Дороги через время

Красный граф

В начале века молодой граф Михаил Воронцов приехал в своё имение, решив отдохнуть от светской жизни. Там он познакомился с 16-летней крестьянкой Наташей. Они страстно полюбили друг друга. Год пролетел, как один день. Вершиной их отношений стало рождение 19 августа 1902 года сына Алексея Воронцова. После этого их любовь не остыла, а наоборот стала ещё сильнее. Молодой граф не был женат. Других детей, кроме Алексея, у него тоже пока не было. Поэтому Михаил Васильевич полностью посвятил себя воспитанию сына.

У графа был свой конезавод, и Алексей уже с трёх лет сидел в седле. Когда ему исполнилось 6 лет, отец начал заниматься с ним боксом и джиу-джитсу. В то время эта борьба была весьма популярна. Михаил не скупился и нанимал для сына лучших учителей. В 10 лет мальчик владел французским и немецким языками, фехтованием, верховой ездой, боксом, джиу-джитсу и другими науками. У мальчика была отличная память, отменное здоровье, высокий рост. Он взял от Воронцовых всё самое лучшее, в том числе, ум и стать. Всё шло хорошо, Наташа и Михаил купались в любви и нежности друг к другу. Алексей рос, окружённый заботой, лаской и вниманием.

Пришла весна 1916 года. Алёша вырос крепким красивым мальчиком с тонкими чертами лица. Он был тёмно-русым высоким не по годам подростком. Если не знать, что он байстрюк, то можно было подумать, что настоящий граф хорошо сложен, красив, образован.

Но всё кончилось в один день. В конце мая 1916 года в имение приехала ещё крепкая моложавая женщина мать графа. Вместе с ней прибыл её младший сын Григорий Васильевич, родившийся в 1907 году. Имени графини никто не знал, её все называли «Мадам». Её муж, граф Василий Григорьевич, был значительно старше и умер от сердечного приступа в декабре 1915 года.

Мадам развила бурную деятельность. Первое, что она сделала разлучила молодых, выгнав Наташу и её сына во флигель. В скором времени графиня выдала её замуж за местного кузнеца Семёна, быстро повенчав их в местной церкви.

Конечно, Наташа могла не согласиться на этот брак, но она была уверена, что графиня им с сыном жить спокойно не даст. А кузнец добрый, положительный и, самое главное, непьющий мужчина. Мадам заплатила за Наташу хорошее приданое. К тому же, кузнец влюбился в неё сразу, как только увидел.

Михаилу мадам нашла невесту в соседнем имении. Через неделю повенчала их и отправила во Францию, где купила в Марселе на берегу моря большой двухэтажный дом. Через год у них родилась доченька. Наташа тоже забеременела, но во время родов и она, и ребенок погибли. Ее сын Алексей остался сиротой.

После отъезда графа Михаила Воронцова местные мальчишки не давали ему прохода и постоянно дразнили байстрюк. Однажды Алексею это надоело. Он вспомнил, чему его учил отец: если на тебя лезет много народу бей без разбора. Алексей твердо выучил правило трёх «г»: горло, грудь, голень.

И столкнувшись в очередной раз с толпой обидчиков, он начал действовать. Лупил направо и налево. Свалил на землю пятерых. От нахлынувшей на него ненависти Алексей готов был их убить, но вовремя остановился. Одного подкравшегося к нему с ножом обидчика он так ударил кулаком в челюсть, что тот упал и потерял сознание. Алексей подумал, что убил его. Всю ночь он не спал, считая, что его вот-вот посадят в тюрьму. Но всё обошлось, и больше на улице его никто не задевал.

Алексей целые дни проводил в кузнице. Однажды, когда в соседний городок приехал цирк «Шапито», к кузнецу за помощью обратился один из артистов по имени Вольдемар. Он заказал себе новые ножи для метания. Алексей очень быстро с ним подружился.

Кузнец выковал ему шесть отличных ножей по цене трёх. Взамен он попросил Вольдемара научить Алексея своему искусству. Ему он тоже специальным методом ковки и закаливания изготовил шесть ножей для метания, в несколько раз превосходящих ножи для Вольдемара.

Алексей с детства одинаково ловко владел обеими руками. Этому его научил отец, граф Михаил Воронцов. Поэтому он довольно быстро перенял у Вольдемара технику метания ножей. И не только ножей Алексей научился прицельно метать всё: вилки, лопаты, вилы, серпы, топоры.

Как-то само собой получилось, что городские пацаны со временем

потянулись к нему. Сначала они просто сидели около кузни, потом стали разговаривать. Алексей знал много интересных историй. Их рассказывала ему мама, прочитавшая немало книг, поэтому ребятам с ним было жутко интересно.

Вскоре выяснилось, что самый главный обидчик Алексея Степан оказался ни кем иным, как его двоюродным братом. Алешина мама и отец Степана родные брат с сестрой. Впоследствии они крепко подружились.

Алексей показывал ребятам приёмы борьбы, научил их правильно метать ножи, но главные секреты не раскрыл. Они даже не подозревали, что он владеет левой рукой так же свободно, как и правой.

Однажды Вольдемар принёс в ремонт три револьвера. Кузнец починил два из них, а с третьим возиться не стал. Больно хлопотным оказалось дело. У него лопнула пружина, сточился ударник и треснула скоба. Получив два отремонтированных револьвера, Вольдемар, сказал, что третий ему не нужен. Кузнец оставил его себе. Но однажды Семён все-таки решил его починить. Он долго возился с револьвером: навил новую пружину, закалил её, наварил ударник, заварил скобу. Через две недели оружие выглядело как новое.

Когда в кузницу снова зашёл Вольдемар, Алексей показал ему отремонтированный револьвер. Тот разрешил ему оставить его себе. Он даже принес патроны и научил Алексея стрелять. По словам Вольдемара, в этом деле главное теория: правильно дышать, правильно нажимать на спусковой крючок. Лишь освоив эти навыки, стоит попробовать стрелять.

Так и сделали. Алексей сначала освоил теорию, а потом приступил к практике. Как всегда, у него сразу очень хорошо получалось. На следующий день Вольдемар принёс второй револьвер и стал учить Алексея стрелять с двух рук.

Цирк пробыл в городке до сентября 1916 года. Вольдемар за это время раза три написал Алексею письма, тот отвечал ему. В феврале 1917 года царь Николай II отрёкся от престола, и власть в России перешла Учредительному собранию.

В городок приехали несколько человек на легковых автомашинах. Они долго кричали о чём-то на площади, потом поехали в поместье к Воронцовым, и там они бузили несколько часов. Затем незваные гости связали мадам Воронцову, видимо, хотели, чтобы она сказала, где прячет деньги. Но все свои активы она хранила в банке.

Неизвестные уехали, а мадам так и осталась лежать в гостиной связанная, без признаков жизни. Было похоже, что у неё остановилось сердце, хотя многим тогда казалось, что у неё его нет.

Когда её нашли, она уже умерла и была холодной. После похорон мадам за Григорием приехала его тётка София и увезла его в город Воскресенск Московской губернии. Тётка и до революции была небогатой, а после неё и вовсе едва сводила концы с концами. Но Алексей ходил туда, только в школу, а жил у Семёна. Она устроилась работать в какое-то госучреждение, паёк там был небольшой, но им двоим хватало. Своих детей у неё не было, и она всю свою жизнь посвятила Григорию. В октябре 1917 года к власти в стране пришли большевики. Все перевернулось с ног на голову. Порушились многовековые устои. Кто был никем, тот стал всем, и наоборот. Но те, кто был всем, просто так свои

привилегии отдавать не хотели. Началась Гражданская война.

В 1918 году Алексею исполнилось 16 лет. Семён посоветовал ему переписать метрику. Тот согласился, и они вместе пошли к священнику. Батюшка был понимающий и пошёл им навстречу. В графе «отец» вместо графа Михаила Васильевича Воронцова у Алексея теперь стало написано: Семён Завалов, кузнец.

Когда мама умерла, Алексей как-то сник и посерел, а Семён ходил сам не свой, даже кузницу свою закрыл. Не мог ни пить, ни есть. Так промучился два года, а весной 1919 года умер. Видно, мадам, что заварила эту кашу, увела всех за собой на тот свет.

В это время в городе стоял полк белогвардейцев. Алексей хотел примкнуть к ним. Он не очень понимал, за кого идти воевать. Степан отговорил его, сказав, что эти стоят за дворян.

В их компании было пять человек. Самый старший Степан, ему уже 17, остальным по 16, как Алексею. Его все слушались, старшим в их группе, конечно, был он. Ребята сначала хотели присоединиться к анархистам, затем к эсерам. Пока думали и решали, в город пришёл отряд Красной армии, во главе которого стоял старый знакомый Алексея товарищ Вольдемар.

Он рассказал ребятам обо всех партиях, пояснил, кто из них, чего добивается. С его слов ребята поняли, что самая лучшая это все-таки партия большевиков. Все они напросились в отряд к Вольдемару. Оказалось, что зовут командира просто Владимир, а Вольдемар это цирковой псевдоним.

Поскольку ребята отлично ездили верхом, стреляли, метали ножи, знали приёмы джиу-джитсу, Владимир определил их в разведчики. Ребята легко влились в отряд, и через неделю научились стрелять из винтовки и пулемёта. В бою они тоже показали себя хорошо. Труса не праздновали, от врага не бежали, спину противнику не подставляли. Чем заслужили уважение своих товарищей.

Однажды под Рязанью группа Алексея въехала в бандитское село. У одного из богатых домов стояли три тройки, запряжённые в тачанки с пулеметами «Максим». Друзья впятером подъехали к избе. Из ворот как раз вышли человек 15 сильно пьяных мужиков. Алексей не любил убивать крестьян, хоть они и были бандитами. Он считал, что в их головах стоит такой же туман, какой совсем недавно был и у него самого. Рядом с калиткой, внутри забора, валялась дубинка, которой обычно забивают быков и поросят. Алексей подхватил её и отдубасил всех вышедших из дома бандитов. Те попадали, а ребята попрыгали в тачанки и умчались восвояси. Поскольку все в селе были пьяными, никто за ними

даже не поехал.

Кони на тачанках были подобраны специально. Первая была запряжена вороными, вторая гнедыми, а третья Орловскими. Но Алексей очень не любил тройки. Он считал, что тянет только коренная, а пристяжные халтурят и ленятся. Ему больше нравились пары, где обе лошади тащат одинаково, не схалтуришь.

И он переделал все бандитские тройки в пароконные упряжки. Чтобы экипажи тачанок оказались полными, ребята подобрали себе ещё одного парня, подходящего им по возрасту, и стали крошить из пулеметов как бандитов («зелёных»), так и беляков.

Отряд перекинули в Тамбов, потом под Киев, а затем на юг Украины, где они успешно били немцев, били белых, били петлюровцев и банды батьки Махно. А потом стали бить белополяков.

Однажды Алексей со своими разведчиками узнали, что батька Махно покупает патроны и снаряды у одного из командиров бронепоезда, которые в большом количестве бороздят по просторам юга России. Алексей узнал, в какой деревне останавливаются морячки-анархисты попить самогонки. У трактира его бойцы устроили засаду и стали ждать, когда у кого-то наполнится мочевой пузырь. Три морячка по одному выходили справить нужду, тут-то ребята их всех оглушили и раздели.

Сделка по продаже оружия должна была произойти на следующий день. Махно менял продукты на патроны. Чтобы подстраховаться, в полукилометре от условленного места встречи батька поставил две полевые пушки.

Когда к бронепоезду подъехали с десяток подвод, набитых доверху мешками с продовольствием, Алексей и его друзья на трёх тачанках двинулись к пушкарям. У тех никаких подозрений не возникло, ведь за пулемётами сидели морячки. Семь человек артиллерийской обслуги быстро оглушили и связали. Теперь нужно было сорвать сделку, а ещё лучше уничтожить боеприпасы. Друзья развернули орудия в сторону бронепоезда, предварительно спрятав тачанки в небольшой балочке по соседству. Там уже находились лошади из упряжек к пушкам.

Огонь по бронепоезду открыли, когда из вагонов уже начали выносить ящики с боеприпасами. Третий снаряд залетел в открытую дверь артиллерийского погреба, раздался сильный взрыв. Ребятам повезло, они взорвали бронепоезд. Ещё двумя снарядами подбили паровоз.

Сделав ещё три выстрела, друзья уничтожили орудия. Но тут с поврежденного бронепоезда по ним открыли ответный огонь, а махновцы ринулись в их сторону на конях и телегах. Ребята не стали отстреливаться, а прыгнули в тачанки и помчались в сторону леса. Там можно было укрыться от артиллерийского огня. С горящего бронепоезда продолжала стрелять одна трёхдюймовая пушка. Тачанки помчались к лесу, а отвязанные лошади с батареи батьки Махно неслись за ними, мешая бандитам вести прицельный огонь.

Наконец разведчики въехали в лес. Наводчики с бронепоезда потеряли их из виду. Махновцы же в запале атаки продолжали преследовать наших разведчиков. Алексей остановил тачанки и дал команду открыть огонь. Три станковых пулемёта заработали как часы. В радиусе полукилометра не осталось ни одного махновца. Когда ребята прибыли в расположение своего отряда, за ними бежало около шести десятков коней. За срыв операции по передаче боеприпасов и уничтожение анархистского бронепоезда всех пятерых наградили орденами «Красного Знамени».

Война была гражданской, правда, в неё до 1918 года впутывались немцы, а потом и поляки, но в основном она была между жителями одной страны. Поэтому Алексей постоянно использовал переодевание. То он молодой подпоручик, то морячок, то петлюровский хорунжий, то казак батьки Махно. А иногда немецкий лейтенант или французский капитан. Разведка приносила большую пользу Красной армии. Везде они уничтожали боеприпасы, а также ликвидировали руководителей отрядов, банд и командиров подразделений.

Алексей в совершенстве владел французским и немецким языками, хорошо знал разговорный английский. Ему он научился в цирке. С Вольдемаром работал англичанин дрессировщик змей. Он-то и научил Алексея своему языку.

В феврале 1919 года началась война с Польшей. Белополяки воевали очень жестоко. К ним примкнули недобитые белогвардейцы и часть богатых украинцев. Периодически в тылу или в штабе Польской армии стал появляться молодой английский капитан. После его визитов то артиллерийские склады взрываются, то пропадает ценная информация. Когда капитана попытались арестовать, он кинул несколько гранат в штабе, где он находился, и под шумок ушёл через окно.

Потом в тех же местах стал появляться молодой польский поручик. Уже в сопровождении двух хорунжих. Результат тот же: или взрыв, или утечка информации. А потом поручик в штабах, которые он посещал, стал убивать ещё и старших по званию офицеров. Алексей развил такую бурную деятельность, что через два месяца даже своего начальника польские караульные в штаб не пускали. Во всех им виделся диверсант. Сам же Алексей на этом не остановился. Из молодого поручика он превратился в полковника средних лет. И теперь его сопровождали целых два поручика и два хорунжих. Целый месяц они действовали по тылам и штабам Польской армии. Взрывали склады и убивали польских

командиров.

Когда Алексея и его товарищей разоблачили, они с громким шумом ушли из их штаба, прихватив все схемы, карты и последние приказы, при этом убив командира дивизии и его заместителя. Штаб был взорван, а разведчики скрылись на автомобиле командира дивизии, прихватив к тому его арабского скакуна.

За храбрость, проявленную в боях с белополяками, Алексея, командовавшего в то время взводом разведки, наградили ещё одним орденом «Красного Знамени». А его друзья получили серебренные именные шашки и револьверы. Алексей им очень завидовал и даже был готов обменять орден на шашку. Видя это, ребята во время проведения очередного рейда раздобыли ему серебряную шашку и маузер в деревянной коробке. Полковой оружейник набил на них именные надпись. Алексей был очень доволен.

С польского фронта полк Владимира в октябре 1920 года отправили добивать барона Врангеля, засевшего в Крыму. Алексей к тому же стал командиром разведроты. Рыбаки-контрабандисты по заданию командования переправили Алексея и четверых его друзей в Крым. На этот раз капитан средних лет с шикарными усами в сопровождении двух поручиков и двух прапорщиков прибыли в армию барона Врангеля.

Алексей со своими товарищами развили бурную деятельность, уничтожив несколько генералов и полковников врангелевской армии, добыли необходимые для командования Красной армии секретные данные и новейшие карты противника.

Они нашли способ передать своему командованию секретные данные через ялтинское подполье, а сами ушли в горы к партизанам и наносили урон врагу до полного разгрома вражеской армии.

В декабре полк Владимира снова направили на польский фронт. В марте 1921 года Алексея всё-таки наградили именным серебряным оружием-шашкой, кинжалом, и именным револьвером «Кольт» 22-го калибра. Тогда он был очень моден среди красных командиров. Алексей носил шашку, которую подарили ему друзья, Маузер вообще не снимал, а теперь на пояс повесил еще и револьвер. При полном вооружении выглядел он очень импозантно, а если надевал бурку, то вообще красавец. В полк приезжал фотограф из дивизии. Он сфотографировал Алексея и его друзей, однако карточку посылать ему было некому близких у него не осталось, лишь друзья, но они здесь, рядом. Примерно в это время Алексей познакомился с очаровательной молодой особой, которая работала секретарем в ВЧК. Они очень быстро подружились. Он проводил один раз её домой, а уже на втором свидании сделал ей предложение. Галина не могла выдержать натиск молодого заместителя командира полка с двумя орденами на груди.

Они расписались через два дня. Алексей хотел отвезти её куда-нибудь, где будет поспокойнее. Но Галина осталась в полку сестрой милосердия. 24 октября 1922 года у молодых родился сын Виктор Алексеевич Завалов.

Закончилась война, но то на Кавказе, то Дальнем Востоке, то в Азии ещё проявлялись её отголоски. После польской кампании Владимира назначили командиром бригады, а Алексей стал командиром полка. Когда ребята воевали, все они после войны мечтали получить мирные профессии. Алексей хотел учиться на врача, Степан на адвоката, Сергей, Афанасий и Григорий думали стать учителями. Но за время службы в армии они к ней так прикипели уже не представляли себя без неё. Алексей продвинул друзей по службе: Степана назначил командиром эскадрона, а остальных ребят командирами взводов.

В октябре 1922 года Гражданская война подошла к концу. Полк Владимира в это время находился на польской границе. Позднее всю бригаду перевели под Саратов. Там располагалась военная школа командиров Красной армии со сроком обучения в 10 месяцев. Ребята, пользуясь моментом, тоже пошли учиться.

Поступил в школу и Алексей, но так как он был командиром полка, то ему пришлось постигать основы военной науки заочно. Служба не позволяла каждый день посещать занятия. 10 месяцев пролетели незаметно. Алексей сдал все экзамены на отлично и получил документы об окончании школы Красных командиров. Ребята также успешно прошли аттестацию.

Алексей подучил английский и стал им владеть в совершенстве. За время войны он также овладел польским языком. В 1924 году командовавший бригадой Владимир направил Алексея в Москву, в Военную академию РККА. Впоследствии ей будет присвоено звание Фрунзе.

В период учебы Алексея с 1924 по 1925 год ей руководил сам Михаил Васильевич, с которым он даже несколько раз разговаривал и не раз был в кабинете. Алексею посчастливилось даже пару раз попить чай с легендарным полководцем. Во время обучения в академии Алексей начал изучать китайский язык. После ее окончания ему было присвоено звание комбрига.

В форме он выглядел очень солидно: высокий парень под два метра ростом, косая сажень в плечах, спортивного телосложения, в 22 года уже комбриг. В общем, красавец мужчина. 22 июля 1924 года у него родилась доченька София.

Наркомат обороны предложил Алексею выбор: служить командиром бригады на Дальнем Востоке у китайской границы или работать военным атташе в одном из посольств. К счастью, репрессии обошли его стороной не тронули ни до Великой Отечественной войны, ни после нее. Алексей пережил и непростые сталинские времена, и оттепель, и застой.

Эту историю рассказал мне родной дед Григорий Васильевич Воронцов, я лишь немного изменил несколько фактов и имён.

Жизнь разведчика

Алексей заканчивал десятый класс школы в Вешняках. 21 июня у его класса был выпускной. Ребята получили аттестаты зрелости и с нетерпением ждали вечера, когда должен был состояться школьный бал. После него они пошли встречать рассвет. Так что Алексей пришёл домой только в 8 утра. Он выключил радио в своей комнате и лёг спать. Его родители только встали, ведь было воскресенье.

Разбудил Алексея отец. Он еле-еле растолкал его. Из репродуктора на кухне звучал голос Вячеслава Молотова. Часы показывали 12.25. Было 22 июня 1941 года. Отец сказал Алексею, что началась война.

Алёша по привычке побежал к школе. Оказалось, что там уже собрался весь его класс. Мальчики сразу решили все вместе пойти в военкомат. Там было полно народу. Ребята простояли в очереди до глубокой ночи и всё-таки добились, чтобы их приняли. Пятерых из них, включая Алексея, направили на Северный флот. Остальных на формирование новой дивизии под Калугу.

Эшелон на Север отправлялся рано утром 24 июня. Пока оформляли документы, получали продуктовое довольствие, наступил полдень 23 июня. В 18.00 надо было быть на месте сбора в районе Ленинградского вокзала города Москвы. Чтобы проститься с родными и близкими, ребят отпустили всего на шесть часов. Алексей прибежал домой, поел и рассказал родителям, что он добровольцем едет на Северный флот. Конечно, они расстроились, но делать нечего шла война.

Алексей собрал дорогие для него вещи в один чемодан. Их оказалось не так много: боксёрские перчатки, фотоаппарат, бинокль (брат отца привёз его с Гражданской войны), резные из слоновой кости шахматы, сделанные в конце прошлого века, скорее всего в Индии (родители купили их в скупке и подарили ему на 16-летие).

Алёша спрятал чемодан в тайник, который был устроен в полу его комнаты, видимо, до революции ещё старым хозяином. В тайнике уже лежал револьвер системы «Наган», который привез отец с Гражданской войны. Оружие было завёрнуто в масляную тряпку. Рядом в коробке лежали патроны.

Алексей простился с дорогими для него вещами и закрыл тайник. Сделан он был очень хорошо и аккуратно. Обнаружить его практически невозможно. В крышке была специальная застёжка если не знать, где она находится, то ни за что её не открыть.

Простились дома, к вокзалу Алексей поехал один. Их команду разместили в каком-то подсобном помещении вокзала. Там уже в три ряда стояли солдатские кровати. Матрацев, подушек и одеял на них не было, лишь голые панцирные сетки. Почти сразу к дверям их помещения подъехала полевая кухня. Добровольцев покормили перловой кашей с тушёнкой.

Поезд на Мурманск отправлялся ночью 24 июня. В дороге они были почти пять дней. Из Мурманска на автомашинах ребят отправили в город Полярное. Там всех прибывших отвели в баню, переодели в военно-морскую форму и распределили на военные корабли.

Алексей попал на Большой Морской охотник БО-2. Его определили в боевую часть (БЧ-2), в артиллерию, заряжающим. Служба его началась неплохо. Обучался военной специальности он очень быстро, так как технику любил. Море он тоже полюбил, хотя до этого раньше никогда его не видел. Корабль почти каждый день выходил в море, где нёс вахту по охране морских конвоев, а также выискивал немецкие подводные лодки.

17 сентября их морской охотник подвергся нападению немецкой и финской авиации. Вражеские самолёты пристали, как банный лист. Боеприпасов они не жалели. Корабль загорелся, но не затонул. Алексея очередью из пулемёта ранили в левую ногу, в грудь слева и левую руку. Вскоре подоспела наша авиация и наконец отогнала фашистов от их конвоя. К ним на выручку пришёл ещё один охотник и буксир. Поврежденное судно отбуксировали на базу.

Алексей попал в госпиталь города Мурманск, где его прооперировали, но не очень удачно. Правда, тут ему повезло. Одного раненого адмирала или генерала на самолете отправляли в московский госпиталь. Главный врач договорился с кем надо, и Алексей отправился в Москву тем же самолетом. В Мурманске операцию такой сложности, в какой нуждался Алексей, сделать было невозможно. Вот так Алёша снова оказался в Москве. Здесь его успешно прооперировали и, наконец, извлекли пулю из груди, которая как-то «неправильно» застряла у него под сердцем. После операции моряк быстро пошёл на поправку. В начале декабря Алексея выписали из госпиталя. Пока он лечился,

командование представило его к награждению медалью «За Отвагу». Её Алексей получил перед самой выпиской. В госпитале Алеша познакомился с молодой сестрой милосердия по имени Ульяна. Постепенно у молодых людей завязались нежные чувства, а позднее возникли и любовные отношения.

Алексей предложил ей выйти за него замуж. Ульяна сказала, что ей нужно подумать. Но когда пришло время расставаться, она призналась ему, что уже замужем. Но муж ушёл воевать в августе 1941 года и от него до сих пор не было вестей. После этого признания Алексею расхотелось жениться на Ульяне. Когда они расстались, Алексей даже не стал ей писать. Он очень сильно обиделся на неё за ложь.

На врачебной комиссии присутствовал майор авиации. Когда он узнал, что Алексей окончил лётные курсы ОСАВИАХИМ, то порекомендовал направить его в военную лётную школу. В Красной армии не хватало лётчиков. Все присутствующие, в том числе и Алексей, согласились.

Его направили в Саратовскую область в город Красный Кут, куда была эвакуирована Качинская Краснознамённая военная авиационная школа. Так как Алексей окончил аэроклуб, его зачислили на шестимесячные курсы военных летчиков. Учился он хорошо, а когда освоился с профессией, то полюбил и небо. Из него получался отличный лётчик истребительной авиации.

Выпуск в авиационной школе состоялся 13 апреля 1942 года. Курсантам присвоили звание сержантов, а Алексею и ещё нескольким его товарищам, как отличникам учёбы, звания старших сержантов.

Всех выпускников отправили в резервную авиационную дивизию, где проходило формирование нового истребительного полка. Когда личный состав налетал нужное количество часов, а истребители отработали слётанность в паре, полк был направлен на Юго-Западный фронт, участвовать в боях за Харьков. Это было в начале июня 1942 года.

После поражения наших войск под Харьковом в окружение попало больше двухсот тысяч красноармейцев. Авиационный полк, в котором служил Алексей, успел отступить. Правда, пришлось бросить на аэродроме половину полкового имущества, но людей вывезли всех.

В хвостовой части самолёта есть небольшой люк, туда и засовывали летчики своих техников-механиков. Ещё один пассажир мог поместиться в кабине. Пилотам приходилось потесниться. Конечно, с таким грузом бой вести нельзя. Но главным было взлететь и посадить самолёт на своей территории.

Таким способом полк выходил из окружения. Летчикам пришлось делать по два-три рейса. Тяжелее всего далась эвакуация поварихи из аэродромной столовой. Она не влезала в истребитель. Выручил замполит, он на своём По-2 захватил повариху Клаву, разместив её на месте штурмана. Бедная Клавдия еле поместилась в кабине «кукурузника», но вынимали её оттуда всем полком (крику было).

Хуже обстояли дела с боеприпасами и ГСМ. Но командир полка придумал отправить машины по земле, а с воздуха координировать направление их движения. Он же распорядился обеспечить им максимальное прикрытие.

После выхода из окружения полк был направлен к Волге, где принимал активное участие в боях за Сталинград. Воевали без отдыха и перерывов на сон. Лишь нелётная погода давала некоторую передышку. Тем не менее, приходилось летать и в дождь, и в туман. Наши войска постоянно нуждались в поддержке с воздуха.

Алексей отлично воевал. Уже в июне он стал ведущим лётной пары. За активное участие в боях и сбитые самолёты противника Алексей был сразу награждён орденом Красной Звезды. Через некоторое время он получил орден Красного Знамени. В августе 1942 года ему присвоили звание лейтенанта и сразу назначили командиром звена. В декабре 1942 года Алексей уже старший лейтенант. После разгрома немцев под Сталинградом его наградили орденом Ленина. В июне 1943 года Алексей стал командиром эскадрильи и получил воинское звание капитан. Его ещё раз наградили орденом Красного Знамени.

Своей молниеносной карьерой он, конечно, был обязан своей везучести. Ему везло в воздушных боях. Два раза он был сбит, к счастью, над нашей территорией. Один раз Алексей даже сумел посадить поврежденный самолёт на аэродром соседнего штурмового полка.

Немецкие войска в ту пору очень сильно давили. У них всё ещё был большой численный перевес в технике и живой силе. Личный состав полка очень быстро менялся кто погиб, кто был сбит над вражеской территории, кто ранен и направлен в госпиталь. Бывали времена, особенно, под Сталинградом, когда в полку оставалось по пять лётчиков истребителей и по два-три самолёта. Поэтому Алексей и продвинулся по службе довольно быстро. Но однажды не повезло и ему. 11 ноября 1943 года он был сбит над вражеской территорией и еле-еле перетянул за линию фронта.

На пару советских истребителей напали шесть немецких «Мессершмит-109». Бой был очень яростный и жестокий. Алексей со своим напарником успели первыми открыть огонь на поражение и сразу сбили два немецких самолета. Чуть позже на землю упали ещё два фашистских стервятника. Но один из «Мессеров» плотно сел на хвост напарнику Алексея. Прикрывая его, он сбил немецкий самолёт, но и сам был ранен. Его истребитель также был сильно поврежден. Последний немецкий самолет, оставшись один, поспешил ретироваться восвояси.

Алексей едва дотянул до аэродрома и кое-как сумел посадить свою искорёженную машину. Его немедленно на «кукурузнике» отправили в Саратовский госпиталь. Пулемётная очередь пробила Алексею обе ноги. Встал вопрос об ампутации, но ему опять повезло. В госпиталь приехал знаменитый профессор из Москвы. Он прибыл для консультации раненого маршала, которого нельзя было транспортировать. Второй раз Алексею спасли жизнь советские военачальники.

Операция по склеиванию его ног длилась почти восемь часов. Их удалось спасти. После длительной, но успешной операции Алексею пришлось ещё долго и изнурительно лечиться. После госпиталя его направили в санаторий для лётчиков. 15 мая 1944 года Алексея направили на врачебную комиссию. Его признали годным, но только к строевой службе с ограничением. Летать ему запретили. Он мог быть лишь инструктором.

Ещё в госпитале, Алексей узнал, что его отец в октябре 1941 года ушёл в московское ополчение, а в декабре погиб, защищая столицу. Мама осталась в Москве, работала на каком-то оборонном заводе. Наконец, до него дошли её письма.

Алексей рвался на фронт, мстить за отца и погибших на фронте друзей. Но после санатория ему дали отпуск на десять дней, не считая дороги, для заключительного лечения. Он ведь ещё плохо ходил и постоянно пользовался палочкой.

Алексей отправился в Москву. Там он познакомился с красивой девушкой Зиной. Она жила в соседнем подъезде его дома, и ей совсем недавно исполнилось 18 лет. Алексею был уже 21 год. В юности три года это большая разница, поэтому раньше он не обращал на неё внимания. А тут завязалась дружба. Алексей был уже взрослый мужчина, по его меркам, ведь он уже повоевал, был дважды ранен, трижды орденоносец.

Девочка работала санитаркой в госпитале недалеко от дома Алексея в Вешняках, и потому времени для встреч у них не слишком много. Но они как-то приспособились и встречались почти каждый день. За день до окончания отпуска Алексея Зина взяла отгул на один день, чтобы проводить его. За эти сутки их отношения достигли своего пика, они полюбили друг друга и между ними произошла, наконец, физическая близость.

После окончания отпуска Алексею предписывалось прибыть в Главное Управление ВВС РККА. Явившись в Управление, он узнал, что за последний воздушный бой его наградили орденом Отечественной войны I степени. Командующий авиацией вручил ему награду, поздравил и предложил пройти собеседование с полковником из военной разведки. После обстоятельного разговора полковник предложил Алексею работать в разведке, пока инструктором. Тот с радостью согласился. Он неплохо знал немецкий язык, умел прыгать с парашютом, ещё сносно боксировал. Алексею понравилась новая работа с перспективой побывать в тылу врага. Вот так война играла им. Сначала флот, затем авиация, теперь разведка. Осталось ещё попасть на службу в танковые войска или дальнобойную артиллерию.

Алексею поручили подобрать еще трёх инструкторов из числа командиров Красной армии. Проехав по подмосковным военным школам, он нашёл подходящих людей, умеющих отлично стрелять, метать ножи, работать с рацией, хорошо знакомых с сапёрным делом. Сам он стал заниматься с курсантами физической подготовкой и немецким языком (конечно, в рамках школьной программы).

Их разведшколу разместили под Москвой, недалеко от города Фрязино (Ярославское направление) в одном из бывших пионерских лагерей. Он был расположен в живописнейшем месте Подмосковья, на берегу очень красивого озера. Лагерь окружали высокие корабельные сосны. Асфальтированные дорожки проходили через всю территорию и выходили на небольшую поляну перед озером. Каждый домик был окружён огромным количеством зелени: кустами сирени, вишни, можжевельника. Очень красивое место.

В школе проходили обучение шестнадцать курсантов, по четыре на каждого инструктора. На сон отводилось восемь часов, остальное время тратили на тренировки. Все инструкторы были лейтенантами, поэтому командовать диверсионной школой назначили капитана Алексея. Чтобы не отвлекать курсантов на охрану и приготовление пищи, им помогали несколько солдат. Они менялись каждую неделю, чтобы не было привыкания. Повара в школе сменялись каждые две недели. Откуда их привозили, говорить было запрещено.

На подготовку группы отвели две недели. 12 июня 1944 года принимать экзамены приехал генерал-лейтенант с двумя полковниками. Они

«гоняли» курсантов несколько часов и всех вместе, и индивидуально. Генерал остался доволен и дал инструкторам двое суток выходных, а курсантов сразу забрал с собой один из полковников. Он увёз их на штабном автобусе, и больше Алексей этой группы никогда не видел.

На крыльях любви полетел Алексей к своей Зине с твёрдым намерением расписаться, но у них ничего не вышло Зину отпустили только ночью и всего на десять часов, как она ни просила. На следующие сутки её тоже отпустили только ночью. Расписаться не получилось, но зато за эти две ночи они так налюбились, что теперь Алексею надолго хватит этих воспоминаний.

Вернувшись обратно в диверсионную школу, он обнаружил, что к ним прибыл новый инструктор по рукопашному бою, а с ним 20 человек новых курсантов. Диверсионная школа продолжала действовать. На этот раз для подготовки курсантов им отвели 20 дней. Но уже 1 июля за ними приехал все тот же генерал-лейтенант.

Он приказал Алексею отобрать пятерых самых лучших. После этого генерал отвёл его в сторону и рассказал, что принято решение создать ещё одну специальную разведгруппу. Она будет состоять из инструкторов школы и пяти лучших курсантов. Алексею было предложено возглавить эту группу. Действовать разведчикам предстояло на территории Польши, где на одном из военных заводов разрабатывается немецкое секретное оружие. Подробности операции ввиду её особой секретности группа получит в самолёте перед самым вылетом.

Генерал привёз с собой немца-антифашиста. В его задачу входило познакомить группу с настоящим немецким языком (произношение с применением местных диалектов). На полную подготовку новой группы генерал отвёл три дня. Подготовка операции на месте, уже в Польше, тоже не должна была занять более трёх дней.

Вылет назначили на раннее утро 5 июля. По легенде все они были немецкими солдатами и офицерами, выполняющими особое задание командования. Немец-антифашист летел с ними. Ему отводилась роль обер-лейтенанта, заместителя командира группы. Руководил же ей новоиспечённый капитан вермахта, наш Алексей.

Лётчик был поляком-поручиком войска польского. В дорогу отправились на немецком транспортном самолете. На всякий случай разведчики взяли с собой парашюты, хотя транспортник должен был приземлиться на вражеской территории, где их должны встретить польские партизаны. В то время в польском партизанском движении не было единства. Одна часть поддерживала Советский Союз, другой была ближе политика США и Великобритании. Разведчики должны были приземлиться к просоветски настроенным полякам.

Польский поручик был лётчиком-асом. У себя на Родине он считался легендой авиации, эдакий польский Чкалов. Только у нас, кроме Чкалова, ещё были лётчики-асы, а у них, похоже, он один. Да и самолёт у них тоже был только один. Немцы его списали, а поляки отремонтировали и спрятали для своих целей.

Поручик привёз в Москву для консультаций руководителей своего движения, а на обратном пути захватил группу Алексея. На партизанской базе поляки снабдили разведчиков всем необходимым, даже обеспечили своим подрывником. Алексей попробовал отказаться, но это было бесполезно. Немецкий секретный завод находился недалеко от Гданьска, в старом замке. Место было известно, оставалось только придумать, как проникнуть на его территорию. Алексей разделил разведчиков на три группы. Основной отряд из шести человек должен был проникнуть на завод. Две другие группы, по три человека в каждой, проведут диверсии в его окрестностях с целью отвлечения внимания охраны. Решили взорвать железнодорожную станцию и дамбу через реку. У неё было и второе назначение: немцы использовали её, как автомобильный мост. Шуму должно хватить, чтобы отвлечь фашистов от секретного объекта.

Вспомогательные группы выполнили свои задания, отвлекли большое количество немецких солдат от основного объекта. В это самое время шесть наших разведчиков почти по отвесной стене, где не было охранения, проникли на завод. Они захватили секретные бумаги, сфотографировали все объекты производства и, самое главное, прихватили с собой основные детали. Им повезло, они смогли, расстреляв оставшуюся охрану военного завода, уйти без потерь.

Однако уже у самого леса ребята попали в засаду. Почти вся группа была уничтожена. Хорошо польские партизаны подоспели им на помощь. От группы в двенадцать человек в живых остались трое, и все они были легко ранены. Благодаря партизанам, погибших удалось вынести с поля боя. Своего подрывника поляки похоронили сами.

Тела советских разведчиков погрузили в самолет, который уже был заправлен и ждал только возвращения группы. После его отлета партизаны сразу ушли в другое место, сменив дислокацию.

Самолет приземлился на ближайшем к фронту советском аэродроме. Польский лётчик, заправившись, улетел назад. Погибших и раненых разведчиков погрузили на наш транспортный самолёт и отправили в Москву. Вечером 12 июля они были уже в столице. На аэродроме их ждали старые знакомые генерал-лейтенант с двумя полковниками. Забрав у Алексея добытые разведгруппой трофеи, они сразу уехали.

Погибших разведчиков на штабном автобусе доставили в расположение разведывательной школы. Находившийся там военный врач засвидетельствовал смерть погибших и оказал помощь оставшимся в живых. Затем он уехал, обещав прислать на следующий день фельдшера для перевязки. Тела убитых разведчиков увезли и похоронили на кладбище в городе Щёлково. По крайней мере, такое объяснение получил Алексей от своего командования. Пока он со своими товарищами был за линией фронта, школа пустовала. Проходивших в ней обучение курсантов куда-то увезли. Три дня после возвращения их не трогали. Только фельдшер, приезжая каждый день, делал перевязки. За пределы базы тоже не отпускали. Ребята лишь ели и спали. Алкоголь употреблять было нельзя разведчиков могли в любую минуту вызвать в Кремль. На четвёртый день Алексею было приказано явиться в Москву. Его хотел видеть Лаврентий Павлович Берия. За ним пришла легковая автомашина.

Берия принял Алексея сухо. Задал несколько вопросов и сообщил, что вся группа, включая погибших, награждена орденами Красного Знамени, а сам Алексей представлен к званию Героя Советского Союза. На этом аудиенция закончилась. Когда Алексей вернулся на базу, там уже находились двадцать пять курсантов. С ними также прибыли три необходимых школе инструктора. Сроки опять были жёсткие. На обучение новой группы отводилось всего двадцать дней.

Через полторы недели участникам последней операции вручили ордена. Обоим оставшимся в живых инструкторам присвоили очередные воинские звания старших лейтенантов, Алексей же стал Героем Советского Союза. Сам он считал, что все его товарищи заслужили присвоения этого высокого звания. Но разведчики, а теперь снова инструкторы разведшколы, успокоили его, сказав, что начальству видней.

Учеба в диверсионной школе шла своим чередом. На обучение теперь отводилось два полных месяца. После выпуска курсантам присваивалось звание сержанта. Если возникала необходимость срочного рейда в тыл противника, группу набирали из лучших курсантов, досрочно присваивая им сержантские звания.

1944 год закончился, начался 1945-й, и неожиданно в феврале диверсионную школу закрыли. Инструкторам присвоили очередные воинские звания капитанов, а Алексей стал майором. За хорошую учебную работу их даже наградили, Алексея орденом «Знак Почёта», а инструкторов медалями «За Боевые Заслуги». 1 марта 1945 года, выпустив последних курсантов, инструкторы вместе с Алексеем выехали в Москву. Там они получили секретное задание и были направлены в Германию. Вылет был назначен на 5 марта. До этого времени их отпустили по домам. Алексей приехал домой и узнал, что его девушка Зина в январе 1945 года была направлена на фронт, а в конце февраля на неё уже пришла похоронка. Алексей был просто в шоке он ехал к любимой, а приехал к похоронке. Он очень тяжело переживал эту утрату. Побыв с матерью три дня, вечером 4 марта он уехал в Москву.

5 марта группа Алексея в составе шести человек вылетела в Германию, а именно в Потсдам, для выполнения особо секретного задания. Их сбросили с самолёта на парашютах в сорока километрах от города. На выполнение задания Ставки Верховного Главнокомандующего ушло больше месяца. Задание группой было выполнено успешно. 19 апреля 1945 года группа доложила по рации о завершении своей миссии. Им было приказано оставаться на месте и ждать советские войска. Вскоре должна была начаться наступательная операция по освобождению Потсдама.

После выхода на связь группа решила укрыться в разрушенном здании какого-то завода на окраине города. Здесь разведчики нарвались на патруль, к которому очень быстро подоспело около дюжины эсэсовцев. Бой был коротким, но ожесточённым. Ребята положили почти всех фашистов, но тут к неприятелю на автомашине снова подошла помощь.

Надо было срочно уходить. За время боя группа потеряла двух бойцов. Погибших пришлось оставить на месте. Когда уходили, ранения получили ещё два разведчика. Оторваться от преследования удалось только, спустившись в канализационный колодец. Разведчики взорвали за собой вход, немцам осталось лишь разбирать завалы.

27 апреля советские войска освободили Потсдам и ближайшие окрестности. Алексей связался с командованием. Их уже ждали и ближайшим самолетом отправили в Москву. Алексей отчитался о выполнении задания. За успешно проведенную операцию их наградили. Алексей получил орден Отечественной войны I степени, а остальные, в том числе и погибшие, ордена Отечественной войны II степени. Среди разведчиков эта награда пользовалась заслуженным уважением, поскольку это был почти единственный орден, который отправлялся родственникам кавалера в случае его гибели.

Через три дня группа получила новое задание, правда, ее как таковой уже не было. Один был легко ранен и остался в строю, а вот капитана подрывника увезли в госпиталь. В общем, в строю осталось лишь три разведчика, один из которых к тому же был ранен. Тем не менее, их направили на немецкий Западный фронт. По легенде три немецких офицера Вермахта, два обер-лейтенанта и капитан (гауптман), после лечения в госпитале направлены на войну с американцами.

Приняли их неплохо, легенда работала. Разведчиков распределили по подразделениям, а через несколько дней американские и английские соединения перешли в наступление. От своего командования немецкие войска получили приказ огонь не открывать, а сдаваться в плен. Алексей был удивлён такому повороту событий. На Восточном фронте советские солдаты проливали свою кровь за каждый метр освобождённой земли, а здесь приказано пропускать американские войска, не оказывая сопротивления.

Делать нечего, надо было выполнять приказ немецкого командования. Алексей со своими разведчиками сдались в плен союзным войскам. Немецких офицеров союзники держали отдельно от солдат. В плену относились к ним неплохо. Кормили три раза в день, на работы не гоняли работали только рядовые.

В мае 1945 года, после капитуляции фашистской Германии, с каждым немецким офицером беседовала американская контрразведка. Некоторых потом увозили в неизвестном направлении. Как потом выяснилось, их прятали от советского командования и увозили в Южную Америку и Канаду.

Легенду Алексея подтверждали его разведчики, а легенды разведчиков подтверждал Алексей. Всё получилось более-менее удачно. Их перевезли в Берлин в американскую зону оккупации и заставили разбирать картотеку Абвера. Ребята не могли поверить своей удаче.

Разведчики фотографировали на микропленку всё, даже обслуживающий персонал, особенно американских и английских офицеров. У них был налажен канал передачи данных советскому командованию. За территорию объекта их не выпускали, со связным встречались на внутренней территории. Это была молодая женщина лет тридцати, она убиралась в учебном корпусе и комнатах инструкторов. Ей передавали непроявленные плёнки, а взамен получали чистые.

Алексей и его соратники пробыли в Берлине до июня 1948 года. В основном работали с документами и сортировали личный состав, согласно поданным американским командованием заявкам. 15 июня 1948 года их разлучили. Ребят отправили в Канаду, а Алексея в Южную Америку. Одному пришлось тяжело: поговорить не с кем, посоветоваться тоже. К тому же в одиночку сложнее себя контролировать. Можно задуматься и брякнуть что-нибудь на русском языке. Алексей очень опасался заговорить на родном языке во сне.

Ему вновь пришлось заниматься подбором личного состава. Но работа Алексею нравилась, у него всё получалось, и он был на очень хорошем счету у американского руководства. Связь с нашим центром удалось установить лишь в феврале 1949 года.

В то время он жил в небольшом закрытом городке. Связной передал, что правительство страны Советов представило его к званию подполковник и наградило орденом Ленина. Тем временем руководство США, доверие которого он заслужил, представило его к званию капитана и наградило медалью «За выдающиеся военно-морские заслуги».

Алексей был очень доволен. Он продолжал работать с архивом и формировал из бывших немецких военнопленных разведывательные группы, составляя на каждого из них аналитические справки. Он проработал на этой должности до апреля 1954 года. За это время его наградили ещё одной медалью армии США «За выдающиеся заслуги» (с четырьмя дубовыми листьями). Более того, Алексей стал майором армии США. У него в подчинении находилась группа из четырёх бывших офицеров Вермахта, но в американской армии у них не было никаких званий.

В апреле 1954 года к ним в группу добавили ещё трех американских офицеров: двух лейтенантов и одного капитана. Алексей так и не понял зачем-то ли для помощи, то ли для наблюдения за бывшими офицерами Вермахта. Так или иначе, но теперь их группа называлась отделом по немецким вопросам. Алексею выделили автомашину с водителем, а здание, где они работали стали усиленно охранять. До этого хватало всего одного вахтёра.

Еще в конце 1949 года советское руководство, чтобы не вызывать подозрения, посоветовало Алексею обзавестись невестой или женой. Тогда он почти сразу познакомился с местной девушкой Паулиной. Их отдел только что переехал в Бразилию и располагался в Сан-Паулу.

Девушке было двадцать три года. Очень красивая и стройная мулатка. Ее мужа убили в пьяной драке в придорожном кафе около года назад. Алексей подружился с Паулиной, и через некоторое время они стали любовниками. Их связь продолжалась почти шесть лет, до отъезда Алексея в Европу.

Перед отбытием ему удалось завербовать двух бывших немецких офицеров из своего отдела, и они продолжили передавать информацию в центр. Правда, они думали, что Алексей работает на англичан. Еще около десяти лет они являлись важными информаторами советской внешней разведки. В 1952 году Алексею передали, что он награждён еще одним орденом Ленина и ему присвоено воинское звание полковника.

В июне 1955 года Алексея направили в Берлин. Он пробыл там до декабря 1955 года. Работа шла хорошо, информацию он получал неплохую, её высоко оценивало советское правительство. В Берлине он впервые обнаружил за собой «хвост». После того как он доложил об этом в Центр, ему посоветовали быть осторожнее и тщательнее проверять полученную информацию, чтобы не подсунули «дезу».

В Берлине он подыскал себе новую девушку. Её звали фрау Марта, она тоже занималась разведкой, работала в должности младшего помощника американского резидента. Алексей представился ей бывшим командиром её мужа, тот был лейтенантом Вермахта. Его звали Пауль и он воевал на Восточном фронте. Марта вышла за него замуж, когда ей было 18 лет, в июне 1944 года. Через неделю Пауля отправили на фронт, где через два месяца он погиб.

Сейчас девушке исполнилось 29 лет, а Алексею 32. Поначалу он просто зашел к ней в гости узнать, как живёт вдова его боевого товарища. Через некоторое время они легко сошлись и стали жить вместе. Свои отношения они не афишировали, ведь оба работали в разведке.

После того как Алексей заметил слежку, он несколько раз проверялся и уходил от преследователей. За ним ходили с неделю, а потом «хвост» пропал. Алексей не успокоился, несколько дней проверялся, но слежки больше не было.

Фрау Марта полюбила Алексея, по крайней мере, ему так казалось.Она очень соскучилась по любви и все свои нерастраченные чувства стала отдавать Алексею. Перед расставанием он попробовал её перевербовать, и это у него получилось. Так что, когда он снова уехал в Южную Америку, Марта тоже стала работать на советскую разведку. Правда, она тоже считала, что работает на англичан. Ей даже связного подобрали коренного англичанина.

Со своими подругами Паулиной и Мартой Алексей больше никогда не встречался. Он вернулся в Южную Америку, но уже не в Бразилию. Его перевели сначала в Боливию, а затем в Уругвай. В 1960 году он оказался в Перу. Везде его заставляли создавать новые отделы, вербовать новых людей для работы на разведку США в странах соцлагеря. Параллельно Алексей искал людей, готовых сотрудничать с внешней разведкой Советского Союза.

Неожиданно для Алексея в марте 1961 года над ним стали сгущаться тучи. Явки, резиденты и группы, которые он формировал, стали проваливаться. Когда в его номере в отеле произошел взрыв, Алексей понял, что его продали разведки некоторых стран. Они выдали получаемую от него информацию, сдав его как источник.

Его легко вычислили, ведь кроме него в полном объёме этой информацией никто не владел. КГБ арестовал больше 60% агентов, которых он лично направлял в социалистические страны. Начальство стало подозревать его в работе на два фронта. Алексей почувствовал, что обстановка накаляется. Это ощущалось во всём: в отношении сослуживцев, в холодности начальства. Он понял, что ещё день два и его арестуют. Об этом через связного он доложил в центр.

Алексея срочно вывезли из страны дипломатической почтой в грузовом контейнере. Его везли на самолётах с тремя пересадками. Он провёл в дороге больше четырёх суток. Все это время он не пил и не ел, только смачивал губы водой. В посольстве перед погрузкой в контейнер на него надели специальные трусы, которые мы теперь знаем, как памперсы.

В СССР Алексея сначала привезли в Ташкент, где, наконец-то, достали из ящика. Два дня его наблюдали в военном госпитале, кормили только капельным путём и лишь на третий день разрешили поесть жиденький куриный бульон. В госпитале он прошел полное обследование. Через пять дней Алексей выписался и поселился в гостинице «Ташкент». Гуляя по городу, он обедал в ресторанах и полной грудью дышал воздухом страны Советов.

30 марта его привезли в Москву, а именно в Кремль. Было 9 часов утра. Его принял лично Александр Николаевич Шелепин. Он сказал, что Алексею за отличную работу на благо Родины Решением Верховного Совета СССР второй раз присвоено звание Героя Советского Союза. Но ему пока запрещено носить все награды, даже те, что получены во время Великой Отечественной войны, да и о том, что он воевал, тоже говорить никому нельзя. Его полностью засекретили. Правда, орден

«Знак Почёта» ему оставили, это не противоречило легенде.

После беседы с Шелепиным Алексея отвели в кабинет к какому-то генералу, который его ждал. Там уже сидел полковник, который был назначен его куратором. По новой легенде, во время войны Алексей находился в Свердловске, где работал на оборонном секретном заводе. Сейчас же ему предстояло трудиться рядовым инженером на заводе ЗИЛ в Москве.

Так как мама его уже умерла, а жилплощадь за ним не сохранилась, ему дали трёхкомнатную квартиру в центре Москвы, в самом начале проспекта Мира. Алексей получил в свое распоряжение автомашину ГАЗ М-21 бежевого цвета, приличную дачу в посёлке Удельная Раменского района Московской области, а на сберкнижку ему положили зарплату инженера за последние десять лет.

В стране только что прошла денежная реформа. Алексею выдали подъёмные в размере пятьсот рублей новыми деньгами на приобретение необходимых ему для жизни предметов. Но, как оказалось, в квартире всё есть. Кроме того, он получил все необходимые документы на недвижимость и даже водительские права.

В квартире на полках лежали новые редкие книги. В шкафах нашлась необходимая одежда его размера, развешенная по сезону. Холодильник, стиральная машина, телевизор всё это было куплено, установлено и подключено. В одной из комнат даже стояло пианино. Все вещи были новые, только пианино старое, видимо, известного мастера, в отличном состоянии и уже настроенное.

Алексей ходил по комнатам и приятно удивлялся. Открыл дверцу шкафа: там висят костюмы. Открыл другую дверцу: там сорочки и постельное бельё. Каждая вещь находится на своём месте, там куда бы Алексей сам её и положил. В квартире была огромная прихожая. Из неё можно было попасть в туалет, ванную или кладовку. Ещё одна дверь вела на кухню и большую комнату гостиную. Отдельный вход был в кабинет, а из гостиной можно было пройти в спальню. В квартире имелись два больших балкона: один из кухни, выходящий во двор, густо засаженный деревьями, а другой буквой «Г» из гостиной, выходящий на Садовое Кольцо и проспект Мира. Потолки были высокие, почти пять метров, окна широкие высотой около двух метров. Алексей был очень доволен своей новой большой и такой уютной квартирой. Ему понравилось, что она находится самом в центре столицы.

На следующий день Алексей пошёл на завод. Там его уже ждали. Документы лежали на столе начальника отдела кадров. Его приняли в цех сборки на должность заместителя начальника. Других вакансий на заводе не имелось.

Алексею было всё равно кем работать. За время нахождения в Южной Америке он научился всё воспринимать, как должное. Чтобы не быть обузой, Алексей сразу подал документы в институт на заочное отделение. А пока учебный год не начался, решил подучиться в ОТО (отдел технического обучения) на месячных курсах повышения квалификации.

После получения всех благ от государства Алексей всерьёз задумался о женитьбе, ведь ему уже 38 лет, а семьи всё нет. Правда, он побаивался жениться попадётся какая-нибудь кобра и мучайся потом всю жизнь. К тому же и возраст у него уже не юный.

На работу Алексей вышел в четверг. В то время в СССР работали по семь часов шесть дней в неделю. Выходной день был один воскресенье. В воскресенье делать ему было нечего, и он решил пойти погулять.

Дошёл до ближайшего кинотеатра и стал изучать афиши на щите около кассы, выбирая фильм на который пойти.

Был тёплый апрельский день, кое-где ещё лежал снег, но асфальт был везде уже сухой, и девушки вовсю щеголяли в лёгких туфельках. На деревьях налились и лопались почки, местами зеленели листики, пробивалась молодая травка. В воздухе стоял дурманящий запах ранней весны и нагретого асфальта. От этих запахов у Алексея слегка закружилась голова. Просто так он бродил по Москве впервые после начала войны. Последняя его мирная весна была в 1941 году.

На скамейке около кассы кинотеатра сидела молоденькая девушка и горько плакала. Да что там плакала рыдала навзрыд. Алексей подсел к ней и спросил, что случилось. Девушка посмотрела на него и сквозь рыдания сказала, что у неё украли кошелёк. Алексей огляделся по сторонам и неожиданно для себя увидел, что в ста метрах от скамейки на земле валяется какой-то кошелёк. Скорее всего, это и был кошелек незнакомки.

Он встал со скамейки, подошел поближе и поднял его. Кошелёк был небольшой. Такие обычно носят старушки. Конечно, он оказался пустым. Алексей вернулся назад и спросил у девушки, сколько там было денег. Та сквозь слезы ответила, что 38 рублей. Алексея удивило такое совпадение: ему 38 лет и у девушки украли 38 рублей.

У него имелись деньги, но все купюры были по 25 рублей. Немедля, он пошел в кассу и разменял четвертные на более мелкие купюры. Отсчитав 38 рублей, он сунул их в кошелёк и протянул девушке: На возьми, растеряша.

Она взяла в руки кошелёк и сразу замолчала. Открыв его, пересчитала деньги и совсем успокоилась. Девушка сложила руки на коленях, в одной держа кошелёк, а другой прикрывая его, чтобы больше не потерять.

Алексей снова присел на скамейку и стал разглядывать незнакомку. Завязался разговор. Девушку звали Верой, и ей было всего девятнадцать лет. После десятилетки она окончила педагогическое училище и теперь первый год работала в школе с учениками начальных классов. В кошельке были деньги, на которые она планировала дотянуть до зарплаты, до которой оставалось еще целых две недели.

При росте примерно метр семьдесят девушка обладала ладной фигуркой, всё было на своём месте. Лицо европейское, правильной формы. Небольшой носик, красивые губки, за ними ровненькие белые зубки, большие голубые глаза, высокий лоб, красивые длинные тёмно-русые волосы, заплетённые в большую толстую косу, доходившая девушке до поясницы. Алексею она очень понравилась. Оказалось, что живет Вера совсем недалеко от его нового дома, в общежитии в Слесарном переулке. Совсем рядом находится и школа, где она работает.

В Рязанской области, откуда она приехала в Москву, у неё остались мама и младшая сестрёнка Леночка десяти лет. Отец их бросил, когда младшей девочке был только один годик. Половину своей маленькой зарплаты она отсылала матери, поэтому-то деньги и были очень важны для неё.

Алексей немного рассказал о себе. Конечно, только то, что можно было говорить. Они провели вместе весь день, гуляли по проспекту, даже вышли на набережную и перекусили в какой-то кафешке. Тогда, после приезда Хрущева из США, в Москве открыли много кафе, пельменных, пирожковых и блинных.

Вера рассказала Алексею, что он первый мужчина, с которым она познакомилась в Москве. Это его ещё больше в ней пленило. Он поинтересовался, может ли она освободиться пораньше во вторник. Посчитав, что Алексей приглашает её на свидание, Вера согласилась. Тогда он попросил её взять с собой паспорт.

Во вторник Алексей после обеда отпросился с работы. С Верой они встретились в три часа пополудни. Он сразу взял быка за рога и спросил у неё, выйдет ли она за него замуж. Девушка засмущалась, но ответила согласием. Они тут-же подали заявление в ЗАГС.

Когда жених и невеста вышли на улицу, Вера спросила:

А ведь ты свои деньги положил в кошелёк? У меня были совсем другие купюры. Алексей, молча, кивнул и покраснел как помидор. Вера тоже вся зарделась. Так они сидели рядышком на лавочке у ЗАГСА, как два спелых помидорчика.

Расписали их через две недели. За эти дни в стране произошло много интересных событий, главным из которых был полет человека в космос. Первым в мире космонавтом стал гражданин Советского Союза Юрий Гагарин. Кто знает, может и работа Алексея за рубежом тоже приблизила это важное для всей страны событие.

В воскресенье Алексей повёз Веру на дачу в Удельную. Она этого не ожидала. Мало того, что у жениха отдельная квартира на 150 квадратных метров и новенькая «Волга», так ещё есть и шикарная дача. Увидев дачный дом Алексея, Вера изумилась еще больше. Он был бревенчатый, но двухэтажный. Вокруг него буквой «Г» была построена большая остеклённая терраса. На даче также имелась шикарная по тому времени баня с небольшим глубоким бассейном размером два на пять метров. Был даже гараж на две автомашины. Сам дачный участок размером больше 30-ти соток был засажен высокими стройными соснами. У калитки росли большие кусты тёмно-красной сирени.

После регистрации брака каждому из них дали отпуск на три дня. Алексей предложил съездить в Рязань и забрать к себе мать Веры и младшую сестру. Вера с удовольствием согласилась.

Они приехали в Михайловское, родное село Веры. Тёща очень понравилась Алексею, сестрёнка тоже оказалась полной обаяшкой. Идея переехать в Москву им пришлась по душе. Клавдии Васильевне, так звали маму Веры, очень понравился высокий красивый мужчина с открытым лицом и прямым взглядом, который, как ей показалось, очень любит её дочь.

Дом и сад оставили двоюродной сестре мужа Клавдии, убежавшего больше девяти лет назад. Она родила в городе от солдата, который погулял с ней и ушёл на дембель, оставив девушку беременной. Тогда она и приехала в Михайловское к матери. А та стала гнобить её, всячески оскорбляя и унижая. Девушка тоже работала в школе, только уборщицей и гардеробщицей. Звали её Полина. Клавдия Васильевна пожалела её и предложила ей жить в своём доме. Та, конечно же, согласилась и переехала в дом Клавдии Васильевны. Её мальчику уже исполнился годик, и он рос славным пацаном.

Алексей и их бы взял с собой, но всех не обогреешь. Были бы они хоть близкими родственниками тогда другое дело. Он оставил ей сто рублей, чтобы обжиться на новом месте. В деревне на эти деньги можно прожить без работы четыре-пять месяцев.

Алексей решил шикануть и поехал на рынок, где купил всё самое вкусное: мясо, колбасу, сыр, икру, рыбу, вино, торт, конфеты, пирожные, фрукты, овощи. Ведь свадьбы, как таковой, у них с Верой не было. Вот он и решил справить ее в деревне. Позвали соседей и хорошо посидели. Три дня пролетели мгновенно, вечером в воскресенье решили поехать домой, в Москву. Вещей было немного. Из предметов быта Клавдия Васильевна взяла с собой только старинные часы с боем, которые принадлежали ещё её деду.

На выезде из села Михайловское их остановил старший лейтенант милиции на мотоцикле. Это был местный участковый инспектор. Взяв у Алексея документы, он минут пять «пудрил» ему мозги. Оказалось, что он безуспешно ухаживает Клавдией, а в последнее время просто не давал ей прохода и даже преследовал.

Когда Клавдия Васильевна быстро рассказала в чем дело, Алексей вышел из машины и предложил участковому проехать к его руководству. Дескать, он очень сильно хочет пожаловаться на него. Участкового это не смутило. Тогда Алексей взял его за пуговицу кителя и ровным и спокойным голосом попросил милиционера расстаться по-хорошему. Он сказал это тихо, но от его тона у милиционера по телу побежали мурашки. Он решил не испытывать судьбу и отпустил их.

В Москве Вера определила младшую сестру учиться до конца года в свою школу. Тёща по собственной инициативе осталась жить на даче. Молодые стали приезжать к ней на выходные. Летом Вера ушла в отпуск, а у Леночки начались каникулы, и они стали жить все вместе на даче. Алексей приезжал к ним почти каждый день.

В марте 1967 года в стране ввели два выходных дня, но и рабочий день увеличился до восьми часов. Конечно, для нормального отдыха одного выходного в неделю было маловато.

Тёща у Алексея оказалась замечательной. Она была родом из старинной учительской семьи все её предки были дворянами. До революции они жили не богато, но и не бедно. Клавдия сама всю жизнь проработала учителем в средней школе. Когда Алексей вошёл в их семью, ей, как и ему, было 38 лет. Ему подумалось, что это опять хорошее совпадение. Он попросил Клавдию не работать, а быть хозяйкой их дома. Она хоть и трудилась 20 лет учительницей, но все работы в огороде делала сама. Клавдия охотно согласилась и с большим энтузиазмом взялась за дело. Квартира и дача Алексея всегда сияли чистотой и на дачном

участке тоже был идеальный порядок.

В марте 1971 года Алексея вызвали к Юрию Владимировичу Андропову. Он беседовал с Алексеем почти час и предложил работать под его руководством в должности начальника одного из отделов. Алексей был не против. Ему присвоили звание генерал-майора и, наконец, разрешили носить все награды. Андропов лично вручил ему генеральские погоны и обе звезды Героя Советского Союза. Остальные ордена и медали, а также документы Алексей получил в приёмной. Секретарь Юрия Владимировича выдал ему даже талоны на пошив формы в генеральской пошивочной мастерской. Алексей заказал форму, а сам, прикрепив на лацкан пиджака обе золотые звезды Героя, поехал на завод увольняться. Увидев у себя в кабинете дважды Героя Советского Союза, начальник отдела кадров чуть с кресла не упал. Алексей подумал: хорошо ещё, что

он пришёл в гражданском костюме, а не в генеральской форме.

При полном параде, со всеми наградами, Алексей на служебной

«Волге» с водителем поехал в Удельную. Тёща, жена и дети от неожиданности потеряли дар речи, ведь никто из его родных даже не подозревал, что он воевал и много лет был разведчиком-нелегалом. Для них было полной неожиданностью узнать, что он действующий офицер КГБ, да ещё дважды Герой Советского Союза. Но они быстро оправились от шока и были очень рады за него. Дети и жена повисли у него на шее, тёща и Лена стояли, молча обняв родственника руками. Все были смущены и очень обрадованы.

У Алексея к этому времени родилось уже четверо детей и Вера ходила беременной пятым ребёнком. Сначала родились три девочки, потом мальчик. Пятый ребенок тоже должен был быть мальчиком. После долгих лет одиночества на чужбине Алексей решил создать себе большую семью. Лена тоже была вместе с ними. Летом все жили на даче, места там было много и всем его хватало.

Алексею, как генералу, полагалась дача побольше, да и квартира тоже. Но ему очень нравились его дача, к квартире он тоже привык. Она располагалась рядом с метро, была удобной для жилья, дом находился в хорошо озеленённом удобном дворе. К тому же он наладил отличные отношения с соседями.

Как-то раз Клавдия Васильевна попросилась на малую родину, в село Михайловское. Алексей к тому времени приобрел себе новую автомашину ГАЗ-24 тёмно-вишнёвого цвета. Он специально звонил товарищам на Горьковский автомобильный завод и просил покрасить его автомобиль в этот редкий по тем временам цвет. И ему пошли навстречу.

Желающих ехать в Михайловское было гораздо больше, чем мест в новом автомобиле, поэтому генерал решил отправиться в путь на служебном микроавтобусе РАФ-977 с водителем. На нём и поехали. Он обладал хорошим мягким ходом. Но главное, всем хватило места. Выехали в пятницу после обеда, чтобы все выходные дни провести в Рязанской области.

В Михайловском отлично провели время. Купили у местных жителей целого барана, кур, яйца, молоко, фрукты, овощи. Водитель автомашины оказался отличным полевым поваром. Он приготовил отличный шашлык, плов, а также другие вкусные блюда кавказкой и азиатской кухни. Алкогольные напитки в семье Алексея не употребляли вообще. Отдохнули хорошо. В воскресенье после обеда было решено поехать домой.

Каждый день мимо их дома проходил парный пеший милицейский патруль. Как выяснилось, воздыхатель Клавдии Васильевны не оставил надежд на взаимность. К этому времени он дорос до начальника районной милиции. Как Клавдия и предвидела, их автомашину остановили перед выездом из села на трассу. Спереди и сзади подъехали два милицейских ГАЗ-69. К водителю, как и десять лет назад, подошёл тот же милиционер, только теперь на нём были погоны майора.

Водитель показал ему на прикрепленный изнутри к лобовому стеклу спецталон «Без права остановки и проверки». Но майор не обратил на это никакого внимания и потребовал у водителя документы. Тот, конечно, действуя по инструкции, предъявлять ничего не стал.

Алексей показал майору удостоверение генерала КГБ СССР, но и это не помогло. Младшие дети, напуганные действиями работников милиции, заплакали. Это вывело Алексея из себя. Он, не мешкая, прямо из автомашины позвонил по телефону начальнику Главного Управления МВД по Рязанской области. Его переключили на домашний номер генерала. Алексей представился и изложил свою проблему. Начальник Главка оказался его знакомым, они встречались на совместных совещаниях. Генерал попросил передать трубку майору. Он приказал теперь уже капитану милиции освободить дорогу, сегодня же сдать дела начальника районной милиции своему заместителю и приступить к выполнению обязанностей участкового. Вот так наш Дон Жуан закончил свою руководящую карьеру.

Алексей простил бы ему его поведение. Он понимал: любовь, чувства и всё такое. Но только в том случае, если бы он приехал к Клавдии в Москву и объяснился с ней. Ведь адрес у него был, она постоянно писала родственникам. Но майор решил для достижения своей цели использовать служебное положение, а это для Алексея было неприемлемо.

Алексей был человек не злопамятный, но, приехав в Москву, он проследил по своим каналам, чтобы бывшего начальника местной милиции наказали и выше участкового уполномоченного не повышали. Позднее, на одном из совещаний, встретившись с начальником главка ГУВД Рязанской области, он попросил отправить бывшего майора на отдых, раз он не мог справиться со своими обязанностями. Его просьбу услышали. С тех пор визиты его семьи в Михайловское проходили без приключений, баррикад из служебных автомашин больше никто не устраивал.

Когда Алексей узнал, что его соседи из квартиры, находящейся через стену, собираются переезжать, он пошёл к руководству с просьбой выделить эту «двушку» квартиру для его семьи. Ему пошли навстречу. Даже оформление документов «контора» взяла на себя. А их было немало, ведь надо было получить разрешение на совмещение квартир и снос стены в проходном коридоре.

Так Алексей получил еще три изолированные комнаты, так как кухню из присоединенной квартиры тоже приспособили под комнату. В прихожую Алексей перенёс свою библиотеку, соорудив там стеллажи с подсветкой. Таким образом, в квартире получилось пять изолированных комнат и одна гостиная.

Клавдия Васильевна теперь жила в отдельной комнате. Своя комната была у Леночки. Она училась в институте и о замужестве пока не помышляла. Надо сначала закончить учебу. Девочки жили в одной комнате, а мальчики в другой. У Алексея с Верой, наконец, снова появилась своя спальня.

Друзей у них не было. Те, с кем Алексей вместе воевал, все погибли. Вера не успела ни с кем подружиться. После того, как вышла замуж, она всё время в была декрете. За десять лет у них родилось пятеро детей. Впрочем, в друзьях они особенно не нуждались. В семье было шесть женщин, а мужчин всего трое, причем двое из них ещё маленькие. Поэтому вся любовь шести женщин доставалась одному Алексею.

Жизнь шла размеренно и спокойно. Когда пятый ребенок немного подрос, Вера опять пошла на работу. Тёща занималась подрастающими детьми. Они все ходили в музыкальную школу, а также обязательно занимались спортом в различных секциях.

У Алексея работа тоже шла своим чередом. Как-то возвращаясь из Москвы на дачу, он ехал через Вишняки и решил заехать в свою старую квартиру, где когда-то жили его родители. После смерти матери там давно проживали уже чужие люди.

Алексей был в генеральской форме, и новые хозяева без опаски открыли ему дверь. Он вкратце объяснил, чего хочет. Хозяин квартиры тоже оказался фронтовиком, и с удовольствием пошёл ему навстречу, когда Алексей попросил разрешения достать кое-какие свои вещи из тайника в маленькой комнате.

Он вошёл в свою бывшую комнату и достал из тайника сложенные туда в первый день войны вещи, в том числе и наган (единственная память об отце). Хозяин квартиры протянул ему портрет в рамке. Это были его родители. Алексей очень обрадовался, ведь до этого портрета родителей у него не было. Это стало для него шикарным подарком. Надо было отметить такое событие.

Из квартиры Алексей позвонил водителю в автомашину и попросил принести бутылку коньяка. Тот быстро принёс. Сам Алексей алкоголь не пил, но компанию поддержать мог. Нальёт себе в бокал немного коньяка и будет смаковать весь вечер.

Посидели с хозяевами, выпили, поговорили, повспоминали. Незаметно пролетело три часа. Алексей вспомнил, что жена с детьми ждёт его дома. Он распрощался и поехал.

Впоследствии он еще не раз заезжал к этим хорошим людям и даже познакомил с ними Веру и детей. Каждый раз они делали ему маленький подарок то фотографии какие-нибудь найдут, то вещи, принадлежащие раньше его родителям. Со временем они стали частыми гостями Алексея на даче в Удельной. Нередко семьями встречали Новый год.

Алексея ещё три раза отправляли в командировки: один раз в Германию, один раз в США и один раз в Южную Америку. В общей сложности он провел на заданиях почти три с половиной года. Командировки были сложными, с постоянными рисками для жизни. Алексей хотел встретиться с Паулиной и Мартой, но руководство ему категорически запретило общение с ними. В Западном Берлине его узнали бывшие офицеры Вермахта. Неприятного инцидента избежать не удалось. К счастью, всё обошлось небольшой дракой, на этом и закончилось. Убегать больше не пришлось, ведь он был официальным представителем Советского посольства.

В Германии Алексей обнаружил за собой слежку. Делая вид, что он лопух и, не обращая внимания на слежку, он продолжил свою работу. Было ещё два очень неприятных момента, из которых Алексей с трудом вывернулся, как говорят, едва ноги унес.

В ФРГ, а именно в Бонне, он взял напрокат автомашину «Мерседесс-Бенц» W 115 250 C и поехал в Кёльн, где в национальном парке Филле у него была назначена встреча. Приехав в Кёльн, он остановился на небольшой площади, подошёл к газетному ларьку и купил путеводитель.

Вернувшись к автомашине, Алексей открыл дверь. В это время по его ноге ударил кожаный футбольный мяч. На площади дети играли в футбол. Он поднял мяч и прошел несколько шагов, чтобы вернуть его ребятам. И тут прогремел взрыв. Алексей упал на мостовую. К счастью, осколки от взрыва его не задели. Он огляделся, но ничего подозрительного не заметил, только Мерседес дымился рядом с тротуаром.

Тогда Алексей поднялся и стал ждать приезда полиции, при этом сообщив о случившемся советскому консулу. Опять случай спас жизнь разведчику. Всю командировку за ним были «ноги», а после этого случая за Алексеем было даже установлено постоянное наблюдение, а также потом в Южной Америке и США.

В Перу ему тоже досталось. Задание было сложным. Алексей чудом остался в живых, но задание выполнил. Сидя в местном кафе, он случайно уронил нож для стэйка. Нагнувшись за ним, Алексей почувствовал, а затем и увидел, что спинка пластикового кресла, на котором он сидел, развалилась. Он понял, что в него стреляют, и упал на пол, метнув нож для стэйка в сторону стрелка. Нож попал тому в плечо. Стрелявший был в низко надвинутой на глаза бейсболке и в больших темных очках. Киллер стрелял из пистолета с глушителем и сделал пять выстрелов, пытаясь попасть в Алексея. Получив ранение, он сразу скрылся. После покушения Алексей сразу был отозван назад в СССР.

Несмотря на трудности и постоянную опасность, все задания Родины и советского правительства им были выполнены. За работу в США и Южной Америке Алексей был награжден орденом Ленина, а командировка в Германию была отмечена орденом Дружбы народов. Этот орден появился в 1972 году, и Алексей стал одним из первых его кавалеров.

Он прослужил в КГБ до 31 декабря 1985 года. С 1 января 1986 года он вышел в отставку. Андропов умер, а сработаться с новым председателем Алексей не сумел. Так, в возрасте 62 лет и в звании генерал-лейтенанта он с почётом ушёл на пенсию. На прощание «контора» подарила ему новенькую «Волгу» ГАЗ-2410 в экспортном исполнении. Свою прежнюю машину Алексей отдал старшей дочери.

Елена в этом же году вышла замуж за молодого инженера. Алексей подарил молодоженам новую автомашину «Жигули» ВАЗ-2105. Лена теперь жила с мужем. Они получили квартиру в районе ВДНХ, не так далеко от Веры и Алексея всего десять-пятнадцать минут езды на автомашине. Но на даче летом, да и зимой семья собиралась вместе. Клавдия Васильевна по-прежнему вела там хозяйство.

Алексей с Верой ушли на пенсию в одно время и стали жить на даче постоянно. Вера, была намного моложе своего мужа, но двадцать пять лет педагогического стажа дали ей возможность больше не работать. Старшие девочки вышли замуж и тоже стали жить отдельно. В Москве до каникул с тремя младшими детьми осталась тёща. Алексей с Верой только иногда приезжали в квартиру в гости. Но Клавдия Васильевна хорошо справлялась и без них, дети были в надёжных руках.

Врачи нашли у Алексея разные сердечные болезни, поэтому-то он и стал жить на даче. Каждый день они с Верой гуляли, ходили на озеро, отдыхали. Так спокойно пережили они смутные 90-е годы. Рождались дети, внуки. Были взлёты и падения. Как у всех, случались склоки, скандалы, но радостей и позитива было намного больше.

Алексей очень хотел показать жене то место, где они готовили разведчиков и взрослели. Да и самому хотелось вспомнить молодость. И однажды 4 октября 1995 года они поехали во Фрязино, где в годы войны располагалась диверсионная школа, которой руководил Алексей.

Их взору предстало шикарное удивительное озеро с песочными берегами в обрамлении смешанного леса, который стоял вокруг водной глади плотной стеной. Поздней осенью деревья были зелёного, жёлтого, даже местами красного цвета. Очень красиво. Алексей сделал несколько фотографий, впервые в жизни пожалев, что он не художник.

К сожалению, от пионерского лагеря, в котором находилась диверсионная школа, не осталось и следа. Только кое-где уцелели асфальтированные дорожки и росли редкие вечнозелёные кусты туи и можжевельника. Территория выглядела очень заброшенной. У Алексея защемило сердце. Они пробыли на озере до позднего вечера и только в полночь выехали из города. Пока было светло, он ходил по дорожкам и вдоль озера, а когда стемнело долго сидел в автомашине с открытой дверью, слушая тишину.

До последних дней Алексей и Вера прожили в любви и взаимопонимании. Конечно, в 90-е годы приходилось непросто. Но у Алексея была хорошая генеральская пенсия, да за две звезды Героя Советского Союза платили тоже хорошо. Почти все дети работали, и только младший сын ещё учился в военном училище.

Тёща прожила с ними всю жизнь. Клавдия Васильевна от всей души полюбила Алексея. Она, не болея, дожила до 91 года, и ни разу не пожалела, что переехала жить к ним в семью. Вера тоже очень любила свою мать и радовалась, что они живут все вместе. Алексей прожил до 94-х лет и до последнего дня держался молодцом до 91 года ездил за рулём. Он умер осенью 2017 года.

Вера жива до сих пор, ведь она моложе Алексея на 19 лет. Она чувствует себя хорошо, и сама справляется с хозяйством. После смерти Алексея она постоянно живёт на даче и даже в магазин за продуктами не ходит. Дети привозят ей всё необходимое. Да много ли надо пожилому человеку?

В квартире Алексея живут оба его сына со своими большими семьями, у каждого из них трое детей. Они пошли по стопам отца и стали офицерами. Один служит в военной разведке, а другой в ФСБ России. Они воевали почти во всех горячих точках, обоим было присвоены высокие звания Героев России. Младший дослужился до полковника, а старший стал генералом. Они на службе России до сих пор. У девочек тоже свои семьи, у каждой из них тоже по трое детей. Все они удачно вышли замуж и живут в одном районе Москвы.

О селе Троицком

Коллективизация в Красноярской губернии началась в 1930 году. Тогда было коллективизировано 15 процентов крестьянских хозяйств. К 1932 году эта цифра достигла 60-ти процентов.

В глухом селе Троицкое, что находилось в ста верстах от Красноярска, было всего-то пятьсот пятьдесят дворов, и проживало где-то полторы-две тысячи человек. Зато в селе имелись большой барский дом, ухоженный сад плодовых деревьев, просторный парк редких пород деревьев, липовые и дубовые аллеи, а также большой красивый храм с высокой колокольней.

За парком был огромный глубокий пруд, в нём барин разводил карпов. А сразу за конюшней располагался ещё один пруд, но немного поменьше. Там разводили больших белых уток.

Хотя село и находилось в стороне от дорог, его постоянно лихорадило: то красные придут, то белые, то банды атамана Семёнова нагрянут. Жизни спокойной у его жителей особо не было.

Красные спрашивали, кто сотрудничал с белыми, белые спрашивали, кто сотрудничал с красными. Красные расстреливали, белые пороли и вешали. Правда, особого зверства по отношению к селянам не случалось. Староста села старался сглаживать все недоразумения. Тем не менее, несколько человек всё-таки казнили: двух красные и двух белые. Последние ещё и выпороли с десяток селян.

Грабили все, кто мог. Красные, те хоть расписки оставляли. Староста потом, когда установилась Советская власть, поменял их на пять лошадей. На самом красивом холме, недалеко от барского дома, стояла большая трёхэтажная новая школа. Её начали строить перед самой революцией, а закончили строительство только в 1927 году. Строили частями. Флигель для детского сада и спортивный зал, а также зал для выступлений успели построить до прихода Советской власти. Всё остальное пришлось ждать целых 10 лет. Зато вместо одноэтажной школы, как было запланировано, построили трёхэтажную и по последнему слову педагогической науки. В ней имелись просторные спортивный и актовый залы. На первом этаже, во флигеле, располагался детский сад. Планировалось, что школа будет начальной, но потом сделали её семилетней. А после 1930 года в ней стали учиться 10 лет, как в городе. К тому времени детей в селе стало намного больше.

В марте 1935 года в село на двуколке приехали пятеро до зубов вооружённых сотрудников НКВД. Наконец-то и до Троицкого дошла очередь коллективизации и раскулачивания. К ним присоединились пять активистов из местной голытьбы, тоже вооружённых винтовками. Таких бездельников в селе и было-то всего пятеро. Они составляли Комитет бедноты. И, скорее всего, им и было суждено возглавить новое коллективное хозяйство.

Сотрудники НКВД и активисты пришли в дом к местному священнику отцу Семёну. Они выволокли его за волосы на улицу и стали жестоко избивать. Били руками, ногами и прикладами, пока он не упал в грязь.

Затем представители власти и активисты подогнали к церкви двуколку, выгрузили из неё динамит и заминировали храм. От взрыва он немного наклонился и просел. В стене появилась небольшая брешь. Высокая кирпичная колокольня осталась нетронутой. Больше взрывчатки у активистов не было, и они разъярённые и злые вернулись к дому священника. Батюшка Семён всё ещё лежал в грязи, где его оставили. Но теперь у его дома собрались почти все жители села около тысячи взрослых людей и, конечно, вездесущие дети.

Чекисты подняли батюшку и поставили к стенке его деревянного дома. Главный из них достал маузер и приготовился стрелять в отца Семёна. Тут народ не выдержал, и мужики набросились на незваных гостей и своих извергов-активистов. Не выжил никто.

Убитых сельчан закопали в овраге за селом, а сами продолжили жить дальше, как и до этого. Пароконку вместе с телами погибших сотрудников НКВД отогнали почти до самого города и там бросили. Растерзанные тела чекистов испуганные лошади привезли в город.

Тем не менее, было понятно, что избежать коллективизации не удастся. Староста Иван Круглов поехал по соседним сёлам, чтобы посмотреть, как проходит этот процесс там. Вернувшись назад, он начал действовать, никого не раскулачивая и не расстреливая. Очень скоро в селе создали свой колхоз «Заря», председателем которого единогласно избрали Ивана Круглова.

Иван, помня о беспределе, который учинила первая бригада НКВД, решил организовать свой отряд самообороны. Он отобрал двадцать крепких парней возрастом от 16 до 18 лет, набрал инструкторов из бывших военных, живших в селе Троицкое.

Они учили ребят стрелять из винтовок и пистолетов, а также владению ножом. Восемь винтовок, три маузера и два нагана были получены в качестве трофеев, отобранных у чекистов. От них же сельчанам достались девять гранат. Кроме того, в селе нашлось ещё семь винтовок. Таким образом, весь отряд самообороны был вооружен. Только за патронами приходилось ездить в город Красноярск. Их покупали на базаре, якобы для охоты.

Инструкторы учили молодёжь драться, скакать на коне, а также старались развивать их физически. Ребята принимали участие в колхозных работах, а в свободное время усиленно тренировались. Таким образом, за пять лет тренировок, сформировалась хорошо обученная боевая группа по охране села.

В 1932 году в селе Троицкое появилось электричество. С 1930 года тянули провода от Красноярска к Енисейску, по пути осчастливили и их село. Линию-то подвели, а трансформатор и провода жителям пришлось покупать самим. Деньги удалось собрать только к 1932 году. Иван настоял, чтобы электричество было в каждом доме, и обязал все семьи приобрести электроплитки, чтобы не топить печки летом.

Барская усадьба долго стояла брошенной. Тем не менее, она сохранилась в хорошем состоянии, особенно конюшни и фермы. Туда и перебрался колхоз «Заря». У колхозников были две больших конюшни, одна ферма крупного рогатого скота и овцеферма.

Жители решили сдать в коллективное хозяйство лишних коров и овец. Себе оставили только по одной лошади, корове и пяток овец. Свиней можно было держать, сколько хочешь. Тех, кто не согласен, следовало раскулачить и отправить в ссылку в Казахстан. Однако, несогласных с решением общего собрания не было. Но партийное руководство требовало отчета о раскулаченных. Надо было что-то решать. И решение пришло. В ссылку отправили пятерых убитых помощников чекистов.

Оформили все документы и направили пустые телеги за сто вёрст в Красноярск, чтобы отметить их приезд. На железнодорожной станции сотрудникам НКВД сдали досье на «раскулаченных», получили место в теплушке. Немного потолкавшись на вокзале, сложили кое-какие пожитки в вагон, а часа через два уехали домой в село Троицкое.

Всё прошло спокойно. Один раз приехал представитель НКВД, поспрашивал односельчан, прожил неделю в селе (пил все семь дней беспробудно), а потом уехал к себе в Красноярск.

Сельчане продолжили работать, сдавали урожай государству, на сэкономленные деньги приобрели жеребца производителя, пять молодых кобылок, племенного быка и пять взрослых тёлок, а также чистопородных овец. Сельскохозяйственного инвентаря у барина было достаточно, тут покупать ничего не надо было. Решили для жителей села и на продажу разводить карпа и уток.

Жили хорошо, никто сельчан не трогал. Сдавали мясо государству, из молока делали сыр и сметану. Мясо сдавали живым поголовьем, а молоко ведь до города не довезёшь. Всего хватало, село процветало.

Церковь восстанавливать не стали, представители Советской власти это строго настрого запретили. Починили только крышу и залатали дыры в стене. Главное было сухо и тепло. Батюшка служил в колокольне и в уцелевшей части храма.

Но вот в начале апреля 1940 года в село приехала бригада сотрудников НКВД. Их было пятнадцать человек, и приехали они на двух автомашинах: одна была грузовой, а вторая легковой. С собой они привезли два ручных пулемёта. Иван сразу, как увидел пулемёты, понял, что будут массовые расстрелы. Видимо, кто-то навёл чекистов на село. Скорее всего, проболтался один из жителей.

Надо было что-то делать. Сотрудники НКВД вели себя беспардонно, всем своим видом давая понять, что церемониться они не станут. Поздно вечером они расположились в барском доме.

Старший сказал Ивану, чтобы он приготовил с утра лопаты и шестерых землекопов. Сомнений у председателя колхоза не осталось: их кто-то продал. Главный чекист потребовал выпивки и закуски на всех. Сотрудникам НКВД принесли еды и три литра самогонки. Выпивки, конечно, не хватило. Тогда Иван приказал принести самогонку от бабки Агафьи, была у них такая травница. С ней он договорился заранее. В усадьбу быстро доставили три бутыли по два с половиной литра в каждой.

Чекисты выпили всё до последней капли и вскоре уснули мертвецким сном. Иван со своими ребятами зашёл в комнату, где они гуляли, и забрал всё оружие. Пьяных раздели и связали ремнями.

Пришло утро, сотрудники НКВД слегка протрезвели и стали грязно ругаться, угрожая всем убийством и очень скорой расплатой. Батюшка Семён считал, что надо их отпустить, но жители села возмутились. Люди сказали, что этого делать нельзя, ведь они придут снова и действительно всех расстреляют. Такие случаи уже имели место.

Чтобы выяснить, кто их продал, на чекистов пришлось немного надавить. Оказалось, что один из них является дальним родственником жителя села Петра Засохи. Тот по пьянке и проболтался ему о случившемся в селе. Притащили Петра, связали и бросили рядом с сотрудниками НКВД. Всем селом единогласно приговорили их к смерти. Чекистов и предателя было решено расстрелять. Ещё одну яму выкопали в том же в овраге. Поступило предложение расстрелять и жену Петра Засохи, но народ встал на её защиту. Решили выдать её замуж за вдового кузнеца Якова. Незваных гостей расстреляли сразу и тут же закопали в овраге.

Осталось куда-то деть автомашины. Дорога на Красноярск шла всё время лесом. Один из ее участков проходил по скалистой местности. Кое-где она пролегала по краю глубокого ущелья туда и сбросили автомашины, авось, найдут не сразу.

Так и случилось, автомашины нашли лишь в мае 1941 года. Кругом валялись истлевшие остатки формы, а тела, видимо, растащили волки. Чекистов очень долго искали, водили на допрос жителей села. Но те твердо стояли на своём: сотрудники НКВД погуляли с неделю, а потом, взяв с собой самогонку, поехали восвояси. После того как нашли автомашины, поиски прекратились.

После этого случая Иван приказал всем забыть про пьянку, пообещав страшные кары тому, кого увидит пьяным. Сельчане, зная его строгий и суровый нрав, поверили ему пить прекратили. Женщины с удовольствием поддержали своего председателя. С той поры в селе соблюдали сухой закон. Немного спиртного разрешалось лишь по большим праздникам, да и то под бдительным контролем женщин.

У кузнеца Якова и его новой жены родилась девочка, и супруга снова была на сносях. Мужики бросили пить, стали чаще любить своих жён. От этого детей в селе Троицкое прибавилось.

22 июня 1941 года началась война. Ивану шёл пятьдесят второй год, его вроде не призывали. Он поехал в Красноярск и, ссылаясь на уборку урожая, попросил отсрочку по призыву до 1 сентября для ста колхозников. С условием, что остальные будут призваны 1 октября.

За это время Иван замыслил переженить всех своих призывников, чтобы те успели зачать детей. Молодежь рвалась на фронт. Ребята боялись, что война кончится без них. Те, что постарше, заставшие первую войну с германцем и гражданскую, были опытнее и умнее. Они понимали, что на фронте ещё и убивают.

Сыграли сразу семьдесят свадеб, потом ещё тридцать пять. В селе проживали чуть больше трёхсот молодых женщин, почти все они забеременели в одно время. За этот год в селе родилось сто двадцать пять детей. В следующем почти в два раза больше. Иван не предполагал, что так случиться, но очень этому обрадовался. Правда, пока было неясно, где дети потом будут учиться. Но с этим можно будет разобраться позже, пока же их надо вырастить.

Война шла своим чередом, наши войска оставляли один город за другим. Из села забрали почти всё продовольствие, оставили лишь посевной материал на весну 1942 года. Хорошо, что фининспектор не знал, что колхоз «Заря» разводит уток и рыбу, а то и их бы тоже отняли. Если бы не схитрили, то есть было бы совсем нечего. Продали часть рыбы и уток, купили хлеба. В каждом дворе корова, овцы, поросята. Летом и осенью насобирали грибов и ягод. Барский сад тоже дал хороший урожай яблок и груш. Огурцы, помидоры, картошка со своих огородов тоже должны были помочь дожить до весны.

В феврале, марте, апреле и мае женщины села стали рожать одна за одной, чем едва не сорвали посевную. Мужиков в селе осталось около сотни, в основном старики за шестьдесят лет. Ровесников Ивана всего человек двадцать. Работали в колхозе почти одни женщины и дети.

Для охраны села Иван опять набрал крепких ребят: человек тридцать пять от тринадцати до семнадцати лет. Научившись стрелять, ребята стали дежурить с винтовками. Круглосуточно за безопасностью села следили пять человек. И лишь когда было много работы на полях, Иван оставлял только двух дозорных на колокольне.

Дежурили не зря. В мае 1942 года в село проникли пять беглых урок. Они сразу открыли огонь по жителям. С большим трудом их удалось обезвредить. Одного из ребят отряда самообороны тяжело ранили. Лишь через полгода его смогли поставить на ноги.

Двоих беглых убили при задержании, троих легко ранили. Один из раненых почему-то умер, хотя ранение было нетяжёлым. Вероятно, отказало сердце. Задержанные бандиты стали проситься в колхоз. Иван в принципе не возражал. Но очень скоро по их следам на грузовике приехали красноармейцы, охранявшие лагерь. Они забрали раненых беглецов, тела погибших и их оружие с собой.

В октябре 1942 года в село попытались пробраться трое дезертиров. Их вовремя заметили и хотели задержать. Но они открыли стрельбу из винтовок, и поэтому были сразу уничтожены ответным огнем. Их никто не искал, и жители села захоронили тела убитых за забором кладбища в одной общей могиле.

В октябре в армию призвали ещё сорок молодых жителей села. Иван опять проделал своё сватовство: поженил всех и добился, чтобы девушки забеременели. В мае-июне 1943 года в селе родились еще сорок детишек. Кузнец Яков, как с цепи сорвался, ему уж было под шестьдесят, а его Марфа рожала почти каждый год. К 1946 году у него было уже пятеро детей, а еще через два года стало семеро: пять крепких мальчиков и две девицы-красавицы. Каждый год в Красную армию уходили подрастающие пацаны. В октябре 1943 года ушли семьдесят человек. Иван опять добился своего. И снова летом 1944 года родилось семьдесят детишек.

Иван заботился о детях. В барском доме открыл дополнительный детский сад, чтобы женщины могли спокойно работать на полях колхоза. В 1944 году он поженил шестьдесят семь пар, и к осени следующего, 1945-го, года получил молодое поколение.

Отгремели тяжёлые военные годы, ушедшие на фронт, стали возвращаться. Уходили сотнями, а возвращались единицы. В общей сложности, в село возвратилось чуть больше сотни фронтовиков, остальные навечно остались лежать на полях сражений.

После окончания войны до 1948 года никого из молодёжи больше

не призывали. Но Иван продолжал женить пары, он не любил, когда гуляют и не женятся. У него было строго: исполнилось 18 лет сразу женись, нечего болтаться.

Если молодые не могли найти друг друга, он вызывал к себе родителей, и интересовался их мнением, а уже потом выносил решения. Молодым семьям колхоз хорошо помогал. За каждого родившегося ребёнка супруги получали подарок. Это мог быть, например, телёнок, или дорогая необходимая в хозяйстве вещь: самовар, гармонь, швейная машина. А многодетным семьям, хорошо работающим в колхозе, ставили дома, бани, амбары.

Было тяжело, но все понимали, чтобы село не умерло, дети должны рождаться, поэтому все начинания Ивана народ поддерживал и приветствовал. В 50-х годах колхоз закупил тридцать холодильников и столько же новеньких радиоприёмников с проигрывателями. В начале 60-х стали покупать телевизоры. К сожалению, они показывали только один Первый канал. Но потом правление колхоза раздобрилось и выделило средства на установку общей антенны с усилителем. У сельчан появилась возможность смотреть еще три всесоюзных канала.

Работали хорошо, получать тоже стали хорошо. Только вот, когда к руководству страны пришёл Хрущёв, людей начали обкладывать налогами за коров, овец и даже за яблони с грушами. Пришлось снова хитрить и часть личного хозяйства пропускать через колхоз. На сады же попросту закрыли глаза. А потом Хрущёв съездил в Америку и развёл везде кукурузу. Ну какая в Сибири кукуруза? Вот так и жили, работали, рожали и воспитывали детей.

Более или менее свободно колхозники вздохнули при Брежневе. Правда, сеять и убирать урожай приходилось по спущенному сверху графику. Но Иван особо его не придерживался, городское начальство было далековато. Почти во всех селах Сибири после войны народу поубавилось. К тому же многие захотели жить в городе. В селе Троицкое всё было наоборот население росло, и в город никто не убегал.

В начале 50-х Ивана направили в Канаду для обмена опытом с тамошними фермерами. Вернувшись назад, он развернул в селе строительство. Построил водонасосную станцию, мощную котельную. Таким образом, он обеспечил все дома в селе центральным отоплением.

Везде провел водопровод и канализацию. В каждом доме был туалет и ванная комната. Старики сначала возражали (туалет в доме это позор). Но Иван действовал по принципу: «не хочешь заставим». А через пару недель старики, посидев в теплых клозетах, и сами поменяли своё мнение. Дрова заготавливать не надо, воду таскать не надо, печь электрическая. Красота!

Колхоз построил шикарную сельскую баню с двумя залами для мужчин и женщин. В каждом её отделении имелся большой бассейн. Со временем в селе появился и плавательный бассейн с отдельными ваннами для детей и взрослых. Не в каждом городе были такие условия. Для молодых колхозников и специалистов, приезжающих в село по направлению после окончания техникумов и институтов, было построено общежитие. В нём останавливались и командировочные. Общежитие было трёхэтажным. На первом этаже располагалась небольшая столовая и кафе для молодёжи. Идею Ивана построить небольшую закусочную в виде шашлычной (блинной или пельменной) жители села и правление колхоза не поддержали. Работали почти как в городе, когда можно было, давали выходные, а отдыхали, конечно, в основном зимой. Зимой же в колхозе заливали хоккейные площадки. Летом молодежь играла в футбол и баскетбол. В холодное время года все, кто хотел, могли заниматься в школьном спортзале. А в клубе круглые сутки не закрывались двери. В селе работали спортивные секции, музыкальная школа, имелся даже свой духовой оркестр. На всё это правление колхоза денег не жалело.

Молодёжь из села практически не уезжала. После службы в армии 100% молодых людей возвращались домой. Тем более, что свои семьи молодые пары создавали сразу в восемнадцать лет. Как повелось во время войны, так и продолжалось после.

Если возникала необходимость в той или иной специальности, молодежь посылали учиться в город, а также с гостеприимством и уважением принимали тех, кто хотел жить и работать у них в селе.

Вместе с телевизорами в селе стали появляться автомашины и мотоциклы. И что очень радовало Ивана, в каждом дворе были коровы, свиньи и другая живность. Он проработал председателем колхоза «Заря» до 1975 года и в возрасте 85 лет ушёл на пенсию.

Колхоз возглавил его внук Георгий, очень грамотный молодой человек. Он был пропитан любовью к своему селу и всегда поддерживал все начинания деда, ведь они были прогрессивными и рассчитанными на лучшее будущее. После себя Иван оставил много незавершённых проектов, и Георгий с энтузиазмом взялся их выполнять. Сам Иван ещё долго работал в колхозе, заведуя рыбным хозяйством. Этим он занимался до своего последнего дня. Умер Иван после уборочной 1 октября 1981 года в возрасте 91 года.

Его мечтой было восстановление церкви и строительство дома для нового батюшки. Отец Семён умер, а жена его осталась жить в своем старом доме. Жилье для батюшки построили в 1982 году, а церковь удалось полностью восстановить лишь к 1995 году. Пришлось укреплять фундамент, перестроить часть стены, а крышу полностью переделать, после чего храм засиял новыми куполами.

На главной площади села Ивану поставили памятник в полный рост. Прежде безымянная площадь стала носить его имя. Директор школы выхлопотал в РОНО, чтобы сельское учебное заведение также носило имя бессменного председателя колхоза «Заря», а во дворе школы установили его бюст. Уже в конце 1982 года память об Иване была увековечена в камне и бронзе. Постаменты установили летом, чтобы успели устояться.

Повесть о трёх Иванах

В августе 1905 года у портного Лазаря Моисеевича и его жены Сары, проживающих в еврейском квартале в одном из украинских местечек, родился сын Израиль Лазаревич (Изя).

Рядом, в соседней рабочей слободке, жил кузнец Василий Степанович В это же время его жена Степанида родила сына Ивана Васильевича. Также разрешилась от бремени Оксана, жена жившего на улице, населённой в основном украинцами, конюха Тараса Остаповича. Родители назвали сына Иванко.

Улицы, на которых жили наш герои, словно лучики у звезды, сходились вместе. И так уж вышло, что их дома стояли совсем рядом, а подворья располагались лицом друг к другу. Это было простое украинское местечко. Полусонное размеренное царство, где десятилетиями жизнь течёт довольно однообразно. Дома в нём были в основном одноэтажные, и только на Центральной площади стояли семь двухэтажных строений, в число которых входили Городская управа, дом городского Головы, а также несколько дворянских и купеческих домов. Вокруг каждого росли фруктовые деревья, а вдоль улиц были посажены каштаны, липы, а также пирамидальные тополя.

Дети наших героев росли вместе. Играя в одном дворе, они дружили друг с другом. До 1914 года всё шло тихо и спокойно. Но вот началась война с Германией. Лазарь Моисеевич, Василий Степанович и Тарас Осипович ушли на фронт почти одновременно в ноябре-декабре 1916 года.

Первая похоронка пришла на Тараса Осиповича. Это случилось уже в конце января 1917 года. У него осталось двое детей. В феврале убили Лазаря Моисеевича, сиротами стали его пятеро детей. Василий Степанович погиб в марте. Его сын Иван и дочь Мария так и не дождались отца с войны.

Родившиеся в 1905 году Иваны были в своих семьях старшими детьми, и на их маленькие плечи легла забота о своих близких. В местечке ребят называли тремя неразлучными Иванами, они с рождения были всё время вместе. Когда родителей призвали в армию, их детство кончилось.

Изя вместо отца стал портным, мать помогала ему кроить. Иван начал работать в кузнице: чинил сельскохозяйственный инвентарь, подковывал лошадей. Ваня-хохол, как его звали друзья, приспособился перевозить на лошадях разные грузы. Вот тем и жили, хотя их заработков едва-едва хватало на пропитание. Но время тогда было тяжёлое, всем жилось очень непросто. Мальчики подрастали и быстро взрослели. Руки набирали силу, и уже к тринадцати годам ребята могли делать любую мужскую работу.

Как снег на голову до местечка дошла весть о Февральской революции. Его жители ещё не успели толком освоиться с новой жизнью и осознать, что это такое, как пришло известие об Октябрьской революции.

Справедливости ради стоит сказать, что поначалу оба эти события никак не отразились на жителях местечка. Жизнь там продолжала идти, как и раньше, размеренно и скучно. Даже базары на центральной площади проходили, как обычно, каждое воскресенье. Все эти революции случились где-то очень далеко, и жителям до них не было никакого дела. Однако все понимали, что рано или поздно придётся что-то менять. И не факт, что из этого получится что-нибудь хорошее.

А пока все продолжали жить мирно и дружно, как до революции. Погромов в местечке не случалось. Разве только залётные черносотенцы заглянут, но слободские не давали особо им разгуляться. Городовой, квартальный и околоточный продолжали работать, городской голова был прежним. Всё оставалось, как при царе. В присутственных местах ещё висели портреты Николая II и развевались императорские российские флаги.

Наши друзья в свободное время учились ездить верхом. Благо, лошадей хватало. Нередко ходили «в ночное», катались до рассвета, а утром ходили и «клевали» носом. Ребята учились метать ножи и драться. Понимая, что им не совладать со взрослым мужиком, они придумывали всякие хитрости: падали под ноги, делали подсечки. Потихоньку у них стало получаться. Ребята тренировались каждый день, что бы ни случилось. Даже если не было времени, они отнимали его ото сна, но занятия по метанию ножей и борьбе не прерывали.

В декабре 1917 года на Украине установили советскую власть, но как-то до их местечка она не дошла. А весной 1918 года пришли германские войска. Однажды в мае Иван-хохол возвращался из уездного города, куда он отвез сыромятные кожи. Зайдя по малой нужде в придорожные кусты, подросток обнаружил там раненого человека, лежащего на земле. Им оказался красный комиссар.

Он был ранен в правую ногу выше колена и в грудь навылет. Человек находился без сознания и не подавал признаков жизни. Красного комиссара в нём выдавали кожаные куртка, штаны и фуражка с красной звездой. Чёрную кожанку крест на крест перепоясывала портупея. Талию перетягивал ремень, на котором висела кобура с наганом. Иван кое-как погрузил раненого на телегу. Комиссар оказался довольно тяжёлым. Затем нарвал в поле травы и, закидав ей тело, отвёз в кузню к другому Ивану.

В ней над угольным сараем до своего ухода на войну Василий Степанович оборудовал небольшую комнатку. Там он периодически ночевал, когда перебирал со спиртным. С улицы эту комнату заметить было невозможно, она выглядела, как продолжение сарая. Туда и поместили раненого комиссара.

Пока друзья тащили его наверх, пуля из ноги вышла сама. Видимо, она засела неглубоко, и под давлением кровь выдавила инородное тело. Ребята, как смогли, обмыли, обработали и перевязали раны. Звать на помощь они поостереглись. Если комиссара найдут немцы, то расстреляют всех как взрослых, так и детей. Поэтому решили обойтись своими силами. Выживет хорошо, а нет то они хотя бы попытались спасти человеку жизнь.

Повязки меняли через день. Бинт и медикаменты взяли у местного коновала (ветеринара), Иванко сказал ему, что его лошадь поранилась.

Недели через две комиссару стало лучше. Придя в себя, он первым делом поинтересовался у ребят судьбой своего коня. Друзья не знали, что ему ответить. Коня-то они не видели.

Когда стемнело, пошли искать комиссарского коня. Обошли все поля, что находились неподалеку от того места, где Иванко нашёл комиссара. Но всё без толку. Ближе к рассвету, когда они уже собрались домой, их усилия наконец увенчались успехом. В балочке почти рядом с городком ребята нашли вороного коня комиссара. Его укрыли на небольшом островке в устье реки.

Выздоравливающий комиссар часто беседовал с друзьями, рассказывал им о том, что делается в мире, как идут дела в России. От него они узнали о многочисленных партиях, ведущих борьбу за власть в стране. Он пересказывал им содержание многих прочитанных книг. Поведал истории о Гарибальди, Степане Разине, Пугачёве, о Ленине.

Ребятам всё было интересно, ведь всё их образование сводилось к четырём классам церковно-приходской школы. Теперь всё своё свободное время они проводили в коморке у комиссара. За три месяца ребята даже как-то выросли и политически повзрослели.

Комиссар тем временем потихоньку стал вставать на ноги и по ночам прогуливался во дворе кузницы. Как ни странно, он чувствовал себя хорошо, даже несмотря на то, что медицинская помощь ему была оказана на уровне простого санитара.

Осенью 1918 года немцы ушли из местечка. Им на смену пришли гайдамаки. Ребят это особенно не коснулось. Они продолжали работать, кормить свои семьи, ухаживали за комиссаром и слушали его рассказы. Он научил их говорить, читать и писать на немецком языке, а также кое-каким математическим действиям: дробям и решению уравнений. В общем, всему тому, что сам помнил из гимназической программы.

Общение с комиссаром, которого ребята называли просто дядька Андрей, не прошло для них бесследно. Они многому научились и многое для себя почерпнули. А, самое главное, он определил их политический выбор. Друзья решили идти за большевиками и Лениным.

Наконец, и в их городок пришли Красные. На Украине стала прочно устанавливаться советская власть, которая дошла и до местечка.

Однако в 1919 году к ним заявились войска батьки Махно. Батька уже не сотрудничал с Красной армией, а воевал против всех. Бил немцев, бил Деникинцев и петлюровцев, красных тоже бил. Но и получал тоже ото всех. Махновцы, как ветер, налетали на своих тачанках на врага, жалили пулеметами и растворялись в степи.

С конца 1918 года местечко постоянно лихорадило: то германцы придут, то Деникинцы, то Петлюра или Махно, а то снова советская власть. Бывали, правда, недели и даже месяцы, когда в местечке не было никакой власти.

Когда комиссар уехал к своим большевикам, ребята остались один на один с революцией. Они не умели стрелять, хотя комиссар им и показывал, как обращаться с наганом, как разбирать его на части и чистить. Но в нём оставался всего один патрон, так, что особо не постреляешь. Поэтому обходились только теорией.

Когда он ушёл, ребята нашли этот наган под его подушкой. Может, забыл, а, может, специально оставил в подарок. Теперь у них появилась новая проблема: где найти патроны, чтобы научиться стрелять.

Приходившие в местечко части часто привлекали Ваню-хохла для перевозки военных грузов, но патроны ему возить не приходилось. Да и не украсть ничего, когда сам отвечаешь за сохранность груза. Ваня занимался транспортировкой для германцев, для Петлюры, для белогвардейцев. Этим он зарабатывал на жизнь себе и своей семье. Платили плохо, но часто давали продукты, а в то время это было немаловажно.

Боеприпасы и оружие возили специальные команды бойцов в сопровождении конной охраны, поэтому патроны решили украсть с петлюровского склада. Ваня знал, где он находится.

Оружейный склад петлюровцы расположили в городском амбаре. Стены у него были надёжные, а вот крыша соломенная. Правда, солома лежала неотёсанных досках, пролезть между которыми мог далеко не каждый. Но ребята удалось найти лазейку.

Для своей вылазки они выбрали время, когда петлюровская часть собиралась сменить дислокацию. Склад с оружием охранял всего один боец.Через крышу внутрь залезли два Ивана, а Изя остался на стрёме снаружи.

В просторном помещении амбара друзья нашли ящики с патронами для пистолета «Маузер» и винтовок. Патронов к нагану нигде не было. Они уже хотели лезть обратно с пустыми руками, когда Иван заметил ящик с маузерами и гранатами. Вскрывать их не стали, это бы заметили сразу.Через крышу вытащили все три ящика маузеры, патроны и гранаты.

В частях Петлюры особой дисциплины не наблюдалось. Часовые под утро мёрзли и постоянно подогревали себя горилкой.Но трёх ящиков с утра всё же должны были хватиться.

Ребята донесли свою добычу до кузни. Каждый из них взял себе по маузеру. Оружие разобрали, почистили и смазали. Пистолеты оказались десяти зарядными, калибром 7,63 мм. Сначала пощёлкали без патронов, научились заряжать и нажимать на спусковой крючок. Запасшись патронами и гранатами, завернули всё в промасленную тряпку и закопали в углу кузницы. Оставшееся в ящиках оружие и боеприпасы погрузили на телегу и отвезли за город, где спрятали в яму в дальнем углу оврага, замаскировав сверху дёрном.

Утром петлюровцы погрузили всё своё барахло, в том числе оружие и патроны, на телеги и приготовились было тронуться в путь. Но тут на их беду появились красные конники. Произошёл короткий, но яростный бой. Весь петлюровский обоз достался красноармейцам. Утром следующего дня город покинули и они. Вечером следующего дня здесь уже хозяйничали деникинцы. Так что со складом всё прошло удачно, пропажи никто не хватился. Ребята даже пожалели, что взяли так мало. Окрылённые своим успехом они решили сразу опробовать захваченное оружие. Будучи уверенными, что красные остались в городе надолго, ребята утром следующего дня спокойно уехали на речку, на дальний остров.

Там они целый день увлечённо стреляли из маузеров по мишеням, а вечером решили остаться на острове с ночёвкой. Наловили рыбы, сварили жирную наваристую уху. Нажарили рыбы на палочках, и запекли в углях под костром. Наелись так, что животы раздуло. Утром проснулись поздно, позавтракали рыбкой и вскоре поехали домой. Здесь они едва не попались деникинцам, которые уже заняли местечко.

Чтобы оружие не лежало без дела, друзья решили совершить какое-нибудь нападение на белогвардейцев. Овражек, где было спрятано оружие, имел форму полумесяца и выходил одной своей стороной к дороге, а другой к городу. Наши ребята засели в нём и стали ждать подходящего случая.

Ожидание оказалось долгим, но вот, наконец, на дороге показался верховой казачий разъезд в составе подхорунжего и двух рядовых казаков. Ребята взяли их на мушку и выстрелили. Всадники упали с коней, те прошли немного вперёд и остановились. Видно было, что к выстрелам они давно привыкли.

Ребята застыли в овраге, оцепенев от ужаса. Только сейчас до них дошло, что только что убили живых людей. Они с трудом пришли в себя только, когда услышали приближающийся топот копыт и ржание лошадей. Надо было срочно избавляться от трупов, иначе деникинцы увидят погибших и сожгут весь городок, как сожгли соседнее село, где нашли убитого белогвардейского унтер-офицера.