Башня с воспоминаниями

A.M. Howell

MUSTERY OF THE NIGHT WATCHERS

Copyright © Ann-Marie Howell, 2021

This edition is published by arrangement with Darley Anderson Children’s Book Agency Ltd and The Van Lear Agency

© Ann-Marie Howell, 2021

© Рыбакова Е.Ю., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Маме и папе

Глава 1

Странности

Теперь мама часто по вечерам стояла на заднем дворе семейного дома в Лидсе, подняв голову к тёмному небу и глядя на комету Галлея. Всю последнюю неделю она была невероятно бледной, и Нэнси это казалось очень странным. Как и то, что две ночи подряд, когда все ложились спать, а девочка бродила по дому, она заставала мать в прихожей – та чистила ботинки мужа и дочерей, пачкая длинную ночную рубашку чёрным гуталином. А ещё Нэнси было непонятно, почему маму так завораживают неприметные настольные часы в коридоре и зачем она не отрываясь смотрит на них, как ребёнок перед днём рождения или Рождеством, будто желая поторопить время.

Если Нэнси расспрашивала об этом маму, та только смущённо улыбалась и давала дочери задания: убрать в шкафы глаженую одежду, помочь младшей сестре Виолетте учиться красиво писать на грифельной доске или вывести терьера Монти на прогулку.

Однако новые привычки матери не давали Нэнси покоя, и девочка стала подмечать за ней и другие странности. Вот почему сейчас она внимательно наблюдала, как мама суетливо моет после завтрака чайные чашки, блюдца и тарелки с жирными пятнами копчёной селёдки. Обычно это делала домработница миссис Белл, появлявшаяся, когда Нэнси и Виолетта уходили в школу.

Понимая, что она вряд ли получит внятный ответ на свои вопросы, Нэнси вздохнула, вышла из кухни и отправилась в прихожую попрощаться с папой, который собирался на службу. Виолетта, сидя на нижней ступеньке лестницы, кормила толстяка Монти недоеденной за завтраком сосиской. Носки у сестры сползли на щиколотки, а на рукаве белой школьной блузки красовалось коричневое пятно от соуса.

– До свидания, папа. Удачи тебе сегодня, – сказала Нэнси, снимая с вешалки и передавая отцу чёрную шляпу и зонтик.

Папа натянул шляпу поглубже, отчего лоб у него наморщился, и, наклонившись, быстро поцеловал дочь в щёку.

– Постараюсь хотя бы смягчить наказание. Знаю, что ты против суровой кары, но кража – серьёзное преступление, невзирая на обстоятельства.

Нэнси в размышлениях сунула руки в карманы тёмно-синего школьного фартука. Конечно, отец, как юрист, обязан уважать закон, но всё же очень несправедливо отправлять детей в тюрьму за кражу нескольких яблок. Они ведь стащили их от голода!

Мама стремительно вышла в коридор, вытирая руки о фартук.

– Меня беспокоит, что ты принимаешь работу отца так близко к сердцу, Нэнси, – проговорила она, открывая ящик комода и передавая мужу свежий носовой платок.

– Я тоже беспокоюсь. Даже очень, – добавил отец, положил платок в карман брюк и надел макинтош. – Не из-за того, что Нэнси интересуется уголовными делами, а потому, что жизни этих четырнадцатилетних мальчишек складываются таким плачевным образом. Тебе следует радоваться, что в двенадцать лет у нашей дочери столь строгие моральные принципы. Лично я ею горжусь.

– А у меня тоже строгие принципы, папа? – писклявым голосом вставила Виолетта, поднимая Монти и целуя его подвижные уши.

Отец застегнул последнюю коричневую пуговицу и улыбнулся.

– Да, малышка, я в этом уверен.

Нэнси перевела взгляд с отца на сестру и заметила, как они похожи – даже в глазах одинаковые янтарные крапинки. Может, моральные принципы ей и достались от папы, но цвет его глаз она унаследовать не могла. Её родной отец умер, когда ей был всего год. Мама рассказывала, что других родных в Саффолке у них не было, и через несколько месяцев она собрала вещи и с дочерью в одной руке и чемоданом в другой переехала в Лидс, чтобы поселиться у старого друга семьи. Вскоре она встретила Джейкоба, вышла за него замуж, и через пару лет на свет появилась Виолетта.

Мама поцеловала мужа на прощание, закрыла за ним дверь и посмотрела на часы, тикающие на комоде.

– Поторопитесь, девочки, а то опоздаете в школу, – сказала она.

– Но ведь выходить ещё рано, – удивилась Нэнси, тоже взглянув на часы. Мама снова была в своём странном настроении, как и всю последнюю неделю.

– Виолетта, ты испачкала блузку! – всплеснула руками мать, заметив пятно на рукаве младшей дочери. – Нэнси, помоги, пожалуйста, ей переодеться.

Девочка попыталась было протестовать.

– Нэнси, прошу тебя, – не терпящим возражения тоном произнесла мама.

– Я и сама могу переодеться, – пропищала Виолетта.

– Нет, сестра тебе поможет. Идите наверх. Жду вас обеих здесь через пять минут в пальто, шляпах и ботинках, – твёрдо сказала мама, снимая фартук. Она разгладила рукой ткань длинной светло-серой юбки и поправила эмалевую брошь на глухом вороте блузки.

Нэнси вздохнула и посмотрела на розовощёкую младшую сестру с непослушными тёмными волосами. Прикоснувшись к своим тёмно-русым вьющимся волосам, заплетённым в аккуратные косички длиной по плечи, она напомнила себе, что Виолетте всего семь и малышка пока ещё не может самостоятельно одеваться, как бы Нэнси этого ни хотелось.

– Почему мама сегодня так спешит? – спросила Виолетта, когда сёстры неохотно поплелись по лестнице в её комнату.

– Понятия не имею, – ответила Нэнси и снова вздохнула. – У меня сегодня контрольная по математике, и я совершенно не стремлюсь прийти в класс раньше времени!

Из-за мелкой мороси всё на улице казалось тускло-серым. Путь до школы занимал двадцать минут. Нэнси туго завязала тесёмки соломенной шляпы – по календарю пришла весна, но погода об этом явно не знала, – и ускорила шаг, с удовольствием опережая неустанно тараторящую Виолетту, которую вела за руку торопившаяся мама. Девочка прошла мимо овощной лавки, с интересом разглядывая разложенные в витрине пирамиды заморских ананасов и мандаринов, а потом пробежала мимо газетного киоска на углу. Мальчик – разносчик газет, приветствуя её, коснулся края шляпы и заголосил:

– Комета Галлея! Узнайте последние новости!

Нэнси чуть замедлила шаг и прочитала заголовки:

С недавнего времени Нэнси каждый вечер внимательно изучала папину газету «Вестник Лидса» в поисках статей о комете Галлея, которая сейчас приближалась к Земле. В последний раз небесное тело наблюдали семьдесят пять лет назад. Благодаря успехам в науке теперь учёные знали, что в хвосте кометы присутствует ядовитый газ циан. Поскольку меньше чем через неделю планета пройдёт прямо через хвост кометы, поговаривали, будто этот газ может отравить человечество. Однако отец объяснил, что опасения совершенно напрасны.

Чем ближе к Земле подлетала комета, тем лучше её было видно, и по вечерам Нэнси разглядывала из окна своей комнаты небо, размышляя, следует ли беспокоиться. Дело в том, что некоторые учёные советовали не выходить на улицу, заделывать щели в окнах, носить защитные маски и даже принимать «антикометные» пилюли. Отец Нэнси придерживался твёрдого мнения, что комета не принесёт вреда, и с нетерпением ожидал её прибытия, но мама явно боялась непредвиденных последствий и при упоминании небесного тела бледнела и хмурилась. Нэнси подозревала, что она не согласна с отцом, но не высказывает своих сомнений вслух. Не потому ли мама часто стоит в саду и со страхом смотрит в небо?

Нэнси кивнула мальчику-газетчику и прошагала мимо двух женщин в модных, до предела зауженных книзу, юбках, которые её мама презирала, предпочитая классику. «Их не зря называют ковыляшками, – говорила она. – Не понимаю, зачем ограничивать свободу движений такой несуразной одеждой». Мимо с грохотом проезжали омнибусы, забитые, как бочка сельдями, пассажирами, которые направлялись на работу в город. Порой их обгоняли автомобили – в последнее время такого транспорта появилось очень много, и на прошлой неделе отец даже сказал как ни в чём не бывало, что тоже подумывает купить машину. Лидс теперь дымился, словно фабричная труба, и было бы приятно время от времени ездить на побережье и дышать морским воздухом.

Нэнси так увлеклась мечтами о мягко накатывающих на босые ноги волнах, что даже пропустила поворот к школе. Однако, оглянувшись, она увидела, что мама тоже прошла мимо него и решительно шагает дальше, а Виолетта тянет её за руку.

Нэнси остановилась и подождала маму и сестру.

– Нам надо было свернуть, – сказала она. Только тогда девочка заметила, что у мамы в руке болотного цвета саквояж. – Что это? – наморщив нос, поинтересовалась она.

Мать бросила на неё быстрый взгляд.

– Мы уезжаем на несколько дней.

Нэнси оторопела.

– Значит, школа отменяется? – обрадовалась Виолетта. – Ура!

– В каком смысле? – спросила Нэнси и снова взглянула на саквояж. Между половинками застёжки выглядывал край её лучшей кремовой ночной рубашки. Нэнси совсем растерялась. – Но у меня сегодня контрольная по математике…

– Значит, пропустишь контрольную. И вообще в ближайшее время вы не будете ходить в школу, – перебила её мама, поправляя серую фетровую шляпу. – Мы отправляемся в путешествие, поэтому прошу вас вести себя смирно и не задавать лишних вопросов. Так, омнибус до вокзала останавливается вон там.

Нэнси нахмурилась. Поездка на поезде вместо школы? Она с удивлением увидела, как мама снова взяла Виолетту за руку и пошла вперёд. Нэнси обернулась на школу, и сердце у неё ёкнуло. Всё-таки происходит что-то очень странное. С чего бы вдруг маме затевать какое-то путешествие и куда именно она их везёт?

Глава 2

Железнодорожная станция

Нэнси крепко держала Виолетту за руку, и девочки старались поспевать за мамой, которая быстро шла по вокзалу. Запахи дизельного топлива и дыма щипали нос, паровоз громко свистел.

– Не отставайте, – сказала мама, быстро оборачиваясь к дочерям. Рукой в перчатке она стискивала кожаную ручку саквояжа.

Взглянув на эту сумку, Нэнси встала как вкопанная. Вокруг стучали вагонные колёса, на платформы прибывали и убывали составы, в воздух то и дело поднимались столбы пара. Мама тоже остановилась, посмотрела на большие часы и слегка покачала головой.

– Пойдёмте, девочки, а то пропустим поезд. Нэнси, Виолетта, вы меня слышите?

Нэнси очень хорошо её слышала. И, хотя её приучили слушаться маму, ей не хотелось двигаться с места, пока не узнает, почему они неожиданно отправились в путешествие.

Носильщики толкали тележки с чемоданами, мужчины держали чёрные зонты, красиво одетые пары несли небольшие дорожные сумки. Тут мама обернулась и уронила на платформу свой саквояж. Мужчина, протиравший запотевшие очки, столкнулся с ними. Мама не обратила внимания на его раздражённый возглас и мило улыбнулась дочерям.

– Это, конечно, необычно – уезжать из города в мае, во время учебного года. Но… дело в том, что… мы некоторое время поживём у дедушки.

Виолетта высвободила руку, и Нэнси вытерла вспотевшую ладонь о бежевое пальто, недоумевая, зачем им сейчас навещать дедушку.

– Ура! – крикнула младшая сестра, радостно сверкая глазами. – Мне разрешат покормить рыбок в пруду? А ещё дедушка обещал построить домик на дереве, когда мы приедем в следующий раз.

Мама плотно сжала губы и порывисто вздохнула.

– Нет, Виолетта, мы едем не в Йорк. Послушайте, смотрите, куда идёте! – шикнула она на пару влюблённых, которые не отрывали друг от друга обожающих взглядов и чуть не споткнулись о саквояж. Нэнси наклонилась, подняла его и покачнулась от тяжести сумки.

– Мы едем к другому дедушке, – очень быстро проговорила мама.

Нэнси и Виолетта озадаченно переглянулись.

– Но у нас нет другого дедушки, – медленно произнесла Нэнси. – Ты рассказывала, что твои родители умерли, когда ты была маленькой.

Мать потупила глаза.

– Моя мама действительно умерла, но отец жив. Так что второй дедушка у вас всё-таки есть.

– А он разводит рыбу? – с надеждой спросила Виолетта, перепрыгивая с ноги на ногу. Она явно не понимала, какую оглушительную новость сообщила им мама.

– Всё-таки есть… – эхом повторила слова матери Нэнси и подошла ближе к ней. – Что это значит?

Как мама могла столько лет хранить эту тайну? Папа не любил секретов и считал, что от них все проблемы в мире. Так почему же мама решила скрывать от них родного дедушку?

Пропустив мимо ушей вопрос Нэнси, мать снова взглянула на часы, вздохнула и достала из кармана пальто три билета на поезд.

– Поедем десятичасовым из Лидса в Питерборо, оттуда до Саффолка. В путь! Пожалуйста, девочки, не отставайте! – Она схватила саквояж из рук старшей дочери и стала пробиваться сквозь толпу.

Нэнси снова взяла Виолетту за руку и поспешила следом. Когда они торопливо входили в купе вагона второго класса, пар из-под колёс щекотал их пятки и по спине неприятно стекали струйки пота. От быстрой ходьбы мама раскраснелась, из аккуратного пучка на затылке выбились несколько прядей. Она положила саквояж на багажную полку и подошла к окну, потирая руки, словно замёрзла.

– А у нового дедушки есть дерево, на котором можно построить домик? – спросила Виолетта, забираясь с ногами на сиденье и повисая на ремнях багажной полки, точно обезьянка.

– Сядь спокойно. – Нэнси потянула сестру за руку.

Мама была так погружена в свои мысли, что даже не обратила внимания на выходки Виолетты, но вошедшие вслед за ними мужчина и женщина, несомненно, заметили это и неодобрительно уставились на девочку.

– Положи, пожалуйста, мою защитную маску на багажную полку, Артур, – попросила женщина своего спутника. Волосы у незнакомки были цвета маминых серебряных столовых приборов.

Нэнси проводила глазами квадратную коричневую коробку, которую женщина передала седому мужу, и сняла Виолетту с сиденья, поставив её на пол.

– А папа знает, куда мы едем? – спросила она маму.

Мать села на край сиденья, положила руки на колени и сняла кожаные перчатки.

– Я оставила ему записку, где предупредила, что мы уезжаем, и пообещала вернуться к середине следующей недели. Миссис Белл будет приносить ему еду, стелить постель и выгуливать Монти.

Нэнси нахмурилась. Всё выглядело так, словно мама заранее планировала эту поездку. Может быть, из-за этого она так странно вела себя в последнее время?

– Мой отец, ваш дедушка, нездоров, – продолжала мама вполголоса, поглядывая на соседей по купе, будто боялась, что они станут подслушивать. – Он увлечённый астроном, и ему нужна помощь, чтобы наблюдать за кометой Галлея. Большего вам пока знать не обязательно. Тебе придётся присматривать за сестрой, Нэнси. Постарайся занять её чем-нибудь, пока мы будем там гостить. – Она помолчала и взглянула на Виолетту, которая уже стояла на коленях на сиденье рядом, прижавшись носом к окну. Начальник станции дунул в свисток, и поезд начал отъезжать от платформы. – Мы вернёмся домой, когда комета станет исчезать из виду. По поводу школы не беспокойся: я сообщила директору, что вас с Виолеттой несколько дней не будет. – И мама усадила младшую дочь как положено.

Нэнси вспыхнула.

– Когда же ты успела?

– Вчера, – ответила мать, крутя на пальце тонкое золотое обручальное кольцо.

Вчера. Так вот почему директор школы отвела её в сторону, когда все писали на грифельных досках названия стран Европы, и спросила, всё ли благополучно дома. Нэнси, конечно, ответила «да», потому что она так и думала. Но буквально на следующее утро узнала, что жизнь их семьи не такая уж безоблачная.

Поезд, качаясь и трясясь, набирал скорость. Или это почва уходила из-под ног?

Пожилая пара напротив разворачивала завёрнутые в коричневую бумагу сэндвичи. Купе наполнилось резким запахом маринованных огурцов. Мужчина взглянул на мать Нэнси.

– У вас есть респираторы для малышек? Вы читали сегодняшние газеты? Газовый хвост кометы всех нас прикончит. Мы едем к моей сестре. В такие времена вся семья должна держаться вместе.

Жена бросила ему осуждающий взгляд и прошептала:

– Тише ты. Не испугай детей.

Нэнси подумала о том, как мама стояла по ночам в саду и смотрела в небо. Правда ли, что больному дедушке нужна помощь и поэтому они едут в Саффолк или мама просто хочет повидаться с отцом, прежде чем смертельный газ отравит всё человечество? Значит ли это, что мама верит слухам и не верит папе? Нэнси откинулась на спинку сиденья. Она сама не знала, чему верить, и не понимала, почему мама вдруг стала такой скрытной. Страшно представить, что ждёт их в конце долгого пути.

Глава 3

Серебристая клякса

Первую часть пути до Питерборо сидящая напротив пожилая пара вовсю пыталась вовлечь Нэнси, Виолетту и их мать в разговоры на самые разные темы.

– Да, странное время. Всего неделю назад умер король Эдуард. Некоторые суеверные люди утверждают, что это могло случиться из-за приближения кометы. А ты как считаешь? – спросил мужчина, глядя на Нэнси и откусывая сочное красное яблоко.

– Папа говорит, что у короля было больное сердце, – ответила Нэнси, хмурясь. Девочке хотелось, чтобы мама тоже участвовала в разговоре, но она не отрываясь смотрела в окно.

Попутчик не унимался.

– Чем занимается твой папа? Почему ты сегодня не в школе? Вы заделали щели в окнах, чтобы газ не проник в дом? Вы запаслись антикометными пилюлями?

После последнего вопроса женщина шумно втянула ртом воздух и толкнула мужа в бок, а мама в то же время отвернулась от окна, широко распахнув глаза.

– Мои дочери ещё малы и очень впечатлительны, и я буду вам признательна, если вы прекратите их пугать.

Нэнси удивил резкий тон мамы, и она с тревогой взглянула на Виолетту, но та крепко спала, свесив голову набок. Нэнси сунула руки под себя и прижала пальцы к упругому сиденью. Мама никогда не разговаривала с незнакомцами в такой неприветливой манере. Щёки у мамы пылали, она крепко вцепилась в колени руками и снова отвернулась к окну. В купе воцарилась неловкая тишина. Поезд, пыхтя, нёсся по полям с щиплющими траву овцами и коровами.

Наконец мама пошарила в сумочке и вынула кусок ткани.

– Вот, займись рукоделием, – сказала она, передавая Нэнси простой белый платок и моток красной атласной тесьмы.

Они с мамой обшивали края платочков тесьмой, чтобы поддержать местное отделение общества суфражисток – организацию, которая мирными способами боролась за избирательное право для женщин. Нэнси вставила в иглу нитку и принялась за работу.

Поезд направлялся к югу, оставляя позади края с сырым климатом, и за окном уже бушевала такая весна, о которой девочка читала в книгах: птицы порхали в бесконечном голубом небе, зелень бурно пробивалась из-под земли, и всё вокруг казалось свежим и новым.

– Приехали. Поторопитесь, девочки, – тихо сказала мама, когда послышался протяжный скрип тормозов.

Нэнси встала и помассировала затёкшую шею. Во рту было кисло из-за сэндвичей с рыбным паштетом, которые мама дала им к чаю, когда они пересели в другой поезд, глаза чесались от усталости после путешествия, занявшего весь день. Виолетта зевнула, медленно встала и потянулась. Девочки сошли с поезда вместе с другими утомлёнными пассажирами и оказались на небольшой станции из красного кирпича, ничуть не похожей на суетливые вокзалы Лидса или Питерборо. Тусклые фонари на платформе мигали.

Нэнси взглянула на чёрные стрелки висящих над головой часов – начало десятого.

– Он встретит нас? – спросила девочка у матери, которая решительно направилась по платформе в темноту.

– Кто? – не поняла она.

– Дедушка, – объяснила Нэнси.

– Я же сказала тебе, что он нездоров, – ответила мать, поправляя съехавшую набок шляпку.

Начальник станции дунул в свисток, поезд зашипел, выпустил клубы пара и тронулся.

– До дома пойдём пешком, – сказала мама, ведя девочек к выходу мимо двух ждущих кебов. Запряжённые в них кони храпели и нетерпеливо топали копытами. В воздухе чувствовался запах свежего навоза.

– Я устала, – заныла Виолетта.

Мама со вздохом поставила саквояж на землю.

– Девочки, пока мы здесь, я прошу вас сделать мне одолжение. – В свете фонаря её лицо было похоже на маску призрака.

Нэнси с нехорошим предчувствием смотрела на маму.

– Прежде всего, я жду от вас примерного поведения, но главное: мы все должны оставаться в доме и сделать так, чтобы нас никто не видел и не слышал. – Она произнесла это будничным тоном, словно совершенно обычную просьбу.

Нэнси растерянно взглянула на маму.

– Как это?

– А зачем нам оставаться в доме? – сморщившись, спросила Виолетта.

Мама осмотрела тихую улицу и прижала руку к груди.

– Боюсь, что требую от вас слишком много.

– Почему мы должны сидеть дома? – повторила Виолетта. – И даже в парке нельзя погулять?

– Нет, нельзя. – Мать посмотрела на девочек. – Прошу слушаться меня и не оспаривать моих решений, пока мы здесь.

Нэнси проглотила упругий, как варёное вкрутую яйцо, ком в горле. Все прежние неприятности, чаще всего связанные со школой или ссорами с подругами, вдруг показались совсем крошечными в сравнении с тем, что случилось сегодня. Девочек внезапно окутала темнота.

– Конечно, мама, мы сделаем, как ты говоришь, – быстро сказала Нэнси, от неловкости поджав пальцы ног в чёрных школьных ботинках.

Виолетта сникла, и мать повела дочерей от станции вверх по холму к огням города. Нэнси показалось, что мама избегает света электрических фонарей. Или у неё просто разыгралось воображение? Девочка задрожала. Скорее бы оказаться в доме, подальше от темноты и сгустившихся теней.

– Смотри, мама. Это комета? – прошептала через некоторое время Виолетта, указывая на чернильное небо.

Нэнси тоже посмотрела вверх и увидела между двумя звёздами серебристую кляксу, похожую на отпечаток большого пальца, размазавшийся по краям, – совсем как те фотоснимки, которые публиковали в газете «Вестник Лидса».

Мама, очнувшись от задумчивости, вскинула голову. Интересно, что занимало её мысли?

– Да.

– Ты боишься кометы, мама? – тихо спросила её Нэнси. – Считаешь, что газ всё-таки опасен?

Мама покачала головой.

– Нет, не боюсь, и вам не надо бояться, – ответила она негромким бодрым голосом.

Нэнси взглянула на неё с удивлением. Она ожидала другого ответа. То, что их приезд сюда не связан с кометой, успокаивало, однако неожиданная поездка и просьба незаметно сидеть в доме вызывала тревогу. Мир в глазах Нэнси перекосился, и она хотела только, чтобы всё встало на свои места. Мама ещё немного посмотрела на комету и молча зашагала дальше.

Нэнси не отрывала глаз от серебристой кляксы, пока набежавшее облако не скрыло её из виду, словно никакой кометы в небе и не было.

Глава 4

Дом с башенкой

– Почти пришли, – негромко сказала мама, когда они бесшумно шагали по мощённой булыжником улице мимо лавок с закрытыми ставнями окнами и городской пожарной части с конюшнями, откуда доносилось тихое ржание лошадей.

Она остановилась перед желтоватым зданием с двумя окнами-фонариками, за которыми сверкали банки с разноцветными жидкостями. Мать переложила саквояж в левую руку, быстро обернулась, словно проверяла, не видит ли её кто-нибудь, поднялась по трём ступеням крыльца и подождала. Стоя около незнакомого дома, Нэнси мучилась от любопытства.

Виолетта, стуча ботинками по камням мостовой, подбежала и встала рядом с матерью.

– Тише, – прошептала мама, сердито взглянув на младшую дочь.

Нэнси оглядела фасад и заметила небольшой балкон на третьем этаже. Выше располагалась мансарда с окнами и ещё что-то непонятное. Девочка отступила на середину улицы, чтобы получше рассмотреть крышу, и раскрыла рот от восторга. На самом верху здания находилась маленькая восьмигранная башенка с освещёнными луной арочными окошками. Наверное, оттуда открывался изумительный вид. Это там их дедушка наблюдает за кометой?

– Нэнси, – гневно одёрнула её мама.

Девочка подскочила к крыльцу и встала позади Виолетты. В тусклом свете она увидела на стене табличку: «Дом с башенкой». Кусая губу, Нэнси смотрела на шнурок колокольчика: позвонит мама или нет? Но оказалось, что звонить не было необходимости: дверь открылась, словно их прибытия ждали в эту самую минуту.

Мать проскользнула в полуоткрытую дверь и пальцем поманила девочек за собой. Виолетта потными пальцами взяла старшую сестру за руку. Нэнси крепко стиснула маленькую ладошку и внезапно разволновалась перед встречей с дедушкой. Часто дыша, она переступила через порог и оказалась в лавке.

Внутри путешественниц встретило тусклое освещение и смешение ароматов: цветочное мыло, экзотические травы, специи, резкие запахи масел и уксуса. Нэнси увидела низенького мужчину с аккуратно подстриженными седеющими волосами, жидкими усиками и в очках с золотистой оправой. Он сжал одетые в перчатки руки матери.

– Шарлотта. Моя дражайшая дочь. Я никогда… никогда… не ожидал…

– Тихо, отец, – твёрдо произнесла мама. Она высвободила руки, закрыла дверь за дочками и, повернув в замке ключ, положила на прилавок. – Пока ты ничего не сказал, я проясню, что у меня не было другого выхода: пришлось взять девочек с собой. – Голос у матери дрогнул, и Нэнси заметила, что рука, которой она суетливо пыталась расстегнуть пуговицы перчатки, дрожала. – Виолетта, Нэнси, поздоровайтесь с дедушкой.

Новый родственник с наморщенным от тревоги лбом и широко раскрытыми глазами посмотрел на девочек, а затем снова на их мать.

– Ты должна была приехать одна, – сказал он.

– Я помню, что ты в письме просил меня об этом, – ответила мать, наконец сняв перчатки, – но их отец не может о них позаботиться. Я велела девочкам сидеть в доме, чтобы их никто не видел.

Нэнси с любопытством посмотрела на мать. Значит, она получала от своего отца письма. Тем более странно, что они никогда не слышали о нём.

Пожилой мужчина нахмурился ещё сильнее.

– Ну, раз уж вы приехали вместе, ничего не поделаешь. – Он осторожно шагнул к Виолетте и пожал ей руку, как делают на деловых встречах. Девочка широко улыбнулась, но дедушка не ответил ей тем же. – Она похожа на тебя, Шарлотта, – угрюмо заметил он, повернулся к Нэнси и окинул её взглядом с ног до головы, словно оценивал, можно ли доверить ей важное поручение. – Что ж, – наконец произнёс мужчина, и глаза его внезапно увлажнились. Он вынул из кармана большой (и довольно грязный) платок, шумно высморкался и сунул его обратно. А после сжал руки Нэнси в своих. Костяшки его пальцев были узловатые, словно кора дерева, но кожа мягкой и прохладной. – Я видел тебя совсем маленькой. Надо же, как ты выросла! Рад снова с тобой познакомиться, Нэнси. – Шея у дедушки покраснела, и он быстро взглянул на свою дочь, точно ища одобрения, что всё произнёс правильно.

– Я тоже рада познакомиться, – ответила Нэнси, недоумевая, когда это они виделись.

– Я сказала девочкам, что мы приехали помогать тебе наблюдать за кометой, – сообщила мама. Внезапно она показалась дочери очень уставшей.

– Ах да, комета! Удивительное зрелище, – медленно проговорил её отец, поправляя очки.

Наступила долгая тишина, и Нэнси огляделась вокруг. Они находились в торговом зале. Позади прилавка стояли деревянные стеллажи, заставленные разнообразными склянками с золотыми наклейками, а под ними ряды миниатюрных ящичков. В шкафах со стеклянными дверцами находились зубные щётки, табак, целебные настои и прочие снадобья. На деревянной табличке над дверью выцветшими золотыми буквами было написано: «Лоренс Гринстоун. Аптекарь». Дедушка изготавливал и продавал лекарства.

Хозяин аптеки заметил интерес.

– Эта лавка вместе со всем домом принадлежала многим поколениям семьи Гринстоун. – Он положил руку на шкаф, гордо окинул взглядом его содержимое, и при этом словно пытался защитить его, как птица гнездо. – Надеюсь, я смогу передать её по наследству и она будет существовать ещё многие годы. – Он выразительно переглянулся с дочерью.

Продолжая осматривать помещение, Нэнси догадалась, что в детстве её мама, наверное, часто наблюдала в этой самой лавке, как работает отец – измельчает травы, готовит микстуры и продаёт эликсиры для врачевания самых разных недугов. Вероятно, поэтому она всегда так хорошо знала, как лечить ссадины на коленях или укусы насекомых.

– Пойдёмте, девочки, пора спать, – позвала мама. – Мы все устали с дороги.

– Пусть Нэнси и Виолетта лягут в твоей бывшей комнате на втором этаже, – сказал дедушка. – Им наверняка будет лучше вдвоём, к тому же так мы не побеспокоим девочек, когда пойдём наблюдать за кометой. – Они с матерью снова обменялись долгими взглядами, словно передавали друг другу безмолвные сообщения.

– Я буду спать в твоей кровати, мама? – спросила Виолетта. – В той, где ты спала, когда была маленькая?

Мама устало улыбнулась.

– Думаю, да, милая.

При мысли, что снова придётся делить комнату с Виолеттой, у Нэнси упало сердце. Дома она совсем недавно переехала в каморку в мансарде, подальше от неугомонной младшей сестры, и очень ценила обретённое спокойствие. Жить рядом с непоседой несколько дней будет сплошным мучением.

Нэнси обогнула следом за матерью и дедушкой прилавок и вышла в квадратную прихожую с массивной дубовой лестницей, вьющейся вверх, будто угловатая змея. На столе у лестницы теснились несколько медных масляных ламп. Дедушка вынул из кармана куртки коробок спичек и осторожно зажёг фитили трёх ламп: одну он вручил маме, другую Нэнси, а третью взял сам.

– Зачем это? – спросила Нэнси. Дома в Лидсе электричество провели уже несколько лет назад, а до этого семья пользовалась газовыми лампами.

– Мой дом освещается по старинке, – ответил дедушка и стал подниматься по ступеням, которые заскрипели и застонали под его ногами.

Нэнси нахмурилась. На улице по пути сюда она видела электрические фонари, а значит, достижения прогресса явно добрались до этого городка.

– Неужели у вас нет даже газовых светильников? – удивилась она.

– Боюсь, я отстал от жизни. На благоустройство дома нужны деньги, но мне и так хорошо, – сказал аптекарь.

Нэнси стала подниматься по лестнице вслед за матерью и дедушкой. Пламя за розовым матовым стеклом колыхалось. Масляные лампы давно вышли из употребления. Это какая-то викторианская[1] старина! Нэнси быстро научилась щёлкать выключателем на стене и уже не могла представить жизни без электричества, хотя порой оно работало с перебоями и тогда приходилось зажигать свечи.

У изгиба лестницы в перилах было вырезано лицо гаргульи[2]: существо ехидно смотрело на гостей, скривив в усмешке губы. Виолетта задрожала от страха. Образ действительно был жутковатым, но Нэнси больше настораживал отчётливый земляной запах, который становился острее по мере того, как хозяин размеренными шагами вёл девочек с матерью в самое сердце своих владений.

Поднявшись на площадку второго этажа, Нэнси остолбенела.

– Ух ты-ы, – протянула Виолетта.

Перед ними открылась совершенно неожиданная картина. Глядя на дом с улицы, трудно было предвидеть такое зрелище внутри. Нэнси с любопытством посмотрела на дедушку, заподозрив, что и он, вероятно, не тот, кем кажется на первый взгляд.

Глава 5

Чудачества

На полностью покрытой персидским ковром площадке в терракотовых горшках теснились растения: маленькие, с нежными листочками; большие, с высокими сероватыми стеблями; приземистые, с изящными ветвями – и все они наполняли воздух пьянящим ароматом. Справа от высокого окна располагался деревянный стеллаж со склянками, в которых в чистой маслянистой жидкости плавали листья и цветки.

– Похоже на зимний сад, – сказала Нэнси, посмотрев на мать. Та стояла оцепенев, с бледным лицом, и лампа слегка подрагивала в её руке.

Дедушка поставил свою лампу на столик. Наклонившись и оторвав листок от маленького кустика, он поднёс его к носу и вдохнул аромат.

– Я выращиваю эти травы для аптеки, хотя нынче спроса на мои зелья совсем нет. Но уход за растениями даёт мне уверенность, что я занят полезным делом, а значит, провожу свои дни не зря.

Мать чуть тряхнула головой и прикусила нижнюю губу.

– Раньше весной и летом горшки стояли около дома, – начала она. – Прямо возле крыльца… – Её голос умолк.

– Теперь так не получается, – туманно ответил дедушка, растирая лист между указательным и большим пальцем.

– Почему? – поинтересовалась Нэнси. Это своего рода чудачество – разводить в доме такой большой сад.

Дедушка достал платок и поспешно вытер с пальцев зелёные пятна. Похоже, Нэнси не получит ответ на свой вопрос. Взрослые опять обменялись многозначительными взглядами, расшифровать которые девочка не смогла.

– А почему в этих банках плавают листья? – спросила Виолетта, разглядывая полки.

– Это масляные настойки, – удовлетворил её любопытство дедушка, – средства против боли и недомогания.

– Красиво! Можно я подержу в руках? – Виолетта протянула руку к одной банке.

– Не сейчас, – ответила мама.

– В другой раз, – сказал дедушка, чуть улыбнувшись внучке.

– Пойдём, Виолетта, тебе давно пора спать. – Мама взяла младшую дочь за руку и повела её к двери слева от окна.

– На этом этаже гостиная, библиотека и ещё две спальни, – объяснил дедушка Нэнси. – Ваша комната выходит окнами на Траверс – улицу, на которой стоит аптека.

Нэнси взглянула на витую лестницу, которая вела выше, и вспомнила о восьмигранной башенке на крыше.

– Вы наблюдаете за кометой из башни? – с интересом спросила она у дедушки.

Тот кивнул.

– Я называю её обсерваторией. Оттуда видны все окрестности. – Его голос стал печальным, словно дедушка говорил о чём-то грустном. Это тоже показалось Нэнси чудачеством, ведь обсерватории для того и существуют, чтобы смотреть далеко-далеко! Нэнси благоразумно улыбнулась и собиралась последовать за мамой и сестрой в комнату, но аптекарь осторожно коснулся её руки. – Боюсь, вам с Виолеттой нельзя заходить в башню. Там стоит старинный телескоп, он очень хрупкий и легко может разбиться.

– Хорошо, дедушка, – быстро произнесла Нэнси. Странно называть так человека, с которым она только что познакомилась.

Аптекарь опустил руки и тепло улыбнулся. Потом поманил внучку за собой и скрылся в комнате.

Девочка сделала глубокий вдох. Не шумите, сидите дома, не ходите в башню. Интересно, если они приехали сюда, чтобы помогать дедушке наблюдать за кометой, почему им нельзя появляться в обсерватории? Не слишком ли много запретов в этом доме?

В детской матери Нэнси почти ожидала тоже увидеть обилие зелени и душистые травы, но вместо этого оказалась в старомодной, пёстро украшенной спальне. На кремовых обоях красовались золотые птицы и бабочки, танцующие среди извилистых ветвей. Однако деревянный пол покрывал толстый слой пыли, а вокруг ножек кровати собрались пушистые серые шарики. В углу находился умывальник с белым фарфоровым тазиком. Тяжёлый дубовый шкаф с открытой дверцей был пуст. Вдоль стены стояли две узкие кровати из тёмного дерева и два комода, а напротив располагались два окна, где на потрёпанных парчовых шторах нефритового цвета пировала моль.

Потрясённая неуютом этой комнаты, Нэнси поставила лампу на комод, повалилась на ближайшую кровать и взбила подушку, закашлявшись от облака пыли. Похоже, подушку не стирали с маминого детства, да и вообще здесь, видимо, так долго никто не жил, что пыль стала полноправной хозяйкой. Неужели это была мамина спальня? Никаких доказательств: ни кукол, ни книг, ни намёка на какие-нибудь увлечения.

Виолетта вскочила на другую кровать и стала прыгать на ней.

– Ты спала сразу на двух кроватях, мама? – воскликнула она.

Мать с каменным лицом подошла к окну.

– Вторая на случай, если кто-нибудь из подруг придёт в гости с ночёвкой.

Вокруг Виолетты клубилась пыль.

Дедушка, как бы извиняясь, пожал плечами, отчего воротник его рубашки поднялся к порозовевшим от стыда ушам.

– Извините, что здесь так пыльно. Я не принимал гостей… с тех пор как… – Он потёр подбородок.

– Ничего, – поспешно сказала мама. – Мы скоро наведём тут порядок. – Она выбила подушки и встряхнула одеяла. – Девочки, достаньте из саквояжа свои ночные рубашки. Я принесу тёплой воды и ночные горшки.

Нэнси с раскрытым от изумления ртом уставилась на мать.

– Ночные горшки? Разве здесь нет унитаза?

– Здесь нет таких удобств, к которым ты привыкла, – ответила мать, глядя на своего отца. Тот снова неловко пожал плечами.

Нэнси затосковала по удобной туалетной комнате у них дома в Лидсе с окаймлённой деревом ванной, такой же раковиной с медными кранами, а главное – унитазом с высоко расположенным бачком. Если потянуть за цепочку, раздавался лязг, словно где-то крутилось ржавое колесо, и в унитаз текла вода. Девочка знала, что не у всех есть такие туалеты – отец рассказывал, что бедные люди, которых он представляет в суде, пользуются уборными на несколько домов, расположенными на улице. Это сущее мучение. Нэнси вздохнула. Они приехали всего на пару дней, чтобы помочь дедушке. Нужно собрать волю в кулак и постараться с честью перенести испытания.

Нэнси умылась, пожелала маме спокойной ночи и, затолкнув ночной горшок с фарфоровой крышкой под кровать, убавила свет лампы и легла, прислушиваясь к ровному дыханию уснувшей Виолетты. Ноги налились свинцом от усталости, но в голове роились впечатления сегодняшнего дня. Что было в записке, которую мама оставила папе? Знает ли он о существовании второго дедушки? Нэнси почему-то была уверена, что отец не подозревал о путешествии в Саффолк, иначе утром, прощаясь с дочерьми, он упомянул бы о поездке. Девочка представила, как грустный папа сидит в гостиной в компании одного Монти, и от жалости у неё свело живот. Она поворочалась в постели, отодвигая пахнущее плесенью одеяло от лица. Дедушка невесёлый человек, но Нэнси казалось, что со временем она его полюбит. Правда, что-то в нём настораживало…

Вдруг девочка быстро, так, что даже голова закружилась, села в постели. Она вспомнила, как аптекарь ровно дышал, как медленно, но размеренно поднимался по ступеням, без труда наклонился, чтобы сорвать листок с растения. Он был старым, однако больным не выглядел, а значит, мама скрывает что-то ещё. Если дедушка здоров, зачем они проделали такой длинный путь до Саффолка? Порой Нэнси думала, что взрослые считают детей глупцами, способными поверить любым словам. А сегодня она впервые отчётливо поняла: не стоит принимать на веру всё, что слышишь от взрослых, особенно от родных. Это открытие её совсем не обрадовало! Происходило что-то очень необычное, и Нэнси собиралась выяснить, что именно.

Глава 6

Шёпот

Нэнси разбудил скрип половиц. Она резко села и посмотрела в полумраке, как поднимается и опускается одеяло Виолетты. По краям изувеченных молью занавесок появился ободок света – значит, за окном раннее утро. Возможно, мама уже встала. Девочка сразу вспомнила всё случившееся накануне, и у неё даже захватило дух. Может, пока Виолетта спит, ей удастся выведать у мамы настоящую причину их приезда в Саффолк: ясно ведь, что дедушке не нужна помощь в наблюдении за кометой, тем более им вообще запрещено входить в обсерваторию. А ещё Нэнси рассчитывала узнать, почему им нельзя даже высунуть нос из дома. Выходит, их пребывание здесь должно остаться в тайне. Почему?

Отбросив одеяло, девочка выбралась из кровати и встала босыми ногами на прохладный деревянный пол. Много лет назад на это самое место по утрам вставала мама. Какой она была тогда? Мама никогда не рассказывала о своём детстве, только уверяла, что оно было счастливым. Утверждала, что она единственный ребёнок в семье и её родители, к сожалению, умерли, когда она была маленькой. Вспоминать о потере больно, а потому мама избегала разговоров на эту тему. Но теперь Нэнси знала, что всё это неправда.

Мать скрывала от них существование дедушки, и это никак не укладывалось в голове. Мама, словно собака-ищейка, могла унюхать даже малейшую неискренность со стороны дочерей, а теперь выяснилось, что она способна на большую ложь. От этой мысли Нэнси теряла почву под ногами.

На цыпочках подкравшись к двери, девочка открыла её, и тихий скрип несмазанных петель заставил её остановиться и прислушаться. Виолетта не пошевелилась. Когда Нэнси вышла на заставленную растениями площадку, то услышала доносящийся сверху шёпот. Мама и дедушка о чём-то тихонько переговаривались.

Шторы были задёрнуты, но окно слегка приоткрыто, и листья растений слегка колыхались в утренних сумерках, а их ароматы щекотали Нэнси нос. Девочка подошла к лестнице и взглянула наверх. Где они? В башне, ещё с ночи наблюдают за кометой? Вряд ли – при дневном свете её не видно. Тогда на что они смотрят из маленькой обсерватории на крыше? Любопытство подтолкнуло Нэнси вверх по ступеням.

Чем выше она поднималась, тем ярче освещался лестничный пролёт. Ещё одна гаргулья, казалось, следила за девочкой злыми глазами. Ступеньки тихо поскрипывали под ногами, и Нэнси морщилась. Наконец она ступила на маленькую площадку, куда выходили двери помещений мансарды. Потолок здесь был таким низким, что Нэнси могла коснуться его кончиками пальцев. Последний, узкий и извилистый, марш лестницы вёл к источнику света наверху. Вероятно, это путь к башенке. Голоса теперь звучали громче, и Нэнси нерешительно остановилась у нижней ступени, от волнения поджав пальцы ног.

– Говорю тебе, мы ничего не увидим, – услышала она слова дедушки.

– Нужно передать записку, – сказала мама.

– Но я пытался, и ответа не получил, – возразил дедушка тихим встревоженным голосом.

– Тогда я попробую, – твёрдо произнесла мама. – Наверняка есть причина, почему сигналы прекратились. – Последовало долгое молчание. Интересно, о каких сигналах они говорят? – На тебе лица нет от переутомления, папа. Тебе нужно сегодня открывать аптеку? – продолжила мама.

– Нужно. Возможно, сегодня что-нибудь изменится и у меня наконец появятся клиенты, – устало ответил её отец.

– Что же случилось? Довольно долго всё шло хотя бы сносно, – слабым отчаянным голосом сказала мама.

Свет, падающий в лестничный пролёт, внезапно померк, словно на небо набежали облака. Нэнси подняла голову и с ужасом увидела мамины ноги в чулках. Бежать назад было некогда, да и мама всё равно услышит скрип ступеней и догадается, что дочь подслушивала. Оглянувшись, девочка увидела приоткрытую дверь и быстро скользнула в комнату. Сердце колотилось так громко, что она опасалась, как бы мама и дедушка не услышали его стук. Но, к счастью, их шаги стали удаляться. Прислонившись к стене, Нэнси осмотрела комнату, и глаза её расширились от удивления: здесь тоже кто-то жил.

Глава 7

Колыбель

Нэнси оглядела маленькое помещение. Она оказалась в комнате, оклеенной обоями с розовыми бутонами и освещённой утренним светом, проникающим сквозь два квадратных окошка в наклонной крыше. Бо́льшая часть мебели была накрыта простынями, но около стены стоял один предмет, с которого ткань сползла на пол, – деревянная детская кроватка на крепких ножках.

Нэнси подошла к ней и увидела, что кровать будто ожидает малыша: матрас был застелен и накрыт розовым вязаным одеяльцем. Нэнси положила руку на бортик кроватки, и вдруг заметила кремовую подушечку с вышивкой в виде сиреневых цветков лаванды и розовыми буквами под ними: «Нэнси». Девочка взяла подушку и провела по стежкам указательным пальцем. Неужели это её кроватка?

С нижнего этажа раздался скрип, и она резко развернулась, стискивая в руках подушку. Некоторое время Нэнси постояла, прислушиваясь. Скрип ненадолго прекратился и начался снова. Внизу ходили мать и дедушка.

Не выпуская из рук подушку, Нэнси на цыпочках обошла комнату, сдёргивая простыни с мебели. В небольшом комоде лежали крошечные шерстяные ползунки, вязаные кофточки и чепчики. Дубовый шкаф тоже был заполнен детскими вещами из тёмно-синей фланели на зиму и белого муслина на лето. Девочка провела рукой по мягкой ткани, и у неё закружилась голова. На столике у окна лежала коробка с разноцветными деревянными кубиками с буквами и книжка с детскими стихами. Наверное, здесь была её комната, когда они с мамой жили в Саффолке.

Нэнси крепко зажмурилась, пытаясь оживить в сознании самые ранние воспоминания. Она никогда не спрашивала у мамы, где они жили в Саффолке, и теперь, когда оказалось, что здесь, в этом странном доме, на поверхность должны были всплыть какие-то затерянные в памяти образы. Однако ничего не вспомнилось. Нужно спросить у мамы. Нэнси выпорхнула из комнаты и с изумлением наткнулась на неё, с усталыми глазами, окружёнными синими кругами.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась мама. – Я пришла вас будить, а тебя нет. – Увидев подушку в руках у дочери, она вдруг замолчала.

– Здесь вышито моё имя, – сказала Нэнси. В ушах громко стучало.

Глаза мамы беспокойно скользнули к открытой двери, а потом снова к девочке. Она потёрла шею, словно подбирая слова.

– Мы с тобой жили у дедушки.

Нэнси одолевало любопытство.

– Ты ведь говорила, что у тебя нет родственников в Саффолке и потому после смерти моего родного отца мы переехали в Лидс. Почему ты обманывала меня? – Нэнси прижимала подушку к груди, крепко обхватив её руками. Она чувствовала облегчение оттого, что напрямую задала вопрос.

Лицо у мамы вытянулось, и Нэнси на мгновение перестала узнавать её – это была насторожённая, испуганная женщина.

– Я не могу сейчас об этом рассказать, Нэнси. Прошу тебя, будь, как обычно, хорошей девочкой и присмотри за Виолеттой, пока мы здесь.

Нэнси стиснула зубы и через мгновение произнесла:

– Почему мы не можем об этом говорить? Почему комоды и шкафы в той комнате набиты моими детскими вещами? Почему мы не взяли их с собой, когда переехали в Лидс?

Мама снова потёрла шею, которая теперь покрылась красными пятнами.

– Дети очень быстро растут, а в чемоданах не хватало места, чтобы взять все наши вещи. Это были трудные времена. – Она говорила спокойным тоном, но Нэнси понимала, что мама многое скрывает.

Смерть отца, без сомнения, стала для неё сильным потрясением, но это не объясняет, почему они уехали в Лидс, бросив здесь всё, включая и дедушку, которого мама совершенно очевидно очень любила.

– Ты что-то скрываешь от меня, и мне это не нравится, – заявила Нэнси, не сумев сдержать дрожь в голосе. – Почему ты притворялась, будто дедушки нет в живых? Зачем привезла нас сюда?

Мама вздохнула и покачала головой.

– Тебе не идёт нахальство, Нэнси. Иди оденься и спроси у дедушки, нужна ли ему помощь в аптеке.

– А как же… – попыталась возразить Нэнси.

– И не забудь: тебе нужно уйти из торгового зала до открытия – никто не должен тебя видеть, – перебила её мать. – Я разбужу Виолетту и спущусь в кухню, чтобы приготовить завтрак, – твёрдо сказала она.

– Но почему… – снова начала Нэнси.

Мать заставила её замолчать строгим взглядом, который обычно предназначался для Виолетты, любившей задавать бесконечные вопросы. Но у Нэнси тоже много вопросов, и нужно срочно получить на них ответы. А мама, кажется, не собирается откровенничать – что ж, придётся искать объяснения в другом месте.

Глава 8

Мэр

Нэнси оделась и, прижимая маленькую подушку к груди, быстро спустилась в аптеку. Теперь, когда она обнаружила детскую, где спала совсем крошкой, в её туманном прошлом кое-что прояснилось, и от волнения девочка часто дышала. Виолетта тоже заинтересовалась подушкой и захотела увидеть комнату и кроватку, но пришла мама и положила конец разговору. Мамино нежелание рассказывать о прошлом просто приводило Нэнси в бешенство. Может, дедушка ответит на её вопросы?

Нэнси открыла дверь, ведущую из жилых комнат в аптеку, и с удивлением увидела мальчика, высокого и стройного, словно молоденькое ивовое деревце, в травянисто-зелёном комбинезоне, который ещё больше подчёркивал его худобу и рост. Мальчик стоял у прилавка и разговаривал с дедушкой. Помня наказ матери оставаться невидимой, Нэнси отступила назад в тёмную прихожую и стала наблюдать за происходящим.

– Спасибо, что принёс продукты. Не знаю, что бы я без тебя делал, – сказал дедушка, принимая у парнишки сетку с красными яблоками, апельсинами и кучей бумажных пакетов.

– Мне не трудно, мистер Гринстоун, – ответил мальчик, пятернёй зачёсывая назад тёмную чёлку. – Если что-то нужно, только попросите, я всегда рад помочь.

Нэнси заметила, что дедушка грустно опустил голову.

– Ты хороший парень. Даже не представляешь, как это важно, когда есть на кого положиться.

– До свидания, мистер Гринстоун. Увидимся послезавтра, – произнёс мальчик, которого, как показалось Нэнси, немного встревожил потупленный взор аптекаря. Потом парнишка повернулся и прищурившись посмотрел в коридор, туда, где стояла Нэнси. Девочку бросило в жар. Он заметил её! Мальчик снова бросил взгляд на аптекаря, изучавшего содержимое сетки, и, ещё раз с любопытством взглянув на Нэнси, вышел. Колокольчик над дверью звякнул.

Этот звук, видимо, пробудил дедушку от раздумья, и он, вздохнув, положил сетку с продуктами на прилавок.

Нэнси нерешительно вошла в торговый зал.

– Доброе утро. Мама велела узнать, нужна ли вам моя помощь. – Она оглядела бесконечные ряды снадобий. Склянки с разноцветными жидкостями. Сосуды с розовыми лепестками, пучки сушёной лаванды, пирамиды фиалкового мыла. Подносы с деревянными зубными щётками со щетиной из конского волоса, жестяные коробочки с зубным порошком, рыбий жир. Прилавок из красного дерева был отполирован годами до зеркального блеска, что в нём можно было увидеть своё отражение. В воздухе висел смешанный запах пчелиного воска и душистого мыла. Всё сияло и было аккуратно расставлено, чтобы привлечь покупателей.

Нэнси вспомнила, как утром дедушка понадеялся на возвращение клиентов. Почему горожане не хотели посещать такую замечательную аптеку?

– Что там у тебя? – нахмурившись, спросил дедушка, глядя на подушку в руках Нэнси.

– А, это я нашла на чердаке. Мама говорит, что раньше, когда мы жили здесь, там была моя комната, – ответила Нэнси, надеясь, что дедушка окажется менее скрытным, чем мама, и поговорит с ней о прошлом.

Аптекарь резко поднял плечи, словно невидимые ремни потянули их вверх.

– Мама никогда не рассказывала тебе о тех временах?

Нэнси покачала головой:

– Она вообще ни слова не говорит о Саффолке.

Дедушка кивнул, словно это не было неожиданностью.

– Ты помнишь этот дом? – Он пристально смотрел на внучку, будто чего-то добивался от неё.

Нэнси крепче обняла подушку. Жаль, но у неё не осталось даже туманных воспоминаний о первых годах жизни.

– Нисколько, – ответила она, немного помолчав.

Плечи у дедушки немного расслабились, и он улыбнулся внучке.

– Ты была совсем малышкой, потому и не помнишь. – Он указал на деревянные шкафы, занимающие всю стену позади прилавка. – Мне понадобится твоя помощь. Положи, пожалуйста, подушку, и давай наполним ящики травами. Вчера я выбросил старые запасы. Это очень успокаивает, и заодно поговорим.

Нэнси прошла за аптекарем в кладовку, где он показал ей рогожные мешки с травами. Когда они вернулись в торговый зал, дедушка объяснил, как с помощью деревянной ложки засыпать травы в ящики, и девочка принялась за работу. Ромашка – средство от бессонницы. Мята перечная – для хорошего пищеварения. Мелисса и валериана – против нервных расстройств. Ароматы сушёных растений дарили умиротворение, и Нэнси ровно задышала. Время от времени она поглядывала на дедушку, подметающего пол, и ждала, когда он заговорит.

– Я рад, что у тебя добрый папа и весёлая младшая сестрёнка, – наконец сказал он. – Твоя мама очень грустила, когда умер твой родной отец.

Рука Нэнси застыла над мешком с лавандой. Девочка обернулась. Аптекарь смотрел на неё затуманенным взглядом, крепко стиснув черенок метлы.

Нэнси положила ложку на прилавок рядом с подушкой. Её внезапно охватила грусть по отцу, которого она никогда не знала, и деду, о котором ей пришлось забыть.

– Мама говорила, она уехала, потому что здесь у неё никого не было. Но вы ведь есть, – сказала она и робко взглянула на дедушку.

Он вздохнул так тяжело, словно нёс на плечах непосильный груз.

– Не стоит волноваться о прошлом. Главное, что ваша жизнь сложилась счастливо, а мне большего и не надо.

Эти слова утешили Нэнси, но она так и не получила ответов на вопросы, которые не давали ей покоя.

– Почему тогда мы с мамой уехали отсюда? – спросила она.

Дедушка наморщил лоб.

– Это долгая и очень непростая история, Нэнси.

Девочка замерла, надеясь, что он собирается рассказать ей эту историю.

Вдруг во входную дверь кто-то сильно забарабанил.

Дедушка взглянул в ту сторону с тревогой. Ещё рано, аптека была закрыта, ставни затворены, но Нэнси видела через стекло в двери очертания мужской фигуры. Пришедший снова требовательно постучал, и ручка стала поворачиваться.

– Я забыл запереть дверь за мальчиком, который привёз продукты, – широко распахнув глаза, сказал дедушка. – Тебя не должны здесь видеть, Нэнси. Прячься скорее под прилавок! – Он быстро взял подушку, забросил её в дальний угол, мягким движением руки заставил Нэнси сесть на корточки, а сам встал за прилавок.

Сердце у девочки бежало вскачь. Она услышала, как громко зазвенел колокольчик и хлопнула дверь. Кто-то медленно подошёл к прилавку.

– Доброе утро, мистер Гринстоун, – произнёс незнакомец стальным голосом, от которого у Нэнси по спине побежали мурашки.

– Ни за что не пожелаю вам доброго утра, – ответил дедушка угрюмым замогильным голосом. Девочка видела, как он вытер руки о фартук и сжал кулаки.

– Так вот как вы приветствуете мэра? – холодно ответил визитёр.

Мэр? Повисло молчание, и лишь снаружи доносились звонки велосипедов и чихание автомобильных моторов.

– Зачем вы опять пришли? – сурово спросил дедушка. – Мне надо готовиться к открытию аптеки.

Кто-то шлёпнул двумя ладонями по прилавку, и Нэнси вздрогнула. Она решила, что мэр наклонился к дедушке, и ей даже показалось, что повеяло запахом мятной зубной пасты.

– А я пришёл как раз поговорить по поводу вашей аптеки, мистер Гринстоун. Мне стало известно, что в травяном чае, который вы на прошлой неделе продали миссис Бартоломью, обнаружен мышиный помёт. – Его слова тяжело повисли в воздухе, и дедушка шумно вздохнул.

Откуда здесь мышиный помёт? В аптеке идеальная чистота, и дедушка явно этим гордится.

– Миссис Бартоломью не заходила ко мне уже много лет, – нетвёрдым голосом ответил он.

Вдруг сверху раздался грохот. Нэнси подняла голову к потолку. Может, Виолетта прыгает на кровати?

Дедушка громко закашлялся.

– Что это за шум? – заинтересовался мэр.

– Какой шум? – сдавленно произнёс дедушка и бросил тревожный взгляд наверх.

Нэнси внезапно захотелось прийти ему на помощь. Но как это сделать, когда она прячется под прилавком, чтобы её не заметили?

– Прошу вас, перестаньте распространять обо мне ложные слухи и оставьте меня в покое, – сказал дедушка.

Мэр засмеялся.

– Ну уж нет. – Его голос прорезал воздух, как нож. – Вы забрали то, что принадлежит мне, а я отберу у вас всё по частям.

Шаги по направлению к выходу. Звон колокольчика, громкий хлопок дверью.

Дедушка страдальчески вскрикнул и быстро вышел из-за прилавка. Нэнси услышала, как провернулся ключ в замке.

– Он ушёл. Можешь выходить, – сказал аптекарь.

Нэнси неуверенно встала. Казалось, лавка неуловимо изменилась, по ней словно пронёсся холодный ветер, отчего жидкости в банках потускнели, а прилавок заблестел ещё сильнее.

– Этот мэр… – начала Нэнси.

– Едкий как уксус, – перебил её дедушка. Его лицо было покрыто красными пятнами.

– Да он чуть не набросился на вас! – воскликнула Нэнси.

Дедушка покачал головой.

– Мне жаль, что тебе пришлось услышать этот разговор, – с волнением произнёс он. – Не подумай обо мне, пожалуйста, ничего плохого. Это всё неправда, Нэнси. Каждое его слово ложь.

Наверху снова что-то упало и послышались голоса Виолетты и матери.

Дедушка посмотрел в потолок и хлопнул дрожащими руками.

– О господи, что скажет твоя мама, когда узнает, что ты слышала угрозы мэра?

Нэнси помнила, что мама велела уйти из аптеки до открытия.

– Может, не скажем ей? – неуверенно предложила девочка, не желая ещё больше усложнять дедушке жизнь.

Аптекарь благодарно кивнул. Он зашёл за прилавок, поднял с пола подушку и, покрутив в руках, отдал Нэнси и быстро сжал её пальцы.

– Ты хорошая девочка. Я рад, что ты приехала. – Его взгляд снова помутился, словно затуманенный воспоминаниями.

Нэнси подумала о заявлении мэра, будто бы в травяном чае обнаружен мышиный помёт. Такая ложь могла навредить репутации аптеки и отпугнуть клиентов. Дедушка спросил главу города, зачем он опять пришёл, а значит, он часто наведывается сюда с угрозами.

– Почему этот человек сказал, что отберёт у вас всё по частям? Он будет и дальше отваживать от аптеки клиентов?

Дедушка кивнул, вынул из кармана фартука платок и громко высморкался. Потом снял очки и положил их на прилавок. Плечи его внезапно поникли. Он прижал платок к губам и повернулся к Нэнси спиной.

У девочки задрожал подбородок.

– Простите, я не хотела вас расстраивать. – Она посмотрела на дверь, ведущую в дом. – Позвать маму?

Дедушка покачал головой и повернулся к ней лицом.

– Нет. Не надо. – Он грустно улыбнулся и огладил концы усов. – Отнеси сетку с продуктами на кухню. Там есть бекон для завтрака.

Нэнси, неуверенная, стоит ли оставлять его одного, взяла сетку.

Дедушка снова прочистил нос, сунул платок в карман и взглянул на неё.

– Иди-иди, Нэнси, не беспокойся обо мне. Я заварю себе травяного чаю. Ромашка и мелисса со щепоткой имбиря быстро поднимут мне настроение.

С подушкой в одной руке и сумкой с продуктами в другой девочка вышла из аптеки и направилась в кухню, находившуюся в подвале. Она крепко стискивала зубы. Больше всего на свете Нэнси не любила несправедливость. Мэр хотел испортить дедушке репутацию и распугать его клиентов. Почему он так ополчился на бедного аптекаря? Девочка была уверена, что дедушка не делал ничего плохого. Этот дом просто кишит вопросами, и совершенно необходимо найти на них ответы.

Глава 9

Прятки

После плотного завтрака из бекона и свежего хлеба с маслом мама попросила девочек надеть фартуки и помочь ей сделать уборку на верхних этажах. Нэнси наполняла в кухонной раковине ведро водой, глядя сквозь матовое стекло подвала на очертания тенистого узкого переулка. Грохот экипажей и цоканье копыт, гул голосов и топот каблуков по булыжнику смешивались в однообразный шум. За делом девочка размышляла над визитом мэра.

Чем больше она думала об этом, тем сильнее становился её гнев из-за несправедливости, с которой этот гнусный человек обходится с дедушкой. Нэнси считала, что в целом оправдывает надежды родителей, слушается их и ведёт себя примерно, но не боится действовать, если кто-то нуждается в защите. Она познакомилась со своей подругой Джозефиной, когда заметила, что девочка прижимается к школьному забору, а Милдред Уиппл отбирает у неё новые ленты для волос. Закончилось тем, что Нэнси подралась с Милдред, которая была на полголовы выше её и на год старше. Обеих отвели в кабинет директрисы и в наказание каждую три раза ударили по ладоням тростью. Милдред завыла, а Нэнси не проронила ни звука, утешаясь тем, что страдает за правое дело.

Дома мама отмочила её ноющие руки в целебном растворе, намазала их травяным бальзамом и сказала: хотя она и гордится, что дочь вступилась за Джозефину, но вместо драки должны быть другие способы установить справедливость.

«Миллисент Гарретт Фосетт – объяснила она, – лидер национального союза суфражисток, которая мирными путями добивается реформ и не прибегает к насилию, чтобы заставить людей услышать её. Хорошенько запомни, Нэнси: когда борешься за перемены, слова порой действуют намного плодотворнее, чем грубая сила». Глаза мамы блестели, и с тех пор Нэнси поклялась себе, что, если впредь потребуется отстаивать справедливость, она пустит в ход силу убеждения.

Потащив ведро с водой к лестнице, Нэнси остановилась перед дверью в аптеку и прислушалась. Лавка открылась сразу после завтрака, но там было тихо. Ни одного покупателя, как и предсказывал дедушка.

Девочка поднялась по лестнице и принялась мыть пол в их с Виолеттой комнате, в то время как младшая сестра кувыркалась на кровати.

– Ты собираешься мне помогать? – с лёгким раздражением спросила её Нэнси.

– Уборка – это скукотища. Я хочу гулять. – Виолетта соскочила с кровати, подбежала к окну и резко раздёрнула шторы, которые мама оставила наполовину закрытыми. На влажный пол упал солнечный свет. – Смотри, какой сегодня ясный день! – Она снова закрыла занавески, и медный карниз, на котором они висели, заскрипел.

Нэнси хотела предупредить сестру, чтобы она не дёргала так сильно, но было уже поздно. Один конец карниза оторвался от стены, шторы мгновенно превратились в кучу на полу, и на них просыпался дождь штукатурки.

– Ой, – виновато произнесла Виолетта.

На площадке послышались торопливые шаги. Мама с дорожками пыли на фартуке ворвалась в комнату. Лицо у неё было ещё бледнее, а круги под глазами темнее, чем утром.

– Что здесь происходит? – воскликнула она, увидев бесформенную груду у окна, и беспокойно выглянула на улицу. На углу стоял мальчик-газетчик.

– Свежие новости! – кричал он. – Землетрясение в Коста-Рике связывают с приближением кометы Галлея!

Виолетта с красным от усердия лицом пыталась поднять тяжёлые шторы, но, услышав мальчика, бросила их.

– Неужели землетрясение правда произошло из-за кометы?

– Конечно нет, – ответила мама, уперев руки в бока и оценивая масштаб бедствия. – Виолетта, отойди от окна!

– Извини, мама, – кротко проговорила Виолетта, отступая назад. – Извини, я не хотела.

– Ты должна была помочь сестре убраться, – нахмурилась мама.

Виолетта жалобно посмотрела на Нэнси и опустила голову.

– Она помогала, – быстро вставила Нэнси. Хотя младшая сестра и раздражала её, она не хотела, чтобы её наказывали. – Это правда вышло случайно, мама.

Виолетта подняла голову и благодарно улыбнулась Нэнси.

– Попрошу дедушку принести стремянку и прибить карниз, – сказала мама, прижала ладонь ко лбу и вздохнула.

У Нэнси сжалось сердце. Мама выглядела больной, измождённой.

– Может, приляжешь отдохнуть? А я поиграю с Виолеттой, – предложила она.

Мать понурилась.

– Наверное, так и сделаю. Я плохо спала ночью и очень устала. Только, пожалуйста, не подходите к окну. – Она слабо улыбнулась Нэнси и вышла из комнаты. Тяжёлыми медленными шагами, словно шла по раскисшей от дождя дороге, мама поднялась выше этажом.

– Я правда не специально, – проговорила притихшая Виолетта. – И извини, что не помогала тебе с уборкой.

– Ничего страшного, – ответила Нэнси. – Мы просто должны слушаться маму. Она устала, и ей нужна наша поддержка.

Виолетта посмотрела на дверь. Сверху ещё доносились мамины шаги.

– Я скучаю по ней.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Нэнси, сев на край кровати.

– Ну, она… – Девочка помолчала, потёрла нос. – Она тут такая грустная. Как будто всё время думает о чём-то, о какой-то тайне.

Глядя на печальное лицо Виолетты, Нэнси осознала, что сестра выразила словами то, о чём и сама она всё время думала.

– Да, ты права, – сказала она, удивляясь неожиданной проницательности Виолетты. Дома она часто не обращала на сестру внимания, считая, что у них мало общего, и не только потому, что Виолетта на пять лет младше. Нэнси нравилось вышивать и тихо беседовать, а Виолетта с криком гоняла на велосипеде по улицам. Нэнси предпочитала неспешные прогулки, а Виолетта всё время скакала как козочка. Нэнси обычно взвешивала свои слова, а всё, что приходило в голову Виолетте, сразу же срывалось у неё с языка. Но здесь, в этом доме, девочки оказались вдвоём: мама была на себя не похожа, а дедушку они совсем не знали. Нэнси захотелось подбодрить сестрёнку.

– Давай поиграем. В прятки, например, – предложила она. – Мы ещё не изучили дом, а тут наверняка полно мест, чтобы спрятаться.

Лицо у Виолетты просветлело, и она кивнула:

– Только не подглядывать – считай до ста.

– Как всегда, – улыбнулась Нэнси. – Тогда начинаем. Прячься хорошо и, пожалуйста, не шуми, чтобы не потревожить маму. И не забывай: к окнам подходить нельзя.

Виолетта хитро улыбнулась и выскользнула из комнаты. Скрип половиц эхом разносился по дому, пока она искала надёжное место, чтобы спрятаться.

Нэнси легла на свою кровать и начала медленно считать. Она разглядывала трещины на потолке и мысленно соединяла их линиями, собирая всё, что стало ей известно, в одну картину.

1, 2, 3… Почему мама солгала, что у неё не осталось здесь родных, и никогда не говорила, что в Саффолке живёт дедушка?

23, 24, 25… Не похоже, что дедушка болен. Так зачем же они так срочно приехали к нему?

55, 56, 57… Почему мама строго-настрого запретила выходить из дома и приближаться к окнам? Это, пожалуй, самое странное.

62, 63, 64… Не связан ли их приезд сюда с сигналами, о которых мама говорила с дедушкой сегодня утром?

87, 88, 89… Дедушка кажется добрым и честным человеком. Почему же мэр города старается очернить его и отпугнуть покупателей от его аптеки?

Досчитав до ста, Нэнси отбросила навязчивые мысли, вышла на площадку и остановилась, прислушиваясь. В доме было так тихо, что чудилось, будто душистые травы, бутылочки с настойками и банки с маслами затаили дыхание и, в свою очередь, тоже слушали её.

Поиски Виолетты девочка начала с задней части дома, где обнаружила слишком пёстро декорированную гостиную: полосатые кремово-зелёные обои в цветочек, пышные шторы из красного бархата с золотой бахромой, большой оранжево-синий ковёр. Тяжёлую мебель укрыли чехлами от пыли, но Виолетты под ними не было.

Видимо, дедушка проводил время в основном в небольшой отделанной деревянными панелями библиотеке около гостиной, где в воздухе висел запах дыма от трубки, а маленький пристенный столик, стоявший около потёртого, но на вид удобного кресла, был усыпан крошками. В спальне рядом Нэнси увидела огромную кровать красного дерева и такой же массивный гардероб, однако и здесь Виолетты не оказалось. Где же она?

Дома младшая сестра чаще всего пряталась на подоконниках за задёрнутыми занавесками или в родительском гардеробе позади отцовских рубашек и костюмов. Вспомнив об этом, Нэнси тут же заскучала по отцу и их дому в Лидсе, сложила руки на груди и подождала, пока пройдёт приступ тоски. Выйдя на площадку, девочка заглянула в лестничный пролет. Аптека внизу по-прежнему безмолвствовала. На секунду Нэнси показалось, что она слышит голоса и скрип закрываемой двери сверху, и она вскинула голову. Вдруг в поисках укромного места Виолетта случайно наткнулась на маму?

Крадучись девочка поднялась на третий этаж и посмотрела на закрытую дверь маминой спальни. Комната дедушки была тоже закрыта, и Нэнси могла поручиться, что Виолетта не решилась бы входить туда. Девочка повернулась к лестнице. На отполированные деревянные перила со зловещими лицами гаргулий падал свет. А вдруг Виолетта убежала в мансарду? Не исключено, потому что её очень заинтересовала подушка с вышивкой и рассказ о том, как старшая сестра нашла комнату, где спала в младенчестве.

Нэнси легко взбежала по ступеням. Над головой слышалось тихое постукивание. Она нахмурилась и взглянула на последнюю узкую часть лестницы, ведущую в башню. Дедушка ясно сказал, что заходить туда нельзя. Однако, наморщив лоб, Нэнси вспомнила, что Виолетта этого запрета не слышала, а она ей его не передала. Не хотелось проявлять непослушание, но жаркое любопытство влекло девочку вверх по ступеням и, пригибая голову, чтобы не удариться о низкий потолок, Нэнси стала подниматься в обсерваторию. Чем дальше она шла, тем ярче становился свет, и неожиданно она оказалась в башенке.

Глава 10

Обсерватория

Широко раскрытыми от удивления глазами Нэнси оглядывала обсерваторию. Маленькая восьмиугольная комната походила на фонарное помещение миниатюрного маяка. Солнце освещало её через четыре арочных окна, бросая радужные отблески на белые стены. Сюда могли войти не больше четырёх человек, да и тем было бы тесно. Вдоль стен стояли две деревянные скамьи с обитыми тёмно-синим бархатом сиденьями, а в середине находился высокий медный телескоп с направленной на окно слева трубой.

Нэнси покрутилась на месте.

Из башни открывался восхитительный вид. Это, наверное, самая высокая точка во всём городе! Вдали простирались зелёные луга, испещрённые чёрными точками – паслись животные. Крыши домов, с черепицей разных цветов, напоминали лоскутное одеяло, над которым поднимались изогнутые дымоходы и кирпичные трубы. Внизу Нэнси разглядела продавца газет, который раньше выкрикивал заголовки про связь кометы и землетрясения.

Девочка смотрела на мир из секретной башни, словно птица с неба. Если от этой картины и днём глаз не оторвать, можно представить, как тут красиво ночью! Башенка придаёт старому дому невыразимое очарование – неудивительно, что дедушка так гордится, что его семья владеет им много лет.

Вдруг изнутри одной скамейки донёсся тихий стук, который эхом отразился в маленьком помещении. Нэнси пошатнулась, протянула руку, чтобы удержаться за что-нибудь, и чуть не столкнула телескоп с подставки. Синее сиденье справа от неё раскачивалось, словно лодка. Что происходит? Девочка взяла себя в руки и вспомнила, зачем пришла сюда.

– Виолетта, это ты? – прошептала она.

– Да, – приглушённо пропищали из-под скамьи. – Кажется, я застряла. Можешь мне помочь?

Нэнси ухватилась за край сиденья и подняла его. Под ним оказалась младшая сестра, которая тут же развернулась как ёжик, и встала.

– Очень уж долго ты меня искала. – Виолетта потянулась. Щёки у неё пылали. – Я не сразу тут спряталась, но это место гораздо лучше, чем прежнее. Правда здорово? Здесь можно играть, устраивать чаепития…

Нэнси заметила, что сестра что-то держит в руке.

– Что это? – спросила она, помогая девочке выбраться из ящика скамьи.

– Я нашла её здесь.

То была небольшая книжка в синей обложке с золотыми буквами и с иллюстрацией, изображающей смотрящих в ночное небо детей. «Краткий справочник созвездий».

Нэнси взяла книгу в руки и пролистала её. Внутри были рисунки созвездий, а на форзаце значилось написанное карандашом имя: «Мистер Персиваль Дуглас».

Виолетта прижалась носом к стеклу арочного окна.

– Смотри, Нэнси, – видишь коров? Мы на самом краю города. А вон то высокое здание – как думаешь, что это? А какой чудесный телескоп! Интересно, нам разрешат посмотреть на комету? А зачем это маленькое колёсико? Ой, Нэнси, помоги мне!

Бум!

Увидев, что случилось, Нэнси подавила вскрик и бросила книгу. Телескоп накренился, но упасть на пол ему помешала скамья.

– Виолетта, что ты наделала! – закричала Нэнси, бросаясь к трубе. Прибор оказался очень тяжёлым, и у девочки не получилось поднять его. Дедушка сказал, что телескоп старинный, а значит, он наверняка очень ценный. Только бы ничего не сломать!

С винтовой лестницы послышались приближающиеся тяжёлые шаги.

– Девочки! – В башне появилась встревоженная мама, и стало совсем тесно. Все трое были как великаны, которые пытаются уместиться в галошу. – Что же вы делаете, негодницы! – воскликнула мама, увидев упавший телескоп.

– Прости меня, мамочка, – захныкала Виолетта. – Мне, честное слово, очень стыдно.

Мать плотно сжала губы и помогла Нэнси поднять прибор. Направив трубу на то же окно, что и раньше, она посмотрела в окуляр.

– Изображение мутное, но, к счастью, линза не разбилась. По-моему, дедушка запретил вам подниматься сюда? – От её испепеляющего взгляда Нэнси почувствовала себя маленькой, будто муравей.

– Думаю, Виолетта об этом не знала. Мы играли в прятки, – пробормотала она.

– Я просила тебя присмотреть за сестрой и вести себя тихо, но за одно только утро мы имеем сломанный карниз и упавший телескоп. Куда это годится? – гневно проговорила мама.

– Это и правда случайность. Трудно всё время сидеть дома, – оправдывалась Нэнси, снова мысленно недоумевая, почему они должны прятаться, но понимая, что сейчас неразумно задавать вопросы.

– Да, это так скучно! Можно нам пойти погулять? – заныла Виолетта. – По субботам мы с папой и Монти всегда ходим в парк.

Мать только тряхнула головой и жестом приказала девочкам спускаться по лестнице. Сама она задержалась, чтобы поставить на место бархатное сиденье скамьи.

Уходя, Нэнси оглянулась и увидела, что мама подняла книгу о созвездиях и вдруг бросила её, словно горячий уголь. Однако заметила девочка и другое. Телескоп был направлен не в небо, а на крыши домов. В таком положении он стоял с самого начала, а это значит, что прошлой ночью мама и дедушка наблюдали вовсе не за кометой. Её так и тянуло подойти к трубе и посмотреть в окуляр, чтобы выяснить, за чем следят её родные. Когда она спускалась по ступеням, мятежное настроение только обострилось, и девочка уже раздумывала, когда можно будет вернуться сюда и заглянуть в телескоп. Может, тогда одной тайной станет меньше?

Глава 11

Загадочный свёрток

После того как дедушка прикрепил карниз и снова повесил шторы, мама велела Нэнси и Виолетте сесть на кровати и заняться рукоделием, никуда не выходить из комнаты до конца дня и не раздёргивать занавески, которые она оставила полузакрытыми.

Виолетта, надувшись, неумело пришивала в тусклом свете красную тесьму к краям платочка.

– Почему мы вообще должны украшать дурацкие платочки? – сердито пробурчала она.

– Ну как же, Виолетта, это очень важное и благородное дело, – ответила Нэнси, медленно и размеренно работая иглой. Эти движения успокаивали её. Младшая сестра считала рукоделие скучным занятием, но Нэнси оно увлекало – она часто сидела по вечерам рядом с родителями и, слушая их разговоры, уверенно отреза́ла нить, заправляла её в иголку и делала стежки.

– Пойми, что любая девочка должна быть мастерицей, – часто говорила мама, когда Виолетта упиралась и отказывалась шить.

– Зачем это? – стонала девочка с трагическим видом.

– Когда у тебя появятся муж и дети, придётся всё время чинить одежду. К тому же платочки, которые ты украшаешь, помогают женщинам бороться за свои права, – отвечала мама, пока папа просто смотрел на дочь с лёгкой улыбкой: вечный протест Виолетты забавлял его.

Знать бы, чем сейчас занимается отец. Нэнси скучала по тихим разговорам с ним, по рассказам о людях, которых он защищает в суде. Она гордилась, что его адвокатская контора представляет интересы обездоленных и часто соглашается на крошечный гонорар, если отец считает дело сто́ящим.

– Иногда люди нарушают закон из-за собственной недальновидности, и очень важно помочь им вернуться на верный путь, – говорил он, рассказывая о женщине, которая оказалась в тюрьме Лидса за организацию марша в поддержку движения суфражисток. Она провела в заключении полтора месяца и, когда вышла на свободу, в небе парил воздушный змей с напечатанными на нём словами «Женщинам – избирательное право».

Слушая такие речи, мама наклонялась вперёд с блестящими от воодушевления глазами, и Нэнси иногда приходило в голову, что мать завидует отцовской карьере адвоката. Но когда однажды Нэнси спросила отца, есть ли у неё возможность пойти по его стопам, он покачал головой и нахмурился.

– Женщинам не разрешают заниматься юридической практикой, Нэнси. Надеюсь, когда-нибудь это изменится, но пока тебе следует прилежно учиться и сохранять нравственность – это сослужит тебе добрую службу в будущем…

В тот вечер в доме с башенкой сразу после очень скромного ужина девочек отослали спать. В десять часов Нэнси проснулась от боя часов на площадке. Откуда-то издалека доносились звуки шагов и неразборчивые голоса.

Лунный луч проник в комнату через щель между занавесками и проложил на полу дорожку к двери. Нэнси соскочила с кровати и на цыпочках подкралась к выходу из комнаты, поморщившись от скрипа половиц. Но Виолетта, к счастью, крепко спала. На этот раз девочке не пришлось подниматься в башню, чтобы подслушать разговор: ступени узкой лестницы снова заскрипели, и появилась мама в длинном тёмном плаще с накинутым на голову капюшоном. Её усталое бледное лицо выделялось в темноте. За мамой шёл дедушка с мерцающей масляной лампой в одной руке и с маленьким плоским свёртком в коричневой бумаге в другой.

– Вот, – сказал он, передавая свёрток маме, которая тут же сунула его в карман плаща и напряжённо поблагодарила:

– Спасибо.

– Ты не боишься идти одна, Шарлотта? – с тревогой спросил дедушка.

– Нет. Не волнуйся, я буду держаться в тени. Тебе лучше остаться – девочки могут проснуться, – ответила мама.

– Будь, пожалуйста, осторожна, – предупредил дедушка, быстро обнимая её. – Я поднимусь в башню и буду наблюдать.

Нэнси чуть не вскрикнула, вспомнив о том, что телескоп направлен не в небо, а на город.

– Извини, что девочки не послушались тебя и поднялись в башню, – сказала мать.