Зверь

Короли Нью-Йорка № 1

© Аллен С., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Плей-лист

Tiësto, Ava Max – The Motto

Chase Atlantic – Okay

Limp Bizkit – Behind Blue Eyes

Marilyn Manson – Personal Jesus

Jaymes Young – Come Back for Me

Doja Cat – Streets

Ariana Grande – Touch It

Lana Del Rey – Gods & Monsters

Cannons – Hurricane

Jamie-Lee – Berlin

Foxes – Devil Side

Chase Atlantic – Right Here

Lana Del Rey – Dark Paradise

HIM – Join Me in Death

Chris Brown – Under The Influence

Sabrina Carpenter – Skin

Arctic Monkeys – Do I Wanna Know?

Raye – Escapism

Swedish House Mafia, The Weeknd – Moth To A Flame

Shinedown – Call Me

Disturbed – You’re Mine

Robbie Williams – Angels

Guano Apes – Pretty in Scarlet

Daya – Safe

Zara Larsson – Only You

Rat City – Kind Of Love

Seether – Careless whisper

Ozzy Osbourne – I Just Want You

Ariana Grande – One Last Time

Belinda Carlisle – Heaven Is A Place On Earth

Пролог

Итан – мой напарник и оператор – настраивал камеру, пока я пыталась прийти в себя.

Мои ноги все еще дрожали, я всерьез опасалась, что не смогу устоять, что рухну и распластаюсь между трибунами, и все узнают о том, каким отвратительным человеком я являюсь на самом деле.

Сердце не сбавляло ритма, колотясь о ребра так сильно, что я чувствовала тупую ноющую боль. О нет, мне срочно нужно на лед, прижаться к нему лицом, чтобы остудить пылающие щеки. И как я буду снимать репортаж, если не в состоянии и двух слов связать?

Когда мы переехали в Нью-Хейвен, я не подозревала, что скоро буду стоять посреди Скайрок-центра и ощущать такое смятение в душе. Эти чувства накрыли меня волной, заставили сомневаться в собственных принципах.

Трибуны взревели, на льду по одному, делая разогревающий прокат, стали появляться хозяева этого вечера.

Толпа как сумасшедшая скандировала:

– Дьяволы! Дьяволы!

От каждого слова я вздрагивала.

Не знаю, как остальные игроки, но он точно был дьяволом.

Показался тридцать второй номер – мой парень, и все девушки на трибунах запищали от восторга.

– Даррелл! Даррелл! – доносилось отовсюду.

Он сделал круг на льду, опробовал скорость, лезвия коньков и качество покрытия, затем подкатился к хоккейному бортику. Майк подобрал шайбу и с ослепительной улыбкой перекинул ее через стекло. Та упала в руки маленького мальчика, который запомнит этот момент на всю жизнь.

Мой парень замечательный. Но не он заставлял меня беспокоиться и тонуть в раздумьях, не его внушительную фигуру я искала в толпе, и не его взгляд наполнял мою грудь приятным, словно морской ветер, теплом.

– Перри, ты готова? – спросил меня оператор.

Я испуганно перевела взгляд на камеру. Нерешительно кивнув, машинально проверила микрофон в руках и пригладила непослушные рыжие пряди.

– Три, два, один – пошла, – скомандовал Итан.

– Добро пожаловать на лед, я веду репортаж с арены в Скайрок. Прямо сейчас разогревающий прокат делают хозяева, и это «Дьяволы Нью-Хейвена», сразиться им предстоит с гигантами Восточного побережья «Акулами Торонто». – Я сделала паузу, чтобы у меня не закружилась голова. – Да… Противостояние века. Напомню, что «Акулы» в этом сезоне поражают своей игрой, определенно их тренер Барри Джеймс проделал невероятную работу, все хоккеисты ошеломляют передачами и перехватами. Но смогут ли они побить хозяев арены – «Дьяволов»? Увидим. Сегодня с вами я – постоянный корреспондент «Джикей Нетворк» – Перри Митчелл, оставайтесь с нами.

Камера отключилась.

– Отлично, – пропел Итан. – Слушай, а куда ты подевалась перед игрой, мы же хотели снять «Дьяволов» до матча?

От его вопроса по моей коже пронесся электрический импульс.

– Голова разболелась, пришлось вернуться в машину и принять обезболивающее, – в очередной раз солгала я.

Толпы вокруг меня взревели, я скользнула взглядом по арене и поняла, почему все так взбудоражены. На льду появился Зверь. Один из самых талантливых хоккеистов мира, человек, сделавший свой первый хет-трик [1] в Юниорской лиге, и главный трофей для хоккейных заек [2].

Зверь сделал широкий прокат и резко остановился в сантиметрах от плексигласа, поднимая ледяную пыль лезвиями коньков. Его фирменный жест, который внушал ужас даже самым стойким игрокам.

Толпа пришла в восторг. Вот тот человек, который будоражил и возбуждал не только девочек, но и мужчин, заставляя их вскакивать с мест со стаканчиками содовой или куриными наггетсами и разрывать на себе номерное джерси.

Его номер тринадцать – чертова дюжина, и этот человек полностью соответствовал ему. Он был дьяволом. Кто еще мог так легко искушать и так быстро спускать с небес на землю?

Зверь окинул безразличным взглядом трибуны и на секунду остановился на мне. Лицо его было темным: нахмуренные брови и сурово сжатые губы. По моей спине пробежал холодок, его слова, сказанные мне пять минут назад, словно мантра, крутились в моей голове.

«…ты перешла черту! Черт возьми! Я не просто зол, я в ярости!»

На его лице читалось безразличие, словно я ничего не значила, была лишь точкой в толпе.

Так и было, пожалуй.

Мы терпеть не могли друг друга.

Усилием воли я перевела взгляд на спину игрока под номером тридцать два. Словно почувствовав, что я смотрю, Майк обернулся и подарил мне яркую широкую улыбку. И я улыбнулась в ответ так, словно не была обманщицей, словно не питала запретные чувства к капитану хоккейной команды моего парня.

Глава 1

Перри

Друзья Майка, парочка его коллег со своими девушками и какие-то незнакомые мне люди заполонили всю гостиную.

Дом был полностью оформлен в стиле лофт. Стены из красного кирпича, мебель из металлических деталей и дерева. Уже после пятнадцати минут пребывания здесь мне хотелось воспользоваться глазными каплями, чтобы не испытывать дискомфорта от яркого цвета стен.

Громкая музыка, голоса и смех вызывали у меня головную боль. А еще Майк, которого весь вечер где-то носило. Привести меня на вечеринку и смыться – это, по-вашему, нормально?

Перед глазами маячили девушки в коротких платьях, юбках и шортах, напоминающих трусы. Кто говорил, что только хоккейные вечеринки в колледжах похожи на бордельные? Хоккейные вечеринки профессиональных хоккеистов ничем не отличались от университетских.

Вечер был, мягко говоря, скучным, так еще и мой парень решил добить меня «невероятной» новостью.

– Что? «Дьяволы Нью-Хейвена»? – изумленно спросила я.

– Да. Я подписал контракт на три года.

Иисусе.

Он сиял прямо как диско-шар на вечеринке первокурсниц. А меня эта новость неприятно шокировала.

Три года – не самый долгий срок в хоккейной карьере, но ощутим, если речь идет о моем парне.

Мы жили в Лос-Анджелесе, где располагался его хоккейный клуб «Атланты Лос-Анджелеса», вернее бывший клуб. А клуб «Дьяволы Нью-Хейвена» находится на другом конце страны.

Я старательно пыталась держать улыбку на лице, но она уплывала и все больше походила на гримасу боли.

– Ты не рада?

– Рада, конечно, рада, – закивала я. – Но думала, что ты останешься в Лос-Анджелесе, мы останемся в Лос-Анджелесе. Тебе же предложили практически идентичные контракты.

Майк сел на диван рядом со мной, его рука нежно обвила мою талию. Я взглянула на девчонку, которая весь вечер вилась возле моего парня. Сейчас она в отвращении скривила губы. Бедняжка не знала, что я официальная и единственная девушка Даррелла.

Теперь-то я поняла, что вечеринка в доме Сэма Раста – это не поздравление моему парню с подписанием нового контракта с «Атлантами». Это проводы в «Дьяволы».

– Детка, тебе понравится в Нью-Хейвене.

Его слова заставили меня нахмуриться.

– Мне понравится? Мы не говорили о том, чтобы поехать туда вместе. Ты подписал контракт, а моя работа здесь, Майк. Я не могу все бросить.

Мне было чего бояться. Как и было от чего отказываться.

Лицо Майка переменилось: из лучащегося счастьем оно превратилось в злое и недовольное.

– А как ты представляешь это, Перри? Я уеду, а ты останешься здесь? – холодно спросил он. – У нас не будет отношений на расстоянии. В Нью-Хейвене ты сможешь найти достойное продолжение карьеры.

Здесь я уже год была ведущей спортивных новостей в огромной медиасети. Сомневаюсь, что в Нью-Хейвене я найду нечто подобное. Но я дорожила нашими отношениями и не могла представить нашего расставания.

– Ты прав, – сдалась я.

– Малышка. – Он захватил меня в кольцо из рук и поцеловал щеку. – Тебе понравится. Нельзя, чтобы пара вроде нас так нелепо рассталась.

– Я поеду с тобой.

Мне не хотелось ехать в Нью-Хейвен, но если на кону стояли наши отношения, то я согласна пожертвовать работой.

– Здорово. – Майк поцеловал меня в висок и взял с небольшого столика стаканчик с напитком.

Рано или поздно передо мной должен был встать выбор: карьера или отношения. Я встречалась с хоккеистом, а они, как правило, не задерживаются долго на одном месте. Мало кто подписывает контракты длиною хотя бы в пять лет. Клубы любят меняться игроками, подстраивая наиболее выгодные комбинации и бюджет для себя. В конце концов, хоккей, как и любой зрелищный спорт, – это бизнес, а бизнес никогда не стоит на месте.

С Майком я познакомилась, когда училась на последнем курсе журналистики в Калифорнийском университете Беркли. Тогда он уже играл в Национальной хоккейной лиге [3] и активно набирал популярность в медиапространстве.

Встреча произошла в баре, куда мы с подругами пришли отмечать завершение учебного года. Майк облил меня пивом и весь вечер бросал загадочные взгляды в мою сторону. Тогда я еще не знала, что на меня обратил внимание молодой хоккеист. Он попросил мой номер, стал активно добиваться моего внимания, и я растаяла. Мы вместе уже больше двух лет. Это первые серьезные отношения в моей жизни.

По другую сторону от меня опустился Фред Льюис – вратарь «Атлантов» и друг моего Майка.

– Вижу, Майки обрадовал тебя новостью. Он не знал, как тебе сказать, – усмехнулся Фред.

Не знал, как сказать. Поэтому просто поставил перед фактом.

– Нам жаль терять игрока вроде Майки. И жаль, что ты больше не будешь светить личиком на канале.

Я взглянула на него так, словно у парня были проблемы с головой.

– Светить личиком?

– Ну да, – усмехнулся Льюис. – А что еще вы, телеведущие, делаете?

В его руке был зажат стаканчик с пивом, глаза Фреда заволокло дымкой опьянения. Он не контролировал свое сознание и говорил эти слова не со зла. Но обычный острый комментарий, коих я наслушалась уже в огромном количестве, задел меня за живое.

Я знала, что моя внешность играла мне на руку. Мужчины любили рыжеволосых девушек. А к рыжим волосам у меня шли зеленые глаза и мягкие черты лица.

А теперь представьте, как такая девушка пухлыми розовыми губами рассказывает о спортивных новостях.

Представили?

Мужчины сразу видят во мне красивую говорящую голову, а женщины считают, что я заняла место телеведущей только из-за того, что закрутила роман с боссом.

Еще в колледже я поняла, что на меня будут смотреть по-другому, иначе, чем на других ведущих. Спортивными журналистами были преимущественно мужчины.

Поэтому вот уже два года я пользовалась советом моей университетской наставницы: скрывала все, чем наградила меня природа. Поначалу я противилась этому и работала в той одежде, в которой чувствовала себя красивой. Но со временем мое мнение на этот счет изменилось. Помог мне Майк, который бесился каждый раз, как мне делали непристойные комплименты другие мужчины.

Я старалась быть невзрачной и серой, потому что хотела, чтобы меня уважали, как и моих коллег-мужчин. Но и по сей день мой личный аккаунт в одной из социальных сетей был завален омерзительно тошнотворными сообщениями.

Именно поэтому меня так задел комментарий Фреда, я готова была ему горло перегрызть.

– Чтобы ты знал, я не свечу личиком, а обозреваю ваши игры.

Фред громко рассмеялся, привлекая внимание остальных.

– Не светишь, конечно! Все знали, что ты просто украшение канала. Ты ведь даже в хоккей играть не умеешь, Митчелл.

Парню, по-моему, не раз прилетало шайбой в голову. Иначе как объяснить то, что он нес такую ересь с абсолютно серьезным лицом?

– Для того, чтобы обозревать хоккей, необязательно уметь в него играть. Достаточно лишь знать правила игры.

– Чушь, Перри! – воскликнул он. – Как ты можешь судить об игре, если даже ни разу не была на льду!

– Я была на льду!

– Тот случай, когда Майки решил научить тебя кататься, а ты распласталась на льду, как пьяная черепаха, а потом еще и встать не смогла, не считается.

– Это не смешно, Фред. – Гневом моих глаз можно было поджигать сухие поля.

– Еще как смешно! – заржал он.

Я оглянулась на своего парня и заметила, что он улыбался, наблюдая за нами. Майк все слышал и не сказал ни слова в мою защиту.

Внутри вдруг забурлило такое отчаяние вперемешку со злостью, что мне захотелось ударить Льюиса.

Черт с ним. Челюсть ублюдка была как каменная оградка какого-нибудь дома. Себе же сделаю хуже.

– Ты никогда не нравился мне, Фред. Тебе недостает мозгов, чувства такта и воспитания. А еще я знаю, что у тебя маленький член, и ты носишь толстый золотой браслет на руке, чтобы убедить девушек в обратном. Понятия не имею, как одно связано с другим. Но никакой браслет не изменит того, что ты мелкочленный придурок! – бросила я и решила удалиться с вечеринки, которая мне сразу не понравилась.

Майк нагнал меня на подъездной дорожке дома.

– Зачем ты портишь всем вечеринку? – зарычал он. – Я рассказал тебе по секрету, а ты обрушила это на Фреда.

– А ты ничего не хотел ему сказать? – вскипела я. – Остановить, может?

– Да брось, малышка, это были шутки.

– Я тоже шутила!

В моем голосе сквозила обида. Майк часто ставил сокомандников выше меня. Хоккей очень много значил для него.

Я не была одной из тех девчонок, которые постоянно выносили мозг своим парням в кто-тебе-важнее-я-или-он стиле, но, когда меня откровенно оскорбляли, я зверела.

«Светить личиком» – так сказал Фред. Так вот, я не светила личиком, я разбиралась в спорте и прикладывала слишком много усилий в профессиональной среде, я не заслужила, чтобы обо мне говорили только как о «красивом личике».

– Ты бурно реагируешь. Не стоит злиться из-за безобидных шуток, – как заведенный продолжал он.

Мне не хотелось ссориться с моим Майком, он дорог мне. К тому же я обещала матери скоро навестить ее, я не могу появиться дома без парня. Сколько же осуждения тогда полетит в мой адрес!

– Я хочу домой, – уныло отозвалась я. – Мы достаточно погуляли, может, вернемся в нашу уютную квартирку и посмотрим какую-нибудь мелодраму?

Майк любил смотреть со мной «девчачьи» фильмы. Он разделял мои интересы. И мне нужно сконцентрироваться на плюсах наших отношений и не замечать минусы. Вроде того, что произошло пару минут назад.

– Нет, детка, – застонал он. – Я еще не готов вернуться. Если ты хочешь, то езжай. Я приеду позже.

Я сложила руки на груди и пожала плечами.

– Напиши, как соберешься выезжать.

– Лады, – просиял он, затем звучно чмокнул меня в губы и вернулся в дом.

Запахнув посильнее фланелевую клетчатую рубашку, я вышла за ворота дома, вызвала такси и отправилась домой в одиночестве.

Глава 2

Перри

В девять утра я подъехала к студии местного телеканала. Небольшое трехэтажное здание находилось в самом центре Нью-Хейвена.

– Перри! – Через парковку ко мне направлялась Донна.

Я закрыла дверь красной «Искорки», старушки «Шевроле», которая ни один год возила меня, и поставила ее на сигнализацию.

Донна напрыгнула на меня, крепко обнимая и приговаривая что-то о том, как она рада меня видеть.

В первый учебный день в колледже я никак не могла найти кабинет философии. Донна помогла мне отыскать его. Тогда я подумала, что она фея-крестная для новеньких студентов. Но оказалось, что она моя новая одногруппница.

– Я так рада, что ты сделала выбор в пользу «Джикей»! – пропела она, отстраняясь.

У меня не было особого выбора – либо это, либо канал о разведении собак.

– А как иначе?

Донна подхватила меня под руку и повела к зданию.

– Вот что тебе нужно знать. Придется часто контактировать с Деборой Райли – она наш редактор новостей. Но все зовут ее Дебби. Однако ты зови Дебора, она не любит, когда новички позволяют себе слишком много. Все колонки и статьи, которые ты будешь писать о хоккее, будут направляться сначала к ней. Она приходит в ярость, когда видит стилистические ошибки, поэтому постарайся не допускать их и выстраивай повествование правильно. Это важно! – наставляла меня подруга.

– Это все, конечно, хорошо, но меня ведь еще не взяли, – заметила я.

– Расслабься, Тим возьмет тебя. Ты как-никак звезда Западного побережья, он и мечтать не мог заполучить кого-то вроде тебя.

– Прости, ты сказала, что я буду готовить колонки новостей о хоккее. Но ведь я ведущая новостей, написанием колонок занимаюсь не я.

Донна ухмыльнулась, и эта ухмылка мне совсем не понравилась, слишком уж она была надменной.

– Место телеведущей занято, есть только место штатного корреспондента тире журналиста, – с гордостью объявила она.

– Кем занято? – не поняла я.

– Мной. Я веду новости на этом телеканале.

Я сидела в кабинете директора телеканала Тима Уоррена.

Мужчине передо мной было около сорока пяти лет. Он был высоким, худым и жилистым, что я заметила, когда в процессе разговора он вдруг встал, чтобы полить огромный цветок, внешне похожий на пальму.

Признаю, когда Майки сообщил мне «радостную» новость о переезде, я впала в уныние. Все, к чему я шла, весь мой труд без выходных и ненормированный график были зря. Я гордилась тем, что всего за год с места простого корреспондента быстренько перебралась в кресло телеведущей. И, скажу вам, в этом кресле мне было очень удобно.

– Место штатного корреспондента свободно.

– Если другого выбора нет, то я согласна, – нерешительно пожала плечами я.

– Славно! – воскликнул Тим и радостно хлопнул в ладоши. – Оформим вас по ускоренной программе, и совсем скоро вы сможете приступить к своей работе.

Буквально из джинсов выпрыгиваю, как хочу скорее приступить к своей работе.

Попрощавшись с Тимом, я вышла из его кабинета, сразу встречаясь взглядом с Донной.

– Ну что?

– Я теперь корреспондент.

– Поздравляю, – просияла подруга, бросаясь обнимать меня.

Сомневаюсь, что это то, с чем можно поздравлять. Однако я все же кивнула ей в ответ.

Донна показала мне офис и студию, объяснила нюансы работы и даже познакомила с некоторыми из моих новых коллег.

В маленькой корпоративной кухне мы застали парня, заваривающего себе кофе.

Он вдруг обернулся с кофейником в руках и уставился на меня и Донну:

– Кофе?

– Да, пожалуйста, двойной и ложку ванильного экстракта, – выдохнула Донна. – Через полчаса у меня съемки.

На нем были прямые брюки цвета хаки и клетчатая зеленая рубашка, он был одного роста со мной, а значит, около ста семидесяти сантиметров, вдобавок худощав и сутул. Я дала бы ему не более тридцати лет.

– Вам? – спросил парень у меня.

Я покачала головой:

– Нет, спасибо, не люблю кофе.

– Перри, это Джей Уинтер, он корреспондент телеканала и отвечает за футбол, – пояснила подруга.

– Перри? Перри Милашка Митчелл? – с неким радостным удивлением спросил он. – А я думаю, то-то лицо знакомое!

Милашка. Таким прозвищем меня наградили сразу после того, как я стала появляться в программе теленовостей.

Терпеть не могу это прозвище.

– Просто Перри, – поправила я.

Джей сразу же спохватился и приложил руку груди. Его густые русые волосы колыхнулись вперед, спадая на лоб.

– Прости, я больше не буду.

Представляю, какие у него получаются репортажи, наверняка такой же харизматичный в кадре, как и в жизни.

– Так ты наша новая…

– Она корреспондент, – мгновенно выдала Донна.

– Ну, дела-а, – протянул Джей. – Почему корреспондент? Я слышал, что ты была в топе.

Я нервно сглотнула, снова вспоминая, в какую задницу попала.

– Да, в топе, но мне пришлось пожертвовать рейтингами.

– Ради?

– Ради парня. Майк Даррелл подписал контракт с «Дьяволами» на три года. Я последовала за ним.

– Романтично, – протянул Джей.

– Ничего романтичного, – фыркнула Донна. – Я не смогла бы пожертвовать карьерой ради какого-то парня.

– Просто у тебя нет и не было такого парня, – поддел ее Джей.

– Мне и не нужно. – В пару глотков покончив с кофе, она бросила кружку в раковину и побежала к выходу. – Работа зовет.

Мы с Джеем проследили взглядами за Донной, а затем оба посмотрели на грязную кружку в раковине.

– Знаешь, как мы называем Донну? – спросил он.

Я вопросительно дернула головой, как бы говоря, что мне действительно интересно, какое именно прозвище они дали Донне.

– Дива, – ответил Джей и, допив кофе, принялся мыть и свою, и ее кружку. – Она ведет себя здесь как королева телецентра.

– Ты не сильно жалуешь ее.

– Ненавижу, Донна жуткая стерва, которой лучше не переходить дорогу. Ходят слухи, что она спит с шефом. Поэтому каждый, кто смеет ей перечить, непременно получает взыскание.

Надо же, Донна не была такой в колледже. Она была милой, дружелюбной, но тихой и кроткой. В последнее время мы редко общались, поэтому я не знала, как сильно поменялась Донна.

– А ты, кстати, какую сетку-то займешь? Я помню, что срочно искали корреспондента на баскетбол, – небрежно бросил он.

– Не-а. Я займусь хоккеем. До того, как стать ведущей спортивных новостей, я обозревала хоккей.

– Ну, дела… Не завидую тебе.

– Почему?

Он усмехнулся и пальцами зачесал назад густые волосы.

– «Дьяволы» не просто так называются «Дьяволами».

– Могу тебя разочаровать, но название команды тянется несколько десятков лет и никак не зависит от самих хоккеистов, – ухмыльнулась я.

Джей оперся бедром о столешницу и сложил руки на груди.

– Не зависит, но по странному стечению обстоятельств большинство из них сущие дьяволы.

– Например? – Я решила сразу узнать, с кем мне придется иметь дело.

– Не скажу точно, потому что не интересуюсь особо этим спортом, но наслышан, что есть там несколько проблемных кадров.

Я давно не следила за хоккеем, даже несмотря на то что мой парень профессиональный хоккеист. Его игры не всегда удавалось посещать из-за напряженного графика работы. Поэтому я сильно отстала от хоккейной жизни и не знаю, каков состав «Дьяволов». Но сейчас мне уже пора было ехать в центр, где проходила тренировка у Майка.

Там и посмотрю.

Я оставила свою «Искорку» на парковке и огляделась.

Скайрок-центр, или просто «Скала», как его сокращенно называли, действительно внушал трепет и восторг. Но я привыкну, мало того что здесь тренируется мой парень, так еще и большую часть репортажей вести мне придется с арены «Скалы».

В специальном отделе я получила пропуск в особую зону, спасибо Майку, что позаботился об этом заранее. С этим пропуском мне было дозволено появляться в тех местах, где ходили сами хоккеисты.

Я шла по широкому коридору, предназначенному для игроков и других работников арены. Тишину помещения разрезал стук клюшек о шайбу и шайбы о заградительные бортики. Еще я отчетливо слышала, как лезвия коньков рассекают лед, наставления тренера и его помощника, а также голоса самих игроков.

Минуя несколько дверей, я вышла прямо к арене. Скользнув в небольшой проход между плексигласом и ребром ограждения, попала на трибуну. С арены повеяло холодом. А я не захватила с собой джинсовую куртку. Стоять здесь в одной футболке – настоящее испытание.

Послышался заливистый смех, а затем я увидела его.

Майк – мой парень.

Он тренировался в правой части арены с другим хоккеистом. В быстром темпе они передавали друг другу шайбу, отрабатывая передачу.

Мой парень был так красив и привлекателен, я не могла оторвать от него взгляда. А эта новая экипировка «Дьяволов» красного цвета сидела на нем просто изумительно.

Но мой взгляд плавно съехал на другого игрока.

Из одной части арены в другую на полной скорости несся номер тринадцать. Он вел шайбу перед собой, обошел троих, пытавшихся препятствовать ему, даже не сбавив скорости. И на полном ходу забросил шайбу в ворота. Та вошла в сетку, но удар был такой силы, что она тут же отлетела назад.

Представить не могу, что случится, если шайба с такой скоростью прилетит вратарю в лицо. Никакая защита не поможет.

«Дьяволы» засвистели, поднимая шум и восхваляя удар тринадцатого номера. Но он будто не слышал их. Вернее, слышал, но не считал нужным как-то показывать, что он рад. Просто такие игроки знают, на что способны, и подобный обход для них не редкость. Поэтому на его лице не было и тени улыбки.

Он катился по краю арены и, проезжая мимо меня, лишь на секунду поймал мой взгляд. Безжизненное отстраненное лицо, таким я его помнила, таким он предстал передо мной и сейчас. Он не узнал меня, а вот я никогда не забуду эти глаза. Голубые, холодные, словно лед, и пустые.

Дамы и господа, Макс Зверь Пауэлл.

Глава 3

Перри

Я уже встречала Зверя, и эту встречу я запомнила на всю свою жизнь.

Маленький бар на окраине Лос-Анджелеса напоминал Лоле ее родные техасские места. Мы были уже на третьем курсе, а она все еще скучала по своему штату, так и не привыкнув к Калифорнии.

Стены бара были оформлены рыжей древесиной, полы обшарпаны, краска слезла, и никто не собирался исправлять это. Напротив столиков располагался автомат, где можно было включить что-нибудь из музыки. В воздухе стоял запах старого дерева, пива и вареных раков. Контингент здесь был не самый лучший, несколько мужчин-дальнобойщиков, женщины преклонного возраста в очень откровенных нарядах и завсегдатаи подобных баров, снабженные пивным брюшком и алкогольным перегаром.

Всему виной дешевый мотель на втором этаже.

Мы ведь не предполагали, что заведение окажется таким… самобытным и отсталым лет на двадцать. Лола хотела найти бар, который немногим отличался бы от техасского, но нашла это. Ехать еще полтора часа, чтобы найти что-то лучше, мы не хотели. Поэтому решили остаться здесь.

Лично я находила особый шарм в этом месте, Лола тоже. А вот остальные недовольно кривили симпатичные рожицы.

Нас немного пугали мужчины, которые смотрели на четырех лос-анджелесских девчонок плотоядными взглядами. Но мы здесь были уже в четвертый раз, и владелец бара, Микки, знал нас очень хорошо, поэтому он предупредил всех «охотников» сразу: если кто-то посмеет подойти к нам, он отстрелит тому все, что ниже пояса, двуствольным ружьем двенадцатого калибра.

Однако этим вечером не только мы выделялись из общей массы.

За баром сидел мужчина. Темные волосы были растрепаны, его широкие плечи сгорбились над столешницей, а стильная черная джинсовая куртка от «Армани», обтянувшая его мощную спину, выдавала в нем весьма состоятельного городского. Он был черным пятном в этом месте, а тяжелая гнетущая аура могла кого угодно задавить прямо на расстоянии.

– Одинокий серый волк, – нараспев произнесла Донна, откидывая за спину каштановые волосы.

– Скорее черный волк, – усмехнулась Кирби.

Джинсы облепили его крепкие бедра и наверняка симпатичную задницу. Он выпивал, но делал это медленно, словно попутно копаясь в мыслях.

– Ставлю двадцатку, что у него маленькие усики под носом, тяжелый взгляд и морщинистое лицо, – усмехнулась я в попытке развеселить девчонок и запрятать подальше собственный страх.

– Тридцатка на огромный шрам от губы до брови, – предложила Лола, подтягивая к губам стакан с пивом.

Я взглянула на нее, вскидывая бровь.

Шрам? Серьезно?

С громким стуком опустив стакан на стол, она заправила выбившиеся темные кудряшки за уши и удивленно уставилась на меня круглыми карими глазами:

– Что?

– Призрачное лицо [4]? – непонимающе спросила я.

Лола покачала головой:

– Призрачное лицо не имел шрамов, если бы ты хоть раз посмотрела с нами фильм, то знала бы это, – ответила Кирби.

Кирби единственная из девчонок, с кем я была знакома еще со школы. В старших классах она перебралась с отцом в Лос-Анджелес. Мы сразу подружились. Именно поэтому я была осведомлена о ее предпочтениях. Любовь к фильмам ужасов никак не вязалась с мягкими чертами лица Кирби, длинными светлыми волосами и голубыми глазами.

– Думаю, у него страшное сморщенное лицо как после долгого пребывания в воде, и как только часы пробьют полночь, он начнет кромсать всех обитателей бара, – предположила Кирби.

Из-за ее тихого и устрашающего тона Донна испуганно округлила глаза:

– Кирби!

– Что?

– Ладно, хочу танцевать, – заявила я, поднимаясь с места.

Еще не подойдя к автомату с музыкой, я уже знала, какую песню включу.

Заиграли первые аккорды, и, небрежно откинув волосы за спину, я начала активно двигать бедрами.

When the night falls down, I wait for you and you come around [5].

Я заметила, как ко мне приближаются Кирби и Лола. Донна осталась за столиком, она никогда не любила привлекать к себе внимание.

Ooh, baby, do you know what that›s worth? Ooh heaven is a place on earth!

Зазвучал припев, и мы втроем, громко подпевая, стали танцевать и дурачиться. Настроение взлетело до небес, я не могла остановиться и все прыгала, кружилась и пела, пропуская музыку сквозь каждую клеточку разгоряченного тела.

Постепенно к нам подтягивались другие люди. Три женщины и парочка дальнобойщиков, и даже официантка бара «У Микки» Дора.

– Если мне будут делать предложение и эта песня не будет играть, то я отвечу строгим «нет»! – засмеялась я, и мой смех подхватили девчонки, и даже Микки, стоящий за барной стойкой.

Все в этот вечер заиграло другими красками. Все, кроме угрюмого мистера Х за барной стойкой, который был то ли глухим, то ли слепым, то ли все вместе.

Вдоволь натанцевавшись, мы упали на стулья, ловя непонимающий и осуждающий взгляд Донны.

– Это было аморально, – затараторила она.

– Спокойно, мамочка, через неделю экзамены, дай нам повеселиться, – попросила Кирби.

Опустошив стакан с холодной газированной водой, я блаженно выдохнула.

– Не могу поверить, он ни разу не обернулся даже, – сказала Лола, разглядывая спину в черной джинсовой куртке.

Видимо, мистер «у меня палка в заднице» мнил себя кем-то вроде принца, либо предположение по поводу маньяка было верным, и он просто выжидает, затаившись, как самый настоящий охотник.

– Топ три тупых подката? – спросила Кирби спустя двадцать минут.

Все уставились на блондинку, словно она была статуей.

– Ну, давайте, три тупых подката, – снова повторила она.

Кирби любила подбрасывать всем задачки.

– Ты, должно быть, устала, ведь весь день крутилась у меня в голове, – сказала Лола.

Я скривила губы, услышав такой отвратительнейший подкат.

– Третье место, – объявила Кирби. – Следующий! Давай, Дон-дон, я знаю, ты справишься!

Донна задумалась на несколько секунд, затем в ее глазах появился шаловливый огонек, и она выдала:

– Ты сидела в сахаре? Ведь у тебя очень сладкая попка!

Уже лучше. Все рассмеялись.

– Ладно, это достойно второго места. Перри.

Я стала перебирать в голове сотни вариантов того, как можно подкатить к парню или девушке, но вспомнила только один.

– Ты любишь сладкое? Потому что я уже готова скрутить тебя в сексуальный рогалик.

– Бам. Бам. Бам. Первое место уходит мисс «подкат» Перри Митчелл! – воскликнула Кирби, ехидно посмеиваясь.

Это был сарказм.

– Все они ужасны, – выдохнула Лола.

– Да, самый настоящий отстой! – подхватила Донна.

Кирби заговорщицки потерла ладони.

– А это мы сейчас и проверим, – сказала она. В ее глазах плескались смешинки, и я знала, что до добра это точно не доведет.

В школе я была заводилой, а Кирби с легкостью подписывалась под каждой моей идеей. Но иногда она выдавала собственные, и обычно они были куда чуднее моих.

– Кто сходит на разведку? – ухмыльнулась она, кивая в сторону широкой спины за баром.

– Нет, Кирби, это может быть опасно, – предостерегла ее Донна.

Кирби с серьезным видом повернулась ко мне:

– Мисс Опасность, вы как?

Я прикусила нижнюю губу, оценивая все риски. Думаю, ничего страшного не произойдет, если я решу немного подружиться с этим мрачным типом. Ну, по крайней мере, я просто взгляну на его обезображенное лицо.

– Я в деле.

– Какой подкат выбираешь? – спросила Лола. Она тоже подхватила резвящееся настроение Кирби. А у меня в груди сердце переворачивалось от волнения.

Признаюсь, я трусила.

– Про рогалик.

– Отлично, – прошептала Кирби. – Вперед, подруга.

Я поднялась со стула и, чувствуя нервозность во всем теле, аккуратно пригладила непослушные волнистые волосы.

Боже, надеюсь, я не выгляжу сейчас как пугало.

В конце концов, чего я так трушу? Да, он большой, однако он не выглядит буйным, ведь за весь вечер от него не было слышно ни одного слова. Он не пытался скандалить, он вообще был словно часть декора бара и лишь иногда заказывал себе выпить.

Я подошла к стойке, решительно, но неуклюже забралась на барный стул рядом с ним.

Он звучно опустил стакан на деревянную столешницу и повернул голову в мою сторону, заставив меня обомлеть и даже приоткрыть рот в удивлении.

Пожалуй, только тяжелый взгляд сошелся. Никаких уродливых шрамов, никаких причудливых усов и никаких морщин. Он выглядел таким усталым и взрослым, хотя я понимала, что он ненамного старше нас.

Красивое и чуть вытянутое лицо, прямой нос и бледно-розовые губы. Светлая без изъянов кожа и пробирающие до самой глубины души голубые холодные глаза. Он совсем не был страшным. Привлекательный и неотразимый настолько, что я не могла отвести от его лица взгляда.

Его джинсовая куртка была расстегнута, мускулистую грудь обтянула темная футболка.

Я поймала себя на мысли, что вполне могу захлебнуться слюной, если не перестану пялиться на него. От него приятно пахло: зеленый чай, бергамот и корица. Только запах виски все портил.

– Хочешь, я сверну тебя в сексуальный рогалик, малыш? – спросила я. Все мысли моментально пропали из моей головы, фраза была произнесена неверно.

Его бровь дернулась, но в остальном он совсем никак не отреагировал. Глаза его с каждой секундой становились мутнее: он изрядно захмелел. А я вела себя как ненормальная, и зачем только про этот рогалик ляпнула?

– Трудный день? – Я легко накрыла его руку своей, в тот же момент осознавая, насколько моя рука меньше по сравнению с его. И все равно ласково сжала теплые сухие пальцы.

Он нахмурился, обратил внимание на наши руки, затем прошелся взглядом от пояса моих джинсов и выше, непозволительно долго задерживаясь на моем глубоком декольте. Его глаза похолодели: стальной взгляд выбил почву из-под моих ног.

– Послушай, все, что ни делается, – к лучшему. Не знаю, что у тебя произошло, может, твоя канарейка сдохла, или машину помяли, с предками не ладишь, как я, например, но в любом случае это не стоит того, чтобы посадить свою печень. – Я кивнула на стакан с виски, стоящий перед ним на барной стойке.

– Думаешь, мне нужны советы от кого-то вроде тебя? – прогремел глубокий грубый голос.

– М? – Я округлила глаза от столь сильного удивления.

– Взгляни на себя, твои сиськи вот-вот выпрыгнут из лифчика, подошла ко мне как самая настоящая шлюха, мечтая, чтобы тебя отымели? – Он скинул мою руку со своей и тут же перехватил ее, крепко сжимая, не так, чтобы я смогла почувствовать боль, но так, чтобы дать мне понять, что я ему не нравлюсь – очень сильно не нравлюсь. – Тогда к чему эти разговоры? Просто скажи прямо, что у тебя зудит. Думаю, мы решим эту проблему. Я как раз искал себе подстилку на ночь.

Закончив, он грубо схватил меня за шею и впился в мои губы в неистовом и жадном поцелуе. Я широко распахнула глаза, головокружение, вызванное резким скачком адреналина, сводило меня с ума. Его губы двигались властно, резко, длинные пальцы крепко сжимали мою шею, однако я совсем не чувствовала боли. При всей его неотесанности он действовал осторожно. Я хотела оттолкнуть дикаря, но, когда его язык нежно очертил контур моей нижней губы, а из его горла вырвался странный звук, так сильно напоминающий мужской хриплый стон, я вдруг обмякла и потерялась. Он был на вкус как виски и мятный тик-так – не та комбинация, которая должна вызывать отвращение. Это был такой разительный контраст, что на секунду мне захотелось ответить на поцелуй.

Нет, черт возьми!

Я пришла в ужас от мыслей, меня целовал пьяный незнакомец в баре, перед этим оскорбив и фактически обозвав кем-то вроде проститутки. Я разозлилась и оттолкнула его, перед этим больно укусив за губу. Внутри меня кипел страх, но достаточно быстро на смену ему пришла ярость. Я вдохнула поглубже и плюнула в него.

Взгляд парня переменился, потемнел еще сильнее. Его рука снова подтянула меня к нему, большой палец очертил контур моих губ и прошелся по подбородку, нежно поглаживая его. Он всматривался в мои глаза, словно хотел увидеть там ответы на все терзающие его вопросы, но я не могла ответить ни на один из них.

– Не смей прикасаться ко мне, – прошипела я, сгорая от его взгляда, словно спичка. Если он сожмет руку, то легко перекроет мне доступ к кислороду.

Его губы изогнулись в злой усмешке.

Дьявол! Да он в стельку пьян. Я даже не уверена, что в таком состоянии он способен различать лица перед собой.

– Больно надо руки о тебя марать. Признайся, на секунду ты задумалась о том, чтобы раздвинуть передо мной симпатичные ножки, не так ли?

Мне вдруг нестерпимо захотелось ударить его, но я не стала делать этого, решила воспользоваться советом и не марать руки о мудака.

Что больше разозлило меня: его грубость или то, что лишь на секунду я действительно почувствовала влечение к этому большому, пьяному и неотесанному придурку?

Взглянув на него в последний раз, на то, как он вытирает мою слюну с лица тыльной стороной руки, я пошла к девочкам.

– Пойдемте отсюда, – скомандовала я.

– Почему он поцеловал тебя? – спросила Кирби.

Потому что принял меня за проститутку? Решил проучить за то, что я веду себя подобным образом в темном глухом баре, который полон незнакомцев? Или был просто настоящим кретином? Понятия не имею.

Я обернулась и заметила, что он пристально смотрит – смотрит не на нас, а только на меня.

Чертов маньяк.

– Скорее, девочки.

Я поторопила их, мы оставили на столе деньги за выпивку, чаевые и ушли. Пора было возвращаться в город.

Тогда я не знала, с кем встретилась. Однако уже через пару месяцев я проходила стажировку на спортивном канале и увидела его лицо в новостях.

Макс Зверь Пауэлл.

Грубый мудак, капитан команды «Дьяволов» и мой кошмар.

Глава 4

Перри

Взрослые мужики пищат от восторга, когда видят Зверя на льду. А девочки… Ну, для девочек приходится вызывать «Скорую», потому что ни одна из них не может спокойно смотреть на Пауэлла.

В прошлом году я обозревала игру «Дьяволов» в новостях. Тогда началось что-то поистине адское. Девушки решили обменяться джерси [6]. Все транслировалось в прямом эфире, и момент видели не только на арене. Насколько десятков голых грудей и грудей в бюстгальтерах. Флешмоб в поддержку Зверя.

После игры у него спросили, как он относится к подобным проявлениям любви фанатов, Зверь не дал комментариев. Он вообще предпочитал участвовать только в послематчевых конференциях и отвечал исключительно на вопросы об игре. Я ничего не знала о его прошлом, о его семье и детстве. Никто не знал. Зверь не распространялся о личном. Он был холодным, как айсберг, и непробиваемым, как камень.

Женская половина Америки была без ума от него. Думаю, дело в том, что он невероятно хорошо сложен. Широкие плечи, мощная спина, сзади у него словно были крылья, когда он разводил руки в стороны, эти крылья раскрывались. Шесть кубиков пресса. Не плоского «молодого» пресса, а такого, что можно здорово ушибиться, если влететь в него головой. Мышцы были рельефные, на вид твердые, как волокна стали. А изюминка – его рост. Зверь был не меньше ста девяноста четырех сантиметров. Настоящий бог, идол, человек, который к небу чуть ближе, чем все остальные.

Несмотря на богатые внешние данные, Зверь не снимался для модных журналов и не выкладывал много фотографий в социальные сети.

Пауэлл не светил свою личную жизнь, его никогда не видели с девушкой. Год назад даже пошел слушок, что он предпочитает мужчин. Но слушок быстро погас, ведь с мужчинами Зверя тоже не видели. Аура загадочности в том числе влекла к нему фанаток со всего мира. Всем ведь интересно, какие скелеты хранятся в шкафу Макса Пауэлла – тринадцатого номера и капитана «Дьяволов Нью-Хейвена».

Всем кроме меня, естественно.

Я подождала Майка у раздевалки команды. Парни, выходящие оттуда, постоянно бросали на меня любопытные взгляды. Мой парень вышел только через пятнадцать минут. По вопросительному взгляду Майка я поняла, что он не ожидал меня здесь увидеть и, более того, кажется, не хотел этого.

– Мы же договаривались, что я приеду к тебе, – неловко отозвалась я.

Майк почесал затылок и немного оттеснил нас от двери.

– Договаривались, но я думал, что ты подождешь в машине, – сказал он.

Меня мгновенно охватило раздражение, иногда Майк перегибал со своими чувствами.

– Снова ревнуешь меня к каждому столбу? Может, посадишь меня в клетку и будешь носить с собой? – недовольно выпалила я.

Майк обвил мою талию рукой и мягко поцеловал меня в губы. Я раскрыла рот и позволила ему пробраться внутрь, неспешно лаская мой язык. Майк был только из душа, от него приятно пахло. Я запустила пальцы в его влажные волосы и страстно сжала их, срывая с губ моего парня сладостный вздох.

В этот момент шумно распахнулась дверь раздевалки, и оттуда вышел еще один сокомандник Майка, а следом появился Зверь.

Я мягко закончила поцелуй и бросила взгляд на Пауэлла. Он был в свободных спортивных штанах черного цвета и в тон им худи. Кажется, с того дня в баре «У Микки» он стал еще больше.

Даже находясь в четырех метрах от него, я увидела, как он нахмурил брови.

Неужели узнал меня?

Впрочем, Зверь не стал награждать меня своим вниманием дольше секунды, он поправил ремешок большой спортивной сумки на плече и зашагал по коридору к выходу.

– Перестань, малышка, просто ты очень красивая, а некоторые хоккеисты не в состоянии контролировать свои порывы, – сказал Майк, заставляя меня отвлечься от мыслей о Звере.

Порывы?

– Ну а я тут при чем?

Майк тяжело вздохнул и, взяв меня за руку, повел к выходу.

– Ни при чем. Все, давай замнем тему. Как дела? Ты устроилась на работу? – спросил он.

– Я устраиваюсь корреспондентом. Буду отвечать за хоккей, – объяснила я, решив не вдаваться в подробности.

– Снова мелькать в телевизоре? – с возмущенной интонацией в голосе переспросил он.

– В каком смысле мелькать?

Майк никогда не любил то, чем я занималась. При этом он всегда восторгался моей внешностью и любил показываться со мной на людях. А вот когда я появлялась на экране телевизора, он начинал ревновать. Иногда он читал мои сообщения в одной социальной сети и отвечал на все комментарии под моими фото. Посылал людей, писавших мне непотребные вещи, а потом долго злился, и почему-то всегда на меня.

Даррелл промолчал, но его взгляд говорил о том, что он снова недоволен мною. Я пыталась абстрагироваться от неприятного ощущения, появившегося внутри после перемены настроения моего парня, но все было тщетно.

Мы вышли на парковку перед центром, я открыла машину, но перед тем, как сесть, взглянула на Майка.

– Я буду заниматься тем, чем хочу. И ты должен это принять, – подавляя рвущуюся наружу нервозность, но стараясь казаться жесткой и бескомпромиссной, предупредила я. – Ты не можешь говорить мне о том, что я должна или не должна делать, иначе…

– Что? – резко спросил он. – Иначе что, Перри? Уйдешь от меня? Останешься совсем одна, и кто тогда будет рядом?

Если Майк бросит меня или если я уйду от него, то действительно останусь одна. Кроме него у меня никого не было. Он единственный, кому я могла доверять, ведь мы вместе, казалось, всю жизнь. С мамой у меня ужасные отношения, а лучшая подруга живет в Бостоне. Мне не хотелось оставаться одной, тем более каким бы сложным ни был Майк, он очень дорог мне.

– Я не уйду, – вздохнув, ответила я, виновато поглядывая на своего парня. – Но мне просто хочется, чтобы ты знал, как мне неприятно твое недоверие.

Он сжал зубы, прожигая меня сердитым взглядом, и кивнул, садясь в мою маленькую красную «Искорку».

В груди разливалось что-то мерзкое. Черное, густое и ядовитое, словно мазут. В такие моменты мне казалось, что весь воздух вокруг меня исчезает. С другой стороны, Майка тоже можно было понять.

Я собиралась уже сесть в машину, но почувствовала, что кто-то смотрит на меня. Оглянувшись, я заметила Его. Привалившись к большому черному «Рендж-роверу», он беззастенчиво наблюдал за мной.

Он видел ссору. Наверняка слышал наш разговор.

Махнув на это рукой, я села в машину и вырулила с парковки «Скалы».

Мне нет дела до Зверя.

– Где Майк? – спросила Кирби, на ходу откусывая кусок пиццы.

Вечером мы решили созвониться с подругой по видеосвязи. Она как раз ужинала. Глядя на то, с каким аппетитом она уплетает пиццу, я почувствовала, как мой живот заурчал.

– Он с ребятами ушел в клуб, – ответила я, вспоминая слова моего парня. Они часто выбирались повеселиться со своей прежней командой, с переходом в новый клуб ничего не изменилось.

– Ты всегда так просто отпускаешь его. Не боишься, что он может изменить тебе? – удивленно спросила подруга. – Он ведь все-таки известный хоккеист, к тому же симпатичный.

Я не была сторонницей привязывания партнера к лодыжке.

– Если он захочет изменить, то он изменит, и не важно, просто я его отпускаю или нет. Я доверяю Майку. Он честный и порядочный, а еще слишком сильно боится потерять меня. Он не предаст, я уверена.

Кирби фыркнула:

– Он мне все еще не нравится.

Она точно не была фанаткой Майка, подруга считала, что в этих отношениях он меня подавляет. Но я была другого мнения. Каждый из нас обладал как хорошими, так и плохими качествами. Его плохими качествами были ревность и вспыльчивость.

– Он и не должен тебе нравиться, – усмехнулась я. – Главное, что он нравится мне.

– Вот именно, нравится.

– Вернее, я люблю его… наверное, – сказала я.

Я не чувствовала с Майком чего-то грандиозного, о чем писали в любовных романах, но, с другой стороны, мне и сравнить то не с чем было. Мой опыт в школе и колледже не показал мне любви. Думаю, то, что я боюсь его потерять, и есть любовь.

– Подумай над тем, стоит ли тратить свою жизнь на человека, который постоянно ставит себя выше тебя. В отношениях вы должны стоять на одной линии. Где баланс? – спросила Кирби.

– Хватит. Есть у нас баланс, давай не будем об этом.

С тех пор как она занялась этой фэншуйской ерундой, во всем ищет баланс.

Кирби лишь пожала плечами и изобразила что-то вроде гримасы отвращения на лице.

– Как там Донна? Мы не общались уже почти год.

– Она изменилась, – сказала я, вспоминая новую Донну. – Стала более раскованной. Ведущая спортивных новостей на местном телеканале.

– Да ну? Донна? Как она отважилась на это? – недоумевала подруга.

– Вот так. А один парень, мой коллега, рассказал, что она ведет себя как самая настоящая дива.

– Наша скромница Донна? – переспросила Кирби.

– Боюсь, она больше не скромница.

Кирби замолчала на несколько секунд, пережевывая кусок пиццы.

– Вы будто поменялись с Донной местами, – заметила Кирби.

От этого ее замечания я погрустнела. Я всегда боролась с прорастающим во мне желанием соревноваться и превосходить всякого на своем пути, будь то соперники или друзья, а сейчас выходит, что я проигрывала. Только с Майком я не соревновалась, ну и с Кирби, разумеется. Подруга была журналисткой и работала в одном известном женском журнале.

– Я сама это чувствую. Она стала дивой, а я забыла, когда в последний раз в клуб выбиралась.

– Нужно это исправлять. Я приеду и вытащу твою задницу в какой-нибудь бар. Не отвертишься! – грозно прорычала она.

Я рассмеялась, смех подхватила Кирби.

– Кстати, Донна все еще красится в этот морковно-рыжий, который ей совершенно не идет?

Изогнув губы, я кивнула.

– Зачем же она это делает? – недоумевала подруга.

– Должно быть, ей нравится, – предположила я.

– Нравится себя уродовать?

– Ее право.

– Не поспоришь.

Было еще кое-что, о чем мне хотелось рассказать подруге.

– Помнишь Пауэлла? – спросила я.

– Твой бывший?

Кирби улыбалась, видимо, она понятия не имела, о ком я ее спрашиваю.

– Нет. Призрачное лицо из бара «У Микки», – напомнила я.

Послышался долгий возглас подруги, а затем она поперхнулась диетической колой.

– Мудак хоккеист? – прокашлявшись и воспользовавшись салфеткой, спросила она.

На ее колени запрыгнул пятнистый померанский шпиц по имени Чарли.

– Да.

– Конечно, помню. Экземпляры вроде него не забываются.

Я достала замороженную лазанью из морозилки и поставила телефон на стол, чтобы не мешал, а затем закинула упаковку в микроволновую печь.

– Он капитан «Дьяволов», – сообщила я, попутно выставляя время и мощность подогрева.

– О. Мой. Бог! Ты не говорила, что Даррелл будет играть с самим Сатаной.

– Я и сама не помнила, что Зверь играет в этом клубе.

– Когда ты увидишь его? – спохватилась подруга. – Перри, он же узнает тебя!

Не узнает. Он уже не узнал.

– Расслабься, мы виделись сегодня. Никакой реакции.

Подруга вздохнула с облегчением.

Я обернулась и сложила руки на груди.

– И это неудивительно, в тот вечер он был слишком пьян, чтобы запомнить меня, – заметила я.

– Трезвый он такой же или нет? – с интересом в голосе спросила она.

– Пока не знаю, я не общалась с ним. Просто видела его, а он видел меня. Кажется очень отстраненным от внешнего мира. Волк-одиночка, как и в тот вечер.

– Пусть только попробует сказать тебе что-нибудь плохое. Задницу надеру.

Я рассмеялась. Сомневаюсь, что у Кирби это получится.

Никому до сих пор подобное не удавалось. Пока надирал задницы только он сам.

Глава 5

Перри

Утром мне показали мое рабочее место. Небольшое пространство в самом углу у окна, выходящего на сторону парковки. Серый стол и твердый офисный стул. На столе стояла коробка с какими-то листами и папками. За перегородкой находился еще один стол. Это было место Джея – парня, отвечающего за новости и репортажи о футболе.

Я заглянула к моему новому знакомому. Серые перегородки по бокам, как и его стол, были обклеены плакатами в стиле ретро, над столом висела доска для маркеров, вся заполненная разноцветными стикерами. На самом столе было штук пять фигурок футболистов и парочка фигурок супергероев из одной популярной киновселенной. Я не очень любила такие вещи, они только пыль собирают, однако и у меня была одна фигурка – мини-копия хоккеиста – моего Майка. Когда-то она была куплена в шутку, но совсем скоро стала неотъемлемой частью моего рабочего стола.

– Эй, коллега, – тихо позвала я. – Можно на минутку?

Моргнув несколько раз, Джей кивнул, захлопнул лэптоп и встал со стула.

– Что такое?

Вместе с ним мы подошли к моему столу, и я указала ему на коробку с чужими вещами.

– Это, я так понимаю, принадлежит корреспонденту, который работал здесь до меня?

Джей бесцеремонно уселся за стол и принялся вытаскивать чужие бумаги из коробки.

– Роб ушел несколько месяцев назад. Когда он покинул нас, был как раз конец хоккейного сезона, а следом и чемпионат мира по хоккею. Репортажи вела Дарси, а она, между прочим, специализируется на рестлинге.

– Мне жаль, – тихо сказала я. – Должно быть, Роб был очень хорошим человеком.

Джей изогнул губы и раскрыл синюю папку.

– Ну, как тебе сказать. Жуткий скряга и зануда. А еще он любил опаздывать.

Я какое-то время молчала, сомневаясь, спрашивать мне или нет, но внутреннее любопытство победило:

– А от чего он умер?

Джей замер и окинул мое лицо непонимающим взглядом:

– Умер?

– Ну, ты сказал, что он «покинул вас»…

– Нет! Ты все не так поняла, – засмеялся он. – Роб не умер, переехал в Мичиган.

Я была сильно удивлена тем, какую формулировку подобрал Джей, чтобы описать чей-то переезд.

– Ладно, – лишь ответила я, будто только что не похоронила незнакомого мне человека. – И что мне делать со всеми этими вещами? Может, отправить их ему службой доставки?

Джей покачал головой и встал из-за стола.

– Не думаю, что они ему нужны. Роб не собирался больше заниматься спортивной журналистикой. Я же говорю, он скряга и не оставил бы нужные вещи.

– А это что такое? – спросила я, указывая на один интересный листок.

Здесь были собраны все игроки «Дьяволов», за исключением моего Майка и еще одного парня-новичка, перешедшего из «Ванкуверских Ракет». Напротив большинства игроков стоял зеленый кружок, у пятерых стоял желтый и только около Зверя был красный.

Джей выхватил листок из моих рук и пробежался по нему внимательным взглядом. Я заметила, что и на других листах, где значились остальные хоккейные клубы, есть такие же круги.

– Так Роб помечал общительность хоккеистов, – пояснил Джей, возвращая листок мне в руки.

– В каком смысле «общительность»? – со скептической улыбкой спросила я.

– Цвет кругов говорит об открытости и готовности к разговорам. Зеленые – это те, кто всегда дает интервью. С желтыми чуть сложнее, могут начать набивать себе цену. А красные – молчуны.

Красным был отмечен только Зверь, однако молчуном его точно не назвать. Сколько «замечательных» вещей он наговорил мне в первую нашу встречу.

– Красные не дают интервью? – удивилась я.

– Не-а. Не дают никогда и ни за что.

Хоккеисты не самые тщеславные люди, некоторые даже скрытные, но о себе и своей жизни рассказывают многие хотя бы для того, чтобы выразить благодарность родным за их непрекращающуюся поддержку.

Поблагодарив Джея за помощь и отправив его назад, я решила поискать информацию о Звере. Я прошерстила интернет вдоль и поперек – ничего. Он не давал интервью, когда был в Юниорской лиге, отмалчивался после первого хет-трика. Не обмолвился и словом, когда его в двадцать один год поставили капитаном американской сборной. Зверь молчал, даже когда его команда выиграла чемпионат мира по хоккею, и никак не прокомментировал свой рекорд по количеству забитых шайб за чемпионат.

Как оказалось, он даже от профессиональных вопросов ускользал. На послематчевых конференциях все вокруг него на цыпочках ходили. Либо его эго было такого размера, что запросто могло стать еще одной вселенной, либо Зверь не хотел внимания к своей персоне.

Все, что было известно о Максе, так это его рост, вес, заслуги в спорте и место рождения. А родился он в вашингтонском Сиэтле.

Кто же ты такой, Макс Пауэлл?

Ответ на свой вопрос я нашла чуть позже, когда оказалась на арене, чтобы посмотреть матч «Дьяволов» с «Королями Нью-Йорка».

С моим новым знакомым и коллегой Итаном мы отсняли несколько репортажей и поговорили с ребятами из клуба. Итан предложил посмотреть игру с зоны для прессы, но я отказалась, отдавая предпочтение трибунам. Помимо репортажа мне нужно было отследить самые яркие моменты матча, чтобы в первые пятнадцать минут после окончания игры написать сносную коротенькую статью-обзор и отправить ее редактору, которая, в свою очередь, опубликует ее на сайте.

Я была в восторге, потому что все яркие моменты матча принадлежали Максу. Он был настоящим профессионалом. То, как он филигранно ассистировал сокомандникам или шел в атаку сам, заставляло меня трепетать, вжавшись в неудобное сиденье.

Невероятное зрелище. Такой поистине завораживающей игры я давно не видела.

Хоккеисты обычно делятся на два типа: первые – здоровяки. Высокие, широкоплечие, с мощными ногами и огромными руками, одним словом: парни больших размеров. Они делают то, от чего жаждущая толпа приходит в дикий восторг: обращаются с противниками как с расходным материалом.

Огромные и устрашающие, словно гора. Их тела – это наглядный образец для изучения мужской мускулатуры. И они превосходно выполняют свою функцию, чаще всего играя на позиции защиты. Их главная задача – не забивать, а внушать страх в противника и создавать помехи и препятствия.

Забивают другие ребята – ловкачи. Как правило, эти парни ростом не выше ста восьмидесяти восьми сантиметров, не такие широкие в плечах. Чаще всего они играют на позиции нападающего и обходят соперников на льду с кошачьей грацией и изяществом. Настоящие мастера и виртуозы. Их навыки и хоккейные клюшки рождают самые красивые голевые передачи [7] и чистые голы.

Скажу честно, я обожаю наблюдать за движениями бомбардиров [8].

Зверь был другим, обладая огромными габаритами и ростом в сто девяносто четыре сантиметра, он был центральным и правым бомбардиром «Дьяволов». Он впечатывал противников в стекло, вбивал их в лед, а далее перехватывал шайбу и бил точно в цель. Зверь относился к особой категории. Он был богом на льду. Именно поэтому каждый владелец клуба НХЛ хотел его себе. С Максом готовы были заключать контракты на поистине гигантские суммы. Таких, как он, – единицы в современном хоккее.

Мой парень, например, левый нападающий, и рост его составляет сто восемьдесят семь сантиметров. Он ловкий и быстрый, однако против Зверя ему не выстоять.

Громкий сигнал объявил об окончании матча. Толпа на трибунах начинала бесноваться. «Дьяволы» выиграли со счетом четыре – один, а это значит, что сейчас среди особо буйных фанатов может начаться потасовка. Поэтому я поспешила убраться с трибун.

Через некоторое время, когда хоккеисты привели себя в порядок после матча, началась пресс-конференция. За трибуной уселись Ник Эшбрук, левый нападающий команды, и Зверь.

Ник практически не привлек моего внимания, в отличие от Макса. Волосы Пауэлла были все еще влажными после душа, он зачесывал их назад, но непослушные пряди выбивались и спадали на лоб. Гладковыбритые щеки заалели, что сильно выделялось на бледном лице. Свободное черное худи с логотипом клуба не могло скрыть его бугристых мышц и стальной, как у супермена, груди. Низкий ворот открывал вид на его крупные ключицы, жилистую шею и милую ямку у основания шеи.

Я старалась прогонять из головы мысли о том, как потрясающе он выглядел, но предатели лезли в мою голову снова, заставляя меня раз за разом скользить взглядом по его прямому носу, сжатым губам и точеному подбородку.

Пауэлл скучающе оглядывал зал для конференций, пока не дошел до моего лица. Темная бровь едва заметно дернулась. Я замерла, пойманная в капкан холодных голубых глаз. В течение нескольких долгих секунд он разглядывал мое лицо, но затем Ник что-то шепнул ему, и тогда Макс потерял ко мне всякий интерес.

– Давайте начнем, – раздался голос представителя команды, и на хоккеистов посыпались вопросы.

Во время конференции я избегала смотреть на него, почему-то Зверь вызывал в моей душе странное волнение.

Лишь раз мне удалось задать вопрос, ведь меня перебивали и игнорировали. Все дело в том, что в этом зале сидели одни мужчины. Было неприятно осознавать, что только меня здесь не считают журналистом.

Я помню истории Робин Херман [9] – журналистки «Таймс» [10]. Она активно боролась за права журналисток в «мужской» среде обитания. Во время работы ей пришлось столкнуться со многими неприятными вещами в мужских раздевалках. Ее выгоняли, оскорбляли и грубили ей. Хоккеисты могли посмеиваться над ней и ее коллегами женщинами, могли дурачиться: специально выходили из душевой обнаженными, провоцируя, и делали странные непонятные вещи. Например, когда игрок одного клуба в присутствии журналисток сорвал полотенце с сокомандника.

Враждебное отношение к журналисткам в хоккее сохранилось, поэтому представительницы прекрасного пола редко шли работать журналистами в мужской вид спорта.

Пресс-конференция была окончена, и я отправилась на поиски моего Майка, он хорошо сыгрался с командой и внес вклад в первую победу «Дьяволов» в этом сезоне.

Сама не заметила, как вышла к арене. С десяток персонала «Скалы» убирали трибуны после матча. Одинокие стаканчики и обертки из-под еды валялись между рядами. В самом низу я заметила чьи-то широкие плечи. Это был Макс. Он сидел в первом ряду и смотрел на лед. Через два сиденья от него на полу лежали сто долларов одной купюрой. Я тихо подняла их и подошла к Зверю.

– Думаю, мы должны познакомиться, – сказала я, возникая прямо перед ним и загораживая Пауэллу обзор на ледовую арену.

Он долго смотрел на пояс моих свободных джинсов и заправленную в них объемную футболку. Очень медленно, даже лениво, голубые глаза поднялись выше, сталкиваясь с моими зелеными.

– Лучше не думай, – сказал он.

– Что?

Зверь встал, возвышаясь надо мной, и сунул руки в карманы спортивных штанов.

Мне пришлось вскинуть голову, чтобы смотреть на него. Я невольно вжала шею в плечи от столь сильного давления, которое оказывали на меня его габариты.

– Я друзей не ищу, – холодно бросил он.

До меня донесся чистый запах его кожи и мужского свежего геля для душа. Вместе со страхом неизведанного во мне вспыхнуло что-то еще – что-то вроде интереса. Каково дружить с Максом Пауэллом? Всегда ли он засранец или только каждый день?

– Я и не стремлюсь стать твоим другом, но если я буду часто с вами работать, то нужно быть знакомыми, – поспешила ответить я.

В прошлый раз его глаза были замутнены алкоголем, теперь они были ясны, как солнечное утро после грозового дождя. Я вздрогнула, чувствуя мурашки на коже.

Это холод от арены так влияет на меня или его взгляд?

– Кому нужно?

– Ты издеваешься? – не понимала я.

Он дернул подбородком, что, как я полагаю, означало «нет».

Черт возьми! Я хотела настучать по его большой и самодовольной голове. Какой же тяжелый человек передо мной стоял! Я ему не свадьбу предлагала, а просто познакомиться, потому что я профессионал и хочу со всеми игроками и дирекцией клуба выстроить адекватные, строгие, но теплые профессиональные отношения!

Пересилив то, что ядовитыми потоками заструилось в моей груди, я вытянула руку вперед:

– Меня зовут Перри.

– Как Перри-утконос [11]? – спросил он, заставляя меня одной фразой прийти в еще большее возмущение.

– Нет! – фыркнула я. – Знаешь, мне не нравится, когда со мной разговаривают в таком тоне.

– Тогда удачи, Перри-утконос, – бросил он и развернулся, чтобы уйти.

– Я не утконос! – выкрикнула я. – И, кстати, ты уронил сто баксов.

Он остановился, пошарил в карманах штанов, затем лениво взглянул на меня через плечо.

– Оставь себе, – ответил Зверь.

Ну уж нет!

Я резко подошла к нему и сунула руку в карман его штанов, случайно касаясь его бедра и… Даже думать не хочу, чего еще я могла там коснуться, определенно чего-то большого, как и он сам. Это было неловко, к моим щекам прилил жар.

Он обернулся и все с тем же безразличием в глазах наклонил голову, как бы задавая мне вопрос.

– В такие моменты нормальные люди говорят «спасибо», – напомнила я, маскируя за раздражительностью свою растерянность.

– Я не просил этого делать. Нормальные люди также не делают то, о чем их не просят.

– Это называется вежливостью!

На щеке Макса едва заметно дернулась мышца, как если бы я смогла хоть на секунду вывести его из себя.

– Если после этого ты требуешь благодарности, то к вежливости это не имеет никакого отношения, – сострил он.

Я была так зла, что начала дышать как самый настоящий буйвол, а Макс казался спокойным и непробиваемым как бетонная стена. Однако никто из нас не решался прервать зрительный контакт.

– Дай мне интервью, – дерзко потребовала я. С такими парнями, как Пауэлл, нужно общаться на их языке.

– Я все сказал на пресс-конференции, ты не записала и тебе нужно по два раза повторять?

– Мне нужно не такое интервью, – покачала головой я.

– А какое?

– Личное…

Пауэлл мгновенно ощетинился:

– Нет.

– Почему?

Он отошел от меня на шаг.

– Я не говорю о личном с журналистами. И, кстати, не выходи ко льду, одетая как типичная калифорнийская девчонка, – бросил напоследок Зверь и ушел, оставляя меня одну.

Его фраза по поводу калифорнийской девчонки – это просто случайно брошенные слова или он все-таки знает, кто я?

Глава 6

Перри

Донна была хороша в роли ведущей спортивных новостей. Ее дикция заметно изменилась в лучшую сторону со времен колледжа. Подруга стала увереннее и раскованнее.

Когда-то я, Кирби и Лола думали, что Донна пойдет в какой-нибудь журнал о финансах или экономике. Она всегда была самой серьезной и в то же время зажатой из всех нас. Однако она решила пойти в спортивную журналистику, хотя так же, как и я, не интересовалась спортом.

Меня не привлекала спортивная журналистика до третьего курса. Я ведь родилась в Беверли-Хиллз у дивы американского кино – Линды Бейли. Мама мечтала, чтобы я пошла по ее стопам и стала актрисой, но меня не прельщало торчать по шестнадцать часов на съемочной площадке. Еще она хотела, чтобы я стала моделью, но, увы, я не вышла ростом, да и моя фигура была далека от модельных стандартов.

Она растила меня, окружая тем, что в ее понимании было «заботой», только бы я была красивой, как алая роза. Но стоило мне воспротивиться ей и выпустить шипы, она приходила в бешенство. Мама была недовольна мной. Я никогда не могла соответствовать ее представлениям об идеальной дочери.

Когда я заявила о журналистике, мама практически впала в кому, так она говорила. Единственная дочь решила примкнуть к лагерю желтушников, коими, по ее мнению, были все журналисты. «Будь хотя бы модным обозревателем», – говорила она. А я ослушалась и после третьего курса выбрала стажировку на телеканале Live Sports. Я хотела и вовсе свести ее с ума и стать военным корреспондентом где-нибудь в Йемене, но, к сожалению, я не настолько храбра, чтобы снимать репортажи под пулями.

– Я без сил, – сказала Донна, падая на диванчик в комнате отдыха. Рядом с ней сел Джей, он долго сканировал лицо Донны любопытным взглядом, затем сказал:

– Ты же всего в одной программе отснялась.

– И что? Я выложилась на все двести процентов! Поэтому я устала.

Донна расправила вьющиеся рыжие волосы, которые сегодня были идеально уложены. В отличие от меня, она не пренебрегала косметикой и укладками: Донна была при полном параде перед каждой съемкой, и это не было заслугой ее гримера.

Закончив с волосами, она взглянула на меня.

– Как тебе удается выдерживать такой цвет? – вдруг спросила она.

Выдерживать? Это еще что значит?

– Этот цвет – мой натуральный, – пожала плечами я.

Донна скептически изогнула бровь.

– Но у твоих волос слишком насыщенный оттенок, а еще они переливаются красным, – заметила она.

– Да, но я совсем ничего не делаю, чтобы они были такими, – честно призналась я.

– Везет, – уныло отозвалась она. – Мне сегодня нужно еще успеть к своему стилисту. Корни уже отросли.

– Зачем ты вообще красишься в рыжий? – с ярким любопытством в голосе спросила я. – Тебе ведь так идет твой родной цвет.

– Мне нравится больше с рыжими, – отмахнулась Донна, – к тому же мой мужчина от них без ума.

Джей говорил, что она вроде крутит роман с Тимом – нашим начальником.

– Это странно, если парень любит тебя за рыжие волосы, – сказал Джей, и я не могла с ним не согласиться.

– Не только за волосы, много за что… Например, я очень добра, заботлива, нежна и…

– Скромна, – захохотал Джей.

Донна ощетинилась и пихнула его рукой в плечо.

Пряча навязчивую улыбку, я сложила руки на груди и зашагала в сторону маленькой кухни.

– Ты куда? – спросила Донна.

– Пить хочу, налью чая.

– Принеси мне тоже, – сказала она.

Я остановилась и хмуро взглянула на нее.

– Ой, да брось, тебе же не сложно.

Не припомню, чтобы нанималась еще и официанткой, но если не слушать мое уязвленное эго, то мне ведь действительно не сложно.

– Я не понимаю, почему бы Тиму не повысить мне зарплату? – спросила Донна. Полагаю, это был риторический вопрос. – Вечно говорит что-то о распределенном бюджете…

– Донна, детка, помни, что ты работаешь в этой студии не одна. А сегодня ты опоздала на полчаса, и я не понимаю, почему бы Тиму не уволить тебя? – смело бросил Джей.

На моих губах заиграла улыбка. Я не могла не согласиться с ним, ведь тоже раньше была телеведущей, но никогда не задерживала съемки опозданиями. Я была пунктуальна как часы.

Громкое фырканье Донны было слышно даже на кухне.

– Подумай, кто лицо этого телеканала. На опоздания никто не смотрит, пока мои рейтинги держатся на достойном уровне.

Я с такой силой сжала кружку, что заболели пальцы. Новая Донна была ужасной зазнайкой, кажется, я скучаю по Донне-монашке. И я скучаю по Донне, которую я могла назвать подругой, эта Донна была сущим кошмаром и использовала меня как свою личную ассистентку.

Вчера она попросила перепечатать ее листы для ведения новостей, она пролила на них кофе, а ее ассистенток не оказалось на месте. Сомневаюсь, что в их отсутствие этим должна была заниматься я. После я три раза делала ей кофе, ведь «мне не сложно».

Из большого количества «мне не сложно» вырастает огромное «я буду ездить на тебе, пока ты не уйдешь с этого телеканала». Поэтому я решила, что это последний раз, когда я выполняю поручения Донны. Мы, конечно, давно знакомы, но это не дает ей право пользоваться моей добротой.

– Ты сегодня свободна? – спросила Донна, забирая кружку из моих рук.

– Буду на игре «Дьяволов», – ответила я.

От осознания того, что мне снова придется встретиться со Зверем, меня бросило в жар. Он действовал мне на нервы. Всю предыдущую неделю Пауэлл игнорировал меня. Один раз мы встретились в коридоре, и что сделал Зверь? Ничего! Даже не посмотрел в мою сторону. Прошел мимо, будто я была частью стены. Хоккеисты могли быть сложными людьми, но со Зверем… С ним было сложнее всего. И я не понимала, почему меня вдруг это так злило.

– А после матча пойдем в клуб, повеселимся как раньше? – спросила Донна.

Джей с горящими глазами закивал:

– Да-да, я тоже с вами, будет весело!

Это действительно могло быть крутым вечером, если бы не одно но. Я не иду.

– Не могу, после игры мы с Майком поедем домой, – ответила я.

На самом деле мне очень хотелось повеселиться с ребятами. Ходить куда-то с Майком невозможно, он не давал мне нормально провести время. Если же я ходила без него, то он обижался и расстраивался.

– Свидание? – спросил Джей, поигрывая бровями.

Донна издала звук, что-то между раздражением и отвращением.

Я отрицательно покачала головой:

– Обычный вечер, ужин и фильм какой-нибудь посмотрим.

Джей подрастерял энтузиазма.

– Ну вот, и ради этого ты готова отменить веселье?

– Получается, что да.

Донна шумно поставила кружку на стол и встала с дивана.

– Знаешь, прежняя Перри никогда не была такой скучной, – рассерженно выдала она и, обойдя меня, ушла из комнаты.

Еще одна разгромная игра. «Дьяволы» вырвали победу из рук «Питсбургских Рыцарей».

После игры мне удалось взять короткое интервью у нескольких хоккеистов, в том числе у моего парня. Для галочки мне хотелось получить ответы от еще одного игрока. И я как раз застала его на выходе из раздевалки.

Зверь шел прямо на меня, огромный, словно локомотив. Все в том же черном худи и спортивных штанах. И вот когда мы почти поравнялись, я ожидала, что Макс остановится, но он прошел мимо, едва не задевая меня плечом и не сталкивая с пути.

Большой и глупый-глупый болван!

– Стой! – крикнула я, но он не остановился. – Зверь! – Ноль реакции.

Я нагнала его только у выхода из центра. Запыхавшись и чувствуя ноющую боль в ногах от бега за хоккейным придурком.

Макс остановился и обернулся, окидывая меня скучающим раздраженным взглядом, разве что глаза не закатил. Сейчас он видел во мне не более чем мошку на стекле своей машины и наверняка с радостью смахнул бы меня автомобильными дворниками. Его бровь изогнулась, как бы спрашивая, для чего я бежала за ним.

– Парочка вопросов, – сказала я, тяжело дыша и пытаясь запихнуть подальше раздражение.

Макс взглянул куда-то поверх моей головы, словно от одного взгляда на меня ему становилось плохо.

– Я уже сказал, Утконос, я не даю интервью.

– Об интервью нет и речи, вопросы касаются игры, – объяснила я, на ходу вытаскивая из кармана джинсов смартфон.

Пауэлл выдал какой-то нечленораздельный звук, что-то между уставшим «ох» и разъяренным… Ну, в общем, второе слово будет неприлично озвучивать.

– Итак, первый вопрос…

– Послушай, ты понимаешь английский? У меня складывается впечатление, что мы говорим с тобой на разных языках, иначе как объяснить то, что ты не отлипаешь от моей задницы! – вспылил он, не дав мне закончить с вопросом.

– Меня твоя задница не интересует, Зверь. Хватит строить из себя капризную принцессу и ответь уже, в конце концов, на мои вопросы!

Он сощурил глаза и сжал губы в плотную белую линию.

– Ты могла задать вопрос на пресс-конференции, – немного успокоившись, сказал он.

– Если ты не заметил, то мне практически не дают слова на пресс-конференциях. Я словно предмет мебели. Я не виновата, что родилась девочкой, и заслуживаю, чтобы меня уважали в журналистском мире!

В конце я перешла на крик, по всей видимости, сильно обескураживая этим Пауэлла. Мне не хотелось взваливать на него свои переживания и проблемы, это случайно вышло.

Глаза его немного посветлели, однако холодная маска безразличия так и не думала покидать его лица.

– Мне пора, – бросил Зверь и зашагал куда-то в правое крыло здания, словно что-то забыл.

Я понятия не имела, куда он направлялся и как мне вытащить хоть слово из этого огромного сиэтлского лося. Черт! Гору проще сдвинуть, чем наладить контакт с этим человеком.

Из-за несостоявшегося диалога с Пауэллом мое настроение совсем упало. Он раздражал меня, представить не могу, каково это – встречаться с таким человеком, как Макс. Наверняка его девушка ангел, потому что ужиться с его характером может либо святая, либо амеба без нервной системы.

Я никогда с ним не полажу, одних моих попыток мало, чтобы установить контакт между нами. Если не удастся вытащить из него хотя бы профессиональное интервью, я так достану его вопросами, что он каждый день будет видеть меня в ночных кошмарах.

Чуть позже я дождалась моего парня, и вместе мы направились на парковку.

У машины он вдруг остановился и оставил поцелуй на моей щеке.

– Закажем тайскую еду, устроим свидание? – спросил он.

Мы редко проводили время вместе, а сегодня мне как раз нужен был тихий спокойный вечерок, ну и, возможно, горячая страстная ночь.

– Конечно.

Я огладила ладонью его скулу и подбородок. В свете солнца на лице Майка выделялся большой шрам. Он был белым и тянулся от тонкого кончика брови в сторону линии роста волос. Майк рассказывал, что это была неприятная травма, полученная когда-то на льду. Однако она была не единственной. Моему парню ломали нос, поэтому он был немного искривлен, однако внешней привлекательности Даррелла это не портило.

Я нежно прильнула к его губам, раскрывая их, лаская языком его язык. Майк был на вкус как клубничная жвачка – его любимая, между прочим.

Отстранившись, скользнула взглядом по его подбородку, шее и…

Стоп.

А где цепочка?

– Майк, ты потерял свой счастливый кулон? – нахмурившись, спросила я.

Он опустил голову, взглянул на грудь и пошарил рукой ниже ключиц.

Там должна была находиться серебристая цепочка с кулоном в виде хоккейной клюшки и выгравированной его фамилией на ней. Мой подарок на годовщину наших отношений. Майк очень дорожил им. Говорил, что это его талисман, и никогда не снимал с шеи. А сейчас кулона с цепочкой не было.

– Точно, – сдвинув брови к переносице, ответил он. – Должно быть, в раздевалке потерялась или пока я был в душе… А может, дома сорвалась? – размышлял он вслух.

– Нет, она точно была на твоей шее утром. Перед тем как ты вышел из машины у Скайрок-центра, я обратила на нее внимание.

Майк задумчиво почесал голову и пожал плечами.

– Тогда она где-то в раздевалке. Завтра я найду ее, детка, не переживай.

Я кивнула и, оставив еще один поцелуй на его губах, открыла дверь «Искорки». Взгляд невольно упал на мощную фигуру Зверя, который шел к черному «Ренджроверу».

Мои губы скривились при воспоминаниях о том, как он разговаривал со мной минутами ранее. Пауэлл был слишком высокого мнения о своей персоне, раз позволял себе так общаться с людьми. Или ему не нравилась конкретно я.

Пока он не заметил меня, я поспешила сесть в машину и уехать с парковки «Скалы».

Играл он сегодня потрясающе. В который раз я убеждалась, что таких игроков, как Зверь, единицы. Именно поэтому он так зазнается. Легенды не говорят с простолюдинами.

– О чем думаешь? – спросил Майк, вытаскивая из спортивной сумки бутылку с водой.

– Зверь играл хорошо, – пожала плечами я, не отрывая взгляда от дороги. – А его гол в конце привел всю арену в экстаз.

Макс отправил шайбу в ворота, но та ударилась о штангу, и когда все, затаив дыхание, уже думали, что гол не удался, шайба отлетела в пятую точку вратаря и отскочила прямо в ворота.

– Да, Пауэлл молодец, – фыркнул Майк.

Я знала, что у него и Зверя натянутые отношения, но никогда не пыталась разузнать, что послужило тому причиной.

– Вы же были знакомы раньше? Он тоже был задрафтован «Атлантами»…

– Интересно, откуда ты столько о нем знаешь? – как-то нервно спросил мой парень.

– Если ты не забыл, я работаю в спортивной журналистике.

– И следишь за жизнью Зверя?

Я начала закипать. Майк иногда был настоящим параноиком.

– Нет! Я наслышана о его карьере, как и о карьерах других хоккеистов.

Последние несколько дней прошли для меня в постоянном напряжении, а еще Майк подкидывал новых дровишек в мой полыхающий внутренний костер.

– Мы были друзьями, но Пауэлл вдруг решил отказаться от этой дружбы, – через несколько минут сказал он.

Вот так просто, без причины?

– Вы поссорились с ним?

– Немного, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Но ничего такого, что могло стоить дружбы. Пауэлл всегда был странным. С ним очень тяжело поладить. И я хочу, чтобы ты держалась от него как можно дальше.

Я нахмурилась, пустым взглядом упираясь в номера машины перед нами. Мы ехали по трассе.

– Что значит «держаться как можно дальше»? Нет. Другой вопрос: как ты себе это представляешь? Я корреспондент спортивного телеканала Нью-Хейвена. Работа с «Дьяволами» – моя обязанность.

– Старайся обходить Зверя стороной, Перри, он плохой человек, – настаивал Майк.

– Тогда скажи, что плохого он сделал?

Подбородок Майка дернулся. Сразу стало понятно, что он не расскажет мне. Ну а я решила не заваливать его больше вопросами, только поссоримся.

Глава 7

Перри

– Я прилечу к тебе, как только смогу. Осталось совсем немного, скоро мы увидимся, и я смогу обнять тебя до удушения, – воодушевленно пропела Кирби, вытаскивая тарелку с салатом из холодильника.

Наш очередной разговор по видеосвязи с подругой начался как обычно, за исключением того, что я находилась не дома, а в отеле города Роли, Северной Каролины. Завтра у парней игра, только на этот раз на чужой территории.

Мы с Итаном и его помощником Джаспером следовали за «Дьяволами». Номера моих коллег были на другом этаже, все оплачивал телеканал, а мне позволили остаться в номере с Майком. На одном этаже с командой.

– Ты слишком взбудоражена, что-то произошло? – спросила я Кирби, присаживаясь на кровать.

Подруга кивнула:

– Просто не поверишь, сегодня главный редактор, Рейчел, брала интервью у самой Ники Минаж [12]! Мне посчастливилось побывать при этом событии. Ты же знаешь, я вообще по статьям, но Рейчел говорит, что у каждого в издательстве должен быть развит навык интервьюирования. Сначала я думала, что она просто красуется, ну, серьезно, что сложного в интервью? Но потом я посмотрела, как это делает Рейчел, и была в шоке.

Кирби с горящими глазами ждала, когда же я спрошу ее об остальном. Я решила избавить ее от томительного ожидания.

– И что же она делает?

– Я так и знала, что ты спросишь! – воскликнула подруга. Я усмехнулась и с серьезным видом кивнула. – Она задает те вопросы, которые перед этим обговаривалось не задавать, но делает это так филигранно и тонко, Ники все время была в хорошем настроении и отвечала.

– Правда? И какие же вопросы нельзя было задавать? – спросила я, уже чуть больше заинтересовавшись этим разговором.

Кирби в задумчивости прикусила губу и зависла с зажатой в руке вилкой.

– Об отношениях и ребенке, стандартно, – пожала плечами она и принялась с аппетитом уплетать овощи.

– И Рейчел удалось разговорить ее?

– Полностью.

Нас обучали искусству интервьюирования в колледже, и, конечно, я умела интервьюировать, будь то спортсмен или политик. Но если у этой Рейчел есть какие-то секретные способы разговорить самого скрытного и безэмоционального интервьюируемого, то мне нужно знать все.

– И как она это делала? – с ярко сквозившим любопытством и нетерпением в голосе спросила я.

Кирби дожевала помидор, выпрямилась и сделала несколько успокаивающих вдохов. Опять ее фэншуйские штучки.

– Слушай мастера Кирби, потому что я впитала все, точно губка. Во-первых, нужно создать непринужденную атмосферу, например, расспросить о делах и настроении, и все обязательно делать с улыбкой. Во-вторых, начни первой и ненавязчиво поделись своим опытом. Когда человек будет думать, что он знает что-то о тебе, ему будет проще рассказать о себе. У него должно быть понимание того, что ты друг и тебе можно доверять. И самое главное: никогда не задавай прямых и категоричных вопросов и не давай негативную оценку ни одному из ответов. Оденься соответствующе, если это женщина, то стильно и скромно, если мужчина, то стильно и развязно.

Я громко фыркнула:

– По-твоему, если я хочу интервьюировать мужчину, то мне нужно прийти в латексном костюме, из которого будет выпадать моя грудь?

Кирби улыбнулась и кивнула:

– Это слишком развязно, но направление мысли ты поняла.

Она не распознала моего настроения и возмущения, тогда я решила говорить прямо:

– Пока все девушки – журналисты мира борются за то, чтобы их воспринимали всерьез, ты предлагаешь мне показаться разодетой как шлюха перед хоккеистом?

Который и так однажды назвал меня шлюхой.

– Я знала! Ты же собралась брать интервью у Зверя?

– Нет, интервью с ним мне не грозит, он постоянно отказывается.

– Ну, если ты прикупишь блузу пооткровеннее, то, может, он и согласится, – в качестве варианта предложила она.

Нет. Не согласится. Похоже, Зверь играл за другую команду, а возможно, у него была девушка, которой он верен.

– Бесполезно, ты сама помнишь, его не интересует это. Он смотрит либо мимо меня, либо в глаза.

– В глаза? Это же еще интимнее, чем если бы он смотрел на твою грудь или задницу. Каким взглядом он смотрит?

– Трудно расшифровать, но что-то между «кажется, я вижу волос в моем супе» и «эта девушка проткнула колеса моей машины».

Обычно его лицо выглядело отстраненным и не передавало никаких эмоций. Но иногда, останавливая взгляд на мне, Зверь словно чувствовал раздражение и легкое отвращение.

Кирби удивленно присвистнула.

– Сильно, неужели все дело в том случае?

– Нет, он не помнит, просто сам по себе мудак, – отмахнулась я.

– Зачем тебе вообще интервью с ним? Что оно даст?

Статья о Звере сильно помогла бы мне.

– Как минимум снова почувствую себя журналисткой, – нерешительно призналась я.

Мой интерес был не только профессиональным, но и личным. Макс состоял из загадок и тайн, я ничего не знала о нем, и это побуждало меня к действию.

– Ты все равно журналистка, моя милая, – с успокаивающей улыбкой сказала Кирби.

Легко ей говорить, это же не она сделала несколько шагов назад в своей карьере.

– Хочешь услышать еще кое-что? – решила сменить тему я.

– Мм?

– Ты знаешь, я сейчас в номере отеля, а завтра у «Дьяволов» игра, отгадай, где будет проходить интервью?

Глаза Кирби заблестели, она догадалась.

– Раздевалка.

Сколько же слухов ходило вокруг раздевалок спортсменов. Когда я была корреспондентом в прошлом и работала на большой спортивный канал, раздевалка не была для меня проблемой. Вместе со мной за хоккей отвечал Стэн Уолли – журналист и мой коллега. Уолли всегда брал на себя раздевалку, а я работала в других плоскостях. Теперь же меня ждала уйма парней с голыми торсами и задницами. У «Дьяволов» прошло несколько игр, и пока мне удавалось избегать интервью в раздевалке, но в этот раз мне не отвертеться.

– Именно так. Это будет неловко.

Кирби усмехнулась:

– Это часть работы. Думаешь, мне не приходится видеть голых парней? Я же работаю в женском журнале, иногда присутствую на фотосессиях, повидала всякого.

– Как побороть волнение и растерянность? И как не ронять взгляды на все эти мужские места? – спросила я подругу.

Кирби задумалась.

– Я представляю что-то отвратительное, желание опускать глаза пропадает. А контакт взглядов уже не кажется таким неловким.

– Например? – не поняла я.

– Все просто, представь, что ты в кондитерской, и голые члены – это эклеры, ты же ненавидишь эклеры.

– Только с масляным кремом, – напомнила я.

Ведь в одиннадцать лет после очередной строгой диеты, на которую меня посадила мама, я спустила все карманные деньги на эклеры с масляным кремом и объелась ими в своей комнате. Теперь даже от мысли об эклерах с масляным кремом меня тошнит, к другим эклерам претензий не имею.

Кирби хохотнула. Хоть она и пыталась мне помочь, ее смешил этот разговор.

– Хорошо, эклеры с масляным кремом. Представь, что в раздевалке просто куча эклеров с масляным кремом на любой размер и… вкус, и не смотри на них, потому что иначе тебя стошнит.

– Идея – хуже не придумаешь, – фыркнула я.

– Ну уж извини, подруга. Если есть идеи лучше, то валяй.

– На самом деле нет…

– Это просто мужские члены, они некрасивые, волосатые и гадкие, не стоящие внимания, и это не то, из-за чего стоит смущаться.

Завтра я попробую держать эту мысль в голове.

Майк с парнями из команды ушел в бар. Кажется, никто не переживал из-за первой выездной игры в сезоне: в любом виде спорта есть поверье, что игра на своей территории всегда проще, чем на чужой.

Я пыталась уснуть в нашем с Майком номере, но упасть в объятия Морфея мне так и не удалось. Кинув быстрый взгляд на часы, я досадливо застонала: два часа ночи. И хотя завтра мне не нужно было рано вставать, я все равно была недовольна. Не люблю нарушать режим сна.

За стеной кто-то громко застонал, затем еще раз и еще. Я села в кровати и прислушалась. Рядом был триста шестьдесят шестой номер и такой же номер вроде бы дали Пауэллу.

Снова жалобный стон.

Он же не убивает там женщину, верно? Иначе наши шутки про мистера Призрачное лицо уже не будут шутками.

– О да, боже, да! – выкрикнула девушка.

Не похоже на убийство.

Спинка кровати стала ритмично стучать о стену, разделяющую мой и его номер, и этот стук тупой болью отзывался в моей голове. Мало того что в дороге меня настигла мигрень, которая не прошла до сих пор, так еще и стук этот слушать ближайший час.

– Да, глубже, детка, о да! – продолжала изображать из себя порноактрису спутница Зверя.

Они там траншею роют? Шахту?

Почему-то сейчас меня сильно разозлило это. Неужели Пауэлл не в состоянии потерпеть сутки? Ведь завтра после игры все отправятся домой. И где он взял девушку? Снял в баре или это его пассия приехала? А может, заказал девицу из эскорт-услуг?

Плевать!

Я откинулась на подушки и зажала уши руками.

Ну что за мудак? Мало того что с людьми не умеет общаться, так еще и сексом занимается. Отвратительный человек!

Живот протяжно заурчал, и теперь я поняла, что точно не усну, пока не съем чего-нибудь.

Выпорхнув из постели, я скользнула в тапочки и подошла к зеркалу. Мои красновато-рыжие волосы лежали на плечах и спине небрежными завитками. Кожа была бледной и усыпана веснушками. Из одежды на мне было только худи моего Майка. Большое черное с эмблемой «Атлантов» – его прошлого клуба спереди, фамилией Даррелл и номером тридцать два на спине. Оно доходило мне до середины бедра.

Поразмыслив, я так и не нашла причин переодеваться и наносить тональный крем на лицо, чтобы сделать два шага до автоматов с шоколадками и снеками на этаже.

Громкий протяжный рык и женский судорожный стон дали мне понять, что концерт за стенкой был окончен.

Надо же, я погорячилась, когда дала ему час, настоящий бомбардир, управился за две минуты. А ведь Зверь три раза становился самым быстрым игроком Матча всех звезд НХЛ [13], как символично.

Тихо посмеиваясь, я пригладила непослушные объемные волосы, вышла в коридор и зашагала к автомату с едой.

На самом деле я чувствовала себя незащищенной в данный момент. Под худи не было ничего кроме белья, а само оно было сшито из тонкого трикотажа, ноги были голыми, про веснушки даже упоминать не стану. Но я отгоняла от себя эти дурные мысли. Сейчас поздняя ночь, не будет же, в конце концов, кто-то ходить по коридору в два часа ночи?

Отведя взгляд от мысков тапочек и взглянув на то место, где стояли автоматы с едой, я замерла, маленькая улыбка испарилась с губ, к лицу подступил жар.

Черт. Не рассчитывала, что он покинет комнату. Видимо, после секса разыгрался аппетит.

Зверь, голый по пояс, в одних спортивных трикотажных штанах, низко сидящих на его бедрах, стоял у крайнего из двух автоматов и смотрел на меня задумчивым взглядом. Кожа его мускулистой груди и точеного пресса была влажной и блестела в свете потолочных софитов. Над резинкой штанов выделялись две косые полоски поперечных мышц живота, выступали вены.

Иисус, Мария и Иосиф.

Темные волосы были влажными и зачесаны назад, однако пара непослушных прядей спадала на его лоб. Пауэлл был огромным, высоким и широким. Представить не могу, каково это – оказаться в его медвежьих объятиях.

Он не успел бы принять душ за такое короткое время, значит, блеск его кожи и влага на волосах – это пот. Две минуты поработал, но, видимо, очень старался, раз так вспотел.

Угомонив странный трепет внутри, я сжала губы и с уверенным видом подошла к автомату.

Макс медленно, словно нехотя, прошелся взглядом по мне. Заметив фамилию на моей спине, он как-то странно выдохнул и отвернулся, принимаясь разглядывать содержимое автомата, у которого стоял.

Меня напрягала эта тишина между нами, я не могла никак выбрать себе ночной перекус, и от его взглядов в мою сторону становилось не по себе.

Ну, Кирби, надеюсь, твои советы сработают.

– Как дела? – спросила я, поворачивая голову в его сторону.

Зверь недоуменно вскинул брови. Мне показалось, что он меня не расслышал, поэтому я решила попытаться еще раз:

– Как настроение?

Опираясь одной рукой об автомат с едой, а второй зависнув над цифровым табло, он взглянул на меня как на идиотку.

Ладно, следующий шаг.

Я качнула головой, широко улыбнулась и зависла так на несколько секунд.

В ледяных глазах Зверя промелькнуло ошеломление.

– Ты под кайфом? – спросил он, наклоняя голову и заглядывая в мои глаза, видимо, проверяя, все ли в порядке с моими зрачками.

– Что? Нет! Я всегда выступала против алкоголя!

– Но не против наркотиков?

Откуда-то из самого центра груди поднималось негодование.

– Ты невыносим!

Он отвернулся.

– Тогда почему ты пытаешься разговаривать со мной?

– Потому что нам нужно установить контакт, черт возьми! – вспылила я. – Если тебе интересно, я всегда была против наркотиков и алкоголя…

– Неинтересно, – оборвал он.

– У близкого мне человека была алкогольная зависимость, так что…

Не стоит перебивать меня, Пауэлл, я всегда договариваю.

Взгляд его изменился. Пропала враждебность. Однако он ничего не ответил.

Советы Кирби работали, по крайней мере, тот, где нужно поделиться фактом о себе, чтобы выудить факт о нем. Однако Макс крепкий орешек, и так просто он о себе не расскажет. Не сегодня, так завтра, а пока стоит сразу обозначить правила.

– Знаешь, в следующий раз найми профессиональную актрису. Твоя явно переигрывает, – сказала я, все еще чувствуя недовольство из-за того, что случилось в соседнем номере.

– Ты о чем?

– Я о твоем рандеву, Зверь. Ты находишься за стенкой, будь добр уважать соседей. Следует потерпеть всего одну ночь, надеюсь, ты продержишься. – Не в силах справиться с внутренним негодованием, я ехидно добавила: – Хотя, судя по длительности первого периода…

Продолжать я не стала, он и так понял.

Да, я намекнула на то, что он крайне невынослив в постели, вот такой стервой я становилась из-за испорченного настроения.

Макс моргнул, запустил руку в волосы и зачесал их назад.

– Почему ты не со всеми? – подуспокоившись, спросила я.

Он молчал, и я уже подумала, что ответа не последует.

– Веселиться и заливать в себя пиво накануне важного матча – это не про меня, – ответил он.

Я удивленно покосилась на Пауэлла и заметила, что из соседнего автомата он достал два протеиновых батончика. Мое пассивное несогласие проявилось в виде закатывания глаз.

Зверь не допускает, чтобы хоть одна жиринка попадала в его организм. Слишком легко это понять, достаточно взглянуть на безупречные мышцы – причину мокрых трусиков девушек со всего мира.

Я нажала кнопку, два шоколадных батончика упали в отсек в самом низу. Вынув их, я подошла к Пауэллу. Мои легкие наполнил свежий и чистый запах его кожи. Что-то вроде мужского мыла или геля для душа. Странно, разве он не должен пахнуть потом, ведь его кожа все еще была влажной?

Одну шоколадку я закинула в карман, а другую протянула Зверю.

Краем глаза я заметила, что мышцы на его прессе напряглись.

Господи боже, это зрелище вызвало щекотку внизу моего живота. Но я не могла насладиться этим, потому что стала себя проклинать за подобные ощущения. У меня же есть парень! Я стою в худи с фамилией Даррелл. Я не могу чувствовать сексуальные приливы, глядя на полуголого Зверя.

– Что это? – спросил он, тупо уставившись на шоколадку.

– Оливковая ветвь, ясно? – резко выдала я, злясь из-за того, что один взгляд на его голый рельефный торс и запах его кожи пробуждали во мне запретное желание. – Не знаю, почему ты невзлюбил меня, но я не такой человек, который со всеми конфликтует. Возьми шоколадку в качестве нашего примирения, в детстве срабатывало. К тому же тебе нужно попробовать немного сладкого, может, тогда ты перестанешь так злобно на всех смотреть. Сахар поднимает эндорфины. – В последний раз окинув Пауэлла беглым взглядом, я направилась к себе в номер.

Дверь номера Зверя открылась, и оттуда выпорхнула сногсшибательная длинноволосая блондинка с широкой улыбкой на пухлых губах. Босоножки на высоких каблуках черными жгутами оплетали ее ноги, платье цвета морской волны облепило фигуру, словно вторая кожа, а горящие голубые глаза говорили о том, что этой девушке было достаточно для счастья тех двух минут, которые продержался Зверь.

Что-то гадкое зашевелилось в моей груди. Вот какие девушки в его вкусе. Ожидала от Пауэлла большего.

Блондинка проскользнула мимо меня, оставляя за собой шлейф цветочного парфюма и химического запаха лака для волос. Следом за ней из номера Макса выглянул Сойер Басс – хоккеист, играющий на позиции защитника в «Дьяволах». Из одежды на нем были только черные боксеры. Короткие светлые волосы торчали в разные стороны. Басс был высоким и атлетически развитым, однако в мышечной массе уступал даже моему Майку, а до Зверя ему было совсем далеко.

Опершись о косяк двери, он с похабной улыбкой смотрел вслед исчезающей блондинке. Стоило ему заметить меня, улыбка на его лице стала еще шире и развязнее. От скользкого взгляда карих глаз меня захватило отвращение.

– Перри Милашка Митчелл, – пропел он. – Зайдешь?

Я вспыхнула от возмущения.

– Ты нормальный? Я девушка твоего товарища по команде!

Мерзкий хохот расползся по коридору.

– Расслабься, шуток не понимаешь, что ли?

– Шутка – это когда смешно, – фыркнула я.

Значит, они веселились втроем?

Басс ухмыльнулся, и по его глазам я поняла, что он не шутил, а действительно предлагал мне зайти и стать третьей в их с Пауэллом игре. Как же это мерзко!

– Пауэлл, как жизнь? – засмеялся придурок, и тут догадка пронзила мои виски пульсирующей болью.

Он только что поздоровался со Зверем, словно они… не были в одном номере.

Я растерянно взглянула на Сойера и тихо, чтобы не услышал Пауэлл, спросила:

– Триста шестьдесят шестой разве не Зверя номер?

Басс отрицательно покачал головой:

– Это мой номер, и он всегда открыт для тебя, Милашка Митчелл, – подмигнул идиот и, громко заржав, скрылся за дверью своего номера.

Получается, все, что я наговорила Максу…

– Мой номер триста шестьдесят девятый, – раздался голос за моей спиной. Слишком близко, буквально в двух шагах от меня. И снова свежий запах его кожи, потому что Макс просто был после душа.

Черт!

Выставила себя дурой.

– И я ответственно отношусь к каждой игре, я профессионал, могу играть долго и довожу до конца… каждый период.

Я замерла после его слов.

Он доводит до конца каждый период. Ну, да. Ясно. Он ведь о хоккее, не так ли?

Не оборачиваясь, я кивнула, так и не найдя для него слов, и чуть ли не побежала к своей двери.

Ну, какой же стыд!

Я коснулась ключом-картой замка и схватилась за ручку.

– Эй, Утконос! – Я обернулась. Макс стоял через три двери от меня, вальяжно опершись голым мускулистым плечом о стенку. Уголок его губ дернулся, словно он не мог сдержать улыбки. А взгляд голубых глаз замер на моем лице. – Спокойной ночи.

Толкнув дверь, я влетела в номер как ошпаренная.

Утконос.

Почему он продолжает меня так называть?

Для человека, который пугает детей одним выражением лица, Макс на удивление был… мил. И…

О, черт!

Пожалуйста, Перри, даже не думай о его периодах, каждый из которых он доводит до конца.

Глава 8

Перри

Первая выездная игра в этом сезоне прошла отлично, парни переиграли противников на две шайбы. Это был неплохой результат, учитывая, что вчера большая часть команды провела ночь в одном из баров Роли.

Пытаясь погасить тревогу в груди, я стояла у двери мужской раздевалки, где переодевались парни. Рядом со мной были девять мужчин-корреспондентов и одна женщина. На вид ей было около сорока лет. Это немного успокоило меня, ведь я не буду единственным корреспондентом женского пола в мужской раздевалке.

Дверь открылась, и появился представитель клуба – специалист по связям с общественностью.

– У вас тридцать минут, не надоедайте тем, кто не желает с вами разговаривать, – грубо сказал он.

Журналисты ринулись в раздевалку. Нерешительно передвигая ногами, я вошла последней.

Эклеры. Эклеры. Эклеры.

Не смотри на эклеры с масляным кремом. Ты их ненавидишь.

О нет. Я заметила первую голую задницу у крайнего левого шкафчика. Это был Виктор Назаров – молодой хоккеист из России. Он обернулся, и тогда мой взгляд невольно упал ниже, на его…

Не. Смотри. На. Эклеры.

Покачав головой, я оторвалась от разглядывания его члена и решила подойти к тому, кто хотя бы был в полотенце.

Сойер Басс находился недалеко от Виктора, он уже натянул боксеры, когда я поравнялась с ним, однако брать у него интервью мне совсем не хотелось. Вчера я поняла, что с ним мы точно не сработаемся, да и для хорошего материала мало ответов защитника, мне нужен был форвард.

Я прошла дальше, но через мгновение остолбенела, натыкаясь взглядом на идеальный треугольник поперечных мышц живота. С его точеного пресса стекали капельки воды, маленькие темные волоски, идущие от пупка, были все еще влажными и прилипшими к коже. А ниже…

О господи боже мой, Иисус, Мария и Иосиф. Этой штуковиной, болтающейся у него между ног, можно с легкостью прибить кого-нибудь.

Капитан – сразу видно.

– Ненавижу эклеры, – задумчиво выдала я.

В целом я могла бы их полюбить, даже с масляным кремом.

Подняв взгляд, я заметила, что меня поймали.

Сердце пропустило удар и подпрыгнуло к подбородку.

Зверь понял, что уже несколько секунд я смотрю на его член, и вопросительно вскинул бровь. Мои щеки моментально вспыхнули, глаза растерянно забегали по раздевалке, и мне уже хотелось бежать, как вдруг я вспомнила, зачем вообще пришла.

Интервью. Да.

– З-зверь, я хочу задать пару вопросов.

– Ты что-то говорила об эклерах, – серьезно ответил он, однако я смогла уловить в его голосе нотку озорства.

Мои щеки горели и наверняка стали алыми, словно спелая вишня. Мой взгляд так и норовил убежать вниз, поэтому я, не прерывая зрительного контакта, широко раскрыв глаза, смотрела на лицо обнаженного мужчины передо мной. Выглядело это странно, словно я была пьяна или под кайфом.

Черт!

Зверь вдруг отвернулся и, вальяжно взяв черные боксеры, натянул их на потрясающие крепкие ягодицы, к которым мне вдруг захотелось протянуть руки. Ничего такого, просто удостовериться, что они настоящие.

Как низко я пала, разглядываю гладкие, светлые и такие упругие ягодицы Пауэлла. Томительное желание, пробежав по всему моему телу, опустилось в самый низ, сводя меня с ума.

Он обернулся и, сложив руки на груди, выжидающе взглянул на меня.

– Так что там насчет эклеров? – спросил мерзавец, и в его глазах я смогла заметить насмешку.

Я быстро заморгала.

– Однажды я объелась эклеров, все мое лицо было перепачкано белым масляным кремом… – затараторила я, с ужасом осознавая, какую чушь только что ляпнула.

Уголки губ Макса поползли вверх, но он вдруг сжал губы и отвел взгляд, словно боролся с навязчивой улыбкой.

Его веселила эта ситуация. Однако не могу не отметить, что он потрудился натянуть боксеры, чтобы скрыть наготу, хотя мог, как типичный придурок-хоккеист, провоцировать меня и выводить на эмоции. Это как нельзя лучше характеризовало Пауэлла и так разнилось с тем портретом, что я составила о нем ранее.

Я тряхнула головой, прогоняя наваждение, которое посылал мне сам дьявол, и, гордо вскинув подбородок, сказала:

– Пара вопросов.

Макс тяжело выдохнул. Его хорошее настроение пропало.

– Я не отвечаю на вопросы сегодня.

Ты не отвечал и вчера, болван!

– Я быстро.

– Нет.

Наша битва взглядов продолжалась несколько секунд. Он был упертым. Большой несгибаемый Зверь, но и я не готова была отступать.

– Не будь засранцем.

– Как ты меня назвала? – сердито спросил он.

Мышцы на его груди и руках напряглись. Моя настойчивость могла принести большие проблемы. Макс имел право сообщить дирекции об одной неугомонной журналистке, которая не понимает слова «нет». Большие боссы хоккейного клуба не любили, когда представители прессы досаждали их золотым игрокам. Поэтому я ходила по очень острому лезвию.

– Макс… – тихо позвала я, на что он, склонив голову, приготовился внимательно слушать.

Слушать меня.

Боже мой, что может быть сексуальнее?

Я шагнула ближе, оказываясь окутанной сладким ароматом его геля для душа и запахом чистой горячей кожи.

– Пожалуйста, Макс. Только я, посмотри, все остальные заняты другими игроками…

Он раздумывал несколько секунд, затем устало выдохнул и с хмурым выражением лица, которое не предвещало ничего хорошего, коротко кивнул.

Когда в следующий раз мы окажемся наедине, он вдавит меня в стенку и скажет, что так и было. Я раздражала его, это видно сразу, но отчего-то он решил пойти на уступки.

– Быстро.

Я вытащила телефон и включила диктофон. Заметив, что я собираюсь интервьюировать Зверя, другие журналисты стали подтягиваться и обступать нас. Макс был внешне суров, но спокоен, словно знал, что так получится, но все равно согласился.

– Вопрос первый, – нерешительно начала я.

Договорить мне не дали. Высокий и полный мужчина вклинился и перебил меня. Тем временем к нам подошли еще два журналиста. Маленькие компактные микрофоны и телефон протянулись в сторону Зверя, готовые записывать каждый его ответ.

– Макс, как ты считаешь, победа в первых трех…

– Ты перебил ее, – грубо бросил Зверь, острым взглядом пронизывая наглого журналиста.

От такой явной и неожиданной поддержки я растерялась.

Мужчина, которого оборвал Пауэлл, был недоволен и с презрительным выражением лица смотрел на меня, ожидая действий.

– Макс, вы превосходно начали игру, полагаю в этом был какой-то особый план, разгромить соперников и показать остальным командам в Лиге, что в этом году вы намерены победить? – протараторила я, сомневаясь, что он разберет все слова.

Подняв глаза, заметила, что Пауэлл, сдвинув брови к переносице и склонив голову, слушал меня. Его ледяные глаза были полностью сосредоточены на моем лице, будто в этой большой и шумной раздевалке мы были только вдвоем. Это смущало меня и породило странное, но приятное покалывание в животе.

– Каждый внес свой вклад, мы лишь вышли отдохнувшие, готовые к настоящей честной игре. И показали хороший результат, – как на автомате выдал он.

– Что вы думаете насчет тактики… – заговорил мужчина слева от меня, протягивая телефон с работающим диктофоном Зверю, но я, вспыхнув от беспардонной попытки перебить меня, не дала ему сказать.

– Вы забили две шайбы, один удар получился феноменальным, шайба вышла из-под ноги, но достигла своей цели, был ли это особый замысел или простая случайность? – спросила я, не обращая внимания на протестующие взгляды со всех сторон.

– Случайность, я увидел возможность и ударил, – пожал плечами Пауэлл.

– Чем в этом сезоне может удивить нас команда?

– Скорость и точность.

Я кивнула.

– Тактика укрытия шайбы от соперников, я имею в виду то, как вы держите шайбу перед собой и показываете вашим противникам лишь спину, насколько оправдана она, если игрок в основном действует вслепую?

Мужчина рядом со мной удивленно вскинул брови.

Как я и говорила, многие из них считают меня симпатичной говорящей головой, но я гораздо больше, чем моя внешность.

– Я не могу сказать, что игрок действует вслепую, мы видим, что нужно, кроме того, многие моменты происходят автоматически, к тому же помогают другие чувства.

Я решила немного повысить градус нашего диалога. К тому же мне нужна была хорошая статья, а стандартные вопросы не привлекут внимание читателей.

– Ваш фирменный стиль, вы вбиваете противников в стекло, нарочно убирая их из игры, скажите, это какая-то особая тактика или таким образом вы находите выход своей агрессии и куража?

Мышца на скуле Макса дернулась, он сузил глаза, наверняка представляя, как именно будет убивать меня. А я чувствовала, как во мне горит решительность. Он не мог нагрубить сейчас, не тогда, когда куча микрофонов и записывающих устройств нацелены на него. Пауэлл был мудаком, но он не глуп.

– Скажу лишь, что если перед матчем появляются агрессия и кураж, то игра может получиться как самой зрелищной, так и полным провалом.

Уходит от ответа.

– Но вы действительно пользуетесь этим? Агрессия помогает вам на льду?

Его подбородок выдвинулся вперед.

– Не могу назвать себя агрессивным человеком.

Я чуть не зашлась в диком хохоте. Но в раздевалке стояла такая тишина, что я не посмела бы нарушить это. Каждый слушал Зверя, каждый удивлялся моей смелости или глупости. Он не дает личных интервью, но из этого я выжму все.

– Ваше поведение говорит о другом. И хоккеисты, получавшие от ваших действий травмы, с вами не согласятся. Это вы называете честной игрой?

– Хоккеисты и прочие нытики должны понимать, что они выходят на лед с большими и нацеленными на победу мужчинами. Не умеешь печь рогалики, не берись.

По спине пробежал холодок.

— Хочешь, я сверну тебя в сексуальный рогалик, малыш?

Он повысил голос, звучал угрожающе и устало. Я ходила по грани, играла с его терпением. Последняя его фраза была адресована только мне.

– Значит, леопард не меняет своих пятен? – спросила я, прикусывая нижнюю губу. Он ведь не изменился, Пауэлл – все тот же придурок, что посмел поцеловать меня в баре.

– Он определенно остается при своей шкуре. Советую не играть с дикими кошками, мисс Митчелл, это может здорово ранить вас.

Я нервно сглотнула, услышав откровенную угрозу, а после пришло возмущение. Он вздумал угрожать мне?

Пауэлл окинул взглядом раздевалку.

– Интервью окончено, – резко выдал он, отворачиваясь к шкафчику. – Всех посторонних прошу удалиться.

Я видела перед собой черту, красную линию, которую не следовало переступать, и торжествующе, под громкие овации в голове я ее переступила.

– Возможно, что ваша агрессия – это следствие трагического и травмирующего события в прошлом? Кто же так сильно обидел тебя, Макс?

Он замер, через секунду обернулся и пригвоздил меня взглядом к полу.

– Я сказал, пошли вон отсюда, – стальным, на удивление спокойным голосом выдал он.

Журналисты стали расходиться. И только я хотела последовать за ними, Макс подошел ближе ко мне.

– Осторожнее на поворотах, Митчелл.

– Ты угрожаешь мне? Может, еще ударишь? – смело или, скорее, безрассудно выдала я, внутри сжимаясь от тревоги.

– Я не бью девушек, но знаю много других способов заставить тебя пожалеть о сегодняшней выходке. А теперь проваливай из раздевалки.

Больше мне нечего было здесь делать.

Я понуро шла к выходу под удивленные взгляды игроков. Внутри корила себя за несдержанность, однако это в каком-то смысле наполнило меня новой жизненной силой. Я же Перри Митчелл, я всегда была яркой и взрывной. Когда все стало таким блеклым?

Я встретила Майка, окончила колледж и забыла о том, что была бунтаркой, а сегодняшнее интервью напомнило мне, каково чувствовать огонь внутри.

Так пишутся настоящие статьи и снимаются настоящие репортажи. Только отрицательные эмоции вытаскивают правду из людей, положительные склоняют ко лжи.

Однако моя маленькая радость улетучилась, когда я заметила взгляд моего Майка. Он был расстроен, разочарован и зол.

А с Максом… Кажется, оливковую ветвь он уже отверг, вернее, я забрала ее назад.

Дверь раздевалки закрылась за мной с громким хлопком. Я оказалась в окружении журналистов. Все эти мужчины и одна женщина вовсе не были расстроены, ведь в их руках был настоящий Святой Грааль, такого интервью с Максом еще не было. Он всегда держал эмоции под контролем.

Мы встретились взглядами с Гарри Диксоном, одним знакомым из моего прошлого. Тогда я только пришла работать в качестве корреспондента на телеканал Live Sports. Невысокий, лысеющий и полноватый мистер Диксон работал на канал наших конкурентов – SPT Daily.

– Это было непрофессионально, затыкать рты каждому, кто пытался задать вопрос, – сразу заявил он, хищно улыбаясь мне. – Но ничего другого, Митчелл, я и не ожидал от тебя. Никогда не видел у тебя журналисткой этики.

Диксону было всего сорок, но ментальность его застряла где-то в пятидесятых, он был ярким представителем тех журналистов, которые делили своих коллег по гендерному принципу.

– Так же непрофессионально, как считать, что я хуже вас, потому что я женщина, а это мужской вид спорта, мистер Диксон, – распрямив плечи, ответила я. – И пытаться задать свои вопросы, когда я еще не задала свой.

Да, Диксон был одним из тех, кто вклинивался в беседу с Пауэллом и хотел перебить меня.

– Я помню, как вы вставляли мне палки в колеса еще тогда, когда я только пришла в журналистский мир. Так и работаете на SPT Daily?

– Нет, – коротко ответил он. – Один журнал о спорте предложил мне оклад побольше. Что за представление ты устроила в раздевалке, знакома со Зверем лично?

– Не больше вашего.

Он сально усмехнулся, являя неровный ряд верхних зубов.

– Сомневаюсь. В противном случае ты не стала бы пренебрегать всеми правилами и выворачивать его душу.

Я рассмеялась, но мой смех прозвучал слишком наигранно.

– Поверьте, души у него нет, выворачивать нечего.

Он смотрел в мои глаза несколько долгих мучительных секунд, и я с достоинством выстояла эту дуэль.

– Поверю, что гнусные инсинуации, развернувшиеся прямо на моих глазах несколько минут назад, – твоя попытка заполучить статью, а не свести личные счеты.

– Мне плевать, во что вы поверите. И насчет работы: я не буду мешать вам делать вашу, если вы не будете мешать мне делать мою. Надеюсь, мы друг друга поняли.

Диксон спрятал руки в карманы брюк, кивнул мне и ушел.

Я осталась у раздевалки дожидаться своего парня. Он появился только через пятнадцать минут.

– Майк. – Я улыбнулась и подбежала к нему, чтобы поцеловать.

Дверь раздевалки шумно захлопнулась за его спиной. Мой парень, даже не взглянув на меня, прошел мимо.

Что за черт?

– Погоди! – Я нагнала его и аккуратно взяла за руку. – Что с тобой?

– Ты еще спрашиваешь?

Его взгляд был враждебным. Мои любимые светло-карие глаза потемнели, брови сурово сошлись на его переносице, а скулы напряглись и заострились, словно высеченные из камня.

– Объясни, – попросила я, поглаживая его ладонь кончиками пальцев, как делала это всегда, когда он злился.

Майк раздраженно выдохнул и отдернул руку.

– Насмотрелась на голых мужиков, Перри? – В его голосе разливалась желчь. С каждым словом я теряла свой приобретенный боевой настрой все быстрее.

– Прекрати, Майк, – тихо попросила я, пока никто не заметил, что мы ссоримся.

– Ты прекрасно знаешь, как ведут себя парни в раздевалке, никто не будет прятать яйца и прикрываться полотенцем только потому, что к ним зашла девушка. Некоторым лишь польстит это, – жестко выдал он.

Меня это так разозлило, что я моментально забыла, где мы находимся, и вспыхнула как спичка.

– Почему в этом ты винишь меня? Подойди к своим товарищам по команде и объясни, как нужно вести себя в обществе журналиста.

– Это невыносимо! – заорал он. – Ты ведешь себя так, будто нет ничего постыдного разгуливать среди голых мужчин. Я думал, мы избежим этого, ведь любая, у кого есть хоть немного мозгов, не стала бы заходить в мужскую раздевалку.

Я отшатнулась от него.

– Хоть немного мозгов? Ты понимаешь, что только что сказал мне? – не веря, спросила я.

Майк горделиво выпятил вперед грудь.

– Да! И не отказываюсь от своих слов, потому что если бы ты действительно думала головой, то не зашла бы в раздевалку.

– Это моя работа! Все время после окончания колледжа я пытаюсь доказать, что у меня есть право быть вхожей в мужской спортивный мир, и это право у меня никто не отнимет. Так что пошел ты, Майк!

Он схватил меня за руки и притянул к себе.

– Ты не будешь со мной так разговаривать, тебе ясно? – Он сжал мою руку до хруста. Мне казалось, что он ее сломает.

– Отпусти!

– Я не мальчик, который продает тебе лимонад и вдруг раздает советы, я твой парень, поэтому думай и обо мне тоже, а мне неприятно, когда ты, словно шлюха с карточкой журналистки, ходишь мимо моих сокомандников!

– Мне больно! – уже громче сказала я.

Я смогла оттолкнуть Майка, или он наконец отпустил меня.

Кожа от его прикосновений горела, стала красной и теплой.

Он взглянул на меня, и в его глазах я заметила раскаяние, словно он только что осознал, что натворил. Майк никогда не делал мне больно.

– Перри, – тихо позвал он.

Я была слишком зла и расстроена, даже смотреть на него не хотела.

– Не подходи ко мне! Просто… оставь меня в покое. – Сдерживая слезы, я ушла.

Глава 9

Перри

Проблемы начались через несколько дней.

Мне просто хотелось сделать хорошую статью для своего телеканала, в частности для веб-сайта, но получила я бомбу с часовым механизмом, и первые вспышки начались с утра.

Единственный и точный смысл диалога со Зверем передала я. Моя статья на нашем веб-сайте называлась «Запугивания на льду – выгодная тактика?». К этому я вела, когда задавала вопросы.

В современном хоккее строгие правила, грязные словечки, конечно, остались, иногда можно увидеть схватку тафгаев на потеху публике, но открытое насилие больше не приветствуется. Зверь был самым результативным игроком команды, но не пренебрегал силовыми приемами. Обычная статья об агрессии и запугивании на льду, какой она должна была быть, стала моим кошмаром.

Я не собиралась полоскать в прессе имя Макса, но это сделали другие люди. Журналы, веб-сайты и телевидение пестрили громкими фактами, статьями и новостями об агрессии Пауэлла.

Дальше всех пошел Гарри Диксон, тот самый журналист, что подошел ко мне после интервью. Он написал разгромную статью о тайном романе Зверя с острой на язык акулой пера и любимицей поклонников спорта Западного побережья – Перри Милашкой Митчелл. И напомнил о том, что Перри, то есть я, одновременно встречается с другим хоккеистом – Майком Дарреллом. Желтые газетенки подхватили сюжет.

Студия гудела. Пригнув голову, я добежала до своего укромного уголка и спряталась за ноутбуком. Пять минут спустя появился Джей.

– Ну, здравствуй, героиня новостей, – хитро улыбаясь, кивнул он.

Я втянула шею в плечи и послала ему укоризненный взгляд.

– Не нужно, пожалуйста. Каждая собака в этом городе говорит обо мне. Неужели Зверь настолько популярен, раз эта история так разлетелась?

Джей хмыкнул:

– Он любимчик Америки, но заслуга здесь не только его.

Я непонимающе взглянула на коллегу:

– Ты говоришь обо мне?

Джей пожал плечами.

– Тебя знает каждый третий человек, интересующийся любым видом спорта. Твои рейтинги поднимались до небес, и всем интересно, чем сейчас занята Милашка Митчелл. А она занята тем, что устраивает публичные скандалы со Зверем.

– Не было скандала, я просто делала свою работу.

– Ты разворошила осиное гнездо. Встречай последствия.

– Да не было ничего. Это Гарри Диксон развел пожар!

Джей усмехнулся:

– Если случился пожар, значит, была искра. У хоккея в этой стране огромная фанатская база, у тебя тоже есть свои почитатели, а теперь сложи их, и ты получишь достаточное количество тех, кто будет поддерживать этот огонь, – объяснил мне Джей, будто я сама не понимала, как это работает.

Я ничего не стану с этим делать. Не буду реагировать, иначе люди решат, что мне есть до этого дело.

– Сегодня утром я наткнулся на статью об этом Пауэлле. Он очень темная лошадка, не делится подробностями жизни, скрытный. Народ любит такое.

И это я тоже понимала.

– А что сказал твой парень-хоккеист? – спросил Джей.

После матча я в компании двух коллег улетела домой. Мне удалось вернуться раньше Майка, поэтому я собрала немного вещей и расположилась в отеле. Мне нужно было подумать и решить, готова ли я простить ему этот поступок. Даррелл позвонил мне уже через несколько часов, как я осталась в отеле. Извинялся и просил дать ему еще шанс, а я сказала, что возьму перерыв хотя бы на выходные, ведь в понедельник, то есть уже сегодня, нам предстояло встретиться снова. Что же он думает насчет всех этих статей, я не знала, о чем и поведала Джею.

«Дьяволы» потерпели поражение. Команда играла очень неорганизованно и раскоординированно. Ребята совершали глупейшие ошибки, теряли шайбу и позволяли бесцеремонно сбивать себя с ног. За десять минут до конца игры Зверь был удален за жесткий силовой прием против соперника.

Это был провал.

После матча я ждала своего парня на парковке «Скалы». Майка долго не было, а вот Макс появился быстро. Пауэлл смотрел на меня ровно секунду, а затем отвернулся и подошел к машине. Я чувствовала себя виноватой за всю ту волну, которая поднялась в прессе. Нам нужно было поговорить с ним.

Как только Макс закинул спортивную сумку на заднее сиденье машины, я постучала по его широкой спине.

– Зверь, – уверенно позвала я.

Он замер и, кажется, раздраженно выдохнул. Однако громила пересилил себя, захлопнул дверь и обернулся, одаривая меня усталым взглядом.

– Нам нужно поговорить, – сказала я.

Пауэлл несколько секунд смотрел в мои глаза, затем кивнул и оперся спиной о заднюю дверь машины. Вид у него был совсем не дружелюбный.

– Послушай, я понимаю, что совершила глупость. Мне не стоило задавать подобные вопросы. Я понятия не имела, чем это обернется, – по-настоящему раскаивающимся голосом сказала я.

– Это все? Потому что мне нужно идти.

Я была ошеломлена.

– Ты не злишься на меня?

– Мне плевать.

– Быть такого не может. Подобные статьи разозлят кого угодно. Ты ведь поэтому не даешь интервью?

– Не даю, потому что не вижу смысла тратить время на кого-то вроде тебя, чтобы впоследствии получить очередную глупую статейку, – небрежно бросил он.

– Вроде меня?

Он кивнул:

– Прилипал и выскочек.

Я задохнулась от возмущения.

– Вот какого ты обо мне мнения?

Макс посмотрел куда-то поверх моей головы, словно не видел смысла тратить время даже на то, чтобы смотреть на «кого-то вроде меня». Его челюсть напряглась, а на лице проявились желваки.

– Ты, девочка с телеэкрана, решила, что мне есть до тебя дело, но вынужден разочаровать, я не думаю о тебе и минуты в день. Так, несколько секунд, только когда ты маячишь перед глазами и раздражаешь всех вокруг своим присутствием. А сейчас у меня есть дела поважнее болтливой журналистки. Ты мешаешь мне.

Я сузила глаза и почувствовала, как от злости нагреваются щеки.

Не хочет говорить об этом? Пожалуйста! Но в моей голове был еще один пробел, который хотелось бы заполнить.

Подойдя к его машине, я по-хозяйски оперлась о нее плечом. Макс повернулся ко мне и встал в точно такую же позу.

– Ты знаешь, кто я, не так ли?

Он удивленно вскинул брови.

– Не думал, что в тебе столько тщеславия. Чтобы уважить твою капризную натуру, признаюсь. Я знаю, кто ты.

Я кивнула, готовясь услышать историю той ночи с его стороны, ну и, возможно, извинения за бесцеремонный, непростительный и… страстный… сладкий поцелуй.

Заткнись, Перри!

– Ты Перри Митчелл – бывшая ведущая спортивных новостей.

Черт. Да этот мужчина просто каменная глыба! Как же рогалик и вечер в баре «У Микки»?

– И все?

Короткий кивок.

Потерев двумя пальцами подбородок, я хмыкнула.

– Смотрел мои выпуски?

– Разве можно было как-то избежать этого? – фыркнул он. – Парни не пропускали ни одной твоей программы.

– Почему? – удивилась я.

Он пожал широкими плечами, руки спрятал в карманы.

– Они считают тебя сексуальной, – слишком откровенно признался Зверь.

Отчего-то сердце в моей груди ускорилось. Облизнув пересохшие губы, я взглянула в его глаза. Слова выскочили из моего рта раньше, чем я успела подумать:

– А ты?

Он наклонил голову, словно не расслышал меня, затем подошел ближе, опираясь руками на машину по обе стороны от моей головы, нависая надо мной, словно айсберг, и почти касаясь своей грудью моего тела.

– Что я? – спросил Пауэлл низким и глубоким голосом, ни на секунду не отрывая взгляда от моих глаз.

Мой нос едва доставал до уровня его ключиц, настолько высоким он был.

– Считаешь так же? – шепотом спросила я, запрокидывая голову и облизывая пересохшие губы.

Он гипнотизировал, подчинял мою волю себе, иначе почему я не могла сдвинуться с места?

– Не думал об этом. Но вот Даррелл аж светится, когда ты рядом, – прогремел голос Зверя. – Не считаешь, что стоит задавать такие вопросы только своему парню?

Он окунул меня головой в мою же распущенность. В голове замелькали картинки того дня в баре «У Микки».

Пока я стояла, нервно сжимая пальцами края рубашки и раздумывая о том, почему от его ответа мои легкие сковало спазмом, Зверь сел в машину и нажал на гудок, чтобы я отошла в сторону, как только я это сделала, он сорвался с места и уехал. Слишком резво и нервно для человека, которому нет дела до «девочки с телеэкрана».

Глава 10

Перри

– Поэтому я решил, что мы можем двигаться дальше, – просиял Майк.

Почувствовав, как от напряжения заныли мышцы щек, я спрятала улыбку.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросила я.

После выхода глупых статей прошло больше двух недель. Конечно же, я помирилась с Майком. Те выходные, что мы провели вдали друг от друга, предоставили мне много времени, чтобы все обдумать. Я прокручивала в голове ситуацию и поняла, что сильно драматизировала в тот день. Мы оба были уставшие, на взводе, случилось то, что случилось. Его поведение неприемлемо, но то, что он сделал, все равно не причинило мне много физической боли. Я не стану заканчивать долгие отношения, наполненные огромным количеством приятных моментов, из-за маленького недоразумения.

Майк был очень удивлен статьей обо мне и Пауэлле. Однако дал мне все объяснить. И хотя мы оба понимали, что появление подобных слухов главным образом спровоцировала я, мой любимый не сердился. Именно тогда он заговорил о том, что если бы мы были настоящей парой, то есть обручились, то никто и не стал бы говорить всю эту ерунду. А сегодня Майк пригласил меня в один из самых крутых ресторанов Нью-Хейвена, и это вызвало у меня подозрение. Не то чтобы подобное было редкостью, однако обычно Майк предпочитал проводить наши свидания дома.

– Перри, я тебя люблю. – Он отодвинул стул и опустился передо мной на одно колено, повергая меня в шок. Взгляды всех присутствующих моментально обратились на нас. По залу пронеслись воодушевленные вздохи девушек, перешептывания и даже звуки подбадривания. – Я не представляю своей жизни без тебя. Ты все, что когда-либо было нужно мне, и все, что будет нужно до конца жизни. Выходи за меня.

Вздохи и шепотки стали громче. Мои ладони вспотели от волнения. Я была рада, что мне наконец сделали предложение, ведь замужество было моей давней мечтой, тем, к чему я так долго стремилась. Но почему-то сейчас все это казалось мне таким скорым и нереальным. Но это же означало, что мы с Майком станем чем-то большим, это сплотит нас, брак стал бы нашим новым стартом. Поэтому я заставила себя широко улыбнуться ему.

В руках Даррелла была маленькая розовая коробочка, оттуда прямо на меня смотрело кольцо с внушительным бриллиантом. Камень был не круглым, а квадратным, я не любила такие.

О боже! О чем я говорю? Я хотела этого с нашего первого свидания, он мог мне хоть брелок для ключей подарить и попросить стать его женой, я все равно ответила бы «да». Поэтому, не обращая внимания на болезненную пульсацию в груди и странное предчувствие, я закивала:

– Согласна. Я давно согласна, Майк.

На его лице отразилось облегчение. Я обхватила руками щеки любимого и прильнула к улыбающимся губам в поцелуе.

Послышались оглушающие аплодисменты, словно мы отыграли невероятный концерт и благодарная публика решила нас вознаградить. Я все еще сжимала лицо моего Майка и наслаждалась сладостью его губ, но услышала, что хлопки стихли, остался только один звук. Одиночный хлоп.

Хлоп. Хлоп. Хлоп.

Я обернулась и наткнулась взглядом на девушку, остановившуюся рядом с нами.

Вау.

Она была невероятна. Высокая, ростом около ста восьмидесяти сантиметров, стройная и изящная как лань, одетая в темно-синее платье приталенного силуэта из дорогого шелка. Лицо в форме сердечка, раскосые темно-синие, отдающие в фиолетовый глаза. Аккуратный нос с небольшой горбинкой и сочные губы. Она будто сошла с обложки журнала о женской красоте.

– Поздравляю вас, – мелодичным голоском пропела она.

– Адель? – удивился мой парень. Уже жених.

Девушка проплыла мимо меня и обняла Майка, легко похлопывая его по спине. Он скромно улыбнулся ей и, бросая на меня неловкие взгляды, отстранился от нее.

Ее черные волнистые волосы блестели и переливались синевой. Со скромным рыжим пучком на голове я почувствовала себя совсем непривлекательной.

Адель усмехнулась, прикусила губу и окинула меня оценивающим взглядом. Она сразу сделала вывод, что я ей не конкурентка, однако и отвращения в ее глазах заметно не было. Просто она знала, что красива, и ничуть не сомневалась в этом.

– Мы давно с тобой не виделись, ты стал таким… крупным, – хмуря идеальные брови, сказала она.

– Вроде того, – задумчиво протянул Майк. Затем, спохватившись, притянул меня к себе. – Это Адель – моя давняя знакомая. Однажды она помогла мне выбрать спортивного агента. С Энсли я работаю до сих пор.

– Вот как? – скептически выгибая бровь, спросила я.

Адель смотрела на Майка не как на обычного знакомого из прошлого. Между ними определенно что-то было. Что именно, мне еще предстоит выяснить. Удивительно, Адель на вид около тридцати, тогда как моему Майку только двадцать пять.

– Да, именно так и было, – уверенно заявила Адель, потому что Майк молчал. – Я давно занимаюсь сопровождением спортсменов. А на него тогда посыпались предложения от многих агентов. Помогла выбрать.

Адель поправила волнистые волосы и улыбнулась уголком губ.

– Шоу было великолепным, кстати, поздравляю. Не думала, что Майк однажды женится, в прошлом он интересовался преимущественно хоккеем, а вместо постоянной девушки предпочитал заводить короткие интрижки с фанатками.

– Сейчас все поменялось, тогда я еще не встретил Перри, – перебил он ее.

Майк нервничал. Кем бы ни была эта Адель, у них с моим парнем явно было общее прошлое.

– Ну, конечно, – ухмыльнулась она.

А вот теперь Майк злился. Он сжал зубы и выдал грубым голосом:

– Зачем ты пожаловала в город? Насколько я помню, ты любишь ловить рыбку в мегаполисах.

– У меня деловая встреча, – пожала хрупкими плечами она. – Еще немного, и на крючке у меня будет сам Леброн Джеймс [14], мальчишка делает потрясающие вещи, нужно взять его под свое крылышко, пока не взял кто-то другой.

– Так, значит, ты теперь занимаешься баскетболистами?

Адель улыбнулась, однако ее улыбка больше была похожа на оскал.

– Я занимаюсь теми, кто приносит мне деньги, пусть клиент хоть уточек в ванне на скорость запускает, если это окупится, я буду представлять его интересы.

Очень цинично, но… смысл в этом имелся.

– Ну ладно, детки, не буду вас отвлекать, – пропела Адель и, помахав нам на прощанье, упорхнула, словно первая весенняя бабочка. В ней было столько грации и изящества, что я на ее фоне выглядела как беременная слониха.

– Вот это встреча. – В голосе Майка я заметила странные нотки, но понять, что они значили, не могла.

Мы вернулись за столик. Он откинулся на спинку стула и, поймав мой взгляд, улыбнулся.

– Мне стоит знать о ней что-то еще? – спросила я, покачивая стакан с безалкогольным коктейлем в руке.

– Ничего такого. Просто не ожидал встретить ее в городке вроде Нью-Хейвена. Она предпочитала обитать в Лос-Анджелесе, а потом уехала в Нью-Йорк.

Дело было не только в этом, я знала, видела по его лицу. Однако пытать Майка о тайнах прошлого не стала. Не то чтобы мне было неинтересно. Просто его прошлое в любом случае уже в прошлом и по большей части не имеет ко мне никакого отношения.

Через пару дней я оформляла статью о Викторе Назарове – нападающем «Дьяволов», который любезно согласился сходить со мной в местное кафе недалеко от арены, где за чашкой чая я взяла у него интервью.

Вик плохо владел английским, но всеми силами старался донести до меня точный смысл того, что говорил. А еще он оказался мил, дружелюбен и галантен. Это моментально расположило меня к нему. Статья получилась отличная и уже висела на веб-сайте нашего канала.

– Как тебе в целом работа в «Джикей Нетворк»? – грянула над моим ухом Донна.

Я была так сконцентрирована на тексте и работе, что дернулась от ее громкого и резвого голоса. Заметив это, она усмехнулась:

– Нервишки шалят?

Я одарила ее хмурым взглядом и тут же горделиво вскинула подбородок.

– Чего ты хотела, Донна?

– Ты не расслышала мой вопрос? – изумилась она. – Как тебе работается в «Джикей»? Корреспондент, конечно, не то что телеведущая, но все равно лучше, чем, например, таскать камеру за Итаном, – захихикала Донна.

Голос ее звучал слишком сладко и добродушно, однако вопрос был таким… неуместным. И любой человек, чей айкью был больше девяноста, понял бы это. А Донна не была глупа, значит, задала она его специально, намереваясь меня задеть.

– Мне нравится, спасибо, что спросила, – небрежно бросила я, полностью переключаясь на свою работу.

В течение нескольких секунд Донна молчала, когда я подняла глаза, то обнаружила, что она удивленно смотрит на мою руку.

– Майк сделал предложение?

– Да, пару дней назад, – улыбнулась я.

Донна сначала нахмурилась, а потом на ее губах растянулась широкая улыбка. Она бросилась поздравлять меня:

– Я так рада за вас, Перри, ты счастливица!

Донна слишком долго сжимала меня в объятиях. В нос ударил сладковатый запах ее духов, и мне показалось, что этот аромат отдаленно напоминал мой парфюм.

– Ты будешь первая, – сказала она. Улыбка словно приклеилась к ее лицу, превращая его в восковую маску.

Когда-то мы с подругами вчетвером рассуждали, кто первая из нас обзаведется женихом. Все сошлись на том, что Донна будет первой, я же была почти последней в этом списке, прямо перед Кирби. Полагаю, именно в этом была причина ее ухудшающегося настроения.

Через полчаса я уже была в Скайрок-центре. Спустилась к заградительному стеклу на арене и заулыбалась, заметив моего Майка. Хоккеисты поделились на две команды и отрабатывали игру. Далее произошло то, что выбило весь воздух из моих легких. Пауэлл и Майк были соперниками. Майк перехватил шайбу и повел ее вдоль левого края арены к воротам противника. Но вдруг Пауэлл, разогнавшись до невероятной скорости, нагнал его и с силой припечатал к стеклу. Майк влетел всей левой стороной в заграждение и упал на лед.

Прозвучал свисток, и тренер «Дьяволов» Боб Эткинс подошел ко льду.

– Пауэлл! Что ты творишь?! – заорал он.

Зверь ничего не ответил, продолжал катиться по кругу и лишь на мгновение остановил взгляд на мне.

Майк медленно поднимался со льда, держась рукой за левый бок. Ему было больно. Он травмировался, и мое сердце болезненно сжалось в груди при виде его зажмуренных глаз.

Я была в ярости. Мне хотелось зажать голову Зверя ногами и душить его, пока тот не отключится. Что он вытворял?

Майка отправили в медпункт, по всему ряду его ребер тянулась длинная и большая гематома, хорошо, что хоть сами ребра были целы. Он остался дожидаться, когда подействует обезболивающее, а я, закипая от злости, отправилась на поиски Зверя.

Первым пунктом была раздевалка.

Распахнув дверь, я ворвалась туда, как разбушевавшийся торнадо, игнорируя голые торсы, задницы и удивленные взгляды парней.

– Где Пауэлл? – стальным голосом спросила я.

Ник Эшбрук, от неожиданности прикрывший двумя руками свое достоинство, что так нетипично для хоккеистов, сказал:

– Он ушел минут пять назад.

Я сжала зубы и направилась к двери. Путь мне преградил Сойер Басс. Бедра его были обмотаны полотенцем. Грудь блестела от капелек воды, а волосы торчали в разные стороны.

– Тебе ведь не было надобности заходить сюда сегодня, но ты зашла, похотливая Милашка Перри. Может, задержишься? – веселился он.

Я была так зла и не понимала, что творю. Я схватила Басса за его причинное место и сжала, наслаждаясь тоненьким писком, вырвавшимся из его рта.

Вокруг меня загудели одновременно удивленные и сочувствующие возгласы. Да, яйцам Басса сегодня понадобится лед… хотя скорее маленький кусочек льда.

– Еще раз я услышу намек на секс, оторву весь твой сушеный виноград! Понял?

Он быстро закивал, сжимая губы от боли, и тогда я отпустила его достоинство и вылетела из раздевалки.

Пауэлла не пришлось искать долго. Я словно разъяренная фурия выскочила на парковку и заметила его, укладывающего спортивную сумку на заднее сиденье «Рендж-ровера».

Зверь сделал это специально. Толкнул Майка умышленно. Но зачем он сделал это, я не понимала.

– Стой! – крикнула я, быстрым шагом направляясь к нему. Он не остановился, даже не оглянулся, захлопнул заднюю дверь автомобиля и направился к передней.

Ну что за дуб!

– Пауэлл, я с тобой говорю! – не выдержала и крикнула я.

Ноль реакции.

Сжав его плечо и вложив всю силу, которая только была у меня, я развернула его и, располагая руки на крепкой груди, припечатала его спиной к его же машине. Зверь взглянул в мои глаза и вопросительно вскинул брови. А затем медленно убрал беспроводные наушники из ушей.

Гадство! Он просто не слышал меня. Но это сейчас не главное.

– Ты бортанул его! – негодующе прорычала я.

Он спокойно опустил голову и взглянул на мои руки, которые все еще лежали на его груди. Такой теплой и рельефной груди. Голубые глаза потемнели, стоило ему заметить помолвочное кольцо с большим камушком на моем пальце.

Нервно сглотнув, я опустила руки.

Он сжал губы, рассеянно оглядывая мое лицо.

– Просто скажи спасибо.

Я задохнулась от новой волны злости, уставившись на его губы, и, клянусь, хотела ударить его головой о дверь машины или… поцеловать.

Нет! Не хочу я его целовать.

– За что? За то, что ты чуть не убил моего парня?

Уголок губ Зверя дернулся, словно он хотел улыбнуться. Пауэлл ни капли не раскаивался, а даже наслаждался тем, что сделал.

– За то, что он наконец сошелся с равным противником. Противостоять мне – ведь не то же самое, что выкручивать руки хрупкой девушке, – холодно отрезал он.

Меня словно молнией поразило.

Я растерянно покачала головой.

– Он… Он не делал этого.

– У меня есть глаза, Утконос.

Получается, что он поступил так с ним из-за меня? Но какое ему вообще дело до приставучей репортерши? Не стал бы он меня защищать, ведь я подпортила его репутацию своим интервью.

Собрав все мысли, которые после его слов вылетели из моей головы, я угрожающе процедила:

– Не смей больше делать этого, даже если у нас и бывают конфликты, это не твое дело!

Он сощурил глаза, лицо его потемнело.

– Вот бы твой парень заботился о тебе так же, как и ты о нем, – небрежно бросил Зверь.

– Что?

Макс вздохнул.

– Он же идиот. Даррелл не уважает тебя и обращается с тобой как с вещью, как можно не замечать этого?

– Да о чем ты говоришь?

– Ни о чем, и мне пора, – отмахнулся он.

Я так сильно разозлилась, что через секунду упрямо надавила на его грудь и прижала его к машине снова. Он отвратительно обошелся с Майком. Говорил всю эту чушь о моем парне, а сейчас пытается просто уйти и сделать вид, будто не в силах уделить разговору со мной и минуты времени.

Зверь заглянул в мои глаза, его челюсть опасно выдвинулась. Он хотел что-то сказать, но я не дала ему этого сделать.

– Из-за чего все покатилось в задницу? – холодно спросила я. – Ты не забил по воротам? Понял, что твой гель для волос кончился? Ах, нет, подожди, твои мышцы стали сдуваться, ты ведь на анаболиках, не так ли? Или сегодня ты посмотрел в зеркало и понял, что дерьмо собачье и то лучше, чем твое нутро. Не смей говорить такого о моем парне! Он прекрасный человек, не то что ты…

Я не успела договорить, лишь испуганно ахнула, когда Зверь грубо схватил меня за плечи и поменял нас местами. Но в этот раз он не стал держать дистанцию, прижал меня своей твердой, словно скала, грудью к дверце машины. Внутри меня все кипело от паники и безысходности.

В голове крутилась только одна мысль: он сейчас ударит меня.

Зверь расположил руки по обе стороны от моей головы, меня моментально окутало запахом зеленого чая, корицы и бергамота, как тогда в баре «У Микки».

Я облизнула пересохшие губы, вскинула голову, храбрясь и пытаясь показать ему, что мне совсем не страшно. Но унять этой дрожи в коленях было невозможно. Пауэлл хочет меня убить, так я думала, пока не заметила, как его взгляд плавно опускается к моим приоткрытым губам и кончику влажного языка, скользящему по ним.

Я поймала себя на мысли, что совсем не дышу. Моя грудь соприкасалась с его, и это казалось таким интимным.

Хотелось оттолкнуть его от себя, но худи Зверя немного задралось, и мои руки коснулись его каменного, рельефного торса. Я тихо вздохнула от неожиданности, но рук не убрала, он не просил меня сделать этого, однако его живот напрягся и дрогнул от моих прикосновений. Пальцами я чувствовала тонкие редкие волоски, идущие вниз к резинке его штанов, и крупные твердые вены, кубики пресса, которые достались ему благодаря упорным тренировкам, и тепло его кожи. Зверь тяжело выдохнул, но, казалось, плечи его стали расслабляться.

Я ощущала себя иначе. Нечто новое поразило мою грудь. Зверь был как не изведанная ранее мной игрушка. Я трогала его, гладила осторожно, только кончиками пальцев, гадая, что еще мне позволил бы этот здоровяк?

И тогда я решила проверить границы дозволенного, прижалась к нему сильнее, теснее, не оставляя и миллиметра пространства между нами, и расположила руки на его пояснице. Его кожа была теплой и сухой и так приятно ощущалась под моими ладонями. И в тот самый момент, когда моя рука собиралась переместиться выше, огладить его позвоночник и коснуться мышечных «крылышек» его лопаток, я поймала его взгляд. Голубые глаза были холодными, отталкивающими, темными языками пламени в них плясали презрение и отвращение.

Это моментально отрезвило меня. Решительных действий с моей стороны не потребовалось. Зверь отстранился первым. Губы его брезгливо изогнулись, словно я была самой отвратительной девушкой в мире, вызывающей только тошноту. Я знала, он считает меня шлюхой. Но я даже не злилась на него, считала так же, ведь, коснувшись его кожи, моментально позабыла о корчащемся от боли в медицинском кабинете Майке.

Пауэлл грубо отодвинул меня и сел в машину, громко хлопая дверью, а я, обхватив себя руками, зашагала в «Скалу».

Только пронзительный визг шин говорил о том, что Зверь убрался с парковки.

Глава 11

Макс

Прожигая взглядом пустующий соседний столик, я машинально потянулся к стакану и сделал глоток малинового чая с лимоном и льдом. Холодный напиток прошелся по зубам, вызывая кратковременную тупую боль. Я стиснул челюсть и опустил стакан на деревянную столешницу.

Столики здесь, на мой взгляд, были маленькими, совсем крошечными, словно детскими, и не подходили под мои габариты. А вот Джой здесь нравилось. Изящно поедая запеченные ребрышки, она попутно печатала что-то в телефоне.

Я отрезал кусок печеного телячьего стейка и, закинув его в рот, принялся разглядывать ночной город из окон ресторана. Заведение называлось «Высота» и находилось на тридцатом, последнем, этаже здания. Нью-Хейвен был как на ладони. В отличие от любого другого мегаполиса Штатов, он не был в достаточной степени освещен, однако это не отменяло красоты ночного пейзажа.

– Хочешь? – кивнула Джой на ребрышки.

Я покосился на жирные и богато сдобренные соусом свиные ребра и, подавляя рвотный позыв, покачал головой.

Джой постоянно ела подобное, но при этом ей удавалось оставаться стройной. Даже и не скажешь, что мы с ней от одних родителей. Моей сестре шестнадцать, и она учится в старшей школе. Сейчас разгар учебного года, но Джой уговорила маму отпустить ее на выходные ко мне в Нью-Хейвен.

– Да ладно тебе, – фыркнула она, откладывая телефон в сторону. – Если ты съешь одно ребрышко, ничего не случится.

– Завтра игра, не хочу ползать по льду как черепаха из-за того, что сегодня напихал в себя дюжину жирных ребрышек, – фыркнул я, наблюдая за тем, как ее голубые глаза опасливо округляются.

– Эй! Я не говорила о дюжине! Только одно, Макс. Не рассчитывай на мое хорошее настроение, – проворчала сестренка.

Джой покачала головой, совсем не попадая в такт мелодий, наигрываемых музыкантами. Это место было совсем не для нее. Но Джой росла настоящей кокеткой, любящей внимание. Выгулять новое платье для нее было чрезвычайно важно, в «Макдоналдсе» этого не сделаешь.

Джой была высокой, около ста семидесяти пяти сантиметров, и чрезвычайно стройной. Ее хрупкие плечи были обернуты голубой тканью платья, в ушах красовались серьги с перьями, а волосы она собрала в высокий хвост, концы которого доставали до ее плеч.

Я смотрел на нее и не видел больше ребенка. Джой умело подчеркнула лисьи голубые глаза и изогнутые ресницы, ее ногти были длинными, не такими, как у ребенка, и покрыты бледно-розовым лаком. Она была молодой красивой девушкой, и я частенько переживал из-за того, что для такого набора внешних качеств она была слишком легкомысленна.

– Мама думает, что ты не приедешь домой. Она говорит, что по телефону ты словно подготавливаешь ее, что до следующего года не побываешь в Такоме.

– Это абсурд, ты сама знаешь, как мама любит нагнетать обстановку. Я точно приеду домой. Скорее всего, на Рождество, если получится, то раньше.

– Ловлю тебя на слове, Макс. Если ты не приедешь, то я сама тебя привезу.

На моих губах растянулась улыбка.

– Силенок то хватит?

– Не беспокойся, – фыркнула она, – хватит!

Джой попросила меню у официанта, чтобы выбрать себе десерт. Себе я заказал еще чая.

Скучающе оглядывая зал, я наткнулся взглядом на нее.

Утконос.

Сначала я подумал, что мне показалось. Но нет. Это точно была она. Рыжие волосы по-прежнему затянуты на затылке, словно она была одной из прихожанок католической церкви. Пушистые ресницы тянутся вверх, однако лишены и грамма туши, а еще розовые пухлые губы, но сомневаюсь, что она воспользовалась помадой, это ее природный оттенок. Напротив нее сидел Даррелл. Она смотрела на него, пока он что-то рассказывал ей.

Чертова идеальная парочка.

Глядя на эту идиллию, я скривил губы и отвернулся.

Джой, кажется, заметила перемену в моем настроении. Любопытные глаза сестры просканировали Даррелла и Митчелл, а затем она вопросительно вскинула брови.

– Это же Даррелл?

– Он самый, – небрежно бросил я.

– Как вам удается работать в одной команде?

– Не без труда.

– А с ним девушка, красотка, – протянула Джой. Обычно похвалы от моей сестры удостаивались немногие, мою бывшую она, например, терпеть не могла. – Знакомое лицо, ты знаешь ее?

К сожалению, знаю.

– Девчонка – корреспондент местного спортивного телеканала. Перри Митчелл.

– Точно. Милашка Митчелл. У Фредди из моей школы, который переехал из Сан-Франциско, есть плакат с ее изображением, периодически передергивает на нее.

– Джой! – предостерегающе бросил я. Она знала, что я не терплю, когда она говорит нечто подобное. – Ты слишком мала для таких выражений.

Сестра закатила глаза.

– Но ты права, – продолжил я, – она очень популярна на Западном побережье.

Сделав глоток чая, Джой вдруг округлила глаза и, пригнувшись к столу, взглянула на меня.

– Твою мать! Это же та, о которой писали в журналах, вас записали в любовники! – воскликнула сестра.

– Следи. За. Языком, – назидательно процедил я. – И я уже говорил, что все статьи – полная чушь.

– Если там нет ни капельки правды, чего тогда ты кривишься, будто съел тухлое яйцо, когда видишь их вместе? – лукаво улыбнувшись, спросила сестра.

Официант поставил перед ней большое кремовое пирожное, и внутренне я возликовал: наконец-то ее рот будет чем-то занят.

– Тебе показалось, – отмахнулся я, хотя сам понимал, что лгу, прежде всего самому себе. – Давай, детское время скоро кончится. Доедай быстрее.

– Тебе не терпится свалить отсюда, не хочешь, чтобы эта журналистка увидела тебя? – спросила сестра с набитым ртом.

– Не неси ерунды.

И снова она была права. Я не хотел, чтобы Утконос видела меня.

В последнее время я старался избегать ее. Тот недавний случай у моей машины окончательно запутал меня. Я одиночка, в моей жизни был только хоккей. Но появляется она: милая, дерзкая и настойчивая, с очень симпатичным личиком и сексуальной фигурой, которую видно даже за той мешковатой одеждой, которую она носит, и я понимаю, что моя обыденность рушится.

Мне долго удавалось подавлять в себе эти инстинкты. Но стоило большим зеленым глазам со вздернутыми внешними уголками заглянуть в мои глаза, стоило изящным хрупким ладоням накрыть мой живот и огладить мою поясницу, стоило прижаться к ней своей грудью и услышать тихий женский вздох, я поплыл.

Конечно, у меня был секс, но крайне редко и с женщинами, которых я больше никогда не увижу. Последний раз случился около года назад, я даже имени ее не помнил. Я избавлялся от напряжения другими методами, я выкладывался в спортивном зале, на льду, за утро я мог оббежать весь Нью-Хейвен, а на часах еще даже не было бы семи утра. Это решало проблему, но не устраняло ее полностью. Отсутствие секса не заменить, и такой долгий перерыв отражался на моем состоянии. Но Митчелл – это другое. То желание, которое возникло во мне, стоило ей появиться, не вписывалось ни в какие рамки. Подкреплялось оно и моими личными мотивами.

И такое всепоглощающее вожделение не исчезнет так просто, и Митчелл не исчезнет. Но нам нельзя даже смотреть друг на друга, она занята, а я не делю постель с занятыми девушками – это мое правило.

Нужно найти себе кого-нибудь, пока это желание не снесло мне крышу.

Как я ни старался перестать смотреть на нее, у меня не получалось. Взгляд снова и снова возвращался к губам, которые что-то говорили Дарреллу, к глазам, которые она то щурила, то округляла, и к маленькому вздернутому носу.

Милашка Митчелл была прекрасна, словно яркий весенний цветок, но в то же время являлась настоящей дьяволицей. Ловко она вывернула все так, что я, как идиот, решил ответить на ее вопросы. И ведь до этого она была в основном мила, когда не упрашивала об интервью, но на деле все оказалось иначе. Она кошечка с острыми коготками, которая почему-то прикидывается беспомощным котенком. Была у меня догадка, из-за чего это происходит, ведь я давно знаком с Дарреллом и знал, как он может влиять на девушек.

В последнюю нашу встречу она разозлилась, что я немного помял ее обожаемого парня, хотя теперь уже жениха.

Черт! Каждый раз, когда я вспоминал о том, что они помолвлены, в моей груди возникало странное ноющее чувство. Отвратительное помолвочное кольцо на ее тонком пальце было видно за километр, и как же меня чертовски злило это. Почему она выходит за него?

Парни в раздевалке говорили, что видели, как он обидел ее после интервью, и это… так разозлило меня. Даррелл опять взялся за старое. А еще он постоянно молол своим языком всякую чушь. И в тот день перед тренировкой, когда он в очередной раз сморозил херню, я преисполнился яростью.

– Значит, Милашка Митчелл скоро станет твоей женушкой? – смеялся Сойер Басс.

Даррелл горделиво выпятил грудь вперед.

– А ты сомневался? Она слишком сильно влюбилась, ее коленки начинают дрожать, а трусики сами слетают при виде меня, – хвалился идиот.

Его слова пробуждали мой гнев. И я сам не понимал почему. Я не знал Митчелл, она мне никто. Мы даже не знакомы с ней нормально.

– И как она терпит тебя, ты ведь горделивый мудак, Майк, уж извини, – прямо сказал ему Ник Эшбрук.

Даррелл лишь рассмеялся.

– Она любит меня таким, какой я есть, вам далеко до этого, парни. Пока все хотят Милашку Митчелл, Милашка Митчелл хочет меня, – самодовольно заявил он.

Налицо комплекс неполноценности. Для чего он распускал свой павлиний хвост? Думал вызвать зависть в парнях? Да, многие не были святыми, некоторые не лучше Майка, но большинство не относилось к девчонкам как к товару. В команде также были хоккеисты старше тридцати лет, многие из них уже обзавелись женой и детьми и дорожили тем, что имели.

– Я видел, как ты руки ей выкручивал, – уже без смеха сказал Сойер. – Чувак, это совсем не круто. Ты больше и сильнее и должен это понимать.

Даррелл делал вещи и похуже, узнай парни весь список, вряд ли приняли бы его в компанию.

На место рядом с Дарреллом сел Остин Стоун – защитник «Дьяволов». Он с осуждением в глазах покосился на Майка. Даррелл покраснел, было видно, что самому ему стыдно за содеянное, однако признаться он не мог, это нанесло бы удар по его самолюбию.

– Не выдумывай, Сойер, мы немного повздорили, но больно я ей не делал. Она сама начала скандал, но уже извинилась передо мной.

Я не мог держаться в стороне от этого дерьма. Если Утконос сама была не в состоянии дать ему отпор, это решил сделать я. За тренировку я хорошенько отыгрался на нем, чтобы у него не было сил истязать ее. Почему-то мысль о том, что он мог делать ей плохо, делала плохо и мне.

Я не чувствовал себя подонком. Да, я был больше Даррелла. Но если ему захочется выплеснуть свою агрессию, то я всегда к его услугам. В отличие от Митчелл, я смогу дать отпор. Делал это не раз.

– Я все съела, можем идти, – отодвинув от себя пустую тарелку, сообщила Джой.

Я расплатился по счету, и мы направились к выходу, пока мисс «я выверну всю твою душу наизнанку» не заметила меня. Однако, выходя из зала, я увидел, как зеленые глаза с интересом и явным любопытством разглядывали меня и главным образом Джой.

Понедельник начался с тренировки. Раздевалка гудела.

– Господи! Она такая горячая, пусть возьмет все мои деньги! – завопил Басс. Остальные лишь поддакивали, отпускали грязные шуточки и комплименты, столпившись вокруг Сойера.

– Аппетитная, так бы и съел, – мечтательно пропел Вик Назаров, сопровождая все нечленораздельными животными звуками.

Кто-то открыл портал в ад. Басс притащил в раздевалку порно? Это что-то новенькое.

– Она всегда в этих футболках таскается как монашка, зачем прятать такую красоту?

Я начал раздеваться, но, расслышав последнюю фразу, замер. Что-то насторожило меня, было смутно знакомым.

– Черт, мои яйца звенят, когда я вижу эти буфера.

– Держи свои яйца подальше от нее, на прошлой неделе она чуть не оторвала яйца Басса, – захохотал Джон Уингейт – наш новичок вратарь.

Чуть не оторвала яйца. Хм. В раздевалку забредала девушка? Я знал только одну девушку не из дирекции и помощников клуба, которая могла заходить в раздевалку. Но нет, не могут же они обсуждать ее.

– Теперь я понимаю, чего Даррелл все время такой веселый и не затыкаясь болтает о ней. Настоящая секс-бомба! Что же она в постели вытворяет?!

Черт, это то, о чем я думаю!

Растолкав парней, я подошел к Бассу и нагло вырвал телефон из его рук.

– Какого черта, Пауэлл? – взревел он.

Но я не слушал его.

На экране телефона был веб-сайт какого-то журнала. Статья и прикрепленные фото. Я открыл первое и обомлел, легкие сжались до размера атома, по телу пронеслась легкая дрожь.

Утконос…

Обнаженная Перри позировала перед камерой. Длинные рыжие волосы скрывали ее грудь, ноги были расставлены и чуть согнуты в коленях, будто она собиралась сесть в позу «лотоса», свод ее бедер прикрывали маленькие черные трусики. Ее бедра были полными, но упругими и загорелыми. Поза не была эротичной или вызывающе сексуальной, так скорее позировали модели на страницах глянцевых журналов. Девушка на фото не старалась привлечь мужское внимание, она просто чувствовала себя уверенно и не боялась об этом заявить.

Ее глаза лучились счастьем и лукавством, на пухлых розовых губах растянулась кокетливая улыбка. Щеки, нос и лоб, плечи и грудь были покрыты веснушками. Такой я ее видел лишь раз. В тот день, когда она угостила меня шоколадным батончиком из автомата с едой.

Я почувствовал, как мой член дергается в штанах, и сразу же за этим последовал укол вины. Я знаю эту девушку и не думаю, что ей может быть приятна такая реакция, хотя если вспомнить ее смелые прикосновения к моему животу и спине, то я уже не был уверен.

– Нравится, Пауэлл? – усмехнулся Басс, и все вокруг заржали.

Я поднял голову и окинул убийственным взглядом парней, постепенно смешки стали стихать, каждый чувствовал напряжение в раздевалке, которое шло главным образом от меня.

– Этим вы здесь занимаетесь? А должны, кажется, уже быть на льду! – вскипел я.

Не знаю, что меня взбесило больше, то, что все они как животные разглядывали ее фотографии, отпуская сальные шуточки, или то, что ее фотографии разглядывал я, не в силах оторваться. Возможно, то, что мне нельзя испытывать желание и восхищение, глядя на фотографии девушки, которая встречается с Дарреллом. Я не этого хотел.

– Весь кайф обломал, чувак! – воскликнул Сойер, убирая телефон.

Он принялся натягивать на себя снаряжение, но, поймав мой разъяренный взгляд, замер.

– Тридцать кругов по арене! – бросил я. – Тренируй скорость.

– Ты не тренер, Пауэлл, – огрызнулся он.

– Нет, но попробуй ослушаться.

Сойер сжал зубы от недовольства, но ничего не ответил мне и продолжил переодеваться, как и остальные члены команды. Успокоить постоянные смешки и грязные разговорчики мне было не под силу. Парни есть парни. Раздевалка была полна тестостерона, и большинство из игроков обожали Митчелл, которая даже в мешковатых футболках выглядела словно фотомодель.

Я подошел к своему месту и стал натягивать снаряжение. Через минуту дверь в раздевалку распахнулась, и вошел счастливый Даррелл.

– Вижу, у всех здесь хорошее настроение? – нараспев выдал он.

Поднялась очередная волна смешков.

– Как ты не обжигаешься, парень? – спросил Вик.

Сойер заговорщицки улыбнулся. И, конечно же, он посвятил Даррелла в тему утренних «новостей спорта».

Утконос на фотографиях выглядела совсем юной, возможно, ей там восемнадцать или девятнадцать лет. Статью я не успел прочесть, но видел пару отрывков. Сразу стало ясно, что кто-то откопал это из ее прошлого, и сама Перри здесь ни при чем. А значит, когда она увидит это, то будет в ужасе. И в течение всей тренировки я почему-то не мог перестать думать об этом.

Глава 12

Перри

На часах было четыре, скоро у Майка должна была закончиться тренировка, а у меня рабочий день. Мы хотели сходить куда-нибудь поужинать. Майк все чаще стал устраивать нам свидания, и мы стали проводить больше времени вместе. Думаю, помолвка нам обоим пошла на пользу.

Перед самым уходом с работы мой телефон стал разрываться от звонков Кирби. Я накинула на плечи черную ветровку и, подхватив сумочку, зашагала к выходу.

– Что же такого случилось, что ты ни на секунду не перестаешь трезвонить? – ответила я на звонок с широкой улыбкой.

Кирби еще ничего не успела сказать, как передо мной в коридоре возник Джей.

– Секундочку, Кирби, – попросила я ее и убрала телефон от уха. – Ты чего такой, будто бежал сюда? Подожди, разве ты сегодня не должен быть на игре?

– Матч закончился. Ты должна это увидеть.

Вид у него был встревоженный. Я сразу почуяла неладное.

Джей сунул мне в руки какой-то журнал. Я прислонила телефон к уху и стала разворачивать глянцевые листы.

– Перри, твои фотографии по всему интернету! – завопила подруга.

Мое сердце пропустило удар.

– Что? – ошеломленно спросила я.

Кирби даже не нужно было уточнять, о каких фотографиях идет речь, были лишь одни фотографии, которые можно было интерпретировать неверно.

Я взглянула на Джея, опасаясь разворачивать журнал дальше, словно это могло как-то исправить ситуацию, обернуть ее вспять.

– Да, двадцать шестая страница, – сочувственно сказал он.

– Они везде, сначала появилась статья с этими фотографиями, а потом они разлетелись по всему интернету, – взволнованно тараторила подруга.

– Я… я перезвоню тебе позже, Кирби, мне нужно увидеть это.

– Буду ждать, – сказала она и отключилась.

Я убрала телефон в карман джинсов и стала медленно разворачивать журнал. Название статьи сразу бросилось в глаза.

«Перри Милашка Митчелл, сфотографируйте снизу»

Это было отвратительнейшее название статьи. Хуже и не придумаешь.

О боже.

Я невольно приложила пальцы к губам, рассматривая фотографии в журнале. На первой я сижу спиной к фотографу и кокетливо поглядываю на него через плечо абсолютно обнаженная. На втором фото я в черных маленьких трусиках нахожусь на полу в расслабленной позе, руки в волосах, будто я расправляю их, а рыжие пряди спадают на мою грудь, прикрывая самые откровенные ее части. И еще одно фото в черном кружевном белье, волосы отброшены за спину.

Господи.

– Послушай, в этом нет ничего такого, – сказал Джей, сочувственно поглаживая меня по плечу.

Но я была не согласна с ним. И еще эта ужасная статья.

В прошлом году я поддерживала инициативу женщин-журналистов о том, что нас следует воспринимать так же серьезно, как и мужчин.

«Воспринимаете ли вы эту девушку серьезно? Мисс Митчелл, должно быть, перепутала профессию, кажется, от дома Хью Хефнера [15] отбилась одна зайка. Какие распутные мысли посещают девушку на этих фото, когда она входит в раздевалку к голым перегревшимся мужчинам? Вряд ли в этот момент она думает об интервью. И это неудивительно, ведь матерью Милашки Митчелл является не кто иная, как дива американского кинематографа Линда Бейли, которая была куда больше известна своими интрижками, нежели кинокарьерой…»

Теперь о моем родстве с Линдой Бейли узнают все.

Когда я пришла в мир мужского спорта, то знала, что каждый, кому не лень, будет спекулировать на моем имени. Выходом из этой ситуации был псевдоним. Меня звали Перри Шарлотта Бейли. Сейчас лишь мое имя было настоящим. Митчелл – фамилия моей бабушки. Я не хотела ассоциаций с фамилией матери. Мне не нужны были лишние проблемы. Дочка голливудской старлетки, чья карьера так рано ушла в закат. Я заранее знала, какой шум поднимется в прессе. Мне и так было непросто в этой сфере.

Я опустила журнал, все еще не в силах поверить в то, что увидела.

Это был Гарри Диксон! Больше никто не мог. Он не работает в этом журнале, но ему ничего не стоило написать подобную статейку и продать в эту желтушную глянцевую бумажку. Но как он узнал, что моя мама – это Линда Бейли? И самое главное – как он смог достать фотографии?

– Какой тираж? – опомнившись, спросила я.

– Тираж? Эта статья есть на их сайте, и просмотры побили все рекорды, – осторожно ответил Джей.

Ах да. Кирби именно об этом и говорила. Фотографии в интернете. Везде. Какова вероятность, что Майк их видел?

– Чего такие кислые?

Я вскинула голову и встретила взгляд Донны. Как только она заметила напряжение, повисшее в воздухе, улыбка пропала с ее лица, а взгляд принялся внимательно изучать меня.

– Что-то произошло?

Развернув журнал, я показала ей статью и фотографии. Глаза Донны удивленно округлились.

– Это же те фото, но откуда?

– Я не знаю. Мне срочно нужно к Майку. Он будет вне себя от ярости!

Я добралась до «Скалы» за считаные минуты, вдавливая педаль газа «Искорки» с такой силой, что с легкостью могла проделать дыру в днище автомобиля.

Майк не знал об этих фотографиях, он не видел их, я никогда не упоминала об этой фотосессии. Он будет ужасно зол, увидев фотографии своей обнаженной девушки в журнале. Он был ревнивцем, и это вызовет новые волны ревности в нем.

Боже.

Я выскочила из машины и побежала к «Скале». Но затем резко остановилась.

Вдруг он не знает? А я сама обрушу это на него, да еще и в присутствии его товарищей по команде. Не будет ли лучше спокойно поговорить с ним в уединенной обстановке? Сначала нужно прощупать почву.

Я развернулась и уныло поплелась назад к машине, попутно набирая сообщение своему парню о том, что буду ждать его на парковке.

Он прочел, но не ответил – это было первым звоночком. Конечно, он мог просто не увидеть или не услышать. Но как часто случается подобное? Все всегда идет наперекосяк, а бутерброды падают на пол только маслом вниз.

Майк появился через двадцать минут.

Мог еще задержаться, я как раз вся извелась.

– Привет, – затаив дыхание, сказала я.

На моих губах появилась натянутая улыбка, а в голове крутилось: «Только бы он не услышал об этом». Мне самой нужно рассказать ему. Ядовитое чувство вины поглощало меня.

Привстав на носочки, я попыталась поцеловать Майка, но он отвернулся, словно я была жабой или чем-то настолько ужасным, что один взгляд на меня вызывал у него тошноту.

– Ты в порядке? – спросила я, нервно покусывая губы.

Он усмехнулся, что сильно разнилось с его глазами, которые сейчас метали молнии в меня.

– Нет. Я не в порядке. Ничего не хочешь рассказать?

Внутри меня что-то оборвалось. Кровь отлила от лица, а сердце стучало так сильно, что я слышала его эхо в ушах.

– Ты знаешь…

– А ты думала, что это пройдет мимо меня? – вспылил он.

Я попыталась коснуться его лица, но он грубо откинул мои руки.

– Ты злишься.

– Моя девушка снялась в фотосессии, словно порноактриса, конечно, я злюсь!

– Это даже эротикой не назовешь, там не видно ничего, – пыталась оправдаться я. – К тому же эти фотографии были не для широкой аудитории, их нигде не печатали, это было для меня.

– Этого уже достаточно! – В этом была только моя вина, и тоненький слабый голосочек в голове, твердивший, что я не сделала ничего плохого, становился все тише и прозрачнее, пока не исчез вовсе. – Поверить не могу, сегодня в раздевалке я был посмешищем. С такими девушками не встречаются и тем более на них не женятся, их просто трахают! А я, идиот, решил строить с тобой отношения!

То, что я услышала, повергло меня в шок.

– Нет, ты же несерьезно. Я ничего не понимаю…

Он приблизился ко мне и, схватив меня за плечи, со всей силы встряхнул. В глазах заплясали звездочки, сердце в груди застучало еще быстрее, я испугалась своего парня, словно он был кем-то, кто мог обидеть меня. Впервые я осознала, что он, будучи куда крупнее, может запросто сломать меня.

– Не понимаешь? – зарычал он. – Каждый из моей команды смеялся надо мной, а тебя они посчитали жалкой шлюхой, которая вывалила сиськи перед камерой! Очень интересно, сколько тебе заплатили? Или на энтузиазме работаешь?

– Майк… Ты считаешь так же, как парни из команды?

Он поджал губы, подбородок его дернулся из-за сдерживаемого гнева и раздражения, а взгляд был куда красноречивее слов. Это переполнило чашу моего терпения, подпитывая ярость, которая с легкостью закрыла собой страх.

– Раз так, то можешь проваливать! – зашипела я. – И убери свои руки от меня! Я не сделала ничего такого, чтобы терпеть подобные унижения. А ты просто баран, раз из-за мнения посторонних тебе людей оскорбляешь свою девушку.

– А не за что? Если моя девушка действительно шлюха!

Услышав это, я замахнулась, чтобы наградить его пощечиной, но это было самым глупым из того, что я могла придумать. Моя рука хлестко ударила его по лицу, оставляя на щеке красный отпечаток. Майк громко выругался, схватил меня за руку и грубо оттолкнул. Не удержавшись на ногах, я упала на асфальт. Мои вещи разлетелись в разные стороны. Телефон разбился. Я всхлипнула и схватилась за бедро. Ногу пронзила острая боль.

Я смотрела на него, чувствовала, как слезы застилают мои глаза, но не могла успокоиться. Сама полезла и в итоге поплатилась за это.

– Майк, прости, я не хотела, – зарыдала я, глядя на то, как его ноздри раздуваются от злости, а в глазах стоит презрение.

– Знаешь, мне даже смотреть на тебя противно, – желчно выплюнул он. – Найди, где перекантоваться в эту ночь, думаю, для тебя не составит труда сделать это. Я видеть тебя больше не могу.

Забрав мои ключи с асфальта, Майк сел в «Искорку» и уехал, оставляя меня на парковке у Скайрок-центра. Утерев рукавом слезы, я подползла к телефону, подобрала сумку и села на бордюр. Подтянула к себе колени и расположила на них голову.

Я могла просто извиниться перед ним сразу, а не нападать, и ничего бы этого не случилось. Вернувшись домой, он успокоился бы. Мой Майк снова стал бы добрым и заботливым. Я должна была быть мудрее и тише, иначе никакого парня рядом с собой я не удержу. Останусь одна, как моя мама, буду постоянно переделывать свое лицо и тело у пластического хирурга в погоне за молодостью и красотой, но в итоге буду так одинока и несчастна, что даже эти операции не смогут оживить потухших глаз.

Сжимая пальцами свои плечи, я раскачивалась, глядя куда-то в сторону, затерявшись глубоко в мыслях. Настолько глубоко, что не заметила чужих шагов.

Этого мне еще не хватало.

Глава 13

Перри

Глаза дольше положенного задержались на адамовом яблоке, затем плавно перешли на подбородок, губы, нос и наконец глаза. Сейчас они казались совсем светлыми, серыми, лишь чуть-чуть голубоватыми. Но что-то в них изменилось. Странное ощущение, словно многовековой ледник стал таять.

– Чего встал? Иди куда шел! – угрожающе сузив глаза, фыркнула я.

Пауэлл не ответил. Хоккейный исполин не двигался, нахмурил темные брови и просто смотрел на меня. Один его вид приводил меня в бешенство. Почему он всегда выглядит так, словно сошел с обложки журнала? Зверю достаточно было душ принять, и он становился королем этого гребаного мира. А я сейчас была заплаканной, с размазанной по щекам косметикой, с красными опухшими глазами. Сидела на бордюре и наверняка выглядела как сбежавшая из приюта для бездомных бродяжка.

– Хватит так смотреть на меня! – прикрикнула я на него.

Он выгнул бровь и невозмутимым тоном спросил:

– У тебя канарейка сдохла, машину помяла или с предками не ладишь?

Я взглянула на него, приоткрыв рот от удивления.

Эти слова. То же самое я сказала ему в нашу первую встречу.

– Ты помнишь?

– Как вчера. И то, как пришлось вытирать лицо от твоей слюны.

Мои губы презрительно изогнулись.

– Ты заслужил.

Зверь покорно кивнул:

– Не спорю, я тогда был сам не свой.

– Сам не свой? – зашипела я. – Сам не свой – это когда случайно наступил человеку на ногу, но извиняться не стал. Ты принял меня за шлюху, выставил все так, будто я шалава, обслуживающая мужскую половину бара.

Мне хотелось отыграться на Звере за все. Даже за то, к чему он не был причастен. Мне нужно было сбросить этот камень с души, в противном случае я рисковала быть раздавленной.

– Почему ты сидишь на земле?

Я истерично расхохоталась:

– Я сижу на бордюре, есть разница!

– Не стоит сидеть на холодном камне, – назидательным тоном продолжил он.

– Предложи место потеплее, и я пересяду, – ухмыльнулась я, и только через несколько секунд до меня дошло, как пошло это прозвучало. Мои щеки, должно быть, моментально залило краской смущения. – Я не это имела в виду.

Его глаза на секунду вспыхнули, как если бы он всерьез задумался над тем, чтобы предложить мне такое место, но Зверь контролировал свои эмоции просто превосходно, и уже через мгновение каменное лицо вернулось.

– Это Даррелл оставил тебя тут? – догадался он.

– Прости, но на концерт ты опоздал, можешь идти домой, – уныло отозвалась я, чувствуя, как подступает вторая волна слез. Я зажмурила глаза. В горле образовался ком, который мне никак не удавалось проглотить.

Боже, еще не хватало расплакаться перед ним.

Он сразу все понял, слишком быстро для человека, который не выдает больше пятидесяти слов в час.

– Тебе есть куда пойти? – спросил Макс.

Я покачала головой, находясь в полном отчаянии. К Донне я не приползу даже с простреленными ногами. Кирби и Лола живут не в этом городе, мой парень сказал не появляться в квартире.

Возможно, уже бывший парень, ведь он ясно дал мне понять, что не желает меня больше видеть.

– Сниму отель, – ответила я. А затем вспомнила, как тремя часами ранее внесла большую сумму на счет приюта для животных. Я ведь не думала, что Майк выставит меня на улицу. – Хостел, наверное.

О нет, взгляд помутнел, предательские соленые капли сорвались вниз.

Мои пальцы заледенели, как и мои ягодицы, соприкасающиеся с бетонными бордюрами. Трясущейся рукой я потянулась к глазам, чтобы убрать неконтролируемые слезы, но не успела сделать этого. Макс аккуратно провел пальцами по моему лицу, стирая всю влагу со щек. Его руки были такими теплыми, пальцы на удивление совсем не грубые и не шершавые.

Я замерла, взглянула на него в смятении. Мои ресницы слиплись, но он, казалось, не замечал всего этого. Макс был напротив меня, сидел на корточках и разглядывал мое лицо без тени отвращения в глазах.

– Он не стоит этого, не стоит твоих слез, не стоит того, чтобы ты сидела здесь, тряслась от холода и не знала, что делать дальше, – спокойным голосом сказал он.

От бархатного тембра его голоса я едва не замурлыкала. Макс никогда не разговаривал так со мной. Нежно, заботливо, согревая каждым словом.

Я понимала, что его прикосновения, его утешающие речи – это обычные джентельменские жесты. Он считал меня выскочкой. Я не нравилась ему. Но все равно льнула к его теплой ладони, тонула в этих непривычных ощущениях, которых не испытывала даже с Майком.

Слишком много всего навалилось на меня в последнее время. Майк отдалялся, его постоянные претензии и ревность обижали меня. О карьерном росте можно было забыть, а девушка, которую я когда-то считала подругой, кажется, радовалась каждому моему провалу. И теперь я сидела на холодном бетоне и была в таком отчаянии, что терлась щекой о ладонь мужчины, которого совсем не знала, и наслаждалась тем малюсеньким кусочком тепла, который Пауэлл давал мне.

Он был так близко, я чувствовала его дыхание на себе, чувствовала запах Макса, свойственный ему одному и пробуждающий мурашки на моей коже, а в голове сладкий туман. Я задержала взгляд на соблазнительных губах Макса, впервые признавшись себе, что неистово желаю попробовать их на вкус. Это должно принести мне утешение. Пауэлл может дать мне тепло и нежность, в которых я сейчас так нуждаюсь. И когда я собиралась прильнуть к нему в поцелуе, он отстранился и медленно поднялся на ноги.

Я быстро заморгала, запрокинула голову и затравленно взглянула на него. Сердце грохотало в груди так сильно, что закладывало уши, к горлу подступил колючий комок.

Какой позор. Я настолько отчаялась, что готова была прыгнуть на него, только бы меня по голове погладили и парочку ласковых слов сказали. Надеюсь, он не понял, что я почувствовала рядом с ним, надеюсь, не знал, что я хотела его поцеловать.

Какая же я жалкая.

Зверь небрежно схватил меня за плечи и поднял на ноги как куклу.

– Поехали, – коротко бросил он.

– Нет, – хрипло сказала я, боясь смотреть ему в глаза.

– Я не могу оставить тебя здесь, – безэмоционально ответил он.

– Не знаю, откуда в тебе взыграло это джентльменство, но тебе не нужно возиться со мной, я не маленький ребенок и не бездомная собачонка, неспособная постоять за себя.

Храбрясь, я все же подняла голову и столкнулась с его холодными глазами. Я не могла понять, о чем он думает, глядя на меня, и эта неизвестность заставляла меня сутулиться и втягивать шею в плечи.

– Я в порядке, закажу такси до какого-нибудь хостела, – отмахнулась я, только бы он ушел.

Экран моего телефона зашелся в трещинах и никак не хотел включаться. Шмыгнув носом, я хотела попросить Зверя вызвать мне такси с его телефона, но не успела даже рта раскрыть. Услышала лишь, как тяжело он вздохнул, и в следующий момент оказалась у него на руках, вернее, на руке. Он подхватил меня под ягодицы как ребенка одним резким движением. Просто взял и поднял одной рукой, словно я весила не больше плюшевой игрушки. От неожиданности я обхватила его торс ногами и вцепилась в мощную шею. Мое бедро заныло от недавней травмы, но я стиснула зубы и переждала эту короткую вспышку боли.

– Что ты себе позволяешь? – возмутилась я через секунду.

Из его рта вырвался нечленораздельный грубый звук, что-то вроде раздражения.

– Ох, так ты на звуки перешел, да? – Мои глаза угрожающе сузились. – Господин Кинг-Конг, а не опустите ли вы меня на землю? – сочащимся сарказмом и ядом голосом спросила я. Мне было грустно, страшно, стыдно, и я была в ярости. И Зверь может оказаться тем, на кого я скину все это.

– От тебя слишком много шума, – небрежно бросил он.

– Да что ты говоришь?! Нет, ну вы это видели? Он схватил меня, не дал посидеть на бордюре, а теперь еще и оскорбляет. Это, вообще-то, физическое насилие, я сейчас же позвоню своему адвокату!

– Твой телефон разбит.

– Тогда я буду кусаться и отбиваться от тебя. В колледже я прошла курс по самообороне, и я дружила с каратистом.

– Замолчи и дай мне посадить тебя в машину, – зарычал он.

Пауэлл не смотрел на меня, и это так раздражало, никто не смеет обращаться со мной так, словно я хоккейный инвентарь!

Он подошел к машине, и на секунду внутри меня загорелся страх. Я ведь совсем ничего не знаю о нем. Кроме того, что по будням он мудак, а по выходным козел.

Нервно сглотнув, я невольно сжала его шею, чувствуя, как спокойно бьется его пульс под моими пальцами.

Тук. Тук. Тук.

Не более шестидесяти ударов в минуту. А вот мое сердце явно готовилось к триатлону.

– Я с тобой никуда не поеду. Может, ты маньяк или извращенец? А если ты изнасилуешь меня? – спросила я совсем тихо.

Он взглянул в мои глаза, но затем лениво, словно нехотя, опустил взгляд ниже, прямо на мои губы. В голове закрались странные мысли, будто Зверь хочет поцеловать меня. Но затем он выдохнул и отвел взгляд.

– Ты не привлекаешь меня, Митчелл.

Ровно на секунду он потерял свою маску, но мне хватило этого времени, чтобы заметить в его глазах одну яркую эмоцию. В том, как он посмотрел на мои губы, точно не было отвращения или презрения. Обычно так смотрят на пончик в карамельной глазури после нескольких месяцев строгой диеты.

Я не должна была ему верить, но мне хотелось, именно поэтому я замолчала, как он и просил, и позволила увезти нас с парковки «Скалы».

Зверь привез нас к нему домой. Его пентхаус, хоть и находился в многоэтажке премиум-класса, выглядел очень скромно и сдержанно. Оформлено было все в минималистичном стиле: бежевые стены, темные деревянные полы, большие окна от пола до потолка, из которых был виден весь город. Эта квартира была куда больше нашей с Майком, но все еще не выглядела как квартира хоккеиста, чей контракт исчислялся миллионами долларов. Хотя откуда мне знать, как выглядят квартиры королей хоккея?

– Располагайся. На первом этаже кухня, гостиная, прачечная, уборная и тренажерный зал, который, как мне кажется, тебе не понадобится. На втором этаже спальня, уборная и балкон.

Спальня? Одна спальня?

– Мне нужно в душ, – переминаясь с ноги на ногу, сказала я.

– Полотенце возьмешь в шкафу в ванной.

Боже. Это куда более неловко, чем я предполагала.

– Еще мне нужно во что-то переодеться. И воспользоваться стиральной машинкой и сушилкой.

Он задумчиво почесал подбородок и, кивнув мне, зашагал наверх.

Вскоре мы оказались в спальне, которая была поистине невероятных размеров. Просторная светлая комната с панорамными окнами и тем же самым видом на город, огромная кровать, которая вместила бы троих или четверых меня. Чистое белое белье. Слева были двери в небольшую гардеробную, а справа дверь, как я полагаю, в ванную и туалет, рядом комод из белого дерева. На комоде стояла маленькая умная музыкальная колонка и огромное пустое кашпо. Здесь не было ничего, что связало бы Макса с хоккеем. Ни одной медальки или шайбы, ни одного трофея. Удивительно и так странно.

Пока я разглядывала этот тайный уголок жизни Зверя, он уже вернулся и вложил мне в руки свою футболку «Лос-Анджелесских Атлантов». На спине были его номер тринадцать и фамилия. Помнится мне, почти в такой же вещи я вышла к автомату со снеками ночью в отеле. Только фамилия была другой.

В ответ на мой непонимающий взгляд он просто пожал плечами:

– Это самая маленькая вещь в моем гардеробе.

После того как Макс ушел вниз, я поплелась в душ. Средства в душевой кабине были исключительно мужские, но не в моем положении капризничать. Намылив голову и тело, я ненадолго забылась под теплой водой и приятным, наполняющим мои легкие запахом. Его запахом.

Глава 14

Перри

Приняв душ, я надела футболку Макса и спустилась. Самая маленькая вещь в его гардеробе была велика мне на пять размеров. Я утонула в этой футболке, которая доходила мне до середины бедра. И это было к лучшему, ведь мое нижнее белье, как и вся одежда, отправилось в стиральную машину.

Я была полностью голой под этой футболкой.

Оказавшись на первом этаже, я почувствовала невероятный запах еды. Мой желудок сжался от болезненного спазма.

– Это стейк из лосося и овощи на гриле, – огласил Зверь, ставя передо мной тарелку. Я оглядела содержимое блюда и скривила губы.

– Овощи? Изъясняйся понятней. Здесь брокколи, спаржа и артишоки. Это трава на гриле, Макс.

– Это полезно, – парировал он, подхватывая графин с фруктовой водой и наполняя сначала мой стакан, затем свой.

– Это невкусно.

Пауэлл лишь пожал плечами и стал с аппетитом уплетать ужин. Я не торопилась приступать к еде, зачарованно наблюдала за тем, как он поглощает пищу, до этого момента даже не подозревая, что подобное может выглядеть привлекательно. В какой-то момент меня поймали на подглядывании. Он замедлился, не сводя с меня настойчивого взгляда. Он хотел, чтобы я тоже поела.

– Не смотри на меня так, я не лама и не питаюсь травой.

Уголок его губ дернулся, словно он хотел улыбнуться.

– Мне тебя, как ребенка, с ложечки покормить?

Я закатила глаза и резким движением пододвинула к себе тарелку. Закинув кусочек в рот, я едва не застонала от невероятно пряного вкуса. Мама всегда варила брокколи и пичкала меня ими, чтобы я не располнела. Те брокколи получались пресными и невкусными. Но эти были другими. А рыба… Боже, эту рыбу будто готовил лучший шеф-повар страны. Возможно, я была слишком голодна, поэтому сейчас мне что угодно сгодилось бы в пищу, а может, Зверь был прирожденным кулинаром.

Тарелки опустели, Макс убрал грязную посуду и налил нам по чашке чая. Передо мной он поставил коробку конфет.

– Откуда конфеты, ты же не ешь такое?

Он молчал несколько секунд, застыв у стола и раздумывая о чем-то.

– Недавно моя сестра Джой приезжала из Такомы.

– Сестра? Это с ней ты был в ресторане?

– Да.

От осознания того, что Зверь не заводит интрижек с юными девицами, мне полегчало.

– А сколько ей?

– Шестнадцать, она учится в школе.

– А я уж было подумала, что это твоя девушка.

Его брови сошлись на переносице, но он ничего не ответил.

– Это малиновый чай? – спросила я, вдыхая пар, исходящий от напитка.

– Есть еще с апельсином, я люблю малиновый, а Джой любит с апельсином. Если хочешь, я заварю тебе другой, – предложил Зверь.

– Малиновый мой любимый, – скромно улыбнулась я.

Мы молча пили чай. Это молчание угнетало, я не любила тишину, она всегда заставляла меня подолгу оставаться наедине с собой.

– Ты не рассказал, как прошла тренировка, – сказала я, моментально осознавая, что на короткие минуты в компании этого здоровяка забыла обо всех проблемах.

– Не очень хорошо, парни были несобранные и расфокусированные.

– Все кроме тебя или ты тоже? – с дразнящей улыбкой на губах спросила я. Зверь – настоящий профессионал, ничто не способно вывести его из равновесия.

Он отвел взгляд и притворился, что вид на город позади меня, открывающийся из его окна, куда интереснее моего лица.

– И я в том числе, – признался Макс.

Я невесело усмехнулась и отправила очередную конфетку в рот, после этого облизывая пальцы, забывая, что нахожусь не дома. Его взгляд опустился на мои губы и руки, Макс вдруг встал, чтобы подлить еще чаю нам обоим.

– И что же помешало всей команде играть сегодня? – безразлично спросила я. Но через секунду на меня сошло озарение. – Снимки, да?

– Все не так, Утконос. – Поймав мой взгляд, он поспешил исправить ситуацию. – Парни просто мало отдыхали и…

– Не говори ерунды. Знаю я, какими грубыми и несносными могут быть хоккеисты. Все они веселились и обсмеивали Майка, и все из-за меня…

Мои глаза снова заслезились, и это раздражало меня. Я поспешно отвернулась, чтобы он не заметил этого. Но Пауэлл тихо, с кошачьей грацией, приблизился и, нависнув надо мной, уверенно накрыл своей ладонью мою.

– Послушай, фотографии получились хорошие.

Я подняла на него удивленный взгляд:

– Ты тоже видел их?

– Все видели.

Конечно, я не сомневалась, что каждый в этой раздевалке взглянул на них. Но Макс…

– Я понятия не имею, как они всплыли, – тихо сказала я, скидывая его руку со своей. – Это такой позор, я готова сгореть со стыда. Я попросила знакомого пофотографировать меня и сделать в фотошопе макет обложки местного эротического журнала, чтобы затем отослать его маме. Она все время лепила из меня идеального человека, куклу, которую можно показывать людям, понимаешь? Я впервые оказалась на свободе и хотела как-то возразить ей, вывести ее из себя. Боже, какая я дура!

По моим щекам потекли слезы.

Маме не удалось стать успешной актрисой, пресса писала лишь о ее нескончаемых романах. Карьера ее слишком рано закончилась, так и не успев начаться. Потом родилась я. И она стремилась воплотить во мне то, чего не могла достичь сама. Она хотела видеть меня красивой утонченной девушкой – леди, а не сорванцом, играющим с мальчишками, но я упрямилась. Все эти розовые платья с рюшками и маленькие лаковые башмачки я рвала и пачкала.

Помню, мама купила мне безумно дорогое платье и отправила гулять недалеко от нашего дома, чтобы все могли видеть, какая красивая ее куколка-дочка. Но мне даже в семь лет были ненавистны ее попытки поменять меня, поэтому прямо на ее глазах я шагнула в огромную лужу и начала купаться в ней как самый настоящий поросенок.

– Сеанс самобичевания окончен? – спросил он.

Я взглянула на него и медленно кивнула.

– Отлично, потому что тебе не за что оправдываться. Фото получились хорошие, – продолжал твердить он. Зверь стоял, прислонившись поясницей к кухонной тумбе. Я вскочила со своего места.

– Хорошие? Я говорю, что моя жизнь катится к чертям, мой парень меня, кажется, бросил, а ты говоришь, что фото хорошие? Да пошел ты, Макс! – приблизившись к его лицу, прошипела я.

– Твой парень идиот, Перри. Если он бросает тебя из-за подобного, может, и не стоит так переживать?

Я замерла, вглядываясь в его глаза. Пауэлл сжал зубы, будто мысли, захватившие его голову, заставляли его сомневаться в чем-то, бороться с самим собой, и он проиграл. Медленно коснулся моей щеки ладонью, нежно огладил скулу и заправил выбившийся рыжий локон волос мне за ухо. Что-то внутри меня отчаянно кричало и просило его не прекращать касаться меня.

– Перри? Ты назвал меня Перри? Не прилипалой, не Утконосом, а Перри?

Зверь убрал руку и отвернулся, упираясь ладонями в столешницу кухонной тумбы.

– Оговорился.

Боже мой.

Это было самой настоящей пыткой. Каждая клетка моего тела требовала его. Обхватить его крепкое тело руками и прижаться к его спине. Головокружительное желание застало меня врасплох. Потребность окунуться в него, пропитаться его запахом и вкусом накрыла меня, отдаваясь в груди сладкой и томительной болью ожидания.

Но я не могла сорваться в эту пропасть. Это будет неправильно, порочно и запретно. Я просто запуталась и не понимала, чего хочу на самом деле. Я решила уйти. Развернуться и убежать на второй этаж, чтобы напряжение между нами разлетелось на миллионы мелких осколков. Но я не успела, длинные пальцы обернулись вокруг моего запястья. Зверь поменял нас местами и вжал меня своим телом в кухонную тумбу.

Мои руки машинально обхватили его широкую твердую спину, тепло которой чувствовалось даже сквозь тонкий материал футболки. Плечи Зверя напряглись, словно ему были неприятны эти касания. Но я знала, давно подозревала, что все это не так.

– Не нужно было нам встречаться, – низким грудным голосом сказал он. – Только не с тобой. – Запах его кожи обжег мои ноздри, и мне пришлось схватиться за ткань его футболки, ведь от возбуждения, вызванного одним его запахом, я легко могла лишиться рассудка.

– Почему не со мной? – почти простонала я, чувствуя, как он прижимает меня к тумбе своим горячим телом, и что-то твердое и большое упирается в низ моего живота, порождая миллионы мурашек на моей коже.

Он дернул головой, оставляя меня без ответа.

Вожделение заставляло меня сжимать бедра. Я так нуждалась в нем, хотела Пауэлла. Но тоненький голосок здравого смысла не давал мне забыть о Майке ни на секунду. Я не знаю, что теперь между нами. Но если мы все еще вместе, то я предам его.

Соблазн стянуть с него футболку был слишком велик, но я сдержалась, надавила руками на его грудь, молчаливой просьбой умоляя его отойти от меня.

Нужно прекратить это сейчас же!

– Остановись, Макс, – попросила я, заглядывая в помутненные похотью глаза, теплое голубое пламя которых грозилось сжечь меня дотла.

Я снова попыталась оттолкнуть Пауэлла от себя, но он не отошел, лишь крепче прижал меня к себе, руками очерчивая изгибы моего тела. Через секунду его пальцы ловко нырнули под длинную футболку и погладили внутреннюю поверхность моего бедра.

– Нет, – прошептала я. Все выходило из-под контроля. И если мое сознание противилось, то тело совсем не хотело лишаться обжигающих прикосновений этого мужчины.

Он провел носом по моей шее, шумно вдыхая мой запах. Зверь и не думал останавливаться, его рука поднималась выше, склоняла меня к тому, чтобы послушно развести бедра и дать ему коснуться самого сокровенного.

– Ты хочешь этого, я знаю. Видел, как смотрела на меня в раздевалке, – прошептал он. – Позволь мне потрогать тебя, чтобы убедиться лично.

Я упрямо завертела головой:

– Пожалуйста, Макс, я же надоедливая репортерша, ты терпеть меня не можешь.

Я смотрела на него поверженно, почти с мольбой, в надежде, что он все остановит, снова одарит меня презрительным взглядом, потому что сама я была не в состоянии остановиться. Я готова была упасть в его объятия, я сама шла в руки дьявола.

Но его глаза окутало вуалью похоти и страсти, настойчивости и уверенности. Услышав мои мольбы, Макс усмехнулся.

Впервые за время своего пребывания в городе я увидела, как эти губы складываются в подобие кривой улыбки. Зверь никогда не улыбался, и сейчас эта маленькая усмешка вернула меня в прошлое. Бар «У Микки», одинокий серый волк, горячий откровенный поцелуй. Он уже тогда все знал. Парень с красивым лицом и идеальными мужественными «золотыми» чертами лица видел, что я не смогу устоять.

– Ты ничего не понимаешь, Утконос.

– Так объясни мне.

– Слишком много вопросов, – отрезал он и стянул с меня футболку.

Прохлада коснулась моей кожи, посылая мелкую дрожь по телу. Голубые глаза стали жадно оглядывать меня, дольше положенного задерживаясь в районе полных, налитых грудей и торчащих вверх розовых сосков, выдававших мое желание.

С его губ сорвался тихий и едва различимый вздох. Ему нравилось то, что он видел, но в его глазах на секунду появилось сомнение. В чем же такой человек, как Зверь, засомневался сейчас?

– А где твои трусики? – изумленно спросил он.

Танцуют в стиральной машине, как и вся моя одежда.

– Слишком много вопросов, – покачала головой я и, ощущая острую потребность, потянулась к его губам, чтобы поцеловать, но он не дал мне этого сделать. Немного отодвинулся назад, развернул меня и толкнул грудью на кухонный стол, за которым всего каких-то пятнадцать минут назад мы ужинали.

Я громко ахнула и схватилась руками за края стола, чувствуя, как весь жар моего тела опускается к низу живота и начинает нетерпеливо пульсировать. Господи, я так сильно хотела, чтобы он вошел в меня, я понимала, что у меня есть парень, с которым мы не решили все вопросы до конца, но все равно желала Макса.

– У тебя есть презерватив? – хриплым голосом спросил он.

– В прихожей моя сумочка, там…

Макс ушел, даже не дослушав меня.

У меня была последняя возможность все остановить, иначе единственная оставшаяся крупица здравого смысла просто исчезнет, поглощаемая огромной тестостероновой энергией, которую излучал Пауэлл. Но я не успела отстраниться, не успела сбежать. Он вернулся, небрежно бросил мою сумочку на стол перед моим лицом, заставляя меня зажмуриться от громкого лязганья цепочки. Замок сумки не был застегнут, а значит, Зверь уже взял оттуда все, что нужно.

Я сглотнула, даже не пытаясь отчитывать его. Я была не в состоянии делать это.

Твердый член Макса, грозивший прорвать ткань домашних штанов, прижался к моей заднице, посылая яркий импульс по всему моему телу, и я отпустила последние сомнения.

Когда его рука снова огладила внутреннюю поверхность моего бедра, я вздрогнула и тяжело задышала, горячей щекой и пылающей обнаженной грудью прижалась к холодному столу и крепко зажмурила глаза. Находиться в такой уязвимой позе перед человеком, которого я совсем не знала, не ведать, что он может предпринять дальше, – опасно, но вместе с тем это возбуждало еще сильнее.

– Ты красивая, Перри. Нежная… – его рука коснулась моего горячего естества, неспешно поглаживая, разводя складочки в стороны, – и такая влажная.

Меня охватил стыд, щеки заалели, когда я поняла, что Макс рассматривает меня сзади. Пальцами медленно ласкает и надавливает на вход, так и не проникая внутрь, и следит за тем, как подрагивают мои ноги от сильного напряжения.

Я подалась назад в надежде, что его пальцы скользнут внутрь меня, но он схватил меня за бедра и припечатал мое тело к столу.

– И нетерпеливая, – добавил он, заканчивая фразу сильным шлепком руки по моей заднице.

О. Боже. Мой.

Короткая боль пронзила мои ягодицы. Я сжимала ноющие мышцы между бедер и оттопыривала попку, несмотря на постыдный шлепок, вожделение становилось невыносимым.

Неужели это всегда было во мне? Желание такое сильное, что я едва не плакала, умоляя его сделать что-нибудь, только бы прекратить сильную пульсацию внизу. Я никогда не чувствовала подобного, даже и не подозревала, что такое возможно. Все эти женские романы не врали.

Сзади послышался шорох. Макс снял футболку.

– Этого ты хочешь, Утконосик? – спросил он, склоняясь к моему уху, касаясь своей горячей грудью моей спины и входя в меня двумя пальцами, срывая первый стон с моих губ.

Утконосик. Он назвал меня Утконосиком.

Мое сердце застучало где-то под подбородком.

– Об этом ты думала в тот день, когда заметила меня у автомата с шоколадками, м? – шепотом спросил он, опаляя дыханием мою шею.

Боже. Да. Да-а!

– Или, может, когда увидела меня голым в раздевалке? Представляла ли, как будешь лежать прижатой к столу и соблазнительно стонать, пока я буду трахать тебя пальцами? – продолжал искушать он, умело играя с моим телом, словно знал его не один год.

Я зажмурилась и закивала невпопад, его пальцы так умело двигались во мне, задевая чувствительную точку внутри и заставляя меня как ненормальную двигать бедрами навстречу.

– Я не слышу ответа.

– Да, Макс, – тихо пропищала я.

Он прикусил кожу за моим ушком, и я готова была поклясться, что в этот момент он улыбнулся.

– Можешь не сдерживаться, все равно тебя здесь никто не услышит.

Я должна была испугаться после его слов, но не могла, пока он доводил меня до безумия этими медленными и скользящими движениями.

Его пальцы вдруг покинули меня. Послышался глухой вздох разочарования. Это был мой вздох. Я готова была умолять его трахнуть меня, голова кружилась, а в ушах грохотал пульс.

– Макс? – тихо спросила я, поглядывая на него через плечо.

Он избавился от остатков одежды, развернул презерватив и не стал больше меня мучать. Я почувствовала его, крупного и готового, приставленного к моему входу, и тихо выдохнула.

Боже, неужели это не сон? Я лежу обнаженная на кухонном столе в квартире человека, который все эти дни только и делал, что раздраженно фыркал при виде меня. Его большие руки ласкают мое податливое тело и доводят до помешательства мой мозг.

Макс подался вперед и вошел в меня, заполняя все без остатка.

Я вскрикнула от болезненного наслаждения и с силой схватилась за края столешницы.

Он определенно был большим мальчиком. Очень большим мальчиком.

Зверь замер во мне, позволяя привыкнуть к его размерам.

– Это настоящее чудо, что ты поместился в меня, я думала, что не смогу принять такую большую штуковину, – пробормотала я, зажмуривая глаза и прикусывая губы до боли. Он был во мне, не двигался, и только от этой наполненности мне уже было хорошо.

– Ты справилась, – прошептал он, языком очерчивая мочку моего уха, посылая миллионы маленьких разрядов по коже. – Ты готова? – все так же тихо спросил он.

Этот вопрос едва не породил новые слезы на моих глазах. Никто и никогда не спрашивал меня, готова ли я, никто даже не доводил до этой «готовности». Я всегда сама была в ответе за свое удовольствие, но с Максом все было иначе.

Я кивнула, и в ответ на этот маленький поверженный кивок Макс стал двигаться во мне, сначала медленно, осторожно, будто боялся причинить мне боль, а затем перешел на быстрые ритмичные толчки.

С каждым его движением меня подталкивало вперед, мои соски терлись о деревянную поверхность стола, принося мне неистовое наслаждение. Мы так хорошо подходили друг другу, я сильно сжимала его, а он заполнял меня до краев. Наши тела стали одним целым, но души даже не касались друг друга.

Я хватала ртом воздух, но мне было мало. Он таранил мои бедра, не сбавляя скорости ни на секунду, входил глубоко, большими руками фиксируя меня у стола. Его тяжелое хриплое дыхание снова и снова прокатывалось у моего уха.

Мне хотелось развернуться, поцеловать его, поменять позу, прижать к себе, но правила устанавливал он, а я не возражала.

– Макс, – протяжно застонала я.

Пошлые шлепки наших тел оглушали меня. Каждое его движение разжигало мое внутреннее пламя и подготавливало к неминуемому падению с высоты.

Одной рукой Пауэлл сжимал мое бедро, а другой накрыл пульсирующий клитор и стал кружить над ним пальцами, приближая распаленное тело к финишу.

Он определенно умел орудовать не только членом, но и пальцами. Ему не нужно было указывать направления, он знал все сам.

Толчки стали жестче и быстрее, я тихо постанывала, расставляя ноги шире и подмахивая его движениям. Теплая волна опускалась от моей груди и разгоралась внизу, вот-вот намереваясь накрыть меня.

– Макс, я сейчас…

– Одну минутку, Утконосик, – пронесся его шепот над моим ухом. – Подожди меня.

Утконосик.

Снова.

От одного этого прозвища я готова была взвыть.

Один. Два. Три.

Я считала про себя, сдерживаясь, оттягивая оргазм, ведь Макс сказал мне сделать это. Не знаю, откуда во мне взялось это беспрекословное подчинение ему, я просто слепо шла за ощущениями.

– Давай, – сказал он, стимулируя мой клитор быстрее.

И я позволила себе сдаться. Мои ноги затряслись, с губ срывались дикие стоны наслаждения. Макс обернул руку вокруг моей талии и крепко прижал меня к себе, ругаясь за моей спиной и совершая последние рваные толчки, содрогаясь всем телом.

Я была на седьмом небе от удовольствия. Отголоски оргазма теплом разливались между моих бедер, в ногах появилась слабость, а в ушах стоял звон. Так хорошо мне еще не было никогда.

Хорошо… До тех пор, пока он не отпустил меня и не отошел в сторону.

Я облокотилась на стол, стараясь привести дыхание в норму. Макс стоял сзади и смотрел на меня, обессиленную и оттраханную, а у меня даже не было сил встать и прикрыться, спрятать как-то от него свою уязвимость.

– Хорошо, что у тебя была резинка, – безжизненным голосом сказал он.

Холодная дрожь прошлась по моему позвоночнику. Я обернулась и ошеломленно взглянула на него. Почему он ведет себя так, будто мы не сексом занимались, а бились в жестокой схватке?

И снова это каменное выражение лица, снова обжигающая своим холодом тяжелая энергетика, снова этот безразличный взгляд, направленный исключительно на мое лицо.

Сердце в моей груди покрылось инеем, к глазам подступали слезы, которые пока мне удавалось сдерживать. В ответ на его реплику я лишь кивнула.

Он одобрительно хмыкнул, стянул с себя презерватив, выбросил его в мусорное ведро, обошел стол и направился на второй этаж.

– Можешь занять мою спальню, – небрежно бросил он. – Я лягу в гостиной.

Я скользила взглядом по его упругим ягодицам и огромной спине, которая сводила меня с ума каждый раз, как попадала в поле моего зрения, и недоумевала. Где парень, который назвал меня Утконосиком? Почему он ведет себя так враждебно со мной?

– Макс, – позвала я, все еще не в силах поверить, что он так просто оставит меня на столе и поведет себя как настоящий бездушный мудак.

Зверь обернулся и долго сканировал мое лицо внимательным взглядом. И он увидел все: как я доверилась ему, переступила через себя, через Майка, через все свои принципы и позволила этому случиться. Как нуждалась в его поддержке, особенно сейчас, когда моя собственная уязвимость сдавила виски стальным колючим обручем. Но у него было каменное сердце, потому что в следующее мгновение он взглянул прямо в мои глаза и безразличным голосом сказал:

– Не надумывай себе ничего, мы просто переспали.

Я быстро заморгала, проигрывая его слова в голове снова и снова.

Просто переспали.

Когда мой взгляд наконец прояснился, Пауэлл уже исчез, а через секунду по звукам я поняла, что он принимает душ.

Любая могла оказаться сегодня на этом месте. Как иронично, что любой оказалась я – девушка, которую он едва выносит. Поэтому он так жесток.

Я хотела почувствовать себя нужной, хотела получить утешение и нежность, которой мне не хватало, а почувствовала лишь еще большее отчуждение и разочарование. Максу нужно было доступное тело, чтобы сбросить напряжение, и я хорошо подошла на эту роль.

Глава 15

Перри

Торжественно заявляю: Макс Пауэлл – хоккеист, тринадцатый номер «Дьяволов» – самый отвратительный человек в мире. Самый главный мудак среди самых главных мудаков на планете Земля. А возможно, и за ее пределами.

Чтобы не быть голословной: я не из тех людей, которые за малейшее несоответствие собственным представлениям отменяют человека.

Нет.

Я всегда даже в очевидно плохих людях ищу свет. Но в нем его не было, только тьма, беспросветная, обжигающая холодом тьма. Если вы думаете, что я не в состоянии судить: черта с два! Я работаю в сфере, где основная аудитория – мужчины. Я видела мудаков, но Макс их король и место его заслужено.

Утром я старалась быть с ним приветливой. В конце концов, он пригласил меня к себе домой и позволил переночевать. Поэтому все, чем я могла отплатить ему, – это вежливость. Хотя, с другой стороны, это он еще задолжал мне, ведь я позволила ему сбросить напряжение за мой счет. И чем он отплатил мне?

– Доброе утро, – натянуто улыбнулась я Зверю, завтракающему за кухонным столом.

Я не рассчитывала на признание в любви, но как минимум «спасибо» ожидала.

Он бросил быстрый взгляд на наручные часы и сказал:

– Тебе пора.

Я в ошеломлении вскинула брови.

– Что?

– Твоя одежда, – кивнул он на аккуратно сложенную стопку вещей на диване в его гостиной.

Он выгонял меня, выставлял как дешевую проститутку, спасибо хоть вещи вдогонку не бросал. Я была вне себя от ярости, быстро оделась, забрала сумочку, разбитый телефон и направилась к двери.

– Постой. – Он остановил меня, на секунду отрываясь от поедания омлета из яиц, которые наверняка несли куры-веганки.

– Чего тебе?

Пауэлл медленно подошел. В руках его была небольшая коробка, которую он протянул мне.

– Что это? – спросила я.

– Телефон, – ответил Зверь таким тоном, словно я страдала от крайней степени умственной отсталости.

– И зачем он мне?

– Твой разбился, – пожал плечами Макс. – Я заказал вчера вечером новый.

Если бы мне стерли память, то я вполне могла бы счесть этот жест милым.

Так, стоп.

Догадка поразила мой мозг слишком быстро, настолько, что закружилась голова.

– Это благодарность? – спросила я. – Благодарность за секс?

Он долго следил за эмоциями на моем лице, словно не знал, что ответить.

– Да. Это благодарность. Мне все понравилось.

Я задохнулась. Серьезно. Кислород испарился из моих легких, мозга и крови. Я готова была наброситься на Зверя и забить его до потери сознания этой изящной коробочкой со смартфоном последней модели.

– Знаешь, Пауэлл, думаю, ты переоцениваешь свои способности и недооцениваешь мои, потому что за секс с тобой я заслуживаю как минимум новенькой машинки, «Феррари», например. Но даже ее тебе не хватит, чтобы расплатиться за мои «услуги». Удачного дня, кретин!

Так и не дав ему времени на то, чтобы ответить, я ушла, громко хлопая дверью.

Злость поглощала меня. Мне хотелось мести.

– Привет, ты как? – Донна ворвалась в мое личное пространство как смерч.

Я замерла. Казалось, каждый человек в студии знает о моей грязной тайне.

– Ты о чем?

– Как «о чем»? Я о снимках…

– Ах, это…

Пресловутые снимки каким-то образом перебил Зверь своим поведением. Вчера я наивно полагала, что он на самом деле не такой плохой, каким кажется на первый взгляд. Все мы прячемся за собственной броней. Его броня – это грубость, отрешенность и замкнутость. Но все оказалось куда проще. Пауэлл был мудаком. Не стоит искать в нем свет. От безысходности я вчера готова была поверить во что угодно.

– Я до сих пор в шоке, что так произошло. Там даже твою грудь видно, понимаешь? На нас, телеведущих, и так постоянно льют критику, а тут такое. Я бы не смогла жить после подобного.

– Снимки подпортили мою жизнь, но это не стоит того, чтобы убиваться из-за них, – резко сказала я. Что она, черт возьми, несет?

– Я все еще не могу понять, как они откопали их, – задумчиво выдала Донна. – Может, позвонить тому фотографу, у него наверняка остались исходники?

– Не думаю, что они остались у него, да и он давно не живет в Штатах, переехал в Данию и снимает там для National Geographic [16].

– Были твои фотографии у кого-то еще?

– Нет, насколько я знаю. Они есть на моем ноутбуке, но доступ туда имеют не все. Только я и Майк.

Донна удивленно вскинула брови, и я сразу поняла, о чем она думает.

– Нет, я знаю, что ты хочешь сказать, но Майк никогда не сделал бы этого.

Я была уверена в Майке на все сто процентов, он от ревности сгорел бы, что и произошло.

Я решила отложить вопросы о личном и заняться работой. Мне нужно было написать хорошую статью для сайта. «Дьяволы» подбирались к первому месту в Восточной конференции [17], однако их опережал другой клуб.

Как бы я ни старалась, статья не получалась, я сидела перед пустым листом, думая совсем не о статье. Чертов Пауэлл перешел все границы. Это нельзя так просто оставлять. И, кажется, я знала, как могу отомстить.

Подхватываемые каким-то творческим или, скорее, яростным порывом, мои пальцы запорхали по клавиатуре.

Две стороны одной медали, или Два лица одного хоккеиста.

Его обожают, боготворят. Маленькие мальчики пишут его имя на своих тренировочных клюшках и стоят по другую сторону плексигласа, ожидая, что Зверь бросит им шайбу со льда. Кто такой Макс Пауэлл? Капитан «Дьяволов», самый сексуальный спортсмен этого года по версии одного известного спортивного журнала. Выдающийся хоккеист, уже зарезервировавший себе место в истории и побивший несколько рекордов. Он превосходный силовой игрок, вместе с тем прекрасный технический бомбардир. Он следующая легенда. Но знаете что? Я не верю в легенды с детства. Макс Пауэлл – это большая проблема. Грубый, толстолобый… Бык! Вот кто он. Да, тринадцатый номер «Дьяволов» оправдывает свое прозвище, ведь повадки у него совсем нечеловеческие! Он животное, которое не знает слова «нет», не умеет благодарить и…

Сводит с ума голубыми глазами.

Так, это я писать не буду.

…не умеет благодарить и понятия не имеет, что такое вежливость. Лучшие клубы Америки и Канады борются за этого монстра. Да, вы получаете крутого игрока Макса Зверя, но на самом деле в придачу идет его тень в виде непомерного эго. Будь солнце человеком, у того было бы меньше спеси. А вокруг него, между прочим, крутятся другие планеты!

Как его выносит собственная семья: мама и шестнадцатилетняя сестра Джой? Наверняка они отослали его так далеко из Такомы, чтобы тот не давил на них своей тяжелой энергетикой и вечно хмурым взглядом…

Пальцы зависли над клавиатурой.

Нет. Я ведь не такая. Как бы Макс ни поступил со мной, это того не стоит.

– Перри, зайди ко мне! – крикнул Джей, выглядывая из-за перегородки.

Все началось с обсуждения обычных рабочих вопросов, но закончилось тем, что я поделилась с коллегой историей о происхождении моих эротических снимков. Я была благодарна Джею, ведь он полностью поддерживал меня в этом вопросе.

Рабочий день закончился, я была сильно удивлена, когда у выхода из здания заметила Майка. В его руках был огромный букет цветов.

– Привет, – сказал он, виновато оглядывая мое лицо.

Чувство вины в очередной раз захлестнуло меня. Кровь прилила к голове, тупой болью запульсировали виски.

– Привет, Майк, – натянуто улыбнулась я.

Я знала, что Даррелл не будет долго злиться, он вспыльчивый, но вместе с тем очень быстро успокаивается.

Майк издал стон сожаления и притянул меня к себе, сжимая в объятиях.

– Прости меня, я идиот. Наговорил тебе такой ерунды, оставил одну на парковке и очень сильно обидел. Я сразу же пожалел обо всем, но, когда вернулся, тебя не было. Я звонил, но твой телефон был постоянно выключен.

– Телефона больше нет, он разбился, – сказала я, отстраняясь и пытаясь понять, почему от прикосновений Майка внутри появляется один лишь холод.

– Я беспокоился, такого себе вообразил. Я никогда тебя больше не отпущу, это чуть не свело меня с ума. Где же ты ночевала? – спросил он, заставляя мои органы переворачиваться от страха разоблачения.

– Я… я была в хостеле, хотела дать тебе время успокоиться.

– Не нужно было уезжать. Я же люблю тебя, Перри. – Он протянул мне цветы. Огромный букет красных роз. Как обычно. – Это тебе, и прости меня, пожалуйста.

– Я очень сомневаюсь, Майк. Ты и раньше был немного вспыльчивым, но в последнее время это переходит все границы. Я думала, между нами все кончено, – глядя на него исподлобья, сказала я.

И переспала с другим – с капитаном его хоккейного клуба.

– Перри, я тебя уверяю, больше такого не повторится. Пожалуйста, малышка, подумай, мы ведь были счастливы, – прошептал он, снова прижимая меня к себе. – Вчера я осознал, каким идиотом был с тобой, но клянусь, что больше не обижу тебя.

Я раздумывала несколько секунд. Как я могу отказать ему? Он единственный человек, которому небезразлична моя судьба, он хочет жениться на мне, а я хочу стать его женой.

– Это последний шанс, – выдохнула я, чувствуя всепоглощающую вину за свой отвратительный поступок.

У всех же бывают ссоры? У всех бывают черные полосы в отношениях, и мы это преодолеем, я знаю. Нельзя выбрасывать годы с моим парнем из-за простой ссоры.

Майк кивнул и широко улыбнулся.

«Зато можно из-за измены», – кричало мне мое подсознание.

Я накрыла рукой шею моего парня и притянула его к себе, соединяя наши губы в поцелуе, как и прежде, только бы святоша внутри меня заткнулась. Я не могла больше слушать это.

Случайный секс. Я думала, между нами с Майком все кончено. Но от этого осознания не легче.

– Ты простила меня? – спросил он.

Я кивнула и уткнулась носом в его рубашку, чтобы не смотреть в глаза.

– Все в порядке. Эти снимки не должны были всплыть.

– Плевать мне на снимки. Вчера, когда я не мог до тебя дозвониться и не знал, где искать, я чуть с ума не сошел. Поехали домой, я смогу как следует загладить свою вину, – промурлыкал он, заставляя меня рассмеяться. Но смех был фальшивый. Ведь это мне теперь нужно сделать все, чтобы загладить свою вину перед ним.

Я опустилась на пассажирское сиденье и аккуратно расположила букет на коленях. Майк занял водительское кресло. Машина зарычала и тронулась с места. Я смотрела в окно, нервно покусывая губы. Я изменила Майку. Предала его. Стыд и вина пожирали меня. Но я не могла рассказать Дарреллу об этом. Он будет в ярости. Это не только о нас с ним, это о нем и его отношениях с Пауэллом, с командой. Они оба нападающие и часто ассистируют друг другу в игре. Если Майк узнает, это будет катастрофа.

В последнее мгновение я заметила черный «Ровер», стоящий в отдалении и так сильно напоминающий автомобиль Макса. От одного взгляда на эту машину мои органы свернулись в узел. Я попыталась рассмотреть автомобиль, насколько это можно было сделать с такого расстояния, но Майк вывез нас с парковки, и «Ровер» пропал из поля моего зрения.

Это просто воображение играет со мной. Обычный автомобиль, который есть у десятков человек в этом городе. Это не Макс. С чего бы ему останавливаться у студии, где я работаю, если он считает меня не более чем доступным и легким инструментом для удовлетворения потребностей? И плевать, что очертания лица водителя показались мне знакомыми, а номер машины был идентичен номеру его «Ровера».

Через неделю вышла статья в очередной желтушной газетенке. Кто-то прислал анонимное письмо редактору. Не теряя времени, тот написал громкую статью о Звере. Отрывки из письма изящным курсивом были выведены на страницах журнала. А статья была наполнена откровениями девушки, лично общавшейся с Максом. Все было гиперболизировано и приукрашено, как обычно бывает в подобных журналах. Попутно сдобрено статистикой его игр и подсчетами силовых приемов за последний год. Его снова обвиняли в грязной игре, снова говорили о неконтролируемой агрессии.

Еще в письме упоминалась семья Пауэлла. Проведя небольшое журналистское расследование и проверив наводку, кто-то выяснил, что у Зверя действительно были младшая сестра и мама, живущие в Такоме. Такома – маленький городок, расположенный недалеко от Сиэтла. И шестнадцатилетних девочек по имени Джой Пауэлл там не так уж и много.

Образ Макса всегда был неоднозначным, в основном потому, что он самый скрытный из всех хоккеистов. Тем не менее о молчаливом игроке до этого не говорилось ничего плохого, Макс играл лучше других, не спал с фанатками, разбивая их сердца направо и налево, не имел знаменитых родственников, которые проталкивали бы его по карьерной лестнице, не скупился на благотворительность. Теперь говорили лишь о его скверном характере и раздутом эго короля арены, а также о грязной игре. Теперь узнали о его семье, вопрос времени, когда журналисты отыщут их адрес. Автором письма сочли какую-то несчастную фанатку, которую Макс поимел и бросил, да еще по неосторожности рассказал о своей семье, а она от досады накатала письмецо и отослала его в редакцию.

Я была в заднице. Ведь этой фанаткой была я. Вернее, фанаткой-то не была, но именно я написала это «письмо». Я не отправляла его и не понимаю, как оно попало в руки журналистов, но никто разбираться не будет. Пауэлл просто прикончит меня.

В «Скалу» я прибыла за час до начала игры. Парни были настроены на победу, в раздевалке они веселились и дурачились. К счастью, все «Дьяволы» были одеты.

К Пауэллу я даже подходить боялась, он не смотрел на меня, не смотрел на других журналистов и никак не контактировал с командой. Оставалось надеяться, что статью он еще не читал.

Время прессы кончилось, и журналисты стали покидать раздевалку парней. Я задержалась, потому что Майк схватил меня за руку и притянул к себе, сразу же сливаясь с моими губами в поцелуе. Со всех сторон послышался оглушающий свист.

– Слушайте-слушайте: «Макс Пауэлл – это большая проблема. Грубый, толстолобый… Бык! Вот кто он…» – как ненормальный смеялся Басс, зачитывая строчки из журнала. – Кто та обиженная девочка, что накатала письмо о тебе и отправила в редакцию?

Зверь кинул на меня подозревающий взгляд, словно оценивая, могла ли я быть причастна к этой статье. Это так сильно напугало меня, что я, изображая полную уверенность в себе, горделиво вскинула подбородок и отрицательно качнула головой, как бы заявляя, что я непричастна.

Если бы за ложь награждали медалями, я взяла бы «золото».

Я солгала ему, и он поверил, кивнул и взглянул на Сойера.

– Разве не понятно, что никакого письма не было? – усмехнулся Эшбрук. – Этот журнал известен своими бредовыми статейками. В прошлом году они уверяли, что в Мичигане упала летающая тарелка. А сколько раз они объявляли о беременности Селены Гомес [18]?

Моя голова невольно вжалась в плечи, а позвоночник одолело нервное покалывание. Я должна была извиниться перед Пауэллом, а не делать вид, будто я непричастна к этому.

Не обращая внимания на своих товарищей по команде, Майк снова поцеловал меня, засовывая язык мне чуть ли не в глотку. Обычно такие поцелуи дарятся перед тем, как вставить в тебя член – слишком неприличные для публичного места.

Я уперла руки в его грудь и отстранилась, с укором глядя ему в глаза.

– Не перенапрягайся, Майк, спустишь яйца и не сможешь играть, – засмеялся Сойер.

Майк присвистнул и схватился за свое достоинство.

– Не беспокойся, Басс. Они пусты, моя малышка не оставляет меня в напряжении, – ухмыльнулся Даррелл, вызывая новый всплеск смешков.

От его заявления мне стало так… гадко, хотелось закрыться ото всех и не чувствовать себя обезьяной в клетке, на которую смотрят толпы людей.

Смех резко стих, Пауэлл подлетел к Бассу и вырвал журнал из его рук, а затем свирепым взглядом оглядел всех присутствующих в раздевалке, дольше всего задерживаясь на Майке. Ладно, этот взгляд был не просто свирепым, казалось, Зверь был готов разорвать моего парня голыми руками.

– Довольно! Вы должны настраиваться на игру, а не херней заниматься. – Затем он взглянул на меня: – Журналистов попросили удалиться, не понимаю, почему ты все еще здесь.

Гру-бый му-дак.

– Расслабься, Пауэлл, и не выливай свое плохое настроение на мою невесту, – фыркнул Майк, нахально ухмыляясь.

– На выход, – прорычал Зверь.

– Встретимся перед игрой, мы с Итаном хотели поснимать вас в форме, – деловым тоном сказала я Майку. Он попытался снова поцеловать меня, но я не дала ему сделать этого.

– В чем дело?

– Подумай об этом и о том, как держать свой рот на замке, – обиженно бросила я и вышла из раздевалки.

Глава 16

Перри

Закрыв за собой дверь, я чуть не врезалась в молодого мужчину. Судя по его форме, он был работником арены.

– Мисс Митчелл, пройдемте со мной.

– Куда?

– С вами хочет поговорить дирекция клуба, – сказал он тоном, который означал, что я в заднице.

Затаив дыхание, я побрела за работником арены и уже через пару минут сидела в просторной комнате за огромным овальным столом.

– Да, мы решили этот вопрос. Васкес вернется только на следующей неделе, и это его пласт, – говорил мужчина по телефону.

Я знала его, хоть и не была знакома лично. Сын владельца клуба и по совместительству пиар-директор «Дьяволов». Брендон Ленокс был неприятным типом: высокий, русоволосый, светлые карие глаза с опущенными внешними уголками придавали его лицу мягкость и создавали легкую тень грусти. Но когда его губы изгибались в самодовольной усмешке, лицо казалось устрашающим. Таким, как у психопата.

Ленокс попрощался с собеседником, и его грустные глаза с сурово нависшими над ними бровями взглянули на меня.

– Чаю?

Я ничего не могла поделать с собой, опустила взгляд на смятую благодаря моим терзаниям ткань юбки и тяжело вздохнула.

– Очевидно, что меня пригласили не на чаепитие.

Ленокс усмехнулся.

Собрав всю волю в кулак, я взглянула на него и заметила, как пристально он смотрит куда-то ниже моего подбородка. Третья сверху пуговица моей блузы расстегнулась, являя гадкому пиар-директору кружевные оборки розового лифа. Я поспешно застегнула предательскую пуговицу и горделиво вскинула подбородок. Не хватало еще, чтобы слизень вроде Ленокса пялился на мою грудь.

Он шагнул к небольшой тумбе у стенки и что-то схватил, чтобы затем нервно бросить это мне под нос.

Журнал.

Тот самый, который, словно дети малые, передавали друг другу хоккеисты.

– Твоя работа? – спросил он, заставляя меня моментально покрыться мурашками от страха.

Я раскрыла журнал на нужной странице, так, словно понятия не имела, о чем говорится в статье, а затем резко закрыла его и откинула на стол перед собой.

Буду блефовать.

– Не знаю, что это. Думаю, вам известно, что я работаю в другой организации, – высокомерно выдала я.

Ленокс помрачнел. Прошелся вдоль стола, глядя куда-то себе под ноги, а затем резко оперся руками на столешницу, нависая надо мной, словно страшная летучая мышь.

– Наш юрист связался с журналом и пригрозил крупным иском, тогда редактор поделился сведениями касаемо этой статьи. Мы были крайне удивлены, когда нам сообщили, что статью написала – статью, даже не письмо – Перри Митчелл.

– Все не так, – резко возразила я, выдвигаясь вперед. – Я ее не писала! И не отправляла тем более. Кто-то взломал облако, где я храню все свои файлы.

– Послушай, мне глубоко плевать, как эта чушь попала на страницы журнала. После твоего появления на этом канале вокруг нас возникает слишком много инфошума. Пауэлл звездный игрок, а ты очерняешь его репутацию своей работой. Думаю, тебе известно, что делают с термитами, портящими деревянные балки, на которых стоит дом?

Я закрыла глаза руками и усмехнулась, заранее зная, что буду наказана за дерзость.

– Термитов в любом случае устраняют. – А затем, сузив глаза, взглянула на Ленокса: – Не бывает термитов, которые не портят деревянные балки, на которых стоит дом.

Ленокс собирался наорать на меня, в его глазах зарождалась буря, но кое-кто прервал его до того, как эта буря обрушилась бы на меня.

– Что здесь происходит? – послышался грубый мужской голос за моей спиной. Я вздрогнула и сжала руки в кулаки.

Ну, конечно, он не мог не позвать «звездного игрока». Весь настрой отстаивать свое имя испарился, словно капля воды в сорокоградусную жару. Гнев и чувство несправедливости быстро сменил страх перед Зверем.

– Пауэлл, присаживайся. Думаю, ты уже видел это?

– Ага, – кивнул Макс, подтягивая к себе журнал и располагаясь во главе стола.

Он взглянул на меня, и я поспешила виновато отвести взгляд. Ну что сказать? Я облажалась трижды: породила слухи о его неконтролируемой агрессии и тайном романе со мной, невольно помогла журналистам выйти на его семью, которую он хотел оставить за кулисами, и солгала ему, что все произошедшее не моих рук дело. Я попала.

– Но не понимаю, почему здесь сидит мисс Митчелл.

О нет.

Мой язык прилип к нёбу, а глаза испуганно забегали от одной моей коленки к другой.

– Статью написала она, – небрежно бросил Ленокс.

Я заставила себя взглянуть на Макса. И лучше бы я этого не делала. В его глазах отразились удивление и, кажется, разочарование. Хорошая новость: он действительно не ожидал, что это сделала я. Плохая новость: теперь он знает частичную правду.

– Ничего, журнал взяли за яйца, завтра же они выпустят опровержение и извинятся за свою статейку. А ты будешь уволена, я поговорю с твоим начальником.

О нет, я рисковала лишиться не только головы, но и работы, наличие которой отделяло меня от катастрофы в виде собственного карьерного забвения.

– Но я не отправляла ее! Почему бы вам со своими связями не узнать, кто настоящий отправитель письма?

– Заткнись, бога ради, – скривив лицо так, словно я его смертельно утомила, бросил пиар-директор.

– Не смей, черт тебя дери, разговаривать так с ней, Ленокс, – прогремел суровый голос Зверя, и я, не в силах поверить, что он действительно это сказал, взглянула на него так зачарованно, как маленькие дети смотрят на звезды в ночном небе. Но Макс больше не смотрел на меня.

– Вступаешься, Пауэлл? Тебя обвинили в грязной игре из-за ее статьи о силовых приемах. Я даже не говорю уже о том, какую лавину это вызвало.

– Какую? Билеты на игры раскупаются за считаные часы, клубу это идет на пользу. – Пауэлл поднялся на ноги, выпрямился, чтобы в следующее мгновение опереться руками на стол, теперь он был большой и страшной летучей мышью. Нет, он был кем-то вроде Бэтмена. Макс одарил Ленокса уничижительным взглядом и угрожающе заговорил: – Только попробуй навредить ее работе, я не буду послушным мальчиком и стоять в стороне. И я не нуждаюсь в защите папочки пиар-директора.

Ленокс скользнул недоверчивым взглядом сначала по мне, потом по Максу и, сделав какие-то умозаключения, выдал:

– Макс, я догадывался, что часть слухов – правда, но ваши личные отношения…

– У нас нет никаких личных отношений! – грубо прервал его Пауэлл. – В каждой из статей говорится обо мне, а не о команде, поэтому решать буду я. А ты не посмеешь увольнять ее за то, что она просто делает свою работу. И мне пора, игра вот-вот начнется.

Даже не взглянув на меня, он вышел из кабинета.

Ленокс тяжело вздохнул.

– Вы свободны, мисс Митчелл, считайте, что сегодня вашу шкуру спасли. – Затем он обошел стол, встал за моей спиной и склонился к моему уху: – Только попробуй выкинуть что-то еще, я от тебя мокрого места не оставлю!

Мне было плевать на Ленокса, однако я почувствовала огромное облегчение от того, что не потеряю работу сегодня.

Я выбежала из кабинета. Нужно срочно найти Макса.

Мне хотелось объяснить ему, как все обстояло на самом деле. И почему-то это было важно для меня.

Черт возьми! Этот парень заступился за меня, когда должен был поспособствовать моему увольнению. Но зачем он сделал это?

Лифт открылся и уехал пустым, а значит, он пошел по лестнице. Я побежала к огромным серым дверям и оказалась на лестничном пролете. Перегибаясь через перила, заметила, как он почти спустился на первый этаж.

– Макс! – крикнула я. Но он не остановился, не оглянулся, продолжая твердо следовать своему маршруту.

Я побежала по лестнице, едва не спотыкаясь и перепрыгивая сразу по две ступеньки.

– Зверь, стой, я все объясню!

Но он и не думал останавливаться.

Я нагнала его на первом этаже, мы попали в крыло для персонала, Макс собирался в раздевалку команды. Я решительно схватила его за предплечье и потянула на себя, словно имела право делать нечто подобное с ним.

Пауэлл резко обернулся и упер в меня разъяренный взгляд, который едва не пронзил меня насквозь.

– Что? Подкинуть тебе еще подробностей моей жизни? Рассказать, когда был мой первый поцелуй, первый секс? Может, сдать кровь, отпечатки пальцев, пописать в баночку?

– Я знаю, что ты зол, но выслушай меня, прошу.

– Нет, Утконос, ты перешла черту. Черт возьми! Я не просто зол, я в ярости!

Я с виноватым видом заламывала пальцы рук, глядя в холодные голубые глаза Пауэлла.

– Я не отправляла это, пойми. Кто-то выкрал текст с моего электронного хранилища. Я понятия не имею, кому это нужно. В последнее время меня словно пытаются задавить и… – Я выдохнула и обхватила себя руками, решаясь озвучить ему правду, в которой я не могла признаться даже самой себе. – Я хотела за твой счет вытащить свою задницу из дерьма. И сейчас меня мучает совесть, ведь я совсем не такой человек, я не иду по головам ради достижения цели. Мне жаль, – подытожила я и невольно коснулась кончиками пальцев его сжатого кулака, забывая о том, где мы находимся. Это был дружеский жест, который должен был показать, что я действительно раскаиваюсь.

Он не реагировал, стоял как статуя: холодный и безжизненный. Ну, конечно, я только что сказала ему о том, что хотела использовать его имя, чтобы исправить свое положение.

– Зачем ты вообще написала это? – спросил он, а пальцами я почувствовала, как его кулак медленно разжимается, и убрала руку.

– Я была зла, ты обошелся со мной как с проституткой. Предложил мне телефон за секс, – зашипела я, забывая, что еще секунду назад извинялась перед ним.

– Потому что ты нуждалась в телефоне, – вспыхнул он.

– Ты выставил меня из квартиры!

– Тебе пора было на работу, я просто напомнил тебе, чтобы ты не опоздала.

– Да? – изумилась я. – Так это была забота? Ах, спасибо, даже и не знаю, как тебя благодарить.

Он приблизился и схватил меня за предплечье. Крепко, но так, чтобы я не чувствовала боли. Боже, его пальцы обернулись вокруг моей руки полностью. В такие моменты я вспоминала о том, что Пауэлл был больше меня почти вдвое.

– Не думал, что, решив однажды… – осекся он, – не думал, что ты такая неугомонная…

– Я извинилась.

В ответ на это он тяжело вздохнул и ушел, оставляя меня в одиночестве.

Глава 17

Макс

Мы лидировали в Восточной конференции, и у всей команды было хорошее настроение. У всех, кроме меня. И дело было в Митчелл.

С самого первого дня я пытался держаться от нее как можно дальше. Но все изменилось в день, когда я застал ее на парковке одну, без машины и с разбитым телефоном. Заметив Перри, такую маленькую, с дрожащими плечами и сидящую на холодной земле, я почувствовал, как во мне что-то перевернулось. Мне было жалко Утконоса. Кажется, она искренне любила своего парня, а он обходился с ней как с вещью: не ценил и обижал. От этой несправедливости мне хотелось как следует съездить ему по роже. Но откуда тянулись эти эмоции, я не понимал.

Раньше Перри была другой. В том сальном баре за Лос-Анджелесом она так сильно выделялась на фоне остальных: была веселой и раскованной, что ее трудно было игнорировать. Но сейчас она изменилась. Стала более зажатой версией себя. И я понимал: всему виной Даррелл. В прошлом он уже позволял себе обижать девушек, с которыми встречался, после стольких лет ничего не поменялось.

А она его так просто простила!

Я видел все собственными глазами, был в тот день у ее студии и хотел поговорить с ней, объяснить, что я не считаю ее проституткой, что я не хотел обидеть ее…

Я во многом сомневался, пытался заставить себя не думать о ней как о девушке, но, когда она оказалась в моей квартире, вышла из душа с распущенными волосами и в этой огромной футболке с моей фамилией на спине, что-то сломалось внутри меня. Она была прекрасна. Горяча и красива. Давно я не испытывал такого сильного сексуального влечения к девушке.

Я никогда не причислял себя к святым, но у меня было табу на девушек, которые состояли в отношениях. Я легко отказывался от секса, ведь обладал железной выдержкой. Я постоянно держал все под контролем. Но только не с Перри. Ее взгляда, голоса и тихого вздоха было достаточно, чтобы заставить меня сорваться с цепи. Я объяснял это тем, что у меня очень давно не было секса, нужно было сбросить напряжение и все стало бы как раньше. Но после того раза мне было мало. Мне хотелось ее снова, и это желание сводило меня с ума, заставляя подолгу наблюдать за ней.

Прямо как сейчас.

Мы были в аэропорту, ждали, когда команду пригласят на рейс.

Перри забралась в самый дальний угол зала ожидания. Она сидела за каменной колонной с ноутбуком на коленях. Одна, без Даррелла. На ней были узкие темно-синие джинсы и светло-серый мешковатый свитер. Даже такая одежда не могла скрыть сексуальной округлости ее бедер и большой груди. О да, я видел эту грудь, чертовски красивую, которая не могла покинуть моих мыслей и по сей день. Волосы она завернула в аккуратный пучок, который не шел никому, кроме нее. В ушах переливались два зеленых камушка, так подходящие под цвет ее глаз.

Не вздумай, тебе это не нужно.

Дьявол!

Ноги сами понесли меня к ней.

На соседнее пустое сиденье рядом с Перри я поставил бумажный стакан с малиновым чаем, за которым только что ходил в одно из кафе аэропорта. Зачем-то я взял два стакана, ее слова о том, что она любит малиновый чай, не выходили из моей головы. Почему-то я запоминал каждую деталь, находясь рядом с ней.

Сам я расположился чуть поодаль от нее.

– Только что звонила моя мама. Я не взяла трубку. Тогда она написала длинное сообщение с дерьмом о том, как она зла, что я игнорирую ее звонки, не сказала о переезде в Нью-Хейвен и ситуации с фотографиями. А еще она хочет видеть нас на Дне благодарения. Но в свете последних событий мне не хочется показываться ей на глаза, – сказала она, что-то печатая в ноутбуке, даже не взглянув в мою сторону. – Ненавижу самолеты, – фыркнула Утконос, хватая стакан с чаем с сиденья. – Я думала, ты задержишься, ждала тебя позже, малыш.

От этого сладкого прозвища, сказанного с нежностью, мои ребра едва не сложились в гармошку.

– Правда? – спросил я, прекрасно понимая, что она приняла меня за Даррелла.

Как я и думал, Перри всем телом повернулась ко мне, едва не роняя ноутбук с колен. Через секунду брови ее сердито изогнулись, а зеленые глаза потемнели, превращаясь в два больших изумруда, от которых просто невозможно было отвести взгляда.

– Какого черта ты расселся тут?

– А мне нравится летать, – сказал я, вспоминая ее фразу о самолетах. – Самолет – самый безопасный транспорт.

– Ты оглох? – вскипела она. – Зачем ты сел со мной?

– А это запрещено?

Перри вскинула подбородок и отвернулась, нервно оглядывая зал ожидания.

– Нельзя, чтобы Майк узнал, это разобьет ему сердце. – Ну еще бы, сукин сын заслужил гораздо больше, чем разбитое сердце. – А то, что ты сел рядом, – подозрительно.

– Подозрительна только твоя бурная реакция.

Она убрала ноутбук в сумку и повесила ту на плечо.

– Иди за мной.

Рядом с залом ожидания был небольшой коридор, ведущий к пожарной лестнице. Перри привела меня именно туда.

– Говори, что хотел, только быстро.

– Ты избегаешь меня все эти дни.

Ее щеки покраснели от злости, уничижительный взгляд прошелся по моему лицу, затем, удостоверившись, что никто не подслушивает и не смотрит на нас, она тихо сказала:

– Нам нужно держаться как можно дальше друг от друга.

Мне хотелось рассмеяться в голос.

– Поздновато, не находишь? – Я приблизился к ней и мягко обхватил нижнюю часть ее лица рукой, аккуратно сжимая щеки, заставляя смотреть мне в глаза. Перри не возразила, просто замерла, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Казалось, она наслаждается моими прикосновениями. – Почему ты все еще с Дарреллом? – спросил я, ведь думал, что в свете последних событий она уйдет от него. Почему же Митчелл так держится за этого придурка? Она ведь не любит его.

– Потому что мы идеальная пара, – ответила она. И в этот раз я натянуто улыбнулся. Мысли о ней и Майке моментально подпортили мое настроение.

Заметив мою улыбку, она начала злиться. Перри не знала всего того, что знал я. Даррелл был худшим человеком из всех, кого я встречал на своем жизненном пути. Он отвратительный друг и ужасный парень, который обращался с девушками как со своими игрушками. Я тоже не был святым, но и не претендовал на роль парня Перри.

– Ты уверена в том, за что борешься?

– Уверена, – отмахнулась она. – И отпусти меня сейчас же, наши с ним отношения – не твое дело!

Она тяжело дышала. Было видно, что я вызываю в ней не только гнев.

Остановив взгляд на ее губах, я приблизился, позволяя Перри думать, что я хочу ее поцеловать. Она ожидаемо потянулась мне навстречу, даже не удостоверившись, что за нами никто не наблюдает. Вот и ответ на все. Я отстранился, так и не поцеловав ее.

– Перестань избегать меня. Зачем отказываться от того, чего мы оба хотим? – спокойно спросил я.

Она сложила руки на груди и гордо вздернула маленький носик.

– Потому что у меня есть парень.

– Он не даст тебе то, что могу дать я.

– Нет, Макс, это ты не сможешь мне дать то, что сможет дать он. Секс ничего не значит, вот, – она указала на уродливое помолвочное кольцо на пальце, – это значит многое. То, что случилось между нами, было ошибкой. Я не позволю этому повториться и не позволю больше так легко запудрить мне мозги. Найди себе другую игрушку.

Мы обошли «Акул Торонто» и заняли первое место в Восточной конференции. Команда вернулась в Нью-Хейвен.

Во время выездного матча произошло одно неприятное событие – Даррелл получил травму колена. Теперь ему предстоит потратить две недели на восстановление. Не могу сказать, что огорчился. Когда мы вместе играли в «Атлантах», он был неплохим результативным игроком. Но сейчас его статистика ухудшалась, «Дьяволы» заключили контракт с балластом, ведь если он не исправится, то повиснет на шее клуба.

В понедельник мы готовились в нашей раздевалке к игре, когда туда запустили журналистов. Мой взгляд сразу выхватил рыжую макушку и маленькую фигурку в толпе журналистов-мужчин. Перри, даже не взглянув на меня и прикусывая нижнюю губу от волнения, подошла к Эшбруку, который находился в двух метрах от моего места.

После того как Утконос ясно дала мне понять, что спать со мной больше не намерена, я попытался присмотреться к другим девушкам. Но ни одна не смогла меня хоть немного заинтересовать, мысли все время возвращались к рыжеволосой «беде».

– Ник, скажите, как вы оцениваете свои шансы на этот сезон? Были выиграны четырнадцать из шестнадцати игр, это хороший результат. – Перри наставила динамик телефона на Эшбрука.

– Не могу сказать, что не рад. Но и расслабляться рано, мы пока только в начале пути. – Так ответил бы и я. Но с журналистами я теперь предельно осторожен.

До меня вдруг донесся приятный тонкий запах чего-то сладкого, вроде зефира или… клубники со сливками. Я повернул голову и взглянул на Утконоса. От нее шел этот приятный запах, такой нетипичный для мужской раздевалки. И от этого аромата моя голова налилась свинцом.

Она закончила с интервью и искренне улыбнулась Эшбруку. Видимо, Ник один из тех немногих в этой раздевалке, кто с самого начала хорошо к ней относился.

– Удачи тебе сегодня на льду, – сказала она.

О нет. Эшбрук, как и многие другие хоккеисты, был слишком суеверен, и из его списка запрещенных фраз Утконос выбрала ту, что стояла на первом месте.

Ник замер, прекратил затягивать защиту для плеч и взглянул на Перри. Его суровое, с оттенками страха выражение лица вызвало у меня улыбку.

– Нельзя желать удачи на льду. Я могу прокатать всю игру как долбаная фигуристка и не забить ни разу. Нужно говорить «хорошей игры».

– Прости-прости, – спохватилась она. – Хорошей игры! Всем вам.

– Черт! Ты сбила меня! – воскликнул Басс.

– Сбила с чего?

– Я забыл, сколько раз обмотал клюшку!

– А сколько нужно?

– Широкая лента, тринадцать раз, – буркнул Сойер. – Номер капитана.

Перри удивленно округлила глаза.

– Что? Ни разу не слышала? Ты же живешь с хоккеистом! – воскликнул он.

– Да, у Майка тоже есть парочка суеверий, но твое выглядит удивительно. Многие вообще не обматывают клюшку.

– А потом проигрывают и ломают конечности, – добавил Эшбрук, натягивая на себя джерси.

– Погоди, а если бы номер капитана был девяносто девять, ты обматывал бы девяносто девять раз? – недоуменно спросила она.

Сойер бросил на нее раздраженный взгляд, но не ответил.

Рядом переодевался Назаров, Перри взглянула на него. Могу представить, что творилось в этой симпатичной голове. Тема суеверий – повод для статьи.

– Вик, у тебя есть какие-нибудь суеверия или ритуалы?

– Во время разминки я три раза обвожу шайбу за воротами, – с ярким русским акцентом ответил Назаров.

– Это так важно? – нахмурилась она.

– Очень.

– А если не обвести?

Вик прижал палец к горлу и полоснул по нему словно лезвием.

– Смерть, – ответил он.

Парни засмеялись, слова Назарова заставили даже меня улыбнуться. Лицо Перри исказилось в недоумении, и она остановила взгляд на мне. Это было так непривычно, словно из всех присутствующих поддержки она ждала именно от меня.

– Он имеет в виду проигрыш, – объяснил Эшбрук, посмеиваясь.

Утконос кивнула, а затем достала телефон и записала все это в заметки. Она раздумывала несколько секунд, обращаться ко мне или нет. Любопытство победило.

– А какое у тебя суеверие?

Я покачал головой:

– Его нет.

– Да брось, практически у всех есть, – уверенно заявила она.

– Значит, я отношусь к тем немногим, у кого его нет. Я несуеверный.

Джерси зацепилось за края щитков для плеч, и мне никак не удавалось расправить ткань.

– Давай помогу.

Перри подошла и потянулась тонкими пальцами к джерси, за секунды приводя его в порядок. Готов поспорить, она делала это не один раз, ведь встречалась с хоккеистом, с Дарреллом. И от этой мысли меня моментально окатило волной раздражения.

– Не стоило, – буркнул я.

– Мне несложно.

В раздевалке появился тренер. Пора было на лед. Парни стали покидать комнату, и я собирался последовать за ними. Утконос мялась около меня, так и не решаясь выйти вперед хоккеистов. Она выглядела такой взволнованной и беспокойной, что мне захотелось немного развеселить ее. Подойдя к ней ближе, я пригнулся и шепнул на ухо:

– Ты, как всегда, одним своим появлением сбила настрой моих парней. Если сегодня они проиграют из-за глупых суеверий, то спрошу я с тебя.

– Ты умеешь шутить или это очередная попытка затащить меня в постель?

Неточное предположение, ведь именно в моей постели она так ни разу и не побывала.

– Оставлю это на твое усмотрение, – шепнул я и покинул раздевалку.

Глава 18

Перри

Каждый год в отреставрированном здании старого театра Нью-Хейвена проходил благотворительный вечер, целью которого была помощь детским центрам по борьбе с онкологией. «Дьяволы» были одним из спонсоров этого вечера. Именно поэтому хоккеисты клуба с огромным удовольствием участвовали в этом мероприятии. Некоторые даже выставляли личные вещи в качестве лотов.

Майк нейтрально относился к благотворительности: не высказывался против, но и не стремился помогать. Одна из наших комнат была заставлена его профессиональными трофеями, но ни один из них он не стремился пустить под молоток.

Во входную дверь постучались. Это оказался курьер, который привез большую коробку с платьем, выбранным и купленным мною для вечера. Я прошла в нашу с Майком спальню и раскрыла коробку, высвобождая это произведение искусства. Несколько слоев пышного черного фатина с микроблестками, переливающимися, словно звездочки, лиф из бархатной ткани и тонкие бретельки, которые не позволят этому платью упасть с моего тела. Я сразу же примерила его и с восхищенной улыбкой покрутилась перед зеркалом. Кирби выбрала это платье, и она не прогадала.

– Что это? – спросил Майк.

– Вечером благотворительный аукцион, – напомнила ему я.

– Я думал, мы обсудили это.

Его колено восстанавливалось, однако он все еще должен был соблюдать постельный режим и не нагружать связки. Я чувствовала страх внутри от мысли, что мне придется сказать ему: даже если не идет он, я все равно иду.

– Майк, мне в первую очередь нужно появиться там как журналистке. Да и потом, разве то, что я не могу куда-то пойти, когда-то тебя останавливало?

Его губы сжались в тонкую линию, а на щеках, словно угрожая мне, заиграли желваки.

– Ты не можешь пойти туда одна.

– Ты обещал мне в прошлый раз, что покончишь со своей ревностью. Считай, что это моя работа. Мне нужно быть там, и я буду, – твердо сказала я, отворачиваясь к зеркалу, внутренне сжимаясь от волнения и страха.

Боже.

Бояться своего парня – это нормально?

Майк не стал спорить. Через несколько секунд громко хлопнула дверь его комнаты. Той самой, в которой были все хоккейные трофеи.

Я тихо вздохнула, сняла платье и убрала его в шкаф. Затем решила уложить волосы. Сегодня мне хотелось быть красивой. Возможно, потому что я уже и забыла, когда в последний раз выглядела привлекательно, а может, из-за него.

Широкие, словно выкованные из редкой каменной породы лестницы, огромные люстры из хрусталя и причудливые фрески на стенах делали это место волшебным. А ведь я только вошла в здание старого театра и даже еще не поднялась в зал на втором этаже. На лестнице стояли женщины в изысканных платьях, мужчины в дорогих костюмах. Я узнавала некоторых: сенатор от штата Коннектикут в компании прекрасной жены, здесь же был Тим Уоррен – мой начальник. Где-то ходили Джей и Донна, а еще вся команда «Дьяволов».

Зал на втором этаже на удивление выглядел куда сдержаннее холла и лестничных пролетов. Помещение было чуть затемнено, по всему периметру очень тесно друг к другу стояли столы со стульями. У каждого места была карточка с именем гостя. Столиков было так много, что я всерьез сомневалась в том, что смогу отыскать свое место.

Моего плеча кто-то коснулся, и я обернулась, встречаясь взглядом с темноволосой девушкой.

– Перри, здравствуй, а ты… замечательно выглядишь, – сказала она так, словно не ожидала, что я могу «замечательно выглядеть».

– Адель. Верно? – Спортивный агент, которая первая поздравила нас с Майком с помолвкой, потому что лично присутствовала в тот вечер в ресторане.

– Да.

– Значит, вас тоже пригласили?

– Я знакома с одним из организаторов, уж очень сильно хотелось попасть на этот вечер, люблю благотворительность.

Черт возьми. Она старалась казаться приятной, но было в ее взгляде что-то отталкивающее. Не нравилась она мне, к тому же в прошлом их с Майком что-то связывало. И эта тайна не давала мне покоя.

– А где же твой любимый? – воспользовавшись паузой между нами, спросила она. Слово «любимый» было сказано с какой-то странной интонацией, но что она значила, я пока не могла понять.

– У него небольшая травма, уже идет на поправку, но пока ему предписан покой.

– Как жалко, мне хотелось бы повидаться с Майком сегодня, – с притворным сожалением выдала она.

Эта леди была такой грациозной, словно черная пантера, с невероятными выразительными глазами и пухлыми губами, рядом с ней я чувствовала себя гадким утенком. Что-то восточное отражалось в чертах ее лица. Красное платье облегало стройную фигуру, а волосы блестели в приглушенном свете зала.

И зачем это ей понадобился Майк?

– Приятного вечера, – улыбнулась я. Адель кивнула, коротко взглянула куда-то мне за спину и ушла.

Я рассматривала ближайшие столики с карточками на них в надежде увидеть свою фамилию, но снова отвлеклась, услышав знакомый голос.

– Я рискну.

– Погоди! Вдруг она пришла с кем-то, вроде актриса какая-то, – задумчиво выдал второй голос.

– Не важно, с кем она пришла, уйдет со мной, – усмехнулся первый голос.

Сдерживать улыбку становилось все труднее. Надо же, я так срослась с образом серой мышки, что стоило распустить волосы, нацепить на себя четыре метра правильно сшитого фатина и черные босоножки на высоком каблуке, и меня перестали узнавать.

– Извините, такое ощущение, что мы уже с вами встречались… в моих снах.

Я обернулась, оглядывая резвящегося Сойера Басса.

– Перри? Черт возьми, ты такая… сексуальная! – с долей удивления и восторга в голосе воскликнул он.

– Я могла бы оскорбиться и пройтись ладонью по твоей побитой физиономии, – у Басса была большая ссадина на подбородке после игры, – но сегодня у меня слишком хорошее настроение.

Мой взгляд пробрался за спину Сойера и встретил второго говоруна – удивленного Эшбрука, а еще Назарова и… Пауэлла.

Зверь не был удивлен, как остальные, он был скорее очарованным и сраженным наповал. Да и сам он выглядел просто невероятно. Черные брюки, превосходно сидящие на мускулистых ногах, белая рубашка, которая была достаточно свободной, но все равно не могла скрыть перекатывающихся мышц его рук и груди. На спину даже смотреть было страшно. Красивые мужские спины – моя слабость.

– Ты без Майка… Неужели он спустил тебя с поводка? – засмеялся Сойер.

– Я не собака, чтобы держать меня на поводке.

– А он об этом знает?

Дернув головой от раздражения, я решила покинуть общество Басса, Эшбрука, Назарова и особенно Пауэлла. Сегодня я буду держаться как можно дальше от команды. Этот вечер собрал столько приятных людей, сконцентрируюсь на них.

Скоро должен был начаться аукцион, а я никак не могла отыскать свое место. Тогда я решила обратиться к девушке, которая помогала гостям. Заняв предназначенный для меня стул, я решила взглянуть, что за имена на других карточках, но не успела. Рядом со мной опустилась крупная фигура, комбинация из зеленого чая, бергамота и корицы защекотала мои ноздри.

Нет. Это не идиотский фильм, где людей постоянно сталкивает друг с другом судьба, это реальность, тогда какого черта он сел рядом со мной?

– Разве это твое место? – ледяным голосом спросила я, даже не глядя на лицо Зверя. Перед моими глазами появилась карточка, а на ней было выведено его имя. – Значит, это долбаный фильм!

– Какой фильм?

– Имею в виду ту случайность, что мы оказались на соседних местах. Немыслимо!

Пауэлл беззастенчиво разглядывал мои ключицы, вырез платья, выглядывающие оттуда полушария груди, светлую кожу в веснушках, шею и мои губы. Никогда не видела, чтобы Макс смотрел на меня так, да что там на меня, даже когда он забивал шайбы, выигрывал матчи, у него не было такого пламени в глазах.

Мою грудь закололо, словно кто-то дал свободу теплу, которое наполняло мое тело и порождало в моей голове неправильные мысли. Эти мысли были не о сексе, они были о чем-то большем, чем просто секс.

– Это не случайность, – пожал плечами он, наконец отрываясь от разглядывания не прикрытых ничем частей моего тела.

– Что?

– Я попросил Диану посадить меня с тобой.

Мой взгляд метнулся к девушке, к которой ранее я обращалась за помощью в поиске моего места. Диана с интересом смотрела на нас.

– И она так сразу взяла и послушала тебя?

– Мы старые знакомые.

– Знакомые? – Я еще раз внимательно оглядела Диану: красивая, высокая, стройная, большие карие глаза, длинные каштановые волосы, очень сексуальная и явно старше меня, возможно, ровесница Пауэлла. Типичная девушка – подруга хоккеиста.

– Вроде того.

– Ты попросил свою… знакомую посадить нас вместе. Скажи только, для чего тебе это?

– Я не знаю. Хочу, – как-то потерянно выдал он, а затем добавил: – Тебя.

С моих губ сорвался смешок.

– Не сомневаюсь, что хочешь. Кто же не захочет иметь личную куклу для утех?

– Ты не кукла, – возразил он.

– А кто я, Макс?

– Йоу, ребят! – воскликнул Сойер. – Я рад, что меня посадили с вами, честное слово, а то попал бы за один стол с какими-нибудь стариками, а с ними даже поговорить не о чем.

Басс сел на одно из двух свободных мест рядом с Максом. Я сидела по другую сторону от Пауэлла.

– А Сойера зачем посадил с нами? – прошептала я так, чтобы слышал только Зверь. – Его тоже трахнуть хочешь?

Пауэлл усмехнулся:

– Нет. В этом списке только ты. Одна.

Мое сердце пропустило удар. Я одна в его списке, там нет других девушек.

«Дома мой парень. Дома мой парень», – повторяла я себе, словно страдала от провалов в памяти. Но мое вредное подсознание не оставляло ни одно мое напоминание без ответа. Оно твердило: «Которого ты не хочешь, которого ты не любишь, который тебе не нужен, которого ты не можешь больше обманывать».

– Извините, кажется, здесь мое место, – пропел сладкий тонкий голосок. Невероятная блондинка в облегающем ее силуэт розовом платье заняла место рядом с Бассом. Очень нежные черты лица и невероятная фигура. Ради такой фигуры мне пришлось бы голодать пару недель.

Басс чуть со стула не свалился, очарованный гостьей.

– Элиса МакДевидсон – наследница династии МакДевидсон, – представилась она.

– Сойер Басс – лучший защитник хоккейного клуба «Дьяволы Нью-Хейвена».

Девушка лучезарно улыбнулась Бассу и позволила ему поцеловать тыльную сторону ее руки. Хитрые лисьи глазки с пушистыми ресницами уставились на Зверя. Губы ее кокетливо изогнулись, а грудь вдруг выпятилась вперед.

Все ясно.

Взгляд, которым она смотрела на Пауэлла, говорил только об одном: Элиса предпочитает не лучших защитников, а главных форвардов команды.

– А вы? – спросила она, игнорируя потускневшие глаза Сойера.

Макс даже не взглянул на приветливую наследницу династии МакДевидсон.

– А я здесь не за этим. Детям пришел помочь, – небрежно бросил он.

Грубый мудак. От его ответа я заулыбалась как идиотка, мое имя молодая наследница династии даже и не пыталась узнать, но мне было все равно.

Девушка отвернулась, а Басс решил попытаться наладить с ней контакт еще раз.

– Посадил бы ты меня с собой, если бы знал, что я приду с Майком? – тихо спросила я Пауэлла.

– Да, – ни секунды не колеблясь, выдал он. – Я сделал бы все, чтобы Даррелл сидел отдельно.

Свет в зале погас, по правую сторону Сойер все пытался заслужить внимание молодой наследницы династии МакДевидсон, по левую сторону были я и Макс. Мой стул стоял самым последним, а столик был крайним в ряду. Весь свет был обращен на сцену. Организатор мероприятия, общественный деятель Сара Рамирез, произносила свою речь о том, как важно помогать онкологическим детским центрам.

– А ты что-нибудь пожертвовал на аукцион?

Повернув голову в сторону Пауэлла, я поняла, что он не смотрел на сцену, все это время он наблюдал за мной.

– Каждый год жертвую, – ответил он.

Я попыталась вспомнить, где в квартире Макса видела его хоккейные трофеи, но так и не смогла вспомнить такого места, потому что его и не было.

– В твоей квартире нет ничего, что связывало бы тебя с хоккеем, – сказала я.

– А должно было быть?

– Да. Где медали, первая клюшка, первая шайба и первая экипировка? Где все твои награды?

– Что-то дома у моей семьи, остальное я обычно передаю для аукционов. Как сегодня.

– И ты так просто расстаешься с этим? Ты первый хоккеист, который не выставляет свои трофеи в квартире.

Я не была удивлена, скорее восхищена, и мне было интересно понять эту часть Зверя. Майк ни за что не отдал бы хоть одну из своих памятных хоккейных вещей.

– Я люблю то, чем занимаюсь, но не боготворю все это барахло.

– Барахло? Это же твои достижения!

Он взглянул на меня так, словно я многого в этой жизни не понимала:

– Ты не права. Это просто вещи.

– А как же память?

– Память в моей голове. И если кусок полирезины спасет хотя бы одну маленькую жизнь, то, значит, я делаю все правильно.

А у него, кажется, есть сердце. И не просто сердце, а очень большое сердце.

На экране над сценой появился короткометражный документальный фильм. Показывали больницы, благодарных родителей, детей, которым удалось помочь. Следующий кадр – интервью с врачом, который рассказывал о том, как важно поддерживать фонд помощи онкологическим больным. Что система здравоохранения США неидеальна, что многим не покрыть страховкой счета за лечение.

Я вздрогнула, чувствуя что-то теплое на колене. Машинально повернулась в сторону Зверя, но увидела лишь, как он смотрит на экран. Тогда я заглянула под стол, а сделать это было не так-то просто, ведь все скрывала черная скатерть. Я легко приподняла ткань и обомлела, замечая его руку на моей ноге.

Глава 19

Перри

Его ладонь была большой и теплой, тыльную сторону украшали крупные вены, а чуть выше располагались наручные часы.

Я выпрямилась и откинулась на спинку сиденья, попутно поправляя слои пышной юбки и скатерть, чтобы никто не мог заметить этого.

– Твоя рука, Макс.

– Что с ней? – Он спросил, словно не понимал, о чем идет речь.

– Она не там, где ей полагается быть, – тихо ответила я, замирая от волнения и трепета в моей груди.

Просто убери руку, убери руку.

– Ты права. Она не там, где ей полагается быть.

Его ладонь стала медленно подниматься выше, пока не остановилась на моем бедре.

Я задохнулась. Мои ноги были скрещены под столом, и я сжала их еще сильнее, потому что почувствовала горячие приливы между бедер. Живот налился тяжестью. Я сложила руки на столе, словно прилежная ученица школы, и прикусила губу. Краем глаза взглянула на Зверя и заметила, как он улыбнулся. Чертов придурок улыбался и наслаждался моей реакцией, лапая меня под столом!

– Макс, перестань, – попросила я, дергая ногой и неловко оглядываясь по сторонам. К счастью, никто не мог увидеть, что именно его рука делала под столом.

– Я ничего не делаю, – отмахнулся он.

Моя очередная попытка скинуть его руку с ноги была провальной, он крепко стиснул мое бедро, заставляя мое сердце зайтись в сумасшедшем танце.

Иисус, Мария и Иосиф. Он воспринял мои попытки вырваться как вызов и переместил ладонь еще чуть выше.

– Макс, – умоляла я, сама не понимая, хочу остановить Зверя или побудить к действию.

– Мм?

Я пыталась вразумить его, одним взглядом заставить отступить и перестать играть со мной. Но все было тщетно. В его глазах танцевали бесенята, он откровенно веселился, такого Пауэлла я не знала.

Господи, да я никакого не знала. До этого дня я думала, что он не способен на подобные игры, он же камень.

– Не надо…

– Я слышу, как прерывисто ты дышишь, контролируешь себя, чтобы не выдать нас, это так сильно возбуждает меня, Митчелл, – шепнул Зверь мне на ухо.

Мой взгляд упал на его пах, выпуклость под плотной тканью брюк увеличивалась. Я сглотнула, вспоминая наш единственный раз. Его потрясающий член во мне и полное помутнение рассудка. Все, чего мне хотелось в этот момент, так это почувствовать его пальцы внутри, как они медленно наполняют меня, гладят и доводят до исступления.

Это добром не кончится: нас либо заметят, либо я умру от борющихся во мне стыда и удовольствия.

– Я очень щедрый жертвователь, в прошлом году я отдал свою первую шайбу, понимаешь? Ту, которой играл еще в юниорах, – тараторил Басс блондинке рядом с ним, они не обращали внимания на экран и на нас.

– Моя семья всегда спонсировала всевозможные фонды, мы любим благотворительность, – отозвалась она. – А вы, мистер Пауэлл?

Максу пришлось немного придвинуться к столу и закрыть меня собой, чтобы никому из присутствующих не было видно, где именно находится его рука. Господи, хорошо, что наш столик стоял чуть в отдалении, в зале было темно, а у стульев были очень широкие спинки, а еще эти скатерти. Все играло на руку чертову Пауэллу!

– О чем вы? – спросил он.

Рука Пауэлла легла между моих ног и погладила кружевную ткань. Боже, я была такой мокрой, что мои щеки наверняка окрасились в цвет стыда, но Пауэлла это не смущало.

– Вы одобряете благотворительность? – спросила блондинка с серьезным выражением лица.

Я прикусила губу и старалась дышать тише, глядя на МакРобинсон или МакДевидсон – понятия не имею, как ее зовут, – мой мозг покинули абсолютно все мысли.

Макс задумался, а его пальцы смело надавливали на пульсирующую точку под кружевом.

– Да. Я помогаю всем нуждающимся. Если кому-то нужно подать руку помощи, то я это делаю.

В этот момент Зверь пробрался в мои трусики и коснулся горячего и жаждущего нутра. Я не выдержала и прикрыла лицо рукой, подавляя всхлип, а бедра рефлекторно развела чуть шире.

– Дорогая, с вами все хорошо? – обеспокоенно спросила у меня блондинка. Я была не в состоянии ответить ей и, пряча глаза, лишь кивнула. Пальцы Макса ласкали меня неторопливо, дразняще, так, что мне хотелось закричать.

– Все в порядке. Мисс Митчелл немного растрогалась от того, что в столь жестокое время кто-то может помогать другим абсолютно бескорыстно. С другой стороны, ее переполняет досада, она чувствует, что этого мало для всеобщего… удовлетворения. – В его голосе я слышала улыбку.

Клянусь, как только на нас никто не будет смотреть, я прикончу Пауэлла! То, что он делал, – ненормально! Но, господи, как же хорошо…

– Ох, не расстраивайся, Милашка Митчелл, радоваться нужно. Только маленькими, но уверенными движениями вперед мы достигнем цели, – выдал Басс.

Зверь усмехнулся, теплые пальцы легко проскользнули внутрь меня, растягивая эластичные стенки.

– Ты абсолютно прав, Сойер. Маленькие уверенные движения, а вы, мисс Митчелл, как считаете? – забавлялся Пауэлл.

Ему крышка!

О, черт!

Я кивнула и тихо выдохнула. Мне хотелось двигаться навстречу его руке, хотелось изогнуть спину от пронизывающего мое тело удовольствия и потереться клитором о его ладонь, но, когда Басс и его новая знакомая отвернулись от нас, я постаралась избавиться от рук Макса снова.

– Хватит ерзать, – склонившись ко мне, прошептал он. – Кто-то может подумать, что моя рука играет с твоей киской.

– Но твоя рука именно это и делает! – вспыхнула я.

– Хм. Ты права, Утконосик, – ухмыльнулся он, ускоряя движения.

Если бы не документальный фильм на огромном экране, все могли бы слышать неприличные звуки его пальцев во мне. Этот зал, темнота и много людей вокруг нас, все это так сильно возбуждало меня. Максу достаточно было сделать еще парочку наполняющих толчков, и меня сотрясло от потрясающего, сильного и абсолютно неприличного оргазма.

Свет на экране погас. Зал разразился аплодисментами, я громко всхлипнула, прикусывая губы и обессилено роняя голову на его плечо. К счастью, меня никто не услышал.

Мое сердце стремилось выскочить из груди, а ноги покалывало, между бедер все еще сильно пульсировало и подергивалось, а Макс лишь подразнивал чувствительное место после оргазма.

– Почему ты не хлопаешь, брат? – озадаченно спросил Сойер.

– Рука затекла, – усмехнулся Пауэлл, хватая со стола пальцами, которые только что были в моих трусиках, кусочек яблока и отправляя его в рот, а затем абсолютно бесстыже облизывая пальцы.

Не в силах выдерживать давления этой ситуации, я тихо встала и покинула зал.

Поверить не могу, что он сделал это! Как нагло, безобразно и восхитительно.

«Заткнись, Перри, тебе еще ни с кем не удавалось чувствовать нечто подобное, – настаивало мое подсознание. – Твоя грудь разрывалась от желания прижаться киской к его руке и тереться об нее как мартовская кошка. И я уже не говорю об оргазме. Чувствовала ли ты с Майком хоть что-то из этого?»

– Заткнись, заткнись, просто заткнись! – зарычала я, выбегая на балкон.

Прохладный ветер остужал мои щеки. Ветки магнолий, рассаженных в каменных кадках по обе стороны вытянутого балкона, испускали просто невероятный аромат. Я медленно приблизилась к одной из таких и коснулась хрупкого цветка.

– А мне говорили, что благотворительность приносит некое умиротворение, – усмехнулся Пауэлл. Затем кивнул на магнолию: – Любишь цветы?

Я обернулась. Он стоял в проходе, плечом привалившись к каменной балке свода. Такой огромный и расслабленный, словно это он получил потрясающий оргазм некоторое время назад.

– Многие девушки любят, – отозвалась я. Голубые глаза замерли на моем лице.

– Я не спрашивал о других девушках, я спрашивал о тебе.

На моих губах появилась маленькая улыбка.

– Люблю.

– Какие?

Он явно не собирался сдаваться.

– Очень сильно люблю магнолии, – протараторила я, только бы поскорее забыть об этой теме. Зачем он спрашивает? Почему делает вид, будто я интересна ему? – Мне больше нравилось, когда ты молчал и обходил меня стороной, – призналась я.

Он кивнул, изогнув губы, как если бы мои слова могли задеть его, и спрятал руки в карманы брюк.

– Но это именно ты не оставляла меня в покое.

– А сейчас жалею, – прозвучало мое второе признание.

Его взгляд потемнел.

– Не заметил, чтобы ты жалела.

– Ты о сексе? – спросила я, предварительно убедившись, что на балконе мы все еще одни.

– Не только. Мы оба понимаем, что нас тянет друг к другу, но ты продолжаешь отрицать это.

– Я не отрицаю, но мы интерпретируем это притяжение по-разному. Я считаю это постыдной и запретной связью, а ты видишь в этом вызов и просто позволяешь себе играть со мной, как того пожелаешь. Ты знаешь, что нравишься мне, и пользуешься этим, Макс.

– Я нравлюсь тебе? – Он удивленно вскинул брови.

Черт! Даже себе я не могла признаться в этом, а ему так просто выложила то, что сидело во мне уже давно.

Отвечать не имело смысла. Он уже все понял.

– Пойдем, – вдруг сказал Зверь и кивнул в сторону выхода.

– Куда?

– Не переживай, твоя киска останется нетронутой, – усмехнулся он.

Я догнала его и стукнула разок по плечу.

– Не говори это идиотское слово!

– Я же хоккеист, могу сказать грубее, но это точно не понравится тебе.

– Вообще никак не говори!

Он остановился и выглянул из-за колонны.

– Там пока никого нет, побежали. – Макс схватил меня за руку и поволок по лестнице на третий этаж. У самого верха висела толстая цепь с табличкой. Макс перешагнул ее и помог перебраться мне.

– Какое из слов «проход закрыт» тебе не понятно?

Он проигнорировал этот вопрос, и тогда я крепко вцепилась в его руку, позволяя вести меня. Весь третий этаж был одной большой комнатой без дверей, с выходами к лестницам по бокам. Только свет улицы освещал зал, мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к такой тьме.

– Здесь красиво, – заметила я. Ведь зал действительно был прекрасен. – Но не понимаю, зачем ты привел меня сюда, Пауэлл.

– Хочешь потанцевать? – спросил он, моментально обескураживая меня этим вопросом.

– Потанцевать? Но как же музыка, да и потом, разве можно танцевать там, куда даже входить нельзя?

– Этот зал пустует из года в год, никто сюда не придет, – ответил Макс. – Остается только музыка?

Я улыбнулась, чувствуя, как разгорается огонек внутри меня.

Музыки нет. В зале на втором этаже начинается аукцион, а значит, сейчас мы вернемся назад.

– Пойдем, Макс, – сказала я и потянула его обратно к лестнице.

Но он не сдвинулся с места, дернул меня за руку, заставляя буквально упасть в его объятия, и накрыл рукой мою поясницу. Я забыла, как дышать, смотрела на него, запрокинув голову, а Макс начал двигать бедрами, уводя меня в танце. Кожа от его прикосновений горела, заставляя плавиться и мои внутренности.

– Зачем тебе это?

Он раздумывал несколько секунд, а затем сказал:

– Потому что это все, о чем я могу думать в последнее время.

Я удивленно приоткрыла рот, не в силах поверить, что он действительно это сказал.

Со второго этажа доносился голос мужчины, ведущего аукцион, но для меня он был очень далек. А близко был Макс. Я слышала, как он дышит, заглянула в голубые глаза, которые больше не казались холодными, а затем опустила взгляд на губы. Вдруг эти губы стали что-то напевать:

I sit and wait. Does an angel contemplate my fate [19].

– О нет, – захихикала я, пока Пауэлл тихо пел. И на удивление этот грубый и временами вредный медведь попадал в ноты, и голос у него был невероятный.

So when I›m lying in my bed. Thoughts running through my head. And I feel the love is dead. I’m loving angels instead.

– Макс! – зашипела я, а с моих губ не сходила улыбка. Эта ситуация казалась мне до ужаса неловкой. – Робби Уильямс, серьезно?

– А что не так? Ты же любишь восьмидесятые, – засмеялся он, являя мне белые зубы.

Черт. А я ведь думала, он не улыбается, потому что у него какие-то проблемы с этим. Ну, знаете, у хоккеистов может недоставать зубов. Но нет. Весь ряд ровных белых зубов на месте. Ровнее, чем у меня.

– Эта песня вышла в девяностых, дурила. И с чего ты взял, что я люблю восьмидесятые?

– Как можно это не понять, я думал, моя голова взорвется от бесконечного потока старья, что крутил музыкальный автомат в том баре за Лос-Анджелесом.

– Ты запомнил?

– Каждую минуту.

Я машинально провела ладонью по его крепким мышцам рук и плеч, наслаждаясь их рельефом, который чувствовался даже через ткань рубашки. Затем накрыла руками его шею, большим пальцем касаясь бьющейся венки. Не было больше спокойного пульса, сердце Макса стучало так же быстро, как и мое.

– А ты что предпочитаешь слушать? Помнится, в твоей машине играл рок.

– В точку, – кивнул он.

– Другого я от тебя и не ожидала.

– Почему же?

– Ну не будет же такой, как ты, слушать попсу или, ну, не знаю, классику, например, – предположила я.

– Такой, как я, это какой? – спросил он.

– Большой и суровый.

– Я суровый?

– Хочешь сказать, что это не так? Ты был очень груб со мной в баре, я не забыла этого.

Он смотрел на меня, переводя взгляд от одного глаза к другому, а затем кивнул:

– Ты права. Прости.

Ух ты, кое-кто умеет извиняться.

– Что случилось с тобой в тот день?

Макс тяжело вздохнул и отвел взгляд. Я вглядывалась в его лицо и пыталась понять: он молчит, потому что это слишком личное, или он не доверяет конкретно мне.

– Не расскажешь, да? – с грустной улыбкой заключила я. – Ладно, Зверь, храни свои секреты.

Мои пальцы плавно выскользнули из его руки, и я хотела уйти, но он не дал мне сделать этого. Макс вжал мое тело в свое, позволяя почувствовать жар, исходящий от него.

– Я говорил, что ты выглядишь бесподобно, Перри?

С моих губ сорвался смешок.

– Как и любой в этот вечер. Так и предполагалось: красивые наряды и костюмы. Все выглядят хорошо сегодня.

Он покачал головой:

– Но только твой образ отпечатался в моей голове.

– Потому что ты хочешь заняться со мной сексом, Макс.

– Я не стану лгать тебе, я хочу, но это не отменяет того, что ты невероятно красивая, – настаивал он.

– Сегодня?

– Всегда.

Его глаза скользнули к моим губам так, словно он хотел коснуться их, однако противился этой мысли.

– Можно тебя поцеловать? – спросила я, мягко обхватывая щеки Пауэлла.

Мышцы его лица под моими пальцами напряглись. Что же такого в простом поцелуе, что он так сторонится его? Может, мои губы похожи на рыбьи или он брезгует целовать меня? Но сексом заниматься же не побрезговал, а о том, где была его рука каких-то пятнадцать минут назад, я и вовсе промолчу.

– Нет. – Твердо и категорично.

– Почему?

– Я не люблю это.

Мои губы сложились в усмешке, однако веселье – последнее, что я чувствовала в данный момент.

– Так просто трахаешь меня под столом пальцами, берешь сзади на кухне в своей квартире, а целоваться боишься?

– Я не боюсь, чего мне бояться? – мгновенно ощетинился он.

– Пока не знаю этого, Зверь, но не сомневайся, я узнаю. И не такие вещи из людей вытягивала.

Он усмехнулся, но сделал это фальшиво. Отвратительная игра.

Затаив дыхание, я решила попытаться всего раз. Погладила ладонями его голову и потянула на себя. Зверь был недвижим, словно литая фарфоровая кукла. Но я была очень настойчива.

– Давай, это не больно, – прошептала я, пальцами перебирая пряди его волос на затылке и замечая, что кожа его шеи покрывается мурашками.

Он сглотнул, опустил взгляд к моему рту и склонил голову. Я привстала на носочки и коснулась его губ своими, целуя очень медленно и несмело. Макс держал губы плотно сомкнутыми и не пытался подыгрывать мне. Тогда мой язык скользнул по его нижней губе, подталкивая Пауэлла приоткрыть рот, а одна моя рука невесомо погладила его шею. Через несколько секунд мне удалось убедить его. Макс сорвался, властно завладел моим ртом, а руками нетерпеливо сжал мою талию.

Когда из его горла вырвался странный звук, что-то между стоном и хрипом, я почувствовала, как мои ноги слабеют. Кажется, Макс не просто нравится мне. Огромный и неприступный медведь полностью очаровал меня, был виновником волнения в моем сердце и заставлял меня терять принципы и совесть рядом с ним.

Но Макс не тот, с кем у нас могло бы что-то получиться, не так ли? Его сердце очень холодное, я не знаю, кто сделал его таким, но в попытке разморозить его я лишь обморожусь сама.

– Поехали ко мне? – прошептал он, отстраняясь. – Черт, я знал, что так случится, я хотел этого.

Его слова заставили меня напрячься.

– В этом все дело, не так ли? – уныло отозвалась я. – Тебе просто нужно удовлетворить свои потребности. Этот танец и вечер…

Легко оттолкнув его, я сделала шаг назад.

– Мне нужно домой, Макс.

Это была самая чудовищная ситуация, которую только можно представить. Моя жизнь рушилась. Я отчаянно хотела стать женой Майка, но потом случился Пауэлл, и я больше не позволяла Майку притрагиваться к себе. Я боялась, что он узнает о моей измене, узнает о Звере. Но дело было не только в этом. Причина отсутствия у меня желания была в Майке. Я больше не хотела своего парня. Я хотела Макса. Хотела таким, каким никогда не смогу заполучить. Он с самого начала знал, что этим вечером в очередной раз использует меня.

Я почти спустилась на первый этаж, когда меня окликнули.

– Перри! – Кажется, я уже слышала этот голос ранее. – Я думала, ты с Дарреллом, детка.

Я обернулась, встречая любопытный взгляд Адель. Боже, неужели она видела, как Макс потащил меня на третий этаж, видела наш танец? А может, она заметила, как он ласкал меня под столом в темном зале?

– А с кем я на самом деле? – спокойно спросила я.

– Ты мне скажи, интернет вот уже больше месяца говорит о вас с Пауэллом, а сейчас я вижу, как он вылетает из зала сразу после тебя, – со змеиной улыбкой на лице сказала она.

– Ты знаешь его?

– Я же спортивный агент. Я знаю многих хоккеистов, с некоторыми даже работала. И вижу, что между вами что-то происходит.

– Нет, между нами не происходит ничего, – оборвала ее я.

Она подошла ближе и коснулась моей руки.

– Девушкам он очень нравится, ты девушка, а значит, не исключение. Не представляешь, сколько бедняжек мечтает быть с ним. Но у Макса есть одна проблема, он избавляется от вещей раньше, чем успевает к ним привязаться. Даррелл в этом плане более выигрышная партия.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Просто совет от старшей сестренки, воспользуйся им.

– У вас с Майком что-то было? – задала я вопрос, крутившийся в моей голове не один день.

– Что-то было, – уклончиво ответила она.

– И сейчас это в прошлом?

Она молчала, и это молчание я приняла за ответ.

– Скажи, ты приехала сюда только ради работы, или ты приехала, чтобы вернуть Майка? – спросила я.

– Наши с ним пути сошлись ненадолго и разошлись слишком быстро. Майк привлекателен, не буду скрывать, он все еще нравится мне, но он не моя партия, а твоя.

Я кивнула и направилась к выходу.

– Эй, Перри. – Ее голос заставил меня остановиться. – Не потеряй его из-за глупого влечения.

– Еще один совет от старшей сестренки? – усмехнулась я.

Адель промолчала, кивнула на прощание и стала подниматься в зал.

Глава 20

Перри

– Смит останется в «Акулах», гарантирую. Наверняка контракт будет рассчитан на три-четыре года, – сказала я, отправляя Саб-Зиро [20] Майка в нокаут.

Мой парень поверженно выдохнул и отбросил игровой джойстик на диван. Затем потянулся к стакану с колой и принялся жадно пить.

– Не думаю, что он останется, слишком долго сидит в этом клубе.

Я аккуратно отложила джойстик на стол и подобрала под себя ноги, удобно располагаясь на диване.

– Он форвард, а еще канадец, все они идут по стопам Картера Хадсона, тот сидит в «Рыцарях» уже сколько? Пятнадцать лет?

– Больше. Семнадцать или около того, – ответил Майк.

Затем, отставив стакан в сторону, напрыгнул на меня и повалил на подушки. Я ахнула и машинально схватилась за его плечи. Моя длинная футболка задралась, рука Майка развела мои ноги, пальцы погладили внутреннюю поверхность бедра.

– Майк, что ты делаешь? Слезь с меня!

– Прекрати, – сказал он, осыпая поцелуями мое лицо. – Я соскучился по тебе, в последнее время мы как-то немного отдалились, но я намерен наверстать упущенное.

Отдалились в его понимании – не занимались сексом несколько недель.

– Твоя нога…

– Прекрасно себя чувствует. Первая тренировка сегодня прошла отлично. Так что теперь тебе не отвертеться.

Его губы накрыли мои, готовый член, прикрытый лишь тонкой тканью домашних шорт, упирался прямо между моих бедер, так близко и интимно, но я не почувствовала ничего, кроме раздражения, разочарования и чувства вины. Никакого желания, никакого влечения. Отстранившись, я сказала:

– Хорошо, ночью я твоя, но сначала накорми меня! Хочу фирменный сэндвич Майка с ветчиной и горчицей.

Это займет его на какое-то время, а потом я что-нибудь придумаю.

Майк засмеялся и вскочил с кровати.

– Сию минуту, моя красавица.

Я проводила его широкой искусственной улыбкой. Как только Майк скрылся в дверях, потянулась к телефону, лежащему на маленьком столике перед диваном. Открыла ветку сообщений с одним-единственным человеком и в который раз перечитала его сообщения, присланные сразу после благотворительного вечера.

Ты все не так поняла.

Это было не ради секса.

Боже. Он был так неосторожен, присылая мне подобные сообщения. Майк мог увидеть. Но я все равно не могла удалить их, не могла заблокировать его. Как идиотка избегала Зверя и постоянно пялилась в экран смартфона в надежде, что он напишет что-то еще. Но Макс молчал. И чего я ожидала от него?

– Все готово! – Майк появился в гостиной с ароматным горячим сэндвичем на тарелке. Я поспешно скрыла диалог с Пауэллом и заблокировала телефон.

Видимо, я просидела с телефоном в руках слишком долго, раз Майк успел приготовить мне мини-ужин.

– Спасибо. Ты собрал вещи на завтра?

Надкусив хрустящий хлеб, я блаженно прикрыла глаза.

– Да, уже давно.

Завтра мы отправляемся в Нью-Йорк на очередную игру. А значит, завтра я увижу Зверя. Ведь не выпрыгнуть же мне из автобуса, только бы не встречаться с ним, верно?

Мой телефон завибрировал, и я испуганно дернулась, надеясь, что это не Пауэлл вдруг решил позвонить, каким-то образом услышав мои мысли. Майк успел взять мой мобильный раньше и, даже не взглянув на мигающий экран, прижал его к уху.

Я притихла, словно загнанная в угол амбара мышка, сердце упало к моим ногам.

– Да, – ответил Майк. – Линда, здравствуйте, да… Как у вас дела?

Боже. Это моя мама. Это не Зверь. И с чего я взяла, что он вдруг решит позвонить мне?

Я сердито взглянула на Майка. Не просто так все эти недели мне приходилось игнорировать маму. Она следила за новостями обо мне и была в бешенстве. Во-первых, я не сказала ей о переезде в Нью-Хейвен, во‑вторых, она была зла из-за статей о моем романе «с каким-то верзилой» (слова из ее сообщения). В-третьих, она сердилась из-за того, что со всеми этими слухами я могу потерять Майка, в‑четвертых, пресловутые снимки.

А вот Майк прекрасно ладил с моей мамой, я понимала, что отчасти это происходит из-за каких-то личных травм моего парня. Мать Майка скинула его на бабушку, когда тот был совсем ребенком. Он думал, что, став знаменитым хоккеистом, заставит ее пожалеть о своем выборе, но она не пожалела, не связалась с ним и до сих пор не разговаривает с сыном. Им просто не о чем разговаривать, они совершенно чужие. А бабушка Майка давно умерла. Получается, что у него никого нет кроме меня.

– Я всегда говорил, что вы прекрасно смотритесь в кадре, – щебетал Майк.

Что там? Опять встречается с каким-то режиссером, который готов снять ее в рекламе или фильме? Она же лет пять назад зареклась не сниматься.

– С Перри? Превосходно. Мы помолвлены, – объявил Майк, глядя на меня с широкой улыбкой.

О мой бог. Еще одна новость, которую я не сообщила матери.

– Не сказала? – Его радостная улыбка погасла, брови неодобрительно нахмурились. – Да, Линда, сейчас.

Он протянул мне мой телефон, и я с выражением полного отчаяния на лице поднесла его к уху.

– Перри, у меня столько вопросов. Ты не представляешь, как я зла на тебя!

Да как же не представляю, представляю.

– И тебе привет, мама.

Я покосилась на Майка, встала с дивана и вышла на балкон, чтобы он не слышал нашего разговора, но Даррелл поплелся следом.

– Почему ты не приехала с Майком ко мне на День благодарения? – сразу спросила она.

Что ж, в конце сентября я подумывала насчет этого, но произошло столько всего, что День благодарения в гостях у моей мамы уже не казался такой хорошей идеей. Вероятнее всего, он был бы тем, что окончательно добило бы меня.

– Работа, – коротко ответила я.

– Ах да, о работе. Ты снова простой корреспондент и не сказала мне!

– Я поступила, как посчитала нужным, не могла же я расстаться с Майком и остаться в Калифорнии, – повысила голос я.

Майк довольно заулыбался, а в мою голову стали лезть мысли, что остаться в Калифорнии было наилучшим решением. Но выбрала ведь я другое. Я так запуталась во всем этом, что уже и не знаю, как было бы лучше.

– Если бы ты пошла работать в сферу моды, такого бы не случилось.

– Мы не знаем, что случилось бы, если бы Земля не крутилась. Нью-Хейвен маленький город, редакций модных изданий здесь не так уж и много.

Она продолжала говорить, но я не слушала ее. Молча разглядывала город и думала о… Максе. Чем он занимается дома? С девушкой он или один? Да и дома ли вообще? Появись я на пороге его квартиры прямо сейчас, обрадовался бы он, улыбнулся бы или прогнал? Эти мысли сводили меня с ума.

– О чем ты думала, когда давала разрешение на публикацию тех фотографий? – прогремел голос матери, моментально вырывая меня из собственных мыслей.

– По-моему, очевидно, что я не давала разрешения на публикацию фотографий.

– Почему тогда ты до сих пор не подала на них в суд? Ладно, если бы фотографии получились хорошие, но они же отвратительные! Живот следовало втягивать, если не удосужилась походить в фитнес-зал перед этим. Грудь не в самом лучшем виде, и они даже не убрали твои веснушки!

Мама всегда была такой, моя обертка интересовала ее в первую очередь. И фотографии были сделаны из-за желания насолить ей, я перешла все границы, но по итогу навредила только себе.

– Что ты предлагаешь мне? Походить неделю в фитнес-зал, поголодать и организовать новую фотосессию?

Глаза Майка после этих слов предостерегающе сузились.

– Что? Нет! Я призываю тебя подать в суд! Там еще и статья отвратительная и меня приплели…

– Тебе это только в радость, давно уже не было статей с твоим именем, – усмехнулась я. – А суд. Зачем мне это? Я только нервы себе измотаю, а фотографии уже видели все, кто хотел их увидеть.

Мама тяжело выдохнула.

– Но это портит твой имидж.

Мои мозги готовы были взорваться. Чтобы не наговорить лишнего, я просто завершила вызов. Я поступила по-взрослому, это куда лучше, чем спорить с ней весь вечер.

– Будь добр, Майк, в следующий раз не хватай мой телефон без разрешения и не отвечай на мои звонки, – раздраженно попросила я.

– Твоя мама замечательный человек, не понимаю, почему ты все время рычишь на нее.

Внутри меня закипал гнев, не яркий и не острый, а скорее какой-то ленивый и пассивный.

– Забудь. Я пойду спать, – сказала я, проходя мимо Майка в гостиную. Но он не дал мне пройти, схватил за руку и притянул к себе.

– Эй, постой, детка. Как это спать? – непонимающе спросил он.

– Соприкоснуться щекой с подушкой, закрыть глаза, укутаться в одеяло и очнуться только завтра утром.

Его губы недовольно изогнулись.

– Смешно. Я знаю, что такое сон, но мы же собирались немного поразвлекаться, – сказал он, стискивая мои ягодицы в руках.

От этих прикосновений мне становилось неприятно. Озарение сошло на меня лавиной. Майк невероятно раздражал меня. Боже, да меня просто тошнит от него!

– Настроения нет, – отмахнулась я и прошла мимо него.

Мне нужно подумать, решить для себя, хочу ли я быть с ним. Ведь с каждым днем я лишь убеждаюсь, что мои чувства к нему остыли, если они вообще когда-то были.

– Ты выпустила статью о суевериях в хоккее.

Я подняла взгляд от экрана телефона и взглянула на Пауэлла. Он только что вышел из раздевалки после игры с «Королями». Его волосы были влажными после душа, и пах он свежестью, такой, что хотелось провести языком по каждому сантиметру его кожи. Лицо его на удивление не было хмурым, а уголок губ слегка приподнялся в подобии улыбки. От этого зрелища мое сердце затрепетало в груди.

– Следишь за тем, что я пишу?

Макс кивнул. В его глазах заплясали смешинки, а значит, у него хорошее настроение.

– С тобой нужно быть осторожным, – сказал он.

Кровь отлила от моих щек. Как бы я ни оправдывала себя, вина за те статьи была только на мне.

– Я уже извинялась, Зверь.

Улыбка или подобие улыбки слетело с его лица.

– Я не прошу тебя извиняться снова, – покачал головой он. – Это была шутка.

– Шутка? Ты умеешь шутить? – притворно удивилась я, хватаясь за грудь.

Взгляд его прошелся по моей фигуре. Сегодня я немного отошла от привычных скучных вещей. На мне были узкие джинсы и малинового цвета свободный свитер. Волосы никак не хотели ложиться в узелок, поэтому я просто стянула их на затылке в хвост.

– Я блестящий шутник, ты не заметила?

Если только говорить о шутках с моим сердцем, которое сейчас отплясывало непонятный танец в груди от одной его полуулыбки.

– Ага, – отозвалась я, снова переводя внимание на телефон.

Эта странная радость только от одного его пребывания рядом со мной пугала и злила меня. Нельзя питать к Зверю какие-либо чувства.

– Чем займешься?

Я округлила глаза от удивления.

Он действительно спросил у меня, что я собираюсь делать вечером? И зачем ему это?

Завтра у «Дьяволов» выходной, поэтому сегодня после игры многие решили задержаться в Нью-Йорке, а я еще не думала о том, чем займусь в это время.

– Я, наверное…

– Детка!

Ко мне приблизился Майк, он обернул руки вокруг моей талии и соединил наши губы в поцелуе. Я попыталась отстраниться, но он не дал мне сделать этого, насильно раскрывал мои губы и проталкивал свой язык в мой рот.

– Снимите номер! – закричал Сойер, посмеиваясь. Парни загудели.

Наконец мне удалось оттолкнуть от себя Майка. Небрежно утерев губы рукой, я послала ему недовольный взгляд.

– Что это было? – тихо спросила я.

– Я не могу поцеловать свою девушку?

– Через час встречаемся в том баре с неоновой вывеской в Сохо. Скину адрес, – сказал Эшбрук.

Сейчас было около шести вечера. Игра окончена победой «Дьяволов», и команда хотела отметить это событие. У всех было прекрасное настроение. У Майка в том числе.

Как только ко мне подошел Даррелл, Макс отстранился. Сейчас он стоял позади всех, улыбка его померкла. Он взглянул на меня в последний раз и, развернувшись, направился к выходу.

Кажется, я чем-то расстроила его. Дело в Майке и его собственническом поцелуе?

Нет. Не может быть. Ведь тогда это означало бы, что Зверь что-то испытывает ко мне и, увидев нас с Майком вместе, начинает ревновать. На самом деле я просто развлечение, развлечение не ревнуют. К нему вообще ничего не чувствуют.

– …да, Пауэлл завел эту третью шайбу круто! «Короли» сразу подрастеряли настроя, – засмеялся Сойер, а за ним и все остальные.

Тот, о ком они говорили, уже давно ушел и не мог слышать этих восхваляющих речей.

– Ник, а в бар идет вся команда? – спросила я.

– Не-а, Кит, Венс, Леви возвращаются домой прямо сейчас, – перечислял Эшбрук всех женатых игроков. – Хадсон получил травму, а, ну, еще Пауэлл отказался. Он вроде как встречается с кем-то другим.

Встречается с кем-то другим? Неужели с девушкой?

От этой мысли я почувствовала тяжесть в животе.

Парни двинулись на выход, а я шла рядом с Майком, который разговаривал с Назаровым.

Я дернула своего парня за рукав, заставляя его взглянуть на меня.

– Давай перекусим, перед тем как идти в бар? Я такая голодная, а там наверняка не поешь нормально.

Майк вскинул брови.

– Малышка, мы же идем командой. Парни не очень хотят, чтобы при праздновании победы была девушка, – сказал он.

Я ошеломленно выдохнула:

– Что за бред? Чем я помешаю им?

– Детка, не злись. Просто это только для команды, – объяснил он.

– Я часто ходила в бары с тобой и твоей старой командой, чем это отличается-то?

– Перри, вечер без девушек, и точка, это не мое решение, – вспылил он, а затем подошел и попытался обнять меня, но я отстранилась. – Перестань, я терпеть не могу, когда ты вредничаешь. Займись чем-нибудь в номере, закажи ужин, посмотри телик или можешь вернуться в Нью-Хейвен.

– Да, именно так и сделаю, пока ты будешь развлекаться, – спокойно, скрывая внутреннее негодование, ответила я, а затем зашагала к выходу с арены. Майк ничего не понял и продолжил разговаривать с парнями, обсуждая самые блестящие моменты игры.

Получив куртку в гардеробной, я вышла на улицу. Нужно было взять такси и отправиться в отель, но я ждала, пока Майк закончит разговаривать с Назаровым. Рядом стоял Эшбрук, и меня переполняло такое сильное раздражение, что я решила подойти к нему и спросить, почему же сегодня они решили провести вечер без посторонних.

– Ник, – позвала я, подходя к нему вплотную.

– Да?

– Почему я не могу пойти с вами?

Он моргнул несколько раз и взглянул на Остина Стоуна – защитника команды. В его взгляде было такое смятение, что я уже обо всем догадалась сама.

– Почему не можешь? – спросил Ник.

Я решила удостовериться наверняка.

– Парни не против, если я пойду с вами в бар?

– Не-а, почему бы им быть против? – хмурясь, спросил Стоун, опережая Эшбрука.

Вот как? Значит, команда не против того, чтобы я пошла. Против Майк, и он солгал мне. Хочет, чтобы я сидела в номере или вернулась домой? Разбежался! Я слишком редко бываю в Нью-Йорке, чтобы упускать такое. Я найду, чем развлечь себя этим вечером.

Глава 21

Макс

Лед был моей жизнью. Я попал в этот спорт в раннем детстве благодаря отцу, который мечтал сделать из меня легенду хоккея. Это то, что я любил теперь, мой дом и мое царство, моя жизнь. Я чувствовал себя хозяином на арене, и не важно, играли мы на чужой территории или на своей. Во время игры во мне горел огонь, коньки становились продолжением моих ног, и это лучшее чувство из всех изведанных мною ранее. Когда игра оканчивалась, мы возвращались в раздевалку и снимали экипировку, я чувствовал неустойчивость в ногах, а все потому, что не было коньков.

Одетые в джерси цветов нашего клуба и кепки люди прыгали и радовались, когда мы побеждали. В начале карьеры я любил видеть такую картинку, но сейчас это стало обыденностью. Однако сегодня что-то изменилось. После громкого поражения «Королей» я вдруг не почувствовал того удовлетворения, которое испытывал раньше. Мой взгляд блуждал по трибунам. Я искал кого-то, и когда увидел в толпе рыжеволосую проблему с зелеными глазами, то понял, что, сам того не ведая, искал именно ее. Перри Утконос Митчелл – девушка, которая лезет в мои мысли каждый раз, когда я остаюсь наедине с собой.

Мне всегда было плевать на то, кто смотрит на меня. Никогда за всю свою хоккейную карьеру я не пытался игрой произвести на кого-то впечатление. Но сейчас все было по-другому. Я играл, зная, что она будет смотреть. К тому же Перри не была простой хоккейной зайкой, она разбиралась в хоккее и с легкостью могла ткнуть меня носом в мои же ошибки. Это чувство не давало мне расслабиться всю игру. Ее мнение, а может, даже одобрение, было важно для меня.

Я недолюбливал Даррелла, но сегодня у меня появилось настойчивое желание врезать ему только за то, что он целовал Митчелл. Мы разговаривали с Утконосом после игры. Но тут появляется он и бесцеремонно вторгается в наш разговор, показательно целуя ее. Помечая свою территорию. Меня в тот момент охватила такая ярость, что я едва мог себя контролировать. И, возможно, я все-таки прошелся бы пару раз по его ребрам, если бы мой отключившийся мозг не вспомнил, что она его девушка.

Рыжая бестия, болтливая, навязчивая, упертая как маленький баран и не видящая вообще никаких рамок, и в то же время нежная и хрупкая как цветок магнолии. Я не мог перестать думать о ней, мне хотелось слушать ее болтовню и хотелось, чтобы она навязывалась мне.

Я хотел ее. Черт, да я чуть не умер в тот благотворительный вечер. Мои яйца каменели от одного ее взгляда, а когда мои пальцы были глубоко внутри ее, рядом со всем бомондом Нью-Хейвена, я чуть не кончил в штаны. Это мои прикосновения сводили ее с ума, это из-за меня она задыхалась и подавляла стоны. Не из-за гребаного Даррелла.

Я хотел ее, однако не мог просить ее избавиться от придурка. Это было бы нечестно. У меня не было к ней никаких чувств, кроме симпатии и желания. Да, она практически не раздражала меня в последнее время, но этого мало. Кроме того, я не искал себе девушку. Мне не нужна была пара. Все это дерьмо вроде отношений не для меня.

– Повторить, – попросил Даллас симпатичную девушку-бармена, и та подала ему новую порцию виски.

Даллас Белл – один из моих самых близких друзей. Канадец по рождению, он был задрафтован «Атлантами Лос-Анджелеса» в одно со мной время. Даллас является одним из лучших защитников в современной НХЛ. Мы сошлись сразу как друзья и как напарники на льду. Однако потом я перешел в «Дьяволы», а Даллас, поиграв еще немного с «Атлантами», заключил хороший контракт с «Королями».

– Так и будешь цедить воду, Пауэлл? – усмехнулся Рэй, похлопывая меня по плечу.

А это второй мой лучший друг – Рэймонд Уилсон. С Рэем мы играли вместе еще с юниоров. Задрафтован он был одновременно со мной, но сразу «Королями», где играл на позиции центрального и левого нападающего и по сей день. Рэй был капитаном своего клуба вот уже три года, и сегодня команда двух моих друзей проиграла «Дьяволам».

– Послезавтра играем с «Бизонами», и я намерен привести команду к победе. – Прозвучало немного пафосно, о чем говорили неодобрительные возгласы Рэя и Далласа, но мне было плевать.

– Если бы у нас не удалили Карсона, то мы переиграли бы вас, – самоуверенно заявил Даллас.

Карсон поступил очень глупо, решив кинуть клюшку в арбитра посреди игры. Он получил матч-штраф и был удален до конца игры, а он, между прочим, играет в связке с Рэем и не только забивает шайбы, но и ассистирует Уилсону.

– Да, тренер был вне себя от ярости. Такой глупый поступок, – горько усмехнулся Рэй. – Но «Дьяволы» играли хорошо.

После игры мы решили пойти в бар. Днем у меня вдруг возникло желание позвать куда-нибудь Митчелл, но осознание кувалдой прилетело по моей голове. Она была занятой девушкой и встречалась с Дарреллом. Почему мой мозг старался упрямо игнорировать этот факт?

– Твой контракт заканчивается. Думал, какой клуб выбрать? – спросил Рэй после очередной порции виски.

– Смотри в сторону «Королей», – подсказал Даллас.

Я рассмеялся и покачал стакан с холодной водой.

– Мне нравятся «Короли», но «Дьяволов» я действительно полюбил. Парни неплохие, по крайней мере, половина из них. Нью-Хейвен мне подходит. Я терпеть не могу большие города.

– Подумай, разве это не круто? Мы были бы непобедимой троицей, Королевской троицей, как Эмерсон, Лейк и Палмер [21], как Раш [22], как Битлз [23]! – воодушевленно заявил Рэй.

– Битлз было четверо, – подметил Даллас, за что получил осуждающий взгляд от Уилсона.

– И что это еще за Королевская троица? – не понял я.

– Короли Восточного побережья, Короны, как угодно. Народ был бы в экстазе, если бы ты, Пауэлл, присоединился к клубу. Золотой состав. Элита, высший свет современного хоккея…

– Дохлый номер, – фыркнул я, пока Рэй не кончил от грез об элите хоккея.

Друг невесело усмехнулся:

– Значит, ждать, что мы окажемся в одном клубе в следующем году, не стоит?

– Я остаюсь в своем клубе, мы уже говорили с Леноксом-старшим, контракт на кругленькую сумму, место капитана за мной, разве можно отказаться от этого?

– Ты прав, отказаться нельзя, – кивнул Рэй.

Моему агенту уже поступает огромное количество предложений от клубов со всей Америки. Но разве стоит менять то, что уже нравится, на неизвестность? Я не любил неизвестность.

– Вот это красотка, – пропел Рэй.

Я проследил в направлении его взгляда и заметил маленькую фигурку, зашедшую в бар и несмело оглядывающуюся по сторонам. Рыжие волосы были забраны в небрежный пучок на ее затылке, узкие джинсы обтянули сочные бедра и подчеркивали тонкую талию своей обладательницы. Черная куртка была расстегнута. Она стала стягивать ее с плеч, ведь в баре было жарко. И как только ей это удалось, я моментально лишился способности дышать. Она была в черной обтягивающей майке. Декольте не было слишком глубоким, однако ее грудь была большой, и ничто не в силах скрыть этого.

Я помнил их, округлые и полные светлые груди с сеточкой вен и веснушками на них, розовые ореолы и чуть темнее круглые горошины сосков. Никогда не был поклонником пышных бедер и большой груди, а еще вредных, любопытных и вздорных пустозвонок, но она действовала на меня особым образом.

Мой член моментально откликнулся, стоило лишь вспомнить ее хриплые стоны удовольствия.

Зачем она пришла сюда?

– Кажется, я знаю, с кем сегодня проведу ночь. Черт, ты видел эту грудь, Пауэлл? – спросил Рэй, разглядывая Перри так, словно год не видел девушки. За одну только эту фразу я готов был протащить друга лицом по барной стойке. Во мне забурлила злость.

Даллас лениво взглянул на Рэя и сказал:

– Ты же с Далией.

Далия была постоянной девушкой Уилсона для перепиха. Но между ними не было любви.

– У нас свободные отношения, – ответил он, не отрывая взгляда от Митчелл. – Нереальная.

Даллас наконец взглянул на нее, и его брови подскочили в удивлении.

– Это же Митчелл, – тихо сказал он, а затем спрыгнул со стула. – Эй, Перри!

Она заозиралась по сторонам и наткнулась взглядом на лицо Белла. Пухлые губы изогнулись в искренней радостной улыбке, и это камнем ударило меня по голове. Какого черта она так улыбается ему? Глаза Перри засветились, как если бы она увидела старого друга. Для меня они не светились так никогда. Она подошла и тепло обняла Далласа. Когда она отстранилась, ее взгляд прошелся по лицу Рэя. В зеленых глазах большой неоновой табличкой засветилось только одно слово: «ИНТЕРВЬЮ». Когда она заметила меня, улыбка ее исказилась, превращаясь в гримасу, такую, словно Перри наступила в собачье дерьмо.

– Вы знакомы? – спросила она.

– У меня тот же вопрос, – вдруг выдал я.

Рыжая бестия прикусила нижнюю губу, моментально привлекая мое внимание к этому жесту.

– Перри встречалась с Майком Дарреллом, когда я играл за «Атлантов», – объяснил Даллас.

– Она встречается с ним до сих пор, – грубо сказал я, и оба моих друга уставились на меня с любопытством в глазах.

Рэй, кажется, ничего не понимал из всей этой ситуации, но решил обернуть это в свою пользу.

– Я…

– Рэй Уилсон, – перебила его Перри, – центральный и левый нападающий «Нью-Йоркских Королей», играете под шестнадцатым номером. Два раза становились лучшим бомбардиром НХЛ.

В глазах Рэя переливался азарт.

– Да, – полностью очарованно сказал он. Уилсон всегда был падок на внимание фанаток, он принял Перри именно за фанатку, но он ошибался.

– Она спортивный журналист, и ее квартира не завешана постерами с твоей самовлюбленной задницей, – холодно бросил я.

Даллас усмехнулся. А Рэй явно не понял моего посыла.

– Журналист? Как насчет персонального интервью? – спросил он.

– Вы…

– Ты, – поправил ее Рэй. Синие глаза жадно пожирали лицо Перри.

– Ты… хочешь дать мне интервью? – удивилась она, поглядывая почему-то на меня, словно спрашивая разрешения.

– Ага, – улыбнулся уже бывший друг.

Перри сдержанно кивнула, однако я заметил маленький огонек в ее глазах. Журналистка до мозга костей.

– Только предупрежу сразу. – Перри вытянула руку и указала на уродливое помолвочное кольцо на пальце, однако Рэя никогда не смущало наличие у кого-то жениха или парня.

– Осторожно, Рэй, она знает свое дело, вытащит из тебя имя первой сексуальной партнерши раньше, чем ты закажешь себе еще виски, – с сарказмом выдал я. Щеки Перри заалели, и она послала мне убийственный взгляд.

– Пойдем сядем чуть подальше, – сказала она Уилсону.

Что за чертовщина? Она думает, я укушу ее?

Перри направилась за один из столиков в правой части бара, Рэй собирался последовать за ней, но я крепко ухватил его за плечо и надавил так, что захрустели его кости.

– Одно поползновение, и ты труп. – Не знаю, что двигало мной, но мысль о Перри и моем друге приводила меня в бешенство, впрочем, мысль о ней и Даррелле тоже.

Рэй усмехнулся.

– Она же помолвлена, Пауэлл, или я чего-то не знаю? – сверкнул он издевательским взглядом.

– Ты слышал, не заставляй меня засовывать клюшку в твою задницу, что-то подсказывает мне, что полностью она туда не поместится.

Рэй прыснул со смеху и, вырвавшись из моей хватки, присоединился к Митчелл.

Даллас все это время с задумчивым видом тихо наблюдал за нами.

– Значит, она все еще с ублюдком?

– Ага, – безэмоционально бросил я, не сводя взгляда с Перри и Уилсона. Мы давно дружили с Рэем, и я доверял ему, но чертов говнюк мог начать специально провоцировать меня, ведь это так в его характере.

– Он был с ней настоящим придурком, помню, все болтал о том, как она без ума от него и что он смог зацепить настоящую секс-бомбу. Митчелл для него была чем-то вроде золотой медали, – сказал Даллас. – Однажды он привел ее на арену покататься, она даже стоять на коньках не могла, постоянно падала. Он просто ржал, глядя на то, как она лежит на льду, едва не плача от ушибленных коленей и локтей. Кретин. Потом еще наехал на меня, когда я помог ей встать и увел со льда.

От образа, возникшего в моей голове: Перри на холодном льду, да к тому же не в состоянии встать, я почувствовал сверлящую боль в районе солнечного сплетения.

– Он ни капли не изменился, гребаный садист, – гневно сказал я, глядя на то, как Перри искренне улыбается, общаясь с Уилсоном. Вот какое влияние мой друг оказывал на женщин, они начинали светиться ярче уличного фонаря.

– Она хорошая девчонка.

Я усмехнулся:

– Хорошая девчонка слила в прессу информацию о моей семье.

– Та статья? – удивился Даллас.

– Ага.

– Ничего себе, – протянул он. – Не думаю, что она сделала это специально.

– Это было случайно, – безапелляционно отрезал я.

Перри могла казаться настоящей пронырой-журналисткой, однако я понимал, что она не хотела вредить мне. Просто верил в это. Даррелл не заслуживал ее. Как же сильно были промыты ее мозги.

– Почему ты не расскажешь ей о нем, о той ситуации? Думаешь, не поверит?

– Поверит, да вот только это ни к чему не приведет. Ее с ним держит что-то другое.

– Что?

– Сам пока не уверен, только догадываюсь.

Полагаю, все дело в ее отношениях с матерью.

– Вы как слепые котята, – вдруг сказал Даллас, заставляя меня отвести взгляд от Перри.

– О чем ты?

Белл засмеялся:

– Ты взгляда от нее не отводишь, а она тайком поглядывает на тебя. Странно, что Перри выходит за Даррелла. Она без ума от другого хоккеиста, это же очевидно.

– С чего ты взял?

– Серьезно, друг, ты баран, – ответил Даллас, поднося ко рту стакан с виски.

Не думаю, что у нее есть ко мне чувства. Влечение, возможно. Она ведь только рычит на меня постоянно. Но даже если и есть…

– Я не смогу дать ей то, чего она хотела бы, – сказал я, будто сам нуждался в этом напоминании или предостережении. – Ты знаешь мою историю.

– Знаю, но это не означает, что тебе следует полностью закрыться и не пускать никого в душу.

– Ты сам никого не пускаешь в душу, – огрызнулся я.

– У меня другая ситуация, – признался Даллас. – С твоей не сравнится.

Он ошибался. Я смотрю на нее с обычным желанием.

– Ты видишь то, чего нет. Нас тянет друг к другу, но только физически.

Даллас рассмеялся:

– Нет, это ты упрямо игнорируешь то, что находится перед твоим носом, – добавил Белл и переключился на стакан с виски. Девушка-бармен кокетливо накрыла его руку своей, но, даже не взглянув на красотку, он скинул ее руку.

Я подозвал к себе другую девушку за баром.

– Что интересует, красавчик? – спросила блондинка, облокачиваясь на стол.

– Есть у вас что-нибудь малиновое? И безалкогольное.

– Дайкири, мохито, розовый ром, малиновый лимонад…

– Лимонад подойдет.

– Как будешь платить? – спросила она, наставляя на меня вываливающуюся из майки грудь.

Я усмехнулся и отвел взгляд.

Прости, блондиночка, но меня в последнее время заводят только рыжие. Поправочка: одна рыжая.

– Как и все, картой.

Через несколько минут, схватив стакан со стола, я беспардонно сел на стул между Рэем и Перри и поставил перед ней стакан.

Хватит, они достаточно поговорили.

Рэй усмехнулся, а Перри неловко взглянула на меня:

– Спасибо.

– Не за что, Утконос, – машинально ответил я.

Митчелл моментально устремила на меня яростный взгляд, ведь я назвал ее нашим особым прозвищем при Рэе.

Пока она не успела испепелить меня изумрудными глазами, к нам присоединился Даллас. Он стал расспрашивать Митчелл о работе и прочем дерьме. А я молча наблюдал за каждой переменой на ее лице, за каждым вскидыванием брови, за каждой улыбкой и понимал, что загнал себя в ловушку.

Глава 22

Перри

Когда я пришла в единственный знакомый мне в городе бар, то не ожидала застать здесь Пауэлла, да не одного, а в компании двух игроков «Королей».

Так я и узнала, что у Макса есть друзья. И оба друга были его соперниками на льду.

С Далласом Беллом я уже была знакома. Он долгое время играл в команде с Майком. Даллас был высоким и мускулистым – защитники в хоккее практически всегда большие. У него были темные волосы и пронзительные карие глаза, но выражение лица часто было враждебным, однако это не смущало девушек, которые выстраивались в очередь, только бы Даллас расписался на их груди. Возможно, их привлекала его жесткость, а может, бесчисленное количество татуировок, которыми была покрыта его кожа. Белл нравился мне, я знала, что он мог быть настоящей задницей, однако у меня с ним не было проблем.

А вот Рэй Уилсон настораживал меня. Капитан «Королей» был известным ловеласом. Его голос был особенно мелодичен, как у Джастина Тимберлейка, он был веселым и на девяносто процентов состоял из флирта, остальные десять занимала ответственность, все-таки Рэй был капитаном хоккейного клуба. Он просто знал, что его внешность – преимущество, и пользовался этим. Девушек привлекали его потрясающие мышцы, светлые, медового оттенка волосы и синие глаза, а еще невероятные харизма и обаяние.

Однако самой большой моей проблемой в этот вечер был Пауэлл. Когда я говорила с Рэем или Далласом, чувствовала пронизывающий взгляд на щеке или шее. Да и в целом сидеть в компании трех здоровенных хоккеистов было довольно неловко. Поэтому, когда двое из них решили уйти, я не возражала.

Попрощавшись с Уилсоном и Беллом, Пауэлл схватил мою куртку со стула и попытался одеть меня.

– Пойдем, я прослежу, чтобы ты безопасно добралась до отеля, – строго, словно мой папочка, сказал он.

Я рукой отодвинула от себя куртку и взглянула на него, протестующе изогнув одну бровь.

– Извини, Пауэлл, но я только пришла. И хочу танцевать.

– Танцевать? – удивился он.

– Ага, так что верни куртку на место и можешь идти. Удачи, – бросила я и, заправив выбившуюся из прически прядку волос за ухо, вышла в центр зала.

Свет давно приглушили, воздух разогрелся, хоть снаружи и было прохладно. Музыка была не та, что я слушала обычно, но сойдет. Остальным все нравилось, хотя трудно сказать: в полумраке я едва различала лица людей, что было лишь на руку мне. Никто не узнает, никто не будет задавать вопросов. К тому же Нью-Йорк – это Восточное побережье, а раньше я работала преимущественно на западную аудиторию.

– Я угадал с напитком?

От его голоса по моим рукам и шее забегали мурашки. А когда теплые руки накрыли мою талию и вжали меня в крепкое большое тело, я растеряла все навыки речи. Я узнала бы обладателя этих рук, даже будучи слепой и глухой. Только Пауэлл был как гора, только ему моя макушка едва доставала до ключиц.

Я хотела отстраниться, ведь зареклась не позволять ему воплощать в жизнь свои желания за мой счет. Но тело не могло противиться ему.

– Ага, – выдохнула я, чувствуя, как его руки поглаживают мои бедра и начинают управлять ими, подстраивая под ритм музыки. – Попал в самую цель. Хорошо, что без алкоголя, я стараюсь избегать его.

– Почему?

Я задумалась на секунду: рассказать ему или нет? Мне часто говорили, что я много болтаю, но раз он сам спросил, значит, мой ответ не будет таким уж неуместным.

– Во-первых, моя мама. Какое-то время она имела проблемы с алкоголем и сильно страдала из-за этого. Я чувствую себя виноватой, когда выпиваю. Во-вторых, у меня плохая реакция на спиртное. Мне достаточно малого количества вина, например, чтобы полностью опьянеть. Не знаю, как это работает. На одной вечеринке, еще когда я только поступила в колледж, придурок со старших курсов чуть не воспользовался этим. Рядом была Кирби – моя верная и самая близкая подруга, она его чуть на клочки не разорвала.

Его руки на моих бедрах замерли, я обернулась, чтобы заглянуть в его глаза. Лучше бы я этого не делала, потому что голубые омуты напугали меня.

– Все обошлось, – заверила я, обвивая руки вокруг его шеи.

– Тебе нужно быть осторожной, – ответил он. – У парней бывают по-настоящему отвратительные мысли на уме.

– Как у тебя?

– Я никогда не сделал бы чего-то, что ты не хотела бы.

– Да ну? – продолжала забавляться я.

Его лицо изменилось, стало обеспокоенным и даже немного виноватым.

– Ты же не, но ты же…

– Расслабься, – рассмеялась я. – Все было по обоюдному согласию. Сама хотела этого.

Держать руки на его шее было неудобно, я переместила их ниже, оборачивая вокруг Пауэлла и располагая ладони на его лопатках. Со вскинутой головой, подбородком мне пришлось упереться в его грудь, чтобы видеть озадаченное, но такое по-мужски красивое лицо.

– А сейчас хочешь? – спросил он.

– Это не имеет значения, потому что ничего из того, что было, не повторится.

Я говорила одно, а делала другое, прижималась к нему, наслаждаясь ритмом музыки и его касаниями к моему телу. Но отойти сейчас от него я не могла. Не хотела.

Всего один танец. Мне нужны его объятия.

– Никогда бы не подумала, что ты танцуешь. Второй раз, между прочим.

– Я не танцую, но для тебя готов сделать исключение, – ответил он.

Его глаза неотрывно следили за мной, насколько это возможно делать в темноте зала.

– Скажешь, что я особенная, назовешь не такой, как все? – с ехидной улыбкой, но замершим в груди сердцем спросила я. И думала, что он не ответит.

– Да.

Я удивленно распахнула глаза, не в силах поверить, что он все-таки сказал это.

Большая рука аккуратно освободила мои волосы от резинки, и те рассыпались по плечам и спине небрежными завитками.

– Эй! Зачем ты это сделал? – спросила я. Макс тем временем положил резинку к себе в карман.

– Мне нравится, когда ты не прячешь волосы. Ты очень красивая, не скрывай этого и не стесняйся.

От этого признания моя грудь наполнилась светом.

– Я хочу знать кое-что.

Когда Рэй вышел на улицу, а Макс решил заказать для меня еще один напиток и отошел к бару, мы поговорили кое о чем с Далласом.

– Между вами ведь что-то происходит, – заметил он.

Меня бросило в жар. Рэй и Даллас знали Майка, если я сейчас скажу, что между мной и Максом что-то есть, то за кого они меня примут?

– Нет. Если ты не забыл, я помолвлена.

Даллас улыбнулся и кивнул.

– Вы переглядываетесь весь вечер, – сказал он, и я собиралась уже жестко запротестовать, но Даллас добавил: – И это неудивительно. Ты понравилась ему еще до того, как переехала в Нью-Хейвен.

– Нет, такого не может быть. Я не понравилась ему. Уж не знаю, что у него произошло, но Зверь ясно дал мне это понять в первую нашу встречу.

– Макс может быть придурком, однако он не подонок. Да и потом, пришел бы он к тебе на студию, если бы не почувствовал что-то в баре?

– О чем ты говоришь? Он не приходил ко мне на студию, – зашептала я.

– Приходил, я лично ждал его в машине у высотки Live Sports в Лос-Анджелесе.

Эти слова Далласа не давали мне покоя.

– Мм? – спросил Пауэлл, вызволяя меня из собственных раздумий. Он склонил голову, чтобы лучше слышать меня, а когда он так делал, я чувствовала, как мои трусики намокают.

Черт!

Это так я собралась держаться от него подальше?

– Даллас проболтался о том, что ты приходил ко мне на студию в Лос-Анджелесе. Это же связано с тем случаем в баре?

Макс выдохнул и кивнул:

– Послушай, я никогда не делал чего-то подобного. И пожалел практически сразу, хотел подойти и извиниться, но вы с подругами очень быстро умчались. Прошло около года, я уже играл в «Дьяволах», и однажды в раздевалке включили новости. Там была новая телеведущая. Я узнал тебя сразу. Каждое мое утро начиналось со спортивных новостей, где бы я ни был, ты всегда мелькала на экране. Когда я оказался в Лос-Анджелесе, то попросил своего агента организовать мне пропуск на студию. И я пришел туда.

– Я даже и не помню, чтобы мы встречались после того случая в баре, – сказала я.

Макс кивнул:

– Мы и не встретились тогда. Я видел тебя в студии, помню, ты была в ярком розовом костюме.

За карьеру телеведущей у меня был только один такой: приталенный брючный костюм землянично-розового цвета, который я специально купила в одном модном бутике, для того чтобы блистать в кадре. Но надевала я его всего один раз. В тот же день Донна, которая работала тогда в Live Sports редактором, случайно пролила на меня заправочные чернила для принтера. До сих пор не понимаю, зачем ей понадобилось вынимать их. Костюм был испорчен и не подлежал восстановлению.

– Почему не подошел? – удивилась я.

– Я попросил твою подругу позвать тебя.

– Ничего такого не было, Макс.

– Рыжие волнистые волосы, примерно одного с тобой роста.

Это была Донна.

Если бы мне сказали, что пришел Зверь, я из чистого любопытства вышла бы к нему.

– Я сказал ей, что хочу поговорить с тобой, после она подошла к тебе, что-то шепнула на ухо, и вы посмеялись. Затем она вернулась ко мне, сказала, что ты просила передать, что не желаешь меня видеть, что я кусок дерьма, в который ты не вляпалась бы туфельками от «Прада», – сказал Макс, каждым словом повергая меня в шок. – И еще она передала, что ты пожелала мне закончить карьеру сломанными ногами как можно скорее.

– Я не стала бы такого говорить! Я даже не знала, что ты пришел!

– Но я приходил.

Черт! Не могу поверить, что Донна действительно могла сказать нечто подобное. Мне нужно будет обсудить с ней этот момент.

Значит, он думал, что я оскорбила его, пожелала ему сломанных ног и краха карьеры.

– Поэтому ты был груб со мной в первые недели? Отталкивал меня, когда я пыталась познакомиться?

Его руки сжали мою талию сильнее.

– Думаешь, из-за того, что сказала твоя подруга, я вдруг стал ненавидеть тебя?

– Почему нет? Любому такое не понравилось бы, – пожала плечами я.

Макс усмехнулся и бездумно погладил мою спину. От этого маленького жеста я готова была заурчать как котенок, но подавила порыв, стараясь держать лицо абсолютно непроницаемым.

– Я подумал, что ты с характером, но разве может подобное быть причиной для того, чтобы возненавидеть девушку?

– В чем же тогда причина?

– Ты журналистка, я не сильно жалую журналистов, поэтому старался не подпускать тебя близко.

Ложь. Я видела, что причина совсем в другом и Макс не желает со мной этим делиться.

Была еще одна загадка, которая буквально не давала мне нормально спать. Чтобы моя тактика сработала наверняка, я расположила руку на его груди и начала медленно гладить его, с каждым разом подводя пальцы все ниже и ниже к поясу его джинсов.

– Почему ты решил потратить вечер в компании виски? – спросила я. Его накачанный живот напрягся, ему едва удавалось контролировать себя. Но он молчал. – Что же это за тайна такая? Или ты не доверяешь именно мне?

Макс выдохнул и покачал головой:

– Нет никакой тайны, сложности с бывшей.

– Девушкой?

– Невестой, – хмуро бросил он.

Пауэлл хотел жениться на ком-то?

– Я думаю, нам пора возвращаться.

Макс резко изменил направление разговора. Но я никак не могла выкинуть это из головы. Он собирался сделать какую-то девушку своей женой. Он любил ее. Она была важна для него настолько, чтобы поступиться своей свободой. Эта новость как-то странно отразилась на мне. Заставила меня почувствовать холод в груди.

– Да, нам уже пора, – сказала я. Горло пересохло, я едва могла говорить. Мы подошли к столику, ведь там была наша верхняя одежда.

– Одевайся и подожди минуту, я сейчас вернусь, – сказал он и исчез.

Я оделась и высвободила волосы из плена куртки. Макс оставил телефон на столе, и тот завибрировал. Я не хотела лезть в его личные дела, просто скользнула взглядом по экрану.

Сообщение от неизвестного номера.

Мои пальцы потянулись к экрану и нажали на сообщение. Открылось диалоговое окно.

Макс, я все еще люблю тебя и знаю, что ты меня тоже любишь. Перестань игнорировать мои сообщения, пожалуйста…

Твоя Ди.

Ди. Его бывшая?

Я догадывалась, кто такая Ди. Девушку по рассадке гостей на благотворительном вечере звали Диана, Макс говорил, что она его старая знакомая. Все сходится.

Ладно, некая Ди достает его сообщениями. Я прочла еще одно сообщение.

Тот наш разговор… прости, я вспылила!

Но я не могу оставить все в прошлом.

Это точно она. Если Макс собирался жениться на ней, значит, у него были чувства, и такие чувства не проходят бесследно, поэтому он такой холодный и поэтому берет от меня только секс. Ему не нужна девушка, ведь любит он другую.

Я отодвинула от себя телефон. Вскоре вернулся Пауэлл.

Мы добрались на такси до отеля. Зверь открыл свою дверь ключом-картой, и я уже собиралась попрощаться с ним, как резким движением он затащил меня внутрь и припер к стене своим телом, соединяясь с моими губами в нетерпеливом, животном поцелуе.

Я услышала, как захлопнулась дверь, самозабвенно прикрыла глаза, чувствуя его руки, которые путешествовали вдоль всего моего тела, зарывались в волосы, гладили щеки, опускались и сжимали мои ягодицы. Я наслаждалась этим, позволила себе раствориться в нем. Его язык сцепился с моим в опасной схватке, я отстранялась от него и жадно хватала воздух, чтобы затем снова прильнуть к сладким губам в поцелуе. Он сводил меня с ума. Я никогда еще в жизни не чувствовала такого тягучего и густого влечения. Но мне нельзя поддаваться.

– Нет, Макс, – мягко отстранилась я, выпутываясь из теплых возбуждающих объятий.

Он тяжело дышал и смотрел на меня затуманенным похотью взглядом.

– Что не так, ты ведь тоже хочешь этого?

– Хочу, но все, что мы делаем, – неправильно. Я постоянно чувствую себя шлюхой, у меня будто клеймо на лбу «развязная куртизанка» и повестка с одним словом «сжечь»!

Макс лишь пожал плечами.

– Ты не делаешь ничего плохого.

Он говорил это абсолютно искренне, словно действительно так думал.

Чувство вины из-за Майка поглощало меня, как и сильнейшая злость на Макса.

– Делаю, я обманываю человека, который доверяет мне, отказываюсь от секса с ним в пользу того, кто видит во мне лишь игрушку для удовлетворения потребностей.

– И твоих потребностей тоже, – ухмыльнулся Зверь. Однако я заметила, что за вынужденной ухмылкой скрывалось что-то другое.

– Перестань веселиться, Макс! – закричала я. – Знаешь, так больше не может продолжаться. Это конец, и нам нужно прекратить любые контакты, в том числе и общение.

Натянутая улыбка слетела с его лица. Пауэлл был зол, к гадалке не ходи.

– Майк изменяет тебе!

– Что ты сейчас сказал?

Зверь тяжело выдохнул и устало привалился к стене.

– Мне жаль, Перри, но Майк не такой святой, каким ты его видишь, он изменяет тебе.

– С чего ты взял это? – огрызнулась я, чувствуя, как в моей груди, подобно первым весенним цветам, распускается гнев.

Пауэлл специально это говорит, чтобы вывести меня из себя. Майк сильно дорожит нашими отношениями, он собственник и ревнивец, он не стал бы изменять.

– Я хочу, чтобы тебя уважали, чтобы ты сама наконец начала себя уважать.

– Спать с тобой – это уважение?

– Делать то, что хочешь ты, а не Майк, – это уважение!

Новость об измене Майка стала для меня неожиданностью, но я не могла судить его, ведь сама была неверна.

– Откуда ты знаешь? – спросила я. Имея в виду измены Майка.

– Он треплется в раздевалке обо всем, Перри. Совершенно не контролирует свой язык.

– Нет. Ты обманываешь меня, я знаю. По какой-то причине вы с Майком не в ладах, и ни ты, ни он не хотите мне рассказывать, что такого сделал ты, что Даррелл отказался от друга.

Брови Макса угрожающе сдвинулись к переносице, образуя морщинку.

– Я оступилась, и даже если Майк мне и изменил, я не стану его терять из-за глупой интрижки, когда сама не чиста на руку, – сказала я больше для Макса, нежели для себя. О том, что нашим отношениям с Майком пришел конец, я подумывала уже давно.

– А ему ты об этом скажешь? Скажешь, что спала со мной? Что стонала, срывая голос, когда я был глубоко в тебе? Скажешь, что таешь и млеешь от моих прикосновений и поцелуев? Скажешь, что все еще желаешь быть в моих руках, а не в его? – С каждым словом он приближался ко мне и в итоге прижал меня к стене.

Я вспыхнула как спичка. Накрыла его грудь руками и с силой оттолкнула от себя, Зверь сдвинулся ровно на миллиметр, но потом сам отошел в сторону.

– В твоих руках? Это что еще на хрен значит? Быть твоей любовницей?

– Почему нет? Это самый лучший вариант для тебя и меня. Мы трахаемся, и, признайся, нам обоим это нравится.

– А Майк?

– Майк тебе не нужен!

– Ошибаешься, это ты мне не нужен, я не угроблю отношения, которые выстраивала в течение нескольких лет из-за ничего незначащей интрижки с мудаком, который совсем не знает меня!

Его взгляд переменился, глаза потемнели, а челюсть угрожающе выдвинулась вперед.

– Ошибаешься! Я знаю достаточно!

Из моих губ вырвался нервный смешок:

– Что же, например, что мне нравится твой член?

– Ты любишь шоколадки «Марс», хотя вкус у них отвратительный, твой любимый чай – малиновый, ты не пьешь алкоголь, а когда злишься, твои глаза закатываются, как у сломанной куклы…

– И все? Да это мог понять кто угодно, достаточно побыть со мной в одной комнате пару минут!

– Ты говорила, что стараешься противостоять матери, но нет, Перри, ты пытаешься угодить ей, выстраивая отношения с Дарреллом, – бросил Макс, заставляя меня занервничать. Мое сердце стучало так сильно, будто стремилось вырваться на свободу прямо из моей груди. К глазам подступили слезы, но я до боли прикусила язык, чтобы остановить их. – Что она сказала? Что без него ты ничто? Что тебе нужен мужчина, чтобы чувствовать себя успешной?

– Замолчи!

– Ты закрываешь глаза на то, как грубо он с тобой обращается, тебе кажется, что ты заслуживаешь этого… насилия. Что ты плохая и получаешь то, что должна.

– Хватит, – пискнула я, чувствуя, как слезы обжигают мои щеки. Я не могла слушать это, как и не могла вырваться из плена его глаз.

Макс заговорил тихо, словно убаюкивая, но слова совсем не были похожи на строчки из колыбельной:

– Ты стала той, кем никогда не была, и я знаю это, потому что видел девушку в том баре. Она появилась как вихрь и привлекла мое внимание сразу, ведь постоянно включала старые песни и танцевала так, словно ее током ударило. Отвратительно, честно говоря, – усмехнулся он. – Мне было так паршиво, и да, я нагрубил тебе, поступил как самый настоящий козел, но после этого я не мог перестать думать о рыжеволосой, зеленоглазой чудачке из бара, пропитанного пивом, потом и дешевыми женскими духами. Она была самим олицетворением жизни, а ради Майка, ради отношений, которые представляют собой огромный мыльный пузырь, ты пытаешься убить эту девчонку.

Его ладони легли на мои красные щеки, пальцы нежно стирали непрекращающиеся слезы. Макс заглядывал в самую глубину моих глаз.

– Ты не любишь его и винишь себя за это. Даррелл словно паразит, который прилепился к твоему телу и пьет все твои жизненные силы. Он не нужен тебе, это ты нужна ему. Потому что ты его трофей.

– А для тебя я кто, Зверь? – срывающимся голосом спросила я, громко всхлипывая.

Он молчал, потому что не знал, что сказать, потому что правда будет звучать слишком жестоко.

– Я твоя личная девочка по вызову, которой не нужно платить, не так ли? Ты все время склоняешь меня к тому, чтобы я бросила его только для того, чтобы ты мог использовать мое тело и дальше.

И опять тишина, потому что я была права во всем.

Я оттолкнула Пауэлла и ушла из его номера.

Глава 23

Перри

Вечером следующего дня я уже знала, что буду делать со своей жизнью. Я решила расстаться с Майком.

Я не злилась на Даррелла, и это помогло мне убедиться, что я делаю все верно. Я не чувствовала себя преданной и не чувствовала обиды из-за его измены. Я будто всегда ждала подобного, чтобы получить этот знак и разорвать отношения, но только сейчас поняла, как долго игнорировала всевозможные знаки. Но с меня хватит.

Вечером Майк ушел в душ, я собрала часть вещей и стала ждать его в гостиной.

Даррелл вышел через десять минут и, заметив, что я одета не в домашнюю одежду, очень удивился:

– В чем дело?

– Нам нужно серьезно поговорить, – решительно начала я.

Он нахмурился и подошел ко мне ближе. Чтобы не чувствовать этого незримого давления, я встала с дивана и сложила руки на груди.

– Ты сумела натворить что-то еще, пока я был в душе для тебя?

– Для меня? – удивилась я. Реплику о том, что я «что-то натворила», мне даже не хотелось брать во внимание.

Господи, Пауэлл был прав, только идиотом был не Майк, а я. Ведь это я закрывала глаза на многие вещи в наших отношениях.

– Ну, я рассчитывал сегодня повеселиться.

На языке Майка это значило «заняться сексом».

– Я ухожу, – решив не тратить времени, сказала я. Мне еще добираться до хостела, а время совсем позднее.

– И куда? – усмехнувшись, спросил он.

– Я знаю, что ты изменяешь мне. – Лицо Майка изменилось. Смешливость пропала.

– Это было всего раз, детка, – приблизившись и схватив меня за руки, сказал он. Ну, хоть отпираться не начал, правда, по поводу одного раза я сильно сомневалась. Именно это он и прочел в моих глазах.

– Черт! Перри, два раза… Ладно, это было больше. Но это ничего не значило! Наши отношения для меня все. Интрижки просто помогали мне избавляться от стресса, – заявил он, заставляя меня округлить глаза в ошеломлении. – Да и потом, когда мы познакомились, ты была совсем другой, Перри.

– Ты сам превратил меня в эту Перри! – не выдержала я.

– И как же я мог это сделать?

– Ревновал и ограничивал, заставлял думать, что я виновата в твоем плохом настроении. Манипулировал и играл на моих страхах. А больше всего на свете я боялась остаться одна, прямо как моя мама! – закричала я. – А знаешь что? Забудь! Ты сделал самое главное, то, что я сама бы не сделала. Ты помог мне понять, что мне не нужен парень, чтобы чувствовать себя счастливой и успешной.

– Я не понимаю, детка. Как не нужен? – хмуро спросил он.

– Вот так. Все кончено.

Майк чертыхнулся и покачал головой:

– Послушай, я изменил тебе, но это совсем ничего не значило для меня. Ты не можешь разорвать наши отношения, мы же идеальная пара!

– Я расстаюсь с тобой не из-за твоей измены, Майк. Я расстаюсь, потому что не люблю тебя, не чувствую себя счастливой и не хочу такой жизни. Я никогда не воспринимала тебя как что-то несерьезное, я всегда с ответственностью подходила к этим отношениям, старалась делать все, чтобы мы не ссорились, была для тебя идеальной девушкой, но в последние месяцы мне надоело это, – спокойно сказала я. – И хочу, чтобы ты тоже знал правду. Я изменила тебе с другим. – Я не злорадствовала, просто хотела быть честной, в первую очередь с самой собой.

Его плечи угрожающе поднялись, а взгляд стал острым, словно лезвие бритвы. Это напугало меня.

– Да. Я изменила. Но единственное, о чем я сожалею, так это о том, что не рассказала об этом раньше.

Майк в два шага оказался рядом. Моя голова вдруг дернулась в сторону, лицо стало гореть. Все происходило как в замедленной сьемке. Боль пронзила мою челюсть и щеку с левой стороны. В ушах зазвенело, а виски стали пульсировать. Я приложила руку к лицу, затем испуганно взглянула на Майка.

Он ударил меня.

Он, мать вашу, ударил меня по лицу!

– Ты не спала со мной, потому что спала с другим, да? – спросил он, хватая меня за волосы и толкая на диван.

– Отпусти! – зарычала я.

Мои глаза наполнялись слезами, мне было больно, страшно, а еще я была разочарована… главным образом в себе. Передо мной стали проноситься все те моменты, когда я боялась услышать реакции Майка на то или иное событие и извинялась за каждую мелочь. Не может быть такого в здоровых отношениях. Я сама дотянула до этого.

– Спишь с другим и уходишь после всего, что я прощал тебе?

Я оттолкнула его и небрежным жестом стерла слезы.

– Прощал? Кем ты мнишь себя, если считаешь, что я должна как-то зависеть от твоего прощения?

Майк усмехнулся и отошел в сторону, он выглядел как психопат. Я думала, он хочет уйти, но нет, он оперся о стену и взглянул на меня свысока.

– Как же ты будешь без меня? За квартиру плачу я.

– Не стоит и дальше засорять мою голову ерундой, – огрызнулась я. – Это на меня больше не действует. Я не завишу от тебя, справлюсь.

Подхватив сумку, я поспешила убраться подальше от Даррелла.

В большом зеркале в лифте я заметила свое отражение. Слезы продолжали течь по моим щекам. Я не знала, что теперь делать. Я так привыкла жить с Майком, привыкла к некой стабильности, что сейчас мысль о переменах пугала меня. Но я справлюсь. Остальные вещи заберу позже, когда Майк остынет и мне не будет угрожать опасность.

Челюсть с левой стороны покраснела и стала пульсировать тупой болью.

Боже, надеюсь, синяк не появится, завтра у «Дьяволов» выходной, а послезавтра у них будет тренировка, на которой мне нужно присутствовать. Не представляю, как я появлюсь в «Скале» с побитым лицом.

Мои молитвы не сработали. На следующий день я проснулась и обнаружила бледное синеватое пятно чуть выше линии челюсти. На работу пошла, предварительно замазав лицо несколькими слоями тонального крема и распустив волосы, которыми можно было прикрыться. Весь день я просидела за своим столом, стараясь ни с кем не контактировать. Однако мне удалось выкроить пару часов, чтобы поискать в интернете квартиру. К сожалению, многие варианты были мне не по карману, а другие находились либо слишком далеко от города, либо в плачевном состоянии.

– Что делаешь? – Резкий голос заставил меня испуганно дернуться. Джей с широкой улыбкой восседал на краю моего стола. – Нервишки…

– Если ты спросишь, шалят ли у меня нервишки, я запущу в тебя вот этой кружкой, – перебила я его, угрожающе приподнимая кружку.

– Понял, – ухмыльнулся Джей. – Как продвигаются дела… О боже, что у тебя на лице?

Коллега пригнулся, разглядывая нижнюю часть моего лица.

Черт. Я совсем забылась и заправила волосы за уши, отчего и стало видно синяк.

– Ничего, – отмахнулась я. – Ударилась об дверь.

Он нахмурился.

– Об дверь?

– Ага.

Джей не поверил мне, но, заметив мой категоричный взгляд, расспрашивать дальше не стал. Я чувствовала себя так неловко, мне было стыдно, хотя стыдиться было нечего.

– О чем шепчетесь? – У моего стола возникла Донна. Судя по широкой улыбке, настроение у нее было хорошее.

– Ни о чем, – фыркнул Джей.

– У меня здесь бесплатный лимонад раздают? – спросила я, недовольно поглядывая на обоих.

– Ауч, кажется, кто-то не в настроении, – фыркнула Донна. – Послушай, на следующей неделе приедет Кирби, ты же знаешь?

Я кивнула. Кирби была моей подругой, конечно, я узнавала о ее планах первой. Мы как раз говорили с ней недавно. Она еще не знает, что я рассталась с Майком, полагаю, Кирби будет рада. Он ей никогда не нравился. Нужно было доверять ее чуйке.

– И Лола приедет. Я думаю, будет неплохо собраться вместе, как в старые добрые времена, ну, например, у меня дома, – предложила Донна.

– Идея хорошая, – кивнула я, перекладывая бумаги на столе. Хотя надобности в этом не было. На глаза мне попался листок со списком хоккеистов и цветными кругами, где Зверь был помечен красным.

Я не могла больше отрицать, что все мои мысли сегодня были заняты Пауэллом. Скрытный и замкнутый, он не дает интервью и избавляется от вещей раньше, чем успевает к ним привязаться, потому что боится этого. То же самое случится и со мной. Я могла продолжать заниматься с ним сексом, теперь ведь я свободна, но, зная, что в конце окажусь ненужной игрушкой, я не хотела этого.

Я кричала себе: «Алло! Ты рассталась с парнем, переживай об этом!»

Но об этом я даже не хотела вспоминать.

– Извините, мне сказали, я могу найти здесь мисс Митчелл.

Молодой парень с огромным букетом цветов стоял напротив моего стола. Яркие оттенки красных, оранжевых и розовых магнолий были просто всплеском жизни в этом сером помещении. Джей и Донна, явно пылая от любопытства, расступились и уставились на меня.

– Вы нашли ее, – опомнившись, сказала я.

Курьер улыбнулся, передал мне в руки букет и крафтовый выпуклый конверт.

– От кого это? – спросила я, хотя уже догадывалась, кто мог послать мне цветы.

Майк.

– Я не знаю. Мое дело доставить, – ответил парень, прежде чем покинуть студию.

Джей предложил поставить букет в вазу. Я отдала цветы ему в руки.

Попрошу, чтобы поставил у себя или в туалете. Мне ничего не нужно от Майка.

Через несколько секунд Джей вернулся с новым цветочным горшком, у которого, к счастью, было цельное дно. Он наполнил его водой и поставил в него букет. На стол горшок не поместился, поэтому было решено пока оставить его на полу.

– Красивый, – задумчиво пробормотала Донна. – От кого это?

– Майк, – выдохнула я, разглядывая магнолии. Мои любимые цветы. Даррелл очень постарался, обычно он не запаривался с выбором букета и покупал мне розы.

– Что за повод? – спросил Джей.

– Мы расстались.

– Как это расстались? – недоуменно осведомилась Донна.

Господи. Что во фразе «мы расстались» ей было непонятно?

– Как все люди. Решили, что теперь нам нужно двигаться дальше по отдельности.

Все затихли. Донна смотрела на меня с грустью в глазах, так и не решаясь что-то сказать, а Джей о чем-то задумался.

– Ну, Майк, судя по всему, не хочет двигаться по отдельности, – усмехнулся через секунду коллега, пихая меня плечом и роняя взгляды на букет.

После ссор Майк всегда извинялся и говорил, что такого больше не повторится, но все продолжалось дальше в большем объеме, чем раньше.

– Мне плевать, чего он хочет, я все решила. – Крафтовый пакет лежал на моем столе, и я гадала, что же туда мог положить Даррелл. Для помолвочного кольца, которое я вчера оставила на кухонном столе, пакет огромен. Надеюсь, когда я его раскрою, ничего оттуда не выскочит мне в лицо.

– Ладно, – улыбнулась Донна, – работа зовет. Букет красивый, хоть и нежеланный.

Я проводила ее взглядом и устало опустилась в кресло.

– Скажи, что это не Майк тебя ударил, – послышался тихий голос Джея.

– А если скажу, ты поверишь? – грустно усмехнулась я.

– Не-а.

– Я изменила ему. А до этого он изменил мне. Но отношения наши были обречены с самого начала.

– Тебе грустно?

С моих губ сорвался нервный смех.

– Грустно, но от того, что не ушла раньше. Думала, он любит меня. – Я взглянула в глаза коллеги. – А у тебя есть кто-нибудь, Джей? Мы часто говорим обо мне и Майке, но никогда не говорим о тебе.

Джей достал телефон из кармана джинсов, затем передал его мне. На экране была фотография девушки. Темные, словно ночь, глаза и русые прямые волосы.

– Моя жена Наоми. Она умерла от лейкоза три года назад. – Джей смотрел на фотографию с такой грустной улыбкой, что у меня больно закололо в груди. Было очень бестактно спрашивать его о таком.

– Прости, я не думала…

Я никогда не думаю, вернее, думаю, но после того, как делаю.

– Все в порядке. Она была бы рада, что о ней говорят, – улыбнулся Джей. – Наоми была особенной. Мы ходили вместе на биологию и математику, я был ботаником, который коллекционировал комиксы и мертвых бабочек в деревянных рамках, а она – самой красивой девочкой в школе. Однажды Наоми попросила позаниматься с ней математикой, я был так шокирован и, конечно же, согласился. Она ушла от квотербека [24] школьной футбольной команды и стала встречаться со мной.

– Это очень романтично, – сказала я, передавая телефон обратно в руки Джея.

– У нее был взрывной характер, мы часто ссорились, но у меня никогда даже мысли не возникало ударить ее. Если Майк сделал тебе больно, он не любит тебя. Я надеюсь, ты не совершишь ошибку и не станешь прощать его.

– Я точно не собираюсь делать этого. С меня довольно.

Оставшись в одиночестве, я решила взглянуть на содержимое загадочного пакета. Я аккуратно разрезала его, сердце затрепетало, когда я увидела две шоколадки «Марс» и маленькую карточку.

«Возьми шоколадку в качестве нашего примирения. К тому же тебе нужно попробовать немного сладкого, может, тогда твои глаза перестанут излучать столько грусти, Утконосик. Сахар поднимает эндорфины.

P. S. Одна для тебя, а другую я задолжал».

Надо же. А цветы ведь не от Майка.

Следующим утром я обнаружила, что моя «Искорка» немного приболела. Эвакуатор оттащил ее в сервисный центр, а я, поймав такси, направилась в «Скалу» на тренировку «Дьяволов».

Во время поездки я с интересом разглядывала городские улицы. Было только начало декабря, а город уже облачался в рождественские украшения.

Несмотря на утреннее происшествие с машиной, в «Скалу» я прибыла вовремя. Рабочие готовили арену. На трибунах было пусто. Только я стояла у первого ряда, полностью погруженная в мысли.

– Пришла просить об интервью? – послышался насмешливый голос за моей спиной.

Я прикрыла лицо волосами, а затем обернулась, встречаясь взглядом с Пауэллом. Боже мой, в последнюю нашу встречу я наорала на него, а сегодня эта каменная глыба улыбается, глядя на меня.

– Больше не буду, ты проклят. Не хочу снова принимать проклятие на себя, – усмехнулась я.

Он приблизился ко мне.

– Это я-то проклят?

– Ага. Вообще-то, я хотела поговорить с вашим вратарем.

– Посмотрим, что можно с этим сделать.

Холод от арены пробирал меня насквозь. На мне была лишь черная футболка с длинными рукавами из тонкой ткани.

– Ты так и не уяснила, – фыркнул Зверь и принялся снимать с себя худи.

Под ним у него была черная футболка, я увидела кусочек его голого накачанного живота, когда ткань задралась. А еще дорожку редких темных волосков, тянущуюся вниз и скрывающуюся за поясом его спортивных штанов. От одного этого вида все напряжение сконцентрировалось между бедер, а воспоминания о его пальцах, играющих с моим телом, чуть не затопили меня с головой.

Боже. Зачем он раздевается? Он хочет взять меня прямо здесь?

В следующую секунду Зверь одним резким движением натянул на меня худи. Мне нужно было только руки в рукава продеть, горловина уже была на мне. Я машинально, словно маленький ребенок, подчинилась ему. Вещь была велика на пять, а то и шесть размеров и висела на мне балахоном, но от нее исходил такой потрясающий запах, что я чуть не расплылась прямо рядом с ареной. Его гель для душа, стираный трикотаж и запах его кожи. Даже страшно из-за того, что со мной делал этот аромат.

Впрочем, дурман прошел быстро, и по голове ударила суровая реальность.

– Зачем ты это сделал? – Я попыталась снять его худи, но он не позволил мне, крепко захватив руками мои предплечья.

– Перестань. Ты мерзнешь, не могу смотреть на то, как клацают твои зубы.

– Могут увидеть! – лишь пропищала я. Хотя какая уже разница, я теперь свободная девушка.

– Оглянись, здесь только мы с тобой и парочка сотрудников арены, которым нет дела до нас. Обычное черное худи, ничто не указывает на то, кому оно принадлежит.

Кроме размера.

Внезапно в моей голове пронеслась мысль: «Он позаботился о том, чтобы я не замерзла…»

Первый сердечный приступ.

– Спасибо, – тихо сказала я. – И за цветы, и за шоколадки.

Зверь кивнул и замер напротив меня, все еще держа мои руки в своих. Его взгляд опустился на мои приоткрытые губы, и он сглотнул. Затем на его лице промелькнула одна эмоция, которую я не смогла понять, и он отпустил меня, чтобы затем аккуратно высвободить мои волосы из плена одежды.

– Мне нравятся твои волосы, – сказал он.

Второй сердечный приступ.

– Мне твои тоже, – зачем-то ляпнула я.

Макс улыбнулся, нежно заправил рыжие пряди волос за мои уши и прошелся внимательным взглядом по моему лицу. Нежная улыбка пропала, стоило его глазам остановиться чуть ниже моей щеки, прямо там, где красовался синяк, который не могло скрыть даже тональное средство.

Гадство!

Глава 24

Перри

Я забыла, как дышать.

Рука Макса бесцеремонно, но очень осторожно приподняла мой подбородок, взгляд застыл на сине-желтом пятне. Я несмело взглянула на него, и почему-то внутри меня появился сильный страх. Не знаю, чего я боялась, глаза Зверя моментально наполнились яростью и решительностью.

– Я его убью.

Теплые руки покинули мое лицо, Зверь развернулся и направился к раздевалке. Я заторможенно, но все-таки догнала его и схватила за сжатую в кулак руку.

– Постой, не нужно! – встревоженно попросила я.

– Отпусти, Перри, – прорычал он, бросая на меня взгляд через плечо.

– Не отпущу.

Макс тяжело дышал, я обошла его и взглянула на заострившееся лицо, не выпуская его руки: глаза Пауэлла стали холодными, бездушными. Его сильно задело это. Казалось, даже больше, чем меня саму.

– Ты же не рассказала о нас. Даррелл продолжает болтать в раздевалке о вас как о паре… Вот только он забыл сказать, что избил свою девушку!

Я погладила его сжатый кулак, но все было тщетно, Макс не успокаивался.

– Он не избил, просто ударил. И я не его девушка. Больше нет.

Зверь нахмурился и на секунду растерял концентрацию. Его кулак разжался, и я мгновенно просунула руку в плен его теплых пальцев. Он сжал мое холодное запястье.

– Так все-таки рассказала?

– Я призналась, что изменила, но с кем изменила, не сказала. – Пауэлл собирался снова отправиться в раздевалку, но я потянула его на себя. – И ты не скажешь! Понял?

– Он должен ответить за свои действия.

– Мне не нужно это.

– Это нужно мне! – вспыхнул Макс.

Я прошлась пальцами по его предплечью и выше, а затем погладила напрягшийся трицепс.

– Просто не разгоняй это, пожалуйста. Если ты сейчас пойдешь и «убьешь» его, то можешь с легкостью навредить себе. Пообещай, что не будешь делать этого. Не порть свою карьеру.

Он молчал, сжимал губы и не отводил от меня упертого взгляда.

– Пообещай! – настаивала я. Словно мое требование или просьба могли что-то значить для него.

– Обещаю, – наконец выдохнул он, затем развернулся и направился к раздевалке.

Я думала, что буря миновала. Как же сильно я ошибалась.

Парни были на льду, начиналась тренировка, я хотела понаблюдать за ними, а затем поговорить с их вратарем. Все были в отличном настроении, а значит, никаких драк и споров не произошло, иначе это отразилось бы на лицах. Майк улыбался, Эшбрук и Басс тоже. И только Зверь выглядел так, словно готов был в любой момент достать мачете и кромсать всех без разбору.

Как обычно, команда поделилась на две группы. Майк был в одной, Зверь в другой. Тренировочная игра проходила очень жестко, что поощрялось тренером.

Я не поняла, как это произошло. Майк, Зверь и еще двое хоккеистов застряли в углу, пытаясь перехватить шайбу. В какой-то момент игра продолжилась. Шайба была у Зверя, два других хоккеиста покатились дальше, а Даррелл остался лежать на льду, прижимая руку в огромной перчатке к груди.

Тренер остановил игру. Никто не понимал, что произошло. Никто не видел, как Даррелл упал. Такое часто бывает на играх, но на тренировках – практически никогда.

Майку помогли уйти, тренер собрал команду, видимо, чтобы разобраться в этом случае, но вскоре они снова принялись играть. Играл и Пауэлл, а значит, это не он толкнул Майка, в противном случае тренер обязательно применил бы к нему санкции. Но я совсем не верила в совпадения.

После тренировки я дождалась, пока вратарь клуба – Джон Уингейт – приведет себя в порядок, и попросила его об интервью. Мы поговорили с ним о текущем положении дел в команде и о его ожиданиях от игрового сезона. Также мне удалось задать несколько вопросов тренеру «Дьяволов» – Бобу Эткинсу. Он даже не скрывал того, что они рассчитывают в этом сезоне брать не только техникой, но и силовыми приемами. Неудивительно, ведь Эткинс был родом из Квебека и практически всю карьеру провел в «Монреале». А канадцы известны своей грубой игрой.

Я стояла у раздевалки парней, дожидаясь Зверя, чтобы обсудить с ним случай, произошедший во время тренировки. Я не верила, что Даррелл вдруг случайно упал на лед.

Прошло уже двадцать минут, но никто не выходил оттуда. Я обхватила себя руками, на мои запястья находили рукава худи Макса. Пальцы сами потянулись к вороту и прижали ткань к нижней части моего лица. Я вдохнула его запах, и моя голова закружилась.

Я попала. Как мне избегать Зверя и как мне делать вид, что он не нужен мне, когда я чувствую, что нуждаюсь в нем как ни в ком другом? Я хотела его и не только как сексуального партнера, я хотела от него большего, хотя у меня не было такого права.

Наконец дверь распахнулась, и в проеме показалась светловолосая голова Сойера. Я невольно изогнула губы в отвращении, что ж, Басс не самый мой любимый «Дьявол», иметь дело с Виком Назаровым или с Ником Эшбруком куда приятнее.

– Милашка Перри! Пришла выставить психически нестабильным еще кого-нибудь из моей команды? – усмехнулся он, окидывая меня любопытным взглядом. Да, он понял, что на мне вещь Пауэлла, только слепой не понял бы этого.

– Прекрати меня так называть – это раз, и хватит об этих глупых желтушных статьях – это два! – вспыхнула я, одаривая его гневным взглядом.

– Ничего не могу поделать, ты действительно милашка. А по поводу статей – ты подпортила жизнь не только Зверю. Каждый пятый интересуется агрессией наших игроков, – усмехнулся он и пошел по коридору на выход. – Ты пришла поздно, все разошлись уже. А Даррелла нет. Корчится в неотложке с переломанной ключицей и вывихнутым плечом… бедолага. Но ему не стоило будить зверя, согласна? – спросил он, делая акцент на предпоследнем слове. Он совершенно точно все знал. Неужели наша с Максом связь для всех очевидна? Но Майк ведь не понял.

– Эй! Ты же шутишь? – решила удостовериться я.

– Нет, Милашка Митчелл, – заржал идиот.

Да к черту Басса!

Схватившись за ручку, я подождала несколько секунд, а затем вошла в раздевалку.

Здесь было слишком тихо и пусто. Я уж было подумала, что Сойер сказал правду, но услышала тихие шаги. Из-за угла показался Макс в одних спортивных штанах, низко сидящих на его бедрах, он подошел к своему месту и сел на лавку, опуская рядом с собой скрученный эластичный бинт и банку с чем-то похожим на мазь.

Осознав, что я вошла в мужскую раздевалку и таращусь на полуголого Пауэлла, я пискнула и закрыла глаза. Одно дело входить сюда, когда мне нужно взять интервью у хоккеистов с пропуском журналистки, другое дело входить в остальное время, к тому же помимо Макса здесь мог быть кто-нибудь еще.

– Все, что ты могла увидеть, ты уже увидела и даже почувствовала в себе, нет смысла закрывать глаза.

Я нерешительно открыла один глаз, а затем и второй. Макс не смотрел на меня, он разматывал бинт.

– Где тренер? Он говорил, что направится в раздевалку, – помедлив, спросила я.

– Он уже ушел.

Мой взгляд невольно убежал вниз, охватывая вниманием его широкую мускулистую грудь и кубики пресса. Знаете, как бывает, когда ты садишься и твой живот вдруг складывается гармошкой? Это было про меня, но не про Пауэлла. Живот его был твердым, а кубики пресса заставляли мою грудь тоскливо сворачиваться от восхищения.

Тишина между нами стала почти неловкой.

– Позвать медицинского работника? – спросила я, кивая на бинт.

Макс криво усмехнулся и взглянул на меня исподлобья:

– Думаешь, я не в состоянии сам позвать его?

Я сморщила нос от его колючего ответа и подошла ближе, хватая с лавки банку с мазью. Затем встала перед Максом между его широко расставленных ног и спросила:

– Где болит?

Он вскинул голову, и это, пожалуй, тот единственный случай, когда я могла насладиться такой мелочью, как превосходство в росте. Ладно, стоило ему встать, я потеряла бы это превосходство так же быстро, как и обрела.

– Шея и плечо слева.

Я кивнула и, открутив крышку банки, принялась наносить белую мазь на его кожу. Волосы Макса все еще были мокрыми после душа, мне так чертовски сильно хотелось коснуться их, пропустить сквозь пальцы, наблюдая, как капельки воды будут сбегать по моей коже, но я сдержалась.

Из-за мази в воздухе разносился запах трав.

Я водила по краешку его шеи и плечу, чувствуя расслабленные огромные мышцы Пауэлла под горячей кожей, которая от моих прикосновений, казалось, становилась еще горячее. Его глаза были устремлены на мое лицо. Он следил за мной так внимательно, как следят за кем-то, от кого ожидают подвоха. Другой вариант – он мог просто разглядывать мое лицо, раз уж мы оказались в такой близости друг к другу, но эта мысль была абсурдна. Я не привлекала его настолько, чтобы любоваться мной. Моей задницей, грудью, другими сокровенными частями моего тела – возможно, но не лицом.

Мне не хотелось отстраняться от него, но и приклеить руки к его мощным плечам я не могла, поэтому поскорее потянулась за эластичным бинтом.

Близость его тела, прямой взгляд голубых глаз и тихое, но тяжелое дыхание Макса зажигали в моей голове развратные мысли, которые я стоически прятала в самые дальние шкафчики своего сознания.

– Дай угадаю, ты об этом никому не сказал?

Макс громко фыркнул:

– Тебе не требуется вправлять мне плечо, просто зацепи крючки за моей спиной, это не так уж сложно.

А я уже и забыла, каким грубым придурком он может быть.

Я промолчала, поджав губы, хотя очень хотелось ответить ему такой же грубостью. Обернула его плечо эластичным бинтом, зафиксировала крючки и, даже не взглянув на него, хотела уйти, но почувствовала его руки на ногах. Макс провел теплыми ладонями от подколенных чашечек до моих ягодиц и легко сжал их.

– Эй, посмотри на меня, – попросил он, пытаясь поймать мой взгляд. – Прости. Я зол из-за Даррелла.

Я проигнорировала его слова и ответила:

– Для человека, который с такой ответственностью относится к хоккею, ты ведешь себя как самый настоящий дурила.

Я имела в виду его нежелание обращаться к врачу.

– И что бы это могло значить?

– Ты большой, тяжелый и бестолковый человек, – сузив глаза, пояснила я. – Ладно, я пришла сюда не за этим. Я знаю, что Майк сломал ключицу и вывихнул плечо. Ты постарался?

Зверь помрачнел и отвел взгляд.

– Он очень неаккуратно играет. Когда ты тыкаешь своего противника ребром клюшки, будь готов к ответке, – буркнул Пауэлл.

– Бросаться снаряжением и бить других клюшкой – грязные приемчики, но я никогда не поверю, что из-за этого ты потерял контроль. Настолько, что сломал Дарреллу ключицу.

– Не драматизируй, наверняка там просто трещина. Вернется через месяц, может, через полтора.

– Но это отразится на его статистике. Сколько матчей пройдет в этот месяц, а то и два? Сколько очков он не забьет и сколько потеряет ввиду отсутствия ассистов [25]?

Это была слишком холодная месть. Боль совсем не имела значения, гораздо важнее то, что Зверь вывел Даррелла из игры. Команда от этого не сильно пострадает, ведь Майк не самый лучший бомбардир, кроме того, у «Дьяволов» есть и другие форварды. Изменят состав и будут играть. А хорошей статистики, за которой гонится каждый хоккеист, Дарреллу не видать.

– Это меньшее из того, что могло его ждать. Он ударил тебя! Хотя сам от малейшего толчка плачет как девчонка! – вспылил Зверь.

Вот и правда. Мои руки невольно сжали его плечи, и только сейчас я осознала то, в каком положении мы находились. Его руки на моей заднице крепко сжимают меня, а мои на его обнаженных плечах.

– Ты ведь пообещал не трогать его.

– Я обещал не портить свою карьеру, как видишь, моя карьера в порядке.

– И тренер просто спустил тебе это с рук? – спросила я. Но впервые в жизни, мне, человеку, который не приветствовал «грубой» игры в хоккее, не хотелось, чтобы Макс получал наказание.

– Майку следует быть внимательнее на льду. – Я поймала взгляд Пауэлла и поняла, что он не признается в этом. Но я знала правду.

– Не нужно было делать этого, – сказала я, перемещая ладонь на его щеку.

Челюсть Макса напряглась.

– Не нужно было руки распускать. Не прощай его, не давай ему очередной шанс.

Его слова заставили меня покрыться мурашками с ног до головы. Кончики моих пальцев очертили его скулу и нашли свое убежище в его волосах. Я просто не в силах сдерживать себя рядом с ним. Мне хотелось трогать Макса каждую секунду каждый сантиметр его тела.

– Почему я должна отступить?

Конечно же, я не собиралась сходиться с Майком, но то, что сказал Макс…

– Так будет лучше для тебя. – Он едва не замычал от удовольствия, когда я потянула мокрые пряди его волос. Я грустно усмехнулась.

– И это все?

– Да. Все. – Огромная точка.

– Значит, ты не хочешь, чтобы я была с ним?

– Черт, Перри! Я не идиот и знаю, к чему ты клонишь! Но я не могу предложить тебе то, чего ты хотела бы.

Мое сердце замерло, как и руки в его волосах.

– Почему?

– Потому что я не…

– Не хочешь привязываться к вещам, – продолжила за него я.

– Я не профессионал по части отношений…

Конечно, он не был, к тому же у него у самого проблемы с бывшей. Любит ли он ее до сих пор? Вероятнее всего, да. Однако его руки все еще были на моих бедрах, а не на чьих-либо еще. И это сбивало меня с толку.

Я склонилась над ним и прислонилась губами к его виску, в последний момент замечая, как он закрывает глаза.

– Проблема в том, что ты можешь и хочешь предложить мне то, чего мы оба хотим, но боишься. Сходи к врачу. Относиться так беспечно к своему здоровью – это глупо, – бросила я и отошла от Макса.

Чувствовать себя отвергнутой неприятно. А что-то вроде этого сейчас и произошло. Не было прямых вопросов, не было прямых ответов, однако каждый из нас все понял. Мы можем заниматься сексом, но каждый останется на своей территории. А такие условия не для меня.

– Я получил свой первый перелом в десять лет, – тихо сказал Зверь.

Это заставило меня улыбнуться. Интересно было бы посмотреть на Макса в десять лет, да и вообще узнать больше о его детстве.

– Я бы на твоем месте не гордилась этим, Зверь.

С этими словами я покинула раздевалку.

Вторую половину дня я провела в офисе. Очередная статья о клубе с небольшими интервью тренера и вратаря команды уже отправилась нашему редактору Дебби.

Никаких провокационных заголовков. Ничего о случае с Майком, свидетелем которого я стала. Ничего о грубой игре. Только ожидания от сезона и цели игроков. А целью каждого игрока был Кубок Стэнли [26].

– Полдня хожу и хочу сказать, что эта вещь тебе не по размеру, – заметил Джей, появляясь у моего стола и располагая передо мной кружку с малиновым чаем.

Я подавила смешок и пододвинула к себе ароматный напиток.

– Пробую новые стили.

Джей нахмурился.

– Не нужно было тебе возвращаться к нему.

Я сдержала улыбку, которая намеревалась показаться.

– С чего ты решил, что я сошлась с Майком?

– Насколько я знаю, эта фирма делает одежду только для мужчин.

Я фыркнула и подошла к стене рядом с моим столом, чтобы повесить светящийся плоский круг с силуэтом оленя. После утренней тренировки и не совсем приятного разговора со Зверем я решила украсить свой рабочий уголок и таким образом поднять себе настроение. Но сомневаюсь, что парочка искусственных венков с пластиковыми шишками и светящийся круг с оленем смогут положить конец волнующейся, словно море, душе.

– Это сексизм. Я могу носить мужскую одежду, если того требует мое чувство стиля.

– Ладно-ладно, – капитулируя, вскинул руки Джей.

Я уселась обратно за стол и отпила немного малинового чая. Джей сел рядом.

– Спасибо за чай.

– Не за что, тем более он твой.

Я тихо засмеялась и достала из ящичка две шоколадки, одну себе, другую ему.

– Где Донна? Я не видела ее, когда вернулась на студию.

– Даже и не знаю. Ушла. Возможно, ей нужно красить корни, возможно, запекать в духовке младенцев, она ведь такая занятая, – спародировав голос Донны, сказал Джей.

– Думаю, она могла себе позволить уйти раньше, ведь она звезда канала.

– Брр… Не переводи тему. Так и что твой хоккеист? Я надеюсь, он не планирует становиться твоим сталкером после расставания?

Я действительно опасалась этого, но следить за кем-то, когда у тебя сломана ключица, не так-то просто.

– Я видела его на льду сегодня, он пострадал во время тренировки. Ему нет дела до того, чтобы искать со мной встречи.

Зверь обмолвился, что Майк до сих пор продолжает говорить о нас как о паре. Надеюсь, Даррелл не ждет, что я снова сойдусь с ним.

– Что произошло, говоришь, на тренировке?

– Несчастный случай, – отмахнулась я. Говорить хоть кому-либо, что Макс виноват в травме Майка, нельзя.

Прихватив сумочку, я ушла в уборную. Мне нужно было расчесать волосы и припудрить лицо, особенно то место, где находился синяк. В зеркале и с таким хорошим освещением, как здесь, его было видно просто замечательно.

Иисусе! Кто вообще делает такое освещение в туалетной комнате? Что здесь можно рассматривать?

Я расчесала волосы и еще раз оглядела себя. Мне нравились мои волосы… и Зверю они нравились. Может, не стоит их все время затягивать на затылке. По вечерам, когда я распускаю их, я буквально слышу, как мои волосяные луковицы выдыхают в облегчении.

Я покинула уборную и в коридоре наткнулась на Лиззи – одну из ассистенток Донны. Она вдруг схватила меня за плечи и округлила карие глаза.

– Огромный, мать его, мужик стоит у твоего стола! – зашептала она.

– Майк?

– Я откуда знаю?! Я не спросила, как его зовут. Хотя, если это не твой, я могла бы уточнить у него, а может, даже и увести его отсюда. Я так люблю псов, особенно породистых, если ты понимаешь, о чем я. – Лиззи поиграла бровями.

Я знала, что Майк придет рано или поздно. Поставлю точку в этой нескончаемой мыльной опере, в которую превратилась моя жизнь.

– Я поговорю с ним, а потом ты можешь забирать его куда угодно, – бросила я.

– Заметано, подружка.

За все время работы здесь мы поговорили раза три, и третий был сейчас. Поэтому от ее «подружки» меня передернуло. Развернувшись, я направилась к себе.

Странно, но Лиззи сказала о большом мужике, Майка не назвать большим, он, конечно, высокий, но не до такой степени.

Перебирая в голове варианты того, как начать разговор, я вошла в кабинет. Нужно узнать о его переломе, вернее, действительно ли у него перелом или, как говорил Макс, простая трещина. Но когда я подняла взгляд и заметила «огромного, мать его, мужика», то поняла, что узнать ответы на свои вопросы мне не удастся, потому что это был не Майк.

Зверь.

Он стоял у стены, привалившись к краю моего стола, и смотрел на светящегося оленя, которого я повесила ранее. На Пауэлле были потертые синие джинсы, белая футболка и черная расстегнутая куртка.

У меня перехватило дыхание от одного появления Макса в моем радиусе.

Я заметила, что Джей выглядывал из-за перегородки и с нескрываемым любопытством изучал Зверя. Проходя мимо него, я услышала:

– А вот и хозяин худи нашелся.

Я шикнула и чуть ли не силой затолкала Джея обратно в его уголок.

Пауэлл услышал это и повернул голову в нашу сторону. Если бы я не говорила с ним какое-то время назад и не чувствовала его рук на бедрах, я могла бы испугаться, ведь, судя по выражению его лица, он явно был не в настроении. Но сейчас во мне играла обида, поэтому страх отступал. Хорошо, что рабочий день был окончен и большинство сотрудников уже покинули студию.

– Что ты здесь делаешь? – холодно спросила я, проходя к столу и отвлекаясь на ноутбук. Нужно было выключить его и убрать в сумку.

Макс обернулся, встал напротив и сунул руки в карманы джинсов.

– Где ты живешь?

Уголки моих губ приподнялись в усмешке:

– Хочешь в гости прийти?

– Прекрати, – сурово покачал головой он.

Я сложила перед собой руки и, сузив глаза, взглянула на Пауэлла:

– Здесь недалеко есть неплохой хостел.

Он выдохнул, кажется, с одновременным облегчением и недовольством и спросил:

– Ты на машине?

– К сожалению, моя малышка пережила клиническую смерть. Я собиралась ехать на такси, но вижу, что ты сам хочешь отвезти меня в хостел. Что ж, Зверь, сегодня у меня паршивый день, хоть ехать и недалеко, я не откажусь от твоей помощи. – Зачем бы ему еще приходить сюда и задавать мне эти вопросы?

– Ясно. Поехали, заберешь свои вещи из этого хостела.

– Зачем? – удивилась я.

– Ты поживешь у меня.

Глава 25

Макс

– Нет. – Ее брови упрямо сдвинулись к переносице, а руки она сцепила на груди.

– Это был не вопрос, – спокойно сказал я.

После того как она ушла из той раздевалки, после того как позаботилась о моем плече, я вдруг почувствовал себя таким покинутым. Я любил тишину и всегда старался держаться подальше от шумных компаний и громких людей. Перри была куда шумнее любой компании. Ее рот не закрывался ни на секунду. Но сегодня, когда она стала вдруг такой тихой, это немного расстроило меня. А потом я увидел на ее щеке фиолетовый след.

Сложить два и два не составило труда. Я знал, что с Дарреллом ей небезопасно, любой девушке рядом с ним небезопасно. И я корил себя, что не остановил это раньше.

Я сразу почуял неладное, еще когда заметил, как она пронеслась по коридору к ледовой арене. Обычно она прятала волосы, но в этот раз не стала, а значит, что-то было не так.

Когда этот синяк попался мне на глаза, меня охватила такая ярость, и, признаю, если бы Перри не остановила меня, я стер бы эту извечную ухмылку с лица Даррелла. Я свернул бы его шею, наслаждаясь последним хрипом, который он издал бы перед кончиной. Но потом она вдруг попросила не трогать его. Она попросила. Словно могла просить о таком, словно думала, что я хоть на секунду послушаю девушку, с которой разок переспал.

И я послушал… почти. Во время игры, когда Даррелл применил против меня один скользкий и грязный прием с клюшкой, я вылил на него всю ярость. Ломать ключицы сокомандникам нехорошо, но я не жалел. На самом деле я считал, что он получил мало, всегда получал мало. Пусть только даст мне повод.

После ее ухода из раздевалки пустота никак не хотела заполняться. Я включал музыку в машине, пока ехал домой, но это не помогало. Мысли о том, что Перри могла расстаться с Дарреллом, но по-прежнему жить в одной с ним квартире, выворачивали мои внутренности. В прошлый раз у нее не было денег на отель. Откуда бы им появиться сейчас? И когда я услышал, что она не живет с ним, меня охватило облегчение, однако известие о ее проживании в хостеле все мгновенно омрачило. Хостелам не стоило доверять. Поэтому я хотел забрать ее к себе.

Я просто решил помочь девушке, с которой спал, в трудной ситуации. Ничего более.

– Я не стану жить у тебя, Макс. Во-первых, это неудобно, во‑вторых, нам опасно находиться вместе. Сексуально опасно, если ты понимаешь, о чем я, – прошептала она.

Мой член дернулся при мыслях о сексуальной рыжеволосой бестии, извивающейся подо мной на моей кровати. Но я сразу же задавил это в себе. Я здесь не ради этого.

– Вы расстались по моей вине, ведь это я склонил тебя к сексу, – прямо заявил я.

Ее глаза округлились, и она подлетела ко мне, закрывая мой рот ладонью.

– Тише! Господи. То слова из тебя не вытянешь, то басишь на всю студию, – заворчала она. – Ты прекрасно сам знаешь, что твоей вины в этом не было. И я сама хотела секса с тобой, никто меня не склонял, не принуждал. А с Майком у нас и без тебя было полно проблем.

Я мягко отстранил ее руку.

– Поехали. – Она не хотела соглашаться, продолжала стоять на своем, и тогда я добавил: – Между нами ничего не будет, обещаю.

Перри раздумывала несколько секунд, затем громко фыркнула.

– Ладно! Я поеду, но я подыскиваю себе квартиру и как только найду ее, сразу съеду, – пригрозила она.

– Без проблем.

Она подошла к столу.

– Где Майк?

– Не знаю, должно быть, уже дома или умер, какое это имеет значение? – ответил я, прекрасно понимая, что она имела в виду не того Майка.

Перри выпрямилась и недовольно посмотрела на меня:

– Ты прекрасно знаешь, о ком я. Фигурка хоккеиста-Майка стояла на краю моего стола. Сейчас ее нет.

Я подавил улыбку и покачал головой:

– Понятия не имею, о чем ты.

Ложь. Даррелл валялся в мусорном ведре у входа в кабинет.

Перри сразу все поняла, подошла к урне и заметила там то, что искала.

– Ты не можешь просто выкидывать вещи с моего стола, – возмутилась Утконос.

– Ему здесь не место.

– Я сама собиралась сделать это.

– Мне достать его, чтобы это сделала ты? – усмехнулся я.

– Забудь, – фыркнула она.

Перри принялась наводить порядок на столе, что-то прятала в ящиках, что-то клала в сумку.

– Так и будешь стоять у меня над душой? Мог и в машине подождать.

– И дать тебе возможность улизнуть по дымоходной трубе? Ни за что! – ухмыльнулся я.

– Я что, похожа на гребаного Санта-Клауса? – зарычала она.

– Скорее на Гринча [27].

– Что ты?.. Ах да, – вдруг улыбнулась она. – У него была добрая дворняга по кличке Макс [28], мне досталась ее более дешевая версия. Надеюсь, у тебя нет блох? Стоит опасаться, что мне выпишут штраф за помеченную тобой городскую лужайку?

Я сцепил зубы и прищурил глаза, разглядывая веселящуюся Митчелл.

– Я домой, пока пожар между вами не сжег мою задницу, – усмехнулся некто в причудливой клетчатой рубашке. Натянув куртку, он вышел из помещения, махнув на прощанье Митчелл.

Она проводила его задумчивым взглядом, а затем сердито посмотрела на меня.

– Не понимаю, почему ты злишься, – сказал я.

Перри схватила куртку и сумку и подошла ко мне вплотную.

– Мы оба знаем, что тебе нужно от меня, ты не добрый самаритянин. В прошлый раз, побывав у тебя дома, я осталась оттраханная на столе в твоей кухне, а наутро ты предложил оплатить мои услуги новым телефоном.

– В этот раз такого не будет. Я приготовил для тебя новенькую «Феррари».

Ее глаза сузились, словно она пыталась уничтожить меня одним взглядом.

– Шучу. Я буду в гостиной, ты в спальне.

– Ладно. Почувствую, как твои руки тянутся к моим трусикам, вспомню уроки карате от моего друга!

Я прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Сомневаюсь, что она вообще знает хоть один приемчик, и тем более в том, что Перри сможет применить его против меня.

Мимо нее прошла светловолосая девушка, которую я уже видел ранее в студии, прямо перед тем, как пришла Утконос. Незнакомка остановилась в шаге от меня и широко улыбнулась.

– Меня зовут Лиззи, а тебя?

Я заметил, что Перри напряглась рядом с ней.

– Макс, – представился я, не сводя взгляда с Утконосика.

– Это мой номер, Макс, звони, познакомимся поближе, – просияла блондинка.

– Нам уже пора, – фыркнула Перри и толкнула меня к выходу, однако я успел схватить листок с номером блондинки.

Я никогда не связывался с кем-то вроде этой Лиззи, обычно такие девушки рисуют сердечки рядом с твоим именем раньше, чем успевают скинуть с себя трусики. Мне это не нужно. Меня просто повеселила реакция Перри. Утконосик была в ярости.

Вместе с молчаливой Митчелл мы забрали ее вещи из хостела и через час были уже дома. Солнце давно скрылось, и небо медленно утопало во тьме.

Я, как и обещал, предоставил Перри спальню. Она закрылась там и не выходила какое-то время. Тем временем я занялся нашим ужином.

Через полчаса Перри спустилась. Ее лицо снова было усыпано веснушками, синяк стал более заметен на ее светлой коже. Рыжие волосы были еще влажными и легко завивались. На ней были лишь шелковая домашняя рубашка до колен с длинными рукавами и веселенькие тапочки с нарисованными пчелами.

– Вкусно пахнет, – сказала она, поглядывая в сторону духового шкафа.

Я подошел к холодильнику и усмехнулся, она моментально напряглась.

– Я сказала что-то смешное?

Обернувшись, я поставил на стол кувшин с лимонно-малиновой водой и взглянул на нее исподлобья:

– Прости, меда на ужин не будет.

Она сначала не поняла, о чем я, а затем удивленно уставилась на тапочки.

– Ха-ха! Очень смешно, Пауэлл. Смотри, как бы я не ужалила твою задницу, – сострила она. – Мне нравилось гораздо больше, когда ты молчал и делал вид, что ты часть декора.

– Поэтому твой рот не закрывался ни на секунду в моем присутствии. Любишь разговаривать со стенами?

– С камнями, – буркнула она и уселась за стол.

Наш разговор был абсурдным, но сильно веселил меня.

Я поставил перед ней большую тарелку с салатом и уже без смеха сказал:

– Еще пять минут. Скоро все будет готово.

Она придирчиво взглянула на салат, и глаза ее наполнились грустью.

– Я терпеть не могу траву, Макс. Сырая трава здесь, печеная трава там. Я лучше закажу себе пиццу.

Уголки моих губ поползли вверх, хоть она и вела себя как капризный ребенок. Но как я могу судить ее за то, что она не любит овощи?

– Не торопись. Там не только трава, – сказал я. – Да и моя брокколи тебе понравилась в прошлый раз.

Она пожала плечами, но от идеи с пиццей отказалась. Уже через пару минут я поставил наш ужин на стол.

– Запеченная телячья вырезка и овощи, – объявил я, наблюдая за ее лицом.

Судя по ее реакции, она точно обрадовалась вырезке. Разрезав кусок ароматного мяса, я наполнил ее тарелку. Перри, не стесняясь, принялась есть и мычать от удовольствия. Эту ее странную особенность издавать звуки во время трапезы я заметил еще в прошлый раз. Я любил полную тишину, но ее тихие причмокивания и постанывания не раздражали меня, а даже порождали во мне желание улыбнуться.

– Не хуже пиццы, не так ли? – спросил я, закидывая кусочек тающего мяса в рот.

Перри кивнула.

– Очень неплохо, а среди овощей я даже вижу картофель, – усмехнулась она. – Думала, ты такие вещи не ешь.

– Не ем, но добавил для тебя.

Мой взгляд постоянно возвращался к ней, но я запрещал себе так открыто пялиться на нее. Я был похож на маньяка, который откармливает свою жертву, перед тем как… думаю, в моем случае заняться с ней сексом.

Перри потянулась за стаканом фруктовой воды, а затем неторопливо поднесла его к губам. Все это время она не замечала меня, предпочитая оставаться наедине с телефоном. Так было лучше, потому что в следующий момент, когда она отставила стакан, легким движением откинула за спину норовящие упасть вперед локоны и подняла зеленые глаза, уличая меня в подсматривании, я застыл, чувствуя, как от щекотки в ребрах напрягается мое тело, противясь этим возникшим чувствам. Впервые я поймал себя на мысли, что мне было безумно спокойно с ней, а ее вид – сидящей напротив меня в домашней одежде и тихо чавкающей – умилял.

Да, у меня поехала крыша.

– Чего ты так пялишься на меня? – настороженно спросила Перри. – У меня что-то не так с лицом?

Ну не знаю, должно быть, все дело в том, что оно не искажено от пронизывающего ее тело сильнейшего оргазма.

Я прочистил горло и сделал глоток воды из стакана.

– Нет. Все в порядке. Просто хотел спросить, есть идеи насчет квартиры? – решил выдать я первое, что пришло в голову.

Уголки ее губ опустились, как и хрупкие, окутанные шелком плечи.

– Что, гостеприимство так быстро кончилось?

– Нет, ты можешь оставаться здесь сколько нужно, – заверил ее я.

Она молчала некоторое время, а затем призналась:

– Я думаю подобрать себе что-нибудь к концу недели. На самом деле мне так не нравится в Нью-Хейвене. Это совсем не мой город.

– Неужели Майк стоит того, чтобы отказываться от привычной жизни и работы? – спросил я.

Перри погрустнела.

– Я знаю, о чем ты думаешь. Мне сложно объяснить, хотя ты сам понимаешь, в чем дело, или догадываешься. Когда так долго убеждаешь себя, что любишь человека, начинаешь в это верить и закрывать глаза на многие его поступки.

– Все из-за твоей матери.

Митчелл кивнула:

– Она хороший человек, но совершенно отвратительная мать. Я знаю, что она действовала исключительно из лучших побуждений, хотела пустить меня по протоптанной ею когда-то дорожке.

Я сразу понял, что ее мать одна из тех дамочек, которые пытаются через своих детей реализовать собственные амбиции. Я сам был в похожей ситуации.

– Майк умеет очаровывать женщин с первого взгляда. Он говорит много, а делает мало. И в таком Майке, которого он нарисовал для нее, она увидела того, кого всегда искала для себя: любящего, надежного, ответственного, состоятельного. Поэтому она была так горда тем, что мужчина вроде него будет с ее дочерью. А я всего лишь устала бороться с ней и радовалась крохам ее одобрения.

Перри откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.

– Правда в том, что я не любила его и не любила себя. Я все еще работаю над собой и думаю, что я на правильном пути. Я больше не хочу делать так, чтобы всем вокруг меня было хорошо. Я буду делать хорошо прежде всего себе. И чтобы ты знал, Макс, я сейчас здесь не потому, что ты меня вынудил. Просто выбирая между комфортабельным бесплатным жильем премиум-класса и дешевым хостелом, я выбрала то, что будет лучше для меня. Временно, разумеется.

Я кивнул:

– Если не Нью-Хейвен, то какой город тебе нравится?

Она задумалась.

– Мне нравится Нью-Йорк. Была бы у меня возможность, я переехала бы туда навсегда, – сказала она.

– Что мешает?

– Много чего. Работа, да хотя бы страхи. Город большой, и слабого он просто сожрет.

– Ты преувеличиваешь, он не сожрет тебя, – рассмеялся я.

– Как минимум пожует немного. А где ты хотел бы жить?

– Нью-Хейвен меня более чем устраивает, большие города я не люблю.

Я встал и убрал ее и свою тарелки в посудомоечную машину, затем включил чайник.

Перри долго смотрела на меня, и я видел в ее глазах вопрос, который она не решалась задать.

– Давай уже, твоя голова практически дымится.

Она прикусила губу, ее щеки покраснели.

– Что в твоей личной жизни, Макс?

Я не это ожидал услышать.

– Ее нет, – пожал плечами я.

– Ты сам говорил, что у тебя проблемы с бывшей, – напомнила она.

– Были, – добавил я. – Проблемы были, сейчас никаких проблем нет.

В моей голове снова всплыли ее образ и наш разговор.

– …поэтому ты попросил пересадить ее? Тебе нужно было быть рядом с ней. Что между вами, Макс?

От ее вопроса я вспыхнул.

– Это не твое чертово дело!

– Она в отношениях с другим, и ты знаешь это, – обиженно фыркнула она.

– Держись от меня подальше, Ди!

– Я скажу, зачем тебе эта журналистка. Ты все еще любишь меня, поэтому делаешь вид, что одна рыжая девчонка сможет это исправить.

– Но она продолжает писать тебе, – сказала Перри и тут же прикусила язык.

Я напрягся.

– С чего ты это взяла?

– В баре в Нью-Йорке ты оставил телефон на столе, и я случайно прочла сообщения.

– Как можно случайно прочесть сообщения?

Она решила следить за мной?

– Я не хотела, но… так получилось.

– Совать нос в чужие дела – в этом ты профи, Митчелл, – раскатисто бросил я и отвернулся, чтобы наполнить кружки чаем, ведь с трудом сдерживал нарастающую в груди ярость.

– Почему вы расстались?

– Зачем тебе это? Написать очередную дешевую статью? – вскипел я.

Перри сжалась и затихла.

Я поставил перед ней чай, но она, отодвинув его, встала из-за стола.

– Пора спать. Спасибо, что приютил, я постараюсь найти квартиру как можно быстрее. Спокойно ночи, – тихо сказала она и пошла наверх.

Я безмолвно наблюдал за ее покачивающимися бедрами и кончиками рыжих волос, пока она не скрылась наверху.

Кретин.

Глава 26

Перри

Пятнадцать – столько дней я уже жила у Макса. Двадцать – столько слов он сказал мне за эти дни. Сто – столько раз я ловила себя на мысли, что с удовольствием сорвала бы с него эти чертовы домашние штаны, в которых он ходил по квартире, и оседлала бы его, как механического быка.

Пауэлл умышленно игнорировал такие великолепные изобретения, как футболка и майка. Ходил с голым торсом, и при любом движении его мышцы перекатывались под кожей, вызывая во мне потребность вцепиться в него зубами. Стоит отметить, что раньше такой потребности в отношении мужчины я не испытывала.

Засранец умудрялся одним своим видом заставлять мои бедра гореть от желания. Это становилось почти невыносимо. Я взрослая девушка, и у меня были свои потребности. В присутствии Майка они почему-то не особо проявлялись, но стоило оказаться на одной территории с тестостероновым монстром по имени Макс, меня разрывало от желания оказаться под ним.

Поэтому этим утром я проснулась раньше в намерении тайно сбежать на работу, ведь Макс взялся еще и возить меня к студии каждое утро, а иногда, если позволял его график, забирал и после работы. «Искорка» все еще была в мастерской, Зверь контролировал и это тоже.

Еще он готовил, заполнил холодильник некоторыми продуктами, которые любила я и не любил он. Теперь там можно было найти мороженое, кое-какие сладости вроде печенья и конфет, а еще мою любимую зефирную малиновую пасту. Квартиру в чистоте содержали сотрудники клининговой компании. Получается, что я была в этом доме кем-то вроде паразита, ведь я не платила ни за что. А когда я говорила с ним об этом, то он даже не слушал меня. Макс сразу начинал переводить тему.

Сначала я думала, что он возьмет с меня плату сексом, как бы это странно ни звучало. Ведь не мог же он позвать меня к себе жить, не имея на это никаких мотивов? Но, как оказалось, мог, потому что о сексе даже разговоров не заходило. Он не приставал ко мне, не заигрывал, да и вообще старался держаться от меня подальше. Все, что мне доставалось, – его взгляд. Я постоянно ловила на себе его взгляд. А когда на меня не смотрел он, была моя очередь пялиться на него. Этому нужно было положить конец.

– Куда это ты? – раздался тяжелый голос за моей спиной. Я на цыпочках кралась к двери, уже готовая ускользнуть на работу, но меня застали.

Эти утренние моменты были для меня самым тяжелым бременем.

Я обернулась, сталкиваясь с Максом взглядом. Он тяжело дышал, его волосы были влажными от пота, как и шея, и грудь, и пресс.

О. Боже. Мой.

Этот чертов пресс породил желание внизу моего живота.

Вот поэтому утром с ним лучше не встречаться. Макс просыпался очень рано, чтобы провести пару часов в тренажерном зале. Вид парня, нуждающегося в утреннем душе после тяжелой тренировки с железом, определенно должен был меня отталкивать, но почему тогда мой взгляд снова и снова опускался по рельефу его груди? Почему мне хотелось стянуть с него спортивные шорты, повалить на пол и затрахать до смерти? Почему именно он вызывал во мне нечто подобное?

– Мне нужно на работу, – собравшись с мыслями, ответила я.

Макс взглянул на часы в холле его квартиры.

– Сейчас всего семь, – ответил он. А затем, бегло оглядев меня, издал звук, похожий на раздражение. – Ты завтракала?

Не думала, что, приняв предложение перекантоваться у кого-то недельку, я получу в придачу личного повара и няньку.

– Нет, но я планировала заскочить в кафе недалеко отсюда.

– Раздевайся и жди меня на кухне. – Я представила, как стою на четвереньках на кухонном острове абсолютно голая с оттопыренной задницей и яблоком во рту и жду его в полной готовности. Он ведь об этом говорил? – Я приму душ и приготовлю белковый омлет.

Облом. Придется завтракать как все.

Мне хотелось просто послать здоровяка, который думает ходить по квартире полуголым и указывать мне, что делать, но как я могла? Он же фактически взял меня на иждивение.

Я кивнула, прошла мимо него и расположилась за столом в его кухне. У меня возникла идея самой приготовить завтрак, но Зверь делает все… по-особому. Мой завтрак он сочтет неправильным.

Макс быстро вернулся. На нем не было рубашки или футболки, чего угодно, что скрыло бы эту широкую грудь. Однако он додумался натянуть джинсы. Спасибо и на этом.

Волосы после душа были влажными, и вместе с ним на кухню ворвался запах бергамота, зеленого чая и корицы, я сглотнула и отвела взгляд. Грудь его тоже была влажной, и, клянусь, мне хотелось провести языком и слизать каждую оставшуюся каплю воды с его кожи.

Вскоре завтрак был готов, и Пауэлл поставил передо мной тарелку с пышным омлетом и малиновый чай.

– Думаю, ты замерзнешь в таком виде, – сказал он, имея в виду мою черную водолазку, которую я надела утром.

Я хмыкнула, замечая, как он ставит вторую тарелку с омлетом для себя. А затем поднялась со стула, чтобы сразу взять из холодильника зефирную пасту. Привычка задвигать ноги за ножки стула должна была рано или поздно мне навредить, случилось это сейчас, ведь я запнулась и уже готова была распластаться на полу в его кухне, но через секунду поняла, что опираюсь на его теплую грудь и сжимаю руками его плечи. Его ладони расположились на моей талии, а голубые глаза опустились на мои губы.

Для того, кто терпеть не может поцелуи, он слишком часто уделяет внимание моим губам.

– Спасибо, папочка, думаю, я справлюсь с выбором одежды сама, – фыркнула я, пытаясь выпутаться из его объятий, но Зверь почему-то не отпускал меня. Хмуро смотрел на мое лицо, сохраняя безмолвие и продлевая неловкость этой ситуации. – Отпустишь?

Пауэлл кивнул и отстранился.

Я взяла из холодильника пасту и вернулась к завтраку.

Улизнуть пораньше не получилось, и позже Зверь отвез меня на работу. Он молчал всю оставшуюся часть утра и всю дорогу до студии.

– Завтра я займусь осмотром квартир, которые подобрала для себя.

Его брови удивленно изогнулись.

– Ты не мешаешь мне, зачем тебе съезжать?

– Это… неловко, понимаешь?

Я лгала. Все дело в том, что я не могла терпеть больше его нахождение рядом с собой. Будь это обычным желанием, я бы справилась, но это желание было подкреплено бо́льшим.

– Хорошо, я помогу тебе, – сказал он.

Для человека, которого невозможно уговорить, Зверь согласился слишком быстро, но так было лучше.

– До вечера, – улыбнулась я, машинально оставляя поцелуй на его щеке, как делала это тысячи раз с Майком.

Дьявол!

Он уставился на меня так, словно только что заметил меня в машине. Нахмурил брови, а его взгляд опустился к моим губам, снова.

– Прости, привычка, – нервно бросила я и выскочила из его машины, пока он не наорал на меня или не выдал какую-нибудь колкость.

Затерявшись глубоко в размышлениях, я поднялась на этаж и направилась к столу. Меня настолько поглотили мысли о Звере, его словах и моей стремительно меняющейся жизни, что я даже не заметила гостя у своего рабочего места.

Майк.

Он стоял, привалившись к моему столу, одна рука его была спрятана в кармане джинсов, другая покоилась на груди, перемотанная чем-то похожим на гипс. Приблизившись, я поняла, что это все же не гипс, а эластичный бинт. На столе лежал огромный букет роз.

Я сжала губы, уже понимая, что разговор будет не из приятных, обошла Майка, бросила сумку на стул и сняла куртку.

– Что ты здесь делаешь?

– Я не могу до тебя дозвониться, – сразу сказал он.

Неудивительно, ведь я игнорировала его.

– Майк, к делу.

– Даже не обнимешь? – грустно спросил он.

– Твоя рука примотана к груди, но, честно говоря, это всего лишь оправдание. Я не обняла бы тебя, даже будь твоя ключица в порядке.

– Ты все еще злишься на меня, – покачал головой он, в его глазах заиграли возмущение и обида. – Злиться должен я. За все это время ты ни разу не зашла проведать меня. Не позвонила и не поинтересовалась, как у меня дела.

– Как дела? – без интереса спросила я.

– Хорошо. На самом деле я рад, что отделался простой трещиной. Во всем виноват кретин Пауэлл! Бедняге не хватает мозгов, чтобы понять, что на льду со своими нужно быть помягче.

Я могла бы сказать, что Майку не стоило использовать скользких приемов, но не стала. Ведь дело было совсем не в этом, а в том, что он ударил меня.

– Что это? – спросила я, указывая на букет.

– Это тебе.

Я взяла букет, демонстративно прошлась до мусорного ведра и выбросила в него цветы.

– Я, пожалуй, его в вазу поставлю, – фыркнула я, а затем вернулась к столу.

– Малышка, я не понимаю, почему ты так злишься, – вздохнул он.

Эти слова подняли бурю в моей груди.

– Майк, мы расстались, для чего ты притащился сюда с этими цветами? – непонимающе спросила я.

Здоровой рукой Даррелл коснулся моего плеча, он хотел притянуть меня к себе, но я отстранилась. Его глаза моментально потемнели.

– Мне жаль, что я сделал это, но ты изменила мне, я был зол, – прорычал он.

– Позволь напомнить тебе, что ты тоже изменил мне!

Майк усмехнулся:

– Это другое. Мужчины устроены по-другому. А девушки…

– Заткнись, – оборвала его я. – Если ты продолжишь, то не могу гарантировать, что не вызову охрану. Мы не будем мериться и выяснять, чей поступок отвратительнее. Моя измена не оправдывает тебя, твоя не оправдывает меня. Мы никогда не были нормальной парой, и я не хочу больше говорить об этом. Чем бы это ни было, оно закончилось. А теперь не мешай мне работать.

Улыбка слетела с лица Майка. Глаза метали молнии, а губы сжались в плотную белую линию. Он был в ярости.

– Очень интересно, а где ты ночевала все это время?

Из моего горла вырвался нервный смешок.

– Проваливай отсюда, – твердо сказала я.

Майк схватил меня за руку и, больно сжимая ее, стал выворачивать.

– Кто он, Перри? Отвечай!

Я вскрикнула и, собрав всю ярость, оттолкнула его, ударяя по больному плечу.

Майк зашипел и яростно уставился на меня:

– Говори!

Не отвечать ему было безопаснее для него самого, ведь Макс размажет его, не важно, по льду или по асфальту. Он был не просто мускулистым, он был сильным. Меня весом шестьдесят килограммов он поднял одной рукой.

– Не позорься сам и не позорь меня. Кругом мои коллеги, – сказала я, потирая саднящую руку. – Уходи.

– Перри, я вызвал охрану, – донесся встревоженный голос Джея.

Даррелл взглянул на моего коллегу с явной ненавистью, но через несколько секунд смирился и ушел.

Я устало опустилась на стул. Джей подошел ко мне и кивнул на букет, торчащий из урны:

– Я его заберу.

– Куда? – спросила я, собираясь уже ругаться, ведь думала, Джей собирается поставить его в вазу.

– В мусорный контейнер у студии, или желаешь оставить? – серьезно, без шуток и сарказма, спросил он. Я отрицательно покачала головой. Видеть не могу этот веник.

Майк всегда дарил мне красные розы, когда-то мне казалось это романтичным, цвет страсти, цвет любви. Но еще это цвет ярости. Майк был полон дерьма, как я могла не замечать этого раньше? Я вообще ничего не знала о нормальных отношениях. Мои отчимы постоянно менялись, отца у меня не было, а Майк был для меня первым серьезным опытом отношений. Мама приняла его, она сказала, что он совершенство, почему я, дочка, которая всегда пыталась идти наперекор, вдруг повелась на ее похвалу и сдалась?

Джей вернулся и ободряюще сжал мое плечо.

– Почему я? Неужели он любит меня?

– Не любит, – упрямо выдал Джей.

– Но он пришел с цветами, хотел все вернуть даже после того, как я ему изменила.

– Чтобы изводить тебя дальше, это же понятно. Твоему ненормальному бывшему нравится чувствовать власть над тобой, нравится подавлять тебя, от этого ему становится лучше. – Джей сузил глаза и окинул меня внимательным взглядом. – Я надеюсь, ты не собираешься прощать его?

Я резко дернула головой.

– Нет, не собираюсь, просто я пытаюсь понять его мотивы.

– Он придурок, в этом весь его мотив.

Отыскать что-то весомее слов Джея мне не удалось.

Следующий день стал настоящим испытанием для меня. В первой половине дня я была занята на работе, а у Макса в это время была тренировка. К обеду он освободился, и вместе мы поехали смотреть квартиры, которые я подобрала для себя.

Первая квартира находилась недалеко от центра Нью-Хейвена. Трехэтажный дом был расположен в оживленном районе. Снаружи он был очень даже ничего, но внутри…

– Преимущество этих апартаментов в том, что они располагаются в непосредственной близости от всех бизнес-узлов и увеселительных заведений, – нахваливал квартиру молодой парень по имени Чад – риелтор.

Так и вижу, как после удачной бизнес-сделки я иду в одно из увеселительных заведений и провожу там всю ночь. Ведь это то, как проводят свои вечера важные дяди?

Я улыбнулась своей же шутке и хотела озвучить ее риелтору и Максу, но поняла, что они не сочтут ее смешной.

– Это клоповник, – сказал Пауэлл так громко, что слышала не только я, но и Чад.

– Третий этаж, безопасный район и недалеко до…

– Да-да, до всех бизнес-узлов и увеселительных заведений. Но квартире не помешал бы ремонт, сомнительный сосед держит велосипед на лестничной клетке без одного колеса, и еще у меня вызывает сомнение надежность холодильника. Такие уже не производят, он вообще безопасен?

Его слова имели смысл, но озвучил он их очень грубо.

Чад поправил галстук и покрепче вцепился в кожаный чемоданчик.

– Тогда стоит посмотреть другие квартиры.

Риелтор передвигался на своем автомобиле, тогда как я сидела в машине Макса, направлялись мы на соседнюю улицу.

– Тебе стоит быть чуть добрее и не вести себя грубо, – фыркнула я, складывая руки на груди.

– Не путай грубость с честностью. Я просто сказал о минусах квартиры.

– Холодильник… ладно, тут ты прав. Но сосед? Каждый третий держит на своем этаже велосипед, – раздраженно выдала я, вглядываясь в его профиль.

Черт, а с такого ракурса можно убедиться, что Макс никогда не ломал нос. Ровный нос, выдающийся профиль. Длинные ресницы и пронзительные голубые глаза никак не должны были вязаться с точеными скулами, хмурыми бровями и волевым подбородком, но были на его лице как нельзя кстати. Придумать более симпатичную комбинацию черт, чем уже есть на его лице, просто невозможно.

Это была другая порода. Холодные, но ослепительно красивые люди. У него были бы невероятные дети. Голубоглазые темноволосые девочки, высокие и хорошо сложенные, как их папа, или потрясающие мальчики, которые разобьют не одно девичье сердечко. И мама должна была быть соответствующая, которая не станет портить породу. У меня здесь без шансов.

– Велосипед был без колеса. Куда делось колесо? – недоумевал он.

Я усмехнулась и откинулась на спинку пассажирского сиденья.

– Он снял его, чтобы сделать из спиц холодное оружие. О нет! Он мог вживить их в руку и стать следующим Росомахой [29]!

Макс метнул в меня раздраженный взгляд.

– Что? Не нравится Росомаха? Мм… Лучше Эдвард руки-ножницы [30]? – продолжала веселиться я. Пауэлл промолчал, но все же улыбнулся. В тишине мы добрались до следующей квартиры.

– Нет, – повторял он снова и снова. – Это полное дерьмо.

– Помягче, – в какой-то момент шикнула на него я.

И в следующий раз он уже был не так резок.

– Это… Уже лучше, но все такое же дерьмо.

Я устало закатила глаза и едва не хлопнула себя по лбу. Ни одна из других предложенных квартир ему не нравилась. В одной его смутило наличие китайского ресторанчика на первом этаже, другая была слишком маленькой, а в третьей он заметил муравья. Создавалось впечатление, что квартиру Зверь подбирал для себя.

– У вас есть что-то… приличнее? – спросил он, вовремя поймав мой угрожающий ему взгляд, иначе из его уст вышло бы не «приличнее», а «не такое убогое».

– Есть, но стоить будет дороже, – сообщил Чад, уже не скрывая того, что мы одни из самых капризных клиентов.

Через двадцать минут мы были в другой квартире. Четырнадцатый этаж в новом высотном доме, огромные окна с видом на центральный парк, охраняемая парковка, консьерж и лифт. Сдержанный дизайн в светлых теплых тонах. Небольшая кухня с деревянным гарнитуром, уютная гостиная, которая одновременно выполняла функции спальни. А еще из окон была видна высотка, в которой жил Макс.

Апартаменты были идеальны, маленькие, но мне одной в самый раз. Чисто, скромно, комфортно. Проблема была одна, и обнаружила я ее, когда Чад назвал стоимость аренды.

Оторвав взгляд от парка, который, как и все остальное в городе, уже был украшен к Рождеству, я обернулась, встречаясь взглядом с мужчиной, который все это время смотрел на меня.

– Макс, я не потяну эту квартиру. Те квартиры стоят одну треть от этой, и они мне по силам, – сказала я, замечая Чада в холле апартаментов, разговаривающего с кем-то по телефону.

Пауэлл привлек мое внимание, когда громко выдохнул.

– Те квартиры ужасные, – сказал он.

– Да брось, не такие уж они и плохие. Я заберу у Даррелла свой фикус.

– Фикус не исправит положения, – фыркнул он, явно заводясь при упоминании моего бывшего.

– Не будь таким пессимистом.

– Я не выгоняю тебя из своей квартиры, Перри, – твердо сказал он, приближаясь ко мне.

– Я знаю, однако не могу больше злоупотреблять гостеприимством. Вдруг тебе захочется побыть в одиночестве, в тишине, привести ночью девушку из клуба и позабавляться с ней в своей постели, а там я?

Я не смогла понять эмоцию, промелькнувшую в его глазах. Он смотрел на меня задумчивым взглядом, затем смиренно покачал головой.

– Хорошо, если ты полна решимости съехать, то я мог бы оплатить недостающую часть.

– Нет! – возразила я мгновенно. – Ты не будешь этого делать. Я хочу что-то, что будет мне по карману.

Зверь задумался, затем взглянул в сторону Чада.

– Погоди, я попробую договориться, – сказал он и направился к риелтору.

– Сомневаюсь, что у тебя выйдет, – тихо ответила я, но Пауэлл не принял это во внимание.

Я не слышала, о чем они говорили, лишь видела две фигуры, ведущие деловой разговор. Потом вдруг Чад стал звонить кому-то, полагаю, владельцу апартаментов, и передал телефон Максу.

Увидев это, я усмехнулась: он говорит напрямую с владельцем квартиры. Увы, но Пауэлл не тот, кто мог бы обаянием выбить скидку, да и такую огромную скидку вряд ли хоть кому-либо удастся выбить.

Я отвернулась от них и подошла к окну. Мне нравился этот вид, так легко было представить, как каждое утро я буду пить чай, глядя на парк. Вид из окон Макса мне нравился больше, но я не могла долго оставаться у него. И дело было не в моих принципах, дело было в его сексуальном теле, его невероятном запахе и в том, что взгляд его проницательных обжигающих глаз делал с моим сердцем.

– Владелец согласился понизить цену.

Мой удивленный взгляд остановился на лице Зверя.

– Как? – спросила я, выглядывая из-за его большого тела в поисках Чада. Я застала риелтора, копающегося в чемоданчике.

– Он оказался фанатом «Дьяволов», и я пообещал несколько билетов на нашу игру в вип-ложу.

В том, чтобы быть игроком хоккейного клуба, есть свои плюсы, не так ли?

От столь сильного удивления я раскрыла рот.

Не могу поверить, квартира моя…

– Мисс Митчелл, вы готовы проехать в контору и подписать договор?

Готова ли я?

– Черт! Да!

Наконец я буду жить в своей арендованной квартире. Не в хостеле или на чужой жилплощади, а в своей съемной квартире. Меня переполняло от радости. Я переезжаю!

Глава 27

Перри

Макс помог мне перевезти мои вещи. Разложить их в новой квартире не составило большого труда, ведь вещей было немного. Я еще раз поблагодарила Пауэлла за помощь и распрощалась с ним. Вечером я заказала пиццу, а после ушла спать, впереди меня ждали выходные.

Субботнее утро началось со звонка Кирби, которая сообщила, что они с Лолой должны приехать к семи вечера. Девчонки заселятся в отель, а после мы устроим настоящую вечеринку у Донны.

В моем распоряжении был весь день, и я решила потратить его на то, чтобы немного обустроить свое новое гнездышко, например, прикупить посуду, ведь вчера мне даже пиццу некуда было положить. Еще хотелось бы приобрести кое-что из бытовой химии: квартиру нужно поддерживать в чистоте, а экономки, как у некоторых, у меня не было. Поэтому утренний звонок от Пауэлла был очень кстати, услышав о том, что я собираюсь в гипермаркет, он предложил поехать вместе. «Искорка» все еще была в ремонте, но Макс сказал, что я могу забрать ее уже завтра.

Поэтому, даже не позавтракав, ведь разогреть пиццу мне было не в чем, мы направились в магазин. Сегодня Пауэлл был мил и даже встретил меня утром улыбкой. Полагаю, все дело в том, что теперь я не жила с ним, и он наконец мог отдохнуть от моего присутствия.

Макс помог мне донести все мои покупки до машины и даже загрузил их в багажник.

Иметь друга вроде него приятно. Полагаю, что после всего, что было между нами, я вполне могу называть его другом. Хотя, глядя на играющие грудные мышцы, очертания которых виднелись даже сквозь тонкую футболку, я всерьез засомневалась в умозаключении, сделанном ранее. Не совсем хорошо хотеть своего друга, не так ли?

– Застегнись, – фыркнула я. – Простудишься.

Я злилась на него за его потрясающее тело и за то, что при таких габаритах он так плавно и грациозно двигался, словно дикий зверь, а еще злилась на себя за возникающие в моей голове грязные мысли и желания.

Макс нахмурился и взглянул на расстегнутую куртку, но ничего не ответил, затем по-джентельменски распахнул передо мной переднюю пассажирскую дверь.

– Может, пообедаем? – спросил он, выруливая с парковки.

Я затаила дыхание, а сердце в моей груди подпрыгнуло до самого подбородка. Это не входило в мои планы. Да и находиться рядом с Максом мне становилось все труднее. Кто знал, что сегодня он будет так чертовски хорошо выглядеть? Ладно, он выглядел хорошо всегда, и ему для этого даже делать ничего не нужно было.

– Можно, – пожала плечами я.

Обед – это неплохо, особенно когда не было даже завтрака.

– Есть какие-то предпочтения? – спросил он, затем сразу поспешил добавить: – Закусочные с полной трансжиров едой не принимаются.

– То есть отменяется практически любая закусочная. Моя душа, которая без ума от жирного бекона, сейчас расстроилась, – захихикала я.

Мой тихий смех прервался хрюканьем. Моим хрюканьем.

Иисусе, я готова была умереть! Я хрюкнула перед, мать его, Максом Пауэллом, разговаривая о беконе!

Я скосила глаза, чтобы увидеть его реакцию, мои щеки горели от стыда. Заметив, что он изо всех сил пытается сдержать улыбку, я смутилась еще сильнее.

– Ни слова! – буркнула я.

– Я и не собирался.

– Собирался. – Я знала это, видела по смешинкам в его глазах.

Мы оба замолкли на какое-то время, я все еще корила себя за то, что посмела хрюкнуть в его присутствии, а он молча улыбался как идиот.

– Ты не против ресторана японской кухни? – спросил Макс, краем глаза поглядывая на меня. – Там нет бекона, но если твоя душа настаивает, то… – Слова он закончил громким хрюканьем, как бы передразнивая меня.

Я резко повернула голову в его сторону, возмущенная этим, но затем прыснула со смеху, следом засмеялся и Макс. Его бархатный низкий грудной смех, который я слышала очень редко, заставил меня наполниться теплом. Я невольно прижала ладонь к месту, где под ребрами находилось мое сердце, и не могла перестать улыбаться.

Черт возьми. Как же я попала.

– А вы помните, как Лола влюбилась в профессора Мэттьюса? – засмеялась Кирби, одним предложением вгоняя Лолу в краску.

– О нет, Кирби, не нужно! – застонала та, опуская голову вперед от стыда. Ее мелкие темные кудряшки прикрыли покрасневшее лицо.

– Да-да! – Я потянулась к подруге и сжала ее плечи. – Помните, как Лола решила написать Кирби о внеземной любви к профессору и отправила сообщение ему!

Все в комнате разразились громким заливистым хохотом, даже сама Лола.

Мистер Мэттьюс был молодым преподавателем социологии. Он был безумно привлекателен, все девочки сходили по нему с ума, многие специально ходили на социологию, только бы смотреть на профессора.

– О боже! Я боялась смотреть ему в глаза после этого! – запищала Лола.

– Мне кажется, что ты ему тоже нравилась, ведь после этого он стал смотреть на тебя иначе, – игриво повела бровями Кирби.

– Как на полоумную фанатку, – усмехнулась Лола.

Кирби разлила вино по бокалам и только мой наполнила малиновым соком.

Вчетвером мы праздновали нашу встречу у Донны в квартире. Я впервые была у нее дома и могу сказать, что Донна неплохо устроилась. Небольшие однокомнатные апартаменты на восьмом этаже. Очень миленький ремонт, но совсем несвойственный Донне, вернее, старой Донне, новую я совсем не знала.

– Кстати, о парнях, как там поживает Майк? – спросила Лола, заправляя выбившуюся кудряшку за ухо. Карие глаза излучали любопытство.

– Мы…

– Они расстались, – перебила меня Донна. Я была обескуражена и немного зла на Донну за то, что она вздумала отвечать за меня на вопрос о моей жизни.

– Почему расстались? – нахмурилась Лола.

– Да! – выкрикнула Кирби. Все, в том числе и я, удивленно взглянули на нее. – Что? Разве он не был засранцем? Я давно говорила, что вы с ним совсем не пара, Даррелл скользкий и какой-то мутный. Не знаю, как его еще описать.

– Ну, вряд ли так можно охарактеризовать именно Майка, – усмехнулась Донна, прикладывая бокал с вином к губам. Теперь все взгляды в комнате обратились к ней. Донна замерла и взглянула на меня исподлобья. – Это же ты изменила ему. – Она пожала плечами. – Прости, слышала, как ты говорила с Джеем.

Я прикусила язык, чувствуя накатывающее на меня чувство вины, а еще небывалое раздражение по отношению к Донне.

– Правда? А ты времени зря не теряла! – с улыбкой воскликнула Кирби. В ее глазах появился вопрос. Я одним взглядом призвала ее молчать.

За многие годы дружбы мы научились общаться без единого слова. Я не совсем понимала, на кого она могла подумать, но что-то подсказывало мне, что подозрения ее падут именно на Макса. И если с Кирби и Лолой я могла поделиться этим, то от Донны я хотела бы держать подробности своей жизни как можно дальше.

Кирби промолчала, но сузила глаза, как бы говоря: «Расскажешь позже». Я едва заметно кивнула.

– Ну вот они опять общаются на своем безмолвном языке, – засмеялась Лола. – Так что там с Майком?

Я вздохнула и недовольно покосилась на Донну.

– Я изменила, но до этого изменил он, а я узнала об этом совсем недавно. Мы поссорились, когда я сказала, что нам нужно расстаться, он… ударил меня по лицу. Синяк держался несколько дней, – тихо поведала я. Макс бы мной гордился, я не сказала, что напоролась на дверь, уже хорошо.

– Чего? Ударил? – разозлилась Кирби.

– Мне так жаль, – запричитала Лола.

– Он был зол, его тоже можно понять, – сказала Донна, в очередной раз прикладываясь к бокалу. Кажется, она была уже изрядно пьяна.

– Ты слышишь себя? Он ударил ее. Даррелл, восьмидесятикилограммовый спортсмен, ударил ее.

– Как ты отреагировала бы, Кирби, узнай, что твой любимый изменил тебе? – сузив глаза, спросила Донна. – Уж точно по головке не погладила бы его.

– На чьей ты вообще стороне? – сморщив нос, спросила Лола.

Донна в ответ пожала плечами.

– На стороне здравого смысла и справедливости, – сказала она, икая.

– Так, тебе достаточно, – скомандовала Кирби, перехватывая бокал из рук Донны и пододвигая к ней суши. – Вот, съешь, в тебе говорит вино.

Девочки не знали, что, приехав в город, я встретила совсем другую Донну. Поэтому с уверенностью могу сказать, что это было не вино.

– Ладно, давайте не будем об этом, – смутилась я. – Майк в прошлом, я свободна и открыта для новых отношений.

Нам удалось отойти от неприятной для меня темы, вместо этого мы обсудили красавчика кардиохирурга, с которым встречается Лола.

Лола, как и Кирби, проживала в Бостоне и работала в рекламном агентстве. Она единственная среди нас не была связана с журналистикой напрямую.

Еще мы обсудили новости Кирби, моя подруга скоро переедет в Нью-Йорк, ведь ей предложили место в одном очень известном модном издании, гораздо известнее того, где работает она сейчас. Я была искренне рада за подругу.

– А вы помните, как Донна в первый год учебы все время таскала с собой фотоаппарат и щелкала нас на каждом празднике как самая настоящая мамочка? – спросила Кирби, посмеиваясь.

У Донны действительно был такой период в жизни. Мы тогда подумали, что она будет развивать навык фотографии, но она слишком быстро забросила это.

– Да-да. Щелкала нас в начале вечера, а в конце ругала за недопустимое поведение. Точно мамочка! – добавила Лола.

Донна надула губы в притворной обиде.

– Я просто следила за тем, чтобы вы, легкомысленные подружки, не наделали глупостей, – заявила она. – А фотографировать я любила. У меня до сих пор остались все эти фотографии. Многие даже напечатаны.

Глаза Кирби загорелись, она слизала с губ капельки вина и сказала:

– Так неси сюда! Хочу взглянуть, а то некоторые вечера стали выпадать из моей памяти.

Все повставали со своих мест, намереваясь идти за Донной.

Раздался звонок в дверь, и все четверо замерли в холле.

– Так, это доставка из твоего «возвращение в Техас» ресторана, – усмехнулась Донна, поглядывая на Лолу.

– Ты же заказывала чили и сырные чипсы? – спросила я. Это было отвратительное сочетание: кукурузные палочки-чипсы с сырным вкусом и острый чили. Макс не оценил бы.

– Терпеть их не могу, – фыркнула Донна. – Кирби, в моей комнате в шкафу, первый шкафчик, там лежит коробка с фотографиями.

– Не будь такой привередой, – заворчала Лола. Она всегда обижалась, когда осуждали ее вкусовые предпочтения.

Кирби направилась в комнату Донны и подошла к небольшому шкафу у стены. Донна тем временем открыла дверь и забрала заказ у курьера.

– Что еще нас ждет там? – тихо спросила я. Рыбой и морепродуктами я была пресыщена сегодня. Сначала Макс и обед в ресторане японской кухни, здесь суши, так что после такого марафона я была рада даже техасской еде Лолы.

– Там еще тако и пирог с пеканом.

О да, это я любила!

– Хочу поскорее увидеть фото первой вечеринки братства «Альфа Тетта Ню». На мне был потрясающий голубой сарафан от «Сандро». Простенький, но такой стильный! С твоего позволения я заберу все фото с этим сарафаном.

– У меня еще есть фото с того хеллоуинского вечера, – ухмыльнулась Донна, передавая Лоле большой крафтовый пакет с едой. – Кое-кто заснул прямо посреди вечеринки.

– Эй! – воскликнула Лола, посылая предупреждающий взгляд Донне, но та проигнорировала его.

– Кирби нарядилась в Покахонтас [31], – продолжала Донна.

Я захихикала, вспоминая образ Кирби в тот вечер, в костюме она была больше похожа на пирата, нежели на девушку индейского племени. Я была в костюме ведьмы, и мне даже не нужно было надевать парик и линзы. Лола вырядилась в один из образов Кристины Агилеры [32].

– И выбрала медальон, который вообще никак не относился к индейцам. Кулон вроде того, что ты привезла с Пуэрто-Вальярта, – засмеялась Донна.

– Какой кулон? – с широкой улыбкой спросила я. Сердце в груди дрогнуло, мозгу требовалось время, чтобы соединить все квадратики пазла в одну картинку.

– Ну тот, который висит у тебя на зеркале. Светло-зеленый медальон с кошачьим глазом посредине.

У меня действительно был такой медальон. Я купила его год назад, когда мы с Майком отдыхали в Мексике. Только вот я никогда его не носила, он висел на углу огромного зеркала в нашей с Майком спальне. Донна там никогда не была, по крайней мере, при мне.

– Откуда ты знаешь? – спросила я, улыбка с моих губ пропала.

– Ты рассказывала, – нервно ответила Донна. Лола замерла с пакетом еды в руках и хмуро взглянула на Донну.

– Я не рассказывала.

Все было на поверхности. Как я могла не заметить?

Я окинула комнату беглым взглядом и заметила изумрудные шторы, похожие были в нашей квартире. Изумрудный – мой любимый цвет, а не ее. Ее любимым цветом всегда был лавандовый. Украшения на ее трюмо были подозрительно похожи на мои, словно она старалась купить нечто похожее. В кадре она носила одежду точь-в-точь, что носила в первые месяцы работы телеведущей я, до того как засунула все эти костюмчики и платья подальше. И волосы… Она перекрасилась в рыжий цвет прямо перед нашим выпуском, когда я только начала встречаться с Майком.

– Кирби, это не тот ящик! – воскликнула Донна, наблюдая, как Кирби рыскает в ее шкафу в поисках фотографий.

– А… Вау, а ты не скажешь, какого черта у тебя в ящике делает кулон Даррелла, который дарила ему Перри? – удивленно спросила Кирби, вытаскивая серебристую цепочку с кулоном в виде клюшки.

– Это не тот. Это мой! – воскликнула Донна, переводя взгляд с меня на Кирби и Лолу.

– С гравировкой «Даррелл»? Я ведь помню, как мы с Перри забирали его в той ювелирной лавке недалеко от колледжа. Откуда он у тебя? – спросила Кирби, отодвигая меня в сторону и подходя к Донне. Я была в таком потрясении, что не могла сказать ни слова. – Скажи, ты украла это из их квартиры или он забыл его у тебя, когда вы трахались?

Донна поджала губы и затравленно взглянула на Кирби.

– Сейчас между нами поменялись отношения, но раньше, Донна, я ведь считала тебя подругой, а ты переспала с моим парнем? – разозлилась я.

Она взглянула мимо Кирби на меня и победно улыбнулась.

– Я не единожды спала с ним, это происходит регулярно, последний раз был несколько дней назад.

Прямо перед тем, как он пришел с розами ко мне на работу.

– Когда это началось? – спросила я.

– Да практически сразу. Ты отправилась домой из клуба раньше, ведь идеальной Перри нужно было подготовиться к сдаче экзамена по этике, а вот я решила остаться. Майк был так пьян, что даже не разобрал, кого трахает в туалете. Но потом мы решили повторить, видимо, кое-что он все-таки запомнил. Мы держали наш маленький секрет только между нами. После того как я переехала в Нью-Хейвен, мы стали встречаться реже, однако продолжали заниматься с ним сексом. Встречались в разных городах и даже тогда, когда ты ждала его в номере отеля.

– Ты гадкая сука! – крикнула Кирби. – И не имеешь ни единого понятия о дружбе!

– О какой дружбе ты говоришь? Если бы Перри действительно была моей подругой, то заметила бы, что я влюблена в него!

– Господи, теперь я поняла. Все эти вещи, даже мимику ее ты скопировала и этот уродливый морковный цвет. Ты просто психопатка! – воскликнула Кирби, отшатываясь от нее.

– Нет! Я нормальная, я лучше Перри. Он любит меня, а не ее. Ему нужна я! – кричала Донна, на ее лице читалось отчаяние.

– Даррелл приходил ко мне на днях с цветами и просил вернуться к нему, – спокойно сказала я. Должен же ей хоть кто-то открыть глаза на происходящее.

Донна затихла и покачала головой:

– Не верю! Ты лжешь.

– Странно, что это прошло мимо тебя и твои ассистентки не доложили тебе.

Я не злорадствовала, просто мне было жаль ее. Я ведь знала Майка, пытаюсь оправиться от отношений с ним и буду работать над этим не один год. Она будет несчастна с ним.

Кирби обошла Донну, задевая ту плечом, и вместе с Лолой они стали собираться, никто из нас не хотел больше оставаться здесь. Глаза Донны наполнились слезами.

– Ты могла сказать мне, – прошептала я.

Я чувствовала лишь разочарование, а еще мне было грустно, но дело вовсе не в Майке. О нем я знала и не могла винить его, ведь наши отношения с самого начала были обречены. Но Донна… Мы ведь дружили, вчетвером мы проводили все свободное время вместе. На каникулах мы объездили всю Калифорнию. Вместе радовались и вместе расстраивались. Мы делились многими сокровенными тайнами. Хоть наши отношения в настоящем и не были прежними, я хранила память о прошлом. А сейчас выясняется, что Донна вела двойную игру.

– И ты бы отступилась? Так просто? – спросила она, стирая слезы со щек.

– Я не могу сказать, что было бы, потому что этого уже не случилось, но я обязательно подумала бы об этом. Потому что так поступают подруги, Донна. Откуда мне было знать, что ты влюблена в него? Я не видела ни одного знака, ни одного намека на это. А что до Майка, мы с ним долго общались, прежде чем стать парой, просто плыли по течению, и если бы ты хоть раз сказала мне, что у тебя к нему чувства, то я бы что-нибудь придумала. Тогда ты была важна для меня, а Майк не был настолько важен.

Она злобно усмехнулась, с ее глаз покатились новые слезы.

– Мне не жаль. И не строй из себя святую. Я ненавижу тебя, – бросила она.

– Всего хорошего, сучка. – Кирби отсалютовала ей, и вместе с Лолой они вышли из квартиры. Я последовала за девчонками.

Мы вышли на улицу. В руках Лолы был зажат пакет с едой из техасского ресторанчика.

– Лола, – усмехнулась я. – Ты забрала еду?

Она дернула головой.

– А что? Я голодна, и я заплатила за нее.

– Куда дальше? – спросила Кирби, запахивая края тонкой и короткой куртки.

Мне не хотелось снова сидеть в кругу и вспоминать истории из прошлого, впервые за долгое время мне хотелось зажечь.

– Здесь недалеко есть один неплохой клуб.

Девчонки переглянулись и кивнули.

– Тогда вперед!

Втроем нам пришлось пройти целый квартал. Время уже было позднее, между десятью и одиннадцатью часами. Город был слабо подсвечен, акцент делался на рождественских украшениях, но клуб мы заметили сразу. Огромная голубая неоновая вывеска висела над входом, несколько людей стояли у парадной двери. Холодный воздух щипал мои щеки, по мере приближения слышалась громкая музыка, это немного развеселило меня.

Мы вошли в затемненное помещение, только яркие неоновые лучи, блуждающие по залу, не давали ему погрузиться во тьму. У входа мы сдали куртки в гардероб. С собой у меня не было ничего, кроме карты и телефона, которые я предварительно убрала в карман черных джинсов. Здесь было совсем не холодно, и я была рада, что перед встречей с подругами решила надеть только тонкую черную майку. Воздух был пропитан запахами алкоголя, табака и духов: мужских и женских.

Лола потащила нас к столику у края стены, чем заслужила неодобрительный взгляд Кирби.

– Куда ты идешь, я думала, мы сядем за баром? – спросила она.

– Я хочу есть, – кивнула Лола на крафтовый пакет с едой.

Втроем мы расположились за деревянным высоким столиком с барными стульями, и Лола развернула пакет. Она была пьяна и хотела техасской еды, ни Кирби, ни я не собирались вставать у нее на пути.

– Я возьму выпить. Тебе что, Лола?

– Джин-тоник, – отозвалась подруга, набрасываясь на тако. – Боже, как вкусно! Хоть и остыло уже.

Я улыбнулась и встала вслед за Кирби.

– Я с тобой, мне тоже не помешает выпить.

– Ты уверена? – Подруга окинула меня подозрительным взглядом.

– Ага, пошли.

Мы взяли три порции джин-тоника и принесли их за столик. Я сделала глоток и почувствовала, как цитрусовая сладость обжигает горло, но затем наступило тепло.

Дальше я помню эту ночь смутно. Еще порция джин-тоника, пирог с пеканом, танцы с симпатичным парнем, который сидел за соседним столиком, танцы на барной стойке, яркие огни, музыка, светящийся олень и тьма.

Потом я видела сон, как лежу в чужой кровати. На мне лишь футболка и трусики, чья-то теплая рука покоится у меня на животе. Над ухом я слышу тихое размеренное дыхание и… Черт! Что-то продолговатое и твердое упирается в мой зад!

Кажется, это вовсе не сон.

Глава 28

Макс

Было одиннадцать. Я давно поужинал, даже сходил потягал железо, принял душ и уже готов был отойти ко сну, но что-то не давало мне покоя. Вернее, кто-то. Вернее, отсутствие кого-то.

Утконос.

Находиться с ней в одном помещении было невыносимо.

Она часто работала на лэптопе за кухонным столом, пока я делал вид, что смотрю телевизор. Честно говоря, этот телевизор я не смотрел никогда. И просиживать часы на диване тоже не про меня, но какого-то черта я сидел там и сосредоточенно пялился в экран, а потом мой взгляд ускользал к ней.

Она делала ужасно надоедливые вещи. По вечерам болтала с кем-то по имени Кирби часы напролет. Она удивлялась и смеялась очень громко. Ее пальцы, стучащие по клавиатуре, словно отбивали чечетку в моей голове. А еще она постоянно пела… Перри сама не замечала, как начинала напевать. Очень знакомые мелодии и слова: песни, которые были популярны еще до ее рождения.

Это раздражало меня, а еще раздражало то, что при каждом звуке ее голоса мои губы складывались в улыбку. Каждый раз, когда она вздыхала, мой взор обращался к ней. А когда она облизывала ложку от зефирной пасты, я чувствовал, как мои яйца наливаются свинцом.

Но я же пообещал не трогать ее. Поэтому мне приходилось держаться от рыжеволосого урагана как можно дальше.

И сейчас, сидя в своей квартире в одиночестве, я осознал, как сильно привык к ней. Мне не хватает звука ее голоса, мне не хватает ее звонкого смеха, мне не хватает ее улыбки, ее взгляда, ее сладкого запаха, тапочек с нарисованными на них пчелами и неловкого хрюканья. В моей квартире стало тихо, и я возненавидел это.

Поэтому, заметив в ванной расческу, которую она забыла, я долго раздумывал над тем, позвонить ей или привезти вещь в ее квартиру.

Вспомнив, что она рассказывала о предстоящей встрече с подругами, я отмел вариант с поездкой к ее дому. Оставался вариант со звонком. Однако сомневаюсь, что она ответит, раз встречается с подругами. Но так как на часах уже четверть двенадцатого, то, должно быть, она направляется домой.

Я написал ей сообщение о том, что она забыла расческу у меня, и сел на диван ждать и обдумывать свое странное поведение. Кажется, помимо разума я где-то потерял свои яйца.

Прошло полчаса, она не ответила, и, черт возьми, это заставило меня нервничать, я написал еще одно сообщение:

Ты в порядке?

Через пять минут она перезвонила мне.

– Привет, эм… твоя расческа… – начал я.

– Сейчас мне не до расчески! – Незнакомый женский голос прозвучал резко, да так, что я невольно зажмурился.

– Кто ты? Где Утконос?

– Утконос? – недоумевала девушка.

Черт.

– Перри Митчелл.

Я заподозрил что-то нехорошее.

Во что Перри вляпалась?

На фоне женского голоса звучала энергичная клубная музыка.

– Да, она здесь, – неуверенно ответила незнакомка.

– Мне нужно поговорить с ней, – настоял я, на ходу вскакивая и собираясь ехать за ней, куда бы ни пришлось.

– Она… В общем, она не способна сейчас вести конструктивный диалог, – заворчала девушка. Послышались тяжелый вздох и два хохочущих голоса на фоне. – Я пыталась поймать такси, но кто знал, что ваш Нью-Хейвен – не Бостон, таксисты тут не выстраиваются в очередь, готовые отвезти вас хоть до чертова Малибу!

– Где вы? – резко спросил я. Это вышло не специально, просто что-то внутри меня переворачивалось от осознания того, что Перри может быть не в безопасности.

– Воу, не стоит орать на меня! – фыркнула девушка, но затем все же продиктовала мне адрес.

– Никуда не уходите, я сейчас буду.

– Да уйдешь тут, конечно! – раздраженно бросила она и отключила трубку.

Уже через десять минут я был на парковке клуба. Мой взгляд выхватил двух девушек, одна – высокая блондинка с длинными волосами, другая была гораздо ниже, со смуглой кожей и мелкими темными кудряшками. Блондинка, кажется, была зла, а вот вторая что-то говорила подруге и при этом посмеивалась.

Мне не было до них дела, я искал Перри и ее подруг, поэтому, выйдя из машины, я направился к клубу. Проходя мимо шумных девушек, замер. На фоне двух голосов и приглушенных звуков музыки слышался плач. Я обернулся и заметил за их фигурами рыжеволосую макушку.

Перри.

Она сидела на небольшом столбике, который служил преградой для машин. Наклонившись вперед, она уперлась локтями в колени и прижала руки к лицу, тихо всхлипывая.

В голову стали лезть самые отвратительные мысли. Если ее кто-то обидел, я прямо сейчас закатаю его в асфальт этой гребаной парковки. А потом достану его и вырву ему позвоночник.

Я прошел мимо блондинки и брюнетки и опустился перед Перри на колени, пытаясь разглядеть ее лицо.

– Эй, ты в порядке? – спросил я, невесомо касаясь ее ноги.

– Какого черта?! Кто ты такой? – взревела блондинка, пытаясь оттолкнуть меня, но я даже не пошатнулся, вместо этого выпрямился во весь рост.

– Ты… – гневно начала она, но через секунду растерялась. – Ну и здоровый же ты! Погоди… Дубина-хоккеист из бара! Так это ты ее новый приятель? Немыслимо!

Брови блондинки взметнулись так высоко, что рисковали убежать с ее лица вовсе.

– Как? Как она умудрилась вляпаться в это дерьмо дважды? – гневно пробубнила незнакомка.

Из-за ее спины показалась другая девушка. Зачесав рукой назад непослушные кудряшки, она с любопытством окинула меня взглядом.

– Кирби не любит спортсменов, она считает вас тупыми качками, – захохотала она.

– Черт, Лола, заткнись.

Перри всхлипнула, и я снова опустился перед ней, пытаясь поймать ее взгляд и понять, что за херня здесь творится.

– Почему она плачет?

Блондинка тяжело вздохнула и устало закатила глаза.

– Кое-кто не умеет пить! – бросила она, поглядывая на Перри, затем перевела взгляд на вторую девушку. – А кое-кто другой не знает меры!

Мои пальцы обернулась вокруг лодыжки Митчелл, покрытой джинсовой тканью, и принялись успокаивающе гладить ее.

– Почему ты плачешь? Расскажи мне… – тихо попросил я, сам поражаясь, насколько мягко прозвучал мой голос.

Она убрала руки от лица и уставилась на меня мутным взглядом.

Черт, она, кажется, говорила, что алкоголь на нее плохо действует.

– Макс, – всхлипнула Перри, вытирая с лица следы смазанной косметики. – Мне холодно.

Я накинул свою куртку на плечи Перри, закутывая ее посильнее.

И почему я сразу до этого не додумался?

– О боже мой, как мило, – фыркнула блондинка. – Но мне нужно, чтобы ты помог убрать их отсюда.

– Я хочу танцевать! – крикнула та, что была пониже, суровая подруга Перри, недовольно цокнув, проигнорировала ее слова.

– Я потеряла свою кредитку, – снова всхлипнула Митчелл, привлекая мое внимание.

Мне никогда не приходилось бывать в подобной ситуации, это обескураживало.

– Ты не потеряла ее, а забыла на барной стойке. – Затем блондинка посмотрела на меня и строго сказала: – Отведи их в машину и, пожалуйста, не потеряй. У этой, – она указала на кудрявую, – катерный винт в заднице! Я заберу кредитку Митчелл и вернусь.

Я кивнул и помог Перри встать на ноги. Она все время причитала о том, что люди обманщики и что дружбы не существует, а еще бубнила что-то о картах и о том, что давно пора переходить на чипы в голове.

Она была слишком пьяна.

Я схватил за предплечье вторую девушку и повел их к машине.

Все их встречи так оканчиваются? До чего же небезопасно вести себя подобным образом! А если им встретится кто-то, у кого в голове не будет добрых намерений? Кто-то, кто захочет воспользоваться их состоянием?

Дерьмо! Завтра я всерьез собираюсь прочитать взрослой девушке лекцию о пагубном влиянии алкоголя.

– Эй, парень, куда это ты забираешь их? – послышался настороженный мужской голос.

Я обернулся и хмуро взглянул на мужчину у пикапа, остановившегося недалеко от нас.

– Все в порядке, я их друг, – отмахнулся я и попытался помочь Перри запрыгнуть в авто, но она вдруг стала сопротивляться.

– Я его вижу впервые, – сказала вторая, покачав головой и сдерживая смех.

– Я его не знаю. Я его совсем не знаю, – присоединилась к ней Перри. Ее глаза снова наполнились слезами.

Мужчина подошел ближе.

– Друг? Что-то не похоже, – бросил он.

– Это мистер «Призрачное лицо», ищите нас завтра в сводках криминальных новостей, – захохотала кудрявая.

Я окинул подругу Перри гневным взглядом. Что за чушь она городила?

– Так, отойди от них! – заорал незнакомец. – В моем пикапе лежит револьвер, и я точно воспользуюсь им, чтобы продырявить твою задницу!

– Все не то, чем кажется, – небрежно бросил я, начиная злиться, хотя вполне понимал его опасения.

– Кирби! – вдруг крикнула кудрявая девушка. Я облегченно выдохнул, замечая блондинку.

– Что тут происходит? – сердито спросила она.

– Блондиночка, объясни ему, что я не маньяк, а просто хочу отвезти вас домой.

Кирби помогла кудрявой подруге залезть в машину, попутно разговаривая с неравнодушным мужчиной. Я же взял Перри под руку и помог ей сесть с другой стороны.

– Сэр, вы действительно все не так поняли, девочки – мои подруги, они немного перепили, вам не о чем переживать, – заверила она его.

Незнакомец еще несколько секунд изучал ее подозрительным взглядом, затем фыркнул и направился к пикапу.

– Если что, я запомнил его номер, – бросил он напоследок.

Я занял водительское сиденье и на всякий случай заблокировал задние двери. Блондинка закрыла дверь и, откинувшись на спинку сиденья, устало выдохнула.

– Что с ними, они приняли что-то?

Внутри меня плескались злость и раздражение, хотя злиться мне было не на кого. Беспокойный взгляд постоянно возвращался к зеркалу заднего вида, проверяя, в порядке ли Перри.

– Нет, был только алкоголь, – отмахнулась она. Видимо, блондинка не собиралась быть сегодня мамочкой двух неугомонных девочек-подростков. – Просто отвези нас к Перри.

– Квартира у нее маленькая, – сразу сказал я.

Блондинка обернулась и уставилась на меня с явным удивлением в глазах.

– Так, а откуда ты?.. Без разницы, мы вместимся.

– Я заберу вас к себе.

– Что? Нет! Отвези нас к Перри!

Ладно, сейчас я понимал, почему злился.

– Обе твои подружки едва на ногах стоят, а через час кто знает, что им взбредет в голову? Я не хочу потом вас как цыплят собирать по городу, – раздраженно выдал я.

– Ничего не случится, посмотри, они же спят, помоги довести их до квартиры Перри, и я обещаю, мы больше не побеспокоим тебя. Они уснут и проспят до утра.

Что, если мне хотелось брать на себя подобные «беспокойства»?

Я взглянул на спутанные рыжие волосы, спадающие на бледное лицо. Глаза Перри были закрыты, голова покоилась на плече у ее подруги.

– Нет.

– Послушай, хоккеист…

– Я сказал нет! – огрызнулся я. – Я не оставлю ее в таком состоянии одну. Может, ей плохо станет? Она же не выпивает совсем.

Блондинка долго смотрела на меня, затем на ее губах появилась маленькая улыбка.

– Ты ведь не о Лоле? – Я молчал. Конечно, не о Лоле, я понятия не имел, кто такая Лола. – Ты к ней что-то чувствуешь.

И опять не проронил ни слова, потому что понимал, что подруга Перри попала точно в цель. Я не просто чувствовал, в последнее время Митчелл прочно засела в моих мыслях. Мне хотелось знать, как у нее дела, здорова ли она, в каком настроении, не тревожит ли ее что-либо. Мне хотелось быть рядом.

– Можешь не отвечать, хоккеист, я увидела достаточно. Только не наделай глупостей. Один уже сделал ее несчастной.

Что, если я уже совершил самую главную глупость?

Кирби и вторая девушка, которую мне представили Лолой, разместились в гостиной. Перри было отведено особое место – моя спальня. Митчелл была сильно пьяна, и меня это беспокоило. Поэтому я решил провести эту ночь с ней. Тем не менее я все еще не намерен был нарушать свое обещание, хорошо, что места на полу было предостаточно.

После возвращения в мои апартаменты Перри повеселела. Она подошла к кровати и свалилась на нее прямо в одежде.

– Я хочу пить, Зверь, – властно бросила она.

Мне пришлось спуститься и взять стакан с водой. Когда я вернулся в спальню, то застал ее раскинувшейся на моей кровати в очень провокационном виде. На ней не было одежды, черт, на ней не было даже бюстгальтера. Маленькие черные кружевные трусики – единственное, что скрывало ее наготу. Руками она прикрыла полные груди, которые заставляли меня терять контроль над ситуацией.

– Зачем ты разделась? – спросил я так, словно действительно не понимал зачем. Взгляд невольно скользнул по светлой коже ее живота, полушариям прикрытой груди и кокетливо распахнутым губам.

Святое дерьмо!

– А ты как думаешь? – ухмыльнулась она, вдруг расставляя ноги и откидываясь на подушки, одной рукой она погладила грудь и сжала напряженный сосок, а другая проникла в трусики. – Нас тянет друг к другу, я свободна, ты тоже, почему бы нам не переспать?

Она принялась поглаживать себя между ног, я видел очертания ее пальцев под кружевом, прикусив губу, она смотрела на меня и издавала тихие стоны.

Из моей груди вырвался злобный рык, одновременно наполненный и отчаянием. Она приглашала меня заняться с ней сексом. Я мог бы снять напряжение, которое нарастало между нами в течение этих дней, мои яйца перестали бы болезненно поджиматься при мысли о Перри, и это помогло бы ненадолго расслабить мое тело. Я мог бы подарить ей полную наслаждений ночь и исправить то, что я совершил в самом начале наших с ней… отношений? Могу я называть это отношениями?

Но я не мог с ней так поступить, это была не Перри, в ней говорила та дрянь, которой она напилась в баре. Поэтому схватив из гардероба первую попавшуюся футболку, я одним резким движением натянул ее на голое тело Митчелл.

– Какого черта, Пауэлл? – зарычала она.

Я подобрал ее раскиданную одежду и бюстгальтер с пола и сложил это все в маленькое кресло у стены.

– Ложись спать, я лягу на полу, – твердо сказал я и зашел в гардеробную, чтобы раздеться.

– Нет! Не оставляй меня, пожалуйста! – жалобно взмолилась она.

Когда я вышел, то поймал ее лукавый взгляд, который она изо всех сил старалась преподнести как испуганный.

– Я буду рядом, в двух шагах от тебя, – тяжело выдохнув, сказал я. Затем выключил свет и забрался под покрывало импровизированной постели на полу.

– Вдруг воры? Они захотят украсть меня!

– Они не станут. И в доме отличная система безопасности, – усмехнувшись, ответил я.

Похищать кого-то вроде нее – настоящее безумие, болтовней она кого угодно доведет до суицида.

На минуту Перри замолкла, и я уже обрадовался тому, что она успокоилась и решила заснуть, но вдруг:

– Я боюсь привидений, сколько человек было убито в этой квартире?

– Ни одного, – теряя всякое терпение, бросил я.

– При тебе! А до тебя? Ты не знаешь, кто жил здесь до тебя!

– Дом сдали четыре года назад, и я единственный и первый квартиросъемщик. Спи!

Она снова замолчала, и я с облегчением выдохнул, пока со стороны кровати не донеслось разгневанное:

– Дубина!

– Ты обозвала меня?

– Нет! – фыркнула она. Послышалось недовольное тихое ворчание и шуршание одеяла. Ну, теперь-то она точно ляжет спать.

Прошло около пяти минут, я слышал ее тихое дыхание, которое говорило о том, что Перри провалилась в сон. Я закрыл глаза и решил последовать за ней.

– Макс!

Мои глаза распахнулись.

Если я не буду отвечать, притворюсь, что сплю, она тоже заснет.

– Макс! – снова раздался ее громкий шепот.

Я молчал.

– Зверь!

Молчание.

Спокойно, Макс. Она скоро уснет, она пьяна.

– Зве-е-е-е-е-ерь! – Она тянула гласные снова и снова, словно пела песню.

Черт побери!

– Что? – слишком громко и сердито выдал я.

– Мне холодно, не мог бы ты дать мне попользоваться твоим теплом на эту ночь?

– И как бы я мог сделать это?

– Обними меня…

Нехорошие мысли снова ворвались в мою голову. Я понимал, чего она добивалась, понимал, что не должен поддаваться на провокации, но телу не объяснишь, оно хотело лечь с Перри и поддаться на ее просьбы. Мой член, отвердевающий, давно уже изнывал от потребности в сладком плене ее бедер. Или рук, или губ. Да просто потереться об нее – уже было бы достаточно.

Я сел, откидывая покрывало в сторону, и устало потер лицо, пытаясь сконцентрироваться на том, что помогало мне держаться все эти годы. Я спокоен и полностью контролирую себя. Контроль – это вся моя жизнь.

– Прекрати, Перри, укрывайся одеялом и засыпай, – сказал я.

Мои глаза привыкли к темноте комнаты, кроме того, огни города, проникая в спальню сквозь панорамные окна, не давали той погрузиться в кромешную тьму.

– Мне действительно холодно, Макс…

Как? Как ей это удается? Только из ее уст мое имя звучит совершенно по-особенному, так, что мне немедленно хочется подорваться и выполнить любую ее просьбу.

Раздражаясь, я поднялся и резко запустил руку под одеяло, хватая и ощупывая ее ступню.

Действительно холодная. Выходит, это не уловки.

Я мог бы спуститься и выставить температуру на терморегуляторе повыше, но там уже спали подруги Перри. И я уже спускался за водой, спущусь еще раз, Кирби задаст мне жару. Как я понял, среди них она самая боевая.

– Ладно, – сдался я и лег к Митчелл под одеяло.

Перри моментально прильнула ко мне всем телом. Обернула вокруг меня руки и ноги и заурчала как маленький котенок. Ее волосы пахли цветами и холодным воздухом, кожа – клубникой со сливками и немного потом. И я солгу, если скажу, что этот запах не перевернул каждый гребаный орган в моем теле, призывая меня уткнуться носом в ее шею и остаться там хотя бы на ночь.

Ее большая грудь с твердыми сосками вжималась в мой торс, а сводом бедер она соприкоснулась с моим членом, который от всего этого стал совсем твердым.

Она что-то пробормотала и задвигалась, создавая трение между нами.

Твою мать!

Мои яйца были каменными, член пульсировал, желая как можно скорее оказаться в ней. Я стал думать о самых отвратительных и противных вещах, чтобы заставить его сдаться, но делать это весьма проблематично, когда Перри с кожей, которая пахнет чертовой сладостью и ею, лежит, обвив мое тело ногами и руками.

Она снова подвигалась, еще сильнее потираясь киской о мой член.

– Хватит ерзать, – выдохнул я.

– Прости, – пропищала она.

Утконос сделала это снова. Стон чуть не вырвался из моего горла.

– Перри, еще раз, и я замотаю тебя во все одеяла, что есть в моей квартире, а сам вернусь на пол!

– Перестань, Зверь, это ведь твой член упирается в меня, а не мой член упирается в тебя.

– У тебя нет члена.

К счастью.

– Я очень сильно хочу тебя, – зашептала она. – Ты так вкусно пахнешь, это заводит меня.

Перри обхватила мой затылок и соединила наши губы. Ее язык своевольно пробрался в мой рот и стал кружить там с моим языком. Маленькая рука прижимала меня к ней так сильно и властно, что я не смог сдержаться и все-таки застонал ей в рот.

На вкус она была как цитрус и мята, пахла алкоголем, но была очень-очень сладкой. Это только сильнее заводило меня. Я потерялся, ослаб из-за ее языка в моем рту и чувственных губ, не мог сопротивляться. Тихие хриплые стоны вырывались из ее рта между нашими поцелуями. Однако стоило ее руке пробраться в мои боксеры и сжать готовый член, я отстранился и хрипло выдохнул:

– Перестань…

Даже в темноте я видел эту дьявольскую улыбку на соблазнительных губах, она прикусила язык белыми зубами и сверкнула глазами, начиная медленно ласкать меня, водя рукой от основания до головки.

– Я не хочу, – снова выдал я.

– Ты хочешь, – усмехнулась она. – Твое тело выдает тебя, Зверь. О черт! У тебя такие большие потрясающие яйца!

Вот и мои яйца нашлись, они прямо в ее руках.

Она поглаживала меня, уверенными движениями сводила с ума. Я чувствовал, что вот-вот взорвусь.

Еще секунда, всего маленькая секунда.

Я судорожно выдохнул и отстранил ее руку от себя, развернул неугомонное тело спиной ко мне и намертво впечатал в свою грудь, зажимая шаловливые руки.

– Зачем ты сделал это? – вспыхнула она, брыкаясь в моих объятиях и задевая задницей мой член снова и снова.

Не могу поверить, что влип в это! Еще ни разу в жизни я не чувствовал такой потребности в чьем-то теле. Я всегда умело пользовался мозгами, в отличие от многих других. Я контролировал себя. Но сейчас готов был сдаться.

– Спать, Перри! – прорычал я.

– Дурак, – фыркнула она и наконец замолчала, кажется, затаив обиду на меня.

– Поблагодаришь завтра.

Тело ее обмякло, голову она немного наклонила назад, упираясь ею в мою грудь.

– Я знаю, что не привлекаю тебя так, как мне хотелось бы. Парни вроде тебя западают на породистых девчонок, а с такими, как я, только спят. Ты высокий, сильный и привлекательный, а я расходный материал. С тобой должна быть такая же высокая и ослепительно красивая девушка. Вы станете чертовыми мистером и миссис Смит, идеальной парочкой Джоли – Питт [33], заведете много детей и будете счастливы, – грустно подытожила она. – Ладно, они все же расстались, но у тебя такого не будет. Ты будешь счастлив, я хочу этого для тебя.

– Ты невыносимая болтушка, – выдохнул я.

– Болтушка, прилипала, Утконос, обзывай меня, Зверь, все, что пожелаешь. Между прочим, мой язык способен не только болтать, я много чего могу им делать, если бы ты только позволил, – обиженно сказала она.

Соблазн позволить ей продемонстрировать навыки ее языка был слишком велик, но сейчас в ней говорил алкоголь, а с ним я не хотел договариваться.

– Спи, – в который раз повторил я.

Митчелл ничего не понимала, так, как привлекает меня она, никто еще никогда не привлекал. А что до бывшей, я действительно любил ее, и она была совсем другого типажа, отличного от типажа Перри. Однако это не привело меня к счастью.

Через несколько минут маленькие холодные ступни прижались к моим ногам, руки накрыли мои руки, обвивавшие ее талию, а возмущенное пыхтение сменилось тихим и размеренным сопением. Я зарылся носом в ее волосы и, как самый настоящий маньяк, вдохнул полной грудью ее запах, едва не закатывая глаза от удовольствия.

Эта ночь окончательно сведет меня с ума.

Глава 29

Перри

Член. Это точно был чей-то твердый член. И сейчас он упирался в мою задницу.

Боже. Во что я влипла на этот раз?

Я затаилась, старалась не показывать, что уже проснулась, чтобы не навлекать на себя беду. Неужели я переспала с кем-то этой ночью?

Сейчас раннее утро, комната была темна, спросонья я никак не могла понять, где нахожусь. На мне была огромная футболка, очевидно не моя.

Тело сзади меня зашевелилось, большие руки сжали меня в объятиях, а чей-то подбородок расположился на моей макушке. Я напряглась, глаза забегали по стене и двери, которую я видела перед собой. Дверь была очень знакомой и выглядела как та, что вела в гардеробную Пауэлла.

Это она и есть.

Мое сердце забилось вновь. Я успокаивалась. По крайней мере, я не переспала с незнакомым мудаком, я переспала со знакомым мудаком.

– Доброе утро, – раздался хриплый голос над ухом.

Я молчала, делала вид, что сплю.

– Ты похрапывала прямо перед тем, как вытянуться в струну и замолчать, – усмехнулся он.

Я оттолкнула Макса от себя и села, одаривая его возмущенным взглядом.

– Я не храплю! И что ты делаешь в моей кровати? – взвизгнула я.

Иисусе! Ну какая моя кровать? Это же его кровать!

– Что ты делаешь в твоей кровати? – исправилась я.

Он уже не скрывал улыбки и открыто насмехался надо мной.

– Что ты делаешь в своей кровати со мной? Почему я вообще здесь нахожусь?

Макс лениво прикрыл глаза и рукой почесал голую грудь, привлекая к твердым мышцам все мое внимание. Огромных усилий мне стоило отвести взгляд от его бесподобного тела и смотреть в глаза.

– Вчера вечером я забрал вас с подружками из клуба, уложил тебя спать здесь, а их внизу. Но тебе не очень хотелось спать, и ты затянула меня к себе под одеяло, – пояснил он, прищуривая один глаз.

Постель ощущалась такой теплой, моя лодыжка все еще касалась его горячего бедра. Его темные волосы были немного взъерошены, на лице сохранилась пара следов от подушки, но в целом он был так же красив, как и всегда. Невероятно. Вряд ли подобное можно сказать обо мне.

Я совсем ничего не помню о вчерашнем вечере.

– Мы… переспали?

На его губах норовила проскользнуть улыбка, но он сдерживался.

– Нет.

Я с облегчением выдохнула:

– Хорошо.

– Но сначала ты разделась и начала ласкать себя прямо на моих глазах. Затем залезла в мои боксеры, стала сжимать мой член, превозносила мои большие яйца и расхваливала свой язык, который мог бы… Ты не уточняла, что он мог бы сделать, но собиралась показать, если бы я не держал тебя как пристегнутую у своей груди.

Какой ужас! Неужели я действительно делала что-то подобное?

В моей голове всплывали картинки вчерашнего вечера. Мы были у Донны, потом я узнала, что она спала с Майком, мы ушли в клуб, было много танцев и выпивки, потом мелькнуло лицо Макса, а в конце мне стало так хорошо, мягко и очень тепло.

Я попыталась оценить, действительно ли он сказал правду, но сомнений не было. Макс не станет сочинять, чтобы посмеяться надо мной, это не в его характере.

– Прости, меня просто уносит от алкоголя, я больше никогда не буду пить, – простонала я, хватаясь за голову и осознавая, что вдобавок ко всему у меня пульсируют виски. Я потерла их пальцами и зажмурилась.

Теплая рука Макса накрыла мою спину и нежно погладила ее, заставляя меня сжаться от неожиданности, а затем расслабиться от удовольствия.

– Я приготовлю для тебя завтрак и таблетку, – сказал он и, одевшись, вышел из комнаты.

Моя голова готова был взорваться. Я не знала, что это: похмелье или дикий стыд. В любом случае времени на обдумывание всех ошибок у меня не было. Позавтракаю у Пауэлла и вернусь домой, чтобы подготовиться к работе.

Я быстро почистила зубы своей щеткой, которую Макс до сих пор почему-то не выбросил, и вернулась в комнату. На прикроватной маленькой тумбочке лежала таблетка и стоял стакан воды. Я выпила обезболивающее, быстро проверила телефон и почту и спустилась.

В квартире пахло чем-то жареным, кажется, это были панкейки. Я заметила Макса у плиты, он ловко управлялся с полужидким тестом и раскаленной сковородой. За кухонным столом сидели Кирби и Лола, и обе смотрели на Пауэлла. Но если Кирби была хмурой, то Лола слабо улыбалась.

Меня вдруг охватил такой ревностный порыв встать перед ними и напомнить, что этот хоккеист уже занят, что я едва не сорвалась с места. Однако головой понимала, что не могу сделать этого, ведь, по сути, он был свободен. Однако злиться на подруг мне никто не запрещал.

Макс перевернул панкейки и отошел от плиты, я хотела пройти мимо него к холодильнику, чтобы проверить, не выбросил ли он мою зефирную пасту, но не смогла этого сделать. Он мягко обвил мою талию и притянул к себе, касаясь губами моего виска и спутанных волос.

– Стало легче? – спросил он, не обращая внимания на то, что в этой кухне мы не одни. Да и что вообще нашло на него? Когда мы жили вдвоем, он шарахался от меня, а сейчас такой весь из себя заботливый бойфренд.

«Не бойфренд», – повторяла я себе. Макс не мой.

Я чувствовала небольшую неловкость из-за всей этой ситуации и подвох, но все же выдавила из себя улыбку.

– Немного.

– Ты за пастой? – спросил он.

Я задумчиво кивнула.

Он запомнил это?

Конечно, он запомнил, в этом не было ничего странного. Я брала ее из холодильника каждое утро перед завтраком, я не могла без нее жить, это сложно не заметить.

– Садись, я принесу, – сказал он и легко подтолкнул меня к столу, где сидели девчонки. Через секунду Макс принялся раскладывать панкейки по тарелкам.

Я заняла место рядом с Кирби. Заметив их плотоядные взгляды, я зашипела, словно кобра, охраняющая свою нору. Нору с большим и красивым мужчиной.

– Хватит пялиться!

Лола быстро заморгала и перевела взгляд на меня.

– Я просто восхищена, в смысле это мило, что ты и он вместе, – сказала подруга.

Я не стала убеждать ее в обратном, как не стал и Макс, хотя прекрасно слышал нас.

– А ты? – Моя бровь выгнулась, отражая внутреннее негодование. Кирби покачала головой.

– А я просто еще пока не знаю, как к нему относиться. Не люблю спортсменов, они задирают нос так высоко, что рискуют столкнуться с луной, – буркнула она.

Меня их слова не успокоили. Так я открыла для себя то, что называется ревностью. Не припомню, чтобы хоть раз я ревновала Майка. Возможно, раздумывала по поводу Даррелла и его бывших девушек, но не чувствовала чего-то такого, что чувствую сейчас. А сейчас мне хотелось сразу расставить все границы и показать, что здесь мое и что нельзя трогать.

– Однако пока луна все еще цела, – громко сказал Макс и поставил перед каждой из нас по тарелке с завтраком. – Панкейки с высоким содержанием протеина. Это шоколадный сироп, а это карамельный, оба без сахара, и убийственно сладкая зефирная паста для любительницы эклеров, – объявил он и поставил передо мной баночку моей пасты.

Кирби прыснула со смеху, Лола не поняла шутки, а мне пришлось послать ухмыляющемуся Пауэллу предупреждающий взгляд.

– Приятного аппетита, а мне нужно собираться. – Он оставил нас наедине.

После завтрака Кирби и Лола вызвали такси и вернулись в отель. Макс подбросил меня до дома, там терпеливо подождал, пока я соберусь на работу. Я быстро приняла душ, высушила и выпрямила волосы, из средств декоративной косметики воспользовалась только тушью. Это не было чем-то вроде «буду любить себя настоящей», просто мне осточертело делать что-то в угоду другим. Я не хочу прожить всю жизнь, беспокоясь о том, что подумают обо мне люди.

Во многом мне помогла встреча с подругами. Кирби со светлыми волосами, бледной кожей и стройной фигурой была похожа на одну из греческих богинь, и она не стеснялась этого и уж точно не собиралась прятаться в мешок из-под мусора. У Лолы кожа переливалась бронзой, а волосы были не такими, как у многих других. Мелкие кудряшки, пышные, они были длиною до плеч. Но она никогда не задумывалась над тем, чтобы распрямить их. Ей нравились ее кудряшки. А мне нравятся мои рыжие локоны и усеянная веснушками кожа, и плевать мне, нравится это кому-то так же, как и мне, или нет. Это больше не моя проблема.

После того как я была готова, мы со Зверем поехали в автосервис. Все это время между нами стояла неловкая тишина. Макс выглядел задумчивым, а мне просто нечего было ему сказать. Что-то происходило, каждый из нас это чувствовал, но почему-то продолжал игнорировать. Со своей стороны я решила, что не буду делать никаких шагов в его сторону. Признаюсь, я трусила и не хотела в очередной раз слышать от него все это «мы-просто-переспали» и «я-не-профессионал-по-части-отношений» дерьмо. Уже на своей «Искорке» я отправилась на работу.

К обеду в мое личное пространство ворвался Джей.

– Привет, красавица, почему такая задумчивая?

Я подняла взгляд от экрана лэптопа к лицу коллеги.

– Много проблем, которые нужно обдумать.

– Не хочешь пообедать? – спросил он. – Исключительно как друзья.

– А мы друзья?

– Прости, если ты рассчитывала на любовников, то я еще не готов расстаться с женой, – грустно улыбнулся он.

– Пойдем, друг, – ответила я, сочувственно потирая его плечо.

Захватив куртку и сумочку, я направилась к выходу, следуя за Джеем. На первом этаже мы столкнулись с Донной. Она окинула меня ненавидящим взглядом, кивнула Джею и прошла мимо.

Злится. Хотя это мне следует злиться. Как ни странно, я решила отпустить эту ситуацию, прошлого не изменить, но в будущем я могу вычеркнуть из своей жизни людей вроде Донны и Майка. За обедом я рассказала все Джею.

Во второй половине дня я была в «Скале». Итан настраивал оборудование, а я поправляла одежду и волосы перед съемкой.

– Надоело морозить задницу у льда, – фыркнул мой напарник.

А я уже и забыла, как сильно он не любит хоккей.

– Одевайся теплее, и тогда тебе не придется ее морозить, – усмехнулась я.

Итан послал мне раздраженный взгляд и стал готовиться к съемке. Вскоре мы отсняли отличный материал, и мой напарник поспешил убраться с трибун. Я осталась посмотреть игру, но была не одна, ко мне присоединились Лола и Кирби. Уже вечером они возвращаются в Бостон. А пока мы могли провести еще немного времени вместе и посмотреть на «Дьяволов». Лола была в восторге, а вот Кирби – нет, по какой-то причине она не любила спортсменов, хоккеистов тем более.

Игра началась. «Дьяволы» резво ворвались в игру, однако после первых двух периодов значительно отставали от соперника. Зверь был недоволен, его движения были резкими, он работал на всю мощь.

Кирби заметила, что я не отрывала взгляда от Макса всю игру, напряженно наблюдая за счетом.

– Он мне нравится, своеобразный, конечно, но заботливый, кажется, – сказала подруга, поглядывая в сторону Пауэлла. – Если сломанную ключицу твоего обидчика можно назвать заботой.

Я обернулась к ней и заметила ехидство в глазах.

– Это случайность! Да и там просто трещина, – ответила я.

Лола обвила мою талию рукой и положила голову на мое плечо. Я сидела в центре, девочки – по обе стороны от меня.

– А еще он боялся оставлять тебя одну, потому что ты перепила, – захихикала подруга.

Я смущалась от замечаний девочек, однако не могла отрицать, что Зверь стал относиться ко мне очень тепло. И, честно говоря, заметила я это давно, примерно в тот момент, когда он сам подошел поговорить со мной в аэропорту. Однако это не отменяло того, что я его совсем не знала. Он был скрытен, мало говорил и редко показывал эмоции.

– Он все еще незнакомец для меня, – призналась я.

– Но это лучше, чем клоун Майк, – пожала плечами Кирби. – Дай вам время, не торопись. Вдруг это «то самое».

– «То самое», я думала, у меня будет с Майком, – уныло отозвалась я.

– Это «то самое» хотела для тебя твоя мама, может, пора понять, что ты достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения? – фыркнула она. – Послушай, ты переступила через Донну, переступила через Майка, но есть еще твоя мама. Через нее не переступишь, поступать с ней плохо нельзя, но ты должна понимать, где заканчиваются ее границы и начинаются твои. Так вот, отыщи эти границы, покажи ей их и помни о них сама.

– Кирби дело говорит, твоя мама могла давить на тебя, когда ты была ребенком, но сейчас ты стала взрослой, подумай над тем, чтобы перестать оглядываться на прошлое.

Я обняла и притянула к себе обеих. В последнее время у меня в жизни было не так много моментов, когда я чувствовала себя счастливой, с подругами я испытывала этот момент счастья.

А пока мы радовались и жались друг к другу, «Дьяволы» проиграли. Фанаты были расстроены, отовсюду звучали полные разочарования и гнева возгласы. Я при всем желании не могла грустить. Приезд девчонок и наша встреча позволили мне шагнуть на новый уровень, внутри мне хотелось улыбаться, и я не видела причин скрывать эту улыбку.

После игры мы направились на парковку «Скалы».

– Вот что я думаю, после Нового года ты должна приехать в Бостон. Мы с Лолой покажем тебе город, – сказала Кирби. Лола закивала, как бы подтверждая слова подруги.

– Даже и не знаю, но нужно постараться вырваться в Бостон до того, как ты, Кирби, переедешь в Нью-Йорк, – ответила я, поглядывая на игроков, выходящих из здания.

Послышались знакомые голоса, один из них был с русским акцентом. Я обернулась и заметила Сойера Басса, а следом за ним шел Вик Назаров. Оба выглядели уставшими и безрадостными. Однако стоило Сойеру заметить Кирби, его лицо посветлело, а глаза заблестели.

– Привет, – улыбнулся он, подходя к моей подруге.

Кирби изогнула губы в отвращении и вытянула вперед руку.

– Приблизишься ко мне хотя бы на метр, будешь собирать зубы с асфальта, – огрызнулась она.

Любой нормальный парень понял бы предупреждение сразу, но Басс, видимо, не входил в их число. Он шагнул еще ближе, на его губах растянулась игривая улыбочка.

– Я готов принять вызов, – ответил он, заставляя щеки Кирби пылать от возмущения. – Тебе никто не говорил, что ты похожа на Аврору [34] из Диснея?

– Смотришь мультики для девочек? – издевательски изогнула бровь она.

– Сестра смотрит. Ну, так что? Ты, я, вечер, ужин, как тебе план?

Лола, уже не сдерживаясь, хихикала, прикрывая рот ладонью, а я сжимала губы, чтобы не обронить улыбку.

– Мм… Дай подумать, пошел к черту! Как тебе такой план? – отозвалась Кирби.

Сойер был ошеломлен, однако через секунду он наигранно рассмеялся и хотел еще что-то сказать, как Кирби выдала:

– У меня был муж, он умер, кто-то подрезал в его машине тормозной шланг.

– Кто? – нахмурился Сойер.

– Я, – без тени улыбки ответила подруга. Никакого мужа у нее никогда не было. – Скажи, а ты на какой машине сюда приехал?

– Так бы и сказала, что не в настроении знакомиться, – уныло выдал Басс.

– Я и сказала.

Парни двинулись на парковку, всю дорогу оглядываясь на Кирби. Мы, хоть и медленнее, последовали за ними.

– Зачем? – спросила я.

– Терпеть не могу людей, которые не понимают слова «нет», – ответила она. И с ней было тяжело не согласиться.

Мы дошли до моей «Искорки». Подруги ждали такси, которое отвезет их в отель, и я решила дождаться машины с ними. Пока мы стояли и разговаривали, на парковке появился Макс. Он медленно шел к «Ренджроверу», который стоял недалеко от моей машины, по напряженным плечам и тяжелой походке я поняла, что он в очень плохом настроении.

Еще бы он не был в плохом настроении. Он капитан, его команда проиграла на своем же льду.

Я улыбнулась ему, мне хотелось подбодрить Макса. Для меня проигрыш «Дьяволов» не был трагедией, но для него любое поражение – это неприятно. Возможно, мне показалось, но после моей улыбки его лицо посветлело.

Он изменил направление и подошел ко мне вплотную, я почти видела в его глазах, что он хочет коснуться меня, однако он не сделал этого.

– Макс, мне жаль, что вы проиграли, – тихо сказала я.

Он дернул подбородком и нахмурился еще сильнее.

– Как насчет ужина сегодня вечером у меня дома? – прямо спросил он.

Ужин был неплохой идеей. Да вот только сегодняшнее утро было слишком неловким. А еще вчерашняя ночь… И если Макс говорил правду насчет того, как я вела себя, то это могло дать ему определенные сигналы. Значит, вполне возможно, что сегодня ему просто нужно сбросить напряжение. Он покормит меня, и мы переспим, а затем я столкнусь с очередным «холодным» Максом, каким он становится после секса. Мне этого не хотелось.

– Я не думаю, что…

– Просто ужин, Перри, – настаивал он, словно понимал, чего именно я опасаюсь.

– Не могу, прости. Я обещала девочкам проводить их, – выдала я первое, что пришло мне в голову. И это была абсолютная ложь.

– Правда? – Макс взглянул на мои губы, а затем приблизил свое лицо к моему.

Я думала, что он собирается поцеловать меня, и приоткрыла рот, невольно подаваясь навстречу. Заметив это, Пауэлл ухмыльнулся, рукой обвил мою талию, склонился и прикусил кожу за моим ушком, а затем оставил в этом месте нежный влажный поцелуй.

– Почему глаза твоих подруг и их ехидные улыбки говорят мне о том, что ты наглая врушка? – А затем добавил шепотом: – Я все еще помню, как ты обещала показать мне умения своего языка. Знай, что мой язык тоже кое-что умеет, и он всегда в твоем распоряжении, чтобы согреть самые сокровенные местечки твоего тела.

Зверь быстро отстранился, одаривая меня напоследок улыбкой: дерзкой и до безумия собственнической.

– В следующий раз ты не отвертишься. – Прозвучало словно угроза, но от этого мою грудь стало покалывать.

Макс кивнул моим подругам, сел в «Ровер» и уехал с парковки.

Я проводила его растерянным взглядом, чувствуя, как от одной его фразы покалывание из моей груди стало опускаться ниже, завязываясь в тугой узел и заставляя меня хотеть узнать, что он умеет делать языком, или показать, что я могу делать своим. Не решила, чего мне хочется больше.

– Почему не согласилась на его предложение? – хмуро спросила Кирби.

– Потому что я возвращаюсь домой, – твердо заявила я. А вот в следующий раз сомневаюсь, что смогу отказать ему в ужине. В конце концов, что я теряю?

Кроме того, что рискую остаться с разбитым сердцем, когда Макс поймет, что со мной он наигрался.

Глава 30

Макс

Очередная тренировка выдалась куда более тяжелой, чем предыдущие. Во многом сказался недавний проигрыш «Колорадским Филинам». Они ведь даже не лидировали в таблице. Что за чертовщину творила моя команда? Впереди еще несколько игр, прежде чем мы уйдем на небольшой отдых по случаю Рождества. Нам нельзя проигрывать.

– Что за цыпочка подкараулила тебя у арены? – спросил Басс, вытирая волосы полотенцем после душа.

– Никто не знает тебя так, как я, и сейчас я вижу, что тебе нужен друг. Отец ведь звонил тебе? – спросила Ди, касаясь моей руки. Я отдернул руку, словно она сделала мне больно.

Ди знала, что отец каждый год ищет со мной встречи накануне или после Рождества. Зачем он делал это, для меня оставалось загадкой. Возможно, в эти моменты он считал, что полностью выполняет отцовский долг.

– Это не твое дело, – отмахнулся я.

– Макс.

Она снова коснулась моей руки, до меня донесся запах ее неизменного парфюма: ирис и жасмин. Неконтролируемым потоком на меня нахлынули воспоминания, приятные, счастливые, а кончилось все одной-единственной картинкой – она голая в объятиях другого мужчины. Мне не нравился этот запах, мне нужна была другая, хрупкая и нежная, словно цветок магнолии, та, что пахнет слаще и легче – солнцем и клубникой со сливками.

– Ты досаждаешь мне, не знаю, сколько раз повторить тебе, чтобы ты поняла, Ди. Все кончилось тогда, когда ты позволила другому залезть на тебя.

– Я совершила ошибку, прошло столько времени, а ты по-прежнему зол из-за этого, – жалобно сдвинув брови к переносице, выдала она. – Я не выношу твоего гнева, но понимаю его. Ты обижен, потому что все еще любишь меня.

Я усмехнулся:

– Не лги себе. Я не люблю тебя, сомневаюсь, что когда-либо любил. Я был молод, а ты была моими первыми серьезными отношениями. Я мог спутать любовь и привязанность.

– Нет. Тогда все было реально.

– Мне нужно идти, – бросил я и направился в раздевалку.

– Постой, Макс… Макс!

Это попахивало одержимостью.

Не с моей стороны.

– Никто, одна старая знакомая, – ответил я.

– Красотка. Я люблю брюнеток, – мечтательно пропел Басс.

– Ты любишь любую, у кого есть вагина, – засмеялся Эшбрук.

Басс запустил в него грязной перчаткой, парни в раздевалке разразились хохотом.

– Значит, ты не будешь против, если я замучу с ней? Красотка часто в «Скале» ошивается…

От его вопроса я не почувствовал ничего, пустота.

– Мне все равно.

Часть парней покинули раздевалку, кто-то все еще был в душе. Настроение начало подниматься, ведь я вспомнил, как утром отвозил Утконосика на работу и пригласил ее на ужин, она согласилась. Давно я не ждал чего-то так сильно, как этого ужина. Подавляя улыбку, чтобы не выглядеть идиотом, я взял спортивную сумку и собирался уходить, как Басс спросил:

– А что у тебя с Милашкой Митчелл?

Мне не нравилось, когда ее называли так. Перри определенно была милашкой, но Басс закладывал в это прозвище иной смысл. Только за это мне хотелось вдавить его нос в череп.

– Ничего, – отрезал я, замечая, что Эшбрук и Назаров следят за нашим разговором.

– Они разошлись с Дарреллом, но это было после того, как вы вдруг испарились с того аукциона. Сначала она, а затем ты, – усмехнулся Сойер, не сводя с меня поддразнивающего взгляда.

– Черт, Пауэлл, с девушкой друга? – удивился Ник.

– А я догадывался, – фыркнул Назаров.

– Он не друг мне!

– Но вы в одной команде. Ты его капитан!

Я проигнорировал последнее замечание Эшбрука и поспешил на выход.

– А я понимаю тебя. Митчелл очень горячая, ее фотки до сих пор стоят у меня в голове. Как вспоминаю ее буфера, руки сами тянутся вниз, – заржал Сойер.

Я подлетел к нему, схватил его и впечатал в стену позади него.

– Что ты творишь? – взревел Басс, пытаясь вырваться.

Ко мне подскочили Назаров и Эшбрук, но даже они не в силах были сдвинуть меня с места.

Злость поглощала меня.

– Я заставлю тебя проглотить собственный язык, если ты еще хоть слово скажешь о Митчелл, – с угрожающим спокойствием процедил я. – Понятно?

– Хватит, Зверь, – сказал Ник, нажимая на мое плечо.

– Да понял я, понял, отпусти уже, – зарычал Сойер. – Шуток не понимаешь, что ли?

Чувствуя на себе озадаченные взгляды еще не успевших уйти парней, я покинул раздевалку.

– Очень интересно, что же ты почувствовал, когда понял, что «Атланты» выбрали тебя первым? – спросила Перри, облокачиваясь на небольшую барную стойку в моей кухне.

Я скинул нарезанные овощи в тарелку с салатом и отложил нож, затем взглянул на нее. Перри сегодня была в белой майке на тонких бретелях и в очень узких синих джинсах. Один взгляд на ее приподнятую в этой майке грудь заставлял меня мечтать о том, чтобы поскорее сорвать с нее всю одежду. А еще ее поза, то, как она облокотилась на столешницу, явно забывая о том, что у майки очень глубокое декольте.

Драфт. Да. В прошлом меня выбрали под общим первым номером. И она спрашивала меня об этом.

– Я обрадовался на секунду, а потом понял, что мне предстоит очень много работы.

Она хмыкнула и, не меняя положения, обхватила себя руками, выпячивая грудь вперед еще сильнее.

Перри делала это не умышленно, но совершая обычные движения, выглядела как самая сексуальная девушка на свете.

– Ты нечасто радуешься, – заметила она. – И в твоей квартире нет ни одного трофея. Ты спокойно расстаешься с памятной первой клюшкой и шайбой во имя благотворительности, а все медали, которые у тебя есть, хранятся у твоей мамы в Такоме. Ты не бываешь в барах, ну, за исключением редких моментов, и никогда не отмечаешь победу, как парни из твоей команды. Я же верно сказала? – На секунду в ее глазах промелькнул тот самый журналистский огонек. Она раскладывала все в голове по полочкам.

– Это выйдет за пределы комнаты? – прямо спросил я.

Перри тихо вздохнула и покачала головой. Ей стало неприятно от моего вопроса.

– Не выйдет. Ничего больше не выйдет за пределы нашего с тобой круга, если ты сам не позволишь.

– Тогда да, ты все собрала верно, – ответил я, опираясь ягодицами о кухонную тумбу. Ужин был почти готов, какие-то десять минут в духовке, и курица с овощами будет на столе.

– И все. Не расскажешь дальше?

– Нечего рассказывать.

– Всегда есть что рассказать, – парировала она. – Ладно, я попробую угадать, не против?

– Дерзай, – ухмыльнулся я.

Перри собиралась провести мне сеанс психоанализа. Ее лицо стало таким сосредоточенным, что это позабавило меня.

– Ты был самым худшим в юниорах? – спросила она.

– Мои показатели были выше, чем у всех.

– Точно, – фыркнула она, – и как я могла забыть. Значит, попытки наверстать упущенное можно отмести.

Перри задумчиво сложила руки перед собой в замок и расположила на них голову.

– У тебя ведь хорошие отношения с сестрой?

– Ага.

– И с мамой?

Я понимал, к чему она ведет, поэтому напрягся всем телом.

– Твой папа, я никогда не слышала о нем. Какие отношения у тебя с ним?

Слишком быстро она подобралась к теме, которую я не любил обсуждать больше всего в своей жизни.

– Нормальные, – отмахнулся я, затем взглянул на Перри и заметил ее любопытный взгляд. Вместе с тем ее зеленые глаза излучали тепло и понимание. Мне хотелось доверять ей. И я не видел ничего плохого в том, чтобы поделиться с ней кусочком своей жизни. – Мы общаемся где-то раз в год. Мои родители развелись сразу после рождения Джой. Оказалось, что в Сиэтле у него была еще одна семья. У моего отца четверо детей. Я самый старший, затем идет Кельвин, моя родная сестра Джой и Эльза.

– Погоди… Кельвин родился между тобой и Джой? – изумилась она.

– Именно так.

Лицо Перри исказилось в гримасе сожаления, я отвернулся, меня не нужно было жалеть, мою семью тоже.

– Твоя мама не знала?

– Не-а. Когда родилась Джой, любовница отца забеременела Эльзой. И он наконец выбрал семью. – Я хотел перевести тему. – А какие отношения у тебя с твоим отцом?

На этом вопросе она погрустнела, внутри я стал корить себя за неосторожные слова.

– Мне не стоило спрашивать этого.

– Нет, все нормально, – вымученно улыбнулась она. – У меня нет отца.

– Как это нет? У всех есть отец.

– Своего я никогда не знала. Даже сама мама не знает, – невесело усмехнулась Перри. – Это может быть буквально кто угодно, какой-нибудь режиссер, актер, сценарист, монтажер, спортсмен. Не исключаю даже таксистов.

Я не мог подобрать слов для ответа. Что проще: знать своего отца, но также знать, что его семья его не устраивала, поэтому он решил создать другую, или вообще никогда не знать отца?

– Мама была очень любвеобильна, настолько, что новый парень у нее появлялся чаще, чем новая сумка. А от сумок она была без ума.

– Ты не думала попытаться найти отца?

– Нет. Вдруг этот «кто-то» женат, я не хочу разрушать его семью, но и свои мечты не хочу разрушать. Я не могу сказать, что нуждаюсь в отце. У меня никогда не было его, я не знаю, каково это – быть папиной дочкой…

Мать, которая пыталась сделать из нее другого человека, и отец, которого никогда не было рядом. Признаю, однажды я на секунду осудил ее за выбор партнера. Она пыталась всеми силами остаться с Майком, даже когда их отношения стали откровенным сюром.

Все дело в том, что у Перри никогда не было настоящей семьи. Мать горела только собственными амбициями. Вот откуда желание угодить родительнице, вот почему Перри не могла бросить Даррелла так долго, хотя понимала, что он совсем не нужен ей.

Я приблизился и остановился по другую сторону барной стойки, оказываясь напротив нее. Перри запрокинула голову, пряди ее рыжих волос упали вниз, прикрывая декольте. Она нервно сглотнула и уставилась на меня. Тогда мои пальцы аккуратно обхватили ее подбородок и мягко сжали его, в следующее мгновение я с нежностью накрыл ее губы своими. Поцелуй с ней был сладким, в прямом смысле этого слова. Кажется, пока я отвлекся на приготовление салата, она успела съесть что-то с высоким содержанием сахара. Сладость, тепло ее влажного языка и тихое сбивчивое дыхание сводили меня с ума. Впервые за долгое время мне хотелось улыбаться только при одном упоминании ее имени.

Я отстранился, вспоминая, что совсем забыл добавить в салат томаты.

– Что это было? – спросила Перри, проводя кончиком языка по нижней губе.

Я ухмыльнулся:

– Забыл порезать помидоры.

Это был не тот ответ, которого она ожидала, однако Перри не стала расспрашивать дальше. После этого поцелуя она улыбнулась, думаю, этим можно объяснить многое.

– Помочь тебе?

Я взглянул на нее через плечо. Она отошла от барной стойки и встала у меня за спиной.

– Уже все нарезано. Ты специально спросила в самом конце, потому что не хотела помогать, – в шутку бросил я.

Она прижалась щекой к моему плечу, взглянула на салат, а затем несмело подняла взгляд к моим глазам.

– Я паршиво готовлю. К тому же мне не хотелось прерывать тебя. Макс Пауэлл за приготовлением еды – это так…

– Как? – спросил я, откладывая в сторону нож и оборачиваясь.

– Симпатично.

– Мне кажется, ты хотела сказать по-другому. – Мои руки обернулись вокруг ее талии, притягивая Перри ближе.

– Ты прав. Все дело в том, что, когда ты готовишь, это выглядит очень сексуально, – выдохнула она, обхватывая рукой мою шею и сливаясь со мной в новом поцелуе.

Мой язык скользнул между ее губ и затанцевал с ее языком. Перри расслабилась в моих руках и позволяла руководить. Мы простояли так не одну минуту и отстранились друг от друга только тогда, когда у обоих заболели губы.

Я мягко огладил рукой ее щеку, заглядывая в зеленые глаза, в которых возник вопрос.

– Ты не оборвал девочек, когда они решили, что мы пара, – тихо сказала она, сжимая руки на моей пояснице и комкая ткань футболки – нервничает.

– Нет. – Потому что в ту ночь, когда я забрал Перри из клуба, действительно понял, что хочу, чтобы она была моей девушкой.

– Значит ли это, что мы с тобой встречаемся? – На ее лице отразилась такая потребность, она хотела, чтобы я ответил положительно.

В ее кармане зазвонил телефон, момент был упущен.

– Оставь, – прошептал я.

Перри виновато улыбнулась и покачала головой:

– Не могу, вдруг что-то важное.

Она вынула телефон из кармана и взглянула на экран, затем сбросила вызов и убрала его назад.

– Это мама, потом перезвоню, – фыркнула она и снова обвила мою шею руками, соединяя наши губы в поцелуе.

– Так и что ты хотел ответить?

Звонок повторился. В этот раз я разглядел имя звонившего на экране телефона, и мне мгновенно захотелось выбросить ее сотовый из окна.

Майк.

Перри разволновалась и решила ответить на звонок:

– Быстро, Майк, у меня нет времени.

Я отстранился, испытывая раздражение от звонка ее бывшего, и стал терпеливо ждать, пока Перри поговорит. Ее настроение менялось на глазах, не знаю, что он говорил ей, но это точно не обрадовало ее.

– Как же?.. Черт! Я сейчас буду!

Она убрала телефон и виновато взглянула на меня.

– Что случилось?

– Мне нужно ехать к Майку. Приехала моя мама.

Уже через десять минут мы были у многоквартирного дома, где Перри до расставания жила с Дарреллом. Я припарковался у подъезда.

Перри застегнула куртку и взволнованно сжала руки. Я не знал всех тонкостей их с матерью отношений, однако тех крох информации, что она давала мне, хватало, чтобы понять, что эта встреча с матерью вызывает у нее настоящую панику.

Подвинувшись к ней ближе, я погладил ее по щеке и повернул побледневшее лицо на себя. Не закрывая глаз, коснулся ее губ своими в мягком поцелуе.

– Спокойно. Просто скажи ей, почему ты рассталась с Майком.

– Я знаю, что она уже недовольна, надеюсь, она не будет уговаривать меня к нему вернуться, – вздохнула Митчелл.

– Будет лучше, если я пойду с тобой. Я не дам тебя в обиду.

– Нет! Мне нужно поговорить с ней наедине. Если она начнет осуждать меня, то мы оставим этот вопрос до лучшего момента.

Мне не хотелось отпускать Перри одну, было какое-то плохое предчувствие. Но, с другой стороны, это же ее мама. Перри знает сама, как будет лучше.

– Ладно, я буду ждать тебя здесь.

Она кивнула и вышла из машины, направляясь к парадной двери многоэтажки.

Я проводил ее взглядом и принялся ждать. Разные мысли крутились в моей голове, одна хуже другой. И уже через несколько минут я пожалел, что не пошел с ней. Вдруг Майк обидит ее? Ударит? Вдруг Перри… решит вернуться к нему? Это было маловероятно, но я все равно опасался этого.

Все решилось очень быстро. Зазвонил телефон. Это была она.

– В чем дело? – немного резко спросил я.

Митчелл молчала, словно не могла подобрать слов.

– Я сейчас поднимусь, назови квартиру, – сказал я, покидая машину и ощущая волнение внутри.

– Нет, пожалуйста! – зашептала она.

– В чем дело, Перри? Он обидел тебя?

– Дело не в Майке, тут моя мама…

– Перри, детка, давай скорее, мне не терпится отпраздновать помолвку, – послышалось из динамика телефона. Полагаю, это и была ее мама.

– Она до сих пор не знает, что вы разошлись? – тяжело выдохнув, спросил я.

– Нет.

Конечно, она не знает. Майк ни за что не рассказал бы ей. Боюсь представить, чего еще он наговорил ее матери.

Стоп. Меня настораживал тон Перри. Она звучала так, словно не собиралась как-то исправлять это.

– И ты скажешь ей? – спросил я, гнев и разочарование одновременно пронзили мою грудную клетку. – Скажи, что у тебя есть другой, Перри. Я ведь жду тебя внизу. Если ты боишься, позволь мне прийти и самому уладить это.

– Это не лучшая идея. Вернее, мне нужно время.

– Это и есть ответ на твой вопрос о том, что происходит между нами. Я могу сделать это вместо тебя. Ты не одинока. Я с тобой.

Я услышал тихий вздох, полный отчаяния.

– Макс, пожалуйста, не заставляй меня, она уедет завтра…

– Ты останешься ночевать с ним? Вы будете спать в одной постели?

– Пойми…

– Интересно, а секс будет входить в вашу постановку, чтобы твоя мама наверняка знала, что вы вместе? – раздраженно фыркнул я. Мне не хотелось выливать это на нее, но я просто не мог остановиться. Все ведь было хорошо.

Перри молчала, я слышал только ее тяжелое дыхание, казалось, она вот-вот расплачется, еще я слышал голоса на заднем фоне: женский и противный голос Даррелла. Я готов был сломать ему вторую ключицу, только бы Перри уехала со мной. Но она сделала выбор сама.

– И до завтра ты будешь делать вид, что все еще состоишь в отношениях с Майком и собираешься выйти за него?

– Я не знаю, ясно? Мне просто нужно время, чтобы уладить все.

– Отлично. Обсудим это в другой раз.

– Не обижайся, прошу.

– Я не обижаюсь. Будь осторожна рядом с ним.

Перри сказала что-то еще, но я сбросил вызов. Затем сел в машину и, вывернув руль, уехал домой.

Глава 31

Перри

Пока я поднималась на лифте, успела десятки раз прокрутить в голове слова, которые скажу маме, когда увижу ее. Я бы рассказала, почему мы с Майком расстались, не утаила бы и то, что изменила ему. Самое главное, я сказала бы ей, чтобы она занималась своей жизнью и не вторгалась в мою. Но когда мама сжала меня в объятиях, хотя я только перешагнула порог в квартиру, все мои мысли исчезли.

– Перри, я так рада видеть тебя! Ты не представляешь, какой счастливой делаешь меня!

– Перри, я так огорчена тобой! Ты считаешь, что шутки с этими фотографиями приемлемы? – Я вернулась домой на каникулы, и вместо приветствия мама обрушила на меня весь свой гнев. Я даже пройти в квартиру не успела.

– Я не была голой, – устало ответила я.

– Что за дилетант выставлял свет?

Вот оно. Она беспокоилась не за мою нравственность, а за свой имидж. По ее словам, фото были отвратительны, потому что на них я плохо получилась. Признаюсь, когда я их делала, рассчитывала на другую реакцию.

– Может, не будем уже об этом? – фыркнула я, проходя мимо нее к холодильнику. Я вытащила полупустую бутылку диетической колы и принялась жадно пить.

– Нам о многом нужно поговорить.

– Через минуту я буду готова, – ответила я, нажимая ногой на рычажок, открывающий крышку мусорного ведра.

Я замерла, замечая в ведре две пустые бутылки из-под мартини.

– Мама, ты снова пила?

По моей спине побежали мурашки.

Счастливой? С чего она так счастлива? Я ведь рассталась с Майком. Поправочка: с ее обожаемым Майком.

Мама отстранилась, с нашей последней встречи она ни капли не изменилась, а прошло уже полгода. Она по-прежнему была стройна, волосы, словно шелк, струились по ее плечам. Мама сделала губы немного полнее, и я была рада видеть, что, несмотря на ее любовь к косметологии, она не злоупотребляла этим.

– Здравствуй. – Я хотела спросить, отчего она так рада, но не успела этого сделать, все и так встало на свои места.

– Дорогая! – Майк вышел из-за угла и вальяжно оперся плечом о стену. Я видела в его глазах ликование. – Опять задержалась на студии. Линда, ваша дочь полностью отдается работе, иногда я начинаю ревновать ее к этому телеканалу!

Мама не в курсе, конечно. Светились бы ее глаза такой радостью, если бы она знала, что я ушла от Майка? Не думаю.

– Я должна тебе кое-что сказать.

Майк одарил меня предупреждающим взглядом, я почувствовала фантомную боль на щеке, как тогда, когда он ударил меня. Что, если мама сочтет меня виноватой во всем, что произошло между мной и Дарреллом? Что, если она не просто разозлится на меня, но и поддержит действия моего бывшего? От этих мыслей мне хотелось сжаться и спрятаться. Но я не могла, просто позволила маме увести меня на кухню, по пути слушая о том, как сильно она рада нашей помолвке.

Единственная мысль, возникшая в моей голове, была о том, что нужно позвонить Максу, который ждал меня внизу. Я понимала, что после этого звонка я упущу его, потеряю, а ведь он только стал доверять мне. Но я ничего не могла с собой поделать, я не могу подвести маму, мне больно видеть разочарование в ее глазах, мне страшно, что снова придется столкнуться с ее осуждением, мне страшно, что я могу разочаровать ее настолько, что она снова начнет пить. И это будет полностью моя вина.

Через двадцать минут я стояла у барного острова и с ненавистью оглядывала каждый элемент кухни. В этой квартире мы пробыли недолго, но даже она напоминала мне о том, какая я жалкая и глупая.

Моя мама выкладывала ресторанную еду из крафтовых пакетов в тарелки, а Майк стоял у винного шкафа и пытался выбрать вино для нашего ужина.

– Перри, ты же выпьешь немного? Отметим помолвку и приезд твоей мамы.

Услышав это, я удивилась. Майк знал, что я не пью, а еще он знал, как именно на меня действует алкоголь.

В моей голове снова и снова возникал голос Макса. Пауэлл был очень зол из-за того, что я сказала ему по телефону, но разве можно его за это винить? Я поступила отвратительно. Мне хотелось бы сейчас быть с ним, поужинать и даже… выпить. Ведь Максу я доверяла, я знала, что он никогда не воспользуется моим положением, он доказал это. В ту злополучную ночь я предлагала ему мое тело, но он не взял, потому что он не Майк. Он не был похож на других мужчин, по крайне мере, из числа тех, которых я встречала. Макс Пауэлл был особенным.

– Нет, я не буду, – наконец ответила я.

– Подумай, будет весело.

– Прекрати, – строго ответила я, глядя на то, как Линда неуклюже вываливает пасту с морепродуктами в тарелку.

Какого черта он говорит об алкоголе, когда рядом находится человек, вылечившийся от алкоголизма?

– Не стоит отказываться из-за меня, – улыбаясь, сказала мама.

Я нахмурилась. Она была слишком веселой сегодня, неужели моя помолвка вселяет в нее такую радость?

— Ты постоянно говоришь, что бросишь, но я приезжаю к тебе и вижу в твоем доме бутылки из-под алкоголя! – кричала я, не в силах справляться с этим. Мама уже даже не прятала от меня это.

Вот и сейчас, она была пьяна, покачиваясь, поджала губы и смотрела на меня с разочарованием в глазах.

– Нам нужно будет обратиться к специалисту. Ты не в порядке.

– Нет! Это ты не в порядке! Я пожертвовала своей жизнью ради тебя, своей карьерой! Я могла сделать аборт, могла продолжить сниматься, но появилась ты! Я была идеальной матерью, которая вела тебя за руку к триумфу, а ты все делала мне наперекор! Этим ты отплатила?

Да, пожалуй, это главная причина, по которой я не хотела расстраивать Линду. Она заливала стресс алкоголем. Ее реабилитационная программа длилась очень долго. И такая программа была не одна. Ей тяжело дался процесс выздоровления.

Что-то мокрое ткнулось в мою ногу. Я опустила голову и увидела нечто взъерошенное и одновременно лысое. Гибрид собаки и уродливой крысы.

Нервный смешок вырвался из моего горла.

Кажется, я схожу с ума.

– Вы тоже видите это? – спросила я, чувствуя, как нечто вылизывает мою лодыжку.

Мама обошла барный остров и посмотрела вниз:

– Ох, мой пупсик проснулся.

– Разве он не должен был гавкать, когда я пришла, собаки обычно так делают.

– Нет, он маленькая собака и не должен защищать жилище от незваных или званых гостей, – пояснила она, возвращаясь к своему занятию.

Существо, которое мама называла собакой, дрожало от холода или страха. Или от ощущения собственной ничтожности. Его черные глазки смотрели прямо на меня, а язык вывалился наружу и торчал сбоку его сомкнутой пасти.

Он был уродлив, но от него ничего не требовали.

Счастливчик.

– Что с ним? Ты постирала его в стиральной машинке и забыла про режим деликатной стирки? Почему он так странно выглядит? – не унималась я.

– Нет, Перри, это китайская хохлатая, у него есть волосы во всех местах, где должны быть.

– Отлично, хорошо для… А как его зовут?

– Ганс-Ульрих Бэрон-третий, – выдала мама. От сквозившей в ее тоне гордости я почувствовала зависть к лохматому и уродливому Бэрону-третьему.

– Что случилось с первыми двумя?

Линда не поняла шутки.

Я наклонилась и погладила чудовище по его жесткому пушку на голове.

– Ладно, Бэрон, ты немного милый. – Существо, пожалуй, было менее раздражающим, чем другие в этой квартире.

Во время ужина Майк болтал не затыкаясь. И с каждым его словом моя выдержка таяла на глазах. Его рука все еще была зафиксирована эластичным бинтом, и иногда мне хотелось перегнуться через стол и двинуть ему по плечу.

Макс был прав, Даррелл павлин и нарцисс. Где гарантия, что Донна была единственной его любовницей? Он мог изменять мне в каждой поездке, где меня не было рядом, ведь я никогда не контролировала его связи.

Паста была отвратительна, устрицы я не любила, а вино не пила. Ах да, было еще большое кремовое пирожное, но настроения его есть совсем не было. Вечер был отстой. Компания еще хуже. С каждой минутой я тосковала по Максу все сильнее.

– А где твое кольцо? – Мамины брови сошлись на переносице, и, увидев эту обычную эмоцию на ее лице, я напряглась. Кольцо не мое, и где оно, я не знала.

– Она все время забывает его в ванной, такая рассеянная. Подумываю приклеить его к ее пальцу, чтобы снять не могла, – засмеялся Майк, мама подхватила его смех.

Слова Даррелла разозлили меня главным образом потому, что это не было шуткой. Он вполне мог выкинуть нечто подобное. Если он легко мог ударить меня, то и кольцо приклеить к моему пальцу ему не составит труда.

Я взглянула на маму, в моей голове стоял крик, маленькая бунтарка Перри, которую я сама закопала как можно глубже, хотела вырваться и решить наконец все вопросы с родительницей, но та Перри была слишком слаба. Я думала, что покончила с этим, но нет. Я так сильно боялась быть собой рядом с ней. Боялась ее взгляда, боялась ее осуждения, боялась, что снова стану причиной ее срыва.

Я не чувствовала себя комфортно. В последнее время спокойствие мне давал только один человек. Он – тот единственный, кто внушал мне доверие. Да, сначала он был груб, и я до сих пор не знаю его намерений, возможно, он продолжает видеть во мне кого-то вроде сексуальной подружки. Но его поступки говорили громче слов.

Когда появились фотографии из моего прошлого, он был моей единственной поддержкой, он не осудил меня. Когда Даррелл меня обижал, Макс старался защитить, хоть я и противилась этому. Когда я жила в хостеле, он забрал меня к себе домой и ни разу не намекнул мне на секс. Макс возил меня на работу и забирал с нее, он кормил меня. Он отдавал, но не требовал ничего взамен. Это забота. И сейчас, вместо того чтобы быть на свидании с ним, я выбрала спектакль с Дарреллом, который и волоса с головы Макса не стоит.

Я просто не могу больше лгать, в первую очередь себе самой. Мама поймет, ей придется.

– Я уже думала, где сыграть вашу свадьбу, и платье подобрала. Тебе нужно будет перейти на вареные овощи и исключить сладкое, если ты хочешь выглядеть на свадьбе достойно, – сказала мама.

Это не было упреком в мою сторону, она просто говорила так, как есть. Однако я не могла согласиться с ней. Потеря пяти килограммов не сделает мой вид более «достойным».

– Твоя мама права, – кивнул Майк, поедая пасту и запивая ее вином. – Вы всегда знаете, что лучше для Перри.

В моей груди забурлил гнев. Два человека передо мной были полны комплексов, чтобы облегчить свою ношу, они повесили эти комплексы на меня.

Я отбросила вилку в сторону.

– Ты разрушила мою жизнь, Перри. И продолжаешь делать это по сей день! – кричала Линда, давясь слезами, пока я выгребала из ее спальни пустые бутылки.

Я так, мать его, устала.

– Хватит, – громко сказала я. – Ты никогда не знала, что лучше для меня. – Затем взглянула на Майка: – А ты… я слов не могу подобрать. Клоун.

– Что ты такое говоришь? – залепетала мама, округлив глаза от удивления.

– Свадьбы не будет…

– Перестань, Перри! – прорычал Майк.

Я даже не взглянула на него, сосредотачивая все внимание на мамином лице. Я не хотела этого, но сколько можно играть по ее правилам?

– Мы расстались.

На лице Линды отразилось ошеломление.

– Что? Как расстались? Почему?

Я раскинула руки в стороны, как бы показывая, что причин для расставания уйма.

– Майк ударил меня.

Ее взгляд метался от моего лица к лицу моего бывшего.

Черт возьми. Она не верила мне.

– Нет, Майк, ты ведь не мог этого сделать? – нервно посмеиваясь, спросила она. – Перри, он же влюблен в тебя по уши! Ты не слышала, что он говорит о тебе.

Я была разбита.

– Вот именно, он говорит много, и на словах он просто ангел, сошедший с небес, но на самом деле Майк не тот, кем кажется.

– Перри, это снова твои капризы? Ты всегда старалась привлекать к себе внимание очень странными методами.

Боже, лучше бы я и дальше продолжала избегать ее.

– Он изменял мне на протяжении всех наших отношений, да и я недалеко от него ушла, несколько раз переспала с одним парнем после переезда в Нью-Хейвен. – Когда мама не ответила мне, а Майк посылал в мою сторону лишь одни злобные взгляды, я продолжила: – Эти отношения были обречены на провал с самого начала, Майк просто хотел развлечься, но когда я стала телеведущей, ему вдруг понравилось быть со мной. Он любит коллекционировать вещицы. Меня он возвел на одну доску со своими медалями, кубками и шайбами. А когда вещица начинала отвечать ему, он затыкал ее.

– Что ты несешь? Я же люблю тебя, а ты любишь меня! – рявкнул он.

– Мы не любим друг друга и никогда не любили, в противном случае ни ты, ни я не стали бы спать с другими. Для меня ты был мимолетной интрижкой, но потом вмешалась мама. Впервые в жизни она хвалила меня за то, какой великолепный выбор я сделала. Она бросила пить и больше не винила меня ни в чем. Расстаться с тобой означало снова стать той Перри, которая получала лишь ее осуждение, которая была виновата во всех ее проблемах, – откровенно выдала я, а затем повернулась в мамину сторону. Ее рот был все еще открыт от столь сильного потрясения. – Я не виновата в том, что родилась. Я не позволю манипулировать мной. И я больше не буду беспокоиться о том, что ты подумаешь обо мне и как воспримешь мои действия, мама. Мне нужно повзрослеть, да и тебе повзрослеть не помешает. – По моим щекам скатились слезы, я не могла это выносить. – А если тебе так нравится Майк и ты видишь в нем свою упущенную молодость, то будь сама с ним.

– Ты не в себе! – воскликнул Даррелл, звучно опуская кулак на столешницу, столовые приборы зазвенели. Он пугал меня, но я старалась не показывать этого.

– Я ухожу, потому что из-за вас обидела единственного человека, который видит во мне просто Перри – Перри-Утконоса. Он не пытается лепить из меня кого-то другого. Он принимает меня такой, какая я есть. Я выбрала его, потому что он потрясающий мужчина и невероятный человек. И чтобы заслужить его прощение, я собираюсь опуститься перед ним на колени и хорошенько отсосать его бесподобный огромный член, который, честно говоря, я просто обожаю. – Я вытерла влажной салфеткой трясущиеся от адреналина в моей крови руки и бросила ее на стол, хотелось отмыться от этого вечера, жаль, салфетка тут бессильна. – Простите, и приятного аппетита.

– Ты действительно ударил мою дочь? – непонимающе спросила мама, глядя на Майка.

Ну ладно, хоть какую-то часть ее материнского инстинкта я заставила проснуться.

Я попыталась уйти, но Майк грубо и жестко схватил меня за руку. Он больше не притворялся паинькой перед моей матерью.

– Не трогай ее! – крикнула мама, но Даррелл даже не обратил внимания на крик Линды.

– Ты не посмеешь уйти, ты моя!

Я дернула руку на себя, но он очень крепко держал меня.

– Отпусти меня, Майк, я устала быть жертвой. В этот раз я пойду прямиком в полицию. Я потрачу нервы, деньги и силы, но сделаю так, что ты лишишься всего. Тебя попрут из команды, и ни один клуб больше не заключит договора с тобой.

– Кто тебе поверит? Журналистке, что выдумывает факты, да и потом, посмотри на себя, ты ведь цела, – ухмыльнулся он. – Я не отпущу тебя так просто.

Майк не боялся полиции, но он боялся другого, силы, что будет больше его.

Я никогда не прикрывалась другим человеком, но сейчас самое время.

– Мой новый друг гораздо выше тебя, и в нем килограммов на двадцать-тридцать больше мышц, чем в тебе. Если ты еще раз посмеешь вот так меня схватить, он переломает каждую кость в твоем теле, даже глазом не моргнув.

Майк сузил глаза, но руку мою отпустил.

Я отшатнулась от бывшего, потирая саднящую кожу.

– Кто он? Скажи мне его имя, и я сам разберусь с ним! – Глаза Даррелла горели ненавистью и отчаянием.

– Не скажу, для твоего же блага. Он одним ударом может сделать так, что ты никогда не придешь в сознание.

– Говоришь, что не любишь меня, но заботишься, – усмехнулся он.

Мои губы скривились от такого заявления.

– Я забочусь не о тебе, а о нем. Ты не стоишь этого. – Обогнув Майка, я взглянула на маму: – Останешься здесь или поедешь в мою квартиру?

Уже через десять минут я, мама и Бэрон-третий ехали ко мне домой на такси. У каждого кафе, ресторана, торгового центра или жилого дома были выставлены украшения и декорации к Рождеству. Я разглядывала их все: Санту, каждого светящегося оленя и каждые сани с грустной улыбкой на лице. Кажется, я наконец освободилась от чужого влияния, спровоцировала новый срыв мамы и потеряла хорошего человека. Слишком много для одного дня.

– Перри, – донесся голос Линды с соседнего сиденья.

– Я не могу больше слушать это, я истощена и чувствую себя выжатой как лимон.

– Не понимаю, почему ты говоришь это, разве я когда-нибудь относилась к тебе плохо? – изумилась она.

– Ты не видела, как он схватил меня?

Мама кивнула:

– Возможно, я ошиблась в нем, но в остальном… Я ведь люблю тебя и стараюсь делать так, чтобы тебе было лучше.

Это бесполезно. Она никогда не поймет. Я говорю ей одно, но слышит она совершенно другое.

– Нет, мам, давай мы все сегодня будем честны с собой. Ты стараешься делать так, как будет лучше тебе. Но я не позволю дергать меня за ниточки как свою марионетку, – твердо сказала я.

– Ты сама не понимаешь, о чем говоришь, Перри. Ты никогда не следовала моим советам, но я все равно любила тебя.

– Если любовь подразумевает, что ты должна ломать кого-то, подгоняя под свои идеалы, а когда он не соответствует им, обвинять в этом, то это не любовь. Я никогда не стану актрисой и никогда не буду моделью, я не собираюсь худеть под какое бы то ни было платье, и я не буду больше с мужчиной, которого не люблю, чтобы угодить тебе. – Мои глаза наполнились слезами, но я смахнула их, чтобы мама не заметила этого. – И уж точно я не виновата в том, что родилась, в том, что твоя карьера не удалась, и в том, что у тебя нездоровые отношения с алкоголем. Смирись, черт возьми, и стань уже взрослым человеком, а не застрявшей в восьмидесятых пустоголовой старлеткой!

Линда вздернула подбородок, глубоко оскорбленная моими словами, и взглянула на меня очередным обвиняющим взглядом.

– Ты воспринимаешь все в штыки…

– Нет! – крикнула я. – Это ты не слышишь меня. Если и дальше надеешься общаться со мной, то прекрати говорить, что ты хочешь для меня лучшего, прекрати давать мне советы и оценивать каждое мое действие, прекрати винить меня в своих неудачах! В противном случае ты потеряешь меня навсегда.

Мне тяжело было говорить это, мое сердце сжималось, ведь какой бы ни была Линда, она всегда будет моей матерью. Но она разрушает меня, я не могу жертвовать собой ради ее мнимого благополучия.

– Посмотри правде в глаза, – немного успокоившись, сказала я, – свою новую уродливую собаку ты любишь больше, чем меня.

Мама ничего не ответила, лишь поджала губы и отвернулась. Дрожащий Бэрон на ее руках жалобно заскулил, словно чувствовал напряжение в машине, даже таксист стал как-то странно поглядывать на нас. Он точно не ожидал, что станет свидетелем семейных разборок.

В тишине мы добрались до моей квартиры. Я оставила там маму и Бэрона-третьего. Сама же привела себя в порядок, переоделась и направилась к Максу домой.

Глава 32

Перри

Я постучала в дверь и стала ждать. Через двадцать секунд постучала еще раз, затем еще и еще. Через минуты три он открыл дверь.

– Макс, нам нужно поговорить, – твердо сказала я.

Зверь встретил меня враждебным взглядом, он явно не хотел говорить со мной.

Только сейчас я заметила, что он был по пояс голым, его волосы были мокрыми, а кожа груди переливалась от влаги. На бедрах низко сидели домашние черные штаны. Пауэлл был после душа, стоял и смотрел на меня. Ничего не говорил, не пропускал в квартиру. Тогда я решила взять это на себя. Легко коснулась двери и попыталась войти. Он не сдвинулся с места.

– Что такое? – спросила я. – Ты не один?

Мои легкие сковало спазмом от мыслей, что сейчас он мог быть с девушкой, со своей бывшей, например. Но можно ли его винить в этом?

– Спрашиваешь, нет ли кого-нибудь в моей постели, пока сама решила остаться с Дарреллом? – сердито усмехнулся он.

– С ним покончено, мама знает правду.

Макс никак не отреагировал на это, словно ему было все равно.

– Можно войти? – тихо спросила я.

Он колебался несколько секунд, затем отошел в сторону, пропуская меня вперед.

Зверь был холоден. Однако я не отчаивалась. Под моим свитером и джинсами был потрясающий набор кружевного красного белья, он не устоит, я точно знаю.

Дверь за моей спиной захлопнулась. Макс прошел мимо, даже не взглянув на меня, и сел на диван. По телевизору шел матч – американский футбол.

Я проследовала за ним и села рядом.

– Не знала, что ты любишь смотреть футбол, – сказала я, дотрагиваясь кончиками пальцев до его шеи.

Он повернул голову в мою сторону.

– Нужно было чем-то занять свободный вечер, пока ты ужинала в компании матери и парня. – Злится и ревнует.

– Я все объясню, и я здесь. Прости, но этот вечер все равно нужен был мне, чтобы наконец понять, что я могу и должна отвечать только за свою жизнь. – Мои пальцы перебирали пряди волос, касающиеся его шеи сзади. Он не отстранялся, но и моих прикосновений, казалось, не замечал. – Не злись, прошу.

В ответ молчание.

Кажется, его сильно задели мои действия.

Еще бы! Я ведь выбрала вечер с Дарреллом и мамой как раз тогда, когда он подтвердил, что мы пара.

– Ты был в душе, собирался спать? – спросила я.

Снова молчание.

Он старательно делал вид, что смотрит матч по телевизору. Так он вел себя в те дни, когда я только появилась в «Скале». Холодный и отстраненный, незаинтересованный во мне. Но сейчас я знала, что все это лишь фасад.

Я убрала руку с его шеи, затем схватилась за края свитера и стянула его с себя, откидывая в сторону. Он слегка повернул голову, скользнул взглядом по моей груди в кружевном полупрозрачном лифе, зрачки его расширились от увиденного.

– Жарковато, тебе не кажется? – невинно сказала я.

Он не ответил.

– Ладно, – пожала плечами я, а затем опустилась на пол и расположилась между его колен. Мои руки стали гладить крепкие бедра, так и не поднимаясь выше. Я чувствовала, какой горячей была его кожа даже сквозь тонкую ткань домашних штанов.

Дыхание Макса потяжелело. А когда я коснулась его пресса, царапая каждый мышечный кубик, он напрягся и схватил меня за плечи.

– Что ты делаешь? – хрипло спросил он.

Хватило всего пары секунд моих прикосновений к его телу, чтобы весь его барьер, самоконтроль и холод стали трескаться и распадаться в пыль.

Я улыбнулась краешком губ и взглянула на него исподлобья.

– Извиняюсь, – пожала плечами я. Затем взяла резинку для волос с запястья и стянула волосы на затылке в хвост. – Я знаю, как ты любишь мои волосы, но сейчас они немного будут мешать.

– Тебе не нужно извиняться, – заторможенно ответил он.

– Ты ведь хотел, чтобы я уважала себя и делала то, что нравится мне, не так ли?

Я стянула с себя бюстгальтер, моя грудь моментально покрылась мурашками, а соски затвердели, приковывая к себе все внимание Макса. Он тяжело сглотнул, не отрывая взгляда от моей наготы. Я поднялась и быстро стянула с себя джинсы, оставаясь в одних трусиках.

– Да, – выдохнул он.

Приблизившись к его прессу, я начала осыпать поцелуями теплую кожу, пальцами поглаживая местечко над резинкой штанов.

Макс уже не пытался делать вид, словно ему не нужно это, словно ему не нужна я. Все было отражено в его глазах, потемневших от вожделения. От каждого моего поцелуя его пресс напрягался, а выпуклость в штанах становилась все больше.

Мне хотелось увидеть его всего. Сейчас же!

Я потянула резинку штанов и приспустила их вместе с боксерами. Он помог мне избавить его от одежды полностью. Я немного отстранилась, села на пятки и нетерпеливо оглядела его обнаженного, ведь до этого мне не удавалось как следует рассмотреть его тело.

– После известия об изменах Даррелла я была у врача, я здорова, просто к сведению.

Он кивнул:

– Я тоже чист.

Макс был прекрасен, напоминал мне что-то внеземное. Даже и не знаю, видела ли когда-нибудь таких идеально сложенных мужчин. Светлая кожа скрывала под собою огромные перекатывающиеся мышцы. На его рельефном животе не было ни грамма жира. Бедра были большими и твердыми как камень.

Мой живот давно скручивало в спазме желания. Приходилось сжимать ноги, чтобы хоть немного облегчить эту пульсацию внизу. Его член был в полной готовности, твердый, большой, оплетенный крупными венами. Головка стала темно-розовой, и на кончике выступила капелька смазки. Я обхватила его рукой, большим пальцем надавливая на головку, растягивая жемчужную влагу.

Макс зашипел. Его рука нежно коснулась моего лица. Взгляд скользнул по моей груди и заискрился от восторга и удовольствия.

Губами я обхватила головку члена, а рукой заскользила по длине.

Он хрипло выдохнул и откинул голову назад, но потом снова взглянул на меня, словно не хотел пропустить ни секунды шоу.

– Что я там говорила насчет твоих яиц? – усмехнулась я, проводя языком от основания его члена до кончика, слизывая еще одну капельку смазки.

– Тебе понравились мои яйца, – задыхаясь, выдал он.

Я ускорила движения руки, а языком прошлась по тугому мешочку в основании его члена. Пресс Макса содрогнулся от удовольствия. Его бедра качнулись, и он толкнулся в мой рот.

Какой нетерпеливый мальчик.

– Да, мне определенно нравятся твои яйца, Макс, – сказала я, снова обхватывая его губами и посасывая твердый член, лаская и распаляя его сильнее.

Мои глаза неотрывно следили за его лицом. Я тоже не желала упускать ни одной его эмоции. Хотелось как следует взбудоражить его тело и взорвать мозг, чтобы после он и не вспомнил, из-за чего между нами было напряжение этим вечером.

Макс невероятно ощущался на моем языке, его вкус, мускусный запах его кожи и геля для душа – я наслаждалась каждым мгновением рядом с ним. Сладкая боль внизу моего живота стала совсем невыносимой. Мне казалось, что если я не притронусь к себе, то умру. Поэтому через секунду моя рука проникла в трусики и коснулась разгоряченного влажного нутра. Я замычала, сильнее сжимая губами Пауэлла и ускоряя движения языка на нем.

Он наблюдал за мной с полуприкрытыми глазами, его веки подрагивали в такт всему телу. Большие руки гладили мое лицо, голову и плечи. Пауэлл был таким красивым, таким уязвимым в этот момент, каким я еще никогда его не видела. Он был нежен и осторожен, но я нуждалась в большем.

– Я хочу, чтобы ты отпустил себя. Не сдерживайся, Зверь.

После моих слов его лицо исказилось, словно от боли, глаза заволокло тенью похоти. Он сомневался несколько секунд, но глядя на то, как глубоко я заглатываю его член, он принял мое приглашение. Его рука запуталась в моих волосах, Макс потянул рыжие пряди, чтобы в следующее мгновение начать вбиваться в мой рот. Я застонала, пуская вибрацию по его члену, едва успевая хватать воздух носом. Мои бедра дрожали, огонь прокатился под моей кожей, воспламеняя каждый уголок жаждущего тела.

Я надавила пальцами на сочащееся лоно, с легкостью проскальзывая внутрь, переходя сразу на быстрый темп, чувствуя, что вот-вот сорвусь в пропасть от потрясающих ощущений. Когда он заметил это, зарычал, усиливая хватку на моих волосах.

– Ты трогаешь себя?

С громким звуком выпуская его член изо рта, я невинно взглянула на него снизу вверх.

– Прости, я не могу удержаться, – едва не запищала я, трахая себя сразу тремя пальцами.

Моя слюна стекала по подбородку, это было так грязно и порочно, но он не мог оторвать от меня восхищенного взгляда. С его губ сорвался хриплый поверженный вздох.

– Это так сильно заводит меня, – тихо ответил он.

Я застонала, заглатывая его глубже и ускоряя движения пальцев в себе.

– Перри… – Он был близок к разрядке и хотел отстраниться, но я не позволила, сжала его сильнее, замечая, как начинают сокращаться мышцы на его животе.

Мои бедра свело судорогой удовольствия от такого зрелища, и я громко замычала, доводя себя до пика, не в силах остановить это, не в силах отстраниться. Макс кончил одновременно со мной, изливаясь в мой рот. Я задыхалась, на глаза навернулись слезы, но я не упустила ни одной капли его освобождения.

Он утомленно откинул голову на спинку дивана и лениво взглянул на меня. Его палец очертил мой подбородок и покрасневшие губы, стирая с них слюну. Я пыталась восстановить дыхание. Миссия была выполнена, я расплавила его мозг, свой, впрочем, тоже.

Макс улыбнулся и рывком потянул меня вверх, усаживая на свои ноги. Я оседлала его и обернула руки вокруг мощной шеи, затем потянулась к его губам, но вспомнив об одной маленькой детали, замерла, так и не поцеловав его.

– Прости, ты вроде не сильно жалуешь поцелуи. Полагаю, ты считаешь меня омерзительной, ведь я была с Майком, но я не обижаюсь, Зверь, – сказала я.

– Все не так. Я бы никогда не подумал о тебе как о чем-то омерзительном, – ответил он.

– Но ты постоянно смотрел на меня с таким презрением.

– Презрение было не к тебе, а ко мне. У меня вроде как есть правило не спать с занятыми девушками. И я прекрасно себя контролировал, пока не появилась ты.

– А с поцелуями тогда что не так? – спросила я.

Макс замолчал на несколько секунд, словно не мог подобрать слов.

– Я боялся, что мне понравится настолько, что я не смогу от тебя отказаться.

– И как, понравилось?

Он соединил наши губы в неторопливом и ленивом поцелуе. Затем отстранился и посмотрел на меня со странной эмоцией в глазах.

– Мне жаль, что я обошлась так с тобой сегодня. Этого больше не повторится.

Он молчал. Тогда я решила объяснить ему, что именно чувствовала:

– Во мне постоянно борются три Перри. Первая – бунтарка. Она совсем не тусовщица, но любит шумные компании и вечеринки, она идет напролом и хочет жить только по своим законам. Вторая – маленькая девочка, которая боялась мамы, боялась не соответствовать ее стандартам и боялась ее осуждения, поэтому просто слушалась ее. И третья Перри – это та, которая жалела всех вокруг, но про себя забывала. Многие черты моего характера не нравились близким людям. Поэтому моя жизнь – это постоянная борьба с внутренним «я».

Я ожидала, что он скажет что-то, но он по-прежнему молчал.

– Когда я с тобой, во мне нет борьбы, – призналась ему я. – Хоть я и перед тобой виновата.

Макс усмехнулся и прошелся пальцами по моим ребрам, вызывая сильную щекотку и заставляя меня рассмеяться. Как только он перестал делать это, я слегка толкнула его в плечо.

– Что ты делаешь?! Я же душу тебе изливаю! – возмущенно воскликнула я.

– Я понимаю тебя. Понимаю, что такое не соответствовать чужим ожиданиям, знаю, каково это – опасаться чужой реакции на то или иное действие. Просто забей на все. Делай, что нравится, и не оглядывайся на других.

– Легко сказать.

– Перри, ты не сможешь залезть в голову к другому человеку, зачем тогда переживать из-за этого. Каждый проходит свой путь. Пусть хоть весь мир разочаруется в тебе, главное – никогда не разочаровываться в себе самой.

Звучало как одна из мантр Кирби.

Мои пальцы прошлись по его лбу, переносице и носу. Я погладила его веки, чувствуя подушечками пальцев мягкие ресницы.

Он вздохнул и нежно обхватил мою руку чуть выше запястья, однако не остановил меня. Далее мои руки спустились ниже, я провела кончиками пальцев по его теплым губам и гладко выбритым щекам. Я знала, что Макс брился утром, но его кожа все равно немного кололась.

Лицо Пауэлла не похоже на множество лиц хоккейных игроков. Это я заметила сразу. У него полный комплект зубов, нет шрамов и ровный нос.

– Твой нос не ломали? – спросила я, всерьез заинтересовавшись этим вопросом.

Макс распахнул глаза. Голубые радужки были наполнены смятением и весельем.

– А ты хотела бы этого? – спросил он.

– Нет! Я не хочу этого. Просто так странно. Твое лицо идеально.

Он покачал головой:

– Оно вовсе не идеально, но нос у меня цел.

– И шрамов нет?

– Не-а.

– Получается, помимо каких-то травм плеч и ног ничего не было? – спросила я.

Зверь задумался.

– Однажды мне клюшкой попали в глаз. Потекла кровь, и глаз казался кроваво-красным, – спокойно рассказал он.

– О боже! – воскликнула я, прикрывая рот руками.

Он рассмеялся и накрыл мои руки своими, осторожно убирая их от моего лица.

– Медицинский работник быстро помог мне. Оказалось, что повреждены были только веко и область под бровью, глаз был в полном порядке, не считая парочки лопнувших капилляров.

– Не понимаю, что здесь смешного? – буркнула я.

– Мой соперник сделал это специально, но я вернулся в третьем периоде и даже с огромной гематомой вместо глаза выиграл ту игру.

Ох, черт.

Теплая волна медленно опустилась к моему животу, заставляя меня снова желать мужчину подо мной.

– Это возбуждает, – прошептала я, легко касаясь его губ своими. Макс затянул меня в поцелуй, его язык резво ворвался в мой рот. Я застонала, чувствуя, как он твердеет подо мной.

Одна его рука легко коснулась моей груди, призрачно, словно играючи, проводя по ареоле большим пальцем и сжимая затвердевший сосок. Я выгнулась, подаваясь навстречу его ленивым ласкам. Наш поцелуй становился все более развязным и горячим, когда его пальцы пробрались в мои трусики и коснулись меня там, где давно было влажно и жарко, я отстранилась и застонала.

– И каждый раз, когда я буду видеть тебя на льду, буду думать о том, как снова смогу оседлать тебя, – прошипела я, когда два его пальца скользнули в меня. – Боже, Макс. Понимаю, почему фанатки так взбудоражены, ты неотразим.

– Ты льстишь мне, – прорычал он, с неподдельным обожанием наблюдая за моим лицом: приоткрытыми губами и виновато изогнувшимися бровями, пока его пальцы двигались во мне.

– Я даже приуменьшаю, чтобы ты совсем не зазнавался.

Резким движением он разорвал на мне трусики и отбросил их в сторону. Кажется, его раздражала моя болтовня.

– Прости, затыкаюсь, – простонала я.

Макс крепко стиснул мои бедра, я медленно опустилась на его член. Он чертыхнулся и, обхватив мой затылок, поцеловал меня так властно и уверенно, что у меня моментально закружилась голова.

– Нет, я хочу слышать тебя, Утконосик, хочу, чтобы ты говорила, – ответил он, начиная двигаться внутри меня.

От одной его фразы я покрылась мурашками. Это полностью обескуражило меня. Он ведь не выносит чужой болтовни.

– Давай, двигайся, Митчелл. Чувствуешь, как он растягивает тебя?

Я вцепилась в его плечи, повинуясь ему.

Как же, мать его, хорошо.

Макс был страстным и нежным одновременно. Насаживал меня на себя быстро, глубоко. Но его руки постоянно гладили мою спину, сжимали талию, а губы не отрывались от шеи и лица. Он целовал меня, покусывал и сразу же зализывал все покрасневшие местечки.

Грубость и холодность были в прошлом. Мало кто знал такого Макса Пауэлла. Огромный, устрашающий, под два метра ростом хоккеист. Он мог напугать любого одним взглядом. Он практически не улыбался и предпочитал избегать разговоров. Но со мной в эту ночь он был ненасытным, но нежным зверем.

После нескольких часов сумасшедшего секса мы, полностью измотанные, оказались в его постели. Макс прижал меня к себе, утыкаясь носом в мою влажную от пота шею, мы оба даже не позаботились о том, чтобы принять душ. Не знаю, что творилось в его голове, но про себя могу сказать, что не хотела смывать его запах с кожи, мне хотелось раствориться в нем.

Когда он уснул, я тихо выскользнула из постели и спустилась на первый этаж попить воды. Вернувшись, остановилась у постели и залюбовалась Максом. Свет из окон огней ночного города падал на его лицо и неукрытую мускулистую грудь. Во сне он не выглядел угрожающе, а скорее наоборот – он смотрелся мило. Передо мной был не грозный большой зверь, передо мной был… ежик.

Я усмехнулась, замечая его взъерошенные волосы и вспоминая о колючках, которыми он любил окружать себя.

– Да, именно ежик, – улыбнулась я, собираясь уже присоединиться к нему под одеялом. Но внезапно экран его телефона включился. Максу пришло сообщение.

Не важно. Это не твое дело.

Но телефон был так близко ко мне, и я уже заметила, что сообщение пришло от неизвестного номера, оканчивающегося на три восьмерки. Это номер Ди, его бывшей, я запомнила в прошлый раз.

Позвони мне, нам нужно встретиться еще раз…

Это то, что мне попалось на глаза, дальнейшее содержание сообщения я не знала и, откровенно говоря, знать не хотела. Поэтому, даже не коснувшись телефона Макса, я заползла к нему под одеяло. Большие руки моментально обняли меня и притянули к груди. Теплые губы коснулись моего виска. Оказывается, он не спал и наверняка все видел.

– Не ответишь на сообщение? – тихо спросила я.

Макс отрицательно дернул головой:

– Потом. Кто бы это ни был, он не имеет значения.

– Ты уверен?

Он вздохнул:

– Да, спи, «ежик».

Я улыбнулась и спрятала лицо в его шее. Мне было так хорошо в его руках, что уже через несколько минут я провалилась в сон. И даже нарушающие мое спокойствие мысли о некой Ди не смогли возыметь надо мной власти.

Глава 33

Перри

Мы были в Сиэтле. После игры я ждала Макса около раздевалки. Меня так распирало от гордости за него, что я едва могла спокойно стоять на одном месте. Макс забил три шайбы – сделал хет-трик. Я до сих пор слышала этот оглушающий свист, видела летящие на лед кепки [35] и безграничную радость на лицах болельщиков и игроков.

После третьей шайбы парни налетели на Пауэлла и принялись поздравлять его. Каково же было мое удивление, когда через несколько секунд он отыскал мое лицо среди возбужденной толпы и тепло улыбнулся мне. Я думала, что провалюсь прямо на том месте.

– Не хочешь погулять перед возвращением домой? – Голос Итана вывел меня из мыслей. Я взглянула на коллегу, пытаясь вспомнить, что он сказал.

– Нет, останусь в номере.

– В номере? Сегодня же Рождество, а наш самолет только через четыре часа.

Меньше всего мне хотелось вспоминать о том, что сегодня Рождество, гребаные гирлянды были буквально на каждом шагу. Я любила этот праздник, но впервые мне придется отмечать его в одиночестве. Моя мама вместе с Бэроном-третьим вернулась в Лос-Анджелес, мы не разговаривали с ней после отъезда. У Лолы и Кирби свои планы, по отдельности друг от друга, а я не смела напрашиваться. Да и вернусь домой я поздно, часам к десяти вечера. Поэтому программа празднования у меня будет короткой.

– Не хочу, – отмахнулась я.

Итан пожал плечами и ушел.

Я поправила белый свитер и закуталась в голубую куртку. В Сиэтле было аномально холодно. В городе шел снег, как бы поддерживая рождественскую атмосферу.

Недалеко от раздевалки остановился мужчина. Я вгляделась в его лицо и восторженно ахнула.

Черт возьми! Это же Уэйн Ривз. Он был лучшим бомбардиром своего поколения. Провел всю хоккейную карьеру в «Ванкуверских Ракетах». Правда, закончил играть рано. Получил травму на тридцать пятом году жизни, после которой не смог выходить на лед в качестве игрока. Он был тренером «Дикарей Сиэтла», именно с ними «Дьяволы» и играли сегодня.

Макс вышел из раздевалки, он сразу заметил меня и, не колеблясь, направился в мою сторону. Он улыбнулся мне, а когда подошел ближе, обнял и оставил поцелуй на моем виске.

– Макс, все увидят, – запротестовала я, борясь со сладким, словно патока, блаженством в груди, вызванным одним маленьким поцелуем.

– Плевать, – пожал плечами он.

– Мне не плевать.

Он хотел что-то ответить, но нас потревожили:

– Максимилиан, ты игнорируешь мои звонки.

Максимилиан? Это еще кто такой, черт возьми?

Я взглянула на Макса и заметила, как его ноздри раздулись от раздражения. К нам подошел тренер Ривз.

– Не сейчас, – грубо бросил Пауэлл.

– А когда? Я хотел пригласить вас с Джой на Рождество к нам домой, но ни ты, ни она не хотите отвечать на звонки. – В его голосе проскальзывал канадский акцент, насколько я помню, Уэйн был родом из Ванкувера.

Тренер Ривз говорил с Максом так, словно они хорошо знали друг друга.

Я стала разглядывать обоих и наконец поняла, что они очень сильно похожи внешне, словно были родственниками.

О боже.

– Чего ты ожидаешь от Джой? Ты даже не поздравил ее с днем рождения. Я понимаю, что у тебя есть еще одна дочь, но Джой заслуживает того, чтобы ее родной отец помнил о ней.

На лице тренера Ривза на секунду проскользнуло раскаяние.

– Я заработался, забыл, – сказал он, мгновенно пряча все эмоции.

– Ничего нового, но не жди потом, что она захочет общаться с тобой.

Так, это уже было неловко. Я только что узнала, что титан хоккея был отцом Макса, а тут еще попала в семейную драму.

– Извините, я оставлю вас наедине, – прошептала я, ожидая, что меня никто не услышит и я спокойно скроюсь из виду.

– Нет, ты останешься, – немного резко ответил Макс.

Тренер Ривз наконец взглянул на меня, словно осознавая, что я все это время стояла рядом. Вот теперь я видела больше сходства между ними. Одинаково грубы и совершенно лишены такта.

– Твоя подружка?

– Нет, – буркнул Макс. Я удивленно взглянула на него, оскорбленная таким ответом. – Какое тебе дело?

Ривз молчал, поглядывая на меня, затем сказал:

– Я хочу пригласить вас обоих на рождественский ужин сегодня.

– Сразу нет. Счастливого Рождества, – бросил Зверь и потащил меня к выходу.

Вместе мы вернулись в отель. Все это время Макс молчал, он был не в настроении, и я не трогала его.

Таким был Пауэлл. Что еще я могла сделать? Требовать от него ответов – не лучшая идея. Он не из тех парней, которые начинают говорить под давлением.

Я вернулась в свой номер и стала собирать вещи, ведь скоро нам нужно было выдвигаться в аэропорт. Но через час в дверь моего номера постучали. Это был Зверь. Он стоял, опираясь рукой о косяк двери.

– Пойдем, нужно ехать.

– В аэропорт? – не поняла я. – Но рано же.

– В самый раз. Пробки.

Я пожала плечами, оделась, схватила чемодан и побрела за Максом. Возможно, дирекция переживает из-за усиливающегося снегопада и вылет перенесли.

На улице я стала оглядываться в поисках автобуса, который должен был доставить команду в аэропорт, но не увидела его. Вместо этого Макс открыл передо мной дверь большой черной машины.

– Я не понимаю. Где автобус? – спросила я.

– Я заказал нам такси. Не хочу ехать на автобусе.

– Нам? – Я невесело усмехнулась, вскидывая бровь. – Я думала, никаких «нас» нет.

Он долго смотрел на меня, прежде чем нахмуриться.

– Да брось, это из-за разговора с Ривзом?

Я не стала отвечать, прикусила губу, чтобы не обозвать Макса, и села в машину. Вместе с водителем он загрузил наши вещи в багажник и сел рядом со мной на заднее сиденье.

Машина тронулась.

Я смотрела в окно, раздумывая над тем, что буду делать, когда мы прилетим домой. Закажу пиццу, включу рождественскую комедию и буду смотреть ее в одиночестве. Не очень-то и хотелось быть его девушкой.

Теплая рука накрыла мое бедро и нежно, но так по-собственнически сжала его.

Я обернулась, встречаясь с любопытным взглядом Пауэлла.

– Что-то хотел, Максимилиан? – съязвила я.

Он улыбнулся и покачал головой. Изначально хотел сказать мне что-то другое, но после моих слов с его губ сорвалось:

– Это мне говорит девушка, которую зовут Перри.

– Эй! Перри – хорошее имя, хоть и редкое. Максимилиан – странное. У него вообще есть какой-то смысл?

– «Величайший» или «большой», – ответил он, затем самодовольно ухмыльнулся, – выбирай сама, что тебе нравится. – Его рука стала подниматься выше по моему бедру.

– Да, думаю, «большой» тебе подходит, – сказала я, имея в виду его габариты. Но Макс понял это по-своему.

– Спасибо за комплимент от любительницы эклеров. – Его рука легла между моих ног.

Я кинула быстрый взгляд на водителя, чувствуя, как мои щеки становятся пунцовыми, и оттолкнула руку Макса.

– Прекрати!

Он тихо засмеялся, но не стал смущать меня еще больше. Хотя на самом деле мне нравился такой Макс, он был лучше, чем Максимилиан, который постоянно молчит и не знает, что такое улыбка.

Между нами повисла тишина. Макс смотрел в окно, я смотрела на него. Теперь мне многое стало понятно. Он легко догадался о моей ситуации с матерью. Линда хотела, чтобы я достигла того, чего не достигла она. Его отец, вероятно, хотел, чтобы Макс достиг того, чего не успел достигнуть сам Ривз. В случае с Пауэллом планку задрали повыше.

В салоне было тепло. Я наблюдала за встречными машинами, снегом, что окрасил улицы, крыши домов и тротуары в белый, за разноцветными гирляндами и различными рождественскими украшениями, серым и затянутым тучами небом и сама не поняла, как задремала. Проснувшись, обнаружила, что пускаю слюни на плечо Макса. Я выпрямилась и огляделась. Мы въезжали в какой-то населенный пункт, и это был совсем не аэропорт.

– Где мы? – испуганно спросила я.

Рука Пауэлла каким-то образом оказалась на моей талии. Полагаю, когда я заснула, он расположил ее там и прижал меня к себе. Вот и сейчас он потянул меня обратно.

– Такома, – ответил он, разглядывая мое лицо. Затем теплой рукой провел по моей щеке. – Замок от куртки отпечатался у тебя на лице.

Я коснулась лица и задохнулась от возмущения. В Такоме жили его мама и сестра.

– Какого черта мы делаем в Такоме?

– Мы едем к моей семье.

– Чего? – вспыхнула я. – Ты с ума сошел? Почему не сказал мне сразу?

– Ты бы не согласилась.

– Конечно, я не согласилась бы, твоя семья, должно быть, ненавидит меня! Ты забыл о тех статьях?

Он усмехнулся:

– О них тяжело забыть.

Я скинула его руку с талии и, насупившись, откинулась на спинку сиденья. Машина подъехала к большому дому с высоким забором. Нетрудно было догадаться, что карета привезла нас к замку.

– Я не пойду. Иди, а я поеду назад.

Поверить не могу, что я как послушная овца последовала за ним, даже не усомнившись в его намерениях!

– Ага, выходи, – сказал Макс, на ходу расплачиваясь с водителем.

Я не выдержала и стукнула его кулаком в плечо. Он даже не шелохнулся.

– Так нельзя. Меня ждут, скоро самолет в Нью-Хейвен.

– Все улажено. Я предупредил, что мы не полетим, – ответил Макс. – Не будь трусихой. Пошли. Я очень сильно хочу есть.

Мне хотелось накричать на него, но это не решило бы проблему. Поэтому я выпрыгнула из машины и стала нервно осматриваться. Вдоль забора росли кусты. Потускневшие листья, не успевшие опасть до наступления непогоды, были покрыты слоем влажного снега. Я сделала несколько шагов к воротам, слушая скрип под подошвами ботинок. Атмосфера была потрясающая, если исключить мое колотящееся в груди от страха сердце. Я облажалась перед этой семьей. А если они возненавидят меня? Вдруг прогонят или скажут Максу выбирать. Зверь обожает свою семью, он точно не выберет меня. Как же сильно я нервничала из-за этого.

Макс поставил два чемодана перед нами, сам встал рядом, располагая руку на моей спине.

– Не бойся. Ты понравишься им, Утконосик.

Как все быстро закрутилось. Еще недавно я пыталась добиться от него интервью, а сегодня он знакомит меня с мамой и сестрой.

– Ты тоже стараешься быть лучшим для него, чувствуешь, что должен стараться больше, ведь у него новая семья, – вдруг сказала я. Разговор Макса с Уэйном Ривзом не выходил из моей головы.

Он вымученно улыбнулся мне:

– А ты так просто не останавливаешься, да?

– Прости.

Тишина.

– Мой отец – Уэйн Ривз, – сказал он.

Я усмехнулась:

– Думаешь, я не поняла этого?

Макс кивнул:

– Отцу всегда было мало, что бы я ни делал, я не тот сын, о котором он мечтал.

– Но ты лучший. Ты самый результативный игрок, ты самый быстрый!

– Но этого недостаточно.

Черт возьми, его отец же не хочет, чтобы Макс полетел на луну?

– Уэйн всегда был недоволен мной, я был толстым ребенком, которому приходилось работать в два раза больше, чем остальным, а у Джой вообще нет способности к спорту. Он ведь и ее хотел отдать в хоккей.

Все выглядело так, словно здесь Уэйн Ривз не смог построить идеальную семью, поэтому он занялся этим строительством на стороне. Бедный Макс, он достигает огромных высот, но даже не радуется этому. Поэтому в его квартире нет трофеев. Он не гордится ими, потому что считает, что этого недостаточно. И всегда будет недостаточно.

– Ты самый лучший, просто хочу, чтобы ты знал это. – Я взяла его за руку и крепко сжала.

– Я не лучший.

– Ты лучший для меня.

Пауэлл вдруг дернул подбородком и отвел взгляд. Это было не смущение, кажется, я заметила в его глазах… вину.

Странно.

– Так и будем вести душевные беседы, пока нас не засыплет снегом? – съязвил он.

Что-то с ним было не так. Пауэлл недоговаривал мне.

– Пойдем, пока я не передумала и не уехала обратно.

Он отпустил мою руку и указал, чтобы я шла вперед, а сам взял наши вещи.

За высоким забором скрывался милый дворик. Он был почищен от снега. Летний бассейн был закрыт пластиковой крышей. В центре располагался двухэтажный дом. Вдоль дома росли цветы, которые не успели спрятаться до появления снега.

Я поднялась на крыльцо и замерла.

– Звони, – скомандовал Макс.

Нажала на звонок и стала отходить назад, пока не уперлась ягодицами в его ладонь.

– Перестань паниковать, – сказал он.

– Тебе легко говорить. Я конкретно облажалась.

Дверь распахнулась, и на крыльце появилась незнакомая мне девушка. У нее были прямые темные волосы до плеч и серые глаза в обрамлении длинных ресниц. Я понимала, что это не мама Макса, но и на его сестру Джой она не была похожа.

– Макс, о боже, не верится! Джой говорила, что ты не приедешь! – воскликнула она и прыгнула на Зверя, крепко обнимая его и затем целуя в щеку.

Какого черта?

Он неловко постучал ее по спине и быстро отстранился.

– Здравствуй, Хейзел. – Макс взглянул на меня. – Перри, Хейзел и я дружили, когда учились в школе.

– Встречались, – поправила его брюнетка.

Я растерянно взглянула сначала на него, затем на нее.

– Приятно познакомиться. Меня зовут Перри.

– Перри корреспондент спортивного телеканала Нью-Хейвена, – добавил Макс.

Хейзел оценивающе прошлась по мне взглядом, затем странно улыбнулась и сказала:

– Понятно, заходите.

Этот вечер обещает быть самым неловким из всех, которые у меня были.

Дом был полон гостей, все шумели, разговаривали, отовсюду лился смех.

Макс помог мне раздеться, затем взял за руку и повел в эпицентр этого праздника.

– Я не думал, что мама решит пригласить половину улицы и всю мою родню.

– Макс! – На Пауэлла налетел мальчик. Зверь потрепал парнишку по волосам. На вид тому было около десяти лет. – Я смотрел игру с «Дикарями», это был клевый хет-трик.

– Спасибо, Шон. Где Оливия?

– Она на кухне. Они с Джой говорили, что ты не приедешь, – сказал мальчик. – Подпишешь три клюшки, я обещал парням.

– Да-да, все сделаем завтра.

– Класс! – крикнул парнишка и убежал.

Пока мы пытались пробраться на кухню, к Максу подходили разные люди, он представлял их мне, представлял меня им, однако, к своему стыду, я была не в состоянии запомнить всех сразу.

– Интересно, что ты представляешь меня каждому в этом доме и рассказываешь о них, однако о Хейзел, которая открыла нам дверь, не сказал практически ничего, – фыркнула я.

Макс усмехнулся и погладил мою спину.

– Ревнуешь?

– Еще чего! Я ведь просто «корреспондент спортивного телеканала Нью-Хейвена».

Он засмеялся и приобнял меня.

– Мы просто дурачились, когда были подростками, но ничего не было. И разве то, что я держу тебя за руку, не говорит всем здесь о том, что ты со мной?

Я дернула головой. Понимаю, это глупо. Но мне хотелось хоть раз услышать это из его уст. Хотелось, чтобы он представил меня своей девушкой.

На кухне я заметила женщину, которая, пританцовывая, распечатывала большую коробку с десертами. Окошки коробки были прозрачными, поэтому мне сразу стало понятно, что там лежат кексы с кремом.

У меня, как у самой настоящей сладкоежки, загорелись глаза.

Мама Пауэлла выглядела очень молодо для своего возраста, она была маленького роста, гораздо ниже Джой и тем более Макса. Ее темные волосы были собраны в низкий хвостик. На ней был причудливый свитер с вышитыми рождественскими рисунками.

– Макс! – воскликнула Джой. Она бросилась ему на шею и стала обнимать так, словно не видела его полжизни. Мне пришлось отойти в сторону. Я чувствовала себя лишней на этом празднике.

Джой отстранилась от брата, когда ее взгляд остановился на мне, миловидное лицо скривилось в гримасе недовольства.

– Зачем ты притащил ее?

Глава 34

Перри

Я знала, что мне здесь не будут рады.

– Джой! – Макс послал сестре строгий взгляд.

– Что? Она нравилась мне, пока не сделала так, что нас стали преследовать писаки вроде нее!

– Выбирай выражения, – снова прорычал он.

Мама Макса вышла вперед и остановилась напротив меня. От ее пронизывающего насквозь взгляда по моей спине пробежал холодок. Я знала, что она, как и Джой, явно будет против моего появления в их доме.

Макс подошел ко мне и ободряюще сжал мою руку.

– Мам, это Перри, моя девушка.

Девушка. Он сказал, что я его девушка. Боже.

Я скромно улыбнулась ей, невольно впиваясь ногтями в руку Пауэлла.

– Не могу поверить, – начала его мама, – какая красотка! Я так рада, что Макс привез тебя познакомиться с нами. – Мама Пауэлл лучезарно улыбнулась мне и беззастенчиво стиснула в объятиях. Я была так растеряна, что чуть не пискнула от неожиданности.

– Я тоже очень рада познакомиться с вами.

– Да-да, просто семейная идиллия, – фыркнула Джой, запрыгивая на барный стул.

Мама Пауэлл схватила десертную этажерку с кексами и понесла в гостиную.

– Извините, мне нужно подать это на стол. – Макс аккуратно взял кексик с этажерки и вложил его мне в руки.

От этого милого жеста я чуть не растаяла как карамелька в знойный день.

– Спасибо, – тихо сказала я.

Макс ехидно улыбнулся:

– Разве я мог оставить тебя без сладкого?

Ужас! Он ведь совсем не о кексах.

Я смутилась и взглянула на Джой. Сестра Пауэлла скривила губы.

– Фу, в самом деле, фу! Мне она, между прочим, не разрешала брать кексы до гостей.

– Джой, пожалуйста, – устало покачал головой Макс.

Я подошла к его сестре и протянула кексик ей.

Она отмахнулась от него.

Когда мама Макса вернулась на кухню, я набралась смелости и сказала:

– Простите меня, я поступила отвратительно.

– Не нужно извиняться, Перри, Макс уже объяснял нам, что это не твоя вина, – серьезно сказала мама Пауэлл.

– Джой, ты ведь тоже не злишься? – обратился к сестре Зверь.

Девочка спрыгнула со стула, громко цокнула и взглянула на меня.

– Нет! Я все равно злюсь из-за того, что ты значительно усложнила наши жизни.

– Я сделала это не специально и все равно очень раскаиваюсь в содеянном.

Джой снисходительно выдохнула и как самый настоящий подросток закатила глаза.

– Принимается. Тебе повезло, что у тебя красивые волосы. Могу я их потрогать?

Я опешила от ее вопроса.

– Д-да, конечно, все, что угодно.

Джой действительно принялась трогать мои распущенные волосы, пропуская пряди сквозь пальцы.

– Круто. Мои совсем стали сухие, это из-за краски. Мне не следовало их красить.

– Я могу подсказать тебе, как восстановить их. Однажды моя подруга Кирби решила поэкспериментировать с цветом, перепутала оттенки и вместо светло-розового прокрасилась яркой фуксией. После ей пришлось смывать цвет и восстанавливать волосы.

Джой сильно заинтересовала эта история, и мы на какое-то время полностью забылись, обсуждая все, начиная от покраски волос и заканчивая работой телеведущей. Барьер, который возник между нами минутами ранее, полностью растворился.

Через пару часов гости стали расходиться. Я, Джой, две родных сестры мамы Пауэлл и Макс помогали Оливии наводить порядок в доме. Скоро дом полностью опустел, и нас осталось четверо.

Макс загружал посуду в посудомоечную машину, а я, сидя за барным островком кухни, наблюдала за ним. Я весь вечер не могла оторвать взгляда от его потрясающей фигуры и завораживающей улыбки. Мне нравилось видеть расслабленного Макса.

Даже взгляды Хейзел, которая этим вечером явно решила перетянуть все его внимание на себя, не беспокоили меня. Я видела, что так, как он относится ко мне, он не относится больше ни к кому. В который раз я напомнила себе, что поступки важнее слов. Но иногда приходит время, когда и слова нужны.

Макс закончил и подошел ко мне. Он встал напротив, облокотился на столешницу и оказался в непосредственной близости от моего лица. Его губы замерли в сантиметрах от моих губ.

– Почему у вас с отцом разные фамилии?

Зверь вскинул брови и немного отстранился.

– Пауэлл – это фамилия моей мамы, когда мне было шесть, сумасшедшая фанатка забралась в наш дом с пистолетом. Ничего серьезного не случилось, но после этого родители решили, что будет лучше, если нас ничего не будет связывать с Ривзом.

В моей груди разгорелось еще большее чувство вины.

– И я все испортила. Прости.

– Рано или поздно правда всплыла бы. Я не виню тебя, – пожал плечами он.

– Просто ты очень добрый, Макс. Кто же знал, что под личиной зверя скрывается добродушный ежик.

Он, явно засмущавшись, раздраженно фыркнул, отклоняясь назад. Но я успела схватить его за затылок и притянуть к себе, соединяясь с его сладкими губами в поцелуе. Он очень нежно огладил мое лицо и волосы, распаляя пламя внутри меня. Я медленно отстранилась.

– Макс, мне нужно знать точно. Что между нами?

– Я забрал тебя на Рождество к своей семье, – ответил он.

– Да, но…

– Мы вместе, мы пара. Ты моя девушка, которая свела меня с ума, хоть я и противился этому, – прямо сказал он.

Я не могла сдержать улыбки от его слов. Внутри меня засветилось солнце, согревая лучиками каждую клетку моего тела.

– Почему же ты противился этому? Из-за того, что я была занята?

– Отчасти. Поначалу, хоть я и боролся, думал только о том, чтобы переспать с тобой. – Он тяжело выдохнул и провел большим пальцем по моей нижней губе. – Моя девушка, бывшая невеста, она изменила мне.

– Ди? – Он окинул меня непонимающим взглядом, и я пояснила: – Те сообщения, она подписывалась.

– Да, это была Ди. – Высокая брюнетка и распределительница гостей на благотворительном вечере.

– Это ужасно. Ты любил ее?

– Да, любил.

Следующий вопрос, который я хотела задать ему, пугал меня саму. Вернее, пугал не вопрос, а его возможный ответ.

– Ты… все еще любишь ее?

– Нет, она в прошлом.

– Она постоянно пишет тебе. Вы видитесь?

– Ди упертая, она иногда наведывается в «Скалу», но я не ищу с ней встречи.

Я всерьез задумалась над его ответом, мог он обманывать меня и втайне все еще любить ее?

– У меня были мысли, что в наш первый раз на твоей кухне ты брал меня сзади, чтобы не видеть моего лица и представлять кого-то другого, – откровенно выдала я. Это действительно беспокоило меня. Сейчас все изменилось, но мне нужно знать.

– Дело было не в другой, а в тебе. Обезличить тебя было проще, я думал, это сработает, боялся с самого начала, что влечение станет чем-то большим, – откровенно признался он.

– И как, стало?

– Дело в том, что это стало «не просто влечением» давно. Можешь называть это банальным или глупостью, но я не мог перестать думать о тебе с той ночи в баре «У Микки». Узнав тебя поближе, когда ты без конца досаждала мне и надоедала, я подумал: «Она так раздражает меня, я еще никогда не встречал таких громких, вредных и любопытных девушек». Но чем сильнее я хотел почувствовать отторжение, тем сильнее становились мои чувства к тебе.

– Ты не жалеешь?

– О том, что позволил тебе ворваться в мою серую жизнь и раскрасить все рыжими красками? Нет. Перри, я прошел бы через это снова. Потому что ты нравишься мне уже давно. Потому что я был одним из тех, кто смотрел твои новости в раздевалке. И в ту ночь, когда я повел себя как кретин, ты действительно привлекла меня. Хотя я думал, что разбит. – Макс тяжело выдохнул. – В тот день я застал свою невесту в постели с другим. После я напился, но твои слова подействовали как нельзя лучше. В тебе были такая легкость и жизнерадостность, и мне даже стало завидно, ведь меня тяготило ее предательство. Я не хотел больше испытывать нечто подобное.

– Не хотел быть в отношениях, опасаясь, что тебя снова могут предать, – предположила я.

– Да.

Я обошла стол и набросилась на Макса, целуя его уверенно и властно. Мне хотелось сказать ему, что я никогда не обошлась бы с ним так. Мои поступки говорили об обратном, ведь я изменяла Майку. Но дело в том, что Даррелла я никогда не любила, а Макса… Черт. Я любила его. Сама не понимаю, как это произошло. Но сейчас я целовала его и понимала, что так хорошо, как с ним, я не чувствовала себя никогда.

– Макс, я…

– Перри, мне всегда было интересно узнать больше о репортерской работе. – Мама Макса появилась на кухне. – Ох, простите, я помешала вам.

– Все в порядке, это ведь твой дом, – усмехнулся Макс.

– Ну так что, Перри, расскажешь?

Я кивнула и принялась отвечать на вопросы Оливии. Я рассказала ей все, начиная с момента, как поступила в колледж, и заканчивая сегодняшней игрой парней с «Дикарями».

– Твой контракт истекает, можем мы надеяться на то, что ты решишь играть в Сиэтле? – спросила Оливия сына.

Я заметила в ее глазах тоску, которую она стремилась утаить. Это тяжело, когда твой ребенок живет на другом конце страны. Этот материнский взгляд напомнил мне о моей маме. Надеюсь, Линда сможет примириться с моей позицией, если нет, то я бессильна.

– Я не рассматриваю их клуб.

Мама Пауэлл смиренно кивнула, не стала спорить, угрожать и манипулировать, как сделала бы моя мама. Она понимала Макса, и я понимала. «Дикарей» тренировал Уэйн Ривз. Зверь слишком обижен на него и ни за что не пойдет играть в этот клуб.

– Ладно, я бы не отказалась от просмотра семейных фотографий маленького Максимилиана. – Таким способом я решила разрядить обстановку.

– Максимилиан? Он ненавидит это имя, – фыркнула Джой, появляясь на кухне и поглядывая на брата.

Макс медленно закрыл глаза и пожал плечами, как бы показывая сестре, что смирился с тем, что я продолжу называть его именно так.

Все вместе мы переместились в гостиную.

Оливия поспешила показать мне фотографии своих детей. Маленькую Джой, конечно, можно было назвать милашкой, но Макс был просто очарователен.

– Это ты? – удивленно спросила я.

Глядя на детские фотографии Макса, я с трудом узнавала сильного, накачанного и внушающего страх в противников Зверя в маленьком мальчике. Со страниц альбома на меня смотрел пухлый ребенок с темными волосами и огромными голубыми глазами.

– А здесь я не разрешала ему смотреть Симпсонов [36], – указала Оливия на фотографию справа.

Мое сердце в груди перевернулось, потому что на фотографии был все тот же пухлый мальчик с голубыми глазами, полными слез. Надув губки, он смотрел в объектив камеры.

– Ты был таким милым ребенком, – умилялась я.

– Милым, как же, – фыркнул Зверь. – Я был толстым ребенком, над которым издевался весь класс.

Я положила голову на его плечо.

– Дети могут быть жестокими. И ты вовсе не был толстым, чуть-чуть полноват, это прошло бы со временем.

– Не прошло бы. Это самообман, – фыркнул он, откидываясь на спинку дивана и располагая руку за моей спиной.

Я пихнула его коленом. Во мне плескалось возмущение.

– Тебе не стоит втаптывать малыша на фото в землю! Мне нравится маленький Макс, так что помолчи и дай мне досмотреть фото.

Его рука покровительственно накрыла мое плечо. Пауэлл больше не отвлекал меня.

Вечером мы поднялись в комнату, которую Оливия приготовила для нас двоих. Я так устала за день, что валилась с ног, однако настроение у меня было отличное.

– Спасибо, что не дал мне улететь в Нью-Хейвен, – сказала я, прыгая на кровать.

Макс лег рядом и погладил рукой мою спину.

– У меня кое-что есть для тебя, – вдруг сказал он, а затем встал с кровати, оставляя меня в недоумении.

Он вернулся назад и протянул мне маленькую красную коробочку с золотым бантом.

– Подарок? – Я развязала ленту и взглянула на содержимое коробочки. Это были маленькие серьги-гвоздики, кажется, из золота и с красными камнями.

– Я заметил, что ты носишь только такие серьги, и заметил, что с красными камнями ты никогда не надевала.

Я действительно любила только такие серьги, и в моей коллекции не было гвоздиков с красными камнями.

– Что за камень? – неловко поинтересовалась я.

– Это рубины.

С ума сойти.

– Спасибо. – Я аккуратно обхватила подбородок Макса и коснулась желанных губ своими губами. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. – Ты купил это не сегодня?

– Пару дней назад в Нью-Хейвене.

– Значит, ты знал с самого начала, что Рождество мы проведем вместе? – удивилась я.

– Да. – Уверенно и коротко.

– Прости, я не подготовила тебе ничего.

– Сомневаюсь, что хоть что-то сможет переплюнуть тебя саму, – ответил Зверь.

Я убрала подарок в сторону и поцеловала Макса – моего Макса.

Он навис надо мной. Его руки очертили мою талию и проникли под свитер. Я вздрогнула, когда теплые пальцы погладили мой голый живот.

– Прости. Я не могу. Не в доме, где помимо нас есть твоя сестра и мама. Я вроде как пытаюсь им понравиться.

Макс тихо и хрипло рассмеялся:

– Ты уже понравилась им.

– И не стоит все портить.

Макс понимающе кивнул и притянул меня к себе, сжимая в теплых уютных объятиях.

– С Рождеством, Утконосик.

Глава 35

Перри

У семьи Макса мы пробыли еще два дня, мне удалось узнать его сестру и маму лучше. Другой день мы посвятили прогулке по Такоме. А затем вместе вернулись в Нью-Хейвен. Оставшиеся пару дней рождественских каникул мы провели у него дома.

– Если бы каждый, кто слышит подозрительный шум на чердаке, уходил из дома, то не было бы столько жертв, – фыркнула я, кивая на экран телевизора, где шел второсортный фильм ужасов.

Моя голова лежала на подлокотнике дивана, который стоял в гостиной Пауэлла. Макс сидел на другом конце дивана, его руки поглаживали мои ноги, которые покоились на его коленях.

– Любопытство никогда не доводило до добра, – усмехнулся он, лукаво поглядывая на меня.

– Ох, это определенно было сказано обо мне. И как ты только выносишь кого-то вроде меня?

Он лениво повернул голову в мою сторону.

– Мне нравится это.

– Да? Кажется, кто-то говорил, что я прилипала и выскочка.

– Безгрешных не бывает. – Макс тепло улыбнулся, затем его лицо стало серьезным. – Как насчет переезда?

Я удивленно вскинула брови.

– Ты хочешь жить вместе?

– Да.

Меня пугало то, как быстро развиваются наши отношения, но, если учесть, что до этого мы двигались друг к другу словно две черепахи, это не казалось настолько несбалансированным.

– Я рассмотрю твое предложение, Зверь, в течение пяти рабочих дней, – издевательски бросила я.

– Ах вот как? – Макс прищурил глаза и пробежался кончиками пальцев по моей ступне. Я отдернула ногу.

– Эй! Щекотно!

Я толкнула его ногой в грудь, в следующее мгновение теплая большая ладонь обернулась вокруг моей лодыжки. Всего на секунду по моему позвоночнику прокатился страх. Я думала, что Зверь ударит меня в ответ. Но заглянув в его глаза, поняла, что ошибалась. Помимо веселья в них показалась нежность.

Он никогда не обидит меня. Он не Даррелл.

Как бы подтверждая мои слова, Макс коснулся губами моей лодыжки, порождая сотни мурашек на моей коже.

Я наблюдала за тем, как маленькими поцелуями он поднимается по моей ноге, и это казалось таким завораживающим. Мои бедра обдало теплой волной, а сердце начало ускоряться. Я тихо выдохнула от необычных ощущений. Никогда бы не подумала, что это может быть так возбуждающе.

Второй ступней я легко коснулась его паха и медленно погладила твердеющую мужскую плоть. В глазах Макса разгорался огонь. Он хитро улыбнулся и дернул меня за ногу, заставляя съехать ниже с подлокотника дивана. Моя футболка задралась, являя ему красные хлопковые трусики, которые я надела некоторое время назад после душа.

Поцелуями он поднялся по моей ноге выше, поцеловал мое колено и заскользил губами и языком по внутренней стороне бедра.

– Черт, – выдохнула я. В просторной футболке, которая принадлежала Максу, мне вдруг стало тесно. Соски терлись о ткань, и это казалось настоящей пыткой для меня.

Словно прочитав мои мысли, Зверь расположился между моих бедер и легко поцеловал местечко над резинкой нижнего белья. Я застонала, шире раскидывая ноги, умоляя его сделать то, что облегчило бы эту пульсирующую, но приятную боль. В глазах Пауэлла, помимо неприкрытого восхищения и обожания, был хитрый огонек, который в последнее время я могла наблюдать все чаще. Он будет играть со мной, как кот с мышкой. Нам обоим это нравилось, но, в отличие от него, я была куда более нетерпелива.

Макс поднимал мою футболку выше, губами лаская кожу живота. Он огладил мои ребра справа, слева и наконец стянул с меня эту лишнюю в данный момент вещь. Меня окатило прохладным воздухом, кожа груди моментально покрылась мурашками, а горошины сосков затвердели в ожидании его поцелуев и ласк.

Зверь слегка отстранился и окинул мое тело жадным взглядом. То, что он видел перед собой, нравилось ему, его отвердевший член натянул ткань домашних штанов.

Он погладил ладонью мою талию, а затем припал ко мне и провел носом в ложбинке между грудей. Я схватилась за его голову, прижимая Макса к себе ближе. От маленького прикосновения меня забило мелкой дрожью, я была так распалена, что казалось, будто могла получить разрядку от одного его взгляда, Максу даже не пришлось бы касаться меня «там».

– Ты так вкусно пахнешь, что иногда мне хочется тебя съесть, – прорычал он, поглядывая на меня снизу вверх. Я прикусила нижнюю губу и невинно захлопала глазами. Если бы он знал, что мне самой хочется сделать с ним, то не медлил бы сейчас.

– Пожалуйста, Макс, – взмолилась я. – Не мучай меня.

Он ухмыльнулся:

– Скажи, где ты хочешь, чтобы я коснулся тебя?

Мои щеки моментально стали пунцовыми. Все казалось таким естественным, но сейчас почему-то я чувствовала неловкость от его пронизывающего взгляда.

– Моя грудь, поцелуй ее, – прошептала я.

Он послушался, оставил влажный поцелуй на моей правой груди, затем прикусил кожу.

Я застонала. Этого было недостаточно.

– Мой сосок, я хочу, чтобы ты облизал его, – зажмуриваясь, выдала я. Через секунду теплый влажный язык скользнул по моему твердому розовому соску. – Укуси меня, – захныкала я, приподнимая бедра и вжимаясь в Макса. Мое тело готово было взорваться прямо сейчас.

Он целовал и прикусывал мой сосок, рукой сжимая другую мою грудь. Каждый раз, когда его зубы и губы смыкались на мне, по коже проносились импульсы наслаждения. Я хваталась за жесткие пряди волос, направляя его, и Макс подчинялся. Он позволял мне полностью владеть ситуацией, пользоваться им так, как я того желала, это опьяняло меня. Он делал это неторопливо, в каждом его действии отражался сам Макс Пауэлл. Грубый, но нежный, он рычал, как дикарь, который никак не мог насытиться.

– Ниже, ты мне нужен ниже, – прошептала я, а затем чуть увереннее добавила: – Войди в меня.

Макс выпрямился, стянул с себя футболку, являя мне идеальный накачанный живот и огромные грудные мышцы, а затем быстро стянул с меня трусики. Я ожидала, что он продолжит раздеваться, но он не стал этого делать. Просто сидел возле меня и рассматривал мое нагое тело, словно видел его впервые.

– Разведи ноги пошире, – сказал он.

Я подчинилась.

Через секунду его теплое дыхание коснулось внутренней стороны моего бедра. Я нервно заерзала, но он обхватил мои бедра и припечатал меня к дивану.

– Что ты делаешь? – изумилась я. – Я не об этом просила.

– Ты больше не руководишь, – ответил он, оставляя маленький поцелуй на моем клиторе, а затем принимаясь скользить умелым языком между моих ног, лишая меня способности мыслить.

– Макс, – жалобно застонала я и откинулась назад, мои руки нетерпеливо опустились вниз и сжали волосы Зверя.

С его губ сорвался звук удовольствия, и я готова была броситься в пропасть только от одного этого хриплого стона.

Боже. Он делал все эти невероятные движения ртом, но сам рычал и стонал так, словно это ему доставляли удовольствие. Руки, крепкие, оплетенные большими венами, сжимали мои бедра, гладили талию и совсем неидеальный живот, поднимались выше, терзали грудь и нежно оттягивали соски, доводя меня до сумасшествия.

Моя спина изогнулась, и я потянула его волосы на себя, потому что чувствовала очень сильную потребность в других частях тела Макса. Но он не послушался, дернул головой, сбрасывая мою руку, приподнял голову и с жадностью посмотрел на то место, которое только что целовал. Затем взглянул в мои глаза, коснулся губами моего бедра и медленно вошел в меня двумя пальцами.

Живот пронзило импульсом удовольствия, который поднимался выше, разгоняя кровь по всему телу.

– Ты такая красивая, Утконосик, – сказал он и принялся снова возносить меня на небеса, касаясь разгоряченного нутра языком и губами.

– Не называй меня так, – прошептала я. – О боже!

Он согнул пальцы внутри меня, надавливая на очень чувствительную точку.

– Такая нежная и покорная, твои тихие молящие стоны снятся мне во снах. Только ты стонешь так сладко, что мне моментально сносит крышу, – говорил он.

Я широко разводила ноги, чувствуя, как напрягаются мышцы, двигала бедрами и сжимала руки в его волосах, только бы Макс, моя любовь, позволил мне получить наслаждение.

– Твои щеки совсем раскраснелись, – довольно улыбнулся он, – и твоя киска так сильно сжимает мои пальцы… Черт…

Одной рукой он крепко придавливал меня к дивану, другой продолжал входить в меня в сумасшедшем ритме. Моя голова закружилась, а к глазам подступали слезы. Это было слишком хорошо, мое тело было на грани.

Я закатила глаза, голову словно залили тяжелым свинцом, а в ушах стоял шум. Через несколько секунд меня накрыло волной цунами, ноги сильно затряслись, а бедра сводило судорогой. Я услышала громкие всхлипы и стоны. Тяжелое дыхание. Потянулась руками к подлокотнику дивана над головой, стиснула грубую ткань и провалилась в темноту. Макс обернул вокруг меня мускулистые руки и прижал меня к груди, в которой слишком быстро билось большое сердце.

– Я тебя люблю, – сорвалось тихое и хриплое с моих губ. – Макс, я тебя люблю.

Он поглаживал меня по спине. Мое сознание стало возвращаться, бедром я почувствовала, каким твердым он был, все еще облаченный в домашние штаны.

Его губы коснулись моего виска. Макс пах так хорошо, что я зажмурилась, уткнулась носом в его шею и потонула в этих ощущениях.

Я недолго отдыхала, уже через несколько мгновений он подмял мое тело под себя и, глядя прямо в глаза, вошел в меня, замер и содрогнулся на короткое время, а затем стал двигаться, даря мне новые вспышки удовольствия всю ночь напролет, каждая из них была ярче предыдущей, сладостнее и горячее. Я расслабилась, раскрепостилась и забыла обо всем в эту ночь, в том числе о том, что он так и не ответил на три слова, которые я прошептала ему, вырывая их из своего сердца.

Выходные кончились, и каждый вернулся к своему делу: я в студию, Макс в команду. Раньше я опасалась, что эта рождественская сказка не продлится долго, что стоит начаться рабочим будням и выйти из нашего уютного гнездышка, Зверь станет снова закрытым и хмурым. Но нет, Макс не поменялся. Он больше не был холодным со мной.

Мы теперь пара, и от этого я чувствовала себя счастливой. Он все еще не ответил на мои слова о любви, но я не загонялась по этому поводу. Макс – человек дела, он делает, а не говорит, я чувствовала любовь к себе в каждом его поступке.

– Стоит ожидать нового предложения?

Я вскинула голову, замечая Джея, стоящего неподалеку от моего рабочего стола.

– Ты о чем?

– Предложения руки и сердца, разумеется, – усмехнулся он. – Ах да. Еще кое-что.

Он подошел ближе и положил передо мной смартфон. Очередная статья.

«Одинокий Зверь больше не одинок. На днях капитана «Дьяволов Нью-Хейвена» заметили в компании молодой журналистки по прозвищу Милашка – Перри Митчелл. Парочку подловили в аэропорту Сиэтл-Такома»

Это было ожидаемо.

Я пролистала статью и заметила фотографии, сделанные в аэропорту. На одной из них был запечатлен наш поцелуй.

Мы не скрывались. Максу это не нужно было, мне тоже. Поэтому эти новости не вызвали у меня удивления.

«Известно, что Перри Митчелл состояла в отношениях с другим игроком «Дьяволов» – Майком Дарреллом. Что это, любовный треугольник или Даррелл просто передал пас Пауэллу?»

Я скривилась и отдала телефон Джею обратно.

– Написано отвратительно.

Друг усмехнулся:

– Это точно, но я хочу знать все подробности!

– О том, как она изменяла своему парню с этой машиной? – фыркнула Донна, появившаяся в проходе.

Я взглянула на нее и не почувствовала ничего: злость, ярость, разочарование – не осталось и следа. Я закрыла для себя страницу с бывшим и предательницей-подругой. Джей был куда более безразличен, он даже не обернулся на ее голос.

– Ой, да ладно вам! Нам всем просто необходимо помириться, – уже мягче сказала Донна, подходя к моему столу. – Тебе с самого начала не стоило быть с Майком, он же совсем не подходит тебе, я удивлена, конечно, что ты все-таки смогла заполучить кого-то вроде Зверя, но мне это только на руку. Ведь Майк будет моим.

Я молчала.

Донна вдруг погрустнела.

– Кирби и Лола знать меня не хотят. Почему они приняли только твою сторону, а мою не захотели даже выслушать?

Я встала из-за стола и схватила куртку.

– Может, они опасаются, что однажды ты переспишь и с их парнями? – бросила я. Затем взглянула на друга: – Хочу есть, Джей, пошли пообедаем?

Коллега кивнул, и вместе мы вышли из кабинета, оставляя Донну в одиночестве.

Во второй половине дня я отправилась в «Скалу». Мне удалось подловить Макса около раздевалки прямо перед игрой. Заметив меня, он широко улыбнулся, подошел ближе и завел меня за угол, туда, где нас никто не увидел бы. Я думала, он хочет поцеловать меня, но нет, Макс провел губами по моей щеке и прикусил кожу за моим ухом.

– Мой талисман, – тихо сказал он.

– Ты же несуеверный, – усмехнулась я.

Его глаза сверкнули.

– Несуеверный, мне просто хочется.

Я обвила руками его шею и нежно коснулась его губ своими. Очертила языком нижнюю губу моего парня, одновременно поглаживая его лицо. Я была слишком счастлива, это чувство заставляло меня без конца улыбаться и выглядеть дурочкой. Влюбленной дурочкой. С Майком такого не было, теперь-то я понимала, что такое любовь. Я чувствовала это к Максу.

Он был идеален во всем. Заботливый в своей манере и надежный, самый надежный из тех людей, которых я когда-либо встречала. Не было грубости по отношению ко мне, а суровое лицо смягчалось, стоило мне улыбнуться. Он не кричал и не ругался, он был спокоен и реагировал иначе, чем мой бывший.

Да, поэтому Макс был идеален.

Я улыбнулась в поцелуе, потому что опять чувствовала, будто могу оторваться от земли и полететь. Макс отстранился, тяжело выдохнул.

– Ты придешь в раздевалку после игры?

Я замерла. Майк не одобрил бы, накричал бы на меня, обиделся, ударил, но в глазах Макса не было ярости, только любопытство.

– Да.

Зверь кивнул, он был спокоен, не был заражен больной ревностью.

– Буду ждать тебя, – улыбнулся он, обхватывая рукой мою шею и проводя губами по моему подбородку.

Я захихикала. От щекотки в груди мне хотелось расплыться на месте.

– Не боишься, что я буду ходить мимо голых членов твоих сокомандников? – с лукавой улыбкой на губах спросила я.

Он сморщил нос и покачал головой.

– Не боюсь, потому что знаю, что искать ты будешь только мой член и мои большие яйца, которые ты так любишь, – ухмыльнулся засранец. Я не выдержала и ударила его в стальную грудь.

– Боже, Макс, тише, – зашипела я.

Низкий бархатный смех пронесся над моим ухом.

– Не беспокойся, когда ты придешь, все они будут одетыми, я позабочусь об этом, – серьезно сказал он.

– Отлично.

– Скоро игра, мне нужно идти, – сказал Макс и, оставив поцелуй на моей щеке, отправился к парням. А я прошла к арене и заняла свое место на трибуне.

Игра заставила напрячься всех фанатов «Дьяволов». Парни вели в первом периоде, но затем «Бостонские Волки» вырвались вперед. К концу игры была ничья, играли в овертайме. Почти сразу произошло удаление игрока противника. Очень глупое нарушение в такой важный момент: силовой прием к игроку без шайбы. «Дьяволы» играли в большинстве, и Зверь забил победный гол.

После игры я была в мужской раздевалке. Как Макс и говорил, все были одеты.

– Хет-трик во время игры с «Дикарями», в той игре вы забросили две шайбы в первом периоде, команда определенно нацелена на победу в этом сезоне?

Я протянула телефон с включенным динамиком Зверю. Он выглядел серьезным, как никогда, никакой улыбки, никакого лукавого блеска в глазах. Это вернуло меня к самому началу: наше первое интервью.

– …могу сказать, что мы будем выкладываться на полную и дальше, – ответил Макс.

Часть ответа я пропустила, заглядываясь на его мускулы. Пауэлл был в спортивных штанах, однако футболку он не успел надеть. Волосы были влажными после душа, а серьезное лицо капитана «Дьяволов Нью-Хейвена» разжигало пожар внизу моего живота.

Его руки, лицо, потрясающее тело: все это – мое. И я намерена использовать это вечером, а может, и не вечером, а уже через несколько часов.

– Макс, вы можете как-то прокомментировать недавние слухи о ваших отношениях с журналисткой «Джикей Нетворк» Перри Митчелл?

Я замерла.

Самый гадкий журналист Гарри Диксон задал этот вопрос, когда я стою в метре от него.

Вся раздевалка, все журналисты, которые делали свою работу, обратили взор на Макса.

– Слухи на то и слухи, что они остаются только в одном удобном им пространстве, – ответил Пауэлл.

Он даже не взглянул на меня.

Мое сердце ускорилось. Почему он так говорит?

– То есть вы отрицаете, что имели связь с Перри Милашкой Митчелл? Она ведь состоит в отношениях с Майком Дарреллом, – злорадно ухмыляясь, спросил Диксон.

Макс взглянул на меня, уголок его губ едва заметно дернулся, словно ситуация казалась ему смешной. А затем, обхватив мой затылок, он поцеловал меня. Моя голова закружилась, а ноги едва удерживали меня в вертикальном положении. Я практически свалилась в его объятия, которые защищали меня от этих удивленных восклицаний журналистов, от шутливых комментариев и криков его сокомандников, которые доносились сейчас со всех сторон, от всех тех грязных писем и комментариев, от доброй порции осуждения каждого, кому не лень это делать. Он защищал меня от всего мира.

Я отстранилась от Макса и испуганно взглянула в его глаза.

Он же сделал это на виду у всех. Нас фотографировали на телефоны и карманные фотокамеры, не стесняясь и обходя всякие запреты.

– Перри Митчелл не состоит в отношениях с Майком Дарреллом, потому что она моя. – От уверенности в его голосе меня затрясло.

Крики парней не стихали. Журналисты были в шоке. Макс поставил точку.

После игры и интервью я ждала Пауэлла у раздевалки. Вышли Басс и Назаров. Оба улыбнулись мне, Басс еще показал странный жест, имитирующий секс.

Придурок.

Затем вышел Эшбрук, он подошел к незнакомой мне девушке, вместе они направились к выходу.

Кто-то грубо сжал мою руку и потащил за собой. Я вскинула голову, с ужасом замечая Майка. Он отвел меня в сторону и обернулся. Его щеки пылали от ярости, а глаза потемнели. В следующее мгновение он бросил в меня скрученный журнал.

На секунду я снова почувствовала себя такой крошечной, от одного его удара я окажусь на полу. Но потом я вспомнила, что Майк не властен надо мной. Пусть попробует ударить. Я больше не спущу ему это с рук. Он лишится всего в своей жизни.

Я подняла журнал, раскрыла его и поняла, отчего он так зол. На глянцевых страницах были новость о моем романе с Пауэллом и те самые фотографии из аэропорта. Я непонимающе взглянула на Майка.

– И? Мне до конца жизни отчитываться перед тобой о том, с кем я состою в отношениях? – фыркнула я.

– Значит, правда.

– Да, это правда, мы вместе.

Это он еще не знает о том, что произошло в раздевалке.

Майк втянул воздух сквозь сжатые зубы. На его щеках заиграли желваки. В следующий миг он подлетел ко мне и снова схватил за руку, больно сжимая.

– Ты трахалась с Пауэллом за моей спиной? И где вы это делали, Перри? В нашей квартире? В его квартире? Снимали номер в отеле, м? – орал он на меня.

Я поморщилась от боли и попыталась оттолкнуть Майка, но все было безрезультатно. Через мгновение я заметила Макса и то, как мой бывший парень отлетел от меня. Зверь ударил его по лицу, а затем с силой припечатал Даррелла к стене, удерживая за края ворота куртки.

– Если ты еще раз дотронешься до нее, то не сможешь больше ходить, понял? – зарычал Макс.

В глазах Даррелла заискрил страх.

– Опять изобьешь? Покажи ей, кто ты на самом деле! – бросил он. Затем, выглянув из-за мощной фигуры Пауэлла, посмотрел на меня: – Я солгал тебе, шрам на моей голове и сломанный нос – это не хоккей, это сделал он! Так что бояться тебе следует не меня, а его!

От удивления я округлила глаза.

– Зачем? – непонимающе спросила я.

Макс отпустил Даррелла и отошел назад. Он молчал.

Майк усмехнулся.

– Значит, я понял все верно, – сказал он. – Мы были друзьями с Пауэллом. Играли в «Атлантах», снимали одну квартиру на двоих. Однажды у него появилась девушка. Они встречались какое-то время, Ди постоянно была у нас, и пока он не смотрел, она строила мне глазки. Я переспал с ней. Это была обоюдная симпатия.

Я заморгала, стараясь переварить полученную информацию. Невеста Макса спала с Майком.

Вот что их связывало. Когда-то я предположила, что именно Макс виноват в их разрушенной дружбе. Но нет, это был Майк. Поэтому Макс ненавидит Даррелла. Но кое-что не складывалось. Зачем тогда он помогал бы мне? Я ведь была девушкой бывшего друга, предавшего его и переспавшего с его невестой, которую он любил…

– Теперь ты видишь? Он хотел просто отомстить мне, обернуть прошлое против меня!

– Что за чушь ты мелишь? – фыркнула я.

– Стала бы здесь ошиваться Ди, если бы все у вас с ним было по-настоящему? Она постоянно трется у арены, – бросил Майк.

Я не хотела думать об этом, но плохие мысли сами лезли в мою голову. Ведь все сходилось.

– Раскрой глаза, это же очевидно! Пауэлл не рыцарь. Почему из всех возможных девушек его выбор остановился на тебе? Что в тебе особенного?

Действительно, что во мне особенного?

– Я отличный инструмент, чтобы разрушить твои отношения, – тихо сказала я. – Разрушить твою любовь так же, как ты разрушил его. – Мои щеки сводило от подступающих слез, горло сковало спазмом.

Нет, но это же так мелочно. Он не мог. Он не такой.

Макс молчал все это время.

Сердце рухнуло вниз.

Почему он молчит?

Я повернулась к нему, взглянула в голубые глаза, полные сожаления, и все поняла. Не могу поверить.

– Это так? Скажи, что Майк не прав, что ты не думал о мести, когда делал это.

На щеках Макса проявились желваки, он не стал отрицать.

Глава 36

Перри

Я задохнулась.

Все встало на свои места. Все было ясно с самого начала.

Конечно, стал бы он забирать меня с парковки после ссоры с Майком? Никто не стал бы делать этого. Если только ты не собираешься трахнуть кого-то в качестве мести.

– Эта мысль возникла в моей голове практически сразу, как я увидел тебя, – сказал Макс. – Я подумал о мести.

Я отшатнулась от него. От кого угодно можно было ожидать подобного. Но от Макса? Он же не такой. Он не поступает так с людьми. Но, видимо, я ошибалась в нем. Тринадцатый номер «Дьяволов» действительно не такой, он не просто бьет, он разрушает сразу, до самого основания.

Не сказав ни слова, я развернулась и направилась к выходу. С меня довольно этого дерьма! Быстрым шагом я шла по коридору, мне хотелось скорее покинуть это место, как вдруг мою руку стиснули чьи-то длинные пальцы.

Господи, я узнала бы это прикосновение даже будучи слепой и глухой. Он делал это нежно, не так, как другие, не так, как Майк.

Я обернулась, встречаясь взглядом с Пауэллом.

– Что-то еще? Скажи, что еще я могу сделать, чтобы ты почувствовал себя лучше!

– Перри, все было не так. Я понимаю, как это выглядит, но, малышка, ты все поняла неправильно, – заговорил он таким чутким голосом, которым следовало убаюкивать младенцев, недавно появившихся на свет, или наивных дурочек вроде меня. – Несмотря на то что я хотел отомстить Дарреллу, я старался держаться от тебя подальше. Я не собирался вмешивать тебя в это. Черт! – Он схватился за голову и на секунду отвел взгляд. – Но, когда я делал шаг назад, ты делала два вперед. И после тех статей…

Я не хотела его слушать, не дала ему договорить, меня не интересовали глупые оправдания. Я была сыта по горло.

– Значит, Даррелл, твои прошлые обиды и статьи, полные слухов и домыслов, стоили моего сердца? – Горло сводило судорогой, я хотела разреветься в голос, закричать, хотела ударить его, но это никак не поможет мне, не склеит мое разбитое сердце.

– Перри…

Он порывисто приблизился и обхватил мое лицо, большими пальцами стер мокрые дорожки слез и упрямо заглянул в самую душу. Я застыла, тая от напора человека, которого впервые в своей жизни полюбила.

Да. Именно так. Макс – единственный мужчина, который смог разбудить во мне настоящие чувства, может, поэтому теперь я ощущала такую потерю внутри?

Лицо его перекосило от чувства вины и сожаления. Но на что мне его сожаление?

Я оттолкнула Пауэлла, только бы он перестал прикасаться ко мне и помогать разрастаться огромной пропасти в моей груди.

– Почему ты сразу не рассказал ему, что мы переспали? Почему не покончил с этим быстро? – спросила я.

– Потому что это больше не имело смысла. Никогда не имело. Потому что я с самого начала хотел не мести, я хотел тебя. – Каждым словом он заставлял меня чувствовать себя хуже.

Да. Мы переспали, и он счел мое тело пригодным для того, чтобы использовать его для секса.

Я невесело усмехнулась, отвернулась от него и продолжила идти к выходу. Макс снова остановил меня.

– Не трогай меня! Я видеть тебя больше не могу, – фыркнула я, одаривая его взглядом, полным разочарования.

– Вот ты где, Макс, я везде ищу тебя. – Я повернула голову на голос и заметила Адель. Ту самую Адель, которая выглядела как грациозная лань. Но какого черта она здесь делает?

Ах да. Адель – спортивный агент, наверняка она пришла к одному из хоккеистов. Но зачем бы ей говорить с Пауэллом, у него ведь уже есть агент?

– Не сейчас, Ди, – безразлично бросил он.

Кровь отлила от моего лица.

– Ди? – не в силах поверить в происходящее, спросила я.

Я думала, Ди это Диана. Но передо мной стояла не Диана, это была Адель.

О боже. Она и есть бывшая Пауэлла. Его невеста, которую трахнул Майк.

Я уже не контролировала слезы, более того, мне хотелось рассмеяться от всей абсурдности этой ситуации. Ничего не скажешь, нам вчетвером суждено было встретиться. Четыре лжеца. Все лгали близким, все лгали себе.

Я подошла к Адель, она понимала, что происходит что-то чертовски трагичное хотя бы для меня, но с ее губ не сходила змеящаяся улыбка. Она ни разу не обмолвилась о том, что была невестой Пауэлла. Не сказала правды. Она с самого начала играла со мной. Все они.

Я окинула ее внимательным взглядом. В который раз: она была невероятна. Темные волосы волнами струились по ее плечам и спине. Синие глаза, почти фиолетового оттенка, излучали превосходство. Губы она подчеркнула помадой бежевого цвета. Адель, или Ди, как называет ее Макс, была старше его года на три-четыре, а то и на пять. Но сейчас я видела, как идеально они подходят друг другу. Два совершенных человека, отвратительные внутри.

Я не хотела быть похожей на нее. Я бы сделала все, что угодно, в своей жизни, чтобы оставаться собой. Рыжей, невысокой, нестройной, неидеальной.

На моих губах появилась улыбка.

– Вы квиты, можете начать с Пауэллом заново, он отомстил за твою измену.

Мои слова сбили ее с толку. Она не это ожидала от меня услышать.

Хотела моей истерики? Обломись.

– Майку? – непонимающе спросила Адель.

Я невесело усмехнулась, чувствуя, как с моих глаз снова срываются слезы.

– Мне. – Я собиралась уйти. Но чертов Пауэлл опять схватил меня за руку.

– Перри…

Я поймала властный взгляд Адель на себе.

– Вас ждут, мистер Пауэлл.

– Утконосик.

Это было сказано с такой болью в голосе, что мне хотелось взвыть. Но я была слишком зла, чтобы слушать его, зла из-за Майка, из-за Адель, из-за огромного снежного кома лжи, который в одночасье свалился на меня. Даже если Макс не хотел использовать меня, даже если я поверю, что он действительно что-то почувствовал ко мне, Пауэлл все равно оставался тем человеком, который утаил от меня правду.

Я приблизилась к Зверю и в последний раз заглянула в его глаза. Почему в последний? Скоро меня здесь уже не будет. Этот город с самого начала был не для меня. Мне нужно начать с чистого листа.

– Ты говорил, что хочешь, чтобы Майк уважал меня. А ты уважаешь?

Он не понимал, к чему я веду, нахмурился, но кивнул:

– Конечно.

– Тогда держись от меня подальше. Это мой выбор, – бросила я и затем наконец смогла уйти.

Шли дни. Я собирала вещи в коробки, подготавливала все для отъезда. Я уже договорилась с транспортной компанией о перевозке моих вещей в Лос-Анджелес. Билет на самолет в одну сторону уже был у меня.

Я не появлялась в «Скале», а директор телеканала уже подыскивал другого корреспондента, который занял бы новостную сетку о хоккее.

Я выглядела нормально, старалась улыбаться коллегам, и Джею в том числе, а на вопрос о моем переезде отвечала уклончиво. Но Джей все понимал. Недавно он сказал: «Все, что ты недоговариваешь, написано у тебя на лице». Написано ли у меня на лице, как сильно я разочаровалась в человеке, которого полюбила всем сердцем?

Пауэлл был другим. Честным и откровенным. Неприлично откровенным иногда. Он никому не пытался понравиться, редко улыбался и никогда не думал о мнениях посторонних. От этого он казался грубым, замкнутым и холодным. Но это было не так. Просто он не был лицемерным, не был заискивающим и хитрым. Так я думала. И полностью просчиталась на его счет.

Макс оказался мстительным и подлым. Он обманывал меня, использовал для достижения своих целей. Он позволил мне влюбиться, почувствовать себя частью чего-то большего. Я думала, что он моя свобода, моя безопасность и уверенность в завтрашнем дне. Но нет, он оказался тем человеком, который причинил мне самую сильную боль.

Он был Дьяволом.

Однако я уважала его за одну вещь: я сказала ему держаться от меня подальше, и он отлично справлялся с моей просьбой. Хотя с чего бы у него могли возникнуть с этим проблемы? Я была отработанным материалом. Он меня не любил, Майку отомстил, позабавился немного с моим телом и мог двигаться дальше. Он ведь даже не утаивал от меня это, говорил, что я ему нравлюсь, но на мое признание так и не ответил. Так кого мне следовало винить?

В глубине души мне хотелось верить, что он все же любит меня. Не мог человек вроде Зверя дать мне почувствовать себя частью его семьи, а затем с корнем вырвать меня из своей жизни. Не мог он с такой нежностью доставлять мне удовольствие, а потом вдруг окрестить это местью. Не мог он искренне улыбаться от моих глупых шуток, а после заставить меня поверить в то, что все это было нереальным.

Возможно, я просто наивна. Ведь он сделал это не моргнув глазом.

Я отложила в сторону кусок пиццы, которую невозможно было есть. Еда Макса была куда вкуснее.

Нет, забудь о нем. Его чертова еда ничего не значит.

Телефон на столике в моей кухне завибрировал. Номер был неизвестен.

Надеюсь, это не Даррелл или Пауэлл, что еще хуже.

– Да?

– Здравствуйте, мисс Митчелл, это Пол Хоган – владелец арендованной вами квартиры.

Утром я звонила в риелторское агентство, чтобы сообщить, что намерена разорвать договор об аренде. Звонок хозяина квартиры стал для меня неожиданностью.

– Да, есть какие-то проблемы с договором? – спросила я.

– Меня известили, что вы планируете съезжать. Я просто хочу сказать, что с вашим парнем мы договаривались на аренду сроком до двух месяцев, и предоплату я не верну.

Парнем? Когда я арендовала эту квартиру, Зверь еще не был моим парнем. И о каких двух месяцах идет речь? После этих двух месяцев я куда должна была идти, на улицу?

– Подождите, о какой предоплате вы говорите? Я платила только за месяц.

Это казалось мне ошибкой, пока хозяин квартиры не рассказал, что Пауэлл заплатил ему недостающую сумму. Стоимость аренды была прежней, только та сумма, что я платила по договору, была всего лишь третьей частью. Не знаю, что поразило меня больше, то, что Макс все же оплатил мое проживание, да еще на два месяца вперед, или что он нарушил закон, проворачивая свои схемы с владельцем квартиры.

Еще один пример того, что он не был таким уж честным.

Мне срочно необходимо было начать жизнь с чистого листа. Я была лгуньей, и ко мне притягивались такие же лжецы. Один из них никак не хотел оставлять меня и следующим днем пришел ко мне на работу.

Замечая в проходе Майка с букетом роз в руках, я лишь устало закатила глаза. Он виновато пожал плечами и приветливо улыбнулся, как делал это в самом начале наших отношений. С такой же улыбкой он уходил из нашей квартиры по вечерам, чтобы, как оказаыось, заниматься сексом с другой или другими. Мне неинтересно это больше. Но его попытки снова очаровать меня вызывали на моих губах лишь улыбку. Так смотрят на обезьяну в зоопарке, которая никак не может понять, как открывается пластиковая коробка.

– Привет, малышка, – сказал он, передавая мне в руки букет.

Я обхватила симпатичный веник и кивнула бывшему.

Он выглядел неплохо. Его волосы были зачесаны назад, лицо гладко выбрито, одет он был по последним тенденциям моды. Майк Даррелл настоящий красавец, обаятельный, хорошо сложен и умеет очаровывать. Но все это ширма, а за ширмой закомплексованный и самовлюбленный садист.

Он приблизился и коснулся моей руки. Я спокойно взглянула на то, как он оборачивает вокруг моего запястья пальцы, и так же спокойно отстранилась от него. Заметив это, Майк погрустнел.

– Я все обдумал. Я хочу, чтобы мы попробовали снова, – сказал он. – Перри, я тебя люблю, все хорошее, что было в моей жизни, – это ты. Я глубоко раскаиваюсь в содеянном. Я был несправедлив к тебе, я перешел черту. Я хочу наладить отношения.

– Наладить отношения? – не в силах поверить, что Майк говорит это, переспросила я.

Он улыбнулся и кивнул, явно довольный собой.

– Да. Я готов на все, только бы ты позволила мне быть рядом. Мы можем пойти на психотерапию и разобраться со всеми нашими проблемами, можем начать с дружбы.

– С дружбы? – словно загипнотизированная, снова переспросила я.

– Одно я могу обещать тебе точно: я никогда больше не обижу тебя, детка, – сказал он, заглядывая в мои глаза. Майк снова подошел ко мне и хотел взять меня за руку, но я сделала шаг назад.

– Я долго думала, что с тобой не так. Возможно, твое прошлое как-то повлияло на взросление и понимание тобой многих вещей, но сейчас я вижу, что ты просто больной, – так же спокойно ответила я. Услышав эти слова, Майк перестал улыбаться. – Я боялась тебя, но ты довел мой страх до абсурда. И теперь мне не страшно, потому что ты не страшный, ты смешон. И единственное, чего я боюсь, так это того, что у тебя поехала крыша.

Он сузил глаза и приблизился ко мне, от этого напора я вжалась ягодицами в стол. Мое спасение – букет, который я все еще держала в руках и который был между нами.

– Подумай, Перри. Что у тебя остается? Работа корреспондента? Мать, которая разговаривать с тобой не желает? Ты же одна. Что ты будешь делать? – Майк говорил тихим и вкрадчивым голосом, сдерживая злость, которая плескалась в его глазах. – Пауэллу ты не нужна, а я простил тебя и приму назад.

– Я, по-твоему, старый мяч, чтобы передавать меня из рук в руки? – зашипела я. – Проваливай, иначе я вызываю охрану.

Даррелл хотел мне еще что-то сказать, но на пороге появилась Донна. Увидев Майка, она улыбнулась, но, когда заметила букет, ее улыбка испарилась.

– Что здесь происходит?

Я тяжело вздохнула, успокаивая себя внутри. Завтра мой последний день, я уеду отсюда и забуду все это как страшный сон.

– Я спросила, что здесь происходит? – От громкого голоса Донны мне хотелось зажать уши, но букет мешал. Тогда я подошла к ней и вручила цветы ей в руки.

– Это для тебя от Майка.

Глядя на это, Даррелл потерял всякое терпение. Он направился к выходу, но, проходя мимо меня, бросил:

– Мы еще не договорили!

Да-да, не договорили. Послезавтра я улетаю, и больше мы не увидимся.

Майк ушел. Донна хотела броситься за ним, но Дарреллу, очевидно, была безразлична его новая подружка.

Печально.

Донна посмотрела на меня полным ненависти взглядом и отшвырнула букет от себя.

– Ты – это зараза, которая поражает всех, кто находится вокруг! – закричала она.

– О чем ты говоришь? Это Майк пришел ко мне, а не я к нему. На твоего нового парня я не претендую, уж поверь, я готова заплатить, только бы он никогда не подходил ко мне больше, – усмехнулась я. Но Донна все равно была зла. Она понимала, что Дарреллу она безразлична, но злилась на меня, а не на него.

– Я хочу, чтобы ты не ухмылялась, поэтому расскажу тебе кое-что, подружка, – ядовитым тоном выплюнула она. – Помнишь самые первые статьи об агрессии Пауэлла? Это моя работа. Письмо, что напечатала желтая газетенка, – это тоже моя работа.

Я нахмурилась.

– Как ты достала это письмо?

– Ты ушла к Джею и оставила ноутбук включенным, я скопировала файл и отправила куда нужно, ты так и не научилась главному правилу журналиста: никому нельзя верить.

– Но зачем ты делала все это? Что конкретно это дало тебе?

– Догадайся! Я хотела, чтобы тебя уволили, и отныне даже газетенка о домашних животных не взяла бы тебя на работу. Я хотела похоронить твою карьеру журналиста!

– Не думала, что ты так сильно ненавидишь меня, – сказала я.

– Хочешь еще секрет? Тот материал Диксона, это я наговорила ему о тебе и Пауэлле, зная, что ни ты, ни он не будете заниматься оправданиями в прессе.

Этого можно было ожидать от нее, но я все равно была удивлена.

– Донна, когда-то я считала тебя подругой.

Она рассмеялась:

– И это не все. Ты же была самой умной среди нашего курса, догадываешься?

Конечно, теперь все стало на свои места. Как я могла не понять раньше.

– Фотографии…

– Да. Эти фотографии я скинула с твоей флешки, еще когда мы учились в колледже. Я честно не собиралась публиковать их, я была выше этого.

– Но решила в одночасье опуститься на самое дно, – добавила я.

– Он решил сделать тебе предложение, и ты согласилась! Ты должна была отказать, потому что ты не любишь его, а я жизни своей не представляю без Майка! – кричала Донна. Вокруг нас стали собираться люди. Из-за угла выглядывали ее ассистентки, также я заметила голову Джея.

– После тех фото ты утешала меня, говорила, что Майк любит меня.

– Ну а что еще я могла сказать? Он переживал, что ты узнаешь. А я просто делала все, чтобы это оставалось в тайне! Потому что, если бы ты что-то заподозрила, он перестал бы видеться со мной.

Я жалела, что не обрела свои крылья раньше, ведь тогда я бы отошла в сторону и передала бы Даррелла Донне. Сейчас я видела, что они просто идеальная пара.

– Я хочу еще кое-что узнать.

Донна ухмыльнулась:

– Хочешь знать, в каких позах мы делали это?

– И здесь я тоже заплачу, чтобы не знать этого, – скривившись, ответила я. – Пауэлл рассказывал, как однажды пришел на студию в Лос-Анджелесе, ты была редактором тогда. Почему ты наговорила ему всякой ерунды? Разве не в твоих интересах было дать ему поговорить со мной?

Донна сразу поняла, о чем я.

– Здесь я сглупила. Встреться вы раньше, то, может, и переспали бы раньше, и с Майком разошлись бы раньше. Но я знала, что в прошлом Пауэлл избил Майка, как знала и то, что Майк пару раз трахнулся с его невестой. Я была зла на Пауэлла, ведь он заставил моего любимого страдать. И теперь у Майка шрам и неровный нос. Поэтому я сказала то, что посчитала нужным. Как видишь, Майк не утаивал от меня ничего, я дорога ему, в отличие от тебя.

Я усмехнулась и подошла к Донне совсем близко. Не стоило с ней разговаривать, но я просто не могла не сказать этого.

– Майк не рассказал мне о той ситуации по одной простой причине, он не хотел выглядеть плохо в моих глазах. А тебе он рассказал, значит, ему глубоко плевать на то, что ты подумаешь о нем. Ты не будешь с ним счастлива, Донна, с тем Майком, который есть сейчас, – нет. У этого Майка большие проблемы с головой, и пока он не обратится к специалисту, он не изменится. Запомни, как только ты поймешь, что боишься его реакции на то или иное свое действие, – беги. Это будет лишь накатывать, пока однажды он не ударит тебя. Во имя любви, конечно же.

Я схватила куртку, обошла Донну и зевак за ее спиной и кивнула Джею на выход. Я хотела сходить в кафе, чтобы как следует попрощаться с ним. Никого другого в этом городе у меня больше не было.

Глава 37

Макс

Игра сегодня была неудачной, я получил сразу несколько травм. Ловил удары здоровяков из «Гризли» словно новичок. Был рассеянным, явно позабыл о своей главной задаче. После игры я некоторое время провел в раздевалке. Уже приняв душ и переодевшись, сел на лавку и провалился в мысли.

— Это невероятно! – воскликнула Перри, наваливаясь на металлическую оградку пирса и рассматривая местную достопримечательность – гору Рейнир [37].

Свет закатного солнца окрасил гору в розово-красный цвет. Такое привычное для меня явление заставляло Перри трепетать от красоты.

– Это случается практически каждый день, – усмехнулся я, располагаясь сзади и обнимая ее.

Небо было чистым, голубым, так и не скажешь, что вчера в городе свирепствовала снежная буря. На пирсе прогуливалось много людей, люди радовались праздничным выходным.

– Не порть момент, Зверь, дай мне насладиться видом.

– Еще красивее здесь летом, когда проходит Фестиваль водных фонарей [38]. В следующем году мы обязательно поучаствуем в нем.

Перри обернулась, ее бровь изогнулась в удивлении.

– Но это будет больше чем через полгода, – сказала она.

– И? Ты думаешь, мне шайбой отбило голову и я не умею считать?

Она растерялась и покачала головой.

– Просто я думала, что…

Не в силах выслушивать это, я мягко обхватил ее подбородок и заткнул сладкий говорливый рот поцелуем. Перри прикрыла глаза, ее руки скользнули под мою расстегнутую куртку и легли на грудь. Когда нам обоим стало недоставать воздуха, я отстранился и сказал:

– Лучше не думай. – Именно эту фразу я сказал ей в тот день, когда она появилась в «Скале» и сразу же начала надоедать мне. Перри тоже вспомнила этот момент, сейчас она улыбнулась и прижалась к моей груди щекой.

– Тебе не холодно? – спросил я.

– В самый раз.

Я часто вспоминал время, проведенное с Перри в Такоме. Мне нравилось, что моя семья приняла ее. Я думал, проблемы будут с Джой, но, как оказалось, Перри могла очаровать кого угодно, даже мою своенравную сестру, в этом была сила Митчелл.

Сегодня я искал ее взглядом на трибунах, надеялся, что она появится, ведь сегодня игра. Но ее не было. Не посещала она и тренировки команды. Вот и сейчас я ждал ее в раздевалке, когда большинство парней уже ушли. А я надеялся, что она придет. Я хотел дать ей время, но в самом деле, сколько же еще ей нужно времени?

Даррелл был прав в одном. Я ненавидел его и мечтал обойтись с ним так же, как он обошелся со мной. Но когда я понял, что его девушка – это та незнакомка из бара, Милашка Митчелл, которая давно нравилась мне, то пришел в еще большее бешенство, ведь чертов ублюдок и тут обставил меня.

Все было слишком сложно. И сначала я старался держаться от нее как можно дальше, ведь понимал, что она не должна быть втянута в это дерьмо, но чем сильнее я отталкивал ее, тем упрямее в своих попытках приблизиться ко мне становилась она. А когда Митчелл подкинула мне проблем своими статьями, я пришел в ярость и увидел ее с другой стороны. Тогда она уже не казалась невинной жертвой обстоятельств. И я действительно подумал, раз она сама нарывается, что плохого в том, если мы переспим?

Идея с самого начала была дерьмовой. И я уже не понимал, чего действительно хочу: отомстить Дарреллу или заполучить Митчелл себе. Я запутался и просто доверился чувству. Так она оказалась голой в моей кухне.

Сейчас я видел эту ситуацию полностью, если бы я не был таким придурком, то с самого начала просто завоевал бы Перри, не из мести, разумеется. Потому что с того самого момента, как я заметил ее на трибунах в первый день ее работы, лишь она одна имела значение. Плевать на Даррелла, к черту Адель, я покончил с ними давно и не должен был опускаться до их уровня. Мне следовало сразу признаться себе, что я без ума от рыжей вздорной чудачки, которая не знала слова «нет» и смогла растопить мое сердце. Мне стоило принять это и не искать причин для нашего взаимодействия. Важна была лишь Перри, только она одна, даже важнее чертова хоккея. И я не могу ее потерять. Она нужна мне, а я нужен ей.

– Зверь, ты, конечно, и дальше можешь сидеть здесь и пялиться в стену, но тебя там вроде как ждет твоя красотка, – усмехнулся Басс, натягивая на себя футболку.

Услышав это, я подорвался, забрал вещи и вышел из раздевалки.

В моей руке зазвонил телефон. Я увидел, что это неизвестный номер, и скинул вызов.

Настроение упало мгновенно, ведь меня ждала Адель. Не Перри. Не мой любопытный Утконосик.

– Это становится ненормальным, – зажимая переносицу, устало проговорил я.

– Макс, подумай.

– Я давно все обдумал. Хватит преследовать меня, ты выглядишь жалкой!

– Как ты можешь? Нас столько связывает. Прошлого не вернуть, но мне жаль, что я обошлась так с тобой. Перестань уже наказывать меня! – воскликнула она.

Я посмотрел в глаза девушки, которую когда-то любил, но сейчас она не вызывала во мне ничего, кроме раздражения от ее постоянных разговоров о том, что у нас все еще что-то может получиться. Это невозможно, мое сердце уже было занято другой. У нее были рыжие волосы, которые при ярком свете блестели и переливались красным. Ее большие зеленые глаза выдавали ум и хитрость обладательницы. А еще в них крылась загадка, я никогда не знал, что взбредет ей в голову в тот или иной момент, но я готов был разгадывать ее вечно.

Я дал ей достаточно времени подумать, я пойду и заберу ее домой, она ведь моя. Давно моя.

– Ты как была эгоцентричной стервой, так и осталась ею. Сколько бы мы ни встретились, сколько бы раз ты и сказала, что любишь меня, ничего не изменится. Пойми уже, что я не наказываю тебя, потому что ты для меня никто, посторонний человек, который не стоит моего внимания! Когда до тебя это дойдет?

– А она, значит, стоит?

Мы оба понимали, о ком говорит Адель.

Я заметил парней. Басс, Назаров и Уингейт стояли у раздевалки, даже не скрывая того, что подслушивают нас. Я взглянул на Адель и наконец позволил этому чувству обрушиться на меня. Я знал с самого начала, но не хотел признавать. Я опасался, что Перри обойдется со мной так же, как Адель. Но Митчелл была не такой, она вздорна, легкомысленна и по-детски наивна, но она не расчетливая подлая стерва, она совсем не похожа на Адель.

– Она стоит всего гребаного мира! Я люблю ее. Давно люблю, и жаль, что мне не хватило смелости признать это раньше. Черт, да я даже с тобой такого никогда не чувствовал, Адель. – Осознав, что сказал это вслух, я нахмурился. Адель помрачнела, и ее глаза наполнились слезами, которые она всеми силами старалась скрыть. Я знал, что она привыкла добиваться своего любыми методами, она приехала в этот город за мной. Но я никогда не буду с ней, потому что я занят. – Мне нужно идти.

Я бежал по коридору к машине, телефон в моем кармане снова зазвонил.

Неизвестный номер.

– Слушаю.

– Мистер Пауэлл, добрый день, это владелец квартиры Пол Хоган, я хотел сказать вам лично, потому что ваша девушка как-то странно отреагировала. Во избежание проблем я не верну предоплаченную вами сумму, она не была указана в договоре…

– Погодите, почему вы решили, что мне нужно вернуть деньги за аренду квартиры?

Речь шла о квартире, за которую я доплатил владельцу, Перри ни за что не взяла бы деньги, а я просто не мог допустить, чтобы она жила в трущобах.

– Ваша девушка же съезжает.

Мое сердце упало в пятки. Куда она могла съезжать? К Дарреллу? Нет, она не вернулась бы к нему.

– О чем вы?

– Разве вы не знаете? Она сказала, что покидает город. – Даже не дослушав, я скинул вызов и побежал к «Роверу».

Если я все верно просчитал, то сейчас она должна быть на работе.

Подъехав к зданию телеканала, я заметил ее. Она стояла на парковке и разговаривала по телефону.

Меня накрыло облегчением от осознания того, что я успел.

Я вышел из машины и направился к ней.

Перри продолжала разговаривать с кем-то по телефону. Ее рыжие волосы были распущены, прядки покачивались от легкого ветра. Она была в укороченном шерстяном пальто и выглядела чертовски сексуально. Как я мог так долго терпеть? Нельзя было отпускать ее.

Я выхватил телефон из ее руки, сбросил вызов и, надавив на ее затылок, поцеловал ее. Она широко раскрыла глаза и замычала, пытаясь оттолкнуть меня от себя.

– Пауэлл, придурок! Что ты делаешь? – Она выхватила телефон из моих рук и нахмурилась. – Я разговаривала с Кирби, она терпеть не может, когда кто-то бросает трубку!

– Блондинка переживет, нам нужно поговорить.

– Не о чем разговаривать, – фыркнула она.

– Выслушай, и если после этого ты захочешь уйти, то я не стану мешать.

Она сузила глаза и сложила руки на груди, Перри выглядела так, словно давно все решила: что бы я ни сказал, она уйдет. Это было как сломанные ребра во время игры. Но я не привык отступать, даже со сломанными ребрами.

– Мне жаль, что так вышло. Жаль, что я позволил прошлым обидам влиять на мою жизнь. Жаль, что втянул в это тебя.

– Ну еще бы! – фыркнула она.

Я улыбнулся, Перри это не понравилось.

– Тебе смешно?

Я покачал головой.

– Раньше я думал, что быть с тобой – это пытка для любого, но когда ты ушла, я понял, что самая настоящая пытка – это быть без тебя. Не видеть твоей улыбки, не слышать твоего голоса, смеха, постоянного тихого пения.

– Хватит, Макс. То, что ты говоришь, – полный бред! Тебе не запудрить мне мозги. Ты просто лжец и подлец!

– Ты знаешь, что все не так, знаешь, что все было реальным, но злишься на меня настолько, что отвергаешь это.

Она нервно взглянула на часы.

– Зачем ты оплатил мне квартиру? Хотел держать свою игрушку под боком?

– Конечно, нет. Я не мог допустить, чтобы ты жила в плохих условиях. На самом деле я хотел, чтобы ты продолжала жить со мной.

Она почесала нос, отвела взгляд. Но я заметил, как ее глаза начинают блестеть от наполнявших их слез.

– Доплата мимо договора – это нарушение закона, как он пошел на это?

– Я не солгал, когда сказал, что он фанат «Дьяволов». – Я обхватил ее лицо ладоням, чтобы она наконец посмотрела на меня. Как я и говорил, ее глаза наполнились соленой влагой. Это убивало меня. – Перри, ты завладела моим сердцем. Мне казалось, что если я признаю это, то все исчезнет. Как было с Адель. Но сейчас все иначе. Я не перенесу, если потеряю тебя.

– Ты использовал меня, – тихо сказала она.

– Возможно, – пожал плечами я. – Возможно, так и было. Я хочу быть честным с тобой. Я так запутался и не понимал, чего хочу на самом деле. Но сейчас понимаю. И если бы ты дослушала меня, то знала бы, что я старался всеми способами оправдать мое влечение к тебе, потому что так было проще, потому что опасался повторения ситуации. Я сделал только хуже, ведь с того дня я постоянно хотел тебя. Твой запах, твой голос, твои веснушки свели меня с ума. Ты самый приставучий, назойливый и говорливый человек, которого я когда-либо встречал, но все это засело мне в голову, спряталось под моей кожей и требует только одну девушку. – Я вздохнул. – До тебя в моей жизни был только хоккей. И впервые я не могу сконцентрироваться на игре, я вообще не помню о хоккее, потому что постоянно думаю, что если не сделаю это, то пропаду.

– Не сделаешь что?

Я аккуратно обернул руку вокруг ее талии и повел к машине.

– Не сделаешь что, Пауэлл?

Я улыбнулся. Она была очень нетерпеливой, я обожал это и не собирался ломать это в ней, как делал Даррелл. Когда дошел до машины, потянулся к музыкальному проигрывателю и включил одну-единственную песню, ту самую, что играла в вечер нашей первой неудачной встречи в баре «У Микки».

Перри удивленно ахнула и прикрыла рот рукой.

– Нет. Нет. Нет, – залепетала она.

– Когда-то давно ты сказала, что если не будет играть эта песня, то ты не ответишь «да».

– Макс! – закричала она. Перри вдруг начала притопывать на месте, словно не могла справиться с эмоциями. Она прижала руки к лицу и зажмурила глаза.

Как полагается, я встал перед ней на одно колено, вынул маленькую зеленую коробочку из кармана куртки и раскрыл ее перед ней. Перед тем как ехать к студии, я побывал в ювелирном и выбрал самое красивое кольцо с одним круглым камнем, которое, как мне показалось, подойдет Утконосику больше всего.

– Перри, я люблю тебя. Когда ты появилась в «Скале» с Дарреллом, я почувствовал такую тяжесть внутри. Месть была лишь поводом, оправданием, ведь я боялся признаться себе, что потерял голову от случайной девушки, танцующей под песни семидесятых в сальном прокуренном баре на окраине Лос-Анджелеса. Я не могу представить своей жизни без тебя. Будь моей навсегда?

– О боже. – Перри стала вытирать слезы со щек, которые градом катились из ее глаз. Я опешил. Кажется, она не была рада моему предложению. – Я не могу!

– Ты можешь, – настаивал я.

– Ты торопишь события.

– Не вижу смысла откладывать неизбежное, и потом, я же не вынуждаю тебя идти под венец завтра.

– Вдруг это ошибка, Макс? Ты не думал об этом?

– Ошибкой будет отпустить тебя. Ошибкой будет не обеспечить тебе ту жизнь, которой ты достойна. Ошибкой будет притворяться, будто я не люблю тебя, будто не становлюсь счастливым от одной твоей улыбки, будто ты не единственная девушка, с которой я впервые чувствую такое помешательство.

– Звучит безумно.

– Ты делаешь меня безумным, но это безумие мне нравится.

Перри нахмурилась.

– А как же Адель?

– Она в прошлом, я закончил с ней много лет назад. Между нами ничего нет и не было после того, как я разорвал помолвку.

– Вдруг она решит бороться за тебя?

– У нее нет никаких шансов. И у любой другой тоже их нет, потому что мое сердце будет у тебя, Утконосик.

– Ты просто… Я ненавижу тебя! И эта песня из восьмидесятых, а не семидесятых! – закричала она.

Я рассмеялся:

– Я выучу весь ее чертов альбом наизусть и альбомы подобных ей. Моя голова станет картотекой для песен трех твоих любимых десятилетий, только скажи «да».

– Да! – Перри дождалась, пока я надену ей кольцо на палец, а после закричала и набросилась на меня, обвивая мою шею руками. Я прижал к себе любимую и запутался носом в ее волосах.

– Макс, я тебя люблю, – прошептала она.

– Не больше, чем я тебя.

Мы поцеловались. Я прижимал ее к себе, ощущая то самое единственное чувство, которое способно растопить даже многовековой ледник.

Я люблю ее. И теперь она моя.

Я подхватил ее на руки, Перри обвила ногами мою талию, цепляясь за меня, словно я был ее спасательным кругом.

– За нами наблюдают, – прошептала она.

Я взглянул на окна студии. Люди, работники, прилипли к окнам и смотрели на нас. Я заметил странного щуплого друга Перри, он улыбался и что-то выкрикивал нам. Услышать это было невозможно. А еще была девушка, ее подруга, которая несколько лет назад пожелала мне закончить карьеру сломанными ногами и приписала эти слова Перри. Всю ее перекосило от злости.

– Твоя подруга не слишком рада.

Перри захихикала:

– Донна всегда мечтала обойти меня. Я должна ненавидеть ее, ведь фотографии и статьи – это ее рук дело. Но на самом деле я ей благодарна. Если бы не она, то я не висела бы на тебе, как обезьянка.

Я громко фыркнул:

– Ты в любом случае висела бы на мне, как обезьянка. И никто не помешал бы мне взять свое, ясно?

Она улыбнулась, целуя мой нос.

– Абсолютно.

Я был счастлив.

– Поехали домой.

– Куда угодно, Зверь.

Эпилог

Три месяца спустя

Игра «Дьяволов» и «Королей» вот-вот должна была начаться. Напряжение переполняло мое тело. Я сидела на трибуне в красном джерси «Дьяволов», на моей спине были номер тринадцать и фамилия Пауэлл. Сегодня я была не корреспондентом, я была его невестой, которая болела за него и команду.

– Все еще не понимаю, что хорошего в этом хоккее? Гоняют шайбу полтора часа и радуются, если она залетает в чьи-нибудь ворота. Хоккеисты самые настоящие придурки!

Кирби вот уже десять минут делилась мнением на тему хоккея. Моя подруга переехала в Нью-Йорк две недели назад, сняла небольшую квартирку в Квинсе и вышла на новую работу.

Также рядом с нами была Лола, которая прилетела в гости из Бостона.

– Да-да, мы уже поняли, что ты не жалуешь хоккей, – фыркнула я.

Лола засмеялась, а Кирби взглянула на меня и покачала головой:

– Я не говорила о твоем Звере, он исключение из правил.

– Смотрите, они выходят на лед! – воскликнула Лола.

Первыми появлялись хозяева арены – «Короли Нью-Йорка». Комментатор представил капитана команды Рэя Уилсона, и болельщики разразились аплодисментами, все, кроме фанатов «Дьяволов» и Кирби, которая подозрительно притихла рядом со мной. Она нахмурилась и, затаив дыхание, принялась разглядывать Рэя, который катился по арене с сокомандниками.

Я пододвинулась ближе к подругам.

– Шестнадцатый номер – это Рэй, друг Макса. Они знакомы еще с юниоров. А номер двадцать три – это защитник «Королей» Даллас Белл.

Лола с интересом наблюдала за парнями. Кирби вдруг встала с места.

– Ты куда? – непонимающе спросила я.

– Я совсем забыла, есть кое-какое дело по работе. – Кирби протиснулась между рядами кресел и убежала. Просто убежала, так ничего и не объяснив.

И я, и Лола какое-то время смотрели ей вслед, надеясь, что она вернется, но нет.

Ничего.

Кирби испарилась.

– Видела ты когда-нибудь, чтобы Кирби убегала от чего-то или кого-то как сейчас? – задумчиво спросила я.

Лола покачала головой:

– Нет.

– И я нет.

– До Калифорнии она жила в…

– Сиэтле, – сказала я.

– А этот Рэй, откуда он?

– Из Сиэтла.

– Интересное совпадение, – хмуро бросила подруга.

Сомневаюсь, что это совпадение, иначе Кирби не убежала бы с трибун со скоростью сверхзвуковой ракеты.

Ладно. Я разузнаю об этом позже. Сейчас на льду стали появляться «Дьяволы».

Макс, мой красивый сильный Зверь, нашел меня взглядом и улыбнулся. Я не могла справиться с теплом, которое накрывало меня от этой улыбки, поэтому сжала края джерси в руках и улыбнулась в ответ.

После того как мы с Максом сошлись, все встало на свои места. Я была счастлива.

Даррелл все еще не хотел отпускать прошлое, проблема в том, что поговорить он со мной об этом больше не мог. Макс не позволял ему приблизиться ко мне и на метр. Одного взгляда Пауэлла хватало, чтобы Майк обходил меня за километр. Им обоим было тяжело играть в одной команде. Но скоро все решилось лучшим образом. Произошел обмен между клубами. Даррелла отправили к «Флоридским Койотам». К «Дьяволам» перешел другой нападающий.

– Теперь я буду ломать кости Даррелла гораздо чаще, – сказал мой любимый, когда об этой новости стало всем известно.

Я лишь покачала головой, Макс всегда нацелен на победу, он не будет тратить время на устранение Даррелла на льду.

В этом я ошибалась. Макс выигрывал, однако это не мешало ему откидывать Даррелла в защитные ограждения каждую игру с «Койотами». Макс не мог простить Дарреллу того, как бывший обращался со мной. Очередной силовой прием моего любимого сопровождался моим закатыванием глаз, но в глубине души я понимала: хоккей – суровый вид спорта. Пусть Даррелл не жалуется: «Хоккеисты и прочие нытики должны понимать, что они выходят на лед с большими и нацеленными на победу мужчинами. Не умеешь печь рогалики, не берись».

Что до Донны? Ну, Майку она оказалась не нужна, отчасти я была рада этому. Я вовсе не злорадствовала, просто не хотела, чтобы Донна попала в такую же ситуацию, в которой была я сама. Никто не должен быть в такой ситуации. Однако наши отношения были полностью испорчены, я просто не желала общаться с ней и испытывала неприязнь, Донна и вовсе ненавидела меня. Так было проще для нее, ведь ненавидеть своего кумира она не могла. Еще ее раздражало мое блаженно-радостное лицо, о чем она постоянно говорила мне. Но я ничего не могла с собой поделать, улыбка от уха до уха растягивалась на моем лице каждый раз, стоило мне заметить на парковке здания телеканала «Ровер» моего мужчины.

Мама несколько раз пыталась связаться со мной, однажды я приняла ее звонок, она сказала, что одобряет Пауэлла, на что я ответила, что мне не требуется ее одобрение. Она повесила трубку. Ничего, когда-нибудь до нее дойдет.

После игры я попрощалась с Лолой, а Зверь предложил мне погулять. Мы подъехали к высотному зданию. Кажется, здесь находится ресторан.

– Я слышал, что Live Sports ищут новую ведущую в Нью-Йоркском филиале, – сказал Макс, когда мы вошли в лифт.

– Да, они писали мне недавно. Приглашали на работу, – рассказала я.

– А ты что сказала?

– Я еще ничего не ответила. Но думаю отказать.

– Почему? – недоуменно спросил Макс.

– Я… На самом деле я не хочу, чтобы нас разделяло расстояние, – пожала плечами я, вспоминая слова Даррелла. – Расстояние – всегда препятствие для нормальных отношений.

– Глупости, Перри. Для нормальных отношений нет препятствий, тем более от Нью-Хейвена до Нью-Йорка два с половиной часа езды, в свободное время я буду приезжать к тебе, а ты ко мне. Потерпим три месяца, а потом нам не придется мириться с расстоянием. Тебе нужно согласиться.

– Нет, это слишком… Погоди. Ты сказал три месяца, а потом нас не будет разделять расстояние? Мне ведь не послышалось?

Макс ухмыльнулся:

– Именно так, что тебя смущает?

– Но ты играешь с «Дьяволами», – напомнила я, будто Макс забыл об этом.

– До конца сезона. Потом я меняю клуб, сделка состоится сразу после истечения контракта.

– «Бизоны»? – спросила я. – «Короли»…

– Именно так, – кивнул Макс.

– Но ведь «Короли» предлагают тебе ту же сумму, что и «Дьяволы».

Макс снова кивнул:

– Ага.

– Но капитан «Королей» – Уилсон, ты потеряешь свое капитанское место.

Мы приехали на двадцать первый этаж.

– Неважно.

Нет. Это очень важно.

– Ты не любишь большие города, Макс.

– Но их любишь ты, – улыбнулся он, пропуская меня вперед. Мы действительно оказались в ресторане. Нас сопроводили к столику.

– Это из-за меня? Ты принял это решение из-за меня?

– Не могу сказать, что…

Я посмотрела на него проницательным взглядом, как бы напоминая, что мы обещали друг другу быть искренними. Он сдался.

– Я знаю, что в Нью-Хейвене и на должности корреспондента ты несчастна. Еще эта сумасшедшая, которая копирует твой внешний вид.

– Донна, – напомнила я.

– Да. Не хочу, чтобы ты там работала, мало ли что ей в голову взбредет.

Я подтянула к себе папку с меню и принялась ее хмуро изучать.

– Но что я должна буду сделать для тебя?

– В смысле? – Брови моего любимого сдвинулись к переносице.

– Ну, какой благодарности ты ждешь?

Он опешил от моего вопроса, это было видно в его голубых глазах.

– Я не жду от тебя благодарности, Перри. – Он накрыл своей рукой мою руку. – Хотя нет, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

– Я уже согласилась. Все случится летом.

– Чтобы наверняка, – ухмыльнулся он.

На моих губах растянулась счастливая улыбка. Я вот-вот заполучу все, о чем всегда мечтала. Свободу, жизнь в Нью-Йорке, должность телеведущей и мужчину, который принимает меня такой, какая я есть. Он не ограничивает меня, не наказывает, не стыдит за мои действия, не угрожает, а просто заботится и любит, искренне и не требуя за это благодарности.

Нет. Пожалуй, я уже заполучила все, о чем только могла мечтать. Тринадцатый номер «Дьяволов» украл мое сердце, и для счастья мне было достаточно только моего Зверя.