Как я стала счастливой

Размер шрифта: 13

Март. 16.15

– Жила-была я. – Подошла я к зеркалу и увидела свое отражение.

Эго. Почему сразу ты? Нас же две.

Во мне всегда жили две: одна вся идеальная, другая противная, мы постоянно спорили, вот и сейчас вторая начала кривляться.

– Будущее мое настолько туманно, что даже в настоящем ничего хорошего не видно. – Протерла я зеркало и пригляделась к себе. Я настолько сложная, что просто жить не могу. Мечты мои были настолько дорогими, что не сбывались, дом мой мне казался настолько чужим, что вместо нового я строила иллюзии. Отношения с родителями стали настолько испорченными, что выкинуть их не было никаких сил, так и лежали на балконе. Я, конечно, про отношения, а не про стариков. Они мне привили столько комплексов, что захотелось стать антиваксером. Они навязали мне столько условностей, что носить – не переносить, но я до сих пор не знаю, куда могу податься в этом свитере. Он не греет. Я пытаюсь его снять который год, даже сняла для этого квартиру, настолько маленькую, что, когда выхожу из нее, кажется, будто просто сняла с себя пальто.

Самооценка моя настолько низкая, что я никак не могу закончить школу жизни. Люди вокруг кажутся настолько чужими, что мне никак не удается найти своего человека. Я жила с другим. Я не любила себя так сильно, что спокойно могла жить с нелюбимым, сколько бы он ни снимал с меня платье, он так и не научился надевать на меня пальто. Общаться по душам было настолько не с кем, что часто я открывала душу только холодильнику, я была недовольна своим видом так категорично, что это загораживало мне все остальные виды. Работа моя была настолько скучна, что все время хотелось спать. Интересов настолько мало, что я восхищаюсь интересами других, свои истории настолько банальные, что я постоянно смотрю в инстаграме чужие, друзей у меня так мало, что лучший из них телефон.

Настроение портится так быстро, что я храню его в морозилке. Сколько бы я ни пыталась научить говорить свое имя, оно не говорит ни о чем, сколько бы я ни представляла, я не представляла из себя ничего, чем сильнее я кажусь себе слабой, тем больше я хочу быть сильной, чем дальше заходили отношения с мужчинами, тем сильнее хотелось быть независимой. Я довольно предсказуема: после первого бокала вина я заказывала второй, после этого я уже была не такой предсказуемой. Мне нравилось выходить из себя, себя показать и других посмотреть, поэтому никто не брался предсказывать мне судьбу. Я всегда пила сухое, чтобы не подмочить репутацию. Праздники я не люблю, потому что именно в праздники можно понять, нужна ты кому-то или нет.

«Нет» никогда не было моим любимым словом, и вот здесь крылась моя главная ошибка, потому что если «в начале было слово», то это слово «нет». Так как в моем лексиконе не было этого слова, я научилась обманывать себя. Да, я врала себе. Я смотрела на мир такими открытыми глазами, что закрывала их на эту ложь. Временами от этого я была настолько несчастна, что хотелось стать психологом, чтобы, выходя из себя, идти сразу к себе на прием. Я так сильно хотела всем доказать, что я счастлива, что меня начинали спрашивать: что случилось?

Ничего. Ничего не случилось, и в этом было самое страшное. Самое страшное в жизни, когда ничего не происходит. Она замирает. Несмотря на весь этот самообман, жажда жизни жила во мне, и я ходила на маникюр, потому что ногти мои цеплялись за эту жизнь. В этом была некая медитация. Вот и сегодня я решила помедитировать. Вышла из дома после обеда.

Вторник был настолько пасмурным, что смахивал на понедельник, но я привыкла. В моем детстве было много понедельников.

Надеюсь, что все самое страшное случилось со мной в детстве. Началось все с того, что мне не повезло с родителями, зато сестра у меня была что надо. Однажды я сделала себе втайне тату на руке. Показала сестре. Она взяла мою руку и покачала головой:

– Красивая птичка.

– Чайка.

– Ему без разницы. Отец тебя за это убьет, но сначала мать.

– Думаешь, я им покажу?!

– Ну тогда надо было делать не на руке.

– Ну и пусть. Я не могу больше жить в этой клетке. Мне нужен воздух.

– Будет тебе воздух. Полные карманы. Ладно, надень майку с длинными рукавами, в общем, спрячь и не показывай никому, пока не разрешу.

Я не показывала, даже стала забывать об этом, пока в один прекрасный день не услышала на кухне крик матери:

– Безмозглая. Совсем сдурела! Зачем тебе эта грязь? Отец придет, оторвет тебе руку, а я пришивать не буду. Так и знай.

В общем, сестра тоже набила себе на руке татушку, чтобы ее руку первой оторвали. Прикрыла. Взяла на себя удар первой. Руку ей, конечно, не оторвали, но вони было много. На мою чайку уже просто махнули рукой, но я увернулась. Материнская рука зацепила шкаф.

– Паршивка, я из-за тебя ноготь сломала. – Отвлеклась мать от моей татушки, схватила свой раненый палец и стала пристально рассматривать ноготь. – Вчера только маникюр сделала. Дура! Придется снова идти.

Я сидела в зале в ожидании мастера.

Эго. Что мы здесь делаем? Только время и деньги тратить! Я сама могу тебе такой маникюр сделать – мама не горюй.

– Не напоминай мне о матери. Ты уже сделала один раз. Мама, кстати, сильно расстроилась, когда увидела, а отец был просто в бешенстве.

– Вспомни лучше, когда он был не в бешенстве. Может, его собака какая укусила?

– Ну, вспомнила?

– Отца?

– Нет, мамин лак.

– Нашла что вспоминать. Когда это было? В прошлой жизни. Тогда ей просто жалко было свой новенький фиолетовый лак. На меня всегда было фиолетово.

– Но жидкость для снятия лака она тогда не пожалела. Где его только не было этого лака потом, даже на обоях.

– Ты ничего не понимаешь в искусстве.

– Ну раз ты такая понятливая, сиди и молчи. Вон книжку лучше полистай.

Рядом на столике – книги и журналы, меня заинтересовало название одной из книг «Не складывается – вычитай». Оно мне показалось знакомым, где-то я уже это слышала.

– На своем дурацком тренинге про личное счастье, дура. Помнишь, сколько денег ты отдала за то еще счастье, еще в долги влезла так, что сразу появилось чувство долга. Пришла за счастьем, а ушла с чувством долга.

– «Не дура». – Показала я ей обложку книги.

– Вот-вот. Не будь дурой, бери и беги. Эта книжка будет получше всякого тренинга. Здесь тебе не будут вешать на уши лапшу типа «счастье – это здесь и сейчас, не откладывай его на потом. Не транжирь свою силу зря, направь ее на свою мечту. Ищи своего человека, он рядом, он вокруг». Ага, вокруг да около. А слова-то бессильные, одно сплошное напряжение. Да такая лживая сила тока может убить любую мечту. Ну как можно натренировать счастье! Скажи это счастью – обхохочется. А в этой книге хотя бы все истории из реальной жизни.

Я открыла книгу и не смогла оторваться. Каждое слово про меня, если не про меня, то для меня. Утащила все слова домой. Раньше у меня были бзики, когда я брала на память из кафе вилку или ложку, однажды даже пивной бокал, уж больно он был хорош, но чтобы книгу – никогда.

– Ты начала тырить книги! Поздравляю! Ты выходишь из матрицы.

Вся книга была в закладках, а точные фразы стали девизами. Больше всего мне понравилось, что все названия книг начинаются с моего любимого «НЕ».

Дневник

Действующие лица:

Эго

Сестра

Подруга

Автор

В эпизодах: Артурчик, отец, мать, бабушка, подруга и молодые люди в массовке.

Книга эта, написанная в форме дневника с историями, заметками и записками, родилась после встречи, которая произошла в «Доме книги» в Петербурге. После встречи я подписывал книги читателям. Ко мне подошла девушка и протянула стопку книг.

– Принесла вам мешок работы.

– Ну и как вам? – посмотрел я на нее. Красивые глаза светились, красные губы улыбались.

– А вы откройте, увидите.

Я открыл первую: «Не складывается – вычитай».

– Я подчеркивала цитаты, которые мне запали в душу. Некоторые стащила для своих постов, ничего?

– Да, нормально. Искусство принадлежит народу. – Подписывал я книги по ходу разговора. «Не дура», «Не хочу», следом открыл «Не замужем» и задумался, как подписать.

– Если что, мужа желать не надо.

– Я понял, муж уже есть.

– Такой девушке без мужа никак нельзя, – добавила дама, которая стояла следом за девушкой. – Должен же кто-то охранять эту красоту. Иначе украдут.

– Если что, я не замужем, уже не замужем. Нет, не по вашей вине, но с вашей помощью, – улыбнулась мне незнакомка.

– Уже легче, – улыбнулся я, подписывая книгу.

– Мне тоже жить стало легче. Зачитала до дыр сама и подругам еще давала.

– А откуда узнали?

– Проходила как-то тренинг по личностному росту, вот коуч и посоветовала, сказала, отличное средство для релакса и понимания собственных желаний. Она постоянно ваши цитаты вставляла в свои практики, но я тогда еще не знала.

– Вся серия «НЕ». – Протянул я всю стопочку книг обратно девушке.

– Ну да. Вы знаете, именно с серии «НЕ» у меня все и началось.

– Что именно?

– Счастливая жизнь. – Протянула она мне взамен свою записную книжку. На обложке я прочел «Как я стала счастливой». – Прочтите, когда у вас будет время. Думаю, вам это будет интересно. Только пообещайте мне, что прочтете.

– Хорошо, только скажите мне, что там?

– Ничего такого. В основном ваши цитаты, которые помогли мне обрести почву под ногами, а чтобы не опьянеть от счастья, я их разбавила немного своим личным. Короче, моя проза жизни.

Листая этот дневник, я часто вспоминал ту встречу, между строк я находил свои цитаты, которые послужили для кого-то навигатором на пути к уверенности, любви и свободе, и мне сильно захотелось поделиться этими простыми рецептами счастья. Здесь я собрал основные ингредиенты, добавьте по вкусу своей жизни и наслаждайтесь.

Когда я прочел дневник в первый раз, было ощущение, что его пишут двое или даже трое в жарком споре между собой. В этом и была особенность этих откровенных записок. Одна ставила оценки, другая исправляла.

Книга первая
«Не складывается – вычитай»
Как я научилась говорить нет

У меня всегда было не очень с математикой, возможно, именно поэтому я так долго не могла вычесть, хотя ежу было понятно, что «не складывается» и давно уже пора.

Эго. Не очень – это мягко сказано. Ты же ни черта не понимала и все списывала у соседа по парте.

– У Мишки? Ничего я не списывала. Может быть, только иногда. А что в этом плохого. Воруй, как художник. Слышала такое выражение.

– У меня есть другое. Все проблемы идут из детства. Не подглядывай ты у Мишки, глядишь, и в жизни бы научилась рассчитывать только на себя.

Когда я все же решилась, началась самая что ни на есть борьба, никогда еще я так не боролась с мужиком, не то чтобы победить его, а просто уйти. Было впечатление, что кто-то схватил меня за кимоно и не отпускал. Я пыталась его бросить и не могла.

Эго. А он мне сразу не понравился. Я тебя предупреждала. Слишком уж адекватный и понимающий. Не люблю таких. От его повышенного внимания меня тошнило уже после тридцати минут общения. Сразу было понятно: где-то здесь зарыта собака. И тебе надо было прожить с ним год, чтобы это понять. Ты же до последнего его защищала. Женщины всегда найдут оправдание мужику, который им нравится, а если не найдут, то придумают сами.

Отношения стали настолько токсичными, что необходим был детокс. И однажды границы потеряли контроль.

Но прежде сколько же было выпито этого кисло-сладкого вина, того самого вина, которое сделано из навязанного чувства вины, из постоянного психологического давления и тотальной слежки.

Мы познакомились случайно. Произошло это в ноябре. Уставшая после работы, я как никогда была разобрана и потеряна. Растеряла себя по деталям. А он подошел и собрал. По крайней мере, тогда мне так показалось.

– Я встретила его холодным простуженным днем, когда ноябрь сдувал с людей тепло. Я стояла на остановке. Он сразу расположил меня к себе, несмотря на такую бесперспективную для знакомств погоду.

– Что он тебе сказал?

– Девушка, хотите – у вас никогда не будет зимы?

Эго. Девушки падки на теплые слова.

Все начало развиваться быстрее, чем в кино, он слишком сразу сделал мне предложение, тут же нарисовались его родители, потом поездка на море. Артур был романтичен и неудержим, это меня, дуру, и подкупило. Нормальный человек не потащит девушку к родителям через три дня знакомства. Мелькнула мысль, что у человека не все дома, но все были дома. Помню как сейчас эти выпученные глаза его отца, зачем мне в моем океане чувств нужна была рыба-телескоп (только сейчас понимаю, был океан – стал аквариум). Злюсь, конечно, отсюда все ярлыки. А тогда все было как в сказке. Все улыбались, Артур целовал ноги. Потом я поняла, что это было покорение, завоевание, приглашение в рабство.

Когда я это поняла, я хотела уйти из рабства красиво, но у меня не получалось, потому что, по сути, уйти должен был он, так как квартира моя, но он не уходил. В лучших традициях классической психологии я решила расстаться по любви, попытавшись выйти на откровенный душевный разговор.

– Может, поговорим по душам?

– Не, завтра на работу.

Именно так наш разговор по душам и закончился, не успев начаться.

Эго. Если он не может сесть и обсудить с тобой все, что тебя волнует, перестань с ним ложиться.

– Я понимаю. Я даже знаю почему, ведь разговоры по душам, по сути, это раздевание, после них мы всегда чувствуем ответственность. Я чувствую ее, даже когда раздеваюсь перед зеркалом. Кто там? Там я, которую прежде всего надо полюбить, а не карать по мелочам, будь то лишняя жиринка или морщинка. Полюбить такую, какая есть, была, будет. Улыбнуться, как порой улыбаешься первому встречному. Всякая большая любовь начинается с влюбленности. Поймать эту искру влюбленности между собой и своим отражением, чтобы каждая следующая встреча приносила еще больше радости.

Однажды, вместо того чтобы пялиться в телефон и восхищаться чужими локациями, пляжами и лежащими там под фотошопом телами, я посмотрела на свое. Это было не так просто. Потому что невольно начинаешь сравнивать. Сравнивать – это слишком просто, слишком болезненно и слишком бесперспективно. Гораздо сложнее что-то сделать. Хватит сравнивать чужую жизнь со своей. Она же чужая. Никому не нравится, когда их сравнивают, вашему телу тоже. День ото дня я скидывала одежду, подходила к зеркалу, стараясь полюбить свою шею, плечи, грудь, ноги! Потом десять отжиманий, прыжков, наклонов, приседаний или других активностей, снова к зеркалу, я чувствовала, что любовь эта становилась только сильнее.

– Что ты там делаешь, дурочка моя? Хватит уже приседать, я тебя и так люблю.

Потом я села читать про абьюз. И нашла в своих отношениях все многообразие видов. Разве что физики еще не было, но вот экономика, психология, секс – да. Мой Артурчик поставил меня в неудобную позу, предполагая, что так можно воспитать во мне терпение. Я забила на свою работу, на себя, на друзей, у него был стопроцентный аргумент, он каждый день охотится на мамонта, убивает его и приносит домой. Он добытчик. Было только одно но – дом был мой. И как только я напоминала ему об этом, все в доме начинало двигаться, от посуды до мебели. Дом летающих кинжалов. Конечно, не так красиво, как в одноименном фильме, но что-то близкое. Острые слова пролетали тут и там, только успевала уворачиваться. Угрозы, унижения, брань. Оружие, которое должно было убить во мне самооценку. Оказывается, у абьюзеров это называется воспитание.

Я позволила себя втянуть в экономическую зависимость и попала в ловушку, где дичь не имеет права голоса, права выбора, потому что Артур знает лучше, что девушке надо и почем.

– А я тебе говорила – не бросай работу, независимость самая сильная сторона любых отношений.

Мой круг общения сужался, скорее, это был уже не круг, а игольное ушко, через которое я пыталась пронизать единственную оставшуюся нить, я пыталась дозвониться до матери и шепнуть ей на ушко, но маму расстраивать по пустякам не хотелось. Возможно, я боялась, что она мне ответит так же, как вчера Артурчик в постели на мое:

– Мне больно.

– Потерпи.

Я жила в этой камере пыток, в кошмарном плену собственных страхов и моральных побоев, без какой-либо поддержки. Поделиться было не с кем, от родителей можно было только огрести добавки, у сестры своих проблем хватало. Впрочем, не знаю, почему никогда не обращалась к ней за помощью? Может быть, считала, что она недостаточно компетентна. Может, считала, что она начнет меня критиковать. В общем, как обычно, считала я так себе.

Эго. Я не понимаю, как ты вообще могла спать с этим козлом? Сразу было видно, что он абьюзер: во-первых, он всегда торопился, никаких прелюдий, во-вторых, был скучен до безобразия, будто по инструкции: здесь поцеловать, там погладить, потом войти и в конце крикнуть: «Как я люблю тебя», в-третьих, всегда норовил сделать больно, то выкручивал соски, будто искал любимую радиоволну, то шлепал по попе, будто изгонял дьявола, то тянул за волосы, как за вожжи, и все время в носках. Что это за любовь такая? Когда у него так противно потели ладони и еще тянулась слюна, когда он кончал.

Едва я пыталась бастовать, самым грозным оружием становилась его простая фраза:

– Ты никому не нужна. Ни родителям, ни сестре. Слышишь, никому, кроме меня. Так что скажи еще спасибо, что я рядом.

Как я выбралась из этой ямы? Я просто нарвалась в книге на эту цитату:

– Выглядишь счастливой. Как тебе это удается?

– Вовремя научилась говорить нет.

Все получилось неожиданно. Я никогда этого себе не позволяла, а тут его телефон прямо передо мной на столе, а он в душе. Руки сами потянулись. А там прямо в лоб его переписка с какой-то соской, с которой, судя по их диалогу, он уже сосался не раз.

Сначала я пыталась быть рассудительной, как обычно советуют мужчины-психологи. Пытала себя целый день, нервно анализировала, пока Артур был на работе, но получалось плохо, вместо облегчения – полная душа обиды, к вечеру на помощь пришло чувство мести. Вечером я взорвалась, а он меня ударил. С чем это можно было сравнить – это было как удар током, как волшебный пинок, набравшись мужества, я сказала нет. Впервые это прозвучало в постели. Это было так неожиданно. Я даже потрогала свои губы, неужели они это сделали. Нет – всего-то три буквы, а сколько силы.

Эго. Ну наконец-то! Ай да молодца! Горжусь тобой!

И меня это так очаровало, так вдохновило, что я могу, я чего-то стою, я женщина, а не просто предмет чьей-то нелюбви. Эффект был атомный

Артурчика задело за самое живое, ранило, возможно, потому что в постели он был гол, беззащитен и обезоружен. Меч его сразу сдулся. Раненый, он валялся в простынях, истекая гневом, не зная, чем ответить. Он явно был не готов. Здесь главное не повестись на жалость: снова окажешься в капкане. Я была начеку.

Женщина не может быть идеальной, потому что всегда все испортит какой-нибудь мужик.

Эго. Мне было страшно за тебя, за такую шутку он мог сделать с тобой черт знает что. Я понимаю, что от таких козлов так просто не отделаешься. Но все можно было решить гораздо легче: надо было ему просто изменить. В силу своей самовлюбленности он не смог бы это пережить.

– Ага, и умер бы от гордости.

– Ну, по крайнем мере, переживал бы.

– Ну так пережил же?

– Ты ему изменила? Почему я не почувствовала?

– Это все твой эгоцентризм. Ничего не чувствуешь. Сказать по правде, чувств там было ноль. Просто назло.

– А он знал?

– Нет, конечно. Это была бы слишком простая боль. А мне хотелось сделать ему больно.

– Откуда в тебе эта мстительность?

– От противного. И чем дальше, тем противнее было, любое его проникновение, да что там проникновение – любое его слово.

Апрель. 17.25

Сегодня заходила моя сестра. Девушка своеобразная, на любителя, и я ее любила. У нее все было не так запущено, как у меня, от первого опыта семейных отношений она отделалась легким испугом, правда, без моей помощи не обошлось:

– Классная книжка, ну, которую ты мне на день рождения подарила. Честно говоря, сначала я на нее чайник ставила, а потом как-то открыла на той самой странице, где история была про слово «нет». Блин, думаю, вот же мне чего не хватает для счастья. Так я и научилась говорить нет, прямо начала испытывать удовольствие от отказов. Это же так круто жить своими желаниями, а не чужими. Перезагрузилась. Так влюбилась в себя – даже страшно. Даже новое платье сама себе подарила. Книгу я тебе, конечно, не отдам. Там на ней отпечаток от чайника остался, да и вообще, она теперь мой главный психолог. Сердешный. А истории простые-простые, а глубина глубокая-глубокая. Вот так и достаю себя со дна. Ты не представляешь, как мне стало легко, когда в один прекрасный день он ушел, да так, что скоро мы стали жить раздельно.

Сестра любила пересказывать мне свою радость. Я ставила чайник и терпеливо слушала.

– Мы расстались. Теперь никто никому не мешает спать, никто ни у кого не путается под ногами, никому не надо было объяснять «куда ты» и «на сколько».

Было заметно, что внутри у нее еще не все утихло, что она все еще переживает, все еще путает прошедшее с настоящим.

– Был один нелепый образ жизни, а стало независимых два. Я стала приходить в форму, ушел лишний вес. Тот самый вес, который набирается от постоянных компромиссов. Так вот я к чему, я вчера была у терапевта, меня начало беспокоить, что я худею, и он открыл мне глаза: «Я же вам говорил, что человек толстеет, когда начинает подстраиваться под кого-то». Я не верила. До того самого момента, пока не встала на весы: минус три килограмма за месяц. На ровном месте! Диетой стал отказ от неудобного человека. А теперь уже минус шесть. Меня это беспокоит, что я худею.

– Нет худа без добра.

– Тебе смешно.

– Это нервное, ты же знаешь, что у меня синдром белого халата. И что он тебе сказал?

– Сказал, что это нормально. Все стабилизируется.

– Да, накопила ты себе компромиссов.

– Не то слово.

Если говорить о портрете, то сестра явно неудовлетворена ни своей работой, ни отсутствием мужчины в ее жизни и теперь все время утверждает, что кроме двух кошек, с которыми она живет, ей больше никто не нужен. Скорее всего у нее кризис среднего возраста: это момент, когда ты уже не так веришь в себя и начинаешь искать Бога. Становишься требовательнее. А где его взять, если она работает рекламным дизайнером, при том что в собственной жизни уют ей давался с большим трудом. «Неудобная девушка с удобствами для других» – так она называла себя в шутку.

Каждый свой день рождения она говорит, что уже прожила половину жизни, удлиняя себе срок жизни еще на год. Раньше она была раздраженной, оказывается, ее раздражал муж, потом она развелась и стала спокойной, я бы даже сказала – слишком, как спокойной ночи. У нее есть сын, между ними дистанция, это после развода с его отцом, будто они на разных сторонах, а мост разводится, и берега все дальше друг от друга. Если мать машет сыну белым платочком, то сын повернулся к ней задом и не замечает. В общем, все их общение идет через ж…

Ей надоело работать, но она продолжает, потому что боится остаться без денег, она хочет изменить свой образ жизни и начать бегать по утрам, но не может, потому что боится маньяков, как она сама говорит: «Мешает образное мышление». Она понятия не имеет, кем могла бы работать еще. Мужчины ее больше не интересуют. У нее есть сосед в доме напротив, который наблюдает за ней в бинокль, и этого поклонника ей вполне хватает. Она выходит на лоджию каждое утро, встает на беговую дорожку и бежит подальше от всех мужиков, за горизонт к своей недосягаемой мечте. Она бежит, потеет и знает, что он ее не догонит никогда, ей достаточно знать, что она привлекательна и все еще может вдохновлять. Много ли надо одинокой женщине для счастья!

– Женщине много не надо, ей нужно все.

Эго. Она знакома с женой этого мужика. Иногда они вместе пьют чай у нее дома, а мужу кажется, что его жена лесбиянка. И его мечта – однажды оказаться между двух этих женщин. На самом деле он не знает, что женщин там было гораздо больше. Они собираются друг у друга каждую среду и пятницу обсуждать свою изотерическую чушь под свечи и мантры. Они целыми вечерами говорили, как они счастливо счастливы, в общем, о том, в чем нуждались.

Он об их мечте не знает, поэтому тщательно готовится к своей: постоянно ест сельдерей и тыквенные семечки и занимается спортом на спортивной площадке во дворе, он мужественен, но уязвим. Он уязвим хотя бы тем, что у них с женой есть дочь, с которой он пылинки сдувает. И пыль эта летит на жену, у которой ревностная аллергия на его бесчеловечную заботу, поэтому она ищет утешения в мантрах. Этот конфликт его не колышет, его беспокоит, что когда-нибудь придет день и дочь займется сексом с каким-нибудь мужиком.

В нашей семье никто так никогда не любил своих детей. Всем было фиолетово, как я иду домой в темноте вечера через мрачный парк. Так уж повелось, в нашей семье никто никому не скажет доброго слова. Добрые слова воспринимались как проявление слабости. А все, особенно отец, хотели быть сильными. Но по мне, так по жизни он был мудак и слабак. Я предчувствовала это, но никак не могла понять, в чем подвох, потому что по жизни он был человеком спортивным и сильным. Мать, кажется, так и не поняла, что вся сила в добрых словах и в теплых объятиях.

Эго. Мужик без щедрости – все равно что баба без женственности.

– А щедрость это и есть сила. Как нам с сестрой не хватало добрых слов. В доброте сила. Звучит действительно наивно, но, как ни странно, работает. Если это будет чистосердечное признание. Все, что ты им расскажешь, может быть использовано против тебя в самый неподходящий момент. Я все время задаюсь вопросом, почему этим людям не дали ни капли доброты. Даже в самом страшном фильме есть борьба добра и зла, здесь же нет откровенного зла, но все недобрые, поэтому и бороться не с кем, разве что со своими детьми.

Раньше после сестры надо было делать проветривание, она дымила как паровоз.

– Нельзя столько курить и оставаться замужем, – как-то сказала я ей, понимая, что курево – это всего лишь ее внутренний конфликт, это тлеющий огарок, которому не суждено разгореться.

– Хорошо, я разведусь, – как-то уверенно ответила мне сестра. Бросила мужа и тут же бросила привычку жаловаться. Чувствую, скоро бросит работу и начнет писать книги.

Сестру тоже нельзя было назвать доброй, она бы приняла это за лесть. Яблоко от яблони недалеко упало, тем более что яблоко это покусал какой-то никудышный Адам. Наследственность, тяжелая наследственность, ничего не поделаешь. Люди злы, пока не скажешь им доброго слова.

– Что-то ты устало выглядишь, – обычно бросает она мне в дверях.

– Зато ты красотка. Как тебе удается?

Вот так просто я ставила ее на место. Добротой. Она улыбается, хотя видно, как ей это тяжело.

– Не раскисай! Улыбнись! Кислые все на одно лицо.

Это была своеобразная разминка, дальше разговор шел в обычном ключе. И ключ этот заключался в чистоте воды, которую мы лили, чтобы разогнать муть собственных умозаключений:

– Представляешь, вчера приезжала ко мне бывшая свекровь с внуком пообщаться. Или свекровь не может быть бывшей? Ну не суть, так вот, они там на кухне делали баурсак. Знаешь, такой десерт из татарской кухни?

– Нет.

– Что-то типа чак-чака, только крупнее.

– Понятно. Я занималась своими скучными делами, между тем на кухне у них было очень весело. Они болтали о чем-то и смеялись.

– И что?

– Ну, нормальная мать начала бы ревновать.

– А ты?

– Я обнаружила, что меня больше не злит чужой смех. Правда, чудо? Я совершенно перестала завидовать.

– Теперь ты само совершенство.

– Да, но не сама, конечно, при помощи твоих волшебных книг. Я поняла: совершенные люди тем и отличаются, что никому никогда не завидуют.

Вообще, моя сестра всегда хотела стать журналисткой или писательницей, она даже научилась печатать вслепую, думала, что ей это поможет, но этого оказалось мало, а в ее случае, возможно, даже и вредно, потому что было сделано еще несколько неудачных движений вслепую, что отпечаталось в личном деле.

Личная ее жизнь была скудна, и ее хватало только на пару абзацев, а описывать чью-то чужую жизнь она не могла из моральных соображений – все равно что проникать в частные владения. Ей приходится лицемерить на нелюбимой работе. На самом деле ее там держит только один молодой паренек, который работает у них курьером. Она влюбилась в него случайно. А дома только неудовлетворенность, только неуд за поведение некому было поставить. А иногда так хочется. Нет ничего страшнее неудовлетворенной женщины. Неудовлетворенность – это как пасмурная погода, она застилает все, она не только дома, она на улице, она в магазине, она даже во сне, потому что просыпаешься неудовлетворенным – опять не выспался. Живешь в спальном районе, а выспаться не с кем.

Если дела идут так себе, не надо идти по инерции, нужно дать им постоять, отдохнуть. Дальше они пойдут с другим настроением и, возможно, совсем в другом направлении.

Жизнь по инерции проходит быстро и незаметно.

Март. 16.40

Я раскачивалась дольше сестры. Она развелась решительно и раньше. Я следом. Но потом, после расставания с Артурчиком, конечно, должна быть работа над собой. Реабилитационный период.

Сначала анализ: почему так тянет к абьюзерам. Мой отец был из них. Об этом я узнала уже позже. Типичный нарцисс, который любовался только собой, а всех остальных выставлял ничтожествами, которые должны быть ему вечно благодарны и быть на посылках. Как я и предполагала, все из семьи. С отцом я общалась редко, в остальное время он был груб и давил морально, не было физических травм, но зато психологический перелом на переломе, и все закрытые. Я таскала это в себе с самого детства, до тех самых пор, пока не стала жить отдельно. Я привыкла, видимо, поэтому мне на свободе не хватало рабства. Я подсознательно искала надзирателя и нашла. Избавившись от одного абьюзера, я тут же нарвалась на другого. Я искала поддержку, а нашла давление.

Мама сломалась еще в молодости, как его любимая игрушка, она не сопротивлялась, прикрываясь от отцовских оскорблений фразой: его все равно не изменить. Матери мои женихи не нравились, она все время твердила свое любимое: ты слишком быстро раздвигаешь ноги. Хотя это было не так, просто для меня тайна первой ночи потеряла свое значение в одиннадцатом классе, уже не было ничего таинственного в сексе. Я не считала его чем-то сакральным и тайной за тремя трусами. Единственный, кто понравился матери, – это Артурчик. Он ее ослепил, впрочем, как и меня.

В детстве я сильно переживала, когда родители ругались, я боялась, что они разведутся. А теперь я думаю, лучше бы развелись. Может быть, мама тогда не стала бы такой же, не прогнулась бы под самолюбие отца и не приняла бы его линию мракобесия. Она не смогла защитить свою дочь, конечно, ей легче было встать на сторону мужа.

– Ты не любишь меня.

– Я знаю.

Попросту говоря, она не смогла полюбить меня, как любит своего ребенка мать. Где-то в душе моей остался шрам, будто шрам от горки в перепадах отцовского настроения, на которой мне приходилось кататься. Я поглаживала этот невидимый рубец и спрашивала себя ту, из прошлого:

– Как ты докатилась до такой жизни?

– Я люблю кататься.

Это было большим чудом, что я докатилась до другой жизни.

Эго. Людей губит скромность. Когда из них прет, а они не дают этому выйти. Тебя тоже губила застенчивость. Ты всегда жила как за стеной. Ты всегда была скромнее, чем можно себе представить. За стеной в твоей душе всегда сидел сторож, контролирующий, до какой степени тебе можно раскрепоститься. Не чувства работали на тебя, а ты на них. Ведь единственная работа всех человеческих чувств – появляться в обществе, как бы замкнуто этот чел ни жил. Появляться действительно сложно, гораздо сложнее, чем пропадать, за этим – огромная борьба. Тем, кто хочет чего-то добиться, приходится бороться с собственной неуверенностью. Вот и займись уже наконец.

– Обязательно, вот только зачеты приму у студентов.

– Поставь им всем автоматом, расстреляй эту рутину, освободи время для себя. Представь, что твое время сейчас сидит в камере, освободи его. Ну как тебе еще объяснить?

– Да не могу я так.

– Я понимаю, сознательная очень. Если хочешь знать, твой Артурчик – он никогда бы не подкатил к тебе, будь ты просто глупой блондинкой, никакая глупость не заставила бы его это терпеть.

– Жаль, я не оказалась глупой блондинкой, тогда бы я меньше анализировала и больше полагалась на интуицию.

– Нашла на кого полагаться. Я помню, как ты забеременела. Артур, узнав, такую мину скривил, что я сразу тебе сказала «только не с этим», твое тело повторило вслед за мной.

– И я потеряла ребенка. Я так корю себя за это.

– Ты же вроде делала прививку от кори?

– Смейся, смейся. Мне тогда пришлось услышать о себе такое!..

– Так он выражал свою радость. Не хотел он никаких детей. Ты до сих пор не можешь понять, что я спасал тебя от этого козла. Мне казалось, на этом ты поставишь точку, нет, снова была запятая.

– Видно, мне было мало. Позже я услышала о себе отвратительные вещи. И это был край.

– Вещи, вещи. Теперь я понял, для чего тебе нужен был мастер по стиральным машинам. Ты хотела снова чистую совесть, ты хотела отстирать с нее пятно.

– Да, мне хотелось заполнить эту пустоту.

– Когда же ты уже научишься говорить «нет»!

Я не сразу поверила, что главное, чему должен научиться человек, это вовремя говорить нет. Я хорошо помню, что в детстве говорила нет постоянно, беззаботно, безответственно, бесконечно, без задней мысли, что могу кому-то этим нет навредить, включая себя. Потом проходим через сад и школу, где нас учат хорошим ответам. За полосой бесконечных компромиссов теряется личность. Никакие институты не помогут потом обрести ее вновь. Многие так и остаются отличниками и хорошистами. Я же всю взрослую жизнь снова училась говорить нет, пока жизнь не превратилась в один сплошной отказ.

Для одних жизнь – это сплошные соглашения, это сплошное да, для других – бесконечный отказ, нет. Я выбрала второе. Я никогда не любила суп.

Не бойся говорить нет, в этом нет ничего такого страшного, скоро ты научишься получать от этого удовольствие.

Я поняла, что мое нет – это граница, на расстоянии которой меня никто не сможет достать. Говоря нет, я перестала бояться нарушить желания и чувства других. Их обиды – это их проблемы. А мое нет – это просто пограничник, который стережет границы дозволенного, защищая мою свободу и мой выбор.

Книга вторая
«Не дура»
Или как я встретила себя на пути к своему человеку

– И долго ты еще будешь искать своего мужчину?

– Лучше всю жизнь искать своего человека, чем вечно бояться потерять чужого.

Я поняла свою главную ошибку: я рассматривала каждого нового парня как потенциального мужа. Я постоянно рисовала плюсики, пыталась доказать самой себе, что с этими его вредными привычками или недостатками я справлюсь, я их исправлю. Я врала сама себе.

Я все еще была ребенком, не готовым строить отношения.

Надо было закрыть пару-тройку гештальтов, чтобы перейти на другой уровень. Казалось, я сидела в пустой комнате с открытыми дверями и ждала, пока кто-нибудь их закроет.

Родители, родители – надо было с ними что-то делать, чтобы не думать о них то и дело. Эти думы мешали, груз на душе, который тянул ко дну и не давал гордо поднять голову, выпрямить спину и пойти прямо к своей мечте. Тяжелый камень преткновения словно прицеп, который волочился сзади и не давал набрать скорость.

В это воскресенье я простила всех, даже тех, кто не позвонил вчера.

Надо было простить, я их простила в одно из воскресений, но воскресла не сразу. Сначала я простила, но пыталась общаться, продолжая принимать яд, но уже дозированно.

Нельзя целовать нелюбимых, можно отравиться.

Я продолжала травить себя пусть родными, но по-прежнему токсичными людьми. Как будто я продолжала им доказывать, что вот же я перед вами, как на духу, чистая и добрая, продолжая объяснять этим людям, что я их дочь.

Эго: Мать жалко, думаю, тебе все же надо ее простить, а для этого попытаться понять, что она сама жертва, оказалась под давлением этого тщедушного самца, который по факту оказался не альфа. Он ее главный ребенок, я имею в виду отца. Может, она его действительно любит? Ведь риск полюбить козла есть у каждой.

– Да вроде как простила, но меня до сих пор мучает один вопрос: родители. Будто не они меня родили. Почему они меня не слышат?

– Они глухи.

– Я все еще не могу поверить, что они глухи. Я давно уже живу далеко, а они так и не слышат.

– Боюсь тебя разочаровать: за все это время они слышать лучше не стали.

– И что теперь делать?

– Однажды я полюбила себя, и жить стало легче. Просто полюби себя.

– Что делать с родителями?

– Простить и перестать общаться – вот ключ к светлому будущему.

Как только я это сделала, жить стало легче, сразу освободилось столько времени и места для новых мыслей.

Мои ожидания – мои проблемы

Эго. Ты слишком многого хочешь. Твои ожидания – твои проблемы. У меня нет ни надежд, ни мужчин, ни переживаний. Я свободна и счастлива.

– Я тоже. Я избавилась от ожиданий несбыточных мечт. Эти ожидания тоже всегда отвлекали от настоящих целей, не давали взять ответственность на себя. Сказки меня испортили, они навязали идею фикс про прекрасного принца. В сказках только балы и свадьбы, романтический танец не может быть вечным, потом приходит время настоящих отношений, про которые волшебная история обычно умалчивает. Только начав жить с принцем, начинаешь понимать, что нет никаких прекрасных принцев, это все девичьи грезы, потом бабские воспоминания, только бы свалить с себя ответственность за свою жизнь.

Эго. Мир открывается, как только ты перестаешь кого-то ждать, чего-то ждать, потому что ожидания, как правило, не оправдываются, как потом приходится оправдываться людям за свое бездействие. Сколько там уже на часах? С ума сойти! Очнись, тебе уже скоро тридцать. Надо вовремя ложиться спать, если хочешь выглядеть на двадцать три.

Ожидание – это дверь, через которую уходят время и молодость.

Я прикрыла дверь, чтобы не сквозило.

Продолжить чтение