Режиссер Советского Союза – 4

Пролог

Он всегда предпочитал встречаться с деловыми партнёрами в офисе или ресторане. Это было разумно – деловая и совершенно нейтральная обстановка не давила на собеседников, что положительно сказывалось на переговорах. Но здесь его пригласили в поместье потенциального партнёра, так сказать, на чужую территорию. Ему это не нравилось, но глупо устанавливать свои порядки в чужой стране.

Такси остановилось около массивных ворот. Расплатившись с таксистом, Дино вышел из машины и нажал кнопку звонка. Через некоторое время открылась дверь. Сухощавый блондин неопределённого возраста, с неприятным взглядом, молча, показал ему, что можно заходить. А неплохо живут американские продюсеры, вздохнул про себя итальянец. Он-то прекрасно понимал разницу между его виллой под Неаполем и этим особняком в Малибу. И дело даже не в деньгах, а возможностях, которые есть у обладателя подобной недвижимости.

– Мистер Эванс ждёт вас возле бассейна, – тихо произнёс его сопровождающий, указав, куда надо идти.

Нужный ему человек развалился на плетёном стуле под зонтиком и наблюдал за двумя фигуристыми девицами, плещущимися в бассейне. Это был невысокий человек с некрасивым лицом, одетый в шорты и гавайскую рубаху.

– Рад снова видеть тебя, Дино! – коллега улыбнулся и привстал со стула, чтобы поприветствовать гостя, – Что будешь пить?

Ди Лаурентиса немного напряг панибратский стиль Роберта Эванса. Но он не выдал своих настоящих мыслей, а наоборот, улыбнулся в ответ.

– Если можно, что-то прохладное, но без алкоголя. На улице жарко, и у меня ещё встреча. Не хочу, чтобы развезло в дороге, – пояснил он, увидев недоумённый взгляд американца.

– Сейчас Марк сделает тебе коктейль. А вообще, странно слышать про жару от итальянца. У вас же там пекло покруче нашего.

В этот момент девушки начали плескаться и хохотать. Эванс отвлёкся и помахал красоткам рукой.

– Хороши, чертовки! – произнёс хозяин особняка, с неохотой повернувшись к гостю.

В этот момент всё тот же хмурый тип поставил перед гостем большой бокал с лимонадом. Итальянец сразу сделал пару глотков, так как действительно хотел пить.

– Возвращаясь к нашему разговору, – вдруг сменив тему, произнёс Роберт, – Ответ скорее нет, чем да. Сейчас объясню, почему.

Его взгляд опять переместился на девушек, которые вылезли из бассейна и расположились на шезлонгах с противоположной стороны. Неплохие фигуры, подумал Дино. Ещё и Эванс, фантазёр, выбрал сразу белую и мулатку. Тем временем, американец продолжил, предварительно послав воздушный поцелуй обеим прелестницам.

– Начнём с того, что MPAA[1] присвоит твоей картине категорию NC-17[2], и это логично. В фильме достаточно весьма жестоких и кровавых сцен. Но это ещё не всё. Я уверен, что Ассоциация не захочет пропускать на американский рынок подобный продукт. Пойми меня правильно, Голливуд в жестоком кризисе, – Эванс развёл руками, как бы извиняясь, – Моей команде только в этом году удалось вытащить из болота «Paramount». У «Warner Bros» и «Universal» проблем не меньше. Хорошо держится «Fox» с «Columbia», но никто не даст гарантии, что это продлится хотя бы два года. И тут вдруг один итальянец, предлагает совершенно новую картину, ещё и снятую коммунистами. Здесь ещё надо уточнить позицию парней с Пенсильвания Авеню. Может, у них какие-то свои резоны. Но главная причина – это деньги.

– Спасибо за откровенность, Роберт, – через некоторое время произнёс раздосадованный ди Лаурентис, – На что я вообще могу рассчитывать?

О, не переживай! – хохотнул собеседник, – Твоя компания не останется без хорошего куска пирога. Сначала прокат начнётся в отдельных штатах, в первую очередь западных. Только в Калифорнии будут наиболее сильные ограничения. Это в первую очередь коснётся рекламы. Далее, мы охватим всю страну, просто не все сети будут демонстрировать фильм. Нам тоже интересно посмотреть на реакцию зрителей. Хотя, я думаю, что она будет положительной.

Ди Лаурентис размышлял, имеет ли смысл вообще затевать всё это дело с прокатом в США. С одной стороны, какую-то прибыль его компания получит. А вот с другой – всё это отнимет много времени и сил. Но ему очень нужен американский рынок. И именно сидящий перед ним человек может помочь ему зайти и утвердиться на нём.

– Я понял твой посыл, Роберт, – наконец ответил итальянец, – Всё разумно и понятно. Так как я ожидал примерно подобное, то подготовил подходящий вариант. Фильм будет освещать важные события американской истории. Тему предлагаю такую же – воздушные бои. У нас уже почти готов сценарий. Думаю, он вам понравится. Плюс, у нас есть опытная команда, которая проводила уникальные съёмки. Её использование при создании картины – одно из моих главных условий. С вашими возможностями можно добиться нового слова в спецэффектах. Да и сам сюжет наверняка будет оригинальным и привлечёт дополнительных зрителей.

– Каких конкретно людей ты хочешь привлечь? Учти, что их нужно будет оформлять, делать разрешению на работу. Здесь хватает проблем со всеми этими гильдиями, ассоциациями и профсоюзами работников индустрии.

– Сценарист, он же режиссёр. Плюс техническая часть – постановщик спецэффектов и его небольшая команда. Остальные – это ваши люди. Ещё, хотелось бы, чтобы мой протеже участвовал в кастинге, – ответил Дино.

Теперь американский продюсер взял время на размышление и замолчал. Эванс водил трубочкой по стакану, чем немного раздражал собеседника.

– Сценарий и техники, пусть даже подготовленный оператор – не проблема. Наоборот, нам не помешает перенять чужой опыт. Что касается режиссёра, то, как ты это представляешь? Надо знать язык, нашу систему работы, найти контакт с актёрами и ещё множество мелочей, которые сразу не бросаются в глаза.

Разумный довод мысленно согласился ди Лаурентис. Но, в противном случае, пропадает весь смысл заходить в Америку со своим проектом.

– Роберт, ты сам только что говорил про кризис индустрии. Скажу больше – у вас дефицит новых идей. Так почему не попробовать влить свежую кровь? – итальянец начал объяснять свою позицию, – Поверь, над картиной работали два лучших профи в своей области. Я про режиссёра Мещерского и постановщика спецэффектов Клушанского. Ты сам видел трейлер фильма и прекрасно понимаешь, что это совершенно новый подход. Может, подобное уже снимали, но не на столь высоком уровне и без такой проработки деталей. Если грамотно совместить работу с вашими специалистами, то получится фильм года или даже десятилетия. Заодно ваша студия задаст фактически новое направление в экшн-кинематографе. И самое главное – вы будете первопроходцами, а конкурентам придётся догонять.

– Дино, твой протеже не знает местных реалий. Мы не можем приставить к нему няньку, чтобы она объясняла советскому товарищу элементарные вещи. Я уж молчу про непосредственно рабочие моменты, – Эванс сделал большой глоток коктейля и продолжил, – А язык? Как русский будет общаться с актёрами и съёмочной группой?

– Английский Алекс знает так же хорошо, как и французский. Что касается адаптации и незнания вашей специфики, то ты будешь удивлён. Поверь, этот товарищ и меня часто поражает, – усмехнулся чему-то своему ди Лаурентис, – Человек он общительный и разносторонний. Думаю, ему удастся найти общий язык с группой. В любом случае, не мешает добавить второго режиссёра или консультанта. Только чтобы твой человек давал советы, а не вмешивался в съёмочный процесс. Но надо поговорить и с нашим советским другом, какие у него мысли на этот счёт.

– Так с этим, как раз, проблемы. Насколько я знаю, товарищ Мещерский попал в застенки КейДжиБи, – Эванс не преминул козырнуть, что знает ситуацию, – Только как ты собираешься решать этот вопрос?

– Я сам узнал про это за два дня до вылета в Лос-Анджелес. Но уже многое сделано, и в нашей прессе пошла волна возмущения. Мещерский достаточно известен в Европе. Хотя, это популярность иногда с примесью скандалов и эпатажа. Только сейчас всё это играет нам на руку. В Италии и Франции на защиту Алекса встали знаковые фигуры киноиндустрии и шоу-бизнеса. Наверняка уже есть запросы от посольств разных стран в МИД СССР. Если режиссёр не совершил ничего ужасного, то шансы на освобождение велики. А далее мы сделаем из этого дополнительное шоу. Реклама лишней не бывает.

– Нужна ли моя помощь? Можно заказать кампанию против СССР и в нашей прессе. Мол, проклятые «комми» в своём репертуаре и отправили в Сибирь талантливого человека по надуманному объявлению. Тема жирная, и многие местные писаки могут за неё ухватиться.

– Спасибо, но это лишнее, – вежливо отказался Дино.

Сам же итальянец подумал, что собеседник, ещё не начав работать, уже пытается вогнать его в долги.

– Тогда предлагаю сделать перерыв. Ты решаешь дела этого товарища, – ухмыльнулся американец, – Заодно давай приступим к обсуждению контракта. Я должен посоветоваться, и через два – три дня сформулирую ответ с деталями. Хотя, предлагаю тебе пересмотреть позицию по режиссёру. У нас хватает талантливых людей, но есть небольшой кризис идей.

Чёртовы жиды, проворчал Дино, садясь в такси. Будь ты хоть трижды гением, но тебя не пустят на американский рынок. Придётся делиться и отдавать весомую долю прибыли. Хотя новый фильм можно было снять в Европе с участием американских актёров. Это дешевле и займёт меньше времени. Но кто потом даст гарантию, что твою картину допустят к прокату? Нет, эти улыбчивые лицемеры сунут тебе награду, даже «Оскара». Только не дадут заработать или обдерут до подштанников. Поэтому наглец Эванс, предложивший ему переспать с одной из своих шлюшек – хорошая возможность закрепиться в Голливуде. А ещё эти чёртовы юристы. В США даже чихнуть нельзя, не посоветовавшись со своим адвокатом. С другой стороны, оно и к лучшему. Ди Лауренитс давно вышел на респектабельную и уважаемую адвокатскую фирму, помогавшую ему с прежним совместным фильмом. Данные расходы он учитывал изначально. А с Эвансом Дино будет торговаться за каждый цент. Главное – снять картину по своему плану. В успехе продюсер не сомневался ни минуты. Но и загадывать на будущее тоже не хотел. Пока всё идёт более или менее по плану. Сейчас главное – принципиальное согласие американской стороны и освобождение Мещерского.

Хренов макаронник, что он себе позволяет? Эванс с трудом сдерживал эмоции после ухода гостя. Он не для того потратил три года каторжного труда, вытаскивая «Paramount», из задницы, чтобы упускать такой шанс. Если в широкий прокат выйдет советская картина, то эффект от их совместного проекта будет смазан. Но Роберт нутром чуял успех и большие деньги, поэтому стелился перед этим много возомнившим о себе итальяшкой. Это в Европе его имя что-то значит. В Голливуде же, ди Лаурентис – мелкий делец, пусть и обладающий хорошим чутьём. А идея и исполнение просто отличные! Удивительно, что до них додумался какой-то чёртов «комми». И ведь Дино прав – его команда готова начать работать над картиной хоть завтра. Эвансу же понадобится время, новые специалисты и лишние траты. Похоже, придётся делиться, чего очень не хочется. Ведь никто не мешает его будущему партнёру переметнуться к конкурентам. При всей видимой солидарности, ребята из других киностудий радостно ухватятся за перспективный и новаторский проект. Ещё и лично его выставят дураком, что совершенно неприемлемо.

Продюсер перевёл взгляд на загорающих девушек и плотоядно улыбнулся. Надо сегодня хорошенько расслабиться, а то его начало заносить. А беленькая хороша! Можно уже пробовать её в эпизодах или ролях второго плана. Да и старательная такая, позавчера совсем его загоняла! Чёрненькая тоже ничего! К тому же эти чёртовы ниггеры всё громче заявляют о своих правах. Плюс это немалая аудитория, поэтому пора идти в ногу со временем и подстраиваться под изменившиеся обстоятельства. Надо подумать, куда пристроить эту красотку.

– Бобби, – будто услышав его мысли, томно произнесла белая, – Нам скучно. Или ты собираешься весь вечер провести с бокалом коктейля, так и не окунувшись?

– Нет, у меня есть более интересная идея! – воскликнул Эванс, вскакивая со стула и почёсывая пах, – Предлагаю вам срочно помочь моему маленькому Бобби, который совсем заскучал. А на вечер у нас намечается поход в клуб.

Под хихиканье девушек, которых продюсер схватил за аппетитные попки, компания направилась в сторону спальни.

Глава 1

Иду по ВДНХ, наблюдаю за спешащей или просто гуляющей публикой, дышу чистым осенним воздухом и анализирую произошедшие в жизни перемены. Даже не верится, что ещё пару дней назад я был на грани отчаяния и готов сломаться. Только не хочу сейчас вспоминать об этом периоде, может, как-нибудь позже. Настоятельно гоню от себя все мысли о камере, следователях и допросах. Главное – я на свободе!

Больше всего в жизни не люблю разочаровываться в людях. Понятно, что есть трагедии личного характера, связанные со смертью или тяжёлыми болезнями, но это другое. Ведь разочарование в друге или близком человеке обычно является итогом предательства. Не хочу сказать, что некоторые люди поступили бы именно так, только почему-то на душе скребут кошки. Но, обо всём по порядку.

Первый день после возвращения домой, меня – будто отключили. Сначала я долго купался, с какой-то остервенелостью тёр себя мочалкой, будто пытаясь смыть все тюремные запахи и даже воспоминания об этом. Потом решил немного полежать и проспал почти сутки. Вроде физически ощущаю себя вполне нормально, но вон оно как. Наверное, сильнейшая психологическая нагрузка дала о себе знать. Ведь меня сбили, как самолёт на взлёте. Вот живёшь, строишь планы на будущее, радуешься, что твоя работа даёт плоды уже в настоящем. А потом, бац – и пустота. Я уж молчу про личную жизнь, зыбкие перспективы которой начали прорисовываться.

Судя по громко тикающему чудовищу под названием «Витязь», время почти одиннадцать. Сначала я не мог понять, что изменилось в моих ощущениях. А потом пришло понимание – дело в звуках. Шумящие канализационные трубы, разговоры поднимающихся по лестнице соседей, бегающие этажом выше маленькие слоники, недавно хлопнувшая дверь, сигнал клаксона за окном, детский смех, раздающийся с игровой площадки. Я просто забыл про эти мелочи и привык к совершенно иной атмосфере. Только разбудило меня не это.

В прихожей затрезвонил телефон, и стало ясно, что стало причиной моего пробуждения. Прошлёпал босыми ногами до полочки с аппаратом. Это мне ещё повезло, что у товарища проведена линия. Даже в нынешней Москве телефоны есть в лучшем случае у каждого пятого. Кстати, совсем недавно столица перешла на семизначный номер, что некоторые товарищи наверняка преподнесут как очередное завоевание Революции. Ладно, хватит глумиться, надо ответить настырному звонящему.

– Алло, – прохрипел я в трубку.

Во рту изрядно пересохло будто с жуткого перепоя.

– Ну, здравствуй, Алексей Анатольевич. Что с голосом и почему трубку не берёшь? – в динамике раздался строгий женский голос, – Вчера Марина целый день пыталась дозвониться. Сегодня вот пришлось самой. Раз пять набирала пока, ты соизволил ответить.

– Спал я, Екатерина Алексеевна. Потому и голос хриплый. Считай, часов двадцать был в отключке.

Интересно, что-то случилось, или это просто звонок вежливости? Но следующие слова, а особенно тон, которым они были произнесены, показали, что большие начальники просто так по воскресеньям не звонят.

– Отдохнул, ну и хорошо. Теперь слушай внимательно. Завтра же приступаешь к своей работе. Ничего не поменялось, и ты до сих пор глава ТО «Прогресс». Вникай в текущие дела, там есть какие-то сложности по телевидению. Не мне тебя учить. Но не это главное, – голос министра стал сухим и строгим, – Есть важное дело, которое нельзя провалить. Всю информацию вчера получил Каплан, с ним обсудишь нюансы и разработаешь план мероприятия. Бритиков тоже будет оказывать вам полную поддержку. Всё понял?

– Да!

А что мне ещё ответить? Я примерно догадываюсь, чего Фурцева так всполошилась и явно нервничает. Завтра переговорю с Израилевичем, который развеет мои сомнения.

– Алексей, а ведь ты умеешь не только ссориться, но и подбирать людей. Не со всеми угадал, но всё равно, – вдруг сменила тему Екатерина Алексеевна, – Кто бы мог подумать? Ладно, если задача ясна, то завтра приступай к выполнению.

Странное заявление, даже с какими-то нотками зависти. Некоторое время я зачем-то держал трубку около уха, слушая короткие гудки. Затем отвис, оставил телефон в покое и пошёл умываться.

После завтрака совершенно не хотелось никому звонить, хотя понимаю, что это неправильно. Но могу я насладиться тишиной и свободой? Чувствую, что завтра навалится такой ворох забот и проблем, который мне ранее и не снился. А пока, снова парк, теперь Кузьминский, и я, удивлённо наблюдающий за людьми с их простыми заботами и радостями. Пора уже расслабиться, поверить в реальность происходящего и перестать ходить как заторможенный робот.

На улице ещё достаточно тепло, поэтому летние кафе полны народа. Отстоял положенную очередь, предварительно пробив чек, и получил своё долгожданное мороженое в железной креманке. Рядом сидели молодые родители с маленькой дочкой. Та быстро измазалась мороженым и улыбалась, отворачиваясь от матери, пытающейся вытереть лицо мелкой шкодницы. Глядя на эту забавную сцену, чувствую, что меня постепенно отпускает. Надо дома набросать план дальнейших действий, вроде мою домашнюю записную книжку не трогали или вернули после обыска.

Так же неторопливо выдвигаюсь в сторону Волжского бульвара. Не забыть зайти в магазин, так как холодильник совсем пустой. Вспоминаю, чертыхнувшись, что не захватил авоську. Значит, придётся вернуться на квартиру за сумкой. Полиэтиленовых пакетов ещё не изобрели, но может, оно к лучшему.

Читал однажды, что если не брать в расчёт варварское отношение к экологии и природе, СССР умудрялся обходиться без колоссальных по размерам свалок, присущим России моего времени. Если не учитывать промышленный мусор, то практически все остальные отходы были разлагаемые. Стеклянная тара была возвратной и сдавалась в пункты приёма. То же самое касалось макулатуры и тряпок. Основным упаковочным материалом была бумага, а не полиэтилен. В неё заворачивались не только продукты, но и вещи. Мусор я складываю в ведро, дно которого предварительно застилаю газетой. Из неразлагаемых отходов остаются крышки от бутылок с банками, перегоревшие лампочки, пузырьки от лекарств и бытовые вещи. Вот тебе и отсталая страна. Эх, если бы всё остальное было так хорошо, как с мусором.

– А где моя подборка новых агитплакатов, настольная лампа и кресло?

– Э… – начала блеять Оля, одна из девушек Каплана, которая параллельно выполняла обязанности секретаря, – Вас же не было, Алексей Анатольевич. Но я сейчас уточню, куда перенесли все вещи.

– Чтобы кресло было через пять минут. Или я не поленюсь и милицию вызову.

Поняв, что я не шучу, девушка побежала кому-то звонить. Я же начал боле внимательно осматривать свой кабинет на предмет того, что ещё утащили. Пропал немецкий проигрыватель и моя коллекция пластинок. Зато бюст Ленина так же занимал своё место в левом углу стола. Насчёт милиции я не шутил. Импортное кресло, как и проигрыватель, покупались за мои личные деньги. И терпеть подобное хамство я не собираюсь.

На киностудию я приехал с утра пораньше, изрядно удивив вахтёра, который демонстративно долго проверял мой пропуск. Эта публика обычно приклеена жопой к рабочему месту, но лучше всех знает все новости и сплетни. Наверняка и данный товарищ знает, по какой причине один режиссёр отсутствовал три недели. Только меня подобным ходом не смутить, поэтому я требовательно протянул руку, глядя в водянистые, и бегающие, как у мелкого мошенника, глазки охранника. Будет здесь ещё всякая перхоть строить из себя большого начальника. Что-то я завёлся с пол-оборота, будто забыл про местные реалии.

Настроив себя на положительные эмоции, поднялся на наш этаж и открыл общую приёмную, которую мы делили с Капланом. Далее прошёл в свой кабинет и обомлел. Как здесь не скатиться в негатив, если какие-то гады умыкнули твои вещи? Не стал дёргаться, а просто сел за гостевой стул и начал писать распорядок дня. Минут через двадцать в кабинет зашла Олечка, одна из каплановских помощниц, и ойкнула вместо приветствия.

Я пресёк бурю эмоций, которые дамочка начала выплёскивать в мою сторону и начал разбор полётов. Может это и грубовато, но настроение уже было испорчено. Понятно, что помощница Каплана не виновата, только ситуация получается мерзкая. Олечка моментально выбежала из кабинета, оставив дверь открытой.

Минут через десять меня вывел из задумчивости, кряхтевший как старик мужчина в костюме. Один из помрежей отметил я мысленно, забыл имя.

– Куда ставить? – немного нервно и с ощутимыми нотками раздражения спросил гость.

Пыхтел товарищ, потому что в одиночку тащил моё кресло. Массивное кожаное сиденье, выпирающие подлокотники и металлическая крестовина действительно должны весить немало. Указываю рукой в сторону стола и отхожу к окну. У меня не было даже мысли помогать заносить свою собственность. Недовольный мужик сделал последний рывок, демонстративно громко поставил кресло и вышел, не прощаясь.

– Алексей Анатольевич, вы не переживайте, – затараторила появившаяся Олечка, держащая в руках мою лампу, – Проигрыватель в кабинете Якова Израилевича. Он специально забрал его, когда случилось такое дело. Остальное тоже вернут, просто ещё очень рано и людей нет на рабочих местах.

Крутанулся на кресле, предложил дамочке присесть и дослушал историю. В общем, пару дней народ ничего не понимал. Потом дошли слухи, что меня арестовали. Тут и тройка товарищей подсуетилась. Замдиректора киностудии утащил кресло, не слушая возражений моих сотрудников. Какой-то блатной товарищ, тоже из администрации, недавно пришедший на Горького, был впечатлён настольной лампой. Плакаты демонстративно изъяла «старушка-веселушка», с которой у меня будет отдельный разговор. Поэтому Каплан, от греха подальше, перенёс проигрыватель к себе. Ведь реально дефицитная и дорогая вещь. Сломать кресло – надо умудриться, а вот технику – легко. Особенно если она не твоя.

Вот помяни чёрта, и он появится. Это про замдиректора, который с радостной улыбкой ворвался в кабинет.

– Очень рад! Узнал об этом позавчера, – Яков Израилевич обнял меня и похлопал по спине, – Никому говорить не стал. Пусть для людей это станет приятным сюрпризом. А кому-то, наоборот, будет невесело.

Сначала я не понял, о чём Каплан, а потом увидел, что он смотрит на кресло и улыбнулся. Зам – тот ещё жук и юморист. Но сейчас было не до телячьих нежностей. Меня сразу загрузили предстоящим делом, о котором предупреждала Фурцева. Я только попросил Олечку принести нам чая и никого не впускать. А на пятнадцать часов назначил собрание коллектива в актовом зале.

– Впечатлён вашей работоспособностью, – откидываюсь на спинку кресла, выслушав Яков Израилевича и просмотрев бумаги, – Это вы, получается, работали все выходные?

– Дело нужное, потом возьму пару отгулов, – махнул рукой Каплан, – Что скажешь о моём плане?

– Если надо придумать что-то необычное – я могу помочь. А раз у нас абсолютно официальное мероприятие, то вам и карты в руки. Вступительную речь мне удалось набросать ещё вчера. Надо только предупредить всех актёров и съёмочную группу.

– Уже, – видя мой непонимающий взгляд, Каплан пояснил, – На выходные я обзвонил почти всех, кто сейчас находится в Москве. Заодно дал Оле список, чтобы девочки предупредили тех, кто ещё не в курсе.

Золотой он всё-таки человек! Везёт мне в этом времени с людьми! Хотя Фурцева намекала на то, что не всё так благостно в нашем коллективе. Тем временем шебуршание за дверью переросло в гул. Что-то мы засиделись, а там народ собрался. Надо закругляться, а то ведь возьмут кабинет штурмом.

Приятно, чёрт возьми! Практически весь коллектив ТО «Прогресс» буквально ворвался в мою скромную обитель. Всем места не хватило, и часть людей стояла в приёмной. А ведь я не самый приятный и добрый начальник. По местным меркам у меня повышенная требовательность, но вон оно как. Мило пообщался, выслушал кучу приятных слов и под смех коллектива, пригрозив всяческими карами, отправил людей работать.

Разбираю бумаги, которые мне принесли Каплан с бухгалтерией, и слышу какой-то громкий возглас в приёмной. Далее, без стука открывается дверь и в кабинет влетает толстая тётка на коротких ножках. Лицо её пылает самым праведным в мире гневом. Я бы сказал – пролетарским. Только к рабочему классу данный персонаж не имеет никакого отношения. А ещё эта физиономия с бегающими маленькими глазками, трясущимися и обвисшими щеками. В общем, неприятный персонаж.

– Я никому не позволю придумывать про меня всякие инсинуации, – с ходу пошла в атаку Барабанова, швырнув на гостевой стол пачку плакатов, – И не тебе, сосунку, рот раскрывать, после всего, что было. Мы ещё посмотрим, как всё закончится. Дыма без огня не бывает. Не зря тебя арестовали – антисоветчик! Будут здесь мне тыкать, что я могу использовать для нужд партактива, а что нет. Ещё и милицией угрожать!

Это, видать, Олечка не выдержала и выдала Марии Павловне мои угрозы. Думаю, сделала она это с расчётом. Барабанову не то чтобы не любили, просто она была душным человеком, если правильно охарактеризовать её поведение. Как актриса, она практически ниочём. На киностудию попала исключительно по партийной линии, ещё в молодости подсуетившись и закончив ВШП. Единственная более или менее узнаваемая роль – это Кот в сапогах. Только нашей героине явно хотелось большего, но с карьерой не складывалось, кроме эпизодических ролей. Поэтому всю свою неуёмную энергию «бабушка-старушка» направляла в работу. Может, ей казалось, что без парторга киностудии не выжить. Или просто с годами привыкла к определённой власти, которую обеспечивала должность. Но в некоторых моментах она явно перебарщивала. А здесь ещё появился излишне независимый нахал, которого обязательно надо поставить на место. По её мнению, конечно.

Честно говоря, меня уже порядком достали эти профкомы, профорги и прочие райкомы. Куча бездельников, являющимися параллельной властью, зачастую состоящие из откровенных вредителей. Я и раньше не понимал эту систему. А в свете некоторых событий, да и просто начав работать на высоком уровне, начал испытывать к этой публике откровенное презрение. Были среди них достойные люди, хорошие администраторы и специалисты, реально занимающиеся делом. Только я ничего не могу с собой поделать. Мне нравится сама идея социализма. Более того, в этом времени я стал её поклонником. Вот только исполнители подкачали. Но это тема для отдельного разговора.

– Во-первых, я вам не «ты», – смотрю на парторга с брезгливостью, будто передо мной какое-то мерзкое насекомое, – А во-вторых, пошла вон!

– Что? Да я …

– Вон! – срываюсь на крик и бью ладонью по столу.

Не знаю, чего Барабанова разглядела в моих глазах, но из кабинета она вылетела со скоростью ракеты. Через несколько секунд раздался звонок. Ещё не успокоившись, хватаю трубку и отвечаю довольно грубо!

– Да?

– Он не хотел! Скорее всего, его убедили или даже заставили! Ведь Серёжа слабый, хотя и пытается выглядеть молодцом! – зачастил в трубке знакомый и такой родной голос.

– Привет, Пузик. Я тоже рад тебя слышать! Как там твой пузик? Когда нам всем ждать пополнения?

– Ой, здравствуй. Мне недавно сообщили, что ты на работе, – радостно воскликнула рыжая и сразу сменила тон на осуждающий, – А почему ты не позвонил? Как ты мог? Мы здесь все испереживались! Некоторые места себе не находили! И вообще, ты бездушная скотина! Я ещё выскажу тебе всё, когда увижу лично!

Узнаю брата Колю, вернее, сестру Оксану! На душе потеплело ещё сильнее. В общем, пообщался со звездой белорусской, а скорее уже советской, литературы. Здоровье у будущей мамы в порядке – много гуляет и при этом умудряется работать. Тётка с Бобруйска уже приехала, так что есть, кому помогать. Тему Серёги затронули мельком. Каждый сам волен распоряжаться своей судьбой. Но глупо скрывать, что мне жутко обидно. От разговора меня оторвал Каплан, который зашёл без стука, положил на стол несколько листов с перечнем фамилий и постучал пальцем по циферблату часов. Пришлось прервать приятную беседу, пообещав Пузик звонить каждый день. В противном случае она грозилась приехать на киностудию и закатить скандал. Ей типа можно – она беременная.

– Что за список? – спрашиваю зама, изучая бумаги.

– Это люди, которые подписали письмо в вашу поддержку на имя генерального секретаря. Честно говоря, был скандал, но какой-то скрытый. Часть людей вызывали в профкомы, песочили по партийной линии и пытались заставить отозвать свои подписи.

– Спасибо! Буду теперь знать, на кого можно полагаться.

У Каплана мелочей не бывает, он потому и принёс мне список. Интриган ещё тот! Перечень фамилий удивил. Я мельком пробежался по печатному тексту, пока шёл в актовый зал. Резонно, что там был коллектив ТО, Светочка, товарищами с радио и ТВ, часть работников киностудии во главе с Бритиковым и даже директор «Мосфильма» Сурин. А вот такого количества коллег, выступивших в мою поддержку, я не ожидал. Понятно, под обращением стояли фамилии Данелия, Калатозова, Серовой, Тарковского и Хуциева, с которыми я был в хороших отношениях. Но Герасимов! Товарищ наверняка знал, что я весьма нелестно отзывался о его «Журналисте»… Или Шукшин с Юткевичем? Кром них, в списке была ещё почти сотня фамилий режиссёров, операторов и актёров. Удивили, просто слов нет!

Собрание прошло в рабочем режиме, насколько это возможно. Работники ТО сидели довольные, улыбались и я прямо ощущал исходящую от них позитивную ауру. Не стал долго терзать народ. Объяснил, что произошло досадное недоразумение и инцидент исчерпан. Далее предупредил, что внимательно проверю, как люди работали в моё отсутствие. Народ опять начал радостно смеяться. Прямо какие-то мазохисты, я ведь серьёзно. Текущих дел у нас хватает, и срывать сроки недопустимо. По словам Каплана, пока всё идёт по плану, и нет повода для беспокойства. Но лучше я всё проверю, и где надо – дам волшебного пинка. Пока же, рассказал коллегам о новых планах, намекнул про трудовой подвиг и хорошие премии. К концу моего выступления публика была в полном экстазе.

Пусть порадуются, мне не жалко. Если люди хорошо потрудились, то должны получить достойную оплату. А мы действительно отлично поработали в первом полугодии, и не должны снижать темпа. Ещё раз поблагодарил людей за поддержку, чем вызвал аплодисменты. В общем, встреча с трудовым коллективом прошла в тёплой и душевной атмосфере. Никаких срочных вопросов и проблем не было. Поэтому отпустил людей работать, а сам решил уйти пораньше. Сунул в портфель часть бумаг и выдвинулся в сторону проходной.

Решил прогуляться пешком и пройтись через ВДНХ. Просто хочется побыть среди людей и не погружаться в грустные мысли. Но от них никуда не денешься.

Пузик не зря начала разговор про Самсона. Мой лучший друг, которого Мещерский знал с детского сада, скажем так, разочаровал. Серёга не дождался моего освобождения и переметнулся с нашим совместным проектом под крылышко Рабина. Я его нисколько не осуждаю, так как большую часть работы делал он сам. Моя там только идея. Попроси он об этом раньше, и я не стал бы возражать. Только всё совпало с моим задержанием и стало выглядеть очень странно. Ещё Самсон не позвонил – хотя, может, занят и сделает это позже. Не хочу считать это предательством, но друга у меня больше нет. Главное – я точно знаю, что Сергей поспешил. Мы ещё не довели задумку до ума, и там требовалось провести дополнительную работу. Товарищей, которые занимаются выставками работ советских художников за рубежом, подобные вопросы не волнуют. Им надо зарабатывать валюту, выжав из интересных картин максимум. Я бы точно не стал спешить и зашёл на западный рынок всерьёз и надолго. Но бог им судья.

Вторым разочарованием стал Акмурзин. Оператор, как только узнал о моём аресте, сразу перешёл на «Мосфильм». Вроде его сосватал лично Озеров, впечатлённый работой Рината в нашей последней картине. Тяжело удержаться от подобного предложения, особенно когда перспективы на прежнем месте работы стали весьма туманными. И это я понимаю.

Только недоумение вызывает отказ Самсона и Рината поставить свои подписи в мою поддержку. Чем они мотивировались – не знаю. Может, просто боялись получить проблемы на новом месте? Ладно бы людям пришлось в одиночку идти против системы. Но за меня заступились почти две сотни человек. Были же ещё письма в мою поддержку от других деятелей культуры. А вот от двух близких людей не было.

К своему дому я подходил, когда уже стемнело. Одинокую фигурку на скамейке возле подъезда я заметил сразу, она меня тоже. Ускоряюсь и обнимаю подбежавшую девушку. Вдыхаю аромат её волос и просто наслаждаюсь моментом. Давно мне не было так хорошо!

– Почему ты не позвонил, как вышел? Я ведь места не находила все эти дни, – прошептала Аня, прижавшись ко мне ещё крепче, – Когда мне позвонила Оксана, я думала, что сойду с ума. Сначала рыдала как сумасшедшая, потом всё начало валиться из рук. Звоню к тебе на работу, но оказывается, ты ушёл, на домашнем номере никто не отвечает. Вот я и побежала сюда, узнав адрес. Сижу, жду, а тебя всё нет.

Скотина я и эгоист, слов нет. Рассуждаю здесь о своих мелких проблемах, а ведь есть люди, которые действительно за меня переживают. Вытираю две дорожки слёз, которые побежали по щекам моей красавицу и с улыбкой щёлкаю её по носу. Далее просто целую и долго не могу оторваться. Наконец, девушка сама сделал шаг назад, и посмотрела мне в глаза. Тонкие пальчики пробежались по моему осунувшемуся лицу, и её губы тронула робкая улыбка. Целую изящную ладошку и опять притягиваю Аню к себе.

– Прости меня, дурака. Вместо того, чтобы подумать о близких людях, я сразу бросился на работу. Но тебя я больше не отпущу, даже не надейся!

Чувствую, что девушка улыбается, хотя не вижу её лица. Через некоторое время она нарушила эту идиллию.

– Поехали ко мне. Мама на даче и вернётся нескоро. Не хочу, чтобы первый раз был в твоей квартире. Даже думать не хочу, с кем ты там был. Но теперь ты только мой!

Глава 2

– Ну, чего там? – нервно спрашивает Серова Зельцера, который не выдержал и пошёл наблюдать за зрителями.

Валентина Васильевна сегодня при полном параде, впрочем, как и остальные ключевые актёры картины. И точно так же нервничает вместе со всеми коллегами. Моисеича так вообще неслабо потряхивает – он уже успел сунуть в рот таблетку валидола. Хотя ранее на проблемы с сердцем не жаловался. Белов тоже сидит бледный и нервно трясёт ногой. Васильев выглядит не лучше, только пытается хорохориться и рассказывает Клушанцеву какие-то обросшие мхом истории из жизни некоторых деятелей киноиндустрии.

Чего нервничать? Вот не понять мне этого. Тем более, все знают, что предварительный просмотр «Битвы за Кубань» понравился самым важным зрителям. А Каплана просто взяли штурмом мои коллеги-режиссёры, заставив сделать две дополнительные демонстрации картины и для них. Говорят, небольшой зал на Горького оба раза был переполнен. Слухи в нашей деревне под названием Москва, распространяются со скоростью света. Еле удалось вместить всех желающих посмотреть новинку. Среди зрителей были не только режиссёры, но и операторы, актёры, журналисты. Даже присутствовало несколько партийный деятелей средней руки. Только я этого не видел, так как был немного занят. Но, по всем данным местного экзитпола, под названием «сарафанное радио», сразу стало понятно, что фильм понравился. Уж впечатлил, как минимум.

Поэтому я сейчас спокойно читаю свежий номер «L’Express», заодно перевожу Терентьевой самые интересные моменты. Французы, кстати, и обо мне написали. Наврали только с три короба, но всё равно приятно. Демонжо отметилась серией интервью, за что ей огромное спасибо. Не ожидал, что после всех истерик, связанных с каторжной программой съёмок, она скажет обо мне хоть одно доброе слово.

– Алексей, как ты можешь быть таким спокойным? – не выдержала Серова, – Сидишь и спокойно читаешь свою иностранщину, будто так и надо.

Переворачиваю очередную страницу и поднимаю глаза на актрису. Судя по всему, этот вопрос хотели задать все присутствующие, кроме Терентьевой. Она сейчас переживает глубокую личную трагедию – развод. Поэтому ведёт себя немного индифферентно и ей, реально, всё равно до происходящего в зрительном зале. Я помню, что её брак в моей истории тоже распался. Только здесь это произошло гораздо раньше. Не удивлюсь, что причина именно наш фильм, ради которого Анна пошла на конфликт с мужем. Может, оно к лучшему? Хотя не хочется становиться причиной, которая ломает человеческие судьбы.

– А что вы предлагаете делать, Валентина Васильевна? Мне надо начать нервничать, рвать на себе волосы и бегать по коридору, пугая людей? – спрашиваю с улыбкой.

– Мог бы нас поддержать или успокоить! – начала заводиться актриса, – Ты же читаешь какой-то французский журнал.

– У меня есть ещё «Marie Claire» – специализированный журнал для женщин. Могу дать вам почитать. Очень успокаивает, знаете ли.

Судя по сузившимся глазам моей музы, сейчас кого-то начнут бить и, возможно – ногами. Остальные присутствующие явно готовы присоединиться к Серовой. Спас меня вбежавший Каплан. Тот, не обращая внимания на тишину в комнате, сразу начал отчитываться.

– К банкету всё готово. Только что привезли последние продукты. Нам нужно ещё полчаса минимум. Так что ты давай, речь какую-нибудь произнеси – в общем, потяни время. Показ закончится минут через десять, – зам взглянул на часы, – Точно должны успеть. А чего вы все такие напряжённые?

Оглядевшись вокруг и увидев мою ироничную улыбку на фоне хмурых коллег, Каплан понял, что пора ретироваться, и не позволив произнести себе вслед и слова, моментально исчез.

– Вот видите, – киваю вслед убежавшему Израилевичу, – Банкет готов. Судя по тому, что показ не прервали, всё будет нормально. И вообще, хватит смотреть на меня, как на врага народа. Давайте собираться, нам скоро на сцену. Особо впечатлительным советую посетить туалет. Предлагаю всем остальным ещё раз проверить внешний вид. Мы решили запечатлеть всё на камеру.

После моих слов дамы сразу двинулись в сторону фойе, где было несколько ростовых зеркал. Васильев же решил воспользоваться моим советом насчёт туалета. В общем, народ сразу задвигался и уже забыл о минутах слабости. Тем более, актёры такие люди, которые могут перевоплотиться в любой образ буквально за пару минут. А здесь собрались очень хорошие артисты.

Зал просто сверкал от количества золотых погон и орденов, которые отражали свет недавно включённых ламп. Прямо живые софиты какие-то. Мы выходим на небольшую сцену друг за другом, останавливаемся и поворачиваемся к залу. В середине стою я и нервничающая Серова. Вдруг во втором ряду встаёт товарищ с множеством звёзд на погонах с солидной планкой наград и начинает хлопать. Постепенно к нему присоединяются остальные присутствующие.

Но аплодисменты постепенно смолкают, так как к сцене в сопровождении небольшой свиты, где я узнал только Гречко и Фурцеву, выдвинулся главный сегодняшний зритель. Понятно, что асы, герои ВОВ – это те люди, чьё мнение для меня крайне важно. Только в СССР есть люди поважнее.

Брежнев бодро поднялся на сцену и подошёл к нашей компании, которая вдруг сбилась в плотную кучку. Генсек улыбнулся и произнёс.

– Ну, здравствуйте, товарищи артисты! Пока вас не захвалили присутствующие здесь герои, давайте это сделаю я. Порадовали! Местами жестоко, иногда нереалистично, но веришь в происходящее! Те, кто прошёл войну, точно должны оценить. А остальные просто обязаны понять и прочувствовать все ужасы, которые пришлось перенести их отцам и дедам!

После первых слов «дорого Ильича» моё сердце рухнуло, куда-то в область пяток и резко вернулось, судя по ритму, которое оно отбивало. Это я думал, что мне всё равно. Но оказалось, что моё состояние было похоже на сжавшуюся пружину. И сейчас она резко разжалась. Не зря! Именно эти слова я мысленно твердил как мантру.

– Товарищи, – генсек повернулся к залу, – Чего же вы встали? Не хотите поздравить наших сегодняшних героев?

Два раза повторять не пришлось, тем более, что присутствующие в массе своей военные. Прошло несколько секунд, и мы оказались в окружении сплошных генералов. Я, честно говоря, и не припомню, происходили ли подобные события в истории СССР. Это касается поздравления генсека и подобной внушительной компании зрителей. Просто какая-то фантастика! Жму очередную крепкую руку и выслушиваю слова благодарности. Затем происходит достаточно забавный эпизод, который надолго остался в моей памяти.

Я, вообще-то, сторонник обнимашек с девушками, желательно красивыми. Но если вас сжимает в объятиях трижды Герой Советского Союза, то деваться некуда.

– Фильм, конечно, хороший! Но что же ты меня, стервец, в таком виде изобразил? А ещё какую-то любовную драму выдумал. Не так всё было. Что теперь люди скажут? – прошипел генерал, не переставая улыбаться.

До меня только сейчас дошло, кто передо мной. Вообще, история с главным героем получилась действительно забавная. Не просто так надо мной посмеивался Ворожейкин. Мне уже потом объяснили, на кого похож наш герой и показанная история. Я точно писал сценарий наобум, взяв условного лётчика, пусть и аса.

– Александр Иванович, верите или нет, но сценарий – чистой воды выдумка. А образ главного героя собирательный, который писался с наших прославленных лётчиков, – говорю Покрышкину чистую правду, – Что касается любовной истории – так пусть завидуют! Или, если хотите, то могу извиниться перед вашей супругой. Скажу, что всё выдумал и это не про вас.

Генерал быстро обдумал услышанное, и по-доброму усмехнулся.

– Нет уж! Пусть действительно завидуют! Думаю, Маше фильм должен понравиться. А ты хитёр, режиссёр! – ас от души хлопнул меня по плечу.

У него ладонь железная, что ли? Рука сразу онемела, но вида я не показал. Хотя, чему удивляться? Большинству присутствующих героев моей страны нет и пятидесяти пяти. Это ещё здоровые и крепкие мужчины, отнюдь не старики. Их даже ветеранами не назовёшь. Многие до сих пор в строю и отдают все силы советской армии. Другие освоили мирные профессии. Речкалов так вообще в пятьдесят лет поступил на факультет журналистики, а Ворожейкин книги пишет. Здоровое телом и духом поколение, которым надо только гордиться! К моему искреннему стыду, многие из ветеранов дожили до момента, когда распалось государство, которое они защищали. Это я не к тому, что зря герои прожили столько. Просто не заслужили эти люди подобного.

Если же брать моё состояние далее, то оно стало походить на специфическую форму выпадения из реальности. Я как бы присутствую в зале, но наблюдаю за всеми событиями со стороны, периодически включаясь.

Вот я вроде стою и вместе со всеми улыбаюсь, а затем хлопаю очередным похвалам Брежнева. Ещё и удивляюсь, как недавно перенервничавшие артисты способны что-то говорить довольному вождю.

Следующая картинка – вся наша компания направляется в банкетный зал. Вереница выстроившихся официантов во главе с администратором приветствует ВИП гостей. Первый тост – за героев войны, выпиваю машинально, даже забыв закусить.

Мой мозг просто отказывается верить в происходящее. Ещё десять дней назад я готовился к совершенно иным событиям, и вдруг попадаю в сказку. Меня даже посетили мысли, что я сплю. Даже ущипнул себя пару раз за ногу. Боль чувствую, значит, это как минимум не сон. На бред тоже не похоже.

Через какое-то время мы все встаём, так как генсек решил покинуть празднество. Пытаюсь понять, что говорит неожиданно появившийся товарищ, отвёдший меня в сторонку. Цуканов – личный помощник Брежнева, мелькает узнавание. Киваю его словам, что понял, и буду в означенное время с датой.

Более или менее я пришёл в себя, когда закончилась официальная часть, и банкет стал обыкновенным застольем, где собрались старые знакомые. Ведь многие живут в разных городах и давно не видели друг друга. Товарищи сбились в группы, обсуждая какие-то свои проблемы. Периодически гости позировали нашему студийному фотографу. Почему-то большинство генералов хотело сделать совместное фото с Серовой, которая сегодня была просто душой праздника. Но, смотрю, что некоторые граждане, у которых ещё есть порох в пороховницах, не обошли вниманием и Терентьеву. Нонна, кстати, немного оттаяла, и радовала окружающих своей улыбкой и задорным смехом.

Окончательно меня отпустило в момент разговора с Фурцевой. Можно сказать, что меня вывели из состояния нездоровой эйфории.

– Только слишком много о себе не выдумывай. Хотя и заварил ты кашу, – Екатерина Алексеевна, как всегда, предпочитала говорить по существу, – Фильм – просто предлог. На самом деле, сейчас развернулась нешуточная борьба. Можно сказать, что твои идеи стали этим самым камнем преткновения. Ну, неспособны некоторые товарищи понять, что нельзя жить в отрыве от народа. Товарищ Брежнев это осознаёт, поэтому в нашей отрасли можно ждать серьёзных перемен. Резких поворотов не будет, но и вектор будет смещён. Решено сделать упор на реальные чаяния и проблемы простых людей.

– Что-то вроде либерализации и снятия идеологического пресса в искусстве?

Фурцева так сжала полупустой бокал с шампанским, что у неё побелели пальцы. Я, грешным делом, испугался, что он сейчас лопнет.

– Ты говори, да не заговаривайся. Если тебя отпустили и сняли все обвинения, то это не является причиной нести подобный бред. Партия решила, что нужны определённые перемены. Но это не значит, что кто-то будет менять курс, по которому движется наша страна, – успокоившись, ответила министр, хотя в её глазах ещё плескался гнев, – Либерализации ему захотелось! Если ещё раз услышу что-то подобное, то поедешь на пару лет в Караганду или Кемерово. Будешь поднимать культурный уровень наших шахтёров или металлургов.

Понимаю, что опять брякнул глупость. Моим оправданием может служить то, что я до сих пор не могу поверить в происходящее.

– Если возвращаться к твоему освобождению, то всё прошло на грани. Слишком была большая волна со стороны западной прессы, и даже обращения ряда посольств. Считай, что здесь тебе опять повезло, – продолжила Екатерина Алексеевна, – Заодно вражеские голоса активизировались. Уж больно им твоя тема понравилась. Так что цени отношение руководства страны и прекращай эти свои высказывания. Понимаю, что ты в основном со мной такой храбрый, но всё равно. Лучше забудь о случившемся как про страшный сон, тем более, у тебя рыльце тоже в пушку. Надо показать новыми проектами, что ты не держишь зла, а как раз наоборот. Недоброжелателей никто не отменял, и они будут внимательно следить за каждым твоим шагом.

– Что с прокатом фильма? Не заставят ли вырезать какие-то моменты?

Вот лояльность советской власти меня сейчас беспокоила меньше всего. Я уж точно не враг своей страны, поэтому товарищи могут спать спокойно. И судьба картины для меня сейчас важнее всего.

– Это к ведомству Романова, а не ко мне. Но судя по реакции, которую ты сам видел, – Фурцева махнула рукой в сторону зала, – Никто более препон ставить не будет. Правда, придётся ввести возрастные ограничения, но сама картина получит наибольший приоритет, и показы начнутся сразу во всех крупных городах страны. Думаю, несколько недель займёт производство копий и уже в октябре – в прокат. Тебя сейчас должны заботить иные вопросы. Срочно нужно что-то новое. Заодно разберись с телевидением, есть там какие-то проблемы.

– Через два дня у меня встреча с Месяцевым. Пока надо собрать больше информации. Все эти дни я разгребал дела на киностудии, ещё подготовка к показу отнимала много времени.

– Не подведи меня, Алексей, – Фурцева сильно сжала мою руку, – Сейчас крайне важный момент, от которого зависит твоя дальнейшая судьба. Через неделю жду тебя с планом новых проектов. Заодно приготовь отчёт о решении возникших проблем.

Я некоторое время смотрел на дверь, через которую министр покинула банкет. Постепенно вычленил из состоявшегося разговора самое главное – и усмехнулся. Ага, так я и поверил, что решается моя судьба. Раз отпустили, то далее трогать не должны. Ну, если я не совершу какую-нибудь откровенную глупость, граничащую с безумием. А вот карьера самой Фурцевой сейчас в странном состоянии. С одной стороны – она неслабо так взлетела, вернувшись в ЦК. А с другой – Екатерина Алексеевна оттоптала множество высокопоставленных мозолей и приобрела немало сильных врагов.

А ещё меня в очередной раз позабавила психология советских бонз. Небольшая группа людей руководит огромной державой. При этом товарищи не избавились от своих местечковых комплексов. Мне диковато слушать министра, который говорит про вражеские голоса. Такое ощущение, что если не сами члены Политбюро, то их помощники ночью прилипают к радиоприёмникам и слушают, что там скажут эти проклятые иностранцы. Мы потому и проигрываем контрпропагандную борьбу, так как изначально ставим себя в ниже противника. Эх, дали бы мне попиарить по-чёрному! Я бы им такое устроил, что Госдеп и Форин-офис каждый день слал бы ноты протеста.

Ладно, пора возвращаться за стол. Главное – что фильм одобрен на самом высоком уровне. В Европе, думаю, тоже всё будет хорошо. А это уже успех, который никто не может игнорировать. Один раз – случай, второй – удача, а вот третий – система. И своего шанса я уже не упущу.

Я думал, что банкет плавно катится к своему завершению, но оказалось, это ещё не всё. Асы, обсудив свои дела, наконец, добрались до моей тушки. При генсеке они сдерживались, но сейчас выдали хорошую такую порцию критики. Основные придирки были к непосредственно воздушным сражениям. Мол, заходить в атаку надо с другой стороны, ведущий так себя не ведёт, лётчики изображены позёрами и вообще у автора нездоровая фантазия. Неплохо досталось Ворожейкину, который был военным консультантом картины.

Минут тридцать мы с Клушанцевым отбивались от настырных генералов, доказывая, что достоверность стала жертвой зрелищности. Пришлось выслушать несколько реальных историй боёв в группе, на которые мы сделали ставку в фильме. Поверьте, в устах участников сражений, слушать подобное очень интересно. Зато за любовную историю нас похвалили. Все асы когда-то были молодыми, и многие пережили что-то подобное. Мне даже показалось, что часть ветеранов завидует Покрышкину. Я попытался объяснить, что фильм не про Александра Ивановича, но наткнулся на дружеские улыбки. Товарищи для себя уже всё решили, и переубеждать их бесполезно.

Но если брать в целом, то посидели мы душевно. Народ на алкоголь не налегал, а больше общался со старыми боевыми товарищами, уделяя должное внимание актёрам. Кроме дам, много лестных слов досталось Белову с Васильевым.

Постепенно генералы начали расходиться. Гречко уехал достаточно давно, вслед за ним компанию покинул главком ВВС Вершинин. Последними зал покинули Ворожейкин и члены съёмочной группы, которые решили ехать в «Арагви», где собирались продолжить празднование. Меня тоже звали, но я вежливо отказался. Реально много дел, которые никто не отменял. Но для приличия пообещал, что приеду через пару часиков.

Порадовало, что Серова не пила. Валентина Васильевна вообще сильно изменилась, даже немного помолодела. Наверное, положительно сказалось, что она восстановила отношения с дочерью. Может, личная жизнь нормализовалась. Дама она видная и известная, а пятьдесят лет – это не возраст.

Кстати, сразу вспомнил про письма от огромного количества зрителей, особенно, зрительниц. Народ выражал признательность за «Брак по расчёту». Благодаря фильму, многие получили дополнительную поддержку и устроили свою жизнь. А кто-то нашёл свою любовь. Вернее, понял, что она находится рядом. Я циник, но некоторые письма читал с самым настоящим трепетом. Приятно осознавать, что ты помог стольким людям. Только ради этого стоило попасть в этот мир или реальность.

В кабинете меня ждал самый настоящий сюрприз. Народ давно ушёл по домам. В связи с мероприятием мы отпустили людей пораньше. Просто получается неудобно – избранные веселятся, а простые труженики пашут. Пусть хоть порадуются нескольким дополнительным часам на отдых, благо, сегодня пятница, и они в тему. Заодно я порадовал коллектив новостью, что у нас будет общий банкет, так как надо отпраздновать окончание работы над фильмом.

Но всё это мелочи. Меня немного напрягло, что в кабинет горел свет, пробивающийся сквозь неплотно прикрытую дверь. Точно помню, что нажимал на выключатель. Уборщица моет полы с утра, и сейчас ей нечего здесь делать. Ещё и запах дыма от сигарет, хотя я запрещаю курить в своей обители. Сердце предательски ёкнуло. Понятно, что меня недавно обласкали на самом высоком уровне, но всякое может быть. Собравшись с силами, толкаю дверь.

– Смотрю, ты особо не торопишься. И вообще меня игнорируешь.

Девушка затушила сигарету и подошла ко мне вплотную. Звучит банально, но её синие глаза метали самые настоящие молнии. Тонкий пальчик с красным ноготком упёрся мне в грудь.

– За неделю ты ни разу не позвонил, – прошипела Капитонова, – Мы здесь крутились как белки, писали письма, бегали по инстанциям, а он даже спасибо не сказал. Мещерский, ты нарцисс и неблагодарная скотина!

А хороша чертовка! Ещё и одета Светочка весьма сексуально. Шерстяное платье облегает её стройную фигуру, а глубокий вырез, скрытый складками воротника, намекает на весьма заманчивые виды. Ловлю левую руку девушки, которой она хотела влепить мне пощёчину. Но эта фурия не собиралась останавливаться и попыталась ударить меня снова. Затем начала брыкаться и царапаться как кошка. Вначале я растерялся от подобного напора и сделал пару шагов назад. Только это ещё сильнее раззадорило Светочку.

После очередной попытки добраться до моего лица хватаю её за талию, перекидываю через плечо и волоку в сторону дивана.

– Отпусти! Скотина! Что ты делаешь? – начала вопить, продолжавшая брыкаться журналистка.

Я же бросаю её на диван, переворачиваю, поставив на коленки, прижимаю к спинке и начинаю сдёргивать колготки или чего там на ней надето. Наконец, удалось буквально сорвать мешающие тряпки и добраться до самого сокровенного. Судя по всему, мадам Капитонова была изрядно возбуждена не только эмоционально. Быстро расстёгиваю ремень и рывком вхожу в девушку. Светочка даже не думала успокаиваться, но теперь в другом смысле. Это было какое-то безумие! Мы оба рычали как звери, а чуть позже Светочка ещё громко застонала, заводя меня ещё сильнее.

Минуты три я не мог прийти в себя и просто отдышаться. Капитонова тоже некоторое время лежала, молча повернувшись на бок. Затем она встала и направилась в сторону своей сумочки.

– Что это было? – спрашиваю, не глядя в её сторону.

– Не знаю, Мещерский. Наверное, какое-то помешательство. Сама природа решает за нас. Только знай, что просто так я тебя в покое не оставлю! И ты опять порвал мои трусики!

Точно природа, вернее, какие-то инстинкты. Любовью в нашем альянсе и не пахнет. Но почему-то обоих тянет друг к другу, хотя мы понимаем, что это неправильно. И как теперь быть? Я не про порванное белье, а о своей жизни. Ведь только всё так замечательно сложилось с Аней. Скотина я, больше никто! Вернее, скотина в квадрате. Ведь в Италии есть ещё одна мадам, от которой просто так не избавишься. Здесь даже не поможет совет одной дамочки, которая предлагала думать о сегодняшних проблемах завтра. Мне от них, похоже, никуда не деться.

Глава 3

– Не, ну видели? Это же просто отпад! А какая музыка!

Впереди нас идёт компания молодёжи, и один из парней громко выражает свои эмоции, размахивая руками. Невысокий, резкий, явный непоседа – прямо не человек, а батарейка. Рядом с ним шёл более высокий товарищ, который выделялся на фоне ребят своей одеждой. Джинсы, фланелевую рубаху, кожаную куртку и явно импортные туфли в эти годы может позволить себе не каждый. Из оставшихся шести человек обращала на себя внимание фигуристая блондинка и щуплый молодой человек, бросавший на мажора неприветливые взгляды.

– Миша, некорректно говорить о другом фильме. Мы же только что посмотрели интересную картину. Ведь показана такая романтическая история! – произнесла блондинка звонким голосом, а щуплый сразу кивнул, услышав её слова.

– Да ну! Тягомотина и выдуманные чувства, – категорично заявил непоседа, – Ещё скажи, что тебе «Три тополя на плющихе» понравились!

– Хороший фильм – жизненный! – сразу включилась в спор девушка, – Но сегодняшний, конечно, лучше. А ты просто ничего не понимаешь в кинематографе, Нестеров!

– Всё я понимаю. Оба фильма смотреть невозможно. То ли дело «Брак по расчёту»! Но будущий фильм про лётчиков лучше!

– А ты откуда знаешь? – фыркнула блондинка, – Его пока никто не видел из наших, кроме Колесникова. Павел, расскажи, как хоть прошёл показ. Ты же ходил на него с отцом. Фильм действительно такой увлекательный, как о нём говорят?

– Понимаешь, Лена, – начал мажор серьёзным голосом, – Картина оставила просто непередаваемое впечатление. Потому что она просто – отпад! Музыка – тоже!

Первым начал хохотать Миша, который дал пять Павлу. Далее начала смеяться вся компания, кроме щуплого, который бросил на мажора взгляд, полный ненависти.

– Какие вы дурачки! – произнесла девушка, отсмеявшись, – Колесников, но с тебя в любом случае подробности.

Мы уже отошли от компании, и разговор стал трудноразличимым. Но, судя по тому, как замахал руками мажор, он плотно сидит на крючке блондинки. И щуплому товарищу там ничего не светит.

Поворачиваю голову и вижу зелёные глазищи, полные смеха. Наконец, девушка не выдержала и начала смеяться, в чём я её сразу поддержал.

Анна захотела сходить на недавно вышедший в прокат фильм «Ещё раз про любовь». Смотреть ещё раз эту тягомотину, как выразился давешний Миша, у меня не было никакого желания. Но шансы отказаться равнялись нулю, так как за меня уже всё решили. В результате мы пошли на дневной сеанс в «Прогресс», где в моё время располагается театр Джигарханяна. Места для поцелуев не брали, да и не принято сейчас подобное. Больше всего я беспокоился, чтобы меня не узнали. Но пронесло. Да и не особо я публичная персона. Коллеги с «Кинопанорамы» и «Советского экрана» меня показательно игнорируют. Ещё бы – наши проекты неплохо ударили по их аудитории. Товарищам пришлось крутиться и шевелить пятыми точками, дабы вернуть прежний интерес. Ведь формат подачи информации был резко изменён. Зритель и читатель стал более требовательным. А менять свой стиль работы, когда всё и так хорошо, очень не хочется. В итоге меня не узнали и позволили спокойно посмотреть кино в обществе красивой девушки.

– Что скажет жутко известный режиссёр по поводу просмотренного фильма? Ведь мы должны обсудить увиденное, а не чью-то рекламу, от которой народ так перевозбудился. Здесь ещё и твой предыдущий фильм, оказывается, лучше.

Опять этот лукавый взгляд и улыбка. Вот же ехидна! Дело в том, что перед началом показа в кинотеатрах СССР обычно идёт большой блок разной информации. Это в моё время показывают рекламу премьер других фильмов. А здесь используют возможность охватить большую аудиторию совершенно иначе. Обычно это разного рода документальные короткометражки на социальные темы. Радует, что наши работы, предупреждающие о вреде курения и пьянства, пользуются большим успехом у прокатчиков. Ещё народу показывают рекламу сберкасс и облигаций внутреннего займа опять-таки в виде небольших фильмов минут на пять-семь. Я их называю ролики, но данный термин пока не прижился.

Начиналось всё чинно и благородно, с короткометражки о здравоохранении в СССР, снятой коллегами с «Гостелерадио». Особенно меня впечатлил объём проделанной работы. Молодцы, что ещё можно сказать. Далее должен был начаться показ унылого действа, высосанного из пальца по сценарию Радзинского, по моему мнению, конечно. И тут вдруг появляется реклама «Битвы за Кубань», состоящая из отрезков наиболее эффектных боёв и переживаний героев. Когда из динамиков раздался звонкий голос Ясного, публика вздрогнула и издала дружный возглас изумления. Дальше народ сидел затаив дыхание, в едином порыве подавшись вперёд. Выглядело это забавно, но только для одного попаданца.

Чуть позже мне даже стало стыдно перед коллегами. Ведь очень многим зрителям сбили настрой такой агрессивной подачей. Вы просто представьте, как могла отреагировать неискушённая советская публика образца осени 1968 года вот на такое:

https://www.youtube.com/watch?v=sPREarbdYkE

Да простит меня нынешняя школьница Маргарита Пушкина, но я не смог удержаться. Взял и украл одну из своих любимых песен. Надеюсь, что поэтесса напишет другие отличные стихи. Понятно, что у Гены голос немного отличается от Кипелова, да и пришлось немного облегчить музыку. Но получилось всё равно круто! Думаю с началом показа, надо запустить клип в «Утренней почте». Надо только договориться с Месяцевым. А то наша встреча перенесена, так как Николай Николаевич уехал в срочную командировку.

Только сейчас мне точно не до телевизионного начальника. Надо что-то ответить девушке.

– Неплохой фильм, с хорошим подбором актёров. Для нынешнего времени – достаточно актуальный сюжет. Поднята вечная тема любви, которая всегда будет актуальна, – начинаю максимально осторожно под пристальным взглядом зелёных глазищ.

– Но? – подбадривает меня Аня.

– Думаю, это один из последних фильмов подобного рода, который будет пользоваться популярностью. Есть явные недостатки технического характера, в первую очередь чёрно-белая плёнка и явная недоработка художника-постановщика. Смущает меня и игра актёров, но здесь, скорее всего, режиссёрские просчёты. Ну и есть ещё замечания по мелочам. А так – добротная картина для СССР. Народ у нас зрелищами не избалован, и в кинотеатры пойдёт.

Не говорить же девушке, что я терпеть не могу Доронину. И именно её игра, лично для меня, является причиной отторжения фильма. Плюс, сама история опоздала лет на десять, ну, может, на семь. Ещё эта серость и унылость, которая идёт от чёрно-белой картинки. Про любовь надо снимать ярко, даже если это драма.

– А ты, Лёша – казуист высшей категории, – делает Анна неожиданный для меня вывод, – Надо уметь так тонко оскорбить работу коллеги. Может ли одна наивная девушка просить мэтра о нескольких уроках? Мне давно пора научиться подобной риторике.

Опять надо мной смеются. Особенно насчёт наивности. Может, Аня не искушена в некоторых вопросах, но это дело наживное, и мы уже сегодня вечером, который перейдёт в ночь, планируем работать над устранением некоторых недостатков. Что касается всего остального, то я бы поспорил. Она очень целеустремлённый человек, который знает, чего хочет. Ещё девушка не по годам умна и обладает сильным характером. Это я молчу про технический ВУЗ и желание стать ученой. На фоне яркой внешности, отличного чувства юмора и критичного склада ума, получается жутко привлекательный коктейль. Думаю, меня давно оценили, просчитали и решили, что кандидат отбор прошёл.

С учётом моей бытовой безалаберности и, скажем так, недостаточной стойкости перед женским полом, сложности во взаимоотношениях не за горами. Но я человек дипломатичный, где надо – уступлю. Какой смысл спорить с любимой женщиной по пустякам? Вопрос – люблю ли я её? Думаю, что да. Только как быть с другими подругами, которые тоже претендуют на меня, пусть и частично? Слабо верится, что Анна потерпит конкуренток. Она уже невзначай пытается подмять меня под себя. Только делает это аккуратно и немного наивно, так что всё пока выглядит довольно мило.

Обнимаю её покрепче и просто наслаждаюсь атмосферой. Ранняя осень, отличная погода, красивая девушка, с которой мы идём по Ленинскому проспекту. Что ещё нужно для счастья? Пусть послезавтра будет очередной суматошный день – плевать. После освобождения я начал ценить подобные мгновения, о которых забываешь под ворохом ежедневных проблем.

– Вы просто не понимаете, Алексей. Это очень серьёзная проблема. Ведь пишут целые трудовые коллективы, что не может остаться без внимания и ответной реакции. Так же пришло несколько писем с просьбой разъяснить ситуацию от некоторых ведомств, в том числе партийных органов. А это уже совершенно иной уровень контроля и ответственности.

Ну конечно! У нас же первое в мире государство рабочих и крестьян. Только партия почему-то главнее чаяний и потребностей простых тружеников. Вернее, это касается товарищей, которые выступают от лица КПСС, приватизировав себе это право. Но, не будем о грустном.

С Месяцевым мы, наконец-то, встретились. Вот, сижу в его недавно отремонтированном кабинете. Краской не пахнет, это же не подъездная дверь или школьные полы, где не заморачиваются с качеством строительного материала. В глаза бросается минимализм, который глава «Гостелерадио» явно заимствовал у одного попаданца. У меня тоже, вместо массивных и ненужных шкафов – больше пространства, а на стенах висят картины. Естественно, над моим креслом размещён портрет «дорого Ильича», как и у главного теле-радио начальника.

Тема обсуждения у нас достаточно забавная. Если бы она не навевала исключительно грустные мысли. Если вкратце, то было две основные проблемы.

Первая – моралисты. Подозреваю, что это запланированная акция идеологического отдела. Раньше были возмущённые письма и звонки, но они считались курьёзами. Особого внимания на них никто не обращал. А здесь, вдруг, целая атака со стороны отдельных граждан и целых групп. Вот не нравится им разминка в программе «Доброе утро, страна!». Внешний вид гимнасток, которые должны настраивать народ на трудовой подвиг, не соответствует моральному облику строителей коммунизма. В стране же нет других проблем, кроме одежды девчонок на ТВ!

Вроде бред? С какого перепуга наши девицы должны отвечать за эффективность производства в СССР? Их главная задача – давать стране заряд бодрости, и привлечь хоть часть аудитории к занятию спортом. Только некоторые товарищи посчитали иначе. Развращают, значит, трудовой народ, не давая ему сосредоточиться на выполнении плана и победе в социалистическом соревновании.

Или просто боятся количества разводов? А то посмотрят мужики на своих раздавшихся вширь неряшливых половинок, да решат их поменять. Это шутка, но с физической формой у женщин, которым за сорок, в Союзе явные проблемы. Мало кто следит как за питанием, так и за собой. Городские жители мужского пола тоже выглядят не очень здорово. В первую очередь это касается ИТР и служащих, конечно. Рабочие-то в полном порядке! Хотя, в их среде назрела проблема алкоголизма. Или это я перегибаю палку и лезу в другую степь? Хотя, до ВОВ в Союзе был культ здорового тела. Если посмотреть старые кадры с демонстраций, то физкультура и спортивные фигуры были в большом почёте. Плюс, девушки с парнями носили спортивную форму, что выглядело весьма откровенно. Особенно, если учесть, что народ был одет в трусы и обтягивающие майки.

Сейчас на нас взъелись из-за девушек в гимнастических костюмах и колготках. Хотя это общий тренд конца шестидесятых, если можно так выразиться. Есть негласный запрет на обнажёнку в кинематографе. И речь идёт не о демонстрации груди, не дай бог. Даже намёк на любовную сцену воспринимается в штыки, пусть даже актёры полностью одеты. Это мне повезло с приёмной комиссией. Других режиссёров заставляют вырезать даже самые невинные эпизоды. Крен в сторону избыточного морализаторства налицо. Только, мне кажется, что это уже похоже на маразм, а не борьбу за мораль.

По моему мнению, ведомство Суслова переборщило. Устраивать подобную компанию – это перебор. Кстати, идеологов я называю «сусликами». И даже как-то ляпнул про прозвище в своей компании. Стучать на меня не побегут, но боюсь, что шутка уйдёт в народ.

Вторым камнем преткновения, как это ни странно, стала передача «Кухня». Оказывается, передача сильно повлияла на продажу некоторых продуктов. В первую очередь это коснулось морепродуктов и зелёного горошка. Читаю письмо от «Минторга» и медленно офигеваю. Насмотревшись наших передач про разнообразные салаты, народ начал сметать с прилавков продукты, которые до этого особо не покупал. Пропали консервированные кальмары с крабами и печень трески. Само крабовое мясо давно стало дефицитом. Следующей жертвой стал зелёный горошек, штабеля которого я лично видел в магазине. Ещё удивился, что бобовые продаются в стеклянной, а не жестяной банке. Хорошо, что пока в СССР не производят консервированную кукурузу, которую наши ведущие заменили горошком. Её бы тоже смели подчистую. Также пострадали некоторые виды рыб, это я так глумлюсь. Скорее всего, народ оценил нашу задумку по заготовке котлет впрок.

Хотя, логика советского покупателя не поддаётся никакому анализу. Я тут намедни зашёл в ГУМ и был просто шокирован. Такое ощущение, что ты попал на какую-то толкучку. Реально, яблоку негде было упасть. Огромные очереди, практически, за любыми товарами, стали для меня откровением. Здесь я ещё с подобным не сталкивался. Поэтому, какие-то продукты могли попасть в категорию дефицита и без нашего участия.

– А что вы хотите от меня, Николай Николаевич? – спрашиваю хозяина кабинета, так как моё молчание изрядно затянулось.

– Ну, как? Мы должны отреагировать на жалобы зрителей и письма от организаций, – собеседник забавно пошевелил своими бровями, которым позавидовал бы и Брежнев.

Может, генсек из-за этого и убрал излишне ретивого чиновника? Приревновал, понимаешь, к столь мощному атрибуту. Что-то меня постоянно пробивает на хи-хи. Только ситуация не предполагает безудержного веселья.

– По гимнастике – сущая чушь и поклёп. Предлагаю элементарный выход из ситуации. Давайте проведём телефонное и письменное голосование. Объявим в программе, что сложилась неординарная ситуация, поэтому редакция решила оставить последнее слово за телезрителями. Дадим на всё две недели, заодно народ расшевелим. Некоторые звонки с мнением зрителей, можно озвучить – в записи, конечно. Заодно, что-нибудь интересное придумаем в плане пропаганды здорового образа жизни. Вообще, давно пора запускать передачу «Здоровье» в новом формате. Вы же уже начали готовить программу в новом формате и утвердили Белянчикову? – вижу немного растерянный кивок Месяцева и продолжаю, – Мы, со своей стороны, добавим немного креатива.

– Кха-кха, – прокашлялся Месяцев и быстро схватил стакан с водой, – Вашего креатива пока не надо. Ведь недовольны не только телевидением, к радио претензий тоже хватает. Поэтому, сначала запустим передачу, а потом начнём делать выводы. Что касается мнения зрителей, то это надо утверждать на самом верху. Ты себе представляешь, что может начаться? А если, кто-то предложит обсудить или устроить голосование по другому вопросу?

Я-то как раз об этом подумал. Потому и предложил. Заодно убедился в своих ожиданиях реакции на интересную идею. Реально смешно слушать про такие опасения. Какой смысл вообще мешать телевидение и политику, если Николай Николаевич подумал о ней? Мы же на радио проводим регулярное голосование, когда выбираем лучшие песни для «Звуковой дорожки». Пока никто не предложил провести голосование на соответствие товарища Брежнева занимаемой должности. У 99,99 % советских граждан даже мысли такой не возникнет. Зачем вы тогда трубите о лучшем государстве в мире, свободе и прочем братстве, если боитесь собственного народа? Месяцеву я, конечно, ответил иначе.

– Не стоит акцентировать внимание на других вопросах. Можно поднять тему зрительского интереса к телепередачам вообще. Заодно очистим ветку вещания от разного шлака. Под это дело и проведём пробное голосование по утренней разминке. Товарищам наверху, особенно кто отвечает за идеологию, я бы предложил использовать нашу задумку. Это же очень серьёзная пища для размышлений – хоть примерно понять, чем живёт и дышит простой народ. Плюс, партия получит обратную реакцию от довольных людей. Ведь в кои веки поинтересовались их настоящим мнением. А то закроют завтра КВН, народ это дело формально одобрит. На самом деле люди затаят обиду и даже злобу. Так, по капельке, и будет копиться недовольство, которое потом распространится на все сферы советской жизни.

На этот раз Месяцев задумался надолго. Бровями он больше не шевелил, зато морщил лоб и явно пытался чего-то просчитать.

– Хорошо! Но с огнём играем, – ответил глава Гостелерадио, – Я подумаю, и обсужу всё это, с кем нужно. Можно, действительно, всё грамотно преподнести в ЦК. Только к тебе убедительная просьба, Алексей. Не вмешивайся в этот процесс. Если предложение будет одобрено, то к тебе всё равно обратятся за техническими деталями. С этим решили. Что скажешь про второй вопрос?

– Я скажу вам чистую правду и готов повторить это с любой трибуны, – заявляю совершенно откровенно, – Если какая-то телепередача, тем более развлекательного характера, может повлиять на ситуацию с продуктовым обеспечением, то это позор! Значит, в стране есть настоящая проблема с некоторой группой товаров. В прессе я постоянно слышу об очередных успехах в сборе урожая, увеличении надоев и уловов. Но, по факту, в магазинах явный недостаток, а часто дефицит элементарных с виду продуктов. Поэтому ответственные товарищи должны ответить за сложившуюся ситуацию. Заодно, до них надо донести, что незаменимых у нас нет.

Николай Николаевич откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Большой начальник явно пытался успокоиться, чтобы не послать подальше одного наглеца.

– А знаешь, здесь я, пожалуй, с тобой соглашусь, – удивил меня ответом собеседник, – Более того, напишу официальный ответ в подобном роде. Конечно, не в твоей безапелляционной манере. Это получается, мы стараемся, создаём новую передачу, над которой работает немаленький коллектив. На телевидение приходит просто неимоверное количество писем от зрителей, в массе своих хвалебных. И тут, вдруг, некоторые товарищи решили переложить ответственность за свои просчёты на других.

Ловлю себя на мысли, что такие коммунисты мне нравятся. Человек не только на своём месте, и двигает дело вперёд – он ещё не боится вступать в конфронтацию, и отстаивает свою правоту. Хотя, бодаться с «Минторгом» – задача нелёгкая. У них же на все претензии есть железный ответ – продукты отгружены в соответствии с утверждённым планом. Или как у них там обстоят дела. Внутренняя кухня этой организации мне неизвестна, только помню кое-что из рассказов Зои. Только сейчас я смотрю на ситуацию с точки зрения простого покупателя. И она мне совершенно не нравится. Через пятьдесят лет после Революции, зелёный горошек стал дефицитом, и если бы только он! Может, некоторым товарищам действительно задуматься о своей компетенции, и перейти на менее ответственную должность? Например, вахтёр, или уборщица – тоже достойная профессия.

Далее мы долго обсуждали проекты, подготовленные ТО «Прогресс» к следующему году. С ними пока всё гладко. Значит, надо срочно обрадовать коллектив. А то уже пошли слухи, что наши программы больше не будут принимать на ТВ.

– Дино сейчас в Америке, но просил передать, что рад вашему освобождению. Впрочем, как и я. В данный момент он не может приехать в СССР.

Бредём с Франческо по Пречистенской набережной и обсуждаем текущие вопросы. Погода на удивление радует, и даже лёгкий ветерок с Москва-реки вполне себе терпим.

Итальянец одел какой-то жутко модный плащ и туфли из крокодиловой кожи. Дела явно пошли в гору, и это отразилось на его гардеробе. Ранее я не замечал за атташе тяги к дорогим вещам. Он всегда был одет с иголочки и элегантен, но не более. А здесь ещё и «Ролекс», который я бы не стал светить лишний раз, хотя сам ношу такой же. С другой стороны, почему нет? Деньги ди Марко не ворует, а зарабатывает. Заодно, подобные аксессуары не бывают лишними при деловых переговорах. Он ведь не смотрится, как наряженный павлин.

Мы решили не вести никаких бесед в ресторане. Просто пообщались как два старых знакомых на общие темы, больше всего касаясь кинематографа. Не скрою, мне было приятно встретить Франческо и просто пообщаться с грамотным человеком. Я более чем уверен, что наблюдение за нашей встречей ведётся, поэтому и решил лишний раз не рисковать. А так, мы отлично поели, поболтали, спустились к набережной, и уже здесь решили обсудить дела. Людей в обеденное время гуляет мало, поэтому агентам одного ведомства вряд ли удастся разобрать наш разговор.

Из основных новостей, которые рассказал Франческо – прокат фильма в Европе практически готов, и стартует одновременно с Союзом. Дино закопался в американских делах, но вроде работа проделана не зря. А вот далее не всё так гладко.

– Гастон настоятельно просил передать, что ждёт вас в Париже. У него накопилось множество вопросов, которые требуют вашего участия. Это касается как самих товаров, так и планирования рекламной кампании. Ваши ученики пока не могут работать самостоятельно.

Вспоминаю, откуда у меня ученики. Потом понимаю, что это те два парня, которые должны создать новый отдел маркетинга и рекламы «Луи Виттон». Ясное дело, что они ещё не готовы. Чего от них вообще хотят после нескольких месяцев работы? Но, здесь и мой прокол. Из-за последних событий я совершенно забыл про свои обязательства перед французом.

– А ещё, вам передавала привет одна известная актриса, – полушёпотом произнёс атташе, – У неё тоже возникли определённые трудности. Дело связано с бизнесом.

Чувствую, как этот заговорщик что-то положил в карман моей куртки. Надеюсь, что это письмо от Аниты, а не пачка франков.

Ситуация же весьма запутанная. Здесь дело даже не в очередной женщине. Мне реально нужно во Францию, и желательно побыть там подольше. Каких-то особых дел в Москве у меня сейчас нет. По крайней мере, за пару недель можно разгрести все завалы и направить ТО по верному маршруту. Да и люди растут, что радует больше всего. Моё участие и советы требуются всё реже.

– Есть большие сомнения, что в свете последних событий, я получу разрешение на выезд. Хотя, скоро у меня должна состояться встреча с одним авторитетным товарищем. Думаю, она многое решит, – отвечаю после небольшой заминки, – Вам же необходимо переговорить с ди Лаурентисом и обеспечить мне приглашение в Европу. Пусть это будет связано с премьерой «Битвы за Кубань». Можно попросить и Гастона. Раз речь о его интересах, то пусть поможет финансово. Надо организовать для меня, и небольшой делегации советских товарищей, самое настоящее европейское турне. Вена-Милан-Женева-Париж-Брюссель-Лондон-Амстердам являются неплохим маршрутом. В каждом должна пройти пресс-конференция, приуроченная к премьерам. Ну и создадим побольше шума. Эпатировать публику я умею, так что за эту часть можете быть спокойны. В Италии, Франции и Англии к акции можно привлечь Демонжо, она там очень популярна. Так что совместим приятное с полезным, заодно усыпим подозрения некоторых товарищей. Подобное приглашение невозможно игнорировать, особенно с учётом скандала в вашей прессе, связанного с моим задержанием.

– Умеете вы находить интересные решения буквально за несколько минут, – улыбнулся довольный итальянец, – А почему в вашем списке нет Мюнхена или Гамбурга? В ФРГ тоже ждут вашего фильма.

– Нет. В Германию я точно не поеду. Это не самая лучшая идея.

Глава 4

Чёрная «Волга» подъехала к моему подъезду точно в оговорённое время. Сажусь на заднее сиденье, и машина медленно начинает движение. Водитель поздоровался, когда открывал дверь и далее замолчал. Неприметный человек средних лет, голубые глаза и надвинутая на лоб кепка. Мне с ним детей не крестить, поэтому я переключился на пробегающие за окном виды утренней Москвы. Вчера прошёл дождь, немного похолодало, но погода ещё располагает к прогулкам на свежем воздухе.

Людей на улицах немного, но это, скорее всего, связано с субботой. Думаю, через пару часов народ постепенно начнёт заполнять улицы. Это не Москва моего времени, когда чуть ли не половина жителей проводит выходные на дачах. Пока, с земельными участками и индивидуальным строительством дела обстоят плохо. Здесь же у людей иные заботы. В массе своей – это походы по магазинам. Школьная лихорадка, когда родители снаряжали своих чад, уже прошла. Пора заняться другими покупками. Самое забавное, что меня это вскоре тоже коснётся. Но обо всём по порядку, так как минувшая неделя выдалась весьма бурной. И надо добавить, что не всегда со знаком плюс.

– Алексей Анатольевич, вы понимаете, на что меня толкаете? – собеседник в очередной раз попытался воззвать к нашей совести, – Сейчас происходят странные события, я уверен – вы в курсе не меньше моего. Может, повременим с новым изданием, пока не будет конкретики?

Если переводить с номенклатурного на русский, то главред «Советской Культуры», предложил дождаться, когда последуют чёткие инструкции сверху. Вроде хороший руководитель, достаточно образован и не мешает людям работать. Это, по словам Светочки, которым я доверяю.

Я же не перестаю удивляться всем этим товарищам, продвинутым по партийной линии. Ведь Большов – фронтовик. И не какой-то карьерист, а имеет философское образование и докторскую степень. То есть не какой-то неуч или лизоблюд, решивший добиться успеха в жизни, следуя по пути наименьшего сопротивления. Так куда всё потом пропадает? Почему руководитель живёт по принципу «как бы чего не вышло»? Где инициатива? А ведь он достаточно молодой – лет сорок пять, не более. Неужели товарищ так боится за своё кресло?

Смотрю на мадам Капитонову, сидящую с непроницаемым лицом. Судя по всему, она предлагает именно мне вести беседу и приводить нужные аргументы. А Светочка сегодня хороша! Собственно, как всегда. Деловой костюм, облегающая юбка с небольшим вырезом, чёрная водолазка, которая с трудом сдерживает рвущуюся на волю грудь. Чего-то меня заносит не в ту степь. Надо возвращаться к теме сегодняшнего разговора.

Моё заключение на время приостановило проект по созданию полноценного журнала на базе ежедневного приложения к «СК». Молодой и креативный коллектив под руководством Капитоновой уже перерос свой нынешний уровень и жаждал дальнейшего роста. Не знаю как, но моя подруга убедила в необходимости нового издания Фурцеву. И обошлась без моей помощи. Так как газета сейчас находится в подчинении Минкульта, то одобрение Екатерины Алексеевны дорого стоит. Но, неожиданно упёрся главный редактор издания, оказавшийся перестраховщиком.

– Дмитрий Григорьевич, предлагаю посмотреть на ситуацию с другой стороны, – стараюсь тщательно подбирать слова, – Производственные мощности для нового проекта будут выделены министерством. Редакция, я не побоюсь назвать её творческим коллективом, давно сформирована. Читатели с нетерпением ждут трансформации чёрно-белого приложения в полноценный глянцевый журнал. Но самое главное – вы совершенно верно упомянули про события. Речь идёт об изменении стиля работы, в том числе печатных изданий. Судя по некоторым слухам получается, что партия потребует от всех организаций пересмотреть подход к своей деятельности. В первую очередь, это касается формализма и отсутствия инициативы на местах. У вас появилась возможность сыграть на опережение. Ведь проект одобрен Екатериной Алексеевной. А самое главное – Шауро тоже полностью поддержал наши намерения создать новое издание.

Вижу, что Светочка одобрительно кивнула. Против таких аргументов у главреда просто не может быть возражений. Когда инициативу одобрили Фурцева и заведующий Отделом культуры ЦК, то ситуация очевидная и не имеет иной трактовки. Большов затравленно посмотрел на свою подчинённую, обречённо вздохнул и начал делать вид, что внимательно изучает бумаги. Затем он устало откинулся на спинку кресла и произнёс.

– Светлана Андреевна, я одобряю вашу инициативу и даю добро на открытие нового журнала. Только прошу вас – не подведите.

Капитонова хищно улыбнулась и заверила шефа в том, что всё под её личную ответственность и вообще он может готовить рамку для новой грамоты. А может, даже место для медали, не знаю, как сейчас награждают главных редакторов всесоюзных газет.

Светочка – это просто олицетворение мощи! Вернее, стихии, с которой бесполезно бороться. Понятно, что креативная составляющая была в большей степени моими задумками. А вот что касается организационной части, то вся тяжесть легла на красивые плечи будущего главного редактора журнала «Культура». Хотя, я бы придумал другое название. Но пока мы решили не уходить из-под крылышка газеты. Если посмотреть со стороны, то новое издание станет аналогом моего ТО, которое тоже формально входит в структуру киностудии им. Горького.

– До меня дошли слухи, что вокруг тебя вьётся очередная девица, – произнесла журналистка нейтральным тоном.

Мы только что пообедали и вышли из столовой. Прогулялись до ближайшей лавочки, но так на неё и не сели. Капитонова резко остановилась, сначала поправила воротник моего плаща, а затем начала водить пальчиком по новому галстуку, который я привёз из Франции. Не думал, что этот разговор состоится так скоро. Наверное, кто-то из сотрудников видел, как Аня ждала меня у метро. А далее, естественно, началось обсуждение столь животрепещущей темы. Ещё бы, холостой и весьма перспективный режиссёр нашёл себе девушку со стороны, а не выбрал из целого букета актрис.

– Тебе правильно донесли, – отвечаю, глядя в сузившиеся глаза своей любовницы, – Студентка, спортсменка, комсомолка и просто красавица! Как я мог пройти мимо такого чуда?

Льда во взгляде девушки стало столько, что позавидовала бы сама Снежная Королева.

– Очередная студентка, значит? Жизнь ничему тебя не учит, Мещерский, – наконец прошипела Светочка, – Потом опять будешь ходить с видом побитой собаки и искать утешения в объятьях другой женщины.

Капитонова деликатно не стала заострять внимания, кому конкретно принадлежали эти самые объятия. Это ещё хорошо, что она не знает про Леночку и мимолётную интрижку с Басиловой. Иначе чувствую, что её красивые пальчики сейчас вместо галстука вцепились бы в моё лицо.

Посмотрев на меня ещё раз, Светочка что-то решила, развернулась и пошла в сторону издательства. Я же стоял и любовался этой картиной, так как даже плащ не скрывал идеальную фигуру. Про волнительную походку лучше промолчать. Через минуту, вздохнув и обругав про себя всех баб, я двинулся в противоположную сторону.

– Ты обязан идти, Алексей, – Каплан опять включил свою шарманку, – Пойми, таковы правила.

Медленно набираю полную грудь воздуха и так же неторопливо выдыхаю. Необходимо успокоиться и не сорваться. Так как Израилевич вообще не при делах. Да и надо его послушать, всякие глупости он не советует. Как же бесят все эти советские заморочки. А дел в том, что меня вызывают на заседание месткома. По словам моих коллег, Барабанова никак не может успокоиться, вот и решила портить мне нервы. Так как по партийной линии я ничего предосудительного не совершал, то «бабушка-старушка» решила зайти с фланга.

Когда я услышал, что ради меня собирается актив этого странного комитета, то не придал значения. Работал спокойно, так как дел просто по горло. Но прибежал Каплан, почуявший неладное, и принялся убеждать меня в ошибочности такого отношения.

Не стал спорить с настырным замом и решил сходить, посмотреть на непонятного для меня зверя, под названием «местком». Дождался нужного часа и выдвинулся в сторону актового зала.

Ситуация чем-то напоминала фильм «Афоня», который мой здешний учитель ещё не снял. Только у нас не ЖЭК, а киностудия, поэтому размах гораздо больше. Это касалось самого зала и количества авторитетных товарищей, сидящих в президиуме. Председательствовал сам Бритиков, которого зачем-то вытащили на это шоу. Рядом с Григорием Ивановичем сидели абсолютно невзрачные мужчина с женщиной. Последняя вроде была из бухгалтерии и собственно руководила местным комитетом. Чуть в стороне расположилась молодая девица, скорее всего, она будет вести протокол.

Мои антагонисты в лице Барабановой и смутно знакомого молодого человека, сидели в первом ряду. Актриса пыталась держать лицо, но эмоции периодически прорывались и она с трудом сдерживала проступающую улыбку. Товарищ, который экспроприировал моё кресло, был слегка бледен и явно храбрился. Думаю, он сам вряд ли пришёл бы на собрание. Только настырная глава парткома наверняка привела свои аргументы.

Удивило, что зал был практически заполнен. Людям больше делать нечего? Середина рабочего дня вообще-то. Из моего коллектива присутствовал Каплан и две его помощницы, включая Олечку. Именно они в курсе произошедшего скандала, поэтому их нахождение в зале закономерно. Остальной народ трудится и ему не до непонятных заседаний. Уже через неделю мы должны запустить два новых документальных и один образовательный фильм. Это за минусом других проектов, больше связанных с телевидением.

Присаживаюсь на боковое кресло первого ряда и ожидаю начало действа. В принципе, всё получилось ожидаемо. Речь взяла мадам председатель, разразившаяся длинным вступлением, за каким-то чёртом добавив в свой монолог все фразы из катехизиса марксизма-ленинизма. Зачем постоянно трогать давно умерших товарищей? Но далее речь пошла обо мне любимом. Оказывается, режиссёр Мещерский вёл себя вызывающе и по-хамски, оскорблял своих товарищей, распуская грязные слухи. Ну, примерно в таком стиле. Вижу, что даже Бритикова корёжит от чепухи и вранья, которые несёт председатель. Только местком – дело такое, куда умные руководители стараются лишний раз не лезть, а грамотно манипулировать. Это мне рассказывал Каплан, преподав очередной урок ликбеза.

– Товарищ Мещерский, – дамочка, наконец, обратилась ком не напрямую, – Что вы можете сказать в своё оправдание? Вы понимаете, что ваше поведение недостойно высокого звания советского человека?

Я чуть не сморщился от этой смеси пафоса и лицемерия. Ладно, пусть потом не обижаются! Поднимаюсь со своего места и встаю вполоборота к залу. И обращаюсь не к президиуму, а к людям, которые ждут продолжения шоу.

– Здравствуйте, товарищи, – говорю громче, чтобы меня услышали и на задних рядах, – Я не понимаю причины сегодняшнего собрания, но раз нужно, то скажу пару слов. Во-первых, не председателю месткома решать, чему соответствует мой моральный облик, и какое звание я позорю.

Народ отреагировал по-разному. Часть моментально зашушукалась, но большинство заулыбалось. Это я правильно угадал, что председатель не пользуется особой любовью коллектива. Значит, надо продолжать.

– Во-вторых, оправдываться мне не за что. Если кратко, то присутствующие здесь граждане Барабанова и Мерзавцев, украли мои личные вещи, – успеваю произнести ещё одну фразу, прежде чем присутствующие начали в полный голос обсуждать услышанное, – Была у меня мысль написать заявление в милицию, но решил не выносить сор из избы. Результат известен.

– Попрошу не коверкать мою фамилию, – закричал вскочивший блатной, на что народ отреагировал уже дружным смехом.

Я вспомнил фамилию этого товарища – Мерзляченцев. Без стакана хрен выговоришь, и сам бог велел немного поглумиться. Здесь вмешалась председатель, которая тоже подняла костлявую попу со стула и начала громко требовать тишины. Наконец, балаган прекратился, но народ продолжал шёпотом обсуждать услышанное. Спинным мозгом чую, что работники киностудии на моей стороне. Заодно никто не отменял фрондёрства, присущего данной категории граждан, коей являются работники киностудии и прочие творческие коллективы. Массово фигу в кармане народ ещё не держит, ведь «хрущёвская оттепель» ещё продолжалась. Люди верят в перемены к лучшему и жёсткая реакция, в моей реальности вызванная «пражской весной», ещё не наступила. Поэтому, разного рода болтуны и приспособленцы – давно раздражают трудовой народ. Времена пламенных ораторов и комиссаров давно прошли. Сейчас ценятся люди дела, а не демагоги.

– Что вы себе позволяете? Это неуважение к нашему коллективу и партии! Я буду писать жалобу в соответствующие инстанции. Поверьте, вам это с рук не сойдёт!

Народ опять зашептался и весьма активно, только никто не выступил в мою защиту. Насколько я понимаю – здесь должны царить демократия и плюрализм. Высказаться может каждый, в том числе с критикой. Понятно, что сомневаться в базовых ценностях советской власти вам никто не позволит. Но, периодически, на подобных собраниях бывает жарко. А помощь пришла, откуда я её не ожидал.

– Вы бы не передёргивали, товарищ Климова, – произнёс Бритиков, – Алексей Анатольевич обозначил своё видение ситуации, и он прав в том, что не обязан оправдываться. Жалко, что я не был в курсе предыстории конфликта. Думаю, мы решим все вопросы с обеими сторонами сегодня же, но у меня в кабинете. Не надо устраивать скандалов на ровном месте ещё и вовлекать в него работников киностудии. И как коммунист с 1931 года, ответственно вам заявляю, что вы не имеете права говорить от имени всей партии. Всех участников конфликта прошу пройти за мной. А ваше странное поведение, недостойное звания председателя месткома, мы рассмотрим немного позже. Заодно и организацию этого постыдного действа не обойдём вниманием.

Мадам председатель стала напоминать рыбу, причём красную. Она стояла, открывая рот, пытаясь чего-то произнести, но не могла выдавить ни слова. Лицо её стремительно меняло цвет с пунцового на свекольный. Как бы тётеньку удар не хватил. Барабанова выглядела не лучше, что немного меня обрадовало. Просто сам факт этого сборища вызывал жуткое отторжение. Ещё я прекрасно понимаю, что на этом дело не закончится. Есть вышестоящие структуры, да и разного рода анонимки никто не отменял. Хотя это объективная реальность. Чем выше взбирается человек по карьерной лестнице, тем больше у него завистников и недоброжелателей. А в нашей стране ещё такая длинная история с написанием доносов на ближнего своего. Плюс, всем этим парткомам надо же чем-то заниматься. Бесят!

Хорошо, что в СССР хватает вменяемых людей, особенно среди фронтовиков. И Бритиков – один из них. А я и не знал, что он член КПСС с тридцативосьмилетним стажем. При этом всю жизнь занимался делом, а не продвигался исключительно по партийной линии. Ещё он хороший человек, что заслуживает всяческого уважения. Сохранить адекватность, взобравшись достаточно высоко по карьерной лестнице, дано не каждому.

Блатной товарищ был моментально поставлен на место, как только попытался качать права. Я никогда не видел Григория Ивановича в гневе. Нет, он не повышал голос и не опускался до перехода на личности. Просто жестоко отчитал Мерзляченцева и выгнал его из кабинета. С Барабановой было сложнее, но и она получила долю начальственных звиздулей. «Бабушка-старушка» краснела, бледнела, кусала нижнюю губу, но выслушивала разнос. Ушла она красная как рак, вот только не совершил ли Бритиков ошибку? Ранее Мария Павловна смотрела на меня со злостью, а теперь в её глазах читалась самая настоящая ненависть. Может, директору стоило погасить конфликт, используя более дипломатичные обороты?

– Алексей, я прекрасно понимаю твоё возмущение и последовавшую реакцию, – начал Бритиков, когда немного успокоился, – Поведение некоторых товарищей вызывает у меня недоумение. Только и тебе надо вести более грамотную политику. Мне кажется, ты просто не до конца понимаешь существующие реалии. Идти напролом, думая, что успех твоих работ будет вечным щитом, не самый лучший вариант. Пойми, что та же Барабанова имеет очень сильное влияние среди партактива. Это сейчас она затаилась, и просто будет ждать твоей ошибки. Судя по некоторым фактам, шансы у неё велики. Поэтому прошу тебя, будь осторожен. Фурцева не будет прикрывать тебя вечно. Ведь, кроме Марии, у тебя найдётся более серьёзные враги и недоброжелатели.

Через два дня история получила неожиданное продолжение. Оказалось, что товарищ Барабанова решила бить сразу из всех стволов и по площадям. Неугомонная всё-таки женщина. Её бы энергию, да в мирное русло.

– Здравствуйте, Алексей Анатольевич, – приветствовала меня Олечка, но как-то смущённо, – Вам с утра звонили, я ответила и всё записала. Вот, возьмите.

Беру листок бумаги и прохожу в кабинет. Читаю текст, написанный красивым почерком сотрудницы, и сначала ничего не понимаю. Потому решаю просто не реагировать на послание. Кому надо – пусть перезванивают и договариваются со мной лично. Кладу бумажку поверх документов и включаюсь в рабочий процесс. Ребята как раз сделали чистовой вариант сценариев двух новых телепередач. Трогать «Что? Где? Когда?» я не собираюсь. Пусть всё идёт своим чередом. Но другие интеллектуальные игры более лёгкие напрашиваются сами собой.

Мы остановили выбор на «Своя игра», «Квиз», «Самый умный» и «Устами младенца». Вопрос возник только с денежными призами. Не уверен, что сейчас разрешать играть на деньги. Поэтому над самой популярной и живучей викториной моего времени придётся подумать. А вот остальные вполне себе удобоваримы. Третий канал уже становится реальностью и его запуск запланирован к Первомаю следующего года. Кто бы сомневался, что данное событие не постараются приурочить к какой-нибудь знаковой дате? Но речь не об этом. У ТО «Прогресс» есть реальная возможность захватить целый канал, чего я не собираюсь упускать. Думаю, нам удастся заполнить до трети сетки вещания своими проектами, а далее можно замахнуться и на половину, если не больше. А это совершенно иной уровень. Кроме всего, я планирую продавать наши телепередачи на Запад. Не знаю, получим ли мы в итоге валюту. Только из ситуации можно выжать и другие преференции. Чуть позже соберу весь наш актив, и вместе решим, какие передачи запускать в первую очередь.

Мои мечты о доминировании на советском и мировом телевидении нагло прервал Каплан. Зам зашёл после стука и плюхнулся на стул. Следом забежала Олечка, которая принесла две чашки с чаем. Израилевич поблагодарил ей кивком и начал пить горячий напиток. Я последовал его примеру, ожидая начала разговора.

– Ситуация не самая приятная, но нет поводов для паники. Алексей, постарайся держать себя в руках. Это всё-таки иной уровень и вообще пора прекращать этот ненужный конфликт, – видя моё недоумение, Каплан задал вопрос, – Ольга вроде передала тебе записку?

– Да, вот она, – достаю листок и передаю заму, – И что дальше? Я не совсем понял, чего от меня хотят.

– Алексей, нельзя быть столь неорганизованным! Сегодня к пятнадцати часам тебя вызывают в райком нашего района. Надо заранее продумать твоё поведение и подготовить небольшую речь. Если надо, то признай ошибки, они это любят. Далее…

– Яков Израилевич, я не собираюсь идти ни в какой райком и прочие подобные заведения.

– Но как же? Это немыслимо!

– Просто я не пойду, и всё! Не вызовут же товарищи наряд, чтобы затащить меня на ковёр насильно.

– Что простите?

Возвращаюсь к реальности, совершенно забыв, куда и к кому я еду.

– Сейчас вам надо проследовать до пункта охраны. Там проверят ваш чемоданчик и объяснят дальнейшие действия.

Я и не заметил, что мы уже заехали на территорию, огороженную высоким забором. Ограда сильно контрастировала с домом, который она окружала, и явно была возведена совсем недавно. Машина же остановилась возле небольшого строения, из которого вышел подтянутый товарищ, явно представляющий одно ведомство, с которым мне недавно пришлось познакомиться поближе.

Так вот какая сейчас дача у советского вождя. Со стороны всё выглядит весьма скромно, да сам дом не поражает размерами. Но, в сторону все иные мысли – надо сосредоточиться и ещё раз прокрутить все вопросы, которые я планировал обсудить с Брежневым. Если мне дадут сказать хоть слово, ведь ожидать можно всякое.

Глава 5

– Алексей Анатольевич, вы человек опытный, поэтому надеюсь на ваше благоразумие. Леонид Ильич пригласил вас на беседу не просто так. У него есть вопросы, на которые рекомендую ответить без утайки. При этом прошу не пользоваться удобным моментом и вести себя корректно. Разного рода просьбы и пожелания передайте мне. Далее, лучше не переходить определённой черты – не забывайте, с кем разговариваете.

Увидев мой непонимающий взгляд, собеседник пояснил.

– Некоторые товарищи, скорее всего, из-за нервов, начинают вести себя неадекватно. Кто-то излишне развязан и позволяет себе глупые шутки, другие зажаты сверх меры, боясь вымолвить даже слово. Не надо кивать, как китайский болванчик и со всем соглашаться. Просто будьте собой, но соблюдайте рамки приличий. Леонид Ильич сразу почувствует фальшь.

Это, типа – ведите себя как дома, но не забывайте, что вы в гостях. Главное – постоянно держите в уме личность хозяина, старайтесь его не расстроить, и будет вам счастье.

Перед встречей с вождём, со мной провели небольшой инструктаж. Встретивший меня после обыска Цуканов, быстро выдавал указания, как себя вести, чего можно говорить вождю, а о чём лучше помолчать. Если кратко, то советский человек, удостоившийся столь высокой чести, должен быть скромен, говорить правду, но желательно не расстраивать любимого вождя. Также между строк читалось предупреждение, что надо подальше засунуть свои хотелки. Простые люди на такой приём не попадают, а это априори значит, что сам факт приглашения – уже вознаграждение.

В принципе, я ничего просить и не собирался. Я даже сюда не напрашивался, и полученное приглашение меня немного тяготит. Суббота у меня обычно посвящена «рыжикам», и терять бездну времени, когда тебя ждёт более приятная компания, не доставляет никакого удовольствия. Тем более, что близняшки сильно переживали мой арест. Не знаю, как они узнали, но истерика была знатная. По словам достопочтенной Анны Михайловны, которая часто составляла нам компанию во время редких встреч, ситуация выглядит именно так. Поэтому, сегодня утром я бы лучше выспался, а потом отправился на Академическую. Это гораздо приятнее, чем с утра пораньше выслушивать, как мне себя вести и правильно развлекать одного стареющего товарища. Пусть он хоть трижды глава моей страны.

Вообще, я думал, что постепенно общение с близняшками сойдёт на нет, только Даша с Машей были совершенно иного мнения. Да и тянуло меня к ним, чего греха таить. Остатки личности прежнего Лёхи почти исчезли, но периодически дают о себе знать. К новому браку Зои и рождению у неё ребёнка, я отношусь равнодушно. Мне даже видеть её не хочется, в чём бывшая жена меня полностью поддерживает. Наверное, за дочек она тоже решила, что им лучше меньше видеться с папой биологическим, если в наличии есть новый. Но – нашла коса на камень. Вернее, на два рыжих урагана, которые, на сокращение внимания с моей стороны, были абсолютно не согласны.

Мадам Синичкина – такая теперь фамилия у экс-супруги – вроде как пыталась возмущаться и чего-то запрещать. И заполучила ещё одного принципиального противника в лице собственной мамы. Бывшей тёще новый зять категорически не нравился, но своё мнение она держала при себе. Да и сейчас в дочкины дела не лезла. Только в вопросах воспитания внучек Анна Михайловна была жутко принципиальной, и сдавать позиций не собиралась. Приятно, что я могу сказать.

Вот такие мысли проносились в моей голове, пожалуй, перед самой важной встречей в этом мире. Может, всему виной моё отношение ко всему происходящему, как к виртуальной реальности? Не знаю. Только я даже не думал проникнуться серьёзностью момента. Или это совершенно нездоровый цинизм выходца из XXI века? Брежнев – и хрен с ним. Интересно, а если бы меня сейчас вели на приём к усатому грузину? Удалось бы сохранять такое же спокойствие? Цуканов с недоумением поглядывал в мою сторону, но более ничего не говорил. Ну нет у меня пиетета и уважения к советским вождям. Я вообще всех политиков недолюбливаю.

Нынешний глава СССР удивил не только скромной загородной резиденцией, но и своим меню. Поесть с утра я не успел, вот и позавтракал в такой интересной компании. Улыбчивая дама средних лет, явно местная обслуга, подала нам молочную рисовую кашу, а затем омлет с гренками. После было кофе с молоком, которое я тоже люблю, как и Брежнев. Никаких тебе бутербродов с чёрной икрой или десятка блюд. Скромно, но сытно, каким и должен быть завтрак.

О моих делах особо не говорили, но генсек неожиданно проявил интерес к «Телекухне». В основном он спрашивал, кто придумал передачу и нужна ли коллективу какая-то помощь. С удивлением сначала узнал, что руководитель страны сам смотрит передачу, когда есть время. Но ещё сильнее меня поразила новость, что ярыми фанатиками нашего телепроекта являются супруга Брежнева и чуть ли не половина жён членов ЦК. Вот это да! Надо будет аккуратно порадовать ребят, сообщив, что они на верном пути. Судя по всему, награды и прочие бонусы не за горами. Ну, хоть за один свой проект можно быть спокойным, что его не прикроют по какому-нибудь надуманному поводу.

Далее, «дорогой Ильич» закурил прямо за столом, сбрасывая пепел в забавную пепельницу в виде головы волка. Наверное, подарок от иностранной делегации, или работа наших умельцев. За столом мы особо не разговаривали. Обсудили немного погоду и стартовавший чемпионат страны по хоккею. Оказалось, что генсек действительно увлечён этим видом спорта. В отличие от меня, хронического красно-белого, Брежнев не болел за какой-то конкретный клуб. Но был в теме, знал практически всех ключевых игроков и тренеров. Посмеялся над моим утверждением, что Спартак возьмёт третье золото именно в этом сезоне.

– Фильм мне твой понравился! Хотя, должен заметить, что ожидал немного иного, – Брежнев приступил к сути встречи на прогулке.

Территория его дачи размерами не поражает, но и маленькой её назвать сложно. Насколько я помню историю, то более современные постройки появятся здесь через пару лет. Пока правитель огромной страны ведёт себя достаточно скромно. Что касается фильма, то не знаю, что именно хотел увидеть вождь. Поэтому вместо ответа просто развёл руками.

– Хотя, этот политрук, который чернявенький, мне понравился. Был у нас тоже такой жид…жизнерадостный парень, – генсек быстро исправил оговорку, – Вечно чего-то придумывал, не давал солдатам унывать и буквально кипел энергией. Он погиб в сентябре 1943 года, не дожил несколько дней до освобождения Новороссийска.

Идём молча. Каждый думает о своём. Брежнев наверняка погрузился в воспоминания о войне. У меня вообще нет никаких эмоций, просто механически двигаюсь и стараюсь не обгонять собеседника. Мысленно усмехнулся насчёт того, что вождь надеялся увидеть в картине себя любимого. Но я сразу прогнал подобные нездоровые мысли. Может, времена изменились, но не стоит дразнить гусей. «Дорогой Ильич» точно не дурак, и сразу догадается об издёвке.

– Расскажи, как додумался до подобных новаторских съёмок? Мне тут все уши прожужжали про уникальность твоего фильма. А с другой стороны, тебя дружно упрекают в недостоверности, передёргивании фактов, показной жестокости и чуть ли не порнографии.

Судя по добродушной усмешке, последнее обвинение вождя развеселило. Хорошо, что Брежнев никогда не был ханжой. Он жил сам и давал возможность жить другим. Вот только не уверен, что это исключительно положительная черта для правителя такой страны, как СССР. Ответил я, конечно, совершенно другое.

– Кто бы чего ни говорил, но успех советского кинематографа конца пятидесятых и начала шестидесятых, лежит в грамотном переосмыслении французской и итальянской новой волны. А это есть обыкновенный реализм, который подаётся под разными культурными соусами, – начинаю частить, но постепенно успокаиваюсь, – Что касается фильмов про войну, то они снимались немного в ином стиле. Сами боевые действия освещались скупо или в героической манере. Я же решил довести реализм до абсолюта. Мы с коллегами задались идеей показать войну, опасность и смерть, детально. Если это бомба – то снимали её полёт после сброса до падения на головы врага. Воздушные бои – без всяких прикрас, с кровью, горящими пилотами и входящими в пике самолётами. Только любовь мы изобразили по-старому, с небольшими новациями.

Дослушав меня, Брежнев громко рассмеялся. Видать, та самая сцена с грудью Терентьевой не оставила его равнодушным. Что там наплели моралисты, даже думать боюсь. Значит, в том, что эпизод не заставили вырезать, прямая заслуга генсека. Вот за это ему отдельное спасибо!

– Ты сам-то понимаешь, что наделал? – вдруг задал вопрос генсек и, видя моё непонимание, пояснил, – Что теперь делать другим режиссёрам? У них нет такого количества цветной плёнки, импортной техники и иностранных актёров. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь на большинство фильмов про войну будут смотреть сквозь призму твоей работы?