Искры, бегущие…

– Заявку уже закинула?

– Ещё в первый же день! – возмущённо тряхнув головой, для большей значимости махнула рукой и задела высокую чашку.

Чашка угрожающе качнулась, и, вероятно, этим бы и ограничилась, строго вернувшись в исходное положение. Но, в суете пытаясь схватить её, Эйлина резким движением двинула её в обратную сторону, и горячий чай плеснул на стол, а с его края в ноги. И тут уж не до чашки – спасайся кто может! – стремительно норовя сдвинуться назад, отклоняясь на спинку, а колени в стороны, лишь бы не перепачкать брюки! Хорошо, что не в баре, – иначе бы тут же со стулом кувырком – столовский кондовый стул только жёстче упёрся в пол, издав душераздирающий скрежет, на который обернулись все. В те доли мгновения, пока дёргалась сама, чашка тоже не стояла на месте – выстояв на грани, она маятником пошла вперёд, снова замерла, сбросив часть горяченной коричнево-красной жижи на длинный стол, где четверо сокурсников уже оттаскивали свои подносы подальше от зоны стихийного бедствия.

Волна чая, выбросившись мощным красивым водопадом, ударилась о поверхность стола и с плеском разбилась на расширяющийся диск и множество капель, устремившись в атаку на ближайших соседей. Зоя взвизгнула. Макс, сидевший по левую руку, крепко выругался. Все двигались прочь. Со своего дурацкого застрявшего стула, нервно наблюдая выброс, Эйлина так же пыталась убраться, но резко упереться в стол было ошибкой.

Мгновение – и направление атаки изменилось. Чашка в тягучем слоу-мо начала угрожающе возвращаться к вертикали. И, разумеется, она не собиралась на этом останавливаться. Мечась как пилот в падающем истребителе в кресле с заклинившей катапультой, проклиная конструкторов, сделавших это неповоротливое чудовище с широкими подлокотниками, которые как прутья решётки теперь заключали её в камеру, Эйлина уже, отчаявшись, наблюдала за наклоном чашки в свою сторону. Последний мощный рывок. Катапульта не сработала. А внезапно протянутая справа рука подхватила чашку влёт и вместе с ней как будто нацелилась девушке в голову. Виновник происшествия пришёл на помощь, или решил добить. Эйлина не могла оторвать взгляд от надвигающегося массивного цилиндра, хотя уже мысленно оценила, что плавность движения не даёт кипятку хлынуть через край. Но, сжавшись инстинктивно в проклятом кресле, напряжённо провожала взглядом, как чашка пролетает над её головой в аккуратной крепкой руке и, совершая вираж, уходит на круг, чтобы, постепенно замедлившись, начать возвращаться. Когда разбуянившаяся посудина чётко и мягко приземлилась на площадку стола, все зааплодировали.

Ринкто едва заметно поклонился в сторону восторженных возгласов и, повернувшись к Эйлине, прищурился:

– Ты тоже так сможешь, если наконец решишься на нейроимплант.

– Переживу как-нибудь, – буркнула девушка, – и без него можно.

– Нуу, – скептически протянул Ринкто, – Инженеры в твоём отделе и то все их имеют. А нам, пилотам, это просто обязательно. Киберстабилизация движений – крутейшая штука! Те хирурги, которые монтируют чип в мозжечок, в первую очередь их получают ещё на учёбе.

Эйлина подхватила окаянную кружку и быстро отпила, забыв, что чай ещё горячий, и сильно обожглась.

– Да, это вообще супер – аккорды на гитаре заучиваются на раз! – вставил Макс, и тут же спохватился, что поддержал пилота, хотя его внимание к Эйлине доставляло неприятное чувство. Поэтому он поспешил добавить:

– Но это, конечно, читерство. Если всё постепенно осваивать, то это сильно! Даже если долго не получается.

Чашка громко ударилась о столешницу, – Я не плохо играю, – и, пытаясь сгладить, бросила, – Просто не учу сложные песни, как ты.

– Не бери в голову, – мягко поддержала Зоя, – В игре, главное, не достижения, а чтобы нравилось!

– А вот и бери! – тут же усмехнулся Ринкто, – Операция пустяковая, а возможности прям кругом. Все движения можно отлаживать до идеального. Кунг-фу прям класс – да, Зоя? – и он играючи толкнул её кулаком в плечо.

Мгновенно перехватив его кисть, Зоя одновременно вскочила со стула и вывернула её, вынудив парня скрючиться в подвешенном положении, а затем развернув его спиной, обвила этой рукой его же шею, подтянула к себе и процедила ему на ухо:

– И не только…

Эйлина только хмуро позавидовала тому, как подруга с ловкостью вспорхнула со своего места. Опешив, но не желая выдать это, Ринкто, чуть хрипя, прошептал, – Это намёк?

Кисть хрустнула, а пилот, застонав, дёрнулся.

– Это самбо, придурок. Проваливай, пока я добрая!

Освободившись, Ринкто сразу сделал пару шагов подальше и, потирая руку, бросил на Зою взгляд, смешавший в непонятной пропорции гнев и восхищение. Однако ничего уже не сказал, и строго зыркнув на свою посмеивающуюся компанию пилотов за соседним столом, подхватил со стула лётную куртку и направился к выходу из столовой.

Эйлина глуховато сказала ему вслед, – Спасибо.

– Не за что, – бросил он насколько возможно небрежно.

– Обиделась на нас? – Зоя погладила её по плечу, стараясь заглянуть в опущенные глаза. – Не хмурься, это фигня.

– Нет, я… я обожглась просто. Чай горячий. Теперь есть не смогу. Пойду попрошу контейнеры, утащу с собой в расчётку. Там всё равно сидеть допоздна.

Эйлина кое-как улыбнулась подруге и, подхватив поднос, удалилась.

Макс проводил её взглядом:

– По ней сразу видно, что она нечипованная.

Зоя молча изогнула вверх левую бровь.

– Чего? – кинул Макс, – ты ж сама видишь: она под ноги смотрит!

Зоя ещё раз глянула на удаляющуюся девушку. И правда, сама как-то не замечала, но выбивается реально. Все обычно на ходу болтают друг с другом или в AR, даже если что-то хрупкое в руках. Ходьба на автомате – удобно и совершенно естественно. Так же как мы не думаем про то, чтобы вдохнуть, выдохнуть, снова вдохнуть…

Но она только хмыкнула, а потом испытующе поглядела на Макса, – Отправишься вдогонку?

– Нет, с чего бы, я спокойно доем… – он аккуратно дожевал кусок мяса, – А что она сегодня за расчёты делает? Что-то опять секретное?

– Неет, – чуть растянула Зоя вкрадчиво, – сегодня там открыто. И зависать она там будет долго. Завтра финал.

– Ну, может, загляну проведать в конце дня. Если вспомню.

Эйлина ещё в центральном зале заподозрила, что за ней следят. Хотя в её потоке, похоже не было никого из столовки, которая располагалась на краю гигантского диска среднего уровня. Люди просто перемещались между лабораториями, кто-то спускался в цеха. Кто-то направлялся на второй ярус, где была часть учебных залов. Но ей сейчас было не по пути с однокурсниками, поэтому она миновала ближайшие эскалаторы, ведущие на широкое кольцо второго яруса, и двинулась к тоннелю в сторону северо-восточной башни. Студенты рассыпались по потокам влево и вправо, все двигались по своим делам. Однако странное ощущение уже засело где-то на затылке.

Она старалась не выдать это и, переходя через широкую площадь под купольным сводом, пару раз остановилась у экранов информаторов. Оглянулась мельком. Все как обычно торчат в чатах или смотрят видео, хаотичные движения глаз с отблеском линз, ни у кого взгляд не сфокусирован вдаль. У некоторых даже глаза двигаются не в синхроне, новая фишка от очередного обновления. Сёрфинг в интерконе ещё ловчее, только голова болит, если подолгу. И глаза болят, как будто их тоже в спортзале качал, – вспомнилось насмешливое выражение Зои. Встряхнулась – лишние мысли прочь – сфокусировалась. Все, кто двигался вслед, миновали её обычными ровными потоками. У экранов почти никто не задерживался, потому что здесь были, в основном, стандартные протоколы безопасности. А редкие новостные сообщения можно было посмотреть на ходу, отсканив ссылку. Возможно, померещилось, – подумала Эйлина, продолжив путь.

Квадрокоптер вынырнул из-за одной из шести мощных колонн, подпиравших купол центрального зала. Поднявшись к самому верху, он мог выпасть из поля зрения, хотя ярко жёлтая окраска сервисной службы и контрастировала с тёмными гранями свода, похожими на стены кристаллической пещеры. Но в больших коридорах такие же как он встречались то и дело, и достаточно было не бросаться в глаза.

Тем не менее, на следующем эскалаторе, уводящем поток сотрудников Базы в северо-восточную башню, ему пришлось поднырнуть под заниженный цилиндрический потолок над тремя линиями. Освещение в канале было встроенным и затаиться было абсолютно негде, поэтому он сперва просто опустился вертикально у самого края, где купол переходил в наклонный канал для эскалаторов, и тут же поднялся обратно. Обработка снимков быстро выявила среди толпы девушку со стопкой контейнеров. В отличие от всех, движущихся вверх, она единственная стояла в профиль. Расчёт вероятности обнаружения выдал очень высокое значение, поэтому дрон уклонился в сторону. На стене между проходами к эскалаторам, среди нескольких заглушенных металлических проёмов он подлетел к одному диаметром около полуметра. Секунд десять ушло на то, чтобы законнектиться с устройством авторизации, потом ещё небольшая пауза, и шесть секторов круговой заглушки распахнулись наружу, как механический цветок.

Дрон несколько раз приближался к отверстию, меньшему его по размерам, и не сразу смог состыковать захват с петлёй верхней створки. Затем он плавно отключил винты и поджал их ближе к корпусу. Собственный вес махом завернул его внутрь трубы, при этом он успел выдвинуть небольшие опоры с колёсами на концах. Упёрся в стенки трубы и даже немного проехал внутрь по инерции. Самое сложное было включить винты в сложенном виде. Заводская программа не предусматривала их запуск в состоянии «на земле». И тут пауза продлилась гораздо больше. Несколько импульсивных движений, имитирующих сборку-разборку, когда консоли винтов то начинали выдвигаться, то втягивались обратно, напоминали судороги животного, которое забралось в нору в болезненном состоянии и в лихорадке постепенно лишается сил. Агония продлилась недолго. Поймав нужное промежуточное положение, дрон зафиксировался, включил тягу и умчался внутрь темнеющей шахты.

Коренастый толстяк в серой спецовке, заляпанной машинным маслом, стоявший под ближайшим эскалатором за пультом самоходного подъёмника, с любопытством пронаблюдал действия коптера. Он почесал затылок короткими пальцами, черноватыми от технической смазки. Потом утёр нос широким подранным рукавом куртки, промолвив:

– Мдаа…

– Чего тормозишь? – окликнул его с верхотуры подъёмника парень, копавшийся под эскалатором. Один из стальных квадратов фальш-панелей был отвёрнут и болтался рядом на паре фиксирующих колец. Голова рабочего скрывалась где-то в чернеющем нутре эскалатора, поэтому его голос не передавал нужные дерзкие интонации, а звучал утробно:

– Чего застрял-то, гони сюда большой ключ.

– Да, тут фигня какая-то… Видел?

– Ничего я тут не вижу, – донеслось из брюха эскалатора, – ключ не вижу, во-первых. Да и вообще фонарик налобный слабоват, прожектор сюда направь.

Обойдя подъёмник сбоку и присев, помощник щёлкнул застёжкой замасленного ящика, встроенного в борт. Крышка массивно провернулась вниз, с лязгом врезавшись в защиту колёс.

– Ой, – просопел толстяк.

– Чего ты там ломаешь? Погоди пока, здесь не починили. Давай ускоряйся!

Погромыхав сложенными вповалку дрелями, захватами и резаками, ремонтник выудил длинную массивную трёхпалую кисть. Вытащив её двумя руками, он пыхтя двинулся к большому манипулятору, конец которого свисал между ящиками и пультом управления у торца машины. Потом развернулся закрыть ящик, это удалось с трудом, так как тяжёлая насадка в руках занимала их так, что пальцами ему было ничего не ухватить. Он суетливо кинулся присобачивать кисть к манипулятору, но она не встала с первой попытки в зажим.

– Чего заснул там? Прожектор включи, ключ давай! – гулко пронеслось в металлическом коробе, и немного отдалось эхом.

– Так я фонарь не подхватил, блин, – снова развернувшись и удерживая на весу тяжёлую насадку, ремонтник попытался ногой отцепить крышку ящика.

– Да я его в прошлый раз с манипулятора не снимал! У него ж свой разъём.

– Аааа, – толстяк бросил свои акробатические потуги и крутанулся к концевику манипулятора. Крышка ящика снова оглушительно лязгнула. По нутру эскалатора пронёсся неразборчивый гул ругательств, заменяющий сотню инструкций по порядку производства работ. Вжав голову на и без того короткой шее почти вплотную в плечи, младший ремонтник принялся насаживать усиленный захват на манипулятор. Наконец полуавтоматический зажим сработал, и размазав грязным рукавом пот по лбу, ремонтник принялся наскоро затягивать дополнительные фиксирующие болты.

Потом он с грацией хромого слона запрыгнул на приступку у пульта управления и, ворочая джойстиками, принялся направлять инструмент. Широкая цилиндрическая часть, как дымовая труба на катере со старых картинок, торчала почти посреди их самоходной установки. Три подвижные секции, тянущиеся из неё друг за другом, зашевелились, и гигантское щупальце стало выворачиваться вверх. Гидроприводы у каждого шарнира раскрывались с кажущейся лёгкостью. Мощная трёхпалая кисть за секунды взлетела на семиметровую высоту и услужливо зависла вблизи площадки подъёмника.

Покачнувшись будто в такт ему одному слышной мелодии, рабочий плавно перенёс левую руку с джойстика в сторону небольшой панели клавиш. Затем чуть замер, и с выражением утончённого внимания выждав полмгновения до нужного такта мелодии, метко нажал на зелёный квадратик, словно на клавишу рояля.

Наверху вспыхнул прожектор, резкой вспышкой залив всё пространство за открытой фальш-панелью. Взрыв грозных ругательств раскатистым гулом заполнил всю внутренность эскалатора. Помощник сжался, словно это был утробный рык гигантского стального дракона, вот-вот готового трёхпалой лапой вздёрнуть его на огромную высоту. Потом распрямился, и неунывающе провозгласил кверху:

– Извини!

Его коллега высунулся из брюха стального змея, протирая слезящиеся глаза. Крепко взявшись за ограничительный поручень, он явно ничего не различал вокруг.

– На что отвлекался в этот раз? – спросил он, наклонив голову вниз.

– Там коптер странно себя вёл, – раздалось снизу левее среди плывущих перед глазами кругов.

– Коптеры считал?..

– Да, ладно, я серьёзно. Он влез в обводной воздуховод. Он его вскрыл сам!

– Ага, консервным ножом. Ты это Джошу расскажи, он вечно бредит про то, как они оживут и задвинут нас.

– Так можно рассказать, а чо? – донеслось снизу. В проясняющейся мути стала вырисовываться округлая фигура: она была похожа на чашку, ручка которой чесала её верхнюю часть, – Но только он полчаса будет гундеть про то, как они все разом восстанут и поработят нас.

– Нееет, – ухмыльнулся старший, – он будет вещать про то, что они начнут справляться без нас, а нас просто выгонят вон.

И они оба заржали. Через несколько секунд старший резко перестал, развернулся к небольшому пульту на ограждении своей люльки, и подхватил висевшую рядом длинную перчатку с толстыми пальцами. Ловко натянув её на правую руку, он левой нажал пару кнопок, затем повернул правую кисть в одну сторону, в другую. Наконечник манипулятора свободно проворачивался на 360 градусов по часовой и против. Раскрыв ладонь, а затем сжав пальцы, рабочий пару раз проверил как механическая кисть выполняет захват. Она реагировала быстро и чётко. Левой рукой ремонтник опустил на защитной каске тёмный козырёк и, включив экран на нём, взялся за джойстик на своём пульте. Сосредоточенно управляя манипулятором, аккуратно проникшим во внутренности вскрытого эскалатора, не оглядываясь вниз, он громко окликнул:

– Щас тут надолго зависнем похоже. Непонятно, что застряло. Ты там не скучай, а то опять заснёшь.

– Да я ж серьёзно говорю, я реально видел, – выпалил приятель снизу, и, стремясь убедить напарника, но с каждым словом всё менее доверяя себе, проговорил, – Наш жёлтый сервисный коптер. Он в шахту. Залез.

– Ага-ага, – уже себе под нос пробормотал старший, вглядываясь в изображение с камер манипулятора, – Кабы наш дрон здесь мог влезть и всё осмотреть, так нам бы напрягаться не приходилось.

Дрон аккуратно вынырнул из коллектора сбора воздуха вверху северо-восточной башни. Помещение было просторным, только изнутри не было панелей доступа. Но это было понятно заранее, поэтому ещё до того, как он подлетел к двери для сервисного персонала, она услужливо распахнулась, а когда он, прогудев пропеллерами, вымахнул наружу, аккуратно закрылась, словно это был вход в какой-то общественный центр.

Он должен был встретить Эйлину у коридора, ведущего к залу виртуального моделирования, но так и не дождался.

Макс помчался туда сразу после основных занятий, но тоже не нашёл её, и поэтому вернулся глянуть ближе к концу смены. В дверях торчало пятеро гиков в форменных серых костюмах сервисной службы и, протискиваясь среди широких спин, он уловил мельком:

– Наверняка, М4 будет окончательное решение принимать. Сегодня все норовят ему на глаза показаться.

– О, да – это шоу, можно даже ставки делать!

– Сами-то чего здесь потеряли? – буркнул Макс.

– На ваши терзания пришли поглазеть, – откликнулся единственный долговязый среди кучки коренастых ремонтников, – Простым работягам это не светит, но зато мы можем наблюдать как отметут 99 из 100. То-то будут страсти!

–Ты-то, небось, тоже пришёл помаячить, чтобы подняться в рейтинге? – ехидно кинул толстый в спецовке, испачканной машинным маслом.

Макс притормозил, чтобы ответить чем-нибудь язвительным, но выдал то, что маячило у него на уме с утра:

– Как бы не вышло так, что он предоставит финальный выбор М9…

– Опа! -воскликнул заляпанный – Человек даёт искину решать такое? Вот это будет поворот!

– И правда, – добавил долговязый, – то-то он с ним так носится. Как будто себе в преемники готовит!

Вся компания заржала, и Макс посмотрел на них, нахмурившись, с лёгким недоумением:

– Это может быть просто способ избежать субъективности.

– Не, ну кто ж спорит, – долговязый понизил голос с картинно-доверительным тоном, – тем более, что он сам ещё очень даже бодр. Даром что один из самых древних из разморозки!

Парень рядом с ним, на спецовке которого была нацеплена куча микропроцессоров как значки, в очередной раз многозначительно хмыкнул. Внезапно на его лице блеснуло осознание гениальной идеи, и он выпалил:

– Может, он себя перезагрузить в него думает. Или наоборот? Это возможно?

– Нет, – прозвучало из коридорного динамика, и внезапно вся компания сникла, – Технология переноса сознания – это очень отдалённые перспективы.

Взгляды ремонтников потупились. Макс тоже не ожидал произошедшего, но сейчас довольно наблюдал, как насмешники переживают внезапный комментарий и вовсе не от того, что они удручены отсталостью технологий. При этом голос из динамиков уверенно продолжал, как будто найдя заинтересованную аудиторию:

– Даже подгружение памяти – это рискованная и неотработанная процедура, так как нейронные связи в коре больших полушарий рассеяны обширно и пересечённо. И на данном уровне точности вероятность нарушения ассоциативных цепочек велика.

После небольшой паузы он добавил, – Пока можно закодить только мозжечок. К сожалению.

– Ага, – выдавил долговязый.

Коллекция микрочипов неуверенно хмыкнула, и тут же была атакована:

– Ты же говорил, что для Системы здесь «глухая» зона! – прошипел долговязый.

М9 миролюбиво подхватил, – Так и есть. Но я в отличие от неё ещё умею читать по губам. Вас плоховато видно с дальних камер из зала. Но зато у вас очень выразительная артикуляция.

– Попадос, – пробубнил заляпанный. И вся компания двинулась на выход.

Первые застопорились, и шедший последним микрочипер налетел на тощую спину. Остальная четвёрка чуть не хором отчеканила:

– Добрый вечер, Михаил Евграфович!

– Здравствуйте, ребята, – руководитель отдела, неслышно подошедший ко входу в зал, приветливо замедлился. Он так же вежливо кивнул последнему поздоровавшемуся, который внезапно обнаружил себя посреди широкого прохода отступивших в стороны нос к носу с М4. И потирая свой ушибленный нос, поспешил догонять остальных.

– Добрый вечер, – добавил Макс, стоявший слева почти внутри зала.

– Добрый вечер, Максим, а ты в какую расчётную группу входишь?

– Я … ээ, ни в какую… заскочил с друзьями переглянуться.

– Довольно мило, что ты ценишь общение вживую. Многие довольствуются проекционным изображением на линзах. Нейроинтерфейс, единое инфополе. Как говорится, всегда на связи – всегда в курсе. А вместе с кинетическим имплантом это вообще … ээ, хиповая штука?

В коридорном динамике что-то хрюкнуло, Макс бросил туда взгляд с подозрением, потом на М4 с неловким умилением и попытался подстроиться:

– Типа того. Страшно удобно. Сами знаете, Михаил Евграфович, но не у всех же он установлен…

Внезапно он спохватился, что выдал ориентир своего появления здесь, и захлопав глазами, открыл рот, чтобы что-то спешно добавить, но мозг, не усиленный навороченными технологиями, катастрофически вышибло из состояния равновесия, и только чипированный мозжечок после пары секунд паузы услужливо закрыл ему рот.

– Куратор станции может себе такое позволить, т.к. его интеллектуальные показатели значительно превышают требуемые пороговые значения, – снова вступил в разговор М9, ровно отчеканив это из динамика.

М4, рассеяно наблюдавший панику Макса, просветлев, поддержал:

– Ну, да, Ваисий – редкий сотрудник, который может себе это позволить. И это его принципиальная позиция. Не то, чтобы я одобряю консерватизм, но в некоторой степени это мотивирует его вкладывать больше сил в работу над проектами.

– Поэтому его и выбрали первым дежурным над экспериментальной автономной разведывательно-исследовательской станцией, – М9 сказал это со свойственным коридорному динамику посредственным звуком, но Максу в очередной раз за вечер показалось, что в формальной фразе проскользнули какие-то интонации.

– Но он не единственное исключение… – продолжил было динамик. Макс инстинктивно глянул на подвешенную в коридоре под потолком звуковую коробку, в то время как М4 неуловимо моргнул на что-то в проекции на линзе, и голос оборвался. Как раз когда перед ними затормозила группа сотрудников, двигавшихся на выход из зала. Первые из них с досадой кинули взгляды на неожиданное препятствие, которое программа не смогла обойти, но, узнавая руководителя, каждый тут же менял взгляд на сдержанный. А пара человек невпопад выдала явно заготовленные фразы:

– Михаил Евграфович, завершилось долгожданное моделирование по тесту операционки чипов. Обновление в ближайшее время.

– Добрый вечер, можно ли обсудить с Вами новые данные?

М4 сперва чуть кивнул, а затем покачал головой:

– Сегодня не получится. Мы должны подвести итоги отбора нового дежурного Станции. Миссия должна вылететь уже скоро. Когда мы определим его, и он или она сможет приступить к финальной подготовке, то уже переключимся на следующие вопросы.

Они с Максимом расступились, аккуратно освободив проход. Макс вплотную прижался спиной к краю стальной створки, почти целиком утопленной в щель стены, заодно озираясь по рабочим местам в зале. Но несмотря на конец дня многие полупрозрачные экраны ещё рябили диаграммами и таблицами, так что дальние ряды были совсем невидны.

В освободившийся проём автоматически хлынул поток выходящих, при этом на лицах проплывающих мимо проходили эмоции волнения и досады. Кто-то явно хотел задержаться, но не успевал придумать как, и оттого конфликт маршрутизатора и скрытых намерений отражался особенно драматично. Макс пытался сквозь толпу высмотреть часть зала на правой стороне. Но народ, видимо, отчаянно не решаясь, сбивал маршрутизаторы. И при этом скучивался, толпился, отступал, сталкивался.

Невиданное зрелище, подумал Макс, сервисники такое упустили. Утром они пересекались на встречных потоках, двигаясь к началу смены каждый в свою зону Базы. Расчётных инженеров мало, т.к. это, в основном, задача Сети, и их урегулированное движение едва ли привлекло бы внимание. Они одиночками или по двое, по трое направлялись на верхние уровни, так что их фигурки в синей униформе легко можно было принять за свободно шагающих к рабочим местам. А вот поток рабочих, двигающихся упорядоченными линиями, с выделением полос разной скорости, был торжеством логистики. Основная масса ремонтников в серой форме с крапинками оранжевых контролёров заводских цехов. Аккуратно перестраивающиеся по мере приближения к перекрёсткам коридоров, замедляющиеся у эскалаторов и ускоряющиеся на выходе. Это было похоже на гигантские потоки рыб, которых изредка можно заметить из панорамных окон верхних уровней. Их согласованное красивое движение вполне могло загипнотизировать, когда ровно движущийся рой внезапно менял направление как будто сразу всей массой и, не нарушая плавности скольжения, вырисовывал очередную дугу какого-то неведомого исполинского узора.