Червячок Игнатий и его удивительная жизнь. 60 сказочных историй

Пёрышко

Однажды червячок Игнатий, нарыхлившись земли и начитавшись книжек, вылез из норки, чтобы проветриться. И совсем недалеко от норки обнаружил пёрышко. Лёгкое, нежное – и вместе с тем широкое, упругое и прочное.

«Из него получится отличный гамак, – решил червячок. – Давно что-то я не качался в гамаке».

Он привязал пёрышко к двум прочным стеблям пижмы. Потом улёгся на него, и оно немного прогнулось, как положено гамаку. Игнатий раскачивался, любуясь жёлтыми шариками пижмы высоко над собой. Они были похожи на созвездия из маленьких солнышек. Эти созвездия перебегали с места на место, в такт качанию гамака. Перебегали быстрее и быстрее, потому что червячок качался изо всех сил, стараясь улучшить своё проветривание.

Наверное, пёрышко добавляло к раскачиванию и свои упругие силы. А тут ещё подул сильный ветер – и это оказалось чересчур для гамака. Ветер сорвал его, взметнул вверх и понёс всё выше и выше!

– Вот это проветривание! – выкрикнул червячок Игнатий. – Даже крылышками махать не обязательно!

Он успел как следует закрепиться на своём бывшем гамаке и теперь смотрел вниз. Жёлтые солнышки пижмы стремительно уменьшались, пока не превратились в крошечные искорки, почти неразличимые среди травяного ковра. Ветер поднял пёрышко выше самого высокого из окрестных деревьев, а потом затих. Пёрышко закрутилось в воздухе – и метко залетело куда-то, как мяч в баскетбольную корзину. Во всяком случае, так показалось червячку Игнатию, который ощущал себя частью этого мяча.

Но у баскетбольной корзины нет дна, а здесь оно явно имелось, потому что червячок лежал на нём в обнимку с пёрышком, от которого теперь решил отлепиться. Увы, сам он застрял между двух веточек гнезда – так, что не мог ни выползти, ни расправить свои прозрачные крылышки.

– Надо же, какое совпадение! – произнёс он вслух. – Птичье пёрышко прилетело обратно в птичье гнездо.

– Не обратно, – возразил ему чей-то громкий, но явно детский голос. – Это не воронье перо. А гнездо – воронье.

«Вот занесло!» – подумал червячок. Но вежливо сказал:

– Здравствуйте. Меня зовут червячок Игнатий.

Тут над ним навис большой клюв. И два любопытных глаза. Клюв приоткрылся (червячку стало очень страшно!), и тот же голос произнёс:

– Круто! А я думал, ты просто пища. Ну, а я Марфик. Воронёнок Марфик. Да не дрожи так, я ещё не умею сам глотать. Пока мать не прилетит, можем поболтать.

– А когда прилетит? – поинтересовался червячок Игнатий. – Что будет, когда она вернётся? Честно говоря, я не очень люблю, когда меня принимают за пищу.

– Когда мать вернётся, она тут будет распоряжаться, – вздохнул Марфик. – Она сильная. Знаешь, какой у неё клювище? Долбанёт – не понравится. Даст мне тебя съесть, так придётся слушаться. С ней не поспоришь. Она всегда повторяет: «Кто сильнее, тот правее».

– Глупость какая! – не удержался червячок Игнатий. – Ты тоже так думаешь?

– Мать говорит, мне ещё рано самому думать. Она велит её мысли заучивать. Она же сильнее. Значит, у неё мысли правильные.

Марфик говорил каким-то странным тоном. Непонятно было, согласен он с матерью – или просто рассказывает о ней. Но червячок Игнатий решил в любом случае высказать своё мнение:

– По-моему, всё-таки ум находится не в клюве и не в лапах. Так что сила тут ни при чём. И мысли у каждого свои собственные должны быть, а не чужие. Ведь ты свою жизнь живёшь. И если мама тебя любит, разве ей не интересно, что ты САМ думаешь?

– Если любит… – задумчиво повторил Марфик. И тут же спохватился: – Конечно, любит! Она сама говорила. Просто у нас, ворон, очень строгие правила жизни. А про мои мысли зачем ей спрашивать? Если они будут от её мыслей отличаться, у меня перья начнут белеть. Заметно будет. За это могут и из гнезда выкинуть.

Тут над гнездом послышался шум крыльев. Ворона вернулась домой. Она сложила в сторонку принесённую в клюве провизию и оглушительно гаркнула:

– Пррривет, дорррогой!

Осмотревшись, она заметила пёрышко, на котором прилетел червячок Игнатий и возмутилась:

– Непорррядок! Посторрроннее перрро!

Она тут же выбросила его прочь. Правда, пёрышко зацепилось пушинками за торчащую из гнезда ветку, и повисло на ней. Но ворона уже перенесла внимание на червячка Игнатия.

– Прррибавок пррровизии! – радостно приветствовала она его, но Игнатию почему-то не захотелось отвечать на это приветствие.

– Ррразевай рррот! – скомандовала ворона Марфику и схватила червячка Игнатия поперёк тела.

От веточек он теперь был свободен. Но не от вороны.

Воронёнок беспрекословно раскрыл клюв. Хоть и детский, но тоже немаленький.

Но в тот момент, когда мать отпустила червячка, чтобы тот свалился в подставленное горлышко, Марфик дёрнул головой. Случайно? Или, может быть, не совсем? Так или иначе, но предназначенный на корм путешественник упал мимо, на край гнезда. Как раз там, где трепыхалось на ветру его летучее пёрышко.

Обвиться вокруг него и вместе с ним сорваться с ветки – заняло у червячка Игнатия одно мгновение: быстрее, чем расправить крылышки. Некоторое время он парил по ветру на пёрышке, а потом всё-таки раскрыл крылья и полетел сам. Так надёжнее. Пёрышко помчалось куда-то вдаль, а червячок Игнатий вскоре был у себя в норке.

Он думал, как расскажет о своём приключении друзьям на вечернем чаепитии – и очень переживал за воронёнка. Ведь он успел разглядеть на перьях у Марфика несколько белых пятнышек. И догадывался, что это означает.

Под землёй и над землёй

Так иногда бывает, что случается то, о чём думаешь. Или что-то похожее.

Червячок Игнатий мирно дышал свежим воздухом после своих дневных дел, размышляя о прочитанной книге. В ней говорилось о таких милых вещах, как извержение вулканов и землетрясения. Игнатий никогда не сталкивался с этими капризами природы, но на всякий случай начал сочинять для себя правила поведения при каких-нибудь эдаких обстоятельствах.

– Правило первое, – сообщил он сам себе учительским тоном, чтобы лучше запомнилось, – не впадать в панику.

В этот самый момент всё и началось!

Позже, за чаепитием, червячок Игнатий объяснял друзьям, что это было похоже одновременно и на землетрясение, и на извержение. Земля затряслась под ним – и начала извергаться…

Хорошо, что он успел придумать хотя бы первое правило: не впадать в панику. Вот только что такое паника? Что-то вроде страха, когда ничего не соображаешь. Поэтому Игнатий не стал пугаться и продолжал соображать. И вскоре сообразил, что под ним не только земля, но и что-то живое, с лапами и ртом. Для червячка это довольно опасные штуки, их надо беречься. Так что он занял наиболее безопасную позицию.

Это очень удивило владельца лап и рта.

– Что это у меня за шарфик появился? Под землёй его не было… Может, здесь так приветствуют тех, кто наружу высовывается?

– Я не шарфик, – честно признался «шарфик». – Я червячок Игнатий. И рад вас приветствовать здесь. Просто я старался не впадать в панику. Но сейчас я освобожу вас от себя.

И червячок Игнатий взлетел.

Покружившись в воздухе, он убедился, что причиной землеизвержения был просто-напросто вполне симпатичный крот, прорывший ход из-под земли наружу. При этом он выворотил кучу земли, которую называют кротовиной. На шее этого крота червячок и пытался уберечься (без всякой паники) от лап и рта.

Червячок опустился на камень рядом с кротом и продолжил знакомство:

– Пожалуйста, позвольте узнать ваше имя.

– Да я-то Прокоп. Крот Прокопий. Но… Может, мне показалось?.. Вы что, умеете летать, червячок Игнатий?

– Не показалось. Умею, – признался червячок. – У меня крылья есть.

– Да? Что-то я их не вижу.

Червячок Игнатий знал, что кроты не отличаются острым зрением, но не стал даже намекать на это. Просто пояснил:

– Они совсем незаметные. Тонкие и прозрачные. Они у меня чудом появились.

– Да, крылья – это чудо, – сказал крот Прокоп. – Я когда-то дружил с бабочкой, её звали Уя. Ах, какие у неё были крылья! Очень заметные, кстати. Про незаметные крылья я и не слыхивал. Хотя над землёй всякое случается. Но вы-то, червячок Игнатий, как и я, подземный работник. Откуда же у вас крылья?

– Просто я очень-очень сильно попросил о них, вот они и появились, – червячок Игнатий не стал объяснять, Кого он попросил. Ведь и так понятно, что попросил Того Единственного, Кто способен на чудо. – А потом я понял, что у многих есть невидимые крылья.

– Невидимые? У многих? – заинтересовался крот. – Как это так?

– Ну, вот паук Пафнутий, например, – с удовольствием стал размышлять вслух червячок Игнатий. – Он такие удивительные картины из паутины делает. Наверняка он на каких-то невидимых крыльях куда-то летает и видит там красоту для своих картин. Или божья коровка Пятнашка. Она умеет придумывать замечательные игры и занятия. Тоже ведь откуда-то их приносит. Впрочем, у неё и обычные крылышки есть. Но я ведь о другом говорю…

– Понимаю, – задумчиво произнёс Прокоп. – Бабочка Уя тоже мне всякие необычные вещи рассказывала… Так у вас много друзей с невидимыми крыльями, червячок Игнатий? Вот бы с кем-нибудь из них познакомиться…

– Это можно устроить, – тут же откликнулся червячок. – И очень даже интересно получится…

Когда вечером, за чайным столом, червячок Игнатий рассказал друзьям про свою встречу, жук Дормидонт удивился:

– Почему же ты не пригласил крота Прокопа к нам на чай? По крайней мере голову он мог бы сюда просунуть.

– Конечно! Головы вполне достаточно, чтобы чаю попить и пообщаться со всеми, – поддержал Дормидонта кузнечик Кузя.

– Вот и мы с кротом Прокопом так решили, – улыбнулся червячок Игнатий.

Тут рядом со столом началось небольшое землеизвержение… Когда крот Прокоп высунул голову, она оказалась как раз на уровне стола. В панику никто не впадал, а божья коровка Пятнашка налила новому гостю чашечку чая.

– Кстати, – заявила она, – с землеизвержением можно устроить совершенно необычную игру…

И скоро крот Прокоп понял, что в этой компании не соскучишься. Ему даже показалось, что у него самого появляются маленькие невидимые крылья.

Стремительная стрекозка

Она влетела в норку червячка Игнатия, словно стрела.

Червячок был поражён. Вовсе не тем, что к нему внезапно ворвались, такое время от времени происходило. Его удивило, КАК это у неё получилось. Хотя вход в норку червячок сделал шире, чем нужно ему самому, чтобы могли заходить гости разной величины, но влететь с расправленными крылышками всё-таки было невозможно. Потом, когда они уже хорошо познакомились, Игнатий узнал, что эта бойкая стрекозка умеет, разогнавшись перед узким отверстием, мгновенно сложить крылышки, пролететь насквозь – и тут же расправить крылышки снова. Но сейчас ему оставалось только удивляться.

Комната для чаепитий в норке была довольно просторной, и стрекозка несколько раз прокружила по ней, прежде чем лихо приземлилась и выпалила:

– Здрасьте! Пришлось-ворваться-виновата. Воздушные-контролёры-надоели. Опять-хотели-задержать. Думают-слишком-быстро-летаю.

У входа в норку послышались голоса:

– Ишь, нашла где спрятаться! У червячка Игнатия! Зайдём?

– Да ладно, не стоит. Может, она к нему в гости и торопилась.

– Ну и что?

– Как это «ну и что»? Если бы меня к червячку Игнатию на чай пригласили, я бы ещё быстрее помчался!

– Тогда летим дальше. Ох уж это стрекозка Зоя!..

– Летим-летим…

Голоса умолкли, а стрекозка Зоя возмутилась:

– Быстрее не помчался бы! Ведь они меня не догнали!

– Просто у него не было приглашения на чай, – улыбнулся червячок Игнатий. – Он же сказал: «Если бы меня пригласили»…

– Подумаешь! Я тоже без приглашения, – возразила стрекозка Зоя и тут же спохватилась: – Ой, не хотела беспокоить! Вижу – норка, вот и влетела. Ну всё, спасибо. Их уже нет. Лечу обратно.

– Как, а чашечку чая? – удивился червячок. – Приглашаю, стрекозка Зоя.

– На чай? Чтобы я не зря сюда мчалась? Здорово! То есть спасибо. Я быстренько. Хлоп чашечку чая – и полетела.

– Быстренько не получится. – Червячок Игнатий уже накрывал на стол. – Так что можно и не торопиться.

– Почему это не получится? – изумилась стрекозка. – У меня всё быстро получается. Медленно я даже не умею.

– Ну, ведь чай пьют не только для того, чтобы вода внутри была – Червячок подвинул Зое чашечку чая и блюдо со всякими вкусностями. – И кроме БЫСТРО или МЕДЛЕННО есть всякое другое. Можно всё делать – СО ВКУСОМ. Или – КАК СЛЕДУЕТ. Это не быстро и не медленно.

– Со вкусом или как следует – это и значит «быстро», – решительно сказала стрекозка.

– А если кого-то выслушать надо? Пожалеть? Вместе о жизни подумать? Посочувствовать? Крикнешь «Сочувствую!» – и тут же улетишь?..

– Да, это смешно было бы, – согласилась Зоя. – И не очень-то хорошо.

– Или рассказать что-нибудь интересное… – продолжал червячок Игнатий, наливая гостье следующую чашку. – Вот я, например, вспомнил историю про быструю лошадь…

– Ладно, всё, никуда не тороплюсь. – Зоя уселась поудобнее и выпила не всю чашку сразу, как сначала, а небольшой глоточек. – Про быструю – это интересно!

– Так вот, на лошадиной ярмарке один торговец кричал: «Подходите, выбирайте! Вот дешёвая лошадь, всего десять монет. А эта стоит сто, зато бежит в десять раз быстрее! Выбирайте, покупайте!» Подошёл к нему мудрец, который не покупал ничего, просто лошадьми любовался, и говорит: «Стоит ли твоя быстрая лошадь так дорого? Ведь если она побежит не в ту сторону, то будет в десять раз быстрее убегать от нужного места!» Сказал – и пошёл дальше. Почесал торговец в затылке, посоображал – и уменьшил цену на быструю лошадь.

Стрекозка отпила ещё глоток чая, подумала, а потом подскочила с криком:

– Поняла! Поняла! Это прямо будто про меня. Бывает, улечу куда-нибудь совсем не туда, а потом себя ругаю: эх, зачем же я так быстро не туда летела! Могла бы и помедленнее! А ещё историю?..

Червячок Игнатий знал много необычных историй. Таких необычных, что после каждой хотелось поговорить о чём-то важном. Неторопливо поговорить. Со вкусом. Как следует…

Вот они и говорили. Пока у входа в норку не раздались голоса:

– Слышишь, слизнячок Лямба? Чаепитие уже началось! Я же говорила тебе, что надо было отправиться сюда не пять часов назад, а шесть!

– Да мы вроде вовремя пришли, улитка Ульяна…

– О, это уже наша компания на чаепитие стала собираться, – спохватился червячок Игнатий. – Пора уже стол на всех накрывать.

– Я помогу! – быстро сказала стрекозка. – И не знаю… Если бы можно было… ну, остаться ещё немного…

– Конечно, – кивнул червячок. – Вот уже можно познакомиться с улиткой Ульяной и слизнячком Лямбой… Не беспокойтесь, друзья, вы вовремя пришли! А это стрекозка Зоя. Сейчас остальные подойдут, с ними тоже интересно познакомиться. Если не спешить…

– Я совершенно не спешу! – тут же откликнулась Зоя, которая успела уже расставить на столе все чашки, блюдца и ложки, которые имелись у червячка Игнатия. – Теперь я всё поняла. Спешить надо только в одном направлении – к норке червячка Игнатия.

– Кстати, тоже не обязательно спешить, – заметил слизнячок Лямба. – Можно просто выйти в этом направлении заранее.

Большой и маленький

Стоял прекрасный денёк. Червячок Игнатий играл с друзьями в одну из увлекательных прыгательно-прятательно-догонятельных игр, придуманных божьей коровкой Пятнашкой. И вдруг неподалёку раздался поразительно противный голос:

– Ох, и получит сейчас от меня эта дурацкая ворона! Вот булыжник как раз для неё… У, подлая, увернулась! И улетела. Ничего, ещё попадёшься!

– Опять этот лысый нахал вышел! – возмущённо загудел жук Дормидонт. – Никогда не знаешь, какую гадость он придумает. Покоя никому не даёт. Здоровенный такой, все его боятся.

– Не лысый, а бритый, – поправила Пятнашка. – Но всё равно придётся другое место для игры выбирать.

Тем временем парень с выбритой головой и в борцовской майке, которая позволяла ему выставить напоказ свои мускулы, заметил мальчугана на качелях.

– Эй, слезай! – приказал он.

– Да я только что сел… – жалобно пропищал мальчик.

– Не понял, да? – Парень схватил мальчишку за ухо, стащил с качелей и продолжал выкручивать ему ухо. – Так понятнее? Вставай на колени, проси прощенья!

– Надо что-то делать! – решительно произнёс червячок Игнатий, и друзья встрепенулись.

Сам червячок, шепнув что-то Пятнашке, взлетел в воздух на своих прозрачных крылышках и стал высматривать посадочную площадку. Бритая макушка показалась ему удобным аэродромом.

Тем временем паук Пафнутий стал быстро карабкаться на дерево, которое росло у качелей. Пятнашка крикнула стрекозке Зое:

– Ты быстрее летаешь! Слушай, что надо делать! – и что-то тихо ей объяснила.

После этого Зоя взвилась в воздух и мгновенно исчезла.

А жук Дормидонт громко зажужжал и устремился на хулигана. Как боевой пилот, он пошёл на таран – и ударил парня в лоб изо всей силы!

Лоб оказался крепкий. Отважный пилот (он же и самолёт) от удара потерял всякое сознание и рухнул на землю. К нему тут же подскочила Пятнашка, оттащила подальше, к стволу дерева, и стала приводить в чувство.

Парень даже не пошатнулся, но от неожиданности и удивления выпустил мальчика. Тот, не мешкая, улепетнул куда подальше.

– Ах ты, жучина несчастный! – взревел парень и стал топать по земле ногами. – Раздавлю!

– Не надо так злиться, – посоветовал червячок Игнатий, который уже перебрался на хулиганское плечо. – От этого и самому хуже, и всем остальным.

– А это ещё что за разговаривающая козявка? – скосил глаза здоровяк.

– Не козявка, а червячок. Червячок Игнатий. Не надо больше безобразий, пожалуйста. Мы тоже здесь живём – и не хотим этого.

– Вы? – изумился парень. – Ты? Да что ты можешь против меня, червячишка? Сейчас от тебя, от вас всех мокрого места не останется! Это ещё что за ерунда?..

На его лицо налипла густая паутина, спущенная с ветки дерева пауком Пафнутием. Но большущей пятернёй парень собрал с лица паутину и вдруг проявил изобретательность, которой от него не ожидали. Этой же ладонью он схватил червячка Игнатия и вместе с паутинным комком бросил себе под ноги. Червячок пытался выбраться из паутины, чтобы взлететь, но времени на это не хватало. Над ним нависла подошва кроссовки, которая неторопливо опускалась (парень хотел растянуть удовольствие), становясь тем больше, чем ближе.

И вдруг – странное дело! – продолжая медленно опускаться, подошва стала стремительно уменьшаться. Вместе с кроссовкой и её хозяином. Когда парень топнул по земле, он уже был крошечным паренёчком, в несколько раз меньше червячка Игнатия. Лилипутик стоял неподалёку от собравшихся вместе друзей и ошалело оглядывался, не в силах понять, что же случилось.

Игнатий, с помощью подоспевшего автора паутины, наконец освободился от неё.

– Что же нам делать с этим молодым человеком? – озабоченно сказал он. – В норку на чаепитие мне приглашать его совершенно не хочется. Но ведь любой воробей его склюёт. Или муравьи к себе утащат. Уж очень он маленький…

Тут лилипутик в борцовской маечке (правда, разглядеть его мускулы теперь было трудно) бухнулся на коленки и пронзительно завопил тонким голоском:

– О, великий змей! Это… Пощади меня, спаси от воробьёв и муравьёв! Я, ну… Буду тебе служить. Выполню всё, что прикажешь!

Но червячок Игнатий отполз в сторону и тихо спросил у стрекозки Зои:

– На сколько времени Уменьшительная фея его заколдовала?

– У нас всего несколько минут, – сказала стрекозка.

– Тогда пусть каждый скажет нашему малышу всё, что хочет, – предложил Игнатий.

Первой подскочила к лилипутику божья коровка Пятнашка.

– Только попробуй когда-нибудь помешать кому-нибудь играть или радоваться жизни! – выпалила она. – Станешь меньше самого маленького из моих пятнышек.

– Если посмеешь разрушить то, что сделал другой, – придвинулся к паренёчку паук Пафнутий, помахивая паутинной плёткой, – попадёшься ко мне в паутину.

– Нет, нет, ни за что… – бормотал человечек, пытаясь спрятаться в свою маечку.

– Не смей обижать маленьких! – строго добавила стрекозка Зоя. – А то…

– Подождите, что вы всё о плохом?.. – вмешался червячок Игнатий и обратился к микропареньку, у которого, кажется, даже стали пробиваться волосы на голове – чтобы встать дыбом. – Ведь вы ещё такой молодой. Постарайтесь заслужить, чтобы вас приличные люди захотели пригласить к себе на чай, и всё будет в порядке…

Но тут червячка оттеснил очухавшийся наконец жук Дормидонт. Он навис над лилипутиком, шевеля усами и двигая челюстями:

– Если! – рявкнул он. – Ещё раз! Ты!..

Говорить дальше было ни к чему. От ужаса человечек упал в обморок.

Друзья отползли подальше и наблюдали, как лежащий без сознания парень вскоре вернулся к своим прежним размерам. Потом он вздрогнул, сел, поморгал глазами – и вдруг вскочил. Боязливо оглядываясь, он вприпрыжку добежал до своего подъезда и исчез за дверью.

Больше проблем с ним не было.

Превращение Петтера в Петю

Загадочные звуки не давали червячку Игнатию покоя.

То ли в этот день он переутомился, рыхлив землю больше, чем обычно, то ли переживал из-за прочитанного, но ему никак не удавалось спокойно подумать. Он лежал в приятной бархатной травке, погода была расчудесная, но рядом, из-за забора, доносилось странное бормотание, которое его беспокоило.

В конце концов червячок решил разведать, в чём дело. Он нашёл в заборе дырочку (находчивый червячок всегда сумеет это сделать), пролез через неё и увидел на скамейке мальчика, от которого шло бормотание.

Выглядел мальчик забавно. На плечи он набросил, как плащ, кусок тёмной материи, которую правильнее было бы назвать тряпкой. На носу у него с трудом удерживались кругленькие очки – вернее, оправа без стёкол. Она была рассчитана совсем на другое лицо (должно быть, на бабушкино или на дедушкино). В руке мальчик держал палочку, которой водил над банкой с синей водой, произнося непонятные слова.

Стараясь понять, что происходит, Игнатий приблизился к скамейке.

– Эх, опять не получается! – с досадой вздохнул мальчик.

Он огляделся вокруг, и его взгляд упал на червячка неподалёку от скамейки.

– Попробую другое заклинание! – оживлённо воскликнул он, наклоняясь и водя палочкой над червячком. – Превращу червяка в человека.

И опять забормотал что-то непонятное. Червячок Игнатий подумал, что настало время познакомиться и произнёс, как обычно:

– Добрый день! Меня зовут червячок Игнатий.

– Ура, наполовину сработало! – обрадовался мальчик. – Он уже говорит. И имя человеческое.

– Я давно умею говорить, – честно признался червячок. – Имя у меня такое тоже с самого рождения. А ваше имя как?

– Наше? Моё то есть? Ну… Петтер – вот как меня зовут! Значит, это не заклинание подействовало?

– Нет, конечно. На меня вообще заклинания не действуют. Зато я знаю, какие книги вы читали, а какие нет.

– Кто мы? Ой, червячок Игнатий, а можешь меня на «ты» называть? Ты что, мысли угадываешь? Ну, это, про книжки…

– На «ты» называть могу, – согласился червячок, – а мысли угадывать – нет. Но ты наверняка начитался про Гарри Поттера.

Петтер смущённо отвёл взгляд:

– Вообще-то я его не читал… Слишком книжки толстые. Я его смотрел.

– Да… – понимающе кивнул червячок Игнатий. – И решил тоже колдовству научиться?

– А мне ребята рассказали несколько заклинаний, вот я и пробую.

– Это потому, что ты про Нарнию не читал.

– Не читал… Но тоже смотрел. А при чём тут Нарния? – удивился Петтер.

– Про Нарнию читать надо, – мечтательно произнёс червячок Игнатий. – Если читаешь, ты как будто побывал там. А когда смотришь – видишь только то, что режиссёр придумал. В Нарнии узнаёшь, чем настоящая жизнь отличается от фальшивой. И что колдовство – это как раз из фальшивой жизни.

– Ну, ты так говоришь… Как будто сам в Нарнии побывал.

– Я и побывал, – подтвердил Игнатий. – И всем своим друзьям про неё за чаем рассказывал.

– А где это вы чай пьёте? – заинтересовался мальчик.

– У меня в норке.

– Эх, если бы я мог в червячка превратиться, я бы тоже к тебе на чай попал! – развёл руками Петтер. – Вот видишь, пригодилось бы колдовство!..

Он на всякий случай постукал себя своей палочкой, но всё-таки она, видимо, была недостаточно волшебной.

– Все колдуны – несчастные люди, – возразил червячок Игнатий. – У меня к тебе, Петя, другое предложение. Тебя ведь по-настоящему Петей зовут?

Петя смущённо кивнул и тут же переспросил:

– Какое предложение?

– Я с удовольствием расскажу тебе про Нарнию, и не надо ни в кого превращаться. Будешь знать о ней так, будто сам там побывал. А потом… – червячок сделал паузу, убедился, что мальчик внимательно слушает, и продолжал: – Потом ты можешь собрать друзей на СВОЁ чаепитие и рассказать им о Нарнии то, чего они в фильме и не видали.

– Ух ты, здорово! – откликнулся мальчик и уселся поудобнее. – Давай! То есть расскажи, пожалуйста.

И червячок Игнатий пустился в воспоминания о Нарнии…

Когда он вернулся к себе в норку, там уже хлопотали, накрывая стол к чаю, божья коровка Пятнашка и стрекозка Зоя.

– Ещё чуть-чуть – и ты опоздал бы на чаепитие! – сказала Пятнашка, стараясь казаться строгой.

– Может быть, случилось что-нибудь необычное? – заинтересовалась Зоя.

– Да, – подтвердил червячок Игнатий. – Произошло необычное, но очень приятное превращение неудавшегося колдуна Петтера в замечательного мальчика Петю. Если, конечно, он не станет называть себя Питером, как зовут одного из героев Нарнии, который ему очень понравился… Кстати, Петя обещал когда-нибудь пригласить меня на своё собственное чаепитие.

Дикое настолье

Двое мальчишек, проходя мимо места, где лежал погружённый в свои мысли червячок Игнатий, громко хохотали. Вдруг один из них, в майке с черепом, закричал:

– Стой! Вот кто нам пригодится!

Он наклонился к червячку Игнатию и со смехом произнёс:

– Ну-ка, червячок, нам нужна твоя помощь.

Игнатий всегда был рад придти на выручку. Но он не успел сказать об этом. Мальчишка схватил его, зажал в кулаке, и они с приятелем пустились бегом к зданию школы, находящемуся неподалёку.

«Странно, – подумал червячок. – Зачем им в воскресенье в школу? Что-то не похоже, чтобы они обожали учиться».

– Ну-ка, где там окно директрисы? – спросил пиратский мальчик. – Вон то? Отлично, там как раз фортка открыта.

Он разжал ладонь, быстро завязал червячка узелком и… закинул его в форточку! Игнатий никак не мог расправить свои крылья: ведь он был завязан.

– Супер! – одобрил его приятель. – Прямо на стол ей попал. Будет знать, как родителям на нас жаловаться…

Это было последнее, что услышал червячок Игнатий. Но ему было уже не до мальчишек. В него летело копьё!

Не успев развязаться, червячок узелком перекатился вбок. Копьё ударилось рядом, и наконечник его сломался о полированную поверхность стола. Только теперь Игнатий заметил, что принял за копьё остро заточенный карандаш. К сломанному карандашу тут же подкатилась точилка и принялась заострять его заново.

А на червячка уже надвигалась новая угроза. Большой чёрный дырокол наезжал, будто бульдозер, и два его круглые зуба готовы были проделать дырки в чём угодно. «И в КОМ угодно!» – ужаснулся червячок Игнатий, забиваясь в узкий промежуток между какими-то пластмассовыми стенками.

В это ущелье дырокол не мог пробраться. Но и развязаться там червячку Игнатию не удавалось. А тут ещё новая опасность: на смену дыроколу явились ножницы. Лязгая длинной, как у щуки, пастью, они пытались залезть в щель, но вместо этого раздвинули стенки настольных башен, и червячку удалось выкатиться из ущелья с другой стороны.

Здесь его подстерегали новые враги. Сверкающий степлер, чтобы показать, на что он способен, куснул подвернувшийся кусок бумаги и впечатал в него металлическую скобку. За ним, словно маленькая собачка, мельтешила совсем непонятная штука с косыми железными клыками. Ухватив ими скобку, она выдернула её из бумаги и держала, как собака косточку, очень довольная собой.

«Он и меня готов проткнуть? Нет, мне пирсинг не нужен! – охнул червячок Игнатий. – Даже если потом скобку вытащат, дырки-то останутся».

И тут, к великому своему счастью, он наконец сумел развязаться! А затем – расправить свои крылышки. Он взлетел прямо из-под блестящего носа степлера, который с досады только щёлкнул челюстями. А собачка-вытаскиватель растерянно уронила скобку и застыла в недоумении.

Фух-х-х! Червячок Игнатий на минуту приземлился на форточку, чтобы перевести дыхание.

Канцелярская армия на директорском столе торопливо занимала свои обычные места. Незваный пришелец был изгнан, можно было вернуться к привычному покою. Мальчишек и след простыл. Никто не мешал лететь домой. Так Игнатий и сделал.

Вечером червячок рассказал на общем чаепитии о своём необычайном приключении.

– Классно! Настоящий боевик! – с восторгом крикнул паучонок Чак.

– Жаль меня там не было, – пожалела стрекозка Зоя. – Я бы как спикировала!.. На одного, на другого, на третьего… Всех бы раскидала!

– А зачем этот парень завязал тебя в узелок? – поинтересовалась божья коровка Пятнашка. – Разве он знал, что ты летаешь, и хотел этому помешать?

– Ничего подобного! – пробасил жук Дормидонт. – Это чтобы легче было кидать в форточку. – Ведь камушек удобнее бросать, чем соломинку.

– Непонятно, почему вообще на тебя все эти штуки набросились, – высказался, подумав, паук Пафнутий.

– Ну я же был там ЧУЖОЙ, – объяснил червячок Игнатий.

– И живой, – добавила Пятнашка. – А они все искусственные. Для искусственных канцелярских дел. Слишком серьёзные…

– Да, наше застолье получше, чем то дикое настолье. – Червячок Игнатий с удовольствием оглядел стол и всех собравшихся. – Надеюсь, наши чашки и блюдца никогда ни на кого не набросятся.

– Может быть, даже научатся сами чаем наливаться и к нам подбегать? – заинтересовалась пчёлка Жанна. – Кто-нибудь хочет ещё чая? Пока они не научились, могу налить.

Дед Мороз, который верил в себя

Легко ли отпраздновать с друзьями Новый год? А что тут такого? – спросишь ты. Собрал друзей – и празднуй. Если, конечно, у тебя есть своя норка.

Своя норка у червячка Игнатия была. Замечательная норка. И друзья были. Чудесные друзья. А вот Новый год отпраздновать было очень трудно. Так трудно, что ни разу ещё этого не удалось.

Сложность была в том, что у всех друзей червячка Игнатия (да и у него самого, честно говоря) зима была очень сонным временем года. Какой уж там праздник, если ты спишь круглыми сутками и видишь увлекательные осенне-весенне-летние сны? Один только раз червячку довелось выбраться на зимнюю прогулку вместе с божьей коровкой Пятнашкой. И он так порадовался зиме, что решил обязательно как-нибудь устроить для всех друзей праздник Нового года.

К этому делу (ведь всякий праздник для кого-нибудь ещё и дело) нужно было хорошенько подготовиться. Игнатий поговорил с каждым из друзей, чтобы узнать, кто готов проснуться ради новогоднего чаепития. И для каждого прорыл специальный коридорчик от места сна к своей норке, чтобы не надо было выходить на мороз. А также запас продуктов, заварку для чая и всё прочее, чтобы не надо было слишком много хлопотать по хозяйству в праздник.

– Ты, наверное, и подарки приготовил? – поинтересовалась божья коровка Пятнашка.

– Зачем? – удивился червячок. – Ты разве не знаешь, что подарки Дед Мороз приносит?

– Ах да, вспомнила! Конечно-конечно. Только надо ведь, чтобы он узнал о наших планах. Мы же никогда Новый год не отмечали. Нет нас у него в списке.

– Ничего, он же чудесами занимается. Значит, чудесным образом о нас и узнает.

– А как же он в норку войдёт? Он же человеческого роста? Ну, ладно, ладно, лишь бы подарки влезли. Ведь если он подарит нам что-нибудь человеческое, оно же для нас великовато будет.

– Ох, божья коровка Пятнашка, – вздохнул червячок Игнатий. – Чем хороши чудеса? Тем, что не нам их обдумывать.

Этот разговор произошёл как раз перед тем, как Пятнашка собралась впадать в зимнюю спячку. Поэтому, когда червячок Игнатий разбудил её перед праздником, она, сладко зевнув, сказала:

– Я тут немного подумала и решила, что ты прав. Пусть чудеса сами происходят… А? Что? Уже пора? Сейчас, только умоюсь.

– Умывайся и приходи, – кивнул Игнатий. – А мне остальных надо будить.

Он не стал объяснять божьей коровке, что её «немного подумала» заняло пару месяцев сна. И уполз, напевая: «Новый год настаёт…»

– Ой, как пахнет ёлкой! – говорил каждый очередной гость, попадая в норку.

– А это ёлка и есть, – терпеливо отвечал каждому червячок Игнатий. – Вернее, веточка, которую нам подарила ёлка, чтобы у нас был настоящий Новый год.

– Может, у нас и Дед Мороз будет? – с усмешкой спросил жук Дормидонт.

– Конечно, будет, – уверенно подтвердил Игнатий. – Ведь Новый год вот-вот настанет. Всё, разливаем чай!

– Да ладно тебе придумывать, – Дормидонт неодобрительно покачал головой. – Всем известно, что Дед Мороз – это сказка. Проще говоря, выдумка.

В это время у входа в норку послышался стук.

В земляную норку постучать трудно. Поэтому у входа висела деревянная дощечка с деревянным молоточком. Но ведь сейчас вход был занесён снегом! Поэтому все и пробирались ходами, которые специально подготовил червячок Игнатий. Кто же там пробрался сквозь сугроб?

Каково же было всеобщее удивление, когда на приглашение хозяина норки «Войдите!» к ним ввалился настоящий Дед Мороз. Именно такой, как рисуют в человеческих книжках: бородатый, краснощёкий, в красном тулупе и в валенках, с которых он стряхивал, топая, остатки снега. Но рост у него был вовсе не как у людей, иначе не войти бы ему в норку. А ещё в руках у него был мешок, в форме которого угадывались выпуклости коробок с подарками. И подарки были что надо – все оказались довольны.

Только жук Дормидонт, порадовавшись своему подарку (устройству, которое можно превратить в любой инструмент), тут же глубоко задумался. Потом потихоньку подобрался к Деду Морозу и сильно дёрнул его за бороду (к счастью, не пользуясь подаренным инструментом).

– Больно! Ты что, с ума в Новый год сошёл? – возмутился Дед Мороз. – Моя борода, не наклеенная. Ты, должно быть, в Деда Мороза не веришь? Проверить решил?

– Ну… я… как бы… – начал подыскивать оправдание Дормидонт.

– Ничего, я не в обиде, – вздохнул Дед Мороз. В меня многие не верят, но это их личное дело. Я вот в себя верю. Пробирался к вам сквозь метель в Новый год? Пробирался. А вы можете и не знать, что там, на улице, метель. Притащил вам подарки? Притащил. Понравились они вам?

– Понравились! Ещё бы! Спасибо!.. – наперебой закричали друзья.

– Ну, так чем я не Дед Мороз? Даже борода… – он потёр подбородок, который побаливал после дёрганья, – даже борода настоящая! Чаем хоть угостите?

Деду Морозу тут же вручили самую большую чашку, и он, не боясь растаять, одним глотком отхлебнул половину. Новогодний праздник продолжался!..

Снова погружаясь в сон после возвращения, паук Пафнутий думал: «Можно было бы и придумать объяснение для жука Дормидонта. Например, что червячок Игнатий попросил своего друга гнома Нома стать для нас Дедом Морозом… Правда, рост у него не для норки. Так Уменьшительная фея могла помочь… Но какое это имеет значение? Раз этот Дед Мороз сам в себя верит, почему бы и нам в него не верить? Это всё-таки главное – верить в себя самого и в своё дело…»

На этом паук Пафнутий заснул. Во сне он увидел себя Дедом Морозом и стал обдумывать, кому что подарить.

Как добраться до папы

Шёл дождик. Червячку Игнатию это нравилось. Он ведь был дождевой червячок. А стрекозка Зоя в дождь всегда грустила, что не полетаешь. Правда, в компании с червячком Игнатием было так интересно, что можно было не обращать внимания на дождик. Хотя оно всё равно обращалось, но не так уж сильно.

От дождя их прикрывал большой знакомый Лопух.

Друзья разговаривали о детях и взрослых, перебирая, чем одни отличаются от других. И вдруг увидели, как к подъезду дома мчатся папа с сыном. Зонта у них не было (заботливого Лопуха тоже), и они торопились к родной двери, как могли. Сын, вцепившись двумя своими руками в одну папину, перелетал с её помощью через лужи. Но с одной из них не рассчитал – и плюхнулся в неё.

– Эх ты, зюзя! – сердито крикнул отец.

– Не зюзя, не зюзя!.. – заплакал от обиды мальчик.

Наконец они исчезли за дверью, а червячок Игнатий печально заметил:

– Зря он сына обидел. Несправедливо взрослому обзывать малыша.

– А мне иногда хочется даже, чтобы папа хотя бы обругал меня как-нибудь, – каким-то странным тоном сказала стрекозка, и червячку показалось, что, несмотря на защиту Лопуха, дождик всё-таки забрызгал ей глаза.

– Что у тебя с отцом, стрекозка Зоя? – тихо спросил он.

– Ничего… – жалобно ответила она. – Совсем ничего. Когда-то, давным-давно, он сильно обидел маму. Или она на него обиделась. С тех пор она не хочет, чтобы я с ним общалась. Вот и всё. Я и сама уже не хочу. Обижена, что он не смог что-нибудь придумать, чтобы по-другому было. Вон он сидит, на меня смотрит. А я не хочу…

– Ты серьёзно, – встрепенулся червячок Игнатий. – Где он сидит?

– Вон там…

В самом деле, по другую сторону дорожки, возле которой рос Лопух, стояла скамейка. Под ней, прямо на земле, подрагивал крыльями от сквозного ветерка Зоин папа. Почему-то он показался червячку немного знакомым.

Игнатий повспоминал, подумал и повернулся к Зое:

– А что если ты прямо сейчас к нему переберёшься и поговоришь с ним?

– Нет, нет, – замотала головой стрекозка. – Во-первых, в дождь перелететь невозможно, на полпути крылья намокнут. А когда дождь кончится, папа первый улетит. Он у меня гордый. Он и сейчас делает вид, будто дождик случайно его там застал. А сам всё время на меня посматривает.

– Значит, любит тебя, это ясно, – откликнулся Игнатий. – А что во-вторых?

– Во-вторых, мама на него обижена. Она и на меня обидится, если я с ним разговорюсь. В-третьих, и мне обидно, что всё у нас так нескладно…

– Послушай, стрекозка Зоя. Насчёт того, как добраться до него под дождём, у меня есть хорошая мысль. А вот насчёт всяких обид… Я по своим крылышкам знаю, как трудно лететь, когда на них попадёт капелька грязи. Пока она не высохнет, пока не стряхнёшь её, очень мучаешься. Обиды, по-моему, как капельки грязи на крылышках. Постараешься, стряхнёшь – и будешь летать свободно. Разве не так?

– Наверное, так, – задумчиво согласилась Зоя. – Раньше я не понимала, что такое обида. А теперь… Ты здорово объяснил. Я это и маме расскажу.

– Ещё могу тебе сказать, что я отношусь к твоему папе с большим уважением, – продолжал червячок Игнатий. – Не только потому, что он о тебе не забывает и прилетает хотя бы глянуть на тебя. Мы с ним однажды встречались и…

– Как, ты с ним знаком? – стрекозка Зоя была поражена и стала слушать с удвоенным вниманием.

– Да… И знакомство было не очень приятное. За что-то он на меня обиделся и решил отплатить мне. У него это не получилось. Зато получилось совсем другое. Он нашёл в себе силы извиниться передо мной! Знаешь, как это трудно, особенно если привык всегда считать себя правым? А он сумел. Когда доберёшься до него, передай от меня сердечный привет, пожалуйста.

– А какая мысль у тебя была? Как добраться? – стрекозке явно не терпелось пустить эту мысль в дело.

– Подожди немного, – попросил червячок.

И зарылся в землю.

Прошло несколько минут, прежде чем он вернулся обратно. И отрапортовал:

– Всё готово. Эта норка ведёт прямо туда, под скамейку, – видно было, что он доволен своей работой. – Я сделал её пошире, чтобы ты могла пролезть. Только в самом конце остался последний комочек земли. Боднёшь его – и вылезешь рядом с папой. Только одну вещь не забудь сделать…

– Знаю, знаю какую! Спасибище огромное, червячок Игнатий! – воскликнула стрекозка Зоя и тут же исчезла в норке.

Игнатий внимательно проследил, как она вылезла по ту сторону дорожки. Прежде чем двинуться к папе, Зоя тщательно стряхнула с крылышек все крошечки земли и грязи. И помахала лапкой червячку: видишь, я не забыла!..

«Надо как-нибудь её папу пригласить к нам на чаепитие, – подумал червячок Игнатий. – Да и маму тоже. Только, наверное, в разные дни».

Непослушный лифт

Тихо-мирно червячок Игнатий рыхлил землю, когда вдруг почувствовал, что та самая земля, которую он рыхлил, заколебалась и куда-то двинулась. А потом – посыпалась из совка в ведро. Вместе с самим червячком! Не успел он выползти на поверхность, как в ведро посыпалась новая порция земли. И ещё, и ещё…

«Меня выкопали, – понял Игнатий. – Вместе с землёй, над которой я трудился. Значит, я неплохо поработал, раз эта земля кому-то приглянулась. Наверное, для домашних цветов».

Обдумывая своё положение, червячок Игнатий не забывал изменять его: он изо всех сил выбирался наверх. Тем более что земля перестала сыпаться. Ведро закачалось – его куда-то несли.

«Чтобы не унесли слишком далеко, надо обнаружиться, – размышлял червячок, продолжая двигаться. – Чтобы тебя обнаружили, надо оказаться снаружи».

Тем временем ведро перестало качаться: видимо, его поставили на пол. А затем что-то загудело, и вместе с полом ведро поплыло наверх. В этот момент червячок Игнатий и обнаружился. То есть выбрался наружу. Он увидел, что находится в странной комнатке без окон и дверей. Рядом стояла молоденькая девушка. Двумя наманикюренными пальчиками она держала совок, отведя остальные в сторону. Только червячок Игнатий собрался с ней заговорить, как она глянула на ведро и завизжала:

– А-а-а! Червяк!

Тут комнатка перестала подниматься, и одна из стенок раздвинулась, превратившись в дверь. Девушка схватилась за ручку ведра, тряхнула его так, что червячок Игнатий вместе с некоторым количеством земли свалился на пол, – и вылетела с ведром из комнатки. Дверь снова превратилась в стенку. Всё затихло.

Червячок уже сообразил, что находится просто-напросто в лифте, о котором слышал и читал. Он огляделся. Ага, вот кнопки. Значит, он сможет управлять лифтом, сможет спуститься обратно!

Ещё на стенках было нацарапано множество рисунков и надписей. Радуясь, что в лифте нет людей, они шевелились и болтали, хотя не могли сойти со своих мест.

– Хочу летать, хочу путешествовать! – смешная носатая птица махала крыльями, но они не могли сдвинуть её ни на миллиметр.

– Давай! Давай! В галоп! В галоп! – вторила ей милая лошадка, перебирая копытами в воздухе.

Червячок Игнатий посочувствовал им, но другие рисунки, а тем более надписи, никаких тёплых чувств у него не вызывали.

– Кто же это всё рисует и пишет? – невольно спросил он вслух. – Разве они не знают, что всё это у них внутри отпечатывается?

– Не знают! Не знают! – загомонили настенные каракули.

– Но мы-то знаем, – сообщил лопоухий уродец, на животе которого было написано что-то не очень разборчивое. – Мы к нашим внутренним близняшкам в гости ходим, когда наш автор засыпает. То-то весело бывает! Такие кошмарики устраиваем, что он наутро сам не свой просыпается.

– Да уж, ваши авторы сами виноваты, – загрустил червячок Игнатий. – Чего же ещё от вас ожидать? Но мне пора управлением заняться.

Он взлетел туда, где находились кнопки лифта, и попытался нажать на ту из них, которая была обозначена единицей. Не очень просто было сделать это, но червячок зацепился за соседние кнопки, поднатужился – и нажал.

Увы, лифт пошёл не вниз, на первый этаж, а вверх. Потом остановился, но дверь не открылась. Игнатий попробовал нажимать другие кнопки, но результат был такой же: лифт переезжал туда или сюда, но дверь оставалась закрытой.

Тут червячок разглядел кнопку «Диспетчер».

– Так, зовём на помощь человека, – прошептал он и налёг на эту кнопку.

Нажимать пришлось несколько раз и подолгу. Наконец из решёточки рядом с кнопкой донеслось:

– Ну что вы всё жмёте и жмёте? Что стряслось? Говорите!

– Простите, пожалуйста… – начал червячок Игнатий.

– За что простить? Что это вы там натворили? – голос из недовольного стал грозным.

– Простите за беспокойство! – быстро выпалил червячок. – Дверь лифта не открывается.

– И не должна открываться, – объявила женщина-диспетчер без колебаний. – Сигнал показывает, что в лифте никого нет.

– А кто же с вами разговаривает? – заинтересовался червячок Игнатий.

– Откуда же я знаю? Ой! И вправду: кто это там безобразничает? Сейчас милицию вызову!

В это время лифт поехал вниз. Наверное, кто-то его вызвал. На первом этаже он открылся – ура! – и червячок Игнатий стремительно вылетел, постаравшись не задеть вошедшего в лифт старичка.

– Прекрати хулиганить, слышишь! – продолжал разговор голос диспетчера. – Что это такое: то тебя нет, то ты есть?

– Это вы мне? – удивился старичок.

Но дальше червячок Игнатий уже не слушал, потому что приоткрылась дверь подъезда, в которую кто-то входил, – и вот он уже на улице!

– Так, девочке с маникюром я землю уже нарыхлил, – сказал сам себе Игнатий, взяв направление прямо к своей норке. – Можно сделать перерыв в работе. Почитаю-ка я что-нибудь такое. Чтобы похоже было на моё приключение. Например, о том, как Винни-Пух объелся и застрял в норе у Кролика. Но там не было такого СКАЗОЧНО непонятливого диспетчера. Да, будет что рассказать сегодня за чаепитием… И надо будет посоветоваться с друзьями: как спасти из лифта носатую птицу и милую лошадку, которые мечтают о свободе?..

Пятиногий!

Сухо, но не солнечно. Ветрено, но в меру. Всё как будто специально для игры в объёмные салочки. Компания червячка Игнатия решила в этот день собраться пораньше, чтобы поиграть. И погода их поддержала.

Правда, не смог выбраться паук Пафнутий, но он прислал целых двух заместителей: паучонка Чака и паучонку Чику. Они примчались к норке Игнатия даже раньше времени, но вид у них был странный. Точнее, перепуганный.

– Что случилось, паучата? – спросил червячок Игнатий, который первым заметил, что ребята растеряны и даже дрожат.

– Да мы там…

– Встретили такого…

– Ой, страх!..

– ПЯТИНОГИЙ ПАУК!..

– Постойте, постойте, – вмешался жук Дормидонт. – Он вам угрожал как-нибудь? Так я его!..

– Да нет, – всхлипнула Чика. – Он просто шёл. Но так странно, медленно, кособоко… Просто жуть.

– Будто и не паук вовсе, а привидение, – добавил Чак.

– Как это вы вообще заметили, что у него пять ног? – поинтересовалась стрекозка Зоя. – Пять или восемь – неужели так уж заметна разница?

– Ещё бы! – в один голос воскликнули Чак и Чика.

– Ладно, ребята. Может, он очень даже хороший, хоть и ходит странно, – успокаивающе произнёс червячок Игнатий.

– Может, он даже герой каких-нибудь особых событий, – поддержал его жук Дормидонт.

– Может, мы уже играть начнём, пока погода подходящая? – подскочила к ним божья коровка Пятнашка. – Между прочим, я ещё трёх любителей объёмных салочек пригласила, но их дожидаться не обязательно. Придут – подключатся.

– Кого позвала? – поинтересовалась стрекозка Зоя.

– Не знаю, – честно призналась Пятнашка. – Вернее, знаю только по никам, так имена в интернете называются. Вроде прозвищ. Даже не знаю, жуки они или стрекозы. Сидела за компьютером в интернет-кафе и общалась с теми, кто объёмные салочки любит. Вот и пригласила. Гогу, Жизель и Файва. Ну всё, начинаем!

– Файв? Знакомое имя… – стал припоминать червячок Игнатий, который тоже порою бывал в интернете, но божья коровка уже объявила себя водящей, так что он поторопился расправить крылышки.

Объёмные салочки – захватывающая игра. Правда, для неё надо уметь летать. Или быстро выпускать паутинку, перелетая туда-сюда. Играют обычно в кроне большого дерева. На этот раз выбрали самый большой тополь из тех, что поблизости.

В игре паучата забыли про свой страх. Вообще-то они забыли и про всё остальное на свете, кроме самой игры. Каждый из них мечтал оказаться тем единственным победителем, который заберёт в плен всех остальных. Но не так-то это было просто, ведь все остальные были постарше. В том числе и новые знакомые: муха Жизель, жук-пожарник Гога и паук Файв. Правда, перерывов на знакомство устраивать не стали: каждый тут же входил в игру, и приходилось гонять ещё резвее.

Но как же изумились паучата, когда победителем, поймавшим ВСЕХ, оказался паук Файв. Ведь именно его, пятиногого, они так испугались по дороге сюда. Теперь он казался им удивительно складным и ловким. Это же не шутка: обыграть таких мастеров, как божья коровка Пятнашка и стрекозка Зоя. Да ещё если у тебя на три ноги меньше, чем у обычного паука или паучонка!..

В норке, за чаем, червячок Игнатий вспомнил, откуда ему знакомо имя Файва. Но решил уточнить:

– Это вашу книгу я читал в интернете – про то, что инвалидов не бывает?

Файв кивнул, а паучонок Чак, который смотрел на него с восхищением, спросил:

– А кто такие инвалиды? И почему их не бывает?

– Инвалидами называют тех, кто ничего не может делать, потому что у него не хватает лапок, крылышек или с головой что-то не в порядке, – объяснил Файв. – Но ведь не бывает таких, кто СОВСЕМ ни на что не способен. Просто некоторые прячутся ото всех в свою щель, прячутся за свои трудности. А можно и с этими трудностями быть особенным и нужным для остальных. Когда у меня было восемь ног, я вообще не умел играть в объёмные салочки. А после того, как попал в аварию, – решил научиться. Чтобы те, у кого всего одной ноги не хватает, знали: они тоже могут! С пятью ногами мне трудно плести паутину. Но я себе особую паутину нашёл. Ведь интернет так и называют – всемирной паутиной, потому что она весь мир оплетает.

– Ой, извините нас, Файв, что мы вас сначала так забоялись, – смущённо сказала Чика. – Мы теперь видим, что вы просто особенный. И очень гордимся, что познакомились с вами…

– Мы теперь никого из особенных бояться не будем, – пообещал Чак.

– Да, пожалуйста, не бойтесь! – обрадовался Файв. – Тогда поменьше будет тех, кто в свою щель хочет забиться.

– Вот только я спросить хотел… – замялся Чак.

– Спрашивай, раз хотел, – улыбнулся ему Файв.

– А с восемью ногами тоже можно научиться так классно играть в объёмные салочки, как вы?

– О, в этом я совершенно уверен! – воскликнул пятиногий паук. – Нет, не надо дожидаться, пока с тобой что-то случится. Когда-нибудь ты нас всех, и меня тоже, непременно победишь. И я буду только рад этому.

– Может быть, это уже сегодня произойдёт?.. – мечтательно пропела божья коровка Пятнашка. – Почему бы нам не сыграть после чая ещё разок? Только предупреждаю: я тоже не прочь стать победительницей.

Хранитель музыки

Когда и откуда появится стрекозка Зоя, угадать было невозможно. Это всегда происходило внезапно.

Червячок Игнатий, нарыхлившись земли, начитавшись книжек и наразмышлявшись на свежем воздухе о жизни, собирался уже возвращаться в норку. И вдруг – ззз! – перед ним возникла стрекозка. Почему-то ему показалось, что в норку он попадёт не скоро. Кстати, так оно и получилось.

– В Парке дружбы. В концертном зале. Сейчас. На рояле играют. Так здорово! – Зоя говорила отрывисто, чтобы между фразами отдышаться после скоростного полёта. – Объявили перерыв. И я полетела. Звать тебя. Не пожалеешь.

Мысль, которую Игнатий успел, к счастью, додумать как раз перед появлением стрекозки, была как раз об этом. О том, что скучно жить только по расписанию и по плану. Что надо радоваться, если тебя зовут к чему-то неожиданному. Поэтому он сразу согласился – и они полетели. Кстати, неожиданностей оказалось даже больше, чем можно было себе представить.

На своих мягких крылышках червячок Игнатий летел гораздо медленнее стрекозки, и он попросил её лететь быстро, чтобы она поменьше пропустила. А сам подоспел почти к концу концерта. Но даже того, что он услышал, было достаточно для самых бурных переживаний. Так вот что такое настоящая музыка!

Звуки, вырвавшиеся из рояля, заполняли весь мир вокруг. Они заполняли и самого Игнатия, так что всё внутри становилось весёлым или грустным, задумчивым или таинственным. Иногда звуки сливались вместе, а иногда пели на разные голоса, спорили друг с другом о чём-то очень важном. А то улетали к небу, чтобы сказать «спасибо» Тому, Кто создал такой удивительный мир, наполненный светом, звучанием и другими чудесами…

Когда всё закончилось и публика разошлась, а на сцене никого не осталось, червячку Игнатию очень-очень захотелось рассмотреть рояль поближе. Стрекозка Зоя уселась на клавиши и даже попробовала нажимать их, подпрыгивая (правда, у неё ничего не получилось). А Игнатий, обрадовавшись, что крышка рояля открыта, залез прямо внутрь него – посмотреть на струны: уж очень они его заинтересовали.

В этот момент к роялю подошёл солидный мужчина, следивший за порядком. Сначала он опустил чёрную полированную крышку на клавиши – так неожиданно, что юркая стрекозка еле успела выпорхнуть из-под неё. А потом, вынув подпорку, закрыл весь рояль, понятия не имея, что там, внутри, остался червячок.

– Червячок Игнатий, держись! – в ужасе крикнула стрекозка Зоя. – Я лечу за подмогой. Мы тебя спасём!

Вдруг повсюду погас свет. Кстати, так обычно и бывает после концертов.

Игнатию сначала показалось, что он остался в полной темноте. Но вскоре неподалёку от него обнаружилось что-то светящееся. Точнее, КТО-ТО светящийся. Он был похож на червячка, свернувшегося в клубочек, но выпустившего наверх длинную петельку тела, а вниз, из клубочка, свесившего кончик хвоста.

– Ой, кто вы? – вырвалось у Игнатия. Но он тут же спохватился: – То есть здравствуйте. Меня зовут червячок Игнатий. Я хотел посмотреть, как устроен рояль.

– А я Хранитель музыки, – пропел светящийся клубочек. – Рад видеть вас здесь.

Червячок не ожидал, что у него будет такой замечательный экскурсовод. Певучим голоском Хранитель музыки рассказывал о том, как устроен рояль, почему его тело так странно изогнуто, для чего сделаны молоточки и педали, зачем белые клавиши чередуются с чёрными. Кстати, выбраться из рояля было совсем нетрудно: лазейки встречались тут и там. Но червячку Игнатию пока не хотелось выбираться. «Подожду, пока стрекозка Зоя прилетит с подмогой, – подумал он. – Приятно, когда тебя хотят спасти, зачем же мешать этому?»

Больше всего Игнатию понравились струны. Они напоминали ему стройных длинных червячков. Он даже попробовал заговорить с ними, но они молчали.

– Отдыхают, – объяснил Хранитель музыки. – Звучать по-настоящему – трудная работа. Да и говорят они не словами, а музыкой. Вы же слышали, КАК они это делают.

– Они замечательно звучат, – согласился червячок Игнатий. – Но разве можно всё время находиться в напряжении? Да ещё когда молоточки по тебе постукивают…

– Молоточки у нас смягчённые, – заметил Хранитель. – Они только сигнал дают, когда надо звучать, с какой силой. А напряжения кто-то может и не выдержать. Тогда настройщик приходит, чтобы всё наладить.

– Да, чем-то у нас с ними работа похожа, – решил червячок Игнатий. – Только у меня мой молоточек внутри. Он мне сигнал даёт, и я землю рыхлю. А они… Знаете, музыка меня самого перерыхлила. И не только меня, ещё целый зал народа. А настройщиков у меня много. То играть позовут для отдыха, то на чаепитие приходят… Кстати, вот и они!

Действительно, снаружи раздавались знакомые голоса:

– Червячок Игнатий! Червячок Игнатий, где ты?

Пришлось прощаться с Хранителем музыки, со струнами и молоточками, со всем рояльным миром.

– Спасибо большое! – сказал он на прощанье. – Теперь я знаю, что музыка здесь хранится и для меня тоже. Ну, а сейчас меня спасать будут. И он крикнул из всех сил:

– Спасите! Подайте голос, чтобы я мог на него двигаться!

В ответ раздался не голос, а целый хор голосов:

– Чер-вя-чок Иг-на-тий! Вы-хо-ди сю-да! Мы те-бя ждём!

Хор был таким дружным и громким, что ему тихим звоном отозвались струны рояля. Может быть, это была и не музыка, но напоминание о ней…

Бабушка улитки Ульяны

Однажды, после того, как червячок Игнатий нарыхлился земли и начитался книжек, он отправился дышать свежим воздухом и оказался довольно далеко от своей норки. Тут он вспомнил, что как раз здесь живёт улитка Ульяна, которая много раз звала его в гости, но всё как-то не получалось. И червячок решил заглянуть к ней.

Ульяна жила с бабушкой, за которой надо было ухаживать. Но когда Игнатий добрался до неё, то не увидел ни Ульяны, ни бабушки. Он полюбовался необычным украшением: горкой, которая сплошь была обсажена крошечными-крошечными цветами, и позвал:

– Улитка Ульяна, где ты? К тебе можно в гости? То есть я уже у тебя в гостях!

И вдруг цветочная горка зашевелилась, развернулась – и навстречу червячку Игнатию высунулась из этой горки-ракушки старая-старая улитка с весёлым взглядом и сообщила:

– Улитка Ульяна, вообще-то, я…

Наверное, у червячка Игнатия был очень ошарашенный вид, потому что старушка сжалилась и добавила:

– Ничего, ничего, не пугайтесь. Не думайте, что это ваша знакомая так состарилась. Просто мою внучку назвали в мою честь (и я этим очень горжусь). Так что мы с ней тёзки. Она ушла за продуктами и сейчас придёт.

Надо сказать, что «сейчас» по-улиточьи означает совсем не «вот-вот, с минуты на минуту», а скорее «с часу на час». Если прислушаться к этому слову, можно заметить, что улиточный смысл подходит к нему даже лучше.

Но червячок Игнатий не собирался скучать. Между прочим, он вообще не умел этого делать. Тем более теперь, когда он встретился, может быть, с самой древней жительницей их местности.

– Скажите, пожалуйста, бабушка Ульяна… – осторожно обратился он к ней и, увидев, что её такое название вполне устраивает, продолжал: – Вы ведь, наверное, помните эти места совсем другими? Вот интересно было бы узнать, как здесь всё выглядело…

– О-о-о, неужели вам это действительно интересно, молодой червячок? – обрадовалась старушка. – Впрочем, я догадываюсь, что вас зовут червячок Игнатий. Ульяночка много рассказывала про ваши знаменитые чаепития и про ваши приключения. Но чтобы порасспрашивать меня, это ей и в голову не приходит. А когда я начинаю вспоминать что-нибудь из прошлого, у неё тут же обнаруживается какое-нибудь неотложное дело…

– Да, да, – закивал червячок Игнатий. – Мне и в самом деле хочется вас послушать. А Ульяна, может быть, даже не ожидает услышать что-то увлекательное от собственной бабушки. Так часто бывает. Просто она к вам слишком близко находится. А я пришёл в гости. И очень хочу узнать про прошлые времена.

…То, что услышал червячок Игнатий от Ульяны, бабушки Ульяны, было ещё увлекательнее, чем он ожидал. Да и рассказывала она, как настоящая актриса.

Она говорила о тех временах, когда здесь ещё не было высоких домов, а стояла деревушка с яблоневыми и вишнёвыми садиками. Рядом было болото, и вся местность по нему называлась «на болоте». Бабушка Ульяна могла описать историю каждого дерева, каждого кустика. Она знала не только то, что помнила сама, но и то, что ей в детстве рассказывали её бабушка и дедушка. Оказывается, она даже была знакома с родителями червячка Игнатия, и с их родителями тоже! Она помнила страшное нашествие небольшой стаи саранчи, случайно залетевшей так далеко на север, и как на сражение с ней вышли все, кто мог прыгать, бегать, летать или ползать. Помнила землетрясение, когда всё вокруг ходило ходуном. Помнила наводнение, когда вода из бухты затопила всё вокруг и приходилось спасаться на деревьях. Помнила самые сильные морозы и самую жгучую жару…

Когда вернулась с продуктами улитка Ульяна, червячок Игнатий даже не заметил её прихода, так он заслушался бабушкиных рассказов. Да и сама бабушка была увлечена воспоминаниями: она лишь кивнула внучке, не прерывая повествования. Ульяна послушала-послушала – и тоже забыла обо всём на свете.

Но всё-таки через некоторое время старушка спохватилась:

– Стоп. Устраиваем перерыв на чай. Я уже замучила червячка Игнатия своими россказнями.

– Что вы, так интересно… – прошептал Игнатий.

– Чай я сейчас организую, – сказала внучка Ульяна. – Только скажи, бабушка, а почему ты мне никогда таких интересных вещей не рассказывала?

Бабушка переглянулась с червячком Игнатием, и он вмешался:

– Это я её уговорил. А ещё хочу уговорить порассказывать всем нам, на большом чаепитии.

– Хорошо было бы, – вздохнула улитка Ульяна. – Только бабушка ведь до твоей норки не доберётся, далеко всё-таки.

– А мы здесь, у вас, чаепитие устроим, – предложил червячок Игнатий. – Пустите?

– Даже рады будем, – отозвалась бабушка. – Только, боюсь, у нас чашек маловато для вашей компании.

– Ничего, пусть каждый со своей чашкой приходит, – засмеялся Игнатий. – И с угощением к чаю. А с вас – рассказы. Надо же и вашей внучке вас послушать. Когда это ещё получится без большого общего чаепития!..

Что нужно орешку?

На одном из чаепитий в норке у червячка Игнатия жук Дормидонт спросил хозяина:

– Что это за орешек тут у тебя лежит? Полезная штука. Из него можно какую-нибудь ореховую мебель смастерить.

– Ты что, как это – мебель? – запротестовала божья коровка Пятнашка. – Он же кругленький! Дать ему высохнуть – и такой мячик получится… Будем в орехбол играть!

У паука Пафнутия было на этот счёт своё мнение:

– Мне кажется, из него отличная ваза для цветка выйдет. Можно сплести для неё подвеску из паутины, макраме называется, – красиво будет… Ой, мы тут думаем, как им распорядиться, а ты, червячок Игнатий, что об этом скажешь?

Червячок Игнатий слушал друзей с большим интересом и тут же откликнулся:

– Скажу, что вы здорово напридумывали – и каждый своё. Я всегда знал, что у меня очень творческие друзья.

– Ну, а про своё «своё» ты нам расскажешь? – уточнил паук Пафнутий. – Ты-то что придумал с ним сделать?

– Я придумал, что лучше всего у него спросить, – ответил червячок Игнатий. – У орешка.

– Ерунда! Орехи не разговаривают! – решительно возразил жук Дормидонт.

– Многие люди думают, что и насекомые не разговаривают, и пауки, и червячки, – напомнил червячок Игнатий. – Но это ведь не мешает нам общаться.

– Ух ты! Орешек, скорее скажи что-нибудь! – воскликнула божья коровка. – И прости, что я предложила тобой в орехбол играть.

Наступила тишина, и Пятнашка спохватилась:

– Ой, он же весь в скорлупе. Наверное, сквозь неё слова не проходят.

– Верно, – согласился червячок Игнатий и поставил на стол какое-то устройство, похожее на радиоприёмник. – Поэтому мой друг Ном, очень творческий гном, сделал вот такой прибор для разговора с орехами. Орехопереговорник. Включить его?

– Подождите, подождите! – паук Пафнутий был взволнован. – Мы что, повторим ему то, что наговорили? Не хотите ли, уважаемый орешек, стать мебелью? Или вазой?

– Да, я бы крепко обиделся, если бы мне такое сказанули, – подтвердил жук Дормидонт. – Ещё бы предложили ореховый соус из него приготовить. Хорошо, что переговорник включить не успели.

– Давайте сначала придумаем что-нибудь такое, более приятное для орехов, – сказала Пятнашка. – Правда, я, наверное, не очень разбираюсь в особенностях их характера.

– Чего тут разбираться? – удивился Дормидонт. – Просто поставь себя на его место.

Божья коровка тут же вскочила из-за стола, подбежала к орешку, аккуратно подвинула его, встала рядом и стала усердно думать.

– Да я же не в этом смысле! – застонал жук Дормидонт. – А совсем в другом… как его…

– В переносном, – подсказал червячок Игнатий.

– Вот именно. – Жук Дормидонт посоображал и на всякий случай добавил: – Только не начинай, Пятнашка, ПЕРЕНОСИТЬ орех туда-сюда. Лучше догадайся, что ему самому хочется. Это и будет переносный смысл.

– Кажется, я понял, о чём ты говоришь, – обрадовался паук Пафнутий. – Орех – это ведь как бы семечко, зерно. Значит, для него главное – прорасти!

Жук Дормидонт удовлетворённо кивнул, а божья коровка Пятнашка с криком «Ну конечно же!» нежно погладила орех, вернулась за стол и с облегчением выпила чашку остывшего чая.

– Червячок Игнатий, а ты знаешь, где он созрел? На каком ореховом кусте? – спросил паук Пафнутий. – Чтобы там где-нибудь и посадить орешек.

– Знаю-знаю, – подтвердил Игнатий.

А жук Дормидонт уточнил:

– Не совсем в том же месте, а неподалёку, где свободная земля будет. Чтобы было где прорастать и разрастаться.

– И откладывать не будем, правда? – заметила Пятнашка. – Ему же скучно здесь без толку пылиться. Червячок Игнатий, не обижайся. Я не имею в виду, что у тебя в норке много пыли. Я говорю «пылиться» в этом… в переносном смысле. Совершенно в переносном!

– А что? Можно прямо сейчас отправиться! – решительно призвал друзей жук Дормидонт.

Вся компания была с ним согласна.

Когда они были уже довольно далеко от норки, божья коровка Пятнашка спохватилась:

– Мы ведь орехопереговорник забыли! И даже не попробовали его.

– Ничего, мы и так всё сообразили, что надо сделать. Это самое главное, – успокоил её паук Пафнутий.

К нему присоединился и червячок Игнатий:

– Конечно, если хочешь кого-то понять как следует, можно и без устройства обойтись. Хотя мы с орешком ещё раньше договорились о том, до чего вы сами додумались.

Разные зарядки

Засидевшись допоздна за разговорами у слизнячка Лямбы, червячок Игнатий остался у него ночевать. А наутро нашёл подходящее местечко среди зелёной травки, чтобы сделать зарядку. Но не успел он начать первое упражнение, как рядом раздался тонкий голосок:

– Уважаемый червячок Игнатий, Лямба сказал, что вы пошли делать зарядку. Можно мне посмотреть? Я никогда не видел, как червячки заряжаются.

Это был маленький дождевой червячок. Трудно было отказать ему в просьбе. Хотя Игнатий всегда делал зарядку один.

– Ладно. Только если сможешь смотреть молча, – предупредил он червячка.

– Хорошо-хорошо. Спасибо, – пискнул тот и сразу же спросил: – А зачем нужна зарядка?

– Чтобы чувствовать себя готовым ко всему, что нужно сегодня сделать, – терпеливо ответил Игнатий. – А как тебя зовут?

– Славик.

– Пожалуйста, Славик, наберись терпения. Сейчас у меня будет особое упражнение. Неподвижное и молчаливое, но самое главное. Мне нужно поговорить с Тем, Кто наверху. Настроить настроение. Вспомнить всех, кого я люблю. Ты тоже можешь этим заняться, тогда тебе не скучно будет.

И они оба замолчали.

Через несколько минут Игнатий спросил:

– Ну как, получилось упражнение?

– Ага! – закивал Славик. – Вспомнил маму, папу и всех друзей. Настроение у меня и так супер. А Тому, Кто наверху, я сказал спасибо за классное утро. И за червячка Игнатия, который учит меня делать зарядку.

– По-моему, ты сам учишься быстрее, чем я тебя учу, – смутился Игнатий. – Хорошо, теперь будем тело пробуждать.

– Разве оно ещё не проснулось? – удивился Славик. – Мы ведь шевелимся, двигаемся вовсю.

– Это такое, предварительное шевеление. А чтобы как следует, надо все мышцы внутри пробудить. И вот здесь, и вот здесь, и вот здесь…

И червячок Игнатий начал свои привычные упражнения.

Славик пытался их повторять. Ему уже было не до разговоров. Он старался и пыхтел, пыхтел и старался. Иногда у него не получалось, а иногда получалось даже чересчур. Делая упражнение на раскачивание, он так увлёкся, что подлетел вверх и повис на травинке. Правда, травинка постепенно согнулась до самой земли, спустив червячка обратно. Он с облегчением сполз на землю и прилёг, пропустив пару упражнений (хотя внимательно наблюдал за ними). Потом попробовал снова угнаться за Игнатием, но в конце концов оставил эти попытки.

Тем временем червячок Игнатий закончил упражнения. Наклонив листик манжетки, в котором собралось изрядное количество холодной утренней росы, он вылил на себя щедрый поток воды. Брызги долетели и до Славика, который отчаянно запищал:

– Ой-ой-ой! Как холодно! – И тут же сокрушённо добавил: – Наверное, я всё делал не так.

– Почему ты так думаешь? – спросил червячок Игнатий.

– Так это же ЗАРЯДКА! Я должен был зарядиться, а я разрядился. Так устал, что шевельнуться трудно.

– Не огорчайся, Славик, – посочувствовал Игнатий. – Ты просто думал, что всё сразу получится, а так не бывает. Знаешь, как долго я приучал себя зарядку делать? И упражнения постепенно подбирал – такие, чтобы как раз мне годились. Тебе, может быть, совсем другие нужны. А ты за мои принялся, да ещё за все разом. Вот и оказалось трудно.

– Как же мне научиться заряжаться, если ваши упражнения мне не подходят?

– Ну, не всё так плохо. Первое упражнение, самое главное, которое для пробуждения души, у тебя прекрасно получилось. Так ведь?

– Ой, да! – обрадовался Славик.

– А для пробуждения тела добавь к нему какое-нибудь одно маленькое упражнение, которое тебе самому больше всего нравится, – продолжал червячок Игнатий.

– Одно-единственное?

– Одно-единственное. Главное – делай каждый день. А потом, когда привыкнешь, самому захочется что-то добавить. Вот и добавляй.

– Понятно, – кивнул Славик. – А кроме утренней зарядки бывают ещё какие-нибудь? Ну, дневная там, или вечерняя?

– Зарядки разные бывают… Вот ты играть любишь? – спросил в свою очередь червячок Игнатий.

– Ещё бы!

– Тогда можешь радоваться. Игра – это тоже такая зарядка! – И пока Славик радовался, Игнатий продолжал: – И разговор хороший может быть зарядкой. Мы вчера со слизнячком Лямбой до ночи заряжались. А ещё приглашаю тебя к нам на чаепитие, это наша общая зарядка. Придёшь?

– Обязательно приду, – пообещал Славик. – Спасибо. И до свидания, меня мама зовёт!

Вернувшись к Лямбе, червячок Игнатий сообщил:

– Знаешь, у меня сегодня было целых две зарядки. Одна обычная, а другая воспитательная.

– И кого ты воспитывал? – поинтересовался Лямба.

– Нет, это меня воспитывали, – засмеялся Игнатий. – Червячок Славик мне такие вопросы назадавал интересные. Я понял, что все хорошие вещи могут быть зарядкой – игра, разговор, чаепитие… Без него мне бы всё это и в голову не пришло!

Найти себе место

Жук Дормидонт гневно топал вокруг стола, на котором дребезжали две чашки. Червячок Игнатий даже не успел налить в них чая. Наконец Дормидонт остановился и объявил:

– Я просто места не могу найти себе от возмущения!

– Вижу, – подтвердил червячок, разливая чай. – Только никак не пойму, в чём дело. Сверчок Чуня остался без дома, потому что дом снесли. Это я понимаю. Ты хочешь ему помочь найти новое жильё. Это я тоже понимаю. А из-за чего ты злишься? Не понимаю. Найди себе место на стуле возле своей чашки, успокойся и выпей чаю. Или наоборот: выпей чаю и успокойся.

– Да ведь он ничего сам для этого не делает! Ну, чтобы найти жильё… – Жук Дормидонт сел за стол и стал успокаиваться чаем. – Ему, понимаешь ли, всё равно, как что будет. Я хочу ему помочь, но не хочу быть нянькой. Какая из меня нянька? То есть какой… В смысле – какой нянь? Тьфу ты, запутался!

– Какой из тебя нянь? – задумался червячок Игнатий. – Ну, наверное… усатый. Нет, нет! – воскликнул он, видя, что жук снова готов возмутиться. – Не сердись, пожалуйста. Не надо тебе быть нянью… Ой, видишь, я тоже путаюсь! Надо просто понять: а что для сверчка Чуни НЕ всё равно?

– Ему ВСЁ всё равно! – выпалил жук. – Лишь бы сверчать себе. Ну, то есть играть на своей сверчели.

– Ага, значит играть на сверчели – это ему не всё равно! – обрадовался Игнатий. – Тогда можно вот что придумать…

На обсуждение плана им понадобилось ещё две чашки чая.

Пару дней спустя, когда всё было готово, червячок Игнатий и жук Дормидонт разыскали сверчка Чуню. Тот сидел под деревом и наигрывал на сверчели. По его музыке казалось, что он думает о чём-то печальном и радостном одновременно. Игнатий даже придержал Дормидонта, чтобы тот не спешил прерывать музыканта. Но разве можно было надолго задержать жука Дормидонта? Пришлось появляться.

– Ну вот, – вздохнул сверчок Чуня, с сожалением отрываясь от сверчели. – Мало мне было одного уговаривателя, он ещё и червячка Игнатия на помощь привёл. Рад вас обоих видеть. Но я не хочу никакими поисками квартиры заниматься. Мне и так хорошо.

– Так ведь скоро холодно станет, – напомнил жук Дормидонт.

– Тогда и подумаю, – сверчок снова взялся за сверчель.

– А как насчёт концерта? – поинтересовался Игнатий.

– Какого концерта? Моего, что ли? – недоверчиво усмехнулся Чуня.

– Конечно, – червячок заметил, что разговор пошёл веселее. – У хорошего музыканта должны быть слушатели. Мы уже всё приготовили. Пошли? Заодно и жильё может найтись.

– Что приготовили? Куда пошли? При чём тут жильё?..

Сверчок задавал вопросы, но все трое уже двигались в сторону детской площадки. По дороге червячок Игнатий рассказывал:

– Концерт – это лучше всего. Я читал, что музыка – это такой особый сигнал. Она помогает искать тех, кто тебе близок. Ведь важно найти не просто того, кто тебя приютит, а того, кто тебя понимает. Вот концерт и поможет.

На детской площадке было много народа: малыши, дети постарше, мамы и бабушки, а кое-где даже папы и дедушки. Червячок Игнатий и жук Дормидонт привели сверчка Чуню к бывшим качелям, над которыми затейливым теремком возвышалась крыша. От качелей остались только два столбика, зато под крышей, незаметно для постороннего взгляда, был прикреплён микрофончик, от которого тянулись проводки к крошечному рупору.

– Это гном Ом смастерил, по моей просьбе, – объяснил червячок Игнатий. – А жук Дормидонт всё установил и проверил. Слышно замечательно. Так что можно начинать.

И сверчок Чуня заиграл на своей сверчели.

Его музыка полилась над детской площадкой. Она была негромкой и ненавязчивой. Казалось, что просто шелестит листва, перекликаются птицы, посвистывает ветерок. Но при этом хотелось глубоко вздохнуть и сказать самому себе: «А всё-таки как интересно жить…» Кто-то из тех, кто гулял здесь в это время, стал веселее, кто-то задумчивее. Были и такие, кто просто не обратил внимания на необъявленный концерт: наверное, музыка каким-то странным образом их огибала.

Но одна девочка в оранжевом беретике заслушалась так, что бросила свой песочный замок и медленно, как намагниченная, стала двигаться к теремку над бывшими качелями. Там она стояла и слушала до тех пор, пока Чуня не остановился. Тогда она тихо произнесла:

– Как я хотела бы каждый день слышать такую музыку…

Сверчок спустился по столбику, и девочка поняла: это и есть музыкант. Она протянула к нему раскрытую ладошку и спросила:

– Пойдёшь ко мне жить? Я буду дружить с тобой и во всём помогать, только бы тебя слушать.

И таким сердечным тоном она это сказала, что сверчок Чуня, не раздумывая, перепрыгнул к ней на ладошку.

– Спасибо, друзья! – кивнул он жуку Дормидонту и червячку Игнатию. – Обязательно выберусь к вам на чаепитие, расскажу о своей новой жизни.

Девочка в оранжевом беретике поднесла ладошку к лицу и, шепча что-то нежное маленькому музыканту, пошла к скамейке, где её ожидала бабушка. Бабушка тоже была в необычном настроении после сверчковой музыки. Она взяла внучку за другую руку, и они пошли к дому – тихо-тихо, словно боялись уронить что-то хрупкое.

– Надо же, у него получилось, – хрипловатым голосом сказал жук Дормидонт. – Между прочим, Чуня предлагал мне научиться играть на сверчели. Зря я отказался.

Летучая толпа

Смотреть на это было страшно! Небольшой огородный участок, чудом пока уцелевший между городских домов на окраине, был покрыт копошащейся массой саранчи. Кочаны капусты таяли под ней. Красавцы-подсолнухи превратились в почерневшие палки, да и те постепенно укорачивались. Листья на яблонях исчезали, не говоря уж о яблоках.

Червячок Игнатий был в ужасе. Он видел это всё с крыши дома, куда залетел полюбоваться восходом. И вот что пришлось наблюдать! Наконец он не выдержал. Ведь все ещё спят. Никто, кроме него, не может помешать происходящему. Расправив крылышки, он спланировал прямо к тому месту, где творился этот кошмар.

Вблизи саранча выглядела ещё страшнее. Эти существа были похожи на кузнечиков – и вместе с тем они были совсем другими. Как близнецы: все одинаково решительные, одинаково жующие, одинаково равнодушные к попыткам червячка Игнатия завязать разговор. Они пихали и толкали друг друга, чтобы ухватить очередной кусочек еды, – это была их единственная забота. Что же сделать, чтобы остановить их разбой?

Немного подумав, Игнатий закричал что было сил:

– Внимание! Внимание! Сюда летит вертолёт с противосаранчовыми бомбами – самым мощным уничтожительным средством на свете!

Толпа саранчи на секунду замерла. Все подняли усики, словно принимая чей-то неслышный для червячка сигнал. И, наверное, сигнал пришёл, потому что стая внезапно поднялась в воздух и тёмной тучкой унеслась прочь.

Объеденный участок выглядел печально. Правда, вокруг оставались ещё нетронутые деревья, кусты и заросли травы, которые саранча непременно уничтожила бы. Так что червячок Игнатий вовремя ей помешал.

– После этого я позвонил знакомому вертолётчику, – заканчивал свой рассказ червячок Игнатий на вечернем чаепитии. – Он очень удивился, что саранча залетела в наши края, хотя обещал, что они эту стаю обязательно разыщут. Ещё извинялся, что противосаранчовых бомб у них пока нет: не успели изобрести. Но сказал, что они всё равно сумеют отбить у саранчи охоту сюда прилетать.

– Да, это есть странно, что здесь саранча, – сказал заграничный кузнечик Смит. – Я видеть саранча в южных странах. Страшный каша! Только этот каша не едят. Она всё ест.

– Такая толпища! – подхватил кузнечик Кузя. – Верно червячок Игнатий сказал: ни с кем поговорить не получится. Они все глуповатые какие-то.

– А в толпе все глуповатыми становятся, – заявила Пятнашка. – Однажды я попала в толпу божьих коровок – и сразу же поглупела! Куда все идут, туда и я иду. О чём все кричат, о том и я кричу. Будто я и не Пятнашка вовсе, и не божья, а просто какая-то коровка в стаде. Еле выдралась оттуда. Отлетела подальше, смотрю на себя – я это или не я? И надо же: без толпы снова собой стала. То-то обрадовалась!