Распутный Стокгольм

Глава 1

Девушка смотрела в окно на проезжавшие мимо машины. Предвкушение от предстоящего путешествия навивало радужные мечты. Она представляла, как будет бродить по улочкам Стокгольма и чувствовать свободу от родительского плеча.

Незадолго до совершеннолетия Алекса получила ответ с университета, что она поступила, чему была искренне рада. Ведь учебные учреждения в Швеции ей казались намного престижнее, чем в Нидерландах. Хотя это всего лишь глупый стереотип, упирающийся во фразу: «Хорошо там, где нас нет».

Надев наушники, она погрузилась в свои фантазии. Поход к мечтам, где она могла представить себя главной героиней своих иллюзий, не давал спокойно жить. Ее миражами были исключительно чувства любви, которые вызывали смертельную, но такую манящую бурю. В своем воображении она рисовала сильную мужскую фигуру, похожую на своего отца. Алекса видела, как ее родители восхищаются друг другом каждый день и еще ни разу за всю жизнь не проронили оскорбительного слова в сторону друг друга. Они словно были одним целым, и она хотела найти себе такую же родственную душу.

Алекса Бейкер была из тех девочек, которые постоянно улыбались и дарили позитив всем и каждому. Ей казалось, что она просто не умеет грустить. Всегда видела мир в ярких красках, искала красоту и идеализировала. Она была самым счастливым человеком на земле, раздавая бесконечные кусочки своей беспричинной радости всем в подряд.

– Мы подъезжаем, принцесса, – произнес Адам, и Алекса сняла наушники.

Папа с пеленок называл ее принцессой, и она каждый раз таяла от этого прозвища. По рассказам мамы оно сначала принадлежало ей, но после рождения Алексы, она заняла почетное место королевы. Девушка восхищалась этой историей и очень часто просила родителей рассказать ей что-нибудь подобное.

Машина остановилась, и она вышла, хватая с собой маленькую сумочку, служащую ручной кладью. Алекса увидела свою подругу, которая ждала ее возле входа в аэропорт и помахала ей с улыбкой.

Она летела в Стокгольм вместе с Ребеккой, которая так же отправила запрос на поступление и попала в списки. Правда, на другой факультет. Но это не столь важно, ведь они будут жить вместе и видеться каждый день, а значит, почувствовать себя волком-одиночкой не получится, что очень радовало девушку.

– Ты сегодня такая красотка! – произнесла Алекса, смотря на девчонку с рыжей копной волос и глазами цвета неба.

– Ты мне это говоришь каждую встречу, – усмехнулась она и обняла подругу.

Алекса всегда делала комплименты без повода, полагаясь, что каждое доброе слово заставит людей сбросить лишний груз с плеч и хотя бы улыбнуться. Ведь сейчас так мало людей, которые могут показать свое сияющее лицо по-настоящему!

– Здравствуйте, мистер и миссис Бейкер, – поздоровалась Ребекка с родителями Алексы. – Обещаю, что буду за ней присматривать.

Они молча кивнули и грустно улыбнулись. Алисе и Адаму было страшно отправлять свое дитя в другую страну. Но они все обсудили и дали принять ей решение самой. Она уже взрослая девочка.

Адам достал чемодан дочери из багажника и поставил на асфальт, нагретый солнечными лучами Амстердама.

– Будь осторожна, принцесса, – обнял он ее. – Я люблю тебя.

– Все будет хорошо, пап.

Алиса улыбалась, но душа не хотела отпускать Алексу. Романтизированный взгляд дочери на жизнь был изюминкой, но не всегда добро побеждает зло, и ее мама хорошо помнила давние уроки судьбы.

– Мама! – Алекса обняла ее, видя, что та ушла в свои мысли. – Да не переживай ты так!

– Не возьмешь хоть один раз трубку, я тебя убью, – ответила Алиса, и Адам рассмеялся.

– Слушай маму, Алекса. Она не врет.

Они еще раз попрощались, и девушка рванула с Ребеккой навстречу приключениям.

– Жди, Стокгольм! – крикнули они. – Мы летим тебя покорять!

Самолет взлетел и покинул красочный Амстердам. Алекса обожала свой родной город, но по картинкам Стокгольма могла уверенно сказать, что эти города были чем-то похожи. Возможно, своими необычными постройками или особенностью, что была одновременно схожа, но при этом не стеснялась выражаться, показывая свою оригинальность.

Лететь всего ничего, но это был ее первый самостоятельный полет, поэтому он вызывал столько неутолимых эмоций. Облака, медленно меняющиеся одно за другим, восхищали своим великолепием. И пусть она видела их не в первый раз так близко, но именно сейчас они стали для нее чашей радости, которую Алекса выпила до самого дна.

Ребекка же боялась самолетов и весь полет провела в напряжении, даже несмотря, что Алекса убеждала подругу в безопасности воздушного судна.

Когда самолет сел на взлетную полосу, девушки вышли из самолета и попали в объятия грибного дождя на фоне красивого неба, что сейчас переливалось розово-фиолетовыми красками. «Как в Амстердаме!» – подумала Алекса. Она обожала дождь. Он был ее любимым явлением природы. Она раскинула руки в стороны и дала себе возможность насладиться слезами ясного неба и теплыми лучами закатного солнца.

– Алекса! – позвала ее Ребекка.

– Иду! – она побежала к ней. – Это так прекрасно!

– Ненавижу мокрый асфальт, – фыркнула подруга.

Они были полной противоположностью друг друга: Ребекка была до боли правильной и ко всему подходила с некой осторожностью, в то время как Алекса наслаждалась жизнью, будто это ее последний день.

Получив свой багаж, девушки принялись вызывать такси. В Стокгольме у Ребекки жила бабушка, которая редко бывала дома и предложила им пожить у нее во время своего отсутствия. Они сели в машину и отправились по адресу.

Алекса рассматривала прекрасный город в стиле готики. Величайшая архитектура, которая кричала о своей непокорности и собственном мироздании, точно привлекала туристов. Проезжая мимо одной церкви, улыбка Алексы не пропала, однако ей стало немного жутко от ее вида. Словно там не бывают чистые души, а только чахлые священники, что ночью превращаются в демонов, которых никто никогда не изгонит. Черт! Она снова летает в своих глупых мыслях! Алекса выдохнула и перестала рисовать в своем воображении странные картины, что больше не нагоняли приятных эмоций.

Зайдя в квартиру, девушки ахнули. Бабушка Ребекки собирала коллекцию кривых статуэток, которые заполняли все пустые места: это были обнаженные девы, чьи слезы проработаны обычным прозрачным лаком, будто собственноручно. Но так же стояли и одетые статуэтки. Правда, со связанными руками, что вызывали чувства, как от проклятых форфоровых кукол. Сама квартира была светлой с золотистыми оттенками, а стены разрисованы витиеватыми узорами, напоминающими… лепестки?

– Мы что, в музее? – рассмеялась Алекса, немного скрыв свое странное самочувствие в этой квартире.

– Похоже на то, – Ребекка натянуто улыбнулась ей в ответ.

Они принялись раскладывать свои вещи, и казалось, что в квартире развели бардак, но нет. Просто очень много ярких вещей бросались в глаза, лишая их привычной эстетики. Алекса привыкла, что у нее дома всегда спокойные тона, которые не напрягают глаза, а, напротив, радуют. Здесь же все невыносимо пестрило!

– Как насчет того, чтобы вечером отпраздновать наш приезд? – спросила Алекса, желая поскорее исследовать Стокгольм и для себя решить, уколет ли он ее или все-таки подарит новые прекрасные воспоминания, что она будет перематывать в своей голове, как до тошноты знакомый и любимый фильм.

– Хорошая идея, – кивнула Ребекка. – Немного отдохнем и пойдем погуляем.

– Отлично, – ответила девушка и упала на мягкую кровать, покрытую простынями кофейного цвета.

Алекса закрыла глаза и утонула в своих выдуманных сюжетах: она представляла, как сердце Стокгольма отдаст в обмен на ее теплоту, что она была готова ему преподнести, любовь. Ведь мама тоже нашла ее, когда приехала работать в Амстердам. И так получилось, что папа оказался ее начальником.

Девушка даже не догадывалась, какая история стояла позади ее познания, чтобы родители обрели свое долгожданное счастье. Они никогда ей не рассказывали обратную сторону своей всепоглощающей любви.

Алекса любовалась перед зеркалом, попутно подтанцовывая под музыку. Ее темно-каштановые волосы перемещались с одного плеча на другое, в то время как она мотала головой в такт музыке. Она обожала оголять все свои чувства, не боялась показать свои эмоции, которых было навалом.

Взяв в руки кисти для макияжа, она принялась творить. Ей всегда говорили, что она прирожденный стилист. Алекса могла сочетать абсолютно все и со вкусом, включая и одежду, и цвета в макияже. Не было страха переборщить с красками, ведь они могли выделить ее необыкновенность. А особенно светло-серые глаза, которые ей достались от папы. Она подвела их черной подводкой, и теперь они казались еще более светлыми, словно Алекса была девочкой-иннопланетянкой.

Сняв с вешалки атласное платье на бретелях серого цвета, она решила, что именно оно подойдет для прогулки по улочкам романтического городка. С виду такая роковая женщина, которая готова запудрить мозг любому ловеласу. Но стоит какому-то красавчику заговорить с ней, как эта девчушка сразу же выдаст свою сентиментальную и кроткую натуру, которую, где-то в глубине души, мечтала скрыть от глаз непонимающих людишек.

– Ребекка! – крикнула девушка. – Ты готова?

– Еще пару минут! – ответила она из соседней комнаты.

Алекса вышла и направилась к подруге. Зайдя к ней, девушка остановилась у двери, наблюдая за рыжиком, который пытается замаскировать свои веснушки.

– Зря. Они тебе очень даже идут, – улыбнулась она.

– Не все ходят в розовых очках, как ты, Алекса, – усмехнулась Ребекка.

– Ауч, – наигранно нахмурилась она. – Как жаль, что я не планирую их снимать.

Дождавшись момента, когда Ребекка скрыла свой врожденный шарм, Алекса мотнула ей головой в сторону выхода, и та последовала за ней.

Покинув свой новый дом, их встретил уже поздний вечер. Стокгольмское солнце село, передав всю свою власть ночному небу, где виднелся белый полумесяц со своей верной свитой – звездами. Ребекка спокойно шла вдоль уличной дороги, по которой располагались брендовые магазинчики с одеждой, пока Алекса приняла роль журналиста, восторженно комментируя и фотографируя все, что она видела. Словно каждый домик, улочка или даже магазин были редкостью по сравнению с постройками любой другой страны.

Обойдя достаточно местечек, зайдя в абсолютно каждый магазин, что был на их пути, девушки решили приостановить свою экскурсию и зашли перекусить в кафе на веранде. Они сели за столик, заказав несколько традиционных блюд Швеции, как открытые плечи Алексы покрылись еле видимыми мурашками. На улице было тепло, но легкий ветерок все равно напоминал им о прошедшем теплом сезоне года.

– Надо было взять с собой куртку, – верно подметила Ребекка.

– Да ладно, – отмахнулась Алекса. – Сейчас покушаем и согреемся. Я видела тут неподалеку одно интересное местечко, – она подмигнула ей бровями, призывая понять ее без слов.

Ребекка сначала немного задумалась, но вскоре быстро сообразила, что имела в виду подруга. Алекса обожала ночные походы по барам. Она любила танцевать, показывая всем, что в этом деле нет мастера лучше ее.

– Ах, да. Я забыла, что ты еще та тусовщица, – усмехнулась Ребекка, заострив свой взгляд на блюдах, что им принесла официантка. – Но мне кажется, что сегодня лучше оставить эту затею. Нам послезавтра уже выходить на учебу. Нужно успеть подготовиться.

– Да брось ты, книжный червь! Завтра подготовимся ко всем «новшествам жизни», а сегодня дадим себе стопроцентный отдых, – на слова Алексы Ребекка закатила глаза. – Ну, Ребекка! Пожалуйста! Сегодня наш первый день без контроля предков! Или ты серьезно думала, что мы прилетим в Стокгольм и не посмотрим на ночную жизнь этого города? – девушка ехидно улыбнулась, заманивая на свой путь пай-подружку.

Ребекка смотрела в эти безудержные глаза, которые были готовы сделать или сказать, что угодно, чтобы она последовала за ними. Эту черту характера Алексы она втайне от нее ненавидела, ведь эта девушка действительно могла уговорить или призвать к чему угодно. Порой Ребекка думала, что язык Алексы и мертвого из могилы поднимет, стоит той лишь этого захотеть! Вся жизнь была у ног дочери Бейкеров только из-за ее вечно горящих глаз и привычки брать все, что она пожелает.

– Ладно, – кивнула она, понимая, что так и не научилась отказывать людям. – Но не допоздна, Алекса.

– Так точно, сэр! – рассмеялась девушка, подставив руку к своему виску, словно отдавала честь.

Доев все до крошечного кусочка на тарелке, они рассчитались с официанткой и уже с набитыми животами направились туда, где правили пьяные танцовщицы и громкая музыка.

Они остановились возле самого популярного среди туристов ночного клуба, который Алекса нашла в интернете. Его название немного вселяло смешок, словно задумщики этого проекта сначала хотели открыть магазин для взрослых. Однако по оценкам это было одно из самых лучших мест для ночного времяпровождения в Стокгольме. На золотистой вывеске с узорами, как диадема у богов, было написано слишком сладостное название – «Мармелад».

– Звучит вкусно, – усмехнулась Алекса и подошла ко входу, где ее сразу же встретил охранник.

Он осмотрел девушек с головы до ног, а затем мельком взглянул на Ребекку, словно та немного ему приглянулась.

– Документы, – спокойно произнес мужчина, посмотрев на Алексу.

Девушка цокнула и принялась доставать паспорт из сумочки. Хорошо, что она его с собой взяла. Ведь в Амстердаме никто никогда не спрашивал ее возраст. Возможно, что ей просто давали ее года. А возможно, все просто знали ее и не решались перечить дочери Бейкера. Это было ее преимуществом, но также и призывало к бешенству, словно ее фамилия была более престижней, чем она сама.

– Пожалуйста, – она протянула ему паспорт, впервые почувствовав себя обычной смертной, которая не имеет никакого превосходства перед другими. Ведь вряд ли фамилия «Бейкер» добралась и до Швеции.

Охранник взял документ и странно обвел ее взглядом, а потом и Ребекку, словно искал подвоха. Он смотрел около минуты, чем начал раздражать Алексу, которая уже мечтала пройти внутрь.

– Что? Выгляжу моложе? – с недовольством спросила она, показывая свой характер, но мужчина промолчал и просто пропустил ее внутрь.

Алекса повернулась, стоя у входа, и посмотрела на Ребекку. Она немного удивилась, что ее рыжика пропустили без просмотра документов. Ведь если их поставить рядом, то старше точно выглядела Алекса. Хоть она была и младше Ребекки.

– Странно. У меня впервые в жизни попросили документы, а у тебя нет, – посмеялась она, а Ребекка просто промолчала.

Девушки прошли внутрь и открыли рот от размера помещения. Потолки были высокие, словно это цирк, и сейчас под этим куполом начнут порхать акробаты.

– Ого, – тихо произнесла Алекса. – Я под впечатлением.

Ребекка продолжала молчать. Ей не нравилось это место. Оно вызывало беспокойство. Голые девушки, ничего не стесняясь, сидели на коленях довольно таки взрослых мужчин. Их похотливые взгляды резко устремились на них двоих, но Алекса этого не замечала. Ее разум был затуманен красивой картинкой, и только Ребекка видела потаенный смысл, скрывающийся под сладким названием «Мармелад».

– Девчонки, как насчет одной фотографии? – спросил светловолосый парень, подойдя к ним.

– Да, конечно, – искренне улыбнулась Алекса и притянула Ребекку к себе.

– Ой, я не хочу, – отошла она, чем заставила Алексу снова цокнуть.

– Давай тогда щелкну тебя одну, – сказал он, и девушка согласилась.

Она позировала буквально несколько минут и попросила фотографа показать фотографии. Он не отказал и даже попросил разрешение, чтобы выставить их на официальном сайте ночного клуба.

Когда фотограф ушел, Ребекка тут же подошла к Алексе и тихо сказала на ухо:

– Давай уйдем отсюда.

– Но мы же только пришли! И к тому же, здесь есть на что посмотреть, – сказала Алекса и побрела в сторону бара, за которым сидело немало людей. В основном это были мужчины.

Она подошла к бармену, стараясь не встречаться взглядом с незнакомцами. Лично для нее ночные заведения были напоказ своего великолепия. Правда, знакомиться с кем-то никогда в ее планы не входило. Поэтому она просто попросила налить ей что-нибудь сладенькое и не слишком крепкое на усмотрение бармена. Он кивнул, начиная намешивать коктейль. Алекса осматривалась по сторонам, не обращая внимания на Ребекку, что сильно нервничала. Она даже пропустила момент, когда к бармену подошел охранник, который проверял на входе ее документы, и что-то сказал на ухо молодому парню.

Когда коктейль уже был готов и стоял на стойке, Алекса машинально повернулась и сразу же ее взгляд упал на татуировку бармена. На его шее красовалась маленькая бабочка. Еле заметная. Девушке показалось это немного забавным, ведь в ее сознании сидела мысль, что бабочка – это женская татуировка. Правда, это порхающее создание было не совсем обычным. Крылья прекрасного насекомого на его шее были сломлены. Или оборваны?

– Интересная задумка, – дружелюбно сказала бармену Алекса, махнув на его татуировку.

Парень натянуто улыбнулся, но ничего не ответил, чем смутил девушку. Она всегда получала отдачу за доброе слово, что говорила людям, хотя никогда этого не просила. Комплементы даруются просто так. Ни за что. Но почему-то она ждала продолжения диалога, чтобы узнать смысл его странной бабочки. «Ладно, к черту!» – подумала она и пододвинула к себе коктейль. В этот момент Ребекка накрыла бокал своей ладонью и снова начала просить девушку покинуть это заведение:

– Лекс, пожалуйста! – она уже крикнула, но Алекса была загромождена стеной от чужих просьб.

– Давай так… Мы сейчас с тобой выпьем один коктейль и пойдем домой. Договорились?

Алекса могла хорошо манипулировать людьми, сама того не осознавая. Как и не осознавала свой врожденный детский эгоизм, отравляющий жизнь ее подруге. Может, она и хотела развеселить Ребекку, однако никогда не жертвовала собой ради ее веселья. Какой бы доброй душой она не была, в ней текла кровь отца, способная рушить чужие судьбы, и характер матери, вылезающий, когда его совсем не ждут.

– Ладно, – согласилась Ребекка, и Алекса победно улыбнулась.

Когда они выпили содержимое бокала с двух трубочек, Алекса махнула головой Ребекке, сдержав свое слово. Теперь они готовы покинуть клуб. Но, сделав один шаг, девушка оцепенела. В горле застрял ком, а в глазах поплыл туман. Ребекка тоже притормозила, мутно смотря в лицо девушки. Им хватило одного взора, чтобы прочитать мысли друг друга, в которых не было ничего позитивного. Быстро взявшись за руки, они собирались бежать, но ноги отказывались выполнять их просьбу. Танцевальная музыка начинала потихоньку пропадать, и Алекса почувствовала первый в своей жизни настоящий испуг.

Открытые плечи покрыли чужие шершавые руки, и Алекса постаралась повернуться, чтобы увидеть лицо, но не смогла. Ее тело ослабло, веки не поднимались, но мозг еще работал. В эту самую секунду она осуждала себя за то, что вовремя не послушала Ребекку, которая сразу заметила что-то неладное. Алекса ощутила, как ее тело, словно мешок с костями, забросили на плечо. Это было последним, что она чувствовала. А дальше тьма и пустота, уносящие в ужас собственного безрассудства.

Детский максимализм заставляет огородиться от трезвости ума. Его внешняя оболочка манит с неистовой силой, но нутро скрывает в себе непринужденное легкомыслие, очень опасное для людей, которые отдают ему всего себя без остатка.

Глава 2

Алекса приоткрыла глаза, как нос сразу же ощутил запах подвала. Она тяжело приподнялась на коленях, чувствуя бессилие, как встретилась с четырьмя стенами, покрашенными в точно такой же цвет, как у ее платья. Это была пустая темная комнатка без окон два на два, больше напоминающая коробку, внутри которой подарком служила она.

Обойдя взглядом черный бетонный пол, девушка не увидела своей сумки, в которой был телефон и документы. Она попала в ловушку, и у нее нет даже возможности попросить помощи. Металлическая серая дверь была без ручки и открывалась вовнутрь, поэтому открыть ее с внутренней стороны было просто невозможно. Вспомнив все детали ночного похождения, в голове Алексы так и не укладывались события, по которым ее кому-то понадобилось похищать и запирать в подвале. Зачем? Для чего? Где она? Да и как ее смогли вынести из клуба, когда там столько было людей, что спокойно бы позвали на помощь или хотя бы насторожились, увидев подобную сцену?

Облокотившись на стену, Алекса начала думать, что это чей-то глупый розыгрыш и скоро она уже увидит Ребекку. Но время шло. И хоть часов у нее не было, девушка могла предположить, что прошло уже более двух. Хотелось в туалет. Но еще больше хотелось сделать хотя бы один глоточек воды. Она сидела в углу серой комнатки, поджав ноги к себе. Бетонные полы окутывали холодом, и Алекса еще сто раз пожалела, что надела на себя это атласное платье, которое никак не помогало спастись от жуткого холода. Горло саднило, и ей пришлось снова закрыть глаза, представляя, как она берет обычный стакан с водой в руки и делает один долгожданный глоток. Иллюзии, которыми она себя кормила – помогали, но стоило приоткрыть веки, то ее снова встречала гадкая реальность.

Когда надежда и виртуальный мир, созданный обычными мыслями, больше не спасал от холода и нужды, Алекса пересилила себя и встала на ноги, чтобы попробовать растормошить чертов из табакерки, из-за которых она оказалась в этом погребе. Жаль, что не в винном.

– Эй! – она принялась тарабанить. – Откройте, пожалуйста, дверь!

После десятиминутных криков и сбитых кулаков, что оставляли еле заметные следы крови на металле, она поняла, что никто ее не услышит. Дверь была со звукоизоляцией, но Алекса все равно надеялась. Надеялась, что ошиблась.

Она осела на пол, прислонившись спиной к двери, как вдруг услышала щелчок. Дверь начала немного приоткрываться во внутрь, подталкивая девушку.

– Наконец-то… – выдохнула она и встала, покачиваясь на месте от усталости.

К ней зашел мужчина, лицо которого она хорошо помнила. Это был охранник клуба. Она улыбнулась, снова зацепившись за надежду, что до сих пор находится в «Мармеладе».

– Большое спасибо, что открыли дверь, – она собиралась покинуть эту комнату, но мужчина достал пистолет и наставил на нее.

– Не торопись.

Алекса сглотнула. Она никогда не видела оружия, кроме как на картинках. А теперь оно направлено на нее. Зеленые глаза охранника блистали от гнева. Но что такого она сделала этому человеку, который смотрит на нее, как на обычную вещь? Так еще и грозит расстрелом.

– Это какая-то шутка? – нервно усмехнулась она.

– К стене! – рявкнул он.

Дернувшись от его рычания, девушка медленно начала пятиться. Ей было страшно, когда она увидела, что на каждый ее мизерный шаг он делает два больших.

– Повернись!

– Вы сумасшедший? – непонимающе спросила Алекса, но в ту же секунду ощутила хватку мужских пальцев на своих волосах и холод от бетонной стены на своей щеке.

– Ай! – крикнула она, почувствовав острую боль в области головы.

Руки охранника начали исследовать ее тело. Касались груди, бедер, словно что-то выискивали.

– Уберите от меня свои руки! У меня ничего нет!

Услышав ее повышенный голос, он отстранился и повернул девушку к себе лицом. Его пистолет был нацелен в голову Алексы.

– Ты сейчас выйдешь отсюда. Но если вздумаешь бежать… я прострелю твою голову, а твои мозги скормлю собакам.

От его спокойствия в голосе у нее начали трястись ноги. Неужели он говорил правду? Кому она перешла дорогу? И перешла ли вовсе?

– Очень смешно, – она не верила ему, чем вызвала в охраннике безумную злость.

Он грубо схватил ее за шею и вывел из клетки, словно провинившегося щенка. Ее встретил длинный светло-серый коридор, подсвечивающийся белыми лампами. От яркого света и боли Алекса издала приглушенный стон, прикрыв глаза. Охранник небрежно толкнул ее, выпустив из своих щупальцев. Но окаменевшие и замершие ноги не смогли устоять, и девушка упала.

– Вставай! – рявкнул он.

Было тяжело, но Алекса вновь переборола себя и начала медленно подниматься с пола, метая взгляд от жестокого взгляда зеленых глаз до пистолета, что снова был направлен в ее голову. Она промолчала и не стала сопротивляться, боясь, что этот человек опять применит к ней силу.

– Иди прямо, – тихо сказал он, видя, что Алекса перестала противиться.

Она послушно пошла на заплетающихся ногах, что безумно ныли от шпилек. Господи! Зачем она только надела эти туфли?!

Проходя мимо одинаковых металлических дверей, она начала сомневаться, что находится в клубе. А значит, вряд ли это чей-то глупый розыгрыш. Ей на самом деле угрожают смертью. Осталось только узнать, за какие прегрешения?

В конце серого коридора была развилка, и она притормозила. Посмотрев в обе стороны, Алекса увидела точно такие же коридоры. Ни одного намека на естественный свет и выход, будто это какая-то тюрьма, но для очень привилегированных преступников.

– Тебе направо, – сказал мужчина, и девушка повернула.

Дойдя до конца другого коридора, ее снова встретила развилка. И снова эти металлические двери серого цвета, словно она вернулась туда, откуда только что пришла.

– Это лабиринт?.. – тихо спросила она, поворачиваясь к охраннику.

Он не ответил, а просто показал головой, куда ей идти дальше. Дойдя до третьей двери по левой стороне, мужчина коснулся дулом пистолета ее затылка.

– Сюда, – бросил он.

Алекса с силой потянула на себя дверь, и та открылась. Это была комната, оборудованная в точности как медицинский кабинет. Только без окон. И наверно, без лицензии. Девушка не решалась пройти внутрь, но ее выбор быстро испарился, когда охранник толкнул ее и рывком закрыл дверь, чуть ли не прищемив ее ногу. Дрожь по всему телу снова ее сковала. Она обняла себя руками, пытаясь остановить свой испуг. И когда из-за ширмы к ней вышла женщина лет пятидесяти в белом халате, Алекса чуть расслабилась. Ее волосы цвета обсидиана были аккуратно убраны в тугую шишку, а очки создавали иллюзию делового и разумного человека, что немного могло ее успокоить и порадовать. Но стоило этой даме открыть рот, как спокойствие вновь исчезло:

– Раздевайся, – бросила она, безразлично смотря на Алексу.

– Что?.. Зачем? Скажите мне, пожалуйста, где я?

Алекса надеялась, что женская солидарность или хотя бы малейшее понимание еще существует в этом мире, и та сможет ответить на какие-нибудь ее вопросы.

– Снимай одежду. Я должна тебя осмотреть, – женщина будто ее не слышала.

– Я задала вам вопрос.

– Скоро узнаешь, – ухмыльнулась она.

Ее слова выбили из Алексы, как ей казалось, последнюю нервную клетку. Жаль, что эта девочка еще не осознавала, какие нервы ей понадобятся чуточку позже.

– Послушайте, я не знаю, как здесь оказалась. Я отдыхала с подругой в ночном клубе под названием «Мармелад». Мне кажется, нам что-то подмешали в коктейль. Я прошу, помогите мне отсюда выбраться или хотя бы дайте позвонить, – Алекса умоляюще смотрела на нее и еще верила, что эта женщина ей поможет.

– Нет, – спокойно ответила она, отрубив надежду Алексы.

Девушка была в шокированном состоянии. Как можно так спокойно реагировать на сказанные ею слова?! Неужели эта женщина ей не верит? Или верит? Или что-то знает? Боже! Столько мыслей, но ни на одну нет подсказки или объяснения!

– Вы смеетесь надо мной? Я вам говорю, что меня похитили, – она еще пыталась до нее достучаться, думая, что та просто долго соображает.

– Проходи за ширму и снимай всю одежду, – повторяла женщина, словно это были единственные слова, что она знала.

Алекса выдохнула и прошла за ширму, где увидела гинекологическое кресло и машинально остановилась. Пазл в голове потихоньку начинал складываться, но она все еще не давала таким страшным мыслям завладеть ее сознанием окончательно.

– Вы собираетесь… – она не успела договорить, как эта женщина просто кивнула. – Извините, но я не нуждаюсь ни в каком осмотре.

– Советую тебе просто сделать, что я говорю. Иначе попрошу зайти охрану и с силой тебя заставить.

Алекса смотрела то на женщину, то на это пугающее кресло. Она не знала, что ей делать и как бежать. Спустя минуту ее рука сама потянулась к концу платья, которое она подняла вверх и благополучно с себя сняла. Предостережение этой женщины смогло немного ее вразумить, и Алекса поняла, что в ее положении сейчас лучше не нагнетать ситуацию. Казалось, что был только один выход – подчиниться. Делать только то, что все эти люди говорят. Поскольку получить даже фальшивую пулю в лоб из ненастоящего пистолета – тоже своего рода опасность.

– Другое дело, – неприятно улыбнулась та.

Осмотр прошел быстро, но для Алексы казалось, что прошла целая вечность. Она никогда не жаловалась на женское здоровье, да и половых партнеров у нее еще не было. Это был первый ее такой поход к врачу. И, увы, не в такой ситуации она себе его когда-то представляла.

– Вставай, – произнесла женщина, снимая медицинские перчатки.

Алекса надела обратно свое платье и села на стул, пока странная врачиха писала что-то на обычном маленьком листочке.

– Номер 118, – произнесла она вслух, помечая его ручкой. – Ты будешь очень дорогим товаром.

Слова прогремели, как фейерверк. Правда, не совсем радостный.

– Что? – нервно улыбаясь, спросила Алекса. – В каком смысле?

Но та снова промолчала и посмотрела на девушку своими карими глазами.

– Сколько тебе лет?

– Да не важно сколько мне лет! Ответьте, что значит дорогой товар?! – испуганно спросила она, боясь услышать ответ.

Врачиха отложила листок и пронзила ее взглядом.

– Ты правда такая тупая? – усмехнулась она, как Алекса сразу же застыла.

Губы девушки принялись дрожать. Теперь она окончательно осознала, в какую авантюру вляпалась…

– Дайте мне, пожалуйста, телефон… – прошептала она, готовая расплакаться.

– Сколько тебе полных лет? – не останавливалась женщина, загоняя Алексу в угол еще больше.

– Восемнадцать! Дайте мне, пожалуйста, телефон! Вам заплатят любую сумму за меня! – она перешла на крик.

Женщина сидела не шелохнувшись. Она просто пометила ее возраст на листочке и сказала в рацию, чтобы девушку забрали. Дверь открылась. Там стоял тот же охранник, поджидающий Алексу. Недоврачиха передала ему лист, и тот хищно улыбнулся, прочитав, что на нем написано. Алекса испуганно посмотрела на мужчину, слыша, как сильно стучит ее сердце.

– Номер 118, на выход.

Девушка поняла, что этот номер – ее новое имя. А если эта цифра означает счет девушек, которые попали в это место? Подумав об этом, Алекса поежилась. Ей стало страшно от одной мысли, что здесь находятся такие же девочки, как она. А еще Ребекка, место нахождения которой вообще неизвестно. А если она тоже здесь? Как Алекса сможет сбежать, не вытащив и ее? Девушка мысленно выдохнула, дав своей голове немного «прохлады», чтобы продумать план побега. Да! Ей сначала нужно найти выход, а только потом найти Ребекку! Так будет правильней! Она встала и спокойно подошла к охраннику. Но совладать со своими эмоциями было очень сложно. По телу бегали мурашки от холода. Дрожь, то ли от слов, то ли от этих стен, постепенно убивала ее веру в благоприятный исход, оставляя только отчаяние. Еще и предательство ее лучезарных глаз, которые впервые в жизни заслезились.

Алекса никогда не плакала, не считая моменты разбитых коленей в детстве. Ее жизнь была наполнена только радостными событиями и беззаботным весельем, а теперь она попала туда, где у нее могут содрать приклеенную улыбку с лица навсегда. И она безумно этого боялась… Что не сможет выбраться из этого хаоса и потеряет свою жизнерадостность на начальном этапе своей жизни.

Идя вдоль коридора под прицелом этого упыря из клуба, она краем глаза заметила, что он был полностью расслаблен. Видимо, подумал, что она смирилась со своей новой участью и больше не будет задавать глупых вопросов. И он был прав. Задавать ему вопросы она больше не будет. Но и лишаться попытки на побег тоже… Быстро решившись на бег и мысленно смирившись, что может переломать себе ноги на каблуках или, к примеру, получить пулю в тело, Алекса рванула вперед.

– Стоять! – крикнул мужчина, как через секунду послышался первый выстрел.

Пуля, пролетевшая в нескольких сантиметров от нее, безумно напугала, и девушка вскрикнула, но бежать продолжала. Звуки выстрелов прибавляли ей сил. А промахи охранника давали ей надежду на жизнь. Вряд ли он специально промахивался. Скорее всего, ему просто нужно было ее напугать. Ведь как сказала эта тварь в белом халате: «Ты дорогой товар, номер 118». Алекса осознавала свое преимущество для этих людей. Она невинна. А значит, нужна им живой, чтобы получить при первой продаже достаточно крупную сумму денег.

Добежав до развилки, она повернула налево. Ей казалось, что там выход, ведь все это время, следуя по приказам этого гориллы, она поворачивала исключительно направо. Снова два пути. И она снова повернула налево. Следующая развилка. Она уже не знала, сколько по времени бежит, поворачивая в разные стороны, пытаясь выбраться из этого гребаного лабиринта. За ней уже не было погони. Не было выстрелов. Алексе просто дали время понять, что ей не выбраться отсюда.

Когда ее настиг уже новый коридор, но ничем не отличавшийся от старых, девушка почувствовала настоящие слезы, что пробрались наружу и образовали две мокрые полоски на щеках. Она начала потихоньку сходить с ума, понимая, что, возможно, просто наматывает один и тот же круг. Внезапно ее нога подкосилась, ломая шпильку на левой туфле, и она упала.

– Черт! – выругалась Алекса, быстро снимая с себя обувь.

Бросив туфли, она босиком побежала по холодному бетону. И когда на пути ее ждало новое разветвление, она прилетела в грудь незнакомца. Ей казалось, что с такой скоростью она собьет любого, но он просто немного пошатнулся и схватил ее за плечи.

Она смотрела глазами, залитыми солью, на молодого мужчину в строгом черном костюме. Он был на целую голову выше Алексы, что заставило девушку ощутить себя ребенком рядом с ним. Резкий запах табака вперемешку с горьким шоколадом, что исходил от его пиджака, ударил в нос, но, к счастью, без увечий. Сквозь слезы она посмотрела на его лицо и остолбенела, увидев глаза цвета глубокого синего моря. Они пристально на нее уставились, словно искали ответа. Он не был похож на плохого человека, поэтому в Алексе снова что-то загорелось под видом надежды.

– Пожалуйста, помогите мне! Меня похитили! Дайте мне, пожалуйста, сделать один звонок! – она вся тряслась.

Мужчина молча смотрел в испуганные светло-серые глаза девушки, умоляющие ей помочь. Он ощутил ее дрожь, но не выразил ни одной эмоции. Ее серое атласное платье вызвало внутри забаву. Она словно знала, куда шла, и специально подготовила себе наряд в цвет этого изощренного места. Волосы цвета шоколада были не первой свежести. А ее босые ноги, покрытые синевой из-за холода, передергивались, как после жесткого секса, и он неприятно ухмыльнулся.

– Номер 118! – крикнул охранник, подбегая к ним.

Услышав голос охранника, Алекса собиралась бежать дальше, но мужские руки сильно сжали ее, лишая попытки побега.

– Ты никуда не пойдешь, – спокойным тоном произнес незнакомец.

Его голос мог бы приятно греть уши в романтическом кино, где милая девочка встречает плохого парня, если бы не слова, вышедшие из его рта.

– Пожалуйста, отпустите меня! – она брыкалась, пытаясь расслабить его хватку, но мужчина держал ее, даже не напрягаясь.

– Простите, мистер Рошфор, – извинился охранник, забирая из рук мужчины брыкающееся тело. – Упустил из виду.

Алекса, услышав эти слова, ужаснулась. Он тоже один из них. Она застыла, смотря в его равнодушное лицо, которое было лишено пощады.

– Зачем вы это делаете?.. – со всхлипом спросила она.

Рошфор вновь усмехнулся. Этот вопрос был для него уже привычкой.

– Это бизнес, детка, – ответил он, смотря в красивые заплаканные глазки. – Деньги в нашем мире решают все. А большие деньги прокладывают дорогу к власти и неприкосновенности.

– Я дам вам намного больше!

– Это ты верно подметила, – вмешался в разговор охранник, протягивая ее справку мужчине.

Рошфор приподнял брови, когда его глаза пробежались по написанному.

– Редкий экземпляр, – тихо произнес он, и Алекса впала в панику.

Она закрыла глаза и оттолкнула от себя охранника, снова упав на бетонный пол, готовая умереть на месте. Попасть в такую мышеловку из-за обычного желания «просто хорошо провести вечер» не каждый сможет. А она сумела обзавестись столькими проблемами в первый же день свободной жизни. И теперь никто не знает, как ей бежать из этого лабиринта, а самое главное, как выжить, когда сама судьба полоснула тебя ножом по лицу, оставив болючий шрам в памяти навсегда? Алексе казалось, что даже если она найдет выход, то больше никогда в жизни не выйдет на улицу, где бродят такие жестокие и гнилые люди, что считают себя пупами земли и королями этого денежного мира, где каждая купюра залита женскими слезами.

– Это все сон… – заткнув уши руками, чтобы абстрагироваться от этих лиц и голосов, она тихо и по несколько раз проговаривала эту фразу, пока ее запястья не дернули мужские руки, убирая от головы.

Алекса судорожно открыла глаза, как увидела Рошфора, что сидел на корточках напротив нее и крепко держал ее руки, не давая ими закрыться от внешнего мира.

– Нет, это реальность, – произнес тот, в глазах которого целый океан.

Она утопала в нем. Одним словом он разрушил ее иллюзию, которая помогала сделать глоток воздуха из темных глубин. Теперь она окончательно захлебнулась, понимая, что с этого дна она вряд ли выплывет.

Глава 3

Алексу привели в одну из серых комнат, только теперь она была намного больше. По одну сторону стояла двухъярусная кровать, а по другую – обычная, сверху которой был написан ее номер. На голом матрасе лежало сложенное постельное белье вместе с новой одеждой в цвет ее платья и не распакованной зубной щеткой.

– Привыкай к новому дому, – бросил ей вслед охранник и закрыл дверь.

Алекса стояла, не двигаясь и смотря только на свои дрожащие руки. Она даже не заметила двух девушек, находящихся в этой комнате.

– Как тебя зовут? – спросила одна из них, и Алекса подняла на нее глаза.

Эта девушка была очень ухоженной и красивой. Ее окрашенные в блонд волосы были чем-то прекрасным. Алекса заметила, что отросших корней не было, а значит, она попала сюда недавно. Или здесь просто есть мини-салон, в котором их приводят в порядок. А еще ее заметный акцент тоже привлек внимание.

– Алекса… – тихо произнесла она.

– Я – Ирина, – улыбнулась девушка. – А это – Мария, – она указала на брюнетку, сидевшую на втором ярусе кровати, которая просто наблюдала.

– Что это за место?

– Ты попала в сексуальное рабство, девочка, – ответила ей Мария, приподнимаясь с кровати. – У всех здесь одинаковая история… Приехали с другой страны и решили посетить «Мармелад».

Теперь Алекса поняла, почему этот клуб самый популярный среди туристов. На входе охранники просматривают паспорта не для уточнения возраста. Они смотрят только место жительства. Вот что значит другая страна. Ты здесь никто. Биомусор, который пускают в расход, выставляя на него ценник. И по всей видимости, победа в ценовом эквиваленте не всегда бывает радужной.

– Откуда ты? – спросила Ирина.

– Нидерланды. А вы?

– Я из России, – ответила она. – А Мария – американка.

– Давно вы здесь?

– Уже три года, – озвучила русская девушка, и Алекса машинально открыла рот.

– Что?! – эмоции выходили наружу. – Три года?! Вы пробовали бежать?!

Мария встала с кровати, поравнявшись ростом с Алексой, и сложила руки на груди.

– Отсюда невозможно сбежать, – спокойно сказала она, чем удивила девушку. – Каждая твоя попытка побега будет преследоваться наказанием. И поверь, оно не из простых, – Мария закатала штанину, показывая Алексе уродливый шрам, что тянулся вдоль голени.

– Они избивают нас, лишают еды и воды… – прошептала Ирина. – Мой тебе совет: не высовывайся, не становись для них проблемой и делай все, что они говорят.

Алекса была сбита с толку. У нее очень много вопросов, на которые она боялась услышать ответ. Шрам Марии призывал смириться, чтобы не прочувствовать подобное на своей шкуре. Но полное принятие на лице девушек отталкивало. Как можно оставить за кадром свою жизнь навсегда? Да, обреченность – зло! Но разве можно перестать бороться со злом? На лицах Ирины и Марии не было улыбки, в их жизни уже три года нет счастливых воспоминаний, а еще эта клетка… Разве это жизнь? Алексе казалось, что лучше лишиться ее, чем гибнуть в простом существовании. Но прежде чем она окончательно придет к такому выбору, должна будет испробовать все возможные пути, даже если придется мучиться.

– Клиенты приходят сюда?.. – она не знала, правильно ли подобрала слова, но девушки ее поняли.

– Нет, – ответила Мария. – Если нас покупают, мы отправляемся на волю. Но перед этим нас приводят в порядок и усыпляют.

– Если вам все-таки дают время на свободе, почему вы им не воспользуетесь?

Она не понимала хода мыслей этих девушек. Они давно в этой яме и, возможно, знают, каково это карабкаться через землю и камни сексуального рабства. Но Алекса была новичком в этом мире. Ей было до тошноты интересно узнать и покопаться в истории эскорта, словно агент желтой прессы. Однако эта девушка еще до конца не осознавала, что не сможет остаться без «вспышек фотокамер». Она собственноручно прошла отбор, последовав за своим легкомыслием в чужой стране, где ей дали главную роль девушки по вызову.

– Маленькая, наивная Алекса… – улыбнулась Мария. – Во-первых, «товар» в руки передает сам Эд, а от него сбежать не получится. А во-вторых, когда ты встречаешься с одним клиентом, потом с другим, твоя жизнь перестает иметь смысл. Ты уже не думаешь о побеге, потому что бежать некуда. У нас нет ничего: ни телефонов, ни денег, ни будущего. Мы обречены с того дня, как только зашли в «Мармелад».

От слов Марии Алекса ушла в себя. Она перематывала ее слова у себя в голове снова и снова.

– Кто такой Эд?.. – спросила она.

– Эд Рошфор… – тихо сказала Ирина. – Он босс всех боссов.

– Безумно красив, но очень опасен, – ухмыльнулась Мария.

Алекса вспомнила, как охранник позвал мужчину, с которым она столкнулась. Это был он. Главарь этого гиблого места. Она попала в руки к самому дьяволу, когда приняла его за ангела. И самое страшное, что он уже видел заключение той врачихи. Он знает Алексу в лицо. Знает, сколько она стоит. И прекрасно видел, как сильно ее глаза молили о помощи. На его месте она бы приставила к такому «дорогому экземпляру» дополнительную охрану. И если он не глуп, то так и сделает. Оборвет ей все пути к побегу.

– Я очень сильно хочу пить… – сглотнула она подступающие слезы. – У вас нет воды?..

Мария достала из-под подушки маленькую бутылочку и протянула ей.

– Спасибо.

Это были ее последние слова, прежде чем девушки услышали вой человека, который не может справиться с реальной картиной. Душераздирающие слезы катились ручьем по лицу Алексы. Она неумолимо кричала в пустоту, пытаясь разорвать серое постельное белье. Она била руками по кровати. Пыталась стереть чертов номер у ее изголовья со стены, ломая свои ногти. Она потихоньку теряла себя, но девушки не трогали ее. Не пытались с ней заговорить и даже прикоснуться. Ей нужно было дать время, ведь каждая из них прошла то же самое. Они обе вспоминали тот день, когда попали в рабство и пытались забыть ту жизнь, которую у них отобрали. Сумасшествие, которое сейчас посетило Алексу, било под дых и Ирину с Марией в их время.

Ирина вспоминала свой первый день в «Мармеладе». Она прилетела из Москвы в Стокгольм вместе с Кирой, своей лучшей подругой. У нее тогда был день рождения. Исполнялось двадцать лет. Ирина помнила мечту Киры – посетить готический город Швеции, поэтому купила билеты и приехала к ней ночью в нули, обрадовав абсурдной, но очень желанной новостью – через три часа у них вылет в Стокгольм. Ирина помнила восторг и горящие глаза Киры. Подруга была так счастлива, даже не подозревая, что эта поездка будет последней в ее жизни. Когда они прилетели в Стокгольм, то наткнулись на одну сладкую вывеску. Конечно, интерес взял над ними вверх. Ирина вспоминала, как они танцевали, как смеялись. А потом… подошли на барную стойку, где взяли себе напитки для услады мозга и выпили до дна. После Ирина очнулась в кубической комнате. А дальше… начался Ад. Она нашла Киру, встретившись с ней в «Мармеладе», когда их обеих купили в одну и ту же ночь. Первый клиент Ирины оказался достаточно спокойным. Он просто взял свое и исчез. А вот Кира оказалась во власти страшного человека, у которого были необычные сексуальные предпочтения. Ирина не знала, что он сделал с ее подругой. Но на следующий день, когда они встретились за завтраком в столовой этого «царства», девушка не увидела на Кире живого места. Ее губы были разбиты. Запястья все в синяках, а на внутренней части бедра были ожоги. Ее клиент поиздевался над ней, с чем она просто не смогла смириться. И через сутки ее нашли повешенной в туалете. Кира покончила с собой, не в силах принять такую жизнь, где не знаешь, что тебя ждет. Вскоре по комнатам «заключенных» поползли слухи, что над ней поиздевались из-за языка, которым она выбесила клиента. Она не знала английского. Только русский, поэтому никогда не понимала, что от нее хотели охранники, Рошфор и даже клиент. Они загнали ее в лунку, как мяч для гольфа, но доставать обратно было уже нечего. Мяч исчез. Как и Кира ушла из этой жизни навсегда, оставив на тех билетах в Стокгольм, что Ирина преподнесла ей на день рождения, след дня ее смерти.

Мария же оказалась в Стокгольме по совершенно иной причине. Она познакомилась с парнем по сети, с которым вела любовную беседу около года. И вскоре решила сделать сюрприз, прилетев к нему в Стокгольм. Но радостное известие с ее прибытием омрачила грустная правда. Он был женат. И когда она постучалась к нему домой, то встретилась лицом к лицу с его женой, которая прогнала ее, пару раз оскорбив. Мария была подавлена обманом своего возлюбленного, решив где-нибудь напиться и утолить свою грусть. Так, по просторам сети, она и нашла «Мармелад», в который зашла, но больше не вышла. Поначалу новая жизнь ее испугала, но впадать в депрессию она не стала. Мария была сильна характером, который любила частенько показывать. Особенно Рошфору. И когда в одну из ночей, где она должна была стать куклой для утех среди еще двух дев, она послала его ко всем чертям и лишила денег, отказавши прямо в лицо клиенту. Тогда Эд пришел в ярость. Он решил проучить ее, приказав одному из охранников припугнуть Марию ампутацией ноги. Она помнила, как сидела в кубической комнате с разными ножами, чувствуя вкус своей скорой смерти. Но она обыграла Рошфора, взяв нож в свою руку, и сама причинила себе боль. Теперь на ее ноге шрам, который каждый раз напоминает Эду, что она может спокойно наложить на себя руки и лишить его дополнительного заработка. Ведь Мария была из тех девушек, что часто пользовались спросом у клиентов. Брюнетка с голубыми глазами, пышным бюстом и губами, которые умели доводить мужчин до пика одним касанием.

Алекса успокоилась спустя только два часа. Она расстелила чистое, но уже рваное постельное белье на матрасе и переоделась в одежду, которую ей выдали. Это был серый комбинезон на замке. Странно, но он оказался ей как влитой, словно его специально шили по ее меркам. За какие-то несколько часов она успела возненавидеть серый цвет, хотя раньше он был ее любимым.

Мария листала потрепанный журнал, выданный охранной, а Ирина рисовала. В прошлом она была художницей, а теперь ей остается только водить сточенным до крохотного размера карандашом по миниатюрному листику желтоватой бумаги. Каждая пыталась чем-то себя занять, и только Алекса лежала, уткнувшись глазами в полоток, думая о том, где Ребекка. Она вспоминала, как подруга уговаривала ее уйти из клуба, и глаза девушки снова покраснели. Только она виновата в том, что случилось. И самое гадкое, что этого больше не изменить. Ее жизнерадостная душа даже не могла предположить, что такое бывает на самом деле. О сексуальном рабстве она слышала только из фильмов и то не воспринимала всерьез. А теперь она стала заложницей своей собственной ветренности.

Дверь открылась. Уже другой охранник обвел взглядом Алексу, по щекам которой размазалась черная тушь.

– Номер 118, – сказал он, и она равнодушно поднялась с кровати. – В душ.

Мужчина пропустил ее вперед, и она пошла по серому коридору, опустив голову вниз. Краем глаз она смотрела на металлические двери, пытаясь их отличить. Ей нужно было составить картинку этого лабиринта в голове, чтобы вскоре отыскать выход. Ноги уже замерзли, ведь она снова шла босиком.

– Стой, – спокойно произнес охранник, останавливаясь возле очередной двери.

Этот мужчина был моложе предыдущего, и его спокойствие давало расслабиться девушке. Ей казалось, что где-то внутри него есть добро, которое он пытается скрыть под маской зла.

Она повернулась к нему лицом. Он был лысый, что очень ему шло. Для этой девушки не было некрасивых людей, она всех считала прекрасными и верила в свет души каждого.

– Я же вижу, что вы очень хороший человек, – прошептала она. – Пожалуйста, позвольте мне уйти. Или хотя бы дайте сделать один звонок…

В эту же самую минуту Алекса отлетела в сторону, встречаясь затылком с бетоном. Он ударил ее со всего размаха по лицу, что из носа хлынула кровь. Она медленно поднесла руку к верхней губе и увидела густую, темно-алую жидкость. Ей было очень больно. Голова трещала, и казалось, что она впервые поняла выражение «звездочки перед глазами».

– Поднимай свою задницу! – рявкнул он.

Девушка постаралась встать на ноги, но каждое ее движение отдавалось острой болью. Придерживаясь стены, она пересилила себя и поднялась. Стоять на ватных ногах было сложно, но она справлялась.

Охранник открыл дверь, где находились душевые кабинки, огороженные прозрачными стеклами.

– У тебя ровно десять минут, – сказал он, подталкивая ее внутрь и закрывая дверь.

Алекса упала на колени и горько заплакала. Пол был мокрый и холодный, но ей было все равно, что даже ее единственная одежда по сей день была уже грязной. Поднявшись, она разделась и прошла за одно из стекол. Она долго стояла под струей горячей воды, пытаясь согреться. Помыв голову, она заметила, что вода под ногами стала красной. Ее голова была разбита. Черт! Она снова поверила своим мечтам, которые кричали и бились в голове, что не все здесь монстры. Но с каждой растворяющейся кровавой каплей с головы ее мечты тоже растворялись. А мысли о побеге постепенно перерастали в мысли о суициде.

Она вышла из кабинки и увидела в углу ящики с номерами. Найдя свой, девушка достала полотенце и укуталась. Ей захотелось посмотреть в зеркало, но, увидев себя в нем, Алекса испугалась. Кровь из носа не переставала идти. Блеск в глазах исчез. Девушка, которая была самой счастливой еще сутки назад, превратилась в жуткий манекен, незнающий улыбки.

Щелчок двери сказал, что ее время вышло. Но ей не хватило этого времени, чтобы одеться.

– Дайте мне, пожалуйста, еще несколько минут… – прошептала она, не в силах поднять голову, чтобы посмотреть в глаза этого человека, что оказался еще страшнее внутри, чем предыдущий охранник.

– Тебе придется научиться успевать все делать вовремя, – он схватил ее за руку, выводя из душевой в одном полотенце в коридор.

Алекса всхлипнула на резкую хватку мужчины. Она старалась придерживать полотенце одной рукой, но оно, как назло, сползало вниз.

– Пожалуйста! Отпустите! – крикнула она, как он опять ее ударил.

Белое полотенце впитало в себя новые капли крови. Она быстро осела на пол, прижав ноги и закрывая лицо руками, боясь, что ей прилетит снова. «Разве можно так обращаться с товаром, когда его хотят продать подороже?» – размышляла она. Но, видимо, можно, когда покупатель еще не найден. Они хотят изувечить ее до отрешенного состояния, чтобы подготовить к безысходности. Но, наверно, эти люди просто не знали, что Алекса Бейкер не из тех, кто сдается. Ей с детства говорили сражаться до конца. Ее учили не брать подаяние, даже когда это последний кусок для выживания. А эти твари думают, что с каждой новой оплеухой она начнет кланяться им в ноги и мило принимать свою новую судьбу.

– Чтоб у тебя руки отсохли… – тихо прошептала она, не веря своим словам.

Она никогда не позволяла оскорбить, унизить или просто обидеть человека. А теперь кидала проклятие хуже, чем обычное ругательство.

– Заткнись! – рявкнул он, с силой пнув ее ногой в живот.

Дыхание Алексы замерло. Воздух словно пропал. Она не могла дышать, но нашла силы, чтобы кричать от боли. Все органы будто вывернули наружу. Такими темпами она потеряет не только свою жизнь, но и шанс на создание будущей.

Рев маленького беззащитного ребенка врезался в уши проходящего неподалеку мужчины. Эд увидел, как девушка лежит в согнутом положении в одном полотенце на холодном бетоне и почувствовал что-то странное. Это было непозволительное ему сочувствие. Он направился в сторону охранника, который наседал на нее, с отвращением смотря на женские слезы. Когда тот в очередной раз хотел ударить ее ногой, Рошфор быстро дал ему знать о своем присутствии:

– Хватит! – громко сказал он.

Алекса посмотрела на подходящего мужчину и испугалась. Это был тот самый «мистер Рошфор», который только одним своим взглядом вызывал у нее страх.

– Ты свободен, – спокойно сказал он охраннику, и тот, повинуясь, ушел.

Эд присел рядом с девушкой, смотря в ее затуманенные от боли глаза. Второй раз за день он встречает этот до боли наивный взгляд, который не хочет признавать правду. Рошфор видел множество издевательств и ни разу не останавливал своих людей. А сейчас он сидит перед ней с желанием успокоить. Что им двигало? Наверно, чистота. Эта девушка действительно была чиста ото всех здешних. И не только физически. Он видел столько слез и глаз, которые презренно на него смотрели. А эта девушка смотрела сквозь него, даже когда знала, кто он такой. Она не кинула в него гневный комментарий при первой встрече, как делали все остальные. Она не была готова смириться со своей участью даже сейчас, когда лежала вся в крови на холодном полу. Она словно напрочь затуманила его мозги, врезавшись в него сегодня утром. Эд Рошфор был человеком, у которого очень хорошо работала интуиция и предчувствие. И, встретившись уже второй раз с этими инопланетными заплаканными глазками, его било чутье, что она станет большой обузой в его бизнесе.

– До сих пор думаешь, что это все сон? – спокойно спросил он, не показывая на лице и капли сожаления от побоев, что ей нанесли его люди.

Алекса молчала, продолжая лежать на полу и трогая ноющий от боли живот. Синяки были гарантированы. Но единственное, что ее радовало – это запоздалая продажа ее тела. Она поджала обмороженные лодыжки и закрыла глаза, пытаясь остановить поток слез, от которого этот человек мог получать удовольствие.

– Будешь молчать? – усмехнулся Эд, смотря на ее подобие бойкота, которым она, наверно, хотела его накормить.

Алекса даже не взглянула на него. И не потому, что хотела игнорировать, а потому, что не могла смириться, что это место не плод ее воображения. Она так сильно заигралась со своими фантазиями, что перестала различать свой самообман с явью.

Эд смотрел на ее руки, покрытые мурашками, которые держались за живот. Она сильно замерзла. На ногах не было даже тапочек.

– Ты простудишься, – бесчувственно произнес он. – Вставай.

Его словам Алекса усмехнулась.

– Это меньшее из всех зол, что мне здесь уготовано… – еле слышно сказала она.

– Если думаешь, что обычная простуда спасет тебя от работы, то тут ты ошиблась. Поэтому не доставляй себе еще больше хлопот. Вставай.

Он взял ее за запястье и принялся тянуть вверх, как встретился с женским криком:

– Не трогайте меня! Пожалуйста!

Дрожь в ее теле усилилась, что не ускользнуло от внимания Эда. Она разговаривала с ним на «вы», чувствуя безумный страх. Эта девушка боялась его, и это было разумно.

– Я не сделаю тебе больно. По крайней мере, сейчас, – он говорил тихо, не позволяя ей спрятать от него глаза.

Она была доверчива, и Эд это прекрасно видел. Девчонка не нуждалась в долгих уговорах. Ей хватало одной фразы «все будет хорошо», и она была готова по-детски в нее поверить.

– Отпустите… Вы уже делаете мне больно… – прошептала она, пытаясь аккуратно вытащить из мужской хватки свое запястье.

Эд насторожился и снова присел возле нее на корточки. Он отпустил ее руку и прикоснулся к телу, что было спрятано за махровым полотенцем. Алекса дернулась, испугавшись его касания.

– Успокойся. Мне не интересно, что под этим полотенцем, – сказал он, прочитав ее мысли. – Где именно болит?

Алекса прикоснулась к области солнечного сплетения, говоря без слов. Эд проследил за ее рукой и про себя выругался.

– Ухватись за меня, – он взял ее за плечи, призывая принять помощь из его рук, но она остолбенела, боясь это сделать. – Давай. Никто здесь кроме меня тебе не поможет. Даже если пройдет еще сотня моих людей мимо.

Алекса молча согласилась, положив свои руки на плечи мужчины. Она хотела ему верить, ведь он сказал, что не сделает ей больно. Сегодня. Он остановил охранника, который собирался нанести ей новый удар. Разве это не является доказательством его слов?

Аккуратно поднимаясь на ноги и придерживая спадающее полотенце, девушка не заметила, как Рошфор вытащил из внутреннего кармана пиджака маленький шприц. Когда он убедился, что она ровно стоит на ногах, он спокойно сказал:

– Иди прямо.

Алекса не чувствовала никакого подвоха и повернулась к нему спиной. Она сделала только шаг, как ощутила сильную руку, которая обхватила ее, придерживая белое полотенце на груди. Она вскрикнула.

– Тшш, – прошептал Эд, снимая колпачок со шприца ртом. – Не дергайся, – с этими словами он откинул одной рукой ее мокрые волосы с шеи и вколол снотворное, которое просто должно было помочь справиться с болью и отдохнуть.

Алекса почувствовала дискомфорт чуть ниже мочки уха и поняла, что ошиблась. Ошиблась, когда решила, что Рошфор ее не тронет. Она снова поверила человеку, который не оправдал ее доверия. Женский крик стих, когда глаза начали потихоньку закрываться.

Эд аккуратно взял девушку на руки, не дав полотенцу упасть. Она была пушинкой: такая маленькая и изнеженная. Он почувствовал что-то непривычное для себя, когда в его голову закралась мысль, что ей здесь не место. Он отогнал свою сентиментальность прочь и понес вдоль коридора.

Зайдя в медицинский кабинет, он встретился с той врачихой, которая была похожа на стервятника в глазах Алексы. Рошфор прошел за ширму и аккуратно положил девушку на белую кушетку, видя, как та у изголовья окрасилась в красный цвет. Черт! Ей еще и разбили голову.

– Сделай ей рентген, Лилит, – сказал Эд и отошел от кушетки.

Он сел неподалеку, ожидая результатов. Через десять минут Рошфор услышал то, что и предполагал:

– Сломаны два ребра, – как в порядке вещей произнесла Лилит. – Удивлена, что с ней это произошло в первый же день, – она на секунду замолчала, но после вновь заговорила: – Прямо как с твоей матерью… Эта девчонка так же бесхарактерна и добра к чудовищам.

Слова, сказанные Лилит, оглушили Эда. На лице начали играть желваки.

– У тебя же есть здесь белые рубашки? – спокойно спросил он, игнорируя вышеизложенные слова женщины, и та кивнула. – Надень на нее. Я отнесу ее в комнату.

Лилит выполнила приказ Рошфора и позвала его за ширму, когда Алекса уже лежала одетая. Он осторожно взял ее на руки и собирался покинуть кабинет, как вспомнил еще кое-что:

– Лилит, скажи в рацию, что жду Билла у себя.

Женщина кивнула, и Эд вышел из кабинета.

Когда он отнес девушку в комнату, то направился в свою, возле входа которой его уже поджидал Билл.

– Заходи, – произнес Рошфор, открывая ему дверь в свое личное пространство.

Билл понимал, что приказ явиться к боссу он получил не просто так. Он боялся неизвестности или выговора от своего хозяина. Когда охранник прошел внутрь, Эд закрыл дверь изнутри и достал пистолет из-под пиджака, наводя в голову своего человека.

– Рошфор… – тихо произнес он, боясь пушки, что целилась ему в голову.

– Как давно ты на меня работаешь, Билл?

Эд говорил спокойно, видя страх мужского рода, который был даже намного сильнее женского.

– Восемь лет… – чуть заикнувшись, произнес он.

– И за восемь лет ты не смог запомнить одно важное правило: не портить внешний вид товара.

Билл понял, что Рошфор собрался квитаться с ним за побои на новенькой.

– Рошфор, я всего лишь дал ей пощечину…

Эд усмехнулся.

– У нее сломаны два ребра и разбита голова. Как думаешь, долго ли она пролежит теперь без работы?

Билл промолчал, не в силах подобрать слова под дулом пистолета.

– Из-за чего ты так взбесился? Что она тебе сделала?

Билл помнил, что первый раз ударил эту девчонку просто из-за просьбы ей помочь и разбил голову. Но если скажет об этом Рошфору, то пистолет в его руке обязательно выстрелит. Поэтому он решил опустить этот момент и признаться только в причине ее сломанных ребер:

– Она пожелала, чтобы у меня отсохли руки.

Билл чувствовал себя маленьким мальчиком перед Рошфором, хотя они были одного возраста. Взрослый мужик стоял и оправдывался, при этом трясясь, как осиновый куст, который и то был храбрее него самого.

Зловещая улыбка не сходила с лица Рошфора. Он видел, что слова, сказанные Биллом, были правдой. Однако эта правда была не совсем таковой. Эта девчонка не могла просто так кинуть подобные слова. Он что-то ей сделал перед тем, как из ее рта вылетело подобное проклятие. Ну что ж… Если такова была воля новенькой, значит, так ему и быть.

– Какой рукой ты дал ей «пощечину», Билл? – спросил Эд, и охранник показал ему свою правую руку.

В ту же секунду послышался выстрел. Два пальца Билла упали к его ногам. Он взревел от боли, падая на колени. У Эда даже не дернулся мускул. Кровь охранника пролилась за кровь девчонки, которой предстоит так же мучиться от боли еще несколько недель. В мире Эда Рошфора это называлось справедливостью. Он не был снисходителен. Отец с детства ему прививал, что насилие порождает только насилие. И эту фразу он хорошо запомнил, принимая ее во внимание в настоящем круге жизни.

– Теперь вы квиты, – улыбнулся Рошфор. – Прибери здесь за собой.

Глава 4

Алекса проснулась в своей новой комнате. Полотенца на ней уже не было. Его заменила длинная белая рубашка, поверх которой лежало теплое покрывало. Она прикоснулась к своей голове и почувствовала что-то шероховатое: это были бинты. Ирина, сидевшая за новым эскизом, увидела, что Алекса наконец-то пришла в себя.

– Я уже боялась, что ты не проснешься, – сказала она, отодвигая незаконченный шедевр. – Ты не приходила в себя почти два дня.

Алекса потихоньку начинала вспоминать произошедшее. Сначала охранник, который нанес ей болезненный удар в живот, потом Рошфор, который якобы пришел на помощь, но вскоре ударил еще сильнее, лишив малейшего доверия. Но, наверно, это станет для нее уроком. Не нужно бросаться в омут на каждое успокаивающее слово. Все эти люди – самое настоящее дерьмо. И чем скорее она это поймет, тем быстрее у нее появится шанс вернуться домой. Она должна поставить их в позу первая, чтобы в случае чего не встать потом самой. Причем в прямом смысле этого слова.

– Кто мне замотал голову? – спросила она.

– Когда Эд занес тебя в комнату, он попросил о тебе позаботиться, – спокойно произнесла Ирина. – Я вытерла с твоего лица засохшую кровь, а Мария наложила бинты, – она присела на край кровати Алексы. – Мы тебя предупреждали… Не жди тут ни от кого понимания. Они обращаются с нами, как с обычной вещью.

Алекса кивнула, понимая, что Ирина права.

– А где Мария? – спросила девушка, посмотрев, что в комнате только они двое.

– Ее сегодня утром забрали, – Ирина произнесла это так, будто ничего необычного не произошло.

– А как эти люди выбирают девушек?

– У них есть наши фотографии. Они делают их в «Мармеладе», когда те заходят.

Алекса насторожилась, вспомнив молодого фотографа, который подходил к ним с Ребеккой, но подруга отказалась фотографироваться. Может ли это означать, что ее рыжика здесь нет? Или, может, Ребекка просто сейчас находится в другом месте? Ведь Алекса тогда еще хорошо помнила момент, когда они взялись за руки и побежали в сторону выхода. Их схватили обеих.

– Я пришла тогда с подругой, – тихо сказала Алекса, вновь почувствовав слезы. – Ее забрали вместе со мной. Как ты думаешь, она тоже здесь?

– Я не знаю, Алекса… – Ирина опустила глаза. – Три года назад я прилетела в Стокгольм тоже с одной девчонкой, и мы вместе пошли в «Мармелад», но…

Ирина осеклась. Она не готова была поделиться той историей. Такие воспоминания еще больше ожесточают жизнь, которая и так уже была на волоске.

– Но что?

– Не важно… Только знай, что я с ней здесь виделась.

– И где теперь твоя подруга? – Алекса боялась услышать правду, но ей нужна была эта правда. – Она мертва?.. – тихо спросила она, и Ирина просто кивнула. – Ты сейчас хочешь сказать, что мою Ребекку могли убить?!

– Мою подругу не убили… – все-таки призналась Ирина. – Но на твой вопрос, могли или нет… отвечу да, – еле слышно произнесла она. – Тут бывают такие вещи, что некоторые могут просто физически их не вынести. Есть девушки, которые не справляются и морально, заканчивая жизнь самоубийством, – она вспомнила Киру. – А бывают те, которые создают очень много проблем, – Ирина сглотнула. – Одна убила клиента и попыталась скрыться, но ее сразу же поймали. А когда об этом доложили Рошфору, он лично ее убил за завтраком… – Алекса заметила, как девушке стало сложно говорить. – Перерезал горло… Это было, когда я только сюда попала. После того случая все девушки здесь перестали мечтать о побеге. Поэтому я сразу тебя и предупредила, чтобы ты не делала ошибок. Не пытайся бежать, Алекса. Живая ты отсюда не выйдешь…

Алекса лежала смирно, смотря на Ирину. Глаза обеих были на мокром месте. Воображение сыграло злую шутку, когда перед глазами Алексы возникла сцена с перерезанным горлом, виновником торжества которого был человек, что ее сюда принес. Она разговаривала с ним, позволила этому чудовищу касаться себя. Она даже хотела ему поверить! А теперь боялась даже пройти мимо или просто стать объектом для глаз цвета океана.

– Мне страшно, Ирина… – она привстала, чтобы обнять девушку, как тело одолело новой болью.

– Тише, не шевелись. У тебя сломаны ребра, – Ирина грустно пожала губами.

– Что?.. – Алекса тут же пришла в себя, аккуратно трогая свое тело. – Откуда ты это знаешь?

– Эд сделал тебе рентген.

«Эд». Ирина так просто произносила его имя, словно оно не было чем-то отвратным. Но оно было! Его жестокости нет предела, раз он позволяет себе не просто принимать роль сутенера, но еще и карать людей, будто он и есть Бог, что вершит судьбами.

– Не произноси его имя при мне, – спокойно ответила Алекса.

Ирина хмыкнула.

– Да… Первые месяцы ты будешь его ненавидеть… Это нормально. Мы все это проходили… Но когда-то, Алекса, ты поймешь, что это имя еще не самое гадкое из тех, что здесь есть. Рошфор, конечно, еще тот сукин сын… Но он один, кто может продлить твое дальнейшее существование. Будешь добра – он поощрит. Станешь обузой – он станет для тебя самым настоящим Дьяволом. «Око за око» – его любимая игра.

Алекса была убита своими мыслями, которые начинали метаться от положительной до худшей стороны Рошфора. Она видела много противоречий, когда он герой в рассказах девушек, а когда заядлая тварь в мужском обличии. Но так же Алекса понимала, что все эти девушки – жертвы ситуации, которым была необходима любая поддержка даже под видом обычного внушения. Они видели своего палача спасителем, потому что были лишены другого выбора. Таким нечего делить, нечего рассказать, кроме как нового приключения в постели. Они даже забывают моменты своей прошлой жизни, просто потому что все плывут в одной лодке уже много лет, думая исключительно об этом глубоком синем море, в котором неизвестно, когда потонут. И чтобы в ней выжить, им, конечно, нужно держаться вместе. Только вот Алекса была в их лодке лишней. Она не могла перестать думать о корабле, который придет по волнам, чтобы ее спасти. Или о спасательном круге, благодаря которому сможет выбраться на сушу. Она просто не могла оставить затею о побеге, даже когда на кону стояла ее жизнь.

Прошли три недели. Дни тянулись медленно. Жизнь без окон была лишена красок. Каждые два дня Алекса наблюдала до тошноты обычной ситуацией среди здешних: то уводят Марию, то Ирину. И только она еще была на плаву, благодаря тому охраннику, что сломал ей ребра и разбил голову. Ее не трогали. Даже не приглашали в столовую, а приносили еду прямо в комнату. Ее походы начинались только с комнаты и до туалета, где она всегда была под прицелом охранников. Она больше не просила у них помощи, боясь получить новые побои. Но с другой стороны, она хотела призывать их к насилию, чтобы Рошфор не вздумал ее так быстро продать. Однако, эти черти, что всегда ходили с оружием и в своей серой униформе, даже не прикасались к ней. Не толкали к дверям, когда она могла застыть на месте. Не давали пощечин, когда она просила еще несколько минут на сборы. Они были снисходительны к ней. Но только к ней…

Алекса вспоминала несколько ночей, которые очень плохо спала. Бывало она слышала женские крики и выстрелы, а значит, эти твари не останавливали своих принципов. Они били, может, пытали, а может, и убивали. И только она была в некой безопасности.

Три дня назад, когда Мария вернулась «с работы», Алекса заметила на ее плече синяк.

– Что случилось? – спросила она тогда.

– Нахамила.

Алекса понимала, что язык – враг любого человека. Но разве нельзя быть чуточку понимающими? Ладно она, но Мария, которая всегда выполняет их приказы, даже не может сказать малейшее слово в их адрес. Они просто высасывают всех девушек до дна, лишают их внутренней оболочки, делая из настоящих людей кукол или роботов.

За три недели Алекса видела Рошфора всего два раза. Первый раз он сам к ней пришел в конце первой недели, когда она еще не торопилась вставать с постели. Он зашел в комнату и показал Марии и Ирине одним взглядом, чтобы они оставили его с ней одного. Он подошел к кровати и сел рядом, смотря в светло-серые глаза, которые были готовы метать искры, но набирались смелости лишь на страх, который, как казалось, навсегда в них поселился.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил тогда он.

Алекса опустила пугливые глаза и промолчала, что заставило Рошфора взять ее подбородок своими щупальцами и призвать смотреть исключительно в это чертово море, что бушевало в его взгляде.

– Ты должна со мной говорить, девочка.

Его слова вызывали странные ощущения. Они источали злость, но в то же время не несли плохого контекста. И возможно, Алекса бы хотела произнести хоть слово, но страх сковывал язык, словно когда этот человек рядом, то просто отрезал его ей на время своего нахождения.

– Трясешься… – он усмехнулся, не позволяя ей скрыть от него взгляд и продолжая держать женский подбородок своими пальцами. – Чего же ты сейчас боишься?.. – он задавал вопрос, будто говорил сам с собой, при этом пристально на нее смотря.

В голове Эда летало лишь сравнение. Никто никогда не устраивал ему бойкот. Напротив, все кричали, пытались ударить, оскорбляли, высказывали ему недовольство, жаловались на свою жизнь. А эта девчонка заговорила с ним по-настоящему только один раз, когда при первой встрече молила о помощи. Он знал, что она сейчас молит о ней в немом крике, загоняя себя еще больше в апатию. Ее слезы, которые вошли в порядок вещей, лились горой каждую ночь. Он это знал. Но она не позволяла себе высказаться. Не могла назвать его последней гнидой на земле. Только боролась со своими эмоциями, не выпуская пар. «Мазохистка», – первое слово, что пришло ему на ум. Ей больно, но она будет гордо молчать.

– Своим молчанием ты убьешь себя первее, чем я тебя, – серьезно сказал он ей, чем вызвал новую вспышку дрожи по телу, и просто ушел.

Второй раз они встретились на этой неделе. Алекса вышла из комнаты под взором охранника, чтобы принять душ. Но когда уже все ванные процедуры подошли к окончанию, и она вышла в коридор, то встретилась с Эдом, что стоял возле охранника, ведя с ним беседу. Девушка осеклась, сделав шаг назад, вспоминая день сломанных ребер.

Рошфор заметил, как быстро она отпрянула, и приказал своему человеку уйти. Охранник ушел, но Алекса продолжила стоять на месте, метая взгляд с его глаз до руки, в которой лежал пистолет. Неужели он пришел подарить ей билет в один конец? Эд ухмыльнулся, проследив за ее взглядом, и скрыл свой пистолет под пиджаком.

– Сегодня не твоя казнь. Можешь расслабиться, – он самодовольно улыбнулся и снова задал вопрос, на который она не ответила в прошлый раз: – Как твое самочувствие? Прошли почти три недели. Голова, как я вижу, зажила.

Алекса хотела ответить, что хорошо, но боялась, что Рошфор отправит ее на гибель. А если ответить, что плохо? Что будет? Раскроет ли он ее ложь? Последует ли за вранье какое-то наказание? Она не знала, что говорить, поэтому продолжала делать то, что умела лучше всего: просто молчать.

Эд прикусил щеку, видя, какой путь та выбрала. Она начинала раздражать своим молчанием. Мужчина сделал один шаг к ней, как та сразу же отпрянула назад. Он надвигался на нее, пока она медленно отходила назад. И когда спина Алексы уже соприкоснулась с серой холодной стеной, Эд уже стоял в сантиметре от нее. Он даже почувствовал ее учащенное дыхание. Его ладонь легонько коснулась ее грудной клетки. Рошфор осторожно надавил на нее, как его рука сразу же почувствовала биение сердца девушки. Он следил за ее реакцией и когда убедился, что его касание не вызывает болезненных ощущений, а только страх, тихо проговорил слова, перекрывшие девушке кислород:

– Ты уже в порядке. Значит, можешь приступать к работе.

Алекса судорожно открыла рот, как глаза снова оказались на мокром месте. Она даже не поняла, зачем Рошфор приложил руку к ее груди. А оказалось, он просто проверял ее самочувствие. Она начала трясти головой в знак протеста, но Эд снова не показал ни одного намека на возможную пощаду. Его пустой и безжалостный взгляд был самым большим предательством для «всегда улыбающейся девочки», которая столкнулась с таким убийственным равнодушием от человека впервые в жизни.

– Пожалуйста…

Рошфор смотрел на девушку, которая отрицательно мотала головой и проговаривала слово «пожалуйста». Порой ему казалось, что оно единственное присутствовало в ее лексиконе. Каждый раз, когда она осмеливалась произнести хоть что-то, то этим всегда оказывалась слезная мольба. В этот момент он вспомнил недавние слова Лилит: «Она так же бесхарактерна и добра к чудовищам, как твоя мать». Да, это женщина попала в точку. Она не может постоять за себя даже сейчас, когда он прямо в глаза ей заявляет, что ее тело скоро лишится чести. А вместе с ней пропадет и счастливое будущее, которое она до сих пор рисует себе во «снах».

– Иди в свою комнату.

Алекса сделала первый шаг, а после уже спокойно направилась в свою клетку, где ее поджидали такие же зверушки, как она сама. Идя по коридору, она чувствовала за собой присутствие Рошфора. Он провожал ее, выполняя роль охранника. Только зачем нужен был этот тотальный контроль, когда найти выход из этого лабиринта почти нереально? Даже будучи в этом царстве уже около месяца, девушка до сих пор путалась, не в силах найти дверь «своей» комнаты. Мир, который воссоздал Эд Рошфор – самая настоящая головоломка. Все двери, все коридоры, лампочки, полы… Здесь все одинаковое. Даже нет никаких следов на холодном бетоне, по которым можно было бы ориентироваться. Наверно, Ирина с Марией были правы. Побег отсюда просто невозможен.

Остановившись на новой развилке, Алекса посмотрела по сторонам. Она снова забыла, в какую сторону ей идти.

– Направо, – тихо прошептал Эд, стоя за ее спиной почти впритык.

Алекса чувствовала его дыхание и незаметно сжалась, повернув в сторону своей комнаты. Она дошла до третьей двери слева и взялась за металлическую ручку. Девушка знала, что открыв дверь, обратно она сама выйти уже не сможет. Даже если сильно захочет в туалет, придется звать охрану, чтобы они просто отворили эти гребаные катакомбы. Постепенно она ощущала, как в ее жизнь грядет новая проблема – клаустрофобия. С каждым днем пульс от вида серых бетонных стен учащался. Ее рука отпустила металлическую ручку, и девушка повернулась, смотря в лицо человека, который был зачинщиком всех ее бед. Она впервые решила с ним заговорить:

– Мне безумно тебя жаль, Эд Рошфор… Ты обречен прожить в гордом одиночестве, потому что ни одна нормальная женщина не сможет принять твой шкаф со скелетами и довериться тебе… У тебя никогда не будет детей… Не будет счастья… – Алекса всхлипнула. – Тебя никто не сможет по-настоящему полюбить… И знаешь… я сочувствую тебе намного сильнее, чем горюю за свою собственную жизнь… Ведь у меня хотя бы есть сердце.

Алекса открыла дверь и зашла внутрь, заставив Эда остолбенеть на месте. Она наконец-то сказала ему хоть что-то. Но эти слова были самыми последними в списке того, что он ожидал от нее услышать.

Это было три дня назад. Алекса не надеялась растормошить Рошфора своими словами, но заставить его хоть немного задуматься, она хотела. Может, этот человек сможет пересмотреть свои взгляды хотя бы на свою жизнь, если ему плевать на чужие?

Так она думала до сегодняшнего дня, пока дверь не открылась, и голос охранника не дал о себе знать:

– Номер 118, 64 и 58, – произнес он. – На выход.

Алекса быстро подскочила с кровати, надевая на себя спортивное нижнее белье черного цвета, которое, по словам Ирины, ей принес Рошфор. Поверх белья она надела новый серый комбинезон и вышла вместе с девушками из комнаты. Она не знала, куда ведет их охранник. Но когда они прошли четыре коридора, прежде чем дошли до очередной металлической двери и ту открыли, Алекса успокоилась. Это была обычная столовая, в которой уже сидели несколько девушек. Когда приятный запах еды ударил в нос, ее желудок начал бушевать. Последние дни Алекса очень плохо ела. Еду, что ей приносили в комнату, она попросту отдавала либо Ирине, либо Марии, потому что у самой аппетит напрочь отсутствовал. Однако сейчас она была бы рада заморить червячка в виде какой-нибудь вкусной рыбы.

Пройдя внутрь, ее снова встретил искусственный свет. Простые металлические серые столы, впридачу к которым стояли такие же лавочки. Правда, привинченные к полу. В столовой Алекса первый раз, поэтому когда она зашла, все здешние девушки обратили на нее внимание. Они рассматривали ее, словно оценивая. Она была для них новенькой, которой мысленно все посочувствовали, но при этом разбрасывали свои косые взгляды, будто она пришла отобрать у них что-то важное. Алекса же высматривала рыжие волосы, принадлежащие Ребекки. Но, как назло, ни одной рыжей девушки не было на «рынке» Рошфора.

Ирина взяла Алексу за запястье и потянула к столу, на котором уже стояла еда. Мария шла позади, пытаясь не сталкиваться глазами с другими барышнями. В прошлый раз она наткнулась на проблему в виде глупых дур, которые делили между собой внимание Рошфора. Это было так глупо надеяться, что Эд положит на одну из своих шлюх глаз, что Мария рассмеялась, озвучив им свои мысли. На что две молодые девчонки схватили металлический поднос и огрели ее. Охранник сразу же вмешался. Мария не сильно пострадала. Но теперь старалась обходить стороной этих придурковатых баб, которые верят в сказки, где вербуют не красавиц, а чудовищ.

Они все вместе присели, и Алекса увидела, что на лавочке был выгравирован ее номер.

– Что означают эти номера? – спросила она. – Почему я 118, ты 64, – она показала на Ирину, – а ты 58? – а потом на Марию.

– Просто счет. С прибытием новой девушки, они пишут ее порядковый номер, – ответила Мария, взяв пластмассовую вилку в руки и откусила с нее один кусочек стейка.

Алекса промолчала. Именно так она и думала. Это всего лишь обычный счет. Но было жутко осознавать, что похищены уже больше ста девушек, которых, наверно, никогда не найдут. Алекса постоянно летала в своих фантазиях, пытаясь уберечь себя от слез. Она представляла, что находится дома, а эта еда приготовлена мамой. Что ее «новая комната» – это не клетка, а просто испытание, которое она скоро пройдет и навсегда уйдет с арены. Она постоянно забывала, что была тоже среди этих пропаж. Она не задумывалась, знают ли родители, что она не появилась в университете. Ищут ли они ее. И звонили ли они ей вообще. Она не хотела перемалывать себе кости этими дурацкими думками, потому что с каждым разом они просто лишали ее надежд. Поэтому Алекса выбрала для себя самый простой способ уйти от проблем… Уйти от реальности. Ее грустные мысли, которые давали себе выйти наружу, были только о Ребекке. Вот о ней она не могла заставить себя забыть. И пусть Алекса частенько кормила себя иллюзиями, что Ребекка смогла сбежать или ее просто не похитили, но она продолжала корить себя за легкомыслие, когда та молила покинуть «Мармелад». Только чувство дикой вины за чужую жизнь не давало ей полностью исчезнуть в своем выдуманном мире.

Глава 5

Она примкнула к тарелке с едой и откусила кусочек мяса. На удивление, кормили очень даже вкусно. Когда поднос с ее едой почти полностью опустел, и она была уже сыта, дверь в столовую открылась.

– Номер 118! – крикнул охранник, и Алекса повернулась. – За мной.

Девушка сразу же опомнилась. Ей стало на долю секунды страшно. Почему ее вызывают одну? Что от нее хотят? Ирина с Марией тут же отложили свои столовые приборы, видя панику на лице Алексы. Ирина резко схватила ее за руку и прошептала:

– Алекса, куда бы они тебя не повели… не вздумай бежать. Ты только все усугубишь, – в глазах русской девушки была забота и одновременно страх.

Алекса сглотнула. Ей казалось, что Ирина уже заранее навела на нее неоправданный страх. Но ей можно было верить.

– Я тебя услышала, – натянуто улыбнулась она и пошла к охраннику.

Она вышла из столовой, и громила начал диктовать ей путь. Дойдя до металлической черной двери, Алекса удивилась. Она впервые видит в этом чертовом лабиринте не серый цвет. Охранник постучал, и дверь отворилась. Он подтолкнул девушку внутрь и захлопнул ее обратно, лишив попытки побега. И, к большому сожалению, бежать хотелось как никогда раньше…

Алекса ахнула, не сдвинувшись с места. Это была огромная комната с высокими потолками, по левой стороне которой была расположена кровать с белым постельным бельем. Вся мебель была сделана из чистого дерева, покрашенная в черный цвет, отражающая, видимо, душу своего хозяина. Но, несмотря на такие размеры комнаты, девушку привлекло совсем другое: панорамное бронированное стекло на всю площадь, за которым была вода. Сердце Алексы заколотилось, как бешеное. Теперь ее побег действительно мог быть только в мечтах. Потому что этот адский лабиринт находился под водой. На самой глубине Балтийского моря…

– Тебе страшно? – послышался неподалеку уже знакомый мужской голос.

Алекса резко перевела свой испуганный взгляд на Рошфора, который облокотился на стол, стоящий напротив панорамного стекла. Ее тело перестало двигаться, но чертово сердце не могло сбавить свой темп танца. Его словно закинули в миксер, одновременно разрезая на тысячи кусочков и укачивая, как на самой страшной карусели.

– Я схожу с ума… – прошептала она, хватаясь за голову.

Эд начал подходить к ней, как она резко отступила назад. Рошфор слегка усмехнулся и продолжил на нее надвигаться. Ее реакция была абсолютно банальной. Жить три недели в лабиринте, по ночам разрабатывая план побега и думая, что находишься в каком-то подвале. А потом в один миг осознать, что живешь, как русалка на дне глубокого синего моря, во власти настоящего морского чудища.

– Ты слишком восприимчива, – произнес он, подойдя к ней впритык.

– Зачем меня сюда привели?.. – она не смотрела на него, боялась.

Алексе хватило одной подводной картины, чтобы понять настоящую безысходность. Лучше бы Рошфор и дальше держал ее без видения, где она находится. Так хотя бы оставались жалкие отголоски надежды. А теперь… Как ей выбраться отсюда?! Вплавь?!

– За тебя дают очень большую сумму. Прости, я не смог отказать, – со смешком сказал он, вгоняя девушку в краску.

Алекса округлила глаза. Он позвал ее, чтобы без наркоза и сострадания отрубить крылья.

– Я не буду ни с кем спать! – крикнула она, чем рассмешила мужчину.

– А кто тебя будет спрашивать?

Алекса упала перед ним на колени, вытирая рукавом комбинезона жгучие слезы и забывая, как недавно размышляла, что никогда не будет кланяться, прося пощады у этих людей.

– Пожалуйста… Не делай этого…

Многие падали к нему в ноги, умоляя остановить этот хаос. Но, увидев эту девушку на коленях, имени которой он даже не знал, Эд почувствовал укол в груди. Она раздражала своей мольбой. Пусть лучше крикнет, что он урод. Пусть кинется и ударит. Пусть сделает уже хоть что-то, что он по-настоящему заслуживает! Мужчина взял ее за одежду и потянул на себя.

– Перестань говорить слово «пожалуйста». В этой жизни тебя никто не пожалеет, – он поднял ее на ноги, и Алекса посмотрела на него.

– Ты так говоришь, потому что в свое время никто не пожалел тебя?..

Он ухмыльнулся.

– Ну почему же? Ты недавно сказала, что тебе меня жаль.

– Так ты из-за этого взбесился?! Я тебя обидела?!

– Обидела? – он рассмеялся. – Ты правда думаешь, что меня можно обидеть?

– Да! Тебе правда глаза уколола! Я сказала, что у тебя нет будущего! Поэтому ты решил лишить его и меня! Захотел поставить меня наравне с собой!

Алекса начала кричать. Ее нервы уже были ни к черту. Она долго играла с Рошфором в молчанку. Но теперь этого делать не было смысла. Ее молчание не решило проблему. Ее слова, которыми она хотела заставить его задуматься, тоже были напрасны.

– Мне правда глаза уколола? – он продолжал смеяться ей в лицо. – Детка, не будь такой глупой. Ты действительно думала, что твои слова несколько дней назад могли бы перевернуть что-то в моей голове? Я с самого начала все это сам знал. Ничего нового ты мне не сказала. Я уже давно попрощался со своим будущим. Но в отличие от тебя я смог с этим смириться. А ты до сих пор живешь в своем выдуманном мире и твердишь, что дерьмо, в котором ты оказалась – просто сон, – он смотрел ей прямо в глаза, тем самым разрушая ее красочный выдуманный мир. – Тебя бьют, а ты даже не можешь оскорбить. Я уже не говорю о том, чтобы дать сдачи… С тобой разговаривают, как с бездушной тварью, а ты все равно стоишь и молишь о пощаде. У тебя вообще есть гордость?

– Я просто еще верю…

– Во что? – Эд нахмурился. – В доброту людей? В их искренность? Сострадание? Тебе кто-нибудь здесь помог, когда ты слезно молила о помощи? – своим взглядом он прорубал в ней дыру. – Нет. И тебе здесь никто не протянет руку, потому что в этом мире каждый сам за себя. Даже твои соседки, Ирина и Мария, почему они не сказали тебе, что лабиринт находится под водой? Почему они тебя не предупредили? Думаешь, что просто не хотели пугать? – девушка задумалась. – Если да, то твоей глупости действительно нет предела. Они не сказали только потому, что хотели застать тебя врасплох. Хотели, чтобы ты испытала на своей шкуре то же, что и они. Никто тебя здесь не будет жалеть. Даже если кто-то из девушек найдет выход, тебя никто не возьмет с собой. Потому что для каждого человека важна только его собственная жизнь. На остальных всем здесь плевать. И чем раньше ты это поймешь и перестанешь рисовать в своей голове им всем дружелюбные улыбки, тем легче тебе будет смириться с фактом, что ты здесь навсегда.

По щекам Алексы стекали остатки слез. Она снова замолчала, постепенно ощущая, как на лице высыхает соль. В эту самую минуту девушка перестала искать причину для улыбки. Поскольку сейчас осознала, что все восемнадцать лет она была такая же фальшивая, как и ее разноцветные мечты. Рошфор смог снять и разбить ее розовые очки вдребезги, и теперь Алекса по-настоящему ощутила боль, которая засела очень глубоко. Этот мужчина хорошо дал ей понять, что она больна. Больна своими иллюзиями, фантазиями, которые очень долго закрывали ей очи на людской и грешный мир. Она начинала постепенно все анализировать: сколько комплиментов она делала, но ни одного не получила в свой адрес. Сколько дарила улыбок, но всегда встречалась с недовольными лицами, для которых улыбка казалась чем-то удивительным. Сколько сюрпризов она делала своим друзьям на дни рождения, но ни разу за восемнадцать лет не смогла насладиться подобным презентом. Она всегда помогала людям безвозмездно, порой не получая даже обычного «спасибо». Алекса надеялась, что хоть маленький кусочек любви и доброты может растопить любое, даже самое черствое сердце. Но Эд Рошфор доказал, что нет. Пленники доброты – это пленники собственного разума. Добро не притягивает добро. Оно открывает только душу того, кто его несет. А если у кого-то закрыта эта дверь, то никакое хорошее слово или поступок не сможет ее отворить.

Эд видел, как быстро начали сохнуть ее глаза. Своими словами он превратил ее в манекен. Ей было больно. Но никто из ее новой «семейки» не скажет ей эту правду. Он и сам не сильно хотел лезть в больную голову, но на ее лице вечна красовалась надежда, которой не было места. Эта девушка была травоядной среди плотоядных. И если бы он не сделал такой ход, то ее просто бы здесь сожрали.

– Тебе нужно собраться. Нас ждут.

Он дал ей в руки коробку и указал на дверь, ведущую в ванную комнату. Алекса странным взглядом обвела коробку, не осмеливаясь ее взять.

– Надеюсь, что у тебя не идут сейчас месячные.

Эд не задавал вопроса, но он хотел, чтобы она ответила. Отправлять «грязную» девушку к клиенту было просто недопустимым в бизнесе сексуального рабства. Но Алекса промолчала. Она равнодушно взяла коробку из его рук, прошла в ванную комнату и закрыла за собой дверь. В отличие от «блэк стайла» комнаты Рошфора, ванная была светлая. Современное большое зеркало с подсветкой над умывальником, а сзади стеклянная душевая кабинка, в которой могли поместиться человека три точно. Она не торопилась включать воду. Ей просто хотелось исчезнуть точно так же, как исчезла ее надежда на лучшее. Просидев на одном месте, уткнувшись в одну точку около двадцати минут, Рошфор постучался. Девушка даже не шелохнулась.

– Не поторопишься, я открою эту дверь и сам тебя вымою.

Алекса ухмыльнулась, но встала и включила горячую воду. Быстро приняла душ и открыла черную коробку, из которой на нее смотрело красное кружевное белье. Оно было очень красивым, но девушка больше не испытывала восхищения, которое ранее ей было присущим. Теперь ей стало абсолютно плевать на положительные эмоции. Они никогда не отдавали ей должного. А теперь она должна будет напрочь про них забыть, чтобы заново не надеть эти гнусные розовые очки, которые только создают проблемы на ровном месте. Если бы не эти чертовы «краски», за которыми она постоянно бегала, то вряд ли бы оказалась в клетке безжалостного сутенера. Она не пошла бы в Мармелад. Или хотя бы прислушалась к подруге, которая точно чувствовала подвох сладостей, что бесплатно подавались на блюде. Алекса надела на себя комплект нижнего белья и посмотрела в зеркало. Сегодня это тело должно будет испытать стыд, а возможно, и боль. Она станет той, кого всегда осуждала. Но проституция не была ее выбором. Ее насильно хотели опорочить ради обычных бумажек, которые попадут даже не в ее руки. Укутавшись в полотенце, что лежало на умывальнике специально для нее, Алекса открыла дверь и вышла. Эд стоял возле стекла к ней спиной.

– Что мне надеть?.. – тихо спросила она, смотря на мужчину пустым взглядом.

Он повернулся и показал на вешалку, на которой висело яркое красное платье. Оно было довольно открытым и одновременно сдержанным: открытые плечи, но не слишком короткая юбка, по бокам которой шли два разреза. Она взяла его и направилась обратно в ванную. Небрежно надев платье, которое хотелось разорвать на сотни лоскутков, девушка вышла напоказ мужского взгляда. Эд окинул ее глазами, придельно рассматривая с ног до головы.

– Оно тебе к лицу, – произнес он, но Алекса снова промолчала. – Садись, – он показал ей на стул, стоящий перед зеркалом, и она послушалась.

В дверь постучали. Это была та самая врачиха, но уже без белого халата, а в обычных черных брюках и зеленой рубашке. Лилит подошла к девушке и поставила чемодан с косметикой на стол. Женщина начала делать из Алексы другого человека, накладывая на нее такое количество штукатурки, что в отражении появилась незнакомка. С прической дело обошлось быстрее. Она просто завила ей волосы и перекинула на правую сторону, создавая небольшой объем.

Все это время Эд смотрел на нее, как на обычную вещь. Она была очень красивой, но не с этой тонной макияжа. Черные тени, конечно, подчеркнули светлый цвет ее глаз, но эта чертова красная помада создавала образ сильной вульгарщины для невинного тельца его обладательницы.

Когда Рошфору пришел запрос от клиента, и тот прислал ему фотографию этой девушки, Эд еще подумывал отказать, но вскоре согласился, увидев сумму, которую ему предложили за девственницу. Он долго размышлял над правильностью своих дальнейших действий. Ведь в его грешном мире не было еще невинных, и где-то внутри он боялся лишать ее последнего, что у нее осталось. С другими не было таких мыслей. Им было уже нечего терять, а ей…

– Я закончила, – произнесла женщина и посмотрела на Эда, у которого в это время зазвонил телефон.

– Ты свободна, Лилит, – быстро сказал он и вышел из комнаты.

В это время Лилит посмотрела на Алексу и положила ей в руки очень маленький конвертик. Размером с флешку. Девушка странно на нее посмотрела, как та ей просто кивнула, не сказав ни слова, и покинула комнату. В ту же минуту зашел Эд, как Алекса сразу же сжала в кулаке некую подачку от Лилит. Рошфор ничего не заметил. Он подошел к ней, встав за спину и смотря на девушку через отражение в зеркале.

– Наверно, мне нужно посвятить тебя в детали… – начал он, но Алекса его перебила:

– Не утруждайся. Я знаю, что такое секс.

– Хорошо, – Эд достал шприц, и руки девушки задрожали.

Алекса помнила, что рассказывали девушки. Сначала Рошфор усыпляет, а потом они просыпаются уже на воле. Видимо, чтобы никто не смог узнать дверь, что вела к выходу из этого подводного царства.

– Подожди, – резко остановила его Алекса. – Дай, пожалуйста, еще минуту. Мне нужно в туалет.

Эд странно на нее посмотрел. Он думал, что она пойдет до конца и будет принимать поражение достойно, как и начала. Но ее испуг снова блеснул на лице.

– Хорошо, – он сделал шаг назад. – Но если ты захотела спрятаться в туалете, то знай, что я все равно тебя оттуда вытащу.

Алекса встала и пошла в сторону ванной комнаты. Она зашла и закрыла дверь. Разомкнув кулак, девушка развернула маленький конвертик из бумаги, на котором было написано:

«Не дай ему себя продать».

Она бы подумала, что эта женщина оказывала ей некую поддержку, но острое лезвие, что лежало в этом конвертике, с силой ударило по сознанию. Лилит призывала ее к суициду. Руки девушки задрожали. Она и сама подумывала, что если сломанные ребра смогли остановить Эда Рошфора на целых три недели, то, возможно, стоило сломать себе их заново. Но это были только ее мысли. А когда и люди вокруг уже начинают «шептать на уши плохие идеи», то стоит на самом деле задуматься, правильны ли те были.

Стук в дверь.

– Выходи, – прозвучал мужской голос, но Алекса не слышала его.

Она смотрела только на лезвие в своей руке, решаясь на абсурд. Но когда послышался щелчок в дверном проеме, девушка быстро спрятала конвертик с лезвием под мыльницей на умывальнике, сделав окончательный выбор.

Эд открыл дверь, держа в руке ключ от ванной комнаты. Он много раз сталкивался с ситуациями, когда девушки решали отсидеться в надежде, что он не сможет открыть дверь. И вскоре сделал себе ключ.

– Что ты здесь делала? – спросил он, немного сощурив глаза и оглядывая ванную.

Алекса опустила глаза, собираясь просто выйти, но Рошфор схватил ее за руку.

– Я задал тебе вопрос.

– Отпусти меня! – она ударила его в грудь. – Воткни в меня уже это чертов шприц! – глаза стали наливаться слезами. – Или сейчас я испорчу этот шлюший макияж!

Эда ошарашила ее реакция. Он мгновенно отпустил ее, как та сразу подбежала к зеркалу, возле которого Лилит сделала из нее проститутку. На туалетном столике лежал шприц, и Алекса, смотря в глаза Эда, сняла колпачок и приставила иглу к своей шее, чем вызвала удивление на лице мужчины.

– Надеюсь, что деньги, которые ты за меня получишь, сделают тебя счастливым, – она воткнула иглу и усыпила сама себя.

Ей хватило нескольких секунд, чтобы начать падать, но Рошфор быстро подбежал, принимая ее в свои объятия. Слова, которые она сказала ему напоследок, застряли в мозгу. Ему столько раз кричали, что он монстр, незаслуживающий жизни. Но еще ни разу он не встречал девушку, которая добровольно бы приняла свою участь и пожелала бы ему счастья. Пусть и отдаленно. Ее реакция в ванной комнате была спровоцирована нервами. Ей было сложно. Но он даже не предполагал, что она осмелится ударить его в грудь. Внезапно ему стало паршиво на душе, словно с того света его проклинает мать, которая так же, как и эта девушка, верила в свет, но не боялась сигануть во тьму.

– Этот мир тебя не заслуживает, – произнес Эд в пустоту, поднимая ее на руки.

Глава 6

Алекса пришла в себя уже в машине. Девушка посмотрела на свои ноги и увидела дорогие туфли в тон своего платья. Их не было, когда она находилась еще там, в подводном королевстве. Голова от снотворного была мутной. Шея немного побаливала из-за неумелого прокола. Она пошла против правил Рошфора, доказав ему, что только она вправе управлять своей судьбой.

– Держи, – Эд протянул ей бутылку воды.

Она действительно хотела пить, но принимать что-либо с его рук девушка больше не собиралась.

– Оставь себе, – грубо сказала она и быстро вышла из машины.

На улице была ночь. Почувствовав Стокгольмский легкий ветерок, девушка вдохнула полной грудью. Она так скучала по свободе и свежему воздуху, что готова была сейчас расплакаться от счастья. Ей хотелось раскинуть руки и радоваться, как она это делала месяц назад, но теперь все изменилось. Радость мигом превратилась в часы отсчета до ее верховного суда.

Когда Эд открыл ванную комнату, и Алекса спрятала лезвие, ее выбор пал на свободу. Она решила не идти на провокацию Лилит, попытав свою последнюю удачу. Девушка подумала, что можно попробовать договориться с клиентом, если тот, конечно, окажется адекватным. Ей всего лишь нужно будет сделать один звонок родителям и попросить помощи. Таков план был идеален в теории. Но Алекса понимала, что если практика даст пробоину, и ее первый недолюбовник окажется последней гнилой тварью из построенной пирамиды зверства Рошфора, то после этого изнасилования она обязательно примкнет к предложению Лилит.

Она стояла возле «Мармелада», который испортил ей жизнь. Заманил своим сладким названием и дал вкусить красоту под другим углом. Вот каково это смотреть, но не видеть истины.

– Готова? – послышалось возле уха.

Алекса медленно повернулась и посмотрела на Рошфора. Она хотела увидеть в его глазах хоть что-нибудь, но они были пусты. Никакой душевной горечи. «Ты дешевка, Эд Рошфор», – мысленно произнесла она. Раньше Алекса думала, что к дешевым людям можно приписать только женщин, продающих себя за деньги. А теперь со спокойной душой могла отправить в этот список и человека, который ими управляет.

Глаза снова заслезились, но Алекса смогла выдавить, возможно, последнюю в этой жизни свою искреннюю улыбку, обнажив белые зубы.

– Ты будешь последним, кто ее запомнит… – прошептала она и направилась ко входу.

Эд стоял на месте. Она подарила ему улыбку. Даже под прицелом судьбы эта девушка еще с ней боролась, будучи полностью безоружной. Феноменальная отвага.

Собираясь зайти в «Мармелад», Алекса остановилась на входе, смотря прямо и уже без страха в лицо охранника. «Твою рожу я запомню из тысячи», – проговорила она в своей голове.

– Не попросите паспорт? – со смешком спросила она, похлопав глазками.

Мужчина мгновенно напрягся, но, увидев сзади нее Рошфора, сразу же расслабился. Она под его контролем, а значит, он мог не волноваться за гнусный исход событий, где он отправится в тюрьму из-за чокнутой бабы, которая собственноручно угодила на крючок этого ночного клуба.

Эд молча кивнул охраннику, дав понять, что все в порядке. Он посмотрел на девушку, показывая ей одним взглядом, чтобы та шла дальше и оставила свой поток насмешек.

Алекса неприятно ему ухмыльнулась и прошла внутрь. И вот теперь она прекрасно видела то, что тогда заметила Ребекка… Это место было полно грязи. Гадкие мужланы бросали на нее свои похотливые взгляды, и она каждый одаривала своей презренностью. Ненависть, чуждая этой девушке, выходила наружу, словно зверь, который долго сидел взаперти. Громкая музыка больше не веселила, а атмосфера не вызывала восторга и ошеломления. Алекса больше не видела красоты. Только гнилье, раскиданное по сусекам творца этого места.

Она подошла к тому самому бармену и громко похлопала ладонью по барной стойке. Он поднял на нее взгляд, но не выразил ни одной эмоции, просто смотрел. Конечно же, он ее узнал. И наверно, даже бы испугался, не будь сзади этой новой шлюшки ее хозяина, который сегодня явно получит хорошую сумму денег.

– Вы все бездушные… – сказала Алекса ему в лицо, надеясь хоть на какую-то реакцию, но парень просто отвернулся, кивнув в знак приветствия Рошфору.

Эд стоял сзади нее и все слышал. Она наконец-то открыла глаза на этот мир. Как он и хотел. Но с ее открытием Эд замечал, что она постепенно начинает терять и себя. Милого и глупого личика, которое привыкло улыбаться, больше не было. Грустного и отрешенного тоже. Эта девушка стала надевать на себя образ такой же безудержной фурии, как и все в его проекции. И было страшно осознавать, что убийство, возможно, последней светлой души на этой грязной планете он взял на себя.

Он встал рядом с ней, махая тому самому бармену головой. Парень сразу принялся намешивать какой-то коктейль.

– Решил меня напоить? – спросила Алекса, мечтая, чтобы и в этот раз в ее напиток подмешали наркоту.

Пусть лучше она сразу вырубится, чем пойдет на свой первый «рабочий день» полностью в адеквате.

– Поможет расслабиться, – сухо ответил он.

Девушка почувствовала, как ее губы задрожали, но она с силой их сжала. Эд это заметил. Ей было страшно, даже если она не показывала свою панику. Чувство, призывающее Рошфора взять ее за руку и немного утешить, стало новым ударом свыше. В его голове хаотично бегали вопросы… Почему рядом с ней он не может оставаться в тени и пускать все на самотек? Почему именно эта девушка так сильно таранила бездыханное сердце, заставляя его биться сильнее? Почему именно ее хочется спрятать от похотливых взглядов мужиков, которые сразу же пустили слюну, как только она зашла в «Мармелад»? Почему ее сбитое дыхание от испуга призывает помочь с ним справиться? Почему эта девушка заставляет его так много думать? Почему?!

Бармен поставил перед ней коктейль, и она потянула к нему свою руку, смотря в глаза цвета бездонного моря.

– До дна, – усмехнулась Алекса и выпила все содержимое стакана.

Горечь обожгла ее горло. В нем было слишком много спирта. Она начала кашлять, отворачиваясь от взгляда Рошфора, что хотел к ней прикоснуться, но не стал. Он словно ставил на ней блок, чтобы не сделать ошибку, которая могла лишить его новых средств или статуса. Он не должен давать слабину, идя на сочувствие по неизвестно какой причине. «Что в тебе такого?» – новый вопрос, который присоединился ко всем остальным. Она же слабая. Отверженная. Наивная. Даже ее поступок с коктейлем, из-за которого она сейчас не могла прокашляться, был пропитан детской шалостью всем назло. Но она не могла понять, что делает этим хуже только себе.

Отставив пустой стакан, Эд махнул рукой охраннику, и тот тут же оказался возле девушки.

– Время вышло, – произнес он, смотря на часы.

Алекса кивнула сама себе и пошла вместе с этим громилой навстречу неизвестности. Он повел ее к черной матовой двери, на которой было написано «dead butterflies». «Мертвые бабочки?» – мысленно спросила у себя Алекса, не понимая суть такого глупого, странного и одновременно пугающего названия. Она зашла внутрь, как ее встретил длинный коридор с желтыми лампочками в виде коконов. Левая стена коридора была разрисована витиеватыми золотыми узорами. Где-то она их уже видела. Может, в Стокгольме у всех башню сносит от золотого цвета? По правой же стороне коридора было много дверей. Видимо, комнаты. Но больше ее привлекли порхающие бабочки из настоящего золота, что были приделаны к дверям вместе номеров. И снова она встретилась с красотой, внутри которой притаилось скрытое от глаз уродство.

Дойдя до самого конца, Алекса повернулась лицом к охраннику, понимая, что эта последняя дверь открыта специально для нее. Девушка ждала хоть какого-то слова или приказа, но мужчина молчал.

– Надеюсь, тебе просто стыдно, – она усмехнулась и прошла внутрь.

Дверь захлопнулась, и Алекса увидела маленькую комнатку с большой кроватью, на которой сидел он. Ее «клиент». На вид ему было около пятидесяти, что в ту же секунду испугало. Но уже в следующую она подумала, что такой взрослый мужчина может оказаться достаточно и сговорчив. Ну, если, конечно, надеяться на силу возраста. Карие глаза, седые волосы, аккуратно постриженные и белая рубашка, которая уже наполовину была расстегнута.

– Проходи, – сказал он хриплым голосом, причина которому была «высота» стажа курения. – Не стесняйся.

Она подошла к мужчине и присела рядом. Не зная, как начать простой разговор, она спросила слишком банальную вещь:

– Разве нет любви, что вы решили получить ее таким способом?..

Мужчина усмехнулся.

– Ты еще слишком мала, чтобы говорить о любви, – произнес он, и Алекса рассмеялась.

– Если бы это было правдой, меня бы здесь не было.

Мужчина встал, открыл бутылку вина и вылил все содержимое спиртного в два глубоких бокала. Бутылка опустела, и он поставил ее на прикроватную белую тумбочку рядом со светильником. Свет в комнате был интимный. Приглушенный, как от свечей.

– Пей, – он протянул ей бокал, и Алекса его приняла.

Мужчина сделал глоток из своего бокала и посмотрел на девушку.

– Ты очень красивая.

Она молча кивнула на комплимент.

– Могу ли я вас попросить об одолжении? – начала она издалека, надеясь, что он адекватно среагирует на ее просьбу.

– Проси, что хочешь, – с ухмылкой произнес он. – Но сначала я должен удостовериться, что ты действительно девственница.

Последние слова пошли не по плану Алексы. Проверка ее невинности даже не приходила в голову. Надежды постепенно падали, как осенние листья. И даже если она еще не попробовала озвучить свою просьбу, то уже готовилась к неутешительному ответу. Наверно, правду говорят, что люди частенько недооценивают мозги других людей. Алекса представляла себе этот диалог совсем иначе, даже не подозревая, что все задуманное может пойти наперекор.

– А если я предложу вам деньги?.. – прошептала она. – Вы отпустите меня?

Алекса понимала, как глупо прозвучали ее слова. Этот мужчина пришел к ней, отдав свои средства для выживания. А она предлагает ему их обратно. Ведь она даже не догадывалась, сколько стоила этому мужчине ее невинность.

– Девочка, я отдал за тебя почти три миллиона евро. Твое тело стоило мне, как пятьдесят шлюх твоего хозяина, – посмеялся он, и Алекса отпрянула. – Ты правда думаешь, что я поверю какой-то малолетней шлюхе, что у нее есть и половина такой суммы? К тому же я здесь, чтобы не зарабатывать, а покупать. Рынок Рошфора – лучший в Стокгольме. Да и девственницы сейчас большая редкость. Поэтому давай выпьем и приступим к делу.

Алекса хотела зарыться в яму прямо на месте. Эд получил за нее три миллиона! Она, конечно, предполагала, что невинность на рынке сексуальных услуг стоит дорого. Но чтоб настолько! Теперь она еще сильнее возненавидела Рошфора.

– Пожалуйста… – глаза начали слезиться, и девушка решила в последний раз раз произнести слово, которое Рошфор пытался стереть из ее лексикона. – Отпустите меня… Отмените сделку… Прошу, не ломайте мне жизнь…