а мсье Ле-Грант бросился вверх по ступеням.

– Пропала! Монета пропала! – расталкивая окружающих, по площадке на четвереньках ползал Бастьен. Его карманы были вывернуты наружу, а очки постоянно сползали с носа. Он то и дело поправлял их и потирал нос – это придавало ему особенно несчастный вид. – Она только что была здесь, в кармане, и вот теперь её нет!

– Всем оставаться на своих местах! – закричал Человечек, задрав вверх свою блестящую в свете луны палочку. – Немедленно позвать сюда масок!

Клос только успел подумать, что невозможно одновременно оставаться на месте и звать масок, как откуда ни возьмись перед Человечком возникло никак не меньше десятка стражников. Их чёрные плащи были почти не видны в темноте, а белые маски с синими горизонтальными полосками, казалось, плывут прямо по воздуху.

«И откуда они только появились так быстро? – озираясь по сторонам, подивился Клос. Он пощупал свой ключ-ошейник, который до сих пор оставался на месте. – Вечно этот Бастьен всё портит, – со злостью подумал мальчик. – Теперь стоять здесь и терять время в поисках пропажи этого недотёпы».

– Итак, господа и дамы! – важно начал мсье Ле-Грант. – Налицо крайне неприятная ситуация. Монеты у достопочтенного жителя гостиницы Бастьена, как вы видите по его вывернутым карманам, нет. Стало быть, она могла вывалиться на пол. Но! – он указывал на них тросточкой, как будто тросточка была волшебной, а присутствующие в это время задирали ноги, едва сохраняя равновесие. – На полу её, очевидно, тоже нет. Может быть, вы, уважаемый Бастьен, потеряли её где-нибудь ещё?

– Нет! Нет, мсье Ле-Грант! – стоя на коленях, кричал Дворецкий. – Когда мы поднялись на крышу, я вытер пот и проверил, не выпала ли она, монетка точно была со мной!

– Великолепно! Спасибо, Бастьен! – Человечек важно расхаживал между гостями, заглядывая в глаза каждому, словно пытался распознать воришку. – Стало быть, остаётся третий вариант: она в чьём-то чужом кармане! В кармане воришки! Дамы и господа, всем немедленно вывернуть карманы!

«Ну да, конечно, – Клос усмехнулся про себя, – есть ещё тысяча вариантов, куда этот растяпа мог деть монету. Таскает её вечно с собой, сам виноват!»

Клос засунул руку в карман и похолодел. В его левую ладонь ткнулась монетка.

«Не может быть! Она не могла появиться так рано! Я же уже почти…! Так, спокойно. Думай!»

Мысли в голове мальчика появлялись и исчезали с огромной скоростью.

«Первые два раза монетка появлялась в правом кармане, я точно это помню! А сейчас оказалась в левом. Стало быть… стало быть, мне её подкинули!

Кто бы это мог быть?

Бастьен? Нет, Бастьен сам убит горем, он не смог бы так умело притворяться.

Вальда во время танца? Вряд ли: она, скорее всего, даже не знала, что монетка ранее принадлежала мне.

Пигль? Нет, у Пигля и так денег хватает, не стал бы он так рисковать!»

Клоса бросило в жар.

«Ле-Грант? Ле-Грант!!! Только он и никто другой! Обнял меня и подкинул! Он знал, что монетка была у меня, он видел её очень-очень близко..!»

– Что же вы замерли, господин Свободный Человек? – Человечек стоял перед ним на несколько ступеней выше и довольно улыбался, – все гости уже вывернули свои карманы, а вы чего замешкались? Не стесняйтесь, это просто формальность, мы и думать на вас не смеем!

Клос стоял не шелохнувшись. Все окружающие направили своё внимание прямо на него. Голова кружилась, подступила тошнота.

«Что делать? Бежать? Спрыгнуть с края обрыва? Нет, это верная смерть, – он обернулся к центру крыши, – постараться добраться до лестницы? Бесполезно: маски уже наготове. Я попался. Потерял бдительность и попался».

– Не хотите сами, так мы поможем! – Человечек выбил трубку. Угольки табака сразу подхватил и унёс ветер. Потом, не спеша, достал из-за пазухи висящий на шее кисет с табаком и раскурил новую порцию.

– Вывернуть мальчишке карманы! – К Клосу со всех сторон бросились маски, схватили его и вывернули карманы. Монетка звякнула о пол и покатилась к краю обрыва. Следом за ней на корточках пополз Бастьен. Когда монетка была уже у самого края обрыва, Бастьен ухватил её и сорвался вниз. Но от гибели его спасла жилистая цепкая рука человека в белой повязке, который в последний момент успел ухватить беднягу Дворецкого за ремень штанов.

Толпа зависла в немом молчании, никто не решался прервать безмолвие. Но потом все разом закричали на все голоса:

– Убить вора!

– Сбросить его с обрыва!

– Отрубить ему руки!

– Заковать в кандалы!

– Скормить морскому чудовищу!

– Какому ещё чудовищу? – тихо спросил Клос у Ле-Гранта, который теперь стоял совсем рядом. Спорить и доказывать свою невиновность было бесполезно. Он уже понимал это.

– Точно не знаю какому, – хитро подмигнул ему Человечек, – но точно знаю, что у каждого моря есть своё чудовище. Да и не только у моря.

– Это вы подкинули мне монету? Вы всё устроили?

– Юноша, вы сами всё это устроили. Я всего лишь помогаю событиям восстановить правильный ход вещей. А правильный ход вещей заключается в том, что теперь вы останетесь в гостинице навсегда. Вместе со своей волшебной монеткой.

Человечек стукнул тросточкой по полу, и все разом смолкли. Он, не спеша, дымил и прохаживался, растягивая удовольствие. Снова дымил и снова прохаживался.

– Дамы и господа, извольте выслушать. Кража – это очень тяжёлое деяние, без сомнения. Но если мы отрубим мальчишке руки, то нам весьма затруднительно будет заковать его в кандалы, не находите? – он улыбнулся, улыбнулись и гости вокруг. – Наша гостиница стоит здесь уже многие тысячи лет, мы повидали разные события, но что является незыблемым? – Все молчали. – Откуда берётся свет в наших номерах? Прекрасная еда на наших столах? Вот вы, например!

Он указал на мужчину средних лет, очень деловитого и с бакенбардами.

– Вы уже не помните, как не далее чем пять сотен лет назад пытались сбежать из нашего гостеприимного заведения на длинной верёвке, прямо с крыши? И откуда только столько набрали? Гостиница тогда не была такой высокой, к моему сожалению.

Мужчина потупился и заулыбался.

– Ну а вы, леди в красном, – Человечек ткнул тросточкой в пожилую даму, – что вы так халатно скушали двадцать четыре года назад вместо того, чтобы принести к большому столу? Ну же! Вспоминайте!

– Яблоки, мсье Ле-Грант, всего лишь яблоки! – леди раскраснелась в тон своего платья.

– Вот видите?! – обратился он ко всем, – все мы не без греха, дамы и господа! Будем снисходительны к юноше, поможем ему исправиться и стать полезным человеком в нашем обществе! Исправление предлагаю начать немедленно. В лодке мальчишки пробить дыру, как и во всех остальных лодках до этого. С завтрашнего дня приступаем к строительству нового корабля, и нам будет полезен любой материал. Кто за?

Он поднял руку в воздух, вслед за ним взметнулись руки всех остальных, даже масок в чёрных перчатках.

– Тогда решено! Завтра, господин Клос, жду вас вместе со всеми, с первым ударом колокола! Ну а сейчас – всем спать, хватит на сегодня впечатлений!

Он подошёл к клепсидре, взобрался по ступенькам и, несмотря на то что сегодняшний день был объявлен выходным, дважды ударил в колокол.

Клос на ватных ногах брёл по холодному коридору, кончиками пальцев касаясь холодных стен. Лампочки мерцали, слегка разгоняя темноту, но не в силах разогнать тяжёлые мысли мальчика.

«И зачем я только согласился на этот на пир? Что я теперь скажу Лаки с Бароном? Как я мог так глупо попасться? – от злости мальчик ударил по твёрдой шершавой стене. – Заперт теперь на веки вечные в этой проклятой гостинице!

Нет! Не быть этому! Сегодня ночью убегу! Возьму котов, свою лодку, которая, по словам Человечка, ещё стоит там, где я её оставил, и убегу!»

От мыслей о побеге сделалось легче. Детально обдумывая план, мальчик добрался до своей двери, но она не открылась. Он попытался толкнуть дверь, потянуть на себя – безрезультатно. Стараясь коснуться печатью ошейника дверного полотна, приблизив её, насколько это было возможно, Клос втянул носом запах сырого дерева, из которого была изготовлена дверь, – тщетно.

– Может быть, не та дверь?

– Дверь действительно не та, – из темноты вынырнула высокая фигура в маске и встала под мерцающую лампу. От неожиданности Клос отшатнулся: голос человека в маске показался знакомым.

– Я тебя знаю?

– Судя по всему, я даже сам себя до конца не знаю, если согласился надеть эту маску. Ступай за мной, я покажу тебе твоё новое жилище.

Фигура двинулась вперёд – мальчик послушно последовал за ней.

– Что происходит? Где Лаки и Барон? С ними всё хорошо?!

– Так вы называете своих маленьких пушистых спутников? Они в безопасности, но вряд ли им сейчас комфортно. Ваших вещей в этом номере тоже уже нет, всё перенесли вниз через несколько минут после начала праздника.

– После начала праздника?! – Клос обогнал фигуру и обеими руками вцепился в чёрный бархат плаща. – Ты хочешь сказать, что всё это было запланировано с самого начала? И никто ничего мне не сказал?

– Отпусти, Клос, к маскам нельзя прикасаться. – Руки в чёрных перчатках мягко разжали кулаки мальчика. – Не хочу, чтобы вы пострадали ещё больше, – человек вздохнул, – признаюсь, я не испытываю никакого удовольствия от того, что делаю, это просто моя работа. На сегодня.

Фигура снова двинулась вперёд, уводя мальчика следом. От стен отделились ещё две фигуры и направились вслед за ними.

– Завтра, – продолжил человек, – я опять вернусь к привычному занятию. Время от времени всем приходится этим заниматься.

– Как удобно, – проворчал Клос, – сегодня ты жмёшь кому-то руку, а завтра заворачиваешь её за спину.

– Здесь всегда было так принято. Признаться, да, это действительно довольно удобно. Как вы уже, наверное, успели заметить, в гостинице нечасто появляются гости. Всем нам приходится проводить десятки и сотни лет с одними и теми же людьми рядом, плечом к плечу. Мы вместе работаем изо дня в день, зачастую подстраховывая друг друга, мы все взаимозависимые существа. Но порядок надо поддерживать. Иногда не самыми приятными способами. Как я завтра посмотрю в глаза тому, кого сегодня бил палкой? А так… так вы завтра предложите мне чашку горячего чая, и мы вместе будем крутить педали, собирать мох и болтать о том о сём… И всё опять пойдёт своим чередом. Кстати, вы сами, со своей стороны, тоже несильно будете сопротивляться, понимая, что за маской может находиться ваш знакомый. И скорее всего, именно он и будет находиться. Уж мсье Ле-Грант об этом позаботится.

– Почему?

– Это специально задумано, так меньше хлопот для всех. Правила жизни здесь явно придумывал кто-то очень мудрый, разбирающийся в таких вопросах.

Они спускались по лестнице вниз. Клос обернулся – две фигуры по-прежнему следовали за ними по пятам. Видимо, на всякий случай. Все маски имели одинаковые отверстия для глаз и были раскрашены одинаково.

– Что означают эти полоски на масках? – спросил мальчик.

– О, это довольно интересный вопрос, я расскажу. Голубая горизонтальная полоса на глазах символизирует голубое небо, чистый взор. Синяя, на уровне рта – бездонное море, глубокие, вдумчивые речи. Чёрная вертикальная полоса – это башня, место, где мы находимся; оно соединяет небо и море в одно целое.

– А сама маска почему белая?

Фигура на мгновение задумалась:

– Этого нам не рассказывали. Эй! – фигура громко обратилась к двум другим фигурам позади, – почему маска белая? – он показал себе на лицо.

Другие двое переглянулись, начали пожимать плечами, крутить головами и переглядываться – мол, не знают.

– Синий цвет – это море… – низким басом неуверенно загудел первый.

– Про синий я и сам знаю, белый что означает? – его голос эхом отражался от стен коридора.

Ответом послужила тишина. Они двинулись дальше.

– В общем, с белым не всё так однозначно, думаю, что он означает пустоту вокруг. А может, просто у того, кто раскрашивал эту деревяшку, белой краски было больше, чем любой другой, кто его теперь разберёт.

– Сколько красивых идей потрачено ради того, чтобы кто угодно мог безнаказанно орудовать палкой.

– Идеи бесконечны, друг мой, лишь воплощёнными они имеют ценность. Пусть и таким неоднозначным образом. В конце концов, мы все хотим, чтобы был порядок. Ради этого следует потрудиться.

– Гетти?!

– Тс-с-с, тише, не шуми! Мы не должны знать имена тех, кто носит маски. Я сам вызвался, решил проследить, чтобы всё доехало в целости и сохранности. Ну, вот мы и на месте.

Новый номер Клоса распахнул перед ним двери, как только он подошёл. Изнутри пахнуло сыростью – это был один из нижних этажей. Под потолком мерцала маленькая электрическая лампочка. Весь номер можно было охватить взглядом, даже не заходя в него: деревянная кровать с матрасом, маленький столик, несколько крючков, прибитых прямо у порога, – вот и всё скромное убранство. В углу были навалены тюки, притащенные сюда из лодки; даже растения в горшках заботливо доставили.

– А где окно? – В недоумении спросил мальчик

– Это стандартный номер гостиницы, окна обычно открываются вот так, – Гетти подошёл к одной из стен и вытащил прямо из неё скомканную тряпку. Открылось маленькое отверстие, примерно в один кирпич, из которого повеяло морским воздухом. – Это для того, чтобы в номере не было слишком сыро. Волны с лёгкостью достают до нижних этажей, не забывайте затыкать.

– А туалет где?

Мальчик в недоумении огляделся. Он даже не мог назвать это место номером. Просто маленькая комната.

«Нора, обыкновенная нора».

– Туалет здесь общий, на этаже, – Гетти смутился, – не самое приятное место, хочу я тебе сказать, лучше бывать там пореже.

– А как же ночью? Пятое правило запрещает разгуливать по гостинице по ночам!

– Привыкай, парень! – вмешался один из их сопровождающих в маске. – Пойдёмте, работа выполнена, гостю надо отдохнуть, – он хохотнул. – Да и нам тоже!

– Подождите! – метнулся к ним Клос, – где Лаки с Бароном?

Мальчик встрял между проёмом и дверью, чтобы помешать ей закрыться.

– Постояльцам запрещается держать в номерах животных – может, плавают сейчас где-нибудь в море! Выгляни, вон и окошко у тебя есть, – он рассмеялся.

– Дай-ка я засуну мальчишку туда, где ему самое место! – Гетти отпихнул грубоватого компаньона в маске и шепнул Клосу:

– Мсье Ле-Грант сказал, что позаботится о них, не беспокойтесь. Утром. Всё утром, – Он мягко подвинул Клоса, что-то вложил ему в руку и захлопнул дверь.

Это был фотоаппарат. Мальчик ещё раз огляделся по сторонам, потом выкрутил лампочку, лёг на жёсткий матрас и закрыл глаза.

– Ещё чаю? – Клос поднял глаза от белоснежной скатерти, жмурясь от яркого солнца. Мсье Ле-Грант медленно и аккуратно отсчитывал кубики сахара, снимая их щипчиками с огромной сахарной пирамиды на столе. Гетти протирал посуду белым вафельным полотенцем и прищуривал один глаз, проверяя бокалы на просвет. Если пятен не было, он улыбался и удовлетворённо ставил очередной бокал на стол.

– А вы, уважаемый, предпочитаете помещать сахар в чай или заливать сахар чаем?

«Я уже был здесь», – мелькнуло в голове у Клоса.

– Что это за место? Пигль? – Клос вскочил, подбежал к повару, который доставал из печи очередной тонкий шипящий блин.

– Место? Место, где самый лучший в мире повар готовит самые лучшие в мире блины! Опля!

Он подкинул блин на сковороде, но мальчик уже не смотрел на него.

– Солнца не видно. Самодельная лодка вдаль уплывает, – с выражением продекламировала Вильда. – Надо же, как завернул, а? – Она покачивалась в гамаке между двумя деревьями. – Как будто поэт!

«Её здесь раньше не было».

– Не нравится, можешь не читать! – мальчик терпеть не мог, когда кто-то чужой читал его стихотворения. Особенно без спроса.

– Нравится, очень нравится, правда! Очень тонкая проза! Хороший слог!

Танцовщица щурилась от солнца и добродушно улыбалась.

– Это не проза, это стих. В стиле японского хокку, кстати, – пояснил мальчик.

– Ах, вот как! Хокку! Просто великолепно! – она похлопала в ладоши.

Клос обернулся – Бастьен вприпрыжку ловил бабочек у моря, время от времени подтягивая штаны и поправляя очки.

– Чаю, господин Клос? – учтиво обратился к нему мсье Ле-Грант.

Клос не ответил. Из самовара к самой вершине горы тянулись клубы пара, создавая очень плотные облака. Гора была настолько высокой, что с земли было невозможно даже увидеть её верхушку. В облаках были видны еле заметные всполохи молний.

– Мсье Ле-Грант, что там находится? – Клос указал пальцем на вершину.

– Где «там»? – мсье Ле-Грант обернулся. – А, та-а-м? Хм… Признаюсь, никогда не задавался таким вопросом. Мне всегда казалось, что всё интересное находится здесь, – он указал на пирамиду из сахарных кубиков. – Не хотите кусочек?

– Вот это место мне особенно нравится: «Самодельная лодка. Самодельная». – Вильда повторила слово несколько раз. – Это ведь значит, что он сам её делал, да? Подскажи, Гетти, ты ведь у нас всё знаешь?

– Да, именно так, Вильда, – подтвердил Гетти, не отрываясь от протирания стаканов.

– А как бы называлась эта лодка, если бы её делал кто-то другой? Другодельная?

– Тогда бы она называлась… – он замялся, – Клос, как бы тогда называлась лодка?

– Если бы лодка могла печь блины, то она называлась блинодельная. Это я, Пигль, как шеф-повар, совершенно точно заявляю! – Пигль захохотал.

Клос глубоко вдохнул, выдохнул и, не оборачиваясь, побежал к вершине горы.

Раздался громкий удар колокола, и сон рассеялся. Стены всей гостиницы завибрировали. Клос открыл глаза. Впереди ждал первый рабочий день.

«Очереди! очереди?» Харх крутит педали, но не пишет стихов

Мальчик не сразу понял, где находится, а когда до него дошло, то он резко вскочил с кровати и в полной темноте бросился нащупывать тряпку, затыкающую окно. Когда тряпку, наконец, удалось вытащить, комнату залил белый сочный свет и потянуло свежим ветерком. Жаль только, отверстия в один кирпич явно не хватало для полноценного освещения.

«Не окно, а пародия. И кто только это придумал? – раздражённо пробормотал Клос, второпях натягивая сапоги. – Хорошо хоть, уснул прямо в костюме, не надо тратить время на сборы! Пора вызволять Лаки и Барона! Надо успеть встать первым в очереди!»

Мальчик пулей выскочил из номера, по пути пятернёй приглаживая свалявшиеся волосы, и устремился вниз по лестнице. Точное расположение своего номера он не знал, поэтому просто нёсся вниз, стараясь перескакивать сразу через несколько ступенек. Вокруг уже на всех парах мчались другие обитатели гостиницы, придерживая полы своих юбок, шляп и прочих, порой довольно экзотических, нарядов. Один пожилой джентльмен бежал всего в одном ботинке, и Клос, несмотря на то что это заставило его слегка снизить скорость, решил обратиться к нему:

– Уважаемый, вы забыли надеть второй ботинок!

Джентльмен с негодованием выругался:

– Ах ты, дерзкий мальчишка! Видимо, забыл свою вежливость в номере?! Думаешь, если у тебя сразу два сапога, а у меня всего один, можно потешаться? Придёт время, куплю и второй! Вот я тебе задам!

Пожилой джентльмен потянулся к мальчику, но тот увернулся и, стараясь не споткнуться о ручки на ступенях, помчался дальше.

«Видимо, лучше помалкивать, целее буду!»

Ворвавшись в зал, Клос рассчитывал быть первым, ну или хотя бы десятым, но зал уже был переполнен кричащими, толкающимися людьми, а мсье Ле-Грант с верным Бастьеном неподалёку уже вовсю занимался своей привычной работой. А работа его заключалась в том, чтобы раздавать работу другим. И справлялся он с ней превосходно. Карточки с кружочками так и летали в его руках, а хромовая трость и счёты позволяли распределять дела быстро и безошибочно.

«Велосипед! Кухня! Мох! Велосипед!» – доносились чёткие и быстрые указания. Порой мсье Ле-Гранту даже не требовалась карточка для того, чтобы определить судьбу человека на весь сегодняшний день. Хватало одного беглого взгляда.

Но самое главное – на столе мальчик увидел Лаки и Барона. Они сидели в клетках по обе стороны от Человечка и боязливо таращились на толпу вокруг, которая напирала, шумела и пыталась хотя бы кончиком пальца через клетку коснуться мягкой шёрстки.

– Это платно! Сначала деньги! – кричал Бастьен, стегая по тянущимся рукам своими длинными рукавами.

Мальчик смешался с толпой внизу и постарался протиснуться вперёд, но после нескольких тяжёлых тумаков и оплеух был вынужден отступить и присоединиться к одной из длиннющих очередей. Он был не первым, не десятым и даже не сотым. Признаться, Клос вообще засомневался, сможет ли сегодня попасть к Человечку на приём. Вокруг не было ни одного знакомого лица. Не было Пигля или Гетти, Бастьен был занят, да и в его желании помогать мальчик очень сомневался. Оставалось просто стоять и ждать.

Время тянулось. Клоса окружали богатые и бедные постояльцы самых разных мастей, но все неизменно нервные, нетерпеливые и злые. Кому-то с верхних этажей явно пришлось встать гораздо раньше мальчика, но в очереди все были равны.

– Эй, парень! – громогласный зов эхом отозвался по всему гостиному залу, – сегодняшнее утро отличается от вчерашнего, ведь так?!

Мальчик обрадованно обернулся на голос:

– Пигль!

– На самом деле всё как раз наоборот, это вчерашнее утро отличалось, а вот сегодня оно действительно самое обычное! Отлично вчера погуляли, Клос, спасибо! Хотя в конечном счёте всё произошло совсем не так, как предполагалось, верно? – казалось, повар всегда был в прекрасном настроении и ничто не могло его расстроить.

– Пигль! Как я рад тебя видеть! Мсье Ле-Грант обманул меня, – Клос вцепился в край полосатой тельняшки Пигля.

– Тише, тише, парень! – Пигль понизил голос. – Не так громко. Какая разница в конечном итоге? Ты обманул его – он обманул тебя. Сейчас всё встало на свои места, никто не в обиде, так?

Он ободряюще хлопнул мальчика по спине так, что тот еле удержался на ногах.

– Нет, не так! Он подкинул мне монетку, забрал Лаки с Бароном, они сейчас в клетках, у него на столе. Прошу, Пигль, помоги, мне нужно попасть к этому негодяю Ле-Гранту как можно скорее! Некогда мне стоять и ждать в этой очереди…

Мальчик поднял руки, чтобы Пигль подхватил его, как в прошлый раз. Но тот не шелохнулся.

– На этот раз всё не так просто, Клос, всё иначе. На этот раз ты, ну, скажем прямо, не совсем Свободный Человек. Точнее говоря, совсем не свободный, – Пигль убрал руки за спину и с трудом подбирал слова, стараясь не обидеть мальчика. – В общем, попал ты, парень, крепко попал. Ты теперь такой, как все, общие правила, так сказать.

– Но это же нечестно! Несправедливо! – мальчик сжал руки в кулаки, и на глазах его выступили слёзы.

Пигль потупился:

– Знаешь, парень, неловко мне говорить на подобные темы. По сути, всем этим господам вокруг нужно попасть к Ле-Гранту не меньше тебя… а знаешь что? Кажется, я знаю, как поднять тебе настроение!

Он неожиданно приободрился и затянул низким басом:

– О-о-очереди! О-о-очереди! – на втором слоге его пение подхватили все вокруг.

«Hу и ну, – удивился мальчик, – в любой момент готовы петь и танцевать».

– Так что, как видишь, не такие уж они и плохие, эти очереди, парень: они помогают наводить порядок!

Пигль махнул рукой мальчику и двинулся вперёд, раздвигая очередь своим огромным брюхом.

– Но как же так? Почему же ты сам не стоишь в очереди?! – кликнул мальчик ему вслед.

– Мне можно, я же повар, у меня всегда одна работа. Дедуля часто приговаривал: «Время идёт, аппетит не ждёт!» Ха-ха!

Пигль растворился в толпе, а мальчику пришлось поднапрячься, чтобы вернуться и втиснуться в то же место очереди, которое он по своей неаккуратности покинул.

«А ведь, если задуматься, Пигль прав. Очереди действительно помогают всем желающим по порядку решить свои дела».

Клос снова оглядел окружающих его постояльцев гостиницы: они вытягивали шеи, стараясь разглядеть, что делается впереди, переминались с ноги на ногу, покашливали и ворчали. На этот раз они не вызывали в мальчике никакого раздражения, скорее жалость и участие.

«Наверняка у всех у них есть свои дела, у некоторых даже дела поважнее моих. Наверняка все они когда-то стремились достичь вершин своих гор и, раз уж оказались здесь, не поленились даже сделать для этого лодки. А кто-то, может, даже корабли…»

От этих мыслей у мальчика почему-то поднялось настроение: стоять среди таких отважных, пусть и беспокойных людей ему нравилось. Даже стало слегка стыдно за то, что он недавно с помощью Пигля так бесцеремонно растолкал всех, чтобы решить свои собственные дела. Хотя он, Клос, имел на это право, он ведь был Свободным Человеком? А что, если в очереди будут стоять одни Свободные Люди? Что вообще такое Свободный Человек?

– Простите, уважаемый, – Клос обернулся к стоящему позади него невысокому усатому мужчине в подтяжках. – Скажите, а вот вы – Свободный Человек?

Мужчина от неожиданности вздрогнул, перевёл взгляд на мальчика и несколько секунд молчал.

– Вот отдам все долги мсье Ле-Гранту и буду свободный, а сейчас нет. Стою тут с тобой в одной очереди. Будь я свободный, не задумываясь, подошёл бы к нему и сказал: «Отдавайте назад мой корабль, ноги моей здесь больше не будет!» – и ушёл бы по морским волнам вдаль.

– И долго ещё отдавать?

Мужчина опять задумался. Видимо, он был не из тех, кто отвечает сразу, и долго собирался с мыслями перед каждым ответом.

– Точно не знаю, мсье Ле-Грант сам считает, он у нас учёный. А у меня одна мысль – лишь бы на велосипед не угодить. Спина болит, ногу подвернул на верфи пару дней назад, какой из меня теперь крутильщик педалей?

– А давно вы здесь проживаете? – Клос рассмотрел большие грубые ладони мужчины и подвёрнутые рукава с наколотым на мясистом предплечье якорем.

– Да уж давненько, уж номеров десять как сменил, сначала вообще без окон номер был. Каюта в своё время больше была, когда бороздил. А сейчас вид получше, всё как у людей, в пять камней шириной.

– Вид получше? Да здесь вокруг Сплошное Море!

– Ничего вы не понимаете, молодой человек, – насупился мужчина, – чем выше, тем вид из окна мечтательнее. Через годик-другой ещё повыше перееду… – он расплылся в улыбке.

– А как же тогда корабль, как же свобода, горы?

– Вот возьму номер повыше, ну, может, потом ещё один, а следом и о корабле озабочусь, – мужчина закашлялся. – Всё, ступай давай, – он помахал Клосу, – вперёд, очередь пропустим!

Рассуждения мужчины в подтяжках показались Клосу смешными. Очередь медленно, но уверенно продвигалась, и мальчик, наконец, оказался лицом к лицу с Человечком. Завидев мальчика, тот расплылся в улыбке, оторвался от карточек и прикрикнул на окружающих, которые слишком сильно шумели, пригрозив отправить их крутить педали. Клетки Лаки и Барона стояли с двух сторон от него – коты грустно смотрели на Клоса и молчали.

– Молодой человек, для гостя с такими запросами вы спите очень долго! Как прошла ночь? Было ли вам удобно? – он улыбнулся и пододвинул к себе счёты. – Минутку! Нет, нет! Не надо ничего говорить! Знаете, сколько людей и каких людей, – он вздёрнул палец, – находилось прямо на этом месте, передо мной, до вас? Поверьте, для человека, который сидит здесь так долго, как сижу я, от человека, который совсем недавно находится в таком положении, как вы, нет вопросов, которые я бы не предугадал. Так что извольте немножко помолчать и послушать, все вопросы потом. Потом.

Итак, вы наделали много шума, молодой человек. Таких пиров, какой вы устроили нам вчера, у нас отродясь не было. Очень хороший, очень-очень дорогой праздник, – он говорил и щёлкал счётами, ловко отправляя деревянные колечки вправо и влево.

И потом вы же не сидите на месте, молодой человек, вы очень молоды и активны, вы всё время в движении. Лампы светят, полы подметаются, еда готовится. Баня, экскурсия, и за камзольчик пришлите! – он оторвался от деревянных счётов и осмотрел подаренный намедни костюм, который был надет на мальчика. – Камзольчик извольте снять прямо сейчас, к тому же в месте, куда я сегодня вас направлю, он будет… слегка стеснять движения, – Человечек хихикнул и продолжил: – Этих милых пушистых существ мы тоже задерживаем, они будут находиться прямо здесь и демонстрироваться для всеобщего удовольствия. За отдельную плату их можно даже погладить, хотите? Ах, да, у вас вряд ли есть деньги. Предвосхищая ваш вопрос, монетка не в счёт: уставом гостиницы «Камень и бархат» она изымается из оборота и теперь ровным счётом ничего не стоит. А настоящие деньги вам представится возможность заработать прямо сейчас.

Бастьен вздрогнул, достал из кармана монету и с удивлением посмотрел на Человечка. Губы его задрожали.

Человечек продолжал:

– Итак! – он поднял палец вверх и сделал театральную паузу. В зале затаили дыхание. – К сожалению, на моих счётах кончились кости, но я не смею оставить гостя без точных цифр, это, знаете ли, не по правилам. За это, знаете, мне и самому отвечать придётся. Поэтому оглашаю сумму задолженности с округлением в пользу гостя, размером в один миллион эвердьюпойсных унций золота в любой валюте, начиная с… любого года, какая теперь разница!

В зале ахнули, какая-то особо впечатлительная дама грохнулась на пол, потеряв сознание.

– Полагаю, что вы, молодой человек, выплатите эту сумму к году так… – он призадумался, ещё раз взглянул на счёты, – …никогда, – Человечек развёл руками. – Поэтому рекомендую вам начать как можно раньше, например прямо сейчас! Маски укажут вам дорогу к самой первой и самой полезной работе в гостинице – велосипеду! Ну а перед тем, как вы нас покинете, потому что у меня очень мало времени, как и обещал, я отвечу на ваши вопросы, если они имеются.

Клос молчал. Вопросов у него было много, но никакого смысла задавать их сейчас не было. Он медленно стянул подаренный накануне костюм, который тут же подхватил Бастьен, и отрицательно помотал головой.

– Так я и думал! Опыт, молодой человек, очень ценная вещь. Накапливайте его, пока есть возможность. За вашими милыми питомцами мы присмотрим. Увести! Точнее, «проводить»! – мсье Ле-Грант ударил палочкой по столу, – следующий!

– Ах да! – Человечек протянул Клосу карточку с кружочками, – от-меточку вот тут не забудьте поставить у смотрителя. У нас же не рабство, а справедливость и равенство. На всё требуется согласие.

В комнате было мрачно, жарко и очень сыро. Велосипеды стояли ровными рядами, прикрученные прямо к полу. Они были самых разнообразных размеров, форм и цветов, большинство из них мальчик видел только на старинных картинках. Некоторые из них и на велосипеды были не слишком похожи: странные, сделанные наспех механизмы из дерева и металла. То тут, то там на проводах, которые тянулись от каждого велосипеда куда-то к потолку, появлялись и исчезали искры.

– Проходи, чего уставился! Или думаешь, тебе за наблюдения грошики капают? Пшёл быстрее! – из темноты вышел громила и пихнул мальчика в сторону ближайшего свободного велосипеда с огромным ржавым передним колесом со множеством спиц. Он с трудом вскарабкался на него, еле дотягиваясь ногами до педалей.

– Другое дело! – удовлетворённо ухмыльнулся громила, – время пошло! – он забрал у Клоса картонную карточку с кружочками и скрылся в темноте.

Педали крутились тяжело и при этом отвратительно скрипели. Чтобы справиться с ними, мальчику приходилось привставать и давить на них всем своим небольшим весом. Уже через минуту он был с ног до головы потным, искренне радуясь тому, что тесный и нарядный камзол ему пришлось вернуть. Из одежды сейчас на нём были лишь трусы, синяя фуражка и сапоги, в которые пот стекал прямо по ногам.

«Если так пойдёт и дальше, то каждые несколько часов мне придётся останавливаться и выливать из сапог воду. Видимо, именно поэтому здесь так мокро».

Сосед слева от мальчика постоянно кашлял, педали крутил еле-еле и часто останавливался, чтобы перевести дух.

Мальчику захотелось подбодрить беднягу:

– Ну, как вы… сэр? Погодка сегодня не очень? – мальчик не знал, как правильно обратиться к незнакомцу. В гостинице, казалось, все обращались друг к другу как попало: «сэр», «парень», «уважаемый», «мистер», иногда просто «эй» или «послушай».

Незнакомец перевёл на мальчика измождённый взгляд и со вздохом прокашлял:

– В велосипедных комнатах одна погода, мальчик, жарко и дождливо. А мы – тучи. Бледные, движущиеся с совершенно разной скоростью, но при этом всегда остающиеся на месте, – он отвернулся и чуть быстрее закрутил педали.

– Как же вы сюда угодили, бедный человек? Не хотел бы вас обидеть, но, кажется, вы не самый подходящий крутильщик педалей?

– Сначала был подходящий, но после последних трёх недель здесь стал неподходящий. А всё из-за этого ненавистного мсье Ле-Гранта: ему, видите ли, не понравилось, как я готовлю рагу. – Бедняга опять зашёлся кашлем. – Признаться, я вообще не повар, просто надоело полы подметать и мох соскребать, вот и решил попробовать себя в новом деле.

– Сэр, стесняюсь спросить: а зачем же вы вообще нанялись на кухню, если совсем не умеете готовить?

Бедняга отвернулся от мальчика и процедил сквозь зубы:

– Крути лучше педали, парень, не сбивай дыхание.

Клос замолчал и стал осматриваться: четыре ряда велосипедов, несколько десятков в ряд. Точно не видно, последние находятся совсем в темноте. Все велосипеды, кроме пары справа от него, заняты пыхтящими, сопящими и кашляющими телами. По полу тонким слоем дрожит вода. Самого пола совсем не видно. Вот и всё, ничего интересного.

Вдруг в спину мальчика ударила ледяная струя воды. От неожиданности он вскрикнул и выгнулся, чуть не свалившись с велосипеда. Раздался хохот.

– Впервые здесь, малой? Не зевай, поднажми! – позади стоял громила с ведром и хохотал. – Не обижайся, это чтобы ты не перегревался, полагается так! – велосипедисты, или, скорее, «крутильщики», одобрительно загудели.

– Спасибо, – Клос подавил приступ негодования и упрямо, ещё быстрее закрутил педали, уставившись прямо перед собой.

Треск электричества. Пыхтение. Кашель. Скрип. Чей-то вскрик от очередного обливания ледяной водой. В велосипедной, похоже, это было единственным развлечением. Редкие разговоры и выкрики громилы.

«Неужели так пройдёт вся моя жизнь?»

Треск электричества. Пыхтение. Кашель. Скрип.

«Неужели жизни всех этих людей вокруг вытекают через эти провода десятками лет, оставляя за собой лишь редкие искры?»

Треск электричества. Пыхтение. Кашель. Скрип. Кто-то стонет, что не может больше.

«Сколько я уже здесь? Час? День? Вот и приехал в горы, ходи куда захочешь или, точнее, езжай. Хотя да, тут же всегда остаёшься на месте, дурацкая поговорка, так и въедается в голову».

– Эй, страдальцы! Харху жалко на вас смотреть! Скучали по мне?! – дверь распахнулась, впустив в помещение порцию света и свежего воздуха.

Клос поднял голову – на пороге во всей своей малорослой стати стоял Харх, тот самый незнакомец, который пожертвовал мальчику несколько монет, заставивших весы качнуться в его пользу. Он был всё в том же чёрно – белом обтягивающем борцовском костюме в вертикальную полоску, который плотно облегал его надутое крохотное тельце. Его голос был так же бодр, а чёрная плотная борода и кудрявые волосы так же лихо закручены. За спиной на ремне он гордо нёс резной деревянный табурет.

– Парень, ты ли это?! – бодро поприветствовал он Клоса, подойдя прямо к нему, – решил-таки поразмяться? А знаешь ли ты, на чьём велосипеде сейчас восседаешь?

Клос не знал и отрицательно помотал головой.

– На самом любимом, самом надёжном и быстром велосипеде этой комнаты, на велосипеде Харха! – он ткнул себя кулаком в грудь. – А ну слезай, уступи место старшим!

Клос послушно сполз с велосипеда и плюхнулся сапогами на мокрый пол, забрызгав Харха. Бородач был на полголовы ниже Клоса и стоял грозно нахмурившись.

– Так! А теперь будь любезен, подсади Харха, самому мне никак не добраться! Вот и табуреточка нам пригодится! – Клос принялся помогать запихивать Харха на велосипед, и тот, в конце концов, успешно водрузил себя на сиденье. – Эй ты, бледный, чего уставился? – закричал он на бывшего соседа Клоса. – Прибереги свой унылый взгляд для кого-нибудь другого. Уверен, что не более часа назад ты плакался о несправедливости и тяжести своей судьбы, я прав?! – сосед резко отвернулся и проворно закрутил педали.

– Отлично! Сам садись рядом, Харх сейчас покажет тебе, как надо! – это относилось уже к Клосу. Новый велосипед мальчика и вправду был не таким удобным, зато педали, казалось, крутились немного легче.

Харх, улыбаясь, задвигал ногами с удивительной лёгкостью и быстротой. Его коротенькие конечности были толстыми и мускулистыми – настоящий спортсмен.

– Обожаю велосипед! – приговаривал он, – хожу сюда или в любую другую велосипедную комнату как минимум трижды в неделю! Сказка, а не тренировка! Тут главное – мышцы укрепить, а дальше – сплошное удовольствие!

Клос с удивлением глазел на бородача, и у него самого сил как будто прибавлялось. Даже одинокие тусклые электрические лампочки над головой, казалось, засветили ярче.

– А сколько тут таких комнат, господин Харх? – робко спросил мальчик. Он боялся разозлить вспыльчивого гостя.

– Ха! Какой я тебе господин? Все господа за дверью остались! Ты это у меня брось! Харх! Просто Харх и никак иначе, отличное имя, чёрт меня дери! – он опять стукнул себя кулаком в грудь. – Не считаю я эти комнаты, они тут повсюду: душная комната, жаркая комната, свежая комната, вот эта вот – мокрая комната. В общем, комнаты здесь на любой вкус! Самый народный, самый распространённый вид спорта в гостинице! – он захохотал, – прелесть, да и только!

Окружающие, посмеиваясь, глазели на бородача и поддакивали. Его тут явно уважали. Представление, которое он устраивал своими выкриками, вселяло в сердца крутильщиков бодрость.

– Спасибо, что помогли мне в тот раз, правда, как видите, – мальчик вздохнул, – я всё равно оказался здесь.

– Выше нос, парень! Здесь, там, где-то ещё – пойми: главное – что у тебя внутри. Если внутри горит огонь, остальное не так уж и важно. Громила! Эй, громила! Делай свою работу, чёрт тебя подери, поддай-ка парку, Харх сделает это место ярче!

Как ни странно, громила молча подоспел с ведром ледяной воды и тоненькой струйкой стал лить её на бородача.

– Смелее, смелее! – Харх опрокинул на себя ведро целиком. – Ух, хорошо! Вот за что я люблю мокрую комнату, так это за то, что здесь действительно мокро!

Клос не заметил, как пролетело время и начался обеденный перерыв. Харх, как только узнал, что мальчик не взял с собой ничего перекусить, сразу пригласил его к себе в номер.

– Полчаса, Клос, целых полчаса у нас есть, чтобы поесть! Эх как срифмовал! – довольно кричал Харх, таща мальчика за собой вверх по этажам. – Это же целая вечность!

Когда кто-то неожиданно выскакивал из-за поворота винтовой лестницы им навстречу, он злился, кричал. Одного постояльца даже хотел пнуть, когда тот попытался возразить, но при этом продолжал оставаться в прекрасном расположении духа, рассказывая множество историй.

– Я вот чего тебе скажу, паренёк! И ты внимательно послушай старину Харха: велосипед – это просто находка для этого места. Тут вообще всё ладно устроено! Умеешь готовить – готовь, не умеешь – иди собирай мох! Не умеешь мох собирать – не беда, иди полы подметать! Полы мести не получается? Крути педали! Это уж каждый может! И все при деле! Вот мы идём на обеденный перерыв, так?

– Так.

– Ха! А вот тебе секрет от Харха: в гостинице вообще есть и пить необязательно. Из-за отсутствия еды и воды тут не умирают. Тут вообще, как правило, никто ни от чего не умирает, кроме беспокойства о том, как бы не умереть от чего-нибудь. Вот так!

«Странные шутки у этого Харха, но человек он добрый и приятный».

Они вошли в номер, очень похожий на номер Клоса, только окошко было в два камня шириной. Повсюду были разбросаны скомканные исписанные листы бумаги.

– Знаешь, в чём главное преимущество Харха? – хитро прищурившись, спросил он, – чем меньше человек, тем комната больше! – он хлопнул Клоса по спине, достал из тумбочки нечто твёрдое, похожее на овсяное печенье, только тёмного зелёно-бурого цвета, разломил пополам и протянул мальчику. – Отведай нашего хлебца! Отборный мох! Не ради жизни, ради удовольствия! Питательно и вкусно! Сам собирал!

Печенье было твёрдым, и по вкусу казалось, что жуёшь чайный лист, однако мальчик был голоден, с благодарностью кивнул и откусил кусочек.

– Какой же это хлеб! – мальчик скривился и закашлялся, – вот у нас был хлеб так хлеб! Мягкий, душистый, с хрустящей корочкой, – он сглотнул, – а это какая-то чёрствая лепёшка!

– Хлеб как хлеб, – пожал плечами Харк, с аппетитом уплетая свой кусок, – мох первого сорта, полдня крутил педали ради такого вот удовольствия.

– Только у меня денег нет, – смущённо ответил Клос, осознав, что обидел бородача, – сегодня вот первые заработаю… Спасибо большое! – он откусил кусочек и проглотил.

– Да брось, сегодня Харх угощает тебя – завтра ты угощаешь Харха!

Клос, пережёвывая печенье, наклонился, поднял с пола скомканный кусок бумаги и развернул. Бумага была исписана словесными столбиками, и по виду они очень напоминали стихи, однако, сколько мальчик ни вчитывался, стараясь расставлять ударение и так и этак, ни одной рифмы не нашёл.

– А ну, отдай сюда! – Харх вырвал бумагу из рук мальчика, скомкал и выбросил в окно. – Нечего без разрешения хватать!

Клос вспомнил сон, когда Вильда читала его хокку, и извинился.

– Вы поэт?

– Конечно, поэт! – Харх вскочил и прямо с печеньем во рту заходил по комнате, – поэт без единой рифмы, чёрт меня дери! Вот, помню, был у меня при дворе поэт, вот он был поэтом – и каким поэтом, чертовски хорошим! Хотя я уже, признаться, не помню, что там было, кроме двора, паланкина, в котором меня внесли на корабль с деревянным драконом на носу и красными парусами. – Он призадумался. – То ли взаправду было, то ли приснилось, уж и не разобрать!

– Я тоже немного пытаюсь писать…

– Хватит о поэзии! Будь проклят день, когда я задумал рифмовать! Пойдём лучше педали крутить!

Впереди по лестнице, задрав нос, вышагивал Харх, а за ним, стараясь не отставать, семенил Клос. Людей было мало – видимо, большая часть постояльцев в этот час была занята работой.

– Подскажите, Харх, а почему все в гостинице постоянно повторяют поговорку про велосипед, про «крутишь педали и всегда остаёшься на месте»?

– Ну, не все умеют самостоятельно придумывать шутки, но при этом очень любят шутить, как же им быть? Вот они и повторяют шутки других.

– Получается, что все повторяющие эту шутку – глупцы, не способные придумать собственную? Как-то это ненормально!

Харх задумался, отчего его нос задрался ещё выше, но шаг не замедлил:

– Знаешь, парень, мы тоже ненормальные. Просто сами к себе привыкли. Лучше вообще не повторять слова других, предварительно хорошенько их не обдумав. Шутка или что-то серьёзное – не имеет значения! Вдруг ты нечаянно повторишь совсем не то, что хотел бы сказать сам? С этим надо быть аккуратнее!

Вторая половина дня прошла гораздо спокойнее. Клос исправно крутил педали, а когда сил не оставалось, смотрел на Харха, который тщательно прорабатывал каждый оборот педалей, наслаждаясь прибывающей к нему силой и энергией. Казалось, он действительно в одиночку способен питать электричеством целую гостиницу.

– Слушай, Харх, – мальчик интенсивно и с азартом наваливался на педали.

– Что, Клос? – бородач отирал пот со лба, но темп не снижал.

– А ведь я кое-что понял, именно сейчас, к концу этого дня.

– И что ты понял?

– Знаешь, когда мы крутим педали на этом велосипеде, мы ведь совсем не остаёмся на месте, правда?

– Конечно, не остаёмся, – Харх задрал ногу и похлопал по ней ладонью, – смотри, какие у меня ноги сильные!

Клос рассмеялся:

– Давай наперегонки? – мальчик привстал на педалях, словно собрался скатиться вниз с горы на полной скорости.

– Решил бросить вызов Харху? Харх принимает вызов! – он нахмурился, и они вместе устремились вперёд. Вместе, но каждый по-своему.

Раздались два удара колокола.

Сбор темничного мха и ночное сражение

• Вода уходит
• Опытнее становлюсь?
• Сомненья гложут

Мокрый, уставший, но довольный мальчик предстал перед столом мсье Ле-Гранта. В его голове родилась идея, которая позволила бы ему забрать Лаки и Барона с собой. Хотя бы на вечер.

– Ты точно крутил велосипеды? – Человечек с недоверием осмотрел Клоса с ног до головы. – Уж как-то подозрительно ты доволен! Дай-ка сюда карточку! – он выхватил из рук Клоса карточку с отметкой и внимательно оглядел её. – Так-с, действительно… Как тебе удалось?

– Что удалось?

– Не валяй дурака! Удалось уйти с велосипеда, но остаться в хорошем расположении духа! Опять что-то удумал? Ну-ка выворачивай карманы!

– Рад бы выполнить вашу просьбу, но у меня и карманов, собственно говоря, нет, – Клос с улыбкой развёл руками, наблюдая молчаливое раздражение Человечка. – Они остались в том камзоле, который вы отобрали у меня сегодня утром. Я, собственно говоря, к вам с просьбой…

– Котов не отдам! – Человечек придвинул к себе обе клетки. – Они теперь собственность гостиницы до полной уплаты долга, то есть, вероятнее всего, навсегда! – Самообладание вернулось к нему, и он с привычной надменной улыбкой поглядел на мальчика.

– Я и не прошу отдать их! – Клос старался говорить как можно более убедительно, – Более того, выставлять их здесь напоказ, развлекая посетителей гостиницы перед тяжёлым днём, кажется мне отличной идеей! – Лаки с Бароном удивлённо глядели на мальчика. Им выставление самих себя напоказ хорошей идеей совсем не казалось.

Клос продолжал:

– Я всего лишь хочу предложить сэкономить! И немало сэкономить! Мсье Ле-Грант подался вперёд. Немалая экономия его заинтересовала.

– Мсье Ле-Грант, коты – невероятно хлопотные создания. Их необходимо кормить, за ними необходимо убирать, ну а ещё они кричат по ночам. Вы же не хотите, чтобы они кричали здесь всю ночь? – мальчик покосился на котов, и они тут же начали громко мяукать.

– Тихо! Тихо! Хватит! – Человечек ударил хромовой тросточкой по клеткам, – твоё предложение?

– Каждый вечер после двух ударов колокола я буду забирать их с собой, ухаживать и убирать за ними, а утром после первого удара колокола возвращать назад в целости и сохранности. Разумеется, всё за свой счёт. Если я обречён оставаться в гостинице бесконечно, а это довольно большое количество времени, то любая даже самая маленькая экономия становится в таком случае бесконечно большой. Даже больше всего вашего сундука, а уж он-то заслуживает уважения!

Мсье Ле-Грант, стрельнул глазками в сторону сундука, потом пощёлкал своими счётами, больше для вида, поцокал языком и придвинул клетки через стол к мальчику:

– Я согласен. Но, как только зазвонит колокол, они должны стоять прямо здесь.

Клос уже подносил клетки к лестнице, собираясь подниматься наверх, как его догнал возглас мсье Ле-Гранта:

– Молодой человек! Я слежу за каждым вашим шагом! Завтра одевайтесь теплее, вам придётся освоить новое занятие! Надеюсь, вам оно понравится больше, чем велосипеды!

– Ещё чаю?

Зелёный луг по-прежнему освещало яркое солнце, а пар от медного самовара по-прежнему тянулся прямо к вершине горы.

На этот раз мальчик не стал выслушивать предложения от своих старых знакомых и сразу бросился прямиком в гору. Краем глаза ему удалось заметить, как Харх огромным топором, едва ли не больше него самого, разрубает дрова и складывает в аккуратную кучку.

«Только Капитана Тромблона не хватает. Видимо, не место ему на суше. Может, в море плавает? В следующий раз надо будет взглянуть».

Мальчик бежал быстро, но гора была слишком высокой. Ноги постепенно тяжелели, а дыхание становилось глубоким и частым. Печка внизу стала очень маленькой, а фигурок людей уже не было видно совсем. Клос замедлился и присел на траву передохнуть. Везде, насколько хватало взгляда, простиралось Сплошное Море. Тёплый ветер обволакивал кожу, тело было как будто невесомое. Ладони щекотала трава. Мальчик прилёг. Над ним, уже гораздо ближе, проплывали облака. Казалось, что они появлялись из пара, который не добрался до вершины.

«Прямо как я».

Раздался удар колокола.

Клос второпях, ползая на четвереньках, собирал тряпкой воду с пола своего номера и выжимал прямо в окно. Вопреки предупреждениям Гетти, заткнуть его тряпкой он всё-таки забыл, и в номер попало довольно много воды. Хорошо только, что промокнуть было нечему. Фотоаппарат Клос заранее спрятал под подушку, а немногочисленные вещи и горшки с цветами стояли на столе. Им влажность, пожалуй, шла только на пользу.

Не прошло и пары минут, как мальчик уже стоял у двери. В плаще, сапогах и с двумя клетками в руках. Он оделся с вечера, чтобы не терять время на утренние сборы. Ещё через несколько секунд он уже нёсся вниз по лестнице что было сил.

– Так теперь всегда будет? – Барон напряжённо вцепился в раскачивающуюся клетку.

– Идея забрать нас, конечно, хороша, – вторил ему Лаки.

– Но теперь нам нужна идея получше! – нараспев произнесли они вместе.

– Я думаю, думаю, путаны, вчера же всё обсудили! – прыгая через ступеньки, успокаивал их мальчик.

«Ночью в гору, с утра с горы. Ни минуты покоя!» – думал Клос.

Несмотря на то, что вчера вечером состоялся серьёзный разговор с Лаки и Бароном и они уверили его, что в клетках им не так уж и плохо, мальчик чувствовал свою вину за то, что всё сложилось именно таким образом.

– Клос, мы всё равно спим днём.

– А когда мы спим, не всё ли равно, что происходит?

– Наша задача – спать, а твоя найти – выход!

На этот раз Клос был одним из первых у стола Человечка. Тот сегодня был не в духе, исподлобья взглянул на котов и без очереди швырнул мальчику через стол его карточку, буркнув «мох» и указав пальцем в сторону подвала.

– Сбор темничного мха – очень ответственная и кропотливая работа, я не устаю это повторять, – монотонно вещало сгорбленное, закутанное в несколько слоёв одежды существо, из-под капюшона которого торчал только длинный нос.

«Буду называть его Нос», – подумал Клос про себя.

Изо рта Носа при каждом слове вылетало облачко пара. В помещении было очень темно, свет пробивался лишь через одну узкую щель, под самым потолком. Помещение было просторным: целый зал с высокими стенами. Мальчик и ещё с десяток работников выстроились у входа и слушали наставления. Неподалёку валялась целая груда длинных приставных лестниц.

– Я не устаю повторять, собирали вы темничный мох до этого или не собирали, что внимательность и аккуратность при сборе – самые главные качества сборщика, – гнусаво декламировал Нос, – они делают процесс сбора безопасным, а при наличии навыка – даже вкусным, – судя по нескольким облачкам пара, вылетевшим из его рта, это была шутка.

– Самые главные инструменты сборщика – это лопатка, – он показал собравшимся небольшую треугольную лопатку, похожую на строительный шпатель, с деревянной ручкой, – корзинка, – корзинка была самой обыкновенной, плетёной, – и зеркальце!

– А зеркальце зачем? – с удивлением перебил его Клос.

Нос замолчал и, судя по направлению кончика его носа, обратился к мальчику.

– Отлично, у нас есть доброволец, который сейчас продемонстрирует всем, для чего предназначено зеркальце. Выйдите вперёд! К слову, зеркальце может быть любой формы, с ручкой или без, круглое, квадратное. Форма зеркальца не важна. Важны его отражающие свойства.

Он подошёл к ближайшей стене и, подозвав к себе мальчика, вручил ему инструменты.

– Всё кажется очень простым, но я не устаю повторять, что при сборе важно быть аккуратным и внимательным в течение всего дня. Итак, берём лопатку в правую руку, зеркальце в левую, а корзинку вешаем на шею или на сгиб правой руки. Если среди вас есть те, кому удобнее держать лопатку в левой руке, то, чёрт бы вас побрал, вам придётся переучиться, – ругательство он проговорил всё тем же нудным бубнящим тоном безо всяких эмоций.

– Далее. Видите, вон там, в углу, узкое окошко? Темничный мох терпеть не может света, любит расти в полной темноте, но окошко необходимо. Молодой человек, смотрим и повторяем. Ловим свет от окошка в зеркальце и направляем на тот участок стены, с которой собираемся срезать мох.

Клос послушно повторял. Поймать лучик в зеркальце и направить перед собой было не самой простой задачей.

– Далее. Лопаткой под самый корень срезаем мох с освещённого участка стены. Важно не заходить за края луча и держать зеркальце как можно более ровно. Ещё раз повторяю. Только внутри луча. В момент срезания мох должен находиться точно под солнечным лучом. Наводим и срезаем. Вот так. Теперь кладём в корзинку. Понятно?

Клос наконец справился и положил в корзинку маленький срезанный кусочек. Нос подошёл к мальчику, взял из его корзинки мох и засунул под капюшон, туда, где у обычного человека должен был бы находиться рот. Пожевал.

– Довольно неплохо. Всё понятно?

– С лопаткой и корзинкой понятно. Зеркальце тут зачем: чтобы лучше видно было?

– Очень хороший вопрос, – Нос взял из рук мальчика зеркальце и указал на тёмный участок стены, – отрезаем… пробуем.

Клос нарочно постарался срезать лопаткой мох рядом с первым отрезанным куском и засунул себе в рот. Мох был горьким и острым на вкус.

– Выплёвываем.

Поздно. Клос уже проглотил.

– Очень хорошо, – прогнусавил Человечек, – такое происходит регулярно. Сейчас вы увидите, что происходит с теми, кто съест мох, который собран неправильно.

Мальчик почувствовал резкую боль в животе, упал на пол и свернулся калачиком.

– Сейчас молодой человек чувствует боль, живот как будто выкручивает наизнанку. Если ничего не предпринять, то через несколько минут наступит мучительная смерть. Темничный мох, собранный неправильным способом, – это сильный яд, который, впрочем, очень просто обезвредить. Обезвреживается он всё тем же темничным мхом, только собранным правильным способом, то есть при помощи зеркальца.

Нос отрезал от стены кусочек мха под зеркальцем и засунул его в рот Клоса. Мальчик проглотил, и спустя несколько секунд боль словно рукой сняло. Он поднялся и отряхнулся. Экспериментировать больше не хотелось.

– Молодой человек, спасибо за наглядную демонстрацию. Теперь все берём инструменты и приставные лесенки. Мох важно собирать каждый день по всей высоте стен и потолка, чтобы он оставался свежим.

Клос послушно взял лесенку и занял своё место у одной из стен. Комната наполнилась солнечными зайчиками. Срезать мох было непростым занятием, но, приноровившись, дело пошло быстрее. В этой работе при желании можно было даже найти свой азарт.

– Темничный мох растёт очень быстро, и за ночь все срезы полностью восстанавливаются. Темничный мох является одним из ключевых компонентов в рационе постояльцев гостиницы, что, в общем, вы, скорее всего, уже и так успели оценить. Его добавляют в суп, жаркое, его пекут и даже употребляют в сыром виде. В чём мы сегодня с вами имели возможность убедиться, – в словах Носа опять послышались смешливые нотки. – У кого корзинки наполнились, передаём мне, получаем пустую.

Взбираясь по лестнице всё выше, мальчик смотрел на бубнящего человечка внизу и удивлялся.

«Вот уж странный человек. Каждый день, укутавшись так, что один нос торчит, спускается в этот подвал и рассказывает одно и то же сотни лет, да ещё и шутить умудряется!»

Нос продолжал:

– Вы, наверное, удивляетесь, как столь опасный пищевой продукт мог стать основой нашего рациона? Как жители безо всякого страха употребляют собранный неизвестными им сборщиками темничный мох? Ответ довольно прост. Как вы видели, для того чтобы нейтрализовать вредоносный эффект «тёмного» мха, достаточно ровно такого же количества «светлого». Поэтому после сбора мы все корзинки опустошаем в единый котёл и рассчитываем, что хотя бы половина из вас будет собирать его правильно. А если вдруг больше половины, то он получится ещё и вкусным.

– Уважаемый, скажите, а как вы вообще догадались впервые его попробовать? На вид он не очень привлекательный!

– О, это прекрасный вопрос! Как вы знаете, гостиница стоит уже многие тысячи лет и пережила всякое, в том числе и голод. Сначала высушенным мхом только камины топили и подушки набивали. Но в голодное время в ход пошло всё, что было под рукой. В конце концов, есть друг друга стало запрещено, а вот употреблять в пищу мох, пусть даже и собирать его необходимо с зеркальцем, стало доброй традицией. Кстати, перерыва на обеду нас не бывает, можете обедать прямо на месте, еды хватит на всех, приятного аппетита!

«Интересно, кто и зачем построил это странное место? – размышлял Клос, раз за разом срезая кусочки мха. – Откуда брали камни для этих невероятных высоких стен, способных выдержать самый страшный шторм? Есть ли выход отсюда? Или мне теперь бесконечно придётся жить здесь и заниматься самой трудной и грязной работой?»

От этих тяжёлых мыслей Клос вместо срезания мха скрёб по одному и тому же месту стены, продолжая раздумывать.

«Нужен план. Обойти запрет гостиницы, пробраться к двери и выкрасть лодку. Или можно выпрыгнуть прямо из окна гостиницы и добраться до верфи вплавь. Там уже соорудить какой-нибудь плот. Но на нижних этажах окна слишком узкие, а прыгать с верхних этажей очень рискованно. Да и с Лаки и Бароном… что делать?»

Незаметно для себя Клос проковырял в стене довольно большую выемку. Стена оказалась на удивление мягкой и легко поддавалась острию лопатки.

«Дерево! Это же дерево! Удивительно! Неужели вся башня сделана из дерева?!»

– Скажите, я случайно копнул чуть глубже, чем нужно, и обнаружил, что стены башни сделаны из дерева. Это так? – с волнением спросил Клос.

– Ну, из дерева стены и из дерева, кому какое дело? Главное, стоят крепко. Денег больше от этого у меня не станет, меньше, пожалуй, тоже. Вот будь они из чистого золота, я, пожалуй, и поскрёб бы их чем-нибудь, а так… – Нос призадумался, – в общем, не распространяйте слухов. Стены этого зала обшиты обычной корабельной доской, на ней темничный мох растёт гораздо лучше. Но в любом случае ваша наблюдательность похвальна. А теперь не отвлекайтесь от работы и других не отвлекайте.

«Хорошая была идея, побольше бы таких. Может, и придумаю, как выбраться отсюда».

Новые идеи всё не приходили. Работа по собирательству мха на следующий день снова сменилась велосипедом.

– Ещё чаю?

…По ночам Клос бежал в гору, но каждый раз удар утреннего колокола прерывал этот бег на половине пути. Дни были заняты тяжёлой работой: в основном приходилось крутить педали то в одной, то в другой комнате, собирать мох или убирать гостиницу. Однажды мальчик от бессилия свалился с велосипеда и ушиб колено, а на следующий день мсье Ле-Грант, словно нарочно, послал его заделывать трещину в полу в одном из угловых помещений.

– Ещё чаю?

Удар колокола.

Два удара колокола.

– Ещё чаю?

По вечерам он общался с Лаки и Бароном, вместе они обдумывали все возможные планы побега, но ни один из этих планов пока не выгляделз реалистично.

Однажды, прямо посреди ночи, в дверь громко постучали.

За дверью стоял взлохмаченный Гетти, глаза его горели.

– Не время спать, друг мой, собирайся, пропустишь величайшее событие года: Пигль играет в карты с мсье Ле-Грантом!

– Карты? Какие карты? – потирая глаза кулаками, сонно ответил Клос. На этот раз он почти добрался до облаков, а мог бы взобраться ещё выше, не разбуди его Гетти сейчас. Мальчик принялся, зевая, натягивать свитер. – Нельзя разгуливать по гостинице ночью, забыл? Пятое правило!

– Сегодня можно сделать исключение! Пигль именно тебя зовёт! Пойдём! Сам всё увидишь!

Зал был забит до отказа, все сгрудились вокруг стола, но при появлении Гетти и Клоса почтительно расступились. За столом, развалившись, расположился Пигль. Напротив него, раскуривая неизменную трубку, не менее важно восседал мсье Ле-Грант. Рядом с ними, скрестив руки на груди и задрав нос, стояла Вильда. Заметив Клоса, она презрительно отвернулась и хмыкнула.

– Доброй ночи, парень! – завидев его, помахал Пигль, – прости, что разбудил тебя, но не доверяю я этой чертовке, – он кивнул в сторону танцовщицы, – ой не доверяю! Проходи, вставай вот тут, подле меня, я у тебя кое-что спрошу.

Клос подошёл – все взгляды были устремлены на него.

– Понимаешь, какое дело, парень, каждый год, в этот самый день, вот уже много лет, я вызываю вот этого вот шельмеца на карточный бой по всем правилам старинной пиратской традиции.

Он без тени робости ткнул своим пальцем прямо в мсье Ле-Гранта. Тот, хитро прищурившись, смотрел на Клоса и молчал, выпуская облака дыма. Пахло табаком и алкоголем.

– И, понимаешь, какое дело, всё время проигрываю! Сотни лет подряд! – зал одобрительно загудел, кто-то захлопал в ладоши. – Ну не может же быть такого, в самом деле? Что-то здесь не так! И вдруг я сегодня, не далее как перед тем, как послал за тобой, наконец понял, в чём дело! Они все, – он обвёл взглядом весь зал и придвинул Клоса поближе, мальчику в нос ударил острый запах рома, – они все ему должны, все ему подыгрывают, особенно вот эта чертовка, Вильда!

– Пигль, глупый толстяк, ты вконец напился! – вскричала та.

– Скажи, парень. Э-эм… Клос. Ты умеешь играть в карты? – Пигль заглянул мальчику в глаза.

– Нет, не умею…

Зал одобрительно загудел.

– Вот и отлично! Раз не умеешь играть в карты, будешь их сдавать! Вильда была раздающей в прошлом году – именно из-за неё я до сих пор прозябаю здесь вместо того, чтобы бороздить моря на собственном корабле!

Вильда презрительно поджала губы, не удостоив повара ответом.

– Ну, раз все согласны… ты же согласен, парень?!

Клос кивнул.

– Раз все согласны, выкатить сюда бочку! – Пигль глотнул рома прямо из бутылки и воздел руки к потолку. Все кричали и топали, а два человека через весь зал катили прямо к ним огромную бочку.

– Гетти, что происходит? – шепнул Клос.

– Пигль является одним из богатейших людей гостиницы: главный повар, сам понимаешь, – быстро зашептал Гетти за спиной мальчика, – каждый год ему удаётся собрать деньги на собственное освобождение, но вместо этого он вызывает мсье Ле-Гранта на партию в карты и каждый раз проигрывает.

– Пигль мог бы давно стать Свободным Человеком, но при этом остаётся здесь? Почему? – мальчик не сводил глаз с Пигля, который пил и заводил толпу криками.

– Ему просто не хватает чуточку везения, в этом всё дело! – громко шептал Гетти, – господи, я впервые наблюдаю всё это так близко!

– Может быть, ему просто не стоит играть? – недоумевал Клос.

– Да нет, – упрямился Гетти, – ему просто не хватает везения!

Бочку наконец подкатили и ровно установили на донышко. Образовался импровизированный стол, за который тут же вместе со стулом переместился Пигль. А за ним и мсье Ле-Грант, стул которого заботливо передвинул Бастьен.

– Итак! – начала громко Вильда, все сразу смолкли. – Очередной, ставший уже ежегодным карточный поединок между мсье Ле-Грантом и достопочтенным Пигульером объявляется открытым! Оглашаю ставки! Со стороны Пигля, – она намеренно сделала картинную паузу, – свобода! Точнее, эквивалент свободы в золоте!

Пигль достал из-за пазухи внушительный кулёк с золотыми монетами и небрежно швырнул на бочку.

– Со стороны мсье Ле-Гранта – корабль!

Толпа взревела: ставки были высоки.

– Ого! – прошептал Клос, – целый корабль! Неужели свобода стоит так дорого?

– Свобода бесценна, мой друг, жаль только, мы все этого до конца не осознаём, – позади Клоса послышался тяжёлый вздох.

Следом за бочкой вынесли старинную колоду игральных карт в квадратном футляре, похоже, сделанном из панциря черепахи.

– Смелее, парень! – подбодрил мальчика повар, – доставай карты и хорошенько их перемешай!

Клос открыл футляр и медленными неловкими движениями стал перемешивать карты. Карты были потёртые, желтоватого оттенка; на каждой карте были нанесены цифры, буквы и изображения: женщина, мужчина, сундук, череп, опять женщина.

«Вот бы на них на всех стояли кружочки рыбьего языка, – со злорадством подумал мальчик, поглядывая на мсье Ле-Гранта. – Каждый играющий тогда просто выкладывал бы картонки на стол по очереди, а потом спорил, доказывая свою правоту. Какое счастье всё-таки – иметь язык и письменность, которые не вызывают разногласий!»

– Эй, Клос, самому не подсматривать, ха-ха! – Пигль рассмеялся, а Клос покраснел и продолжил мешать карты, глядя в сторону. – Пожалуй, достаточно, начнём! Вильда, малышка, изволь отсчитывать время, тут уж я тебе доверяю, как никому! – он опять захохотал, а Вильда молча поставила на бочку песочные часы: два стеклянных конуса, соединённых между собой узким горлышком. В одном из конусов находился песок. Вся конструкция была соединена деревянной рамкой с изображением змеев.

Клос в очередной раз подивился разнообразию и количеству изображений на её теле: почти каждый сантиметр её кожи рассказывал какую-то историю, оживая в воображении мальчика.

Пигль указал, в какое место на бочке положить перемешанную колоду. Едва Клос убрал руку, он со всей мочи ударил по колоде сверху кулаком; то же самое сделал и Человечек, правда, гораздо слабее, больше для соблюдения традиции. Они оба посмотрели на мальчика, и ему тоже пришлось приложиться к колоде что было сил. После удара Вильда перевернула часы – время тоненькой песчаной струйкой стало пересыпаться из верхнего конуса в нижний.

– Теперь слушай меня, парень, одну карту взакрытую снимаешь с верхушки колоды и передаёшь мне, всё ясно? – Пигль громко икнул.

– У нашего милого повара проблемы, мой друг, – прошептал Гетти, – он вусмерть пьян!

Клос кивнул, аккуратно, двумя пальцами стянул верхнюю карту и пододвинул её к повару. Тот сграбастал её огромной ручищей, быстро взглянул на изображение и, не выдавая никаких эмоций, молча положил перед собой.

– Ещё, – все действия повторились. Клос отметил гробовую тишину в зале: все были очень сосредоточены на игре, сути которой мальчик даже не понимал. Зато слышал, как тихонько шуршит песок в часах.

– Ещё, – повторил Пигль. На этот раз тон его голоса был немного другим. Клос не мог охарактеризовать этот голос. Просто другой, и всё.

– Кости.

Повар указал мальчику на Человечка, и тот ладошкой постучал по деревянной бочке рядом с собой. Видя замешательство мальчика, Человечек указал на черепаховый футляр. Мальчик заглянул в него и на дне увидел три кубика, которые не заметил сразу, когда доставал карты. Человечек жестом показал, что нужно сделать. Клос накрыл крышкой футляр и усердно потряс его. Кубики внутри стучали невыносимо громко в окружающей тишине. Мальчик придвинул футляр к Человечку. Тот склонился над футляром, приподнял крышечку и одним глазом заглянул внутрь. После чего снова выпрямился и выразительно посмотрел на Пигля.

– Чёт, – произнёс Человечек, и это было первое слово, что он произнёс за сегодняшний вечер.

Пигль, в свою очередь, не сводил глаз с мсье Ле-Гранта и молчал. После чего, не глядя, открыл первую карту, перевернув её изображением вверх. На карте красовалось изображение корабля, разрубленное напополам мечом.

– Чёт, – ещё раз произнёс Человечек, и повар перевернул вторую карту. На карте была изображена зубастая рыбина.

– Чёт, – в третий раз упрямо повторил Человечек, буравя взглядом огромного повара.

Пигль тоже не отводил глаз от соперника. Секунда. Две. Три. Он перевёл глаза на песочные часы – почти весь песок пересыпался в нижнюю часть.

– Лжец, – наконец произнёс повар.

Человечек спокойно придвинул к Пиглю футляр и открыл крышку. Окружающие разом склонились над ним, пытаясь заглянуть внутрь. После чего все загудели, закричали и принялись поздравлять Пигля.

Мальчик совершенно не понимал, что происходит, поэтому обратился за помощью к Гетти.

– Пигль раскусил Ле-Гранта, Клос! Осталось ещё два раза! Игра идёт до трёх очков!

«Азартный парень этот Гетти, – удивился Клос, – такой спокойный в обычное время и так переживает во время игры. Хотя что вообще можно ожидать от человека, который не носит ботинок?»

– Эй, парень, не зевай, сдавай карты! Только не хуже, чем сейчас! – Пигль явно был доволен своей первой победой. Он отхлебнул из рядом стоящей бутылки и снова громко икнул.

Процесс повторился, только теперь карты брал Человечек, а Клос растрясывал кости в черепаховом футляре уже для Пигля. Ле-Грант взял всего две карты, после чего оба игрока пристально разглядывали друг друга, пытаясь разобраться, лжёт оппонент или говорит правду. После всех манипуляций с картами и долгой паузы, в процессе которой почти весь песок из часов был израсходован, мсье Ле-Грант медленно обвёл взглядом толпу, остановил его на Пигле и чётко произнёс:

– Правда.

Повар с досадой поджал губы и откинул крышку футляра. Толпа ахнула. На этот раз аплодисментов было меньше. Окружающие явно болели за Пигля, но и у распорядителя гостиницы сторонников было немало. Мальчик заметил, что зрители после каждого игрового кона обмениваются деньгами между собой.

– Они делают ставки, – пояснил Гетти.

– А что это? – удивился Клос: он никогда не слышал о ставках.

– Это значит, что если кому-то кажется, что один из играющих выиграет, а второй проиграет, то он предлагает другому зрителю поспорить на несколько монет, что выиграет тот, за кого он болеет. Если второй соглашается спорить, то достаёт свои монеты. Образуется общая куча, которую забирает себе тот, кто угадал результат.

– А откуда спорящий знает, кто выиграет?

– Этого никто не может знать – он всего лишь надеется. Надеется, что выиграет именно тот, на кого он поставил свои монеты.

– Какая же в этом логика? Если заранее результат неизвестен, зачем рисковать своими монетами?

– Так всё просто, друг мой! Ставящий предполагает, что его удача вернее, чем удача другого.

Мальчик задумался.

– То есть спорить с очень удачливыми никому не хочется?

– Конечно, не хочется. Какой смысл тягаться удачей с тем, кому всё время везёт?! Ставить лучше против неудачников, это самый верный способ заработать!

– А зачем же неудачнику тогда соглашаться на такой спор?

– Так кто же признается, что он неудачник? Неудачником себя никто по доброй воле называть не захочет!

«Очень странная традиция», – подумал мальчик, гладя, как десятки наблюдателей вокруг стола после каждого кона передают друг другу монеты.

Но вслух ничего произнести не успел: Пигль ударил кулаком по столу, и мальчик снова принялся перемешивать карты.

Напряжение нарастало. Третий кон снова остался за мсье Ле-Грантом, а четвёртый за Пиглем. Счёт был равным. Начинался пятый, решающий кон.

Теперь Клос более-менее разбирался в правилах. Ведущий игрок брал карты; каждая карта, в зависимости от её стоимости, была чётного или нечётного номинала, то есть могла делиться на два без остатка или не могла. Второй игрок, заранее зная, чётная или нечётная сумма была на костях в коробочке, старался запутать соперника, говоря правду или обманывая, после того как глядел на карту, которую открывал оппонент. На последней карте он называл «чёт» или «нечет», а ведущий говорил «правда» или «ложь». В случае если ведущий угадывал, он выигрывал. Весь интерес заключался в том, чтобы перехитрить оппонента, не показывая, лжёшь ты или говоришь правду.

На этот раз Пигль снова взял три карты.

Мальчик поднял футляр, погремел костяшками, перемешав их, и отдал футляр Человечку. Ле-Грант придвинул его к себе, но крышечку не открыл. Он задумчиво посмотрел на окружающих, потом на Пигля и наконец обратился к Клосу:

– Молодой человек, знаете, почему мы играем на бочке, хотя стол, мой широкий стол, гораздо более удобен для этой цели?

– Мсье Ле-Грант, полагаю, это дань старинной пиратской традиции? Эта особая пиратская бочка? – Клос провёл рукой по металлическому, блестящему, медному обручу бочки.

– Ты верно рассуждаешь, мой мальчик, но всё равно заблуждаешься. Это действительно дань старинной пиратской традиции. Но бочка эта самая обычная. Не далее как несколько дней назад, на том самом пиру, который вы так любезно для нас устроили, мы наливали вино прямо из неё. А вот стол, – Человечек обернулся и указал рукой на длинный, до боли знакомый стол, с которого начиналось каждое утро каждого обитателя гостиницы, – стол этот действительно примечательный. Именно на нём был подписан знаменитый пиратский кодекс. Запрещающий, кстати говоря, играть в карты и кости на корабле. И пусть в наше время многие хорошие традиции древности забыты, – он многозначительно замолчал и сделал глубокую затяжку, – некоторые из них как дань уважения мы продолжаем чтить.

– Вскрывайте все карты, сеньор Пигульер, я ставлю на «нечет».

– Мсье Ле-Грант, – учтиво напомнил повар, – вы забыли открыть футляр, считаю своим долгом напомнить вам об этом.

– Это ни к чему, уважаемый, правила не заставляют меня смотреть на кости до начала торгов. Я пользуюсь своим правом не делать этого и играю взакрытую. Заглянем в футляр вместе, пусть удача сегодня правит бал!

– И тем не менее, мсье Ле-Грант, ставки высоки, и я считаю своим долгом настоять на вашем праве заглянуть внутрь. Смею напомнить, этот кон решающий. В случае поражения вы более никогда не отведаете ваш любимый рыбный суп.

«И когда только грубиян и пьяница Пигль научился так высокопарно изъясняться? – брови мальчика поднялись к самой макушке от удивления. – Такой неотёсанный добряк с виду, а внутри настоящий… – Клос задумался, какое слово подошло бы, – настоящий джентльмен».

– Мистер Пигульер, мы играем с вами так долго. Никто из присутствующих, боюсь, и не упомнит, сколько раз мы сходились за этим столом. Вы проигрывали вновь и вновь, зная, что не сможете выиграть, зная, что опыт мой в различении лжи и правды непревзойдён. Но каждый раз вы подбирались ещё на шажок к освоению этого мастерства. Вы учились у меня, Пигульер, именно поэтому я вас так ценю.

Пигль снова отхлебнул из бутылки, не сводя глаз с Человечка.

– Оставьте этот театр, Пигульер, вы можете одурачить кого угодно, но только не меня. Вы не более пьяны, чем этот мальчишка, – Человечек кивнул на Клоса.

Мальчик, открыв рот, переводил взгляд с мсье Ле-Гранта на Пигля… Пигульера. Повар ухмыльнулся и выпрямился. На его лице больше не было ни толики расслабленности, даже румяные щёки его, казалось, побледнели.

Мсье Ле-Грант продолжал:

– И вот сегодня, наконец, настал тот день, когда вы способны прочитать меня полностью. Вы научились отделять ложь от правды не хуже меня самого, и, загляни я в коробочку сейчас, моя песенка была бы спета. В этой затруднительной ситуации я полагаюсь на единственный шанс, который у меня остался. Мой единственный шанс – чистая случайность. Отгадывайте, мистер, Пигульер, пусть удача рассудит нас сегодня. – Человечек откинулся на сиденье и с лёгкой улыбкой продолжил курить.

Пигль выглядел обескураженно. Он глядел на закрытый футляр, пытаясь просверлить взглядом крышку, силясь понять, какое число уготовила ему сегодня судьба. Наконец он мог угадать всё по лицу Человечка, но тот теперь сам не знал правды. Он провёл его.

– Чёт! – огласил Пигль неуверенно, – нет, подождите, «нечет»! «Нечет»!

Мсье Ле-Грант занёс ладонь над футляром и испытующе поглядел на Пигля.

– Вы уверены, сеньор Пигульер?

– Да, чёрт возьми, я уверен! Поднимайте быстрее эту треклятую крышку! – самообладание и манеры Пигля словно испарились.

Ле-Грант не спеша выпустил облако терпкого дыма, напомнив мальчику о запахе осенней листвы, и открыл крышку.

На донышке лежали кубики: два, три, пять.

В зале раздались разочарованный вздох, а потом крики победителей и ворчание проигравших.

Позади Клоса послышался грустный голос Гетти:

– Как жаль, как искренне жаль. Ему просто не хватает везения, просто не хватает везения. Но надо отдать ему должное: сегодня он был близок к победе как никогда.

В гостях у Гетти. Таинственная коробочка

Постойте, молодой человек, – негромко окликнул мальчика мсье Ле-Грант. Толпа уже расходилась по номерам, возбуждённо обсуждая, безусловно, громкую и ожидаемую победу Человечка. Обитатели вспоминали предыдущие партии: их было так много, что все не смогли бы припомнить, пожалуй, никто, даже сами игроки.

Мальчик послушно подошёл и после жеста мсье Ле-Гранта присел напротив, туда, где несколько минут назад сидел Пигль. Самого Пигля видно не было, зато были прекрасно слышны удаляющиеся ругательства.

– Послушай, Клос, – любезно начал Человечек, – а ты ведь неплохо сблизился с Гетти, так ведь?

Клос помедлил, раздумывая, какие последствия может нести его ответ. В зале остались только двое, и приходилось говорить очень тихо, чтобы слова эхом не разносились по всему залу.

– Ну, мы знакомы. Гетти – приятный парень, но друзьями нас вряд ли можно назвать.

Слова мальчика звучали неуверенно, однако в голове его в данный момент проносилось множество вариантов развития событий. После сегодняшней победы над Пиглем мсье Ле-Грант наконец предстал перед мальчиком во всей своей красе. Расчётливый, хитрый, способный просчитать наперёд любые ходы жителей гостиницы.

«Нельзя терять бдительность ни на минуту, но и вступать с ним в противостояние в моём текущем положении очень опасно».

Мсье Ле-Грант, прищурившись, глядел на Клоса, покусывал трубку и молчал. Тяжёлые и плотные белые кольца дыма плыли вверх к потолку, окутывая его плотным туманом.

– Хочу поведать вам одну тайну, молодой человек, вы же явно не из болтливых? – он подмигнул и придвинулся ближе. – Когда я впервые оказался здесь, а это было очень-очень давно, так давно, что даже само слово «впервые» здесь не слишком уместно, – он выпустил очередное колечко изо рта, – неуместно, потому что никакого «до» перед этим «впервые» для меня не существовало. Фигурально выражаясь, конечно. Я бродил по тёмным этажам этой башни, окружённой Сплошным Морем, слушал ветер, врывающийся в пустые каменные проёмы, и размышлял в полном одиночестве. В кармане своего костюма я обнаружил кремень и кресало, трут изготовил из… – он прервался, считав смущённый взгляд мальчика.

– Ах да, вы же с нами совсем недавно, я совсем забыл, приношу свои извинения! – он рассмеялся и начал отрывистыми движениями тереть кулачки друг о друга. – Это такие приспособления для разжигания пламени. Теперь в основном используют спички. Вы ведь знакомы со спичками, не правда ли?

– Знаком, но у нас чаще используют зажигалки.

Мальчик простыми словами объяснил мсье Ле-Гранту устройство зажигалки. Тот удовлетворённо вздохнул.

– Времена меняются, а для того, чтобы разгорелся огонь, по-прежнему необходимо трение. Так вот! – он неожиданно, в своей манере, вскочил на стол и зашагал взад-вперёд (в отличие от игры в карты ходить по столу пиратский кодекс, видимо, не запрещал). – Нашёл я в своих кармашках всего лишь устройство для разжигания огня, кисет с табаком и вот эту вот, – он скосил глаза к кончику своей трубки, – вот эту вот трубку. Конечно, я немедленно раскурил её, и этот дым напомнил мне… никогда не догадаешься! Ну-ка, парень, отгадай, о чём напомнил мне этот дым?

– О пожаре? – мальчик выпалил первое, что пришло в голову. Человечек помотал головой, – Об утреннем тумане? О кипящем бульоне?

– Он напомнил мне о театре!

– Так как же его звали? А, – он махнул рукой, – не помню!

– Вот, пожалуй, и все мои смутные воспоминания о тех самых днях. А теперь здесь есть всё это: портьеры, гости, камень и бархат. Ну и, разумеется, именно в тот момент в гостинице я встретил Хозяина – он дал мне свод правил, который мы все соблюдаем, и запретил гулять по ночам, хе-хе, – Человечек заговорщицки подмигнул и захихикал.

Настроение у него было прекрасное то ли из-за победы над Пиглем, то ли из-за приятных воспоминаний.

– Расслабьтесь, молодой человек, вы же не на работе! Относитесь ко мне как к старому доброму знакомому! Пройдёт каких-нибудь две-три сотни лет, и вы тоже с теплотой будете предаваться ностальгии о своём первом дне в наших гостеприимных стенах.

«Не планирую задерживаться здесь надолго. А ведь на самом деле, сколько я здесь уже? В любом случае оставаться надолго я совсем не намерен!»

– В общем, дабы не задерживать вас более: у меня будет одна маленькая просьба, или, вернее сказать, поручение. По возвращении в номер прямо на кровати вас будут ожидать маска и чёрная мантия. Наденьте то и другое и ступайте прямо к Гетти. Вы же знаете, в каком номере он проживает? Вот. Ну и, разумеется, запах там… сами почувствуете! Так вот, зайдёте к нему, он передаст вам одну вещь в коробочке. Коробочку не ронять и не вскрывать ни в коем случае. Вернётесь к себе в номер и поутру сразу ко мне, вместе с клетками и котиками внутри, конечно, всё как полагается. Передадите коробочку мне, и всё, дело сделано!

– Дайте договорить! – с улыбкой Человечек прервал робкую попытку мальчика вмешаться, – поверьте, если давать людям договорить, то все разговоры были бы гораздо короче. В награду завтра придёте ко мне без очереди. Завтра как раз расчётный день – ух, что будет! Цените эту возможность. Вас тоже рассчитаем. Ну и неделя без работы. Щедрая награда за такой пустяк, не находите?

Клос изо всех сил старался отказаться, но мысли о велосипедах, темничном мхе или уборке вызывали в нём содрогание. А дело действительно выглядело очень простым. К тому же он был рад возможности своими глазами увидеть, как живёт Гетти.

– Я согласен, мсье Ле-Грант, – он впервые протянул Человечку руку, но тот предпочёл не заметить этого.

– Нет-нет, не нужна мне ваша рука, вы же теперь весь здесь, – он быстрым шагом засеменил прочь к нижним этажам, но его широкая улыбка чувствовалась даже со спины. – Доброй ночи, молодой человек, завтра утром без опозданий! И не попадитесь Хозяину: он терпеть не может, когда правила нарушаются!

В номере мальчика ожидали аккуратно сложенные плащ и маска. В плаще было довольно душно, а маска села удивительно хорошо. Клос немного повозился с верёвочкой сзади, волосы спрятал под капюшон. Подойдя к зеркалу, он увидел в отражении одного из безликих стражников, шныряющих по гостинице и выполняющих самые разные и зачастую довольно неприятные дела.

– Ишь, каков! – донёсся из дальнего тёмного угла комнаты голос Барона. – И какова цена, Капитан Клос?

Мальчик вздрогнул: он думал, что коты уже давно спали, и надеялся, что они не застанут его за этим нелепым маскарадом.

– А, Барон, не спите, стало быть? Да тут дело, сущий пустяк, совсем плёвое: мне нужно заглянуть к Гетти, захватить кое-что и сразу сюда. Зато награда хорошая: неделя отпуска и завтра без очереди за вознаграждением. Мне кажется, отличная сделка!

– Мр-р, отличная! А с кем? Или с чем? – вступил в беседу Лаки, потёрся о плащ Клоса и оглядел его с ног до головы. – Неделя отдыха, и ты уже полноценный житель гостиницы, даже маску нацепить готов.

Клос приподнял маску и показал своё лицо котам:

– Видите? Под маской я такой же, как и был, не за что переживать! Ложитесь спать, вам, вообще-то, завтра вставать рано!

– Для котов маска – это не то, что ты нацепил себе на лицо, а то, что находится внутри, под лицом, – Лаки запрыгнул на кровать и изогнулся.

– У нас очень хорошее зрение – это позволяет нам видеть чуть больше, чуть глубже. Будь осторожен, Капитан Клос, изменения к лучшему, только если ты на правильном пути.

– Ах, эти ваши постоянные нравоучения! – мальчик нацепил маску и направился к двери, – если такие умные, чего тогда сами с утра до вечера торчите в этих клетках? И потом я уже договорился, а договорённости надо соблюдать! – мальчик выскочил наружу, и дверь за ним захлопнулась, как всегда, сама собой.

В коридоре не было ни души. В такой поздний час все уже спали, только за некоторыми дверьми слышались негромкие голоса тех, кто всё ещё горячо обсуждал ночное сражение повара и Человечка. Мальчик старался ступать как можно тише, но шум подошв его резиновых сапог гулко отражался от стен. Клос разулся и взял в каждую руку по сапогу. Стало гораздо тише, но ступни теперь пронзал жгучий холод.

«Ну и хорошо, зато двигаться буду быстрее!»

Клос бежал вверх по лестнице, перескакивая через ступеньку, иногда останавливаясь и прислушиваясь к темноте. Дыхание его было глубоким и шумным, отчего под маской становилось жарко. Бежать вверх по лестнице было тяжело, но стоять и ждать хотелось ещё меньше.

«Чем быстрее буду бежать, тем меньше шансов, что наткнусь на Хозяина».

Пробежка. Остановка. Опять пробежка. Шумное дыхание. Горячий пот со лба и леденящий стопы пол. С тех пор как он вышел из номера, прошло уже минут пятнадцать или двадцать. Клос уже порядком промёрз, но мысли о том, чтобы вернуться назад, пересиливал страх не справиться с задачей и лишиться награды.

Во время одной из коротких остановок он услышал стук сверху – оттуда, куда он сам направлялся. Стук приближался, и незнакомец явно не беспокоился о том, чтобы скрыть шум своих шагов.

«Хозяин! – пронеслось в голове. – Это точно Хозяин! Нужно бежать! Но куда? Вниз? Я проделал такой долгий путь! Я не могу сейчас просто взять и отступить!»

Взгляд Клоса метался по сторонам, пытаясь найти укрытие. Электрические лампочки на стенах тускло мерцали, но между ними оставалось небольшое пространство для темноты. В одном из таких пространств мальчик заметил дверь, которая, как и все двери в гостинице, была слегка утоплена в стену. Расстояния в нише было явно недостаточно, чтобы укрыть мальчика целиком, но иного выхода не было. Мальчик метнулся к нише, присел, накрылся чёрным плащом с головой и вжался в дверь что было силы.

Шаги приближались. Топ-Топ. Топ. Топ. Эхо вторило каждому шагу, звук казался ужасно громким и становился по-настоящему невыносимым по мере приближения. Мальчик замер: ещё секунда – и Хозяин окажется прямо около него. Кто-то остановился шагов за десять от Клоса. Тишина. Мальчик затаил дыхание, не в силах пошевелиться. Накрытый собственным плащом, он не видел того, кто, несомненно, смотрел на него. Клос в отчаянии пытался решить: броситься бежать или оставаться на месте.

«Если увидит, скажу, что заблудился! И будь что будет!»

– Хозяин?! Хозяин, это вы? – послышался робкий голос.

Клос приподнял плащ и взглянул через щель – из-за угла кто-то выглядывал.

– Я думал, что это вы Хозяин, – горло пересохло, голос звучал хрипло.

– Тьфу-ты! – Из темноты вышла фигура в такой же маске и плаще, каку мальчика, – Напугал! Я уж думал – всё, конец мне пришёл! Ладно, бывай!

Маска побежала мимо Клоса дальше вниз, по лестнице. Видимо, выполнять какие-то свои важные дела. Мальчик покачал головой, облегчённо вздохнул, улыбнулся и, в свою очередь, побежал по своим.

Минут через пятнадцать он уже стоял у цели своего ночного приключения – двери в номер Гетти. Она находилась справа от лестницы в отдалении от жилых номеров, в самом конце длинного мрачного коридора. Мальчик действительно нашёл её скорее по запаху, чем по памяти. Не успел он постучать, как дверь отворилась и долговязый знакомый Клоса впустил его внутрь. Мальчик решил пока не выдавать себя и, не снимая маски, огляделся.

Номер представлял из себя тёмную просторную гостиную, соединённую со множеством подсобных помещений. Кругом стояли столы с пробирками и ведёрками, какие-то горшки и тарелки. В нескольких местах горел огонь разных цветов и стоял отвратительный запах.

– Ну и беспорядок, – грубым голосом прохрипел мальчик, – где то, за чем я пришёл? Мсье Ле-Грант очень не любит ждать!

– Секунду, подождите всего секунду, пожалуйста. – Гетти своей обычной шаркающей походкой принялся что-то выискивать среди стеллажей. Что-то разбилось, а неловкий учёный при этом непрерывно бормотал и причитал. Мальчику стало стыдно за свою шутку, он откинул капюшон и показал лицо.

– Гетти, это же я, Клос! – он радостно улыбался, подбежав к стоящему на четвереньках приятелю.

– А, это вы, друг мой! – Гетти с облегчением выдохнул и смахнул платком пот со лба. – Как я рад вас видеть! – он вдруг помрачнел и перевёл взгляд на коробку, за которой мальчика, видимо, и послал мсье Ле-Грант. – Постойте, я не хочу, чтобы вы её трогали! Это очень, очень опасная вещь! – Гетти захлопнул дверцу тумбочки и выпрямился. – Кто угодно другой, только не вы!

– Гетти, не беспокойся, видимо, мсье Ле-Грант послал меня не просто так! Что в коробке? Мне обещана щедрая награда за то, что я доставлю её прямиком к нему завтра утром.

Гетти, потупившись, ковырял пяткой пол:

– К сожалению, – грустно сказал он, – я дал слово никому не говорить об этом. Боюсь, этот гнусный человечек сразу поймёт, если я попытаюсь соврать. Лучше бы вы не снимали свою маску, друг мой, так мне было бы гораздо проще!

Клос ободряюще похлопал его по спине:

– Ты тоже называешь его Человечком? Вот дела! Я тоже! Лучше не придумаешь!

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– В любом случае я доставлю её сегодня, и ты меня не остановишь, или, – он опять исказил голос, сделав его грубым и хриплым, – мне придётся снова надеть маску!

Гетти кивнул, вытащил коробочку и аккуратно поставил её на ближайший к выходу стол.

– Что это за место? – Клос прохаживался между столами: вокруг что-то бурлило, чавкало и трещало. Хотя в помещении никого больше не было, оно казалось живым. Мальчик остановился напротив двух больших глиняных горшков, поставленных друг над другом. Верхний горшок грелся над огнём, и из него тоненькой струйкой что-то стекало вниз, источая отвратительный аромат.

– Это моё обиталище, Клос, и одновременно лаборатория гостиницы «Камень и бархат» с единственным учёным, вашим покорным слугой.

Гетти вздохнул и высморкался в тканевый носовой платок, коим минуту назад вытирал пот. Клос поморщился.

– И чем ты здесь занимаешься? Что изобретаешь? – мальчик был очень любопытным: он пытался приоткрыть каждую крышечку, заглянуть в каждый, даже самый малюсенький, горшочек. Повсюду были разбросаны металлические вёдра с дырочками, колбочки и стеклянные пробирки. Клепсидры и песочные часы всех возможных размеров непрерывно отсчитывали время, и Гетти временами подбегал к ним, переворачивал или доливал воду. Под потолком раскачивались необычные механизмы, предназначения которых мальчик не мог понять, а его босоногий знакомый, казалось, сам был элементом этих механизмов.

– Разные вещи, друг мой. Раньше в основном извлекал золото и серебро, но потом мсье Ле-Грант запретил это делать. Теперь придумываю оружие для корабля Капитана Барта и лекарства, чтобы потом лечить тех, кто от него пострадал, – он вздохнул и посмотрел куда-то вдаль. – В гостиницу попадают интересные люди, а вместе с ними интересные истории. Они рассказывают мне обо всяких вещах, которые я затем придумываю.

– Зачем же придумывать то, что уже и так есть? – удивился мальчик.

– Друг мой, придумать то, чего нет, довольно легко, а вот придумать то, что уже есть, поверь мне, действительно сложная задача!

– А это что такое? Ай! – Мальчик побежал к очередным горшочкам, но по пути больно споткнулся обо что-то и растянулся на полу. Потирая ушибленный палец, он наблюдал, как изобретатель с трудом поднимает с пола две металлические полусферы, соединённые цепью.

– Это книппель, цепной. Аккуратнее, я не очень жалую порядок, помещение маленькое, здесь слегка тесновато. Книппель вылетает из пушки, летит и крутится вот так, – Гетти покрутил пальцем вокруг оси, – цепляется за рангоуты и при удачном попадании уничтожает их вместе с парусами. Весьма действенная штука! Когда-то у меня был помощник, ростом примерно с тебя, хоть и гораздо старше. Я ласково называл его Маленький Рено, мы с ним много всяких вещей придумывали. Потом Барт забрал его с собой, и с тех пор я его больше не видел. – Гетти подал Клосу руку и помог подняться. – Кстати, с тех самых пор у меня здесь не было помощников: постояльцы не жалуют местный запах, а ещё говорят, что я слишком скучный.

– Скучный? Да ты самый весёлый парень во всей этой гостинице! Посмотри, сколько у тебя всяких интересных вещей! Клепсидру с колоколом наверняка ведь ты смастерил?

Гетти задумался.

– Нет, насколько я помню, клепсидра была здесь до меня. Когда я приплыл сюда на своём роскошном судне, она уже была здесь. Да-да! Вспомнил! Башня была не такой большой, и я видел её на крыше! – он вдруг помрачнел, – А потом я встретился с Бартом. На моё несчастье, в момент моего прибытия он со своим новым кораблём и командой как раз покидал верфь и решил проверить огневую мощь своего корабля. Помню, мы заходили против садящегося солнца, которое заслонила тень его корабля, потом раздался выстрел пушек, и одно из ядер угодило прямо в наши пороховые запасы. Какое чудовищное невезение! Больше я не помню ничего про тот день. Проклятый Тромблон! – Он погрозил кулаком куда-то в пустоту и снова сник. – Хотя ничего теперь уже не поделаешь. Всё так, как должно быть.

– Гетти, ты был капитаном целого корабля, вот здорово!

– Да, был… вроде бы. Но уже так давно, друг мой, что даже мне самому это кажется сном.

Клосу стало жаль Гетти, и он решил поскорее сменить тему. Со всеми окружающими предметами у изобретателя были связаны какие-то трагичные истории, поэтому мальчик решил задать ему вопрос, который не имел отношения к изобретениям, но вместе с тем не давал покоя с первого дня прибытия в гостиницу.

– Гетти, мой друг, наверняка ты самый умный из всех жителей гостиницы! Ты очень давно живёшь здесь, так? Скажи, как устроен мир? Откуда берутся люди в гостинице? Насколько высока башня и как глубоко она уходит под воду? Откуда берутся солнце, луна и звёзды по ночам..?

– Постой, постой, Клос, не торопись. Такие вопросы нечасто звучат в этих стенах, и мне, признаюсь, приятно время от времени поговорить о таких вещах, хотя бы с кем-то. С кем-то, кто заботится не только о том, как первым попасть утром в очередь и получить работу полегче и повыгоднее, а потом, на вырученные деньги, переехать повыше. Подожди, я поставлю чайник ради такого случая. – Он снял деревянной рогатиной верхний глиняный горшок и поставил его прямо на пол, а на его место водрузил металлический эмалированный чайник с носиком. От высокой температуры вода в чайнике мгновенно закипела, Гетти заварил две чашки ароматного напитка. Чай это или какая-то другая трава, было неважно. Они сидели друг напротив друга в старинных дырявых креслах, отломанные ножки которых подпирали стопки таких же старинных книг. Две заблудшие, талантливые души дули на горячий чай, аромат которого заглушал резкий запах испарений лаборатории.

– Я расскажу тебе всё, как сам вижу. А я не всё, что вижу, принимаю за истину, – Гетти отхлебнул чаю и улыбнулся, – я много читал и много слушал, а мир видится мне так. Подай-ка сюда свою маску, друг мой, на ней всё нарисовано. Вот здесь, внизу, где синяя полоса, находится Майна – события, которые были; вот тут, наверху, где голубая, находится Вира – события, которые будут. А сама башня, чёрная линия в середине, – это события, которые есть, идут прямо сейчас. Мы не можем спуститься в прошлое: там всё уже заполнено мутной водой, и чем глубже, тем мутнее. Но в будущее тоже заглянуть не можем, так как башня ещё недостаточно высокая, поэтому нам остаются только сама башня и события, которые в ней происходят. Мы пришли снизу и идём наверх, таков закон нашего бытия.

– А что по сторонам? Куда тогда плавает Барт?

– По сторонам, кольцом, тянется неприступная стена огромной высоты – не такой, конечно, как башня, но тоже довольно высокая. Там же, прямо внутри этой стены, находится Чёрный Форт, который невозможно сокрушить. Мы вроде как в стакане находимся.

– А за стеной что? Барт говорил, что там земли, я тоже в это верю!

– А за стеной для нас ничего нет, потому что стену преодолеть невозможно. Поэтому, есть там что-то или нет, совершенно неважно. Нет такого корабля, который мог бы плыть по воздуху. Соответственно, и думать о том, что невозможно, не имеет никакого смысла.

Клоса осенило.

– Слушай, Гетти, а что, если был бы такой корабль? Как думаешь, мы смогли бы его построить?

Изобретатель на этот раз глубоко задумался. Он несколько раз медленно обвёл взглядом зал и трижды отхлебнул чай, прежде чем ответил.

– Тогда, пожалуй, да, мы придумали бы для себя новые возможности. В этом и суть идей – делать невозможное возможным. Только придумать такой корабль очень сложно. Я много раз слышал о таком, но ни разу не видел.

– Куда же собираются плыть люди, когда станут свободными, если всюду вода и все об этом знают? – не унимался Клос.

– В том то и дело, что плыть на самом деле никто никуда не собирается. Все только говорят об этом, это что-то… что-то вроде интересных рассказов, чтобы самих себя развлекать. Если говорить всем, что работаешь, чтобы перебраться повыше, значит, ты вроде как хочешь быть лучше других – этого никто не любит. А если делать всё то же самое, но говорить при этом, что работаешь ради свободы, то всё в порядке.

Клос задумался.

– Хорошо, а откуда взялись солнце и луна на небе? Откуда приплывают люди на кораблях, если вокруг сплошная стена?

Клоса забавляли рассуждения Гетти. Он понимал, что мир устроен совсем не так, но расстраивать своего друга ему не хотелось. Однако изобретатель с лёгкостью ответил и на эти вопросы.

– Светила? Тут почти то же самое, что с кораблём и стеной. Есть тот, кто думает это всё, и мысли эти настолько сильны, что начинают думать сами себя, а те, в свою очередь, себя, и так до бесконечности. Чем проще предмет, тем проще его придумать, всё логично.

– Подожди, но мы ведь никого не думаем!

– Как никого? – Гетти махнул рукой в сторону одного из столов. – Я вот, например, думаю состав нового пороха, ну и ещё множество разных вещей. Кстати, думать иногда недостаточно – нужно ещё и придумывать. А когда придумывание окончено, мы берём материал и делаем всё, что придумали, – всё просто! Придумывать – это самое сложное, а хорошо делать – проще: это дело ремесла и умения. Вот в бане, например, хорошо думают над тем, как сделать посетителей чистыми. Пигль отлично думает над тем, как вкусно нас накормить, ну и так далее. Полагаю, суть ты понял.

– Ну хорошо, вот порох и рыбный суп придумать можно, но кто же тогда придумал нас самих?

– Хороший вопрос, друг мой, очень правильный! – взмахнул руками Гетти и пролил чай на подлокотник кресла, который и так был настолько желтым, что свежего пятна на нем вовсе не было видно. – Тут начинается самое сложное. Додуматься до того, как придумали тебя самого, сложно, это работает от большего к меньшему, а не наоборот. Вот я, например, придумал порох, как же порох придумает меня? Однако он думает над какими-то своими более мелкими вещами, которые мы, скорее всего, даже понять не сможем. Тем не менее чем ближе к Вире, тем легче думается, поэтому важно строить башню.

– Да уж, звучит стройно, только что-то не видно, чтобы все жители гостиницы стремились придумать что-то новенькое! И вообще, чтобы они все верили в то, что ты говоришь.

– Клос, друг мой, я ведь с самого начала пояснил тебе, что расскажу только то, что сам вижу. Ты только представь: некоторые жители гостиницы поклоняются стенам и считают их священными! А кто-то пытается проникнуть в подвал, встретиться с Хозяином и рассказать о том, что здесь происходит. Как будто он не знает! Каждый волен думать о чём хочет. А думать о чём хочешь всегда лучше, чем не думать ни о чём.

Клос молчал и думал: это был тот самый момент, когда ты можешь спросить что угодно, но в голову ничего не приходит.

– А кто такой… Некий? Знаешь, это что-то вроде дыма…

– Не продолжай! – перебил его Гетти. – Мы все здесь считаем разговоры об этом… слишком личным. То, как он выглядит, что ты видишь во сне, здесь не принято обсуждать. Если хочешь знать моё мнение, то оно точно не из башни. Из Виры, скорее всего: ему сложно находиться здесь, оно слишком лёгкое для этого, это видно. Оно помогает воплощать наши желания, мечтать, я полагаю. Но я учёный и предпочитаю думать о более… прикладных вещах.

Раздался звон маленького колокольчика. Гетти поднялся.

– До звона большого колокола остался примерно час, друг мой, тебе уже пора возвращаться назад. Я специально настроил свою маленькую клепсидру, чтобы в случае необходимости, – он хихикнул и пошевелил своими голыми пальцами на ногах, – быть внизу раньше других.

– Последний вопрос! – мальчик хотел куда-нибудь поставить чашку, но места не находилось, и он пристроил её туда, где только что сидел. Вопросов было множество, но один волновал его больше других. – Харх как-то сказал мне, что жители гостиницы, как бы это сказать… не могут умереть. Что будет, если гость настолько устанет, что захочет покинуть её, ну… насовсем, понимаешь? Например, заберётся на крышу ночью и… случайно…

– Если случайно, то гостя подберут поутру и отправят крутить педали несколько недель за такую оплошность, я как-то это… ну, в общем, провёл такой эксперимент. Но бывали случаи, когда это делалось специально. Такие люди мигом идут ко дну. Однако в Сплошном Море им всё равно нет покоя. Они кружатся, увлекаемые течениями в бесконечном танце вокруг башни, где-то там, внизу. Ну, это я так полагаю, разумеется.

Гетти потеребил шляпу, которую не снимал даже в собственном номере.

– Признаюсь, – Гетти протянул Клосу коробочку, – ты доставил мне несравнимое удовольствие, заскочив ко мне сегодня. Мсье Ле-Грант иногда преподносит приятные сюрпризы. Я почти всегда нахожусь здесь, только иногда меня за всякого рода провинности отправляют на велосипед. Приняв от меня эту коробочку, ты сокращаешь шансы побывать здесь ещё раз, но, так как ты уже сделал свой выбор, кто я такой, чтобы тебя отговаривать? Только прошу: неси аккуратно и держи её подальше от солнечных лучей. И надень сапоги – простудишься, уверяю, Хозяин гостиницы в такой ранний час крепко спит. В добрый путь! Заходи почаще, друг мой!

Клос, запомнив наставление изобретателя, быстро, но аккуратно спускался по лестнице вниз, держа коробочку на вытянутых руках и недоумевая, почему она может быть столь опасна. Два раза он останавливался на пути и боролся с желанием заглянуть внутрь. Он был уверен, что в ней находится что-то очень важное, то, что, возможно, поможет ему сбежать из гостиницы прямо сейчас. Но слово, данное Человечку, и искреннее желание отдыхать в следующие семь дней останавливали его.

Он тихонько зашёл в номер, разбудил Лаки с Бароном и помог им устроиться в клетках, предварительно заботливо взбив подстилки. С первым ударом колокола он уже стоял у стола Человечка с коробочкой в руках, а клетки были поставлены по обе стороны от стола.

– Нет-нет! – замахал руками Человечек, издали завидев Клоса с коробочкой. – Не хватало ещё в Жалованный День устроить тут переполох! Держи крепче! Ступай за мной! И не подходи ближе чем на двадцать шагов!

Беспокойство мсье Ле-Гранта передалось мальчику: коробочка вдруг потяжелела, а ладони взмокли. Держать её стало гораздо сложнее.

«Да что же такое в этой коробочке? Беспокойство чужое, а коробочка тяжелеет моя. Осталось совсем чуть-чуть, надо успокоиться».

Клос глубоко вдохнул, выдохнул и двинулся вслед за Ле-Грантом. Тот прошествовал к дальнему углу зала, отодвинул одну из белых бархатных штор, за которой обнаружилась небольшая дверка, и поманил мальчика за собой. Клос обернулся – со стороны лестницы уже доносился гул ревущей толпы, наперегонки несущейся вниз.

– Ну, чего встал, живее давай! – прошипел Человечек, и Клос поспешил за ним.

Они попали на узенький подвесной мостик, по которому можно было пройти только в одиночку, – разойтись вдвоём здесь оказалось бы совершенно невозможно. Далеко внизу шумела вода, а по левую руку, поодаль, Клос заметил скопление лодок и большие железные ворота, через которые он сам впервые попал сюда.

«Сколько времени прошло с тех пор? Там ли моя лодка, собранная из шкафа и велосипеда?»

Хлипкий мостик раскачивался из стороны в сторону; мальчик вцепился одной рукой в канатный поручень, а другой что было сил удерживал коробочку. Человечек ловко шагал по деревянным ступенькам далеко впереди и уже приближался к противоположной стороне с небольшой аркой, через которую начинал врываться свет восходящего солнца.

– Поторопись! – коснувшись твёрдого каменного пола, закричал Человечек. – Жалованный День – один из самых желанных дней для жителей гостиницы, не заставляй наших посетителей ждать!

Клос пошёл чуть быстрее, отчего мост закачался, а почувствовав себя увереннее, почти побежал. До конца лестницы оставалось какой-нибудь десяток шагов, когда сапог мальчика соскользнул с дощечки и он чуть было не полетел вниз. Ещё немного – и мост бы совсем перевернулся вверх тормашками, но мсье Ле-Грант своими двумя маленькими ручками удержал его.

Клос вцепился свободной рукой в поручень: жёсткая верёвка больно впилась в ладонь – и начал медленно выпрямляться. Коробочка по-прежнему была при нём.

– Удержал? Вот и славно! – Человечек отпустил лестницу и как ни в чём не бывало зашагал дальше. – Самое сложное в последних шагах по подвесным лестницам – то, что к ним прибавляются все предыдущие!

Они подоспели к арке, разделяющей темноту внутреннего коридора башни и яркий свет деревянного плавучего парапета верфи. Арка была пару метров толщиной, начиналась семью ступенями, уходящими вниз, и заканчивалась семью ступенями, уходящими вверх. Прямо из стен сочилась вода, и невозможно было пройти её, не замочив ноги.

– Мсье Ле-Грант! А зачем эти ступени вниз и тут же опять вверх? Ровный пол был бы гораздо удобнее!

Человечек был теперь лишь тёмной фигуркой впереди на фоне яркого, нестерпимого для глаз солнца. Клос привык к мрачному, тусклому мерцанию электрических ламп башни и теперь жмурился, едва поспевая за Человечком. На мгновенье у него в памяти мелькнула сцена блинного завтрака – там свет так же раздирал глаза, и отвести их от белоснежной скатерти тоже удавалось не сразу.

– Молодой человек…

«Ещё чаю?» – улыбнулся мальчик своему сновидению.

– …Почему вы всё время задаёте вопросы? Поверьте, вы проведёте здесь достаточно времени, чтобы во всём разобраться самостоятельно, – тон Человечка принял привычные поучительные нотки, и Клос понял, что сейчас тот пустится в объяснения, которые лучше не прерывать.

Глаза постепенно привыкали к свету, и сквозь сжимающиеся веки он видел, что они двигались по длинному дощатому причалу верфи, где уже угадывались очертания нового корабля. Можно было только подивиться скорости, с которой местным обитателям удавалось строить такие внушительные корабли. Работников не было на месте: было ещё слишком рано. Мсье Ле-Грант бодро вышагивал впереди, время от времени опираясь на тросточку, а Клос, едва поспевая за ним, спешил в двадцати шагах позади, сжимая коробочку в вытянутых руках и с удовольствием втягивая ноздрями солёный тёплый морской ветер.

– Вот представьте себе, молодой человек, в самый первый день мы бы с вами сели за стол, я бы угостил вас чаем и предоставил возможность задавать любые вопросы. И знаете, на большинство из них я бы смог дать действительно исчерпывающие ответы, уж поверьте моему опыту. Только вот какая была бы вам от этого польза? Уверяю, что первой половине ответов вы бы попросту не поверили, а вторую половину вовсе бы не задали. Затем я пустился бы в витиеватые и очень подробные объяснения, которые с вашей стороны вызвали бы ещё большее количество вопросов. Мы бы так и сидели, пока у нас не кончились чай и сладости, но знаете, что самое поразительное? Когда всё было бы выпито и съедено, мы встали из-за стола ничуть не умнее, чем садясь за него. Да ещё вдобавок сочли бы друг друга закоренелыми болванами. Впитывайте как губка жизнь вокруг – не слова. Вы ещё так молоды.

– Эй, недотёпа, звуки колокола не слышны на верфи, или ты окончательно уснул?! – мсье Ле-Грант долбил своей хромовой тросточкой о борт корабля, задрав голову кверху. Сверху послышалось кряхтение, что-то упало, и по трапу бросился спускаться тучный усатый моряк в шортах и с повязкой на голове. На последних ступенях он свалился вниз, вскочил и, вытянувшись во весь свой невысокий рост, задрав нос, скосил глаза на мальчика и Человечка. В нос ударил запах рома.

– Вот, держи, подарочек тебе от Гетти, развлекайся. Внутри инструкция – всё как всегда. Клос, отдай ему коробку!

Человечек удалился на безопасное расстояние. Моряк бережно принял от мальчика коробочку и понёс её к огромной пушке, стоящей прямо на краю пристани. Мальчику было невероятно интересно, что будет дальше, но Человечек потребовал вернуться как можно быстрее.

Любопытство пересилило, и Клос пошагал за мсье Ле-Грантом спиной вперёд, наблюдая за морячком. Тот, подойдя к пушке, взял деревянную трубку, вставил её в одно из металлических ядер и принялся аккуратно ссыпать внутрь ядра содержимое коробочки. Руки у него дрожали, отчего он часто останавливался, потом собирался с духом и продолжал. Закончив работу, он с трудом приподнял ядро и аккуратно поместил его в пушку деревянной трубочкой наружу, чиркнул огнивом и побежал прочь. Отбежав десяток шагов, он со всего размаху сиганул с причала в воду.

Прогремел выстрел, и через мгновение ядро взорвалось прямо над водой. Настил под ногами завибрировал, а гул взрыва эхом разнёсся над морем. Огромная волна поднялась над водой и двинулась прямо на мальчика. К счастью, они уже вышли в арку, и волна разбилась о стену башни. На ступени с вытаращенными глазами выкатился морячок. Распластавшись на брюхе, он продолжал делать руками гребки.

Мсье Ле-Грант ухмыльнулся и раскурил трубку.

– Гетти на этот раз превзошёл сам себя. Молодец, Клос, Капитан Барт будет очень доволен.

Жалованный день – желанный день!

Толпа уже напирала на стол мсье Ле-Гранта, которого со всех сторон окружали маски. Сегодня их было больше, чем обычно. Стройность очереди регулировали длинные верёвки, которых не было на обычных утренних распределениях. Играла бодрая музыка. Человечек с деловитым видом восседал в своём кресле, поправляя очки и привычными движениями перебирая карточки. Рядом с ним суетился Бастьен, с трепетом расставляя на карточки ряды монеток разного достоинства и цвета.

Клос стоял первым в очереди: ночной поход к изобретателю за опасной посылкой давал ему право получить жалованье раньше других. Мальчик с интересом наблюдал, как монетки из сундука Человечка перемещаются на весы, потом он отстукивает деревянными кружочками счёт, складывая и вычитая, и, в конце концов, помещает монетки на карточки.

– Жалованный День, господа и дамы! Желанный день! Все мы работали во благо нашей гостиницы, и теперь нам всем воздаётся по праву! Вот это, например, воздаётся мне! – он ловким движением смахнул солидную горсть монет обратно в сундук. Послышались одобрительные возгласы.

– А вот это воздаётся уважаемому Бастьену! – Дворецкий схватил куда меньшую горсть монет со своей карточки и распихал по карманам.

«Интересно, моя монетка всё ещё у него? С тех пор как её признали незаконной и вернули Дворецкому, она ко мне так и не вернулась».

Несмотря ни на что, мальчику было неудобно за тот случай, и теперь он вместе со всеми искренне порадовался за Бастьена, похлопав в ладоши.

Теперь была его очередь.

Клос подошёл к столу, протиснувшись между двумя огромного роста масками.

Человечек взглянул на него так, будто видел впервые:

– Так-так, молодой человек, устроивший для нас незабываемый праздник и так упорно трудившийся весь месяц. Посмотрим! – Человечек побежал глазками по стройным рядам чёрных кружочков рыбьего языка. – Итак! – защёлкали счёты, и на весы легло несколько монет. Стопка, которая звякнула о карточку мальчика, была совсем маленькой, – А теперь небольшой процентик гостинице за кров и гостеприимство! Баланс, мой мальчик, главное – баланс! – Человечек ловким движением смахнул большую часть монет обратно в сундук и ссыпал в ладошку мальчика пару потёртых медяков. Клос с изумлением разглядывал их и не знал, как ему реагировать на столь малое вознаграждение за столь тяжёлый труд.

– Могу я проверить? – наконец робко выдавил он, потянувшись к карточке.

– Ну конечно, можете! У нас все цифры открыты! – и он протянул мальчику карточку с улыбкой и хитрым прищуром.

Клос пробежался глазами по рядам однообразных кружочков и согласно кивнул:

– Всё правильно, жалование в полном объёме, благодарю.

Человечек удивлённо вздёрнул брови. Он явно не рассчитывал, что всё пройдёт так гладко:

– Вы уверены?

Мальчик кивнул. Человечек обратился к толпе:

– Видите? Такой способный молодой человек: за такой короткий срок уже успел разобраться в основах рыбьего языка, учитесь! – и добавил, уже обращаясь к мальчику: – Хорошего отдыха, молодой человек. Надеюсь, следующие семь дней пойдут вам на пользу!

Клос отошёл в сторону, чтобы не задерживать очередь, и на него сразу набросились торговцы, сновавшие вокруг. Некоторые из них были такого жалкого вида и так жалобно просили мальчика что-нибудь у них купить, что уже через пять минут у мальчика не осталось ни монетки. Их он обменял на несколько лепёшек, подобных тем, что угощал его Харх, и довольно увесистое полено, которое ему продал какой-то старик. Его седая борода была такой редкой, что мальчик сжалился и не смог не купить его «самый плавучий в мире, высушенный исключительно на западной стороне, исключительно заботливыми руками» кусок деревяшки.

С этим добром он присел на ступени, подложив под поясницу полено, и принялся жевать лепёшку и рассматривать свысока всё, что происходило у стола. Иногда без единой монетки в кармане становится как-то легко.

А у стола, как всегда, царил ажиотаж. Большинство обитателей гостиницы в лучшем случае уносили с собой несколько монет, также как и Клос. Некоторые уходили ни с чем: плелись, понурив голову, и даже назойливые торговцы смотрели им вслед с сожалением. Некоторые сами присоединялись к торговцам, продавая всякую мелочь из карманов штанов, а иногда даже сами штаны. Находились и те, кто мог бы уйти с солидным жалованьем, но большинство тут же обменивали это жалованье на гостиничный номер повыше и с лучшим видом на Сплошное Море.

– Не угостишь лепёшкой, парень? – не успел мальчик и глазом моргнуть, как Вильда, присев рядом с ним, уже вовсю уплетала его лепёшку. – Грустное зрелище, да? – она небрежно махнула в сторону стола. – Как думаешь, куда деваются те, кому нечем платить за жильё?

Мальчику это пока не приходило в голову. По толпе работников, которую он видел каждое утро, на жильё уж точно должно было хватать всем.

– В нашей гостинице для таких бедолаг есть специальные стоячие комнаты. Внутри размещены несколько полок и дверь, вот и всё убранство. Никому не желала бы оказаться там, но большинство таких постояльцев сами виноваты. Лень, любовь к выпивке, жажда наживы и азартные игры. Знаешь, некоторые отдают мне последние деньги за несколько минут танца. Я не возражаю – в конце концов, мне тоже хочется жить в комнате повыше, есть лепёшки посвежее, ну и убраться отсюда поскорее, конечно, тоже.

Вильда поймала взгляд мальчика, с интересом поглядывающего на её татуировки.

– Хочешь потрогать? Считай это благодарностью за завтрак. Помнишь четвёртое правило? За добро нужно платить добром.

Мальчик ткнул пальцем в руку Вильды, после чего аккуратно провёл по её коже. Кожа на ощупь ничем не отличалась от обычной.

– Зачем ты это сделала?

– Однажды у меня было хорошее настроение, и я решила записать это на себе, чтобы не забыть. Видишь эти цветы? Такое у меня было тогда настроение.

– А сейчас какое?

– Сейчас никакого.

Вильда поднялась и грациозно потянулась:

– Ах, если бы я могла запечатлеть всю красоту и молодость своего прекрасного тела навсегда! Здесь так мало зеркал и совсем нет хороших художников. Ещё увидимся, парень, спасибо за угощение!

Она вприпрыжку, скрестив руки за спиной, двинулась вниз по ступеням. Танцовщица подходила то к одному, то к другому, была со всеми груба и дружелюбна одновременно, и стоять в общей очереди ей, судя по всему, было ни к чему.

У Клоса в голове эхом звучали её последние слова, и их резонанс пробудил в голове мальчика идею.

«Мало зеркал и совсем нет хороших художников!»

Он перестал жевать и бросился в свой номер.

Фотоаппарат, припрятанный в укромном месте номера, остался целым и невредимым. После случая с затоплением Клос больше не забывал затыкать маленькое окошко тряпкой. Он схватил фотоаппарат и, порывшись в мешке, достал приспособления для проявки фотографий. Он ни разу не проявлял фотографии самостоятельно и не понимал, как это делается, но зато прекрасно знал того, кто точно сможет в этом разобраться. Не мешкая ни секунды, мальчик устремился вверх по лестнице.

Гетти открыл дверь и с сонным видом пропустил его внутрь.

– А, Клос, проходи быстрее, друг мой, что-то сегодня холодно. Прости, что так долго открывал: в Жалованный День предпочитаю оставаться у себя. К тому же я работал всю ночь, – он грустно вздохнул, – ещё одна ночь без всякой пользы.

– Сейчас, – от волнения у Клоса тряслись руки, – сейчас я покажу тебе такое, что пользы будет хоть отбавляй. На всех жильцов гостиницы хватит. Гетти, помоги, освободи хоть немного пространства на этом столе! Нам нужно место потемнее!

Гетти как-то сразу приободрился, заразившись энтузиазмом Клоса, и быстро расчистил один из столов в дальнем углу комнаты, просто смахнув всё ненужное на пол.

– Знаешь, что это? – мальчик с гордостью продемонстрировал изобретателю фотоаппарат.

Гетти отрицательно помотал головой и бережно осмотрел устройство со всех сторон.

– Это называется фотоаппарат! Он… – мальчик задумался, подбирая слова, – он может запоминать изображения, а потом переносить их на бумагу. Знаешь, как если бы художник нарисовал. Только художник рисует как видит, а эта штука – как есть на самом деле.

Изобретатель приоткрыл крышку объектива и заглянул внутрь линзы:

– Эта необыкновенная вещь знает, как есть на самом деле? Удивительно! Представляешь, однажды мне рассказывали о похожем приборе, он называется «тёмная комната». В этой комнате, без окон, с одной лишь маленькой дверцей, прямо в стене проделывается отверстие и иногда можно видеть на противоположной стене изображение того, что находится по ту сторону. Я пытался сделать что-то подобное, но на той стороне нет ничего, одно Сплошное Море, – он вздохнул. – Эксперимент провалился.

– Не совсем понимаю, о чём ты говоришь, – с воодушевлением продолжал Клос, – но тёмная комната нам точно понадобится! Я тут принёс кое-какие приборы. Не знаю точно, как они работают, но в общих чертах опишу: нам удастся разобраться, это наверняка, ты же изобретятель! Нам понадобятся электрическая лампочка, красная краска и несколько ванночек для реактивов… то есть… смесей… зелий! Ну-ка, Гетти, задёргивай шторы!

До самого вечера они наматывали плёнку, разбавляли водой реактивы, зажигали и гасили лампу. Гетти оказался удивительно понятливым, он несколько раз самостоятельно толок в ступке порошок из собственных запасов и добавлял смеси в воду. Потом они долго полоскали в ванночках разные виды бумаги, и вот первое изображение было готово.

– Смотри, смотри, проявляется! – Клос от восторга обнял Гетти, и они, взявшись за руки, заплясали вокруг стола. Изображение темнело, становилось всё более контрастным, и наконец его вытащили из ванночки, а затем закрепили прищепкой на верёвке.

На изображении стоял Бастьен перед клепсидрой, и через дыру в его груди было видно небо.

– Поистине гениален тот, кто изобрёл столь чудное устройство! – изобретатель разглядывал изображение со всех сторон, а потом возвращался ко внутренностям фотоаппарата. Крутил в руках плёнку и нюхал реактивы. – Это правда было? Как ты это сделал? – Гетти аккуратно потрогал пальцем край фотографии.

– Конечно, было, – горделиво заявил Клос. – Всего-то надо навести объектив на то, что нужно заснять, а затем нажать эту кнопку. Я тогда еле избавился от Бастьена. – Мальчик вдруг нахмурил брови и отвернулся. – Не все воспоминания хочется сохранять.

«Может, бросить Бастьена в камин? Нет, лучше подарю фотографию Дворецкому, как обещал. Заодно монетку назад заберу. Всё равно она моя, к тому же подарок, пусть сейчас ничего и не стоит».

За Бастьеном возникли качели Сада Откровений, сцены пира, танец Вильды, тучная дама, которая ругалась с Гетти (при виде её изобретатель хмыкнул и отвернулся).

Клос вспомнил про Некоего – он точно успел сфотографировать его до того, как увязнуть в ковре, и с нетерпением ждал этого фото. А вот и оно! Сначала проявились Лаки с Бароном, проступили черты комнаты, а вот и сам Клос сидит на ковре с закрытыми глазами. Существа, похожего на огромного кота, сотканного из дыма, не было. Мальчик разочарованно вздохнул и присел в кресло, прикрыл глаза и некоторое время сидел молча.

– Надо экономнее расходовать плёнку, – важно заявил он, – у меня всего лишь три катушки, около сотни фотографий можно сделать, не больше. Знаешь, есть одна идея, но мне понадобится твоя помощь. Нужны деревянная дощечка и краска, найдёшь?

К вечеру в гостевом зале всё ещё оставалось много народу. Самые нуждающиеся уже получили причитающееся жалованье, и остались в основном обеспеченные жители верхних этажей, которые чинно прохаживались взад-вперёд, всем своим видом показывая безразличие к происходящему вокруг, не покидая, однако, при этом своего места в очереди.

Клос и Гетти (который не был в восторге от задумки мальчика, однако был от природы любопытным) расположились недалеко от стола Человечка. Они поставили несколько стульев и водрузили деревянную табличку, на которой было написано ровным печатным почерком мальчика: «Фотолавка Клоса и Гетти». Над табличкой была натянута верёвка с проявленными чёрно-белыми фотографиями. Мальчик хотел назвать их предприятие фотолабораторией, но Гетти убедил его, что нужно использовать более понятное жителям гостиницы слово, поэтому лаборатория стала просто лавкой. Жители, стоящие в очередях, с интересом поглядывали в сторону нового предприятия, вытягивая шеи, но подходить не решались.

– Эй, Бастьен! – звонко выкрикнул мальчик. – Помнишь, я обещал тебе подарить фотографию? Время исполнять обещания!

Бастьен вздрогнул, поправил очки и, прищурившись, посмотрел на него. Страх перед Человечком не позволял ему двинуться с места, к тому же за помощь в Жалованный День тот посулил ему хорошее вознаграждение.

– Чего же медлишь, Бастьен? – повторил Клос. – Не пропусти свой шанс, не то отдам фотографию кому-нибудь другому. Такой ещё ни у кого нет!

– Прошу прощения, мсье Ле-Грант, я на минуту, – потупившись, Дворецкий быстро зашагал в сторону фотолавки. Удержаться от обладания вещью, которой «ещё ни у кого нет»，он не мог. Казалось, ноги сами несли его.

Аккуратно взяв в руки фотографию и повернув её на свет, он расплылся в улыбке. После поднял руки над головой и показал её всем, кто был в зале.

– Смотрите, это же я! Я! Как живой, ни дать ни взять! Такого ни у кого нет! Спасибо, спасибо, господин Клос! – он с жаром потряс руку мальчика и, кажется, даже прослезился.

– Минуточку, Бастьен! Ты ничего не забыл? Где монетка, которую я дал тебе взамен? Пора вернуть!

– Ах, да, да! – Дворецкий суетливо порылся в карманах, звенящих от жалования, и в конце концов извлёк оттуда монету Старика. – Вот, держите-с, всё равно от неё пользы больше никакой нет.

Мальчик заметил, что, несмотря на то что монета больше не имела ценности, Дворецкий возвращал её с большой неохотой. Делиться чем бы то ни было он явно не любил.

– Видите?! – мальчик убрал монетку в карман и демонстративно похлопал по нему, – чтобы получить фотографию со своим изображением, нужно заплатить! Количество кадров ограничено, успейте сейчас, потом будет поздно! Кто первый?

Обитатели гостиницы разом побросали очередь и со всех сторон стали протягивать мальчику монеты. Желающих было столько, что всей привезённой с собой плёнки не хватило бы и на половину желающих.

– Так, стоп! Постольку желающих так много, – Клос взгромоздился на стул, чтобы его было лучше слышно, и кричал так громко, как только мог, – мы устроим аукцион! Кто больше даст, тот получит право фотографироваться первым! Потом мы разыграем второе место и так далее. Прошу вас не толпиться и поднимать руки! Если кто-то поднимет руку, но у него не хватит заявленных монет, то он лишается права фотографироваться навеки! Торги начинаются с одного золотого!

– Два золотых! – сразу же выкрикнула какая-то дама.

– Три золотых!

– Пять золотых!

– Десять! Десять золотых!

Мальчик даже не подозревал, что фотографии так понравятся жителям гостиницы. Некоторые ставили жалование, которое ему не удалось бы заработать за целый год, крутя педали или собирая мох. Ставки дошли до тридцати золотых и замедлились. В итоге осталось всего двое желающих, солидные бородатые мужчины в чёрных цилиндрах, похожие друг на друга как две капли воды.

– Тридцать два золотых! – твердил один.

– Тридцать три золотых! – упрямо возражал другой.

От напряжения они даже не смотрели на Клоса и остальных. Казалось, что фотографии интересуют их гораздо меньше, чем победа в споре.

– Тридцать пять золотых… – потрясал пальцем один, выпучив глаза.

– Тридцать шесть золотых… – сжимая кулаки, шипел второй. Его лицо стремительно багровело.

– Сто золотых! – неожиданно разнеслось по залу, и все затихли. Даже бородатые спорщики, обессилев, присели на пол и переводили дыхание, утирая пот одинаковыми белыми платочками.

– Сто золотых! Продано господину Ле-Гранту, в круглой шапочке и с чудесной хромовой тросточкой, – с издёвкой произнёс мальчик, – прошу к столу, присаживайтесь вот сюда и не забудьте причесаться!

Мсье Ле-Грант не спеша отсчитал сотню золотых монет, взвесил их на весах и, положив в тканевый кошель, связанный красной верёвочкой, прошествовал к мальчику. Гетти от испуга спрятался под крошечным столом, из-под которого остались торчать только его длинные босые ноги.

– Присаживайтесь вот на этот стул, мсье Ле-Грант, – засовывая мешочек в карман брюк, указал мальчик. – Расслабьтесь, примите естественную и непринуждённую позу.

– Хорошая мысль, мой мальчик, – тихо проговорил Человечек, усаживаясь поудобнее, – вы, как всегда, не перестаёте меня удивлять. Это что, какое-то новое изобретение? Вы привезли его с собой? Похвально. Ну что, как я выгляжу? – он довольно улыбнулся.

– Отлично выглядите. Эй, там, а ну-ка отойдите от света! Не загораживайте! – командовал Клос. – Но особенно хорошо выгляжу я сам. С сотней золотых в кармане, и это только начало, мсье Ле-Грант. Только начало.

– Зачем вам столько денег? Ты же понимаешь: даже если ты выгребешь из моего сундука всё до последней монетки, тебе всё равно не хватит. – Человечек беспорядочно переходил с вежливого «вы» на «ты».

– Пригодится, уважаемый, я найду им применение, – мальчик навёл на Человечка объектив и прицелился. – Перееду повыше, найду работу получше или вообще работать не буду, если не захочется.

«Щёлк!» – сработал затвор, и все зааплодировали.

– Мсье Ле-Грант, фотографирование окончено. Освободите, пожалуйста, место, другие тоже хотят сфотографироваться! – ехидно ухмыльнувшись, попросил мальчик. – Джентльмены в цилиндрах, я могу сфотографировать вас вместе, тридцать пять золотых на двоих, если желаете!

Джентльмены в цилиндрах переглянулись, пожали друг другу руки (Клос незамедлительно запечатлел это событие) и обнялись.

Вскоре плёнка закончилась, да и класть монеты было уже некуда. Мальчик объявил, что на сегодня фотолавка закрывается, но завтра откроется вновь, и не где-нибудь, а в самом шикарном номере гостиницы, с панорамным видом на море. Разочаровавшаяся было толпа вновь радостно зааплодировала. Расходясь, дамы и кавалеры обсуждали, в какие платья нарядятся завтра, а бедняки были рады возможности хоть одним глазком взглянуть на представление.

Волоча вверх по лестнице оборудование и деньги, Клос почувствовал, что фотоаппарат с плёнкой внутри как будто стал тяжёлым и горячим. Кадры внутри были теперь бесценны, необходимо было проявить их как можно скорее. Перед тем как покинуть зал, мальчик украдкой обернулся, Человечек смотрел прямо на него, покачиваясь в своём кресле взад-вперёд, улыбаясь и по своему обыкновению дымя трубкой.

Проявка фотографий в номере Гетти на этот раз заняла гораздо меньше времени. Так всегда бывает, когда делаешь какое-то дело не первый раз. К середине ночи аккуратные гирлянды фотокарточек на прищепках висели по всему номеру, и мальчику с изобретателем приходилось пригибаться, расхаживая по номеру.

У Клоса из головы не выходил взгляд Человечка – перед сном мальчик забаррикадировал входную дверь тяжёлым старинным комодом и до самого утра не сомкнул глаз, глядя на ровное пламя камина и покачивающиеся от сквозняка фотографии.

С утренним колоколом гостиница, как и всегда, содрогнулась от ударов тысяч ног о ступени. Но в этот раз многие бежали не вниз, а на самый верх – туда, где ещё до удара колокола расположилась «Фотолавка Клоса и Гетти». Слух о новой технологии под названием «фотография» распространился мгновенно, и у номера с панорамным видом, того самого, в котором Клос спал, ещё будучи Свободным Человеком, теперь стояла толпа, которая лишь немногим уступала толпе у стола мсье Ле-Гранта.

Клос и Гетти работали не покладая рук. Мальчик громко выкрикивал ставки на аукционе, сложив ладошки в виде рупора, а Гетти усаживал гостей на специальный стул и давал указания, как сидеть с прямой спиной, в какую сторону задирать нос и каким образом лучше складывать руки. Вчерашние проявленные фотографии раздали в самые первые минуты, и теперь счастливые обладатели любовались ими, важно демонстрируя друг другу. В какой-то момент один покупатель повесил себе фотографию на шею, закрепив её двумя прищепками. Это так понравилось публике, что все прищепки у торговцев в округе были мгновенно раскуплены по самым высоким ценам. Иногда победитель аукциона громко признавался в любви своей даме и дарил ей совместное фото, а некоторые чудаки просили фотографировать не их самих, а однообразный солнечный морской пейзаж за окном. Выбор самого шикарного номера в гостинице был вполне оправдан – желающих позировать на фоне ковров и подушек было множество, а монет за фотографии давали всё больше.

Одна дама предложила в обмен на фотографию золотое колье, так как достаточной суммы монетами у неё не было. Фотографию при этом она пожелала сделать в этом самым колье, сказав:

– Мальчик, на что мне теперь эта безделушка? Теперь на своей шее я буду носить себя саму, да ещё с этой же самой безделушкой! Кто узнает, есть она у меня теперь или нет?

Клос пожал плечами и швырнул колье во внушительный глиняный горшок, уже наполовину наполненный монетами со всех концов Сплошного Моря. После этого случая на мальчика посыпалось множество просьб:

– Эй, парень! У меня в номере стоит отличный дубовый стол, возьмёшь его в уплату?

– Не слушайте его, молодой человек! Я готов обменять фотографию на пару отличных шпаг и впридачу обучу вас фехтованию!

– Замолчите, мошенники, да эта фотография стоит не меньше целых рыцарских доспехов, у меня как раз остались, берите, не пожалеете!

Спустя пару часов половина комнаты была наполнена удивительными вещами: мебелью различных эпох, оружием и доспехами, дорогой одеждой и украшениями. Мальчику предлагали ещё множество интересных вещей – пожелай он сейчас, и каждая из них могла бы стать его собственностью.

Клос объявил перерыв и устало опустился на гору дорогих цветастых ковров. На голове его была шляпа огромного размера, а в руках он крутил шпагу с изысканным эфесом. Неожиданно в голову пришла мысль о том самом дне, когда он впервые покинул свою комнату на самодельной лодке из шкафа.

«Сколько ненужных вещей тогда валялось вокруг? Сколько из них я готов был обменять на простую пластиковую бутылку или прочную верёвку?»

От этих мыслей ему стало грустно, он поднялся, сказал, что съёмочный день закончен и все могут приходить завтра.

– Пора заканчивать с этим, Гетти, – устало откинувшись, выдохнул Клос, – ещё вчера я был полон желания помочь всем этим людям. Вся эта идея, – он махнул рукой в сторону фотолавки, – была ради них. А всего спустя сутки я лежу на горе золота и прочих безделушек, но совсем не чувствую радости.

Гетти прилёг рядом и улыбнулся:

– Ты хороший человек, друг мой. Думаю, что эта мысль должна всегда лежать на самом верху горы золота, какой бы она ни была высоты.

Солнце уже заходило за горизонт, и под потолком замерцали лампочки.

– А ведь они светятся потому, что где-то там, внизу, сотни жителей гостиницы прямо сейчас крутят педали. А ночью некоторые из них даже не имеют возможности растянуться в полный рост на полу. Вильда сказала мне, что есть специальные номера, где спать можно только стоя, это правда?

– Конечно, правда, мальчишка! – раздался дерзкий голос. – Как у тебя хватает наглости сомневаться в моей честности! – Вильда мягкой походкой прошествовала по комнате, ловко заскочила на подоконник и, выпрямившись в оконном проёме, грозно взглянула на мальчика. Она была в коротком белом платье, а остриженные голубые волосы причёсаны, аккуратно уложены и перевязаны красной ленточкой – ободком.

– Я, между прочим, пришла за своей долей, ведь именно моя идея позволила тебе получить всё это! Я помню, как загорелись твои глаза! И не думай отрицать! Итак, в качестве своей доли я немедленно хочу получить фотографию! Нет! Две фотографии! – её взгляд бегал по комнате, выискивая что подороже. – И вот это колье! – она указала на то самое колье, которое почтенная дама оставила здесь утром.

Клос приподнялся и широким жестом указал ей на стул. Сейчас ему было совершенно безразлично колье, золото или что-либо другое. Дерзкое поведение танцовщицы его даже забавляло. Он сделал пару снимков и указал в сторону горы безделушек.

– Фотографии будут завтра, забирай колье и вообще всё, что сможешь с собой унести.

Клос спрятал фотоаппарат и принялся прибирать вещи. Гетти неловко бросился за ним, косясь на Вильду, которая с огромным трудом волочила к выходу кучу платьев, ковров и огромное тяжёлое зеркало в бронзовой раме. Мальчика рассмешила эта картина, а Вильда, задрав нос, поволокла свою награду дальше. Дверь за ней захлопнулась, и Клос невольно коснулся своего ключа на шее. Как своевременно всё-таки он срабатывал.

Неожиданно в только что захлопнувшуюся дверь постучали.

«Неужели Вильда одумалась?» – с радостью подумал мальчик и распахнул дверь.

За окном стоял потрёпанного вида незнакомый человек, за спиной которого виднелась довольно большая толпа народу самого что ни на есть простого вида. Они все глядели в пол и молчали, сжимая в руках свои головные уборы. Гость ковырял грубым заштопанным башмаком пол. Наконец он протянул мальчику небольшой кулёк монет и тихо проговорил:

– Господин фотограф, мы не очень богаты, но собрали сколько смогли. Здесь около трети эвердьюпойсной унции – не могли бы вы сфотографировать нас, мы были бы очень признательны.

Клос перевёл взгляд на остальных, и они одновременно кивнули.

– Ну, я даже не знаю: вас так много, а у меня остался, – он перевёл взгляд на фотоаппарат, – всего один кадр. Я вас, конечно, сфотографирую, но здесь темновато уже, да и вас всех так много. На общей фотографии вас и видно-то не будет…

– Ничего, не переживайте, господин фотограф… – незнакомец тронул его за руку.

– Клос. Просто Клос. И никакой я не господин.

– …Не переживайте, господин Клос, нам совсем не обязательно разглядывать себя. Что мы там увидим? Дырки и заплатки? Издали даже лучше будет. Нам главное – знать, что мы там есть, вот и всё.

– Ну вы, тогда… – мальчик не мог подобрать слова и смущённо отошёл от двери, за которой валялись горы золота. Дверь немедленно закрылась за ним, – выстраивайтесь. Гетти, помоги нашим клиентам.

Гетти зашлёпал босыми ногами по полу, перемещая гостей, стараясь, чтобы все влезли в кадр. Получалось у него не слишком ловко: гости натыкались друг на друга, охали и беспокоились. Многие одёргивали свои шапочки и оглаживали руками одежду, чтобы выглядеть получше. Женщины поправляли причёски и выпрямляли осанку.

Клос исподлобья наблюдал за этим зрелищем. Наконец всё было готово. Лица гостей были напряжёнными и сосредоточенными.

– Ну, нет, так не пойдёт! – воскликнул мальчик, стараясь всеми силами развеселить этих скромных молчунов, – Расслабьтесь! Ну, кто может ответить, куда плавают самые вкусные рыбки на свете?

– Вправо! – хором ответили все и заулыбались своей сплочённости.

Раздался щелчок фотоаппарата.

– Вот и готово! Совсем просто! Завтра всё вам передам! Постойте! А у кого же она висеть будет?

– У каждого по очереди, господин фотограф, – незнакомец расплылся в улыбке, – мы же, поди, всё продумали. Даже написали, – он с готовностью продемонстрировал скомканный листок бумаги с огромным списком. – Кто дал больше, у того и висеть дольше будет. Всё по-честному!

Клосу казалось честным, чтобы у всех висело поровну, но желания спорить уже не было.

– Всем спасибо за снимок! – громко объявил он, – завтра приходите на утреннее распределение пораньше! Да, и прихватите с собой мешки побольше, вас всех ждёт сюрприз.

– Что ждёт, господин Клос? – недоумённо переспросил незнакомец.

Клос на секунду задумался:

– Приятная неожиданность, – мальчик загадочно улыбнулся и скрылся за дверью.

Всё высшее – потом! Всё высшее – никогда!

Когда мсье Ле-Грант лёгкой походкой направлялся к столу, гостиница ещё вибрировала от утреннего колокола. Под мышкой он нёс счёты и уже подумывал над тем, как присядет за стол и закурит трубочку, дожидаясь первых гостей. В момент появления на лестнице самых быстрых и ранних пташек он уже успеет разложить карточки на столе и принять благодушный вид. Самое обычное и самое приятное утро. Ему нравился этот короткий привычный путь с нижнего яруса гостиницы до стола. Очень мало ступеней. Очень приятное утро.

Однако это утро оказалось менее приятным, чем обычно. Прямо на столе, скрестив ноги, сидел Клос. После двух бессонных ночей подряд он выглядел угрожающе. Всклокоченные волосы под фуражкой, кожа бледнее, чем обычно. Глаза его впали, но при этом яростно блестели. На губах мальчика играла лёгкая победная улыбка. Клеток с котами на привычных местах не было.

– Мсье Ле-Грант, доброе утро! – уверенно, даже слегка заносчиво окликнул его мальчик. – У Лаки и Барона сегодня выходной, да и вообще, они просили передать, что больше не желают вас видеть.

Человечек замедлил шаг, дожидаясь, чтобы к столу с разных сторон успели подползти маски. В их обществе Ле-Грант чувствовал себя увереннее.

– Доброе утро, молодой человек! Как вам будет угодно, извольте только заплатить сполна. Как вы знаете, в нашей гостеприимной гостинице любой, даже самый незначительный, долг должен быть оплачен, таковы правила. – Он откинул крышку своего сундука. Монет внутри было значительно меньше, чем обычно. – Наслышан об успехе вашего предприятия с фотолавкой, многие вчера обратились ко мне за небольшим займом во благо ваших изобретений. Признаюсь, я восхищён ловкостью вашего ума и изобретательностью.

Со стороны лестницы нарастали топот и крики.

– Слышите этот шум, мсье Ле-Грант? Это шум свободы. Не для меня, но для многих людей здесь.

– Так ли, молодой человек? Вы никогда не обращали внимания на то, что после разговоров о свободе, как правило, несчастных людей становится только больше? Да и что ты понимаешь в свободе, парень? Убери, пожалуйста, ноги со стола. Это неприлично, мне некуда раскладывать свои карточки.

Клос дождался, пока толпа заполнит зал, и медленно поднялся. Он поднял руку, и народ постепенно затих. Мальчик сделал несколько шагов по столу, набрал в грудь побольше воздуха и громко заговорил:

– Жители гостиницы «Камень и бархат»! Многие из вас знают меня как «мальчика, который устроил пнр»，«господина фотографа», «крутильщика педалей» и «собирателя мха». Некоторые знают даже, что меня зовут Клос. Но никто не знает, что я попал сюда случайно, угодив в шторм. Отплыв из места, в существование которого большинство из вас даже не поверит. Я и сам уже не до конца верю в его существование где-то, кроме моей собственной памяти. Я отправился в путешествие на самодельной лодке из шкафа и велосипеда. Моя лодка, вероятно, уже стала частью корабля Капитана Тромблона, а велосипед уже наверняка вовсю вырабатывает свет для гостиницы. А я сам, вместо самых высоких гор, о которых мечтал, стою здесь. Признаю, это не самое ужасное место для жизни, к нему можно приспособиться. Гостиница высокая, хоть и до самых высоких гор ей всё ещё далеко.

Мсье Ле-Грант вскочил на кресло, ударил тростью по столу и в ярости закричал:

– Ты не уедешь до тех пор, пока каждая монетка, потраченная тобою здесь, не будет уплачена!

– А я прямо сейчас и не собираюсь уезжать сам, мсье Ле-Грант. Но значительной доли своих работников вы теперь точно лишитесь. Гетти! Поджигай фитиль!

Из-под стола послышалось ёрзанье, и все увидели, как от его края до самого потолка тянется верёвка, точнее фитиль, по которому наверх уже бежал огонёк. Все задрали голову и увидели огромную голову рогатого животного, подвешенную к самому потолку.

– Нет! Остановите это! Обрежьте фитиль! – вопил Человечек, со всех ног пустившись к краю стола наперегонки с огоньком. Но его роста не хватало, чтобы дотянуться до верёвки. А через несколько мгновений уже ничьего роста не хватило бы, чтобы остановить огонёк, который устремлялся всё выше.

– Знаете, кто это? – твёрдо продолжал мальчик, указывая на голову, – из бумаги и глины я пытался вылепить барашка, но получился скорее бык. Вы знаете, кто такой бык?

Толпа молчала.

– Как? Ни разу ни видели быка? – удивился мальчик.

– Конечно, видели! – донеслось из толпы: никому не хотелось признавать, что они не видели быка. – У него когти!

– Да! И крылья!

– И шерсть! Точно! Шерсть!

– Вы все хорошие люди! – прокричал Клос, – если вы пришли сюда так рано, значит, ваши нужда и желание покинуть гостиницу так же велики, как мои. Из-за моей беспечности я не могу покинуть это место. Пока. Но я хочу дать шанс вам! Я собрал всё, что у меня есть, и прошу принять от меня маленький вклад в ваши мечты!

Раздался взрыв.

Во все стороны брызнули монеты – всё, что удалось собрать. Доспехи, оружие грудой упали прямо на стол, а ковры разлетелись по всему залу. Часть золота попала и в открытый сундук Человечка. Люди бросились во все стороны, хватая всё подряд, набивая карманы, вырывая друг у друга то, что схватили одновременно.

Мсье Ле-Грант упал на колени и его громогласное «н-е-е-е-е-е-т!» гулом и эхом пронеслось по огромному залу.

Клос торжествовал. Он глядел на людей вокруг, счастливых и теперь богатых. Обеспеченные жители спускались в зал гораздо позже, в этот утренний час в зале собрались только самые нуждающиеся. Самые отчаявшиеся мечтатели.

Неожиданно Человечек поднялся, отряхнул колени, широко улыбнулся и захлопал в ладоши. Хлопки не были слышны из-за криков вокруг.

– Отличная драма, молодой человек! Мои аплодисменты, вы действительно очень способны! И эта ваша вдохновляющая речь. Ах! Ну, а как вам я? Главный злодей, держащий всех жителей гостиницы в рабстве, стоит на коленях и бессильно вопит, не в силах перенести поражение от юного и пылкого героя. Обожаю драму! Комедию тоже люблю, но драму просто обожаю.

Клос растерянно озирался и не понимал, в чем ошибся.

«Я же победил! Ведь победил?»

Люди вокруг сражались за остатки монет, несколько ковров были изорваны в клочья, и каждая ниточка из них подобрана и сохранена. Мсье Ле-Грант приобнял Клоса и затянулся трубкой.

– Прекрасный спектакль, молодой человек, приношу вам свои искренние поздравления, у вас всё прекрасно получилось. Не стал мешать вашим приготовлениям этой ночью. Хотелось, знаете ли, сюрприза, – Человечек с жаром пожал руку мальчика, глядя в его недоумевающее лицо. – А теперь присаживайтесь подле меня. Вашу постановку я с удовольствием посмотрел, теперь извольте посмотреть мою. Поверьте, она не менее интересна.

Клос присел на табурет рядом с Ле-Грантом. Через секунду на лестнице появился запыхавшийся Бастьен. Он недоумевающе смотрел на сидящего рядом с Человечком мальчика, по обыкновению почёсывая свой глянцевый затылок длинным пыльным рукавом.

– М-мсье Ле-Грант, я что-то пропустил?

– Нет-нет, дорогой Бастьен, ты подоспел как раз к самому интересному, – не глядя бросил в его сторону Ле-Грант. – Следующий! – пригласил он к столу первого посетителя.

Между масок протиснулся худой работник в серой длинной рубахе без пуговиц и таких же широких обвислых штанах. Его большие карманы, пришитые к рубахе явно задолго после того, как рубаха была готова, были переполнены монетами. Лицо работника светилось воодушевлением: во время взрыва он стоял очень близко к столу, и на его карманы пришлись значительная доля золота и даже один серебряный подсвечник.

– Здравствуй, здравствуй! – деловито поприветствовал его мсье Ле-Грант, – рад видеть тебя в столь ранний час. Не помню, как тебя зовут, да мне это по большему счёту неважно, главное, что на твоей карточке, так ведь? – он улыбнулся, поправил маленькие очки и демонстративно пробежал глазами по рядам кружочков. – Отлично! Просто прекрасно! «Хороший работник, уже четвёртую сотню лет наш гость ни разу не пропустил утреннего распределения», – говорил Человечек Клосу, повернув к нему карточку. Клос согласно кивал и делал вид, что понимает написанное.

Мсье Ле-Грант между тем продолжал:

– Долги совсем небольшие, хватает на маленькую комнатку без окошка на нижнем ярусе, нормально питается. Ты ведь нормально питаешься? – строго спросил Человечек у работника, нахмурив брови.

– Да-да, сэр, не жалуюсь, мне хватает! – скромно потупившись и сжимая в обеих руках свой серый берет, подтвердил работник.

– Отлично! Видишь, молодой человек, всё правильно написано, учёт у нас самый что ни на есть точный, – Человечек погремел счётами, а Клос снова кивнул.

– Так, отлично! – Человечек отложил карточку и пристально посмотрел на работника, – я смотрю, сегодня дела у тебя, уважаемый, пошли лучше, не правда ли? – он потыкал тросточкой в оттопыренный карман работника, и тот радостно закивал. – Я, даже не считая, могу предположить, что всего правого кармана, ну, может быть, ещё немного левого хватит на то, чтобы ты покинул нашу гостеприимную гостиницу сегодня же. Ну как, – он дружески подмигнул, – готовим тебе лодку? Бастьен, когда мы сможем снарядить нашему дорогому гостю небольшую лодку с провизией и компасом? – последнее слово он произнёс с ударением на букву «а» и улыбнулся.

Работник отпрянул от стола и замотал руками и головой во все стороны:

– Нет-нет, мсье Ле-Грант, я пока никуда не собираюсь! В будущем, конечно, да, но сейчас я бы хотел комнату с оконцем на год, тележку с питанием три раза в день, зелёный камзол с отворотами и отвод от работы месяца на три. Мне кажется, что после стольких лет тяжкой службы я это заслужил, – он заискивающе улыбнулся, – окошко, если можно, на восточной стороне: страсть люблю вставать вместе с первыми лучами. А теперь и вставать-то будет необязательно. Ой, тогда и тележку пусть прямо к постели привозят!

Клос не верил своим ушам. Он переводил глаза с Человечка на работника, ёрзал, но молчал. А мсье Ле-Грант продолжал:

– О! У вас отличный вкус! Мы, как вы знаете, с радостью предоставим вам самое лучшее обслуживание! С вас… – он резко перешёл на «вы», но работника это нисколько не смутило. Человечек защёлкал счётами и достал свои традиционные весы для табака и золота. Не прошло и двух минут, как довольный работник лишился солидной части подарка мальчика. Почти все монеты мигом перекочевали в сундук мсье Ле-Гранта.

– Отлично! Ну-ка, поворачивайтесь, я вам ключик поменяю, – мсье Ле-Грант приложил свою трубку к печати на ошейнике гостя, и она слегка изменила форму. – Ну вот, поздравляю вас с повышением! Бастьен, проводи нашего гостя в его номер и отдай необходимые распоряжения!

Пока Клос глядел вслед удаляющемуся в сопровождении Дворецкого бывшему работнику, у стола Человечка уже стоял следующий новоиспечённый богатей. Монет в его карманах было, судя по всему, не меньше, а одежда ничуть не лучше, чем на предыдущем. Разве что сапоги его были в отличном состоянии – начищенные, с подвёрнутыми носами.

– Так, так, – виртуозно перебирал карточки Человечек, – быть может, вам требуется быстроходный корабль? На котором вы, Свободный Человек, сможете отправиться туда, куда вам будет угодно?

– Ну уж вы скажете, – робко улыбнулся гость, – я сапожник, люблю, знаете ли, это дело. А какие сапоги в открытом море? Меня и здесь, знаете ли, всё устраивает. Возьму мастерскую поширше и посветлее, подмастерьев найму, я хочу починять сапоги, а не плавать.

– Отлично! – бодро вскричал Человечек, – хороший сапожник всегда в почёте и уважении! Я знаю отличный номер, который вам подойдёт. Да, аренда будет немаленькой, но ведь и дело это прибыльное, а? Поворачивайтесь, уважаемый, можете переезжать сегодня же!

До самого обеда мальчик сидел и слушал, не произнеся ни слова. Человечек не обращался к нему, лишь изредка хитро поглядывал и подмигивал. Обитатели гостиницы, все как один, арендовали себе номера с хорошим видом, покупали костюмы, мебель; почти каждый желал отдохнуть от работы, и к обеду сундук мсье Ле-Гранта был снова полон.

– Постойте! – не выдержал Клос наконец, окликнув очередного новоиспечённого жителя верхнего этажа. – Разве вы не хотите быть свободным? Уехать из этого места навсегда?

– Куда же мне ехать, господин Клос, к тому же сейчас, когда я так богат? Я всю жизнь тяжело работал, а теперь у меня есть возможность нанять нескольких обитателей, чтобы они работали на меня. Жизнь уготовила мне такой подарок, как я могу отказаться? Спасибо вам большое! – и он, мурлыча себе под нос весёлую песенку, удалился.

Клос вжался в стул и рассматривал кончики своих сапог.

– Перерыв! – объявил Человечек. – Несите обед! Мне и моему дорогому гостю Клосу!

– Ну как вам, молодой человек? Что скажете? – обратился к мальчику Человечек, с аппетитом уплетая жаркое из рыбок, наверняка именно тех, которые плавают только вправо, и овощного гарнира. – Молчите? А я очень люблю это шоу, даже аппетит разыгрался. Раз в сотню лет как минимум его обязательно кто-нибудь устраивает! И где бы ни рассыпались все эти монетки, в конце концов, все они всё равно оказываются здесь, даже собирать не приходится, – он указал вилкой на свой сундук. – У вас была великолепная возможность жить несколько десятков, даже сотен, лет, ни в чём не нуждаясь, и вы так бездарно её упустили. Безумная юношеская страсть! Тем интереснее, молодой человек, вы не даёте мне скучать!

Клос молчал, не притронувшись к предложенной пище, хотя был голоден. Другой голод, внутренний, тревожил его сейчас гораздо сильнее.

– Не беспокойтесь, я угощаю. Может же старина Ле-Грант хоть иногда угостить юношу, который из раза в раз так упорно и яростно проверяет старика на прочность? Угощайтесь, абсолютно бесплатно! Вы потратили все свои деньги? Если да, то напрасно, напрасно, – он отхлебнул вина из резного серебряного кубка. – За ваше здоровье и неиссякаемую жажду жизни!

Все эти люди, – он указал на толпу, покорно ждущую окончания трапезы Человечка, – им очень важно быть значимыми. Ради этого они даже готовы отдать последние деньги. Представьте себе, в нашей гостинице даже есть специальное место, где якобы обеспеченные дамы, уже давно потерявшие свои состояние, но по-прежнему не желающие утруждать себя работой, делают вид, что попивают напитки из бокалов, только их бокалы пусты! Ну разве не забавно? В конце концов все они оказываются в этой очереди. Тем лучше для них самих, кстати.

А жители нижних этажей? Всё то же самое! Им тоже сперва нужно удовлетворить свои желания: еда, вода, удобная постель с видом на море, да повыше. Потом больше еды, вино вместо воды, личные слуги, постель с балдахином, потом ещё пару этажей вверх. Поэтому, кстати говоря, башня такая высокая и становится выше время от времени. Желания-то растут! Ну и мы не отстаём, переделываем бывшие видовые номера нижних этажей в обычные, иначе кто захочет жить в видовых? Да и вода не попадает. Практично, стало быть: тряпочку вынул и подышал! Я вижу, молодой человек, в ваших глазах, которым уже явно пора вздремнуть, немой вопрос: «А как же высшее? Как же благородное?» И у меня есть ответ на этот вопрос: «Всё высшее – потом! Всё высшее – никогда!»

Мальчик сполз со стула и, понурив голову, направился в сторону своего номера, так и не притронувшись к еде. К нему присоединился Гетти, который после провала их плана залез обратно под стол и продремал до самого обеда.

– Ну и пусть, – злился Клос, – пусть делают что хотят! Хотят повыше – пускай! Хотят торчать здесь всю свою жизнь? Их дело! Я больше не намерен вмешиваться! Столько сил, и вот она – благодарность. А этот Ле-Грант, вот уж кто действительно управляющий этого театра абсурда!

– Эй, а как же наши фотографии?! – На лестнице Клосу встретились солидные богачи. Изрядная доля их богатств прямо сейчас продолжала пополнять сундук Человечка.

– Гетти, отдай им их фотографии, все до единой, – и добавил уже тише: – Не желаю больше их видеть. Да, и ещё у меня тут, пока я сидел, одна идея появилась. Совсем ведь необязательно всем тем труженикам на групповой фотографии передавать друг другу одно единственное фото. Мы можем напечатать по фото каждому, плёнка-то осталась. Отдай им всё, что есть. А впрочем, делай что хочешь, мне это совершенно неинтересно.

Мальчик устало махнул рукой и, оставив изобретателя в зале, побрёл вверх по лестнице.

Но не успел он сделать и сотню шагов, как с ним поравнялся незнакомый пожилой ничем не примечательный человечек. Казалось, отведёшь взгляд на секунду – и не вспомнишь больше, как он выглядит и как его зовут.

– Молодой человек, – он по-стариковски взял мальчика под руку, – я слышал вашу речь в зале. Вы столько для нас сделали, позвольте и мне хоть немного отплатить вам за щедрость. У нас здесь есть одно особенное место, скажем так, для желающих высказаться.

Мальчик сперва хотел вырваться и обругать старика, но уважение к старшим и любопытство взяли верх, и он послушно проследовал за ним. Раздражение в нём нарастало. Поднявшись на несколько этажей вверх, они повернули налево, а потом опять налево и оказались в огромном круглом каменном зале с куполом наверху.

Зал гудел. На каменных лавках без спинок, расходящихся концентрическими кругами от центра зала к краям, сидело множество непрерывно говорящих людей. Прямо посередине помещения возвышалась непонятная волнообразная серая скульптура: широкая снизу и становящаяся всё более тонкой к верхушке.

– Что это такое? – с удивлением произнёс мальчик, морщась от резких звуков вокруг и прикрывая уши ладонями.

– Язык, конечно! Не узнаёте? – усмехнулся старичок, и его узкие глазки стали ещё уже, растянувшись в улыбке, – это же Зал Высказываний. Сюда мы все приходим, чтобы высказаться. Если будешь, запершись в номере, разговаривать сам с собой, то тебя точно сочтут сумасшедшим. Но здесь так много людей, что можно об этом не беспокоиться! Знаешь, сколько мудрых высказываний родилось здесь?

– И кто же их слушает? В таком-то шуме! – Клос едва расслышал самого себя.

– Никто, конечно! Мы же приходим сюда высказываться, а не слушать кого-то. Сам понимаешь, какая непростая ситуация сложилась: нынче желающих высказаться гораздо больше желающих слушать.

Они присели на краешек каменной лавки, и мальчик огляделся. Кто-то декламировал стихи, пара человек пели. Но большинство жаловались или яростно высказывали свои мысли, глядя прямо перед собой и размахивая руками. От напряжения и злости вены на шеях особенно усидчивых ораторов вздувались, а глаза выпучивались.

– Помню, около сотни лет назад у нас был Зал Желающих Выслушать, – присоединилась к их диалогу соседка по скамейке, старушка в аккуратном платке на голове, с большим крючковатым носом, – так вот, в нем все просто сидели и молчали – невыносимая скука! Зал закрыли, теперь там столовая, она-то уж точно никогда не будет пустовать! Зато здесь, э-ге-гей, говори сам с собой сколько влезет! Например, у тебя очень большой нос!

Клос потрогал свой нос – он был совершенно обычным. А вот у говорившей, наоборот, очень большим и загнутым вниз.

– А ещё ты толстый! – расхохотался какой-то тучный мужчина на лавке.

– Ну? Видишь, как это работает?

Мальчик едва уловил смысл их слов, растворяющихся во всеобщем гвалте. Почти все места в зале были заняты, многие бродили прямо между рядов и, глядя прямо перед собой, орали что было мочи.

– Вот идиоты, – пробормотал Клос и, не услышав самого себя, стал произносить каждое последующее слово всё более громко, незаметно перейдя на крик. – Ну как так можно? Торчать здесь день-деньской и болтать без умолку, не делая ничего полезного? Придумать ничего оригинального не могут, ничем особенным не занимаются, работать тоже не хотят, а вот застрять здесь и болтать – хотят! И менять ничего даже не думают! Болтливые истуканы!

Клос замолчал и прислушался к своим ощущениям. Стало и вправду легче. Окружающие перестали раздражать, наоборот, показались очень милыми общительными людьми. Каменный неподвижный язык в центре зала показался очень подходящей композицией, резонирующей со всеобщим гвалтом.

– Работает, – негромко произнёс мальчик, – зал ра-бо-та-ет! – что было сил прокричал он, вытянувшись в полный рост, и зашагал прочь. Старичок, приведший его сюда, даже не посмотрел в его сторону. Он уже вовсю голосил, уставившись в пол и выливая в пустоту свои проблемы и чаяния.

Через несколько минут Клос вошёл в собственный номер. В голове шумело. Он устало поприветствовал Лаки с Бароном, доложил в миски последние запасы корма из лодки и, повалившись на кровать, мгновенно уснул.

– Ещё чаю?

Мальчик глубоко втянул ноздрями запах чистой скатерти, поднял голову и распахнул глаза.

– Да, пожалуйста, с удовольствием! – Клос ловким движением выхватил у Гетти из рук свежевымытую чашку и тут же кинул в неё два кубика сахара, которые предназначались для изобретателя. – Спасибо большое!

Он по-хозяйски повернул краник самовара, и воздух наполнился ароматом чёрного чая. Потом из стопки блюдец мальчик выхватил самое нижнее, отчего все остальные со звоном повалились на скатерть, и вальяжно откинулся на спинку, положив ноги на белоснежную скатерть и покачиваясь на задних ножках стула. Гетти принялся собирать блюдца, а Человечек пожал плечами и отправил в чашку изобретателя следующие два кубика.

– Почему здесь всё повторяется, мсье Ле-Грант? – Клос налил чай в блюдце и двумя руками, чтобы не обжечься, поднёс его к губам.

– Всё повторяется не только здесь, молодой человек. Тут нет ничего удивительного.

– Вы ненастоящий, вы знаете об этом? – Клос усмехнулся и вновь отхлебнул из блюдца, нарочито громко хлюпая.

– А вы – настоящий? – прищурился Человечек и тоже отхлебнул из маленькой чашечки, оттопырив крошечный мизинчик.

Клос посмотрел на свои руки и ноги под столом. Провёл рукой по коже.

– Во всяком случае себя я чувствую, – уже менее уверенно ответил Клос. Его стул снова опустился на все четыре ножки.

– Ну, тогда и я себя чувствую, – удовлетворённо ответил мсье Ле-Грант. Теперь пришла его очередь принять расслабленную позу.

– Ну а я-то уж как себя чувствую, – подхватил Пигль, ловким движением перемещая блины со сковороды на большое разноцветное блюдо. – Кстати, особенно хорошо я себя чувствую, когда внутри меня оказывается блинок, – он рассмеялся, всей пятернёй схватил верхний блин и отправил себе в рот.

Мальчику не хотелось есть блины руками, он убрал ноги со стола и выпрямил спину. – Передай, пожалуйста, тарелку и приборы, Гетти!

– Пожалуйста, друг мой, – Гетти, поклонившись, передал Клосу посуду, и тот принялся с аппетитом уплетать стряпню Пигля.

– М-м-м! Весьма неплохо, – похвалил он повара, – удивительно, но вкус во сне чувствуется просто прекрасно.

– Да уж! Лучше во сне не терять вкус, это точно! – Харх отложил топор, снял свой табурет из-за спины, вскарабкался на него и уселся слева от мальчика, – Гетти, подай сюда вилку!

– Солнца не видно. Самодельная лодка… – громко начала Вильда, раскачиваясь в гамаке.

– Стоп-стоп-стоп! – подняв руку, оборвал её Клос. – Дай угадаю: ты сейчас скажешь, что получилось неплохо и что я как будто поэт, так?

Вильда нахмурилась, отложила книжный томик и скрестила руки на груди:

– Ещё чего! Эй, Пигль, подай-ка сюда блинчик, что-то мне больше не хочется поэзии.

Клос взглянул на вершину горы. Густой дым от самовара поднимался всё выше, создавая облака. Сколько раз он пытался добраться туда? Дважды ему удавалось даже взлететь, тогда чувство восхищения переполняло его до краёв, но ни разу ему не удалось достичь вершины до первого удара колокола.

– Что там, на горе? – мальчик указал за спину Человечка, на самую вершину горы.

Мсье Ле-Грант, кряхтя, обернулся.

– Честно говоря, понятия не имею! Ни разу не приходило в голову проверить. Подлить?

Мальчик отрицательно помотал головой.

– Как можно быть такими лентяями: сидеть здесь, ни разу не сдвинувшись с места, и не проверить? – в голосе Клоса не было ни вызова, ни горечи – исключительно любопытство.

– Ну, и что же там? – с интересом спросил Гетти, отложил вафельное полотенце и поймал донышком чашки солнечный луч. – Чище не бывает!

– Признаюсь, я и сам не знаю, хотя проверял много раз.

– Тогда, выходит, мы оба не знаем, хотя я не сходил с места, а вы приложили множество усилий. И кто после этого глупец? – хитро прищурился мсье Ле-Грант.

– Да, мы оба не знаем, но уровень нашего незнания совершенно разный, – возразил Клос.

– И в чём же разница?

Клос задумался.

– Ну, например, я знаю запах травы во-о-он там, у самого первого маленького облачка. Это самое высокое место, до которого мне удавалось добраться. Я знаю, а вы – нет.

– Уверен, что он не отличается от запаха той травы, что прямо сейчас вытаптывает Бастьен, гоняясь за бабочками, – заявил Харх.

– И уж точно он не такой вкусный, как запах чая или свежей выпечки! – добавил Пигль.

– Для меня отличается! Он другой и, кстати говоря, гораздо вкуснее!

– Ну вот, мальчики, вы перешли на спор о вкусах, а значит, беседа зашла в ту-пик, – сделав изящное па в воздухе, подлетела к ним Вильда и потрепала Клоса за волосы.

– Отстань, – отмахнулся от неё мальчик, – всё это, – он встал и обвёл руками всё вокруг, – всего лишь сон. Все вы сейчас находитесь в моей голове. Просто не способны этого осознать.

– А вот этот счастливый блинчик – в моей, – Пигль рассмеялся, и очередной горячий блин прямо из печи отправился к нему в рот. – И кстати, тоже не способен этого осознать.

– В чьей же тогда голове находитесь вы, молодой человек? – мсье Ле-Грант взял из белой пирамиды очередную пару кубиков и размешивал их в стакане прямо щипчиками.

– Я ни в чьей не нахожусь, я просто есть, – гордо заявил мальчик. И добавил, подумав: – Ну или на крайний случай в своей собственной.

Раздался удар колокола.

Клос потянулся и открыл глаза. Скатерть исчезла, зато появились Барон, развалившийся прямо на подушке рядом с Клосом, и Лаки, свернувшийся в ногах. Они часто спали так до прибытия в гостиницу. Мальчик подошёл к окну, выветривая остатки сна…

…чтобы убедиться, что серый пейзаж многоэтажек пропал навсегда.

«Интересно, что было бы, окажись все они в один момент вместе со своей башней прямо посреди еще недавно такого привычного для меня спального района? Смог бы мсье Ле-Грант надеть каждому жителю на шею бумажный браслет? Или башню бы сразу растащили по кусочкам, а обитатели гостиницы разбрелись бы кто куда?»

Сегодняшнее утро было пасмурным, моросил холодный дождь. В тесном номере сидеть не хотелось, к тому же надо было раздобыть немного еды. Рыбу, которую так полюбили Лаки и Барон, можно было купить на любом этаже гостиницы, но мальчику в такой мрачный день хотелось попробовать фруктов вместо надоевших мха и рыбы.

– Я обменяю несколько яблок на целый пакетик семян, как думаете, хорошая сделка? Пять готовых красных яблок на сотню потенциальных яблоневых деревьев? Деньги я все раздал, монетка Старика теперь ничего не стоит, а с фотографиями мне больше вообще не хочется связываться. Хорошо, вас выкупил, а то по-прежнему жили бы в клетках на потеху толпе.

– А что будет расти на вершинах гор, когда ты всё проешь? – насмешливо промурлыкал Барон.

– И кстати, когда мы уже туда отправимся? – Лаки потёрся о ноги мальчика, заглядывая своими разными зрачками в его глаза. – Скучная сырая гостиница.

– Скучная? – подивился Клос, натягивая плащ, сапоги и фуражку, – уж какой-какой, но скучной её точно не назовёшь! За каждым углом что-нибудь удивительное!

– Ты вообще очень легко удивляем.

– О, то! О, это! И попадаешь всё время в нелепые ситуации.

Коты хитро улыбались. Когда они стояли рядом, казалось, что их было трое: Лаки, Барон и Некий, смотревший на Клоса их глазами.

– Много вы понимаете, – обиделся мальчик, – спите всё время, а потом рассуждаете! Место здесь просто такое необычное, вот и всё!

– Сон – это главная часть нашей жизни, – промурлыкал Лаки.

– А тебе следует поменьше полагаться на свою голову, – отметил Барон.

– Ха, на что же мне ещё полагаться, как не на голову? На вас, что ли? Как что-то плохое происходит, вас как ветром сдувает! Зато когда что-то приятное, вы тут как тут!

– Вот! – радостно завилял тонким хвостиком Лаки, – и тебе также надо!

– Поменьше ду-у-умать, побольше прожива-а-ть! – потянулся Барон.

– Эх, ладно, некогда мне слушать кошачьи сказки, пора добывать себе еду! К тому же хочу выточить что-нибудь вот из этого сухого полена, – Клос засунул под мышку полено, которое купил у торговца, – даже не что-нибудь, а кое-что. А то лежит тут без дела, раздражает! Путаны, захватите одну клетку: в том месте, куда мы направляемся, кошачий лифт не помешает.

Однако кошачий лифт понадобился гораздо раньше. Буквально через два этажа подъёма коты сказали, что устали, дружно сели как вкопанные и попросились на ручки. Пришлось Клосу посадить их в клетку и забросить её за спину на лямках, которые он заранее приделал. С двумя котами за спиной подниматься было ещё тяжелее.

«Тренировка, я просто тренируюсь», – успокаивал себя мальчик, с благодарностью вспоминая Харха.

На настоящий лифт, запущенный в день пира, у мальчика не было денег, поэтому всю дорогу от своего этажа до самого верха он проделал на своих двоих. Добравшись до цепочки, свисающей сверху, он облегчённо вздохнул, дёрнул пару раз и присел перевести дух.

– Кто там?! – послышалось сверху.

– Это Клос! Мне нужно попасть в сад, хочу купить что-нибудь поесть!

– А, господин Клос! Аккуратнее! Сбрасываю верёвку!

– Ох! – поднявшись наверх, мальчик сбросил со спины клетку с котами и выпрямился, – вот дела, дорога наверх, конечно, гораздо сложнее дороги вниз!

Загорелый человек с развевающейся белой повязкой на голове сверкнул белозубой улыбкой.

– Так всегда бывает! Господин Клос, вы ещё здесь? Вы же Свободный Человек, почему ещё не уплыли?

– Столько времени прошло, а вы ещё не знаете? Вы что, совсем не спускаетесь вниз? Я давно уже не господин, кручу педали, как и все остальные.

– Да, я не спускаюсь вниз, сплю и работаю прямо здесь. Беспокоюсь, что если уйду, то некому будет кормить моих чаек.

– Чаек? – Клос взглянул на небо, но капля, угодившая прямо в глаз, заставила его тут же опустить голову, – разве в башне есть птицы? Я не видел ни одной с тех пор, как попал сюда.

– Они прилетают, только когда никого нет, после двух ударов колокола. Все отправляются по своим делам, а я кормлю своих чаек и ложусь спать прямо здесь.

– И кто-нибудь, кроме вас, видел их здесь? – с недоверием прищурился мальчик.

Человек рассмеялся. Несмотря на голый торс, дождя он, кажется, совсем не замечал, в отличие от мальчика, которого каждая капля, просочившаяся сквозь складки глухого плаща, заставляла вздрагивать и вжимать голову в плечи.

– Думаете, я сошёл с ума? Не буду вас разубеждать. Скорее всего, никто, кроме меня, не видел их здесь. Они прилетают, только когда я остаюсь один и когда все остальные жители спят. Кстати, если вы уже несвободны, вам нельзя быть здесь: крыша башни только для самых привилегированных жителей. Но, – он развёл руками, – я же не знал этого, когда впускал вас, поэтому отправляйтесь куда задумали, но имейте в виду: в следующий раз лестница не будет сброшена.

– Спасибо, добрый человек! – прокричал Клос, бегом направляясь в сторону деревьев, пока тот не передумал. – Передавайте привет своим чайкам!

– Непременно передам!

Клос брёл по Саду Откровений в том направлении, где в прошлый раз они видели садовников. Запах влажный листвы приятно щекотал нос и казался каким-то очень родным. Лаки и Барон вылезли из клетки и недовольно фыркали каждый раз, когда капли касались их шерсти. Под лесной кроной дождя почти не чувствовалось, ветер тоже несильно колыхал деревья.

– Ау! Здесь есть кто-нибудь?! – прокричал Клос, выбравшись на большую поляну. Рабочий инструмент был собран под небольшим навесом, но никого из работников не было.

– Здесь слишком мокро сегодня, вот никто и не пришёл, – донёсся из-за деревьев тихий знакомый голос. Клос обернулся. Это был светловолосый флейтист.

– Привет! – радостно подбежал к нему Клос и протянул руку.

Мальчик спрятал обе руки за спиной вместе со своим музыкальным инструментом.

– Мне запрещается пожимать кому-либо руки. Я могу повредить свои, и моя музыка станет не такой хорошей. Извини.

– Ничего-ничего, – Клос замахал руками. – Подскажи, раз уж здесь никого нет, где я могу раздобыть немного яблок. Страсть как хочется чего-нибудь, кроме мха и рыбы.

– Музыки?

– Что? – не понял Клос.

– Ты сказал, что тебе хочется чего-нибудь, кроме мха. Музыки?

– Ну… вообще, я имел в виду другую еду, например яблоки, но музыка меня тоже интересует! – Клос замахал руками, увидев, как мальчик расстроился.

– А, яблоки… – мальчик резко подпрыгнул на месте, скрылся в кроне высокого дерева и приземлился уже с яблоком в руке, – держи.

Клос взял яблоко:

– Подожди, ты разве не говорил только сейчас, что боишься повредить руки?

– Я очень ловкий и совсем не боюсь прыгать. Жать руку – это совсем другое.

– Ладно, забудь, – Клосу было очень приятно поговорить с кем-то своего возраста, и он не хотел спорить с флейтистом. – Смотри, у меня тут есть семена, это хороший сорт, тут нет таких, я хотел обменять яблоки на них. Как думаешь, сколько яблок я могу сорвать взамен семян?

Мальчик пожал плечами:

– Я не знаю – возьми столько, сколько считаешь нужным. Семена можешь положить вон там, под навесом, там они не намокнут. Я передам садовникам, что ты заходил.

– Хм… Ну, тогда я возьму десять яблок! Нет, пять. – Клос внимательно прислушался к себе. – Пожалуй, и трёх яблок будет вполне достаточно. Поможешь достать?

– Да, они лежат вон там, в деревянном ящике, бери.

– Так а зачем ты тогда прыгал? Чтобы показать свою ловкость?

– Просто так.

– Понятно, ну ладно! На, держи одно! Мне самому и двух будет вполне достаточно!

– Спасибо. Пойдём, я покажу тебе одно место.

Флейтист повернулся и быстро зашагал прочь, сквозь деревья. Клос последовал за ним.

– Здорово, правда? – они сидели и ели яблоки под толстым деревом с густой кроной, глядя на стену дождя в трёх метрах от них. Земля поддеревом была абсолютно сухой, – Здесь никогда не бывает дождя, наверное, листьев очень много.

– Как их зовут? – светловолосый мальчик аккуратно коснулся белой шерсти крупного кота.

– Это Лаки, а вот этот пушистый – Барон. Они умеют разговаривать. Ну-ка скажите что-нибудь!

Коты молчали.

– Выпендриваются, – махнул рукой Клос, – а тебя самого как зовут?

– Ты можешь называть меня Бриз. Это моё ненастоящее имя, но если назову настоящее, то деревьям будет уже не так приятно расти. А когда между ветвей гуляет бриз, это дело для них самое привычное.

– Признаюсь тебе, меня тоже зовут не Клос, – мальчик натянул фуражку глубже на глаза и приподнял ворот плаща, – но я уж как-то привык к этому имени.

– Да-да, мы привыкаем к своим именам. Главное – помнить, что мы сами и наши имена – это не одно и то же. Да и свое настоящее имя я уже, признаюсь, забыл.

– Ну нет, как же ты мог! Это же важно!

Клос похолодел. Он тоже не помнил своего настоящего имени.

– Тоже не помнишь? – с интересом заглянул ему в глаза Бриз. – Ничего страшного, как я уже говорил, это не так уж и важно. В гостинице жильцы часто забывают свои имена, большинство делает это нарочно.

Помолчали.

– Как думаешь, он правда видит чаек? – Клос кивнул в сторону центра крыши.

– Да. В том, что он видит чаек, нет никакого сомнения. К тому же он никогда не врёт. Другое дело – может ли увидеть их кто-то, кроме него самого.

– Может быть, дело в том, существуют они на самом деле или только в его фантазиях?

– Возможно. Не знаю, как мы могли бы это проверить. Вот представь, как бы я мог проверить, что твои коты говорят, если бы они говорили только с тобой одним?

Клос задумался и погладил Лаки с Бароном.

– Я тоже не знаю. Наверное, никак. Пришлось бы просто поверить. Слушай, ну а может, кто-то из стражников Дозорной Трубы их видел?

– Как же! – усмехнулся Бриз, – не успевает прогреметь второй удар колокола, как они бросают цепи и бегут со всех ног в свои номера. Думаешь, их интересуют какие-то чайки?

Клос достал нож и поставил полено между ними.

– Бриз, что ты видишь?

Флейтист наклонил голову и посмотрел на полено. Затем склонил голову в другую сторону и прищурился.

– С какой стороны посмотреть, – наконец произнёс он серьёзно, – если смотреть с моей стороны, то это очень похоже на флейту.

– Какая же это флейта? – удивился Клос, схватил полено и оглядел его со всех сторон, – такая толстая флейта и в рот-то не влезет! Я планировал сделать из неё подарок для Бастьена. Помнишь? Тот, грубоватый, с зелёным бантом. Честно говоря, я до сих пор чувствую себя виноватым перед ним за своё поведение во время пира. Я был таким высокомерным. Ты знаешь, что у него под бантом огромная дыра в груди? Чуть меньше толщины этого вот полена! Он очень гордится ей, но, как мне кажется, она ему очень мешает. Мне кажется, что именно из-за этой дыры ему всегда хочется чего-то, что есть у других, а у него нет. Эта деревяшка такая лёгкая, почти невесомая. Как думаешь: что, если я подточу её слегка и подарю Бастьену? Будет что-то вроде пробки. Может, перестанет всем завидовать тогда?

Бриз покачал полено в руке и кивнул.

– Да, действительно лёгкое. Только никакая это не пробка, да и стал бы ты сам таскать в груди бесполезную деревяшку? Можно было бы тогда заткнуть дыру какой-нибудь грязной тряпкой и не волноваться. – Он поморщился. – Вот флейта – совсем другое дело, он будет ходить туда-сюда, а ветер будет наигрывать свою музыку. Он так любит музыку ветра. Часто приходит сюда послушать. И деревьям будет полезно, – Бриз провёл кончиками пальцев по шершавой коре.

– У флейтиста любое полено – флейта! Но это и правда отличная идея! Поможешь мне?

– Все свои флейты я сделал сам, – с гордостью произнёс Бриз, – подай, пожалуйста, нож.

Он отковырнул кусочек и поднёс к уху.

– Это клён. Древесина вполне подходящая, ветер сможет играть на ней. Только одним лишь ножом не обойтись, здесь нужны специальные инструменты. Думаю, завтра всё уже будет готово, мы можем встретиться прямо под этим деревом, и я отдам тебе флейту для Бастьена.

– Знаешь, – Клос поковырял пяткой сапога землю, – путь на крышу, кажется, мне теперь заказан. Может, я вообще последний раз здесь. – Клос вдохнул носом аромат влажной листвы, – конечно, я бы мог продать ещё несколько фотографий или ещё что-нибудь выдумать. Заработать, перебраться повыше, и тогда мне снова разрешат бывать здесь. Но не этого мне хочется. Не этого. – Он подумал и улыбнулся, – теперь я точно знаю.

– А чего тогда? – в серых глазах Бриза не было понимания. Его мягкий спокойный голос сильно отличался от резкого вызывающего тембра Клоса.

– Бриз, ну неужели тебе никогда не хотелось чего-то большего? Большего, чем эта башня, как бы она ни была высока? Узнать, кто ее построил, например? Исследовать то, что находится за стенами Чёрного Форта? Достать до самого дна Сплошного Моря?

Взгляд светловолосого мальчика был, как и всегда, задумчивым и рассеянным:

– Мне нравится каждый день приходить сюда, играть музыку для этих деревьев, слышать, как они растут…

– Ну а как же другие деревья, – перебил его Клос, – что, если где-то в другом месте есть леса гуще и выше этих? Такие высокие, что весь этот твой лес покажется… малюсеньким садиком? Таким малюсеньким, как эта трава под ногами?

От возбуждения Клос выполз из-под кроны дерева под дождь и размахивал руками прямо под струями дождя.

– Мне нравится мой лес. Не понимаю, зачем мне какой-то другой, если этот нуждается во мне, а я в нём? Чего ещё мне должно хотеться? – Бриз озабоченно оглядел Клоса, склонив голову набок: – Может быть, у тебя тоже где-то дыра, как у Бастьена? В таком случае это полено тебе лучше оставить у себя.

Клос расхохотался и ткнул в подошву плетёных берестяных башмаков мальчика носком сапога. – Ничего ты не понимаешь в приключениях! Нет у меня никакой дыры! А у Бастьена есть, хочется как можно быстрее сделать ему подарок. Не терпится увидеть, как он будет важно расхаживать по всей гостинице и что-нибудь насвистывать.

– Тогда давай пойдём в мастерскую прямо сейчас? – Бриз с готовностью поднялся. – Если ты не планируешь возвращаться, тогда мне лучше пойти вместе с тобой.

Они двинулись в обратный путь, переходя с шага на бег, под струями дождя. Недовольно фыркающих, но по-прежнему безмолвных котов Клос прижимал к груди, укрывая плащом.

Человек с белой повязкой сидел прямо на каменном полу, подставив лицо дождливому небу, и улыбался. Казалось, он был рад дождю, солнцу, ветру – всему, что вообще было способно происходить вокруг. Завидев спешащих путников, он сверкнул белозубой улыбкой и сбросил верёвочную лестницу прямо в зияющую квадратную дыру на крыше.

Первым полез Бриз.

– Давай я помогу тебе, – жилистый человек сгрёб в охапку Лаки, Барона и прыгнул вслед за Бризом. Клос удивился, что коты даже не попытались вырваться из рук незнакомца. Он ещё раз взглянул на серое небо, моргнул и тоже принялся спускаться.

– Спасибо! – поблагодарил незнакомца Клос, аккуратно принимая бесценный пушистый груз. – Подождите! Вот, держите! – мальчик протянул незнакомцу в повязке оставшееся яблоко. – Четвёртое правило!

– Спасибо, но это совсем необязательно: я не ем яблоки. Признаться, я вообще не помню, когда последний раз что-либо ел.

Клос улыбнулся шутке незнакомца:

– Держите – держите! Это не вам, это чайкам!

– Чайкам? – незнакомец рассмеялся, – ну, угостить чаек я, пожалуй, готов! Спасибо!

Он прикусил яблоко и, держа его в зубах, ловко вскарабкался на самый верх. Верёвочная лестница уползла вслед за ним.

Обитатели преображаются. Новая идея Клоса

Бриз жил значительно выше середины гостиницы. Клос уже не глядя научился определять примерное расположение номеров по сбившемуся дыханию и усталости ног. Внутрь мастерской Клосу попасть не удалось: светловолосый мальчик пояснил, что изготовление флейт для ветра – это величайший секрет. Но, хоть секрет и величайший, само изготовление занимает совсем немного времени. Требовалось только подождать за дверью несколько минут.

Сидеть на коврике у порога мальчику не хотелось, и он облокотился на пыльный подоконник большого проёма в коридоре. Отсюда можно было видеть сразу и Сплошное Море, и дверь мастерской Бриза. Шёл дождь.

Клос аккуратно поставил клетку с котами на подоконник и посмотрел вниз. Волны, одна задругой, разбиваясь о стены гостиницы, опадали брызгами в море.

«Получается, там, внизу, дождь гораздо сильнее, чем здесь. На такой высоте капли падают только из облаков, а там, внизу, ещё и от волн»,

– Лаки, Барон, – мальчик покачал клетку над водой и ухмыльнулся, – страшно?

Раздался резкий удар грома – мальчик вздрогнул, чуть было не выпустив клетку из рук. Сердце подпрыгнуло. В последний момент он удержал мокрую клетку и переставил на пол, на всякий случай.

– Играешься… думаешь, удерживаешь наши жизни в руках? – проворчал Барон.

– А свою собственную ещё на ноги не поставил, – назидательно вторил ему Лаки.

Мальчик уже взял себя в руки и хотел съязвить в ответ, но услышал эхо чьих-то торопливых шагов. Он накинул на клетку плащ, приказал котам помалкивать, а сам старательно стал делать вид, что наблюдает за бурей.

Первое, что рассмотрел Клос в тусклом свете электрических лампочек, была блестящая лысая голова, а следом появился роскошный салатовый бант.

– Бастьен! – радостно воскликнул Клос, выскочив ему навстречу.

Дворецкий явно куда-то спешил: он тяжело дышал, его взгляд был устремлен в пол. Его длинные рукава едва поспевали за ним.

– Господин Клос, прошу простить, не до вас мне сейчас. Хотел бы я иметь столько же свободного времени, как вы, но, увы, мсье Ле-Грант именно сегодня решил перестирать все ткани главного зала. А сегодня как раз подходящий дождь и волны что надо.

«Удивительно! Только твёрдо решился сделать что-то доброе и необычное, как обстоятельства сами сложились наилучшим образом. Хотел подарить флейту Бастьену, и он тут как тут!»

– Дождь и волны? – мальчик преградил ему дорогу, стремясь выиграть время до окончания работы над флейтой. – Как интересно! Не проще ли постирать их в тазу, ну, например, в бане?

– В бане? Ты разве не был в бане?! – от негодования Бастьен приостановился, – да будет тебе известно, что каждая цветная полоса ткани в зале – это парус корабля, и какого корабля! В нашей гостинице мы непре… непременно заботимся о каждом из них, а не полощем в каком-то грязном старом тазу. Хотел бы я иметь хоть один такой парус. Хотя его стирка, конечно, весьма хлопотное дельце, так что… к каждому парусу мне бы ещё понадобился опытный прачечник, и не один.

– Прачечник? – удивлённо воскликнул Клос, разводя руки в стороны и не пропуская Дворецкого дальше. Хоть коридор и был довольно узким, удерживать суетливого грузного Бастьена было весьма затруднительно. – Это кто такой? Расскажи, Бастьен, это очень интересно!

– Дайте же пройти! Прачечники плывут в шторм на лодках, разворачивают паруса прямо над бушующим морем, натягивая их как можно сильнее, и море вымывает каждый из них до блеска! Минимум по шесть прачечников на парус, иначе можно искупаться самому! Удерживать паруса над водой в такой шторм – дело непростое. А ещё вода солёная… с дороги, мальчишка, я опаздываю! – Дворецкий, наконец, набрался решимости, отпихнул Клоса и потопал дальше. – Ещё соль смыть надо обязательно, вот почему важен дождь! – прокричал он, стремительно удаляясь.

– Спасибо, Бастьен, – прокричал Клос ему в спину, – жаль, что ты так спешишь, ведь я подготовил для тебя подарок!

Эти слова подействовали волшебным образом. Бастьен встал как вкопанный, не в силах двигаться дальше. А затем даже сделал несколько шагов назад, чтобы получше слышать:

– Подарок? Какой такой подарок?

Клос, довольный произведённым эффектом, помедлил и указал на дверь.

– Он прямо вот за той дверью. Я как раз жду, чтобы забрать его и вручить тебе. Давай сыграем в игру: отгадаешь, что за подарок, и он твой!

Бастьена долго уговаривать не пришлось. Он краем глаза стрельнул в направлении, куда секунду назад так спешил, и тут же согласился играть. Но с условием, что будут подсказки.

– Подсказки, конечно, будут, – уверил его мальчик, – первая подсказка: это то, что ты больше всего хочешь.

На лице Дворецкого отразилась целая буря эмоций. Бастьен, не двигаясь, стоял у окна, смотрел на дождь, чьи капли ветер порывами размазывал по стёклам очков, и молчал. Мальчик испугался, что, если не даст вторую подсказку, бедный Дворецкий останется здесь навсегда, так и не сумев вспомнить всего, что ему когда-либо хотелось заполучить.

– Вторая подсказка, – поспешил добавить он, – с этим ты сможешь сколько угодно расхаживать по Саду Откровений и не появляться на утренних распределениях.

– Деньги! – ни секунды не раздумывая, выпалил Бастьен.

– Бастьен, – с укором произнёс Клос и поморщился, – нет, это не деньги. Третья подсказка: это то, что мог бы делать каждый, но подойдёт только тебе.

Дворецкий молчал, нервно потирая голову и вращая глазами. Богатой фантазией он явно не обладал, да и мальчику уже было сложно придумывать подсказки. На их счастье, дверь неожиданно распахнулась, и в проёме появился Бриз. Уютно повеяло ароматом древесной стружки. Он сделал несколько шагов и передал Клосу свёрток.

Тот с облегчением принял свёрток, бережно отодвинул ткань и показал Бастьену.

– Это подарок от меня тебе, Бастьен. Мне очень совестно за своё надменное поведение в день, когда я… – он сделал паузу, – впервые попытался стать Свободным Человеком. Ну, то есть я вроде как им и был, но тот праздник… в общем, закрой глаза и подними руки! Только не открывай!

Бастьен задрал руки вверх и сильно зажмурился. Мальчики переглянулись. Бриз приподнял бант Бастьена, а Клос засунул деревянный цилиндр со множеством отверстий прямо в дыру. Поместился он идеально, нигде не торчал, будто бы всегда находился на этом месте и лишь временно использовался где-то ещё.

– Всё, можешь открывать! – Дворецкий стоял между мальчиками и оконным проёмом, непонимающе озираясь по сторонам. Свёрток пропал, однако никакого подарка он не видел. Бастьен хотел было начать возмущаться, но очередной порыв ветра ворвался снаружи, и по коридору эхом зазвучал тихий мелодичный звук. Дворецкий посмотрел на флейтиста – светловолосый мальчик улыбался, никакой флейты в руках у него не было. Тогда Бастьен перевёл взгляд на Клоса, но тот тоже держал руки в карманах и загадочно покачивал головой в такт мелодии.

Дворецкий решил, что его разыгрывают, шагнул к мальчикам, и тут снова несколько звуков пронеслось по коридору. Он опустил глаза на свою грудь, с трудом, через складки шеи, рассматривая подарок, и неловко сделал ещё один шаг вдоль окна, а потом ещё один. Через секунду он уже бежал по коридору, а встречный поток наигрывал на удивительной флейте свою неповторимую мелодию. Бастьен добежал до конца коридора, захохотал и устремился назад, а потом опять в конец коридора.

Наконец он остановился рядом с мальчиками, тяжело дыша и восторженно улыбаясь. Он снял свои толстые очки и вытер длинными рукавами глаза, которые в этот раз были влажными не от дождя. Он молчал, но его взгляд выражал всё то, о чём он сейчас думал. Через секунду оба мальчика хрустнули в объятьях его длинных рук со смешными рукавами.

– Осторожно, я хрупкий, – отстранился Бриз, – Большие деревья растут очень незаметно. Лучше для начала тренироваться на самых маленьких веточках. Приходи завтра в Сад. Я покажу. Спокойной ночи.

Светловолосый мальчик помахал рукой и скрылся за дверью.

– Успехов, Бастьен. Теперь уже я сам спешу.

Клос искренне улыбнулся Дворецкому и бросился вниз по лестнице.

«Кажется, теперь я знаю, что делать».

Раздался стук в дверь, и, лишь только мальчик с ключом на шее подошёл к ней, в номер, чертыхаясь, ввалился Харх. Его складной табурет звякнул о пол, всполошив Лаки и Барона. Клосу вчера пришлось хорошенько постараться, по очереди покрутив педали в пяти разных залах подряд, прежде чем ему удалось разыскать Харха. Вечером он пригласил Хар-ха в гости, что и послужило появлению шумного знакомого в привычном чёрно-белом полосатом костюме.

– Знаешь, парень, что раздражает Харха больше всего? – вместо приветствия проворчал бородач и, не дожидаясь ответа, выпалил: – Чего ради, спрашивается, они лезут на велосипеды, если потом ноют и крутят педали еле-еле? В итоге что получается? Гостиница мрачная, лампочки постоянно мерцают, в каждой комнате по надсмотрщику, не все из которых, кстати, получают удовольствие, окатывая крутильщиков ледяной водой! И самое главное, сами крутильщики тоже вечно унылые! Так и хочется дать пощёчину и закричать: «Эй! Просыпайся, бедняга!» К счастью, Харху не позволяет низкий рост, даже с табуреткой. Иначе получили бы они этой табуреткой…

– Так ведь мсье Ле-Грант сам направляет их туда, они бы и рады пойти куда-то ещё…

– Как же, рады они! Поверь, Харх знает, о чём говорит! Уж на что я терпеть не могу Ле-Гранта, но работу он всегда подбирает безошибочно! Уж если оказался на велосипеде, значит, так надо. А раз так надо, то и педали крутить надо как надо!

– А кому надо? – неуверенно спросил Клос, держась от Харха подальше и ожидая более подходящего момента, чтобы озвучить цель приглашения.

– Да нам самим и надо! Гостинице тоже, конечно, надо, но ведь гостинице и есть надо, и спать надо, и корабли строить надо, верно? Так почему тогда одни крутят педали, а другие кашеварят на кухне? Не знаешь, парень? А Харх знает! Это потому, что каждому своё место. Вот так!

– Ну а твоё место какое, Харх? Ты вот педали с удовольствием крутишь, так и будешь всю жизнь?

– Ха! Думаешь подловить меня, парень? Таких ловцов сколько было, где теперь те ловцы? Харх как раз знает, чего хочет! Харх хочет стихи писать, и хорошие стихи! А педали Харх крутит ровно до тех пор, пока не начнёт хорошие стихи писать. Тут уж все в выигрыше будут, да и сейчас все тоже в выигрыше!

Клосу никогда не приходила в голову такая мысль: она казалась ему простой и в то же время глубокой.

– Харх, я как раз и хотел поговорить с тобой о стихах. Помнишь, я признался тебе, что пишу немного. Можешь посмотреть, оценить… как поэт поэта?

– Без проблем, парень, – бородач подставил свою табуретку и расселся на кровати мальчика, свесив свои короткие толстые ножки. Ему явно польстили слова Клоса. Он открыл протянутую тетрадь со стихами и погрузился в чтение. Но не мог читать спокойно: то и дело ёрзал, поглаживал пальцами бороду, дёргал бровями и отпускал словечки вроде «так-с», «хм»，«так-так», «весьма» и «однако». Не просидев спокойно и пяти минут, он вдруг резко вскочил со стула и с раздражением заявил:

– Этот паук на стене сводит Харха с ума, невозможно читать, когда он там… там ползает.

Он скрутил тетрадь мальчика в трубочку, подскочил к стене и прихлопнул насекомое. Лаки и Барон юркнули под кровать. Харх же преспокойно вернулся на место и продолжил чтение.

Клос спокойно сидел рядом и с интересом глядел на читающего коротышку.

– Так, а это у нас что тут такое? Хм… Интересно, весьма интересно, первая, значится говоря, у нас с третьей рифмуется? Вот как? Клос, это же отличная идея! – Харх восторженно посмотрел на мальчика, – понятно теперь, почему у тебя получаются такие хорошие стихи: ты тут всё себе выписываешь! И рифмы, и такт, и строчки. Здорово! Просто здорово! И как я сам до этого не додумался? Старый дурак Харх! А ты, парень, молодцом!

Клос ни разу не видел бородача таким довольным – он сидел, восклицал и раздувал ноздри. А потом встал и пошёл в сторону выхода, не забыв, впрочем, прихватить свой заплечный стульчик. Не отрывая взгляда от тетрадки, шевеля губами, Харх уткнулся лбом в дверь, которую подоспевший Клос помог отворить.

– А ты, оказывается, хитрец, – донеслось из-под кровати, когда дверь за бородачом закрылась. – Додумался, стало быть. Достучался.

Голос, доносившийся из-под кровати, больше не был голосом Лаки или Барона. Они говорили вместе. Говорил Некий.

Клос бросился под кровать и увидел вертикальные светящиеся зрачки, которые глядели на него сквозь его же котов, лежащих рядом друг с другом.

– Некий? Это ты?

– Мы не только «это». Мы в каждом камушке. Мы создаём руками людей, хотя сами тут. Это ли не прекрасно? Мы ждём тебя на вершине уже так долго. Приходи сегодня.

– Я не могу добежать, я столько раз пытался! – он лежал на животе, засунув голову под кровать, – я бежал, иногда даже летел, я не пил этот треклятый чай, но мне постоянно не хватает времени. Я всегда просыпаюсь на половине пути, я не успеваю! Что бы ни делал, я не успеваю!

– Мы распоряжаемся возможностями – ты принимаешь решение. Найди решение. Приходи сегодня.

Раздались два удара колокола, глаза потухли, и смущённые Лаки с Бароном вышли из-под кровати и, сев на распластавшегося мальчика сверху, принялись вылизывать свою шерсть как ни в чём ни бывало.

Мальчик лежал не вставая, голова его по-прежнему была под кроватью:

– Путаны, что вы чувствуете, когда «это» проникает в вас?

– Это? – безо всяких эмоций произнёс Барон. – Это всегда в нас. Просто обычно оно не говорит. Особенно с людьми.

– Точно, – подтвердил Лаки, – с кем угодно, только не с людьми. Может, только во сне… иногда.

– Во сне иногда, да, – вторил Барон.

– Будь у меня больше времени, не звони этот колокол так рано, я бы смог добежать до вершины. Будь у меня больше времени… время… Клепсидра!

От неожиданной идеи мальчик вскочил, больно ударившись затылком о кровать.

– Без крепких ударов головой хорошие идеи не приходят! – провозгласил он, – держитесь, пушаны, сегодня ночью я найду Некоего!

В зале под крышей башни было темно, как и всегда. Клос поймал рукой тонкую цепочку, тянущуюся с потолка, и несколько раз дёрнул за неё.

«Так, – рассчитывал он про себя, беспокойно постукивая ногой, в ожидании, когда верхний люк откроется, – два удара колокола отзвонили уже часа четыре назад. Прямо сейчас большинство жителей гостиницы отходят ко сну. Вода в клепсидре уже в значительной степени вытекла в резервуар. Если я прямо сейчас дополню её до самого края, то колокол прозвонит как минимум на 4 часа позже».

– Кто там? – послышался голос сверху, и на пол лёг квадрат лунного света из отворённого люка.

– Это Клос! – закричал мальчик, – прошу, пропусти меня наверх, это в последний раз! Мне необходимо попасть на крышу, совсем ненадолго, у меня там важное дело!

– Прости, мальчик, но твой последний раз уже был не далее как сегодня! Если «последних разов» несколько, то в них теряется всякий смысл! Разве нет?!

– Это действительно так, но сегодня днём я ещё не знал того, что знаю сейчас! Как мне пройти?

– Ты знаешь правила, ты должен стать жителем верхнего этажа, стать Свободным Человеком или же быть приглашённым гостем кого-нибудь с верхних этажей! Подожди до утра, уверен, ты сможешь что-нибудь придумать!

Клос уселся на пол, глядя на квадрат света под потолком, и вздохнул.

«Что же делать? Я не могу ждать до завтра! Разбудить кого-то, кто мог бы меня провести? Заплатить? Проявить ещё фотографий?»

Неожиданно откуда-то сверху послышалась приятная мелодия флейты.

«Бриз? Какое счастье, что он ещё здесь в столь поздний час!»

Клос вскочил на ноги и закричал, сложив ладони рупором:

– Бриз! Эй, Бриз, я тут! Это Клос! Слышишь?

– А, господин Клос! Доброй ночи! Мальчик с флейтой уже давно спит, – это был Бастьен. – Эй, уважаемый, пропусти моего друга наверх: как видишь, у него очень важное дело.

Через секунду лестница опустилась, а ещё через минуту не верящий своей удаче мальчик уже стоял наверху и похлопывал Дворецкого по плечу. Дождь давно прошёл, дул тёплый влажный ветер, а луна светила особенно ярко.

– Спасибо, Бастьен! Как вышло, что ты оказался здесь так поздно?

– Теперь мне приходится много тренироваться, господин Клос, – Бастьен горделиво выпятил грудь вперёд, показывая флейту. Привычного салатового банта на нём не было. – Тут, понимаете, оказывается, целая наука. Просто расхаживать туда-сюда, конечно, можно, но ничего, кроме крошечного газона, так не вырастишь, вот я и стараюсь поднатореть!

– Отлично, Бастьен! – Клос поднял большой палец вверх и бросился к клепсидре, – не поднимайте лестницу, я быстро!

Мальчик схватил лежащее у подножья клепсидры ведро и устремился вверх по каменным ступеням. Раз! Первое ведро перевернулось внутрь конуса. Два! Второе ведро подняло уровень воды ещё выше. Время утекало очень быстро, а мальчик старался двигаться ещё быстрее, прыгая через ступеньку, перемещаясь вверх и вниз. Он тяжело дышал, но останавливаться было нельзя.

«Хорошо поработаю – покрепче посплю».

В очередной раз зачерпнув ведро, мальчик почувствовал, что кто-то вцепился ему в руку. Обернувшись, он увидел высокую жилистую фигуру мужчины в развевающейся белой повязке. В свете луны она почему-то напомнила мальчику тощую фигуру Старика.

– Что ты делаешь, парень?

Клос попытался вырвать руку, но фигура даже не шелохнулась.

– Я пытаюсь поспать сегодня немного подольше, только и всего.

– А я здесь для того, чтобы время шло своим чередом. Капля за каплей. Эта каменная клепсидра стоит здесь несколько тысяч лет, ни разу не изменив свой ход, и будет стоять ещё столько же. И ни ты, ни кто-либо ещё не сможет этого изменить.

Его белозубая улыбка отражала холодный свет луны. Рука Клоса была намертво зажата в каменной хватке. Казалось, сама башня сейчас удерживала его в своих тисках.

– Скажи, сколько вёдер ты уже вылил?

– Кидайте мне ведро, господин Клос! – донёсся сверху голос Бастьена, который удивительно мелодично сливался со звуками флейты, вырывавшимися с порывами ветра, – я помогу!

Мужчина в белой повязке поднял голову, и Клосу удалось свободной рукой перехватить ведро и швырнуть вверх. Бастьен неловко подхватил его, но удержал.

– Интересно! Как интересно! – проговорил мужчина, – Бастьен так самоотверженно помогает кому-то нарушать правила? Что же вы собираетесь делать дальше, господин Бастьен? Будете наполнять клепсидру пустым ведром? Спускайтесь, я помогу.

– Ну уж нет! Я – я и так наберу! – и он вдруг принялся привязывать ведро к своим длинным рукавам, а закончив, неуклюже добежал до края площадки, встал на колени и швырнул ведро прямо в резервуар. Рукава его натянулись – казалось, обветшалая ткань вот-вот лопнет, но она держалась, а Дворецкий продолжал тянуть что есть сил. Мальчик перевёл взгляд на мужчину в повязке – тот с улыбкой наблюдал за этим зрелищем, наслаждался им и, казалось, не слишком хотел мешать. Вытянув ведро, Бастьен опрокинул его в клепсидру и снова опустил в резервуар. Белозубый человек не мог одновременно удерживать мальчика и Дворецкого, он тянул свои загорелые узловатые руки, но, какими бы длинными они ни были, дотянуться не мог.

– Интересное дело! – со страстью прокричал он, – и как же мне теперь поступить?! А?!

Бастьен опрокидывал уже третье ведро, когда мужчина наконец ослабил хватку и бросился наверх, к Дворецкому.

– Бегите! Бегите, господин Клос! – прокричал Бастьен, – делайте своё важное дело! Ничего мне не будет!

Клос побежал прочь, не оборачиваясь, ожидая, что могучие руки могут в любой момент вновь сковать его. Со всего размаха он прыгнул в квадратный проём, сбежал по верёвочной лестнице и спустя несколько минут с колотящимся сердцем уже лежал в своей постели.

– Надо уснуть, – уверенно вслух произнёс он, – несмотря ни на что, надо попытаться уснуть.

Сердце колотилось, мысли крутились вокруг отважного поступка Бастьена, а рука до сих пор болела от пальцев смуглого человека.

– Лаки, Барон, без вас мне не справиться, – мальчик подхватил котов с их теплых местечек и поместил пушистого дымчатого кота на голову, а светлого короткошёрстного – в ноги, зажмурился и начал считать про себя, делая глубокий вдох на каждый счёт. Двадцать два, двадцать три… сто одиннадцать, сто двенадцать… Дыхание становится ровнее…

Постепенно яркий свет заискрился сквозь закрытые веки. Неужели каменный человек спустился с крыши и ворвался к нему в номер? Клос распахнул глаза – перед ним восседал мсье Ле-Грант.

– Ещё чаю?

Белоснежная скатерть привычно колыхалась на ветру. Гетти протирал посуду, а Пигль доставал горячие блины из печи, каждый раз придумывая новые изощрённые шуточки. Клос обернулся в сторону моря. Лёгкие волны, пенясь, накатывали на маленький песчаный пляж, плавно переходящий в свежескошенную траву. Харх, умело держа в руках длинную косу, раз за разом снимал верхний слой. «Вших». «Вшух». «Вших». «Вшух».

Бастьена не было. Не было его нелепых прыжков и сачка, которым он ловил бабочек.

– Где Бастьен? – резко спросил Клос, повернувшись к Ле-Гранту.

– А где он, по-твоему, должен быть? – ничуть не смутившись грубому обращению мальчика, спросил в ответ Человечек и плюхнул в чашку ещё один кубик.

Клос махнул рукой, выскочил из-за стола и побежал по зелёному лугу к горе. Он уже точно знал, как надо двигаться, чтобы забраться повыше, ведь так часто бывал здесь. Его тело было расслаблено, ноги легки, иногда он подпрыгивал и с каждым прыжком отрывался от земли всё больше. В какой-то момент он прыгнул в обратную сторону, взмахнул руками, как будто находился под водой, и поплыл по воздуху, с каждым гребком поднимаясь всё выше и выше, следуя по направлению к вершине, где клубился дым. Грести становилось всё легче, и в какой-то момент Клос почувствовал, как восходящие пары воздуха сами несут его. Если он начинал удивляться этому, то тело вновь тяжелело и полёт замедлялся, поэтому мальчик старался не отрывать взгляд от вершины и поддаться восходящему потоку. Колокол уже должен был прозвонить, но звона не было слышно, а это значит, что он справился. Значит, что Бастьен справился.

Мальчик уже достиг облаков и летел сквозь них, шуря глаза от молочной дымки, вдыхая ноздрями густой, тягучий, влажный воздух. В какой-то момент ему показалось, что он растворяется в нём, сливается с этим воздухом и облаками. Он взглянул на себя и не увидел ничего, кроме клубящихся облаков.

– Контраст удовольствия оценят только те, кто испытывал иное. Усни в пещере и проснись посреди солнечного луга. Что скажут твои глаза? – услышал мальчик знакомый голос.

– Некий! – полёт мальчика замедлился и остановился. Его лёгкость стала сравнима с лёгкостью всего вокруг. Перед ним находилось большое чёрное облако, мерцающее изнутри, обволакивающее всё вокруг, меняющее форму. Два огромных зелёных глаза проявились, сверкая непрерывно мерцающими молниями зрачков.

– Чашка чая с сахаром и горячие блины, не слишком высока цена обмена? – Некий перетекал и видоизменялся – казалось, что он старается сохранить форму пушистого кота.

– Платить ещё приходится вперёд, вот в чём сложность, – рассмеялся Клос: ему было легко и приятно находиться здесь. Как только ему хотелось переместиться, он сразу оказывался там, где желал, это было чудесно. – Я представлял тебя на вершине горы, восседающим на золотом троне, – мальчик сам подивился собственной дерзости, но мысли будто сами выдувались из него. Ему приходилось концентрироваться, чтобы предложения, выходящие из его сознания, были связными и осмысленными.

– Мы – закон, который хочется соблюдать. Восседать или не восседать, это твои мысли. Нравится же вам восседать. Восседайте.

– Значит, ради этого места капитаны отказываются от своих кораблей и готовы крутить педали и питаться мхом?

– Мы не делаем за, не делаем против. Поляна далеко внизу, у моря. У каждого своя. Гора внизу. У каждого своя.

Внезапно белые облака стали закручиваться и окрашиваться в разные цвета: тут были и огромные клубы, по размеру сопоставимые с Неким, и совсем небольшие, вроде того, каким сейчас был сам Клос. Мальчик вращался, оглядывая всё вокруг, проявляющиеся глаза-молнии смотрели на него. Клоса охватывал восторг. Ему было приятно перемешиваться со всем вокруг, при этом не теряя себя.

– Некий, скажи, откуда взялась вода? Почему она не уходит?

– Самонаполняемый сосуд: сами придаёте форму, сами наполняете, сами закупориваете. Всё сами. Мы есть сам по себе, но есть, только когда вы есть. А вас нет, пока вы слышите звон колокола.

– Я не понимаю! Что мне делать? Я хочу остаться здесь! – последние звуки его мыслей растворились в водовороте облаков. Цветные облака закручивались вокруг мальчика и поднимались всё выше, а может, это он сам спускался вниз всё быстрее и быстрее. Постепенно облака чернели и обретали форму. Форму большого чёрного колокола вверху. Он был таким огромным, что всего один удар, казалось, мог растворить и мальчика, и гору, которая опять была видна внизу, и море, и поляну с самоваром.

Колокол медленно качнулся. Раздался удар.

Мальчик лежал с открытыми глазами и не двигался. За дверью шумно проносились обитатели гостиницы, спеша на утреннее распределение. Коты преспокойно спали ровно там, куда ночью уложил их Клос.

«Интересно, сколько сейчас времени? Как там Бастьен? Нужно срочно проверить Бастьена!»

Раздался стук в дверь, и мальчик тотчас же кинулся скорее открыть ее: «Вастьен?!»

За дверью стоял Харх, который без приглашения вошёл и молча протянул Клосу скомканный листок бумаги и его судовой журнал со стихами.

На листке размашистым почерком с сильным наклоном вправо было аккуратно выведено:

Мальчик перевёл взгляд на своего бородатого гостя:

– Это отлично, Харх, очень чётко подмечено! И тема интересная! Над рифмой ещё можно слегка поработать, но мне уже нравится!

Харх медленно установил свою табуретку напротив сидящего на кровати мальчика. Демонстративно чеканя каждый маленький шажок, взобрался на него, заглянул мальчику прямо в глаза и, ударив себя в грудь кулаком, громко и торжественно произнёс:

– Харх – твой должник!

После чего крепко обнял Клоса маленькими сильными ручонками.

– Харх, пусти! Ты меня раздавишь! – Клос подошёл к подоконнику и снял с него горшок с апельсиновым деревом:

– Помнишь: тогда ты поделился со мной лепёшкой? За добро нужно платить добром – четвёртое правило гостиницы! Помимо хорошей рифмы, поэту необходимо вдохновение, пусть оно тебе его дарит! – Клос протянул дерево Харху.

– О, в этих стенах происходит так много вещей, поистине бесконечный источник вдохновения! Харху нравится, Харх поставит его на подоконник поближе к свету! – бородач подхватил горшок, шмыгнул носом, развернулся и выбежал из номера.

Мальчик раскрыл судовой журнал. На клетчатых страницах дрожали солнечные зайчики, протиснувшиеся через узкую щель окошка. Ручка забегала по бумаге:

«Как там Бастьен?» Мальчик накинул плащ, влез в резиновые сапоги, надвинул на глаза синюю фуражку и открыл дверь. Не успел он сделать и шага, как под руки его подхватили маски и, оторвав от земли, грубо поволокли вниз.

Строительство корабля. Знакомство с корабельщиком

«Ну, так даже лучше, – подумал Клос, – не придётся стоять в длиннющей очереди».

– Молодой человек, мне донесли о маленьком ночном инциденте на крыше. – Клоса затащили в главный зал и швырнули прямо к подножию кресла мсье Ле-Гранта. – Меня позабавила ваша выходка с раздачей золота, но играться со временем – это уже чересчур. Впрочем, – застучал он деревянными счётами, – четыре с половиной часа простоя работ во всей гостинице мы запишем, как вы понимаете, на ваш счёт, в качестве наказания. Рабочий день будет закончен на четыре часа раньше, а с работников мы вычтем отдельно, разумеется. По четыре с половиной часа с каждого.

Он спустился по маленькой лесенке с кресла и с улыбкой заглянул в глаза мальчика. – Видите? Я опять в выигрыше!

Клос поднял глаза и увидел, как стоящий рядом с Человечком Бастьен украдкой подмигнул ему сквозь стёкла очков.

Для мсье Ле-Гранта этот взгляд не остался незамеченным:

– Ах да, вы ещё втянули в свои игры нашего дорогого Бастьена. Знаете, какое наказание светит воришкам и изменникам? – Человечек наклонился к самому уху мальчика. – Знаете, что делают с их руками? Их укорачивают настолько, насколько велика кража. А кража времени очень, очень суровый проступок, – мсье Ле-Грант повернулся к Дворецкому, – Бастьен! Немедленно закатай рукава и покажи мальчику, что он натворил!

У Клоса перехватило дыхание. Он, стоя на коленях, сдерживаемый масками с обеих сторон, наблюдал, как Дворецкий суетливо пытался закатать свои бесконечно длинные рукава. Время как будто замедлилось, и мальчик пытался представить, как теперь загладить вину перед самоотверженным другом. Вот-вот должна была показаться рука Бастьена. Мальчик невольно зажмурился: в его голове уже вспыхивали яркие образы отрубленных за кражу времени рук его нового подслеповатого друга. По спине пробежала капелька пота. Сквозь щёлочки подрагивающих век он с облегчением увидел, как наружу вылезли две розовые, слегка пухленькие, но, главное, совершенно целые ладошки.

– Вот и очередной урок, молодой человек! Есть вещи, которые нужно делать исключительно самому. Надеюсь, вы его усвоили! – мсье Ле-Грант, всё это время пристально наблюдавший за мальчиком, довольно улыбался. – Бастьен, находясь под вашим дурным влиянием, наделал глупостей. Видимо, у него появилось желание проявить себя, и я, разумеется, предоставлю ему такую возможность. Ну а вам впредь советую держаться от него подальше! – и добавил, уже сурово: – Для чего вы замедлили ход времени?

Мальчик вырвался из рук масок, поднялся и соврал, прямо глядя Человечку в глаза:

– Я хотел встретиться с вами. Мне надоело каждое утро торчать в этих очередях, вымаливая работёнку повыгоднее. Мой долг уже такой большой, что я, понятное дело, вряд ли смогу его отдать. Я хочу работать на верфи. Хочу стать плотником, нет, кораблестроителем! Пусть хотя бы профессия будет: лодку смог построить и корабли научусь!

– Хм, весьма занятно, молодой человек, весьма занятно! Стало быть, на этот раз решили угнать корабль? Недурно! Поверьте, это самое первое, что приходит в голову тем, кто хочет улизнуть, и это решительно невозможно! Я надеялся, что вы более изобретательны. Вместе с тем мне кажется, что ваше поведение позволит вам в лучшем случае крутить педали с раннего утра и до самого вечера, к тому же мне доложили, что вы в этом деле весьма преуспеваете.

– Я обещаю не нарушать правил гостиницы более.

– Этого недостаточно! – мсье Ле-Грант развернулся и уже занёс ногу, чтобы вскарабкаться по лесенке обратно в кресло.

– Я помогу вам построить театр!

– Теа-а-атр? – протяжно произнёс Человечек и достал трубку из внутреннего кармана жилета, – а вот это уже весьма интересно, продолжайте.

– Мне кажется, нашей гостинице не хватает театра. Поэтому она сама… как театр…

Последние слова Клос произнёс очень тихо, но Человечек всё равно расслышал.

– Замечательная идея, молодой человек! Но озвученная идея ничего не стоит, хотя справедливости ради я вполне готов заплатить вам за неё. Списать несколько монет с бесконечного долга. В гостинице «Камень и бархат» очень ценят находчивых жильцов. Но зачем в этой идее мне вы? Я вполне справлюсь и сам. Уверен, что так будет гораздо экономнее!

– Мне не нужны деньги. Позвольте мне постичь азы корабельного дела, а я бесплатно помогу вам построить театр! Вы видели, на что я способен, видели фотографии. У меня есть идеи, которые мы сможем реализовать на благо жителей гостиницы. Обещаю не угонять корабль и строго следовать правилам!

– На благо гостиницы, говорите… хм, ну что ж, по рукам. Когда речь идёт о благе гостиницы, разве я могу оставаться в стороне? Можете отправляться на верфь вместе со всеми, с первым ударом колокола, без опозданий. После двух ударов каждый день возвращайтесь сюда, поговорим с вами о театре. Эй! Тридцать третий палубный! – Человечек окликнул рыжего веснушчатого парня, который был всего на пару лет старше Клоса. Юноша держал во рту зубочистку, его глаза были полузакрыты, будто он постоянно спал. – А ну иди сюда, бездельник!

Рыжий нехотя повернулся и шаркающей походкой подошёл к ним.

– Вот тебе новый тридцать третий мачтовый. Старый отправляется крутить педали, и смотри там, без всяких штучек, а то и ты вылетишь с верфи, мох будешь собирать, не вылезая. Знаю, ты любишь прохладу местного подвала.

– Ну, мсье Ле-Грант, вы же знаете, – прогнусавил Рыжий, – мне нельзя на мох: у меня от темничного мха насморк, – и он демонстративно шмыгнул носом.

– Знаю я твой насморк, от любой работы у тебя насморк. Скажу Корабельщику – выкинет тебя немедля! Смотри у меня, последнее предупреждение, пшёл отсюда!

Человечек ткнул в сутулую голую спину Рыжего своей хромовой тросточкой. На его коже остался маленький рельефный отпечаток, очень похожий на линии на трубке Ле-Гранта. Отметина, впрочем, быстро разгладилась и пропала.

Парень недовольно потёр ушиб, махнул Клосу, и они пошли прочь от стола в сторону скрытой дверцы, к лестнице, по которой мальчик не так давно нёс новый опасный порох.

– Тридцать третий мачтовый? Это как? – с интересом спросил Клос.

Рыжий продолжал смотреть вперёд и покусывать зубочистку. Слегка картавя, он расслабленно произнёс:

– Всё очень просто, новенький, есть Корабельщик, он главный на верфи, появляется редко, он уже старый. У него есть три помощника: первый мачтовый, первый палубный и первый хозяйственный. Каждый отвечает за свою часть корабля, думаю, ты уже и сам понял, кто за какую. А у них уже у каждого по 32 помощника, всего 33, значит, получается. Я вот тридцать третий палубный, а ты теперь тридцать третий мачтовый, стало быть, мы с тобой равны. Чем меньше номер, тем ты главнее, но и ответственности больше.

Они миновали подвесной мост и дошли до арки, заполненной водой. Клос уже знал, что внизу находятся затопленные каменные ступени, сначала ведущие вниз, а потом вверх. Рыжий бросил «не дрейфь» и, не сбавляя шага, погрузился в воду, тут же появившись с другой стороны.

– Освежает, да? – не выпуская зубочистку, процедил он, когда они вышли на яркие, освещённые солнцем подмостки верфи. Вода с них стекала ручьём, одежда прилипла к телу. – Это чтобы легче глаза разлипались с утра и работалось лучше. Изверги. Хотя можно и совсем не работать, если знать как, – он заговорщицки подмигнул Клосу.

– Это как же? – с интересом спросил Клос. Парень казался ему забавным.

– Очень просто. Если шляешься без дела и тебя ловит старший, орёт, выпучив глаза, навроде «почему не работаешь?!», нужно выучить три ответа. Первый: «не хватает ресурсов». Ткани для парусов не привезли, древесины не хватает, тряпки старые, ну или ещё чего-нибудь сочиняешь. Второй: «не хватает времени». Работа долгая, ты только начал или, наоборот, только закончил. Ну и третий: «нужен помощник». Помощника тебе всё равно никто, скорее всего, не даст, зато отстанут.

«Ну и дела! Какой смышлёный!» – про себя восхитился Клос.

– Эй, вы двое! – донеслось сверху, – Рыжего я знаю, а тебя, малой, впервые вижу: отделение, степень?

– Тридцать третий мачтовый! – с готовностью ответил мальчик, – меня зовут…

– Вот и отлично! – перебил его высокого роста матрос в рубахе с закатанными рукавами, – имя твоё тут неинтересно никому, оба берите тряпки и драйте палубу!

– Так я ж мачтовый, а не палубный, – удивился мальчик.

– Первый день, что ли? До тридцатого все моют палубу, считай это своим обучением! Три палубу и поглядывай, как тут всё устроено!

Вот так, вместо того чтобы разбираться в устройстве корабля, Клос стал мойщиком палубы, хотя про себя ему было приятнее называть себя «юнга». В вытирании палубы было мало приятного и совсем ничего интересного. Швабр не было, приходилось стоять на четвереньках под палящим солнцем, но Клос старался как мог. Рыжий, напротив, только делал вид, что работает, в основном поглядывал по сторонам и жаловался на то, как медленно тянется время. Иногда по палубе проходили работники самых разных степеней и отделений. Большинство из них просто болтали, лишь изредка что-то отпиливая или, наоборот, приколачивая. От жары нестерпимо мучила жажда, но Клосу было совестно прервать работу. В конце концов он не выдержал, выпрямился, быстрым шагом прошёл к ведру с питьевой водой, зачерпнул металлической кружкой, сделал несколько больших глотков и тотчас же продолжил работу.

– Ты чего это делаешь? – удивился Рыжий.

– Ничего такого, попить отбегал, жара-то какая!

– Вот именно что отбегал. И полминуты не прошло! Будешь так бегать, далеко не убежишь. А ну смотри, как надо! Засекай время!

Клос послушно кивнул и принялся считать про себя:

– И раз, и два, и три…

Рыжий покачивающейся походкой, очень медленно, поглядывая по сторонам, хмурясь, будто размышляя над чем-то, двинулся к ведру. На середине пути он склонился и принялся перевязывать шнурок, сначала один, а потом второй. Медленно выпрямившись, он потянулся и наконец оказался у ведра с водой. Сняв кружку с крюка, он, прищурив один глаз, заглянул внутрь, после чего несколько раз встряхнул её, избавляясь от капель. Не спеша зачерпнув до краёв, он принялся пить медленными глотками, иногда прерываясь и вытирая рукавом губы. Выражение крайней озабоченности и сосредоточенности всё это время не сходило с его лица. Допив до конца, он нахмурился и решил пропустить ещё кружечку. После чего так же медленно, но всё же непрерывно выполняя одно действие за другим, он вернул кружку на крюк, предварительно со всех сторон обтерев всё тем же рукавом.

Клос был поражён. В любой момент времени, взгляни кто-нибудь со стороны, Рыжий всегда был в движении – упрекнуть его в том, что он стоит и бездельничает, было невозможно. А человека с таким серьёзным лицом вообще лишний раз не хотелось беспокоить. Вместе с тем он действительно абсолютно ничего не делал. А вся процедура заняла почти семь минут!

– Вот это да! – восхитился Клос.

– А то! – довольно протянул Рыжий, – держись меня, я тебя ещё не такому научу! Беречь себя надо! Ты думаешь, Корабельщику на нас не плевать? Плевать! И мсье Ле-Гранту плевать! Знай набивают свои карманы. А мне что? Еда есть, койка есть, лежачая, а большего и не надо. Каку нас тут любят говорить: верфи больше тысячи лет, мы никуда не спешим! Вот такой у меня девиз!

– Слушай, а как же корабль?

– А чего тебе сдался корабль? Тебе, что ли, на нём плыть? Какая разница, на чём Тромблон разобьётся в очередной раз, на фрегате или вот на этом гнилом полене, результат один! – Рыжий в сердцах пнул валяющееся под ногами бревно и поморщился. – Может, не делай мы корабли вовсе, многие остались бы в башне и уцелели.

Клос не нашёл что ответить. Помолчали.

– Тебя как зовут? – в конце концов прервал молчание Клос.

– Да я-то уж и сам не вспомню, – махнул рукой Рыжий, – меня тут все Рыжим кличут, ты тоже можешь. Это потому, что у меня веснушки и волосы рыжие, – он снял свою бесформенную кепку с коротким козырьком и показал на свои волосы. Я на верфи уж целый год как, это мой четвёртый корабль уже.

– Год?! – изумился Клос, – почему же ты всё ещё в тридцать третьей степени? Неужели так сложно продвинуться по службе?

– Да мне не очень-то хочется, честно сказать. Будь это мой собственный корабль, я бы, может, и старался, а за пайку чёрствого хлеба и стакан воды не намерен тут своё здоровье оставлять.

– Эй, там! – прокричали сверху, – Рыжий, ты чего не работаешь, твой приятель уже вон сколько вымыл, а ты всё болтаешь. Работай давай!

– Да времени нет, – задрав голову, безразлично прокричал Рыжий, – я тут новенького обучаю! Да и палуба вон какая огромная, чего мы её вдвоём трём? Нам бы помощника!

– Тебе не помощник нужен, а подзатыльник хороший, – ответили сверху. После чего их короткий диалог закончился.

– Слушай, Рыжий, – не прерывая работу спросил Клос, – скажи, а откуда здесь столько дерева? Три-четыре корабля в год – это много, наверху точно не растёт столько.

– Верхнее дерево и вправду редко используется, – подтвердил Рыжий, – в основном мы разбираем прибывшие плавсредства. Что получше, отправляется в башню, что похуже – остаётся здесь. Посмотри, видишь, вся палуба разных цветов? Вон те доски короткие, а эти длинные? Посмотри, какие тут мачты, верёвки. Всё разное. Что есть – из того и строим. Да и какая, собственно, разница, всё равно корабли одноразовые. Зато оружие какое! – впервые за разговор Рыжий посмотрел на мальчика, и лицо его посветлело. – Вот уж где Капитан Тромблон не терпит недостатков! Он настоящий оружейный ценитель, тащит на корабль всё самое современное, что удаётся достать или что этот сумасшедший без ботинок придумает.

– Гетти?

– Да неважно, в общем, ты понял о ком я.

– Смотри, смотри! – вскочил на ноги Клос, – это же моя лодка!

Мальчик бросил тряпку и лихо спрыгнул на плавучую бревенчатую пристань.

– Ану пошли вон от моей лодки! Не смейте её ломать! – Клос вырвал у одного из работников гвоздодёр и замахнулся. При виде своей лодки он пришёл в ярость: тут были и деревянный табурет, и велосипед, и труба от пылесоса в виде мачты, даже дверцы сохранились. Только труба валялась оторванная, у стула теперь отсутствовала ножка, а в днище шкафа-лодки красовалась огромная дыра.

– Хорошо, хорошо! – миролюбиво поднял руки один из рабочих. – Лодок тут на всех хватит! Хочешь сам разбирать – разбирай!

– Не буду разбирать! Это моя лодка! Рыжий, спускайся, помоги оттащить её обратно в башню!

Рыжий, выпучив глаза, замахал руками, зашикал, показал куда-то за спину мальчика и скрылся на палубе.

– Это уже не твоя лодка, юнга, это, как говорится, теперь собственность верфи, её стройматериал! – незнакомец обошёл лодку по кругу, покрутил руль, приоткрыл дверцы, – а что, находчиво придумано! Сам делал?

Клос кивнул. Левый глаз незнакомца был прикрыт, зато правый светился ясным голубым светом. Светлые кудрявые волосы стояли торчком, а во рту почти не было зубов.

– Первый мачтовый, но работники, коих у меня как минимум тридцать два, могут называть меня Беззубый! Ты же, я слышал, теперь у меня в отряде, значит, тоже можешь звать меня так. Хотя, признаться, моё прозвище не совсем верно, зубы у меня есть, целых три! – он захохотал, и Клос смог убедиться, что все три зуба действительно были на месте.

– Давай, юнга! Ты же не против, если я буду называть тебя юнгой? Цепляй к своей лодке вот этот крюк, и поехали наверх. Сегодня я планирую сделать «воронье гнездо», а твоя лодка вполне сгодится для этого, только нос отпилим и чуть бока нарастим. Не перечь, юнга, для лодки большая честь стать вороньим гнездом, оно будет располагаться во-о-он там, на самой вершине фок-мачты. Эта самая высокая часть корабля. Оттуда всё видно!

Они медленно поднимались всё выше и выше, сидя на продырявленном полу лодки, а на глаза мальчика наворачивались слёзы.

– Не дрейфь, пострел, – Беззубый хлопнул мальчика по плечу, – я свой корабль самолично разобрал на запчасти лет триста назад, – Он закатил единственный глаз, пытаясь подсчитать точнее, – нет, никак не меньше чем пятьсот. А уж он был куда ладнее твоей дырявой лодчонки. Велосипед, по-хорошему, надо бы к крутильщикам пристроить, ну да ладно, пусть уж лодчонка твоя целиком сюда переедет, хоть и ходить самостоятельно больше не сможет.

Через дырку в днище мальчик видел Рыжего, который сидел, разинув рот, и смотрел, как они поднимаются всё выше.

– Здесь правила такие, чтобы никто не удрал, – продолжал Беззубый, – он указал пальцем на дыру. – Не переживай, подлатаем, подкрутим, подпилим, смотровым местечком твой корабль будет отличным! Я его сегодня закреплю, а завтра начнём подгонять и доделывать. Я наблюдал за твоей работой, юнга. Глаз хоть и один всего, но видит отлично, ха! Парень ты, видно, старательный. Домоешь сегодня до конца дня, завтра сюда поднимайся сразу, с повышением тебя – будешь двадцать пятым мачтовым. Палубу и помои оставь балбесам вроде Рыжего. Не слушай его, здесь не все такие.

После двух ударов колокола мальчик нарочно слегка задержался, надеясь уже не застать мсье Ле-Гранта в его бордовом потрескавшемся кресле. Но тот как ни в чём не бывало, удобно устроившись, покуривал трубку и водил карандашом по бумаге. Больше в зале никого не было – обитатели гостиницы старались не попадаться на глаза Человечку без крайней необходимости. Особенно по вечерам.

«Наверняка подсчитывает прибыли», – злорадно подумал мальчик.

Но он ошибся – мсье Ле-Грант уже вовсю проектировал сцену. Это был первый случай, когда Клос видел Человечка, занимающего чем-то, кроме денег.

«Карточная игра с Пиглем не в счёт: там он тоже неплохо заработал».

Человечек, не отрываясь от зарисовок, указал мальчику на стул подле себя.

– Молодой человек, вы когда-нибудь играли на сцене?

Клос пытался вспомнить. Последнее событие, которое он сумел вытащить из своей памяти, было строительство лодки в комнате, да и оно с каждым днём угасало. Он отрицательно помотал головой.

– Актёрская игра не по мне, я предпочитаю что-то более прикладное. Точные науки, например.

– Напрасно. Вы зря себя недооцениваете. У вас отлично получается отыгрывать роль подростка, который борется с несправедливостью. К тому же точные науки, как вы уже, наверное, успели заметить, далеко не всегда являются надёжной опорой. Далеко-о-о не всегда и не везде.

– Тогда вы, мсье Ле-Грант, успешно олицетворяете собой несправедливость, с которой мне приходится справляться.

– А вот тут вы правы. Во всяком случае по отношению к вашей собственной роли. Спросите, например, Бастьена, что он думает на мой счёт, и, уверяю вас, он скажет, что я отличный управляющий. Это по меньшей мере.

Он с удовольствием раскурил неизменную трубку, и зал быстро наполнился густым зелёным дымом.

Мальчик подумал, что на вершине горы вполне нашлось бы место и для таких зелёных облаков.

– А Капитан Барт? – продолжал Человечек. – Будьте уверены, он не доверит никому, кроме меня, строительство своих кораблей! Да что мы всё обо мне, давайте взглянем на Пигля, вашего друга? Отличный повар, добродушный здоровяк, всегда в отличном расположении духа, не правда ли? А в прошлом, к слову, он один из самых знаменитых и беспощадных пиратов. Ходила молва, что Пигль был способен взять на абордаж в одиночку целый корабль. И ведь ни единой царапины! Хотя промахнуться по такому, признаем, довольно сложно.

А Гетти? Забитый тихоня-изобретатель, в смешной шляпе и без башмаков? Я встретился с ними двоими одновременно: два огромных корабля устроили бойню прямо у стен этой башни. Если бы не счастливый случай в тот день, Капитан Барт вряд ли сейчас атаковал Чёрный Форт и вообще что бы то ни было ещё. Капитаном второго корабля был Гетти. Видите пушечное ядро, застрявшее вон там, в стене, у факела? Оно осталось с того самого дня, – он вздохнул. – Так что, молодой человек, мы все актёры, осознаём в конечном счёте это или не осознаём. Нас окружает множество подсказок, по которым можно понять, какая пьеса сегодня и кто какую роль в ней исполняет. Так что ваша идея с театром пришлась мне весьма по душе. – Человечек пододвинул к мальчику листок, – ну, как вам?

На листе бумаги с поразительной точностью была прорисована сцена спереди и сбоку. Рисунок даже больше походил не на эскиз, а на полноценный чертёж, по которому вполне можно было начать работу. Мальчик и сам не справился бы лучше.

– Поразительно, – вырвалось у Клоса, – а говорите, что точные науки вам не близки. Вам действительно не нужна помощь? Я мог бы изобразить что-нибудь эдакое.

Мсье Ле-Грант покачал головой и улыбнулся:

– Ступайте спать, молодой человек, свой театр я хочу спроектировать сам. Кстати, Капитан Барт скоро прибудет. Вы уж не подведите меня, уложитесь в срок.

Клос уже дошёл до лестницы, но в последний момент не удержался:

– Мсье Ле-Грант, могу я задать вопрос?

– Смогу ли я дать ответ, вот главный вопрос, молодой человек, – прищурившись, усмехнулся Человечек.

– Что находится за той дверцей? На нижних этажах башни. Никакого Хозяина там нет, не так ли? – вопрос эхом разнёсся по залу. – Всё это сказочки для того, чтобы гости не разгуливали по ночам?

– Такие громкие вопросы должны задаваться гораздо тише, молодой человек. Хозяин, конечно же, есть, он находится именно там, внизу. У всего должен быть хозяин. Только все этажи затоплены уже очень давно, и проверить это самим нет никакой возможности.

– А если я всё-таки рискну проверить, вы одолжите мне свою трость? Ведь именно она является ключом, не так ли?

Человечек оторвал взгляд от своего рисунка, и стёкла его маленьких очков блеснули.

– Я одолжу вам свою трость, только если вы после своей смерти прилетите ко мне по воздуху и попросите об этом снова. Хотя в таком случае вам уже вряд ли понадобится моё разрешение, не так ли?

…Спал мальчик беспокойно. Всего за одну ночь ему предложили чаю по меньшей мере десять раз. На гору взбираться смысла он больше не видел, зато теперь было время осмотреться вокруг. Этой ночью, помимо Бастьена, на блинный завтрак не явился ещё и Харх.

На этот раз утренний удар колокола Клос воспринял с облегчением. К его удивлению, Лаки с Бароном в комнате не было.

«Надеюсь, они на кухне, а не в море».

Мальчик подошёл к окну и, облокотившись о стену, взглянул на бесконечный ровный горизонт Сплошного Моря. Он глубоко вдохнул тёплый утренний ветер, искренне радуясь возможности дышать, пусть и через узкое отверстие в стене, заткнутое мокрой тряпкой. Хотя и слишком широкие окна верхних этажей казались мальчику опасными и не слишком уютными. Ему почудилось, что где-то там, вдали, он видит снежные пики самых высоких гор и зелёные лужайки, на которых он разобьёт грядки и посадит свои любимые овощи и фрукты.

На утреннем распределении сегодня всё было по-иному. Протискиваясь через ряды обитателей гостиницы, Клос обнаружил, что стол мсье Ле-Гранта был сдвинут, а в кресле на этот раз восседал Бастьен. Он несколько суетливо перебирал карточки, щурился, разглядывая ровные ряды кружочков, но, казалось, справлялся. Рыданий, упрашиваний и криков тоже не было слышно – видимо, гости были не менее ошарашены такой неожиданной переменой.

Сам Человечек находился позади стола и руководил группой работников, которые укладывали ровные ряды досок, тканей, ламп и мотки проводов, таких ценных и редких в гостинице «Камень и бархат». Рядом с ним суетился Гетти, который разглядывал чертёж, по-видимому, тот самый, что Человечек рисовал ночью. Учёный делал какие-то пометки и вносил корректировки.

Завидев Клоса, Гетти махнул ему рукой, всем своим видом показывая, что занят и не может подойти и поздороваться. Сундук был приоткрыт, мсье Ле-Грант часто подбегал к нему, хватал горсть монет и раздавал всем причастным к строительству. Клос впервые за всё время пребывания видел, что деньги покидают сундук Человечка по доброй воле последнего. Мальчик улыбнулся и прошёл мимо. Он уже слегка опаздывал на верфь, а опоздание в первый же день после повышения казалось ему дурным тоном.

Приняв уже знакомый утренний душ (если душем можно было назвать купание в холодной морской воде на ступенях арки), Клос вскоре карабкался по верёвке на вершину фок-мачты, где Беззубый уже вовсю орудовал пилой, отчего на палубу медленно опускался снег из стружек.

– А, двадцать пятый мачтовый! Как раз вовремя, возьми-ка пилу и придержи вот здесь! Я покажу, что делать, а дальше сам. Воронье гнездо – важнейший пункт навигации. Обустраивая его, важно думать о том, кому здесь придётся сидеть, тогда всё получится! Если что-то нужно – зови хозяйственных ниже тебя по степени, они принесут всё необходимое, если смогут достать. Работу никому не перепоручай, делай сам. А то тут каждый только и ждёт, что ему выделят помощника, который всё сделает за него. Целая вереница помощников, ищущих помощников! – он в негодовании сплюнул в море. – Одна из главных болезней верфи.

– А почему наблюдательная вышка называется вороньим гнездом?

Клос вспомнил, кажется, такойдавний разговор про ворон с Бастьеном и решил убедиться, знает ли что-то об этих птицах Беззубый.

– Пёс его знает! С этими морскими терминами всегда такая путаница, к тому же большая часть работников верфи и команды и не моряки вовсе. Наверное, в честь какой-то женщины назвали. В море почти всегда так! Ты, малец, меня не проверяй. Я произношу слова, чтобы было понятно, а если меня не понимают, говорю громче, вот и всё, – он рассмеялся и полез вниз, – некогда мне задумываться о значениях, мне работать надо. Болтать не люблю. От графика отстаём. Можем не успеть! Корабельщик явится, если ещё жив старик, конечно: лет пять его уже не видел.

Клос проводил взглядом Беззубого и принялся за работу. Для начала он достал из кармана скомканный листок с чертежом своей лодки, по которому когда-то давно изготовил всю конструкцию. Достав из-за уха заранее припасённый карандаш и высунув кончик языка, мальчик принялся набрасывать доработки, время от времени делая замеры отрезком верёвки с узелками.

Когда всё было готово, Клос позвал долговязого средних лет мужичка, скрывающегося от жары в тени корабля. По его скучающему виду было понятно, что заняться ему особенно нечем, а по кучам материала вокруг него становилось ясно, что он из хозяйственного отделения.

– Эй, дружище! Ты ж с хозяйственного? Принеси-ка, пожалуйста, мне хороший парус для навеса, железную бочку, верёвки и кое-что по мелочи. Вот тебе список, ничего не забудь!

Долговязый лениво повернулся к Клосу и, зевая, произнёс:

– Ресурсов мало, да и времени у меня особо нет, своих дел хватает. Если чего и надо, спускайся сам, поройся в этих кучах, чего-нибудь да найдётся!

Клос пожал плечами и полез вниз. Ему быстро удалось найти большой и плотный парус, а также подходящего вида железный бочонок. Досок и верёвок тоже вокруг валялось в избытке. Затащив добычу наверх, мальчик принялся приколачивать боковые стенки, чтобы они приходились ему примерно по грудь. Так он мог бы облокачиваться на них, а также смотреть вперёд, не слезая с кресла велосипеда. Солнце было в зените, когда Клос установил сложенный в несколько слоёв парус над конструкцией и теперь мог спокойно укрываться под навесом, регулируя верёвками его наклон.

– Жаль, что здесь нет подоконников, тогда мы могли бы путешествовать, оставаясь на своём любимом месте, – протяжно произнёс Барон.

От неожиданности Клос выронил молоток, едва не задев успевшего отскочить Лаки.

– Гетти был более приветлив, – недовольно муркнул кот.

– Лаки, Барон, как я рад вас видеть! Как вы пробрались сюда? Вы были у Гетти? – Клос присел на корточки, скрывшись за новыми высокими бортами лодки.

– Признаться, мы частенько к нему заглядываем.

– Ты вечно носишься по всей гостинице, а он чешет нас, рассказывает разные интересные истории, – Лаки перевернулся на спину и с нескрываемым удовольствием обвалялся в древесной стружке.

– Целый мешок шерсти уже набрал, а может быть, даже два: коты очень производительны, – добавил Барон.

Вдруг снизу раздался негромкий оклик Рыжего:

– Двадцать пятый мачтовый, ты там? Двадцать пятый мачтовый! Клос!

– Чего ещё? – мальчик недовольно взглянул на Рыжего, который целый день натирал тряпкой палубу, но только не дальше метра от места, на котором сидел. – Не отвлекай от работы!

– Там, у лестницы, воду черпают! Плохой знак, мне рассказывали про такое, – голос Рыжего на этот раз был взволнован.

– Что ещё за знак? – понизив тон, спросил Клос, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.

Рыжий не успел ответить, как раздался звон корабельного колокольчика, и работники со всех ног бросились на построение. Все выстраивались за спинами руководителей своих отрядов. Клос, заприметив Беззубого, тоже принялся искать своё место. Оказалось, что большинство работников не знает своих номеров – несколько строителей вовсе не понимали, к какому отряду они относятся. Первый палубный, громила с одним единственным ухом, разгорячённо спорил с первым хозяйственным, у которого был кривой шрам возле рта, а Беззубый старался их примирить, размахивая руками и притопывая.

Клос, выглядывая из-за спин работников, увидел, как на плавучие брёвна верфи внесли паланкин, вроде того, в котором ехал Клос, когда его несли на пир, только чёрного цвета. Носильщики, невысокие, крепкие ребята, похожие друг на друга, словно четыре капли воды, в ногу, чеканя каждый шаг, несли паланкин по направлению к кораблю.

– Корабельщик! Корабельщик идёт! – зашептали вокруг, – видать, совсем плохи наши дела!

Они стояли под палящим солнцем тремя ровными колоннами, выпрямившись. Паланкин проплыл мимо руководителей отрядов и остановился прямо посреди строя. Он был накрыт несколькими слоями белого старинного тюля, слегка покачивающегося на ветру. Разглядеть сидящего в нём было совершенно невозможно. Зато свистящий голос, когда тот заговорил, старались расслышать все без исключения:

– Корабль, – протяжно и хрипло произнёс он. Его голос был не слишком громким, и все притихли, пытаясь уловить каждое уносимое морским ветром слово. – Этот корабль, – из-под тканей выползла бледная тонкая рука и костлявым пальцем указала в сторону строящегося корабля. Она двигалась очень неторопливо и была такой длинной, что стоящим в первых рядах строителям пришлось попятиться, чтобы не коснуться её. Она казалась очень холодной, и представлялось, что каждый коснувшийся её тотчас упадёт замертво. – Этот корабль должен быть достроен. Сегодня.

Все молчали, стараясь не смотреть в сторону паланкина. Рука описала круг в воздухе и указала пальцем на кого-то в самом конце колонны.

– Ты, – тихо прохрипела рука, – выйди вперёд. – Клос скосил глаза и обомлел: на трясущихся ногах вперёд вышел Рыжий. Он мял свою кепку, вцепившись в неё потными ладонями, и глядел под ноги. – Ты знаешь, кто я такой?

– К-к-кырабельщик, – от волнения Рыжий заикался и путал буквы.

– Это правильный ответ, видно, что ты смышлёный парень. Ещё весьма крепкий. И рыжий. Если ты такой смышлёный рыжий пострел, ответь, что лично тебе мешает достроить корабль сегодня? – раздельно произнесла рука, и костлявый палец указал прямо на грудь Рыжего. – Постой! – прежде чем тот решился ответить, прервала его рука, – до того, как ты откроешь рот, позволь предупредить тебя. Мои старые уши могут пропускать некоторые слова, но моя дряблая кожа настолько тонка, что позволяет мне слышать лучше любых ушей. Не смей говорить мне, что у тебя не хватает материалов. Оглядись вокруг: мир, даже такой маленький, как этот, полон необходимого. Не смей говорить мне, что тебе нужны помощники. Все эти люди вокруг – твои помощники и твои наставники. Не смей говорить мне, что у тебя нет времени. У тебя полно времени, впереди ещё целый день. Для некоторых вроде меня это целая вечность. А теперь я повторю вопрос: что лично тебе мешает достроить корабль сегодня?

– Н-н-ничего, – промямлил Рыжий.

– Прости, ты так тихо говоришь, повтори, пожалуйста, громче.

– Ничего! Ничего, господин Корабельщик! – Рыжий выпрямился, его всегда сонные полуприкрытые веки были широко распахнуты.

– Прекрасно, займи своё место, пострел. У любого, любого из вас уже есть всё необходимое для того, чтобы построить корабль вовремя!

Паланкин начал плавно поворачиваться, и Клос заметил четыре тоненьких лески, поблёскивающих на солнце. Каждая из них была продета в ухо одного из четырёх носильщиков, а концы скрывались в плотных слоях тюля.

«Корабельщик управляет ими второй рукой, словно марионетками!» – пронеслось в голове у мальчика, и от этой мысли ему сделалось жутко.

– Кто-то что-то сказал?

Паланкин, легонько покачиваясь, плыл между рядами, а сидевший внутри Корабельщик, казалось, старался рассмотреть всякого, кто в этот момент стоял перед ним.

Все три отряда безмолвствовали.

– Ну, раз нет возражений, я отправлюсь в свою каюту на корабле. Устаю от яркого света. Пришло и моё время отправиться в путешествие. Если не хотите снова насладиться моим обществом, корабль должен отплыть завтра в полдень.

Паланкин медленно двинулся вверх по трапу и скрылся в трюме корабля. Несколько минут все стояли, не в силах сдвинуться с места.

– Что он сказал? – наконец прошептал первый палубный, потирая единственное ухо. – Я не расслышал.

Беззубый молча побежал в сторону корабля. Каждый его шаг гулко отдавался в тишине.

Наконец раздалась властная команда первого хозяйственного:

– Чего застыли, пёс вас дери?! У нас всего одни сутки! И тащите факелы, нас ждёт длинная ночь!

Второе появление Тромблона. Закрытые двери

Клос вовсю работал над гнездом, укрепляя стенки и натягивая верёвки. Иногда он прерывался перевести дух и наблюдал за работой других, которая шла так слаженно и быстро, как никогда до этого. Стояла уже глубокая ночь, когда мальчик заприметил мерцающий свет фонаря у самого дальнего конца пирса, уходящего в открытое море. Никто из работников не отваживался подходить к его краю среди ночи. Некоторые суеверные обитатели гостиницы считали, что Хозяин выходит прямо из моря, а вовсе не живёт в гостинице на нижних этажах. Что сам он умеет превращаться в огромного чёрного пса, а глаза его горят, как два солнца, мигом ослепляя тех, на кого он взглянет.

Клос прищурился и увидел, как вода на конце пирса продолжала бурлить: несомненно, гость появился прямиком из моря. Фонарик двинулся в сторону корабля, и Клос подумал, что если пёс нападёт, то сам он вполне сможет тихо отсидеться в своём укромном месте. Лаки с Бароном тоже дремали рядом.

– Buenas noches (исп. «доброй ночи» – прим. авт.), господа и дамы, вы так рады моему прибытию, что все собрались здесь в такой поздний час, чтобы встретить меня лично? – в свет факелов шагнула высокая фигура с длинными вьющимися волосами, в широкополой шляпе с пером и тёмно-зелёном клетчатом пальто. Шпоры изящных сапог сверкали. Прибывший прикрыл глаза и медленно вдохнул свежий морской воздух. Потом тряхнул головой, ухмыльнулся и, чеканя шаг, прошествовал на корабль, заняв место у руля. Рабочие, завидев его, выпучивали глаза и тихонько отползали в самые тёмные места, надеясь, что Капитан Барт их не заметит.

– Ах, ну конечно же, нет, мои самые высокие ожидания снова обмануты. – Он взмахнул мушкетоном и выстрелил в воздух. – Стоять на месте! – закричал Барт и добавил уже тише: – Капитан здесь, проявите уважение! Так на чём я остановился? Вы здесь, конечно же, не за тем, чтобы встретить меня, и уж точно работаете в ночи не из-за беспокойства о том, что я не смогу отплыть завтра на недостроенном корабле. Кто вас сюда согнал? Ле-Грант? Или сам Корабельщик соизволил? Без разницы, в любом случае я здесь, а значит, мой корабль должен быть достроен к завтрашнему дню.

Он зашагал по палубе, пытаясь встретить чей-нибудь взгляд, но все прятали глаза или делали вид, что сильно заняты.

– Не беспокойтесь, джентльмены, если бы я хотел отплыть прямо сейчас, забрав всех, кто сейчас находится здесь, я бы, конечно, сделал это. И, поверьте, я ничуть не сомневаюсь в успехе моего следующего похода. В последний раз спешу уведомить: мы сильно продвинулись. Наше оружие и корабли становятся всё совершеннее, а наш противник истощён и подавлен. А вдруг нет? – он резко сменил тон и развернулся. – Вдруг коварный враг вновь придумает что-то и мне понадобится ещё более мощный корабль? Кто будет строить его, если все вы, джентльмены, отправитесь со мной? Правильно. Строить будет некому, – с грустью констатировал он. – Но! Я, конечно, дам вам шанс, если вы вызоветесь добровольцами. Я не буду препятствовать и с радостью приму каждого из вас на борт не в виде работника, а в виде почётного члена команды. Не строить корабль, а путешествовать на нём, не это ли высшее благо? – он достал из-за пояса длинный кривой нож и приподнял сползшую на глаза шляпу кончиком лезвия.

– Что, желающих нет? Ну, тогда я сам выберу! Парочка строителей этого корабля мне точно понадобится. El diablo esta en los detalles (исп. «дьявол кроется в деталях» – прим. авт.). А в таком большом корабле деталей полным-полно! Может быть, ты, Рыжий? – Капитан встал прямо напротив усердно натирающего пол паренька. Тот замер и, не поднимая головы, замотал ей из стороны в сторону.

– Я пойду! – закричал Клос сверху. Он стоял в полный рост, придерживая фуражку рукой, чтобы её не снесло ветром. За бортами наблюдательной вышки мальчика было едва видно, однако его решительный голос разнёсся по всей верфи.

– О! Первый доброволец! Magnifico (итал. «великолепно» – прим. авт.)! Впервые за многие сотни лет! И кто же вы, молодой человек? Спускайтесь, явите миру своё лицо.

Клос схватил канат и, ловко съехав по нему, предстал перед Капитаном Бартом.

– Меня зовут Клос, я пойду добровольцем, но у меня есть условие!

– Ты смеешь ставить мне условия, ха! – Капитан Барт медленно навёл тромблон на мальчика. Тот, не мигая, смотрел в глаза Капитана. – Постой, не ты ли тот славный парень, что во время моего прошлого прибытия закатил пирушку, от которой тряслась вся гостиница? Я вспомнил тебя! Клос, точно-точно! Мне показалось, ты пришёлся по душе Ле-Гранту, я прав? Чего же ты не отчалил сразу же в тот день? Наша гостиница пришлась тебе по душе и ты решил задержаться?

– У меня остались здесь кое-какие дела, – уклончиво ответил Клос, – но сейчас, если честно признаться, гостиница мне уже порядком поднадоела. Я мечтаю увидеть новые земли, а они, как я понимаю, лежат как раз за Чёрным Фортом, так что нам по пути.

Клос сам подивился своей храбрости, но с прошлой встречи с Капитаном он так часто представлял этот день, что теперь всё происходящее казалось ему ненастоящим.

– И какое же у тебя условие, дерзкий устроитель грандиозных пирушек? Если оно мне не подойдёт, учти, я немедленно нажму на курок.

– Я хочу нести службу вон там, на самом верху, – Клос указал пальцем в сторону вороньего гнезда.

– Ха, вперёдсмотрящим, стало быть? А зрение у тебя хорошее?

Клос уверенно кивнул.

– Я первым заметил вас, лишь только вы появились вон там, из воды.

– В таком случае добро пожаловать на борт! Чувствую, что ты точно принесёшь мне удачу, Клос!

Он протянул руку мальчику, и тот крепко пожал её.

– А теперь проводи меня в гостиницу, мне нужно набрать команду.

Они прошли мимо Рыжего, который благодарно кивнул Клосу, и направились к башне. По пути пират забрал в команду ещё двух строителей и, насвистывая под нос весёлую мелодию, нырнул в арку, ничуть не смутившись залитых водой ступеней. Сухость пороха в тромблоне заботила его куда больше сухости собственных башмаков.

Пробираясь по верёвочный лестнице, болтающейся над чёрной бездной, в сопровождении, возможно, самого опасного человека этого мира, Клос, как ни странно, чувствовал себя в безопасности. Когда они вошли в Зал Утренних Распределений, мальчик с теплотой вспомнил, как он впервые попал сюда. Казалось, это было так давно, но в то же время совершенно недавно. Сейчас на нём был надет всё тот же плащ, а в правом кармане болталась монетка Старика, которая в гостинице была объявлена вне закона и была теперь не более чем сувениром.

– Ле-Грант, Ле Гра-а-ант! – заорал что было мочи Капитан Барт, а голос у него был, признаться, что надо. Мальчик в очередной раз подивился его мгновенной способности переключаться с языка, который понимают вежливые люди, на язык, которые понимают все. – Давай, выходи! Мне нужна комната на оставшуюся часть ночи! – он облокотился на край стола Человечка и зевнул, прикрыв рот ладонью.

Маленькая дверца сбоку зала отворилась, и по залу засеменил заспанный Человечек, на ходу натягивая свою шапочку и поправляя малюсенькие позолоченные очки. Его тросточка и счёты, конечно, тоже были при нём.

– А-а-а, уважаемый Капитан Барт! Добро пожаловать! Ожидали вашего прибытия!

– Так сильно ожидали, что обессилели и повалились спать? Хорошо же вы относитесь к спасителям этого бренного мира! Раскуривай свою трубку поскорее и передавай мне уже сюда ключ – хочу привести костюм в порядок и принять ванну. Да! Мальчонку я забираю с собой: первый доброволец за столько лет, он послужит отличным примером в нашем походе.

Мсье Ле-Грант, раскуривавший трубку, после эти слов поперхнулся дымом и закашлялся.

– Мальчонку? Клоса? – он указал на мальчика своей тростью. – Но это совершенно невозможно! Он должен гостинице целую гору денег, да и помимо этого… просто полезен! Мы строим театр! Да, Клос? Да и многие жители гостиницы его просто обожают! Нет, это совершенно невозможно!

– Стоп-стоп-стоп! Полный назад, мой самоуверенный друг! – нарочито ласково, с хищной улыбкой перебил его тираду Барт. – Ты же не забыл наши договорённости? Ты управляешь гостиницей, как считаешь нужным, а я управляю кораблём так, как считаю нужным. В том числе за мной остаётся право выбирать себе команду. Я уважаю твоё мнение и знаю имена тех, кого бы ты не хотел отдавать мне, но имени Клос я там что-то не припомню. Мальчик вызвался добровольцем, и мы пожали руки, что уже является непреложным доказательством сделки. Своё слово я не приемлю забирать назад. Если мальчик явится сюда завтра утром, он попадёт на борт вместе со всей остальной командой. Сие есть моё последнее слово, а сейчас прошу передать мне ключ от номера, я больше не желаю вести переговоры, – он оставил размашистую подпись на бумаге, после чего протянул руку, и Человечек нехотя закрепил концы бумаги печатью из трубки.

– До завтра! – махнул рукой Барт и лёгкой, уверенной походкой направился в сторону лестницы.

– Что ж, молодой человек, выходит, вы всё-таки меня переиграли? – улыбнулся Человечек, когда Барт скрылся из виду. – Завтра утром мы увидимся в последний раз?

– Выходит, что так, мсье Ле-Грант, не знаю, победа это или нет, но, пожалуй, для гостиницы я сделал всё, что мог.

– Вы думаете? – брови Человечка устремились вверх, – как по мне, вы просто нашли способ сбежать. Не самый умный способ, конечно, но всё же способ. Думаете, что сгинуть вместе с безумным капитаном – хороший способ покинуть «Камень и бархат»？ Мы все нуждаемся в вас, молодой человек. Ваш характер, ваши энергия и изобретательность – такие гости попадают в нашу гостиницу нечасто.

– Вы совершенно правильно сказали, мсье Ле-Грант, это всего лишь гостиница – временное пристанище. Возможно, теперь пришла пора найти настоящий дом.

– Помню, как вы впервые попали сюда, – Человечек раскурил трубку и жестом попросил Клоса развернуться, – повернитесь, я поправлю печать. Это пропуск на выход. Сегодня дверь вашего номера откроется в последний раз, приберите за собой и не забудьте личные вещи. Так вот. Когда вы впервые попали сюда, вы были совсем другим человеком, вы изменились. Всё ещё остались человеком, конечно, но изменились.

Разнёсся знакомый запах переплавленной печати на бумажном ошейнике.

– Все мы довольно быстро меняемся.

– О нет, далеко не все, поверьте, молодой человек, я видел гораздо больше вашего. Если бы все менялись быстро, гостиница была совсем другой, если вообще была. Ну, ступайте, увидимся утром, кстати, до утра остаётся совсем немного времени. Лучше научитесь извлекать из него пользу, вместо того чтобы пытаться изменить ход, черпая старым ржавым ведром.

Зайдя в номер, Клос быстро собрал свои вещи, которых было не так много. Фотоаппарат, оставшиеся горшки с цветами и семена, мешок со всякой мелочью – вот и всё. Спать ему не хотелось, да и времени на сон уже не оставалось. Клос вздохнул и выглянул в окно. Потихоньку светало. Такой вид на Сплошное Море, пожалуй, открывался перед ним в последний раз.

Взяв карандаш и вырвав лист бумаги из судового журнала, он написал:

«Уважаемый мсье Ле-Грант! Для своих собственных нужд при строительстве корабля я присвоил горелку и парус. Казалось бы, это сущая мелочь, которую вы бы вряд ли заметили, мало ли сколько вещей пропадает при строительстве кораблей. Но для меня это важно, так как я убеждён, что на украденном парусе не удастся подняться вверх, а украденная горелка не сможет дать достаточно тепла. Оставляю вам взамен все оставшиеся у меня монеты и фотографии с видами гостиницы. Надеюсь, что этого будет достаточно. С уважением, Капитан Клос».

Он заправил постель, присел на минуту и шагнул к двери. Дверь оказалась заперта.

Мальчик прислонил ошейник ближе, но та по-прежнему не двинулась с места.

Прогремели два удара колокола, и в коридоре послышался шум топающих ног. Клос был заперт. Он начал колотить руками и ногами в дверь, но звук ударов растворялся в шуме коридора.

«Проклятый Ле-Грант, он всё-таки нашёл способ оставить меня! Если я не явлюсь к утру, Капитан Барт решит, что я струсил, и уедет без меня!»

Клос с силой дёргал за ошейник, но тот не поддавался. От обиды и ярости на глазах мальчика выступили слёзы.

Неожиданно дверь дрогнула и сорвалась с петель.

– Пигль! – радостно воскликнул мальчик. – Но как? Откуда ты узнал?

– Садись быстрее, парень, – повар огромными руками водрузил мальчика себе на шею и помчался вниз, отбрасывая спешащих гостей, словно щепки, – Капитан, пёс его дери, Тромблон послал меня! Сходи, говорит, Пигль, помоги мальчонке донести его вещи!

– Но как ты справился с дверью? Она же почти в ладонь толщиной!

– Знаешь, двери, которые пытаются удержать правду, становятся весьма хрупкими. В обычной ситуации их и из пушки не пробить. А ещё я очень сильный, ха-ха! Мой дедуля, бывало, говаривал: «Решившего бежать невозможно сдержать!» А он, поверь, знал в этом толк! Ему трижды удалось избежать виселицы!

Они ворвались в зал гостиницы одними из первых. Перед длинным столом привычно стояли маски, а за их спинами обычно скрывался Человечек, готовясь к утреннему распределению. Гости наперегонки бежали к столу, но прямо перед столом чуть притормаживали и пропускали вперёд следующих за ними. Они знали, что первым почти всегда достаются велосипеды, и старались избежать этого. Из-за таких хитрых манёвров у стола каждое утро образовывалась толкучка.

Раздался выстрел – сидящий в бордовом кресле поднялся во весь рост и шагнул на стол. Это был не мсье Ле-Грант – это был Капитан Барт. Толпа, заметив его, отпрянула назад, но столкнулась с теми, кто со всей мочи сбегал по ступеням вниз. В итоге несколько гостей упали, а оставшиеся замерли на месте.

– Какая радость лицезреть такое рвение! – медленно зааплодировал Капитан Барт, оглядывая всех. – Пожалуй, я впервые вижу столько желающих, спешащих на мой корабль. Давайте же вместе поаплодируем этим дерзким, наглым, готовым на всё ради выгоды. Именно такая команда мне и нужна.

Раздались редкие неуверенные хлопки, которые под дулом мушкетона Барта постепенно превратились в бурные аплодисменты.

– Давненько у меня не было такой удалой команды: быстрой, дерзкой, беспощадной друг к другу, – Барт прошёл в толпу и отделил от неё несколько десятков человек. – С такими удалыми воинами в этот раз мы, безусловно, уничтожим Чёрный Форт. Даже не могу себе представить, что на этот раз мне помешало бы сделать это. Прошу проходить вон туда, в дальний конец зала. Ослушавшиеся сразу поймают пулю, это я вам обещаю. – О! А вот и мсье Ле-Грант к нам спешит!

– Да-да, прошу прощения, задержался немного, я был неподалёку, вон там, и всё видел. Уж очень любопытно было проверить, как там строится мой театр. Но теперь я здесь, с вами. Епяжу, вы уже и сами всё уладили?

– Да, мы справились. На этот раз от желающих не было отбоя, я едва не потратил все заряды, отстреливаясь от жаждущих попасть на борт моего корабля. Мальчик, кстати, тоже, гляжу, подоспел. Вон он, на плечах у Пигля, позади.

Пигль прошёл вперёд и опустил Клоса на пол. Мсье Ле-Грант быстро взглянул на него, вздохнул и принялся раскладывать свои карточки на стол, стараясь не касаться сапог пирата.

– Я тоже пойду! – внезапно прогремел Пигль и ударил себя в грудь, – ужасно надоело здесь всё, хочу чего-то новенького.

– И ты, Пигль?! – вскочил Человечек, – да что же такое происходит?! Тысячу лет мы существовали в порядке и согласии, пока ты не явился, – он раздражённо указал хромовой тросточкой на мальчика.

– Оставь Клоса в покое, – невозмутимо прикрыл Пигль мальчика, отпихнув трость своим животом. – Это моё собственное решение. Я решил завязать с картами, а ещё слегка сбросить вес, думаю, на корабле мне будет гораздо проще.

– Ты не представляешь, как я рад, Пигульер! – раскинул руки Барт, – дай я тебя обниму. Он соскочил со стола, и они крепко обнялись, – мне кажется, тебя кое-что ждёт, во-о-н на той стене.

– Не представляешь, как я по ним соскучился!

Пигль снял со стены два внушительных окрещённых топора, тяжёлых, под стать повару, и засунул в специальные отверстия за поясом. Только сейчас мальчик заметил, что он был одет в походную одежду и похож скорее на пирата, чем на повара.

– Кто ещё?! – Человечек в отчаянии оглядел всех присутствующих: оказывается, на шум сбежалась вся гостиница.

– Вильда?!

Танцовщица отрицательно покачала головой:

– Я не так глупа, как этот толстяк, или наивна, как этот ребёнок. – Под последним она имела в виду Клоса.

– Бастьен?

– Я остаюсь, господин: у меня теперь есть сад, полюбил, знаете ли, свежий воздух, перекинуться парой слов с тамошними работниками. Да и вам помощь не помешает.

– Гетти?

– Я отказываюсь выходить в море под руководством пирата! К тому же этого пирата! – гордо вскинул голову обычно робкий изобретатель, – Если я и покину гостиницу, то только на своём собственном корабле!

– Харх тоже никуда не поедет! – громко заявил Харх из дальнего конца зала, хоть его никто и не спрашивал. – Я напишу поэму о вашем подвиге! И педали здесь кто-то должен крутить ещё быстрее, чтобы это место окончательно не погрузилось во мрак!

– Вот и славно! – воскликнул Человечек, – предлагаю, пока никто не передумал, пройти на пирс и проводить наших героев в плавание! Эй, не все сразу, только провожающие! Остальные марш на работу! Работа такая же, как и вчера, нечего стоять столбом! Всё, пошли вон, а то день вообще не зачту!

Толпа бросилась по своим рабочим местам, а герои и команда выстроились в ряд и во главе с Капитаном Бартом зашагали к кораблю. Мсье Ле-Грант своей зажжённой трубкой касался каждой печати, после чего бумажный ошейник рвался лёгким усилием пальцев. Клос несколько раз обернулся, видя понурые головы тех, для кого этот день, как и многие другие дни позади и впереди, являлся бесконечным разочарованием. Они остались в гостинице, и мальчик видел, что они хотели бы уплыть, но страх не позволял им ни строить свои корабли, ни плыть на чужих.

– И чего только эта лестница такая узкая и неудобная, мсье Ле-Грант? – жаловалась Вильда, пробираясь по тёмному подвесному мосту. – Давно бы построили нормальную!

– Вильда, дорогая, в этом и суть подвесных мостов: они узкие, хрупкие, и в случае атаки или побега их можно легко перерубить. К примеру, таким вот топором, что торчит из-за пояса господина Пигульера, ну или даже более маленьким. Бастьен, хотел бы ты себе такой маленький топор?

– К чему мне вообще топор, мсье Ле-Грант, – замотал лысой головой Дворецкий, – моя задача – растить деревья, а не рубить. Хотя… нет, точно нет.

Корабль встретил их во всём своём великолепии. Он уже был спущен на воду, паруса были на месте, а строители сгрудились вдоль судна.

– Ха! Отличный денёк для похода за победой и славой, не правда ли? Команда, ну-ка, живо на борт! Кто когда-либо плавал на чём-то крупнее бревна, займите свои прежние позиции; кто впервые в море, ждите меня на палубе! Все строители могут отдыхать! Вы поработали на славу! Марш!

Строители толпой бодро зашагали к башне, отчего деревянный причал задрожал. В толпе Клос разглядел Рыжего и подмигнул ему. Рыжий подмигнул в ответ и отвернулся.

– А давайте сделаем фотографию все вместе? – предложил Клос. – Выстройтесь, пожалуйста, на фоне корабля, всего одну фотографию! Эй, Беззубый, подойди сюда, пожалуйста! Наведёшь на нас вот этот кружок и нажмёшь вот здесь, хорошо? Только держи ровно! – Клос побежал и присоединился к остальным для фото.

Раздался щелчок. Клос забрал фотоаппарат и подозвал изобретателя, чтобы передать для проявки:

– На память.

– Прощай, друг мой, – пожал ему руку Гетти. – У меня ещё не было такого толкового ученика, как ты, – грустно произнёс он. – И такого толкового учителя.

– Ты отличный парень, Гетти, и талантливее всех в гостинице! Не унывай, верь в себя, и ты ещё получишь свой корабль. Самый большой корабль! – и добавил уже тише: – Скажи, а из того, что погрузили на борт, что производит больше всего дыма? Мне тут нужно топливо для одной вещи, но пока не могу сказать какой.

– Хм… – задумался изобретатель, – пожалуй, что кошачья шерсть и мокрая солома вместе могли бы устроить дымовую завесу что надо! Растительное и животное вместе весьма эффективны! Соломы в трюме хоть отбавляй, воды в море полно, а пара мешков шерсти находится в передней части корабля, – он поводил по воздуху руками и шепнул: – Смешал и поджёг. Пуф!

– Откуда у тебя кошачья шерсть, Гетти? – прищурился Клос.

– Признаюсь, Лаки и Барон частенько бывали у меня в гостях, – потупился Гетти. – Мы сидели у камина, и я часами рассказывал им про новые идеи и понемногу экспериментировал. Жаль, что в ответ они не проронили ни слова. Странные они.

– Коты не странные, – засмеялся Клос, – они просто всё время в задумчивости.

– Отойди, долговязый! – отпихнул изобретателя Харх и, обняв Клоса до хруста костей, прослезился. Чтобы это не было заметно, он сразу же отвернулся и зашагал прочь. Все вокруг обнимались или размахивали руками.

Клос хотел было подойти к Бастьену, но мсье Ле-Грант позволил им лишь дотянуться друг до друга и пожать руки сквозь грязный длинный рукав. Мальчик в очередной раз с облегчением убедился, что с руками Дворецкого всё в порядке.

– Бывай, молодой человек! – холодно бросила мальчику Вильда. – Я впервые попала сюда, находясь в тёмном трюме какого-то скрипучего сырого корабля. А теперь я танцую. И терпеть не могу корабли.

– Попутного ветра, Капитан! – мсье Ле-Грант крепко обнял Барта. – Берегите нашего мальчика.

Корабль отплывал, прозвучало несколько ударов корабельного колокола. На вершине башни, у Дозорной Трубы, собралась толпа. Провожающие махали из окон и утирали слёзы носовыми платками, каждый по своей причине. Мальчик стоял рядом с Капитаном Бартом и смотрел на оплетающие башню гирлянды дымоходов.

«Как бы ты высоко ни жил, дым всё равно поднимается вверх, и, если на нижних этажах горит огонь, задыхаться будет вся башня».

– Капитан, почему они так расстроены?

– Они думают, что мы не вернёмся, парень! Но, якорь мне в глотку, как же они ошибаются.

– В конце концов, на пиках высоких гор не так уж много места, – мальчик махал рукой тем, кто остался на пристани.

– Каких гор, парень? – криво улыбнулся пират и взял мальчика за плечи. – Чёрный Форт – вот наша единственная цель. Мы должны вместе думать о ней и тогда непременно её достигнем! Ты понял?

Клос кивнул, и довольный пират отправился к капитанскому мостику.

Мальчик достал из кармана плаща монетку и покачал на ладони.

– На удачу! – прошептал он и запустил её по воде.

Монетка, оставляя круги, сделала несколько прыжков и затонула у самого пирса. У Бастьена загорелись глаза – спустя секунду он уже готов был нырнуть за ней, но, сделав шаг, удержался, провожая её грустным взглядом. Мсье Ле-Грант одобрительно похлопал его по спине.

Корабль уверенно встал на курс, ветер был попутным. Клос взобрался на вышку и аккуратно распределял по своей бывшей лодке припасы. Растения, которые он захватил с собой совсем небольшими, теперь едва умещались в горшках. Мальчик расставил их по вновь сделанным подоконничкам. Время от времени он поглядывал вдаль – не видать ли островов или рифов, но горизонт впереди был чист. Одно Сплошное Море.

– Почему вы не сказали мне, что были у Гетти? – прикручивая горшок, сердито спросил котов Клос.

– Были и были, главное – не где были, а где будем.

Клос аккуратно достал тубус и расстелил по полу карту. Сверху разместил компас.

– Опять эта дурацкая карта, – сморщился Барон, – А что это за круглая штука со стрелкой?

– Это компас, я вам его уже однажды показывал! Карта показывает местность, а компас – направление. Направление также можно определять по звёздам, но здесь они как-то странно себя ведут. По моим расчётам, башня находится примерно здесь, – он указал на центр карты, – а движемся мы на юг.

– И скоро там горы? – с интересом заглянул в карту Лаки.

– Честно говоря, судя по карте, никаких гор тут нет. – Он поднял голову и взглянул на чистый горизонт. – Тут тоже нет. Ну… так как выбора у нас на данный момент тоже особенно нет… – Он свернул карту и убрал обратно в тубус. – Будем действовать по обстоятельствам!

Корабль резко тряхнуло, нос поднялся, и Клосу пришлось ухватиться за подоконник, чтобы не удариться о деревянную стенку. Лаки с Бароном, выпучив глаза, юркнули под мешки с одеждой.

«Неужели я пропустил риф?! Уверен, море было абсолютно чистым».

Снизу донёсся ликующий хохот Капитана Барта. Он стоял на капитанском мостике, держа одну руку на штурвале, а второй придерживая свою шляпу. Полы его одежды вместе со светлыми длинными волосами развевались на ветру. Судно заметно прибавило ход.

– Ай да ловцы ветра! Всё лучше и лучше! И это всего восемь пёрышек! На десяти мы вообще полетим! Нет! Не сейчас! Лучшие, самые тугие мешки – ценнейший ресурс, его мы оставим для атаки. Такими темпами за неделю доберёмся, может, чуть раньше, если ветер будет попутным!

Мешки были развешены вдоль верёвочных лестниц, называемых моряками «вантами». На одной верёвке, привязанной к вантам, располагалось больше десятка мешков. Множество верёвок с мешками было развешено по всему кораблю, а матросы по команде Капитана открывали один или два из них: мачты выгибались, корабль резко набирал скорость.

После бессонной ночи Клоса клонило ко сну. Дела на корабле шли полным ходом. Барт и Пигль заправляли всем, чем только можно: распределяли обязанности, контролировали и обучали команду. Клос поражался, с какой ловкостью повар управлялся с парусами, как чётко и уверенно отдавал команды. В конце концов он отправился на кухню, а мальчика неожиданно подозвал Барт.

– Скажи-ка мне, парень, ты ведь недавно в башне? Как там, откуда ты приплыл в башню, люди уничтожают друг друга? Нет ли какого-то новейшего оружия, способного помочь нам в один миг избавиться от Чёрного Форта? Понимаешь, я страсть как увлечён оружием, и любые сведения очень пригодились бы в нашем походе.

– О, в этом мы преуспели, – с гордостью заявил мальчик. – У нас есть целая куча способов вмиг уничтожить не только Чёрный Форт, но, кажется, даже всю Землю. Правда, здесь в основном вода, но есть масса оружия, действующего под водой: подводные лодки, например вот как у Старика, только более разрушительные, всякие торпеды и глубинные бомбы. Еще у нас есть корабли, способные летать по воздуху на большие расстояния и сбрасывать бомбы сверху.

– Это просто замечательно, парень! Вот тебе карандаш и бумага: нарисуй, как выглядят все эти вещи! Быть может, ты сумеешь рассказать, как сделать нечто подобное? Мы бы тогда вмиг справились с кем угодно!

– Нет, к сожалению, я не знаю устройства большинства предметов и приспособлений, – покачал головой мальчик. – Я могу нарисовать их, могу рассказать о том, какие полезные вещи они могут делать, но воспроизвести принцип их действия будет очень непросто.

– Я тебя отлично понимаю, парень, – ничуть не расстроившись, хлопнул себя по коленям Капитан, – я плаваю уже так долго, я видел тысячи людей, но почти никто не способен привнести ничего нового на просторы Сплошного Моря. Я слышал столько удивительных рассказов от них, что порой не верилось, что такие диковинки действительно могут существовать, только вот редкий человек способен смастерить что-то самостоятельно. Поэтому, несмотря на то, что мои альбомы рисунков в личном номере гостиницы полны удивительных изобретений, мы по-прежнему крутим педали велосипедов и стреляем ядрами из чугунных пушек. Но ядра теперь хотя бы сделаны не из камня. Так что мы на правильном пути!

Ночь в море наступала стремительно. Клос зачем-то спустился в каюту, а поднявшись, застал вокруг абсолютную темень. С трудом ориентируясь в темноте, он сделал несколько шагов и тут же обо что-то споткнулся, вскрикнул и едва не свалился за борт.

– Тише, парень! Сплошное Море не любит шума в столь поздний час.

Перед мальчиком, вытянувшись во весь рост, стоял Капитан Барт, вцепившись в капюшон его плаща. Он сильно встряхнул Клоса и хотел было выругаться, но в последний момент сдержался.

– Простите, Капитан! Если бы не вы, в команде было на одного члена экипажа меньше! – вскочив на ноги, выкрикнул мальчик и добавил уже тише: – Капитан, а почему вы никогда не ругаетесь? За время знакомства я не слышал от вас ни одного бранного слова. Признаюсь, не припомню даже, чтобы вы вообще когда-либо сильно жаловались или злились.

Капитан Барт загадочно улыбнулся и жестом пригласил Клоса присесть на груду канатов неподалёку:

– Ты любишь истории, парень? Тогда я расскажу тебе одну.

Давным-давно, так давно, что это был, наверное, самый первый поход, который я помню… До этого наверняка были и другие походы, но запомнил я именно этот. Мы шли в атаку на Чёрный Форт. Признаюсь: отличная тогда была команда, возможно, даже лучшая из всех, которые у меня были! Да, оружие в те времена было куда слабее нынешнего, но команда была что надо. На море накануне бушевал дикий шторм, и еще перед атакой нас сильно потрепало. Парни были измотаны, а Чёрный Форт казался исполинским и неприступным. Спустя всего две минуты с начала боя стало понятно, что у нас нет шансов. Я велел продолжать атаку, но команда взмолилась и убедила меня прекратить бой. Я повернул штурвал, поймал ветер в оставшиеся целыми паруса, и корабль понёсся прочь.

Остатки сил мы бросили на то, чтобы уцелеть. Мы боролись с ураганом и гигантскими волнами. В тот день казалось, что даже молнии хотели стереть нас с лица земли. Мы держались.

Не знаю, как нас угораздило тогда найти, верно, единственный риф во всём Сплошном Море, но мы нашли его. Нашли на полном ходу. Корабль разнесло в щепки, а остатки команды спаслись на маленьком каменистом островке размером с половину нашей палубы. Дрожа от ветра и ливня, цепляясь за скользкие камни, мы смотрели в темноту вокруг и думали, что с нами будет.

Один из матросов начал браниться: он ругал меня, команду, корабль, ветер с дождём, даже камень, за который с трудом цеплялся. Мы прогнали его на самый дальний конец нашего островка, чтобы не слышать, но куда там! Он всё больше и больше бушевал; даже ветер был не в силах справиться с проклятиями, которыми он осыпал всё, что видел вокруг.

Наконец он замолчал. Кто-то пошёл проведать бедолагу и обнаружил, что тот пропал. Мы предположили, что его смыло в море. Но куда там! Это было не море!

Паника охватила и моего приятеля: он набросился на меня с проклятиями, что если бы не я, то он бы остался в башне, спокойно работал дни напролёт и видел прекрасные сны по ночам, а не цеплялся сейчас за жизнь на этом скользком камне. Я пытался урезонить его как друг и как капитан, но остановить его было невозможно.

И тут из воды показалось гигантское тёмное щупальце – оно схватило моего приятеля и мигом утащило в бездну. Я сидел, не в силах пошевелиться, ветер сорвал капитанскую шляпу с моей головы и унёс в темноту. Сидел, наблюдая, как мои ребята, один за другим, исчезали в бездне.

Я пытался собрать остатки благоразумия, но клянусь тебе: это щупальце показывалось из воды только тогда, когда очередной моряк бранился, осыпал проклятиями всё вокруг и жаловался на свою судьбу.

В конце концов я остался совсем один. С тех пор, как появилось щупальце, я не смог вымолвить ни слова. Так и просидел до самого утра молча. Утром, просушив одежду, без компаса и карт, я бросился в море и поплыл в том направлении, где, как мне казалось, должна была находиться башня. Я пережил две ночи подряд, гребя обеими руками что было сил, боясь допустить даже мысль о том, чтобы жаловаться или изрыгать проклятия. Ведь тогда бы появилось щупальце и утащило меня на самое дно.

Капитан встал и поправил шляпу:

– Вот так вот, парень! С тех самых пор я не употребляю бранных слов и вообще стараюсь ни на что не жаловаться. Какой можно сделать вывод из этой истории?

– Что если браниться или жаловаться, то тебя утащит чудовище?

– Что надо выполнять своё предназначение и никогда не сворачивать с пути! А теперь иди-ка позови сюда всю команду!

– А что это было за чудовище? – спросил мальчик, с опаской оглядывая корабль.

– Понятия не имею, наверное, какое-нибудь создание Майны. Мало ли какие чудовища водятся на глубине? Поверь, если делать то, что следует, все они не больше чем легенда.

– Капитан, а вы в конце концов смогли добраться до башни?

– Помню только, что очнулся в подводном корабле Старика. Уж не знаю, добрался ли я до неё, или она до меня, но в башню я в итоге попал.

Вся команда – даже те, кто дремал внизу, – собралась на палубе. Сонные, помятые моряки потирали глаза и с трудом сдерживали зевоту.

– Что происходит, Барт? – Пигль стоял вместе с Капитаном у штурвала и напряжённо смотрел вдаль. Ночь выдалась безветренной и тихой; корабль мягко разрезал воду, и мальчик слышал каждое произнесённое на палубе слово.

– Чёрный Форт – не единственная преграда на нашем пути, туда ещё надо суметь добраться, смотри!

Мальчик, сидя на своём наблюдательном пункте, увидел впереди непонятное свечение и тут же громко известил об этом.

– Сбавить скорость! – скомандовал Капитан, – будем двигаться медленно и маневрировать! Мы заходим в зону водоворотов.

Всё Сплошное Море впереди, насколько хватало глаз, было усеяно водоворотами. Некоторые были совсем небольшими, а некоторые такими огромными, что могли бы без проблем утянуть их корабль в пучину. Клос сверху видел чёрные дыры провалов, уходящих в бездну, и от их вида по телу бежали мурашки. К счастью, каждый водоворот ярко сиял неоновым светом, от этого дыры было хорошо видно, и корабль мог заблаговременно огибать их.

– Капитан, что это такое? – выпучив глаза, прошептал Пигль, находясь у самого борта. Он вглядывался в светящиеся водовороты и не мог поверить своим глазам.

– Не узнаёшь своё любимое блюдо, Пигульер? – ехидно усмехнулся Капитан. – Не этими ли рыбками ты угощал меня совсем недавно? Смотри, ты ещё успеешь сбегать вниз за черпаком и наловить немного на ужин.

– Рыбки, которые всегда плавают вправо? – Пигль перегнулся через борт, стараясь разглядеть поближе.

– Они самые! Аккуратнее, господин повар, говорят, некоторые из этих воронок достают до самого морского дна. Хорошо, что, собираясь в стаи, рыбки начинают светиться. В абсолютной темноте пройти здесь было бы решительно невозможно.

Клос, находясь в вороньем гнезде, не мог отвести глаз от этой завораживающей картины. Корабль уже вошёл в зону водоворотов и теперь вовсю лавировал прямо среди них. Одно неверное движение, и они быстро исчезли бы в пучине. Капитан Барт перебрался на нос корабля и сам отдавал распоряжения, а Пигль встал за штурвал и чётко следовал указаниям.

Клосу вспомнилось стихотворение Харха.

«Просто поразительно, к каким результатам приводит их упорство, не такие уж они и глупые!» – восхитился мальчик.

В какой-то момент Клос увидел, как водоворот, которого раньше не было, стал закручиваться прямо по курсу. Синеватое неоновое свечение становилось всё ярче, и обогнуть его было уже невозможно: справа и слева зияли огромные чёрные дыры.

– Капитан! – в панике закричал мальчик, указывая вперёд.

– Вижу, парень! Курс не менять! – скомандовал Барт. – Мачтовые, приготовить восьмёрки и девятки! Две десятки на всякий случай, но без моей команды не открывать!

Под «восьмёрками», «девятками» и «десятками» он понимал скорость ветра, измеряемую пёрышками. Матросы быстро и чётко приготовили мешки, выстроившись напротив трёх мачт.

– Восьмёрки, давай! – скомандовал он. Матросы раскрыли мешки. Ветер ворвался в паруса, и корабль подкинуло вперёд – теперь они были в самом центре образовывающегося водороворота. Корабль начало разворачивать. – Девятки, давай! – взмахнул он своим тромблоном, с которым не расставался ни на секунду, и с яростью выстрелил прямо в светящихся рыбок. Корабль рванулся вперёд. – Девятки, повторить!

Ещё один мощный толчок. Клос, едва удержавшись на ногах, посмотрел назад – коварный водоворот удалось проскочить. Сердце колотилось.

– Ну, как ощущения, мистер Клос? – насмешливо прокричал Капитан. – Если всё ещё хотите вздремнуть, сейчас самое время!

Водовороты остались позади, и Клос, в бессилии рухнув на пол своего поста, мгновенно уснул без сновидений.

Разбудил мальчика звонкий корабельный колокол.

– Там колокол, тут колокол, неужели никогда не удастся нормально поспать, – проворчал он, – Лаки, Барон, не высовывайтесь!

Он медленно спустился, цепляясь за канаты, и вошёл в уборную. Там он застал бодрого Капитана Барта, который, ловко орудуя опасной бритвой и помазком, наводил на самодовольном лице идеальный порядок.

– А, Клос! Рад видеть! Это капитанская уборная. Уборная для матросов находится внизу, но, раз уж ты здесь, оставайся, люблю с утреца перекинуться с кем-нибудь парой слов! Ты застал меня врасплох, в награду готов ответить на любой твой вопрос. Спрашивай, не стесняйся!

Капитан тщательно водил лезвием по коже, внимательно разглядывая себя в зеркале. Он выглядел таким бодрым и отдохнувшим, будто сон ему не требовался вовсе.

– Признаюсь, Капитан, у меня есть очень волнующий вопрос, – неуверенно начал Клос, – вопрос о цели нашего путешествия.

Он сделал паузу, набрался смелости и выпалил:

– Что находится там, за стенами Чёрного Форта?

– Хех, ну и вопросики с утра пораньше! Там ничего. Совсем ничего. Полное отсутствие чего-либо. Во всяком случае, я так думаю. Ну или просто море, как здесь. Есть множество разных предположений на этот счёт от так называемых мудрецов, но ни один из них не приблизился к этому «ничего» ближе, чем я. Сидя на месте, далеко не продвинешься, так ведь?

– А почему же тогда всё вокруг не улетает в это «ничего»? Стены? Вода? Воздух вокруг?

– Потому что всё удерживает башня. Она как будто привлекает всё, что есть вокруг. Она – центр. Всё стремится к ней. Вот, например, все лодки плывут к башне. Это же не просто так?

– Если мы сами находимся в башне, то разве не будет казаться, что все лодки всегда плывут к ней? А как же другие лодки? Вдруг есть такие, которые мы не видим? Или, может, есть другие башни? – Клос невольно провёл рукой по своему лицу, не сводя глаз с лезвия бритвы. Щетины на его лице ещё не было, оно было усеяно мягким пушком.

– Другие лодки? Ну и где же они? Взгляни вокруг: ты видишь хоть одну на горизонте?

– Возможно, где-то там, – махнул рукой мальчик неопределённо, – в неведомых землях.

– Фантазёр, – покачал головой Барт. – К чему мне предполагать множество того, чего нет, когда я своими глазами вижу то, что позволяет мне составить своё мнение? Я предпочитаю упрощать, а не усложнять. И тебе того же советую.

– Что же будет, если мы сокрушим Чёрный Форт?

Капитан прекратил бриться и указал лезвием в сторону мальчика. От резкого движения на Клоса попали брызги пены.

– «Когда», а не «если». «Когда». Запомни это хорошенько. Так вот, когда мы сокрушим Форт, мы поплывём в новое море, которое находится за ним. Или в «ничто», которое находится за ним, не имеет значения.

– Но там же ничего нет.

– Будет. Когда мы там появимся.

Жаркий день проходил в суете, время летело быстро. Используя маленькие песочные часы, матрос регулярно звонил в колокол. На корабле это называлось «бить склянки». Клос обустраивал своё убежище. Вколачивал гвозди на случай, если их возьмут на абордаж; готовил верёвки с крючками на конце на случай, если на абордаж придётся идти самим, и с интересом поглядывал за обучением команды внизу.

– Это скорострел!

Капитан Барт демонстрировал новое оружие на судне. Оно представляло собой пулемёт, только вместо каждого из стволов находилась пушка. Ядра и картечь засыпались сверху; один матрос должен был вовремя поджигать фитили, другой – наводить, а третий – заряжать снаряды.

– Как только дам команду, будете поливать огнём по бойницам Форта. Бойницы – это такие отверстия в стенах, из которых по нам будут вести огонь, – пояснял Барт. – У Чёрного Форта почти нет уязвимостей: мы либо уничтожаем бойницы, либо выскакиваем из корабля с помощью мешков, лучше брать «пятёрки», и берём Форт на абордаж. Главное – подплыть достаточно близко. Это самое сложное. Там множество воинов, хоть и меньше, чем пару сотен лет назад. Времени даром мы не теряли.

Клос видел, что большинство членов команды кивали, но в душе уже давно попрощались с жизнью. Они вяло выполняли команды Барта, стараясь избежать наказания, но понимали, что это ничего не изменит.

В середине дня Пигль вышел в центр палубы и позвал всех на обед:

– Друзья, у меня маленькое объявление! – Пигль постучал половником о край кастрюли, чтобы все затихли. – После знакомства с Клосом я кое-что понял. Первое: азартные игры – это плохо. Я заявляю, что больше вы никогда не увидите костей и карт в моих руках. Игральных, разумеется, а не морских.

Команда одобрительно загудела, Капитан Барт кивнул и поднял бокал, наполненный чистой водой.

– И второе! Глядя на пир, рыбок и вообще вот это вот всё, – он показал руками на что-то неопределённое вокруг, – теперь я перестаю пить ром и вдвое сокращаю количество того, что ем. Начинаю худеть, так сказать! Это будет непросто, но я постараюсь! – все захлопали в ладоши, а Клос показал повару большой палец. – Вам же я сегодня состряпал особенно вкусный обед, ешьте вдоволь!

Все с удовольствием расхватали миски и загремели ложками.

– Может, нам следует быть экономнее, Пигль? – с удовольствием уплетая суп из грибов, спросил мальчик.

– Не беспокойся, парень, провизии на корабле месяца на два, даже больше, все трюмы забиты до отвала, – ответил ему Барт, – и так каждый раз, на каждом корабле. Ешь от пуза, Ле-Грант заботится о нашем экипаже!

– Мсье Ле-Грант? Да он ни одной монетки ни разу никому не простил, ни одного медяка! Он всего раз угостил меня и потом так и глядел, не съем ли я лишнего! – возмутился Клос.

– Мальчонка прав! – подтвердил повар, он уже давно съел свою маленькую порцию и теперь худел. – Я знаю мсье Ле-Гранта очень давно. Не отличается он щедростью, точно не отличается!

– Расслабьтесь, джентльмены, – Барт развёл руками, – он просто понимает, что, когда мы сокрушим нашего врага и отправимся дальше, провизия нам очень пригодится! Вот клади он нам продуктов ровно на неделю, это было бы странно. А так – всё в порядке! Ешьте и пейте от души! Все, кроме Пигля!

Экипаж корабля расхохотался и в хорошем настроении разбрёлся по своим местам.

– Эй, путаны, хватит спать! Ясный день на дворе!

– Ты всё никак не поймёшь, что мы спим не как ты, – проворчал Барон.

– Спим по-особенному, – подтвердил Лаки миролюбиво.

– Кстати, Корабельщик просит тебя зайти, – Барон потянулся, зевнул, перелёг на другой бок и снова задремал. Мальчик даже не стал спрашивать, как они узнали о присутствии Корабельщика на корабле. Он уже привык к их самостоятельности.

По деревянным ступеням Клос спустился в самый дальний конец корабля и встал напротив дверцы самой последней каюты. Задержавшись на пару мгновений, ожидая, что дверь откроется сама собой, как все двери в башне, он усмехнулся и толкнул её вперёд. Та со скрипом распахнулась и впустила мальчика в просторную тёмную комнату. Мутное круглое окошко давало мало света, рядом с уже знакомым мальчику паланкином стояла масляная лампа. В её свечении виднелись спящие носильщики Корабельщика. Спали они прямо на полу, сидя, привалившись к резным деревянным столбикам.

– Входи, Клос, присаживайся, – раздался уже знакомый шипящий и хрипловатый голос.

Мальчик присел, скрестив ноги, на подушку, которая лежала прямо на полу. Между ними стоял прикрытый тканью квадратный столик с двумя округлыми чашами с деревянными крышечками.

Из-под тюля выплыла длинная бледная рука и поприветствовала мальчика. Она была холодная, испещрённая синими венами, но жилистая и крепкая.

– Здесь я известен как Корабельщик. Это потому, что я хорошо умею строить корабли. Все корабли, включая этот, были построены мной. Чужими руками, но мной.

– Очень приятно.

Мальчик слегка поклонился, прикидывая, успеет ли перекатиться и добежать до двери, если страшная рука внезапно схватит его и потащит в складки ткани.

– Пожалуйста, не бойся меня, я уже стар и слаб, мне недолго осталось. Не далее как прошлой ночью я имел очень интересную беседу с твоими… – он замялся, – с Лаки и Бароном. – Они весьма лестно о тебе отзывались, вот я и решил ближе с тобой познакомиться.

– Прошу вас больше не общаться с моими котами без спроса. Они принадлежат мне, и я не хочу, чтобы с ними что-то произошло, – нахмурившись, решительно заявил мальчик.

Из глубины паланкина раздался смешок.

– Клос, всё, что носит в себе жизнь, не принадлежит никому из нас. Ни рабы, ни растения, ни коты. Коты тем более. Но я учту твою просьбу. Сыграешь со мной?

– Я не играю в азартные игры, к тому же на корабле Капитана Барта это строжайше запрещено.

– Корабле Капитана Барта? Хех… Это не карты или кости, Клос. Ты что-нибудь слышал о вэйци? Сними покров с квадратного столика перед собой и открой чаши.

Мальчик бережно отодвинул ткань и увидел перед собой квадратное поле, расчерченное ровными рядами клеток. В чашах оказались круглые камушки: в одной чаше чёрные, а в другой – белые.

– Вэйци – это очень древняя и очень сложная игра. Говорят, что когда-то давно она помогала предсказывать будущее. Простые правила и крайне сложное понимание. Нужно ставить камни на пересечения клеток, вот так…

Рука зажала чёрный камень между указательным и средним пальцами и поставила его между центром доски и одним из углов.

– Попробуй, твои камни будут белыми.

Основной задачей игры было окружить своими камнями как можно большее количество клеток на доске. Можно было «съедать» камни противника или играть миролюбиво, избегая прямых столкновений. Мальчик быстро освоил правила и по очереди с Корабельщиком ставил на доску камень за камнем. Игра оказалась крайне увлекательной. Корабельщик иногда делал подсказки, часто шутил и, вообще, показался Клосу весьма приятным собеседником и наставником.

– Сколько вам лет? – ставя белый камень в самый центр доски, не поднимая глаз, спросил мальчик.

Корабельщик задумался:

– Такой простой вопрос и такой сложный, молодой человек. Признаюсь, когда-то давно я перестал считать. С тех пор, кажется, не состарился ни на один день. Просто забыл и о возрасте, и о ходе времени. Делал корабли.

Тишину в каюте нарушал лишь шум волн и необычайно приятный стук камней, который раздавался, когда игроки ставили их на пересечения клеточек деревянного столика.

– Скажи, Клос, как ты считаешь: лучше уметь делать множество разных дел или одно, но очень хорошо? – после того, как они завершили очередную партию, медленно спросил Корабельщик.

Клос задумался.

– Думаю, что лучше одно, но хорошо. Всякие мелочи и так получаться будут сами собой, но научиться чему-то важному, чему-то великому – это здорово!

Клос поставил на доску очередной камень.

– А если эти мелочи тоже совсем не делать, а основное дело делать совсем-совсем хорошо? Может быть, даже лучше всех в мире?

– Ну… тут уж не знаю. Как по мне, мелочи лучше всё-таки делать самому: вдруг лучшим в мире так и не станешь? Тогда вообще останешься ни с чем. Давайте лучше сыграем ещё!

– Ты очень рациональный молодой человек, – хрипло усмехнулся Корабельщик.

– А вы как считаете? – разговор казался мальчику странным, но он всё-таки решил порадовать старика и продолжить беседу.

– Я считаю, что жизнь надо проживать, а не сжигать в жерле собственных неуёмных стремлений. Иначе в один прекрасный день закончишь в тёмном трюме, совсем один. Ну или в компании человека, который совсем не умеет играть в вэйци, что ещё хуже.

Мальчик не обиделся, улыбнулся и в очередной раз сделал первый ход.

От количества сыгранных партий кружилась голова. Клос, пошатываясь вышел на палубу. Стояла глубокая ночь. В горле пересохло. Очень хотелось есть и пить.

Капитан Барт сидел на мостике у штурвала и дремал. На месте мальчика, перегнувшись через перила вороньего гнезда, спал один из членов команды.

«Ну и дела! Стоило на часик отлучиться, и уже от работы отстранили».

От скрипа сапог мальчика Капитан Барт вздрогнул, открыл глаза и навёл на него дуло тромблона.

– Клос! Ты ли это, парень? Ну-ка стоять на месте! Не двигаться!

Капитан Барт медленно поднялся со своего места и, не отводя дула пистолета, двинулся к мальчику.

– Это я! Я, Капитан! – мальчик поднял руки. – Я отошёл на пару часов, Корабельщик пригласил меня поиграть. Никаких азартных игр, мы играли в вэйци. Это старинная китайская игра, не азартная.

– А, вэйци… – Барт сдёрнул фуражку мальчика и потрогал его голову, после чего вернул на место. – Ну, тогда понятно. – Он опустил своё грозное оружие. – Мы уж думали, ты выпал за борт: тебя не было целых три дня.

Атака чёрного форта. Рыбки всегда плавают вправо

Клос с жадностью припал к металлической кружке с водой, глоток за глотком ощущая, как к нему возвращаются силы. Напившись, он присел рядом с Бартом на скамейку позади штурвала. Море было ровным и тихим, луна то появлялась из-за облаков, то снова исчезала за ними.

– Интересно, что там, внизу, под нами? – прервал молчание мальчик. – Страшно подумать, какое количество морских чудищ таится там, в глубине. Не хотел бы я выпасть за борт посреди ночи и оказаться в полной темноте наедине с ними. Капитан, вы когда-нибудь встречали чудовищ? Ну, кроме того случая…

Капитан сидел, откинувшись на деревянную спинку, и крутил в руках свою шляпу. Его ноги были вытянуты, а шпоры сапог ковыряли деревянный настил палубы. Глаза были полуприкрыты и безмятежны.

– Знаешь, парень, все самые страшные чудовища, которых я встречал, находились выше уровня моря, – он усмехнулся. – Там, внизу, создания Майны живут своей собственной жизнью, скорее всего, даже не подозревая о нашем существовании. Разве только когда тень нашего корабля в солнечный день проплывает по морскому дну, они задирают свои головы и гадают, что бы это могло значить. А порой я сам, – он поднял глаза, – задираю голову в надежде увидеть того, кто смотрит на меня.

Клос вздохнул и тоже посмотрел наверх. Он уже хотел было пойти растолкать матроса в вороньем гнезде, но Капитан жестом остановил его, приложил палец к губам и указал на горизонт. Мальчик прищурился и изо всех сил напряг зрение. Навстречу кораблю из-за горизонта выплывали массивные размытые тени. Когда они приблизились, мальчик разглядел огромные чёрные корабли, тёмные, местами прозрачные. Сквозь их паруса была видна луна, которая ровным жёлтым светом освещала всё вокруг. Корабли всех мастей медленно проплывали мимо, паруса на мачтах слегка колыхались на ветру, но волны вокруг них оставались неподвижными. Некоторые корабли были больше, чем их собственный корабль, некоторые совсем небольшие. По кораблям беззвучно скользили тени экипажей, молчаливо исполняющие необходимую работу. Кораблей было так много, что они виднелись повсюду, куда бы ни смотрел мальчик. Море кораблей в Сплошном Море.

– Что это, Капитан? – шепнул мальчик.

– Это мои призраки, парень, я помню каждого из них! – Капитан медленно скользил взглядом вокруг. – На каждом из них я побывал лично. Каждый из них пал под ударами Чёрного Форта. Кроме того самого, с щупальцем.

Барт стиснул свою шляпу.

– Наш корабль, когда мы все погибнем, тоже будет здесь?

– Выше нос, друг мой, на этот раз мы точно победим! А теперь отправляйся спать и не говори никому о том, что видел. Паника нам ни к чему.

Клос кивнул, тихонечко прошёл по палубе, стараясь не разбудить команду, взобрался на своё место и прилёг рядом с матросом, который спал так крепко, что его храп ещё долго не давал мальчику уснуть.

Утренний колокол выдернул его из сновидений. Блинный завтрак в эту ночь лишился блинов вместе с добродушным поваром, который их готовил.

«Ещё немного, и я останусь совсем один. Буду сам готовить себе блины, наливать чай, мыть и протирать посуду».

– По моим расчётам, это последний день перед атакой! – громко вещал Капитан Барт, расхаживая по палубе. – Каждый из вас знает, что делать! Проверьте оружие, мешки с ветром, начистите шпаги и мушкеты! После чего можете делать что хотите, но советую провести это время в молитвах. Не о каменных стенах, которые вы покинули, но о вечной славе и землях, которые ждут нас впереди! Сегодня последний день и последняя ночь перед атакой. Ровно в двенадцать часов ночи все должны собраться на палубе. Я покажу вам чудо, которые вы не могли бы себе вообразить! Я открою вам тайну звёзд!

Раздались аплодисменты, и все разбрелись по своим делам. Клос тоже решил не терять времени даром. У него всё было почти готово. Он проверил сложенный в несколько раз парус, ощупал верёвки, заглянул в тюки с мокрой соломой и кошачьей шерстью. Коты, обиженные на трёхдневное отсутствие мальчика, во время которого им приходилось прятаться от матроса в их «гнезде» и самим добывать себе еду, наконец прервали молчание.

– Собираемся сбежать, Клос? – приоткрыв один глаз, спросил Барон.

– Какой план? Корабль будет разрушен, наша мачта упадёт в воду, и мы уплывём? – поддержал Лаки.

– Я обещал помочь Барту добраться до Чёрного Форта. И я намерен сдержать обещание, – уклончиво ответил Клос.

– Куда плыть, если Чёрный Форт устоит?

– Любопытные вы создания! – мальчик прервал работу и потрепал котов. – У Капитана свои цели, у вперёдсмотрящего – свои. Мы проделали долгий путь, осталось совсем немного, и мы достигнем вершин самых высоких гор. Я обещал это вам, и свое слово я намерен сдержать.

Время от времени Клос поглядывал вдаль, стараясь не пропустить преграды. И поэтому заранее увидел большие глыбы льда, белым монолитом возвышающиеся над водой. Сомнений не было – прямо посреди океана торчал айсберг. Времени раздумывать, что делает айсберг посреди Сплошного Моря и почему не тает в такую жару, не было.

Клос мигом перегнулся через поручни и закричал:

– Капита-а-ан! Прямо по курсу айсберг! Меняйте курс!

Матросы, отвечающие за паруса, разом повернули головы к капитанскому мостику. Капитан, не шелохнувшись, застыл у штурвала и уверенно произнёс:

– Полный вперёд! Семёрки, давай!

Один матрос мигом сдёрнул мешок с верёвки и раскрыл его: корабль задрал нос и стал набирать скорость. Двое других матросов не сдвинулись с места:

– Капитан! Там айсберг, мы не можем этого сделать! – теперь ледяная глыба была заметна и с палубы.

– Я отдал приказ, – Капитан Барт навёл на одного из замешкавшихся матросов мушкет и процедил сквозь зубы: – Исполнять. – Тот послушно открыл мешок, и корабль снова тряхнуло.

Весь экипаж корабля собрался на палубе, услышав крики, и в ужасе переводил взгляды с невозмутимого Капитана на стремительно приближающийся айсберг.

Пигль, зажав в руке один из своих огромных топоров, который затачивал последний час, бросился к Капитану и прошипел ему прямо в ухо:

– Какого чёрта, Тромблон? Ты нас всех угробишь!

– Полный вперёд, не снижать скорость! – скомандовал Капитан, даже не глядя на Пигля, – всем оставаться на своих местах!

Айсберг был уже совсем близко – даже если бы сейчас Капитан повернул руль, столкновения было уже не избежать. Несколько членов команды схватили спасательные круги и бросились в воду. Клос схватил в охапку котов и зажмурился.

Корабль со всего размаху врезался в айсберг и… прошёл его насквозь на полном ходу. Команда не почувствовала даже лёгкого удара. Сначала глаза открыл Пигль, потом ещё пара моряков. Все уставились на айсберг позади корабля, который теперь стремительно удалялся. Выпрыгнувших моряков за ним не было видно.

Капитан Барт, выпрямившись во весь рост, сиял от восторга.

– Верьте своему капитану, джентльмены! То, что вы сейчас видели, называется мираж, в море иногда встречается подобное. Кажется, что вот-вот, всего одна секунда – и вам конец. Но это всего лишь ваши страхи, джентльмены, которым не суждено свершиться. Если вы, конечно, сами не спрыгнете с корабля, везущего вас к величию и славе, как эти бедолаги, что остались позади. Хорошо запомните это: завтра это нам всем пригодится.

К вечеру, за час до полуночи, команда стала собираться на палубе, как велел Капитан. Клос тоже спустился с вышки. Барт подозвал его и усадил рядом с собой.

– Как настроение, славный парень? – похлопал он мальчика по плечу.

– Я – мальчик замялся, – всё думаю о завтрашнем дне. – Скажите, почему вы всегда проигрываете битву? Что вы делаете не так?

– В каждом походе находится смельчак, который задаёт мне этот вопрос, – Капитан Барт осматривал своё ружьё, проверял курок и составные части. – Чёрный Форт – неприступный, в этом всё дело. Но в этом и весь интерес. Атаковать мсье Ле-Гранта каждое утро своими просьбами может каждый. А атаковать то, что, на первый взгляд, кажется невозможным победить, – это удел храбрых. Пусть даже ставка в этой борьбе – собственная жизнь.

– Вам легко говорить: сколько ни убивай, вы всегда возвращаетесь с того света.

– Думаешь, я хочу этого? – усмехнулся Барт. – Каждый раз идя в атаку, я надеюсь, что для меня она будет последней. А потом Старик вновь подбирает меня и тащит в гостиницу. Оставляет на верфи и уплывает, никогда не заходя внутрь. Снова, снова и снова. У меня только один путь, и этот путь ведёт во-о-о-н туда, – он указал пальцем в темноту, в сторону цели их путешествия.

– Знаете, – Клос поправил фуражку, – Корабельщик во время игры сказал мне, что в вэйци есть такой принцип: чересчур стремящийся к победе – не победит. Как думаете, он прав?

– Откуда Корабельщику знать? – надменно произнёс Барт. – Его дело – строить корабли, моё – атаковать Чёрный Форт. Завтра я покажу тебе.

Весь песок из верхней половинки часов пересыпался в нижнюю, а это значило, что наступил полдень. Матрос хотел было перевернуть их и пойти ударить в колокол, но Капитан Барт остановил его, сам перевернул часы, велев присесть и молча наблюдать.

Команда расселась кто-куда – все ждали чуда, обещанного Капитаном. Рядом с кораблём раздался всплеск, а потом ещё один. Большие плоские скаты, поравнявшись с кораблём, выпрыгивали из воды, делали несколько взмахов своими плавниками – крыльями и вновь погружались в воду. Внезапно один из них после пары взмахов сделал третий, четвёртый, пятый и полетел, держась рядом с кораблём. Он махал своими крыльями и постепенно начинал светиться всё ярче и ярче. Всё большему количеству скатов удавалось удержаться в воздухе, они махали своими крыльями, поднимаясь выше и выше. Это было завораживающее зрелище. Клос не удержался, вскарабкался на воронье гнездо и с восторгом наблюдал, как грациозные создания взмывали в воздух. Они обступили корабль со всех сторон, закручиваясь в невероятную светящуюся воронку, уходящую всё выше в небо. Мальчику захотелось стать одним из них и отправиться в этой компании к звёздам, сбросив все тяжёлые мысли и переживания о прошлом и будущем.

– Ходят легенды, – громко декламировал Капитан, стоя вместе со всеми у бортика, – что небесные скаты, поднимаясь высоко, превращаются в звёзды. Считается, что по их спинам можно добраться до самой Виры, если, конечно, скакать достаточно быстро, ха-ха! Проверять бы я, конечно, не стал, чего только не болтают в легендах. Чудо, джентльмены, не правда ли?!

– Я слышал об этой легенде много раз, с самого детства! – раздался громкий голос повара.

Все обернулись. Пигль стоял на самом краю судна, держась за канаты обеими руками. На его голове вместо поварского колпака красовалась чёрная повязка с черепами, которую трепал ветер. Оба внушительных отточенных топора поблёскивали в лунном свете:

– С самого детства, от которого у меня осталось лишь одно это воспоминание, я мечтал попробовать. И прямо сейчас я готов воплотить свою мечту!

– Не глупи, Пигульер! – бросился к нему Капитан Барт, – ты слишком толстый и неповоротливый, чтобы сделать это! Ты нужен мне в предстоящей битве!

– К чёрту битву, Тромблон! – Пигль по очереди отстегнул топоры, и они глухо ударились о палубу. – К чёрту вообще все битвы! Тебе не понять! Я уже всё для себя решил!

Он выбрал момент и соскочил вниз, всей своей массой приземлившись на спину одного из только начавших светиться скатов. Животное покачнулось и начало снижаться, но Пигль уже ловко перемахнул на следующего, а через секунду на третьего, поднимаясь всё выше.

– Немедленно вернись, проклятый болван! – задрав голову, закричал Барт, – учти, если оступишься, я не остановлю корабль!

– Ха-ха! – расхохотался повар, – я больше не вернусь на твой корабль. Если я оступлюсь, то только на пути к звёздам, а если упаду, то только в морскую бездну!

Он поравнялся с мальчиком на вышке и помахал ему.

– Прощай, парень! Благодаря тебе я многому научился, даже вес сбросил! Смотри, какой я теперь лёгкий и ловкий!

Пигль поскользнулся, но устоял. Мальчик полез выше и теперь стоял на самом кончике мачты:

– Прощай, Пигль! Передавай привет звёздам! Уверен, что жителям Виры понравится твоя стряпня! – слова мальчика сносили порывы ветра.

Светящиеся скаты поднимались всё выше. У Клоса замирало сердце от страха и восторга при взгляде на бывшего повара, нелепо перескакивающего со спины на спину, поскальзывающегося, но летящего вместе с ними.

– Чёртов Пигульер, – взревел Барт и принялся лихорадочно заряжать свой мушкет. – Решил сбежать?! Посмотрим, как ты теперь поскачешь!

Пигль был уже высоко, но Капитан был отличным стрелком. Он плавно вёл дулом своего оружия, прицеливаясь.

– Hasta luego (исп. «прощай» – прим. авт.), – прошептал он и нажал на курок. Затвор щёлкнул, но выстрела не произошло. Он нажал ещё и ещё раз. Оружие заклинило. Капитан усмехнулся и вызывающе обвёл взглядом застывшую команду. – Говорил же, покажу чудо, не соврал ведь, а?! – он направил дуло в море и выстрелил. Раздался хлопок, и брызги разлетелись во все стороны.

– Хорошенько выспитесь, завтра будем атаковать! – он раздражённо прошёл по палубе и скрылся в капитанской каюте, громко хлопнув дверью.

Ночью постепенно поднялся ветер, а к утру уже разбушевался самый настоящий шторм. Вся команда собралась на своих местах и с первыми лучами, едва продиравшимися сквозь густые облака, смотрела вдаль в ожидании увидеть своего противника. Корабль мотало по волнам, но умелые распоряжения Капитана Барта, подкреплённые порывами, скрытыми в мешках ловцов ветра, позволяли уверенно держаться заданного курса.

Чёрный Форт предстал перед командой в один миг во всей своей угрожающей красоте. Прямо перед кораблём поднялась большая волна, а когда опустилась, то все разом увидели его. Исполинская каменная стена полукругом простиралась влево и вправо на сколько хватало глаз, а прямо по курсу в стене зияли квадратные отверстия бойниц. Форт, как и вся стена, не был чёрным. Даже сейчас, в утреннем тумане, в ливень и ветер, они казались серыми, цвета многоэтажек, которые так часто видел мальчик когда-то давно.

Капитан Барт стоял на мостике, готовясь произнести напутственную речь. Его высокую фигуру трепали дождь и ветер; казалось, сам он весь сейчас был стихией, которая была готова крушить всё вокруг. Члены команды неуверенно переминались с ноги на ногу, толпились вокруг него, ёжась от холода и порывов ветра, одетые так, как, им казалось, нужно одеться по такому случаю – в свои самые нарядные костюмы.

Капитан Барт закрыл глаза и глубоко вздохнул. Так глубоко, что мальчику показалось, что он видит ветер, втягивающийся в массивный нос, мимо подбородка с крестообразным шрамом.

– Вдохните этот ветер, джентльмены, – громко начал Капитан. – Вдохните глубоко, – команда закрыла глаза и вдохнула, – клянусь, этот ветер особенно сладок сегодня. – Выпейте этот дождь, – он задрал голову, высунул язык, позволяя каплям проникнуть в него, – этот дождь пьянит и придаёт нам силы!

Команда задрала головы и, высунув языки, стала ловить тёплые капли.

С каждым словом Капитана Барта прямо на глазах Клоса они будто превращались в настоящих пиратов: их лица менялись, а смешная одежда, намокающая всё больше с каждой секундой, словно становилась боевым снаряжением закалённых в боях морских воинов.

– Горите изнутри, это пламя сделает ясным ваш взор.

Барт выстрелил из мушкета в факел – он вспыхнул, отражаясь в глазах каждого члена команды. И даже когда они поворачивали головы, огонь продолжал гореть в их глазах.

– Там, – он указал в направлении Форта, – за этой цитаделью, которая будет уничтожена сегодня силой наших пылающих сердец, находится земля. Земля, которая позволит нам жить так, как подобает Свободным Людям. Давайте же сегодня, бывшие гости временного пристанища – гостиницы, которая нас всех собрала, будем сражаться вместе, единой силой, стихией, которая обрушится на этот серый камень, уничтожив его в один миг. А-а-а-а!

– А-а-а-а! – закричали воины и бросились по своим местам.

Со стороны Форта раздался выстрел, и пушечное ядро упало недалеко от корабля. Потом ещё и ещё. Одно из ядер скользнуло по боку корабля, выколачивая из него острые щепки. Клос поднёс зажигалку к железной бочке, набитой шерстью и мокрой соломой, в середине своего укрытия, но ветер упрямо задувал пламя снова и снова.

– Дымовая завеса! – скомандовал Барт, и корабль резко нырнул вправо. Со всех сторон судно окутало густое облако дыма, становясь гуще и шире.

«Ого, – восхитился мальчик, – Гетти был прав! Интересно, получится ли у меня так же?»

Корабль двигался вслепую, продираясь сквозь клубы дымы по диагонали. Всплески ядер Форта остались позади.

– А теперь влево! – скомандовал Капитан.

Корабль перемещался внутри облака, приближаясь к Форту, который вынужден был палить по завесе наугад. Внезапно он вырвался из завесы уже гораздо ближе к Форту. Матросы сдёрнули матерчатый чехол, и под ним показалось самое грозное оружие корабля – ядерный скорострел.

– Огонь! – скомандовал Капитан, – главное – подобраться ближе, ха-ха!

Раздались равномерные выстрелы, и на стенах Форта стали появляться дымовые пятна. Часть ядер была предназначена для уничтожения врага, а другая часть – для создания дымовой завесы вокруг Форта. Воздух затрясся, и Форт объяло пламя.

«Порох Гетти, – восхитился Клос, – сила этих взрывов невероятна!»

– Продолжать огонь! Цельтесь в бойницы! За все эти годы мне не удалось оставить на нём ни царапины, но сегодня мы захватим его! Абордажная команда, полная боевая готовность! Восьмёрки в паруса, полный ход!

Корабль рванулся, выбив зажигалку мальчика из рук, он нащупал её и трясущимися пальцами всё же смог разжечь огонь в бочке. Бочка задымила, разгораясь всё сильнее, а Клос откинул сложенный над вороньим гнездом парус и принялся натягивать верёвки. Вздрагивая от каждого выстрела, коты молча наблюдали за мальчиком.

Судно скакало по волнам, врезаясь в некоторые из них на полном ходу. Паруса хорошо держались, разгоняя корабль, который подбирался всё ближе к цели. Несколько ядер оставили дырки в парусах, но они были слишком незначительными, чтобы замедлить ход.

– Десятки, давай! – скомандовал Барт, – посмотрим, какие пёрышки припасли нам на этот раз!

Корабль взмыл в воздух, а мачты, казалось, разломятся от напряжения. Под мальчиком послышался хруст, но фок-мачта, на которой располагался наблюдательный пункт, держалась.

– Мы птицы, ребята, мы птицы возмездия! – восторгался Барт. Он был прекрасен в своём упоительном стремлении достичь своей цели. – Жаль, на корабле нет рояля, я бы сыграл сейчас что-нибудь подходящее!

Вдруг раздался свист, и одна мачта из трёх сложилась пополам, а секунду спустя и вторая. Корабль резко замедлил ход, и Клос увидел, как на одной из верёвок повисли два ядра, соединённые цепью.

– А-а-а-ар! – зарычал Барт, – они пустили в ход цепные книппели! Ещё минута, и от парусов не останется и следа! Мы должны подобраться ближе! Палите со всех орудий, мы уже близко!

По всему кораблю трепыхались оторванные верёвки. Паруса, всё ещё целые, развевались на ветру, словно флаги, никак не помогая двигаться быстрее. Треть команды уже находилась в воде, не в силах помочь наступлению. Клос смотрел на это сверху и понимал, что его мачта будет следующей. Дым из железной бочки уже заполнил парус, и он принял шарообразную форму.

Это был воздушный шар, он был уже готов оторваться от насиженного места на вершине фок-мачты, а Клос заранее припасённым молотком сбивал клёпку за клёпкой, освобождая свой воздушный корабль из плена.

– Десятки, давай! В остатки парусов! – корабль сделал ещё несколько рывков вперёд и был уже в нескольких сотнях метров от Форта. Абордажная команда уже держала наготове мешки с запертым там ветром. Чтобы допрыгнуть до Форта, нужно было преодолеть стометровую отметку. Парус фок-мачты выстрелом сорвало с места, и корабль теперь бессильно крутился на волнах, не в силах приблизиться, становясь лёгкой мишенью. Судно стало похоже на огромного осьминога: многие паруса ещё были целы, но верёвки, сорванные со своих мест, не могли удерживать паруса на месте.

– Ну уж нет! – проревел Барт, – в этот раз я точно не сгину в море! Что угодно, но в этот раз я отказываюсь тонуть! – он бессильно дёргал верёвки, стараясь сохранить прежний курс корабля.

– затянул он песню.

Внезапно прямо из трюма корабля синхронной походкой, чеканя шаг, появились стражники с паланкином Корабельщика. В пылу боя все забыли про него, и теперь это появление вызвало замешательство у команды. На палубу один за другим падали ядра, дырявя её. Одно разрывное уничтожило капитанский мостик, а штурвал вышвырнуло в море. Братья-близнецы поставили паланкин прямо на середину палубы: из-под ткани, словно две огромные змеи, впервые показались обе руки Корабельщика.

– Чего встали как вкопанные, болваны, немедленно подайте мне верёвки! – донёсся его хрипящий голос. Казалось, даже ветер утих, когда он заговорил, и вся оставшаяся команда дружно бросилась к верёвкам, собирая их вместе и наматывая на руки Корабельщика.

– Приколачивайте меня к палубе! Ветер шибко силён!

Его жилистые руки покрылись буграми, а вены ещё более явственно выступили наружу. Он натягивал верёвки, управляя парусами так, как умел, видимо, только он на всём свете. Корабль перестал вращаться и взял курс на Форт. Клосу казалось, что не Корабельщик, а одно из неведомых морских чудовищ сквозь ливень и ветер вело их корабль к цели.

Мощный удар молнии прорезал воздух рядом с кораблём, и мальчику удалось рассмотреть внутри паланкина худощавый распрямившийся силуэт Корабельщика с задранной вверх головой. От его скрипучего хохота у Клоса побежали мурашки.

– Ни один человек не способен на такое! – прошептал один из матросов, пятясь на четвереньках подальше от паланкина.

– Кто сказал, что он человек?! – восторженно воскликнул Барт, поддав хорошего пинка бедняге, заставляя вскочить и взять мешок в руки, – Это Корабельщик! Десятки, давайте! Никогда ещё я не подбирался так близко!!! – Он бросился к фок-мачте и стал карабкаться наверх. – Абордажная команда, в атаку!

На палубу легли длинные доски на манер тех, с которых прыгали ловцы ветра. Абордажная команда разбегалась по ним и, отталкиваясь, взмывала наверх, раскрывала мешки и уносилась прочь, гонимая пойманным ветром, стараясь достать до окон с оружием. Некоторым это удавалось. Внутри Чёрного Форта завязалась битва.

Клос закончил приготовления, его лодка – воздушный шар отделилась от корабля и начала медленно подниматься. На верёвке за шаром тянулся десяток мешков с воздухом разной мощности, которые мальчик решил прихватить с собой на случай, если дыма не хватит.

– Куда это ты собрался, парень?! – воздушный шар тряхнуло, и подъём замедлился. В верёвку вцепился Капитан Барт, его белозубая улыбка напоминала акулий оскал, – покидаешь нас в самый разгар битвы, когда мы уже в шаге от победы? Ни разу мне не удалось оставить на стенах Форта и царапины, а сегодня мы берём его на таран.

– Я же говорил, – прокричал Клос, стремясь докричаться через шум пушек, – чересчур стремящийся к победе – не победит! Вам нужно ослабить хватку! Попытаться договориться!

Мальчик развязал один из мешков с ветром – вырвавшийся воздух проник в купол воздушного шара, и тот взмыл в воздух, увлекая за собой и Капитана Барта. От неожиданного рывка тот выронил свой знаменитый тромблон.

– Хитрый парень! Надо же такое придумать! Летающий корабль! – прокричал Барт, провожая взглядом своё оружие. – Ты отправишься со мной, малец, прямо сейчас. Мы в шаге от победы! – одной рукой он достал свой длинный нож, зажал в зубах и стал карабкаться по верёвке.

– У меня свой путь, Капитан! Какое-то время мы провели вместе, это было отличное время! Но у меня свой путь! Отпустите меня! Ваш корабль уничтожают, а вы здесь пытаетесь меня остановить! Вы не можете забрать себе и Пигля, и меня, и Форт – вы не способны получить всё сразу!

Капитан уже схватился руками за край кабины. Он встретился взглядом с мальчиком, а потом посмотрел вниз. Его корабль вплотную приблизился к Форту – Корабельщик справился со своей задачей и довёл его. Вдруг раздалось шипение, и из Форта в направлении корабля вырвалась струя огня. Жаром обдало и дирижабль, воздух вокруг задрожал. Тромблон никогда не видел огнемётов и завороженно смотрел на пламя, пожирающее его последний корабль.

Не выпуская ножа из зубов, он посмотрел в глаза мальчику, подмигнул ему и разжал руки. Они пролетали прямо над отвесной стеной Форта. Барт, падая, перехватил нож обеими руками и изо всех сил вонзил в стену Форта, пытаясь смягчить падение. Из-под ножа вырвался сноп искр, падение замедлилось и совсем остановилось.

Капитан, держась за рукоять ножа, смотрел вверх на широкую рваную трещину в стене несколько десятков метров длиной, оставленную таким небольшим ножом. Переведя взгляд вниз, он уже не видел свой корабль – только шар пламени, бушующий над морской бездной.

– Кажется, я понял, – тихо произнёс он и разжал руки. Падая вниз, в центр пылающего шара, он смотрел на трещину в стене, на удаляющийся воздушный шар мальчика и улыбался.

Мальчик напевал под нос песенку Харха, поднимая шар всё выше. Дождь прекратился, а может быть, он уже поднялся выше облаков. Неожиданно стена оборвалась, и Клос увидел. Увидел бескрайние зелёные луга, густые леса и высокие горы.

– Ну, наконец мы достигли цели, Клос, – Барон лежал, свернувшись на подоконнике, и глядел вдаль.

– Поздравляю, – мурлыкнул Лаки.

Клос жадно хватал взглядом всё, что видел вокруг: реки, озёра, ручейки. Он рассмеялся:

– Кажется, вон там, на вершине, я вижу барана! А может, это ещё один кот?

– Тогда покажи, что твой корабль может лететь не только вверх! – мурлыкнул Барон.

– Лево руля, Капитан Клос, – скомандовал Лаки.

Клос медлил. Слева простиралась его мечта, справа было Сплошное Море. Внизу пылал корабль Барта. На душе у мальчика было легко и просто. Он вдруг неожиданно для себя осознал, что очень тесно связан со всем вокруг, что прыгни он сейчас в огонь или воду, он сам станет огнём и водой, что он уже сейчас и огонь, и вода, и весь этот мир вокруг. Дыхание перехватило, чувство восторга разливалось волнами, зарождаясь в животе и пульсируя по всему телу. Казалось, выпрыгни он сейчас из воздушного шара, его тело не упадёт вниз, а будет плыть по воздуху в том направлении, куда понесёт его ветер.

– Знаете, пушаны, кажется, я понял этих маленьких рыбок, – Он присел на дно корзины шара. – Сейчас, когда всё говорит о том, что надо поворачивать влево, я не могу. Просто не могу, и всё. Я сейчас сам как эта рыбка из стиха. Обязан повернуть вправо, понимаете?

– Так это как посмотреть: вот сядь иначе, и горы окажутся как раз справа.

– Так станет легче, Клос? – озабоченно спросил Лаки.

– Да тут не в направлении дело, – мальчик выпрямился, и в глазах его появилась решимость, – вы помните, что сделал Пигль? Там, в башне, остались Харх, Гетти, Бастьен, даже Вильда и мсье Ле-Грант. Теперь я не могу оставить их там, просто не могу. Наше путешествие ещё не окончено!

Он повернул руль от велосипеда вправо и принялся крутить педали. По бокам шара небольшие крылья медленно понесли корабль в сторону. Воздушный шар двинулся вправо, постепенно набирая скорость. На длинной верёвке за ним тянулись мешки с пойманным ветром.

– Подай-ка мне вон тот мешок, Барон! Кажется, это восьмёрка, – весело сказал Клос, – попутный ветер нам не помешает!

Что делать с башней? Преображение Вильды

До пробуждения гостиницы оставалось совсем немного времени. Белозубый человек в повязке подставлял своё загорелое лицо с морщинками в уголках глаз мягкому зареву, зарождавшемуся на востоке. Каждое утро он стремился быть тем, кто поймает первый луч восходящего солнца. Выражение его лица было безмятежно, веки прикрыты. Его пальцы отрывали мелкие кусочки лепёшки из мха и кидали их по сторонам. Крошки, не успев коснуться каменного пола крыши гостиницы, исчезали в клювах множества чаек, усеявших всё вокруг. Он ценил и наслаждался каждым мигом в это время дня вот уже многие тысячи лет.

Вдруг его чуткие уши уловили непривычный и незнакомый звук. Он открыл глаза, поднялся и поглядел на квадратное отверстие в центре крыши. Со ступенек клепсидры было видно всё происходящее, а до удара колокола оставалось всего несколько горстей морской воды.

– Поберегись! – услышал он громкий крик, обернулся вокруг и снова ничего не увидел. – Да не там! Наверху!

Шар Клоса стремительно снижался, так стремительно, что это было похоже скорее на падение, чем на посадку.

– Путаны, поглядите, это невероятно! Их сотни! Может быть, даже тысячи! – Клос восторженно показывал на чаек, усеявших крышу. Они разом взмыли в воздух, устремились ввысь, оставляя на крыше гостиницы мелькающие в утренних лучах тени. – Мы всё-таки увидели их! Увидели!

Чайки проносились мимо воздушного шара и исчезали в сером утреннем небе.

– Готовьтесь к посадке, друзья! – Клос уселся на край корзины и схватил Лаки с Бароном в охапку. – Думаю, если спрыгнуть с края шара в последний момент, то упадём, по сути, с совсем небольшой высоты! Главное – сделать это в самый последний момент.

До падения оставались считанные секунды. Чтобы снизиться, мальчик просто отвязал несколько верёвок, шар вывернуло, и весь горячий воздух вырвался наружу. На всякий случай, если план не сработает, Клос зажал между колен завязанный шар с воздухом, рассчитывая, что тот сможет смягчить падение. Мальчик подсмотрел этот трюк у ловцов воздуха и теперь планировал опробовать его самостоятельно.

За секунду до падения он соскочил с края корзины и со всей силы ударился о мешок. Тот лопнул, отбросив всю троицу в сторону, и, не угоди они прямо в бассейн у подножия клепсидры, всё могло бы закончиться печально. Корзина разлетелась вдребезги, усыпав всю крышу обломками: руль от велосипеда ускакал в сторону Сада Откровений, труба от пылесоса зацепилась за Дозорную Трубу у самого края крыши, цветы в горшках разлетелись по сторонам, а запасы провизии, которых уже почти не осталось, отправились в море.

Клос вынырнул и сразу принялся осматривать Лаки и Барона, которые недовольно фыркали, вылизывались, но были абсолютно целы.

Раздался удар колокола. От неожиданности мальчик выскочил из бассейна, споткнулся и упал. Повернувшись и задрав голову, он увидел улыбающегося мужчину в белой повязке, который уже спускался по ступеням вниз, чтобы наполнить клепсидру водой и возобновить течение времени.

– Невероятно, просто невероятно! – заявил он, помогая мальчику подняться, – вы вернулись с корабля Капитана Барта! Как вам это удалось? И как вам удалось построить это?

Мужчина пытался отыскать глазами самую большую часть воздушного шара, но не смог.

– Доброе утро, уважаемый! – вежливо поклонился ему мальчик, – Ваши чайки просто восхитительны! А теперь приглашаю вас пройти со мной в зал, к утреннему распределению, мне надо сделать небольшое объявление.

Гостиница сотрясалась от топота тысяч ног. Клос медленно спускался вниз в сопровождении мужчины в повязке и котов, которые в этот раз пожелали идти самостоятельно. Мужчина с интересом поглядывал по сторонам и даже потрогал начавшую мерцать электрическую лампочку. Они старались держаться ближе к середине лестницы, чтобы не спотыкаться о дверные ручки по краям ступеней, а вот ловких котов ручки совершенно не смущали. Даже наоборот, время от времени Лаки и Барон тёрлись о них щеками.

– Я не был здесь очень-очень давно, – ответил он на вопросительный взгляд мальчика, – или был здесь очень-очень давно, что, впрочем, одно и то же. Тот момент, когда отрицательная частица, по сути, ничего не отрицает.

Иногда двери справа или слева распахивались, и заспанные, сонные взгляды тех обитателей, которые не очень спешили вниз, натыкались на странного вида четвёрку. Они протирали глаза и замирали, разинув рот, а некоторые из них тут же запрыгивали обратно в номер, хлопнув дверью.

В зале царила обычная суета, разве что мсье Ле-Грант на этот раз не сидел за столом, а разыгрывал на сцене нового театра гостиницы весёлую сценку. Вильда ему помогала, выписывая по сцене невероятные па. Зрители смеялись и одобрительно хлопали. Карточки с кружочками, щурясь, пыхтя и потирая лысину, разбирал Бастьен. Масок было значительно меньше, чем обычно, и белые круги их импровизированных лиц были направлены в сторону сцены, а не в сторону людей, стремящихся как можно быстрее получить работу. Недалеко от сцены Харх, взобравшись на свой табурет, громко и чётко декламировал стихи. У его ног лежала шляпа, очень похожая на шляпу Гетти. Люди время от времени подходили к ней, одобрительно кивали и клали в неё монетки.

Сначала необычную четвёрку заметил лишь один работник. Он не смог вымолвить ни слова, открыл рот и похлопал по плечу своего соседа. Тот обернулся и спустя секунду сделал то же самое. Волна похлопываний быстро прокатилась по залу, все стихли. Мсье Ле-Грант прекратил играть и смотрел в сторону раздвигающейся толпы. Впереди уверенной походкой шёл мальчик, который теперь выглядел старше и выше. За ним вышагивал жилистый загорелый мужчина с белыми повязками на голове и бёдрах. Он улыбался. По сторонам от них семенили Лаки с Бароном, которых, казалось, совершенно не волновало происходящее.

Подойдя к сцене, мальчик вопросительно взглянул на Человечка, и тот жестом пригласил его подняться на подмостки.

– Не знаю, чему я больше удивлён, молодой человек. Тому, что вы каким-то чудом смогли улизнуть от Капитана Барта, или тому, что этот, – он тыкнул хромовой тросточкой в сторону мужчины в повязке, – решил спуститься с крыши.

Человечек изо всех сил стараться быть невозмутимым, но его голос дрожал, и мальчик ясно почувствовал это. Клос перехватил трость и мягким движением вытащил ее из рук Человечка. Тот не сопротивлялся и во все глаза глядел на мальчика, как и каждый в зале сейчас. Клос же сделал несколько шагов вперёд и, посмотрев в зал, дважды ударил тросточкой по сцене. По залу прокатилось эхо.

– Некоторое время назад, – начал он, и каждое слово эхом разносилось по залу, – уважаемый мсье Ле-Грант пообещал мне, что отдаст свою трость, только если я прилечу к нему после своей смерти. Как вы знаете, я отправился вместе с Капитаном Бартом на штурм Чёрного Форта. Наш корабль потерпел сокрушительное поражение. Я умер. Я родился вновь. Я прилетел за вами.

– Теперь вы будете править вместо мсье Ле-Гранта? – робко донеслось из зала. – Сундук теперь ваш?

– Прилетели? Но это же невозможно! – зашептал кто-то из толпы.

– Это возможно, – сделал шаг вперёд человек в повязке, – я видел это своими глазами. И, как вы знаете, я всегда говорю только правду.

В толпе зашептались, все переглядывались и указывали пальцами в сторону сцены.

– Мсье Ле-Грант, – повернулся мальчик к Человечку, – ещё в тот день вы сказали мне, что если мне это удастся, то для того, чтобы забрать трость, мне не потребуется вашего разрешения. Однако я всё равно прошу вашего разрешения, и вы можете принять решение: подтвердить свои слова и остаться честным человеком или солгать. Во втором случае я незамедлительно верну вам вашу трость, так как никаких подтверждений вашего обещания у меня нет.

– Трость ваша, – подтвердил Человечек, и голос его сорвался. Он прокашлялся. – Трость ваша! – повторил он уже громче.

– Благодарю вас! – мальчик поклонился и продолжил, размахивая своей новой тростью: – Я вернулся не для того, чтобы остаться здесь и править! Когда мне удалось подняться выше облаков, я увидел новые земли! Горы и зелёные равнины. Я хочу отвести вас туда. Вас всех!

– Это невозможно! Никак невозможно! Гетти, скажи ему! Да пропустите Гетти!

Из толпы, похлопывая по спине, вывели изобретателя, по обыкновению без обуви. Тот с грустной улыбкой взглянул на мальчика:

– Приветствую, мой друг. Вижу, ты слегка подрос.

– Не стой там, Гетти, полезай сюда! Мсье Ле-Грант любезно предоставил нам сегодня сцену своего театра.

Гетти неуклюже вскарабкался на сцену и протянул руку мальчику. Он никогда первым не протягивал руки и считал эту традицию устаревшей. Мальчик понял, что изобретатель хотел убедиться, что он на самом деле жив и не привиделся ему.

– Э-эм… надо признаться, я проводил кое-какие опыты… – изобретатель замялся. – В определённых условиях, если будет правильное топливо, ну и, разумеется, такой большой корабль, чтобы вместить всех жителей гостиницы… В общем, очень много в этом уравнении неизвестных…

– У нас есть такой корабль, друзья! – воскликнул мальчик. – И этот корабль называется «Камень и бархат»! Вся наша гостиница отлично подойдёт для того, чтобы всем вместе улететь отсюда в лучшее место в мире! Можно летать, даже не вставая с постели, но для этого нужно хорошенько потрудиться!

– Нет! – вмешался Человечек, – это совершенно невозможно! Гостиница слишком тяжёлая для того, чтобы летать!

– Клос, друг мой, тут я соглашусь с мсье Ле-Грантом: камень действительно не самый подходящий для полётов материал.

Толпа зашумела, все спорили между собой. Клос соскочил со сцены и подбежал к Харху, стульчик которого стоял как раз у одной из стен.

– Дай мне свой нож, Харх! У тебя же он всегда с собой!

– Всегда при себе, ты чертовски прав, парень! Также чертовски прав, как я чертовски рад тебя видеть! – поэт горделиво достал нож и подал мальчику.

– Смотрите! – мальчик подбежал к стене и принялся неистово расковыривать её. Со стен посыпалась краска. – Думаете, что, если табличка с правилами из камня, ступени клепсидры из камня, гостиница называется «Камень и бархат», значит, она целиком каменная? – громко вещал Клос, переводя дыхание, – как бы не так! Откуда здесь столько камня, а?! Пыль и краска!

– Эй, смотри, ножик мне затупишь! Кто же ножом камни ковыряет?! – Харх вцепился в мальчика, но было уже поздно – Клос расковырял приличную дыру и положил что-то на ладонь бородача.

Харх долго рассматривал кусок стены, лежащий на его маленькой ладошке, понюхал его и даже попробовал на зуб.

– Клянусь своим велосипедом, это дерево! – воскликнул он, – чистейшее дерево!

Толпа зеревела от восторга, несколько человек кинулись ковырять стены всем что попадалось под руку, извлекая куски дерева и скача от восторга.

– Не смейте! – кричал мсье Ле-Грант, – не смейте портить имущество!

Его никто не слушал, пока он не закричал:

– Записывай каждого, Бастьен! Они мне за всё заплатят!

Как только люди поняли, что им придётся за что-то платить, они бросились врассыпную от стен, а те, кто уже успел отодрать хотя бы кусочек, безуспешно старались прилепить его на место.

– Итак, все собрались! Будем голосовать! – скомандовал Человечек. Уверенность вновь вернулась к нему. – Господин Клос дал нам ценнейшую информацию, дамы и господа! Он говорит, а у нас нет оснований ему не верить, ведь его слова подтверждает сам надзиратель, – он кивнул в сторону смуглого мужчины, – что нам необходимо сменить наш привычный уклад жизни, правильный ход вещей и перебраться туда, где мы сможем жить лучше.

– А что такое «голосовать»? – спросил Бастьен. Он тихонько взобрался на сцену и потирал очки. Из толпы послышались возгласы одобрения. Никто не знал, что значит голосовать.

– Не перебивай, Бастьен! Где твои манеры? – возмутился Человечек и, смягчившись, добавил: – Голосовать – это значит, что мы должны принять решение, учитывая мнение каждого человека в отдельности.

Обитатели гостиницы непонимающе хлопали глазами. Они привыкли, что большинство решений за них принимает мсье Ле-Грант, а в основе лежат правила гостиницы, которые когда-то давно придумал Хозяин. Они не до конца понимали, почему на этот раз спрашивают их мнения, и подозревали подвох.

– Я согласен голосовать! – обрадовался Клос. – Отправимся в далёкие страны вместе!

– Я тоже буду голосовать! – присоединился к нему Гетти. Он читал в древних книгах о голосовании, и ему очень хотелось попробовать.

Все остальные тоже закивали, воодушевившись согласием ораторов.

– Отлично, дамы и господа, – Человечек сбежал по ступеням и стал рыться в своём сундуке. Через минуту он вернулся с позолоченной табличкой, утыканной такими же кружочками, как и карточки на его столе.

– Итак! Правила голосования! – он на вытянутых руках продемонстрировал золотую табличку всем вокруг, и все одобрительно загудели, – На древнем рыбьем языке, разумеется! Молодой человек, подтвердите, пожалуйста! – он показал табличку мальчику.

– Да, это правила голосования, всё верно! – согласился мальчик, взглянув на карточку.

– Тогда начнём! – торжественно объявил мсье Ле-Грант и, поправив очки, стал читать: – Голосование необходимо в случаях, когда надо принять решение, как поступить, если мнения два или более! Вот! Как раз наш случай!

– Да. Как раз наш, – кивнул мальчик, тоже глядя в карточку. Он уже привык, что мсье Ле-Грант может в любой момент выкинуть какой-нибудь фокус, и был начеку.

– Говорил же, молодой человек – очень способный ученик! Продолжаем! Голосующие должны подтвердить согласие с одним или другим мнением, выразив его жестом, надписью или любым другим способом, чтобы перепутать было невозможно. Согласны, молодой человек? Так здесь написано?

– Да-да, именно так здесь и написано.

– Значит, так! У нас два мнения! Я предлагаю остаться здесь, в надёжном и уютном месте, посреди Сплошного Моря. Господин Клос, в свою очередь, предлагает каким-то чудесным образом поднять гостиницу в воздух и перевернуть всю нашу жизнь вверх дном.

Суть была передана верно. Мальчик не был согласен со всеми формулировками, но возражать не стал.

– Тогда голосуем! – объявил Человечек и снова уставился на золотую табличку. – Кто хочет остаться в гостинице, тот голосует, оставаясь ровно стоять на ногах, а кто хочет улететь, тот должен… – он сделал вид, что напрягается, пытаясь разобрать, – …перевернуться вверх тормашками и стоять на руках. Поехали!

Обитатели гостиницы принялись голосовать. Они кряхтели и падали, пытаясь перевернуться, но у них ничего не получалось. Клос обернулся – Гетти покраснел и изо всех сил старался, но ему не хватало равновесия. Значительная часть даже не стали пытаться, оставшись стоять и приняв самый важный вид, ведь они теперь не просто стояли, а отдавали свой голос. Зато Вильда с лёгкостью встала на руки и подошла к краю сцены, демонстрируя своё умение. Мальчику показалось, что ей просто захотелось покрасоваться.

– Вот! – радостно воскликнул мсье Ле-Грант, когда жители окончательно выбились из сил и, стоя на ногах, а иногда и лёжа, переводили дыхание. – Большинство хочет остаться!

– Мсье Ле-Грант! – Клос резко выхватил табличку и принялся читать, – вы допустили досадную неточность! Здесь, вот тут, у этого кружочка, есть маленькая выемка, это значит, что те, кто хочет остаться, могут стоять на ногах, а те, кто хочет уехать, садятся на пол!

Жители с облегчением попадали на пол, усаживаясь поудобнее. Большинству действительно хотелось уехать. Изо дня в день, в бесконечных очередях, меняя тяжёлую работу на изнурительную, они очень устали. Некоторые тем не менее остались стоять, особенно много среди них было жителей верхних этажей.

В толпе Клос разглядел Бриза – он стоял, улыбался, глядя в глаза Клосу, и пожимал плечами.

– Итак, большинство за то, чтобы лететь к новым землям! К горам, полям и рекам! – Клос от радости захлопал в ладоши, и его хлопки поддержали многие жители гостиницы, даже те, кто стоял. – А кто захочет остаться в гостинице, – продолжил мальчик, – пожалуйста, оставайтесь! Никто не может заставить вас куда-то идти! Нравится оставаться на месте – оставайтесь, но, когда есть куда пойти, это же куда интереснее!

– Возвращайтесь к работе, её никто не отменял! – призвал к порядку Человечек, – нам с господином Клосом и господином Гетти нужно обсудить подробности и составить план!

Клос обернулся к загорелому человеку, которого мсье Ле-Грант именовал надзирателем, но того нигде не было.

«Наверное, вернулся наверх, кормит сейчас своих чаек и думает только о хорошем».

Клос, мсье Ле-Грант и Гетти сидели за длинным столом в главном зале, хотя два удара колокола уже давно пробили. Мсье Ле-Грант курил трубку и время от времени делал заметки; Клос расчерчивал уже неизвестно какой по счёту лист бумаги, а Гетти шлёпал босыми ногами по полу, расхаживая взад-вперёд и фонтанируя идеями. Лаки и Барон спали у камина, наслаждаясь теплом и уютом гостиницы.

– Как вы спаслись, молодой человек? – спросил мсье Ле-Грант, выпуская огромное облако дыма, развалившись в своём бордовом кресле.

– Так же, как сейчас хочу спасти всех вас, по воздуху. И как можно скорее, – мальчик говорил отрывисто, стараясь не отвлекаться от работы, которая полностью его захватила.

– А что Пигль, где этот толстяк? Мой любимый повар… – Человечек грустно посмотрел на огонь.

– Он ушёл к звёздам по дорожке из скатов. Это было прекрасное зрелище. Вы, наверное, слышали эту легенду.

– К звёздам, значит, – задумчиво выдохнул Человечек ещё одно огромное облако. – К звёздам – это хорошо.

– Мсье Ле-Грант, вы же наверняка знали, что гостиница не из камня? Почему же скрывали?

– Кто же захочет жить в башне из дерева, молодой человек? Это, знаете ли, совсем ненадёжно! Вот камень – совсем другое дело! А бархат из парусов кораблей вас, значит, не смущает? Кто захочет остаться надолго в месте, называющемся «Дерево и парусина»?

Клос не ответил и вернулся к чертежам.

– Смотри, Гетти, – возбуждённо говорил мальчик, – если взять все паруса со стен гостиницы и правильно сшить вместе, то получится огромный шар, такой большой, что сможет поднять всю гостиницу в воздух. Прямо на крыше мы должны будем разжечь огромный костёр, только аккуратнее с деревьями. Шерсти много мы не наберём, надо придумать какой-то другой материал.

– Волосы? – с готовностью предложил Гетти. – Побреем налысо всех жителей гостиницы – получится отличное топливо!

Мсье Ле-Грант вздохнул, но промолчал.

– Если подъёмной силы не хватит, мы сможем использовать ловцов ветра. Они будут прыгать со стен башни прямо в воздухе, а потом подниматься и выпускать ветер прямо в шар, – глаза у мальчика горели.

– А тут и вот тут, – Гетти тыкал длинным и тонким пальцем в чертёж, – можем натянуть верёвки и регулировать направление. – Клос, а как мы отделим башню от затопленного основания? Придётся сделать взрыв, так? Не пилить же основание пилой, в конце концов! – он на минуту углубился в расчёты, померил диаметр купола шара, приблизительно рассчитал вес. – Подъёмной силы не хватит, – разочарованно подытожил он. – Даже если ловцы разом выпустят ветер, есть риск, что башня завалится набок.

– Выше нос, Гетти! Я уже всё продумал! Нужно будет сделать не один, а целых два взрыва! – мальчик принялся рисовать. – Башня сделана из дерева и погружена в воду, так? А что делает дерево, которое находится под водой? Правильно, стремится вверх! Нужно будет спуститься вниз и отделить её взрывом от самого основания. А когда башня вылетит из воды, как пробка из бутылки, и достигнет самой высокой точки, нужно будет сделать второй взрыв, чтобы сбросить ненужную часть. Так ракеты летают… – он наткнулся на непонимающий взгляд изобретателя, – А, забудь! Вот здесь, прямо в этом зале, можно будет заложить динамит. Только подняться нужно сразу повыше, чтобы наверняка, и потом постепенно планировать. Ветра тоже нужно заранее запасти побольше и всё сделать вовремя.

– Клос, друг мой, – Гетти посмотрел в глаза мальчику и коснулся его руки, – если нужно взорвать башню у самого основания, кто-то должен будет пойти туда. И этот кто-то уже не сможет вернуться обратно.

– Да, кто-то должен, – весело подтвердил мальчик, – именно для этого я любезно одолжил у мсье Ле-Гранта хромовую тросточку – ключ от вон той маленькой дверки. Я пойду. Я уже всё решил. Именно для этого я и вернулся с той половины Сплошного Моря, из которой обычно не возвращаются.

Мсье Ле-Грант закашлялся.

– Тогда я пойду с тобой, друг мой! – горячо заявил Гетти, сжав руки в кулаки. – Тебе понадобится помощь!

– У меня уже есть помощь, – мальчик показал на два шерстяных клубочка у огня, – ты бы повычёсывал их, пока есть возможность. Качественная шерсть точно не повредит. И к тому же нашему воздушному кораблю понадобится капитан, а ты, говорят, лучший в этом деле.

– О да! – усмехнулся мсье Ле-Грант, – молодой человек, вы забрали у меня гостиницу и любимого повара, оставьте хотя бы изобретателя.

– Я уже твёрдо решил идти один, – заявил Клос, – я думал над этим всё своё путешествие. Это моя идея, я должен сам реализовать её. Помните ваши слова, мсье Ле-Грант? Есть вещи, которые мы обязательно должны сделать самостоятельно!

– В конце концов, башня ниже уровня воды всё же может оказаться затопленной, так? – с надеждой спросил Гетти. – В таком случае ты просто вернёшься назад и мы придумаем что-нибудь ещё?

– Башня не затоплена, – вмешался Человечек. – Во всяком случае на те пятьдесят этажей, на которые мне хватило храбрости и здоровья спуститься две сотни лет назад. Тогда я последний раз открывал ту дверцу. Только тс-с-с. Это большой секрет. Не хватало нам тут смельчаков, которые ринутся вслед за мальчиком совершать подвиги и делать открытия.

Гетти сокрушённо растянулся на столе и вздохнул. Он понимал, что Человечек прав. Впрочем, как и всегда.

– Не боишься Хозяина? – добавил мсье Ле-Грант.

– Не боюсь. Если он до сих пор не сожрал вас, то меня он точно не тронет!

Все трое засмеялись.

С первым же ударом колокола вся работа в гостинице преобразилась. Гетти и Клос руководили работами, мсье Ле-Грант распределял людей и помогал доставать всё необходимое. Каждая содранная со стены штора, бывшая когда-то парусом и снова становящаяся им, заставляла Человечка вздыхать и активнее дымить трубкой. Люди работали очень слаженно, а лампочки во всей гостинице горели необычайно ярко.

Мсье Ле-Грант щедро оплачивал жителям гостиницы всё, что требовалось отдать для строительства корабля, не забывая, однако, каждый раз громко заявлять о своей неслыханной щедрости. Всё свободное время, коего сейчас было немного, он проводил в театре, репетируя забавные сценки, которые веселили работников. По вечерам, после двух ударов колокола, многие задерживались на вечернее представление театра теней, хитрое устройство которого придумал Клос. Тогда повседневную работу за распорядителя гостиницы со всем упорством делал Бастьен.

– Как, придётся выкинуть все тяжёлые вещи в окно? – негодовала тучная дама, та самая, которая возмущалась в лифте. – Для чего же тогда я всё это с таким трудом собирала?! Выкинуть! Какое нахальство! – с негодованием кричала она на потупившегося и перебирающего пальцами ног изобретателя.

– Понимаете, – лепетал он, – со всеми этими комодами и чемоданами мы не сможем подняться в воздух. Вот тут я всё рассчитал. Сбросить надо совсем немного, только лишнее.

– Не нужны мне ваши расчёты! – она вырвала исписанный листок из рук Гетти и демонстративно порвала его на части. – Я уже достаточно поднялась, подниматься ещё выше мне ни к чему!

– Хорошо-хорошо, – успокоил её Гетти, – у нас есть соответствующее распоряжение от мсье Ле-Гранта на этот счёт, – внесите весы, пожалуйста, господа.

В зал вошли четыре рослые маски, с трудом перетаскивая огромные весы, похожие на весы для табака, только в полтора человеческих роста высотой. Они пытались вытирать нот, но через твёрдую маску сделать это было решительно невозможно. А ведь маски целый день таскали весы по этажам и порядком утомились.

– А теперь поставьте на левую часть весов, пожалуйста, вот этот комод, ту каменную статую в виде ракушки и два чемодана.

Маски, не обращая внимания на раздражение дамы, принялись исполнять указания Гетти.

– А вы, уважаемая, пожалуйста, забирайтесь на левую часть весов.

Дама опять запротестовала, но после вежливых уверений изобретателя в том, что это единственный способ сохранить имущество, всё-таки взобралась на другую сторону. Весы качнулись – дама слегка перевесила свои вещи.

– Добавьте ещё два чемодана, пожалуйста, – попросил Гетти. Дама оторвалась от пола, и весы уравнялись, – Отлично, – смущённо продолжал Гетти, комкая в руках свою шляпу. – Чтобы все эти вещи отправились с нами, вам самой придётся… отправиться за борт, – выдохнул он. – Мсье Ле-Грант просил так и передать. Каждый может забрать с собой вещей не более чем на собственный вес. Ваших вещей так много, что они могут отправиться с нами. Но без вас.

– Да как вы смеете! – дама раскачивалась на весах, держась за цепи и краснея всё больше от негодования. – Выкидывать честных людей в открытое море!

– Почему же в открытое? – захрипела самая высокая маска из всех. Она подошла к даме и стала раскачивать чашу ещё сильнее, – Мсье каждому обещал выделить лодку, благо их все мы тоже взять с собой не можем. Возьмёте с собой всё, что влезет, и плывите куда хотите, чего уже там! Возьмёте в свою лодчонку и комод, и ракушку, и вот эти семь чемоданов с платьями. Думаю, чудища Сплошного Моря будут очень довольны, увидев такую представительную леди в своих владениях, – он захохотал.

– Ладно. Ладно! – громко заявила она. – Да перестаньте наконец раскачивать меня! Я согласна. Видимо, придётся идти на нижние этажи, распихивать свои пожитки по беднякам. Всё равно у них ничего нет, к ним-то точно влезет! Надеюсь, потом удастся получить хотя бы что-то обратно у этого ворья.

В целом атмосфера в гостинице царила бодрая и рабочая. Гетти постоянно придумывал всякие интересные приспособления и тут же применял их, давая распоряжения тем, чьи инструменты и верстаки организовались прямо в Зале Распределений. Он придумал провести по всей башне сеть из полых деревяшек, шлангов и трубок. Теперь можно было, говоря в специальный рупор, громко делать объявления по всей гостинице сразу. Целый день распоряжения разносились по этажам, и от такого количества новостей гостиница жужжала, как огромный улей.

Харх декламировал в громкоговоритель ободряющие стихи, но частенько спускался покрутить педали велосипеда, и в такие дни в гостинице делалось ещё светлее.

Клос предложил свести жестяные трубы от дымоходов в одну большую трубу на крыше и направить в шар. Тогда костёр можно было сделать не таким большим и обезопасить Сад Откровений от пожара.

Все бригады, использовавшиеся для строительства кораблей Барта, с энтузиазмом взялись за новую работу. Даже Рыжий большую часть времени старался приносить пользу, а не слоняться без дела.

– Ну а мне чем прикажете заниматься? – капризно спросила Вильда, когда Клос делал заметки на маленьком скомканном листочке с нарисованной ещё той самой первой лодкой, на которой он впервые прибыл в гостиницу. Лодкой, ставшей воздушным шаром.

– Ты можешь заниматься чем угодно, конечно, – дружелюбно сказал мальчик, – но есть одно особенно важное дело, которое я хотел бы тебе поручить.

– Ха! Буду я слушать какого-то ребёнка! – она отвернулась и закатила глаза. – Ладно, говори, что задело.

– Я хотел бы, чтобы ты собрала всех тех, кого найдёшь не занятыми работой, отвела в какое-нибудь просторное место, Зал Высказываний например, и научила танцевать.

– Учить танцевать бездельников? Что за важность такая? Да и к чему мне это? Если все смогут танцевать, как я смогу зарабатывать? Моя особенность мигом пропадёт!

– Ты станешь превосходным учителем, сможешь передавать знания людям, вдохновлять их, раскрепощать, делать сильнее. Ты беспокоилась о том, что будет, когда твоя внешняя красота увянет. Так вот, когда это произойдёт, внутренняя красота должна раскрыться вовсю! А что может быть благороднее, чем передача опыта и знаний людям вокруг? Этим можно заниматься в любом возрасте! Ну и в конце концов, если захочешь, ты можешь собирать плату со всех, кто будет у тебя заниматься.

– Ну и глупости! – Вильда хмыкнула и пошла прочь.

Клос нашёл её вечером в Зале Высказываний. Она была одета в изящную обтягивающую одежду, строго подчёркивающую каждое её движение. Напротив неё стройными рядами стояли обитатели гостиницы всех возрастов. В основном женщины, но и мужчины попадались тоже. Они старательно повторяли каждое её движение, а Вильда со строгим видом расхаживала между рядами и исправляла ошибки. Её голос, визгливый и надменный, сменился строгим и глубоким, он гулом разносился по залу и был хорошо слышен каждому, кто здесь находился. Клос улыбнулся и на цыпочках покинул зал, стараясь не мешать.

Тайна подвала. Загадка чёрного форта раскрыта

Все приготовления были завершены. По стенам главного зала гостиницы, словно гирлянды, были развешены динамитные шашки. Оставшийся запас взрывчатки Клос туго набил в рюкзак, который нёс за плечами. Этот был единственный новый элемент в его наряде. Всё остальное: резиновые сапоги, глухой плащ с высоким воротом и тёмно-синяя фуражка – оставалось тем же, что и тогда, когда он впервые попал в гостиницу.

Лаки и Барон важно сидели у маленькой дверцы, искоса поглядывая на происходящее.

Гетти крепко обнял мальчика и прошептал:

– Ты ещё можешь отказаться, друг мой, и мы что-нибудь придумаем. Точно придумаем.

– Запомни, Гетти, – уверенно и как-то по-взрослому проговорил Клос, – когда услышишь взрыв и толчок, нужно будет досчитать до пяти. Ну или до десяти, мы не знаем точно, насколько башня высока на самом деле. В общем, второй взрыв тебе нужно будет сделать не раньше и не позже. Вовремя.

– Оставайся, друг мой, ты нужен здесь, а не там!

– Это мой выбор, друг мой, – в тон изобретателю ответил мальчик. Он протянул Гетти открытку, на которой была изображена лодка на фоне голубого неба и яркого солнца. Та самая, по образу которой мальчик сделал свою, – Свободный Человек – свободен, ведь так? Так гласит первое правило гостиницы! Я ведь могу считать себя свободным, что скажете, мсье Ле-Грант? – он повернулся к Человечку.

– Молодой человек… Клос, мальчик мой. За всё время, что я здесь, поверьте, я не встречал никого более свободного, чем вы. Даже со всеми вашими долгами! – он хитро подмигнул мальчику.

– Даже не представляю, как будет рассержен Капитан Тромблон, когда в очередной раз прибудет сюда. – Дворецкий так резво подскочил к Клосу, что из его флейты в груди вырвалось несколько мелодичных звуков. – Ни нового корабля, ни старой башни. Да и самого места прибытия, откровенно говоря, тоже нет, – он захихикал, потирая своими огромными рукавами голову вместе с очками.

– Рано радуешься, Бастьен! – осадил его мальчик, – может, он явится теперь прямо на воздушное судно или прямо к тебе в номер, словно призрак.

– В таких местах, как это, призраки не водятся. Некуда уже, все номера заняты! – Бастьен натужно улыбался, мысли о Капитане явно доставляли ему неудобство. – Встретите Хозяина, господин Клос, передавайте ему привет и непременно скажите, что Бастьен очень рад служить на благо гостиницы!

– Не беспокойся, Бастьен, если Хозяин и вправду там, он наверняка об этом знает. Итак!

Мальчик торжественно поднял хромовую тросточку Человечка вверх. Все замолчали. Клос подошёл к низенькой дверке и до упора вставил узкий конец трости в треугольную замочную скважину. Что-то щёлкнуло, мальчик повернул рукоять. Раздалось ещё несколько щелчков, и дверь провалилась вовнутрь, обдав его струёй холодного воздуха и запахом сырости.

Клос обвёл взглядом всех стоящих вокруг.

– Постой! – к мальчику подбежал бородач и крепко обнял его, подняв в воздух. – Харх благодарит тебя! Никто раньше не говорил Харху, что он – поэт, а ты сказал. Харх не забудет этого никогда. Я напишу и об этом тоже!

– А я никогда не забуду, как ты научил меня крутить педали велосипеда с одним колесом в душной, мокрой комнате и при этом двигаться вперёд!

Мальчик пожал его крепкую руку и, пригнувшись, шагнул в открывшийся проём.

– Свободный Человек – свободен! – выкрикнул он напоследок.

– Свободный Человек – свободен! – дружно вторили ему все провожающие.

– Путаны, точно не хотите остаться? – спросил Клос, когда дверца за ними закрылась и они остались одни. Из-под двери еле заметно просачивался свет, мальчик включил фонарик. – Говорят, что вы ходите сами по себе, так идите себе сами, чего привязались? Если что, ещё не поздно!

– Мы и идём сами по себе, – Барон важно задрал свой пушистый хвост и принялся неторопливо спускаться вниз, покачивая своими шерстяными штанами.

– Просто сегодня наши пути совпадают, – весело засеменил за ним Лаки.

Мальчик улыбнулся, подбросил рюкзак за спиной, перекидывая лямки поудобнее, и бодро зашагал вслед за ними.

Они шли молча. Каждый звук эхом отражался от стен. Клос поводил вокруг фонариком – они ничем не отличались от стен сверху башни. По обеим сторонам ступеней были прикручены неизменные ручки. Иногда они оставляли позади длинные коридоры с дверцами – всё здесь было точно таким же, как и наверху, только людей не было. Мальчик свернул в один из коридоров, коты последовали за ним. Они зашли в одну из случайных комнат справа по коридору. Окошки были плотно замурованы. Никакой мебели внутри не было, даже входная дверь была снята.

– Здесь всё совсем как наверху. Интересно, почему никто из жителей не хочет сюда, предпочитая спать в стоячих комнатушках, когда тут столько места?

– Боятся, что, если стенка треснет, всё здесь зальёт водой? Наверху спокойнее, – предположил Лаки.

– Если на нижних этажах начнут трескаться стены, то и живущим сверху тоже несдобровать. Может, предпочитают селиться в комнатах с окнами? Хотя нет, наверху окна тоже есть не везде.

– А ты бы остался? – чёрный кот завалился на спину, раскинув лапки по сторонам. – Лежал бы один в полной темноте, все этажи твои, но жить можешь только на одном.

– Нет, не остался бы, – подумав, ответил Клос. – Всё-таки всё живое растёт вверх. Точно не остался бы.

– И чего же тогда мы спускаемся глубже и глубже? – лениво спросил Барон.

– Мы… – Клос запнулся, пытаясь подобрать объяснение, – мы сейчас как бы тоже растём, но вниз. Вот такие мы удивительные!

Троица продолжила путь, минуя десятки и сотни ступеней однообразной винтовой лестницы, проходя мимо коридоров, в которых когда-то давным-давно жили люди. Мальчик прислушался к своим ощущениям. Внизу живота у него начало зарождаться приятное чувство, переходящее в радость и поднимающееся выше, к груди. Клосу было знакомо это чувство. Он испытывал эти ощущения каждый раз, когда рядом был Некий.

– Слишком лёгок, чтобы спуститься так глубоко, – хором произнесли Лаки с Бароном. Они вдруг одновременно развернулись, глядя на мальчика, и их движения стали синхронными. Они продолжили спускаться хвостами вперёд, не спуская свои вертикальные зрачки с мальчика.

– Тоже решил попрощаться, Некий? – Клос смотрел в оба вертикальных зрачка, по одному у каждого кота и, казалось, видел, как в них сверкают молнии.

– Сделал выбор? Отказался от звона колокола? Одобряю. Отказался от вершин самых высоких гор? Осуждаю. Так не думаешь?

– Я так не чувствую, Некий, а это теперь кажется мне более надёжным сигналом. Я был с тобой наверху, у тебя прекрасно. – Мальчик продолжил спуск. – Я почти оказался слева, но принял решение двигаться вправо. Да и если вспомнить то место, откуда я прибыл, оно вообще правее некуда. И там тоже было прекрасно. Да что говорить, – Клос зашагал ещё быстрее, – даже в середине я был. Там было не столь прекрасно, но именно там я стал тем, кем стал. Теперь я иду вниз: это единственное место, где я ещё не успел побывать. И последнее.

Кошачьи зрачки погасли, синхронность в движениях тоже пропала. Коты развернулись и пошли своей привычной грациозной походкой.

– Ты сказал «последнее»? – озабоченно спросил Лаки. – Зачем же ты идёшь туда?

– Как будто у меня есть выбор! – воскликнул Клос, и громкое эхо загудело вокруг. – Это правильное решение, Лаки, единственно правильное. Фонарь – светит. Я – иду.

– А если фонарь погаснет?

– Это будут исключительно проблемы фонаря. Ступени здесь все одинаковые, направление тоже известно, так что будем продолжать идти. У нас за плечами важная миссия, – он поболтал рюкзак за спиной, – к тому же кошки видят в темноте, разве нет?

– В полной темноте не видят, – проворчал Барон.

– А ты видел полную темноту? – поинтересовался Лаки.

Клос задумался, сходу ответить на этот вопрос было непросто. Во всех картинах, которые он прокручивал в памяти, всегда была хотя бы маленькая, хотя бы очень тусклая щёлочка.

– Вспомнил! Под одеялом! Под одеялом темнота точно полная, если, конечно, хорошенько подоткнуть со всех сторон!

Клос выключил фонарь. Они остановились, погрузившись в абсолютную темноту. Где-то вдалеке капала вода, которую было едва слышно за собственным дыханием и сопением котов.

– Да уж, видимо, и здесь хорошо подоткнули! – Клос включил фонарь и продолжил спуск.

Они спускались вниз, иногда переходя на бег, иногда замедляясь. Рассматривать было нечего, кроме стен, ступеней и ручек всех мастей. Мальчик заметил, что чем дольше они шли, тем шире были древесные кольца. Видимо, когда-то давно деревья были крупнее, чем сейчас.

«Когда гостиница называется «Камень и бархат», кому в голову придёт, что стены из дерева? Кажется, что можно вообще ничем не покрывать их, говоря, что никакое это не дерево, а просто вид камня с кольцами, похожими на древесные, и все поверят. Да и какая разница, из чего стены? Крутить педали от этого легче не станет».

Впрочем, смотреть на стены ему быстро наскучило, и мальчик стал разглядывать дверные ручки, прикрученные к ступенькам. Они становились всё более сложной формы, с головами животных, какими-то неизвестными растениями и изящными узорами. Некоторые были очень большими. Возьмись Клос за такую ручку двумя руками, всё равно осталось бы место. А некоторые настолько маленькими, что и одной рукой не схватишься, разве что двумя пальцами. Порой вместо ручек были забиты и согнуты обычные гвозди и другие не совсем подходящие предметы. Видимо, тогда у жителей гостиницы были не самые простые времена.

Его размышления прервало урчание собственного живота.

– Привал! – объявил мальчик, – пора перекусить!

Сперва он достал миску и положил туда немного рыбного фарша. Это лакомство особенно полюбилось котам во время их проживания в гостинице, да и кошачий корм давным-давно кончился. Лаки с Бароном с аппетитом принялись поглощать фарш, а мальчик сбросил с плеч рюкзак впервые за весь поход и поставил рядом фонарик.

– Знаете, – тщательно пережёвывая лепёшку из мха, сказал Клос, – там, наверху… Странно, я говорю «наверху» так, словно гостиница уже так далеко, что мне уже до неё не добраться. Там, наверху, эти лепёшки не казались мне такими вкусными. Признаюсь, мне всегда было немного стыдно за то, что я ем их в то время, как некоторые обитатели гостиницы спят стоя. Так вот, сейчас этого нет, – мальчик закатил глаза и замер, только челюсть продолжала медленно двигаться. – Да, совершенно точно, этого больше нет!

– Сколько мы уже идём? – закончив с лакомством, спросил Барон, умываясь.

– Точно не знаю, но если бы мы начали спускаться с первым ударом колокола, то второй, пожалуй, уже бы точно успел прозвонить. Не беспокойтесь, будем идти столько, сколько нужно, провизии я захватил достаточно. Вы же меня знаете.

Закончив свой короткий привал, трое путников продолжили свой путь.

«Интересно, почему жители гостиницы считают, что у всего должен быть хозяин? Может, он действительно где-то здесь и мы встретим его на пути?»

– А что будет, если стены вдруг резко рухнут? – Белому коту было скучно просто идти, и он описывал круги вокруг Клоса и Барона, оглядывая всё, что их окружало. – Вниз мы тогда побежим или вверх?

– Вниз, – ответил Барон, – только не побежим, а поплывём.

– Да уж, – Клос провёл рукой по стене, – мы сейчас на такой глубине, что бежать не будет совсем никакого резона. Останется только поддаться потоку и время от времени не забывать дышать. Слышите этот гул? Он всё нарастает – наверное, сейчас мы совсем глубоко.

– А вдруг этот спуск никогда не кончится? – забеспокоился Лаки, – что тогда?

– Всё имеет свой конец, Лаки. И этот спуск, и эта башня. Вот представь, что ты читал бы книгу, которая не заканчивалась никогда, было бы тебе тогда интересно?

– Коты и так знают достаточно. Им незачем читать книги, – важно заявил Барон.

– Ну, тогда просто представьте, – мечтательно продолжил мальчик, – книга заканчивается, ты просто берёшь с полки очередной том и продолжаешь. Длиннющая бесконечная история, хоть и очень интересная. Стал бы ты тогда читать?

– Котам не нужны истории: мы сами по себе настолько интересны, что за нами можно наблюдать бесконечно. Будь ты внимательнее, то сам бы это понял и книги были бы не нужны.

– Ну, почитать было бы можно, – поддержал мальчика Лаки, – а ты, Клос?

– Я думаю, что каждая история должна когда-то закончиться. Иначе мы не смогли бы узнавать другие истории, так что в этом, пожалуй, нет ничего плохого. Закрываешь книжку и тут же открываешь новую. А старую можно всегда перечитать снова, если что-то забылось.

– Вкусно поели, сил прибавилось! – Лаки скакал вокруг, порой прыгая так высоко, что мальчик удивлялся.

Самому Клосу его рюкзак тоже, казалось, было нести всё легче. Он начал ускоряться, перескакивая сначала через две ступеньки, а потом через четыре.

– Ну-ка наперегонки! – Клос перепрыгнул котов и понёсся со всех ног. Лаки, не раздумывая, бросился за ним, и даже вальяжный Барон не смог удержаться. Они бежали всё быстрее, а мальчику ещё и удалось сделать кувырок через себя, не снимая рюкзака.

Клос понял, в чём дело, только тогда, когда в очередной раз прыгнул вперёд и… не смог опуститься на землю. Так и завис в воздухе со своим рюкзаком. Коты барахтались рядом, смешно перебирая лапками, округлив свои и без того круглые глаза.

– Что происходит, Клос? – обеспокоенно спросил Барон.

Мальчик оттолкнулся от стены и сделал несколько гребков, будто находился под водой, подплыв к котам прямо по воздуху.

– Похоже на невесомость, – неуверенно сказал он.

– Что такое невесомость? – Белый кот, вращаясь, никак не мог принять нужного положения.

– Когда веса нет, – буркнул Барон. – Чего тут неясного?

– Мне одно неясно, – сказал мальчик, отталкиваясь от стен, изучая новые ощущения в теле. – Как нам спускаться ниже? Кажется, что чем ниже мы будем спускаться, тем невесомость будет сильнее. Вот почему бежать было так легко! Ещё десять метров назад я мог стоять на ногах, а сейчас парю в воздухе, будто совсем ничего не вешу. Может, от стен оттолкнуться? – он неловко оттолкнулся от стены и долетел до противоположной.

– Что же нам теперь делать, Клос? Вернуться наверх? Вверх идти тяжелее!

– Нам нужно продолжить спуск! – твёрдо сказал мальчик, – там, наверху, Гетти, Харх и остальные ждут нас. Мы должны спуститься ниже: чем ниже мы устроим взрыв, тем выше подлетит башня. Каждый лишний метр – это шанс для тех, кто ждёт наверху! Эх, было бы только за что ухватиться! – Клос попробовал зацепиться за стену, но она была слишком гладкой. – Лаки, Барон, я придумал!

– Дверные ручки, да?! – радостно промурлыкал Лаки.

– Э… да… – мальчик с недоумением перевёл фонарь вниз, увидев уходящие вниз и вверх неизменные дверные ручки. Он оттолкнулся от стены, подхватив котов, которые ловко вцепились когтями в рюкзак и теперь крепко держались за спиной мальчика. Через секунду вся троица была уже у самых ступеней. Держась за дверные ручки, они продолжили спуск. Сначала было непривычно, но чем ниже они спускались, тем легче, казалось, становились.

– Что ты хотел предложить, Клос? – прервал посапывание мальчика Барон. – Пару минут назад у тебя же была другая идея, верно?

– Верно, – вздохнул Клос, – я хотел взять тебя в левую руку, Лаки – в правую, вы бы цеплялись когтями за стены и тащили всех нас вниз.

– Хорошо, что на полу есть ручки, – вздохнул Барон.

– Хорошо, что у меня есть вы, – улыбнулся мальчик.

Фонарь ему приходилось сжимать в зубах, чтобы удобнее перебирать руками, и он чуть было не выронил его, когда луч света выхватил из темноты огромную груду камней. Похожих… на гигантского чёрного пса. Груда камней высилась почти до самого потолка, загораживая проход, и не шевелилась. Клос аккуратно коснулся её – голова размером с нескольких мальчиков вдруг отделилась от туловища и, проплыв по воздуху, легонько ударилась о стену и рассыпалась на куски.

– Видимо, оно лежит здесь очень давно, – шёпотом произнёс Клос, цепляясь за камни. Коты за спиной вжались в рюкзак и беспокойно озирались. Они проплывали над грудой камней, и если это когда-то и было живым существом, то поистине огромным.

прошептал мальчик. Хокку мгновенно родилось у него в голове при виде величественного существа. – Наверное, оно не смогло выбраться наружу из-за собственного веса. Хорошо, что нам не довелось познакомиться. Уверен, мы бы не отделались приветствием: наверняка оно загадало бы нам три загадки, угрожая сожрать за любой неправильный ответ.

Оставив чудовище далеко позади, Клос уже хотел было сделать очередной привал, но увидел вдали свет. Сил прибавилось. Быстро перебирая руками, он добрался до маленькой дверцы, точнее не дверцы, а окошка у самого подножия лестницы. Мальчик прицелился, оттолкнулся и плавно заплыл внутрь.

Они попали в центр величественного светлого зала из стекла. Клос прищурился. Казалось, всё было сделано из этого прозрачного материала: стены; множество колонн, подпирающих свод; пол, под которым виднелось песчаное дно, усеянное ракушками. Мальчик, с трудом цепляясь за скользкие колонны, лавируя между ними, наконец достиг самого дна башни. Стеклянные полукруглые ручки торчали из пола, и Клос, вставляя в них носки сапог, мог теперь не спеша перемещаться в привычном вертикальном положении.

– Интересно, кто мог построить такое? – его голос звонко разнёсся по всему залу. – И кому придёт в голову сооружать огромную башню на хрупком стеклянном основании?

Он поднял голову, увидев над собой черноту башни.

– Коты подобное точно построить не могли, им такое ни к чему. Это точно, – важно изрёк Барон.

– Она же стоит в воде – возможно, выталкивающая сила воды компенсирует тяжесть верхней части? Тогда на стеклянное основание нет почти никакой нагрузки. Главное, чтобы они были прочно соединены.

Клос вздохнул и сбросил с плеч рюкзак. Тот завис в воздухе, пока мальчик извлекал из него начинённые мощным порохом Гетти динамитные шашки.

– Мы здесь ради дела, – твёрдо сказал он, – сверху все замерли в ожидании, нельзя терять ни минуты. Здесь всё из стекла, это нам на руку. – Он привязал связку шашек к одной из колонн, и компания двинулась к центру зала, разматывая за собой опасную гирлянду. Мальчик шёл спиной вперёд, а Лаки с Бароном внимательно наблюдали за его работой. Никто из них не заметил, как они подошли к краю огромной чёрной дыры, зияющей прямо в центре пола. Нога мальчика соскользнула, и спустя секунду, потеряв равновесие, он уже болтался на краю пропасти, одной рукой спасая рюкзак, а второй цепляясь за косу, сплетённую из фитилей пороховых шашек.

Фонарь, который мальчик забыл выключить в ярком зале, соскользнул вниз и ещё несколько мгновений, вращаясь, светил во все стороны, пока совсем не скрылся из виду.

– Лаки, Барон! Тяните! Она засасывает меня! – закричал Клос.

Коты мигом спрыгнули с рюкзака и, вскарабкавшись наверх, попытались потянуть за верёвку, но тут же взмыли в воздух вместе с ней. Они нелепо кувыркались в воздухе, сжимая в зубах связку фитилей, не в силах ни за что зацепиться.

– Д-дзержись, Клос, – сквозь зубы процедил Лаки. Он перебирал лапами в воздухе, а его белая шёрстка распушилась во все стороны. В метре от него тёмно-серым, ещё более пушистым облаком, не выпуская косу из зубов, беспомощно парил Барон, вращая своими жёлтыми круглыми глазами.

– Кажется, мы в безвыходном положении, пушаны! – громко и спокойно произнёс мальчик. – Я сейчас явно легче, чем обычно, но чем ниже в пропасть, тем тяжелее я становлюсь. А рюкзак, который минуту назад я даже не замечал, теперь стал таким тяжёлым! – он посмотрел вниз и улыбнулся. – А знаете что? Мне до смерти любопытно узнать, что там, внизу, но для начала нужно доделать кое-что важное!

Он задрыгал ногами и сбросил сначала один сапог, а потом другой. Те мигом исчезли в темноте. Стало немного легче. Мальчик упёрся босыми ногами о стеклянную стенку пропасти и слегка подтянулся.

– Эй, путаны, вы меня слышите? Всего каких-то пятьдесят сантиметров отделяет нас от цели! Но к этим пятидесяти сантиметрам прибавилась тяжесть всего нашего путешествия. На этот раз без вас мне не справиться! Я постараюсь изо всех сил, и вы тоже постарайтесь! Мне будет легче, если я буду знать, что не один! Три-четыре!

Клос что было сил потянул за верёвку, уперевшись ногами в стеклянный край. Он понимал, что таким образом не сможет продвинуться ни на сантиметр, ведь для этого следовало бы отпустить верёвку, однако вложил в это движение все свои усердие и волю. Сдаваться было никак нельзя, и он дёрнулся снова. Удивительно, но сейчас ему показалось, что стало немного легче.

– Ещё раз! – прокричал он, – три-четыре!

Рывок. Да, он, несомненно, продвинулся ещё немного. Ещё рывок. Непонятно каким образом, но с каждым рывком он поднимался всё ближе к краю, чувствуя всё большую лёгкость в теле.

«Вот удивятся Лаки с Бароном, когда я выберусь!» – подумал он.

Снова рывок. А потом ещё и ещё. Рюкзак с каждым сантиметром становился чуть менее тяжёлым, и в какой-то момент мальчик смог перебросить его через край, а в следующую секунду и сам оказался сидящим на краю обрыва. Его начало постепенно поднимать от пола, пока он не вцепился в одну из стеклянных подножек неподалёку.

Его глазам предстала странная картина. Лаки и Барон парили в воздухе, с ног до головы обмотанные косичкой фитилей, которую продолжали сжимать в зубах. Они были похожи на две катушки ниток, пушистые и снаружи, и внутри. Теперь понятно, как ему удалось выбраться. С каждым рывком они вращались в воздухе, наматывая на себя небольшой кусочек верёвки. Верёвка становилась всё короче, и в конце концов мальчик смог выбраться наружу.

– Ну и дела! – Клос распутывал своих друзей, стараясь держаться подальше от края. – Если вертеться, то даже из самого безвыходного положения найдётся выход! Как вы только додумались до такого, друзья мои!

– С такими друзьями, как ты, – демонстративно вылизывая скомкавшуюся шерсть, проворчал Барон, – можно улететь в чёрную дыру даже посреди невесомости.

– С такими друзьями, как вы, – мальчик обнял своих котов и снова усадил их на рюкзак, – даже чёрная дыра кажется серой.

Они аккуратно обогнули дыру, стараясь зацепить гирляндой как можно больше колонн.

– Наверное, именно она, – мальчик кивнул в сторону провала, – делает всё вокруг таким лёгким. Не знаю, как именно, но это наверняка она.

– Внизу тяжело, значит, вверху легко, это точно! – согласился Лаки. – Скорее бы дойти до стены! Посмотреть на океан снизу!

Кот беспокойно ёрзал за спиной Клоса, но спрыгивать не решался.

– Здорово, что растения, которые мы захватили с собой, уедут расти на высоких горах, – рассуждал мальчик, – ну и семена, разумеется, тоже пригодятся. Наверняка таких растений, как у нас, там нет. И тогда какой-нибудь маленький мальчик или девочка попробует апельсин, и девочка спросит:

«Мама, какой вкусный фрукт! Что это? Никогда не пробовала! Так вкусно!»

И мама ответит: «Это знаменитый клоспельсин, его когда-то давно передал нам мальчик на чудесном корабле, спустившемся с неба».

«А как его звали?» – спросит мальчик.

«Этого никто не знает, ходят разные легенды. Садитесь, я вам расскажу», – и начнёт рассказывать…

– А про котов? – запрыгал белый, виляя хвостом, – про котов там будет?

– Про двух храбрых котов? Чёрного и белого? Конечно, будет: это же самая интересная часть легенды.

Они добрались до стеклянной стены, и Клос замер, любуясь величественной картиной. Ему казалось, что они стоят у стены огромного панорамного аквариума высотой с пятиэтажный дом. Клос медленно подошёл и коснулся ладонью холодного стекла. За стеклом, словно в сказке, слегка покачиваясь, проплывали автомобили, деревья, музыкальные инструменты, шкафы, кровати и даже один металлический чайник.

– Это невозможно! – восхищённо произнёс мальчик, жадно рассматривая всё вокруг.

Больше всего его поразили люди. Они медленно парили между машин с закрытыми глазами, словно крепко спали. Их одежда самых разных эпох и розоватые лица наводили на мысль о каком-то странном, невероятном мероприятии, в котором он был зрителем. Будто бы все они играли свои роли в непрекращающемся спектакле, сталкиваясь друг с другом, кружась, словно в танце. На лицах некоторых застыли улыбки, другие были серьёзны, но большинство из них не выражало никаких эмоций, кроме абсолютного спокойствия.

– Но ты же видишь это своими глазами, прямо сейчас, – возразил Барон.

– Я не верю своим глазам, – Клос зажмурился и улыбнулся, – и ушам своим, кстати говоря, тоже, – он поднял руки и ласково потрепал котов. – До сих пор не верится, что вы можете разговаривать. А может быть, это я научился вас понимать.

Они шли вдоль панорамы, глядя на совершенно обычные предметы за стеклом, сплетённые в самые необыкновенные сюжеты. Оторваться от невероятного зрелища мальчику помог только кончик каната из фитилей, который выскользнул у него из рук и завис в воздухе. Гирлянда была полностью размотана.

– Кажется, мы пришли, – Клос поймал кончик фитиля и присел на пол, облокотившись спиной о стекло. Лаки и Барона он посадил рядом – они вцепились в штанины его брюк и с интересом наблюдали за тем, как мальчик извлёкает из рюкзака зажигалку и скомканный клочок бумаги.

– Помните нашу лодку? – он показал чертёж, – ни один клочок бумаги в жизни не приносил мне такой пользы, как этот.

Клос чиркнул зажигалкой, и пламя постепенно охватило тетрадный лист, выгибая его, еще ярче проявляя на нём сначала лодку, затем воздушный шар, план башни и множество заметок мелким почерком.

– Ну, Гетти, не подведи, – мальчик аккуратно поднёс горящий клочок бумаги к фитилю, и тот с шипением вспыхнул, красной дорожкой убегая прочь.

– Как думаете, та дыра в полу сможет поглотить всё Сплошное Море целиком? – мальчик прижался затылком к холодному стеклу.

Раздался взрыв, и одна из колонн разлетелась вдребезги, усыпав всё вокруг переливающимися на свету цветными осколками. Коты молча прижались к босым ногам Клоса и зажмурились.

– Кажется, у меня проснулось вдохновение, – он прижал к себе Лаки с Бароном, – это опять хокку.

Мальчик уже не считал взрывы. В какой-то момент затылком он почувствовал, как трещит и вибрирует стекло.

– Неплохо, правда? Надо записать.

Он по привычке поправил фуражку и потянулся ко внутреннему карману плаща.

Стекло треснуло, осыпая всё вокруг градом осколков. Мальчик поднял глаза и увидел, как башня, словно огромная ракета, всё быстрее и быстрее уносится вверх, освобождая место для обрушающегося со всех сторон водопада, сметающего на своём пути остатки стеклянных колонн.

Рядом с ним что-то звякнуло. Прямо на него глядела монетка с глазом.

Последнее, что увидел мальчик, были огромный водоворот с чёрной дырой в центре и старая ржавая подводная лодка, из иллюминатора которой, казалось, Старик весело махал ему рукой.

– Мой дирижабль, – ласково прошептал Гетти, стоя на капитанском мостике парящей на всех парусах гостиницы «Камень и бархат». Стояла тихая безветренная погода, светило ласковое жёлтое солнце. С тех пор как раздался взрыв, он впервые мог спокойно вздохнуть, откинуться на спинку деревянной скамеечки, поставленной у Дозорной Трубы, и хотя бы на минуту прикрыть глаза.

Под его сомкнутыми веками замелькали картинки.

Раздался первый взрыв. Замешкайся он хоть на мгновенье – и гостиницу было бы уже не спасти. Изобретатель вспоминал напряжённые, впившиеся в него взглядами лица, умоляющие отдать команду. Отдать команду прямо сейчас, а не ждать до последнего. Не рисковать. Они не понимали, что ошибкой было бы скомандовать слишком рано. Он уже просчитал все возможные варианты, и они лежали сейчас перед ним, записанные на листочках ровным размашистым почерком.

«Раз, два…». Оставалось только считать, ровно и чётко, не отвлекаясь на сверлящие взгляды.

«…Шесть, семь». Как громко вокруг, все кричат и смотрят прямо на него. Он закрывает глаза и сжимает вспотевшей ладонью холодную трубку громкоговорителя, который донесёт его команду к самому нижнему этажу башни всего за несколько секунд.

– Взрывайте немедленно, – громко и чётко произнёс он в трубу, – повторяю. Взрывайте немедленно.

Спустя несколько мгновений прогремел второй взрыв, отделивший пустое основание башни от жилых этажей.

«Интересно, уцелел ли стол, на котором когда-то давно был подписан пиратский кодекс? Наверняка мсье Ле-Грант утащил его в укромное место. Зал точно должен был уцелеть. Хотя бы наполовину. Верхнюю половину, скорее всего».

Полёт вверх замедлился, остановился и Гетти – почувствовал, как у него захватывает дыхание.

– Ветер в паруса! Десятки и девятки! Разом! – он попытался встать со скамейки, ощущая себя лёгким как пёрышко, и тут же снова был вжат в деревянное основание неизвестной ему силой.

Паруса по всей крыше башни всех мыслимых расцветок разом распустились, приняв правильную, округлую форму. Он знал, что его команду выполняли не только ловцы на крыше, но и по всей башне сверху донизу. Все паруса, которые удалось найти, даже спрятанные в самых тёмных и старинных сундуках, теперь наполнились ветром и удерживали башню на лету в вертикальном положении.

– Ещё раз! Ветер в паруса, девятки! Правая сторона, десятки! Разом! – башня рванулась и стабилизировалась. – Распустить центральный парус, немедленно!

Кто-то засуетился на крыше, вспыхнуло пламя, и прямо по центру башни стал расправляться самый большой центральный купол.

Гетти открыл глаза. Картинки исчезли. Он улыбнулся и посмотрел в Дозорную Трубу. По всему горизонту, насколько хватало мощности линз, простиралось Сплошное Море. Гостиница плавно парила в воздухе, время от времени вздрагивая, оттого что кто-то в очередной раз поддавал в паруса тяги. Ловцы воздуха непрерывно срывались вниз с края башни, раз за разом пополняя запасы ветра, который был теперь необходим, чтобы поддерживать нужную высоту.

– Хорошо, когда есть куда лететь, не правда ли? – послышался позади насмешливый голос мсье Ле-Гранта.

– Кажется, что всегда есть куда лететь, разве нет? – не отрываясь от трубы, ответил Гетти.

Помолчали. Мсье Ле-Грант неторопливо набил свою трубку и раскурил её.

– Жаль мальчишку, привязался я к нему, – сменил тему Человечек, – вот уж натворил дел и сбежал. Интересно, где он теперь?

Гетти не ответил, делая вид, что внимательно следит в трубу за всем, что происходит вокруг.

– Капитан Гетти, будьте так любезны, скомандуйте экипажу снизить скорость, – Человечек мягко коснулся его руки, – Через несколько минут мы будем пролетать над Чёрным Фортом. Кто знает, что ждёт нас там?

Гетти отдал приказ, и гостиница мигом сбавила ход. Теперь она не неслась, а плавно проплывала в нескольких сотнях метров над уровнем моря.

– Вот он! Там, впереди! Левее! – мсье Ле-Грант сам прильнул глазом к трубе, предусмотрительно сняв свои маленькие очки в золотистой оправе. – Там белый флаг! Клянусь вам! Совершенно белый!

Гетти уже и сам безо всякой трубы видел впереди Чёрный Форт, и на его фоне широкое полотно развевающегося белого флага было хорошо заметно.

– Если кто-то показывает белый флаг, это знак мира, не так ли? – поправив шляпу, спросил изобретатель. – Но можно ли им доверять? Не лучше ли пронестись мимо? Мсье Ле-Грант, смотрите! Там даже горы уже видны! Давно ли вы видели такое? Не будем останавливаться!

– Как это не будем? – возмутился Человечек, – где ваша хвалёная порядочность, вы же интеллигентный человек! Джентльмен! Немедленно скомандуйте остановиться! Прямо над Фортом.

– Сколько наших кораблей Тромблон погубил здесь? – задумчиво произнёс изобретатель, разглядывая колоссальную неприступную стену, простирающуюся налево и направо на сколько хватало глаз. – У нас впервые есть шанс пересечь стену, а вы предлагаете остановиться? Там, внутри, – он указал на зияющие бойницы орудий, которые теперь стали хорошо различимы, – там, внутри, наши враги!

– Наш главный враг, Гетти, это Капитан Барт, а никакой не Форт! – Человечек отпихнул Гетти от медной переговорной трубки и закричал в неё, привстав на мысочки: – Говорит распорядитель гостиницы «Камень и бархат» мсье Ле-Грант! Приказываю остановить корабль прямо над Чёрным Фортом!

– Какой, к чёрту, гостиницы? Харху не нужны распорядители гостиницы на воздушном корабле. Где Капитан Гетти?! – донеслось в ответ.

– Гетти, да скажите вы уже ему! – умоляюще произнёс Человечек, от волнения сжав в кулачках свою маленькую красную шапочку. Гетти никогда не видел Ле-Гранта таким взволнованным.

– Подтверждаю, Харх! – чётко произнёс изобретатель, не сводя пронзительных глаз с Человечка, – мы останавливаем дирижабль прямо над Чёрным Фортом. И будьте начеку, мало ли, что можно от них ожидать! Мы проведём переговоры! Я спускаюсь.

И Гетти твёрдой походкой отправился к центру крыши, обгоняя Человечка, который своими маленькими ножками едва поспевал за ним.

Зал Распределений был наполовину уничтожен взрывом. Лестница, по которой обитатели гостиницы бежали наперегонки за работой, теперь вела прямо к зияющей дыре, которая была кое-как, наспех, перевязана верёвками. Гетти встал на четвереньки, подполз к краю и посмотрел вниз. На вершине Чёрного Форта стояло несколько десятков человек самого жалкого и грустного вида. Они, потупившись, переминались с ноги на ногу, придерживая тюки и чемоданы со скарбом – видимо, захватили всё, что у них было. И среди них, размахивая белым флагом, с трудом удерживая его в руках, стоял…

– Мсье Ле-Грант?! Что вы там делаете?! – Гетти не мог понять, как Человечек сумел переодеться в чёрный мундир с эполетами, чёрную шляпу странной формы и спуститься вниз.

– Возьмите нас с собой! Умоляю! – прокричал в ответ Человечек, – мы больше тут не можем!

– Да чего же вы медлите! – послышалось пыхтение позади. Гетти обернулся. Мсье Ле-Грант был на месте, в своей обычной красной шапочке и золотистых очках. В руках он сжимал новую тросточку и слегка прихрамывал.

«Тогда кто же этот человек снаружи?» – недоумевал изобретатель, переводя взгляд с одного Человечка на другого.

Мсье Ле-Грант уже сбрасывал вниз заранее припасённую верёвочную лестницу, раздавая распоряжения готовить чай и накрывать на стол.

– Поль! – радостно обнял своего двойника мсье Ле-Грант, и на глазах его выступили слёзы.

– Ле-Грант! – ответил на объятья гость, снимая свою странную шляпу. – Сколько лет мы не виделись, mon frere (фр. «мой брат» – прим. авт.)?

– Никак не меньше тысячи, брат мой! Да что там, все две тысячи! Ты получал мои послания?

– Конечно, с каждым новым кораблём! И припасы тоже! Только благодаря тебе мы смогли продержаться так долго. Да и разве был у нас выбор? Уповали только на крепость бесконечно высоких стен!

Гетти держался за странной парочкой, ловя обрывки фраз и пытаясь разобраться в необычных обстоятельствах, с которыми пришлось столкнуться.

– В последний раз, mon frere, этот яростный капитан почти добрался до нас. Ещё совсем немного – и он сокрушил бы меня! Поистине он великий Капитан, бессмертный дух Сплошного Моря!

– И великий почтальон! – добавил мсье Ле-Грант. Они рассмеялись.

Мсье Ле-Грант вдруг остановился посреди лестницы, и толпа сопровождающих остановилась вместе с ним. Он выдержал театральную паузу и оглядел всех вокруг. В мерцающем свете электрических ламп его лицо сияло счастьем.

– Дамы и господа, прежде чем мы продолжим путь, позвольте представить вам Поля! Короля-императора, неизменного защитника Чёрного Форта и моего старшего брата! Старшего всего на минуту, но какую важную минуту!

Все зааплодировали, и Поль сделал глубокий реверанс.

– Поль, брат мой, позволь мне представить тебе Гетти – капитана нашего воздушного корабля и великого изобретателя. Мощь оружия, которое он изобрёл, ты уже имел честь испытывать на себе последние сотни лет.

– О друг мой! Это большая честь для меня! Позвольте принять от меня этот бикорн, – он протянул Гетти свою чёрную треугольную шляпу, – в знак особого уважения к вашим трудам! Позвольте узнать, куда мы направляемся?

Гетти покрутил в руках шляпу и задумался.

– В будущее, – наконец произнёс он и пошёл наверх, обгоняя окружающих. Его спина была прямой, а подбородок задран вверх, что делало его фигуру ещё более высокой и стройной. Проходя мимо мсье Ле-Гранта, он приостановился и тихо спросил, глядя прямо перед собой: – Гостиница для заблудших душ, в конце концов, оказалась гостиницей всего для одной заблудшей души? Скорее, даже ищущей, чем заблудшей. Как думаете, мы ещё когда-нибудь увидим Клоса?

– Сплошное Море вечно, Капитан Гетти, оттуда никто не возвращается. Кроме Капитана Тромблона, конечно. Что может быть длиннее вечности?

Он не знал, что на месте башни медленно закручивается огромный водоворот, превращая Сплошное Море в исполинскую клепсидру.