Предки под куполом

Глава 1

Настоящая история началась с нашего решения установить в квартире новый большой шкаф. Конечно, виноват не столько шкаф, сколько сам дом, ну или место, на котором он располагался. Но начну излагать всё по порядку.

Мы – это я и моя небольшая, но дружная семья: мама и сын. Моя мама Мария Степановна – дама немолодая, мудрая и очень степенная. Несмотря на почтенный возраст, Мария Степановна, превратившись из русоволосой блондинки с пронзительными голубыми глазами в платиновую, всё ещё оставалась красивой женщиной с пышными формами и уравновешенным характером. Мой сын Егор – невысокий и хорошо сложенный темноглазый молодой парень с хорошим чувством юмора и надежным плечом. И, как вы понимаете, я тоже уже далеко не девочка – мама взрослого сына.

Наш дом, расположенный в так называемой исторической части города, очень старый, с длинной историей и вычурной архитектурой. Как сам дом, так и приобретенная нами в нем квартира не подвергались капитальному ремонту, наверное, никогда.

Объявление о продаже квартиры, найденное мною в интернете, было очень соблазнительно. Поэтому, сомневаясь в себе, на осмотр будущего приобретения я поехала с подругой, рассчитывая на ее здравый смысл и поддержку.

Стоило нам зайти в квартиру, как в глаза бросилось плачевное состояние жилья. Обшарпанные серые стены с выцветшими обоями, рисунок на которых сейчас можно было только угадать, источали запах старости. Высокий потолок, единственное на тот момент достоинство квартиры, оформленный гипсовой лепниной, давно превратился из белого в серый с трещинами, разбегающимися веточками темно-серых молний. На кухне из оставленной предыдущими хозяевами мебели выделялась массивная старая газовая плита, вокруг которой серым ореолом выделялся въевшийся в стену многолетний жирный нагар. Небогатую обстановку кухни дополнял стол на металлическом основании, модный, наверное, в шестидесятых годах прошлого века, окруженный под стать ему металлическими табуретками, да чучело ястреба на стене. Пол во всей квартире скрипел и стонал при каждом шаге, так что мог послужить охранной сигнализацией не хуже японского соловьиного.

В ванную комнату вообще было страшно заходить. Ее украшением была старая, обшарпанная, с потрескавшейся эмалью сантехника и рычащие на все голоса, покрытые ржавчиной краны. Всё это выглядело как кошмар, а не уютное жилище для моей семьи, которое я искала. Пытаясь утянуть меня из обследуемой квартиры, любимая подруга прямо так и заявила, что разумный человек просто развернется и уйдет, даже не рассматривая такой вариант.

Так то ж разумный!!!

Меня же покорила планировка квартиры! Все комнаты были раздельные и выходили из большого холла, это и сыграло решающую роль в принятии решения. Отрешившись от ее нынешнего вида, я представила, как позже преобразится это место, его блестящие перспективы, и решилась.

Несмотря на протесты моего окружения, подруга, конечно же, поделилась своим мнением, квартиру купили и провернули грандиозный ремонт. Сняли все старые культурные слои со стен, вплоть до самого кирпича, заменили напольное покрытие, привели в порядок потолки, заменили все коммуникации и сантехнику. Разумеется, всю старую мебель мы выбросили, а что поприличнее перекочевало на дачу. Чучело же переехало в кабинет биологии ближайшей школы.

Закончив капитальный ремонт, настала очередь новой мебели. По моему воображаемому плану, довольно быстро свои места в квартире обрели кровати, диваны, тумбочки, прихожая, кухня и другие более мелкие предметы мебели. Даже аквариумы нашли свое постоянное место. Все кроме одного – самого громоздкого предмета в интерьере – гардеробного шкафа.

А вот с ним случилась загвоздка. Мы выбрали место, где его разместить, но вот каким он будет, никак не могли определиться. В общем, мучились долго. Пересматривая огромное количество мебельных каталогов, мы не могли найти золотую середину, чтобы и цена устраивала, и дизайн всем нравился. И как следствие, придумали его последним. Волевым усилием я определилась с тем, каким он будет, и, получив одобрение эскиза моими домочадцами, мужественно заказала установку.

Новый шкаф в целях экономии места решили прикрепить сразу к стене, не устанавливая заднюю стенку. Его огромные размеры, матовые белые фасады дверей с резной филенкой, грамотно организованное внутреннее пространство с множеством полок и ящиков – все это радовало нас. Но это было еще не все…

За окном стояла осень, этот теплый и солнечный ее кусочек у нас называют "бабье лето". Солнечные лучи, падая из окна, прикрытого легкой занавеской, рисовали радужные переливы на стене комнаты. Динамичный рисунок солнца создавал умиротворенно-приподнятое настроение, которое, как ни странно, способствовало выполнению домашних дел. В это яркое субботнее утро, раскладывая по полкам выглаженные и благоухающие кондиционером чистые вещи с ароматом полевых цветов, в одном из отделений шкафа я заметила странное зеркальное марево. Казалось, что стена за висящими шубками, куртками и пальто превратилась в вертикальное дымчато-зеркальное озерцо. Оно занимало целый сектор стены за шкафом и казалось живым. Пульсируя, переливаясь, оно притягивало к себе, не вызывая чувство страха.

Не понимая, почему и зачем это делаю, в полусознательном состоянии я протянула руку и коснулась этого марева. Теплое на ощупь, казалось абсолютно безобидным и невероятно притягательным. Из-за этого или просто по глупости я погрузила туда кисть руки и, кроме слабого укола в палец, ничего не почувствовала. Но в этот момент в моей голове прозвучала фраза, озвученная каким-то безжизненным механическим голосом:

"ДНК опознан и принят, доступ получен".

От неожиданности я вскрикнула и отдернула руку. Мои родные, которые заглянули в комнату на шум, увидели, что со шкафом что-то не так, и не сразу поняли причину изменений. Они решили, что я опять что-то модернизировала, и принялись высказывать свою критику в адрес непрактичности размещения зеркала за вещами. Пришлось пресекать этот поток мысли и сознаваться в своей оплошности. После объяснений мои родные, приглядевшись к изменениям в шкафу, устроили мне форменный разнос. В этот раз я услышала от любимой семьи много нелестных слов о своей неразумной голове.

Но пока Мария Степановна распекала меня за "безбашенность", сын сунул мизинец в это зеркальное марево со словами:

– Эксперимент – это круто! Надо повторить опыт и закрепить результат! И не так жалко пожертвовать мизинцем, он меньше всего участвует в работе руки. Мам, это фантастика! В нашем шкафу прям Нарния! Ох!

Видимо, это у нас наследственное. Когда палец Егора погрузился в это марево, в моей голове прозвучала та же механическая голосовая команда, по-другому и не назовешь:

"ДНК принят, доступ разрешен".

Улыбка сползла с лица Егора, и он быстро выдернул палец из жидкого зеркала, на котором красовался такой же маленький прокол, как у меня. Повернувшись к нам с бабушкой, он удивленно произнес:

– Вы слышали? Мне сказали, что ДНК совпадает. Доступ разрешен. Это куда мне теперь можно? Мам, в следующий раз, когда будем делать ремонт, давай на всякий случай штукатурку стен не будем трогать. Да что это всё значит?

На этот поток эмоциональных вопросов у меня не было ответа. Выяснив, что бабушка ничего не слышала, мы с Егором принялись обсуждать ход и результаты эксперимента, возможную небезопасность странного объекта и нашу семейную неразумность, а также о том, что нам теперь со всем этим делать. Увлекшись, мы пропустили момент, когда Мария Степановна решила провести свой эксперимент с мизинцем. Вот так! Аргумент сына все же сработал.

Результат повторился дословно. На этот раз Егор не услышал команды допуска, только я и мама. Следовательно, это программа распознавания и допуска, но пока непонятно куда. Видимо, эталонным образцом выступает моя кровь. Значит, теперь она производит сравнительный анализ по эталону и дает доступ.

Но куда она дает доступ или к чему?

Нужно продолжать эксперимент. В этот момент у наших ног оказалась, как всегда, любопытствующая домашняя питомица – сибирская кошка Атика. Экспериментировать с любимицей мы не рискнули, как выяснилось позже, это было вполне разумно. Эксперимент решили проводить на менее дорогом для нас существе. Выбор пал на хомяка. Сбегав в ближайший зоомагазин, выбрали и купили там самого заморенного и неказистого отбракованного хомяка. Целью эксперимента было проследить сохранность жизненных показателей подопытного животного за этим маревом. Чтобы вернуть зверька назад, привязали к нему веревку.

Вернувшись к шкафу, обнаружили, что марево трансформировалось и сейчас больше напоминает дымную завесу. Видимо, наше вмешательство изменило что-то в структуре зеркала. Решили называть между собой этот объект просто – завеса.

К нашему огромному сожалению, эксперимент провалился, как только подопытный оказался наполовину за завесой, в моей голове прозвучала очередная команда:

"ДНК не принят. Доступ запрещен."

И хомячок мгновенно сгорел, оставив после себя только маленькую серую кучку пепла. Мы больше не воспринимали всё происходящее как сказку, и мои домашние с вопросом уставились на меня. Я озвучила мысленную команду завесы:

– Сказали: "ДНК не принят. Доступ запрещен.". Атику сюда не пускать! Это может быть и для кошки опасно.

Мы были в шоке, и это ещё мягко сказано, ведь такого результата никто не ожидал. Сейчас наша собственная опрометчивость с засовыванием конечностей за завесу расценивалась уже совсем иначе. В расстроенных чувствах, закрыв дверцы шкафа, чтобы питомица не сунула туда свой любопытный носик, пошли на кухню. Ужинать не хотелось, но после целого дня, проведенного в беготне и испытав бурю разнообразных эмоций, нам требовалось подкрепиться и подумать. Немного перекусив и отойдя от переживаний, испытанных в первую половину дня, решили провести опыт с другим объектом. Ночевать рядом с этим неисследованным и потенциально опасным явлением моя семья не решалась.

На этот раз выбор был сделан в пользу объекта, не относящегося к животным, так как веревке не навредила аннигиляция хомяка, решили, что, может, и цветку не повредит, благо их у нас дома предостаточно, и бежать никуда не пришлось.

– Тащи саперную лопатку! – шепнула я сыну.

Да-да в нашем доме и такая есть.

Для эксперимента выбирали самый слабый росточек из домашней коллекции растений. Было решено использовать вяленький росточек гибискуса в маленьком черном горшочке для рассады в расчете, что не так жалко будет его потерять. Установив на полотно лопаты росточек, держа её за черенок, переправили растение на ту сторону завесы. В моей голове, как и раньше, раздалась команда:

"ДНК не принят. Доступ запрещен."

Но, вернув назад лопату, с удивлением обнаружили, что цветочек цел и даже приподнял подзавявшие было листочки. Наша озадаченность длилась недолго, Егор сходил, осмотрел соседний с выбранным нами цветок и радостно заявил:

– Мам, вот теперь я знаю стопроцентный способ, как избавиться от мошек на твоих растениях!

Повторив процедуру еще с несколькими растениями, мы закрепили выводы первого опыта с гибискусом. Несмотря на сомнительный относительно животного мира результат опыта, все же легли спать.

Утром в мою не очень светлую голову пришла идея наведаться по ту сторону самой. Так как цветок на следующее утро не рассыпался, а вчера вернулся без обморожения, ему точно хуже не стало, даже улучшилось состояние листвы, значит, не всё так плохо с той стороны. К тому же доступ у меня уже получен!!!

Разбудив домашних и напоив всех свежесваренным кофе, я озвучила свой созревший за беспокойную ночь "гениальный" план. Он заключался в том, чтобы привязать ко мне веревку, и после пересечения завесы, если всё в порядке, я дерну ее два раза, если будут проблемы, то беспорядочно много раз или один, в общем, любое количество, кроме двух. Игнорируя протесты семьи, я была твердо убеждена, что должна быть первой, кто уйдет за завесу.

При этом разгорелся нешуточный спор. Мама в волнении утверждала:

– Если так рисковать, то я как старшая пойду первой. А вдруг там нет кислорода? Но лучше всего вызвать спецслужбы, пусть разбираются.

На что Егор привел аргументы, схожие с теми, что и в моей голове крутились при разработке плана:

– Баб, цветок же не завял, значит, температура и атмосфера нормальные. К тому же я в лучшей физической форме, чем все вы, и поэтому пойду первым. Вот вызывать спецслужбы будет себе дороже, нас же выселят из дома неизвестно куда и на сколько. А оно нам надо?

Я даже не успела принять участие в полемике, как наша разумная и рассудительная бабушка, отвернувшись от нас, шагает за завесу, как была – в домашнем платье и босиком, исчезает за ней.

– А веревку!!!! – дружно завопили мы.

Но было поздно. В момент перехода нашей бабушкой завесы в моей голове все тем же механическим голосом прозвучала команда:

"Объект определен. Подобраны идеальные условия. Ядовитых существ нет. Атмосфера и условия существования на 100% соответствуют биологическому виду".

Я озвучила сыну новую полученную информацию, и мы облегченно выдохнули:

– Так, исполняем мой план! Если бабушка в беде, постараемся вытащить ее. Так как ты сильнее, то на ту сторону иду я.

– Не понял, где связь? – Егор даже немного обиделся.

– Я не смогу вас обоих вытащить, сил не хватит, а у тебя вытянуть нас с бабушкой получится.

С этим доводом сын не мог не согласиться, и мы приступили к реализации плана. Привязав к поясу веревку и обмотав ее конец через стояк батареи, так было бы проще Егору зафиксировать и тянуть обратно, я шагнула в завесу. В момент перехода услышала команду:

"Объект определен. Биологические характеристики идентичны. Выбор конечного пункта зафиксирован."

Как ни странно, никаких особых ощущений не было, в этот раз завеса не стала заниматься сбором и подтверждением генетического материала. И слава богу! А то никаких пальцев не напасешься.

Оказавшись на той стороне, первым делом огляделась в поисках нашей бабушки и не заметила ее, ощущение вины и собственной глупости смешивалось с любопытством, паника начала захлестывать, и я, понимая, что это опасно, все же закричала:

– Мама, мама! – начиная паниковать, срывала я в крике горло.

– Да здесь я. Все в порядке! Не кричи так! – спокойным голосом отозвалась она.

Дернув веревку два раза, чтобы не держать Егора в напряжении, я начала из нее выпутываться. Спустя минут пять он появился из-за завесы.

Ожидая сына, я начала оглядываться, рассматривая место, где оказалась. Это было помещение, а раз есть постройки, то, наверное, и жизнь здесь есть, ну или была когда-то. Я стояла в большой залитой золотисто-розовым светом комнате, стены которой состояли из монолитных плит по структуре, напоминающих малахит, только цвет бирюзовый с прожилками ярко-голубого и золота. Подобие лепнины природного орнамента и фактуры украшало потолок, переходя на стены, по крайней мере, мне так показалось в первые мгновения. Прожилки веточек и завитки лиан причудливо вились и переплетались, встречаясь в центре потолка, сплетаясь в единый жгут, держали не менее изысканные золотистые полупрозрачные подвесные гроздья. Возможно, это были осветители типа люстры, но я могла и ошибаться, сейчас они не горели. Комната, казалось, была частью огромного каменного цветка. Ниши ее окон, затянутые прозрачным подобием хрустальной сетки, пропускали свежий, напоенный экзотическими цветочными ароматами воздух и яркий свет.

Как впоследствии оказалось, этот «хрусталь» был биологическим фильтром, живущим в оконных проемах и рамах балконных дверей биотехнологичных домов. Этот фильтр поддерживал комфортную атмосферу в комнатах, создавая ощущение свободного перемещения воздуха, но при этом регулируя температуру воздушных масс, поступающих извне. Изменяя диаметр и направление ячейки сетки, фильтр пропускает воздух в зависимости от температуры и влажности в помещении: либо прохладный, либо тёплый, чем поддерживает стабильность атмосферы в комнате. При этом в жаркий и солнечный период он собирал и накапливал излишки поступающего тепла, которое отдавал в период холодов, нагреваясь сам и согревая пропускаемый в помещение воздух. Ячейки фильтра были так малы, что позволяли человеческому глазу передавать изображение без искажения размера и цвета, соблюдая абсолютную прозрачность окна, лучше наших стеклянных. К тому же, как потом оказалось, существовали ночные бабочки-чистильщицы, которые собирали с поверхности фильтра все посторонние частицы. Ночью в месте засорения фильтр с внешней стороны выделял специфическое вещество, которое привлекало этот вид насекомых. Длинный хоботок этих бабочек позволял проникать в ячейки и собирать сорные частицы с обеих сторон фильтра. А еще он сам себя восстанавливал в случае повреждения, хоть и повредить его очень непросто.

Перешагнув завесу и оказавшись по эту сторону, я поняла, что не обулась, и босыми ногами сразу почувствовала прохладный, восхитительно шелковистый ковер из чего-то наподобие травы изумрудного цвета. Направление роста травинок ковра было различным, оно создавало сложный узор из пересечения плавных линий и спиралей, описать который я не берусь.

В момент перехода Егора мне пришло подтверждение от завесы:

"Объект определен. Биологические характеристики идентичны. Конечный пункт определен."

– Ух ты, как круто! А где бабушка? – вертя во все стороны головой, спросил появившийся Егор.

– Долго же вы! – в дверях этого помещения стояла улыбающаяся бабушка.

Мы переглянулись с сыном в недоумении и хором воскликнули:

– Долго?! Да мы же потратили на все сборы и переход минут пять, может, десять, не больше.

Мария Степановна на наше негодование озадаченно вздернула бровь, как в последующем оказалось, время в наших мирах движется по-разному, и здесь оно бежит намного быстрее.

– Ну хорошо-хорошо, верю! Пойдемте за мной, я тут уже кое-что разведала! – успокаивающе произнесла она.

Так первым гидом в этом удивительном месте стала наша бабушка. Она с таким загадочно-радостным видом позвала нас «на кухню», что отказаться или насторожиться не пришло даже в голову. Проходя по дому вслед за мамой, поражалась тому, что двери были созданы из дерева, но металлических петель я нигде не обнаружила, и, несмотря на явно давно пустующий дом, они не просели, не перекосились, не рассохлись и открывались беззвучно, как, впрочем, и закрывались. Каждую внутреннюю дверь украшала удивительно искусная, тонкая, неиспорченная временем и неповторяющаяся резьба. Она абсолютно органично переходила с фасада двери к реалистичным и также выполненным из дерева ручкам-лианам. Из любопытства я потянулась и коснулась дверной ручки, решив заглянуть в соседнюю комнату, а она, развернувшись меня царапнула.

– Ой! – отреагировала на ее вероломство я.

– Забыла предупредить, двери царапаются! – мама обернулась и глянула на меня через плечо.

Дверь в комнату открылась, но желания туда заходить уже не было. Оказалось, что за время, проведенное здесь, мама уже обошла часть комнат, и ей также, как и мне досталось от дверной ручки. При первом касании ручка и её оцарапала, но больше такого не происходило. Посасывая оцарапанный палец и бурча себе под нос: «Вот и абсолютно безопасный мир», я пошла следом за мамой и сыном.

– Мам, почему ты ушла, не дождавшись нас? Или не вернулась, чтобы сказать, что всё нормально? Ну хоть записку оставила бы. – делилась я своими переживаниями и плохим настроением с семьей вопреки всякой логике.

– Я поняла, что это обитаемый мир, и здесь, скорее всего, есть люди. Так как вы задерживались, решила выяснить, не опасно ли это для нас. Здесь никого нет, совсем никого. Ну, по крайней мере, мне никто не встретился, и вокруг очень тихо.

– Нет, «аферизм» и любопытство – это наше семейное. – мамин ответ настроения мне не улучшил, и ворчать я не перестала.

Егор решил попробовать открыть дверь рукой в перчатке, но она не поддалась. Дверь казалась не деревянной, а стальной, так монолитно она держалась в косяке. Экспериментируя с дверьми опытным путем, мы поняли, что закрывались они легко и сами, как будто до сих пор в них функционировали доводчики, только мы их не увидели. А вот открыть их мог только тот, кого оцарапала внутренняя ручка-лиана, по крайней мере, на попытку войти из коридора в комнату, открыв рукой в перчатке, не получилось, двери попросту не реагировали. Как выяснили мы позже, такая активность лиан была из-за долгого отсутствия хозяев дома. Все данные, содержащиеся у лиан о хозяевах, стерлись, и в первый день активации они формировали базу допуска в дом. Сыну тоже пришлось пожертвовать руку для царапины, иначе он мог ходить по дому только в нашем сопровождении. Бабушка сообщила нам по дороге, что наткнулась на кухню, которая позабавила и удивила, именно исследуя ее она и поджидала нас.

И Мария Степановна начала делиться с нами своими открытиями. А поделиться было чем. Во-первых, разница в скорости течения времени – это мы уже и сами поняли. Во-вторых, сила тяжести здесь меньше, чем привычная нам земная. Она была идеально комфортной для нас, и не подпрыгиваешь, как кузнечик, при ходьбе, но и веса своего тела почти не ощущаешь. В-третьих, у нас начало осени, а здесь, скорее всего поздняя весна или начало лета по нашим представлениям.

Действительно, дышать и двигаться здесь было легко и приятно. Легкие получали пьянящую воздушную смесь, чистую, без признаков технологических примесей, напоенную экзотическими ароматами. Нагрузка на тело была такова, что хотелось прыгать, бегать, дурачиться, как в детстве. Ну, может, этому еще и воздух способствовал, наверно, содержание кислорода было больше, чем в нашем городе, так как голова немного кружилась, но это было приятно.

На кухне, так мы решили называть это помещение, думаю, так оно и было, наша бабушка обнаружила замечательный холодильник, который оказался живым цветком. Крупный теплый на ощупь цветок голубого цвета с слабым, еле уловимым пряным ароматом, казалось, рос из пола, а при касании к его полупрозрачной передней стенке – лепестку, он открывался, и внутри можно было размещать на сохранение любое блюдо. Продукты в нем не замерзали, как в нашем холодильнике, они просто не изменялись, не портились. Мы в этом убедились, достав из цветка изысканную серебристую тарелку, на которой располагались красиво разложенные розовато-прозрачные колечки незнакомого нам блюда давно ушедших из этих мест хозяев, похожего на нарезанный дольками фрукт. Оно было свежим, как будто только приготовленным, но пробовать мы все же не рискнули.

Продолжив обследовать довольно большой дом, мы предположили, а в последующем нашли и другие доказательства того, что покинувшая эти места цивилизация пошла биотехногенным путем. Техники или хотя бы рукотворных металлических вещей нам встретилось немного, пластика совсем не заметили, а вот биологических чудес предостаточно.

Пройдясь по комнатам, мы не обнаружили целых вещей из ткани, только в нескольких комнатах намеки на их следы в виде слабо различимых трухлявых лохмотьев на кроватях и, видимо, диванах, может быть, креслах, так мы решили называть эти странные конструкции. Работы по наведению порядка будет много!!!

Проходя по засыпанным остатками украшений со стен коридорам, мы подошли к «хрустальной» двери и увидели за ней залитый солнечным светом двор. Дверь открылась без заминки, и мы замерли в восхищении. Разноголосый гомон птичьих голосов обрушился на нас как звуковая лавина, к ароматам и запахам этой планеты мы уже привыкли, но, выйдя на крыльцо, ощутили их яркость и непривычность в полной мере. С одной стороны дома возвышались живописной стеной горы с белоснежными шапками вершин и водопада, играющего на солнце хрустальными струями серией каскадов. Крутые склоны заросли величественными хвойными растениями, по крайней мере, нам с крыльца дома они такими показались. С противоположной стороны теперь уже нашего дома за небольшими аккуратными домиками-цветами, спускающимися вниз уступами, расстилался белоснежный пляж и море, которое сверкало всеми оттенками бирюзы.

К нашему удивлению, двор не был запущен или заросшим сорняками, он был выстлан белоснежными плитами, окружающими участки с экзотическими цветами, чем-то похожими на смесь розы и орхидеи. Аккуратный полукруг цветущих сине-фиолетовыми крупными цветами деревьев разрывался, и в этот проем была видна улица. Туда мы и направились. Не сговариваясь, мы двинулись в сторону пляжа. Дорожка состояла из плотно подогнанных друг к другу белоснежных плит, бархатистых на ощупь, тёплых и слегка пружинящих при ходьбе, желания сбегать обуться не возникло, так и пошли босиком. Наш путь к морю пролегал по просторным улочкам когда-то, наверно, оживленного и ухоженного, а теперь опустевшего маленького приморского поселка. Весь поселок напоминал большую клумбу мраморных цветов, на некоторых лепестках которых сверкали, как большие капли росы, хрустальные окна и балконные двери.

Приблизившись к пляжу, мы замерли, поражённые открывшимся видом. Песок был белым перламутровым бисером, в котором нога не утопала, а погружалась ровно так, чтобы было приятно идти. Подойдя ближе к воде, которая так и манила окунуться, замерли в нерешительности.

– Думаешь, безопасно? – спросила мама.

– Оно солёное? Холодное или теплое? – это вторил ей Егор.

– Да откуда же я знаю?! Рискнём? – это уже я пошла на очередную авантюру.

– А почему рискнём? Нам же сказали, опасности для нашего биологического вида на этой планете нет. – напомнил Егор.

– Но людей здесь нет, а были. Что с ними стало? Эпидемия? На войну не похоже, всё сохранилось в целости. – я пыталась включить голос разума, но, если честно, не очень это у меня получалось, да и не очень-то и хотелось.

– Может, для них когда-то и была опасность, но не сейчас и не для нас. Если верить завесе. – я понимала желание Егора убедить нас всех в безопасности этого удивительного мира.

И вот поэтому последний аргумент Егора спустил стопор, и мы медленно, все еще не вполне уверенно, пошли к воде. Опустив в воду сначала мизинец, потом и всю руку, я поняла, что она теплая, мягкая, не агрессивная к нашей коже. Вынув руку и дождавшись, пока морская вода на ней высохнет, понаблюдала и, убедившись, что всё в полном порядке, не стала сдерживать желание окунуться. Скинув домашние брюки, пошла в воду в футболке, зайдя по пояс, оглянулась и поманила родных. Присоединились они с радостью, мама мягко, с осторожностью вошла в море, внимательно глядя под ноги, а сын буквально влетел в воду, подняв фонтан брызг. Морская вода оказалась восхитительно тёплой, немного солёной и какой-то плотной, нам было очень просто держаться на плаву, но и двигаться было также легко, плотность воды не препятствовала получению удовольствия от купания.

Глава 2

Накупавшись, так как плаваньем это вряд ли можно назвать, мы выбрались на пляж, растянулись на его бисере, и только тут, подняв взгляд к небу, обратили внимание, что солнц два. Это точно не Земля, были у нас и такие предположения. Одно светило излучало золотистый свет и было похоже на наше, только чуть тусклее, на него почти можно смотреть без «зайчиков» в глазах. Второе же сильно отличалось от привычного и светило нежно-розовым светом, наверное, оно и давало всему вокруг позитивный отблеск. Интересно, как эта звезда называется в нашей классификации? И в какой солнечной системе мы находимся?

Передохнув и обсохнув на пляже под ласковыми солнышками, мы продолжили разведку местности.

Обследуя поселок или деревеньку, в которой мы оказались, наткнулись на, как нам показалось, огород, совмещенный с садом и огромной оранжереей все из того же хрустального материала. Нас просто поразил порядок, царящий там, никаких сорняков, только разнообразие растений, не имеющих аналогов в нашем мире. Я это проверила через приложение в телефоне по распознаванию растений, благо оно не требовало интернета, а заряда батареи еще было достаточно. Деревья и кусты совмещали по два, три, а то и больше видов плодов, или так только нам казалось. Меж ними порхали бабочки с таким разнообразием цветов, форм и размеров, что складывалось впечатление, будто часть цветов сорвал шаловливый ветер и теперь хаотично носит их по всему саду. Здесь пересвист птиц был настолько силен и гармоничен, что создавал удивительную мелодию счастливой природы, под которую танцуют бабочки-цветы!!!

Мы нашли и знакомое растение, это удивило даже больше, чем неизвестные виды. Это была яблоня с огромными наливными плодами, только точно установить сорт не удалось, как сообщило всё то же приложение, поэтому рисковать и попробовать не стали.

Срочно нужен новый хомячок для опытов, которого мы попробуем в этот раз перенести через завесу с собой, ведь надо же испытать съедобность и последствия от питания местными растениями.

Решив, что на сегодня нам хватит впечатлений от нового мира, вернулись домой. Как ни странно, переход через завесу прошёл легко. Без комментариев и эксцессов со стороны завесы мы попали в свою квартиру, были у нас опасения, что еще куда-нибудь занесет. Но на этом наши волнения не закончились.

Вернувшись домой, мы не нашли Атику. Кошка, которая обычно встречала нас, откуда бы мы не возвращались, в этот раз не вышла навстречу. Егор, в надежде, что она где-то спит и пропустила наше возвращение, метался по дому, заглядывая во все любимые ею места, подманивая вкусняшками и уже понимая, что надежда напрасна. Он в расстройстве ругал себя за то, что не закрыл дверь шкафа, меня – за то, что ее открыла, бабушку – за то, что ушла без подстраховки, и, конечно, свою любимицу – за глупость:

– Дурная кошка, зачем полезла за нами!

– Думаешь, она пошла за нами и завеса ее сожгла? – очень не хотелось даже думать, не то, что говорить это, но это был единственный вариант, и его нужно было сказать встревоженному парню.

– Конечно, нет, мам, ну ты чего, я бы почувствовал.

Больше не обсуждая ситуацию, не такая огромная у нас квартира, чтобы потерять любимицу, мы в расстроенных чувствах пошли на кухню. По меркам мира за завесой, мы целый день провели на природе у моря и нагуляли аппетит, есть очень сильно хотелось. Посмотрев на настенные часы, висящие в кухне, поняли, что в этом мире нас не было всего неполных три часа.

К тому моменту, как ужин был готов, обнаружили свою любимицу, идущую к нам из комнаты, где располагалась завеса, с гордо поднятым хвостом. Атика, как обычно, шла потребовать для себя еды, но при этом взамен принесла нам подарок. В зубах кошки была маленькая радужная птичка, и то, что это не представительница пернатых нашего мира, было понятно с первого взгляда.

Значит, кошки действительно ходят через завесу без последствий и они жители не только этого мира. Егор схватил в охапку свою любимицу, при этом она уронила свою добычу, и чмокнул в пушистый лоб:

– Я же говорил!!! – радостно выдохнул он. – Мам, теперь за нее бояться нечего, пусть ходит гуляет на ту сторону!

– Да кто ж ей это запретит!!! – с облегчением рассмеялась я.

На следующий день, а это, как вы помните, был в нашем мире выходной, мы решили привести в порядок и обустроить новый дом. Вооружившись пылесосом (он у нас беспроводной), кучей тряпок, моющими веществами и тазиком с ведерком, направились на свершение трудовых подвигов.

Пройдя молчащую в этот раз завесу, мы все еще ощущали волнение при переходе, приступили к уборке комнаты, в которую вышли в первый раз. Решили, что нечего таскать пыль и мусор на обуви и одежде из нового мира домой. Сохранившиеся трухлявые вещи и лохмотья ткани, которые носили следы былой роскоши, и когда мы перемещались по комнате, поднимали тучи пыли. Увлекшись стаскиванием старой развалившейся мебели в кучу у дальнего угла комнаты, мы неожиданно услышали мужской голос:

– Здрав буде! Хозяева новые! Пошто не угашаете, в помощь не зовете?

Так дружно мы еще не подпрыгивали на месте, озираясь по сторонам. Из-за уже сваленной в углу кучи мусора к нам вышел маленький старичок, говорил он на интуитивно понятном нам, но очень старом и с причудливыми оборотами русском языке.

Не пишу дословно его речь, так как не ручаюсь за правильность написания сказанных фраз,говорил он настолько витиевато, что мой мозг доносил только суть сказанного, да и то не всегда. Выглядел наш гость потешно, ростом меньше полуметра, на ногах начищенные до блеска крохотные черные сапоги, одет в ярко-синие штаны и ярко-красную рубаху, сшитые из блестящего материала, похожего на наш шелк или атлас, без единой пуговицы или застежки. При всем лоске одежды – он явно старался произвести хорошее впечатление, волосы на его голове были растрепаны так, как будто их ни разу не расчесывали, ну или специально начесали и поставили дыбом. Он был сердит или расстроен, сразу не смогла понять, поэтому решила уточнить:

– Здравствуйте! А вы кто?

Видимо, глупее вопроса с нашей стороны представить трудно, и старичок так уставился на меня, что появилось желание спрятаться. Но спустя мгновение до него дошло, что я не издеваюсь, а реально не знаю, кто он, и представился:

– Я старшой над домовыми. Нафаня!

Сын зажал рот, чтобы не заржать в голос, а я чуть не села на пол настолько комичной была ситуация. Значит, наши сказки про домовых вовсе и не сказки.

– Домовой из мультика!!! – давясь от смеха, зашептал мне на ухо Егор, еще больше усугубляя ситуацию. Положение спасла мама, видя, что мы не в состоянии продышаться, она спокойно и доброжелательно протянула руку для пожатия:

– Здравствуйте! Меня зовут Мария Степановна! А это моя дочь и внук Егор.

Нафаня, увидев царапину и прокол на ее пальце, недоверчиво поднял брови и радостно воскликнул:

– О, вы все же вернулись! Вижу, вы здесь совсем недолго, и дом вас принял!

– Вернулись? Откуда? – это я все никак не могла взять себя в руки и стать серьезной, сложно было отойти от позывов рассмеяться, ведь ситуация складывалась комичной, наличие мультяшного персонажа и его произношение в реальности.

Видя, что мы не понимаем, где оказались, Нафаня решил рассказать нам историю этого мира и родного острова, ухода наших предков в новый мир – в мир Ингарда, или по-нашему, Земли. Как только Нафаня начал свой рассказ, вся веселость с нас слетела, мы сосредоточились на попытках понять речь рассказчика. Историческая информация об этом мире и последующие бытовые пояснения адаптированы мной. Как, впрочем, и речи всех жителей этого мира, буду излагать на современном и понятном нам языке, а не так, как мы слышали их, пытаясь через наводящие вопросы понять суть того или иного слова и не всегда находя аналоги в нашем языке.

Много веков назад Нафаня уже и не мог сказать, сколько точно, так как в то время был еще мальчишкой, здесь был цветущий город. В той части, где мы вышли из завесы, располагались богатые кварталы. Люди со средствами и властью не любят скученности, да и могут себе позволить выбрать самый красивый вид из окна. Вот и жили они вдали от шумного густонаселенного города, у белоснежного пляжа, бирюзового моря и красот гор. Именно в этом месте произошел первый в истории этого мира пробой.

Однажды в центре этого богатого квартала на площади появилось марево, только его из-за густого тумана, стоявшего в то утро почти до обеда, не сразу заметили. Обратили на него внимание тогда, когда домой не вернулись с прогулки няня с тремя детьми местного главы. Были предприняты грандиозные поиски, и в этот момент люди, участвующие в розыске, пробегая через этот участок площади, пропадали на глазах своих друзей. Обнаружив марево, участок, на котором оно располагалось, оцепили и пригласили ученых из столицы. Проводились различные опыты с целью определения природы явления и с огромным желанием вернуть людей из-за завесы. В этот период проход работал только в одну сторону, и вернуться назад при проводимых экспериментах долго не получалось.

На этих словах Нафани мы переглянулись, так могли и сами здесь застрять, не знаю, как моя семья, а я аж похолодела, как представила такую ситуацию. Вот о чем не подумали, так это об такой опасности.

Нафаня, продолжая рассказ, сообщил, что в конце концов наладить двусторонний проход удалось. К несчастью, вместе с вернувшимися людьми в этот мир попали бактерии и вирусы с нашей стороны, они оказались смертельно опасными для этого стерильного мира. Людей, пришедших с той стороны завесы, не подумали изолировать, и контактировавшие с ними начали болеть, разнося дальше различные штаммы вирусов и бактерий. Так на острове началась пандемия. Люди, не имеющие иммунитета, стали умирать, да так стремительно и массово, что руководителями планеты было решено локализовать заражение и поместить на карантин весь остров. Его запрещалось покидать при любых обстоятельствах. Людей охватила паника, боясь заболеть, они всеми правдами и неправдами пытались покинуть чумной остров.

В то время на острове жил гениальный ученый, имя которого уже не сохранила память Нафани, он за свою жизнь в одиночку создал больше научных открытий, чем состав академии ученых этой планеты. Так вот, этот гений сначала рассчитал возможность возврата людей назад, а потом и закрытия пробоя. Пробоем стали называть это явление на планете.

По произведенным этим ученым расчётам попытались закрыть пробой, что был в центре площади. К несчастью, закрывшись в этом месте, он сместился и открылся в другом – в доме главы города. Это произошло в большом зале, где проходило расширенное совещание ученых и совета, управляющего городом. Погибло много людей, гений руководил работами по закрытию пробоя и не присутствовал на этом совещании. Он по счастливой случайности избежал гибели, но винил себя и больше рисковать не стал. Ученый решил изолировать опасный объект и создал мембранный купол.

Распространившийся на огромную площадь купол накрыл всех, кто был на острове, и всех тех, кто, стараясь в панике убежать, покидал остров морем. Только гений, не имея возможности экспериментально проверить свои расчеты, в спешке и без возможности провести предварительные опыты, ведь надо было остановить бегство разносчиков болезней, опять допустил просчет. Он не рассчитал мощность своего купола, а главное – последствия установки и не предусмотрел возможность его коррекции. В итоге все, кто приближался к куполу с внутренней его стороны и был заражен чуждым или содержал в себе частицы искаженного ДНК, были сожжены. Ученый рассчитывал, что купол будет блокировать выходы и входы на остров, подпитываться энергией солнц, а так как ее будет недоставать со временем, он иссякнет. Но в расчетах не учитывалось, что блокировка будет смертельной, а энергия, даваемая куполу сожжёнными, усвоится, и время его функционирования сильно продлилось. За пределы купола в это время выплывали только пустые лодки с горстками пепла. При этом здоровые люди и другие живые существа преодолевали этот барьер беспрепятственно.

Купола стали бояться, многие не знали, заражены или нет, и способа установить наверняка еще не было. Со временем массовый мор прекратился, у выживших стал формироваться иммунитет, после прошла и паника, жизнь стала нормализоваться. Люди, запертые под куполом, начали задумываться над тем, как жить дальше.

В этом мире не привыкли жить в замкнутых пространствах, люди свободно перемещались не только по планете, но и внутри своей солнечной системы. Именно поэтому, отойдя от шока и решив, что выжившим после заражения чуждыми бактериями и вирусами людям уже безопасно перемещение за завесу, была организована экспедиция в наш мир. Снабдив людей оружием, оборудованием для создания жилья, семенами, фильтрующими масками, в общем, основательно подготовив экспедицию переселения, тот самый гениальный ученый разработал и поставил биофильтр на завесу. Вернуться в этот мир теперь могли только существа, в структуре ДНК которых есть код ушедших жителей этого мира.

Экспедиция оказалась успешной, и почти все жители с островов под куполом переселились в новый мир. А те, кто еще оставался в этом в условиях полной изоляции, так было проще всему остальному миру, начали кто скучать, кто деградировать, кто бороться за власть, и в итоге все же все ушли в наш мир. При этом Нафаня с гордостью пояснил, что в экспедиции были и некоторые представители малого народца, так называли себя домовые, лесовики, водники и еще многие другие жители этого мира, память о которых в нашем суровом мире осталась в сказках и легендах. Малый народец очень привязан к местам обитания, и переселились только самые отчаянные авантюристы. Связь со своими родными они держали долго, передавая информацию с нашей стороны, но выжить удалось очень немногим. Они научились прятаться, со временем почти перестали показываться даже людям, так как те сильно деградировали и одичали со временем. Искусство маскировки выжившие представители малого народца довели почти до совершенства.

Засыпав Нафаню вопросами о структуре этого мира, мы узнали, что солнечная система состоит из семи планет и солнца. Солнце носило короткое наименование – Ра, а то, что мы приняли за второе солнце, ласковое, теплое, излучающее розовый свет, было дневным спутником планеты, на которой мы находились, называли его Мама.

Второй спутник планеты – Месяц был альтер эго Мамы и появлялся ночью. Услышав названия солнца и спутников, мы переглянулись.

– Понятно, откуда берут свои корни в языках нашего мира эти слова! – радостно хмыкнул Егор.

– Интересно, что еще мы позаимствовали? – озвучила общую мысль бабушка.

И она была права, со слов Нафани стало понятно, откуда пошли имена богов в нашем мире. Итак, продолжу его рассказ.

– Наш мир состоит из шести земель! – начал рассказ Нафаня.

– Ого! Земля! – тут мы хором изумились и удивленно переглянулись.

– Что— то не так? Вам это о чем— то говорит? – сбился с повествования Нафаня.

– Потом и мы расскажем свою историю. Ты не сбивайся, Нафаня, продолжай, рассказывай. Что ты имеешь в виду под землями? – попросила я.

Из витиеватого и пространного объяснения Нафани мы поняли, что местный термин планеты – земля, а планетной системы – мир. Обитаемыми были только пять земель и из описания их жителей стало понятно, что теория эволюции человека на нашей планете ни при чем. Свою внешность – цвет кожи, разный разрез глаз и физические пропорции тела – все те признаки, что объединили людей в расы, мы унаследовали от своих предков, пришедших из этого мира.

Первая земля от солнца – Шанго – находилась так сильно близко от солнца, что температура поверхности планеты делала ее необитаемым раскаленным адом, магнитные бури которого были видны даже через домашние телескопы жителей второй земли. На ней проживали высокие, крепкие люди с черным цветом кожи, и они называли свою землю – Ошун. Внешние признаки расы ошунцев были обусловлены близостью планеты к светилу, и в описании их внешности мы узнали негроидную расу Земли. Ошунцы занимались в основном добычей редких элементов и драгоценных минералов, среди них нередко встречались искусные кузнецы и ювелиры.

На третьей земле системы – Ваиирри – проживали жители с внешностью, схожей с аборигенами Австралии. Из-за высокой силы тяжести на планете, они были приземистыми, сильными, невысокого роста, среди них нередко встречались пигмеи. Ваииррийцы собирали, выращивали, занимались селекцией и адаптацией диковинных видов животного мира со всех земель системы. Они научились управлять своими питомцами, устанавливая с ними ментальную связь, и поддерживали ее на очень большие расстояния.

Четвертая земля – Шивар – населена предками представителей индоиранской расы и индейцев из нашего мира. Производственная специфика шиварийцев – это растениеводство, именно они вывели и адаптировали под особенности каждой земли большую часть специфических растений, и из нашего сада— огорода тоже. Шиварийцы в основной своей массе были вегетарианцы, что не останавливало их в селекции растений с плодами, напоминающими по вкусу и запаху колбасу или копчености. Лучшие текстильщики и модельеры планетарной системы были тоже шиварийцами.

На пятой земле – Славе, где мы и находились, проживают люди с внешностью европеоидной расы и говорящие на языке, очень схожем с древнеславянским. Именно поэтому Нафаня не сразу понял, что мы далекие потомки людей, ушедших за завесу, и ничего не знаем о прародине. Местные жители – славяне, именно так чаще всего называли себя жители, занимались межземельным судейством, купечеством и охраной планетарной системы, или, как говорили местные, этого мира. На этой земле были самые обширные водные пространства и часть жителей предпочла осваивать подводную среду – их называют атланты или моряне.

Шестая и последняя из обитаемых земель – Аматерасу – была населена аримами, внешность которых походила под описание монголоидной расы. Эта земля славилась своими врачами и учеными-теоретиками – физиками, математиками, филологами.

Седьмая, самая холодная и необитаемая планета, на которой располагались только славянские купола стражей планетарной системы, называлась Се Вера.

Пробои пространства произошли на каждой из земель. Решали проблемы, появившиеся из-за них, везде по-разному, но исследовательские экспедиции отправляли все, и некоторые были весьма многочисленные. После исследований и анализа последствий этих пробоев руководство каждой из земель постаралось прекратить контакты с источником заражения – местом, в котором постоянно менялись условия и возникали все новые и новые вирусы и бактерии, опасные для местных жителей. Одни земли заливали проход в наш мир в огромную стелу, другие создавали курганы в местах прохода, третьи помещали завесу в герметичные купола.

Из всех земель только на Славе существовал проницаемый купол, который позволял пересекать его, не нарушая пути миграции птиц и животных, отсекая только зараженных. Экспедиции, сформированные из жителей этого мира, ушедшие за завесу, назад уже не вернулись.

Повествование Нафани о мире, в котором мы оказались и откуда были родом, заняло достаточно много времени, так как не всё мы понимали с первого раза и, как могли, уточняли, да и многие слова были нам незнакомы. Все же разница в языке чувствовалась сильно.

У всей системы земель язык и письменность были общие, только у жителей каждой из них были какие-то свои особенности произношения, свой сленг. При этом каждая планета разработала свое начертание букв, свой шрифт, по которому можно было сразу узнать, на какой из земель учился человек. В нашем мире в период изоляции экспедиций после перехода, как нам кажется, сленги и шрифты выделились в самостоятельные языки.

Из рассказа Нафани стало понятно, почему люди на Земле, сильно отличающиеся друг от друга внешне, проживающие порой на разных континентах, по большей части имеют общую структуру языков.

Спохватившись, что мы так и не угостили хозяина этого дома и нашего рассказчика, мама предложила перекусить, перейти на кухню. В этот раз мы были мудрее и взяли еду с собой. Но Нафаня отказался от наших блюд, а отправил Егора с младшим домовенком, который еще не имеет своего имени, в садо-огород. Вернувшись с корзиной плодов, сын рассказал, как много интересного мы пропустили.

Младший домовенок познакомил Егора с садовиком, его звали Лесь. Это был высокий, очень тонкий в кости и внешне еще совсем молодой парень с зеленоватыми волосами и робкой улыбкой. Позже мы узнали, что волосы Леся, как у белого медведя, прозрачные, но полые внутри и собирают в свою структуру споры грибов, пыльцу цветов, микросемена почти всех видов растений садо-огорода. Весной они начинают прорастать, и шевелюра Леся становится почти зеленой, помогая таким образом переопылению растений, осенью становится желтой с красными вкраплениями, а зимой – абсолютно белой.

Сын удивлялся, почему малый народец так рад нам, ведь мы пришли без даров, ну не знали мы, что здесь так много жителей, которых не видно. И все же они были нам рады. Лесь показал удивительные свойства растений этого мира. Оказывается, наш «холодильник» – холодильник только до той поры, пока его не польешь, после полива он становится печкой, а в садо-огороде целый магазин с продуктами. Деревья вовсе не гибриды, как нам показалось вначале, просто их плоды находятся в разной стадии созревания. Егор показал в своей корзине дары нашего садо-огорода в разных стадиях спелости с одного дерева и куста, пока мы не придумали даже названия им, передать же местное название оказалось сложно, а запомнить и вовсе нереально.

Так вот, в зеленом виде плод дерева, напоминающий небольшой мячик, надо печь, и сын продемонстрировал процесс выпечки на принесенном из другой комнаты молодом, еще умещающемся в горшке цветке «холодильнике». Как нам рассказал Нафаня, эти цветы были обогревателями во время холодов, как камины. Использовать же «холодильник» в кухне мы не могли, там хранились пицца и бутерброды из дома. Полив принесенный «холодильник», при этом цветок из голубого стал красным, на ощупь оставаясь таким же теплым, коснувшись лепестка, Егор закинул плоды-мячики вовнутрь «печки». При этом, как рассказал Егору Лесь, цветок сам определяет готовность блюда и начинает переливаться с красного к голубому, а лепесток открывается, чтобы использовать цветок для повторной готовки, его опять надо полить.

Дальше уже Нафаня помог разобраться. На кухне были специальные приборы, которые приклеиваются при прикосновении к горячему плоду и достают его из цветка, но на воздухе через несколько секунд отлипают, времени хватает донести горячую булочку до тарелки. Запах от готовой «выпечки» был такой восхитительный, что даже если ты и сыт, вряд ли сможешь отказаться от хотя бы кусочка. В средней степени созревания плод этого дерева принимал форму горшочка и после готовки уже больше соответствовал по вкусу картофельному пюре, а на зрелой стадии был очень похож и по вкусу, и по внешнему виду на колбасу с ароматом копченостей, готовить его уже не требовалось. Так вот, почему мы любим вкус этих блюд, они нашему виду на подсознательном уровне напоминали о доме.

В волшебной корзинке Егора оказались еще и напитки. Это были плоды с кустарника, и опять они в разной стадии созревания были разные по вкусу и по консистенции. Сама форма плодов напоминала миниатюрный кувшинчик, закрытый цветной крышечкой. По цвету крышечки можно безошибочно определить содержащийся в нем напиток. Если плод незрелый, цвет крышечки зеленого цвета и содержит напиток, напоминающий нам лимонад, даже пузырьки имеются. По мере созревания крышечка становится розовой, и напиток становится кисломолочным, чем-то напоминающим сладкий кефир или «Снежок», после крышечка становится ярко-красной, и это уже в кувшинчике молочный коктейль, а в переспелом состоянии крышечка коричневого цвета и содержит алкогольный коктейль. К сожалению, аналогов у нас я не пробовала, но в нем отчетливо чувствуются фруктовые нотки и пузырьки, как у шампанского. Детям этого мира запрещено трогать плоды с темными крышечками, как сказал Нафаня, что чем темнее крышечка любого плода-кувшинчика, тем крепче напиток в нем. Я вспомнила, что в нашем саду видела как минимум пять разных кустов с кувшинчиками, в общем, экспериментировать можно долго, а это интересно и вкусно.

Так в опытно-теоретическом познании нового мира и знакомстве с его жителями прошел наш день. Мы так и не успели навести порядок в комнатах и решили возвращаться ночевать домой.

– Мам, а у нас там еще только обед, наверное! Как мы заснем? Весь биоритм себе собьем, – Егор, как всегда, проявил предусмотрительность, это в этом мире уже вечер, а у нас максимум три— четыре часа прошло. Положение спас Нафаня:

– Зачем вам уходить, давайте мы подготовим для вас комнаты?

Выражение наших лиц было комичным и выражало одну мысль: «А что, так можно было?!»

Быстро закивав головой, я попросила сделать нам такое одолжение, если это не сильно трудно. Нафаня заулыбался и дал указания тому маленькому безымянному домовенку, который все время разговора тихонько сидел в углу комнаты. И понеслось!

Через минуту со всех сторон, и откуда они только появлялись, стены же кругом, набежало домовых, наверное, десять-пятнадцать. Скорость перемещения была так высока, что я никак не могла сосчитать сколько же их.

– Оказывается, дом сильно перенаселен! – только и смогла сказать я.

Нафаня рассмеялся, видя растерянное выражение моего лица, и успокоил:

– Я же глава над домовыми, не беспокойтесь, в вашем доме живу только я да мой внучок. Да-а-а, давно мы не готовили дома для людей. Совсем навыки подрастеряли, вон сколько суеты. Ничего заранее не подготовили.

Он грустно покачал головой и с надеждой глянул на нас.

– Вам у нас нравится? Может, станете новыми хозяевами? Не зря, поди, не ошибся, назвав вас так сразу?

Мы переглянулись с родными и синхронно пожали плечами. Не приняли еще решение, слишком мало мы знали про этот мир, чтобы обещаниями раскидываться. Нафаня всё понял, но надежда появилась в его глазах, и он с гордостью повел знакомить нас с обновленными комнатами. Как они только успели? Ведь всего минут пятнадцать прошло, а дорога к нашим комнатам сияла чистой травкой ковра, стены выглядели как только что покрашенные, потолок давал ровный теплый золотистый свет.

«Эх, надо не забыть узнать у Нафани. как он включается!» – мимоходом подумала я.

Глава 3

Первая комната была для бабушки, домовята решили, что она устала больше всех. Ну как же мы и не заглянули бы к ней?!

Комната была великолепна. Стены спальни мягкого бледно— бирюзового цвета, украшенные узорами из переплетающихся лиан и веточек экзотических растений гармонично сочетались с хрустальными проемами трех окон и одной балконной двери. Растительный рисунок барельефов сходился к центру потолка и образовывал высоко висящую гроздь крупных шариков, чем-то напоминающую виноградную. Нафаня коснулся лепестка одной из лоз на стене, и люстра под потолком загорелась, заливая всё вокруг тёплым золотистым светом. Просторная, светлая и удивительно уютная комната не была заставлена мебелью, там были только необходимые вещи. Я с удивлением обнаружила готовую ко сну кровать, застеленную свежим, изумительной красоты бельём. И целые, без лохмотьев от истлевшей ткани, мягкие кресла и диванчик, между которыми располагался небольшой и очень воздушный столик. Вся обстановка была подобрана с большим вкусом и сверкала, как новая.

Нафаня указал на скрытую дверь в комнате, и я, конечно же, сунула туда свой не в меру любопытный нос. Это была туалетная зала, назвать ее ванной комнатой было бы неуважением. В ней были такие же, как в спальне, теплые наощупь светло-бирюзовые стены, которые переходили в короткий мягкий ежик ковра из золотой шелковистой травы. Одна из стен образовывала водную чашу, занимавшую большую часть ванной комнаты, в нее водопадом по стене сбегала хрустальная вода. Здесь же располагалась огромная пустая светлая и чистая гардеробная, видимо, у прежних хозяев было много нарядов.

Войдя в спальню, я пришла в полный восторг от увиденного.

– Как же вы это? – только и смогла вымолвить, на что Нафаня и домовые гордо заулыбались, наше искреннее изумление им льстило. Мы ведь точно помнили, что эта комната была захламлена не меньше остальных.

– Есть у нас свои секреты, позже, может быть, расскажу. – Нафаня раскусил мою любопытную натуру и решил сыграть на этом. – Ваши комнаты тоже готовы!

– Чудеса! Егор, пошли смотреть свои.

Мы с сыном наперегонки кинулись к своим комнатам и не разочаровались, комнаты были подобраны каждому по характеру и предпочтениям!!!

Так в бытовых открытиях и разведке местности незаметно прошла неделя пребывания нас в этом мире.

Спохватившись, что нам же на работу да и учебу никто не отменял, мы утром вернулись в мир Земли. Еле дождались конца рабочего дня, сложно владеть такой тайной и не поделиться ни с кем, но решили пока молчать. Вечером запаслись мороженым, сменной одеждой, купальниками и сбежали на Славу. Мы позволили себе вволю наплаваться и позагорать на нежном солнышке.

А вот ночь прошла неспокойно, нас разбудил шторм. Первый раз мы столкнулись с непогодой в этом мире. И это было, как сказал мой сын, «эпично!». Выйдя на хрустальную террасу, «хрусталем» решили называть материал, из которого состояли окна, мы наблюдали огромные черные волны, еще совсем недавно такого ласкового, спокойного и бирюзового моря. Ветер хлестал в прозрачные стены террасы столь неистово, что до нас долетали соленые капли, фильтры не справлялись с такой мощью, казалось, хрупкая преграда не выдержит этого натиска. Сын был в полном восторге и оставался на террасе, пока полностью не промок.

В эту ночь мне хотелось вернуться домой, в наш мир, спалось тревожно. Но мои домашние решили остаться, а к утру всё успокоилось, природа опять была свежа и безмятежна. В воздухе явственно чувствовался запах озона и моря. Нужно было проверить, всё ли накопленное уже нами имущество цело после столь бурной ночи, и мы всей семьей направились на пляж. В своих блужданиях по острову мы с Егором нашли домик, совсем как игрушечный, он был ближе всего к пляжу, у самой черты, где перламутровые шарики бисера пляжа переходят в изумрудную траву и белые плиты. Небольшой, уютный, с большой открытой террасой, он стал использоваться нами как пляжный. Вот в его сохранности и решили убедиться.

Спустившись к морю, первое, что бросилось в глаза, это деревянные обломки на белом бисере пляжа. Сначала решили, что это всё же разбило наше любимое пляжное укрытие, но оказалось всё гораздо хуже и трагичнее.

На пляже среди обломков увидели лежащего на спине старика, его голова была в крови, а ноги касались воды. Подбежав, оттащили его подальше на сухое место, и Егор сбегал за Лесем в надежде, что тот знает, какую травку можно приложить, чтобы остановить кровь. Использовать медицинские препараты нашего мира на местных жителях, незнакомых с нашими лекарствами, побоялись, а бежать за бинтами и зеленкой в наш мир я посчитала нерациональным. Лесь подтвердил мою догадку и принес довольно много разных травок и лиан.

Оставив со стариком маму и Леся, мы с сыном пошли на дальнейшие поиски. Рассматривая обломки, я небольшой специалист, но показалось, что это большой деревянный корабль, значит, должны быть еще люди. И не ошиблась, пройдя еще немного, нашли мальчика и молодую девушку, которая, видимо, пыталась его спасти и тянула за собой от воды до последнего.

Подхватив девушку, Егор кивнул на ребенка: «Мам, справишься?». Кивнув, я наклонилась и подняла легкое тельце мальчика. Отнеся подальше от воды пострадавших, занялись их реанимацией. Отреагировав на мощный плеск со стороны моря, я подняла голову в надежде увидеть еще спасшихся. И вот тут испугалась по-настоящему, как завороженная смотрела на картину, развернувшуюся перед моими глазами.

Ровная гладь моря буквально вскипела от количества громадных рыбьих хвостов, только это была не рыба. Эти страшные существа одновременно напоминали акул, людей и рыб. Вот такой симбиоз, когда верхняя часть тела и голова этих существ – человеческие, рыбий хвост и акулья пасть. Они быстро перемещались в останках корабля и, насколько я могла видеть со своего места, собирали, утаскивали с собой тела погибших и части разбитого корабля. Видя мою напряженно застывшую фигуру, Егор повернулся в сторону моря и вздрогнул.

– Мам, они их забирают в море, тела?! – буквально просипел сын.

Что я могла на это сказать, похоже, это были местные санитары моря. Они стремительно разбирали разбитый корабль, который на наших глазах буквально таял. И тут тишину разорвал крик, оказывается, не только мертвые тела собирали эти существа. Живые, оказавшиеся в этот момент в море, тоже становились жертвами, для этих монстров не было разницы.

Как потом рассказали нам водяницы, и не путайте их с русалками, эти добрые духи воды очень боялись созданий глубин моря, существа, которых мы видели, были сирены. Нет, своим пением они не зазывали моряков в глубины, они выходили на поверхность моря только после сильных штормов, привлеченные аурой смерти, распространяемой погибшими кораблями. Только в это время безопасное и ласковое море становилось смертельным для людей, оказавшихся в ловушке у разбитого корабля, попав к ним, выжить не удавалось еще никому.