Научи меня прощать

Глава 1

Демьян

Существует немало теорий о том, что месть прекрасна лишь до того момента, пока ее не совершили, но у меня, как человека, для которого месть стала единственным оплотом и стимулом жить без оглядки в прошлое, я считал ее величайшим творением человечества. Но иногда месть может быть благородна – она в силах облегчить нашу боль и поднять на пьедестал.

Разве я не прав?

Ловкие женские ручки жадно шарят по моему телу под белоснежной рубашкой и зазывают вернуться в постель к смятым после жаркой ночи простыням. Но сейчас мне нет до них дела. Впрочем, как и вчера. Последний день недельного отпуска давал о себе знать, поэтому хотелось взять от него как можно больше. Алкоголь, красивые раскрепощенные женщины и желание забыться хотя бы на мгновение позволили мне сделать новый глоток уверенности в том, что я все делаю правильно.

К черту сомнения и противоречивые чувства.

– Ты обещал, что свозишь меня в ресторан. Уже забыл? – хриплый от сигарет голос девушки резал по ушам, но сейчас для меня это не играло никакой роли, потому что я видел ее первый и последний раз.

– Раз обещал, значит когда-нибудь свожу, – даю девушке заранее невыполнимое обещание и сухо целую ее в щеку в надежде, что так она не станет закидывать меня лишними вопросами с самого утра.

Эту красотку с длинными стройными ногами я подцепил в одном из ночных клубов, войти в который удавалось далеко не каждому. Я брал от последнего дня отпуска как можно больше, и все, что мне предлагали, чтобы с сегодняшнего дня быть готовым к самой настоящей войне. И чем дольше я ждал этого момента, тем горячее становилась кровь в моих жилах, раззадоривая и переполняя адреналином вперемешку с решимостью.

В этот раз я точно не отступлю.

Семь долгих лет было достаточно, чтобы превратить меня в того, кем я сейчас являлся – расчетливым и влиятельным мужчиной, чей авторитет шел впереди на несколько шагов. Где бы я ни был, люди шептались за моей спиной и страшились даже поднять свои глаза в моем присутствии. Власть и деньги – две связующие нити на пути к успеху, без которых не обойтись.

Другой я начинал новую главу своей жизни под названием «месть».

Личный водитель уже сидел за рулем Брабуса и ждал команды ехать в место назначения. Как обычно киваю ему и сажусь на заднее сидение автомобиля, чтобы успеть по пути до компании перепроверить документы, подписав в скором времени которые, я заполучу в свои руки яркую небесную звезду, которую сам же однажды и потушу.

Возвышающееся почти до небес здание с отражающими яркие солнечные лучи панорамными окнами сейчас представляло из себя поле боя, где совсем скоро я буду главным победителем. Только вчера мы с отцом выкупили все права компании, законным владельцем которой буду именно я. Давний приятель моего родителя уже был не в том возрасте, чтобы в одиночку вести дела компании, а его дочь, которая была сосредоточена только на покупке новых шмоток и похождения по салонам красоты и клубам, в любом случае однажды спустила бы дела компании коту под хвост, лишив их всего.

Не успел я выйти из автомобиля, как рядом со мной словно по щелчку пальцев оказался Макар в своем привычном образе ботаника в очках и офисной сумкой с кучей документов.

– Демьян Григорьевич, – подает голос мой личный помощник и протягивает почти пустую папку с личным делом. – Это все, что я успел найти за сутки. Дайте мне еще немного времени и обещаю, что информации будет значительно больше.

– Разве двадцати четырех часов мало, чтобы накопать информацию на человека, чьей власти меньше, чем у бродячей собаки? – зло вырываю папку из его рук и медленно выдыхаю, пытаясь совладать с гневом.

– Прошу прощения, – парень виновато опускает глаза, а у меня больше нет желания топтаться на пыльном асфальте у подножия высотного здания под свистящим ветром.

Но даже несмотря на это, кровь в моих жилах в этот момент была горячее раскаленной лавы. Мандраж в руках мог выдать мое волнение, поэтому пришлось спрятать их в карманах брюк. Нельзя в первый день показывать подчиненным свои эмоции. Особенно те, которые они могут воспринять как твою слабость.

Еле поспевая за моим размашистым шагом вдоль плотного ряда любопытных голов сотрудников компании, которых уже с раннего утра огорошили масштабными изменениями о смене владельца компании, те боялись лишний раз поднять на меня зашуганные глаза. Страх быть уволенным так неожиданно и без причины можно было прочесть на лбу абсолютного каждой офисной крысы. Оно и не мудрено, ведь на сегодняшний день заполучить место в моей компании будет неимоверно сложно.

В самом центре у входа в мой новый кабинет, ремонт которого стоил как целый Боинг, уже стоял в предвкушении бывший владелец компании – Гроздев Олег Альбертович. Мужчина ожидал меня и с нетерпением чуть ли не приплясывал на месте в самом эпицентре любопытных глаз сотрудников, которые старательно делали вид, будто заняты важными делами, а не тем, что грели уши.

– Демьян! Как же ты вымахал за эти года, – мы пожимаем друг другу руки и заходим в уже мой кабинет. – Отец рассказывал мне, что ты набирался опыта заграницей все это время и даже делал успехи. В таком мужчине как ты я и не сомневался.

Не успели мы сесть на кожаные диваны, которые были расположены друг напротив друга между заниженным столиком, как я уже хотел заткнуть придурка, что сейчас вылизывал мои уши словно собачонка, будто от этого я буду относиться к нему иначе.

Очень мерзкий тип. Его маленькие глаза-пуговки шарили по мне в поисках очередного повода подлизаться еще больше, но его, к счастью, перебил неожиданно мягкий стук в дверь и тонкий женский голосок, спрашивая разрешение войти.

– Заходи, Мирослава! – пробасил своими насквозь прокуренными легкими мужчина, торжественно махнув рукой.

Массивная дверь открывалась очень медленно, и я не сразу осознал, что затаил дыхание в ожидании. Мучительно тягучие секунды словно иглы под ногтями доставляли адский дискомфорт, вынуждая меня впиться пальцами в ручку дивана почти до боли, чтобы сохранить на лице маску холодного спокойствия.

Легкой поступью в кабинет словно на крыльях вплыла девушка с мягкой улыбкой на лице и теплым взглядом, который в мгновение ока разбивается о мой каменный. Улыбка так же быстро исчезает с ее лица, а теплые лучи солнца, что еще недавно пробивались через панорамные окна кабинета, украли серые надвигающиеся над городом тучи.

– А это моя личная гордость – Лазурная Мирослава Андреевна, – представляет мне девушку Гроздев, словно я видел ее впервые. – Эта прекрасная девушка плавает в делах фирмы словно акула в море и способна решать проблемы любой сложности днем и ночью. Отрываю ее от сердца словно собственную дочь, – лебезить перед теми, кто выше, у этого мужика явно было в крови. – Мирослава, принеси нам, пожалуйста, две чашки кофе, – мужчина дает распоряжение девушке, которая все еще была загипнотизирована моим взглядом и не смела даже моргнуть глазами.

– Три, – спокойно перебиваю Гроздева, после чего перевожу на него свой взгляд. – С минуты на минуту к нам присоединится отец.

Затем снова перевожу взгляд на девушку, чьи плечи сейчас были поникшими, а взгляд затравленный, словно у собаки, чьи хозяева пренебрегали ею с самого рождения. Раньше она казалась мне не такой миниатюрной, а сейчас, когда я был намерен сломать ее изнутри, то даже на миг стало ее жаль, но вовремя вспомнил, что это чувство я задушил в себе долгих семь лет назад, когда о меня бездушно вытерли ноги.

Когда-то я был тем, кого разбили словно хрупкую фарфоровую куклу и даже бровью не повели. Теперь настала моя очередь принимать роль того, кто будет держать чужую жизнь в своих руках. К черту жалость. Пусть катятся в Ад сострадание и милосердие. Эти чувства уже давно мне чужды.

– Замечательно! – радостно взмахивает руками мужчина и просит девушку выполнить просьбу, после чего снова возвращается ко мне.

В этот момент, когда в кабинете остались только мы, дверь снова открылась, явив облаченного в строгий брючный костюм моего отца с привычной маской безразличия и следами усталости на лице.

Сухо поприветствовав бывшего владельца компании, он сел рядом со мной, напротив Гроздева, чьи яйца сейчас, наверное, скукожились словно вяленая хурма. Выдержать взгляд отца мог далеко не каждый мужчина, не говоря уже о слабом поле, исключением из которого была его новая жена Оксана.

В этом мы были схожи как две капли воды.

Особенно сейчас.

Как только последние документы были подписаны, а детали обсуждены, наш диалог прервался очередным тактичным стуком в дверь, чтобы в следующий момент на пороге оказалась Мирослава с подносом на руках, чашки с кофе на котором издавали легкий звон. А когда она расставляла их для каждого из нас, одну она чуть ли не опрокинула на отца, наткнувшись на его удивленный и вместе с тем грозный взгляд.

Не знаю, о чем он подумал в этот момент, но то, как девушка опустила свои глаза и тихо покинула нас, у меня появились вопросы, для которых сейчас, к сожалению, не было времени.

– Тебе следует сменить старый персонал на новый, – упрямо гнет свою линию отец и делает первый глоток кофе, после чего, морщась, отодвигает от себя чашку.

– К чему же? – удивленно спрашивает уже почти бывший глава компании. – Эта девушка – золотой слиток среди всех секретарей, что у меня были за последние двадцать лет. Подхватывает все на лету, а когда надо, молчит в тряпочку и не задает лишних вопросов. Демьян, оставляй ее, не пожалеешь.

– И правда, – выжидающе смотрю на отца, на лице которого по неясным причинам застыла маска недовольства и чего-то, что мне было не прочесть. – Оставим ее. Опытные люди нам понадобятся.

– Это, конечно же, тебе решать, но советую не увольнять ее. С этой девушкой дела компании точно пойдут вверх.

– Вы правы – решать только мне, – тонко даю мужчине понять, что его слово для меня ничего не значит. – Но за последние три года акции компании упали в два, а то и более раз. Думаете, оставить ее будет верным решением?

– Без ее помощи они бы сейчас стоили не дороже, чем фантики от конфет, – как-то с грустью отмечает мужчина.

Через час, когда все формальности были обсуждены, руки пожаты в очередной раз, а спина Гроздева скрылась за дверью кабинета, я, сидя за своим новым массивным столом, мог по одному лишь взгляду отца прочесть все мысли в его голове. Я знаю, о чем он сейчас думает. Знаю, что для начала он выдержит паузу и лишь только потом начнет издалека подводить меня к эпицентру проблемы.

Я знал своего отца как облупленного.

– В нашем мире иметь слабости – это все равно, что дать врагу нож и повернуться к нему спиной. Стоит хоть немного ослабить хватку, ты тут же рискуешь быть опрокинутым на лопатки, – мужчина садится в кресло напротив моего рабочего стола и смотрит на меня теперь уже иначе, не как на партнера по бизнесу, а как отец на сына. – Уволь эту девчонку и дай ей отступные. Найми другую. Молодую, красивую или все вместе взятое. Но только не ее, – в голосе отца слышу мольбу, но по моему взгляду он понимает, что я уже давно все для себя решил, на что он мог сейчас только разочарованно покачать головой. – Я боюсь, что однажды она снова тебя погубит. Как и семь лет назад.

– Этому не бывать, – чеканю каждое слово сквозь зубы и в порыве ярости скидываю на пол папку с личным делом, которое еще недавно мне передал Макар. – В этот раз я гораздо сильнее. Тебе не стоит об этом переживать. Дела компании будут на первом месте, и их это никак не коснется. Ты недооцениваешь меня. Я уже давно не тот зеленый юнец в розовых очках, которым можно было пользоваться, как только вздумается. Просто верь мне.

Моих слов обещания отцу было достаточно, чтобы согласно кивнуть и покинуть кабинет. Осталось убедить лишь себя, что задуманный мною план сработает.

Почему никто не верит в то, что на этот раз я смогу не только переступить гору, но и уничтожить ее?

Вызвав по селектору в кабинет моего нового секретаря, чью стрессоустойчивость мне еще предстоит испытать на прочность в ближайшее время, цежу холодный виски из заранее приготовленного бокала со льдом и безразличным взглядом слежу за людьми словно за муравьями, которые все время куда-то торопились.

Я скорее почувствовал на своей спине блуждающий взгляд, чем услышал, как открылась дверь и на пороге появилась затравленная Мирослава. Она словно узник шла на собственную казнь, где я был ее главным палачом. Расчетливым и безжалостным.

– Знаю, сейчас в твоей голове слишком много вопросов без ответов, – вальяжно облокотившись на спинку кресла, пробегаюсь оценивающим взглядом по девушке, отчего та съежилась еще больше, чем до этого. – Но их не будет. На правах твоего босса, – она нахохлилась от моей интонации словно воробей. – Принеси мне списки тех, кто последние полгода плохо справлялся со своей работой.

– Списки?

– Списки, – согласно киваю и встаю с кресла, чтобы начать медленно наступать на девушку. – Я хочу знать, кто прохлаждается во время рабочего дня в кафе и курилках больше обычного. Кто не выполняет свои должностные обязанности или постоянно пропадает на больничных. А также тех, кто разлагает дисциплину. И еще, – теперь я уже стоял вплотную к Мирославе, чьи шелковистые волосы крупными локонами лежали на плече, привлекая к себе внимание. – Я хочу, чтобы ты сама дала оценку каждому сотруднику фирмы на его профпригодность, чтобы я знал, кого можно уволить, а кому стоит повысить зарплату, – не могу сдержать себя, чтобы не прикоснуться к шелку ее русых волос, но стоило мне протянуть к ней руку, как та отпрянула от меня, словно заяц от волка. – Как думаешь – справишься?

Судя по ее шокированному и злому лицу, все было с точностью наоборот. Как я и думал.

– Н-но нам обещали, что после подписания договора о купле-продаже в компании не будет никаких сокращений.

Паника, растерянность и злость читались на лице девушке лучше, чем на книге.

А она нисколько не изменилась. Все так же не может скрыть эмоции в критических ситуациях.

– Но они будут, – цежу твердо, не желая слушать каких-либо возражений.

– Что?! Но с-сейчас такое сложное для всех время, а найти работу кому-то будет практически невозможно…

– Да, что-то подобное я слышал, – киваю и скрещиваю на груди руки. – Но это было озвучено перед подписанием договора. На словах. И если они не были закреплены нотариально на бумаге, то можно сказать, что их и не было.

– Ты мстишь мне? – девушка неожиданно поднимает на меня свои большие выразительные глаза, которые я когда-то боготворил, а сейчас они лишь вызывали во мне очередную дозу раздражения.

– Месть? – прыскаю в кулак от ее слов и самоуверенности. – Ты видишь странный смысл там, где его нет. А теперь принеси мне имена тех сотрудников, которые пойдут получать пособие по безработице первыми. И если не хочешь оказаться в самом начале этого списка, то советую тебе поторопиться. На все даю тебе ровно сутки. Опоздаешь – вылетишь из компании словно пробка от шампанского.

С каждой минутой нахождения рядом с ней, контролировать эмоции было все сложнее, и, казалось, что мне будет достаточно одного ее выпада или слова, чтобы сорваться. Я одновременно молил Бога, чтобы Мирослава молчала в тряпочку под моим колючим взглядом, но и тайно мечтал, чтобы она дала мне повод выместить на ней весь накопившийся за семь лет необузданный гнев.

И у нее это получилось.

Не успел я открыть дверь кабинета, как девушка наотмашь хлопает по ней ладонью, закрывая ту с громким хлопком, который, казалось, услышали сотрудники сразу на нескольких этажах.

– Тебе знакомо что-нибудь о защите прав сотрудников компании? Если нет, то могу наизусть зачитать его тебе, раз забыл, – если бы глаза девушки в этот момент метали настоящие стрелы, то я уже давно был бы ими убит. – В контракте черным по белому прописано, что настоящий директор не имеет права увольнять кого-либо за такие жалкие оправдания. Даже уборщиков.

Наглости в Мирославе было не отнимать. Впрочем, она и раньше такой была, только с годами стала увереннее в себе и своих действиях, которые, ко всему прочему, сейчас могли стать ее погибелью.

Не давая себе отчета в том, что творю, хватаю девушку за горло и припечатываю ее хрупкое тело к стене рядом с дверью. Ее хрипящие от недостатка кислорода звуки и свист в легких были усладой для моих ушей, но даже не смотря на то, каким взглядом она сейчас на меня смотрела, это не помешало приблизить к ней почти вплотную свое лицо и зло прошипеть:

– Не забывайся кто ты и кому сейчас пытаешься перечить, – мой голос был тих, что обескураживало девушку еще больше. – Что, теперь ты видишь во мне только монстра? – веки девушки начали наполняться слезами от недостатка кислорода, но сейчас они меня нисколько не заботят. – Так тому и быть. Другого меня ты больше не увидишь.

Стоило мне расцепить пальцы на ее гладкой бледной шее, от которых остались пока что еле заметные багровые пятна, Мирослава стала жадно глотать воздух.

Было ли мне жаль ее сейчас? Нет.

Мог бы я быть с ней немного помягче? Дважды нет.

Найдем ли мы когда-нибудь компромисс? Возможно.

Хочу ли я ее уничтожить морально так же, как она меня когда-то? Еще как.

– Чего ты добиваешься?! – хрипит девушка, скользя спиной по стене вниз и садясь на пыльный пол пятой точкой, облаченной в черную юбку-карандаш, что ладно облегала ее формы, которые за семь лет стали еще привлекательнее. – Ты пришел на чужое место и диктуешь свои правила. Тебе не кажется, что, ведя дела подобным образом, компании обеспечен тотальный крах? Отец тебя за это по голове не погладит.

– Этому не бывать, – прячу кулаки в карманы брюк, потому что боюсь не сдержаться, чтобы не встряхнуть ее как можно сильнее.

– Тогда что ты хочешь?

Мирослава никогда не была глупой девушкой, и читала мотивы в глазах людей лучше любого психолога.

Сажусь рядом с ней на корточки и осторожно заправляю выбившийся локон волос ей за ухо, отчего та отпрянула от меня, словно я предлагал ей съесть паука.

– Уничтожить, – теперь мой голос был спокоен, как и я сам. – Я. Хочу. Тебя. Уничтожить.

– Ты так же красив внешне, не спорю, но стал уродлив душой, – она хмыкает и с трудом сглатывает подступающий в горле ком. – Знаешь об этом?

– И кто, по-твоему, в этом виноват? – медленно блуждаю взглядом по телу Мирославы от кончиков волос на голове, заканчивая стройными лодыжками со ступнями в туфлях-лодочках на остром каблуке, которым она могла с легкостью проткнуть мое и без того мертвое сердце. – Правду говорят, что загнанная в угол мышь мечтает о мышеловке, – снова приближаюсь к девушке и с улыбкой отмечаю, как она пытается впечатать себя в стену. – Боишься? – теперь нас разделяют ничтожные сантиметры, но вместо ответа она молча сглатывает и смыкает пальцы ладоней, впившись ногтями в нежную кожу. – И правильно делаешь.

Резко встаю на ноги, потому что внезапный приступ ненависти и злости к девушке привели бы меня в тупик раньше запланированного. А ее одиноко стекающая по щеке слеза все еще способна была превратить меня в фарш.

Делая очередной глоток виски, возвращаюсь к панорамным окнам, за которыми людишки стали разбегаться по зданиям из-за наступающего дождя словно тараканы по кухне. Сейчас следовало привести все свои мысли в порядок, которые за десять минут превратились в самую настоящую свалку. Срываться раньше времени не имело смыла. У меня будет еще достаточно времени.

– У тебя есть ровно сутки, – судя по глухим звукам, Мирослава уже стояла на ногах и собиралась выйти из кабинета, как в последний момент остановилась, прислушиваясь к моим словам. – Не выполнишь свою работу как надо – в ту же минуту вылетишь. Сейчас я не только твой босс, но и тот, кто одной ладонью в силах закрыть для тебя все небо.

Ответа от девушки не последовало, а это означало, что с чувством самосохранения у нее было все в порядке. Она тихо вышла из кабинета, забрав с собой последние солнечные лучи, которые безвозвратно украли густые свинцовые тучи. Так же, как когда-то мои к ней доверие и любовь.

Наше временное расставание не только отдалило нас друг от друга, разбросав по разным полюсам, но и выжгло на наших сердцах слова ненависти друг к другу большими буквами, которым, видимо, не суждено было зажить.

Глава 2

Мирослава

Сколько нужно времени, чтобы возненавидеть человека настолько, чтобы всем сердцем желать его уничтожить? Наверное, семи лет как раз достаточно. Спустя, казалось бы, вечность, я впервые смогла увидеть Демьяна настолько близко, чтобы впитать в себя каждую частичку его ненависти ко мне. И я не совру, если скажу, что на такого Демьяна мне впервые было страшно смотреть.

Привычные синие глаза стали бездонным океаном, для меня, которая так и не научилось в нем плавать.

Когда-то он был молодым парнем с добрым сердцем и острым умом, который не смел даже повысить на меня голос, не говоря уже о том, чтобы жестоко уничтожить словами, но сейчас, когда позади остались семь долгих лет разлуки, передо мной стоял взрослый закоренелый мужчина с холодным расчетливым взглядом, от которого хотелось отвернуться. Нужно ли говорить о том, как болело мое сердце от нового Демьяна?

Стоило мне оказаться по другую сторону кабинета, за дверью которого царила мрачная словно в царстве мертвых аура, как мне захотелось провалиться сквозь землю от нахлынувшей внезапно паники. Не обращая внимания на пытливые взгляды сотрудников, которые ждали от меня новостей, которые точно их не обрадуют, я лишь молча качаю головой и прячусь за экраном компьютера на своем рабочем месте.

Забраться в свою любимую берлогу страха и отчаяния было моим любимым хобби за последние семь лет.

У меня не было сил даже на то, чтобы ответить на сообщения в корпоративной почте или принять звонки с соседних отделов, не говоря уже о том, чтобы начать анализировать каждого сотрудника. Демьян настроен серьезно уничтожить меня и сделать больно из-за событий в прошлом. И, превратив меня в палача, который собственными руками будет управлять гильотиной и решать, чья из сотрудников голова ляжет на нее следующей, он посчитал, таким образом сделает мне больно.

Что же, ему это как никому другому удалось – заставить чувствовать себя так ничтожно.

С болью на сердце нажав на кнопку мышки, выгружаю списки всех сотрудников, кто так или иначе мог подойти под сокращение. Постоянные прогулы, больничные и косяки на работе – я помнила многое, но даже не догадывалась, что однажды наступят времена, когда ребятам придется отвечать за свои проступки, на которые прежний директор спокойно закрывал глаза.

А ведь прошло всего два года, как я работаю в компании. Образование в одном из лучших вузов Швейцарии и последующая там стажировка давали свои плоды по устройству в компаниях с большим именем, а знание иностранного языка накидывало дополнительные очки в копилку опыта. Но пригодится ли мне все это, когда на меня словно на противного таракана смотрит тот, кому прихлопнуть меня будет словно бальзам на душу?

Не успели еще остыть распечатанные в принтере листы бумаги, как рядом со мной на столе оказывается небольшая жестяная банка любимой газировки, а безмятежно улыбающееся лицо Кирилла, нашего главного системного администратора, на котором держалась почти вся компания, позволило на мгновение выбросить из головы образ разъяренного Демьяна.

– Скоро начнется обед, а ты все бороздишь носом монитор, – парень щелкает меня по кончику носа и тянет за собой в кафе на первом этаже здания, где продавали мои любимые булочки с корицей, из-за которых приходилось периодически садиться на диету.

Но в этот раз все было по-другому. Уютная атмосфера кафе сегодня совсем не радовала, и даже самой приветливой официантке мне сегодня пришлось выжимать из себя улыбку, словно воду из сухого полотенца. Мучная улитка с корицей, которую я раньше уплетала с аппетитом динозавра, тоскливо лежала на блюдце, так и не тронутая мной. И это не осталось незамеченным для Кирилла.

– Ты сегодня сама не своя, – задумчиво роняет он и откусывает от моей булки кусок, еще не подозревая, что уже через миг выплюнет его мне на белоснежную блузку.

– Ты уже знаешь, кто новый владелец компании? – спрашиваю в лоб и ловлю на себе немой вопрос.

– С самого утра сервак полетел из-за перегруза, мы даже в туалет сходить толком не могли нормально. Передавали эстафету один другому, – с мальчишеской улыбкой на лице бросает парень и продолжает с аппетитом доедать уже не мою булку. – А что, нашу очередную шишку должна знать каждая собака в городе? Больно много чести.

Выдерживаю паузу, прежде чем с моего языка вылетают два слова, которые оставили после себя горечь:

– Демьян. Громов.

Булка выпала из рук парня, а из набитого ею рта вырвался удивленный крик:

– Что-о?! – быстро прожевав еду, Кирилл продолжил. – Я надеюсь, что сегодня первое апреля и ты решила так выставить меня дураком.

– Сегодня не первое апреля, и ты не дурак, – устало вздыхаю и закрываю уставшее от переутомления за последние несколько дней лицо ладонями, будто от этого все мои проблемы рассосутся по мановению волшебной палочки. – Я сама была удивлена не меньше твоего. Первым моим желанием было спрыгнуть с крыши здания, как только я его увидела, – от воспоминаний о другом Демьяне по моему телу заплясал табун мурашек. – Но это уже не тот парень, которого я знала. Совсем не тот.

– Эй, – мягко тянет Кирилл и накрывает мою ладонь своей, которая сейчас полыхала огнем и поддержкой. – Я ничего ему не скажу. Буду молчать, словно партизан, даже если он будет меня пытать.

– Не думаю, что ему есть дело до нашего прошлого, – слова, смириться с которыми мне все еще было тяжело, выходили из меня с трудом. – Теперь я для него лишь пустое место, от которого он был бы не прочь избавиться. Но меня сейчас больше интересуют его истинные намерения, – Кирилл еще больше навострил уши и приблизил ко мне свое лицо. – Я ни за что не поверю, что он просто так решил выкупить именно нашу компанию, дела которой последние несколько лет не то, что не идут в гору – они просто застыли на месте мертвым грузом, и только чудо держало нас на плаву.

– Ты думаешь..?

– Не знаю, – допиваю остатки крепкого кофе, которые будут выполнять роль топлива в моем организме этой ночью, пока я буду плавать в данных на каждого сотрудника. – Но и ты будь готов к тому, что он будет проверять тебя на прочность.

Сказать Киру о том, какие масштабные изменения ждут компанию в ближайшее время, я не стала, так как банально опасалась, что этот храбрец решит высказать свое неравнодушное ко всему мнение насчет идеи Демьяна. А тот, я более чем уверена, отреагирует совсем не радужно.

Начавшие розоветь пятна на моей шее были тому явным подтверждением, которые пришлось прикрыть шелковым платком, дабы не вызвать вопросы со стороны коллег. За эти семь лет Демьян стал крупнее в плечах, а его хватка крепче, но я никогда не думала, что однажды он использует свою физическую силу против меня.

И если я думала, что сюрпризы на сегодня закончились, то я глубоко ошибалась. Стоило вернуться на рабочее место, как звонок из кадров одной фразой оборвали мои крылья, из-за чего я молниеносно стала падать с небес на землю. Демьян уже распорядился, чтобы меня не только понизили до должности «принеси, подай, иди на хрен, не мешай», но и урезали мою зарплату почти на треть, что могло кардинально пошатнуть мою жизнь в будущем.

Я уже не знала, что мне следовало сделать первым – ворваться в кабинет Демьяна и вытрясти из его головы всю дурь, что накопилась за все семь лет, или написать заявление по собственному желанию, чтобы не впутывать себя в еще большие проблемы, но, поразмыслив хорошенько в одиночестве, сердце подсказало мне принять нейтралитет. Если это то, чего он так отчаянно хочет, то я дам ему волю творить все, что вздумается.

Весь остаток рабочего дня я не отлипала от монитора компьютера и втайне от коллег выносила им приговор, так как понимала, что Демьян доведет задуманное до конца, а если я не выполню его поручение, то и правда вылечу из компании раньше, чем завершится мой рабочий день.

Почти закончив со списком имен, ко мне на хвост садится София с животом размером с баскетбольный мяч, наглаживая тот и улыбаясь, словно со дня на день ей суждено было выйти в декрет.

– А ты все трудишься, пчелка? – ее по-матерински нежная манера речи всегда успокаивала меня и дарила надежду на лучшее.

– Можно и так сказать, – мягко улыбаюсь ей и быстро закрываю все вкладки, так как она одна из немногих возглавляла список тех, кто из-за непростой беременности сидела на больничном чаще, чем кто-либо. – Тебя что-то беспокоит? Малыш?

– Нет-нет! – сдаваясь, девушка поднимает руки вверх и садится на стул рядом со мной. – Просто… Это правда, что новый директор понизил тебя?

Думаю, в любой компании есть негласное правило, согласно которому, если кто-то знает о чьем-то секрете, то со скоростью метеора оно распространяется по всему коллективу. И мы не были исключением.

– Да, есть такое, – киваю и почти до боли прикусываю щеку с внутренней стороны, чтобы не разрыдаться от отчаяния на глазах у всех.

Неловко было признавать тот факт, что я с упорством быка честно строила карьеру в компании, которая однажды взяла меня на свой страх и риск без опыта работы, а сегодня понадобилось не более часа, чтобы все мои усилия пошли коту под хвост.

– Но не переживай, – ободряюще глажу девушку по выпуклому животику, заранее прося у ее малыша прощение. – Я и не с такими трудностями справлялась.

– Но ты ведь одна тянешь семью! И обучение сестры очень дорогое, – София выглядела искренне грустной, в то время как в моей душе сейчас проходило самое настоящее ледовое побоище. – Может нам стоит всем поговорить с новым боссом? Неужели он настолько глуп, что будет понижать должность такому опытному сотруднику, как ты?

– Обо мне не переживайте, и тем более не пытайтесь как-то решить мою проблему. Я со всем справлюсь.

Тяжело вздохнув, девушка возвращается в свой PR отдел, который возглавляла уже несколько лет, а я хотела разрыдаться от несправедливости, которая обрушивалась на меня словно снег с крыши. Весь день кусая губы, я то и дело бросала тоскливые взгляды на дверь кабинета Демьяна, но мужчина так и не торопился выходить из него. Только личный помощник бегал по компании с его поручениями или же просил меня сделать какую-нибудь мелочь, которую обычно мы возлагали на новичков-стажеров или практикантов.

Похоже, ты уже определился, какое место мне выделишь? Не доверяешь мне?

Так и пролетел весь рабочий день, в течение которого Демьян так и не вышел из своего кабинета, обсуждая что-то со своим личным помощником, на которого повесили большую часть моих дел. Просиживать рабочее кресло просто так не хотелось, поэтому я решила, что уйти с работы, как и все сотрудники, не задерживаясь как обычно, будет лучшим вариантом. Но не успела я собрать личные вещи, как из кабинета вышел Макар Анатольевич – правая рука Демьяна, и сообщил, что тот ждет меня в кабинете.

Взгляды задержавшихся на работе сотрудников с испугом и интересом были обращены на меня. Ровно, как и мой, потому что испытать на себе гнев Демьяна дважды за день, было мне не под силу.

И снова тот же кабинет и восседавший словно на троне мужчина, который сейчас смотрел на меня исключительно с нотками презрения и раздражения. Клянусь, если бы я умела читать его мысли, где была его личной боксерской грушей, то не стала бы надеяться на что-то большее.

Но сейчас это единственное, что у меня было – надежда на лучшее.

Этот мужчина разительно отличался от того парня в прошлом. И смотрел он на меня иначе. Не так, как раньше. От сегодняшнего Демьяна хотелось как можно скорее скрыться и не попадаться на глаза вечность.

– Тебе звонили из кадров? – молча киваю и наблюдаю за тем, как мужчина перебирает на столе кипу документов. – Тогда иди сюда и подпиши бумаги.

Между нами сейчас были, казалось бы, километры, которые я предпочла бы держать до последнего, но его властный тон и холодный словно арктические воды взгляд синих глаз вынудили меня сделать первые шаги в его сторону, словно под гипнозом. Молча вырываю лист бумаги из его рук о моем понижении, быстро ставлю подпись и возвращаю обратно. Но вместо того, чтобы забрать договор, мужчина хватает меня за запястье и тянет на себя так, что я теперь бедрами упираюсь в его массивный стол, а сама почти лежу на нем.

– Отпусти! – кричу я на него и пытаюсь вырваться из крепкой хватки. – Разве тебя мама в детстве не учила, что удерживать людей против воли и делать им больно – это как минимум некрасиво?

– Что это? – слетает с его языка простой вопрос, после чего мужчина кивает на мое запястье, на котором болтался подаренный им в прошлом на годовщину наших отношений серебряный браслет.

Мне стоило быть умнее и не подставлять себя так просто, но из-за проблем я совсем забыла о том, что у Демьяна могут быть ко мне вопросы.

– О чем ты?

Я хорошо была знакома с правилом о том, что умный человек – это тот, кто вовремя притворился глупым, и упорно соответствовала ему. Но Демьян даже бровью не повел и не поверил, будто я не поняла сути его вопроса.

– Ты до сих пор носишь этот браслет? – мужчина хмыкает, продолжая удерживать мою руку в плену своей, тыльная сторона и часть пальцев которой были сплошь усеяны татуировками. – Я уже было подумал, что ты сдала его в ломбард при первой же возможности.

– Не думаю, что его бы приняли, – сарказм сейчас был моим единственным оружием против тяжелого взгляда Демьяна.

– Тебе что-то не нравится? – тон мужчины изменился, и теперь в нем чувствовалась еле уловимая нотка обиды. – Тогда верни его мне, – не успела я опомниться, как браслет перестал дарить моему запястью привычное тепло и уже направлялся во внутренний карман пиджака мужчины.

– А ну отдай! – кричу в панике и пытаюсь вернуть законно принадлежащую мне вещь, которая за последние семь лет стала личным талисманом удачи. – Ты не можешь забрать то, что однажды сам подарил!

– Раз подарил, то могу и забрать обратно, – спокойно бросает он и садится обратно в кресло.

Молниеносно огибаю массивный стол и хватаю Демьяна за лацкан пиджака, в попытках вернуть свой браслет, как уже через секунду оказываюсь распластанной спиной на поверхности мебели. Гора документов и папок с личными делами, канцелярия и телефон, что еще недавно усеивали всю поверхность стола, сейчас стремительно разлетались по сторонам.

– Все пытаешься показать мне свой характер? – хрипит над моим ухом мужчина, в то время как мои запястья он скрутил так, что я не могла даже пошевелиться. – Не советую.

– Знаю, вылечу как пробка из-под шампанского, – обрываю его на полуслове, за что получаю острый прищур глаз в ответ.

– Ведешь себя как ребенок, – рычит он, сильнее сжимая мои запястья, но показывать ему, что мне было больно, я не стала.

– Кто бы говорил.

Пытаюсь выбраться из крепкого захвата, но терплю позорное фиаско. И если судить по насмехающемуся взгляду мужчины, мои трепыхания его очень даже веселили.

В бедро до боли упирается острая ручка-паркер, но я не смею на это жаловаться, потому что сейчас моей единственной угрозой было лицо Демьяна рядом с моим.

– Не забывай о том, что я тебе сегодня сказал, – рокот его голоса вызывал во мне страх вперемешку с давно забытыми чувствами, которые однажды против воли пришлось в себе задушить.

Несколько секунд, в течении которых мужчина пристально вглядывался в мое лицо, казалось, тянулись бесконечно долго, после чего я оказалась на ногах так же быстро, как и на столе. Кинув в меня браслет, который мне удалось поймать в последний момент, Демьян обратно садится на за стол, бросив напоследок в меня безразличный взгляд.

– С этого дня начинай следить за каждым своим словом, ведь в любой момент я могу использовать их против тебя же. А теперь ступай, – холодно закончил мужчина, кивнув за дверь.

Лимит моей сдержанности на сегодня был капитально исчерпан, поэтому вылетаю из кабинета словно ужаленная, в надежде, что до родительского дома я доберусь без происшествий. А стоило мне переступить порог квартиры, как меня с ног чуть ли не снес маленький синеглазый ураган с осиным гнездом на голове.

– Мира вернулась! – зазвенел голос племянника на всю квартиру, отчего я чуть ли не оглохла, но, лишь слегка поморщившись, протягиваю ему коробку шоколадных конфет, подаренную сегодня утром одним из партнеров компании.

– Сейчас можешь съесть только одну, а все остальное завтра. Договорились? – подмигиваю счастливому мальчишке и следом натыкаюсь на острый взгляд мамы, которая на пороге гостиной следила за нами.

– Снова ты его балуешь, – немного с укором констатирует женщина, но мне было плевать, что об этом скажут другие.

– Хочу и буду, – как обычно холодно бросаю избитую за все время фразу и ныряю в свою комнату.

Возвращаться сегодня в свою квартиру не хотелось, потому что я испугалась того, что воспоминания о былых временах превратят меня в заезженную пластинку, которая безостановочно будет прокручивать в голове счастливые и не очень моменты из прошлого.

Теплый душ смыл с тела липкие ощущения с трудом прошедшего дня, а когда я нырнула под теплое одеяло, дверь в мою комнату открылась, явив маленького Мишу с плюшевым зайцем, которого тот тащил за собой по полу за длинное ухо.

– Зайцу твоему, наверное, больно, – замечаю с улыбкой и поднимаю край одеяла с его стороны, чтобы он мог залезть ко мне на кровать.

– Он уже спит, – бурчит под нос мальчишка и ложится ко мне под бок, обняв за плечо, как обычно любил это делать. – Почему ты так долго не приходила к нам? Я та-ак тебя ждал.

– Прости, малыш, – мягко глажу уже засыпающего Мишу по шелковистым волоскам на его макушке и целую в лобик. – Было много дел, – бессовестно вру и крепче прижимаю его к себе, вдыхая аромат душистого мыла и детского шампуня.

Считать овец и пытаться уснуть не пришлось, потому что тяжелые веки сами закрывались, отправляя меня в царство морфея. Но углубиться в сон мне все же не дал звук входящего сообщения на телефоне.

«Нужно серьезно поговорить. Жду на улице»

Номер был неизвестен, но предчувствие, что он принадлежал тому, с кем я была знакома, меня не обманывало.

Уже на улице, когда я дошла до дорогой иномарки с «блатными» номерами, водитель которой стоял снаружи, открывая мне дверь, я окончательно убедилась в своей догадке, кому именно принадлежал номер.

Облаченный в уже другой строгий костюм, на заднем сидении автомобиля сидел Григорий – отец Демьяна. Как всегда хмурый мужчина окинул меня таким презрительным взглядом, словно я только что приняла душ из помоев, фыркнул и кивнул на место рядом с собой. Таким он был всегда, хоть я и знала, что эту маску он показывает лишь тем, кто пришелся ему не по душе. И тем, кого он не желает видеть частью своей семьи.

И я не была исключением из правил, как бы ни старалась.

Проще было переплыть брасом океан, чем понравиться этому мужчине.

– Поверите, если скажу, что не удивлена вашему появлению здесь? – задаю риторический вопрос, который и так остался бы без ответа, и сажусь рядом с мужчиной. – Что скажете на этот раз? Хотя нет! – перебиваю открывшего было рот мужчину. – Дайте угадаю – «перестань ошиваться рядом с моим сыном». Правильно?

Но вместо ответа мне на колени падает увесистый конверт, содержимое которого было мне известно заранее.

– Ты умная девушка, поэтому не нуждаешься в объяснениях, – Григорий криво ухмыляется на конверт с деньгами в моих руках. – Просто сделай то же самое, что и семь лет назад. В этот раз сумма в три раза больше – назовем это компенсацией.

– Почему вы снова решаете за нас? Вам еще не надоела игра в одни ворота?

– Если бы надоела, меня бы здесь не было, – сухо бросает мужчина и отворачивается к окну со своей стороны. – Ты же сама должна понимать, что у вас нет будущего. Я, как человек, повидавший многое в этой жизни, могу с уверенностью сказать, что ваш союз не продержался бы так долго, как ты хотела. Серьезные отношения – это не для него. Я как никто другой хорошо знаю своего сына.

Негромко прыскаю в кулак, не в силах сдержать смешок от комичности ситуации, что, конечно же, не укрывается от Григория.

– И это говорите мне вы – тот, кто уже успел развестись и обзавестись новой женой? Все еще считаете себя знатоком в любви?

– Не дерзи, девочка, – от злости на мои слова вены на лбу мужчины вздулись, а лицо раскраснелось, из-за чего ему пришлось ослабить на шее галстук.

– Дерзи, не дерзи, а терять мне уже нечего, – безразлично пожимаю плечами и смотрю на конверт с деньгами на своих коленях словно на королевскую кобру.

– Как здоровье отца? – неожиданно меняет тему мужчина, но я-то знаю, что это был тонкий намек на то, что он собирается воспользоваться моей слабостью во второй раз.

– Хотела бы сказать, что вашими молитвами, но не буду, – кожей чувствую недовольство мужчины от моего дерзкого языка, потому отворачиваюсь в сторону, чтобы мужчина не смог прочесть эмоции на моем лице. – Плохо, – добавляю без прикрас. – Лечение заграницей не исцелило его, но добавило в копилку пару дополнительных лет жизни рядом с нами. А это, – кидаю конверт на сидение рядом с мужчиной. – Нам уже ни к чему.

– Почему же?

– Есть вещи, исправить которые не хватит всех денег в мире.

– У него рецидив? – одного слова было достаточно, чтобы заставить мое тело дернуться, словно от разряда тока.

– Не ваше дело! Советую вам в нескольких словах объясниться о причине, по которой вырвали меня из кровати, иначе я уйду.

– Ты знаешь, о чем я тебя попрошу, – уже не так резко говорит Григорий, но легче мне от этого не стало.

– Знаю, – киваю. – Но не надейтесь, что в этот раз я испугаюсь вас. Мне потребовалось семь лет, чтобы на вас у меня начал вырабатываться иммунитет.

– Я не хочу, чтобы мой сын снова пострадал, – гнул свою линию мужчина уже с нажимом.

– Тогда не лезьте в его личную жизнь – все очень просто.

– Ты же ему не пара, – теперь вместо булыжников в качестве аргументов мужчина закидывал мой огород мелкой галькой.

– Тогда кто ему пара по-вашему? – мы словно два дурака блуждали по лесу недопонимая, натыкаясь на одну и ту же опушку раз за разом. – Скажите, он нашел кого-то, с кем может в будущем построить серьезные отношения? Уверена, что нет.

– Хочешь сказать, что ты лучше? – он снова протягивает мне конверт с деньгами, но я зло кидаю его на водительское сидение, хотя хотелось разбросать те по всей округе или бросить в лицо мужчине. – Я не люблю повторять дважды.

– Я тоже. И если вы не хотите, чтобы Демьян узнал правду о том, кто на самом деле приложил руку к тому, чтобы мы расстались, советую прекратить меня преследовать. От меня от не узнает правды, я дала вам клятву семь лет назад и не собираюсь ее нарушать. Но кто знает, к чему все может привести. Всего вам доброго, хоть это и не от сердца.

После чего выхожу из машины и перед тем, как от души хлопнуть дверью дорогой иномарки, кидаю в мужчину фразу:

– Вы не знаете Демьяна так, как знаю его я, хоть вы и его отец!

С чувством выполненного долга бегу домой и, прежде чем зайти в квартиру, даю волю слезам еще в лифте, где кроме меня было только печальное отражение девушки в зеркале, в которой я не сразу узнала себя.

Мне не нужны никакие деньги. Сейчас я уже не та юная запуганная девушка, которую можно задавить авторитетом и властью словно комара пальцами. Сейчас единственное, что может вернуть меня к полноценной жизни – это доверие того, кого однажды меня вынудили предать.

Я хочу вернуть того Демьяна, которого так сильно любила. И пусть весь мир будет против этого, я приложу все усилия, чтобы вырвать у судьбы еще один шанс на наше совместное счастье.

Глава 3

Демьян

Нет ничего хуже разочарования в человеке, к ногам которого однажды готов был положить весь мир. И сегодня я в очередной раз убедился в этом.

Каждый мой шаг, вымощенный ненавистью к Мирославе, приближал меня к точке невозврата. Я осознавал это и принимал. Хотя порою в голову закрадывались предательские мысли прекратить холодную войну, где победитель будет один, я раздраженно отметал их прочь и из-за этого снова срывался на девушке. Моей целью было не только мозолить ее глаза каждый божий день, но и сделать так, чтобы ее сердце болело сильнее, чем мое семь лет назад. Чтобы ее душа разрывалась на куски, окропляя все вокруг багровыми пятнами. И чтобы чувствовала себя так, словно она потеряла в этой жизни что-то очень важное.

Мои наручные часы уже показывали три минуты десятого утра, а рабочее место Мирославы рядом с моим кабинетом все еще пустовало, как и терпение во мне. Официально сегодня был первый рабочий день под моим управлением, а это означало, что за подобные проступки я волен делать все, что мне заблагорассудится.

Отбивая указательным пальцем ритм на наручных часах, теряю терпение и сажусь в кресло девушки, с удивлением заприметив идеальный порядок на рабочем столе.

– Перфекционист до мозга костей, – слетает с моего языка фраза прежде, чем я осознал, что снова начинаю окунаться в былые воспоминания.

Наше первое знакомство было крайне необычным, как и то, с какой скоростью стали развиваться наши отношения. Я никогда не думал, что такая простая девушка превратит мои мысли в кисель и заставит влюбиться до беспамятства, хотя на моих плечах уже тогда висели десятки разбитых женских сердец всех мастей.

Это был последний год обучения в университете, куда я ходил не чаще, чем сатанист в церковь, но хорошие отметки все равно осыпали мою зачетку с лихвой под влиянием отца, который не первый год спонсировал учреждение. Я жил так, как хотел. Гулял столько, сколько хотел. И развлекался так, как хотел. Но всему однажды приходит конец.

Я и предположить не могу, какие изменения грядут в мою сторону.

Жизнь казалась мне такой простой и легкодоступной, что я не считал нужным держать свое сердце в узде, которое, однажды добровольно забрело в капкан. В юный с по-детски искренним взглядом капканом под названием «любовь».

Получив от отца очередной нагоняй за прогулы, еще не успев толком протрезветь после вечеринки в клубе и выветриться от благоухающего перегара, я кое-как дошел до университета, а потом уже и до группы, где в данный момент проходила лекция. В глаза мои будто насыпали песок, а очертания однокурсников были такими размытыми, что проще было натянуть на лицо шоры и сесть за свое привычное место на галерке у окна. В этот раз там, на удивление, почти не было ребят, и только одна одинокая женская фигурка в ярко желтом платье выступала в роли маяка, на который я пытался идти, словно мотылек на свет фонаря.

Никто не сказал мне ни слова за то, как нагло я ворвался в аудиторию, так как понимали, что переходить мне дорогу было все равно, что дергать тигра за усы – смерти подобно.

Стойкое ощущение тошноты от интоксикации алкоголем еще больше усугубляло ситуацию, а яркое платье соседки по парте резало глаза так, что еще немного, и в моей голове взорвется самый огромный фейерверк. И даже несмотря на то, что девушка пыталась незаметно от меня отсесть, мне все так же было плохо.

Не отдавая отчет своим действиям, я, все еще на нетрезвую голову дергаю девушку за подол платья, чтобы привлечь к себе хоть каплю ее внимания, но на деле получилось так, что тишину аудитории неожиданно разрезал рваный звук, словно кто-то порвал на себе футболку.

Кое-как сконцентрировав взгляд на раздражающем меня желтом платье, понимаю, что его кусок так и остался в моей руке. А если быть точнее, то часть его подола, открывая моим проклюнувшимся от удивления глазам вид на шикарные бедра с такими же желтыми кружевными трусиками, что так сильно контрастировали с пунцовыми щеками девушки.

Я бы мог услышать удивленный вздох преподавателя и смешки одногруппников, если бы смачная пощечина от, казалось бы, хрупкой девушки, не свалила меня со скамьи и не уложила лопатками на пол. Если бы я не был все еще нетрезв, то понял, что натворил. И если бы в тот момент я мог здраво соображать, я бы в несколько секунд догнал девушку и извинился перед ней.

Но так как кроме стройных ножек и кружевного белья я больше ничего не запомнил, мне пришлось на следующий день уже на трезвую голову искать жертву моей распущенности, но та, к сожалению, словно сквозь землю провалилась. На утро я уже не помнил, в какой аудитории произошел сей казус, не говоря уже о том, кто именно из преподавателей и учеников стали свидетелями моего фола, а одногруппники сказали, что вообще не видели меня в тот день, что только подтверждали мои догадки о том, что я все же перепутал либо расписание, либо аудитории.

Хотя я на сто процентов уверен, что и то, и другое.

Но, если людям суждено случайно встретиться однажды, то плутовка судьба сделает это снова, столкнув нас лбами. Именно так со мной и случилось. Не прошло и недели, как нам поставили совместный урок физкультуры с зелеными первокурсниками, которые по сравнению с нами казались слепыми котятами. Намеренно играя мускулами перед застенчивыми девушками во время волейбола, я без задней мысли пропустил подачу друга и мяч, который изначально предназначался мне, чтобы забить его противникам из первого курса, пролетел мимо меня прямиком в затылок одной из девушек, что сидела на скамье в коротких шортиках и длинной бесформенной футболке. Хоть удар друга и не был сильным как обычно, этого хватило, чтобы скинуть ее со скамьи словно жестяную банку выстрелом пневматики.

– Громов! – кричит на меня через весь зал физрук и показывает кулак. – Живо неси девчонку в медпункт!

Повторять дважды мне не пришлось, потому что для противоположного пола я любил играть роль доблестного рыцаря, за что они потом меня так боготворили.

Пробравшись через толпу любопытных зевак, натыкаюсь на чертовский злой взгляд лежащей спиной на полу девушки, по щеке которой уже стекала тонкая струйка крови, от вида которой мне хотелось проехаться по своей морде клюшкой для гольфа.

– Ну вы даете! – восклицает кто-то за моей спиной и хлопает по плечу. – Сначала эта красотка проехалась по твоей харе, а теперь ты сравнял счет. Молочик!

Вникать в суть слов говорившего у меня тогда не было ни желания, ни времени. Лишь закинув на плечо яростно сопротивляющуюся девушку, которая по пути до медпункта трижды чуть ли не свалилась на пол, я прокручивал у себя в голове момент, как буду извиняться перед ней.

– Отпусти меня, животное! – кричала она и била меня по спине, но для меня это было не более, чем прикосновение бабочки. – Ты не только криворукий, но еще и тупой?! Отпусти меня сейчас же!!!

Ее крики эхом возвращались к нам через весь коридор, но я с бычьим упрямством нес ее в медпункт, где как некстати в этот момент не было фельдшера. Несколько пустых коек и стол с шкафом на противоположной стороне вгоняли меня во мрак, но дергающаяся на моем плече словно гусеница на сковородке девушка не давала потеряться в своих мыслях.

– Да отпусти ты меня уже! – толкает она меня ладошкой в грудь, стоило ей ногам коснуться пола, но вместо того, чтобы увеличить между нами расстояние, она сама падает на койку, чудом не заехав кроссовкам по моим бубенцам.

– Не девушка, а сплошная катастрофа, – подытоживаю я и берусь за аптечку. – Садись давай, буду тебе раны обрабатывать и кровь оттирать.

– С твоим-то везением меня отсюда потом вынесут вперед ногами, – девушка фыркает, но все же подставляет мне свое лицо, черты которого мне были смутно знакомы.

Стоило обрывкам моей памяти пронестись перед глазами, как я через секунду узнал эту девушку, чье платье по неосторожности порвал. Но вместо стыда и неловкости на мои плечи легло чувство азарта и чего-то, что не позволяло отвести взгляда от такого милого юного личика.

Если она не покорила меня с первого взгляда, то со второго точно справилась с задачей на «ура».

Так медпункт стал для нас не только местом официального знакомства, но и последующих совместных встреч с жаркими поцелуями и объятиями, от которых у кого угодно кровь стыла бы в жилах. Я не мог от нее оторваться, как ни старался. Омут ее глаз затягивал меня все сильнее, словно потусторонняя воронка заблудшую душу, и я даже был рад, что стал ее очередной жертвой. А ради ее искренней улыбки я готов был принять в свою спину ядовитые стрелы.

Тогда я впервые испытал подобные чувства, от которых я летал без крыльев, а друзья лишь крутили пальцем у виска и стали реже звать меня на вечеринки, прекрасно зная, что все свободные вечера я предпочитал проводить с ней.

А ведь как красиво начиналась наша история…

Громкая трель телефона на рабочем столе Мирославы вырвала меня из воспоминаний о былом прошлом, а несколько пар заинтересованных пар глаз следили за мной до самого кабинета. Стоило двери за моей спиной закрыться, как я снова натянул на лицо маску холодного безразличия, с которой жил все эти годы.

Я старался быть сильным все эти семь лет. Я боялся, что стоит увидеть тебя, как моя злость испарится в мгновение ока и я снова стану слабым, как раньше. Но нет. Ты собственными руками снова разбудила во мне огонь ненависти и однажды лично испытаешь его на себе. И тебе некого будет винить во всем, кроме себя самой.

Прошло еще десять минут, но девушки все еще не было на рабочем месте. Неужели решила дать заднюю? Нет, Мирослава будет последним человеком, который так просто сдастся. Состоя из пятидесяти процентов упрямства, она никогда не пасовала перед трудностями.

– Думаю, она попала в пробку из-за ливня, – озвучивает мои догадки Макар. – Они там сейчас почти в шесть баллов… – начал было объяснять мне парень, но стоило наткнуться на мой острый взгляд, как тот закрыл рот и поджал уши. – Молчу.

Хотя в какой-то степени он был прав. На улице лило словно из ведра, и промокнуть можно было до нитки за какие-то пару минут.

– Погода – это не причина опоздания на работу, – мой голос тверд и непоколебим, а стакан виски начал понемногу развязывать язык и ослаблять давление в висках о былых воспоминаниях. – Скажи ей, чтобы зашла ко мне, как только появится.

Дважды повторять помощнику не пришлось, и уже через пять минут, почти в половину десятого утра в мой кабинет осторожно ступает мокрая с головы до пят Мирослава. Ее жалкий вид как у мокрой курицы оставляет желать лучшего, а шмыгающий от переохлаждения нос так и просил кинуть в нее полотенце.

– Ты опоздала, – констатирую факт, но это почему-то нисколько не повлияло на девушку. – За подобное полагается штраф в размере двадцати пяти процентов от заработной платы, – добиваю ее.

– Сколько?! – словно взвинченная восклицает она и наступает на меня шаг за шагом. – Какие еще двадцать пять процентов? Где это вообще прописано?!

– В договоре, который ты вчера подписала не глядя.

– Ты в своем уме? Или думаешь, что я в деньгах купаюсь, словно Скрудж Макдак?

Вошедший следом за девушкой Макар подал ей полотенце, и только сейчас мне в глаза бросилось то, как дрожит Мирослава. И зубы стучат от холода так, что перебивали даже брюзжания дьявола на моем плече, который все больше подкидывал идей как наказать девушку за опоздание. Он требовал больше крови.

Не скажу, что добрый жест помощника вызвал во мне ревность, но то, как он обхаживал девушку, резало по моим нервам тупым ножом.

Даю парню понять, что сейчас мне не нужны лишние глаза и уши, и после того, как за ним закрылась дверь, подхожу к Мирославе почти вплотную, отчего девушка отпрянула от меня, словно ее ударило током.

– Сначала ты понизил меня в должности и сократил мои должностные обязанности, даже несмотря на то, что исполняю я их отлично, – она снова пятится назад, подальше от меня, но бежать было некуда и теперь она упиралась в стену. – П-потом т-ты урезал мою зарплату почти н-на треть, – девушка стала заикаться, и мы оба знали, что причиной тому было чрезмерное волнение. – П-поступать т-так с сотрудниками нельзя. А еще ты…

– Волнуешься? – задаю скорее риторический вопрос, ответ на который мне и так был известен. – И правильно делаешь. Потому что в ближайшее время тебе придется очень несладко. Будь в этом уверена.

Все еще влажные от дождя волосы прилипли к щеке девушки, и я уже хотел было их убрать, как вовремя пришел в себя и дал себе мысленную затрещину.

– Будь готова, – тихо шепчу ей на ухо.

– К ч-чему? – так же тихо спрашивает Мирослава, стук взволнованного сердца которой сейчас напоминал колокольный звон.

– Работать со мной тебе будет очень непросто. Я буду отслеживать каждый твой шаг, и даже то, в какую сторону ты посмотришь. И если мне что-то не понравится, будь готова к тому, что твоя зарплата будет таять на глазах, пока не превратится в гроши. Я знаю, что ты любишь деньги как никто в этом мире, поэтому буду бить по самому больному.

– До сих пор не могу поверить в то, что семи лет было достаточно, чтобы превратить свое сердце в камень, – на свой страх и риск она тычет пальцем в мою грудь.

– Если после всего ты рассчитывала увидеть того же парня в розовых очках, – отбрасываю от себя ее руку, словно та напоминала сухую колючую ветку, после чего качаю головой. – То я тебя разочарую. Слишком много воды утекло с тех пор. И не думаю, что наше вынужденное сотрудничество будет радужным. Ты так не считаешь?

– Я не смешиваю личное и рабочее.

Даже несмотря на то, что она пыталась говорить это уверенно, голос ее все равно дрогнул, а под пристальным взглядом моих синих словно океан глаз она хотела свернуться в клубочек, подобно маленькому пугливому котенку.

– Замечательно, – почти рычу.

– З-замечательно, – вырывается из ее горла писк, после чего отпускаю ее и подталкиваю в сторону двери.

– У тебя осталось не более двух часов для подготовки списка сотрудников, которые пойдут под сокращение, – сажусь за свой рабочий стол, после чего кидаю в девушку острый взгляд презрения. – И не забудь учесть свое сегодняшнее опоздание, так как на тебя исключения не распространяются.

Я был краток, а она понимала приказы с первого раза, поэтому молча покинула кабинет и продолжила работать над списком, с тоской разглядывая каждого сотрудника, который в нем находился.

Минутная стрелка на настенных часах сегодня решила устроить марафон на скорость, а отчета на моем столе все не было. Как и самой Мирославы. Даже несмотря на то, что дел у меня было больше, чем я того ожидал, а переоформление документов и знакомство с делами компании и ее проблемами укрыли меня с головой, я даже удивился, когда услышал неловкий стук в дверь и разрешение войти.

Мирослава словно напуганный зверек маленькими шажками направлялась к моему рабочему столу с тонкой папкой в руках. Мой взгляд неосознанно упал на ее запястье, где в прошлый раз я застал свой подарок из прошлого, но даже сквозь рукав белоснежной блузки можно было догадаться, что в этот раз его не было.

– Список сотрудников для сокращения готов, – передо мной оказываются несколько листов бумаги, от которых все еще пахло свежей краской от принтера. – Прогулы, больничные и даже иные проступки, которые были за всеми замечены, я указала.

Голос девушки был тих и спокоен, и какого же было мое удивление, когда на первом месте в списке я увидел ее фамилию с кучей больничных и отгулов.

– Вижу, задерживаться здесь ты и вовсе не собираешься? – кидаю на стол бумаги и окидываю стройную фигуру девушки холодным взглядом. – И что прикажешь мне с тобой делать?

– Не думаю, что я смогу как-то повлиять на твое решение, которое ты уже давно принял, – Мирослава переминается с ноги на ногу и боится поднять на меня взгляд, в то время как мои руки чесались вцепиться в ее подбородок, чтобы посмотреть в эти бесстыжие глаза, в которых правды уже почти не было.

Встаю с кресла и в несколько широких шагов настигаю девушку, которая от неожиданности пытается отпрянуть от меня, но моя крепкая хватка на ее предплечье делает ее уязвимой и безвольной. Сейчас единственное, что она может делать – это подчиниться мне.

– Почему же, – притягиваю Мирославу к себе еще ближе и аккуратно убираю выбившуюся прядь волос из прически ей за ухо, хотя, честно говоря, больше всего мне хотелось сжать их в кулак, а саму предательницу нагнуть на стол и напомнить былые времена. – Прошло целых семь лет, а ты все так же прекрасна. Не думал, что годы пойдут тебе еще больше.

Казалось, если я прикоснусь к ее лицу, то она и вовсе рассыплется в моих руках, словно фарфоровая кукла – такой хрупкой и бледной сейчас выглядела Мирослава.

– Жаль, не могу сказать то же самое о тебе, – на свой страх и риск отвечает она и закрывает глаза, словно ожидала от меня оплеуху в ответ.

– Все такой же дерзкий язык, как и раньше, – добавляю с улыбкой и ощутимо сжимаю ее подбородок, притягивая тем самым ее лицо к своему, так, что теперь мы могли чувствовать дыхания друг друга. – Признаюсь, раньше подобный тон заводил меня с пол оборота, но, как я и сказал, прошло семь лет, а мои вкусы изменились.

– Как и мои, – Мирослава продолжает показывать мне свои зубки, отчего мое тело неосознанно на это реагирует.

Наступаю на нее шаг за шагом, до тех пор, пока за ней не оказывается черный кожаный диван, о который она благополучно спотыкается и падает на его мягкую обивку.

– Ах! – вырывается из ее рта мышиный писк, ставший для моих ушей музыкой.

– Ты уже настолько уверенно чувствуешь себя в моем кабинете, что решила отдохнуть на диване, когда кругом столько работы? – из меня сочится яд, контролировать который удавалось с трудом, как бы ни старался.

– Не придумывай то, чего нет, – Мирослава фырчит, но моя ладонь на ее плече на позволяет ей встать с дивана. – Убери руки! Я хочу встать и идти выполнять ту работу, которая у меня еще есть.

– Размышляешь в правильном направлении, – из меня вырывается смешок от проскользнувших искр злости в глазах девушки. – Даже не пытайся притворяться невинной овечкой – не выйдет.

– И не собиралась…

– Но даже сейчас я готов пойти тебе на уступки, – сажусь на диван рядом с Мирославой, по прежнему продолжая контролировать ее тело одной рукой, пока на палец второй наматывал локон ее волос. – Мне вот что интересно – что еще входило в твои обязанности при прежнем директоре компании? – пока меня сверлила пара девичьих глаз, рукой я прокладывал путь к ее талии, ощущая, как под ладонью та окаменела. – Опустим кофе и прочие мелочи, до которых мне нет особо никакого дела. Но что насчет персональных услуг?

– Услуг..?

– Ты же взрослая девочка и сама должна понимать, к чему я клоню, – теперь моя рука оказывается на уровне острой коленки, облаченной в тонкие капроновые колготки, которые препятствовали мне ощутить шелковистую кожу девушки.

– Не ищи смысл там, где его нет, – она шипит на меня словно дикая кошка и пытается вырваться из моего крепкого захвата, но все было бесполезно, так как я был в несколько раз сильнее. – Отпусти меня сейчас же!

Но вместо того, чтобы выполнить ее просьбу, еще сильнее впечатываю Мирославу в диван и накидываюсь на ее губы, словно измученный жаждой дикий зверь во время засухи. Все такие же мягкие и манящие губы утягивали меня в омут запретных соблазнов, которые в будущем могли принести большие проблемы, но сейчас я не готов был так просто отказаться от них, даже несмотря на то, как активно сопротивлялась девушка. Она кусала в ответ мои губы, дралась и пыталась вцепиться в мои волосы, но и тут ее ждало очередное фиаско. Я напирал так, как никогда прежде.

Пока мы были увлечены друг другом, до моих ушей донесся шорох, а затем кто-то осторожно постучал в дверь и через несколько секунд открыл дверь, чтобы через мгновение выкрикнуть слова извинения.

– Прошу прощения! – донесся до нас женский голос, после чего дверь громко закрылась.

– Слезь с меня сейчас же! – чуть ли не кричала в голос Мирослава, отпрыгивая от дивана на несколько метров, стоило мне отпустить ее в свободное плавание.

– Кто бы мог подумать, что судьба сыграет такую злую шутку и сделает меня твоим боссом. Уверен, ты этого никак не ожидала. Правда?

Вытирая остатки помады со своих губ, бросаю хищный взгляд в сторону девушки, мысленно прикидывая, стоит ли мне снова прижать ее на этот раз к стенке и задрать юбку как можно выше.

– Мне нужно идти работать, – лишь потупив взгляд роняет она и пытается привести в порядок прическу.

– Списком, который ты мне принесла, можно только подтереться, – собираю с рабочего стола бумаги и кидаю Мирославе в ноги. – Если до тебя с трудом доходит информация, то я, так уж и быть, повторю, – я снова оказываюсь в непозволительной близости к девушке, возвышаясь над ней на целую голову. – Подготовь мне оценку на каждого сотрудника компании. От уборщицы до системного администратора. Ясно?

– Но почему? Разве тебе не хватило этого списка?

– В моих планах сократить штат на двадцать пять процентов как минимум.

Мои слова заставляют девушку встать дыбом и окатить меня таким взглядом, что я и сам начал верить в то, что поступаю как самый настоящий кретин.

– Ты в своем уме?! – кричит она и даже не замечает, как снова оказывается напротив моего стола. – Каждый из сотрудников ценен и важен для компании, и, если ты начнешь выкашивать лес таким способом, готовься к тому, что и остальные люди побегут из компании, словно крысы с корабля.

– Что я и планирую сделать – крысы мне здесь ни к чему. Для блага компании я не могу позволить, чтобы здесь задерживались недостойные люди.

– Ты не можешь просто так пойти по головам ни в чем неповинных людей, – лицо Мирославы сейчас выражало жалость, но на меня это уже не действовало так, как раньше. – Хотя, судя по тому, как ты изменился, сейчас ты способен на многое…

– Если от этого зависит благополучное будущее компании, я готов идти не только по их головам.

Мой намек в сторону девушки не был прозрачен, поэтому кротко кивнув, Мирослава молча вылетает из моего кабинета, оставив после себя легкий шлейф цветочного парфюма. Стоило двери за ней закрыться, я не мог перестать вдыхать ее аромат, и даже после того, как моя голова начала кружиться от переизбытка кислорода, я все не мог поверить в то, что я еще на один шаг притянул к себе будущую победу. И чем ближе я был к ней, тем сильнее начинало щемить в груди, словно кто-то пытался разорвать мое сердце на куски и скормить его бродячим собакам.

Нет, я делаю все правильно.

Мирослава исправно выполнила свою работу, составив отчет на абсолютно каждого сотрудника компании, вот только на этот раз она отправила мне его на рабочую почту вместо того, чтобы передать из рук в руки. И остаток рабочего дня избегала меня, словно вор в законе.

Когда с очередного выезда на объект вернулся Макар с затравленным взглядом и все такими же мешками под глазами, я уже готов был лезть на стену из-за гула в голове от количества звонков и документов, которые представляли собой целый ковер на моем рабочем столе.

– Почему так долго? – спрашиваю парня и протягиваю ему стакан виски, который тот опустошает в пару глотков.

– Выслушивал жалобы прораба и строителей о том, что им еще ни разу в срок не выплачивали зарплаты, – он морщится от алкоголя и поворачивает ко мне свое недовольное лицо. – А еще Григорий просил вас сегодня заехать домой.

– В чем дело? Неужели он сомневается в моих способностях вести дела компании?

– Не думаю, – Макар отрицательно машет головой и что-то активно строчит в телефоне, пока я туго затягивал галстук-удавку на шее. – Скорее всего он снова затронет вашу самую больную тему. Что-то мне подсказывает, что в этот раз вы так просто с крючка не сорветесь, – самодовольная ухмылка на лице помощника раздражала, но я боялся, что если дам ему затрещину, то его голова покатится по полу, словно волейбольный мяч.

– Тогда соскребай свою задницу с дивана и поехали, – бросаю в парня свое пальто и под десятки заинтересованных взглядов, среди которых я так и не нашел именно тот, о котором сейчас думал, покидаю стены компании.

Если отец на самом деле задумал воплотить свой план в действие именно сейчас, когда я все еще был в шаге от своего, то мне следовало поторопиться и обыграть его на пару мгновений быстрее. На протяжении нескольких лет он делал мне поблажки, а я обещал, что задумаюсь над его предложением, оттягиваю момент, что, видимо, его терпению пришел конец.

Глава 4

Мирослава

Я всегда считала свою работу главной отдушиной от наболевших проблем и ежедневной рутины, что стали преследовать меня последние несколько лет словно призрак неуспокоенной души. Но с приходом Демьяна все изменилось. С каждым днем просыпаться на работу становилось все сложнее, а от мысли, что мне придется снова ощутить на себе его холодный взгляд синих глаз, руки обессиленно опускались, но я словно зомби на автопилоте все равно отправлялась в душ и с пустотой на душе шла на работу.

Я чувствовала себя потерянной и разбитой. Словно ваза, что задели локтем и столкнули на пол, а вот осколки, которые остались после нее, так и не склеив выбросили на свалку, приняв на мусор.

Могу ли я надеяться на то, что со временем мужчина остынет и перестанет смотреть на меня волком, словно это я перевернула наши жизни верх дном, оставив после себя лишь горечь утрат и разочарований? Наступит ли однажды тот день, когда правда всплывет наружу и глаза Демьяна откроются? И есть ли у нас еще шансы начать все с чистого листа, забыв сказанные однажды друг другу слова и печаль?

Если в начале я думала, что сокращение моей зарплаты и обязанностей будет самым страшным, то я глубоко заблуждалась. Демьян нагружал огромным количеством ненужной работы, словно пытался указать на мою бесполезность, и постоянно посылал то за его любимым кофе, который делают только в кофейне через две станции метро от нашей компании, то за обедом в ресторан на другом конце города.

Я чувствовала себя безвольной белкой в колесе, которая вынуждена крутить его ради несбыточных мест, от которых уже давно пылятся руины, но в сердце все еще тлел уголек надежды на невозможное.

Стрелка часов стремительно приближалась к обеду, а мы почти не продвинулись в очереди к терапевту. Мишу нисколько не волнует то, что за это я получу от Демьяна нехилую взбучку за прогул, и даже не догадывается о том, какие эмоции я сейчас испытываю. Он все так же играючи болтает ножками, сидя рядом на высокой лавке и облокотившись о меня, пока листал фотографии в галерее моего телефона, а я против воли снова окунаюсь с головой в воспоминания о былых временах, когда мы были счастливы…

Восемь лет назад, не слушая родителей и их сомнения в моих способностях, поступив в один из самых лучших университетов города благодаря своему упорству и золотой медали, юная и еще зеленая я даже предположить не могла, какой подарок судьба припрятала для меня на восемнадцатилетие. Той, кто еще ни разу не испытывала на себе заинтересованные взгляды парней и не влюблялась. Девушка, которая еще ни разу не ловила на себе заинтересованные взгляды парней, потому что проводила все свободное время за учебой или на дополнительных занятиях. Среди всех сверстниц я чувствовала себя белой вороной, которая ни разу не целовалась с противоположным полом, в то время как однокурсницы с гордостью рассказывали друг другу кто с кем переспал и сколько у них было партнеров за все время.

Тогда я не могла похвастаться чем-то подобным. Разве что наивысшим баллом успеваемости среди нашего потока и кучей писем благодарности и грамот за участие в различных олимпиадах.

Я заплатила слишком высокую цену ради того, чтобы набрать как можно больше баллов для поступления на бюджет в один из лучших университетов города, где конкуренция была серьезней, чем на президентских выборах. И все же поступив на бюджет, я с утра до вечера зубрила материал и переписывала лекции, чтобы как можно дольше задержаться в первой десятке учащихся, но неожиданно в мою жизнь ворвался словно ураган тот, в кого невозможно было не влюбиться. Я старалась избегать его окольными путями, игнорировать и даже посылала его далеко и надолго, но он словно магнит притягивал к себе все больше моего внимания, обрубая все возможные пути отступления.

Мне суждено было в него влюбиться.

Так постепенно, хитро и на одном дыхании он переманил меня на свою темную сторону, а медпункт, где он однажды помогал мне обработать раны после того неудачного паса мячом, стал нашим постоянным местом встречи в тайне от чужих глаз и ушей. Все кричали в голос, что он бабник и не пропускает ни одной юбки, но то, каким он был передо мной, развеивало туман недоверия и настороженности.

А стоило.

Тогда я впервые почувствовала себя птицей, что парит над землей выше всех. Я готова была кричать на каждом углу о том, что именно мне достался такой прекрасный парень, как Демьян – добрый, внимательный, в меру умный и немного хулиганистый, с большим сердцем, от любви которого я купалась в море нежности и не знала бед.

Тогда у нас все было впервые. Демьян клялся, что еще никогда до этого так сильно не влюблялся, как в меня, и что секс с девушками, которым он обычно занимался, не шел в сравнение с занятием любовью со мной.

Мои первые отношения были похожи на заезженный сюжет ванильной сказки, где было идеально абсолютно все. И это очень пугало.

– Никогда не сомневайся в мне, – всегда говорил Демьян, стоило мне заподозрить его в неискренности чувств ко мне хоть на миг. – Нет в этом мире человека, который был бы мне так же дорог, как ты.

– Даже родители?

– Родители – есть родители. Но в жизни каждого человека однажды наступает момент, когда их место занимает человек, с которым ты готов провести остаток своей жизни. Тот, кто дороже сердцу больше всего.

В такие моменты я влюблялась в Демьяна еще больше прежнего, хотя порою казалось, что так сильно любить человека, с которым знакома совсем недолго, невозможно. Счастье, которое так и норовило вырваться из наших рук от косых взглядов и злых слов людей, брошенных в спину, хотелось запереть в клетке, словно самую редкую птицу, но кто же знал, что она будет настолько ненадежной…

– Лазурный Михаил! – хриплый голос медсестры развеял туман воспоминаний, приглашая нас войти в кабинет.

Пожилая женщина терапевт уже ждала нас за столом с любимыми игрушками Миши, с которыми он любил играть, пока я слушала наставления и советы по его здоровью, которые, почему-то, с каждым разом работали все хуже, а мои руки и без того опускались.

– Скажите, – начала издалека женщина, но я уже нутром понимала, что с ее стороны последует очень провокационный вопрос. – Может ли быть такое, что ребенка заставляют делать то, чего он не хочет? Особенно есть то, что ему не нравится.

– Не знаю… – начала было я, но замолчала, так как не была уверена в своем ответе.

– Поймите, пищевая избирательность1 у детей может проявляться по разным причинам, определить которые не всегда просто. Поэтому я прошу вас хорошенько подумать о том, что именно могло стать для Миши причиной отказаться от большей части продуктов питания, особенно тех, которые ему жизненно необходимы.

– Даже не знаю… – устало мотаю головой и пытаюсь собрать все мысли в кучу. – Я просто однажды приехала домой к родителям и услышала от них, что Миша совсем перестал есть. Даже те продукты, которые раньше любил больше всего. И ведь деньги вроде бы есть, но…

– Вы правы, очень сложно понять на самом деле с чем может быть связана чрезмерная избирательность в пище, но я могу озвучить несколько причин, которые относятся к медицинским факторам. То может быть из-за длительной болезни, когда ребенку приходилось принимать много препаратов; проблемный стул или же проблемы пищеварения, – женщина со спокойствием удава объясняла мне каждый медицинский термин и не вздыхала, когда я ее переспрашивала, что не могло не радовать, ведь из-за страха за здоровье Миши мне было не по себе.

– Нет, он точно в последнее время сильно не болел, да и все равно родители в случае чего просят деньги на лекарства у меня, поэтому, если он заболевает, я узнаю об этом одна из первых, – мой телефон, лежащий в сумке среди документов и сладких палочек, которыми я пыталась хоть как-то накормить Мишу, снова разорвался громкой трелью, отчего волосы на затылке от имени звонившего встали дыбом.

– Можете ответить, – с мягкой улыбкой позволяет женщина, но вместо этого я рискую и сбрасываю звонок, после чего отключаю телефон.

– Все хорошо, это не так важно.

Если сравнивать здоровье Миши и нагоняй от злого Демьяна, то я в любом случае выберу первое, как бы я потом об этом не пожалела. Сейчас думать о том, что именно сделает со мной мужчина за неожиданный отгул, хотелось меньше всего, потому что казалось, будто на расстоянии он посылал в мою сторону тревожные сигналы.

– Есть ли еще причины такого поведения Миши? Может вы успели уловить какие-то звоночки, пока виделись с ним?

– Даже не знаю, – устало пожимаю плечами и пытаюсь среди бардака мыслей отыскать хоть какие-то воспоминания. – В последнее время у меня было очень много дополнительной работы, из-за чего я не могла уделить ему достаточно времени. Но мама почему-то не говорила мне о том, что он чем-то болен. Лишь жаловалась на то, что в последнее время тот стал слишком капризным и стал чаще звать меня по ночам, но…

– Насколько я помню, другие врачи исключили возможность легкой формы аутизма, то… Скажите, Мирослава, может ли быть такое, что пока вас нет рядом, ребенка насильно заставляют есть то, что ему не нравится или вызывает неприятные ощущения? Или может люди, с которыми он живет, часто ругаются при нем? Скоро ему исполнится семь, и он пойдет в первый класс, и тогда, если мы не решим проблему, она только усугубится, так как в школьных столовых не будет того, что привык есть Миша. Тогда к одной проблеме добавятся еще несколько.

– Да, я понимаю, но…

Говорить терапевту о том, что я нисколько не исключаю мысль о том, что Мишу и правда заставляют насильно есть ту еду, из-за которой у него может быть несварение, а мама говорит, что это нисколько не навредит ему. Конечно! Ей ведь лучше знать, что нужно ребенку, который отличается от остальных.

Как же я устала…

– Я прослежу за всем и на следующем приеме все вам расскажу, – женщина протягивает мне буклет с рекомендациями и под ее чутким взглядом мы покидаем кабинет, а затем и обветшалые стены поликлиники.

Только на улице я более-менее могу вздохнуть и взять себя в руки, так как злость на свою загруженность и маму, которая, я уверена, и довела мальчика до такого состояния, окончательно выбили меня из колеи. Даже небольшая сумка на плече казалось мне не легче булыжника с лошадиную голову, но я не могла показать Мише свои слабости, как бы сложно мне не было.

Возвращаться в родительскую квартиру, стены которой уже давно пропитались запахами лекарств и чувством безысходности, мне не хотелось, но ради того, чтобы помочь Мише, которого я, к сожалению, не могла просто так забрать себе, мне приходилось насильно переступить через себя.

Не успела я раздеться сама и снять с Миши ботиночки, как на пороге уже стояла мама с как обычно недовольным лицом, словно я предложила ей пожить на улице, пока буду здесь. Хотя ей не помешало бы на время побыть на расстоянии от мальчишки, чтобы у того не развились еще какие-нибудь комплексы.

– Почему так долго? – по скрещенным рукам на ее груди было понятно, что она недовольна не только тем, что мы задержались и пришли позже обещанного, но и моим присутствием. – Ужин уже давно остыл, придется снова разогревать, – женщина цокает и скрывается на кухне, откуда исходили запахи мяса и гречи, от которых Миша постоянно отказывался.

– Придется нам отдельно варить макароны, – шепчу мальчишке на ухо и через силу натягиваю на лицо фальшивую улыбку, чтобы хоть как-то сгладить углы, от которых Миша очень легко расстраивался. – Что выберешь – сосиски или куриную грудку? – спрашиваю у него в надежде, что хоть сегодня он восполнит недостаток белка в организме, но, как и всегда, мои надежды разбиваются о стену отрицания.

– Не хочу! – Миша надувает губы и прямо в курточке бежит в мою комнату, где любил проводить большую часть своего времени.

– Из-за того, что ты поощряешь такие выходки с его стороны, он и будет капризничать, – кудахчет над моим ухом мама, словно курица-наседка, но у меня уже не было сил ее слушать.

– Хватит, – твёрдо останавливаю ее. – Разве ты сама не понимаешь, что дело не только в Мише или во мне? Почему ты не хочешь замечать свои ошибки, которые повторяешь раз за разом?

– Мои ошибки? – мама театрально хватается за сердце, принимая ее любимую роль жертвы, тем самым превратив меня в злодейку, а себя в невинную овечку – да, это ее любимая тактика. – Да как я могу сделать Мишеньке что-то плохое? Это я ращу его с самого рождения и вожу в детский сад, а не вы.

– Тогда прекрати кормить его тем, что ему не по душе! – я уже срываюсь на крик, прекрасно осознавая, что тем самым разбужу больного отца. – И тем более заставлять есть насильно.

– Если я не буду это делать, то он совсем скоро станет походить на скелет! Он и так худой, словно бродячий щенок, мне уже стыдно выходить с ним на улицу. Соседки думают, будто я морю ребенка голодом.

– Если ты продолжишь так на него давить, то вызовешь у него новые комплексы. Ты поступала с нами в детстве точно так же, из-за чего я до сих пор смотреть не могу на то, что ты готовишь, – перепираться с мамой мне было не впервой, и, наученная горьким опытом, закрываю наш спор еще до того, как мы снова поссоримся. – Не говори мне ничего, не хочу слышать. У тебя все равно на мои просьбы один и тот же скудный ответ.

– Раньше дети ели все, что им дадут, а сейчас все разом стали такие придирчивые и слабохарактерные, – под моим пристальным взглядом женщина замолкает и возвращается к варке макарон, которые так любил Миша.

Спорить с этой женщиной было своему ментальному здоровью дороже, поэтому перестаю слушать ее и включаю мобильный, которые за то время, пока мы были у врача, тот чуть ли не взорвался от количества пропущенных звонков от коллег и личного помощника Демьяна.

Проблемы не желали дать мне передышку даже на время. Они вились вокруг меня словно рой голодных мошек и больно кусали. Хоть я и предупредила помощника Демьяна заранее, что буду сегодня отсутствовать половину рабочего дня, я не ожидала, что моя помощь понадобится им так быстро.

Не успела я встать со стола, как передо мной оказывается до боли знакомый конверт с квитанцией, о которых я на время забыла.

– Я уж было подумала, что на сегодня с меня хватит проблем, как ты снова суешь мне под нос эти бумажки, – разворачиваю сложенный вчетверо лист бумаги и от суммы, которая там прописана, мои брови взлетают вверх со скоростью беспилотника. – Сколько?! – почти кричу я, даже несмотря на то, что мама пыталась меня успокоить. – С какой стати обучение заграницей стало таким дорогим?! Мы и раньше позволяли себе оплатить его с трудом, а теперь я и подавно не осилю такую сумму!

– Что? – мама ошарашенно падает на стул передо мной и хватается за волосы на голове. – Как это не осилишь? Ведь до этого твоей зарплаты хватало на обучение Катеньки.

– Вот именно, что моей зарплаты, – почти рычу я и отбрасывают от себя квитанцию, словно та была пропитана спорами сибирской язвы. – Мне осточертело тянуть всю семью на своем горбу, в то время как я сама живу на отшибе города и не могу позволить себе даже новый телефон. Пусть Катя, наконец, возьмется за ум и научится сама зарабатывать. У меня больше не будет таких денег, как раньше, чтобы обеспечивать ее беззаботную личную жизнь, в то время как я сама купаюсь в дерьме по колено.

– Но как так, дочка? – расстроенно спрашивает мама, с грустью рассматривая бесконечные цифры на квитанции, будто от этого из станет меньше.

– Дочка? – из меня против воли вырывается смешок. – Ты, наконец, вспомнила, что помимо любимой Катеньки у тебя есть еще старшая дочь? – театрально хлопаю в ладоши так, чтобы не разбудить дремавшего в комнате отца. – Браво! Лично я уже давно уловила закономерность, что ты добра ко мне лишь тогда, когда тебе это удобно, чтобы высосать из меня побольше денег.

– Да как я… – начинает оправдываться женщина, но я ее перебила.

– Хватит, – отрицательно машу головой и скрещиваю на груди руки, показывая тем самым, что сегодня я буду непреклонна. – Прошли те времена, когда мною можно было с легкостью манипулировать, но всему однажды приходит конец. Это последний год учебы Кати, так пусть она будет добра найти подработку и начать обеспечивать себя сама. Я устала каждый месяц кидать на ее счет астрономические суммы, которые, я почему-то уверена, тратятся не на необходимые нужды, а на развлечения.

– Быть такого не может! – снова встала на рога мама, защищая свою любимую дочурку. – Катенька каждый месяц звонит мне и рассказывает, какие предметы у нее были и какие отметки она получает! Ты же сама обучалась заграницей и должна понимать, как там может быть тяжело.

– Вот именно! – срываюсь уже почти на крик. – Когда я училась там, я не знала как мне найти свободное время, чтобы в туалет сходить или просто прогуляться по парку, не говоря уже о том, чтобы просто болтать по телефону часами напролет, – я снова начинаю чувствовать себя забытым и ненужным ребенком, поэтому стараюсь закрыть тему как можно скорее. – В общем, для начала пусть пришлет мне свой табель успеваемости в хорошем качестве, а там уже посмотрим, присылать ей деньги, или нет. В случае чего, пусть хотя бы последний год обучения оплатит сама.

– Как ты можешь быть такой жестокой?! – чуть ли не кричит мама, догоняя меня уже на пороге квартиры, когда я на скорую руку пыталась прыгнуть в ботинки. – Катенька твоя младшая сестра и нуждается в поддержке!

– Когда я была в ее возрасте, почему-то обо мне так никто не беспокоился, – бью женщину по самому больному и сбегаю из дома, словно больной из психиатрической лечебницы, где кроме грозной санитарки и невкусных пилюль больше ничего не было.

До работы я добиралась на забитом до отвала метро, где даже сделать элементарный глубокий вдох было сложно, не говоря уже о комфорте, но мне было грех жаловаться на такую мелочь по сравнению с тем, чем меня огорошил личный помощник Демьяна, стоило мне добраться до своего рабочего стола. На нем уже лежала куча непонятных для меня папок с исследованиями по строительству и еще бесчисленное количество документов, от цифр и незнакомых слов у меня начиналась мигрень.

– Что вы только что сказали? – переспрашиваю на случай, если вдруг мой мозг неправильно разобрал слова Макара, уровень интеллекта которого, я уверена, был выше, чем Эверест.

– Вы все правильно услышали, – с натянутой улыбкой говорит он и вручает мне в руки все документы с горкой, которые, казалось, могли свалиться на пол даже от косого взгляда. – Сегодня Демьяну Григорьевичу во второй половине дня стало нехорошо, поэтому было решено перенести всю его работу на дом, а это, – парень тычет указательным пальцем в стопку папок в моих руках. – Вам необходимо доставить ему домой.

– Но почему именно я? Разве меня не понизили в должности?

– Если хотите, то можете поехать вместо меня на один из объектов, где стройка затянулась более чем на месяц, и тогда те люди, которые уже купили квартиры и готовы пойти в суд, порвут вас в клочья, даже не спросив кто вы. Если честно, то я буду даже рад махнуться с вами…

– Ладно! – ладонью останавливаю пулеметную очередь из слов парня и, удобнее уложив на руках документы, иду следом за ним на подземную парковку.

Я была рада его щедрому предложению довести меня до дома Демьяна, но с каждой минутой по пути к месту назначения мое сердце снова пыталось вырваться с поводка, словно дворовая собака, которая услышала чужака. До боли знакомый путь навевал на меня тревожные воспоминания, от которых, казалось, вся грудная клетка сжималась, словно губка для мытья посуды. Хотелось попросить водителя развернуться посреди дороги или же выскочить из машины на ходу без объяснения причин, но умом-то я понимала, что не могу позволить себе подобную трусость, если все еще хочу достучаться до сердца того, кого когда-то считала центром вселенной.

Все тот же элитный многоэтажный жилищный дом, где одна квартира может занимать целый этаж, одним своим видом пускал мурашки по моему телу и все так же стоял среди густых деревьев, которые за семь лет стали еще выше. Все те же двери лифта и спокойная мелодия в нем, пока тот поднимал меня на самый последний этаж, отчего в горле моментально образовывается ком размером с теннисный мяч. Даже, казалось, что аромат помещений остался прежним, стоило мне выйти из лифта, будто за нашими спинами и не было семи лет разлуки, за которые я успела несколько раз впасть в затяжные депрессии от бессилия.

Дверь в конце коридора не манила к себе, а наоборот словно кричала убираться вон, что я хотела сделать и одновременно задушить в себе чувство страха.

Коснувшись пальцем сенсорного звонка у двери и вместо того, чтобы прислушаться к звуку уверенных шагов по ту сторону, я отсчитываю ритм своего сердца. Оно билось как сумасшедшее, будто я пробежала эстафету с препятствиями. Я так отчаянно копалась в своих мыслях, что не заметила, как передо мной тихо открылась дверь, за которой уже стоял одетый в домашнюю одежду дорогого бренда Демьян. Его привычный холодный взгляд цвета синевы был способен превратить мраморные полы подо мной в лёд, но боюсь, что он припрятал для меня другие «сюрпризы».

– Ты ушла в самоволку на полдня, – стреляет мне в лоб прямо на пороге Демьян, после чего отступает в сторону, приглашая пойти.

Предложения облегчить мне ношу никто не предложил, поэтому молча разуваюсь и иду в сторону большой кухни, где даже чайник стоял на том же самом месте, что и семь лет назад. Скинув с себя папки на большой стол, перевожу дыхание и всячески пытаюсь не натыкаться на холодный взгляд мужчины.

– Знаю. Я предупредила заранее Макара и…

– А должна была меня. Макар – не твой начальник. Поэтому в будущем больше не допускай таких ошибок.

– Хорошо.

– Если не хочешь, чтобы я превратил твою зарплату в пустой конверт, то приготовь мне легкий суп, пока я буду в душе. Это у тебя получается лучше, чем работать, – камни Демьяна летели в мой огород чаще, чем я успевала отвечать на его колкие слова, но все же посчитала, что молчание будет лучшем вариантом по сглаживанию углов недопонимания.

Пока я то и дело плавала в очередных воспоминаниях наших счастливых моментов из прошлого, не заметила, как за моей спиной оказался Демьян. Я поняла это по аромату геля для душа и пены для бритья, что исходили от него. А еще жар его тела, который я ощутила каждой частичкой своего, которое моментально отозвалось мощным трепетом вперемешку с волнением, отчего я не сразу заметила, что суп уже давно закипел. Демьян сам выключает электрическую плиту, нажав на сенсорную кнопку. От вида рукава из татуировок на руке мужчины, моя ладонь чуть было не потянулась проверить их на ощупь, как я любила делать это раньше, но вовремя дала себе мысленную затрещину, чтобы не наступить на выложенные собой же грабли.

Разве это нормально, что я хочу растечься лужицей рядом с ним даже сейчас, когда в его глазах представляю собой не более чем пустое место?

– Макар сказал, что тебе нездоровится, – стараюсь приложить все возможные усилия, чтобы мой голос не дрожал. – Это так?

– Пустяки, – Демьян хмыкает и, нарочно нарушая мои личные границы, тянется за кружкой, что висела над плитой, и от моего взора не укрылось, что из одежды на нем было одно лишь полотенце на бедрах да дьявольская ухмылка, которая стала моей главной проблемой семь лет назад, из-за которой я страдаю по сей день. – Всего лишь простуда после пробежки под дождем.

– У тебя есть лекарства? – делаю шаг в сторону, чтобы развернуться лицом к мужчине, но это стало моей главной ошибкой.

Моей самой большой ошибкой.

За семь долгих лет я забыла, каким шикарным телом природа наградила Демьяна, от которой все девушки сворачивали шеи, стоило тем пройти мимо. Оно и раньше было в меру мускулистым без единой жировой прослойки, что часто навевало на мысли о причине, по которой Демьян выбрал такую неидеальную меня с кучей комплексов, но то, что я видела сейчас, вынуждало бабочек в моем животе сдохнуть от эстетического удовольствия.

Меня словно облили керосином с головой и подожги, а все огнетушители мира безвозвратно выбросили в утиль.

– Ты пытаешься загипнотизировать мое тело? – с ухмылкой спрашивает Демьян, стреляя в меня острым взглядом.

– Ч-что..?

– Смотришь так, будто делаешь из моей грудной клетки флюорографию.

– Не выдумывай то, чего не может быть, – бурчу себе под сон и пытаюсь занять руки чем угодно, лишь бы отлепить взгляд от рельефных кубиков пресса мужчины.

Одним своим присутствием он мог превратить мои мысли в трухлявое желе, и клянусь, он знал об этом и нарочно делал так, чтобы я еще больше чувствовала себя не в своей тарелке. Одно было неясно – какие цели он преследует? Чего он хочет добиться своими действиями?

«Я. Хочу. Тебя. Уничтожить», – неожиданно всплывают в моей голове сказанные когда-то Демьяном слова, и меня снова бросает в дрожь.

Уверена, он всеми силами попытается воплотить свои слова в действие, но удастся ли мне завершить его игры и снова влюбить в себя до того, как от меня останется пустое место, а ножи, брошенные им, дойдут до адресата?

Сейчас я была уверена лишь в одном – я либо самоубийца, либо отшибленная на голову идиотка, которая все еще надеется воскресить то, что уже давно умерло.

Глава 5

Демьян

С момента, как Мирослава переступила порог моей квартиры, места, где я мог с легкостью сорвать с лица все лицемерные и лживые маски, из меня готовы были вырваться наружу два желания – свернуть ей шею, что было в приоритете, или уложить на лопатки и заставить пожалеть о том, в какого монстра она меня однажды превратила. Она всегда считала меня жадным, но сейчас, когда нас разделяют семь невыносимо долгих лет, проведенных вдали друг от друга, совладать с собой практически невозможно.

Хотел бы я, чтобы эти чувства как можно скорее превратились в пепел и развеялись на ветру, но пока мне не остается ничто иное, кроме как злиться на себя самого за бездействие.

– Во время п-простуды лучше всего подойдет горячий нежирный куриный бульон, – заикаясь, роняет Мирослава и смущенно роняет взгляд на пол, но слегка проступающий на ее бледных щеках румянец я все же успеваю заприметить. – Где находятся столовые приборы и посуда? – девушка поворачивается ко мне спиной и начинает активно шарить по полкам.

– Все там же, как и семь лет назад, – устало выдыхаю от того, как опускаются ее плечи от моих слов. – Надеюсь, ты помнишь.

Если судить по отрешенному взгляду Мирославы, находиться в моем обществе, особенно так близко, как сейчас, ей было некомфортно, из-за чего я отправляюсь на второй этаж в свою комнату, где наспех ныряю в домашнюю одежду – штаны свободного кроя и белоснежную футболку. Ту самую, которую когда-то она сама подарила на месяц наших отношений. А ведь я и забыл, что до сих пор ношу ее лишь по редким случаям и берегу, словно зеницу ока.

Ровно тридцать один день безмерного счастья и умиротворения, от которых я мог парить над землей без крыльев. Тогда я впервые осознал, что такое настоящая любовь без обязательств. Все тогда было для меня впервые, как и разъедающая до костей словно серная кислота ревность к юной девушке, которая занимала все мои мысли.

Мог ли я тогда рассмотреть в ней меркантильную стерву и жадную разлучницу, которая так просто плюнет на целый год наших отношений? Думаю, что это было невозможно в силу моей безграничной любви к ней и слепоты, которые я сам и придумал. Не хотел замечать в ней какие-либо изъяны, так как боялся, что это станет началом нашего конца.

Каким же дураком я был…

И почему именно эта футболка попалась мне сегодня в руки? Неужели подсознание решило сыграть со мной в злую шутку, окунув в очередную дозу прошлого? Осознанно или нет, но я то и дело пытаюсь расковырять начавшие рубцеваться раны, разодрать их до крови, чтобы напомнить себе о том, через что пришлось пройти.

Чтобы вытравить из головы все воспоминания, умываюсь ледяной водой и возвращаюсь на первый этаж, где уже вовсю витал ароматный шлейф куриного бульона, но несмотря на урчание в желудке, который с самого утра уже был приклеен к позвоночнику, хотелось на глазах у Мирославы вылить тот в раковину.

– Перед тем, как поесть, тебе следует выпить лекарства, – снова пытается разрядить напряженную обстановку девушка, наливая в тарелку бульон.

– Я и без них пойду на поправку, – пропускаю совет мимо ушей и пытаюсь заприметить в девушке хоть какие-то изменения.

Даже слепой человек уловил бы между нами стену отчуждения, которая успела выстроиться за эти годы и окрепнуть так, что не каждому под силу будет ее разрушить. На первый взгляд Мирослава изменилась, но с другой мне почему-то казалось, что она осталась все такой же, как и семь лет назад. Когда-то короткие волосы теперь достигали ее талии и начинали блестеть от солнечных лучей, а улыбка, на которую я когда-то подсел словно на самый сильный наркотик, теперь не была такой легкой и искренней.

– Если хочешь, я могу принести тебе лекарства. Просто скажи, где они находятся, и я принесу их, – пока Мирослава говорит, я не смею первым прервать зрительный контакт.

– Как я и сказал, за семь лет здесь ничего не изменилось, – неосознанно зло цежу сквозь зубы. – Кровать, телевизор и даже чертов чайник стоят на тех же местах, что и раньше, если ты не заметила. Как и лекарства. Я несколько лет стажировался заграницей, поэтому что-то менять здесь не было ни времени, ни желания, – почему-то оправдываюсь. – Поэтому и лекарства сейчас лежат там, где им место – в моей комнате.

Внезапный приступ злости растаял так же быстро, как и мороженное в сорокоградусную жару, стоило мне поднять глаза на затравленное лицо Мирославы, которая готова была заплакать от моего выпада.

Как я мог забыть про то, какой ранимой порой она может быть?

– П-пойду принесу лек-карства, – бросает она на ходу и со скоростью ветра оказывается на втором этаже, чтобы я не мог уловить подступающую на ее глазах влагу.

Если однажды и будут раздавать Премию Дарвина за глупость и неспособность рационально мыслить, то я на сто процентов уверен в том, что мое имя будет стоять первым в списке претендентов на ее получение, потому что вместо того, чтобы вылить в раковину куриный бульон и выпроводить девушку за дверь, срываюсь с места и настигаю нарушительницу моего душевного спокойствия в комнате. Хоть температура моего тела была не слишком высокой, казалось, что, преодолев лестницу, легкие пылали огнем, как и сердце, которое превращало кровь в моем теле в обжигающую лаву.

Мирослава стояла ко мне спиной с аптечкой в руке и словно зачарованная смотрела в одну точку перед собой, но стоило мне сделать шаг в сторону, причина ее замешательства была ясна.

– Будь осторожна с этим галстуком, – подхожу к ней ближе, так, чтобы уловить легкий аромат ее парфюма и чуть ли не сойти с ума от осознания, что даже за семь лет она так и не изменила своим вкусам. – Он очень важен для меня и приносит удачу на деловых встречах.

– Не думала, что ты до сих пор хранишь его, – шепчет она и тянется к шелковой полоске, что висела на дверце шкафа.

– Ты же знаешь, что иногда я могу быть слишком суеверным, – Мирослава не успевает прикоснуться к галстуку, потому что я опережаю ее и прячу его в одном из ящиков, где были десятки других, дороже и роскошнее, чем этот. – Ты нашла лекарства?

– Д-да, – девушка кивает и протягивает мне аптечку. – Вот.

– Ты же знаешь, что кроме зеленки и пластырей я там ничего толкового не найду, – тонко напоминаю о том, что не разбираюсь в лекарствах и не могу сдержать ухмылки от очередного легкого румянца на щеках девушки.

– Ой, да, забыла, – роняет она, но клянусь, что ее слова были пропитаны ложью. – С-сейчас найду…

Мирослава неловко копается в аптечке, а я словно дурак продолжаю изучать ее взглядом и перематывать пленку наших воспоминаний в голове, из-за чего становится только хуже и все мои планы на ее счет перестают быть в приоритете, уступая место желанию и голоду по чувствам, которые уже давно утихли и превратились в штиль, к которому я так успел привыкнуть.

Пообещав себе, что эта слабость станет первой и последней, хватаю девушку за запястье, резко притягиваю себе так, из-за чего на ее лице моментально появляется удивление вперемешку с волнением, а когда аптечка с глухим стуком падает на мраморный пол, разбросав таблетки, бинты и прочие средства первой помощи у наших ног, врезаюсь в ее губы диким поцелуем, от которого я уже готов был отступить от своей мести и выпустить белый флаг.

Мягкие податливые губы раскрываются от удивления, чем я и спешу воспользоваться. Ныряю в горячие глубины языком и хозяйничаю там как у себя дома. Изучаю, вспоминаю и даже кусаю губы девушки в моменты, когда та пытается их сомкнуть.

Она хочет оказать мне сопротивление, но постепенно сдается под моим крепким натиском и уже через несколько секунд отвечает на поцелуй. Сначала медленно и неумело, что навеяло меня на воспоминания о нашем первом поцелуе в том самом медпункте при университете, после которого по напуганному взгляду еще девушки я понял, что был в этом деле у нее первым, а надеялся, что последним.

Сколько у нее было мужчин после меня? Один? Два? Три? Сколько?! Кто уже успел изучить не только ее губы, но и тело, которое она когда-то обещала дарить только мне? Сколько прошло времени с тех пор, как мы расстались, чтобы прыгнуть в постель к очередному денежному мешку и раздвинуть перед ним ноги? Улыбалась ли она ему так же, как и мне? Шептала ли слова любви на ухо по ночам, лежа на влажных смятых простынях? Радовалась ли каждому подарку, даже самом простому и недорогому? Строила ли масштабные планы на будущее вместе с ним и придумывала ли имя своему первенцу?

Что из всего этого они уже успели сделать?

Очередная волна злости на Мирославу нахлынула на меня словно цунами, смывая на своем пути снисхождение и терпение, из-за чего сам того не осознавая, впечатываю ее в дверцу шкафа и углубляю поцелуй, периодически покусывая ее нежные губы. Мягкие и горячие до одури, как и раньше он снова сводят меня с ума.

– Д-демьян..! – пытается вымолвить она мое имя во время вдоха, но услышать слова протеста сейчас хотелось меньше всего.

Снова запечатываю ее рот поцелуем, подхватываю под бедра и сажу на высокий рядом стоящий комод так, что наши лица оказываются на одном уровне, благодаря чему я могу впиться пальцами в ее тонкую словно у куклы талию. На этот раз Мирослава чувствует себя увереннее. Ее действия становятся все смелее, как и возбуждение, которое я без труда читаю в ее глазах.

С растрепанной прической и тяжелым дыханием она в замешательстве смотрит на меня, когда я первым прерываю поцелуй, но не смеет сказать ни слова.

– Тогда, семь лет назад, даже несмотря на то, что ты мне наговорила, я готов был тебя простить. За что угодно. Даже за то, если полюбила другого. Я бы правда тебя простил, – медленно провожу большим пальцем по румяной щеке девушки пальцем, из последних сих сдерживая себя снова не наброситься на нее. – Но у всего есть срок годности. Даже просить прощение нужно вовремя, – знаю, сейчас мои слова были похожи на острие ножа, которым я резал по живому сердцу девушки, но так было нужно. – Я не видел перед собой никого кроме тебя. Только ты заполняла все мои мысли и днем, и ночью. Только тебя я видел своей женой в будущем. И только от тебя я хотел иметь детей…

– Хотел..? – в голосе Мирославы слышится паника, а стоило мне согласно кивнуть на ее вопрос, как первая слеза стекает по щеке вниз, натыкаясь на мой палец.

– Да. Хотел. Но теперь мне все это не нужно. Розовые очки спали, как и желание давать тебе последний шанс. Ты бы знала, сколько женщин вертится вокруг меня сейчас. Поверь, мне есть из кого выбрать. Претенденток достаточно.

– Прости… – всхлип девушки отдается спазмом в груди, но я тут же его заглушаю.

– Теперь мне ну нужны твои извинения, а этот поцелуй… Просто забудь о нем. На меня просто нахлынули воспоминания о прошлом, не более. Впредь это больше не повторится.

После чего отступаю в сторону, позволяя Мирославе спрыгнуть с комода и привести себя в порядок. Знаю, я хожу по тонкому льду и рискую всем, что положил когда-то на кон, но по-другому поступить я не могу.

Мирослава покидает комнату, а затем и квартиру, оставив меня наедине со своими чувствами, которые подобно сорнякам прорастали снова и снова, несмотря на то, сколько раз я пытался вырвать их с корнем. И вот снова они начали пробиваться сквозь бетон, которым я когда-то их залил, но те словно были прочнее любого металла и находили путь там, где, казалось, его не было.

Дни тянулись один за другим, перелистывая страницы календаря. Казалось, будто все стало на свои места и даже жить стало легче, но со временем я понял, что все это лишь очередная лицемерная маска, которую я натягивал каждый раз, когда Мирослава находилась в поле моего зрения. Девушка постоянно избегала со мной встреч, гоняя Макара с поручениями или просьбами передать мне те или иные слова, которые были связаны исключительно с работой. О личном не было ни слова. Она словно призрак появлялась лишь тогда, когда я лично вызывал ее на ковер, чтобы в очередной раз отыграться на ней из-за плохого настроения. Знаю, что веду как самый настоящий сукин сын, но иначе поступить я не могу. Стоило мне однажды наткнуться на нее в компании того самого айтишника, с которым она проводила большую часть времени на работе, как злость на них обоих вспыхивала во мне словно пламя, опаляя все вокруг. Она улыбалась ему так искренне и счастливо, но стоило наткнуться на меня, как та моментально угасала, а до моих ушей лишь доносилось ее тихое «Добрый день» и опущенный в пол взгляд, да такой, словно перед ней стоял не я, а сам Сатана.

Хотя, чего греха таить, именно таким я сейчас и был в ее глазах. Особенно после того, как в очередной раз подписал документы на лишение ее премии из-за сущего пустяка, который сам же и раздул до максимума, чтобы в очередной раз спустить на ней пар за свои личные обиды.

– Демьян Григорьевич, – на пороге моего кабинета оказывается Макар с огромным букетом ромашек, которым можно было убить любого аллергика.

– Извини, но мужчины меня не привлекают, – отшучиваюсь по привычке, потому что весь день сидеть в компании одних лишь бумаг и чашек с кофе такое себе удовольствие.

– Я очень рад, – поддерживает мою игру помощник и в несколько широких шагов оказывается рядом с моим столом. – Кто-то прислал этот букет в компанию, но доставщик почему-то не сказал, кому именно он должен достаться. Насколько я понял, либо он новичок, либо отрабатывает последний рабочий день, – парень пожимает плечами и кладет веник на мой стол.

– Ты хочешь, чтобы я гулял с ним по всей компании и у каждой сотрудницы спрашивал кому тот принадлежит? – Макар назло мне пожимает плечами и, немного осмотрев букет со стороны, достает из него небольшой конверт размером с треть моей ладони.

– Хотя здесь есть послание – «Как всегда обворожительной и чарующей своей безупречной улыбкой Л.М. от того, кому она еще ни разу не ответила согласием», – читает вслух послание на открытке он и после бросает на меня вопросительный взгляд.

– Почему ты так на меня смотришь?

– «Так» – это как?

– Будто давно не получал пособие по безработице, – он не понаслышке знает о том, какие нас с Мирославой связывали отношения в прошлом, что вызывало зуд по всему телу каждый раз, стоило поймать его полный намека на что-то взгляд.

– Тогда я пойду отнесу его Мирославе?

– Мирославе Андреевне? – неосознанно поправляю парня, за что даю себе мысленный подзатыльник.

– Да, Мирославе Андреевне, – понурив голову, Макар забирает букет с моего стола и скрывается за дверью кабинета, о которую мне захотелось разбить чашку с давно выпитым кофе.

Значит и от ухажеров у тебя отбоя нет, Мирослава Андреевна? Крутишь хвостом налево и направо в поисках толстого кошелька и флиртуешь с нашими партнерами ради благополучия? Считаешь, что настолько хорошо устроилась, что даже не чувствуешь, как невидимая нить расплаты все больше стягивается на твоей шее и вот-вот задушит?

Когда за Макаром закрылась дверь, на пороге уже стоит немного зашуганная Мирослава. Входить в кабинет она не торопится, лишь переминается с ноги на ногу и нервно теребит рукав белоснежной блузки.

– Входить не собираешься? Или ждешь особого приглашения? – взглядом даю ей понять, чтобы та зашла в кабинет и закрыла за собой дверь.

Закатываю рукава рубашки до локтей и сажусь на край стола в ожидании, пока девушка окажется передо мной, но она словно назло тянет время, испытывая мое терпение на прочность.

– Насколько я помню, в правилах компании не поощряются служебные романы. Ты знала об этом?

– Да, – Мирослава кивает, но поднимать на меня взгляд не торопится.

– И то, что за это полагается штраф, ты тоже в курсе?

Она снова утвердительно кивает, взволнованно вздыхает и переплетает пальцы рук за своей спиной. Неужели она так скрывает свое волнение?

– Ты хоть понимаешь, что в следующем месяце от твоей зарплаты останутся одни лишь крошки? Или так и будешь напрашиваться на дисциплинарные взыскания? – зло скрещиваю руки на груди и встаю со стола, возвышаясь над девушкой.

– Что?! – теперь до Мирославы доходит суть моих слов и она ошарашенно вскидывает голову, словно над ней только что пролетел золотой дракон. – К чему это ты клонишь?!

– К тому, что ты нарвалась на очередной штраф, который я вычту из твоей зарплаты! – вторю ее словам и с размаху кидаю в ноги букет, который до этого успел хорошенько потрепать.

– Знаешь, я еще не научилась читать чужие мысли, поэтому лучше скажи в чем я снова провинилась? Хотя уверена, что ты снова раздул проблему до необъятных размеров и пытаешься тем самым сорваться на мне, – Мирослава не боится показать рядом с разъяренным мной свой характер, даже несмотря на то, что за это я могу превратить ее жизнь в сплошное наказание.

– Чем ты так покорила предыдущего директора компании, что он до сих пор стелется под тебя ковровой дорожкой и присылает эти чертовы веники?

Знаю, сейчас я веду себя как самый конченный придурок и грублю ей без причины, но по-другому поступить не могу. Это явно сильнее меня.

– На работе я использую лишь свои знания и навыки, а не то, о чем ты подумал, что, собственно, и тебе советую, – снова дерзит Мирослава, окончательно осмелев.

– Не думай, что из-за нашего прошлого отношение к тебе как к сотруднику компании будет особенным. Тебе исключения я делать не стану и буду штрафовать даже за дерзкий язык, – тычу в девушку пальцем, на что та лишь дергает плечом, но молчит, сверля меня взглядом.

Мои угрозы влияют на нее даже лучше, чем я представлял, что не может не радовать. Возликовав, поднимаю с пола букет и демонстративно бросаю тот в урну рядом с моим рабочим столом, не забыв напоследок отряхнуть ладони, словно то были не ромашки, а вонючая полынь.

– С этого момента все подарки летят прямиком в утиль. И это не обсуждается.

– Как скажешь… – Мирослава кивает и уже готова развернуться на сто восемьдесят градусов, чтобы покинуть станы кабинета, как я прерываю ее, вынудив остаться на месте.

– И да, – снова сажусь на стол, за которым чувство уверенности в себе моментально продырявило потолок. – Субординация для тебя – это пустой звук? Почему говоришь со мной так, будто мы приятели?

В ответ Мирослава зло бубнит себе под нос, но я не могу разобрать ни слова.

– Ты что-то сказала?

– Я вас поняла. Надеюсь, впредь такого больше не случится и все подарки полетят в урну.

Сказано – сделано. Стоило новому правилу и запрете служебных романов и каких-либо намеков на отношения в стенах компании вступить в силу, как работа начала идти в горы и проекты, которые до этого тянулись до самого дедлайна, теперь завершали в срок, а то и раньше положенного, что не могло не радовать. Мирослава же демонстративно выбрасывала подарки в урну, которые ей все продолжали присылать поклонники и клиенты, с которыми ей однажды приходилось иметь дело и сглаживать углы доброй, хоть и не искренней, но улыбкой.

А еще отец стал бывать в стенах компании чаще, чем обычно. Помогал решать проблемы или давал советы, странно смотрел на меня и почему-то каждый раз просил уволить Мирославу, словно та готовила заговор мирового масштаба.

– Скажи мне прямо – почему так отчаянно хочешь, чтобы я ее уволил? – спрашиваю у отца и сверлю того взглядом, в надежде найти на его взволнованном лице ответ на свой вопрос.

– Эта девка однажды разбила тебе сердце, после чего мне было больно на тебя смотреть, – мужчина убирает документы в сторону и уже серьезным голосом продолжает. – То, что разбито, никогда не склеишь.

– Знаю. Не волнуйся, я к ней не привяжусь, – говорю это скорее себе, чем ему. – Не в этот раз.

Осталось лишь следовать намеченному плану и своим словам, что на деле оказалось не так просто, как ожидалось.

Не все партнеры, с которыми мы сотрудничали, были адекватными. Если до сегодняшнего дня я видел только тех, кто целовал Мирославе руки, одаривал подарками и вели себя по отношению к девушке по-джентльменски, стоило мне вернуться с очередной встречи в компанию, как меня чуть не сбивает с ног беременная девушка, чье имя в списке недобросовестных сотрудников почти возглавляло первую десятку. Глаза ее словно пуговки панически смотрели на меня, а сама нервничала так, словно у нее только что отошли воды.

– Вместо того, чтобы тянуть резину и трястись от страха, лучше объясни мне суть проблемы, из-за которой ты чуть не сбила меня с ног, – переговоры прошли не очень удачно, что сказывалось на моем и без того скверном настроении.

– Ми… Мирослава Андреевна с-сейчас в зале ожидания с нашим постоянным клиентом…

– И? Хочешь сказать, что она даже с этим не справляется?

– Н-нет, – сотрудница активно машет головой и уже спокойно продолжает. – Это наш самый проблемный клиент. Он всегда приходит без записи и твердит, что не уйдет, пока не встретится с директором…

Дослушивать лепет у меня нет сил, поэтому молча прохожу мимо нее прямиком в комнату ожидания, в которой витала настолько напряженная атмосфера, что даже мне стало немного не по себе. За моей спиной семенит Макар с графиком наперевес и бубнит о том, что на сегодня у меня больше никаких встреч не запланировано.

От увиденной картины в центре комнаты я готов был наполнить все помещение газом и взорвать его к чертям. А еще убить того ублюдка, у ног которого на коленях сидела Мирослава с опущенной от унижения головой и мокрыми волосами. Она почти до боли сжимала в кулаках край юбки и старалась из последних сил не расплакаться, что было видно по ее опущенным плечам и частому дыханию.

– А, ну наконец-то, – вальяжно салютует мне ладонью толстосум с пивным брюхом, на котором рубашка вот-вот выстрелит пуговицами, приглашая сесть на соседний диван. – Надо чаще дрессировать своих подчиненных, чтобы те не забывали, кто в доме хозяин, иначе от рук отобьются, – сквозь пелену злости до меня доносятся слова недоумка, который возомнил себя центром вселенной.

– П-прошу прощения, Аристрах Сергеевич, – почти шепчет Мирослава и пытается встать с пола, но грозный рык толстосума вынуждает ее снова покорно упасть на колени.

– Думаешь одного извинения будет достаточно? – мужчина грязно ухмыляется, после чего бросает на меня свой взгляд. – А ты чего стоишь на пороге и молчишь, словно воды в рот набрал? Не переживай, эту девку я уже научил как стоит принимать гостей. Да, милая? – ублюдок протягивает к Мирославе руку и гладит ту по голове, словно ручного зверька.

– К чему весь этот цирк? – задарю прямой вопрос и даю Макару понять, чтобы тот увел отсюда напуганную до чертиков Мирославу.

Встать у девушки получилось только со второго раза, а вот стоять на ногах она и вовсе не могла, что говорило об одном – на коленях она просидела очень долго.

– Цирк? – переспрашивает мужчина и бросает на меня оценивающий взгляд. – Ты еще слишком мал для того, кто будет мне перечить или учить манерам.

– Зато достаточно амбициозен, чтобы дать отпор такому жалкому ублюдку, который только и может, что унижать слабых девушек и давить их свои авторитетом.

– Я слышал, что новый директор еще молод и зелен, словно щенок, которого только оторвали от мамкиной сиськи, но чтобы насто-олько… – насмешливо тянет последнее слово придурок без чувства самосохранения, после чего протягивает мне папку с документами, на которые я даже не соизволил посмотреть. – До того, как в этой компании произошли масштабные изменения, мы шли с Гроздевым рука об руку и сотрудничали долгих одиннадцать лет. За это время его компания стала занимать лидирующие позиции, вот только жаль, что в неопытных руках она стала приносить одни лишь убытки…

– Ближе к делу, – обрываю мужчину на полуслове, потому что мысленно я сейчас был не здесь. – Каждая минута моего времени стоит очень дорого, поэтому дам совет – не тяни кота за причиндалы.

Лицо ублюдка багровеет, но сказать мне что-то в ответ не решается. Понимает, что сейчас он заинтересован в встрече со мной гораздо больше, чем я, оттого и пляшет под мою дудку, что не может меня не радовать.

– Я слышал, что старший сын Громова знает себе цену и скорее пойдет по трупам, чем по головам, но чтобы на столько…

– Еще короче, – откидываюсь на спинку дивана и скрещиваю руки на груди так, чтобы наручные часы были в зоне видимости, намекая, что время уже было на исходе.

– Это договор о продлении сотрудничества между нашими компаниями, подписав который мы оба будем в плюсе. Если есть какие вопросы, моему юристу не составит труда проконсультировать и…

Одним движением руки останавливаю бред толстосума, который сам в него верил гораздо больше, после чего у него же на глазах рву договор и кидаю обратно на стол.

– Переступая порог моей компании, тебе следовало снять с головы корону и вести себя вежливо перед моими сотрудниками, – перед глазами до сих пор мелькает образ Мирославы на коленях, из-за чего я снова начинаю заводиться с пол оборота. – У меня нет ни малейшего желания иметь дело с такой свиньей как ты, которая кроме своего болота ничего не видит, – продолжать диалог не вижу смысла, поэтому встаю со своего места и иду на выход.

Гнев все еще струится по моим разгоряченным венам, а безуспешные поиски Мирославы злили меня еще больше, доводя до точки кипения. Где же она еще может быть кроме своего рабочего места? Только когда мне приходит сообщение от Макара с одной лишь фразой «Она в комнате отдыха для сотрудников», мое состояние возвращается в адекватное, но стоило наткнуться на поникшие плечи девушки и красные заплаканные глаза, как я начинаю жалеть о том, что не превратил того толстосума в отбивную.

– Почему ты не дала тому ублюдку отпор и терпела все его унижения? – спрашиваю в лоб, хотя заранее знаю ее упрямый ответ.

– В этом и заключается моя работа, – шепчет она и прячет лицо в ладонях, то ли чтобы не видеть меня, то ли из-за усталости.

– А как же охрана? Думаешь, что я плачу им за то, чтобы они отсиживались без работы?

– Я уже привыкла к такому отношению, – девушка пожимает плечами и встает на ноги, чтобы пройти мимо меня. – Он не первый, и уж точно не последний.

– Если бы он попросил тебя сесть ему на колени – ты бы и это сделала? Так привыкла подчиняться воле мужчин без оглядки?

Знаю, что сейчас мой язык –самый злейший враг, но остановить себя никак не могу. Вижу по глазам Мирославы, что мои резкие слова задели ее до глубины души, но сказанного не вернуть, а она лишь с размаху отвешивает мне звонку пощечину. Искры из глаз, конечно же, не полетели, но следить за языком теперь стало легче.

– Когда твой рот превратился в помойку? – спрашивает она разочарованно, отчего мне самому стало от себя противно.

– А когда ты стала такой легкодоступной? – отвечаю вопросом на вопрос с наглой ухмылкой и вовремя перехватываю занесенную для очередной пощечины руку девушки.

– Какое ты имеешь право навешивать на меня ярлыки без каких-либо доказательств?! – остервенело кричит Мирослава, одновременно пытаясь выбраться из моего крепкого захвата, но получается у нее это из рук вон плохо. – Когда ты стал таким жестоким..? – теперь до меня доносится надрывный всхлип, который я могу заглушить единственным верным способом.

Пригвоздив девушку к себе, набрасываюсь на ее губы в жадном поцелуе, вымещая с его помощью всю свою злость на того ублюдка с завышенным самомнением, за бездействие Мирославы и жалость, которую мое сердце все еще способно было испытывать по отношению к ней, хотя казалось, что мне удалось выжечь в нем все чувства.

Мирослава активно сопротивляется, словно на нее снизошло второе дыхание, но даже это не мешает мне доминировать над ней. Она пытается оттолкнуть меня, но лишь натыкается на гору каменных мышц и звериный голод, который просыпается во мне так некстати.

Мягкий диван, на котором еще недавно сидела девушка, оказывается очень кстати за ее спиной, поэтому без зазрения совести толкаю Мирославу на него, а затем сам нависаю над ней, не в силах перестать терзать сочные словно спелая вишня губы.

– Демьян..! – кричит она, стоило мне оторваться лишь на мог, чтобы наполнить легкие воздухом. – Все это неправильно!

– Сама же знаешь, что я никогда им не следую, – рычу и снова врываюсь языком в горячие глубины рта девушки, вновь испытывая на себе очередные флэшбэки из прошлого.

– Тогда выбери уже что-нибудь одно – ненавидь меня либо дай еще один шанс, – на одном дыхании выпаливает девушка, загнав меня тем самым в угол.

– Если дам тебе еще один шанс, то куда полетят ножи в очередной раз? Не мне ли в спину? – с трудом сглатываю ком в горле и продолжаю. – Все эти семь лет я продолжал любить тебя и ненавидеть. А сейчас, когда все мои чувства к тебе перемешались, я не могу отличить, где хорошие, а где плохие, – сканирую лицо Мирославы ледяным взглядом и возвращаюсь в вертикальное положение, жалея, что снова пошел на поводу у своей похоти. – Прошли те дни, когда я тешил себя надеждой, что проблема была во мне. Но время идет, и я начинаю понимать, что был единственным, кто готов был любить ни за что. Просто так. Поэтому отныне не проси у меня того, что я не смогу тебе дать.

Кое как нахожу выход и молюсь покинуть комнату до того момента, как желание вернуться к девушке возьмет надо мной верх.

– Демьян! – я уже стою на пороге, когда Мирослава зовет меня по имени. – Может я и сумасшедшая, но попробую пробиться к тебе. Знаю, что бередить старые раны не самое лучшее решение, но, если все еще есть вероятность искупить перед тобой свою вину, позволь ею воспользоваться. Разреши мне побыть эгоисткой еще немного… – уже почти шепотом заканчивает она, после чего совсем замолкает.

Дать еще один шанс? Для чего? Чтобы об меня снова вытерли ноги? Побывав на месте тряпки однажды, повторить подобное нет никакого желания.

Тяжело вздохнув, оставляю Мирославу одну в комнате, так и не дав ответ на ее вопрос.

В какой именно момент все мои планы начали рушиться на глазах? Неужели Мирослава все еще была моей самой главной слабостью? Если это так, то нужно как можно скорее от нее избавиться, пока она окончательно меня не разрушила.

Глава 6

Мирослава

Как ощущается поцелуй спустя долгих семь лет после расставания с тем, из-за кого сердце превратилось в фарш? Он, скорее, похож на соленую карамель, послевкусие которого я ощущаю до сих пор и сколько бы раз не пыталась вытравить из головы страсть и желания Демьяна ко мне, которые успела уловить во время поцелуя, у меня ничего не получалось. Даже после того, как Демьян под предлогом встречи с партнерами вместе с помощником сорвался с места и уехал посреди рабочего дня, хотя я знала, что в расписании у него на сегодня не назначено никаких встреч, мелкая дрожь так и не покинула мое тело.

Оказалось, что семь лет превратились в несколько дней и чувства, которые я раньше испытывала к Демьяну, ни на грамм не уменьшились. Мое сердце все так же разрывалось при виде него, на лице появлялся предательский румянец, а губы от воспоминания о поцелуе начинали гореть так, словно я перепутала помаду с перцем чили.

– Все, кто видел нашего нового директора, а особенно женская часть сотрудников компании, уже сели на диету и придумывают имена детишкам, которых хотели бы от него поиметь, – на край моего стола аккуратно садится София, поправляя на уже внушительных размеров животе блузку свободного кроя. – Уверена, такие красавчики как он в твоем вкусе. Помнится, ты рассказывала, как встречалась с кем-то в университетские годы…

– Все это в прошлом, – обрываю Софию на полуслове и натягиваю на лицо самую фальшивую улыбку из своего арсенала. – Наши отношения заранее были обречены на провал, поэтому не стоит вспоминать то, чего сейчас нет.

– Как скажешь, – девушка пожимает плечами, и мы снова вливаемся в работу.

Однажды на одном из корпоративов я под давлением начальства выпила лишнего и мой язык превратился в самую настоящую помойку, из которой слова вылетали с завидной скоростью. Но мне повезло, что рядом оказались только уши Софии и девушка не страдала излишней болтливостью, вот только я и по сей день не могу вспомнить что именно я успела ей рассказать. Не перешла ли черту и не сболтнула ли лишнего.

Если в тот вечер из моего рта вылетело имя Демьяна, то я тем самым подписала себе смертный приговор.

Но даже не это сейчас беспокоило меня больше всего. Стоило Демьяну взять бразды правления в компании, как вся женская часть здания, включая кафе на первом этаже, стали чаще улыбаться и толще наносить косметику на лицо. Если до этого девушки и женщины приходили на работу с потрепанным пучком на голове и в помятой блузке или вчерашнем кардигане, то сейчас я словно попала на показ мод в Милане, где каждая вторая, казалось, потратила всю годовую премию на обновление гардероба.

Так рабочее место постепенно стало превращаться в самый настоящий курятник, где главным призом было внимание Демьяна. Ревность, которая, казалось, уже давно утихла, начала с новой силой расти во мне.

Да, я все еще люблю его, но прошло слишком много времени и от прежнего парня почти ничего не осталось, как бы я не пыталась найти в нем знакомые черты.

Сидеть в душном офисе без работы сил не было, впрочем, как и прокручивать в очередной раз в своей голове проблемы, которые в последнее время налипали друг на друга, словно снег, превращаясь в огромный булыжник, который рано или поздно точно проедется по мне, словно каток. Хотелось вдохнуть порцию свежего воздуха и прочистить мысли перед окончанием рабочего дня, до которого оставалось около часа.

Хоть я и знала планировку здания лучше, чем свою квартиру, но даже это не помешало мне заблудиться. Очнулась я лишь когда рядом со мной открылись двери лифта, из которого вместе с охраной выходил отец Демьяна. Мужчина был чем-то крайне недоволен, из-за чего тот срывался на своем галстуке, поправляя тот бесчисленное количество раз, хотя как по мне, тот идеально лежал на его белоснежной рубашке.

Не успела я сделать шаг назад, как попала в цепкий словно капкан взгляд мужчины, избежать который было все равно, что пустить себе кровь рядом с голодавшим месяц львом.

– Ты все еще здесь, – не спрашивает, а констатирует мужчина с недовольным лицом, словно я для него была не более, чем измазанная дерьмом корова на пастбище. – А я надеялся, что Демьян умнее, чем выглядит.

– Ваш сын и правда умен, раз достиг таких вершин, – молча глотаю оскорбление со стороны мужчины и продолжаю, из всех сил стараясь на обращать внимание на плечистых телохранителей рядом с ним. – Ума не приложу, в кого же он такой…

– Вот же девчонка..! – зло выплевывает мужчина и делает в мою сторону резкий шаг, но вовремя останавливается, вспомнив, что сейчас мы все находимся в одном из главных холлов компании на четырнадцатом этаже у всех как на ладони.

Отец Демьяна не настолько глуп, чтобы выяснять отношения на публику и срывать маску добродетеля, за которой прятался самый настоящий Дьявол во плоти. Раньше я тоже верила в то, что этот человек может быть мягким и милым внутри, что безжалостным зверем он может быть только перед конкурентами и теми, кто на него работает, но реальность оказалась той еще сучкой, от которой я получила лишь средний палец, перетянутый колючей ленточкой, и последующие нервные срывы в будущем.

– А вы нисколько не изменились, – пользуясь положением, язвлю в ответ и натягиваю на лицо фальшивую ухмылку, не безе сил потушив в себе пламя страха и неуверенности. – Семь лет прошло, но все пытаетесь бодаться с обычной девушкой. Не кажется ли вам, что силы немного не равны? Или вам приятно сражаться только с теми, кто слабее?

– Закрой рот, пока я не перешел от угроз к действию! – зло шипит мужчина, лицо которого сейчас походило на красный помидор, а вздувшиеся вены на его лбу говорили о том, что до того, как он окончательно выйдет из себя, оставалось совсем немного.

Проходящие мимо люди напряженно улыбались, хоть до их ушей и не долетали слова, которыми мы бросались друг в друга, приветствовали отца их нового директора, на что мужчина только кивал в ответ, стирая зубы в порошок.

До чего жалкое зрелище – видеть хищника, который притворяется тупой овцой.

Телохранители тоже стали напряженно следить за мной и Григорием, и клянусь Богом, они настолько верны ему, что, если он прикажет перерезать мне горло кредиткой или живьем закопать в одном из лесов области, они без колебаний сделают это.

– Зачем вы причиняете боль тем, кто даже в мыслях не желал вам зла?

Казалось бы, простой вопрос, на который Григорий мог дать вполне логичный ответ, но в действительности он обескураживает мужчину, лишает веры в самого себя и грубо стирает его синдром Бога, что дает мне право воспользоваться случаем и скрыться в толпе уставших сотрудников, которые шли к лифтам после окончания рабочего дня.

Лишь одна короткая встреча с отцом Демьяна могла высосать из меня всю радость и счастье, словно безжалостный Дементор. К рукам снова возвращается тремор, а ладони покрываются легкой испариной – последствия моей глупой смелости уже давали о себе знать. Я не спеша возвращаюсь на рабочее место, чтобы забрать сумку и телефон, но отдышка у меня такая, словно кто-то под дулом пистолета заставил меня пройти несколько лестничных пролетов без права на передышку. Сердце гулко бьется, как у пойманного зайца и грозит вот-вот продырявить блузку, но мысли о Мише и о том, что его нужно как можно скорее забрать из садика, приводят меня в чувство, отодвинув страх и тревогу на задний план.

Но ненадолго. Уверена, это далеко не последняя наша встреча с Григорием. Такой упрямый мужчина как он однажды устанет говорить со мной и перейдет к активным действиям, как и семь лет назад, поэтому вернуть любовь Демьяна и переманить его на свою сторону – единственный выход, чтобы избежать участи.

Дорога до детского сада прошла для меня незаметно. Ароматы чистоты, тепла и уюта позволяют мне расслабиться и прийти в чувство. Ровно до тех пор, пока одна из воспитательниц Миши не огорошила меня тем, что племянника еще час назад забрала мама.

– Какая, к черту, мама?! – кричу во весь голос, перепугав нянечку и еще нескольких детишек, которых еще не успели забрать родители. – Вы хоть раз видели, чтобы Мишу забирала мама?! Почему меня не предупредили об этом?!

– М-мирослава, давайте отойдем в сторону и спокойно поговорим, – мягко успокаивает меня воспитательница и пытается увести в сторону от чужих глаз.

– Кто позволил ему уйти непонятно с кем?! Я не давала никому из вас на то разрешение…

– Но его дала ваша мама, – обрывает меня на полу слове женщина. – Она позвонила сегодня в обед и предупредила, что за Мишенькой придет его мама. Продиктовала нам ее имя и фамилию, паспортные данные, мы же в свою очередь сделали то, о чем нас просили. Мальчик узнал маму и сам пожелал уйти вместе с ней. Даже забыл свою любимую игрушку, с которой обычно никогда не расстается, – женщина достает со шкафчика Миши того самого зайца, которого я подарила ему, когда тот стойко перенес посещение у стоматолога.

Казалось, оставить игрушку в детском саду для ребенка – это сущая мелочь, но для меня это стало самым настоящим ударом в сердце тупым ржавым ножом. От накатывающей истерики дышать получалось лишь через раз, а глаза помимо воли начинают наполняться влагой от несправедливости.

– Как зовут девушку с которой ушел Миша? – тихо спрашиваю у воспитательницы, а услышав такое знакомое и вместе с тем ненавистное имя, молча киваю и, прижав к сердцу уже достаточно потрепанного зайца, покидаю детскую раздевалку, а затем и стены сада.

Екатерина Лазурная.

Помимо отца Демьяна, существовал еще один человек, который одним лишь своим присутствием мог вывести меня из равновесия и превратить в пепел. Та, кого еще в детстве я любила больше жизни и готова была отдать не только свои самые любимые игрушки, но и даже косметику, которой так отчаянно дорожила, без зазрения совести однажды вонзила в мою спину нож, посчитав, что я того заслуживаю. И что теперь? Она возвращается именно в тот момент, когда я и без того разбита больше, чем небольшой город после бомбежки, не предупредив меня забирает Мишу из садика и снова пытается метить на место любимой дочери? Хотя, о чем это я? Она и не переставала ею быть. В то время как она купалась в родительской любви, я тонула в их безразличии. Ни золотая медаль в школе, ни послушание или учеба заграницей не сделали меня хоть на грамм любой дочерью, а лишь той, кто должна во всем помогать младшей сестре и оберегать ее, как зеницу ока, что бы ни случилось.

– Осторожно! – слышу громкий мужской крик со стороны спины и вздрагиваю, возвращаясь в реальность.

Проезжающий мимо меня возле станции метро парень чуть не сносит меня с ног, но вовремя дает по тормозам. Крутит пальцем у виска и кидает парочку нелестных слов, которые кажутся мне не более, чем дуновение ветра по сравнению с тем, что ждет меня в дальнейшем.

Все так же крепко сжимая в руках Мишкиного зайца, переступаю порог родительской квартиры и меня тут же оглушают счастливые крики шестилетнего ребенка, из-за чего мое сердце начинает кровоточить еще сильнее.

– Ой, Мирослава…

Слышу удивленный голос мамы со стороны кухни, в то время как сама не могу оторвать взгляд от разбросанных по полу гостиной игрушек со сладостями, среди которых светился словно самая яркая звезда Миша. Мальчишка даже не заметил, как я вошла и хлопнула за собой дверью. Зато это услышала Катя, что сидела рядом с ребенком и помогала ему собрать новую игрушку-робота, которую, судя по всему, она ему и подарила.

– Мира… – от упоминания моего имени из ее уст аура в квартире моментально меняется, а мне становится тошно от того, что она все еще помнит то, как меня зовут.

– Даже не смей произносить мое имя своим ртом! – тихо шиплю, чтобы Миша не услышал, но ребенок неожиданно резко поворачивается в мою сторону и срывается с места, чтобы через несколько секунд врезаться в меня ради объятий.

Мягкий ушастый заяц неожиданно выпадает из моих рук, а сердце на миг останавливается, потому что на его лице сияет самая искренняя улыбка из всех, что я когда-либо слышала за все шесть лет.

– Мира, ко мне мама прилетела! Представляешь?! – Миша крутит тем самым не до конца собранным роботом перед моим лицом, хвастаясь. – Смотри, что она мне подарила!

– Ва-ау! – подыгрываю ему, безразлично мажу взглядом по пластиковой игрушке и поднимаю с пола зайца, отряхивая того от пыли.

– Ой! А заяц у тебя откуда?

– Ты оставил его в садике, – не без труда сглатываю подступивший к горлу ком, но не даю ребенку понять, что его безразличие к мягкой игрушке меня как-то задевает.

– Правда? – искренне удивляется он, пожимает плечами и тянет меня за собой в гостиную, чего я на самом деле хотела меньше всего. – Мама, а вот и Мира!

Сестра встает с дивана и неловко переминается с ноги на ногу, словно впервые после долгой разлуки ей нечего было мне сказать. Лишь на миг поднимает на меня свой взгляд, но почти сразу опускает из-за возросшего напряжения, которое исходило от меня, словно пар от кружки с чаем в мороз.

– Катенька, идем ужинать! – мама подхватывает сестру и ведет ее на кухню под счастливые возгласы Мишки, проигнорировав мой вопросительный взгляд, словно я была не более, чем пустое место.

Вместо того, чтобы ютиться в маленькой кухне с той, что была ненавистна мне больше всех на этой земле, аккуратно сажу зайца Миши на кресло и тихо прокрадываюсь в родительскую спальню, где сейчас спал папа после очередной тяжелой и безуспешной операции.

Тихо подхожу к тумбе с множеством лекарств и разнообразных примочек для поддержания его здоровья, проверяю их наличие и делаю пометки в телефоне, какие стоит в ближайшее время докупить. Хоть мои финансы после нововведений Демьяна и оставляли желать лучшего, я не могла оставить на произвол судьбы единственного мужчину, который переживает за меня больше, чем кто-либо другой. Но даже несмотря на дорогостоящее лечение заграницей сейчас он не может принимать в моей жизни такое же участие, что и раньше – с каждым месяцем его силы все больше были на исходе и это печалило меня до трясучки в коленях и слез на глазах. Пока что я не готова потерять единственного человека, с которым и по сей день могу чувствовать себя ребенком.

«Не важно, кто против тебя. Важно то, кто рядом с тобой в трудные времена», – всегда говорил папа, когда на моем жизненном пути появлялись темные полосы, преодолевать которые мне всегда приходилось в одиночку.

Но сейчас, когда мне так нужна его поддержка, я могу лишь тихо сесть на край кровати и с замиранием сердца прислушиваться к его тихому дыханию и гадать, когда настанет тот момент, что судьба лишит меня даже этого…

– Мира..? – через туман неприятных мыслей до меня доносится еле слышный голос папы, и я подскакиваю на месте, словно ужаленная.

– Папа, – шепчу негромко и ближе сажусь к нему, так, чтобы ему не приходилось еще больше напрягать свой голос. – Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит? Если что-то не так – говори мне…

– Все хорошо, милая, – прохладная ладонь папы ложится на мою горячую, из-за чего сердце начинает биться о ребра как сумасшедшее. – Катя прилетела к нам, – он пытается выдавить из себя подобие улыбки, но мы оба знаем, что это неискренне, потому что нельзя просто так стереть из памяти события из прошлого.

– Да, Мишка вне себя от счастья, – пытаюсь сделать голос как можно безразличнее, но и без того понимаю, насколько жалко у меня это получается. – Со стороны кажется, будто Катя никуда и не уезжала…

– Она его мать и мальчишка долго скучал по ней, – слова из папы выходят с трудом, но даже несмотря на это, он через боль и слабость в теле садится на кровати, спустив с нее ноги.

– Как можно скучать по той, кто тебя бросил на произвол судьбы ради лучшей жизни?! – злюсь в сердцах на сестру и по глазам папы вижу, что он как никто другой понимает меня. – За шесть с половиной лет она лишь три раза навещала его, а теперь внезапно проснулся материнский инстинкт?

– Лучше поздно, чем никогда, – мужчина пожимает плечами и осторожно встает с кровати.

Как бы я не хотела помочь ему в такой, казалось бы, мелочи, но все равно остаюсь на месте и слежу за ним через настенное зеркало. Больше всего папа не любит, когда люди считают его слабым, поэтому я позволяю ему время от времени геройствовать, чтобы не ущемить его мужскую силу.

– Как говорится – лучше поздно, чем никогда, – настаивает он, похлопывая меня по спине. – Верно?

На мои плечи ложатся большие отцовские ладони, которые способны были потушить самый сильный пожар, и на мгновение я успокаиваюсь, спрятав душевные терзания глубоко в себе до поры до времени. Он всегда так делает, когда чувствует, что дело начинает пахнуть жаренным.

Мишка все не унимался и бегал по квартире с новой игрушкой, радуясь, что мама, наконец, к нему прилетела аж из другой страны, чтобы повидать, из-за чего кошки, скребущие мою душу уже который час, готовы были взяться за лицо сестры.

– Мира… – начинает она, но я в немом жесте поднимаю ладонь вверх, останавливая ее. – Я прилетела не просто так…

– Мне откровенно плевать на то, с какой целью ты прилетела, – снова обрываю ее на полуслове. – Я лишь жду, когда ты вернешься туда, откуда прилетела.

Мама понимает, что вклиниваться в наш и без того сухой диалог нет смысла, поэтому под предлогом открыть остальные подарки от мамы, выводит Мишу из кухни в гостиную, где на диване уже сидел папа, оставляя нас наедине. Если бы не его слабое сердце после всех операций и терапий, и не сам Мишка, я бы с радостью окунула лицо Кати в кипящее масло, но вместо этого я могу только напрягать свое воображение, и, сцепив зубы, продолжать изображать безразличие.

– Вернусь, не переживай, – Катя не пытается мне хамить или как-то перечить, что уже само по себе необычно. – Я…

– У меня не так много времени, как у тебя, поэтому сразу переходи к сути, – знаю, грубить человеку, с которым не виделась несколько лет, не самое лучшее решение, но это лучше, чем быть выброшенной мною из окна дома.

Чтобы хоть как-то занять свои руки, вставлю чайник на плиту и достаю из шкафа кружку, которую однажды для меня выбрал Миша на одной из осенних ярмарок в центре города. Одну. Как и один пакетик чая. Знаю, что Катя предпочитает кофе, но сейчас я не могу подавить в себе защитную реакцию на сестру, стоило той снова появиться на моем горизонте.

Неожиданно Катя встает с места и достает из сумки, что до этого стояла на окне, увесистый конверт без каких-либо надписей и марок, после оставляет его рядом со мной и снова садится за стол, сцепив руки в замок.

– Я уже говорила маме, что не стоит оплачивать мое обучение, но…

– Значит плохо говорила.

– Мира… – из последних сил шепчет Катя, но и мне от нашего разговора не легче.

– Не смей произносить мое имя так, будто ты о чем-то сожалеешь! – из меня снова вырывается змеиное шипение, которое не смог перебить даже закипающий чайник.

– Но я и правда сожалению! – вскакивает со стула Катя, а когда натыкается на мой полный ярости и ненависти к ней взгляд, замолкает и возвращается на место.

– Тебе стоило думать об этом семь лет назад, когда еще было время, – наливаю в кружку кипяток и параллельно сверлю взглядом увесистый конверт. – Что в нем? – спрашиваю Катю и подкидываю тот в руке, прикидывая его вес.

– Д-деньги… – стыдливо шепчет девушка, не в силах поднять на меня глаза. – Те, что ты присылала мне для учебы.

– Удивила, – что было откровенной правдой. – И чем же ты за нее расплачивалась?

– Я работала, – немного с обидой в голосе отвечает Катя, но мне было глубоко плевать на ее чувства. – Очень много и пыталась даже не прикасаться к ним, чтобы однажды вернуть тебе.

– И зачем? Думаешь, что сможешь откупиться за все свои грехи моими же деньгами?

– Нет! – сестра роняет лицо на ладони и, убедившись, что родители с Мишей нас не слышат, продолжает. – Знаю, что простить меня будет очень трудно…

– Бери выше – этого никогда не будет, – снова вставляю свои пять копеек и, сама того не заметив, кидаю уже шестую ложку сахара в чай, выпив который, точно впаду в сахарную кому.

– Понимаю, – соглашается со мной Катя и продолжает. – Три года назад я встретила заграницей человека и…

– Думаешь, мне есть дело до твоей личной жизни, в то время как однажды ты испортила мою?! – я снова срываюсь, но вовремя замолкаю, чтобы не напугать Мишу. – Прекращай быть конченной эгоисткой и хоть раз разбуди в себе совесть, если ты еще не забыла, что это такое.

– У меня есть совесть, и я готова отвечать за свои поступки! – тоже выходит из себя сестра, из глаз которой сейчас вылетали молнии, но не такие яркие и зловещие, как из моих. – Просто выслушай меня! Прошу…

– У тебя не более пяти минут, – все же переборов себя, сажусь за стол напротив Кати и мешаю уже давно растворившийся в чае сахар.

– Спасибо, – она кивает, и, собрав все мысли и смелость в кучу, продолжает. – Три года назад я познакомилась с одним молодым человек и неожиданно наши отношения начали развиваться с немыслимой скоростью. Он словно читал мои мысли и по одному лишь щелчку пальцев мог развеять мои сомнения и страхи. У него своя частная психологическая клиника, и проработать личные проблемы такой девушки как я для него не составило труда. Он помог мне не только принять себя, но и то, что я еще являюсь мамой…

– Спустя столько лет?

– Да, – Катя затравленно кивает и продолжает. – Благодаря ему я поняла, что дело не в том, что я не испытываю любви в Мише, а скорее моих страхах, которые послужили тому причиной. Из-за событий в прошлом я понимала, что он появился на свет только из-за моего эгоизма и бессердечности, поэтому всячески пыталась избегать с ним встреч. А еще и ответственности за него… – Катя поднимает на меня немного нервный и затравленный взгляд, но на этот раз не отводит его, хоть я и вижу, как ей страшно. – На этот раз я прилетела, чтобы забрать Мишу с собой. Будет лучше, если рядом с ним будет мама и…

Катя неожиданно замолкает и протягивает мне бумажную салфетку, и только после этого я понимаю, что по моим щекам ручьем текут горькие слезы. Всего одно предложение, и моя и без того никчемная жизнь летела в Адское пламя со скоростью света.

– Мама? – вопрос повисает в воздухе, словно пыльный пузырь. – Ты с ума сошла? Какая из тебя мать? Если бы не фотографии, которые родители постоянно подсовывали Мишке под нос, он бы уже давно забыл, как ты выглядишь и как тебя зовут!

Мой голос спокоен, что никак не вяжется настроением и чувствами, что скорее напоминали взрывающиеся одну за другой мины, уничтожая все на своем пути.

– Мира, не говори так, прошу…

– А я что-то не так сказала?

– Знаю, что в большей части за все вина лежит на моих плечах, но…

– Замолчи, – тихо шиплю на сестру и встаю из-за стола. – Даже не думай о том, чтобы забрать Мишу. Я тебе не позволю уничтожить еще и ребенка.

Внезапно на пороге кухни появляется папа и продолжать при нем разговор я просто не имею права. Чай в кружке еще не успел остыть, а я уже на всех парах вылетаю в коридор и пытаюсь как можно быстрее нырнуть в обувь. Но не успеваю я открыть дверь, как Катя хватает меня за руку и под шумок кидает в мою сумку тот самый злосчастный конверт.

– Прошу, позволь мне хотя бы так извиниться перед тобой, – с полными слез глазами просит сестра, после чего отступает назад, загораживая собой меня от любопытных взглядов Миши.

Показывать мальчишке себя в слабом свете не хотелось, поэтому как можно скорее покидаю родительскую квартиру и, наплевав на моросящий дождь с ветром, бреду в сторону метро пешком. Температура и сопли сейчас пугали меня меньше всего, по сравнению с тем, что Катя в очередной раз пытается лишить меня самого дорого. Маленького человечка, которого я полюбила всем сердцем и готова была быть ему кем угодно – мамой, тётей или же просто другом.

Стоило выйти из метро, в очередной раз жалею о том, что не взяла с собой зонт, но, с другой стороны, я даже была этому рада, потому что он без труда скрывал мои слезы.

Промокнув почти до нитки, с трудом обхожу дорогую иномарку, которую на утро точно увезут на штраф стоянку за неправильную парковку, а когда выхожу из лифта на своем этаже, в нос ударяет запах алкоголя вперемешку с дорогим парфюмом. На лестнице, что ведет на этаж выше, сидел Демьян и сверлил меня взглядом до тех пор, пока из моих рук не выпала связка ключей, отрезвляя его.

Пока я наклонялась за ними, не замечаю, как мужчина в несколько шагов уничтожает разделявшее нас расстояние и врезается в мои губы диким, жадным и уничтожающим все на своем пути поцелуем, сжав в своих крепких объятиях почти до хруста костей в моем теле. Возвышаясь надо мной, Демьян даже не понимает, что тем самым причиняет мне не только физическую, но и душевную боль. Но даже несмотря на это, я не могу оттолкнуть его от себя. И дело не в том, что он слишком крепко держал мои руки в капкане своих, лишая всякой воли, а в том, что я сама не хотела этого. После встречи с сестрой и всех проблем, что решили обрушиться на меня разом, я слишком уязвима и не готова сражаться с таким сильным игроком, как Демьян.

Вместо сопротивления с моей стороны позволяю мужчине плавно перейти к моей шее, прекрасно осознавая, что на утро после его горячих поцелуев там останутся доказательства о случившемся, даже если я забуду об этом. Запах алкоголя был таким сильным, что мне даже стало немного не по себе.

– Д-демьян..! – пытаюсь достучаться до мужчины , сердце которого сейчас билось, словно сумасшедшее, и я чувствовала это своей ладонью, что лежала на его груди. – Ты пьян и…

Неожиданно мы оказываемся в моей квартире, и я почему-то игнорирую выключатель света.

– Пьян, – кивает мужчина и, распахнув мое пальто, с теми же намерениями берется за блузку, вырвав вместе с нитками на ней несколько пуговиц. – Ты сама ворвалась в мою жизнь, перевернув там все вверх дном. Семь лет назад я дал себе слово не искать тебя, что бы ни случилось, – отчаянно шепчет Демьян между поцелуями, одновременно глотая ртом воздух. – Поэтому так легко согласился на стажировку в Швейцарии в надежде, что изматывающая работа и ответственность за других вытравит тебя из моих мыслей навсегда, – пиджак мужчины летит в дверь, как и уже порядком помятый галстук. – Но нет! Как только я начал верить в то, что наши пути уже никогда не пересекутся, ты снова делаешь подсечку и сбиваешь меня с ног. Казалось, будто я уже излечился от твоей зависимости и постоянных ломок, как ты подливаешь масло в огонь и заставляешь меня снова пройти через весь этот Ад.

Пламенная речь Демьяна ранит меня в самое сердце, а когда он в очередной раз нападает на мои губы, мы уже стоим на пороге моей комнаты с большой просторной кроватью, спать на которой одной было очень одиноко.

– Ты даже не представляешь как сильно я тебя любил, – отчаянно шепчет он мне в губы, из-за чего глаза против воли становятся влажными. – Так сильно, что даже сам поверить в это не мог.

Бедром я все же задеваю выключатель в комнате, и та наполняется ярким светом, на миг лишив меня зрения, но уже через секунду ее снова накрывает мрак. Демьян срывает с меня пальто вместе с сумкой и так же бесцеремонно бросает их в сторону. Конверт неожиданно выпадает из сумки и рвется, распластав купюры по полу, словно ковер.