Бои тяжеловесов. Глобальная политическая арена

Экономический кризис

Во всем этом финансовом хаосе и экономической неопределенности, сотрясающей мировые рынки, я вижу и хорошую сторону. Нынешний кризис вынуждает Соединенные Штаты начать бороться с «вредными привычками», которыми они обзавелись за последние несколько десятилетий. И если нам удастся от них избавиться, нынешние неурядицы в долгосрочной перспективе пойдут нам на благо.

Начиная с 1980-х американцы потребляли больше, чем производили, а разницу возмещали путем заимствования. Двадцатилетний период доступности денег и постоянного совершенствования финансовых продуктов обернулся тем, что буквально каждый мог взять в кредит любую сумму для любых целей. Задолженность домохозяйств выросла с 680 миллиардов долларов в 1974 г. до сегодняшних 14 триллионов. Среднестатистическая американская семья пользуется 13 кредитными картами, и 40 % из них имеют просроченную задолженность (в 1970 г. этот показатель составлял 6 %).

Однако по сравнению с государством простые американцы являют собой просто образец финансовой дисциплины. Власти каждого города, округа и штата стремились постоянно увеличивать расходы, не повышая при этом налоги. Как они могли преодолеть этот заколдованный круг? За счет заимствования, за счет использования все более изощренных финансовых инструментов.

Впрочем, проблемы создавали не только местные и региональные органы. При Алане Гринспене (Alan Greenspan) Федеральная резервная система как огня боялась любых болезненных мер. Дефолт в России? Снижаем процентные ставки. Замедление темпов экономического роста после 11 сентября? Снижаем ставки. Какая бы проблема ни возникала, решали ее исключительно за счет поддержания денежных потоков и подстегивания экономики. В 1990 г. государственный долг США составлял 3 триллиона долларов, сегодня – уже 10,2 триллиона.

Если из нынешнего кризиса и можно извлечь какой-то урок, то он подтверждает старую истину: бесплатный сыр бывает только в мышеловках. Кредиты сами по себе – вещь нормальная. При разумном применении они становятся движущей силой современного капитализма. Но затушевывать гигантские объемы накопленной задолженности сложными финансовыми инструментами – значит провоцировать безответственность.

В краткосрочной перспективе, чтобы преодолеть кризис, государствам придется влезать в новые долги и брать на себя новые финансовые обязательства. Но это не означает, что для стимулирования экономики нам, как предлагают некоторые экономисты, следует еще больше снизить налоги. Это будет лишь искусственное продление нынешней ситуации. Куда более эффективным стимулом стала бы реализация масштабных проектов в области инфраструктуры и энергетики, в основе которых лежали бы инвестиции, а не потребление, и которые по-иному воздействовали бы на бюджетную сферу.

Что же касается долгосрочной перспективы, то тут нужно вернуться к основам. Государству следует стимулировать накопления. Сейчас оно, напротив, создало гигантские стимулы для роста потребления (самым наглядным примером здесь может служить вычет из налоговых платежей процентных ставок по ипотечным кредитам), и эти стимулы работают. Американцы живут в самых больших в мире домах, у нас больше всего автомобилей. И если мы будем облагать налогом потребление и стимулировать сбережения, эта система тоже будет работоспособна. Нормы регулирования относительно задолженности по кредитным картам необходимо пересмотреть таким образом, чтобы люди имели четкое представление о рисках, на которые они идут.

Пол Волькер (Paul Volcker) давно уже утверждает: финансовые инновации последних лет представляли собой лишь перетасовку имеющихся ресурсов, не неся в себе существенной реальной выгоды для экономики. Теперь масштабы подобной деятельности существенно сократятся. Бойкин Карри (Boykin Curry), менеджер одного из нью-йоркских инвестиционных фондов, отмечает: «В прошлом году 30 % совокупной прибыли фирм, входящих в список крупнейших американских компаний по версии Standard & Poors, приходилось на долю финансовых корпораций, а американские потребители каждый год тратили на 800 миллиардов долларов больше, чем зарабатывали. В результате большинство наших лучших ученых-математиков привлекалось в непродуктивную сферу ‘финансовой инженерии’, вместо того, чтобы заниматься биологическими исследованиями и разработкой топливно-энергетических технологий. Капиталовложения направлялись на строительство предприятий розничной торговли, а не на создание критически важных инфраструктурных объектов».

Кризис положит конец искаженному распределению людских и финансовых ресурсов, и перенацелит их для более продуктивного использования. Если кто-то из лучших умов Уолл-стрита займется разработкой более эффективных механизмов энергопотребления, экономика от этого только выиграет.

Американская экономика остается весьма динамичной. Даже сейчас из всего множества фактических данных больше всего поражают те, что свидетельствуют о ее необычайной устойчивости к недавним шоковым потрясениям. Если нынешняя паника будет продолжаться, ситуация изменится, но основополагающие достоинства американской экономики помогут ей быстро преодолеть рецессию. Рост в развивающихся странах, служащий локомотивом мировой экономики, тоже никуда не денется в одночасье.

Сейчас все бегут с рискованных рынков, все вкладываются в доллары и американские депозитарные расписки – но в долгосрочном плане страны мира скорее всего постараются ослабить зависимость от нестабильной сверхдержавы. И Соединенным Штатам придется потрудиться, чтобы привлечь капиталы и привести в порядок государственные финансы. Нам также придется принимать серьезные решения в стратегическом плане. Нельзя размещать ракеты-перехватчики у российских границ, тащить Грузию с Украиной в НАТО, и одновременно рассчитывать на сотрудничество Москвы по иранской ядерной программе.

Нельзя устраивать скандалы из-за инвестиций Китая и арабских стран в нашу экономику, и одновременно рассчитывать, что они и дальше будут приобретать депозитарные расписки нашего Минфина. Нельзя проповедовать другим о благах демократии и капитализма, когда в нашем собственном доме с этим все обстоит крайне неблагополучно. Стране, привыкшей ни в чем себе не отказывать, будет непросто учиться финансовой дисциплине. Но в конечном итоге это сделает нас намного сильнее.

2008 г.

Россия и Украина. Интервью с Генри Киссинджером

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Внимание всего мира приковано к Сочи, курортному городу, который находится между Черным морем и Кавказскими горами. Море и горы станут географическим фоном этих Игр. Однако на передний план сейчас выходит геополитическая ситуация.

Соседние регионы, такие как Чечня и Дагестан с их непокорным мусульманским населением, заставляют опасаться террористической угрозы.

Кроме того, поблизости разворачивается революция. Всего лишь в 600 милях находится Киев, столица Украины. Страна с населением 45 миллионов человек переживает революционные потрясения. Украина обрела независимость в 1991 году, когда рухнул Советский Союз. Однако она все еще неразрывно связана с «матушкой Россией».

Чтобы лучше понять, что там происходит и что это может означать для Игр в Сочи, я побеседовал с человеком, который по-настоящему хорошо знаком с этим регионом и его игроками. Генри Киссинджер занимал пост госсекретаря при Ричарде Никсоне. Теперь он возглавляет фирму Kissinger Associates, которая помогает корпорациям вести бизнес по всему миру.

Генри Киссинджер, благодарю вас за то, что пришли к нам!

ГЕНРИ КИССИНДЖЕР, бывший госсекретарь США: Рад быть здесь.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Мы говорили об этом. По вашему мнению, события на Украине будут представлять для России особый интерес и станут для нее крайне щепетильным вопросом. Объясните, почему Украина так важна для России и ее чувства собственной безопасности.

ГЕНРИ КИССИНДЖЕР: Начнем с того, что образование сегодняшней России началось с Киева.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: С Киева, столицы Украины?

ГЕНРИ КИССИНДЖЕР: И Киев когда-то назывался Киевской Русью. Так что политическое и, более того, религиозное развитие России началось в Киеве. Затем произошел раскол, однако с начала… с конца XVII века – начала XVIII века Украина входила в состав России. И я не знаю ни одного россиянина – неважно, диссидент он или занимает проправительственные позиции, – который бы не считал Украину, по крайней мере, важнейшей частью российской истории. Поэтому русские не могут безразлично относиться к будущему Украины.

Я однозначно за независимую Украину и однозначно за Украину, имеющую органичные отношения с Европой. Однако, чтобы понять российскую позицию, следует взглянуть на историю.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Глядя на то, что происходит на Украине, как вы можете охарактеризовать ситуацию? При просмотре телевидения складывается впечатление, что силы, желающие свободы, демократии и отношений – органичных отношений – с Западом, борются с пророссийски настроенным президентом. Так и есть?

ГЕНРИ КИССИНДЖЕР: Это не мое впечатление. По сути, в стране раскол. Восточная часть – православная и тяготеющая к России. Западная часть – чем дальше, тем в большей мере – католическая и прозападная. Так что, думаю, мнения разделены примерно поровну. Что же касается противоборствующих сторон на Украине, по моим впечатлениям, в каждой есть и демократические, и олигархические элементы. И я не считаю нынешнего президента неизбежно пророссийским.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Вы хорошо знаете Путина. Вы встречались с ним больше, чем любой американец. Как по-вашему, он наблюдает за событиями на Украине и думает, что все это дело рук Запада и США, которые задумали окружить Россию?

ГЕНРИ КИССИНДЖЕР: Думаю, он видит в этом генеральную репетицию того, что мы хотели бы сделать в Москве.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Смены режима.

ГЕНРИ КИССИНДЖЕР: Смены режима. И оттого, что все это происходит так близко к сочинским Играм, его подозрения лишь усугубляются. Но ведь Путин считает распад Советского Союза большой исторической катастрофой. Очевидно, что крупнейшая республика, получившая независимость, это Украина с ее 50-миллионным населением. И он не может относиться к этому безразлично.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Как вы считаете, администрация Обамы ведет себя правильно?

ГЕНРИ КИССИНДЖЕР: Администрация Обамы склонна делать публичные заявления о драматических событиях, как если бы все можно было решить на воскресном ток-шоу. Не то чтобы я не согласен с курсом администрации, но я не считаю необходимым делать это так публично. И нужно лучше представлять себе долгосрочное историческое развитие.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: И вас больше всего беспокоит, что это может глубоко обидеть Россию и усложнить наше сотрудничество с ними по Сирии, Ирану или другим вопросам?

ГЕНРИ КИССИНДЖЕР: Построение отношений между Россией и остальным миром, между Россией и нами – это огромная проблема. Поэтому что страна на протяжении всей своей истории была империей, и ее самосознание зиждется на имперских достижениях. Они граничат с Китаем – это стратегический кошмар. Они граничат с исламом – это идеологический кошмар. И у них есть граница с Европой, исторически весьма шаткая.

С другой стороны, российские правители на протяжении всей истории правили, создавая впечатление собственной важности за границей. Так как же сплотить страну, показывая себя грозным за границей, при этом понимая, что возможны – и необходимы – большие компромиссы? Думаю, это главная трудность, с которой сталкивается Путин. И не в наших интересах доводить их до состояния «осажденной крепости», когда они решат, что им нужно показать, на что они способны.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Генри Киссинджер, с вами было приятно побеседовать.

Чего ждать от России. Бизнес на коррупции

ФАРИД ЗАКАРИЯ: В эфире Global Public Square. Мы приветствуем наших зрителей в США и по всему миру. В студии Фарид Закария.

На этой неделе речь пойдет об очень драматичной истории, об ужасных злоключениях одного человека в России. И эта история поднимает еще более серьезные вопросы об этой стране и о том, в каком направлении она движется.

Секрет России – напомню, что Уинстон Черчилль однажды назвал ее «головоломкой, окутанной тайной, внутри загадки» – отчасти заключается в ее истории и географии. Россия – это бескрайняя страна, протянувшаяся на девять часовых поясов, граничащая с тремя континентами. Она также пережила большие геополитические потрясения, когда ее огромная многонациональная империя распалась буквально за одну ночь.

При Борисе Ельцине Россия стала открытой для мира, приняла идеи демократии и капитализма, но при этом погрузилась в хаос и анархию, когда кучка богатых дельцов буквально разворовала ее национальное достояние. Потом пришел Путин и навел порядок. В сегодняшней России государство полностью контролирует ситуацию, но характер этого государства и людей, стоящих у власти, вызывает беспокойство. И это беспокойство не только о том, что происходит в самой России, но и о том, что это значит для остального мира, который имеет с ней дело. Является ли Россия надежным партнером? Можно ли с ней о чем-то договариваться? Можем ли мы заключать с ней соглашения о контроле над вооружениями? Все эти вопросы в каком-то смысле восходят к главной загадке и тайне России.

То, что мы сейчас расскажем вам, – очень необычная история. Сотни миллионов долларов украдены, подозрение падает на высших правительственных чиновников. Пытки, злоупотребления, смерть. И это только начало сюжета, достойного бестселлера. Но, как ни трагично, это реальная жизнь. И в центре событий – наш гость Уильям Браудер, владелец Hermitage Capital Management – некогда самого большого иностранного инвестора в России. Послушаем его историю.

Билл, спасибо, что нашли для нас время.

УИЛЬЯМ БРАУДЕР, Hermitage Capital Management: Спасибо, что пригласили.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: В 1996 году Вы решили поехать в Россию и основать инвестиционную компанию, которая делала бы инвестиции только в России.

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Тогда, в 1996 году, в России проходила масштабная приватизация, когда правительство, чтобы осуществить переход от коммунизма к капитализму, раздавало все даром. И мы основали в России инвестиционную компанию, которая много лет была очень успешна. И мы обнаружили, что Россия построила капитализм, но… Знаете, это, как построить дом и не проложить канализацию. В России в то время не было нужных законов и правил. В результате в компаниях, в которые мы инвестировали, процветала коррупция, должностные преступления и много других ужасных вещей. И я решил, что, если я хочу оставаться ответственным инвестором для этих компаний, мне придется бороться с их коррупцией.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: И в то время Вы достаточно быстро стали крупнейшим иностранным инвестором в России. Это так?

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Да, я стал крупнейшим иностранным инвестором в России. В период расцвета компании у нас было 4,5 млрд долларов, вложенных в российские ценные бумаги. И мы выработали стратегию, которая тогда казалась немного сумасшедшей: изучить механизмы коррупции, выяснить, как это происходит, и поделиться информацией с международными СМИ. Мы так и поступили.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: И как раз в это время к власти пришел Владимир Путин. Почему он позволял Вам все это делать?

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Я боролся с олигархами, расхищавшими деньги компаний, в которые я инвестировал. И Путин боролся с теми же олигархами, претендовавшими на его власть. Поэтому в те времена мы разоблачали коррупцию в этих компаниях, а правительство действовало.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: А общественность одобряла то, что Вы делали?

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Вся общественность… Знаете, была лишь одна группа людей, которая не одобряла мои действия, и это были те, кто расхищал деньги компаний. То есть они, конечно же, были бы совсем не рады, если бы всех коррумпированных сотрудников уволили и стало бы невозможно воровать деньги газовых, электроэнергетических или любых других фирм. Но все внезапно изменилось в 2003 году.

В октябре 2003 года Михаил Ходорковский, самый богатый человек в России, глава нефтяной компании «Юкос», прилетел на частном самолете в Сибирь и был арестован прямо на взлетно-посадочной полосе. И когда они это сделали, они сделали нечто, психологически опустошившее всех богатых людей в России: они схватили самого богатого из них и посадили его за решетку, позволили журналистам с телекамерами приехать и заснять, как он сидит за решеткой.

Теперь представьте, что Вы семнадцатый в рейтинге самых богатых людей России, Вы сидите на своей яхте на Лазурном берегу, включаете CNN и видите, что самого богатого посадили за решетку. Что Вы решите делать? Вы позаботитесь о том, чтобы самому не оказаться за решеткой. И один за другим олигархи приезжали в Кремль засвидетельствовать свою преданность Путину. И вдруг оказалось, что Путин больше не в ссоре с олигархами. А я, к несчастью, все еще был с ними в ссоре.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Итак, в ноябре 2005 года Вы отправились в деловую поездку за границу и прилетели обратно в российский аэропорт. Что было дальше?

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Итак, я прибыл в аэропорт, как 250 раз до этого за последние десять лет. Я прошел в VIP-зал в аэропорту «Шереметьево», подал свой паспорт, и процедура проверки документов, которая должна была занять 5 минут, растянулась на час. Через час в зал вошли несколько сотрудников милиции, они подошли ко мне и сказали: «Вам запрещен въезд в Россию. Пройдемте с нами». Они препроводили меня в зону задержания в аэропорту и продержали там целый день, прежде чем выслать из России.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Но после этого российское правительство начинает действовать против Вас другими, довольно необычными средствами.

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Да, потом… Это-то еще ничего… Эта часть истории – ничто по сравнению с тем, что случилось потом. Итак, спустя некоторое время я оставил попытки вернуться в Россию. И сделал то, что, к счастью, мог тогда сделать: я взял все деньги, которые были у нас в России, перевел их в наличные и вывез из страны. Потом я вывез из страны всех своих людей. Я думал: да, это неприятная ситуация, но пора двигаться дальше. Но на самом деле у меня не было возможности двигаться дальше, потому что случилось нечто невероятное.

Это было в июне 2007 года, когда 25 сотрудников московской милиции провели обыск в нашем офисе в Москве. И другие 25 сотрудников милиции обыскали офис нашей московской юридической фирмы с совершенно определенной целью: заполучить печати и учредительные документы наших инвестиционных компаний, через которые мы проводили свои инвестиции в России.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Это были доказательства права собственности, и, владея ими, они на самом деле могли управлять этими компаниями?

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Именно. Эти особые документы нужны для передачи прав собственности, как и для почти всех значимых действий. И эти ребята, я имею в виду московскую милицию, забрали наши документы, и мы узнаем, что наши компании больше нам не принадлежат. Эти компании были переписаны на имя человека, осужденного за убийство. Передать их возможно было только с помощью документов, которые забрала московская милиция. Но это еще только начало этой неслыханной истории.

Потом мы обнаружили, что на наши компании был подан иск, а мы об этом даже не знали. Иск был основан на сфабрикованных контрактах, составленных задним числом с помощью документов, которые были похищены из наших офисов. И какие-то адвокаты, которых мы не нанимали, о которых мы никогда не слышали, защищали нас в суде.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Выступая якобы от вашего имени?

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Выступая якобы от нашего имени. Но вместо того, чтобы защищать наши компании, они признали вину. И после пятиминутных слушаний судьи в Санкт-Петербурге, Москве и Казани (это три города в России) постановили, что наши компании, которые нам уже не принадлежали, должны выплатить трем подставным компаниям более миллиарда долларов.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: И тогда они попытались взыскать с Ваших компаний деньги, но денег-то у этих компаний не было, потому что Вы перевели все активы обратно в Лондон и вернули их инвесторам. Так?

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: В России не было ни пенса. Так что постановление суда о выплате миллиарда долларов не помогло им добраться до моих денег. Они ходили по нашим банкам в поисках наших активов, но в банках ничего не было.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: И в это время Вы наняли команду юристов в России?

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Мы наняли юристов сразу после обысков в наших офисах. Но в это время стало известно обо всех этих странных судебных решениях и передачах собственности. Мы наняли юристов: семь человек из четырех разных юридических фирм.

Среди них был один весьма выдающийся человек по имени Сергей Магнитский. Ему было 36 лет, он работал на американскую юридическую фирму под названием Firestone Duncan. Он был из тех трудолюбивых и добросовестных людей, которым можно позвонить в семь часов вечера, если вдруг возник какой-то важный вопрос, и они отменят все свои личные планы на вечер и будут сидеть в офисе до полуночи, пытаясь найти ответ. Очень приличный, очень трудолюбивый молодой человек.

Мы сказали Сергею: «Помоги нам понять, что происходит, в чем причина всех этих исков, всех этих странных событий». И именно он установил, что компании были украдены и переданы лицу, осужденному за убийство. Он установил, что были приняты эти судебные постановления на миллиард долларов против наших компаний. Он установил, что все это стало возможным, после того как наши документы похитила милиция.

Это самое поразительное во всей этой истории. Наши компании были украдены, все эти судебные решения были вынесены, для того чтобы те, кто украл наши компании, могли пойти в налоговые органы и заявить, что 230 млн долларов, уплаченные с миллиарда долларов прибыли, которую компании получили за прошедший год, не следовало платить. Из-за якобы неучтенного обстоятельства: из-за потерь на сумму миллиард долларов, которых на самом деле не было. И они обратились с этими сфабрикованными потерями в налоговые органы Москвы и потребовали возмещения налогов на сумму 230 млн долларов. И им их присудили в тот же день.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Это самое большое возмещение налогов за всю историю?

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Да, самое большое за всю историю России. И все это за один день! Что свидетельствует о том, что в налоговом министерстве у них были свои люди, замешанные в этом мошенничестве. Итак, что нам на данный момент известно. Судьи, сотрудники милиции, налоговые чиновники, адвокаты – все эти разные люди оказались замешаны в заговоре с целью обобрать нас.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Выходит, что вначале они пытались украсть деньги у Ваших компаний, но, когда обнаружили, что у Ваших компаний не осталось средств, они украли деньги у российского государства?

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Да, абсолютно точно. Это, как акулы, которые кормятся собственной кровью. И это самое удивительное. Меня все спрашивают: как правительство допустило это? А ответ в том, что высокопоставленные должностные лица в правительстве были частью заговора.

Сергей Магнитский был блестящим юристом, который смог понять то, что было не так просто понять. Была проделана огромная следственная работа, которая заняла 14 месяцев. И как только мы выяснили все обстоятельства, совместно с прокурором мы составили ходатайство на открытие уголовного дела.

А потом он [Магнитский] сделал абсолютно необычную вещь. В октябре 2008 года он пришел в Государственный следственный комитет, который является в России чем-то вроде ФБР, и дал показания под присягой. В них он назвал сотрудников милиции, которые были причастны к кражам из наших компаний и воровству 230 миллионов долларов. Он назвал все имена.

Месяц спустя к нему домой явились трое подчиненных тех самых офицеров, против которых он давал показания, и в 8 утра арестовали его на глазах у жены и детей. Его посадили в камеру предварительного заключения. По сути, это сделали те же люди, против которых он дал показания. Посадив его за решетку, они начали оказывать давление, чтобы он отказался от своих слов.

Они делали действительно страшные вещи. Его посадили в камеру с 8 другими заключенными и 4 кроватями, где приходилось драться из-за кровати и спать по очереди. Они посадили его в камеру с окнами без стекол, так что московской зимой холодный воздух буквально врывался в помещение. Они посадили его в камеру, где нет туалета, просто дырка в полу, и нечистоты с клокотанием просачивались наружу.

Через несколько месяцев они пришли к нему и сказали: «Все может стать лучше, если ты откажешься от своих показаний против нас и признаешь себя виновным по сфабрикованному обвинению, которое сможет обосновать то, что мы с тобой сделали».

Но Сергей был человеком упрямым и честным. Он сказал: «Нет, мне все равно, что вы сделаете со мной, я не буду менять показания и, конечно, не буду оговаривать себя».

И тогда они стали оказывать на него еще большее давление. Его переводили из камеры в камеру. За короткое время он был, по-моему, переведен более 10 раз. И каждый раз, когда его переводили, он терял свое имущество, в том числе один очень важный для него предмет – электрочайник, потому что вода в тюрьме непригодна для питья. Так его лишили возможности стерилизовать воду. Примерно через 6 месяцев он почувствовал себя очень плохо, стал все время болеть, потерял 40 фунтов, начал страдать от острой, мучительный боли в животе. В конце концов, ему дали направление в тюремную больницу. Там ему сказали: «Похоже, у вас панкреатит и желчные камни, Вы должны вернуться примерно через месяц, и мы сделаем ультразвук, а если состояние не улучшится, то придется сделать операцию».

Это была не сложная, но жизненно необходимая операция. К нему вновь пришли и предложили отказаться от показаний, но он не пошел на это. За неделю до операции его внезапно перевели в Бутырскую тюрьму. Это тюрьма строгого режима, самая жесткая, суровая тюрьма в Москве. И в ней не было больницы. В этот момент состояние его здоровья начало стремительно ухудшаться. Он испытывал такую мучительную боль, что не мог даже лежать. Его сокамернику пришлось в течение нескольких часов стучать в дверь, пытаясь добиться медицинской помощи, а когда к нему пришли, то сказали: «Вы можете получить медицинскую помощь, когда выйдете из тюрьмы». Ему становилось все хуже и хуже, и 16 ноября 2009 Сергей Магнитский умер в заключении в возрасте 37 лет.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Ему было 37 лет?

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Ему было 37 лет. Он был юристом, отцом двоих детей, был женат и умер в расцвете лет.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: И он не был великим защитником прав человека. Он был всего лишь адвокатом по налоговым делам, который просто оказался порядочным человеком и не стал поддаваться на такого рода давление.

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Он не был олигархом, не был активистом-правозащитником. Он не был журналистом, ведущим расследование. Он был моим адвокатом по налоговым делам, который оказался в ситуации, когда должен был выяснить, что происходит. А потом, когда он понял, что происходит, он сказал: «Это невероятно. Это моя страна. Этим людям нельзя позволять творить подобные вещи».

Вы знаете, он был не из тех, кто ищет неприятностей, но, когда неприятности сами нашли его, он сделал то, что должен был сделать: повернулся к ним лицом. И это стоило ему жизни.

Это был молодой городской житель, профессионал, работающий в юридической фирме, из тех, что покупают кофе в Starbucks по утрам. Он был вырван из своей работы, посажен в тюрьму и подвергнут пыткам, приведшим к его гибели.

Они говорят, что мы все можем стать Сергеями Магнитскими. Информация об этом деле с клокотанием просачивается наружу. Об этом пишут в прессе, и, в конце концов, президенту Медведеву придется с этим что-то делать. Он призвал начать уголовное расследование по делу Сергея Магнитского. Но сейчас, спустя 6 месяцев, мы видим, что, несмотря на призыв президента Медведева начать уголовное расследование, ничьи действия так и не были признаны неверными. Ни один человек не был обвинен.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Что эта история может сказать о сегодняшней России?

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: К сожалению, эта история говорит о том, что есть преступность, которая пронизывает правительство и правоохранительные органы на самом высоком уровне. И недопустимо, когда президент страны призывает провести расследование и не получает это расследование. Это говорит нам о том, насколько велика проблема на самом деле. А также о том, что в России не действуют те легитимные нормы, к которым мы привыкли в других странах.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Таким образом, это почти что страна, управляемая мафией?

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Я уверен, что это государство, в котором многие важные органы контролируются мафией.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: И Вы не надеетесь, что что-либо изменится?

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Ну, одно могу сказать о России, что она всегда меняется. Все может измениться к худшему или измениться в лучшую сторону. Россия никогда не была статичной страной. Но то положение, которое сложилось на сегодняшний день, чрезвычайно сложное.

ФАРИД ЗАКАРИЯ: Уильям Браудер, большое Вам спасибо.

УИЛЬЯМ БРАУДЕР: Спасибо большое.

Путин против Путина

…Всего через несколько дней российские избиратели выберут нового президента. Хотя определение «новый» может быть не совсем точным, если расхожее мнение окажется верным: премьер-министр Владимир Путин, скорее всего, снова получит главный пост.

Как только Путина изберут, Россия будет выглядеть почти так же, как она выглядела до этого. Почему? Потому что в каком-то смысле Путин никуда и не уходил. Он управлял экономикой, он ежедневно управлял правительством. И хотя он и передал президентский пост и, тем самым, внешнюю политику Медведеву, это на самом деле было чем-то вроде фарса, он действительно в любом случае стоял за принятием большинства самых важных решений.

Если Путин победит на этих выборах, что он почти наверняка сделает, и если он победит на следующих выборах, в которых ему разрешено участвовать, он будет управлять Россией на протяжении уже более 20, а может быть, и 25 лет. Это дольше, чем правил Сталин.

Возникает вопрос: на самом ли деле Россия хочет, чтобы один человек – даже довольно компетентный и такой, к которому относятся как к человеку, восстановившему страну, – правил так долго? У меня есть ощущение, что, хоть протесты, которые мы видели на протяжении нескольких прошедших месяцев, были небольшими, они отражают некоторую степень общественного недовольства этой идеей пожизненного царствования.

Отдельно стоит вопрос об экономике. Российская экономика – это фактически нефть, природный газ, алмазы, никель. Это все природные ресурсы. Это настоящая сибирская Саудовская Аравия. И чтобы развиваться в экономическом и политическом плане, России необходимо иметь возможность диверсифицировать свою экономику.

Пока мало что указывает на это. Нужно сказать, что одна из причин этого, – возможно, то, что диверсификация экономики не слишком выгодна режиму. Чем экономика страны более диверсифицирована, тем больше возможностей утратить политический контроль. До тех пор пока существует, по большому счету, нефтяная экономика или экономика, основанная на природном газе или других природных ресурсах, все это очень обстоятельно контролируется властями. Теперь, когда Путин снова возвращается на самую верхушку власти, он захочет быть организатором сделок, будь то с Обамой или с европейскими лидерами…

Странная вещь, но Владимира Путина можно назвать очень проницательным аналитиком. Я встречался с ним несколько раз, и меня всегда поражали его чрезвычайно развитые аналитические способности. Например, он очень хороший спорщик, когда дело доходит до высказывания его позиции. Также он написал несколько аналитических статей, которые были опубликованы в различных российских газетах, где он проводил анализ ситуации в стране, затрагивая все ее проблемы – политические, экономические. Отсутствие демократии, например. И он провел этот анализ очень грамотно.

Но кажется, он не понимает, что именно он является источником многих проблем. Он является создателем всей этой системы. Здесь мы и сталкиваемся со странным самообманом: он не понимает, что именно он стоит за причинами, из-за которых Россия не может развиваться по тому пути, который он описывает.

Возможно, для него это станет своего рода откровением, когда он начнет понимать это, когда система начнет становиться более открытой, раскрепощенной. Но я в этом очень сильно сомневаюсь. Думаю, более вероятно, произойдет какое-нибудь резкое потрясение извне, чтобы он понял это.

2012 г.

Что делать в Сирии?

Недавняя поездка в Турцию и Россию убедила меня в том, что перспективы все же есть. На режим Башара Асада оказывается реальное и нарастающее давление; у него иссякают финансы, а теперь возникло настоящее военное давление со стороны Турции. Это давление может быть усилено и применяться в сочетании с умной дипломатией, а результатом может стать свержение Асада. Но это означало бы необходимость сотрудничества с российскими властями вместо нападок на них.

США нещадно критикуют Россию за то, что она обороняет Асада, нянчится со своим союзником ценой жизни людей и вооружает сирийскую армию. Отчасти это справедливо, отчасти – нет, и, в любом случае, здесь много преувеличения. Но если цель – сбросить Асада, ничто не поможет. Если только США не намерены обратиться за помощью к Ирану, Россия – единственная страна, имеющая какое-то влияние на сирийский режим.

Первое, что нужно осознать, – это ограниченность связей России с Сирией. Американские чиновники и значительная часть западных СМИ повторяют как заклинание, что режим Асада является одним из ключевых союзников Москвы. Это сильное преувеличение. Сирия была клиентом Советского Союза, но, как и в случае со многими другими союзниками СССР, эти отношения рухнули вместе с его распадом. Экономические связи слабы; Россия занимает лишь девятое место в списке крупнейших торговых партнеров Сирии, и на ее долю приходится всего 3 % сирийского товарооборота. Крупнейшими торговыми партнерами Сирии являются Европейский Союз, Ирак, Китай и Саудовская Аравия (которая торгует с Сирией втрое интенсивнее, чем Россия).

Не кажутся прочными и политические узы между Дамаском и Москвой. Свой первый визит в Москву Асад нанес через пять лет после того, как стал президентом – ключевые союзники так себя не ведут. Его первая поездка за пределы Ближнего Востока была совершена в Париж, который он посещает гораздо чаще. В следующем году он побывал в Лондоне. Он проводил отпуск с премьер-министром Турции на Черном море.

Часто говорят о стратегической ценности российской военно-морской базы в сирийском Тартусе. Однако русские не подтверждают ее особую важность ни словами, ни делами, ни наличными. Порт используется редко и постепенно приходит в негодность. Когда в начале этого года в него зашел в составе флотилии единственный боеспособный российский авианосец, его не смог принять ни один причал. Здесь не базируется ни один российский корабль.

Россия – главный экспортер оружия в Сирию и ежегодно продает режиму существенный объем военной техники. Российские чиновники говорили мне, что ежегодно экспортируется вооружения примерно на 150 млн. долл. Но, в любом случае, в прошлом году в Сирию Россия поставила в десять раз меньше оружия, чем в Индию, в четыре раза меньше, чем во Вьетнам, более чем в три раза меньше, чем в Китай и в два с половиной раза меньше, чем в Алжир. В Египет Россия экспортирует больше оружия, чем в Сирию.

Однако связи России с сирийскими военными реальны и могут быть очень полезными для Запада. Москва могла бы предложить сирийским генералам сохранение контроля над армией в той или иной форме, если они помогут свергнуть режим и перейти к демократическим рамкам. Именно это, по сути, проделали египетские военные, и, хотя революция там была неидеальной, она явно предпочтительнее долгой и кровопролитной гражданской войны.

Администрация Обамы ведет бессмысленную кампанию, призванную выставить русских в дурном свете – возможно, для того, чтобы возложить на кого-то вину за тот непреложный факт, что в Сирии нет хороших вариантов. 12 июня государственный секретарь Хиллари Клинтон открыто осудила российское правительство за направление в Сирию боевых вертолетов, которые «приведут к резкой эскалации конфликта». Оказалось же, что русские отправили назад три вертолета, купленные Сирией лет двадцать назад и прошедшие ремонт в России. Кому принесли пользу эти нападки?

Возможно, Россия останется к ним безразлична. Ее официальные лица параноидально относятся к западным интервенциям, ведущим к свержению непопулярных режимов, считая Панаму, Косово, Афганистан, Ирак и Ливию звеньями одной цепи. Но их также тревожит то, что может произойти после Асада – в стране, где доля меньшинств составляет 40 % – особенно если долгая межконфессиональная война активизирует группы джихадистов. Такие группы продолжают докучать России в южных и приграничных районах.

Если русских можно убедить в том, что Асад рано или поздно падет и что лучший способ предотвратить радикализацию – потребовать политической трансформации прямо сейчас, они, возможно, окажут содействие в такой трансформации. Сделать так, чтобы Москва превратилась из части проблемы в часть решения, – дело рискованное, но не невозможное. Попробовать, безусловно, стоит – пока война не расширилась и не углубилась.