Игра лжецов

Глава 1. Анита Каваллонне

– Члены вашего братства подглядывают за девушками в общежитии нашего колледжа! И пытаются их снимать!

– А у вас есть какие-либо доказательства этому?

Внутри Аниты кипела ярость.

– Я держу в руках телефон с фото и видео. Я же вам его сразу показала.

– Я вижу только несколько студентов, дурачащихся под окнами общежития, – растянул губы в улыбке мистер Филипсон, глава братства. – Может быть, в этом колледже живут их подруги. Смотрели на них в окна, всё такое. Парни творят разные глупости, чтобы впечатлить девушек.

– Никто в нашем общежитии их не знает, – тихо и упрямо сказала Лили.

Единственная, кто решился идти вместе с Анитой в Дельта Омикрон Пи, разобраться с этими извращенцами.

– А вы, конечно же, опросили всю сотню студенток и студентов?

Вот почему Филипсон был таким наглым. Вот почему задавал им эти издевающиеся вопросы. Сидящий рядом с ним куратор даже не отвлекался от своего телефона. И «медиатор» от университета тоже не спешил встать на их сторону.

Этот засранец с самого начала знал – ничего ему и его подопечным не будет.

– Студенткам некомфортно и страшно. Особенно живущим на первых этажах, – медленно и размерено сказала Анита, привычно сдерживая злость. – Неизвестные пробираются в общежитие по ночам, стучат в двери, пытаются их открыть…

– Воу-воу-воу, милочка! Вы же не собираете обвинить моих братьев в том, что они пытаются вломиться в комнаты к девушкам? Как я понял, у вас нет доказательств даже этим «подглядываниям», не говоря уже о более серьезных заявлениях.

Нет уж, такое терпеть Анита не собиралась.

– Если ты ещё раз назовешь меня милочкой, я позабочусь о том, чтобы этот гадюшник, называемый братством, разобрали по кирпичику.

– Анита, – зашептала в страхе Лили, хватая её за руки.

О, значит теперь медиатор и куратор подняли головы?

– Мисс, я понимаю, что вы расстроены произошедшим, но давайте будем относиться друг к другу с уважением. Мистер Филипсон заявляет, что никто из его братьев не пытался обидеть студенток, верно?

– Верно, – кивнул Филипсон, весь покрасневший. – Я лично осмотрел их телефоны. Никаких видео студенток там нет – кроме, знаете, добровольных.

Анита хотела плюнуть ему в лицо. Но больше не позволяла себе выражать эмоций – с ней сразу начали говорить покровительственно, успокаивающе ласково, как с ребёнком.

– Мы находимся в Йеле. Университет Лиги Плюща, элита из элит. Ваши студентки в опасности – и всё, что вы можете сказать, так это «вы понимаете, что я расстроена»?

– Мисс Каваллонне, я прошу прощения, но мы не можем обвинять наше братство голословно, – включился лысеющий мужик, отвечающий в братстве за порядки. – Глава колледжа Беркли1 уже получил вашу жалобу, верно? Что ж, я уверен, руководство университета восприняло жалобы студенток с полной серьезностью и проведёт внутреннее расследование…

– Да, без сомнений! – добавила медиатор.

Анита знала – ничего не случится. Видела это по расслабленному развороту плеч Филипсона, по фразе «наше братство», по наглому смеху и надменности тех козлов, пристававших к девчонкам прямо в стенах их же общежития. Тех, которые снимали на телефон окна и знали наизусть, где живут девочки без денег или времени на покупку штор и качественного замка на хлипкие двери. В конце концов, комнаты в общежитиях Йеля выдавались по принципу лотереи, а не оплачивались, многие помещения занимали стипендиаты.

Анита глубоко вздохнула, откинула волосы за плечи. Растянула губы в такой же фальшивой улыбке, как и у всех вокруг.

– Что ж, спасибо вам за содействие. Буду с нетерпением ждать окончания расследования.

– Было приятно познакомиться с вами, мисс Каволонье.

Господи, даже не мог её фамилию правильно произнести.

Лили пришлось поторопиться, чтобы догнать Аниту в коридоре. Подруга всегда ворчала, что Анита ходит как солдат на строевой – широким, быстрым шагом.

– Анита, солнце моё, душа моя, – выдохнула Лили, цепляясь за её локоть. – Я в курсе, что ты у нас бесстрашная и знаешь себе цену, но не стоило так говорить с главой Дельта Омикрон Пи! Они ж на каждом курсе есть… Посчитают тебя теперь врагом. И никакой флирт с их членами не спасёт.

– И что они мне сделают? – с искренним интересом спросила Анита. – Обольют кровью, как на своих посвящениях?

– Они могут сделать гадкие вещи. И они знают, что им ничего за это не будет. Ты сама видела. Харассмент? Ужасно. Но ерунда. Что если они… Блин, это десятки мужиков, понимаешь? Затащат тебя куда-нибудь…

Лили передернуло. Она была девочкой замечательной – умной и веселой, красивой. Не побоялась подойти к Аните, представиться и протянуть руку, хотя половина колледжа уже посчитали её надменной одиночкой, даже с другими богатенькими детьми не желающей общаться.

Но при этом Лили умудрялась быть такой тревожной, такой трусихой в повседневной жизни. Аните такое поведение казалось непривычным и странным, утешать она не умела, поддерживать тем более. Именно поэтому очень ценила, что Лили согласилась пойти в братство и открыто выступить против него. Другие девочки, даже те, кто непосредственно сталкивался с парнями из Дельта Омикрон Пи, трусили. Хотя в итоге оказались правы – ни к чему, кроме раздражения, это не привело.

Иисусе и все святые, семестр только начался, на небе почти каждый день светило приятное, не жаркое августовское солнце, территория Беркли со старыми, похожими на замки зданиями тонула в зелени. А эти ублюдки портили Аните отдых.

– Зайдем в Старбакс по дороге, я сделала нам мобильный заказ.

– Анита…

– Оплатила уже. Угощаю. Мне нужен сахар и кофеин, чтобы после этого никого не убить.

Лили засмеялась, а потом с усталой улыбкой прислонилась на пару секунд к плечу подруги.

– Я очень горжусь тобой. Что ты решилась к ним пойти, попытаться исправить все. Но с рук Дельта Омикрон Пи сошла даже смерть первокурсника на посвящении. Ты же слышала историю? Эта их типа дедовщина, испытания. Заставили беднягу выпить литры водки, рома и чего-то еще. Отравление алкоголем. Его тело нашли в подвале. И ничего. Дело о харассменте им как плевок под ноги – скорее настроение испортит, чем навредит.

– Ты и твои метафоры, Лилс.

В таком расстроенном настроении они и дошли до ближайшего на территории кампуса Старбакса. Забрали свои заказы – два айс-латте с кучей сиропов. Лили попыталась из вежливости вернуть деньги, увидев самый большой стакан. Анита привычно отмахнулась, достала из сумки солнцезащитные очки. Она не смотрела на окошко цены, делая заказ.

– Даже бесплатный кофе не поднимает мне настроение, – призналась Лили на пути к Беркли. – Я бы убила всех этих ублюдков шовинистских.

– Да, было бы славно, – рассеянно протянула Анита, листая в своем телефоне расписание на ближайшие дни.

– Когда за тобой приезжают?

– Я останусь в общежитии сегодня, мне нужно доделать проект. Надеюсь, придурки снова заявятся к нам. Сфоткаю их получше – может, кто из знакомых друзей согласится их избить в качестве наказания…

– Анита! – ахнула Лили.

– Я не в самый лучший момент подошел, да? – раздался голос из-за спины.

Анита развернулась. Через затемненные линзы светлые волосы Мэтта Паркера, знакомого первокурсника, казались совсем странного цвета. Он запыхался, будто бежал. Улыбнулся им обеим, неловко почесал шею, поправил рюкзак на плече.

– Привет, девочки. Я, эм. Я узнал, что вы ходили говорить с Филипсоном.

– Да, – Анита медленно кивнула. – С твоим «старшим братом».

– Он надменный засранец. И я прошу за него прощения, правда. Эм. Вам чем-то смогли помочь?

Мэттью, высокий и широкоплечий, типичный мальчишка на спортивной стипендии, больше всего напоминал лабрадора. Вот и сейчас стоял, заглядывал в глаза доверчиво, расстроенно приоткрыл рот, переминался с ноги на ногу.

Он подсел к Аните на первом занятии по истории искусства эпохи Возрождения, ещё в начале семестра. Мэтт казался непривычно искренним, милым и добрым. В жизни Аниту окружали совсем другие мужчины – жёсткие и жестокие. Поэтому от мальчика-щеночка она не могла отвести взгляд. Решила даже пофлиртовать. Сначала из любопытства, а потом абсолютно искренне. Правда, через пару месяцев узнала, что милый мальчик-щенок вступил в самое престижное и самое мерзкое братство во всем Йельском университете. И теперь даже не знала, что думать.

Анита отлично помнила правило – о человеке говорит его окружение. Его друзья. Его семья. И «братья» Мэтта сильно портили ему репутацию.

– Нам даже не поверили, – холодно отозвалась Лили. – Пообещали провести внутреннее расследование.

– Значит найдут виновных!

– Мы знаем виновных, Мэтти, – Анита покосилась на парня поверх очков. – Ты вроде как клялся, что поговоришь с ними?

– Ну, мы не то, чтобы друзья, но я спрашивал их… Говорят, что не ходили к вам, – Мэтт весь состоял из надломленных бровей и виноватого изгиба губ.

– И ты им веришь? А нам нет?

Повисла многозначительная тишина, пока Лили не хлюпнула громко кофе.

– Так я и думала, – невесело улыбнулась Анита. – Слушай, мне приятно, что ты проявляешь сочувствие, но ты очевидно выбрал сторону…

– Нет, погоди, это не так, Анита! Я никого не выбирал. Просто, тут же твоё слово против их.

Мэтт схватил её за руку, чтобы остановить, и Анита напряглась непроизвольно. Замерла в ожидании.

– Я просто не могу ничего сделать, если они всё отрицают и нет никаких доказательств. Но я постараюсь поговорить с другими членами братства и заручиться их поддержкой, хорошо? Я всё исправлю, – пообещал Мэтт, немного наклоняясь вперед, чтобы заглянуть ей в глаза.

Анита почувствовала, как бабочки против воли затрепетали где-то за ребрами. Мэтт просто был таким добрым, таким рвущимся к ней… Или это был нервный страх из-за его крепкой хватки на руке и нависающей фигурой? Анита никогда не могла разобраться.

– Спасибо. Я ни на что не рассчитываю, конечно, но всё равно спасибо.

– Ну вот, – глаза Мэтта довольно блеснули из-под светлых косм. – Я хотя бы настоящей улыбки от тебя добился. У тебя очень красивая улыбка, Ани. Давай пока без членовредительства, да?

– Не зови меня так, – по привычке напомнила Анита. – И ничего не обещаю.

Мэтт засмеялся, попрощался с Лили и развернулся. К своему треклятому братству.

– Ты так легко ведёшься на него, – прошипела Лили, за плечи поворачивая Аниту в нужную сторону.

По узкой тропинке они направлялись в сторону Северного двора колледжа. Много студентов шли мимо них, надеясь попасть на обед в столовой на первом этаже здания. Беркли славился своей кухней среди всех колледжей Йеля, что было причиной одновременно гордости и бесконечного студенческого соперничества. Анита, которая привыкла к готовке частного повара дома, больше наслаждалась самой возможностью завтракать и ужинать под гигантским сводчатым потолком, который возводили для студентов около двух веков назад.

Только сейчас красота обеденной комнаты не слишком привлекала – туда могли прийти члены братства.

– Я не ведусь. Просто не хочу ругаться ещё и с ним. Вдруг правда сработает?

– Да он даже не верит тебе, Анита. Готов пообещать всё, что угодно, лишь бы ты с ним на свидание сходила.

– И что плохого, если это сдвинет дело в нашу пользу, м-м-м? – поинтересовалась Анита, допивая свой кофе.

– Ладно, вернёмся к более насущной теме. Ты серьезно, избить тех парней?

– Ну, да?.. Они меня бесят, они пугают наших соседок, в общежитии расслабиться нельзя из-за всеобщих нервов.

Анита почувствовала себя неуютно под осуждающим взглядом Лили. Та забрала у неё пустой стаканчик и отбежала вперёд по дорожке. Выбросила бумажные трубочки в одну урну, а пластик – в другую.

– Солнце мое, насилие никогда не выход. Мы не должны опускаться до их уровня.

– Ты только что сказала, что хотела бы их убить.

– Это была фигура речи, я же не серьёзно!

– О, – рассеянно отозвалась Анита.

Вот почему спустя даже два семестра она все еще не могла почувствовать себя «своей» в роскошном университете, среди весёлых и умных молодых людей, среди вечеринок и пикников на газонах.

Потому что Анита вполне серьёзно думала об убийстве доставших её придурков. Она знала, как это сделать, и сколько это будет стоить. И нужная сумма наверняка валялась где-то дома в сейфе.

Двадцатилетняя Анита Каваллонне была единственной дочерью дона Адрианно Каваллонне, главы семьи мафии, контролирующей почти весь остров Лонг-Айленд. И отец не планировал удачно выдать её замуж или хранить за закрытыми дверями как красивую игрушку. Нет, Адрианно был уверен – только его родная дочь сможет управлять семьей «так, как надо». Поэтому «маленькая донна» должна была побыстрее стать влиятельной и, что важнее, опасной.

Сумасшедшая ли идея? Возможно. Но Адрианно Каваллонне был сумасшедшим ублюдком, в самом что ни на есть прямом смысле слова. Незаконнорожденный сын предыдущего донна Каваллонне от неаполитанской наркобаронши, он привык нарушать правила. Воспитанный в Каморре2, Адрианно видел женщин, возглавляющих семьи и создающих синдикаты. Он обожал свою мать – павшую жертвой попытки переворота внутри собственной «организации». На последних минутах жизни она убила одиннадцать человек, а потом застрелилась сама, чтобы никто не посмел её тронуть. Адрианно любил эту историю. Иногда Аните даже казалось, что как-то подозрительно, нездорово любил.

После скоропостижной смерти дедули Каваллонне его капореджиме3, словно крысы, кинулись разбирать деньги, имущество, территорию – Лонг-Айленд был золотой жилой, с людным, переполненным Бруклином и неконтролируемым Куинсом, не говоря уже о богатейших туристических райончиках вроде Хэмптона. Никто даже не пытался выбрать нового дона или сохранить семью. Жадность застлала глаза.

Поэтому Адрианно пробирался на свой трон старым-добрым способом, через кровь и насилие. В то время как большинство донов предпочитали вести дела издалека, через своих «капитанов» и «лейтенантов», чтобы в случае чего выйти сухими из воды, Адрианно оказался в самой гуще событий. Пришлось ли ему лично пристрелить половину тех самых старых капореджиме? Да, и он рассказывал об этом дочке так, будто требовал заучить урок. И вот, в чём был смысл урока – члены семьи теперь боялись и уважали его не только как дона. Знали – их Адрианно получил свой статус, потому что мастерски выполнял всю работу. Отвоевал территорию у других семей, установил трафик всего «добра», загнал под пол мелкие вылезшие группировки, которые расслабились из-за отсутствия хозяина на территории.

Каваллонне не были частью «большой пятерки» Нью-Йоркских семей4, но имели свою тщательно охраняемую землю и своё влияние. Иногда Адрианно шутил, что стоит возродить американскую Каморру, «показать сицилийским жукам, откуда мы». И в эти моменты даже «босс всех боссов»5 (если он вообще был выбран, а не оставался слитым федералам призраком, страшилкой, чтобы им было, чем заняться) наверняка содрогался. Потому что у Адрианно хватало денег, оружия и наркотиков, чтобы поднять шум – и хватало безумства, чтобы не бояться последствий.

Но вряд ли бы он серьёзно пошёл на такое. Ведь его мечтой была монархия – семья с его именем, а не передающийся раз в десять лет из рук в руки самому хитрому и предприимчивому ублюдку трон, как уже сложилось в итало-американской мафии. И Адрианно делал всё, чтобы именно «маленькая донна» получила корону после него, наступив на шею каждому капо. Для дона Каваллонне не было запретных или слишком жёстких методов воспитания.

Анита уже являлась владелицей многомиллионного состояния – как официального, белого бизнеса, так и точек, служащих исключительно для отмывания денег. Она знала всё об офшорных счетах, она знала все секреты отца по ввозу контрабанды. Её отправили на улицы, выполнять типичную работу мэйд-мэнов6 и зарабатывать себе имя раньше, чем у неё пошли месячные.

Первого человека Анита убила в тринадцать лет, когда мелкое поручение по передаче наркотиков пошло не так. Убитым оказался член клана Костелло. И тогда Адрианно отправил свою дочь-подростка защищаться саму – раз ошиблась, то должна ответить.

Анита до сих пор уверяла всех, что дон Костелло согласился с её показаниями только, чтобы не выставлять себя дураком. Официальной версией стало, что мелкая сошка из их семьи зашла на территорию Каваллонне, и Анита была в своём праве, пустив пулю ему между рёбер. Это звучало намного лучше, чем «мы начнём кровную месть из-за того, что наш человек оказался достаточно тупым, чтобы подставиться под пистолет ребёнка».

На самом деле, Анита даже тогда, под страхом смерти, не могла вспомнить, как всё произошло. Только отрывки остались – собственный страх, лужа крови, влажное, булькающее хрипение умирающего человека. На встрече с доном Костелло она просто врала напропалую.

После тринадцати лет маленькая донна была известна как официальный член семьи. Вошла в дело не только по крови, но и по выполненному долгу. А ещё она стала вегетарианкой. На несколько лет.

Конечно, папочка готовил её к роли босса и поэтому, после такого дебюта, поручал больше «административные» дела – встречи, собрания, организации. Но курьер из клана Костелло не остался её единственным трупом. И больше так страшно не было. На курсе поведенческой психологии это объясняли. Человек, привыкающий к насилию, перестаёт его воспринимать как что-то шокирующее и ужасное. Поколение, в детстве смотревшее на маленьких телефончиках слитые видео всяких казней, не ужасалось расправе над каким-нибудь мигрантом в подворотне, объясняла профессор.

А что насчёт постоянных избиений, убийств, сексуального насилия, которые с самого детства становятся для тебя обычными буднями? Что это делает с человеком?

«Точно не превращает его в приличного студента Йеля», – думала маленькая донна Анита Каваллонне, нанимая киллера для убийства засранцев из братства, которые портили жизнь всем людям вокруг.

Глава 2. Алессандер

Ладно, всё было не так просто. Наёмных убийц не заказать по ссылке в социальных сетях. Поэтому требовалась помощь от верного члена «семьи».

С Алессандром Анита договорилась встретиться в одном из кафе Нью-Хейвена, за территорией кампуса, потому что ехать полтора часа до Нью-Йорка в будние дни она не планировала. Прогулки по чужой территории всегда вызывали какое-то нервное возбуждение, как катание на русских горках. Каваллонне открыто ни с кем не конфликтовали, конечно, да и днём в людей на улицах ни одна семья не осмеливалась стрелять – не семидесятые же. Но всё равно. Адреналин повышался.

Алессандер Джиротти привлёк внимание многих только открыв двери. Мускулистый, с копной рыжих кудрей, светлокожий, весь как мраморная статуя. Анита заулыбалась, рассматривая его классический костюм, игру мышц, когда он снимал пиджак и закатывал немного рукава рубашки. Выглядел очень элегантно и пафосно – не считая светлой собачьей шерсти на брюках, конечно.

– Санди, – протянула Анита, поднимаясь на ноги для приветственных поцелуев в обе щеки. – Ты так нарядился для меня?

– Только ты можешь вытащить меня в другой штат одним звонком, – закатил глаза Алессандер, а потом повернулся, вставая за её креслом, задвинуть, когда она сядет.

– Все думают, что ты джентльмен, но я знаю правду. Не любишь смотреть на меня снизу-вверх, да?

Алессандер был ниже её едва ли на пару сантиметров, но это было причиной многочисленных шуток с самого детства. Когда Анита надевала каблуки, разница становилась ещё более очевидной. Алессандер не комплексовал так сильно, если бы не его старший брат, постоянно напоминающий, весьма жёстко и грубо, что его место «ниже женщины». Не только в иерархии, но и физически. Вот Алессандер и компенсировал – проводил часы в качалке, вечно пытался проявить себя. С отцом и старшим братом в «деле» он бы не смог избежать мафии, попал туда очень рано и очень кроваво. Зато дослужился до полноценного капореджиме к двадцати годам, обойдя рекорд брата.

Впрочем, Аниту не это волновало. Алессандер в первую очередь был для неё другом детства. Тем, кто всегда находился рядом, поддерживал и помогал. Единственный, кому она могла доверять. Невысказанный всеобщий план – когда Анита возглавит семью, Алессандер станет её правой рукой. Конечно, повзрослев, они меньше времени проводили вместе. Появилось больше дел, больше обязанностей. Но Анита до сих пор считала Алессандра своей родственной душой. По другому это чувство близости назвать не получалось.

Вот почему сейчас Анита не могла сдержать улыбку. Проблемы в Йеле последние несколько недель ужасно выводили её из себя, превратили в какого-то нервного, злого, огрызающегося монстра. Анита на самом деле была не такой. Она отлично умела сдерживать себя и контролировать эмоции, надевать маску, чтобы подстроиться под окружающих.

Но с Алессандром всегда можно было расслабиться и перестать притворяться. Подурачиться, не боясь, что кто-то осудит. Не смягчать слова, зная, что на неё не обидятся из-за ерунды. Заказать кофе и десерты, требовать красиво положить руку на стол для фотографии в соцсети.

– Кольца новые, – задумчиво протянула Анита, крутя ладонь Алессандра в своих. – Серебро?

– Брат привез в качестве подарка. Как обычно, я достоин только «цацок». Что ж, пусть издевается, мне-то правда нравится хорошо выглядеть.

– Он уже вернулся? Как Неаполь?

– Ещё стоит. Вроде у него интересные новости для дона по поводу партнёрства. Это будет хороший год. Мне надо постараться, чтобы обойти Филиппо.

– Держишься за место любимого мальчика? Не волнуйся, у тебя нет никакой конкуренции. Самый молодой капо в семье, самый ценный актив, – поддразнила Анита. – Как у тебя в целом дела? Как Круассан, отошёл от гастрита?

И широкоплечий, суровый Алессандер мгновенно расплылся в улыбке.

– Да, доктор Сонг говорит, что анализы намного лучше выглядят. Я думаю, это последний курс лечения.

– Ав, я так давно их не видела. Занятия отбирают всё моё время.

Четыре любимицы Алессандра – Круассан, Тирамису, Капучино и Виски, подобранные с улицы собаки – были его самыми дорогими существами на свете. Единственная слабость. Он обычно держал себя в строгих рамках, старался казаться жестоким и бескомпромиссным, чтобы люди поменьше обращали внимание на его возраст. Но Анита видела, как её друг лежал прямо в вольере Тирамису, обнимаясь с напуганной громом собакой. Помнила, как забавно выглядит Алессандер, склонившийся за компьютером в попытках написать какую-то программу – кодинг был его хобби.

Анита не представляла, как кого-то Алессандер может пугать.

– Так, во-первых, когда тебе требовалось приглашение? И во-вторых, это ты решила, что тебе нужно высшее образование…

– Эй!

– И теперь вся такая занятая, со своими умными друзьями с кампуса…

– Засранец, – Анита не смогла сдержать смех, попыталась пнуть Алессандра в ногу под столом.

Тот дёрнулся, круглый столик зашатался вместе с их посудой и едой. Алессандру пришлось схватиться за края тяжелого дерева, напрячься удерживая всё на месте. Голубоватая вена выступила на сильном предплечье.

– Как невежливо, донна, – зашептал шутливо Алессандер, глядя на неё с прищуром. Следующий пинок он ожидал – поймал лодыжку Аниты между своими ногами, зажал, заставляя сидеть ровно.

Некоторое время они просто ели, обсуждая повседневные дела и общих знакомых. Играла тихая музыка, люди разговаривали вполголоса за соседними столами. Было тихо и спокойно, и Аните ужасно хотелось остаться в этом моменте. Но потом Алессандер посерьёзнел.

– А теперь, когда во мне есть кофеин, зачем ты меня позвала сюда?

– Мне нужен новый телефон.

– Новый?

– Позвонить никому не могу, – пожала плечами Анита.

У них давно установился код для обсуждений таких тем публично. Алессандер знал – она имеет в виду не какую-нибудь новую флагманскую модель смартфона. Анита требовала одноразовый телефон, предоплаченный и ни на кого не оформленный, чтобы не отследить звонки.

– А что ты хочешь с ним делать, позволь поинтересоваться?

– Ты мне не доверяешь?

– Доверяю свою жизнь, – Алессандер улыбнулся кривовато. – Но хорошо было бы знать, потребуется мне потом подчищать беспорядок или нет.

– Не будет никакого беспорядка. Я наоборот о нём и собираюсь позаботиться.

Он посмотрел на Аниту ещё несколько долгих, напряженных секунд, потом покачал головой и оглянулся в поисках официанта.

– Я оплачу чек, ты пока собирайся. У меня дома осталась парочка – я закупался для друзей. Отдам. Заодно пообнимаешься с мелкими.

На улице оказалось неожиданно сумрачно – сгустились тучи, поднимался ветер. Погода на побережье портилась быстро. Анита поёжилась, чувствуя пробирающийся под тонкий шелк рубашки холодный воздух.

– Ты без куртки? – нахмурился Алессандер, выходя из кафе следом. – И где твой водитель?

– Август месяц, какая куртка? И я отпустила Марка сегодня, раз планировала с тобой встретиться.

– Не делай так больше. Он же должен за тобой присматривать.

– Я и сама за собой присмотреть могу, – Анита не сдержала раздражение в голосе.

– Не ворчи.

На плечи опустилось что-то тёплое, пахнущее знакомо и успокаивающе – сандалом и ванилью. Это Алессандер отдал свой пиджак. Потом положил большую ладонь на поясницу, подталкивая аккуратно к дверям Мустанга.

– Я, конечно, напрашивалась в гости, но не думала, что сработает, – призналась Анита, пристёгиваясь.

Алессандер развернулся, чтобы посмотреть в заднее стекло и выехать с парковки. Для удобства он положил руку на подголовник сидения Аниты. Это был такой классический жест, будто из романтического фильма, что Анита абсолютно против своей воли почувствовала, как сбилось с ритма сердце.

– Почему бы не воспользоваться шансом, – отозвался Алессандер, одной рукой доставая провод для подключения телефона к музыкальной системе и протягивая его Аните. – Я потом отвезу тебя назад. Вернёмся поздно, но планов у меня нет. К тому же, я ведь… тоже соскучился. Думаю, тебе надо бросить этот тупой Йель.

– Только ты можешь назвать университет из Лиги Плюща тупым. И что мне делать после этого, а? Сидеть дома? – Анита кинула на друга недовольный взгляд. – Или лучше научиться готовить и стать послушной жёнушкой для вас, капо Алессандро?

– Спаси нас Господи и Дева Мария, если ты станешь домохозяйкой.

В машине заиграла негромко ритмичная музыка – Анита не знала, что включить, и поэтому открыла первый «осенний плейлист» в ленте предложенных Спотифая. Солнце, едва проглядывающее из-за туч, роняло неровные лучи на их машину. По красивому лицу Алессандра ползли тени, очерчивая то скулу, то пухлые губы. Анита смотрела на него, положив щеку на подголовник, и думала – а действительно, может, к чёрту Йель? Нигде она не чувствовала себя так спокойно, как со своей будущей правой рукой. И дел не становилось меньше, им обоим нужно было выполнять работу для семьи. В университете же приходилось разбираться с глупыми, наивными мальчишками, которые мнили себя всесильными и опасными…

Но нет. Анита Каваллонне никогда не отступала от препятствий. Она преодолевала их, пускай иногда и приходилось ломать ноги. Другим людям, мешающим ей, в основном.

К тому же, не стоило забывать главную причину поступления – чем больше времени она проводила в университете, тем реже она видела своего папочку.

Даже получив одноразовый телефон Анита не стала сразу претворять свои планы в жизнь. Во-первых, необходимо подождать – не стоило, чтобы люди при обсуждении Дельта Омикрон Пи сразу вспоминали её попытку начать скандал и внутреннее расследование. Во-вторых…

Была ещё одна причина, почему Анита начала сомневаться в необходимости продолжения учёбы в Йеле. Многие предметы и задания давались ей тяжело. Это был ужасный удар по гордости и самолюбию. В школе Анита училась хорошо, но не привыкла прикладывать усилия – выручали хорошая память и внимательность, которые отточило взросление среди мафиози. В университете же требовали больше. Приходилось засиживаться над учебниками и перечитывать лекции, переделывать проекты и эссе. Большую часть прошлого года Анита провела в гигантской библиотеке на территории Беркли, куда приходилось бегать через весь кампус от Ланман-Райт Холла, где она жила вместе с другими первокурсниками.

Спасибо Господу (точнее, крупной сумме пожертвований) за то, что она получила комнату в самом колледже в этом году.

Во время занятий в библиотеке Аните часто пытался помочь Мэтт. И это было очень мило, хотя и ощущалось как какое-то покровительство или жалость. Может быть, все ещё ныла уязвленная гордость?

– Кстати, вас больше ребята из братства не доставали? – аккуратно поинтересовался Мэтт в один из таких дней, придвигая к ней кофе. – Я с ними поговорил…

Анита задумалась – действительно, шума в коридорах и жалоб от соседок по общежитию она не слышала.

– Было тихо последние пару дней. Хочешь сказать, твои слова на них подействовали? Ты же вроде младший член братства.

– Вопрос не в возрасте, а в уровне влияния, – Мэтт ухмыльнулся, а потом покраснел и засмеялся неловко, разрушая весь эффект. – В Дельта Омикрон Пи немного иначе строится иерархия.

– Если честно, меня это вот совсем не волнует. Я всё ещё считаю это, – посмотрев на Мэтта, Анита проглотила ругательства, – местом, в котором слишком много не самых хороших людей.

– Обидно, что ты так думаешь. Тебе надо узнать моих братьев поближе. Дельта Омикрон Пи – это очень элитное место, туда берут самых лучших. И это потом так в жизни помогает! Просто громче всего кричат самые… Невоспитанные. Как с футбольными фанатами. Стадион крушат человек сто, а ненавидят все десять тысяч.

– Твоё сравнение почти не имеет смысла. Сто неадекватов – это уже слишком много.

– Твои формулы не имеют смысла вот тут, – беззлобно огрызнулся Мэтт, указывая на экран её ноутбука. – Смотри, я покажу, как.

Он сидел совсем близко, положив одну руку на спинку стула Аниты. От него не пахло никаким одеколоном, только чистым телом, стиральным порошком и немного – дешевым дезодорантом. Анита всё ещё с подозрением относилась к его «братьям» и тому, как Мэтт их защищал, с какой восторженной любовью говорил о Дельта Омикрон Пи.

Но Аните нравилось, как щедр Мэтт на улыбки и ласку. Как откровенна его симпатия. Как он отличался от всех мужчин, с которыми Анита привыкла общаться.

И больше всего Аниту привлекало, что Мэтт считал её обычной, хоть и очень богатой, студенткой. Девчонкой, которая скорее всего завалит вводный курс по алгебре. И Аните настолько по душе оказалась эта иллюзия, что она сама подумывала сама позвать Мэтта провести вместе время – может быть, даже официально назвать это свиданием.

Однако чтобы сохранить иллюзию приходилось прикладывать усилия. Например, гигантским списком «семейных» задач Анита могла заниматься только за закрытыми дверями общежития. Папочка предпочитал возлагать на неё ответственность за бизнес-решения, особенно когда речь шла об официальных, законных делах. Это были полезные деньги, но дон Каваллонне никогда не интересовался их сетью отелей или выкупленными (по подозрительно низкой цене) домами и целыми кварталами в Бруклине, рекламными и страховыми компаниями, где семья приобрела контрольный пакет акций. И уж тем более он передал все бразды правления косметической компанией – её купили и подарили Аните на совершеннолетие, со словами, мол, «теперь твоя любимая тушь, о которой ты ноешь постоянно, не пропадёт с магазинов». Папочка часто её баловал.

Конечно, Аните помогали доверенные люди – руководители отделов, исполнительные директора. Компании не требовалось поднимать на ноги, только проверять, что старый поезд и дальше спокойно едет по проложенным рельсам. Но иногда Анита должна была дать официальное согласие или отказ на какое-либо предложение. На новые продукты, стратегию развития, полностью новое направление. Вот и сейчас она проводила поздние вечера сидя на кровати с ромашковым чаем в термосе и листая многостраничный отчёт о том, почему в «Пульсе» считают нужным перейти на ИИ-художников, сократив штат почти в треть.

Так что Анита была немного занята. Отложила идею с массовым убийством.

А потом в пять утра, отправляясь на пробежку, она заметила одного ублюдка из Дельта Омикрон Пи. Тот выходил из чьей-то комнаты крадучись и оглядываясь, как вор. Анита, ступая бесшумно, шла следом – следила, как высокий блондин пробрался по пустому коридору к запасному выходу из общежития.

Из-за двери, откуда он вышел, раздавался истошный девичий плач. Не похоже на закончившееся свидание.

Возможно, хороший человек зашёл бы в комнату. Спросил, что случилось, попытался помочь. Но Анита Каваллонне, несмотря на создаваемую иллюзию, не была хорошим человеком. Она чувствовала только злость, усталость, думала о своих проблемах.

И решила просто разобраться с этим так, как привыкла.

«Риспост» считалось агентством, где решат все ваши вопросы. Наёмные убийцы редко работали в группах, но организоваться во что-то вроде синдиката с единым менеджментом для упрощения связи с клиентами? Такое происходило сплошь и рядом.

На западном побережье с «Риспостом» сравниться не мог никто. Причём попасть в клиентскую базу могли только свои – надо было знать восемь кодовых фраз, отправить их в правильной последовательности.

Анита всё это помнила наизусть. Некоторые члены нью-йоркской мафии из «старой гвардии» считали ниже себя связываться с наёмниками – мол, доверять можно только членам семьи, а не продажным псам. Но вот папочка Аниты предпочитал практичный подход. «Риспост» уже несколько раз решало их проблемы.

«У меня необычный запрос», – написала Анита, когда ей скинули номер счёта для перевода аванса. – «Несколько видов грызунов сразу. И это публичное место. Нужно разобраться с крысами так, чтобы не доставить неудобства людям».

«Насколько публичное?».

«Студенческий городок Йеля».

На некоторое время в диалоге возникла тишина. Анита взяла во вторую руку свой телефон, чтобы полистать социальные сети.

«Неудивительно, что заказ переключили на меня. Здравствуйте. Я специалист, который вам нужен».

«Не сомневаюсь в этом. Я слышала только хорошие отзывы о вашей компании от своих близких», – напечатала Анита с улыбкой.

«А вот я пока могу дать только негативный фидбек. Нам нужно обсудить детали заказа лично».

Тут Анита нахмурилась.

«С чего бы? Мы всегда решали проблемы дистанционно».

Проблема была в деньгах? Анита использовала достаточно кодов, чтобы показать – она одна из бывших клиентов.

«Масштабная работа посреди одного из самых популярных университетов, что наверняка наделает много шума. Откуда мне знать, что это не подстава? Задание-самоубийство?».

Обычно в «Риспосте» не задавали так много вопросов. Не писали так откровенно, чтобы не оставить следы. И уж тем более не требовали личной встречи. Оспаривать решение клиента? Где это видано?

«Ваше агентство может потерять много клиентов, если я расскажу об этих сумасшедших вопросах. Вы исполнитель. Вам не нравится заказ? Попросите менеджера дать мне другого специалиста».

«Я единственный, кто может выполнить эту сумасшедшую работу. В этом ваша проблема. А моя проблема в том, что в Йеле учится и работает не так много людей, готовых выкинуть несколько миллионов долларов на зачистку от грызунов. И у них всех должно хватить мозгов, чтобы понять, насколько это плохая идея».

Анита чувствовала, как горят щёки от смеси возмущения и стыда. Кем бы не оказался этот наёмник – что он себе позволяет? Возможно, её план был не идеально продуман, но ради этого и нанимаются чёртовы киллеры. Хотела бы напрячься – сделала бы всё сама.

И что это значит, ей не хватало мозгов?

«Я всегда могу отдать свои деньги другим специалистам. Не собираюсь слушать ваше хамство».

«О, не нужно тут обижаться. Я не отказывался от заказа. Но чтобы обсудить все детали и взаимно обезопасить нас обоих от последствий такого дела нужно встретиться лично. Вы можете назначит место и время, чтобы чувствовать себя безопасно».

Это странно. Это опасно. Это может быть ловушка – кто знает, не федералы ли заслали подставного агента в «Риспост»? Заказ киллера такое же преступление, как и убийство.

Но, Господь свидетель, Анита хотела посмотреть этому – или этой – обнаглевшему ублюдку в глаза. Ей не хватало мозгов? Глупая идея?! Никто из Каваллонне никогда не терпел оскорблений, и она не станет.

Не давая себе времени на лишние размышления, Анита отправила адрес придорожного кафе на трассе I-95S, где обычно останавливались дальнобойщики и путешественники. Она знала людей, владеющих кафе, те помогли бы в случае засады.

И почти всю ночь Анита провела, нервно перечитывая сообщения. Каждый раз натыкаясь на грубые замечания, она злилась вновь. Может, стоило оценить ситуацию заново, но… Теперь хотелось стоять на своём просто из принципа, просто в ответ на такое хамство.

Интересно, хватило бы этой слитой переписки для тюремного срока? Ох, если да – папочка её первый убьёт.

Глава 3.Франциск

– Это встреча с другом.

– И как часто вы встречаетесь с друзьями посреди межштатной трассы, мисс? – поинтересовался Марк с водительского сидения.

– А почему ты задаёшь так много вопросов, Марк? – отрезала Анита, хмурясь. – Когда я в последний раз проверяла, тебе платят за поездку в место назначения, а не за вопросы.

Весь оставшийся путь водитель молчал. Анита нервно стучала ногтями по телефону. Ей не нравилось так откровенно спорить и угрожать, но в последние годы как никогда стало ясно – вокруг неё слишком много людей, преданных отцу и не заботившихся о ней. Эта мысль пугала.

Поэтому Анита так ценила знакомство с Джозефиной – наполовину мексиканкой, державшей то самое придорожное кафе, а заодно предоставляющей прикрытие, информацию и безопасное нейтральное место для людей, которые везли по трассе не совсем законные товары.

В этот раз Джозефина тоже не стала задавать никаких вопросов. Лишь проводила Аниту, как и договаривались, в комнату персонала, где та могла наблюдать за подъездами к кафе через камеры видеонаблюдения. Самая дальняя из них была установлена в двадцати километрах к северу.

Поэтому Анита со стопроцентной уверенностью знала – долбанутый киллер приехал без федералов или копов. В принципе один. На мотоцикле. Снял шлем, встряхнулся, оглянулся с любопытством.

У него были грёбанные зеленые волосы.

– Он прикалывается надо мной что ли? – спросила сама у себя Анита, доставая из внутреннего кармана сумки одноразовый телефон, чтобы ещё раз проверить переписку с наёмником.

Нет, время правильное. Он сказал, что приедет не на машине. И что Анита сразу его узнает.

Ублюдок.

После сигнала Джозефина завела мужчину – нет, молодого парня – через задний вход. Анита окинула его взглядом, подмечая всякие мелочи. Кучу тату, например. И что киллер не казался таким уж внушительным и страшным. Точно не в сравнении с Алессандром, который состоял из горы мышц. Нет, этот скорее был жилистым, высоким и поджарым, как гончая собака.

И у него были зеленые волосы.

И очень красивая улыбка.

– Юная донна Анита Каваллонне, – оскалился киллер. – Я так и знал. Сомневался, но всё же ставил тебя на первое место в списке возможных заказчиков.

– Да, – Анита также фальшиво улыбнулась, не вставая с места. – Я как раз хотела спросить – как много у тебя клиентов, если ты так с ними общаешься?

– Меня нанимают не за этикет. Но ладно – жест вежливости за вежливость. Ты ведь не пошла к другому исполнителю. Меня зовут Франциск. Фран для друзей.

– Я всё ещё не уверена, что хочу быть твоим клиентом, не говоря уже о дружбе.

– А я и не сказал, что ты можешь так меня называть.

Франциск сел напротив, развернув стул спинкой вперед и оседлав его.

– Ты серьёзно выполняешь работу с зелёными волосами? – не смогла удержаться от вопроса Анита и чуть не прикусила язык.

– Ах, ну смотри, в этом весь секрет. Ты тоже не можешь поверить, что я наёмный убийца. Значит и люди на улице не поверят. А на деле волосы всегда можно скрыть париком. Под плотную такую смешную шапочку, чтобы ни один не остался на месте преступления. Для этого я и на лазерную эпиляцию хожу – потрогай, какая кожа гладенькая.

Он протянул большую руку, и Анита машинально дернулась назад, отстраняясь от чужого прикосновения.

Франциск медленно растянул губы в ещё более хитрой и противной улыбке.

– Простите, миледи, не подумал.

– Ты странный. И это не комплимент.

– Но только странный наёмный убийца решит взяться за задание, где от него требуют убить пять человек на территории одного из самых многолюдных кампусов западного побережья. Поговорим о твоей идиотской идее?

Мадонна, как же хотелось послать засранца подальше. Но проявлять эмоции не стоило. Эмоции заставляли всех видеть в ней маленькую, глупую девочку.

– Оскорби меня ещё раз, – Анита размеренно выдохнула, считая до десяти про себя, – и я скормлю твоё тело собакам.

– Побережём грязные разговорчики для третьего свидания, – вновь отшутился Франциск, но его тон не соответствовал выражению лица.

Он всё ещё скалился насмешливо, но казался намного… Серьёзнее? Мрачнее? Дело было в зелёных глазах, они смотрели холодно и расчётливо, будто оценивали её.

– Прекрати так обиженно дуться на каждое критическое замечание. Это правда глупая идея. Как, по-твоему, я должен их убить? Это не слэшер из нулевых, а реальная жизнь. В здании братства постоянно кто-то есть, на территории кампуса хватает камер видеонаблюдения. Я не смогу отравить только этих пятерых среди всех их соседей или гостей вечеринки. Пристрелить каждого? Я профессионал, но даже меня могут поймать уже на третьем. Сымитировать шутинг? Опять-таки, копы приедут в кампус за полчаса.

Анита поджала губы и скрестила руки на груди. Франциск продолжал перечислять все огрехи в её плане.

– Разведал обстановку заранее, чтобы оправдать свой гонорар, и знаешь что, миледи? Эти пятеро не лучшие бро на свете. Они не планируют уезжать куда-то вместе, не посещают одни и те же занятия, состоят в разных командах.

– Много слов. Всё, что я слышу, – у тебя не хватает фантазии.

– О, ты сможешь придумать лучше? Предлагай. Нет, погоди. Почему бы тебе тогда не заняться этой маленькой вендеттой самой? – Франциск наклонился вперед, скрещивая руки на спинке стула. – Ах да. Это Нью-Хейвен. Чужая территория. Вот и причина, почему ты не хочешь пачкаться. И это причина, почему я считаю тебя…

Анита поджала губы. Франциск конечно же заметил это, хмыкнул с мрачным весельем.

– …Не очень продуманной молодой девушкой. Пойдёт? Слушай, ты и сама понимаешь. Пять трупов разом, с одного братства – это поднимет шум. Журналисты. Копы. Возможно даже ФБР. Излишнее внимание. А почти весь Нью-Хейвен под кем? Мексиканцы. Давно итальяшки перестали соревноваться с ними в кровожадности? Кто победил?

– И мы возвращаемся к вопросу, который я задала ещё в переписке. Ты позвал меня сюда, чтобы отказать?

– Нет, миледи. Я хочу предложить смену плана. Не знаю, конечно, чем тебя обидели эти мальчики – разбили сердце или украли одежду на вечеринке…

Он многозначительно замолчал.

– Ничем они меня не обидели. Просто невоспитанные уроды, которые мешают жить мне и другим девушкам…

– А, так у нас благодарная цель.

– Моя цель в том, что я устала терпеть цирк, который они устраивают, – отрезала Анита. – Эти «братья» считают, что им всё позволено – и им нужно преподать урок.

– Да-а-а, они кажутся придурками даже при анализе социальных сетей, – Франциск потянулся в карман кожаных штанов за собственным телефоном, с умной гримасой что-то полистал на экране. – Говорю же, сделал домашку. Но, знаешь, мне кажется их ещё можно исправить. Они не такие уж идиоты. Двое поступили по обычной стипендии, за оценки, активность и всякую задротскую ерунду. У одного такое эссе при поступлении было, я разрыдался. Он рос в бедной многодетной семье и почти вылетел из школы. Из-за того, что рано пошёл работать, зарабатывать на еду!

Франциск с улыбкой развернул к Аните телефон. Там была фотография с чьей-то странички – один из парней, кажется, Льюис Стивенсон, на руках которого висели дети, будто на перекладинах. Он улыбался, с очевидной любовью глядя на младшую сестренку, прижимающуюся к его боку.

Анита кивнула и подняла глаза. Франциск молчал секунду, вторую, а потом захохотал восторженно.

– Тебе в самом деле всё равно, да? Ты настолько бессердечная сука?

Она двигалась на давно вдолбленном инстинкте – вытащила пистолет из кобуры, той самой, которую нервно поглаживала под прикрытием скрещенных рук. Сняла предохранитель мимолетным движением, потянулась вперёд, подцепляя ногой стул.

Франциск однако был быстрым, как змея. Он начал разворачиваться и уходить вниз ещё в тот момент, как Анита только направила в его сторону оружие. Пытался потянуть за собой стул, чтобы прикрыться деревом, но манёвр Аниты заставил его потерять равновесие. Из-за их разницы в массе Аниту потянуло следом, на пол, но она крепко держала пистолет. Не заботилась о том, чтобы зажать киллеру руки или ноги – дуло, упирающееся в переносицу, ограничивало движения намного лучше.

Только вот Франциск, лежащий под ней и дышащий спокойно, успел достать откуда-то нож и направить ей живот. Обратная хватка от себя, чтобы вогнать поглубже и распороть её как свинью – от брюшины до грудной клетки.

– Ты можешь быть сколь угодно талантливым и опасным. Но моя пуля будет быстрее, – сообщила Анита, потому что привыкла видеть направленное на неё оружие и могла сохранять хорошую мину при плохой игре. – И Джозефина добьёт тебя, а не меня, пока мы оба будем тут истекать кровью. А если ты не начнёшь следить за своим грязным языком в будущем – я прикажу каждому члену своей семьи стрелять в тебя на месте.

– Боже мой, миледи, ты так меня возбуждаешь.

Анита подавилась воздухом от неожиданности и почувствовала, что краснеет. Ублюдок расхохотался, распластываясь спокойно на полу и убирая нож. Анита поспешила вскочить – нет, аккуратно и спокойно подняться, он не вывел её из себя – и демонстративно наступила Франциску на живот, не возвращая предохранитель на место.

– Я ехала сюда посреди семестра, не для того, чтобы быть посмешищем какой-то продажной собаки.

– О, как мы заговорили, – фыркнул Франциск, не вставая с пола.

Неестественно яркие пряди его длинных волос растрепались вокруг, будто какой-то ядовитый неоновый ореол. Предупреждение – опасно, не подходи.

– Как я и говорил раньше, миледи, я не отказываюсь от дела. Раз тебе не принципиально, как проучить этих несчастных студентов, вот тебе моё контрпредложение. Я занимаюсь их похищением, преподаю им урок – достаточно жесткий и кровавый, чтобы удовлетворить твоё холодное-холодное сердце. Им будет больно. Но они выживут. Никаких трупов – это не так весело для журналистов и не так приоритетно для полиции.

– То есть, оставить в живых свидетелей тебе проще, чем убить? Ты ныл пятнадцать минут… – взмахнула руками Анита, но Франциск не дал ей продолжить.

– Моё последнее предложение, миледи. Или ищи другого исполнителя. Но я предупреждаю – никто не пойдет на такой риск, просто чтобы девочка из небольшой семейки Бруклина спокойно спала в своём милом общежитии.

– Мой отец нанимал киллеров просто потому что его оскорбляли. И те разбирались с куда более опасными целями, чем парочка студентов.

– Да-а, и все так любят работать с доном Каваллонне после этого!

– Как же хочется, чтобы у меня рука дрогнула, – Анита угрожающе подняла пистолет.

У Франциска даже дыхание не сбилось. Он продолжал смотреть на неё из-под томно опущенных ресниц, лёжа на полу, будто приглашал – давай, сядь снова на меня, нам же было так весело.

Или это Анита сама себе придумала, засмотревшись на темные узоры тату, виднеющиеся из-под его задравшейся на животе футболке?

– Договорились.

– Оплата немеченными наличными?

– Ох, Фран, сколько у тебя глупых идей, – Анита издевательски передразнила его, закатывая глаза. – Мы работаем в крипте. Моя инициатива. Папочка оценил.

– Ты в последнее время на месте усидеть не можешь, – заметила Лили, пока они ужинали в её комнате. – Телефон постоянно проверяешь, улыбаешься…

Анита поспешила набить рот лапшой. Какой хороший китайский ресторан был по соседству всё же.

– Не говори, пожалуйста, что Мэтт таки набрался смелости и позвал тебя на свидание. И что ты согласилась.

– Нет, – пробубнила с прямо с набитым ртом Анита. – Он милый, но ты же знаешь, у меня нет особо времени на свидания. Да и то, как он защищает своих «братьев», вызывает у меня тошноту. Ты представь – в прошлый раз в библиотеке он рассказывал, как в Дельта Омикрон Пи берут лучших из лучших!

– Типичный мужчина, – пожала плечами Лили, откусывая аккуратный кусочек от своей утки и что-то зачёркивая в конспектах.

Лили всегда бросалась такими словами – своих феминистских взглядов она не скрывала. Аните, которую с детства натаскивали на то, что надо превзойти мужчин в семье, иногда нравилось это слушать. Стеклянный потолок, объективизация и всё такое.

Но иногда Лили утомляла своим ворчанием. Вот и сейчас Анита пропустила её слова мимо ушей, рассеянно проверяя сообщения. Франциск отчитывался по одноразовому телефону, а вот Алессандер писал в обычный чат.

– Так кто это, если не наш не дорогой Мэттью?

– М-м-м, возможно я познакомилась с другим парнем?

– Ещё одним? – Лили приподнялась на локтях. – Милая, для девушки, незаинтересованной в свиданиях, ты такая влюбчивая. Старшекурсник на экскурсии по кампусу, ассистент профессора, и то, как ты ходила за ним хвостиком после отказа…

– Мужчина с моральными принципами – это горячо, – спокойно ответила Анита.

– Мэтт и твой друг, который приезжает в гости – я видела, как ты на него смотришь…

– Никак я на него не смотрю!

– И теперь ещё новый парень? Ты не пробовала сосредоточиться на себе? На учёбе? – Лили выразительно посмотрела на экран ноутбука Аниты, где красным сияли баллы за проваленный тест.

Анита захлопнула крышку.

– Я же не кидаюсь в постель с каждым из них. И даже если бы кидалась – это моё право.

Лили попыталась поднять руки в универсальном «я сдаюсь»-жесте. Но Аниту было не остановить.

– Я просто отмечаю, если парни вокруг меня красивые и приятные для общения – это преступление?

Не совсем ложь и не совсем правда. Как и в случае Мэттом, Анита обращала внимание не столько на внешность, сколько на абсолютную бесполезность и безопасность этих парней. Они могли быть высокими и мускулистыми, возможно даже грубиянами, не понимавшими слово «нет». Но не один из них не был способен на те зверства, которые Анита видела из-за своих «дядюшек» и «братьев». Ни один из них не мог сравниться с её отцом.

Конечно, она уже общалась с другими «гражданскими» мужчинами – учёба в частной школе, закрытые вечеринки среди золотой молодёжи. Но в те времена отцу докладывали о каждом её движении, он выдавал Аните настоящие задания. Как себя вести, с кем общаться, что делать. Дон знал о каждом проступке и недостойном поведении. Поступление в Йель же стало инициативой Аниты. И никого кроме водителя и телохранителей Адрианно Каваллонне из другого штата, за пределом своей территории, найти не смог. Анита несколько раз проверила.

Только здесь, в университете, вдалеке от знакомого общества Анита начала встречать по-настоящему разных людей. Да, даже того строгого и принципиального ассистента профессора, который отказывался встречаться со студентками. Да, даже ласкового щеночка Мэттью.

И да, она действительно продолжала думать о грёбанном Франциске – не только как об исполнителе задания, но и как о странном, бесящем, красивом парне. Ему хотелось врезать покрепче за наглость и хамство, но… эти их препирательства были достаточно забавными.

И никто ещё не смотрел на неё с таким жаром во взгляде – будто хотел сожрать её целиком.

– Да всё я понимаю, – вернул Аниту в настоящее голос подруги. – Просто… будь осторожна, хорошо? Я поэтому и волнуюсь. Ты непривычная, и обращаешь внимание на каждого красивого и приятного, а это очень низкая планка.

Анита продолжила упрямо есть свою лапшу.

Завтра ей предстояло посетить три последние лекции перед выходными. В пятницу занятий не было. Алессандер планировал приехать вечером в четверг. Анита договорилась, что возьмет им кофе и круассаны в обмен на обещание поехать по длинной дороге, той, что идёт вдоль побережья. Два часа в приятной компании и с красивым видом, что может быть лучше?

А на выходных Франциск должен был прийти на вечеринку Дельта Омикрон Пи, проследить, чтобы Льюис, Кристофер, Эван, Ник и Рой напились до беспамятства, и отвезти на другую локацию, где никто не услышит их криков.

И всё – Анита сможет расслабиться, подумать больше о том, ждёт она свидания с Мэттом или нет, исправить свои оценки, может, наконец-то сходит на какую-нибудь вечеринку. Наверняка «популярнейшее» братство будет занято другими делами и не станет мешать нормальным людям.

«Твой отец и не подозревает, что ты задумала, да?» – пришло последнее сообщение от Алессандра.

«Нет, и так всё и должно оставаться».

Глава 4. Донна Каваллонне

Большой особняк в стиле Позолоченного века стоял в самом центре спокойного, защищённого и безопасного района Бруклина, напротив Проспект-парка. Несколько лет назад этот особняк выкупили у оскароносной актрисы. С тех пор немногое изменилось – разве что цвет штор в больших французских окнах да высота забора вокруг заднего дворика.

Адрианно Каваллонне не хотел жить в гигантском загородном поместье. Нет, он любил поддерживать репутацию – быть ближе к своим людям, к своим делам, находиться в центре жизни на своей территории. Но правила для его семьи при этом звучали кардинально противоположно. Чтобы не нарушать размеренную жизнь спального района и не привлекать излишнего внимания, Адрианно оставил вхожими в свой дом лишь пару доверенных людей. Капореджиме решали все дела как раз в загородном поместье, встречи организовывались там же, заключались сделки. Толстые каменные стены и отсутствие посторонних на пару километров вокруг делало поместье намного более удобной базой.

Но здесь, за тяжелыми дубовыми дверями? Здесь Адрианно Каваллонне предпочитал встречать свою дочь с распростёртыми объятиями и расспрашивать её об успехах в университете.

– Всё хорошо, папочка, – послушно отчитывалась Анита, отдавая горничной сумку с вещами. – Есть проблемы, но я всё исправлю.

– Меня не волнуют твои оценки, – с сильным итальянским акцентом спорил Адрианно. – Я хочу знать, что у тебя всё спокойно, нет лишнего стресса – стресса, да, правильное слово. Мне нужно, чтобы ты свои силы посвящала важным делам, пиккола7.

Анита очень походила на своего отца – оба высокие, со светлыми волосами. Правда почти все виски Адрианно уже покрывала седина. Он начинал отвоёвывать своё королевство молодым, а вот получение звания отца оставил на потом.

Седина стала едва ли не единственным признаком истинного возраста дона Каваллонне. Адрианно даже в свои годы оставался внушительным, здоровым и сильным мужчиной. Он мало пил, не курил и никогда даже не притрагивался к наркотикам. Берёг тело и здоровье – ведь от них зависели его ум и его сила.

Анита прошла по полированному паркету следом за отцом в одну из обеденных комнат. Здесь, за длинным столом, он предпочитал решать не дела, а простые семейные вопросы.

– У нас есть планы на этот уикенд, вот над чем ты должна стараться, а не над этим глупым, никому не нужным американским дипломом, – ворчал Адрианно, устраиваясь в кресле перед своим драгоценным ежедневником в кожаной обложке и чашкой кофе. – Нас пригласил к себе на вечер дон Луккезе. Вечер для своих, конечно же, но там обещает быть парочка важных людей – из министерства юстиций, из торговой палаты, вроде бы даже один сенатор…

– Нас позвали в большую лигу? Ты же вроде не хотел иметь с ними ничего общего?

– Мне не нужен твой сарказм, пиккола, – Адрианно поднял взгляд, и Анита тут же замолчала, аккуратно взяв в руки собственную чашку с обжигающим кофе. – Дон Луккезе лично сказал мне, что хотел бы встретиться с тобой – и познакомить со своей дочерью. Ему нравится моя принцесса, м-м? Хочет показать своей малышке правильный пример.

Анита сильно сомневалась в этом. Дон Луккезе был старомоден, и его дочь никто в свете не видел с начала её обучения в частном пансионе. Речь не могла идти ни о каком наследовании титула. Семья Луккезе была одними из «Пятёрки», слишком лакомый кусочек, чтобы его упустить из-за неопытного руководителя. Нет, старик Луккезе, в отличие от Адрианно, не планировал передавать бразды правления. Не зря все самые значимые и умные подчиненные дона начали исчезать при таинственных обстоятельствах…

– Конечно, папочка. Как скажешь.

– И мне нужен отчёт о доходах этих твоих компаний, – нетерпеливо пощёлкал пальцами Адрианно. – Не смей уезжать в Коннектикут не подготовив мне эти бумаги. Ужесточение контроля на границах из-за новых этих анти-миграционных законов всё нам портит – куча груза застряло в Мексике. Мы теряем деньги.

Адрианно грязно выругался на итальянском и начал свою длинную тираду на двух языках о президенте и законах. Он считал лицемерным то, что Соединённые Штаты родились из-за мигрантов, а теперь ограждаются от них, будто какое-то средневековое королевство с сошедшим с ума правителем.

– Я всё сделаю, папочка, – торопливо ответила Анита, надеясь не дать ему разозлиться по-настоящему. – А вы уже начали думать над какими-то обходными путями?

Адрианно вопросительно поднял толстую бровь.

– Я знаю, что Мексика всё ещё крупнейший поставщик…

На дубовом столе перед ними старый мастер талантливо выточил карту мира. Точка Нью-Йорка была разворочена из-за того, как часто Адрианно втыкал в неё ножи.

– Но если так внимательно стали оберегать эту границу, почему бы не подумать о другой? Точнее, о большой береговой линии и внутренних перелётах.

Анита поставила один из кубиков рафинированного сахара на деревянный кусочек Аляски.

– Можно летать – из одного штата в другой, они не будут так сильно проверять каждый маленький частный аэропорт. Или вовсе перевезти грузы через Канаду. Сделать пару остановок там же, заработать лишние деньги. Белый человек за рулём, далеко от Мексики – и погранконтроль будет намного менее внимательным.

Адрианно с любопытством смотрел на этот маленький кубик сахара.

– Ты предлагаешь растянуть перевозку по океану на много тысяч километров, а потом ещё вести наркотики через всю грёбанную Канаду? В этом твоя идеальная идея? Мы потеряем миллионы.

– Мы сейчас уже теряем миллионы, потому что наши грузовики, застрявшие на границе, растаскивают местные картели, – Анита нервно сглотнула, но держала голос ровным и спокойным. – А так мы можем открыть для себя новый рынок. Я же говорю, Канада…

– В Канаде уже есть, кому продавать наркотики и оружие. Ты думаешь, эта большая береговая линия стоит без присмотра и ждёт нас?

– Папочка, я лишь предложила способ. Принимать решение, конечно же, тебе. Договориться с ребятами на Аляске или позаботиться о них; разведать о рынке в Канаде или ждать, пока всё успокоится на юге. Я уверена, ты выберешь самый лучший вариант.

Адрианно перевёл тяжелый взгляд на дочь. Он поманил Аниту к себе – она наклонилась, думая, что отец просит церемонного поцелуя руки на прощание и отпускает её.

Вместо этого Адрианно схватил Аниту двумя пальцами за щёки, больно надавливая на челюсть, подтащил ближе, как щенка.

– Ну уж нет, пиккола. Ты выдвинула идею – защищай её, стой на своём. Что за позорные ужимки? Соберись! Какое решение бы ты приняла? Стоит соваться на Аляску?

Анита замерла, кусая щёку. От отца терпко пахло одеколоном и кофейными зёрнами. Его светлые, почти прозрачные глаза смотрели на неё, не моргая.

Стоит ли рисковать? Анита выдвигала откровенно безумную идею просто потому что отец не терпел молчания и отсутствия инициативы. Анита, его принцесса, должна была участвовать в делах семьи.

С другой стороны – ну что мешает разведать обстановку?

– У нас слишком мало информации. Я думаю, попробовать стоит – просто понять, как там дела делаются, будут ли с нами сотрудничать. И если нет, сколько нам будет стоить попытка попасть туда силой.

– Ты думаешь?

– Так нужно сделать, – прошипела Анита, потому что пальцы почти мешали ей говорить. – Мы так сделаем. Узнаем информацию и будем принимать дальнейшие решения.

Адрианно протянул это долгое «хм-м-м-х-н», которое не выражало на самом деле никаких эмоций. Но отпустил лицо Аниты и позволил ей выпрямиться.

Та поспешила провести пальцами по уголкам губ – не размазалась ли помада. Адрианно уже посмеивался сам себе, расслабились его могучие руки и плечи. В комнате сразу стало легче дышать.

– Отлично. Умница, дочка. Отправим на это дело Филиппо Джиротти, да? Пусть поболтает, он любит языком чесать. Его отец уже совсем сдаёт – я говорил, что героин этот ни к чему хорошему не приведёт, м, говорил же? Дьявольская моча и то лучше.

– О, Филиппо. Опять будет ворчать, что из-за меня у него много работы. Ты всегда отправляешь его по моим поручениям, вот он меня и не любит.

– Он и не должен тебя любить, он должен тебя бояться, доченька. Почитать. Как его младший братец. Будешь кстати щенка своего в дом запускать? – Адрианно оглянулся через плечо на дочь, ухмыльнулся криво. – Что, думаешь я не знаю? Он у тебя и за водителя, и за телохранителя – зачем я тогда всем этим остолопам плачу, если Алессандро с радостью катается в соседний штат?

– Я собиралась спросить после нашего разговора. Можно ли ему войти.

– Пиккола, ну что за глупости, тебе не нужно спрашивать. Это же твой дом. Я для тебя его купил, – Адрианно оставил влажный поцелуй на лбу дочери, пригладил её волосы. – Отдыхай. И будь готова завтра к пяти часам – ты должна выглядеть лучше всех, раз на тебя захотели посмотреть. Никто не будет против свиты, так что позови Алессандро, сможем хотя бы охрану отпустить.

Анита кивнула, улыбаясь. Она никогда не спорила и не пререкалась с отцом, позволяя себе лишь редкие подколки – чтобы он видел её якобы смелость, якобы инициативу. Вот и сейчас не стала напоминать, как в двенадцать лет она сидела, забившись в угол и захлёбываясь слезами, пока Адрианно стоял каблуком на руке Алессандра, ломая ему одну кость за другой. Наказание за то, что «гадкий мальчишка» пролез в комнату его дочери.

Их обоих интересовал показ «Хроник Нарнии», а не какие-то непотребства, но Адрианно не желал слушать.

Вернувшись к тяжёлой входной двери, Анита выглянула на улицу, махнула рукой Алессандру, который курил, прислонившись к машине. Тот медленно поднялся по каменным ступеням, вошёл в холл и только потом остановился, прищурился, разглядывая её лицо под светом многочисленных люстр и светильников.

– Тональник свалялся в тех местах, где он тебя трогал.

Анита пожала плечами. Смазанная косметика – это не худшее окончание встречи с папочкой.

– У нас есть планы на завтра.

– Восхитительно. Я поприветствую дона и поднимусь к тебе – будем готовиться, судя по всему.

Анита кивнула и в одиночку поднялась в свою спальню, сразу же по привычке закрывая дверь на замок.

Семья Луккезе не стеснялась неоправданной роскоши и гротескного богатства. Выкупить усадьбу 19-го века в заливе Гудзона, с её башнями и гигантским парком, которую уже планировали переделать в музей-заповедник? Только чтобы давать вечера, приглашать гостей и чувствовать себя тем же лордом-рабовладельцем? Почему бы и нет!

Анита предпочитала свой небольшой особняк с тёплыми, залитыми светом комнатами, высокими арками и каминами этим давящим на тебя сводчатым потолкам и холодному камню Линдхёрста8.

– Я слышал, они отреставрировали крытый бассейн, – шепнул ей на ухо Алессандер, ведущий Аниту под руку среди десятка других гостей. – Как скоро, думаешь, туда отправят сенатора с парой девочек?

– И ох каких горячительных напитков, – улыбнулась Анита, запрокидывая голову. – Двадцать три минуты.

– Торопишь. Луккезе же старик, он спешить не любить. Минимум час всё будет прилично.

– Луккезе из Палермо, он не умеет ждать.

Они едва заметно стукнулись кулаками, не прерывая медленный шаг. Анита радовалась, что ради Алессандра надела туфли на низком каблуке – плитка оказалась ужасно скользкой.

Нанятые исполнители играли живую музыку, официанты разносили напитки. Люди разговаривали за столами или собравшись в небольшие группы. Большинство присутствующих здесь были мужчинами, причём возраста Адрианно. Молодёжь в мафии легко пробивалась вперёд, но их не любили в высшем свете, не пускали играть с важными дядями. Ты мог заработать сколько угодно денег и пролить сколько угодно крови, но статус надо было заслужить. И, как бы смешно это не звучало, часто заслужить его получалось только людям с итальянской фамилией.

Алессандер на таких встречах предпочитал представляться непривычным именем Алессандро. Его так, правильной формой имени, назвал отец. Но мать-американка, вторая жена Джиротти (пропавшая почти десять лет назад при таинственных обстоятельствах, про которые все знали правду, но молчали), коверкала имя до «Алессандра». Он пытался увековечить память о маме хотя бы так. Анита как никто понимал это желание – свою маму она тоже почти не помнила. В семье она единственная звала Алессандра правильным именем.

Девушки и женщины в основном висели на локтях престарелых мужчин, наряженные как куклы на показ. Анита знала признаки, в конце концов её тоже наряжал дон – собственный отец. Он отклонил коктейльное серебристое платье, потому что она шла «не на вечеринку в каком-нибудь Коннектикуте». Заставил снять чёрный бархат, обтягивающий тело как перчатка – она же не овдовевшая донья, не по статусу. Одобрил красное платье, длинное, но с глубоким декольте и на бретелях. Посоветовал поднять волосы и накрасить губы, как «все модные девочки сейчас».

Адрианно по какой-то причине пригласили ради неё – и дон стремился воспользоваться этим моментом. Но Анита никак не могла понять, зачем. Последние десять лет её папочка поливал «Пятёрку» грязью при разговоре с каждым встречным и старался не иметь с этими семьями дел.

– Неужели это юная донна Каваллонне? – послышался голос.

Её отец, шагающий впереди, остановился, многие другие гости оглянулись. Под неверящим взглядом Аниты её папочка уже целовал в обе щёки дона Луккезе – грузного старика с пигментными пятнами на левом виске и шее. За тем стоял отряд охраны. А вот других членов семьи не видно в зале.

А ещё рядом с доном Луккезе стояла молодая девушка. На вид чуть младше Аниты, светлокожая и черноволосая, с прямым греческим носом и длинными-длинными ресницами, как фарфоровая кукла или фреска где-то в Риме. Она не поднимала глаза и держалась ровно на шаг позади отца, по левую сторону.

– Чао, донна, – Луккезе притянул Аниту в фамильярные объятия и расцеловал. – Слухи ничуть не преувеличивают вашу красоту! Надеюсь, то же можно сказать и про ваш ум. И про другие способности, конечно.

– Добрый вечер, дон Луккезе, – ответила Анита на итальянском. – Спасибо за приглашение в ваш чудесный дом.

– Ах, – отмахнулся старик с лёгким необдуманным презрением. – Ваш неаполитанский выговор.

Адрианно за его спиной поморщился, отворачиваясь. Анита постаралась улыбнуться шире.

– Я много слышал о том, какая вы удивительная девушка, юная донна. Поэтому хотел представить вас своей дочери, Джульетте. Она совсем скоро закончит школу – ей бы не помешала хорошая подруга, верно?

Девочка с фрески наконец-то вышла вперёд. Аните пришлось первой протянуть ей руку.

– Мне очень приятно с тобой познакомиться, – сказала она почти полностью искренне.

В конце концов, Джульетта ей ничего не сделала и ничем не угрожала.

– Мне тоже.

– Отлично, отлично, – прогрохотал довольный голос старого дона. – Вы можете поболтать, девочки, потанцевать. Да что это я? Буду ещё учить молодёжь как отдыхать на вечеринке, ха!

– Мы можем выпить пока, – предложил Адрианно, указывая рукой куда-то в сторону выхода из зала.

Он явно планировал обсудить что-то важное в одиночестве. Что же требовало таких усилий, раз Адрианно решил побрататься с Луккезе?

Анита отмахнулась от этих мыслей – потом узнает – и посмотрела на маленькую, худенькую девочку перед ней. И чем чёрт не шутит? Почему бы и правда не поболтать?

– Алессандро? Потеряйся ненадолго.

– Ты уверена?

Джульетта вздрогнула, поднимая на парня глаза. Вероятно, не замечала его, как не замечала и своих телохранителей – мускулистый и молчаливый, Алессандер отличался от нанятой охраны только ценой костюма. Во время разговора донов он тихо стоял позади, став почти декорацией, слился с толпой со старательно выработанным мастерством.

– Я всегда уверена, спасибо большое, – заулыбалась Анита, а потом перевела взгляд на настоящих телохранителей. – Мы отойдём на балкон. Без вас.

Те, как смешные близнецы из фильмов, синхронно нахмурились.

– Господи боже, мы будем на балконе, в зоне вашей видимости. Третий этаж, метров сорок до земли с этой башни. Ей не угрожает никакая опасность.

– Хорошо, что вы это понимаете, – один из мужиков усмехнулся, – «юная донна».

Никогда её прозвище не произносили так мерзко.

– Отец хотел, чтобы я пообщалась с донной Каваллонне, – неожиданно твёрдо и решительно добавила юная Джульетта. – Это женский разговор. Мы посидим на балконе.

И взяла Аниту за руку. Возможно, Анита недооценила её.

С балкона на башне Линдхёрста открывался вид на разбитый внизу парк и на темнеющее вдалеке устье Гудзона. Парк щедро освещался – фонари под старину, выстроенные вдоль дорожек и окружающие фонтан, провожали гостей до самых ворот. Дальше, за высоким кованным забором на границе Линдхёрста, кипела ночная жизнь маленького города миллионеров. Вокруг сияли огнями другие поместья, где наверняка тоже устраивались вечеринки и званые ужины. Но Анита знала, что ни один вечер не был и вполовину таким же опасным.

На каменном балконе кто-то предприимчиво поставил парочку мягких банкеток, на которые Джульетта и поспешила усесться.

– Ноги уже болят от каблуков, – немного неловко пожаловалась она, явно рассчитывая на совместное ворчание в качестве начала разговора.

Анита со смешком приподняла длинную юбку своего платья.

– Папочка одарил лишними сантиметрами в росте, так что…

– Везучая. Чёрт, тебе во всем повезло, да?

– Неужели?

Убедившись, что шторы достаточно их прикрывают, Анита задрала платье ещё выше. Сначала перепутала ноги – подвязка-кобура с правой стороны удерживала небольшой, типично женский револьвер. Малыш, предназначенный просто для того, чтобы пронести незамеченным в качестве последней защиты. А вот на левой ноге в таком же футляре у неё хранилась фляжка с чем-то покрепче шампанского и вина, которые подавали дамам на таких вечерах.

– Ну да, – Джульетта проводила фляжку любопытным взглядом. – Тебя не закрыли в частном пансионе с тех пор, как ты научилась ходить. Тебе не назначили мужа без твоего ведома. Тебя не водят по этим балам, как куклу.

– О боже мой. Почему, ты думаешь, я сегодня здесь? Мой отец выбрал это платье за меня.

Джульетта поморщилась, переводя взгляд с фляжки на декольте Аниты, которая как раз сделала глоток джина, заранее перемешанного с тоником.

Юная мисс Луккезе ведь, правда, была совсем девочкой – младше Аниты на три, четыре года? Если ещё старшую школу не закончила. И было очевидно, что отец держал её как невесту на выданье под замком. Никаких мышц, никаких мозолей на пальцах, никаких шрамов. Только тонкие запястья и хрупкие выступающие ключицы под дорогими украшениями.

– Это даже забавно, что всем вокруг кажется, что я отличаюсь от тебя. Держи, выпей. И не отнекивайся, я знаю, что творится в частных школах.

Джульетта тоже сначала бросила внимательный взгляд в сторону залы, потом взяла фляжку. Выдохнула, прежде чем сделать весьма глубокий глоток.

– У тебя как минимум есть какой-то выбор, Анита. Ты руководишь своей жизнью.

Не выдержав, Анита засмеялась.

– Ты не понимаешь, как это смешно, – попыталась объясниться она, увидев оскорблённый взгляд Джульетты. – Слушай. На самом деле… конечно, я могу отстрелить яйца мужику, который не понимает слово «нет», и моя семья защитит меня. Но сначала я должна буду убедить их, «выполнить работу», как говорит папа. Он не отдаст им приказ. Он не скажет, чтобы я слушалась мужа, но и не встанет на мою сторону, пока я не устрою представление для него. И он… он такой же как и твой. Он не спрашивал, что я хочу делать. Хочу ли я учиться в пансионе или проводить всю ночь в тире, чтобы уметь отстреливать те самые яйца. Он просто дал мне пистолет. И наказывал, если я отказывалась.

Анита опрокинула в себя флягу, позволяя обжигающему вкусу алкоголя отогнать неприятные воспоминания.

– Нет. Выбора у меня тоже никакого не было. Как и у тебя. Выбор в этом мире есть только у сильнейших – а мы совсем не на верхушке пищевой цепи. Никто из нашего поколения. Даже, я уверена, твой жених. Кстати, кого тебе выбрали? Кто стал Ромео?

Девочка, как Анита и ожидала, закатила глаза и даже вырвала у неё из рук фляжку.

– Ты не представляешь, как я устала от этих шуток. Но ладно. Искренность в обмен на искренность – хотя много утешения мне твои слова дали, конечно. Никому не рассказывай, ладно?

Анита покивала, с интересом наклоняясь вперёд.

– Дэнни Дженовезе.

Несколько секунд Анита ждала смеха, признание в шутке. Но ничего подобного не последовало.

– Дэниель Дженовезе? Две из Пяти Семей объединяются?

Это было гигантской новостью – опасной новостью. Дженовезе пережили большую часть чисток и арестов и в восьмидесятых, и нулевых. Остались самой могущественной и большой семьёй даже сейчас. Дедуля Каваллонне отвоевал себе половину Бруклина от Дженовезе ценой многих тысяч долларов и многих литров крови. Потом Адрианно закончил прочерчивать границу по Лонг-Айленду заказными убийствами и торгом. Но даже потеряв целый остров, Дженовезе не потеряли в численности и опасности.

А теперь они собирались объединиться с Луккезе? Это же как образование новой страны на карте – изменится всё!

– Нет, мы не объединяемся, – прервала её панические мысли Джульетта и немного грустно улыбнулась, делая свой глоток из фляжки.

На металлическом горлышке уже перемешались их помады.

– Тогда зачем этот брак?

– Это как доктрина взаимного гарантированного уничтожения. Мы, по факту, заложники. Отцы долго торговались, спорили, кто будет жить в чьём доме. В результате ничья. На свадьбу нам подарят роскошный особняк. Кажется, кстати, в Бруклине – вроде как на третьей, нейтральной стороне. Думаю поэтому папочка пригласил вас. По договорённости, мы будем жить в этом особняке в окружении одинакового количества слуг с обеих сторон. Если кто-то из семей решит вернуться в шестидесятые – ну, ещё одно заказное убийство или перестрелка на общей границе… нас убьёт наша же прислуга. Вот таким образом достигнут мир между двумя семьями.

Джульетта невесело приподняла флягу в тосте. Анита пыталась сложить картинку у себя в голове.

– Это же… это полный бред.

– Дорогие сын и дочка должны будут остановить целые семьи от какого-нибудь глупого поступка. Да. Мне тоже очень нравятся мои перспективы. Так что нет, Анита Каваллонне, тебе всё же очень-очень повезло.

– И твой отец пытается склонить чашу весов в свою сторону. Убедиться, что в случае чего тебя сможем защитить мы.

– Видимо, посчитал, что вы, Каваллонне, достаточно безумные, чтобы пойти против Дженовезе. Вы же делали это в прошлом.

Джульетта протянула флягу обратно, но Анита отмахнулась.

– Допивай, тебе явно нужнее.

Она сглотнула нервно, обдумывая возможные варианты.

– Слушай. Чёрт. Я бы хотела пообещать, что помогу в случае чего, но я… я не знаю, что смогу сделать в самом деле.

– Я знаю, – Джульетта послушно проглотила остатки джина и вытерла уголки губ пальцами, таким же жестом, как делала это Анита. – Я тоже понятия не имею, на что папа рассчитывает. Ну и ладно. Мне стало легче просто от того, что я кому-то это высказала. Многие девочки из… моего поколения и моего круга… они считают счастьем уже то, что я не отправляюсь в семью и дом своего мужа на его милость, понимаешь? А я бы просто хотела… поступить в университет.

– Да? – Анита пересела к ней на банкетку, зная, куда можно увести этот печальный разговор. – Куда?

– В Массачусетский технологический.

– Ты серьёзно?!

Джульетта пожала плечами, раскрасневшись то ли от алкоголя, то ли от смущения.

– Единственное, в чём я могу быть полезна семье и мужу – управлять хозяйством. Следить за счетами, вести дела. Так что я много занималась математикой. И мне так это нравится… ты когда-нибудь задумывалась, как многое может открыть нам астрофизика?

– Нет, но мой друг, Алессандер, занимается программированием. Я ничего не понимаю в кодах, но часто его слушаю. Рассказывай и ты.

В глазах у Джульетты впервые за весь вечер загорелись звёзды. Анита приготовилась слушать непонятные термины.

Однако кто-то грозно и решительно топал по направлению к ним. Джульетта нервно заметалась, пытаясь спрятать фляжку на пустом балконе. Анита вскочила на ноги и первая направилась к выходу – почему-то ей подумалось, что это Алессандру надоело её ждать.

Вместо Алессандра перед ней возвышалась совсем другая гора мышц и смуглой кожи – черные вьющиеся волосы, чёрные глаза, шрам от губы по всему подбородку и линии татуировок, виднеющиеся из-под рубашки.

Дэниель Дженовезе.

Джульетта шумно вздохнула за её спиной, а Анита машинально попыталась расправить плечи и встать как можно расслабленнее, будто её ничего и не беспокоило.

– Мисс Каваллонне.

– Мистер Дженовезе, – Анита растянула губы в улыбке. – А мы как раз про вас сплетничали.

Дэниель прищурился, а в остальном его суровое лицо не изменилось. Младший сын Дженовезе был как раз тем человеком, с которым пересекаться хотелось меньше всего. Его отец в последнее время только разбрасывался деньгами да показывал пальцем, кого убить в случае слишком сильного беспокойства, а вот всеми делами «на местах» распоряжались сыновья. Если среди сверстников-наследников ходили слухи, что Анита самая самостоятельная и вовлеченная в дела семьи, то Дэниеля, наверное, никто и не считал уже просто наследником, вместо этого называя настоящим «уличным» боссом9.

– Сплетничали?

– Джульетта считает вас самым симпатичным молодым человеком в этой комнате. Я верна своей семье – по-моему, Алессандро затмевает всех мужчин. Но, может быть, танец с вами заставит меня передумать?

Она сделала шаг вперёд, прикасаясь к груди Дэниеля и слегка подталкивая его обратно в залу. Тот сделал первый шаг будто бы от неожиданности, а потом замер, как недвижимая скала.

– У меня нет времени до твоего цирка, Каваллонне. Я пришёл поговорить с Джульеттой.

Страх Джульетты Анита чувствовала даже спиной. Та явно не хотела проводить с женихом время – в идеале никогда, в реальности до свадьбы. Анита понимала, как никто понимала страх перед мужчиной старше тебя, больше тебя, сильнее тебя. И с этим мужчиной Джульетта вскоре окажется заперта в одном доме, ожидая своей смерти за первый же провал члена её семьи.

Что-то внутри неё захотело помочь Джульетте – просто попробовать, как это ощущается.

– Джулс стесняется, что вы застали нас за такими глупыми девчачьими разговорами, – Анита уже вся наклонилась вперёд и с громким, привлекающим внимание смехом продолжила, – ну же, мистер Дженовезе, не позорьте меня перед всеми гостями – один танец, вот и всё!

Люди оглядывались. Дженовезе рыкнул раздражённо, хватая её за запястья.

– Ты!..

– Будьте нежнее, сенатор, кажется, не понимает наших шуток, – прошептала Анита, а потом снова засмеялась, откидывая голову назад. – Ну вот, я знала, что могу вас убедить – моя любимая песня, давайте же!

Джновезе матерился себе под нос на итальянском, но был вынужден последовать за ней. Некоторые гости уже расступились, давая им проход к центру залы, служащему импровизированным танцполом. Анита положила руки на широкие плечи Дэниеля. Тот всё ещё не ослаблял хватку, явно оставляя синяки на её талии. Пытался напугать, но Анита не боялась боли.

– Ты считаешь себя самой умной, Каваллонне? Раз папочка разрешает тебе играть с большими игрушками и общаться с важными мальчиками? – на повороте в танце он дернул Аниту за руку с ужасной силой, практически вырывая сустав. – Твой папочка здесь никто. Старик Луккезе пригласил его для каких-то своих дел – но мы можем легко избавиться от этой бешеной собаки. И от тебя тем более. Ты понимаешь это?

Анита подняла глаза и улыбнулась.

– Что же ты так разозлился, мальчик Дэнни? Из-за того, что я на две минуты отвлекла тебя от Джульетты? Она просто прячет фляжку с выпивкой. Не знаю, почему она боится – за репутацию волнуется? Или её уже запугали рассказами о замужестве?

Дженовезе продолжал с подозрением щуриться.

– Нет, тебя выбесил тот факт, что мы просто говорили. И вряд ли это вопрос разницы в статусе. Так что же я такого могла сказать ей? Думаешь, я за полчаса научила её самому плохому – целиться не в верхнюю голову, а в нижнюю? Нет, всего лишь рассказала, как лучше всего замазывать синяки, ей точно пригодится.

Дэниель остановился прямо посреди танца, и Анита поняла – перегнула палку. Играла с огнём, рассчитывала, что он не будет закатывать скандал, учинять конфликт посреди старательного налаженного «Пятёркой» и их Комиссией10 мира. Но Дэниель стоял намного выше по социальной лестнице. Он действительно мог прямо посреди вечера вынуть пистолет и…

– Прошу прощения, – послышался ровный, спокойный голос. – Если вы закончили, я бы хотел наконец станцевать со своей партнёршей.

Алессандер положил руку на плечо Дэниеля. Он был ниже на добрый десяток сантиметров, но что-то в его абсолютно спокойном, даже умиротворенном, улыбающимся лице казалось намного страшнее, чем открытая ярость Дженовезе.

– И если ты считаешь Адрианно Каваллонне бешеным псом, то ты даже не представляешь, что я сделаю, если ты не уберешь руки с юной донны. Прямо. Сейчас.

В ту же секунду Анита почувствовала, как пальцы Дэниеля дрогнули в твёрдой хватке у неё на талии. Но тот ещё пару долгих мгновений простоял, глядя в лицо Алессандра, будто примеряя его угрозу.

– Чёртов мусор, – наконец презрительно выплюнул Дэниель. – Вы должны знать своё место. Делать мне больше нечего, как с вами разбираться – скоро и без меня справятся.

– Не сомневаюсь в этом, – спокойно ответил Алессандер, уже откровенно отталкивая Дженовезе в сторону. – Прости, её любимая песня играет.

Он положил руки на талию Аниты – ниже, чтобы не задевать созревающие кровоподтеки от жуткой хватки. Анита выдохнула, на дрожащих ногах делая шаг вперёд и практически падая на знакомые плечи.

– Ох, Санди, я никогда не была тебе так рада.

– Спасаю твою шкуру, угрожая наследнику самой сильной семьи, а ты вспоминаешь детские прозвища, – беззлобно поддразнил Алессандер, разворачивая её в танце.

Он вёл уверенно и знакомо, Анита могла словно переключиться на автопилот. Они учились танцевать вместе ещё тогда, когда их, малолеток, никто не брал ни на какие важные мероприятия. Анита знала все шаги Алессандра и могла угадать их по малейшему напряжению сильных мышц под её руками.

– Я облажалась, да? У нас обоих будут проблемы.

– Сомневаюсь. Дженовезе вспылил, все знают, что он грёбанная истеричка. Но у него нет никаких причин продолжать конфликт – ты не оскорбляла его публично, никто и не слышал вас. Я сомневаюсь, что его отец согласится портить отношения, тем более, когда Луккезе пытаются с нами сблизиться.

– Они собираются заключить брак между Джульеттой и Дэниелем, – совсем ему на ухо призналась Анита. – Так что, может быть…

– Нет. Нет, я думаю Джульетта не позволит этому случиться – она вышла с балкона, когда вы начали танцевать, и смотрела на тебя как на какую-то супер-героиню из комиксов. Вряд ли девочка имеет много силы в семье, но уж на уши папочке присесть сумеет.

Анита кивнула, выпрямляясь немного.

– Запястье болит, – прошептала она, сжимая пальцы на плече у Алессандра. – За правую руку схватил, и так больно.

Тот улыбнулся ей утешающе – знакомо, любяще, ласково. Предыдущий напряжённый танец начинал казаться кошмаром, по сравнению с теплом тела Алессандра и древесным ароматом его парфюма.

– Ещё один танец, – посоветовал он, – чтобы точно всем стало всё равно. Потом я отведу тебя в туалет.

И сдержал – конечно же, сдержал, как ещё могло быть – своё обещание. Спустя ещё одну композицию он практически утащил Анита в дамскую комнату. К этому моменту ей всё сложнее было сдерживать накатывающую волну эмоций. Отходняк после вспышки адреналина заставлял трястись не только коленки, но и всё тело.

К тому же Алессандер сказал, что пока она сидела на балконе с Джульеттой, Адрианно ушёл. Попрощался со старшим Луккезе и уехал со своим водителем и телохранителями, поручив детям «повеселиться и завести полезные знакомства».

То есть свой финт с Дэниелем Анита устроила даже без поддержки отца. Адрианно оставил её одну в окружении людей, которых считали их бешеными псами, забравшимися слишком высоко.

Анита закрылась в туалете и упала на кафельную плитку, не думая о том, что пачкает платье и руки. Она задыхалась от иррационального страха, сердце пыталось сломать рёбра. Продышаться не получалось.

Потому что ублюдок Дженовезе был прав, разве нет? Папочка выводил её в свет к большим мальчикам и оставлял там, разбираться самой – учил плавать, кидая в глубокий пруд. Он не предоставлял ей поддержку даже в виде пары проверенных солдат, не говорил, что нужно делать. Анита могла умереть сегодня, но его это будто не заботило. Стоил ли такой цены урок?

Анита умела стрелять и умела драться, но это бы не спасло её посреди территории Луккезе. Она рассчитывала только на неписанный кодекс чести, заключенный мир – но что, если появится кто-то вроде грёбанного мальчика Дэнни, у которого действительно хватает силы, чтобы делать выбор? Чтобы суметь справиться с последствиями?

Потому что Джульетта могла смотреть на неё как на супер-героиню и считать, что ей повезло – но вот как обстояла ситуация на самом деле. Анита с тринадцати лет, с тех пор, как отец оставил её в попытках спасти свою шкуру перед кланом Костелло, сражалась одним-единственным оружием. Не силой и статусом семьи, не огнестрелом. А ложью. Анита улыбалась, когда нужно было, подкидывала отцу идеи, чтобы казаться вовлеченной в дела семьи, не дёргалась и не закрывалась от каждого резкого движения. Она смело задирала нос перед папочкиными капореджиме и смотрела в глаза людям, которых убивает. Она торговалась с киллерами и хамила в лицо опасным, очень опасным людям. И всё это было наглым враньём. Блефом.

И на самом деле ничто не спасёт Аниту, если кто-то из этих опасных людей решит проверить её смелость и силу на прочность. О, нет – попробуй на зуб, и это золотое покрытие слезет, обнажая всё гнилое нутро.

Среди волн панической атаки Анита услышала звук взводимого курка. Она шумно всхлипнула носом.

– Санди?

– Это я и мой пистолет, – тихо и размеренно ответил Алессандер. – Всё хорошо. Я здесь. Никто не приблизиться к тебе и на шаг – я не позволю.

Он шумно дышал, слишком шумно. Алессандер умел быть тенью, не издавать ни звука. Он делал очевидные вдохи и выдохи, чтобы Анита повторяла за ним. Чтобы смогла справиться с душащим её ужасом.

Потому что во время истерики она всегда слишком плохо о себе думала. Нет. Спокойно. Спокойно. У неё есть деньги. У неё есть имя. Возможно, она не ровня Дженовезе, но она и не девчонка с улицы, которую взял к себе в постель какой-нибудь дон. Она могла быть не самой умной и не самой способной, но она знала, где искать людей, которые выполнят работу за неё. А это уже лучше, чем… чёрт, да чем тот же самый Костелло!

И у неё есть Алессандер. Вот, кто никогда не оставит её и придёт на помощь.

Анита попыталась встать на ноги. Пошатнулась. Дошла до раковины, выкрутила ледяную воду на максимум и подставила под струю запястья.

Возможно, конечно, больше не стоит выводить из себя членов «Пятёрки»… да, так будет лучше.

Когда Анита вышла из туалета, Алессандер уже спрятал пистолет за пиджаком.

– Давай. Ещё пара танцев. Я пришёл сюда не смотреть, как ты танцуешь с другими мужчинами.

– Ревнуешь? – кривовато, но старательно ухмыльнулась Анита.

Алессандер со вздохом сделал шаг вперёд, поднял её ладонь и поцеловал костяшки, будто давал клятву прикосновением.

– Всегда ревную. Пойдём.

Дальше они разыграли стандартный спектакль. Анита делала вид, что не сидела в десятиминутной истерике в туалете, а закинулась чем-то запрещённым. После пары танцев она начала устраивать цирк, стараясь при этом никому особенно не мешать и не соваться под ноги Дженовезе или, ещё хуже, Гамбино. К тому моменту среди гостей многие уже действительно начали принимать что-то покрепче алкоголя, и Анита стала далеко не первой, кто решил искупаться в отреставрированном крытом бассейне.

После этого Алессандер с многочисленными извинениями забрал её домой. Анита не волновалась о своей репутации – искать состоятельного жениха ей не требовалось, у отца были альтернативные и постоянно меняющиеся понятия о правильном поведении. Да и к выходкам разгульной повесы всё равно относились лучше, чем к поступкам трусливой девочки, которая испугалась угроз Дэнни и плакала в дамской комнате.

Алессандер увёз её к себе домой, в район Бруклин Хайтс, и выдал вместо мокрого платья собственный гигантский свитер и пижамные штаны. Потом они долго ещё обсуждали будущее – имеет ли какой-то смысл эта «доктрина о гарантированном взаимном уничтожении», какой брак ждёт Джульетту, смогут ли они действительно ей помочь, будет ли Дэниель мстить за сегодняшнюю выходку, как стоит в будущем строить отношения с Дженовезе и Луккезе.

На утро Анита соврала отцу, что отлично провела время и завела «полезное знакомство». Адрианно вряд ли станет проверять – он следил за успехами Аниты внутри собственной семьи, но не особо интересовался внутренними разборками тех, кого всё ещё считал «молодёжью». Попробовала спросить, что же Адрианно требовалось от дона Луккезе, раз он решил так близко с ним пообщаться. В ответ папочка назвал её дурой, мол, никогда он ничего против Луккезе не имел и просто протянул тому руку помощи в качестве жеста доброй воли.

Анита привычно не стала спорить.

До начала ужина она уже загрузила сумку с вещами в машину Марка и направилась обратно в Йель. Где можно было притвориться обычной нервничающей студенткой, загруженной эссе и тестами.

Её встретили новости о пятерых пропавших парнях из Дельта Омикрон Пи – то, что Анита ожидала.

И ужасающие рассказы о том, что один из них не вернулся домой. Более того, не был найден полицией и волонтёрами, которые вели поиски с сегодняшнего утра.

Не то, чего она ожидала.

Глава 5. Льюис Стивенсон

Три члена братства Дельта Омикрон Пи – Кристофер Андерсон, Эван Голдсмит и Ник Хатчерсон – изувеченные и израненные до неузнаваемости, были доставлены к подъездным дорогам небольших городков в округе Нью-Хейвена и брошены прямо там. Они почти ничего не помнили и не могли рассказать – в их организме нашли безумную смесь наркотиков в гигантских количествах.

С четвёртым, Роем Харвингером, произошла совсем другая история. Оставленный где-то в лесу на долгое время, он смог выпутаться из сковывающих его верёвок и кое-как доползти до ближайшей трассы, волоча за собой сломанную ногу. Там его подобрали и доставили в больницу проезжавшие мимо люди. Рой не помнил, как оказался в лесу, но помнил, что с ним кто-то был и этот кто-то нанёс ему увечья. Описать, где он был и с кем именно, Рой тоже не мог. Полицейские начали поиски от того участка трассы, где его обнаружил молодой мужчина на пикапе, так вовремя возвращающийся с работы.

Пятый студент и член братства, Льюис Стивенсон, до сих пор не был найден.

Весь Йель гудел, как потревоженный улей. По открытой части кампуса бродили журналисты местных и даже парочки федеральных каналов, пытающиеся взять интервью у любого студента. Профессора и даже директора колледжей повторяли на каждой встрече и собрании, что следует воздержаться от интервью и комментариев. Похожие предупреждения появлялись на всех официальных сайтах.

Быстро удалось выяснить, что пятеро молодых людей состояли в одном братстве, и теперь перед домом Дельта Омикрон Пи устраивали паломничество как любопытные до сплетен студенты, так и представители СМИ. Приезжала полиция, приглашали некоторых на допросы.

Чаты и страницы блогов пестрели подробностями. Все пострадавшие были на вечеринке в братстве, их видели десятки и сотни гостей – но никто не мог вспомнить, в какой момент эти пятеро пропали. И наркота, и алкоголь лились рекой. Вроде бы кто-то смог узнать, что на камерах видеонаблюдения заметили отъезжающую от дома братства машину со стратегически заляпанными грязью номерами. Но этим автомобилем оказалась серая Хонда Цивик. Десятки таких проезжали по кампусу каждый день, тысячи – по улицам Нью-Хейвена. Нельзя было понять, связано ли это с похищением или просто какой-то студент возвращался домой. Отследить путь Хонды тоже не получилось. Не на всех улицах камеры оказались исправны.

Волонтёры и спасатели прочёсывали леса вокруг Нью-Хейвена, некоторые даже предлагали осматривать побережье, несмотря на гигантское расстояние. Но Стивенсона до сих пор не могли найти.

Анита знала, что Льюис Стивенсон мёртв. Но она не могла понять, почему.

В понедельник на одноразовый телефон от Франциска пришёл стандартный в таких делах отчёт – видео и фото с избиением и пытками жертв. Анита пролистала фотки, попивая кофе в пустой комнате своего общежития. Потом открыла чат.

«Мы будем притворяться, что ты не нарушил план? Что со Стивенсоном?».

«Чёрт, я думал прокатит», – пришёл тут же ответ. И следом:

«Я объясню при встрече. Ты можешь снова выбрать место, чтобы чувствовать себя безопаснее».

Не требовались ей дополнительные утешения. Анита согласилась встретиться всё в том же придорожном кафе, что и в прошлый раз.

Но сначала…

В здание братства её пускать не хотели. Не удивительно – наверное, многие пытались притвориться знакомыми студентов, чтобы зайти внутрь и что-то разнюхать. Анита не сомневалась, что кто-то даже пытался пробраться через идущую рядом стройку – уже несколько лет по соседству с Дельта Омикрон Пи ремонтировали старую часовню, построенную ещё при основании Йеля. Теперь её планировали использовать как новую библиотеку. Строительные леса были очень удобны для слежки, уж Анита это отлично знала.

– Да спросите просто Мэтта, Мэтта Паркера. Он меня знает. Мне нужно увидеть его.

– А Мэтт никого не хочет видеть, – рыкнул старшекурсник-бугай, преграждающий вход.

– Меня захочет.

– Неужели? Милочка, ты многое о себе думаешь. Братья перед сучками, понимаешь кодекс? А Льюс – настоящий брат Мэтта, он сейчас…

– Назовёшь её сучкой ещё раз – и она сломает тебе руку, наверное, – послышался хриплый смешок из глубины коридора.

– Мэтт, – выдохнула Анита с облегчением, сделала пару шагов вперёд и обняла своего… друга?

Мэтт выглядел плоховато. Красные глаза, грязные волосы, мятая одежда. Он приобнял Аниту на пару секунд, а потом отстранился, продолжая проверять большой рюкзак.

– Я просто хотела спросить… как ты?

Анита старательно репетировала слова по пути к братству. Знала, как легко выдать себя неаккуратной фразой. Например, принося соболезнования когда человек ещё не признан мёртвым.

– Они обязательно найдут его, Мэтт. Всё будет хорошо, я уверена.

Мэтт слабо улыбнулся ей, подняв голову.

– Спасибо, Ани. Мне… я знаю, что ты особо не любишь Льюиса и его компанию. Так что это много для меня значит.

– Они не очень хорошие люди, но они не заслужили такого, – не моргнув глазом соврала Анита, сочувствующе сжимая пальцы на руке Мэтта. – Ты куда-то идёшь?

– Да. Я хочу принять участие в поисках. Половина братства уже там.

– Вы большие молодцы!

– Да. Если хочешь, ты тоже… можешь присоединиться? Я знаю, что они собирают волонтёров у главного корпуса.

Будто не было дел поважнее, ха!

– Да, я уже ходила туда, – Анита вздохнула тяжело. – К сожалению, с моими проблемами в учёбе мне в самом буквальном смысле грозит исключение, а профессора не предоставляют нам отгулы. Козлы, да?

– Наши старшие так злы по этому поводу, – подхватил Мэтт, а потом осёкся, почти всхлипнул. – Льюис всегда… чёрт. Ладно. Ладно, спасибо, что зашла, правда.

– Я буду тебе писать, но ты не думай об этом особо, хорошо? Можешь отвечать, когда тебе удобно, я всё понимаю. Просто хотела бы знать, как ты.

Мэтт взглянул на неё с таким теплом и нежностью во взгляде, что Анита непроизвольно улыбнулась в ответ – по-настоящему искренне и широко.

Она немного отстранилась от Мэтта в последние дни, разочарованная его преданностью грёбанным членам братства и защитой их поступков. Сомневалась, стоит ли продолжать общение в целом. Но, с другой стороны, разве Анита могла судить? Членами её семьи были жестокие убийцы. Чёрт возьми, вчера она умилялась тому, что Алессандер охранял её с пистолетом и был готов стрелять на поражение в каждого, вошедшего в дамскую комнату.

Если бы эти пятеро идиотов не мешали ей, Анита и не обратила на них внимание, скорее всего.

Тут Мэтт наклонился – до сих пор было иногда непривычно, когда мужчины наклонялись к ней – и мимолётно поцеловал Аниту в макушку. От него пахло потом, кофе и дезодорантом. Он явно плохо спал и забыл сходить в душ. Но это всё напоминало о том, что Аните нравилось в плюшевом Мэтти. Его безопасность.

Нет, Мэтт не заслужил доверия и не прикрывал ей спину. Безопасность заключалась в другом. Этот парень был будто не реален в её мире, вёл себя как игрушечный, с его добрым сердцем, бесконечным сочувствием, открытыми и искренними эмоциями.

Рядом с ним и сама Анита была ненастоящей – девочкой, которая привставала на носки, следуя за чужим прикосновением, переживала о пропавшем студенте, сочувствовала. И поэтому она была в безопасности. Ведь ничего здесь не реальное, с ними двумя.

А в настоящем мире её ждала встреча с киллером.

Франциск выглядел всё также – зелёные волосы, множество татуировок, какая-то майка с гигантскими вырезами под руками, демонстрирующая рёбра и мускулы, будто он с пробежки пришёл.

– Что пошло не так? – спросила Анита, стоило за ним закрыться двери.

– Вау, сразу к делу. А как же прелюдия, миледи?

Анита никак не отреагировала на его усмешку. Тогда Франциск кинул кожаную куртку в сторону старого письменного стола у стены, снова оседлал стул спинкой вперёд. Вздохнул как-то устало.

– Я виноват. Я нарушил план.

– Ты серьёзно? – после паузы переспросила Анита. – Ты серьёзно сейчас? Ты оскорблял меня, все уши прожужжал тем, как ужасен мой план, ты…

– Во-первых, – Франциск прервал её на полуслове. – У тебя в принципе плана не было. Давай не будем притворяться, Каваллонне. Тебе и твоему папаше лишь нравится репутация приближённых к обычному люду, не таких как все, занятых ежедневными делами глав. На самом деле вы ничуть не отличаетесь от других толстых мешков денег, запертых в своих поместьях – раздаёте людям указания и пальцем не шевелите.

– Ты ничего не знаешь о том, как работаю я и как работает мой отец.

– О, я знаю достаточно. Твой отец достаточно крови пролил в своё время, да. Но ФБР до сих пор считает, что главой семьи Каваллонне стал Лоренцо Круз, старый капореджиме твоего дедули. Я знаю, что ваши мэйд-мэны даже не в курсе, что работают на Каваллонне, слышат имена только своих капитанов. Я знаю, что ты спокойно можешь убивать людей и разбираться со всем сама. Ты без проблем решила вопрос с теми ребятами, торгующими людьми, как их звали? Ле Анджело? Каждая крыса на улице говорила, что ты лично выпустила их лидеру кишки. Но сейчас? Зачем напрягаться, если можно кидаться деньгами? Показать пальчиком, чтобы капо всё порешали вместо принцессы и старого сумасшедшего пса, м-м?

Анита поджала губы. Напоминание о Ле Анджело саднило, как старый синяк. Она попросила у отца поддержки и помощи, но тот как обычно решил – Анита должна отвечать за свои решения, прочувствовать вес ответственности. Анита разобралась, защитила свой статус, знала, что поступила правильно. Но это оказалось так сложно, так тяжело… до сих пор она иногда вздрагивала, увидев людей с татуировками на шее – думала, кто-то из группировки выжил и пришёл мстить.

Поэтому Анита наслаждалась возможностью нанимать профессионалов.

– Это привилегия – иметь подчинённых, которые выполняют работу за тебя, – ответила Анита. – И ради этой привилегии я достаточно работала.

– Да как ты работала? – Франциск захохотал, запрокидывая голову. – В поисках Ле Анджело тебе помогал твой верный пёс, тот, рыжий. На улицах в детстве ты косячила, поэтому была вынуждена защищать себя перед Костелло – я ещё не узнал, что произошло, но смогу нарыть. Чем ты там ещё хвасталась, переводом средств в крипту? Ты выбирала биржу, ты искала брокера, ты хоть знаешь, в какой именно валюте хранятся ваши деньги? Или ты просто шепнула папочке идею, а кто-то другой в семье занимался всеми мелкими вопросами, недостойными миледи?

Анита не могла ничего ответить. Потому что такой и оказалась правда. Она была вынуждена постоянно что-то выдумывать и казаться заинтересованной в делах семьи, чтобы удовлетворить отца – но очень редко ей приходилось следить за исполнением этих идей, только выслушивать отчёты. Она не зря шутила, что старший Джиротти её ненавидел. Именно Филиппо чаще всего приходилось отвечать за воплощение её поручений в реальность. И, возможно, это не всегда оказывалось легкой задачей…

Так решались все дела в семьях. Люди не становились донами, чтобы заниматься организационными вопросами. Но именно Анита хвасталась своим вовлечением, гордилась им – прямо как и отец…

– Ты потребовала, чтобы пять человек были похищены в середине семестра с кампуса Йеля и убиты. Этот план бы закончился двадцаткой лет в федеральной тюрьме для нас обоих. Так что не тебе попрекать меня мелкими неудачами.

– О, – набралась злости Анита для пререканий, продавила стыд и неприятное, тошнотворное недовольство собой поглужбе. – То есть мой теоретический план – это полный провал, а твой реальный провал – это «мелкая неудача»? Отличная у вас система ценностей, господин киллер. Как же вы себе клиентуру находите в принципе?

– Ты не понимаешь, что я тебе говорю, – с весёлым раздражением в голосе отметил Франциск. – Ты так зациклилась на том, что я задел твою гордость – принципиально отказываешься меня слушать. Может быть, если я встану на колени, ты прикроешь рот и начнёшь сотрудничать со мной, а не спорить?

Анита почувствовала, как горят щёки. Франциск помолчал, ожидая новых возражений, потом улыбнулся и продолжил.

– Отлично. Итак. Я убедился, что они были пьяны в ноль и под кайфом. Их телефоны остались в доме. Никто не видел, как я увёл их через подвальную дверь наружу. Мы уехали на машине без номеров. Я связал их и надел повязки на глаза. Они не видели, куда мы приехали, и не смогут опознать место. Я разместил их в отдельных точках леса и чередовал «наказания», чтобы они не понимали, находятся вместе или по отдельности. На них не будет отпечатков или следов ДНК – я был в пластиковом костюме с головы до ног. После этого я отвозил их по очереди в разные места, чтобы их обнаружили в разное время. Но со Стивенсоном… даже когда я сломал ему руку в трёх местах, он пытался добраться до своей чёртовой свалившейся сумки. Решил проверить, что там. Нашёл второй телефон.

Анита нахмурилась. Телефон мог стать проблемой – отслеженный сигнал и прочее. Но сам факт наличия второго аппарата у студента был странным.

Франциск больше не казался веселящимся клоуном. Он смотрел перед собой. Потом молча достал собственный телефон, не тот, по которому общался с Анитой, новенький корейский смартфон. Открыл галерею. Показал ей.

На экране играло видео, типичный отчёт. На фоне кто-то скулил, в тенях можно было заметить силуэт человека. Но куда важнее оказался центральный план – Франциск снимал на камеру экран чужого белого айфона. И на этом экране тоже проигрывалось видео.

Сначала Аните показалось, что это просто чьё-то домашнее порно. Потом она заметила слёзы и сопли на лице девушки, её напуганные глаза, её скованное страхом тело. Внутри что-то сжалось, будто холодный кулак сдавил кишки.

На видео Франциск перелистнул вправо по экрану айфона Льюиса Стивенсона – кому ещё мог принадлежать телефон? Следом шло другое видео. С другой девушкой. Потом ещё одно.

Потом Франциск вышел в саму галерею. Альбом называлась «Обработанные». Рядом – «Материал». Там были фото девушек. И видео. На большинстве из них девушки и девочки были обнажённые. Переодевались спокойно в своих комнатах и, кажется, раздевалках внутри университета. Несколько снимков оказались селфи, которые делали сами студентки.

– Там ещё была целая таблица, – заговорил Франциск тихим, низким, непривычным голосом, забирая телефон из ослабевших рук Аниты. – Как я понял, он… он снимал девушек с помощью дрона или как-то ещё. У некоторых выманивал фотки. Или взламывал облачные хранилища. А потом шантажировал их этими снимками. Заставлял спать с ним. Снимал на видео – и шантажировал уже этими видео после. Некоторые… некоторые даже после шантажа не соглашались. Тогда он просто применял силу. Записывал, кто сколько ему должен. Денег, секса. Пару раз он… требовал больше. Там были фото, где девушки вырезали на себе слова. Видео, как они засовывали в себя разные предметы, как он требовал.

Анита ничего не говорила. Её не тошнило и она не чувствовала страха. Видела вещи и хуже. Но… внутри семьи. Среди людей, которые не скрывали свою природу – убийцы, наслаждавшиеся пытками, продававшие людям вещества, которые сломают им жизнь, без капли сожаления. Льюис же был обычным мальчишкой. Обычным студентом. Какое там фото показывал Франциск пару недель назад?

– Это же у него куча братьев и сестёр?

– Иронично, правда? – Франциск скривил губы в ухмылке, а потом, перелистнув что-то, вернул ей телефон. – Тебе нужно увидеть это.

Теперь Аниту затошнило. Потому что она узнала приоткрытые жалюзи на окне – её жалюзи, которые она повесила на своём окне в общежитии.

Анита получила комнату на верхнем этаже, поэтому никогда особенно не страдала от приставаний парней из братства. Не везло девочкам с первого этажа, куда ублюдки пытались пролезть через окна или снимали что-то через шторы. Но Франциск сказал «дрон». Про это Анита не думала. Вроде же такие съёмки признали незаконными? Или не в Коннектикуте?

Но вот она, на небольшом экране телефона. Проверяющая заряд на своём лиловом вибраторе и снимающая домашние шорты.

Экран чужого айфона на видео погас. После этого рука Франциска положила его на землю. Несколько выстрелов превратили телефон в кучу осколков и искореженный корпус.

– Я уничтожил его. Ко всем архивам имел доступ только один пользователь – Стивенсон. Я купил вирус, чтобы удалить файлы из облачных хранилищ и отследить, владеет ли он какими-то серверами, сайтами. Ничего такого. Но я не знаю, хранил ли он физические копии где-то ещё – жёсткие диски, обычные диски, чёрт его знает.

– Знал ли об этом кто-то ещё, – хрипло добавила Анита. – Его грёбанное братство.

– Я ни разу не слышал другие голоса и не видел других людей на видео. Никто больше не вносил правки в таблицу, – послышался будто издалека голос Франциска. – Вряд ли бы его братья отказались от участия в таком веселье. Скорее всего, он работал один.

– «Скорее всего» – это не сто процентов, твою мать!

Анита не поняла, как оказалась на ногах. Она тяжело дышала. Франциск смотрел на неё удивленно – впервые с момента их встречи. Тогда Анита отвернулась от этого взгляда, попыталась успокоиться, поправить волосы.

Она будто оступилась на лестнице – будто ждала ступень там, где была пустота. Голова немного кружилась, в ушах немного шумело.

Как будто вся её жизнь рушится вокруг. Из-за одного больного ублюдка.

Если бы она не наняла Франциска, узнала ли вообще об этом видео? Да, скорее всего – когда в таблице очередь дошла до неё, до нового «материала» для «обработки». Что бы делала Анита тогда? Попыталась откупиться? Застрелила его прямо в общежитии, попробуй засранец прикоснуться к ней?

– Так напугало видео с тобой? Я не думал, что ты такая ханжа.

– Ты же ничего не понимаешь, да? – Анита истерично хихикнула, оборачиваясь через плечо. – Я не ханжа. Но знаешь, кто требует окровавленные простыни после свадьбы для подтверждения чистоты невесты? Примерно все, мать их дери, доны – грёбанные послушные католики. Я… меня будет считать опозоренной собственная семья. И никто больше меня не защитит.

– Никто никогда не увидит это видео. Я его уничтожил. Тебе останется придумать, как обыскать его комнату, проверить копии…

– Ты мне сказал, что уничтожил это видео. Ты сказал. Но ты его видел.

Франциск медленно моргнул. Потом снова ухмыльнулся.

– Ах, да. И у тебя нет никакой причины мне доверять.

– Ты наёмник, – с издёвкой напомнила Анита. – Отличный материал для шантажа. Отличный материал, чтобы избавиться от меня и от моего отца. Заставить моего отца избавиться от меня, ха!

– Слушай. Раз ты не веришь моему доброму слову – как насчёт… договора о взаимном уничтожении?

Анита непроизвольно вздрогнула от знакомой формулировки.

– Тут у нас свидетельство, что я накосячил в работе. Слив этого видео означает подтверждение моего провала. Мне такое не нужно. Значит, никто никогда не увидит твои оргазмы, м?

– Твой провал будет стоить тебе потери заказов на пару месяцев. Может быть, сменишь страну или прайс. Но ты не понимаешь, чем это видео грозит мне. Эти люди, – Анита встряхнула руками, – видят в женщинах либо матерей, либо шлюх. И папочка хочет, чтобы я возглавила грёбанную семью. Я должна быть больше, чем женщиной. Я должна быть для них грёбанной Девой Марией. Красивой, но не просто неприступной – они не должны даже предполагать, что у меня есть вагина. Знаешь, как легко мужчины теряют уважение к женщине, когда понимают, что её можно трахнуть?

– Понятия не имею, о чём ты. Я хотел тебя трахнуть с того момента, как впервые зашёл в эту комнату, но я не стал уважать тебя меньше.

Сердце больно и сильно стукнуло о рёбра.

– Конечно. Ты не перестаёшь издеваться надо мной с нашей первой встречи, шуточки твои…

– О, миледи, я не издеваюсь. Я флиртую с тобой, – перебил Франциск, улыбаясь снизу-вверх, как довольный кот.

Анита силой заставила себя дышать ровнее. Сдавила пальцами переносицу, потом, плюнув на макияж, потёрла глаза. Не время думать об этих словах, о его жадном-жадном взгляде.

– Никто никогда не увидит это видео. Если мы сможем убедиться, что нет других копий.

Когда появилось это «мы»?

– Отлично. Ладно. Допустим, я тебе верю. Вернёмся к той части, где твой план пошёл к чертям, и вокруг нас теперь куча полицейских, расследующих убийство? Ты теперь ждёшь второй половины гонорара?

– Ав. Я надеялся, что ты не вспомнишь об этом, – Франциск снова посерьёзнел. – Как я и сказал. Это моя вина. Увидев те фото… я потерял контроль. У меня есть принципы. И я терпеть не могу насильников.

– Серьёзно что ли? – не сдержала скептицизма в голосе Анита. – То есть многочасовые пытки – это нормально, но на изнасиловании ты проводишь черту?

– Да, – абсолютно серьёзно отозвался Франциск, глядя ей в глаза.

Они были пустыми. Как будто Франциск и не сидел перед ней вовсе. И Анита подумала, что знает причину.

– Что дальше пошло не так? – спросила она спокойнее, усаживаясь обратно на стул.

– Я потратил больше времени на Льюиса. Четвёртый парень смог освободиться и сбежать сам. Поэтому он видел локацию, где находился. И видел часть рабочих инструментов. Я позже всё забрал. И я не знаю, сколько он помнит – наркота, алкоголь, адреналин, темнота. Но теперь… теперь мы не контролируем это. Что он расскажет, а что нет – я не могу утверждать с той же уверенностью, как с первыми двумя.

– Тело Льюиса?

– Они его не найдут, – уверенно качнул головой киллер. В его глаза возвращалось хоть что-то живое. – В этом наше преимущество. Нет тела – нет дела.

– Не хочу разрушать твою иллюзию, но в при наличии четырёх похищенных и измученных людей – дело будет даже без тела.

– О-о, к миледи вернулся её сарказм. Ты поняла, что я имею в виду. Они не найдут пули, гильзы, отпечатки, ДНК. Они не найдут следы похищения с вечеринки. Единственное, что нам угрожает – мотив. Мы потянули время. Но ты всё ещё та, кто публично выступал против всего братства и этих пятерых в целом.

Анита это знала.

– Что ж, – она протянула руку, потом нетерпеливо пощёлкала пальцами, когда Франциск не догадался передать ей телефон. – Тогда мы просто сделаем так, что мотив будет не у одной меня.

– Не совсем понял, что ты задумала.

Анита нашла нужное видео. Поставила его на паузу. Сделала скриншот и приблизила его, рассматривая имена.

– Таблица на сорок две строки. Сорок два человека, которые потенциально могли желать мести.

Франциск приподнял брови.

– Ты будешь использовать жертв насилия?

– Я не буду их использовать, – с отвращением фыркнула Анита. – Сейчас в университете делают мемориал в честь Льюиса. Ты думаешь, им приятно видеть это? Плакаты с его лицом? Нет. Я просто помогу им рассказать правду.

– Ты не будешь публиковать видео и фото, – Франциск неожиданно схватил её за запястье. – Я уже понял, что ты бессердечная сука, но ты не будешь использовать этих девушек для защиты своей шкуры.

– Боже мой, потише, благородный защитник сирых и убогих. Не тебе рассказывать мне, как общаться с жертвами. Никто не увидит никаких фото. Это низко.

И, не сказала Анита вслух, это сделало бы всё слишком простым. Им не нужны были поиски убийцы среди жертв Льюиса. Всего лишь требовалось перевести внимание на другую тему. И, как показали социальные сети в последние пять лет, спор о том, стоит ли верить пострадавшим женщинам, вовлекал всех за пару секунд.

Франциск разжал пальцы. Несмотря на крепкую хватку, на коже не осталось следов – он оказался неожиданно аккуратным.

– Я займусь отвлечением внимания от себя. И попробую проверить его комнату в братстве. Но что если он спрятал что-то дома? Ты сможешь покопаться там?

– Я теперь ещё должен и ограбить дом многодетной семьи?

– А ты думал, я буду сама разгребать эту кучу дерьма? – Анита снова передразнила насмешливый тон Франциска. – Не избавляйся от телефона пока. Нам нужна связь. Я предлагаю тебе честную сделку. Оплачу половину от оставшейся суммы – и полную после того, как мы закончим это дело. После того, как ни одного ведущего к нам хвоста не останется.

– Если ты хотела написать мне, то не нужно искать оправдания, миледи, – прошептал Франциск, неожиданно поднимаясь на ноги и оказываясь совсем рядом. – Я заметил, как ты проигнорировала мои слова. Что я абсолютно серьёзен. С флиртом.

– А я всё ещё не доверяю тебе, – просто отозвалась Анита.

Франциск постоянно пытался смотреть прямо ей в глаза. Разве это не было самым ярким признаком лжи?

– Гарантия взаимного уничтожения?

– Назовём это так.

Она вышла из кафе первой. Оставила щедрые чаевые Джозефине за посредственный кофе.

И вместе заказанного Убера её ждал явно рассерженный Алессандер.

– О.

– Марк рассказал, что ты куда-то уехала без него. Анита. Что я говорил о твоей безопасности? Тем более, после той выходки с Дженовезе.

– Что я взрослая девочка, не твоя подчинённая и могу сама принимать решения? – прохладно ответила Анита.

Она успокоилась, но всё ещё помнила. То видео. Опасность расследования из-за испорченного плана. Анита верила, что Алессандер всегда будет на её стороне, даже если всё это вскроется. Но сможет ли он помочь?

И что если он…

Нет. Алессандер её не предаст.

Алессандер перевёл взгляд куда-то за её спину. И сжал зубы так, что жевалки заходили.

Из дверей кафе вышел Франциск, надевающий кожанку.

– До следующей встречи, миледи! – насмешливо откликнулся он, взмахнув рукой, потом посмотрел на Алессандра и мягко добавил, – гав!

– Ты серьёзно? Ты серьёзно встречалась в одиночку с грёбанным наёмником?

– Мы решали вопрос, который касается только нас, Алессандер, – ответила Анита, отпивая кофе из бумажного стаканчика. – И если ты не прекратишь меня отчитывать, как свою собаку, я сделаю что-то, из-за чего нам обоим будет потом больно.

Алессандер повернулся к ней. Анита редко так говорила с другом – только если требовалось разыграть спектакль перед отцом.

Но Анита всё ещё чувствовала себя… слишком напряжённой. Будто остаточные разряды после удара током. Пальцы дёргались, мышцы напрягались. Она не могла расслабиться, не могла перевести дыхание. И то, как Алессандер говорил с ней, заставляло волноваться ещё сильнее. Будто он уже её не уважал.

Хотя Алессандер просто переживал. Боялся, что она снова совершит ошибку, как на той вечеринке. Справедливые опасения.

Только вот Анита не могла терпеть такое обращение сегодня.

– Я прошу прощения, – очень вежливо и очень медленно проговорил Алессандер, пока мотоцикл Франциска пронёсся мимо них, ревя мотором. – Я забылся. Но я переживаю за тебя, Анита. Не как твой подчинённый, а как… твой друг.

– Я всё понимаю, – Анита погладила Алессандра по руке, подойдя ближе. – Давай я расскажу тебе по дороге? Есть небольшие проблемы, но я со всем разберусь. Кстати, казначеем в семье до сих пор работает сеньор Иммо?

– Ну, да? – Алессандер, явно сбитый с толку сменой темы, открыл перед ней дверь. – А что?

– Он же наверняка занимался переводом средств в крипту. Я хочу встретиться с ним, спросить, как всё происходило. Уже год прошёл, как я поручила ему этим заняться…

– Ты же получала все отчёты.

Алессандер выехал с парковки. Медленно опустил руку со спинки кресла Аниты ей на плечо, потом на руку. От его прикосновений по коже пробежали тёплые мурашки. Анита почувствовала, как расслабляются мышцы.

Она была со своим Санди. Она была в безопасности.

Из сумки раздался звук пришедшего на телефон сообщения. Анита взяла одноразовый, через который общалась с Франциском, но ошиблась – новых уведомлений не было. Действительно, наёмник же только выехал на шоссе, с чего бы ему писать? И с чего Анита сразу за этот телефон схватилась? Чего ждала?

А вот на её личный номер пришло длинное сообщение от… Джульетты Луккезе. Девочка признавалась, что хотела бы продолжить общение. Анита удивлённо хмыкнула, но сразу написала ответ. Почему бы и нет? Связь с Луккезе может пригодиться.

– Я хочу узнать больше деталей, чем было в отчёте, – рассеянно ответила она, посылая Джульетте улыбающиеся эмодзи. – Разобраться, что он делал. А если мы когда-нибудь избавимся от сеньора Иммо – кто позаботится о передаче всех дел?

– Ла-а-а-адно…

– Можем заехать к нему на выходных, да?

– Да. Как скажешь.

Глава 6. Папочка

Мэтт был единственным для Аниты способом проникнуть в комнату Льюиса Стивенсона – не считая, конечно же, взлома. Однако внезапно вешаться ему на шею и напрашиваться в гости не стоило. Важна была естественность, незаметность. Поэтому Анита продолжала ходить на занятия, занималась за своим обычным столиком в библиотеке. Начинался сентябрь. Погода в Коннектикуте не изменилась, а нагрузка от профессоров – очень даже.

В свободное время Анита выясняла, где живут, учатся и с кем общаются жертвы Стивенсона. Как она и подозревала, одним из последних «материалов», скрупулезно занесённых в таблицу, была девушка с её общежития.

С ней Анита решила поработать напрямую. В первые же выходные будто ненароком прошла по ещё зелёной траве на газоне колледжа мимо Сары с подругами – так её звали, Сара, девятнадцать лет. Попросила поговорить наедине. Разыгрывая неловкость, Анита призналась, что видела Льюиса, выходящего из комнаты Сары. И дальше начала бесстыдно врать – что у неё была подруга, которая тоже стала жертвой. Что её подруга бы никогда не смогла рассказать о произошедшем. Намекнула, что отец выдуманной подруги разозлися. Традиции и всё такое, сама понимаешь. Но неужели никто не захочет заявить о настоящем Стивенсоне сейчас, когда ему алтарь строят?

– Ты не понимаешь, – зло проговорила Сара, раскрасневшись. – Тебе никогда не понять. Этот ублюдок… Он знал, кого трогать было опасно – чьи адвокаты получали больше. Ты никогда не боялась, что получишь сообщение с этого чёртового номера…

– Все знали его номер? С которого он шантажировал девочек? Сколько же…

– Он учится здесь уже четыре года, – передёрнула плечами Сара. – Подумай. И не смей больше говорить о том, чего не знаешь.

– Прости. Прости, пожалуйста. Просто моя подруга никогда не скажет об этом вслух. Но она… Она знает других, кто тоже слишком боится. Я совсем не рисковала, у меня есть деньги, адвокаты, да. Но у многих девочек нет даже… поддержки семьи. Поддержки их общества, понимаешь? Я пытаюсь вместо них задать вопросы, захочет ли кто-то… объединиться, может быть.

– Никто не будет делать первый шаг. Не против Дельта Омикрон Пи. Ты же слышала про смерть первокурсника, которую они замяли?

Историю Анита слышала от Лили уже не раз. Сейчас тоже задумалась – насколько богатые люди защищали это братство? Неужели она не сможет нанять адвоката лучше? Не из семьи, нет, не вмешивать в это имя Каваллонне – но, например… какую-нибудь большую акулу с Манхэттена?

Этот вопрос она и задала Саре, у которой от удивления широко распахнулись глаза.

Тем не менее, Анита знала – Сара не решится. Для девушки эта ночь мучений произошла совсем недавно. Она казалась оправившейся – бодрой, собранной, общительной. Но было что-то в её глазах… Сара боялась, ужасно боялась. Даже сейчас, когда практически все знали, что Льюис мёртв и никогда не вернётся в Йель.

Поэтому Анита подготовила с помощью анонимных, хорошо оплачиваемых ассистентов два фейковых аккаунта для публикации истории со всеми нужными хэштегами. Она не назвала имя девушек из таблицы Стивенсона, но пересказала видео, фото и заметки, которые передал ей Франциск. По легенде, первой высказавшейся должна была стать уже окончившая Йель девушка, над которой Льюис ужасно издевался, заставляя её вырезать на коже его имя и отправлять доказательства. Второй героиней, вдохновившейся предыдущей историей, стала бы студентка, которую Льюис шантажом склонил к сексу. Обе истории намекали, что таких жертв ещё очень много, но девушки боятся говорить – неизвестно, кому Льюис передал материалы для шантажа, неизвестно, насколько агрессивно будет защищаться Дельта Омикрон Пи. Ту самую историю про смерть во время посвящения тоже упомянули – журналисты в последнее время обожали обсуждать проблемы братств.

Журналистов Анита проверяла, но пока не решила, кому отправить анонимное письмо. Следовало выбрать канал не только любящий скандалы, но и поддерживающий «MeToo»-движение11 и в принципе склоняющийся к демократам. Чтобы не отмахнулся от истории о насильнике в кампусе.

Но не стоило торопить события. Анита запаслась терпением. Съездила к казначею своей семьи, который, кажется, из-за количества вопросов подумал, что его собираются убрать побыстрее. Анита устала объяснять, что хочет всего лишь узнать, как работает «внутренняя кухня» семьи с его стороны. Каких людей пришлось найти для перевода баланса Каваллонне в крипту, были какие-то трудности, случились ли потери, за чем приходилось следить?

Чёрт, как всё оказалось сложно! Даже сейчас – сидя в университетской библиотеке спустя пару дней и отвлекаясь на неожиданно интересную переписку с Джульеттой – Анита продолжала листать свои заметки и статьи про работу бирж крипты.

Сеньор Иммо сделал всё это за пару месяцев – после её предложения и приказа отца разобраться побыстрее, пока он не отрезал Иммо ещё одно ухо? Восхитительно!

– Не знал, что ты взялась за экономику в этом семестре. Или это?.. – послышался за спиной знакомый голос.

– А, это так, дополнительный проект, – Анита спешно закрыла блокнот и обернулась с мягкой улыбкой. – Мэтт. Как ты? Ой. Прости. Глупый вопрос.

Мэтт слабо улыбнулся и присел на соседнее место. Выглядел всё ещё не очень. По крайней мере не забывал ходить в душ. Но значительно похудел. Или просто потерял мышечную массу, забив на тренировки?

– Всё в порядке. Я… стараюсь справляться. Ребятам в больнице становится лучше. Вроде бы. Про выписку врачи ещё ничего не говорят. Травмы серьёзные. Но я стараюсь думать о хорошем. Кстати об этом – спасибо, что писала мне. Это было мило.

Анита придвинула Мэтту свой стаканчик практически не тронутого, ещё горячего кофе. Не то, чтобы она специально запланировала эту встречу. Просто знала про приближающийся семинар по истории античности, который Мэтт не мог пропустить даже со всеми «особенными обстоятельствами».

Она писала Мэтту, поддерживала связь. Посылала мемы и ТикТоки. Иногда писала заботливые сообщения, подсмотренные в социальных сетях и в ссылках по запросу «Как поддержать скорбящего друга». Заканчивала пометками, что отвечать не обязательно, она всё понимает.

– Да, это было мило, – продолжил тем временем Мэтт. – Но послало какие-то спутанные сигналы. Ещё недавно ты почти пропала из моей жизни, мы несколько недель не общались совсем. Я и подумал – ну, всё.

Чёрт. Ну что же он такой злопамятный?

«Я сама думала, что всё. Потому что ты не встал на мою сторону в конфликте против твоих братьев, а я такого не терплю. Но нанятый мной киллер уже разобрался с местью, так что сейчас мне уже всё равно, я выпустила гнев». Нет, такого не скажешь.

– Боже, прости, это… будет сейчас звучать отстойно, но дело не в тебе, дело во мне. Были проблемы дома, я поэтому уезжала обратно в Нью-Йорк на несколько дней. И мне совсем не до… в принципе, не до других людей. Понимаешь?

– Ох, – Мэтт немного покраснел и спешно отпил кофе, поперхнулся. – Ох, я понимаю, блин, я теперь выгляжу как идиот. И эгоист, да?

– Нет, нет. Ты меня прости. Не стоило так пропадать со всех радаров, это просто глупо, – Анита, немного подумав, аккуратно положила свою ладонь на запястье Мэтта. – Если бы ты просто перестал приходить за наш столик и помогать мне с чёртовой статистикой, я бы тоже расстроилась. И обиделась.

Мэтт засмеялся немного неловко и, повернув руку, переплёл их пальцы.

Да, она играла не совсем тонко, но Анита уже выждала две недели – мысли о том, что где-то в шумном доме братства хранится копия того видео, сводила её с ума.

– А теперь честно. Как ты?

– Ну. Мой друг скорее всего мёртв. И я стараюсь об этом не думать. Два других друга никогда не смогут выйти на поле снова – вряд ли смогут ходить без трости. Им раздробили кости, ты знаешь? – Мэтт криво, дрожаще усмехнулся. – И всё это не имеет никакого смысла. Этот кошмар… Почему они? Почему это произошло? Это просто несправедливо. Я спать не могу, думать ни о чём другом не могу. Одни вопросы.

«Это и была справедливость, – подумала Анита, глядя на его искривлённое скорбью лицо. – Этого они и заслужили, особенно Стивенсон».

А вслух сказала, будто бы неуверенно:

– Ты знаешь, что некоторые уже говорят о серийном убийце? Это всё было так странно. И ты прав, никакого смысла не имеет. Я слышала, в других братствах укрепляют системы безопасности. Боятся, что против всего греческого алфавита12 ополчились.

– Это так тупо. Их было пять человек, взрослых бугаев, под два метра. Какой серийный убийца смог бы с ними справиться?! – Мэтт покачал головой. – Я слышал копов во время поисков. Они ищут группу людей. Даже обсуждали, что кто-то из команд других университетов мог сделать это…

– Всё из-за мести за проигранную игру?

– Пара психопатов в команде – и всё возможно. Если честно, каждое утро я хожу мимо комнаты Льюиса и поверить не могу, что я… что я могу его больше не увидеть. Его младший брат ночует у нас внизу, в общей комнате, помогает с поисками. Он на Лью ужасно похож, и я будто призрака вижу.

Анита пересела на стул поближе, приобняла Мэтта за трясущиеся плечи, прижалась к его боку. Другие посетители библиотеки неожиданно тактично отводили взгляды и даже не жаловались на шум.

– Ты проходишь каждое утро мимо его комнаты? – поинтересовалась Анита, выделив самое важное между трагичных всхлипов.

– Да, мы живём напротив друг друга… жили. Две угловые комнаты на втором этаже. Мы каждое утро ходили вместе на пробежку.

Анита сосредоточилась из-за всех сил, чтобы не сжать пальцы или не напрячься.

«Знал ли о видео кто-то ещё»?

Кажется, ей предстоит это выяснять.

Но пока Анита беспокоилась о слишком проницательных студентах и возможно существующем видео с её мастурбацией, пока она планировала медиа-кампанию и обменивалась планами с наёмным убийцей, происходило кое-что большее.

Кое-что опаснее.

Звонок от Алессандра в три часа ночи не был сюрпризом, но его хриплый, почти надломленный голос заставил Аниту мгновенно проснуться.

– Что случилось? – спросила она, садясь в кровати.

– Большие проблемы.

– Алессандер, что?

– Филиппо. Он был на переговорах с группировкой с Аляски. Хотели договориться о торговле, долях, – в трубке зашуршал помехами прерывистый вздох. – Их кто-то сдал. Нагрянули местные копы, федералы. Анита, при них были наркота, бумаги, оружие.