Только бы зеркало уцелело

Глава 1

Примерно к началу ноября стало понятно: проблема встречи Нового года стоит во весь рост.

Довольно долго, пока дети были маленькими, мы праздновали дома. Приходили друзья, всегда одни и те же, каждый приносил своё фирменное блюдо; муж наряжался Дедом Морозом и из красного мешка с золотыми звёздами раздавал подарки. Звёзды были из фольги, они рвались, конечно, и каждый год я приклеивала новые.

Потом дети подросли, а бабушки и дедушки состарились, и мы стали отмечать Новый год у родителей. У моих, поскольку квартира побольше, а жили все на соседних улицах.

Потом мои родители умерли, как-то разом, в один месяц. В марте, тогда как раз сыну исполнилось двенадцать. Через год умер свёкор, и у наших детей осталась одна-единственная бабушка. Она уже совсем плохо ходила и не особо хорошо соображала, и мы забрали её к себе.

Свекрови не стало в этом году, и тоже в марте, такой вот горький оказался для нас этот весенний месяц. Муж молчал всю весну и всё лето, а осенью сказал:

– Давай на Новый год куда-нибудь уедем.

– Давай. Куда? – согласилась я.

По большей части я с мужем соглашаюсь, но и он со мной обычно не спорит, так как-то повелось.

– Кататься на лыжах? – предложил он.

– Катька обидится, она ж не лыжница. Мы на гору, а она что делать будет? Может, куда-нибудь, где тепло? В Таиланд?

– Тогда недоволен будет Макс, ему больше четырёх часов лететь просто нож острый, а до Бангкока все восемь или девять.

Я почесала нос, это очень помогает размышлениям.

– Остаётся Европа. Правда, там не особо отмечают Новый год, но мы и сами себе праздник. Будем думать?

– Будем. Подключи к обдумыванию детей, – распорядился муж, и я, конечно, согласилась.

Наверное, нужно пару слов сказать о нас. Меня зовут Ольга, по профессии я химик, хотя давным-давно этим не занимаюсь. Мне пару месяцев назад исполнилось сорок четыре. Муж – Михаил, мы ровесники, ему тоже сорок четыре, и он юрист по образованию. По первому. Потом было ещё кое-что, в общем, теперь он работает сам на себя.

Частным детективом.

И я работаю с ним вместе.

Ну да, у нас детективное агентство: офис в Кривоколенном переулке, во дворах, ещё шесть сотрудников и нормальная, в общем, работа. Занимаемся мы в основном сбором сведений по гражданским делам, изучением рынка, выявлением ненадёжных партнеров… Ничего увлекательного, собаки Баскервилей водятся на другом болоте. Последние несколько лет очень востребованы стали архивные поиски по истории семьи, это работа приятная, да и оплачивается отлично.

Детей у нас двое, сыну Максиму семнадцать, дочери Кате тринадцать, уже почти четырнадцать. Они оба высокие, голубоглазые и черноволосые, как две капли воды похожи на Мишу. Как я выгляжу? А вы посмотрите на обложку этой книги – вот такая я и есть, только обычно не ношу эгреток с перьями и бальных платьев, всё больше джинсы.

Бальное платье, собственно говоря, и повинно в том, что мы попали в эту историю.

Лично я предлагала отправиться в Финляндию. Тут вам и лыжи, и санки, и Дед Мороз, и недалеко… Миша настаивал на Шотландии, мол, только они во всей Европе на самом деле празднуют Новый год. Дети наши синхронно поморщились, и Макс сказал:

– Па, ты представляешь себе, каково будет отмечать в городе, полном вдрызг пьяных мужиков в юбках?

– Это килты, – буркнул отец, признавая своё поражение. – Ну, как хотите. Твоё предложение?

– Я солидарен с сестрой, – нахальный мальчишка гордо задрал подбородок.

А Катя выложила на стол распечатку с рекламой.

Бал Ста королей!

Новогодний бал в Париже, в музее ярмарочного искусства

Выступление цирка дю Солей, артистов из Опера Гарнье и других звёзд

Ведущие программы – знаменитые актёры московских театров

Бальные костюмы из Голливуда, из самых знаменитых исторических фильмов

Ужин для вас приготовят три повара с Мишленовскими звёздами

– Там будут выступать живые тигры, – добавил Макс.

Я покачала головой.

– А это не жульничество?

– Это организует мама моей одноклассницы и её французский партнёр, так что нет, не жульничество.

– И сколько это стоит? – поднял брови Михаил.

– Много, – вздохнула дочь. – Но мы получим скидку, и вообще, для детей цена существенно ниже.

И её пальчик с аккуратным маникюром упёрся в цену, и в самом деле высокую. Очень высокую.

– Совершенно исключено, – твёрдо сказал муж, и я поняла, что мы едем на Новогодний бал.

Визы у нас, слава богу, имелись. Всё остальное нужно было сделать, а поскольку Миша доводил до отчёта долгое и сложное расследование, точнее – выявление чужого хакера в крупной программерской фирме, то подготовка к поездке автоматически легла на меня. У каждого в семье были свои предпочтения по части отеля: муж хотел что-нибудь тихое на Левом берегу Сены, Макс желал жить поближе к Лувру, Катя мечтательно вздыхала, разглядывая в компьютере карту улиц вокруг Елисейских полей… Таким образом, выбор оставался за мной, и я этим бессовестно воспользовалась. Мне нравился отель, в котором я останавливалась пару раз, когда приезжала во Францию с подругами: старомодный, с большими комнатами и высокими потолками, выходящий в тихую улочку не слишком далеко от бульвара Мадлен.

И вот вечером двадцать восьмого декабря наше семейство прибыло в Париж.

Дни до Нового года летели стремительно, мне показалось, я моргнуть не успела, а уже вот оно, пора: мы в костюмах спускаемся в холл отеля и садимся в машину – не без труда, потому что пышные юбки и широкополые шляпы с перьями никак не рассчитаны на обыкновенный минивэн.

Музей ярмарочного искусства оказался вовсе не зданием, а частью парка Берси, и частью значительной. У ворот парка нас ждала карета, запряжённая парой серых лошадей; по аллеям бродили мушкетёры и хорошенькие служанки, кое-где горели костры и жарились в огромных тазах каштаны.

Раззолоченный мажордом выкрикнул наши имена у входа в Зеркальный зал, и праздник начался. Минут сорок мы бродили по павильонам музея, разглядывая все его диковины: разнообразные карусели, автоматоны, с которыми можно было поиграть в шахматы, загадочные шатры, где ждали гадалки, театр теней и Венецианский павильон. На каруселях мы покатались, с автоматоном Максим сыграл блиц-партию (и проиграл), мы с Катей сделали кружок на гондоле… Можно было бы развлекаться и дальше, но несколько герольдов на ходулях прошли по павильонам, объявляя начало торжественного ужина, и гости отправились за столы. Блюда, действительно роскошные, сменялись номерами. Пели обещанные оперные дивы, изгибались под потолком волшебные акробаты, шутили Коровьев и Азазелло, исполнявшие обязанности ведущих вечера. А уж когда в проход между столами вышли два дрессировщика с тиграми на поводках, ахнула даже я.

В какой-то момент удивляться стало невозможно, организм просто переполнился впечатлениями. Тронув Мишу за рукав, я тихо сказала:

– Я выйду, присмотри одним глазом за детьми.

– Только за Максом, – влезла неугомонная Катерина. – Догадываюсь, куда ты, и я пойду с тобой. Ты там просто не управишься с фижмами.

Дорогой муж был занят дегустацией какого-то редкого коньяка вместе с соседом, алма-атинским бизнесменом, поэтому только рукой махнул – иди, мол, куда желаешь.

Мы и пошли.

Катька была права: кабинки туалетов не рассчитаны на бальные платья с пышными юбками. Друг без друга мы бы не управились. Но всё прошло удачно, и мы с дочерью радостно выпорхнули, не заметив, что входили-то в уборную через другую дверь. Попали мы в павильон парижской ярмарки; свет в нём был чуть притушен, и карусельные лошадки и единороги казались лёгкими призраками, какими-то туманными сущностями. Катька взяла меня за руку, сказав при этом:

– Я не боюсь, просто так спокойнее. Мы же здесь уже были?

– Были, – кивнула я. – На карусели катались, вот на этой лошади с красным седлом ты и сидела.

– А, точно! И вон на тех качелях, и механический оркестр запускала. Погоди, а вот это что? – дочь показывала на стоящий чуть в стороне разноцветный шатёр, полог которого был опущен.

– По-моему, тут сидела механическая гадалка, – я наморщила лоб. – Но мы к ней не заходили.

– А давай зайдём! Всё равно я есть больше не могу, надо хоть немного подвигаться.

– Ну давай… Небось уже отключены аттракционы, гости все на ужине.

– Нам же говорили, что на всю ночь все аттракционы будут работать! – и Катя решительной походкой подошла к шатру и откинула полог. – А тут нет никакой гадалки… И вообще ничего нет, стол и два стула, и зеркало на стене большое, почти от пола до потолка, и всё.

Я последовала за ней и осмотрелась. Да, действительно, странное место. Выглядит словно комната для переговоров высокого уровня, с поправкой на повышенную роскошь. Мило, но зачем это здесь? Зал вроде бы посвящён парижской ярмарке?

– Мам! – дочь снова вцепилась мне в руку.

– Что?

– Посмотри, в зеркале кто-то двигается!

– Наши с тобой отражения, дорогая, – я ласково погладила её по плечу.

– Нет! Там мужчина, одетый в чёрное, с белым кружевным воротником! Давай уйдём отсюда, пожалуйста!

Мы уже готовы были развернуться и удрать, но тут поверхность зеркала пошла волнами, и оттуда шагнул… действительно, мужчина в чёрном бархатном камзоле, расшитом серебром. Кружевной воротник и манжеты, тёмные с проседью локоны до плеч, эспаньолка…

– Атос в старости, – заворожённо прошептала моя девочка.

В голове у меня не было ни одной связной мысли, крутилась лишь фраза «Катька только что дочитала «Трёх мушкетёров».

– Мадам, – изящно поклонился гость из неведомого. – Мадемуазель, – поклон повторился. – Прошу вас, не пугайтесь, я хотел бы всего-навсего с вами поговорить.

– Поговорить? О чём?

– Прошу вас, присядьте. Я не рассчитывал, что вас будет двое, но мы сейчас всё исправим.

Наивная Катерина созналась потом – она ждала, что господин в чёрном бархате выйдет из шатра и притащит ещё один стул. Я была уверена, что он вызовет с этими целями кого-нибудь из обслуживающего персонала. Но действительность оказалась такой, что у нас обеих глаза на лоб полезли. Незнакомец сделал сложный жест, сплетя пальцы, и рядом со столом вырос ещё один стул, точно такой же, на который он и уселся.

– Итак, для начала позвольте представиться. Меня зовут Марк Авгурион Терцион, и я здесь с поручением от Августа Асперуса, короля Ромеи.

– И как к вам обращаться? Ваше сиятельство? – тут же спросила Катя.

– Нет, мадемуазель, у нас такое не принято. По счастью, с вашей страницы реальности мы позаимствовали не всё. К тому, кто служит государству и королю, у нас принято обращаться «мессере».

– Ага. И вы – мессере Терцион?

– Нет, мадемуазель, Терцион – это личное прозвище. Меня называют мессере Авгурион или мессере Марк.

– Поня-атно… – ну всё, дочь моя заинтересовалась, теперь её так просто не стряхнёшь; ладно, позволю деточке задать ещё пару вопросов, потом приторможу. – Вы сказали, что так называют тех, кто служит государству и королю, а кому ещё могут служить? И как обращаются к самому королю? А то мало ли что?

Господин в бархате терпеливо отвечал.

– Есть граждане, которые торгуют, управляют заводами или кораблями, эрусы. Есть землепашцы, к ним обращаются дон. Есть те, кто служит богам, их называют патер. К королю же любой, гражданин нашего государства или не гражданин, может обратиться со словом доминус.

– А рабы у вас есть? Раз уж вы играете в такой… Древний Рим.

– Что вы, мадемуазель! – мессере Авгурион позволил себе проявить некоторое возмущение. – У нас вполне цивилизованный мир. И поверьте, это не игра!

– А что же тогда?

Тут я тихо сказала:

– Катя, стоп.

Дочь закрыла рот и села прямо, сложив руки на коленях и опустив взгляд.

– Как я уже сказал, это называется «страница». У вас назвали бы «другой мир». Миры наши соприкасаются – не всегда и не везде, но перейти от нас к вам вполне возможно. Как и вернуться, и это важный момент… для меня. И, возможно, для вас.

От взгляда Катерины можно было спички зажигать, и я задала вопрос, к которому меня подталкивали.

– Поясните, пожалуйста.

– Видите ли, мадам… – тут мессере слегка замялся. – Правильно ли я понимаю, что вы и ваш супруг являетесь владельцами и сотрудниками частного детективного агентства?

– Да.

– Дело в том, что у нас возникла проблема… м-м-м… детективная проблема, которую по ряду причин мы не можем решить сами.

– Вот как? – я подобралась, понимая, что сейчас разговор пойдёт действительно о важном; заказ есть заказ, и запрос надо слушать очень внимательно.

– Дело в том, что… Существует правило… А, к демонам! Во время заседания Королевского совета произошло убийство. Мы не можем передать расследование в руки нашей службы безопасности, потому что нельзя допустить огласки, а если в дело вмешаются безопасники, то её не избежать. Сами понимаете, кто-то поделится с женой, та с матушкой, матушка с соседкой… И всё, от секрета государственной важности останутся рожки да ножки.

– Понимаю. И чего вы хотите от нас?

Тут мессере Авгурион встал, поклонился и сказал со всей возможной торжественностью:

– От имени доминуса Августа Асперуса я приглашаю вас, мессера Ольга, вашего супруга и детей посетить Ромею и оставаться в нашей стране столько, сколько потребуется для нахождения и задержания убийцы, и далее – сколько вы пожелаете. Казначейство доминуса берёт на себя все расходы по вашему пребыванию, а равно развлечениям и отдыху.

– Очень… интересно, – сказала я медленно. – Как вы понимаете, такие вопросы я не решаю без мужа.

– Разумеется.

– Поэтому мы сделаем так. Катя, ты идёшь в большой зал, находишь отца и присылаешь его сюда. Потом отыскиваешь Макса, где бы он ни был и чем бы ни занимался, и остаёшься с ним рядом. Можешь вкратце объяснить ситуацию, но именно вкратце. В двух словах. Понятно?

– Да, – кивнула дочь и сочла нужным добавить: – Даю слово. Потом всё расскажешь?

– Само собой.

Моя посланница исчезла за пологом шатра, и я посмотрела на собеседника.

– Мессере Авгурион, я вдруг подумала, что мы с вами говорим по-русски. Неужели вы знаете наш язык?

– Ну что вы! Нет, конечно. Наши специалисты бывают в вашем мире, говорят на здешних языках, но это требует долгой, очень долгой подготовки. У меня с собой магический переводчик – я говорю на языке, который вы назвали бы латынью, а вы слышите привычные вам слова.

– Магический? – я нахмурилась.

История приобретала какой-то сильно недостоверный оборот. Может, это розыгрыш, один из фокусов организаторов бала? Но из зеркала-то он вышел, мы с Катей это видели. Гипноз? А зачем? Не говоря ни слова, я подняла пышный кружевной манжет и сильно себя ущипнула. Было больно, на руке остался красный след.

– Завтра синяк будет, – вздохнула я. – Всё равно не верю.

– Мессера, я готов поклясться вам жизнью и здоровьем единственного сына, что не сказал ни слова неправды! Да, на нашей странице действительно есть магия. На вашей тоже есть, но здесь в принципе очень слабый магический фон, поэтому использование её затруднено.

– Я всё ещё не уверена, что это не розыгрыш, – покачала я головой.

– Вот как? А поподробнее о розыгрыше можно? – я услышала, что полог за моей спиной откинулся, и к нашей компании присоединился мой супруг и повелитель.

Вздохнула с облегчением: вдвоём не страшно. На миг сжала его руку и занялась церемонией представления.

– Дорогой, познакомься, это мессере Марк Авгурион Терцион, полномочный представитель доминуса Августа Асперуса, короля Ромеи. Мессере Авгурион, это мой муж, Михаил Александрович Линецкий.

Мужчины обменялись короткими поклонами и уселись за стол.

Надо заметить, что, несмотря на продегустированный коньяк и прочие дивные напитки, которые подавались во время ужина, Миша был трезв и насторожен, смотрел внимательно и, я уверена, фиксировал не только слова и действия, но и мимику, и всё окружающее. Он иногда бывает раздражающе рассудочен, но вот сейчас это его качество меня восхищало.

– Итак, мессере Авгурион, я так понял, что вы хотели бы получить услуги нашего детективного агентства на своей территории?

– Да, мессере.

– Почему мы?

– По многим причинам, – Марк Авгурион Терцион откинулся на спинку стула и чуть приподнял подбородок. – Вы оказались в нужное время в таком месте, куда мне легко было попасть. Вы можете себе позволить провести какое-то время вне своего города и вне Парижа, и это не вызовет панику среди ваших близких родственников, которым вы должны ежедневно отчитываться о своём времяпрепровождении. Наконец, последнее, но самое главное – мы вас знаем. К вам уже обращались за помощью ромейцы, долгое время проживавшие в Москве, им нужно было проверить возможного партнера. Партнер оказался недобросовестным, вы же посоветовали подходящего, и всё прошло более чем успешно. Поэтому муки выбора были недолгими, – он усмехнулся. – Минуты три.

Я внимательно следила за его мимикой. Пока всё сказанное было правдой – не всей, конечно, но Авгурион не врал, и это говорило в его пользу.

– Ромейцы, проживавшие в Москве?

– Да. И не только в Москве, есть и здесь, в Париже, и в Риме, и в других городах. Но их очень немного, несколько десятков человек.

– Правильно ли я понял, что произошло убийство, но обратиться для расследования и розыска к собственным службам вы не хотите, так?

– Не столько не хотим, сколько не можем. Какие ни бери клятвы, а утечка всё равно произойдёт. Не мне говорить вам, к чему приведут такого рода слухи – во время заседания Королевского совета произошло убийство! Кто из советников на это способен? Кому это выгодно? Тут не просто падёт правительство, а и трон может зашататься. Поэтому доминус согласился с моим предложением: воспользоваться услугами извне.

– Хорошо. В общих чертах ситуацию я понял, и в чём ваши интересы – тоже. В чём наши?

– В случае, если мы соглашаемся и подписываем договор, я немедленно перечислю на указанный вами счёт вот такую сумму в евро, – он достал из воздуха листок бумаги и ручку, написал цифру и перебросил бумажку Михаилу.

Муж посмотрел, поднял брови и передал записку мне. Цифра мне понравилась. Пожалуй, за время нашей работы это был бы самый крупный гонорар… Однако, как выяснилось, раздача слонов ещё не закончилась.

– Далее, в случае удачного завершения работы ваш окончательный гонорар увеличивается втрое. Плюс к этому все приспособления, которые вы получите для расследования, останутся у вас. Все, – подчеркнул Авгурион. – Даже магические. Ну и, разумеется, Ромея обеспечивает вам и вашим детям проживание и всё необходимое на время пребывания.

Мы переглянулись, и я проговорила медленно:

– Мышка-мышка, пробеги по комнате, получишь горшочек масла, говорила кошка…

Михаил улыбнулся.

– Ты права.

– Вы считаете, что мы слишком много обещаем за слишком простую работу? – правильно понял мессере.

– Нам, видите ли, деваться некуда. Если убийца не будет найден… Ну, об этом я уже говорил. Ромея достаточно богата, чтобы платить достойную цену за необходимое.

– И всё же хотелось бы увидеть не только пряники, но и возможные сложности.

– Главная – это сроки, – тяжело вздохнул Авгурион. – В стране началась нерабочая неделя, посвящённая празднованию Дня всех богов. В течение этой недели никто не обратит внимания на то, что члены Королевского совета не показываются на людях, поскольку принято среди высших государственных чинов проводить эти праздники с семьёй, лучше всего – за городом. Но первый же рабочий день обрушит на всех нас множество вопросов…

– И от этой недели уже прошло?..

– Целые сутки.

– Значит, на раскрытие осталось шесть дней, – понимающе кивнул Михаил. – Даже пять, потому что мы тоже не можем сорваться с места моментально. Даже если согласимся взяться за это дело.

– Я понимаю, вам нужно обсудить предложение, – Авгурион кивнул. – Скажу честно, мы наметили ещё двух частных детективов, одного здесь, в Париже, второго в Варшаве…

– Почему в Варшаве? – удивилась я.

– Потому что мы связаны зеркалами. Лондонское зеркало сейчас закрыто туманом, и откроется через три дня, сами понимаете, такая потеря времени немыслима. И кроме того… – тут он слегка замялся. – Кроме того, человек должен обладать определёнными личными качествами, чтобы вообще пойти на контакт с другой страницей.

– Не стану спорить, – Миша встал. – Побудьте здесь, а мы с женой прогуляемся и обсудим ваше предложение.

– Если хотите, останьтесь здесь…

– Нет, спасибо. Засиделся, хочу ноги размять.

Авгурион понимающе усмехнулся.

– Я бы не стал подслушивать, правда. Но… жду вас здесь.

Муж придержал полог шатра, и мы вышли. Не сговариваясь, направились в сторону большого зеркального зала – понятно, что ужин и представление закончились, но там можно разжиться парой бокалов чего-нибудь стимулирующего мозги.

– Детей надо найти, – сказал Миша озабоченно.

– А что их искать? Вон они, – я кивнула в сторону какой-то сложной автоматической игры, возле которой ещё с несколькими подростками стояли Макс и Катя.

Стояли? Ой, нет! Прыгали, орали, размахивали руками и вообще всячески самовыражались.

– Будем с ними советоваться?

– Давай сперва сами решим, что делать, соглашаемся или нет? – я огляделась в поисках места, где можно было бы сесть и поговорить.

Наконец увидела что-то вроде беседки с креслами и кивнула туда.

– Я пойду застолблю место, а ты добудь коньяку или виски, иначе у меня мысли расползаются во все стороны.

Муж ушёл деловой походкой, а я плюхнулась в кресло и стала прикидывать и взвешивать. Мысли и в самом деле вели себя примерно так же, как дети возле игры: скакали блохами, убегали куда-то и шумели. «Так, цыц, – сказала я сама себе. – Решать надо быстро, вряд ли у нас есть больше пятнадцати минут. Плюсы этого предложения очевидны: во-первых, хорошие деньги, даже очень хорошие. Во-вторых, возможность увидеть другой мир, кто бы мне ещё вчера сказал, что такое в принципе возможно? И то, что детей можно взять с собой, тоже отлично, на других условиях я бы даже задумываться об этом не стала. Наконец, работа знакомая. Правда, убийств мы никогда не расследовали, я такого не помню, во всяком случае, но алгоритм поиска преступника остаётся тем же самым. Или нет? Ладно, это пусть Миша думает. Ещё хорошо то, что количество подозреваемых строго ограничено участниками совещания. Королевского совета, такой герметичный детектив, типа убийства в поместье, заваленном снегом…».

– Держи, – в руку мне вложили пузатый коньячный бокал.

Михаил плюхнулся в соседнее кресло, чокнулся со мной и пригубил напиток.

– М-м-м! Улей и сад!

– Что это?

– Коньяк «Луи XIII». Мы его первые пробуем из широкой публики. Ладно, что ты надумала?

Я подробно изложила все положительные стороны предлагаемого заказа, он кивнул.

– Согласен. Теперь давай поговорим о минусах.

– Давай.

– Во-первых, слишком большой гонорар. Про кошку и мышку мы уже говорили, теперь будет другая присказка: что-то тут не так, зайка, уж больно сладка морковка. Согласна? – я кивнула, и Миша продолжил. – Во-вторых, это другой мир. Конечно, мессере Авгурион гарантирует наше возвращение домой, но сколько мы раз видели, что никакие гарантии не действуют в ситуациях форс-мажора?

– Да и безо всякого форс-мажора мы такое тоже видели, – согласилась я.

– В-третьих, если мы берём с собой детей, это увеличивает нашу уязвимость даже не вдвое, а впятеро.

– Вдесятеро, – кивнула я мрачно.

– Работа знакомая – это да. Принцип «ищи, кому выгодно» должен действовать даже на обратной стороне Луны. И ограниченное число подозреваемых тоже.

– Эй, ты должен искать минусы! – я возмутилась.

– Главный минус – это король, – сказал муж со всей возможной серьёзностью.

– Поясни?

– Король, монархия – это абсолютная власть. Он вполне может приказать забыть нас в какой-нибудь тамошней Бастилии на сотню лет или стереть память, или ещё что-нибудь такое сделать. И на нашей стороне не будет никого, кроме нас самих.

– Так что, отказываемся?

Мы замолчали, глядя каждый в свой бокал. Наконец я посмотрела на Мишу и проговорила медленно:

– Когда мы с тобой бросили хорошую работу на государство, с гарантированной зарплатой, и открыли своё детективное агентство, был ли среди наших знакомых и друзей хоть кто-то, кто не крутил бы пальцем у виска?

– Нет. Но тогда у нас не было детей.

– Не было, – ответила я, и мы снова погрузились в молчание.

Через несколько минут муж одним глотком допил коньяк и встал:

– Давай спросим Катю и Макса. Они тоже имеют право принять участие в обсуждении.

– А тебе не понятно, что они скажут? – я фыркнула.

– Отказываемся и ничего им не говорим?

– Нет. Зовём и излагаем, тем более что Катька уже в курсе. Говоришь ты, у тебя получится лаконичнее.

– Окей.

Вложив пальцы в рот, он коротко, по-разбойничьи свистнул. В нашу сторону повернулся десяток голов, и Миша помахал рукой. Дети кивнули, что-то сказали приятелям и побежали в нашу сторону.

– Ну что? – немедленно спросила Катя. – Ну что, вы взяли этот заказ?

И такая была в её голосе надежда, что мне стало ясно: эти двое успели переговорить и прийти к общему решению. Впрочем, сколько я помню своих детей, они всегда к нему приходили.

– Мы обсудили, – солидным голосом ответил Михаил. – И решили спросить ещё и вашего мнения. Сами понимаете, надо взвесить все за и против.

– Рассказывай, – кивнул Макс.

Это было недолго; все pro et contra уместились в нескольких фразах, после чего старший посмотрел на младшую и сказал:

– А что я тебе говорил?

– Ты был прав, – пожала плечами Катя. – Голосуем, родители?

– Я против, – Михаил уронил своё мнение, словно пудовую гирю.

– Я за, – улыбнулся Макс. – Мы с Катериной за. Мама?

С тяжёлым вздохом я поглядела на сына, на дочь, подумала, что расхлёбывать свои родительские опасения мы будем ещё очень долго, и уже открыла рот, чтобы присоединиться к мужу… но в последний момент мой язык – сам, ей-богу, сам! – выговорил:

– Я за. Большинством голосов мы подписываем договор.

Тяжёлый вздох мужа был мне ответом. Ох, отольются кошке мышкины радости!

Но семейные правила были приняты не зря, и Михаил кивнул.

– Хорошо. Возвращаемся к господину иномирцу.

– Мы с вами, – быстро проговорила Катя. – Ну, просто вы будете заняты рабочими деталями, а мы отследим бытовые мелочи, до которых у вас просто руки не дойдут.

На входе в павильон парижской ярмарки я услышала, как бьют часы: четыре. Утро наступает, пора прощаться с музеем ярмарочного искусства и возвращаться к реальности.

Прощай, праздник, новогодний бал Ста королей! Чем бы дело ни кончилось, что бы ни ждало нас впереди, эти воспоминания останутся с нами насовсем…

Глава 2

Зал королевского совета больше походил на рабочий кабинет какого-нибудь магната, чем на помещение во дворце. Ну в самом деле, что представляется при слове «дворец»? Версаль, конечно, в первую очередь: зеркала, позолота, пурпур и прочий малахит. Но здесь были дубовые панели на стенах, овальный стол с удобными креслами вокруг него, пара книжных шкафов справа и слева, лампы под абажурами зелёного стекла возле каждого рабочим места…

Мессере Авгурион обвёл рукой стол.

– Вот здесь это и произошло.

– Для начала – вы видели всё своими глазами? – Михаил начал задавать вопросы, а я привычно развернула блокнот.

– Да. Я включён в королевский совет.

– Хорошо. Рассказывайте.

– Заседания королевского совета проходят раз в неделю, по вторникам, с полудня. Доминус обычно принимает участие, но иногда, так сказать, делегирует свои полномочия. Знаком этого является королевский перстень с чёрным топазом, на котором вырезан королевский герб. В этот раз доминус участвовал сам.

– Что обсуждалось?

– Ничего особо животрепещущего, – усмехнулся Авгурион. – В принципе, скажу вам по секрету, вполне можно было и не проводить совет, тем более что двое его членов были изрядно простужены.

– И не пришли?

– Ну что вы! От участия в совете освобождает только смерть, да и то не всегда… Пришли. К сожалению, простуда не излечивается магически, поэтому мессере Афраний и мессере Корнелий чихали и кашляли так, что смотреть на них было жалко. Так вот, обсуждались вопросы важные, но обычные. Словом, всё как всегда. По большинству вопросов решения приняли достаточно быстро, без больших споров. В три часа было решено прерваться на обед…

– Обед сервируется здесь же?

– Нет, разумеется. В соседнем зале, малой столовой, это вон за той дверью, – он кивнул на один из трёх выходов. – Хотите взглянуть?

– Потом. Прошу вас, продолжайте.

Кивнув, мессере Авгурион вздохнул.

– Я почти подошёл к кульминационному моменту. Обед занят минут сорок…

– Спиртное было? – прервала его я.

– Вино. Больше одного бокала никто не пил, доминус вообще ограничился водой с лимоном. После окончания трапезы нужно было… ну, вы понимаете…

– Помыть руки, – кивнул Михаил.

– Именно так. Это помещение рядом с малой столовой. То есть, примерно часа в четыре члены совета стали возвращаться в зал и рассаживаться по своим местам. Мессере Галлиус запаздывал, кто-то со смешком предположил, что тому попалась несвежая устрица. Но тут дверь распахнулась, и Галлиус буквально упал через порог, ничком. Мы бросились к нему, перевернули на спину и увидели, что в груди у него торчит кинжал. Кто-то хотел его извлечь, кто-то закричал, что этого делать нельзя, потому что будет сильное кровотечение. Мессере Астарна – он медик-целитель, и вообще у них в семье очень сильная целительская магия – стал требовать, чтобы все отошли и дали ему помочь раненому. Тут Галлиус открыл глаза и сказал: «Больно! Как больно…». И умер.

– Где находится тело?

– В его комнате, под стазисом.

– Вскрытие произведено?

– Нет, ждали вас. Вдруг вы захотите… сами.

– Боже сохрани! – Михаила передёрнуло. – Каждое дело должны делать специалисты. Но хотелось бы получить отчёт, и как можно скорее. В частности, попросите патологоанатома проверить, нет ли в ране следов посторонних веществ.

– Вы имеете в виду яд? Хорошо, – и мессере Авгурион, в точности как я, сделал пометку в блокноте.

Мне с трудом удалось удержать неуместную ухмылку.

– Где именно произошло нападение, вы установили? – спросила я, сдвинув брови с самым серьёзным видом.

Муж покосился на меня, но промолчал.

– Да… Судя по каплям крови, в умывальне, возле раковины.

– Хорошо, мы осмотрим то помещение позже. Где сейчас члены совета?

– В своих комнатах, практически под домашним арестом. Доминус повелел им сразу же отправиться туда и оставаться, пока ситуация не будет прояснена.

– Но вы-то здесь.

Мессере Авгурион тяжело вздохнул.

– И мне это ещё отольётся в дальнейшем… Дело в том, что всё время обеда и после него я был рядом с доминусом, мы беседовали о моём новом законопроекте в области гражданского законодательства, поэтому я вне подозрений. И доминус, разумеется, тоже. Если бы он захотел избавиться от мессере Галлиуса, у него были куда менее шокирующие способы.

– Например?

– Например, лишение членства в совете. Это крайне редкий случай, на моей памяти, пожалуй, и не было такого ни разу. Но при предыдущем монархе это случилось дважды. Другой вариант – опала, с повелением отправиться в дальнее поместье безвыездно. А в случае доказанного участия в заговоре – заключение в магической тюрьме.

– Не казнь? – удивилась я.

– Это куда хуже казни, – бледно улыбнулся Авгурион. – Для мага быть отрезанным от источников, от возможности восстановить резерв – это как для обычного человека кровотечение, пусть медленное, но неостановимое. Только, пожалуй, ещё мучительнее. И с таким же финалом.

– Понятно. Давайте вернёмся к произошедшему. Правильно ли я понял, что все члены совета имеют свои комнаты во дворце?

– Не просто во дворце, – Авгурион поднял палец, подчёркивая важность своих слов. – В крыле королевского совета. Здесь отдельный вход, отдельные кухни и все службы, что и позволило нам так легко изолировать девять почтенных мессеров. Кстати, вот список с моими комментариями, кто из членов совета чем занимается.

Я забрала листы бумаги, исписанные на диво ровным, красивым почерком, а Миша продолжил пытать Авгуриона вопросами.

– А слуги? Хотелось бы получить список слуг, которые подавали обед, и вообще, имели возможность войти сюда или в малую столовую.

– Но таких нет! В зале совета по вторникам не допускается вообще ничьё присутствие, кроме этих двенадцати лиц. А в столовой слуги всё сервируют, уходят, и дворецкий магически запирает дверь. После того, как мы возвращаемся сюда, закрывается дверь между столовой и залом, и тогда начинается уборка.

– Сурово. И что, никто вообще, ни при каких обстоятельствах?..

– Ну, нет, конечно! В зал совета может войти личный секретарь доминуса, личные помощники членов совета…

– Личные помощники? – переспросил Миша.

– Да. Иногда при обсуждении какого-то вопроса могут понадобиться дополнительные материалы. Ну, например, когда обсуждалась реформа школьного образования, то доминус захотел видеть расчёты, и мессере Галлиус вызвал своего помощника и попросил принести подробные записи. Но в тот день никто из них в зале совета не появлялся.

– Понятно. Тогда последнее: список вопросов, которые обсуждались в первой половине дня, и те, которые планировалось обсудить после обеда.

– О! – замявшись, Авгурион даже несколько порозовел. – Вообще-то это секретная информация…

– Да неужели? – Михаил иронически поднял левую бровь.

– Ох, действительно, глупость сказал. Хорошо, дайте мне полчаса…

– Мы готовы дать вам даже два или три часа, потому что прежде хотелось бы посмотреть, как там дети, побывать в своей комнате и составить план расследования.

– Тогда… сейчас вас проводят в ваши апартаменты, а вы, когда будете готовы к продолжению разговора, вызовите меня.

– Как?

– Вот, возьмите, – на стол между Авгурионом и Михаилом лег… предмет.

Я даже не знаю, как это можно было бы назвать: вырезанное из какого-то очень твёрдого дерева человеческое ухо в натуральную величину, и такой же рот. Эти детали были связаны обыкновенной верёвочкой, бечёвкой, какой я связываю кусок мяса перед запеканием в духовке, и на бечёвке висела дощечка со значками.

– Это что? – дотрагиваться до этой мечты расчленителя Миша не спешил.

– Амулет для связи. Да берите же, – сказал Авгурион нетерпеливо. – Чтобы связаться с одним из членов совета, достаточно коснуться его цифры, моя – четыре. Сделано по аналогии с вашими айфонами, только контактов пока очень мало можно внести. Но наши инженеры и артефакторы над этим работают.

Словечко «апартаменты», вызвавшее у меня недоверчивое хмыканье, оказалось тем не менее чистой правдой. Это и в самом деле были апартаменты из четырёх с половиной комнат – двух спален, гостиной, кабинета и небольшой гардеробной. Нас привёл сюда молчаливый человек в раззолоченном сверх всякой меры камзоле, распахнул дверь, поклонился и исчез. Впрочем, пытаться разговорить его нам было некогда, налетел вихрь возгласов и поцелуев. Как обычно в таких случаях, мне показалось, что у нас не двое детей, а восемь или шестнадцать. Катя тормошила нас и восторженно пищала, Макс что-то басил, вторя ей…

Наконец все успокоились, и дочь потащила нас показывать место временного житья.

– Смотри, класс какой! – восклицала она. – Гардеробная, м-м-м! Давай дома такую устроим? Вот эта спальня для нас с Максом, конечно, лучше бы две отдельных, но мы привыкли в гостиницах, не подерёмся, не думай! Устроено очень правильно, да?

Устроено и в самом деле было разумно: комната была угловой и имела форму буквы «Г» – или латинского «L», кому что нравится. В короткой стороне буквы располагалось одной спальное место, в длинной – второе; здесь же, в длинной «ноге», был журнальный столик с двумя креслами, комод, узкий и высокий книжный шкаф и камин.

– Камин не разжигать, – тут же сказала я.

– Ну ма-ам, – заныла Катя. – А если я замёрзну? Я, может, уже замёрзла…

– Наденешь тёплую пижаму, – отрезал Михаил. – Знаю я вас, разожжёте огонь и завалитесь спать. Уголёк стрельнул и привет, спалили королевский дворец.

– Тут, вообще-то, стоит магическая защита от пожаров, потопов, несанкционированного вскрытия комнат и чего-то ещё, – с долей презрения сообщил сын. – Нас привёл не кто-нибудь, а дворецкий, мы его подробно расспросили.

– А ты отличаешь дворецкого от всех остальных? – спросил Миша с подозрением.

– Конечно. Чем больше золота на ливрее, тем ниже ранг слуги, вас привёл вообще младший лакей. А дворецкий носит тёмно-коричневый костюм с единственной золотой дубовой веткой на правом обшлаге.

– Очень интересно… А что ещё вы выяснили? – счастливый отец продолжал расспросы.

Ну вот. А потом, когда мы останемся одни, он будет спрашивать уже у меня, как это так получилось, что дети такие взрослые…

– Ну-у… Мы выяснили, что у короля есть жена, её полагается называть домина, а детей пока нет. Но будут, просто они совсем недавно поженились, он и королём-то стал всего года три назад. И, кстати, это вовсе не сам дворец, – Макс обвёл рукой всё вокруг. Это флигель, который с дворцом соединяется потайным переходом, и закрыт этот переход магическим замком. У них тут вообще во многих случаях применяется магия в тех местах, где у нас бы запихали технологии и углеводородами заполировали. Никаких вонючих двигателей внутреннего сгорания, никакого пластика, который разлагается миллион лет и засоряет всё, что можно и нельзя. Мне нравится.

– Мне тоже, – поддержала его дочь, и подняла на меня такой до невозможности ясный взор, что сердце моё ухнуло в пятки.

Стало понятно, что нас с Мишей ждут тяжёлые времена.

– Ладно, – ответила я деловым тоном. – Показывайте, что тут есть ещё. Потом я бы хотела выпить кофе и поговорить с папой о деле, надеюсь, как попросить принести еду, вы узнали?

– Разумеется, – ответила дочь светским тоном. – Прошу следовать за мной. Здесь ваша спальня, отделана в зелёных тонах, и балдахин над кроватью.

– У тебя тоже балдахин, – хмыкнул её любящий братец.

– Это занавеска, – парировала она. – Тут кабинет. Ну, а через гостиную вы входили. Так что, кофе?

– Хотелось бы.

В гостиной Катя подошла к толстому витому шнуру приглушённого бордового цвета, и дёрнула за него дважды. Не прошло и пары секунд, как в дверь постучали. Там стоял всё тот же раззолоченный лакей, которому она и сказала:

– Пожалуйста, сервируйте кофе на четверых, и сладостей к нему подайте.

Всё так же молча лакей поклонился и исчез.

– Такие же шнуры есть во всех комнатах, – откомментировал Макс. – Один раз дёрнуть – горничная, чтобы убрать или подать, например, ещё одно полотенце, или сделать вечернюю причёску. Дважды – лакей с едой или выпивкой, он же принесёт бумагу и перо или заберёт в чистку одежду и обувь. Трижды – рассыльный.

– То есть, вы всё вызнали? – Михаил устроился в кресле, откинулся на спинку и наблюдал за всем вокруг из-под полуприкрытых век.

Эту позу я знала: он обдумывает план расследования.

– Не всё, а то, что необходимо.

Разговор прервался: лакей прикатил тележку с кофейником, чашками, сливочником, блюдом с булочками и ещё какими-то яствами. Мы дождались, пока он расставит всё на столике и удалится, и Катя разлила кофе по чашкам. Пахло хорошо. Даже очень хорошо. Михаил пригубил напиток и удивлённо хмыкнул.

– Давненько я такого не пил!

Катя выпила свою чашку в два глотка, поставила её на блюдце, потом сложила руки на коленях, посмотрела на нас с отцом и сказала:

– А теперь рассказывайте.

Мы с Мишей переглянулись, но слово взял заметивший наши переглядки сын.

– Похоже, требуются пояснения. Дорогие родители, выпихнуть нас из расследования не удастся. Это не в Москве, где большую часть дня мы с Катериной проводим в школе, и с вами встречаемся только вечером. Вокруг другой мир, и надо понимать, что друг на друга мы замкнуты довольно сильно.

– А ещё – без нас вы не справитесь, – добавила дочь, ставшая вдруг серьёзной и какой-то взрослой. – Потому что мы уже знаем об этом мире куда больше, чем вы. На нас меньше обращают внимание, с нами меньше цацкаются, мы больше видим того, что хотят скрыть.

– Вот это-то нас и пугает, – отреагировал Миша. – Потому что никакой ум и никакие таланты не спасут, если тебя попросту стукнут по голове тяжёлым предметом.

– Мы вдвоём, а значит, со спины к нам никто не подойдёт. Итак, мы в деле, поэтому рассказывайте подробности.

Ладно, подробности так подробности, я начала излагать, муж пару раз дополнил. Уложились мы в пять минут. Дослушав, Макс подумал несколько мгновений, после чего спросил:

– Чем в совете занимался этот самый Галлиус?

– Погоди минутку, у нас есть список с должностями, – ответил Миша. – Вот… Ага, образование, культура и информация.

– То есть, и обучать, и петь, и врать на государственной уровне – всё он? Круто. Но не уверен, что убийство растёт именно отсюда, слишком уж оно было срочным.

– Пожалуй, – согласилась я. – Можно было подождать, пока бедняга хотя бы в город выйдет, там подозреваемых было бы не девять, а девятьсот, или девять тысяч.

– Ну, не факт – может, советники не встречаются вне стен королевского дворца? – возразил Михаил. – Внутренние отношения между ними тоже надо учитывать.

– Спросим у Авгуриона.

– Хорошо, тогда пишем список вопросов.

После ожесточённых споров вопросы были сформулированы так:

«Кто с кем дружит и враждует, и в чём причина?

Какие срочные решения должен был принять совет?

Какие законопроекты готовил Галлиус?

У кого из советников были с собой помощники, секретари, любые люди, имеющие отношение к документам?

Что можно сказать об орудии убийства?

Кто является наследником мессере Галлиуса?

Кто получит его место в совете, и вообще, каким образом становятся членами совета?

Кто из членов совета имеет медицинское образование?»

Глава 3

Мессере Авгурион читал вопросы, и брови его, казалось, стремились скрыться под волосами. Наконец, он отложил листок и уставился на меня, потом перевёл взгляд на Михаила.

– Это вы серьёзно?

– Более чем. Сами посудите, как найти убийцу, не зная причин преступления?

– Но… Только ответ на первый вопрос займёт всё время до вечера! Нужно же учитывать не только личные связи, но и семейные, в том числе исторические, и деловые.

Муж мой усмехнулся.

– Мессере, мы все знаем, что мир многоцветен и разнообразен. Но иногда бывает полезно подойти к нему с детскими мерками: хорошее – плохое, чёрное – белое, понимаете? Давайте, вы попробуете просто пройти по списку и сказать: вот мессере Бальдрус был лучшим другом покойного, а с мессере Астарной враждовали семьями. Как-то так, понимаете.

– Ну-у… Хорошо, я попробую. Но, с вашего позволения, начну всё-таки с другого. Во-первых, о помощниках. Как я уже говорил, помощники или секретари вполне могут сопровождать своих патронов. Мало ли, понадобится срочно что-то рассчитать, составить документ или написать письмо. Пока идёт заседание, они ожидают в отдельном зале. Вчера помощники сопровождали покойного Галлиуса, мессера Астарну, мессере Сальвия и меня. Они точно так же, как и члены совета, размещены в этом здании. Во-вторых, Астарна вместе с помощником начали вскрытие, результаты будут через часа полтора. Кинжал они извлекли, и… ваш вопрос оказался правомерен, орудие убийства необычное. Более чем необычное!

С этими словами Авгурион раскрыл плоскую кожаную сумку, с которой не расставался, достал оттуда пакет из полупрозрачной бумаги, типа нашей кальки, и протянул Михаилу, пояснив:

– Отпечатки пальцев были стёрты, а проверка следов аур показала, что с данным предметом контактировали Галлиус, Астарна, его помощник Фотиус, а также мессере Публий Сальвий Скрупула и мессере Тит Корнелий Секунд. Но тут нужно учесть, что, во-первых, все толпились рядом с телом и отпечаток ауры мог наложиться случайно…

– А во-вторых, ничто не мешало убийце касаться этого кинжала в тонких перчатках, – договорила за него я. – В этом случае отпечаток ауры получается?

– Да, конечно. Аура – свойство всего организма.

– Тогда, пожалуй, отпечатки пальцев порой менее информативны, чем ваши аурограммы.

– Всякое бывает, мессера, – улыбнулся он. – Но я бы рекомендовал вам обратить внимание на само орудие убийства! Вы можете взять его в руки.

Михаил вытащил орудие из пакета, повертел в руках, хмыкнул и протянул мне.

– Начнём с того, что я не сказал бы, что это кинжал. Узкий, длинный, с четырёхгранным клинком…

– У нас это назвали бы стилетом или мизерикордией[1], – кивнула я. – Но вот материал…

– По-моему, это яшма, – задумчиво проговорил Михаил. – Сколько в ней по шкале твёрдости?[2]

– Не помню, семь, кажется. Нефрит точно семёрка.

– Вполне достаточно, чтобы проткнуть человеческое тело. Но, надо полагать, дело не в этом?

Мессере Авгурион, с интересом следивший за нашей дискуссией, усмехнулся.

– Вы правы, совсем не в этом. На входе в здание совета размещена рамка, не позволяющая пронести с собой оружие. Но яшма – магически нейтральный минерал, её рамка не отслеживает.

– Получается, убийство было с заранее обдуманным намерением, – Миша потёр нос. – И значит, срочность тут ни при чём? Тогда почему убийца выбрал именно заседание совета, убил собственными руками, а не отправил наёмного киллера расправиться с Галлиусом где-то в городе?

Я пожала плечами.

– Ну, если б мы это знали, так и имя бы смогли назвать без проблем.

– Тоже верно. Ну что же, мессере, в таком случае мы ждём от вас результаты вскрытия и ответы на вопросы по нашему списку.

Авгурион встал.

– Надо полагать, вы захотите побеседовать с членами совета?

– Непременно, – кивнул Миша. – Но к этим разговорам нужно подготовиться. После изучения протокола вскрытия у нас наверняка появятся вопросы по нему, поэтому в первую очередь нужно будет побеседовать с мессере Астарной и его помощником…

– Мессере Фотиус.

– И с мессере Фотиусом.

– В таком случае я не прощаюсь!

Авгурион уже шагнул к двери, но в этот момент на окне заколыхалась занавеска, и из-за неё появился… Ну, разумеется, наш драгоценный сынуля.

– Макс!.. – прошипел сквозь зубы муж. – Мы ж договорились!

– Прости, папа. Но у меня есть важный вопрос, поэтому я позволил себе вмешаться, – ответил мой мальчик с достойной твёрдостью.

– Слушаю вас, мессере, – Авгурион с интересом смотрел на Макса.

– А почему вы считаете необходимым скрывать произошедшее?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, понимаете… Вот на примере объясню. Раз вы бывали в нашем мире, то, возможно обращали внимание на британский королевский дом?

– Разумеется.

– Они вполне могли бы жить тихо, пользоваться своими немалыми богатствами, и всё. В управлении страной никто из них не участвует, можно не тратить силы и нервы. Но из любого действия королевы или её детей создаётся шоу. Фейерверк. Интерес к их жизни резко повышается, и это приносит очень неплохие деньги. Плюс – дивиденды… Как бы это сказать, ма? Не моральные, а какие?

– Ну, предположим, психологические. Уровень симпатии возрастает, понимаете?

– Я понял, о чём вы говорите, но не вижу, как это приложить к ситуации с убийством.

– Дать пресс-конференцию… У вас же есть газеты?

– Конечно. Наш мир довольно цивилизован, знаете ли, – Авгурион улыбнулся, но видно было, что он недалёк от того, чтобы оскорбиться.

– Это понятно, это я вижу, просто пути развития цивилизации бывают очень разные. Ацтеки так и не изобрели колесо. Но я не об этом, – Макс сделал шаг вперёд от окна, и появившийся в этот момент солнечный луч очень удачно осветил холодным зимним золотом его фигуру. – Так вот, дать пресс-конференцию с информацией о происшествии и о том, что для расследования приглашены самые лучшие иномирные сыщики, – тут он немного шутовски поклонился мне и отцу. – Простите, дорогие родители, за невольную рекламу. Предложить большой приз тому, кто сумеет первым назвать преступника. Организовать тотализатор, пусть делают ставки. Когда всё закончится, раз в две недели проводить экскурсии сюда, в это здание, в зал совета и малую столовую, обязательно с демонстрацией кровавого пятна…

Странные звуки прервали эту вдохновенную речь – не то хриплое кудахтанье, не то карканье, я даже глянула в сторону окна – не влетела ли в него птица? И только через несколько секунд поняла, что это такое: Авгурион смеялся.

Судя по странности звучания, делать это ему доводилось редко…

Надув губы, Макс отошёл к камину и сел на пуфик; сестра обняла его сзади, прижалась к спине и погладила по волосам.

– Простите, мессере Максимус, – отсмеявшись, королевский советник вытер слёзы и посерьёзнел. – Простите мою несдержанность, но я живо представил себе всё, что вы предлагаете! Это… это волшебно, и я непременно расскажу о вашем предложении доминусу Августу Асперусу.

– То есть, вы считаете, что это возможно сделать? – Макс подался вперёд.

– В данном случае – нет, невозможно. И потому, что повод слишком уж трагический, и потому, что семейство доминуса живёт очень замкнуто. Но, возможно, ваши идеи подтолкнут его к первому шагу в сторону большей открытости, почему бы нет? А теперь я должен откланяться, меня призывают другие обязанности.

И мессере Авгурион исчез за дверью.

Впрочем, практически сразу она отворилась, и мессере вновь показался на пороге. Ни тени веселья на его лице не оставалось.

– Забыл сказать, что совет всегда проводится по определённому регламенту. Кто где сидит, с чего начинается, кто является ведущим, и так далее.

– Это нам бы тоже хотелось получить написанным.

– Непременно. А для вас, молодой человек, хочу добавить, – тёмные глаза Авгуриона обратились к Максу, и тот весь подобрался. – Наша власть не настолько закрыта от общества, как вы предположили. В частности, о заседании государственного совета и принятых решениях сообщается в газете, ну, разумеется, в тех случаях, когда решения эти не носят секретный характер.

– Я понял, – буркнул Макс, опустив голову.

Когда мессере Авгурион снова вышел, я повернулась к сыну.

– Боюсь, мы поторопились согласиться на ваше участие в расследовании, – он вскинулся, но я покачала головой. – Нет уж, помолчи, ты наговорил достаточно. Во-первых, ты влез с предложениями, не зная ничего о стране и её укладе, о традициях, о том, что здесь принято. Ты ведь не кричишь в Шотландии, что глупо носить килт зимой? И не указываешь итальянцам, что первым блюдом должна быть не паста, а суп. Во-вторых, ты поставил под сомнение нашу компетентность. Да-да, не смотри с таким возмущением! Если член команды вылезает вперёд старших, когда его не спросили, прерывает важный разговор, значит, команда эта стоит недорого. Дальше, мы, кажется, договорились, что при разговоре с мессере Авгурионом вы можете присутствовать только с одним условием: если вас не будет ни видно, ни слышно. Надо объяснять, почему?

– Нет, – ответил Макс.

Уши его пылали.

– Хорошо, – кивнул Михаил. – Тогда продолжим обсуждение.

– Да обсуждать-то пока особо нечего, – я пожала плечами. – У нас явно недостаточно сведений даже для того, чтобы начать допрашивать… опрашивать советников. Это ж тебе не Москва, это там ты знаешь, как переводятся деньги со счёта на счёт, к кому обратиться за сведениями о судимостях и тому подобное. А здесь полная terra incognita. Так что я предлагаю сейчас разобрать и разложить вещи, устроиться, пообедать…

– А обед будет? – оживился Макс.

– Сам-то как думаешь? – фыркнула в ответ Катя, сидевшая до сих пор тихо, словно мышка. – Мы неделю должны жить на внутренних ресурсах организма?

– Ну, не зна-аю, может, тут магическое питание. Представляешь, как бы классно было – подключаешься к специальной сети и подзаряжаешься, как мобильник!

– А потом отключили электричество, как за городом во время грозы, и привет, голодный обморок, – дочь сегодня успешно выступала в роли резонёра. – И потом, тогда бы ты не попробовал свой любимый шашлык или гребешки.

– Брэк! – остановил Миша разгорающуюся дискуссию. – Все слышали, что сказала мама? Разобрать и разложить вещи, изучить, что где в вашей комнате, вымыть руки. Дальше…

– Видно будет! – хором договорили дети и исчезли.

Мы остались вдвоём.

Муж вздохнул.

– Ты не слишком сурово с парнем говорила?

– Нормально, – я мотнула головой. – В следующий раз он бы что-то испортил всерьёз. Пора уже учиться думать прежде, чем говорить.

– Да уже и научиться пора бы, в семнадцать-то лет… – и снова слова сопровождал тяжкий вздох.

– Что? – я посмотрела на него в упор. – Ты считаешь, зря мы в это ввязались?

– Думаю, да. Отступать, конечно, некуда, но чувствую, эта история ещё повернётся самыми неожиданными сторонами…

Глава 4

Мы доедали десерт, когда очередной лакей прикатил тележку с несколькими закрытыми коробками.

– Ого, – сказала Катя, когда лакей вышел. – Тут настоящие сургучные печати. Красные! Можно, я открою? Ой!

Ей в пальцы стрельнула словно бы небольшая молния.

– Потому что печати магические, неужели не видишь? – спросил Макс назидательно. – Попробуй посмотреть боковым зрением, над ними радужное свечение. Ну ты что, романов фэнтези не читала?

– Точно… – дочь замерла, словно зачарованная. – Это что, они заколдованы, чтобы никто не мог открыть и прочитать?

– Никто, кроме ваших родителей, – поправил её вошедший в двери Авгурион. – Вы позволите?

– Прошу вас, присаживайтесь, – ответила я. – Вы обедали? Может быть, десерт? Он очень вкусный.

– О да, я обедал, благодарю вас. Итак, это документы, которые вас интересовали, – он кивнул на тележку. – Желаете изучить немедленно?

– Думаю, сделаем так: после кофе осмотрим место происшествия, потом займёмся документами, на это нам нужно… – Михаил смерил взглядом коробки. – Ну, скажем, часа три. А вечером хотелось бы встретиться с членами совета, вначале в полном составе, а потом в личных беседах.

– Хорошо, – кивнул Авгурион. – Только с одной поправкой: доминус желает встретиться с вами сейчас. Вы готовы?

– Да, мессере, – сказал муж, отставляя чашку.

– Тогда прошу вас… А юных мессере и мессеру ждёт придворный маг для проверки дара, как мы и договаривались. Вас проводят.

Я смотрела внимательно, он не нажимал ни на какие кнопочки и не дёргал за шнуры, но на пороге появился величественный седовласый господин с роскошными бакенбардами. На рукаве его тёмно-коричневом камзола я заметила одинокую золотую веточку, так что это определённо был дворецкий. Дети вежливо склонили головы и гуськом последовали за ним.

Мы же вместе с Авгурионом отправились на аудиенцию к королю.

Не скажу, что я волновалась. Любопытно было, это да, а так в принципе, что за дело мне до короля незнакомой мне страны в чужом мире, где я проведу не более недели? Значительно любопытнее было бы узнать, например, почему здесь используются имена и обращения из времён римской империи? Вроде бы по всему можно соотнести здешнюю действительность с началом двадцатого века в действительности нашей, конечно, делая поправку на присутствие магии. Ну и откуда вывалились доминусы и Асперусы?

Коридор привёл нас к приёмной, вполне классической: секретарь за письменным столом, шкафы с папками, кресла для ожидающих. Очень тихо, очень комфортно, очень светло – ещё бы, два высоких арочных окна! Ну, компьютера нет, так ведь ещё совсем недавно и у нас они не были на каждом шагу…

Секретарь, немолодой господин в строгом чёрном сюртуке, лишь слегка оживлённом серо-стальным жилетом, взглянул на Авгуриона и показал рукой на дверь в кабинет.

– Проходите, мессере, доминус ожидает вас.

Здешний король был молод и хорош собой. Если бы надеть на него джинсы и футболку, подстричь по современной нам моде, дать в руки айфон – так точно таких же можно встретить в любом мегаполисе мира, от Нью-Йорка до Сингапура. Но здесь, в параллельной реальности, на нём был военный мундир.

Авгурион поклонился.

– Доминус, это люди, которых я пригласил для расследования, – сказал он.

– Вижу. Рад знакомству, мессере, мессера, – лёгкие кивки сопровождали это обращение. – Как вы считаете, вы сможете найти преступника?

– Мы постараемся, доминус, – ответил муж.

– Вам что-нибудь для этого понадобится кроме того, что уже предоставлено?

– Возможно. Для начала мы изучим документы и поговорим со всеми, кто присутствовал непосредственно на заседании совета. Надеюсь, это позволит сузить круг подозреваемых и понять, куда двигаться дальше.

– Вот как? – король повернулся к нашему Вергилию[3]. – Мессере Авгурион, я побеседую с нашими гостями. Вы свободны.

– Благодарю, доминус.

Снова поклонившись, Авгурион вышел. Король повёл рукой, и дубовые панели стены раздвинулись, показав нам дверь.

– Там сервирован кофе. Полагаю, вы хотели бы расспросить и меня, я ведь тоже участвовал в заседании совета.

Он улыбнулся, и я вдруг поняла, что доминус Август Асперус, король Ромеи, очень молод, лет на восемь старше моего собственного сына. И ещё – что он слегка растерян, потому что к сложившейся ситуации оказался совершенно неподготовлен.

– Конечно, – улыбнулся в ответ мой муж. – То, что вы вне подозрений, поможет оценить показания остальных. Но идея начать с кофе просто прекрасна!

Пирожных не хотелось, поэтому я выбрала себе вазочку с засахаренными фруктами и брала из неё то вишню, то клубничину, то кусочек чего-то экзотического, молчала, поглядывала на мужчин. А их странным образом вынесло в беседе на тему технического прогресса. Король доказывал, что не следует бездумно перенимать всё, что можно перенять в нашем мире, Михаил возражал, мол, уж медицинские-то технологии, антибиотики, оборудование нельзя не использовать… Словом, одна из тысяч дискуссий, ни к чему не ведущих, разговоры за столом. С той лишь разницей, что один из собеседников и в самом деле мог повлиять на принятие решения.

Наконец спор начал выдыхаться.

Отставив опустевшую чашку, я спросила:

– Итак, вы готовы?

– Прошу вас, спрашивайте, – кивнул король.

– Ваши предположения, что могло быть причиной убийства?

– Одно из двух: или последние предложения мессере Галлиуса по реформам школьного образования, или его личная жизнь.

Михаил поднял брови.

– Настолько запутанная?

– Скорее, активная. Галлиус разошёлся со второй женой четыре года назад, и планировал вступить в третий брак, а пока этого не произошло, находился в состоянии свободного поиска, – Август Асперус поморщился. – Мне категорически не нравилось, что именно он ведёт такой образ жизни, но… Законов это не нарушает, жалоб не поступало. А кроме того, его работой я был доволен. И ещё один момент…

– Да?

– Вы сами знаете, как иной раз бывает трудно сформулировать то, что, кажется, крутится на языке. Но… в общем, по имеющимся у меня сведениям, за спиной Галлиуса не оставалось обиженных мужей или отцов, да и дамы в страданиях замечены не были. Я вчера, после того как всё произошло, специально затребовал досье и проверил. Разве что в последние пару недель…

Я развернула полученный от мессере Авгуриона список.

– Начальник вашей службы безопасности также является членом совета?

– Куда ж без него? – улыбка короля была бледной, словно осенняя луна.

– Тогда последний вопрос, и мы оставим вас в покое, доминус. Мессере Галлиус курировал образование, информацию и культуру. Большой пласт, много сведений, хорошо удобренная почва для конфликтов. Он справлялся?

– Лучше своего предшественника, и намного, – ответил Август Асперус. – Пресса у него с руки ела, свары между деятелями культуры он разрешал к общему удовольствию… Была, конечно, пара случаев, когда Галлиус действовал жёстко. Ну, например, одна из газет продвигала и поддерживала идею ограничения женского образования. Их закрыли, редактор был на три года выслан в дальнее имение и полностью лишён права работать в прессе, да и журналистов, об этом писавших, наказали всерьёз. Но вся эта публика к королевскому совету отношения не имела никакого.

– Понятно, – Михаил встал, я поднялась следом за ним. – Вы позволите нам вас оставить, доминус?

– Благодарю вас, господа, – тёмные глаза смотрели серьёзно и печально. – Я очень на вас надеюсь.

В приёмной уже ожидал очередной лакей, который проводил нас к комнатам. Когда дверь за ним закрылась, я повернулась к мужу.

– Всё так сладко, у меня аж челюсти свело. Любовницы довольны, газеты счастливы, деятели культуры плачут тёплыми слезами. Ты в это веришь?

– Он видит такую картину, которую ему нарисовали, – пожал плечами Миша. – Мы должны снять с неё лак и добавить свои штрихи. А теперь давай посмотрим, насколько дети разобрались у себя. Кстати, где они?

– Здрасте, – я орлиным взором оглядывала детскую комнату, ища недочёты. – При нас пошли проверяться на магические способности, ты забыл? Слушай, а тут убрано вполне прилично!

– Только магических способностей нам и не хватало, – Михаил с досадой махнул рукой. – И так с ними иной раз сладу нет…

Повернувшись, я взяла его за руки.

– Душа моя, фарш невозможно провернуть назад. У них уже обнаружились эти способности, так что лучше пусть учатся ими пользоваться.

Он только вздохнул тяжело…

– Да, конечно, ты права, просто тревожно. И как ещё приспособиться с этой магией в нашей реальности?

– Дети ко всему приспосабливаются легко и непринуждённо, это взрослый будет долго нервничать и пристраиваться поудобнее. А теперь пойдём в гостиную, надо хоть чуть-чуть обсудить тактику общения с членами совета.

Ну, вот как раз обсудить нам и не дали: буквально через пять минут невозможно торжественный дворецкий попросил проследовать за ним.

Глава 5

Зал совета мы уже видели, но всё равно я смотрела во все глаза: во-первых, это место преступления, во-вторых, просто любопытно. Большой и очень роскошный кабинет. Роскошный не в смысле золотые дверные ручки и колонны из цельных глыб малахита, нет, комната была отделана строго и очень стильно. Пожалуй, в духе английского замка какой-нибудь георгианской эпохи – дубовые панели на стенах, высокие кожаные кресла, шкафы с толстыми томами в переплётах, мерцающих золотом нечитаемых надписей. Много света: высокие окна от пола почти до потолка, люстры, золочёные бра на стенах, на столах перед каждым из сидящих – невысокая лампа под молочно-зелёном абажуром. Когда мы вошли, вся иллюминация была включена. Члены совета повернулись к нам, и я просто физически почувствовала, как упёрлись в меня взгляды девяти пар глаз.

Почему девяти? Ну, легко посчитать: короля не было, мессере Галлиус отсутствовал по самой уважительной из причин, а Авгурион, которого я уже начала считать за родного, лишь подмигнул мне и вновь погрузился в бумаги.

За овальным столом оставались три свободных места. Несложно было предположить, что высокое кресло с короной, вырезанной на спинке, принадлежит доминусу, так что занимать его было бы некорректно. Оставались два места справа и слева от королевского, их мы и заняли. Я села и положила перед собой блокнот и ручку, Михаил же, продолжая стоять, обвёл взглядом собравшихся и сказал:

– Итак, уважаемые мессеры, мы приглашены для того, чтобы в кратчайшие сроки отыскать того, чья рука оборвала жизнь мессере Люциуса Галлиуса Квадриона, участника этого почтенного собрания. Без вашей помощи установить это невозможно, поэтому я прошу вас ответить на наши вопросы. Более того, сразу могу сказать, что отвечать на них вам придётся не один раз в течение этих шести дней. Готовы ли вы?

– Да, – прошуршало по комнате.

Чей-то сочный баритон добавил:

– Давайте попробуем!

– Отлично. Тогда мы расположимся в малой столовой, а вас, мессеры, я попрошу по одному заходить к нам. Первая беседа будет недолгой, только для знакомства, а потом мы составим расписание, чтобы не отнимать у вас время и не заставлять вас ждать попусту в зале совета.

– В каком порядке вы желали бы нас видеть? – спросил седой господин с военной выправкой.

– Пока нам всё равно. Да вот давайте с вас и начнём, согласны?

Тот ответил действием: поднялся и прошёл к двери, соединяющей зал совета и малую столовую. Да ещё и оглянулся на пороге, мол, долго вас ждать? Я спрятала улыбку.

Малая столовая походила на зал совета размерами, высокими окнами, обилием ламп, но ощущение от комнаты создавалось совершенно другое. Там – рабочая атмосфера, здесь – отдых; стены вместо дубовых панелей отделаны чем-то светлым, вместо одного овального стола несколько небольших круглых.

Михаил уселся за ближайший стол и развернул список членов совета.

– Прошу прощения, мы пока не всех знаем в лицо…

– Флавий Вителлий Сабин, префект легионов, – представился седой, потом, усмехнувшись, добавил, – что-то вроде маршала по-вашему.

– То есть, вы командуете войсками Ромеи?

– Совершенно верно.

– Мессере, расскажите, что вы видели вчера.

– Боюсь, что я как раз видел меньше всех. По солдатской привычке, обед я закончил быстро, и сразу же вернулся в зал совета. Хотел ещё раз просмотреть бумаги перед своим выступлением. Я должен был представлять новый закон о приёме в гвардию. Через пять минут ко мне присоединился мессере Гай Валерий Басс, и мы… Ну, честно говоря, мы почти сцепились, во всяком случае, говорили на повышенных тонах. Валерий был и остаётся категорическим противником расширения базы гвардии, а я решительно настаивал – и буду настаивать! – на том, что в гвардию нужно набирать не только сыновей аристократов, но всех, кто подходит по физическим и умственным кондициям.

– И моральным, – сказала вдруг я, неожиданно даже для себя.

Мессере Вителлий посмотрел на меня с интересом.

– Вы не считаете, что высокий интеллект предполагает и высокую мораль?

– Ну конечно, нет! Иначе откуда бы взялся профессор Мориарти?

– Ах да, ваш знаменитый сыщик и его антипод… – покивав, он потерял ко мне интерес и повернулся к Михаилу. – Так вот, я был занят этим спором. Валерий может попытаться заблокировать мой проект, и я хотел ещё раз попытаться его убедить в своей правоте.

– Убедили?

– Увы, нет. Но могу точно сказать, что мы вернулись в зал совета первыми.

– А разве доминус и мессере Авгурион не были уже там?

Тут впервые за всё время разговора мессер Вителлий растерялся.

– Не знаю… Послушайте, я был уверен, что вижу и замечаю всё вокруг, и вдруг… Как же так?

– Очевидно, вы были увлечены работой, – вежливо сказал Михаил. – Благодарю вас, мессере Вителлий, попросите, пожалуйста, подойти следующего.

Когда легионер вышел, я ещё раз посмотрела список членов совета.

– Число подозреваемых уменьшается, да?

– Почему это?

– Вителлий подтверждает алиби Гая Валерия Басса, и обратно, так? Значит, из девяти осталось семеро…

– Ну уж нет! Возможно, мы сместим их к концу списка, но вовсе вычеркивать не станем. Во-первых, человек видит не то, что есть на самом деле, а то, что ему показывают…

– Или то, что он хочет увидеть, согласна. Но в данном случае два члена совета, находящиеся на противоположных позициях…

– Это они нам там сказали, – прервал меня муж. – А на самом деле, вполне возможно, они лишь по одному вопросу являются противниками, а по остальным у них любовь и полное согласие. Они могут быть друзьями детства, родственниками или свойственниками, деловыми партнерами – что угодно, из-за чего правды нам не скажут. Вплоть до совместного участия в заговоре с целью смены династии. Поэтому продолжаем опрос свидетелей и ждём от Авгуриона полное досье.

– Читать нам не перечитать… – ответила я со вздохом.

Следующий член совета был огромен. Метра два ростом, с гривой рыжих кудрей, с руками, напоминающими хороший окорок… Подозреваю, что я, со своим кнопочным росточком, прошла бы у него под мышкой, не приседая. Голос у вошедшего тоже был огромный, громоподобный, как бы он ни старался его приглушать.

– Добрый вечер, – рыжий гигант едва пошевелил губами, но в шкафу звякнули чашки; он неловко улыбнулся. – Извините, от меня много шума. Жена мне всегда велит дома помалкивать, в крайнем случае – говорить шёпотом. Разрешите представиться, Публий Варий Сеян, адмирал королевского флота.

– Мессере адмирал, вспомните, пожалуйста, всё вокруг смерти мессере Галлиуса. Что вы видели, чего, может быть, не видели? Кто первым вышел из малой столовой, кто задержался?

Мне вдруг представился парусник в море, среди десятка мелких злых судёнышек, огрызающихся дымными выстрелами, идущий на него прямым ходом второй почти такой же корабль с чуть иной парусной оснасткой, с палящими пушками по правому борту, и нашего адмирала на мостике, легко перекрывающего голосом и пальбу, и шум моря, и вопли нападающих… Тряхнув головой, я вернулась к разговору.

– Первым… – мессере Варий задумался. – Первыми вышли доминус и Авгурион. Доминус вообще ест очень мало, а Авгурион хотел непременно закончить разговор до начала второй части совета, торопился договорить. Потом я на пару минут отвлёкся… на естественные надобности, а когда пришёл в зал, там уже были Вителлий Сабин, Афраний Стелла и… по-моему, Сципион Терцион, но я не уверен.

– А мессере Гай Валерий Басс?

– Его точно не было, – мотнул головой адмирал. – Он вошёл после меня, и, кажется, кто-то ещё был между нами. Не помню, кто, потому что я стал перечитывать материалы ко второй части, меня живо интересует реформа гвардии.

– Поня-атно… А кто должен был представлять реформу гвардии?

Тут адмирал хмыкнул, это прозвучало, словно дальний раскат грома где-то в горах.

– О, тут доминус проявил всё традиционное коварство дома Юлиев! Должны были быть подготовлены два доклада, с разных точек зрения, от мессере Вителлия и от Валерия Басса, и, соответственно, защита. Я-то уверен, что решение уже принято доминусом, но он пожелал лишний раз встряхнуть членов совета, стравить двух его членов, пошедших на сближение, понимаете?

– Понимаю, – Михаил улыбнулся. – Доминус молод, но искушён, так?

– Несомненно, – твёрдо ответил адмирал.

Опросы мы закончили часам к девяти вечера, когда я уже готова была позорно дезертировать. Публий Сальвий Скрупула, Руфрий Невий Руфр, Тит Корнелий Секунд – все члены совета прошли перед нашими глазами, все отвечали на вопросы, и все лгали. Когда за последним из них затворилась дверь, я вздохнула и спросила:

– А почему у них король, а не император?

Михаил поперхнулся начатой фразой.

– Ну ты нашла, что и у кого спросить… Вот сейчас мы вызвоним нашего Авгуриона, если тебе не хватило ответов на вопросы, поинтересуешься у него.

– Вызвоним?

– Он же оставил нам местный аналог телефона… Правда, это всё в наших комнатах, а туда ещё надо как-то вернуться.

– Ради ужина и кровати я готова практически на всё, – твёрдо ответила я. – Встаём?

– Встаём.

Мы поднялись и, поддерживая друг друга, выползли в коридор.

В камине пылал огонь.

Я остановилась в дверях гостиной, ледяным взглядом пришпилила сына к креслу и процедила:

– Мне кажется, я ясно сказала: камин не разжигать.

Макс шевельнул пальцами руки, и пламя погасло.

– Как видишь, твой запрет не нарушен, – сказал он.

– Та-ак… – я тяжело опустилась в кресло. – И что ещё ты умеешь?

– Пока мало, – пальцы снова шевельнулись, и огонь взметнулся вверх.

Не знаю, показалось мне или нет, но он бушевал строго внутри каминной пасти, словно ограниченный прозрачной, но непроницаемой стеной.

– Огонь – это всё?

– Нет, ещё воздух. Но огонь – это самое простое, как мне объяснили, поэтому пока так. Воздух попробую завтра. Может быть, будет ещё вода, но это не точно.

– Хорошо, молодец, – муж занял своё место у камина. – Катя, а ты?

– Ой, – дочь махнула рукой. – Со мной сложно.

– В смысле?

– В смысле, что младшенькой, как всегда, остался такой большой подарок, что она не в состоянии его поднять и унести, – хмыкнул Макс.

Показалось мне, или в его голосе прозвучала зависть? Ай-ай-ай, это надо срочно купировать… Вот только как?

– Катюш, так что за сложности? – продолжал пытать Миша. – Не получается?

– Получается, только зачем мне ментальная магия? – воскликнула она чуть ли не со слезами. – Я думала – ну, раз уж есть магические способности, это хорошо, супер. Пусть будет земля, я бы выучилась на ландшафтного дизайнера. А ментал я куда приспособлю? В чужих мозгах копаться? Не хочу!

– Не хочешь – и не надо, – пожал плечами старший сын. – Прелесть этих способностей в том, что ты можешь на них плюнуть и забыть. Вот поэты, говорят, не могут не писать, или композиторы, у них музыка внутри звучит, и её надо выпустить. А ментальная магия не проснётся, пока тебе не захочется узнать, что на самом деле думает о тебе Маша Козырева или Сашка Демьянов.

– Да? – спросила Катя с заинтересованностью. – Ну-у… ладно…

Я выдохнула и мысленно перекрестилась: нет, не было зависти. Показалось. Всё хорошо.

– Доставай местный гаджет! – скомандовал тем временем муж. – Надо поговорить с мессере Авгурионом, да и поесть бы неплохо было.

– Тогда закажу ужин, – Макс протянул руку и дёрнул за шнур.

– Долго ждать придётся?

– Ни минуты. Магическим образом всё сохраняется горячим, – сказал он с забавной гордостью.

Катя воскликнула:

– Вот! Я ж говорю – огонь куда нужнее ментала!

Ужин и в самом деле сервировали мгновенно. Под серебряными крышками скрывались горячие равиоли, помидоры и моцарелла были свежайшими, а зелёное оливковое масло, которым их полили, чуть горчило. Всё как надо.

– Ещё антрекоты, – сообщил Макс. – Мам? Пап? Кать?

– Итальянская еда, – задумчиво произнесла дочь. – Кто-нибудь вообще смотрел карту, где мы оказались?

– Сейчас расспросим Авгуриона, – муж сложил вилку и нож и встал. – Звоню ему?

Шевелиться после еды не хотелось, думать тем более, но я храбро кивнула.

– Давай. У нас осталось всего пять дней и ещё кусочек.

Глава 6

Мы сидели вокруг овального стола, почти такого, как в зале совета, только меньше. Впрочем, для пятерых места было довольно, и ещё оставался свободный стул. Покосившись на него, Катя пробормотала:

– Ну да, вдруг доминус решит заглянуть на огонёк?

– Итак, господа, – замечание это Авгурион проигнорировал. – Я готов ответить на ваши вопросы. Попытаться ответить, – тут же поправился он.

– Хорошо… Для начала…

Дочь перебила Мишу, и я поставила в памяти пометочку: не просто сделать замечание, а показать, как грубо это выглядит со стороны.

– Для начала скажите, можно ли увидеть карту Ромеи?

– Конечно.

– Прямо сейчас?

– Да.

– И вы даже не спросите, зачем?

– Вам интересно, с каким государством вашей страницы совпадает Ромея, – Авгурион усмехнулся и выложил на стол книгу, обычную книгу в коричневом кожаном переплёте.

– Вы подслушивали? – дочь прищурилась и стала похожа на злую кошку.

– Катя! – ахнул Михаил.

Но мессере Авгурион покачал головой.

– Нет, мессера. Я не подслушивал, это неэтично и некрасиво. Не говоря о том, что можно услышать о себе немало неприятного. Просто нетрудно догадаться, меня бы этот вопрос тоже заинтересовал, окажись я на вашем месте. Ну так что, будете смотреть карту? Тогда прошу вас, мессере, – он обратился к Максу. – Положите ладонь на артефакт.

Сын сделал как было велено, и над книгой поднялось голубоватое облако. Поднялось, помедлило мгновение и развернулось в трёхмерную карту – с горами и долами, лесами и городами.

– Ух ты! – Катькины глаза загорелись зелёным светом.

Нет, понятно, что в её голубых очах отражалась зелёная карта, но всё равно получилось эффектно. Впрочем, глаза остальных членов семьи тоже светились восторгом.

Макс замер, закусив губу, потом поглядел на Авгуриона.

– Отпускать?

– Ещё нет, минуту. Я покажу вам, как управлять просмотром. Итак, перед вами – королевство Ромея. Именно королевство, а не империя, поскольку это единое государство, управляемое из центра. Ромея разделена на четыре провинции: Северную, Центральную, Южную и Восточную. Управляет каждой из провинций консул. Вы с ними сегодня познакомились, все трое консулов являются членами королевского совета…

– Трое? – переспросил Макс. – Провинций же четыре?

– Центральной управляет сам доминус. Теперь, мессере, переместимся в Северную провинцию – просто указательным пальцем доведите значок до её столицы, Массалии… Вот так, отлично!

– То есть, система управления примерно вроде нашей компьютерной мыши?

– Да, похоже. Ну вот, вы видите Массалию, на вашей странице реальности это город Марсель, и прилегающие земли Северной провинции.

Южной провинцией ожидаемо оказались Сардиния и Сицилия, а Восточной – то, что когда-то называлось Югославией, а потом рассыпалось на Хорватию, Черногорию и прочее.

– Кажется, Черчилль называл Балканы «мягким подбрюшьем Европы», – Миша потёр подбородок. – А у вас?..

– А у нас это называется Иллирией, благословенными землями, отсюда идёт в Ромею больше шестидесяти процентов зерна и прочих продуктов. И поверьте, легионы префекта Вителлия Сабина хорошо защищают эти земли.

– То есть, он является префектом легионов и консулом Восточной провинции?

– Да. Но консулом он останется ещё на полтора года, после чего под его руку поступят Южные земли. А ещё через три года все консулы будут заменены.

– Мне нравится эта система… – медленно проговорил Миша. – Возможно, от злоупотреблений она и не защищает, но сильно сокращает возможности для них. Хорошо, теперь понятно, как выглядит карта Ромеи. Хотелось бы увидеть, как выглядят взаимоотношения внутри вашего высшего света, вы расскажете?

– Нет, мессере. Я покажу, – усмехнулся Авгурион.

Карта свернулась, и дети проводили её сожалеющими взглядами. Впрочем, на стол легла новая «книга», только на сей раз переплёт был из дощечек какого-то тёмного и очень пахучего дерева. Теперь активировать эту… штуку мессере предложил Катерине, и она, разумеется, не отказалась. Потёрла ладошку о джинсы и положила её на деревянную пластинку. Появившееся облако было белым, а внутри него соткалась и развернулась сложная трёхмерная схема – надписи, разные цвета, стрелочки, значки…

– Ого-го! Мы в этом и за неделю не разберёмся, – вырвалось у меня.

– О нет, мессера Ольга! Всё очень просто. Давайте возьмём мою собственную семью, род Авгурион. Вот я, Марк Терцион, – и внутри ярко-фиолетовой грозди загорелась точка. – Вот мои братья, Марк Кальвий и Марк Секст. Это сестра Домиция Невия, она замужем за знакомым вам Руфрием Невием Руфром. Поскольку она вошла в семью Невиев, её значок наполовину фиолетовый, наполовину зелёный.

– Очень красивое сочетание цветов… – ошеломлённо сказала я. – Это что, учитывается при подборе пары?

– Ну, разве что в самых старомодных семействах, – глаза мессере Авгуриона смеялись. – Чтобы вы не начали немедленно жалеть мою бедную, угнетённую сестрёнку, имейте в виду, что Домиция – чемпионка Ромеи по стрельбе из ростового лука и вторая в стране – в скачках.

– А познакомиться с ней можно? – тут же спросила Катя.

– Увы, она отдыхает с детьми на термальном курорте и вернётся только через три недели. Теперь о связях. Как вы уже догадались, с семьёй Невиев у нас давние и прочные дружеские отношения. Браки заключаются не чаще, чем раз в три поколения, но есть ещё и торговые связи, и соседние земли, и общие производства. А вот с семейством Сальвиев столь же давняя вражда, и вы можете увидеть, как это обозначено. Вот смотрите…

Одна из линий загорелась красным. И не только загорелась, а… вот не знаю, как это объяснить. Казалось, что дотрагиваться до нее нельзя категорически, последует удар током, ожог, кислотный дождь и ядовитый туман.

– Хорошо, – муж оставался на удивление спокоен, словно на него подчёркнуто неприятная связь никакого впечатления не произвела. – Теперь давайте взглянем на нашего покойника.

– Прошу!

Оранжевая звёздочка была окружена чёрным сиянием. И неприятных, отрицательных, скверных связей от неё шло много-много…

– Да-а… – протянул Макс с непонятным выражением, не то уважительно, не то насмешливо. – А покойный не пользовался популярностью!

– Вы не вполне правы, – откликнулся Авгурион. – Да, его семья мало с кем поддерживала дружеские связи, но зато если уж поддерживала, то это была не ниточка, а корабельный канат. Посмотрите сами!

И словно отвечая на его слова, загорелись несколько жёлто-зелёных связок, действительно, мощных, толстых. Хотя почему же «словно»? И в самом деле, это был ответ на еле заметное движение ладони, управляющей артефактом, деревянными пластинками с неизвестной начинкой.

– Ага… – Миша наклонился к схеме, чуть ли не носом в неё упёрся. – Получается, что ножа в спину мессере Галлиус мог не ждать от Астарны, от Невиев и от Коминиев, так?

– И от меня, – усмехнулся наш гид по неведомой стране. – Вы говорите Невии, подразумеваете Авгурионы, и обратно.

– И вот так мы всю жизнь говорим одно, а подразумеваем другое, – не удержавшись, еле слышно пробормотала я.

Впрочем, муж услышал, зыркнул на меня голубым оком, словно льдом облил.

– Так, а представитель семейства Коминиев у нас в совете есть?

– Нет. И не будет ещё два поколения.

– Наказаны? – фыркнула Катя. – Завтракать будут в ужин?

– Именно наказаны, – со всей серьёзностью кивнул мессере Авгурион. – Дед нынешнего главы семейства – двоюродный дед, боковая ветвь – решил поиграть в заговор. Заговор, ясное дело, задавили почти в зародыше, дедуле отрезали магию и сослали, а семейство после тщательного расследования и прореживания задвинули подальше от властных структур. Правнук мессере Валента Коминия Бальбуса вновь станет членом королевского совета.

– Погодите-ка, так заговорщиков не повесили на площади, не отправили в рудники и вообще не сделали ничего такого ужасного? Просто погрозили пальцем? – удивился Михаил.

Тут неожиданно ответила Катя.

– Па-ап, ты что, не понимаешь? Ему перекрыли магию. Вот если тебе удалить печень, почки и половину кишечника, ты долго протянешь?

– Не очень. Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что лишение доступа к магии – это примерно, как удалить сердце и подключить к механической качалке. Или как ранение для человека, больного гемофилией, когда кровь вытекает, а остановить ей нельзя. Жить возможно, но плохо и недолго.

Она посмотрела на Макса, потом на Авгуриона. Оба кивнули.

– Пожалуй, я рад, что у меня магические способности не открылись… – помедлив, проговорил Михаил.

– Ну-у, ты раньше времени не радуйся, – хмыкнул любящий сын. – У нас с Катькой они не от сырости завелись, от родителей унаследованы, так, мессере?

– Совершенно верно, мессере. Так что ваши маленькие радости ещё впереди, просто у взрослых это происходит медленнее, вот и всё. Но вернёмся к нашей схеме…

– Да, действительно. Итак, схема. Враги семейства Галлиусов?

– О, вот тут большой выбор! – особый щелчок пальцев, и подкрашенные чёрным линии выделились, засветились, опутали всю схему. – Прошу!

Мы все склонились ближе, почти носами уткнулись в эту объёмную паутину.

– Только следует кое-что учитывать… – в голосе Авгуриона звучала насмешка. – Помимо того, что семьдесят процентов семей, враждующих с Галлиусами, не входят в королевский совет.

– Что же? – повернулся к нему Михаил.

Дети, совершенно заворожённые схемой, продолжали её разглядывать, и меня кольнуло острое беспокойство. Куда я их тащу, зачем? Кате нет ещё четырнадцати, Максу семнадцать, им рано, рано, рано ввязываться в эту взрослую жизнь, в чужие взрослые вражды и дружбы! Сын оторвал взгляд от линий и звёздочек, посмотрел на меня, губы его шевельнулись в улыбке, а затем беззвучно, но очень чётко проговорили: «Не кипишуй!».

И я обмякла, вдруг успокоившись: это была домашняя, наша фраза, которую в моём детстве произносила моя прабабушка Ревекка Соломоновна. У неё был низкий голос, густо замешанный на местечковом говоре пополам с идишем, я такого не слышала больше никогда. Наверное, дело в том, что прабабушка была из последнего поколения местечковых евреев, потом они как-то закончились вместе с этой манерой говорить. Она умерла, когда мне было лет пять, не больше, но её фразы врезались в память насовсем. И не только мне, как выяснилось…

– Так что же следует учитывать? – нетерпеливо переспросил Михаил.

– Ни один из врагов семьи – любой семьи, не обязательно Галлиусов, – ни один из представителей этих семей не ударил бы противника ножом. Шпагой на дуэли – легко, убийственной остротой – каждый день, долгой, тщательно разработанной смертельной интригой – с удовольствием. Но зарезать, словно шпана в подворотне?..

– И тем не менее мессере Люциус Галлиус Квадрион был зарезан именно так, – сказал Макс.

Голос его звучал сухо, словно пересыпаемый из коробки в коробку горох.

– Получается, что кто-то из членов совета запросто смог проигнорировать все правила общества, – кивнула я. – Выходит, что мессере Галлиус именно в этот момент представлял для него смертельную, срочную, немедленную опасность.

– И мы вернулись в ту же точку, откуда начинали, – подвёл итог мой мудрый муж. – Чего и следовало ожидать. Вам, мессере Авгурион, нужно было нанимать своего частного сыщика, а мы за неделю не разберёмся в ваших внутренних связях, враждах, правилах и их нарушениях. В этом надо вариться всю жизнь.

Надо сказать, что наш Вергилий вовсе не выглядел разочарованным. Он усмехнулся, встал и щёлкнул пальцами; истаяла в воздухе разноцветная схема, сущая новогодняя ёлка с лампочками, и в гостиной моментально потемнело. Катя потёрла глаза и зевнула.

– Время позднее, мессеры. Позволю себе воспользоваться вашей поговоркой: утро вечера мудренее. Завтра доминус ожидает вас к завтраку в девять утра. В малой столовой. Спокойной ночи!

И, не давая себе труда шагнуть за дверь, он просто растаял в воздухе.

– Пижон, – с великолепным презрением поморщился сын.

Катя же спросила с обидой:

– А что, так можно было?

– Пойдём, детка, я тебя уложу спать, – я протянула руку, но детка отшатнулась и спряталась за спину брата.

– Ага, я спать пойду, а вы тут будете обсуждать дело?

– Мы ничего не будем обсуждать, может быть, только посмотрим переданные нам досье, – ответил ей Миша. – А знаешь, почему обсуждать не будем и вам не советуем?

– Почему?

– Потому что мы не знаем, кто нас сейчас слушает.

– Ты… ты думаешь, здесь есть… – Катя запнулась и обвела рукой комнату.

– Уверен. Я бы и сам, приглашая на секретную работу неизвестных людей, постарался знать, о чём они говорят.

– Но это ж не неизвестные люди, это мы!

Макс взъерошил ей волосы и обнял, но Катя упрямо мотнула головой и высвободилась.

– Вот за нами бы и присматривал, – сказал сын. – Это разумно. И здесь достаточно совершенно незаметных людей, которые приходят убирать постели, приносят завтрак или кофе, провожают нас с тобой к мессере Целлиусу, королевскому магу, а попутно… присматривают и ставят подслушивающие устройства.

– Омерзительно…

Макс повернулся к отцу.

– Пап, дай нам с Катериной по одному досье, мы перед сном почитаем, а завтра с вами обсудим.

– Хорошо, давай попробуем, – Михаил перебрал папки и выбрал две. – Держи. И идите уже к себе, но насчёт обсуждения…

– Мы поняли, – кивнул Макс и дёрнул сестру за руку. – Пошли, ещё зубы чистить и умываться.

– Не хочу-у…

Дети скрылись, хлопнула дверь их комнаты, потом протопали быстрые ноги в сторону ванной. Мы с Михаилом переглянулись, он собрал папки и пошёл к двери нашей спальни. Я вздохнула и отправилась следом. До сна было ещё далеко…

Глава 7

Завтрак с королём начался ровно в девять.

Нет, каково, а? Завтрак с королём! Надо ж было так вляпаться…

Дети вели себя, словно институтки последнего года: глаза опущены долу, локти прижаты, приборы в руках лежат как положено, не подростки-оболтусы, а сущие ангелы. Ну, и разговор за столом шёл тоже такой… небесно-почтительный. Доминус расспрашивал об устройстве школ в нашей стране, в Великобритании, во Франции. Не знаю, как Михаил, а я едва чашку кофе смогла допить, так нервничала, что уж говорить о еде. Наконец пытка закончилась, король сообщил, что он прощается с нами до завтра и удалился. Я выдохнула, Макс откинулся на спинку стула, а Авгурион, глядя на нас с доброй улыбкой Деда Мороза, сказал:

– А вы молодцы.

– Скажите, мессере Авгурион, а мы можем выйти погулять? – поинтересовалась Катя. – Я видела в окно, что есть что-то вроде парка, и он совершенно пустой, только изредка проходит какой-то человек с собаками.

– Собаки – это охрана, – ответил тот. – Погулять… думаю, это возможно. Конечно, не сидеть же вам неделю в четырёх стенах, подросткам нужно движение!

– Оно и их родителям бы не помешало, – сказал Михаил, складывая губы грустной скобочкой. – Родителям ещё и думать приходится, а свежую голову взять негде.

– Очень хорошо, – кивнул Авгурион. – Думаю, примерно через час я смогу пригласить вас на прогулку по королевскому парку. Что бы вы хотели увидеть – оранжереи? Конюшни? Псарню? Катальные горки?

– М-м-м… Наверное, оранжереи для начала, – дочь сделала серьёзное лицо. – Мама, а если нам понравится какой-то здешний цветок, ты разрешишь взять домой отросточек?

– Посмотрим, дорогая, – ответила я, глядя на мессере.

Что промелькнуло в его глазах – сомнение, насмешка, сочувствие?

В карман куртки Михаила отправились несколько листков, на которых ночью он писал заметки к досье. В мой карман – неизменный блокнот.

– Дети готовы? – спросил муж.

– Пойди и проверь, – проворчала я, натягивая ботинок.

– Давай, помогу, – он наклонился, помогая мне обуться, и прошептал чуть слышно, – Надо попробовать выяснить, где находится наше зеркало. На всякий случай.

Надо. Вот только как?

Зимний парк хорош только одним: здесь никто не подойдёт к тебе незамеченным. Правда, первые полчаса мессере Авгурион сопровождал нас, словно настоящий экскурсовод – указывал на особо ценные деревья, рассказывал об истории королевского дворца и его архитектурных особенностях. Но вот когда мы пришли в оранжерею, нас принял в свои руки главный садовник. Тут-то мессере раскланялся и ушёл. Я выдохнула.

Минут через двадцать Катя скуксилась, стала зевать и попросилась на свежий воздух.

Кажется, главный садовник был счастлив от нас избавиться и заняться делом.

Выйдя в парк, Макс сказал:

– Вон там есть беседка.

– Веди, – кивнул Михаил. – Пока идём, вот что: когда у вас урок с магом?

– После обеда.

– Задавайте побольше вопросов о защите, и среди прочего – о противоподслушивающих устройствах. Попробуйте научиться их подключать. И последнее: кто помнит, где находится зеркало, через которое нас провели?

– Рядом с кабинетом мага, – уверенно сказала Катя. – А что?

– Ничего, – так же уверенно ответил ей отец. – Просто хорошо бы это знать заранее.

В беседке было прохладно. Её стены, увитые виноградом, летом должны были защищать от нескромных взглядов, но сейчас листья облетели, и всё, что происходило вокруг, видно было насквозь. Пока что никто не стремился присоединиться к нашей беседе, и этим следовало воспользоваться.

– Что скажете по вашим досье? – повернулся Михаил к детям.

– Мне достался мессере Публий Варий Сеян, адмирал королевского флота, – начала Катя голосом отличницы.

Макс её перебил.

– Слушайте, родители, я вот что предлагаю. Эти досье, я уверен, до буквы известны всем заинтересованным лицам. Так что их можно обсуждать когда угодно и где угодно. Пусть слушают.

– Хорошо. Твои предложения?

– Сперва вопрос: зачем ты спрашивал, где зеркало и как его включить? Думаешь, придётся драпать, теряя тапки?

– Я оставляю на это примерно пять процентов вероятности, – с некоторой запинкой ответил Михаил.

– Но всё же оставляешь?

– Да.

– Тогда попробуем это осторожно разведать. Второй вопрос: вы осмотрели туалетную комнату, где, собственно, и произошло убийство?

– Разумеется. Вы же с нами были, так?

– Мам, – Макс повернулся ко мне, – ты ведь конспектировала описание места? Можешь прочесть?

– Легко, – я открыла блокнот. – Холл площадью примерно двадцать метров, справа три раковины, отделанные розовым мрамором, слева диван, два кресла, столик с газетами. Прямо – двери в кабинки…

– Сколько их?

– Шесть, – я слегка удивилась. – Почему ты спрашиваешь, есть сомнения? Вы оба довольно давно научились считать до шести!

– Потому что их там семь, – ответила Катя. – Седьмая – крайняя справа, скрыта колонной и шторой, плюс там наложен отвод глаз. Она заперта на обычный и магический замок, и сегодня на уроке мы хотим попросить, чтобы нас научили магические замки открывать. Безотносительно к той двери, разумеется.

– Отвод глаз… – медленно проговорил Миша. – То есть, видят только маги.

– На самом деле, отвод глаз не так работает. Маг ты или нет, если ты знаешь, что дверь там есть, ты её видишь. Просто не обращаешь внимания. А если не знаешь – не видишь.

– Понятно.

– Мы думаем, что там вход для слуг, – подхватил Макс. – Лично я ни разу не видел в коридорах горничную с бельём или полотенцами, или там не знаю, с тряпкой для пыли. Дворецкого, посыльного, лакея с едой – да, а вот ни с какими служебными функциями не было.

– У них должны быть свои коридоры, – сообразила я. – Помнишь, как в том отеле в Марракеше?

От воспоминаний о поездке в Марокко муж отмахнулся, он был сосредоточен на вычислении убийцы.

– Тогда получается, что любой из слуг мог войти в туалетную комнату и убить?

– Не любой, – помотала головой Катя. – Мессере Галлиус стоял перед зеркалом. То есть, никто не мог подойти к нему со спины и воткнуть в грудь кинжал, он бы увидел и… ну, как минимум, отшатнулся. Но его могли окликнуть, завести разговор, вынудить повернуться, и вот тогда…

– Но лакей или горничная вряд ли могут вот так запросто окликнуть одного из советников.

– Такая ситуация, например – горничная подаёт свежее полотенце, он поворачивается, чтобы его взять, и под прикрытием полотенца она втыкает ему в грудь кинжал. Р-р-р! – Макс страшно завращал глазами и продемонстрировал сцену убийства.

– То есть, ты хочешь сказать, что это полотенце она должна была поднести ему чуть ли не к носу? – заметила Катя скептически. – И сказать: ну-ка, сморкайся хорошенько? Как-то не очень получается…

– А если так: Галлиус ждал своего агента, лакея или горничную, – включился в игру Миша. – Что-то ему должны были передать, что он собирался использовать в докладе, свежую сплетню, информацию, срочные сведения…

– Сильно ли отличается информация от сплетни? – хмыкнула я. – Только названием. Ты считаешь, что агента могли перекупить?

– Почему нет? Если могли купить, если взял агент деньги у одного, то почему бы не взять и у второго?

– Ну, тогда подозреваемых у нас становится девять плюс Н, где Н – неизвестное число. Прости, дорогой, но я решительно не понимаю, как ты собираешься выявлять убийцу. Никакие досье нам в этом не помогут.

– Помогут, – муж оставался незыблемо спокоен.

– Как?

– Мы не станем вычислять убийцу, мы придумаем, как его выманить.

– Вы-ыманить? – Макс словно попробовал это слово на вкус. – Или заманить в ловушку?

– Будет зависеть от приманки, а приманки мы будем разбрасывать, изучив досье. Именно поэтому я и не хотел их обсуждать, так сказать, публично, – пояснил Миша.

– Понятно. Тогда предлагаю так: каждый продумывает кусочек сыра по своему досье… по своим, у вас-то их больше, да? И вечером перед сном прогуляемся здесь же.

– Только беседкой пользоваться уже нельзя будет, пока мы не выясним, как выявлять подслушивающие устройства, – добавила Катя. – Но мы это выясним, не сомневайтесь. А теперь делаем нейтральные лица, сюда идёт мессере Авгурион.