Границы (без)опасности

-00-

Утро Станислав Вероцкий встретил не в лучшем расположении духа. На электронную почту пришёл файл с досье по новому заданию. И чем дальше он листал страницы, тем отчётливей в голове формировался вопрос: «Значит, ради этого меня отстранили от сопровождения Лисина?»

Сопровождать Александра Эдуардовича Лисина было работой спокойной, нетрудной и иногда прибыльной. С умным пожилым бизнесменом можно было пообщаться на любые темы, обсудить тачки и футбол. Более того, на Лисина никогда не нападали, но на «сопровождающем», которого отказывался называть телохранителем, мужчина настаивал после того, как его едва не сбила машина. Как подозревал бизнесмен, иногда страдающий от паранойи, машина конкурентов. За полгода, проведённые в его подчинении, Стас даже привык к унылому течению дня и беседам о Формуле-1.

А что теперь? Большой и злой Босс подобрала для него новое задание. «Важнее и интереснее предыдущего. Александра Эдуардовича даже Вера защитить сможет», – заявила Босс, а по совместительству родная и любимая мамочка, разбудив сына своим звонком ровно в шесть утра. Конечно, Лисина, значит, любой защитит, а за избалованной подстилкой местного автомагната должен бегать он?

Стас прикрыл глаза, мысленно считая до десяти. Потом подумал и посчитал ещё до пятидесяти. Для верности. С самоконтролем у него было всё замечательно, но последнее время любимая матушка слишком часто пыталась подкинуть ему странные задания. Словно их семья не владела обычным частным охранным предприятием, а состояла на службе у местных авторитетов. Впрочем, город большой, а если прикинуть, как часто приходится кататься куда-нибудь с этими самыми «авторитетами»… вполне возможно и такое.

Досье Вероцкий отложил на край стола и, чтобы не раздражало лишний раз, придавил толстым талмудом то ли по философии, то ли о медитациях – тоже подарком матери. Она считает, ему недостаёт дисциплины, и упорно пытается избавиться от этой оплошности собственного воспитания. Но её уровень слишком завышен: нереально быть такой же собранной и дисциплинированной, как Светлана Борисовна Вероцкая. Максимально чопорная, всегда идеальная, с тёмными, собранными в ракушку волосами и безукоризненным макияжем и… звонящая сейчас ему.

– Да, Светлана Борисовна? – мгновенно отозвался он. Заставлять Босса ждать – плохая примета.

– Всё изучил? – послышался из трубки деловой голос матери. Стас поморщился, хоть раз бы начала с чего попроще, о самочувствии бы спросила, а не сразу переходила к делам.

– Изучил, – согласился он. – Я могу отказаться?

– С чего вдруг?

Стас искренне хотел замять тему и ничего не ответить, но не удержался:

– Она… Светлана Борисовна, я не собираюсь подтирать сопли капризной любовнице крутого дядьки.

– Телохранителя ей попросил этот самый крутой дядька, – голос Босса был холоден. – И любовница она или нет – а скорее всего да, если ты внимательно читал досье, – вам, Станислав Николаевич, придётся бегать за ней даже по магазинам. Или можете искать другую работу. Всё ясно?

Как обычно бывало, когда Босс злилась, она начинала обращаться к сыну по имени-отчеству. И на вы. Стас ненавидел это до зубовного скрежета, но терпел. В конце концов, работодатель может позволить себе такое обращение. Раньше она ещё грозила, что выкинет из дома, но теперь, когда у Вероцкого-младшего была собственная квартира и машина, угрозы стали лишними. Но Стас всё равно продолжал служить на благо семейного дела. Во-первых, потому что привык, во-вторых, на самом деле, несмотря на всю внешнюю скорлупу, мама была очень ранимой. И слаба здоровьем. А ещё на неё можно было пожаловаться отцу – генералу в отставке.

– Ясно, Светлана Борисовна. Охранять шлюху, так охранять шлюху…

– Завтра приступаешь.

Больше мать ничего не добавила, видимо, тоже хорошо изучила досье. Стас отбросил телефон на кровать и откинулся в кресле. Прикрыл глаза, вспоминая. Итак:

Заказчик: Рассольцев Сергей Всеволодович

Объект: Светлакова Регина Денисовна

Дата рождения: 11 декабря

Возраст: 22 года

Вредные привычки: не имеется, иногда в небольших количествах употребляет алкоголь.

В отношениях не…

-01-

Я безбожно опаздывала. Без-бож-но. Но не накраситься на встречу с потенциальными инвесторами было нельзя. Не зря же дядя Серж выбрал меня своим представителем, на переговорах нужно выглядеть идеально: лучшая причёска, лучший наряд, лучший макияж, словно я на светском рауте, а не в обычном душном офисе. На губах вишнёвая помада, глаза подведены, тон кожи сровнен, хайлайтер, тени – порочный ангел среди орангутангов делового мира, которые пускают слюни, но не имеют права потрогать тебя руками. И плевать, что этот ангел неделями изучает дела фирмы, репетирует ответы на вопросы и готовится к переговорам, чтобы быть в силах вцепиться в глотку с яростью акулы. Если держишь себя в форме, используй это, как оружие – для отвлечения внимания.

А насладиться свободой можно потом. Дома. Начисто смыть с лица всю косметику, намазаться кремом, выскользнуть из платья-футляра, скинуть ненавистные туфли на высоком каблуке, которые обязательно натирают где-то на сгибе пальцев, закрутить волосы в небрежный пучок… и пойти играть в новую стрелялку. Ра-ай.

Но пока что я опаздывала. Раздражённо барабанила пальцами по рулю, готовая уже кинуть тачку прямо здесь и броситься в офис пешком, но останавливали два факта: во-первых, бросить любимого Котика на произвол судьбы мне просто не под силу, во-вторых, ещё два квартала на шпильке? Боже упаси! Получится еще дольше, чем пробираться через пробку.

К тому же дядя не звонит, значит, время ещё есть: либо инвесторы сами ещё не приехали, либо Серж опять сказал мне время «с запасом» (я вечно опаздываю), и на самом деле переговоры должны начаться не в шесть, а в семь или даже в восемь. Немцы, как-никак, вроде бы все такие собранные и деловые, а любят поспать подольше, потому заведомо договариваются на позднее время. А нам от них нужны: а) бабки на новый проект; б) импорт качественных деталей. В их случае экспорт. Неважно. Главное, нам необходимо, чтобы в офис немцы явились в самой приятной кондиции. Выспавшиеся, счастливые и, возможно, даже слегка выпившие. Если сами захотят, конечно. Мы просто закроем на это глаза.

На стоянке офиса я оказалась только минут через двадцать. Любимый Котик послушно влез в узкую щель между двумя унылыми серенькими авто – кто этих поганцев парковаться учил? – а я торопливо выскользнула с переднего сидения, на ходу поправляя облегающее алое платье. Любимая деталь гардероба: сидит, как влитое, скромно заканчивается на ладонь выше колена, декольте открытое, но не слишком – так, чтобы и слюни попускать можно было, и в излишней откровенности обвинить не получалось.

В двери офиса уже влетала красоткой, лишь на секунду затормозила у зеркала, чтобы поправить помаду и грудь. Грудь в декольте должна тоже выглядеть безупречно! Когда оставался уже последний штрих (я достала пудреницу, чтобы скрыть ненавистный потный блеск), щёлкнули двери лифта и…

– Регина Денисовна!

Святые шестерёнки… Дядюшка.

Я вытянулась в струнку, как солдат на плацу, готовясь уже отдать честь, и ме-едленно обернулась, ловя хмурый взгляд дяди Сержа. По-па-ла. Судя по его выражению лица, ничего хорошего вечному опоздуну в моём лице ждать не стоит. Неужели переговоры не просто начались, но и закончились?

– Дядя Серж… – справившись с первым приступом паники, проворковала я.

Конечно же, сперва удостоверившись, что секретарша с ресепшена давно покинула пост, и сейчас мы одни. Пятница, сокращённый день, только немцы могут придумать встречаться в такое время. Инквизиции на них нет. Я едва заметно вздохнула и встала свободней: распрямила плечи, вытянула шейку – и всё, красотка. Вся в заблудшую актрисульку-маму, сбежавшую в Париж вместе с новым ухажером.

– Опаздываешь, – покачал головой Серж, но взгляд зелёных глаз смягчился. И на том спасибо, значит, переговоры ещё не прошли, а я прощена.

– Опаздываю, – согласилась я. – Пробки. А нужно было навести марафет для немцев, чтобы соответствовать большому боссу.

Большой босс уже открыто улыбнулся в ответ и пуще прежнего принялся качать головой. А что? Я не лгу! Дядя Серёжа в свои сорок восемь выглядит просто потрясающе: густые тёмно-каштановые волосы с лёгким налётом седины на висках – с моей подачи лет пять назад начал красить, но виски вечно вырастают, – синие глаза, волевой подбородок и прекрасная фигура. Неудивительно, что все мои подружки на него залипают. Сама бы залипла, если б не сидела у него на руках голенькая, когда ещё пешком под стол ходила. Фе-е…

– А немцев не будет, – пожал плечами дядя Серёжа.

И… вот в это мгновение я залипла. В другом смысле, но всё же. То есть я зря час мучилась с укладкой и макияжем, а потом ещё час стояла в пробках? В смысле, немцев не будет?

– Но почему? – вспыхнула я. – Они отказались? Самолёт задержали? Перенесли?

– Они согласились, – прервал поток вопросов дядя. – Заведомо. На все условия. Мы сегодня днём успели поговорить по Скайпу, а потом, – Серж лучезарно улыбнулся. – Прости, зайка, но я забыл тебе перезвонить.

Забыл. Мне. Перезвонить.

И вот стою я такая вся оплёванная, обиженная на весь мир и расстроенная в полутёмном фойе, хлопаю безукоризненно накрашенными глазами и тупо хочу разреветься. На голове причёска – волосок к волоску, на лице косметика – словно с такой родилась, на платье ни единой складочки, кроме самых необходимых. Столько усилий, и всё зря. Я же… я же… я ивент из-за этого пропустила. Я хотела скачать дораму и заказать роллы, а потом весь вечер валяться в постели и даже не думать ни о косметике, ни о туфлях, ни о чём, кроме приключений на экране.

А он забыл перезвонить?

– Серж… – хотела возмутиться, но дядя меня перебил:

– Но я перенёс на сегодня другое дело, так что ты явилась не зря, – он усмехнулся, явно наслаждаясь произведённым эффектом. Как был в молодости троллем, так и остался! – Идём, в лифте всё расскажу.

И я пошла. Воспользовалась маминым актёрским талантом, театрально изобразила оскорблённую невинность и от бедра поцокала к лифту – иначе никак, туфли на шпильке заметно сокращают ширину шага. Кнопку нужного этажа нажал зашедший следом Сергей. Осмотрел меня с ног до головы, одобрительно хмыкнул и о чём-то задумался.

– Ты что-то хотел рассказать в лифте, – заметила я, когда молчание начало затягиваться.

Дядя кивнул, глубоко вздохнул и начал очень издалека:

– Знаешь, зайка, я уже несколько недель об этом думаю. Скажи, на тебя никогда не накатывает ощущение одиночества? – Вопрос, кажется, был риторический, потому что Серж сразу же продолжил: – Не бывает страшно возвращаться одной домой по ночам? Не опасно ходить по магазинам?

– Да вроде бы нет, – вклинилась я, не понимая, куда он клонит.

Лифт уже прибыл на нужный этаж, но дядя не торопился выходить. Я тоже осталась стоять, пытаясь сообразить, к чему он ведет.

– На Анфису недавно напали на улице, какая-то пьянь стащила часы и телефон – всё, что было тогда с собой. Она всего лишь спустилась в магазин за хлебом.

Анфиса – это соседка лучшего друга дяди Сержа. Забавная кругленькая женщина с целым выводком попугайчиков. Жалко, конечно, её, но как это касается меня?

– И я подумал: жизнь-то штука короткая, – продолжал Серж, выходя из лифта и направляясь в сторону своего кабинета. – Нападут какие-нибудь наркоши в подворотне, и поминай, как звали.

Я хотела возразить, что наркоманы в подворотне никак не пишутся с уютным центральным районом, в котором мы живём, но решила ещё немного помолчать и дослушать речь дяди. Зря. Знала бы, к чему это приведёт, начала бы отнекиваться уже в фойе.

– К тому же на тебя уже как-то раз пытались напасть в ночном клубе…

Эй, это был мой первый и единственный выход в такое заведение, а полез ко мне парень знакомой. Он просто запнулся и схватил меня за грудь, чтобы удержаться, но бравой охране, на глазах которой было совершено это действо, подумалось иначе.

– Дядь Серёж, со мной ничего плохого не случится, не переживай, – я улыбнулась. – Ты об этом хотел поговорить? Сентиментальный стал, стареешь? – я максимально заговорщицки подмигнула. – Нас не пронять.

– Не пронять, – согласился он, толкая дверь кабинета и пропуская меня вперёд. – Не пронять, потому что я решил обезопаситься.

Он зашёл следом за мной, преграждая пусть своим телом. А было что и зачем преграждать. Потому что в приёмной сидел на диване суровый темноволосый мужик с пронзительными золотисто-карими глазами, взгляд которых сейчас был направлен прямо на меня. И не обещал ничего хорошего. Кого я там хотела сдать инквизиции? Немцев? Увы, жертвы нет, но охотник на ведьм явился вовремя.

– Так что знакомься, Станислав Вероцкий, один из лучших бойцов нашего «Сокола». Теперь твой личный телохранитель.

Кто? Т-телохранитель?

– Приятно познакомиться, – хмуро выдал Станислав. И сразу стало понятно, что приятно ему не было ни капли.

-02-

Во-первых, я всегда думала, что телохранитель положен только очень важным персонам: актёрам там, певцам, крутым бизнесменам и представителям королевских семей. Сколько в мире осталось стран с монархией? Неважно, в общем, им родимым. Во-вторых, телохранитель на то и телохранитель, чтобы стеречь вашу тушку, оберегать её от всех возможных опасностей, а также вызывать страх у окружающих и доверие – у вас.

Сидящий на диване субъект доверия не вызывал и напоминал мне нечто среднее между гангстером, крутым бизнесменом и опасным инквизитором. Любая из трёх кандидатур даже по отдельности вызывала панику, а вместе окончательно лишила меня дара речи. Обеих меня: и домашнюю девочку с неряшливым пучком на голове, и шикарную львицу с идеальным макияжем.

– Я-а-а… – только и смогла выдавить в ответ.

Гангстероинквизитор прищурился.

– Последнее время тебе многие угрожают, зайка, – продолжал дядя. – Так что я решил, что хороший телохранитель не помешает.

Это мне угрожают? Да последней угрозой в мой адрес были истеричные визги содержанки одного из дядиных партнёров, которая обещала «космы крашеные повыдергать». А они у меня не крашеные, это натуральный перламутровый блонд – подарок всё той же мамы-актрисы, – так что угроза не принимается.

– Станислав приступит к работе завтра. Будет сопровождать тебя повсюду и охранять квартиру.

Что? Я отвела взгляд от гангстероинквизитора, на которого всё это время бесстыдно пялилась, и уставилась на дядю Сержа. Дар речи мгновенно вернулся: то ли от возмущения, то ли отсутствие будущего телохранителя в пределах видимости так действовало.

– Серж, это круглосуточный конвой! – возмутилась я. – Как он будет стеречь квартиру?

– Это хорошая охрана. Лучшая в нашем городе, – пожал плечами дядя. – И Станислав Николаевич на время займёт съёмную квартиру справа от твоей.

– Но…

– Хватит, Регина. Позже всё обсудим, – отрезал Серж, мгновенно сменяя образ доброго дядюшки на личину прожженного бизнесмена. – Все возражения выскажешь лично.

О, дорогой моя дядя Серёженька, выскажу, ещё как выскажу! Пятиэтажным матом. Неужели, если за двадцать два года меня на меня ни разу даже маньяк не напал (ни сексуальный, ни несексуальный), нужно обязательно исправить ситуацию и приставить ко мне мужика со взглядом маньяка?

– Пока что обсудим деловые вопросы, – продолжал гнуть своё дядя. – Планы на завтра?

– Работа, – неохотно проворчала в ответ.

С девяти до пяти я сижу здесь, в офисе, разбираю документы, как и положено порядочному представителю шефа, который по большей части исполняет обязанности личного помощника. И Серж прекрасно это знает, потому что чаще всего сидит от меня через стенку. Уже три года как.

– А потом?

– Домой? – скептически предположила я.

– Отлично. Станислав, в рабочее время можете занять кабинет напротив, из него прекрасно виден весь коридор. Пока Регина под моим присмотром, вы можете отлучаться, только сообщайте. В остальное время – всегда следовать за ней.

Дядя давал инструкции так уверенно, словно всю жизнь только и делал, что нанимал телохранителя собственным личным помощницам, хотя на самом деле он и себе никогда охрану не требовал. Говорил, что настоящий мужик и так отобьётся, а потом, наплевав на все страхи и риски, посреди ночи возил температурящую меня в кафе-мороженое. Правда, тогда мне было лет шесть и чужие любовницы ещё не грозились повырывать мне космы, но суть-то не в этом! Куда делся мой любимый, не боящийся опасностей Серж?

– Сергей Всеволодович, не стоит так беспокоиться, – вклинилась я, пытаясь его образумить. – Зачем мне телохранитель? Это вы у нас генеральный…

Мне послышалось, или восседающий на диване гангстер-телохранитель действительно хмыкнул? Скосила глаза в его сторону, замечая ехидное выражение лица и искривлённые в ухмылке губы. Кажется, не послышалось. Увы и ах.

– Регина, позже, – рявкнул на меня дядя. – Станислав, вам всё ясно?

– Абсолютно ясно. Пока я рядом, с Региной Денисовной ничего не случится.

Инквизитор поднялся с дивана и подошёл к нам. Он оказался высок – на полголовы выше меня на высоченной шпильке, – широкоплеч и подтянут. Одет во всё чёрное: джинсы, рубаха, ботинки, даже шнурок, на котором висел какой-то кулон, был бесконечно чёрным. И распространял вокруг себя такую же чёрную ауру, от которой у меня холодок бежал по коже.

Дядя Серж кивнул, они пожали руки, и Станислав удалился, напоследок пообещав, что в восемь утра будет ждать меня у дверей. В восемь утра! Долго ему придётся ждать, потому что раньше половины девятого я из квартиры не выползу. Ни за что.

– Нет, не надо на меня кричать, – опередил меня дядя, закрывая следом за телохранителем дверь. – Мы поговорим спокойно. Что случилось, Регина? Чем тебе не угодил телохранитель?

Я сложила руки на груди, многозначительно приподнимая брови. Чем мне не угодил телохранитель? Хорошо, начнём по порядку:

1. Охрана хороша только в сериалах и книгах. Когда в киношке за хрупкой девочкой бегает громадный бугай и закрывает её собой от пуль – это замечательно. Когда в книге жена миллионера начинает изменять ему с телохранителем – это горячо. Когда в жизни за тобой таскается какой-то странный мужик… спасибо, не стоит.

2. Обычным секретаршам – будем смотреть правде в глаза, личный помощник и представитель это всего лишь секретарша с дополнительными обязанностями, – телохранитель не положен. Куда он будет меня сопровождать? В магазин за хлебом?

3. Или ещё хуже, хмурый мужик будет таскаться за мной всё свободное время: в кино, в кафе, по магазинам. Представляю, с каким удовольствием выбранный инквизитор будет бродить следом за мной среди стеллажей нижнего белья и выбирать, какое кружево лучше сидит на груди и вообще подходит для моего размера.

4. А что я скажу подругам? Или того хуже, друзьям? «Это Стасик, он декорация, он меня охраняет»?

Короче, личный телохранитель для девушки, которая привыкла со всем разбираться сама – это засада. Но дядя оставался непреклонен: поджимал губы, называл тысячу аргументов в пользу телохранителя и давил, давил, давил на совесть. Совесть пыталась рыпаться, делая вид, что её не существует, но в итоге выползла наружу и завладела мной полностью:

– Ты действительно так сильно за меня беспокоишься? – уныла пробормотала я, прекращая мерить шагами кабинет и падая на диван рядом с Сержем, как раз туда, где час назад сидел инквизитор.

– Очень, – дядя приобнял меня за плечи, притянул к себе и чмокнул в макушку. – Ты же моя маленькая девочка, а не суровая акула бизнеса. Вдруг тебе кто-то решит навредить?

Маленькая девочка в моём лице печально вздохнула и обняла дядю в ответ, окончательно капитулируя. Ладно, постараюсь потерпеть этого странного затянутого в чёрное типа. Вдруг иметь телохранителя не так уж плохо? Если я приложу побольше усилий, испеку что-нибудь вкусное и попробую его разговорить, мы можем даже подружиться, правда? Я умею втираться в доверие, если хочу этого.

С этими мыслями я и заснула прямо на диванчике в офисе, уткнувшись носом дяде в грудь. Нельзя было не спать всю ночь перед важными переговорами, но наша команда побеждала, и я обязана была принести им первое место в турнире.

Как добралась до дома, не помню. Но с дяди станется максимально осторожно отнести свою маленькую принцессу в её больше похожий на берлогу замок. Только снился мне почему-то угрюмый инквизитор. Я мечтала сбежать, а он сторожил дверь квартиры, словно я была ведьмой, которую нельзя выпустить даже в магазин – только на костёр. А так хотелось есть…

-03-

Приступить к работе «завтра с утра» для Стаса означало одно: сегодня не спать до четырёх, а в восемь уже стоять, как штык, у квартиры нового объекта охраны. А виной тому неискоренимая человечность и толика глупости. Вторая даже больше, потому что Вероцкий изучил всё о компании, в которой работает Регина Светлакова, и по всем данным в субботу у них был выходной. С чего вдруг девушка едет в офис почти на восемь часов в нерабочий день, он не понимал, но эта поездка сбивала все планы.

А успеть Стас должен быть многое:

С разрешения нового заказчика изучить здание компании на предмет выявления угроз. Это если официально, а на самом деле необходимо было внимательно прошерстить все помещения, чтобы после не пропустить возможное нападение – хоть Стас и сомневался, что такие будут.

Скататься домой и собрать самые необходимые для временного переезда вещи. Квартира Стаса была далеко от элитного района, в котором жила Светлакова, практически в противоположном конце города, так что побеспокоиться стоило заранее.

Заехать в офис и забрать из хранилища одну мини-камеру и датчик движения, чтобы разместить в коридоре. Вывести изображение на экран – и круглосуточная слежка будет обеспечена. На всякий случай.

В последний раз сопроводить Александра Эдуардовича на игру в покер. Стас готов был проклясть собственную человечность и неумение бросить бывшего клиента так просто. Они с Лисиным неплохо сдружились за всё время работы, нельзя было бросить старика в такой ответственный момент.

Разобрать каракули нового заказчика, который, торопясь остаться наедине со своей молоденькой пассией, накарябал адрес квартиры на клочке бумаги.

Переехать в эту самую квартиру и попытаться хоть немного поспать.

Всё. Точка. Куча дел, которые Вероцкий собирался успеть исполнить до четырёх часов ночи – и ни минутой дольше. Так что к выполнению он приступил немедленно и весьма щепетильно… а когда уходил, успел заметить, как заказчик уносил девушку из офиса на руках. Шеф и секретарша – идиллия рабочих связей.

К слову о заказчике, ему стоило идти во врачи, потому что на клочке, где он записал адрес, разобрать невозможно было не только буквы, но и цифры. Спасибо, хоть ключи выдал с бирками. Их было два: от тридцать пятой и от тридцать шестой квартиры – осталось выяснить, какая на время принадлежит Стасу, а какая – шлюшке босса.

Мысленно Стас продолжал называть девчонку именно так. Фотография в досье не передавала всего колорита клиентки. Вероцкий, конечно, ожидал увидеть избалованную фифу, но… девушка выглядела так, словно день и ночь проводила в салонах красоты. Казалась уверенной в себе красоткой. Нахальной, капризной и не самой умной – именно таких девочек водили с собой все друзья-приятели Лисина на игру в покер. Сам Лисин брал на игру телохранителя. Раньше брал.

На остаток вечера Стасу практически удалось выкинуть из головы расфуфыренную блондинку, на которую его заставили променять добродушного старичка Александра Эдуардовича. Практически. Потому что девушка никак не желала исчезать из мыслей: тёмно-алое платье, обтягивающее каждый изгиб, полные губы, голубые глаза, выделяющиеся на фоне тёмного макияжа, и гримаса отвращения при взгляде на него. Ведь отвращения? Мы же любовница босса, мы же царица, а царицам не положено одобрительно относиться к холопам. Или это был страх?

Радовало, что, по крайней мере, можно немного разузнать о новой клиентке из уст бывшего. Лисин сам пытался разговорить Стаса и выпытать, ради кого охранник его бросает.

– Точно не ради удовольствия, – усмехнулся Вероцкий, бережно подбирая слова. – Лучшего развлечения, чем пятничные игры в покер, мне не найти.

Александр Эдуардович рассмеялся, подхватывая со стола бокал с коньяком. Игра ещё не началась, шёл разогрев: большие шишки общались, ужинали и делились новостями.

– Точно, мальчик мой, такие прекрасные вечера просто так не бросают, – согласился старик. – Приоткроешь завесу тайны?

Стасу нравилось, когда Лисин звал его «мальчик мой», по-отечески добро и тепло, словно они не работают вместе, а действительно раз в неделю собираются ради игры в покер. Ради развлечений, приятной беседы и вечеринки в старомодном салоне в гангстерском стиле. Почти дедушка, которого у Вероцкого никогда не было.

– Лучше спрошу, что вы знаете о компании «Скорость&Drive», – отозвался Стас.

Лисин понятливо кивнул. Просто так поделиться с Александром Эдуардовичем информацией о новом задании Вероцкий не мог, зато мог намекнуть. Прозрачно и не очень.

– Рассольцев? – поинтересовался старик. – Интересный человек.

– И девушка, которая на него работает. Некая Регина.

Стас многозначительно приподнял бокал и сделал медленный глоток. В стекле плескалась тёмная жидкость, на вид напоминающая вино, но алкоголь на службе – дерьмовое решение. Только вишнёвый или гранатовый сок, только хардкор и абсолютное отсутствие опьянения. Голова у него едет и без спиртного: когда приходится встать в шесть утра и проноситься весь день, к вечеру и так становится дурно.

– О, ты о Красной Королеве? – хохотнул Лисин. – Боевая дама. Рассольцев вроде как взял её по знакомству, но не прогадал. Девочка выглядит как куколка, а в глотку вцепляется как акула. Заказывал у них апгрейд для моей малышки, хотел отдельный проект, так эта девка из меня чуть душу не вынула. Стальные яйца!

Вероцкий скептически хмыкнул, не удержался. Стальных яиц он вчера у девушки точно не заметил, иначе бы виднелись через плотно обтягивающую ткань платья. Зато театральности – хоть отбавляй. Губки она поджимала так показательно, словно заведомо готовилась изображать наивысший уровень недовольства.

Но врагов – а особенно клиентов, – нельзя недооценивать.

– Значит, у неё много недоброжелателей, – попытался прощупать почву Стас.

– А ты, значит, промениваешь старика на красивую девочку? – догадался Александр Эдуардович. – Ох, Стас, Стас. Смотри там, такие сердце вырвут, разобьют, потопчутся на нём…

– И вставят обратно, – рассмеялся Вероцкий. – Обижаете, Александр Эдуардович. Работа – это работа. И это не я вас промениваю, а мой босс. И, к слову, я не имел права вам это рассказывать.

– Но сок хмелит покрепче вина, – улыбнулся Лисин. – Давай, за то, чтобы сердца не разбивались, а работа была стабильной.

И они выпили. Стас – сока, а Лисин – коньяку. И снова выпили, и опять. От осознания, что это последняя такая встреча с бывшим клиентом, Вероцкому было горько. Как он без добродушного подшучивания Александра Эдуардовича и тостов, выпиваемых вместе с соком из коньячного бокала? Как-как… также, как последние несколько лет обходился без друзей.

К концу вечера уровень горечи поднялся до максимума, а усталость обещала окончательно его подкосить. На часах было ровно три, а Стасу ещё требовалось добраться до офиса и до родной квартиры, собрать все вещи, распознать каракули Рассольцева…

– Кажется, до четырёх я точно не управлюсь, – вздохнул он, торопливо спихивая в большую спортивную сумку одежду и банные принадлежности.

Полотенце, зубная щётка, мыло (подойдёт и вместо геля для душа, и вместо шампуня на первое время), пара домашних маек, джинсы, два костюма для офисного вида (под которыми не видно портупеи), три рубашки (чтобы не гладить каждый день). Всё. А также обязательные нож и пистолет. За остальной одеждой и оружием приедет после.

Пять часов ночи. Пять. Грёбаных. Часов. Ночи. А Стас только-только смог отыскать камеру среди завалов хранилища – какой идиот только сейчас за него ответственный? – отписаться в журнале и с трудом припарковаться у дома клиентки. Осталось последнее – каракули.

– Да кто, блять, так пишет? – в который раз выругался Вероцкий, крутя бумажку в свете фонарика.

«Ленинский проспект, дом 48, квартира…»

Улицу Стас разобрал, номер дома тоже, но в квартире после тройки значилась то ли пятёрка, то ли шестёрка, то ли какая-то неведомая крокозябра. Если б он не знал, что выбирать нужно между пятёркой и шестёркой, вообще сказал бы, что это ноль! Ещё и усталость давала о себе знать: глаза слипались, а голова раскалывалась. Вот вам и бравый телохранитель, пасует перед лицом обычного сна.

В какой-то момент Стас честно хотел сдаться и поспать в машине, чтобы с утра перезвонить заказчику и всё же переспросить номер квартиры. И он бы так и сделал, если бы…

Нет. Не мог Вероцкий показаться перед этой вылизанной девчонкой с картинки хмурым, небритым, всклокоченным и во вчерашней одежде. Нужно добраться до квартиры хотя бы для того, чтобы побриться и сменить джинсы на костюм.

Шестёрка! Точно шестёрка. Стас решительно вылез из машины и направился к подъезду. Ничего, если на пороге будет стоять целая выстройка туфель, он сразу же сможет ретироваться. Зато поймёт, что квартира не та.

Но туфель на пороге не оказалось. Как и электричества: то ли ремонтные работы, то ли пробки выбило. Плевать, завтра проверит. Стас посветил фонариком, пристально разглядывая абсолютно чистую прихожую и такую же обезличенно-белую гостиную. Что ж, кажется, туда попал! Он облегчённо вздохнул, присел на диван на пять минут, собираясь хотя бы вытащить костюм на завтра.

Но диван оказался таким мягким…

…а пробуждение таким жёстким. Хмурым, небритым, всклокоченным и во вчерашней одежде.

-04-

Проснулась я не по будильнику, а по зову природы. Не разлепляя глаз, чтобы – не дай Боже, – не прогнать сон, я медленно поплелась в туалет старой проторенной дорожкой, но что-то пошло не так… На привычном пути была помеха – лежачий полицейский в непредназначенном месте. Не успев сбавить скорость, я едва не потеряла колёса… Тьфу ты, равновесие! Вернее, потеряла и грохнулась на что-то тёплое и шевелящееся. Шевелящееся!

Сон как рукой сняло. Взвизгнув, я подскочила, едва не бросаясь наутёк.

На диване, вытянув длинные ноги на половину зала и откинув голову на спинку, развалился мужчина. С тёмными всклокоченными волосами, такой же тёмной щетиной и заспанными хмурыми глазами, уставившимися сейчас прямо на меня. Память подкинула какую-то информацию, мозг лихорадочно пытался её обработать и…

– Ты?! – пискнула я, отступая на шаг и прижимая руки к груди. – Что ты здесь делаешь?

Только не ощутив под пальцами ткань привычной весьма откровенной комбинации для сна, опустила взгляд на себя. Зачем прикрывалась, спрашивается? Я всё ещё была в любимом красном платье. Безбожно помятом. Без-бож-но! И, кажется, являла собой пугающую картину безумной окровавленной панды, так как ночной гость смотрел на меня, как на приведение.

Ночной гость в лице моего нового телохранителя. Кошмары воплотились в жизнь, и гангстероинквизитор из снов пришёл сжигать ведьму в реальности. И, святые шестерёнки, я сейчас реально была похожа на ведьму! А на диване валялся пугающий мужик в чёрных джинсах и водолазке, которая на данный момент задралась на животе, демонстрируя прекрасный пресс и… эм… утреннее, кажется.

«Вот что значит – любовь к работе!» – подкинул мозг глупую шуточку. Я нервно хихикнула. Станислав нахмурился, кажется, просыпаясь.

– Что? – пробормотал он, мгновенно садясь ровно, поправляя водолазку и оглядываясь. Цепко так, словно ловил каждую деталь, начиная от забавной гирлянды на окне, так и не снятой с нового года, и заканчивая дурацкой чашечкой с конфетами.

Последовав примеру, я тоже осмотрелась… и едва не провалилась сквозь землю. Блин, блин, блин. Что за х… х-хорошие ситуации происходят? Почему я здесь?

Всё в беже и венге, почти как у меня в квартире. Конечно, ремонт-то здесь делала я! И жила почти два года тоже я. Снимала у дяди Серёжи, пока не купили мне собственную квартиру по соседству. Дверь в дверь. Теперь такую же бежевую и уютную, с гирляндочкой, с вазочкой, с парой мягких игрушек на диване… и с совсем другой планировкой.

Как. Я. Здесь. Оказалась?

– Сергей Всеволодович выделил мне эту квартиру, – сообщил телохранитель. Коротко, чётко, по-деловому. – Я ошибся с номером?

Он сидел спокойно на диване, словно робот, наплевав на утреннюю эрекцию, и беззастенчиво рассматривал меня. Но взгляд выдавал мерзкого инквизитора с потрохами: он понял, что это не моя квартира. Понял и сейчас откровенно насмехался, любуясь полностью испорченным макияжем, спутанным колтуном волос и задравшимся платьем. Последнее я торопливо одёрнула.

Так, Регина, у тебя мама актриса! Ты умеешь играть. Вперёд, делай вид, что ты звезда даже в таком виде.

Я вздёрнула подбородок, подняла глаза на инквизитора и, встретившись с ним взглядом, выдала:

– Нет, нисколько. Это ваша квартира. Я просто зашла проверить…

Бо-оже, что ты несёшь? Зашла проверить? Ты вообще не помнишь, как и почему здесь оказалась – пробелы в памяти из-за пары бессонных игровых ночей. Но Станислав смотрел так насмешливо, что слова просто отказывались складываться в предложения.

– Проверили? – инквизитор поднялся и пошёл в сторону ведьмы.

Я попятилась. И тут заметила записку, оставленную на электронном камине, лист А4, покрытый размашистым почерком дяди. Новый телохранитель тоже его заметил, одним плавным шагом оказался радом со мной и успел перехватить листок. Я едва не впечаталась носом в обтянутую водолазкой грудь, опустила голову, стараясь скрыть пылающие щёки (Как тут не смутиться, когда ведешь себя, как дура?), и вспыхнула ещё сильней. Утренний, чтоб его, стояк! Какого хрена он не падает-то, а?

– Станислав Николаевич… прошу прощения… – начал читать телохранитель, явно с трудом разбирая дядин почерк.

Вздохнув, я вырвала письмо у него из рук и, привычная уже к почерку, прочитала:

– Станислав Николаевич, прошу прощения за вторжение на вашу территорию. Регина вчера заснула в офисе. С ключами от её квартиры случилась небольшая проблема, поэтому оставляю её на вас. Заранее извиняюсь за неудобства, доплачу. С уважением, Сергей.

Что? С ключами от квартиры случилась проблема? И дядя Серёжа затащил меня сюда, во временное логово гангстероинквизитора? Чем он думал?

– Значит, проверить зашли? – всё тем же спокойным роботоподобным тоном поинтересовался телохранитель.

Хотелось тоже ответить спокойно, дерзко и по-деловому, мозг даже подкинул парочку идей, а изо рта вырвался лепет:

– Примерно…

Лепет! Я мысленно взвыла.

– Хорошо. Тогда, прошу, проверяйте, а я пойду в душ. Не против? – размеренно, чётко, только в глазах смешинки.

Не дожидаясь ответа, телохранитель отвернулся и склонился над сумкой, демонстрируя широкую спину и идеальную задницу, обтянутую тёмными джинсами. Порылся в сумке, выудил на свет Божий чёрную футболку, штаны, бритву и мыло и потопал в ванную, на ходу безразлично бросив:

– Запасной ключ от вашей квартиры на тумбочке в коридоре. Он вам, скорее всего, не нужен, но на всякий случай я сообщаю.

Вот же тролль! Издевается.

Я глубоко вздохнула. Хотелось тупо остаться здесь, присесть на диванчик и дождаться роботоподобного инквизитора, чтобы потом к вящему его удивлению тоже завалиться в душ. Тут где-то был гостевой халат. Чистый. В него бы и переоделась. Но природа была сильнее меня и неуклонно звала добраться до туалета раньше, чем телохранитель успеет избавиться от щетины. Последним ударом под дых, требующим срочно покинуть квартиру, оказалось отражение в зеркале, которое показывало измученную девушку с огромными чёрными кругами от теней и подводки, растёкшимися на половину лица, спутанными светлыми волосами, тёмно-красными губами шлюховатой вампирши… и в мятом платье со слегка расползшейся на боку молнией.

Сты-до-би-ща! Платье срочно стирать, зашивать и гладить, а меня мыть и приводить в порядок. И нет, нельзя, чтобы гангстероинквизитор вновь увидел меня такой.

Пришлось возвращаться в комнату, отыскивать, куда Серж кинул мою сумочку, и мчаться домой. Чтобы потом разбудить любимого дядюшку и поинтересоваться, какого фига он просто не растормошил меня ещё в офисе.

-05-

Каким там пунктом его плана было «показаться на глаза любовнице нового заказчика в самом непрезентабельном виде». Кажется, никаким! Так какого чёрта?!

Он раздражённо плеснул в лицо холодной воды из крана и посмотрел на себя в зеркало. Заспанный, помятый и абсолютно не выспавшийся – настоящий профессионал. Впрочем, любовница заказчика выглядела не лучше. Если он казался бандитом с большой дороги, то она оправдывала звание шлюшки. Хотя красивой.

Вопрос на миллион: каким идиотом нужно быть, чтобы додуматься притащить свою девку в квартиру, которую выделил другому мужчине, и… Просто. Оставить. Записку. Записку, блять! Даже не смс-ку. Если новый заказчик может учудить такое, то девчонке точно не угрожает опасность.

– Дыши, Стас, дыши! – приказал он себе. – Ты умеешь управлять собственными эмоциями.

Он мысленно досчитал до десяти. Потом прибавил ещё десяточку…

Стас всегда был вспыльчив, с самого детства. Дрался с мальчишками из-за пустяков, заводился с пол-оборота. Но когда и отец, и мать военные (ладно, отец тоже зажигается по любому поводу, но мама это просто ненавидит), приходится учиться как-то справляться: психологи, тренинги, медитации, военное училище. Когда-то Вероцкий искренне считал, что ненавидит его и совершенно, никак, ни капли не хочет посвящать себя семейной кабале. В девятнадцать он верил, что это худшее, что может случиться с нормальным парнем. Пока не появилась йога.

Замечательные успокаивающие занятия? Ага, конечно! Поднимите ногу на сорок пять градусов и задержите. Держим, сидим, думаем о тайнах вселенной, слушаем заунывную музыку, следим взглядом за ворсинками на ковре. Фа-ак… ещё хуже антистрессовых раскрасок, в которых только от обилия элементов наступает настоящий Стресс. С большой буквы. Йогу он бросил через пару недель, честно заявив родному и любимому Боссу в лице мамы, что с контролем эмоций эти грёбаные занятия точно не помогут.

Вот танцы да, танцы Стас любил. Чистая страсть и возможность расслабиться – десять лучших потраченных лет. На втором месте стоял спорт. Любой.

Помнится, замена ярких эмоций физическими усилиями зовётся сублимацией. С сексуальными фантазиями примерно то же…

– Ага, блять, давай заменим утренний стояк занятиями спортом… – хмыкнул Вероцкий, вновь умываясь ледяной водой.

Стас вздохнул и распечатал зубную щётку, заботливо приготовленную для нового жильца хозяином квартиры. У него была и своя, но она осталась в сумке, вместе с гелем для бритья, кстати. Мысли опять вернулись к «подкидышу» от нового заказчика, девчонке, оставшейся в зале. Судя по тишине за дверью, она уже успела уйти к себе.

М-да, Вероцкий бы свою женщину ни за что не рискнул оставить в квартире с другим. Потому что ЕГО женщина – это эмоции: страсть, любовь, ярость. Искренние, настоящие. Ох, не доверил бы Стас такую другому мужику.

Правда, сначала её нужно найти. Потому что последняя относительно подходящая кандидатура помахала ему ручкой, назвав отмороженным, после четвёртого дня недоотношений, когда Стас потащил её на свидание на пейнтбол вместе с компашкой бывших военных. А что? Хороший отдых, несмотря на то, что играли они без шлемов, только с маской, и его пассия уже после первого «штурма» напоминала расцветкой леопарда – стреляли мужики метко, а в камуфляжке не разберёшь, кто из врагов кто. Синяков было много, как и шишек на голове.

Или он действительно отмороженный?

***

Просыпаться в шесть утра дядюшка Серж не просто не любил – ненавидел. Но остановить злющую меня – сложнее, чем выстоять перед несущимся на полной скорости бронепоездом.

– Серж, какого чёрта я оказалась в съёмной квартире? – возмущённо выпалила, когда в трубке раздался сонный голос дяди.

– Что?

На заднем плане послышался странный шелест. Видимо, ночь дядюшка опять проводил не в гордом одиночестве, а с юной и красивой пассией. Ну, ладно, не обязательно с совсем юной, но с женщиной. И сейчас она явно была недовольна ранним пробуждением ещё больше, чем он.

– Тридцать шестая квартира. Почему я оказалась там? – требовательно повторила я, сдирая рваное платье.

На женщину мне было плевать – богатый холостяк в лице Сержа никогда не был обделён женским вниманием, – а вот на ответы нет. Кажется, дяде тоже было абсолютно пофиг на пассию, так как он устало отозвался:

– Зайка, ты вчера заснула в кабинете, я не стал будить, отвёз на своей машине, а ключи от дома остались в твоей и…

– Ты торопился? – догадалась я.

Любимое платье безжалостно полетело в корзину для белья, а я мысленно пообещала себе обязательно его отстирать, отгладить и перешить замок, чтобы всё вновь сидело идеально. Сегодня же подберу что-нибудь попроще – я остервенело почесала глаз, – и в плане одежды, и в плане макияжа. Всё равно в офисе будем только мы с дядей, засядем разбирать накопившиеся проекты.

– Немного, – в трубке послышался смешок. – Ехать обратно за ключами было верхом глупости, так что я просто оставил Станиславу записку.

– Которую он просто не прочитал, заработав восхитительный шок поутру в виде меня, проспавшей всю ночь с макияжем, – проворчала в ответ.

Про то, что я тоже заработала качественный такой шок, поутру упав прямо в холодные объятия гангстероинквизитора, решила не упоминать. С дяди станется! Вместо этого подхватила телефон и потопала в ванную, смывать с лица окрас бешеной панды.

– Надо было отправить смс, – спокойно отозвался Серж.

– Надо было разбудить меня ещё в офисе!

– Но, зайка, ты так сладко спала…

Я фыркнула, расставляя на полке флакончики. Ночь прошла для кожи сурово, так что сначала маслом, потом пенкой для умывания, потом вот этим тоником и кремом с гиалуронкой… А макияж самый щадящий, но эффектный, чтобы – не дай Бог, – инквизитор не решил, что ведьма сегодня выглядит неидеально. Примерно это и сообщила дяде:

– Зато теперь мне несладко будет являться на глаза мужика, который будет таскаться за мной двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

– Нашла, из-за чего переживать. Зайка, воспринимай это философски: хоть какой-то мужчина будет день и ночь за тобой бегать. Я думал, никогда такого не дождусь, – хохотнул окончательно проснувшийся Серж. По субботам у него было особо «восхитительное» чувство юмора.

– Ага, и поэтому сам купил этого мужика.

Вновь послышался шорох, возмущённое сопение и недовольный тонкий голосок. Кажется, женщина была уже в истерике от бесконечных «зайка», так любимых дядей, и требовала ответов. Серж что-то проворчал в ответ, собираясь вновь вернуться к разговору, но я его опередила:

– В офисе договорим. Развлекайся.

И бросила трубку. Теперь мозг дяде откомпостирует очередная пассия, а у меня… у меня есть целых два часа, чтобы отмокнуть в ванной, привести в порядок волосы и предстать перед телохранителем красоткой, доказывая, что утренняя панда была печальным и горьким недоразумением.

Почему я так из-за этого волнуюсь?

-06-

К восьми утра я была идеальна и собиралась заставить телохранителя в восторге пасть к моим ногам, а вместо этого… сама повстречалась с чёрными, идеально начищенными ботинками гангстероинквизитора.

А всему виной грёбаный провод, который инквизитор зачем-то протянул через всю площадку, деловито что-то отмеряя. Не знаю, к чему он готовился, но ведьму обезвредить точно получилось: дверь, открываясь, спокойно прошла над проводом, а вот я зацепилась каблуком, сбилась с шага и восхитительно неэстетично грохнулась, в полный рост растягиваясь на бетонном полу лестничной площадки. Аккурат к ногам Станислава.

Он опустил на меня взгляд, тяжело вздохнул (так хозяева вздыхают, когда любимый котик снова нагадил в тапки, – и ругать смысла нет, и убираться лень) и, склонившись, легко подхватил меня подмышки, возвращая в вертикальное положение. По кокетливому небесно-голубому платью с воздушной юбкой расползлись пыльные пятна, идеальные белокурые локоны растрепались – определённо, учитывая то, что они сейчас неопрятными космами падали на лицо, – но настоящим ударом стали колени и ладони. Покрытые длинными грязными царапинами, они чертовски саднили. Вот вам и красотка…

– Регина Денисовна, не думал, что охранять вас будет так сложно, – вдруг раздался над головой голос Станислава. – Никогда ещё не было клиентов, которые пытались покончить жизнь самоубийством.

Но самое главное, всё это было сказано с таким бесстрастным, роботоподобным выражением лица, что я едва не задохнулась от возмущения.

– Я запнулась о провод, – зачем-то попыталась оправдаться.

Телохранитель промолчал, спокойно отступил на шаг и, скрутив провод, запихнул его в сумку. В пафосный кожаный портфель, как у типичного гангстера. Он и выглядел, как гангстер на отдыхе: тёмные джинсы, чёрная рубашка с парой расстёгнутых пуговиц, золотые запонки. Дорого, стильно, эффектно. Совсем не похоже на классических телохранителей из кино. Ну, таких… которые больше напоминают работников Людей в чёрном – солнцезащитные очки и всё такое.

– Будьте осторожней, Регина, – попросил Станислав, поправляя ворот рубашки, а потом небрежно бросил: – Пойдёте переодеваться?

Честно? Я хотела. Но после многозначительного взгляда, особо задержавшегося на пыльном платье, приводить себя в порядок резко расхотелось. В офисе будет только дядя…

– Некогда. Я просто отряхнусь, – выдавила в ответ. – Сейчас, вызову такси и можно спускаться.

И аккуратно принялась отряхивать легкую юбку от въевшихся в неё пятен пыли. Неприятно признавать, но нежный образ создавался только ради того, чтобы стереть с лица телохранителя максимально безразличное выражение при виде меня. Стёрла, получила снисходительное! Исполнила желание, называется. Теперь хоть дяде пожалуюсь на утреннее происшествие, пока будем возиться с документами.

– Я за рулём, – заметил Станислав, – предпочту свою машину.

Он замолчал, я тоже молчала, переводя взгляд с него на открытое на экране мобильного приложение вызова такси. На инквизитора – на экран. На экран – на инквизитора. А он в свою очередь пристально изучал ведьму, видимо, мысленно прикидывая, как лучше будет её разделать перед костром. Интересно, а шашлыки из ведьмы вкусные получаются?

– А мне… вызывать? – спросила, наконец, так и не сообразив, предлагает ли он мне поехать с ним или констатирует факт, что не любит такси.

– Если любите тратить лишние деньги, – холодно отозвался он.

Отлично, значит, предлагает ехать с ним.

– Не люблю, – я поджала губы. – Надеюсь, вы хорошо водите.

Ооо, водил Стас отменно! Для гонщика Формулы-1, но никак не для телохранителя. Потому что в каждый поворот мы входили на такой скорости, что машина дрифтовала, но выверено продолжала путь, превышая скорость на дофига километров в час. Даже мне, любительнице быстрой езды, становилось дурно… но я стоически выдерживала и не визжала, хотя цеплялась за сидение так крепко, что белели костяшки пальцев. А выпущенная из рук сумочка ещё в начале пути грохнулась куда-то в ноги, продолжая там перекатываться. Плевать! На всё плевать, главное, живой доехать!

Тормозил этот доморощенный Спиди-гонщик, только на участках, где стояли камеры ГАИ. Миновал их с каменной физиономией на скорости шестьдесят километров в час и снова вжимал педаль в пол. Чёрт возьми, почему в субботу утром так мало машин? Может, хоть они бы его остановили?

Слава Богу, я и так блондинка, а то бы напрочь побелела после такой поездки. К слову, до офиса мы добрались всего за пятнадцать минут. Резко затормозили на полупустой парковке ровно в восемь тридцать. Святые шестерёнки, да я в это время чаще всего только из квартиры выползаю.

– Спасибо, что подвезли, – вежливо выдавила я, едва не выпадая из машины, когда «заботливый» телохранитель обошёл автомобиль и открыл дверцу пассажирского сидения. – Приятная была поездка.

Сглотнула, сдерживая подступившую к горлу тошноту, хоть она и стала бы идеальным завершением последней фразы. Особенно на идеально чистых ботинках Станислава. Но нет, я оставила его без подарка, сдержалась, а гангстер сдержанно кивнул, словно всерьёз принял похвалу, и продолжил стоять статуей. Надо мной, которая тупо не могла идти дальше без чужой помощи.

Боже, где это видано, чтобы телохранители пытались угробить клиента, а не оберегать его?

Судорожно вздохнув, я сделала первый шаг на нетвёрдых ногах… и снова едва не упала. Но была перехвачена Станиславом. За шкирку. В прямом смысле этого слова – пальцы телохранителя сжимали воротник платья.

– Вы очень неуклюжи, – сообщил он.

– Обычно это не так, – гордо отозвалась я.

Именно. Просто сегодня день не задался с самого утра. Да что там? Со вчерашнего вечера! Стоило только появиться Великому инквизитору в лице некоего Станислава Вероцкого (он занял должность телохранителя, которую я предпочла бы оставить вакантной), и всё пошло наперекосяк. Вместо грациозной, сногсшибательной леди я превратилась в неуклюжую ведьму-недоучку.

– Да, конечно.

И судя по его тону, ведут эту ведьму прямиком на костёр.

– Это действительно не так!

Что я делаю? Зачем пытаюсь его в чём-то убедить? Этот Станислав ведь просто обслуживающий персонал. Он не имеет права подкалывать меня, издеваться, смеяться, осуждать… Кинула на мужчину косой взгляд, он стоял рядом, устремив взгляд куда-то вдаль, к кустам, под которыми вальяжно развалился кот. Абсолютно бесстрастен. Безразличен. Спокоен. Непоколебим.

– Я верю.

Святые шестерёнки! Да, он бизнесмен, гангстер, инквизитор… а ещё гвардеец! Почему мне, обожающей всё бесконечно эмоциональное, достался именно такой телохранитель? Грёбаный гвардеец, стоящий на посту у дворца королевы Британии. Роботоподобный извращенец.

-07-

Стасу совсем не хотелось признавать, но любовница главы «Скорость&Drive» была, скорее, забавной, чем раздражающей. Если вчера она показалась ему капризной сердцеедкой, то сейчас больше напоминала маленькую ручную собачку. Какого-нибудь шпица – смешного, неловкого, но всё равно пытающегося быть суровым взрослым хищником.

Вот и сейчас, пока они поднимались наверх в лифте, она отчаянно стремилась казаться сексуальной и умудрённой опытом женщиной, хотя сама вытирала разодранные ладони грёбаными влажными салфетками и шипела украдкой – упала девушка знатно. А он стоял. Просто стоял рядом, сохраняя безразличное выражение лица, и ощущал себя полным ублюдком. Ощущал, несмотря на все мысленные заверения, что его клиентка – маленькая капризная девица, которая не должна его волновать.

Она Стаса и не волновала! А вот ссадины на коленках – очень. Всё же это он позволил девушке упасть.

Вот. Вот за это Вероцкий ненавидел охранять женщин. За блядскую совесть и замашки джентльмена, которые обязательно пытались пробиться наружу через идеальный кокон рабочей бесчувственности. Вела б ещё себя, как положено стерве, так нет, стоически повернулась к нему спиной и всхлипывает тихонько, когда слишком сильно надавливает на царапины. А что будет с коленками, которым досталось в два раза больше? Разревётся?

Лифт остановился, распахивая двери на нужный этаж, и клиентка устремилась прочь, гордо выпрямив спину и слегка прихрамывая на правую ногу на каждом шаге. Ещё и лодыжка… А ведь сама виновата, нечего так внезапно выскакивать из дверей и быть настолько неуклюжей. Эта Регина всё утро падает – и всякий раз к его ногам. Интересно, она своего шефа также охомутала?

– Работайте, я к себе, – бросил Стас, когда они подошли к дверям кабинета руководителя.

Регина промолчала, а он пересёк коридор и скрылся в кабинете напротив. Впрочем, клиентку Вероцкий всё равно видел: через стеклянную стену приёмной было прекрасно заметно практически всё. Роющуюся в шкафчике Регину – так точно. Её руководителя ещё не было в офисе, так что девушка была предоставлена сама себе, и явно этим пользовалась. Потому что из шкафчика была выужена объёмная аптечка, которую Регина бахнула на стол и перерыла от и до. Выставила какие-то флакончики, выложила ватные диски, мазь.

Стас внимательно наблюдал, как клиентка присела в рабочее кресло, нагло закрутила юбку, открывая ноги («Длинные, красивые», – не смог не отметить Вероцкий) и склоняясь к коленям. А потом… случайно смахнула всю выстройку пузырьков на пол. Зажала рот руками, вскочила, пошатнулась – видимо, наступила на больную ногу – и едва не встала на один из них.

Но хуже другое: эта дура, пытаясь добраться до одного из флаконов, уже готова была упасть на колени и… поползти под стол? На разодранных до крови, мать её, колени! Да как такие неуклюжие вообще существуют?

Стас застонал, пряча лицо в ладонях, покачал головой и поднялся. Нет, хватит. Он это терпеть не намерен.

***

Могу заявить официально: Это. Самый. Худший. День. В моей. Жизни!

Хуже мироздание просто ещё не придумало. Я могла простить ему – мирозданию, конечно, – пробуждение в чужой квартире, казус с внешним видом, падение в подъезде и бешеную гонку, но это? Это выше моих сил! Потому что я, чёрт побери, просто устала. Не знаю, каким образом задела локтём эту дурацкую аптечку, но одно движение – и на полу приёмной бардак. Едва открытая упаковка стерильного бинта протянулась до самой двери, перекись закатилась под стол, бутылёк с борным спиртом разбился, радуя серый кафель осколками.

Тяжело вздохнув, я хотела опуститься на пол и хотя бы собрать самые крупные куски стекла, но была остановлена. Перехвачена за ворот платья.

– И чем вы думаете? – поинтересовался внезапно оказавшийся рядом инквизитор, возвращая меня в вертикальное положение. – Это стекло.

– И что? – я пожала плечами.

Инквизитор тяжело вздохнул, обошёл стол и поднял с пола флакончик с перекисью. Потом вернулся ко мне, с силой надавил на плечи, вынуждая упасть на кресло, а сам…

Опустился радом на колени!

Я, уже собравшаяся возмущаться, просто зависла, не в силах выдавить ни слова. А суровый гангстер в лице телохранителя, нагло задрал на мне юбку, вытащил из лежащей на столе пачки влажную салфетку и принялся отчищать колено от пыли. Правое. Хотя разве это важно?

– Что вы…

– У вас здесь есть уборщица? – перебил Станислав.

– Есть, – осторожно отозвалась я.

– Отлично, – телохранитель кивнул, не отвлекаясь от своего занятия. – Так позовите, чтобы убрала осколки, и не лезьте туда голыми руками. Кто вас убираться вообще учил?

Кто-кто, клининговая служба! Сама училась. Мама никогда сама не убиралась, предпочитая занимать этим хахалей, а дядя Серж вызывал уборщиц.

Но этот вопрос привёл меня в чувства, заставляя на секунду забыть об усталости и шоке и трезво взглянуть на реальность. А взглянуть было на что! Я сидела на кресле с задранной до самых плавок юбкой, а телохранитель стоял на коленях и сосредоточенно обрабатывал ссадины. С правой он уже успел разобраться и теперь, взяв чистую салфетку, приступил к левой. Я сглотнула.

– Спасибо, что остановили меня, это был стресс, – выдавила, внезапно переходя на «вы». Неосознанно. – С ногами я сама справлюсь.

Станислав поднял на меня такой уничижительный взгляд, что слова застряли в горле.

– Сидите. Хватит на сегодня катастроф, – бросил он, возвращаясь к прерванному занятию.

А я… честно, не осмелилась перечить. Потому что снова ощутила себя ведьмой, которую потрепали обстоятельства, и вот сидит она теперь вся такая побитая и несчастная, а инквизитор обрабатывает раны. Хочет сам уничтожить, другим – непозволительно.

Какое-то время мы молчали. Станислав отложил вторую салфетку и взялся обрабатывать ссадины перекисью, я старалась не шипеть, когда слишком сильно жгло, и даже не дергаться. Чтобы отвлечься, разглядывала занятого делом телохранителя. Он оказался симпатичней, чем я предполагала, вчера не успела хорошенько разглядеть, а после утреннего происшествия в моих мыслях Стас выглядел ужасным гангстером с маленьким лобиком и тяжёлыми бровями. Лоб у него оказался вполне высоким и красивым, с парой тонких морщинок, а брови совсем не тяжёлыми. Тёмные, ровные, вразлёт. Прямой нос, упрямые губы и длинные ресницы. Чертовски тёмные и длинные ресницы, которым я со своими блондинистыми чуть не обзавидовалась.

Спокойный и уверенный, он легко касался пальцами моих коленей. Чертовски интимно. Святые… Ладонь мазнула выше, то ли случайно, то ли специально, но похоже это было на ласку. Странную, неправильную и…

Ох, мамочки!

-08-

Я вздрогнула, когда в сумочке зазвонил телефон, и автоматически отшатнулась от мужчины (Или всё же парня? Сколько ему лет? Выглядит молодо). Кресло зашаталось и, если бы не Станислав, успевший ухватиться за сидение, едва не утыкаясь носом мне в грудь, обязательно бы грохнулось. Честно, в этот момент захотелось искренне поблагодарить дядюшку за приставленного надзирателя – ещё одного падения за это утро я бы не выдержала.

– Да, Серж? – выдохнула в трубку, когда удалось до неё добраться. Голос прозвучал хрипло и эротично, а я мысленно отвесила себе оплеуху: тебе всего лишь помогали, Регина, а ты о чём думала?

Телохранитель усмехнулся и отпрянул. Выпрямился, отряхнул колени, отошёл к дверям. Я продолжала наблюдать за ним, слушая в телефоне долгое вступление дяди.

– В смысле, ты не приедешь? – возмутилась в ответ.

– Клиент, зайка, клиент. Мне позвонил Половецкий. Тот самый Половецкий, который в прошлый раз уходил от нас, хлопая дверью. Договорились о встрече сегодня, будем всё же заключать контракт.

Ох. Половецкий у нас много сил выпил: сначала просил проект «крутой тачки», не оговаривая детали, потом привередничал, потом решил, что ему нужно что-то совершенно особенное и, наконец, обещал с нами судиться за дерьмовый сервис. Опять он?

– Уверен? – скептически отозвалась я. – Знаю я запросы…

– Уверен, – строго отозвался дядя. – Тебе с курьером отправил документы. Спустись, забери и рассортируй. Потом свободна, ближе к вечеру сообщу, как всё прошло.

– Ладно, – проворчала я в трубку. – Но в понедельник с тебя обед в обмен на зря потраченное время.

– Отлично, всё будет, – рассмеялся дядя. – Жди звонки от курьера.

И отключился. А я тяжело вздохнула, где-то в глубине души сожалея о потерянном моменте и мужчине, сидящем в ногах. Станислав успел сбежать обратно в свой закуток. Эхх… Коленки саднили, но были чисто оттерты и обработаны. Видимо, телохранителю не впервой возиться со ссадинами (Боже, конечно, не впервой!). Осталось только помазать кремом – и всё, могу считать себя полностью здоровой и вприпрыжку мчаться вниз за документами. Я привстала, чтобы достать со стола крем, и ойкнула, ощущая боль в лодыжке. Нет, вприпрыжку не получится, но хоть с кровью разобрались.

Звонок от курьера раздался минут через десять, когда я успела частично отчистить влажными салфетками пыльные пятна с небесной голубизны платья и снова выглядела почти красавицей. Ещё бы не хромала…

– Станислав, – обратилась я к телохранителю, проковыляв в коридор. – Я спущусь на пять минут за документами.

Он оторвался от какого-то важного чтива на планшете и поднял на меня сурово-инквизиторский взгляд. Сразу стало некомфортно, словно меня за секунду успели раздеть, препарировать и сшить обратно. Почти безболезненно, но не без потерь.

– Ясно, – отозвался Стас, поднимаясь.

– Нет-нет, я сбегаю одна, сиди, – выдавила, отступая.

Очередной взгляд, так и говорящий: «Ты идиотка, или как?» Честно? Всегда думала, что «или как» – в смысле, что я умная и самодостаточная девушка, – но сейчас очень в этом сомневаюсь, потому что даже дядя никогда не смотрел на меня так. Даже лет в восемнадцать, когда могла чертовски облажаться. А Станислав… честно, если б была котиком, то уже пришла бы к нему с повинной и призналась, что «да, это я напрудил в левую туфлю твоей бабы полгода назад»!

– Вы хромаете, – заявил он, словно это было главным доказательством моей беспомощности, и вышел в коридор, закрывая за собой дверь кабинета. – Не торопитесь.

Торопиться я и не могла, даже до лифта едва доползла, а потом до холла, где ожидала забавная рыжая девчушка-курьер, попытавшаяся вручить мне пакет с документами. Станислав оказался быстрей: поймал пальцы девушки, забирая у неё пакет, и очаровательно улыбнулся. А я замерла, ошалело хлопая глазами. Святые шестерёнки… оказывается, этот мужчина умеет улыбаться. Улыбаться! Вот так, мило, нежно и с ямочками.

– Регина Денисовна? – прощебетала девушка. – Заполните и распишитесь, пожалуйста.

Я кивнула, на автомате доставая из сумочки паспорт, потряхивая им перед лицом курьера и размашисто подписывая бумаги. Судя по всему, документы были признаны безопасными – телохранитель, вновь натянувший ледяное выражение лица после того, как девушка ушла, перестал проверять пакет и расслабленно опустил руки. Ясно, этот прекрасный хмурый вид предназначен исключительно клиентам.

– Я до своего авто. Ты и туда со мной? – вздохнула я, понимая, что безумно хочу чего-нибудь сладенького, а в бардачке завалялась полная упаковка печенья на чёрный и бесконечно стрессовый день. Он настал, иначе бы продолжала держаться и не решилась портить фигуру лишними калориями.

Станислав ничего не ответил, просто пошёл следом. Что ж, отлично. Я поджала губы, роясь в сумочке в поисках брелка от машины. Милый Котик стоял именно там, где вчера его оставила, одинокий, печальный и пыльный. Нужно свозить Котика помыться, а то перестанет любить хозяйку и начнёт вредничать. Отрыв брелок, я пикнула, снимая авто с сигнализации, и готова уже была кинуться вперёд, чтобы погладить своего малыша по гладкому чёрному боку, но…

– Стоять! – рявкнул телохранитель, резко дёргая меня за руку.

И вот я уже оказалась развёрнута и прижата к его груди, прямо к чёрной рубашке с ароматом морозной свежести и шалфея. Тонким-тонким, почти неуловимым… А в следующее мгновение раздался взрыв! Настоящий, мать его, взрыв, от звука которого заложило уши. По плечу резануло чем-то острым, Станислав пошатнулся…

И всё закончилось. Наступила тишина. Кромешная.

Я стояла, не в силах пошевелиться, смотрела прямо перед собой на чёрную ткань рубашки и молчала. Телохранитель медленно разжал руки и отступил на шаг назад. Расправил плечи, стряхнул стеклянную крошку, покосился за спину, тяжело вздыхая, потянулся ко мне и тоже слегка отряхнул.

А когда он сделал шаг в сторону, я подняла взгляд… и завизжала, зажимая рот ладонями. Потому что прямо перед нами стоял мой любимый Котик. Родной, чёрный, блестящий. И с развороченной передней дверцей, покорёженной взрывом. Я всхлипнула, пытаясь рвануть вперёд, к машине, но была снова перехвачена Станиславом.

– Не приближаться! Что взять? Я сам подойду, – рыкнул он. – Взрыв точечный, скорее всего, хотели покалечить, а не убить, но мало ли.

– Печенье… в бардачке… – пролепетала я, оседая. – И ключи от квартиры.

Голова закружилась, в горле пересохло. Шок с запозданием, но настигал свою жертву.

– Отлично, – кивнул телохранитель, стискивая руками мою талию и усаживая меня на капот своего авто. – Сидите здесь, я сейчас.

Я не сопротивлялась. Кажется, я плакала: то ли от счастья, то ли от расстройства, то ли просто от шока. Что это было?

-09-

Сердце отбивало бешеный ритм. Адреналиновый. Такой восхитительный и ни с чем не сравнимый. Ладно, это Стас немного приукрашивал. В крайнем случае, ощущение кипящего в крови адреналина можно было сравнить с хорошим сексом, но и он в этом деле проигрывал. Возбудиться и расслабиться можно и без всплеска бешеных эмоций. Тело такое тело…

Так что сейчас, ощущая, как стеклянная крошка барабанит по спине, и прижимая к груди подопечную, Стас кристально ясно понимал две вещи:

1) Он определённо, точно, бесконечно и бесповоротно стал адреналиновым маньяком. С этим вроде бы нужно что-то делать… но зачем, если ему это нравится?

2) Новый заказ не так прост, каким казался на первый взгляд. Простую шлюшку босса не будут внезапно пытаться покалечить. Да что там, какой-то левой подстилке не станут так «вовремя» нанимать телохранителя. Рассольцев знал, что на девчонку попытаются напасть, иначе бы не подсуетился…

С наслаждением осматривая покорёженную водительскую дверцу, Стас уже предвкушал, как отведёт Регину обратно в офис – или домой, под предлогом, что незачем работать после такого стресса, – а сам спокойно позвонит дражайшей родительнице и капитально её расспросит обо всём. Чтобы Светлана Борисовна и не разведала у клиента всё-всё-всё? Да быть такого не может!

Печенье нашлось легко, оно действительно лежало в бардачке. Нераскрытая пачка апельсиновых крекеров то ли итальянской, то ли испанской фирмы. Дорогое удовольствие, но… он бы тоже не отказался. Стас усмехнулся, кидая на Регину взгляд через плечо. Девушка всё так же смирно сидела на капоте его автомобиля и ладонями размазывала «сопли-слюни» по лицу. Если у Вероцкого сердце стучало от адреналинового восторга, то ей взрыв явно не пришёлся по вкусу. Слабенькая, неподготовленная…

Он хмыкнул, нагло раскрыл упаковку печенья, ухватил зубами один крекер (девчонка в стрессе и не заметит пропажи парочки, а Стас голодный) и принялся за поиски ключей. Но в бардачке их не оказалось… зато нашлась пачка бумажных салфеток, которую Стас, ещё раз оглянувшись на глотающую слёзы Регину, всё же решил прихватить с собой; множество разнообразных бумаг, документы на автомобиль (которые бравый «сокол» тоже не стал бросать в развороченной машине), куча нетронутых шариков со странными праздничными надписями («Если в сорок не стоит…», «Дерзай, старик, до 60-ти ещё далеко!» – это она своего любовника так своеобразно поздравляла?).

На самом дне бардачка нашелся пакетик с тонким кружевным синим бельём. Эротичным… Стас честно собирался его не трогать, но «профессиональный долг» взял своё – об объекте нужно знать всё. Удостоверившись, что Регина никуда не собирается уходить, он внимательно присмотрелся к пакету и ехидно хмыкнул. Новейшее белье в старом потрёпанном кульке, который явно вечность пролежал нетронутым. Неужели Рассольцев настолько не любит кружево? Или у него действительно уже «не стоит», как сообщали шарики?

Глубоко вздохнув, чтобы не рассмеяться, Стас запихнул упаковку белья в пакет с документами – компромат всегда пригодится, – и продолжил поиски ключей.

– Они под машиной, – раздался за спиной голос, сопровождаемый лёгкими шагами. – Я брелок заметила.

– Я же просил сидеть на месте, – проворчал Вероцкий, высовываясь из авто.

– Но ты уже тут полчаса ковыряешься, а ничего плохого не случилось, – улыбнулась девушка. – Кажется, всё чисто.

Очень вымученно улыбнулась. Встрепанная, напряженная, с размазанной по щекам тушью, Регина выглядела жалко. Настоящая жертва, которую хочется успокоить любому нормальному мужчине. Даже Вероцкий уже собирался развернуть девчонку за плечи и увести в здание.

Но тут она хлюпнула носом, глубоко вздохнула и… упала к его ногам, как подкошенная.

Такой реакции телохранитель точно не ожидал! Потому что Регина просто-напросто распласталась по асфальту, доставая грёбаные ключи.

– Готово, – улыбнулась она, позвякивая брелоком с поблескивающими стразами котами. Потом коротко всхлипнула и выпалила: – Котика ведь можно починить? Знаю, я сама работаю с авто и заказываю детали, и оцениваю машины перед ремонтом, но…

Стас покачал головой. Ясно, истерика на лицо. Девушка сидела на асфальте, почти лежала, собирая небесно-голубым платьем пыль и осколки, сжимала в руке ключи от квартиры, а смотрела только на покорёженный после взрыва бок автомобиля. Стас уже честно протянул руку, чтобы помочь Регине подняться, но так и замер… Котик? Она серьёзно назвала суровый кроссовер, на котором гоняет по городу, «котиком»?

Сумасшедшая. Определённо.

– Починить можно почти всё, – хмыкнул Стас, всё же вздёргивая подопечную на ноги.

– Угу, почти… – грустно пробормотала она в ответ.

Потом послушно проковыляла следом за Вероцким к его автомобилю, разместилась на пассажирском сидении и пристегнула ремень безопасности, коротко заметив, что «на этаже всё заперто». Стас кивнул, понимая намёк: отлично, значит возвращаться в офис смысла нет, можно спокойно убираться отсюда. А потом уже звонить Большому Боссу.

– Людей нельзя починить, – внезапно выпалила Регина, когда они уже выезжали со стоянки.

– Что? – Стас от неожиданности аж по тормозам ударил, но вовремя опомнился и всё же выскочил на дорогу. Реакция. Реакция всегда должна быть отменной.

– Починить можно почти всё, кроме людей.

– Возможно, – пробормотал в ответ Стас.

Больше подопечная за всю дорогу до дома не сказала ни слова, а Вероцкий не пытался её разговорить. Людей не починить? Да уж, простая истина. Откуда она в прелестной головке этой девушки-катастрофы?

***

Например, «починить» его матушку было просто нереально.

– Слушаю, Станислав Николаевич, – отозвалась она, приняв вызов после первого гудка.

Стас поджал губы, удерживаясь от пары нелестных. Вот так сходу, значит? Сразу по имени-отчеству? Кажется, она встала не с той ноги. Впрочем, как обычно. В хорошем настроении захватить Босса было сложно – в городе вечно происходило какое-то дерьмо, а их контора была лучшей в своём роде. Поэтому каждый промах воспринимался с трудом.

– Это я вас слушаю, Светлана Борисовна, – в тон ей отозвался Стас. – Кажется, вы что-то недоговорили мне про заказчика. Или же господин Рассольцев каким-то удивительным образом смог скрыть от вас часть важной информации.

– Поздно звонишь, – в трубке раздался смешок, Вероцкий прямо-таки видел, как мать достаёт из пачки тонкую сигарету, закуривает и выпускает дым в приоткрытое окно кабинета, сидя на подоконнике. – Господин Рассольцев уже понял, что зря попытался умолчать один важный факт, согласился поднять наш гонорар и твоё жалование и… – она вновь замолчала, то ли обдумывая сказанное, то ли делая очередную затяжку. – В общем, у него есть пара корректировок, которые я настоятельно попрошу тебя выполнить.

– То есть о взрыве ты уже знаешь?

– Разве это был взрыв? – рассмеялась родительница. – Так, баловство. Даже машина почти цела осталась.

Стас тяжело вздохнул. Ясно, мать опять успела в кратчайшие сроки добраться до камер слежения офиса, в котором он ближайшее время «работает». Всё видела, всё слышала – вездесуща, как сам Господь Бог, но в тысячу раз более любопытная.

– Так значит, телохранитель не просто блажь, – перешёл Вероцкий к самому главному. – У Рассольцева есть объективная причина охранять свою шлюшку.

Матушка согласно хмыкнула – на крепкие словечки она не скупилась и, Стас был уверен, сама за глаза называла так новую клиентку. А ещё, судя по тону, она знала что-то важное и интересное и раздумывала, как эффектней преподнести это сыну.

– Похвально, голова у тебя ещё работает. Я думала, совсем расслабился, пока распивал шампанское с Лисиным, – Босс была сама нежность, таким комплиментом одарила! – На Рассольцева уже два раза пытались совершить покушение или, вернее, напасть: неделю назад кинулся какой-то дилетант с ножом, в итоге просто слегка поцарапал и сбежал, а вот пару дней назад…

– Я должен молить вас об информации, о, Большой Босс? – усмехнулся Стас.

Но тут же принялся нервно мерить шагами комнату. Покушение, значит. И теперь суровый бизнесмен волнуется о сохранности своей любовницы, а потому хочет показать всему миру, что «вот, она под надзором телохранителя, бойтесь и не смейте сунуться»? Или действительно волнуется?

– А пару дней назад Рассольцева пытались подстрелить, когда он возвращался вечером домой. Не попали, так что или дилетанты, или хотели просто припугнуть.

– Его тоже теперь охраняете?

– Нет, просто следим, помогаем решить вопрос. Сергей Всеволодович не представляет, кому он понадобился и зачем, теперь пытается во всём разобраться.

– И вы верите? – Стас нахмурился.

– Сейчас ему уже нет смысла врать, – многозначительно сообщила Светлана Борисовна.

Вероцкий покачал головой, понимая, что такой уровень самоуверенности означает только одно: мать подключила специалистов, и за разговором с «проштрафившимся» Рассольцевым следила команда опытных психологов, подмечая каждое движение. А возможно, его даже заставили испробовать на себе детектор лжи. Лгунов Большой Босс не любила.

– Отлично, – Стас кивнул своим мыслям. – Значит, на его любовницу тоже могут вновь напасть. Какие корректировки? Следить лучше?

Потому что иных просто не могло быть: у Вероцкого в задании и так значилось «не отходить ни на шаг» и «следить круглосуточно». Не телохранитель, а бесконечная служба контроля!

– Не только.

Босс сделала долгую паузу (Новая сигарета? Прошлая должна была уже закончиться вечность назад!), а потом… рассмеялась. Рас-сме-я-лась! И это не означало ничего хорошего, так как чувство юмора у Вероцкой Светланы Борисовны было катастрофическое. Дерьмовое и загробное.

– Уже предчувствую гадость.

– Не гадость, Стас, – наконец, отозвалась она. – Просто Рассольцев предложил вдвое увеличить тебе жалование, если ты сможешь… назовём это «прикрыть ему спину». Заметь, я уже согласилась! Так что ты сможешь, это будет весело.

– Что именно? – Вероцкому уже не было весело.

– Спасти «его маленькую девочку» от лишних проблем. Так что с этой самой минуты ты вспоминаешь, что когда-то целых три года втайне от меня занимался в школьном театре, и перевоплощаешься в… к примеру, галантного маркетолога или охранника, который работает в той же компании, что и «маленькая девочка» заказчика, и сходит с ума от любви к ней.

– Чего? – Стас аж закашлялся.

– Сыграешь её хахаля. Достоверно, чтобы все поверили. Но девушке об этом знать не стоит, иначе, цитирую: «обидится на своего дядечку».

Теперь Вероцкий действительно закашлялся, потому что к таким потрясениям жизнь его точно не готовила. К военному режиму и атомной войне готовила, а к внезапной переквалификации в актёра театра одного зрителя – нет.

– Я не…

– Возможно, и не обязан. Но, согласись, так интересней?

Интересней?

-10-

Он может отказаться, может послать к чёртовой матери зарвавшегося босса, которая иногда слишком многое себе позволяет. Может – и спокойно выйдет после отказа сухим из воды, так как какой бы тоталитарной «правительницей» Светлана Борисовна ни была, всё же с головой дружит. А голова говорит, что предложение Рассольцева – бред!

Стас покачал головой, швырнул телефон на диван, а сам поплёлся на кухню к чайнику.

«Но, согласись, так интересней?»

Он маньяк, определённо, и не только адреналиновый. Потому что чем дольше Вероцкий думал о бредовом предложении заказчика, тем больше понимал, что в нём есть смысл. Людям для слухов многого не надо: симпатичный парень, который таскает за девушкой пакеты в магазине и везде ходит рядом, уже вводится в ранг её молодого человека. Дело за малым.

Ведь так интересней?

***

Весь день я провела, как в тумане: черепушка была абсолютна пуста – ни единой мысли, даже серое вещество, казалось бы, утекло куда-то, – глаза болели, а тело сковала слабость. Даже разговаривать ни с кем не хотелось. Я лишь коротко сообщила взволнованному дяде, что телохранитель пришёлся к месту – объект его охраны в моём лице ни капельки не пострадал, зато любимому авто срочно нужен доктор, – и перевела телефон в беззвучный режим.

А потом до самого вечера провалялась на диване: закуталась в одеяло, как гусеничка, и включила любимый слешер, вместо каждого убитого монстра представляя неведомого говнюка, который травмировал моего прелестного чёрного Котика. Из игрового транса меня вывел стук в дверь. Стук! Настолько неожиданный, что я едва не продула очередному боссу, до погибели которого оставался последний удар.

Поставив игру на паузу, я отложила джойстик и на цыпочках подкралась к двери. Прижалась ухом, внимательно прислушалась… На лестничной клетке действительно слышалось какое-то шебаршение! Глубоко вздохнув, я всё же выдавила:

– Кто?

Да, по старинке! Потому что в двери квартиры тупо не было глазка, только крошечная щелочка в замке, через которую что-либо разглядеть было невозможно. Сейчас, например, я видела клочок красной то ли майки, то ли толстовки, и принадлежать она могла как соседу снизу, у которого внезапно закончилась соль, или девочке-десятикласснице с третьего, которая частенько брала у меня книги, так и настоящему маньяку.

– Доставка, – послышался из-за двери глухой голос, и обладатель красной детали гардероба вообще вплотную прижался к замку.

– Какая, к чёрту, доставка? – возмутилась я, ощущая, как на плечи новой волной накатывает усталость.

– Еды? – раздалось всё так же глухо.

Весёлый утренний поход в туалет в чужой квартире. Шедевральное падение к ногам инквизитора-телохранителя. Искреннее ощущение, что я подалась в ведьмы и теперь должна гореть на святом костре. И. Мать его! Взрыв!

Нет, хватит с меня сегодня впечатлений. Идите нафиг.

– Не заказывала, – бросила я, уже собираясь стучать в стенку телохранителю, чтобы тот отработал своё жалование и избавился от незваного гостя, как из-за двери донеслось гораздо более знакомое:

– А роллы, пиццу, острые крылышки из KFC, хорошую компанию и замечательное настроение по коду одиннадцать-шестьдесят-девять? – по двери опять стукнули, кажется, ногой, и гость добавил: – Регинка, не тупи, иначе не отдам тебе крылья! И ты навеки останешься одинокой худой сучкой.

Я с такой скоростью ринулась обратно к двери, что запнулась о коврик и едва – снова! – не упала, заново сдирая колени. Но… ааа! За этим грёбаным куском металла прячется мой код одиннадцать-шестьдесят-девять и самая вкусная еда на свете. После которой придётся целую неделю восстанавливать фигуру, но…

– Вла-а-ад! – завизжала я, едва справившись с замком, и бросилась на шею высокому коротко стриженому шатену.

– Осторожно, мелкая, – рассмеялся он, приобнимая меня свободной рукой. – Расплющишь пиццу, сама поедешь за новой.

– Закажу, принесут домой, – мурлыкнула я, потираясь щекой о мягкую ткань красной толстовки и с наслаждением вдыхая аромат дорогущего одеколона (О-о-очень дорогого, знаю это наверняка, потому что сама его выбираю).

– Код одиннадцать-шестьдесят-девять этого не предусматривает, – проворчал Влад. – Во время него я должен находить тебя убитую горем и нуждающуюся в успокоении. Забыла, что ли?

– А я убита, видишь? – заявила я, отстраняясь и тыкая пальцем вглубь квартиры, где на паузе стояла игра. – Правда, не полностью, но уверена, если вновь возьму в руки джойстик, этот мерзкий босс меня добьёт.

– Кажется, зря я поверил твоему заполошному дяде и отменил все планы.

Покачав головой, Влад шагнул в квартиру, сгрузил на пол все съедобные «сокровища» и закрыл за собой дверь. Пока он прихорашивался в ванной, я успела стащить коробки и расставить их на кофейном столике. Воспринимать потерю Котика сразу стало чуть легче, зная, что на некоторое время попрощаюсь я сегодня не только с ним… но и с хорошей фигурой. Пицца, курица, роллы – рай настоящего гурмана.

– А сырный соус взял? – крикнула я, распечатывая упаковки.

– Угу. И барбекю тоже, – послышалось из ванной, и в дверях вновь появился яркий красавец-шатен. – И даже крылья заказал особо острые.

Куча еды. Кино или игра. Хорошая компания.

Мой код одиннадцать-шестьдесят-девять с самого раннего детства. И мой самый лучший на свете сводный брат, который до сих пор помнит все коды и позывные. Влад – сын второго маминого мужа, который был сразу после папы, и старше меня на пять лет. Правда, и с отцом Влада мамуля долго прожить не смогла, зато я до десяти лет считала дядю Женю своим вторым папой и жила на два дома. Даже на три: с папой, со вторым папой и с дядей Сержем, школьным другом отца.

Весёлое у меня было детство!

А код одиннадцать-шестьдесят-девять – самый редко используемый, но безоговорочно нами чтимый. Конечно, за двенадцать лет он во многом поменялся, но суть оставалась та же. Одиннадцать – многогранность, вечность, выход в открытый космос, трансцендентные жизненные проблемы. Шестьдесят девять – неразрывное единство, инь и ян, мужское и женское начало.

В общем, не знаю, как Влад в пятнадцать додумался до всей этой нумерологической чепухи, но код «11-69» означал одно: «впереди беда, с которой мы можем справиться только вместе». И с тех самых пор мы успешно справлялись.

– А теперь к делу, – Влад нахмурился, направляясь к дивану и по пути хватая с тумбочки мой телефон. – Сорок пять пропущенных вызовов. Это ни капли не смешно, Регина. Если бы ты сейчас мне не открыла, я бы выломал дверь.

Он устало плюхнулся на подушки и потянулся к контейнеру с роллами и палочкам, явно собираясь сначала разделаться с любимой темпурой. Лосось, сливочный сыр, апельсин и хрустящая корочка. Надеюсь, мне хоть парочка достанется.

– Извини, – я покаянно опустила голову, украдкой тоже пытаясь достать упаковку палочек. – Я была сама не своя весь день!

– По тебе не скажешь, – усмехнулся он, как бы невзначай отодвигая пакет подальше, чтобы я не дотянулась. – Кинулась на еду, как термит на вкусный кусок дерева.

– Эй, это же еда по коду одиннадцать-шестьдесят-девять! – возмутилась я. – Она снимает все имеющиеся дебаффы.

И только сильнее вытянула руку. Сейчас. Ещё чуть-чуть – и достану самыми кончиками…

– Скажи а-а-а, – раздалось над ухом, и в рот мне впихнули кусочек той самой вкуснейшей темпуры с апельсинкой. – А теперь с начала и по порядку. Что случилось? Пока не расскажешь, еду не дам.

Слишком жестокая угроза. Как бы ни хотелось обо всём забыть, пришлось вспоминать утренние происшествия.

-11-

Стас валялся на диване, читая книгу, и изредка лениво поглядывал на экран телевизора, куда выводилось изображение с камеры на лестничной площадке. В соседней квартире весь день было восхитительно тихо: то ли Регина вообще не двигалась, то ли была слишком маленькой и хрупкой, чтобы производить много шума. Хотя в последнем Вероцкий очень сомневался – в её умении «шуметь» и попадать в неприятности он убедился на собственном опыте.

Как Рассольцев раньше не додумался нанять этой девушке-катастрофе телохранителя или хотя бы няньку? А что? Одному его хорошему знакомому родители нанимали нянь почти в восемнадцать, потому что знали: за ним глаз да глаз нужен. Пацан, конечно, бунтовал знатно, зато не вырос ублюдком, как это частенько бывает у «золотой молодёжи». Сейчас успешно учился, вливался в семейный бизнес, можно сказать, окунался в него с головой…

Да уж, Регина в бизнесе была не просто с головой, он проник в неё по самые гланды. А может, и глубже. Мало ли, насколько жёсткий секс любит Рассольцев?

Стас усмехнулся, радуясь глупой шутке, и поднял взгляд на экран. В коридоре как раз намечалось какое-то действо. На лестничной площадке нарисовался прилизанный типчик, увешанный пакетами с логотипами служб доставки еды, и принялся воодушевлённо барабанить в дверь Светлаковой. Выглядел он более чем дружелюбно и напоминал обычного доставщика, работающего сразу на несколько контор.

Однако Вероцкий всё же подобрался и, не выпуская из поля зрения экран, вышел в прихожую, чтобы слышать, что происходит за дверью… и в случае чего успеть отреагировать. Пугать несчастного парня сразу как-то не хотелось. Вдруг Регина действительно решила с нервов устроить себе пир горой?

Но подопечная и здесь смогла его неприятно удивить. Распахнув дверь, она завизжала, как припадочная, кинулась на шею «доставщику» и сразу же утащила его в квартиру. Секунду назад парень в толстовке стоял на пороге, а вот уже в объятиях красивой девушки, которая силой заводит его к себе. Это что, бэкграунд порноролика о сантехниках и иных представителях спецслужб? Хотя вроде бы всё тихо: никаких стонов с порога и вообще…

Стас застонал сам, искренне предлагая себя стукнуться для профилактики головой о стену. Определённо, задание охранять любовницу крупного бизнесмена – более того, как недавно выяснилось, по просьбе этого самого бизнесмена притворяться горячо влюблённым в неё поклонником – плохо на него действовало. Любовницы, шлюшки, пошлые шуточки, утреннее «расслабление» в душе и мысли о порно? Куда он попал?

В очередной раз прислушавшись и не уловив за стенкой признаков борьбы, Стас решил оставить Регину с её «доставщиком». Не маленькая, сама разберётся, с какими мужиками и что ей делать. А он… он пока спортом займётся, сделает пару упражнений, с которыми можно развернуться в квартире, и подумает. Без сексуального подтекста. Пора кончать!

Прекращать. Конечно же, прекращать.

***

Когда я выложила Владику всю историю о телохранителе и взрыве от начала до конца, первую минуту он молчал, видимо, офигевая от насыщенности моей жизни. Потом покачал головой и просипел:

– Кажется, нашему коду не хватает спиртного. Я бы выпил!

– Спиртного нет, – охотно отозвалась я. – Есть энергетик. Рэд Булл окрыляет.

Теперь, когда я вывалила напряжение на собеседника, на душе сразу стало легче, а голова заработала, подсчитывая убытки и прикидывая примерные сроки, которые уйдут на ремонт Котика. Менять Кота я не собиралась, слишком его любила, но пострадал вроде бы только левый бок, а значит, можно проверить склад, поискать там подходящий каркас и подключить наших умельцев-механиков. А пока Кота будут лечить, буду нагло эксплуатировать телохранителя: покатает ненавистную ведьму на своей тачке, поработает ещё и таксистом.

– Реально? Рэд Булл? – скривился Влад. – Сердце пожалей, там же ударная доза!

Влад у нас в силу профессии специалист в выборе энергетиков. Проверил на себе действие каждого известного в наших краях средства (даже кустарщину пробовал и «по-особому» варил кофе с экстрактом гуараны) и сделал соответствующие выводы.

– Не хочешь, как хочешь, – я пожала плечами.

– Нет уж, гони сюда! Будем переваривать не только кучу еды, но и твои новости.

И мы переварили. Под тот самый слешер, который Влад внаглую допрошёл вместо меня. А потом ещё раз переварили, решив, что слешер – это слишком легко, нужен шутер. Когда переваривать уже не было сил, а мы валялись на диванчике, как два тюленя (Влад в позе морской звезды с джойстиком в руках, я – на нём, присосавшись, как клещ), кому-то под действием второго энергетика пришла в голову прекрасная идея врубить музыку и устроить танцы, как в детстве. В смысле, танцевать, конечно, будем не так убого, как в десять лет, да и вообще из Влада танцор так себе, поэтому дёргаться под музыку буду я, но (!) зато с настроением. С чувством!

Ред Булл, мать его, не только окрылял, но и сносил мне голову похлеще любого алкоголя. Яндекс.Музыка выдала самый бодрый плейлист, звук на колонках был выкручен на максимум, а я расслабленно изгибалась под энергичные ритмы, ощущая пристальный взгляд синих глаз сводного брата.

«I got this feeling on the summer day when you were gone

I crashed my car into the bridge, I watched, I let it burn…»1 – подпевала я, весело смеясь.

(Это странное чувство появилось у меня в тот день, когда ты ушёл;

Я раздолбала машину о мост, я наблюдала, смотрела, как она горит…)

В голове приятно звенело, Влад смотрел, смотрел… всегда любила его взгляд, когда я танцую. Такой пристальный, такой наэлектризованный – с самого детства, даже когда мне было тринадцать, пятнадцать, семнадцать… только на мои танцы он смотрит так же, как на свои любимые игры. А это, скажу, комплимент, достойный эйфории!

А потом эйфория прервалась громким стуком в дверь. Грохотом, уничтожающим весь кайф от музыки и расслабление от танца. В прихожую мы с Владом рванули одновременно, но я всё же оказалась быстрей: успела запнуться о коврик, практически впечататься в дверь, заглянуть в прорезь замка… а потом, наплевав на всё (у меня, вообще-то, мужик в квартире), открыть.

Музыка сразу как-то стихла, потому что после недавнего взгляда-эйфории я была, словно помоями, облита взглядом-ненавистью, взглядом-презрением. На пороге стоял настоящий инквизитор в чёрных одеждах и собирался сжечь ведьму на костре за внепланово устроенный шабаш.

-12-

Когда этот мир свихнулся окончательно? Что пошло не так? Где Стас согрешил?

Ладно, где именно он согрешил, Стас знал – была одна «весёлая» история, в которой он принял непосредственное участие, – но почему расплачиваться приходится ДО СИХ ПОР?

Прибывший «курьер», казалось бы, практически подарил Вероцкому выходной: Регина вела себя тихо, а жизни её или сохранности ничего не угрожало. Чем девушка занималась за закрытой дверью собственной квартиры, его не касалось. Чем бы она ни занималась с неведомым гостем: самым что ни на есть простым способом избавлялась от еды или устраивала эротический забег… Ему. Было. Всё. Равно.

Пока стрелки часов не приблизились к отметке десяти вечера, а за стеной не заиграла музыка. Сначала тихо и размеренно, сладко вплетаясь в спокойный вечер, а потом всё громче и громче, пока не достигла пика, пока стены не стали вибрировать от звуковых волн, а чашка горячего чая, заваренная за неимением нормальной еды, подпрыгивать на столе. Но и это Стас стерпел. Всякое бывает, соседка с гостем развлекаются, как могут…

Но он не подозревал, что музыка может быть ещё громче. Что она может разрывать барабанные перепонки и сбивать с ног, подобно взрывной волне. Но когда, мать её, чашка чая перевернулась – пе-ре-вер-ну-лась, расплескивая по столу содержимое, – терпению Вероцкого пришёл конец. Кажется, тело этой девушки-катастрофы нужно хранить даже от неё самой, иначе оглохнет в молодости!

Он торопливо натянул майку, всунул ноги в туфли и выскочил в коридор. Звонка в соседней квартире не было, так что пришлось барабанить. Основательно и яростно, чтобы преодолеть сопротивление музыки. Почувствовав, что дверь под кулаком пришла в движение, Стас набрал в грудь воздух… и резко выдохнул при виде вакханалии, творящейся внутри.

Музыка продолжала бить по ушам (теперь, когда хрупкая преграда в виде двери оказалась открыта, она звучала ещё громче – хотя куда громче?), позади крошечного коридорчика виднелась гостиная: диван был разобран и разворошен, на кофейном столике стоял полный ассортимент вредной еды. А в прихожей злобного гостя встречала сама хозяйка квартиры и её «доставщик», и честно, Стасу совсем не хотелось думать о том, чем они тут занимались. Полно, он и так устроил себе изматывающую тренировку, насколько это было возможно в сжатом пространстве квартиры, чтобы выкинуть из головы тупые шуточки о сексе.

И вот опять!

– О, господин телохранитель, – пропела Регина, натягивая на лицо улыбку и хлопая глазками.

Вероцкий сильнее поджал губы. Лучше бы прикрылась, право слово. Крошечные джинсовые шортики и топик-бандо лишь создавали ощущение одежды, больше открывая, чем закрывая. На лбу Регины выступила испарина, влажные кончики светлых волос завивались, а по ключицам в сторону уютной ложбинки груди медленно стекала капелька пота. Весьма соблазнительно, если любишь…

Кхм, если любишь девушек, которые числятся любовницей одного мужчины, а сами под музыку пытаются оседлать другого. Ибо как иначе у «курьера» мог быть вид не менее непотребный: голый торс, напряжённые плечи, джинсы с расстёгнутым ремнём, встрёпанные волосы и шально блестящие глаза. Ещё не возбуждение, но – Стас готов был руку дать на отсечение, – парень более чем наслаждался тем, что происходило. До прихода сурового соседа-телохранителя.

– Регина Денисовна, вам хорошо слышно музыку? – тихо-тихо поинтересовался Стас.

– Что? – крикнула она, склоняя голову к плечу и ещё больше открывая вид на грудь и ключицы.

Стас вздохнул, прикрыл глаза, и показал на ухо. Кричать он не собирался. Смотреть на неодетую подопечную – тоже. Фигурой Бог – или пластические хирурги, – Регину не обделил, а это дерьмово сказывалось на либидо Вероцкого. Так что, открыв глаза, он уставился чуть выше её плеча, на хмурого молодого мужчину за спиной девчонки. Его вид вызывал только самые забавные ассоциации. Например, мысль о том, как приятно на душе, когда обломал кому-то хороший секс под музыку. Пусть даже слишком громкую и ни капли не возбуждающую.

Стас проследил за взглядом всклокоченного типа, замечая, как он смотрит на девочку-катастрофу. Ах, как смотрит… Хатико бы позавидовал.

– Что? – ещё раз крикнула Регина, явно не поняв толстого намёка с указанием на уши.

Что оставалось делать? Вероцкий просто схватил хозяйку квартиры за плечи и убрал с пути, а потом шагнул через порог, скинул ботинки и мимо «доставщика» направился в зал. Правда, тот попытался его остановить, но был подвинут с той же лёгкостью, что и Регина.

И тогда наступила блаженная тишина. Или от грохота у него окончательно атрофировался слух?

– Регина Денисовна, – вкрадчиво заметил Стас, когда отмершая соседка показалась из коридора, – я понимаю, что вы предпочитаете громкую музыку, но о соседях тоже иногда думать стоит. И если я по зову службы явился к вам сам, другие могут вызвать полицию.

Подопечная прищурилась, с вызовом глядя на него, и явно собралась ляпнуть что-нибудь невероятно глупое, но не успела. Её прервал полуголый курьер:

– Это и есть телохранитель? – усмехнулся он. – А Серж, случаем, не поскупился? Какой-то худой и низенький.

Стас ласково улыбнулся. Выглядит вроде бы взросло, а наивный – среди «соколов» редко водятся качки, в их гордой организации важна реакция и сила, а не мышечная масса. Растяжка, гибкость и умение владеть телом и оружием. Угроза настоящая, сокрытая, а не внешняя.

– Не поскупился, – ворчливый тон подопечной искренне его удивил. Впрочем, Регина не поскупилась на объяснения всё с тем же ворчанием: – Видела его пресс. Каменный. Не чета моему или твоему, Влад.

– Пресс ещё ничего не значит, – фыркнул названный Владом курьер.

Стас машинально спрятал имя в памяти, чтобы завтра попросить пробить по базе всех Владов, с которыми его подопечная может иметь связь. Столь же машинально Вероцкий отметил ревниво-оценивающий взгляд гостя Регины в его сторону и откровенно голодный – в сторону девушки. Не хочет оказаться подвинутым хотя бы на вторых ролях? Да он и не собирается никого двигать. Максимум – двигать самому прочь отсюда.

– Так что насчёт музыки, Регина Денисовна? Мы друг друга поняли? – поинтересовался Стас, делая вид, что не слышал их обсуждение.

– Поняли, Станислав, – выдавила она. – Музыки не будет.

– Вы всегда выбираете столь крайние меры? – Вероцкий покачал головой, подходя к полуголой девице почти вплотную. – Просто не включайте так громко.

Он даже искренне улыбнулся – ужимки ревнующего Влада были слишком забавны, – и спокойно направился прочь, собираясь хорошо выспаться перед завтрашним днём. Потом резко затормозил, вспоминая:

– Кстати, Регина, у меня ваш номер есть, запишите мой. Когда мне нужно будет отлучиться по делам, буду вам сообщать; но если срочно понадоблюсь – пишите или звоните, приеду максимально быстро. Сами понимаете, я тоже имею право на личную жизнь.

Он хотел удержаться, очень хотел… но не смог – смерил хозяйку квартиры насмешливым взглядом, не скрывая намёк: она-то знает только в личной жизни и веселье. Регина застыла, хватая ртом воздух и покрываясь красными пятнами, а потом торопливо схватила со стола огрызок бумаги и сунула Стасу вместе с ядовито-розовым маркером.

– Записывай, – проворчала она. – И иди наслаждайся личной жизнью, не мешай моей. Сегодня из дома выходить точно не собираюсь.

А потом вырвала из его рук едва записанный номер и вытолкала телохранителя за порог. Стас только усмехнулся: хороший вечер он соседям всяко сорвал, это же заново настраиваться надо, зато себе обеспечил. Сейчас смотается в магазин за едой (или даже ну его, в быстропит заскочит, за курицей, которой так аппетитно пахло в квартире Регины), потом домой за гантелями, чтобы форму не терять… Идеально.

-13-

Когда за Станиславом захлопнулась дверь – не без чужой помощи, – у меня подкосились ноги. Вот взяли и подкосились! Слава Богу, не при господине телохранителе, а то в который раз за день пасть перед ним ниц я бы не выдержала. Влад подхватил медленно оседающую сестру и бережно усадил на стоящий поблизости пуфик.

– Регин, всё в порядке? – обеспокоенно выпалил он.

Мой милый заботливый мальчик! Каким был эмоциональным ещё лет в десять, таким и остался в двадцать семь.

Я кивнула, старясь успокоить сводного брата. Да, конечно, в порядке, просто каждое явление – и вообще существование, – выделенного мне телохранителя действует подавляюще. Мы знакомы чуть больше суток, но этот Стас меня… ненавидит? Да, определённо. Он очень своевременно нанят и исправно исполняет свою работу, если б не он, я бы сейчас не беспокоилась о том, что поправлюсь, пожирая тонну роллов, курицы и пиццы, я бы вообще не беспокоилась о фигуре. А также о руке, которую оттяпало бы взрывом и о коже, потому что её было бы не спасти. Ладно, возможно, я утрирую, и всё обошлось бы меньшими повреждениями, но факт остаётся фактом. Во-первых, сегодня Станислав был полезен.

Во-вторых, он почему-то меня возненавидел. Не знаю, с какого задания его выдернули ради меня, но оно явно было более по душе суровому «соколу». На нелепую девчонку господин телохранитель смотрит со странной смесью отвращения, сочувствия, раздражения и злости. Словно я уличный котёнок, грязный, облезлый и умирающий от голода (забавное сравнение, когда лопаешься от количества съеденной еды), который случайно забрёл к Стасу в дом. Такого вроде бы жаль, хочется облегчить страдания бедняги, но – увы – за час незамеченного пребывания в доме котёнок успел нагадить в любимые ботинки, порвать дизайнерскую занавеску и перевернуть пару дорогущих хрустальных статуэток. Более того, у хозяина дома аллергия на шерсть и мочу: оставить кота, значит, обречь себя на муки. Легче прибить, чтоб животина не мучилась.

Когда тебя окатывают ледяным взглядом, явно несущим в себе подобный посыл, сразу становится дурно. Так что сравнение Станислава с гангстером не беспочвенно, как и с инквизитором.

– Всё в порядке, правда. Просто голова закружилась от энергетика, – выдавила я и усмехнулась: – Не привыкла к такой концентрации гуараны.

– Ага, конечно, именно гуараны, – хмыкнул Влад. Он опустился передо мной на корточки и заглянул в лицо. – Только вот не надо тут кваситься из-за какого-то зарвавшегося мальчишки, которому, заметь, платят, чтобы вёл себя с тобой обходительно.

Почему у меня не брат, а хитрый наблюдательный жук?

– Мальчишки? – развеселилась я. – Милый мой, по сравнению с ним мальчишкой выглядишь ты.

Влад в свои двадцать семь действительно выглядел максимум на восемнадцать. Обаятельный, синеглазый, высокий, с приятной фигурой… в нём были все задатки прекрасной модели и идеального актёра, а вот брутальной мужественности – ни на грош. Владику стоило бы пойти по стопам своей временной мачехи (моя мама продержалась с его отцом аж три года!) и блистать на сцене, но он выбрал другую сферу деятельности. В которой тоже работает на камеру и покоряет сердца малолеток обоих полов, но иначе… М-да.

– Я хорошо сохранился, – буркнул оскорблённый брат. Но, увы, на правду не обижаются.

– Ага, настолько, что тебе не продают спиртное, – окончательно поддела его.

Влад показательно надулся, но продолжил сидеть рядом. Нахмурился, подхватил мою ладонь, ласково перебирая пальцы…

– Ладно, в задницу твоего телохранителя, он нас обоих бесит, – наконец, выдавил брат. – Желательно в чужую, моя или твоя для этого не предназначены.

Я хрюкнула, сгибаясь от хохота, а Влад безбашенно улыбнулся. И мы продолжили упиваться своим кодом одиннадцать-шестьдесят-девять, решив, что пиццу и крылья можно ещё оставить на завтра, но вот роллы доесть нужно обязательно! Правда, музыку больше не включали, ограничившись ситкомом и хорошим настроением.

Отключились так же на диване, в обнимку, под очередную забавную серию. И мне снилось, как брат осторожно гладит меня по голове, перебирая волосы. Или не снилось?

***

Утро добрым не бывает. Хотя бы по той простой причине, что в «доброе» утро жёсткая, но восхитительно тёплая подушка в виде мужского плеча не сбегает от тебя ещё до рассвета, потому что жаждет «успеть запилить новый контент, пока соседи с новыми силами не взялись за перманентный ремонт». Это безбожно. Без-бож-но! И плевать, что Влад мой брат, а не парень, мог бы хоть маленько совесть поиметь и не будить спозаранку.

В итоге, уже в пять утра я валялась на разложенном диване, пялилась в потолок и не могла заснуть. В голове кружилась сотня мыслей, и ни одна из них не была хоть на грамм адекватной. Перед глазами проносились отрывочные кадры вчерашнего дня, в ушах грохотало, к горлу подступала тошнота. Взрыв – утреннее падение – стеклянная крошка на асфальте – Станислав, без доли раздражения обрабатывающий мне колени – покорёженная дверца автомобиля – танцы под оглушающую музыку – взгляд Влада – взгляд телохранителя, пристальный, ненавидящий – лёгкое, почти невесомое прикосновение к колену…

Я застонала, закрывая лицо подушкой, а потом решительно вскочила. Ладно, досплю днём, а сейчас надо заняться собой! У меня нет соседа с перманентным ремонтом, как у несчастного брата, зато есть кроссовки, спортивная форма, тонна калорий, усвоенная вчера организмом, и куча платьев, в которые ни за что не получится влезть, если продолжу в том же духе.

Через пятнадцать минут, наскоро собрав волосы в высокий хвост, подкрасив ресницы и сварив кофе (от энергетика, вообще-то, тоже бывает похмелье, а кофе… будем считать, что клин клином вышибают), я толкнула тяжёлую дверь подъезда и вышла на улицу. Было прохладно и свежо, в ветвях деревьев пели птицы, на траве сверкала роса, слабые лучи утреннего солнца ласкали кожу. И пустота, ни единого человечка – рай на земле.

Утренние пробежки я, человек со сбитым графиком, люблю только за это – за спокойствие и тишину безлюдных улиц. Ну, а ещё за возможность держать тело в тонусе и дышать свежим воздухом. Насколько в большом городе воздух вообще бывает свеж.

Я блаженно потянулась и присела на лавку. Сначала допью кофе, предусмотрительно налитый в одноразовый картонный стаканчик, а потом уже отправлюсь на пробежку по привычному маршруту: по дворам, потом вокруг квартала, через парк – и домой. После вчерашнего дня нервов и чревоугодия даже киоск «Подорожника» (забавной, но довольно вкусной пародии на Макдак) не будет манить ароматами.

Когда я решительно поднялась, собираясь сделать последний глоток и вышвырнуть стаканчик в урну, за спиной раздался вкрадчивый голос:

– Доброе утро, Регина. Неужели вы забыли, что я просил звонить, когда соберётесь выходить из дома?

Стоит ли говорить, что я от неожиданности выронила злосчастный стаканчик, заплескав остатками тёмной жидкости белые кроссовки?

-14-

– Я… – пробормотала я, опуская взгляд на кроссовки, и не нашла ничего более умного, чем констатировать факт: – Я вышла на пробежку.

– Я заметил, – кивнул Станислав. – Шесть утра и никакого чувства самосохранения.

– Но…

Именно в этот момент, стоя под пристальным, осуждающим взглядом золотисто-карих глаз и пытаясь оправдываться, словно нашкодившая школьница, я вдруг осознала: а какого чёрта? С чего вдруг мне необходимо перед ним оправдываться? Не позвонила, значит, не было нужды. И проглотив едва не сорвавшийся с губ лепет о том, что «не решилась будить так рано», я сглотнула и выпалила:

– Вот именно, шесть утра. К тому же, ты сказал, звонить не «когда соберусь выйти», а «если срочно понадобишься». Сейчас не понадобился. Какой идиот решит нападать в такую рань?

Господин телохранитель вздохнул, покачал головой и вновь уставился на меня. Классические инквизиторские черты вновь проступили на его лице, вызывая у меня ответный приступ дрожи.

– Могу показать статистику: именно в такую рань и нападают. Вам, может, и не проблема, но за убитую подопечную отвечать потом мне. Деньгами и репутацией. Хорошо, я уже проснулся и успел заметить, как вы выходите, Регина.

Я вновь вздрогнула. Не от слов об убийстве (вчерашние посиделки с Владом помогли расслабиться, а его выводы – успокоиться; убить меня точно не хотели), а от лёгкой хрипотцы в голосе Станислава. В его устах моё имя звучало, как из пасти хищника – резко, раздельно, рычаще. Р-р-регина. Мурр.

Сглотнула, поймав себя на этой мысли, и тряхнула головой. Телохранитель явно понял этот жест по-своему, потому что перестал топтаться на месте, а шагнул вперёд. Ко мне. Хрустнул шеей и заявил:

– Повторяю иначе: если куда-либо соберётесь выходить из дома – даже в магазин, в театр или на встречу с подругой, – сообщайте мне, потому что я обязан вас сопровождать. И о гостях сообщайте, а то мало ли какие вечеринки устраивать ещё будете, – лицо его оставалось неизменно, не дрогнул ни один мускул, пока говорил, как у сурового королевского гвардейца; зато глаза живо и насмешливо блеснули. – А теперь прошу, задавайте курс.

Суть сказанного я поняла лишь через пару секунд, а вернее, суть последней фразы. И тогда судорожно оглядела телохранителя с ног до головы: спортивные штаны, майка с коротким рукавом, идеально облегающая рельефную грудь и руки, кроссовки, в руках – бутылка воды. Всё привычно чёрное, но совсем не официальное. Вывод напрашивался один: сегодня утром у меня будет компания.

И, боюсь, каждое последующее утро тоже, если я решусь снова выйти на пробежку, чтобы избавиться от пары лишних калорий.

– Я могу и сфотографировать, если дело в этом, – прозвучало насмешливо, но с нотками понимания.

Я едва не подавилась воздухом. Эй, ради селфи в спортивной форме, после которого можно спокойно пойти домой, распинаются только идиотки. Я. Не. Идиотка! Я занимаюсь спортом, потому что это полезно (и, насколько подсказал вчерашний день, потому что иногда слишком люблю пожрать, а фигуру терять не хочу, она стоит физических нагрузок).

– Это пробежка, а не фотосессия, – буркнула я.

– Как скажете, Регина.

Он пожал плечами и, запрокинув голову, сделал пару глотков воды из бутылки. Шея открылась, кадык размеренно дёрнулся, подбородок обострился. Он и двигался, как зверь, подстать этому своему «Р-р-регина».

Я отвела взгляд, помахала ногами, чтобы стряхнуть потёки кофе с кроссовок, и решительно двинулась вперёд. Ладно, маршрут привычный, буду вести себя так, словно нахожусь совсем одна.

Честно, компанию во время пробежек я не любила, поэтому и выходила так рано. Утро для меня было сродни единению с природой – в городе редко можно ощутить его, но ранние часы обладают какой-то магической силой. Деревья шуршат кронами, птицы выводят трели, на траве поблескивает роса, аромат выхлопных газов, осевший за ночь, ещё не успел до конца отравить свежий воздух… Всё вокруг дышит жизнью, даже стены каменных коробок, ведь внутри них живёт столько людей. Сотни. Тысячи. И ты бежишь, ощущая, как лёгкие жадно хватают воздух, как тебе не хватает воздуха, как кружится голова. Ты бежишь, понимая, что всего лишь маленький человечек в этом огромном мире. Человек города, которому приоткрылась завеса настоящей жизни.

Впрочем, когда дыхания начинает окончательно не хватать, всё очарование пропадает. Я не марафонец, выдыхаюсь быстро. И сегодня свидетелем моего фиаско станет Станислав Вероцкий – телохранитель, который слишком предан своему делу.

Если раньше я никогда не замечала, сколько времени уходит на пробежку и как себя во время неё ощущаю, сегодня не могла думать ни о чём другом. Постоянно поглядывала на часы и оценивала себя со стороны. Итак, на пятой минуте на лбу выступила испарина, на десятой я начала слегка задыхаться, но шаг не сбавила; на пятнадцатой искренне захотела ненадолго остановиться; на семнадцатой в горле разгорелся пожар, а от привычного маршрута оставалась ещё третья часть; на двадцать третьей минуте я запнулась… и вездесущий телохранитель почти привычно ухватил меня за шкирку.

Спасибо, промолчал, только деликатно всучил в руки бутылку с водой и подтолкнул идти дальше. Я неосознанно отвинтила крышку, сделала пару жадных глотков, пытаясь затушить огонь в горле, и только тогда осознала, что бутылка-то его. Та самая, к которой Стас так страстно прикладывался ещё на крыльце.

Сглотнула. Крепче сжала бутылку. И ускорила шаг.

– Спасибо, – сипло выдавила я.

– Не за что, – отозвался плетущийся следом Стас.

Стоило бы вернуть ему воду, но я лишь топала вперёд, не переходя снова на бег, и мысленно корила себя за внезапное смущение. Регина, ты знаешь, как выглядеть идеально, ты водишь за нос кучу деловых партнёров дядюшки, строишь из себя прекрасный музейный экспонат, на который можно только смотреть, но руками не трогать, а что сейчас?

– Осторожней, Регина, – раздался голос у меня над ухом, а сильные руки на этот раз ухватили за талию, вынуждая податься чуть вправо. – Самоубийство об столб тоже не входит в перечень ваших возможных смертей, пока я работаю.

Вздрогнула, ощущая, как у меня за спиной размеренно бьётся сердце в его груди. Не чета моему бешеному зайцу!

А что сейчас?

А сейчас ты, Региночка, какого-то чёрта дрожишь от прикосновения мужика, которого знаешь меньше двух суток; ощущаешь себя ведьмой пред хмурыми очами инквизитора и беспокоишься, что он увидит тебя после пробежки, всю потную и замученную. Не слишком ли рано таять? Или увидела красавца – и всё, голова поехала?

– Я не собиралась убиваться, просто задумалась, – проворчала я, уворачиваясь от чужих рук.

Кинула беглый взгляд на спутника и ускорила шаг. Ну да, красивый. Так что имею полное право немножко пооблизываться. Но руками не трогать – он тоже, как и я на переговорах, «при исполнении».

-15-

Пробежка стала для Стаса сюрпризом. Позор… но он не заметил, когда Регина вышмыгнула из квартиры, зато лицом к лицу столкнулся с ней на крыльце. Благо, хоть дар речи не потерял и вовремя сориентировался, вывернув ситуацию в свою пользу. Неужели она успела выскочить на улицу, пока он умывался? Что за дурацкое совпадение? Да и зачем девчонке вообще в такую рань понадобилось выходить из дома?

В пробежку он не верил. Ни капли. До последнего. Честно, такие фифы даже в тренажёрный зал ходят только ради того, чтобы потом выставить в инстаграм фоточку с подписью «моя тренировочка» и сотней смайликов-сердечек. За всё время нахождения в зале они не берут в руки ничего тяжелее телефона, а на тренажёрах лишь красиво сидят, позируя в зеркало. Стас таких встречал пачками, а с парочкой даже пытался встречаться. Правда, эти дамочки каждый раз выбешивали его на третье свидание, когда, едва не грохаясь в обморок от голода, жевали в кафе пожухлый листик салата и отнекивались от обычной прогулки по набережной. И причиной отказа была не примитивная нехватка энергии, а грёбаная головная боль!

Как в такой ситуации быть романтиком? Хотя ты уже не романтик, если попадаешься на крючок губ уточкой и тонн косметики.

Однако Регина смогла его удивить. Она. Действительно. Побежала. Ровным темпом, уверенно, довольно быстро и даже не останавливаясь на передышки. И это… внушало уважение.

Шлюшка шлюшкой, но выдержки ей не занимать. И маршрут выбрала приятный: безлюдный, красивый. По дворам, минуя крупные улицы; через зеленеющий парк в сторону реки; потом срезать через главную площадь, в такой ранний час совершенно пустую, и вернуться обратно по узенькой улочке под сенью тополей. И весь путь она миновала без единого писка, не пытаясь даже вытащить телефон, чтобы запечатлеть момент. Или себя любимую.

Утренний воздух пьянил. Настолько, что, когда они уже вошли в подъезд и остановились на лестничной площадке, Стас заметил:

– Если у вас нет никаких планов, я сегодня часа в три поеду в зал, позанимаюсь немного.

Удивлённый взгляд Регины подействовал, как антипохмелин, резко убивая пузырящееся в груди беспричинное счастье.

– А, да, конечно… – пробормотала она, поворачивая в замке ключ. – Езжай, я планировала сидеть дома. Честно, одна не уйду никуда.

Стас кивнул, но когда Регина уже открыла дверь и собиралась скрыться в своей квартире, вдруг предложил:

– Можно со мной, если желание есть.

Он сам не понимал, зачем предложил, затея ведь идиотская. Во-первых, тренажёрный зал находится в подвальчике главного здания «Сокола», там слишком тихо и порой даже скучно. Во-вторых, любовница крутого дядьки явно привыкла к дорогим залам. Их скромный подвал станет для неё Адом. В-третьих… зачем она нужна Стасу? Чтобы мешалась под ногами?

Но Регина внезапно лучезарно улыбнулась и, прежде чем скрыться за дверью, отозвалась:

– Спасибо, я подумаю.

А вот Вероцкому думать не хотелось.

***

Меня колотило. В прямом смысле слова! Нервная дрожь пробивала от макушки до самых пяток, да так, что хотелось закутаться в плед и лежать, изображая гусеничку в коконе. Что я, собственно, и сделала, предварительно заварив чашку горячего чая и поставив её на прикроватную тумбочку.

В комнате повалилась на постель, завернулась в тёплое пуховое одеяло, и попыталась осмыслить, что только что произошло. А произошла у меня самая странная утренняя пробежка на все века, главным спонсором которой оказался господин телохранитель/инквизитор/гангстер/плохой-мальчик/суровый-бизнесмен (нужное подчеркнуть) собственной персоной. Именно он всю дорогу сверлил мне взглядом спину; из-за него я не осмеливалась остановиться хотя б на секундочку, чтобы перевести дух; это он как ни в чём не бывало протянул мне свою бутылку минералки, помог избежать неловкой ситуации… спас вчера, чёрт возьми! Уже одного этого хватает, чтобы испытывать к Станиславу странную смесь неприязни и благодарности.

А ещё… ещё он та-ак посмотрел на меня на лестничной площадке, что щёки до сих пор горят. Приходится часто ловить на себе множество разнообразных взглядов – от откровенно пошлых и раздевающих до восторженно-обожествляющих, – но сейчас просто стало не по себе. Как и всегда в случае с телохранителем.

Я вздохнула, обнимая руками чашку горячего чая и делая большой глоток. По телу разлился жар, словно огонь охватил каждую частичку. Настоящее пламя, на котором ведьма горит каждый раз, когда её палач рядом.

Никогда не считала себя ведьмой, а теперь постоянно об этом думаю. Каких-то двое суток сломали мозг порядочной девочке, предпочитающей размышлять только о работе, семье и любимых занятиях. Теперь она мучается ночами от бессонницы – и плевать, что на самом деле всему виной полторы банки энергетика – и не может решить, стоит ли присоединиться к тренировке телохранителя или лучше не позориться.

«Нет, не пойду!» – твёрдо решила я, проваливаясь в сон.

Я сидела на полу у холодной каменной стены, руки стискивали ржавые полоски железных браслетов, соединённых цепями с крепко сидящими в полу кольцами. Крошечная влажная коморка с ковром из гнилых опилок. Металлическая дверь с решётчатым окном и маленькой дверцей внизу – для еды. Клетка. Камера.

У противоположной стены стояла миска с водой. Пить хотелось смертельно, я попыталась до неё дотянуться, но цепи сильно ограничивали движения. До миски оставалась пара каких-то жалких сантиметров, которые никак не удавалось преодолеть. В горле саднило, губы потрескались без влаги, язык высох. Хотелось кричать, но не получалось, хотелось плакать, но для слёз тоже нужна была вода.

Когда в двери послышался шорох замка, я была так измотана, что не могла поднять голову на вошедшего. Судя по ботинкам – мужчина. Уверенная походка, ровный шаг, темная аура и властная хватка руки на моём подбородке.

Секунда, две… мужчина ласково погладил пальцами щёку, обвёл скулы, овал лица, а потом словно опомнился: шумно выдохнул, впиваясь пальцами мне в кожу, и рывком заставил поднять голову.

Последнее, что я помню: кошачьи, золотисто-карие глаза и настойчивый поцелуй, на который не успела ответить.

Проснулась рывком. Одеяло валялось на полу, я прижималась спиной к стене, уползя в дальний конец кровати, на тумбочке стояла чашка давно остывшего чая, а во рту было сухо, как в пустыне. Если сейчас же не сделаю глоток воды, я умру! Потянулась к чашке через всю кровать и едва не завалилась от мелькнувшего перед глазами воспоминания. Совсем свежего и едва не ускользнувшего.

Камера, наручники, золотисто-карие глаза… Что за чёрт?! Я в жизни о таком даже не думала!

Ага, конечно. А кто мысленно уже второй день величает телохранителя инквизитором?

-16-

Если бы в тренажёрный зал «соколов» продавали абонементы, я бы купила себе годовой. Или сразу пожизненный – правда, финансов бы не хватило.

Классное место! Жаль, закрытое и от дома далеко.

Да, я приняла внезапное предложение Станислава. И да, никогда не делаю из себя куколку с идеальным макияжем, когда иду в зал, но на этот раз расстаралась: косметика была водостойкая, а спортивный костюм идеально подчёркивал формы. Но как бы шикарно я ни выглядела, телохранитель, хоть и сам предложил такой вариант, совсем не ожидал, что объект охраны увяжется за ним: на звонок ответил удивлённо, а всю дорогу то и дело кидал в мою сторону оценивающие взгляды. Не знаю, к какому выводу пришёл, но в здание проводил меня тайными ходами. Видимо, не желал демонстрировать коллегам свою новую головную боль.

У входа в зал он кивнул на одну из дверей, коротко бросив: «Женская», – и скрылся за соседней. Так я была полностью предоставлена сама себе, потому что Стас внезапно куда-то пропал, отдав в женское пользование не только раздевалку, но и весь тренажёрный зал.

В большом помещении горел свет, тишину разрезал мерный электрический гул. Я прошлась по периметру, рассматривая оборудование, довольно кивнула, примерно прикинув план сегодняшней тренировки (силовые я не любила, предпочитая поддерживать фигуру с помощью кардио и растяжки, а не «качать орех») и направилась к музыкальному центру, стоящему в дальнем углу. Какую музыку слушают бравые «соколы»? Рок? Рэп? Инди?

Я нажала пару кнопок, оживляя технику, и вздрогнула, когда услышала бодрый голос ди-джея. Радио? Птицы высокого полёта выбирают попсу?

***

Раз уж Стас оказался в офисе, стоило узнать новости. По его просьбе аналитики должны были проверить контакты Регины и собрать досье на всех Владов, с которыми она общается. Пусть девочка пока развлекается в зале, а он прогуляется наверх.

В пять вечера в воскресение в здании уже никого не было, но в подставке для бумаг пестрели две ядовито-зелёных папки с его именем на корешке. Владислав Кириллов и Влад Ежов. С фотографии в первой папке на Вероцкого смотрел щуплый паренёк лет пятнадцати с длинными русыми волосами, собранными в хвостик на макушке. Мимо! А вот второй парень оказался тем самым вчерашним курьером. Повезло, что у Регины в окружении так мало Владов, и повезло, что их аналитики могут достать досье на любого.

– Ежов? – усмехнулся Стас, пробегая взглядом по страничке. – Серьёзно?

Колючим Влад Ежов не выглядел. Он больше напоминал упитанного кота, который привык лопать сметану тоннами, но знает, что его всё равно будут тискать и любить. Во взгляде парня на фотографии читалось именно это: превосходство. Толстое пузо этот кошак ещё не наел, но явно был уверен в своей неотразимости в любом виде и положении.

Хотя нет, кот – слишком хорошее сравнение. Кошек Вероцкий любил, а мужиков, ехидно ухмыляющихся с фото, – ни капли.

Стас хотел было отложить папку и спуститься в зал, на время забыв о работе, но взгляд его зацепился за должность в графе профессия: «учитель-геймер». И чем этот хмырь занимается? Профессионально учит играть? Развивает детей играми на поиск предметов? Преподаёт шутя? Если делают такие странные записи, хоть объясняли бы, что оные значат!

В итоге, Вероцкий просмотрел шапку досье целиком. Узнал возраст вчерашнего гостя, его вес, телосложение и даже привычки. А хмырь-то оказался на пару лет старше самого Стаса – двадцать семь, почти тридцатник, – разве что выглядел вчера моложаво, почти ровесником Регины. Более того, мужик явно с детства пускает слюни на его «объект охраны», потому как приходится девушке сводным братом без кровного родства, постоянно радует подарками и спокойно общается с Рассольцевым.

Возможно, втайне от богатенького любовника Регина с Владом состояли в сексуальных отношениях. Доподлинно это не было известно, но имелись «замечательные» фотографии, подтверждающие возможность. Более того, имелись глаза, которыми Стас вчера сам видел полуобнажённые тела этих двоих.

На фото же Регина с Владом уютно устроились на пляже: мужчина лежал на песке, а девчонка уютно растянулась у него на груди, прикрыв глаза. Второе фото было сделано в торговом центре, Влад заглядывал в раздевалку к Регине, а в приоткрытую шторку было заметно, как она то ли застёгивала, то ли расстёгивала бюстгальтер. Третий кадр в бассейне.

Откуда вообще взялись эти кадры?

Когда Стас всё же спрятал папку в сумку и спустился в подвал, хмурясь от раздумий, музыку он услышал издалека. Тошнотворная попсовая песенка орала на весь коридор, вырываясь из-за приоткрытой двери, а когда Стас оказался ближе…

Девчонка танцевала. Вернее, на самом деле, Регина всего лишь исполняла перед зеркалом аэробичные движения, но последовательность была так приятно подобрана и хорошо ложилась на музыку, что была похожа на танец. Стас даже забыл, что не сильно-то жалует попсу. И что вообще планировал не включать музыкальный центр, а напрячь мышцы в приятной тишине.

Вдруг Регина застыла, во все глаза глядя в зеркало, и резко обернулась. Секунда, другая…

– Ой, никого не было, вот я и включила погромче, – выпалила подопечная, кидаясь к музыкальному центру и выключая звук. – Я уже заканчивать собиралась.

Щёки у неё раскраснелись, на губах сияла улыбка, светлые волосы на кончиках начали завиваться, а пышная грудь рвано вздымалась в такт дыханию. Красивая. Девушка. Но и грудь тоже, стоит признать.

Стас хмуро отвёл взгляд, с неудовольствием ловя себя на мысли, что с удовольствием последил бы за её «танцем» дольше. Он и сам бы с радостью станцевал. Танго, например.

Ага, с любовницей крутого дядьки, который платит Вероцкому за её охрану. Невероятно умная идея.

– Занимайтесь, Регина, сколько пожелаете. И музыку включайте на ваш вкус, – со вздохом разрешил Стас. – Мне пойдёт любая.

Девчонка просияла, словно ей предложили горшочек с золотом, и развернулась к музыкальному центру, поправляя на ходу волосы. Предыдущая радиоволна с российскими новинками сменилась на более приятную зарубежную мелодию. Вероцкий удовлетворённо кивнул своим мыслям и направился к беговой дорожке – слегка разогреться перед силовыми. Регина же оккупировала велосипед.

Он честно старался не смотреть на подопечную (и так прекрасно знал, что дамочки, завоевавшие внимание больших шишек, умеют быть сексуальными), но она словно притягивала взгляды каждым движением. Тем, как скользила рукой по шее, словно лаская кожу, и откидывала влажные пряди волос; как выгибала спину; как тяжело дышала, не обращая внимания, как сильно модный спортивный топик подчёркивает грудь, совершенно её не открывая.

А потом Регина занялась растяжкой… и Стас пожалел, что вообще додумался позвать её с собой. Зачем? Пусть бы сидела дома и не мешала ему заниматься, испуская свои феромоны!

«Правильно, раз секс из неё так и рвётся, то и двух трахалей будет мало», – ворчливо подумал Вероцкий, поворачиваясь к ней спиной. Но всё равно продолжал краем глаза замечать отражение в зеркале, где Регина успешно демонстрировала, как хорошо умеет раздвигать ноги.

Или это сам Стас просто воспринимает всё настолько пошло.

-17-

Забавно, но Станислав не мешал мне заниматься, даже когда явился в зал после долгой прогулки. Ни капли не мешал! Потому что с выражением невероятной брезгливости на лице просто-напросто отвернулся от раздражающего фактора в моём лице и тягал железо.

Я уже успела с наслаждением потянуться, ощущая, как встаёт на место каждая косточка уставшей за рабочую неделю спины и как приятно ломит ноги, а господин телохранитель всё так же с упоением насиловал тренажёры. Впрочем, сейчас он с задумчивым видом качал руки тяжеленными гантелями. Мышцы напрягались, рельефно вздымаясь под футболкой… красота.

Придирчиво осмотрела в зеркало собственные руки. Тренер в зале, куда я иногда наведываюсь, давно возмущается, что мне пора приступать к правильным тренировкам, а не просто прыгать, поддерживая фигуру. «Попу подкачать, руки поправить, грудные мышцы поддерживать в тонусе, а то совсем уже…» Неужели у меня такие ужасные руки? Очередной пристальный взгляд на отражение. Руки, как руки. Стройные, нежные, но да, без видимого рельефа. А грудь?

В какой-то момент, раздражённо смахнув капли пота со лба и оттянув тонкую ткань спортивного топа, я уже готова была содрать его к чертям собачьим, чтобы удостовериться, что с грудью всё в порядке, но была остановлена грохотом покатившейся по полу гантели. Я подскочила, мгновенно отпуская топик и оборачиваясь. Конечно же, гантелька сбежала от Стаса – неудивительно, я бы тоже сбежала, когда тебя стискивает в руках хмурый мужик! – и покатилась прямиком к моим ногам.

«Иди к мамочке, милая, она тебя защитит!» – мысленно проворковала я, подхватывая её на руки. И едва не ухнула вниз под весом крошечной на вид мерзавки. Он это в одной руке держит? Как?!

Телохранитель задумчивым взглядом проводил гантель и отвернулся, всё так же продолжая на меня не смотреть. Словно теперь, когда его «игрушка» попала в мои загребущие лапки, она попала под заклинание невидимости. Ах, так?

– Возвращаю владельцу, – натянув на лицо самую ласковую из улыбок, проворковала я и грохнула гантель на лавку рядом со Стасом. – Не теряй.

– Хорошо, – кивнул он.

И всё. Он просто подхватил гантель и продолжил тренироваться, едва заметно шевеля губами – видимо, подсчитывая количество раз.

– Руки качаешь? – задала наитупейший вопрос, присаживаясь рядом на лавку.

Стас промолчал, продолжая считать.

– А это вообще чем помогает? – выпалила в очередной раз, мысленно себя отчитывая.

Ни-че-го. Ноль реакции. Я глубоко вздохнула, едва удержавшись от порыва спрятать в ладонях лицо, пылающее от стыда за собственное поведение, и оттолкнулась от лавки, вставая. Ладно, занят человек, не буду мешать. Лучше ещё немножко потянусь, а потом пойду в душ – видела дверь в раздевалке. Эхх, сейчас бы ещё в бассейн! Натянуть купальник, постоять пару минут под тёплым душем и нырнуть в прохладную воду, нежно ласкающую мышцы. Лучше массажа. Лучше мужчины, скажу я, потому что вода не ищет в тебе недостатки, зато удовольствие дарит… ммм…

Но вразрез с мыслями с губ само собой сорвался очередной вопрос:

– А может, расскажешь, как с гантелями работать?

В следующее мгновение Стас повернул голову в мою сторону. Ни капли не изменившись в лице, зато глянув этим фирменным взглядом инквизитора… от которого у ведьмы подкосились ноги. Ох.

– Я просто задумалась, что руки обвисли, да и вообще… – пролепетала, ощущая, как приятно замирает в груди сердце, а потом вновь пускается вскачь.

Стас, ни разу не посмотревший на меня за всё время нахождения в зале, теперь не отводил пристального взгляда. Словно сканером, изучил глазами моё лицо, шею, плечи, руки, грудь – каждый миллиметр внезапно запылавшей кожи, – и вынес вердикт, переспросив:

– Рассказать?

А я облегчённо выдохнула. Всё, контакт налажен! Яростные гляделки на месте, ехидство в голосе – тоже. Можно расслабляться и отказываться от идеи, потому что иначе на следующий день тело откажется двигаться от перенагрузки. Но я стоически ответила:

– Ага. Как лучше качать руки? А грудь?

И вновь плюхнулась рядом с ним на лавочку, подаваясь ближе. Чёртов характер!

Я всегда была провокатором, с самого детского садика. Доводила ребят до слёз, вызывала на драки, прятала игрушки, скандалила с воспитателями. В саду меня, маленькую хулиганку, ненавидели все. Но больше всего меня недолюбливали малочисленные мальчишки. Почему? Я была такой плохой? О нет, просто наслаждалась яркими эмоциями, направленными на мою ни капли не скромную персону.

Потом успокоилась, послушалась Владика, который вечно повторял, что я милая и добрая (где-то в глубине души), перестала всех задирать и стала настоящей девочкой. Милой булочкой в платьицах с воланами… и игрушечным пистолетом в кобуре подмышкой. В школе пистолет сменился на бамбуковую палку, с которой ходила на уроки (почему бы и нет, если после уроков сразу шла в секцию ушу), а в институте – на ножик-бабочку. В общем, жажда острых эмоций, кажется, осталась где-то в детстве, уступив место паиньке Регине.

– Хорошо, слушайте, – процедил Стас, не отводя взгляда.

А эта «паинька» за каких-то два дня и один всплеск адреналина снова превратилась в мерзкую хулиганку, которая пытается довести опасного мальчика. И тащится от прожигающе-ненавидящего взгляда.

Я ведь тащусь, да?

***

Эта девчонка решила его достать. Определённо. Почему ещё она сейчас сидит напротив, смотрит самым нахальным на свете взглядом и сжимает пальцами его колено. Не просто сжимает, а осторожно и ласково поглаживает через ткань спортивных брюк. Мало ему постоянно лезущих в голову пошлых шуточек?

– Тогда предлагаю взять гантели, – выдавил Вероцкий, многозначительно опустив взгляд на тонкие пальцы с длинными ногтями. – Лучше лёгкие.

Регина словно только сейчас поняла, что делает. Приглушённо ойкнула, отвернулась и кинулась к стойке за инвентарём. Да, конечно, так он и поверил! Великая стесняшка вчера предстала в действии, когда открыла Стасу дверь, не стесняясь полувозбуждённого «сводного брата» и своего неприличного вида.

Вероцкий мысленно выругался. Чёрт, со стороны морали это же почти инцест!

Девчонка действительно слушала внимательно, пыталась повторять, запоминала, какие упражнения с какими зонами помогают работать – в общем, выступала в роли дурочки, которая никогда не пыталась подкачать руки. Когда Регина в третий раз не смогла правильно повторить упражнение, Стас даже позволил себе задуматься: а может, и правда, дурочка?

А когда она, в итоге, уронила гантель, едва не попав ему по ноге, Вероцкий не выдержал:

– Серьёзно? Вы никогда не работали с утяжелителями?

– Не было необходимости, – огрызнулась подопечная, поднимая инвентарь. Потом опустила голову, разглядывая собственную грудь, и добавила: – По крайней мере, мне так казалось. Когда в зале много девушек, а ты выглядишь неплохо, как-то не задумываешься о таком.

Стас вздохнул, потёр ладонями лицо. Неужели не шутит?

– Хорошо. Ещё раз, – терпеливо повторил он. – Обопритесь рукой и коленом о скамью, гантель держите в другой руке, а теперь медленно поднимайте гантель от себя и вверх. Да нет же, уже упор делаете не так!

– А как тогда? – возмутилась девчонка. – Хоть показать можно? Я со слов не понимаю.

Вероцкий стиснул зубы, рвано выдохнул и бросил:

– Можно.

А потом просто резко шагнул к подопечной и, ухватив её за поясницу, переставил колено и ладонь, опирающиеся о лавку. Потом надавил между лопаток, чтобы спина оставалась прямой, перехватил запястье удерживающей гантель руки и отвёл её под правильным углом.

В следующее мгновение внезапный яростный порыв отхлынул, словно волна, оставляя после себя реальные ощущения: сокращающиеся под пальцами мышцы на спине девушки, пульс, стучащий то ли в её запястье, то ли у него на кончиках пальцев, тяжёлое дыхание Регины… и его бёдра, практически прижимающиеся к ягодицам, обтянутым эластичной тканью спортивных лосин. А ещё закипающее в крови возбуждение.

Стас сглотнул и резко отступил, отпуская подопечную.

– В общем, дальше сами разберётесь. Я пока переодеваться пойду, – выдавил он, уходя.

Правильно, переодеваться и в душ, чтобы избавиться от весьма недвусмысленной реакции организма. Недвусмысленной, но неожиданной.

Его. Никогда. Так. Не накрывало. Так внезапно и резко, всего за пару дней знакомства и сотню раздражающих мгновений. Разве что в школе или на первых курсах универа, и то чертовски редко – Станислав Вероцкий был богатеньким мальчиком, к которому сами с радостью прыгали в постель. Внезапный стояк – это не к нему.

Впрочем, оказалось, что к нему.

-18-

Сколько нужно времени, чтобы воспылать к другому человеку желанием? Нужно ли для этого душевное единение?

Я всегда считала, что да: нужно притесаться, привыкнуть, приглядеться, почти влюбиться… и только потом будет реакция тела. Мне в отношениях с мужчинами вообще с трудом удавалось заставить себя перейти в горизонтальное. Тупо не хотелось. Грёбаное состояние, когда парень вроде бы нравится, когда ты прекрасно сосуществуешь с ним в одном пространстве, с удовольствием общаешься, любуешься улыбкой, восхищаешься интеллектом, но… не хочешь в сексуальном плане. Ни капельки! Ни на грош! Когда обдумываешь всё со стороны, понимаешь, какой он добрый/милый/заботливый/волшебный/офигительный, а когда наедине дело доходит до интима… ой, кажется, я утюг забыла выключить!

А потом – БАЦ – и природа бьёт тебя по башке феноменом в виде симпатичного телохранителя. Телохранителя, от одного случайного прикосновения которого охватывает предательская дрожь, и щёки горят. И не только щёки.

Стас ушёл, а я так и стояла, замерев в дурацком положении, с оттопыренной задницей и гантелькой в отведённой руке. Лицо пылало, ноги подгибались, внизу живота призывно тянуло, намекая, что надо было ловить мгновение и кидаться на мужика. Фа-ак!

Я швырнула чёртову гантель на пол и бухнулась на лавку, пряча лицо в ладонях. Это неправильно, природа. Что ты делаешь? Одно дело провоцировать и наслаждаться реакцией, тащиться от инквизиторских взглядов и маленьких побед – в такую привязанность можно поверить за два чёртовых дня. Но… но вот такое крышесносящее возбуждение в условиях сублимации (мы же спортом занимались, энергия должна была конвертироваться!) – это на грани фантастики.

У меня такого никогда и ни с кем не было. Доказано, что у девушек, которые постоянно на максимуме напрягают мозг и тело, в принципе уровень замещения энергии отрицает проявление любой химии. Правильное питание, физические нагрузки, постоянно работающая голова – и немного «самомассажа», если уж хочется расслабиться, – и всё, полноценный секс нам не нужен. Продолжаем быть красивыми статуэтками из музея, которыми можно любоваться, но не трогать руками.

Может, виной всему вчерашний передоз вредной еды?

Когда волна внезапного неудовлетворённого желания схлынула, до душа я едва доползла. Тело ломило, словно Станислав не легонько меня коснулся, а качественно продемонстрировал, почему не стоит вставать в сомнительные позы. В голове звенело, и единственным, чего мне хотелось, был здоровый восьмичасовой сон, которого катастрофически сегодня не хватало.

«Правильно, нужно поспать, выкинуть из головы глупости и спокойно жить, как раньше, считая себя фригидной сучкой», – наконец, решила я. Затолкнула спортивный костюм в сумку, поправила чистые влажные волосы, подкрасила глаза и вышла в коридор… чтобы удостовериться, что жить, как раньше, теперь не получится.

Потому что, шагнув за порог, я впечаталась носом в твёрдую грудь телохранителя и вновь ощутила, как запылало тело. Словно где-то внутри снесло плотину, сдерживающую потаённые желания, и теперь они отвоёвывают мозг, мешая думать.

– Готовы, Регина? Можем уезжать? – раздался над ухом хрипловатый голос.

Я сглотнула и отступила. Потом коротко кивнула и мимо Стаса ринулась к лестнице наружу. Быстрее, быстрее, быстрее – и как можно дальше.

***

Отмокая под ледяными струями, Стас решил, что стояк – дело неожиданное, но логичное. Разрядки у него не было уже долго, а тут в пределах досягаемости девушка, рядом с которой в голове с первого мгновения крутятся только мысли о сексе (и не только у него – стоит только вспомнить, сколько раз Большой Босс намекнула, что эта девчонка, судя по всему, элитная сучка крутого бизнесмена). Шуточки о членах, позах и сравнениях преследовали Стаса без шанса на спасение.

Конечно, девчонка – просто красотка, к тому же явно умеет управлять телом. Её сложно не хотеть. Но, во-первых, Вероцкий её телохранитель, нужно соблюдать субординацию – хотя у них нет правила «не спать с клиентами», – а во-вторых, у неё и так имеется два трахаля. Возможно, даже больше. Присоседиться – совсем не вариант.

Стас хмыкнул и, обмотавшись полотенцем, вышел в раздевалку. Если мыслить в таком ключе, внезапный порыв становится совсем смехотворным. Стать третьим? Совсем себя не уважать. Если слишком сильно будет чесаться, можно справиться самому, а потом, когда дурдом с работой телохранителем закончится, найти либо милую девушку на одну ночь, либо что-нибудь долгосрочное.

А с клиенткой Стас будет вести себя исключительно по-рабочему. На публике делать вид, что увлечён девушкой, а наедине молчать и держать лицо. Больше никаких обучений, никаких совместных занятий спортом, никаких…

Но когда Регина врезалась в него, словно почувствовав, что Вероцкий стоит за дверью, он искренне удивился. От неё пахло клубничным гелем для душа, который он сам когда-то оставил в раздевалке – девушек у них было мало, но всё же им создавали все условия. Правда, местным гелем ещё ни разу никто не воспользовался.

Кроме Регины, которая стояла сейчас перед ним с растрёпанными светлыми волосами, смотрела огромными голубыми глазами, обратив к нему чистое лицо, которого практически не коснулась косметика, и благоухала чёртовой клубникой, всегда ему нравившейся. Картина, странно не вяжущаяся с образом крутой сучки.

Лучше бы Стас её не видел. Впрочем, желание его сбылось почти сразу.

– Да, поехали! – Регина вздрогнула, отступила и первой направилась на выход, ровно держа спину и призывно покачивая бёдрами.

Она вернулась. Женщина-стерва. Женщина-дрянь. Сердцеедка. Сучка.

-19-

Хороший слешер и половинка порции темпуры, подогретая в микроволновке – да, после тренировки; да, не стыдно! – спасла от душевного раздрая. Всё же код одиннадцать-шестьдесят-девять – хорошая вещь. Если бы не Влад, ни за что не заказала всё это. И сейчас окончательно занялась бы самокопанием, впала бы в депрессию… а так просто уплетаю после тренировки вредную пищу. Поздно вечером. Опять.

Беспредел!

Но он помог прийти в себя и на следующее утро спокойно поехать на работу. Зарыться там на пару с дядей с головой в документы, обсудить проекты, решить что/где/когда нужно отремонтировать Котику (Серж пообещал, что через недельку он уже будет, как новенький), вбить в базу данных новые контракты. В общем, меня ждала рутинная работа личного помощника шефа, которая наваливалась стремительно и беспощадно, освобождая голову от предательских мыслей.

Да и сам объект мыслей вёл себя собранно и спокойно, как и подобает профессионалу: сидел в своей каморке, изучал какие-то документы и планы, бродил по зданию, заглядывая в каждый закуток. На рабочем столе он расположил два монитора и оживленно щёлкал мышкой, рассматривая их. Дядя сообщил, что это Станислав Николаевич просматривает записи с камер слежения, я же была уверена – играет. Как пить дать играет! Установил какой-нибудь офисный времясжигатель варианта «три в ряд» или «поиска предметов» и теперь наслаждается. Ну невозможно настолько увлечённо следить за камерами.

Наедине мы с телохранителем находились лишь утром и вечером: пока ехали на работу, пока возвращались домой и во время пробежки. И при этом молчали, как партизаны, перебрасываясь лишь приветственными фразами. Молча преодолевали круг по выбранному мной маршруту, молча сидели в машине – Стас рулил, а я смотрела либо в окошко, либо в экран телефона.

И очень – очень! – редко всё же переводила взгляд на него.

Ну, возможно, не настолько редко, как хотелось бы, потому что за неделю я успела детально запомнить его лицо. Могла прикрыть глаза и представить каждую чёрточку: напряжённую морщинку меж бровей; маленький более светлый, чем кожа, шрамик на подбородке; острые скулы, нос с небольшой горбинкой, явно ломаный, гладко выбритые щёки, на которых к концу рабочего дня уже успевала появиться щетина. И три родинки, ровной линией протянувшиеся по правой стороне шеи, от уха к ключице.

Ладно, признаюсь, я пялилась на него исподтишка, когда появлялась возможность. Ничего не могла с собой поделать. А что тому виной? Да сам телохранитель! Грёбаный инквизитор успел за неделю дважды явиться ко мне во снах. Стоит заметить, весьма откровенных и явно обязанных подвергаться цензуре. А в реальности вёл себя… достойно, мать его.

Молча распахивал дверцу автомобиля, понуро таскался за мной следом в супермаркете, услужливо таскал сумки с продуктами, даже не требуя его за это покормить – хотя, честно, мелькнула у меня как-то кощунственная мысль пригласить Стаса на ужин, – и спокойно кивал на прощание, безэмоционально интересуясь, есть ли у меня планы на вечер. Прощупывал почву, чтобы в случае отрицательного ответа поскорее куда-то свалить.

Честное слово, он минут через пятнадцать уже хлопал дверью и куда-то уезжал. С извечной грёбаной мечтательно-счастливой улыбкой на лице!

От которой мне почему-то становилось не по себе…

В общем, кроме не самых цензурных слов и сердца, странно сжимающегося от его улыбки – никогда не направленной в мою сторону, стоит заметить, – проблем телохранитель не приносил и даже не раздражал. Я даже подумала, что приставить ко мне защитника было действительно неплохой идеей, хоть больше никаких неприятностей и не случалось. Пока не наступили очередные выходные.

Всю работу мы с Сержем успели разгрести за неделю, так что эта суббота автоматически обзавелась статусом «законного выходного». А в такие дни мы с дядей обычно устраиваем вылазку в общественное место, если у него не намечается иных планов, более интимного характера. Так что субботним утром я, окрылённая планированием предстоящего дня, вновь и вновь набирала номер дяди… чтобы в ответ слышать длинные гудки и монотонный голос оператора, предлагающий оставить сообщение на автоответчик.

Сначала я не предала этому значения (Мало ли, вдруг он в душе?), через час начала волноваться (Серж обязательно перезванивает, даже если с женщинами, потому что суббота – время семейных прогулок), ещё через четыре часа и тридцати звонков я уже истерично носилась по квартире. Даже успела приготовить блинчики. Блинчики! Мало того, что за приготовление выпечки я берусь в самом крайнем случае, так ещё и пеку чаще всего не блинчики, а комочки. Но на этот раз от волнения они получились просто идеальные, ровненькие и красивые, жаль, в глотку не лезли.

А потом случилось оно. В семь вечера, когда я уже окончательно извелась, телефон призывно пиликнул. Смс!

«Был занят. Извини, прогулка откладывается. Буду в пн».

Слишком сухо. Слишком резко. Занят? В «пн»? Даже не в понедельник? У него что, пальцы отсохнут написать подробней? Язык отвалится перезвонить?

Беспокойство раздирало грудь когтями, и я вновь набрала знакомый номер, желая узнать подробности. Если дядя сошёлся с какой-нибудь красоткой, я только рада буду, но сообщить-то можно. Родня всё же, хоть и не кровная! Но на линии мне сообщили, что абонент не абонент и вообще не желает с кем-либо общаться.

И тогда на смену беспокойству пришла злость.

***

Неделя у Стаса прошла плодотворно. В своем новом «кабинете» он основал настоящий пункт охраны. Ещё один, раз имеющихся охранников было мало. Он изучил план здания, отметил все удобные выходы на случай, если на его объект охраны решат напасть в здании (глупая идея, но отрицать её было нельзя), а ещё он пересмотрел личные дела всех сотрудников компании. Работал день и ночь, нагло нарушая правило о неразглашении информации. Вернее, правило нарушал Рассольцев, а Стас просто изучал принесённые документы и анализировал их, выделяя потенциально опасные объекты.

К тому же перерабатывать ему не приходилось: Регина, как послушная милая девочка, по вечерам сидела дома, не пытаясь устраивать дебоши и оргии ни со своим шефом-любовником, ни с синеглазым доставщиком-пиццы-учителем-геймером, портрет которого в досье Стас успел рассмотреть от и до. Так что Вероцкому выдалась замечательная возможность каждый день ездить в зал – снимать напряжение… и задавливать расшалившееся либидо. По-хорошему стоило найти приятную компанию на ночь и окончательно расслабиться не только своими силами, но раз подопечная сохраняла целибат, то он тоже мог потерпеть.

Впрочем, внезапно проснувшуюся повальную тягу к спорту заметила даже сестрица, нынче «подрабатывающая» в семейном бизнесе администратором. Она многозначительно нахмурилась, когда в субботу утром Стас шестой день подряд расписался в журнале тренировок, огляделась по сторонам, убеждаясь, что вокруг никого нет, и приопустила чёрную защитную маску.

– Ты тут решил стать качком или сублимируешь? – насмешливо поинтересовалась сестрица, заглядывая ему в глаза. – Почему мне кажется, что второе?

– Решил набирать массу, – огрызнулся Вероцкий. – Хочу стать большим и сильным.

– Ты и так сильный, Большой Брат, – фыркнула сестра. – Не сильнее меня, конечно…

– Вера! – возмутился Стас.

В дверях показались парни из первого отряда, и сестра торопливо натянула маску на место.

– Двадцать один год, как Вера, – прошипела она. – И Вера не дурочка, пока никого нет, она почитывает, кто из сотрудников чем занимается. А недавно рассматривала таку-ую дамочку…

Она присвистнула, а Стас закатил глаза. Младшую сестрёнку он обожал и искренне радовался, что она так легко вписалась в жизнь их конторы. Но иногда готов был прибить, чтоб не мучилась и его не мучила.

Например, сейчас.

– Я её охраняю.

– Ага-ага…

– ТОЛЬКО охраняю, – рыкнул Вероцкий. – И точка.

– И хочешь стать сильным, – лукаво добавила сестра.

– Вер-р-ра.

Стас рванул вперёд, почти ложась животом на стойку и пытаясь дотянуться до вредной лисицы. Та легко отбила удар, оттолкнулась на стуле и продолжила что-то печатать на стоящем на коленях ноутбуке

– Вот! Вот мой настоящий братец, а не суровый терминатор, которого из тебя всегда хотела сделать мама, – она вновь опустила маску, пока никого нет. – Таким и будь.

Раздраконенному Вероцкому чертовски хотелось ляпнуть в ответ что-нибудь обидное, заявить, что она сама могла бы тоже стать «попроще» и перестать прятаться, но… сестру он любил и оскорблять не хотел. А любой намёк на то, что она должна быть «настоящей», воспринимался сестрой, как попытка обидеть.

Вера всегда была настоящей красоткой: густые тёмные волосы, золотисто-карие глаза, идеальная фигурка тренированного бойца (из сестры мама тоже делала свою копию). И есть сейчас. Но для неё главным словом всё же остаётся БЫЛА.

Была. Потому что четыре года назад попала в аварию, потому что была собрана по кусочкам, потому что обзавелась сотней шрамов по всему телу. Частично из-за него, Стаса, потащившего её на посиделки со своими друзьями. Он тогда ненавидел подчиняться их матушке-тирану, взял авто, ящик пива, сбежал в очередной раз, захватив с собой свою маленькую принцессу (и пусть всего на три года младше, но принцесса же!). Сестричкой он всегда гордился… и в семнадцать лет испортил ей жизнь.

Впрочем, в водолазках и защитных масках она казалась почти прежней. Лишь пара бледных пятен, выглядывающих из-под левого рукава, и тонкая полоса, тянущаяся по правому виску под линию волос, напоминала о прошлом. И отсутствие улыбки, спрятанной под маской.

Теперь тираншу-мать, а ныне Большого Босса он слушался беспрекословно.

– Буду, – улыбнулся он.

– С девушкой тоже! – наставительно подняла палец Вера.

– Только не с этой, – усмехнулся он, уходя.

А подъехав к дому Регины, понял, что и с этой девушкой сегодня будет вести себя о-очень импульсивно. Потому что белобрысая зараза в соблазнительном платье опять куда-то намылилась.

-20-

Ярость кипела в груди, пока я остервенело укладывала волосы; кипела, пока затягивала себя в одно из платьев «для уверенности»… и в ожидании такси я тоже ещё была готова вырвать дядюшке глотку зубами за то, что попусту заставил беспокоиться.

Но попусту ли? Чаще всего, если Серж внезапно закрывается и не хочет ничего рассказывать, наоборот случается самое худшее. Уж я-то знаю! Мы с ним с самого детства, с тех пор как папы не стало. И ещё до этого.

Такси никак не хотело ехать, застряло где-то в вечерней пробке – хотя какая, чёрт побери, пробка в субботу? – а меня потихоньку начинало трясти. Папа тоже когда-то сказал, что с ним «всё в порядке», а что в итоге? Куча работы, стресс, вечерний звонок мне, оставшейся у дяди Жени, ночь… и бесстрастный голос врачей, сообщивших, что вызов в скорую поступил слишком поздно. Молодое, но такое слабое сердце не смогло вытерпеть слишком большого напряжения, а они не смогли помочь.

Уже тогда я поняла: любую технику можно починить, так или иначе, а починить человека – нельзя.

Я всхлипнула, окончательно впадая в истерику и уже не соображая, чего испытываю больше: страха или злости. Серж был лучшим другом папы, моим «крутым дядей», моей каменной стеной, за которой можно было спрятаться и не волноваться о проблемах. И до сих пор можно. Если он не выпендривается и не ведёт себя, как идиот.

Владик тоже стена. Просто он – кирпичная и низкая, которую легко можно перепрыгнуть (иногда даже тёплая, словно обитая мягким, как в психушке), а Серж – родная, крепкая и нерушимая. А вот дядя Женя, скорее, мягкое и тёплое одеяло, в которое можно укутаться с головой. Я невольно улыбнулась, вспоминая о его восхитительных салатах – второй муж мамы и мой второй «папа» был шеф-поваром в ресторане.

Но легкое мгновение спокойствия вновь сменилось паникой, когда такси всё же подъехало. Вперёд! Срочно! Вдруг что-то случилось?

– Куда это вы, Регина Денисовна? – раздался над ухом резкий голос, когда твёрдая рука в последний момент перехватила меня за запястье. Призывно распахнутая дверца авто звала пассажиров.

Я обернулась, встречаясь взглядом с золотисто-карими глазами, колючими и прищуренными, пронзающими тебя насквозь и проникающими в самую душу. Инквизиторскими глазами моего телохранителя.

– Вы согласились, что не станете меня подставлять. А это значит, сообщать о любых передвижениях вне дома и ждать сопровождения. Разве нет?

Тон уже не резкий, а вкрадчивый и чертовски ласковый. Он не обещал ничего хорошего, но даже сейчас, проникая сквозь ядовитую смесь паники и ярости, вызывал волны мурашек по телу. Напоминал о прошлых выходных.

А прикосновение обжигало кожу…

– Я… – опустила взгляд, заворожено смотря на длинные и тонкие пальцы, стискивающие моё запястье. Пальцы музыканта, художника, инквизитора, чтоб его! Но не обычного ЧОПовца. – Мне срочно понадобилось к Сергею Всеволодовичу, – наконец, выдавила я, собравшись с мыслями.

Пальцы разжались, телохранитель отстранился, взгляд его из сурового стал понимающе-насмешливым, но, как обычно, только взгляд. Лицо оставалось бесстрастным. А меня словно ушатом ледяной воды окатило: эмоций в груди стало слишком много, они толкались, переплетались, смешивались, полыхали внутри. Злость, беспокойство, страх, ожидание, предчувствие, предвкушение, жажда, страсть… но снаружи тело охватил смертельный холод.

– Ясно, но впредь, пожалуйста, сообщайте, иначе, если что-то случится, вам придётся признаться в собственной беспечности… перед Сергеем Всеволодовичем, – сказал он с лёгкой насмешкой, а затем добавил деловым тоном: – Такси отпустите или едем на нём?

Едем. Я кивнула, сама не поняла, что хотела этим сказать, так что исправилась:

– Сможешь доехать быстро?

– Обижаете, Регина. Я, конечно, не профессиональный шофёр, но…

Он не договорил – и так было понятно, что имел в виду. Утренние поездки в стиле всех «Форсажей» отвечали на вопрос лучше любых слов. Я кивнула и подсела к таксисту, чтобы отдать неустойку. Могла и просто отменить вызов, но за любую работу нужно платить… каждый выцарапывает свою копейку у жизни тем, чем способен.

Стас ждал меня у своего авто, спокойно, без нервов и лишней суеты.

И почему-то от его присутствия рядом тоже стало спокойней.

***

К Сергею Всеволодовичу. Указание на непосредственного заказчика мгновенно выбило из Стаса всю дурь, помогая избавиться от лишних эмоций. Плевать, что там говорила Вера, плевать, почему на самом деле он так активно занялся последнее время спортом… это всё по Фрейду.

А смазливая блондиночка в благородно-сером платье с чудесным декольте и очень откровенным разрезом на правом бедре всего лишь торопится к своему любовнику в весьма взвинченном состоянии. Пылающее лицо, сияющие глаза, приоткрытые алые губы и часто вздымающаяся грудь… или зла, или возбуждена. Что, собственно, для Стаса смысл имело один и тот же.

И аромат тот же: страстно-соблазнительный, вызывающий головокружение и требующий срочно отвлечься. Например, на стаканчик кофе.

Он услужливо открыл перед Региной дверцу пассажирского сидения, помогая забраться в салон, и легонько усмехнулся себе под нос. Надо же, привык за неделю! Играть «увлечённого» мужчину так просто. Мир слишком отвык от проявления скромного, джентльменского внимания: здесь придержать дверь, тут подать куртку, понести сумку – и всё, окружающие уже считают, что ты по уши влюблён, раз утруждаешь себя такими глупостями.

Влюблён Стас не был, но джентльменом быть умел – настоящий мужчина таился где-то среди десятка скрытых под маской ипостасей наравне со вспыльчивым безумцем и добрым домашним мальчиком. Последний доставался с полки реже всего, чаще просто для того чтобы сдуть пыль, подумать, стоит ли выкидывать такой раритет, и поставить обратно.

Регина благодарно кивнула, яростно дёрнула ремень, пристёгиваясь, и вцепилась в сумочку, уставившись прямо перед собой. В глазах её пылал огонь, и Вероцкий готов был поспорить, что сегодня у подопечной будет бурная ссора и не менее бурное примирение. Скорее всего, в горизонтальной плоскости, после недели-то воздержания.

Да, и всё это, пока Стас будет терпеливо сидеть в машине и не думать о том, что происходит где-то наверху. Интересно, рядом с домом шефа есть какая-нибудь недорогая кафешка? Кофе и нормальная еда – то, что нужно, пока другие занимаются неистовым сексом. Идеальная замена.

Он усмехнулся, выворачивая из двора. Честно говоря, Стас понятия не имел, с чего вдруг его клиентка так вскипела и кинулась к любимому шефу. На работе они уединиться не пытались, хотя, стоит заметить, Регина каждый день ласково ворковала в приёмной, варила Рассольцеву кофе и даже делала массаж. Вероцкий, когда впервые увидел это, полдня не мог отделаться от мысли: «Вот это сервис, твою мать!» Ему бы кто после тяжёлого трудового дня массаж сделал. Но не-ет, он бежал тягать железо в полупустой тренажёрке. Где справедливость?

Справедливости не было, как, собственно, и мозгов у доставшейся ему в клиенты блондинки. Красота была, а ума – ни капли. Кто пытается вырваться из салона, когда автомобиль на бешеной скорости (сама просила, к слову, так что все полученные сегодня штрафы Стас спишет на её совесть) врывается во двор? И зачем говорить подъезд, если всё равно собираешься мчаться через весь двор?

– Регина, куда так торопитесь? – не удержался, одёрнул её Вероцкий, едва не за шкирку затаскивая обратно в салон и продолжая спокойно парковаться. – Сейчас остановлюсь вон там, у самого подъезда, и пойдёте. Разве Сергей Всеволодович вас не дождётся?

Реакция оказалась внезапной: Регина всхлипнула, прикусила губу и схватилась за ручку, готовясь вновь рвануть из машины на ходу, но удержалась.

– Надеюсь, – выдохнула она, а когда автомобиль остановился, мгновенно отстегнула ремень и выпорхнула на улицу. – Жди здесь, я скоро!

Ага, так он и поверил! Но с сожалением остался ждать, обдумывая странный порыв подопечной. Она едва не плакала… Мало ли, вдруг действительно быстро вернётся?

-21-

Домофон не отвечал. Я звонила раза три, но дяди или не было дома, или…

Сглотнув, сменила тактику: если гора не идёт к Магомету, то Магомет всяко её достанет, где бы она ни была. Так что вместо звучной сотой квартиры, начала звонить в сто первую, в девяносто девятую, в сто третью. В девяносто шестой надо мной сжалились и открыли. Лифт работал с перебоями, так что, плюнув на него, помчалась на седьмой этаж пешком. Заодно отличный способ снять напряжение!

В общем, к дверям квартиры дяди Сержа я подлетела встрёпанная, как фурия, с безбожно утерянной укладкой, с пылающими щеками и потом на лбу. Зато злая, как тысяча чертей. И принялась барабанить в дверь.

Один удар, второй, третий. Первая минута, вторая…

– Серж, открывай, – заорала я. – Медведь пришёл! Я знаю, что ты там.

Хотя на самом деле не знала, как не знала и почему в экстренный момент вспомнился именно Винни-Пух. Но он подействовал. Когда ребро ладони уже не ощущалось от ударов, а соседи пару раз успели выглянуть и шикнуть на бешеную девку, за дверью раздались шаркающие шаги. Щёлкнул замок, дверь приоткрылась – и я накинулась на дядю, грозя то ли побить, то ли задушить в объятиях. Факт один: смерть ждала его в любом случае.

– Ты чего не отвечаешь на звонки? – разоралась с порога, ударив его по плечу. – И на домофон? А что это за смс-ка была? «Буду в пн». Ещё бы парочку слов сократил, вообще офигительно бы получилось! Я, вообще-то волновалась, а ты… – истерика подступила к горлу, я всхлипнула и крепко-крепко обняла мужчину. – А ты просто молчал, как… как…

Хотелось добавить «как папа», но я сдержалась. А потом рывком отстранилась, понимая, что что-то здесь не так.

Дядя Серж стоял передо мной. Живой, здоровый, любимый, но… чертовски молчаливый. Усталый взгляд и ни единой попытки обнять меня в ответ. И яркой вспышкой, как во время грозы, я выхватила другие детали: синяк на скуле, слишком прямая спина, слегка подогнутая левая нога и правая рука, висящая плетью. Я ахнула, отшатываясь и зажимая рот руками.

– Регина, – вздохнул дядя, качая головой.

– Ч-что случилось? – выдавила я.

– Я же сказал, всё нормально. Зачем приехала? – проворчал он. – Всего пара ушибов.

Но всё же посторонился, впуская меня внутрь квартиры, и повернул замок на двери. Ногу он слегка волочил, прихрамывая.

– Пара ушибов? – возмутилась я, потом поджала губы и серьёзно заявила: – Серж, нам нужно поговорить.

Почти как мама перед каждым очередным разводом.

– Ты же знаешь, что меня пугает эта фраза, – усмехнулся дядя, на секунду становясь собой. – Всегда ожидаю подвоха. Слава Богу, ты не можешь «носить от меня ребёнка» или «мечтать ко мне переехать».

Я фыркнула, направляясь прямиком на кухню. Чай не помешает! Сейчас, когда я увидела Сержа – хоть и потрёпанного, но живого, – дикий клубок эмоций в груди ослабился. Я прямо чувствовала, как они расплетаются, расползаясь по сторонам и сворачиваясь ядовитыми змейками в своих уголках души.

Жив. Никакой скорой. Никакого экстренного звонка.

– Как будто к тебе часто являются с первым заявлением, – беззлобно поддела его я. – Уже сперматозоиды скоро совсем вялыми станут, а всё никого не заводишь, успешно предохраняясь.

– О, мой маленький знаток сперматозоидов, – не остался в долгу дядя. – Себе бы лучше кого нашла, чем следила за другими. Я-то и без правой руки с получением удовольствия справлюсь, а вот ты…

– Да за тобой глаз да глаз нужен! – я щёлкнула кнопкой электрочайника, подмечая какое-то новенькое вкусное печенье на столе, и многозначительно покосилась на неработающую руку Сержа.

– Вот поэтому ты у меня единственная дочка, – грустно улыбнулся он, а потом сделал быстрый шаг вперёд и обнял меня здоровой рукой. – Зачем нужно, чтобы о немощном старике переживала ещё одна маленькая принцесса?

Я уткнулась носом ему в грудь, глубоко вздохнула и едва не разревелась. Нашёлся тоже, немощный старик, который может «справиться с получением удовольствия без правой руки», жаря молоденьких дамочек по выходным. Достану с того света и снова убью, если не доживёт до сотни и не понянчит ещё моих внуков и правнуков. И собственных детей.

– Что случилось-то? – выдохнула я, голос прозвучал жалко. – Почему мне ничего не сказал?

Дядя фыркнул что-то мне в макушку, но не отпустил.

– Просто неудачный день, торопился, не посмотрел на дорогу и оказался слегка задет машиной. Тебя волновать не хотел.

– Что? – ахнула я, отстраняясь. – Тебя сбили? Сильно? Ты…

– Вот это я и имел в виду, – он закатил глаза. – Меня не сбили, а легонько задели. Никто не хотел меня калечить или убивать, и нет, предупреждая твой вопрос, покушением это тоже не было, каким бы подозрительным всё не казалось на первый взгляд, – я мнительно осмотрела его с ног до головы, но дядя лишь застонал, поясняя: – Вот! Вот поэтому я просто написал сообщение и не стал ничего рассказывать. За рулём была женщина. Более того, старая знакомая, с которой мы не виделись целую вечность.

Старая знакомая? Женщина, которую дядя помнит с давних времён – это неогранённый алмаз в залежах угля. Единственный минус, она его сбила. И теперь, чёрт побери, у моего босса хромота на одну ногу и напрочь отбитая рабочая рука, а возможно, ещё и десяток-другой гематом по всему телу. Слабенько она его задела, ага, так и поверила!

– И она тоже была в панике из-за случившегося, даже скорую вызвала и съездила со мной в травму. Так что всё нормально. Рука, сказали, отойдёт на днях, можно даже на перевязи не держать – просто ушиб сильный.

– А…

Но Серж вновь предвосхитил мой вопрос. Он мученически закатил глаза, достал левой рукой с полки две чашки и разлил по ним кипяток, сообщая:

– Бытовые дела левой рукой я делать могу, а вот смс писать, увы, не умею. Так что вышло коротко.

– А отвечать на звонки тебе религия не позволяет? – возмутилась я.

– Мобильный был на беззвучном.

Я закашлялась. Что, простите? На беззвучном? Это что-то новенькое.

Дядя молча достал из тумбочки чай, закинул пакетики по стаканам… и тут раздался скрежет замка. Дверного, мать его, замка, от которого я едва из кожи не выскочила от неожиданности. А потом шестерёнки в мозгу мгновенно заработали, и все детали паззла встали на место: свежее печенье на столе, какое-то новое и необычное, хотя дядя всегда есть только родное и привычное курабье; мобильный на беззвучном; отсутствие паники по поводу нерабочей правой руки; старая знакомая…

– Ооо, – протянула я, поправляя платье. – Ооо!

– Давай только без этих «ооо», – прошипел дядя тихо, чтобы гостья не услышала.

– Помочь избавиться или изобразить радушие? – торопливо прошептала я в ответ.

«Второе», – показал он на пальцах и пошаркал в сторону коридора. Я, стараясь строить из себя милую домашнюю девочку-племяшку, проследовала за ним. Что ж, посмотрим, кто там сбил моего любимого дядю. Заодно и засиживаться не буду, всё же внизу бдит на посту нанятый Сержем телохранитель.

Жаль, дядя себе его не нанял. Кажется, ему охранник нужнее.

-22-

Когда мы оказались в коридоре, я выждала минутку, прячась у дяди за спиной, и только потом выглянула, чтобы рассмотреть «старую знакомую». Ожидала увидеть либо знойную красотку моего возраста, настоящую львицу (мало ли, встретились и бурно узнали друг друга, когда ей было восемнадцать, года четыре назад, а теперь столкнулись вновь, так что знакомая вполне «старая»), либо суровую дамочку к сорока, очередную деловую партнёршу, с которой работали до моего прихода в компанию. Два основных типа любовниц дяди: или молоденькая, или в возрасте, но акула ого-го какая! Всегда с идеальной фигурой, всегда без единого изъяна – картинки, а не женщины. Хотя второму типу допускалось вместе с длинным носом иметь деловую хватку, тогда внешность прощалась.

Но встретить на пороге скромную сероглазую шатенку я не ожидала. С наслаждением застонав, она плюхнула на пол в прихожей два пакета из ближайшего супермаркета, до отказа набитые едой, и размяла шею. Невысокая, с собранными в неряшливый пучок волосами, минимумом косметики и бесцветным лаком на длинных ногтях. Руки ухоженные, личико милое, улыбчивое. Очень уютная старая знакомая у дяди оказалась. Но! Но она полностью разрывала шаблоны. Где худющие девушки модельной внешности в одежде от лучших дизайнеров? Где дорогой парфюм и аромат секса, исходящий от тела?

Гостья Сержа была пышной. Не толстой, а скорее в состоянии «при моём росте нужно весить шестьдесят, но пять килограмм ничего не сделают». Примерно так скоро случится со мной, если продолжу заказывать роллы пару раз в неделю. И если мне эти грёбаные килограммы действительно отложатся в не менее грёбаное пузо, ей они действительно ничего не делали. Только добавляли мягкие изгибы к и так пышной груди и бёдрам, но не трогая тонкую талию.

А ещё она была «безвозрастной». Джинсы, майка в обтяжку на тонких лямках, а поверх неё кофта-мантия с капюшоном. Подросток-подростком, чёрт побери! Лет шестнадцать. Но исходило от неё что-то такое… домашнее и тёплое, что сразу понимал: нет, старше. Возможно, ближе к тридцати, просто выглядит хорошо.

Гостья скинула с ног балетки, пошарила в карманах, а потом подняла голову, замечая меня, и…

Я внутренне подобралась, ожидая очередной скандал. Дядины пассии меня ненавидели, ей-богу. Считали мерзкой соблазнительницей, разлучницей, гадиной (впрочем, её роль частенько приходилось играть, избавляясь от излишне навязчивых увлечений Сержа) и верили, что их святая обязанность выдрать мне все волосы.

Но «старая знакомая» просто улыбнулась.

– Привет, – пропела она. – Твоя крестница, Серёж? Познакомишь?

Ма-ама дорогая, она знает, что у Сержа есть крестница? Вот это поворот! Вот это реально старая знакомая. Или очень близкая. И ещё одно: ма-а-ама дорогая, какой голос! Да я бы к ней только ради этого голоса подкатила, и плевать, что я по мальчикам. Исключения есть всегда.

Кажется, дядя был примерно такого же мнения, потому что благоговейно выдохнул:

– Да, конечно. Рита, это Регина, моя милая малышка, – он приобнял меня за плечи, ероша причёску.

– Ээээй, руки! – возмутилась я. – У меня укладка.

– Да кто тебя увидит? – усмехнулся дядя и продолжил: – Итак, Регина, это Маргарита, моя старая знакомая.

– Ну, не такая уж и старая, – рассмеялась Рита и уже мне пояснила: – Серёжа когда-то играл в боулинг с моим отцом. Каждые выходные уходили в загул, а потом сидели у нас и вспоминали лучшие удары. А я тогда как раз писала диплом и жутко злилась, что они орут, как дикие.

– Серж может, – хмыкнула я, пытаясь поправить окончательно испорченную укладку. – Он бы и сейчас с удовольствием сыграл. И поорал, – прозвучало двусмысленно.

Значит, боулинг. Повальное увлечение боулингом у Сержа случилось, когда мне было пятнадцать, то есть семь лет назад. Путём нехитрых вычислений получается… да, Маргарите почти тридцать.

И, кажется, дядя с ней не спал. Необычно.

– Кричать я теперь предпочитаю в других случаях, – не менее двусмысленно проговорил дядя. Рита намёк поняла, щёки её предательски заалели, но женщина стоически спрятала румянец за волосами, склоняясь к пакетам и пытаясь что-то в них найти. – А поиграть не отказался бы, но, увы, не могу. Я теперь калека.

И он притворно вздохнул, потирая временно не работающую руку и поджимая больную ногу. Вот актёр, а! И это я говорю, что у мамочки переняла умение играть на публику? У меня же, оказывается, другой идеальный пример перед носом пропадает.

– Ну не надо тут, не калека, – Рита вскинула голову, поджимая губы. В глазах блеснуло чувство вины. – Врач сказал, что рука пройдёт через пару дней, просто сильный ушиб, не позволяющий мышцам правильно функционировать.

– Просто он волнуется, – вклинилась я, желая подыграть актёру местного разлива. – Левой рукой совсем ничего делать не умеет, а я никак остаться не могу, – каюсь, лгу, но нужно же дать гостье какой-то стимул остаться, а там потом уже пусть дядя сам решает, нужна она ему или нет. – Забежала ненадолго, узнать, что случилось, и сразу же домой. Серж заботливый, если что-то плохое произошло, никогда не расскажет, пока тисками из него не вытянешь, – вздохнула я, на этот раз рассказывая чистую правду.

Маргарита многозначительно покивала, словно поняла намёк, и подхватила с пола пакеты.

– Точно бежать надо? Может, на чай останешься? – спросила она, тряхнув сумками. – Я всё на печенье купила. Песочное, пальчики оближешь!

Песочное… Нет, Регина, помни, у неё калории лежат в сиськах и попке, а у тебя в пузе. Терпи, держись, ты справишься! К тому же внизу ждёт господин телохранитель и уже явно злится просто так сидеть в машине.

– Ох, печенье, – всё же простонала я, вызывая волну хохота от дяди и Риты. – Оставьте мне одну, хорошо? Но только одну! Завтра на работе съем в качестве награды за тяжкий труд, – Серж вновь совсем неэстетично заржал. – Но остаться не могу, меня ждут.

И тут Рита понимающе кивнула и лукаво заулыбалась, будто была посвящена в какую-то тайну, которая определённо касалась меня. Самое обидное, что Я об этой тайне ничего не знала.

Но узнала…

– Аааа, так тот шикарный молодой человек у подъезда тебя ждёт? – ухмыльнулась она. – Сергей, ты знаешь, какой красавчик у «твоей малышки»?

О, кажется, у дяди появилась конкуренция в лице моего телохранителя. Если, конечно, Маргарита действительно ему интересна… а то, зная Сержа, невозможно быть уверенной на все сто. Он мог и из спортивного интереса на даму насесть, чтобы просто затащить в постель и избавиться от незакрытого гештальта в виде «женщины, с которой я ещё не спал».

– Ага, красавчик, – согласилась я. – Но не мой. Всего лишь телохранитель, так что мальчик свободен, – я подмигнула, слегка подрывая дяде планы. Не всё коту масленица, пусть чует молодую конкуренцию. – Сержу недавно пришла в голову идея, что его семье не хватает безопасности. Так что меня обрадовали аппендиксом в виде охранника, из-за которого теперь и не могу остаться. Замкнутый круг.

Попрощавшись с Ритой, я махнула рукой недовольному дяде и скрылась за дверью. Ну вот, и проверила, и поругалась, и гадость сделала, и познакомилась с интересной особой. Если день был ужасен, вечер удался. Только печенья всё же хотелось. Эхх…

-23-

Ждать Стас умел. Но не любил от слова совсем. Если бы знал, что придётся куда-то тратить внезапно образовавшееся свободное время, взял бы с собой хотя бы электронную книгу, а так…

Тяжело вздохнув, он поставил телефон заряжаться от прикуривателя и устало откинулся на сидении. Ладно, клиентку не упустил – и то хорошо. Вроде бы ничего страшного: ему-то даже выговора не будет, если девчонка, сбежав, пострадает. Сама виновата, доказательства того, что она даже не пыталась с ним связаться, есть, никаких проблем.

Но выставлять себя дерьмовым работником всё равно не хотелось. Так что Стас ждал… Регина давно уже скрылась за дверью подъезда, которую ей минут пять никто не открывал, и теперь была где-то там, со своим любовником на высоте птичьего полёта. А Стас сидел внизу, с тварями земными, размеренно дышал и считал удары сердца.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь…

По двору бешеной толпой пронеслась какая-то пьяная компания. Одна из малолеток заметила Вероцкого и поковыляла к машине, катастрофически виляя бёдрами. Полное отсутствие груди, та же проблема с задницей, поплывший макияж, юбка, которая больше показывает, чем прячет, и высший уровень спирта в дыхании.

– Привет, кр-расавчи-ик… – довольно отчётливо пропела девушка, повисая на стекле приоткрытого окна. – Кажется, ты кое-что з-забыл.

Стас тяжело вздохнул, не отвечая на явную провокацию, но девушке было плевать, она продолжила свою речь, несмотря ни на что.

– Меня-я-я забыл, – она попыталась протянуть руку через щель окна, но смогла лишь обляпать пальцами стекло. – Не помнишь?

Девочке было лет семнадцать, возможно, даже пятнадцать. Темноволосая, сероглазая, худенькая, с колечком в носу и с длиннющими черными ногтями. Не девушка лёгкого поведения, но под спиртовыми парами готова ей стать. Какая скотина продала несовершеннолетней алкоголь – неизвестно (хотя Вероцкий понимал, что в семнадцать закон уже никому не писан: хочет свой коктейль на водочке – она его получит), однако у Стаса пьяные малолетки – и вообще пьяные, – вызывали отторжение. И сожаление. Вот что алкоголь может сделать с людьми, вот что он делает: уничтожает мозг, разлагает тело, творит монстров, которые сами не понимают, чего хотят.

Как сейчас эта девчонка. Переодеть, причесать, смыть макияж – и ей те самые пятнадцать с натяжкой дашь. Прилежная школьница, которая до сих пор спит с плюшевым мишкой… Ладно, Стас понимал, что плюшевые мишки определяются не возрастом, иногда они никуда не деваются и в двадцать пять, и в сорок, и даже к самой старости выбивают скупую ностальгическую слезу. Но суть в том, что девчонка могла бы быть совсем другой…

Но демоны съедают её изнутри.

Вероцкий взглянул на остальных ребят, остановившихся на углу в ожидании потери. Несколько увлечённо целующихся парочек, тощая девчонка, кажущаяся старшей этой только из-за гигантского роста, и маленький коренастый парень лет двадцати. Все в чёрном, с ярким макияжем. Кто там в сети частенько печалится, куда делся 2007? Так вот он, на улицах, впадает в цикличность бытия.

У Стаса была сотня ядовитых реплик в ответ на вопрос девчонки, но он предпочёл промолчать. Кто знает, в какую сторону нужно идти, чтобы попасть на истинный путь? Он сам когда-то лажал по-крупному.

– Не помнит, – заплетающимся языком вынесла вердикт девчонка. Попыталась отыскать что-то в сумочке (Номер телефона? Сам телефон? Презент на память?), но потерпела неудачу и лишь махнула рукой, шатающейся походкой удаляясь к своим друзьям.

Вероцкий тяжело вздохнул, доставая из бардачка тряпку и стирая со стекла отпечатки пальцев. Правильно, демоны у каждого свои. Но никто не может сказать наверняка, что путь, по которому человек следует вслед за демонами – или прочь от них, – неправильный. Он ведь куда-то приводит. Любая дорога приведет туда, куда нужно, если вовремя повернуть.

– Да пошло оно всё к чёрту, – проворчал Стас, раздражённо барабаня пальцами по приборной панели.

Только философских размышлений ему сейчас не хватало! «Внешность не то, чем кажется»; «каждый поступок объясняется жизненной ситуацией»; «нас создаёт наше окружение»… Нет-нет-нет, так и до альтруизма недалеко. Вышел бы сейчас, увёл девочку в кафе, накормил, напоил, расспросил о жизни и наставил на путь школы, правильных мальчиков и хорошего образования. Мать Тереза ЧОПовского разлива, блин! Самому бы сначала хорошим мальчиком стать.

Он усмехнулся, выходя из машины. Раз уж разведать местность нельзя, потому что Регина может вернуться в любой момент – мало ли, какой скорострел этот Рассольцев? – так хоть размяться. Всяко лучше, чем предаваться странным размышлениям, полулёжа на переднем сидении авто и смотря в пасмурное небо то ли поздней весны, то ли раннего лета. Совершать хорошие поступки можно и для себя: свежий воздух помогает кровообращению.

Но так просто отвязаться от «хороших дел» не получилось: из-за угла дома, где только что скрылись юные выходцы из 2007, практически кувырком вылетела темноволосая девушка с огромными сумками. Вернее, это один из пакетов вылетел, извергая из своих недр фейерверк из продуктов, а девушка смогла устоять и теперь печально осматривала последствия аварии. И всего-то в десятке метров от Стаса.

– Вам помочь? – спросил он, не успев даже подумать.

– Да я сама, – тяжело вздохнула та, качая головой, отчего забавный пучок на макушке смешно задёргался, и принялась рыться в сумочке: – Пакет запасной есть, скидаю всё по-быстрому и пойду дальше.

Она присела на корточки рядом с продуктами и принялась собирать в мешок раскатившиеся по земле помидоры. Вероцкий, хоть его и не просили, всё же расположился рядом, тоже подбирая покупки. Мука, дрожжи, яблоки…

– Слава Богу, хоть яйца не разбила, – девушка кивнула на второй пакет, где на самом верху действительно крепко стояла коробка с яйцами, а потом призналась, словно по секрету: – Вообще день сегодня дурацкий! Одни неприятности.

– Пожалуй, – усмехнулся Стас, вспоминая разговор с сестрой и причины поездки сюда. Его неприятности не преследовали, но шло всё явно не по плану.

– Я вообще словно в клубок неприятностей попала, – жаловалась бедняга. – Каблук с утра сломала, вон, пришлось брать хоть что-то, – она попыталась, сидя на корточках, продемонстрировать новые туфли. Не смогла. – В общем, трут ужасно. На встречу опоздала, планшет потеряла. В конце концов, ещё и человека сбила! Сам под машину кинулся, все говорят, что сам! Благо, лишь едва задела, но всё равно серьёзно. Я думала, меня инфаркт хватит.

А Вероцкий думал, что даме определённо хочется выговориться, и незнакомец – лучшая для того кандидатура. Поэтому лишь улыбался и кивал, соглашаясь, что день у неё выдался действительно дерьмовым. По сравнению с этим девочка-катастрофа в лице Регины всю неделю успешно избегала проблем.

– Куда нести? – спросил он, когда последние потерянные покупки были спрятаны в пакет. Девушка ахнула, пытаясь забрать у него сумки, но Стас лишь покачал головой: – Мне не сложно. Муку не сворую, даю честное слово, – улыбнулся он.

Она рассмеялась, поднимаясь с земли и отряхивая джинсы. Кажется, шутка про муку пришлась незнакомке по вкусу.

– Четвёртый подъезд, – услышал Стас. – А там уже лифт, сама справлюсь.

Четвёртый? Разве не туда панически билась Регина, стремясь попасть к своему любимому шефу? Стас верил, что совпадения в этой жизни не бывают случайны. Четвёртый, значит, так нужно. И лучше бы проводить даму до самой квартиры, а то лифты тоже вещь опасная.

Особенно когда они не работают, а подниматься нужно аж на седьмой этаж. Незнакомка отнекивалась, но Вероцкий лишь пожимал плечами: ему не сложно, раз вселенная подкидывает возможность сделать доброе дело, он сделает.

– В квартиру сама затащу, – предупредила она. – А то неправильно поймут.

Стас улыбнулся, недвусмысленно оценив залившую лицо незнакомки краску. Значит, дома ждёт мужчина? Жаль, что этот мужчина не рискнул сам сходить со своей женщиной в магазин.

– Я хотела сюрприз сделать, – оправдывая наглеца, пробормотала она, будто прочитала мысли, и принялась ковырять в замке ключом.

– Надеюсь, сюрприз удастся, – искренне пожелал Стас.

А уже уходя заметил на обувнице в коридоре квартиры серые туфли-лодочки. Точь-в-точь как у Регины. Да, совпадения в этом мире не случайны…

Полноценно эта мысль дошла до него только через пару минут, когда до выхода из подъезда оставалось всего два пролёта. Точь-в-точь как у Регины? Неужели? Дорогущие замшевые туфли?

А в какой там квартире живёт Рассольцев?

-24-

Вниз я бежала почти вприпрыжку, а на первом этаже нос к носу столкнулась… со Стасом. Не знаю, каким образом он попал в подъезд, но факт оставался фактом: телохранитель стоял на лестничной площадке, внимательно изучая что-то в мобильном и явно собираясь позвонить, но услышал шаги и поднял голову. А тут я. Вся такая встрёпанная, запыхавшаяся и совсем не презентабельная.

Кажется, телохранитель меня даже испугался, потому как впервые смерил не суровым взглядом охотящегося инквизитора, а задумчивым взором маньяка-хирурга, решающего, стоит ли препарировать жертву науки сегодня или можно подождать до вторника, когда проверка уедет. Не ошибусь, если скажу, что решено было «ждать до вторника». Стас вздохнул, убрал телефон в карман и уже собирался что-то сказать, когда я выпалила:

– О, Станислав, а ты что здесь делаешь?

Вопрос на миллион. Баксов. В игре «Кто хочет стать миллионером». Ответы просты:

А. Стоит и ждёт меня.

B. Увы, но просто стоит и ждёт меня.

C. Перетаптывается с ноги на ногу в ожидании заказчицы.

D. Был у любовницы.

Хмм, такой сложный выбор, просто нереально найти единственный правильный ответ. А вдруг я ошибусь и проиграю целый миллион? Но нужно рисковать, поэтому я отвечу…

– Жду вас, Регина Денисовна.

Вообще-то, я хотела выбрать ответ про любовницу!

– А почему здесь? – удивилась я.

– Стоило проверить, безопасно ли в доме, – спокойно отозвался он.

Я задумчиво кивнула, прикидывая, что он мог проскользнуть в подъезд вместе с Ритой. Придержал дверь, например, пока она возилась с сумками. При мыслях о Рите вспомнилось упоминание печенья, а печенье навевало мысли о еде, которую дома ещё нужно готовить…

– И как? Безопасно? – пробормотала я, мимо Стаса проходя к выходу на улицу и пытаясь пальцами расчесать воронье гнездо, которое устроил на голове дядя.

– Вполне, – согласился телохранитель, вместо меня толкая тяжёлую дверь и позволяя выскользнуть наружу. – А как дела у вашего шефа?

– Прекрасно, – я пожала плечами.

– Как провели время? – Стас смотрел так многозначительно, что меня пробила дрожь, во рту пересохло, а в голове всё смешалось. И это был просто взгляд! Лицо оставалось бесстрастно.

– С пользой и удовольствием, – буркнула я, понимая, что краснею, и торопливо отвернулась.

На этом разговор затух. Станислав, кажется, был доволен ответом. Взгляд его потух, а сам телохранитель, строя из себя великого джентльмена, галантно открыл передо мной дверцу пассажирского сидения. Сам уселся за руль и завёл двигатель. Смешавшиеся мысли в голове не желали выстраиваться по порядку, они вспышками озаряли сознание: взгляд, от которого тело немеет; печеньки, которые обещала Рита; хромающий дядя; женщина, которой не страшны пять лишних килограмм; я, у кого эти кило отложатся во всех-всех-всех не самых приятных местах; слишком нервный день… Почему Серж вечно заставляет волноваться попусту и не может просто объяснить всё заранее? «Дело такое: меня слегка толкнули машиной, повреждения есть, но не страшные, потому что я нашёл себе чудесную сиделку, на которую имею виды.» Почему, чёрт побери, нельзя было сразу мне так сказать, чтобы лишний раз не нервничала? Религия не позволяла?

Я с силой запрокинула голову, ударяясь затылком о сидение, и едва не застонала. Бли-ин, мне надо развеяться. Хотя бы выпить самого шикарного в мире… Сто-о-оп!

– Стой! Не выезжай! – выпалила я, когда телохранитель уже собирался надавить на газ.

Станислав резко надавил на тормоз, заставляя машину дёрнуться, но послушно перевёл скорость на нейтралку. Посмотрел на меня, подождал, пока соберусь с мыслями… но собираться уже было не с чем, не за чем и некуда, потому что внезапный порыв решил всё.

– Паркуйся обратно и идём, – заговорщицки сообщила я. К чёрту скрытного Сержа и нервный день, я хочу отдохнуть.

Телохранитель явно не разделял энтузиазма, хотя послушно поставил автомобиль на парковочном месте и вышел из салона. Я, радуясь внезапной идее, едва не приплясывала на месте, готовая сорваться на бег. Конечно, можно было заставить Стаса объехать целый квартал и ставить машину уже на месте, но зачем, если у нас – в отличие от Сержа, – ноги работают прекрасно, а пешком путь займёт меньше десяти минут.

– Пошли, – хотелось схватить Стаса за руку и потащить за собой, как маленькой девочке. Но вместо этого я улыбнулась, устремляясь к дальнему выходу со двора.

Уверена, улыбка вышла шальная, предвкушающая, а вкупе с попыткой увести куда-то вглубь квартала – даже подозрительная. Но я девочка хорошая, сильничать не собираюсь, так что телохранителю в полутьме чужих дворов ничего не угрожает. Я же фригидная, мать её, сучка.

Очень не вовремя вспомнился дикий пожар, охвативший тело и разум в прошлые выходные. Пожар, разгоревшийся от одного грёбаного прикосновения.

– Регина Денисовна, вы решили прогуляться? – скептически поинтересовался Стас, послушно топая следом за мной.

Если прикинуть, что в этот момент мы как раз стояли у мусорок, пережидая, пока мимо пробежит собачья свадьба… прозвучало весьма специфически. Я проводила последнего пса взглядом, вынырнула из закутка и, сделав пару шагов, остановилась у огромного куста сирени. Начало лета, как-никак.

– А почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответила я, тайком оглянулась, проверяя, всё ли чисто, и кощунственно отломила небольшую цветущую веточку.

Потом бросила взгляд на Стаса… и зависла. Потому что он почти улыбался. Да, почти, но всё же уголки губ подрагивали, когда телохранитель смотрел на маленькую веточку сирени, зажатую в пальцах. Я, вся такая взлохмаченная, вся в сером, как мышка (если, конечно, мышки носят платья футляры на две ладони выше колена и с не самым скромным декольте), и с сиренью в руках. И точно знаю, что если поднести цветы к лицу, глаза будут казаться не голубыми, а слегка сиреневыми. Особенно сейчас, в полутьме.

– Хорошо, почему бы и нет, – кивнул Станислав. А в золотисто-карих глазах пляшут искорки. Ведь искорки?

Я сглотнула, резко поворачиваясь на каблуках. Глубокий вздох помог немного успокоиться. Веточка сирени подрагивала в руке, изящные цветочки нежно шевелили лепестками при каждом движении, их яркий аромат кружил голову, кружил, кружил… вместе с золотистыми искорками в глазах, внезапно таких спокойных. И я уже пожалела и о сирени, и о порыве «прогуляться». Лучше бы доехали, честное слово.

Но когда за поворотом появилось знакомое крылечко, а вместе с ним восхитительный аромат, пока совсем призрачный, но вскоре обещающий ударить по всем рецепторам, я перестала жалеть. Потому что нельзя жалеть, когда ты подходишь к логову наслаждения, плотского и душевного. Когда готов ступить в рай, обещающий множественный оргазм даже фригидной сучке. Когда у тебя по телу бегут мурашки от одной мысли, что ты окажешься внутри, прикоснёшься к невероятному, почувствуешь настоящий кайф.

– Прошу, – улыбнулась я, подходя к скромным ступенькам в обещающий наслаждение подвальчик. – Мы торопились именно сюда, а не к мусорке и собачьей свадьбе, – губы телохранителя вновь дрогнули, словно он сдерживал улыбку, и я, уже ощущая в голове шальную пустоту от скорого наслаждения, добавила: – Но если кончишь от кайфа прямо на пороге, я не виновата.

И сама шокированная последним замечанием, юркнула вниз по ступеням. Увы, получать оргазмы от кайфа тут собиралась только я. Но если учесть, что кроме Владика об этом месте истинного расслабления никто не знал – даже дядя Серж, живущий по соседству, – телохранитель был удостоен великой чести. И если он не получит здесь настоящего кайфа… я за себя не отвечаю. Вообще-то, самым сокровенным делюсь.

-25-

Что, простите? Кончит от кайфа?

Он сдерживался до последнего, старался унять вздрагивающие от смеха плечи и задержать улыбку, но в последний момент, когда девчонка успела уже проскользнуть за дверь, он просто-напросто рассмеялся, утыкаясь лбом в дверь. Слава Богу, не стеклянную!

Стас не мог понять, почему смеётся над её шутками. Так же, как он и не понимал внезапную тягу приглядеться к клиентке поближе, с другой стороны. Блядские серые туфли не давали ему покоя. Он не мог ошибиться, это были эти туфли, не похожие. Или мог? И всё же сама мысль не давала покоя. Если Регина любовница Рассольцева, то та дама с сумками… кто она? И если она действительно пришла в квартиру шефа Регины, то его клиентку заловили с любовником? Так?

Вздохнув, Стас проскользнул в подвальчик. Весь путь сюда он пытался прочитать по лицу Регины, что случилось. Её заловили с боссом и устроили скандал? Помада смазалась – девчонка успела поправить её ещё в машине, но факт, – с волосами печаль, щёки красные… то ли ругалась, то ли занималась сексом. А возможно, и то, и другое. Ему бы позлорадствовать, что подстилка крутого бизнесмена получила по заслугам, ведь сам был недоволен, что придётся работать с какой-то фифой. Но нет, он заглядывает ей в глаза и пытается понять, насколько девчонка расстроена. Понять то, о чём не задумывался ещё полчаса назад!

Это клиника, господа!

Но оказалось, что если к ней присматриваться, Регина… весьма милая. Забавная, почти как его сестра, когда позволяет себе расслабиться.

Миновав небольшой тамбур, Стас толкнул вторые двери – и замер. Регина уже успела убежать вглубь зала, но он остановился на пороге, просто в одно мгновение понял, что она имела в виду, когда обещала кайф.

Аромат сбивал с ног. Свежий, насыщенный и просто невероятный. Это вам не жалкий стаканчик из Старбакса или разбодяженное пойло, которое обычно подают в центре. Это Кофе. Вот так, с большой буквы. И, кажется, с такой же большой буквы Кайф. Если вкус здесь такой же, как аромат, он согласен: от такого и кончить не жалко.

Очнувшись от первого впечатления, Стас нагнал Регину, которая уже устраивалась за столиком в углу. Небольшой мягкий диванчик, который подразумевал, что они будут сидеть на разных сторонах, а не напротив друг друга, круглый столик с композицией из цветов и скромное меню на пару страниц. Уютно, но ничего примечательного.

Кроме запаха.

Отлично, плюс к карме его заказчице за то, что каким-то неведомым чутьём поняла, что Вероцкому жизненно необходим стаканчик кофе. Или за то, что сама его захотела.

– Согласись, один аромат сбивает с ног, – протянула она, падая на диванчик и жмурясь, как сытый кот.

– Соглашусь, пахнет восхитительно, – кивнул он.

И получил в ответ улыбку, которая выбивала воздух похлеще полноценного удара под дых. Чертовски непосредственную. Словно сейчас вместо фифы, ласково воркующей с шефом каждый божий день, перед ним сидела девочка-милашка. Веточка сирени в руках, печальный взгляд… и улыбка. Наверное, именно так она смогла завоевать шефа? И того учителя-геймера? И, наверное, ещё многих…

– На вкус ещё лучше, – покивала Регина. – Настоящее блаженство. Простое меню у них скудное, зато кофейная карта. Ах!

Она с наслаждением вздохнула – так отчаянно, что где-то на краю сознания у Стаса вновь мелькнули мысли о сексе, – и обняла меню.

– Присаживайся, выбирай. Цены тут не самые маленькие, но денег потом не жалко.

***

Я попала в Рай. В гастрономический рай ищущего бодрости человека. Один глоток божественного напитка в этом заведении восстанавливает все силы, прочищает голову, наставляет мысли (и тебя самого) на путь истинный. Без шуток. Проверяла на себе и на Владике, который, если уж быть совсем откровенной, и нашёл когда-то это место.