Белка и хвост

1. Новенький

Прохладная струя воды бодрит как нельзя лучше перед началом уроков, особенно после отличной пробежки. А когда из колонки по всей ванной комнате еще разносится Weeee are Yoooouuuuung, то это еще плюс десять очков к приподнятому настроению.

Я прикрыла глаза и растянула улыбку до ушей. Пришла пора визуализировать желания, так твердят подкасты, прослушанные за прошедшее лето. Одиннадцатый класс, последний рубеж, а потом открытые горизонты. Перед глазами замелькали картинки. Соня Белкина успешно сдает экзамены и поступает в университет, ее первое провальное собеседование (ведь идеально сразу быть не может), а за ним собеседование другое, открывающее тысячи возможностей. Еще можно пофантазировать над новыми знакомствами, представить идеального будущего парня, и, наконец, закат и титры «жила она долго и счастливо».

Мама моя – фаталистка, вечно твердит, что в жизни часто все идет наперекосяк по воле случая или судьбы, как бы не планировал будущее, в нем все равно будет множество ответвлений и дорог, от нас не зависящих. Я решила с ней поспорить. Если долго и тщательно что-то представлять и чего-то хотеть, это обязательно притянется к тебе из Вселенной. Нужно лишь собственными ручками этой самой Вселенной помогать. Я взяла эту идею за основу собственной жизни. Буду упорно прогрызать путь, невзирая на препятствия.

Выключив воду, потянулась к полотенцу, попутно стряхивая воду с волос. Душа пела и радовалась. Вот только моя блаженная нега прервалась ровно в тот момент, когда нога опустилась на коврик, и в ступню впились маленькие детали конструктора. Откуда он вообще взялся в ванной?! И как я не заметила его в ворсе коврика, когда только забиралась под душ?

– Ауч! Твою ж! Светка, ты покойница!

Отплясывая на одной ноге и растирая вторую ладонями, я была готова действительно укокошить свою младшую шестилетнюю сестру. Кто никогда не ходил по минному полю из разбросанных игрушек, не поймет всей той боли, что я переживаю день ото дня.

– Соня, ты чего орешь? – донесся звонкий голосок из-за двери.

– Хватит разбрасывать свои игрушки!

– Я ничего не разбрасывала! Наверное, это Швепс!

Я закатила глаза к потолку с мольбой, чтобы высшие силы даровали мне терпения, пусть всего на год. Потом я буду снимать квартиру поближе к университету и смогу спокойно выходить из ванной, а не шагать как цапля. В голове возник образ маленькой студии, где на плите в турке варится кофе, на столе лежит открытая книга, а в форточку залетает ветер, играя с почти невесомой полупрозрачной занавеской. Это, кстати, тоже один из пунктов моей визуализации желаний. Жаль, что вспоминаю я о собственном уголке чаще всего в такие моменты.

Обернув вокруг тела полотенце, выглянула в коридор. Швепс, несправедливо обвиненный в преступлении, сопел на коврике в прихожей, свернувшись клубком. Наш маленький той-терьер и не догадывается, что его обожаемая хозяйка любит сваливать всю вину на него. Хотя про хозяйку можно и поспорить. Выклянчив на пятилетие собачку, Света делегировала все обязанности по ее уходу на меня. Так что Швепс стал больше моей заботой, чем ее.

– И не стыдно тебе сваливать все на эту мелкую крысу? – спросила погромче, хоть знала, что сестра, спрятавшись где-то поблизости, итак меня прекрасно слышит.

Ступая аккуратно, чтобы половицы не скрипнули, я заглянула за дверь спальни Светы. Обычно при игре в прятки она первым делом выбирает это место. Хм. Пусто. Ладно, пойдем дальше. Штора в сторону! Тоже нет. Пришлось плюхнуться на живот и заглянуть под кровать. Пара темно-карих глаз, точь-в-точь как у меня, уставилась с довольным прищуром.

– Вообще-то Швепс собака, а не крыса.

– Да неужели?!

Сестра принялась забавно как ящерка выползать из-под кровати. Ее зеленое в белый горошек платье в садик оказалось безбожно помятым. Целых пять минут вчера вечером я пыталась его отпарить, чтобы ребенок выглядел цивильно, но горбатого только могила исправит. Света относится к тем детям, которые даже в солнечную погоду наступят на единственную лужицу.

– Мы вообще-то опаздываем, а ты еще мокрая и не одетая.

А еще Света часто строит из себя деловую леди. Она скривилась и помахала рукой, указывая на полотенце и мои волосы, с которых падали редкие капельки.

– Это ты рано оделась. А я всегда принимаю душ после пробежки. – Поправив на себе полотенце, я собиралась вернуться в ванную за феном. – Тем более я выгуляла твою крысятину!

– Собаку!

– Вот и помни об этом, когда Швепсу приспичит на улицу! Через полчаса выходим.

– Ага, – бросил мне в спину маленький дьяволенок и снова забрался обратно под кровать.

Я вздохнула, наблюдая, как пяточки спрятались из виду. Уже год как отец официально ушел из семьи к другой женщине, оставив нам трешку, где мы прожили столько счастливых мгновений все вместе. Было больно. Даже если тебе семнадцать, расставание родителей несет печать непомерной печали. Зато в мои годы проще принять факт, что на несчастье счастья не построишь, оттого я и смирилась, поставила на сердце заплатки. А вот для мелкой развод стал настоящим горем. Света любила маму, любила папу, и не понимала, почему они не могут как и раньше отдавать свою любовь нам и друг другу. За этот непростой год сестра стала эмоционально нестабильной. Ее бросало то в слезы, то в приступы ярости, то порой волнами накатывал истерический смех. Любимым местом в доме для сестры стало пространство под кроватью, куда она пока еще с легкостью могла пролезть. Детский психолог сказала, что это нормально. Света пытается пережить эмоциональный кризис как может, прячется в «убежище», в котором будет чувствовать себя защищенной, в том числе от новой боли. Но проследить за ее состоянием и окружать заботой стало нашей с мамой первоочередной задачей. Отсюда и собачка по первой прихоти, и сладости в неограниченном количестве, и смена одной секции на другую только потому, что там «не прикольно». А так как мамины смены администратором магазина по двенадцать-тринадцать часов порой перетекают в ежедневные, большую часть ответственности я взяла на себя. Но справляюсь ли я по-настоящему, если сестра все еще не бросила привычку «искать укромное место»?

Высушив свои непослушные каштановые волосы, из-за горячего воздуха превратившиеся в шапочку одуванчика, я быстро подвела глаза, пару раз взмахнула по ресницам тушью, натянула школьную форму и прихватила со стула рюкзак, готовая к выходу. Часы на руке показывали без пятнадцати восемь. Управилась за полчаса, сама пунктуальность. Сестра, одетая уже как час, еще даже не высунула нос в коридор. Мне пришлось опять топать за ней в комнату.

– Света, полчаса! Я же сказала, что выходим через полчаса!

Девочка сидела на ковре посреди комнаты, держа в руках фотографию в рамке. На ней были изображены мама, папа и четырехлетняя Света на фоне циркового шатра. Сестра измазалась мороженым, над головой кучевые облака из белых и воздушных превращались в серые дождевые, но глаза ее все равно лучезарно светились от счастья. Как сейчас помню этот день, ведь это я вытащила семью развеяться в передвижной цирк. И это я стояла по ту сторону объектива и делала кадр. Вот только уже в то время между мамой и папой не все было гладко. Будучи беззаботным ребенком порой не замечаешь знаков и очевидных вещей. Мы с сестрой были в счастливом неведении, мир вокруг расписан яркими красками, смехом и любовью родных. А на самом деле грозовые тучи назревали не только над головами, но внутри семьи. Сейчас, глядя на фотографию, нельзя не обнаружить скованный, смущенный взгляд отца, отведенный в сторону, и слегка поджатые губы матери, морщинку на ее лбу, которой до этого ни на одном фото не было.

– Давно никуда не ходили, – прошептала сестренка, касаясь пальцем папиной головы на фотокарточке и оставляя на глянцевой поверхности след.

Пришлось громко сглотнуть предательски подступивший комок в горле.

– Сходим. Давай на Новогоднее представление? Подарю тебе и маме билеты из карманных сбережений.

– Я вообще-то нас вчетвером имела в виду! – со злостью сказала Света.

Я присела на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Потрепала сестру по голове.

– Мы уже не сможем сходить вчетвером как раньше. У папы сейчас другая жизнь. Он же приглашает тебя к себе на выходные. Может, поедешь разочек? Познакомишься с его новой женой. Они бы сводили тебя в цирк, а потом на других выходных и мы с мамой куда-нибудь. Двойной бонус!

Если бы Люцифер был девочкой, то определенно с таким же взглядом, какой сейчас бросила на меня моя сестра. Она просто испепеляла глазами.

– Вот сама так и делай! – Света кинула фоторамку на кровать и повернулась ко мне спиной. – А сейчас заплети мне косы, пойдем поскорее в садик.

Я принялась нежно перебирать ее локоны пальцами, ощущая, что сердце неприятно щемит. Между нами повисла продолжительная тишина. Этот утренний разговор напомнил о том, что разбитые вещи легко и просто не склеиваются, сколько бы суперклея у тебя дома не было.

…

Октябрь вслед за сентябрем в этом году выдался удивительно теплым и сухим, на термометре отображалось целых пятнадцать градусов. Настоящее затяжное бабье лето. Ни тебе дождя, ни ветра. Лишь желтеющие листья выдавали осень с потрохами.

Света шагала рядом в накинутом на платье плащике и симпатичных туфельках с красными бантиками. За руку меня она не держала, якобы повзрослела. Две косички, которые я заплела, каким-то удивительным способом снова растрепались. Мое же каре после сушки немного пришло в норму, хотя волосы так и не легли как у девушек на обложках журналов. Одуванчик остается себе верен до конца. Глупо было полагаться, что, срезав длину волос вдвое накануне начала учебного года, моя внешность вдруг станет модельной.

– Я сама добегу до группы, – сказала сестра, стоило нам миновать калитку детского учреждения. – Распишешься в журнале вечером, когда будешь забирать.

– Ты уверена?

Она кивнула и уже понеслась так, что пятки засверкали. Я, естественно, в свои шесть лет такой не была. Мама доводила меня до группы, держа ладошку в своей руке. И я еще долго хныкала, смотря ей уходящей вслед.

Понаблюдав через стеклянные двери, как сестра поздоровалась с охранником и перешла через турникет, я повернула в сторону своей школы. Лицей с уклоном в иностранные языки располагался в соседнем квартале. Отец, будучи переводчиком, посчитал, что обучение здесь станет полезным и для дочери. «Языки – ключ к любой двери, на каком бы клочке земли ты не оказалась» – говорил он. Но любовь к иностранным языкам во мне так и не проснулась. Вместо этого я обожала наш родной русский язык и литературу. Мне казалось, что нет прекраснее слов и речи, которыми изъяснялись Пушкин и Толстой. Именно с этим я и собиралась связать свою дальнейшую судьбу. Пока все мои одноклассники поголовно погрязли в английском, немецком и китайском и уже распланировали свою жизнь за рубежом в качестве переводчиков, дипломатов и менеджеров, я единственная, кто нацелился на филологический факультет и кафедру истории и теории литературы.

Каких-то пара-тройка лет назад я шагала до лицея среди низких пятиэтажек. Сейчас же район так перестроили, что высились вокруг сплошные многоэтажки, окна соседних зданий чуть ли не упирались друг в друга. Часть деревьев выкорчевали, на место зелени пришла зона асфальтированной парковки. На первых этажах новых домов открыли магазинчики, аптеки, но большую часть занимали алкомаркеты, что радовало определённый срез молодежи и завсегдатаев уличных скамеек.

Меня же радовало лишь одно местечко. Я свернула на боковую улочку и юркнула в сторону непримечательной лесенки и двери, украшенной искусственными цветами – пышными пионами с зелеными листочками. Мало кто знал, что здесь прячется одна из самых уютных кофеен на районе, где тетя Валя варит бесподобное латте на кокосовом молоке. Женщина она была уже немолодая, да что юлить, заслуженно вышедшая на пенсию, но огонька в ней было с излишком. Открывала она «Чашечку» на свой страх и риск, знала про конкуренцию с сетевыми кофейнями, но уже несколько лет ее детище держится на плаву. И я считаю, что все это благодаря волшебству, которое она создает своими руками. Выпечка тети Вали – это отвал башки наравне с кофе.

– Сонечка, в школу бежишь? – подмигнула мне женщина из-за прилавка.

Тучная и крупная по строению тела, она на самом деле была очень шустрым человечком, который мог дать фору любой спортсменке. А еще она никогда не встречала клиентов с кислой физиономией, каким бы испорченным ее настроение ни было. На лице тети Вали всегда светилась искренняя улыбка.

– Здравствуйте, теть Валь! Мне как обычно.

Кофемашина тут же заработала, издавая характерное звучание, а маленькое помещение стали окутывать ароматы молотых кофейных зерен и кокосовой стружки. Да, да, она посыпала пенку на латте настоящим кокосом, обожаемым мною. С витрины манили только-только испеченные пирожки, булочки с корицей и кексы.

Пока Валентина Геннадьевна готовила мой заказ, в кофейню зашел еще один клиент. Колокольчик над дверью мелодично звякнул. Я оторвала взгляд от выпечки, на которую пускала слюни, и оглядела вошедшего. Это был парень моего возраста, спортивного телосложения, чуть выше меня. В ушах у него торчали беспроводные наушники, он немного подергивал головой в такт музыке. Из-за этого его густые темные волосы колыхались и лезли в глаза. Я улыбнулась, когда одна из попыток откинуть непослушную прядь движением головы провалилась, и парню пришлось сдувать ее, смешно вытянув губы в трубочку. Знал бы он, как мне знакомы эти проблемы с волосами, живущими своей собственной жизнью!

Будто почувствовав, что на него обратили внимание, парень повернулся и встретился со мной взглядом. Никогда не видела таких серых глаз! У зрачка радужка принимала более темный тон. И резкий контрастный переход от оттенка карандашного грифеля до цвета пасмурного неба делал их очень необычными! Это завораживало.

Я поняла, что зрительный контакт наш затянулся, когда парень удивленно приподнял бровь. Пришлось отвернуться, несколько смутившись. Обычно я так нетактично на людей не пялюсь. Даже если они очень симпатичные.

– Соня, держи, – тетя Валя спасла от неловкости, протянула бумажный стаканчик с кофе, на котором маркером вывела пожелание хорошего дня. – Латте на кокосовом молоке.

– Спасибо.

Я улыбнулась и приложила карточку к терминалу для оплаты. Пока аппарат проводил операцию, не спеша соединяться с сервером и выплевывать чек, я немного сдвинулась в сторону, уступая место недавно вошедшему клиенту. Тот успел вытащить наушники и изучал написанное мелом меню на грифельной стене. Так сосредоточенно это делал, будто бы выбирал не напиток, а принимал жизненно важное решение.

– Здравствуйте, молодой человек! Вы у нас впервые? Что желаете? – тетя Валя обратила все свое внимание на него, не забывая попутно подмигнуть мне, когда злосчастный терминал наконец списал деньги.

Услышала я голос парня, когда покидала кофейню и переступала порог.

– Доброе утро. Мне флэт уайт.

Я едва удержалась, чтобы не хихикнуть. Для этого он так тщательно изучал меню? Да и кто вообще берет себе такой скучный кофе в столь очаровательной кофейне?! Зато голос у парня оказался вполне приятный, с легкой хрипотцой, которая в целом шла к его образу. Странно, что раньше он не попадался мне на глаза. Может, приехал к кому-то в гости? Заблудился? Хотя, вряд ли человек, который сбился с маршрута, беззаботно и спокойно разгуливает по кофейням. Господи, Соня, о чем ты вообще задумалась?! Какое мне дело до постороннего человека, которого вижу в первый и в последний раз в жизни? Вот только эти его необычные серые глаза прочно застряли в голове. И дабы вытравить их прочь, я зашагала в сторону лицея, набрав приличную скорость.

– Ты куда так прешь, словно танк?!

Ко мне навстречу бежала и горланила на всю улицу Таня Богачева, моя одноклассница и по совместительству лучшая подруга. В принципе, единственная подруга. А еще Танюха была бунтарка, которая терпеть не могла окостенелые нормы и правила, такие как школьная форма, к примеру. Даже сейчас на ней вместо белой блузки, жилетки и плиссированной юбки как на мне были надеты темно-синие брюки, рубашка оверсайз и большие грубые ботинки на шнуровке. В носу поблескивало колечко, пирсинг-обманка. Хорошо, что волосы после лета обратно вернула своего оттенка, вороного крыла с легким синим отливом. Все три месяца она пугала соседей ядрено-розовым ежиком.

– Тань, может хоть разок наденешь форму? – спросила я, кидая взгляд на ее одежду. – И где твоя куртка? Осень на дворе!

– Вообще-то брюки синие. Так что, считай, по цветовой гамме прохожу. А греет меня горячая кровь.

Она захихикала, обняла меня за талию и пошла рядом, подстраивая свой шаг к моему.

– Дашь списать алгебру? – шепнула мне в самое ухо, вызвав щекотку.

Классическая ситуация, не меняющаяся с годами. Я отпихнула подругу, закатив глаза.

– Почему я тобой дружу, напомни?

Она вновь прильнула ближе, прижалась щекой к моему плечу и посмотрела снизу вверх глазками Хатико. А еще от нее пахло ментоловыми леденцами прямо как в детстве. Знает же, чем нужно пронимать.

– Потому что мы как сестры. Я готова умереть за тебя, а ты за меня. Забыла?

Я улыбнулась и покачала головой, Таня восприняла эту реакцию за согласие поделиться домашкой. Ну как же может быть иначе?

Богачева пришла в лицей в седьмом классе. Часть стареньких пятиэтажек только-только попала под реновацию, район планировали перестраивать, цены на квартиры временно упали, готовые вот-вот взлететь вверх, ее родители – оба инженеры, перебравшиеся в столицу с области, решили взять быка за рога, а точнее, ипотеку ради светлого будущего. Помню, как Таня шагнула в класс, тощая, с длинной косой до попы и крупными веснушками. Она выглядела как травоядный зверек, попавший на растерзание хищникам. «Девочка из тьмутаракани» – шушукались одноклассники. На таких обычно налетают школьные хулиганы. Поэтому я решила, что мы подружимся и будем вместе давать отпор, если потребуется. Я была слишком замкнутой и нелюдимой, чтобы вливаться в компании и заводить друзей, и ожидала, что новенькая тоже робкая и одиночка по жизни. Вот только первое впечатление оказалось ошибочным, за внешней хрупкостью Тани оказалась кожа как у броненосца. После уроков к директору вызывали не родителей мальчишек, попытавшихся достать девочку, а маму и папу Богачевой. То она заехала кому-то в челюсть, то нокаутировала другого ногой в пах. Бунтарка и хулиганка – вот правильное определение для нее. И одиночкой она была вовсе не из-за робости. Когда я решила, что с такой мне точно дружба не светит, эта безбашенная девочка вдруг предложила стать ее названной сестрой. И так повелось, что до сих пор мы с Таней, столь разные по характеру, вместе не разлей вода.

– Тань, ты решила, куда будешь подавать документы?

Подруга скривилась. Чего больше всего ненавидела Богачева помимо учебы, так это мои нравоучения.

– Ты просто зануда. Одна учеба на уме! Еще год, что-то да решу. И вообще лучше это время провести, наслаждаясь свободой. Представляешь, есть такое слово! Пишется как С-В-О-Б-О-Д-А.

– Дурочка!

Я вновь ее пихнула, но в этот раз Таня движение моего локтя предусмотрела, ловко увернулась и прижалась сильнее.

– Сонь, скоро начнется взрослая жизнь, ответственность и бла бла бла. Я и тебе советую немного пожить.

Определённо, я не знаю, как наша дружба продержалась. Наверное, это необъяснимый феномен. Мы взаимодополняем друг друга, нам комфортно рядом, но смотрим порой на вещи по-разному.

– О, Богач с Белкой идут! Девчонки, доброе утро!

На тропинку, ведущую к шлагбауму для машин, через который мы обычно заходили на территорию лицея, срезая путь, свернула компания Дениса Малюгина, местного идола из параллельного «Б» класса. По нему пускали слюни все девочки школы от мала до велика. Подозреваю, что новая молодая учительница физики тоже втайне бросала на красавчика взгляды. Он и его пять верноподданных, то есть друзей, были элитой нашего учебного заведения. И вели себя в соответствии с этим подобающе. Вечеринки у кого-то из них на квартире или даче, подкаты к девушкам, панибратское общение с преподавателями, курение в туалете напротив таблички «не курить». Для них правила были не писаны. А их принадлежность к статусу однозначно выше, чем среднему, и то, что родители спонсировали некоторые мероприятия школы, оставляли все их проступки безнаказанными.

А еще Денис раньше был моим другом. Самым лучшим другом, между прочим, что отождествлялось с первой любовью. Именно про этого белобрысого мальчика в личном дневничке я писала секретики и именно его имя обводила в сердечко ручкой с блестками. Его семья была показательной – интеллигентная, выбившаяся в средний класс своими силами без тыла в виде многочисленного поколения родственников со связями и наследством. Дружба наша началась первого сентября в первом классе, когда мы сели за одну парту. Я – тихоня, а Денис – сорвиголова, мы уравновешивали друг друга. Он помогал мне выйти из зоны комфорта и зазывал в какие-то игры с другими ребятами, а я приструнивала его на уроках, не позволяя отвлекаться. Родителей, что моих, что Малюгина, такая дружба умиляла. Небось, они даже пророчили нам совместное будущее, когда на свадьбе вскользь бросается тост о любви с пеленок. Не стану лукавить, но раньше сердце действительно предательски вздрагивало, когда Денис бросал на меня взгляд своих голубых глаз. Вообще, блондины с глазами цвета океана, это такая засада! Вот только попадают в нее, увы, слишком многие. И отчасти поэтому наши пути с ним давно разошлись.

Лето перед седьмым классом стало переломным. Денис из «А» перешел в «Б», забросил учебу, и, почувствовав вкус популярности, из милого мальчика, помогавшего нести рюкзак, превратился в зазнавшегося подростка, острого на язык и играющего с чужими чувствами. Вокруг Малюгина стали крутиться красивые девчонки и ребята, постоянно заглядывающие ему в рот, подражающие и подстрекающие на сумасбродные поступки. Общение с девочкой-невидимкой, которая в компании не могла связать и пары слов, терялась под чужими взглядами и вспыхивала от подколов в свой адрес, превратилось в муку как для него, так и для меня. Тогда-то я и сказала ему, что отныне буду сама носить свои вещи. И, кажется, этот разговор стал метафоричным. Мы отдалились подобно разводным мостам, каждый на своем берегу. Вплоть до этого года. С сентября вот уже целый месяц он проявляет особое внимание ко мне. То комплименты, то какие-то сообщения в социальных сетях с пожеланиями сладкой ночи или доброго утра.

И вот сейчас опять он подкараулил нас с Таней.

– Привет! – спокойно поздоровалась я, бросая в сторону Малюгина удивленные взгляды.

Он догнал нас очень быстро и подстроил шаги, чтобы идти вровень. Как-будто бы случайно его рука задевала мою, и как реагировать на вторжение в личное пространство, я не понимала. В памяти до сих пор колыхались отголоски первых чувств, когда сердечко бьется чаще, а ладошки потеют. Все-таки парни, подобные ему, вызывают противоречивые эмоции в девушках.

– Привет, Денчик. И пока. – сказала подруга, замечая наши соприкосновения и ускоряясь. Она тянула меня за локоть как мул тяжелый обоз. Мои же ноги перестали слушаться.

– Как дела?

Парень не отставал. Пять его дружков остались сзади, периодически прикалываясь друг над другом и разражаясь смехом.

– Все хорошо, спасибо.

Задавать ему ответный вопрос я не стала, понадеявшись, что так быстрее ненужная беседа сойдет на нет.

– Тебе очень идет новая прическа, я так и не успел это сказать.

– Конечно, всего то месяц прошел! Да и как тут успеть, когда на тебе висит новая курица. – пробормотала Таня тихонько, но я была уверена, что Денис расслышал, только не придал ее словам значение.

– Денис, мы правда опаздываем на литературу. – решила я отвязаться от внимания, пока Богачева не ляпнула еще чего-нибудь, но уже погромче.

Он намек понял и остановился, ухмыльнувшись. Руки опустил в карманы брюк, голову слегка наклонил, так что светлые волосы тут же подхватил ветер. Хоть сейчас на обложку журнала. Отодвинул бы на задний план Шаламе и Элорди. Мы с Таней двинулись прочь, она что-то бормоча в духе раздражительной старушки, а я в задумчивости, как же нас с ним так развели дороги, и почему Денис стал таким. Парень крикнул напоследок:

– Белка, на обеде в столовой встретимся? Садись за мой столик!

Я обернулась. Взглядом проводила того, кто был раньше мне близок и дорог. Хотелось как в детстве высунуть язык и ответить: «Обойдешься!». Но я лишь неоднозначно пожала плечами.

Таня молчала, пока мы были в раздевалке. Молчала она, пока мы шли по коридору. И когда поднимались по лестнице. Вплоть до того момента, пока не остановились у дверей класса.

– И что это сейчас было? Привет, спасибо, мимими. – Она закатила глаза и скрестила руки на груди. – Ты же сама сказала, что такие как Малюгин не стоят и мизинца на твоей ноге.

– Не стоят, конечно. – поддакивала я, но как-то неуверенно. – Я просто пыталась быть вежливой.

Подруга выгнула одну бровь вверх. Мимикой Богачева была не обделена. Порой ее брови могли жить собственной жизнью, этим Богачева напоминала актрису Эмилию Кларк, которая известна «танцами бровями».

– Ты и я – единственные старшеклассницы, на которых не действует проклятье Малюгина. Сейчас выпускной год. Как думаешь, чего же он хочет?

Мои щеки вдруг заалели, стало так жарко.

– Да, знаю я, чего он хочет!

Вышло громче, чем я планировала ответить, несколько школьников тут же обернулись в мою сторону. Подруга уставилась на них в ответ, тем самым сводя любопытство на минимум.

– Хм. Может быть, ты и не против?

Таня хитро прищурилась.

– Ты знаешь, что это не так, – на выдохе сказала я и устало прислонилась спиной к двери класса. – Просто, он всегда на меня так неоднозначно действует. Я ведь знала его совсем другим – добрым мальчишкой с мечтами и идеалами. Он верил, что сможет оплыть Землю на плоте из бревен или создать колонию на Марсе. У него в комнате была огромная коллекция чучел бабочек, которую он перестал собирать, когда я из-за жалости к ним разревелась. Когда его родители приезжали из заграничной командировки и привозили необычные сладости, он обязательно припрятывал немного для меня. Когда меня во втором классе облили водой, он разбил обидчикам носы. Нас столько связывало…

Подруга пощелкала пальцами перед моим носом.

– Прошло шесть лет с начальной школы. Он уже не тот мальчик. Глупо строить ванильные образы там, где их нет.

– А может быть, мне все же с ним… того? Ну, замутить? – вдруг шепотом спросила я, отчего у Богачевой отвисла челюсть. – Он опытный и красивый. А мне через несколько месяцев восемнадцать. И вообще все девчонки нашего возраста уже… того.

– Того? – Таня засмеялась. Нет, просто залилась смехом. Кажется, что у нее даже слезы на глаза выступили. – Не поверила бы, что Белка так рассуждает, даже если бы кто-то стоял и с пеной у рта доказывал, что это твои слова. Сонь, ты ж романтик! Тебе парень нормальный нужен. Любовь, нежность. Малюгин коллекционер! Раньше бабочек собирал, а сейчас девушек.

Я поникла. Вот каким образом наделила меня Таня. Да и все вокруг. Безнадежный романтик двадцать первого века. Мечтающая о мурашках по телу от прикосновений, поцелуях под мерцанием звезд, письмах со стихами, подкинутых в почтовый ящик. Вот только сколько бы не читала книг о любви, а в реальной жизни все выглядело совсем не так, как описывают писатели. Парни сейчас либо повернуты на себе, либо на девушках, а то и вообще на своих гаджетах, из которых не выползают. А еще попадаются просто странные. Интересно, а какой тот парень из кофейни? Снова перед лицом возник его образ.

– Ой, что это я вообще про это задумалась. – я затрясла головой. – Никаких парней в радиусе метра ближайший год. Сейчас нужно думать только о поступлении. Вселенная может неправильно понять мои желания, и я собьюсь с нацеленного пути.

– Опять двадцать пять, – Таня вздохнула. – Подкасты твои эти, карты желаний! Да они тебя превратили из человека в зомби! Как ты еще кучу денег инфоцыганам не перевела?!

– В зомби человека превращает отсутствие кофе, – я засмеялась, выкидывая стаканчик из «Чашечки» в стоящую у класса урну.

– Чего стоите, открыто! – разнесся по коридору голос мчащейся к нам Марии Ивановны, учительницы русского языка и литературы.

Миниатюрная, с копной светлых кудрявых волос, эта женщина в молодости определено покорила не одно мужское сердце. Множество морщинок в уголках глаз говорили о том, что учительница любила улыбаться. И этим она напоминала мою бабушку по маминой линии, которая уже скончалась.

– Здравствуйте, Мария Ивановна! – почти одновременно сказали мы с Таней.

– Здравствуйте, девочки. Соня, в этом году подготовка к ЕГЭ со мной будет по вторникам и четвергам после уроков. В сентябре часы не выделили, сейчас будем наверстывать. Сможешь ходить?

– Да, конечно!

– Тогда с завтрашнего дня и начнем. Чего тянуть то.

Школа выделяла на внеурочную подготовку к экзаменам определенные дни и классы. Естественно, что большую часть расписания занимали иностранные языки. А так как литературу планировала сдавать я одна, то и выделять под наши занятия время не спешили. Услышав от любимой учительницы хорошую новость, я наконец успокоилась и порадовалась. Теперь у нас с Ворфоломеевой получатся индивидуальные занятия, никакие репетиторы будут не нужны. Мария Ивановна была учителем от бога, и я наслаждалась как уроками с ней, так и простыми беседами на околокнижные темы. В прошлом году мы с ней совмещали приятное с полезным, когда обсуждали произведения под чай с сушками и печеньем.

В классе все разошлись по своим местам. Наш одиннадцатый «А» не был особо сплоченным, двадцать пять человек поделились на группки по интересам еще с переходом в старшие классы. Мы с Таней существовали обособленным от всех островком и между собой распределили остальных на «гламурные фифы», «гики», «мажорики», «ботаники» (куда входила всего одна отличница, как правило, умеющая влезть в любую дискуссию) и «будущие клерки». Я села за нашу с Богачевой вторую парту, первая всегда пустовала, и аккуратно разложила учебник и тетради, после чего поправила ручки, чтобы те лежали рядами. Если организованность, то во всем. Таня же кинула книгу на угол стола и не удосужилась больше ничего достать. Она вставила в одно ухо наушник, как раз с той стороны, которую не видно с учительского места, и подмигнула мне.

– Ты неисправима! – прошептала я ей, на что девушка лишь качнула головой, мол «уже не слышу».

Сегодня начинать урок Мария Ивановна не спешила, что на нее было не очень похоже. Обычно со звонком она тут же открывала книгу перед собой и читала вслух какую-то жизнеутверждающую цитату великого писателя. Сейчас же бросала взгляд на часы, висевшие над классной доской. Большая стрелка уже сделала несколько оборотов, лишив нас двух минут урока. Одноклассники, судя по всему, тоже удивились. Хоть они и не слушали толком учителя, но заведенный с годами порядок приносил ощущение стабильности. Наконец Мария Ивановна выдохнула и попросила всеобщего внимания. В открытую дверь класса входил парень. Тот самый из «Чашечки». Неспешной походкой, перекинув через одно плечо рюкзак. Волосы его стали еще более взъерошенными, а щеки разрумяненными. Я догадалась, что внешняя нерасторопность была напускной, еще какое-то время назад он или бежал, или очень быстро шел.

– Доброе утро, одиннадцатый класс! – громко сказала учительница, чтобы услышали последние парты. – Этот школьный год с вами завершит новый ученик, Александр Хвостов. Саша переехал к нам из Алтайского края из города Барнаул. Надеюсь, что вы сможете показать все радушие столицы.

Саша Хвостов. Значит, вот как тебя зовут. В белой футболке и не застегнутой на пуговки синей рубашке, рукава которой гармошкой собираются в сгибах локтей, темных джинсах и кедах. Широкоплечий, с резкими чертами лица, копной волос, что так и норовит лишить зрения. И с глазами, в которых если однажды тонул, то больше не вынырнешь, как бы не хотел. Я уже отмечала украдкой все эти детали там в кофейне, но теперь могла оглядеть нового одноклассника без зазрения совести. Таня рядом тихонько присвистнула. Очевидно, она тоже отнюдь слепой не была.

– Как-то стало жарковато, да? – спросила подруга вполголоса, чтобы услышала только я, и попутно пихнула меня локтем. – Теперь учиться станет интереснее. У нас в классе будет красавчик-конкурент Малюгину, вот Денис взбесится!

Ее это забавляло, а меня почему-то ни капельки. На этого парня мое тело реагировало как-то странно, стоило ему войти в помещение. Будто мне опять тринадцать лет, и в присутствии мальчиков становится неловко. Там в кофейне он показался мне симпатичным и притягательным, но главное – недоступным. Как герой романа, вебтуна или комикса, с которым в жизни никогда не пересечься. А сейчас мы, оказывается, будем одноклассниками.

– Саша, не забудь, что в лицее у нас форма. Сегодня прощается, но завтра просьба быть в форменных брюках и рубашке с жилеткой. – продолжала Мария Ивановна, обращаясь к новенькому и протягивая ему учебники, которые тот молча скинул в свой кожаный рюкзак, местами уже потертый.

– Спасибо, Мария Ивановна. Не переживайте насчет одежды. Мне сказали, что сегодня это не критично. – прочистив горло ответил парень, а потом встал ровно у доски и довольно громко обратился к нам: – Рад быть частью коллектива. Надеюсь, мы подружимся.

Он проговорил слова на автомате, ленивым взглядом окидывая каждого своего одноклассника, словно уже неоднократно был «новеньким» и устал от этого спектакля. А когда заметил меня, то задержал свой взгляд подольше. На какую-то долю секунды на лице его возникло удивление, граничащее с какой-то другой непонятной мне эмоцией, но Александр быстро вернул нейтральное выражение.

– А еще у нас новые правила рассадки. – Мария Ивановна похлопала в ладоши, так как задние парты уже начали вовсю болтать. – Сдающие экзамены по моему предмету и колеблющиеся будут сидеть спереди, остальные на галерке. Поэтому просьба уже определиться окончательно с выбором будущей специальности, чтобы мне потом не краснеть с ваших баллов, если кому-то в голову взбредет сдавать литературу!

Сзади послышалось довольное улюлюканье. Мои одноклассники поддерживали идею сидеть подальше от всевидящего ока преподавателя. На самом деле эти правила рассадки негласно действовали на протяжении всей школьной жизни. Как сидели, так и будем, я не поняла, в чем заключалось нововведение. Но Мария Ивановна тем временем продолжила:

– Поэтому на первую парту пересаживается Соня Белкина, к ней сядет Александр Хвостов. Боброва ты тоже сдвигайся ближе на первую парту в своем ряду, идешь на золотую медаль, а значит, нужна пятерка по моему предмету. Лиза садись в ряду у стенки, я помню, что ты еще не решила насчет специальности. Амир ты к ней, будем вытягивать тебя хотя бы на несчастную тройку. Остальные остаются на местах или рассаживаются за освободившиеся парты.

Во рту вдруг резко пересохло. Какого черта я буду сидеть с новеньким? Он тоже сдает литературу? И почему это Мария Ивановна посадила с ним именно меня, а не ту же Боброву?!

– Таня, прячь учебник, – шепнула я подруге в ухо, умело выдернув ее наушник.

Богачева не спорила, тут же выполнила просьбу. Она оценивающе уставилась на Хвостова, а потом перевела взгляд на меня. Этот ее прищур и мелькнувшая улыбочка мне не понравились. Но времени на разговоры не было.

– Мария Ивановна, – обратилась я к учительнице. – Мы с Таней носим учебники поочередно. Нас нельзя рассаживать.

– Велика проблема! Богачева, садись с Давидом на третью парту. Он хоть каждый день за тебя учебники будет таскать. Глядишь, и информатику подтянешь. – Давид, наш айти-гений, покраснел. Учительница перевела взгляд на новенького. – И Александр не будет против потаскать книги за тебя, Белкина, я уверена.

– Конечно. Мне не трудно. – Он одарил учительницу, а следом и меня ослепительной улыбкой. На щеках его появились милые ямочки.

Наши «гламурные фифы» Маша Казанцева и Даша Ленина тут же громко вздохнули, а потом начали перешептываться. Ну, с этими все понятно. Будут надоедать парню и не давать прохода. Таня же гневно сверкнула глазами в сторону Давида, словно это он был виноват в сложившейся ситуации. Мне стало до ужаса неловко перед подругой.

– Тань, прости, – сказала ей, сгребая вещи и плетясь вперед.

Никогда не садилась прямо перед преподавателями, это было сравнимо с чувством фобии, когда кажется, что ты у всех как на ладони. Еще с детства я боялась быть центром внимания. И теперь придется так сидеть весь оставшийся учебный год. Саша расположился рядом и удивленно наблюдал, пока я раскладывала вещи по новой. Учебник положила перед собой, канцелярские принадлежности рядом, тетрадь для записей и блокнот для заметок в уголок. Каждая вещь на свое место. Правда ладони предательски дрожали, так что карандаш в итоге куда-то покатился, а учебник никак не хотел оставаться раскрытым на нужной странице, все норовил захлопнуться. Я потратила три попытки приручить книжку, но дрессировщик печатной продукции из меня вышел никудышный.

– Привет. Мне тоже не особо нравится на первой парте.

Саша наклонился ближе и прошептал слова прямо в ухо, немного щекоча своим дыханием. Мои мурашки тут же решили организовать марафон по бегу. При чем носились по коже как ненормальные. А еще обострились органы чувств. Я уловила приятный аромат хвои, будто Хвостов только что прогулялся по лесу и принес его частичку на коже.

Тем временем Саша закрыл мой учебник и сдвинул его на край стола, положил поверх блокнота, а свой вытащил из рюкзака и уместил на парте ровно посередине. Его книга почему-то послушно держалась раскрытой на нужных страницах. Магия и никак иначе. Я не понимала, почему Хвостов сделал то, что сделал, но такое положение за партой сближало нас против воли. И мне бы потянуться за своей книгой и вернуть ее на место, но я оставила все как есть.

– Привет. – прошептала ему в ответ.

– Латте на кокосовом молоке, да?

– Ага.

Запомнил меня. Надеюсь, что причиной было не то, что в «Чашечке» я его беззастенчиво разглядывала. Занервничала от этого предположения еще больше.

– Саша. – Он протянул ладонь для рукопожатия.

– Соня.

Руки Хвостова были теплые, с незаметными на первый взгляд мозолями на подушечках пальцев, мужественные. Но сжал он мою ладонь несильно и нежно. Наши взгляды встретились. Его лицо было так близко от моего, что я смогла разглядела каждую его черточку.

– Итак, я рада, что вы познакомились. Но у нас время урока, поэтому сводим общение к теме! – Прервала наш зрительный контакт Мария Ивановна. – Мы начинаем литературу двадцатого века. Давайте сразу кинемся из огня да в полымя. Кто-то что-то может рассказать интересного о писателях или произведениях этого переломного момента двух эпох?

Я уже почти открыла рот, чтобы выудить в раскопках памяти что-то о Серебряном веке русской литературы, как меня опередили.

– Я считаю, что в первую очередь нужно понаблюдать за бэкграундом. То есть теми факторами в разных сферах, что могли повлиять на умы мыслителей и писателей. Ведь мы знаем, что творчество таких реалистов как Достоевский и Горький к двадцатому веку претерпевает изменение. Последний даже создает кружок «социальных реалистов», твердя, что писатели забывают о народе и его голосе. А бэкграунд, который я имею в виду, это развитие промышленности, отмена крепостного права, аграрные проблемы, среди которых малоземелье, недовольства рабочих. Но помимо всего этого Серебряный век продолжает традицию тяги к культуре…

Одноклассники на задних партах притихли. А я сверлила глазами профиль Саши, уже не вникая в то, что он говорит. Брови слегка сведены к переносице, кадык подергивался, а уголок рта все время лукаво изгибался, обнажая злосчастную притягательную ямочку. Речь лилась из него такая тягучая, сладкая, в то время как лицо было сосредоточено. От него исходила живая бурлящая энергетика. Впервые я видела, чтобы человек с таким воодушевлением и так уверенно отвечал на уроках. Особенно на литературе. Саша Хвостов был как рыба в воде. Как пиранья, грызущая гранит науки. А я теперь на его фоне плавала как килька. В томатном соусе.

– Сонечка, есть что добавить? – голос Марии Ивановны донесся как из-под толщи воды, я тут же перевела взгляд на доску.

– Н-н-нет, – тихо проговорила, опуская голову от стыда.

– Ничего страшного. Ответ был дан полный и правильный. Саша, ты молодец, поставлю отлично за сегодняшний урок. А мы переходим к теме. Записываем в тетрадях: «Бунин и его лирическое мастерство».

Впервые мне было нечего сказать на любимом уроке. Да и когда я отвечала, то обычно ограничивалась скупыми фактами. Записав в тетради тему, я обернулась назад, чтобы проверить реакцию подруги на происходящее. Уверена, что Богач уже строчила мне смс с вопросом, почему я язык проглотила. Она привыкла, что я тараторила без умолку вместе с Марией Ивановной. Но подруга сидела мрачнее тучи, утопив свой взгляд в парту. В ушах ее торчали теперь уже два наушника, оттого она и прозевала мой позор. Давид, сидевший рядом с Таней, пытался донести до нее какую-то мысль, порой поглядывая как щенок, что просит похвалы. Молчание Тани он либо игнорировал, либо принимал за интерес. Вот бедняга.

– Мне жаль, что тебя с подругой рассадили, – шепнул Саша, замечая куда я смотрю.

Я снова встретилась взглядом с его серыми глазами. Симпатичный, умный, да еще и вежливый! В чем же будет загвоздка?

– Ты правда сдаешь литературу или просто так сказал, чтобы подмазаться к учителю, а потом через месяц «передумать»? – так же шепотом спросила я, пока Мария Ивановна расписывала анализ стихотворения «Белый шмель» на доске.

– Сдаю. Ты удивлена. – он не спрашивал, а констатировал факт.

– Конечно, удивлена. Лицей то с уклоном в иностранные языки. Из всего нашего небольшого класса только я буду сдавать ЕГЭ по литературе.

– Литература – единственный учебный предмет, который я люблю, а не просто изучаю для галочки. – Признался парень, неловко улыбнувшись. – Потому выбор с экзаменом был логичным. Сюда меня впихнули, кхм, по знакомству. А куда ты планируешь поступать?

– С университетом решу попозже, нужно побывать на днях открытых дверей, чтобы утвердиться в выборе. А вот факультет выбрала филологический. Что скажешь про себя?

– У тебя уже все схвачено, – присвистнул парень. – А я еще не решил ни с ВУЗом, ни со специальностью. Буду плыть по течению. Сдам сначала экзамены, а там посмотрим.

Я задумалась. Неужели одна я с девятого класса уже распланировала будущее? Таня плыла по течению, вот и Саша тоже. Как понять, что будет более правильным – жить одним днем или делать рациональный и обдуманный выбор?

– Или вообще в армию пойду, – тут же добавил Саша, чем еще больше меня удивил. Парни в нашем классе хотели сделать все возможное, чтобы туда не попасть.

Мария Ивановна подошла к нашей парте и укоризненно покачала головой.

– Не пойму, я кому тему объясняю?

Мы с Сашей получили замечание за нарушение дисциплины, хоть задние парты болтали на уроке намного громче нас. Вот он минус находиться под прицелом у учителя, у которого ты сдаешь экзамен, да еще и сидя за первой партой. Хвостов замолчал, но стоило учительнице повернуться и пойти к своему столу, как он ловко вытащил из рюкзака тетрадный блок в кожаной обложке и вырвал оттуда лист. Наш диалог перешел в письменную форму.

Саша: Нравится вообще здесь учиться?

Почерк у парня был изящный, почти каллиграфический. Отчего мне стало стыдно за свои скачущие по строчкам буквы. Мама всегда шутит, что еще не поздно решить пойти учиться на врача.

Соня: Здесь неплохо. Я привыкла, раз дожила до одиннадцатого класса.

Саша: Ты – местная отличница?

Соня: Нет. Отличница и староста у нас Боброва Катя. Девушка, которую пересадили на первую парту соседнего ряда. У меня много четверок. По ИЗО даже.

Саша: Мне казалось, что по рисованию нереально четверки получить. Как ты умудрилась?

Соня: Не хватает терпения.

Саша: Из меня тоже так себе художник.

Он тут же принялся вырисовывать какие-то зигзаги. На удивление у него вышло прекрасно. Смешной эскиз младшеклассника, дергающего соседку по парте за косичку.

Соня: Ты себя недооцениваешь.

Саша: Советуешь пойти на художника?

Соня: Советовать можно много, но решения всегда человек принимает сам.

Парень усмехнулся, будто бы не соглашаясь, но не рискуя спорить. Я решила сменить вектор «бумажного» общения. Раз у нас урок литературы, почему бы не поговорить об этом?

Соня: А какая книга у тебя любимая?

Саша: Угадаешь?

Соня: Я не так хорошо тебя знаю, чтобы догадаться.

Саша: Это нужно исправить!

Неужели он флиртует со мной? Я не успела придумать, как отреагировать, ручка парня тут же принялась писать дальше.

Саша: «Поющие в терновнике»

Соня: Серьезно?

Саша: Я не отличаюсь излишней шутливостью. Твой черед.

Соня: Я обожаю наших классиков. Но есть одна книга, которую лелею на полке и часто беру в руки. Это «Гордость и предубеждение»

Саша: Почему же я не удивлен?

– Извините, я вам не мешаю? – донесся до нас снова голос Марии Ивановны.

Женщина сидела за своим столом и смотрела на нас. Нет, она прямо прожигала нас взглядом, подняв вверх брови и постукивая кончиком карандаша по губам. Мои щеки вспыхнули. Даже с Таней я не болтала на литературе, так как подруга знала, что для меня важен этот предмет. А теперь я половину урока прослушала.

– Прошу прощение, – сказал Саша, поднимаясь с места. – Это я отвлек Соню. Хотел уточнить нюансы по поводу учебы. Если нужно принять наказание, то я возьму на себя всю ответственность.

Челюсть моя отвисла, а внутри от его слов разлилось непонятное и приятное тепло. В первый раз кто-то так за меня заступается. Учительница наклонила голову чуть в бок и улыбнулась. Сто процентов, не поверила, что переписка у нас была по учебным делам. Но на то она и была Марией Ивановной, сердиться на учеников никогда не могла.

– Ой, Саша, раз так, ничего страшного. Но только выясняйте все насущные дела на перемене. А дополнительные занятия по литературе будут проходить по вторникам и четвергам. Соня как раз будет ходить. Жду вас двоих завтра.

Хвостов сел на место. Он убрал лист с перепиской в тетрадь. Не смял, чтобы выкинуть. Аккуратно заложил между страницами. От этого жеста мне почему-то стало еще приятнее.

– Прости, что так получилось, – шепнул Саша, обжигая дыханием ухо второй раз за утро, вот только горело еще и подскочившее в груди сердце.

Кажется, станет сложнее сосредоточиться на учебе и всех тех картах желаний и визуализаций, что я себе создавала. Идеально упорядоченные конструкции рисковали рухнуть и рассыпаться.

2. Прогуляем(ся)?

Стоило прозвенеть звонку, как одноклассники с задних парт уже вылетали из класса в коридор. Моя лучшая подруга, естественно, была в их числе. Мария Ивановна покачала головой.

– Даже не дослушали домашнее задание!

Мы с Сашей и Катей Бобровой записали страницы учебника и последними вышли из класса. Отличница, будучи по совместительству старостой, тут же юркнула с журналом в сторону учительской, оставив нас с Сашей наедине. Хоть все данные переводились в электронный формат, наш лицей не отменил ведение бумажных дневников и журналов.

– Привет, Саша! Так здорово, что ты будешь учиться с нами. Меня зовут Маша, а это Даша. – заверещали вокруг Хвостова красотки класса, кокетливо хихикая.

Даже не дали нам пары шагов от дверей класса сделать, обступили, опутывая облаком резкого парфюма. Успели как-то по-быстрому обновить макияж и обрызгаться чем-то приторно-сладким. Хвостов приветливо улыбнулся девушкам и принялся поддерживать беседу. Маша накручивала на палец локон своих светлых волос, а Даша уставилась на парня в упор с улыбкой в тридцать два зуба. К моему сожалению, идеальной улыбкой, не зря она бреккеты два года носила. Я же, неловко переступая с ноги на ногу, поглядывала то в их сторону, то на мыски своих балеток, пока Таня не взяла меня под локоть и не увела в сторону подоконников, где мы обычно пережидали перемены. Подруга спасла от неприятного ощущения, что ты лишняя как третья нога.

– Ну, рассказывай, – ее взгляд с прищуром сканировал меня не хуже рентгена.

– Чего тебе рассказывать? – засмеялась я.

– А то не знаешь! Ты сорок пять минут сидела с самым симпатичным парнем в школе, о чем-то мило перешептываясь и переписываясь. Все это заметили. Вон, мымры тоже. Думаешь, они просто так сейчас его от тебя изолировали?

Я удивленно скосила глаза в сторону одноклассниц. Даша с поджатыми губами встретила мой взгляд и будто бы невзначай положила ладонь Хвостову на сгиб локтя. Парень опешил, немного отстранился, но в лице не изменился. Все та же доброжелательность и приветливость, от которой мне почему-то стало тошно.

– Мы просто пообщались об учебе, – ответила я подруге, отчего-то в первый раз в жизни решив немножко исказить правду. – Он же новенький, ему было интересно, что здесь да как.

Богачева скривилась, словно лимон съела.

– Фу, скука.

– А как тебе на уроке с Давидом?

Таня закатила глаза.

– Он все расспрашивал меня об увлечениях, как я лето провела. Интересовался, куда поступаю. Этим самым тебя напомнил, кстати. Даже через наушники его занудство слышала. Оказывается, Кондратьев тот еще болтун. Не подумала бы.

– Вообще-то он уже который раз пытается с тобой пообщаться по душам, – напомнила я подруге, – с девятого класса.

Богачева как-то неуверенно глянула на меня. На лице ее отразился тяжелый мыслительный процесс.

– Что-то не припоминаю.

– Да брось! – я засмеялась. – В прошлом году постоянно подсаживался за наш столик в столовой.

– Ага. Потом туда же плюхали свои задницы Марк и Володя, а нам приходилось уходить, не доев обед. Это не «пообщаться по душам», а «как выжить других с самого хорошего места в столовой».

– Ладно. Как же его комплименты твоим экспериментам с прическами и макияжем? – я скрестила руки на груди.

– Пф! «О, прикольно»? Даже питбуль моей соседки с лестничной клетки, заливаясь каждый раз лаем, и то больше толку знает в комплиментах.

– Ах, вспомнила еще! Прошлой весной на субботнике тебе помогал, пока ты залипала в телефон, он за двоих набрал огромный пакет мусора. Ты тогда еще случайно в собачью какашку наступила.

– Не напоминай! – Таня смутилась и замахала руками перед лицом. – Фу, фу, фу! Пришлось кроссовки выбросить. И вообще, чего это и правда Кондратьев ко мне прицепился как репейник? Вон, пусть лучше с Марком и Володей общается. Маньяк какой-то.

Володя, Марк и Давид были хорошими ребятами, совсем не смахивающими на маньяков, просто иногда немного странными. Именно их мы с Богачевой и окрестили «гиками» класса. Правда стоит отдать должное, этим летом одноклассники заметно изменились, возмужали. Первый раньше носил большие круглые очки как у Гарри Поттера, а сейчас пользовался линзами и раздался в плечах. Второй с детства обожал комиксы Marvel и DC, коллекционировал фигурки супергероев, и сейчас вполне мог сойти на Зимнего солдата в исполнении Себастьяна Стена с длинными волосами. Ну, а Давид под метр девяносто с неожиданно появившимся привлекательным рельефом мышц под рубашкой был повернут на компьютерах и аниме. Он и сам мог бы сойти за героя манги с темными волосами и спадающей на глаза челкой. Наверное, поэтому он тащился от моей Танюши. Она была воплощением девушки его мечты, то есть тоже не от мира сего. Вот и сейчас Давид пожирал ее своими темно-синими глазами, а Богач делала вид, что этого не замечает. И ключевым будет «делала вид». Меня это умиляло, романтичная натура внутри была довольна.

– Надеюсь, что Ахмедова сегодня не вызовет к доске. В последнее время наша физичка стала неровно ко мне дышать. – Ловко перескочила на другую тему Таня. Она вспомнила прошлую неделю, когда два урока подряд ее выдергивали решать задачи по силе Ампера и магнитному полю.

– Может быть, Тамара Викторовна видит в тебе потенциал? – предположила я.

Богачева отличалась гибким умом и училась стабильно «неплохо» по всем предметам, хоть учиться и не любила. Списывала у меня домашку и самостоятельные только из-за лени-матушки и неиссякаемого с годами юношеского максимализма. Я была уверена, что она принижает собственные возможности и вполне могла бы стать второй отличницей в классе. Подозреваю, что новая учительница раскусила Таню, как и я.

– Она просто ждет случай, чтобы впихнуть в журнал двойку напротив моей фамилии, – хмыкнула подруга. – А фифы все не отстают от Хвостова.

Я взглянула на Казанцеву и Ленину, хихикающих возле Саши, и внутри меня что-то неприятно кольнуло. Почему одни могут так легко и беззаботно общаться с симпатичным парнем, не скрывая свой интерес, а кому-то это дается так тяжело? Максимум, на что хватило меня, это на переписку на уроке!

Будто бы ощутив мой взгляд на себе, Саша обернулся и тепло улыбнулся. Показалось, что сделал он это искренне, а не той вежливой улыбкой, которой встретил Дашу и Машу, и мысль эта заставила мое сердце пропустить пару частых ударов.

– Ты обещала дать списать алгебру, – донесся до меня голос Тани, копошащейся в сумке. – Давай живее, пока никого из преподов нет.

Я вздохнула, но покорно повиновалась участи быть спасительницей заблудшей души рядом. Десять минут пролетели, и звонок стал зазывать на урок физики. Мы с Таней успели запихнуть тетради и добежать до класса вовремя, а там уже сели как обычно на последнюю парту. Точнее, я села, а Богачева плюхнулась на нее грудью и распласталась в надежде скрыться от Ахмедовой за могучей спиной Володи. Одноклассник повернул голову и поднял брови вверх.

– Не зря я все лето на турники ходил, да? – подмигнул он Тане.

Подруга на него цыкнула и покрутила ладонью, чтоб отвернулся обратно. Вот только этим самым они еще больше привлекли к себе внимание.

– Кто это у нас там шепчется на задних партах? – донесся голос Тамары Викторовны. – По-видимому, кто сделал домашнее задание и готов показать нам мастер класс по решению задач?

Богачева шепотом чертыхнулась и скрестила пальцы на обеих руках. Я сжала губы в надежде не рассмеяться.

– Иванов, к доске.

Вызвали Володю. Таня облегченно выдохнула и довольная уместила голову на руках на парте.

– Могучая спина Вовы тебя сейчас не прикрывает.

– Ахмедова нашла себе жертву, так что ей теперь не до меня.

Богачева закрыла глаза и, как показалось, тут же засопела. Я же сконцентрировала внимание на уроке, проверяя выполнение домашней работы. На это время перестала ощущать то новое чувство, что возникло в груди на литературе и на перемене в присутствии новенького. Так пролетела еще пара уроков по расписанию.

За первый учебный день Саша Хвостов покорил всех моих одноклассников и учителей. Для девушек он был свежей кровью, учителя же были довольны его уровнем знаний и эрудицией. С парнями он также нашел точки соприкосновения. Мальчишкам любого возраста от мала до велика лишь бы обсудить футбол, компьютерные игрушки и, как бы парадоксально не звучало, девушек. Александр общался без подхалимства или желания понравиться, что обычно происходит с новичками, стремящимися влиться в уже устоявшиеся компании. И этим он еще больше подкупал и располагал к себе.

На большой перемене, во время которой обычно проходит обед, я стояла в коридоре и ждала Таню из туалета, чтобы пойти вместе перекусить. Надеялась, что брошенная утром фраза Дениса Малюгина про встречу в столовой не несла в себе правды, меньше всего хотелось бы очутиться в центре внимания всего лицея. Детвора вся уже переместилась вниз, так что в коридоре было тихо и пустынно. Поэтому я с легкостью расслышала разговор парней из-за угла, что шли в мою сторону. Володя, Давид и Марк красочно описывали Саше жизнь нашего лицея, особенно яркими эпитетами наградили волейболисток из параллельного «В» класса. По мнению одноклассников склеить этих девушек можно на раз два. Я могла бы проигнорировать столь высокопарное заявление, но почему-то не удержалась и слишком громко фыркнула. Из-за угла показались четыре головы, и четыре пары глаз тут же уставились на меня.

– Белка, ты чего это тут прячешься? – спросил Марк.

– Подслушиваешь? – добавил Давид.

– Завидуешь что ли? – засмеялся Володя.

– Кому это? Волейболисткам? – Я скрестила руки на груди. – Больно надо. Просто у меня и то больше шансов подцепить одну из этих девчонок, чем у вас.

Не знаю, что на меня нашло, такое ляпнуть. С каких пор у Белкиной вдруг заострился язык?! Или это ретроградный Меркурий виноват?

– Ты нас недооцениваешь, – скептически хмыкнул Марк. – Скоро вечеринка у Малюгина на даче, вот там то и убедимся, у кого какие шансы.

За моей спиной послышался дикий хохот. Таня если начинала, то смеялась потом как древний трактор, который наконец решили завести. Мне порой от ее смеха аж жутко становилось.

– Блин, ребят, рассмешили. Думаете, на даче у самого популярного парня школы девушки клюнут на вас? Они за Малюгиным хвостиком бегают годами, чуть команда из-за него не распалась. Да и на эту вечеринку попасть сначала надо. Не припомню, чтобы Денис хоть когда-нибудь с вами здоровался.

Горькая правда выбила спесь из наших «гиков». Парни поникли разом как одуванчики в засуху. Видимо, они просто хотели побахвалиться перед новеньким, показаться крутыми. Я украдкой взглянула на Сашу. Он широко и искренне улыбался, слушая наши терки. Конечно, одноклассники были у него как на ладони, но парень тактично им подыгрывал.

– Они популярные, а значит предсказуемые, – резко вставил свое слово Давид, сверля Таню взглядом. – А мы полны сюрпризов и изюминок. Нормальным девушкам это нравится.

Богачева замолчала и уставила на одноклассника в ответ. Со стороны это выглядело как начавшаяся игра в гляделки. Мы так играли в детском саду.

– И много у тебя изюма припрятано? – прищурилась подруга.

– Достаточно!

К активному обсуждению иссохшего винограда подсоединили другие ребята, а я стояла и молчала, краснея, что весь этот сыр-бор начался из-за меня и неудачного фырканья. Саша обогнул парней и встал рядышком со мной, так что предплечья наши немного соприкасались. Вновь окутал запахом хвои и зимнего леса.

– Хорошие они ребята, – тихо сказал Хвостов, поглядывая на меня.

– Наверное. Мы как-то раньше так много не общались.

Сказала, а сама удивилась. Столько лет в одном классе, и даже не перекидывались с мальчишками парой-тройкой фраз. А они вон какие общительные оказались. Не злые совсем, веселые. И судя по тому, что Богачева хоть и делала недовольный вид, а на деле наслаждался словесной перепалкой, зря мы с ней так изолировались из коллектива.

– А Денис Малюгин… – спросил Саша задумчиво. – Тут типа популярный?

– Ага, – ответила Таня, выдыхаясь от споров с Давидом, но не прерывая с ним зрительный контакт. – Выскочка и заноза в заднице, которому все сходит с рук.

Саша почесал затылок и отчего-то нахмурился.

– А вы пойдете? – спросил он, обращаясь к нам с подругой. – На эту вечеринку?

– Пока не решили, – певуче сказала Богачева. – Но уверена, что Денис будет очень рад видеть Соньку.

Я была готова в эту минуту ее придушить. Ребята ухмыльнулись. Этот намек не оставил без внимания и Саша. Он бросил на меня осторожный взгляд. Я же стояла как глупая заблудшая овечка и не знала, как отреагировать. Кинусь опровергать или же промолчу, и в том, и в другом случае заложу зерна сомнений. Таня, ну кто тебя за язык дергает?! А самое главное, почему это меня сейчас так беспокоит? Пауза стала неприятно затягиваться, а я так и не ответила на реплику.

– У нас же сейчас большая перемена, получасовая? Может сходим перекусить на улицу? – предложил Саша, все еще наблюдая за мной.

Хотел ли он сменой вектора разговора спасти меня от смущения, или это вышло у него невольно? Как бы там ни было, это помогло.

– А почему нет? – поддержал предложение Давид. Он дернул головой, смахивая челку в сторону. – Знаете же, что на первом этаже установили автоматы с контейнерами с правильным питанием? Опробуем нововведение? И погода пока хорошая.

Таня прикусила нижнюю губу в размышлениях. И это она то! Я была уверена, что Богачева первой будет активно протестовать против сего предложения. Обычно даже в столовой она сидела за нашим столиком с выражением лица, твердящим: «Только попробуйте подсесть, я вам аппетит испорчу».

– Что думаешь, Сонь?

Вопрос ее прозвучал непривычно робко. Неужели Кондратьев каким-то волшебным образом сумел пробить панцирь моей подруги? Я улыбнулась и утвердительно кивнула. Мы двинулись в сторону недавно поставленного автомата с контейнерами правильного питания.

– Чего это ты загадочно лыбишься? – спросила Таня тихонько.

– Настроение поднялось, – ответила ей и пожала плечами.

На улице оказалось не так тепло, как мы рассчитывали. Парням пришлось бегать в раздевалку за куртками. А так как Богачева пришла без верхней одежды, Давид как истинный джентльмен уступил ей собственный плащ.

– Плащ как у эксгибициониста, – шепнула мне Танюха. – Говорю ж, маньяк он какой-то.

– Зато заботливый эксгибиционист, – я рассмеялась, игнорируя недовольное выражение лица девушки.

Лицей наш был трехэтажным п-образным зданием, сзади которого разместился спортивный комплекс с отдельным полем для футбола, баскетбольной площадкой и зоной сдачи нормативов с турниками. А у главного входа была разбита ландшафтная зона с высаженными туями. В центре ее был установлен милый фонтанчик в виде ангелочка с амфорой, из которой по идее должна была течь вода. Вот только сколько себя помню, фонтан этот ни разу не работал, а лавочки всегда пустовали. Желающих маячить перед носом директрисы, окна кабинета которой выходили как раз в эту сторону, не имелось. До сего дня. Мы вшестером удобно разместились в зеленой зоне. Каждый распаковал контейнер с купленной едой и принялся ее уплетать. Я ковыряла ложкой в гречке с подливкой, скептически разглядывая непонятную жижу. Все-таки нет ничего лучше обычной домашней еды.

– Саш, а почему ты перешел к нам в выпускном классе? Тем более в октябре? – поинтересовалась Таня, когда доела свой сэндвич.

– Мама выскочила замуж и переехала сюда к мужу. Мы с братом покорно повиновались ее воле. В который раз…

Последние слова он произнес так тихо, что расслышала их только я. Мое подозрение, возникшее на первом уроке, когда нам представили новенького, оправдалось – Хвостов уже неоднократно менял школу. Не удивительно, что Саша привык знакомиться с новыми людьми снова и снова. Может быть, поэтому он такой – кажется чуть взрослее других, умеет адаптироваться под различные условия.

– Эх, ловим последние теплые деньки, – произнес Володя, задирая голову и наблюдая за облаками, что проплывали по небу. – С завтрашнего дня обещали похолодание.

Мы все подняли головы следом за одноклассником.

– Вон то облачко прямо как хот-дог! – воскликнул Марк.

– Я вижу шляпу, – задумчиво ответила Таня.

– А я какашку, в которую ты наступила весной, – прыснул Давид.

Таня тут же кинулась на него с кулаками, но выглядело это со стороны, как если бы болонка залаяла на льва. Мы с ребятами переглянулись и рассмеялись. Ни у кого не оставалось сомнений в наличии химии между ними. Не прошло и три года, как говорится.

Покончив с обедом, мы скинулись, кто пойдет относить мусор. Неудачный жребий выпал Танюхе. Она состроила гримасу, но взяла контейнеры и потащила к урнам, что стояли в стороне. Я осталась на своем месте, вытянула вперед скрещенные ноги. Давид, Вова и Марк разместились на лавочке напротив, обсуждая компьютерную игру. Саша остался стоять рядом со мной.

– Как тебе первый учебный день? – решила я нарушить тишину.

– Нормально. Лучше, чем я ожидал. Нашего классного руководителя еще не видел, учительница английского, если я не ошибаюсь? Физичка Ахмедова хоть и молодая, но дает полезную информацию. Математик умный мужик. Мария Ивановна хороший педагог, вот только слишком старой закалки. Не хватает инновационных методов обучения и огонька.

Я резко обернулась в его сторону. Слышать подобное о женщине, которую я всей душой любила, было больно.

– Ты не прав. Она учитель от Бога! – тут же накинулась на него. – Судя по прошедшему уроку ты ей понравился, а рассуждаешь сейчас как Иуда.

Он рассмеялся. Смех его был, как и голос, с легкой хрипотцой. Так бы и слушала.

– Я не говорил, что она плохая. Просто будь я учителем, то попытался привлечь к своему предмету не только тех, кто сдает экзамен. Это же литература. Для молодежи можно открыть столько прекрасного в прозе и поэзии. Именно с литературы начинается любовь к созерцанию и пониманию всего вокруг, не даром детей первым делом учат букварю и чтению. – Он задумался на минуту. – У меня было минимум пять учителей по предмету, есть с чем сравнивать.

Это со мной сейчас одиннадцатиклассник так разговаривает? Я растерянно кивнула, скрестив руки на груди. Так привыкла к мальчишкам-оболтусам, что для меня Саша Хвостов сейчас казался эфемерным и ненастоящим. Будто бы пришелец с другой планеты.

– А с какого момента ты полюбил литературу?

– С детства. – Парень взглянул на меня. – Отец всегда читал мне перед сном сказки. А потом я сам открыл тоненький потрепанный томик «Маленького принца», лежавший у него в столе, и понял, что страницы могут перенести тебя в удивительные миры. Где есть барашек в коробочке с дырочками, а на далеком астероиде ждет своего любимого одинокая красивая роза.

– Ты упомянул, что твоя мама снова вышла замуж. Значит, отец остался в Барнауле? Ты, наверное, скучаешь. – сорвалось с моих губ, прежде чем я подумала, что это не мое дело.

– Мой отец умер, когда брату не было и года. Неожиданно оторвался тромб, ничего не предвещало. Уже шесть лет как его нет с нами.

Я почувствовала, как замерло мое сердце. А потом слишком неприятный и громкий «тудум» вырвался из груди! Приз за длинный нос, сующийся куда не нужно, сегодня получает Белкина! Лишнее доказательство того, что мне лучше общаться с героями книг, чем живыми людьми.

– Прости! – Я опустила лицо в ладони. – Не хотела теребить раны.

– Ничего. Это логичные вопросы, которые постоянно задают новенькому в классе.

От осознания, сколько раз ему приходилось отвечать на вопросы о своей семье, повторять о смерти отца в каждой новой школе, мне стало дурно.

– Зато сейчас мама снова нашла свое счастье. Уже которое по счету, – задумчиво добавил Саша. – Я порой думаю, что она настолько погрязла в поисках его, что забывает, счастье ведь не всегда единица проходящая, оно может быть величиной постоянной.

Он неловко перекатывался с ноги на ногу, засунув руки в карманы. И мне страшно захотелось обнять этого парня. Я даже опрометчиво подскочила с лавочки, но спас меня от порции неловкости и стыда звонок, доносящийся из школы. Тут же впопыхах спросила, чтобы не показаться странной:

– Возвращаемся?

Ответить Саша не успел.

– Ребята! – К нам вернулась Таня со странным блеском в глазах. – А давайте прогуляем?

– Чегоооо? – протянула я, не веря своим ушам.

Хоть Богачева и отлынивала от домашней работы, да и предпочитала либо спать, либо слушать музыку на уроках, но никогда не пропускала уроков. За это она могла получить от матери.

– Ворфоломеева сказала, чтобы мы были гостеприимными и показали все радушие столицы. Соня, давай покажем Хвосту все прелести города, а?

Я переводила взгляд с нее на одноклассников. Они лыбились как в рекламе зубной пасты.

– Не ясно, ты решилась сама или тебя подбили на эту авантюру, но… – я вздохнула. – Думаете, идея прогулять первый учебный день Саше пойдет на пользу? Тем более, Боброва сто процентов выдаст, что мы были на предыдущих уроках.

– Боброва не выдаст, – замялся Володя, смущенно уводя взгляд в сторону. – Я ее попрошу.

Мы с Таней переглянулись. Видимо, многое из нашей школьной жизни упускалось из виду.

Парни очень оживились из-за идеи с прогулом, но почему-то окончательное решение оставили именно за мной. Богач второй раз за день не поскупилась на намеки про последний школьный год и свободу, возможность насладиться юностью без бремени забот.

– Ладно, сдаюсь. И то соглашаюсь, потому что два следующих урока никто из нас не сдает.

– Вообще-то мне нужно появиться на истории! – вдруг вспомнил Володя, округлив глаза. – Я же должен пересдать тест. Черт, я совсем забыл. Ребят, я тогда пас. Меня потом Мегера Петровна съест с потрохами. Но за вас я перед Бобровой слово замолвлю.

– Мегера Петровна? – переспросил Саша.

Ребята засмеялись.

– Милена Петровна, – поправила я имя учительницы, с укоризной поглядывая на одноклассников. – Но некоторым нравится награждать ее нелепой кличкой.

– Ну-ну, нелепой. А кто трояк получил в прошлом году, а потом две недели ходил и канючил пересдачу контрольной? Хочешь сказать, тогда не звала ее Мегерой? – с прищуром уточнил Марк.

Я открыла рот от удивления. Они помнили об этом? Я думала, что невидимка для всех, кроме Тани.

– Тогда пойдем впятером? – спросил Саша. – А с Володькой потом на выходных как-нибудь.

– Давайте поживее, пока директриса через окно нас не увидела! – воскликнула Таня.

– Окей. Сейчас только попрошу соседку Свету с сада забрать.

Я строчила сообщение старушке, которая нам с мамой иногда помогала, она могла посидеть с сестрой до вечера. У нее не было своих внуков, поэтому такие просьбы женщина воспринимала с большим энтузиазмом. А Света обожала Елизавету Дмитриевну за то, что та позволяла ей смотреть мультики и баловала обильным количеством быстрых углеводов в виде булочек, конфет и мороженого.

Смылись мы с ребятами быстро, подхватив рюкзаки и миновав территорию лицея через шлагбаум, чтобы у охранника не возникло желания обсудить наш побег с директрисой. В метро мы впятером уставились друг на друга, ожидая предложений по поводу пункта назначения. И если сначала стояла гробовая тишина, то потом три голоса, активно старались перекричать друг друга, словно от этого зависело, чье предложение победит. Хвостов, естественно, молчал, оставив споры для «местных». Я тоже не изменяла себе, стояла и отмалчивалась. Лишь один раз в минутной паузе я вставила свои пять копеек. Решив, что компьютерный клуб и торговый центр – не те места, с которых лучше всего знакомиться со столицей, я предложила выбрать музей. И так вышло, что именно эта мысль пришлась всем по душе. Мы направились в Музей Булгакова. Только Таня закатывала глаза и хныкала, что сбежала с уроков не ради литературы.

Пока бродили по Квартире 50 на Большой Садовой Саша читал вслух стихи.

На Большой Садовой

Стоит дом здоровый.

Живет в доме наш брат

Организованный пролетариат.

И я затерялся между пролетариатом

Как какой-нибудь, извините за выражение,

атом.

Жаль, некоторых удобств нет

Например – испорчен ватерклозет.

С умывальником тоже беда:

Днем он сухой, а ночью из него на пол

течет вода.

Питаемся понемножку:

Сахарин и картошка.

Свет электрический – странной марки:

То потухнет, а то опять ни с того

ни с сего разгорится ярко.

Теперь, впрочем, уже несколько дней

горит подряд,

И пролетариат очень рад.

За левой стеной женский голос

выводит: „бедная чайка…“

А за правой играют на балалайке.

Ребята с напускной восторженностью аплодировали ему, смотрительница музея тоже оказалась под впечатлением и восхищалась молодежью, что не курит в подворотнях, а просвещается. А когда старушка отошла, Марк вдруг заблистал собственной «эрудицией», рассказывая похабные анекдоты про писателей. Щеки мои никогда не горели так ярко от стыда. Не подумала бы, что наши «гики» могут быть такими.

После культурного обогащения Таня потащила нас через всю Москву и с двумя пересадками в метро гулять в Парке Горького и поглощать бургеры на лавочке, подкармливая крошками местных голубей и воробьев. Удалось даже приметить белочку, что шустрым пушистым комочком взбежала по стволу и скрылась на вершине дерева. За это время мы получше узнали ребят, с которыми учились. Давид решил поступать на программиста, но при этом он не изменяет своему хобби, в свободное время пробует себя в качестве мангаки. Однажды он хотел бы издать свой собственный томик манги. Марк, как и большинство наших одноклассников, идет на факультет иностранных языков, будущий переводчик китайского. Его мечта переехать в Пекин. Парни поведали и о Володе, который в это время сидел на уроках. Оказывается, тот корпел над книгами и энциклопедиями в библиотеке каждый вечер уже второй год подряд ради участия в телевизионной программе для школьников. Он каждый месяц подает заявку с надеждой пройти отборочный тур. Там же их пути с Бобровой стали очень часто пересекаться, над чем Марк и Давид невольно подтрунивали. И я догадалась, почему Володя сменил очки на линзы и летом решил подкачаться. Точнее, для кого.

Не обошлось у нас на прогулке и без неожиданного недоразумения. У главного фонтана в Марка неудачно врезалась девушка на электросамокате, повалившись на него сверху. Это оказалось судьбоносным столкновением, потому что Марк решил нас покинуть, сославшись, что нужно помочь новой знакомой добраться домой с ушибленной ногой. Естественно, мы сразу поняли, куда ветер подул, но подыграли нашему Дон Жуану. Будучи уже вчетвером, мы с ребятами взяли в аренду городские велосипеды. Я давно не крутила педали, и это вернуло меня в беззаботное детство. Мы неслись по велодорожкам, друг за другом, ощущая ветер в волосах и легкость на душе. И даже то, что я была в юбке, меня не смущало. Так и докатились до Андреевского моста. Солнце уже стало клониться к горизонту, сменяя багряные оттенки грифельно-ртутными, зажглись фонари, и город стал мелькать тысячами огней и бликов. Мы стояли на мосту и наблюдали, как сменяется одна жизнь столицы на другую. Город пульсировал, качал энергию по своим улицам подобно сердцу кровь по венам, не останавливаясь.

– Наверняка, все это не сравниться с тем, откуда ты приехал, – сказала я тогда Саше, смотря как по реке под нами проплывает крытый теплоход.

Таня с Давидом встали чуть поодаль. Подруга всучила парню смартфон, чтобы он запечатлел ее на фоне прекрасного вида. Он еще не знал, что для Богачевой все одним дублем не ограничится, и что он конкретно попал.

– Это не сравнится, потому что несравнимо, – парировал Саша и облокотился локтями о поручень, устремив взгляд вперед. – Ведь нельзя же сравнить эмоции от поцелуя и эмоции от дружеского объятия. Ты испытываешь счастье, но такое разное.

По моему телу пробежали мурашки. Я не знаю, что испытывают при поцелуе на практике, потому что к своим семнадцати годам целоваться мне не приходилось. Зато у меня огромный опыт «книжных» поцелуев и всего, что может за этим последовать, спасибо современной литературе.

Саша будто бы догадался о чем-то. Он украдкой поглядывал на меня, чуть-чуть приподняв уголки губ. Воздух стал каким-то слишком ощутимым, и дышать мне стало труднее. Тема поцелуев, поднятая так невольно, оказалась излишне смущающей. Визг Тани отрезвил голову, и импульсивно мы с Сашей отпрянули друг от друга, хотя ничего такого особенного не совершили.

– Белка, смотри! – подруга указала на набережную. Там молодые ребята устраивали фаершоу. В вечерних сумерках яркие всполохи огня казались необыкновенным и волшебными. – Пойдем посмотрим ближе?

– Пойдем. Но через полчаса будем возвращаться домой. Мне сестру забирать от соседки.

Возвращались мы на метро, уставшие, но счастливые. На нашей остановке несколько минут переминались с ноги на ногу, не зная, как попрощаться. В итоге Таня разрядила обстановку, притянув парней для крепких объятий. Я последовала ее примеру. Вышла куча-мала. Посмеялись и разошлись, каждый в свою сторону. В квартиру я заходила с улыбкой на лице. И подобно тем горящим мечам, что взмывали в воздух во время фаершоу, внутри меня тоже разливался огонь. Права была Таня утром, чувство свободы и сиюминутное наслаждение жизнью пьянило и приносило удовлетворение получше всяких карт желаний с абстрактным счастьем.

3. Подарок

Я быстро перебирала ногами в сторону «Чашечки», ощущая, как холодный ветер пытался пробраться под полами пальто к ногам, которые совсем не защищались тонкими колготками. Володя вчера оказался прав, в Москву резко пришла осень, отвоевала свое законное место. Теперь уже не до ранних подъемов и пробежки, утренний ритуал придется отложить до весны. Максимум на что меня хватило – это выгулять Швепса на лужайке у подъезда.

Кофейня как всегда окутала приятным ароматом выпечки и напитков. Тетя Валя перекладывала на витрину свежую сдобу с противня.

– Как же вкусно пахнет! – воскликнула я, разматывая шарф с шеи и склоняясь над булочками, чтобы вдохнуть аромат полной грудью.

– Сонечка, возьми себе что-нибудь сладенького.

– Я бы с радостью, но сыта. Сегодня утром со Светой устроили чаепитие с печеньем. Вчера с соседкой она посмотрела «Алису в стране чудес». Думаю, мне еще долго придется быть Безумным Шляпником.

Тетя Валя цокнула языком и покачала головой.

– Тогда жду в выходные всей семьей на круассаны с белым шоколадом!

– Договорились.

Пока женщина готовила мне привычное латте на кокосовом молоке, я поглядывала то на часы, то на окно, то на входную дверь.

– Кого-то ждешь? – спросила женщина, когда из моей груди вырвался вздох разочарования.

И только сейчас я поняла, что все время ожидала увидеть здесь Сашу. Именно в это время мы с новеньким пересеклись.

– Нет, что Вы! – неуверенно замахала головой, но мне не поверили. Женщина улыбнулась, а на моем латте на пенке появилось сердечко.

– Может быть, сделать еще один напиток для кого-то особенного? – спросила она, и я кивнула, посчитав это отличной идеей.

С двумя стаканчиками я направилась в сторону лицея, задумавшись, изменится ли сегодня что-то в школьных стенах. Вчерашний день показался каким-то переломным, мне не хотелось, чтобы он остался лишь приятным воспоминанием.

– Доброе утро!

С Таней мы встретились у шлагбаума. В этот раз она пришла пораньше и уже ждала меня. Ярко красное пальто с капюшоном делало ее похожей на Красную Шапочку. А еще я очень удивилась, что из-под него выглядывала форменная юбка. Богачева уже который год подряд не показывала свои длинные ноги в колготках. К чему бы это? Или правильнее будет спросить, для кого?

– Привет! А это тебе.

Я протянула ей стаканчик.

– Мне? – спросила она и принюхалась. – Я же кокос не люблю.

– Знаю, поэтому там капучино на миндальном молоке.

Подруга одобрительно крякнула и с наслаждением сделал глоток. Улыбка озарила лицо моего особенного человека, и я с нежностью улыбнулась ей в ответ.

– Ты – мой спаситель!

Не успела Таня прильнуть к стаканчику снова, как тут же поперхнулась. Я проследила за ее взглядом и сама встрепенулась. Недалеко от шлагбаума притормозил черный мерседес семьи Малюгина. Вот только к нашему с подругой удивлению помимо Дениса оттуда выбрался Хвостов. Первый что-то буркнул в глубь салона через приспущенное стекло, Саша же покачал головой, словно стыдясь за него.

– Они приехали вместе, или у меня что-то со зрением? – удивилась Таня.

Да и не только она. Но я лишь молча следила за парнями, направившимися в нашу сторону. Саша заметил нас первым, притормозил и робко улыбнулся, помахав рукой. Я почувствовала, что сердце мое немного дрогнуло, как и уголки губ. Я неловко помахала ему в ответ. Денису, чтобы заметить нас с Таней, пришлось обогнуть Сашу. Он тут же похлопал того по плечу, шепнул что-то и уверенно пошел в нашу сторону. Малюгин вальяжно раскинул руки и подмял нас Таней под себя, заключив в тройное объятие. Настолько быстро и бесцеремонно это вышло, что я застыла от неожиданности и не успела увернуться или отбросить его руку в сторону.

– Привет, красотки! Уже который раз подряд пересекаемся до уроков. Признавайтесь, караулите меня?

Таня фыркнула, выпутываясь из плена Дениса.

– Скорее, это ты нас преследуешь, – сказала подруга. – С новеньким подружился?

Парень проследил взглядом за Сашей, который некоторое время наблюдал за нами, поджав губы, а потом прошел мимо в сторону школы. Только после его ухода я опомнилась и скинула руку Малюгина, все еще обхватывающую меня за плечи. Все настроение резко сошло на нет, мне стало отчего-то горько и волнительно, и все, что я хотела, это перемотать время назад, чтобы не встречаться с бывшим другом в таких условиях…при Саше.

– За новенькими всегда нужен глаз да глаз. – Денис подмигнул. – Да и почему бы не подвезти, живем через стенку?

Таня быстро посмотрела на меня, задавая мысленный вопрос. Я пожала плечами. Вчера Саша не распространялся о своем социальном положении, и тем более, что является соседом Малюгина. Часть нашего района оставалась «старенькой», в ней жила я, другая попала под реновацию, многоэтажки высились как исполины над малой застройкой. Но был островок подобно оазису в пустыне. Огороженный красивым резным забором с автоматическими воротами, с изящным барельефом и филенками на светло-песочных зданиях, это был мир «элиты». Жильцы въезжали на территорию на автомобилях, дороже любой другой квартиры в районе. Малюгины жили именно здесь. И теперь мы с подругой случайно выяснили, что Саша тоже.